Тишина
(поэма)


У грохочущих сталью суставов машинных,
У эфирного треска и плача несчастных,
У газетного крика протестов аршинными,
У звонков телефонных, тревожных и частых,

Отниму тишину, как бежавший в пыли,
Вдруг оставив товарищей, рвущихся к цели,
Стал и бережно поднял с земли
То, что те, поспешив, проглядели.

Отниму ее слабой, истерзанной звуками,
Чьей-то громкою славой утопленной в омуте;
Там томившейся перволюбовными муками.
Принесу и заботливо вылечу в комнате.

А покуда она без сознания мечется,
И в бреду, вспоминая, надавит на уши мне
Тем, что сделало с ней человечество,-
К бормотанью ее я невольно прислушаюсь.

И в мельчайшей частице огромного мира,
Словно после утраты - шальное веселие,
Вдруг появятся в полном объеме квартиры
Не слова и не песни, не мысли - видения.

...Вот лицо человека, артиста, таланта
Крупным планом . В глазах - ожидание выстрела.
Пред строем плебеев, пленивших гиганта
До конца не сломаться, не сдаться, но выстоять!

Не на сцене театра, в тюремном дворе
Безразличье во взглядах двуногих зверей
Он увидел и понял, и вспомнил, за что.
Он сыграл свою роль до конца, а потом

Сапогами под сценой был сильно избит,
И куда-то везли его в темной ночи.
Вспомнил мать: "До сих пор ведь, наверно, не спит..."
И в куски разнесли тишину палачи.

Но она-то его будет ждать - как же так?
По какому-то праву какой-то дурак
Приказал расстрелять а потом доложить,
А "потом" - значит "после", как кончится жизнь.

Вдруг исчезла картина, как будто и не было
Ни тюрьмы, ни двора, ни убийства...Ни шороха.
За окном, все усыпано звездами, небо.
Только запах остался сгоревшего пороха.

Тишина, разметавшись, как будто уснула.
На стене появились неясные блики.
Словно в недра квартира моя затонула,
Чьей-то жизнью живу, бестелесный, безликий...

Двое в маленькой легкой байдарке
В середине огромного мрачного грота.
Заигравшие слабыми бликами, арки
Выплывают навстречу из тьмы поворота.

Резкий рокот шивер, рев потока в порогах,-
Это было давно, не сегодня, да было ли?
Эти двое, проверены в трудных дорогах,
Словно напрочь из жизни из пройденной выплыли.

Только капли с весла исцарапанной лопасти,
В полутьме зародившись, дождавшись мгновения,
Отмеряют прошедшего времени пропасти,
Вековой Тишины Возмущенья Мгновенные...

Яркой вспышкой в ночи вижу солнце под куполом.
Светлый день. Ветер, желтыми листьями балуясь,
Пробежал по глазам, темнотою подкупленным,
И умчался, на жизнь беспризорную жалуясь.

Белобрысый парнишка, немного растерянный,
Легкой курткой стянув неширокие плечи,
По дорожке прошелся, шагая размеренно,
На крыльце появился, никем не замеченный.

Как все это случилось, он сам не заметил.
Неожиданно истине книжной, бумажной,
Подчинилось в нем самое лучшее, светлое,

Стало сладко и грустно, и больно, и страшно.
И легко все пути, под ногами разбросаны,
Разошлись, и осталась вся в листьях, дорожка.
Донесла до двери, не тревожа расспросами -
Так приливом приносит вода осторожно.

На звонок колокольчика дверь отворилась.
"Здравствуй". - "Здравствуй, входи".-В тишине 
настороженной,
Не спросив ни его, ни ее, растворилось
Все возможное разом и все невозможное.

Рано утром в уютных и теплых кроватках,
Важно накрыв свои щечки ресницами,
Малыши, нашей будущей жизни загадка,
Спят, и что-то хорОшее снится им.

Спят.. В их утреннем, разгоряченном
Сне Природой такое заложено,
Что одно - приговор до суда обреченным
Лжеполитикам с умными сытыми рожами,

Что одно - приговор до суда исполнителям,
Им запродавшим жалкие жадные души,
Поднимающим в раннее небо носители,
Создающим новейшие виды оружия.

Вы, в военной карьере удачливы,
Хриплым голосом в ларингофоны орущие,
Оградившись от мира заборами дачными -
Возведенным в умение жить равнодушием,

Вы не слышите запах горящего хлеба,
Вас кошмары ночами не сбросят с постели,
Возмущая покой возмущенного неба,
Просто изо дня в день поражаете цели.

Вы приказ выполняете. Тем же, кто спросит:
"Почему же такое творится на Свете?" -
Вы пожмете плечами , а цель номер восемь...
Впрочем, вы ведь не знали, что там были дети.


Я раскрою все окна и двери на лестницу.
Утоляя подонков хронический голод,
Нашей старой и доброй планеты ровесницу,
Тишину растерзал политический холод

Но какой-то знаток из окошка напротив
Загрузил до предела родной усилитель.
Здоровенный мужик аж хрипит, он, мол, против!
И тибетский бугай врет, что он истребитель.

Молчаливую правду крикливою ложью
Обстоятельно двигают к краю могилы.
В элегантнейших позах радетели ложные
Отступаются с мыслью: "А хватит ли силы?

Нет! Да где уж нам - вон как уверенно
С палачом во главе крикуны проскакали".
Детям после своим, в этом праве уверенны, -
-Были, - скажут, - когда-то и мы рысаками!..

И солгут, и поймут, что солгали, и вспомнится
Победившего страха смешное бессилие.
И войдет, хоть кричи, в дом хозяйкой бессонница,
И привидятся павшие - честные, сильные...

Я закрою и окна, и двери. Не трогайте.
Вы, хорошие, - ибо- не пьете- не курите.
Вам понятно все это? Ах, вас это трогает?!
Бесполезным сочувствием рая не купите.

Тишины как награды за труд не услышите,
Тишины предпоследних минут не узнаете.
Потому только вы тут едите и дышите,
Что они там легли под трепещущим знаменем.

Я возьму инструмент, и,за струны не трогая,
Положу, как надежду, к себе на колени.
Он, восприняв молчания ритмику строгую,
Ей подскажет нескорое выздоровление.

И, окрепнув, она, осторожно сначала,
Будет тихо как сон улетать на прогулки
И разглаживать море у старых причалов,
И ко мне возвращаться по улицам гулким,
По утрам... С оскорбляющим жизнь недоверием
Будет даже от гомона птичьего прятаться.
И, захлопнув тайком за хозяином двери,
Мой Покой к ней однажды осмелится свататься.

Не лицом и фигурой, без ложного пафоса,
Если я привлеку всей планеты внимание
Инструмента красиво сработанной паузой,
Если стану достойным ее понимания,

Журавлиными криками, вдаль уходящими,
Из земли, где зерном наливается колос,
Под нейтронными тучами, миру грозящими,
Я планете о ней промолчу...во весь голос.