Гудзон оказался даже ближе, чем он рассчитывал. То есть, те кварталы, что лежали между парком и широкой рекой остались позади как-то очень быстро, хотя шёл он не очень даже быстрым шагом.
В самом деле, теперь спешить было некуда, всё, что можно было сотворить не так, он именно не так и сотворил. Когда бежал через парк от возможной погони, верил, что надо именно так. А выйдя за его пределы, и оказавшись на обычной улице, вдруг осознал, какая всё это, на самом деле, чушь. Кто за ним угонится? Никто. Кто-то увидит, как он встаёт на крыло? Да и пусть смотрят: мало ли городских легенд бродит среди городских сумасшедших. Одной больше, для людей не сумасшедших, просто занимающихся сумасшедшей гонкой за долларом, событием не будет. Наслушались уже.
Другой разговор, люди, занимающиеся конкретно с ним, по конкретному делу. Они воспримут это всерьёз. И - что?
"Ну, каши с ними теперь всё равно не сваришь! - спокойно думал Павел, по привычке обстановку вокруг всё равно контролируя. - Я ж теперь вне закона: разбитая официальная харя везде стоит не дёшево, а здесь может оказаться ещё дороже, чем везде. Агент, мать его... в переднике. Что ж они такие хилые всё время попадаются? Должен же был на ногах устоять: дядька вроде плотный, увесистый, а распластался, как лист увядший на ветру. Что-то мне тут не везёт, как-то вот тут всё неправильно идёт. Нет - эксперимент с посещением "благословенной" надо завязывать, какой-то он совсем хреновый получается, если взять по самой мягкой градации уровня дерьма за спиной. Сам ничего не увидел. Витьку подставил... этот ещё под руку не вовремя подвернулся... откуда он так быстро взялся? Те двое хотя бы на колёсах прикатили, а этот на собственных копытах прискакал. Случайно был где-то совсем близко? Или не случайно?
А какая теперь разница, я всё равно отсюда сваливаю... а Витька с Катькой остаются... с огромным хвостом. Хорошо им спьяну наболтать не успел: на детекторе хоть месяцами гоняй, всё равно правды не добьёшься, не в курсах они. Зато я теперь на курсе: отсюда и - нахрен. На песок и на пляжик, и - подальше, подальше, чтобы и с собаками не нашли. Как последнее дерьмо, по речке уплываю. А они остаются. И пенка у них - во весь горшок, аж через край валит. А я что могу сделать? Пойти и сдаться? А толку? И меня затопчут, и от них не отстанут, я ж не просто нелегально сюда впёрся, я так впёрся, что военно-морской флот на уши поставил. Доказывай теперь что и они не при делах. Нет, надо что-то придумывать в том же духе, что и начал. Надо ещё раз позвонить откуда-нибудь подальше, и сообщить, что я где-нибудь подальше... - он огляделся, с удивлением сообразив, что уже стоит на набережной. - Твою... опять началось? Как-то я с пугающей периодичностью начинаю из реальности выпадать... или - не выпадать. Шёл, задумался... испугался, что контроль потерял, в панику ударился. А на самом деле... а чего я на самом деле обдумывал? Ах, да, сообщить издалека, что на самом деле я в противоположном далеке. Какой смысл, если про Чикаго, куда якобы собрался, уже насвистел всё, что надо. Да, насвистел... а кто сказал, что ещё раз - лишним будет? И пусть обязательно засекут, что я вот прямо напротив, совсем в другой стороне, и значит, ему тоже лапшу вешаю. Вдруг и в самом деле поверят? Не, ну а чем чёрт не шутит, всё равно же ничего умнее придумать не удаётся, а так, хоть какая-то надежда. А вообще-то - сматываться пора, а то и впрямь, ещё немного, и набегут сюда всякие...".
Через парапет он перевалил уже в полном комфорте, и с ясным видением обстановки на реке. Она была спокойная: пара каких-то посудин в ближней перспективе, и ещё одна в перспективе дальней. Этих он обошёл со свистом, так что вряд ли они его в темноте хотя бы и разглядели, а до третьего добраться не успел, на полпути вдруг подумав, а, в самом деле, какого хрена? Почему надо уходить именно открытым морем?
"И кто сказал, что надо именно так? - подумал, закладывая спонтанный вираж над городскими кварталами. - Там спокойнее? А с чего ты это взял? Здесь глаз больше, и заметят быстрее? А с чего ты и это взял? И какая теперь разница, если всё равно сюда уже никогда не вернусь. Пусть видят, пусть думают, и пусть идут... куда хотят пусть идут, хоть к верховному жрецу. В Вашингтон. А что - это тоже неплохая идея... очень интересная идея! Всё равно же по пути. Это надо обдумать... это надо хорошенько обдумать!".
Где-то в районе Делавэра он ещё сомневался: надо ли, не надо ли? И не лучше ли тихо отвалить в неизвестность, не дразня гусей, которые и так уже, к бабке не ходи, всю округу гоготом переполошили. И был даже момент, когда начинал склоняться к мудрому решению, как вроде бы самому безопасному. Для Витьки безопасному. По всем, вроде бы даже, прикидкам.
А потом, ближе к полуночи, на карте засветилась надпись "Потомак", и словно что-то обрезала... ниточку, на которой зависал план отвалить втихаря, обрезала... тонким ехидным звоном. И руки сами отработали как надо. А правый берег реки лихо заскочил под днище, и остановился там. Ненадолго. Чтобы немного подумать, обдумать, и решить с какой стороны жевать новую проблему.
"Не знаю, как у них, - разбирал он её по косточкам, - а у нас град стольный, это град стольный. Со всеми вытекающими, выбегающими, и вылетающими для непрошеных гостей проблемами. Лезть напрямую, значит напрямую лезть на проблемы. Всем туловом. Но зато, какой пикант может получиться... если морду по дороге не набьют. - Он инстинктивно ощупал лицо, прикидывая в какую морду его при случае могут превратить. - Н-да! И в самом деле может оказаться пренеприятно... Ну, так не подставляй её, так и не набьют её. Утопись в реке, и плыви спокойно, кто ж будет смотреть на пупок, тихо идущий против течения? Они ж сейчас в небеса глаза пялят... ну так и на здоровье. А ты по воде. Торопиться некуда, пока до места дошлёпаешь, ночь будет глухая - самое время для элегантной высадки. Кустарник там, думаю, отыщется, как же без него в цивилизованном городе. В нём и окопаешься, можешь аж до самого вечера дрыхнуть. А уж потом... веселуха потом, и суп с котом. Потом и будем посмотреть на местные красоты, и местных красавцев, как они бегать умеют. Главное, чтобы не догнали. Потом. А сейчас - в реку. Топиться".
Он прошёл под целой кучей мостов, прежде чем отыскал то, что было нужно - узкую протоку на левом берегу, уходящую прямо в нужном направлении. И кустов с деревьями по её берегам росло столько, что от посторонних взглядов можно было целую армию запросто укрыть. И всё это богатство было совершенно лишено посторонних взглядов, он проверил это тщательно: уж больно не хотелось беготню начинать вот прямо сейчас. Прямо сейчас жутко хотелось передохнуть от беготни прошедших часов, и тупо отоспаться, сбрасывая напряжение прошедших часов.
"Надеюсь, тут в меня никто не будет клюкой с утра тыкать? - подумал, уже засыпая. - Я ведь и обидеться могу, и обидеть... тоже... могу. Так что не надо... в меня... ничем... тыкать".
ГИМЕР
Информацию о том, что на самом деле вытворяет его подопечный, Гимер имел полную. С деталями. Может быть, не самыми мелкими, но достаточными, чтобы начинать сомневаться в адекватности этой невероятной истории с путешествиями, и идиотскими приключениями.
"Почему они запрещают мне изолировать явно повышенный источник опасности для окружающих? - думал Гимер, просматривая очередную порцию отчётов о похождениях Павла. - Да, я помню, что не только они, но ещё и генератор сопротивляется активно. Но генератор не живое существо - прибор, сконфигурированный под определённую задачу. Кем сконфигурированный? Это даже не вопрос, а лишь простая констатация факта, и меня сейчас не занимает именно вопрос, зачем Лэйндмэр это сделал, я хочу знать, почему они бережно охраняют странную функцию. Зачем? Ведь если так пойдёт дальше, парень действительно станет крайне опасным для окружающих. Нет, я понимаю - специфика жизни в определённых условиях, при определённой подготовке, неизбежно накладывает отпечаток на стиль поведения. Но сейчас вокруг него мирная жизнь, а он чуть ли не в каждом городе отмечается безобразным мордобоем. Конечно, инициатор в каждом случае не он, но - тем не менее... тем не менее.
Кажется, пришло время задать Войндэну несколько прямых вопросов, и было бы очень хорошо, если б он всё-таки дал на них вразумительные ответы, потому что я не люблю бродить в густом тумане, не видя конечной цели путешествия".
К его удивлению, прямо в этот момент от Войндэна пришёл запрос на сеанс связи.
"Он что, мысли на расстоянии читает? - подключая модуль, удивился Гимер. - Вот именно сейчас и захотел поговорить? Что ж - послушаем, о чём это он прямо сейчас захотел поговорить?".
- Приветствую вас, друг мой! - проявляясь над постаментом, как-то не очень естественно произнёс Войндэн.
- И я вас! - просто ответил Гимер, отказавшись от идеи выдать в ответ что-нибудь столь же подозрительное.
- Не обижайтесь! - ощутил его настроение Войндэн. - Расскажите мне лучше, как себя чувствует ваш подопечный?
- Спит! - коротко ответил Гимер.
- То есть? - не понял Войндэн.
- Именно так - спит в одном из местных городов.
- Надеюсь, с ним всё в порядке? - как-то странно встревожился Войндэн.
- По-моему - не совсем! - честно признал Гимер.
- Что-то случилось?
- Да, в общем-то - нет! Всего лишь несколько драк, с небольшими последствиями, можно опустить из виду, но... но - они же случились. И гоняется парень неизвестно где. Для себя - неизвестно, и для себя же неизвестно зачем.
- Откуда у вас такая информация? - быстро спросил Войндэн.
- Да как вам сказать... - не удержался на этот раз Гимер. - Сервлеры работают исправно, и отчитываются в постоянном режиме.
- Нет! - возразил Войндэн. - Я не совсем о том. Откуда вы знаете, что "гоняется" неизвестно для себя, а не точно знает, куда именно ему надо?
- Ну, я с ним на эту тему не разговаривал... - медленно проговорил Гимер, стараясь осмыслить суть вопроса.
"В самом деле, почему его интересует именно это? - думал он, медля с ответом. - Войндэн не отличается любовью к праздным вопросам, и раз уж задаёт, следовательно, придаёт теме очень большое значение. Очень большое".
- Послушайте! - проговорил он, наконец. - Может, всё-таки перестанем играть в прятки, и вы объясните что происходит? Я понимаю, вокруг мальчика идёт какое-то... игра какая-то идёт. И понимаю, что мне в ней отведена определённая роль. Но вам не кажется, что было бы лучше, если бы я представлял её суть, пусть и не до конца, но хотя бы в общих чертах?
- Проблема в том, мой друг, что с самого начала ситуация сложилась таким образом, что вы не должны были понимать её хотя бы в какой-то степени. - Огорошил его Войндэн. - Всё получилось настолько спонтанно, что у нас не было иного выхода. Поверьте мне.
- У вас? - насторожился Гимер.
- Да! - просто ответил Войндэн. - Точнее у Лэйндмэра, который был вынужден подключить меня, чтобы я подключил вас.
- То есть, - теперь уже абсолютно уверенно сказал Гимер, - никуда Лэйндмэр не исчезал?
- Конечно.
- А вы, значит, намерено, говоря местным сленгом, делали из меня идиота?
- Не мы! - искренне воспротивился Войндэн. - Непредвиденные обстоятельства, о которых вам пока лучше не знать. А если точнее - ваш подопечный, благодаря некоторым его природным особенностям. И если он сейчас действительно знает, куда и зачем двигается... вот это, поверьте, будет для нас очень большой неприятностью.
- Мне придётся верить вам на слово. - Задумчиво посмотрел Гимер, на самом деле всё ещё не очень воспринимая происходящее. - Хотя, должен сказать, я и не впадаю от этого в большую радость.
- Потерпите, друг мой! - со вздохом ответил Войндэн. - Осталось совсем немного. Половину работы он уже проделал, но необходим завершающий штрих, который должен сделать он! - Войндэн поставил акцент на слове "он". - И без которого, уже проделанная работа неизбежно пойдёт насмарку. Нет, катастрофы не случится, но задуманного результата, важного результата, мы, не смотря на все усилия, так и не получим.
- Хорошо! - кивнул Гимер. - Что я должен делать теперь?
- Отложить в сторону всё, чем занимались до сих пор. - Просто сказал Войндэн. - Все. И срочно отправиться в район Бермудских островов. Автономный медицинский модуль уже ждёт вас.
- Там что-то случилось? - насторожился Гимер.
- Пока - нет. - Невесело вздохнул Войндэн. - И хорошо бы, что б так было и дальше. Но, к сожалению, у нас есть серьёзный повод для беспокойства: мальчик очень долго взаимодействует с наспех адаптированным прибором, и это вряд ли обойдётся без серьёзных последствий для его здоровья.
- Если я правильно услышал то, что вы сейчас поведали, - осторожно проговорил Гимер, - то легко могу предположить, что модуль не случайно называется автономным? То есть это означает, что моё присутствие там совсем не обязательно - модуль и сам неплохо справится со всеми проблемами.
- Да! - согласился Войндэн. - Нашими проблемами. И его физическими проблемами, коль скоро таковые будут - тоже. Но есть и другой их уровень - психологические сложности восприятия мира, с которыми он может столкнуться. Благодаря нашему вмешательству столкнуться. Вот тогда ему лучше быть в контакте с человеком, а не машиной.
- В ваших устах, - усмехнулся Гимер, - и в этом конкретном случае, слово "человек" звучит довольно-таки двусмысленно, не находите?
- Не придирайтесь к мелочам! - поморщился Войндэн. - Вы для него - человек. Им и останетесь, тем более что, за столько лет работы с его расой, очень хорошо изучили их психологию.
- Вот это не отрицаю! - подтвердил Гимер.
- Что ж, в таком случае у меня больше нет информации для вас. Может быть, у вас есть ещё вопросы?
- Множество! - не удержался на этот раз от сарказма Гимер. - Но, похоже, задавать их именно сейчас нет никакого смысла, и я лучше подожду завершения этой истории, а уже тогда задам их все сразу.
- И разом получите все ответы! - с явным облегчением вздохнул Войндэн. - Обещаю.
Он исчез, а Гимер всё смотрел и смотрел на опустевший постамент. С одной стороны он чувствовал себя не совсем уютно от мысли, что реально стал объектом чужого эксперимента. С другой - понимал: у них и в самом деле могло не быть иного выхода.
"Это всегда очень плохо, когда нет иного выхода, кроме как импровизировать на ходу! - сочувственно думал он. - И это всегда приводит к набору ошибок, той или иной степени фатальности. Но если Войндэн обещал скоро дать ответ на вопросы, значит, история, в самом деле, подходит к логическому завершению. Что ж - посмотрим, чем всё это кончится. И посмотрим, как наш мальчик справится с тем, о чём я пока и малейшего представления не имею. Однако, мне пора, раз Войндэн на этом настаивает".
ПАВЕЛ
Пробившийся через листву солнечный зайчик, как сброшенная сверху верёвка, вытащил его из глухого колодца сна в момент, когда было уже далеко за полдень. Штука на запястье, исправно претворяющаяся обычными часами, показывала, что обеденное время осталось за спиной, и что ещё совсем немного, там же останется и время рабочее.
"Неплохо я прищемил! - подумал, лениво щурясь на белый день. - Солнце ещё высоко, а впереди опять будет ночная беготня... может, ещё часика три прищемить? Правда ведь, спешить-то некуда. Или всё-таки сходить, по городу поболтаться? С риском на фоторобот нарваться. Да ладно, хрен ли нам, кабанам по зарослям не носиться, и хрен ли здесь от скуки париться. Всё! Подъём, разминка, харю в речушке умыть, надеюсь, там не канализация течёт, и - вперёд. На Вашингтон!".
Речка оказалась более чем приличной, но зубы с её помощью чистить не стал: только поноса в беготне ему и не хватало. Умылся хорошо, размялся неплохо, благо лужайка здесь была просто замечательная. Когда всё закончил, выбрался из кустов на пустынную дорожку, тянувшуюся вдоль речушки, и неторопливой походкой отправился вдоль шоссе, плотно забитого разноцветными автомобилями.
И пока шёл, никак не мог отделаться от странного ощущения полностью вымершего города, ибо тротуар, в пределах видимости, был реально пуст. А вот тот поток железа, трущий шинами серый асфальт, воспринимался именно как поток железа. Блестящего, и - неодухотворённого.
Потом его обогнала какая-то велосипедистка, а ещё через некоторое время навстречу пробежал мужичок в трусах и майке, явно очень заботящийся о спортивной форме.
"Ну, слава богу! - оглянулся ему вслед Павел. - Живые люди здесь тоже есть, а то я уж испугался, что вот только эти - роботы на колёсах... о - чёрт!".
Его снова повело в сторону, и мир опять расплылся на кучу осколков, среди которых всё шуршали и шуршали колёса, почему-то вдруг отвалившиеся от автомобилей, и бодро рванувшие куда-то совсем уж врассыпную. Это было так интересно, и так необычно, что Павел, остановившись как вкопанный, какое-то время удивлённо наблюдал странные их траектории. Потом что-то снова изменилось, и картинка вдруг устоялась, словно кто-то неведомый, треснув по затылку, быстро переклеил калейдоскоп в удобоваримую картинку.
"Опять? - зло подумал, приглядывая на всякий случай какую-нибудь скамеечку. - Не надо мне больше таких видений! Хватит! Стоять! - буквально заорал он на себя, понимая, что вот если сейчас отключится, то его ж сердобольные граждане могут и подобрать. - Держись, салага! Как хочешь, но до вечера продержись! Завтра можешь хоть утонуть в этом дерьме, и сколько влезет колбаситься на пляже, а сегодня, сволочь, держись! И отработай как надо. Держись, говорю!".
С этого момента приятный туристический выход разом превратился в тяжёлую работу, не позволяющую хотя бы даже чуть-чуть расслабиться. И с этого момента Павел снова воспринимал мир как враждебное окружение, готовое подставить его в любую секунду.
"Да что ж за невезуха такая! - подтянувшись, словно перед прыжком через пропасть, думал он. - Никогда за собой такого не замечал. Всегда мозги были на месте. А сейчас вдруг ездить начали, куда их не просили. Раз за разом, раз за разом. Заразы! Всю малину дерьмом окатили... прямо из большого шланга, собаки, постарались. А может, ну его? А может вот прям сейчас и правду отлинять к чертям собачьим? Вернуться в эти чёртовы кусты, дождаться ночи, и - айда? Или прямо вот сейчас, прямо с места... пусть роботы подавятся от удивления. Не, ну, в самом деле - какого хрена? Повоняют в прессе, повоняют, и успокоятся - куда денутся. А так, ещё и прикольная заваруха получится - любо-дорого со стороны посмотреть. Не, правда, чего плохого в небольшом шоу для этих чудаков?".
Он остановился, огляделся, соображая, что же всё-таки лучше...
И - отправился дальше, понимая, что никуда теперь всё равно уже не денется. И что вечером обязательно будет звонить, потому что так надо. Витьке надо. И ему тоже - надо. И совести его тоже - надо очень-очень.
И всё разом встало на свои места: мозги заработали в привычном режиме, настроение вернулось в норму, достаточную, чтобы проделать работу как надо, и как учили.
Потом, вспомнив, что вроде бы надо поменять имидж, двинулся на поиски места, где это можно провернуть. И, на удивление, довольно быстро решил проблему, кроме всего прочего обзаведясь ещё и рюкзачком, в который сразу же убрал старую куртку. А новую, вида довольно-таки балахонистого, нацепил вместе с новой бейсболкой, отличавшейся от старой и цветом, и размером огромного козырька-лопаты. Поначалу думал ещё добавить ко всему солнечные очки, примерно на полморды, но от идеи отказался, ибо неподкупный взгляд наивных глаз, защищает от случайных подозрений намного лучше, чем непробиваемая чернота огромных стёкол. И уже проделав нехитрые приготовления, отправился смотреть тот самый дом, что однажды вдруг стал знаменит на весь мир.
Там было довольно много праздношатающегося народа, и это Павла очень порадовало, потому что шляться здесь в гордом одиночестве, было тем ещё удовольствием. Зато теперь он спокойно бродил в разношерстной толпе, осматривая всё, что доступно невооружённому глазу. Заодно тщательно изучая окрестности туристического объекта, с подходами, отходами, и ключевыми точками. И то, что успел рассмотреть, его не сильно радовало.
"Да тут всё как на ладошке! - просчитывал он более-менее разумные варианты. - Подходящий таксофончик есть, но и он же, скотина, весь на той же самой ладошке - вдоль и поперёк просматривается. И до реки от него быстро не добежишь - где-то на полпути отловят, даже если когти рвать в бешенном темпе. А темп этот сам по себе глуп как пробка, любой полицай просто обязан заинтересоваться придурком, несущимся большими прыжками, не в самой спортивной одежонке. Плохо дело. Надо что-то придумывать, чтобы сократить расстояние до Потомака. Надо. Только вот ничего вразумительного в голову не лезет. Кроме откровенной наглости рвануть в небо прямо от светленького домика. А может и впрямь? - поводил носом, прикидывая, откуда это будет выглядеть наиболее зрелищно. - Не, давай пока обойдёмся без кухонных понтов. Припрёт - рванём, а нет, так лучше тихо, на мягких лапах - меньше нервов, чище воздух".
Он ещё долго бродил по окрестностям, прикидывая, соображая, оценивая. Однако ничего толкового придумать так и не смог, и, в конце концов, решил, что когда придёт время, оно там как-нибудь само всё устаканится до нужного объёма... и крепости.
А сейчас надо было решать другую проблему: желудок о ней напоминал всё настойчивее, и настойчивее.
Он перекусил бургерами в подозрительной кормушке на колёсах, таком прицепчике, с витриной и козырьком на штангах, припаркованном прямо возле тротуара. Вообще-то с большим удовольствием съел бы какого-нибудь супчика, а лучше густых щей, с куском мяса, потому что сухомятка, она сухомятка и есть - штука ненадёжная, и не сытная. И не очень желательная перед нагрузками, которые ему, по всем приметам, скоро выпадут большим ковшом, из бешенного экскаватора. Но в ближайшей округе нормального питания не имелось даже и близко, а туда, где оно наверняка присутствовало, не с его прикидом, и его финансами, было соваться.
"Ничего! - уверенно пообещал себе. - Пару деньков как-нибудь продержимся, а там рванём в очень латинскую Америку, и чего-нибудь обязательно придумаем. На костерке, да в котелке. Главное, здесь без хвостов закончить, друга отмазать, а там - свободен, как муха в полёте. Отдыхай и радуйся, в кущах райских".
Когда время подошло вплотную к расчётному, он вышел на исходную, ещё раз отследил подступы, и взялся за дело.
Длинные гудки были именно длинными, Витька почему-то всё не брал трубку, и это Павлу очень не понравилось. Наконец сигнал прошёл, и Витька выдал стандартное "хеллоу".
"О, Виктор, здравствуйте!". - Быстро заговорил Павел, внимательно следя за временем. - "Это Павел, вы ещё не забыли меня?".
"Как же, как же!". - Немного даже насмешливо ответил Витька. - "Как там ваш друг поживает, Ханабаба, кажется, да?".
"Именно!". - Сокрушённо ответил Павел. - "Боюсь, у него проблемы намного серьёзнее, чем я думал, и мне придётся задержаться дольше, чем рассчитывал. Вы уж извините, Виктор, что обманул вас, но это не по моей вине, поверьте".
"Ничего страшного!". - Великодушно ответил Витька. - "Как только закончите свои дела, и освободитесь... в общем, буду рад продолжить наше знакомство. И не я один, между прочим, этому буду очень рад!".
Последнюю фразу он сказал жёстко изменившимся тоном, чтобы Павел мог сообразить: не жену он имеет в виду.
"Да, я знаю!". - Примерно в той же тональности ответил Павел, и Витька, похоже, его хорошо понял. - "И здесь тоже, многие бы рады со мной пообщаться. Но я, к сожалению, буду невероятно занят в ближайшие дни, так что - вряд ли у них что-нибудь получится. Ханабаба, он, знаете ли, парень серьёзный, и шуток не любит. О, извините, Виктор, он как раз на подходе, а мне не хотелось бы никого огорчать. В общем, пора мне, впереди куча дел, и очень много беготни. Но когда вернусь, мы обязательно отметим моё возвращение, обещаю. До скорого!".
На этот раз он не стал давать им много лишних секунд. Повесил трубку, быстро огляделся, проверяя, не перекрыты ли пути отхода, и в среднем темпе отправился в сторону реки. Понимал, что дойти до неё всё равно не успеет, потому как вот там, вдалеке отсюда, процесс уже идёт скоростными темпами, по всем возможным тропинкам. И депеши летят, и кто-то их принимает, и кто-то принимает меры по этим депешам. И весь этот кавардак неизбежным фокусом сходится на его башке, по которой сейчас очень многим хочется настучать от души, и с чувством огромного удовлетворения.
"А я не хочу, чтобы по ней стучали! - присматриваясь к бредущему народу, шёл Павел уже по газону большой овальной площади. - Я честно хочу свалить отсюда без проблем, и эксцессов. И знаю - вряд ли удастся, ибо нехрена шевелить муравейник в самой густо-охраняемой части заповедника. Егеря и раньше были на взводе, а после этой пощёчины, так и просто в бешенство придут. Вернее, уже там. Скачут, и брызжут слюной, подпрыгивая от нетерпения. Не, у меня ещё теплится надежда, что всегдашняя неразбериха подарит хотя бы несколько лишних минут, и я успею до водички добраться, ибо надежда... Ага! Она-таки сдохла первой. Вон те ребята, одетые по гражданке, как-то очень тщательно осматриваются - прямо каждый за четырёх туристов сразу. А вон с той стороны ещё с десяток квадротуристов тараканами по дорожкам разбежались. Ой, что-то мне кажется, не так просто они там бегают. Ой - непросто...".
Он прижался к стволу ближайшего деревца, прикидывая, как быть дальше. Пока свора умников тупо бегала вдоль тротуаров, изучая прохожих, у него ещё было несколько лишних секунд на размышление о том, как именно валить, и в каком именно направлении подпрыгивать.
А потом он вдруг присмотрелся к тонкому стволу чахлого деревца, и, не отдавая себе отчёта, зачем это делает, быстро добрался до ближайших ветвей. Огляделся, понял, что ничего глупее придумать не мог, а ничего умнее придумать уже и времени не осталось, полез выше, прямо к самой макушке, рискуя вместе с ней, и диким треском в придачу, оказаться прямо на бренной земле.
Когда положение стало совсем уж шатким, он, прикрыв глаза от ужаса, что придётся лететь среди ветвей в кабине, быстро проделал отработанную операцию. И почувствовав, что процесс вроде бы пошёл, глаза всё-таки открывать не стал. Сначала пошарил руками, перехватывая джойстик, и нащупывая РУД. Сообразив, что при этом не наткнулся ни на какую растительность, осторожно приоткрыл один глаз, осмотрелся, и только после этого открыл глаз второй.
Крона у деревца была чахлая, но обзор всё-таки закрывала, и разбежавшихся по округе егерей отсюда видно не было. Зато хорошо было видно, что его самолёт покоится в ней, уверенно придавив всё лишнее, и не пустив ничего постороннего внутрь.
"Спасибо, лапушка! - облегчённо выдохнул Павел. - Дров не наломала. В отличие от меня. А уж я-то постарался... идиот! А чего - идиот-то? Чё я всё на себя наезжаю? Ну, подумаешь, побегают они! Так пусть бегают, мне не жалко! Мне вообще на них плевать - вечерняя лошадь уже под задницей, и мы с ней отбываем в далёкие края. А эти... так пусть бегают на здоровье, я ж сказал - не жалко. Давайте, ребята - шарьте, может чего и найдёте... если очень постараетесь".
Он немного приподнял аппарат над кроной, и осмотрелся, именно свысока. На мгновение задумался, и, вопреки здравому смыслу, не отдавая себе отчета, почему именно, медленно поплыл в южном направлении, прямо над крышами ближайших домов.
"А и правда! - развалившись в кресле, словно в шезлонге на берегу элитного пляжа, небрежно посматривал вниз. - Идите вы все в попу... в популярном смысле. А я плыву себе по безбрежной реке, мною же разлитого дерьма, вот прямо семь вёрст, и всё семь, исключительно лесом. Сможете - догоните. А мне всё это просто надоело: я на Багамы отправляюсь. Пузо греть, и от вас отдыхать. А вы бегайте, бегайте, пока не осточертеет".
Потом всё-таки осознал, что если ковылять до вожделенного отдыха таким вот образом, то ещё задолго до места, отдыхать ему надоест ну прямо вот аж до полной тошноты. И осознав это, незатейливо, а чего было стесняться, резко дал "по газам".
Безбрежная самонадеянность, которую он так лихо нырнул, чуть не стоила ему очень быстрой встречи с пушным зверьком, после которого наступает индивидуальный конец, индивидуального света. Павел не знал, да и просто не мог предположить, что в этой стране принято устраивать аэропорты прямо в городской черте. Всю жизнь он думал, что нормальные люди выносят такие объекты в далёкий пригород. А тут...
А тут, как это всегда бывает, совершенно неожиданно, слева по курсу вдруг нарисовалась здоровенная дура, свистящая парой огромных турбин, и шипящая уже вышедшими стойками шасси.
Справедливости ради надо сказать, в действительности всё было немного иначе: буквально за мгновение до этого события, его вдруг резко кинуло вниз так, что в заднице стало очень-очень нехорошо, а на лбу, от пережитого страха, сразу же выпала обильная роса. А уже после, буквально над затылком, пронеслись эти чёртовы тележки, пока ещё неподвижных колёс.
"Что за нахрен! - оторопело проводил взглядом уходящий вниз лайнер. - Там что - правда, аэропорт? Ну да - вон он! А вот я... а я вот... подожди! Я ж держал руки ровно, и даже не пытался шевелить джойстик. Тогда кто убрал мою тупую морду из-под удара? Или я всё проделал, даже не заметив как? Да - ладно! Хватит себе-то втирать - на инстинкте... на инстинкте вот этой вот самой штуковины! - с благоговейным ужасом осмотрел он свой аппарат. - Это она меня опять выдернула. Чёрт, а мне нравится! Очень даже. Кстати, штаны-то у меня хоть сухие? - он честно проверил. - Повезло! А в следующий раз может и не повезти. Слушай, давай обходиться без этих диких понтов: "Я неуязвимый! Попробуйте, догоните!". Будешь хавало разевать, с другой стороны догонит... а потом ещё и добавит".
Хороший стресс всегда прочищает мозги, даже просто одуревшие от безнаказанности. В глубине сознания Павел ощущал, что кто-то его, ну, может не совсем, а всё-таки как бы прикрывает, не позволяя раньше времени шею сломать. Но в этом тоже прятался серьёзный подвох, ибо совсем не было известно, когда наступит время, после которого он станет уже неинтересен прикрывающему существу.
Однако вот прямо сейчас важнее было другое: слишком наглым поведением он просто обязан был, и наверняка сильно расшевелил громадный муравейник, который просто обязан был сейчас запускать против него все имеющиеся резервы.
Но почему-то именно сейчас это Павла никак не волновало, и он, уходя от города очень низко, и очень быстро, думал о какой-то ерунде: прикидывал, насколько хватит еды, загруженной в рюкзачок, так ловко утонувший в спинке кресла.
И получалось, что как-то он не серьёзно рассчитал потребности, и что где-то по пути надо будет притормаживать, чтобы исправить упущение. Только после всего сотворённого лезть в городские магазины, даже глубокой ночью, глупостью было страшной. А ждать утра, с таким хвостом событий за спиной, глупостью было просто непозволительной. Но есть хотелось уже вот прямо сейчас.
"А что будет на необитаемом острове? - глядя по сторонам, чтобы снова не влететь в какой-нибудь коптер, напряжённо решал сложную дилемму. - Без воды и еды! Подумать же страшно - рюкзачок-то маленький. Его, конечно, можно растянуть, хоть он и не резиновый. При острой необходимости - можно. Но ею же можно и зарезаться. А оно мне нужно? Не, рыбу я, конечно, тоже люблю, и поймать сумею... наверное... но мясцо в запасе, оно как-то надёжнее".
ОЛДРИЧ
"Это уже становится неприятной традицией! - думал Олдрич, снова получая ослепительную улыбку на въездных воротах. - Третий раз за короткое время наблюдать этот склеп, в обрамлении механических цветов, пока ещё не перебор, но уже вполне неприятная тенденция. И, поди, разберись, куда она в конце выведет: к продвижению, или - задвижению.
Хотя и Директору, надо думать, после такой наглости, тоже не сладко достаётся. Всем нам сейчас несладко достаётся. И всё из-за чего? Вот это и есть самое жуткое в нашей истории: абсолютная невозможность полностью выпадающих из реальной логики событий, происходящих вокруг. Абсурдность, и необъяснимость ни с какой здраво мыслимой позиции. Белый Дом отыграется на Директоре, тот - отыграется на мне, я, теоретически, могу отыграться на ком-нибудь ещё, но всё это будет совершенно бесполезной тратой сил и нервов, пока мы не поймём, с чем имеем дело.
А как это можно понять, я даже примерно, даже приблизительно, понять не могу, хоть треснись головой о бетонный пол. Вот он меня вызвал, а я не могу предъявить ему хоть что-то вразумительное. Разбитую морду Хогарта предъявить? Мол, отпечаток вражеской руки на официальном лице? После такого вполне справедливо можно получить отпечаток официальной ноги на собственном заду".
Поднявшись на этаж, он прошёл в приёмную, ожидая, что там опять придётся терять время, но посетителей в этот раз не было, и к Директору он попал прямо с порога.
- Джек, что происходит? - словно подслушав его невесёлые мысли, поинтересовался тот вместо приветствия. - Вам не кажется, что над нами очень цинично издеваются?
- Кажется! - хмуро согласился Олдрич. - Только я никак понять не могу, кому именно мы обязаны этим "счастьем"?
- А вот это - плохо! - сердито глянул Директор. - Мы с вами не дилетанты, и никому не должны позволять проделывать такое с нами.
- Я бы с радостью не позволил! - прежним тоном продолжил Олдрич. - Да только они на это чихать хотели. Нагло, и да - очень цинично. А мы можем ответить только беспомощной констатацией факта. И... и - всё!
- Вас тоже сильно допекло? - сочувственно поинтересовался Директор.
- Страшно не это, сэр! - сокрушённо проговорил Олдрич. - Страшна полная беспомощность в смысле понимания того, что происходит!
- Да уж! - согласился Директор. - Вашингтонские события - предельная наглость. Нет, не так - наглость запредельная. Что, по-вашему, это было? Демонстрация возможностей, или сорвавшаяся акция?
- Полное отсутствие логики это было. - Нехотя признал Олдрич. - О том, что наша сволочь в Вашингтоне, мы узнали только потому, что эта сволочь нас проинформировала по собственной воле. И по той же самой причине, всё произошедшее нельзя считать сорвавшейся акцией, ибо при большом желании он мог спокойно перебить заодно и охрану, прохлаждавшуюся на крыше Белого Дома.
- Ну, не надо так мрачно, Джек! - возразил Директор. - Там не самые беспомощные ребята сидят. И их там немало. А этих, в лучшем случае, лишь двое.
- Кого? - не сразу понял Олдрич.
- Наших противников, судя по размеру их летательного аппарата.
- Ну - да! - недоверчиво посмотрел Олдрич. - Мы так думаем. А как думают они, и что они думают, и что они задумали на самом деле? Мы это знаем?
- Не уверен. - Кивнул Директор.
- А я, напротив, уверен, что мы даже о малой части всего происходящего и малейшего представления не имеем.
- Ну, это не совсем так! - внимательно посмотрел Директор. - Кое что мы всё-таки знаем... но ваше настроение мне очень не нравится. Откуда столько пессимизма?
- Из жизни... - тяжело вздохнул Олдрич. - Мы ведь так и не смогли понять, куда этот тип после звонка делся. Ребята из секретной службы там всё прочесали, они ж буквально землю вокруг рыли. Ребята из ФБР прочесали всё, до чего не дотянулись руки у секретной службы. И - что? Что у нас есть на этот момент? Отпечатки пальцев с трубки, оставленные неизвестно кем. Всё, сэр! Как он от этого таксофона ушёл, куда он от него ушёл, мы и малейшего представления не имеем. Этот парень вообще какой-то недействительный: деяния есть, а самого его - нет. Нигде. Знаете, сэр, я начинаю терять ощущение реальности, потому что в этом деле нет с ней связи. С реальностью, я имею в виду.
- Д-а-а! - пожевал губами Директор. - Вляпались мы в историю. Но, кажется, вот прямо сейчас мы зря теряем время. А я хотел бы ещё выслушать ваш доклад о том, что уже достигнуто, и том, что на перспективу намечено.
- Разумеется! - кивнул Олдрич, выкладывая на стол бумаги из кейса.
Говорил он долго, обстоятельно, сообщал о принятых мерах, намеченных планах, и имеющихся предположениях. В общем, говорил ни о чём, потому что и он знал, и Директор понимал, что всё это вот не более чем барахтанье в луже грязи, небольшой, но очень глубокой.
У дела не было никакой перспективы, потому что оно не опиралось ни на какие корни, словно дерево, нагло висящее в атмосфере, без связи с землёй, но чувствующее себя при этом совершенно уверено. Настолько, что от этого было даже как-то страшновато, и очень неуютно.
И чем дольше они обсуждали проблему, тем более страшно становилось обоим, хотя оба при этом делали вид, что, на самом деле, всё происходящее выглядит совсем не так уж и жутко.
Сгущающуюся обстановку немного разрядил голос секретарши, по селектору сообщившей о прибытии срочной почты.
Директор вскрыл принесённый конверт, с сомнением осмотрел выпавшую оттуда дискету, с тем же сомнением посмотрел на Олдрича, но всё-таки не стал выпроваживать его в приёмную, а кивком указал на диван, в дальнем углу кабинета.
Сам же перешёл к рабочему столу, монитор на котором с дивана не просматривался, и загрузил дискету. Потом долго смотрел в экран, при этом медленно, но верно наливаясь бордовой злостью.
Олдрич понимал, что вот сейчас его отправят восвояси, потому что таким директора он ещё ни разу не видел. А это значило, что полученная информация настолько неприятная, и относится к какому-то другому, настолько важному делу, что Директору и впрямь сейчас будет уже не до него.
Но когда тот, мрачно глянув из-за монитора, вопреки ожиданиям указал не на дверь, а поманил пальцем, Олдрич почувствовал себя уже совсем плохо, ибо сразу понял, чем этот жест может отозваться.
"Ему таки прислали что-то, дополняющее мою информацию! - как на эшафот поднялся Олдрич. - Что-то катастрофическое. Надеюсь, Канаверал они не взорвали?".
Откуда взялась мысль о стартовой площадке, Олдрич не понимал, она сама неожиданно материализовалась из глубин подсознания. Но выпалывать эту грядку, чтобы выяснить, где мысль произросла, времени уже не было, ибо Директор вперив палец в монитор, сказал: "смотрите".
И Олдрич увидел внутренности обыкновенного магазина, с рядами стеллажей, и прочим, характерным для такого места оборудованием. Он хотел недоуменно посмотреть на Директора, но вовремя одёрнул себя, понимая, вот из-за такой ерунды Директор из себя выходить не будет, а значит, продолжение ещё будет.
И оно последовало: прямо на него шёл тот самый тип, что красовался на фотороботе Хогарта. Как ни удивительно, но Олдрич сразу его узнал, хотя был уверен, что сделать это по той странной картинке было практически невозможно.
Тип прошёл мимо одной камеры, потом второй, набирая при этом что-то со стеллажей, и, наконец, добрался небрежной походкой до кассы. Оплатил всё набранное, и...
И вот дальше произошло именно то, что видимо настолько взбесило Директора: тип неожиданно посмотрел прямо в камеру, словно хотел повнимательнее разглядеть обоих, склонившихся над монитором, подмигнул левым глазом, и с явной издёвкой, показал язык.
- Нет, каков наглец! - опять взвинтился Директор. - Он же впрямую над нами насмехается! Нагло и цинично. Этому надо положить конец, Джек. Любой ценой, Джек. Вы понимаете?
- Понимаю! - сердито ответил Олдрич. - Я не понимаю, где всё это происходит?
- Заправка компании "Шелл", недалеко от Эмпории.
- Где-е-е?!
- Эмпория, штат Канзас. Магазин при заправке.
- Он что там, самолёт свой заправлял? - всё ещё не мог прийти в себя Олдрич.
- Джек, вернитесь к реальности! - набычился Директор. - Это автозаправка, а не аэропорт... там автомобили заправляют.
- Но как он попал...нет, я не о том - как эта запись попала к вам? В стране же уйма автозаправок.
- Нормально организованная работа агентства! - слегка подобрел Директор. - Мы провели на карте линию через точки его проявления, и потребовали от всех обращать внимание на необычные происшествия в районах, прилегающих к этой оси. Кстати, у меня для вас есть ещё один маленький сюрприз, но об этом немного позже. А сейчас, о том, как персонал заправки воспринял явление этого человека. С удивлением воспринял, потому что тот не приехал на машине. Ночью. Просто явился неизвестно откуда, накупил еды, и ушёл. В никуда. На дороге его не видели, в машину он не садился, потому что сделать это на пустой, в тот момент, заправке было невозможно. Вот так информация, переданная изумлённым персоналом местной полиции, появилась у нас. А незадолго до вашего прибытия, было другое, требовавшее перепроверки, сообщение. С мыса Канаверал. Думаю, вы знаете, что это такое?
- Знаю! - внутренне напрягся Олдрич. - Там, в самом деле, случилось что-то серьёзное?
- Почему вы так решили? - заинтересовался Директор.
- Предчувствие. Нехорошее.
- Нет... - Директор сделал внушительную паузу. - Там всё нормально. Нормально, кроме разве лишь того, что кто-то из персонала видел эту штуку, пролетавшую над стартовыми площадками. Им не очень-то поверили, но нам, к счастью всё-таки сообщили. И это Джек, уже четвёртая точка, через которую можно проложить, пусть и немного извилистую, но всё-таки линию.
"Да у этой сволочи столько извилистых линий в запасе, что всему моему отделу повеситься хватит! - внутренне вскипел Олдрич. - И что нам даёт этот его непредсказуемый змеевик? Направление неизвестности. Не более. Мы станем глядеть в ту сторону, а он вынырнет в стороне абсолютно непредсказуемой. Или, всё-таки предсказуемой? У всего в этом мире есть подоплёка, и никто в этом мире не делает что-то, хоть сколько-нибудь серьёзное, вот просто так, беспричинно. Два звонка случайному знакомому, с пониманием неизбежной публичности разговора? Это - просто так? Нет, это не просто так. Это послание. Нам. Или всё-таки тому Виктору, который ему раньше не был знаком? Или всё-таки был? Надо ещё раз это проанализировать. Тщательно. И ещё один момент - что он закупал на чёртовой заправке? Я ведь толком и не рассмотрел - своей выходкой он меня из колеи, как пинком со скамейки, напрочь выбил. А посмотреть-то надо было, и очень тщательно".
- Сэр! - повернулся он к Директору. - Можно ещё раз глянуть на его похождения в том магазинчике? Желательно, со стоп-кадром.
- Разумеется! - согласился тот, внимательно оглядев Олдрича. - Вы что-то придумали?
- Скорее - почувствовал.
Они прошлись по записи очень тщательно, то и дело останавливая картинку, и просматривая на не очень качественном видео последовательность действий фигуранта. Когда работа была закончена, Директор посмотрел на Олдрича, ожидая выводов.
- Если я что-то понимаю в этой жизни, - проговорил Олдрич, - то могу сделать несложное предположение, что парень собирается провести какое-то время в одиночестве там, где нет никакого снабжения. Водой, в частности. И очень недолго, потому что надолго всего этого молодому здоровому мужчине хватит вряд ли.
- И что из этого следует? - заинтересованно глянул Директор.
- Остров, с мягким тёплым климатом, за пределами Соединённых Штатов.
- А вдруг всё же на территории Штатов?
- С таким шлейфом за спиной, и после откровенного хамства в объектив? - невесело усмехнулся Олдрич. - Он точно знал, что мы его уже не достанем, поэтому и издевался над нами. Нет, сейчас его уже нет на территории страны, я в этом практически уверен.
- Тогда, может быть, вы знаете, куда он направился?
- Если продолжить тот змеевик, то на его пути есть несколько вполне приемлемых для одинокого отдыха малообитаемых, и совсем необитаемых островов.
- Багамы?
- Да.
- Но, там же есть ещё один, большой, остров. - Задумчиво продолжил Директор. - Куба. Чем не база отдыха для шального русского? Со снабжением у них, кстати, тоже не очень хорошо.
- Не исключено... - неохотно согласился Олдрич. - Но - маловероятно: их дружба, в последнее время, как-то совсем уж не заладилась.
- И что вы предлагаете?
- Подкинуть сверхурочную работу Эвансу.
- Эвансу? - потеребил нос Директор. - А что - хорошая мысль! Правда, отыскать одинокую фигуру на бескрайних пляжах, думаю, будет непросто, но - дорогу осилит идущий. Если несложно, проинструктируйте его лично - вы лучше сможете объяснить, что и как надо делать.
- Разумеется сэр!
- А я тут приму меры, чтобы к моменту его обнаружения, группа захвата была в десятиминутной готовности. Очень уж мне хочется взглянуть на этого шутника в неформальной обстановке... с наручниками на запястьях.
- А почему именно в неформальной? - позволил себе удивиться Олдрич.
- Джек, чувствуется, что у вас иная основная специализация: вы работаете с информацией на большой дистанции. А нам приходится иногда взаимодействовать с людьми, которые, с этого момента, перестают существовать в природе.
- Простите, господин Директор, я и в самом деле забыл о наличии границ, которые нельзя переходить.
- Вот именно! - подтвердил Директор. - Нельзя. Хорошо, что вы это понимаете, а потому, в продолжение темы, взгляните, пожалуйста, на пару фотографий.
Он вытащил из стола, и положил перед Олдричем большие снимки. На них красовались абсолютно неизвестные ему лица, невзрачные, и плохо запоминающиеся.
- Знакомьтесь! - проговорил Директор, в ответ на вопросительный взгляд. - Это господин Смит, а это - господин Вессон. По непроверенным слухам, прозвища их произошли от того самого армейского изделия, безотказно работающего против любых врагов. Правда, я не совсем уверен, какой из них именно Смит, а который - другой. Впрочем, вас это тоже не должно волновать, поскольку к настоящим именам их прозвища, как вы понимаете, отношения не имеют. Работает эта парочка под началом очень интересных парней, которых вы уже однажды видели в моей приёмной. Это они заставили вас задержаться там дольше, чем хотелось бы.
Олдрич сразу вспомнил напыщенных рыцарей плаща и кинжала, и почувствовал себя неуютно от мысли, что с ними придётся как-то взаимодействовать, иначе Директор не стал бы выкладывать на стол вот эти блёклые раритеты.
- А вот этого, Джек, я вам не говорил! - внимательно посмотрел Директор.
- Разумеется! - согласился Олдрич. - Что-что, а уж этот факт я могу с чистой совестью засвидетельствовать перед любой комиссией. И даже перед Большим Жюри.
- Рад, что вы понимаете всё правильно! - одобрил Директор. - А теперь вернёмся к нашей неразлучной парочке. В ближайшее время они могут объявиться у вас в офисе, и отрекомендоваться, опять же, не знаю как. Поэтому, вам стоит лучше запомнить их портреты. Должен сказать, что парни они серьёзные, и доверять им вы можете полностью, но - в пределах разумного. Они уже получили необходимые инструкции, и будут работать в одном с вами направлении. Только, Джек, хочу особо подчеркнуть, помогать вам они будут лишь в части, разрешенной инструкциями, о содержании которых мы с вами не имеем и малейшего представления. Но, опять же, подчёркиваю особо - каким либо образом мешать им очень не рекомендуется. Вы понимаете, о чём я?
- С огромным трудом, сэр! - качнул головой Олдрич. - Хотя в этой каше вообще всё происходит именно так - с огромным трудом!
- Главное, о чём я хочу сказать, состоит в другом! - уточнил Директор. - В этой ситуации вы должны вести себя так, чтобы и впредь иметь возможность с чистой совестью отвечать на неудобные вопросы. На кону стоит национальная безопасность, и для её обеспечения мы можем пойти на очень многое. Но! - Директор внимательно посмотрел в глаза Олдричу. - Но когда всё закончится, дай бог - благополучно, найдутся люди, которые, заигрывая с общественностью, забудут о важности нашей миссии, и припомнят нам всё, что припоминать не стоит. Мы же, Джек, не можем позволить себе роскошь опираться в работе на общественное мнение, потому что оно практически всегда неправо, хотя именно в этом и состоит его право. Люди имеют право шататься по улицам с лозунгами о всеобщем мире и благоденствии. Но если называть вещи своими именами, плевать они хотели на мир в мире, потому что их интересует только мир в собственном доме. Всё остальное, не более чем производное от этого желания. И нас с вами, Джек, наняли именно для обеспечения этого желания. Никакого другого - этого. Чтобы мир был здесь! А остальной мир здесь мало кого интересует. Это - данность. И она позволяет нам быть циниками, даже параноиками, подозревая тех, кого и подозревать-то не за что. И мы обязаны, я подчёркиваю, обязаны подозревать всех, и никому не верить. Хотя это и может закончиться плачевно для нашей с вами психики, потому что невозможно остаться нормальным, подозревая всех. Следовательно, надо учиться разумному компромиссу, отсекающему паранойю, и позволяющему называть вещи своими именами. И не питать иллюзий насчёт истинных намерений большинства политических... деятелей. Тем более что вы знаете - ради попадания в сенат многие из них с удовольствием используют чужие головы в виде ступеней на этой очень скользкой лестнице. Так вот я бы не хотел, чтобы наши шевелюры играли роль страховочного ковра на их пути. Я выражаюсь ясно?
- Куда уж! - согласился Олдрич.
- Это хорошо! - кивнул Директор. - Теперь - дальше... последние события у самого крыльца Белого Дома кое-кого взбесили настолько, что дополнительные силы нам выделили помимо нашего желания. Их специализация - работа за границей, где они сейчас действительно развивают очень бурную деятельность, в попытке выяснить, откуда у инцидента ноги растут. И - работа за границами. На всякий случай подчёркиваю - за всякими границами. Поэтому обращаю особое внимание: о парнях с фотографий кроме вас никто ничего знать не должен. Особенно - Хогарт. Именно потому, что он очень хороший специалист по границам, за которые выходить нельзя. Вы поняли, о чём я говорю?
- Разумеется! - теперь уже совсем криво усмехнулся Олдрич.
- Замечательно! - кивнул Директор. - Надеюсь, бог нас милует, и наша неразлучная парочка у вас так и не появится... но если появится, вы обязаны будете передать им всю информацию, которую они потребуют. В рамках расследуемого вами дела. - Директор ещё раз внимательно посмотрел в глаза Олдричу. - В рамках. И только в них. Это тоже понятно?
- Да! - твёрдо проговорил Олдрич.
- Хорошо! - одобрил Директор. - На этом, полагаю, мы на сегодня можем и закончить.
"На сегодня - да! - направляясь к двери, думал Олдрич. - А что будет завтра? Когда в дело вступают эти расторможенные, со своими представлениями о правильном, и неправильном, начинаешь чувствовать себя плясуном на раскалённой сковороде. И хорошо, если сковорода та попрыгивает не в лапах у самого чёрта".
ПАВЕЛ
Песок на пляже был потрясающий: тёплый, ровный, совсем не загаженный следами чьего-либо пребывания, и это Павлу нравилось больше всего. Он уже час валялся на этом чуде, после того как вылез из кристальной чистоты солёности, до горизонта окружавшей клинком вытянутый остров. Пустынный остров. Без признаков хоть какой-то цивилизации, но с чёткими признаками спокойного одиночества, всяк сюда попавшего.
Буквально до одури нагонявшись прошлой ночью на брегах Потомака, на просторах Штатов, да ещё и, по случаю, отметившись на мысе Канаверал, не очень плотно, но - всё-таки, сейчас хотел только его - одиночества.
Разумеется, он и малейшего представления не имел об архипелаге, на который забрёл по случаю, и сгоряча чуть даже не ввалился в какое-то поселение на острове, немного севернее этого. Хижины там были, с разгона от буйной растительности не отличишь, но бог миловал - вовремя очухался, и проскочил мимо. Может быть даже и совсем незамеченным.
А потом вышел на этот вот остров, и уже здесь горячиться не стал: обошёл по периметру, потом над центром, мало ли кто там ещё устроил хижину убогую, убедился, и приземлился на северном мысочке, единственном свободном от кустарника. Но с замечательным пляжем. Осмотрелся по-хозяйски, принял самые важные меры: закопал рюкзачок, чтобы уберечь запасы от перегрева.
И уже после этого, размундирившись в ноль, ринулся в синеву, жалея лишь о том, что не догадался прихватить где-нибудь ещё и маску, чтобы нырять ну совсем уж в полное удовольствие.
Плавал долго, вылез усталый, и в самом деле счастливый хотя бы уже тем, что обозримое будущее можно было полностью отдать только себе и чудесному океану, заполнявшему остальной мир.
Правда, не очень-то получалось вот так сразу, отключиться от всего, что оставалось за спиной, и всех, кто оставался за ней же. Череда событий, прокатившихся по нему за последнюю неделю, давила каким-то странным ощущением нелогичности, кем-то загнанной в железную логику, которой Павел никак не мог уловить. То есть он её ощущал, её присутствие во всём этом винегрете - ощущал, но хотя бы приблизительно нащупать, даже какие-нибудь концы, не мог. И это сильно раздражало какой-то подвешенной над головой неопределённостью, вдребезги разносившей мечту о безмятежном курорте, с приличным загаром, и долгим купанием.
"Как ни бегай, а от себя всё равно не убежишь! - нежась в тёплых лучах ещё не вылезшего в зенит солнца, ворчливо думал он. - И всю жизнь на этом океанском мачете тоже не проваляешься. Похоже, никто сюда раньше не шастал, да и вряд ли станет - делать здесь нечего. Это хорошо для меня. Но лишь до того времени пока не придётся в свет выходить. Ну, хотя бы припасы пополнить - не с голоду ж здесь подыхать. Так ведь надо ж ещё и выяснять, как у Витьки дела. Не по телефону же мне это выяснять. Лапшу ему прилюдно навешал, слухачам лапшу навешал. Всё прилично, всё - логично. До тех пор, пока снова не отзвонюсь, чтобы сообщить, насколько он мне безразличен. Ну, чтоб всем уж всё понятно было, и уже вот тогда за Шустрого возьмутся плотно...
Ой, да ладно, ближайшую неделю это будет не актуально - пусть вдоволь побарахтаются в каше, что я заварил. А я побарахтаюсь в море, от души и в удовольствие. А там будем посмотреть, что да как, и с чем в этой жизни свинчено".
Он честно задремал. Сначала. А потом уже и совсем вырубился, как в яму, провалившись в глубокий сон, вылезти из которого оказалось совсем непросто. Там были какие-то ужасы, образами напоминавшие глубинные кошмары детства, и жуткие страхи юности. Там была какая-то информация, уловить которую он был просто не в состоянии. А ещё там были образы странно логичные, но совершенно не воспринимаемые, и от того особенно страшные.
Из сна он вывалился как из окопа, в который только что влетела граната с сорванной чекой. По инерции откатился к ласковым волнам, чуть вдоволь не нахлебавшись этого добра широко разинутым ртом.
Долгую секунду пытался осознать, что происходит, и кто готовится его грохнуть? Крутанулся на месте, определяя, с какой стороны лезет опасность, крутанулся ещё, и... расхохотался. Больше истерично, чем весело.
Он представил себя со стороны, и это было смешно, он видел себя изнутри, и это не было смешно. Совсем не было смешно.
"Тихо шифером шурша... - подумал, зло оглядываясь. - Едет крыша... к чертям собачьим, и матерям терпеливым. Плохо дело. Совсем, похоже, не в жилу дела мои скорбные. А может - ничего? Может - пронесёт? Отдохну, высплюсь, оклемаюсь? - он снова огляделся. - Если вот так высплюсь, то точно пронесёт... всё к чертям вокруг забрызгает! Не было со мной такого раньше. Никогда не было, а сейчас есть. И что делать? К Санычу с повинной идти - единственный вариант, к которому меня хрень подталкивает. А я не пойду, вот хрен ему по всей морде. Здесь буду торчать. Хижину сделаю, загорать буду... а когда окончательно свихнусь, пусть сам меня отыскивает. Если отыщет. Не отыщет, раз до сих пор о себе знать не дал... или уже дал? Кошмарами и видениями? Да ладно себя-то запугивать! Всё нормально будет - подумаешь, кошмар приснился. Мне приснился - Саныч-то здесь причём? Нет, прямо сейчас надо чем-то срочно заняться, надо отвлечься, надо что-то придумать, чтобы немного башку проветрить...".
Тогда он тупо принялся обустраивать быт - солнце лезло к зениту, песок нагревался всё больше, начиная походить на огромную сковороду. А жариться на ней как-то совсем не хотелось: и так уже и набегался, и нажарился. Хижина, вот что могло спасти и кожу, и психику от перегрева.
Хижина у него не получилась, скорее это был обыкновенный шалаш, но обзывать его хижиной казалось гораздо приятнее, экзотика всё-таки.
Процесс шёл не быстро: и спешить было некуда, и купаться время от времени хотелось, но любое дело когда-нибудь подходит к логическому концу - хижина получилась лохматым таким вигвамом - остроконечным, и даже вполне прохладным.
В общем, жизнь потихоньку наладилась, всё необходимое было под рукой, и теперь, в самом деле, пару дней можно ни о чём не думать.
"Если получится! - сидя внутри, рассматривал он море через широкий вход. - Времени в запасе навалом, и можно расслабиться... вот почему не получается? Не расслабляется что-то никак. Реальность давит, или вымысел? Наследил? Да. Но это всё осталось за границей, через которую ребята не полезут - не их юрисдикция, а с ней там строго. Пересёк границу штата, и можешь полиции, догнать не успевшей, нагло ручкой махать. Если только федералу харю не начистил. Но я ж не за границей штата, я за границей Штатов, так что нехрена им здесь делать. И всё-таки, почему на душе так неспокойно, словно за мной кто-то смотрит... в упор буквально. В самом деле, с ума съезжаю? Вот же - живи, отдыхай, загорай-купайся, все прелести жизни прямо на ладони, а ощущение, что именно на ладони... и она вот-вот сожмётся. Ладно - прорвёмся, первый раз, что ли".
Когда время склонилось к вечеру, и Павел вдоволь накупался, и назагорался, аж чуть не обгорел, пришло время и о телесном подумать.
Костерок разгорелся быстро, рядом с ним пристроилась баночка тушёнки, с аккуратно пробитой в двух местах крышкой, чтобы не рванула от перегрева, а в руках прыснула белой пеной баночка другая, и жизнь наладилась уже совсем хорошо.
Павел сидел, потягивал напиток, дожидаясь, когда тушенка наберёт кондицию, и ощущал себя вполне счастливым, хотя и сильно опустошенным. Сейчас всё, что произошло за последнюю неделю, как-то отплыло за горизонт вместе с тем материком, с которого он благополучно убрался, и солнцем, только что медленно свалившимся за тот же горизонт.
Вокруг стояла тишина, близкая к первобытной, ну, если не считать шелеста лёгких волн, да очень-очень отдалённого гула какого-то самолёта, идущего в низких басах далеко за спиной.
Когда дозревшая до нужного прогрева тушёнка исчезла в желудке, ночь набрала полную силу, а костерок ещё теплился горячими углями, Павел вальяжно развалился в импровизированном дворце, и стал разглядывать созвездия, нехотя всплывающие над горизонтом.
"А что? - оценивал он картину нового мира. - Получилось очень даже неплохо - рай в шалаше, разве это не замечательно? Тишина, спокойствие, почти уют, что ещё человеку надо? Пока - ничего. И ближайшие два-три дня - тоже. Отосплюсь, отлежусь, а уже потом и буду...".
Что именно будет, додумать он не успел, потому что прямо над ним раздался странно знакомый голос:
- Я бы на вашем месте отказался от идеи хорошо поспать.
При звуке этого голоса Павла из полузабытья, и из шалаша тоже, вынесло с такой скоростью, что он и не понял, как проскочил над углями догоравшего костра, тут же оказавшись посреди пляжа. И не просто, а в давно отработанной боевой стойке.
Мгновения тянулись, Павел напряжённо выслеживал направление, откуда должен выскочить этот, не вовремя помянутый, даже не задаваясь вопросом, как сволочь вообще попала на остров.
"А чего непонятного? - напружинено осматривался он. - Я здесь тоже оказался не самым простым образом, а сволочь фээсбешная чем хуже меня? Всем хуже! Я людям на мозги не капаю, гуляю себе, сам по себе, а он за мной гоняется, скотина. Как он меня нашёл? Или...или? Так он, сволочь и не терял меня, провалиться на этом месте! - Павел, на всякий случай, глянул под ноги, а вдруг и вправду песок разверзнется. - Н-е-е! Точно знал. Всё время знал. А сейчас вдруг решил объявиться. Почему? И где? Где он? Квакнул в пространство, и исчез? Да ладно чушь нести - куда исчез, если только что был здесь! Или всё-таки не был?".
Пляж, в самом деле, оставался пуст, и никакого движения Павел, как ни старался, ощутить не мог. Минуты тянулись резиновым шагом, а он всё стоял, дурак дураком, напряжённо вертя башкой в ожидании нападения с любой стороны.
Прошло довольно много времени, прежде чем он, наконец, осознал, что это были лишь шутки засыпающего мозга, выхватившего из глубин подсознания его же собственный страх.
- Да! - произнёс громко, всё ещё настороженно озираясь. - Тихо шифером шурша, медленно дурею. Плохо дело.
И побрёл обратно к шалашу.
- Вы даже не представляете, насколько плохо! - на полпути догнал его голос, отчётливо раздавшийся прямо над головой.
- Тваю! - снова взвинтился Павел, резко вскидывая голову. - Откуда вы здесь взялись?
- Я не здесь! - спокойно возразил Сан Саныч. - Но дела это не меняет: вам бы лучше убраться с острова. И как можно быстрее.
- Куда?
- Самое надёжное, ко мне на яхту. Это не очень далеко от вас.
- Щас! - в ответ почти выкрикнул Павел. - Спешу и падаю... шнурки вот только поглажу, и прям вот как только, так - сразу!
- Как хотите! - равнодушно проговорил Сан Саныч, и Павел физически ощутил, что он при этом даже плечами пожал. - Но, на всякий случай, в виде полезной информации сообщу: группа захвата, только что десантировавшаяся с самолёта, очень скоро будет здесь. Парни серьёзные, подготовка у них серьёзная, и знакомства именно с вами они жаждут более чем серьёзно. При всей вашей склонности к дракам, и даже будь вы прямо-таки суперменом, они вас элементарно задавят живым весом. Но вы не супермен, хотя и неплохо подготовлены.
- Десантировались? - недоверчиво проговорил Павел, приглядываясь к едва просвечивающемуся небу. - Ладно баки забивать! Что-что, а самолёт-то я бы услышал. Чтоб попасть сюда напрямую, они должны были пройти у меня чуть ли не над головой. А десантные машины, они такие, очень басовиты, очень... о, чёрт! - вспомнил он недавний, именно басовитый, гул. - Так это были они? И теперь идут на лодках?
- Приятно разговаривать с умным человеком! - с едва заметной усмешкой в голосе подтвердил Сан Саныч. - Всё именно так и обстоит. Что касается их. Что касается вас, всё обстоит не так радужно, как вам кажется.
- Вы о чём? - насторожился Павел.
- У вас ещё не было видений, полуобморочных состояний, выпадений из реальности?
- Щас я вам так прямо всю свою подноготную и выложу. Ага, карман держите шире!
- Как хотите. - Тем же равнодушным тоном продолжил Сан Саныч. - Можете и дальше бегать сколько угодно, но вам стоит всё-таки знать, что если симптомы уже были, а они были, не пытайтесь отрицать, то процесс идёт полным ходом. И очень скоро он-таки доберётся до завершающей стадии.
- Какой процесс? - ощутил Павел холодок в опорной пятой точке.