Аннотация: рассказ о судьбе неблагополучных подростков,во времена перемен.Часть первая(Куда уходят дураки)
Дураки.
По паспорту, так сказать, в официальных сводках и казённых документах, они значились, как Андрей и Алексей Кузнецовы, меж собой и знакомых они звались Урюк и Вася, а для окружающих людей они были просто дураки.
Я познакомился с ними, в классе 8-9. Стоял конец лета. Школьные каникулы стремительно катились к своему печальному и логичному завершению. Мы с другом из параллельного класса праздно сидели на ныне холодных, отопительных трубах, в самой глухой части местного, городского парка. Делать было нечего, сигарет было ещё много, тем для разговора, как то не находилось, мы просто плевали под ноги и через силу пускали противный уже до рвоты и головной боли, сигаретный дым...И тут Саня (так звали моего приятеля) предложил занимательную экскурсию, в гости к дуракам.
-Пойдём, поржём с них, что ли - сказал он
-А чё за дураки? Где живут?- выпуская рваное, не умелое дымное кольцо вверх, поинтересовался я.
Саня, вкратце, рассказал мне о том, что живут они тут недалеко, что это два "брата-акробата", чуть постарше нас. Их родителей лишили родительских прав, из-за пьянок и они, эти дураки, уже давно живут сами по себе: бухают, воруют по соседским погребам банки с закрутками, ну и всё в таком духе, короче 'весело' живут.
Идти к ним долго не пришлось, Саня, что бывало с ним редко, не соврал. В пару кварталах стоял большой деревянный, переломленный буквой "г", если смотреть сверху, барак на несколько семей. В одной его части жила одинокая, вечно недовольная по поводу и без оного пенсионерка, в другой стороне, причём в большей части, дураки.
Окна их жилой половины были хаотично заставлены глянцевыми полками и дверцами югославской мебельной стенки, скрипучее крыльцо с дырками в ладонь, замасленная от грязи и какого-то жира дверь полуоткрыта. Запах, даже не входя в дом, стоял характерный для подобного рода жилищ.
Саня, по-свойски, не утруждая себя стуком в дверь и прочими фамильярностями быстро чухнул во мрак вонючего обиталище братьев, я несколько помявшись, буркнув "здрасссьтэ", зло бурившей меня взглядом, с соседнего крыльца пожилой женщине, зашёл за ним следом.
К запаху нечистот, я привык достаточно быстро, почти так же неожиданно быстро и незаметно, как привыкли мои глаза к полумраку дома дураков. Я прошёл сквозь узкий коридор к той комнате от куда доносилось пьяное ржание и какие-то стоны. В комнате ,окутанной сверху плывущими слоями дыма, оказалось многолюдно: на продавленном, скособоченном диване стоящем на кирпичных половинках , сидело трое, в том числе и Саня. В центре комнаты стоял парень в солдатском камуфляже, на полу в позе для отжимания, на стадии "делай раз", лежала та самая пара бомжей. Как выяснилось, позже, мы с Саней не одни в тот вечер решили навестить жилище Урюка и Васи, парни из соседнего района, отмечая третий или четвёртый день, приезд своего друга на дембель, в поисках гарантированных жертв и новых пьяных впечатлений так же заскочили в гости ".В общем, дембель, путаясь в гражданских и солдатских реалиях, под гогот своих нетрезвых товарищей, учил дураков уму разуму.
Мне не особо понравилась новая компания и их методы досуга, но морального обоснования впрягаться за незнакомых мне "дураков" я не нашёл. В общем, мы пропустили по рюмке, в виде обрезанного дна пластиковой бутылки, мутного самогона, выкурили по сигарете и ушли.
Не скажу, что что-то меня в них потрясло, что я часто и серьёзно думал об этом визите, ничего такого подобного, но спустя неделю или две, я сам без цели, без приглашения и без сопровождений друзей зашёл к ним.
В облике жилища ничего особо не изменилось, разве что было менее многолюдно и в воздухе комнат, помимо вышеописанных ароматов стоял резкий запах жжёной пластмассы или резины. Все (Вася,Урюк и ещё какой-то парень) были в приподнятом духе, намечалась шикарная пьянка, килограммов пять обожженной меди, уже были промокнуты в воду для придания дополнительного веса и уложены в пакет, решался вопрос, кто пойдёт сдавать цвет.мет..
Урюк-старший из братьев, канючил. Вася оживлённо размахивая руками призывал отправить себя, на что протестовал Урюк- "Вася, ты заколебал, пойдёт Рыжий!, Мы зашкварились тебя ловить прошлый раз, когда ты дюраль сдавал"
-Аа, дюраль моя была! Мне дед её сам дал- взвизгнул Вася
-Да какая на хер твоя, мы с Рыжим её в гаражах нашли...-Рыжий, ну сходи ты- с какой-то излишне театральной жалостью в голосе сказал Урюк- он ведь опять накупит всякой херни и убежит к деду!
Спор ещё продолжался, но Рыжий, молчаливо и решительно встал на позицию аргументированного и артистичного Урюка, став ногами нашаривать под кроватью свои огромные калоши.
(Стоит немного остановиться на Рыжем, так как, в дальнейшем, он будет ещё ни раз здесь упомянут. )
Рыжий ,он же Саня Филиппов, периодически жил у дураков. Лет ему было около 17-18, его семья так же, как и семья братьев распалась из-за потерявших, на почве алкоголизма, социальные и моральные ориентиры родителей. Младшего брата оперативно забрали в дет.дом, отец вскоре умер, а Рыжий был заботливо выпихнут из родительского гнезда своими ближайшими родственниками по отцовской линии. (О судьбе матери он никогда не рассказывал). Жил он попеременно, то у дураков, то у своего, то ли знакомого то ли родственника, по кличке "Педагог", такой же алкаш, как и родители Сани, но бездетный и тихий, непонятный по возрасту наружности тип.
Рыжий, по сравнению с дураками, смотрелся интеллигентом: он ежедневно мыл ноги, через день-другой брился. Его жилой угол, собственно кровать и небольшая обшарпанная тумбочка, был виртуально отгорожен от шумного и вонючего мира Васи и Урюка, натянутого на подобии балдахина шторками. Рыжий был скуп на проявление эмоций ,мог с острить, но шутки его были не тяжёлые, слова не обидные, да и вообще, он никогда никого не тяготил своим присутствием, вечно хозяйствуя со своим нехитрым пожитком, то развешивая постиранные носки, то зашивая одну из двух рубашек, то выметая окурки брошенные пакостником Урюком под кровать Рыжего.
***************************
В тот день, я мало с ними разговаривал, просто сидел сам по себе, нахождение постороннего человека в доме дураков было привычным делом. Одет я был, по здешним меркам, прилично, а следовательно, как наверно думали они, я не претендовал на их куш за цвет.мет, более того, я охотно делился с ними своими сигаретами. Только Рыжий поинтересовался, как меня зовут , для братьев же хватило, обращения в мою сторону "кореш".Интересное дело, как я заметил позже, звания "кореш" они удостаивали немногих, со временем, их обращение переросло в моё личное прозвище. Скажет Вася Рыжему или Урюку, мол кореш приходил пока их не было и никто из них не уточняет. какой именно, всем и так понятно.
Я таскал им ,время от времени, какую то еду из дома. Урюку -хриплому безголосому меломану, кассеты "сектор газа" и "руки вверх",с "металикой".Васе приносил ненужные дома шмотки и то и другое они без зазрения совести вскоре рвали, теряли, ломали и меняли между собой.
Пассажир я был, для них что- надо, их дневные и ночные гешефты, порой даже совсем не плохие, меня мало заботили, на их еду я не претендовал, так если только занюхать или закусить традиционно вонючий и вечно разбавленный самогон. Я выполнял иногда функцию походного суда, то есть, отмерял, по-честному, меру длинны, которую должен протащить груз краденной вещи каждый из этой компании. Гасил постоянные ссоры между вспыльчивым Васей и хитрым Урюком и всё в таком духе.
Привычный день дураков состоял: с утра с поиска бычков, дабы рядом была летняя танц-площадка местной дискотеки. Сбором бычков занимался Урюк, он знал все места, где любила стоять, сидеть, шкереться молодёжь накануне вечером. Если Урюку везло, то он встречал идущих на работу не прижимистых мужиков и у них стрелял пару-тройку сигарет ,если выпадало бинго, то он мог найти недопитую бутылку пива или водки, с первым ему периодически не везло: не имея привычки осторожничать и нюхать, он жадно, как выражался Вася, "как, сука, крыса", старался выпить находку втихаря. Сделав пару больших глотков, почувствовав подмену пивного содержимого на мочу неизвестного танцора, Урюк чуть морщился, чувство брезгливости ему, было не свойственно, и грустно выливал жидкость, что-то бормоча, своими огромными губами, брёл с пустой бутылкой домой в несколько сконфуженном состоянии. Вася и Рыжий знали об этих утренних конфузах и тыкая в него жёлтыми пальцами сыпали остротами на тему особой любви Урюка к чужой моче, в течение всего дня.
Накурившись бычков соответствующих цивильным размерам, дураки обдумывали план предстоящих действий.
Вася специализировался на попрошайничестве у родни (родной дед и ещё кое-какие родственники были вполне себе живы и здоровы) и чтобы отвязаться от своих нерадивых членов семьи, иногда давали скромную мзду Васе, за дальнейшее не участие в их судьбе -банку борща или булку хлеба.
Урюк собирал бутылки и металл в окрестностях. Иногда Урюк выменивал, выкрадывал или находил на помойке старые телевизоры или магнитофоны, которые волочил на васином горбу знакомому телемастеру на запчасти, за небольшое вознаграждение.
Урюк, был стукачём и за пачку сигарет или за бутылку водки время от времени сдавал участковому все разговоры между их незваных гостей, кто что украл, кто с кем в каких отношениях, у кого неожиданно появились деньги, велосипед, телефон и т.д. Позже для постоянной связи, участковый, казах лет 35, подарил ему потрёпанный мобильный телефон.
Рыжий выполнял мелкие поручения соседки, зимой колол дрова и чистил снег, летом поливал огород, подметал тропинки. Как правило, ко второй половине дня, у кого-нибудь из них появлялось дело или в гости заглядывал старый знакомый с желанием и возможностью выпить. Его раскручивали на деньги и сигареты.
Были и совсем экзотические номера, в арсенале их заработка: воровать ночью при помощи самодельной лестницы сохнущее бельё с балконов вторых этажей ближайшего жил. Городка или выкручивать лампочки в подъездах.
Всё наворованное чаще всего они продавали за бесценок своей ворчливой соседке.
******************
Надо упомянуть и о том, почему все их звали дураками. Статус распространялся равно на двоих, но официальным дураком был только Вася. Дело в том, что у Васи была инвалидность, он был умственно отсталый. По уверению Урюка, Вася родился нормальным и был таковым до первого класса, пока не был скинут, чуть более старшей, чем он сам шпаной в разрытый котлован, вокруг новой трансформаторной будки. Выбираясь самостоятельно из ямы , маленький Вася, ухватился за какую-то блестящую железную скобу, торчащею над его головой и тело мальчика прошибло током.
***********
Почти каждый год его помещали на пару месяцев в психушку, где он отжирался, немного подлечившийся, выходил на волю с парой накопленных пособий на кармане. Рыжий и Урюк с вожделением ждали, когда Вася после лечебной отлучки возвращался домой. Как правило, Вася приезжал с обновками, в новых модных джинсах или в новой болоньевой куртке ,и первое и второе они по окончании основных васиных денег пропивали, плавно входя в прежнее русло своего добольничного существования.
Как некоторые душевно больные люди, Вася был не человечески силён, особенно в период обострений своей дурости, под руку обычно попадал Урюк, реже Рыжий, предпочитавший переждать это время у Педагога. Иногда доставалось вещам соседки, он мог перетоптать все грядки, под дикое собственное ржание зашвырнуть велосипед внука пенсионерки на крышу дома. Для меня и для своего деда Вася делал исключение, нас он не трогал, на нас его гнев и неистовство не распространялась.
После всех своих концертов, когда обычный человек испытывает некоторые угрызения совести, Вася крутил своим случайным жертвам дули ,говорил, что он дурак, а дурак не подсуден, нет статьи и управы на дурака в России. В общем, "я Вася- дурак и всё тут".
Стоит ли говорить, что моя дружба с дураками, мягко говоря, не нравилась моим родителям, моим привычным и школьным друзьям?! Успеваемость в школе, до сели вполне приличная, даже дававшая некую надежду моему классному руководителю, на перспективу серебренной медали, упала на сплошные тройки. С родителями было проще, отец тогда тяжёло заболел, вернее он и так болел туберкулёзом, на протяжении 12 лет, на 13 год врачи сообщили матери, что у него вдобавок и рак лёгких., в стране царила середина 90-х, безденежье...Не до меня им было, а мне, как ни стыдно, сейчас осознавать не до них.
Что я нашёл в дураках? Этот вопрос меня мучил и тогда и сейчас. Наверно, на их фоне, на фоне их неопрятной, понятной, неуклюжей жизни, мои подростковые проблемы казались мне пустяком. Этот вонючий и грязный дом был моей тайной зоной отдыха, куда утекало всё моё свободное время, всё моё школьное и сыновье внимание. Я, как мне казалось, привносил в их жизнь некую упорядоченность, их мыслям и поступкам логичность, они в мою- какую то меру значимости и чувство собственной нужности....
Меня не брали их болезни, то один то другой брат, покрывались: чесоточной сыпью, коростой или какими-то язвами. Они гнили от сифилиса, чуть позже сначала один, а потом и другой подхватили туберкулёз. Чем только видимо они не болели, какой только заразой не кишил их прокуренный и проблёванный дом.
Органы соц.опеки и иные надзирающие инстанции, периодически бывали в доме дураков, но ни для реальной помощи, а для статистической галочки, мол соседи писали жалобы, надо значиться посетить, попугать ,маленько, административными мерами. Никто и никогда даже и не пытался вытащить их из того болота, в котором они медленно тонули. Повторюсь- время было такое!
Коммерсанты наживали свои лихие капиталы, менты и соц.работники нужными связями и ладными докладами пробивали себе путь в верх и в бок по карьерной лестнице, перебираясь из одного убогого кабинета в другой, чуть получше.
Тем не менее, в одно из таких бесцельных посещений, одна ещё молодая сотрудница милиции, осмотрев хозяйским глазом, габариты жилого угла дураков, любовно, в уме прикинув, какую изгородку можно снести, куда поставить стол, кровать и бельевой шкаф. В общем, через пару месяцев дураков, как асоциальных личностей, представляющих опасность и беспокойство для соседки-пенсионерки и за прочие иные заслуги выселили из этого дома, сослав в дом покривее и поменьше прежнего, в городской район победнее и похуже.
Так бы всё и шло, медленная карусель с переселением: из дома в барак, из барака в халупу, из халупы в приют, из приюта на кладбище, если бы не появился в жизни дураков, Дима Окунёв,-розовощёкий владелец местных бело-голубых жвачно-сигаретных ларьков, большой охочий на любую халяву. Сначала Урюк, замеченный за сбором бычков, вблизи его ларька, был приглашён для мелких хозяйственных поручений: подмести вокруг ларька или выгрузить коробки с продуктами. Разузнав про житьё-бытьё дураков, про их старый и нынешний дом, про родственников, Окунёв сочувственно вторгся в судьбу дураков. (Я тогда редко бывал у них в доме, меня перевели в другую школу, отец на тот момент умер, новый адрес дураков я точно не знал.) На тот момент паспорт Урюка был безжалостно разорван Васей, для прикола, под ржание гостивших тогда неизвестных мне собутыльников. Дима вызвался помочь своему внештатному работнику, покровительственно взяв на себя все бюрократические сложности и немалые, как уверял он, расходы, попутно таская Урюка по каким-то чиновничьим кабинетам, для подписей, молчаливого присутствия и кивания.
Дело было зимой, Урюк то и дело таскал домой подарки от своего благодетеля вздутые консервы, погрызенный мышами хлеб, блатные сигареты, а весной Дима объявил Урюку, что работает тот из рук вон плохо, а жрёт, не по своему труду, много, да и вообще, дом то теперь его-Димоновский!
Как следовало из договора, между Димой и Урюком была заключена сделка мены: их дом на старую саманную кухоньку, где-то на самом отшибе города. Всё было составлено грамотно, с большим количеством пугающих дураков печатей и юридических подробностей. Урюку ,Рыжему и Васи (Вася был прописан у деда) оставалось только собрать свои пожитки и в нескольких дней покинуть нынешнее место своего проживания.
Уже через год, на месте второго дома дураков, на зависть коммерческим конкурентам Окунёва, вырос большой строительный магазин "Дим.Ок", с огромным, по местным меркам, выбором китайских унитазов и всяких причиндалов к ним.
Дураки перекантовавшись кое как лето и осень, отметившись на похоронах своего деда, расставшись с Рыжим (он выхлопотал себе пенсию по зрению и ушёл жить или сожительствовать к двоюродной сестре), начали медленно вмерзать в интерьер своего нынешнего маленького глиняного жилища.
Бутылки и бесхозный металл на улицах и во дворах, как то резко в стране закончились, в услугах осведомителя, новый участковый не нуждался, а прежний участковый, забрав назад телефон Урюка, пошёл на повышения, перебравшись из районного городка в областной центр.
Худая, с забитым дымоходом печь еле обогревала сама себя. Штакетник с забора, собственные трухлявые деревянные полы и корявые ветки деревьев прогорали быстро и безрезультатно. Третий маленький дом, словно чёрная дыра, разгоняя гравитацию , в глубине закопчённой топки, медленно всасывал и пожирал сам себя.
Однажды Вася с мешком наперевес, предпринял ночную вылазку в соседний двор, за углём, на шум разбуженной собаки, выбежал молодой, недавно освободившийся из мест заключений, владелец угля. Хозяин(Валентин) выволок из ветхого низкого сарая трясшего от стремительного провала Васю и учинил расправу.
Валентин бил его лопатой для угля , прыгал на нём, вдавливал берцами чёрные пальцы Васи, в снежную уличную кашу двора, короче бил с перспективой раз и навсегда отвадить всякое желание подобного преступного умысла. Бил долго, с перекурами и пьяными нравоучениями, пока взъерошенная сожительница соседа не остановила своего рассвирепевшего мужичка.
Вася ,мокрый перемазанный собачьими фекалиями, угольной пылью и кровью дополз домой, зарылся в ворох холодной постельной ветоши и жалобно скулил почти до самого утра. Урюк понимающе молчал и курил...
Через пару дней сосед с парочкой друзей, вспомнив за второй или третьей бутылкой, о попытке Васиной кражи, терзаемый попранной арестантской честью вломился в домик дураков. На сей раз досталось и Урюку и той мебели, которая была ещё не спалена в печи и конечно же бедному и бледному Васе.
Ту страшную зиму братья всё таки пережили, каждый с разными роковыми для себя последствиями. Урюк, раздираемый туберкулёзным бухыканьем, выхаркивал гнилые лоскутки своих чёрных лёгких, а Вася стал цвета своей саманной кухни, чрезвычайно похудевший с мочевым катетером и мочеприёмником на левой ноге.
Я встретил Урюка ,в первых числах мая, на улице, замученного, загнанного и апатичного ко всему. Долго выспрашивал о его нынешнем адресе, о Васе, о нём самом, изредка рассказывая о моей сегодняшней вполне устаканившейся жизни. Он отвечал лениво, устало переваливался с ноги на ногу, периодически заливался кашлем.
-Кореш, я скоро подохну- сообщил он
-Да ладно тебе, сделаешь инвалидность себе, как Рыжий или Крыса и будешь на законных основаниях плевать в потолок. Может быть и жильё инвалидам положено! Не слышал?!- старался я увести его от неприятной темы .
-Что нам положено, на то хер наложено...Точно подохну, бл* буду и Вася тоже подохнет- настаивал Урюк.
-Тебе пожрать купить?- опять перебил я.
Урюк без особого желания согласился. Я пошёл в магазин , купил колбасы, макарон, консервы, сигарет, вина и с этим пайком вышел к нему. Насыпал ему ладонь в мелочь отданную мне на сдачу. К магазину, рядом с которым мы стояли, подъехал Дима Окунёв.
-Всё бычки собираешь Урюк?- улыбаясь, во всю ширь своего успешного предпринимательского лица, то ли пропел то ли спросил Дима, запрыгивая на ступеньки своего новенького продуктового магазина.
Урюк ничего не ответил своему бывшему корешу, чуть отвернувшись зашёлся неровной чередой туберкулёзного кашля.
Я пообещал Урюку заглянуть к нему с Васей по новому адресу, где-то на следующей неделе. Приободрил, посулил ещё один пакет с продуктами, на том и разошлись, а через пару дней Рыжий, встретившийся мне на автобусной остановке, сказал, что Урюк умер. Васю же, с его отбитыми внутренностями, сосед ,опасаясь огласки со стороны дурака в правоохранительные органы, за зимние побои, отправил на "скорой" в больницу и даже пару раз его навещал.
Вася пережил Урюка на чуть-чуть. Забирать его с морга было некому, как некому было и заказать таблички на место их погребения, чётвёртого и окончательного по счёту их нахождения.
Поговаривают, в ту пору, местные хороняки, так распоясались, что вместе с бомжами иногда в одном гробу хоронили и медицинские отходы, всякие ампутированные конечности, аппендиксы, гнойные постоперационные тряпицы и пакеты с использованными иглами, экономя на количестве гробов и ям.
Было Андрею и Алексею, на момент смерти немногим более двадцати пяти лет.
Сосед Валентин, со смертью Васи, радостно выдохнул и через какое-то время затеялся возведением шиферного забора, сняв волнистые листы с крыши маленького домика дураков, прихватив по их стороне пару метров заросшего васиного участка. Дима Окунёв, на следующий год, немного поругавшись с Валентином по поводу забора и крыши, привёз в кухню нового постояльца, щупленького, болезненного вида мужичка непонятного возраста, по паспорту некого Василия, больше известного мне по кличке Педагог.