...но те,кто от любви не умер,
 когда была им смерть легка -
 - на среднем градусе безумья,
 заходятся с полупинка. 
 Но вспоминают не желанье -
 - оно еще находит след,
 а только рук своих дрожанье,
 оцепеневший свой скелет
 перед какою-нибудь Дашей
 давным-давно уже не нашей,
 забытой вдоль и поперек,
 дешевой правды воздух едкий
 и двухкопеечной монетки
 потусторонний холодок,
 переходящий в ужас плавно,
 когда доходит - как бесславно,
 как безнадежно... Твою мать,
 не ставь на цифру и цитату,
 когда тебе по циферблату
 в другую сторону бежать,
 грести,старательно и тупо,
 не поднимая головы.
 Свинец обметывает губы
 от бесконечного Увы.
 Все судорогой сведено
 под сморщенной горячей кожей
 и только дерево одно
 еще на женщину похоже.
 Она идет,она спешит,
 спокойна,стискивает руки,
 и за спиной ее летит
 полупрозрачный бес разлуки,
 и дождик льет такой воды,
 что холоднее не бывает,
 как будто не ее следы,
 а самого тебя смывает.
 Чужие люди,как стена.
 Все улицы выходят к морю.
 Прости родимая страна,
 но этим не поможешь горю -
 - недолог век людской печали.
 И меж собою не равны
 другая сторона медали 
 с обратной стороной луны.
 
 В апреле со мною не много заботы,
 О,Господи,дай мне дожить до субботы
 И что-нибудь сделай с двухдневной весной-
 -случалось длиннее иметь перекуры.
 С гуденьем и лязгом несутся амуры
 Сквозь трюм корабельный - мой гроб золотой.
 Я только башкой по нему не стучу,
 И режу и гну,переборки латая,
 Но только сгущается мгла золотая.
 Мне много не надо,я выйти хочу.
 Ни Родина-мать,ни высокие мачты,
 Ни желтое солнце на том берегу,
 Железо одно меня держит пока что,
 А я удержать ничего не могу.
 И лучше мне сдохнуть на этом обрыве.
 Окончена смена и пуст небосклон.
 Огнем и мечом насшибаю на пиво
 И в очередь встану до лучших времен.
 
 Вставай,любимая.Рассвет
 уже поставил точку.
 И по бензиновой росе
 Трамваи катят бочку.
 Вставай,любимая,пора.
 Весь век к восьми.И ладно,
 Люблю я этот полумрак
 На лестнице прохладной.
 Люблю,прощаясь у крыльца,
 Следить, как неизбежно
 Уходит с твоего лица
 Остаточная нежность.
 С восходом солнца гасят свет
 В домах родного края,
 Когда еще прохожих нет.
 Прощай же,дорогая.
 Ведь ничего я не найду
 Дороже утром ранним
 Свободы этой,на лету
 Оборванных,свиданий.
 Ни отдыха,ни долгих лет.
 Трамвай летящий с лязгом,
 Полулюбви короткий свет,
 Да рельсов свистопляска.
 
 У ночи ни смеха,ни плача-пуста
 Она в этом смысле.Чужбина.
 И разве луна поцелует в уста
 Тебя ,человечьего сына?
 Отведав прохлады садов ледяных,
 Холмы залепивших листвою,
 Ты думаешь,что-нибудь значит для них
 Похмелье твое ледяное?
 И разве обязан хранить листопад
 Подошвы твоей отпечатки?
 Звезда-не начальство,и тополь-не брат,
 Хоть мы на братание падки.
 И что б научиться читать между строк,
 С травою и ветром сравняться,
 Придется тебе заглянуть в эпилог
 И с верною глиной смешаться.
 
 В предместьях тучи рвут и мечут,
 Секутся дождевые струи,
 По сопкам вороные смерчи
 Грохочут кровельною сбруей.
 И словно взгляд товароведа,
 Прозрачны серые витрины.
 На опустевшие проспекты
 Несет поток песок и глину-
 -распадок под асфальтом ожил.
 И через первые заносы
 Прорвался грузовик порожний
 С натугою и перекосм.
 О стены гнется веер брызг,
 Скользнули отражений лица,
 Но рот обжегся о карниз
 Водою захлебнулся мглистой.
 С деревьев,как ножи,листы
 Срываются в кипящий воздух,
 Желтея на лету.И грозно
 Трамвай стоит,подняв костыль,
 В воде журчащей по ступицу|
 И оглоушенную птицу
 Над проводами унесло,
 Как перебитое весло.
 И вновь стена воды луженной,
 И океан в свинце хрипит
 И поднимается,прельщенный
 Виденьем новых атлантид.
 Подмыт чугун ограды лег.
 Упали ветки ветром сбиты.
 И пешеход не чует ног,
 Но широко глаза открыты
 И сдавленны его виски,
 И сердца тяжелы удары.
 Ломают ребра на куски
 Доисторические жабры.
 Теперь он рад,за что,про что,
 Но жизнь сама распорядилась.
 И приговор ее прочтен,
 И учтена его немилость.
 И на руку теперь тайфун,
 И радует соединенье 
 Банальной страсти ржавых струн
 С вселенским шумом наводненья.
 Все на руку теперь,все в масть,
 Тем,кто себя в ней растворяет,
 Свою дарует буря власть
 И всю ответственность снимает.
 Тайфун пройдет,вода спадет.
 Мужик,ты забираешь круто,
 Ведь в разуменье не возьмет
 Никто,что бес тебя попутал,
 Когда по непогоде рать
 Синоптиков поминки справит
 И с человечеством опять
 Наедине тебя оставит.
 Но он не слушает спеша,
 Зачем ему на вечность ссылки.
 Звенят в промоинах плаща
 Ключи,монеты и бутылки.
 
 ЖЕНЬШЕНЬ.
 
 Вспотев,хватаешься за нож,
 В тайге,услышав за спиною 
 Шаги чужие и идешь
 На звук бесшумною стопою.
 Но лишь деревья под рукой,
 Корой корявой ствол прижмется,
 Все потому,что никакой
 Деревни рядом не найдется.
 И выходящим на большак,
 Не светят фонари из леса,
 Лишь разойдется кое-как
 Листвы неверная завеса.
 И странно в поезде потом
 Припомнить,как на дне распадка
 Негнущиеся пальцы в ком
 Сбиваются на рукоятке.
 И сердце страха не поймет,
 Забыв,забьется вхолостую.
 Вагон несется,ветер гнет
 Вдоль насыпи траву густую,
 Насколько достигает взгляд.
 Над нею,в лунном свете тая,
 Столбы белесые стоят,
 В окне размеренно мелькая.
 Ударит в голову сквозняк-
 -из дня грядущего,налетом,
 грохочет встречный товарняк,
 весь осветясь за поворотом.
 И вновь луна.Ей нет износа,
 Свет окон рвется под откос
 И мгла взлетает под колеса
 И падает из-под колес.
 
 В.Тропину.
 ПИР 39.
 
 Чаш тут нет.Одни стаканы.
 Свет не солнца,а одна
 Стынет лампа вполнакала,
 Из-за дыма чуть видна.
 Но добротной черной тенью
 Каждый за столом снабжен.
 Неизвестное растенье
 Так и лезет на рожон,
 к пропыленным стеклам жмется,
 ну а там темным-темно.
 Что-то нынче не поется,
 Знать,разбавлено вино.
 Ну,кому еще здоровья
 Напоследок пожелать?
 За любовь? Но что любовью
 Нам сегодня называть?
 Нету про нее в анкете,
 Но пока не поздно,пей
 За нее.Она на свете
 Говорят всего сильней.
 Наливай по новой,что ли,
 Позабыть и наплевать.
 Может завтра в чистом поле
 Нам придется умирать?
 Так за белые ромашки
 Той неведомой страны,
 Где свое отпели пташки
 И стволы наведены.
 Может завтра разлетится
 На кусочки небосвод
 И с размаха в наши лица
 Смерть белилами плеснет.
 Но не стоит раньше смерти
 Помирать.И до утра
 Ветер дует,лампа светит-
 -солнца младшая сестра.
 Что случится,то случится.
 Ко всему готовы,но
 Ветер дует в поле чистом
 И кончается вино.
 
 Она любила долго ждать,
 А дальше-как придется,
 Не есть,так пить,не пить,так спать.
 Занятие найдется.
 Надежда светит круглый год,
 Но мы уже не дети.
 Не жди его,он сам придет,
 Как счастье в оперетте.
 Они прошли по одному,
 Их фотографий кипа
 Лежать осталась в терему
 Гостиничного типа.
 И снова кто-то в дверь стучит,
 Жизнь,что ни день,то проще.
 О неработающий лифт.
 О спящяя вахтерша.
 
 В.В.Конецкому.
 
 А трамайчик леденящий
 Изнутри светился.
 В пустоте один ледащий
 Пьяный шевелился.
 Он сошел на Авангарде
 И по Экипажной,
 Где чугунная ограда,
 Дом пятиэтажный,
 Двтнулся.На виадуке
 Заплетались ноги,
 Но уже видна излука
 Золотого Рога,
 Кораблей железный хутор.
 Как с громадных яблонь,
 Все огни,огни по бухте,
 Свечи,канделябры.
 И сводою черной вровень,
 Там.под виадуком,
 Тепловозом маневровым
 Дальзовод аукнул.
 Ах .аукай,не аукай,
 А в ночную смену
 Тяжелей вдвойне разлука
 И втройне измена,
 Но рассвет сежее даже
 Афродиты в пене.
 В чем клянусь трехлетним стажем,
 Вставши на колени.
 Это дело отгорело,
 Я теперь свободен
 На красивом белом
 Белом белом пароходе.
 По четыре через восемь
 Контрапункт возврата.
 Хочешь вахтенного спросим-
 -где мы будем завтра?
 Под натянутым канатом
 Видищь порт припискт?
 Катер рейсовый когда-то
 Швартовался к пирсу.
 С Чуркина ходил он,ныне
 Не найти такого.
 Все мы тут под цвет полыни-
 -призраки былого,
 Обрастаем плотью наспех,
 Ушки на макушке,
 На путях гниют запасных
 Черные теплушки.
 Обрасту и я под утро
 Ледяною коркой,
 Месяц свесится в каюту,
 Вспенит переборку.
 Но не скоро ночь шальная
 Добредет до точки.
 Эх,Япония родная,
 Буераки,кочки.
 
 
 САХАЛИН.
 
 Над водами залива
 Архангел вострубил
 И оборвался привод
 кильватерной струи.
 И в муторную слякоть
 Придонной серой мглы
 Зарылся тяжкий якорь,
 Сорвавшись со скулы.
 И душу отпуская,
 Умолкли дизеля.
 Глядит,не узнавая
 Детей своих,земля.
 Туман обводит бельма
 И в радугах сырых
 Огни святого Эльма
 На кранах мостовых.
 И музыка земная
 Все более слышна.
 Она сама не знает,
 Чего творит она.
 Что б отдохнуть душою
 Не музыка нужна,
 А что-нибудь такое,
 Как верная жена,
 Симметрия симметрий,
 На черный день паек,
 На личное бессмертье
 Какой-нибудь намек.
 Умеет притворяться
 Поношенная медь,
 Сквозь пальцы рассыпаться
 И серебром звенеть.
 Из лап у виртуоза
 Не вывернуться,друг.
 Выдавливает слезы
 Гитары каждый звук.
 Пока скользят по кромке
 Прибоя светляки
 И в черепной коробке
 Порхают мотыльки
 Над снегом прошлогодним,
 В полях чужой весны.
 И дымом пароходным
 Мы все занесены.
 И нас на белом свете
 Как-будто вовсе нет.
 Мы только тень на рейде,
 Волны бегушей след.
 В Корсакове гуляют
 До третьих петухов,
 Но бедных не пускают
 На берег моряков.
 
 КОНЕЦ НАВИГАЦИИ.
 
 Постели постель мне,дождь-
 -лужи в пузырьках.
 На последней пристани нашлось
 Место на тюках.
 Клонит ветки на зиму ко сну,
 Облака пустила осень в ход.
 Гонит ветер мутную волну,
 Чавкает у свай водоворот.
 Вот и все,швартуется баржа,
 Вот и сходни ходят ходуном.
 Вахтенный стоит у рубежа,
 Словно в измерении ином.
 Жизнь идет пред ним за пядью пядь,
 Тянется с ухаба на ухаб,
 И рукой до берега подать.
 Мал провинциальных драм масштаб,
 Мал масштаб,сюжет довольно прост,
 Неделимы атомы судеб
 И встает разлука в полный рост,
 И старуха чайкам крошит хлеб.
 Только чайки сыты без того,
 Много шторм вчера оставил им
 Рыбы на песке береговом.
 Затянуло дымом голубым
 Пристань,невысокие холмы..
 Примеряя маски непогод,
 Еще месяц будет ждать зимы
 Добела отмытый небосвод.
 
 Сеет мелкий продувной
 Дождь,как раз на две персоны.
 Над остывшею водой 
 Ветер хлопает в ладони.
 Чиркнув каплей по стене,
 Завернет трамвай за угол
 И у городских теней 
 Головы наполнит гулом.
 Доведет туман до слез,
 Сыро под провисшим тентом.
 На дверях взлетают врозь
 Целофанновые ленты.
 Подходящий реквизит-
 -тушит страсти,гасит звуки.
 Серый занавес скользит
 В обе стороны разлуки.
 Влажный воздух шелестит
 Под крылом официанта.
 И вечерний свет разлит
 В каждой строчке прейскуранта.
 Расставаний прелесть в чем?-
 -можно заново родиться.
 А пока ,к плечу плечом,
 Обо всем договориться,
 Как от третьего лица.
 Впрочем,этого не надо.
 Дипломатия конца-
 -проигравшему награда.
 Так что это не для нас.
 Что же делать,дорогая?
 Посмотрю в последний раз
 На тебя,запоминая.
 Мое дело-сторона.
 И меня,само собою,
 Тут забвения волна
 Вдруг накроет с головою.
 
 Ливень.Взмыленные ивы
 Покатились под откос.
 Из-под сомкнутых колес
 Рельс свирели взвыли.Мост.
 Храм стальных диагоналей,
 Стольный град семи ветров,
 Четырехсекундный кров.
 В перспективе, в идеале,
 В старости,сюда,сюда,
 На негнущихся,на ватных,
 Для устройства дел приватных.
 А пока,что-ерунда.
 А пока что,на лету,
 Засыпай на верхней полке,
 Августовская латунь,
 Транссибирский вечер долгий,
 С головой на кулаке,
 Над коричневой рекою,
 По спирали,налегке,
 Над травою восковою.
 Съехал,смылся-как не жил-
 -ни долгов,ни обязательств.
 Иль не до конца грешил,
 Или судьи обознались.
 Что приснится? Спи,браток,
 Все,проснешься-не поверишь.
 Наворкует крови ток,
 Покачнешься,почернеешь,
 Так,что будешь плохо спать,
 Не отделаешься снами,
 Как пойдет в тебя швырять
 Жизнь чужими именами.
 Расставаний фейерверк,
 Семафоры,сопки,рельсы.
 У мостов сожженных грейся,
 Племя блудных сыновей.
 И такая жизнь пройдет.
 Что ты ей вдогонку скажешь?
 А студенный небосвод
 Бьет ключом из звездных скважин.
 Он,приблизившись к окну,
 Над щекой твоей застывшей,
 Облака четверостишье,
 Молнией перечеркнув,
 По инерции допишет.
 
 Памяти Ю.Кашука. 
 
 
 Покуда тасовались
 Небесные колоды,
 Душа его сжималась
 В предчувствии свободы.
 Но не вписалась в график
 Великих перемен
 Эоловая арфа
 Закупоренных вен.
 Еще звезда светилась,
 Еще земля вращалась,
 Еще про справедливость
 И равенство пищалось.
 Но к смерти не придраться-
 -наточена коса.
 На смену декораций
 Дается полчаса.
 Нелетная погода,
 Железное терпенье.
 И, вместо кислорода ,
 Два-три стихотворенья.
 Страна меняла флаги,
 Но он не изменил 
 Ни белизне бумаги,
 Ни черноте чернил.
 Скрипят,скрипят шурупы.
 Звеня,звенят лопаты.
 О небо цвета супа,
 Речные перекаты,
 Форштевень сухогруза.
 И пафос ледяной
 Провинциальной музы
 Над крышкой гробовой.
 Несет пурга Россию
 Над сопками Итаки,
 На жесткой парусине
 Пылают зодиаки.
 И небосвод распахнут
 Для лучшей из химер.
 И волны бьют с размаха
 В границы ДВР.
 И колобродит эхо
 До головокруженья,
 Теряется под снегом
 Метафор продолженье.
 Травой и каждым мысом,
 Ушедший из-под ног,
 Столица акмеизма,
 Прощай,Владивосток.