Аннотация: Когда-то это было школьным сочинением. Сейчас - это то, что помогает справиться. То, за что можно любить. Не очень хороший человек - но какой же он на самом деле чудесный. И дело-то не в полынных глазах. Дело в восприятии.
Никогда не переставала удивляться его улыбке. Пожалуй, именно ее пронесу сквозь века, огонь и воду, до самой могилы. Не помню даже, когда я впервые ее заметила. Остались лишь мысли: "Господи! И это - человек?!" Он тогда смеялся над чьей-то шуткой, но не в полный голос, а чуть приподняв уголки губ, тихо усмехаясь, будто бы про себя. Чуть сверкнули белые зубы, на щеках появились едва заметные ямочки, глаза - слегка прищуренные и смеющиеся. И не было в этой улыбке приторной сладости, похоти, желания причинить кому-то боль, злорадства - может, потому, что мы были еще совсем детьми, а может, я просто не успела этого увидеть. Но факт - он смеялся, а я не знала, что сделать, что сказать, чтобы эта улыбка, этот тихий мелодичный смех сохранились во мне навсегда.
После этого грех было к нему не присмотреться - и я, знавшая этого мальчишку более восьми лет, не уставала ему удивляться. Оказалось, у него ужасно красивые глаза - какого-то горького зеленого цвета, как полынь, а возле самых червоточин зрачков сиротливо ютилась желтоватая ржавчина. Там, в глубинах его взгляда, вечно плясали - и пляшут до сих пор - озорные чертики-искорки, смешливые, торжествующие, гордые, а иногда - свирепо-сердитые. Я подолгу вслушивалась в его голос, улавливая в нем все нотки его настроения, и, в конце концов, научилась различать среди сотен голосов толпы его наитишайший шепот. Этот голос... журчанье ручья, мелодичность, немного хрипотцы и всегда - тонна самодовольства и самолюбия. Хотя... еще бы, такого себя не любить! В нем удивляло все - и сильные руки, и редкая кривая ухмылка на губах, и тело, испещренное шрамами (случайно увиденными, озадачившими, на первый момент испугавшими, но потом - полюбившимися, ведь без них он уже не будет собой)
Нашлось в нем, однако, и недостатки. И в первую очередь - самолюбие. Была в нем и некоторая жестокость, похожая, впрочем, на детское любопытство: а что будет, если сделать вот так? Если он сердился, то подолгу и не переставая ворчать, а стоило сказать ему хоть слово поперек - и взгляд зеленых глаз колол и обжигал легко воспламеняемым гневом. Да и улыбка у него изменилась, почти что дойдя до статуса насмешки: жестокая, терзающая, но... такая же красивая, совершенная и манящая.
Единожды попытавшись вглядеться в суть этого чудовищного ангела, не сможешь больше заставить себя относиться к нему равнодушно. Останется только тепло, растущее в душе от каждого взгляда, улыбки, слова.