Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Ленин это гений или просто авантюрист! Можно ли обсудить! Прав был Владимир Ильич или нет?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Давайте комментируйте!
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  По постановлению Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС выпускает полное собрание Сочинений В. И. Ленина в 55 томах.
  
  Первое издание Сочинений В. И. Ленина было выпущено по постановлению IX съезда партии в период с 1920 по 1926 год в количестве 20 томов. Всего вышло 26 книг (6 томов состояли из 2 частей), в которых напечатано свыше 1500 произведений В. И. Ленина. Первое издание Сочинений В. И. Ленина было далеко не полным; в него не были включены многие ленинские статьи из газет "Искра", "Пролетарий", "Правда", опубликованные без подписей или под псевдонимами, так как принадлежность их Ленину тогда еще не была установлена; не вошли также и другие работы и письма Ленина.
  
  Второе и одинаковое с ним по содержанию третье издания Сочинений были выпущены по постановлению II съезда Советов СССР и XIII съезда партии в период с 1925 по 1932 год. Каждое из этих изданий состоит из 30 томов. В них вошло свыше 2700 произведений В. И. Ленина. Но второе и третье издания Сочинений также были не полными.
  
  Четвертое издание Сочинений В. И. Ленина вышло по постановлению ЦК партии в 1941, 1946-1950 годах. Оно состоит из 35 томов (в том числе два тома писем). В его состав вошло 2927 произведений. По сравнению
  
  VIII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  с третьим изданием в него включено много новых документов (из них 62 опубликованы впервые). При подготовке четвертого издания текст всех произведений В. И. Ленина был заново сверен с первоисточниками, благодаря чему устранены отдельные ошибки и неточности в расшифровке рукописей В. И. Ленина и опечатки, имевшиеся в предыдущих изданиях. Многие произведения напечатаны в четвертом издании по новым, более точным и полным источникам, например, по рукописям вместо печатного текста, по стенограммам вместо кратких газетных отчетов. Ко всему изданию выпущен справочный том в двух частях, включающий предметный, алфавитный и ряд других указателей.
  
  Однако в четвертое издание не вошел ряд документов и многие подготовительные материалы, как опубликованные в свое время, так и неопубликованные. Выполняя пожелания подписчиков четвертого издания, Институт марксизма-ленинизма выпускает к этому изданию 10 дополнительных томов.
  
  В полное собрание Сочинений В. И. Ленина, являющееся пятым изданием ленинских трудов, входят все материалы, напечатанные в третьем и четвертом изданиях, что составляет более 3000 документов. В собрание Сочинений в хронологической последовательности включаются гениальные ленинские труды: "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?", "Развитие капитализма в России", "Что делать?", "Шаг вперед, два шага назад", "Две тактики социал-демократии в демократической революции", "Материализм и эмпириокритицизм", "Империализм, как высшая стадия капитализма", "Государство и революция", "Очередные задачи Советской власти", "Пролетарская революция и ренегат Каутский", "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", "О продовольственном налоге", "О кооперации" и другие. В это издание входят статьи В. И. Ленина, печатавшиеся в газетах "Искра", "Вперед", "Пролетарий", "Социал-Демократ", "Правда", в большевистских журналах и сборниках, а также статьи и интервью, опубликованные в разных
  
  IX
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  органах русской и иностранной печати; войдут также доклады и речи В. И. Ленина на партийных съездах, конференциях, съездах Советов, конгрессах Коминтерна, выступления на заседаниях руководящих центров партии, на массовых собраниях и митингах; листовки, заявления, обращения, программные документы, проекты резолюций, декреты, приветствия, автором которых был В. И. Ленин, письма, телеграммы, записки, записи разговоров по прямому проводу, анкеты и другие материалы.
  
  Наряду с законченными произведениями в полное собрание Сочинений включаются подготовительные материалы: планы, конспекты, наброски, заметки поправки к документам, написанным другими авторами а также замечания и пометки В. И. Ленина на книгах, брошюрах и статьях других авторов, выписки из книг, журналов и газет.
  
  В полное собрание Сочинений входят "Философские тетради", "Тетради по империализму" с подготовительными материалами к книге "Империализм, как высшая стадия капитализма" и тетрадь "Марксизм о государстве", содержащая подготовительные материалы к книге "Государство и революция".
  
  В виде дополнительных книг к настоящему изданию будут выпущены подготовительные материалы к книге В. И. Ленина "Развитие капитализма в России", "Материалы по аграрному вопросу", конспект В. И. Ленина, сделанный им при изучении четырех томов переписки К. Маркса с Ф. Энгельсом, изданной в 1913 году на немецком языке.
  
  По сравнению с предыдущими изданиями тома пятого издания дополняются новыми материалами, относящимися к периоду "Искры" - письмами В. И. Ленина Г. В. Плеханову, Г. М. Кржижановскому, С. И. и И. И. Радченко, В. Д. Бонч-Бруевичу, значительным числом новых ленинских документов, относящихся к кануну и периоду первой русской революции, в том числе некоторыми материалами III съезда партии.
  
  Ряд документов, впервые включенных в Сочинения, характеризует деятельность В. И. Ленина в годы реакции
  
  X
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  и в период нового революционного подъема рабочего движения. Это главным образом письма Г. В. Плеханову, В. А. Карпинскому, Ф. А. Ротштейну, Л. Тышке и другим. В них отражается борьба В. И. Ленина против ликвидаторов за сохранение и укрепление партии, борьба против идейных шатаний и отступлений от марксизма.
  
  В полное собрание Сочинений В. И. Ленина входят многочисленные новые материалы по аграрному и национальному вопросам: письма, планы, пометки на прочитанных книгах, выписки из книг с замечаниями, статистические сводки и т. п.; многие из них публикуются впервые.
  
  В настоящее издание включен ряд новых документов, относящихся к первой мировой войне: план ненаписанной брошюры "Европейская война и европейский социализм", материалы Циммервальдской конференции, значительное число писем. Все эти документы отражают борьбу В. И. Ленина против империалистической войны, против социал-шовинизма и центризма, за интернациональное сплочение рабочих.
  
  В Сочинения впервые включено много документов о Февральской буржуазно-демократической и Октябрьской социалистической революциях: материалы к выступлению на собрании большевиков во дворце Кшесинской в ночь с 3 на 4 апреля 1917 года, незаконченная автобиография, конспект резолюции об экономических мерах борьбы с разрухой, письма и др.
  
  Огромное значение представляют новые документы, впервые включаемые в Сочинения, относящиеся к советскому периоду. Значительное количество этих документов отражает деятельность В. И. Ленина по руководству народным хозяйством страны, разработку им основных положений управления хозяйственным строительством. В полное собрание Сочинений включены, например, планы известной работы "Очередные задачи Советской власти", в которой В. И. Ленин разработал программу социалистического строительства, разъяснил значение производительности труда, социалистического соревнования. В этих и других произведениях
  
  XI
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  В. И. Ленин всесторонне разработал принцип демократического централизма в руководстве хозяйственным строительством. В ряде документов В. И. Ленин дает указания о необходимости изучения местного опыта, его популяризации и распространения, наглядно показывает, какими приемами достигается улучшение работы.
  
  Много новых документов посвящено работе советского государственного аппарата. Они отражают борьбу В. И. Ленина против бюрократизма, за удешевление и упрощение аппарата, усиление его связи с народом и привлечение самых широких слоев трудящихся к управлению государством, за строгое соблюдение советских законов. В Сочинения входит "Проект третьего пункта общеполитической части программы (для программной комиссии VIII съезда партии)", в котором В. И. Ленин ярко показал сущность пролетарской, подлинно народной советской демократии, ее коренное отличие от демократии буржуазной.
  
  Новые документы периода иностранной военной интервенции и гражданской войны характеризуют гигантскую деятельность В. И. Ленина, как председателя Совета Рабочей и Крестьянской Обороны, его неустанную заботу об укреплении Красной Армии, о мобилизации сил для разгрома интервентов и внутренней контрреволюции, его руководство разработкой военно-стратегических планов и директив.
  
  Ряд впервые включенных в Сочинения документов содержит обоснование В. И. Лениным принципов мирного сосуществования государств с различным общественно-политическим строем, его руководство внешней политикой Советского государства, последовательную борьбу за мир, за укрепление деловых связей со всеми странами.
  
  Большое место в полном собрании Сочинений занимают материалы о международном рабочем движении. В настоящее издание впервые включаются: план статьи "О задачах III Интернационала", план доклада на II конгрессе Коминтерна о международном положении и основных задачах Коммунистического Интернационала,
  
  XII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  документы, связанные с работой III конгресса Коминтерна, "Замечания к тезисам о едином фронте" и другие.
  
  В полное собрание Сочинений В. И. Ленина входят важнейшие документы, продиктованные Лениным в декабре 1922 - январе 1923 года: "Письмо к съезду", известное под названием "Завещания", письма "О придании законодательных функций Госплану" и "К вопросу о национальностях или об "автономизации"". Эти документы примыкают к последним работам В. И. Ленина, имеющим программное значение: "Странички из дневника", "О кооперации", "О нашей революции", "Как нам реорганизовать Раб крин", "Лучше меньше, да лучше".
  
  Документы, впервые включаемые в полное собрание Сочинений В. И. Ленина, по объему составляют около 20 томов. Напечатанные в Ленинских сборниках, в журналах и газетах они сравнительно мало были известны читателям. Включение этих документов в Сочинения делает их более доступными для изучения широкими массами.
  
  Все ленинские документы в новом издании располагаются в хронологическом порядке.
  
  Исключения допускаются лишь в тех случаях, когда это вызывается необходимостью сохранить цельность и органическую связь между произведениями, написанными в разное время. Внутри томов все материалы располагаются по датам их написания (речи и доклады - по датам выступления); документы, даты написания которых не установлены, - по датам их опубликования. Планы и конспекты ленинских работ, например, планы статьи "О праве наций на самоопределение", планы работы "Империализм и раскол социализма", даются в томах, где помещены эти работы, в особом разделе тома под общим названием "Подготовительные материалы".
  
  Переписка (письма, телеграммы, предписания, распоряжения, записки и т. п.) собрана в особые тома и публикуется в конце всего издания. Отдельный том составят письма В. И. Ленина к родным.
  
  В некоторых томах полного собрания Сочинений В. И. Ленина даются приложения, в которые вклю-
  
  XIII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  чаются: заявления, прошения и другие материалы биографического характера.
  
  Для полного собрания Сочинений текст произведений В. И. Ленина заново сверяется с первоисточниками: ленинскими рукописями, изданиями работ Ленина, лично им подготовленными к печати, статьями в газетах и журналах, опубликованными при его жизни, отредактированными им стенограммами и т. п. Работы, написанные В. И. Лениным на иностранных языках, печатаются на языке оригинала и в переводах на русский язык.
  
  Полное собрание Сочинений сопровождается научно-справочным аппаратом, который должен помочь читателям в изучении трудов В. И. Ленина: общим предисловием ко всему изданию; предисловием к каждому тому с краткой характеристикой исторической обстановки, в которой были написаны произведения, вошедшие в том, а также с изложением содержащихся в этих произведениях основных идей В. И. Ленина в их развитии. В справочный материал входят также даты жизни и деятельности В. И. Ленина, относящиеся к периоду, охватываемому томом; примечания к историческим событиям, отдельным фактам, органам печати и т. п.; именной указатель с краткими биографическими справками об упоминаемых лицах и указатель литературы, цитируемой и упоминаемой В. И. Лениным.
  
  Подстрочные примечания содержат переводы иностранного текста, библиографические ссылки к произведениям В. И. Ленина, которые упоминаются или цитируются в тексте, и варианты наиболее важных разночтений.
  
  Редакционные, заголовки работ В. И. Ленина отмечены в содержании томов звездочкой.
  
  Произведения В. И. Ленина содержат неоценимое идейное богатство, представляют поистине неисчерпаемый источник знаний о законах общественного развития, о путях строительства коммунизма. В трудах
  
  XIV
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  В. И. Ленина - организатора и вождя Коммунистической партии Советского Союза, основателя Советского социалистического государства - получило дальнейшее развитие великое учение марксизма в новых исторических условиях - в эпоху империализма и пролетарских революций, в эпоху перехода от капитализма к коммунизму. В работах В. И. Ленина нашли дальнейшее развитие все три составные части марксизма - философия, политическая экономия, теория научного коммунизма. В. И. Ленин обогатил марксизм новыми выводами и положениями, творчески развил его применительно к новой исторической эпохе, в соответствии с новыми задачами, вставшими перед рабочим классом и его партией в этот период. В своих бессмертных трудах В. И. Ленин дал ответы на все коренные вопросы, которые поставила перед международным пролетариатом новая историческая эпоха.
  
  В. И. Ленин создал цельное учение о партии, ее руководящей роли, ее организационных, политических и идеологических основах, стратегии и тактике, ее политике; обосновал интернациональный принцип построения пролетарской партии. Он постоянно подчеркивал, что без руководства марксистской партии нового типа, вооруженной передовой революционной теорией, рабочий класс не сможет выполнить свою историческую миссию строителя нового, коммунистического общества.
  
  Произведения В. И. Ленина показывают его неустанную борьбу за единство, монолитность и чистоту рядов партии, за неразрывную связь партии с массами, за строжайшую партийную дисциплину, последовательное осуществление норм партийной жизни и принципов партийного руководства, главным из которых является коллективность.
  
  В. И. Ленин первый дал глубокий марксистский анализ империализма, как последней стадии капитализма, раскрыл его неразрешимые противоречия. Он показал, что развитие капитализма на этой стадии приобретает в высшей степени неравномерный, скачкообразный характер, и сделал всемирно-исторического значения вывод о том, что в эпоху империализма возможна победа
  
  XV
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, стране. Этот гениальный вывод нашел наглядное подтверждение в Великой Октябрьской социалистической революции и в построении социализма в СССР, в строительстве социализма в странах народной демократии.
  
  Обобщая опыт Великой Октябрьской социалистической революции и раскрывая ее международное значение, В. И. Ленин показал, что ее коренные закономерности и черты являются общими для социалистической революции во всех странах. Большевизм, писал Ленин, дал теорию, программу и тактику для мирового коммунистического движения. "Большевизм годится как образец тактики для всех" (Сочинения, 4 изд., том 28, стр. 270).
  
  В. И. Ленин развил марксистскую теорию государства, теорию диктатуры пролетариата. Он обосновал, что вопрос о диктатуре пролетариата является главным в учении Маркса. Марксист лишь тот, - разъяснял Ленин, - кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В. И. Ленин подчеркивал, что диктатура пролетариата является высшим типом демократии, подлинной народной демократией. В. И. Ленин открыл в Советах, рожденных революционным творчеством рабочего класса России, государственную форму диктатуры пролетариата; при этом он предвидел неизбежность разнообразия политических форм пролетарской диктатуры в зависимости от конкретных исторических условий разных стран, что нашло блестящее подтверждение в режиме народной демократии.
  
  В. И. Ленин разработал программу социалистического строительства в СССР, дал основные указания о путях построения коммунистического общества. Ленинская программа предусматривала социалистическую индустриализацию страны, всемерное развитие тяжелой промышленности, электрификацию всего народного хозяйства, преобразование сельского хозяйства на социалистических началах, проведение культурной революции. Осуществление ленинской программы привело к
  
  XVI
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  построению социализма в нашей стране, к превращению СССР в могучую социалистическую индустриальную и колхозную державу.
  
  В своих трудах В. И. Ленин разработал вопрос о руководящей роли пролетариата, о союзе пролетариата с крестьянством как решающей силе общественного развития. Союз рабочего класса и крестьянства при руководящей роли рабочего класса он называл самой чудесной силой в мире, которая способна под руководством Коммунистической партии перестроить общество на новых, социалистических началах.
  
  Великий вклад В. И. Ленин внес в разработку национального вопроса. В своих работах он отстаивал право наций на самоопределение, вплоть до отделения и самостоятельного государственного существования. Он постоянно подчеркивал необходимость последовательного проведения принципов пролетарского интернационализма, теснейшего союза рабочих и крестьян всех национальностей в борьбе за свое освобождение от социального и национального гнета, необходимость непримиримой борьбы против буржуазного национализма и шовинизма.
  
  В. И. Ленин вел и учил вести непримиримую борьбу против буржуазной идеологии, против ревизионистов, оппортунистов - агентов буржуазии в рабочем движении. В. И. Ленин считал оппортунизм главным врагом внутри рабочего движения. Произведения В. И. Ленина отражают его борьбу против "легальных марксистов", "экономистов", меньшевиков, троцкистов, буржуазных националистов, анархистов. Эта борьба имеет громадное международное значение. Через все труды В. И. Ленина проходит также красной нитью его борьба против догматизма, против превращения марксизма в собрание застывших положений и формул, оторванных от жизни, от практики.
  
  * * *
  
  Выход в свет полного собрания Сочинений В. И. Ленина - большое событие в идейной жизни
  
  XVII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
  
  Коммунистической партии Советского Союза. Это издание поможет миллионам советских людей еще глубже овладеть бессмертными творениями ленинского гения и успешнее бороться за их осуществление.
  
  Во всей своей деятельности по строительству коммунистического общества наша партия, ее Центральный Комитет руководствуются великими идеями ленинизма, неустанно борются за претворение их в жизнь и творчески развивают марксистско-ленинское учение. Всеми своими успехами партия обязана верности ленинизму.
  
  Марксизм-ленинизм творчески развивается коммунистическими и рабочими партиями всех стран. Он обогащается опытом строительства коммунизма в СССР, строительства социализма в странах социалистического содружества, опытом борьбы трудящихся в странах, где еще господствует капитализм, опытом национально-освободительного движения.
  
  Марксизм-ленинизм есть интернациональное учение. Его благородные идеи, указывающие путь всему человечеству к светлому будущему, все шире распространяются среди трудящихся масс всего мира, оказывают все большее влияние на ход мировой истории. Победное шествие марксизма-ленинизма не могут остановить никакие силы. Полное торжество великих марксистско-ленинских идей неотвратимо.
  
  Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
  
  XVIII
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  В первый том входят произведения, написанные В. И. Лениным в 1893-1894 годах, - в начальный период его революционной деятельности.
  
  90-е годы ознаменовались для России быстрым развитием промышленности и ростом рабочего класса, общим подъемом рабочего движения. Высокая концентрация крупной промышленности способствовала сплочению и организованности рабочих. Значительно усиливается стачечная борьба. В среду рабочих стали проникать идеи марксизма.
  
  С именем Ленина связано начало нового этапа в рабочем движении России. В своих произведениях 1893- 1894 годов В. И. Ленин дал глубокий марксистский анализ общественно-экономического строя страны конца XIX века, определил основные задачи революционной борьбы рабочего класса и социал-демократии России. Ленин поставил перед российскими социал-демократами задачу создания марксистской партии. Творчески подходя к революционной теории марксизма, Ленин первым среди марксистов разрабатывает вопрос об особенностях предстоящей в России буржуазно-демократической революции, ее движущих силах и перерастании в революцию социалистическую.
  
  В произведениях, вошедших в том, основной удар В. И. Ленин направляет против философских и экономических взглядов народников, их политической платформы и тактики, являвшихся в тот период главным
  
  XIX
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  идейным препятствием на пути распространения марксизма и социал-демократического движения в России. В этих работах Ленин выступает также против извращения марксизма в буржуазном духе представителями "легального марксизма".
  
  Первый том содержит четыре произведения В. И. Ленина: "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни (По поводу книги В. Е. Постникова - "Южно-русское крестьянское хозяйство")", "По поводу так называемого вопроса о рынках", "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи "Русского Богатства" против марксистов)", "Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе)".
  
  Статья "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни", которой открывается том, - первая из сохранившихся литературных работ В. И. Ленина, написанная им еще в самарский период его деятельности, весной 1893 года. Эта статья показывает, с каким умением, самостоятельностью, глубиной и последовательностью молодой Ленин применял марксистскую теорию к изучению крестьянской жизни. Используя земские статистические данные, приводимые в книге Постникова "Южно-русское крестьянское хозяйство", и критикуя автора книги за непоследовательность и методологические ошибки, Ленин дает марксистскую характеристику положения деревни, вскрывает процессы и формы развития капитализма в сельском хозяйстве, разбивает народнический миф о якобы нетронутом капитализмом "общинном" крестьянстве. Он доказывает, что, вопреки народническим теориям, капитализм в России развивается с неудержимой силой, что крестьянство в действительности раскололось на непримиримые классы: сельскую буржуазию и сельский пролетариат, растущие за счет размываемого при капитализме среднего крестьянства. На основе богатейшего материала Ленин вскрывает мелкобуржуазный характер крестьянской общины, нелепость и вредность народнических представлений о крестьянской общине как
  
  XX
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  основе социализма. Он доказывает, что в крестьянстве прочно укоренились буржуазные экономические отношения.
  
  Статья "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни" была написана для легальной печати. В одном из писем того периода В. И. Ленин подчеркивает, что изложенные в ней положения служат для него основанием гораздо более важных и гораздо дальше идущих выводов, чем это сделано в самой статье.
  
  К статье "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни" примыкают по своему содержанию пометки, вычисления и подчеркивания В. И. Ленина в книге В. Е. Постникова, которые печатаются в настоящем томе в разделе: "Подготовительные материалы". Некоторые из этих ленинских вычислений печатаются впервые.
  
  В работе "По поводу так называемого вопроса о рынках", написанной осенью 1893 года, В. И. Ленин дал образец творческого применения экономической теории К. Маркса к изучению хозяйственных порядков в России. На основе глубокого знания "Капитала" Маркса, применяя диалектический метод, Ленин показал, как в результате роста общественного разделения труда натуральное хозяйство мелких производителей постепенно превращается в товарное, а товарное, в свою очередь, в капиталистическое, как это разделение труда неизбежно приводит к классовому расслоению производителей и росту внутреннего рынка. Таким образом, Ленин опроверг ходячие народнические теории о том, что развитие капитализма в России якобы не имеет под собой почвы, и доказал, что капитализм уже стал "основным фоном хозяйственной жизни России" (см. настоящий том, стр. 105). Одновременно он подверг критике утверждения Г. Б. Красина, которые впоследствии отстаивались "легальными марксистами", что капиталистическое производство необходимо требует внешних рынков для реализации прибавочной стоимости и что производство средств производства не связано с производством предметов потребления. Ленин показал, что подобные воззрения ничем по существу не отличаются
  
  XXI
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  от народнических взглядов по вопросу о рынках, и подчеркнул ту мысль, что марксисты должны заботиться не о рынках для буржуазии, а о развитии классовой борьбы пролетариата против буржуазии.
  
  В работе "По поводу так называемого вопроса о рынках" Ленин развил положение Маркса о соотношении двух подразделений общественного производства, определив преимущественный рост первого подразделения, как экономический закон расширенного воспроизводства. На основе марксовой схемы воспроизводства он показал те изменения в расширенном воспроизводстве, которые происходят в результате технического прогресса.
  
  Центральное место в первом томе занимает выдающийся труд В. И. Ленина "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?", написанный весной - летом 1894 года.
  
  В конце 1893 года журнал "Русское Богатство", вокруг которого группировались либеральные народники, и другие народнические журналы объявили поход против марксизма. В них печатались статьи, сознательно искажавшие марксистское учение об обществе, о революции, о социализме; народники грубо искажали взгляды русских марксистов. Не имея своих печатных органов в России, марксисты не могли дать достойную отповедь народникам в открытой печати. Большую роль в разгроме народничества сыграла книга Ленина, которая издавалась нелегально. В этом подлинном манифесте революционного марксизма, его программном документе, дана глубокая характеристика научного мировоззрения, диалектического и исторического материализма, экономического учения Маркса и всесторонняя критика философских, экономических и политических взглядов либеральных народников, их программы и тактики. В. И. Ленин показал, что политическая программа этих фальшивых "друзей народа" выражает интересы кулачества; он разоблачил либеральных народников как типичных реформаторов, которые, выступая против революционной борьбы с царским самодержавием, изображали его стоящим над классами и способным улучшить положение народа.
  
  XXII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  В. И. Ленин вскрыл несостоятельность и ошибочность народнических теорий об особом, внекапиталистическом пути развития России и показал, как либеральные народники умышленно затушевывали факты капиталистической эксплуатации в деревне.
  
  В своем произведении В. И. Ленин разоблачил теоретиков народничества как представителей антинаучного, субъективного метода в социологии, как идеалистов, отрицающих объективный характер законов общественного развития и решающую роль народных масс в истории. Народники полагали, что можно произвольно направлять ход истории согласно желаниям отдельных "выдающихся" личностей. Ленин разбил эти субъективистские взгляды и противопоставил им материалистическое понимание общественной жизни; он раскрыл содержание марксистского учения об обществе и показал, что ход истории обусловливается объективными законами развития, что главной движущей силой общественного развития является народ, классы, борьба которых определяет развитие общества.
  
  В труде "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?" В. И. Ленин впервые поставил перед российскими социал-демократами задачу создания марксистской рабочей партии и выдвинул идею революционного союза рабочего класса и крестьянства как главного средства свержения царизма, помещиков и буржуазии и создания коммунистического общества.
  
  Подчеркивая великую историческую роль рабочего класса России, В. И. Ленин писал: "На класс рабочих и обращают социал-демократы все свое внимание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, - тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет
  
  XXIII
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ" (стр 311-312).
  
  Первый том заканчивается работой "Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе)", которая была написана Лениным в конце 1894- начале 1895 года. По словам Ленина, она во многих отношениях является конспектом его позднейших экономических работ, особенно "Развития капитализма в России". В этом произведении В. И. Ленин показал, что народники являются представителями интересов мелкого производителя, что источник народничества - преобладание класса мелких производителей в пореформенной капиталистической России. Продолжая критику народнических воззрений, данную в предшествующих произведениях, Ленин в работе "Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве" показал чисто буржуазный характер экономических требований либеральных народников, утопичность и реакционность их политической программы, идеалистическую сущность их социологических взглядов.
  
  Резко критикуя народническую систему взглядов, Ленин в то же время обращает внимание читателей на положительные, в глазах марксиста, черты и стороны народничества 60-70-х годов, как революционно-демократического течения в стране, переживавшей канун буржуазной революции.
  
  Вместе с тем в этом произведении В. И. Ленин подверг критике извращения марксизма в буржуазном духе представителем "легального марксизма" П. Струве. Ленин разоблачил попытки "легальных марксистов" выхолостить революционное содержание марксизма и показал, что в основе взглядов "легальных марксистов" лежит буржуазный объективизм, означающий оправдание капитализма и затушевывание классовых противоречий. В струвизме, "легальном марксизме", Ленин увидел зародыш международного ревизионизма. В связи
  
  XXIV
  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
  
  с критикой буржуазного объективизма В. И. Ленин обосновал принцип партийности общественной науки, философии. "... Материализм, - указывал Ленин, - включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы..." (стр. 419).
  
  В. И. Ленин показал, что так называемый объективизм в науке в условиях буржуазного общества является прикрытием классовых корыстных интересов господствующих эксплуататорских классов. Марксистская наука, открыто и неразрывно связанная с рабочим классом, служит делу революционного преобразования общества, заинтересована в раскрытии законов общественного развития. Поэтому ее партийность совпадает с научностью.
  
  Уже в ранний период своей революционной деятельности Ленин дал образец принципиальной критики различных лжесоциалистических и ревизионистских теорий, образец беззаветной борьбы за интересы рабочего класса. Произведения В. И. Ленина проникнуты творческим пониманием марксизма и мастерским применением его к анализу экономического и политического положения России, к определению задач, вставших перед российским рабочим движением.
  
  Они учат международный пролетариат, коммунистические и рабочие партии всех стран уменью разоблачать многочисленных современных "друзей народа" и ревизионистов, пытающихся использовать рабочее движение в интересах буржуазии.
  
  В приложениях к первому тому впервые в Сочинениях В. И. Ленина даются "Прошения В. И. Ульянова (Ленина) 1887-1893 гг.". Эти документы являются дополнительным материалом к биографии В. И. Ленина. Два прошения: в Самарский окружной суд от 5 января 1893 года и председателю Самарского окружного суда от 16 августа 1893 года - печатаются впервые.
  
  Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
  
  В.И. Ленин (портрет)
  1890-1891
  
  1
  
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ
  В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  ПО ПОВОДУ КНИГИ В. Е. ПОСТНИКОВА -
  "ЮЖНО-РУССКОЕ КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО" 1
  
  Написано весной 1893 г.
  Впервые напечатано в 1923 г. в сборнике "К двадцатипятилетию первого съезда партии (1898-1923)"
  
  Печатается по рукописи
  2
  
  Первая страница рукописи В. И. Ленина "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни" - 1893 г.
  Уменьшено
  
  3
  
  I
  
  Вышедшая в третьем году книга В. Е. Постникова "Южно-русское крестьянское хозяйство" (Москва, 1891 г. Стр. XXXII + 391) представляет из себя чрезвычайно подробное и обстоятельное описание крестьянского хозяйства в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской, преимущественно же в материковых (северных) уездах Таврической губернии. Описание это основано, во-первых, - и главным образом - на земско-статистических исследованиях _2 трех указанных губерний; во-вторых, на личных наблюдениях автора, произведенных им отчасти по долгу службы *, отчасти с специальной целью изучения крестьянского хозяйства в 1887-1890 гг.
  
  Попытка свести земско-статистические исследования по целому району в одно целое и изложить результаты их в систематической форме сама по себе представляет громадный интерес, так как земская статистика дает громадный и детальнейший материал об экономическом положении крестьянства, но дает в такой форме, что для публики эти исследования пропадают почти бесследно: земско-статистические сборники представляют из себя целые томы таблиц (обыкновенно каждому уезду посвящен отдельный том), одна сводка которых в достаточно крупные и ясные рубрики требует
  
  * Автор служил чиновником по устройству казенных земель в Таврической губернии.
  
  4
  В. И. ЛЕНИН
  
  специальных занятий. Необходимость сводки данных земской статистики и обработки их чувствуется уже давно. В последнее время с этой целью предпринято издание "Итогов земской статистики". План этого издания таков: берется известный частный вопрос, характеризующий крестьянское хозяйство, и особое исследование посвящается сводке всех данных по этому вопросу, имеющихся в земской статистике; соединяются вместе данные, относящиеся и к черноземному югу России и к нечерноземному северу, к губерниям исключительно земледельческим и к губерниям промысловым. По этому плану составлены два вышедшие тома "Итогов"; первый посвящен "крестьянской общине" (В. В.), второй - "крестьянским вненадельным арендам" (Н. Карышев) _3. Позволительно усомниться в правильности такого приема сводки: приходится, во-первых, сводить вместе данные, относящиеся к различным хозяйственным районам с различными экономическими условиями (при этом отдельная характеристика каждого района представляет громадные трудности вследствие неоконченности земских исследований и пропусков многих уездов: трудности эти сказались уже во 2-ом томе "Итогов"; попытка Карышева распределить имеющиеся в земской статистике данные к различным определенным районам - не удалась); во-вторых, описывать отдельно известную сторону крестьянского хозяйства, не касаясь других сторон, - совершенно невозможно; отрывать известный вопрос приходится искусственно, и цельность представления теряется. Крестьянские вненадельные аренды отрываются от аренды надельных земель, от общих данных об экономической группировке крестьян, о величине посевной площади; они рассматриваются только как часть крестьянского хозяйства, тогда как они представляют собой часто особый способ ведения частновладельческого хозяйства. Поэтому свод данных земской статистики по известному району с однородными хозяйственными условиями был бы, мне кажется, предпочтительнее.
  
  Излагая мимоходом свои мысли о более правильном приеме сводки земско-статистических исследований,
  
  5
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  мысли, на которые наводит сравнение "Итогов" с книгой Постникова, я должен, однако, оговориться, что Постников, собственно, не задавался целями сводки: он отодвигает на задний план цифирный материал и все внимание обращает на полноту и выпуклость описания.
  
  В своем описании автор почти с равным вниманием останавливается на вопросах характера экономического, административно-юридического (формы землевладения) и технического (межевой вопрос; система хозяйства; урожаи), но вопросы первого рода он намеревался выдвинуть на первый план.
  
  "Должен признаться, - говорит г. Постников в Предисловии, - что я меньше останавливаю внимания на технике крестьянского хозяйства, чем это можно было сделать, но поступаю так потому, что условия экономического характера, на мой взгляд, играют более важную роль в крестьянском хозяйстве, чем техника. В нашей печати... обыкновенно игнорируют экономическую сторону... Очень мало внимания посвящается исследованию коренных экономических вопросов, какими являются для нашего крестьянского хозяйства вопросы аграрный и межевой. Настоящая книга более отводит места выяснению именно этих вопросов и в особенности вопроса аграрного" (Предисловие, с. IX).
  
  Вполне разделяя взгляд автора на сравнительную важность экономических и технических вопросов, я и намерен посвятить свою статью изложению лишь той части труда г. Постникова, в которой крестьянское хозяйство подвергается политико-экономическому исследованию *.
  
  Главные пункты этого исследования автор характеризует в предисловии следующим образом:
  
  * Такое изложение мне представляется нелишним, потому что книга г. Постникова, представляющая из себя одно из наиболее выдающихся явлений в нашей экономической литературе последних лет, осталась почти незамеченной. Отчасти, может быть, объясняется это тем, что автор, хотя и признает большую важность экономических вопросов, но излагает их слишком отрывочно и загромождает изложение подробностями других вопросов.
  
  6
  В. И. ЛЕНИН
  
  "Являющееся в последнее время большое употребление машин в крестьянском земледелии и заметное расширение размеров хозяйства у зажиточной части крестьянства дают нашей аграрной жизни новую фазу, развитию которой, без сомнения, дадут новый толчок тяжелые хозяйственные условия настоящего года. Производительность крестьянского труда и рабочая способность семьи значительно повышаются с увеличением размеров хозяйства и употреблением машин, что до сих пор упускалось из виду при определении площади, какую может обработать крестьянская семья...
  
  Употребление машин в крестьянском хозяйстве вызывает существенные бытовые изменения: сокращая в земледелии запрос на рабочие руки и делая еще более чувствительной для крестьян существующую у нас перенаселенность земледелия, оно способствует увеличению числа семей, которые, становясь лишними для села, должны искать заработка на стороне и фактически становиться безземельными. Введение крупных машин в крестьянское хозяйство вместе с тем поднимает, крестьянское благосостояние, при наличных приемах земледелия и его экстенсивности, на такую высоту, о которой до сих пор нельзя было и думать. В этом обстоятельстве лежит залог силы новых хозяйственных движений в крестьянской жизни. Отметить и выяснить эти движения в южно-русском крестьянстве составляет ближайшую задачу настоящей книги" (Предисловие, с. X).
  
  Прежде чем перейти к изложению того, в чем состоят, по мнению автора, эти новые хозяйственные движения, я должен сделать еще две оговорки.
  
  Во-первых, выше было замечено, что Постников сообщает данные о губерниях Херсонской, Екатеринославской и Таврической, но достаточной подробностью отличаются только данные, относящиеся к последней губернии и притом не ко всей: автор не дает данных о Крыме, поставленном в несколько отличные хозяйственные условия, и ограничивается исключительно тремя северными материковыми уездами Таврической
  
  7
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  губернии - Бердянским, Мелитопольским и Днепровским. Я ограничусь данными только по этим трем уездам.
  
  Во-вторых, Таврическая губерния населена кроме русских также немцами и болгарами, число которых, впрочем, невелико сравнительно с русским населением: в Днепровском уезде 113 дворов немецких колонистов из 19586 дворов уезда, т. е. всего 0,6%. В Мелитопольском уезде немцев и болгар (1874 + 285 = ) 2159 дворов из 34978, т. е. 6,1%. Наконец, в Бердянском уезде 7224 двора из 28794, т. е. 25%. Всего по трем уездам колонистов 9496 дворов из 83358, т. е. около /9. След., в общем число колонистов очень незначительно, а в уезде Днепровском и совсем ничтожно. Автор описывает колонистское хозяйство подробно, отделяя всегда его от русского. Все эти описания я опускаю, ограничиваясь исключительно хозяйством русских крестьян. Правда, цифирные данные соединяют вместе русских и немцев, но присоединение последних, по незначительности их, не может изменить общих соотношений, так что вполне можно на основании этих данных характеризовать русское крестьянское хозяйство. Русское население Таврической губернии, заселившее этот край в последние 30 лет, отличается от крестьянства других русских губерний только своей большей зажиточностью. Общинное землевладение является в этой местности, по словам автора, "типичным и устойчивым" ; одним словом, за выделением колонистов, крестьянское хозяйство в Таврической губернии не представляет никаких коренных отличий от общего типа русского крестьянского хозяйства.
  
  II
  
  "В настоящее время, - говорит Постников, - всякое сколько-нибудь значительное южно-русское село (и то же, вероятно, можно сказать о большинстве местностей России) представляет столько разнообразия
  
  * Только 5 селений имеют подворное землевладение.
  
  8
  В. И. ЛЕНИН
  
  в экономическом положении отдельных групп своего населения, что крайне трудно говорить о благосостоянии отдельных селений, как целых единиц, и рисовать это благосостояние средними цифрами. Такие средние цифры указывают некоторые общие определяющие условия экономического быта крестьянства, но они не дают никакого понятия о всем разнообразии экономических явлений в действительности" (с. 106). Несколько ниже Постников выражается с еще большей определенностью: "Разнообразие экономического благосостояния, - говорит он, - весьма сильно затрудняет вопрос об общей зажиточности населения. Лица, бегло проезжающие чрез большие селения Таврической губернии, обыкновенно выносят заключения о большой зажиточности местных крестьян; но можно ли назвать село зажиточным, если в нем половина крестьян состоит из богатеев, а другая постоянно бедствует? И какими признаками следует определять относительно большую или меньшую зажиточность того и другого селения? Очевидно, что средние цифры, характеризующие обстановку населения всего села или района, недостаточны для заключения о крестьянском достатке. О последнем можно судить лишь по совокупности многих данных, расчленяя население на группы" (с. 154).
  
  Может показаться, что в этом констатировании дифференциации в среде крестьянства нет ничего нового: о ней упоминается почти в каждом сочинении, посвященном крестьянскому хозяйству вообще. Но дело в том, что обыкновенно, упоминая об этом факте, не придают ему значения, считают его несущественным или даже случайным, находят возможным говорить о типе крестьянского хозяйства, характеризуя этот тип средними цифрами, обсуждают значение разных практических мероприятий по отношению ко всему крестьянству. В книге Постникова виден протест против таких взглядов. Он указывает (и не раз) на "огромное разнообразие экономического положения отдельных дворов внутри общины" (с. 323) и вооружается против "стремле-
  
  9
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  ния рассматривать крестьянский мир как нечто цельное и однородное, каким он и до сих пор еще представляется нашей городской интеллигенции" (с. 351). "Земско-статистические исследования последнего десятилетия, - говорит он, - выяснили, что наша сельская община вовсе не представляет такой однородной единицы, какою она казалась нашим публицистам в 70-х годах, и что в последние десятилетия в ней происходила дифференциация населения на группы с весьма различной степенью экономического достатка" (с. 323).
  
  Свое мнение Постников подтверждает массой данных, разбросанных по всей книге, и мы должны теперь заняться систематической сводкой всех этих данных, чтобы проверить правильность этого мнения, чтобы решить вопрос, кто прав - "городская ли интеллигенция", рассматривающая крестьянство как нечто однородное, или Постников, утверждающий, что разнородность огромная? и затем насколько глубока эта разнородность? препятствует ли она общей характеристике крестьянского хозяйства со стороны политико-экономической, на основании одних только средних данных? способна ли она изменить действие и влияние практических мероприятий по отношению к различным разрядам крестьянства?
  
  Прежде чем приводить цифры, дающие материал для разрешения этих вопросов, следует заметить, что все данные этого рода взяты Постниковым из земско-статистических сборников по Таврической губ. Первоначально земская статистика ограничивалась при переписях данными пообщинными, не собирая данных о каждом крестьянском дворе. Скоро, однако, заметили различия в имущественном положении этих дворов и предприняли подворные переписи - это было первым шагом на пути к более глубокому изучению экономического положения крестьян. Следующим шагом было введение комбинационных таблиц: исходя из убеждения, что имущественные различия крестьян внутри общины 4 глубже различий разных юридических разрядов крестьян, статистики стали группировать все
  
  10
  В. И. ЛЕНИН
  
  показатели экономического положения крестьян до известным имущественным различиям, напр., разбивая крестьян на группы по числу десятин посева, по числу рабочего скота, по количеству надельной пашни на двор и т. д.
  
  Таврическая земская статистика группирует крестьян по числу десятин посева. Постников полагает, что такая группировка "представляется удачной" (с. XII), так как "в условиях хозяйства Таврических уездов размер посева является наиболее существенным признаком крестьянского благосостояния" (с. XII). "В южном степном крае, - говорит Постников, - развитие всякого рода неземледельческих промыслов у крестьян пока относительно ничтожно, и главным занятием огромного большинства сельского населения является в настоящее время земледелие, основанное на посеве хлебов". "По показанию земской статистики, в северных уездах Таврической губернии исключительно занимаются промыслами 7,6% коренного сельского населения и кроме того 16,3% населения имеет при собственном земледелии подсобные промыслы" (с. 108). В самом деле, группировка по размерам посева даже и для других местностей России представляется гораздо более правильной, чем другие принятые земскими статистиками основания группировки, напр., по числу десятин надельной земли или надельной пашни на двор: с одной стороны, количество надельной земли не указывает прямо на состоятельность двора, потому что размер надела определяется числом ревизских 5 или наличных душ мужского пола в семье и находится только в косвенной зависимости от состоятельности хозяина, потому, наконец, что крестьянин, может быть, не пользуется надельной землей, сдает ее, и при отсутствии инвентаря и не может ею пользоваться. С другой стороны, если главное занятие населения - земледелие, то определение посевной площади необходимо для учета производства, для определения количества хлеба, потребляемого крестьянином, покупаемого им и поступающего в продажу, ибо без выяснения этих вопросов весьма важная сторона крестьянского хозяйства оста-
  
  11
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  нется неосвещенной, будет неясен характер его земледельческого хозяйства, значение его сравнительно с заработками и т. д. Наконец, необходимо положить в основание группировки именно посевную площадь, чтобы иметь возможность сравнивать хозяйство двора с так называемыми нормами крестьянского землевладения и земледелия, с нормой продовольственной (Nahrungsflache) и рабочей (Arbeitsflache). Одним словом, группировка по посеву представляется не только удачной, но наилучшей и безусловно необходимой.
  
  По размерам посева таврические статистики разделяют крестьян на 6 групп: 1) не сеющих; 2) засевающих до 5 дес; 3) - от 5 до 10 дес; 4) от 10 до 25 д.; 5) от 25 до 50 д. и 6) - более 50 дес. на двор. По трем уездам соотношение этих групп по числу дворов следующее:
  
  Проценты
  дворов Уезды Приходится
  на 1 двор
  в среднем
  десятин посева
  по всем 3 уездам
  Бердянский Мелитопольский Днепровский
  % % %
  Не сеющих 6 7,5 9 -
  Сеющих до 5 д. 12 11,5 11 3,5
  " 5-10 " 22 21 20 8
  " 10-25 " 38 39 41,8 16,4
  " 25-50 " 19 16,6 15,1 34,5
  " более 50 " 3 4.4 3.1 75
  Общие соотношения (эти %% даны о всем населении, включая и немцев) мало изменяются с выключением немцев: так, всего автор считает в Таврических уездах 40% малосеющих (до 10 д.), 40% среднесеющих (от 10 до 25 д.) и 20% многосеющих. Исключение же немцев понижает последнюю цифру до 1/6 (16,7%, т. е. всего на 3,3% ниже), повышая соответственно число малосеющих.
  
  Определяя степень разнородности этих групп, начнем с землевладения и землепользования.
  
  12
  В. И. ЛЕНИН
  
  Постников дает такую таблицу (суммы трех указанных в ней разрядов земли автор не исчислял (с. 145)):
  
  Группы крестьян Приходится на двор в среднем десятин пашни
  Уезд Бердянский Уезд Мелитопольский Уезд Днепровский
  надель-
  ной купчей арендо-
  ванной всего надель-
  ной купчей арендо-
  ванной всего надель-
  ной купчей арендо-
  ванной всего
  Не сеющие 6,8 3,1 0,09 10 8,7 0,7 - 9,4 6,4 0,9 0,1 7,4
  Засев, до 5 д. 6,9 0,7 0,4 8 7,1 0,2 0,4 7,7 5,5 0,04 0,6 6,1
  " 5-10 " 9 - 1,1 10,1 9 0,2 1,4 10,6 8,7 0,05 1,6 10,3
  " 10-25 " 14,1 0,6 4 18,7 12,8 0,3 4,5 17,6 12,5 0,6 5,8 18,9
  " 25-50 " 27,6 2,1 9,8 39,5 23,5 1,5 13,4 38,4 16,6 2,3 17,4 36,3
  " более 50 " 36,7 31,3 48,4 116,4 36,2 21,3 42,5 100 17,4 30 44 91,4
  По уезду 14,8 1,6 5 21,4 14,1 1,4 6,7 22,2 11,2 1,7 7 19,9
  "Эти цифры показывают, - говорит Постников, - как более зажиточная группа крестьян в Таврических уездах не только пользуется большим наделом, что может происходить вследствие большого состава семей, но в то же время она является и наиболее покупающей землю и наиболее ее арендующей" (с. 146).
  
  По поводу этого следует только заметить, мне кажется, что возрастание надела от низшей группы к высшей не может быть вполне объяснено увеличением состава семей. Постников дает следующую
  
  13
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  таблицу о составе семей по группам для трех уездов:
  
  Приходится на 1 семью в среднем
  Бердянский уезд Meлитопольский уезд Днепровский уезд
  душ об. пола работников душ. работн. душ работн.
  У не сеющих 4,5 0,9 4,1 0,9 4,6 1
  " засев, до 5 д. 4,9 1Д 4,6 1 4,9 1,1
  " " 5-10 " 5,6 1,2 5,3 1,2 5,4 1,2
  " " 10-25 " 7,1 1,6 6,8 1,5 6,3 1,4
  " " 25-50 " 8,2 1,8 8,6 1,9 8,2 1,9
  " " более 50 " 10,6 2,3 10,8 2,3 10,1 2,3
  По уездам 6,6 1,5 6,5 1,5 6,2 1,4
  Из таблицы видно, что количество надельной земли на двор повышается от низшей группы к высшей гораздо быстрее, чем число душ обоего пола и работников. Иллюстрируем это, принимая цифры для низшей группы по Днепровскому уезду за 100:
  
  надельн. земли работн. душ об. пола
  У не сеющих 100 100 100
  " засев, до 5 д. 86 110 106
  " " 5-10 " 136 120 117
  " " 10-25 " 195 140 137
  " " 25-50 " 259 190 178
  " " более 50 " 272 230 219
  Ясно, что определителем величины надела является, кроме состава семьи, и состоятельность двора.
  
  Рассматривая данные о количестве купчей земли в различных группах, мы видим, что покупают землю почти исключительно высшие группы, с посевом выше 25 дес, и - главным образом - совершенно крупные посевщики, с посевом в 75 дес. на двор. Следовательно, данные о купчей земле вполне подтверждают мнение Постникова о разнородности групп крестьянства. Такое, например, сведение, которое дает автор на с. 147, говоря, что "крестьянами Таврических уездов куплено
  
  14
  В. И. ЛЕНИН
  
  96146 дес. земли", - совершенно не характеризует явления: почти вся эта земля находится в руках незначительного меньшинства, наиболее обеспеченного уже надельной землей, крестьян "зажиточных", как говорит Постников, а таких не более 1/6 населения.
  
  То же самое приходится сказать и об аренде. Вышеприведенная таблица содержит общую цифру арендованной земли, надельной и вненадельной. Оказывается, что размер аренды с полной правильностью возрастает по мере большего обеспечения крестьян, что, следовательно, чем обеспеченнее крестьянин своей землей, тем более арендует он земли, лишая таким образом беднейшие группы необходимой для них земельной площади.
  
  Следует заметить, что это явление - общее для всей России. Проф. Карышев, подводя итоги крестьянским вненадельным арендам по всей России, где только имеются земско-статистические исследования, формулирует прямую зависимость между размером аренды и обеспеченностью арендатора как общий закон *.
  
  Впрочем, Постников дает еще более детальные цифры о распределении аренды (вненадельных и надельных земель вместе), которые я и привожу :
  
  Уезд Бердянский Уезд Мелитопольский Уезд Днепровский
  %
  аренд.
  дворов Пашни
  на аренд.
  двор Цена
  1 дес. %
  аренд.
  дворов Пашни
  на аренд.
  двор Цена
  1 дес. %
  аренд.
  дворов Пашни
  на аренд.
  двор Цена
  1 дес.
  У сеющих до 5 д. 18,7 2,1 11 14,4 3 5,50 25 2,4 15,25
  " " 5-10 " 33,6 3,2 9,20 34,8 4,1 5,52 42 3,9 12
  " " 10-25 " 57 7 7,65 59,3 7,5 5,74 69 8,5 4,75
  " " 25-50 " 60,6 16,1 6,80 80,5 16,9 6,33 88 20 3,75
  " " более 50 " 78,5 62 4,20 83,8 47,6 3,93 91 48,6 3,55
  По уездам 44,8 11,1 5,80 50 12,4 4,86 56,2 12,4 4,23
  Мы видим и здесь, что средние цифры совершенно не в состоянии характеризовать явления: говоря, на-
  
  * "Итоги экономического исследования России по данным земской статистики". Т. П. Н. Карышев. Крестьянские вненадельные аренды. Дерпт. 1892. Стр. 122, 133 и др.
  
  15
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  пример, что в Днепровском уезде к аренде прибегает 56% крестьян, мы сообщаем очень неполное представление об этой аренде, потому что в тех группах, которые имеют (как ниже будет показано) недостаточно своей земли, % арендаторов гораздо ниже - только 25% в 1-ой группе, между тем как высшая группа, вполне обеспеченная своей землей, почти вся прибегает к аренде (91%). Разница в количестве арендованных десятин на 1 арендующий двор еще значительнее: высший разряд арендует в 30-15-24 раза более низшего. Очевидно, что это изменяет и самый характер аренды, потому что в высшем разряде это уже коммерческое предприятие, а в низшем - может быть, операция, вызванная горькой нуждой. Последнее предположение подтверждается данными об арендной плате: оказывается, что низшие группы дороже платят за землю, иногда даже вчетверо дороже сравнительно с высшим разрядом (в Днепровском уезде). Напомнить следует по этому поводу, что и возрастание арендной платы по мере понижения размеров аренды не составляет особенности нашего юга: труд Карышева доказывает общую применимость этого закона.
  
  "Арендой земель в Таврических уездах, - говорит Постников по поводу этих данных, - по преимуществу занимаются крестьяне зажиточные, имеющие достаточное количество надельной и собственной пашни; в особенности это следует сказать об аренде вненадельных земель, т. е. земель владельческих и казны, находящихся на более дальних расстояниях от селений. В сущности это и весьма естественно: для аренды более дальних земель нужно иметь достаточное количество рабочего скота, а крестьяне менее зажиточные не имеют его здесь в нужном размере и для обработки своих надельных земель" (с. 148).
  
  Не следует думать, что подобное распределение аренды зависит от съема земли в одиночку. Дело нисколько не изменяется при съеме земли обществом, не изменяется по той простой причине, что распределение земли делается по тем же основаниям, т. е. "по деньгам".
  
  16
  В. И. ЛЕНИН
  
  "По окладным книгам Управления государственными имуществами, - говорит Постников, - в 1890 г. из 133852 дес. казенных земель трех уездов, сдававшихся в аренду по контрактам, в пользовании крестьянских обществ состояло 84756 дес. удобной земли, т. е. около 63% всей площади. Но земля, арендуемая крестьянскими обществами, находилась в пользовании сравнительно небольшого числа домохозяев и притом преимущественно зажиточных. Подворная перепись земства указывает этот факт довольно рельефно" (с. 150)*: [см. таблицу на стр. 17. Ред.]
  
  "Таким образом, - заключает Постников, - в Днепровском уезде у зажиточной группы крестьян находилось в пользовании более 1/2 всей арендованной пашни, в Бердянском уезде - более 2/3, а в Мелитопольском, где всего более арендуется казенной земли, даже более 4/5 арендованной площади. У беднейшей же группы крестьян (засевающих до 10 дес.) находилось во всех уездах всего 1938 дес, или около 4% арендованных земель" (с. 150). Автор дает затем целый ряд примеров неравномерного распределения снятой обществами земли, но приводить их излишне.
  
  По поводу выводов Постникова о зависимости аренды от достатка арендаторов крайне интересно отметить противоположное мнение земских статистиков.
  
  В начале книги Постников поместил свою статью: "О земско-статистических работах в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской" (с. XI- XXXII). Здесь он рассматривает, между прочим, изданную Таврическим земством в 1889 году "Памятную книжку Таврической губернии", в которой были подведены краткие итоги всему исследованию. Разбирая тот отдел этой книги, который посвящен аренде, Постников говорит:
  
  "В наших многоземельных южных и восточных губерниях земская статистика обнаружила довольно видный процент зажиточного крестьянства, которое, сверх
  
  * Последнего столбца этой таблицы (итоги по 3-м уездам) Постников не дает. К таблице 6 он замечает, что "по условиям аренды крестьяне имеют право распахивать только 1/3 часть арендованной земли".
  
  17
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Группы крестьян Уезд Бердянский Уезд Мелитопольский Уезд Днепровский По трем уездам
  Число На аренд, двор Число На аренд, двор Число На аренд, двор Число в % На аренд, двор
  аренд. дво-
  ров аренд. дес. аренд. дво-
  ров аренд. дес. аренд. дво-
  ров аренд. дес. аренд. дво-
  ров аренд. дес.
  Сеющие до 5 д. 39 66 1,7 24 383 16 20 62 3,1 83 511 1 6,1
  " 5-10 " 227 400 1,8 159 776 4,8 58 251 4,3 444 1427 3 3,2
  " 10-25 " 687 2 642 3,8 707 4 569 6,4 338 1500 4,4 1732 8711 20 5,0
  " 25-50 " 387 3 755 9,7 672 8 564 12,7 186 1056 5,7 1245 13 375 30 10,7
  " более 50 " 113 3194 28,3 440 15 365 34,9 79 1724 21,8 632 20 283 46 32,1
  Сумма 1453 10 057 7 2 002 29 657 14,8 681 4 593 6,7 4 136 44 307 100 10,7
  18
  В. И. ЛЕНИН
  
  собственного значительного надела, довольно много еще арендует земли на стороне. Хозяйство здесь преследует не только удовлетворение собственных потребностей семьи, но еще и получение некоторого излишка, дохода, благодаря которому крестьяне улучшают свои постройки, заводят машины, прикупают землю. Желание довольно естественное и ничего греховного в себе не заключающее, так как никаких кулацких элементов в нем еще не выражается". [Кулацких элементов здесь действительно нет, но элементы эксплуатации, без сомнения, есть: арендуя землю в размере, далеко превышающем потребность, зажиточные крестьяне отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие; расширяя размеры хозяйства, они нуждаются в добавочных рабочих силах и прибегают к найму.] "Но некоторые из земских статистиков, видимо считая такие проявления в крестьянской жизни чем-то незаконным, стараются умалить их и доказать, что крестьянская аренда главным образом руководится нуждою в продовольствии и что если крестьяне достаточные и арендуют много земли, то % этих арендаторов все-таки постоянно уменьшается с увеличением размеров надела" (с. XVII) - составитель "Памятной книжки" г. Вернер, чтобы доказать такую мысль, группировал по величине надела крестьян всей Таврической губернии, имеющих 1-2 работников и 2-3 штуки рабочего скота. Оказалось, что "с размером надела правильно понижается процент арендующих дворов и менее правильно размер арендуемой на двор земли" (с. XVIII). Постников совершенно справедливо говорит, что подобный прием совсем не доказателен, так как часть крестьян (только те, кто имеет 2-3 штуки рабочего скота) выделена произвольно, причем устранено именно зажиточное крестьянство, и кроме того - соединять вместе материковые уезды Таврической губернии и Крым - невозможно, ибо условия аренды в них не одинаковы: в Крыму 1/2 - 3/4 населения - безземельные (так наз. десятинщики), в северных уездах - только 3-4%. В Крыму почти всегда легко найти землю для аренды; в северных уездах - иногда невозможно. Интересно отметить,
  
  19
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  что у земских статистиков других губерний замечались такие же попытки (конечно, одинаково неудачные) затушевать такие "незаконные" проявления крестьянской жизни, как аренда с целью получения дохода. (См. Карышева, назв. соч.)
  
  Если, таким образом, распределение вненадельной аренды у крестьян констатирует существование между отдельными крестьянскими хозяйствами различий не только количественных (много арендует, мало арендует), но и качественных (арендует из нужды в продовольствии; арендует с коммерческой целью), - то еще более приходится сказать это об аренде надельной земли.
  
  "Всей надельной земли, - говорит Постников, - снимаемой крестьянами в аренду у крестьян же, зарегистрировано в 3-х Таврических уездах подворною переписью 1884-1886 гг. - 256716 дес, что составляет здесь 1/4 всей крестьянской надельной пашни, и сюда еще не вошла та площадь, которую крестьяне сдают внаймы разночинцам, проживающим в селениях, а также писарям, учителям, духовным и др. лицам, не входящим в состав крестьянства и не подлежавшим опросу при подворной переписи. Вся эта масса земель арендуется почти всецело крестьянами зажиточных групп, что показывают следующие цифры. Переписью зарегистрировано число десятин надельной пашни, снимаемой у соседей домохозяевами:
  
  Засевающими до 10 дес. на двор 16594 дес. т.е. 6%
  " от 10 до 25 " " " 89526 " " 35
  " свыше 25 " " " 150596 " " 59
  Всего 256716 дес. 100%
  Наибольшее же количество этой сдаваемой земли, как и самое число сдатчиков земель, принадлежит к группе несеющих, бесхозяйных и малосеющих крестьян. Таким образом, значительная часть крестьян Таврических уездов (приблизительно около 1/3 всего населения) частью по нежеланию, но в большинстве случаев по неимению нужного для ведения хозяйства скота и инвентаря,
  
  20
  В. И. ЛЕНИН
  
  не эксплуатирует всей своей надельной земли, сдает ее в аренду и тем увеличивает землепользование другой более зажиточной половины крестьян. Большинство сдатчиков земель принадлежит, несомненно, к числу расстроенных, падающих домохозяев" (с. 136-137).
  
  Подтверждением сказанного служит следующая табличка "по 2-м уездам Тавр. губ. (по Мелитопольскому уезду земская статистика не дает сведений), показывающая относительное число домохозяев, сдающих наделы, и процент сдаваемой ими надельной пашни" (с. 135):
  
  Уезд Бердянский Уезд Днепровский
  %
  домохозяев,
  сдающих
  надельную
  землю %
  сдаваемой
  надельной
  земли %
  домохозяев,
  сдающих
  надельную
  землю %
  сдаваемой
  надельной
  земли
  Не сеющие 73 97 80 97,1
  Засев. до 5 д. 65 54 30 38,4
  " 5-10 " 46 23,6 23 17,2
  " 10-25 " 21,5 8,3 16 8,1
  " 25-50 " 9 2,7 7 2,9
  " более 50 " 12,7 6,3 7 13,8
  По уездам 32,7 11,2 25,7 14,9
  От землевладения и землепользования крестьян перейдем к распределению инвентаря. О количестве рабочего скота по группам Постников дает такие данные - по всем трем уездам вместе:
  
  Всего Приходится на 1 двор
  в среднем % дворов,
  не имеющих
  рабоч.
  скота
  лошадей волов рабоч. скота прочего * всего *
  У не сеющих - - 0,3 0,8 1,1 80,5
  " засев. до 5 д. 6467 3 082 1,0 1,4 2,4 48,3
  " " 5-10 " 25152 8924 1,9 2,3 4,2 12,5
  " " 10-25 " 80517 24943 3,2 4,1 7,3 1,4
  " " 25-50 " 62823 19030 5,8 8,1 13,9 0,1
  " " более 50 " 21003 11648 10,5 19,5 30 0,03
  Всего 195962 67627 3,1 4,5 7,6 -
  
  * В переводе на крупный.
  
  21
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Сами по себе эти цифры не характеризуют разрядов - это будет сделано ниже, при описании техники земледелия и при группировке экономических разрядов крестьян. Здесь отметим только, что различие групп крестьян по количеству имеющегося у них рабочего скота так глубоко, что у высших групп мы видим гораздо больше скота, чем может потребоваться на нужды семьи, а у низших - так мало (особенно рабочего скота), что самостоятельное ведение хозяйства становится невозможным.
  
  Совершенно однородны данные о распределении мертвого инвентаря. "Подворная перепись, зарегистрировавшая крестьянский инвентарь в плугах и буккерах, дает следующие цифры для всего населения уездов" (с. 214):
  
  % дворов
  не имеющих
  пахотных
  орудий имеющих
  только
  буккер имеющих
  плуг и др.
  Уезд Бердянский 33 10 57
  " Мелитопольский 37,8 28,2 34
  " Днепровский 39,3 7 53,7
  Эта таблица показывает, какая громадная группа крестьян лишена возможности вести самостоятельное хозяйство. Как обстоит дело в высших группах, это видно из следующих данных о количестве инвентаря, приходящегося на двор в различных группах по посеву:
  
  Приходится инвентаря на двор
  Уезд Бердянский Уезд Мелитопольский Уезд Днепровский
  Пере-
  возочного
  (бричек и пр.) Пахотного
  (плугов и
  буккеров) Пере-
  возочного Пахотного Пере-
  возочного Пахотного
  У засев. 5-10 д. 0,8 0,5 0,8 0,4 0,8 0,5
  " " 10-25 " 1,2 1,3 1,2 1 1 1
  " " 25-50 " 2,1 2 2 1,6 1,7 1,5
  " " более 50 " 3,4 3,3 3,2 2,8 2,7 2,4
  По количеству инвентаря высшая группа превосходит низшую (группу с посевом до 5 дес. автор совсем
  
  22
  В. И. ЛЕНИН
  
  отбросил) в 4-6 раз; по числу же работников * она превышает ту же группу в 23/12 раза, т. е. менее чем вдвое. Уже отсюда следует, что высшая группа должна прибегать к найму рабочих, между тем как в низшей половина дворов лишена пахотного инвентаря (N. В. ** Эта "низшая" группа - третья снизу) и, следовательно, возможности самостоятельного хозяйничанья.
  
  Естественно, что вышеуказанные различия в количестве земли и инвентаря обусловливают собой и различия в размере посевной площади. Количество десятин посева, приходящееся на каждый двор 6-ти групп, было приведено выше. Общее количество посевной площади крестьянства Таврической губернии распределяется между группами следующим образом:
  
  Десятин
  посева в %
  У сеющих до 5 д. 34 070 2,4 12% посева у 40% населения
  " " 5-10 " 140426 9,7
  " " 10-25 " 540093 37,6 38% " " 40% "
  " " 25-50 " 494095 34,3 50% " " 20% "
  " " более 50 " 230583 16
  Всего 1439267 100 %
  Цифры эти говорят сами за себя. Следует только добавить, что средней посевной площадью, при которой семья может жить только земледелием, Постников считает (с. 272) - 16-18 дес. посева на двор.
  
  III
  
  В предыдущей главе были сведены данные, характеризующие степень имущественного обеспечения крестьян и размеры их хозяйства в разных группах. Теперь следует свести данные, определяющие характер хозяйства крестьян различных групп, способ и систему ведения хозяйства.
  
  * См. выше - таблицу о составе семей по группам.
  
  ** - Nota bene - заметьте. Ред.
  
  23
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Остановимся прежде всего на том положении Постникова, что "производительность крестьянского труда и рабочая способность семьи значительно повышаются с увеличением размеров хозяйства и употреблением машин" (с. X). Автор доказывает это положение, исчисляя, сколько приходится работников и рабочего скота на данную посевную площадь в разных экономических группах. При этом пользоваться данными о составе семей невозможно, так как "низшие экономические группы часть своих работников отпускают на сторону в батраки, а высшие группы принанимают к себе батраков" (с. 114). Таврическая земская статистика не дает числа нанимаемых и отпускаемых рабочих, и Постников вычисляет приблизительно это количество, исходя из данных земской статистики о количестве дворов, нанимавших работников, и из расчета, сколько необходимо работников на данный размер пахотной площади. Постников признает, что эти вычисленные данные не могут претендовать на полную точность, но он думает, что его расчет может значительно изменить состав семьи только в 2-х высших группах, потому что в остальных число наймитов небольшое. Сравнивая вышеприведенные данные о составе семей с нижеследующей таблицей, читатель может проверить правильность этого взгляда:
  
  По трем уездам Таврической губернии
  Работников Приходится на 1 двор
  душ в
  семье работ-
  ников
  нанималось отпускалось Разность (с наймитами)
  У не сеющих 239 1077 −838 4,3 0,9
  " засев. до 5 д. 247 1484 −1237 4,8 1,0
  " " 5-10 " 465 4292 −3827 5,2 1,0
  " " 10-25 " 2846 3389 −543 6,8 1,6
  " " 25-50 " 6041 - +6041 8,9 2,4
  " " более 50 " 8241 - +8241 13,3 5
  Всего 18079 10242 +7837 - -
  24
  В. И. ЛЕНИН
  
  Сравнивая этот последний столбец с данными о составе семей, мы видим, что Постников несколько уменьшил число рабочих в низших группах и увеличил - в высших. Так как цель его - доказать, что с увеличением размеров хозяйства уменьшается число рабочих на данную посевную площадь, то, следовательно, приблизительные выкладки автора могли скорее ослабить, чем усилить это уменьшение.
  
  После этого предварительного расчета, Постников дает такую таблицу соотношений посевной площади с количеством работников, рабочего скота, затем населения вообще в разных группах крестьян (с. 117):
  
  Посева
  на пару
  рабоч.
  скота Приходится на 100 дес. посева
  дворов душ работ-
  ников голов
  рабоч.
  скота
  (с наймитами)
  У сеющих до 5 д. 7,1 дес. 28,7 136 28,5 28,2
  " " 5-10 " 8,2 " 12,9 67 12,6 25
  " " 10-25 " 10,2 " 6,1 41,2 9,3 20
  " " 25-50 " 12,5 " 2,9 25,5 7 16,6
  " " более 50 " 14,5 " 1,3 18 6,8 14
  Всего 10,9 дес. 5,4 36,6 9 18,3
  "Таким образом, с увеличением размера хозяйства и запашки у крестьян расход по содержанию рабочих сил, людей и скота, этот главнейший расход в сельском хозяйстве, прогрессивно уменьшается и у многосеющих крестьян делается почти в 2 раза менее на десятину посева, чем у групп с малой распашкой" (с. 117).
  
  То положение, что расход на работников и рабочий скот является преобладающим в сельском хозяйстве, автор подтверждает ниже на примере подробного бюджета одного меннонитского 7 хозяйства: из всего расхода 24,3% составляет расход для хозяйства; 23,6% - расход на рабочий скот и 52,1% - на работников (с. 284).
  
  25
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Своему заключению о повышении производительности труда по мере повышения размеров хозяйства Постников придает большое значение (что видно и из приведенной выше цитаты, помещенной им в предисловии), и нельзя не признать его действительную важность - во-первых, по изучению экономического быта нашего крестьянства и характера хозяйства в различных группах; во-вторых, по общему вопросу о соотношении мелкой и крупной культуры. Этот последний вопрос сильно запутан многими авторами, и главной причиной путаницы было то, что сравнивались хозяйства неоднородные, поставленные в различные общественные условия, отличающиеся по самому типу ведения хозяйства; сравнивались, напр., хозяйства, в которых доход извлекается посредством производства сельскохозяйственных продуктов, с хозяйствами, в которых доход извлекается эксплуатацией нужды других хозяйств в земле (напр., хозяйства крестьянское и помещичье в эпоху, непосредственно следующую за реформой 1861 г. 8). Постников совершенно свободен от этой ошибки и не забывает основного правила сравнения: чтобы сравниваемые явления были однородны.
  
  Подробнее доказывая свое положение относительно Таврических уездов, автор приводит данные, во-первых, по каждому уезду отдельно; во-вторых, отдельно для русского населения, именно самой многочисленной его группы - бывш. государственных крестьян (с. 273-274):
  
  Приходится десятин посева на пару рабочего скота
  по уездам вообще в группе бывш. госуд. крестьян
  Берд. Мелит. Днепр. Берд. Мелит. Днепр.
  У сеющих до 5 д. 8,9 8,7 4,3 - - -
  " " 5-10 " 8,9 8,7 6,8 8,9 9,1 6,8
  " " 10-25 " 10,2 10,6 9,7 10,3 10,9 9,6
  " " 25-50 " 11,6 12,4 12,3 12,3 12,8 11,9
  " " более 50 " 13,5 13,8 15,7 13,7 14,3 15
  В среднем 10,7 11,3 10,1 - -
  26
  В. И. ЛЕНИН
  
  Вывод тот же: "в хозяйстве малого размера относительное число рабочего скота на данную площадь посева превышает в 11/2-2 раза это же число в "полном" крестьянском хозяйстве. Тот же закон подворная перепись обнаруживает и для всех других, более мелких групп: бывш. помещ. крестьян, арендаторов и пр., и во всех, даже самых небольших районах местности, ограниченных размером одной волости и даже одного селения" (с. 274).
  
  Соотношение между размерами посева и расходами хозяйства оказывается не в пользу мелких хозяйств также и по отношению к другого рода расходу: содержанию мертвого инвентаря и продуктивного скота.
  
  Мы выше видели, с какой быстротой возрастает число и того и другого на 1 двор от низшей группы к высшей. Если расчислить этот инвентарь на данную площадь посева, то получим уменьшение его от низшей группы к высшей (с. 318):
  
  Приходится на 100 дес. посева
  Продукт.
  скота плугов
  и буккеров бричек
  У сеющих до 5 д. 42 головы 4,7 10
  " " 5-10 " 28,8 " 5,9 9
  " " 10-25 " 24,9 " 6,5 7
  " " 25-50 " 23,7 " 4,8 5,7
  " " более 50 " 25,8 " 3,8 4,3
  По трем уездам: 25,5 головы 5,4 6,5
  "Эта таблица показывает, что с возрастанием посева на двор наиболее крупный инвентарь (орудия обработки и перевозки) прогрессивно уменьшается в числе на данную площадь посева, а потому в хозяйстве высших групп расход по содержанию орудий обработки почвы и перевозки должен быть на десятину отно-
  
  27
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  сительно менее. Группа с посевом до 10 дес. на двор представляет некоторое исключение: она имеет сравнительно менее орудий обработки, чем следующая группа с посевом 16 дес. на двор, но лишь потому, что в ней многие работают не собственным инвентарем, а наемным, что отнюдь не сокращает расходов на инвентарь" (с. 318).
  
  "Земская статистика, - говорит Постников, - с неоспоримою ясностью показывает, что чем более размер крестьянского хозяйства, тем менее на данную площадь пахотной земли содержится инвентаря, рабочих людей и рабочего скота" (с. 162).
  
  "В предыдущих главах было уже показано, - замечает Постников ниже, - что в Таврических уездах это явление имеет место по всем группам крестьян и всем районам местности. Это явление обнаруживается в крестьянском хозяйстве, по данным земской статистики, и в других губерниях, где земледелие также является главной отраслью крестьянского хозяйства. Таким образом, явление это имеет широкое распространение и принимает вид закона, получающего большое экономическое значение, так как этим законом в значительной мере уничтожается экономический смысл мелкого земледельческого хозяйства" (с. 313).
  
  Последнее замечание Постникова несколько преждевременно: чтобы доказать неизбежность вытеснения мелких хозяйств крупными, недостаточно установить большую выгодность последних (большую дешевизну продукта); необходимо еще установить преобладание денежного (точнее: товарного) хозяйства над натуральным, потому что при натуральном хозяйстве, когда продукт идет на собственное потребление производителя, а не на рынок, дешевый продукт не встретится с дорогим на рынке, а потому и не в состоянии будет его вытеснить. Об этом, впрочем, подробнее будет речь ниже.
  
  Чтобы доказать применимость вышеустановленного закона ко всей России, Постников берет те уезды, по которым земская статистика детально провела
  
  28
  В. И. ЛЕНИН
  
  экономическую группировку населения, и вычисляет размер пахотной площади, приходящейся на пару рабочего скота и на работника в различных группах. Вывод получается прежний: "что при малом размере крестьянского хозяйства пахотная площадь должна оплачивать содержание рабочих сил в 11/2-2 раза более, чем при хозяйстве более достаточного размера" (с. 316). Это верно как для Пермской губернии (с. 314), так и для Воронежской, как для Саратовской, так и для Черниговской (с. 315), так что Постников, несомненно, доказал распространимость этого закона на всю Россию.
  
  Перейдем теперь к вопросу о "доходах и расходах" (гл. IX) разных групп крестьянских хозяйств и об отношении их к рынку:
  
  "В каждом хозяйстве, - говорит Постников, - представляющем собою самостоятельную единицу, площадь территории состоит из следующих 4-х частей: одна часть производит пищу для прокормления рабочей семьи и работников, живущих в хозяйстве; это - в узком смысле - пищевая площадь хозяйства; другая часть доставляет корм скоту, работающему в хозяйстве, и может быть названа кормовою площадью. Третья часть состоит из усадебной земли, дорог, прудов и пр. и той части посевной площади, которая дает семена для посева; ее можно назвать хозяйственной площадью, так как она служит без различия всему хозяйству. Наконец, четвертая часть производит зерно и растения, подлежащие, в сыром или переработанном виде, сбыту из хозяйства на рынок. Это - торговая или рыночная площадь хозяйства. Разделение территории на четыре указанные части определяется в каждом частном хозяйстве не родом культивируемых растений, а ближайшей целью их возделывания.
  
  Денежный доход хозяйства определяется торговой частью его территории, и чем более эта последняя площадь и выше относительная ценность получаемых с нее продуктов, тем более запрос, предъявляемый рынку сельскими хозяевами, и то количество труда, которое страна может держать вне земледелия в районе своего
  
  29
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  рынка, тем выше является государственное (податное) и культурное значение для страны ее сельского хозяйства, а также выше и чистый доход самого хозяина и его ресурсы для производства сельскохозяйственных затрат и улучшений" (с. 257).
  
  Это рассуждение Постникова было бы совершенно верно, если бы сделать к нему одну, довольно существенную поправку: автор говорит о значении торговой площади хозяйства для страны вообще, тогда как, очевидно, речь может идти только о такой стране, в которой денежное хозяйство является преобладающим, в которой большая часть продуктов принимает форму товаров. Забывать это условие, считать его подразумевающимся само собою, опускать точное исследование, насколько оно приложимо к данной стране, - значило бы впадать в ошибку вульгарной политической экономии.
  
  Выделение из всего хозяйства его рыночной площади - очень важно. Для внутреннего рынка имеет значение совсем не доход производителя вообще (которым, т. е. доходом, определяется благосостояние этого производителя), а исключительно денежный его доход. Обладание денежными средствами совсем не определяется благосостоянием производителя: крестьянин, получающий с своего участка вполне достаточное на собственное потребление количество продуктов, но ведущий натуральное хозяйство, - пользуется благосостоянием, но не обладает денежными средствами; крестьянин полуразоренный, получающий с участка только небольшую часть нужного ему хлеба и добывающий остальное количество хлеба (хотя бы в меньшем количестве и худшего качества) случайными "заработками", - не пользуется благосостоянием, но обладает денежными средствами. Ясно отсюда, что всякое рассуждение о значении крестьянских хозяйств и их доходности для рынка, не основанное на учете денежной части дохода, не может иметь никакой цены.
  
  Для определения того, как велики четыре указанные части посевной площади в хозяйстве крестьян разных
  
  30
  В. И. ЛЕНИН
  
  групп, Постников исчисляет предварительно годовое потребление хлеба, принимая круглым счетом 2 четверти хлебного зерна на душу (с. 259), что составит 2/3 дес. на душу в составе посевной площади. Затем определяет кормовую площадь в 11/2 дес. на каждую лошадь, а посевную площадь - в 6% пахотной территории и получает следующие данные * (с. 319):
  
  Приходится 100 дес. посева
  на площадь Получается денежного
  дохода
  хозяйствен-
  ную пищевую кормовую торговую на 1 дес.
  посева на 1 двор
  (рубли)
  У сеющих до 5 д. 6 90,7 42,3 −39 - -
  " " 5-10 " 6 44,7 37,5 +11,8 3,77 30
  " " 10-25 " 6 27,5 30 36,5 11,68 191
  " " 25-50 " 6 17 25 52 16,64 574
  " " более 50 " 6 12 21 61 19,52 1500
  "Показанная разница в денежных доходах хозяйства у отдельных групп, - говорит Постников, - достаточно иллюстрирует значение величины хозяйства, но в действительности эта разница между доходностью посевов в группах должна быть еще больше, так как у высших групп следует предполагать большие урожаи на десятине и высшую ценность сбываемого хлеба.
  
  В этом учете доходности мы ввели в вычисление не всю площадь хозяйства, а только пахотную, потому что не имеем у себя точных данных потребления отдельными видами скота прочих угодий в крестьянских хозяйствах Таврических уездов; но так как денежный доход южно-русского крестьянина, исключительно занимающегося земледелием, определяется почти всецело посевной площадью, то приведенные цифры довольно точно
  
  * Для определения денежного дохода Постников поступал так: принимал, что вся торговая площадь находится под самым дорогим хлебом - пшеницей и, зная средний урожай ее и цены, вычислял получаемое с этой площади количество ценностей.
  
  31
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  обрисовывают различие в денежном доходе от хозяйства у различных групп крестьян. Эти цифры показывают, как сильно изменяется этот доход с размерами посева. Семья, имеющая 75 дес. посева, получает в год денежной выручки до 1500 рублей, семья с посевом 341/2 дес. имеет в год 574 руб., а с посевом в 161/3 дес. только 191 руб. Семья, засевающая 8 дес, получает только 30 руб., т. е. такую сумму, которая недостаточна для покрытия денежных расходов по хозяйству без сторонних промыслов. Конечно, приведенные цифры еще не показывают ренты от хозяйства, и для получения последней нужно вычесть из них все денежные расходы по хозяйству в налогах, инвентаре, постройках, на покупку одежды, обуви и т. д. Но расходы эти возрастают не пропорционально увеличению размеров хозяйства. Расходы по содержанию семьи возрастают пропорционально численности семьи, а увеличение состава последней, как видно из таблицы, идет гораздо медленнее, чем увеличение площади посева в группах. Что касается всех хозяйственных расходов (уплаты земельного налога и арендной платы, ремонта построек и инвентаря), то они возрастают в хозяйстве во всяком случае не более чем пропорционально размерам хозяйства, между тем как валовой денежный доход от хозяйства, как показывает предыдущая таблица, возрастает более чем пропорционально размерам посева. Притом же все эти хозяйственные расходы весьма невелики сравнительно с главным расходом хозяйства по содержанию рабочих сил. Таким образом, мы можем формулировать то явление, что рента от земледелия в крестьянском хозяйстве прогрессивно уменьшается на десятину по мере уменьшения его размеров" (с. 320).
  
  Из данных Постникова мы видим таким образом, что по отношению к рынку земледельческое хозяйство крестьян в различных группах является существенно различным: высшие группы (с посевом более 25 дес. на двор) ведут уже коммерческое хозяйство; целью производства хлеба является получение дохода. Наоборот, в низших группах земледелие не покрывает
  
  32
  В. И. ЛЕНИН
  
  необходимых нужд семьи (это относится к посевщикам, обрабатывающим до 10 дес. на двор); если подсчитать с точностью все расходы по хозяйству, то наверное окажется, что хозяйство в таких группах ведется в убыток.
  
  Крайне интересно также воспользоваться теми данными, которые приводит Постников, для разрешения вопроса о том, в каком отношении стоит раскол крестьянства на разнородные группы к размеру предъявляемого рынку спроса? Мы знаем, что размер этого спроса зависит от величины торговой площади, а эта последняя возрастает с увеличением размеров хозяйства; но ведь параллельно с этим увеличением размеров хозяйства в высших группах идет уменьшение этих размеров в низших группах. По количеству дворов низшие группы вдвое многочисленнее высших групп: первых 40% в Таврических уездах, вторых - только 20%. Не получается ли в общем и целом, что вышеуказанный хозяйственный раскол уменьшает размер предъявляемого рынку спроса? Собственно говоря, мы вправе ответить на этот вопрос отрицательно уже на основании априорных соображений: дело в том, что в низших группах размер хозяйства так мал, что все нужды семьи не могут быть покрыты земледелием; чтобы не умереть с голоду, представителям этих низших групп придется нести на рынок свою рабочую силу, продажа которой даст им известные денежные средства и уравновесит таким образом (до известной степени) то уменьшение спроса, которое произойдет от уменьшения размеров хозяйства. Но данные Постникова позволяют дать на поставленный вопрос более точный ответ.
  
  Возьмем какое-нибудь количество посевной площади, например, 1600 дес. и представим себе двоякое распределение ее: во-первых, между однородным экономически крестьянством и, во-вторых, между крестьянами, расколовшимися на разнородные группы, какие мы видим в Таврических уездах, в настоящее время. В 1-ом случае, полагая на среднее крестьянское хозяйство 16 дес. посева (как это и обстоит на деле
  
  33
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  в Таврических уездах), получим 100 хозяйств, вполне покрывающих свои нужды земледелием. Предъявляемый рынку спрос будет равняться 191×100=19100 руб. - Второй случай: 1600 дес. посева распределены между прежними 100 дворами иначе, именно так, как распределяется в действительности посевная площадь между крестьянами Таврических уездов: 8 дворов совсем не имеют посева; 12 засевают по 4 дес; 20 по 8; 40 по 16; 17 по 34 и 3 по 75 (всего посева получается 1583 дес, т. е. немного даже менее 1600 дес). При таком распределении весьма значительная часть крестьян (40%) не будет в состоянии получить с своей земли достаточно дохода на покрытие всех нужд. Размер предъявляемого рынку денежного спроса, считая только хозяйства с посевом более 5 дес на двор, будет следующий: 20Ј30+40Ј191+17Ј574+3Ј1500=21350 руб. Мы видим таким образом, что несмотря на опущение целых 20 дворов [несомненно, получающих тоже денежный доход, только не от продажи своих продуктов], несмотря на сокращение посевной площади до 1535 дес. - общий размер предъявляемого рынку денежного спроса повысился 9.
  
  Было уже сказано, что крестьяне низших экономических групп вынуждены продавать свою рабочую силу; наоборот, представители высших групп должны покупать ее, так как собственных рабочих уже недостаточно для обработки их крупной посевной площади. Мы должны теперь поподробнее остановиться на этом важном явлении. Постников как будто не причисляет это явление к "новым хозяйственным движениям в крестьянской жизни" (по крайней мере, не упоминает о нем в предисловии, где резюмирует результаты труда), но оно заслуживает гораздо большего внимания, чем введение машин или расширение запашки у зажиточных крестьян.
  
  "Более зажиточное крестьянство в Таврических уездах, - говорит автор, - вообще пользуется в значительной мере наемными работниками и ведет свое хозяйство на такой площади, которая далеко превышает рабочую способность самих семейств. Так, в 3-х уездах
  
  34
  В. И. ЛЕНИН
  
  на 100 семей держат наемных работников, по всем разрядам крестьян:
  
  Не имеющие посева 3,8%
  Засевающие до 5 дес 2,5
  " 5-10 " 2,6
  " 10-25 " 8,7
  " 25-50 " 34,7
  " более 50 " 64,1
  Всего 12,9%
  Эти цифры показывают, что наемных работников держат преимущественно хозяева зажиточные, с более значительными посевами" (с. 144).
  
  Сравнивая вышеприведенные данные о составе семей по группам без наймитов (по трем уездам отдельно) и с наймитами (по трем уездам вместе), мы видим, что хозяева, засевающие от 25 до 50 дес. на двор, увеличивают число рабочих сил в своем хозяйстве посредством найма - приблизительно на 1/3 (с 1,8-1,9 работника на семью до 2,4), а хозяева с посевом более 50 дес. на двор увеличивают число рабочих почти вдвое (с 2,3 до 5); даже более чем вдвое по расчету автора, который считает, что они должны нанимать до 8241 работника (с. 115), имея своих 7129 человек. Что низшие группы должны отпускать рабочих на сторону в весьма значительном количестве - это явствует уже из того, что земледельческое хозяйство не в состоянии дать им необходимое на собственное содержание количество продуктов. К сожалению, точных данных о количестве отпускаемых на сторону работников мы не имеем. Косвенным показателем этого количества может служить число домохозяев, сдающих свои наделы: выше было приведено заявление Постникова, что в Таврических уездах около 1/3 населения не эксплуатирует вполне своей надельной земли.
  
  IV
  
  Из приведенных выше данных видно, что Постников вполне доказал свое положение об "огромном разнообразии" в экономическом положении отдельных дворов.
  
  35
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Это разнообразие простирается не только на степень имущественного обеспечения крестьян и размеры их посевов, но даже на характер хозяйства в разных группах. Мало этого. Оказывается, что термины: "разнообразие", "дифференциация" недостаточны для полной характеристики явления. Если один крестьянин имеет 1 штуку рабочего скота, а другой - 10, мы называем это дифференциацией, но если один арендует десятки десятин земли сверх обеспечивающего его надела с единственной целью извлечь доход из ее эксплуатации и тем лишает другого крестьянина возможности арендовать землю, в которой он нуждается для прокормления своей семьи, - то мы имеем пред собой, очевидно, нечто гораздо большее; мы должны назвать такое явление "рознью" (с. 323), "борьбой экономических интересов" (с. XXXII). Употребляя эти термины, Постников недостаточно оценивает всю их важность; он не замечает также, что и эти последние термины оказываются недостаточными. Аренда надельной земли у обедневшей группы населения, наем в батраки крестьянина, переставшего вести свое хозяйство, - это уже не только рознь, это - прямая эксплуатация.
  
  Признавая глубокую экономическую рознь в современном крестьянстве, мы не можем уже ограничиться одним разделением крестьян на несколько слоев по степени имущественного обеспечения. Такое разделение было бы достаточно, если бы все вышеуказанное разнообразие сводилось к различиям количественным. Но это не так. Если у одной части крестьян целью земледелия является коммерческая выгода и результатом - крупный денежный доход, а у другой - земледелие не покрывает даже необходимых потребностей семьи, если высшие группы крестьян основывают свое улучшенное хозяйство на разорении низших, если зажиточное крестьянство в значительной степени пользуется наемным трудом, а бедное вынуждается прибегать к продаже своей рабочей силы, - то это уже, несомненно, качественные различия, и нашей задачей теперь должно быть группировать крестьянство по различиям в самом характере их хозяйства (разумея под
  
  36
  В. И. ЛЕНИН
  
  характером хозяйства особенности не техники, а экономики).
  
  Постников слишком мало обратил внимания на эти последние различия; поэтому хотя он и признает необходимость "более общего расчленения населения на группы" (с. 110) и пытается сделать такое расчленение, но попытка его, как мы сейчас увидим, не может быть признана вполне удачной.
  
  "Для более общего расчленения населения на экономические группы, - говорит Постников, - мы воспользуемся другим признаком, который хотя по местностям и не представляет однородного экономического значения, но более согласуется с делением на группы, какое делают у себя сами крестьяне и которое также отмечено по всем уездам и земскими статистиками. Деление это делается по степени самостоятельности домохозяев в способах ведения хозяйства, в зависимости от количества рабочего скота во дворе" (с. ПО).
  
  "В настоящее время крестьянство южно-русского района можно разбить, по степени хозяйственной самостоятельности домохозяев и в то же время по способам их хозяйствования, на три следующие главные группы:
  
  1) Домохозяев тягловых или имеющих тягло, т. е. полный плуг или заменяющее его орудие для пахоты, и обходящихся в полевых работах собственным скотом, без найма скота и без супряги 10. При плужном или буккерном тягле эти домохозяева имеют у себя 3-2 пары или более рабочего скота и, соответственно тому, во дворе 3-х взрослых работников или, по крайней мере, 2-х взрослых работников и одного полурабочего.
  
  2) Полутягловых или супряжников, т. е. домохозяев, спрягающихся между собою для полевых работ, по неимению достаточного числа скота для самостоятельной запряжки. У таких хозяев во дворе держится одна или 11/2 пары и даже в некоторых случаях 2 пары рабочего скота и, соответственно тому, один или два взрослых работника.
  
  При тяжелой почве и при необходимости работать на плуге (или заменяющем его буккере) с 3 парами скота такие домохозяева обязательно спрягаются, если имеют и 2 пары рабочего скота.
  
  37
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  3) Домохозяев бестяглых или "пеших", вовсе не имеющих скота, или имеющих одну рабочую скотину (большею частью лошадь, так как волы обыкновенно держатся парами и ходят лишь в парной упряжи). Они работают наймом чужого скота или сдают свои земли внаймы из части урожая и вовсе не имеют посева.
  
  Такая группировка по коренному в крестьянской жизни хозяйственному признаку, каким в данном случае является количество рабочего скота и способ запряжки, делается обыкновенно самими крестьянами. Но в ней есть большие вариации как в пределах каждой отдельной поименованной выше группы, так и в расчленении между собой самых групп" (с. 121).
  
  Численный состав этих групп в % к общему числу дворов следующий (с. 125):
  
  I II III
  Работавших
  собств.
  скотом Работавших
  супрягой
  Работавших
  наймом скота Не имевших
  посева
  Уезд Бердянский 37 44,6 11,7 6,7
  " Мелитопольский 32,7 46,8 13 7,5
  " Днепровский 43 34,8 13,2 9
  Рядом с этой таблицей автор дает группировку дворов по количеству содержимого в них рабочего скота, чтобы определить состав тягла в описываемых уездах:
  
  Число дворов в % общего их числа
  Имеющих во дворе
  рабочего скота Не имеющих
  рабоч. скота
  4 и более
  шт. 2-3 шт. 1 штуку
  Уезд Бердянский 36,2 41,6 7,2 15
  " Мелитопольский 34,4 44,7 5,3 15,6
  " Днепровский 44,3 36,6 5,1 14
  38
  В. И. ЛЕНИН
  
  Следовательно, в Таврических уездах полное тягло требует наличности не менее 4-х штук рабочего скота во дворе.
  
  Такая группировка Постникова не может быть признана вполне удачной прежде всего потому, что в пределах каждой из этих 3-х групп замечаются сильные различия:
  
  "В группе тягловых домохозяев, - говорит автор, - мы встречаем в южной России большое разнообразие: наряду с большим тяглом у зажиточных крестьян существует и тягло малое у более бедных. Первое в свою очередь делится на тягло полное (6-8 штук рабочего скота) и неполное (4-6 штук)... Категория "пеших" домохозяев представляет также много разнообразия в степени достатка" (с. 124).
  
  Другое неудобство принимаемого Постниковым расчленения состоит в том, что в земской статистике группировка населения произведена, как уже было указано выше, не по количеству рабочего скота, а по размерам посева. Чтобы иметь возможность выражать точно имущественное положение разных групп, приходится поэтому взять группировку по размерам посева.
  
  По этому признаку Постников делит население точно так же на три группы: на домохозяев малосеющих - с посевом до 10 дес. и без посева; среднесеющих - с посевом 10-25 дес, и многосеющих - с посевом выше 25 дес. на двор. Первую группу автор называет "бедной", вторую - средней, третью - зажиточной.
  
  О численном составе этих групп Постников говорит:
  
  "В общем у таврических крестьян (без колонистов) многосеющие составляют около 1/6 части всего числа дворов, имеющие средние посевы - около 40% и несколько более 40% дают дворы малосеющие с несеющими. В целом же населении Таврических уездов (с колонистами) к многосеющим принадлежит 1/5 часть населения, или около 20%, к среднесеющим - 40% и к малосеющим с несеющими - около 40%" (с. 112).
  
  Следовательно, присоединение немцев крайне незначительно изменяет состав групп, так что пользование
  
  39
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  общими данными о всем уезде не составит неправильности.
  
  Наша задача теперь должна состоять в том, чтобы охарактеризовать по возможности точнее экономическое положение каждой из этих групп в отдельности и постараться выяснить таким образом размеры и причины экономической розни в крестьянстве.
  
  Постников не поставил себе такой задачи; поэтому приводимые им данные отличаются большой разбросанностью, а общие отзывы о группах - недостаточной определенностью.
  
  Начнем с низшей группы - бедной, к которой относится в Таврических уездах 2/5 населения.
  
  Насколько эта группа в действительности бедна, об этом лучше всего судить по количеству рабочего скота (главное орудие производства в сельском хозяйстве). По трем уездам Таврической губернии из всего количества рабочего скота - 263589 штук - у низшей группы находится (с. 117) - 43625 штук, т. е. всего 17%, в 21/3 раза менее среднего. Данные о % дворов, не имеющих рабочего скота, были приведены выше (80% - 48% - 12% по 3-м подразделениям низшей группы). Постников на основании этих данных сделал вывод, что "% домохозяев, не имеющих у себя собственного скота, значителен только в группах без посева и с посевом до 10 дес. на двор" (с. 135). Количество посева у этой группы находится в соответствии с количеством скота: на собственной земле засевается 146114 дес. из всего количества 962933 дес. (по 3-м уездам), т. е. 15%. Прибавление арендованной земли увеличивает посев до 174496 дес, но так как при этом увеличивается посев и в других группах и увеличивается в большем размере, чем в низшей группе, то в результате получается, что посев низшей группы составляет лишь 12% всего посева, т. е. 1/8 посева приходится на более чем 3/8 населения. Если припомнить, что нормальным (т. е. покрывающим все нужды семьи) посевом автор считает именно средний посев тавричанина, то легко видеть, насколько обделена эта группа с посевом в 31/3 раза менее среднего.
  
  40
  В. И. ЛЕНИН
  
  Очень естественно, что при таких условиях земледельческое хозяйство этой группы находится в крайне печальном положении: мы видели выше, что 33-39% населения в Таврических уездах - следовательно, подавляющее большинство низшей группы - совсем не имеют пахотных орудий. Неимение инвентаря заставляет крестьян бросать землю, сдавать наделы в аренду: Постников считает, что число таких сдатчиков (с хозяйством, несомненно, уже совершенно расстроенным) составляет около 1/3 населения, т. е. опять-таки значительное большинство бедной группы. Заметим мимоходом, что это явление "продажи" наделов (употребляя обычное крестьянское выражение) констатировано земской статистикой повсюду и в весьма значительных размерах. Пресса, отметившая этот факт, успела уже изобрести и средство против него - неотчуждаемость наделов. Постников совершенно справедливо возражает против действительности подобных мер, обличающих в авторах чисто чиновничью веру в могущество предписаний начальства. "Несомненно, - говорит он, - что одно запрещение сдачи земель в аренду не уничтожит этого явления, корни которого лежат слишком глубоко в настоящем экономическом строе крестьянского быта. Крестьянин, у которого нет инвентаря и средств для собственного хозяйства, фактически не может пользоваться своим наделом и должен отдавать его в наем другим крестьянам со средствами для ведения хозяйства. Прямое запрещение сдачи земель заставит производить эту сдачу тайно, без контроля и, вероятно, на худших условиях для сдающего землю, чем теперь, потому что сдающий землю вынужден ее сдавать. Затем, для оплаты казенных недоимок на крестьянах, наделы их чаще станут сдаваться чрез сельскую расправу 11, а такая сдача для бедных крестьян менее всего будет выгодна" (с. 140).
  
  Полный упадок хозяйства замечается у всей бедной группы:
  
  "В сущности, - говорит Постников, - несеющие домохозяева и малосеющие, обрабатывающие свою землю наймом чужого скота, не представляют большой раз-
  
  41
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  ницы в своем хозяйственном положении. Первые сдают в аренду односельцам всю свою землю, вторые - только часть ее, но как те, так и другие либо служат батраками у своих односельчан, либо промышляют сторонними и большею частью земледельческими же заработками, проживая в собственной усадьбе. Поэтому обе категории крестьян - несеющих и малосеющих - можно рассматривать вместе; и те и другие принадлежат к домохозяевам, теряющим свое хозяйство, в большинстве случаев разорившимся или разоряющимся, не имеющим нужного для ведения хозяйства скота и инвентаря" (с. 135).
  
  "Если дворы бесхозяйные и не сеющие в большинстве случаев представляют собою разорившиеся хозяйства, - говорит Постников несколько ниже, - то малосеющие, сдающие внаймы свою землю, представляют собой кандидатов в первые. Всякий значительный неурожай или случайное несчастье, как пожар, пропажа лошадей и т. п., каждый раз выбивают из этой группы часть домохозяев в разряд бесхозяйных и батраков. Домохозяин, лишившийся почему-либо рабочего скота, делает первый шаг к упадку. Обработка земли наймом чужого скота представляет много случайного, беспорядочного и обыкновенно вынуждает к уменьшению запашки. Такому мужику отказывают в кредите местные сельские ссудосберегательные кассы и односельчане [в примечании: "в Таврических уездах очень многочисленны ссудосберегательные товарищества в больших селениях, действующие с помощью ссуд из государственного банка, но пользуются займами из них лишь зажиточные и достаточные домохозяева"]; заем он получает обыкновенно на более тяжелых условиях, чем крестьяне "заможние". "Как ему дать, - говорят крестьяне, - когда с него нечего взять". Раз запутавшись в долгах, он при первом несчастье теряет и землю, в особенности если за ним числится еще и казенная недоимка" (с. 139).
  
  До какой степени глубок упадок земледельческого хозяйства у крестьян бедной группы, это лучше всего видно из того, что автор отказывается даже ответить
  
  42
  В. И. ЛЕНИН
  
  на вопрос, как именно ведется у них это хозяйство. У хозяйств, засевающих менее 10 дес. на двор, говорит он, - "земледелие стоит в условиях слишком случайных, чтобы оно могло быть охарактеризовано определенными приемами" (с. 278).
  
  Приведенные характеристики хозяйства крестьян низшей группы, несмотря на свою многочисленность, совершенно недостаточны: они - исключительно отрицательные, тогда как должна же быть и положительная характеристика. Мы слышали до сих пор только о том, что относить крестьян этой группы к самостоятельным хозяевам-земледельцам не доводится, потому что земледелие у них в полном упадке, потому что посевная площадь крайне недостаточна, потому, наконец, что земледелие ведется у них случайно: "Придерживаться какого-либо порядка в посевах, - замечают статистики в описании Бахмутского уезда, - могут лишь состоятельные и зажиточные хозяева, не нуждающиеся в семенах, а бедняки сеют, что у них окажется налицо, где и как попало" (с. 278). Однако существование всей той массы крестьянства, которую включает низшая группа (в 3-х Таврических уездах свыше 30 тыс. дворов и более 200 тысяч душ обоего пола), не может быть случайным. Если они кормятся не от своего собственного хозяйства, то чем же живут они? Главным образом продажей своей рабочей силы. Мы видели выше, что Постников говорил про крестьян этой группы, что существуют они батрачеством и сторонними заработками. При почти полном отсутствии промыслов на юге, эти заработки - большею частью земледельческие и сводятся, следовательно, к найму на сельскохозяйственные работы. Чтобы подробнее доказать, что именно продажа труда является главной чертой хозяйства крестьян низшей группы, обратимся к рассмотрению этой группы по тем разрядам, на которые делит ее земская статистика. О домохозяевах не сеющих нечего и говорить: это полные батраки. Во 2-ом разряде мы имеем уже посевщиков с посевом до 5 дес. на двор (в среднем 3,5 дес). Из приведенного выше разделения посевной площади на хозяйственную, кормовую, пище-
  
  43
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  вую и торговую видно, что такой посев совершенно недостаточен. "Первая группа с посевом до 5 дес. на двор, - говорит Постников, - не имеет в своих посевах рыночной, торговой площади; ее существование возможно лишь при сторонних заработках, добываемых батрачеством и др. способами" (с. 319). Остается последний разряд - хозяев с посевом 5-10 дес. на двор. Спрашивается, в каком отношении у крестьян этой группы стоит самостоятельное земледельческое хозяйство к так называемым "заработкам"? Для точного ответа на этот вопрос необходимо было бы иметь несколько типичных крестьянских бюджетов, относящихся к хозяевам этой группы. Постников вполне признает необходимость и важность данных о бюджетах, но указывает, что "собирание таких данных весьма затруднительно, а во многих случаях для статистиков и просто невозможно" (с. 107). С последним замечанием согласиться очень трудно: московские статистики собрали несколько чрезвычайно интересных и подробных бюджетов (см. "Сборник стат. свед. по Моск. губ.". Отдел хозяйственной статистики. Тт. VI и VII); по некоторым уездам Воронежской губернии, как указывает сам же автор, данные о бюджетах собраны даже подворно.
  
  Очень жаль, что собственные данные Постникова о бюджетах крайне недостаточны: он приводит 7 бюджетов немецких колонистов и только один бюджет русского крестьянина, причем все бюджеты относятся к крупным посевщикам (minimum - у русского - 391/2 дес. посева), т. е. к такой группе, хозяйство которой можно достаточно ясно представить себе на основании имеющихся в земской статистике данных. Выражая сожаление, что ему "не удалось собрать при поездке большее количество крестьянских бюджетов", Постников говорит, что "точное определение этих бюджетов - дело вообще нелегкое. Тавричане дают свои хозяйственные показания довольно открыто, но точных цифр своего дохода и расхода они большею частью и сами не знают. Еще более верно припоминают крестьяне общую цифру своего расхода, или крупнейшие
  
  44
  В. И. ЛЕНИН
  
  приходы и расходы, но мелочные цифры почти всегда ускользают из их памяти" (с. 288). Лучше бы, однако, собрать несколько бюджетов, хотя и без мелочных подробностей, чем собирать, как это сделал автор, "до 90 описаний с оценкой" хозяйственной обстановки, которая достаточно выясняется земскими подворными переписями.
  
  За отсутствием бюджетов в нашем распоряжении оказываются только двоякие данные для определения характера хозяйства рассматриваемой группы: во-первых, расчеты Постникова о количестве посева на двор, необходимом на прокормление средней семьи; во-вторых, данные о разделении посевной площади на 4 части, и о среднем количестве денежных расходов (на семью в год) у местных крестьян.
  
  На основании подробных расчетов о количестве десятин посева, необходимом на продовольствие семьи, на посев и на корм скоту, Постников делает такой окончательный вывод:
  
  "Крестьянская семья среднего состава и достатка, живущая исключительно земледелием и сводящая свой баланс без дефицита, при средних урожаях должна иметь в своей посевной площади - 4 дес. на продовольствие 61/2 душ семьи, 41/2 дес. для корма 3-х рабочих лошадей, 11/2 дес. для сбора посевных семян и 6-8 дес. для продажи зерна на рынок, всего 16-18 десятин посева. ... Средний тавричанин имеет около 18 дес. посева на двор, но 40% населения 3-х Таврических уездов имеет посева у себя ниже 10 дес. на двор, и если оно все-таки занимается земледелием, то лишь потому, что часть своего дохода добывает сторонними заработками и отдачей внаймы своей земли. Хозяйственное положение этой части населения - ненормальное, шаткое, потому что в большинстве случаев она не может иметь у себя запасов на черный год" (с. 272).
  
  Так как средний размер посева на двор в рассматриваемой группе - 8 дес. т. е. менее половины необходимого (17 дес), то мы вправе заключить, что крестьяне этой группы большую часть дохода получают от "заработков", т. е. от продажи своего труда.
  
  45
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Другой расчет: по вышеприведенным данным Постникова о распределении посевной площади, из 8 дес. посева - 0,48 дес. пойдет на семена; 3 дес. на корм скоту (в этой группе на двор приходится 2, а не 3 штуки рабочего скота); 3,576 дес. - на продовольствие семьи (состав ее тоже ниже среднего - около 51/2 душ, а не 61/2), так что на торговую площадь останется менее 1 дес. (0,944), доход с которой автор исчисляет в 30 руб. Но сумма необходимых денежных расходов для тавричанина гораздо выше. Собрать данные о количестве денежных расходов гораздо легче, чем о бюджетах, говорит автор, потому что крестьяне нередко сами производят расчеты на эту тему. По этим расчетам оказывается, что:
  
  "Для семьи среднего состава, т. е. состоящей из мужа-работника, жены и 4-х детей и подростков, если она ведет хозяйство на собственной земле, примерно 20 десятинах, не прибегая к аренде, сумма необходимых денежных расходов в году тавричанами определяется в 200-250 руб. Сумма в 150-180 руб. считается минимумом того денежного расхода, который должна иметь малая семья, если она при этом будет во всем ограничивать себя. Годовой доход ниже этой цифры считается уже невозможным, ибо работник с женою добывает в этой местности батрачеством, при готовом продовольствии и помещении, 120 руб. в год, причем не несет никаких расходов по содержанию скота, инвентаря и пр. и может еще получать "верхи" от земли, сдаваемой им внаймы своим односельцам" (с. 289). Так как рассматриваемая группа ниже средней, то мы возьмем минимальный, а не средний денежный расход и даже низшую цифру minimum'a, - 150 руб., которые должны быть добыты "заработками". При этом расчете, собственное хозяйство дает крестьянину рассматриваемой группы (30 + 87,5 =) 117,5 руб., а продажа своего труда - 120 руб. Следовательно, опять-таки мы получаем, что самостоятельным земледельческим хозяйством крестьяне этой группы могут покрыть
  
  * 31/2 дес. пищевой площади дадут по 25 руб. ценностей на 1 дес. (25 х 3,5 = 87,5) - расчет Постникова, с. 272.
  
  46
  В. И. ЛЕНИН
  
  только меньшую половину своих минимальных расходов *.
  
  Таким образом, рассмотрение характера хозяйства во всех подразделениях низшей группы приводит к тому несомненному выводу, что хотя большинство крестьян и имеет небольшие посевы, тем не менее преобладающим источником средств к жизни является у них продажа своей рабочей силы. Все крестьяне этой группы - более наемные рабочие, чем хозяева-земледельцы.
  
  Постников не поставил этого вопроса о характере хозяйства крестьян низшей группы и не выяснил отношения заработков к своему хозяйству - это составляет крупный недостаток его труда. В силу этого осталось у него недостаточно выясненным то странное на первый взгляд явление, что крестьяне низшей группы, имея слишком мало своей земли, забрасывают ее, сдают внаймы; в силу этого остался несвязанным с общим характером хозяйства тот крупный факт, что количество средств производства (т. е. земли и инвентаря) у крестьян низшей группы значительно ниже среднего. Так как среднее количество средств производства, как мы видели, обеспечивает как раз только удовлетворение необходимых потребностей семьи, то из указанной обделенности бедных крестьян с безусловной необходимостью следует для них - обязательность искать чужих средств производства для приложения своего труда, т. е. продаваться.
  
  * Расчеты г. Южакова в "Русской Мысли" 12 за 1885 г. Љ 9 ("Нормы народного землевладения") вполне подтверждают такой вывод. Продовольственной, т. е. низшей, нормой надела на двор он считает для Таврич. губ. - 9 дес. посева. Но г. Южаков относит на счет надела только продовольствие зерновыми продуктами и налоги, полагая, что остальные расходы покрываются заработками. Бюджеты земской статистики доказывают, что расходы второго рода составляют большую половину всех расходов. Так, в Воронежской губернии средний расход крестьянской семьи - 495,39 руб., считая и натуральный и денежный расход. Из этой суммы - 109,10 идет на содержание скота [N. В. Южаков относит содержание скота на счет сенокосов и вспомогательных угодий, а не на счет пашни], 135,80 - на продовольствие растительной пищей и налоги и 250,49 - на остальные расходы - одежду, инвентарь, аренду, разные хоз. нужды и проч. [24 бюджета в "Сборнике стат. свед. по Острог, уезду"]. - В Московской губернии средний годовой расход семьи - 348,83 руб., из них 156,03 - продовольствие зерновыми продуктами и налоги и 192,80 - на остальные расходы. [Среднее из 8 бюджетов, собранных московскими статистиками, - l. c. (loco citato - в цитированном месте. Ред.)]
  
  47
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Переходим ко второй группе - средней, обнимающей тоже 40% населения. Сюда принадлежат хозяева с посевом от 10 до 25 дес. на двор. Термин "средней" является вполне применимым к этой группе, с тою, впрочем, оговоркой, что ее средства производства несколько (немногим) ниже средних: посев на двор - 16,4 дес. при среднем для всех крестьян - 17 дес. Скота - 7,3 штуки на двор при среднем - 7,6 штуки (рабочего скота - 3,2 при среднем - 3,1). Всей пашни на двор 17-18 дес. (надельной, купчей и арендованной), при среднем - 20-21 дес. по уездам. Сравнение количества десятин посева на 1 двор с той нормой, которую дал Постников, показывает, что хозяйство на собственной земле дает этой группе в обрез столько, сколько необходимо на прокормление.
  
  По всем этим данным можно бы, казалось, думать, что хозяйство крестьян этой группы окажется наиболее прочным: крестьянин покрывает им все свои расходы; он работает не ради получения дохода, а только для удовлетворения первых потребностей. На самом деле, однако, мы видим как раз обратное: хозяйство крестьян этой группы отличается весьма значительной непрочностью.
  
  Прежде всего достаточным оказывается в этой группе средний размер посева - 16 дес. Следовательно, хозяева, имеющие от 10 до 16 дес. посева, не покрывают земледелием всех расходов и вынуждены тоже прибегать к заработкам. Из приведенного выше приблизительного расчета Постникова мы видим, что в этой группе нанимается 2846 рабочих, а отпускается 3389, т. е. больше на 543. Около половины хозяйств этой группы, следовательно, обеспечены не вполне.
  
  Далее, в этой группе приходится рабочего скота на двор - 3,2 штуки, между тем как на тягло требуется, как мы видели выше, 4 штуки. Следовательно, значительная часть хозяев этой группы не может обойтись своим скотом при обработке земли и должна прибегать к супряге. Число супряжников в этой группе также не менее 1/2: так можно думать потому,
  
  48
  В. И. ЛЕНИН
  
  что общее число тягловых хозяйств - около 40%, из которых 20% пополнят зажиточную высшую группу, а остальные 20% придутся на среднюю, так что не менее 1/2 средней группы окажется не имеющей тягла. Точного числа супряжников в этой группе Постников не сообщает. Обращаясь к сборникам земской статистики, находим следующие данные (по двум уездам) *.
  
  Из всего числа засеянных десятин обрабатывают:
   Всего в группе
  с посевом
  10-25 дес. своим
  скотом супрягою наймом другим
  способом
  дворов десятин
  посева дво-
  ров десятин дво-
  ров десятин дво-
  ров деся-
  тин дво-
  ров деся-
  тин
  Уезд Мелитоп. 13789 226389,21 4218 79726,55 9201 141483,26 321 4405,8 49 773,3
  " Днепр. 8234 137343,75 4029 71125,2 3835 61159,05 320 4352,5 50 707,25
  Таким образом, по обоим уездам в средней группе меньшинство дворов обрабатывает землю своим скотом: в Мелитопольском уезде - менее 1/3 дворов; в Днепровском уезде - менее 1/2. Следовательно, число супряжников, взятое выше для всех 3-х уездов (1/2), скорее слишком низко и никак не преувеличено. Конечно, невозможность обработать землю своим скотом уже достаточно характеризует непрочность хозяйства, но для иллюстрации приведем описание супряги, даваемое Постниковым, который уделяет, к сожалению, слишком мало внимания этому интересному и в экономическом и в бытовом отношениях явлению.
  
  * "Сборник стат. свед. по Мелит, уезду" (Прил. к I т. Сборника по Тавр. губ.). Симф. 1885. Стр. Б 195. "Сборн. стат. свед. по Днепр, уезду" (т. II Сборника по Тавр. губ.). Симф. 1886. Стр. Б 123.
  
  49
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  "У домохозяев, работающих супрягой, - говорит Постников, - норма рабочей площади ниже [чем у крестьян, работающих своим скотом] в силу того же правила механики, по которому 3 лошади, запряженные вместе, не оказывают тяги в 3 раза большей противу одной лошади. Спрягающиеся между собою могут жить в разных концах села (спрягаются преимущественно родственники), затем число полевых участков у двух домохозяев (спрягаются также и 3 хозяина) вдвое более, чем у одного. Все это увеличивает расходы на переезды. [В примечании: "При разделе земель каждый двор получает в известном клину на свои души сплошной участок, и потому у малодушных участки меньше. Условия супряги в Таврической губернии очень различны.[[*]] Кто из супряжников имеет буккер, тому выорывается лишняя десятина, например, одному 10, а другому - 11 дес, или на не имеющего буккера падают все расходы по починке его во время работ. Тоже при неравенстве в количестве спрягаемого скота: одному пашут лишний день и т. д. В с. Каменке владелец буккера получает деньгами от 3-х до 6 руб. за весну. Несогласия между супряжниками вообще очень часты".] Для того, чтобы наладить согласие, тратится также известное время, и случается, что до окончания работы согласие это расстраивается. В иных случаях у супряжников недостает лошадей для бороньбы, тогда их выпрягают из буккера: одни лошади едут за водой, другие боронят. В селе Юзкуях мне передавали, что супряжники часто буккеруют в день не более 1 дес, т. е. вдвое меньше против нормы" (с. 233).
  
  К недостаточности живого инвентаря присоединяется малочисленность мертвого. Из приведенной выше таблицы о количестве инвентаря, приходящегося на 1 двор в разных группах, видно, что в средней группе во всех уездах приходится не менее 1 штуки пахотного инвентаря на 1 двор. Но на самом деле распределение
  
  [[* При форматировании страниц 48-49 таблица, занимавшая по ширине обе эти страницы (разворот), была целиком размещена на странице 48. Порядок абзацев на страницах 48 и 49 для сохранения последовательности материала пришлось изменить, так что распределение абзацев между страницами 48-49 немного отличается от оригинала.]]
  
  50
  В. И. ЛЕНИН
  
  инвентаря даже в пределах группы не отличается равномерностью. Постников не дает, к сожалению, об этом данных, и нам приходится обратиться к сборникам земской статистики. В Днепровском уезде 1808 дворов из 8227 совсем не имеют пахотных орудий; в Мелитопольском - 2954 из 13789; в 1-ом уезде % обделенных дворов = 21,9%; во 2-ом - 21,4%. Несомненно, что домохозяева, лишенные пахотных орудий, приближаются по своему экономическому положению к низшей группе, тогда как домохозяева, имеющие их более 1 штуки на двор, - к высшей. Число домохозяев, не имеющих плугов, еще больше: 32,5% в Днепровском уезде и 65,5% в Мелитопольском. Наконец, машинами для уборки хлеба (имеющими очень важное значение в хозяйстве южнорусского крестьянина вследствие недостатка рабочих для ручной уборки и длиннозе-мелья 13, растягивающего возовицу хлеба на целые месяцы) - хозяева этой группы обладают совершенно уже в ничтожном количестве: в Днепровском уезде на всю группу приходится 20 косилок и жаток (1 штука на 400 дворов); в Мелитопольском - 1781/2 (1 шт. на 700 дворов).
  
  Общую систему хозяйства крестьян этой группы Постников рисует так: "Домохозяева, имеющие у себя менее 4-х голов рабочего скота, обязательно спрягаются для обработки полей и посева. Домохозяева этого разряда имеют во дворе либо 2-х работников, либо одного. Уменьшение относительной рабочей способности таких хозяев следует уже в силу меньшего размера хозяйства, супряги и более скудного инвентаря. Пахота производится супряжниками часто малым, трехлемешным буккером, который работает медленнее. Если такие хозяева убирают хлеб машиною, нанимаемой у соседей, то они получают ее тогда, когда сосед успел уже скосить свой хлеб. При ручной уборке хлеба она долее тянется, в некоторых случаях требует найма поденных рабочих и дороже обходится. У хозяев одиноких всякое экстренное домашнее дело или исполнение общественных обязанностей прерывает работу. Если домохозяин-
  
  51
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  одиночка едет на полевые работы в дальнее поле, где крестьяне часто проводят целую неделю, зараз оканчивая посев и оранку, то он должен чаще возвращаться домой в село, чтобы навестить оставшуюся семью" (с. 278). Таких одиноких домохозяев (имеющих одного работника) в рассматриваемой группе большинство, как видно из следующей таблицы, приводимой Постниковым и показывающей рабочий состав семей в разных посевных группах по всем 3-м уездам Таврической губернии (с. 143).
  
  На 100 дворов приходится
  без работника
  муж. пола с 1 работником с 2 работниками с 3 и более
  работниками
  Не сеющие 19 67 11 3
  Засев. до 5 дес. 9 77,6 11,7 1,7
  " 5-10 " 4,2 74,8 17,7 3,3
  " 10-25 " 1,7 59 29 10,3
  " 25-50 " 1,2 40 35,7 23,1
  " более 50 " 0,9 25 34,3 39,8
  Всего 4,3 60,6 24,6 10,5
  Из этой таблицы видно, что в средней группе 3/5 семей имеют по 1 работнику или вовсе без работника *.
  
  Чтобы иллюстрировать отношение средней группы к высшей и вообще прочность ее хозяйства, приведем из Сборника статистических сведений по Днепровскому уезду данные о распределении между группами всей находящейся в распоряжении крестьян земельной площади и в частности площади под посевом **. Получаем следующую таблицу:
  
  * В подтверждение своего положения о значительных преимуществах в хозяйстве, которыми пользуются домохозяева семьяные (т. е. со многими работниками) над одиночками, - Постников ссылается на известную книгу Трирогова: "Община и подать".
  
  ** Данные относятся ко всему Днепровскому уезду, включая селения, не причисленные к волостям. - Данные графы: "все землепользование" вычислены мною - сложено количество земли надельной, арендованной и купчей и вычтена земля, сданная в аренду. - Днепровский уезд взят потому, что он почти сплошь русский.
  
  52
  В. И. ЛЕНИН
  
  Таблица со стр. 52-53 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц]]
  
  Из этой таблицы видно, что по количеству надельной пашни средняя группа стояла впереди всех: в ее руках было 46,5% земли. Недостаточность надельной земли вынудила крестьян прибегнуть к аренде, благодаря которой площадь крестьянского землепользования возросла в общем более чем в полтора раза. Количество земли у средней группы абсолютно тоже возросло, но относительно уменьшилось: у нее стало только 41,2% всей земельной площади и 43% посева; первое место заняла высшая группа. Следовательно, не только низшая группа, но и средняя испытывает прямое давление со стороны высшей, отбивающей у них землю.
  
  Все вышеизложенное дает нам право следующим образом характеризовать экономическое положение средней группы. Сюда относятся хозяева-земледельцы, живущие исключительно доходом от своего собственного посева; размер последнего почти равен среднему посеву местного крестьянства (или несколько ниже) и покрывает в обрез необходимые потребности семьи. Но недостаток живого и мертвого инвентаря и неравномерное его распределение делают хозяйство крестьян этой группы непрочным, шатким, особенно ввиду угро-
  
  53
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Таблица со стр. 52-53 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц]]
  
  жающей тенденции высшей группы к вытеснению низшей и средней.
  
  Обращаемся к последней - высшей группе, обнимающей зажиточное крестьянство. Сюда относится в Таврических уездах - 1/5 населения с посевом свыше 25 дес. на двор. Насколько действительно богаче других эта группа и рабочим скотом, и инвентарем, и надельной и др. землею - об этом приведено было достаточно данных выше. Чтобы показать, насколько именно состоятельнее крестьяне этой группы, чем средние крестьяне, приведем еще только данные о посеве: в Днепровском уезде в зажиточной группе приходится 41,3 дес. посева на двор, а в среднем по уезду - 17,8 дес, т. е. менее в два с лишним раза. Вообще эта сторона дела, большая зажиточность многосеющих крестьян, выяснена Постниковым с достаточной полнотою, но он почти совсем не обратил внимания на другой, гораздо более важный вопрос: какое значение имеет хозяйство этой группы в общем сельскохозяйственном производстве района и какою ценою (для других групп) покупается успех высшей.
  
  Дело в том, что численно группа эта очень мала: в самой зажиточной области юга, в губернии Таври-
  
  54
  В. И. ЛЕНИН
  
  ческой, всего только 20% населения. Можно бы думать поэтому, что значение ее в хозяйстве всей местности не велико *. Но на деле мы видим как раз обратное: в общем производстве сельскохозяйственных продуктов это зажиточное меньшинство играет преобладающую роль. В 3-х Таврических уездах - из всей посевной площади - 1439267 дес. - в руках зажиточного крестьянства находится 724678 дес, т. е. более половины. Разумеется, цифры эти далеко не точно выражают преобладание высшей группы, так как урожаи у зажиточных крестьян гораздо выше, чем у бедных и средних, не ведущих, по вышеприведенной характеристике Постникова, никакого правильного хозяйства.
  
  Таким образом производят хлеб главным образом крестьяне высшей группы, и потому (что особенно важно и что особенно часто игнорируется) всевозможные характеристики сельского хозяйства, отзывы об агрикультурных улучшениях и т. п. относятся преимущественно и более всего (иногда даже исключительно) к состоятельному меньшинству. Возьмем, например, данные о распространении улучшенных орудий. Постников сообщает об инвентаре таврического крестьянина следующее: "Крестьянский инвентарь за небольшим исключением тот же, что и у немцев-колонистов, но менее разнообразен, отчасти хуже качеством и потому дешевле. Исключением является юго-западная, редко и малонаселенная часть Днепровского уезда, сохраняющая пока первобытный малороссийский инвентарь с тяжелым деревянным плугом и деревянным ралом при железных зубьях. В остальном районе Таврических уездов у крестьян плуги употребляются повсеместно улучшенные, железные. Наряду с плугом занимает первостепенное место в обработке почвы и буккер, который во многих случаях является даже единственным пахотным орудием у крестьян. Но чаще буккер употребляется
  
  * В такую ошибку впадает, например, г. Слонимский, который в статье о книге Постникова говорит: "Зажиточная группа крестьян теряется в массе бедноты и в иных местах как будто совершенно отсутствует" ("Вестник Европы" 14, 1893 г., Љ 3, стр. 307).
  
  55
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  наряду с плугом... Боронами служат повсеместно деревянные бороны с железными зубьями, которые бывают 2-х родов: двуконные бороны, захватывающие полосу в 10 фут. ширины, и одноконные, имеющие в ширину около сажня... Буккер является в виде трех-, четырех- и пятилемешного орудия... К буккеру очень часто прикрепляют впереди небольшую сеялку, действующую в связи с ходовым колесом буккера. Она производит посев одновременно с заделкой его буккером. Из прочих орудий по обработке почвы у крестьян встречается еще, хотя и не часто, деревянный каток, служащий для укатывания полей после посева. Жатвенные машины в особенности распространились у крестьян в последнее 10-летие. В зажиточных селах, по словам крестьян, их имеет у себя почти 1/2 дворов... Косилки у крестьян встречаются гораздо реже, чем жнейки... Точно так же мало распространены у крестьян конные грабли и молотилки. Употребление веялок повсеместное... Для перевозки служат исключительно немецкие брички и мажары, приготовляемые теперь во многих русских селениях... Для молотьбы повсеместно служат каменные зубчатые катки большей или меньшей длины" (с. 213-215).
  
  Чтобы узнать, как распределяется этот инвентарь, приходится обратиться к земским статистическим сборникам, хотя и в них данные не полны: таврические статистики регистрировали только плуги и буккеры, жнейки и косилки и делижаны (т. е. брички или мажары). Сводя вместе данные по Мелитопольскому и Днепровскому уездам, получаем, что из всего числа плугов и скоропашек (46522) в руках высшей группы находится - 19987, т. е. 42,9%; бричек - 23747 из 59478, т. е. 39,9%; наконец, жнеек и косилок - 2841 из 3061, т. е. 92,8%.
  
  Выше были приведены данные, показывающие, что производительность труда в высших группах крестьянства значительно выше, чем в низших и средних. Посмотрим теперь, какими особенностями техники обусловлена такая особенность хозяйства у крупных посевщиков.
  
  56
  В. И. ЛЕНИН
  
  "Размер землевладения и землепользования у крестьян, - говорит Постников, - определяет собой в значительной мере также систему и характер земледелия. Эта зависимость между тем и другим, к сожалению, до сих пор мало изучалась у нас исследователями крестьянского хозяйства, для которых последнее еще нередко представляется однородным во всех слоях сельского населения. Оставляя в стороне систему земледелия, постараюсь вкратце резюмировать эти особенности в технике хозяйства отдельных групп крестьян, насколько они выяснились для меня из поездок в Таврических уездах.
  
  Домохозяева, работающие собственным скотом, обходящиеся без супряги, держат в хозяйстве 4-5-6 и более голов рабочего скота *, и хозяйственное положение их при этом представляет много различия. Четырехлемешный буккер требует запряжки 4-х голов скота, при пятилемешном нужно уже 5 голов. За вспашкой следует боронование, и если хозяин не имеет лишней лошади, то он должен бороновать поле не следом, а по окончании вспашки, т. е. закрывать семена уже несколько просохшей землей, что для прорастания их является условием неблагоприятным. Если пахота идет на дальнем расстоянии от села и требует подвоза воды и корма, отсутствие лишней лошади также прерывает работу. Во всех этих случаях, при отсутствии полного комплекта рабочего скота, происходит потеря времени, запаздывание посевов. При большем количестве рабочего скота и работе многолемешным буккером крестьяне производят свои посевы скорее, лучше пользуются благоприятной погодой, заделывают семена более влажной землей. Преимущества техники весеннего посева остаются таким образом за хозяином "полным", имеющим во дворе 6, а еще лучше 7 штук рабочего скота. При 7 лошадях одновременно могут работать пятилемешный буккер и 2 бороны. У такого хозяина - говорят крестьяне - "нет остановки в работах".
  
  * Крестьяне зажиточной группы имеют 6-10 штук рабочего скота на двор (см. выше).
  
  57
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Еще важнее является различие в положении этих хозяев в период, следующий за жатвой хлеба, когда в местном хозяйстве, в случае хорошего урожая, требуется наибольшее напряжение рабочих сил. У хозяина с 6 головами рабочего скота одновременно с возкой хлеба производится и молотьба его, хлеб в скирды не складывается, чем, конечно, сберегается время и рабочая сила" (с. 277).
  
  Для окончательной обрисовки характера хозяйства у этих крупных посевщиков следует еще заметить, что посев является в этой группе земледельцев - "коммерческим" предприятием, по замечанию Постникова. Вышеприведенные данные о размере торговой площади вполне подтверждают характеристику автора, так как большая часть посевной площади дает продукт, идущий на рынок, именно 52% всей площади в хозяйствах с посевом от 25 до 50 дес. и 61% - в хозяйствах с посевом выше 50 дес. О том же свидетельствует количество получаемого денежного дохода: даже minimum этого дохода для зажиточной группы - 574 руб. на двор - более чем вдвое превышает сумму необходимого денежного расхода (200-250 р.), составляя таким образом излишек, который накопляется и служит к расширению хозяйства и улучшению его. "У наиболее зажиточных крестьян, с посевом более 50 дес. на двор", даже "одна из отраслей скотоводства - выращивание грубошерстных овец - принимает уже рыночный характер", как сообщает Постников (с. 188).
  
  Перейдем теперь к другому вопросу, тоже недостаточно разработанному (даже почти не затронутому) Постниковым: как отражаются хозяйственные успехи меньшинства крестьян на массе? Несомненно, совершенно отрицательно: вышеприведенные данные (особенно об аренде) дают достаточные доказательства этого, так что здесь можно ограничиться только подведением итогов. По всем 3-м уездам Таврической губернии арендуется крестьянами всего 476334 дес. земли (вненадельной и надельной), из которых зажиточная группа берет 298727 дес, т. е. более 3/5 (63%). На
  
  58
  В. И. ЛЕНИН
  
  долю бедной группы достается только 6%, и средней - 31%. Если принять во внимание, что в аренде нуждаются более всего - если не исключительно - 2 низшие группы (вышеприведенные данные о распределении между группами крестьян земельной площади Днепровского уезда показывают, что в высшей группе одной надельной пашни почти достаточно для "нормальных" размеров посева), то будет понятно, какое громадное стеснение в земле должны они испытывать благодаря коммерческому расширению запашек зажиточных крестьян *.
  
  Совершенно такие же выводы дает и распределение аренды надельных земель, данные о котором приведены выше. Чтобы показать, какое значение имеет для крестьян разных групп аренда наделов, приведем описание этого явления из IV главы сочинения Постникова.
  
  "Надельная земля, - говорит он, - служит в настоящее время предметом обширных спекуляций в южнорусском крестьянском быту. Под землю получаются займы с выдачею векселей, весьма распространенных здесь между таврическими крестьянами, причем доход от земли остается в пользу ссудившего деньги впредь до уплаты долга, земля сдается или продается на год, два и более долгие сроки, 8, 9 и 11 лет, и такие сдачи наделов формально свидетельствуются в волостных и сельских правлениях. По воскресным и праздничным дням мне случалось видеть в больших селах перед зданием сельских правлений целые толпы оживленного народа. На вопрос о причинах сбора мне отвечали, что это идет угощение и продажа наделов, свидетельствуемая в книгах сельскими властями... Запродажа наделов в чужое пользование практикуется как в тех селениях, где существует раскладка земли по ревизским душам и никаких коренных переделов земли не происходит, так и в селах с раскладкой земли по
  
  * "Немец давит местного крестьянина... тем, что лишает его соседней земли, которую он мог бы арендовать или купить" (с. 292), - говорит Постников. Очевидно, что в этом отношении русский зажиточный крестьянин ближе к немцу-колонисту, чем к своему бедному соотечественнику.
  
  59
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  наличным душам и коренными переделами, только в последних срок запродажи обыкновенно короче и рассчитан на срок передела земли, который в последнее время здесь большею частью заранее определяется в мирском приговоре о переделе. В настоящее время эта запродажа надельной земли в южно-русских селениях сосредоточивает в себе самые жизненные интересы местного зажиточного крестьянства, столь многочисленного здесь, особенно в Таврических уездах. Она составляет, между прочим, одно из главных условий для широкой распашки земель, практикуемой здесь зажиточными таври-чанами и доставляющей им большие экономические выгоды. Поэтому-то зажиточные крестьяне в настоящее время и относятся чувствительно ко всяким изменениям в их быте, которые могли бы лишить их этой, в большинстве случаев дешевой, аренды земель, и притом земель, находящихся вблизи" (с. 140). Далее рассказывается, как Мелитопольское уездное по крестьянским делам присутствие 15 потребовало, чтобы каждый отдельный случай сдачи наделов происходил с согласия сельского схода, как стеснены были крестьяне этим распоряжением и как "последствием его явилось пока лишь то, что договорные книги о землях исчезли из расправ, хотя в качестве неофициальных книг они, вероятно, ведутся еще" (с. 140).
  
  Несмотря на арендование громадных количеств земли, зажиточные крестьяне являются и почти единственными покупщиками земель: в Днепровском уезде - в их руках 78% всей купчей земли, в Мелитопольском - 42737 дес. из всего числа 48099 дес, т. е. 88%.
  
  Наконец, этот же разряд крестьян исключительно пользуется и кредитом: в добавление к вышеприведенной заметке автора о сельских кассах на юге приведем следующую характеристику их:
  
  "Те сельские кассы и ссудосберегательные товарищества, которые теперь распространены у нас местами - напр., они очень многочисленны в Таврических уездах, - оказывают свою помощь главным образом зажиточным крестьянам. Помощь их, можно думать, существенная. Мне не раз приходилось слышать от
  
  60
  В. И. ЛЕНИН
  
  таврических крестьян, где действуют эти кассы, такие речи: "слава богу, теперь мы освободились от жидов", но говорят это крестьяне с достатком. Крестьяне маломощные поручителей за себя не находят и ссудами не пользуются" (с. 368). Такая монополизация кредита не представляет из себя ничего неожиданного: кредитная сделка есть не что иное, как купля-продажа с отсроченным платежом. Очень естественно, что произвести платеж может только тот, кто имеет средства, а таковыми среди южно-русских крестьян обладает только зажиточное меньшинство.
  
  Для полной обрисовки характера хозяйства этой группы, превосходящей по результатам своей производительной деятельности все другие группы, вместо взятые, остается только напомнить, что она "в значительной мере" пользуется наемным трудом, поставщиком которого вынуждены являться представители низшей группы. Необходимо заметить по этому поводу, что точный учет наемного труда в сельскохозяйственном производстве представляет из себя громадные трудности, которых, кажется, еще не поборола наша земская статистика. Так как земледелие требует не постоянного и равномерного труда в течение целого года, а лишь усиленного труда в известный период времени, то регистрирование одних только постоянных наемных рабочих далеко не выразит степени эксплуатации наемного труда, а подсчет рабочих временных (часто издельных) крайне труден. Рассчитывая приблизительно число наемных рабочих в каждой группе, Постников принимал за рабочую норму в зажиточной группе - 15 дес. посева на 1 работника *. Из главы VII его сочинения, где автор подробно рассматривает, каков в действительности размер рабочей площади, видно, что подобная норма достигается лишь при машинной уборке хлеба. Между тем даже в зажиточной группе количество жаток не велико: напр., в Днепровском уезде около
  
  * На 1,8-2,3 работника это составит 27-34,5 дес, а крестьяне зажиточной группы сеют 34,5-75 дес. Следовательно, общая характеристика этой группы - та, что размеры ее хозяйства много выше рабочей нормы семьи.
  
  61
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  1 штуки на 10 дворов, так что даже принимая во внимание заявление автора, что хозяева машин по окончании своей уборки отдают их внаймы, все-таки окажется, что большая часть крестьян должна обходиться без машин и, следовательно, нанимать поденных рабочих. Пользование наемным трудом в высшей группе должно быть поэтому в больших размерах, чем исчисляет автор, так что высокий денежный доход, получаемый крестьянами этой группы, представляет из себя в значительной степени (если не целиком) доход от капитала в том специфическом значении этого термина, которое придает ему научная политическая экономия.
  
  Резюмируя сказанное о 3-ей группе, получаем следующую характеристику ее: зажиточное крестьянство, у которого средства производства значительно выше среднего и труд в силу этого отличается большей продуктивностью, является главным, преобладающим над остальными группами, производителем сельскохозяйственных продуктов во всем районе; по характеру своему хозяйство этой группы - коммерческое, основанное в весьма значительной степени на эксплуатации наемного труда.
  
  Произведенный краткий обзор политико-экономических различий в хозяйстве 3-х групп местного населения был основан на систематизации имеющегося в книге Постникова материала о южно-русском крестьянском хозяйстве. Обзор этот доказывает, мне кажется, что изучение крестьянского хозяйства (с политико-экономической стороны) совершенно невозможно без разделения крестьян на группы. Постников, как выше уже было отмечено, признает это и даже бросает земской статистике упрек, что она не делает этого, что ее комбинации при всем обилии цифр "неясны", что "за деревьями она не видит леса" (с. XII). Делать подобный упрек земской статистике Постников едва ли вправе, потому что он сам не провел систематически разделения крестьян на "ясные" группы, но правильность его требования не подлежит сомнению. Раз признано, что между отдельными хозяйствами замечаются различия
  
  62
  В. И. ЛЕНИН
  
  не только количественные, а и качественные *, является уже безусловно необходимым разделять крестьян на группы, отличающиеся не "достатком", а общественно-экономическим характером хозяйства. Позволительно надеяться, что земская статистика не замедлит сделать это.
  
  V
  
  Не ограничиваясь констатированием экономической розни в крестьянстве, Постников указывает на усиление этого явления:
  
  "Разнообразие в крестьянском достатке по группам существует у нас повсеместно, - говорит он, - и существовало исстари, но в последние десятилетия эта дифференциация крестьянского населения стала проявляться очень резко и, по-видимому, прогрессивно возрастает" (с. 130). Тяжелые хозяйственные условия 1891 года 16 должны были дать, по мнению автора, новый толчок этому процессу.
  
  Спрашивается, какие же причины этого явления, имеющего такое громадное влияние на все крестьянское население?
  
  "Таврическая губерния, - говорит Постников, - представляется одною из наиболее многоземельных в Европейской России, с наибольшим наделением крестьян землею, в ней повсеместно существует общинное землевладение, с более или менее равномерным распределением земли по душам, и земледелие составляет почти исключительное занятие сельского населения, и однако же здесь подворная перепись показывает 15% сельского населения, которое не имеет у себя никакого рабочего скота, и около 7з населения, не имеющего достаточного инвентаря для обработки своей надельной земли" (с. 106). "От чего зависит, - спрашивает автор, - такое широкое разнообразие в группах и, в частности, чем определяется при исключительно
  
  * Характер хозяйства - самопотребительский, коммерческий; характер эксплуатации труда - продажа своей рабочей силы, как главный источник средств к жизни, и покупка рабочей силы, как необходимое следствие расширения посевов за пределы рабочей способности семьи.
  
  63
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  земледельческом хозяйстве такой высокий процент домохозяев без посева и без рабочего скота, какой существует теперь в описываемом районе?" (с. 130).
  
  Отправляясь на розыски причин этого явления, Постников (к счастью, ненадолго) совершенно сбивается с пути и принимается рассуждать о "шалтайстве", "пьянстве", даже пожарах и конокрадстве. Вывод все-таки получается тот, что не в таких причинах "заключается наиболее существенная сторона дела". Сиротство семей, т. е. неимение взрослых работников, точно так же ничего не объясняет: из всего числа бесхозяйных дворов в Таврических уездах (т. е. не имеющих посева) сиротские семьи составляют только 18%.
  
  "Главные причины бесхозяйности, - заключает автор, - должны быть отыскиваемы в других факторах экономического быта крестьян" (с. 134). Именно, Постников полагает, что "В числе указанных причин, служащих к упадку крестьянского хозяйства у отдельных домохозяев, та, которую можно считать наиболее коренной и которая, к сожалению, до сих пор мало выяснена нашей земской статистикой, заключается в измельчании наделов и в ограниченности размеров крестьянского землепользования, в уменьшении среднего размера крестьянского хозяйства" (с. 141). "Коренная причина экономической бедности России, - говорит автор, - есть малый размер крестьянского землевладения и хозяйства, не позволяющий утилизировать всю рабочую способность крестьянской семьи" (с. 341).
  
  Чтобы пояснить это положение Постникова, - выраженное до крайности неточно, ибо автор сам установил, что средний размер крестьянского хозяйства (17-18 дес. посева) достаточен для безбедного существования семьи и что общая, огульная характеристика всего крестьянства в отношении размеров хозяйства невозможна, - надо напомнить, что выше он установил общий закон о повышении производительности крестьянского труда по мере увеличения размеров хозяйства. Полная утилизация рабочих сил семьи (и рабочего скота) достигается, по его расчету, только в высших группах: напр., в Таврических уездах только
  
  64
  В. И. ЛЕНИН
  
  у зажиточных крестьян; громадное большинство населения "ковыряет землю непроизводительно" (с. 340), растрачивая даром массу сил.
  
  Несмотря на то, что автором вполне доказана зависимость продуктивности труда от размеров хозяйства и крайне низкая производительность в низших группах крестьян, - видеть в этом законе (Постников называет его перенаселенностью земледелия в России, пресыщенностью земледелия трудом) причину разложения крестьянства не доводится: вопрос ведь в том именно, почему распалось крестьянство на столь различные группы, а перенаселенность земледелия уже предполагает такое распадение; самое понятие о ней автор составил, сличая хозяйства мелкие и крупные и их доходность. Поэтому отвечать на вопрос: "от чего зависит широкое разнообразие в группах?" указанием на перенаселенность земледелия нельзя. Это сознает, по-видимому, и Постников, но только он не поставил себе определенно задачи - исследовать причины явления, так что его замечания грешат некоторой отрывочностью: рядом с недоговоренными, неточными положениями стоят и верные мысли. Так, например, он говорит:
  
  "Нельзя ожидать, чтобы ожесточенная борьба, происходящая теперь в сельской жизни на почве землевладения, способствовала в будущем развитию в населении начал общинности и согласия. И борьба эта не есть временная, вызываемая случайными условиями... Она представляется нам не борьбою общинных традиций и развивающегося в сельской жизни индивидуализма, а простою борьбой экономических интересов, которая должна окончиться роковым исходом для одной части населения, в силу существующего малоземелья" (с. XXXII).
  
  "Истина довольно ясная, - говорит Постников в другом месте, - что при малоземелье и малом размере хозяйства, при отсутствии достаточных промыслов не может быть достатка в крестьянстве, и все слабое в хозяйственном смысле так или иначе, рано или поздно, должно быть выброшено из крестьянского земледелия" (с. 368).
  
  65
  НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
  
  Эти замечания содержат в себе гораздо более верный ответ на вопрос, притом такой ответ, который гармонирует вполне с вышеустановленным явлением дифференциации населения. Ответ таков: появление массы бесхозяйных дворов и увеличение числа их определяется борьбою экономических интересов в крестьянстве. На какой почве ведется эта борьба и какими средствами? Что касается до средств, то таковыми является не только и даже не столько перебой земли (как можно бы подумать из приведенных сейчас замечаний Постникова), сколько уменьшение издержек производства, идущее вслед за увеличением размера хозяйства, - о чем было достаточно говорено выше. Что же касается почвы, на которой возникает борьба, то на нее указывает достаточно ясно следующее замечание Постникова:
  
  "Есть известный minimum хозяйственной площади, ниже которого крестьянское хозяйство не может опускаться, потому что оно становится тогда невыгодным или даже невозможным. Для прокормления семьи и скота (?) в хозяйстве нужна известная пищевая площадь; в хозяйстве, у которого нет сторонних промыслов или они малые, нужна еще и некоторая рыночная площадь для сбыта ее продуктов, чтобы дать крестьянской семье денежные средства на уплату податей, обзаведение одеждой и обувью, на необходимые для хозяйства расходы в орудиях, постройке и проч. Если размер крестьянского хозяйства опускается ниже этого минимума, оно становится невозможным. В таком случае крестьянин найдет более выгод бросить хозяйство и стать в положение батрака, расходы которого ограниченнее, а потребности могут быть удовлетворены полнее и при меньшем валовом доходе" (с. 141).
  
  Если, с одной стороны, крестьянин находит выгодным расширять свои посевы далеко за пределы собственной потребности в хлебе, то это происходит потому, что он может продать свой продукт. Если, с другой стороны, крестьянин находит выгодным бросить хозяйство и идти в батраки, то это происходит потому, что удовлетворение большей части его потребностей требует
  
  66
  В. И. ЛЕНИН
  
  денежных расходов, т. е. продаж ; а так как, продавая продукты своего хозяйства, он встречает на рынке соперника, борьба с которым ему непосильна, то ему только уже и остается - продавать свою рабочую силу. Одним словом, почвой, на которой вырастают вышеописанные явления, является производство продукта на продажу. Основная причина возникновения в крестьянстве борьбы экономических интересов - существование таких порядков, при которых регулятором общественного производства является рынок.
  
  Покончив с описанием "новых хозяйственных движений в крестьянской жизни" и с попыткой их объяснения, Постников переходит к изложению практических мероприятий, долженствующих разрешить "аграрный вопрос". Мы не последуем за автором в эту область, во-первых, потому, что это не входит в план предлагаемой статьи; во-вторых, потому, что эта часть сочинения Постникова - самая слабая. Последнее будет вполне понятно, если припомнить, что более всего противоречий и недомолвок встречалось у автора именно тогда, когда он пытался объяснить хозяйственные процессы, а без полного и точного объяснения их не может быть и речи об указании каких-нибудь практических мероприятий.
  
  * Ср. вышеприведенные данные о пищевой и торговой площади посева (только с этих площадей доход идет на покрытие нужд земледельца, а не земледелия, т. е. представляет доход в собственном смысле, а не издержки производства), а также данные о среднем денежном расходе тавричанина в связи с количеством идущего на продовольствие хлеба (2 четв. на душу обоего пола).
  
  67
  
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 17
  Написано осенью 1893 г.
  Впервые напечатано 7 ноября 1937 г. в журнале "Большевик" Љ 21
  
  Печатается по рукописи
  69
  
  Первая страница рукописи В. И. Ленина "По поводу так называемого вопроса о рынках". - 1893 г.
  Уменьшено
  
  71
  
  I
  
  Может ли у нас в России развиваться и вполне развиться капитализм, когда масса народа бедна и беднеет все больше? Ведь для развития капитализма необходим широкий внутренний рынок, а разорение крестьянства подрывает этот рынок, грозит совершенно закрыть его и сделать невозможной организацию капиталистических порядков. Говорят, правда, что, превращая натуральное хозяйство наших непосредственных производителей в товарное, капитализм тем самым создает себе рынок, но мыслимо ли допустить, чтобы на счет жалких остатков натурального хозяйства у полунищих крестьян могло развиться у нас то могучее капиталистическое производство, какое мы видим на Западе? Не ясно ли, что, вследствие одного уже обеднения массы, наш капитализм представляет из себя нечто бессильное и беспочвенное, неспособное охватить все производство страны и сделаться основой нашего общественного хозяйства?
  
  Таковы вопросы, выдвигаемые сплошь да рядом нашей литературой против русских марксистов; соображение об отсутствии рынка является одним из главнейших доводов против применимости теории Маркса к России. Опровержению этого довода посвящен, между прочим, реферат "Вопрос о рынках", разбором которого нам предстоит заняться.
  
  72
  В. И. ЛЕНИН
  
  II
  
  Основной посылкой для референта служит предположение об "общем и исключительном господстве капиталистического производства". Исходя из этой посылки, референт излагает содержание XXI главы II тома "Капитала" (Отдел 3-й - "Воспроизводство и обращение всего общественного капитала").
  
  Маркс ставит здесь себе задачей исследовать, каким образом общественное производство возмещает ту часть продукта, которая служит на удовлетворение личных нужд рабочих и капиталистов, и ту, которая служит для образования элементов производительного капитала. Поэтому, если в I томе, при исследовании производства и воспроизводства индивидуального капитала, можно было ограничиться анализом составных частей капитала и продукта по их стоимости - [стоимость продукта, как показано в I томе "Капитала", состоит из c (постоянного капитала) + v (переменного капитала) + m (прибавочной стоимости)], - то здесь уже необходимо принять во внимание разделение продукта по его материальному составу, потому что та часть продукта, которая состоит из элементов капитала, не может служить для личного потребления, и наоборот. Ввиду этого Маркс делит все общественное производство - а, следовательно, и весь общественный продукт, - на два подразделения: I) производство средств производства, т. е. элементов производительного капитала, - товаров, которые могут идти только на производительное потребление, и II) производство средств потребления, т. е. товаров, идущих на личное потребление класса рабочих и класса капиталистов.
  
  В основу исследования берется следующая схема [арабские цифры означают единицы ценности - миллионы рублей, например, а римские - указанные подразделения общественного производства. Норма прибавочной стоимости берется в 100%]:
  
  I 4000 c + 1000 v + 1000 m = 6000 Капитал = 7500
  II 2000 c + 500 v + 500 m = 3000 Продукт = 9000
  73
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Предположим сначала, что имеем дело с простым воспроизводством, т. е. допустим, что производство не расширяется, оставаясь постоянно в прежних размерах; это означает, что вся сверхстоимость 18 потребляется капиталистами непроизводительно, расходуется на личные нужды, а не на накопление. При этом условии очевидно, во-первых, что II 500 v и II 500 m должны быть потреблены капиталистами и рабочими II-го же подразделения, потому что этот продукт существует в форме средств потребления, предназначенных на удовлетворение личных нужд. Далее, I 4000 c в своей натуральной форме должны быть потреблены капиталистами I-го же подразделения, так как условие неизменности размеров производства требует сохранения к следующему году того же капитала для производства средств производства; следовательно, возмещение этой части капитала тоже не представляет никакой трудности: соответственная часть продукта, существующая в натуральной форме угля, железа, машин и т. п., будет обменена между капиталистами, занимающимися производством средств производства, и послужит для них по-прежнему постоянным капиталом. Остаются, таким образом, I (v + m) и II c. I 1000 v + I 1000 m - продукт, существующий в форме средств производства, а II 2000 c - в форме средств потребления. Рабочие и капиталисты I-го подразделения (при условии простого воспроизводства, т. е. потребления всей сверхстоимости) должны потребить средств потребления стоимостью в 2000 [1000 (v) + 1000 (m)]. Капиталисты II-го подразделения, чтобы иметь возможность продолжать производство в прежних размерах, должны приобрести средств производства на 2000, чтобы возместить свой постоянный капитал (2000 II с). Ясно отсюда, что I v + I m должны быть обменены на II c, потому что без этого невозможно производство в прежних размерах. Условием простого воспроизводства является равенство суммы переменного капитала и сверхстоимости I-го подразделения с постоянным капиталом II-го подразделения: I (v + m) = II c. Другими словами, можно формулировать этот закон так: сумма
  
  74
  В. И. ЛЕНИН
  
  всей вновь произведенной в течение года стоимости (в обоих подразделениях) должна равняться валовой стоимости продукта, существующего в форме средств потребления: I (v + m) + II (v + m) = II (с + v + m). В действительности, разумеется, простого воспроизводства быть не может как потому, что производство всего общества не может оставаться каждый год в прежних размерах, так и потому, что накопление является законом капиталистических порядков. Рассмотрим поэтому, каким образом происходит общественное производство в расширяющихся размерах или накопление. При накоплении только часть сверхстоимости потребляется капиталистами на личные нужды, другая же часть потребляется производительно, т. е. обращается в элементы производительного капитала для расширения производства. Поэтому при накоплении равенство между I (v + m) и II c невозможно: необходимо, чтобы I (v + m) было больше II c, для того чтобы часть сверхстоимости в I подразделении (I m) не была обменена на средства потребления, а послужила для расширения производства. Итак, получаем
  
  А. Схема простого воспроизводства:
  
  I 4000 c + 1000 v + 1000 m = 6000.
  II 2000 c + 500 v + 500 m = 3000.
  I (v + m) = II с.
  
  Б. Исходная схема для накопления:
  
  I 4000 c + 1000 v + 1000 m = 6000.
  II 1500 c + 750 v + 750 m = 3000.
  I (v + m) > II c.
  
  Посмотрим теперь, каким образом должно идти общественное производство при условии накопления. Первый год.
  
  I 4000 c + 1000 v + 1000 m = 6000. Капитал = 7250
  II 1500 c + 750 v + 750 m = 3000. Продукт = 9000
  
  75
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  I (1000 v + 500 m) обмениваются на II 1500 c (как и при простом воспроизводстве). I 500 m накопляются, т. е. идут на расширение производства, превращаются в капитал. Если принять прежнее деление на постоянный и переменный капитал, то получим
  
  I 500 m = 400 c + 100 v.
  
  Добавочный постоянный капитал (400 c) имеется в самом продукте I (его натуральная форма - средства производства); добавочный же переменный капитал (100 v) должен быть получен от капиталистов II подразделения, которые, следовательно, тоже должны накоплять: они обменяют часть своей сверхстоимости (II 100 m) на средства производства (I 100 c) и обратят эти средства производства в добавочный постоянный капитал. Следовательно, их постоянный капитал возрастет с 1500 c до 1600 c; для обработки его необходима добавочная рабочая сила - 50 v, - которые берутся опять-таки из сверхстоимости капиталистов II подразделения.
  
  Присоединяя добавочный капитал в I и во II подразделениях к первоначальному, получаем такое распределение продукта:
  
  I 4400 c + 1100 v + (500 m) = 6000.
  II 1600 с + 800 v + (600 m) = 3000.
  
  Поставленная в скобки сверхстоимость означает потребительный фонд капиталистов, т. е. ту часть сверхстоимости, которая идет не на накопление, а на личные нужды капиталистов.
  
  Если производство будет идти по-прежнему, то в конце года получим:
  
  I 4400 c + 1100 v + 1100 m = 6600 Капитал = 7900
  II 1600 c + 800 v + 800 m = 3200 Продукт = 9800
  76
  В. И. ЛЕНИН
  
  I (1100 v + 550 m) обмениваются на II 1650 c, причем добавочные 50 c берутся из 800 II m [причем увеличение c на 50 вызывает увеличение v на 25].
  
  Далее 550 I m накопляются по-прежнему:
  
  550 I m = 440 c + 110 v
  ⁄
  165 II m = 110 c + 55 v.
  Присоединяя теперь к первоначальному капиталу добавочный [к I 4400 c - 440 c; к I 1100 v - 110 v. Ко II 1600 c - 50 c и 110 c; а ко II 800 v - 25 v - и 55 v], получаем:
  
  I 4840 с + 1210 v + (550 m) = 6600.
  II 1760 с + 880 v + (560 m) = 3200.
  
  При дальнейшем движении производства получим
  
  I 4840 c + 1210 v + 1210 m = 7260 Капитал = 8690
  II 1760 c + 880 v + 880 m = 3520 Продукт = 10780
  и так далее.
  
  Вот - в существеннейших чертах - результаты исследований Маркса по вопросу о воспроизводстве всего общественного капитала. Исследования эти (необходимо оговориться) переданы здесь в самом сжатом виде; опущено очень многое, подробно анализируемое Марксом, - например, денежное обращение, возмещение основного капитала, снашиваемого постепенно и т. п., - потому что все это не имеет прямого отношения к рассматриваемому вопросу.
  
  III
  
  Какие же выводы делает референт из этих исследований Маркса? К сожалению, он не дает вполне точной и определенной формулировки своих выводов, так что приходится самому заключать о них по некоторым
  
  77
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  замечаниям, не вполне гармонирующим друг с другом. Так, например, мы читаем:
  
  "Мы видели здесь, - говорит референт, - каким образом совершается накопление в I подразделении, в производстве средств производства для средств производства: ... это накопление совершается независимо как от движения производства предметов потребления, так и от самого личного потребления, чье бы оно ни было" (лист 15/3).
  
  Конечно, говорить о "независимости" накопления от производства предметов потребления нельзя уже потому, что для расширения производства требуется новый переменный капитал, а, следовательно, и предметы потребления; автор, вероятно, хотел этим выражением просто оттенить ту особенность схемы, что воспроизводство 1с - постоянного капитала в I подразделении - происходит без обменов с ||-м подразделением, т. е. каждогодно в обществе известная часть, скажем, угля производится для добычи угля же. Разумеется, это производство (угля для добычи угля) рядом последующих обменов свяжется с производством предметов потребления: - иначе бы не могли существовать ни углепромышленники, ни их рабочие.
  
  В другом месте референт выражается уже значительно слабее: "Главное движение капиталистического накопления, - говорит он, - совершается и совершалось (за исключением весьма ранних периодов) независимо от каких-либо непосредственных производителей, независимо от личного потребления какого-либо слоя населения" (л. 8). Здесь уже указывается только на преобладание производства средств производства над производством предметов потребления в историческом развитии капитализма. Указание такое повторяется еще раз: "Если для капиталистического общества типично, с одной стороны, накопление для накопления, производительное потребление, но не личное, то, с другой стороны, для него типично именно производство средств производства для средств производства" (л. 21/2). Если автор этими указаниями хотел сказать то, что капиталистическое общество отличается
  
  78
  В. И. ЛЕНИН
  
  от других, предшествующих ему экономических организаций, именно развитием машин и необходимых для них предметов (угля, железа и т. п.), то это совершенно верно. По высоте техники капиталистическое общество стоит выше всех других, а прогресс техники в том и выражается, что человеческий труд все более и более отступает на задний план перед трудом машин.
  
  Вместо того, чтобы заниматься критикой недостаточно ясных заявлений референта, лучше поэтому обратиться прямо к Марксу и посмотреть, можно ли из его теории сделать вывод о "преобладании" I-го подразделения над II-ым, и в каком смысле надо понимать это преобладание.
  
  Из вышеприведенной схемы Маркса никакого вывода о преобладании I-го подразделения над II-ым сделать нельзя: оба развиваются там параллельно. Но эта схема не принимает во внимание именно технического прогресса. Как это доказано Марксом в I томе "Капитала", технический прогресс выражается в том, что отношение переменного капитала к постоянному (v⁄c) постепенно уменьшается, между тем как в схеме это отношение принято за неизменное.
  
  Понятно уже само собою, что если внести это изменение в схему, то получится более быстрое возрастание средств производства сравнительно с предметами потребления. Тем не менее, мне кажется, не лишним будет привести этот расчет, во-первых, для наглядности, а, во-вторых, для предупреждения возможных неправильных выводов из этой посылки.
  
  [В нижеследующей таблице норма накопления принята неизменной: половина сверхстоимости накопляется и половина потребляется лично.]
  
  [Нижеследующую схему можно опустить и перейти прямо к выводам из нее на следующей странице. Буква д. означает добавочный капитал, идущий на расширение производства, т. е. накопляемую часть сверхстоимости.]
  
  79
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  1-ый
  год) I 4000 с + 1000 v + 1000 m = 6000 v: (с + v) = 20,0%
  II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000 " " " 33,3%
  I (1000 v + 500 m) = II 1500 с
  д. I 500 m = 450 с + 50 v " " " 1/10
  
  ↓
  ↓
  
  д. II 60 m = 50 c + 10 v " " " 1/6
  I 4450 с + 1050 v + (500 m) = 6000
  II 1550 с + 760 v + (690 m) = 3000
  2-ой
  год) I 4450 с + 1050 v + 1050 m = 6550 " " " 19,2%
  II 1550 с + 760 v + 760 m = 3070 " " " 32,9%
  I (1050 v + 525 m) = II 1575 c
  II (1550 с + 25 m)
  
  ↓
  ↓
  
  д. II 28 m = 25 c + 3 v " " " ок. 1/9
  д. I 525 m = 500 с + 25 v " " " ок. 1/21
  
  ↓
  ↓
  
  д. II 28 m = 25 с + 3 v " " " ок. 1/9
  I 4950 с + 1075 v + (525 m) = 6550
  II 1602 с + 766 v + (702 m) = 3070
  3-ий
  год) I 4950 с + 1075 v + 1075 m = 7100 " " " 17,8%
  II 1602 с + 766 v + 766 m = 3134 " " " 32,3%
  I (1075 v + 5371/2 m) = II 16121/2 с
  II (1602 c + 101/2 m)
  
  ↓
  ↓
  
  д. II 111/2 m = 101/2 с + 1 v " " " ок. 1/12
  д. I 5371/2 m = 5171/2 c + 20 v " " " ок. 1/26
  
  ↓
  ↓
  
  д. II 22 m = 20 c + 2 v " " " 1/11
  I 54671/2 с + 1095 v + (5371/2 m) = 7100
  II 16341/2 с + 769 v + (7301/2 m) = 3134
  4-ый
  год) I 54671/2 с + 1095 v + 1095 m = 76571/2 " " " 16,7%
  II 16341/2 с + 769 v + 769 m = 31721/2 " " " 32,0%
  и так далее 19.
  
  80
  В. И. ЛЕНИН
  
  Сопоставим теперь выводы из этой схемы относительно возрастания различных частей общественного продукта 20:
   Средства
  производства
  для средств Средства
  производства
  для средств Средства
  потребления Весь
  общественный
  продукт
  производства в % потребления в % в % в %
  1-ый год 4000 100 2000 100 3000 100 9000 100
  2-ой год 4450 111,25 2100 105 3070 102 9620 107
  3-ий год 4950 123,75 2150 107,5 3134 104 10234 114
  4-ый год 54671/2 136,7 2190 109,5 3172 106 108281/2 120
  Мы видим таким образом, что всего быстрее возрастает производство средств производства для средств производства, затем производство средств производства для средств потребления и всего медленнее производство средств потребления. К этому выводу можно бы было прийти и без исследований Маркса во II томе "Капитала" на основании того закона, что постоянный капитал имеет тенденцию возрастать быстрее переменного: положение о быстрейшем возрастании средств производства есть простая перефразировка этого закона применительно ко всему общественному производству.
  
  Но, может быть, следует сделать еще шаг дальше? Если мы принимали, что отношение v к с + v постоянно уменьшается, то почему не принять, что v становится равным нулю, что то же количество рабочих остается достаточным для большего количества средств производства? Тогда накопляемая часть сверхстоимости будет прямо присоединяться к постоянному капиталу в I подразделении, и рост общественного производства пойдет исключительно на счет средств про-
  
  81
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  изводства для средств производства при полном застое II-го подразделения *.
  
  Разумеется, это было бы уже злоупотребление схемами, потому что такой вывод основан на невероятных предположениях и потому неправилен. Допустимо ли, что прогресс техники, уменьшающий отношение v к c, выразится только в I подразделении, оставив II-ое в полном застое? Сообразно ли с законами капиталистического общества, требующего от каждого капиталиста расширения предприятия под угрозой гибели, чтобы во II-ом подразделении совершенно не происходило накопления?
  
  Итак, единственно правильным выводом, который можно сделать из вышеизложенных исследований Маркса, будет тот, что в капиталистическом обществе производство средств производства возрастает быстрее, чем производство средств потребления. Как уже сказано, вывод этот - прямое следствие того общеизвестного положения, что капиталистическое производство создает неизмеримо более высоко развитую технику сравнительно с прежними временами *. Маркс - специально по этому вопросу - только в одном месте высказывается с полной определенностью, и это место вполне подтверждает правильность сделанной формулировки:
  
  * Я не хочу сказать, чтобы подобное явление было абсолютно невозможно, как отдельный случай. Но ведь здесь речь идет не о казусах, а об общем законе развития капиталистического общества. В пояснение покажу на схеме, о чем идет речь:
  
  I 4000 с + 1000 v + 1000 m = 6000
  II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000
  I (1000 v + 500 m) = II 1500 с
  I 500 m накопляются, присоединяясь к 14000 с:
  I 4500 с + 1000 v + (500 m) = 6000
  II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000
  I 4500 с + 1000 v + 1000 m = 6500
  II 1500 с + 750 v + 750 m = 3000
  I (1000 v + 500 m) = II 1500 с
  I 500 m накопляются по-прежнему и т. д.
  
  ** Поэтому изложенный вывод можно формулировать еще несколько иначе: в капиталистическом обществе рост производства (а следовательно, и "рынка") может идти либо на счет возрастания предметов потребления, либо - и это - главным образом - на счет прогресса техники, т. е. вытеснения ручного труда машинным, - так как изменение отношения v к c и выражает собой именно уменьшение роли ручного труда.
  
  82
  В. И. ЛЕНИН
  
  "Отличие капиталистического общества от дикарей состоит не в том, в чем его видит Сениор, - будто привилегией и особенностью именно дикаря является такое расходование своего труда, которое не дает ему никаких продуктов, могущих превратиться в доход, т. е. в средства потребления, - а отличие состоит в том, что
  
  а) капиталистическое общество расходует больше [Nota bene *] находящегося в его распоряжении годового рабочего времени на производство средств производства (ergo ** - постоянного капитала), которые не могут сделаться доходом ни в форме заработной платы, ни в форме сверхстоимости, но могут функционировать только в качестве капитала" ("Das Kapital", II Bd., Seite 436*").
  
  IV
  
  Спрашивается теперь, какое же отношение имеет изложенная теория к "пресловутому вопросу о рынках"? Ведь она исходит из предположения об "общем и исключительном господстве капиталистического способа производства", а "вопрос" в том и состоит, "возможно ли" в России полное развитие капитализма. Правда, эта теория вносит поправку в обычное представление о развитии капитализма, но очевидно, что уяснение того, как развивается капитализм вообще, нимало еще не подвигает вперед вопроса о "возможности" (и необходимости) развития капитализма в России.
  
  Референт, однако, не ограничивается изложением теории Маркса о ходе всего общественного производства, организованного капиталистически. Он указывает на необходимость отличать "два существенно различных момента в накоплении капитала: 1) развитие капиталистического производства вширь, когда оно захватывает уже готовые сферы труда, вытесняя собой нату-
  
  * - Заметьте. Ред.
  
  ** - следовательно. Ред.
  
  *** - "Капитал", т. II, стр. 436. 21 Ред.
  
  83
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  ральное хозяйство, и расширяется на счет последнего; и 2) развитие капиталистического производства, если можно так выразиться, вглубь, когда расширение его происходит независимо от натурального хозяйства, т. е. при общем и исключительном господстве капиталистического способа производства". Не вдаваясь пока в критику этого разделения, перейдем прямо к рассмотрению того, что разумеет автор под развитием капитализма вширь: выяснение этого процесса, состоящего в замене натурального хозяйства капиталистическим, должно показать нам, каким образом русский капитализм "охватит всю страну".
  
  Референт иллюстрирует развитие капитализма вширь следующей схемой:
  
  Схема, иллюстрирующая развитие капитализма вширь
  
  A - капиталисты; W- непосредственные производители.
  a, ai, aii - капиталистические предприятия.
  Стрелки указывают на движение обмениваемых товаров.
  c, v, m - составные части стоимости товаров.
  I, II - натуральная форма товаров: I - средства производства;
  II - средства потребления.
  
  "Существенное отличие мест A и W, - говорит референт, - состоит в том, что в A - производители - капиталисты, которые потребляют свою сверхстоимость производительно, а в W - непосредственные
  
  84
  В. И. ЛЕНИН
  
  производители, которые свою сверхстоимость (я разумею здесь излишек ценности продукта над стоимостью средств производства и необходимых средств пропитания) потребляют непроизводительно.
  
  Последуем по схеме за стрелками и легко увидим, как развивается капиталистическое производство в А на счет потребления в W, захватывая его постепенно". Продукт капиталистического предприятия а отправляется "непосредственным производителям" в форме предметов потребления; в обмен на него "непосредственные производители" возвращают постоянный капитал (с) в форме средств производства и переменный капитал (v) в форме средств потребления, а сверхстоимость (m) в форме элементов дополнительного производительного капитала: c1 + v1. Этот капитал служит для основания нового капиталистического предприятия ai которое точно так же посылает свой продукт в форме предметов потребления "непосредственным производителям" и так далее. "Из приведенной схемы развития капитализма вширь следует, что все производство находится в теснейшей зависимости от потребления на "внешних" рынках, потребления масс (причем с общей точки зрения решительно все равно, где находятся эти массы, - под боком ли у капиталистов или где-нибудь за океаном). Очевидно, что расширение производства в А, т. е. развитие капитализма в этом направлении, окончится, как только все непосредственные производители в W обратятся в товаропроизводителей, ибо, как мы видели выше, каждое новое предприятие (или расширение старого) рассчитано на новый круг потребителей W. Ходячее представление, - говорит в заключение референт, - о капиталистическом накоплении, т. е. о капиталистическом воспроизводстве в расширенных размерах, только подобным взглядом на вещи и ограничивается, не подозревая о развитии капиталистического производства вглубь, независимо от каких бы то ни было стран с непосредственными производителями, т. е. независимо от так называемых внешних рынков".
  
  85
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Из всего изложенного можно согласиться только с тем, что представление это о развитии капитализма вширь и иллюстрирующая его схема находится в полнейшем соответствии с ходячими, народническими воззрениями на предмет.
  
  В самом деле, трудно рельефнее и нагляднее изобразить всю нелепость и бессодержательность ходячих воззрений, чем это сделано в приведенной схеме.
  
  "Ходячее представление" всегда смотрело на наш капитализм как на нечто оторванное от "народного строя", стоящее в стороне от него, - точь-в-точь так, как это изображено в схеме: из нее совершенно не видно, в чем состоит связь двух "мест", капиталистического и народного. Почему товары, отправляемые из А, находят себе сбыт в W? чем вызывается превращение натурального хозяйства в W в товарное? Ходячее воззрение никогда не давало ответа на эти вопросы, смотря на обмен как на какую-то случайность, а не как на известную систему хозяйства.
  
  Далее, ходячее воззрение никогда не давало объяснения тому, откуда и каким образом возник наш капитализм - точно так же, как не объясняет этого и схема: дело представляется так, как будто капиталисты извне откуда-то пришли, а не из среды тех же "непосредственных производителей". Остается непонятным, откуда добывают себе капиталисты "свободных рабочих", необходимых для предприятий a, a1 и т. д. Всякий знает, что в действительности рабочие эти берутся именно из "непосредственных производителей", но из схемы нимало не видно, чтобы товарное производство, охватывая "место" W, создавало там контингент свободных рабочих.
  
  Одним словом, схема эта - точь-в-точь как и ходячее воззрение - ровно ничего не объясняет в явлениях наших капиталистических порядков и потому никуда не годится. Та цель, ради которой она составлена, - пояснение того, как капитализм развивается на счет натурального хозяйства, охватывая всю страну, - совершенно ею не достигается, потому что, как это видит и сам референт, - "если последовательно
  
  86
  В. И. ЛЕНИН
  
  держаться разбираемого воззрения, то необходимо заключить, что до повсеместного развития капиталистического способа производства дело дойти никак не может".
  
  Остается только удивляться после этого, что автор, хотя бы и отчасти, примыкает сам к этому воззрению, говоря, что "капитализм действительно (?) развивался в периоды своего младенчества таким легчайшим (sic!? ) способом (легчайшим потому, что здесь захватываются готовые отрасли труда), отчасти он развивается в этом направлении и теперь (??), поскольку на земном шаре еще имеются остатки натурального хозяйства и поскольку увеличивается население".
  
  На самом деле, это - не "легчайший" способ развития капитализма, а просто-напросто - "легчайший способ понимания" процесса, настолько "легчайший", что вернее назвать его полным непониманием. Российские народники всяческих оттенков и по сю пору пробавляются этими "легчайшими" приемами: не помышляя никогда о том, чтобы объяснить, каким образом возник наш капитализм и каким образом он функционирует, они ограничиваются сопоставлением "больного места" наших порядков, капитализма, с "здоровым" - непосредственными производителями, "народом"; первое ставится ошую, второе - одесную, и все глубокомыслие завершается сентиментальными фразами о том, что "вредно" и что "полезно" для "человеческого общежития".
  
  V
  
  Чтобы исправить вышеприведенную схему, необходимо начать с выяснения содержания тех понятий, о которых идет речь. Под товарным производством разумеется такая организация общественного хозяйства, когда продукты производятся отдельными, обособлен-
  
  *- так!? Ред.
  
  87
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  ными производителями, причем каждый специализируется на выработке одного какого-либо продукта, так что для удовлетворения общественных потребностей необходима купля-продажа продуктов (становящихся в силу этого товарами) на рынке. Под капитализмом разумеется та стадия развития товарного производства, когда товаром становятся уже не только продукты человеческого труда, но и самая рабочая сила человека. Таким образом, в историческом развитии капитализма важны два момента: 1) превращение натурального хозяйства непосредственных производителей в товарное и 2) превращение товарного хозяйства в капиталистическое. Первое превращение совершается в силу того, что появляется общественное разделение труда - специализация обособленных [NB: это - непременное условие товарного хозяйства], отдельных производителей по занятию одной только отраслью промышленности. Второе превращение совершается в силу того, что отдельные производители, производя каждый особняком товары на рынок, становятся в отношение конкуренции: каждый стремится дороже продать, дешевле купить, и необходимым результатом является усиление сильного и падение слабого, обогащение меньшинства и разорение массы, ведущее к превращению самостоятельных производителей в наемных рабочих и многих мелких заведений в немногие крупные. Таким образом, схема должна быть составлена так, чтобы показать оба эти момента в развитии капитализма и те изменения, которые производит это развитие в величине рынка, т. е. в количестве продуктов, превращающихся в товары.
  
  Нижеследующая схема и составлена по этому плану: абстрагированы все посторонние обстоятельства, т. е. приняты за неизменные (например, количество населения, производительность труда и многое другое), чтобы проанализировать влияние на рынок одних только указанных моментов развития капитализма.
  
  88
  В. И. ЛЕНИН
  
  Таблица (схема) со стр. 88-89 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц.]]
  
  Пояснения к схеме:
  
  I - II... - VI - производители.
  
  a, b, c - отрасли промышленности (например, земледелие, промышленность добывающая и обрабатывающая).
  
  а = b = с = 3. Величина стоимости продуктов a = b = с равна 3 (трем единицам стоимости), из которых 1 приходится на сверхстоимость *.
  
  В графе "рынок" означается величина стоимости продаваемых (и покупаемых) продуктов; в скобках поставлена величина стоимости продаваемой (и покупаемой) рабочей силы (= р. с).
  
  Стрелки, идущие от одного производителя к другому, означают, что 1-ый состоит наемным рабочим у второго.[[**]]
  
  Предполагается простое воспроизводство: вся сверхстоимость потребляется капиталистами непроизводительно.
  
  * Та часть стоимости, которая возмещает постоянный капитал, принята за неизменную и поэтому откинута.
  
  [[** Стрелки между ячейками таблицы пока не реализованы. См.оригинал.]]
  
  89
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Таблица (схема) со стр. 88-89 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц.]]
  
  90
  В. И. ЛЕНИН
  
  Разберем теперь эту схему, показывающую последовательные изменения в системе хозяйства общины, состоящей из 6-ти производителей. В схеме приведены 6 периодов, выражающих стадии превращения натурального хозяйства в капиталистическое.
  
  1-ый период. Имеем 6 производителей, из которых каждый расходует свой труд во всех 3-х отраслях промышленности (в a, в b и в c). Получаемый продукт (9 у каждого производителя: а + b + с = 9) тратится на себя в своем же хозяйстве. Поэтому мы имеем чистый вид натурального хозяйства; на рынок продукты не поступают совершенно.
  
  Период 2-ой. Производитель 1-ый изменяет производительность своего труда: он оставляет промышленность b и тратит время, прежде употреблявшееся на эту отрасль промышленности, на промышленность с. В силу такой специализации одного производителя, остальные сокращают производство с, так как 1-ым хозяином произведен излишек против собственного потребления, и усиливают производство b, чтобы произвести продукт для 1-го производителя. Появившееся разделение труда неизбежно ведет к товарному производству: 1-ый производитель продает 1 c и покупает 1 b, остальные производители продают 1 b (каждый из 5 по 1/5 b) и покупают 1 c (каждый по 1/5 c); на рынок поступает количество продукта стоимостью в 6. Величина рынка в точности соответствует степени специализации общественного труда: специализировалось производство одного с (1 с = 3), и одного b (1 b = 3), т. е. одной девятой части всего общественного производства [18 c (= а = b)], и на рынок поступила 1/9 всего общественного продукта.
  
  Период 3-ий. Разделение труда подвигается дальше, вполне охватывая отрасли промышленности b и с: трое производителей занимаются только промышленностью b, трое - только промышленностью c. Каждый продает 1 c (или 1 b), т. е. 3 единицы стоимости, и покупает тоже 3 - 1 b (или 1 с). Это усиление разделения труда ведет к возрастанию рынка, на который поступает теперь уже 18 единиц стоимости. Величина рынка опять-таки в
  
  91
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  точности соответствует степени специализации (= разделения) общественного труда: специализировалось производство 3 b и 3 c, т. е. 1/3 общественного производства, и на рынок поступает 1/3 общественного продукта.
  
  Период 4-ый изображает уже капиталистическое производство: процесс преобразования товарного производства в капиталистическое не вошел в схему и потому должен быть отдельно описан.
  
  В предыдущем периоде каждый производитель являлся уже товаропроизводителем (в областях промышленности b не, о которых только и идет речь): каждый производил отдельно, особняком, независимо от других производителей, производил на рынок, величина которого не была, разумеется, известна ни одному из них. Это отношение обособленных производителей, работающих на общий рынок, называется конкуренцией. Понятно само собою, что равновесие между производством и потреблением (предложением и спросом), при этих условиях, достигается только рядом колебаний. Более искусный, предприимчивый, сильный производитель усилится еще более вследствие этих колебаний, - слабый и неискусный будет раздавлен ими. Обогащение немногих личностей и обнищание массы - таковы неизбежные следствия закона конкуренции. Дело кончается тем, что разорившиеся производители теряют хозяйственную самостоятельность и поступают наемными рабочими в расширенное заведение своего счастливого соперника. Именно это положение и изображено в схеме. Отрасли промышленности b и с, распределенные раньше между всеми 6 производителями, теперь концентрировались в руках 2-х производителей (I-го и IV-ro). Остальные производители работают у них по найму, получая уже не весь продукт своего труда, а без сверхстоимости, присваиваемой хозяином [напомню, что сверхстоимость, по предположению, равна 1/3 продукта, так что производящий 2 b (= 6) получит от хозяина 2/3 - т. е. 4]. В результате получаем усиление разделения труда - и возрастание
  
  92
  В. И. ЛЕНИН
  
  рынка, на который поступает уже 22, несмотря на то, что "масса" "обеднела": - производители, сделавшиеся (отчасти) наемными рабочими, получают всего продукта уже не по 9, а только по 7, - 3 получает он от самостоятельного хозяйства (земледельческого - промышленность а) и 4 от наемного труда (от производства 2 b или 2 с). Эти производители, являющиеся уже более наемными рабочими, чем самостоятельными хозяевами, потеряли возможность нести на рынок какой бы то ни было продукт своего труда, потому что разорение отняло у них средства производства, необходимые для выработки продукта. Им пришлось прибегать к "заработкам", т. е. нести на рынок свою рабочую силу и на полученные от продажи этого нового товара деньги покупать необходимый для себя продукт.
  
  Из схемы видно, что производители II и III, V и VI продают каждый рабочей силы на 4 единицы стоимости и покупают на ту же сумму предметов потребления. Что касается до производителей - капиталистов, I-го и IV-ro, то каждый из них производит продукта на 21 ; из этого он сам потребляет 10 [3 (= а) + 3 (= с или b) + 4 (сверхстоимость от 2 c или 2 b)] и продает 11; покупает же он товаров на 3 (с или b) + 8 (рабочая сила).
  
  В этом случае, необходимо заметить, мы не получаем абсолютного соответствия между степенью специализации общественного труда (специализировалось производство 5 b и 5 c, т. е. на сумму 30) и величиной рынка (22), - но эта неправильность схемы зависит от принятия простого воспроизводства *, т. е. отсутствия накопления, почему и оказалось, что сверхстоимость, отбираемая у рабочих (по 4 - каждым капиталистом), потребляется вся натурой. Так как отсутствие накопления невозможно в капиталистическом обществе, то ниже будет сделана соответствующая поправка.
  
  * Это относится равным образом и к 5-му и к 6-му периодам.
  
  93
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Период 5-ый. Разложение товаропроизводителей распространилось и на земледельческую промышленность (а): наемные рабочие не могли продолжать хозяйства, работая главным образом в чужих промышленных заведениях, и разорились: у них остались только жалкие остатки земледельческого хозяйства, в размере 112 прежнего количества (которое, по нашему предположению, было как раз достаточно на покрытие нужд семьи) - точно так же, как теперешние посевы громадной массы наших крестьян - "земледельцев" представляют из себя только жалкие крохи самостоятельного земледельческого хозяйства. Промышленность а начала точно так же концентрироваться в незначительное число крупных заведений. Так как наемные рабочие теперь не в состоянии уже обойтись своим хлебом, то заработная плата, понижавшаяся самостоятельным земледельческим хозяйством рабочих, повышается, давая рабочему денежные средства на покупку хлеба (хотя и в меньшем количестве, чем потреблял он, будучи сам хозяином): теперь рабочий сам производит 11/2 (= 1/2 a) и прикупает 1, получая всего 21/2, вместо прежних 3 (=а). Хозяева - капиталисты, присоединившие к своим промышленным заведениям расширенное земледельческое хозяйство, производят теперь по 2 а (=6), из которых 2 переходит рабочим в виде заработной платы, а 1 (1/3 a) - сверхстоимость - достается им. Развитие капитализма, изображаемое этой схемой, сопровождается "обеднением" "народа" (рабочие потребляют всего уже только по 61/2, a не по 7, как в 4 периоде) и возрастанием рынка, на который поступает уже 26. "Упадок земледельческого хозяйства" у большинства производителей вызвал не сокращение, а увеличение рынка земледельческих продуктов.
  
  Период 6-ой. Завершение специализации занятий, т. е. разделения общественного труда. Все отрасли промышленности отделились и стали специальностью отдельных производителей. Наемные рабочие совершенно потеряли самостоятельное хозяйство и существуют уже исключительно наемным трудом. Результат опять тот же: развитие капитализма [самостоятельное
  
  94
  В. И. ЛЕНИН
  
  хозяйство на себя вытеснено окончательно], "обеднение массы" [хотя заработная плата и возросла, но потребление понизилось у рабочих с 61/2 до 6: они производят по 9 (За, Зb, Зс) и отдают 1/3 хозяину, как сверхстоимость] и дальнейший рост рынка, на который поступает теперь уже 2/3 общественного продукта (36).
  
  VI
  
  Подведем теперь выводы, вытекающие из приведенной схемы.
  
  Первый вывод состоит в том, что понятие "рынка" совершенно неотделимо от понятия общественного разделения труда, - этого, как Маркс говорит, "общего основания всякого товарного [а следовательно, - добавим от себя - и капиталистического] производства". "Рынок" является там и постольку, где и поскольку появляется общественное разделение труда и товарное производство. Величина рынка неразрывно связана с степенью специализации общественного труда.
  
  "Товар приобретает всеобщую, общественно-признанную эквивалентную форму только в качестве денег, а деньги находятся в чужом кармане. Чтобы извлечь их оттуда, товар должен быть прежде всего потребительной стоимостью для владельца денег, и, следовательно, труд, потраченный на производство этого товара, должен быть израсходован в общественно-полезной форме, другими словами, должен явиться членом общественного разделения труда. Но разделение труда представляет из себя естественно выросший производственный организм, ткани которого сплетались и продолжают сплетаться за спиной товаропроизводителей. Возможно, что товар является продуктом нового вида труда, предназначенного удовлетворять вновь возникшую потребность или своим появлением впервые создать новую потребность. Какое-нибудь особое действие в процессе труда, - вчера еще бывшее одной из многих функций одного и того же товаропроизводителя, - сегодня, может быть, отрывается от этого процесса, становится самостоя-
  
  95
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  тельным и, именно в силу этого, посылает свой частичный продукт в качестве самостоятельного товара на рынок" ("Das Kapital", I Bd., S. 85 *. Курсив мой).
  
  Таким образом, пределы развитию рынка, при существовании капиталистического общества, ставятся пределами специализации общественного труда. А специализация эта, по самому существу своему, бесконечна - точно так же, как и развитие техники. Для того, чтобы повысилась производительность человеческого труда, направленного, например, на изготовление какой-нибудь частички всего продукта, необходимо, чтобы производство этой частички специализировалось, стало особым производством, имеющим дело с массовым продуктом и потому допускающим (и вызывающим) применение машин и т. п. Это с одной стороны. А с другой стороны, прогресс техники в капиталистическом обществе состоит в обобществлении труда, а это обобществление необходимо требует специализации различных функций процесса производства, превращения их из раздробленных, единичных, повторяющихся особо в каждом заведении, занятом этим производством, - в обобществленные, сосредоточившиеся в одном, новом заведении и рассчитанные на удовлетворение потребностей всего общества. Приведу пример.
  
  "За последнее время в Северо-Американских Штатах деревообрабатывающие заводы все более и более специализируются, "возникают заводы для выделки, например, исключительно топорищ, или метельных ручек, или раздвижных столов... Машинное дело безостановочно подвигается вперед, постоянно изобретаются новые машины, упрощающие и удешевляющие известную сторону производства... Каждая отрасль, например, мебельного дела обратилась в специальность, требует особых машин и особых рабочих... В экипажном деле колесные ободья производятся на особых заводах (Миссури, Арканзас, Тенесси), колесные спицы в Индиане и Огайо, ступицы опять-таки на специальных заводах Кентукки и Иллинойса. Все эти отдельные
  
  * - "Капитал", т. I, стр. 85. 22 Ред.
  
  96
  В. И. ЛЕНИН
  
  части покупаются особыми заводами, которых специальность - целые колеса. Таким образом целый десяток заводов участвует в изготовлении какого-нибудь дешевого экипажа" (г. Тверской: "Десять лет в Америке". "Вестник Европы", 1893, 1. - Цитирую по Ник. - ону, стр. 91, прим. 1).
  
  Отсюда видно, до какой степени неправильным является утверждение, будто рост рынка в капиталистическом обществе, вызываемый специализацией общественного труда, должен окончиться, как только все натуральные производители превратятся в товаропроизводителей. Русское экипажное производство давно уже превратилось в товарное, но какие-нибудь колесные ободья производятся все еще в каждом экипажном (или колесном) заведении отдельно; техника низка, производство раздроблено между массой производителей. Прогресс техники должен повести за собой специализацию различных частей производства, обобществление их и, следовательно, увеличение рынка.
  
  Здесь следует оговориться. Все изложенное нимало не ведет к отрицанию того положения, что капиталистическая нация не может существовать без внешних рынков. При капиталистическом производстве равновесие производства с потреблением достигается только рядом колебаний; чем крупнее производство, чем более широк круг потребителей, на которых оно рассчитано, тем сильнее эти колебания. Понятно поэтому, что когда буржуазное производство достигло высокой степени развития, ему уже невозможно удержаться в рамках национального государства: конкуренция вынуждает капиталистов все расширять производство и отыскивать себе внешних рынков для массового сбыта продукта. Очевидно, что необходимость внешних рынков для капиталистической нации так же мало нарушает тот закон, что рынок есть простое выражение общественного разделения труда при товарном хозяйстве и что, следовательно, он может расти так же бесконечно, как и разделение труда, - как мало кризисы нарушают закон стоимости. Печалования о рынках появились
  
  97
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  в русской литературе только тогда, когда капиталистическое производство наше в известных своих отраслях (например, хлопчатобумажная промышленность) достигло полного развития, охватило почти весь внутренний рынок, сложилось в немногие громадные предприятия. Что материальным основанием толков и "вопросов" о рынках являются именно интересы нашей крупной капиталистической промышленности, - лучшим доказательством этому служит тот факт, что никто еще в нашей литературе не пророчил гибели нашей кустарной промышленности вследствие исчезновения "рынков", хотя кустарная промышленность производит ценностей более чем на миллиард рублей и работает на тот же самый обнищавший "народ". Вопли о гибели нашей промышленности по недостатку рынков - не что иное, как сшитый белыми нитками маневр наших капиталистов, которые таким образом производят давление на политику, отождествляют (в скромном сознании своего "бессилия") интересы своего кармана с интересами "страны" и оказываются способными толкнуть правительство на путь завоевательной колониальной политики, вовлечь даже его в войну, ради охранения таких "государственных" интересов. Нужна именно вся бездонная пропасть народнического утопизма и народнической наивности, чтобы принимать вопли о рынках - эти крокодиловы слезы вполне окрепшей и успевшей уже зазнаться буржуазии - за доказательство "бессилия" нашего капитализма!
  
  Второй вывод состоит в том, что "обеднение массы народа" (этот непременный член всех народнических рассуждений о рынке) не только не препятствует развитию капитализма, а напротив, именно выражает собой его развитие, является условием капитализма и усиливает его. Для капитализма нужен "свободный рабочий", и обеднение в том и состоит, что мелкие производители превращаются в наемных рабочих. Это обеднение массы сопровождается обогащением немногих эксплуататоров, разорение и упадок мелких заведений сопровождается усилением и развитием более
  
  98
  В. И. ЛЕНИН
  
  крупных; оба процесса содействуют возрастанию рынка: "обедневший" крестьянин, существовавший прежде своим хозяйством, теперь живет "заработками", т. е. продажей своей рабочей силы; ему приходится теперь покупать себе необходимые предметы потребления (хотя бы и в меньшем количестве и худшего качества); с другой стороны, те средства производства, от которых освобождается этот крестьянин, концентрируются в руках меньшинства, превращаются в капитал, и произведенный продукт поступает уже на рынок. Только этим и объясняется то явление, что массовая экспроприация нашего крестьянства в пореформенную эпоху сопровождалась не уменьшением, а увели-чением валовой производительности страны и возрастанием внутреннего рынка: общеизвестен факт, что громадно увеличилось производство крупных фабрик и заводов, что значительно распространились кустарные промыслы - и те и другие работают главным образом на внутренний рынок, - равным образом увеличилось и количество хлеба, обращавшегося на внутренних рынках (развитие хлебной торговли внутри страны).
  
  * Спорным может показаться это только разве по отношению к земледельческой промышленности. "Хлебное производство находится в абсолютном застое", - говорит, например, г. Н. -он. Он делает этот вывод, основываясь на данных только за 8 лет (1871-1878 гг.). Посмотрим на данные о более продолжительном периоде: 8-летний, разумеется, слишком мал. Сравним данные за 60-е годы. ["Военно-стат. сборник", 1871], 70-е [данные Н. -она] и 80-е ["Сборник сведений о России", 1890]. Данные относятся к 50 губерниям Европейской России и обнимают все хлеба, включая картофель.
  
  Средние годовые за Посеяно Собрано Урожай
  сам Население
  (тысячи)
  тысяч четвертей
   (за вычетом семян)
  1864-1866 гг. 71 696 100 151 840 100 3,12 61 421 100
  (3) (1867 г.)
  1871-1878 гг. 71 378 99,5 195 024 128,4 3,73 76 594 124,7
  (8) (1876 г.)
  1883-1887 гг. 80 293 111,9 254 914 167,8 4,17 85 395 139,0
  (5) (1886 г.)
  
  99
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Третий вывод - о значении производства средств производства - требует внесения поправки в схему. Как уже было замечено, схема эта отнюдь не претендует на изображение всего процесса развития капитализма, но только на изображение того, как отражается на рынке смена натурального хозяйства товарным и этого последнего капиталистическим. Поэтому там и было абстрагировано накопление. Между тем в действительности капиталистическое общество не может существовать, не накопляя, так как конкуренция вынуждает каждого капиталиста, под угрозой разорения, расширять производство. Такое расширение производства было изображено и в схеме: I-й производитель, например, в течение промежутка между 3-им и 4-ым периодами расширил свое производство с втрое: с 2 с до 6 с; прежде он один работал в заведении, - теперь с двумя наемными рабочими. Ясно, что это расширение производства не могло произойти без накопления: требовалась постройка особой мастерской на нескольких человек, приобретение орудий производства в большем размере, закупка сырья в большем количестве и мн. др. То же самое применимо и к IV-му производителю, расширившему производство b. Это расширение отдельных заведений, концентрация производства необходимо должна была вызвать (или усилить - это все равно) производство средств производства для капиталистов: машин, железа, угля и т. п. Концентрация производства повысила производительность труда, заменила ручной труд машинным и выбросила вон известное число рабочих. С другой стороны, развивалось и производство этих машин и других средств производства, обращаемых капиталистами в постоянный капитал, начинающий теперь возрастать быстрее переменного. Если бы сравнить, например, период 4-ый с 6-ым, то получилось бы возрастание производства средств производства в 11/2 раза (так как в 1-ом случае - 2 капиталистических предприятия, требующих увеличения постоянного капитала, а в последнем - 3): сравнивая это возрастание с ростом производства предметов потребления, мы получили бы то самое быстрейшее возрастание
  
  100
  В. И. ЛЕНИН
  
  производства средств производства, о котором говорено было выше.
  
  Весь смысл и все значение этого закона о быстрейшем возрастании средств производства в том только и состоит, что замена ручного труда машинным, - вообще прогресс техники при машинной индустрии, - требует усиленного развития производств по добыче угля и железа, этих настоящих "средств производства для средств производства". Что референт не понял смысла этого закона и за схемами, изображающими процесс, просмотрел действительное содержание процесса, это ясно видно из такого его заявления: "На сторонний взгляд такое производство средств производства для средств производства кажется совершенно нелепым, но ведь и [sic!] плюшкинское собирание денег для денег было процессом тоже (?!!) совершенно нелепым. Ни те, ни тот не ведают бо, что творят". Народники именно и усиливаются доказать это самое - нелепость русского капитализма, разоряющего, дескать, народ, но не дающего высшей организации производства. Разумеется, это сказки. В замене ручного труда машинным нет ничего "нелепого": напротив, в этом и состоит вся прогрессивная работа человеческой техники. Чем выше развивается техника, тем более вытесняется ручной труд человека, заменяясь рядом все более и более сложных машин: в общем производстве страны все большее место занимают машины и необходимые для их выделки предметы *.
  
  Эти три вывода необходимо дополнить еще двумя замечаниями.
  
  Во-первых, изложенное нимало не отрицает того "противоречия в капиталистическом способе производства", о котором Маркс говорит в следующих словах:
  
  * Понятно поэтому, что разделять развитие капитализма на развитие вширь и - вглубь неправильно: все развитие идет одинаково на счет разделения труда; "существенной" разницы между этими моментами нет. Действительно же существующее между ними различие сводится к разным стадиям прогресса техники. Низшие стадии развития капиталистической техники - простая кооперация и мануфактура - не знают еще производства средств производства для средств производства: оно возникает и достигает громадного развития только при высшей стадии - крупной машинной индустрии.
  
  101
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  "Рабочие в качестве покупщиков товара важны для рынка. Но капиталистическое общество имеет тенденцию ограничивать плату им, как продавцам своего товара - рабочей силы - минимумом цены" ("Kapital", Bd. II, S. 303, Љ 32 ). Выше было уже указано, что в капиталистическом обществе не может не возрастать и та часть общественного производства, которая производит предметы потребления. Развитие производства средств производства только отодвигает указанное противоречие, но не уничтожает его. Оно может быть устранено только с устранением самого капиталистического способа производства. Само собою разумеется, однако, что видеть в этом противоречии препятствие к полному развитию капитализма в России (как это любят делать народники) - совсем уже нелепо; - впрочем, это достаточно уже разъяснено схемой.
  
  Во-вторых, при обсуждении соотношения между ростом капитализма и "рынка" невозможно опускать из виду той несомненной истины, что развитие капитализма неизбежно влечет за собой возрастание уровня потребностей всего населения и рабочего пролетариата. Это возрастание создается вообще учащением обменов продуктами, приводящим к более частым столкновениям между жителями города и деревни, различных географических местностей и т. п. К этому же приводит и сплоченность, скученность рабочего пролетариата, повышающая его сознательность и чувство человеческого достоинства и дающая ему возможность успешной борьбы против хищнических тенденций капиталистических порядков. Этот закон возвышения потребностей с полной силой сказался в истории Европы - сравнить, например, французского пролетария конца XVIII и конца XIX в. или английского рабочего 1840-х годов и современного. Этот же закон проявляет
  
  * - "Капитал", т. II, стр. 303, прим. 32. 23 Ред.
  
  ** Ср. Fr. Engels (Фр. Энгельс. Ред.). "Положение рабочего класса в Англии в 1844 г.". Это - состояние самой ужасной и грязной нищеты (в буквальном значении слова) и полного упадка чувства человеческого достоинства.
  
  102
  В. И. ЛЕНИН
  
  свое действие и в России: быстрое развитие товарного хозяйства и капитализма в пореформенную эпоху вызвало и повышение уровня потребностей "крестьянства": крестьяне стали жить "чище" (в отношении одежды, жилища и т. п.). Что это, несомненно прогрессивное, явление должно быть поставлено в кредит именно русскому капитализму и ничему иному, - это доказывается хотя бы уже тем общеизвестным фактом (отмечаемым всеми исследователями наших кустарных промыслов и крестьянского хозяйства вообще), что крестьяне промышленных местностей живут гораздо "чище" крестьян, занимающихся одним земледелием и незатронутых почти капитализмом. Разумеется, это явление сказывается прежде всего и легче всего в перенимании чисто внешней, показной стороны "цивилизации", но только отъявленные реакционеры, вроде г. В. В., способны оплакивать это явление и не видеть в нем ничего, кроме "упадка".
  
  VII
  
  Чтобы понять, в чем собственно состоит "вопрос о рынках", лучше всего сравнить народническое и марксистское представление о процессе, иллюстрируемое схемами 1-ой (об обмене между капиталистами места A и непосредственными производителями места W) и 2-ой (о превращении натурального хозяйства 6-ти производителей в капиталистическое).
  
  Примем 1-ую схему - и мы ничего не сумеем объяснить себе. Почему развивается капитализм? откуда берется он? Он представляется какой-то "случайностью", возникновение его приписывается либо тому, что "мы шли не по тому пути".., либо "насаждению" начальства.. Почему "беднеет масса"? на это опять не дает ответа схема, и народники, вместо ответа, отделываются сентиментальными фразами об "освященном веками строе", об уклонении с правильного пути и т. п. пустяками, на которые так изобретателен знаменитый "субъективный метод в социологии".
  
  103
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Неумение объяснить капитализм и предпочтение утопий изучению и выяснению действительности ведет к тому, что отрицается значение и сила капитализма. Это - точно какой-то безнадежно больной, которому неоткуда почерпнуть сил для развития. И мы внесем в положение этого больного ничтожное, почти неощутимое улучшение, если скажем, что он может развиваться на счет производства "средств производства для средств производства". Ведь для этого нужно развитие техники капитализма *, а "мы видим", что именно этого-то развития и нет. Для этого нужно, чтобы капитализм охватил всю страну, а мы видим, что "до повсеместного развития капитализма дело дойти никак не может".
  
  Наоборот, если мы примем 2-ую схему, нам уже ни развитие капитализма, ни обеднение народа не покажется случайностью. Это - необходимые спутники роста товарного хозяйства, основанного на разделении общественного труда. Вопрос о рынке устраняется совершенно, потому что рынок есть не что иное, как выражение этого разделения труда и товарного производства. Развитие капитализма представляется уже не только возможным [что в лучшем случае мог бы доказать референт], но и необходимым, потому что прогресс техники, раз уже общественное хозяйство основано на разделении труда и товарной форме продукта, не может не вести к усилению и углублению капитализма.
  
  Спрашивается теперь, почему же следует принять именно второе воззрение? в чем критерий его правильности?
  
  В фактах современной русской экономической действительности.
  
  Центром тяжести в 2-ой схеме является переход от товарного хозяйства к капиталистическому, разложение
  
  * То есть смена мелких промышленных единиц крупными, вытеснение ручного труда машинным.
  
  ** То есть в том случае, если бы он правильно оценил и верно понял значение производства средств производства.
  
  104
  В. И. ЛЕНИН
  
  товаропроизводителей на капиталистов и пролетариат. И если мы обратимся к явлениям современного общественного хозяйства России, то увидим, что главное место занимает именно разложение наших мелких производителей. Возьмем ли мы крестьян-земледельцев - окажется, что, с одной стороны, крестьяне массами забрасывают землю, теряют хозяйственную самостоятельность, обращаются в пролетариев, с другой стороны, крестьяне расширяют постоянно запашки и переходят к улучшенной культуре. С одной стороны, крестьяне теряют земледельческий инвентарь (живой и мертвый), - с другой стороны, крестьяне заводят улучшенный инвентарь, начинают приобретать машины и т. п. [Ср. В. В. "Прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве".] С одной стороны, крестьяне бросают землю, продают наделы, сдают их в аренду, - с другой стороны, крестьяне же арендуют наделы и с жадностью покупают частновладельческие земли. Все это - общеизвестные, давным-давно установленные факты *, единственное объяснение которых заключается в законах товарного хозяйства, разлагающего и наше "общинное" крестьянство на буржуазию и пролетариат. Возьмем мы кустарей, - окажется, что в пореформенную эпоху не только возникали новые промыслы и развивались быстрее старые [это явление - результат только что указанного разложения земледельческого крестьянства, результат прогрессирующего общественного разделения труда **], но кроме того, масса кустарей все более и более беднела, впадала в нищету и теряла хозяйственную самостоятельность, тогда как незначительное меньшинство обогащалось на счет этой массы, скапливало огромные капиталы, превращалось в скупщиков, забиравших в свои руки сбыт и организовавших в конце концов, в громадном большинстве наших кустарных
  
  * Сами крестьяне очень метко назвали этот процесс "раскрестьяниванием". [См. "Сельскохозяйственный обзор Нижегородской губ. за 1892 год". Н.-Н., 1893. Вып. III, стр. 186-187.]
  
  ** В игнорировании этого явления состоит одна из крупнейших теоретических ошибок г. Николая - она.
  
  105
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  промыслов, совершенно уже капиталистическую домашнюю систему крупного производства.
  
  Наличность этих двух полярных течений в среде наших мелких производителей наглядно показывает, что капитализм и обеднение массы не только не исключают, а, напротив, взаимно обусловливают друг друга,- и неопровержимо доказывает, что капитализм уже в настоящее время является основным фоном хозяйственной жизни России.
  
  Вот почему не будет парадоксом сказать, что разрешение "вопроса о рынках" лежит именно в факте разложения крестьянства.
  
  Нельзя не заметить также, что в самой уже (ходячей) постановке пресловутого "вопроса о рынках" скрывается ряд нелепостей. Обычная формулировка (см. ј I) прямо уже построена на невероятнейших предположениях, - будто хозяйственные порядки общества могут созидаться или уничтожаться по воле какой-нибудь группы лиц, - "интеллигенции" или "правительства" (потому что иначе нельзя бы и спрашивать так: "может" ли развиться капитализм? "должна" ли Россия пройти через капитализм? "следует" ли сохранить общину? и т. п.), - будто капитализм исключает обеднение народа, - будто рынок есть нечто отдельное и независимое от капитализма, какое-то особое условие его развития.
  
  Не исправив этих нелепостей, невозможно разрешить вопроса.
  
  Представим себе, в самом деле, что кто-нибудь вздумал бы на вопрос: "может ли в России развиваться капитализм, когда масса народа бедна и беднеет все больше?" отвечать таким образом: "Да, может, потому что капитализм будет развиваться не на счет предметов потребления, а на счет средств производства". Очевидно, что в основании такого ответа лежит совершенно верная мысль, что рост валовой производительности капиталистической нации идет главным образом на счет средств производства (т. е. более на счет средств производства, чем предметов потребления), но еще более очевидно, что такой ответ не может ни на йоту подвинуть вперед решения вопроса, как не может получиться
  
  106
  В. И. ЛЕНИН
  
  правильного вывода из силлогизма, если верна малая посылка, но нелепа большая. Такой ответ (повторяю еще раз) уже предполагает, что капитализм развивается, охватывает всю страну, переходит в высшую техническую стадию (крупную машинную индустрию), тогда как вопрос именно и построен на отрицании возможности развития капитализма и замены мелкой формы производства крупною.
  
  "Вопрос о рынках" необходимо свести из сферы бесплодных спекуляций о "возможном" и "должном" на почву действительности, на почву изучения и объяснения того, как складываются русские хозяйственные порядки и почему они складываются именно так, а не иначе.
  
  Я ограничусь приведением кое-каких примеров из имеющегося у меня материала, чтобы показать конкретно, какого именно рода данные лежат в основании предыдущего изложения.
  
  Чтобы показать разложение мелких производителей и наличность в их среде не только процесса обеднения, но и процесса созидания крупного (сравнительно), буржуазного хозяйства, приведу данные о трех чисто земледельческих уездах Европейской России, принадлежащих к разным губерниям: о Днепровском уезде Таврической губернии, Новоузенском уезде Самарской губернии и Камышинском уезде Саратовской губернии. Данные взяты из земско-статистических сборников. В предупреждение возможных указаний на нетипичность избранных уездов (на наших окраинах, почти не знавших крепостного права и в значительной степени заселенных уже при пореформенных, "свободных" порядках, разложение действительно сделало более быстрые шаги, чем в центре) скажу следующее:
  
  Из трех материковых уездов Таврической губернии Днепровский выбран потому, что он - сплошь русский [0,6% колонистских дворов], населен крестьянами-общинниками.
  
  По Новоузенскому уезду взяты данные только о русском (общинном) населении [см. "Сборник
  
  107
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  статистических сведений по Новоузенскому уезду", с. 432-439. Рубрика а], причем не включены так называемые "хуторяне", т. е. те из крестьян-общинников, которые ушли из общины и поселились отдельно на купчей или арендованной земле. Присоединение этих прямых представителей фермерского хозяйства значительно бы усилило разложение.
  
  3) По Камышинскому уезду взяты данные только о великорусском (общинном) населении. [См. таблицу на стр. 108. Ред.]
  
  Группировка произведена в сборниках - по Днепровскому уезду - по количеству десятин посева на двор, а в остальных по количеству рабочего скота.
  
  К бедной группе отнесены дворы - в Днепровском уезде - не сеющие и с посевом до 10 дес. на двор; в Новоузенском и Камышинском уездах - дворы без рабочего скота и с 1 штукой рабочего скота. К средней - дворы с посевом 10-25 дес. на двор в Днепровском уезде; в Новоузенском уезде дворы с 2-4 штуками рабочего скота; в Камышинском уезде - дворы с 2- 3 штуками рабочего скота. К зажиточной группе - дворы с посевом свыше 25 дес. (Днепровский уезд) или имеющие рабочего скота более 4-х штук на двор (Новоузенский уезд) и более 3-х (Камышинский уезд).
  
  Из этих данных ясно видно, что в нашем земледельческом и общинном крестьянстве идет процесс не обеднения и разорения вообще, а процесс разложения на буржуазию и пролетариат. Громадная масса крестьян (бедная группа) - около 1/2 в среднем - теряет хозяйственную самостоятельность. В ее руках находится уже только ничтожная частичка всего земледельческого хозяйства местных крестьян - каких-нибудь 13% (в среднем) посевной площади; на двор приходится 3-4 десятины посева. Чтобы судить о том,
  
  * В самом деле у 2294 хуторян 123252 дес. посева (т. е. по 53 дес. в среднем на 1 хозяина). У них 2662 наемных работника (и 234 работницы). Лошадей и быков у них > 40000. Очень много усовершенствованных орудий; см. стр. 453 "Сборника статистических сведений по Новоузенскому уезду".
  
  108
  В. И. ЛЕНИН
  
  Таблица со стр. 108 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц]]
  
  109
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  что означает такой посев, скажем, что в Таврической губернии крестьянскому двору для того, чтобы существовать исключительно самостоятельным земледельческим хозяйством, не прибегая к так называемым "заработкам", необходимо 17-18 дес. * посева. Ясно, что представители низшей группы существуют уже гораздо более не от своего хозяйства, а от заработков, т. е. от продажи своей рабочей силы. И если мы обратимся к более подробным данным, характеризующим положение крестьян этой группы, то увидим, что именно она поставляет наибольший контингент забросивших хозяйство, сдающих наделы, лишенных рабочего инвентаря и уходящих на заработки. Крестьянство этой группы - представители нашего сельского пролетариата.
  
  Но, с другой стороны, из тех же самых крестьян-общинников выделяется совсем другая группа с диаметрально противоположным характером. Крестьяне высшей группы имеют посевы, в 7-10 раз превышающие посевы низшей группы. Если сравнить эти посевы (23-40 дес. на двор) с тем "нормальным" количеством десятин посева, при котором семья может безбедно существовать одним своим земледельческим хозяйством, то увидим, что они превышают эти последние в 2-3 раза. Ясно, что это крестьянство занимается земледелием уже для получения дохода, для торговли хлебом. Оно скапливает изрядные сбережения и употребляет их на улучшение хозяйства и повышение культуры, заводит, например, сельскохозяйственные машины и улучшенные орудия: например, в Новоузенском уезде вообще у 14% домохозяев есть улучшенные земледельческие орудия; у крестьян же высшей группы - 42% домохозяев имеет улучшенные орудия (так что на долю крестьян высшей группы приходится 75% всего по-уездного количества дворов с улучшенными земледельческими орудиями) и в их руках сосредоточено 82% всех имеющихся у "крестьянства" улучшенных орудий **.
  
  * В Самарской и Саратовской губ. норма эта будет ниже раза в полтора - ввиду меньшей зажиточности местного населения.
  
  ** Всего по уезду крестьянство имеет 5724 улучшенных орудия.
  
  110
  В. И. ЛЕНИН
  
  Собственными своими рабочими силами крестьяне высшей группы не могут уже справиться с своими посевами и потому прибегают к найму рабочих: например, в Новоузенском уезде 35% домохозяев высшей группы держат постоянных наемных рабочих (не считая тех, которые нанимаются, например, на жнитво и т. п.); то же и в Днепровском уезде. Одним словом, крестьяне высшей группы представляют уже из себя, несомненно, буржуазию. Сила их основывается уже не на грабеже других производителей (как сила ростовщиков и "кулаков"), а на самостоятельной организации * производства: в руках этой группы, составляющей всего 1/5 часть крестьянства, сосредоточено более 1/2 посевной площади [я беру общую среднюю величину по всем 3-м уездам]. Если принять во внимание, что производительность труда (т. е. урожаи) у этих крестьян неизмеримо выше, чем у ковыряющих землю пролетариев низшей группы, - то нельзя не сделать того вывода, что главным двигателем хлебного производства является сельская буржуазия.
  
  Какое же влияние должен был оказать этот раскол крестьянства на буржуазию и пролетариат [народники не видят в этом процессе ничего, кроме "обеднения массы"] на величину "рынка", т. е. на величину той доли хлеба, которая превращается в товар? Ясно, что эта доля должна была значительно возрасти, потому что масса хлеба у крестьян высшей группы далеко превышала их собственные нужды и шла на рынок; с другой стороны, представители низшей группы должны были прикупать хлеба на те денежные средства, которые давали им заработки.
  
  Чтобы привести точные данные по этому вопросу, нам придется уже обратиться не к земско-статистическим сборникам, а к сочинению В. Е. Постникова: "Южно-русское крестьянское хозяйство". Постников описывает, по данным земской статистики, крестьянское хозяйство 3-х материковых уездов Таврической губер-
  
  * Основанной, конечно, тоже на грабеже, но только уже не самостоятельных производителей, а рабочих.
  
  111
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  нии (Бердянского, Мелитопольского и Днепровского) и анализирует это хозяйство по различным группам крестьян [разделенных на 6 категорий по величине посевной площади: 1) не сеющие; 2) сеющие до 5 дес; 3) - от 5 до 10 д.; 4) 10-25 д.; 5) 25-50 д. и 6) свыше 50 дес]. Исследуя отношение различных групп к рынку, автор делит посевную площадь каждого земледельческого хозяйства на следующие 4 части: 1) хозяйственная площадь - так называет Постников ту часть посевной площади, которая дает семена, необходимые для посева; 2) пищевая площадь - дает хлеб для прокормления рабочей семьи и работников; 3) кормовая площадь - дает корм рабочему скоту и, наконец, 4) торговая или рыночная площадь, дает продукт, превращаемый в товар, отчуждаемый на рынке. Понятно, что только последняя площадь дает денежный доход, а остальные - натуральный, т. е. дают продукт, потребляемый в самом хозяйстве.
  
  Произведя учет величины каждой из этих площадей в разных посевных группах крестьянства, Постников дает следующую таблицу: [см. таблицу на стр. 112. Ред.]
  
  Мы видим из этих данных, что чем крупнее становится хозяйство, тем более приобретает оно товарный характер, тем большую часть хлеба производит для продажи [12- 36-52-61% по группам]. Главные посевщики, крестьяне 2-х высших групп (у них более 1/2 всего посева), отчуждают более половины всего своего земледельческого продукта [52 и 61%].
  
  Если бы не было раскола крестьянства на буржуазию и пролетариат, если бы, другими словами, посевная площадь была распределена между всеми "крестьянами" "уравнительно", тогда бы все крестьяне принадлежали к средней группе (сеющей 10-25 дес), и на рынок поступало бы только 36% всего хлеба, т. е. продукт 518136 посевных десятин (36% от 1439267 = 518136). Теперь же, как видно из таблицы, на рынок идет 42% всего хлеба, продукт 608 869 десятин. Таким образом, "обеднение массы", полный упадок хозяйства у 40% крестьян (бедная группа, т. е. сеющая до 10 дес),
  
  112
  В. И. ЛЕНИН
   Приходится из
  100 десятин посева
  на площадь Получается
  денежного
  дохода В 3-х уездах
  Таврической
  губернии Средняя
  величина
  посева
  в каждой
  группе
  хозяй-
  ствен-
  ную пище-
  вую кормо-
  вую торго-
  вую на 1
  десятину
  посева на 1
  двор количество
  десятин
  посева из них под
  торговой
  площадью
  (рубли)
  У сеющих до 5 десятин 6 90,7 42,3 −39 - - 34 070 - 3,5 д.
  " " 5-10 " 6 44,7 37,5 +11,8 3,77 30 140426 16851 8 "
  " " 10-25 " 6 27,5 30 36,5 11,68 191 540093 194433 16,4 "
  " " 25-50 " 6 17,0 25 52 16,64 574 494095 256929 34,5 "
  " " более 50 " 6 12,0 21 61 19,52 1500 230583 140656 75 "
  Итого 6 42 1439267 608869 17-18 "
  
  Примечание к таблице:
  
  1) Постников не дает предпоследнего столбца; он вычислен мною.
  
  2) Величину денежного дохода Постников определяет, предполагая, что вся торговая площадь засеяна пшеницей и высчитывая среднюю урожайность и среднюю ценность хлеба.
  
  113
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  образование сельского пролетариата, - повело к тому, что на рынок был брошен продукт 90 тыс. десятин посева.
  
  Я совсем не хочу сказать, чтобы увеличение "рынка" вследствие разложения крестьянства ограничивалось этим. Далеко нет. Мы видели, например, что крестьяне заводят улучшенные орудия, т. о. обращают свои сбережения на "производство средств производства". Мы видели, что на рынок, кроме хлеба, поступил еще другой товар - рабочая сила человека. Я не упоминаю обо всем этом только потому, что привел этот пример с узкой и специальной целью: показать, что у нас в России действительно обнищание массы ведет к усилению товарного и капиталистического хозяйства. Нарочно выбрал такой продукт, как хлеб, который везде и всегда всего позже и всего медленнее втягивается в товарное обращение. Поэтому и местность взята была исключительно земледельческая.
  
  Возьму теперь другой пример, относящийся к области чисто промышленной, к Московской губернии. Крестьянское хозяйство описано земскими статистиками в VI и VII томах "Сборника статистических сведений по Московской губернии", содержащих ряд превосходных очерков кустарных промыслов. Я ограничусь приведением одного места из очерка "Кружевной промысел" **, объясняющего, каким образом и почему в пореформенную эпоху особенно быстро развивались крестьянские промыслы.
  
  Кружевной промысел возник в 20-х годах текущего столетия в 2-х соседних деревнях Вороновской волости Подольского уезда. "В 1840-х годах он медленно начинает распространяться по другим близлежащим деревням, хотя все еще не захватывает большого района. Зато начиная с 60-х годов, особенно за
  
  * 90 733 дес. = 6,3% всей посевной площади.
  
  ** "Сборник стат. свед. по Моск. губ.". Отдел хозяйственной статистики. Т. VI, вып. П. Промыслы Московской губернии, вып. П. Москва, 1880.
  
  114
  В. И. ЛЕНИН
  
  последние 3-4 года, быстро распространяется по окрестности".
  
  Из 32-х селений, в которых в настоящее время существует промысел, он возник
  в 2-х селениях - в 1820 г.
  " 4 " - " 1840 г.
  " 5 " - " 1860-х гг.
  " 7 " - " 1870-1875 г.
  " 14 " - " 1876-1879 г.
  "Если вникнуть в причины, порождающие такое явление, - говорит автор очерка, - т. е. явление чрезвычайно быстрого распространения промысла именно в последние годы, то мы увидим, что, с одной стороны, за это время условия крестьянского быта значительно ухудшились, а, с другой стороны, потребности населения - той части его, которая находится в более благоприятных условиях - значительно возросли".
  
  В подтверждение этого автор заимствует из Московской земской статистики следующие данные, которые я привожу в форме таблицы : [см. таблицу на стр. 115. Ред.]
  
  "Эти цифры, - продолжает автор, - красноречиво говорят, что общее количество лошадей, коров и мелкого скота в этой волости увеличилось, но это увеличение благосостояния пало на долю отдельных личностей, именно на категорию домохозяев, имеющих по 2-3 и более лошадей...
  
  ... Мы, следовательно, видим, что рядом с увеличением числа крестьян, не имеющих ни коровы ни лошади, увеличивается число и тех, которые перестают обрабатывать землю: нет скотины, нет и достаточного количества удобрения; земля истощается, ее не стоит засевать; для того, чтобы прокормить себя, семью,
  
  * Я опустил данные о распределении коров (вывод - тот же) и добавил процентные исчисления.
  
  115
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  Таблица со стр. 115 [[перенесена при оцифровке в отдельный файл для широких таблиц]]
  
  116
  В. И. ЛЕНИН
  
  не умереть с голода, недостаточно одним мужчинам заниматься промыслом, - ведь они занимались им и прежде в свободное от земледельческих работ время - нужно, чтобы и другие члены семьи искали постороннего заработка...
  
  ... Приведенные нами цифровые данные в таблицах указали нам и на другое явление; в этих селах, деревнях увеличилось также число людей, имеющих 2-3 лошади, коровы. Следовательно, благосостояние этих крестьян увеличилось, а между тем одновременно с этим мы заявили, что "все женщины, дети такого-то села поголовно занимаются промыслом". Чем же объяснить себе такое явление?.. Чтобы уяснить себе это явление, нам придется посмотреть, какою жизнью живут эти села, познакомиться поближе с их домашней обстановкой и тогда, может быть, уяснить себе, чем вызывается это сильное стремление к производству товара на сбыт?
  
  Мы здесь, конечно, не станем подробно исследовать, при каких счастливых обстоятельствах из среды крестьянского населения выделяются мало-помалу более сильные личности, семьи, вследствие каких условий создается их благосостояние и вследствие каких общественных условий благосостояние это, раз появившись, может быстро возрасти и возрастает настолько, что значительно выделяет одну часть жителей села от другой. Достаточно проследить этот процесс, указывая на одно из самых заурядных явлений крестьянского села. В деревне такой-то крестьянин слывет между своими односельчанами за здорового, сильного, трезвого, работящего человека; у него большая семья, все больше сыновья, отличающиеся таким же крепким сложением и хорошим направлением; живут они все вместе, не делятся; получают надел на 4-5 душ. Понятно, что для обработки его все-таки не требуется всего наличного числа рук. Вот 2-3 сына занимаются отхожим или местным промыслом постоянно, и только во время сенокоса на короткое время бросают промысел и помогают семье в полевых работах. Заработок отдельных членов семьи не дробится, а составляет общее достоя-
  
  117
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  ние; при прочих благоприятных условиях он значительно превышает расход на удовлетворение потребностей семьи. Является сбережение, вследствие которого семья в состоянии заниматься промыслом при лучших условиях: может покупать сырой материал на чистые деньги из первых рук, произведенный товар продавать тогда, когда он в цене, может обойтись без посредства разных "датчиков", торговцев и торговок и т. п.
  
  Является возможность принанять одного рабочего, другого, или раздавать работу по домам бедным крестьянам, потерявшим возможность совершенно самостоятельно вести какое-либо дело. В силу этих и других подобных условий, приведенная нами сильная семья имеет возможность получать прибыль не только от своего собственного труда. Здесь мы, конечно, не касаемся тех случаев, когда из среды таких семей развиваются личности, известные под именем кулаков, мироедов, а рассматриваем лишь самые обыкновенные явления в среде крестьянского населения. Таблицы, помещенные во II томе Сборника и в вып. 1 тома VI, ясно показывают, как по мере ухудшения положения одной части крестьянства является в большинстве случаев увеличение благосостояния другой, малой части его или отдельных членов.
  
  По мере того, как занятие промыслом распространяется, сношения с внешним миром, с городом, в данном случае с Москвой, становятся чаще, и некоторые московские порядки понемногу проникают в село и проявляются вначале именно в этих более зажиточных семьях. Заводится самовар, необходимая стеклянная и фаянсовая посуда, одежда "почище". Если эта чистота одежды у мужика вначале проявляется в том, что он вместо лаптей наденет сапоги, то у женщин башмаки и сапожки довершают, так сказать, более чистую одежду; они прежде всего увлекаются яркими, пестрыми ситцами, платками, шерстяными узорчатыми шалями и т. п. прелестями...
  
  ... В крестьянской семье "испокон веку" водится, что жена одевает мужа, себя и детей... Пока лен сеяли свой,
  
  118
  В. И. ЛЕНИН
  
  приходилось менее тратить денег на покупку материала и предметов, необходимых для одежды, и эти деньги добывались продажей курицы, яиц, грибов, ягод, оставшегося мотка ниток или лишнего конца холстины. Остальное все производилось дома. Именно такими условиями, т. е. домашним производством всех тех произведений, которые требовались от крестьянок, и тем, что на это уходило все их свободное от полевых работ время, объясняется в данном случае чрезвычайно медленное развитие кружевного промысла в селениях Вороновской волости. Кружева плелись преимущественно девушками из более обеспеченных или более многочисленных семей, где не было необходимости, чтобы все наличные женские руки занимались прядением льна, тканьем холста. Но дешевые ситцы, миткаль, понемногу стали вытеснять холстину; к этому прибавились и другие условия: то лен не уродится, то захочется мужу сшить рубашку кумачную и себе "шубку" (сарафан) понаряднее, и вот мало-помалу вытесняется или очень сильно ограничивается обычай ткать дома различные холсты, платки для крестьянской одежды. И одежда сама изменяется, отчасти под влиянием вытеснения тканей домашнего производства и замены их тканями, произведенными на фабриках...
  
  ... Этим объясняется необходимость для большинства населения стремиться к производству товара на сбыт и привлечение даже детских рук к такому производству".
  
  Этот бесхитростный рассказ внимательного наблюдателя наглядно показывает, каким образом идет в нашей крестьянской массе процесс разделения общественного труда, как это ведет к усилению товарного производства [а следовательно, и рынка] и как это товарное производство, само собою, т. е. силою тех самых отношений, в которые оно ставит производителя к рынку, приводит к тому, что "самым обыкновенным явлением" становится купля-продажа человеческой рабочей силы.
  
  119
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  VIII
  
  В заключение не лишним, может быть, будет иллюстрировать спорный вопрос, - слишком уже, кажется, загроможденный абстракциями, схемами и формулами, - разбором рассуждений одного из новейших и виднейших представителей "ходячих воззрений".
  
  Я говорю о г. Николае -оне *.
  
  Крупнейшее "препятствие" развитию капитализма в России он видит в "сокращении" внутреннего рынка, в "уменьшении" покупательной способности крестьян. Капитализация промыслов - говорит он - вытеснила домашнее производство изделий; крестьянину пришлось покупать себе одежду. Чтобы добыть для этого денег, крестьянин обратился к усиленной распашке земель и вследствие недостаточности наделов расширил эту запашку далеко за пределы, полагаемые разумным хозяйством; он поднял до безобразных размеров плату за арендные земли - ив конце концов разорился. Капитализм сам вырыл себе могилу, привел "народное хозяйство" к страшному кризису 1891 года и... остановился, не имея под собой почвы, не будучи в силах продолжать "идти тем же путем". Сознавши, что "мы уклонились от освященного веками народного строя", Россия и ждет теперь... распоряжений начальства о "прививке крупного производства к общине".
  
  В чем состоит нелепость этой "вечно новой" (для российских народников) теории?
  
  В том ли, что автор ее не понимает значения "производства средств производства для средств производства"? Конечно, нет. Г-н Ник. -он хорошо знает этот закон и упоминает даже о том, что он проявил себя и у нас (стр. 186, 203-204). Правда, в силу своей способности самому побивать себя противоречиями, он иногда (ср. с. 123) забывает об этом законе, но ясно, что
  
  * Разумеется, не может быть и речи здесь о разборе всего его сочинения - для этого нужен особый труд, - а только о разборе одного из его любимых аргументов.
  
  120
  В. И. ЛЕНИН
  
  исправление подобных противоречий нимало не исправило бы основного (вышеприведенного) рассуждения автора.
  
  Нелепость его теории состоит в том, что он не умеет объяснить нашего капитализма и свои рассуждения о нем строит на чистейших фикциях.
  
  "Крестьянство", которое разорилось от вытеснения домашних продуктов фабричными, г. Ник. -он рассматривает как нечто однородное, солидарное внутри себя, реагирующее на всякие жизненные явления как один человек.
  
  Ничего подобного нет в действительности. Товарное производство не могло бы и возникнуть в России, если бы не существовало обособленности производительных единиц (крестьянских дворов), и всякий знает, что наш крестьянин на самом деле хозяйничает каждый отдельно и независимо от других; ведет производство продуктов, поступающих в его частную собственность, на свой лично риск и страх; вступает в сношение с "рынком" поодиночке.
  
  Посмотрим, как обстоит дело в "крестьянстве".
  
  "Нуждаясь в деньгах, крестьянин непомерно расширяет запашку и разоряется".
  
  Но расширять запашку в состоянии только крестьянин состоятельный, имеющий семена для посева, достаточное количество живого и мертвого инвентаря. Такие крестьяне (а их, как известно, меньшинство) действительно увеличивают посевы и расширяют свое хозяйство до таких пределов, что даже не могут с ним справиться без помощи работничков. Большинство же крестьян совершенно не в состоянии удовлетворить нужду в деньгах расширением хозяйства, не имея никаких запасов, ни достаточных средств производства. Такой крестьянин, чтобы добыть денег, идет на "заработки", т. е. несет на рынок уже не свой продукт, а свою рабочую силу. Уход на заработки, естественно, ведет за собой дальнейший упадок земледельческого хозяйства, и этот крестьянин кончает тем, что сдает свой надел богатому однообщиннику, который округляет свое хозяйство и, понятно, не сам потребляет продукт
  
  121
  ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ
  
  с снятого надела, а отправляет его на рынок. Получается "обеднение народа", рост капитализма и увеличение рынка. Но этого мало. Наш богатый крестьянин, занятый вполне своим расширенным земледельческим хозяйством, не может уже по-прежнему производить сам на себя - ну, скажем, обувь: ему выгоднее купить ее. Что касается до обедневшего крестьянина, то ему тоже приходится прибегать к покупной обуви: он не может производить ее в своем хозяйстве по той простой причине, что не имеет уже своего хозяйства. Возникает спрос на обувь и предложение хлеба, в избытке произведенного хозяйственным мужиком, умиляющим г-на В. В. прогрессивным течением своего хозяйства. Соседи - кустари, производящие обувь, оказываются в таком же положении, в каком были сейчас земледельцы: чтобы купить хлеба, которого слишком мало дает падающее хозяйство, надо расширить производство. И опять-таки, разумеется, расширяет производство только такой кустарь, у которого появились сбережения, т. е. представитель меньшинства; он получает возможность принанять рабочих или раздавать работу на дом бедным крестьянам. Представителям же большинства кустарей нечего и думать о расширении заведения: они рады будут, если им "даст работу" разжившийся скупщик, т. е. если они смогут найти покупателя своего единственного товара - рабочей силы. Получается снова обеднение народа, рост капитализма и увеличение рынка; дается новый толчок дальнейшему развитию и углублению общественного разделения труда. Где окончится это движение? Этого никто не сумеет сказать, точно так же, как и того, где оно началось; да это и не важно. Важно то, что мы имеем пред собой один живой органический процесс, процесс развития товарного хозяйства и роста капитализма. "Раскрестьянивание" в деревне показывает нам начало этого процесса, зарождение его, его ранние стадии; крупный капитализм в городах показывает нам конец этого процесса, его тенденции. Попробуйте разорвать эти явления, попробуйте рассматривать их отдельно и независимо друг от друга, - и вы
  
  122
  В. И. ЛЕНИН
  
  не сможете в своем рассуждении свести концов с концами, не сможете объяснить ни того, ни другого явления, ни обеднения народа, ни роста капитализма.
  
  При этом, однако, бывает большею частью так, что авторы подобных рассуждений без начала и без конца, не умея объяснить процесса, обрывают исследование заявлением, что одно из двух, одинаково непонятых ими явлений [и притом, конечно, уже именно то, которое противоречит "нравственно развитому чувству критически мыслящей личности"] - "нелепо", "случайно", "висит в воздухе".
  
  На самом деле, разумеется, "висят в воздухе" одни только их собственные рассуждения.
  
  123
  
  Последняя страница рукописи В. И. Ленина "По поводу так называемого вопроса о рынках". - 1893 г.
  Уменьшено
  
  125
  
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА" И КАК ОНИ ВОЮЮТ ПРОТИВ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ?
  (ОТВЕТ НА СТАТЬИ "РУССКОГО БОГАТСТВА" ПРОТИВ МАРКСИСТОВ) 26
  Написано весной - летом 1894 г.
  Напечатано в 1894 г. на гектографе
  
  Печатается по тексту гектографированного издания 1894 г.
  127
  
  
  ВЫПУСК
  I
  
  
  
  129
  
  "Русское Богатство" 27 открыло поход против социал-демократов. Еще в Љ 10 за прошлый год один из главарей этого журнала, г-н Н. Михайловский, объявил о предстоящей "полемике" против "наших так называемых марксистов или социал-демократов" 28. Затем появились статьи г-на С. Кривенко: "По поводу культурных одиночек" (Љ 12) и г. Н. Михайловского: "Литература и жизнь" (ЉЉ 1 и 2 "Р. Б." за 1894 г.). Что касается до собственных воззрений журнала на нашу экономическую действительность, то они всего полнее изложены были г. С. Южаковым в статье: "Вопросы экономического развития России" (в ЉЉ 11 и 12). Претендуя вообще в своем журнале представлять идеи и тактику истинных "друзей народа", эти господа являются отъявленными врагами социал-демократии. Попробуем же присмотреться к этим "друзьям народа", к их критике марксизма, к их идеям, к их тактике.
  
  Г-н Н. Михайловский обращает более всего внимания на теоретические основания марксизма и потому специально останавливается на разборе материалистического понимания истории. Изложивши, в общих чертах, содержание обширной марксистской литературы, излагающей эту доктрину, г-н Михайловский открывает свою критику такой тирадой:
  
  "Прежде всего, - говорит он, - является сам собою вопрос: в каком сочинении Маркс изложил свое
  
  130
  В. И. ЛЕНИН
  
  материалистическое понимание истории? В "Капитале" он дал нам образчик соединения логической силы с эрудицией, с кропотливым исследованием как всей экономической литературы, так и соответствующих фактов. Он вывел на белый свет давно забытых или никому ныне неизвестных теоретиков экономической науки и не оставил без внимания мельчайших подробностей в каких-нибудь отчетах фабричных инспекторов или показаниях экспертов в разных специальных комиссиях; словом, перерыл подавляющую массу фактического материала частью для обоснования, частью для иллюстрации своих экономических теорий. Если он создал "совершенно новое" понимание исторического процесса, объяснил все прошедшее человечества с новой точки зрения и подвел итог всем доселе существовавшим философско-историческим теориям, то сделал это, конечно, с таким же тщанием: действительно пересмотрел и подверг критическому анализу все известные теории исторического процесса, поработал над массою фактов всемирной истории. Сравнение с Дарвином, столь обычное в марксистской литературе, еще более утверждает в этой мысли. Что такое вся работа Дарвина? Несколько обобщающих, теснейшим образом между собой связанных идей, венчающих целый Монблан фактического материала. Где же соответственная работа Маркса? Ее нет. И не только нет такой работы Маркса, но ее нет и во всей марксистской литературе, несмотря на всю ее количественную обширность и распространенность".
  
  Вся эта тирада в высшей степени характерна для уразумения того, как мало понимают "Капитал" и Маркса в публике. Подавленные громадной доказательностью изложения, они расшаркиваются перед Марксом, хвалят его и в то же время совершенно упускают из виду основное содержание доктрины и, как ни в чем не бывало, продолжают старые песенки "субъективной социологии". Нельзя не вспомнить по этому поводу очень верного эпиграфа, выбранного Каутским в его книге об экономическом учении Маркса:
  
  131
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Wer wird nicht einen Klopstock loben?
  Doch wird ihn jeder lesen? Nein.
  Wir wollen weniger erhoben
  Und fleissiger gelesen sein! *
  
  Именно так! Г-ну Михайловскому следовало бы поменьше хвалить Маркса да поприлежнее читать его, или, лучше, посерьезнее вдумываться в то, что он читает.
  
  "В "Капитале" Маркс дал нам образчик соединения логической силы с эрудицией", - говорит г-н Михайловский. Г. Михайловский в этой фразе дал нам образчик соединения блестящей фразы с пустотой содержания, - заметил один марксист. И замечание это совершенно справедливо. В самом деле, в чем же проявилась эта логическая сила Маркса? Какие дала она результаты? Читая приводимую тираду г-на Михайловского, можно подумать, что вся эта сила направлена была на "экономические теории" в самом тесном значении слова, - и только. И - чтобы оттенить сильнее узкие пределы поля, на котором проявлял Маркс свою логическую силу, г. Михайловский напирает на "мельчайшие подробности", на "кропотливость", на "никому неизвестных теоретиков" и т. п. Выходит так, как будто ничего существенно нового, достойного упоминания, Маркс не внес в приемы построения этих теорий, как будто он оставил пределы экономической науки такими же, какими они были у прежних экономистов, не расширив их, не внеся "совершенно нового" понимания самой этой науки. А между тем всякий читавший "Капитал" знает, что это - сплошная неправда. Нельзя не вспомнить по этому поводу того, что писал о Марксе г-н Михайловский 16 лет тому назад, полемизируя с пошло-буржуазным г. Ю. Жуковским 29. Времена, что ли, тогда были другие, чувства, что ли, посвежее, но только и тон и содержание статьи г-на Михайловского были совсем не те.
  
  * - Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). Ред.
  
  132
  В. И. ЛЕНИН
  
  - ""Конечная цель этого сочинения - показать закон развития (в подлиннике: Das okonomische Bewegungsgesetz - экономический закон движения) современного общества", - говорит К. Маркс о своем "Капитале" и строго выдерживает свою программу", - так отзывался г. Михайловский в 1877 г. Посмотрим же поближе на эту, строго - по признанию критика - выдержанную программу. Она состоит в том, чтобы "показать экономический закон развития современного общества".
  
  Самая уже эта формулировка ставит нас лицом к лицу с несколькими вопросами, требующими разъяснения. Почему это говорит Маркс о "современном (modern)" обществе, когда все экономисты до него толковали об обществе вообще? В каком смысле употребляет он слово "современный", по каким признакам выделяет особо это современное общество? И далее - что это значит: экономический закон движения общества? Мы привыкли слышать от экономистов - и это, между прочим, одна из любимых идей у публицистов и экономистов той среды, к которой принадлежит "Русское Богатство", - что только производство ценностей подчинено одним лишь экономическим законам, тогда как распределение, дескать, зависит от политики, от того, в чем будет состоять воздействие на общество со стороны власти, интеллигенции и т. п. В каком же это смысле говорит Маркс об экономическом законе движения общества и еще рядом называет этот закон Naturgesetz - законом природы? Как понимать это, когда столь многие отечественные социологи исписали груды бумаги о том, что область общественных явлений выделяется особо из области естественно-исторических явлений, что поэтому и для исследования первых следует прилагать совсем особый "субъективный метод в социологии"?
  
  Все эти недоумения возникают естественно и необходимо, и, конечно, только полное невежество может обходить их, говоря о "Капитале". Чтобы разобраться в этих вопросах, приведем предварительно еще одно место из того же предисловия к "Капиталу", - всего несколькими строками ниже;
  
  133
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  "Моя точка зрения состоит в том, - говорит Маркс, - что я смотрю на развитие экономической общественной формации как на естественно-исторический процесс" 30.
  
  Достаточно простого сопоставления хотя бы приведенных только двух мест из предисловия, чтобы видеть, что именно тут заключается основная идея "Капитала", проведенная, как мы слышали, строго выдержанно и с редкой логической силой. Отметим прежде всего два обстоятельства по поводу всего этого: Маркс говорит только об одной "общественно-экономической формации", о капиталистической, т. е. говорит, что исследовал закон развития только этой формации и никакой другой. Это во-первых. А во-вторых, отметим приемы выработки Марксом его выводов: эти приемы состояли, как мы сейчас слышали от г. Михайловского, в "кропотливом исследовании соответствующих фактов".
  
  Теперь перейдем к разбору этой основной идеи "Капитала", которую так ловко попытался обойти наш субъективный философ. В чем собственно состоит понятие экономической общественной формации? и каким образом развитие такой формации можно и должно считать естественно-историческим процессом? - вот вопросы, стоящие теперь перед нами. Я уже указывал, что с точки зрения старых (не для России) экономистов и социологов понятие общественно-экономической формации совершенно лишнее: они толкуют об обществе вообще, спорят с Спенсерами о том, что такое общество вообще, какова цель и сущность общества вообще и т. п. В таких рассуждениях эти субъективные социологи опираются на аргументы вроде тех, что цель общества - выгоды всех его членов, что поэтому справедливость требует такой-то организации, и что несоответствующие этой идеальной ("Социология должна начать с некоторой утопии" - эти слова одного из авторов субъективного метода, г. Михайловского, прекрасно характеризуют сущность их приемов) организации порядки являются ненормальными и подлежащими устранению. "Существенная задача социологии, - рассуждает,
  
  134
  В. И. ЛЕНИН
  
  например, г. Михайловский, - состоит в выяснении общественных условий, при которых та или другая потребность человеческой природы получает удовлетворение". Вы видите, этого социолога интересует только такое общество, которое удовлетворяет человеческой природе, а совсем не какие-то там общественные формации, которые притом могут быть основаны на таком не соответствующем "человеческой природе" явлении, как порабощение большинства меньшинством. Вы видите также, что с точки зрения этого социолога не может быть и речи о том, чтобы смотреть на развитие общества как на естественно-исторический процесс. ("Признав нечто желательным или нежелательным, социолог должен найти условия осуществления этого желательного или устранения нежелательного" - "осуществления таких-то и таких-то идеалов", - рассуждает тот же г. Михайловский.) Мало того, не может быть речи даже и о развитии, а только о разных уклонениях от "желательного", о "дефектах", случавшихся в истории вследствие... вследствие того, что люди были не умны, не умели хорошенько понять того, что требует человеческая природа, не умели найти условий осуществления таких разумных порядков. Ясное дело, что основная идея Маркса о естественно-историческом процессе развития общественно-экономических формаций в корень подрывает эту ребячью мораль, претендующую на наименование социологии. Каким же образом выработал Маркс эту основную идею? Он сделал это посредством выделения из разных областей общественной жизни области экономической, посредством выделения из всех общественных отношений - отношений производственных, как основных, первоначальных, определяющих все остальные отношения. Сам Маркс так описал ход своих рассуждений по этому вопросу: "Первая работа, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права 31. Работа привела меня к тому результату, что правовые отношения так же точно, как и политические формы, не могут быть выводимы и объясняемы из одних только юридических
  
  135
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  и политических оснований; еще менее возможно их объяснять и выводить из так называемого общего развития человеческого духа. Корень их заключается в одних только материальных, жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей 18 века, называет "гражданским обществом". Анатомию же гражданского общества следует искать в политической экономии. Результаты, к которым привело меня изучение последней, могут быть кратко формулированы следующим образом. При материальном производстве людям приходится стать в известные отношения друг к другу, в производственные отношения. Последние всегда соответствуют той ступени развития производительности, которою в данное время обладают их экономические силы. Совокупность этих производственных отношений образует экономическую структуру общества, реальное основание, над которым возвышается политическая и юридическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Таким образом, производственный порядок обусловливает социальные, политические и чисто духовные процессы жизни. Их существование не только не зависит от сознания человека, но, напротив, последнее само от них зависит. Но на известной ступени развития своей производительности силы приходят в столкновение с производственными отношениями людей друг к другу. Вследствие этого они начинают противоречить и тому, что служит юридическим выражением производственных отношений, т. е. имущественным порядкам. Тогда производственные отношения перестают соответствовать производительности и начинают ее стеснять. Отсюда - возникает эпоха общественного переворота. С изменением экономического основания более или менее медленно или скоро изменяется вся громадная надстройка, над ним возвышающаяся. При рассмотрении этих переворотов всегда необходимо строго различать материальную перемену в условиях производства, которая должна быть естественно-научно констатирована, и перемену в юридических, политических, религиозных, художественных и
  
  136
  В. И. ЛЕНИН
  
  философских, словом - идеологических формах, в которых мысль о столкновении проникает в человеческое сознание и в которых скрытым образом из-за него происходит борьба. Об отдельном человеке мы не судим по тому, что он сам о себе думает; но нельзя также судить и об эпохе переворотов по ее собственному самосознанию. Напротив, это самосознание должно быть объяснено из противоречий материальной жизни, из столкновения между условиями производства и условиями производительности... Рассматриваемые в общих чертах азиатские, античные, феодальные и новейшие, буржуазные, производственные порядки могут быть рассматриваемы как прогрессивные эпохи в истории экономических формаций общества" 32.
  
  Уже сама по себе эта идея материализма в социологии была гениальная идея. Разумеется, пока это была еще только гипотеза, но такая гипотеза, которая впервые создавала возможность строго научного отношения к историческим и общественным вопросам. До сих пор, не умея спуститься до простейших и таких первоначальных отношений, как производственные, социологи брались прямо за исследование и изучение политико-юридических форм, натыкались на факт возникновения этих форм из тех или иных идей человечества в данное время - и останавливались на этом; выходило так, что будто общественные отношения строятся людьми сознательно. Но этот вывод, нашедший себе полное выражение в идее о Contrat Social 33 (следы которой очень заметны во всех системах утопического социализма), совершенно противоречил всем историческим наблюдениям. Никогда этого не было, да и теперь этого нет, чтобы члены общества представляли себе совокупность тех общественных отношений, при которых они живут, как нечто определенное, целостное, проникнутое таким-то началом; напротив, масса прилаживается бессознательно к этим отношениям и до такой степени не имеет представления о них, как об особых исторических общественных отношениях, что, например, объяснение отношений обмена, при которых люди жили многие столетия, было дано лишь в самое послед-
  
  137
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  нее время. Материализм устранил это противоречие, продолжив анализ глубже, на происхождение самих этих общественных идей человека; и его вывод о зависимости хода идей от хода вещей единственно совместим с научной психологией. Далее, еще и с другой стороны, эта гипотеза впервые возвела социологию на степень науки. До сих пор социологи затруднялись отличить в сложной сети общественных явлений важные и неважные явления (это - корень субъективизма в социологии) и не умели найти объективного критерия для такого разграничения. Материализм дал вполне объективный критерий, выделив производственные отношения, как структуру общества, и дав возможность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты. Пока они ограничивались идеологическими общественными отношениями (т. е. такими, которые, прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей), они не могли заметить повторяемости и правильности в общественных явлениях разных стран, и их наука в лучшем случае была лишь описанием этих явлений, подбором сырого материала. Анализ материальных общественных отношений (т. е. таких, которые складываются, не проходя через сознание людей: обмениваясь продуктами, люди вступают в производственные отношения, даже и не сознавая, что тут имеется общественное производственное отношение) - анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации. Только такое обобщение и дало возможность перейти от описания (и оценки с точки зрения идеала) общественных явлений к строго научному анализу их, выделяющему, скажем для примера, то, что отличает одну капиталистическую страну от другой, и исследующему то, что обще всем им.
  
  * То есть, разумеется, речь все время идет о сознании общественных отношений и никаких иных.
  
  138
  В. И. ЛЕНИН
  
  Наконец, в-третьих, потому еще эта гипотеза впервые создала возможность научной социологии, что только сведение общественных отношений к производственным и этих последних к высоте производительных сил дало твердое основание для представления развития общественных формаций естественно-историческим процессом. А понятно само собой, что без такого воззрения не может быть и общественной науки. (Субъективисты, например, признавая законосообразность исторических явлений, не в состоянии, однако, были взглянуть на их эволюцию как на естественно-исторический процесс, - и именно потому, что останавливались на общественных идеях и целях человека, не умея свести этих идей и целей к материальным общественным отношениям.)
  
  Но вот Маркс, высказавший эту гипотезу в 40-х годах, берется за фактическое (это nota bene ) изучение материала. Он берет одну из общественно-экономических формаций - систему товарного хозяйства - и на основании гигантской массы данных (которые он изучал не менее 25 лет) дает подробнейший анализ законов функционирования этой формации и развития ее. Этот анализ ограничен одними производственными отношениями между членами общества: не прибегая ни разу для объяснения дела к каким-нибудь моментам, стоящим вне этих производственных отношений, Маркс дает возможность видеть, как развивается товарная организация общественного хозяйства, как превращается она в капиталистическую, создавая антагонистические (в пределах уже производственных отношений) классы буржуазии и пролетариата, как развивает она производительность общественного труда и тем самым вносит такой элемент, который становится в непримиримое противоречие с основами самой этой капиталистической организации.
  
  Таков скелет "Капитала". Все дело, однако, в том, что Маркс этим скелетом не удовлетворился, что он одной "экономической теорией" в обычном смысле не ограничился, что - объясняя строение и развитие
  
  * заметьте.
  
  139
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  данной общественной формации исключительно производственными отношениями - он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответствующие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью. Потому-то "Капитал" и имел такой гигантский успех, что эта книга "немецкого экономиста" показала читателю всю капиталистическую общественную формацию как живую - с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями. Понятно теперь, что сравнение с Дарвином вполне точно: "Капитал" - это не что иное, как "несколько обобщающих, теснейшим образом между собою связанных идей, венчающих целый Монблан фактического материала". И если кто, читая "Капитал", сумел не заметить этих обобщающих идей, то это уже вина не Маркса, который даже в предисловии, как мы видели, указал на эти идеи. Мало того, такое сравнение правильно не только с внешней стороны (неизвестно почему особенно заинтересовавшей г. Михайловского), но и с внутренней. Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, - так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс.
  
  Теперь - со времени появления "Капитала" - материалистическое понимание истории уже не гипотеза,
  
  140
  В. И. ЛЕНИН
  
  а научно доказанное положение, и пока мы не будем иметь другой попытки научно объяснить функционирование и развитие какой-нибудь общественной формации - именно общественной формации, а не быта какой-нибудь страны или народа, или даже класса и т. п. - другой попытки, которая бы точно так же сумела внести порядок в "соответствующие факты", как это сумел сделать материализм, точно так же сумела дать живую картину известной формации при строго научном объяснении ее, - до тех пор материалистическое понимание истории будет синонимом общественной науки. Материализм представляет из себя не "по преимуществу научное понимание истории", как думает г. Михайловский, а единственное научное понимание ее.
  
  И теперь - можете ли себе представить более забавный курьез, как тот, что нашлись люди, которые сумели, прочитав "Капитал", не найти там материализма! Где он? - спрашивает с искренним недоумением г. Михайловский.
  
  Он читал "Коммунистический манифест" и не заметил, что объяснение современных порядков - и юридических, и политических, и семейных, и религиозных, и философских - дается там материалистическое, что даже критика социалистических и коммунистических теорий ищет и находит корни их в таких-то и таких-то производственных отношениях.
  
  Он читал "Нищету философии" и не заметил, что разбор социологии Прудона ведется там с материалистической точки зрения, что критика того решения различнейших исторических вопросов, которое предлагал Прудон, исходит из принципов материализма, что собственные указания автора на то, где нужно искать данных для разрешения этих вопросов, все сводятся к ссылкам на производственные отношения.
  
  Он читал "Капитал" и не заметил, что имеет перед собой образец научного анализа одной - и самой сложной - общественной формации по материалистическому методу, образец всеми признанный и никем не превзойденный. И вот он сидит и думает свою крепкую думу
  
  141
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  над глубокомысленным вопросом: "в каком сочинении Маркс изложил свое материалистическое понимание истории?"
  
  Всякий, знакомый с Марксом, ответил бы ему на это другим вопросом: в каком сочинении Маркс не излагал своего материалистического понимания истории? Но г. Михайловский, вероятно, узнает о материалистических исследованиях Маркса только тогда, когда они под соответствующими номерами будут указаны в какой-нибудь историософической работе какого-нибудь Кареева под рубрикой: "экономический материализм".
  
  Но что курьезнее всего, так это то, что г. Михайловский обвиняет Маркса в том, что он не "пересмотрел (sic! ) всех известных теорий исторического процесса". Это уж совсем забавно. Да в чем состояли, на 9/10, эти теории? В чисто априорных, догматических, абстрактных построениях того, что такое общество, что такое прогресс? и т. п. (Беру нарочно примеры, близкие уму и сердцу г. Михайловского.) Да ведь такие теории негодны уже тем, что они существуют, негодны по своим основным приемам, по своей сплошной и беспросветной метафизичности. Ведь начинать с вопросов, что такое общество, что такое прогресс? - значит начинать с конца. Откуда возьмете вы понятие об обществе и прогрессе вообще, когда вы не изучили еще ни одной общественной формации в частности, не сумели даже установить этого понятия, не сумели даже подойти к серьезному фактическому изучению, к объективному анализу каких бы то ни было общественных отношений? Это самый наглядный признак метафизики, с которой начинала всякая наука: пока не умели приняться за изучение фактов, всегда сочиняли а priori общие теории, всегда остававшиеся бесплодными. Метафизик-химик, не умея еще исследовать фактически химических процессов, сочинял теорию о том, что такое за сила химическое сродство? Метафизик-биолог толковал о том, что такое жизнь и жизненная сила? Метафизик-психолог
  
  * - так! Ред.
  
  * - заранее, независимо от опыта. Ред.
  
  142
  В. И. ЛЕНИН
  
  рассуждал о том, что такое душа? Нелеп тут был уже прием. Нельзя рассуждать о душе, не объяснив в частности психических процессов: прогресс тут должен состоять именно в том, чтобы бросить общие теории и философские построения о том, что такое душа, и суметь поставить на научную почву изучение фактов, характеризующих те или другие психические процессы. Поэтому обвинение г. Михайловского совершенно таково же, как если бы метафизик-психолог, всю свою жизнь писавший "исследования" по вопросу, что такое душа? (не зная в точности объяснения ни одного, хотя бы простейшего, психического явления) - принялся обвинять научного психолога в том, что он не пересмотрел всех известных теорий о душе. Он, этот научный психолог, отбросил философские теории о душе и прямо взялся за изучение материального субстрата психических явлений - нервных процессов, и дал, скажем, анализ и объяснение такого-то или таких-то психических процессов. И вот наш метафизик-психолог читает эту работу, хвалит - хорошо-де описаны процессы и изучены факты, - но не удовлетворяется. Позвольте, волнуется он, слыша, как кругом толкуют о совершенно новом понимании психологии этим ученым, об особом методе научной психологии, - позвольте, кипятится философ, - да в каком же сочинении изложен этот метод? Ведь в этой работе "одни только факты"? В ней и помину нет о пересмотре "всех известных философских теорий о душе"? Это совсем не соответственная работа! Точно так же "Капитал", разумеется, не соответственная работа для социолога-метафизика, не замечающего бесплодности априорных рассуждений о том, что такое общество, не понимающего, что вместо изучения и объяснения такие приемы дают только подсовывание под понятие общества либо буржуазных идей английского торгаша, либо мещанско-социалистических идеалов российского демократа, - и ничего больше. Поэтому-то все эти философско-исторические теории и возникали и лопались, как мыльные пузыри, являясь в лучшем случае симптомом общественных идей и отношений своего времени и не подвигая ни на волос вперед пони-
  
  143
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  мания человеком хотя бы каких-нибудь единичных, но зато действительных (а не тех, которые "соответствуют человеческой природе") общественных отношений. Гигантский шаг вперед, сделанный в этом отношении Марксом, в том и состоял, что он бросил все эти рассуждения об обществе и прогрессе вообще и зато дал научный анализ одного общества и одного прогресса - капиталистического. И г. Михайловский обвиняет его за то, что он начал с начала, а не с конца, с анализа фактов, а не с конечных выводов, с изучения частных, исторически определенных общественных отношений, а не с общих теорий о том, в чем состоят эти общественные отношения вообще! И он спрашивает: "где же соответственная работа?" О, премудрый субъективный социолог!! Если бы наш субъективный философ ограничился одним недоумением по вопросу о том, в каком сочинении обоснован материализм, - это бы еще полбеды. Но он, - несмотря на то, что не нашел нигде не только обоснования, но даже изложения материалистического понимания истории (а, может быть, именно потому, что не нашел) - начинает приписывать этой доктрине притязания, никогда ею не заявленные. Приведя цитату из Блоса о том, что Маркс провозгласил совершенно новое понимание истории, он, нисколько не церемонясь, трактует дальше о том, будто эта теория претендует на то, что она "разъяснила человечеству его прошедшее", объяснила "все (sic!!?) прошедшее человечества" и т. п. Ведь это же все сплошная фальшь! Теория претендует только на объяснение одной капиталистической общественной организации и никакой другой. Если применение материализма к анализу и объяснению одной общественной формации дало такие блестящие результаты, то совершенно естественно, что материализм в истории становится не гипотезой уже, а научно проверенной теорией; совершенно естественно, что необходимость такого метода распространяется и на остальные общественные формации, хотя бы и не подвергшиеся специальному фактическому изучению и детальному анализу, - точно так же, как идея трансформизма,
  
  144
  В. И. ЛЕНИН
  
  доказанная по отношению к достаточному количеству фактов, распространяется на всю область биологии, хотя бы по отношению к отдельным видам животных и растений и нельзя было еще установить в точности факт их трансформации. И как трансформизм претендует совсем не на то, чтобы объяснить "всю" историю образования видов, а только на то, чтобы поставить приемы этого объяснения на научную высоту, точно так же и материализм в истории никогда не претендовал на то, чтобы все объяснить, а только на то, чтобы указать "единственно научный", по выражению Маркса ("Капитал"), прием объяснения истории 34. Можно судить по этому, какие остроумные, серьезные и приличные приемы полемики употребляет г. Михайловский, когда он сначала перевирает Маркса, приписывая материализму в истории вздорные претензии "все объяснить", найти "ключ ко всем историческим замкам" (претензии, сразу же, конечно, и в очень ядовитой форме отвергнутые Марксом в его "письме" 35 по поводу статей Михайловского), затем ломается над этими, им же самим сочиненными претензиями и, наконец, приводя точные мысли Энгельса, - точные потому, что на этот раз дается цитата, а не пересказ, - что политическая экономия, как ее понимают материалисты, "подлежит еще созданию", что "все, что мы от нее получили, ограничивается" историей капиталистического общества 36, - делает такой вывод, что "словами этими весьма суживается поле действия экономического материализма"! Какой безграничной наивностью или каким безграничным самомнением должен обладать человек, чтобы рассчитывать на то, что такие фокусы пройдут незамеченными! Сначала переврал Маркса, затем поломался над своим враньем, потом привел точные мысли - и теперь имеет нахальство объявлять, что ими суживается поле действия экономического материализма!
  
  Какого сорта и качества это ломанье г. Михайловского, можно видеть из следующего примера: "Маркс нигде не обосновывает их" - т. е. оснований теории экономического материализма, - говорит г. Михайловский. "Правда, Маркс вместе с Энгельсом задумал
  
  145
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  написать сочинение философско-исторического и историко-философского характера и даже написал (в 1845 - 1846 гг.), но оно никогда не было напечатано. Энгельс говорит: "Первую часть этого сочинения 37 составляет изложение материалистического понимания истории, которое показывает только, как недостаточны были наши познания в области экономической истории". Таким образом - заключает г. Михайловский - основные пункты "научного социализма" и теории экономического материализма были открыты, а вслед за тем и изложены в "Манифесте" в такое время, когда, по собственному признанию одного из авторов, нужные для такого дела познания были у них слабы".
  
  Не правда ли, как мила такая критика! Энгельс говорит, что у них были слабы познания по экономической "истории" и что поэтому они и не печатали своего сочинения "общего" историко-философского характера. Г-н Михайловский перетолковывает это так, что у них слабы были познания "для такого дела", как выработка "основных пунктов научного социализма", т. е. научной критики буржуазного строя, данной уже в "Манифесте". Одно из двух: или г. Михайловский не умеет понять разницы между попыткой охватить всю философию истории и попыткой научно объяснить буржуазный режим, или же он полагает, что у Маркса и Энгельса были недостаточны познания для критики политической экономии. И в таком случае он очень жесток, что не знакомит нас со своими соображениями об этой недостаточности, своими поправками и пополнениями. Решение Маркса и Энгельса не публиковать работы историко-философской и сосредоточить все силы на научном анализе одной общественной организации характеризует только высшую степень научной добросовестности. Решение г. Михайловского поломаться над этим добавленьицем, что, дескать, Маркс и Энгельс излагали свои воззрения, сами сознаваясь в недостаточности своих познаний для выработки их, характеризует только приемы полемики, не свидетельствующие ни об уме, ни о чувстве приличия.
  
  146
  В. И. ЛЕНИН
  
  Другой образец: "Для обоснования экономического материализма, как исторической теории, больше сделал alter ego Маркса - Энгельс, - говорит г. Михайловский. - У него есть специально исторический труд: "Происхождение семьи, частной собственности и государства в связи (im Anschluss) с воззрениями Моргана". Этот "Anschluss" чрезвычайно замечателен. Книга американца Моргана появилась много лет спустя после того, как были провозглашены Марксом и Энгельсом основы экономического материализма и совершенно независимо от него". И вот, дескать, "экономические материалисты примкнули" к этой книге и притом, так как в доисторические времена не было борьбы классов, то они внесли такую "поправку" к формуле материалистического понимания истории, что определяющим моментом наряду с производством материальных ценностей является производство самого человека, т. е. детопроизводство, играющее первенствующую роль в первобытную эпоху, когда труд по своей производительности был слишком еще не развит.
  
  "Великая заслуга Моргана состоит в том, - говорит Энгельс, - что он в родовых связях северо-американских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе неразрешимым загадкам древней греческой, римской и германской истории" 38.
  
  "Итак, - изрекает по этому поводу г. Михайловский, - в конце 40-х годов было открыто и провозглашено совершенно новое, материалистическое и истинно научное понимание истории, которое сделало для исторической науки то же самое, что сделала теория Дарвина для современного естествознания". Но это понимание - повторяет затем еще раз г. Михайловский - никогда не было научно обосновано. "Оно не только не было проверено на большом и разнообразном поле фактического материала ("Капитал" - "не соответственная" работа: там одни только факты да кропотливые исследования!), но не было даже достаточно мотивировано хотя бы путем критики и исключения других
  
  * - другой я, двойник. Ред.
  
  147
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  философско-исторических систем". Книга Энгельса - "Herrn E. Duhrings Umwalzung der Wissenschaft" - "только остроумные попытки, высказанные мимоходом", и г. Михайловский считает поэтому возможным совершенно обойти массу существенных вопросов, которые затронуты в этом сочинении, несмотря на то, что эти "остроумные попытки" очень остроумно показывают бессодержательность социологии, "начинающих с утопий"; несмотря на то, что в этом сочинении дана подробная критика той "теории насилия", по которой политико-юридические порядки определяют экономические и которую так усердно проводят гг. публицисты "Русского Богатства". В самом деле, гораздо легче ведь бросить о сочинении несколько ничего не выражающих фраз, чем серьезно разобрать хоть один вопрос, материалистически разрешенный в нем; это притом и безопасно, потому что цензура никогда, вероятно, не пропустит перевода этой книги, и г. Михайловский, без опасения за свою субъективную философию, может называть ее остроумной.
  
  Еще характернее и поучительнее (к иллюстрации того, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли - или придавать пустоте форму мысли) отзыв о "Капитале" Маркса. "В "Капитале" есть блестящие страницы исторического содержания, н о (это замечательное "но"! Это даже не "но", а то знаменитое "mais", которое в переводе на русский язык значит: "уши выше лба не растут") они уже по самой задаче книги приурочены к одному определенному историческому периоду и не то что утверждают основные положения экономического материализма, а просто касаются экономической стороны известной группы исторических явлений". Другими словами: "Капитал" - только и посвященный изучению именно капиталистического общества - дает материалистический анализ этого общества и его надстроек, "н о" г. Михайловский предпочитает обойти этот анализ: дело тут идет, видите ли, об "одном" только периоде, а он, г. Михайловский,
  
  * - "Переворот в науке, произведенный г-ном Е. Дюрингом". Ред.
  
  148
  В. И. ЛЕНИН
  
  хочет обнять все периоды и притом так обнять, чтобы не говорить в частности ни об одном. Понятно, что для достижения этой цели - т. е. для того, чтобы обнять все периоды, не касаясь по существу ни одного,- есть только один путь: путь общих мест и фраз, "блестящих" и пустых. И с г. Михайловским никто не сравнится в искусстве отделываться фразами. Оказывается, что не стоит (отдельно) касаться исследований Маркса по существу на том основании, что он, Маркс, "не то что утверждает основные положения экономического материализма, а просто касается экономической стороны известной группы исторических явлений". Какое глубокомыслие! - "Не утверждает", а "просто касается"! - Как просто, в самом деле, можно замазать всякий вопрос фразой! Например, если Маркс многократно показывает, каким образом в основании гражданской равноправности, свободного договора и тому подобных основ правового государства лежат отношения товаропроизводителей, - что это такое? утверждает ли он этим материализм или "просто" касается? Со свойственной ему скромностью наш философ воздерживается от ответа по существу и прямо делает выводы из своих "остроумных попыток" блестяще поговорить и ничего не сказать.
  
  "Не мудрено, - гласит этот вывод, - что для теории, претендовавшей осветить всемирную историю, спустя 40 лет после ее провозглашения древняя греческая, римская и германская история оставались неразрешенными загадками; и ключ к этим загадкам дан был, во-первых, человеком, совершенно посторонним теории экономического материализма, ничего об ней не знавшим, а во-вторых - при помощи фактора не экономического. Несколько забавное впечатление производит термин "производство самого человека", т. е. детопроизводство, за который Энгельс хватается для сохранения хотя бы словесной связи с основною формулою экономического материализма. Он вынужден, однако, признать, что жизнь человечества многие века складывалась не по этой формуле". И в самом деле, очень "немудрено" полемизируете Вы, г. Михайловский! Теория состояла
  
  149
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  в том, что для "освещения" истории надо искать основы не в идеологических, а в материальных общественных отношениях. Недостаток фактического материала не давал возможности применить этот прием к анализу некоторых важнейших явлений древнейшей истории Европы, например, гентильной организации 39, которая в силу этого и оставалась загадкой *. Но вот в Америке богатый материал, собранный Морганом, дает ему возможность проанализировать сущность гентильнои организации, и он сделал тот вывод, что объяснения ее надо искать не в идеологических отношениях (например, правовых или религиозных), а в материальных. Ясное дело, что этот факт дает блистательное подтверждение материалистического метода - и ничего больше. И когда г. Михайловский в упрек этой доктрине ставит то, что, во-первых, ключ к труднейшим историческим загадкам нашел человек "совершенно посторонний" теории экономического материализма - то можно только подивиться, до какой степени люди могут не отличать того, что говорит в их пользу, от того, что их жестоко побивает. Во-вторых - рассуждает наш философ - детопроизводство - фактор не экономический. Но где читали Вы у Маркса или Энгельса, чтобы они говорили непременно об экономическом материализме? Характеризуя свое миросозерцание, они называли его просто материализмом. Их основная идея (совершенно определенно выраженная хотя бы в вышеприведенной цитате из Маркса) состояла в том, что общественные отношения делятся на материальные и идеологические. Последние представляют собой лишь надстройку над первыми, складывающимися помимо воли и сознания человека, как (результат) форма деятельности человека, направленной на поддержание его существования. Объяснения политико-юридических форм - говорит Маркс в вышеприведенной цитате -
  
  * Г. Михайловский и тут не упускает случая поломаться: как это, дескать, так: научное понимание истории - и древняя история - загадка! Вы можете из всякого учебника узнать, г. Михайловский, что вопрос о гентильной организации принадлежит к числу труднейших, вызывавших массу теорий для своего объяснения.
  
  150
  В. И. ЛЕНИН
  
  надо искать в "материальных жизненных отношениях". Что же, уж не думает ли г. Михайловский, что отношения по детопроизводству принадлежат к отношениям идеологическим? Объяснения г. Михайловского по этому поводу так характерны, что на них стоит остановиться. "Как бы мы ни ухищрялись над детопроизводством, - говорит он, - стараясь установить хоть словесную связь между ним и экономическим материализмом, как бы оно ни перекрещивалось в сложной сети явлений общественной жизни с другими явлениями, в том числе и экономическими, оно имеет свои собственные, физиологические и психические корни. (Для грудных детей, что ли, рассказываете это Вы, г. Михайловский, что детопроизводство имеет физиологические корни!? Ну, что Вы зубы-то заговариваете?) И это напоминает нам, что теоретики экономического материализма не свели своих счетов не только с историей, а и с психологией. Нет никакого сомнения, что родовые связи утратили свое значение в истории цивилизованных стран, но едва ли можно сказать это с такою уверенностью о связях непосредственно половых и семейных. Они подверглись, разумеется, сильным изменениям под напором усложняющейся жизни вообще, но при известной диалектической ловкости можно бы было доказывать, что не только юридические, но и сами экономические отношения составляют надстройку над отношениями половыми и семейными. Мы не станем этим заниматься, но укажем все-таки хоть на институт наследства".
  
  Наконец-то посчастливилось нашему философу из области пустых фраз подойти к фактам, определенным, допускающим проверку и не позволяющим так легко "заговаривать" суть дела. Посмотрим же, каким образом доказывает наш критик Маркса, что институт наследства
  
  * Как назвать иначе, в самом деле, такой прием, когда упрекают материалистов в том, что они не свели счетов с историей, не попытавшись, однако, разобрать буквально ни одного из многочисленных материалистических объяснений различных исторических вопросов, которые даны были материалистами? или когда говорят, что можно бы доказывать, но мы этим заниматься не будем?
  
  151
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  есть надстройка над половыми и семейными отношениями. "В наследство передаются, - рассуждает г. Михайловский, - продукты экономического производства ("Продукты экономического производства"!! Как это грамотно! как звучно! и какой изящный язык!), и самый институт наследства обусловлен до известной степени фактом экономической конкуренции. Но, во-первых, в наследство передаются и не материальные ценности, - что выражается в заботах о воспитании детей в духе отцов". Итак, воспитание детей входит в институт наследства! Например, в российских гражданских законах есть такая статья, что "родители должны стараться домашним воспитанием приготовить нравы их (детей) и содействовать видам правительства". Уж не это ли называет наш философ институтом наследства? - "а во-вторых, - оставаясь даже исключительно в экономической области, - если институт наследства немыслим без продуктов производства, передаваемых по наследству, то он точно так же немыслим и без продуктов "детопроизводства", - без них и без той сложной и напряженной психики, которая к ним непосредственно примыкает". (Нет, вы обратите внимание на язык: сложная психика "примыкает" к продуктам детопроизводства! Ведь это же прелесть!) Итак, институт наследства есть надстройка над семейными и половыми отношениями потому, что наследство немыслимо без детопроизводства! Да, ведь, это настоящее открытие Америки! До сих пор все полагали, что детопроизводство так же мало может объяснять институт наследства, как необходимость принятия пищи - институт собственности. До сих пор все думали, что если, например, в России в эпоху процветания поместной системы 40 земля не могла переходить по наследству (так как она считалась только условной собственностью), то объяснения этому нужно искать в особенностях тогдашней общественной организации. Г-н Михайловский полагает, должно быть, что дело объясняется просто тем, что психика, которая примыкала к продуктам детопроизводства тогдашнего помещика, отличалась недостаточной сложностью.
  
  152
  В. И. ЛЕНИН
  
  Поскребите "народного друга" - можем сказать мы, перефразировывая известное изречение, - и вы найдете буржуа. В самом деле, какой иной смысл могут иметь эти рассуждения г. Михайловского о связи института наследства с воспитанием детей, с психикой детопроизводства и т. п. - как не тот, что институт наследства так же вечен, необходим и священен, как и воспитание детей! Правда, г. Михайловский постарался оставить себе лазейку, заявивши, что "до известной степени институт наследства обусловлен фактом экономической конкуренции" - но ведь это же не что иное, как покушение увильнуть от определенного ответа на вопрос и притом покушение с негодными средствами. Как можем мы принять к сведению это замечание, когда нам ни слова не сказано насчет того, до какой именно "известной степени" зависит наследство от конкуренции? когда не разъяснено совершенно, чем собственно объясняется эта связь между конкуренцией и институтом наследства? На самом деле, институт наследства предполагает уже частную собственность, а эта последняя возникает только с появлением обмена. В основании ее лежит зарождающаяся уже специализация общественного труда и отчуждение продуктов на рынке. Пока, например, все члены первобытной индейской общины вырабатывали сообща все необходимые для них продукты, - невозможна была и частная собственность. Когда же в общину проникло разделение труда и члены ее стали каждый в одиночку заниматься производством одного какого-нибудь продукта и продавать его на рынке, тогда выражением этой материальной обособленности товаропроизводителей явился институт частной собственности. И частная собственность, и наследство - категории таких общественных порядков, когда сложились уже обособленные, мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен. Пример г. Михайловского доказывает как раз обратное тому, что он хотел доказать.
  
  Есть у г. Михайловского и еще одно фактическое указание - и опять-таки это в своем роде перл! "Что касается родовых связей, - продолжает он исправлять
  
  153
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  материализм, - то они побледнели в истории цивилизованных народов отчасти действительно в лучах влияния форм производства (опять увертка, еще только более явная. Каких же именно форм производства? Пустая фраза!), но отчасти распустились в своем собственном продолжении и обобщении - в связях национальных". Итак, национальные связи, это - продолжение и обобщение связей родовых! Г. Михайловский заимствует, очевидно, свои представления об истории общества из той детской побасенки, которой учат гимназистов. История общественности - гласит эта доктрина прописей - состоит в том, что сначала была семья, эта ячейка всякого общества *, затем - дескать - семья разрослась в племя, а племя разрослось в государство. Если г. Михайловский с важным видом повторяет этот ребяческий вздор, так это показывает только - помимо всего другого, - что он не имеет ни малейшего представления о ходе хотя бы даже русской истории. Если можно было говорить о родовом быте в древней Руси, то несомненно, что уже в средние века, в эпоху московского царства, этих родовых связей уже не существовало, т. е. государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные "земли", частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д. Только новый период русской истории (примерно с 17 века) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких
  
  * Это - чисто буржуазная идея: раздробленные, мелкие семьи сделались господствующими только при буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические времена. Нет ничего характернее для буржуа, как перенесение черт современных порядков на все времена и народы.
  
  154
  В. И. ЛЕНИН
  
  областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было не родовыми связями, почтеннейший г. Михайловский, и даже не их продолжением и обобщением: оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных. Обоими своими фактическими указаниями г. Михайловский только побил самого себя и не дал нам ничего, кроме образцов буржуазных пошлостей - пошлостей потому, что объяснял институт наследства детопроизводством и его психикой, а национальность - родовыми связями; буржуазных - потому, что принимал категории и надстройки одной исторически определенной общественной формации (основанной на обмене) за категории настолько же общие и вечные, как воспитание детей и "непосредственно" половые связи.
  
  Характерно тут в высшей степени то, что как только наш субъективный философ попробовал перейти от фраз к конкретным фактическим указаниям, - так и сел в лужу. И он прекрасно, по-видимому, чувствует себя в этой, не особенно чистой, позиции: сидит себе, охорашивается и брызжет кругом грязью. Хочет он, например, опровергнуть то положение, что история есть ряд эпизодов классовой борьбы, и вот, заявивши с глубокомысленным видом, что это - "крайность", он говорит: "Основанное Марксом международное общество рабочих, организованное в целях классовой борьбы, не помешало французским и немецким рабочим резать и разорять друг друга", чем, дескать, и доказывается, что материализм не свел счетов "с демоном национального самолюбия и национальной ненависти". Такое утверждение показывает со стороны критика грубейшее непонимание того, что очень реальные интересы торговой и промышленной буржуазии составляют главное основание этой ненависти и что толковать о национальном чувстве, как самостоятельном факторе, значит только замазы-
  
  155
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  вать сущность дела. Впрочем, мы уже видели, какое глубокомысленное представление о национальности имеет наш философ. Г. Михайловский не умеет отнестись иначе к Интернационалу 41, как с чисто буренинской 42 иронией: "Маркс - глава международного общества рабочих, правда, распавшегося, но имеющего возродиться". Конечно, если видеть пес plus ultra международной солидарности в системе "справедливого" обмена, как это с мещанской пошлостью размазывает хроникер внутренней жизни в Љ 2 "Русского Богатства", и не понимать того, что обмен, и справедливый и несправедливый, всегда предполагает и включает господство буржуазии и что без уничтожения хозяйственной организации, основанной на обмене, невозможно прекращение международных столкновений, - тогда понятно одно зубоскальство по поводу Интернационала. Тогда понятно, что г. Михайловский никак не может вместить той простой истины, что нет иного средства борьбы с национальной ненавистью, как организация и сплочение класса угнетенных для борьбы против класса угнетателей в каждой отдельной стране, как соединение таких национальных рабочих организаций в одну международную рабочую армию для борьбы против международного капитала. Что же касается того, что Интернационал не помешал рабочим резать друг друга, то достаточно напомнить г. Михайловскому события Коммуны, показавшие действительное отношение организованного пролетариата к правящим классам, ведшим войну.
  
  Что особенно возмутительно во всей этой полемике г. Михайловского, так это именно его приемы. Если он не доволен тактикой Интернационала, если он не разделяет тех идей, во имя которых организуются европейские рабочие, - пусть бы, по крайней мере, прямо и открыто критиковал их, излагая свои представления о более целесообразной тактике, о более правильных воззрениях. А то ведь никаких определенных, ясных возражений не делается, и только рассыпаются там
  
  * - крайний предел. Ред.
  
  156
  В. И. ЛЕНИН
  
  и сям, среди разливанного моря фраз, бессмысленные издевки. Как же не назвать этого грязью? особенно если принять во внимание, что защита идей и тактики Интернационала легально в России не допускается? Таковы же приемы г. Михайловского, когда он полемизирует с русскими марксистами: не давая себе труда формулировать добросовестно и точно те или другие положения их, чтобы подвергнуть их прямой и определенной критике, он предпочитает уцепляться за слышанные им обрывки марксистской аргументации и перевирать ее. Судите сами: "Маркс был слишком умен и слишком учен, чтобы думать, что именно он открыл идею исторической необходимости и законосообразности общественных явлений... На низших ступенях (марксистской лестницы) этого не знают (что "идея исторической необходимости есть не изобретенная или открытая Марксом новость, а давно установившаяся истина") или, по крайней мере, имеют смутное понятие о той вековой затрате умственных сил и энергии, которая пошла на установление этой истины".
  
  Понятно, что подобные заявления могут действительно произвести впечатление на такую публику, которая в первый раз слышит о марксизме, и по отношению к ней легко может быть достигнута цель критика: исказить, поломаться и "победить" (как, говорят, отзываются о статьях г. Михайловского сотрудники "Р. Б-ва"). Всякий, хоть немного знакомый с Марксом, сразу увидит всю фальшь и дутость подобных приемов. Можно не соглашаться с Марксом, но нельзя оспаривать, что он с полнейшей определенностью формулировал те свои воззрения, которые составляли новость по отношению к прежним социалистам. Новость состояла в том, что прежние социалисты для обосно-
  
  * По поводу этого бессмысленного термина надо заметить, что г. Михайловский выделяет особо Маркса (слишком умного и слишком ученого - чтобы наш критик мог прямо и открыто критиковать то или другое его положение"), затем ставит Энгельса ("не столь творческий ум"), потом более или менее самостоятельных людей, как Каутский, - и остальных марксистов. Ну, какое серьезное значение может иметь эта классификация? Если критик недоволен популяризаторами Маркса, - кто мешает ему поправить их по Марксу? Ничего подобного он не делает. Очевидно, он покушался сострить, но вышло только плоско.
  
  157
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  вания своих воззрений считали достаточным показать угнетение масс при современном режиме, показать превосходство такого строя, при котором каждый получал бы то, что он сам выработал, показать соответствие этого идеального строя с "человеческой природой", с понятием разумно-нравственной жизни и т. д. Маркс считал невозможным удовлетвориться таким социализмом. Не ограничиваясь характеристикой современного строя, оценкой и осуждением его, он дал научное объяснение ему, сведя этот современный строй, различный в разных европейских и неевропейских государствах, к общей основе - к капиталистической общественной формации, законы функционирования и развития которой он подверг объективному анализу (он показал необходимость эксплуатации при этом строе). Точно так же не считал он возможным удовлетвориться утверждением, что социалистический строй один соответствует человеческой природе, - как говорили великие утопические социалисты и их мизерные эпигоны, субъективные социологи. Тем же объективным анализом капиталистического строя доказывал он необходимость его превращения в социалистический. (К вопросу о том, как именно он это доказывал и как г. Михайловский на это возражал - нам еще придется вернуться.) - Вот источник той ссылки на необходимость, которую часто можно встретить у марксистов. Извращение, которое г. Михайловский внес в вопрос, - очевидно: он опустил все фактическое содержание теории, всю ее суть и выставил дело в таком свете, как будто бы вся теория сводится к одному слову "необходимость" ("на нее одну нельзя ссылаться в сложных практических делах"), как будто доказательство этой теории со стоит в том, что так требует историческая необходимость. Другими словами, умолчавши о содержании доктрины, он уцепился за одну ее кличку и теперь начинает опять ломаться над тем "просто плоским кружком", в который сам же потрудился превратить учение Маркса. Мы не станем, конечно, следить за этим ломаньем, потому что достаточно уже познакомились с этою вещью. Пускай себе кувыркается на потеху и удовольствие г. Буренина
  
  158
  В. И. ЛЕНИН
  
  (который недаром погладил по головке г. Михайловского в "Новом Времени"43 ), пускай себе, раскланявшись с Марксом, тявкает на него исподтишка: "полемика-де его с утопистами и идеалистами и без того одностороння", т. е. и без повторения ее доводов марксистами. Мы никак не можем иначе назвать этих выходок, как тявканьем, потому что ни одного буквально фактического, определенного, проверимого возражения им не приведено против этой полемики, так что, - как ни охотно бы вступили мы в разговор на эту тему, считая эту полемику крайне важной для разрешения русских социалистических вопросов, - мы прямо-таки не в состоянии отвечать на тявканье и можем только пожать плечами:
  
  Аи, моська, знать она сильна, коль лает на слона!
  
  Небезынтересно следующее за сим рассуждение г. Михайловского об исторической необходимости, так как оно вскрывает перед нами хотя отчасти действительный идейный багаж "нашего известного социолога" (звание, которым пользуется г. Михайловский наравне с г. В. В. у либеральных представителей нашего "культурного общества"). Он говорит о "конфликте между идеей исторической необходимости и значением личной деятельности": общественные деятели заблуждаются, считая себя деятелями, тогда как они "деемые", "марионетки, подергиваемые из таинственного подполья имманентными законами исторической необходимости" - такой вывод следует, дескать, из этой идеи, которая посему и именуется "бесплодной" и "расплывающейся". Не всякому читателю, пожалуй, понятно, откуда взял всю эту чепуху - марионеток и т. п. - г. Михайловский. Дело в том, что это один из любимых коньков субъективного философа - идея о конфликте между детерминизмом и нравственностью, между исторической необходимостью и значением личности. Он исписал об этом груду бумаги и наговорил бездну сентиментально-мещанского вздора, чтобы разрешить этот конфликт в пользу нравственности и роли личности. На самом деле, никакого тут конфликта нет: он выдуман г. Ми-
  
  159
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  хайловским, опасавшимся (и не без основания), что детерминизм отнимет почву у столь любимой им мещанской морали. Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю. Равным образом и идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории: история вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей. Действительный вопрос, возникающий при оценке общественной деятельности личности, состоит в том, при каких условиях этой деятельности обеспечен успех? в чем состоят гарантии того, что деятельность эта не останется одиночным актом, тонущим в море актов противоположных? В этом же состоит и тот вопрос, который различно решают социал-демократы и остальные русские социалисты: каким образом деятельность, направленная к осуществлению социалистического строя, должна втянуть массы, чтобы принести серьезные плоды? Очевидно, что разрешение этого вопроса прямо и непосредственно зависит от представления о группировке общественных сил в России, о борьбе классов, из которой складывается русская действительность - и опять-таки г. Михайловский только походил кругом да около вопроса, не сделав даже попытки точно поставить его и попробовать дать то или иное решение. Социал-демократическое решение вопроса основывается, как известно, на том взгляде, что русские экономические порядки представляются буржуазным обществом, из которого может быть только один выход, необходимо вытекающий из самой сущности буржуазного строя, - именно классовая борьба пролетариата против буржуазии. Очевидно, что серьезная критика и должна бы направиться либо против того взгляда, что наши порядки - буржуазные, либо против представления о сущности этих порядков и законов развития их, - но
  
  160
  В. И. ЛЕНИН
  
  г. Михайловский и не помышляет о том, чтобы затрагивать серьезные вопросы. Он предпочитает отделываться бессодержательным фразерством насчет того, что необходимость - слишком общая скобка и т. п. Да, ведь, всякая идея будет слишком общей скобкой, г. Михайловский, если Вы наподобие вяленой воблы сначала выкинете из нее все содержание, а потом станете возиться с оставшейся шелухой! Эта область шелухи, покрывающей действительно серьезные, жгучие вопросы современности, - любимая область г. Михайловского, и он, например, с особенной гордостью подчеркивает, что "экономический материализм игнорирует или неверно освещает вопрос о героях и толпе". Изволите ли видеть - вопрос о том, из борьбы каких именно классов и на какой почве складывается современная русская действительность - для г. Михайловского, вероятно, слишком общий - и он его обходит. Зато вопрос о том, какие отношения существуют между героем и толпой, безразлично - есть ли это толпа рабочих, крестьян, фабрикантов, помещиков, - такой вопрос его крайне интересует. Может быть, это и "интересные" вопросы, но упрекать материалистов в том, что они направляют все усилия на решение таких вопросов, которые имеют прямое отношение к освобождению трудящегося класса, - значит быть любителем филистерской науки, и ничего больше. В заключение своей "критики" (?) материализма г. Михайловский дает нам еще одну попытку неверно представить факты и еще одну подтасовку. Выразивши сомнение в правильности мнения Энгельса, что "Капитал" был замалчиваем присяжными экономистами 44 (причем в обоснование приведено такое курьезное соображение, что в Германии многочисленные университеты!), г. Михайловский говорит: "Маркс отнюдь не имел в виду именно этот круг читателей (рабочих) и ожидал кое-чего и от людей науки". Совершенно неверно: Маркс прекрасно понимал, как мало можно рассчитывать на беспристрастие и на научную критику со стороны буржуазных представителей науки, и в послесловии ко 2-му изданию "Капитала" высказался на этот счет совершенно определенно.
  
  161
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Он говорит там: "Понимание, которое быстро встретил "Капитал" в широких кругах немецкого рабочего класса, - есть лучшая награда за мой труд. Г-н Мейер, человек, стоящий в экономических вопросах на буржуазной точке зрения, в одной брошюре, вышедшей во время франко-прусской войны, изложил совершенно верную мысль, что выдающиеся способности к теоретическому мышлению (der grosse theoretische Sinn), считавшиеся наследственным достоянием немцев, совершенно исчезли у так называемых образованных классов, но зато снова оживают у них в рабочем классе" 45.
  
  Подтасовка касается снова материализма и построена совершенно по первому шаблону. "Теория (материализма) никогда не была научно обоснована и проверена". Таков тезис. - Доказательство: "Отдельные хорошие страницы исторического содержания у Энгельса, Каутского и некоторых других тоже (как и в почтенной работе Блоса) могли бы обойтись без этикетки экономического материализма, так как (заметьте: "так как"!) на деле (sic!) в них принимается в соображение вся совокупность общественной жизни, хотя бы и с преобладанием экономической струны в этом аккорде". Вывод...: "в науке экономический материализм не оправдал себя".
  
  Знакомая штука! Чтобы доказать необоснованность теории, г. Михайловский сначала извращает ее, приписав ей нелепое намерение не принимать в соображение всей совокупности общественной жизни, - тогда как, совсем напротив, материалисты (марксисты) были первыми социалистами, выдвинувшими вопрос о необходимости анализа не одной экономической, а всех сторон общественной жизни *, - затем констатирует, что "на
  
  * Это вполне ясно выразилось в "Капитале" и в тактике социал-демократов, сравнительно с прежними социалистами. Маркс прямо заявлял требование не ограничиваться экономической стороной. В 1843 г., намечая программу предполагавшегося журнала 46, Маркс писал к Руге: "Социалистический принцип в целом представляет собой опять-таки только одну сторону... Мы же должны обратить такое же внимание и на другую сторону, на теоретическое существование человека, следовательно, сделать предметом своей критики религию, науку и пр. ... Подобно тому, как религия представляет оглавление теоретических битв человечества, политическое государство представляет оглавление практических битв человечества.. Таким образом, политическое государство выражает в пределах своей формы sub specie rei publicae (под политическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, интересы. Поэтому сделать предметом критики самый специальный политический вопрос - например, различие между сословной и представительной системой - нисколько не значит спуститься с hauteur des principes (с высоты принципов. Ред.), так как этот вопрос выражает политическим языком различие между господством человека и господством частной собственности. Значит, критик не только может, но и должен касаться этих политических вопросов (которые завзятому социалисту кажутся не стоящими никакого внимания)" 47.
  
  162
  В. И. ЛЕНИН
  
  деле" материалисты "хорошо" объясняли всю совокупность общественной жизни экономикой (факт, очевидно, побивающий автора) - и, наконец, делает вывод о том, что материализм "не оправдал себя". Но зато подтасовки ваши, г. Михайловский, прекрасно оправдали себя!
  
  Вот все, что приводит г. Михайловский в "опровержение" материализма. Повторяю, тут нет никакой критики, а есть пустая претенциозная болтовня. Если спросить кого угодно - какие же возражения привел г. Михайловский против того взгляда, что производственные отношения лежат в основе остальных? чем опровергал он правильность выработанного Марксом посредством материалистического метода понятия общественной формации и естественно-исторического процесса развития этих формаций? как доказывал неверность приведенных хотя бы теми писателями, которых он называл, материалистических объяснений различных исторических вопросов? - всякий должен будет ответить: никак не возражал, ничем не опровергал, никаких неверностей не указывал. Он только ходил кругом да около, стараясь замазать суть дела фразами, и сочинял попутно разные пустяковинные увертки.
  
  Трудно ждать чего-нибудь серьезного от такого критика, когда он продолжает в Љ 2 "Р. Б-ва" опровергать марксизм. Разница вся в том, что его изобретательность на подтасовки уже истощилась и он начинает пользоваться чужими.
  
  Для начала он разглагольствует о "сложности" общественной жизни: вот, дескать, хотя бы гальванизм связывается и с экономическим материализмом, так как опыты Гальвани "произвели впечатление" и на
  
  163
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Гегеля. Удивительное остроумие! С таким же успехом можно бы связать и г. Михайловского с китайским императором! Что отсюда следует, кроме того, что есть люди, которым доставляет удовольствие говорить вздор?!
  
  "Сущность исторического хода вещей, - продолжает г. Михайловский, - неуловимая вообще, не уловлена и доктриной экономического материализма, хотя она опирается, по-видимому, на 2 устоя: на открытие всеопределяющего значения форм производства и обмена и на непререкаемость диалектического процесса".
  
  Итак, материалисты опираются на "непререкаемость" диалектического процесса! т. е. основывают свои социологические теории на триадах 48 Гегеля. Мы имеем перед собой то шаблонное обвинение марксизма в гегелевской диалектике, которое уже, казалось, достаточно истрепано буржуазными критиками Маркса. Не будучи в состоянии возразить что-нибудь по существу против доктрины, эти господа уцеплялись за способ выражения Маркса, нападали на происхождение теории, думая тем подорвать ее сущность. И г. Михайловский не церемонится прибегать к подобным приемам. Поводом для него послужила одна глава в сочинении Энгельса против Дюринга 49. Возражая Дюрингу, нападавшему на диалектику Маркса, Энгельс говорит, что Маркс никогда и не помышлял о том, чтобы "доказывать" что бы то ни было гегелевскими триадами, что Маркс только изучал и исследовал действительный процесс, что он единственным критерием теории признавал верность ее с действительностью. Если же, дескать, при этом иногда оказывалось, что развитие какого-нибудь общественного явления подпадало под гегелевскую схему: положение - отрицание - отрицание отрицания, то ничего тут нет удивительного, потому что в природе это вообще не редкость. И Энгельс начинает приводить примеры из области естественно-исторической (развитие зерна) и общественной - вроде того, что-де сначала был первобытный коммунизм, затем - частная собственность и потом - капиталистическое обобществление труда; или сначала примитивный материализм,
  
  164
  В. И. ЛЕНИН
  
  потом - идеализм и, наконец, - научный материализм и т. п. Для всякого очевидно, что центр тяжести аргументации Энгельса лежит в том, что задача материалистов - правильно и точно изобразить действительный исторический процесс, что настаивание на диалектике, подбор примеров, доказывающих верность триады, - не что иное, как остатки того гегельянства, из которого вырос научный социализм, остатки его способа выражений. В самом деле, раз заявлено категорически, что "доказывать" триадами что-нибудь - нелепо, что об этом никто и не помышлял, - какое значение могут иметь примеры "диалектических" процессов? Не ясно ли, что это - указание на происхождение доктрины и ничего больше. Г-н Михайловский сам чувствует это, говоря, что происхождение теории не доводится ставить ей в вину. Но чтобы видеть в рассуждениях Энгельса нечто большее, чем происхождение теории, надо было бы, очевидно, доказать, что хоть один исторический вопрос разрешен материалистами не на основании соответствующих фактов, а посредством триад. Попытался ли доказать это г. Михайловский? Ничуть не бывало. Напротив, он сам вынужден был признать, что "Маркс до такой степени наполнил пустую диалектическую схему фактическим содержанием, что ее можно снять с этого содержания, как крышку с чашки, ничего не изменив" (об исключении, которое делает тут г. Михайловский, - насчет будущего - мы еще ниже скажем). Если так, то к чему же возится г. Михайловский с таким усердием с этой ничего не изменяющей крышкой? К чему толкует, что материалисты "опираются" на непререкаемость диалектического процесса? К чему заявляет он, воюя с этой крышкой, что он воюет против одного из "устоев" научного социализма, тогда как это прямая неправда?
  
  Само собой разумеется, что я не стану следить за тем, как разбирает г. Михайловский примеры триад, потому что, повторяю, никакого отношения ни к научному материализму, ни к русскому марксизму это не имеет. Но интересен вопрос: какие же все-таки были основания у г. Михайловского, чтобы так исказить отношение
  
  165
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  марксистов к диалектике? Оснований было два: во-первых, г. Михайловский слышал звон, да не понял, откуда он; во-вторых, г. Михайловский совершил (или, вернее, присвоил от Дюринга) еще одну передержку.
  
  Ad 1) *. Читая марксистскую литературу, г. Михайловский постоянно натыкался на "диалектический метод" в общественной науке, на "диалектическое мышление" опять-таки в сфере общественных вопросов (о которой только и идет речь) и т. п. В простоте душевной (хорошо еще если только в простоте) он принял, что этот метод состоит в разрешении всех социологических вопросов по законам гегелевской триады. Отнесись он к делу хоть чуточку повнимательнее, он не мог бы не убедиться в нелепости этого представления. Диалектическим методом - в противоположность метафизическому - Маркс и Энгельс называли не что иное, как научный метод в социологии, состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов), для изучения которого необходим объективный анализ производственных отношений, образующих данную общественную формацию, исследование законов ее функционирования и развития. Отношение диалектического метода к метафизическому (под каковое понятие подходит, без сомнения, и субъективный метод в социологии) мы ниже постараемся иллюстрировать на примере собственных рассуждений г. Михайловского. Теперь же отметим только, что всякий, прочитавший определение и описание диалектического метода у Энгельса ли (в полемике против Дюринга. По-русски: "Развитие социализма из утопии в науку") или у Маркса (различные примечания в "Капитале" и "Послесловие" ко 2-му изданию; "Нищета философии") 50, - увидит, что о триадах Гегеля и речи нет, а все дело сводится к тому, чтобы рассматривать социальную эволюцию
  
  * - К 1-му пункту. Ред.
  
  166
  В. И. ЛЕНИН
  
  как естественно-исторический процесс развития общественно-экономических формаций. В доказательство приведу, in extenso *, описание диалектического метода, сделанное в "Вестнике Европы" за 1872 г., Љ 5 (заметка: "Точка зрения политико-экономической критики у К. Маркса") 51, которое Маркс цитирует в "Послесловии" ко 2-му изданию "Капитала". Маркс говорит там, что метод, который он употребил в "Капитале", был плохо понят. "Немецкие рецензенты кричали, понятно, о гегелевской софистике". И вот, чтобы яснее изложить свой метод, Маркс приводит описание его в указанной заметке. Для Маркса одно важно - говорится там: именно - найти закон тех явлений, которые он исследует, и притом особенно важен для него закон изменения, развития этих явлений, перехода их из одной формы в другую, из одного порядка общественных отношений в другой. Поэтому Маркс заботится об одном: показать точным научным исследованием необходимость данных порядков общественных отношений, констатируя со всей возможной полнотой те факты, которые служат для него исходными и опорными пунктами. Для этой цели совершенно достаточно, если он, доказывая необходимость настоящего строя, доказывает вместе с тем и необходимость другого строя, который неизбежно должен вырасти из предыдущего, - все равно, верят ли люди в это или не верят, сознают ли они это или не сознают. Маркс рассматривает общественное движение как естественно-исторический процесс, подчиняющийся законам, не только не зависящим от воли, сознания и намерений людей, а, напротив, определяющим их волю, сознание и намерения. (К сведению для гг. субъективистов, выделяющих социальную эволюцию из естественно-исторической именно потому, что человек ставит себе сознательные "цели", руководствуется определенными идеалами.) Если сознательный элемент играет столь подчиненную роль в истории культуры, то понятно само собой, что критика, имеющая своим предметом самое эту культуру, менее всего другого
  
  * - полностью, целиком. Ред.
  
  167
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  может опираться на какую-либо форму или какой-либо результат сознания. Другими словами, исходным пунктом для нее может служить никак не идея, но только внешнее, объективное явление. Критика должна состоять в том, чтобы сравнить и сопоставить данный факт не с идеей, а с другим фактом; для нее важно только, чтобы оба факта были по возможности точно исследованы и чтобы они представляли из себя, один по отношению к другому, различные моменты развития, причем особенно необходимо, чтобы с такой же точностью был исследован весь ряд известных состояний, последовательность их и связь между различными ступенями развития. Маркс отрицает именно ту идею, что законы экономической жизни одинаковы и для прошедшего и для настоящего. Напротив, каждый исторический период имеет свои собственные законы. Экономическая жизнь представляет из себя явление, аналогичное с историей развития в других областях биологии. Прежние экономисты не понимали природы экономических законов, когда сравнивали их с законами физики и химии. Более глубокий анализ показывает, что социальные организмы так же глубоко разнятся друг от друга, как и организмы животных и растений. Ставя своей задачей с этой точки зрения исследовать капиталистическую экономическую организацию, Маркс этим самым строго научно формулирует ту цель, которую должно преследовать всякое точное исследование экономической жизни. Научное значение такого исследования состоит в выяснении тех особых (исторических) законов, которые регулируют возникновение, существование, развитие и смерть данного общественного организма и замену его другим, высшим организмом.
  
  Вот - описание диалектического метода, которое Маркс выудил из бездны журнальных и газетных заметок о "Капитале" и перевел на немецкий язык потому, что эта характеристика метода, как он сам говорит, совершенно точна. Спрашивается, упоминается ли тут хоть бы словом о триадах, трихотомиях, непререкаемости диалектического процесса и т. п. чепухе, против
  
  168
  В. И. ЛЕНИН
  
  которой так рыцарски воюет г. Михайловский? И Маркс вслед за этим описанием прямо говорит, что его метод - "прямо противоположен" методу Гегеля. По Гегелю, развитие идеи, по диалектическим законам триады, определяет собой развитие действительности. Только в этом случае, разумеется, и можно толковать о значении триад, о непререкаемости диалектического процесса. По-моему - наоборот - говорит Маркс: "идеальное есть только отражение материального". И все дело сводится таким образом к "позитивному пониманию настоящего и его необходимого развития": для триад не остается и другого места, как роль крышки и шелухи ("я кокетничал гегелевским языком", - говорит Маркс в этом же послесловии), которой способны интересоваться одни филистеры. Как же, спрашивается теперь, должны мы судить о человеке, который пожелал критиковать один из "устоев" научного материализма, т. е. диалектику, и стал говорить обо всем, что вам угодно, даже о лягушках и Наполеоне, но только не о том, в чем состоит эта диалектика, не о том, действительно ли развитие общества есть естественно-исторический процесс? правильно ли материалистическое понятие об общественно-экономических формациях, как особых социальных организмах? верны ли приемы объективного анализа этих формаций? действительно ли общественные идеи не определяют собой общественного развития, а сами определяются им? и т. д. Можно ли допустить в этом случае одно только непонимание?
  
  Ad 2) *. После такой "критики" диалектики г. Михайловский подсовывает Марксу эти приемы доказывания "посредством" гегелевской триады и, конечно, победоносно воюет против них. "Относительно будущего, - говорит он, - имманентные законы общества поставлены исключительно диалектически". (В этом и состоит упомянутое выше исключение.) Рассуждение Маркса о неизбежности экспроприации экспроприаторов в силу законов развития капитализма носит "исключительно
  
  * - Ко 2-му пункту. Ред.
  
  169
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  диалектический характер". "Идеал" Маркса об общинности земли и капитала - "в смысле неизбежности и несомненности держится исключительно на конце гегелевской трехчленной цепи".
  
  Этот довод целиком взят у Дюринга, проводившего его в своей "Kritische Geschichte der Nationalokonomie und des Sozialismus" (3-te Aufl., 1879. S. 486-487) *. При этом г. Михайловский ни словом не упоминает о Дюринге. Может быть, впрочем, он самостоятельно додумался до этого перевирания Маркса?
  
  Дюрингу прекрасный ответ дал Энгельс, и так как он цитирует и критику Дюринга, то мы и ограничимся этим ответом Энгельса 52. Читатель увидит, что он целиком относится и к г. Михайловскому.
  
  ""Этот исторический очерк (генезис так называемого первоначального накопления капитала в Англии), - говорит Дюринг, - представляет из себя еще сравнительно лучшее место в книге Маркса и был бы еще лучше, если бы не опирался, помимо научных, еще и на диалектические костыли. Гегелевское отрицание отрицания играет здесь - за неимением лучших и более ясных доводов - роль повивальной бабки, благодаря услугам которой будущее высвобождается из недр прошедшего. Уничтожение индивидуальной собственности, совершившееся указанным образом с 16 века, представляет из себя первое отрицание. За ним последует другое, которое характеризуется как отрицание отрицания и вместе с тем как восстановление "индивидуальной собственности", но в высшей форме, основанной на общем владении землей и орудиями труда. Если эта новая "индивидуальная собственность" в то же время называется г-ном Марксом и "общинной собственностью", то в этом именно и сказывается гегелевское высшее единство, в котором противоречие устраняется (aufgehoben - специально гегелевский термин), т. е., по гегелевской игре слов, столько же превосходится, сколько и сохраняется.
  
  * - "Критическая история национальной экономии и социализма" (3-е изд., 1879. Стр. 486-487). Ред.
  
  170
  В. И. ЛЕНИН
  
  ... Экспроприация экспроприаторов является, таким образом, как бы автоматическим продуктом исторической действительности в ее материальных внешних условиях... Едва ли хоть один разумный человек убедится в необходимости общинного владения землей и капиталом на основании веры в гегелевские фокусы, вроде отрицания отрицания. Туманная уродливость представлений Маркса не может, впрочем, удивить того, кто знаком с тем, что можно сделать из такого научного материала, как гегелевская диалектика, или - лучше - какие нелепицы должны получиться из него. Для незнакомых с этими штуками скажу прямо, что первое отрицание играет у Гегеля роль заимствованного из катехизиса понятия грехопадения, а второе - роль высшего единства, ведущего к искуплению. На подобных фокусах аналогии, заимствованных из области религии, - конечно, уж нельзя основать логику фактов... Г. Маркс успокаивается на своей путаной идее об индивидуальной и в то же время общинной собственности и предоставляет своим адептам самим разрешить эту глубокомысленную диалектическую загадку". Так говорит г. Дюринг.
  
  Итак - заключает Энгельс - Маркс не в состоянии доказать необходимость социальной революции, необходимость введения общинной собственности на землю и на произведенные трудом средства производства, не прибегая к гегелевскому отрицанию отрицания; основывая свою социалистическую теорию на таких, заимствованных у религии, фокусах аналогии, он приходит к тому выводу, что в будущем обществе будет существовать собственность в одно и то же время и индивидуальная и общинная, в качестве гегелевского высшего единства устраненного противоречия *.
  
  * Что такая формулировка воззрений Дюринга целиком приложима и к г. Михайловскому, доказательством этому служит еще следующее место из его статьи: "К. Маркс перед судом г. Ю. Жуковского". Возражая г. Жуковскому, утверждавшему, что Маркс - защитник частной собственности, г. Михайловский указывает на эту схему Маркса и поясняет ее следующим образом: "В свою схему Маркс ввернул два общеизвестных фокуса гегелевской диалектики: во-первых, схема построена по закону гегелевской триады; во-вторых, синтезис основывается на тождестве противоположностей; индивидуальной и общинной собственности. Значит, тут слово: "индивидуальный" имеет особенный, чисто условный смысл члена диалектического процесса, и ничего ровно на нем основывать нельзя". Это говорил человек с самыми благими намерениями, защищая перед русской публикой "сангвиника" Маркса от буржуа г. Жуковского. И вот с этими-то благими намерениями он поясняет Маркса таким образом, что
  
  171
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Оставим пока в стороне отрицание отрицания и посмотрим на эту "собственность, в одно и то же время и индивидуальную и общинную". Г-н Дюринг называет это "туманом", и он, - как это ни удивительно, - действительно прав в этом отношении. К несчастью только, находится в этом "тумане" совсем не Маркс, а опять-таки сам г. Дюринг... Поправляя Маркса по Гегелю, он подсовывает ему какое-то высшее единство собственности, о котором Маркс не сказал ни слова.
  
  У Маркса значится: "Это - отрицание отрицания. Оно снова создает индивидуальную собственность, но на основании приобретений капиталистической эры - кооперации свободных работников и их общинного владения землей и произведенными ими средствами производства. Превращение основанной на собственном труде раздробленной частной собственности отдельных личностей в капиталистическую, конечно, является процессом гораздо более долгим, трудным и тяжелым, чем превращение капиталистической частной собственности, фактически уже основывающейся на общественном процессе производства, в общественную собственность". Вот и все. Таким образом, порядки, созданные экспроприацией экспроприаторов, характеризуются как восстановление индивидуальной собственности на основании общинного владения землей и созданными самими работниками средствами производства. Для всякого, кто понимает немецкий язык (и русский тоже, г. Михайловский, потому что перевод совершенно точен), это означает, что общинная собственность простирается на землю и другие средства производства, а индивидуальная собственность на остальные продукты, т. е. на предметы потребления. А чтобы дело было понятно
  
  тот свое представление о процессе основывает на "фокусах"! Г. Михайловский может извлечь отсюда небесполезную для него мораль, что одних благих намерений для какого бы то ни было дела немножко мало.
  
  172
  В. И. ЛЕНИН
  
  даже 6-летним ребятам, Маркс на стр. 56 (русс. изд. стр. ЗО) 53 предполагает "союз свободных людей, работающих общими средствами производства и планомерно расходующих свои индивидуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу", т. е. социалистически организованную общину, и говорит: "Весь продукт труда представляет из себя общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства. Она остается общественной. Но другая часть потребляется в качестве жизненных средств членами союза. Поэтому она должна быть распределена между ними". Должно же это быть достаточно ясно даже и для г. Дюринга.
  
  Собственность и индивидуальная и общинная в то же время, - эта туманная уродливость, эта нелепица, получающаяся из гегелевской диалектики, эта путаница, эта глубокомысленная диалектическая загадка, которую Маркс предоставляет решить своим адептам, - опять-таки является вольным сочинением и выдумкой г. Дюринга...
  
  Теперь - продолжает Энгельс - какую же роль играет у Маркса отрицание отрицания? На стр. 791 и следующих (русс. изд. стр. 648 и сл.)54 сопоставляет он окончательные результаты изложенного на предыдущих 50 (русс. изд. - 35-ти) страницах экономического и исторического исследования о так называемом первоначальном накоплении капитала. До капиталистической эры существовало, по крайней мере в Англии, мелкое производство на основании частной собственности работника на его средства производства. Так называемое первоначальное накопление состояло здесь в экспроприации этих непосредственных производителей, т. е. в уничтожении частной собственности, основанной на собственном труде. Это уничтожение сделалось возможным потому, что упомянутое мелкое производство совместимо только с узкими, примитивными рамками производства и общества, и на известной ступени развития оно само создает материальные основания для своего уничтожения. Это уничтожение, превращение индивидуальных и раздробленных орудий
  
  173
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  производства в общественно-концентрированные - образует собой первоначальную историю капитала. Как скоро работники были превращены в пролетариев, а их средства производства в капитал, как скоро капиталистический способ производства стал на собственные ноги, - дальнейшее обобществление труда и дальнейшее превращение земли и других средств производства (в капитал), а следовательно, и дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. "Теперь подлежит экспроприированию уже не работник, ведущий свое хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих. Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, вследствие концентрации капиталов. Один капиталист побивает насмерть многих. Рука об руку с этой концентрацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно расширяющихся размерах, развивается сознательное технологическое применение науки, планомерная общественная эксплуатация земли, превращение орудий труда в такие, которые могут быть употреблены только общинно, и экономизи-рование всех средств производства вследствие употребления их в качестве общинных средств производства комбинированного общественного труда. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, узурпирующих и монополизирующих все выгоды этого превращения, растет масса нищеты, угнетения, рабства, деградации, эксплуатации, но также и возмущения постоянно растущего рабочего класса, обучаемого, объединяемого и организуемого самим механизмом капиталистического процесса производства. Капитал становится оковами того способа производства, который расцвел вместе с ним и под его покровом. Концентрация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимы с их капиталистической оболочкой. Она разрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют".
  
  174
  В. И. ЛЕНИН
  
  И теперь спрашиваю я читателя, где диалектические хитрые завитки и арабески, где смешение понятий, сводящее все различия к нулю, где диалектические чудеса для правоверных и фокусы по масштабу гегелевского учения о логосе, без которых Маркс, по словам Дюринга, не мог довести до конца своего изложения? Маркс доказывает исторически и здесь вкратце резюмирует, что точно так же, как некогда мелкое производство своим собственным развитием породило условия своего уничтожения, так точно теперь капиталистическое производство породило само материальные условия, от которых оно должно погибнуть. Таков исторический процесс, и если он в то же время оказывается диалектическим, то это уже не вина Маркса, как бы фатально это ни казалось г. Дюрингу.
  
  Только теперь, покончивши с своим историко-экономическим доказательством, Маркс продолжает: "Капиталистический способ производства и присвоения, а следовательно, и капиталистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной собственности, основанной на собственном труде. Отрицание капиталистического производства производится им самим, с необходимостью естественно-исторического процесса. Это - отрицание отрицания" и т. д. (как выше цитировано).
  
  Таким образом, называя этот процесс отрицанием отрицания, Маркс и не помышляет о том, чтобы в этом видеть доказательство его исторической необходимости. Напротив того: после того как он доказал исторически, что процесс этот отчасти уже действительно совершился, отчасти еще должен совершиться, только после этого характеризует он его как такой процесс, который притом происходит по известному диалектическому закону. Вот и все. Таким образом, это - опять-таки чистейшая передержка г. Дюринга, когда он утверждает, что отрицание отрицания оказывает здесь услуги повивальной, бабки, при помощи которых будущее высвобождается из недр прошедшего, или будто бы Маркс требует, чтобы кто-нибудь убеждался в необходимости общинного владения землей и капиталом на основании веры в закон отрицания отрицания" (стр. 125).
  
  175
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Читатель видит, что вся эта прекрасная отповедь Энгельса Дюрингу целиком относится и к г. Михайловскому, утверждающему точно так же, что будущее у Маркса держится исключительно на конце гегелевской цепи и что убеждение в его неизбежности может основываться только на вере *.
  
  Все различие между Дюрингом и г. Михайловским сводится к 2-м следующим небольшим пунктам: во-первых, Дюринг - несмотря на то, что он без пены у рта не может говорить о Марксе, тем не менее счел необходимым в следующем параграфе своей "Истории" упомянуть о том, что Маркс в послесловии 55 категорически отвергает обвинение в гегельянстве. Г-н же Михайловский об этом (вышеприведенном) совершенно определенном и ясном изложении Марксом того, что он понимает под диалектическим методом, умолчал.
  
  Во-вторых. Вторая оригинальность г. Михайловского состоит в том, что он сосредоточил все внимание на употреблении времен глаголов. Почему, говоря о будущем, Маркс употребляет настоящее время? - с победоносным видом спрашивает наш философ. Об этом вы можете справиться в каждой грамматике, достопочтенный критик: вам скажут, что настоящее употребляется вместо будущего, когда это будущее представляется неизбежным и несомненным. Но почему же это, почему оно несомненно? - тревожится г. Михайловский, желая изобразить такое сильное волнение, чтобы оно могло оправдать даже передержку. - И на этот счет Маркс дал совершенно определенный ответ. Можно считать его недостаточным или неверным, но тогда надо показать, в чем именно и почему именно он неверен, а не говорить вздора о гегельянстве.
  
  * Не лишнее, кажется, отметить по этому поводу, что все это разъяснение Энгельса помещено в той же главе, где он рассуждает о зерне, об учении Руссо и др. примерах диалектического процесса. Казалось бы, одного сопоставления этих примеров с такими ясными и категорическими заявлениями Энгельса (и Маркса, которому читана была предварительно рукопись этого сочинения), что не может быть и речи о том, чтобы доказывать что-нибудь триадами, или о том, чтобы подсовывать в изображение действительного процесса "условные члены" этих триад, - совершенно достаточно, чтобы понять нелепость обвинения марксизма в гегелевской диалектике.
  
  176
  В. И. ЛЕНИН
  
  Было время, когда г. Михайловский не только сам знал, в чем состоит этот ответ, но и других поучал. Г-н Жуковский - писал он в 1877 г. - мог основательно считать гадательным построение Маркса насчет будущего, но он "не имел нравственного права" обходить вопрос об обобществлении труда, "которому Маркс придает огромное значение". Ну, конечно! Жуковский в 1877 г. не имел нравственного права обходить вопрос, а г. Михайловский в 1894 г. имеет такое нравственное право! Может быть, - quod licet Jovi, non licet bovi ?!
  
  Не могу не вспомнить здесь одного курьеза насчет понимания этого обобществления, высказанного некогда "Отечественными Записками" 56. В Љ 7 за 1883 г. помещено было там "Письмо в редакцию" некоего г. Постороннего, который точно так же, как и г. Михайловский, считал "построение" Маркса насчет будущего гадательным. "В сущности, - рассуждает этот господин, - общественная форма труда, при господстве капитализма, сводится к тому, что несколько сот или тысяч рабочих точат, бьют, вертят, накладывают, подкладывают, тянут и совершают еще множество других операций в одном помещении. Общий же характер этого режима прекрасно выражается поговоркой: "каждый за себя, а уж бог за всех". При чем тут общественная форма труда?"
  
  Вот это сразу уже видно, что понял человек, в чем дело! "Общественная форма труда" "сводится" к "работе в одном помещении"!! И после таких диких мыслей в одном из лучших еще русских журналов - нас хотят уверить, что теоретическая часть "Капитала" общепризнана наукой. Да, не будучи в силах ничего мало-мальски серьезного возразить против "Капитала", "общепризнанная наука" стала расшаркиваться перед ним, продолжая в то же время выказывать самое элементарное невежество и повторять старые пошлости школьной экономии. Приходится остановиться несколько на этом вопросе, чтобы показать г. Михайловскому, в чем состоит сущность дела, кото-
  
  * - что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Ред.
  
  177
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  рую он, по своей постоянной привычке, совершенно обошел.
  
  Обобществление труда капиталистическим производством состоит совсем не в том, что люди работают в одном помещении (это только - частичка процесса), а в том, что концентрация капиталов сопровождается специализацией общественного труда, уменьшением числа капиталистов в каждой данной отрасли промышленности и увеличением числа особых отраслей промышленности; - в том, что многие раздробленные процессы производства сливаются в один общественный процесс производства. Если, например, в эпоху кустарного ткачества мелкие производители сами пряли пряжу и выделывали из нее ткани, то мы имели немного отраслей промышленности (пряденье и ткачество сливались вместе). Если же производство обобществляется капитализмом, то число особых отраслей промышленности увеличивается: отдельно производится бума-гопряденье, отдельно ткачество; самое это обособление и концентрация производства вызывают новые отрасли - производство машин, добывание каменного угля и т. д. В каждой отрасли промышленности, сделавшейся теперь более специализированной, число капиталистов становится все меньше. Это значит, что общественная связь между производителями все более и более укрепляется, производители сплачиваются в одно целое. Разрозненные мелкие производители производили каждый по нескольку операций зараз и потому были сравнительно независимы от других: если, например, кустарь сам сеял лен, сам прял и ткал, - он был почти независим от других. На таком-то режиме мелких, раздробленных товаропроизводителей (и только на нем) оправдывалась поговорка: "каждый за себя, а за всех бог", т. е. анархия рыночных колебаний. Совсем иначе обстоит дело при достигнутом благодаря капитализму обобществлении труда. Фабрикант, производящий ткани, зависит от бумагопрядильного фабриканта; этот последний - от капиталиста-плантатора, посеявшего хлопок, от владельца машиностроительного завода, каменноугольной копи и т. д., и т. д. В результате получается то, что
  
  178
  В. И. ЛЕНИН
  
  ни один капиталист не может обойтись без других. Ясное дело, что поговорка "каждый за себя" - к такому режиму совсем уже неприложима: здесь уже каждый работает на всех и все на каждого (и богу не остается места - ни в качестве заоблачной фантазии, ни в качестве земного "златого тельца"). Характер режима совершенно меняется. Если во время режима существования мелких раздробленных предприятий в каком-нибудь из них останавливалась работа, -это отражалось лишь на небольшом числе членов общества, не производило общего замешательства и потому не вызывало общего внимания, не побуждало к общественному вмешательству в дело. Но если такая остановка произошла в крупном предприятии, посвященном очень уж сильно специализированной отрасли промышленности и потому работающем чуть ли не на все общество и в свою очередь зависящем от всего общества (я беру для простоты случай, когда обобществление достигло своей кульминационной точки) - тогда уже должно остановиться дело во всех остальных предприятиях общества, потому что они могут получить необходимые продукты только из этого предприятия - могут реализовать все свои товары только при наличности его товаров. Все производства сливаются, таким образом, в один общественный производительный процесс, а между тем каждое производство ведется отдельным капиталистом, завися от его произвола, отдавая общественные продукты в его частную собственность. Неужели же не ясно, что форма производства становится в непримиримое противоречие с формой присвоения? Неужели не очевидно, что последняя не может не приспособиться к первой, не может не сделаться тоже общественной, т. е. социалистической? А остроумный филистер из "Отеч. Записок" сводит все к работе в одном помещении. Вот уж поистине попал пальцем в небо! (Я описал один только материальный процесс, одно изменение производственных отношений, не коснувшись социальной стороны процесса, объединения, сплачивания и организации рабочих, - так как это производное, второстепенное явление.)
  
  179
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Если российским "демократам" приходится разъяснять такие азбучные вещи, - то причина этого лежит в том, что они до такой степени погрязли по уши в мещанских идеях, что решительно не в состоянии представить себе иных порядков, кроме мещанских.
  
  Возвратимся, однако, к г. Михайловскому. Что возразил он против тех фактов и соображений, на которых Маркс основал вывод о неизбежности социалистического строя в силу самих законов развития капитализма? Показал ли он, что в действительности - при товарной организации общественного хозяйства - не происходит роста специализации общественного процесса труда, концентрации капиталов и предприятий, обобществления всего процесса труда? Нет, он не привел ни одного указания в опровержение этих фактов. Поколебал ли он то положение, что капиталистическому обществу присуща анархия, не мирящаяся с обобществлением труда? Он ничего не сказал об этом. Доказывал ли он, что объединение процесса труда всех капиталистов в один общественный процесс труда может ужиться с частной собственностью? что возможен и мыслим иной выход из противоречия, кроме указанного Марксом? Нет, он ни слова не сказал об этом.
  
  На чем же держится его критика? На подтасовках, передержках и на потоке фраз, представляющих собой не что иное, как погремушки.
  
  Как назвать иначе, в самом деле, такие приемы, когда критик, - наговоривши предварительно много чепухи насчет тройственно-последовательных шагов истории, - задает Марксу с серьезным видом такой вопрос: "а дальше что?", т. е. как пойдет история за той конечной стадией процесса, которую он обрисовал. Извольте видеть, Маркс с самого начала своей литературной и революционной деятельности с полнейшей определенностью заявил свои требования от социологической теории: она должна точно изображать действительный процесс - и ничего более (ср., напр., "Коммунистический манифест" о критерии теории коммунистов 57). В своем "Капитале" он строжайше соблюл
  
  180
  В. И. ЛЕНИН
  
  это требование: поставив своей задачей научный анализ капиталистической общественной формации, - он поставил точку, доказавши, что действительно происходящее перед нашими глазами развитие этой организации имеет такую-то тенденцию, что она неизбежно должна погибнуть и превратиться в другую, высшую организацию. А г. Михайловский, обойдя всю сущность доктрины Маркса, задает свой глупейший вопрос: "а дальше что?" И глубокомысленно добавляет: "Я должен откровенно признаться, что не совсем ясно представляю себе ответ Энгельса". Но зато мы должны откровенно признаться, г. Михайловский, что совсем ясно представляем себе дух и приемы такой "критики"!
  
  Или еще такое рассуждение: "В средние века марксова индивидуальная собственность, основывающаяся на собственном труде, не была ни единым, ни преобладающим фактором, даже в области экономических отношений. Рядом с ней существовало многое другое, к чему, однако, диалектический метод в толковании Маркса (а не в перевирании г. Михайловского?) не предлагает возвращаться... Очевидно, что все эти схемы не представляют картины исторической действительности, или даже только ее пропорций, а только удовлетворяют склонности человеческого ума мыслить всякий предмет в состояниях прошедшего, настоящего и будущего". Даже приемы Ваших передержек, г. Михайловский, однообразны до тошноты! Сначала подсунул в схему Маркса, претендующую на формулирование действительного процесса развития капитализма - и ни на что другое, намерение доказывать что бы то ни было триадами, затем констатирует, что схема Маркса не соответствует этому, навязанному ей г. Михайловским плану (3-ья стадия восстановляет только одну сторону первой стадии, опуская все остальные), и развязнейшим образом делает вывод, что "схема,
  
  * Поэтому-то и опущены другие черты экономических порядков средних веков, что они принадлежали к феодальной общественной формации, тогда как Маркс изучает одну капиталистическую. В чистом своем виде процесс развития капитализма действительно начался (например, в Англии) с режима мелких, раздробленных товаропроизводителей и их индивидуальной трудовой собственности.
  
  181
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  очевидно, не представляет картины исторической действительности"!
  
  Мыслима ли серьезная полемика с таким человеком, неспособным (употребляя выражение Энгельса о Дюринге) даже по исключению цитировать точно? Можно ли тут возражать, когда публику уверяют, что схема "очевидно" не соответствует действительности, не сделавши даже попытки показать в чем-нибудь ее неверность?
  
  Вместо того, чтобы критиковать действительное содержание марксистских воззрений, г. Михайловский упражняет свое остроумие насчет категорий прошедшего, настоящего и будущего. Энгельс, например, возражая против "вечных истин" г. Дюринга, говорит, что "нам в настоящее время проповедуют" троякую мораль: христианско-феодальную, буржуазную и пролетарскую, так что прошедшее, настоящее и будущее имеют свои теории морали 58. Г. Михайловский по поводу этого рассуждает: "я думаю, что в основании всех тройственных делений истории на периоды лежат именно категории прошедшего, настоящего и будущего". Какое глубокомыслие! Да кто же не знает, что если рассматривать какое угодно общественное явление в процессе его развития, то в нем всегда окажутся остатки прошлого, основы настоящего и зачатки будущего? Но разве, например, Энгельс думал утверждать, чтобы история морали (он ведь говорил только о "настоящем") ограничивалась тремя указанными моментами? чтобы феодальной морали не предшествовала бы, например, рабская, а этой последней - мораль первобытной коммунистической общины? Вместо того, чтобы серьезно критиковать попытку Энгельса разобраться в современных течениях моральных идей посредством материалистического их объяснения, - г. Михайловский угощает нас пустейшим фразерством!
  
  По поводу таких приемов "критики" г. Михайловского, открывшейся заявлением, что он не знает, в каком сочинении изложено материалистическое понимание истории, - небесполезно, может быть, напомнить, что было время, когда автор знал одно из этих сочинений
  
  182
  В. И. ЛЕНИН
  
  и умел правильнее оценить его. В 1877 г. г-н Михайловский так отзывался о "Капитале": "Если снять с "Капитала" тяжелую, неуклюжую и ненужную крышку гегельянской диалектики (Что за странность такая? Отчего это в 1877 г. "гегельянская диалектика" была "ненужной", а в 1894 г. вышло так, что материализм опирается на "непререкаемость диалектического процесса"?), то, независимо от других достоинств этого сочинения, мы увидим в нем превосходно разработанный материал для решения общего вопроса об отношении форм к материальным условиям их существования и превосходную постановку этого вопроса для известной области". - "Отношение форм к материальным условиям их существования" - это, ведь, и есть тот вопрос о соотношении разных сторон общественной жизни, о надстройке идеологических общественных отношений над материальными, в известном решении которого и состоит доктрина материализма. Пойдем дальше.
  
  "Собственно говоря весь "Капитал" (курсив мой) посвящен исследованию того, как раз возникшая общественная форма все развивается, усиливает свои типические черты, подчиняя себе, ассимилируя открытия, изобретения, улучшения способов производства, новые рынки, самое науку, заставляя их работать на себя, и как, наконец, дальнейших изменений материальных условий данная форма выдержать не может".
  
  Удивительное происшествие! В 1877 г. "весь "Капитал"" был посвящен материалистическому исследованию данной общественной формы (в чем же ином состоит материализм, как не в объяснении общественных форм материальными условиями?), - а в 1894 г. стало так, что неизвестно даже, где, в каком сочинении искать изложения этого материализма!
  
  В 1877 г. в "Капитале" было "исследование" того, как "дальнейших изменений материальных условий данная форма (т. е. капиталистическая? не правда ли?) выдержать не может" (это заметьте), - а в 1894 г. оказалось так, что никакого исследования совсем нет, а убеждение в том, что капиталистическая форма не может
  
  183
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  выдержать дальнейшего развития производительных сил - держится "исключительно на конце гегелевской триады"! В 1877 г. г. Михайловский писал, что "анализ отношений данной общественной формы к материальным условиям ее существования навсегда (курсив мой) останется памятником логической силы и громадной эрудиции автора", - а в 1894 г. он объявляет, что доктрина материализма никогда и нигде не была проверена и обоснована научно!
  
  Удивительное происшествие! Что же это такое в самом деле означает? Что такое случилось?
  
  Случилось два обстоятельства: во-первых, русский, крестьянский социализм 70-х годов, "фыркавший" на свободу ради ее буржуазности, боровшийся с "яснолобыми либералами", усиленно замазывавшими антагонистичность русской жизни, и мечтавший о крестьянской революции, - совершенно разложился и породил тот пошлый мещанский либерализм, который усматривает "бодрящие впечатления" в прогрессивных течениях крестьянского хозяйства, забывая, что они сопровождаются (и обусловливаются) массовой экспроприацией крестьянства. - Во-вторых, в 1877 г. г-н Михайловский так увлекался своей задачей - защитить "сангвиника" (т. е. социалиста революционера) Маркса от либеральных критиков, что не заметил несовместимости метода Маркса с его собственным методом. Но вот разъяснили ему это непримиримое противоречие между диалектическим материализмом и субъективной социологией - разъяснили статьи и книги Энгельса, разъяснили русские социал-демократы (у Плеханова не раз встречаются очень меткие замечания по адресу г. Михайловского), - иг. Михайловский вместо того, чтобы серьезно приняться за пересмотр вопроса, просто-напросто закусил удила. Вместо приветствия Маркса (выраженного им в 1872 и 1877 гг.) 59 он лает теперь на него из-за подворотни сомнительного качества похвал и шумит и брызжет против русских марксистов, не желающих удовлетворяться "охраной экономически слабейшего", товарными складами и улучшениями в деревне, музеями и артелями для кустарей и т. п.
  
  184
  В. И. ЛЕНИН
  
  благонамеренными мещанскими прогрессами - и желающих оставаться "сангвиниками", сторонниками социальной революции и обучать, руководить и организовать действительно революционные общественные элементы.
  
  После этого небольшого отступления в область давнопрошедшего, можно, кажется, и закончить разбор "критики" г. Михайловского теории Маркса. Попробуем же подвести итоги и резюмировать "доводы" критика.
  
  Доктрина, которую он вознамерился разрушить, опирается, во-первых, на материалистическое понимание истории и, во-вторых, на диалектический метод.
  
  Что касается до первого, то критик заявил прежде всего, что он не знает, в каком сочинении изложен материализм. Не найдя нигде этого изложения, он принялся сам сочинять, что такое материализм. Чтобы дать понятие о чрезмерных претензиях этого материализма, он сочинил, будто материалисты претендуют на то, что объяснили все прошедшее, настоящее и будущее человечества, - а когда потом, по справке с подлинным заявлением марксистов, оказалось, что объясненной считают одну только общественную формацию, - тогда критик решил, что материалисты суживают поле действия материализма, чем, мол, и побивают себя. Чтобы дать понятие о приемах выработки этого материализма, он сочинил, будто материалисты сами признавались в слабости познаний для такого дела, как выработка научного социализма, несмотря на то, что в слабости познаний Маркс и Энгельс сознавались (в 1845-1846 гг.) по отношению к экономической истории вообще, и несмотря на то, что это сочинение, доказывавшее слабость их познаний, они никогда не печатали. После таких прелюдий подарили нас и критикой: "Капитал" был уничтожен тем, что касается одного только периода, тогда как критику нужны все периоды, и еще тем, что "Капитал" не утверждает экономический материализм, а просто касается его - аргументы, настолько, очевидно, веские и серьезные, что пришлось признать, что материализм никогда не был научно обоснован. Затем против материализма приведен был
  
  185
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  тот факт, что человек, совершенно посторонний этой доктрине, изучавший доисторические времена совсем в другой стране, - пришел к материалистическим же выводам. Чтобы показать далее, что детопроизводство совсем неправильно притянуто к материализму, что это - одно словесное ухищрение, - критик стал доказывать, что экономические отношения представляют надстройку над половыми и семейными. Указания, которые даны были при этом серьезным критиком в поучение материалистам, обогатили нас глубокой истиной, что наследство невозможно без детопроизводства, что к продуктам этого детопроизводства "примыкает" сложная психика и что дети воспитываются в духе отцов. Попутно узнали мы также, что национальные связи - продолжение и обобщение родовых. Продолжая свои теоретические изыскания о материализме, критик заметил, что содержание многих аргументов марксистов состоит в том, что угнетение и эксплуатация масс "необходимы" при буржуазном режиме и что этот режим "необходимо" должен превратиться в социалистический, - и вот он не замедлил объявить, что необходимость - слишком общая скобка (если не сказать о том, что именно люди считают необходимым) и что поэтому марксисты - мистики и метафизики. Критик заявил также, что полемика Маркса с идеалистами "одностороння", не сказавши ни слова о том, как относятся воззрения этих идеалистов к субъективному методу и как относится к ним диалектический материализм Маркса.
  
  Что касается до второго устоя марксизма - диалектического метода, - то достаточно было одного толчка смелого критика, чтобы свалить этот устой. И толчок был очень меткий: критик возился и трудился с неимоверными усилиями над опровержением того, будто триадами можно что-либо доказывать, - умолчавши о том, что диалектический метод состоит совсем не в триадах, что он состоит именно в отрицании приемов идеализма и субъективизма в социологии. Другой толчок специально направлен был против Маркса: при помощи доблестного г. Дюринга, критик подсунул
  
  186
  В. И. ЛЕНИН
  
  Марксу невероятный вздор, будто он доказывал необходимость гибели капитализма триадами, - и победоносно воевал против этого вздора.
  
  Вот - эпопея блестящих "побед" "нашего известного социолога"! Не правда ли, как "поучительно" (Буренин) созерцание этих побед?
  
  Нельзя не коснуться здесь еще одного обстоятельства, не имеющего прямого отношения к критике доктрины Маркса, но крайне характерного для уяснения идеалов и понимания действительности критиком. Это - отношение его к рабочему движению на Западе.
  
  Выше было приведено заявление г. Михайловского, что материализм не оправдал себя в "науке" (может быть, в науке германских "друзей народа"?), но этот материализм, - рассуждает г. Михайловский, - "действительно очень быстро распространяется в рабочем классе". Как же объясняет этот факт г. Михайловский? "Что касается успеха, которым экономический материализм пользуется, так сказать, в ширину, - говорит он, - его распространенности в критически непроверенном виде, то центр тяжести этого успеха лежит не в науке, а в житейской практике, устанавливаемой перспективами в сторону будущего". Какой иной смысл может иметь эта неуклюжая фраза о практике, "устанавливаемой" перспективами в сторону будущего, кроме того, что материализм распространяется не потому, чтобы он правильно объяснил действительность, а потому, что он отвернулся от этой действительности в сторону перспективы? И дальше говорится: "Перспективы эти не требуют от усвояющего их немецкого рабочего класса и принимающих горячее участие в его судьбе ни знаний, ни работы критической мысли. Они требуют только веры". Другими словами, распространение материализма и научного социализма вширь зависит от того, что эта доктрина обещает рабочим лучшее будущее! Да ведь достаточно самого элементарного знакомства с историей социализма и рабочего движения на Западе, чтобы видеть всю вздорность и фальшь этого объяснения. Всякий знает, что никаких собственно перспектив будущего никогда научный со-
  
  187
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  циализм не рисовал: он ограничивался тем, что давал анализ современного буржуазного режима, изучал тенденции развития капиталистической общественной организации - и только. "Мы не говорим миру, - писал Маркс еще в 1843 г., и он в точности выполнил эту программу, - мы не говорим миру: "перестань бороться; вся твоя борьба - пустяки", мы даем ему истинный лозунг борьбы. Мы только показываем миру, за что собственно он борется, а сознание - такая вещь, которую мир должен приобрести себе, хочет он этого или нет" 60. Всякий знает, что, например, "Капитал" - это главное и основное сочинение, излагающее научный социализм - ограничивается самыми общими намеками насчет будущего, прослеживая только те, теперь уже имеющиеся налицо, элементы, из которых вырастает будущий строй. Всякий знает, что по части перспектив будущего неизмеримо больше давали прежние социалисты, которые со всеми подробностями разрисовывали будущее общество, желая увлечь человечество картиной таких порядков, когда люди обходятся без борьбы, когда их общественные отношения основываются не на эксплуатации, а на истинных началах прогресса, соответствующих условиям человеческой природы. Однако - несмотря на целую фалангу талантливейших людей, излагавших эти идеи, и убежденнейших социалистов, - их теории оставались в стороне от жизни, их программы - в стороне от народных политических движений, пока крупная машинная индустрия не вовлекла в водоворот политической жизни массы рабочего пролетариата и пока не был найден истинный лозунг его борьбы. Этот лозунг найден был Марксом, - "не утопистом, а строгим, местами даже сухим ученым", как отзывался о нем г. Михайловский в давнопрошедшие времена - 1872 г., - найден совсем не посредством каких-нибудь перспектив, а посредством научного анализа современного буржуазного режима, посредством выяснения необходимости эксплуатации при наличности этого режима, посредством исследования законовего развития. Г. Михайловский может, конечно, уверять читателей "Русского Богатства", -
  
  188
  В. И. ЛЕНИН
  
  что усвоение этого анализа не требует ни знаний, ни работы мысли, но мы видели уже у него самого (и увидим еще больше у его сотрудника экономиста 61) такое грубое непонимание азбучных истин, установленных этим анализом, что подобное заявление в состоянии вызвать, разумеется, только улыбку. Остается неоспоримым фактом распространение и развитие рабочего движения именно там и постольку, где и поскольку развивается крупная капиталистическая машинная индустрия; - успех социалистической доктрины именно в том случае, когда она оставляет рассуждения об общественных условиях, соответствующих человеческой природе, и берется за материалистический анализ современных общественных отношений, за выяснение необходимости теперешнего режима эксплуатации.
  
  Попытавшись обойти действительные причины успеха материализма в рабочей среде посредством прямо уж противоположной истине характеристики отношения этой доктрины к "перспективам", г. Михайловский начинает теперь самым пошлым, мещанским образом глумиться над идеями и тактикой западноевропейского рабочего движения. Как мы видели, он не сумел буквально ни одного довода привести против доказательств Маркса о неизбежности превращения капиталистического строя в социалистический вследствие обобществления труда, - и тем не менее он развязнейшим образом иронизирует над тем, будто "армия пролетариев" подготовляет экспроприацию капиталистов, "вслед за чем прекратится уже всякая классовая борьба и наступит на земле мир и в человецех благоволение". Он, г. Михайловский, знает гораздо более простые и верные пути к осуществлению социализма, чем этот: нужно только, чтобы "друзья народа" поподробнее указали "ясные и непреложные" пути "желанной экономической эволюции" - и тогда этих "друзей народа" наверное "призовут" для решения "практических экономических проблем" (см. статью г. Южакова: "Вопросы экономического развития России", Љ 11 "Р. Б."), а пока... пока рабочие должны подождать, положиться
  
  189
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  на "друзей народа" и не начинать с "неосновательной самоуверенностью" самостоятельной борьбы против эксплуататоров. Желая окончательно поразить насмерть эту "неосновательную самоуверенность", наш автор с пафосом негодует против "этой науки, умещающейся чуть ли не в карманном словаре". Какой ужас, в самом деле: наука - и социал-демократические брошюры, стоящие гроши и умещающиеся в кармане!! Не ясно ли, до какой степени неосновательно самоуверены те люди, которые лишь постольку и ценят науку, поскольку она учит эксплуатируемых самостоятельной борьбе за свое освобождение, учит сторониться от всяких "друзей народа", замазывающих антагонизм классов и желающих на себя взять все дело, и которые поэтому излагают эту науку в грошовых изданиях, так шокирующих филистеров. То ли бы дело, если бы рабочие предоставили свою судьбу "друзьям народа", они показали бы им настоящую, многотомную, университетскую и филистерскую науку, подробно ознакомили бы их с общественной организацией, соответствующей человеческой природе, если бы только... рабочие согласились подождать и не начинали сами борьбы с такой неосновательной самоуверенностью!
  
  Прежде чем переходить ко второй части "критики" г. Михайловского, направленной уже не против теории Маркса вообще, а против русских социал-демократов в частности, нам приходится сделать некоторое отступление. Дело в том, что г. Михайловский, - точно так же, как он, критикуя Маркса, не только не попытался точно изложить его теорию, но прямо-таки извратил ее, - точно так же совсем уже безбожно перевирает идеи русских социал-демократов. Необходимо восстановить правду. Сделать это всего удобнее посредством сопоставления идей прежних русских социалистов - с идеями социал-демократов. Изложение первых заимствую из статьи г. Михайловского в "Русской Мысли" за 1892 г., Љ 6, в которой он говорил тоже о марксизме (и говорил - в укор ему будь сказано - в приличном
  
  190
  В. И. ЛЕНИН
  
  тоне, не касаясь вопросов, о которых трактовать в подцензурной прессе можно только по-буренински, - не смешивая марксистов со всякою грязью) и в противовес ему - или, по крайней мере, если не в противовес, то в параллель - излагал свои взгляды. Я ничуть не желаю, конечно, обижать ни г. Михайловского, т. е. причислять его к социалистам, ни русских социалистов, приравнивая к ним г. Михайловского: я думаю только, что ход аргументации у тех и другого в сущности один и тот же, разница же заключается в степени твердости, прямоты и последовательности убеждений.
  
  Излагая идеи "Отечественных Записок", г. Михайловский писал: "В состав нравственно-политических идеалов мы вводили принадлежность земли земледельцу и орудий труда производителю". Исходная точка, как видите, самая благонамеренная, полная самых добрых пожеланий... "Существующие еще у нас средневековые формы труда сильно расшатаны, но мы не видели резона совсем кончать с ними, в угоду каких бы то ни было доктрин, либеральных или нелиберальных".
  
  Странное рассуждение! Ведь какие бы то ни было "формы труда" могут быть расшатаны только вследствие замены их другими какими-нибудь формами; а между тем мы не находим у нашего автора (да не нашли бы ни у кого из его единомышленников) даже попытки анализа этих новых форм и объяснения их, а также выяснения причин вытеснения этими новыми формами старых. Еще более странная вторая часть тирады: "мы не видели резона кончать с этими формами в, угоду доктрин". Какими же это средствами обладаем "мы" (т. е. социалисты - см. вышесделанную оговорку) для того, чтобы "кончать" с формами труда, т. е. чтобы перестраивать данные производственные отношения между членами общества? Неужели не нелепа мысль о переделке этих отношений по доктрине? Послушаем
  
  * "Под средневековыми формами труда, - пояснял автор в другом месте, - следует разуметь не только общинное землевладение, кустарную промышленность и артельную организацию. Все это, несомненно, средневековые формы, но к ним должны быть причислены все виды принадлежности земли или орудий производства работнику".
  
  191
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  дальше: "задача наша не в том, чтобы вырастить непременно "самобытную" цивилизацию из собственных национальных недр, но и не в том, чтобы перенести на себя западную цивилизацию целиком со всеми раздирающими ее противоречиями: надо брать хорошее отовсюду, откуда можно, а свое оно будет или чужое, это уже вопрос не принципа, а практического удобства. По-видимому, это столь просто, ясно и понятно, что и разговаривать не о чем". И в самом деле, как это просто! Хорошее "брать" отовсюду - и дело в шляпе! От средневековых форм "взять" принадлежность средств производства работнику, а от новых (т. е. капиталистических) форм "взять" свободу, равенство, просвещение, культуру. И разговаривать не о чем! Субъективный метод в социологии тут весь как на ладони: социология начинает с утопии - принадлежность земли работнику - и указывает условия осуществления желательного: "взять" хорошее оттуда-то да еще оттуда. Философ этот чисто метафизически смотрит на общественные отношения, как на простой механический агрегат тех или других институтов, простое механическое сцепление тех или других явлений. Он вырывает одно из таких явлений - принадлежность земли земледельцу в средневековых формах - и думает, что его можно точно так же пересадить во всякие другие формы, как кирпич переложить из одного здания в другое. Но ведь это же значит не изучать общественные отношения, а уродовать подлежащий изучению материал: ведь действительность не знает этой принадлежности земли земледельцу, отдельно и самостоятельно существующей, как вы ее взяли: это - только одно из звеньев тогдашних производственных отношений, которые состояли в том, что земля разделена была между крупными землевладельцами, помещиками, что помещики наделяли крестьян этой землей для того, чтобы эксплуатировать их, так что земля была как бы натуральной заработной платой: она давала крестьянину необходимые продукты, чтобы он мог производить прибавочный продукт на помещика; она являлась фондом для несения крестьянами повинностей в пользу помещика.
  
  192
  В. И. ЛЕНИН
  
  Почему автор не проследил этой системы производственных отношений, а ограничился тем, что вырвал одно явление, представив его, таким образом, в совершенно ложном свете? Потому что автор не умеет обращаться с общественными вопросами: он (повторяю, что пользуюсь рассуждениями г. Михайловского только как примером для критики всего русского социализма) совсем и не задается целью объяснить тогдашние "формы труда", представить их, как известную систему производственных отношений, как известную общественную формацию. Ему чужд, говоря языком Маркса, диалектический метод, обязывающий смотреть на общество, как на живой организм в его функционировании и развитии.
  
  Вовсе и не задаваясь вопросом о причинах вытеснения старых форм труда новыми, он повторяет в рассуждении об этих новых формах совершенно такую же ошибку. Для него достаточно констатировать, что эти формы "расшатывают" принадлежность земли земледельцу, т. е., общее говоря, выражаются в отделении производителя от средств производства, - и осудить это, как не соответствующее идеалу. И опять-таки рассуждение его совершенно нелепо: он вырывает одно явление (обезземеление) и не пробуя представить его как член другой уже системы производственных отношений, основанной на товарном хозяйстве, необходимо порождающем конкуренцию между товаропроизводителями, неравенство, разорение одних и обогащение других. Он отметил одно явление - разорение массы, отодвинув другое - обогащение меньшинства, - и тем поставил себя в невозможность понять ни то, ни другое.
  
  И такие приемы называет еще - "искать ответы на вопросы жизни в их плотью и кровью одетой форме" ("Р. Б." Љ 1 за 1894 г.), тогда как он, как раз наоборот, не умея и не желая объяснить действительность, взглянуть ей прямо в лицо, - убежал позорно от этих вопросов жизни с ее борьбой имущего против неимущего, в область невинных утопий; это он называет - "искать ответы на вопросы жизни в идеальной постановке их жгучей и сложной реальной действительности"
  
  193
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  ("Р. Б." Љ 1), тогда как он на самом деле не сделал и попытки анализа и объяснения этой реальной действительности.
  
  Вместо этого он дал нам утопию, сочиненную из бессмысленнейшего выдергивания отдельных элементов из разных общественных формаций - из средневековой взял то-то, из "новой" - то-то и т. д. Понятно, что теория, основанная на этом, не могла не остаться в стороне от действительной общественной эволюции по той простой причине, что жить-то и действовать приходилось нашим утопистам не в тех общественных отношениях, которые составлены из взятых оттуда-то да оттуда элементов, а в тех, которые определяют отношения крестьянина к кулаку (хозяйственному мужику), кустаря к скупщику, рабочего к фабриканту и которые были совершенно не поняты ими. Их попытки и усилия переделать эти непонятые отношения по своему идеалу не могли не потерпеть неудачи.
  
  Вот в самых общих чертах - очерк того положения вопроса о социализме в России, когда "народились русские марксисты".
  
  Они начали именно с критики субъективных приемов прежних социалистов; не удовлетворяясь констатированием эксплуатации и осуждением ее, они пожелали объяснить ее. Видя, что вся пореформенная история России состоит в разорении массы и в обогащении меньшинства, наблюдая гигантскую экспроприацию мелких производителей наряду с повсеместным техническим прогрессом, замечая, что эти полярные течения возникают и усиливаются там и постольку, где и поскольку развивается и упрочивается товарное хозяйство, - они не могли не заключить, что имеют дело с буржуазной (капиталистической) организацией общественного хозяйства, необходимо порождающей экспроприацию и угнетение масс. Их практическая программа прямо уже определялась этим убеждением: она сводилась к тому, чтобы примкнуть к этой борьбе пролетариата с буржуазией, борьбе неимущих классов против имущих, которая составляет главное содержание экономической действительности России, начиная
  
  194
  В. И. ЛЕНИН
  
  от глухой деревушки и кончая новейшей усовершенствованной фабрикой. Как примкнуть? - ответ подсказала им опять-таки сама действительность. Капитализм довел главные отрасли промышленности до стадии крупной машинной индустрии; обобществив таким образом производство, он создал материальные условия новых порядков и в то же время создал новую социальную силу: класс фабрично-заводских рабочих, городского пролетариата. Подвергаясь такой же буржуазной эксплуатации, каковою является по своей экономической сущности эксплуатация всего трудящегося населения России, - этот класс поставлен, однако, в особо выгодные условия по отношению к своему освобождению: он ничем не связан уже со старым, целиком построенным на эксплуатации, обществом; самые условия его труда и обстановка жизни организуют его, заставляют мыслить, дают возможность выступить на арену политической борьбы. Естественно, что социал-демократы обратили все свое внимание и все надежды на этот класс, что они свели свою программу к развитию его классового самосознания, направили всю свою деятельность к тому, чтобы помочь ему подняться на прямую политическую борьбу против современного режима и втянуть в эту борьбу весь русский пролетариат.
  
  Посмотрим теперь, как воюет г. Михайловский против социал-демократов. Что приводит он в возражение против их теоретических воззрений? против их политической социалистической деятельности?
  
  Теоретические воззрения марксистов излагаются критиком следующим образом: "Истина - по словам, будто бы, марксистов - состоит в том, что по имманентным законам исторической необходимости Россия разовьет свое капиталистическое производство, со всеми его внутренними противоречиями, с поеданием малых капиталов крупными, а тем временем оторванный от земли мужик обратится в пролетария, объединится, обобществится, и дело будет
  
  195
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  в шляпе, которую и останется только надеть на голову осчастливленному человечеству".
  
  Извольте видеть, - марксисты, значит, ничем не отличаются от "друзей народа" в понимании действительности, но только в представлении будущего: они совсем, должно быть, не занимаются настоящим, а только "перспективами". Что именно такова мысль г. Михайловского, в этом не может быть сомнения: марксисты, - говорит он, - "вполне уверены, что в их провидениях будущего нет ничего утопического, а все взвешено и смерено по предписаниям строгой науки", и, наконец, еще яснее: марксисты - "веруют и исповедуют непреложность абстрактной исторической схемы".
  
  Одним словом, мы имеем перед собой то банальнейшее и пошлейшее обвинение марксистов, на котором с давних пор выезжают все те, кто не может возразить что-либо по существу против их воззрений. "Марксисты исповедуют непреложность абстрактной исторической схемы"!!
  
  Да ведь это же сплошная ложь и выдумка!
  
  Ни один из марксистов нигде и никогда не аргументировал таким образом, что в России "должен быть" капитализм, "потому что" он был на Западе и т. д. Ни один из марксистов никогда не видел в теории Маркса какой-нибудь общеобязательной философско-исторической схемы, чего-нибудь большего, чем объяснение такой-то общественно-экономической формации. Один только субъективный философ, г. Михайловский, ухитрился обнаружить такое непонимание Маркса, что усмотрел у него общефилософскую теорию, в ответ на что и получил совершенно определенное разъяснение Маркса, что он ошибся в адресе. Никогда ни один марксист не основывал своих социал-демократических воззрений на чем-нибудь ином, как на соответствии ее с действительностью и историей данных, т. е. русских, общественно-экономических отношений, да и не мог основывать, потому что это требование от теории совершенно ясно и определенно заявлено и положено во главу угла всего учения самим основателем "марксизма" Марксом.
  
  196
  В. И. ЛЕНИН
  
  Конечно, г. Михайловский может, сколько угодно, опровергать эти заявления тем, что он "собственными ушами" слышал именно исповедание абстрактной исторической схемы. Но какое же нам, социал-демократам, или кому бы то ни было, дело до того, что г. Михайловскому приходилось выслушивать от его собеседников всякий абсурдный вздор? Не доказывает ли это только того, что он очень счастливо выбирает своих собеседников, и ничего больше? Очень возможно, конечно, что эти остроумные собеседники остроумного философа именовали себя марксистами, социал-демократами и т. п. - но кто же не знает, что в настоящее время (как это давно уже замечено) всякий прохвост любит рядиться в "красные" платья? И если г. Михайловский настолько прозорлив, что не может отличить таких "ряженых" от марксистов, или если он настолько глубоко понял Маркса, что не заметил этого усиленнейше выдвигаемого им критерия всей его доктрины (формулирование "того, что совершается перед нашими глазами"), - то это доказывает опять-таки только, что г. Михайловский не умен, и ничего больше.
  
  Во всяком случае, если он брался за полемику в печати против социал-демократов, - он должен был иметь в виду ту группу социалистов, которая уже давно носит такое имя и носит его одна, так что других нельзя смешать с нею, и которая имеет своих литературных представителей - Плеханова и его кружок 62. И если бы он сделал так, - а так, очевидно, должен был бы поступить всякий мало-мальски порядочный человек, - и обратился хотя бы к первому социал-демократическому сочинению, к книге Плеханова: "Наши разногласия", - он увидал бы там на первых же страницах категорическое заявление автора от лица всех членов кружка:
  
  "Мы ни в каком случае не хотим прикрывать свою программу авторитетом великого имени" (т. е. автори-
  
  * Все это писано в предположении, что г. Михайловский действительно слышал исповедания абстрактных исторических схем и что он ничего не переврал. Считаю, однако, безусловно необходимым по этому поводу оговориться: за что купил, за то и продаю.
  
  197
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  тетом Маркса). Понимаете вы русский язык, г. Михайловский? Понимаете вы разницу между исповеданием абстрактных схем и отрицанием всякого авторитета Маркса в суждении о русских делах?
  
  Понимаете ли вы, что, выдавая первое суждение, которое вам посчастливилось слышать от ваших собеседников, за марксистское и оставляя без внимания печатное заявление одного из выдающихся членов социал-демократии от имени всей группы, - вы поступили нечестно?
  
  И дальше заявление делается еще более определенное:
  
  "Повторяю, - говорит Плеханов, - между самыми последовательными марксистами возможно разногласие по вопросу об оценке современной русской действительности"; наша доктрина - "первый опыт применения данной научной теории к анализу весьма сложных и запутанных общественных отношений".
  
  Кажется, трудно говорить яснее: марксисты заимствуют безусловно из теории Маркса только драгоценные приемы, без которых невозможно уяснение общественных отношений, и, следовательно, критерий своей оценки этих отношений видят совсем не в абстрактных, схемах и т. п. вздоре, а в верности и соответствии ее с действительностью.
  
  Или, может быть, вы думаете, что, делая такие заявления, автор на самом деле рассуждал иначе? По это неправда. Вопрос, которым он занимался, состоял в том, - "должна ли Россия пройти через капиталистическую фазу развития?" Вопрос этот был, следовательно, формулирован совсем не по-марксистски, а по субъективным методам разных отечественных философов, видящих критерии этого долженствования не то в политике начальства, не то в деятельности "общества", не то в идеале общества, "соответствующего человеческой природе", и тому подобной белиберде. Спрашивается теперь: как должен был отвечать на подобный вопрос человек, исповедующий абстрактные схемы? Очевидно, он стал бы говорить о непререкаемости диалектического процесса, об общефилософском значении
  
  198
  В. И. ЛЕНИН
  
  теории Маркса, о неизбежности для каждой страны пройти через фазу... и т. д., и т. д.
  
  И как отвечал Плеханов?
  
  Так, как только и мог отвечать марксист:
  
  Он оставил совершенно в стороне вопрос о долженствовании, как праздный и могущий интересовать лишь субъективистов, и все время говорил лишь о действительных общественно-экономических отношениях, о действительной их эволюции. Поэтому не дал он и прямого ответа на такой неправильно поставленный вопрос, а ответил вместо того так: "Россия вступила на капиталистический путь".
  
  А г. Михайловский с видом знатока толкует об исповедании абстрактной исторической схемы, об имманентных законах необходимости и т. п. невероятной ерунде! И называет это "полемикой против социал-демократов"!!
  
  Решительно отказываюсь понимать - если это полемист, то кто же после этого называется пустолайкой?!
  
  Нельзя не отметить еще по поводу вышецитированного рассуждения г. Михайловского, что он излагает взгляды социал-демократов так, будто "Россия разовьет свое собственное капиталистическое производство". Очевидно, по мнению этого философа, в России нет "своего собственного" капиталистического производства. Автор, должно быть, примыкает к тому мнению, что русский капитализм ограничивается 1,5 миллионами рабочих, - мы ниже еще встретимся с этой ребячьей идеей наших "друзей народа", которые уж неизвестно куда причисляют всю остальную эксплуатацию свободного труда. "Россия разовьет свое собственное капиталистическое производство со всеми его внутренними противоречиями, а тем временем оторванный от земли мужик обратится в пролетария". Что дальше в лес, то больше дров! Итак, в России нет "внутренних противоречий"? т. е., говоря прямо, нет эксплуатации массы народа кучкой капиталистов? нет разорения громадного большинства населения и обогащения кучки лиц? Мужику только еще предстоит быть оторванным от земли? А в чем состоит вся пореформенная история России, как не в массовой, невиданной
  
  199
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  нигде в такой интенсивности, экспроприации крестьянства? Надо иметь большое мужество, чтобы заявлять во всеуслышание такие вещи. И г. Михайловский обладает этим мужеством: "Маркс оперировал над готовым пролетариатом и готовым капитализмом, а нам надо еще создавать их". России надо еще создавать пролетариат?! В России, в которой одной только можно найти такую безысходную нищету масс, такую наглую эксплуатацию трудящегося, - которую сравнивали (и законно) с Англией по положению ее бедноты, в которой голодание миллионов народа является постоянным явлением рядом, например, с все возрастающим вывозом хлеба, - в России нет пролетариата!!
  
  Я думаю, что г. Михайловскому следовало бы живому поставить памятник за эти классические слова!
  
  Мы, впрочем, еще ниже увидим, что это - постоянная и последовательнейшая тактика "друзей народа" - фарисейски закрывать глаза на невозможное положение трудящихся в России, изображать его только "пошатнувшимся", так что достаточно усилий "культурного общества" и правительства, чтобы направить все на истинный путь. Эти рыцари думают, что если они закроют глаза на тот факт, что положение трудящейся массы плохо не потому, что оно "пошатнулось", а потому, что она подвергается бесстыднейшему грабежу со стороны кучки эксплуататоров, что если они наподобие страусов спрячут головы, чтобы не видеть этих эксплуататоров, - то эти эксплуататоры исчезнут. И когда социал-демократы говорят им, что это - позорная трусость - бояться смотреть в лицо действительности, когда они берут за свою отправную точку этот факт эксплуатации и говорят, что единственно возможное
  
  * Может быть, впрочем, г. Михайловский и тут попробовал бы увильнуть: я, дескать, вовсе не хотел сказать, что в России нет вообще пролетариата, а только - что в ней нет капиталистического пролетариата? - Да? Так почему же Вы тогда не сказали этого? Ведь весь вопрос-то в том и состоит: представляет ли из себя русский пролетариат такой, который свойственен буржуазной организации общественного хозяйства, или иной какой? Кто же виноват, что Вы на протяжении целых двух статей не проронили ни слова об этом, единственно серьезном и важном, вопросе, а предпочли болтать всякий вздор, и притом заговариваетесь до чертиков?
  
  200
  В. И. ЛЕНИН
  
  объяснение его лежит в буржуазной организации русского общества, раскалывающей массу народа на пролетариат и буржуазию, и в классовом характере русского государства, представляющего из себя не что иное, как орган господства этой буржуазии, что поэтому единственный выход заключается в классовой борьбе пролетариата против буржуазии, - тогда эти "друзья народа" поднимают вопли, что социал-демократы хотят обезземелить народ!! хотят разрушить нашу народную экономическую организацию!!
  
  Мы подходим теперь к самому возмутительному месту всей этой, по меньшей мере, неприличной "полемики" - именно к "критике" (?) г. Михайловским политической деятельности социал-демократов. Всякий понимает, что деятельность социалистов и агитаторов среди рабочих не может подвергаться честному обсуждению в нашей легальной прессе и что единственное, что может сделать в этом отношении порядочная подцензурная печать, - это "с тактом молчать". Г. Михайловский забыл это весьма элементарное правило и не посовестился воспользоваться своей монополией обращения к читающей публике для того, чтобы обливать социалистов грязью.
  
  Найдутся, однако, средства борьбы против этого бесцеремонного критика и помимо легальной журналистики!
  
  "Сколько я понимаю, - наивничает г. Михайловский, - русские марксисты могут быть разделены на три разряда: марксистов-зрителей (безучастные наблюдатели процесса), марксистов пассивных (только "облегчают муки родов". Они "не интересуются народом, на земле сидящим, и обращают свое внимание и надежды на тех, которые уже отлучены от средств производства") и марксистов активных (прямо настаивающих на дальнейшем разорении деревни)".
  
  Что это такое?! Ведь не может же г. критик не знать, что русские марксисты - это социалисты, исходящие из того воззрения на действительность, что это - капиталистическое общество и что выход из него один - классовая борьба пролетариата против буржуазии? Каким же образом и с какой стати смешивает он их
  
  201
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  под одно с какой-то бессмысленной пошлостью? Какое право (нравственное, конечно) имеет он распространять термин марксистов на людей, не принимающих, очевидно, элементарнейших и основных положений марксизма, людей, которые никогда и нигде не выступали в качестве особой группы, никогда и нигде не заявляли какой-нибудь своей особой программы?
  
  Г-н Михайловский оставил себе целый ряд лазеек, чтобы оправдать такие безобразные приемы.
  
  "Может быть, - острит он с легкостью светского пшюта, - это и не настоящие марксисты, но они считают и объявляют себя таковыми". Где объявляли и когда? В петербургских либеральных и радикальных салонах? В частных письмах? Пусть так. Так и разговаривайте с ними в своих салонах и в своей корреспонденции! По ведь вы выступаете печатно и публично против людей, которые (под знаменем марксизма) никогда и нигде не выступали публично. И вы смеете еще при этом объявлять, что полемизируете против социал-демократов, зная, что это имя носит только одна группа социалистов революционеров и никого другого с нею смешать нельзя!
  
  Г. Михайловский виляет и вертится, как уличенный гимназист: Я тут совершенно ни при чем - силится доказать он читателю - я "собственными ушами слышал и собственными глазами видел". Да, прекрасно! Мы охотно верим, что у вас под глазами нет никого, кроме пошляков и негодяев, но при чем же тут мы-то, социал-демократы? Кто же не знает, что "в настоящее
  
  * Остановлюсь на одном хоть фактическом указании, которое попадается у г. Михайловского. Всякий, прочитавший его статью, должен будет согласиться, что он и г. Скворцова (автора "Экономических причин голодовок") причисляет к "марксистам". А между тем этот г-н сам себя так не называет, и достаточно самого элементарного знакомства с сочинениями социал-демократов, чтобы видеть, что с их точки зрения это - пошлейший буржуй и ничего больше. Какой это марксист, когда он не понимает, что та общественная среда, для которой он прожектирует свои прогрессы, - есть буржуазная среда, что поэтому все "улучшения культуры", действительно замечаемые даже в крестьянском хозяйстве, означают прогресс буржуазный, улучшающий положение меньшинства и пролетаризирующий массы! Какой это марксист, когда он не понимает, что государство, к которому он обращается с прожектами, есть классовое государство, способное только поддерживать буржуазию и давить пролетариат!
  
  202
  В. И. ЛЕНИН
  
  время, когда" не только социалистическая, но и всякая мало-мальски самостоятельная и честная общественная деятельность вызывает политическое преследование, - на одного, действительно работающего под тем или другим знаменем - народовольчества, марксизма или, хоть скажем, конституционализма - приходится несколько десятков фразеров, прикрывающих этим именем свою либеральную трусость, и еще, может быть, несколько прямых уже подлецов, обстраивающих свои собственные делишки? Не ясно ли, что только самая низменная пошлость способна бы была ставить в упрек какому бы то ни было из этих направлений тот факт, что его знамя пачкает (и притом непублично и негласно) всякая шваль? Все изложение г. Михайловского - сплошная цепь искажений, извращений и подтасовок. Выше мы видели, что те "истины", из которых исходят социал-демократы, он совершенно переврал, изложил так, как никто из марксистов нигде и никогда их не излагал и не мог излагать. И если бы он изложил действительное понимание русской действительности социал-демократами, он не мог бы не видеть, что "сообразоваться" с этими воззрениями можно только на один манер - содействуя развитию классового самосознания пролетариата, организуя и сплачивая его для политической борьбы против современного режима. У него, впрочем, осталась еще одна уловка. С видом оскорбленной невинности, он фарисейски возводит очи горе и слащаво изрекает: "Я очень рад это слышать, но я не понимаю, против чего вы протестуете" (он так и говорит во 2 Љ "Р. Б."). "Прочитайте внимательнее мой отзыв о пассивных марксистах, и вы увидите, что я говорю: с этической точки зрения возразить ничего нельзя".
  
  И это, конечно, не что иное, как пережевывание прежних, жалких уверток.
  
  Скажите, пожалуйста, как назвали бы поступок человека, который объявил бы, что критикует социально-революционное народничество (а другое еще и не выступало - беру такой период), и который стал бы излагать примерно такие вещи:
  
  203
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  "Народники, сколько я понимаю, разделяются на три разряда: народники последовательные, которые вполне принимают идеи мужика и в точном соответствии с его желаниями обобщают розги, женобойство и вообще проводят ту гнуснейшую политику правительства кнута и палки, которая ведь называлась же народной политикой; затем, дескать, народники-трусы, которые не интересуются мнениями мужика и только пытаются перенести в Россию чуждое ей революционное движение, посредством ассоциаций и т. п. - против чего, впрочем, с этической точки зрения ничего возразить нельзя, если бы не скользкость пути, которая легко может свести трусливого народника к последовательному или смелому; и наконец - народники-смелые, которые во всей полноте осуществляют народные идеалы хозяйственного мужика и потому садятся на землю, чтобы кулачествовать вплотную", - все порядочные люди назвали бы, конечно, это подлым и пошлым глумлением. А если бы притом излагавший такие вещи человек не мог получить опровержения от народников в той же печати; если бы при этом идеи этих народников излагались до сих пор только нелегально и потому многие не имели о них точного понятия и могли легко поверить всему, что бы им ни сказали о народниках, - тогда все согласились бы, что такой человек...
  
  Может быть, впрочем, г. Михайловский и сам не совсем еще забыл то слово, которое следовало бы здесь поставить.
  
  Довольно, однако! Много еще осталось подобных же инсинуаций у г. Михайловского, но я не знаю работы более утомительной, более неблагодарной, более черной, чем возня в этой грязи, собирание разбросанных там и сям намеков, сопоставление их, поиски хоть одного какого-нибудь серьезного возражения.
  
  Довольно!
  
  Апрель 1894.
  
  204
  В. И. ЛЕНИН
  
  ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ 63
  В тексте статьи читатель найдет сноски с указанием на дальнейший разбор некоторых вопросов, тогда как на самом деле этого разбора нет.
  
  Причина этого лежит в том, что предлагаемая статья составляет только первую часть ответа на статьи "Русского Богатства" о марксизме. Крайний недостаток времени помешал своевременному выходу этой статьи, между тем как медлить долее мы не считаем возможным: мы и так опоздали на 2 месяца. Вот почему мы решаемся выпустить пока разбор "критики" г. Н. Михайловского, не дожидаясь окончания печатания всей статьи.
  
  В готовящихся 2-м и 3-ем изданиях читатель найдет, помимо предлагаемого разбора, также и разбор общественно-экономических воззрений других главарей "Русского Богатства", гг. С. Южакова и С. Кривенко, в связи с очерком экономической действительности России и вытекающими отсюда "идеями и тактикой социал-демократов".
  
  205
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  К ПРЕДЛАГАЕМОМУ ИЗДАНИЮ 64
  Предлагаемое издание представляет точное воспроизведение первого. Непричастные совершенно к делу составления текста, мы не считали себя вправе подвергнуть его каким-нибудь изменениям и ограничились только издательской работой. Мотивом, побудившим нас предпринять эту работу, была уверенность в том, что предлагаемое сочинение послужит к некоторому оживлению нашей социал-демократической пропаганды.
  
  Полагая, что готовность служить делу этой пропаганды должна быть непременным следствием социал-демократических убеждений, мы обращаемся ко всем единомышленникам автора предлагаемой брошюры с предложением содействовать всеми средствами (особенно, конечно, переизданием) возможно более широкому распространению как предлагаемого сочинения, так и всех вообще органов марксистской пропаганды. Настоящий момент особенно удобен для такого содействия. Деятельность "Русского Богатства" принимает по отношению к нам все более и более вызывающий характер. В своем стремлении парализовать распространение в обществе социал-демократических идей журнал дошел до прямого обвинения нас в равнодушии к интересам пролетариата и в настаивании на разорении масс. Смеем думать, что такими приемами журнал только вредит себе и подготовляет нашу победу. Однако не следует забывать, что клеветники располагают всеми материальными средствами для самой широкой
  
  206
  В. И. ЛЕНИН
  
  пропаганды своих клевет. В их распоряжении несколько тысяч экземпляров журнала, к их услугам читальни и библиотеки. Поэтому, чтобы доказать нашим врагам, что и выгоды привилегированного положения не всегда обеспечивают успех инсинуаций, мы должны приложить все наши усилия. Выражаем полную уверенность, что эти усилия найдутся.
  
  Июль 1894.
  
  207
  
  ВЫПУСК III
  208
  
  Обложка III выпуска гектографированного издания книги В. И. Ленина "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?" - 1894 г.
  Уменьшено
  
  209
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  В заключение познакомимся еще с одним "другом народа", г. Кривенко, выступающим тоже на прямую войну с социал-демократами.
  
  Впрочем, мы не будем разбирать его статьи ("По поводу культурных одиночек" - в Љ 12 за 1893 г. и "Письма с дороги" в Љ 1 за 1894 г.) так, как делали это по отношению к гг. Михайловскому и Южакову. Там разбор их статей целиком был необходим, чтобы ясно представить себе в первом случае - содержание их возражений против материализма и марксизма вообще; во втором - их политико-экономические теории. Теперь нам предстоит ознакомиться, чтобы составить себе полное представление о "друзьях народа", с их тактикой, с их практическими предложениями, с их политической программой. Эта программа нигде не изложена у них прямо, с такой же последовательностью и полнотой, как воззрения теоретические. Поэтому я вынужден брать эту программу из разных статей журнала, отличающегося достаточной солидарностью своих сотрудников, чтобы не встречать противоречий. Вышеупомянутых статей г. Кривенко я буду держаться лишь предпочтительно перед другими как потому, что они больше дают материала, так и потому, что автор их является таким же типичным для журнала практиком, политиком, как г. Михайловский - социологом и г. Южаков - экономистом.
  
  210
  В. И. ЛЕНИН
  
  Однако, прежде чем переходить к их программе, безусловно необходимым представляется остановиться еще на одном теоретическом пункте. Выше мы видели, как г. Южаков отделывался ничего не говорящими фразами о народной аренде, поддерживающей народное хозяйство, и т. п., прикрывая ими свое непонимание экономики наших земледельцев. Промыслов он не коснулся, ограничившись данными о росте крупной фабрично-заводской промышленности. Теперь г. Кривенко повторяет совершенно подобные фразы о кустарных промыслах. Он прямо противополагает "нашу народную промышленность", т. е. кустарную - промышленности капиталистической (Љ 12, с. 180-181). "Народное производство (sic!), - говорит он, - в большинстве случаев возникает естественно", а капиталистическая промышленность "создается сплошь и рядом искусственно". В другом месте он противополагает "мелкую народную промышленность" - "крупной, капиталистической". Если вы спросите, в чем же состоит особенность первой, - то узнаете только, что она "мелкая" и что орудия труда соединены с производителем (заимствую это последнее определение из вышеупомянутой статьи г. Михайловского). Но ведь это далеко еще не определяет ее экономической организации, да и потом - это совершенно неверно. Г. Кривенко говорит, например, что "мелкая народная промышленность и до сих пор еще дает гораздо большую сумму валового производства и занимает больше рук, чем промышленность крупная капиталистическая". Автор имеет в виду, очевидно, данные о числе кустарей, доходящем до 4 млн., а по другому счету до 7 млн. Но кто же не знает, что преобладающей формой экономики наших кустарных промыслов является домашняя система крупного производства? что масса кустарей занимает никак не самостоятельное, а совершенно зависимое, подчиненное положение в производстве, работает
  
  * Еще можно узнать только вот что: "из нее может развиться настоящая (sic!) народная промышленность", - говорит г. Кривенко. Обычный прием "друзей народа" - говорить праздные и бессмысленные фразы, вместо того чтобы точно и прямо охарактеризовать действительность.
  
  211
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  не из своего материала, а из материала купца, который платит кустарю только заработную плату? Данные о преобладании этой формы приводились ведь и в легальной даже литературе. Сошлюсь, например, на превосходную работу известного статистика С. Харизоменова в "Юридическом Вестнике" 65 (1883 г., ЉЉ 11 и 12). Сводя имеющиеся в литературе данные о наших кустарных промыслах в центральных губерниях, где они наиболее развиты, С. Харизоменов пришел к выводу о безусловном преобладании домашней системы крупного производства, т. е. несомненно капиталистической формы промышленности. "Определяя экономическую роль мелкой самостоятельной промышленности, - говорит он, - мы приходим к таким выводам: в Московской губ. 86,5% годовых оборотов кустарной промышленности дает домашняя система крупного производства и только 13,5% принадлежит мелкой самостоятельной промышленности. В Александровском и Покровском уездах Владимирской губернии 96% годовых оборотов кустарной промышленности падает на долю домашней системы крупного производства и мануфактуры, и только 4% дает мелкая самостоятельная промышленность".
  
  Данных этих никто, насколько известно, не пробовал опровергнуть, да и нельзя их опровергнуть. Как же можно обходить и замалчивать эти факты, называть такую промышленность в противоположность капиталистической - "народной" и толковать о возможности развития из нее настоящей?
  
  Объяснение этому прямому игнорированию фактов только и может быть одно: общая тенденция "друзей народа", как и всех российских либералов, замазывать антагонизм классов и эксплуатацию трудящегося в России, представляя все это в виде простых только "дефектов". А может быть, впрочем, причина лежит вдобавок и в таких глубоких познаниях о предмете, которые выказывает, например, г. Кривенко, называя "павловское ножевое производство" - "производством полуремесленного характера". Это феноменально, до какой степени доходит искажение дела у "друзей народа"!
  
  212
  В. И. ЛЕНИН
  
  Как можно тут толковать о ремесленном характере, когда павловские ножевщики работают на рынок, а не на заказ? Разве не относит ли г. Кривенко к ремеслу такие порядки, когда купец заказывает кустарю изделия, чтобы отправить их на Нижегородскую ярмарку? Это уж слишком забавно, но должно быть, что это так.
  
  На самом деле производство ножа всего менее (сравнительно с другими павловскими производствами) сохранило мелкую кустарную форму с (кажущейся) самостоятельностью производителей: "Производство столового и ремесленного ножа *, - говорит ?. ?. Анненский, - уже в значительной степени приближается к фабричному или, правильнее, мануфактурному". Из занятых столовым ножом кустарей в Нижегородской губернии 396-ти человек - на базар работают только 62 (16%), на хозяина ** - 273 (69%) и в наемных рабочих - 61 (15%). Следовательно, только 1/6 кустарей не порабощена прямо предпринимателю. Что касается до другого подразделения ножевого производства - производства складного (перочинного) ножа, - то оно, по словам того же автора, - "занимает промежуточное место между столовым ножом и замком: большая часть мастеров здесь работает уже на хозяина, но наряду с ними есть еще довольно много самостоятельных кустарей, имеющих дело с рынком".
  
  Всего этот сорт ножа работают 2552 кустаря в Нижегородской губернии, из которых на базар работают 48% (1236), на хозяина - 42% (1058) и в наемных рабочих 10% (258). И здесь, следовательно, самостоятельные (?) кустари в меньшинстве. Да и самостоятельны, конечно, работающие на базар только по виду, а на деле они не менее порабощены капиталу скупщиков. Если мы возьмем данные о промыслах всего Горба-товского уезда Нижегородской губернии, в котором промыслами занято 21983 работника, т. е. 84,5% всех
  
  * Наиболее крупное из всех остальных, дающее изделий на 900 тыс. руб., при общей сумме павловских изделий в 2750 тыс.
  
  ** То есть на купца, который дает кустарям материал и платит им за работу обыкновенную заработную плату.
  
  213
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  наличных работников *, то получим следующие данные (точные данные об экономике промысла имеются лишь о 10 808 рабочих - в промыслах: металлическом, кожевенном, шорном, валяльном, пенькопрядильном): 35,6% кустарей работают на базар; 46,7% - на хозяина и 17,7% - состоят в наемниках. Таким образом, мы видим и здесь преобладание домашней системы крупного производства, преобладание таких отношений, когда труд порабощен капиталу.
  
  Если "друзья народа" так свободно обходят подобного рода факты, то это происходит еще потому, что в своем понимании капитализма они не ушли дальше обыденных вульгарных представлений - капиталист = богатый и образованный предприниматель, ведущий крупное машинное хозяйство, - и не хотят знать научного содержания этого понятия. Мы в предыдущей главе видели, как г. Южаков прямо начинал капитализм с машинной индустрии, минуя простую кооперацию и мануфактуру. Это - общераспространенная ошибка, ведущая, между прочим, и к тому, что игнорируют капиталистическую организацию наших кустарных промыслов.
  
  Разумеется, домашняя система крупного производства - капиталистическая форма промышленности: мы имеем здесь налицо все ее признаки - товарное хозяйство на высокой уже ступени развития, концентрация средств производства в руках отдельных личностей, экспроприация массы рабочих, которые не имеют своих средств производства и потому прилагают труд к чужим, работают не на себя, а на капиталиста. Очевидно, по организации промысла это - чистый капитализм; особенность его сравнительно с крупной машинной индустрией - техническая неразвитость (объясняется главным образом безобразно низкой заработной платой) и сохранение рабочими крохотного земельного
  
  * Самобытные российские экономисты, измеряя русский капитализм числом фабричных рабочих (sic!), без церемоний относят этих работников и бездну подобных им к населению, занятому сельским хозяйством и страдающему не от гнета капитала, а от искусственных давлений на "народный строй"
  
  214
  В. И. ЛЕНИН
  
  хозяйства. Это последнее обстоятельство особенно смущает "друзей народа", привыкших мыслить, как и подобает истым метафизикам, голыми непосредственными противоречиями: "да, да - нет, нет, а что сверх того, то от лукавого".
  
  Безземельные рабочие - капитализм; владеют землей - нет капитализма; и они ограничиваются этой успокоительной философией, опуская из виду всю общественную организацию хозяйства, забывая тот общеизвестный факт, что владение землей нимало не устраняет скотской нищеты этих землевладельцев, подвергающихся самому бесстыдному грабежу со стороны других таких же землевладельцев - "крестьян".
  
  Они и не знают, кажется, что капитализм нигде не в состоянии был - находясь на низких сравнительно ступенях развития - оторвать совершенно рабочего от земли. По отношению к Западной Европе Маркс установил тот закон, что только крупная машинная индустрия окончательно экспроприирует рабочего. Понятно поэтому, что ходячие рассуждения об отсутствии у нас капитализма, аргументирующие тем, что "народ владеет землей", - лишены всякого смысла, потому что капитализм простой кооперации и мануфактуры нигде и никогда не был связан с полным отлучением работника от земли, нисколько не переставая, разумеется, от этого быть капитализмом.
  
  Что же касается до крупной машинной индустрии в России - а эту форму быстро принимают наиболее крупные и важные отрасли нашей промышленности - то и у нас, при всей нашей самобытности, она обладает таким же свойством, как и на всем остальном капиталистическом Западе, она абсолютно уже не мирится с сохранением связи рабочего с землей. Факт этот доказал, между прочим, Дементьев точными статистическими данными, из которых он (совершенно независимо от Маркса) сделал тот вывод, что механическое производство неразрывно связано с полным отлучением работника от земли. Исследование это еще раз доказало, что Россия - страна капиталистическая, что
  
  215
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  в ней связь трудящегося с землей так слаба и призрачна, могущество имущего (владельца денег, скупщика, крестьянского богатея, мануфактуриста и пр.) так уже прочно, что достаточно еще одного шага техники - и "крестьянин" (?? живущий давным-давно продажей рабочей силы) превращается в чистого рабочего *. Непонимание "друзьями народа" экономической организации наших кустарных промыслов далеко не ограничивается, однако, этим. Представление их даже и о тех промыслах, где нет работы "на хозяина", так же поверхностно, как и представление о земледельце (что уже мы видели выше). Это, впрочем, и вполне естественно, когда берутся судить и рядить о политико-экономических вопросах господа, только, кажется, и знающие, что есть на свете средства производства, которые "могут" быть соединены с трудящимся, - и это очень хорошо; а "могут" быть и отделены от него - и это очень плохо. На этом не далеко уедешь.
  
  Рассуждая о промыслах, которые капитализуются и которые не капитализуются (где "свободно может существовать мелкое производство"), г. Кривенко указывает, между прочим, на то, что в некоторых производствах "основные затраты на производство" очень незначительны и где потому возможно мелкое производство. В пример приводит он кирпичное производство, стоимость затрат на которое может-де быть в 15 раз меньше годового оборота заводов.
  
  Так как это чуть ли не единственное фактическое указание автора (это, повторяю, самая характерная черта субъективной социологии, что она боится прямо и точно характеризовать и анализировать действительность, воспаряя предпочтительно в сферу "идеалов"... мещанства), - то мы его и возьмем, чтобы показать, насколько неверны представления "друзей народа" о действительности.
  
  * Домашняя система крупного производства не только капиталистическая система, но еще и наихудшая капиталистическая система, соединяющая с наисильнейшей эксплуатацией трудящегося наименьшую возможность для рабочих вести борьбу за свое освобождение.
  
  216
  В. И. ЛЕНИН
  
  Описание кирпичного промысла (выделка кирпича из белой глины) имеем в хозяйственной статистике московского земства ("Сборник", т. VII, вып. I, часть 2 и т. д.). Промысел сосредоточен главным образом в 3-х волостях Богородского уезда, где находится 233 заведения с 1402 рабочими (567 семейных = 41 % и 835 наемных - 59%) и с суммой годового производства в 357000 рублей. Промысел возник давно, но особенно развился в последние 15 лет, благодаря проведению железной дороги, значительно облегчившей сбыт. До проведения железной дороги главную роль играла семейная форма производства, уступающая теперь эксплуатации наемного труда. Этот промысел тоже не свободен от зависимости мелких промышленников от крупных по сбыту : вследствие "недостатка денежных средств" первые продают последним кирпич на месте (иногда "сырцом" - не обожженный) по страшно пониженным ценам.
  
  Однако мы имеем возможность познакомиться и с организацией промысла помимо этой зависимости благодаря приложенной к очерку подворной переписи кустарей, - где указано число рабочих и сумма годового производства для каждого заведения.
  
  Чтобы проследить, применим ли к этому промыслу тот закон, что товарное хозяйство есть капиталистическое хозяйство, т. е. неизбежно перерождается в него на известной ступени развития, мы должны сравнить заведения по величине их: вопрос состоит именно в взаимоотношении мелких и крупных заведений по роли в производстве, по эксплуатации наемного труда. Взяв за основание число рабочих, делим заведения кустарей на три группы: I) заведения, имеющие от 1-5 рабочих (и семейных и наемных вместе); II) имеющие от 6-10 рабочих и III) имеющие свыше 10 рабочих.
  
  Прослеживая величину заведений, состав рабочих и сумму производства в каждой группе, получаем такие данные:
  
  * Под "семейными" рабочими, в противоположность наемным, разумеются работающие члены хозяйских семей.
  
  217
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Группы кустарей по числу рабочих
  
  Группы
  кустарей
  по числу
  рабочих Сред-
  нее
  число
  рабо-
  чих
  на 1
  завед. Проц. Годов.
  произ-
  водство
  1 рабоч. Процентное
  распределение Абсолютные цифры
  Завед.
  с наемн.
  ра-
  боч. Наемн.
  рабоч. Заве-
  дений Рабо-
  чих Суммы
  произ-
  вод. Число
  заве-
  дений * Число
  рабо-
  чих Суммы
  произ-
  водства
  (руб.)
  I. Им. 1-5 рабоч. 2,8 25 19 251 72 34 34 167/43 476/92 119500
  II. " 6-10 " 7,3 90 58 249 18 23 22 43/39 317/186 79000
  III. " бол. 10 " 26,4 100 91 260 10 43 44 23/23 609/557 158500
  Итого 6 45 59 254 100 100 100 233/105 1402/835 357000
  Всмотритесь в эту табличку и вы увидите буржуазную или, что то же, капиталистическую организацию промысла: по мере того, как заведения становятся крупнее, повышается производительность труда ** (средняя группа представляет исключение), усиливается эксплуатация наемного труда ***, увеличивается концентрация производства ****.
  
  Третья группа, которая почти всецело основывает свое хозяйство на наемном труде, держит в своих руках - при 10% всего числа заведений - 44% общей суммы производства.
  
  Эта концентрация средств производства в руках меньшинства, связанная с экспроприацией большинства (наемные рабочие), и объясняет нам как зависимость мелких производителей от скупщиков (крупные промышленники и являются скупщиками), так и угнетение
  
  * Знаменатель означает число заведений с наемными рабочими и число наемных рабочих. - То же и в следующей таблице.
  
  ** Один рабочий производит в год в 1-ой группе на 251 руб.; во П-ой - на 249; в Ш-ей - на 260.
  
  *** Процент заведений с наемниками в 1-ой группе - 25%; во П-ой - 90% и в Ш-ей - 100%; процент наемных рабочих - 19% - 58% - 91%.
  
  **** В 1-ой группе на 72% заведений - 34% производства; во П-ой на 18%-22%; в Ш-ей на 10%- 44%.
  
  218
  В. И. ЛЕНИН
  
  труда в этом промысле. Мы видим, следовательно, что причина экспроприации трудящегося и эксплуатации его лежит в самих производственных отношениях.
  
  Русские социалисты-народники, как известно, держались противного мнения, усматривая причину угнетения труда в кустарных промыслах не в производственных отношениях (которые объявлялись построенными на таком начале, которое исключает эксплуатацию), а вне их - в политике, именно в политике аграрной, платежной и т. д. Спрашивается, на чем держалось и держится это мнение, которое приобрело теперь почти уже прочность предрассудка? Не на том ли, что господствовало иное представление о производственных отношениях в кустарных промыслах? Совсем нет. Оно держится только благодаря отсутствию какой бы то ни было попытки точно и определенно охарактеризовать данные, действительные формы экономической организации; оно держится лишь благодаря тому, что не выделяют особо производственные отношения и не подвергают их самостоятельному анализу. Одним словом, оно держится лишь по непониманию единственно научного метода общественной науки, именно - материалистического метода. Понятен теперь и ход рассуждений старых наших социалистов. По отношению к кустарным промыслам они относят причину эксплуатации к явлениям, лежащим вне производственных отношений; по отношению к капитализму крупному, фабрично-заводскому они не могли не видеть, что там - причина эксплуатации лежит именно в производственных отношениях. Получалась непримиримая противоположность, несоответствие, оказывалось непонятным, откуда мог вырасти этот крупный капитализм, - когда в производственных отношениях (которые и не рассматривались!) кустарных промыслов нет ничего капиталистического. Вывод естественный: не понимая связи кустарной и капиталистической промышленности, противополагают первую последней, как "народную" - "искусственной". Появляется идея о противоречии капитализма нашему "народному строю", - идея, имеющая такое широкое распространение и недавно еще
  
  219
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  в подновленном и улучшенном издании преподнесенная русской публике г. Николаем -оном. Держится такая идея лишь по рутине, - несмотря на всю ее феноменальную нелогичность: о фабрично-заводском капитализме составляют представление по тому, что он действительно есть, а о кустарной промышленности по тому, чем она "может быть", о первом - по анализу производственных отношений, - о вторых - и не пытаясь рассмотреть отдельно производственные отношения и прямо перенося дело в область политики. Стоит обратиться к анализу этих производственных отношений, и мы увидим, что "народный строй" представляет из себя те же капиталистические производственные отношения, хотя бы и в неразвитом, зародышевом состоянии, - что если отказаться от наивного предрассудка считать всех кустарей равными друг другу и выразить точно различия в среде их, - то разница между "капиталистом" фабрики и завода и "кустарем" окажется подчас меньше разницы между одним и другим "кустарем", - что капитализм представляет из себя не противоречие "народному строю", а прямое, ближайшее и непосредственное продолжение и развитие его.
  
  Может быть, впрочем, найдут неподходящим взятый пример? скажут, что в данном случае вообще слишком велик процент наемных рабочих? Но дело в том, что важны тут совсем не абсолютные цифры, а отношения, вскрываемые ими, отношения, по сущности своей буржуазные и не перестающие быть таковыми ни при сильно выраженной буржуазности, ни при выраженной слабо.
  
  Если угодно, возьму другой пример - нарочно с слабой буржуазностью - возьму (из книги г. Исаева о промыслах Московской губернии) промысел горшечный, "чисто домашний промысел", по словам г-на профессора. Этот промысел, конечно, может служить представителем мелких крестьянских промыслов: техника самая простая, приспособления самые незначительные, производство дает предметы повсеместного
  
  * Это едва ли верно по отношению к промыслам Московской губернии, но по отношению к менее развитым промыслам остальной России, может быть, и справедливо.
  
  220
  В. И. ЛЕНИН
  
  и необходимого обихода. И вот, благодаря подворной переписи кустарей с теми же данными, как и в предыдущем случае, мы имеем возможность изучить экономическую организацию и этого промысла, несомненно уже вполне типичного для всей громадной массы русских мелких, "народных" промыслов. Делим кустарей на группы - I) имеющие от 1-3 рабочих (и семейных и наемных вместе); II) имеющие 4-5 рабочих; III) имеющие более 5 рабочих - и приводим те же расчеты:
  
  Группы
  кустарей
  по числу
  рабочих Сред-
  нее
  число
  рабо-
  чих
  на 1
  завед. Проц. Годов.
  произ-
  водство
  1 рабоч. Процентное
  распределение Абсолютные цифры
  Завед.
  с наемн.
  ра-
  боч. Наемн.
  рабоч. Заве-
  дений Рабо-
  чих Суммы
  произ-
  вод. Число
  заве-
  дений * Число
  рабо-
  чих Суммы
  произ-
  водства
  (руб.)
  I. Им. 1-3 рабоч. 2,4 39 19 468 60 38 36 72/28 174/33 81 500
  II. " 4-5 " 4,3 48 20 498 27 32 32 33/16 144/29 71 800
  III. " бол. 5 " 8,4 100 65 533 13 30 32 16/16 134/87 71 500
  Итого 3,7 49 33 497 100 100 100 121/60 452/149 224 800
  Очевидно, отношения и в этом промысле - а таких примеров можно бы привести сколько угодно - оказываются буржуазными: мы видим то же разложение на почве товарного хозяйства и притом разложение специфически капиталистическое, приводящее к эксплуатации наемного труда, играющей уже главную роль в высшей группе, сосредоточившей при 1/3 части всех заведений и при 30% рабочих - почти 1/3 всего производства при значительно высшей сравнительно с средней производительностью труда. Одни уже эти производственные отношения объясняют нам появление и силу скупщиков. Мы видим, как у меньшинства, владеющего более крупными и более доходными заведениями и получающего "чистый" доход от чужого труда
  
  221
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  (в высшей группе горшечников на 1 заведение приходится 5,5 наемных рабочих), - скапливаются "сбережения", тогда как большинство разоряется, и даже мелкие хозяева (не говоря уже о наемных рабочих) не в состоянии свести концов с концами. Понятно и неизбежно, что последние будут в порабощении у первых, - неизбежно именно вследствие капиталистического характера данных производственных отношений. Эти отношения состоят в том, что продукт общественного труда, организованного товарным хозяйством, достается в руки частных лиц и в их руках служит орудием угнетения и порабощения трудящегося, средством к личному обогащению на счет эксплуатации массы. И не думайте, что эта эксплуатация, это угнетение выражаются слабее оттого, что такой характер отношений развит еще слабо, что накопление капитала, идущее рядом с разорением производителей, ничтожно. Совсем напротив. Это ведет только к более грубым, крепостническим формам эксплуатации, ведет к тому, что капитал, не будучи еще в состоянии прямо подчинить себе рабочего простой покупкой его рабочей силы по ее стоимости, опутывает трудящегося целой сетью ростовщических прижимок, привязывает его к себе кулаческими приемами и в результате грабит у него не только сверхстоимость, а и громадные части заработной платы, да притом еще забивает его, отнимая возможность переменить "хозяина", издевается над ним, обязывая считать благодеянием то, что он "дает" (sic!) ему работу. - Понятно, что ни один рабочий никогда не согласился бы переменить свое положение на положение русского "самостоятельного" кустаря в "настоящей", "народной" промышленности. Понятно также, что все мероприятия, излюбленные российскими радикалами, либо нимало не затронут эксплуатации трудящегося и порабощения его капиталу, оставаясь единичными экспериментами (артели), либо ухудшат положение трудящихся (неотчуждаемость наделов), либо, наконец, только очистят, разовьют и упрочат данные капиталистические отношения (улучшение техники, кредиты и т. п.).
  
  222
  В. И. ЛЕНИН
  
  "Друзья народа", впрочем, никогда не смогут вместить того, чтобы в крестьянском промысле, при общей его мизерности, при ничтожной сравнительно величине заведений и крайне низкой производительности труда, при первобытной технике и небольшом числе наемных рабочих был капитализм. Они никак не в состоянии вместить, что капитал - это известное отношение между людьми, отношение, остающееся таковым же и при большей и при меньшей степени развития сравниваемых категорий. Буржуазные экономисты никогда не могли понять этого: они всегда возражали против такого определения капитала. Помнится, в "Русской Мысли" один из них, говоря о книге Зибера (о теории Маркса), приводил это определение (капитал - отношение), ставил восклицательные знаки и негодовал.
  
  Это - самая характерная черта буржуазных философов - принимать категории буржуазного режима за вечные и естественные; поэтому они и для капитала берут такие определения, как, например, накопленный труд, служащий для дальнейшего производства, - т. е. определяют его как вечную для человеческого общества категорию, замазывая таким образом ту особую, исторически определенную экономическую формацию, когда этот накопленный труд, организованный товарным хозяйством, попадает в руки того, кто не трудился, и служит для эксплуатации чужого труда. Поэтому и получается у них, вместо анализа и изучения определенной системы производственных отношений, - ряд банальностей, приложимых ко всяким порядкам, вперемежку с сентиментальной водицей мещанской морали.
  
  Вот теперь и смотрите, - почему называют "друзья народа" эту промышленность "народной", почему противополагают ее капиталистической? Только потому, что эти господа - идеологи мещанства и не в состоянии себе даже представить того, что эти мелкие производители живут и хозяйничают при системе товарного хозяйства (почему я их и называю мещанами) и что их отношения к рынку необходимо и неизбежно рас-калы-
  
  223
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  вают их на буржуазию и пролетариат. Попробовали бы вы изучить действительную организацию наших "народных" промыслов, вместо того, чтобы фразерствовать о том, что "может" из них выйти, - и мы посмотрели бы, сумели ли бы вы найти в России такую мало-мальски развитую отрасль кустарной промышленности, которая бы не была организована капиталистически.
  
  А если вы не согласны с тем, что признаками, необходимыми и достаточными для этого понятия, являются монополизация средств производства в руках меньшинства, освобождение от них большинства и эксплуатация наемного труда (говоря общее, - присвоение частными лицами продукта общественного труда, организованного товарным хозяйством, - вот в чем суть капитализма), - тогда потрудитесь дать "свое" определение капитализма и "свою" историю его.
  
  На деле организация наших кустарных "народных" промыслов дает превосходную иллюстрацию к общей истории развития капитализма. Она показывает нам наглядно возникновение, зародыш его, например, в форме простой кооперации (высшая группа в горшечном промысле), показывает далее, как скапливающиеся в руках отдельных личностей - благодаря товарному хозяйству - "сбережения" становятся капиталом, монополизируя сначала сбыт ("скупщики" и торговцы) вследствие того, что только у владельцев этих "сбережений" есть необходимые для оптовой продажи средства, позволяющие выждать реализации товаров на далеких рынках; как далее этот торговый капитал порабощает себе массу производителей и организует капиталистическую мануфактуру, капиталистическую домашнюю систему крупного производства; как, наконец, расширение рынка, усиление конкуренции приводит к повышению техники, как этот торговый капитал становится индустриальным и организует крупное машинное производство. И когда этот капитал, окрепши и поработивши себе миллионы трудящихся, целые районы, - начинает прямо уже и без стеснения давить на правительство, обращая его в своего лакея, - тогда наши остроумные "друзья народа" поднимают вопли
  
  224
  В. И. ЛЕНИН
  
  о "насаждении капитализма", об "искусственном создании" его!
  
  Нечего сказать, вовремя спохватились!
  
  Таким образом, г. Кривенко своими фразами о народной, настоящей, правильной и т. п. промышленности просто-напросто попытался замазать тот факт, что наши кустарные промыслы представляют из себя то же самое капитализм на разных ступенях его развития. С приемами этими мы достаточно познакомились уже у г. Южакова, который вместо изучения крестьянской реформы - говорил фразы об основной цели знаменательного манифеста 66 и т. п., вместо изучения аренды - называл ее народной, вместо изучения того, как складывается внутренний рынок капитализма, - философствовал о неминуемой гибели его по неимению рынков, и т. д.
  
  Чтобы показать, до какой степени извращают факты гг. "друзья народа", остановлюсь еще на одном примере *. Наши субъективные философы так редко дарят нас точными указаниями на факты, что было бы несправедливо обойти одно из этих, наиболее точных у них, указаний, - именно ссылку г-на Кривенко (Љ 1 за 1894 г.) на воронежские крестьянские бюджеты. Мы можем тут, на примере ими же выбранных данных, наглядно убедиться, чье представление о действительности более правильно, русских ли радикалов и "друзей народа" или русских социал-демократов.
  
  Статистик воронежского земства, г. Щербина, дает в приложении к своему описанию крестьянского хозяйства в Острогожском уезде 24 бюджета типичных крестьянских хозяйств и в тексте разрабатывает их **.
  
  * Хотя этот пример касается разложения крестьянства, о котором уже много говорено, но я считаю необходимым разобрать их собственные данные, чтобы показать наглядно, какая это наглая ложь, будто социал-демократы интересуются не действительностью, а "провидениями будущего", и как шарлатански поступают "друзья народа", обходя в полемике с нами сущность наших воззрений и отделываясь вздорными фразами.
  
  ** "Сборник статистических сведений по Воронежской губернии". Т. II, вып. П. Крестьянское хозяйство по Острогожскому уезду. Воронеж. 1887. - Самые бюджеты в приложениях, стр. 42-49. Разработка в XVIII главе: "Состав и бюджеты крестьянских хозяйств".
  
  225
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Г-н Кривенко воспроизводит эту разработку, не видя, или, вернее, не желая видеть, что приемы ее совершенно не пригодны для того, чтобы составить представление об экономике наших земледельцев-крестьян. Дело в том, что эти 24 бюджета описывают совершенно различные хозяйства - и зажиточные, и средние, и бедные, на что указывает и сам г. Кривенко (стр. 159), причем, однако, он, подобно г. Щербине, оперирует просто над средними цифрами, соединяющими вместе различнейшие типы хозяев, и таким образом прикрывает совершенно их разложение. А разложение нашего мелкого производителя - такой всеобщий, такой крупный факт (на который давно уже обращают внимание русских социалистов социал-демократы. См. произведения Плеханова), что он совершенно ясно обрисовывается даже на таком небольшом числе данных, какое выбрал г. Кривенко. Вместо того, чтобы, говоря о хозяйстве крестьян, разделить их на разряды по величине их хозяйства, по типу ведения хозяйства, - он делит их так же, как и г. Щербина, на юридические разряды крестьян бывших государственных и бывших помещичьих, обращая все внимание на большую зажиточность первых сравнительно с последними, и упускает из виду, что различия между крестьянами внутри этих разрядов гораздо больше, чем различия по разрядам *. Чтобы доказать это, разделяю эти 24 бюджета на три группы: а) особо выделяю 6 зажиточных крестьян, затем б) 11 сред-несостоятельных (ЉЉ 7-10, 16-22 у Щербины) и в) 7 бедных (ЉЉ 11 -15, 23-24 бюджетов в таблице Щербины). Г-н Кривенко говорит, например, что расход на 1 хозяйство у бывших государственных крестьян составляет 541,3 руб., а у бывших помещичьих - 417,7 руб. При этом он упускает из виду, что расход этот далеко не одинаков у разных крестьян:
  
  * Несомненно, хозяйство крестьянина, живущего исключительно своим земледельческим хозяйством и держащего батрака, - по типу отличается от хозяйства такого крестьянина, который живет в батраках и от батрачества получает 3/5 заработка. А среди этих 24 хозяев есть и те и другие. Судите сами, какая это выйдет "наука", если мы будем складывать батраков с хозяевами, которые держат батраков, и оперировать над общей средней!
  
  226
  В. И. ЛЕНИН
  
  у бывших государственных есть, например, крестьянин с расходом в 84,7 руб. и с расходом вдесятеро большим - 887,4 рубля (если даже опустить немца-колониста с расходом в 1456,2 руб.). Какой смысл может иметь средняя, выведенная из сложения таких величин? Если мы возьмем приведенное мною деление по разрядам, то получим, что у зажиточного расход на 1 хозяйство в среднем дает 855,86 руб., у среднего - 471,61 руб., а у бедного - 223,78 руб.*
  
  Различие оказывается в отношении примерно 4:2:1.
  
  Пойдем дальше. Г. Кривенко, следуя Щербине, приводит величину расхода на личные потребности в разных юридических разрядах крестьянства: у бывших государственных, например, расход на растительную пищу составляет в год на 1 едока - 13,4 руб., а у бывших помещичьих - 12,2 руб. Между тем по экономическим разрядам цифры дают: а) 17,7; б) 14,5 и в) 13,1. Расход на мясную и молочную пищу на 1 едока - у бывших помещичьих - 5,2 руб.; у бывших государственных - 7,7 руб. По разрядам: 11,7-5,8-3,6. Очевидно, что счет по юридическим разрядам только прикрывает громадные различия и ничего больше. Очевидно, поэтому, что он никуда не годится. Доход у бывших государственных крестьян больше, чем у бывших помещичьих, на 53,7% - говорит г. Кривенко: в общем среднем - 539 руб. (из 24 бюджетов), а по этим разрядам - 600 руб. с лишним и около 400 руб. Между тем по состоятельности доход таков: а) 1053,2 руб.; б) 473,8 руб.; в) 202,4 руб., - т. е. колебания не от 3 : 2, а от 10 : 2.
  
  "Капитальная стоимость крестьянских хозяйств у бывших государственных крестьян - 1060 руб., а у бывших помещичьих - 635 руб.", - говорит г. Кривенко. А по разрядам": а) 1737,91 руб.; б) 786,42 руб. и в) 363,38 руб. - колебания опять не от 3 : 2, а от
  
  * Колебания в величине средней семьи гораздо меньше; а) 7,83, б) 8,36, в) 5,28 человек на 1 семью.
  
  ** Особенно велики различия в обеспечении инвентарем; в среднем стоимость инвентаря на 1 хозяйство - 54,83 р. Но у зажиточных вдвое больше - 111,80 р., а у бедных втрое меньше - 16,04 р. У средних - 48, 44 рубля.
  
  227
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  10 : 2. Своим разделением крестьянства на юридические разряды автор отнял у себя возможность составить правильное представление об экономике этого крестьянства.
  
  Если мы посмотрим на хозяйства разных типов крестьян по состоятельности, то увидим, что зажиточные семьи имеют в среднем 1053,2 руб. дохода и 855,86 руб. расхода, т. е. имеют чистого дохода 197,34 руб. Средняя семья имеет дохода - 473,8 руб., расхода - 471,61 руб. - т. е. чистый доход 2,19 руб. на хозяйство (это еще не считая кредита и недоимки) - очевидно, она едва сводит концы с концами: из 11 хозяйств 5 имеют дефицит. Низшая, бедная группа ведет хозяйство прямо в убыток: при доходе - 202,4 руб. расход - 223,78 руб., т. е. дефицит 21,38 руб. * Очевидно, что если мы соединим эти хозяйства вместе и возьмем общую среднюю (чистый доход - 44,11 руб.), мы совершенно исказим действительность. Мы обойдем тогда (как обошел г. Кривенко) тот факт, что получающие чистый доход зажиточные крестьяне все шестеро держат батраков (8 человек) - факт, поясняющий нам характер их земледельческого хозяйства (переходит в фермера), дающего им чистый доход и избавляющего почти совершенно от необходимости прибегать к "промыслам". Эти хозяева (все вместе) покрывают промыслами только 6,5% своего бюджета (412 руб. из 6319,5), причем промыслы эти - по одному указанию г. Щербины - таковы, как "извоз" или даже "скупка овец", т. е. не только не свидетельствующие о зависимости, а, напротив, предполагающие эксплуатацию других (именно в последнем случае: скопленные "сбережения" превращаются в торговый капитал). У этих хозяев 4 промышленных заведения, дающие им 320 руб. (5%) дохода **.
  
  Иной тип хозяйства у средних крестьян: они, как мы видели, едва ли могут свести концы с концами.
  
  * Интересно отметить, что у батраков - двое из 7 бедных хозяев - бюджет сводится без дефицита: 99 р. дохода и 93,45 р. расхода на семью. Один батрак живет на хозяйских харчах, одежде и обуви.
  
  ** См. Приложение I. (Настоящий том, стр. 313. Ред.)
  
  228
  В. И. ЛЕНИН
  
  Земледелие не покрывает их нужд, и 19% дохода дают так называемые промыслы. Какого сорта эти промыслы, - мы узнаем из статьи г. Щербины. Они указаны для 7 хозяев: только у двоих - самостоятельный промысловый труд (портняжничество и выжигание угольев), у остальных 5 - продажа рабочей силы ("ходил косарем на низы", "ходит рабочим на винокуренный завод", "работает поденно в страду", "ходит овчаром", "работал в местной экономии"). Это уже полукрестьяне, полурабочие. Сторонние занятия отрывают их от хозяйства и тем окончательно подрывают его.
  
  Что касается до бедных крестьян, то у них уже земледелие прямо ведется в убыток; значение "промыслов" в бюджете еще более возрастает (они дают 24% дохода), и промыслы эти почти всецело (за исключением одного хозяина) сводятся к продаже рабочей силы. У двоих из числа их "промыслы" (батрачество) преобладают, давая 2/3 дохода.
  
  Ясно отсюда, что мы имеем дело с совершенно разлагающимся мелким производителем, верхние группы которого переходят в буржуазию, низшие - в пролетариат. Понятно, что, если мы возьмем общие средние, мы ничего этого не увидим и не получим никакого представления об экономике деревни.
  
  Только оперирование над этими фиктивными средними позволило автору такой прием. Для определения места этих типичных хозяйств в общем типе поуездного крестьянского хозяйства г. Щербина берет группировку крестьян по надельной земле, и оказывается, что взятые 24 хозяйства (в общем среднем) выше среднего хозяйства по уезду по своему благосостоянию примерно на 1/3. Расчет этот нельзя признать удовлетворительным как потому, что среди этих 24 хозяев замечаются громадные различия, так и потому, что группировка по надельной земле прикрывает разложение крестьянства: положение автора, что "надельная земля представляет коренную причину благосостояния" крестьянина, - совершенно неправильно. Всякий знает, что "уравнительное" распределение земли внутри общины нимало не мешает безлошадным членам ее забрасывать
  
  229
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  землю, сдавать ее, идти на сторону и превращаться в пролетариев, а многолошадным - приарендовывать большие количества земли и вести крупное, доходное хозяйство. Если мы возьмем, например, наши 24 бюджета, то увидим, что один богатый крестьянин, имея 6 дес. надельной земли, доходу получает всего 758,5 руб., средний - при 7,1 дес. надела - 391,5 руб. и бедный - при 6,9 дес. надела - 109,5 руб. Вообще мы видели, что отношение дохода в разных группах равняется отношению 4:2:1, тогда как отношение надельной земли будет таково: 22,1 : 9,2 : 8,5 = 2,6 : 1,08 : 1. Это совершенно понятно, потому что мы видим, например, что зажиточные крестьяне, имея по 22,1 дес. надела на двор, арендуют еще по 8,8 дес, тогда как средние, имея меньше надела (9,2 дес), арендуют меньше - 7,7 дес, а бедные, при еще меньшем наделе (8,5 дес), арендуют всего 2,8 дес. Поэтому, когда г. Кривенко говорит: "К сожалению, данные, приводимые г. Щербиною, не могут служить точным мерилом общего положения вещей не только в губернии, но даже в уезде", - то на это можно только сказать, что они не могут служить мерилом лишь в том случае, если прибегать к неправильному приему вычисления общих средних (к этому приему и не следовало г. Кривенко прибегать), а вообще говоря, данные у г. Щербины так обширны и ценны, что дают возможность сделать правильные выводы - и если г. Кривенко их не сделал, то нечего винить г. Щербину. Этот последний дает, например, на стр. 197 группировку крестьян не по надельной земле, а по рабочему скоту, т. е. группировку по признаку хозяйственному, а не юридическому, - и эта группировка дает полное право сказать, что отношения между разными разрядами 24-х взятых типических хозяйств совершенно однородны с отношениями разных экономических групп по всему уезду.
  
  * Конечно, я не хочу сказать, чтобы данные о 24 хозяйствах одни могли опровергнуть положение о коренном значении надельной земли. Но выше были приведены данные по нескольким уездам, совершенно опровергающие его 67.
  
  230
  В. И. ЛЕНИН
  Группировка эта такова:
  Острогожский уезд Воронежской губ.
  Группы домо-
  хозяев по количеству
  рабочего скота Число Приходится на 1 двор Сред-
  няя семья Процент дворов
  Домо-
  хозяев % их Го-
  лов круп-
  ного ско-
  та Земли (дес.) С бат-
  ра-
  ками С тор-
  гово-
  про-
  мыш-
  лен. заве-
  дени-
  ями Без-
  дом-
  ных Без работ-
  ника Не обра-
  бат. зем. Без инвен-
  таря
  на-
  дель-
  ной арен-
  до-
  ван-
  ной
  I. Без рабочего скота 8 728 26,0 0,7 6,2 0,2 4,6 0,6 4,0 9,5 16,6 41,6 98,5
  II. С 1 шт. раб. скота 10 510 31,3 3,0 9,4 1,3 5,7 1,4 5,4 1,4 4,9 2,9 2,5
  III. С 2-3 шт. раб. скота 11 191 33,3 6,8 13,8 3,6 7,7 8,3 12,3 0,4 1,3 0,4 -
  IV. С 4 и бол. шт. раб. скота 3 152 9,4 14,3 21,3 12,3 11,2 25,3 34,2 0,1 0,4 0,3 -
  Всего 33 581 100,0 4,4 11,2 2,5 6,7 5,7 10,0 3,0 6,3 11,9 23,4
  Из 24 типических хозяйств батраки 0,5 7,2 0 4,5
  бедные 2,8 8,7 3,9 5,6
  средние 8,1 9,2 7,7 8,3
  зажиточные 13,5 22,1 8,8 7,8
  Всего 7,2 12,2 6,6 7,3*"
  
  * Сравнение 24-х типических хозяйств с разрядами хозяйств во всем уезде произведено по тем же приемам, по которым г. Щербина сравнивал среднее из 24-х хозяйств с группами по надельной земле.
  
  ** Здесь из бедных выделены два батрака (ЉЉ 14 и 15 бюджетов у Щербины), так что бедных остается только 5.
  
  *** По поводу этой таблицы нельзя также не отметить, что мы видим здесь точно так же увеличение количества арендуемой земли по мере возрастания состоятельности, несмотря на увеличение количества надельной земли. Таким образом, на данных еще об одном уезде подтверждается неверность мысли о коренном значении надельной земли. Напротив, мы видим, что доля надельной земли во всем землевладении данной группы понижается по мере увеличения состоятельности группы. Складывая надельную и арендованную землю и вычисляя % надельной земли к этой сумме, получаем такие данные по группам: I) 96,8%; II) 85,0%; III) 79,3%; IV) 63,3%. И такое явление совершенно понятно. Мы знаем, что со времени освободительной реформы земля стала в России товаром. Кто имеет деньги, всегда может купить землю: покупать надо и надельную землю. Понятно, что зажиточные крестьяне концентрируют в своих руках землю и что концентрация эта сильнее выражается в аренде вследствие средневековых стеснений обращения надельной земли. "Друзья народа", стоящие за эти стеснения, не понимают, что это бессмысленно реакционное мероприятие только ухудшает положение бедноты: разоренные, лишенные инвентаря крестьяне во всяком случае должны сдать землю, и запрещение производить эту сдачу (или продажу) поведет либо к тому, что будут сдавать тайком и, следовательно, на худших условиях для сдающего, либо к тому, что беднота будет даром отдавать землю "обществу", т. е. тому же кулаку.
  
  Не могу не привести здесь глубоко верного рассуждения Гурвича об этой пресловутой "неотчуждаемости":
  
  "Чтобы разобраться в этом вопросе, мы должны посмотреть, кто является покупателем крестьянской земли. Мы видели, что только меньшая часть участков четвертной земли была куплена купцами. Вообще говоря, мелкие участки, продаваемые дворянами, покупаются одними крестьянами. Следовательно, этот вопрос затрагивает отношения одних только крестьян и не задевает интересов ни дворянства, ни класса капиталистов. Очень возможно, что в подобных случаях благоугодно будет русскому правительству ки-
  
  231
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  Не подлежит никакому сомнению, что в общем и среднем 24 типические хозяйства выше поуездного типа крестьянского хозяйства. Но если мы вместо этих
  
  нуть подачку народникам. Это странное соединение (mesalliance) восточной патриархальной опеки (oriental paternalism) с каким-то уродливым государственно-социалистическим прогибиционизмом едва ли не вызовет оппозиции именно тех, кого хотят облагодетельствовать. Так как процесс разложения деревни идет, очевидно, изнутри ее, а не извне, - то неотчуждаемость крестьянской земли будет равносильна просто-напросто безвозмездной экспроприации бедноты в пользу богатых членов общины.
  
  Мы замечаем, что % переселенцев среди четвертных 68 крестьян, которые имели право отчуждать свою землю, был значительно выше, чем среди бывших государственных крестьян с общинным землевладением: именно, в Раненбургском уезде (Рязанской губ.) процент переселенцев среди первых - 17%, среди вторых - 9%. В Данковском уезде среди первых - 12%, среди вторых - 5%. Отчего происходит эта разница? Один конкретный пример пояснит это:
  
  "В 1881 г. маленькая община из 5 домохозяев, бывших крепостных Григорова, переселилась из деревни Бигильдино, Данковского уезда. Свою землю, 30 дес, она продала богатому крестьянину за 1500 руб. Дома переселенцам нечем было существовать, и большинство из них были годовыми рабочими" ("Сборник стат. свед.", ч. II, с. 115, 247). По данным г. Григорьева ("Переселения крестьян Рязанской губ."), 300 рублей - такова цена среднего крестьянского участка в 6 дес. - достаточно для того, чтобы крестьянская семья могла завести земледельческое хозяйство в южной Сибири. Таким образом, совершенно разорившийся крестьянин имел бы возможность, продав свой участок общинной земли, сделаться земледельцем в новой стране. Благоговение перед священными обычаями предков едва ли бы могло устоять перед таким искушением, не будь противодействующего вмешательства всемилостивейшей бюрократии.
  
  Меня, конечно, обвинят в пессимизме, как обвиняли недавно за мои взгляды на переселение крестьян ("Северный Вестник", 1892, Љ 5, ст. Богдановского). Рассуждают обыкновенно приблизительно таким образом: допустим, что дело представлено в точном соответствии с жизнью, какова она есть в действительности, но вредные последствия (переселений) обязаны своим появлением ненормальным условиям крестьянства, а при нормальных условиях возражения (против переселений) "не имели бы силы". К несчастью, однако, эти действительно "ненормальные" условия развиваются самопроизвольно, а создание "нормальных" условий не во власти благожелателей крестьянства" (назв. соч., стр. 137) 69.
  
  232
  В. И. ЛЕНИН
  
  фиктивных средних возьмем экономические разряды, то получим возможность сравнения.
  
  Мы видим, что батраки в типичных хозяйствах несколько ниже хозяев без рабочего скота, но очень близко подходят к ним. Бедные хозяева очень близко подходят к владельцам 1 штуки рабочего скота (если скота меньше на 0,2: - у бедных 2,8, у однолошадных 3, - то зато земли всей и надельной и арендованной несколько больше - 12,6 дес. против 10,7). Средние хозяева очень немногим выше хозяев с 2-3 штуками рабочего скота (у них скота немногим больше; земли несколько меньше), а зажиточные хозяева подходят к имеющим 4 и больше штуки рабочего скота, будучи немногим ниже их. Мы вправе, следовательно, сделать тот вывод, что всего по уезду имеется не менее 0,1 хозяев, ведущих правильное, доходное земледельческое хозяйство и не нуждающихся в сторонних заработках. (Доход этот - важно заметить - выражается в деньгах и, следовательно, предполагает торговый характер земледелия.) Ведут они хозяиство в значительной мере при помощи наемных рабочих: не менее 1/4 части дворов держат постоянных батраков, а сколько еще берут временных поденщиков - неизвестно. Затем в уезде более половины хозяев бедных (до 0,6: безлошадные и однолошадные, 26% + 31,3% = 57,3%), ведущих прямо-таки убыточное хозяйство, следовательно, разоряющихся, подвергающихся постоянной и неуклонной экспроприации. Они вынуждены продавать свою рабочую силу, причем около 1/4 части крестьян живет уже гораздо более наемным трудом, чем земледелием. Остальные крестьяне - средние, кое-как ведущие земельное хозяйство с постоянными дефицитами, с добавлением сторонних заработков, лишенные, следовательно, мало-мальской хозяйственной устойчивости.
  
  Я нарочно с такой подробностью остановился на этих данных, чтобы показать, в каком извращенном виде представлена действительность г-ном Кривенко. Недолго думая, берет он общие средние и оперирует с ними: понятно, получается не только фикция, а пря-
  
  233
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  мая фальшь. Мы видели, например, что один зажиточный крестьянин (из типических бюджетов) своим чистым доходом (+ 197,34) покрывает дефициты девяти бедных дворов (- 21,38x9 = - 192,42), так что 10% богатых крестьян в уезде не только покроют дефициты 57% бедноты, но и дадут некоторый избыток. И г. Кривенко, получая из среднего бюджета по 24 хозяйствам такой избыток в 44,14 руб. - а без кредита и недоимок 15,97 руб. - говорит поэтому просто об "упадке" хозяев средних и стоящих ниже среднего. На деле же об упадке можно говорить только разве применительно к среднему крестьянству *, а по отношению к массе бедноты мы видим уже прямую экспроприацию, сопровождающуюся притом концентрацией средств производства в руках меньшинства, владеющего сравнительно крупными и прочно стоящими хозяйствами.
  
  Игнорирование этого последнего обстоятельства помешало автору подметить еще следующую, очень интересную черту этих бюджетов: они равным образом доказывают, что разложение крестьянства создает внутренний рынок. С одной стороны, от высшей группы к низшей растет значение дохода от промыслов (6,5% - 18,8% - 23,6% всего бюджета у зажиточных, средних и бедных) - т. е. главным образом от продажи рабочей силы. С другой стороны, от низших групп к высшим растет товарный (даже более: буржуазный, как мы видели) характер земледелия, растет процент отчуждаемого хлеба: доход от земледелия по разрядам у всех хозяев: а) Знаменатель показывает денежную часть дохода **, составляющую
  
  * Да и то едва ли это будет верно, потому что упадок предполагает временную и случайную потерю устойчивости, а среднее крестьянство, как мы видели, всегда находится в неустойчивом положении, на краю разорения.
  
  ** Для вычисления денежного дохода от земледелия (Щербина его не дает) пришлось прибегнуть к довольно сложным расчетам. Надо было из всего дохода от хлебов исключить доход от соломы и половы, идущих, по словам автора, на корм скоту. Автор сам исключает их в гл. XVIII, но только для итоговых цифр по уезду, а не для данных 24-х хозяйств. Из его итоговых данных я определил процент дохода от зерна (сравнительно со всем доходом от хлеба, т. е. и от зерна и от соломы с половой) и по нему исключил в данном случае солому и полову. Процент этот для ржи - 78,98%, для пшеницы - 72,67%, для
  
  234
  В. И. ЛЕНИН
  
  45,9%-28,3%-25,4% от высшего разряда к низшему.
  
  Мы опять-таки наглядно видим тут, как средства производства, от которых отделяются экспроприируемые крестьяне, превращаются в капитал.
  
  Понятно, что г. Кривенко из использованного - или, вернее, изуродованного - таким образом материала не мог сделать правильных выводов. Описавши со слов одного новгородского крестьянина, его соседа по железнодорожному вагону, денежный характер крестьянского хозяйства тех мест, он вынужден сделать тот справедливый вывод, что именно эта обстановка, обстановка товарного хозяйства "вырабатывает" "особые способности", порождает одну заботу: "дешевле снять (сенокос)", "дороже продать" (стр. 156) *. Эта обстановка служит "школой", "пробуждающей (верно!) и изощряющей коммерческие дарования". "Открываются таланты, из которых выходят Колупаевы, Деруновы и прочих наименований живоглоты **, а простодушные и простоватые отстают, опускаются, разоряются и переходят в батраки" (156 стр.).
  
  Данные по губернии, поставленной совсем в иные условия, - земледельческой (Воронежской) - приводят к таким же выводам. Казалось бы, дело довольно ясное: отчетливо обрисовывается система товарного хозяйства, как основной фон экономики страны вообще и "общинного" "крестьянства" в частности, обрисовывается и тот факт, что это товарное хозяйство и именно оно раскалывает "народ" и "крестьянство" на пролетариат (разоряются, переходят в батраки) и буржуазию (живоглоты), т. е. превращается в капиталистическое
  
  овса и ячменя - 73,32%, для проса и гречихи - 77,78%. - Затем уже количество продаваемого зерна определялось вычитанием того количества, которое расходуется в своем хозяйстве.
  
  * "Нужно работника подешевле нанять, да пользу из него извлечь", - совершенно справедливо говорит там же г. Кривенко.
  
  ** Г-н Южаков! Как же это так: ваш товарищ говорит, что в "живоглоты" выходят "таланты", а Вы уверяли, что таковыми делаются люди лишь потому, что обладают "некритическим умом"? Это уже, господа, нехорошо: в одном журнале побивать друг дружку!
  
  235
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  хозяйство. Но "друзья народа" никогда не решаются прямо смотреть на действительность и называть вещи своими именами (это слишком "сурово")! И г. Кривенко рассуждает:
  
  "Некоторые находят такой порядок вполне естественным (надо было добавить: вполне естественным следствием капиталистического характера производственных отношений. Тогда была бы это точная передача мнений "некоторых", и тогда нельзя бы уже было отделываться от этих мнений пустыми фразами, а пришлось бы по существу разобрать дело. Когда автор не задавался специальной целью борьбы с "некоторыми", он и сам должен был признать, что денежное хозяйство есть именно та "школа", из которой выходят "талантливые" живоглоты и "простодушные" батраки) и усматривают в нем непреоборимую миссию капитализма. (Ну, конечно! Находить, что борьбу нужно вести именно против "школы" и хозяйничающих в ней "живоглотов" с их административными и интеллигентными лакеями - это значит считать капитализм непреоборимым. Зато вот оставлять в полной неприкосновенности капиталистическую "школу" с живоглотами и хотеть устранить либеральными полумерами ее капиталистические продукты - это значит быть истинным "другом народа"!) Мы смотрим на это несколько иначе. Капитализм несомненно играет тут значительную роль, на что мы выше и указывали (это именно вышеприведенное указание на школу живоглотов и батраков), однако нельзя сказать, чтобы роль его была такой уж всеобъемлющей и решающей, чтобы в происходящих переменах в народном хозяйстве не было других факторов, а в будущем никакого другого выхода" (стр. 160).
  
  Вот извольте видеть! Вместо точной и прямой характеристики современного строя, вместо определенного ответа на вопрос, почему крестьянство раскалывается на живоглотов и батраков, - г. Кривенко отделывается ничего не говорящими фразами. "Нельзя сказать, чтобы роль капитализма была решающая". - В этом-то ведь весь и вопрос, можно это сказать или нельзя.
  
  236
  В. И. ЛЕНИН
  
  Чтобы защитить свое мнение, Вы должны были бы указать, какие другие причины решают дело, какой другой выход может быть, кроме того, который указывают социал-демократы, - классовой борьбы пролетариата против живоглотов *. Никаких указаний, однако, не делается. Впрочем, может быть, автор именно нижеследующее принимает за указание? Как это ни забавно бы было, но от "друзей народа" всего надо ждать.
  
  "Приходят в упадок, как мы видели, прежде всего хозяйства слабые, у которых мало земли" - именно менее 5 дес. надела. "Типичные же хозяйства государственных крестьян при 15,7 дес. надела отличаются устойчивостью... Правда, для получения такого дохода (чистого в 80 руб.) они приарендовывают еще по 5 дес, но это указывает только, что им нужно".
  
  К чему же сводится эта "поправка", присоединяющая к капитализму пресловутое "малоземелье"? К тому, что те, кто мало имеет, и этого лишаются, а имущие (по 15,7 дес.) еще более приобретают **. Да ведь это же - пустая перефразировка того положения, что одни разоряются, другие обогащаются!! Пора бы оставить эти бессодержательные фразы о малоземелье, которые ничего не объясняют (так как надельную землю крестьянам не даром дают, а продают), а только описывают процесс, да притом и описывают неточно, так как надо говорить не об одной земле, а о средствах производства вообще, и не о том, что их у крестьян "мало", а о том, что крестьяне от них освобождаются, что они экспроприируются растущим капитализмом. "Мы вовсе не хотим сказать, - заключает свою философию г. Кривенко, - что сельское хозяйство должно и может,
  
  * Если к восприятию идеи о классовой борьбе пролетариата с буржуазией оказываются пока способны только городские фабрично-заводские рабочие, а не деревенские "простодушные и простоватые" батраки, т. е. именно люди, утратившие эти милые качества, столь тесно связанные с "вековыми устоями" и с "общинным духом", - то это только доказывает правильность теории социал-демократов о прогрессивной, революционной работе русского капитализма.
  
  ** Я уже не говорю о нелепости того представления, будто владеющие одинаковым наделом крестьяне равны между собой, а не делятся также на "живоглотов" и "батраков".
  
  237
  ЧТО ТАКОЕ "ДРУЗЬЯ НАРОДА"
  
  при всех условиях, остаться "натуральным" и обособленным от обрабатывающей промышленности (опять фразы! да не Вы ли сейчас только вынуждены были признать наличность уже в настоящем школы денежного хозяйства, предполагающего обмен, а следовательно, обособление земледелия от обрабатывающей промышленности? К чему же опять эта размазня о возможном и должном?), а говорим только, что создавать искусственно обособленную промышленность нерационально (интересно знать, "обособлена" ли промышленность кимряков и павловцев? и кто, как и когда "искусственно создавал" ее?), что отделение работника от земли и орудий производства происходит под влиянием не одного только капитализма, а и других факторов, ему предшествующих и содействующих".
  
  Тут, должно быть, опять предполагалось глубокомыслие насчет того, что если работник отделяется от земли, которая переходит к живоглоту, то это происходит оттого, что у первого земли "мало", а у второго - "много".
  
  И подобная философия обвиняет социал-демократов в "узости", когда они решающую причину видят в капитализме!.. Я остановился еще раз с такой подробностью на разложении крестьян и кустарей именно потому, что необходимо было наглядно пояснить, каким образом представляют себе дело социал-демократы и как они объясняют его. Необходимо было показать, что те самые факты, которые для субъективного социолога представляются так, что крестьяне "обеднели", а "охотники" да "живоглоты" "учли прибыли в свою пользу", - с точки зрения материалиста представляются буржуазным разложением товаропроизводителей, разложением, необходимо вызываемым силою самого товарного хозяйства. Необходимо было показать, на каких фактах основано то положение (которое приведено было выше, в I выпуске ), что борьба имущих с неимущими идет в России везде, не только на фабриках и заводах, айв самой глухой деревушке, и везде эта борьба есть
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"