-Говорю вам, эта борьба ещё далека от завершения. Да, многие из тех, кто одурманивал нас своими проповедями с алтаря, бежали за океан, предчувствуя поражение. Немало их приспешников погибло в великой войне. Раскаявшиеся и перешедшие на нашу сторону теперь искупают свою вину в Трудовых Отрядах, а некоторым из них, особо отличившимся в боях, была оказана высокая честь влиться в ряды Гвардии. Но пока слишком рано говорить об окончательной победе разума. Трусливо покинувшие страну попы не оставляют надежду вернуться и с помощью своих заокеанских друзей залить родину кровью. Кровью тех, кто ещё недавно гнул спины, чтобы они могли роскошествовать, набивать свои толстые брюха, а потом умильно вещать о смирении. Есть и среди нас паршивые овцы, мечтающие о восстановлении старых порядков. Но пусть они знают: наступит время, и мы сорвём с них все маски и покровы, потому что в обществе, где царят истина и знание, ни одно преступление не укроется от правосудия.
Сариниус Лиций замолчал. Под сводами собора воцарилась тишина. Восемь тысяч собравшихся готовы были ловить каждое слово главы Комитета Истины. Сариниус не планировал эту паузу, он сделал её по наитию, свойственному любому прирождённому лидеру и оратору. В отличие от большинства членов правительства Нового Порядка, всю жизнь тяжким трудом добывавших себе хлеб и в лучшем случае получивших лишь начальное образование, он сам писал свои речи. Как бы там ни было, но учёба в Королевском церковном колледже сделала его ум достаточно острым и изощрённым, чтобы вести за собой массы. Теперь все эти люди в поношенных рваных одеждах жадно внимали его словам. Два столетия назад, Лиций читал об этом в книгах, в одной заокеанской стране тоже произошла революция, свергнувшая, пускай и ненадолго, кровавый режим тиранов и клириков. Тогда восставшие, исполненные праведного гнева на угнетателей, дотла сжигали монастыри, а в разорённых церквях устраивали конюшни. Сариниус хорошо усвоил уроки прошлого. Страну пожирали голод и разруха, вот уже почти год как прекратились поставки из-за океана, измученные люди трудились на пределе возможностей. В такой ситуации уничтожать то, что уцелело, было бы просто безумием. Естественно, Лиций распорядился стереть в главном соборе столицы все следы религиозной символики. Статуи святых, находившиеся в вырубленных в стенах нишах внутри храма, разбили, а их место заняли каменные фигуры рабочих с молотами, топорами и вилами в руках. Непропорциональные, небрежно обтёсанные, они не не шли ни в какое сравнение с творениями мастеров минувших веков, но у каменщиков не было времени на отделку. В разрушенном городе их ждала тяжёлая ежедневная работа. Сам Сариниус стоял на возвышении за деревянной кафедрой, покрытой чёрным полотном с изображёнными на нём оранжевыми языками пламени. Это был флаг недавно образованного государства, символ света знания, внезапно вспыхнувшего в кромешной тьме. Так же выглядели и повязки, стягивавшие предплечья одетых в коричневые рубашки гвардейцев. Скрестив руки на висящих на шеях автоматах, они выстроились вдоль стен, не сводя глаз со скопления людей. Ещё два десятка бойцов стояли у возвышения с кафедрой. Среди пришедших в собор вполне могли оказаться изменники, замышлявшие покушение на главу Комитета.
-Нас ждёт долгий и трудный путь, - вновь заговорил Лиций, - многие сойдут с него раньше времени, не выдержав тягот и испытаний. Но одно я знаю точно,- он повысил голос, и в ответ в стенах храма раскатилось гулкое эхо. - В конце дороги лежит царство мудрости и благоденствия. И это не то несуществующее царство небесное, которое обещали обездоленным лицемерные попы. Свой рай мы построим на земле, и внукам нашим и правнукам не нужно будет благодарить бога за величайшую милость. Они поклонятся нам, сумевшим развенчать лживые мифы и сделавшим атеизм нашей единственной религией на веки веков.
Напряжение, охватившее собравшихся, достигло пика. Казалось, ещё немного, и человеческая масса взорвётся ликующим криком, как вдруг откуда-то из первых рядов раздался голос.
-Не кажется ли вам, что атеизм по своей сути страшен, хотя для некоторых это и очень удобная позиция?
В первое мгновение Сариниус подумал, что он ослышался, слишком уж невероятным казалось то, что кто-то осмелится задавать такие вопросы в подобном месте. Гвардейцы как по команде повернулись в ту сторону, откуда исходил голос, автоматы прыгнули им в руки. Толпа с изумлённым вздохом раздалась. Перед глазами Лиция предстал высокий старик с густой седой шевелюрой. На нём были тёмно-серые брюки, похоже, из шерсти и такой же жилет. Подобные любили носить профессора Королевского колледжа, не имевшие духовного сана. Жилет был одет на белоснежную манишку. В левой руке старик держал чёрную трость. Больше всего Сариниуса поразила цепочка, свисавшая из жилетного кармана. Как мог он не привлечь внимания в толпе, одетой в бесформенные чёрные робы? Как его вообще пропустила охрана?
-Я вижу, вы не вполне согласны со мной, господин глава Комитета, - поразительно, но старик совершенно не выглядел смущённым или обескураженным. - Позвольте мне пояснить мою мысль.
"Господин". Это слово будто бы вывело Лиция из ступора, в котором он находился с того момента, как услышал голос старика. Сариниус сжал пальцами край кафедры. Несомненно, перед ним стоял сумасшедший. Возможно, бывший преподаватель или даже учёный, лишившийся всего с началом войны. Возможно, его сына забрал в Рабочие Отряды. Так или иначе, старик помутился рассудком. По-иному объяснить его появление в соборе было невозможно. Да и охране, в конце концов, не запрещалось пропускать внутрь людей в необычной одежде.
-Разве ты не знаешь, как следует обращаться к члену правительства? - Лиций старался говорить громко и чётко, не желая выдать происходившее у него внутри. - Назови своё имя.
-Моё имя хорошо известно всем присутствующим, и я обязательно назову его, но лишь после того, как вы выслушаете мои объяснения по поводу вышесказанного.
Старик слегка стукнул тростью по полу. Сариниус почувствовал, как тело его сковывает оцепенение. Он попытался крикнуть, но из груди донёсся лишь прерывистый сип. Глава Комитета превратился в каменное изваяние, как и все, кто находился в соборе. В гробовой тишине храма зазвучал голос старика.
-Атеист полагает, что ему не придётся нести ответственность за свои поступки перед высшим судом, который невозможно обмануть, в отличие от суда человеческого. Такие люди убеждены, что жизнь конечна, они чувствуют, насколько она коротка, и поэтому нередко предаются всевозможным порокам, наслаждаясь собственной безнаказанностью. Жажду власти они привыкли оправдывать заботой о благе ближних, причём им удаётся убедить в этом даже самих себя. Но подумайте, насколько привлекательна такая перспектива? Всё бренно. Умрёте вы, умрут ваши внуки и правнуки, пусть даже им и удастся немного пожить в царстве благоденствия, когда-нибудь придёт конец цивилизации, потухнут Солнце и звёзды. Как же, должно быть, невыносимо жить в мире, где строишь лишь для того, чтобы постройка твоя была разрушена. Вы, господин глава Комитета, вспоминали недавно об одной давней революции. Незадолго до её начала в той же стране жил человек, мудрец или опасный смутьян, всё зависит от точки зрения. Он утверждал, что если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать. Человек этот, к слову, тоже был яростным противником церкви и в своих рассуждениях доходил порой до отрицания бессмертия души. Но даже он понимал: людям необходима надежда на то, что всё прекрасное, создаваемое ими, все плоды их трудов не канут бесследно в небытие. Вы и ваше правительство эту надежду у людей отнимаете.
Впрочем, могу вас заверить, что поводов для беспокойства на самом деле нет,- старик широко улыбнулся. - Тот, о ком так усердно твердили ваши святые отцы, действительно существует. Правда, представление о нём у них было самое приблизительное. К тому же, не буду отрицать, очень многие использовали свой статус посредника между ним и человечеством в весьма и весьма корыстных целях. Но и вы тоже далеки от идеала. Убивать грудных детей из-за того, что в их жилах течёт кровь угнетателей, уничтожать произведения искусства не делает вам чести. И позвольте спросить, почему присутствие дурной крови не мешало многим из вас насиловать жён и дочерей тех, кого вы так ненавидели?
-Кто ты? - Сариниус нечеловеческим усилием заставил связки исторгнуть несколько звуков, отдалённо напоминавших речь. Глаза его на неподвижном лице безумно вращались, из полуоткрытого рта стекала слюна.
-Я тот, кем вас пугали священники, с которыми вы так убедительно разделались. Имя моё значит "противник", но я вовсе не враг тому, кому вы не так давно молились в этом месте. Скорее, я - противоположная энергия. Без неё гармония в мироздании невозможна. Впрочем, ни в вашем, ни в любом другом языке нет слов, чтобы это объяснить. Поверьте, мучения заблудших душ не доставляют мне особого удовольствия, хотя они и необходимы. Ад - действительно страшное место, несмотря на то, что там нет ни пыток, ни вечного огня, ни даже вечности как таковой. Иногда же, замечу, крайне редко, чтобы не дискредитировать идею свободы выбора, я прихожу сюда с предостережением. Карая раньше срока одних, я внушаю другим страх. Подобное, конечно, недопустимо, но как иначе уберечь вас от саморазрушения? Уничтожение мира не слишком хорошо вписывается в пресловутый план творения. С прискорбием вынужден сообщить, что на сей раз выбор пал на вас. Время вашего пребывания в этом мире истекло. Быть может, вы хотели бы спросить, почему вместе с грешниками должны погибнуть и ни в чём не повинные люди, которые, возможно, тоже есть среди собравшихся здесь? Что ж, именно поэтому меня называют Противником и Сатаной.
С этими словами старик вытащил из жилетного кармана старинной работы круглые часы и щёлкнул их крышкой. Раздался грохот, будто бы ударили в храмовый колокол, давно переплавленный на медь, а потом ещё раз, когда чёрная трость вновь стукнула по полу, и ещё, когда захлопнулись ворота собора. Фигура с седой шевелюрой начала таять в воздухе, и одновременно с этим ошеломлённые люди снова обрели способность двигаться. А вслед за этим огромные каменные фигуры стали неуклюже выбираться из своих ниш. Вот они ступили на пол и медленно пошли вперёд, протыкая, разрубая, круша черепа и кости попадавшихся навстречу людей. Обезумевшие гвардейцы выпускали в них очередь за очередью. Пули отскакивали от камня и рикошетом впивались в тела истошно вопящих жертв. В воздухе запахло кровью и экскрементами. Сариниус Лиций попытался спрятаться за алтарём, но нога его запуталась в чёрно-оранжевом покрывале, и он тяжело рухнул на пол. Глядя на неторопливо приближавшуюся статую с молотом в руках, он неожиданно вспомнил себя молодым студентом колледжа. Преподаватель с длинными волосами и бородой на широкой рясе демонстрировал им иллюстрации картин, изображавших мучения грешников в аду. Сариниус смотрел на них, прикрыв рукой рот, и улыбался. Он подумал о том, как может выглядеть место, где нет вечности, а потом молот лишил главу Комитета Истины головы.