Марк Рид вышел из метро, закутался поплотнее в теплую пуховую курточку и пошел, пробираясь через метель, захватившую власть в Нью-Йорке последнюю неделю. Повсюду, куда хватало глаз, лежит белый пушистый снег. Острые маленькие снежинки летают по городу, отражаясь в свете вечерних фонарей. Они падают и падают, заставляя людей сильнее затягивать тесемки на капюшонах, закрывать лицо руками и пробираться, задерживаясь под каждой крышей, не давая себя на растерзание стихии.
"Такой зимы давно уже не было. - подумал Марк. - Обычно два-три дня падает снег, а потом просто прохладно. Последний раз такая метель была в моем далеком детстве".
Мистер Рид начал вспоминать свое детство, беззаботное, легкое и свободное; когда ты ребенок, ты можешь делать что угодно, в рамках дозволенного воспитанием, конечно. Марк вспоминал, как он с друзьями ходил в лес, как они воровали у соседей с сада фрукты, ходили купаться на водохранилище. Воспоминания нахлынули мощным потоком, ему вдруг захотелось вернуться в свое детство, тихое, счастливое, веселое.
Марк Рид проходил мимо 95-й авеню, как всегда, ярко освещенной из-за магазинов, которые круглосуточно приглашали покупателей зайти и потратить честно (или не очень) заработанные деньги на всякие полезные (и не очень) товары.
Горели неоновые вывески, направо и налево раструбившие о скидках специально ко Дню Святого Николая и Рождеству. Фонари, люди, наряженные в костюмы Санта-Клауса - все говорило о приближении рождественских праздников. Люди спешили во все стороны с коробками в руках. Коробки были перевязаны упаковочными бантами и содержали внутри различные игрушки и полезные в хозяйстве вещи, а также сувениры, которые принято дарить друг другу.
В ряду магазинов на первых этажах домов особенно выделялся сегодня старый магазин игрушек, расположенный в здании, которое вот уже несколько лет занимал приют для бездомных детей. Игрушки, продаваемые в магазине, производила чета Ричардс, которая и содержала приют.
Марк остановился возле витрины и посмотрел в окно. На потолке тускловато подсвечивали пыльные лампы, с трудом освещая немногочисленные полки с пластмассовыми и тряпичными игрушками. На коротких рядах сидели бок о бок куклы и медведи, клоуны и скелеты, солдатики и пушки, автомобили и самолеты, выполненные в самых различных стилях из простеньких материалов: картона, фанеры, дерева, цветных лоскутков.
За прилавком немолодая женщина с седыми волосами и в очках отсчитывала сдачу редкому покупателю, державшему в руках какую-то куклу, а поодаль мужчина с белой, как снег, бородой и абсолютно лысый возился с какой-то непонятной игрушкой, то собирая ее, то вновь разбирая.
Марк подошел к двери и потянул ручку. Приятно зазвонил подвешенный колокольчик и Рид очутился в атмосфере детства. Царство игрушек, казалось, манило его своей легкостью, беспечностью. Детство наполняло его энергией. Все здесь, в этом магазине, казалось неестественным и волшебным, полным сказок и приключений. Марку от этого еще сильнее захотелось, как в старые добрые времена побегать с друзьями по ближайшим свалкам, подразнить соседских собак и кошек, бить стекла из рогатки. Ему вдруг вспомнилось, как он с Диком Риччи, который уже несколько лет живет во Франции на Лазурном побережье, однажды поехали на велосипеде за город, как ловили бабочек, жили в палатках несколько дней, и как им потом досталось от родителей за такое долгое отсутствие дома. Родители уже успели поставить на уши полицию. Марку все сильней и сильней хотелось еще раз окунуться в эту беззаботную жизнь.
Мистер Рид подошел к прилавку. Вдруг серый плюшевый мишка, угрюмо сидящий на одной из полок, подмигнул ему. Марк невольно моргнул и протер глаза. Матерчатая игрушка сидела на полке в окружении других подобных игрушек и, казалось, ей не было дела ни до чего.
"Показалось". - подумал Марк.
Марк Рид пошел вдоль рядов, высматривая подарок для сына. Но в глазах стояли те беззаботные времена, когда он был маленьким сорванцом и хулиганил вместе с Риччи другими друзьями.
Обойдя все ряды этой небольшой лавочки, Марк вернулся к тому месту, с которого начал и опять его взор обратился к одинокому медведю. Создавалось такое впечатление, что медведь следит за ним, ведя глазами по направлению движения Марка. При этом, у Марка появилось непреодолимое желание прижать этого медведя к груди и окунуться в атмосферу детства, оставив все проблемы взрослой жизни и забыв о них.
Марк Рид подошел к прилавку и обратился к миссис Ричардс, которая как раз только что отпустила покупателя с куклой.
- Простите, сколько стоит тот медведь?
- Какой? А этот, коричневый?
- Да, он самый.
- Так, медведь желаний. Пять долларов.
Марк полез в карман, вытащил портмоне и достал пятидолларовую купюру.
- Вот, возьмите.
Миссис Ричардс взяла с полки медведя и хотела его упаковать.
- Спасибо, не надо упаковывать. - поспешно сказал Марк. - Я так понесу.
Мистер Рид взял медведя на руки и понес к выходу.
Марк открыл дверь и вышел на улицу, крепок прижимая к груди покупку. Медведь казался очень теплым, и даже запах имел знакомый с детства.
На улице, такое впечатление сложилось у мистера Рида, метель поутихла. Даже проглянуло небо, на котором стали проступать звезды. Выпавший снег блестел, переливаясь серебристо-белым цветом в отблесках фонарей и вывесок.
Мистер Рид шел дальше в сторону своего дома. Оставалось пройти еще пару кварталов по улице и свернуть к кварталу частных коттеджей. Этот маршрут Марк знал так же хорошо, как планировку своего дома, так как каждый день ходил в офис и из офиса пешком, экономя бензин и развивая выносливость своего организма. Благо, домой идти недалеко. Мистер Рид пошел, напевая под нос рождественскую мелодию и прижимая к себе все сильнее мишку, купленного для сына.
И вот он, поворот на 67-ю авеню. Еще мимо нескольких частных владений пройти и дома...
Марк резко остановился и от неожиданности чуть не выронил из рук портфель и медведя. На месте частных коттеджей, которые здесь стояли еще утром, стояли старые покосившиеся хижины, которым он бы дал лет тридцать-сорок. Причем, почему-то эта картина была мистеру Риду очень знакома. Он не мог вспомнить почему, но что-то здесь было до боли в душе знакомым и приятным.
Марк прошел до того места, где должен начинаться его участок. На этом месте он увидел пустырь. Такой же пустырь, какой он видел, когда приехал тридцать лет назад еще маленьким мальчиком с родителями смотреть участок для покупки. Те же старые деревья, которые, как мистер Рид помнил, его отец выкорчевал в первый же месяц, строительный мусор, и ни одного намека на его двухэтажный особняк.
Мимо пронеслось два автомобиля. Это не были современные автомобили, которых на окраине Нью-Йорка, обычно, очень много. Это был автомобиль "Форд Мустанг" 1967 года выпуска. Большая редкость, которая встречается только у любителей раритета.
Марк повернулся в сторону домов соседей и не узнал их. Вместо коттеджей, выстроенных недавно, с автоматическими гаражными воротами, спутниковыми антеннами и прочими наворотами техники, которые так привычны современному глазу, на него смотрели старые деревянные дома с деревянными же старыми рамами, кое-где без стекол, забитые фанерой.
- Что здесь происходит? - подумал мистер Рид. - Где я? Где мой дом? Где дома Пирсонов и Глетхеров?
Мимо пронесся старый открытый автомобиль, по-видимому, довоенной постройки, марку его Марк не узнал. Из магнитолы неслись звуки панк-рока, а ехавшая в нем молодежь была вся, как на подбор, одета в цвета молодежи семидесятых годов, в ушах серьги, волосы выставлены ирокезом и покрашены в яркий зеленый цвет.
- Простите, - подбежал Марк к дороге. - вы не подскажете, что здесь произошло?
Его не услышали или сделали вид, что не услышали. Машина проехала мимо, а люди, качающиеся в такт музыке, даже не посмотрели в его сторону.
Марк хотел позвонить жене, но вспомнил, что телефон забыл еще утром дома. Потом еще с работы звонил Катрин, чтобы выключила с розетки.
Вдруг он увидел на противоположной стороне улицы немного впереди мужчину, развешивающего гирлянды на доме. Марк подошел к нему, прокашлялся и спросил:
- Извините, а где я могу найти мистера Уйвера?
Мужчина повернулся к Марку.
- Ну, я мистер Уйвер.
- Э..., простите, мне нужен Томас Уйвер.
- Томас, мой сын? Так он после колледжа заехал к друзьям. Сегодня его дома не будет.
- Э..., простите,... Томас.....? - только и смог выговорить Марк.
Он отошел подальше от мистера Уйвера и подумал:
"Как, это его отец? Да ведь он уехал десять лет назад. Да и выглядит он как-то молодо, если учесть, что Томасу уже почти пятьдесят. Да и что за бред с колледжем, с друзьями. Ведь вся улица знает, что Томас работает в порту, грузчиком. Нет, это бред какой-то. У меня, наверное, жар. Мне уже всякий бред кажется".
Марк вернулся к мужчине с гирляндой.
- Извините, я могу вас попросить дать мне какое-нибудь лекарство. У меня, наверное, температура поднялась от такой зимы.
- Какой зимы? Обычная зима, даже, пожалуй, слишком теплая. Вот и снега почти нет.
Только сейчас Марк заметил, что действительно снега стало в несколько раз меньше, чем было еще до захода в магазин. Как будто, в этом районе он и не падал целый день. Только еле-еле покрывает тонкой корочкой асфальт да лежит немного на деревьях. Да и почувствовал резкое потепление. Уже не было мороза, пронизывающего все тело насквозь.
Тут глаза Марка обнаружили мусорный бак возле калитки мистера Уйвера, а в нем свернутую газету с фотографией Джимми Картера на первой странице. Глаза сами пробежали все видимые строчки и наткнулись на дату выпуска: 18 декабря 1978 года. Газета, при этом, выглядела, как будто сегодняшняя. По ней и не скажешь, что она пролежала тридцать лет.
- Тебе, я вижу, совсем плохо. Да ты проходи, проходи. Тебе согреться надо. - промолвил мистер Уйвер, открывая калитку. Только сейчас заметил Марк приколотую на калитке бумажку с агитацией за Джимми Картера в президенты США.
- Простите, вы, как я вижу, любитель американской истории?
- Какой истории?
- Ну, вот у вас избирательная реклама, по-видимому, когда Картера в президенты выбрали.
- Вообще-то, ты в чем-то прав, события годичной давности уже можно назвать историей. Только открытка эта дырку в заборе закрывает. Ты только никому не говори. Мало ли что. - добавил мужчина, наклонившись к Риду и оглянувшись по сторонам.
- Какой-какой давности?
- Годичной. Э, дружок, та ты еще ко всему, похоже, пьян. А стоишь на ногах вроде крепко. Не жар у тебя, а алкогольный склероз.
- Простите, а ..., а ... какой сейчас год? - выдавил из себя Марк.
- Год одна тысяча девятьсот семьдесят восьмой от Рождества Христова. Пить меньше надо. - мистер Уйвер принюхался. - Так, вроде и не пахнет алкоголем. Слушай, может, у тебя обычный склероз? Ты хоть помнишь, где твой дом?
- Какой? Вы сказали ... одна тысяча девятьсот ...?
- Семьдесят восьмой, а что?
- А как это могло произойти?
- Что произойти?
- Та нет, ... ничего.... - опомнился Марк и пошел прочь от этого дома. В голове вертелась одна и та же мысль: "Как это могло произойти? Как это случилось? Я ничего не понимаю".
На Нью-Йорк постепенно опустилась ночь, а мистер Марк Рид шел, не спеша, по пригороду Нью-Йорка одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года от Рождества Христова; из кармана пальто торчал неприметный коричневый плюшевый медвежонок, медведь желаний.