Дым поднимался с перевала Кауэнга и сглаживался под слоем прохладного воздуха. С того места, где смотрел Гарри Босх, дым казался серой наковальней, поднимающейся над перевалом. Послеполуденное солнце придавало серому цвету розоватый оттенок в самой высокой точке, сужающийся к глубокому черному у корня, который представлял собой лесной пожар, поднимающийся по склону холма на восточной стороне выемки. Он переключил свой сканер на частоту службы взаимопомощи округа Лос-Анджелес и слушал, как начальники пожарных батальонов докладывали на командный пункт, что девять домов на одной улице уже исчезли, а дома на соседней улице оказались на пути. Огонь двигался к открытым склонам Гриффит-парка, где он мог продолжаться несколько часов, прежде чем его удалось взять под контроль. Гарри слышал отчаяние в голосах мужчин на сканере.
Босх наблюдал с такого расстояния, как эскадрилья вертолетов, словно стрекозы, уворачивалась от дыма и выпрыгивала из него, сбрасывая свой груз с водой и розовым антипиреном на горящие дома и деревья. Это напомнило ему о драках во Вьетнаме. Шум. Неуверенное покачивание и плетение перегруженного корабля. Он увидел, как вода прорывается сквозь пылающие крыши, и тут же поднимается пар.
Он отвел взгляд от огня и посмотрел вниз, на засохшие кусты, покрывавшие склон холма и окружавшие пилоны, удерживавшие его собственный дом на склоне холма на западной стороне перевала. Он увидел маргаритки и полевые цветы в зарослях чапараля внизу. Но не койота, которого он видел в последние недели на охоте в ручье под его домом. Иногда он бросал падальщику кусочки курицы, но животное никогда не принимало пищу, пока Босх смотрел. Только после того, как Босх возвращался с крыльца, животное выползало и брало подношения. Гарри окрестил койота Тимидо . Иногда поздно ночью он слышал, как эхом отдается вой койота.
Он оглянулся на огонь как раз в тот момент, когда раздался громкий взрыв, и внутри серой наковальни закрутился концентрированный шар черного дыма. По сканеру раздалась возбужденная болтовня, и командир батальона сообщил, что загорелся баллон с пропаном от барбекю.
Гарри смотрел, как более темный дым рассеивается в большом облаке, а затем снова переключил сканер на тактические частоты полиции Лос-Анджелеса. Он был на связи. Рождественский долг. Он прислушался с полминуты, но не услышал ничего, кроме обычного радиопереговора. Казалось, это было тихое Рождество в Голливуде.
Он посмотрел на часы и взял сканер внутрь. Он вытащил сковороду из духовки и положил на тарелку свой рождественский ужин - жареную куриную грудку. Затем он снял крышку с кастрюли с пропаренным рисом и горохом и вывалил большую часть на тарелку. Он отнес еду к столу в столовой, где уже стоял бокал красного вина рядом с тремя открытками, которые пришли по почте в начале недели, но которые он оставил нераспечатанными. У него была аранжировка Колтрейна "Песни о подземной железной дороге" на проигрывателе компакт-дисков.
Пока он ел и пил, он открывал карточки, бегло изучал их и думал об их отправителях. Он знал, что это был ритуал одинокого человека, но это его не беспокоило. Он провел много рождественских праздников в одиночестве.
Первая открытка была от бывшего партнера, который ушел на пенсию на деньги от книг и фильмов и переехал в Энсенаду. Там было то же самое, что и в карточках Андерсона: "Гарри, когда ты спустишься?" Следующий был тоже из Мексики, от гида, с которым Гарри провел шесть недель, живя, рыбача и практикуя испанский язык прошлым летом в Баия-Сан-Фелипе. Босх восстанавливался после пулевого ранения в плечо. Солнце и морской воздух помогли ему вылечиться. В своем праздничном поздравлении, написанном на испанском языке, Хорхе Баррера также пригласил Босха вернуться.
Последнюю карточку Босх открыл медленно и осторожно, тоже зная, от кого она, еще до того, как увидел подпись. Это был почтовый штемпель Техачапи. И поэтому он знал. Он был напечатан от руки на не совсем белой бумаге с тюремного завода по переработке отходов, а сцена Рождества была слегка смазана. Оно было от женщины, с которой он провел одну ночь, но думал о ней больше ночей, чем мог припомнить. Она тоже хотела, чтобы он приехал. Но они оба знали, что он никогда этого не сделает.
Он сделал глоток вина и закурил сигарету. Теперь Колтрейн был занят живой записью "Spiritual", снятой в Village Vanguard в Нью-Йорке, когда Гарри был еще ребенком. Но тут его внимание привлек радиосканер, все еще тихо играющий на столике рядом с телевизором. Полицейские сканеры так долго играли фоновую музыку его жизни, что он мог не обращать внимания на болтовню, сосредоточиться на звуке саксофона и по-прежнему улавливать необычные слова и коды. То, что он услышал, было голосом, говорящим: "Один-к-двенадцать, второму штабу нужна ваша двадцатка".
Босх встал и подошел к сканеру, как будто глядя на него, его трансляция стала более четкой. Он ждал десять секунд ответа на запрос. Двадцать секунд.
"Второй персонал, местонахождение - Убежище, к западу к югу от Франклина. Комната семь. Э-э, второй сотрудник должен принести маску.
Босх ждал большего, но на этом все. Указанное место, Вестерн и Франклин, находилось в пределах границ Голливудского дивизиона. Один-К-Двенадцатый был радио-обозначением для детектива по расследованию убийств из Паркер-центра в центре города. Отдел грабежей и убийств. Второй штаб был назначен помощником начальника полиции. В отделе было всего три AC, и Босх не был уверен, какой из них был вторым сотрудником. Но это не имело значения. Вопрос заключался в том, что один из самых высокопоставленных людей в отделе будет выкатывать в рождественскую ночь?
Второй вопрос беспокоил Гарри еще больше. Если RHD уже был на вызове, почему он - дежурный детектив из голливудского отдела - не был уведомлен первым? Он прошел на кухню, поставил тарелку в раковину, набрал номер станции Уилкокса и попросил позвать вахтенного. Поднял трубку лейтенант по имени Клейнман. Босх его не знал. Он был новичком, переведенным из Предгорного дивизиона.
"В чем дело?" - спросил Босх. - Я слышу по сканеру о теле в Вестерн и Франклин, и никто мне ничего не сказал. И это забавно, потому что я сегодня на дежурстве".
"Не беспокойтесь об этом, - сказал Клейнман. "Шляпы все уладили".
Клейнман, должно быть, старожил, решил Босх. Он не слышал этого выражения уже много лет. Члены RHD носили соломенные котелки в 1940-х годах. В пятидесятые это были серые фетровые шляпы. После этого шляпы вышли из моды - офицеры в форме теперь называли детективов RHD "костюмами", а не "шляпами", а не спецназовцами по расследованию убийств. Они все еще думали, что они волчки, высоко, как кошачий зад. Босх ненавидел это высокомерие, даже когда был одним из них. Одна хорошая вещь в работе в Голливуде - это городская канализация. Ни у кого не было воздуха. Это была полицейская работа, простая и понятная.
- Что за звонок? - спросил Босх.
Клейнман поколебался несколько секунд, а затем сказал: - У нас есть тело в номере мотеля на Франклине. Это выглядит как самоубийство. Но RHD возьмет его - я имею в виду, они его уже взяли. Мы вне этого. Это свыше, Босх.
Босх ничего не сказал. Он задумался. RHD рассказывает о рождественском самоубийстве. Это не имело особого значения, а потом до него дошло.
Калексико Мур.
"Сколько лет этой штуке?" он спросил. "Я слышал, как они сказали второму персоналу принести маску".
"Созрело. Они сказали, что это будет настоящая картофельная голова. Проблема в том, что головы мало. Похоже, он выкурил оба ствола дробовика. По крайней мере, это то, что я улавливаю на фрике с правым рулем".
Сканер Bosch не уловил частоту RHD. Вот почему он не слышал ни одного из ранних радиопереговоров по телефону. Костюмы, по-видимому, сменили фриков только для того, чтобы уведомить водителя второго штаба об адресе. Если бы не это, Босх не услышал бы о звонке до следующего утра, когда пришел на станцию. Это разозлило его, но он сохранил свой голос ровным. Он хотел получить от Кляйнмана все, что мог.
- Это Мур, не так ли?
- Похоже на то, - сказал Клейнман. - Его щит там на бюро. Бумажник. Но, как я уже сказал, никто не собирается делать визуальное опознание тела. Так что ни в чем нельзя быть уверенным".
- Как все это произошло?
- Послушайте, Босх, я здесь занят, понимаете, о чем я? Это тебя не касается. Он есть у RHD".
- Нет, ты ошибаешься, чувак. Меня это волнует. Я должен был получить первый звонок от тебя. Я хочу знать, как это произошло, чтобы понять, почему я этого не сделал".
"Хорошо, Босх, все было так. Нам звонит владелец свалки, говорит, что у него дурь в ванной комнате номер семь. Мы отправляем отряд, а они перезванивают и говорят: "Да, мы попали в беду". Но они перезвонили по стационарному телефону - радио не было, - потому что увидели значок и бумажник на бюро и поняли, что это Мур. Или, по крайней мере, думал, что это он. Посмотрим. Во всяком случае, я позвонил капитану Группе домой, и он позвонил в AC. Шляпы были вызваны, а вы нет. Так оно и есть. Так что если у вас есть споры, то они с Grupa или AC, а не со мной. Я чистый."
Босх ничего не сказал. Он знал, что иногда, когда он молчит, человек, от которого ему нужна информация, рано или поздно заполнит тишину.
"Сейчас это не в наших руках", - сказал Клейнман. "Дерьмо, ТВ и " Таймс " где- то рядом. Ежедневные новости . Они считают, что это Мур, как и все остальные. Это большой беспорядок. Можно подумать, огня на холме будет достаточно, чтобы занять их. Ни за что. Они там выстроились на вестерне. Я должен отправить другую машину для контроля над СМИ. Так что, Босх, ты должен быть счастлив, что не замешан. Это Рождество, черт возьми.
Но этого было недостаточно. Нужно было позвонить Бошу, и тогда он должен был принять решение, когда звонить в RHD. Кто-то вообще вывел его из процесса, и это все равно обожгло его. Он попрощался и закурил еще одну сигарету. Он достал пистолет из шкафчика над раковиной и прицепил его к ремню своих синих джинсов. Затем он надел светло-коричневую спортивную куртку поверх армейского зеленого свитера, который был на нем.
Снаружи было уже темно, и через раздвижную стеклянную дверь он мог видеть линию огня поперек прохода. Он ярко горел на черном силуэте холма. Это была кривая дьявольская ухмылка, переходящая на гребень.
Из темноты под своим домом он услышал койота. Воет на восходящую луну или огонь, а может быть, просто на себя за то, что он один и в темноте.
2
Босх съехал с холмов в Голливуд, двигаясь в основном по пустынным улицам, пока не добрался до бульвара. На тротуарах были обычные группы беглецов и прохожих. Там гуляли проститутки - он увидел одну в красной шапке Санты. Бизнес есть бизнес, даже в рождественскую ночь. На автобусных скамейках сидели элегантно накрашенные женщины, которые на самом деле не были женщинами и не ждали автобусов. Мишура и рождественские огни, развешанные по бульвару на каждом перекрестке, добавляли сюрреалистический штрих к неоновому блеску и грязи. Как шлюха со слишком большим количеством макияжа, подумал он, если такое вообще возможно.
Но не эта сцена угнетала Босха. Это был Кэл Мур. Босх ожидал этого почти неделю, с того момента, как узнал, что Мур не явился на перекличку. Для большинства копов Голливудского отдела вопрос о том, мертв ли Мур, не стоял. Вопрос был только в том, сколько времени пройдет до того, как его тело появится.
Мур был сержантом, возглавлявшим отдел по борьбе с уличными наркотиками. Это была ночная работа, и его подразделение работало исключительно на бульваре. В подразделении было известно, что Мур расстался со своей женой и заменил ее виски. Босх убедился в этом на собственном опыте, когда однажды провел время с наркоманом. Он также узнал, что может быть что-то большее, чем просто семейные проблемы и раннее выгорание, преследующие его. Мур косвенно говорил о внутренних делах и кадровом расследовании.
Все это усугублялось тяжелой дозой рождественской депрессии. Как только Босх узнал, что они начинают поиски Кэла Мура, он понял это. Мужчина был мертв.
Как и все остальные в отделе, хотя вслух об этом никто не говорил. Об этом не сказали даже СМИ. Сначала ведомство пыталось справиться с этим тихо. Осторожные вопросы в квартире Мура в Лос-Фелисе. Несколько вертолетов пролетают над близлежащими холмами в Гриффит-парке. Но затем тележурналист получил наводку, и все остальные станции и газеты последовали за этой историей. Средства массовой информации добросовестно сообщали о ходе поисков пропавшего полицейского, фотография Мура была прикреплена к доске объявлений в пресс-центре Паркер-центра, а авторитет отдела обращался к общественности со стандартными просьбами. Это была драма. Или, по крайней мере, это было хорошее видео; обыски верхом, обыски с воздуха, начальник полиции держит в руках фотографию темно красивого и серьезного сержанта. Но никто не сказал, что искали мертвеца.
Босх остановил машину на светофоре у Вайн и увидел, как улицу переходит мужчина в доске для сэндвичей. Его шаг был быстрым и отрывистым, а его колени постоянно подбрасывали картонную табличку в воздух. Босх увидел, что на доске наклеена спутниковая фотография Марса, большая часть которой обведена кружком. Ниже крупными буквами написано ПОКАЯТЬСЯ! ЛИЦ ГОСПОДА СМОТРИТ НАС! Босх видел ту же фотографию на обложке таблоида, когда стоял в очереди в магазине Lucky, но таблоид утверждал, что это лицо Элвиса.
Свет изменился, и он продолжил свой путь в сторону Вестерн. Он подумал о Муре. За исключением одного вечера, проведенного с ним за выпивкой в джаз-баре недалеко от бульвара, он мало общался с Муром. Когда годом ранее Боша перевели из RHD в отделение Голливуда, все сотрудники отдела нерешительно пожали друг другу руки и поблагодарили. Но люди в основном держались на расстоянии. Это было понятно, так как он был выкатан из RHD на говядине IAD, и Босх не возражал. Мур был одним из тех, кто не делал ничего, кроме кивков, когда они проходили в холле или встречались на собраниях персонала. Что также было понятно, поскольку стол отдела по расследованию убийств, где работал Босх, находился в детективном бюро на первом этаже, а отряд Мура, голливудский БАНГ - сокращение от Boulevard Anti-Narcotics Group - находился на втором этаже участка. Тем не менее, была одна встреча. Для Босха это была встреча, чтобы собрать некоторую справочную информацию по делу, над которым он работал. Для Мура это была возможность выпить много пива и много виски.
У отряда Мура BANG было красивое, привлекающее внимание СМИ название, которое предпочитал отдел, но на самом деле это были всего лишь пять полицейских, которые работали в переоборудованном складе и бродили по Голливудскому бульвару по ночам, таща любого, у кого в кармане была косяк или лучше. BANG был численным отрядом, созданным для того, чтобы произвести как можно больше арестов, чтобы помочь оправдать запросы на дополнительные силы, оборудование и, прежде всего, сверхурочные в бюджете следующего года. Не имело значения, что офис окружного прокурора заключал соглашения об испытательном сроке по большинству дел и отклонял остальные. Что имело значение, так это статистика арестов. И если 2-й или 4-й канал или репортер Times из Вестсайдской вставки захотели проехаться на одну ночь и сделать репортаж о команде BANG, тем лучше. В каждой дивизии были нумерационные отряды.
В западной части Босх повернул на север и увидел впереди мигающие синие и желтые огни патрульных машин и яркие вспышки телекамер. В Голливуде такой показ обычно сигнализировал о жестоком конце жизни или премьере фильма. Но Босх знал, что в этой части города нет ничего нового, кроме тринадцатилетних проституток.
Босх подъехал к обочине в полуквартале от "Убежища" и закурил. Некоторые вещи в Голливуде никогда не менялись. Они просто придумали им новые имена. Это место было захудалой свалкой тридцать лет назад, когда оно называлось Эль-Рио. Теперь это была заброшенная свалка. Босх никогда не был там, но он вырос в Голливуде и помнил. Он останавливался в достаточном количестве подобных мест. С его матерью. Когда она была еще жива.
Hideaway был мотелем во внутреннем дворе эпохи 1940-х годов, который днем был бы приятно затенен большим баньяном, стоящим в его центре. Ночью четырнадцать комнат мотеля погружались во тьму, и лишь мерцание красного неона вторгалось в них. Гарри заметил, что буква " Е " в табличке "ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СТАВКИ" исчезла.
Когда он был мальчиком, а Убежище называлось Эль-Рио, этот район уже был в упадке. Но неона было не так много, и здания, если не люди, выглядели более свежими, менее мрачными. Рядом с мотелем стояло офисное здание Streamline Moderne, похожее на океанский лайнер. Он уже давно отплыл, и теперь там был еще один мини-торговый центр.
Глядя на Hideaway из припаркованной машины, Гарри понял, что это жалкое место для ночлега. Жалкое место для смерти. Он вышел и направился дальше.
Желтая лента с места преступления была натянута на входе во двор и охранялась офицерами в форме. На одном конце ленты яркий свет телекамер сфокусировался на группе мужчин в костюмах. Все говорил тот, у кого блестела выбритая голова. Подойдя ближе, Босх понял, что свет ослепляет их. Они не могли видеть дальше интервьюеров. Он быстро показал свой значок одному из полицейских, расписался в журнале осмотра места преступления, который полицейский держал на блокноте, и подсунул под ленту.
Дверь в номер 7 была открыта, и изнутри лился свет. Звук электрической арфы также доносился из комнаты, и это подсказало Босху, что дело попало в руки Арта Донована. Криминалист всегда носил с собой портативное радио. И он всегда был настроен на The Wave, музыкальный канал нью-эйдж. Донован сказал, что музыка привносила успокаивающее спокойствие в сцену, где люди были убиты или были убиты.
Гарри вошел в дверь, закрыв рот и нос платком. Это не помогло. Запах, ни на что не похожий, обрушился на него, как только он переступил порог. Он увидел, как Донован на коленях посыпал порошком отпечатки пальцев циферблаты кондиционера в стене под входом в комнату и единственным окном.
- Ура, - сказал Донован. На нем была маска маляра, чтобы защититься от запаха и отравления черным порохом. "В ванной."
Босх быстро огляделся, поскольку, скорее всего, ему прикажут уйти, как только его обнаружат скафандры. Кровать размера "queen-size" была застелена выцветшим розовым покрывалом. На единственном стуле лежала газета. Босх подошел и заметил, что это " Таймс" шестидневной давности. Сбоку от кровати было комод и зеркало. На нем была пепельница с одним окурком, вдавленным в нее после того, как он был наполовину выкурен. Был также .38 Special в нейлоновой кобуре для ботинок, кошельке и футляре для значка. Последние три были присыпаны черным порошком для снятия отпечатков пальцев. На комоде не было записки - место, где, как и ожидал Гарри, она должна была быть.
- Никаких записок, - сказал он больше себе, чем Доновану.
"Неа. В ванной тоже ничего. Взглянуть. То есть, если вы не против потерять свой рождественский ужин.
Гарри посмотрел в короткий коридор, который уходил в заднюю часть слева от кровати. Дверь в ванную была справа, и он почувствовал нежелание приближаться. Он считал, что не осталось ни одного живого копа, который хотя бы раз не подумал о том, чтобы остыть собственной рукой.
Он остановился на пороге. Тело лежало на грязно-белой плитке пола, прислонившись спиной к ванне. Первое, что нужно зарегистрировать на Bosch, - это сапоги. Серые змеиные туфли с бульдожьими каблуками. Мур надел их в ту ночь, когда они встретились за выпивкой. Один ботинок все еще был на правой ноге, и он мог видеть символ производителя, букву S , похожую на змею, на изношенной резиновой пятке. Левый ботинок был снят и стоял прямо у стены. Обнаженная ступня, которая была в носке, была завернута в пластиковый пакет для улик. Носок когда-то был белым, догадался Босх. Но теперь оно было сероватое и конечность слегка опухла.
На полу рядом с дверным косяком валялся дробовик двадцатого калибра со сдвинутыми стволами. Ложа была расколота по нижнему краю. На плитке лежала деревянная полоска длиной четыре дюйма, которую Донован или один из детективов обвел синим карандашом.
У Босха не было времени обдумывать эти факты. Он просто пытался осознать все это. Он поднял глаза по всей длине тела. Мур был одет в джинсы и толстовку. Его руки были опущены по бокам. Его кожа была серого воска. Пальцы толстые от гниения, предплечья выпуклые, как у Попая. Босх увидел бесформенную татуировку на правой руке, ухмыляющееся лицо дьявола под нимбом.
Тело лежало спиной к ванне, и казалось, что Мур запрокинул голову назад, словно собираясь окунуть ее в ванну, может быть, чтобы помыть голову. Но Босх понял, что это выглядело так только потому, что большей части головы просто не было. Он был уничтожен силой выстрела из двухствольного оружия. Светло-голубые плитки вокруг ванны были залиты запекшейся кровью. Все коричневые дорожки стекали в ванну. Некоторые плитки треснули в местах попадания пуль.
Босх почувствовал чье-то присутствие позади себя. Он перевел взгляд на помощника начальника Ирвина Ирвинга. На Ирвинге не было маски, и он не держал тряпку у рта и носа.
- Добрый вечер, шеф.
Ирвинг кивнул и сказал: - Что привело вас сюда, детектив?
Босх видел достаточно, чтобы понять, что произошло. Он отошел от порога, обошел Ирвинга и направился к входной двери. Ирвинг последовал за ним. Они прошли мимо двух мужчин из бюро судебно-медицинской экспертизы, одетых в одинаковые синие комбинезоны. За пределами комнаты Гарри бросил свой носовой платок в мусорное ведро, принесенное копами. Он закурил сигарету и заметил, что Ирвинг держит в руке манильскую папку.
"Я обнаружил это на своем сканере, - сказал Босх. "Думал, что я вышел, так как я должен быть на дежурстве сегодня вечером. Это мой дивизион, это должен быть мой выбор".
"Да, ну, когда было установлено, кто находится в комнате, я решил немедленно передать дело в отдел разбоев и убийств. Капитан Группа связалась со мной. Я принял решение".
- Значит, уже установлено, что там Мур?
"Не совсем." Он поднял манильскую папку. "Я просмотрел записи и вытащил его отпечатки. Они, конечно, будут последним фактором. Есть еще и стоматологическая, если ее осталось достаточно. Но все остальные явления ведут к такому заключению. Кто бы там ни был, он зарегистрировался под именем Родриго Мойя, псевдоним, который Мур использовал в BANG. А за мотелем припаркован "Мустанг", который был арендован на это имя. На данный момент, я не думаю, что у коллективной следственной группы есть большие сомнения".
Босх кивнул. Он имел дело с Ирвингом и раньше, когда тот был заместителем начальника отдела внутренних дел. Теперь он был главврачом, одним из трех лучших людей в отделе, и его компетенция расширилась, включив в себя УВД, разведку и расследование наркотиков, а также все детективные службы. Гарри на мгновение задумался, стоит ли рисковать и настаивать на том, что никто не позвонит первым.
"Меня должны были позвать", - сказал он в любом случае. "Это мой случай. Ты забрал его еще до того, как он у меня появился.
- Что ж, детектив, я должен был взять и отдать, вы согласны? Нет необходимости расстраиваться. Назовите это оптимизацией. Вы знаете, что отдел убийств и грабежей занимается смертью всех офицеров. Вы должны были бы передать это им в конце концов. Это экономит время. Здесь нет никаких скрытых мотивов, кроме целесообразности. Там тело офицера. Мы обязаны перед ним и его семьей, независимо от обстоятельств его смерти, действовать быстро и профессионально".
Босх снова кивнул и огляделся. Он увидел детектива праворульного отдела по имени Шиэн в дверном проеме под вывеской "ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ КРЫСЫ" возле входа в мотель. Он допрашивал мужчину лет шестидесяти, который, несмотря на вечернюю прохладу, был одет в футболку без рукавов и жевал намокший окурок сигары. Менеджер.
"Вы его знали?" - спросил Ирвинг.
"Мур? Нет, не совсем. Я имею в виду, да, я знал его. Мы работали в одном подразделении, поэтому знали друг друга. В основном он работал в ночную смену, работая на улицах. У нас было мало контактов..."
Босх не знал, почему именно в этот момент он решил соврать. Интересно, прочитал ли Ирвинг это его голосом? Он сменил тему.
- Значит, это самоубийство - это вы сказали репортерам?
"Я ничего не сказал журналистам. Я разговаривал с ними, да. Но я ничего не сказал о личности тела в этой комнате. И не будет, пока это официально не подтверждено. Мы с тобой можем стоять здесь и говорить, что мы почти уверены, что там Калексико Мур, но я не дам им этого, пока мы не проведем все тесты и не расставим все точки над i в свидетельстве о смерти.
Он сильно хлопнул папкой по бедру.
"Вот почему я вытащил его личное дело. Чтобы ускорить. Отпечатки отправятся вместе с телом на судебно-медицинскую экспертизу. Ирвинг оглянулся на дверь номера мотеля. - Но вы были внутри, детектив Босх, вы мне скажите.
Босх на мгновение задумался. Этот парень заинтересован, или он просто дергает меня за цепь? Это был первый раз, когда он имел дело с Ирвингом за пределами состязательной ситуации расследования внутренних дел. Он решил рискнуть.
"Похоже, он садится на пол возле ванны, снимает ботинок и нажимает на оба спусковых крючка носком ноги. Я имею в виду, я предполагаю, что это были оба ствола, судя по повреждениям. Носком ноги он нажимает на курок, отдача швыряет дробовик в дверной косяк, откалывая кусок ложи. Голова идет в другую сторону. На стену и в ванну. Самоубийство".
- Вот так, - сказал Ирвинг. "Теперь я могу сказать детективу Шихану, что вы согласны. Так же, как если бы вы получили первый вызов. Ни у кого нет причин чувствовать себя обделенными".
- Не в этом дело, шеф.
"В чем смысл, детектив? Что вы не можете ладить, чтобы ладить? Что вы не принимаете командных решений этого ведомства? Я теряю терпение с вами, детектив. То, что я надеялся, больше никогда не случится со мной".
Ирвинг стоял слишком близко к Босху, его грушевое дыхание дуло ему прямо в лицо. Это заставило Босха почувствовать себя придавленным этим человеком, и он задался вопросом, было ли это сделано нарочно. Он отступил назад и сказал: "Но никакой записки".
"Пока нет записки. У нас еще есть кое-что, что нужно проверить".
Босху было интересно, что. Квартиру и офис Мура должны были проверить, когда он впервые пропал без вести. То же самое с домом его жены. Что осталось? Мог ли Мур отправить кому-нибудь записку? Оно бы уже пришло.
"Когда это случилось?"
"Надеюсь, мы получим представление о вскрытии завтра утром. Но я предполагаю, что он сделал это вскоре после регистрации. Шесть дней назад. В своем первом интервью менеджер сказал, что Мур зарегистрировался шесть дней назад, и с тех пор его никто не видел за пределами комнаты. Это согласуется с состоянием комнаты, состоянием тела, датой в газете.
Вскрытие было завтра утром. Это сказало Босху, что Ирвинг смазал этот. Обычно на вскрытие уходит три дня. А рождественские каникулы еще больше подкрепят ситуацию.
Ирвинг, казалось, знал, о чем думает.
"Исполняющий обязанности главного судмедэксперта согласился сделать это завтра утром. Я объяснил, что в средствах массовой информации возникнут слухи, несправедливые по отношению к жене этого человека или отделу. Она согласилась сотрудничать. Ведь исполняющий обязанности начальника хочет стать бессменным начальником. Она знает цену сотрудничеству".
Босх ничего не сказал.
"Значит, тогда мы узнаем. Но никто, включая менеджера, не видел сержанта Мура после того, как он зарегистрировался шесть дней назад. Он оставил конкретные указания, что его ни в коем случае нельзя беспокоить. Я думаю, что он пошел дальше и сделал это вскоре после регистрации".
- Так почему же они не нашли его раньше?
"Он заплатил за месяц вперед. Он потребовал никаких беспорядков. В таком месте, как это, ежедневную уборку в любом случае не предлагают. Менеджер подумал, что он пьяница, который либо напьется, либо попытается высохнуть. В любом случае, в таком месте, как это, менеджер не может быть разборчивым. В месяц это 600 долларов. Он взял деньги.
- И они сдержали свое обещание не заходить в номер семь до сегодняшнего дня, когда жена управляющего заметила, что машину мистера Мойи - "Мустанг" - взломали прошлой ночью. Вот и, конечно, им было любопытно. Они постучали в его дверь, чтобы сказать ему, но он не ответил. Они использовали пароль. Запах сказал им, что происходит, как только они открыли дверь".
Ирвинг сказал, что Мур/Мойя установили кондиционер на самый высокий и самый холодный уровень, чтобы замедлить разложение и сохранить запах, содержащийся в комнате. Влажные полотенца были расстелены на полу под входной дверью, чтобы еще больше запечатать комнату.
- Никто не слышал выстрела? - спросил Босх.
"Не то, чтобы мы нашли. Жена менеджера почти глухая, и он говорит, что ничего не слышал. Они живут в последней комнате на другой стороне. У нас есть магазины с одной стороны, офисное здание с другой. Все закрываются на ночь. Аллея позади. Мы просматриваем реестр и постараемся отследить других гостей, которые были здесь в первые дни пребывания Мура. Но управляющий говорит, что никогда не снимал комнаты по обе стороны от Мура. Он полагал, что Мур может стать громким, если будет детоксицировать холодную индейку.
- И, детектив, прямо перед входом находится оживленная автобусная остановка. Могло случиться так, что никто ничего не услышал. А если и слышали, то не знали, что это было".
Немного подумав, Босх сказал: - Я не могу арендовать это место на месяц. Я имею в виду, почему? Если парень собирался покончить с собой, зачем так долго это скрывать? Почему бы не сделать это и не позволить им найти твое тело, конец истории?
"Это сложный вопрос, - сказал Ирвинг. "Насколько я понимаю, он хотел дать своей жене передышку".
Босх поднял брови. Он не понял.
"Они были разлучены, - сказал Ирвинг. "Может быть, он не хотел надевать это на нее во время праздников. Поэтому он попытался задержать новости на пару недель, может быть, на месяц".
Это показалось Босху довольно тонким, но на тот момент у него не было лучшего объяснения. Он не мог придумать, о чем бы еще спросить в тот момент. Ирвинг сменил тему, дав понять, что посещение Босхом места преступления окончено.
- Итак, детектив, как плечо?
"Это отлично."
- Я слышал, ты ездил в Мексику, чтобы отшлифовать свой испанский, пока штопал.
Босх не ответил. Его не интересовала эта болтовня. Он хотел сказать Ирвингу, что не купился на эту сцену, даже со всеми собранными уликами и объяснениями. Но он не мог сказать, почему, а пока не мог, ему лучше молчать.
Ирвинг говорил: "Я никогда не думал, что достаточное количество наших офицеров - конечно, не латиноамериканцев - прилагают достаточно усилий, чтобы выучить второй язык этого города. Я хочу увидеть весь уход...
- Есть записка, - крикнул Донован из комнаты.
Ирвинг без лишних слов оторвался от Босха и направился к двери. Шиэн последовал за ним в комнату вместе с костюмом, в котором Босх узнал детектива внутренних дел по имени Джон Честейн. Гарри помедлил мгновение, прежде чем последовать за ними.
Один из медтехников стоял в коридоре возле двери ванной, а остальные собрались вокруг него. Босх пожалел, что не выбросил свой носовой платок. Он держал сигарету во рту и глубоко вдохнул.
- Правый задний карман, - сказал техник. "Есть гниение, но вы можете его разобрать. Он был сложен дважды, поэтому внутренняя поверхность довольно чистая".
Ирвинг вышел из коридора, держа пластиковый пакет для улик и глядя на маленький клочок бумаги внутри него. Остальные столпились вокруг него. Кроме Боша.
Бумага была серой, как кожа Мура. Босху показалось, что он разглядел на бумаге одну строчку синим почерком. Ирвинг посмотрел на него так, словно видел его впервые.
- Босх, тебе придется уйти.
Гарри хотел спросить, что было в записке, но знал, что ему откажут. Он увидел удовлетворенную ухмылку на лице Честейн.
У желтой ленты он остановился, чтобы зажечь еще одну сигарету. Он услышал цоканье высоких каблуков и обернулся, чтобы увидеть одну из репортеров, блондинку, которую он узнал по второму каналу, идущую к нему с беспроводным микрофоном в руке и фальшивой модельной улыбкой на лице. Она приблизилась к нему хорошо отработанным и быстрым маневром. Но прежде чем она успела заговорить, Гарри сказал: - Без комментариев. Я не по делу.
- Ты не можешь просто...
"Без комментариев."
Улыбка сползла с ее лица так же быстро, как лезвие гильотины. Она сердито отвернулась. Но через мгновение ее каблуки снова резко щелкнули, когда она вместе со своим оператором заняла позицию для первоклассного кадра, с которого должен был начаться ее репортаж. Тело вылезало наружу. Вспыхнули вспышки, и шестеро операторов выстроились в стойку. Двое судмедэкспертов, толкая накрытое тело на каталке, прошли через нее по пути к ожидавшему их синему фургону. Гарри заметил, что Ирвинг с мрачным лицом, стоически выпрямившийся, плелся позади, но не настолько далеко, чтобы выпасть из видеокадра. В конце концов, любое появление в вечерних новостях было лучше, чем ничего, особенно для человека, имевшего присмотр за кабинетом начальника.
После этого место преступления начали разбирать. Все уходили. Журналисты, копы, все. Босх нырнул под желтую ленту и огляделся в поисках Донована или Шихана, когда к нему подошел Ирвинг.
- Детектив, если подумать, мне нужно, чтобы вы кое-что сделали, чтобы ускорить дело. Детектив Шихан должен закончить охрану места происшествия. Но я хочу опередить СМИ жену Мура. Можете ли вы обрабатывать уведомления ближайших родственников? Конечно, ничего определенного, но я хочу, чтобы его жена знала, что происходит".
Ранее Босх так возмущался, что теперь он не мог отступить. Он хотел участвовать в деле; он получил это.
- Дайте мне адрес, - сказал он.
Через несколько минут Ирвинга уже не было, а полицейские сдергивали желтую ленту. Босх увидел, как Донован направляется к своему фургону с ружьем, завернутым в полиэтилен, и несколькими пакетами для улик поменьше.
Гарри использовал бампер фургона, чтобы завязать шнурки на ботинке, а Донован сложил пакеты с уликами в деревянный ящик, в котором когда-то было вино долины Напа.
- Чего ты хочешь, Гарри? Я только что узнал, что тебя здесь быть не должно.
"Это было раньше. Это - сейчас. Меня только что взяли на дело. У меня есть обязанности ближайшего родственника.
- Какое-нибудь дело, которое нужно завести.
"Ну да, бери то, что дают. Что он сказал?"
"Кто?"
"Мур".
- Смотри, Гарри, это...
"Послушай, Донни, Ирвинг дал мне ближайших родственников. Я думаю, что это прерывает меня. Я просто хочу знать, что он сказал. Я знал этого парня, понятно? Больше никуда не пойдет".
Донован тяжело выдохнул, полез в коробку и начал перебирать пакеты с уликами.
"На самом деле почти ничего не сказал. Ничего такого глубокого.
Он включил фонарик и направил луч на сумку с запиской. Всего одна линия.
Я узнал, кто я
3
Адрес, который дал ему Ирвинг, находился в Каньон-Кантри, почти в часе езды к северу от Голливуда. Босх поехал по Голливудскому шоссе на север, затем соединился с Золотым штатом и проехал по темной расщелине гор Санта-Сусанна. Трафик был скудным. Он предположил, что большинство людей сидели дома и ели жареную индейку с соусом. Босх подумал о Кэле Муре, о том, что он сделал и что оставил после себя.
Я узнал, кто я.
Босх понятия не имел, что имел в виду мёртвый полицейский, начертав одну строчку на маленьком клочке бумаги и сунув его в задний карман. Единственный опыт Гарри с Муром был всем, что ему оставалось. И что это было? Пара часов распития пива и виски с угрюмым и циничным полицейским. Не было никакой возможности узнать, что произошло за это время. Знать, как проржавел защищавший его панцирь.
***
Он вспомнил свою встречу с Муром. Это было всего несколько недель назад, и это было дело, но проблемы Мура все-таки всплыли. Они встретились во вторник вечером в Catalina Bar amp; Гриль. Мур работал, но "Каталина" находилась всего в полквартале к югу от бульвара. Гарри ждал в баре в дальнем углу. Они никогда не обвиняли полицейских в прикрытии.
Мур скользнул на соседний табурет и заказал шот и Генри, такой же, как у Босха в баре перед ним. Он был одет в джинсы и толстовку, свободно свисающую с пояса. Стандартная спецодежда, и он выглядел в ней как дома. Бедра джинсов были серого цвета. Рукава толстовки были отрезаны, и из-под обтрепанной бахромы правой руки выглядывало лицо дьявола, вытатуированное синими чернилами. Мур был по-своему красив, но по крайней мере три дня назад нуждался в бритье, и вид у него был неустойчивый, как заложник, освобожденный после долгого заточения и мучений. В толпе Каталины он выделялся, как мусорщик на свадьбе. Гарри заметил, что нарк зацепил серые сапоги из змеиной кожи за боковые перекладины табурета. Это были бульдоги, сапоги, которые предпочитали любители родео, потому что пятки были наклонены вперед, чтобы обеспечить лучшее сцепление с ногой, связанной веревкой. Гарри знал, что уличные наркоманы называли их "пылесосами", потому что они служили той же цели, когда убивали подозреваемых, опьяненных ангельской пылью.
Сначала они курили, пили и болтали, пытаясь установить связи и границы. Босх заметил, что название Calexico действительно представляет собой смешанное наследие Мура. Смуглый, с черными, как чернила, волосами, худыми бедрами и широкими плечами, смуглому этническому образу Мура противоречили его глаза. Это были глаза серфера из Калифорнии, зеленые, как антифриз. И в его голосе не было и следа Мексики.
- Есть приграничный город Калексико. Прямо напротив Мехикали. Ты когда-нибудь был там?
"Я здесь родился. Вот как я получил это имя".
"Я никогда не был."
- Не волнуйся, ты не много потерял. Просто пограничный город, как и все остальные. Я все еще спускаюсь время от времени".
"Семья?"
- Нет, больше нет.
Мур подал сигнал бармену сделать еще одну затяжку, затем закурил сигарету от той, что выкурил до фильтра.
- Я думал, тебе есть о чем спросить, - сказал он.
"Да, знаю. Мне нужно дело.
Принесли напитки, и Мур одним плавным движением отбросил свою стопку назад. Он заказал еще до того, как бармен закончил писать на счету.
Босх начал излагать свое дело. Он поймал его несколько недель назад и до сих пор ничего не добился. Тело тридцатилетнего мужчины, позже идентифицированного по отпечаткам пальцев как Джеймс Каппалани из Оаху, Гавайи, было брошено под Голливудским шоссе, пересекающим Гауэр-стрит. Он был задушен восемнадцатидюймовой проволокой с деревянными дюбелями на концах, чтобы было удобнее держать проволоку после того, как она была обернута вокруг чьей-то шеи. Очень аккуратная и оперативная работа. Лицо Каппаллани было голубовато-серого цвета устрицы. Голубой гаваец, исполняющая обязанности главного судебно-медицинского эксперта, позвала его, когда она делала вскрытие. К тому времени Босх узнал из компьютерных прогонов NCIC и Министерства юстиции, что в жизни он также был известен как Джимми Каппс и что у него есть распечатанная запись о наркотиках, длина которой примерно равна длине провода, которым кто-то лишил его жизни.
"Поэтому не было большим сюрпризом, когда судмедэксперт вскрыл его и обнаружил в его кишке сорок две резинки, - сказал Босх.
- Что в них было?
"Это гавайское дерьмо под названием стекло. Мне сказали, что это производное льда. Я помню, как несколько лет назад лед был модой. Так или иначе, этот Джимми Каппс был курьером. Он нес этот стакан в животе, вероятно, только что вышел из самолета из Гонолулу, когда он наткнулся на проволоку.
"Я слышал, что это стекло - дорогой материал, и рынок для него чрезвычайно конкурентен. Я думаю, я ищу какую-то предысторию, может быть, вытряхнуть здесь какую-нибудь идею. Потому что у меня ничего нет по этому поводу. Никаких идей о том, кто сделал Джимми Каппса".
- Кто тебе сказал о стекле?
"Главные наркоторговцы в центре города. Не очень помогает.
"Никто толком не разбирается в дерьме, вот почему. Они рассказывают вам о черном льду?
"Немного. Это конкуренция, сказали они. Происходит от мексиканцев. Вот и все, что они сказали".
Мур огляделся в поисках бармена, который сидел в другом конце стойки и, казалось, намеренно их не замечал.
"Это все относительно новое, - сказал он. "По сути, черный лед и стекло - это одно и то же. Те же результаты. Стекло родом с Гавайев. А черный лед родом из Мексики. Наркотик двадцать первого века, я думаю, вы бы назвали это. Если бы я был продавцом, я бы сказал, что это охватывает всю демографию. По сути, кто-то взял кокаин, героин и фенциклидин и смешал их все вместе. Мощный маленький камень. Он должен делать все. У него есть крэк, но героин также дает ему ноги. Я говорю о часах, а не о минутах. Тогда у него есть только щепотка пыли, PCP, чтобы дать ему толчок к концу поездки. Чувак, как только это действительно закрепится на улицах, они запустят крупный рынок, тогда, черт, забудь об этом, вокруг будет ходить только кучка зомби".
Босх ничего не сказал. Многое из этого он уже знал, но у Мура дела шли хорошо, и он не хотел сбить его с толку вопросом. Он закурил сигарету и стал ждать.
"Начали на Гавайях, - сказал Мур. "Оаху. Там делали лёд. Простой лёд, как они это называли. Это раскачивает PCP и кокаин. Очень выгодно. Потом это развилось. Добавили героин. Тоже хорошие вещи. азиатский белый. Теперь это называют стеклом. Я думаю, это был их девиз или что-то в этом роде; гладкий как стекло.
"Но в этом бизнесе нет ни на чем замка. Есть только цена и прибыль".
Он поднял обе руки, показывая важность этих двух факторов.
"У гавайцев была хорошая вещь, но им было трудно доставить ее на материк. У вас есть лодки и самолеты, и их можно в значительной степени регулировать. Или, по крайней мере, в какой-то степени. Я имею в виду, что их можно проверить и посмотреть. Так что в итоге у них появляются курьеры вроде этого Каппа, которые проглатывают дерьмо и летают над ним. Но даже это сложнее, чем кажется. Прежде всего, у вас есть ограниченное количество предметов, которые вы можете перемещать. Что, сорок два шарика в этом парне? Что это было, около ста граммов? Это не так много для беспокойства. К тому же у вас есть Управление по борьбе с наркотиками, у них есть люди в самолетах, аэропортах. Они ищут людей вроде Каппса. Они называют их "контрабандистами резины". У них есть целый профиль вымогательства. Вы знаете, список того, что нужно искать. Люди, потеющие, но с сухими губами, облизывающие губы - антидиарейные средства делают это. Это каопектатное дерьмо. Контрабандисты каучука пьют это дерьмо, как пепси. Это выдает их.
"В любом случае, я хочу сказать, что мексиканцам было чертовски легче. География на их стороне. У них есть лодки и самолеты, а также граница протяженностью в две тысячи миль, которой почти не существует в качестве формы контроля и запрета. Они говорят, что федералы перестают продавать один фунт кокаина за каждые десять пропущенных. Что ж, когда дело доходит до гололеда, на границе они не получают ни грамма. Я не знаю ни одного случая обледенения на границе".
Он остановился, чтобы зажечь сигарету. Босх заметил, как дрожит его рука, когда он держал спичку.
"Мексиканцы украли рецепт. Они начали копировать стекло. Только они используют доморощенный коричневый героин, включая деготь. Это пастообразное дерьмо на дне кулинарной бочки. Много примесей в нем, делает его черным. Вот как они придумали называть это черным льдом. Они удешевляют, дешевле перемещают и дешевле продают. Они почти вытеснили гавайцев из бизнеса. И это их собственный продукт".
На этом Мур, казалось, закончил.
Гарри спросил: "Вы слышали что-нибудь о том, как мексиканцы убивают гавайских курьеров, возможно, пытаясь таким образом захватить рынок?"
- По крайней мере, не здесь. Видишь ли, ты должен помнить, что дерьмо делают мексиканцы. Но они не обязательно продают его на улице. Вы говорите, что несколько уровней удалены, когда вы выходите на улицу.
"Но они все еще должны командовать".
"Истинный. Это правда."
- Так кто же уложил Джимми Каппса?
- Понял, Босх. Я впервые об этом слышу".
"Ваша команда когда-нибудь арестовывала торговцев черным льдом? Встряхнуть кого-нибудь?
- Несколько, но вы говорите о самых нижних ступенях лестницы. Белые мальчики. Торговцы камнем на бульваре обычно белые мальчики. Им легче вести дела. Это не значит, что это не мексиканцы дают им это. Это также не означает, что это не банды Южного Центра. Так что аресты, которые мы произвели, вряд ли вам помогут.
Он стучал пустой пивной кружкой о стойку бара, пока бармен не поднял взгляд и не получил сигнал к следующему раунду. Мур, казалось, становился угрюмым, а Босх не получил от него особой помощи.
"Мне нужно подняться выше по лестнице. Ты можешь мне что-нибудь принести? У меня нет дерьма на это, и это три недели назад. Я должен что-то придумать или бросить это и двигаться дальше".
Мур смотрел прямо перед собой на бутылки, стоявшие вдоль задней стены бара.
"Послушай, я посмотрю, что я могу сделать", - сказал он. "Но вы должны помнить, мы не проводим время на гололедице. Кока-кола и пыль, немного рефрижератора, вот чем мы занимаемся изо дня в день. Не экзотика. Мы численный отряд, чувак. Но у меня есть связи в Управлении по борьбе с наркотиками. Я поговорю с ним.
Босх посмотрел на часы. Было около полуночи, и он хотел уйти. Он смотрел, как Мур закуривает сигарету, хотя одна еще тлела в переполненной пепельнице. У Гарри все еще было полное пиво, и он выстрелил перед собой, но встал и начал рыться в карманах в поисках денег.
- Спасибо, чувак, - сказал он. "Посмотри, что ты можешь сделать, и дай мне знать".
- Конечно, - сказал Мур. Через некоторое время он сказал: "Привет, Босх?"
"Какая?"
"Я знаю о вас. Вы знаете, что было сказано вокруг станции. Я знаю, что ты был в ведре. Интересно, вы когда-нибудь сталкивались с именем Честейн в костюме СВР?
Босх на мгновение задумался. Джон Честейн был одним из лучших. В IAD жалобы классифицировались в конце как постоянные, неподтвержденные или необоснованные. Он был известен как "Устойчивый" Честейн.
- Я слышал о нем, - сказал он. "Он тройка, работает за одним из столов".
- Да, я знаю, что он детектив третьего класса. Черт, это все знают. Я имею в виду, он... он один из тех, кто пришел за тобой?
- Нет, это всегда был кто-то другой.
Мур кивнул. Он протянул руку и сделал снимок, который был перед Босхом. Он опустошил ее, а затем сказал: - Честейн, судя по тому, что вы слышали, вы думаете, что он хорош в том, что делает? Или он просто еще один костюм с блеском на заднице?"
- Думаю, это зависит от того, что ты имеешь в виду под словом "хорошо". Но нет, я не думаю, что кто-то из них хорош. Такая работа, они не могут быть. Но дай им шанс, любой из них сожжет тебя и соберет твой прах в мешок.
Босх разрывался между желанием спросить, что происходит, и нежеланием вмешиваться в это. Мур ничего не сказал. Он предоставил Босху выбор. Гарри решил не вмешиваться.
Он сказал: "Если у них есть на тебя стояк, ты мало что можешь сделать. Позвоните в профсоюз и найдите адвоката. Делайте то, что он говорит, и не давайте костюмам ничего, что вам не нужно".
Мур снова молча кивнул. Гарри положил две двадцатидолларовые купюры, которые, как он надеялся, покроют счет и оставят что-нибудь бармену. Затем он вышел.
Больше он никогда не видел Мура.
***
Босх соединился с автострадой долины Антилопы и направился на северо-восток. На эстакаде через Сэнд-Каньон он посмотрел через автостраду и увидел белый фургон с телевизором, направляющийся на юг. На его боку была нарисована большая цифра 9 . Это означало, что жена Мура уже будет знать об этом к тому времени, когда приедет Босх. И Босх почувствовал при этом легкий укол вины, смешанный с облегчением от того, что он не станет тем, кто сообщит эту новость.
Эта мысль заставила его понять, что он не знает имени вдовы. Ирвинг дал ему только адрес, видимо, полагая, что Босх знает ее имя. Сворачивая с автострады на шоссе Сьерра, он пытался вспомнить газетные статьи, прочитанные за неделю. Они носили ее имя.
Но до него не дошло. Он вспомнил, что она была учителем - учителем английского, как он думал, - в средней школе в Долине. Он вспомнил, что в отчетах говорилось, что у них нет детей. И он вспомнил, что она уже несколько месяцев как разлучена с мужем. Но имя, ее имя, ускользало от него.
Он свернул на Дель Прадо, посмотрел на номера, нарисованные на бордюрах, и наконец остановился перед домом, который когда-то был домом Кэла Мура.
Это был обычный дом в стиле ранчо, из тех, что чеканились сотнями в спланированных общинах, которые каждое утро питали переполненные автострады. Она выглядела большой, наверное, с четырьмя спальнями, и Босху это показалось странным для бездетной пары. Возможно, когда-то и были планы.
Свет над входной дверью не горел. Никого не ждали. Никто не был в розыске. Тем не менее, в лунном свете и тени Босх мог видеть лужайку перед домом и знал, что газонокосилка просрочена как минимум на месяц. Высокая трава окружала столб белой вывески Ritenbaugh Realty, установленный у тротуара.
На подъездной дорожке не было машин, и дверь гаража была закрыта, два ее окна были темными пустыми глазницами. Единственный тусклый свет сиял из-за занавешенного панорамного окна рядом с входной дверью. Ему было интересно, какой она будет, и будет ли она чувствовать вину или гнев. Или оба.
Он бросил сигарету на улицу, а затем вышел и наступил на нее. Затем он направился мимо унылой вывески "Продается" к двери.
4
Коврик на крыльце под входной дверью гласил: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ", но он был изношен, и никто не удосужился стряхнуть с него пыль. Босх заметил все это, потому что после стука опустил голову. Он знал, что смотреть на что угодно было бы лучше, чем смотреть на эту женщину.
Ее голос ответил после его второго стука.
"Уходите. Без комментариев."
Босху пришлось улыбнуться, вспомнив, как он сам использовал его сегодня вечером.
"Здравствуйте, миссис Мур? Я не репортер. Я из полиции Лос-Анджелеса.
Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и ее лицо было там, освещенное сзади и скрытое в тени. Босх мог видеть цепной замок, натянутый на отверстие. Гарри был готов, его футляр для значка уже был открыт.
"Да?"
"Миссис. Мур?
"Да?"
"Я Гарри Босх. Эм, я детектив, полиция Лос-Анджелеса. И меня выслали - могу я войти? Мне нужно... задать вам несколько вопросов и сообщить о некоторых, э-э, событиях в...
"Ты опоздал. У меня уже есть 4-й, 5-й и 9-й каналы. Когда ты постучал, я подумал, что ты кто-то другой. Два или семь. Я не могу думать, кто еще.
- Можно войти, миссис Мур?
Он убрал бумажник со значком. Она закрыла дверь, и он услышал, как цепь соскользнула с рельсов. Дверь открылась, и она поманила его рукой. Он шагнул в прихожую, выложенную мексиканской плиткой цвета ржавчины. На стене висело круглое зеркало, и он видел в нем ее, закрывающую и запирающую дверь. Он увидел, что она держит салфетку в одной руке.
- Это займет много времени? она спросила.
Он сказал "нет", и она повела его в гостиную, где села на мягкое кресло, обтянутое коричневой кожей. Она выглядела очень удобной и находилась рядом с камином. Она указала ему на кушетку, обращенную к камину. Здесь всегда сидели гости. В камине виднелись тлеющие остатки угасающего костра. На столе рядом с ней он увидел коробку с салфетками и стопку бумаг. Больше похоже на отчеты или, возможно, сценарии; некоторые были в пластиковых крышках.
- Записывайте отчеты, - сказала она, заметив его взгляд. "Я раздала своим ученикам книги с отчетами, которые нужно сдать до рождественских каникул. Это должно было быть мое первое Рождество в одиночестве, и я думаю, что хотел убедиться, что у меня есть чем себя занять".
Босх кивнул. Он оглядел остальную часть комнаты. В своей работе он многое узнавал о людях из их комнат, как они жили. Часто люди уже не могли сказать ему сами. Поэтому он учился на своих наблюдениях и считал, что у него это хорошо получается.
В комнате, в которой они сидели, было малолюдно. Не так много мебели. Не похоже, чтобы здесь было много развлечений для друзей или семьи. В одном конце комнаты стояла большая книжная полка, заполненная романами в твердом переплете и большими книгами по искусству. Нет телевизора. Никаких признаков детей. Это было место для тихой работы или разговоров у костра.
Но не более.
В углу напротив камина стояла пятифутовая рождественская елка с белыми огнями и красными шарами, несколько самодельных украшений, которые, казалось, передавались из поколения в поколение. Ему нравилась мысль, что она сама поставила елку. Она продолжала свою жизнь и ее рутину среди руин своего брака. Она поставила елку для себя. Это заставило его почувствовать ее силу. У нее была твердая оболочка боли и, может быть, одиночества, но также было и чувство силы. Дерево говорило, что она из тех женщин, которые переживут это, справятся. Сама по себе. Хотел бы он вспомнить ее имя.
"Прежде чем вы начнете, - сказала она, - могу я вас кое о чем спросить?"
Свет от лампы для чтения рядом с ее креслом был слабоват, но он мог ясно видеть интенсивность ее карих глаз.
"Конечно."
"Ты сделал это нарочно? Пусть репортеры придут сюда первыми, чтобы вам не пришлось делать грязную работу? Так его называл мой муж. Рассказывая семьям. Он назвал это грязной работой и сказал, что детективы всегда пытались выкрутиться".
Босх почувствовал, как его лицо потеплело. На каминной полке стояли часы, которые теперь, казалось, очень громко тикали в тишине. Ему удалось сказать: "Мне только недавно сказали прийти сюда. У меня были небольшие проблемы с поиском. Я-"