Аннотация: "Самое важное в бочке - отверстие, в кувшине - то, что не кувшин, в голове - то, что не голова, в душе - то, что не человек..."
АТЕХ.
Самое важное в бочке - отверстие,
в кувшине - то, что не кувшин,
в голове - то, что не голова,
в душе - то, что не человек...
Милорад Павич "Хазарский словарь".
***
Златокрылая.
Вселенноокая.
На бессмертие коронованная.
К пути по тропе в один след вечностью приговоренная.
За собой ведущая не страшащихся сбить ноги в кровь.
Мудрость хранящая.
Истины правду дарующая жаждущему ее светом наполниться.
Лжи и уныния семена сеющая во тьме страха и неверия.
Для страждущего напиться горьким вином познания - бездонный сосуд неиссякаемый.
Для тешащего эго свое, в себя смотрящего - высохший источник, из которого тот зачерпнет лишь песок сомнений.
*** Тонкий пограничный предрассветный.
Я вижу. Зыбко. Перламутрово. Тень от крыла, вернее от крылышка. Тонкого и хрупкого, с серебряными прожилками, как у стрекозы. Я протягиваю руку:
-Чья ты?
Тень услышала, задрожала и хотела растаять, но поколебавшись, сделала шаг к свету и легла на пол, явив мне свою госпожу. Точеный силуэт, подсвеченный сзади солнечным светом, пробивающимся сквозь тяжелую ткань ночных штор и пронизывающим насквозь пальцами-лучами радужную пленку тончайших крылышек.
-Кто ты?
Уста ее сомкнуты, но ответ уже звенит во мне. Он не в звуке, не в словах, не в росчерке пера, не в шепоте кисти. Он переливается музыкой раннего утра, когда солнечные руки прорывают со свистом пелену сумрака ночи, и несутся в объятия любовницы земли, вырывая из ее груди стон радости встречи и конца ожидания.
-Я свет Любви.
-Ты... эльф? - я по привычке спрашиваю словами.
Колокольчики смеха раскатились во мне жемчужной россыпью и наполнили радостью, какой я не помнила с детства.
-Я имею много лиц. Сейчас ты готова увидеть меня такой.
-Но разве Любовь живет отдельно от человека?
-Любовь повсюду. И в тебе. Ее свет. Иначе меня бы здесь не было.
-Значит, ты... во мне?
Она затрепетала крылышками, и золотые брызги собранного на них сияния разлетелись по темной комнате моего сна.
-Ты поймешь, ты уже на пути...
Она сделала шаг назад. Тень поднялась с пола и, скользнув за угол, исчезла.
Какой чудесный сон! Жаль, если он больше не повторится... Не забыть бы!
***
Потери вошли в привычку. Я бьюсь как птица в клетке уже прошедшего. Я никак не могу из нее вылететь. Что осталось у меня?
Небо.
Солнце.
Дождь.
Ночь.
Одиночество.
Сон.
Свобода... Она почти в кармане, стоит только открыть дверцу клетки. Но, я еще не готова к полету. Я все еще оглядываюсь, надеясь, что мое одиночество - это ошибка, просто недоразумение. Мне было хорошо там, в прошлом, оно тянет назад. Мне нужно чуть-чуть времени, совсем немного. Я понимаю, я четко осознаю, что его больше нет, что оно прошло. Теперь я должна почувствовать, поверить и принять знание. Я всего лишь человек, а каждый человек - это вчерашний ребенок, который боится остаться один на один с темнотой.
Свобода! Ты мне очень нужна, просто я пока не знаю, что с тобой делать...
Шаг. Другой. Еще ближе. Приручи меня, и я буду есть с твоей ладони.
*** Короткий глубокий отделяющий.
-Встань. Подойди. Внемли.
Слово изреченное рождает действие несовершенное.
Слово неизреченное подвигнет на подвиг воплощения замысла.
Да свершится он в свой час.
Назначенный свыше.
Предначертанный тебе.
Не оглядывайся по сторонам, иди вверх.
Не смотри вниз, смотри вперед.
Дорогу укажет сердце, хранящее книгу, до краев налитую светом небесным, рукой вещей начертавшей письмена тайные.
Имеющий только глаза - не увидит.
Хранящий же память - к смыслу прикоснется.
Идущий вперед - в соитии возвысится.
И возродится.
В теле новом.
В душе своей.
В духе вечном.
Читая знаки - пиши судьбу свою.
Так было и так будет всегда.
***
Мне не хватает тебя, как воздуха... Не забыть бы, как дышать! Если к исключенному ранее добавить пустоту, кричащую из почтового ящика, то останется... большое НИЧЕГО. Мне надо больше, чем ничего! Пять минут, чтоб покормить крошками с руки... Кажется, я превращаюсь в попрошайку... У меня еще осталось несколько писем, которые я должна тебе отправить. В них нежность, которую я не успела тебе подарить. Можешь не читать. Я пишу их для себя. Просто мне надо все отдать. Все, до капли. Опустошиться. Очиститься. Чтобы начать сначала.
*** Вещий.
-Я ждала тебя.
-Ты почти готова.
-Но... где твои крылья?
-Они теперь твои.
-Я даже не заметила...
-Ты же не замечаешь свою руку...
-У меня есть вопрос...
-Ты знаешь ответ.
-Но, я не могу избавиться от этого. Я старалась, правда.
-Если бы ты не любила, ты бы не вспомнила себя.
-Мне будет одиноко...
-Одиночество - твой крест. Ты переживешь и это. И то, что будет. Как пережила уже то, что было.
-Я ... смогу?
-Ты свет Любви! У тебя великая цель - давать надежду. Твой путь - длинной в бесконечность. Ты поведешь за собой. Как делала это всегда. Ты сможешь.
-Я, кажется, вспоминаю...
Она улыбнулась и взяла меня за руку. Мурашки засеменили вверх по моей руке и разбежались в разные стороны по спине.
-Теперь ты сомкнешь свои глаза, чтобы не ошибаться. Глаза лживы, смотри другим. Ты умеешь.
Старинные буквы отделились от ее ресниц и, извиваясь червлеными змейками, улеглись на мои веки.
-Уста твои будут молчать, чтоб не сеять плевелы раздора и зла, ибо люди верят словам, но не слышат голоса мудрости, бьющейся в заточении их разума. Одно только слово дано тебе, смысла его не раскроет никто из живущих, но знак его поймет не боящийся поверить сердцу и взять голыми руками знание истинное, дарованное в самом начале, но выпавшее из дорожной сумки где-то в середине пути.
Она открыла свои уста. Слово вылетело из них маленьким звенящим смерчем и, коснувшись моих губ печатью поцелуя - вошло и стало моим.
-У тебя будет столько лиц, сколько ты пожелаешь. Знай, что они не должны повторяться два дня к ряду, так ты сохранишь себя. И столько любовников, скольких ты посчитаешь достойными, чтобы показать им начало их конца, повернувшись одной из сторон, но преломляясь всеми гранями.
Она повернулась другой стороной и засверкала гранями, в которых было все от рождения до смерти.
-Правду ты будешь пить во сне своем. Опыт почерпнешь во снах чужих. Ты будешь месить тесто из снов бывших и еще не родившихся, испекая каждый раз новый хлеб. Вкушая его днем, ты обретешь дар предвидения. Давая вкусить хлеба твоего от руки твоей - откроешь глаза слепцам, дабы путь узрели. Лови сны в рукава свои, ибо только там люди свободны от оков и предрассудков, сковывающих их тела и души.
Она подошла так близко, что дыхание ее смешалось с моим.
- Со вздохом получишь имя свое, оденешься в его платья, подвяжешь им свои волосы, расстелешь шелком на постель и знаменем гордым поднимешь над собой.
Входи, принцесса!
Я сделала шаг и вошла в силуэт. Вздох облегчения слетел с моих губ не то словом, не то порывом ветра:
-Атех!
Тень оторвалась от стены и, поклонившись, легла к ногам госпожи.
***
Гроза! Она ударила громом по барабанным перепонкам. Ослепила белым. Проникла в самую суть зрачков. Я иду по лужам. В волосках на моих руках теперь живут капли холодного дождя. Я не буду их стряхивать. Пусть. В лопатках приятно жжет и покусывает. Так всегда бывает перед разрывом оболочки. Мои крылья почесываются в нетерпении.
Я не спешу, еще не время. Улягусь с "Павичем" под одеяло, у него красивый тембр голоса, я рада нашему знакомству. А потом закрою глаза и буду не спать. Слушать дождь и вспоминать. Себя. Тебя. Ты теперь часть мозаики моих воспоминаний, но я не стремлюсь закончить работу, ведь у меня впереди вечность.
Только сейчас я чувствую себя целой, наполненной, настоящей! Закрыв глаза, я навсегда распрощалась со страхом. Я иду. Я знаю, куда мне. Я путешествую "автостопом", налегке. Я сама выбираю себе попутчиков! Но, сказать по секрету? Мне теперь хорошо с собой! Я созрела! Я свободна! И я знаю, что мне делать со своей свободой!
Взлетаю!
***
Я - златокрылая.
Вселенноокая.
На бессмертие коронованная.
К пути по тропе в один след вечностью приговоренная.
За собой ведущая не страшащихся сбить ноги в кровь.
Мудрость хранящая.
Истины правду дарующая жаждущему ее светом наполниться.
Лжи и уныния семена сеющая во тьме страха и неверия.
Для страждущего напиться горьким вином познания - бездонный сосуд неиссякаемый.
Для тешащего эго свое, в себя смотрящего - высохший источник, из которого тот зачерпнет лишь песок сомнений.