Руденко Катерина Викторовна. Героями не рождаются, ими становятся

С душой дракона можно родиться, но Довакином можно только стать
(пара баек, рассказанных у костра, о тяжких буднях избранного всея Тамриэля, и Скайрима в частности)

Мое "очень взрослое" решение отправиться в путешествие - мир посмотреть-себя показать обернулось стандартным набором приключенца-погорельца. Нет, ну это же надо было так глупо и бездарно попасть в облаву, которую проводили имперцы на границе! Гражданская война, восстание, убийство короля - да мне-то что?! Отобрали деньги, оружие, даже одежду, ведь и ежику ясно было, что я - НЕ БУНТОВЩИК, я даже не из Скайрима, а из высокогорий. Спасибо, хоть не изнасиловали, а то наслышана я была от десятника отца о том, что творят с пленными женщинами. Хотя когда меня скрутили и положили на плаху, я, Дейяна Шаэль, дочь художника-мага, в полной мере испытала это премерзкое ощущение - ощущения дыхания смерти в лицо. И смерть дохнула огнем, обрушившись на Хелген с небес на кожистых черных крыльях, подобно грому. В этом огне, чаде горящих трупов и пламени полыхающих хижин я умерла и родилась заново.

Право, лучше бы тот черный дракон меня зажарил вместе с остальными. Нет, вы не подумайте, я не жалуюсь, что осталась жива, сумела выкарабкаться из пылающих руин деревушки, проползти за случайным товарищем по подземельям. Имперцы огребли по полной. И тем больше ирония, что носителем высшей справедливости оказался этот дракон, которых все считали страшными сказками. Но вот становиться каким-то "Довакином", избранным всея Тамриэля и дальше по списку, я совершенно не собиралась. С детства я ничего опасней охотничьего лука я в руках не держала, а во время бегства из Хелгена я, как утопающий за соломинку, схватилась за первую попавшуюся железяку, оказавшуюся одноручным мечом. Десятник Витар учил брата и меня фехтованию, парочку ударов я, может, и отбила бы. Ну ладно, Хадвар в этой толкучке и беготне еще мог меня принять за подобие "бой-бабы" в бронекорсете, но как же ярл Вайтрана так опростоволосился? Как можно было не разглядеть под нахлобученной здоровенной кирасой, ведрообразным шлемом "тощее безобразие", как охарактеризовала меня жена кузнеца Ривервуда, с опаленным веником светлых волос и квадратными от испуга белесыми глазами. Сделали зачем-то таном. Да я вообще-то ужин и ночлег отрабатывала и не из самоотверженности за подкреплениями для Ривервуда в Вайтран отправилась... Приставили ко мне хускарла, видимо, чтоб не убежала ночью до скайримской границы. Долго объясняла этой милейшей девушке, отродясь не носившей ничего легче кольчуги и про платья не слыхивавшей, что я - не воин. Не. Воин. Удивилась. Не поверила. Воспрянула странно духом и поклялась могилами предков обучить всему, что знает, своего "неумелого тана". Разорви меня даэдра, это уже не смешно!!

А совсем не смешно стало, когда выяснилось, что я этот самый "драконорожденный". Я, как всегда, расплатилась за свою глупость. Надо было позволить стражникам выполнять свою работу. Если эти норды рождаются в меховой броне с топором в руках вместо погремушки, то я - обычный человек, меня не учили дома драконов убивать. А туда же - полезла помогать добивать дракона, расстреливая из лука. И в тот момент, когда драконья туша начала тлеть, осыпаясь клочьями сползающей с костей плоти, я переродилась во второй раз. Я была так зла и напугана, что от души рявкнула на жаждущих зрелищ и древних героев людей ярла. Рослые мужики и отнюдь не феистая данмерка пошатнулись как от порыва шквального ветра - словно хлестнул по ним снова хвостом дракон. Только теперь драконом стала я. И не придумала ничего умнее, как хлопнуться в обморок...

***

Я никогда не привыкну к леденящему скайримскому холоду, а эта гора, по-моему, - самое холодное место на земле... Мне правда-правда сначала было стыдно, когда Лидия загнала меня на коня, а сама повела его под уздцы, но потом моя совесть заснула. Не иначе как ушла в зимнюю спячку, и я с удовольствием последовала бы ее примеру. Если бы я по этой горной тропе шла на своих двоих, то уже несколько раз бы сорвалась со скалы. Неудивительно, что здесь выживают только отшельники и паломники - по такой тропе пройдет только святой или в усмерть упившийся медовухи. Хотела спросить, далеко ли до Высокого Хротгара, но, кажется, к губам примерз воротник тулупа. Буээ... какой же невкусный этот козлик - из кого там этот тулуп шили?..

- Эти вехи - это указатели для паломников, - сквозь вой метели слабо доносится голос Лидии. Я честно пытаюсь разглядеть, о чем она говорит, но все для меня сливается в сверкающей сине-белой круговерти из вечернего сумрака и белых хрустких снежинок. Я скоро возненавижу белый цвет. А ведь еще год назад на обеде дома какой-то заезжий бард пел, что мои косы белизной сравнимы с снегом. Забавно, теперь это кажется таким глупым. После налета на Хелген, мне кажется, мои волосы никогда не отмоются от копоти и жирной сажи с человеческих трупов... Прошло всего несколько недель, но мне кажется, что родной дом и мое путешествие были в другой жизни.

Неутомимую малышку Али пришлось оставить в расщелине у подъема, и уже через пятнадцать минут карабканья по тропе я затосковала по лошадке, хотя Лидия мужественно отобрала у меня всю поклажу. Собственно, мои вещи включали в себя лук за плечами, меч в ножнах, а все остальное было на мне. Еще до прихода в Вайтран я поняла, что путешествовать надо налегке, чтобы в случае чего дать деру от волков или великанов. Гигантов и их мамонтов я деликатно обходила по широкой дуге в полмили. Отношения "я вас не трогаю и вы меня не трогайте" нас всецело устраивали.

- Госпожа выглядит усталой? - у Лидии была лишняя пара глаз на затылке, иначе я тогда не могу объяснить, как она меня за шкирку как котенка поймала, когда я поскользнулась на вырубленной в скале ступени. Как бы поделикатней объяснить, что мне тяжело ходить по глубокому снегу в буран...

- Далеко еще до Высокого Хротгара? - ого, губы разморозились наконец-то.

- Еще пара часов хода, - от мысли, что Лидия издевается, пришлось отказаться. Мы с ней, наверное, ровесницы, но то ли норды более простодушны, то ли я обросла коркой цинизма за время моего великого путешествия, но Лидия относится ко мне с торжественной заботливостью как к ребенку. Как к птенцу, угу. Ну она права. Если бы не она, я бы не нашла эту тропу и не забралась так высоко одна.

- Погреться бы, - двигаю онемевшими пальцами, кожаные варежки хрустят, словно облитые льдом.

Наверное, я и впрямь избранная, потому что мое желание сбылось. Буран как будто ослабевает, словно пелена спадает с глаз. Сквозь кружево снежинок видны снопы искр, взлетающих от небольшого костерка, возле которого сидит какая-то женщина. Видимо, кто-то из паломников, о которых говорил ярл Вайтрана. Я уже бочком незаметно стала подбираться к костру, но моего всевидящего хускарла было не обмануть. Поприветствовав паломницу, Лидия выдала мне сухпаек - полоски жесткого сухого мяса, от которого у меня в первые дни пребывания в Скайриме жутко болел живот. Но поскольку жизнь тут проистекает по принципу "или ты слопаешь, или тебя слопают", то мы с желудком пришли к взаимному соглашению и я понемногу приноровилась есть все, что бегает и плавает.

Мой хускарл и паломница тем временем разговорились, только что на брудершафт мед пить не начали. Я не пытаюсь вслушиваться в слова, до меня доносятся лишь обрывки фраз и слогов, близость костра и потрескивающего живого огня - единственной отрады для глаз в этом крае белого снега и синеватого льда - действует усыпляюще. Наверное, я начинаю задремывать, потому что до меня сквозь завывания ветра словно голос из подземного мира доносится песня.

Our Hero, our Hero, claims a warrior's heart

I tell you, I tell you, the Dragonborn comes...

Ресницы слиплись от талых снежинок, пришлось жесткими, как кора дерева, варежками протирать глаза. Это паломница поет.

...With a Voice wielding power of the ancient Nord art

Believe, believe, the Dragonborn comes...

Ее голос низкий и певучий. Похоже, это какая-то баллада. И я даже знала, какая. Про Драконорожденного. Про меня. У меня, что ли, на лбу написано, что я Довакин?

It's an end to the evil of all Skyrim's foes,

Beware, beware, the Dragonborn comes

For the darkness has passed and the legend yet grows...

Этой песне нужен аккомпанемент, хотя завывания ветра, треск пламени и гул бурана, доносящийся отовсюду, вполне подходит под общее настроение. Они действительно верят в то, что Драконорожденный решит все их проблемы? Во всех балладах о Довакине поется как о могучем воине. Барды были бы разочарованы, узнав, что провидение наградило духом дракона хлипкую девицу, которую отец упорно хотел выучить на целителя.

- Госпожа. Нам пора идти, - право, этот костерок и какой-то камень, на котором я сидела, показались мне роднее всех родных. Скрипя как несмазанная телега, лязгая доспехом, я поднимаюсь и прощаюсь с безымянной паломницей, скрасившей песней наш недолгий передых. Впереди крутой подъем, ведущий в ущелье. Буран здесь немного ослабевает, в синеватом, немного неестественном из-за снега свете, вход в ущелье кажется вырубленной в скале раной.

Лидия замирает на полушаге так внезапно, что я врезаюсь в щит у нее на спине с гулом, напоминающим удар гонга. Удар гонга к ужину.

В завывании ветра рождается новый звук, напоминающий рев голодного медведя, раскатистым эхом разносящийся по ущелью, словно там целое стадо зверей. Из-за спины Лидии ни зги не видно, но по тому, как она рванула из ножен меч, я понимаю, что дело - дрянь.

Хускарл прянула в сторону, и я мельком из-за ее плеча вижу надвигающуюся на нас синевато-пепельную в сумерках ожившую снежную гору. Только у горы почему-то уродливая морда о трех глазках и распахнутая клыкастая пасть. А еще огромные лапы, вооруженные чуть ли не десятидюймовыми когтями.

- ААААААА!!!!! - сама не понимаю, почему я несусь вниз по склону горы, не ощущая под собой наметенных сугробов и каменных ступеней, по которым несколько мгновений назад я с таким трудом поднималась. Понятия не имею, что творится сзади, гонится ли чудовище за мной, у меня сейчас преобладает только одно желание - убежать подальше, забиться в расщелину, взобраться повыше - да что угодно! Я не хочу, чтобы меня порвал на шматочки ледяной тролль!!!

Почему-то мгновение между двумя ударами колотящегося как у зайца сердца растягивается как патока, и мне кажется, что я не бегу со всех ног, а топчусь на месте, пока меня настигает рычащая клыкастая громадина. Перед глазами смазанными пятнами мелькают заснеженный куст, костер паломницы, изумленное смуглое лицо женщины...ай-яй-яй!!! Моя лодыжка!! Какая скотина разбросала здесь мешки?! Сзади жуткий рев - тролль-таки настигает добычу. Я на четвереньках беру разгон, как ретивый горный козел, влетев макушкой в шлеме в какое-то чахлое деревце, и с ужасом понимаю, что бежать-то некуда. Справа - обрыв, внизу, теряясь в белом крошеве, - тропка, слева - отвесная скала, сзади несется тролль. Как бы ни было страшно, я круто разворачиваюсь, одновременно пытаясь нашарить в ножнах меч. Хватается за меч и женщина.

Паломница гибнет на моих глазах, смятая и разорванная чудовищем, словно под обрушившейся с вершины Глотки Мира снежной лавиной. И я понимаю - моя очередь. Отшвырнув меч, с которым я все равно ничего не смогу сделать, я хватаюсь за лук. Толстые рукавицы летят за мечом, я натягиваю вмиг окоченевшими пальцами тетиву и прилаживаю стрелу. А снежная лавина с ревом, окутанная сине-белой пеленой морозной дымки, уже несется на меня.

Одна стрела. Вторая. Третья. Трехпалая страшная лапа ломает мой лук, я спиной падаю в какую-то яму и визжу. Причем, видимо, неосознанно применяя эту довакинскую магию, потому что уже кинувшееся на меня чудище шатнуло, тролль отпрянул, оглушено мотая головой, а я очень кстати для себя и некстати для врага нащупала брошенный меч.

Никогда не забуду это жуткое ощущение, когда ты всем весом наваливаешься на рукоять меча, наполовину загнанного в горло врага, а тебя заливает кровью и слюной смертельно раненного чудища. Его мощные лапы в агонии беспорядочно молотят по всему вокруг, по моей спине, по скале, ломают деревце, а я боюсь пошевелиться и давлю на рукоять до тех пор, пока она с хрустом не вырывается откуда-то из затылка тролля. Великие боги, меня сейчас вырвет...

На дрожащих ногах я ковыляю к разбросанному догорающему костру, белый снег забрызган кровью, уже превратившейся в лед. Ничего не могу с собой поделать. Когда сверху сбегает напуганная Лидия, невесть куда подевавшаяся во время нападения тролля, я сижу над кровавыми ошметками, несколько минут назад бывшими человеком, и реву белугой. Отец учил меня исцелению. Но тут даже исцелять нечего... Эта женщина спасла мне жизнь. Попытавшись сражаться, хотя так же могла убежать, как пыталась позорно проделать я, эта безымянная паломница купила мне несколько мгновений и я жива. Все еще жива.

Our Hero, our Hero, claims a warrior's heart

I tell you, I tell you, the Dragonborn comes...

Никакой я не герой, я всего лишь трусливая избалованная девица, расплатившаяся за свою самонадеянность, из-за которой снова погиб человек. Нет, Лидия, не надо меня успокаивать, я ведь жива... Не то что эта женщина. Но ради нее я попытаюсь вспомнить скучные уроки магии и упокоить ее. И пусть ее сожженный и развеянный прах подхватит ветер и унесет к вершинам гор, к Высокому Хротгару, куда она шла... Путь Драконорожденного - это путь смерти.

***

Прошел уже месяц моего пребывания в Скайриме. Я почти притерпелась к холоду, толпам немытых нордов, налетающей внезапно вьюге или проливному дождю, стучащему по доспеху как по черепичной крыше. Живот уже не болел от вяленого мяса и кислого молока, а согреваться приходилось чаще нордским медом и элем, нежели сидением у костра, на который как мотыльки слетались волки, саблезубы и кто покрупнее, от которых мне пока еще приходилось драпать во все лопатки. Вот и сейчас, топая по направлению в Морфал, тихо себе мирно, никого не трогая, я стала объектом самого пристального внимания двух великанов, одного саблезуба и двух волков. Причем всех и сразу. Как они меня делить планировали - сие знание мне неведомо. Бряцая доспехами, луком, мечом и вещмешком, напяленным поверх колчана, я вынуждена была спасаться бегством, а поскольку самый верный способ уйти от преследования - это забраться повыше, я вдохновлено рванула в гору. Вскоре подъем стал вертикальным, каменистые осыпи сменились скалами, и вдобавок стало стремительно смеркаться. А карабкаться по отвесной скале вверх в полном доспехе, с поклажей на спине - поверьте, приятного мало. Причем я очень смутно понимаю, куда я лезу и зачем. По идее мне надо как-то убраться подальше от веселой компании у подножья утеса, найти укромное местечко до утра и потом продолжить путь в Морфал. Прошли уже времена, когда за мной всюду ходила Лидия и поучала, как меч держать, и как лучше целиться из лука, держа оба глаза открытыми. Каждый день я над собой работаю. Помимо тренировок с оружием я все время напоминаю себе, кто я. О том, что из-за меня гибнут люди. И их погибнет еще больше, если я не найду способ отделаться от черного дракона, ставшего моим личным привидением. Не единожды это чудовище закладывало над моей головой круги, оглашая вересковые пустоши холмов хриплым ревом и странно тоскливыми стонами. Дова - драконы, так их зовут на древнем языке. А этого черного беса, дурным предзнаменованием маячащим на моем горизонте событий, зовут Алдуин, Пожиратель мира. Очень приятно, Довакин Дей. И мне тоже иногда хочется выть от тоски и фус-ро-дахать на усыпанное звездами небо, поскольку есть что-то, что объединяет меня и этого дракона. Нам обоим нет покоя. Ему - потому что где-то по Скайриму бегает тот, кто может гипотетически и в перспективе его победить (очень-очень-очень гипотетически). А мне - после поглощения той самой первой души дракона, напавшего на сторожевую вайтранскую башню.

За моей спиной в сумрачных густо-синих, быстро темнеющих небесах прокатился раскатистый вопль-рык. Блеск. Отлично. И это сейчас, когда я вишу на скале, подо мной минимум 50 футов туманной бездны. Попробуем прикинуться местным лишайником. Ага, с мечом, вещмешком. Я лишайник, я лишайник... ААААААА!!!!! - прямо возле меня хлестнула огненная струя. Крылатая ящерица-переросток меня все же заметила, сойти за кустик на скале не вышло. Чтоб ты запалом подавился, гадость крылатая... Так, это что, снежок? Ну вообще замечательно. Если сейчас еще Алдуин прилетит, я уже ничему удивляться не буду...

Совсем рядом со мной хлестнула еще одна огненная струя, подкоптив мой доспех. Нет, так дело не пойдет, надо отсюда выбираться. Нащупывая пальцами неровности и выступы, я стараюсь ползти вверх как можно скорее. Дракон, явно издеваясь над без-пяти-минут-своим-ужином, закладывает где-то надо мной круги и ликующе ревет. Слава богам, эти твари не умеют виснуть на скалах, иначе песенка моя была бы спета. Хотя если я это не видела, вовсе не означает, что они это не умеют делать. Не на руку мне играют стремительно спускающиеся сумерки и усиливающийся снег. Одна надежда, что дракону будет так же сложно заметить меня, как и мне его.

От нового залпа, пришедшегося выше меня, я чуть не разжала от неожиданности пальцы, зажмурившись от искр, посыпавшихся мне в лицо. Скала становится не такой отвесной, лезть становится легче. Правой рукой я схватилась за пустоту. Некогда разбираться, куда я попала. Подтягиваюсь на руках, с трудом разбирая в полутьме и круговерти снега очертания валунов, какой-то чахлой растительности и широкие обледеневшие ступени. Еще одно святилище?

Мощный порыв ветра в спину чуть не сшиб с ног, дракон-таки попытался приземлиться на узкий серпантин тропки, но места ему не хватило и он завис надо мной, почти касаясь хвостом земли. Ах ты ж гадина... Чтобы выгадать несколько мгновений, разворачиваюсь к бронированной махине лицом и набираю полную грудь морозного обжигающего воздуха.

- FUS RO DAH!! - рявкаю я на него во всю силу легких, до этого генерировавших такой силы только визг при виде крысы в подвале. А сама поспешно выпутываюсь из лямок котомки, чтобы добраться до лука и колчана со стрелами.

Немножко предыстории. Фус-до-рахать меня научили отшельники с Высокого Хротгара, куда я так не хотела подниматься и где получила душевную психотравму по вине ледяного тролля. На драконов эту вопилку (по-благородному "ту'ум") я еще не применяла, максимум на волков и медведей да на разбойников, когда стрелы заканчивались, а показывать спину было опасно. С драконами я почти не сталкивалась, старательно прикидываясь бревном, стоило на землю пасть крылатой тени, заслонявшей крыльями солнце. Но поскольку бежать здесь было некуда, прятаться тем более, а мы с драконом уже поздоровались, то следовало бы достойно завершить знакомство.

Дракона ощутимо отбросило от меня. Недоуменно захлопав крыльями, как гигантский нетопырь, явно размышляя, не будет ли от такой еды у него несварения желудка, он с протяжным ревом-стоном пронесся над моей головой. Что-то не верится, что какой-то вопль его так испугал. Тем более что в теории, насколько я поняла Седобородых, драконы должны понимать обращенный к ним посыл, а значит, видеть, что перед ними закованный в жестянку бегает не просто ужин, а ужин имени Драконорожденного. Ну так и есть. Дракон пошел на разворот. Нужно срочно выбраться на открытое пространство, на этой тропе нет никаких возможностей к маневрированию. Отшвыриваю котомку и бегу наверх, подгоняемая ревом дракона и огненными "плевками". Я была так поглощена убеганием от летающей гадины, что когда на меня откуда-то сбоку с ревом выскочил ледяной тролль, я даже испугаться не успела. Пф, какой-то тролль, когда за тобой гонится дракон. Спасибо тренировкам с наемниками и Лидией, после которых я выла от боли в мышцах и была вся покрыта синяками. Бью наотмашь клинком по оскаленной зубастой тролльей морде, лягаю ногой и проворно отскакиваю в сторону, и нас тут же накрывает драконье пламя. Инстинкты сохранения, будь они не ладны, работают все так же исправно, я успеваю занырнуть под какой-то обломок. Оказывается, волосатые тролли так хорошо горят! Но с драконом надо что-то делать, укрытие слишком ненадежно. Решено.

Набравшись всей храбрости, наглости и самоуверенности, что у меня были не то чтобы в дефиците, но умеренно, как и полагается воспитанной недомагессе из приличной семьи, я выпрыгиваю из своего загашника и бегу по припорошенной снегом колоссальной лестнице куда-то на вершину горы. Наверху только круговерть снега и темнота. Находу срываю с себя лук и прилаживаю стрелу.

- Ну давай, попробуй меня съесть!! Лети сюда!! - кричу первое, что пришло в голову, лишь бы привлечь внимание ящера. Я даже не представляю, что буду делать. Запрыгиваю на каменный выступ над обрывом и продолжаю вопить, ловя на прицел завихрения снега. От драконьего рева у меня звенит в ушах, я уже даже себя не слышу - лишь горло саднит от крика на морозе.

Дракон пикирует на меня, я ориентируюсь лишь на рык и на струи пламени, вырывающиеся из пасти чудовища. И выпускаю стрелу за стрелой, хоть бы одна попала в эту махину...

В колчане оставалась пара стрел, когда носящийся над моей головой дракон с грохотом обрушился на площадку, пропахав брюхом руины, какие-то ошметки, подняв тучу из вековой пыли, льда и снега. Спрыгнув со своего насеста, с которого, даэдра знает, как меня не сдуло, я осторожно приближаюсь к дракону. Тот еще барахтается на боку в тщетных попытках упереться фалангами крыльев и подняться. Ближе подходить страшно, но у меня уже не осталось стрел, поэтому приходится браться за меч. Наверное, это самый отважный поступок в моей жизни. Удивительно, как пара десятков стрел смогли сбить такое колоссальное существо. И сейчас, оказавшись с драконом лицом к лицу, ну в смысле к морде, я чувствую робость. Впервые за сегодняшний сумасшедший вечер. Взгляд дракона осмысленный, яростный, и в нем страх. Он чувствует меня так же сильной, как и я его. Словно я сама стала драконом и смотрю на себя саму со стороны - на маленькую неказистую фигурку в закопченных доспехах, с мечом, похожим на иголку по сравнению с драконовыми клыками и шипами, которая его одолела.

Несколько мгновений дракон разглядывает меня, и я уже знаю, что должно сейчас случиться. Нагнувшись, словно все тот же ретивый горный козел, я рванула к дракону, целя мечом в его шею. Меня накрывает огненный ураган, в бок врезается тяжелый шипастый хвост, и я отлетаю на десяток футов. Кубарем, обломав об камни половину доспеха, я ударяюсь об сломанную колонну и сбиваю с себя языки пламени. Лицо заливает пот вперемешку с кровью, я пошарила по голове. Шлем разбился. Видимо, от удара хвостом. Больше нет моих белоснежных кос, вместо них опаленные клочья.

За моей спиной дракон с вонзившимся между шейными пластинами мечом хрипит, испуская последний дух. Он стонет почти как человек. В этот момент я окончательно поверила, что дова - не менее разумны, чем люди. И чувствуют страх перед лицом смерти. Потому что...

Меня качнуло, я хватаюсь за обломок колонны, судорожно хватая онемевшими от холода губами воздух. В этот раз я не упала в обморок. Мое личное достижение. Драконорожденный способен поглощать души погибших драконов, для них это ничто, пустота. Мирмулнир, тот драгон, забитый стражей Вайтрана, ужасно боялся стать ничем. Навсегда...

Меня знобит. Обхватив себя руками, хромаю мимо трупа дракона, спотыкаюсь об обглоданный труп коровы. Похоже, я забрела в его логово. Неудивительно, что он меня встретил с распростертыми крыльями... Знакомое ощущение... как тогда, в Высоком Хротгаре, в окружении Седобородых. Неужто... так и есть. Меня потряхивает от этого чувства, голосов прошлого, проходящих сквозь меня, заставляющих сердце сжиматься и колотиться в клетке ребер, как птичку в клетке. Медленно подхожу к отполированной временем и свирепыми ледяными ветрами стене с выбитыми символами - языком, который могут понимать только дова, - и касаюсь кончиками пальцев одной тлеющей вязи. Еще одно слово древнего языка изучено. Сколько еще этих стен слов мне еще попадется на пути?

Значит, каждый раз с поглощенной драконьей душой я буду заново умирать? Что же останется в конце? Не знаю. Я уже никогда не смогу быть белокосой смуглой бретонкой, затянутой в корсет, которую так часто сравнивали с альтмеркой, папиной дочкой, неудавшейся целительницей. Я могу лишь попытаться остаться тем, кто я есть, и надеяться, что мой черный призрак не успеет пожрать мир, который я люблю и за который готова сражаться. Хотя мамонтовый сыр - невыносимая мерзость. И это их оленье молоко тоже... К жизни в Скайриме надо привыкнуть. Но если ты хоть раз встретил восход солнца на вершине горы, замерзший как суслик, или смотрел полночи на разноцветные всполохи северного сияния, ежась на соломенной подстилке без сна, когда облака после бурана редеют, то забыть этот мир уже невозможно.

Комментарии: 1, последний от 18/04/2020. © Copyright Руденко Катерина Викторовна (amaltheya_87@mail.ru) Размещен: 30/09/2012, изменен: 30/09/2012. 26k. Статистика. Миниатюра: Фэнтези		Ваша оценка:
Аннотация: Посвящается всем поклонникам The Elder Scrolls и в частности ее пятой части - Skyrim "...Они действительно верят в то, что Драконорожденный решит все их проблемы? Во всех балладах о Довакине поется как о могучем воине. Барды были бы разочарованы, узнав, что провидение наградило духом дракона хлипкую девицу, которую отец упорно хотел выучить на целителя..."

Руденко Катерина Викторовна : другие произведения.

Героями не рождаются, ими становятся