Рассказ был опубликован в газете "Тайная сила" N 3. 2004 г.
ЗУБАСТЫЙ НОЧНОЙ РОМАНТИК
Светили бесконечные шеренги фонарей и сколько уж ночь не старалась загасить их, к каким только коварствам и ухищрениям не прибегала -все равно у нее ничегошеньки не выходило. Рыбы- мутанты, страдавшие отчаянной бессонницей от безысходности и явного безделья втихаря мутили воду в Москве- реке, редкие разноцветные иномарки резвой рысцой проносились вдоль по набережной, а иные даже и поперек. Вурдалак же Бискаев сидел себе на Кремлевской стене, прекрасно устроившись между двух красно-кирпичных зубцов. Комфорт был полнейший. Безукоризненно белые зубы вурдалака были оскалены только лишь слегка, не более чем на четверть, а взгляд его мутных красных глаз твердо устремлялся вдаль. Машинная возня на шоссе его интересовала мало, а река еще меньше. Какое ему было дело до реки? Он и плавать-то не умел. Зато с невиданным упорством вглядывался в темнеющие окна одного из обыкновенных московских домов в районе Замоскворечья. Но для него это был совсем даже необыкновенный дом, ведь в нем жила та! Та самая, которую вурдалак Бискаев не дерзнул бы укусить даже в самых смелых своих сокровенных мечтах. То есть с ним произошло самое худшее, что может только случиться с вурдалаком: он влюбился не на шутку.
Ручная и весьма смышленая крыса Фуся, прикорнувшая на столь дружественном вурдалачьем плече, тоже смотрела вдаль с самым зачарованным видом. Однако она высматривала там нечто не имеющее к возвышенным чувствам никакого отношения. Вероятнее всего кусочек доброго сыра в витрине одного из круглосуточных гастрономов.
Ну, коли помянули сыр, то уж без вороны не обойтись. Ведь все эти мирные и вполне идиллические мечтания о любви и кусочке сыра продолжались недолго, а всему виной была именно эта серая московская птица. Интересующая нас ворона была неимоверно старой. Жизненный срок отведенный ей учеными птицеведами она пережила уж втрое, о чем эти ученые конечно же не подозревали. Столь долгая жизнь была тем более удивительной, что она происходила в центре Москвы. В загазованной атмосфере, средь шума и гама, словом в не самом безвредном месте для обитания. Все это конечно же порядком поизносило ее нежный птичий организм, а не то прожила бы она и все лет триста, но ничего не попишешь- сегодняшней ночью пришла за ней маленькая воронья смерть. Смерть застала птицу на флюгере Первой Безымянной башни, этак метрах в двадцати от того места, где стояли ( точнее сидели ) лагерем крыса и вурдалак. Поскольку Кремль официально издавна именовался государственным историко-культурным музеем-заповедником, то на постоянных его обитателей охота была категорически запрещена.Будь то какой министр или просто кремлевская ворона. Браконьерство преследовалось строжайшим образом. Так что вороны пользовались всеми привилегиями, гарантированными им родным государством, но от смерти-то ведь не уйдешь.
Итак, инфаркт застиг ворону, когда она дремала на флюгере башни. Померла так, что даже не успела каркнуть на прощанье. Разжала лапы и кубарем скатилась по скату крыши и в конце концов приземлилась на голову бдительному кремлевскому охраннику, отчего тот немало смутился. Никогда еще птицы не падали ему на голову посреди ночи, ощущение это было столь новым, что он не успел в нем толком разобраться и на всякий случай поднял тревогу, как ему и полагалось по должности. Настала общая тревога в гарнизоне.
Все дружно встревожились и один из коллег охранника, слегка ушибленного вороной, посмотрел вверх своим орлиным взором и увидал на кремлевской стене некую постороннюю фигуру.
Все тут же закричали "ура!" и пошли в дружную атаку на вурдалака. Покойная ворона забыта была моментально, поскольку на кремлевской стене сидеть не дозволялось никому, а тем более по ночам.
Справедливое и вполне законное требование немедленно спуститься вниз вурдалак Бискаев проигнорировал начисто. Хотя и осердился порядком: его отвлекли от возвышенных мечтаний, вырвали из мира грез грубо и беспардонно. Это было хуже, чем осиновый кол в сердце, честное слово. В общем, он принялся грубить в ответ и послал всех присутствующих к вурдалачьей матери.
Поняв, что дискутировать с ним дальше бесполезно, охрана открыла огонь из всего наличного арсенала. Бискаев, проявляя чудеса отечественной загробной акробатики, ловко уворачивался от пуль, а мудрая ручная крыса Фуся дала деру. Летать она пока что не умела, а потому и не имела оснований к тому, чтоб выпендриваться. Впрочем, Бискаев и
не думал укорять приятельницу за то, что она ретировалась и оставила его с врагами один на один. По правде говоря вурдалак озлился настолько, что про Фусю забыл совершенно. Он не столько опасался ранения, сколько за новехонький пиджак, сидевший на нем как раз впору.
Стрельба в Кремле внесла некоторое оживление в поток иномарок на набережной: все они дали по газам и шоссе опустело в секунду. Вспышки выстрелов были видны отчетливо и из верхних этажей гостиницы "Россия" и проживавший там сотрудник радиостанции "Немецкая волна",из тех самых, что хотя и получают жалованье в дойче -марках, но Россию ненавидят искренне и совершенно бескорыстно, немедленно составил подробный рапорт в Кельн о том, что в Кремле явный бунт, полное смертоубийство, военная хунта и что демократия гибнет под пулями с доселе невиданным мужеством.
Бискаеву порядком поднадоели эти выстрелы, кроме того он устал от стенной акробатики. И он рассердился не на шутку, и он проревел так, что стрелки присели в невольном почтении, изумленно уставясь в глубины его зубастой пасти:
-Сейчас залезу в Мавзолей и укушу Ленина!
Начальство мгновенно оценило степень возможной угрозы. Внеплановое оживление Ильича, кепка на броневике, Москва в красных знаменах и "Аврора" стремительно исчезающая из Невской акватории, внезапно всплывающая у Кремлевских стен и дающая залп куда придется...Да кому это нужно, господа хорошие?!
-Прекратить огонь!- решительно скомандовало начальство.- Чего тебе тут нужно, нечистая сила?
-Посижу сколько надо и только тогда уйду!- довольно независимым тоном процедил сквозь клыки Бискаев, осматривая родной пиджак на предмет возможных повреждений. Но пиджак оказался целехонек, хотя и порядочно пропах пороховым дымом.
Начальство пошушукалось с подчиненными и формально договор был соблюден.Ни стрельбы, ни дерзновенных выкриков больше не было слышно. Вурдалак Бискаев уселся было на прежнее место, но прежнего настроения и прежнего уюта вернуть не сумел, все это безвозвратно ушло. Над рекой угрюмо навис густой туман, дома любимой теперь было не видать, да и Фуся куда-то запропастилась. А еще эти нервные взгляды позади, он ощущал их спиной несмотря на то, что эта спина была прикрыта основательно пресловутым пиджаком. Нет, этак сидеть совершенно невозможно! И, гнусно выругавшись, вурдалак Бискаев взмыл в ночное небо стрелою и улетел прочь, от огорчения и общего расстройства нервов так никого и не укусив.