|
Обзор от Дмитрия Куваева (Коллективный сборник - 6 под редакцией Козлова И.В. ) ![[]](/img/r/rusowa_marina/awu131/emperortaro.jpg) Хочу подчеркнуть, что это только моё субъективное мнение читателя и закоренелого графомана, не подкреплённое никакими теоретическими знаниями в области стихосложения. Парой слов, как всегда, не обошлось ;. |
|
Рышкова Елена Ты изменяешь мне Ты изменяешь мне, ты изменяешься, Ты от меня идешь в чужую муть, А пианист по чёрно-белым клавишам Наигрывает благостно - "Забудь!" Но каждый раз, сдирая по остывшему, Я сыплю соль на след измены той, И сердце перепёлкой в рёбра тычется, А вырвется - что делать с пустотой? Кто будет рядом в час, судьбой оплаченный, Кому уткнёшься в тёплое плечо? Моя любовь тебе и мать, и мачеха Ей только дождь зацеловал лицо, Они давно великие любовники, Смотри, как прижимается к щеке, Он будет рядом, даже если сломлена Последняя соломинка в руке, Он будет рядом даже если сгину я За поворотом солнечного дня - Забудь про зонт, и я прижмусь, счастливая К твоей щеке остатками дождя. Зацепило с первых же строк. Уж сколько их упало в эту бездну - в том смысле, сколько уже написано стихов о любви и неверности. Ещё одна банальная (увы) история... Кажется, костры эти давно отгорели, всё уже украдено (зачёркнуто), сказано до нас. Но... 'Ты изменяешь мне, ты изменяешься' - это гениальная фраза. Она сделала, по-моему, всё стихотворение. Да простит меня автор, но остальная часть текста мне показалась несколько вторична. Ты, изменяя мне, - изменяешь себя, изменяешь себе. Предаёшь прежде всего самого себя. Этот текст - о предательстве своей идентичности. Предательство любимого - это не просто удар по доверию, а землетрясение в самой структуре 'я'. В близких отношениях мы, словно в зеркале, отражаемся в другом: партнёр становится соавтором нашей и своей идентичности, хранителем общих мифов, свидетелем тех граней личности, которые невидимы для остальных. Когда это зеркало разбивается, вместе с ним рассыпается и целостность самоощущения. Предать другого - всегда значит предать часть себя. Тот, кто изменяет, совершает двойное преступление: против доверия партнёра и против собственной целостности. В момент выбора 'чужой мути' человек не просто нарушает клятвы - он отрекается от той версии себя, что когда-то искренне верила в любовь, в общие смыслы, в святость договора двух одиночеств. Могу добавить в защиту последующих строк - это анатомия боли, рассечённая до костей, где каждая метафора становится скальпелем, вскрывающим раны, которые мы привыкли прятать под шрамами повседневности. Предательство здесь - не событие, а процесс: уход в 'чужую муть' превращает близкого в незнакомца. Личность растворяется, как чернила в воде, и я подозреваю, что пианист, наигрывающий по чёрно-белым клавишам благостно - 'Забудь!' - это и есть молчаливый свидетель, 'великий любовник', целующий лицо с равнодушием вечности - бедолага, дождь, соучастник этой метаморфозы. Его музыка - фальшивый реквием, попытка заглушить боль. Он - единственный, кто останется 'даже если сломлена последняя соломинка', превращая человеческую драму в часть бесконечного цикла природы. Соловьёва Виктория Человек идёт Человек идёт без спросу к другу на денёк. Человек несёт в авоське - старый "Огонёк". В "Огоньке" лежит бутылка, "Краковской" - кружок. Человек с лицом утырка - жизнь на посошок. Сядут рядом - потолкуют о своих делах. Поминая жизнь людскую, время в колтунах... И совсем под тёмный вечер на крыльце с плющом звёзды шепчут им о вечном... А о чём ещё? Что такое триггер? Триггер - это термин, который имеет разные значения в зависимости от контекста. Корректно ли применять понятие 'триггер' к элементам литературного произведения? Думаю, да. В поэзии триггер - это элемент текста (слово, образ, тема, звук или ситуация), который провоцирует у читателя сильную эмоциональную или психологическую реакцию, часто связанную с личным опытом, воспоминаниями или глубоко укоренившимися ассоциациями. Это понятие заимствовано из психологии, где триггеры - это стимулы, запускающие непроизвольные реакции (например, тревогу, грусть, радость). В поэтическом контексте триггеры могут быть как осознанным инструментом автора, так и субъективным восприятием читателя. Человек с лицом утырка - жизнь на посошок. Основной триггер этого текста - алкоголь как символ саморазрушения, механического повторения падений и бегства от реальности. Второстепенный триггер: И совсем под тёмный вечер на крыльце с плющом звёзды шепчут им о вечном... А о чём ещё? - метафизическая тяга к смыслу, которая остаётся неудовлетворённой. И, конечно, - 'Огонёк' (отсылка к советскому журналу, ассоциировавшемуся с интеллигенцией, литературой, культурой). Такие триггеры выходят за рамки бытовой конкретики - они превращаются в ориентиры, раскрывающие драму внутреннего мира героя, разрывающегося между утраченным талантом и опустошённостью существования. Герой, несущий в авоське старый 'Огонёк' и кружок 'Краковской', - кто он? Актёр, который давно перестал отличать сцену от жизни, а его 'денёк' у друга - последний акт пьесы, где звёзды-софиты гаснут, оставляя его в темноте с вопросом: 'А о чём ещё?'. Поэт, чья муза захлебнулась в бытовом болоте болтовни о своих делах? Философ, что слишком много думал, чтобы принять мир, и слишком разуверился, чтобы его изменить? Лирический герой этого стихотворения действительно неоднозначен и явно несёт в себе черты травмированной творческой личности, погрузившейся в экзистенциальный кризис. Он - прямой наследник Венички из 'Москва-Петушки', чьи философские бдения в электричке тоже сопровождались бутылкой и метаниями между абсурдом и откровением. Здесь, как мне кажется, происходит разрушение иерархий, стирание границ между возвышенным и обыденным: высокое ('звёзды о вечном') и низкое ('лицо утырка') смешиваются, как в сцене с ангелами у Ерофеева, где небесные посланники спорят о сортах портвейна. Оба героя задают вопросы без ответов. Строка 'звёзды шепчут им о вечном...' в этом произведении перекликается с ерофеевским: 'Петушки - это место, где не умолкают птицы, но где я никогда не был'. Однако если Веничка ищет 'райсобес' (обетованную землю в советской реальности), герой Виктории Соловьёвой уже не верит в поиски. Его 'денёк' у друга - не паломничество, а ритуал капитуляции, где даже разговоры о вечном превращаются в 'колтун' времени. если ещё чо-нить придумаю, напишу. Дмитрий Куваев |
|