Аннотация: Посчитаешь, что получится в итоге, прослезишься и дальше пойдешь "бизнесовать", успокаивая себя тем, что не наживой единой жив коммерсант - главное в этом деле движение.
Биржа
В начале девяностых с невероятной скоростью у нас стали возникать разнообразные биржи - первые ласточки капитализма, тупо кружившие над руинами совка. Чего там только не пытались продавать! Электроэнергию, которой на месяц хватило бы всему земному шару, сахар в объеме, превышающем годовое производство Украины, целые эскадрильи самолетов Ан-24 и загадочную красную ртуть в гранулах и на разлив. Откуда взялось столько самолетов на продажу, я не знал, но брокеров, ворочающих такими фантастическими активами, видел.
Как-то на исходе рабочего дня из дверей биржи вышло четверо молодых людей в белых рубашках при галстуках и с папками для документов в руках. Разговор их был более чем деловым: обсуждали многомиллионные сделки по обмену сахара на самолеты и поставке того и другого в Уганду. Продажа электроэнергии обсуждалась тоже, но ввиду временного отсутствия высоковольтной линии Украина - Уганда, вопрос отложили до завтра. Беседа проходила на фоне старенького Запорожца и продолжалась минут десять. Я с завистью глядел на украинских яппи и ожидал, когда же за ними подъедет Мерседес. Но "подъезда" я так и не дождался. Кто-то из биржевых воротил бросил клич: "Ну что, поехали?" - после чего один из брокеров уселся за руль Запорожца, а трое других стали его толкать. Как только Запорожец набрал ход и с оглушительным треском завелся, финансисты вскочили в него, и дружная компания поехала пить пиво. Мне кажется, что и за бокалом пенного напитка они по инерции продолжали заниматься электрификацией африканских саванн. Ну а я скромно сел в девятку и отправился домой. Моя зависть к биржевым спекуляциям начинала стремительно таять.
Много лет спустя я попал-таки на фондовую биржу и немало чего там наворочал. Занимаясь интернет-трейдингом, я в основном кормил брокеров, предоставлявших мне доступ к торгам. "Плечами" я не пользовался - своих средств хватало, аналитиков не слушал, рассчитывая на собственную интуицию, а с маркетмейкерами вступал в непримиримую борьбу в стакане заявок, благо ликвидность биржевой площадки это позволяла. Биржа та была одной из самых крупных в Украине, но по прошествии нескольких лет ее ликвидность упала настолько, что недельный оборот всей площадки иногда оказывался меньше моего дневного в лучшие годы. В конце концов мне пришлось покинуть эту "язву загнивающего капитализма" на здоровом теле нашего родного коррупционно-бюрократического государства.
Есть ли жизнь в офисе?
Когда девяностые перевалили за экватор, я решил-таки остепениться. Пошел к друзьям в офис и попросился посидеть у них чуток - посмотреть, как белые воротнички бабло лопатой загребают. Друзья меня в офис пустили, стул выделили и следить за процессом позволили. А если вдруг с моей помощью прибыль какая обломится, то обещали даже поделиться.
Работа в офисе кипела нешуточная. Первым, часов в десять, там появлялся Антик, универсальный работник, делавший на фирме все, что не в состоянии был сделать директорат: грузил товар, обзванивал клиентов и бегал на склад. Примерно в это же время приезжал и я, и мы вдвоем принимались за работу - начинали рубиться в компьютерную стратегию.
Через некоторое время в офис заваливал Соленый, важный чувак, с виду тянувший не меньше, чем на директора. Он вертел на пальце брелок с ключами от машины и строго спрашивал, почему мы здесь и что делаем. С компьютером Соленый не дружил, поэтому проходил мимо нас вглубь комнаты и занимал там директорское кресло. В свободное от "руководства" время он заведовал складом и мотался на своей шестерке, куда пошлют.
Вслед за Соленым приходил Борик, один из директоров и по совместительству главный бухгалтер. Он радостным голосом объявлял, что надо печатать документы, и выгонял нас с Антиком из-за компьютера (компьютер на фирме был один).
Часов в двенадцать к офису на восьмерке подкатывал Славик, коммерческий директор, смахивающий больше на бандита, чем на директора, но для девяностых это было самое оно. Пинками под зад Славик сгонял со своего законного места Соленого, усаживал его напротив и заставлял сдавать карты. Как и Соленый, Славик компьютер тоже не жаловал, предпочитая рабочее время проводить за игрой в деберц.
И только к обеду своим появлением нас одаривал Сёмик, генеральный директор всея конторы. Улыбаясь как красно солнышко, он входил в офис, оглядывал начальственным взором трудящийся люд и выгонял из-за компьютера Борика: нечего разными безделицами заниматься - пора компьютерную стратегию на четверых расписывать. В виртуальной битве обычно принимал участие он с Бориком и я с Антиком.
Примерно так, с утра до вечера, не поднимая головы, и трудилась фирма над разработкой стратегии. И пусть это была не бизнес-стратегия, но занимались мы "работой" тихо и вполне пристойно, в отличие от Славика с Соленым. От их директорского стола по всему офису, да что там - по всему этажу, разносился такой мат, что случайному человеку могло показаться, будто здесь происходит выбивание долгов традиционным для девяностых методом. У наших игроков и вправду иногда до мордобоя доходило. А что? Деберц - вещь азартная!
У ребят на фирме я впервые узнал, что такое корпоративная вечеринка, к примеру, новогодняя. В целях экономии вечеринка устраивалась в том же офисе, где еще утром самоотверженно разрабатывалась стратегия. К обеду комнату украшала живая елка, пара китайских гирлянд и... ящик водки. Чуть позже появлялась и закуска. Ближе к вечеру подтягивались бесхозные коммерсанты, у которых своего офиса не было. Последними приходили девушки, больше похожие на блядей, но в целях конспирации именовавшиеся снегурочками - и начинался пир.
Тут следует заметить, что по понятным причинам жены на корпоратив не приглашались. Однако из каждого правила есть исключение. Исключением этим была супруга Борика, которая, правда, тоже не приглашалась, но приходила сама и часто в самый неподходящий момент. Была она жутко ревнивой (это был не первый ее брак) и при малейших подозрениях не то что на измену, а даже на мысль о ней, со всего размаха била мужа сковородкой по голове - чтоб даже и не думал!
Так вот, в разгар вечеринки раздается телефонный звонок и Борина жена сообщает, что через пять минут прибудет лично к праздничному столу. Народ стал ржать и подкалывать Борика:
- Похоже, тебе всего пять минут жить осталось!
На что Борик невозмутимо отвечал:
- Нет, пацаны, это всем нам пять минут осталось.
И это была суровая правда. Приходилось в срочном порядке распускать снегурочек по домам и придавать своим лицам максимально трезвое выражение: сковорода - штука тяжелая.
Денег нет и не будет
Необходимо пару слов сказать и о бизнесе, который ни шатко, ни валко, но все же продвигался у моих друзей, несмотря на все их вечеринки и прочие увлечения. Ребята возили резинотехнические изделия (не путать с "изделием ?2") из Курска в Украину. Хорошо, если товар шел под конкретного покупателя. Но чаще всего продукция поставлялась на крупные предприятия, денег у которых не было. Приходилось наворачивать цену, сулить откаты и получать взамен зачеты. А дальше - как повезет: бывало, что зачетный товар через пару-тройку бартеров превращался в деньги, но чаще бартерная цепочка состояла из пяти и более звеньев. Поэтому в начале цикла "деньги - товар - деньги", как правило, не было уверенности ни в сроках завершения цикла, ни в его прибыльности. Там у ребят я впервые услышал фразу "денег нет и не будет", которая на долгие годы стала девизом коммерсантов, работающих в условиях нашей откатно-бартерной экономики.
Крупные бизнесмены со связями во власти, а то и сами эту власть представляющие, не стеснялись в подъемах на поставляемый госпредприятиям товар - цену увеличивали во много раз и медленно, но уверенно предприятия эти банкротили, делая их своими неоплатными должниками. Потом за долги предприятия эти приватизировались, и вчерашние партийно-комсомольские лидеры, а иногда и просто гопники из подворотни, становились олигархами. Теперь это уважаемые люди: владельцы заводов, газет, пароходов, народные депутаты и даже меценаты. Но ни один из них не может сказать, что капитал его нажит честно. Ни один! Нет, сказать-то он, конечно, может, прекрасно понимая, что это ложь. И все это понимают.
Для мелких же коммерсантов, вынужденных подбирать крошки с барского стола, бизнес складывался и вовсе туго. Загонишь, бывало, на трубный завод свой товар, а завод и отвечает, что всю ликвидную продукцию - водогазопроводные трубы - выбрали уже ЕЭСУ, причем, на много лет вперед, а вам, мальчики, можем отгрузить только дорогущие котельные трубы и то, если будете себя хорошо вести. Берешь эти котельные трубы и не знаешь, куда их приткнуть: нужны-то они многим - ТЭЦ, ГРЭС и прочим, но денег у них не будет точно так же, как не было их у трубного завода. И бегаешь ты дальше, пытаясь продать зачет за энергоносители должникам с огромным дисконтом. Посчитаешь, что получится в итоге, прослезишься и дальше пойдешь "бизнесовать", успокаивая себя тем, что не наживой единой жив коммерсант - главное в этом деле движение.
Поднаторев слегка в промышленных поставках, решил и я заняться этим нелегким делом. Подтолкнули меня к такому решению два друга, что много лет работали в одной солидной фирме, занимая там руководящие посты. На бартерах они собаку съели и давно уже думали о собственном бизнесе, но все никак не могли распрощаться без скандала со своей конторой. Один из них, интеллигентный и начитанный еврей, отзывался о хозяине фирмы, тоже еврее, вполне определенно: "Когда я общаюсь с шефом, то становлюсь антисемитом". Другой хоть и не был евреем, но с первым соглашался полностью.
Самостоятельный бизнес мои друзья решили опробовать вначале "на собаках", то есть на мне. Я не возражал: друзья обеспечивали финансирование и давали наводки, с кем можно работать, чтоб получить хоть что-нибудь ликвидное по бартеру. Не мудрствуя лукаво решил поставлять уже знакомые мне резинотехнические изделия. Сырье, полученное по бартеру от потребителей моего товара, я эшелонами загонял на огнеупорные заводы, затем кирпич оттуда вагонами поставлял на металлургические и, получив от них трубную заготовку, вез ее на трубопрокатные заводы. О трубах вы уже знаете...
Была еще одна, более короткая, бартерная цепочка, состоящая всего из трех звеньев. Заканчивалась она составами цемента, которые прибывали в Харьков и попадали к местным производителям железобетонных изделий. Расплачивались они живыми деньгами, но делали это крайне медленно и неохотно. Один из этих "бетонных" бизнесменов остался должен по сей день!
И все бы было ничего, и прибыль бы была, но тут, как назло, разразился азиатский финансовый кризис и российский дефолт 1998 года, толкнувший нашу самостийную гривну в бездну девальвации. Активы наши в долларовом исчислении стали стремительно таять, и мне лишь чудом удалось избежать убытков по итогам всего проекта. Так что ни в офисе одних друзей, ни в качестве "подопытной собаки" у других, каких-то нереальных дивидендов я не получил. Ну разве что опыт, который за плечами, как известно, не носить.
Илона
Накопившаяся усталость от общения с брокерами, бандитами и прочими бизнесменами требовала какой-то отдушины. Но и отдушина эта тоже начиналась на букву "б".
Невесть откуда взялась у нас знакомая по имени Илона, девушка в общении легкая, воздушная, к поцелуям зовущая. Мои приятели с ней по очереди "дружили", а после она сидела с ними в баре, если, конечно, пригласят. Там с Илоной мы и разговорились. Жаловалась она на жизнь, на то, что образованной девушке, окончившей музыкальную школу и институт искусств, приходится нынче зарабатывать не умом своим и не талантом, а совсем другими частями тела. Но главное, когда эти "честно" заработанные деньги она приносит домой, то сталкивается с полным безразличием супруга: ему все равно, где она и чем занимается, лишь бы кормила вовремя, а сам усядется за игровую приставку и гоняет свои "танчики" с утра до вечера, козел!
Действительно, козел! Тут я с Илоной полностью согласился и пожалел ее как мог. Налил "кормилице" вина, по голове погладил, скользнул и по другим пленительным местам ее податливого тела... А тело у Илоны было очень даже ничего, профессия еще не успела оставить на нем своего губительного отпечатка. Правда, о голове этого с уверенностью сказать было нельзя. Несколько лет подобной "работы" приводят, как правило, к необратимым изменениям в психике: мужчины рассматриваются исключительно как средство заработка, подруги как напарницы, а милая беседа в баре как возможность бесплатно выпить. Впрочем, без алкоголя деформация сознания происходит еще быстрее - начинает попросту ехать крыша.
У Илоны с крышей видимых проблем пока что не было, но калькулятор в голове ее уже завелся. Потягивая вино, она то и дело косилась на мобильный телефон в ожидании очередного заказа. (В девяностые мобильники были не только у бизнесменов, но и у девушек определенных профессий.) А пока телефон молчал, можно было и дальше предаваться воспоминаниям.
Как у всякого человека, в жизни у Илоны были не только грустные, но и приятные моменты. К примеру, если спонсор или меценат прихватит ее в Турцию или хотя бы в Крым, поселит в дорогой гостинице и будет там кормить, поить и "всё такое" - короче, "меценатствовать" три раза в день. Поймав порочно-сладковатый взгляд, я понял, что Илоне "всё такое" нравится самой, а если ей за это еще платят!..
Но, правда, если платят, то приходится работать, и не всегда работа эта в кайф. Однажды у Илоны случай был в Крыму: какой-то олигарх набрал по телефону ее спонсора и попросил "для кворума" прислать подругу. Спонсор - тот еще козел, по мнению Илоны - послушно взял под козырек, загреб ее в охапку и повез. Приехав, отгрузил в неимоверно пафосную баню - то ли бывшую царскую, то ли нынешнюю президентскую, но такого обилия позолоты и мрамора Илона раньше не встречала, хотя за свою "творческую" жизнь перевидала много разных бань... Помню, в одной из них, войдя в экстаз, исполнила нам на бильярде фантастический стриптиз! Такого даже в Амстердаме не увидишь. Всё потому, что находилась в окружении друзей - поклонников ее "таланта". А может, просто перебрав вина... Ну а тогда, в Крыму, среди клиентов "царской" бани она узнала одного - старого рыжего таракана, которого, вообще-то, трудно было не узнать: он до сих пор по телевизору мелькает...
Дневная красавица
В нашем городе Илона была довольно популярна среди ценителей того "искусства", которое она несла народу - пусть не бесплатно, зато от всей своей большой "души" четвертого размера. Причем сама она нисколько не стеснялась этой популярности в отличие от подруг.
Одна из них была полной противоположностью Илоны: не блондинка, а брюнетка, не балаболка, а скорей, тихоня. Каждый, кто узнавал ее поближе, неожиданно для себя открывал скромное обаяние этой дневной красавицы - не бунюэлевской, а нашей! В ее тихом омуте наверняка водились черти, ведь если не они, то кто манил и соблазнял, затягивал и увлекал всё глубже? Стыдливая улыбка и блеск бездонных карих глаз рождали жгучее желание в этот омут окунуться и утонуть в нем навсегда! (По крайней мере, хоть на час.)
Была она до одури сентиментальной и больше жизни любила предаваться романтическим мечтам. Всякий раз, когда в машине звучала песня Пугачевой "Не отрекаются любя", я краем глаза замечал, как по щеке ее бежит слеза. При этом она искренне смущалась и отводила взгляд, а после снова погружалась в грезы... А иногда, очнувшись от мечтаний, заглядывала преданно ко мне в глаза, надеясь в них найти хоть что-то из придуманного ею. Но тщетно. Сейчас я понимаю это, а тогда...
Тогда был теплый летний день, и легкий ветерок играл верхушками деревьев. Я припарковался у подъезда ее многоэтажки и стал ждать. На лавочке сидело двое пацанов; бабушек, которых она стеснялась, к счастью, не было. Вдруг отворилась дверь, и на порог из темноты подъезда вырвалась она - высокая кобылка с развивающейся гривой, ногами от ушей и смуглой шелковистой кожей. Ее загар удачно контрастировал с коротким белым платьем, а улыбка так подходила солнечному дню! Мне кажется, и ветерок ее заметил - собравшись с силой, дунул, чтоб узнать, что там скрывается у девочки под платьем. "Там" оказалось все в порядке - трусики, но челюсти у пацанов отвисли. Я тоже был приятно удивлен так неожиданно открывшейся картиной, сказал об этом ей, ну а она... Она, смущенно улыбнувшись, взглянула на меня большими карими глазами и тихо попросила: "Пожалуйста, поставь мою любимую кассету..."
* * *
На этой лирической ноте, пожалуй, и закончу свой рассказ. Вошла в него лишь малая часть того, что довелось мне пережить, причем наименее грустная и криминальная часть. Лихие девяностые подошли к концу, сменившись более сытыми и спокойными двухтысячными. Всего за десять лет дикое первоначальное накопление капитала развело по разным полюсам тех, кто успел что-то украсть и приватизировать, и тех, у кого это было украдено. Вчерашние бандиты (из тех, что поумней) превратились в народных депутатов и мэров городов, а их подельники - в бизнесменов, людей публичных и уважаемых. Бесхозные коммерсанты в конечном счете обрели себе хозяев, став менеджерами на их предприятиях, и принялись доблестно трудиться на благо своих боссов, не забывая, впрочем, и о себе. Жизнь стала более предсказуемой, лишившись остроты и сумасшедшего драйва, присущего последнему десятилетию уходящего века. Но возвращаться в девяностые пусть даже ради драйва не хочется совсем. Ну разве что в воспоминаниях...