"Уже пора бы". - думал Упадов, поглядывая на часы. - "Через пять минут должна начаться посадка". Олег сидел в аэропорту, в зале ожидания, и уже почти десять минут гипнотизировал стрелку своих наручных часов. Но часы проявляли стойкость и, как бы усмехаясь над хозяином, шли в три раза медленнее. Его рейс номер шестьсот семьдесят девять уже был загружен багажом и ожидал пассажиров.
Наконец подошла сотрудница аэропорта, ответственная за проверку посадочных талонов. "Секунда в секунду". - отметил Олег и проследовал к стойке.
Аэровокзал был не очень большим, поэтому пассажиров в самолёты доставляли не с помощью специальных раздвижных рукавов-коридоров, а посредством автобусов и трапов. В автобусе работал кондиционер, хотя после жаркого уличного воздуха здесь было холодновато.
Олег Упадов поднялся по трапу вошёл в салон аэробуса, показал обрывок талона стюардессе и пошёл занимать указанное её место. Кресло располагалось очень удачно: в самом начале отделения эконом класса. Это означало, что и цена билета приемлема, и места для ног было много.
Пассажиры продолжали прибывать и заполнять салон самолёта. Поскольку достаточно большая часть из них в ожидании отбытия прошлась по магазинам, располагавшимся рядом с залом ожидания, и сейчас они спешили спрятать свою добычу на багажную полку, то в узком проходе постоянно образовывались пробки, из-за которых посадка затягивалась.
Наконец все расселись. Двери были задраены. К самолёту спереди подцепили тягач. Стюардессы встали через равные промежутки в проходе между креслами. Аэробус начали буксировать к взлётной полосе.
"Сейчас будут объяснять по безопасности". - подумал Олег. И действительно началась презентация инструкции по технике безопасности. Голос в динамике разъяснял о нахождении выходов, а стюардессы оживлённо вертели руками, жестами показывая, где выходы находятся. Стюардессы надели по спасательному жилету, а голос объявил, что точно такие же находятся под сидениями. Самолёт меж тем развернулся, и теперь в иллюминаторе было видно проплывающее мимо здание аэровокзала. Наблюдать за вокзалом было интереснее, чем смотреть, где у спасжилета находятся клапаны поддува и аварийный маячок, хотя оба этих развлечения, с точки зрения Олега, были очень сомнительными. Но вскоре самолёт повернул ещё раз и здание аэропорта исчезло из вида. Теперь пространство за иллюминатором занимало огромное ровное, разрезанное широкими и ровными посадочными полосами на несколько неправильно частей.
Когда Олег вновь обратил внимание на демонстрацию по технике безопасности, то стюардессы показывали кислородную маску: как она выглядит, как должна выпадать сверху и как ею пользоваться. "Какой цинизм". - про себя ухмыльнулся Олег. - "Сначала спаси себя, а только потом ребёнка, и то если успеешь".
Самолёт остановился на одной из взлётных полос. Стюардессы ушли куда-то в заднюю часть самолёта. По громкой связи с пассажирами поздоровался пилот. Самолёт начал разгон. Немедленно началась небольшая перегрузка, а уши заложило.
Аэробус оторвался от земли очень мягко, практически незаметно, об отрыве можно было судить только по прекратившемуся шуму шасси о покрытие взлётной полосы.
Всё, что находилось на земле, стало стремительно уменьшаться в размерах, через пятнадцать минут были отчётливо видны только большие дома, отели, заводы и дороги, а ещё через пятнадцать отдельные дома было уже не различить, с высоты в несколько тысяч метров скопления домов больше напоминали плесень, очаги разрастания которой были соединены тончайшими нитями. Вскоре самолёт перелетел границу облачности, и уже ничего не было видно под молочно-белой пеленой.
Примерно через час полёта пилот оповестил пассажиров, что требуемая высота набрана, полёт проходит нормально, скорость в пределах нормы, и скоро подадут ужин. В предвкушении ужина Упадов стал искать столик. Обычно он находился в спинке впередистоящего кресла, но сейчас впереди кресел не было, а была лишь перегородка, отделяющая салон бизнес класса от салона эконом класса. Столик обнаружился в самом неожиданном месте: в подлокотнике. В подлокотнике откидывалась верхняя часть и, потянув за уголок, оттуда можно было изъять непонятного назначения конструкцию со множеством перегибов-шарниров, которая, однако, быстро превращалась столик. "Вот это - фиговина!" -- изумлённо отметил Олег.
Пока не принесли еду, внимание Упадова легло на кармашек с газетами, находившийся на перегородке. Газета, взятая Олегом, была свежим номером еженедельного издания. На первых страницах было всё одно и то же. Первые пять страниц были заняты обзорами политической ситуации: в соседней стране произошла революция, пришёл новый лидер от коммунистов к власти, а когда один из его сыновей приехал к нам, то в посольстве, где он собственно и остановился произошёл сильный взрыв от которого спаслось только несколько охранников, дежуривших на улице, а дипломаты пытаются всё последнее время уладить отношения. Журналисты обсасывали эту историю уже полторы недели, было снято несколько документальных фильмов и выпущено бесчисленное количество статей. Олегу было не интересно в сотый раз читать то же самое. Он пролистал страниц двадцать, на одной из них его ненадолго заинтересовало сообщение об участившихся авиакатастрофах из-за некачественного топлива, которое он хмуро проглядел вскользь, затем возобновил продвижение к концу газеты, к статьям о спорте и к анекдотам.
Еда в самолётах всегда казалась Олегу очень вкусной. Быть может, полёт на него так действовал, пробуждая аппетит, либо компенсация давления работала слишком хорошо и притупляла восприятие, либо чего-то в еду добавляли. Маленький подносик, точно рассчитанный, чтобы быть чуть меньше столика, на нём немного салатика на донышке небольшой плошки, два небольших кусочка хлеба, десять грамм масла и чуть-чуть горячего. Несмотря на такое изобилие Упадов с удивлением осознал, что наелся: -- "А ведь дома я съедаю в восемь, а то и десять раз больше"! Его стало клонить в сон. Олег закрыл шторку на иллюминаторе, тем более, что за бортом была уже ночь, и задремал, оперев голову на мягкую обивку стенки.
Упадов проснулся от яркой вспышки, такой яркой, что она ослепляла сквозь плотно закрытые веки, и, в большей степени, от последовавших за вспышкой криков, от целого хора душераздирающих криков, от сильного гула, более сильного ,чем шумят двигатели и сильной встряски, от которой он ударился головой о борт. Если бы не крики, то Олег был бы уверен, что яркий свет - это вспышка фотоаппарата, а встряска - воздушная яма, но реальность была гораздо хуже.
Олег вышел из сна рывком. Должна была уже быть поздняя ночь, но в салоне было очень светло. Краем глаза он заметил, что внизу были мириады домов, целое поле из домов, город огромной величины, однако нигде не горел свет, и разглядеть дома можно было только потому, что было сравнительно светло. Так светло, как бывает под вечер.
От увиденного в салоне самолёта Олег Упадов пришёл в ужас. Вокруг творился настоящий хаос. Люди безостановочно кричали. Те, что сидели в креслах, держались за лица руками, другие, что были в проходе, нечеловеческими голосами вопили и катались по полу. Кто-то из сидящих пытался безуспешно пытался выбраться из кресла. Один из стюардов как-то странно шёл по проходу: он передвигался явно на ощупь, хотя вокруг было достаточно светло.
Олег вскочил с места и бросился в отделённый шторкой салон бизнес класса. Ему почему-то почудилось, что там что-то всё по-другому. Но предчувствие оказалось фальшивым. Здесь творилась такая же неразбериха. Упадов тяжело дышал, смотря на паникующих людей, и совершенно не замечал, что света стало меньше.
Практически в трёх метрах от Олега стюард, пробиравшийся по проходу наощупь, наступил на кого-то, от чего этот кто-то стал орать ещё больше, и упал. На стюарда сверху упал ещё кто-то, основательно его прижав. Стюард стал пытаться выползти из-под груды тел.
--
Пустите! Мне надо к капитану! -- безостановочно выкрикивал он.
Олег с ужасом наблюдал за всей картиной. Наконец стюард кое-как выполз, стал ощупывать впереди себя пространство и наткнулся на штанину Олега.
Упадов в ужасе выдернул ногу из цепких пальцев стюарда и бросился в сторону носа аэробуса, приняв выкрики про пилота за свои собственные мысли. На полпути Олег споткнулся о корчившегося в проходе человека и уткнулся носом в пол. В этот момент салон вновь залил ярчайший свет. Олег попытался подняться на ноги, но самолёт тряхануло так, что он, не удержавшись на ногах, упал на кресла, больно ударившись о подлокотник боком. Одна из багажных полок открылась, оттуда вылетела и разбилась бутылка, запахло алкоголем. От гула закладывало уши. Олег стремглав бросился в кабину пилота. На горизонте затухало огненное облако в форме разросшейся поганки. "Как же так ..." -- промелькнула мысль.
--
Кто? -- резким криком, не оглядываясь, осведомился командир корабля.
--
Я - пассажир. - коротко отрекомендовался Олег, не отрывая взгляда от облака. - Вы это видите?
--
Вы что ... видите? - неожиданно спросил пилот.
Олег отвлёкся от облака и только сейчас заметил, что пилот одной рукой держался за лицо, а другой - за штурвал.
--
Да, а что? - Какой-то был подвох в вопросе, но Упадов был слишком перепуган, чтобы осознать это.
--
Что показывает эта панель?
Пилот ненадолго оторвал руку от штурвала и постучал по экрану какого прибора. Олег перевёл взгляд на прибор. Экран был чёрным и не показывал ничего.
--
Он ничего не показывает!
--
Как?! - вскричал пилот.
--
Никак! - ответил Олег.
--
Значит, у нас нет никаких шансов. - отрешённо произнёс командир аэробуса. - Мы рухнем.
Словно в подтверждение его слов самолёт накренился чуть вперёд и стал набирать скорость. Немного правее курса продолжала разрастаться гигантская поганка. И чем ближе самолёт был к земле, тем более большим и тёмным становилось облако.
Вот показались верхушки деревьев. Вот самолёт стал их задевать. Вот совсем потухла поганка. Вот...
Стюардесса тормошила Олега по плечу, она спрашивала, почему он так кричал...