Есть такой город - Хай-Тренд. Он расположен где-то возле вашего родного города, но только с другой стороны. С изнанки, так сказать. И в этом городе, в доме с зеленой дверью, живет старушка в кислотно-розовом смокинге, разъезжающая туда и сюда на паровой инвалидной коляске, словно специально созданной для ежедневного попадания в аварии.
Говорят, что эта старушка - Богоматерь.
А другие говорят, что видели ее в Уруке, когда и Рима-то не существовало, и что ее зовут Инанной.
Но важно, не как ее зовут, а что раз в год, на утро после Рождества, она прогуливается по нашему миру.
Ботинок промок уже на третьем шаге. Максим ругнулся, попробовал наступать как-нибудь иначе, чтобы не чавкать при ходьбе, подвернул ногу и чуть не упал в лужу. До офиса оставалось не меньше двух кварталов, а если обходить стороной глубокие рытвины, заполненные водой, то и все три.
На работу он зашел мокрый с ног до головы - проезжающие мимо машины не раз окатили его от чистого сердца. Начальник устроил выволочку за опоздание и отправил трудиться.
Казалось, что стрелки часов приклеили к циферблату. День тянулся и тянулся, словно жевачка из рекламы. Прошел час... другой... Максим запустил было игру, но тут же подошел сидевший весь день в своем кабинете начальник, и объявил, что при таком отношении к своим служебным обязанностям он будет ждать повышения еще очеь долго.
После работы - унылая морось с тяжелого неба, черно-серая масса прохожих, холодная пустая квартира, отключенная горячая вода и электричество, судорожные размышления о приготовлении ужина из двух яиц и куска хлеба, затем жесткий диванчик и тревожные смутные сны.
Утром Максим никуда не пошел. Впервые за долгие месяцы он не вскочил и не забегал по квартире, завтракая и одеваясь на ходу, а спокойно смотрел на солнечные квадраты на потолке, слушал курлыканьке голубей. Затем он повернул голову и посмотрел на календарь.
31 декабря. Скоро еще один Новый год, встреченный в полном одиночестве. Еще один Новый год наедине с телевизором, включенным на полную громкость, чтобы не слышать смех соседей.
Максим закрыл глаза и отвернулся.
Через восемь дней он проснулся рано утром от бьющего прямо в глаз солнечного зайчика, умылся, тщательно оделся, положил в карман паспорт и вышел из дома.
Он побродил по своему родному городу, подошел к детскому дому, в котором вырос, прислушался к своим ощущениям. Ни одна струна в душе не дрогнула. Он огляделся по сторонам и сердце его забилось в предвкушении - совсем рядом стоял шстнадцатиэтажный дом. Максим бросился к нему, наврал что-то в домофон, вихрем пронесся по лестнице, забыв про существование лифта, подбежал к краю крыши - и остановился в нерешительности.
Вскоре инстинкт самосохранеия был побежден подробным перечислением всех неудач за последнюю неделю - снег так и не выпал, с работы пришло уведомление о банкротстве фирмы, подобранная на улице кошка умерла, девушку он так и не нашел... Максим сделал шаг, другой, но вдруг услышал странный скрежет и шипение у себя за спиной. Он обернулся и увидел старушку. Маленькую сухонькую старушку, седые волосы убраны в пучок, на носу - очки с толстенными стеклами, вязание в руках. Словом, обыкновеннейшая московская старушка, у любого такая может затесаться в родственники.
Единственное, что смутило Максима - ее коляска и, пожалуй, ее одежда. Ну, коляска еще полбеды, мало ли какое чудовище на паровом ходу могут подарить бабушке любящие внуки, но вот ярко-розовый смокинг...
- На, покушай. Вредно умирать на пустой желудок. - произнесло сие чудное видение и протянуло парню большой бутерброд.
"Галлюцинация." - подумал Максим и невольно попятился. Очки старушки грозно сверкнули на зимнем солнце, он замер, взял бутерброд и тихонько сказал "псибо".
- Жуй тщательнее.
Но парень и не думал есть. Он пристально всматривался в угощение. Этот аромат... Нет, не может быть! Но все же это... Боже правый...
- Тыква и апельсин. Много-много сахара и ни грамма воды.
- Это восхитительно...
Солнце играло на янтарных кусочках тыквы.
Это варенье... Оно впитало в себя марокканские песни, тропические ливни, темно-синее, какое больше нигде не увидишь, небо.
В нем - сухой жар средней полосы России, смех играющих на огороде детей, запах костра и шашлыка, тепло трудолюбивых рук... В этом варенье было все, что ни пожелаешь. Это варенье было всем.
Максим бережно поднял бутерброд, посмотрел сквозь него на город, и город показался ему прекрасным.
- Я смотрю, тебе оно по душе. Записывай рецепт. - деловито сказала старушка, постукивая уже семью спицами.
Максим плохо помнил, что было дальше. Это было похоже на сон, и, когда он очнулся, старушка уже исчезла непонятно куда и как.
Он повернулся к своему городу.Солнечный луч лизнул ему щеку. По улицам шли люди, такие родные, любимые до боли в сердце. А среди них шла та самая, единственная. Сердце слабо кольнула мысль, что они с ней еще не знакомы, и никто не знает, когда познакомятся, но тут ветер зашуршал листком с рецептом варенья из тыквы и апельсина. Максим опустил глаза, улыбнулся и сбежал по лестнице.