Три одинокие берёзы-красавицы. Распустили свои листочки зелёные, ещё не большие, но уже изрядно подросшие и успевшие окрепнуть в атмосфере молодого и уже душного города. Утреннее солнце начинало свой восход по небосводу. Мягкие, волнующие, затрагивающие саму плоть и душу, лучи озаряли тогда ещё самые укромные тёмные места. Но так было не всегда. И эта история имеет привычку повторяться.
Прошло столько времени, а кажется - не прошло и года. Столько изменилось, столько всего произошло. Даже если бы захотел сильно-сильно что-либо исправить, ну что это изменит?!
Точно также решил и он. Невысокого роста, он был спортивно-атлетического сложения, всегда опрятный, но не всегда аккуратный. Уже смеркалось, а он всё гулял - восьмой класс. Хотелось, и гулялось. Наверное, можно было бы повествовать долго и мучительно о том, как всё обстояло в те времена. А почему бы и нет? - может спросить закоренелый читатель. Что ж, почему бы не Да?! Времена, надо отметить, были прескверные. Девяностые года двадцатого столетия. Перестройка, разруха, псевдохорошизм и псевдоноваторство. Продаём всё и всё покупаем. А ты покупаешься? Нет?! Тогда мы идём к вам... весело, не правда ли? И приходили, и брали. Что плохо лежит, и что хорошо лежит, и что совсем не лежит, когда стоит... вот так вот. К чему такие разговоры, - снова можете задать вы вопрос. И правильно, абсолютно верно поступите. Ответ вы не найдете. По крайней мере, не здесь.
Это к тому, каково было в стране. Ну, лето всё-таки. К чему о плохом?! Всё цветёт и пахнет, ароматизируется сложнейшими вытяжками соков всего живого и благоухающего. Всё, в общем-то, замечательно. Так было и для мальчишки. Всё, весь мир лежал у его ног, - он так считал - он может, он всемогуч, не гоняет, разумеется, стаи туч, и всё же. Максимализм, тонкие струны настроений, духа мальства, воспитаваемые и настраиваемые школьными учителями. Сладостные мгновения школьной жизни. Для большинства. Когда же ты стал взрослым, мальчик? Не успели ещё пробежаться по твоим струнам пальцы профессионала-игрока. И уже не люди, само мироздание, начинают ломать. Всё лето, всех, кто тебя окружает. Таков перестроечный дух настроений, дух, требующий выживания.
И это случилось. Он не сломался. Изменился. Никто так и не понял. Никто и не мог, наверное.
Луна стремительно начала своё восхождение. Берёзки, милые берёзки, протянули даже навстречу ей свои пальцы-листочки. Не догадываясь, как жестоко, ярче солнца, она может ослепить, а затем и обжечь. И даже иссушить само древо. Нет, не прямыми лучами, а исподволь, отпив воду, что питает сами корни.
- Ты пойдёшь? - спросил он у неё. Она всегда вызывала восхищённый взгляд у парней. Не тех, с кем он учился. Никто и не догадывался, кем он увлечён. Пусть все думают, что той, которая бегает за ним. Так надо. Никто его этому не учил. Но он твёрдо был убеждён, так надо! Интуиция.
Она была старше на несколько лет, именно такие его привлекали. Тогда. Известно, его интересовали девушки, которые лишь могли посоревноваться с ним в интеллекте. И даже никакая красота им не ценилась, кроме умственно-интеллектуальной. Бред, конечно. Его изначально интересовала та девочка. А что она умнее его, сделало её лишь ещё соблазнительнее. Словно торт для сладкоежки: чем больше приближаешься, тем слаще он кажется.
- Не знаю. Я в раздумье... - А она, - кивком головы в сторону и отведением глаз вниз в сторону дала понять, что речь идёт о девушке, которая продолжала бегать за ним, - что она?
- А что она?! Нормально...вроде.
- Обижаешь, тебе нравится?
- Нет, конечно.
- Вот и мне, не нравится....когда так.
Они, действительно, понимали друг друга с полуслова. Так общаются умудрённые опытом. Речь шла о том, что ей не нравится, когда кого-либо обижают. И ему, тоже, не нравилось. О том, что она всё-же ему была симпатична, настолько, что он не имел даже с ней физического контакта. Об этом не могло быть речи. Была ведь Она. Это всё разрывало его на части. И она это осознавала, хотела, чтобы и он осознавал, и не хотела, чтобы он дал трещину когда-нибудь. От него она требовала сделать выбор, поставить точку, чтобы не было последствий, которые обычно имеют место в таких ситуациях. Ей это не нравилось. "Обижаешь, тебе нравится..." - эти слова прочно засели в его молодецкой головушке. Тогда он и не представлял, насколько долго "копилка" сохранит эти слова.
- Я, пожалуй, пойду.
- Да, конечно.
Если бы знали они тогда. Если бы. Тогда. Они. Знали.
И уже не Солнце начинало палить, постепенно приближаясь к зениту. Отражение его в зеркале луны. Чёрное солнце, разве оно не имеет точно такие же права на небосвод?!.
Запомнился этот день и другим. Его другу стало известно, на что он способен. Он видел, как он делает сальто с высоты. Какое-то время требовал повторения. И начал рассказывать остальным. Вы видели? Трудно было разубеждать. Наверное, он до сих пор не переубеждён. Хороший этот друг, здравомыслящий. Но даже его можно было сбить с толку. Да и как тут переубедишь, когда после сальто, он видел, как порез заживает на его ладони за несколько секунд. Фантастика? Сказки? Возможно. Но и наша жизнь имеет мало общего с реальностью. А вы не находите?..
Мысли вертелись в голове, одна ярче другой. Он брёл домой, благо не далеко. Когда его остановили. Мысли. Взгляды. Чуткие. Чужие. Он прибавил шаг, эхо чужих шагов не замедлило себя ждать.
Не убежать, зло подумал он. Слишком много. Добегался. Доболтался.
Этот день-ночь была последней в его жизни. На утро его не стало.
Глава 2. Пробуждение.
Когда он проснулся. Солнце стояло в зените. Он был студентом. Учился. Или делал вид. Как поживает его друг? В последнее время он частенько вспоминал о нём. Как же хочется встретиться с ним. Что произошло тогда, в ту ночь - он не желал вспоминать. Но он знал. Знал, и это делало его сильнее, оттого, что больнее, оттого, что закалённее.
Сегодня они заедут за ним. Снова нужно будет сказать, что он уедет. Родители не задавали много вопросов. Достаточно ответа, что по делам некоего Природоохранного сообщества. Сокурсникам достаточно было рассказать, что сотрудничаешь со Службой безопасности, чтобы подняли на смех, и больше не принимали всерьёз. Всё великое просто. И тогда никто не заподозрит. Никто.
Странно это всё, на самом деле. Когда несколько лет назад речь шла о переизбрании нового главы государства, а затем и региона, он сразу точно назвал их имена. Но это даже не насторожило. Как, откуда узнал, почему всё сбывается, что говорил...
Нет, окружающих легко водить за нос. И легко говорить правду, когда её никто не воспринимает всерьёз. Такова позиция была и остаётся. Но только не среди других. Те, с кем работаешь, они воспринимают тебя всерьёз, более чем. Когда выполняешь Такое. Спецсот - такое прозвище имеют многие сотрудники Службы безопасности, специальные сотрудники на поприще государства. Но кто-нибудь задумывался, кто их контролирует? А кто контролирует тех, кто контролирует их?? Или для этого есть государство, пусть оно голову и ломает??? Задания, которые выполняют спецсоты, безусловно, важны. Они имеют важнейшее стратегическое и тактическое значение. За ними надзирают иные, в большинстве считающие себя пупом земли нашей. А за теми, люди, имеющие ещё более крупное влияние. Настолько, что о них не слышат простые люди. Настолько, что перед ними многие магнаты, которые с ними знакомы, простираются ниц. А кто следит за ними? Да никто, по большому счёту. Они сами по себе. Так было какое-то время. Пока они работали в девяностых. Но меняется время, изменяется жизнь, изменяются судьбы. И даже то, что некогда раздваивало человека, начинает играть важную роль. Две головы - одна смотрит на запад, другая - на восток. Один злой, другой - добрый, один бедный, другой - богатый, один любящий, другой - ненавидящий. Один ищущий, другой - нашедший, один учится, другой - учит. Время исполнения желаний пришло. И услышаны были все. И требуется разобраться во всём. Чтобы судить. Он стал тем, кто судит и вершит правосудие живых. Ибо его ничто не связывает с живым. Но та часть, что жила, помнит. И время избирать и влиять настало. С кем он работает сегодня, вот что является тайной. Сегодняшняя его встреча с влиятельными людьми на завтра делает их простыми. И, напротив, те, кто нуждались, при нём становятся возвышены. Никто ничего не заподозрит, пока он сам не пожелает. Сколько лет ему, сколько он живёт? Ни много, ни мало, - вот и всё, что сможет ответить его группа. - Он один среди нас. А значит, он такой же восьмилетка, как и все мы.