Вертлявое солнце никак не хотело отражаться зайчиком в окнах. На улице стояла жара, и даже охладив ледяной водой голову в колонке, легче не становилось. Пот жег кожу на шее, а солнце и не думало сдаваться. И отражаться в зеркальце тоже не хотело. Хотело только досадить. Уж всяко.
Мальчик машинально дотронулся до пояса шорт, в кармане которых таились сокровища - сплющенная железная машинка, белый покатый камушек, шашка и монетка из старых недействующих денег.
Солнечный зайчик снова заскакал по стене дома. Он вспомнил, как на берегу моря песок отражал солнечные лучи лучше зеркала. Бил ими в глаза. Зайчик прыгал от окна к окну, но забава не удавалась - никто не выглядывал.
Пощечина, которая должна была зародить в душе мальчика подозрения, ещё не случилась. Жгучая и постыдная, она ждала за углом.
Неожиданно из-за угла дома, по которому продолжал беспечно палить зеркалом мальчик, вышел его друг. Тогда ещё мальчик не думал называть его своим другом и очень смущался, если тот называл его так. Мальчику казалось, что друг - это нечто большее, что познается во взрослом возрасте, а не в детстве. В этом мальчик был отчасти прав. Но из-за угла действительно вывернул его друг, одетый в шорты схожего покроя и футболку с мультяшным героем.
- Привет! Чего делаешь?
- Да так... - Мальчик спрятал зеркальце в карман.
- Дай посмотреть.
Зеркало покинуло карман шорт и оказалось в испачканных глиной руках.
-А чего у тебя руки грязные? - спросил мальчик, немного смущаясь.
-Я ловил тритона у пожарного пруда.
- Ого. Получилось?
-Упустил, - его друг покачал головой с коротко остриженными машинкой волосами.
Они двинулись по улице в сторону бермы, опоясывающей город с западной стороны. Когда солнце садилось, из-за неё ночь наступала чуть раньше, чем следовало. А чем темнее становилось, тем быстрее нужно было бежать домой к ужину. Мальчик мечтал снести насыпь, из-за которой наступала ночь, чтобы солнце никогда не садилось, и можно было носиться по улицам без конца.
Взобравшись на берму, они остановились у её внешнего края. Пустынный пейзаж простирался на запад, насколько хватало глаз. Взгляд скользил по мелким камням, опаленным солнцем, и впадинам в сухой земле с редкими пучками пожухлой травы.
Назначение этой бермы мальчик не знал. В его фантазиях это был вал для защиты города от коварных кочевников, появлявшихся из марева на горизонте, атаковавших город, скованный жарой. Подтянув свои резервы, мальчик попросил своего друга - "правую руку" на поле битвы, огласить численности и состав оборонявшихся частей.
- Ты перепрятал банку? - спросил его тот, разрушая фантазию. Суровые кочевники, напряженно всматривающиеся в очертания города за валом, растаяли в горячем колеблющемся воздухе.
- Ещё нет, - ответил мальчик.
- Её найдут, и все наши сокровища, считай, пропали.
- Я перепрячу. - Мальчик подумал о старой банке из-под зубного порошка, наполненной старыми монетами и банкнотами и зарытой под камнем за автомобильной стоянкой, в 15 шагах от крайнего осветительного столба. Так было помечено на карте, которую, расположив клад, нарисовал на белом обороте отрывного календаря его друг. Теперь уже была нарисована новая карта сокровищ с обозначенным на ней местом, куда требовалось перенести банку. Нынешнее расположение клада уже не внушало доверия: их несколько раз видели там, а ребята с соседней улицы шушукались об их секрете.
Мальчик снова посмотрел на миражи вдалеке, но коварные кочевники так и не появились. Затем он краем глаза заметил какое-то движение слева. Повернув голову, он увидел силуэт человека, идущего по берме по направлению к ним. По мере того, как он приближался, прихрамывая на левую ногу, мальчик смог разглядеть его худощавую фигуру в темном мятом костюме и остроносые ботинки. Мужчина был старый. Во всяком случае, так показалось мальчику. Когда он приблизился достаточно, оба друга переглянулись: желтоватая кожа была натянута на его скулах как козлиная кожа на барабане. Казалось, на ощупь она окажется такой же шершавой. Мгновение мальчику казалось, что радужки у незнакомца разного цвета, однако солнечный свет мешал как следует разглядеть что-то в глубине глазниц. Брови его были слегка опалены. Лысая голова в жару не была ничем покрыта. Пиджак был плотно застегнут, под ним виднелась такая же мятая и грязная рубашка и галстук, брюки вытянулись на коленях, левый ботинок был испачкан в грязи, давно засохшей на жаре.
Мужчина остановился рядом с ними. Мальчик уже приготовился ощутить тошнотворный запах, исходящий от людей, выглядящих подобным образом - смесь алкогольного перегара, запахов пота и мочи. Но он ничего не почувствовал. Разве что, когда тот заслонил собою солнце, подойдя ближе, мальчику стало как будто немного зябко в этой тени.
- Приветствую, молодые люди. - Удивительно мягкий, бархатистый голос, совершенно не вязавшийся с потрепанной внешностью.
- Здравствуйте, - ответил мальчик. Его учили всегда быть вежливым.
- Здрасьте, - бросил его друг, не скрывая брезгливого выражения лица.
- Разглядываете пустыню? - Мужчина, казалось, проявлял к ним нескрываемый интерес.
- А это не пустыня, - с вызовом ответил друг мальчика. - Видите траву? - Он указал на жухлую траву с внешней стороны склона. - В пустыне травы не бывает.
- Пустыни бывают разные. Даже цветущие. Заросшие сочными травами, даже цветами. Можно встретить деревья, обильно подносящие. Но это не отменяет того, что это пустыня.
- Выдумки, - фыркнул друг мальчика. - Я в книге читал. Таких пустынь не бывает.
Мальчик промолчал. Мужчина перевел взгляд на горизонт, затем будто сам себе ответил:
- Книги часто не договаривают. И те, кто их пишет - тоже.
Молчание повисло как липкая лента с мухами. Оба подростка чувствовали себя неуютно рядом с этим... Слово "господин" само всплыло у мальчика в голове, хотя на господина тот был похож меньше всего. Господин должен быть красив, статен, богато одет, непременно слегка толст. Аристократ из учебников по истории. Но никак не худой, словно скелет, в мятом грязном костюме.
Мужчина все смотрел и смотрел на горизонт.
- Прошу простить, молодые люди. Спешу на важную встречу, - словно опомнившись, произнес он и после легкого поклона отправился, хромая, дальше по берме.
- Алконавт, - негромко протянул друг мальчика, глядя ему в след. - Мой папа их так называет.
- Не знаю. - Мальчик не мог отвести взгляд от худого силуэта, пока тот не спустился с бермы вниз к городу. Визит незнакомца оставил у него в душе ощущение какой-то пустоты. Такой, какая бывает, когда ждешь чего-то неизвестного, непонятного и не знаешь, бояться тебе или нет. - Интересно, кто он такой?
- Да забудь ты про него. Пойдем лучше попрыгаем с трубы. - Его друг говорил о выступающей из земли под углом длинной железной трубе. Отец говорил ему, что она была частью какой-то постройки, которую снесли, а труба осталась. Местные мальчишки соревновались, кто взберется по ней выше и спрыгнет вниз. Дальний её конец возвышался над землей на добрых семь метров и соревнование заключалось в том, кто спрыгнет с наибольшей высоты.
- Мне родители не разрешают там прыгать.
- Ой, да брось, - засмеялся его друг, - просто ты боишься.
- Ничего я не боюсь, я же прыгал, ты сам видел.
- Это давно было, а теперь ты боишься! - подначивал тот.
- А вот и нет! Пошли, - сдался мальчик и они, спустившись по склону, решительно зашагали обратно в город.
Спустя несколько часов, всласть попрыгав с почти головокружительной высоты, они с больными от приземлений ступнями шли домой. Когда мальчишки повернули за угол многоквартирного дома, они увидели мать мальчика, которая стояла у входа в парадную и грозно насупившись, смотрела в их сторону. Заметив их, он повернулась всем телом, слегка покачнувшись, и уперлась руками в бока. Друг мальчика бросил на него испуганный и настороженный взгляд. Когда они подошли ближе, его мать громко закричала:
- Что я тебе говорила по поводу этой трубы! Я разве тебе разрешала с неё прыгать?! Ты что творишь?! - От неё ощутимо пахло алкоголем. - Да я сама тебя скорее убью, пока ты сам не убился, упав с неё!
У мальчика внутри все оборвалось. Внезапно, его мать вскинула руку и впервые хлестко ударила его по лицу. Перед глазами у мальчика все запрыгало, колени начали подкашиваться, а в ухе зазвенело.
- Быстро домой,- продолжала она кричать на него. - Немедленно!
Мальчик, схватившись за горящую щеку, побежал в парадную, смахивая на ходу слезы обиды и стыда. Его друг так и остался стоять на улице, глядя в след ему и его матери.
Войдя в квартиру, мальчик ожидал продолжения скандала, но она молча прошла на кухню, будто не замечая его. Взяла со стола стакан, отхлебнула. Мальчик бросился в свою комнату, слезы все ещё текли по его лицу. Он сел на край кровати, стараясь подавить душившие его рыдания. Он не вспоминал уже ни о странном незнакомце, встреченном на берме, ни о том, как весело было прыгать с трубы. Ему было обидно за полученную пощечину. Стыдно за то, что её видел его друг.
Позже вечером, он слышал, как пришедший с работы отец разговаривал с матерью, как она негромко односложно отвечала на его вопросы. Отвечала так, как и всегда, когда выпьет - негромким, полным ненависти голосом. Мальчик не вышел к ужину, да никто и не звал его. Он лежал на кровати, прислушиваясь к заглушенным закрытой дверью словам и втягивая голову в плечи каждый раз, когда отец немного повышал голос. Он уговаривал себя не прислушиваться, но все равно слушал и слушал, закусывая губу до боли от мысли, что они без конца обсуждают его. Так, лежа в темноте на кровати в одежде, он постепенно уснул.
На следующий день его мама не вышла к завтраку. Отец приготовил ему яичницу с помидорами и сыром. Он внимательно смотрел, как сын ест, затем поднялся, потрепал его по голове, и, перекинув через плечо ремень сумки, отправился на работу, превратившись в смутный силуэт, призрак на горизонте.
Несколько дней после этого прошли спокойно, но мальчик не виделся со своим другом. Не встречал его на берме, не видел во дворе, не заметил на соседней улице. Один раз он увидел его издали. Тот прыгал вместе с другими мальчишками со злополучной трубы, но после всего мальчик подойти не решился. Менять место их клада он так и не пошел.
Месяц спустя он сидел на тротуаре, расковыривая ногтем ссадину на колене, которую получил, свалившись с велосипеда. За этот месяц он редко виделся со своим другом, да и встречи эти были наполнены какой-то неловкостью, странным ощущением отчужденности. Будто между ними возникла невидимая стена, о которой оба знали, но о которой никто не смел заговорить. С матерью этот месяц он тоже почти не разговаривал. Он стал чаще проводить время один, фантазируя, как сражается на улицах с ордами коварных кочевников, разъяренными инопланетянами, злобными солдатами врага. Сидя на тротуаре или на скамейке в парке, дома на кровати или за столом, делая вид, что читает положенную норму книг из списка на лето, он погружался в мир фантазий, ничего не замечая вокруг, за что иногда тоже получал выволочки. Отец стал чаще, чем раньше задумчиво смотреть на него своими светлыми, почти бесцветными глазами.
Одно из таких погружений и застало его на тротуаре. Следя за фантазией, он встал и, как сомнамбула, перешел дорогу, сел на скамейку рядом с парадной, машинально здороваясь с соседями, уходя все глубже и глубже в мир грез, как вдруг почувствовал чей-то взгляд. Он поднял голову и увидел стоящего у тротуара давешнего незнакомца. Внешность того совсем не изменилась, даже грязь на левом ботинке была на месте. Только правая рука была испачкана чем-то черным, похожим на золу. Мальчик смотрел, как незнакомец изучает его безо всякого выражения.
- Здравствуйте,- сказал мальчик.
- Добрый день, молодой человек,- все тем же мягким голосом ответил незнакомец. - А где же ваш друг?
- Не знаю.
- Что ж, на него я и не рассчитывал. - Произнеся это, мужчина хромая приблизился к мальчику. - Как Ваши дела? - спросил он безучастно, почти скучающе.
- Спасибо, хорошо. Как Ваши?- Мальчик всегда старался быть вежливым, хоть незнакомец и вгонял его в странное оцепенение.
Неожиданно он склонил голову на бок, как бы разминая затекшую шею. Позвонки громко хрустнули.
- А Вы, молодой человек, как я вижу, совсем приуныли. В прошлый раз в вас чувствовалось больше жизни, чем теперь.
Мальчику вдруг захотелось рассказать незнакомцу обо всем, что случилось в тот день. Рассказать как на духу, признаться в самом страшном, что он подумал про свою мать, разозлившись, и за что сам же себя корил. Его глаза внезапно слегка увлажнились, и он отвел взгляд.
- Что ж, возможно я смогу Вам помочью, - не дождавшись ответа, продолжал мужчина. В его голосе, до сих пор бесстрастно-вежливом, почудилась улыбка. - Хотите, чтобы я Вам помог?
- Да, - неожиданно для себя выпалил мальчик и почувствовал, что хочет этого всей душой.
- В таком случае, мы ещё увидимся с Вами. Я верю, что Вам будет сопутствовать удача, молодой человек.
Произнеся это, незнакомец легонько потрепал мальчика по щеке правой рукой. На лица мальчика остался еле видный серый отпечаток пальцев, испачканных в золе. Затем мужчина уверенно развернулся и сошел с тротуара на асфальт улицы.
- До встречи, молодой человек, - произнес он, не взглянув на собеседника, и пошел вниз по улице.
- До свидания, - вслед ему произнес мальчик, чувствуя себя одураченным. Но рядом с этим в его душе ширилось другое, более сильное чувство. Оно разрасталось в его груди, наполняя все вокруг каким-то другим ещё неясным, но очень важным смыслом. Смыслом, объединяющем в себе его жизнь, жизни его семьи, друзей, знакомых, соседей, всех людей в городке на краю пустыни и всех людей на земле. Смыслом, который объяснял, наставлял, заставлял плакать и смеяться, вести себя как вздумается, получать удовольствие и жить без оглядки. Тем смыслом, что безуспешно искали до него поколения за поколениями, в тайне надеясь никогда этого смысла не найти.
В этот момент их парадной вышла его мать. Она с беспокойством смотрела в спину мужчине в мятом костюме, пока он не скрылся за углом, а затем перевела взгляд на сына.
- Кто это был? - спросил она требовательно.
- Я не знаю, мама, - ответил мальчик. Голос его изменился и повзрослел. - Я не знаю.