Сергей Гудков родился в то время, когда космонавтика находилась в стадии развития авиации 80-х годов ХХ века. А случилось это 18 августа 2117 года.
После окончания предварительной школы у него не было сомнений кем быть - только пилотом. На худший случай штурманом.
На счастье, у Гудкова было хорошее здоровье, и он поступил на командирский факультет Академии космоплавания.
Командир корабля! Романтика!!
- Романтика романтикой, но есть ещё серые будни, - сказал на первой же лекции "Бегемот", он же просто "Лысый", а на самом деле начальник кафедры теории космических полётов - Владислав Константинович Агапов. - Ну, а серые будни заключаются в том, что на космический аппарат... Товарищи на задних рядах могут начать конспектировать. На космический аппарат в открытом пространстве действуют следующие силы... Вот как вы думаете, товарищ... Да, вы.
- Гудков.
- Ага. Как вы думаете, товарищ Гудков?
- Во-первых, сила, гравитационная сила, близлежащего космического тела или тел. Во-вторых, сила сопротивления среды и, в-третьих, солнечный ветер. В принципе, все эти силы создают одну суммарную, которая воздействует на космический корабль, - ответил Гудков и гордо посмотрел на преподавателя.
"Бегемот" удовлетворённо кивнул:
- Садитесь, пожалуйста. Товарищ Гудков совершенно правильно охарактеризовал силы, воздействующие на корабль. Он упустил из виду только одну незначительную силу. Она, эта сила, до того незначительна, что... (Сергей почувствовал подвох) её можно не принимать в расчёт. Я говорю о тяге двигательной установки корабля (в аудитории раздался робкий смех), которая примерно на двадцать порядков больше указанных.
Весь курс, все двести восемьдесят человек, кроме одного, покатились со смеху.
Когда смех стих, Сергей обиженно пробурчал, обращаясь к соседу:
- Так это и козлу ясно, что главная сила - это тяга двигателей... Тебя как зовут?
- Виктор.
- Сергей.
- А вообще, здорово он тебя подколол.
- Здорово, - согласился Сергей, и весь остаток лекции прилежно конспектировал.
"Бегемот" оказался прав. На первом курсе романтикой и не пахло. Были только одни серые будни. И хотя Гудков понимал, что всё, что им здесь преподают, понадобится в будущем, его тошнило, когда приходилось строить навигационный треугольник сил воздействия на бумаге. В космосе - это да! А здесь...
На втором курсе их разделили на группы, и началась "романтика" на Большой Центрифуге. В самом начале это, действительно была романтика. Но только до трёхкратных перегрузок. Приятно было ощущать, как твоё тело наливается тяжестью, как начинает давить на затылок подголовник кресла. Можно было смело сказать, что девяносто девять процентов шестнадцатилетних парней воображало, что они сидят в кабине настоящей ракеты.
Но после трёхкратных перегрузок начался отсев. Не выдерживавших переводили на диспетчерский факультет и на факультет штурманов наведения.
Гудков выдержал все эти муки, а проще говоря, "костоломку", и дошёл до максимальной перегрузки - 10 "g".
Два раза в неделю он сидел спелёнутый ремнями и противоперегрузочными шлангами и слушал, как трещат его кости и стучит кровь в висках. Кроме этого надо было ещё решать какие-то идиотские задачки по составлению всё того же осточертевшего навигационного треугольника.
А потом...
- Курсант Гудков к полёту готов!
- Орать не обязательно, - устало ответил инструктор. - В ракету.
- Есть.
Сели, привязались.
- Ну, так. Мы находимся в учебно-тренировочной ракете типа УТР-29бис1. Максимальная тяга... Крейсерская тяга..., стартовая тяга... Прямо пульт управления двигателями...
Сергей посмотрел на инструктора и икнул от удивления. Инструктор сидел в свободной позе с закрытыми глазами, но руки его безошибочно трогали рычаги, тумблера, кнопки, переключатели, верньеры...
- С теорией покончили. Вопросы?
- Нет.
- Хорошо. Кхм-гм-гм... Зяблик-старт, я - Ульяна-85341. Разрешите старт. Учебное задание номер один.
- 341-му старт разрешаю. Зона третья.
- Понял. Третья зона... Ну...
Гудкову показалось, что его со всего маха огрели по задней части огромной совковой лопатой.
- Семь "же", как минимум, - подумал Сергей, скрипнув зубами.
- Цвет неба? - спросил инструктор.
- Тёмно-синий переходит в фиолетовый. Различаю звёзды, - процедил сквозь зубы Гудков.
- Молодец. Курс?
- Вертикаль на Арктур с правым уклонением три градуса.
- Молодец.
А потом началось такое, по сравнению, с чем большая центрифуга показалась Сергею детской забавой. На центрифуге перегрузка действует всегда в постоянном направлении грудь-спина. Здесь же перегрузка всё время меняла и направление, и величину. Кроме того, инструктор требовал давать ему показания всех! приборов. Гудков тупо смотрел то на экраны, то на приборы и думал только об одном:
- Скорей бы всё это кончилось, и я больше никогда не сяду в ракету.
И вдруг:
- У-85341, я - Т-26704 срочно нуждаюсь в помощи. Опасность взрыва двигателя. Нахожусь в вашей зоне.
Если бы не слова "В вашей зоне", Сергей и вправду бы поверил, что кто-то терпит аварию около них. Но он очень внимательно изучал курс радиообмена и твёрдо помнил, что слово "зона" всегда произносится с цифрой её обозначающей, а вообще, как правило, называется либо район, либо квадрант, так как зона слишком большая, и её номер не даёт представления о координатах ракеты.
- Кто вышел на связь? - спросил инструктор.
- Вы.
- Правильно. На сегодня хватит.
Ракета стала стремительно проваливаться в атмосферу, и Сергею показалось, что желудок вот-вот выскочит у него изо рта.
Когда Гудков вышел... нет, выполз из ракеты его начало мутить, причём так, как не мутило никогда в жизни. Инструктор стоял у него за спиной и равнодушно курил. Когда приступ кончился, он взял у Гудкова лётную книжку, нарисовал во весь первый лист жирный красный крест и сказал:
- Вытащишь из грузового отсека шланг и вымоешь площадку. Будь здоров. Не кашляй.
Гудков уныло посмотрел на крест, нарисованный в его лётной книжке, и подумал:
- Ну, вот и всё. Отлетался.
Ему вдруг стало ужасно жалко себя. Он забыл, что полчаса назад поклялся больше не летать. Теперь же ему наоборот, так захотелось обратно в космос, что он чуть не расплакался от обиды. Он, как и все новички, не знал, что вот такой крест означает наивысочайшую оценку его, Гудкова, способностей. Не знал и поэтому, проклиная судьбу, нехотя драил посадочную площадку.
- Итак, товарищ Гудков? - "Бегемот" доброжелательно улыбнулся и всем своим видом показал, что будет терпелив и выслушает ответ до конца.
- Значит, э-э-э, первый вопрос..., - Сергей запнулся и тупо посмотрел в билет. В билете чёрным по белому было написано: "1. Действия пилота космического корабля при возникновении побочной реакции в реакторной камере маршевого двигателя".
- Н-ну-с, я слушаю вас.
"Продолжай слушать", - захотелось сказать Сергею. Он подумал, насколько ему было бы легче, если бы они сейчас находились в кабине ракеты или хотя бы на тренажёре...
Через час "Бегемот" вывел в зачётной книжке Гудкова жирное "удовл." и, вздохнув, сказал:
- Очень жаль, что приходится ставить всего на всего три. Вы всё знаете, но рассказать, как следует, не можете, а это плохо. Ведь вы будущий командир корабля. А командир корабля не столько пилот, сколько воспитатель и обучатель... э-э-э, педагог. Понимаете? - Сергей кивнул. - Это хорошо, что вы понимаете, но...
И пошло и поехало. Он знал, что самое главное сейчас - терпеливо слушать нотацию и, упаси боже! перебить "Бегемота". Тогда следующий экзамен будешь сдавать до второго пришествия Иисуса Христа. Гудков слушал, стиснув зубы, старательно изображая на лице напряжённое внимание. Он даже позволил себе чуть приоткрыть рот.
Инструктор брезгливо повертел зачётку, держа её двумя пальцами, протянул Гудкову и сказал:
- М-да, я ожидал от тебя большего. И это перед первым самостоятельным полётом. Н-ну, ладно. Готов?
- Готов.
- Счастливо. Смотри в оба и поспокойнее.
- Понял.
Сергей по лёгкой алюминиевой лесенке поднялся к люку, махнул инструктору и открыл люк в кабину. Впервые он вошёл в кабину настоящей ракеты один.
- Зяблик-старт, я - У-29270, прошу разрешение на старт. Задание: Программа номер один.
- У-29270-му, я - Зяблик-старт. Старт разрешаю. Зона 8.
- Вас понял. Старт разрешили. Зона 8.
Гудков включил питание и запустил двигатель на холостой ход. Проверил показания приборов и нажал кнопку "СТАРТ". Ракета плавно, без рывков начала подъём.
На командно-стартовом пункте руководитель полётов сказал инструктору:
- Плавно. Хорошо ты его натаскал.
- Натаскивают собак. А этот парень у меня один из лучших.
- Крестом пометил?
- Ещё каким! Ты знаешь, Глеб, не хвастаясь, скажу, у меня на таких, как этот Гудков, чутьё. Может, я и ошибусь, но мне кажется, что этот парень прирожденный спасатель. Такого хладнокровия, как у него, я давно не встречал у курсантов.
- Зяблик-4, я - У-29270. Вошёл в зону 8, приступаю к выполнению задания.
- Приступайте.
- Понял.
Сергей слегка увеличил тягу и начал плавный разворот. Программа состояла в основном из выполнения стандартных манёвров, необходимых любому пилоту в зоне тяготения большого космического тела. Гудков почти автоматически выполнял манёвры, следя за ходом реакции в двигателе и температурой плазмы.
- Значит, говоришь, хладнокровен? - сказал руководитель полётов инструктору. - А если я ему сейчас вводную номер четыре дам?
Инструктор, прищурившись, посмотрел на руководителя:
- Ну, что же, пожалуй, с четвёртой вводной он справится.
- Посмотрим.
Руководитель полётов набрал на специальном пульте позывной Сергея и, помедлив, нажал кнопку Љ 4. В ту же секунду на экране локатора бокового обзора ракеты Гудкова появилась слабая точка, похожая на отметку от космического корабля.
- Зяблик-4. Я - У-29270, обнаружил в квадранте... 24...-83-132 движущийся объект.
- У-29270. Определите параметры движения.
- Понял.
Сергей развернулся носом к объекту, таким образом, чтобы отметка попала в перекрестие электронного прицела.
Через три минуты на командном пункте раздался слегка взволнованный голос пилота:
- Зяблик-4, я - У-29270. Параметры движения: курс - 181-051, скорость 5000 километров в секунду, постоян... скорость 5100, объект приближается. Ускорение 1,8. Объект продолжает сближение. Дальность 300000 километров. Пробую связаться на аварийной частоте.
- Действуйте.
Гудков сначала не особенно волновался. Во время полётов с инструктором они сближались с другими ракетами и на более близкие расстояния. Но этот вдруг вломился в учебную зону. А, судя по отметке на экране, это был большой корабль. По-настоящему Сергей взволновался, когда корабль, не отвечая на запросы, продолжал сближение.
- Зяблик-4, я - У-29270, объект продолжает сближение. Скорость, 6000, дальность 250000, курс прежний.
- Ваше решение, 29270?
- Разрешите отход в зону 7.
Руководитель полётов уважительно посмотрел на инструктора и ответил:
- Разрешаю. Продолжайте наблюдение за объектом.
Гудков снизил скорость и начал уходить в сторону. И тут произошло невероятное - объект тоже изменил траекторию и снова стал сближаться с его ракетой всё, увеличивая скорость.
- Зяблик-4, я - У-29270, объект идёт прямо на меня, скорость 6700, дальность 200000.
- У-29270, я - Зяблик-4. Продолжайте уклоняться от сближения. Вызываю спасателей.
У Гудкова предательски задрожали пальцы, когда после двух его манёвров, неизвестный корабль упрямо продолжал сближаться с ним. Сергей беспомощно обвёл взглядом экраны. Никого рядом. Он один на один с этим чудовищем, которое прёт прямо на него. И в кресле инструктора тоже никого. Совсем один! Первый полёт и на тебе!
- У-29270, доложите обстановку.
- Без изменений. Объект продолжает сближение.
- Продолжайте маневрировать. Спасатели уже на подходе.
- Я их не вижу.
- Спасатели на подходе.
- Понял.
Через десять секунд Гудков определил размеры и ориентировочно массу объекта. На него неслась громадина около десяти километров в диаметре и не менее полмиллиарда тонн массы покоя. "А у меня всего двести тонн. Разнесёт в пыль и даже не заметит". Пилотом вдруг овладело отчаяние, но только на несколько секунд. Сергея вдруг осенило:
- Масса полмиллиарда. Резко повернуть он не сможет. Рискну.
Он развернул ракету носом к таинственному объекту. В это время на экране локатора появились отметки от ракет спасателей. Гудков прикинул дальность. "Не успеют". До объекта оставалось 100000 километров. Сергей дал двигателю полную мощность и одновременно включил форсаж. В глазах потемнело от внезапно навалившейся перегрузки.
- Что он делает?! - воскликнул руководитель.
- Не знаю.
- 29270! Что ты делаешь?!
-...чиваюсь...
Дальномер бешено скручивал сотни километров. Пилот впился глазами в счётчик дальности, хотя это стоило ему титанических усилий. 90000. Рано. 80000. Рано. 50000. Рано! 25000 километров. Рано, чёрт! 10000. Спокойно, ещё рано! 5000!! 2000!!! Пора! Гудков рванул ракету в сторону. В кабине тревожно завыла сирена, и вспыхнуло табло: "Прекратить манёвр! Опасная перегрузка!" Отметка на экране скользнула в бок и пропала. Сергей, теряя сознание, успел нажать кнопку "ВОЗВРАТ". Теперь ракета без участия пилота с минимальными перегрузками сама вернётся на свой космодром.
Руководитель полётов несколько раз вызвал Гудкова, но динамик молчал.
- Да, переборщили мы с тобой. Придётся вытаскивать парня.
- Не придётся. По-моему, он успел включить режим автовозврата. Посмотри на локатор.
- Похоже... Ох, и влепят же мне.
- Мне тоже.
- Но он у тебя молодец. До такого ещё ни один не додумался. Я бы, наверное, не рискнул бы вот так. Как он.
- Я бы тоже. Просто мы с тобой знаем и понимаем, чем это грозит. Ошибись он на метр... и, если бы это был настоящий корабль, всё. Крышка.
- Но ведь он не ошибся! Ни на миллиметр не ошибся! Ай, да парень!
- Зяблик-4, я - У-29270. От столкновения уклонился. Временная потеря сознания от критической перегрузки. Разрешите прекратить выполнение задания?
- Разрешаю. Режим "ВОЗВРАТ" не выключать.
- Понял. Посадка в автоматическом режиме.
Руководитель покачал головой и, включив внутреннюю связь, сказал:
- Фёдор Иваныч, возьми на себя остальных. Я встречу 270-го.
- Давай, артист.
- Это не я. Это он артист.
- Ты тоже. На разборе поговорим.
- Ладно.
Когда они подъехали к ракете, Гудков уже спустился вниз и, сидел прямо на бетоне, прислонившись спиной к посадочной лапе. Инструктор посмотрел на своего воспитанника и не узнал его. Щёки ввалились, глаза запали, а под глазами мешками висела набрякшая синевой кожа. Инструктор наклонился к нему и спросил:
- Живой?
- Вроде бы да. Что это было?
- Ничто. Пустота. Вводная программа для выпускного курса. Отлично, мой мальчик. Отлично с пятью плюсами.
Сверху из кабины спустился руководитель полётов и спросил:
- Сынок, как ты смог нажать кнопку "ВОЗВРАТ"?
Гудков пожал плечами. Отвечать не было сил. Руководитель посмотрел на инструктора и сказал:
- Он нажал кнопку при перегрузке двадцать три "же".
- Ско-о-олько!?
- Двадцать три "же".
- Шутишь.
- Ни капли. Это он над нами подшутил... Ваша фамилия?
- Курсант Гудков.
- Вот, что, курсант Гудков, садитесь в машину и в лазарет.
Сергей виновато посмотрел на инструктора и сказал:
- Я не могу встать.
Инструктор поднял пилота на руки и бережно отнёс в машину. Оказавшись на заднем сиденье, Сергей моментально заснул. Руководитель сел за руль и, посмотрев на спящего юношу, сказал:
- Знаешь, Владислав, я, конечно, свинья. Из Академии меня, безусловно, вышибут. И правильно сделают...
- Меня тоже.
- Возможно... Но я совершенно спокоен. Нам на смену в космос придёт вот он. А он стоит десятка таких, как мы с тобой. И это в самом начале пути. А каким он будет через пять лет?
Гудков лежал на высоком столе лечебного кабинета и чувствовал, как постепенно утихает боль во всём теле. Он попробовал пошевелиться, но медсестра, стоявшая у пульта, строго сказала:
- Лежите спокойно, больной. Расслабьтесь.
Сергей глубоко вздохнул и расслабился. Сразу закружилась голова, и он впал в полудремотное состояние. Как сквозь какую-то пелену он краем глаза увидел, что кто-то вошёл в кабинет и разговаривает с медсестрой. Потом вошедший подошёл к нему и, наклонившись, что-то спросил. Сергей слабо улыбнулся. Доктор приподнял простыню, укрывавшую пилота и осмотрел его тело. Тело как тело... но вот спина... Во время виража кровь рывком прилила к спине, и у пилота полопались мелкие сосуды. Доктор осторожно приподнял юношу и присвистнул - от шеи и почти до самых ягодиц у Гудкова была сплошная кровавая корка. Он осторожно коснулся пальцами корки. Сергей застонал.
- Понятно. Нина.
- Слушаю, Евгений Николаевич.
- Как у него с внутренними органами?
- Всё нормально, по крайней мере, по приборам. Да и по состоянию видно, что внутренних повреждений нет.
- Хорошо. Гудков, вы меня слышите?
- Ум-м.
- Придётся дня три - четыре полежать. Часа через два наступит облегчение, но вставать пока категорически запрещаю, иначе спина ещё долго будет болеть. Ясно?
- Ум-м.
- Вот и молодец. Герой. Поставим тебя на ноги, и будешь снова летать.