Яркое редкое солнце воскресной Москвы заливало торговую площадь третьего этажа детского мира.
- Ну, как, тебе не жмет, сынок?
Сын хмурился, морщил лоб, крутил головой вокруг оси своего носа. Потом сказал, -
- Тридцать шестой мне уже мал. Нужен тридцать седьмой.
- Но тридцать седьмой тебе велик! Я даже отсюда вижу!
Взгляд отца несколько раз останавливался на цилиндре, который был на голове одного из манекенов возле стенда с обувью. Манекен был во фраке, белых перчатках, его лицо было белым, в отличие от других манекенов, у которых цвет лица представлял собой цвет телесной пластмассы. В руках у манекена были белые коробки для обуви. Отец подсознательно хотел носить цилиндр, но понимал, что носить его прямо на улице в наше время некстати. Приглядевшись, отец обнаружил слегка заметные скованные движения рук манекена, как у заводных санта-клаусов, заводнивших Москву в прошедшие новогодние праздники.
"Механика", - уважительно подумал отец.
Подошла мама.
- Ну, как дела, выбрали уже обувь?
- Нет, сын капризничает. Тридцать шестой, говорит, мал, а тридцать седьмой я сам вижу, что велик.
Мама взглянула в лицо сыну и улыбнулась.
- Ничего, сейчас что-нибудь подберем.
Пятерка продавщиц хмуро смотрела на них, держа себя чуть поодаль. Они были готовы в любой момент прийти на помощь родителям, равно как и сказать раздраженно - "Вы будете что-нибудь брать?!"
Родители подошли к стенду. Они перебирали обувь, спорили, постепенно раздражаясь. Машинально отец взглянул на манекен в цилиндре. Манекен смотрел прямо на него. Взгляд у манекена был осмысленный, немного насмешливый и неподвижный. Странно, ведь манекен смотрел в сторону всего несколько минут назад!
Отец вздрогнул, задумался, затем улыбнулся. Стараясь не смотреть на манекен, он широко улыбнулся маме. Мама в этот момент что-то говорила ему.
- Ну, чему ты улыбаешься? - устало спросила она. - Полдня потеряли в обувном отделе!
- Только не оглядывайся и не смейся, - тихо сказал отец, стараясь не менять выражение лица, - он живой.
- Кто живой?
- Манекен, - ответил отец. - Это человек в гриме.
- Мим?.. откуда он.. Терпеть не могу клоунов. Давай уйдем отсюда!
Родители одновременно посмотрели на сына, который, скучая, смотрел на них, сидя на пуфике. Одна нога сына была без обуви. Родители взяли несколько образцов ботинок, и подошли к сыну. Они присели на корточки, чтобы присмотреться, действительно ли мал ему 36й и велик 37й. Оглянулись на манекен. Его не было видно из-за стоек с одеждой, только его белые перчатки выдавались на фоне туфельной рощицы. Внезапно мим стал двигаться более заметно, видимо, его заинтересовало окончание примерки, он сделал несколько мелких шажков вперед и развернулся налево. Мим теперь смотрел в упор на семью, семья неподвижно, высунув шеи, смотрела на мима. Его белое лицо, белые перчатки и белые коробки в руках внушали страх и почтение. Но больше всего страха и почтения вызывала его неподвижность и серьезность. Внезапно он мигнул одним глазом - ни один мускул на лице не дрогнул.
Продавщицы шумно задвигались, одна молвила,
- Не дай бог такое ночью приснится!
и заспешили по своим делам.
Семья расплатилась и вышла. Отец и сын еще долго шумно вспоминали тот страх, который вызвал манекен, а мама молчала. Было жутко, и семья присматривалась к прохожим в метро - живые ли они? Или манекены? И отец вдруг подумал, - "Отчего же мне так хотелось с ним поговорить?..".
- Выпей еще, Грета!
- Ой, нет, я буду пьяная!
- Но пиво - не алкогольный напиток!
- Оставь эти сказки для местной охраны!
Бруно и Грета - мои друзья и коллеги. Они супруги. Мы сидим на Первой Брестской в обычном кафе, пьем пиво и едим креветки. Мы вместе работаем мимами в Детском мире. У них хорошее настроение, и они уговорили меня посидеть с ними вечером. Бруно и Грета - это ненастоящие имена, псевдонимы. На самом деле они русские. Как их зовут, я не знаю. Не удивлюсь, если окажется, что они сами не знают имен друг друга. Их пляски в одежде мимов страшны и жестоки, но большинство посетителей магазина это не интересует. А я просто стою с пустыми коробками из-под обуви. В этом моя работа. Сейчас Бруно и Грета веселятся.
- Слушай, старик, вчера в метро такая история с нами случилась! - это Бруно.
- Да, расскажи ему, - это Грета.
А это моя рука на пивной кружке. Я в порядке.
- Вчера забежали в вагон метро на Белорусской - уфф, успели! Забегает за нами еще парочка - я не вижу их, стою к ним спиной, а Грета их видит. Народ толкается, прошла одна девушка мимо меня. Диктор объявляет - "Осторожно, двери закрываются, следующая станция Новослободская!". Девушка позади меня вдруг удивленно так говорит (слышно половине вагона), - "Коля, почему Новослободская?!". А на меня нашло что-то, был в ударе, думаю, насмешу Гретхен, говорю в том же тоне, - "Коля, почему Новослободская? Сделай что-нибудь, ведь ты же мужчина! Проруби еще один тоннель, пусть поезд идет мимо Новослободской!". Грета моя в смех, ничего сказать не может, вот и сейчас смеется. И девушка возле нее тоже. И еще несколько человек. Ну, я стою, гордый и довольный собой. А потом, когда Грета отсмеялась и могла уже говорить, выяснилось, что никакого Коли нет, есть Оля - девушка, которая смеялась вместе с Гретой, и Олина подруга за моей спиной, которую я не расслышал. Представь!
Мои милые глупые друзья. Как я благодарен вам, что вы вытащили меня из моей конуры на Академической.
Сегодня одна посетительница сказала, глядя на меня, мол, не люблю клоунов. Ах, как мы далеки от клоунов, и вообще от здорового и нездорового, чистого или сомнительного, любого смеха.
Не знаю, приходилось ли вам перемещаться в метрополитене. Вы приезжий? Я приехал сюда восемь месяцев назад, приехал впервые и навсегда. Столица не покорила меня гигантоманией (хотя я готовился к этому), и я вовсе не мечтал здесь заработать много денег, как это принято считать о приезжих. Я знал, куда еду, но не знал, что будет так плохо. У меня нет даже местного гражданства, не говоря уже о регистрации. Дважды в день я бываю в метро, утром и вечером. Иногда мне кажется, что прохожие слышат, как гулко стучит мое сердце, когда я спускаюсь по ступенькам вниз. Иначе, почему они оглядываются? Нет, не на меня? Хорошо, я остался нераспознан и сегодня. Иногда мне не везет, и я вижу их. Великанов. Они стоят в своей серой униформе со скучающим видом и охотятся взглядом за такими же бедолагами, как я, то есть приезжими. Но на мне нет ни цветастого свитра с резинкой снизу, ни коричневых квадратных башмаков, вообще ничего, что выдавало бы во мне приезжего. Зато у меня есть сосед по коммуналке, который раньше работал в милиции. Он и рассказал нехитрые признаки, по которым можно увидеть в толпе приезжего. И, разумеется, никаких огромных сумок и блуждающего взгляда.
Мне повезло - я нашел работу в течение двух недель. Раньше я был актером областного театра, мою нынешнюю работу вы знаете. Когда я в маске, я самый счастливый человек на свете - и вот почему. Когда-то я отчаялся, мне было страшно, я спрашивал себя - "Что меня ждет в будущем?". Я отправился в церковь... сами знаете, зачем в таких случаях в церковь ходят. Я отыскал какую-то небольшую православную церквушку на окраине, не люблю, когда много народа. В церкви никогда в жизни не был. В этот день случился какой-то религиозный праздник, много людей было там. Увидел ли я там Бога? Гм. Я увидел много людей, которые в чем-то нуждались. Видел иконы и рисунки на стенах. Я стоял и слушал, стоял и смотрел на крестящихся и кланяющихся. И сам крестился и кланялся, и с каждым движением мне было все тяжелее находиться там. Было очень стыдно, - и за себя, и за других. Каждый день, каждый месяц, каждый век сюда приходят новые люди, у них новые просьбы. Вот и я подошел. Стоял уже 10 минут там, а уже было так тошно от всех, и от себя в том числе, от своих просьб и нужд. В голове билось - "Каждый день, каждый день, каждый день!". Что же чувствуют эти рисунки на стенах? они не могут сбежать, как это сделал я. Я вышел оттуда на воздух и почувствовал себя больным.
Наверное, в эти дни я и понял, что большинству людей нужен бог-слушатель, а не бог-властелин. И я очень обрадовался, когда наконец нашел работу - мимом в детском магазине. Говорите, я вас внимательно слушаю. Вам страшно, вам страшно говорить внимательному слушателю? то-то же.
А Великаны... это ведь образы все... ежевечерне я раскрываю толстый потрепанный том, который я привез из родного дома и читаю, -
" Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц,
стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот, то обратился к своему
оруженосцу с такими словами:
- Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Санчо Панса:
вон там виднеются тридцать, если не больше, чудовищных великанов, - я
намерен вступить с ними в бой и перебить их всех до единого, трофеи же,
которые нам достанутся, явятся основою нашего благосостояния. Это война
справедливая: стереть дурное семя с лица земли - значит верой и правдой
послужить богу.
- Где вы видите великанов? - спросил Санчо Панса.
- Да вон они, с громадными руками, - отвечал его господин. - У
некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.
- Помилуйте, сеньор, - возразил Санчо, - то, что там виднеется, вовсе
не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, - это
крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
- Сейчас видно неопытного искателя приключений, - заметил Дон Кихот, -
это великаны. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем
временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой.
Недавно мне посчастливилось узнать судьбу участника этой истории. Его уволили за нарушение служебных обязанностей. В магазине потерялась девочка четырех лет, объявляли по громкой связи. Он увидел ее, она засмотрелась на рыбок в электронном аквариуме на витрине. Он стоял неподвижно, как и положено миму, по контракту он не должен двигаться естественно, стоял минуты две и не выдержал, шагнул ей навстречу. Просто представил, как ее мама, наверное, молодая еще женщина, сейчас сидит в комнате администратора на втором этаже, обхватив свою голову руками от отчаяния и горя. Он взял ее за руку и отвел на второй этаж. Все. Хэппи-энд. А уволили его через день.