Далеко не полный список характеристик, данный самому себе о самом себе. Скажи мне вчера, что этот список застрянет костью у меня в горле, я обернусь в поисках нелепости, сорвавшейся насмешкой изо рта провидения.
Скажи мне завтра, что список лежит, свернутый аккуратной "козьей ногой" под моей подушкой, я рассмеюсь в глаза недальновидности той, чье имя - память, потому что под подушкой лежит только ключ от потайного грота. И список является только лишь предисловием к тяжелой рукописи, хранящей имена твоих пороков и отметки покоренных высот твоей души, и одни не смогли бы свить гнезда из двух камер и двух желудочков без других.
В один из холодных и пасмурных дней, когда желания и сны замерзают под старым дорожным плащом, хранящим прикосновения скал и ароматы южных ветров, ключи от тайного грота, пригревшись на моей груди, захотели остаться. Они выбрали меня, почувствовав, что я не смогу причинить вреда ни им, ни надежно спрятанным от посторонних глаз тайнам твоего сердца. Ночью они спят у меня под подушкой, а днем перебираются в ложбинку между ключицами, на которой вытатуировано прикосновение твоих губ.
Список - предисловие может прочитать любой, кто случайно, ища свою тропинку в бесконечном множестве таких же на первый взгляд тропинок, ведущих к рекам, несущим лица странствующих судеб, увидит высеченное твоей жизнью длинное слово. А вот рукопись, хранящуюся под замком, в которой, когда бы ты ее не открыл, всегда последняя страница будет пустой, а предпоследняя - не такой, как вчера, можешь взять в руки только ты сам.
Однажды ночью, поджидая опаздывающий на свидание сон, ключи, лежащие под подушкой, привыкнув ко мне, как к сестре, открыли мне тайну. У каждого, имеющего такую рукопись, наступает момент, когда ему кажется, что он нашел близкую и родную душу. И тогда ему хочется поделиться собой, всеми своими пороками и добродетелями, показать флажки, которыми отмечены покоренные высоты, и раскрыть карты еще не пройденных дорог. Загвоздка заключается в том, что рукопись читать вслух можно только один раз, и если ты ошибся, то человек, которого ты принял за своего, услышит слова, вывернутые на изнанку. Приняв их за чистую монету, он начнет подгонять тебя к ним, и не успеешь оглянуться, как вывернет наизнанку тебя самого. И совсем скоро, рукопись уже не узнает сердца, писавшего ее, и начнет путать слова и съедать живьем собственные страницы. Но, если ты не ошибся, если читая вслух, ты можешь даже не размыкать губ, чувствуя, как каждая буква растворяется в глазах, которые старясь, будут становиться все прекрасней, ты увидишь, как рукопись вдвое увеличится в размере, но станет от этого только легче.
Засыпая, я молюсь теперь только об одном, чтобы ты не ошибся.