Аннотация: Эх, осень, пора слив... и прочих неприятностей. Выкладываю кусочек второй главы и еще один. Жду ваших комментариев...
Меня уже минут десять колотил озноб, после безумного счастья от ощущения свободного полета, пришло понимание, что я была на краю смерти. Несмотря на все уверения Армавира, по его мнению, мне никакая опасность не угрожала - бешеный пес как-то во внимание не принимался - думать о том, что могло бы случиться, не окажись вампира поблизости не хотелось. Закутавшись в старый плед и допивая маленькими глотками горячий отвар, я безрезультатно пытала успокоить расшатанные нервы.
Вампир, допив чай, засобирался домой, точнее, к моим родителям, у которых он остановился на постой. Армавир ободряюще улыбнулся, в очередной раз продемонстрировав клыки, пожелал спокойной ночи и вышел на крыльцо. Тут мой взгляд упал на пол, и я со всхлипом сползла по стене. Ой, не могу... я закрыло лицо руками, пытаясь остановить истерику.
- Тира! Не плачь, ну что ты, - вампир растеряно гладил меня по голове, и его можно понять: только что я была абсолютно спокойна.
- Ц-ц-в-ве-ток...- и не выдержав, рассмеялась в полный голос.
Вы только подумайте, виновник моих ночных приключений преспокойненько сейчас лежал на полу, даже не помятый. Интересно, как это я его не выпустила из рук? Я тут валерьянку пью кружками, а ему хоть бы хны, ну, подумаешь, полетали чуток, ну, от собачки бешеной чудом спаслись. Бешенство у собаки, кстати, довольно редкое: животное не то что бы сходит с ума, правильнее сказать, дичает. Окончательно и бесповоротно, такие животные чаще всего прибиваются к волкам. Завтра пойду узнаю, по чьей милости я чуть не лишилась самого дорогого. Цветочка конечно, а вовсе не жизни, как вы могли подумать. Между прочим, жизнь бесценна, а за один стебелек мне в столице дадут десяток золотых, и по золотому за каждый лепесток. Я мечтательно закатила глаза. Их же там штук тридцать!
- Тира,- осторожно позвал Армавир, - ну лежит, так я подниму, не переживай ты так...
- Вот на это,- я подняла двумя пальцами растение (и вовсе не брезгливо, просто аккуратно). - Я могу целый год жить безбедно, даже больше, и ни разу дальше своей опушки не выйти! Девчат бы подрядила из соседних деревень. Не переживай ты так... Мужчины! - Я взмахнула руками, все больше распаляясь. - С него, по идее, пылинки сдувать надо, под колпаком хрустальным хранить! Он раз в три года цветет в третий день осеннего ветра по старому календарю на первой половине ночи. А когда не цветет никаких тебе полезных свойств. Да больше половины этих 'формацевтов' столичных даже день высчитать толком не могут, да они чертополох от зверобоя не отличат! Вот.
Вампир даже удивился тому, как я спокойно закончила свою пламенную речь. Просто вспомнила, что Кертаризан действительно будет лежать под колпаком, дожидаясь когда придет его лечебный час. Дело даже не в редком цветении, просто как признанная деревней знахарка я не имею права покидать ее больше чем на две недели, а продавать лекарства, мази, травы может либо знахарка, либо ее ученица - своеобразная гарантия качества. За две недели туда и обратно не доберешься. Уступать дешевле - нет смысла, эх... нет у меня дара - взмахнул ручкой портал и открылся - только и умею, что энергию свою отдавать. И то надо сначала зелья выпить ужасно противного, чтоб 'сила чужда стала удобоварима да живуча', можно, конечно, больного напоить, но, боюсь лечить уже будет некого.
- Все равно я травы не продаю.
- Почему?
- Профессиональная этика.
-Ну, ладно я пойду.
- До завтра,- я смущенно зевнула в кулачок.
- Спокойной ночи,- вампир потрепал меня по голове и скрылся за деревьями.
Солнышко заглянуло в мое окошко, пробежалось по лицу и стало упорно светить в глаз, стоп, у меня окно выходит на запад, я что до самого вечера проспала? Резко села и открыла глаза, из окна мне улыбался вампир с зеркальцем.
- Просыпайся, соня!
- Изыди!
Армавир еле успел отшатнуться, когда в него полетела подушка. В кровати сразу стало как-то не уютно, пришлось тащиться за ней к вампиру. Перед любым случайным зрителем развернулась бы поистине ужасающая картина: не выспавшаяся деревенская знахарка идет к вампиру отбирать подушку, кровожадно хрипя: 'Верни мою подушку!'.
-Я уже начинаю сомневаться, кто из нас двоих вампир,- лицо у него слегка изменилось, как будто он вспомнил что-то важное.
- Подушка, - тоном не допускающим возражений, потребовала я.
- А волшебное слово? - Армавир окинул разъяренную и ужасную меня взглядом и смутился. Бес! Я же в своей летней ночнушке!
- Изыди! - Закричала я, выхватывая подушку.
Вампира как ветром сдуло, может не врут священники о методах борьбы с нечистью? Хотя какая вампиры нечисть, такая же раса как люди или эльфы, с ними не бороться, а сотрудничать надо. Спать уже не хотелось, сегодня у меня по плану обход больных, так что надо скорей выходить, пока еще кто-то дома есть, и так уже мужчины на полях пшеницу убирают, а через пару-тройку часов дочки, да жены понесут обед. Рабочий костюм, небольшой платок на шею, тугая коса, кошелечек на поясе - знахарка на обходе. Ох... чуть сумку не забыла, а, вот она родимая. Бегло осмотрев травы, решила взять еще сбора от головной боли, от простуды, от поноса (ну, а что вы хотите осень как-никак сливы созрели) и еще снадобье прямо противоположного действия вдруг кто, лечась переборщит, но подумав выложила, если что посоветую сливы. Да вот такая я коварная! Ну и от других болячек у сумке трав, да мазей полно.
Мерзко хихикая я пошла на выход, но вот взгляд зацепился за перевязанную черной лентой дверную ручку комнаты наставницы. Веселье испарилось в один миг, и ему на смену пришло недоверие. Не верю! Сейчас она позовет меня с крыльца в своей 'старушечьей' манере, крикнет: ' Ну што ж ты деточка копаешься так-то'. Раньше мы с ней жили в одной комнате, но после ее смерти, я перетащила кровать в маленькую комнатку, под потолком которой сушились травы, и больше не заходила в старую спальню. Две недели прошло с того, как я нашла ее в лесу. Она умерла, не выпустив из рук знахарской лопатки, уткнувшись лицом в траву. На той полянке рос цветок, запах которого противопоказан сердечникам...
Все надо взять себя в руки, пара минут быстрым шагом и я в деревне. Стучу в ближайшую дверь, а в ответ тишина, неужели никого дома нет? Если учесть, что в здесь живет семейство из восьми человек, скептически хмыкнув, пошла на огород. Меня уже заметили, ко мне с воплем неслась девчушка: светло-русые волосы, серые глазки, личико загорелое.
- Тира! - обхватила ноги и, задрав голову, возмутилась. - Ты почему так долго не приходила?
- Нура, нельзя на людей так бросаться,- пожурила ее мать.
- А у меня зуб выпал. - Нура улыбнулась продемонстрировав дырочку и забавно попыталась просунуть в нее язык. - Я его сама выдернула, веревочку привязала и за дверь. Раз и все!
Порывшись в кармане длинной рубашки, малышка протянула мне зуб:
- Я Жекру попрошу, он мне дырочку сделает и нитку вденет. Вот.
Так и сделай,- и чмокнув ее в макушку, обратилась к матери, - ну, что у вас все в порядке?
- Да живем потихоньку, парни мужу помогают в поле, эти вот,- она махнула головой на троих детишек,- со мной возятся, старшонькая к братьям пошла с обедом... Все здоровы, не волнуйся, если что так сразу к тебе.
Я попрощалась и уже неслась к соседнему двору. Оббежала уже половину деревни, когда натолкнулась на Киму, первую красавицу на деревни: статная, русоволосая, щечки румяные, бровки смурненые, губки бантиком, фигурка закачаешься, голос заслушаешься. Первые три года мы у Авдальги вдвоем занимались, а она меня выбрала в ученичы.
- Ой ли? - Воскликнула она, как будто мы с ней подруги давние, но не виделись лет пять. - Да тебе, как я погляжу и горе не горе, и ужо наставницу нашу забыла.
- Кима, она моя наставница, - опять она начинает, я ведь не виновата, что память у меня лучше и таланта больше.
- Тебе то она наставница, а для меня словно мать вторая,- Кима притворно вздохнула и заломила руки, уж кто кто, а я знаю как она не любила милую, но строгую старушку.
- Я занята, если у тебя проблемы со здоровьем, то говори сразу... нет? Ну, вот и отлично.
Я обошла опешившую девушку и направилась вниз по улице, а в спину мне понеслось:
- Да ты все в девках ходишь, на тебя только нелюдь-то и позарился, и помрешь ты дурой одинокой...
Будем считать что я этого не слышала, велика заслуга в семнадцать лет за муж выскочить. А все же задело меня ее замечание, она меня на год младше, а мне уже девятнадцать и сельские парни меня, откровенно говоря, побаиваются. Ну да это не беда главное все в этой жизни успеть, а чуть раньше, чуть позже не имеет значения.
Вот уже показался дом в котором я провела все свое детство. О, а вот дырка в заборе, через которую я всегда вылезала. Тут у меня, как говорится, детство в одном месте заиграло, решила провести следственный эксперимент. И пролезла ведь! Совсем забыла что мне нельзя теперь через заднюю дверь заходить: хорош гость, который со двора приходит. Из открытого окна доносились какие-то голоса, я подошла поближе:
- Какое тебе дело до нашей дочери?
- Я не желаю ей зла, она имеет право знать...
- А то мы желаем! - взвизгнула мама.
- Люди, - презрительно хмыкнул Армавир, - семья - это святое.
- Мы знаем, вампир. Мы ее семья. - Припечатал отец.
О чем это они? Чего я не знаю, но должна... Вопросы, вопросы, на которые я не нахожу не одного ответа, а стоит ли? Хлопнула дверь, задумавшись я прослушала окончание разговора.
- Мам, пап я пришла!
- У тебя что-то случилось?
- Нет это обход, вы что забыли каждую среду. Как там твоя шишка?
Родители старались вести себя как обычно, но то и дело тревожно переглядывались. Точно что-то случилось, если они даже не заметили, как я их по привычке назвала.
- У тебя успокоительное есть?
- Конечно, - порывшись в сумке, я вытащила глиняную бутылку, да приходится таскать с собой такую тяжесть, а что поделаешь, если в каждом втором доме оно требуется. - А кому?
- Мадьке дай, вчера собака сбесилась и в лес сбежала, он переживает...
Я глотнула успокоительного отвара прямо из бутылки. Кхе кх, так вот чья это была собака.
- Мадька! Мадька, открой, это я Тира. - Я как обезумевшая колотила в дверь.
Дверь в комнати братишки открылась, и вышел заплаканный Мадька.
- Ты уже знаешь?..
Я подхватила братика на руки и села на кровать. Мадька уткнулся мне лицом в плечо и расплакался. Маленький мой, не плачь, не стоит тебе знать, что чуть было не сделала собачка, уж я об этом позабочусь. Пускай ты будешь в глубине души надеяться на чудо, что Зуля вспомнит, вернется... Брат уже не плакал, только иногда тихонько всхлипывал во сне. Я укрыла его одеялом и нервно отхлебнула из бутылки. Сдавлено закашлявшись, я поспешила выйти тихо прикрыв за собою дверь.
В комнате за время моего отсутствия ничего не изменилось, родители все так же молча сидели за столом, невидяще глядя в какую-то точку перед собой. Только сейчас я заметила как он постарел за последний месяц, раньше почти незаметные морщинки в уголках глаз и на лбу пролегли сильней, появились темные круги под глазами, в волосах добавилось седины, кажется даже глаза немного потускнели. Папа очень переживает из-за меня: это мама хотела, что бы я стала травницей и настояла на учебе у Авдальги. А он сначала надеялся, что выберут Киму, потом что деревня не признает (довольно странное желание для старосты), но после проведения ритуала...
- Ты останешься на обед?- тихо спросила мама, хотя нет, скорее попросила.
- Конечно,- я неуверенно улыбнулась.
Разве мы друг другу чужие люди? Хотя мне рассказывали, что после ритуала девушки вообще не могли обращаться на 'ты', только вот думаю, что тот купец специально стращал меня, потому как сама я не замечала за собой ничего подобного. Помнится, он меня с собой в столицу звал, расписывал, да расхваливал городскую жизнь. Но только была я там сама, видела что и как, и уже тогда твердо решила, что останусь в родном Восходном.
Мама стала торопливо накрывать на стол, бросив мне, когда я сунулась помогать, что-то вроде: 'Сиди уж'. Пришлось послушно угомониться и, степенно усевшись на скамью, ждать своей порции.
- Мадю позови.
- Пускай поспит, только-только успокоился, его сейчас лучше не тревожить.
Мама согласно кивнула и поставила передо мной восхитительно пахнущую тарелку с картошкой. Через секунду на столе очутился горшочек с жирной деревенской сметаной, в которую я сразу же вонзила ложку, сверху полетел мелко порезанный укроп и щепотка соли. Все это так восхитительно выглядело и пахло, что я аж облизнулась. Мама как-то странно на меня покосилась и переглянулась с отцом, ну привычка у меня такая, что ж тут поделаешь? Ломоть свежеиспеченного ржаного хлеба пристроился на крае тарелки и периодически пытался свалиться на стол, пришлось сильно его обкусать.
Уже поставили самовар, когда я засобиралась домой. Эх, обход я так и не закончила. Мама надавала мне с собой сушек, наказала заботиться о здоровье (это она знахарке говорит) и вообще потеплее одеваться.
По дороге обратно я успела забежала еще в пару домов, и с более или менее чистой совестью поднялась на крыльцо избушки.