Рыбаченко Олег Павлович: другие произведения.

Вектор тотального уничтожения

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   ГЛАВА 1
   АРИСИЯ И ЭДДОРА
   Две тысячи миллионов лет назад столкнулись две галактики; или, скорее, проходили друг через друга. Пара сотен миллионов лет в любом случае не имеет значения, так как по крайней мере столько времени требовалось для межпрохода. Примерно в то же время - считается, что с той же погрешностью плюс-минус десять процентов - практически все солнца обеих этих галактик завладели планетами.
   Есть много свидетельств, подтверждающих веру в то, что такое количество планет возникло примерно в то же время, что и галактическое межгалактическое прохождение, не было простым совпадением. Другая школа мысли считает, что это было чистое совпадение; что у всех солнц есть планеты так же естественно и неизбежно, как у кошек есть котята.
   Как бы то ни было, арисийские записи ясно указывают на то, что до того, как две галактики начали сливаться, ни в одной из них никогда не существовало более трех солнечных систем; и обычно только один. Таким образом, когда солнце планеты, на которой произошла их раса, состарилось и остыло, арисийцам было трудно сохранить свою культуру, поскольку им приходилось работать против времени, решая инженерные проблемы, связанные с перемещением планеты из более древней. к более молодому солнцу.
   Поскольку ничего материального не было уничтожено, когда эддорианцы были вытеснены на следующий план существования, их исторические записи также стали доступны. Эти пластинки - фолианты, кассеты и воспроизводимые диски из платинового сплава, неопределенно устойчивые даже к ядовитой атмосфере Эддора - согласуются в этом с выводами арисианцев. Непосредственно перед началом Слияния во Второй Галактике существовала одна и только одна планетарная солнечная система; и до появления Эддора Вторая Галактика была полностью лишена разумной жизни.
   Таким образом, в течение миллионов и неисчислимых миллионов лет две расы, каждая из которых была единственной разумной жизнью в галактике, а может быть, и во всем пространственно-временном континууме, оставались в полном неведении друг о друге. Оба были уже древними во времена Слияния. Однако единственное другое отношение, в котором эти двое были похожи, заключалось в обладании умами власти.
   Поскольку Арисия была земной по составу, атмосфере и климату, арисийцы в то время были отчетливо гуманоидными. Эддорианцев не было. Эддор был и остается большим и плотным; его жидкость представляет собой ядовитый, вязкий сироп; его атмосфера - грязный и едкий туман. Эддор был и остается уникальным; настолько отличается от любого другого мира в любой галактике, что само его существование было необъяснимым, пока его собственные записи не выявили тот факт, что он возник вовсе не в обычном пространстве-времени, а пришел в нашу вселенную из какого-то чуждого и ужасно отличного другого.
   Как различались планеты, так различались и народы. Арисийцы прошли обычные этапы дикости и варварства на пути к Цивилизации. Каменный век. Эпоха бронзы, железа, стали и электричества. В самом деле, вполне вероятно, что именно потому, что арисиане прошли через эти различные стадии, все последующие цивилизации сделали то же самое, поскольку споры, пробудившиеся к жизни на остывающих поверхностях всех планет сливающихся галактик, были арисийскими, а не эддорианскими, в источник. Эддорианские споры, несомненно присутствующие, должны были быть настолько чужеродными, что не могли развиваться ни в одной из сред, хотя они и широко варьируются, существуя естественным образом или естественным образом появляясь в нормальном пространстве и времени.
   Арисийцы, особенно после того, как атомная энергия освободила их от физического труда, все более и более интенсивно отдавались исследованию безграничных возможностей разума.
   Таким образом, еще до Слияния арисийцам не нужны были ни космические корабли, ни телескопы. Только силой мысли они наблюдали, как линзообразное скопление звезд, которое много позже стало известно теллурианским астрономам как туманность Лундмарка, приближается к их собственной галактике. Они внимательно, подробно и с большим восторгом наблюдали за возникновением математической невозможности; ибо вероятность того, что две галактики когда-либо столкнутся в прямом центральном столкновении в экваториальной плоскости и полностью пройдут друг через друга, бесконечно мала такого высокого порядка, что даже математически практически неотличима от нуля.
   Они наблюдали за рождением бесчисленных планет, записывая в своей совершенной памяти каждую деталь всего, что происходило; в надежде, что по прошествии веков они или их потомки смогут разработать символику и методологию, способные объяснить тогда необъяснимое явление. Беззаботные, занятые, поглощённые мыслями арисианцы бродили по космосу, пока один из них не наткнулся на эддорианское сознание.
  
   Хотя любой эддорианец мог, если бы захотел, принять форму человека, они никоим образом не были похожи на людей. Также, поскольку этот термин подразумевает мягкость и отсутствие организации, их нельзя назвать амебоидными. Они были как универсальными, так и вариантными. Каждый Эддориан менял не только свою форму, но и текстуру в соответствии с требованиями момента. Каждая из них производила - вытесняла - члены всякий раз, когда и где бы она ни нуждалась в них; членов, однозначно соответствующих задаче в работе. Если указывалась твердость, члены были твердыми; если мягкость, то они были мягкими. Маленький или большой, жесткий или гибкий; сросшиеся или щупальцевидные - все едино. нити или кабели; пальцы или ноги; иглы или кувалды - одинаково просто. Одна мысль, и тело подошло под эту задачу.
   Они были бесполыми: бесполыми до такой степени, на которую не способна ни одна форма теллурийской жизни выше дрожжей. Они не были ни просто гермафродитами, ни андрогинами, ни партеногенетами. Они были совершенно без секса. Они также были бессмертны во всех смыслах и целях, за исключением насильственной смерти. Ибо каждый эддорианец, по мере того как его разум приближался к стагнации насыщения после жизни в миллионы лет, просто разделялся на два новых-старых существа. Новое по мощности и изюминке; стары по способностям и по силе, поскольку каждый из двух "детей" полностью обладал знаниями и воспоминаниями своего единственного "родителя".
   И если трудно описать словами физические аспекты эддорианцев, то практически невозможно написать или нарисовать в какой-либо символике Цивилизации истинную картину разума эддорианца - любого эддорианца. Они были нетерпимы, властны, хищны, ненасытны, холодны, черствы и жестоки. Они были проницательными, способными, настойчивыми, аналитическими и эффективными. У них не было и следа более мягких эмоций или чувств, которыми обладают расы, приверженные Цивилизации. Ни у одного эддорианца никогда не было ничего, даже отдаленно напоминающего чувство юмора.
   Хотя они и не были кровожадны по существу, то есть не любили кровопролитие ради самого сладкого, они были не более против кровопролития, чем за него. Любое количество убийств, которые могли бы приблизить эддорианца к его цели, было похвальным; бесполезная бойня осуждалась не потому, что это была бойня, а потому, что она была бесполезной и, следовательно, неэффективной.
   И вместо множества целей, преследуемых различными существами любой расы Цивилизации, у каждого эддорианца была только одна. Тот самый: мощность. Сила! СИЛА!!
   Поскольку первоначально Эддор был населен различными расами, возможно, столь же похожими друг на друга, как и различные человеческие расы Земли, понятно, что ранняя история планеты - пока она еще находилась в своем собственном пространстве - была одной из непрерывная и многовековая война. И, поскольку война всегда была и, вероятно, всегда будет тесно связана с технологическим прогрессом, раса, теперь известная просто как "эддорианцы", стала высшим технологом. Все остальные расы исчезли. Так же поступали и все другие формы жизни, какими бы низшими они ни были, которые каким-либо образом мешали Хозяевам Планеты.
   Затем, когда все расовые противоречия были ликвидированы, а похоть неутолима, как никогда, оставшиеся в живых эддорианцы сражались между собой: "кнопочные" войны с использованием машин разрушения, от которых единственной возможной защитой была фантастическая толщина планетарной скалы.
   Наконец, не в силах ни убить, ни поработить друг друга, сравнительно немногие выжившие заключили своеобразный мир. Поскольку их собственное пространство было практически лишено планетарных систем, они перемещали свою планету из космоса в космос, пока не находили ту, которая была бы настолько изобиловала планетами, что каждый живущий эддорианец мог бы стать единоличным Хозяином постоянно растущего числа миров. Это была очень полезная программа, поскольку она давала выход даже общепризнанно ненасытной эддорианской жажде власти. Поэтому эддорианцы, впервые за свою невероятно долгую историю фанатичного отказа от сотрудничества, решили объединить свои умственные и материальные ресурсы и работать как группа.
   В конце концов своего рода союз был осуществлен; ни мирно, ни без крайне смертоносных трений. Они знали, что демократия по самой своей природе неэффективна; следовательно, демократическая форма правления даже не рассматривалась. Эффективное правительство должно или необходимо быть диктаторским. Не все они были совершенно одинаковыми или обладали одинаковыми способностями; полное тождество любых двух таких сложных структур было фактически невозможно, и любое различие, каким бы незначительным оно ни было, было достаточным основанием для расслоения в таком обществе, как их.
   Таким образом, один из них, немного более могущественный и более безжалостный, чем остальные, стал Всевышним - Его Абсолютным Верховенством, - а группа из примерно дюжины других, лишь бесконечно мало слабее, стала его Советом; кабинет, который позже стал известен как Внутренний круг. Состав этого кабинета несколько менялся от века к веку; увеличивается на единицу, когда член разделился, уменьшается на единицу, когда ревнивому товарищу или завистливому подчиненному удалось совершить успешное убийство.
   И так, наконец, эддорианцы действительно начали работать вместе. В результате, среди прочего, появились гиперпространственная труба и полностью безынерционный двигатель - двигатель, который миллионы лет спустя должен был быть дан Цивилизации арисианцем, действующим под именем Бергенхольм. Другим результатом, произошедшим вскоре после начала межгалактического межгалактического перехода, было извержение в обычное пространство планеты Эддор.
   "Теперь я должен решить, сделать ли это место нашей постоянной штаб-квартирой или искать дальше", - резко сказал Всевышний своему Совету. "С одной стороны, потребуется некоторое время, чтобы даже те планеты, которые уже сформировались, остыли. Еще больше потребуется для того, чтобы жизнь развилась в достаточной степени, чтобы стать частью империи, которую мы запланировали, или в какой-то значительной степени занять наши способности. С другой стороны, мы уже потратили миллионы лет на обследование сотен миллионов континуумов, но нигде не нашли такого изобилия планет, которое, по всей вероятности, вскоре заполнит обе эти галактики. Также могут быть определенные преимущества, присущие тому факту, что эти планеты еще не заселены. По мере развития жизни мы можем формировать ее по своему усмотрению. Кронгенес, каковы ваши выводы относительно планетарных возможностей других пространств?
   Термин "Кронгенес" не был в общепринятом смысле именем. Или, скорее, это было больше, чем имя. Это была ключевая мысль, выражаясь ментальной стенографией; сгущение и сокращение образа жизни или эго этого конкретного эддорианца.
   - Совсем не многообещающе, Ваше Превосходительство, - быстро ответил Кронгенес. "В пределах досягаемости моих инструментов нет ничего, кроме небольшой части обитаемых миров, которые в настоящее время будут существовать в этом".
   "Очень хорошо. Есть ли у кого-нибудь из вас веские возражения против создания нашей империи здесь, в этом пространстве? Если да, выскажи мне свое мнение сейчас".
   Никаких возражающих мыслей не возникало, так как никто из чудовищ тогда ничего не знал ни об Арисии, ни об арисийцах. В самом деле, даже если бы они знали, крайне маловероятно, что возникло бы какое-либо возражение. Во-первых, потому что ни один эддорианец, начиная со Всевышнего, не мог представить и ни при каких обстоятельствах не допустил бы, чтобы какая-либо раса, где бы то ни было, когда-либо приближалась или когда-либо приблизится к эддорианцам в каком бы то ни было качестве; во-вторых, потому что, как это обычно бывает при всех диктатурах, разногласия со Всевышним не удлиняли жизнь.
   "Очень хорошо. Сейчас мы обсудим... но подождите! Эта мысль не наша! Кто ты такой, незнакомец, чтобы осмелиться вторгнуться таким образом в совещание Внутреннего Круга?"
   - Я Энфилистор, младший ученик с планеты Арисия. Это имя тоже было символом. И молодой Арисиан еще не был Стражем, каким вскоре должны были стать он и многие его товарищи, ибо до прибытия Эддора Арисия не нуждалась в Стражах. - Я не навязываюсь, как вы знаете. Я не коснулся ни одного из ваших умов; не читал ни одной твоей мысли. Я ждал, когда ты заметишь мое присутствие, чтобы мы могли познакомиться друг с другом. Поистине удивительное развитие событий - мы думали в течение многих циклов времени, что мы единственная высокоразвитая жизнь в этой вселенной..."
   "Молчи, червяк, в присутствии Мастеров. Посадите свой корабль и сдавайтесь, и вашей планете будет позволено служить нам. Откажись или хотя бы медли, и все представители твоей расы умрут".
   "Червяк? мастера? Посадить мой корабль? Мысли молодого арисианца были чистым любопытством, без тени страха, смятения или благоговения. "Сдаваться? служить вам? Кажется, я улавливаю вашу мысль без двусмысленности, но вы имеете в виду совершенно...
   - Обращайтесь ко мне "Ваше Превосходство", - холодно приказал Всевышний. "Приземлиться сейчас или умереть сейчас - это твое последнее предупреждение".
   "Ваше превосходство? Конечно, если это заказная форма. Но что касается приземления - и предупреждения - и смерти - разве вы не думаете, что я присутствую во плоти? И возможно ли, что вы на самом деле настолько заблудшие, что верите, что можете убить меня - или даже самого младшего арисийского младенца? Какая своеобразная, какая необыкновенная психология!
   "Умри же, червяк, если тебе так надо!" - зарычал Всевышний и выпустил мысленный разряд, энергия которого была рассчитана на то, чтобы убить любое живое существо.
   Энфилистор, однако, парировал яростную атаку без видимых усилий. Его манера не изменилась. Он не нанес ответного удара.
   Затем эддорианец въехал с анализирующим зондом, только чтобы снова удивиться - мысль арисианина не могла быть отслежена! И Энфилистор, отгоняя разбушевавшегося эддорианца, направил тихую мысль, как будто обращаясь к близкому человеку:
   "Войдите, пожалуйста, один или несколько Старейшин. Здесь возникла ситуация, с которой я не в состоянии справиться".
   "Мы, Старейшины Арисии в слиянии, здесь". Серьезный, глубоко звучный псевдоголос заполнил разум эддорианцев; каждый воспринимал в трехмерной точности старое седобородое человеческое лицо. "Тебя из Эддора ждали. Курс действий, который мы должны предпринять, уже давно определен. Вы полностью забудете этот случай. Ибо циклы за циклами грядущего времени ни один эддорианец не узнает, что мы, арисийцы, существуем.
   Еще до того, как эта мысль была высказана, слившиеся Старейшины спокойно и плавно приступили к работе. Эддорианцы совершенно забыли о только что случившемся инциденте. Ни у одного из них не сохранилось в сознании и намека на то, что Эддор не обладает единственной разумной жизнью в космосе.
  
   И на далекой Арисии состоялось полное собрание умов.
   - Но почему ты просто не убил их? - спросил Энфилистор. - Такое действие было бы, конечно, в высшей степени неприятным - почти невозможным - но даже я могу понять... - Он замолчал, охваченный своей мыслью.
   "То, что ты воспринимаешь, юноша, есть лишь очень малая часть целого. Мы не пытались убить их, потому что не могли этого сделать. Не из-за брезгливости, как вы намекаете, а из-за полнейшей неспособности. Эддорианское упорство жизни находится далеко за пределами вашего нынешнего понимания; попытка убить их сделала бы невозможным заставить их забыть о нас. У нас должно быть время... циклы и циклы времени". Слияние прервалось, на несколько минут он задумался, а затем обратился ко всей группе:
   "Мы, Старшие Мыслители, не поделились с вами полностью нашей визуализацией Космического Всего, потому что до тех пор, пока эддорианцы не появились, всегда существовала вероятность того, что наши выводы могли быть ошибочными. Зато теперь можно не сомневаться. Цивилизация, которая изображалась как мирно развивающаяся на всех кишащих планетах двух галактик, теперь не возникнет сама по себе. Мы, жители Арисии, должны быть в состоянии довести его до конца, но задача будет долгой и трудной.
   "Умы эддорианцев обладают огромной скрытой силой. Если бы они узнали о нас сейчас, то практически наверняка они смогли бы развить силы и механизмы, с помощью которых они свели бы на нет каждое наше усилие - они вышвырнули бы нас из этого, нашего родного пространства и времени. Мы должны успеть... если будет время, мы добьемся успеха. Будут Линзы... и сущности Цивилизации, достойные во всех отношениях их носить. Но мы, жители Арисии, в одиночку никогда не сможем победить эддорианцев. В самом деле, хотя это еще не точно, но чрезвычайно велика вероятность того, что, несмотря на все наши усилия по саморазвитию, нашим потомкам придется произвести от некоторых людей для развития на несуществующей планете совершенно новую расу - расу гораздо более способные, чем наши, чтобы сменить нас в качестве Стражей Цивилизации".
  
   Прошли века. тысячелетия. Космические и геологические эпохи. Планеты охлаждаются до твердости и стабильности. Жизнь формировалась, росла и развивалась. И по мере развития жизни она подвергалась сильному, хотя и тонкому влиянию, диаметрально противоположных сил Арисии и Эддора.
  
   ГЛАВА 2
   ПАДЕНИЕ АТЛАНТИДЫ
   1. Э ДДОРЕ
   "Члены самого близкого круга, где бы вы ни были и чем бы ни занимались, настраивайтесь!" передача Всевышнего. "Анализ данных, предоставленных только что завершившимся исследованием, показывает, что в целом Великий План продвигается удовлетворительно. Кажется, есть только четыре планеты, которыми наши делегаты не управляли или, возможно, не смогут должным образом управлять: Сол III, Ригель IV, Велантия III и Палейн VII. Все четыре, как вы заметите, находятся в другой галактике. Никаких проблем, что бы ни развилось в наших собственных.
   "Из этих четырех первая требует решительного и немедленного личного внимания. Его жители за короткий промежуток времени, прошедший после нашего предыдущего общего обзора, освоили ядерную энергию и попали в культурную модель, которая ни в каком отношении не соответствует основным принципам, изложенным нами давно. Наших заместителей, ошибочно полагающих, что они могут заниматься делами, не отчитываясь полностью перед вышестоящим оперативным звеном и не призывая его на помощь, необходимо строго дисциплинировать. Неудача, по какой бы то ни было причине, недопустима.
   "Гарлейн, как Мастер номер два, вы немедленно возьмете под свой контроль Сол III. Теперь этот Круг уполномочивает и инструктирует вас предпринимать любые шаги, которые могут оказаться необходимыми для восстановления порядка на этой планете. Внимательно изучите эти данные, касающиеся трех других миров, которые очень скоро могут стать неприятными. Вы думаете, что один или несколько других членов этого Круга должны быть назначены для работы с вами, чтобы убедиться, что эти неблагоприятные события будут подавлены?
   "Это не так, Ваше Превосходительство", - решил сей достойный после некоторого изучения. "Поскольку рассматриваемые народы пока обладают низким интеллектом; так как одна форма плоти за один раз - это все, что должно быть заряжено энергией; и так как методы будут по существу схожими; Я могу справиться со всеми четырьмя более эффективно в одиночку, чем с помощью или сотрудничеством других. Если я правильно прочитаю эти данные, то при применении ментальной силы потребуются лишь самые элементарные меры предосторожности, поскольку из четырех рас только велантийцы имеют хотя бы рудиментарные знания о ее использовании. Верно?"
   "Мы так читаем данные". Удивительно, но Ближайший Круг единодушно согласился.
   - Тогда иди. Когда закончите, доложите полностью".
   "Иду, Всевышний. Я представлю полный и окончательный отчет".
   2. АРИСИЯ
   "Мы, Старшие Мыслители в слиянии, выкладываем на всеобщее обозрение, для изучения и всестороннего обсуждения, визуализацию существующих и будущих отношений между Цивилизацией и ее непримиримым и непримиримым врагом. Некоторые из наших младших членов, в частности Эуконидор, который только что стал Стражем, попросили наставления в этом вопросе. Будучи еще незрелыми, их визуализации не показывают ясно, почему Неданиллор, Кридиган, Друнли и Бролентин, по отдельности или вместе, совершали в прошлом одни действия и не совершали других; или что будущие действия этих Творцов Цивилизации будут аналогичным образом ограничены.
   "Эта визуализация, хотя и более сложная, более полная и более подробная, чем та, которую создали наши предки во времена Слияния, согласуется с ней во всем существенном. Пять основ остаются неизменными. Первое: эддорианцев можно одолеть только силой мысли. Второе: величина требуемой силы такова, что ее единственным возможным генератором является такая организация, как Галактический Патруль, над которой мы работали и работаем. В-третьих, поскольку ни один арисианец или какое-либо слияние арисийцев никогда не смогут возглавить эту силу, было и необходимо развивать расу менталитета, достаточную для выполнения этой задачи. В-четвертых: эта новая раса, сыгравшая важную роль в устранении угрозы Эддора, само собой разумеющимся образом вытеснит Арисиан как Хранителей Цивилизации. Пятое: эддорианцы не должны узнавать о нас до тех пор, пока для них не станет физически и математически невозможно построить какие-либо эффективные противодействующие устройства.
   "Невеселая перспектива, правда", - пришла мрачная мысль.
   - Не так, дочка. Небольшое размышление покажет вам, что ваше нынешнее мышление расплывчато и мутно. Когда это время придет, каждый арисианин будет готов к переменам. Мы знаем дорогу. Мы не знаем, к чему ведет этот путь; но арисианская цель в этой фазе существования - в этом пространственно-временном континууме - будет выполнена, и мы с нетерпением и радостью перейдем к следующей. Есть еще вопросы?"
   Их не было.
   "Тогда изучите этот материал каждый из вас с величайшей тщательностью. Может быть, кто-нибудь из вас, даже ребенок, увидит какую-то грань истины, которую мы упустили или не исследовали до конца; некий факт или импликация, которые могут быть использованы для сокращения времени конфликта или извлечения уроков из числа зарождающихся цивилизаций, гибель которых кажется нам в настоящее время абсолютно неизбежной".
   Прошли часы. дней. Никаких критических замечаний или предложений не поступало.
   "Тогда мы полагаем, что эта визуализация является наиболее полной и точной, которую массовый интеллект Арисии может построить из информации, доступной в данный момент. Поэтому формовщики, после краткого описания того, что они уже сделали, сообщат нам, что они считают необходимым сделать в ближайшем будущем".
   "Мы наблюдали, а иногда и руководили эволюцией разумной жизни на многих планетах", - началось слияние. "Мы в меру своих возможностей направили энергию этих сущностей в каналы Цивилизации; мы последовательно придерживаемся политики наведения как можно большего количества различных рас на интеллектуальный уровень, необходимый для эффективного использования Линзы, без которой предлагаемый Галактический Патруль не может появиться на свет.
   "В течение многих циклов времени мы работали как личности с четырьмя сильнейшими расами, из одной из которых вырастут люди, которые однажды заменят нас в качестве Стражей Цивилизации. Линии крови установлены. Мы поощряем вязки, которые концентрируют сильные черты и рассеивают слабые. Хотя очень большого отклонения от нормы, ни физического, ни умственного, не произойдет до тех пор, пока предпоследним особям не будет позволено встретиться и спариться, определенное общее улучшение каждой расы было неизбежным.
   "Таким образом, эддорианцы уже заинтересовались нашей зарождающейся цивилизацией на планете Теллус, и неизбежно, что очень скоро они вмешаются в нашу работу на трех других. Этим четырем молодым цивилизациям нужно позволить пасть. Эта конференция была созвана для того, чтобы предостеречь каждого арисийца от благонамеренных, но необдуманных действий. Мы сами будем действовать через формы плоти, не обладающие более высоким интеллектом, чем туземцы затронутых планет, и неотличимые от них. Между этими формами и нами не будет прослеживаемой связи. Никакие другие Арисианцы не будут действовать в пределах досягаемости любой из этих четырех планет; отныне им будет предоставлен тот же статус, что и сам Эддор. Эддорианцы не должны узнать о нас до тех пор, пока не станет слишком поздно, чтобы эффективно действовать на основании этих знаний. Любая случайная информация, полученная любым эддорианцем, должна быть немедленно уничтожена. Наши Хранители обучены защищаться от таких случайных разоблачений и сводить их на нет".
   - Но если все наши Цивилизации погибнут... - начал протестовать Эуконидор.
   - Изучение покажет тебе, юноша, что общий уровень ума, а значит, и силы повышается, - прервали слившиеся Старейшины. "Тренд всегда восходящий; каждая вершина и долина выше предыдущей. Когда будет достигнут указанный уровень - уровень, на котором станет возможным эффективное использование Линзы, - мы не только позволим им стать известными; мы будем вступать в бой с ними на каждом этапе".
   "Один фактор остается неясным". Мыслитель нарушил наступившую тишину. "В этой визуализации я не вижу ничего, что исключало бы возможность того, что эддорианцы могут в любой момент визуализировать нас. Допустим, что давным-давно Старейшины не просто визуализировали эддорианцев, но воспринимали их в пространственно-временных обзорах; что они и последующие В другом месте смогли сохранить статус-кво; и что эддорианский образ мышления по своей природе носит скорее механистический, чем философский характер. По-прежнему существует вероятность того, что враг сможет вывести нас с помощью одних только логических процессов. Эта мысль особенно беспокоит меня в настоящее время, потому что строгий статистический анализ событий на этих четырех планетах показывает, что они никак не могли быть случайными. Имея такой анализ в качестве отправной точки, ум даже со средними способностями мог бы визуализировать нас практически целиком. Я полагаю, однако, что эта возможность была принята во внимание, и предлагаю информировать членов".
   "Точка хорошо понята. Возможность существует. Хотя вероятность того, что такой анализ не будет сделан до тех пор, пока мы не заявим о себе, очень велика, это не факт. Однако сразу после того, как мы выявим наше существование, эддорианцы начнут строить против нас на четырех планетах и в других местах. Поскольку возможна только одна эффективная контрструктура, и поскольку мы, Старейшины, уже давно готовы обнаружить первые признаки этой конкретной деятельности, мы знаем, что ситуация остается неизменной. Если она изменится, мы немедленно созовем еще одну полную встречу умов. Есть ли еще какие-то важные дела...? В противном случае эта конференция будет распущена".
   3. АТЛАНТИДА
   Арипонид, недавно избранный Фаросом из Атлантиды на свой третий пятилетний срок, стоял у окна своего кабинета на вершине возвышающегося Фаростерия. Его руки были свободно сцеплены за спиной. Он не видел в действительности ни огромных просторов тихого океана, ни шумной гавани, ни мегаполиса, так величественно и так деловито раскинувшегося под ним. Он стоял неподвижно, пока тонкая вибрация не предупредила его, что к его двери приближаются посетители.
   - Проходите, господа... Пожалуйста, садитесь. Он сел на одном конце стола, отлитого из прозрачного пластика. Психолог Талмонид, государственный деятель Клето, министр Филамон, министр Маркс и офицер Артомен, я попросил вас прийти сюда лично, потому что у меня есть все основания полагать, что экранирование этой комнаты защищает от подслушивания; чего уже нельзя сказать о наших якобы частных телеканалах. Мы должны обсудить и, если возможно, прийти к какому-либо решению относительно того состояния, в котором сейчас находится наша нация.
   "Каждый из нас точно знает внутри себя, что он такое. Что касается наших собственных сил, мы, конечно, не можем знать внутреннюю сущность друг друга. Однако инструменты и методы психологии мощны и точны; и Талмонид, после тщательного и тщательного изучения каждого из нас, подтвердил, что среди нас нет ни тени предательства".
   "Какое свидетельство выеденного яйца не стоит", - заявил дородный офицер. "Какие у нас есть гарантии, что сам Талмонид не является одним из главарей? Имейте в виду, у меня нет оснований полагать, что он не совсем лоялен. На самом деле, поскольку он был одним из моих лучших друзей более двадцати лет, я безоговорочно верю, что это так. Тем не менее факт тот, Арипонид, что все меры предосторожности, которые ты предпринял и можешь предпринять, бесполезны и будут бесполезны, поскольку речь идет об определенном знании. Настоящая правда есть и останется неизвестной".
   - Вы правы, - признал Психолог. - А раз так, то, пожалуй, мне следует уйти с собрания.
   - Это тоже не помогло бы. Артомен покачал головой. - К этому, как и к любому другому непредвиденному обстоятельству, был бы готов любой компетентный заговорщик. Один из нас, другой, был бы настоящим оператором".
   "И тот факт, что наш офицер - это тот, кто так тонко мудрит, может указывать на то, кто из нас может быть настоящим оператором", - резко заметил Маркс.
   "Господа! Господа! Арипонид протестовал. "Хотя абсолютная уверенность, конечно, невозможна для любого ограниченного разума, вы все знаете, как проверялся Талмонид; вы знаете, что в его случае нет никаких разумных сомнений. Тем не менее, такой шанс необходимо использовать, потому что, если мы не доверяем друг другу полностью в этом предприятии, неудача неизбежна. С этим словом предупреждения я продолжу свой отчет.
   "Это всемирное безумие беспорядков последовало непосредственно за контролируемым высвобождением атомной энергии и может быть - вероятно, связано - с ним. Это никоим образом не связано с империалистическими целями или действиями со стороны Атлантиды. Этот факт нельзя слишком сильно подчеркивать. Нас никогда не интересовала и сейчас не интересует Империя. Это правда, что другие нации начинались как колонии Атлантиды, но никогда не было предпринято ни одной попытки удержать какую-либо из них в колониальном статусе вопреки желанию ее электората. Все народы были и есть братскими государствами. Мы выигрываем или проигрываем вместе. Атлантида, родитель, была и остается расчетным центром, координатором усилий, но никогда не претендовала и не стремилась к власти, чтобы править; все решения принимаются на основе свободного обсуждения и свободного и тайного голосования.
   "Но сейчас! Партии и фракции повсюду, даже в старой Атлантиде. Каждый народ раздирают внутренние раздоры и распри. И это еще не все. Уйгары как нация бесчувственно завидуют южным островам, которые, в свою очередь, завидуют майя. Майя из банту, банту из Экопта, Экопт из Норхейма и Норхейм из Уйгара. Порочный круг, усугубляемый другими ревностью и ненавистью, пересекающимися повсюду. Каждый боится, что кто-то другой попытается захватить контроль над всем миром; и, по-видимому, быстро распространяется совершенно необоснованное убеждение, что сама Атлантида вот-вот превратит все другие народы Земли в вассальную зависимость.
   "Это откровенное заявление о нынешнем состоянии мира, каким я его вижу. Поскольку я не вижу другого возможного пути в установленных рамках нашего демократического правительства, я рекомендую нам продолжать нашу нынешнюю деятельность, такую как международные договоры и соглашения, над которыми мы сейчас работаем, активизируя наши усилия везде, где это возможно. Сейчас мы послушаем государственного деятеля Клето.
   - Ты достаточно ясно обрисовал ситуацию, Фарос. Я думаю, однако, что основная причина проблемы заключается в возникновении этого множества политических партий, особенно тех, которые состоят в основном из чокнутых и экстремистов. Связь с атомной энергией ясна: поскольку атомная бомба дает небольшой группе людей возможность разрушить мир, они считают, что тем самым она дает им власть диктовать миру. Моя рекомендация - это всего лишь ваш частный случай; приложить все усилия, чтобы повлиять на электорат Норхейма и Уйгара, чтобы они поддержали эффективный международный контроль над атомной энергией".
   - У вас есть данные в таблице символов? - спросил Талмонид со своего места за клавиатурой вычислительной машины.
   "Да. Они здесь."
   "Спасибо."
   - Министр Филамон, - объявил Фарос.
   "Как я это вижу - как должен понимать любой разумный человек, - главным вкладом атомной энергии в этот всемирный хаос была полная деморализация труда", - категорически заявил седовласый министр торговли. "Производительность на человеко-час должна была вырасти как минимум на двадцать процентов, и в этом случае цены автоматически снизились бы. Вместо этого недальновидные гильдии ввели резкое ограничение производства и теперь, кажется, удивляются тому, что по мере падения производства и повышения почасовой оплаты цены также растут, а реальный доход падает. Возможен только один путь, господа; труд должен быть сделан, чтобы слушать причину. Эта перина, это защищенное безделье, это...
   "Я протестую!" Маркс, министр труда, вскочил на ноги. "Вина полностью лежит на капиталистах. Их жадность, их ненасытность, их эксплуатация..."
   "Один момент, пожалуйста!" Арипонид резко стукнул по столу. "Для плачевных условий того времени весьма показательно то, что два государственных министра говорят то, что вы только что сказали. Насколько я понимаю, ни у кого из вас нет ничего нового, что можно было бы внести на этот симпозиум?
   Оба претендовали на слово, но обоим было отказано голосованием.
   - Передайте свои табличные данные Талмониду, - распорядился Фарос. - Офицер Артоменес?
   - Вы, наш Фарос, более чем намекнули, что во многом виновата в том, что произошло, наша оборонная программа, за которую я несу основную ответственность, - начал седой воин. "Отчасти, возможно, так оно и было - надо быть воистину слепым, чтобы не видеть связи, и воистину предвзятым, чтобы не допустить ее. Но что мне было делать, зная, что практической защиты от атомной бомбы нет? Они есть у каждой нации и производят их все больше и больше. Каждая нация заражена агентами любой другой. Стоило ли мне пытаться сохранить беззубую Атлантиду в мире, ощетинившемся клыками? И мог ли я - или кто-либо другой - преуспеть в этом?"
   "Возможно нет. Никакой критики не предполагалось; мы должны иметь дело с ситуацией, как она есть на самом деле. Ваши рекомендации, пожалуйста?"
   "Я думал об этом день и ночь и не вижу решения, которое можно было бы сделать приемлемым для нашей - или для любой настоящей - демократии. Тем не менее, у меня есть одна рекомендация. Мы все знаем, что Норхейм и Уйгар - больные места, особенно Норхейм. На данный момент у нас больше бомб, чем у них обоих вместе взятых. Мы знаем, что сверхзвуковые работы Уйгара готовы. Мы точно не знаем, что у Норхейма, так как некоторое время назад они перерезали мою линию разведки, но сегодня вечером я пришлю еще одного оперативника - моего шафера. Если он обнаружит, что у нас есть достаточное преимущество в скорости, а я почти уверен, что оно есть, я говорю, ударить по Норхейму и Уйгару прямо сейчас, пока мы можем, пока они не ударили нас. И ударить по ним сильно - стереть их в порошок. Затем создайте мировое правительство, достаточно сильное, чтобы уничтожить любую нацию, включая Атлантиду, которая не будет с ним сотрудничать. Я знаю, что этот образ действий вопиющим образом противоречит всему международному праву и всем принципам демократии; и даже это может не сработать. Однако, насколько я понимаю, это единственный путь, который может сработать.
   - Вы - мы все - видите его слабости. Фарос думал несколько минут. "Вы не можете быть уверены, что ваш Разум обнаружил все опасные точки, и многие из них должны быть настолько глубоко под землей, чтобы быть в безопасности даже от наших самых тяжелых ракет. Мы все, в том числе и вы, считаем, что Психолог прав, считая, что реакция других наций на такие действия будет и неблагоприятной, и жестокой. Ваш доклад, пожалуйста, Талмонид.
   "Я уже ввел свои данные в интегратор". Психолог нажал кнопку, и механизм начал жужжать и щелкать. "У меня есть только один новый факт какой-либо важности; имя одного из высокопоставленных лиц и, как следствие, вывод о том, что между Норхеймом и уйгарами может существовать некоторая степень сотрудничества..."
   Он прервался, когда машина перестала щелкать и выбросила отчет.
   "Посмотрите на этот график - рост на десять пунктов за семь дней!" Талмонид указал пальцем. "Ситуация ухудшается все быстрее и быстрее. Вывод неизбежен - вы сами видите, что эта линия суммирования быстро приближается к единице, - что вспышки станут неуправляемыми примерно через восемь дней. За одним небольшим исключением - здесь - вы заметите, что линии организации и цели столь же случайны, как и всегда. Несмотря на эту окончательную интеграцию, у меня возникло бы искушение поверить, что это кажущееся отсутствие согласованности было вызвано недостатком данных - что за всем этим движением стоит тщательно продуманный и полностью интегрированный план - за исключением того факта, что фракции и нации так равномерно подобраны. Но данных достаточно. Убедительно показано, что ни одна из других наций не может победить, даже полностью уничтожив Атлантиду. Они просто уничтожат друг друга и всю нашу Цивилизацию. Согласно этому прогнозу, в достижении которого данные, предоставленные нашим офицером, были главными факторами, это, безусловно, будет исход, если не будут приняты немедленные меры по исправлению положения. Ты, конечно, уверен в своих фактах, Артомен?
   "Я уверен. Но ты сказал, что у тебя есть имя, и что оно указывает на связь Норхейм-Уйгар. Что это за имя?
   "Твой старый друг..."
   "Ло Сун!" Произнесенные слова были проклятием ярости.
   "Никаких других. И, к сожалению, пока еще не намечено никакого курса действий, который хоть сколько-нибудь обещает успех".
   - Тогда воспользуйся моей! Артомен вскочил и ударил кулаком по столу. "Позвольте мне сейчас же послать два звена ракет, которые разнесут Уйгарстой и Норград в радиоактивную пыль и сделают тысячи квадратных миль вокруг каждого из них необитаемыми на десять тысяч лет! Если это единственный способ чему-то научиться, пусть учатся!"
   - Садитесь, офицер, - тихо приказал Арипонид. "Этот курс, как вы уже заметили, не имеет оправдания. Это нарушает все Основы нашей Цивилизации. Более того, это было бы совершенно бесполезно, поскольку из этого результата становится ясно, что все народы на Земле будут уничтожены в течение дня".
   "Что тогда?" - с горечью спросил Артомен. - Сидеть здесь и позволить им уничтожить нас?
   "Не обязательно. Именно для того, чтобы сформулировать планы, мы здесь. Талмонид к настоящему времени решит на основе наших объединенных знаний, что нужно делать.
   -- Перспектива нехорошая, совсем нехорошая, -- мрачно заявил Психолог. "Единственный план действий, который хоть сколько-нибудь обещает успех - а его вероятность составляет всего одну восьмую, - это тот, который рекомендован Фаросом, слегка измененный, чтобы включить предложение Артомена послать своего лучшего оперативника на указанную миссию. Между прочим, для поднятия боевого духа Фарос должен также взять интервью у этого агента, прежде чем он отправится в путь. В обычных условиях я бы не стал защищать курс действий, вероятность успеха которого так мала; но так как это просто продолжение и усиление того, что мы уже делаем, я не вижу, как мы можем принять что-то другое".
   - Мы договорились? - спросил Арипонид после недолгого молчания.
   Они были согласованы. Четверо участников совещания вышли, и вошел энергичный молодой человек. Хотя он и не смотрел на "Фарос", его глаза задавали вопросы.
   "Отчитываюсь о приказах, сэр". Он пунктуально отдал честь офицеру.
   "В покое, сэр." Артомен отсалютовал в ответ. - Вас позвали сюда за словом с Фароса. Сэр, представляю капитана Фригеса.
   - Не приказы, сынок... нет. Правая рука Арипонида в приветствии покоилась на левом плече капитана, мудрые старые глаза глубоко вглядывались в золотисто-рыжие глаза юноши; Фарос увидел, сам того не заметив, пылающую солому красно-бронзово-каштановых волос. "Я пригласил вас сюда, чтобы пожелать вам добра; не только для себя, но и для всей нашей нации и, возможно, для всей нашей расы. Хотя все в моем существе восстает против неспровоцированного и необъявленного нападения, мы можем быть вынуждены выбирать между планом кампании нашего офицера и уничтожением Цивилизации. Поскольку вы уже знаете о жизненной важности вашей миссии, мне нет нужды распространяться о ней. Но я хочу, чтобы вы знали, капитан Фрайг, что вся Атлантида летит вместе с вами этой ночью.
   - Э... спасибо, сэр. Фрайг дважды сглотнул, чтобы успокоить голос. "Я сделаю все возможное, сэр."
   А позже, на бескрылом корабле, летевшем к аэродрому, юный Фриг прервал долгое молчание. - Так вот он, Фарос... Он мне нравится, офицер... Я никогда раньше не видел его вблизи... В нем что-то есть... Он не очень похож на моего отца, но мне кажется, что я знаю его тысячу лет. годы!"
   "Хм. Своеобразный. При этом вы двое очень похожи, хотя и не похожи друг на друга... Не могу точно сказать, что это такое, но оно есть. Хотя ни Артомен, ни кто-либо другой из его времени не мог определить это, сходство действительно было. Это было внутри и позади глаз; это был "взгляд орлов", который много позже стал ассоциироваться с носителями Линзы Арисии. - Но вот мы здесь, и ваш корабль готов. Удачи, сынок".
   "Спасибо, сэр. Но еще кое-что. Если это произойдет - если я не вернусь - вы увидите, что моя жена и ребенок...?
   "Я буду, сынок. Завтра утром они отправятся в Северную Майю. Они будут жить независимо от того, живем мы с вами или нет. Что-нибудь еще?"
   "Нет, сэр. Спасибо. До свидания."
   Корабль был огромным летающим крылом. Стандартная коммерческая работа. Пустой - пассажиры, даже члены экипажа, никогда не подвергались жестоким ускорениям, которые обычно используются беспилотными авианосцами. Фриг осмотрел панель. Крошечные моторы протягивали ленты через контроллеры. Каждый свет был зеленым. Все было установлено. Надев водонепроницаемый комбинезон, он скользнул через гибкий клапан в ускорительный бак и стал ждать.
   Коротко взвыла сирена. Черная ночь превратилась в ослепительно белую, когда энергия атома была высвобождена. В течение пяти и шести десятых секунды острая, твердая, из бериллиевой бронзы передняя кромка стремительного назад V прорезала себе путь в постоянно разреженном воздухе.
   Судно, казалось, на мгновение остановилось; остановился и злобно взбрыкнул. Она вздрагивала и дрожала, пыталась разорвать себя на клочья и куски; но Фригеса в его аквариуме это не волновало. Раньше более слабые корабли разбивались о кажущуюся твердой стену атмосферной несжимаемости со скоростью звука; но этот был построен достаточно прочно и достаточно силен, чтобы врезаться в стену достаточно сильно, чтобы пройти сквозь нее целым и невредимым.
   Адская вибрация прекратилась; фантастическая сила драйва улеглась до простого толчка; Фриг знал, что судно выровнялось на крейсерской скорости в две тысячи миль в час. Он вышел, пролив как можно меньше воды на полированный стальной пол. Оно сняло с него комбинезон и через вентиль засунуло обратно в бак. Он вытирал и полировал пол полотенцами, которые также отправлялись в бак.
   Он надел пару мягких перчаток и с помощью ручного управления сбросил ускорительный бак и все устройства, которые сделали возможной эту разгрузку. Этот хлам упадет в океан; утонул бы; никогда бы не нашли. Он внимательно осмотрел отсек и люк. Ни царапин, ни шрамов, ни пятен; никаких контрольных знаков или отпечатков любого рода. Пусть норски ищут. Все идет нормально.
   Затем назад к задней кромке, к маленькому аварийному люку, рядом с которым был прикреплен тусклый черный шар. Анкерные устройства вышли из строя первыми. Он задохнулся, когда воздух вырвался почти в вакуум, но его приучили выдерживать внезапные и резкие колебания давления. Он выкатил мяч на люк и открыл его; две шарнирные полусферы, каждая из которых плотно набита формованным составом, напоминающим губчатую резину. Казалось невероятным, что такой большой человек, как Фриг, особенно с парашютом, мог втиснуться в такое маленькое пространство; но эта подкладка была отлита по размеру.
   Этот мяч должен был быть маленьким. Корабль, даже если он выполнял регулярный коммерческий рейс, будет интенсивно и непрерывно сканироваться с момента входа в зону действия радара Норхейма. так как мяч был бы невидим на любом экране радара, не возникло бы никаких подозрений; тем более, что, насколько удалось обнаружить Атлантическому Разуму, жители Норхейма еще не сумели усовершенствовать какое-либо устройство, с помощью которого живой человек мог бы выбраться из сверхзвукового самолета.
   Фриг ждал - и ждал, - пока секундная стрелка его часов не отметила начало нулевого времени. Он свернулся калачиком в одну половину шара; другая половина сомкнулась над ним и заперлась. Люк открылся. Мяч и тесно связанный человек рухнули вниз; резко, с ужасным замедлением, до предельной скорости. Если бы воздух был хоть чуточку плотнее, капитан атлантов погиб бы тут же; но и это было точно рассчитано, и Фриг остался жив.
   И когда мяч летел вниз по кричащему наклону, он уменьшался !
   Это тоже, как надеялись атланты, было новым - синтетическим материалом, который трением воздуха будет разрушаться, молекула за молекулой, так быстро, что ни один заметный его фрагмент не достигнет земли.
   Исчез кожух и податливая пористая облицовка. И Фриг, все еще на высоте более тридцати тысяч футов, отшвырнул оставшиеся фрагменты своего кокона и, разумно спланировав, повернулся так, чтобы видеть землю, смутно различимую теперь в первых тусклых серых лучах зари. Там было шоссе, параллельно его линии полета; он не промахнется дальше, чем на сотню ярдов.
   Он подавил почти непреодолимое желание слишком рано выдернуть шнур. Ему пришлось ждать - ждать до последней возможной секунды, - потому что парашюты были большими, а радар Норхейма практически осматривал землю.
   Наконец, достаточно низко, он натянул кольцо. Зррик - УРАП! Парашют распахнулся; его ремни натянулись с диким рывком, всего за несколько секунд до того, как его сильно подогнувшиеся колени испытали удар при приземлении.
   Это было близко - слишком близко! Он был бледным и дрожал, но невредимым, когда собрал вздымающуюся боевую простыню и скатал ее вместе со сбруей в комок. Он вскрыл крошечную ампулу, и когда капли жидкости коснулись ее, прочная ткань начала исчезать. Он не горел; он просто распался и исчез. Не прошло и минуты, как осталось всего несколько стальных защелок и колец, которые атлант закопал под тщательно замененный круг дерна.
   Он все еще был в расписании. Менее чем через три минуты сигналы будут в эфире, и он узнает, где находится, если только норкам не удастся найти и уничтожить всю тайную группу атлантов. Он нажал кнопку на маленьком инструменте; прижмите. На циферблате загорелась зеленая линия, вспыхнула красная и исчезла.
   "Проклятие!" - вздохнул он взрывным тоном. Сила сигнала подсказала ему, что он находится в пределах мили или около того от укрытия - первоклассный расчет, - но красная вспышка предупредила его, чтобы он держался подальше. Киннекса - пусть будет Киннекса! - придет к нему.
   как? Самолетом? Вдоль дороги? По лесу пешком? У него не было возможности узнать - о разговоре, даже на узком луче, не могло быть и речи. Он направился к шоссе и спрятался за деревом. Здесь она могла прийти к нему любым путем из трех. Он снова подождал, изредка нажимая на шпильку своего передатчика.
   Из-за поворота показался длинный низкорослый наземный автомобиль, и бинокль Фригеса был направлен ему в глаза. Это была Киннекса - или ее дубликат. При этой мысли он сбросил очки и вытащил оружие - бластер в правой руке, пневматический пистолет в левой. Но нет, так не пойдет. Она тоже могла бы что-то подозревать - и должна была бы, - а в этой машине, вероятно, были тяжелые грузы. Если он выйдет готовым к делу, она поджарит его, и быстро. Может, и нет - у нее могла быть защита, - но он не мог рисковать.
   Машина замедлила ход; остановился. Девушка вышла, осмотрела переднее колесо, выпрямилась и посмотрела на дорогу, прямо на укрытие Фригии. На этот раз бинокль приблизил ее чуть больше, чем на расстояние вытянутой руки. Высокий, светловолосый, красиво сложенный; слегка изогнутая левая бровь. Золотая полоска, выдающая однозубый мост, и крошечный шрам на ее верхней губе, за оба из которых он был ответственен - она всегда настаивала на том, чтобы играть в полицейских и грабителей с мальчиками старше и крупнее ее - это была Киннекса! Даже наука Норхейма не могла так точно имитировать каждую личную характеристику девушки, которую он знал с тех пор, как она была по колено до утки!
   Девушка скользнула обратно на свое место, и тяжелая машина тронулась. С распростертыми объятиями Фригия выступила у него на пути. Машина остановилась.
   "Повернись. Встаньте ко мне спиной, руки за спину, - резко приказала она.
   Мужчина хоть и удивился, но подчинился. Только когда он почувствовал палец, исследующий короткие волосы на затылке, он понял, что она искала - почти незаметный шрам на месте, где она укусила его, когда ей было семь лет!
   "О, Фрай! Это ты ! Действительно ты! Слава богам! Я всю жизнь этого стыдился, а теперь...
   Он развернулся и поймал ее, когда она упала, но она не потеряла сознание.
   "Быстрый! Садитесь... езжайте... не слишком быстро! - резко предупредила она, когда шины начали визжать. - Ограничение скорости здесь - семьдесят, и нас не подберут.
   - Это легко, Кинни. Но дай ! Какой счет? Где Коланидес? Вернее, что с ним случилось?
   "Мертвый. Как и другие, я думаю. Его посадили на психоскамью и вывернули наизнанку".
   - А блоки?
   - Не выдержал - здесь к обычному психическому распорядку добавляют такие украшения, как снятие шкур и соль. Но никто из них ничего не знал ни обо мне, ни о том, как были получены их отчеты, иначе я тоже был бы мертв. Но это не имеет значения, Фрай, мы опоздали всего на неделю.
   "Что вы имеете в виду, слишком поздно? Ускорь его!" Его тон был грубым, но рука, которую он положил на ее руку, была самой нежностью.
   - Я говорю вам так быстро, как только могу. Я получил его последний отчет позавчера. У них есть ракеты такие же большие и такие же быстрые, как наши, а может быть, даже больше, и они собираются запустить одну из них по Атлантиде сегодня ровно в семь часов.
   "Сегодня ночью! О Боже!" Мысли мужчины метались.
   "Да." Голос Киннексы был низким, ровным. "И я ничего не мог с этим поделать. Если бы я приблизился к любому из наших мест или попытался использовать луч, достаточно сильный, чтобы добраться куда угодно, меня бы тоже просто подхватили. Я думал, думал, но смог сообразить только одну вещь, которая могла бы быть хоть какой-то пользой, и я не мог сделать этого один. Но нас двое, может быть...
   "Продолжать. Напиши мне. Никто никогда не обвинял тебя в отсутствии мозгов, а ты знаешь всю эту страну как свои пять пальцев.
   "Украсть корабль. Будь над пандусом ровно в семь часов, Эмма. Когда крышка откроется, нырнуть на полной мощности, посветить Артоменесу - если бы у меня была секунда, прежде чем они закроют мою волну - и встретить их ракету лоб в лоб в их собственной пусковой трубе.
   Это было суровое зрелище, но момент был настолько напряженным, и оба были настолько возбуждены, что ни один из них не увидел в этом ничего необычного.
   - Неплохо, если мы не можем придумать ничего лучше. Шутник, конечно, в том, что ты не видел, как можно украсть корабль?
   "В яблочко. Я не могу носить бластеры. Теперь ни одна женщина в Норхейме не носит пальто или плащ, так что и я не могу. И вы только посмотрите на это платье! Вы не видите места, где я мог бы спрятать хотя бы одного?
   Он посмотрел оценивающе, и у нее хватило такта покраснеть.
   - Не могу сказать, что да, - признал он. - Но я предпочел бы иметь один из наших кораблей, если бы мы могли приблизиться. Как ты думаешь, мы оба сможем это сделать?
   "Никаких шансов. Они будут постоянно держать внутри хотя бы одного мужчину. Даже если мы перебьем всех снаружи, корабль взлетит, прежде чем мы сможем подобраться достаточно близко, чтобы открыть порт с помощью внешнего управления.
   "Вероятно. продолжать. Но во-первых, вы уверены, что вы в безопасности?
   "Положительно". Она невесело ухмыльнулась. "Тот факт, что я еще жив, является неопровержимым доказательством того, что они ничего обо мне не узнали. Но я не хочу, чтобы вы работали над этой идеей, если вы можете придумать лучшую. У меня есть паспорта и так далее, чтобы ты был кем хочешь, от трубочника до экоптского банкира. То же самое для меня и для нас обоих, как г-н. и миссис.
   "Умная девушка." Он подумал несколько минут, затем покачал головой. "Я не вижу никакого возможного выхода. Скрытая лодка прибудет только через неделю, и, судя по тому, что вы сказали, она, вероятно, сюда не прибудет. Но вы могли бы сделать это, в этом. Я тебя куда-нибудь подброшу..."
   - Не будешь, - перебила она тихо, но решительно. - Что бы вы предпочли - уйти в такой порыв, как этот, рядом с добрым атлантцем, или, покинув его, быть одураченным, освежеванным, засоленным и - еще живым - вытащенным и четвертованным?
   -- Значит, вместе, -- согласился он. "Муж и жена. Туристы - молодожены - из какого-то городка недалеко. Довольно хорошо исправлено, чтобы соответствовать тому, на чем мы едем. Не могли бы вы?"
   "Очень простой." Она открыла отделение и выбрала один из стопки документов. - Я могу починить это за десять минут. Нам придется избавиться от остальных и многих других вещей. И тебе лучше снять эту кожу и надеть костюм, который соответствует этой фотографии в паспорте.
   "Верно. Прямая дорога на несколько миль, и в любом случае ничего не видно. Дай мне костюм, и я сейчас переоденусь. Продолжать или остановиться?"
   "Лучше остановиться, я думаю", - решила девушка. - Быстрее, и нам придется найти место, чтобы спрятать или закопать эти улики.
   Пока мужчина переодевался, Киннекса собрала контрабанду, завернув ее в выброшенную куртку. Она подняла голову как раз в тот момент, когда Фриг поправлял свой плащ. Она взглянула на его подмышки, затем уставилась на него.
   - Где твои бластеры? - спросила она. - Они должны быть видны, хотя бы немного, и даже я не вижу их признаков.
   Он показал ей.
   - Но они такие крошечные! Я никогда не видел таких бластеров!
   - У меня есть бластер, но он в заднем кармане. Это не так. Это пневматические пушки. Отравленные иглы. Ни черта не стоит дальше сотни футов, но вблизи смертельно опасно. Одно касание в любом месте, и парень тут же умирает. Максимум две секунды.
   "Хороший!" Эта юная шпионка из Атлантиды не была смущающей фиалкой. - У вас, конечно, есть запасные, и я могу с легкостью спрятать два из них в ножные кобуры. Дай мне и покажи мне, как они работают.
   "Стандартное управление, почти как у бластеров. Вот так." Он продемонстрировал, и, пока он степенно ехал по шоссе, девушка шила промышленно.
   День тянулся, и не без происшествий. На самом деле один инцидент - подробное описание которого здесь не принесло бы никакой пользы - имел такой характер, что в конце:
   - Лучше засеките меня, не так ли, на той рампе? - тихо спросил Фриг. - На случай, если ты попадешь в одну из этих потасовок, а я нет?
   "Ой! Конечно! Прости меня, Фрай, у меня совсем вылетело из головы, что ты не знаешь, где это. область шесть; точка четыре семь три тире шесть о пять.
   "Понятно." Он повторил цифры.
   Но ни один из атлантов не был "замучен", и в шесть вечера пара, якобы проводящая медовый месяц, припарковала свой большой родстер в гараже на Норград-Филд и вышла за ворота. Их документы, включая билеты, были в полном порядке; они были такими незаметными и сдержанными, какими обычно бывают молодожены. Не больше и не меньше.
   Лениво прогуливаясь, жадно вглядываясь в каждую новую вещь, они окольными путями направились к какому-то маленькому ангару. Как сказала девушка, на этом поле стояли сотни сверхзвуковых истребителей, так много, что их обслуживание было круглосуточной рутиной. В этом ангаре стоял остроносый флаер с коротким V-образным вырезом, один из самых быстрых в Норхейме. Он был обслужен и готов.
   Надеяться, конечно, на то, что посетители действительно беспрепятственно проникнут в здание, было слишком. Они тоже.
   - Назад, ты! Охранник отмахнулся от них. - Возвращайся в Зал, где тебе и место - сюда не допускаются посетители!
   фф! фф! Пневматическое ружье Фрайга разразилось тихим, но смертельным кашлем. Киннекса развернулась - руки метнулись вниз, юбка взлетела вверх и побежала. Охранники пытались остановить ее; пытались пустить в ход собственное оружие. Пробовал - не получилось - умер.
   Фриг тоже побежал; побежал назад. Его бластер уже был в огне, потому что в пределах досягаемости иглы не осталось ни одного живого врага. Винтовочная пуля просвистела над его головой, заставив его невольно и бесполезно пригнуться. Винтовки были плохими; но их опасность тоже была учтена и принята.
   Киннекса добрался до люка истребителя, открыл его и прыгнул внутрь. Он прыгнул. Она упала против него. Он отшвырнул ее, захлопнул и стал преследовать дверь. Тогда он посмотрел на нее и горько выругался. Маленькая круглая дырочка портила переносицу: затылка не было.
   Он прыгнул к пульту управления, и маленький корабль с визгом взмыл в небо. Он включил передатчик и приемник, нажал на ключ и немного покрутил. Нет мыла. Он боялся этого. Они уже перекрывали все частоты, которые он мог использовать; используя силу, с помощью которой он не мог прогнать даже узкую балку на сто миль.
   Но он все еще мог разбить эту ракету в трубе. Или - может, да? Он не боялся других норвежских бойцов; у него было большое преимущество, и он ехал одним из их самых быстрых. Но раз уж они были такими подозрительными, то разве они не взорвут бомбу до семи часов? Он тщетно пытался вытянуть еще один узел из своих широко открытых двигателей.
   Со всей своей скоростью он приблизился к точке как раз вовремя, чтобы увидеть след перегретого пара, поднимающийся в стратосферу и исчезающий за ее пределами. Он направил свой флайер вверх, навел ракету на прицел и выровнялся. Хотя его корабль не имел ускорения гигантской ракеты, он мог догнать его до того, как он достигнет Атлантиды, так как ему не нужна была его высота и поскольку большую часть пути он проделал бы без энергии. Что он мог сделать с этим после того, как поймал его, он не знал, но он что- нибудь предпримет .
   Он поймал его; и, поскольку подвиг пилотирования оценили только те, кто управлял самолетами на сверхзвуковых скоростях, он соответствовал его курсу и скорости. Затем с расстояния всего в сто футов он залил самые тяжелые снаряды в боеголовку ракеты. Он не мог пропасть! Это было хуже, чем стрелять по сидячим уткам - это было все равно, что взрывать рыбу в ведре! Тем не менее ничего не произошло. Значит, штука была взорвана не на удар, а на время; а приводной механизм был бы снарядо- и противоударным.
   Но способ все же был. Ему не нужно было звать Артомена сейчас, даже если бы он смог преодолеть помехи, которые все еще испускали быстро приближающиеся преследователи. Атлантические наблюдатели уже давно бы выстроили это в ряд; Офицер точно знал, что происходит.
   Двигаясь вперед и вниз на максимальной мощности, Фриг медленно повернул свой корабль на прямой курс на столкновение. Игольчатый нос истребителя попал в боеголовку в футе от точки прицеливания атланта, и, умирая, Фриг понял, что выполнил свою миссию. Ракета Норхейма не ударит по Атлантиде, но пролетит не меньше десяти миль, а вода там очень глубокая. Очень, очень глубоко. Атлантида не пострадает.
   Однако было бы лучше, если бы Фриг умер вместе с Киннексой на Норградском поле; в этом случае континент, вероятно, закончился бы. Как бы то ни было, пока эта ракета не достигла города, ее ужасный атомный заряд взорвался на глубине шестисот морских саженей, в десяти скудных милях от гавани Атлантиды и очень близко к древнему геологическому разлому.
   У Артомена, как предполагал Фриг, было время, чтобы действовать, и он знал гораздо больше, чем Фриг, о том, что приближалось к Атлантиде. Слишком поздно он узнал, что из Норхейма была запущена не одна ракета, а семь, и по меньшей мере пять из Уйгара. Ответные ракеты, которые должны были стереть с лица земли Норград, Уйгарстой и тысячи квадратных миль окрестностей, были в пути задолго до того, как бомба или землетрясение уничтожили все пусковые установки Атлантиды.
   Но когда равновесие, наконец, было восстановлено, океан безмятежно качался там, где раньше был небольшой континент.
   ГЛАВА 3
   ПАДЕНИЕ РИМА
   1. ЭДДОРЕ
   Как два высокопоставленных руководителя теллурийской корпорации, обсуждающие деловые дела. Во время случайной встречи в одном из их клубов Эддоров Всевышний и Гарлейн, его заместитель, вели эддорийский эквивалент беседы в нерабочее время.
   - Ты хорошо поработал на Теллусе, - похвалил Всевышний. "На остальных трех тоже, конечно, но Теллус был настолько худшим из всех, что превосходство работы бросалось в глаза. Когда народы Атлантиды так основательно уничтожали друг друга, я думал, что с этой вещью, называемой "демократией", покончено навсегда, но, похоже, ее очень трудно убить. Однако я так понимаю, что вы полностью контролируете ситуацию в Риме?
   "Определенно. Митридат Понтийский был моим. Такими были и Сулла, и Марий. Через них и других я практически уничтожил все мозги и способности Рима и превратил так называемую "демократию" в воющую бесцельную толпу. Мой Нерон покончит с этим. Рим будет продолжать развиваться по инерции - внешне даже будет казаться, что он будет расти - в течение нескольких поколений, но то, что сделает Нерон, никогда не будет отменено".
   "Хороший. Трудная задача, правда.
   "Точно не сложно... но это так чертовски стабильно ". Мысль Гарлейна была горькой. "Но это ад - работать с такими недолговечными расами. Поскольку каждое существо живет всего минуту или около того, они меняются так быстро, что человек не может отвлечься от них ни на секунду. Я давно хотел совершить небольшое отпускное путешествие обратно в наше старое пространство-время, но не похоже, что я смогу это сделать, пока они не подрастут и не успокоятся".
   "Это не будет слишком долго. Продолжительность жизни удлиняется, знаете ли, по мере того, как расы приближаются к своим нормам.
   "Да. Но ни у кого нет и половины тех проблем, что у меня. На самом деле у большинства из них все происходит именно так, как они хотят. Мои четыре планеты создают больше ада, чем все остальные галактики вместе взятые, и я знаю, что это не я - рядом с вами я самый эффективный оператор, который у нас есть. Мне интересно, почему я оказался козлом".
   "Именно потому, что вы наш самый эффективный оператор". Если можно сказать, что эддорианец улыбается, то Всевышний улыбался. - Вы не хуже меня знаете выводы Интегратора.
   - Да, но я все больше и больше думаю о том, верить им безоговорочно или нет. Споры вымершей формы жизни - подходящая среда - действие законов случайности - Томмирот! Я начинаю подозревать, что шанс напрягается сверх предела эластичности, для моей особой выгоды, и как только я смогу узнать, кто это напрягает, во Внутреннем Круге останется одно пустое место".
   - Будь осторожен, Гарлейн! Все легкомыслие, вся небрежность исчезли. "Кого вы подозреваете? Кого ты обвиняешь?"
   "Пока никто. Истинный угол никогда не приходил мне в голову до сих пор, пока я обсуждал это с вами. Я никогда не буду ни подозревать, ни обвинять. Я решу, а потом буду действовать".
   "Вопреки или мне ? Или мой приказ? - спросил Всевышний, вспыхивая.
   - Скажем, скорее, в поддержку, - невозмутимо парировал лейтенант. "Если кто-то воздействует на меня через мою работу, в каком положении вы, вероятно, уже находитесь, не зная об этом? Предположим, что я прав, что эти четыре мои планеты стали такими, какие они есть, из-за обезьяньего бизнеса внутри Круга. Кто будет следующим? А насколько вы уверены, что на вас уже не нацелено что-то подобное, но не так далеко? Мне кажется, нужно серьезно подумать".
   "Возможно и так... Возможно, вы правы... Было несколько несоответствующих предметов. Взятые по отдельности, они, казалось, не имели никакого значения; но вместе и в этом новом свете..."
   Таким образом, подтвердился вывод арисийских старейшин о том, что эддорианцы в то время не выведут Арисию; и, таким образом, Эддор потерял свой шанс вовремя начать создание оружия, с помощью которого можно было бы эффективно противостоять Галактическому Патрулю Арисии - Цивилизации, который так скоро должен был появиться.
   Если бы кто-то из этих двоих был менее подозрительным, менее ревнивым, менее высокомерным и властным - другими словами, не был бы эддорианцем, - эта "История цивилизации", возможно, никогда не была бы написана; или написано совсем иначе и другой рукой.
   Однако оба были эддорианцами.
   2. АРИСИЯ
   За короткий промежуток времени между падением Атлантиды и восхождением Рима на вершину своего могущества Эвконидор из Арисии почти не постарел. Он был еще юношей. Он был и будет долгие века сторожем. Хотя его разум был достаточно силен, чтобы понять визуализацию Старейшинами курса Цивилизации - фактически, он уже добился значительного прогресса в своей визуализации Космического Всего - он не был достаточно зрелым, чтобы спокойно созерцать события, которые, согласно все арисианские визуализации должны были произойти.
   - Твои чувства вполне естественны, Эуконидор. Друнли, Формовщик, главным образом занятый планетой Теллус, плавно переплел свой разум с разумом молодого Стража. - Нам самим это не доставляет удовольствия, как вы знаете. Однако это необходимо . Никак иначе нельзя обеспечить окончательный триумф Цивилизации".
   - Но ничего нельзя сделать, чтобы облегчить...? Эвконидор помолчал.
   Друнли ждал. "Есть ли у вас какие-либо предложения?"
   - Ни одного, - признался младший Арисиан. - Но я думал... ты или Старейшины, намного старше и сильнее... сможешь...
   "Мы не можем. Рим падет. Ему нужно позволить упасть".
   - Значит, это будет Нерон? И мы ничего не можем сделать?"
   "Нерон. Мы можем сделать достаточно мало. Наши формы плоти - Петроний, Акте и другие - сделают все, что смогут; но их силы будут точно такими же, как и у других людей того времени. Они должны быть и будут ограничены, поскольку любое проявление необычных способностей, будь то умственных или физических, будет мгновенно обнаружено и будет слишком разоблачительным. С другой стороны, Неро - то есть Гарлейн или Эддор - будет действовать гораздо свободнее".
   "Даже очень. Практически беспрепятственный, за исключением чисто физических вопросов. Но если ничего нельзя сделать, чтобы остановить это... Если Нерону нужно позволить посеять семена разорения..."
   И на этой унылой ноте конференция закончилась.
   3. РИМ
   - Но для чего ты, Ливиус, или любой из нас, если уж на то пошло, должен жить? - спросил Патрокл, гладиатор своего сокамерника. "Нас хорошо кормят, хорошо держат, хорошо тренируют; как лошади. Но, как и лошади, мы ниже рабов. Рабы имеют некоторую свободу действий; у большинства из нас их нет. Мы сражаемся - сражаемся с кем-то или с чем-то, против чего нас посылают наши проклятые хозяева. Те из нас, кто жив, снова сражаются; но конец неизбежен и скоро наступит. Когда-то у меня были жена и дети. Вы тоже. Есть ли хоть малейший шанс, что кто-нибудь из нас когда-нибудь узнает их снова; или узнать, живут ли они или умирают? никто. Стоит ли жить такой ценой? Мой не такой".
   Ливий Вифинец, который смотрел сквозь прутья кабинки и на гладкий песок арены на украшенный гирляндами и пурпурными знаменами трон Нерона, повернулся и изучил своего собрата-гладиатора с ног до головы. Мускулистые ноги, узкая талия, резко сужающийся торс, огромные плечи. Львиная голова, увенчанная взлохмаченной копной рыжевато-бронзово-каштановых волос. И, наконец, глаза - желтовато-коричневые глаза с золотыми крапинками - теперь жесткие и холодные, со свирепостью и намерением, которое нельзя скрыть.
   - Я более или менее ожидал чего-то в этом роде, - тихо сказал Ливиус. - Ничего явного - ты хорошо строил, Патрокл, - но для того, кто знает гладиаторов так, как знаю их я, последние недели что-то витало в воздухе. Я так понимаю, что кто-то поклялся за меня жизнью и что мне не следует спрашивать, кто этот друг".
   "Один сделал. Вы не должны.
   "Да будет так. Итак, моему неведомому спонсору и богам я благодарю, ибо я полностью с вами. Не то, чтобы у меня была какая-то надежда. Хотя твое племя и порождает мужчин - по твоему телосложению, волосам и глазам ты происходишь от самого Спартака, - ты знаешь, что даже он не преуспел. Теперь все хуже, бесконечно хуже, чем было в его дни. Никто из тех, кто когда-либо замышлял против Нерона, не добился успеха; даже его коварная шлюха-мать. Все умерли, как вы знаете. Нерон мерзок, самый подлый из подлых. Тем не менее, его шпионы самые эффективные, которых когда-либо знал мир. Несмотря на это, я чувствую то же, что и вы. Если я смогу взять с собой двух или трех преторианцев, я умру довольным. Но, судя по твоему виду, твой план не такой, как я думал, тщетно штурмовать вон там подиум Нерона. Есть ли у вас случайно какие-нибудь следы надежды на успех?
   "Больше, чем след; намного больше." Зубы фракийца оскалились в волчьей ухмылке. - Его шпионы, как вы сказали, очень хороши. Но на этот раз мы тоже. Такой же жесткий и такой же безжалостный. Многие из его шпионов среди нас умерли; большинство, если не все, или остальные известны. Они тоже умрут. Глаций, например. Время от времени, по счастливой случайности богов, человек убивает лучшего человека, чем он есть; но Глатий проделал это шесть раз подряд, не получив ни царапины. Но в следующий раз, когда он сражается, несмотря на защиту Нерона, Глатий погибает. Ходят слухи, что есть гладиаторские трюки, о которых Нерон никогда не слышал.
   "Совершенно верно. Один вопрос, и я тоже могу начать надеяться. Это не первый случай, когда гладиаторы замышляют против Агенобарба. Однако, прежде чем заговорщики смогли что-то сделать, они столкнулись друг с другом, и сигналом всегда была смерть, а не помилование. Это...?" Ливи остановилась.
   "Это не так. Это то, что дает мне надежду, которая у меня есть. В этом мы, гладиаторы, не одиноки. У нас есть влиятельные друзья при дворе; один из них уже несколько дней носит с собой нож, заточенный специально для того, чтобы проткнуть Нерону между ребер. То, что он все еще носит этот нож и что мы все еще живы, является для меня достаточным доказательством того, что Агенобарб, матереубийца и поджигатель, ничего не подозревает о том, что происходит".
   (В этот момент Нерон на своем троне разразился хохотом, его массивное тело сотрясалось от веселья, которое Петроний и Тигеллин приписали предсмертной агонии христианки на арене.)
   "Есть ли какая-нибудь мелочь, о которой мне следует рассказать, чтобы она принесла наибольшую пользу?" - спросила Ливи.
   "Несколько. Тюрьмы и ямы настолько переполнены христианами, что они умирают и смердят, и грозит моровая язва. Чтобы исправить положение, завтра здесь будут распяты несколько десятков сотен".
   "Почему бы и нет? Всем известно, что они отравители колодцев и убийцы детей, и практикующие магию. Волшебники и ведьмы".
   "Достаточно верно". Патрокл пожал массивными плечами. - Но чтобы продолжить, завтра ночью, в полной темноте, оставшиеся сотни, которые не были распяты, должны быть - вы когда-нибудь видели сарментитов и семаксов?
   "Только однажды. Великолепное зрелище, поистине, почти такое же захватывающее, как чувствовать, как человек умирает от твоего меча. Мужчины и женщины, закутанные в пропитанные маслом одежды, намазанные смолой и прикованные к столбам, действительно превращаются в великолепные факелы. Значит, ты имеешь в виду, что...?
   "Да. В собственном саду Цезаря. Когда свет будет самым ярким, Нерон будет ехать парадом. Когда его колесница проезжает мимо десятого факела, наш союзник размахивает ножом. Вокруг будут носиться преторианцы, но будет несколько моментов замешательства, во время которых мы вступим в бой, а стража погибнет. В то же время другие из нашей партии захватят дворец и убьют всех мужчин, женщин и детей, приверженных Нерону".
   - Очень мило - в теории. Вифинянин был настроен откровенно скептически. "Но как же мы туда доберемся? Некоторым гладиаторам - таким чемпионам, как Патрокл Фракийский - иногда разрешается делать все, что им заблагорассудится, в свободное время, и, следовательно, они могут оказаться под рукой, чтобы принять участие в такой драке, но большинство из нас будет под замком. и охранять".
   - Это тоже было устроено. Наши союзники у трона и некоторые другие дворяне и граждане Рима, которые выигрывали большие суммы благодаря нашим победам, уговорили наших господ устроить завтра вечером, сразу же после массового распятия , грандиозный пир для всех гладиаторов. Он пройдет в Клавдиевой роще, прямо напротив Садов Цезаря.
   "Ах!" Ливи глубоко вздохнула; его глаза сверкнули. "Клянусь Ваалом и Вакхом! Клянусь круглыми высокими грудями Исиды! Впервые за много лет я начинаю жить! Наши хозяева умирают первыми, тогда и там... но держи... оружие?
   "Будут предоставлены. Посторонние будут иметь их, а также доспехи и щиты под плащами. Наши владельцы в первую очередь, да; а потом преторианцы. Но учти, Ливий, что Тигеллин, командир стражи, мой, только мой. Лично я собираюсь вырезать ему сердце".
   "Предоставленный. Я слышал, что у него какое-то время была твоя жена. Но ты выглядишь вполне уверенным, что будешь жив завтра ночью. Клянусь Ваалом и Иштар, хотел бы я так себя чувствовать! Наконец-то, когда есть ради чего жить, я чувствую, как мои кишки превращаются в воду, я слышу весла Харона. Как бы то ни было, сегодня же днем какой-нибудь пляшущий мальчишка-ретиарий запутает меня в своих сетях, и никакого сигнала пощады в этот день не было и не будет. Таков нрав толпы, от Цезаря до Цезаря, что даже вы получите "Pollice verso", если упадете.
   "Достаточно верно. Но тебе лучше преодолеть это чувство, если ты хочешь жить. Что касается меня, то я в достаточной безопасности. Я дал клятву Юпитеру, и тот, кто так долго защищал меня, теперь не покинет меня. Любой человек или любое существо, которое сталкивается со мной во время этих игр, умирает".
   "Надеюсь, грех... но послушай! Рога... и кто-то идет!"
   Дверь позади них распахивается. Вошел ланиста, или мастер гладиаторов, нагруженный оружием и доспехами. Дверь распахнулась и была заперта снаружи. Посетитель был явно взволнован, но несколько секунд молча смотрел на Патрокла.
   - Ну, Железное Сердце, - наконец выпалил он, - тебе даже не любопытно, что ты должен делать сегодня?
   - Не особенно, - равнодушно ответил Патрокл. "Кроме того, чтобы одеваться по фигуре. Почему? Что-то особенное?"
   " Экстра особенный. Сенсация года. самого Фермиуса. Неограниченный. Свободный выбор оружия и доспехов".
   "Фармиус!" - воскликнула Ливи. Фермиус Галл? Да прикроет тебя Афина своим щитом!"
   - Ты можешь сказать это и обо мне тоже, - бессердечно согласился ланиста. "Прежде чем я понял, кто вошел, как дурак, я поставил сто сестерциев на Патрокла здесь, с коэффициентом только один к двум, против поля. Но послушай, Бронзовая голова. Если ты выиграешь у Фермиуса, я отдам тебе треть своего выигрыша".
   "Спасибо. Вы соберете. Хороший человек, Фермиус, и умный. Я много слышал о нем, но никогда не видел, чтобы он работал. Он видел меня, что не очень хорошо. И тяжелый, и быстрый - несколько легче меня и немного быстрее. Он знает, что я всегда сражаюсь с Фракианом и что я был бы дураком, если бы пробовал против него что-то еще. Он сражается либо с фракийцем, либо с самнитом, в зависимости от сопротивления. Против меня его лучшим выбором будет Самнит. вы знаете?"
   "Нет. Они не сказали. Он может не принимать решения до последнего момента".
   "Безлимит, против меня пойдет Самнит. Ему придется. Эти неограниченные возможности сложны, но они дают мне возможность использовать новый трюк, над которым я работаю. Я возьму вот этот меч - без ножен - и два кинжала, кроме моего гладиуса. дай мне булаву; самая легкая настоящая булава, которая есть в их арсенале".
   " Булава ! Сражаться с фракийцем против самнита ?
   "В яблочко. Булава. Я собираюсь драться с Фермиусом, или ты хочешь сделать это сам?
   Была принесена булава, и Патрокл ударил ею двумя руками с разворота по камню стены. Головка осталась твердой на валу. хороший. Они ждали.
   Зазвенели трубы; рев огромного собрания стих почти до тишины.
   "Великий чемпион Фермиус против Великого чемпиона Патрокла", - прозвучало громкое объявление. "Поединок. Любое оружие, которое либо решит использовать, используется любым возможным способом. Ни отдыха, ни антракта. Войти!"
   Две фигуры в доспехах направились к центру арены. Доспехи Патрокла, начиная от высокого шлема и заканчивая щитом, были из тускло блестящей стали, без каких-либо украшений. Каждая часть была испорчена и покрыта шрамами; совершенно очевидно, что эта броня предназначалась для использования и использовалась. С другой стороны, самнитский полудоспех галла блистал украшениями, характерными для его расы. На шлеме Фермиуса красовались три ярких перья, его щит и кираса, покрытые эмалью половинного цвета спектра, выглядели так, словно их надевали впервые.
   В пяти ярдах друг от друга гладиаторы остановились и повернулись лицом к подиуму, на котором валялся Неро. Гул разговоров - булава вызвала немало комментариев и домыслов - прекратился. Патрокл поднял свое тяжелое оружие в воздух; Галл взмахнул своим длинным острым мечом. Они хором запели:
   "Аве, Цезарь Император!
   Моритури слишком салютует!
   Стартовый флаг вспыхнул вниз; и при его первом взгляде, задолго до того, как он упал на землю, оба мужчины шевельнулись. Фермиус развернулся и прыгнул; но, как бы он ни был быстр, он был недостаточно быстр. Эта булава, которая мгновение назад казалась такой тяжелой в руках фракийца, стала чудесным образом маневренной - она мчалась по воздуху прямо к середине его тела! Она не попала в цель - Патрокл надеялся, что он единственный из присутствующих подозревал, что не ожидал, что она коснется его противника, - но, чтобы увернуться от снаряда, Фермиусу пришлось замедлить шаг; на мгновение теряет прекрасную координацию своей атаки. И в этот момент Патрокл ударил. Ударил и снова ударил.
   Но, как уже было сказано, Фермиус был и силен, и быстр. Первый удар, направленный наотмашь в голую правую ногу, вместо этого пришелся по щиту. Удар левой рукой, прикрытой щитом, как и левая рука, то же самое. Так было и в следующем испытании, жестоком ударе справа. Третий безумный шквал ударов мечом, лишь частично отраженный мечом, который Фермиус только тогда смог пустить в ход, срезал вниз, и к земле полетели красный, зеленый и белый шлейф. Двое бойцов отскочили друг от друга и быстро изучили друг друга.
   С точки зрения гладиаторов, это была самая предварительная схватка. То, что галл потерял свои перья и что на его доспехах виднелись большие полосы отсутствующей эмали, означало для них не больше, чем то, что предположительно внезапная атака фракийца провалилась. Каждый знал, что он столкнулся с самым смертоносным бойцом своего мира; но если это знание касалось одного человека, другой не мог его воспринять.
   Но толпа взбесилась. Ничего подобного этому первому потрясающему боевому переходу никогда прежде не видели. Смерть, внезапная и жестокая, витала в воздухе. Арена была пропитана им. Сердца восторженно хватались за глотки. Каждый человек там, мужчина или женщина, ощутил неописуемый трепет смерти - опосредованно, безопасно - и каждая фибра их похоти требовала большего. Более! Каждый зритель знал, что один из этих мужчин умрет сегодня днем. Никто не хотел и не позволил бы им обоим жить. Это было к смерти, и смерть будет.
   Женщины, лица которых были покрыты пятнами и покраснели от волнения, визжали и кричали. Мужчины, топая ногами и размахивая руками, кричали и ругались. И многие, как мужчины, так и женщины, делали ставки.
   "Пятьсот сестерциев на Фермиус!" - крикнул один, планшет и стилус в воздухе.
   "Задачи!" раздался ответный крик. "С Галлией покончено - Патрокл чуть не добился его там!"
   "Тысяча, ты!" пришел еще один вызов. - Патрокл упустил свой шанс и больше никогда не получит - тысячу на Фермиуса!
   "Две тысячи!"
   "Пять тысяч!"
   "10!"
   Бойцы сомкнулись - замахнулись - вонзились. Щиты оживленно лязгали под натиском отраженных ударов, мечи скулили и рычали. Взад и вперед - кружась - отступая и отступая - минуту за бесконечной минутой продолжалась эта отчаянно яростная демонстрация мастерства, скорости, силы и выносливости. И по мере того, как это продолжалось все дольше и дольше, чем ожидалось даже самыми оптимистичными, напряжение росло все выше и выше.
   По голой ноге галла потекла алая кровь, и толпа одобрительно завопила. Из стыков доспехов фракийца потекла кровь, и он превратился в бешеную толпу.
   Ни одно человеческое тело не могло бы долго выдерживать такой темп. Оба мужчины быстро утомлялись и замедлялись. Напором своего веса и доспехов Патрокл заставил галла идти туда, куда он хотел. Затем, очевидно, собрав все свои силы для последней попытки, фракиец сделал один короткий, прерывистый шаг вперед и изо всей силы рухнул прямо вниз.
   Окровавленная рукоять повернулась в его руках; лезвие ударилось о землю и сломалось, его длина злобно заскулила. Фермиус, хотя и был поражен грубой силой неудавшегося удара, почти мгновенно оправился; уронил меч и схватился за гладиус, чтобы воспользоваться представившейся ему чудесной возможностью.
   Но это нарушение не было случайным; Патрокл не пытался восстановить равновесие. Вместо этого он нырнул мимо удивленного и потрясенного Галла. Все еще сутулясь, он схватил булаву, о которой все, кроме него, забыли, и взмахнул; раскачивался со всей суммированной и синхронизированной силой рук, запястий, рук, плеч и великолепного тела.
   Железный наконечник массивного оружия ударил в центр кирасы галла, которая с хрустом прогнулась внутрь, словно картон. Фермиус, казалось, оторвался от земли и, свернувшись вокруг булавы, ненадолго пролетел по воздуху. Когда он ударился о землю, Патрокл был на нем. Галл, вероятно, был уже мертв - этот удар убил бы слона, - но это не имело значения. Если эта толпа узнает, что Фермиус мертв, они могут начать кричать и о его жизни. Поэтому, подняв голову и подняв высоко в воздух свой кинжал, он спросил, хочет ли Цезарь его имперскую волю.
   Толпа, и без того обезумевшая, совершенно обезумела от удара. В этой безумно кровожадной толпе не могло и не было мысли о милосердии; и не думал о помиловании человека, сражавшегося в таком великолепном бою. В более прохладные моменты они хотели бы, чтобы он жил, чтобы волновать их снова и снова; но теперь уже почти полчаса они любили горячую, удушливую дрожь смерти в горле. Теперь они хотели и должны были получить невероятные острые ощущения.
   "Смерть!" Прочная конструкция закачалась под нарастающий рев требований. " Смерть ! СМЕРТЬ!"
   Большой палец правой руки Нерона горизонтально прижался к его груди. Каждая весталка делала один и тот же знак. Полиция наоборот. Смерть. Напряженный и резкий крик толпы стал еще громче.
   Патрокл опустил кинжал и нанес ненужный и неощутимый укол; а также-
   "Peractum est!" раздался оглушительный крик.
  
   Так жил рыжеволосый фракиец; а также, к его собственному удивлению, Ливий.
   "Я рад тебя видеть, Бронзовое сердце, клянусь белыми бедрами Цереры, я!" - воскликнул достойный, когда они встретились на следующий день. Патрокл никогда не видел вифинянина таким жизнерадостным. - Афина Паллада прикрыла тебя, как я и просил. Но, клянусь красным клювом Тота и священным Займфом Танит, это привело меня в ужас, когда ты сделал этот бросок так быстро и промахнулся, и я сошел с ума, как и все остальные, когда ты совершил настоящий переворот. Но теперь, будь он проклят, я полагаю, что нам всем придется его остерегаться - или нет, безграничность не является обычным явлением, слава Нинибу Сокрушителю и его алым копьям!
   - Я слышал, ты сам поступил не так уж плохо, - прервал Патрокл болтливость своего друга. - Я пропустил твоих первых двух, но видел, как ты взял Календиоса. Он отличник - один из лучших местных жителей - и я боялся, что он может заманить тебя в ловушку, но, судя по твоему виду, ты получил всего пару ударов. Хорошо сделано."
   "Молись, мой мальчик. Молитва - это вещь. Я помолился им по порядку и сорвал джек-пот с Шамашем. Мои кишки снова свернулись, как будто они родные, и я знал, что все предзнаменования были в мою пользу. Кроме того, когда вы шли на встречу с Фермиусом, вы заметили, что рыжеволосый грек заигрывает с вами?
   "Хм? Не будь дураком. Мне нужно было думать о других вещах".
   - Так я и подумал. Так же, наверное, и она, потому что через какое-то время она обошла сзади с ланистой и строила мне глазки. Думаю, у меня здесь лучшая форма, чем у тебя. Какое желание! Как бы то ни было, я чувствовал себя все лучше и лучше, и до того, как она ушла, я знал, что ни один чертов ретиарий, который когда-либо размахивал трезубцем, не смог бы пробить мою бдительность. И они тоже не могли. Еще пара таких, и я сам стану Великим Чемпионом. Но роют ямы под кресты, и вот рог, что пир готов. Это шоу будет действительно хорошим".
   Они ели, обильно и с неиспорченным аппетитом, ту груду еды, которую приготовил Нерон. Они вернулись на назначенные им места, чтобы увидеть кресты, стоящие как можно ближе друг к другу, и на каждом из них был страдающий христианин, заполняющий все обширное пространство арены.
   И, по правде говоря, эти двое мужчин полностью наслаждались каждым моментом того долгого и тошнотворно ужасного дня. Они были тяжелейшими продуктами самой суровой школы, которую когда-либо знал мир: строго обученных безжалостно расправляться со смертью по команде; принять смерть непоколебимо при необходимости. Они не должны и не могут оцениваться по более высоким, более тонким меркам более мягкого, более мягкого дня.
   День прошел; приближался вечер. Все гладиаторы тогдашнего Рима собрались в Роще Клавдиев вокруг столов, скрипящих под грузом еды и вина. Женщины тоже были там в изобилии; женщин для взятия и страстного желания быть взятым; и волна веселья бежала широко, широко и высоко. Хотя все ели и, по-видимому, выпивали с размахом, большая часть вина была на самом деле потрачена впустую. И по мере того, как небо темнело, большинство гладиаторов один за другим начали избавляться от своих спутниц под тем или иным предлогом и дрейфовать к дороге, которая отделяла празднество от любопытной толпы одетых в плащи зевак.
   В полной темноте из сада Цезаря в небо вспыхнул красный свет, и гладиаторы, выстроенные теперь вдоль шоссе, ринулись через него и, казалось, недолго боролись с фигурами в плащах. Затем вооруженные люди в более или менее доспехах побежали обратно к месту их разоблачения. Мечи, кинжалы и гладиусы колют, колют и рубят. Столы и скамьи покраснели; земля и трава стали скользкими от крови.
   Заговорщики повернулись и бросились к ярко освещенному факелами саду Императора. Однако Патрокла в фургоне не было. Ему было трудно найти достаточно большую кирасу, в которую он мог бы влезть. Его задержал еще и тот факт, что ему пришлось убить трех странных ланистов, прежде чем он смог добраться до своего хозяина, человека, которого он действительно хотел убить. Поэтому он был на некотором расстоянии позади других гладиаторов, когда Петроний бросился к нему и схватил его за руку.
   Белый и дрожащий, благородный теперь не был изысканным Арбитром Элегантии; ни невозмутимый Августиан.
   "Патрокл! Во имя Вакха, Патрокл, почему люди идут туда сейчас? Никакого сигнала не поступало - я не мог добраться до Нерона!"
   "Какая?" - вспыхнул фракиец. "Вулкан и его изверги! Было дано - я сам слышал! Что пошло не так?"
   "Все." Петроний облизал губы. "Я стоял рядом с ним. Никто не был достаточно близко, чтобы вмешаться. Это было - должно было быть - легко. Но после того, как я достал свой нож, я не мог двигаться. Это были его глаза , Патрокл, клянусь белой грудью Венеры! У него сглаз - я и мускулом не мог пошевелиться, говорю вам! Тогда, хотя я и не хотел, я повернулся и побежал!"
   - Как ты так быстро меня нашел ?
   - Я... я... я... не знаю, - заикался бешеный Арбитр. "Я бежала, бежала, а тут ты. Но что мы - вы - будем делать?
   Мысли Патрокла метались. Он безоговорочно считал, что Юпитер охранял его лично. Он верил в других богов и богинь Рима. Он более чем наполовину верил в многочисленных божеств Греции, Египта и даже Вавилона. Другой мир был реальным и близким; сглаз только один из многих необъяснимых фактов повседневной жизни. Тем не менее, несмотря на свою доверчивость - а может быть, отчасти и благодаря ей, - он тоже твердо верил в себя; в своих силах. Поэтому он вскоре пришел к решению.
   "Юпитер, обереги меня от сглаза Агенобарба!" - крикнул он вслух и повернулся.
   "Куда ты идешь?" - спросил Петроний, все еще дрожа.
   - Конечно, чтобы выполнить работу , которую ты поклялся, - убить эту раздутую жабу. А затем отдать Тигеллину то, что я так долго ему должен.
   На полном ходу он вскоре догнал своих товарищей и без сопротивления бросился в бой. Он был великим чемпионом Патроклом, работавшим в своем ремесле; ремесло, которое он так хорошо знал. Ни один преторианец или обычный солдат не мог устоять перед ним, кроме как на мгновение. У него не было всех фракийских доспехов, но их было достаточно. Человек за человеком встречались с ним, и человек за человеком умирали.
   А Нерон, спокойно сидя с красивым мальчиком справа от себя и красивой блудницей слева от него, оценивающе смотрел сквозь свою изумрудную линзу на пылающие факелы; в то же время, с очень малой долей своего эддорианского ума, он размышлял о Патрокле и Тигеллине.
   Должен ли он позволить фракийцу убить командира его гвардии? или нет? Это не имело большого значения, так или иначе. На самом деле, ничто во всей этой грязной планете - этой ультрамикроскопической, пусть и оскорбительной, пылинке космической пыли в Эддорианской Схеме Вещей - не имело никакого значения. Было бы немного забавно наблюдать, как гладиатор завершает свою месть, разрезая римлянина на куски. Но, с другой стороны, существовала такая вещь, как гордость за мастерство. С этой точки зрения фракиец не мог убить Тигеллина, потому что у этой порчи было еще несколько дел. Он должен опускаться все ниже и ниже в невыразимую развращенность, чтобы в конце концов перерезать себе горло бритвой. Хотя Патрокл и не знал бы об этом - было бы лучше не давать ему знать об этом, - предполагаемая месть фракийца была бы самой тщетной по сравнению с тем, что незадачливый римлянин должен был обрушить на себя.
   Поэтому искусно нанесенный удар сбил с головы Патрокла шлем, и булава рухнула, разбрызгивая его мозги.
  
   Так закончилась последняя значительная попытка спасти римскую цивилизацию; потерпел такое полное фиаско, что даже такие дотошные историки, как Тацит и Светоний, упоминают об этом просто как о незначительном нарушении приема Нерона в саду.
  
   Планета Теллус совершила оборот вокруг своего солнца около двадцати сотен раз. Шестьдесят с лишним поколений людей родились и умерли, но этого было недостаточно. Генетическая программа Ариса требовала большего. Поэтому Старейшины, после должных размышлений, согласились, что этой Цивилизации тоже нужно позволить пасть. А Гарлейн из Эддора, отозванный на службу из-за слишком короткого отпуска, обнаружил, что дела действительно в очень плохом состоянии, и принялся деловито приводить их в порядок. Он убил одного члена Внутреннего Круга, но вполне могло быть замешано больше одного Мастера.
  
  
   КНИГА ВТОРАЯ: МИРОВАЯ ВОЙНА
   ГЛАВА 4
   1918 г.
   Яростно рыдая, капитан Ральф Киннисон дернул свою палку - когда половина управляющих поверхностей отлетела в сторону, ящик был чертовски логичен. эй коул d выйти, конечно, й e, приветствуя победивших Джерри, но он не был в огне - пока - и не был подбит - пока. Он пригнулся и вздрогнул вбок, когда еще одна очередь пуль прошила еще один шов на его изрешеченном фюзеляже и ударила по заглохшему двигателю. огонь? Еще нет - хорошо! Может быть, он все-таки смог бы приземлиться!
   Медленно - ох, как вяло - "Спад" начал выравниваться по направлению к краю пшеничного поля и приветливой, манящей канаве. Если фрицы не доберутся до него своим следующим пасом...
   Он услышал стук под собой - Браунинги, ей-Богу! - и ожидаемого взрыва не последовало. Он знал, что был уже почти над фронтом, когда у него заглушили двигатель; это был жеребьевка, спустится он на вражескую территорию или нет. Но теперь впервые за долгие годы, казалось, пошли пулеметы, направленные не на него!
   Его шасси зашуршали по жнивью, и он всеми силами тела и воли пытался удержать хвост "Спада" внизу. Ему почти удалось; его скорость была почти исчерпана, когда он начал заносить носом. Затем он прыгнул и, ударившись о землю, свернулся клубочком и покатился - он много лет был гонщиком на мотоциклах - чувствуя при этом прилив тепла: наконец-то трассер нашел его бензобак! Пули стучали в землю; один пронзительно завизжал над его головой, когда, согнувшись, свернувшись в самую маленькую возможную мишень, он неуклюже поскакал к канаве.
   Браунинги все еще бубнили, заливая небо медно-никелевым свинцом; и пока Киннисон бросался во весь рост в защищающую воду и грязь, он услышал страшный треск. Один из этих гуннов был слишком одержим убийством; задержался на несколько секунд дольше; подошел на несколько метров слишком близко.
   Грохот орудий резко прекратился.
   "У нас есть один! У нас есть один!" крик ликования.
   "Оставайся внизу! Держитесь потише, болваны! - прогремел властный голос, совершенно очевидно сержантский. "Хочешь, чтобы тебе сняли блоки? Уничтожьте их оружие; нам нужно убираться отсюда к черту. Эй, летчик! Ты в порядке, или ранен, или, может быть, мертв?
   Киннисон брызгает грязью, пока не может говорить. "ХОРОШО!" - крикнул он и начал поднимать глаз над низким берегом. Однако он остановился, когда свистящий металл с севера сказал ему, что такие действия будут явно небезопасными. "Но я не покину эту канаву прямо сейчас - звучит очень жарко!"
   - Ты сказал это, брат. Жарче петель ада из-за вон того хребта. Но просочитесь в эту канаву по кусочку, за первым поворотом. Там довольно чисто, и, кроме того, вы найдете уступ камней, идущий прямо через равнину. Перейдите туда и поднимитесь на холм - присоединяйтесь к нам у той мертвой коряги наверху. Мы должны выбраться отсюда. Эта сосиска, должно быть, видела эту вечеринку, и они сметут всю эту чертову область с лица земли. Сними это! А вы, златокирпичи, вытащите свинец из штанов!"
   Киннисон следовал указаниям. Он нашел уступ и вынырнул, соскребая густую и липкую грязь со своего мундира. Он полз через маленькую равнину. Случайная пуля просвистела в воздухе высоко над ним; но, как сказал сержант, этот участок местности был "чистым". Он поднялся на холм, подошел к изможденному голому стволу дерева. Он услышал движение мужчин и осторожно объявил себя.
   - Хорошо, приятель, - раздался низкий бас сержанта. "Да, это мы. Трясти ногой!"
   "Это просто!" Киннисон впервые за день рассмеялся. "Меня уже трясет, как оперение танцовщицы хула-хула. Что это за наряд и где мы?"
   "БРРОМ!" Земля дрожала, воздух дрожал. Внизу и к северу, почти точно там, где стояли пулеметы, величественно взметнулось в воздух внушающее благоговейный трепет облако; облако, состоящее из дыма, пара, измельченной земли, кусков камня и обломков того, что когда-то было деревьями. И не один.
   "Трескаться! Тревожный! Твитнуть! Дерево! Бам!" Массами сыпались снаряды всех калибров, фугасные и газовые. Пейзаж исчез. Маленькая компания американцев в полной тишине и единомыслии посвятила себя накоплению дистанции. Наконец, когда им пришлось остановиться перевести дух:
   "Отдел Б, прикрепленный к 76-му полку полевой артиллерии", - ответил сержант на вопрос, как будто его только что задали. "Что касается того, где мы находимся, то где-то между Берлином и Парижем - это все, что я могу вам сказать. Вчера нас выбили из ада, и с тех пор мы бегаем потерянными. Однако на вершине этого холма они выстрелили сигналом к сбору, и мы уже собирались удрать, когда увидели, что за тобой гонятся фрицы.
   "Спасибо. Думаю, мне лучше сплотиться с вами - узнать, где мы находимся, и каковы шансы вернуться в свое снаряжение.
   - Чертовски умно, я бы сказал. Боши здесь повсюду вокруг нас, гуще, чем блохи на собаке.
   Они подошли к вершине, им бросили вызов, их приняли. Они увидели седого мужчину - старика для такого места - спокойно сидящего на камне и курящего сигарету. Его щегольски сшитый мундир, идеально сидящий на его не очень стройной фигуре, был грязным и изодранным. Одна штанина его бриджей была разорвана наполовину, обнажая пропитанную кровью повязку. Хотя он явно был офицером, никаких знаков различия не было видно. Когда Киннисон и артиллеристы приблизились, старший лейтенант - практически прямо - заговорил с человеком на скале.
   "Первое, что нужно сделать, это уладить вопрос о звании", - решительно заявил он. "Я старший лейтенант Рэндольф, или..."
   - Ранг, а? Сидящий ухмыльнулся и выплюнул окурок. - Но тогда это было важно и для меня, когда я был старшим лейтенантом - примерно в то время, когда вы родились. Слейтон, генерал-майор.
   - О... извините, сэр...
   "Пропусти это. Сколько у тебя мужчин и кто они?
   "Семь, сэр. Привезли телеграмму от инф..."
   " Проволока ! Hellanddamnation, почему же тогда ты не взял его с собой? возьми!"
   Удрученный офицер исчез; генерал повернулся к Киннисону и сержанту.
   - У вас есть боеприпасы, сержант?
   "Да сэр. Около тридцати поясов.
   "Слава Богу! Мы можем использовать его, и вы. Что касается вас, капитан, я не знаю...
   Провод подошёл. Генерал схватил инструмент и закрутил.
   "Принеси мне мяту... мяту? Слейтон, дайте мне Уэзерби... Это Слейтон... да, но... Нет, но я хочу... Проклятье, Уэзерби, заткнись и дай мне поговорить - разве ты не знаешь, что этот провод может перерезаться в любую секунду? Мы на вершине холма Фо-вер, Ни-юн, Сев-эн - верно - около двухсот человек; может три. Композитный - кто-то, видимо, из половины отрядов Франции. Слишком быстро и слишком далеко - оба фланга нараспашку - отрезать... Привет! Привет! Привет!" Он бросил инструмент и повернулся к Киннисону. - Вы хотите вернуться, капитан, а мне нужен бегун - плохо. Хочешь попробовать пройти?"
   "Да сэр."
   "Первый телефон, к которому вы подошли, позвоните в Spearmint - General Weatherby. Скажи ему, что Слейтон говорит, что мы отрезаны, но немцы не в силах и не в хорошей позиции, и ради бога, пусть сюда пришлют немного воздуха и танков, чтобы не дать им скопиться. Минуточку. Сержант, как вас зовут? Он внимательно изучал дородного унтер-офицера.
   - Уэллс, сэр.
   - Что, по-вашему, следует делать с пулеметами?
   - Сначала прикрой вон тот овраг. Тогда приготовься к анфиладе, если они попытаются подойти туда. Тогда, если бы я мог найти еще какое-нибудь оружие, я бы..."
   "Достаточно. Младший лейтенант Уэллс, с этого момента. Штаб подтвердит. Возьми на себя управление всем оружием, которое у нас есть. Сообщите, когда вы приняли решение. А теперь, Киннисон, послушай. Я, наверное, продержусь до вечера. Враг еще не знает, что мы здесь, но мы должны действовать довольно быстро, и когда они обнаружат нас - если здесь тоже не слишком много их собственных подразделений - они сровняют это с землей. горка как стол. Так что скажите Уэзерби, чтобы он бросил сюда колонну, как только стемнеет, и выдвинулся вперед на восемь и шестьдесят, чтобы закрепить весь этот район. Понятно?"
   "Да сэр."
   - Компас есть?
   "Да сэр."
   "Возьмите жестяную шляпу и вперед. Волос к северу от строгого запада, километра полтора. Держитесь в укрытии, потому что идти будет тяжело. Потом вы выйдете на дорогу. Это беспорядок, но он наш - или был им, по последним сведениям, - так что худшее уже позади. На той дороге, которая идет на юго-запад, примерно в двух километрах дальше, вы найдете Пост - вы узнаете его по мотоциклам и тому подобному. Телефон оттуда. Счастливый!"
   Завыли пули, и генерал упал на землю и пополз к роще, выкрикивая на ходу приказы. Киннисон тоже полз прямо на запад, используя все возможные укрытия, пока не наткнулся на сержанта-майора, прислонившегося к южной стороне большого дерева.
   - Сигарету, приятель? - спросил этот тварь.
   "Конечно. Возьми пачку. У меня есть еще один, которого мне хватит, а может и больше. Но что, черт возьми, здесь происходит? Кто когда-нибудь слышал, чтобы генерал-майор зашел достаточно далеко вперед, чтобы его прострелили в ногу, а он говорит так, как будто собирался облизать всю немецкую армию. Старая птичка с ума сошла, что ли?
   - Не так, чтобы ты это заметил. Разве ты никогда не слышал о Слейтоне "Hellandamnation"? Ты будешь, приятель, ты будешь. Если после этого Першинг не поставит ему три звезды, он безумнее ада. Он вообще не должен участвовать в бою - он из штаба и может создать или сломать любого в AEF. Здесь на осмотре поездки и не мог вернуться. Но вы должны отдать ему должное - он приводит все в порядок. Я пришел с ним - я почти все, что осталось от тех, кто пришел - просто жду, когда этот ветер утихнет, но становится все хуже. Нам лучше пригнуться - туда!
   Пули свистели и гремели, ломая новые ветки и ветки с уже разломанных, практически оголенных деревьев. Оба стремительно скользнули в указанную воронку, в вонючую грязь. Орудия Уэллса вступили в бой.
   "Проклятие! Я ненавидел это делать, - проворчал сержант, - я только что наполовину высох.
   "Научи меня мудрить", - скомандовал Киннисон. "Чем больше я знаю о вещах, тем больше у меня шансов пройти".
   "Это то, что осталось от двух батальонов и множества случайных. Они прицелились, но оказалось, что отряды справа и слева не смогли, оставив свои фланги прямо под открытым небом. Приходят приказы исправить линию, отступив, но к тому времени это уже нельзя было сделать. Под наблюдением."
   Киннисоне кивнул. Он знал, что сделал бы артиллерийский обстрел с отрядом, пытающимся пересечь такую открытую местность при дневном свете.
   - Один человек, вероятно, смог бы это сделать, если бы был осторожен и держал глаза широко открытыми, - продолжал сержант-майор. - Но у тебя ведь нет бинокля?
   "Нет."
   "Достать пару достаточно просто. Ты видел сапоги без гвоздей, торчащие из-под каких-то одеял?
   "Да. Я тебя понимаю. Киннисон знал, что боевые офицеры не носили гвоздей и обычно носили с собой бинокли. - Откуда столько сразу?
   - Почти все офицеры, которые зашли так далеко. Коварство, я думаю, за спиной старого Слейтона. Так или иначе, летчик-фриц замечает их и ныряет. Наши пулеметы попали в него, но только после того, как он сбросил бомбу. Мертвая точка. Господи, какой беспорядок! Но там шесть-семь хороших стаканов. Я бы и сам взял, да генерал увидит - сквозь крышку котелка видит. Что ж, ребята заткнули этих фрицев, так что я отыщу старика и расскажу ему, что я узнал. Будь проклята эта грязь!"
   Киннисон извилисто вышел и проложил себе путь к ряду фигур, покрытых одеялами. Он приподнял одеяло и задохнулся: потом вырвало все, казалось, что он съел за несколько дней. Но он должен был иметь бинокль.
   Он получил их.
   Затем, все еще блюя, бледный и потрясенный, он пополз на запад; пользуясь всеми возможными предметами или укрытиями.
   Некоторое время где-то к северу от его маршрута с перерывами работал пулемет. Это было близко; но самая громкость его шума, сбивавшего его с гулкого эха, делала совершенно невозможным определить точное положение оружия. Киннисон прокрался вперед на дюйм; сканируя каждый фут видимой местности через свое мощное стекло. По звуку он понял, что это немец. Более того, поскольку то, чего он не знал о пулеметах, могло быть напечатано афишей на тыльной стороне его ладони, он знал, что это "Максим" образца 1907 года - подлое, подлое ружье. Он пришел к выводу, что это причиняло много вреда его товарищам на холме, и что они ничего не могли с этим поделать. И это было красиво спрятано; даже эй, как бы он ни был близко, не мог этого увидеть. Но, черт возьми, должно было быть...
   Минуту за минутой, не двигаясь, если не считать бинокля, он искал и, наконец, нашел. Крошечный шлейф - тончайшая струйка - пара, поднимающийся над поверхностью ручья. готовить на пару! Пар из рубашки охлаждения того Максима 1907 года! И там была трубка!
   Он осторожно двигался вокруг, пока не смог проследить эту трубу до ее рабочего конца - тщательно спрятанной огневой точки. вот оно! Он не мог держать курс на запад, чтобы они его не заметили; и он не мог уйти достаточно далеко. И кроме того... и кроме того, там был бы как минимум патруль, если бы он уже не поднялся в гору. И гранаты были доступны, совсем рядом....
   Он подкрался к одному из жутких предметов, которых избегал, а когда уполз, то наполовину унес, наполовину протащил три гранаты в холщовой сумке. Он пробрался к определенному валуну. Он выпрямился, выдернул три булавки, трижды взмахнул рукой.
   Тревожный! Бам! пау! Камуфляж исчез; то же самое произошло с кустарником во дворах вокруг. Киннисон нырнул за скалу, но нырнул еще глубже, когда кусок чего-то, изрядно израсходовавший силу, с лязгом ударился о его стальной шлем. Рядом с ним глухо стукнул еще один предмет - нога, одетая в серое и в тяжелом полевом сапоге!
   Киннисон хотел снова заболеть, но у него не было ни времени, ни содержимого.
   И черт! Какой паршивый бросок! Он никогда не был хорош в бейсболе, но полагал, что может попасть во что-то такое большое, как эта яма, но ни одна из его гранат не попала в цель. Экипаж, вероятно, был бы мертв - от сотрясения мозга, по крайней мере, - но орудие, вероятно, даже не пострадало. Придется идти туда и калечить его самому.
   Он пошел - не то чтобы смело - сорок пять в руке. Немцы выглядели мертвыми. Один из них растянулся на парапете прямо у него на пути. Он толкнул тело, наблюдая, как оно катится по склону. Однако, пока он катился, он ожил и завопил; и при этом крике произошло нечто такое, что волосы юного Киннисона встали дыбом под его железным шлемом. На сером выжженном склоне холма двигались невиданные ранее серые фигуры; двинулись к своему воющему товарищу. И Киннисон, впервые в жизни благословляя свою неумелую метательную руку, горячо надеялся, что "Максим" все еще в хорошем рабочем состоянии.
   Несколько секунд осмотра показали ему, что это так. Пистолет был практически с полным ремнем и еще много чего. Он поставил коробку - здесь ему не поможет Второй, - взялся за ручки, откинул предохранитель и сжал трос. Загремела пушка - какой великолепный, какой небесный грохот устроил Максим! Он двигался, пока не увидел, куда падают пули, а затем раскачивал поток металла туда-сюда. Один пояс, и немцы совершенно дезорганизованы; два ремня и он не видел признаков жизни.
   Он вытащил блок Максима и выбросил его; расстрелял дырявую водяную рубашку. С этим пистолетом было покончено. И при этом он не увеличил свой собственный риск. Если в ближайшее время не прибудут новые немцы, никто никогда не узнает, кто что сделал и кому.
   Он ускользнул; решительно возобновил свой курс на запад, двигаясь так быстро, а иногда чуть быстрее, чем позволяла осторожность. Но тревог больше не было. Он пересек опасно открытую местность; быстро надулся через ужасно разбитое дерево. Он дошел до дороги, прошел по ней на первом повороте и в ужасе остановился. Он слышал о таких вещах, но никогда их не видел; и простое описание всегда было и всегда будет совершенно неадекватным. Теперь он шел прямо в нее - то, что ему суждено было видеть в кошмарах до конца своей девяносто шести лет жизни.
   На самом деле мало что можно было увидеть. Дорога закончилась резко. то, что было дорогой, что было пшеничными полями и фермами, что было лесом, было практически неотличимо одно от другого; были фантастически и невозможно одинаковы. Весь район был взорван. Хуже того, казалось, что земля и каждый объект на ее поверхности были пропущены через гигантскую мельницу и выброшены наружу. Осколки дерева, расколотые куски металла, несколько обрывков окровавленной плоти. Киннисон вскрикнул и побежал; побежал назад и вокруг этого взорванного акра. И пока он бежал, в его уме складывались картины; картины, которые стали только более яркими из-за его отчаянных усилий стереть их.
   Эта дорога прошлой ночью была одной из самых загруженных автомагистралей в мире. Мотоциклы, грузовики, велосипеды. Машины скорой помощи. кухня. Штабные автомобили и другие автомобили. оружие; от семидесяти пяти до больших мальчиков, чей огромный вес вонзал свои широкие гусеницы в твердую землю на несколько дюймов вглубь. лошадь. мулы. И люди - особенно люди - такие, как он сам. Сплошные колонны мужчин, марширующих так быстро, как только могут, - грузовиков не хватило, чтобы всех их перевезти. Эта дорога была переполнена - забита. Как Стейт и Мэдисон в полдень, только больше. Перегружены всем личным составом, всеми инструментами и прочим, всем вооружением войны.
   И на это кишащее, бурлящее шоссе обрушился дождь осколочно-фугасных снарядов в стальных корпусах. Возможно, немного газа, но, вероятно, нет. Немецкое верховное командование отдало приказ уничтожить этот конкретный район именно в это время; и сотни, а может быть, и тысячи немецких орудий в микрометрически синхронизированной симфонии огневой мощи уничтожили его. Только то. Буквально. Именно так. дороги не осталось; ни фермы, ни поля, ни строения, ни дерева, ни куста. Кусочки мяса могли принадлежать лошади, человеку или мулу; и в самом деле, мало было кусков металла, которые сохранили свою первоначальную форму в достаточной степени, чтобы показать, чем они когда-то были.
   Киннисон пробежал - или, пошатываясь, - вокруг этого непристойного пятна и с трудом добрался до дороги. Он был изрешечен, но проходим. Он надеялся, что по мере продвижения вперед число воронок будет уменьшаться, но этого не произошло. Враг вывел из строя всю эту дорогу. И эта ферма, ПК, должна быть за следующим поворотом.
   Был, но уже не командный пункт. Либо направленным огнем - звездным освещением, - либо с помощью невероятно точной работы с картой они положили несколько тяжелых снарядов именно туда, где могли нанести наибольший ущерб. Здания исчезли; подвал, в котором находился компьютер, превратился в зияющий кратер. На землю валялись части мотоциклов и служебных машин. Застывшие стволы деревьев - все без листьев, некоторые сорванные, кроме самых больших ветвей, некоторые даже содранные с коры - стояли изможденно. В промежности одного, Киннисон с нарастающим ужасом увидел, висел обмякший и раздробленный обнаженный торс мужчины; полностью сдулся с одежды.
   Время от времени прилетали снаряды. Большие, но высокие; направился к целям далеко на запад. Ничего близкого, чтобы волноваться. Ехали две машины скорой помощи, на расстоянии пары сотен метров друг от друга; пробираясь вдоль дороги, между ямами. Первый замедлился... остановился.
   "Кого-нибудь видел - берегись! Утка!"
   Киннисон уже слышал этот безошибочный, незабываемый визг, уже стремглав ныряющий в ближайшую дыру. Произошел грохот, как будто мир рухнул на части. Что-то ударило его; казалось, вонзил его в землю. Его свет погас. Когда он пришел в сознание, то лежал на носилках; двое мужчин склонились над ним.
   "Что ударило меня?" - выдохнул он. "Я...?" Он остановился. Он боялся спросить: боялся даже попытаться пошевелиться, чтобы не обнаружить, что у него нет ни рук, ни ног.
   "Колесо и, может быть, часть оси другой машины скорой помощи - это все", - заверил его один из мужчин. "Ничего особенного; ты практически так же хорош, как и прежде. Плечо и рука немного подвернулись, и что-то, может быть, осколочное, вонзилось тебе в кишки. Но мы вас всех починили, так что расслабьтесь и..."
   "Мы хотим знать, - перебил его напарник, - есть ли здесь еще кто-нибудь живой?"
   - Угу, - покачал головой Киннисон.
   "Хорошо, просто хотел убедиться. Там много дел, и не повредит, если вас осмотрит доктор.
   "Как можно быстрее соедините меня с телефоном", - приказал Киннисон голосом, который, как ему казалось, был сильным и властным, но на самом деле таковым не был. "У меня есть важное сообщение для генерала Уэзерби в Spearmint".
   - Лучше расскажи нам, что это такое, а? Машина скорой помощи теперь тряслась по тому, что раньше было дорогой. - У них есть телефоны в больнице, куда мы направляемся, но вы можете упасть в обморок или что-то в этом роде, прежде чем мы туда доберемся.
   Киннисон рассказал, но изо всех сил пытался сохранить то сознание, которое у него было. Всю эту долгую и тяжелую поездку он боролся. Он выиграл. Он сам разговаривал с генералом Уэзерби - врачи, зная, что он капитан авиации, и понимая, что его сообщение должно идти напрямую, помогли ему позвонить. Он сам получил обжигающе сернистое заверение генерала в том, что помощь будет отправлена и что эта четырехкратно определенная линия будет исправлена этой ночью.
   Потом кто-то уколол его иглой, и он впал в головокружительную, нечеткую кому, из которой полностью не выходил в течение нескольких недель. Время от времени у него случались просветленные промежутки, но он ни тогда, ни когда-либо точно не знал, что реально, а что вымысел.
   Там были доктора, доктора, доктора; операции, операции, операции. Были больничные палатки, в которые вносили тихих мужчин; из которого были удалены еще более спокойные люди. Была большая больница, построенная из дерева. Там была машина, которая гудела, и люди в белом, которые изучали фильмы и бумаги. Были обрывки разговоров.
   "Раны в живот - это плохо", - подумал Киннисон - он никогда не был в этом уверен, - что он услышал от одного из них. - И такие ушибы, множественные и сложные переломы ничуть не помогают. Прогноз неблагоприятный, определенно неблагоприятный, но скоро мы увидим, что можно сделать. Интересный случай... увлекательный. Что бы вы сделали, доктор, если бы вы это делали?
   - Я бы оставил это в покое! - горячо заявил более молодой и сильный голос. "Множественные перфорации, инфекция, экстравазация, отек - угу! Я наблюдаю, Доктор, и учусь!
   Еще интерлюдия, и еще. Другая. И другие. Пока, наконец, не были отданы приказы, которых Киннисон вообще не слышал.
   "Адреналин! Массаж! Помассируйте его до чертиков!"
   Киннисон снова почувствовал - скорее, отчасти - страдание каждой клеточкой своего существа. Кто-то втыкал зазубренные стрелы в каждый квадратный дюйм его кожи; кто-то другой колотил и терзал его всего, прилагая особые усилия, чтобы бить и выворачивать все места, где было больнее всего. Он кричал во весь голос; кричал и горько ругался: "БРОСАЙТЕ ЭТО!" будучи вычеркнутой сущностью его зловеще оскверненных протестов. Он производил не так много шума, как предполагал, но достаточно.
   "Слава Богу!" Киннисон услышал более легкий и мягкий голос. Удивленный, он перестал ругаться и попытался смотреть. Он тоже плохо видел, но был почти уверен, что там была женщина средних лет. Был, и ее глаза не были сухими. - Он ведь будет жить!
   Шли дни, и он действительно начал спать, естественно и глубоко.
   Он становился все голоднее и голоднее, и они не давали ему достаточно еды. Он то бывал угрюмым, то злым, то угрюмым.
   Короче говоря, он выздоравливал.
   Для капитана Ральфа К. Киннисона ВОЙНА закончилась.
   ГЛАВА 5
   1941 г.
   Полненькая темноволосая Юнис Киннисон сидела в кресле-качалке, читала воскресные газеты и слушала радио. Ее муж Ральф растянулся на давенпорте, курил сигарету и читал свежий номер "НЕОБЫЧНЫХ ИСТОРИЙ" против неслыханной фон музыки. Мысленно он был далек от Теллуса, порхая на своем супер-дредноуте парсек за парсеком пустого пространства.
   Музыка оборвалась без предупреждения, и раздалось объявление, которое вернуло Ральфа Киннисона обратно на Землю с силой, почти физической. Он вскочил, засунул руки в карманы.
   "Перл Харбор!" - выпалил он. - Как... Как они могли позволить им зайти так далеко ?
   - Но Фрэнк ! женщина ахнула. Она не слишком беспокоилась о своем муже; но Фрэнк, ее сын... - Ему придется уйти... - Ее голос замер.
   "В мире нет ни единого шанса". Киннисон говорил не для того, чтобы успокоить, а как бы исходя из твердого знания. "Инженер-конструктор Локвуда? Конечно, он захочет, но любой, кто когда-либо посещал курс авиационной инженерии, переживет эту войну.
   "Но они говорят, что это не может продолжаться очень долго. Не может, не так ли?"
   "Я скажу, что может. Свободный разговор. Я предполагаю, что минимум пять лет - не то чтобы моя догадка лучше, чем у кого-либо еще.
   Он бродил по комнате. Его мрачное выражение лица не просветлело.
   - Я так и знала, - наконец сказала женщина. - Ты тоже - даже после последнего... Ты ничего не сказал, вот я и подумал, может быть...
   - Я знаю, что не знал. Всегда был шанс, что мы не втянемся в это. Но если ты так говоришь, я останусь дома.
   "Способен ли я? Я отпустил тебя, когда ты действительно был в опасности..."
   - Что ты имеешь в виду под этой трещиной? - прервал он.
   "Нормативные документы. Год слишком старый - слава Богу!"
   "И что? Им понадобятся технические специалисты, плохо. Они сделают исключения".
   "Возможно. рабочие места за столом. Дежурных не убивают в бою и даже не ранят. Почему, может быть, когда дети вырастут и поженятся, нам даже не придется разлучаться.
   - Еще один аспект - финансовый.
   "Пух! Кого это волнует? Кроме того, для человека без работы...
   "От вас я пропущу это. Спасибо, Юни, ты туз. Я прострелю им проволоку.
   Телеграмма отправлена. Киннисоны ждали. И ждал. До тех пор, пока примерно в середине января не стали приходить красиво оформленные и красиво оформленные письма.
   "Военное министерство признает ценность вашего предыдущего военного опыта и ценит вашу готовность еще раз взяться за оружие для защиты страны... Анкета ветерана-офицера... пожалуйста, заполните полностью... Форма 191А... Форма 170 в двух экземплярах... Форма 315.... Невозможно чтобы предсказать, в какой степени военное министерство может в конечном итоге использовать услуги, которые вы и тысячи других так щедро предложили... Форма... Форма... Не должно быть истолковано как означающее, что вы были навсегда отвергнуты... Форма... Сообщаю вам, что, пока вы находитесь в в настоящее время военное министерство не может вас использовать..."
   - Разве это не поджарит тебя до хрустящей корочки? - спросил Киннисон. - Что, черт возьми, у них в головах - опилки? Они думают, что раз мне пятьдесят один год, то я одной ногой в могиле - ставлю четыре доллара, что я в лучшей форме, чем этот проклятый генерал-майор и весь его проклятый штаб!
   - Не сомневаюсь, дорогая. Однако улыбка Юнис была в основном облегченной. "Но вот реклама - она висит уже неделю".
   "ИНЖЕНЕРЫ-ХИМИКИ... завод по загрузке снарядов... в пределах семидесяти пяти миль от Таунвилля... более пяти лет опыта... органическая химия... технологии... взрывчатые вещества..."
   - Они хотят тебя , - трезво заявила Юнис.
   "Ну, я доктор философии. в органическом. У меня более пяти лет опыта работы как в органической химии, так и в технологии. Если я чего-то не знаю о взрывчатых веществах, я проделал отличную работу, обманув Дина Монтроуза в университете Гош-Уотта. Я напишу им письмо.
   он написал. Он заполнил форму. Телефонный ранг.
   "Киннисон говорит... да... доктор. лето? Ах, да, главный химик... Вот именно - на год старше, я так и думал... О, это пустяк. Мы не будем голодать. Если вы не можете заплатить сто пятьдесят, я приду за сто, или за семьдесят пять, или за пятьдесят... Это тоже ладно. Я достаточно известен в своей области, так что звание младшего инженера-химика ничуть не повредило бы мне... Хорошо, увидимся около часа дня... Стоунер и Блэк, Инк., Операторы, Entwhistle Ordnance Растение, Энтвистл, Миссикота... Что! Ну, может быть, я мог бы, в этом... До свидания.
   Он повернулся к жене. "Знаешь что? Они хотят, чтобы я немедленно спустился и принялся за работу. Хотдог! Рад ли я , что сказал этому вошь Хендриксу, куда именно он мог бы засунуть эту мою работу!
   - Он, должно быть, знал, что ты не подпишешь контракт с фиксированной зарплатой после того, как так долго будешь получать долю прибыли. Может быть, он поверил тому, что вы всегда говорите прямо перед тем, как или сразу после того, как вонзите кому-нибудь зубы в глотку; что ты такой кроткий и кроткий - настоящий Милктост. Ты действительно думаешь, что они захотят тебя вернуть после войны? Было ясно, что Юнис несколько обеспокоена безработицей Киннисона; но Киннисон не был.
   "Вероятно. Это сплетни. И я вернусь, когда ад замерзнет. Его квадратная челюсть сжалась. "Я слышал о компаниях, достаточно глупых, чтобы дать волю своим техническим мозгам, потому что они могли продавать - какое-то время - все, что они производили, но я не знал, что работаю на одну из них. Может быть, я не совсем Робкая Душа, но вы должны признать, что я никогда никому не выбивал зубы, если только они не попытались выбить мои первыми.
  
   Артиллерийский завод в Энтвистле занимал двадцать с лишним квадратных миль более или менее ровной земли. Девяносто девять процентов его площади было "внутри забора". Большинство зданий в этой ограниченной зоне, хотя на самом деле были огромными, казались карликами на фоне разделяющих их огромных пространств; ибо безопасные расстояния не малы, когда задействованы тонны тротила и тетрила. Эти конструкции были построены из бетона, стали, стекла, переходов и плитки.
   "За забором" был другим. Это была административная зона. Его здания представляли собой огромные деревянные бараки, расположенные относительно близко друг к другу, заполненные административным, канцелярским и профессиональным персоналом, соответствующим организации, в которой работало более двадцати тысяч мужчин и женщин.
   В глубине забора, но на безопасном расстоянии от первой линии - погрузочной линии номер один - находилось длинное низкое здание, совершенно неадекватно названное Химической лабораторией. "Неадекватно" в том смысле, что главный химик, весьма способный - хотя и несколько сварливый - инженер-взрывник, уже собрал в своем химическом отделе большую часть разработки, большую часть инженерного дела и всю физику, меры и весы и погоду.
   Одна комната Химической лаборатории - в самом дальнем от Администрации углу - была отделена от остального здания шестнадцатидюймовой стеной из бетона и стали, идущей от фундамента до крыши без двери, окна или другого проема. Это была лаборатория инженеров-химиков, мальчиков, которые играли со взрывчаткой вверх и вниз; любой взрыв, происходящий в нем, не мог повлиять на саму химическую лабораторию или ее персонал.
   Главные дороги Энтвистла были заасфальтированы; но в феврале 1942 года такие второстепенные элементы, как тротуары, существовали только на чертежах. Почва Энтуисла содержала много глины, и в то время глубина грязи составляла примерно шесть дюймов. Следовательно, поскольку не было ни внутренних дверей, ни тротуаров, то вполне естественно, что технологи совсем не часто посещали кафельную чистоту Лаборатории. Также было вполне естественно, что гораздо более многочисленная группа называла сегрегированных изгнанниками и изгоями; и что какой-то остроумный химик применил к этому уединенному месту название "Сибирь".
   Имя прижилось. Более того, Инженеры ухватились за него и приветствовали его. Они были сибиряками, и гордились этим, и сибиряками остались; спустя долгое время после того, как грязь Энтвистла превратилась в пыль. И в течение года сибиряки должны были стать хорошо и благосклонно известны на каждом артиллерийском заводе страны, многим высшим руководителям, которые понятия не имели, откуда произошло это название.
   Киннисон стал сибиряком с таким же энтузиазмом, как и самый молодой там человек. Термин "самый молодой" используется в его точном смысле, поскольку ни один из них не был недавним выпускником. У каждого было как минимум пять лет ответственного опыта, и "Кэппи" Самнер продолжал строить. Он экстравагантно нанимал и увольнял безжалостно - по мнению некоторых, бессмысленно. Но он знал, что делал. Он знал взрывчатку и знал людей. Его не любили, но уважали. Его здание было хорошим.
   Будучи одним из двух "стариков" там - а другой пробыл там недолго - Киннисон, как младший инженер-химик, сначала не был принят безоговорочно. По-видимому, он не заметил этого факта, а спокойно пошел по своим возложенным обязанностям. Он был дотошно осторожен с материалами, с которыми работал, но совершенно очевидно не боялся их. Он изготавливал и испытывал трассирующие, воспламеняющие и зажигательные составы; настала его очередь выжигать брак. Всякий раз, когда его спрашивали, он выходил на линию с любым из них.
   Его экспериментальные тетрилы всегда "подгонялись" по размеру, его тротиловые наливки из расплава - вводные для загрузки сорока миллиметров на "Три линии" - получались твердыми, без задержек и кавитации. Этим молодым, но проницательным умам стало очевидно, что он, один из всех, находится на знакомой земле. Они начали обсуждать с ним свои проблемы. Благодаря своему многолетнему технологическому опыту и вовлечению всех присутствующих в дискуссию, он либо помогал им напрямую, либо помогал им помочь самим себе. Его рост вырос.
   Черноволосый, черноглазый "Туг" Тагвелл, двухсотфунтовый бывший футболист, отвечающий за трейсер на "Седьмой линии", назвал его "дядей" Ральфом, и эта привычка распространилась. А через пару недель - примерно в то же время, когда "Индеец" Абернати был легко ранен, будучи выбитым из двери небольшим взрывом воспламенителя на восьмой линии, - его повысили до инженера-химика; продвижение по службе осталось незамеченным, поскольку оно касалось только изменения титула и заработной платы.
   Однако через три недели его назначили старшим инженером-химиком, ответственным за заливку расплавом. По этому поводу было празднование во главе с "Блонди" Ваначеком, экспертом по серной кислоте, работающим с тетрилом на Двойке. Киннисон внимательно искал признаки ревности или антагонизма, но ничего не нашел. Он беззаботно отправился работать на Шестую линию, где хотели начать забрасывать двадцатифунтовые осколочные бомбы, умело помогая Тагом и двумя новыми людьми. Одним из них был "Док" или "Барт" Бартон, которого, по слухам, Кэппи нанял своим помощником. Его девизом, как и у Рикки-Тикки-Тави, было бежать и узнавать, и он делал это с ликованием и самоотверженностью. Он был хорошим яйцом. Так же, как и другой новичок, "Чарли" Шарлевуа, преждевременно поседевший специалист по краскам и лакам, который также получил сибирскую оценку.
   Несколько месяцев спустя Самнер вызвал Киннисона в офис. Последний ушел, гадая, о чем теперь будет кричать старый скряга; ибо быть вызванным в эту должность означало только одно - порицание.
   - Киннисон, мне нравится твоя работа, - хрипло начал главный химик, и рот Киннисона чуть не открылся. "Любой, кто когда-либо получал докторскую степень. под руководством Монтроуза должен был разбираться во взрывчатых веществах, а отчет ФБР о тебе показал, что у тебя есть мозги, способности и мужество. Но ничто из этого не объясняет, как ты можешь так хорошо ладить с этими проклятыми сибиряками. Я хочу сделать тебя помощником начальника и поставить тебя во главе Сибири. Формально я имею в виду - на самом деле, вы были в течение нескольких месяцев.
   - Почему, нет... я не... Кроме того, как насчет Бартона? Он слишком хороший человек, чтобы так бить по зубам.
   "Допущенный." Это действительно удивило Киннисона. Он никогда не думал, что вспыльчивый и вспыльчивый Вождь когда-нибудь признается в ошибке. Это был Кэппи, которого он никогда не знал. "Я обсуждал это с ним вчера. Он чертовски хороший человек, но совершенно сомнительно, что у него есть то, что заставило Тагвелла, Ваначека и Шарлевуа работать без перерыва семьдесят два часа, время от времени дремля на скамейках и хватая кофе и бутерброды, когда они могли, пока не получили эта осколочная бомба выпрямилась.
   Самнер не упомянул тот факт, что Киннисон тоже работал напролом. Это было принято как должное.
   - Ну, я не знаю. У Киннисона закружилась голова. - Я хотел бы сначала проконсультироваться с Бартоном. ХОРОШО?"
   "Я ожидал этого. ХОРОШО"
   Киннисон нашел Бартона и вывел его за испытательный ангар.
   - Барт, Кэппи говорит мне, что он собирается ударить тебя ногой по лицу, назначив меня помощником, и что ты согласился. Одно слово, и я скажу этому старому канюку, куда совать работу и куда идти, чтобы ее выполнить".
   "Реакция идеальная. Выход сто процентов. Бартон протянул руку. - Иначе я бы сам рассказал ему все это и даже больше. Как есть, дядя Ральф, разгладьте взъерошенное оперение. Они бы пошли к черту из-за тебя, если бы ты шел прямо стоя - они могли бы сделать то же самое со мной на водительском сиденье, а могли бы и нет. Зачем рисковать? Ты ИТ. Кое-что в этой сделке мне, конечно, не нравится, но в то же время она делает меня единственным человеком, работающим на Стоунера и Блэка, который может получить освобождение в любой момент, когда хорошая постоянная работа прерывается. Я буду придерживаться до тех пор. ХОРОШО?" Бартону не нужно было добавлять, что пока он здесь, он действительно будет работать.
   "Я скажу, что все в порядке!" и Киннисон сообщил Самнеру.
   - Хорошо, шеф, я попробую, если вы сможете договориться с сибиряками.
   - Это не будет слишком сложно.
   И не было. Реакция сибиряков вызвала у Киннисона ком в горле.
   "Ральф Первый, царь Сибири!" - кричали они. "Да здравствует Царь! Низкий поклон, крепостные и вассалы, царю Ральфу Первому!"
   Киннисон все еще светился, когда в ту ночь вернулся домой, в Государственный жилищный проект и в трехкомнатный "особняк", в котором он и Юнис жили. Он никогда не забудет события того дня.
   "Какой успех! Какой ход! Но послушай, ас, они работают своим ходом, ты не можешь запретить этим детям работать. Почему я должен получать признание за то, что они делают?"
   - У меня не самый туманный. Юнис наморщила лоб и нос, но уголки рта приподнялись. - Вы совершенно уверены, что не имеете к этому никакого отношения? Но ужин готов - поедим.
   Прошло больше месяцев. Работа продолжалась. Увлекательная работа, причем весьма разнообразная; подробности которого здесь не имеют значения. Пол Джонс, большой, крепкий, первоклассный технолог по производству чикла, наладил линию "Четыре" для заливки блоков для сноса. Пришел Фредерик Хинтон, получил квалификацию сибиряка и пошел работать над противопехотными минами.
   Киннисона снова повысили: до главного химика. Он и Самнер никогда не были друзьями; он не пытался выяснить, почему Кэппи уволилась или была уволена, что бы это ни было. Эта акция ничего не изменила. Бартон, ставший помощником, руководил всем химическим отделом, за исключением одного подразделения - Сибири, - и проделывал превосходную работу. Секретарь главного химика работал на Бартона, а не на Киннисона. Киннисон был царем Сибири.
   Противопехотные мины доставляли неприятности. Слишком много мужчин было убито недоношенными, и никто не мог понять, почему. Проблема была передана в Сибирь. Хинтон взялся за дело, промахнулся и позвал на помощь. Сибиряки объединяются. Киннисон загрузил и испытал мины. Так же поступили и Пол, и Таг, и Блонди. Киннисон проводил испытания в зоне обстрела, когда его вызвали в администрацию для участия в собрании персонала. Хинтон освобождает его. Однако он еще не доехал до ворот, когда его остановила машина охраны.
   "Извините, сэр, но на пятой яме произошел несчастный случай, и вы нужны там".
   "Несчастный случай! Фред Хинтон! Он...?"
   - Боюсь, что да, сэр.
   Страшно помогать собирать фрагменты, которые можно найти об одном из ваших лучших друзей. Киннисон был бледным и больным, когда вернулся на огневую станцию как раз вовремя, чтобы услышать, как начальник службы безопасности сказал:
   "Должно быть, это была небрежность - ужасная небрежность. Однажды я сам предупредил этого человека, Хинтона.
   "Небрежность, черт возьми!" Киннисон вспыхнул. - У тебя тоже хватило смелости однажды предупредить меня , и я забыл о безопасности взрывчатых веществ больше, чем ты когда-либо узнаешь. Фред Хинтон не был беспечным - если бы меня не вызвали, это был бы я".
   "Что тогда?"
   - Я пока не знаю. Однако сейчас я говорю вам, майор Моултон, что я буду знать, и как только я это узнаю, я снова поговорю с вами.
   Он вернулся в Сибирь, где нашел Тага и Пола, лица которых все еще были заплаканными, уставившимися на что-то похожее на маленький кусок проволоки.
   - Вот и все, дядя Ральф, - отрывисто сказал Таг. "Не понимаю, как это может быть, но это так".
   "Что к чему?" - спросил Киннисон.
   "Ударник. хрупкий. Когда вы дергаете за предохранитель, сила пружины должна разорвать его в этом суженном месте".
   - Но, черт возьми, Таг, это не имеет смысла. Это напряжение... но подождите - в этом была бы какая-то горизонтальная составляющая. Но они должны быть хрупкими, как стекло.
   "Я знаю. Кажется, это не имеет особого смысла. Но мы были там, знаете ли, и я сам собирал все эти чертовы шахты. Ничто другое не могло бы заставить эту мину взорваться именно тогда, когда она взорвалась.
   - Хорошо, Таг. Мы проверим их. Позовите Барта - он может приказать мальчикам из лаборатории соорудить нам какое-нибудь устройство к тому времени, когда мы добавим еще несколько булавок.
   Проверили сотню, при нормальном натяжении пружины, и три из них сломались. Они проверили еще сотню. Пятерка сломалась. Они смотрели друг на друга.
   "Вот и все." - заявил Киннисон. "Но это будет вонять до небес - пусть Инспекция выберет новую партию, и мы проверим тысячу".
   Из этой тысячи булавок тридцать две сломались.
   - Барт, продиктуешь Вере предварительный отчет на одну страницу и как можно быстрее отправишь его в первый корпус? Я пойду и скажу Моултону кое-что.
   Майор Моултон, как обычно, был "на совещании", но Киннисон был не в настроении ждать.
   - Скажите ему, - приказал он личному секретарю майора, преградившему ему дорогу, - что либо он поговорит со мной прямо сейчас, либо я вызову окружную безопасность через его голову. Я даю ему шестьдесят секунд, чтобы решить.
   Моултон решил увидеться с ним. - Я очень занят, доктор Киннисон, но...
   "Мне наплевать, как ты занят, вертящемуся механику. Я сказал тебе, что как только узнаю, что случилось с миной М2, я снова поговорю с тобой. Господь я. Хрупкие ударники. Три и две десятых процента дефектных. Так что я...."
   - Очень необычно, доктор. Дело должно будет пройти по каналам..."
   "Не этот. Официальный отчет идет по каналам, но, как я уже говорил вам, это экстренный отчет для вас как начальника службы безопасности. Поскольку дефект не покрывается спецификациями, ни Process, ни Ordnance не могут отклонить, кроме как путем испытаний, и тот, кто будет проводить испытания, скорее всего, будет убит. Поэтому, поскольку каждый сотрудник Stoner and Black не только уполномочен, но и проинструктирован делать это при обнаружении небезопасного состояния, я сообщаю об этом непосредственно в службу безопасности. Так как мои усы немного длиннее, чем у оператора, я сообщаю об этом непосредственно начальнику отдела безопасности; и я говорю вам, что если вы не сделаете что-нибудь с этим чертовски быстро - остановите производство и отдайте приказ HOLD на все M2AP, до которых вы можете добраться - я позвоню в район и возложу на вас личную ответственность за каждое преждевременное, что произойдет с этого момента. на."
   Поскольку любой специалист по безопасности, где бы он ни был, скорее остановит процесс, чем санкционирует его, и поскольку этот конкретный специалист по безопасности любил оказывать влияние, Киннисон был удивлен, что Моултон не действовал мгновенно. Тот факт, что он не поступил так, должен был, но не сделал, дать наивному Киннисону много информации об условиях, существующих за забором.
   "Но им очень нужны эти мины; они являются предметом очень тяжелого производства. Если мы их остановим... как долго? У Вас есть какие-то предложения?"
   "Да. Позвоните в District и попросите их поторопиться с изменением спецификации, включая термическую обработку и модифицированный тест Шарпи. А пока мы можем вернуться к полному производству завтра, если вы прикажете Окружной отдел провести стопроцентную проверку этих булавок.
   "Превосходно! Мы можем это сделать - отличная работа, доктор! Мисс Морган, немедленно вызовите Дистрикта!
   Это тоже должно было насторожить Киннисона, но не предупредило. Он вернулся в Лабораторию.
   Темпус смутился.
   Пришел приказ подготовиться к загрузке снаряда M67 HE, AT (105 м / м осколочно-фугасный, бронебойный) на "девятку", и сибиряки радостно принялись за новый заряд. Взрывчатка должна была представлять собой смесь тротила и многосложного соединения, все сведения о котором были строго конфиденциальны и ограничены.
   - Но что, черт возьми, такого секретного в этих вещах? - спросил Блонди, который с пятью или шестью другими столпился вокруг царского стола. В отличие от дней Кэппи Самнер, личный кабинет главного химика теперь был такой же Сибирью, как и сама Сибирь. - Немцы его изначально разработали, не так ли?
   - Да, и итальянцы использовали его против эфиопов - вот почему их бомбы были так эффективны. Но там написано "тише-тише", так что так оно и будет. И если ты будешь говорить во сне, Блонди, скажи Бетти, чтобы она не слушала.
   Сибиряки работали. М67 был запущен в производство. Это был такой успех, что заказы на него поступали быстрее, чем они могли быть выполнены. Производство ускорилось. Начали появляться небольшие кавитации. Ничего серьезного, так как они прошли техосмотр. Тем не менее, Киннисон выразил протест в официальном отчете, получение которого было официально подтверждено.
   Генерал Кто-то, командир Энтвистла, которого никто из сибиряков никогда не встречал, был переведен на более действительную службу, и его место занял полковник - Снодграсс или кто-то в этом роде. В артиллерийском отделе появился новый главный инспектор.
   M67, заряженный Entwhistle, преждевременно взорвался в орудийном стволе, убив двадцать семь человек. Киннисон снова выразил протест, на этот раз устно, на собрании персонала. Его заверили - устно, - что проводится официальное и тщательное расследование. Позже ему сообщили - устно и без свидетелей, - что расследование завершено и что загрузка не виновата. Появился новый командир - подполковник Франклин.
   Сибиряки, слишком занятые, чтобы пролистывать газеты, почти не обратили внимания на крушение планера, в котором погибло несколько знатных людей. Они слышали, что ведется расследование, но даже царь только позже узнал, что Вашингтон на этот раз действовал быстро, исправляя плохую ситуацию; что Инспекция, которая находилась в производстве, была отстранена от нее без промедления. И по всему миру поползли слухи, что Стиллман, в то время начальник отдела инспекции, недостаточно крупный человек для этой работы. Таким образом, совершенно ничего не подозревающий Киннисон был вызван в самый сокровенный личный кабинет Томаса Келлера, суперинтенданта производства.
   "Киннисон, как, черт возьми, вы справляетесь с этими сибиряками? Я никогда в жизни не видел ничего подобного".
   - Нет, и никогда больше не будешь. Ничто на Земле, кроме войны, не могло собрать их вместе или удержать вместе. Я не "обращаюсь" с ними - с ними нельзя "обращаться". Я даю им задание и позволяю им это делать. Я поддерживаю их. Это все."
   "Умнгпф". Келлер хмыкнул. "Это адская формула - если я хочу, чтобы что-то было сделано правильно, я должен сделать это сам. Но какой бы ни была ваша система, она работает. Но я хотел поговорить с вами о том, не хотели бы вы стать главой инспекционного отдела, который будет расширен и будет включать в себя ваш нынешний химический отдел?
   "Хм?" - требовательно спросил Киннисон.
   "При зарплате, значительно превышающей конфиденциальную шкалу". Келлер написал цифру на листе бумаги, показал ее своему посетителю, а затем сжег в пепельнице.
   Киннисон присвистнул. - Я хотел бы этого - по многим причинам. Но я не знал, что вы или уже связались с генералом и мистером Черный?
   - Естественно, - последовал ровный ответ. "На самом деле, я предложил им это и получил их одобрение. Возможно, вам интересно узнать, почему?"
   "Конечно".
   "По двум причинам. Во-первых, потому что вы создали команду технических специалистов, которой может позавидовать каждый технический специалист в стране. Во-вторых, вы и ваши сибиряки сделали все, о чем я вас просил, и сделали быстро. Как начальник отдела, вы больше не будете подчиняться мне, но я думаю, я прав, предполагая, что вы будете работать со мной так же эффективно, как и сейчас?
   "Я не могу придумать ни одной причины, по которой я бы этого не сделал". Этот ответ был сделан со всей честностью; но позже, когда он понял, что имел в виду Келлер, как горько Киннисон сожалел об этом!
   Он переехал в офис Стиллмана и нашел там то, что, по его мнению, было достаточной причиной того, что его предшественник не смог исправить положение. По его мнению, штат был чрезвычайно перегружен, особенно помощниками главного инспектора. Делегирование полномочий, столь широко проповедуемое на артиллерийском заводе в Энтвистле, здесь не соблюдалось даже на словах. Стиллман не имел привычки посещать линии; и ни разу его не навестили главные линейные инспекторы, мальчики, которые действительно знали, что происходит. Они отчитывались перед помощниками, которые подчинялись Стиллману, который передал свои юпитерианские заявления.
   Киннисон намеревался, на этот раз намеренно, превратить своих главных линейных инспекторов в точно такую же группу, какой уже были сибиряки. Он освободил Помощников для более продуктивной работы; оставив в штате офиса Стиллмана лишь нескольких клерков и своего личного секретаря, некую Селесту де Сент-Обен, динамичную, жизнерадостную, а иногда и взрывную, брюнетку. Он дал мальчикам на линиях полную власть; тех немногих, кто не мог справиться с нагрузкой, он заменил мужчинами, которые могли. Сначала главные линейные инспекторы просто не могли поверить; но после дела с сорокамиллиметровым, в котором Киннисон протаранил решение своего подчиненного мимо Келлера, мимо генерала, мимо Стоунера и Блэка и довел до командира, прежде чем он закрепил его, они были его до мозга костей.
   Однако другие главы его секций оставались в стороне. Петтлер, технический отдел которого теперь входил в состав Инспекции, и Уилсон из Гейджеса были двумя из тех, кто много и восторженно говорил, но действовал, если вообще действовал, чиня препятствия. Шли недели, Киннисон становился все мудрее и мудрее, но не подавал виду. Однажды во время затишья его секретарь вывесил табличку "На совещании" и зашел в личный кабинет Киннисона.
   - Нигде в Центральных файлах нет упоминаний о каком-либо таком расследовании. Она помолчала, словно собираясь что-то добавить, затем повернулась, чтобы уйти.
   - Как и ты, Селеста. садиться. Я ожидал этого. Подавлено - если вообще сделано. Ты умная девочка, Селеста, и ты знаешь толк. Ты же знаешь, что можешь со мной поговорить, не так ли?
   "Да, но это... ну, ходят слухи, что они собираются сломить тебя, как они сломили любого другого хорошего человека в резервации".
   - Я тоже этого ожидал. Слова были достаточно тихими, но челюсть мужчины сжалась. "Кроме того, я знаю, как они собираются это сделать".
   "Как?"
   "Это ускорение на Девятке. Они знают, что я не буду стоять на месте из-за того, что новая процедура Келлера, которая вступит в силу сегодня вечером, будет производить... и этот новый главврач, вероятно, сделает это".
   Наступила тишина, нарушенная секретарем.
   - Генерал Сэнфорд, наш первый командир, был солдатом, и хорошим солдатом, - наконец заявила она. - Как и полковник Снодграсс. Подполковник Франклин не был; но он был слишком большим мужчиной, чтобы делать режиссуру..."
   "Грязная работа", сухо. "В яблочко. Продолжать."
   - А Стоунер, нью-йоркская половина - а на самом деле девяносто пять процентов - компании "Стоунер энд Блэк, Инкорпорейтед", является крупным дельцом. Таким образом, мы получаем этого проклятого болвана майора, который не может отличить взрыватель от взрывателя, прямо из офиса на Уолл-Стрит".
   "И что?" Нужно было слышать, как Ральф Киннисон произносил эти два слова, чтобы понять, сколько смысла они могут нести.
   "И что!" - вспыхнула девушка, заламывая руки. - С тех пор, как ты здесь, я ждал, что ты взорвешь - разобьешь что-нибудь - несмотря на то, что ты десятки раз говорил мне: "Боец не может эффективно бить, Селеста, пока он не твердо стоит на обеих ногах". ' Когда... когда ... ты собираешься встать на ноги?
   - Боюсь, никогда, - мрачно ответил он, и она уставилась на него. "Так что мне придется начать бить, по крайней мере, с одной ногой в воздухе".
   Это начало ее. "Объясните пожалуйста?"
   "Я хотел доказательств . Вещи, которые я мог бы взять с собой в округ, которыми я мог бы прибить несколько шкур к двери сарая. я понимаю? Я не. Ни кусочка. Вы тоже не можете. Как вы думаете, есть ли шанс когда-либо получить какие-либо настоящие доказательства?
   - Очень мало, - признала Селеста. "Но вы, по крайней мере, можете разбить Петтлера, Уилсона и всю эту толпу. Как я ненавижу этих скользких змей! Хотел бы я, чтобы ты раздавил Тома Келлера, ядовитого придурка!"
   - Не столько дурак - хотя иногда ведет себя так, - сколько невежественная марионетка с распухшей головой на три размера больше, чем его шляпа. Но ты можешь перестать тявкать о пробках - фейерверк должен начаться завтра в два часа дня, когда Дрейк откажется от сегодняшней партии снарядов.
   "Действительно? Но я не понимаю, как могут появиться Петтлер или Уилсон".
   "Они не знают. Драка с этими мелкими сошками - даже если их раздавить - не наделает достаточно шума. Келлер.
   "Келлер!" - взвизгнула Селеста. - Но ты будешь...
   "Я знаю, что меня уволят. И что? Захватив его, я могу поднять достаточно ада, чтобы Большим шишкам пришлось вырезать хотя бы некоторые из грубых вещей. Знаешь, тебя, наверное, тоже уволят - ты был слишком близок со мной для твоего же блага.
   "Не я." Она энергично замотала головой. "Как только тебя уволят, я уйду. Пуф! Какая разница? Кроме того, я могу найти лучшую работу в Таунвилле.
   "Не выходя из Проекта. Вот что я понял. Я беспокоюсь о мальчиках. Я готовил их к этому несколько недель".
   - Но они тоже уйдут. Ваши сибиряки, ваши инспекторы, они обязательно уволятся, все до одного!
   "Они не отпустят их; и то, что с ними сделают Стоунер и Блэк, даже после войны, если они уйдут без выпусков, не должно быть сделано с собакой. Они тоже не сдадутся - по крайней мере, если не будут слишком сильно на них давить. У Келлера текут слюнки, чтобы заполучить Сибирь, но ни ему, ни кому-либо из его марионеток этого не сделать... Я лучше продиктую Блэку меморандум на этот счет сейчас, пока я спокоен и собран; рассказать ему, что он должен будет сделать, чтобы мои мальчики не разорвали Энтуисл на части.
   - Но ты думаешь, он обратит на это внимание?
   - Я скажу, что он будет! Киннисон фыркнул. - Не обманывай себя насчет Блэка, Селеста. Он умный человек, и прежде чем это будет сделано, он поймет, что ему придется держать нос в чистоте.
   - Но вы... как вы можете это сделать? Селеста восхитилась. "Я, я бы призвал их. Мало кому хватило бы патриотизма..."
   "Патриотизм, черт возьми! Если бы это было все, я бы уже давно поднял революцию. Это для мальчиков, в ближайшие годы. Они тоже должны держать свои носы чистыми. Возьми, пожалуйста, блокнот и запиши это. Черновой набросок - я собираюсь отшлифовать его, пока в каждой строчке не появятся клыки и когти.
   И в тот же вечер, после ужина, он сообщил Юнис обо всех новых событиях.
   "Ты все еще не против, - заключил он, - чтобы меня уволили с этой моей высокооплачиваемой работы?"
   "Безусловно. Будучи вами, как вы можете делать что-то еще? О, как бы я хотел свернуть им шеи! Этот разговор продолжался и продолжался, но здесь дополнительные подробности не нужны.
   Вскоре после двух часов следующего дня Селесте позвонили; и слушал бесстыдно.
   "Говорит Киннисон".
   - Буксир, дядя Ральф. Актеры разделились так, как мы и думали. Точные звоночки для тарелки D. Итак, Дрейк повесил красный билет на каждый поднос. Пидди был тут же, ждал, и начал поднимать шум. Так что я скинулся, и он забил так быстро, что я смотрел, как пол его пальто загорается. Дрейку не очень нравилось звонить тебе, поэтому я позвонил. Если Пидди будет продолжать в том же духе, что и здесь, он будет в кабинете Келлера ни с чем.
   - Хорошо, Таг. Скажи Дрейку, что оболочка, которую он отверг, так и останется отвергнутой, и что он должен прийти со своим отчетом прямо сейчас. Хочешь пойти со мной?"
   " Хотел бы я!" Тагвелл повесил трубку и:
   - Но вы хотите, чтобы он был здесь, док? - с тревогой спросила Селеста, не задумываясь о том, одобрит ли ее босс ее подслушивание.
   "Конечно знаю. Если я смогу удержать Тага от того, чтобы он взорвался, остальные мальчики останутся в строю.
   Через несколько минут вошел Тагвелл и привел с собой Дрейка, главного линейного инспектора Девяти линий. Вскоре дверь кабинета распахнулась. Келлер приехал в Киннисон в сопровождении суперинтенданта, которого сибиряки с некоторым презрением называли Пидди.
   "Будь проклята твоя душа, Киннисон, иди сюда, я хочу поговорить с тобой!" Келлер взревел, и двери с грохотом распахнулись вверх и вниз по длинному коридору.
   - Заткнись, проклятая вошь! Это от Тагвелла, который с черными глазами, почти испускающими искры, целеустремленно шагал вперед. - Я ударю тебя так чертовски сильно, что...
   "Тише, Таг, я разберусь с этим". Голос Киннисона не был громким, но в то же время он звучал особенно властно. "Устно или физически; однако он хочет его иметь".
   Он повернулся к Келлеру, который отпрыгнул назад в холл, чтобы избежать встречи с молодым сибиряком.
   - Что до тебя, Келлер, если бы у тебя были мозги, которыми Бог наградил незаконнорожденных гусей в Ирландии, ты бы провел эту конференцию наедине. Однако, поскольку вы начали публично, я закончу публично. Я никогда не узнаю, как вы выбрали меня в качестве поддакивателя, - полагаю, это еще одна мера вашей глупости.
   "Эти ракушки идеальны!" - крикнул Келлер. - Скажи Дрейку, чтобы он передал их прямо сейчас. Если ты этого не сделаешь, клянусь Богом, я...
   "Замолчи!" Голос Киннисона оборвался. - Я буду говорить, а ты слушай. Спецификация говорит, что цитата не должна содержать нежелательной кавитации без кавычек. Линейные инспекторы, знающие свое дело, говорят, что эти кавитации нежелательны. Как и инженеры-химики. Поэтому, насколько я понимаю, они нежелательны. Эти оболочки отвергнуты и останутся отвергнутыми".
   - Это ты так думаешь , - возмутился Келлер. - Но завтра утром будет новый начальник инспекции, который их сдаст!
   - В этом ты, может быть, и прав наполовину. Когда закончишь лизать ботинки Блэка, скажи ему, что я в своем кабинете.
   Киннисон снова вошел в свой номер. Келлер, ругаясь, ушел с Пидди. Двери захлопнулись.
   "Я увольняюсь , дядя Ральф, по закону или без закона!" - бушевал Тагвелл. "Они прогонят эту кучу дерьма, а потом..."
   - Обещаешь не уходить, пока они не уйдут? - тихо спросил Киннисон.
   "Хм?" "Какая?" Глаза Тагвелла - и Селесты - были полны изумления. Селеста, находясь внутри, поняла первой.
   - О, чтобы держать нос в чистоте - понятно! - воскликнула она.
   "В яблочко. Ни те оболочки, ни подобные им приниматься не будут. На поверхности нас лизнули. меня уволят. Однако вы обнаружите, что именно эту битву мы выиграли. И если вы, мальчики, останетесь здесь, будете держаться вместе и продолжите драться, вы сможете выиграть намного больше".
   "Может быть, если мы поднимем достаточно шума, мы сможем заставить их уволить и нас?" - предложил Дрейк.
   "Я сомневаюсь в этом. Но если я не ошибаюсь, с этого момента вы можете выписать свой собственный билет, если будете вести себя честно. Киннисон усмехнулся про себя, чему-то, чего молодые люди не могли видеть.
   - Вы сказали мне, что Стоунер и Блэк сделают с нами, - настойчиво сказал Тагвелл. - Чего я боюсь, так это того, что они сделают это с тобой.
   "Они не могут. Ни единого шанса, - заверил его Киннисон. - Вы, ребята, молоды - не зарекомендовали себя. Но я достаточно известен в своей области, так что, если они попытаются занести меня в черный список, над ними просто посмеются, и они это знают. Так что отбивайтесь от Девяти, детишки, и вешайте красные билеты на все, что не соответствует стандарту. Попрощайтесь с бандой за меня - я буду держать вас в курсе.
   Менее чем через час Киннисона вызвали в канцелярию президента. Он был совершенно спокоен; Черного не было.
   - Решено... э... просить вас об отставке, - объявил наконец президент.
   "Поберегите дыхание, - посоветовал Киннисон. "Я пришел сюда, чтобы выполнять работу, и единственный способ, которым вы можете помешать мне выполнять эту работу, - это уволить меня".
   - Это было не... ммм... совершенно неожиданно. Однако возникла трудность при принятии решения о том, какую причину указать в документах об увольнении".
   "Я вполне могу в это поверить. Вы можете написать что угодно, - пожал плечами Киннисон, - за одним исключением. Любые намеки на некомпетентность, и вам придется доказывать это в суде".
   - Несовместимость, говоришь?
   "ХОРОШО"
   - Мисс Бриггс - "Несовместимость с высшим эшелоном Стоунер и Блэк, Инкорпорейтед", пожалуйста. Вы также можете подождать, доктор. Киннизон; это займет всего мгновение".
   "Отлично. У меня есть пара вещей, чтобы сказать. Во-первых, я не хуже тебя знаю, что ты находишься между Сциллой и Харибдой - будь ты проклят, если ты это сделаешь, и будь проклят, если ты этого не сделаешь.
   "Конечно, нет! Нелепый!" Блэк вспылил, но его глаза дрогнули. "Откуда у тебя появилась такая нелепая идея? Что ты имеешь в виду?"
   "Если вы протараните эти нестандартные кумулятивные снаряды, у вас будет больше преждевременных ударов. Немногие - на самом деле материал почти достаточно хорош - один из десяти тысяч, скажем, может быть, один из пятидесяти тысяч. Но ты чертовски хорошо знаешь, что не можешь себе этого позволить . Достаточно того, что мои сибиряки и инспекторы знают о вас, Келлере, Пидди и "Девяти линиях"; но в завершение кульминации этот ваш безмозглый шакал сегодня днем полностью выпустил кошку из мешка, и все в здании номер один слушали. Еще один преждевременный шаг взорвет Entwhistle настежь - начнется то, что не все политики в Вашингтоне смогут остановить. С другой стороны, если вы выбросите эти партии и вернетесь к заливке хороших порций, ваш Mr. Стоунер из Нью-Йорка и Вашингтона будет очень недоволен и будет кричать о кровавых убийствах. Я уверен, однако, что вы не предложите артиллерийскому оружию никаких зарядов пластины D - учитывая нрав моих мальчиков и девочек и количество людей, которые слышали, как ваша тупая марионетка выдала вас, вы не посмеете к. На самом деле, я сказал некоторым своим людям, что вы этого не сделаете; что вы достаточно умный оператор, чтобы держать свой нос в чистоте.
   - Ты сказал им! - закричал Блэк в гневе и смятении.
   "Да? Почему бы и нет?" Слова были достаточно невинны, но выражение лица Киннисона было полно смысла. "Не хочу показаться банальным, но вы только начинаете понимать, что честность и лояльность - чертовски сложная команда".
   "Убирайся! Возьми эти документы об увольнении и УБИРАЙСЯ!
   И доктор Ральф К. Киннисон с высоко поднятой головой вышел из кабинета президента Блэка и с завода по производству боеприпасов в Энтвистле.
   ГЛАВА 6
   19-?
   "Теодор К. Киннисон!" четкий, чистый голос - рявкнул из динамика, казалось бы, холодного, довольно обычного на вид радиотелевизионного приемника.
   У дородного молодого человека перехватило дыхание, он подскочил к прибору и нажал неприметную кнопку.
   "Теодор К. Киннисон подтверждает!" Пластинка оставалась темной, но он знал, что его сканируют.
   "Операция Снегирь!" - пролепетал динамик.
   Киннисон сглотнул. "Операция Снегирь - прочь!" он успел сказать.
   "Выключенный!"
   Он снова нажал кнопку и повернулся к высокой, подтянутой блондинке цвета меда, которая напряженно стояла в арке. Ее глаза были широко раскрыты и выражали протест; обе руки схватили ее за горло.
   - Угу, конфетки, они идут - через полюс, - прохрипел он. - Два часа, более или менее.
   - О, Тед! Она бросилась в его объятия. Они поцеловались, потом разошлись.
   Мужчина подобрал два больших чемодана, уже упакованных - все остальное, включая еду и воду, лежало в машине несколько недель - и пошел вперед. Девушка бросилась за ним, не удосужившись даже закрыть дверь квартиры, подхватив на ходу длинноногого мальчика четырех лет и пухленькую кудрявую девочку лет двух или около того. Они побежали через лужайку к большому седану с низкой посадкой.
   - Ты уверен, что у тебя есть таблетки с кофеином? - спросил он, пока они бежали.
   "Ага."
   - Они тебе понадобятся. Гони как черт - оставайся впереди ! Можешь - у этой кучи ноги сороконожки, а у тебя много бензина и нефти. Одиннадцать сотен миль отовсюду и население в одну десятую на квадратную милю - там вы будете в безопасности, если кто-нибудь там.
   - Я беспокоюсь не о нас, а о тебе! - выдохнула она. "Жены техносов получают уведомление за несколько минут до H-взрыва - я буду впереди всех и останусь впереди. Это ты, Тед, ты !
   - Не волнуйся, кид. У моего поп-цикла тоже есть ноги, и там не будет такого большого движения, как я иду.
   "О, взрыв! Я не это имел в виду, и ты это знаешь!
   Они были у машины. Пока он втискивал две сумки в точно подходящее место, она бросила детей на переднее сиденье, ловко скользнула под руль и завела двигатель.
   - Я знаю, что ты этого не сделал, милый. Я вернусь." Он поцеловал ее и маленькую девочку, пожимая руку своему сыну. "Дети, вы с мамой собираетесь навестить дедушку Киннисона, о чем мы вам и говорили. Много веселья. Я буду позже. А теперь, леди Свинцовая Нога, катитесь и лопатой уголь!
   Тяжелая машина дала задний ход и покачнулась; гравий полетел, когда педаль акселератора врезалась в пол.
   Киннисон проскакал через аллею и открыл дверь небольшого гаража, обнаружив длинный приземистый мотоцикл. Два ловких движения его рук и два из трех его прожекторов уже не были белыми - один вспыхнул ярко-фиолетовым, другой - обжигающе-синим. Он бросил перфорированную металлическую коробку на вешалку и щелкнул выключателем - завыла сирена необычного тона. Он свернул в переулок под углом сорок пять градусов; сжег тротуар в сторону Диверси.
   Свет был красным, и неважно, что все остановились, эту сирену было слышно на многие мили. Он влетел на перекресток; его подножка врезалась в бетон, когда он резко повернул налево.
   Сирена, подкрадывающаяся сзади. Тон города. Две красные точки - городской полицейский - так скоро - хорошо! Немного подрезал ружье, рядом подъехал другой байк.
   "Это ОНО?" - завопил наездник в униформе сквозь кашляющий грохот конкурирующих выхлопов.
   "Да!" - крикнул Киннисон в ответ. "От Диверси до Аутер Драйв, потом на юг до Гэри и на север до Вокигана. Заткнись!"
   Черно-белый мотоцикл замедлил ход; выстрелил в сторону бордюра. Офицер потянулся к микрофону.
   Киннисон ускорился. На проспекте Цицерона, хотя у него был зеленый свет, движение было настолько плотным, что ему пришлось снизить скорость; в Пуласки двое полицейских махнули ему на красный свет, за пределами Сакраменто ничто не двигалось на колесах.
   Семьдесят... семьдесят пять... он вышел на мост на скорости восемьдесят, оба колеса были в воздухе на сорок футов. Восемьдесят пять... девяносто... вот и все, что он мог сделать, чтобы удержать кучу на такой неровной дороге. Кроме того, Диверси больше не принадлежал ему целиком; из каждого переулка подъезжали сине-фиолетовые велосипеды. Он сбросил скорость до консервативных пятидесяти и встал в тесный строй с другими гонщиками.
   H-взрыв - общегородское предупреждение о запланированной и якобы упорядоченной эвакуации всего Чикаго - прозвучал, но Киннисон его не услышал.
   даже таким всадникам нужно место, чтобы повернуть на скорости пятьдесят миль в час!
   Под виадуком - кусающие тормоза и визжащие шины на этом резком, узком, прямоугольном левом повороте - на север по широкому ровному Драйву!
   Это шоссе было создано для скорости. Таковы были и эти машины. Каждый всадник, попадая в квартиру, ложился вдоль своего бака, засовывал подбородок за поперечину и выкручивал оба дросселя до упора. Они торопились. Им предстоял долгий путь; и если они не доберутся туда вовремя, чтобы остановить эти трансполярные атомные ракеты, к полудню все кончится.
   Зачем все это было нужно? Эта организованность, эта спешка, эта доля секунды, эта общегородская выставка безумной ипподромной езды? Почему все эти мотогонщики не стояли постоянно на своих постах, чтобы быть готовыми к любой чрезвычайной ситуации? Потому что Америка, будучи демократией, не могла нанести удар первой, а должна была ждать - ждать в мгновенной готовности - до тех пор, пока на нее не нападут. Потому что каждое хорошее техно в Америке имело свое место в каком-то американском оборонном плане; из которых операция "Снегирь" была только одной. Потому что без присутствия этих техносов на их каждодневной работе вся обычная технологическая работа в Америке была бы вынужденно остановлена.
   Ветвь дороги уходила вправо. Едва сбавляя скорость, Киннисон ворвался в поворот и вылетел в открытые, хорошо охраняемые ворота. Здесь его лошадь и фонари были достаточным паролем: настоящее испытание будет позже. Он подошел к возвышающемуся сооружению из сплава - заклинив тормоза - и остановился рядом с солдатом, который, как только Киннисон спрыгнул, сел на мотоцикл и уехал.
   Киннисон бросился к, казалось бы, пустой стене, повернулся спиной к четырем офицерам, держащим наготове взведенные "сорокапятки", и вставил правый глаз в чашу. В отличие от отпечатков пальцев, узоры сетчатки нельзя имитировать, дублировать или изменять; любой самозванец умер бы мгновенно, без ареста и вопросов. Ибо каждый человек, находившийся на борту этой ракеты, был проверен и испытан - как он был проверен и испытан! - поскольку один шпион в любом из этих техносских кресел мог причинить неописуемый ущерб.
   Порт открывается. Киннисон поднялся по лестнице в большую, но переполненную операционную.
   - Привет, Тедди! поднялся крик.
   "Привет, Уолт! Привет, Рэд! Что-хо, Лысый! и так далее. Эти люди были давними друзьями.
   "Где они?" - спросил он. "Наши вещи уходят? Дайте мне взглянуть на бал!"
   "Я скажу, что да! Ладно, Тед, протискивайся сюда!
   Он втиснулся. Это был не шар, а слегка сплюснутая полусфера с центром примерно на Северном полюсе. Множество красных точек медленно двигалось - сто миль на этой карте было небольшим расстоянием - на север над Канадой; сплоченная, менее многочисленная группа желтовато-зеленых, уже находившаяся на американской стороне полюса, двигалась на юг.
   Как и ожидалось, у американцев было больше ракет, чем у противника. Другая вера в то, что у Америки более адекватная оборона и более подготовленные и высококвалифицированные защитники, скоро подвергнется испытанию.
   Цепочка голубых огней пронеслась по всему континенту, от Нома через Скагуэй, Уолластон, Черчилль и Каниапискау до Бель-Айла; Первая линия обороны Америки. Завсегдатаи все. Эмберс почти затмил этот блюз; их боевые ракеты уже набирали высоту. Вторая линия, от Портленда, Сиэтла и Ванкувера до Галифакса, также была сплошного зеленого цвета с некоторыми вспышками янтарного цвета. Регулярные части; часть Национальной гвардии.
   Чикаго находился в Третьей линии, вся Национальная гвардия, простирающаяся от Сан-Франциско до Нью-Йорка. Зеленый - тревога и работа. То же самое было с Четвертым, Пятым и Шестым. Операция "Снегирь" шла полным ходом; по расписанию до второго.
   звенел колокольчик; мужчины вскочили на свои посты и пристегнулись. Каждый стул был занят. Боевая ракета Номер Один О Шесть Восемь Пять, заряженная распадающимися ядрами нестабильных изотопов, взлетела с оглушительным ревом, который не могли заглушить даже ее толстые стенки.
   Техносы, вдавленные в свои облегающие подушки тремя перегрузками ускорения, стиснули зубы и взяли его.
   Выше! Быстрее! Ракета содрогалась и дрожала, ударяясь о стену со скоростью звука, но не останавливаясь.
   Выше! Быстрее! Выше! Пятьдесят миль высотой. Сто... пятьсот... тысяча... полторы тысячи... две тысячи! Половина радиуса - обозначенная высота, на которой чикагский контингент должен был вступить в бой.
   Разгон упал до нуля. Техносы, глубоко вздохнув с облегчением, надели шлемы со странными очками и установили свои панели.
   Киннисон уставился в свою тарелку изо всех сил, что только мог вложить в зрительный нерв. Это не было похоже на Шар, в котором огни были размещены с помощью электроники, автоматически управляемые, четкие, четкие и устойчивые. Это был радар. Радар, конечно, значительно отличающийся от радара 1948 года и значительно усовершенствованный, но все же совершенно недостаточный для работы с объектами, разделенными сотнями миль и движущимися со скоростью тысячи миль в час!
   Это также не было похоже на учебные полеты, в которых целями были безвредные стволы или столь же безвредные управляемые ракеты. Это была настоящая вещь; цели сегодня были бы действительно смертоносными объектами. Практическая артиллерийская стрельба, на кону которой стояло только место в Списке умений, была достаточно захватывающей: это было слишком захватывающим - слишком захватывающим - для остроты ума, быстроты и твердости глаз и рук, которые так скоро потребуются.
   Цель? Или это было? Да, трое или четверо!
   - Цель номер один - зона десять, - раздался тихий голос в ухо Киннисона, и одно из белых пятнышек на его тарелке стало желтовато-зеленым. Те же слова, те же огни слышали и видели одиннадцать других Техно Сектора А, где Киннисон, в силу того, что он стоял на вершине списка мастерства Боевой Ракеты, был начальником сектора. Он знал, что это был голос офицера управления огнем Сектора А, чьей обязанностью было определить, исходя из курсов, скоростей и всех других данных, которые можно было получить от наземных и высотных наблюдателей, порядок, в котором цели его Сектора должны быть уничтожены. А Сектор А, воображаемый, но резко очерченный конус, в обычном маневрировании находился в самой жаркой части неба. "Зона 10" Управления огнем сообщила ему, что объект находится на предельном расстоянии, а значит, времени будет предостаточно. Тем не менее:
   - Лоуренс - два! Дойл - один! Драммонд, ждите три! он понял это с первого слова.
   В тот момент, когда он услышал свое имя, каждый Техно вонзил ряд шипов, и в его уши хлынул стремительный поток цифр - сиюминутных данных с каждой точки наблюдения, о каждом элементе движения его цели. . Он ввел цифры в свой калькулятор, который автоматически скорректировал движение его собственного судна, взглянул один раз на распечатанное решение задачи, нажал на педаль один, два или три раза, в зависимости от количества снарядов, которые он было направлено на обработку.
   Киннисон приказал Лоуренсу, лучше стрелявшему, чем Дойл, запустить две торпеды; ни один из них на таком большом расстоянии не должен был поразить цель. Его второй, однако, должен подойти близко; настолько близко, что мгновенные данные, отправленные обратно на оба экрана - и на экран Киннисона - самой торпедой, сделают цель легкой добычей для Дойла, менее опытного спутника.
   Драммонд, номер три Киннисона, не будет запускать свои ракеты, если только Дойл не промахнется. И Драммонд, и Харпер, номер два Киннисона, тоже не могли быть "отсутствующими" одновременно. Один из двоих должен был быть "внутри" все время, чтобы занять место Киннисона во главе Сектора, если Шефу было приказано уйти. Ибо, хотя Киннисон мог приказать Харперу или Драммонду поразить цель, он не мог послать себя. Он мог выйти только по приказу Управления огнем: начальники секторов были зарезервированы только для экстренного использования.
   "Цель 2 - Зона 9", - сказал Управление огнем.
   "Карни, два. французский, один. Пока, ждите с тремя! Киннисон приказал.
   - Черт, промахнулся! Это от Дойла. "Бычьей лихорадке - нет конца".
   "Хорошо, мальчик, вот почему мы начинаем так рано. Я сам трясусь как вибратор. Мы переживем это..."
   Точка света, которая представляла Цель Один, слегка вздулась и погасла. Драммонд подключился и снова был "в сети".
   "Цель три - зона восемь. Четыре-восемь, - заметил диспетчер огня.
   "Цель три - Хиггинс и Грин; Харпер подожди. Четыре - Кейс и Сантос: Лоуренс.
   Через минуту или две настоящего боя Технос Сектора А начал успокаиваться. Резервные мужчины больше не требовались и больше не назначались.
   "Цель сорок один-шесть", - сказал Управление огнем; а также:
   "Лоуренс, два. Дойл, два, - приказал Киннисон. Это было достаточно рутинно, но через мгновение:
   "Тед!" - отрезал Лоуренс. - Промазал - сильно - оба ствола. Сорок первый уворачивается - управляемый или управляемый - приближается как черт - смотри, Дойл - СМОТРИ!
   - Киннисон, возьми! Управление огнем рявкнуло, голос теперь не был ни тихим, ни ровным, и он не стал ждать, попадет Дойл или промахнется. - Он уже в третьей зоне - курс на столкновение!
   "Харпер! Перенимать!"
   Киннисон получил данные, решил уравнения, запустил пять торпед с ускорением в пятьдесят g. Раз, два, три, четыре, пять; последние три настолько близко друг к другу, насколько они могли лететь, не срабатывая при этом неконтактные взрыватели.
   Коммуникации, математика и электронные мозги вычислительных машин сделали все, что могли; остальное зависело от человеческого мастерства, от совершенства координации и скорости реакции человеческого разума, нервов и мускулов.
   Взгляд Киннисона метался от пластины к панели, к компьютерной ленте, к счетчику, к гальванометру и обратно к пластине; его левая рука двигала крошечными дугами ручки, вращение которых изменяло интенсивность двух взаимно перпендикулярных компонентов двигателей его торпед. Он внимательно слушал доклады триангулирующих наблюдателей, теперь дававших ему данные, прикрывающие его собственные ракеты, а также объект-мишень. Пальцы его правой руки почти постоянно ударяли по клавишам компьютера; он почти постоянно корректировал курс своих торпед.
   "На волосок", - решил он. "Ушел примерно на точку".
   Цель отошла от предсказанного пути.
   Вниз на два - влево на три - на волосок вниз - Верно ! Дело было почти во второй зоне; ворвался в Зону Один.
   На секунду он подумал, что его первый торп вот-вот соединится. Это почти произошло - только мощный боковой укол в последний момент позволил цели уклониться от него. Два числа вспыхнули белым на его тарелке; его фактическая ошибка, с точностью до фута расстояния и до градуса на часах, измерялась и передавалась обратно на его борт приборами в его торпеде.
   Работая с мгновенными и точными данными, а также из-за того, что у противника было так мало времени для действий, второй снаряд Киннисона действительно едва не промахнулся. Его третья была царапина; настолько близко, что сработал его неконтактный взрыватель, взорвав боеголовку, начиненную циклонитом. Киннисон знал, что его третья сработала, потому что фигуры-ошибки исчезли почти в момент их возникновения, когда были уничтожены ее обнаруживающие и передающие инструменты. Этого одного взрыва могло быть достаточно; но Киннисон успел разглядеть свою ошибку - как она была мала! - и у него была доля секунды времени. Следовательно, Четыре и Пятый попали домой; мертвая точка. Какой бы ни была эта цель, она больше не представляла угрозы.
   "Киннисон на связи", - кратко доложил он диспетчеру управления огнем и принял от Харпера руководство деятельностью сектора А.
   Битва продолжалась. Киннисон раз за разом отправлял Харпера и Драммонда. Ему самому дали еще три мишени. Первая волна врага - то, что от нее осталось - прошла. Сектор А вступил в бой, опять же на предельной дистанции, после второго. Его останки тоже нырнули вниз и вперед, к далекой земле.
   Третья волна была очень тяжелой. Не то чтобы это было на самом деле хуже, чем первые два, но CR10685 больше не получал данные, которые должны были быть у ее Technos для хорошей работы; и каждый мужчина на ее борту знал, почему. Кое-что вражеское, конечно, проникло; и обсерватории, как на земле, так и над ней - глаза всей американской обороны - сильно пострадали.
   Тем не менее Киннисон и его товарищи не были слишком обеспокоены. Такое состояние не было совершенно неожиданным. Теперь они были ветеранами; они были судимы и не были найдены нуждающимися. Они прошли невредимыми через огненную ванну, подобной которой мир никогда прежде не знал. Дайте им вообще какие-либо вычисления - или вообще никаких вычислений, кроме собственного радара старого CR10685 и их собственных торпед, которых у них все еще было много, - и они могли бы и позаботились обо всем, что можно было бы им бросить.
   Прошла третья волна. Целей становилось все меньше и меньше. Действие замедлилось... остановилось.
   Техносы, даже начальники секторов, ничего не знали о ходе битвы в целом. Они не знали, где находится их ракета и куда она летит: на север, восток, юг или запад. Они знали, когда он идет вверх или вниз, только по "сиденьям штанов". Они даже не знали природы уничтожаемых ими целей, так как на их пластинах все цели выглядели одинаково - маленькие, яркие, зеленовато-желтые пятна. Следовательно:
   "Дайте нам дурь, Пит, если у нас есть свободная минутка", - умолял Киннисон своего офицера управления огнем. "Вы знаете больше, чем мы - давайте!"
   - Сейчас придет, - последовал незамедлительный ответ. "Шесть из тех целей, которые так причудливо уворачивались, были атомными, нацеленными на Линии. Пять были дирижаблями с нашим номером на них. Вы, ребята, отлично поработали. Прошло очень мало их вещей - мало, говорят, чтобы нанести большой ущерб такой большой стране, как США. С другой стороны, они почти никого из наших не остановили - им, видимо, не с чем было сравниться с вами, техносы. .
   "Но весь ад, кажется, вырывается на свободу, по всему миру. Они говорят, что наше восточное и западное побережье подвергаются нападению; но держат. Операция "Дейзи" и операция "Фэрфилд" щелкают так же, как и мы. Европа, говорят они, катится в ад - все стреляют в цель. В одном отчете говорится, что страны Южной Америки бомбят друг друга... Азия тоже... ничего определенного; как только появится дурь, я передам ее вам.
   "Мы вышли в очень хорошей форме, учитывая... потери меньше, чем ожидалось, всего семь процентов. Первая Линия, как вы уже знаете, потерпела ужасный шеллак; на самом деле, участок Черчилля-Белчера был практически уничтожен, что и упустило из виду все наши наблюдения... Сейчас мы почти над южной оконечностью Гудзонова залива, направляемся вниз и на юг, чтобы присоединиться к вертикальному формированию флота. ...волны больше не идут, но говорят ожидать атаки низколетящих боевых ракет - ауть! Напрягитесь, ребята, но на экране Сектора А ничего нет...
   Не было. Поскольку CR10685 нырял вниз и на юг, его не было. Тем не менее, какой-то наблюдатель на борту этой ракеты увидел приближающуюся атомную ракету. Какой-то офицер управления огнем выкрикивал приказы; некоторые Technos сделали все возможное - и потерпели неудачу.
   И такова жестокость ядерного деления; настолько непостижима его скорость, что Теодор К. Киннисон умер, так и не поняв, что что-то происходит с его кораблем или с ним.
  
   Гарлейн из Эддора посмотрел на разрушенную Землю, на творение своих рук, и нашел ее хорошей. Зная, что пройдет много сотен теллурийских лет, прежде чем эта планета снова потребует его личного внимания, он отправился в другое место; на Ригель-Четыре, на Палейн-Семь и в солнечную систему Велантия, где он обнаружил, что его создания, Повелители, не развиваются по графику. Он провел там совсем немного времени, а затем тщательно и безрезультатно искал доказательства враждебной деятельности внутри Внутреннего Круга.
   И на далекой Арисии было принято судьбоносное решение: пришло время резко обуздать доселе беспрепятственных эддорианцев.
   - Значит, мы готовы открыто воевать против них? - спросил Эвконидор с некоторым сомнением. "Опять же, очистить планету Теллус от опасных радиоактивных веществ и слишком ядовитых форм жизни, конечно, несложно. Из наших охраняемых территорий в Северной Америке сильное, но демократическое правительство может распространиться по всему миру. Это правительство можно достаточно легко расширить, включив в него Марс и Венеру. Но Гхарлейн, который должен действовать как Роджер, уже посеял среди адептов северного полярного Юпитера семена юпитерианских войн... "
   " Твоя визуализация верна, юноша. Подумай. "
   " Эти межпланетные войны, конечно, неизбежны, и они послужат укреплению и объединению правительства Внутренних планет... при условии, что Гарлейн не вмешается... А, понятно. Гарлейн сначала не узнает; так как зона принуждения будет удерживаться на нем. Когда он или какое-нибудь эддорианское слияние поймет это принуждение и разрушит его - в такое время сильного стресса, как невианский инцидент - будет слишком поздно. Наши сплавы будут работать. Роджеру будет разрешено совершать только те действия, которые будут на благо Цивилизации. Невия была выбрана в качестве основного оператора из-за ее расположения в небольшой области галактики, почти лишенной твердого железа, и из-за ее водянистой природы; его водные формы жизни как раз и интересуют эддорианцев меньше всего. Им будет дана частичная нейтрализация инерции; они смогут достичь скоростей, в несколько раз превышающих скорость света. Это охватывает ситуацию, я думаю? "
   - Очень хорошо, Эуконидор, - одобрили старейшины. "Краткий и точный итог. "
   Прошли сотни теллурийских лет. Последствия. реконструкция. продвигать. Один мир - два мира - три мира - единый, гармоничный, дружный. Юпитерианские войны. Крепкий, нерушимый союз.
   Ни один эддорианец не знал, что происходит такой фантастически быстрый прогресс. В самом деле, Гхарлейн знал, когда вел свой огромный космический корабль к Солнцу, что найдет Теллус, населенный людьми, немногим выше дикости.
   И следует мимоходом отметить, что ни разу за все эти столетия человек по имени Киннисон не женился на девушке с рыжевато-бронзово-каштановыми волосами и золотисто-каштановыми глазами.
  
   КНИГА ТРЕТЬЯ: ТРИПЛАНЕТНАЯ
   ГЛАВА 7
   КОСМИЧЕСКИЕ ПИРАТЫ
   Явно неподвижный для своих пассажиров и экипажа межпланетный лайнер " Гиперион " безмятежно скучал вперед через пространство в n нормальный разгон. В отгороженной перилами святилище в углу рубки звякнул колокольчик, послышалось приглушенное жужжание, и капитан Брэдли нахмурился, изучая короткое сообщение на ленте магнитофона - на его стол пришло сообщение с пульта оператора. . Он поманил к себе, и второй офицер, чья вахта сейчас была, прочитал вслух:
   "Отчеты о разведывательных патрулях все еще отрицательные".
   "По-прежнему отрицательно". Офицер задумался. "Они уже провели поиски за пределами максимально возможного места крушения. Два необъяснимых исчезновения в течение месяца - сначала " Диона ", затем " Рея " - и ни тарелки, ни спасательной шлюпки. Плохо выглядит, сэр. Один может быть несчастным случаем; два, может быть, совпадение... - Его голос замер.
   "Но в три это войдет в привычку", - закончил мысль капитан. "И что бы ни случилось, случилось быстро. Ни у кого из них не было времени сказать ни слова - их регистраторы просто отключились. Но, конечно же, у них не было ни наших детекторных экранов, ни нашего вооружения. По данным обсерваторий, мы находимся в чистом эфире, но я бы им не доверял от Теллуса до Луны. Вы, конечно, отдали новые приказы?
   "Да сэр. Детекторы заряжены, все три ряда защитных экранов на рейсах, прожекторы дежурят, костюмы на крючках. Каждый обнаруженный объект подлежит немедленному исследованию - если речь идет о кораблях, их следует предупредить, чтобы они держались за пределами предельной досягаемости. Все, что входит в четвертую зону, должно быть просвечено".
   "Правильно, мы проходим!"
   "Но ни одно судно известного типа не могло ускользнуть с ними незамеченными", - возразил второй офицер. "Интересно, нет ли чего-нибудь в тех диких слухах, которые мы слышали в последнее время?"
   "Ба! Конечно нет!" - фыркнул капитан. "Пираты на кораблях быстрее света - субэфирные лучи - аннулирование гравитационной массы без инерции - смешно! Раз за разом оказывалось невозможным. Нет-с, если пираты действуют в космосе - а это очень похоже на то - они не уйдут далеко против хорошей большой батареи, полной киловатт-часов за тремя рядами тяжелых экранов, и хороших стрелков за мультиплексными проекторами. Они достаточно хороши для любого. Пираты, нептунианцы, ангелы или дьяволы - на кораблях или на метлах - если они нападут на " Гиперион ", мы выжжем их из эфира!"
   Покинув стол капитана, вахтенный офицер приступил к своим обязанностям. Шесть больших смотровых площадок, в которые вглядывались бдительные наблюдатели, были пусты, их широко расставленные сверхчувствительные детекторные экраны не встречали препятствий - эфир был пуст на тысячи и тысячи километров. Сигнальные лампы на панели пилота погасли, его предупредительные колокола замолчали. Блестящая точка белого света в центре микрометрической решетки пилота, прямо на перекрестье его указателей, показывала, что огромное судно шло точно по расчетному курсу, заданному автоматически интегрирующими курсографами. Все было тихо и в порядке.
   - Все хорошо, сэр, - кратко сообщил он капитану Брэдли, - но не все было хорошо.
   Опасность - гораздо более серьезная, поскольку она не была внешней - даже тогда, совершенно неожиданно, грызла жизненные силы огромного корабля. В запертом и экранированном отсеке, глубоко внутри лайнера, находился большой очиститель воздуха. Теперь человек прислонился к главному протоку - аорте, по которой протекал поток чистого воздуха, питающего весь сосуд. Этот гротескный человек в полном облачении космической брони прислонился к воздуховоду и по мере того, как он вонзал сверло все глубже и глубже в стальную стенку трубы. Вскоре он прорвался, и легкий порыв воздуха был остановлен введением плотно прилегающей резиновой трубки. Трубка оканчивалась тяжелым резиновым баллоном, окружавшим хрупкую стеклянную колбу. Мужчина стоял в напряжении, одной рукой держа перед своей головой в шлеме из кремния и стали большой карманный хронометр, а другой слегка сжимая баллон. Насмешливая ухмылка появилась на его лице, пока он ждал ровно секунды действия - тщательно определенного момента, когда его правая рука, закрываясь, разбивала хрупкую колбу и выталкивала ее содержимое в первичный воздушный поток " Гипериона " !
  
   Далеко наверху, в главном салоне, вовсю шли обычные вечерние танцы. Корабельный оркестр замолчал, раздались аплодисменты, и Клио Марсден, сияющая красавица путешествия, вывела свою партнершу на променад к одной из смотровых площадок.
   "О, мы больше не можем видеть Землю!" - воскликнула она. "Куда вы это повернете, мистер Уайт? Костиган?
   "Вот так", - и Конвей Костиган, здоровенный молодой старший помощник лайнера, повернул циферблаты. "Вот - эта тарелка смотрит назад или вниз, на Теллуса; этот другой смотрит вперед".
   Земля представляла собой ярко сияющий полумесяц далеко под летающим кораблем. Над ней румяный Марс и серебристый Юпитер сияли в невыразимом великолепии на фоне совершенно неописуемой черноты - фоне, густо усеянном безразмерными точками ослепительного блеска, которые были звездами.
   - О, разве это не прекрасно! - с благоговением выдохнула девушка. "Конечно, я полагаю, что для вас это старье, но я, знаете ли, цепляюсь за землю, и я мог бы смотреть на это вечно, я думаю. Вот почему я хочу приходить сюда после каждого танца. Ты знаешь я...."
   Ее голос оборвался внезапно, со странным, хриплым рывком, когда она схватила его за руку в отчаянной хватке и так же быстро обмякла. Он пристально посмотрел на нее и мгновенно понял сообщение, написанное в ее глазах - глазах, теперь увеличенных, пристальных, жестких, блестящих и полных душераздирающего ужаса, когда она рухнула, беспомощная, если бы не его поддержка. В процессе выдоха его легкие были почти полностью пусты, но он задержал дыхание, пока не схватил микрофон с пояса и не перевел рычаг в положение "аварийный".
   "Комната управления!" затем он задохнулся, и каждый динамик на всем огромном крейсере пустоты выкрикнул предупреждение, когда он заставил свои уже откачанные легкие полностью опустошиться. "Ви-Два Газ! Напрягись!"
   Корчась и извиваясь в яростной борьбе, чтобы удержать легкие от глотка ядовитой атмосферы, и с бессознательным телом девушки, безвольно перекинутой через его левую руку, Костиган прыгнул к порталу ближайшей спасательной шлюпки. Оркестровые инструменты рухнули на пол, танцующие пары упали и безвольно растянулись, а измученный старший помощник распахнул дверцу спасательной шлюпки и бросился через крохотное помещение к воздушным клапанам. Широко распахнув их, он приложил рот к отверстию и позволил своим трудящимся легким вдохнуть жадно наполняющийся холодный ветер, ревущий из баков. Затем, частично удовлетворив жажду воздуха, он снова затаил дыхание, открыл аварийный шкафчик, надел один из скафандров, всегда хранившихся там, и широко открыл его клапаны, чтобы вымыть из своего мундира любые оставшиеся следы смертоносного газ.
   Затем он прыгнул обратно к своему спутнику. Выключив воздух, он выпустил струю чистого кислорода, держал в нем ее лицо и пытался направить часть его в ее легкие, сжимая и отпуская ее грудь, прижимая ее к своему телу. Вскоре она судорожно вздохнула, задыхаясь и кашляя, и он снова сменил газообразную струю на струю чистого воздуха, настойчиво заговорив, когда она начала приходить в сознание.
   "Вставать!" - отрезал он. "Держись за эту скобу и держи свое лицо в этом воздушном потоке, пока я не надену на тебя костюм! Подловил?"
   Она слабо кивнула и, уверенная, что сможет удержаться у клапана, всего за минуту укрыла ее одним из защитных покрытий. Затем, когда она села на скамейку, восстанавливая силы, он включил видеопроектор спасательной шлюпки и направил его невидимый луч в диспетчерскую, где увидел фигуры в космической броне, яростно возившиеся у панелей.
   "Грязная работа на перекрестке!" он бросился к своему капитану, как мужчина к мужчине, пренебрегая формальностями, как это часто бывало на трипланетной службе. "Где-то в нашем первичном воздухе творится мошенничество! Может быть, так они и получили два других корабля - пиратов! Возможно, это была бомба замедленного действия - не понимаю, как кто-то мог пробраться туда во время инспекции, и никто, кроме Франклина, не может нейтрализовать щит воздушной комнаты - но я все равно осмотрюсь. Тогда я присоединюсь к вам.
   "Что это было?" - спросила потрясенная девушка. - Кажется, я помню, как ты сказал: "Газ Ви-Два". Это запрещено! В любом случае, я обязан тебе жизнью, Конвей, и я никогда этого не забуду - никогда. Спасибо, но остальные... как насчет всех остальных?
   - Это была Ви-Два, и это запрещено, - мрачно ответил Костиган, не сводя глаз с мерцающей пластины, точка проекции которой теперь находилась глубоко в недрах корабля. "Наказание за его использование или обладание - смерть на месте. Им пользуются гангстеры и пираты, так как им уже нечего терять, они уже в списках смертников. Что же касается твоей жизни, то я еще не спас ее - ты можешь пожелать, чтобы я оставил ее в покое до того, как мы закончим. Остальные слишком далеко зашли, не хватает кислорода - даже тебя не смогли бы привести в чувство за несколько секунд, так быстро, как я добрался до тебя. Но есть надежное противоядие - мы все носим его в запертом ящике в доспехах - и все мы знаем, как им пользоваться, потому что все жулики используют Vee-Two, и поэтому мы всегда его ожидаем. Но так как через полчаса воздух снова станет чистым, мы достаточно легко сможем оживить остальных, если сможем справиться с тем, что произойдет дальше. Вот птица, которая это сделала, прямо в воздушной комнате. Это костюм главного инженера, но в нем не Франклин. Какой-то пассажир - переодетый - ударил Шефа - забрал его костюм и проекторы - дыра в воздуховоде - псс! Все вымыто! Может быть, это все, что он должен был сделать с нами в этом спектакле, но больше он ничего в жизни не сделает!"
   "Не спускайся туда!" запротестовала девушка. "Его броня намного лучше, чем тот спасательный костюм, который вы носите, и у него есть броня Mr. К тому же Льюистон Франклина!
   "Не будь идиотом!" - отрезал он. - Мы не можем иметь на борту живого пирата - мы будем слишком заняты непосредственно чужаками. Не волнуйся, я не собираюсь давать ему передышку. Я возьму Стэндиша - сотру его, как кляксу. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь за вами, - скомандовал он, и тяжелая дверь спасательной шлюпки с лязгом захлопнулась за ним, когда он выпрыгнул на променад.
   Он шел прямо через салон, не обращая внимания на разбросанные тут и там инертные фигуры. Подойдя к глухой стене, он манипулировал почти невидимым циферблатом, установленным на одном уровне с ее поверхностью, откинул в сторону тяжелую дверь и вынул стендиш - грозное оружие. Приземистый, огромный и тяжелый, он чем-то напоминал автомат-переросток, но с толстым коротким телескопом, несколькими непрозрачными конденсорными линзами и параболическими отражателями. С трудом преодолевая тяжесть этой штуки, он ходил по коридорам и тяжело спускался по коротким лестницам. Наконец он дошел до очистительной комнаты и свирепо усмехнулся, увидев зеленоватую дымку света, закрывающую дверь и стены - щит все еще был на месте; пират все еще был внутри, все еще наполненный первичным воздухом ужасной Ви-Два, Гипериона .
   Он опустил свое своеобразное оружие, развернул три его массивные ноги, присел за ним и щелкнул переключателем. Тусклые красные лучи ужасающей интенсивности вылетали из отражателей, и под их ударом из защитного экрана выскакивали искры, почти размером с молнию. Ревя и огрызаясь, конфликт продолжался несколько секунд, затем под превосходящей силой Стэндиша зеленоватое сияние уступило место. За ней металл двери пробежал всей гаммой цветов - красным, желтым, ослепительно белым, - а затем буквально взорвался; расплавился, испарился, сгорел. Через проделанное таким образом отверстие Костиган мог ясно видеть пирата в космической броне главного инженера - броне, защищенной от ружейного огня и способной на короткое время отражать и нейтрализовать даже ужасный луч, которым пользовался Костиган. И пират был не безоружен - из его льюистона вырвалась яростная вспышка накала, чтобы потратить свою силу на плюющиеся, потрескивающие пиротехнику в эфирную стену приземистого и чудовищного Стэндиша. Но адская машина Костигана полагалась не только на вибрационное разрушение. Почти при первой же вспышке пиратского оружия офицер нажал на спусковой крючок, раздался двойной, оглушающий в тесном пространстве грохот, и тело пирата буквально улетело в туман, когда полукилограммовый снаряд пробил его броню и взорвался. . Костиган выключил луч и, ничуть не смягчившись ни на йоту, оглядел воздушную комнату; убедившись, что не было нанесено серьезного ущерба жизненно важным механизмам воздухоочистителя - самым легким огромного космического корабля.
   Спешившись со стендиша, он оттащил его обратно в главный салон, положил в сейф и снова включил кодовый замок. Затем к спасательной шлюпке, где Клио вскрикнула от облегчения, увидев, что он невредим.
   - О, Конвей, я так боялся, что с тобой что-нибудь случится! - воскликнула она, когда он быстро повел ее наверх, к диспетчерской. - Конечно, ты... - она помолчала.
   - Конечно, - лаконично ответил он. - Ничего. Как ты себя чувствуешь? Вернулся к нормальной жизни?
   "Хорошо, я думаю, за исключением того, что я напуган до смерти и почти вышел из-под контроля. Я не думаю, что я буду хорош для чего-либо, но что бы я ни сделал, рассчитывайте на меня.
   - Хорошо, ты можешь понадобиться. По-видимому, все вышли, кроме таких, как я, которые были предупреждены и могли затаить дыхание, пока не доберутся до своих костюмов.
   - Но как ты узнал, что это было? Его нельзя ни увидеть, ни понюхать, ничего".
   - Ты вдохнул на секунду раньше меня, и я увидел твои глаза. Я уже был в этом раньше, и когда видишь, как мужчина хоть раз встряхнется этим дерьмом, уже никогда не забудешь. Инженеры внизу, конечно, первыми его поняли - должно быть, он уничтожил их. Затем мы получили его в салоне. Твой обморок предупредил меня, и, к счастью, у меня хватило дыхания, чтобы сообщить об этом. Немало парней наверху должно было успеть уйти - мы увидим их всех в диспетчерской.
   - Полагаю, именно поэтому вы оживили меня - в награду за столь любезное предупреждение о газовой атаке? Девушка рассмеялась; шаткая, но игра.
   -- Что-то в этом роде, наверное, -- легкомысленно ответил он. "Вот и мы, теперь мы скоро узнаем, что произойдет дальше".
   В диспетчерской они увидели не менее дюжины бронированных фигур; уже не мечутся, а сидят за своими инструментами, напряженные и готовые. К счастью, Костиган - ветеран космонавтики, хотя и молодой по годам, - был внизу, в салуне; повезло, что он был знаком с этим ужасным запрещенным газом; к счастью, у него хватило присутствия духа и физической выносливости, чтобы послать предупреждение, не позволив ни одному парализующему следу проникнуть в собственные легкие. Капитан Брэдли, вахтенные и несколько других офицеров в своих каютах или в кают-компании - все закаленные в космосе ветераны - немедленно и безоговорочно подчинились хриплой команде усилителей "напрячься". Выдыхая или вдыхая, их дыхательные пути захлопывались, когда раздавалось это жуткое "Ви-Два", и они буквально прыгали в свои бронированные космические скафандры, выбрасывая из себя объем за объемом неоспоримого воздуха; задерживая дыхание до последней возможной секунды, пока их напряженные легкие не выдержали.
   Костиган махнул девушке на свободную скамейку, осторожно переоделся в собственную броню из спасательного костюма, который был на нем, и подошел к капитану.
   - Что-нибудь видно, сэр? - спросил он, отдавая честь. "Они должны были начать что-то до этого".
   - Они начали, но мы не можем их обнаружить. Мы попытались объявить общую секторальную тревогу, но не успели начать, как они накрыли нашу волну. Посмотри на это!"
   Проследив за взглядом капитана, Костиган уставился на мощный аппарат корабельного оператора. На тарелке вместо движущейся, живой, трехмерной картины сверкали блики слепящего белого света; из динамика вместо осмысленной речи доносился ревущий, трескучий поток шума.
   "Это невозможно!" Брэдли яростно взорвался. - Внутри четвертой зоны - в пределах ста тысяч километров - нет ни грамма металла, и все же они должны быть близко, чтобы послать такую волну. Но Второй так не думает. А ты как думаешь, Костиган? Блефовый командир, реакционер и представитель старой школы, как и его порода, был в ярости, сбит с толку, внутренне бушевал, чтобы вступить в схватку с невидимым и необнаружимым врагом. Однако лицом к лицу с необъяснимым он слушал молодых людей с необычайной терпимостью.
   "Это не только возможно; совершенно очевидно, что у них есть то, чего нет у нас". Голос Костигана был горьким. "Но почему бы и нет? Служебные корабли никогда ничего не получают, пока с этим не будут экспериментировать в течение многих лет, но пираты и им подобные всегда получают новое, как только оно обнаруживается. Единственная хорошая вещь, которую я вижу, это то, что мы убрали часть сообщения, и разведчики могут отследить это вмешательство. Но пираты это тоже знают - теперь это ненадолго, - мрачно заключил он.
   Он говорил правду. Прежде чем было произнесено еще одно слово, внешний экран вспыхнул белым светом под лучом чудовищной силы, и одновременно на одной из смотровых площадок появилось яркое изображение пиратского корабля - огромной черной торпеды из стали, теперь испускающей вспыхивающие наступательные лучи силы. .
   Мгновенно мощное оружие " Гипериона " было пущено в ход, и во вспышке мощных лучей экраны незнакомца вспыхнули пламенем. Тяжелые орудия, под отдачей яростных залпов которых дрожал и содрогался каркас гигантского шара, выпускали тонны осколочно-фугасных снарядов. Но командир пиратов точно знал прочность лайнера и знал, что его вооружение бессильно против сил, находящихся под его командованием. Его экраны были неуязвимы, гигантские снаряды безвредно взрывались посреди космоса, в милях от своей цели. И вдруг из черной громады врага блестяще вонзился страшный столб пламени. Сквозь пустой эфир он прорывался сквозь могучие защитные экраны, сквозь крепкий металл внешних и внутренних стен. Вся эфирная защита " Гипериона " исчезла, а его ускорение упало до четверти своего нормального значения.
   "Прямо через аккумуляторную!" Брэдли застонал. - Сейчас мы на аварийной дороге. С нашими лучами покончено, и мы, кажется, не можем пустить снаряд рядом с ней из наших орудий!
   Но какими бы неэффективными ни были пушки, они навсегда замолчали, когда ужасный луч разрушения безжалостно пронзил рубку управления, сметая с лица земли пилота, артиллерийские и смотровые панели, а также людей перед ними. Воздух устремился в космос, и скафандры троих выживших раздулись, как барабанная перепонка, когда давление в комнате уменьшилось.
   Костиган слегка толкнул капитана к стене, затем схватил девушку и прыгнул в том же направлении.
   - Уходим отсюда, быстро! - закричал он, миниатюрные радиоприборы шлемов автоматически взяли на себя функцию передачи речи, а звуковые диски отказались работать. - Они не могут нас видеть - наша эфирная стена все еще стоит, и их шпионские лучи не могут пройти сквозь нее снаружи, знаете ли. Они работают по чертежам и, вероятно, займут ваш стол следующим, - и когда они рванули к двери, ставшей теперь внешней печатью шлюза, пиратский луч пронзил пространство, которое они только что захватили. бросил.
   Через воздушный шлюз, вниз через несколько уровней пассажирских помещений они поспешили в спасательную шлюпку, единственный дверной проем которой занимал всю длину третьего салона - идеальное место как для защиты, так и для бегства наружу с помощью миниатюрного крейсера. Когда они вошли в свое убежище, они почувствовали, что их вес начал увеличиваться. К беспомощному лайнеру прикладывалась все большая и большая сила, пока он не начал двигаться с нормальным ускорением.
   - Что ты думаешь об этом, Костиган? - спросил капитан. "Притягивающие лучи?"
   "По всей видимости. У них что-то есть, хорошо. Нас куда-то везут, быстро. Я пойду возьму пару Стендишей и еще один доспех - нам лучше окопаться", - и вскоре маленькая комната превратилась в настоящую крепость, в которой находились эти две грозные машины разрушения. Затем первый офицер совершил еще одно, более длительное путешествие, вернувшись с полным комплектом трипланетной космической брони, в точности таким же, как у двух мужчин, но значительно меньшего размера.
   - В качестве дополнительного фактора безопасности тебе лучше надеть это, Клио, - эти аварийные костюмы не слишком хороши в бою. Я не думаю, что вы когда-нибудь стреляли из Стэндиша, не так ли?
   - Нет, но скоро я научусь это делать, - смело ответила она.
   "Двое - это все, что может работать здесь одновременно, но вы должны знать, как удержаться на случай, если один из нас выйдет из строя. А пока вы переодеваетесь, лучше наденьте кое-что из того, что у меня есть, - телефоны спецслужб и детекторы. Приклейте этот маленький диск на грудь с помощью этого кусочка ленты; низко, вне поля зрения. Прямо под вашим поперечным рычагом - лучшее место. Снимите наручные часы и носите их постоянно - не снимая ни на секунду. Наденьте эти жемчужины и носите их все время. Возьми эту капсулу и спрячь ее под кожу, в такое место, где ее нельзя будет найти, кроме самого тщательного поиска. Проглотите его в экстренной ситуации - он легко опускается и работает внутри так же хорошо, как и снаружи. Это самое главное - с ним можно обойтись и одним, если потеряешь все остальное, но без этой капсулы вся система развалится на куски. В этом наряде, если нам придется разойтись, вы можете поговорить с нами - мы оба носим их, хотя и в несколько разных формах. Вам не нужно говорить громко - достаточно будет просто бормотать. Это удобные маленькие наряды - их почти невозможно найти, и они способны на многое".
   "Спасибо, Конвей - я это тоже запомню", - ответила Клио, повернувшись к крошечному шкафчику, чтобы следовать его инструкциям. - Но разве разведчики и патрули не догонят нас довольно быстро? Оператор прислал предупреждение".
   - Боюсь, эфир пуст, насколько нам известно.
   Во время этого разговора капитан Брэдли стоял в молчаливом изумлении. Его глаза слегка вылезли из орбит, когда Костиган сказал: "Мы оба их носим", но он промолчал, и когда девушка исчезла, на его лице появилось выражение зарождающегося понимания.
   - О, я понимаю, сэр, - сказал он уважительно - гораздо более уважительно, чем когда-либо обращался к простому первому помощнику. - Я полагаю, это означает, что мы оба будем носить их в ближайшее время. "Особые службы" - но вы не уточнили, какая именно служба, не так ли?
   "Теперь, когда вы упомянули об этом, я не верю, что я это сделал", усмехнулся Костиган.
   - Это объясняет несколько вещей о тебе - в частности, твое узнавание Ви-Два, твой сверхъестественный контроль и скорость реакции. Но не ты ли..."
   - Нет, - прервал его Костиган. "Эта ситуация может стать слишком серьезной, чтобы игнорировать какие-либо ставки. Если мы убежим, я заберу их у нее, и она никогда не узнает, что это не обычное оборудование. Что до тебя, то я знаю, что ты умеешь и держишь рот на замке. Вот поэтому я и вешаю на тебя это барахло - у меня было много чего в комплекте, но я прошил все это Стэндишем, кроме того, что притащил сюда для нас троих. Думаете вы так или нет, но мы попали в настоящую передрягу - наши шансы вырваться очень близки к нулю...
   Он прервался, когда вернулась девушка, теперь, судя по всему, маленький офицер Трипланеты, и все трое погрузились в долгое и ничем не примечательное ожидание. Час за часом они летели сквозь эфир, но, наконец, произошло резкое колебание и резкое увеличение их ускорения. После короткого совещания капитан Брэдли включил визуальный луч и, установив луч на минимальную мощность, осторожно посмотрел вниз, в направлении, противоположном тому, в котором, как он знал, должно было находиться пиратское судно. Все трое смотрели в тарелку, видя лишь бесконечность пустоты, отмеченную лишь бесконечно далекими и холодно сверкающими звездами. Пока они смотрели в пространство, обширная область неба была затемнена, и они увидели, слабо освещенный своеобразным голубым свечением, огромный шар - шар такой большой и такой близкий, что им казалось, что они падают к нему вниз, как будто это был мир! Они остановились - замерли, невесомые - огромная дверь плавно скользнула в сторону - их втянуло вверх через шлюз и тихо парило в воздухе над небольшим, но ярко освещенным и стройным городом металлических зданий! Осторожно " Гиперион " опустили, чтобы он остановился в объятиях стандартной посадочной люльки.
   -- Что ж, где бы это ни было, мы здесь, -- мрачно заметил капитан Брэдли и:
   - А теперь начнется фейерверк, - согласился Костиган, вопросительно взглянув на девушку.
   - Не обращай на меня внимания, - ответила она на его невысказанный вопрос. - Я тоже не верю в сдачу.
   "Правильно", и оба мужчины присели на корточки за эфирными стенами своего ужасного оружия; девушка склонилась позади них.
   Им не пришлось долго ждать. Группа людей - мужчин и, судя по всему, американцев - появилась без оружия в маленьком холле. Как только они вошли в комнату, Брэдли и Костиган без сожаления обрушили на них всю мощь своих ужасных проекторов. Из рефлекторов через дверной проем вырвался концентрированный двойной луч чистого разрушения - но этот луч не достиг своей цели. В ярдах от мужчин он с экраном непроницаемой плотности. Мгновенно артиллеристы нажали на спусковые крючки, и из ревущего орудия вылетел поток осколочно-фугасных снарядов. Но и снаряды были бесполезны. Они ударились о щит и исчезли - исчезли, не взорвавшись и не оставив следов, свидетельствующих о том, что они когда-либо существовали.
   Костиган вскочил на ноги, но прежде чем он успел начать намеченную атаку, рядом с ним появился обширный туннель - что-то прошло через всю ширину лайнера, без усилий прорезав гладкий цилиндр пустоты. Воздух ворвался, чтобы заполнить вакуум, и трое посетителей почувствовали, что их схватили невидимые силы и втянули в туннель. Через него они плыли вверх и над зданиями, наконец, наклонившись вниз, к двери большого здания с высокой башней. Двери открывались перед ними и закрывались за ними, пока, наконец, они не выпрямились в комнате, которая, очевидно, была кабинетом занятого руководителя. Они стояли перед письменным столом, на котором, помимо обычного оборудования делового человека, имелся также поразительно полный распределительный щит и приборная панель.
   За столом бесстрастно сидел седой мужчина. Мало того, что он был полностью одет в серое, но и его густые волосы были седыми, его глаза были серыми, и даже его загорелая кожа, казалось, производила впечатление замаскированной серости. Его ошеломляющая личность излучала серую ауру - не нежно-серую, как у голубя, а непоколебимую, драйвовую серость супер-дредноута; твердый, негибкий, хрупкий серый цвет излома высокоуглеродистой стали.
   - Капитан Брэдли, первый помощник Костиган, мисс Марсден, - сказал мужчина тихо, но четко. - Я не предполагал, что вы, двое мужчин, проживете так долго. Однако это деталь, которую мы пока пропустим. Вы можете снять свои костюмы.
   Ни один из офицеров не шевельнулся, но оба непоколебимо уставились на говорящего.
   "Я не привык повторять инструкции, - продолжал человек за столом; голос по-прежнему низкий и ровный, но в нем чувствуется смертельная угроза. "Вы можете выбрать между снятием этих костюмов и смертью в них, здесь и сейчас".
   Костиган подошел к Клио и медленно снял с нее доспехи. Затем, обменявшись молниеносными взглядами и пробормотав слово, оба офицера одновременно скинули скафандры и в одно и то же мгновение выстрелили; Брэдли со своим Льюистоном, Костиган с тяжелым автоматическим пистолетом, пули которого представляли собой разрывные снаряды огромной силы. Но человек в сером, окруженный непроницаемой стеной силы, лишь терпеливо и сводяще улыбался в ответ на выстрелы. Костиган яростно прыгнул, но его отбросило назад, когда он врезался в непоколебимую невидимую стену. Злобный луч вернул его на место, оружие было вырвано, и все трое пленников остались на своих прежних позициях.
   - Я допустил это, как демонстрацию тщетности, - сказал серый человек, и его жесткий голос стал жестче, - но я больше не позволю глупостей. Сейчас я представлюсь. Я известен как Роджер. Вы, вероятно, ничего не слышали обо мне: очень немногие теллурианцы слышали или когда-либо услышат. Выживете вы двое или нет, зависит исключительно от вас самих. Я боюсь, что вы оба скоро умрете, поскольку в некотором роде изучает людей. Какими способными и находчивыми вы только что себя ни показали, вы могли бы быть ценны для меня, но, вероятно, не будете - в таком случае вы, конечно, перестанете существовать. Однако в свое время вы окажете мне небольшую услугу в процессе устранения. В вашем случае, мисс Марсден, я колеблюсь между двумя вариантами действий; каждая весьма желательна, но, к сожалению, взаимоисключающая. Твой отец будет рад выкупить тебя за очень большую сумму, но, несмотря на это, я могу решить использовать тебя для исследования секса.
   "Да?" Клио великолепно воспользовалась случаем. Забытый страх, ее мужественный дух вспыхнул в ее ясных юных глазах и исходил из ее подтянутого юного тела, выпрямившегося в вызывающей форме. - Ты можешь думать, что можешь делать со мной все, что захочешь, но ты не можешь!
   "Странно - очень озадачивает - почему этот единственный раздражитель в случае с молодыми самками должен вызывать такую совершенно непропорциональную реакцию?" Глаза Роджера впились в Клиос; девушка вздрогнула и отвернулась. "Но сам секс, первичный и основной, самый распространенный спутник жизни в этом континууме, совершенно нелогичен и парадоксален. Больше всего сбивает с толку то, что это исследование секса должно продолжаться".
   Роджер нажал кнопку, и появилась высокая миловидная женщина неопределенного возраста и неизвестной национальности.
   - Проводите мисс Марсден в ее квартиру, - приказал он, и, когда обе женщины вышли, вошел мужчина.
   - Груз выгружен, сэр, - сообщил пришелец. "Обозначенные двое мужчин и пять женщин были доставлены в больницу".
   - Очень хорошо, избавься от остальных обычным способом. Миньон вышел, а Роджер бесстрастно продолжил:
   "В совокупности другие пассажиры могут стоить миллион или около того, но не стоит тратить на них время".
   - Что ты вообще такое? - вспыхнул Костиган, беспомощный, но разъяренный до предела. "Я слышал о безумных ученых, пытавшихся уничтожить Землю, и о столь же безумных гениях, возомнивших себя Наполеонами, способными завоевать даже Солнечную систему. Кем бы вы ни были, вы должны знать, что вам это не сойдет с рук".
   "Я ни то, ни другое. Однако я ученый и руковожу многими другими учеными. Я не сумасшедший. Вы, несомненно, заметили некоторые особенности этого места?
   "Да, особенно искусственная гравитация и эти экраны. Обычная эфирная стена непроницаема в одном направлении и не препятствует материи - ваша прозрачна в обе стороны и более чем непроницаема для материи. Как ты сделал это?"
   "Вы бы не поняли их, если бы я объяснил их вам, и это всего лишь два наших меньших развития. Я не собираюсь разрушать вашу планету Земля; У меня нет желания править массами бесполезных и безмозглых людей. Я, однако, преследую определенные цели. Для осуществления моих планов мне нужны сотни миллионов золота и еще сотни миллионов урана, тория и радия; все это я возьму с планет этой Солнечной системы, прежде чем покину ее. Я возьму их, несмотря на ребяческие усилия флотов вашей Трехпланетной Лиги.
   "Эта структура была спроектирована мной и построена под моим руководством. Он защищен от метеоритов силами моего изобретения. Оно неуловимо и невидимо - эфирные волны огибают его без потерь и искажений. Я обсуждаю эти моменты так подробно, чтобы вы могли точно осознать свою позицию. Как я уже сказал, вы можете мне помочь, если захотите.
   "Итак, что вы могли бы предложить любому мужчине , чтобы он присоединился к вашему отряду?" - ядовито спросил Костиган.
   - Многое, - холодный тон Роджера не выдавал никаких эмоций, никакого признания открытого и горького презрения Костигана. "У меня в подчинении много людей, связанных со мной многими узами. Потребности, желания, стремления и желания различаются от человека к человеку, и я могу удовлетворить практически любое из них. Многие мужчины находят удовольствие в обществе молодых и красивых женщин, но есть и другие побуждения, которые я нашел весьма действенными. Жадность, жажда славы, стремление к власти и т. д., включая многие качества, обычно считающиеся "благородными". И то, что я обещаю, я выполняю. Я требую от себя только верности, и то только в определенных вещах и на сравнительно короткий срок. Во всем остальном мои люди поступают так, как им заблагорассудится. В заключение, я могу с удобством использовать вас двоих, но вы мне не нужны. Поэтому теперь вы можете выбирать между моей службой и... альтернативой.
   - Какая именно альтернатива?
   "Мы не будем вдаваться в это. Достаточно сказать, что это связано с небольшим исследованием, которое продвигается неудовлетворительно. Это приведет к твоему исчезновению, и, возможно, я должен упомянуть, что это исчезновение не будет особенно приятным.
   - Я говорю НЕТ, ты... - взревел Брэдли. Он намеревался дать чистую классификацию, но был грубо прерван.
   "Подожди минутку!" - отрезал Костиган. - А как насчет мисс Марсден?
   - Она не имеет никакого отношения к этому разговору, - ледяным тоном ответил Роджер. - Я не торгуюсь - на самом деле я думаю, что удержу ее на время. Она думает погубить себя, если я не позволю выкупить ее, но она будет считать, что эта дверь для нее закрыта, пока я не позволю ей открыться".
   - В таком случае я присоединяюсь к Шефу - возьми то, что он начал говорить о тебе, и прочитай это для меня! - рявкнул Костиган.
   "Очень хорошо. Этого решения и следовало ожидать от людей твоего типа. Серый человек нажал две кнопки, и двое его существ вошли в комнату. "Поместите этих людей в две отдельные камеры на втором уровне", - приказал он. "Обыщите их; все их оружие, возможно, не было в их доспехах. Запечатайте двери и поставьте специальную охрану, настроенную на меня здесь.
   Они были заключены в тюрьму и тщательно обысканы; но у них не было оружия, и ничего не было сказано о коммуникаторах. Даже если бы такие инструменты можно было спрятать, Роджер мгновенно обнаружил бы их использование. По крайней мере, так гласил его разум. Но люди Роджера не подозревали о возможностях телефонов, детекторов и шпионских лучей Костигана "специальной службы" - инструментов мельчайших размеров и бесконечно малой мощности, но, тем не менее, инструментов, которые, работая ниже уровня эфира, были эффективны на больших расстояниях и не вызывают вибраций в эфире, по которым можно было бы обнаружить их использование. А что может быть невиннее штатной личной экипировки каждого космического офицера? Тяжелые очки, наручные часы и дополнительный карманный хронометр, фонарик, автоматическая зажигалка, отправитель, пояс для денег?
   Все эти предметы снаряжения были осмотрены с должной тщательностью; но умнейшие умы Трипланетной службы сконструировали эти коммуникаторы так, чтобы они могли пройти любой обычный поиск, каким бы тщательным он ни был, и когда Костигана и Брэдли наконец заперли в предназначенных для этого камерах, они все еще владели своими ультраинструментами.
   ГЛАВА 8
   В ПЛАНЕТОИДЕ РОДЖЕРА
   В холле Клио дико огляделась, ища даже самый узкий путь к бегству. Однако прежде чем она успела что-то сделать, ее тело было зажато, как в тисках, и она боролась, не шевелясь.
   "Бесполезно пытаться плащ или делать что-либо, кроме того, что пожелает Роджер, - мрачно сообщил ей проводник, отламывая инструмент в ее руке и таким образом возвращая насквозь запуганной девушке свободу движений.
   "Его самое светлое желание - закон", - продолжала она, пока они шли по длинному коридору. "Чем раньше ты поймешь, что должен поступать именно так, как ему угодно, во всем, тем легче будет твоя жизнь".
   - Но я не хотел бы продолжать жить! - воскликнула Клио. - А я всегда могу умереть, ты же знаешь.
   - Вы обнаружите, что не можете, - монотонно ответило бесстрастное создание. - Если ты не сдашься, ты будешь желать и молить о смерти, но ты не умрешь, если этого не пожелает Роджер. Посмотри на меня: я не могу умереть. Вот твоя квартира. Ты останешься здесь до тех пор, пока Роджер не отдаст дальнейших распоряжений относительно тебя.
   Живой автомат открыл дверь и застыл безмолвно и бесстрастно, а Клио, глядя на нее в ужасе, проскользнула мимо нее в роскошно обставленные апартаменты. Дверь беззвучно закрылась, и наступила абсолютная тишина. Не обычная тишина, а неописуемое совершенство абсолютной тишины, полного отсутствия всех звуков. В этой тишине Клио стояла неподвижно. Напряженная и неподвижная, безнадежная, отчаявшаяся, она стояла в этой великолепной комнате, борясь с почти непреодолимым желанием закричать. Внезапно она услышала холодный голос Роджера, говорящий из пустого воздуха.
   - Вы переутомлены, мисс Марсден. В таком состоянии вы не можете быть бесполезны ни для себя, ни для меня. Я приказываю тебе отдохнуть; и, чтобы обеспечить этот покой, вы можете потянуть за тот шнур, который установит вокруг этой комнаты эфирную стену: стену, чтобы отрезать даже этот мой голос..."
   Голос смолк, когда она яростно дернула за веревку и бросилась на кушетку в потоке задыхающихся, сдавленных, но мятежных рыданий. Затем снова раздался голос, но не для ее ушей. Глубоко внутри нее, проникая в каждую кость и мышцу, он скорее ощущался, чем слышался.
   - Клио? - спросил он. - Не говори пока...
   "Конвей!" она вздохнула с облегчением, каждая клеточка ее взволновалась новой надеждой от глубокого, хорошо запомнившегося голоса Конвея Костигана.
   "Не шуметь!" - отрезал он. "Не притворяйся таким счастливым! У него может быть шпионский луч на вас. Он меня не слышит, но, возможно, он слышит вас. Когда он разговаривал с вами, вы, должно быть, заметили какое-то шероховатое ощущение наждачной бумаги под тем ожерельем, которое я вам подарил? Поскольку он окружил вас эфирной стеной, бусины уже мертвы. Если вы чувствуете что-то подобное под наручными часами, глубоко вдохните дважды. Если вы ничего там не почувствуете, вы можете безопасно говорить так громко, как вам заблагорассудится.
   - Я ничего не чувствую, Конвей! она радовалась. Слезы забыты, она снова стала прежней, жизнерадостной. "Значит, эта стена настоящая ? Я лишь наполовину поверил этому".
   - Не слишком доверяй ему, потому что он может отрезать его снаружи в любой момент, когда захочет. Помните, что я вам говорил: это ожерелье предупредит вас о любом шпионском излучении в эфире, а часы обнаружат все, что ниже уровня эфира. Конечно, теперь он мертв, поскольку наши три телефона подключены напрямую; Я также на связи с Брэдли. не слишком пугайтесь; у нас гораздо больше шансов, чем я думал".
   "Какая? Ты не это имеешь в виду!
   "Абсолютно. Я начинаю думать, что, возможно, у нас есть что-то, о существовании чего он не знает, - наша ультраволна. Конечно, я не удивился, когда его искатели не смогли найти наши инструменты, но мне и в голову не приходило, что у меня может быть чистое поле для их применения! Я пока не могу в это поверить, но я не смог найти никаких указаний на то, что он вообще может определять диапазоны, которые мы используем. Я посмотрю вон там своим шпионским лучом... Я сейчас смотрю на вас - чувствуете?
   "Да, теперь часы чувствуют себя именно так".
   "Отлично! Здесь тоже нет признаков вмешательства. Я не могу найти ни следа ультра-волн - ничего ниже уровня эфира, понимаете, - нигде во всем этом месте. У него так много вещей, о которых мы никогда не слышали, что я, конечно, предположил, что у него есть и ультраволновые; но если он этого не сделал, это дает нам преимущество. Что ж, у нас с Брэдли много работы... Подождите, я только что подумал. Я вернусь через секунду.
   Наступила короткая пауза, затем беззвучный, но ясный голос продолжал:
   "Удачной охоты! Та женщина, которая наделала тебе синяков, не жива - она полна прекраснейших машин и схем, которые ты когда-либо видел!
   - О, Конвей! и голос девушки сорвался в захватывающей волне благодарности и облегчения. "Это было так невыразимо ужасно, думать о том, что должно было случиться с ней и другими, подобными ей!"
   - Я думаю, он блефует колоссально. Он хороший, все в порядке, но ему очень не хватает всемогущества. Но и не слишком задирайтесь. Многое случилось здесь со многими женщинами, да и с мужчинами тоже, и многое может случиться с нами, если мы не запустим несколько самолетов. Держите язык за зубами, и если вы хотите нас, кричите. "До свидания!"
   Безмолвный голос смолк, часы на запястье Клио снова превратились в ненавязчивый хронометр, а Костиган в своей уединенной камере далеко под ее комнатой в башне обратил свои странно вытаращенные глаза на другие сцены. Его руки, очевидно бездействовавшие в карманах, манипулировали крошечными элементами управления; его острые, натренированные глаза изучали каждую скрытую деталь механизма большого глобуса. Наконец, он снял очки и вполголоса обратился к Брэдли, запертому в другой комнате без окон через холл.
   - Думаю, у меня достаточно дури, капитан. Я выяснил, куда он положил нашу броню и оружие, и нашел все основные провода, элементы управления и генераторы. Здесь вокруг нас нет эфирных стен, но каждая дверь защищена, а за дверью стоят охранники - по одному на каждого из нас. Это роботы, а не люди. Это усложняет задачу, так как они, несомненно, подключены напрямую к столу Роджера и подадут сигнал тревоги при первом намеке на ненормальную работу. Мы ничего не можем сделать, пока он не покинет свой стол. Видите вон ту черную панель чуть ниже шнурового выключателя справа от вашей двери? Это крышка трубопровода. Когда я дам вам слово, оторвите его, и вы увидите один красный провод в кабеле. Он питает генератор щита вашей двери. Разорви этот провод и присоединяйся ко мне в холле. Жаль, что у меня был только один из этих ультраволновых шпионов, но когда мы будем вместе, все будет не так уж плохо. Вот что, я думаю, мы могли бы сделать, - и он подробно рассказал о единственном способе действий, который, как показало его исследование, был возможен.
   "Вот, он оставил свой стол!" - воскликнул Костиган после того, как разговор продолжался почти час. "Теперь, как только мы узнаем, куда он идет, мы что-нибудь начнем... он пойдет к Клио, свинье! Это меняет дело, Брэдли! Его жесткий голос был проклятием.
   "В некотором роде!" - воскликнул капитан. "Я знаю, как вы двое ладили во время круиза. Я с тобой, но что мы можем сделать?"
   - Мы что-нибудь сделаем, - мрачно заявил Костиган. "Если он бросится на нее, я поймаю его, если мне придется взорвать всю эту сферу из космоса, с нами в ней!"
   - Не делай этого, Конвей, - низкий голос Клио, дрожащий, но решительный, почувствовали оба мужчины. - Если у тебя есть шанс сбежать и сделать что-нибудь, чтобы сразиться с ним, не обращай на меня внимания. Может быть, он все равно хочет поговорить только о выкупе.
   - Он не стал бы говорить с тобой о выкупе - он собирается говорить совсем о другом, - прохрипел Костиган, но его голос внезапно изменился. - Но скажи, может быть, так и лучше. Они не нашли наших спецпредложений, когда обыскивали нас, знаете ли, и мы скоро причиним много вреда. Роджер, вероятно, не быстрый работник - я бы сказал, больше из тех, кто играет в кошки-мышки, - и после того, как мы начнем, у него на уме будет что-то еще, кроме вас. Думаешь, ты сможешь отвлечь его и заинтересовать минут пятнадцать?
   - Я уверена, что смогу - я сделаю все, чтобы помочь нам или вам уйти от этого ужаса... - Ее голос оборвался, когда Роджер сломал эфирную стену ее квартиры и пошел к дивану, на котором она сидела. присел в широко раскрытых глазах, беспомощный, дрожащий ужас.
   "Готовься, Брэдли!" Костиган режиссировал лаконично. - Он оставил эфирную стену Клио выключенной, чтобы любые аномальные сигналы передавались ему с его стола - он знает, что в этой комнате никто не сможет его побеспокоить. Но я держу луч на том выключателе, чтобы стена горела на полную мощность. Что бы мы ни делали сейчас, он не может получить предупреждение. Однако мне придется удерживать балку точно на месте, так что вам придется делать грязную работу. Оторвите красный провод и убейте двух охранников. Ты знаешь, как убить робота, не так ли?
   - Да, сломай ему глазные линзы и барабанные перепонки, и он прекратит все, что делает, и пошлет сигнал бедствия... И то, и другое. Что теперь?"
   "Открой мою дверь - переключатель щита справа".
   Дверь Костигана распахнулась, и в комнату прыгнул капитан Трипланеты.
   "Теперь наша броня!" воскликнул он.
   "Еще нет!" - отрезал Костиган. Он стоял неподвижно, вытаращив глаза, неподвижно глядя в какую-то точку на потолке. - Я не могу сдвинуться ни на миллиметр, пока ты не замкнешь переключатель эфирной стены Клио. Если я уберу этот луч на секунду, мы утонем. Пять этажей вверх, прямо по коридору - четвертая дверь справа. Когда ты будешь у переключателя, ты почувствуешь мой луч на своих часах. Заткнись!"
   - Верно, - и капитан отскочил со скоростью, с которой сравнятся немногие люди в половину его лет.
   Вскоре он вернулся, и после того, как Костиган проверил эфирную стену "люкса для новобрачных", чтобы убедиться, что никакие предупредительные сигналы от его стола или его слуг не могут дойти до Роджера внутри, два офицера поспешили к комнате, в которой их космическая броня.
   "Жаль, что они не носят униформу", - выдохнул Брэдли, задыхаясь от множества лестничных пролетов. - Возможно, это помогло некоторым в качестве маскировки.
   "Я сомневаюсь в этом - с таким количеством роботов вокруг они, вероятно, получают сигналы, которые мы все равно не можем понять. Если мы встретим кого-нибудь, это будет означать битву. Погоди!" Вглядываясь сквозь стены с помощью своего шпионского луча, Костиган увидел двух приближающихся мужчин, блокирующих пересекающийся коридор, в который они должны были свернуть. - Двое, мужчина и робот - робот на твоей стороне. Мы подождем здесь, на углу, а когда обгонят, хватайте их! и Костиган убрал очки, приготовившись к драке.
   Ничего не подозревая, два пирата появились в поле зрения, и как только они появились, два офицера нанесли удар. Костиган, находясь внутри, нанес короткий и сильный удар справа в живот пирата-человека. Яростно сжатый кулак вонзился по запястье в мягкие ткани, и раненый рухнул. Но даже когда удар пришелся на землю, Костиган увидел, что за двумя, за которыми он наблюдал, следовал третий враг, пират, который уже тогда направлял на него лучевой проектор. Автоматически реагируя, Костиган развернул своего бессознательного противника перед собой, так что порочный луч вонзился в тело врага, а не в его собственное. Пригнувшись к самому маленькому компасу, он выпрямился с хлещущей силой мощной стальной пружины, швырнув труп прямо в пылающее жерло проектора. Оружие рухнуло на пол, а мертвый пират и живой рухнули кучей. На эту кучу Костиган бросился, нащупывая горло пирата. Но парень вырвался и ответил резким выпадом, который вырвал бы глаза более медлительному человеку, а затем тут же последовал яростный удар ногой в пах. Это не автомат, приспособленный и предназначенный для выполнения определенных фиксированных обязанностей с механической точностью, а гибкий, сильный человек, упорно тренирующийся, борющийся со всеми грязными уловками, известными его кровожадным соплеменникам.
   Но Костиган не был новичком в искусстве грязных боев. Действительно, немногие из калечащих приемов жестокого боя были неизвестны даже рядовым сотрудникам высокоэффективного тайного отделения Трипланетной службы; и Костиган, начальник сектора, знал их всех. Эти тайные агенты использовали оружие Природы не для удовольствия, спортивного мастерства или миллионных кошельков. Они вступали в схватку только тогда, когда этого нельзя было избежать, но когда они были вынуждены сражаться таким образом, они шли только с одной мрачной целью - убивать, и убивать в кратчайший срок. Таким образом, открытие Костигана пришло скоро. Пират предпринял жестокий удар сабо , которого Костиган избежал молниеносным сдвигом. Это был легкий сдвиг, которого едва хватило, чтобы кикер промахнулся, и две могучие руки сомкнулись на летящей в воздухе ноге, словно отвисшие челюсти медвежьей капкана. Сомкнутые и злобно искривленные, в одно и то же мимолетное мгновение. Раздался вопль, приглушенный, когда тяжелый ботинок врезался в тщательно заданную отметку - пират выбыл, определенно и навсегда.
   Борьба длилась едва ли десять секунд и подошла к концу как раз в тот момент, когда Брэдли закончил ослеплять и оглушать робота. Костиган взял проектор, снова надел очки-шпионы, и они вдвоем поспешили дальше.
   "Отличная работа, шеф, это, должно быть, дар - хулиганить так, как ты", - воскликнул Брэдли. - Вот почему ты взял живого?
   - Некоторым тоже помогает практика - я и раньше участвовал в драках, и я намного моложе и, может быть, немного быстрее, чем ты, - кратко объяснил Костиган, пристально глядя вперед, пока они бежали по одному коридору за другим. .
   По дороге встретилось еще несколько охранников, как живых, так и механических, но им не разрешили оказать никакого сопротивления. Костиган увидел их первым. В яростном луче проектора мертвого пирата их разорвало в никуда, и два офицера устремились к комнате, которую Костиган обнаружил издалека. Три костюма трипланетной космической брони были заперты в шкафу; шкаф, двери которого Костиган буквально снес взрывом силы, вместо того, чтобы тратить время на отслеживание проводов питания.
   - Мне сейчас что-то хочется! Костиган, снова закованный в собственные доспехи, вздохнул с облегчением. - С одной или двумя драками все в порядке, но в генераторной полно горя, и у нас и так не будет слишком много вещей. Мы должны взять с собой костюм Клио - мы отнесем его к двери машинного зала, оставим там и заберем на обратном пути.
   Презирая возможную охрану, бронированная пара направилась к электростанции - самому сердцу огромной космической крепости. Встречались гвардейцы и капитаны - офицеры, отчаянно сигналившие своему начальнику, поскольку он один мог высвободить ужасные силы, находившиеся в его распоряжении, и кощунственно удивлявшиеся его непривычному молчанию, - но вражеские лучи были бессильны против эфирных стен этой брони; а пираты, лишенные доспехов в безопасности своего собственного планетоида, бесследно исчезли в алчущих лучах близнецов Льюистонов. Когда они остановились перед дверью машинного зала, оба мужчины почувствовали голос Клио, возвысившийся в ее первом и последнем призыве, призыве, вырванном из нее против ее воли крайностью ее положения.
   "Конвей! Торопиться! Его глаза - они разрывают меня на части! Быстрее, дорогой!" В полных ужаса тонах оба мужчины ясно - хотя и неточно - прочитали ужасную крайность девушки. Каждый ясно видел счастливую, беззаботную юную земную девушку, во время своего первого полета в космос, запертую внутри эфирной стены с сверхмозглой, недоразвитой человеческой машиной - сверхразумным, но развратным и аморальным механизмом из плоти и плоти. кровь, не признающая никакой власти, ничем не управляемая, кроме своих собственных научных побуждений и почти столь же мощных побуждений своих желаний и страстей! Должно быть, она сражалась всеми доступными средствами. Должно быть, она плакала и умоляла, бушевала и бушевала, притворялась покорной и тянула время - и ее мучения ни в малейшей степени не коснулись беспощадного и злорадного мозга существа, называвшего себя Роджером. Теперь его дразнящая, безжалостная кошачья игра будет завершена, ужасная серо-коричневая морда окажется рядом с ее - она провыла свое последнее отчаянное послание Костигану и набросилась на это отвратительное лицо с яростью тигрицы.
   Костиган откусил горькое проклятие. - Подержи его еще секунду, милая! - воскликнул он, и силовая комната исчезла.
   Через большую комнату два льюистона пронеслись на полную апертуру и на максимальной мощности, два быстро раскрывающихся веера смерти и разрушения. Тут и там охранник, более быстрый, чем его товарищи, тренировал бесполезный проектор - проектор, магазин которого взрывался от прикосновения этого ужасного силового поля, мгновенно высвобождая тысячи и тысячи киловатт-часов накопленной энергии. Через тонко отрегулированные, сложные механизмы возвышаются разрушающие лучи. От их прикосновения сгорала арматура, высоковольтные провода испарялись в грохоте, высоковольтные дуги, массы металла дымились и сгорали на пути огромных сил, ищущих кратчайший путь к нейтрализации, взрывались хрупкие инструменты, медь бежала ручьями. Когда последняя машина погрузилась в полурасплавленную массу металла, два вредителя, схватившись каждый за скобу, почувствовали себя невесомыми и поняли, что выполнили первую часть своей программы.
   Костиган прыгнул к внешней двери. Его задача - отправиться на помощь Клио - Брэдли будет следовать медленнее, принеся доспехи девушки и позаботившись о любом возможном преследовании. Когда он плыл по воздуху, он говорил.
   "Иду, Клио! Все в порядке, девочка? Вопросительно, полуиспуганно.
   - Хорошо, Конвей. Ее голос был почти неузнаваем, срывающимся от рвотной агонии. "Когда все сошло с ума, он... узнал, что эфирная стена поднята, и... совсем забыл обо мне. Он выключил его... и, кажется, тоже сошел с ума... он теперь барахтается, как дикий... Я пытаюсь удержать... его от... спуска вниз.
   - Хорошая девочка, займи его еще минутку - он получает все предупреждения сразу и хочет вернуться к своей доске. Но что с тобой? Он... причинил тебе боль, в конце концов?
   - О нет, не то - он только и делал, что смотрел на меня, - но это было достаточно скверно - но я болен - ужасно болен. Я падаю... У меня так кружится голова, что я почти ничего не вижу... моя голова разлетается на мелкие кусочки... Я просто знаю , что умру, Конвей! Ой ой!"
   "О, это все!" Испытывая явное облегчение оттого, что они успели вовремя, Костиган и не подумал о том, чтобы посочувствовать вполне реальному нынешнему душевному и физическому расстройству Клио. - Я забыл, что ты хватаешься за землю - это всего лишь легкий приступ космической болезни. Сразу пройдет... Ладно, иду! Отпусти его и уйди от него как можно дальше!"
   Сейчас он был на улице. Примерно в двухстах футах от него и в сотне футов над ним находилась комната в башне, в которой находились Клио и Роджер. Он прыгнул прямо к его большому окну и, поплыв "вверх", скорректировал свой курс и ускорил свой шаг, стреляя назад под разными углами из своего тяжелого табельного пистолета, не заботясь о том, что в месте попадания каждого из этих снарядов раздастся небольшой взрыв. грянули разрушения. Он чуть-чуть не попал в окно, но это не имело значения - его пламенный Льюистон открывал ему путь, частью через окно, частью через стену. Влетая в проем, он навел проектор и пистолет на Роджера, теперь уже почти на дверь, заметив при этом, что Клио конвульсивно цепляется за цоколь лампы на стене. Дверь и стена исчезли в ужасающем луче "Льюистона", но пират остался невредим. Ни хищный луч, ни разрывной снаряд не могли причинить ему вреда - он щелкнул защитным щитом, генератор которого всегда был при нем.
  
   Когда Клио сообщила, что Роджер, похоже, сошел с ума и барахтается, как дикий человек, она понятия не имела, как понимает реальную ситуацию; ибо Гарлейн из Эддора, в то время заряжавший энергией форму плоти, которой был Роджер, впервые за свою невероятно долгую жизнь столкнулся в прямом конфликте с подавляющей превосходящей силой.
   Роджер был непоколебимо уверен, что сможет обнаружить использование ультра-волн где-нибудь внутри или вокруг его планетоида. В равной степени он был уверен, что может прямо и абсолютно контролировать физическую активность любого количества этих полуразумных "людей".
   Но четверо арисийцев в слиянии - Друнли, Бролентин, Неданиллор и Кридиган - неделями стояли на страже. Когда пришло время действовать, они начали действовать.
   Первой мыслью Роджера, когда он обнаружил, какой огромный и необъяснимый ущерб уже был нанесен, было немедленно уничтожить двух мужчин, которые это делали. Он не мог их коснуться. Второй его задачей было уничтожить эту предположительно человеческую женщину, но больше он не мог к ней прикасаться. Его самые яростные мысленные разряды безвредно тратились в трех миллиметрах от ее кожи; она смотрела ему в глаза, совершенно не подозревая о потоках энергии, льющихся из них. Он даже не мог навести на нее оружие! Его третьим было позвать на помощь Эддору. Он не мог. Субэфир был закрыт; не мог он ни обнаружить способ его закрытия, ни проследить силу, удерживающую его закрытым!
   Его эддорианское тело, даже если бы он смог воссоздать его здесь, не смогло бы противостоять окружающей среде - этому Роджеру пришлось бы делать все, что в его силах, без помощи ментальных сил Гхарлейна. И физически это было действительно очень дееспособное тело. Кроме того, он был вооружен и бронирован механизмами собственной разработки Гарлейна; а заместитель Эддора ни в коем случае не был трусом.
   Но Роджер, хотя и не совсем цеплялся за землю, не умел держать себя без веса; тогда как Костиган, имея шесть стен, которые можно было оттолкнуть, был даже более эффективен в бою в невесомости, чем когда он был ограничен силой гравитации. Направив проектор на пирата, он схватил первую попавшуюся дубину - длинную тонкую металлическую опору - и пронесся мимо вождя пиратов. Со всей инерцией своей массы, скорости и всей силы своей здоровой правой руки он замахнулся прутом в голову пирата. Эта яростно гонимая масса металла должна была снести головы с плеч, но этого не произошло. Силовой щит Роджера был совершенно жестким и непроницаемым; Единственным эффектом этого страшного удара было то, что он закружился из стороны в сторону, как летящая палочка акробатического тамбурмажора. Когда вращающаяся фигура врезалась в противоположную стену комнаты, влетел Брэдли, неся доспехи Клио. Не говоря ни слова, капитан ослабил хватку беспомощной девушки на кронштейне и заключил ее в скафандр. Затем, поддерживая ее у окна, он приставил свой льюистон к голове пленницы, пока Костиган толкал его к отверстию. Оба мужчины знали, что силовой щит Роджера должен находиться под угрозой каждое мгновение - что если бы ему позволили высвободить его, он, вероятно, пустил бы в ход ручное оружие, даже превосходящее их собственное.
   Прислонившись к стене, Костиган посмотрел вдоль тела Роджера на самую дальнюю точку высокого купола искусственной планеты и легонько толкнул его. Затем, каждый схватив Клио за руку, два офицера сильно оттолкнулись ногами, и три бронированных тела рванули прочь к их единственной надежде на спасение - спасательной лодке, которую можно было запустить сквозь оболочку огромного шара. Попытка добраться до " Гипериона " и спастись в одной из его спасательных шлюпок была бы бесполезной; они не могли взломать большие ворота главных шлюзов, а других выходов не существовало. Пока они плыли вперед по воздуху, Костиган удерживал медленно парящую форму Роджера в своем луче, Клио начала поправляться.
   - А если они исправят свою гравитацию? - с опаской спросила она. "И они нас облучают и стреляют в нас!"
   "Возможно, они уже починили его. У них, несомненно, есть запасные части и дубликаты генераторов, но если они включат его, Роджера тоже убьет падение, а ему это не понравится. Им придется спустить его с помощью вертолета или чего-то еще, и они знают, что мы доберемся до них так же быстро, как они подлетят. Они не могут причинить нам вред ручным оружием, и прежде чем они смогут поднять что-то тяжелое, они побоятся его использовать, потому что слишком близко к своему панцирю.
   - Хотел бы я, чтобы мы взяли с собой Роджера, - свирепо продолжил он Брэдли. - Но вы, конечно, были правы - это было бы слишком похоже на то, как кролик поймал дикую кошку. Мой Льюистон почти готов, а от твоего почти ничего не осталось - то, что он сделал бы с нами, было бы грехом и позором.
   Оказавшись у великой стены, двое мужчин сильно нажали на рычаг, ворота аварийного порта медленно распахнулись, и они вошли в миниатюрный крейсер пустоты. Костиган, хорошо знакомый с механизмом корабля из своей тюремной камеры, манипулировал органами управления. Они шли через ворота за массивными воротами, пока, наконец, не оказались в открытом космосе, устремляясь к далекому Теллусу с максимальным ускорением, на которое был способен их маленький корабль.
   Костиган отключил два других телефона от цепи и заговорил, сосредоточив внимание на чем-то очень далеком.
   "Сэмс!" - резко позвал он. "Костиган. Мы вышли... хорошо... да... конечно... абсолютно... скажи им, Сэмми, у меня здесь гости.
   Через звуковые диски своих шлемов девушка и капитан слышали часть разговора Костигана. Брэдли в изумлении уставился на своего бывшего первого помощника, и даже Клио часто слышала это могучее, полумифическое имя. Несомненно, этот сбивающий с толку молодой человек должен занимать высокое положение, раз так фамильярно разговаривает с Вирджилом Сэммсом, всемогущим главой всепроникающей в космос Службы Трипланетной Лиги!
   "Вы подали общий вызов", - заявил Брэдли, а не спросил.
   - Давным-давно - я все время был на связи, - ответил Костиган. "Теперь, когда они знают, что искать, и знают, что детекторы эфирных волн бесполезны, они могут это найти. Все корабли в семи секторах, вплоть до разведывательных патрулей, концентрируются на этой точке, и всем линкорам и крейсерам на плаву подан вызов. Там достаточно оперативников с ультраволнами, чтобы определить местонахождение этого шара, и как только они его заметят, то укажут на него всем остальным кораблям.
   - А как насчет других заключенных? - спросила девушка. - Их убьют, не так ли?
   "Трудный счет", - пожал плечами Костиган. "Зависит от того, как все обернется. Нам самим пока не хватает безопасности".
   - Больше всего меня беспокоит наш собственный шанс, - согласился Брэдли. - Они, конечно, будут преследовать нас.
   "Конечно, и у них будет больше скорости, чем у нас. Зависит от того, насколько далеко находятся ближайшие трипланетные корабли. Но на данный момент мы сделали все, что могли".
   Наступила тишина, и Костиган отключил телефон Клио и подошел к сиденью, на котором она полулежала, бледная и пораженная, измученная ужасными и ужасающими приказами последних нескольких часов. Когда он сел рядом с ней, она ярко покраснела, но ее глубокие голубые глаза с его серыми неизменны.
   - Клио, я... мы... ты... то есть, - он залился краской и остановился. Этот секретный агент, чей ясный, острый ум не могла затуманить никакая физическая опасность; который раз за разом доказывал, что он никогда не растерялся ни в каком, даже отчаянном случае, - этот находчивый офицер барахтался в конфузах, как всякий гимназист; но продолжал упрямо: "Я боюсь, что я выдал себя там сзади, но..."
   - Мы выдали себя, ты имеешь в виду, - заполнила она паузу. - Я внесла свой вклад, но я не буду заставлять вас этого делать, если вы этого не хотите - но я знаю , что вы меня любите, Конуэй!
   " Люблю тебя!" мужчина застонал, его лицо было морщинистым и твердым, все его тело напряглось. - Это и вполовину не говорит, Клио. Вам не нужно меня удерживать - я держусь на всю жизнь. Раньше никогда не было женщины, которая что-то значила для меня, и никогда не будет другой. Ты единственная женщина, которая когда-либо существовала. Это не то. Разве ты не видишь, что это невозможно?"
   - Конечно, я не могу, это вовсе не невозможно. Она отпустила свои щиты, четыре руки встретились и крепко сплелись, и ее низкий голос трепетал от чувства, когда она продолжала: "Ты любишь меня, и я люблю тебя. Это все, что имеет значение."
   - Хотел бы я, - с горечью ответил Костиган, - но ты не знаешь, во что ввязываешься. Меня захватывает то, кто и что ты есть, и кто и что я такое. Ты, Клио Марсден, дочь Кертиса Марсдена. Девятнадцать лет. Вы думаете, что побывали в разных местах и что-то сделали. У вас нет. Вы ничего не видели и ничего не делали - вы не знаете, о чем идет речь. И кто я такой, чтобы любить такую девушку, как ты? Бездомный космонавт, который не был ни на одной планете три недели за три года. Яйцо, сваренное вкрутую. Устранение неполадок и скандалист по инстинкту и обучению. А сп... - он откусил слово и быстро продолжил: - Ведь вы меня совсем не знаете, и во мне много такого, чего вы никогда не узнаете, - чего я не могу вам сообщить! Лучше отстань от меня, девочка, пока можешь. Так будет лучше для тебя, поверь мне".
   - Но я не могу, Конвей, и ты тоже, - мягко ответила девушка, и в ее глазах загорелся восхитительный свет. "Слишком поздно для этого. На корабле это была еще одна из тех вещей, но с тех пор мы по-настоящему узнали друг друга, и мы утонули. Ситуация вышла из-под контроля, и мы оба это знаем, и ни один из нас не изменил бы ее, если бы мог, и ты это тоже знаешь. Я не очень много знаю, признаюсь, но я знаю, что вы думали, что вам придется скрывать от меня, и я еще больше восхищаюсь вами за это. Мы все чтим Службу, дорогая Конвей, - только вы, мужчины, создали и поддерживаете Три Планеты, пригодные для жизни, - и я знаю, что любой из помощников Вирджила Сэммса должен быть человеком на тысячу миллионов. .."
   "Что заставляет вас думать, что?" - резко спросил он.
   - Ты сам сказал мне это, косвенно. Кто еще в трех мирах мог назвать его "Сэмми"? Ты, конечно, суров, но ты должен быть таким, а я вообще никогда не любил мягких мужчин. А вы ссоритесь из-за благого дела. Вы очень мужчина , мой Конвей; настоящий, настоящий мужчина, и я люблю тебя! Ну, если нас поймают, ладно, по крайней мере, вместе умрем! - закончила она напряженно.
   - Ты права, милая, конечно, - признал он. - Я не верю, что действительно мог бы позволить тебе отпустить меня, хотя я знаю, что ты должен был бы, - и их руки сцепились еще крепче, чем раньше. - Если мы когда-нибудь выберемся из этой передряги, я тебя поцелую, но сейчас не время снимать шлем. На самом деле, я слишком сильно рискую с вами, чтобы снять ваши щиты. Включи их снова - к этому времени они уже должны быть достаточно близко.
   Отпустив руки и снова натянув броню, Костиган подошел к Брэдли у пульта управления.
   - Как они идут, капитан? он спросил.
   "Не так хорошо, как хотелось бы. Еще далеко. По крайней мере, час, прежде чем крейсер сможет приблизиться.
   - Я посмотрю, смогу ли я найти кого-нибудь из преследующих нас пиратов. Если я это сделаю, то случайно; этот маленький шпионский луч годится только для ближней работы. Боюсь, первое предупреждение, которое мы получим, будет, когда нас схватят трактором или проткнут иглой. Хотя, вероятно, это луч; это одна из их аварийных спасательных шлюпок, и они не захотят ее уничтожать, если в этом нет необходимости. Кроме того, я полагаю, что Роджер очень хочет, чтобы мы остались живы. У него есть незаконченные дела со всеми нами тремя, и я вполне могу поверить, что его "не особенно приятное исчезновение" будет еще менее приятным после того, как мы его надули".
   - Я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение, Конвей. Лицо Клио побелело от ужаса при мысли о том, что она снова встретится с этим невыразимым существом серого цвета. "Дайте мне пистолет или что-нибудь, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь снова посмотрел на меня так, ничего не сказал или что еще он мог бы сделать, пока я жив".
   - Он не будет, - заверил ее Костиган, прищурившись и с угрюмой челюстью. Он был, как она сказала, твердым. - Но тебе не нужен пистолет. Вы можете занервничать и использовать его слишком рано. Я позабочусь о тебе в самый последний момент, потому что, если он схватит нас, у нас не будет шанса снова сбежать.
   На несколько минут воцарилась тишина, Костиган осматривал эфир во всех направлениях своим ультраволновым прибором. Внезапно он рассмеялся, и остальные удивленно уставились на него.
   "Нет, я не сумасшедший, - сказал он им. "Это действительно смешно; мне никогда не приходило в голову, что эфирные стены всех этих кораблей делают их невидимыми. Я их, конечно, вижу с этим субэфирным шпионом, но они нас не видят! Я знал, что они должны были догнать нас до этого. Я наконец нашел их. Они прошли мимо нас и теперь лавируют, ожидая, что мы сделаем что-нибудь, чтобы они могли нас увидеть! Они направляются прямо во Флот - они, конечно, думают, что в безопасности, но какой же сюрприз!
   Но не только пиратам предстояло удивить. Задолго до того, как пиратский корабль оказался в предельной зоне видимости Трипланетного Флота, он потерял невидимость и резко вырисовывался на смотровых экранах трех беглецов. В течение нескольких секунд пиратский корабль казался неизменным, затем он начал светиться красным цветом, который, казалось, становился все темнее по мере того, как становился сильнее. Потом резкие очертания расплылись, наружу вырвались облачка воздуха, и металл корпуса превратился в нечто вязкое, текучее, утекающее длинной красной струей в, казалось бы, пустое пространство. Костиган обратил свой ультра-взгляд в это пространство и увидел, что оно на самом деле далеко не пусто. Там лежало огромное нечто, бесформенное и неопределенное даже для его субэфирного зрения; что-то, во что погрузился вязкий поток трансформированного металла. Погрузился и исчез.
   Мощные помехи накрыли его ультра-волну и завыли по всему телу; но в надежде, что некоторые части его послания дойдут, он позвонил Сэммсу и спокойно и ясно рассказал обо всем, что только что произошло. Он продолжал свой четкий отчет, не упуская из виду ни малейших подробностей, в то время как их крошечный корабль неумолимо тянулся к алой непроницаемой завесе; продолжал это до тех пор, пока их спасательная шлюпка, все еще целая, не пронзила эту завесу, и он обнаружил, что не может двигаться. Он был в сознании, дышал нормально, сердце билось; но ни один произвольный мускул не подчинился бы его воле!
   ГЛАВА 9
   ФЛОТ ПРОТИВ ПЛАНЕТОИДА
   Один из новейших и самых быстроходных патрульных кораблей Трипланетной Лиги, тяжелый крейсер " Чикаго " Северо-Американской дивизии Теллурианского контингента, бесстрастно нырнул в межпланетный вакуум. В течение пяти долгих недель она патрулировала отведенный ей объем пространства. в на следующей неделе она отчитается в городе, чье имя она носила, где ее уставшая от космоса команда, утомленная долгим "путешествием" по устрашающе гнетущим глубинам безграничной пустоты, в полной мере насладится двумя неделями освежающего планетарного отпуска.
   Она выполняла определенные рутинные задачи - наносила на карту метеориты, высматривала заброшенные объекты и другие препятствия для навигации, постоянно связывалась со всеми запланированными космическими кораблями в случае необходимости и так далее - но прежде всего она была военным кораблем. Она была могучей машиной разрушения, охотящейся за несанкционированными кораблями любой державы или планеты, которые не только бросили вызов Трехпланетной Лиге, но и явно пытались свергнуть ее; пытаясь ввергнуть Три Планеты обратно в ужасную котловину кровопролития и разрушения, из которой они так недавно выбрались. Каждый космический корабль в пределах досягаемости ее мощных детекторов был представлен двумя блестящими, медленно движущимися точками света; один на большом микрометрическом экране, другой в "резервуаре", огромной трехмерной модели всей Солнечной системы в виде куба.
   Ярко-яркий красный свет вспыхнул на панели, и колокольчик нагло зазвенел яростными сигналами секторной тревоги. Одновременно громкоговоритель проревел сообщение о том, что кораблю угрожает страшная опасность.
   "Сектор оповещения! NAT Гиперион отравлен газом Vee-Two. Ничего не обнаруживаемого в космосе, но..."
   Полувысказанная весть потонула в трескучем гуле бессмысленного шума, упорядоченные сигналы колокола превратились в отвратительный гул, а две световые точки, отмечавшие местонахождение лайнера, исчезли в широко распространяющихся вспышках одинакового высокого силовые помехи. Наблюдатели, штурманы и диспетчеры были ошеломлены. Даже капитан в защищенном от снарядов, ударопрочном и дважды защищенном от лучей укрытии боевой рубки тоже был в растерянности. Никакой корабль или предмет не мог находиться достаточно близко, чтобы испускать мешающие волны такой огромной силы - и все же они были!
   - Максимальное ускорение, прямо к точке, где находился " Гиперион ", когда отключились его трассеры, - приказал капитан и сквозь полосу широко распространенных помех направил непрерывный луч, кратко отчитавшись в штаб-квартире. Почти мгновенно раздался аварийный сигнал - все корабли Сектора, любого класса и тоннажа, должны были сосредоточиться на точке в космосе, где в последний раз было известно, что злополучный лайнер находился.
   Час за часом огромный шар мчался с максимальным ускорением, капитан и все диспетчеры были начеку и в напряжении. Но в квартирмейстерском отделе, глубоко под комнатами с генераторами, не думали о таких незначительных вещах, как исчезновение " Гипериона " . Инвентаризация не была сбалансирована, и два рядовых QM безуспешно пытались найти несоответствие.
   "Заряженные вызовы для Марка Двенадцать Льюистонов, ни одного реквизированного, в наличии восемнадцать тысяч..." Гудящий голос оборвался на середине слова, и рядовой застыл, пытаясь потянуться за очередной оговоркой, сосредоточив все свои силы. на что-то незаметное для его спутника.
   - Давай, Клив, хватай! - скомандовал второй, но был замолк злобным взмахом руки слушателя.
   "Какая!" - воскликнул жесткий. "Покажи себя! Да ведь это... О, хорошо... О, вот именно... ага... Понятно... да, у меня все в порядке. Так долго!"
   Инвентарные листы выпали из его рук без внимания, и его товарищ-рядовой с изумлением смотрел ему вслед, когда он подошел к столу дежурного офицера. Этот офицер также смотрел, как до сих пор беззаботный и блестящий Клив четко отсалютовал, показал ему что-то плоское на ладони левой руки и заговорил.
   - Я только что получил один из самых забавных приказов, когда-либо отдававшихся, лейтенант, но они пришли откуда-то издалека. Я должен присоединиться к начальству в Центре. Я полагаю, вы будете знать все об этом напрямую. Прикрой меня, насколько сможешь, хорошо?" и он ушел.
   Беспрепятственно он направился в рубку управления, и его краткий "срочный доклад для капитана" позволил ему быть там без вопросов. Но когда он приблизился к священным оградам личной и неприкосновенной комнаты капитана, его недвусмысленно остановило не кто иной, как дежурный офицер.
   "...и немедленно сообщить о своем аресте!" ОД завершил свою короткую, но меткую речь.
   - Конечно, вы были правы, остановив меня, - невозмутимо уступил незваный гость. "Я хотел попасть туда, не отдавая всего, если это возможно, но, похоже, не могу. Что ж, Вирджил Сэммс приказал мне немедленно явиться к капитану. посмотри это? потрогай это!" Он протянул плоский изолированный диск с откинутой крышкой, открывающей крошечный золотой метеор, при виде которого свирепый вид офицера заметно изменился.
   - Я, конечно, слышал о них, но никогда раньше не видел, - и офицер легонько коснулся пальцем сияющего символа, дернувшись назад, когда все его тело пронзила захватывающая волна силы, выкрикивающая в самое сердце. костями непроизносимый слог - пароль Трипланетной службы. "Настоящее или нет, оно приведет вас к капитану. Он узнает, и если это фальшивка, через пять минут вы выдохнетесь.
   Прожектор наготове, дежурный последовал за Кливом в Святая Святых. Там седой четырехполосый слегка коснулся золотого метеора, а затем вонзил свой пронзительный взгляд глубоко в непоколебимые глаза молодого человека. Но тот капитан получил свой высокий чин не случайно и не "по блату" - он сразу понял.
   - Должно быть, чрезвычайная ситуация, - проворчал он вполголоса, все еще глядя на своего скромного клерка по УК, - раз заставили Сэммса раскрыться таким образом. Он повернулся и коротко отмахнулся от недоумевающего OD. Затем: "Хорошо! Долой это!"
   - Достаточно серьезно, чтобы каждый из нас на плаву только что получил приказ явиться своему командиру и кому-либо еще, если необходимо, немедленно связаться с этим офицером - приказов, никогда прежде не отдававшихся. Враг обнаружен. Они построили базу и имеют корабли лучше, чем наши лучшие. База и корабли не могут быть замечены или обнаружены любой эфирной волной. Однако Служба уже много лет экспериментирует с новым типом луча коммуникатора; и, несмотря на то, что он был еще довольно грубым, он был дан нам, когда " Диона " ушла, не оставив и следа. Один из наших людей был на Гиперионе , ему удалось остаться в живых, и он отправлял данные. Мне приказано прикрепить мой новый телефон к одной из универсальных пластин в вашей боевой рубке и посмотреть, что я смогу найти.
   "Давай!" Капитан махнул рукой, и оперативник принялся за дело.
   "Командиры всех кораблей Флота!" Долгую тишину нарушил громкоговоритель штаба, приемник которого был заглушен на длину волны "Адмирала флота". "Все суда в секторах от L до R включительно будут блокировать сигналы местоположения. Некоторые из вас получили или скоро получат определенные сообщения из источников, которые не нуждаются в упоминании. Эти командиры немедленно отправят красные экраны К4. Суда, отмеченные таким образом, будут действовать как временные флагманы. Суда без опознавательных знаков проследуют максимум к ближайшему флагману, группируясь вокруг него в конусе уставной эскадры в порядке прибытия. Эскадрильи, наиболее удаленные от точки объекта, обозначенной флагманскими наблюдателями, будут двигаться к ней максимально; ближайшие к ней эскадрильи замедлят скорость или изменят скорость - к этой точке нельзя приближаться, пока не будет завершено полное построение Флота. Тяжелые и легкие крейсера всех других секторов внутри орбиты Марса..." Далее последовал приказ, предписывающий мобилизовать огромные силы Лиги, чтобы они были в боевой готовности в крайне маловероятном случае провала массированной операции. сила семи секторов, чтобы уменьшить пиратскую базу.
   В этих семи секторах примерно дюжина судов выбросила огромные сферические экраны интенсивного красного света, и при этом их трассирующие точки на всех сцепленных смотровых табло также обведены красным. их курсы на пределе своих возможностей; и в то время как белые огни на смотровых площадках медленно приближались к красным и группировались вокруг них, ультра-инструменты оперативников Службы прощупывали пространство, осматривая окрестности расчетного положения пиратской крепости.
   Но искомый объект находился так далеко, что маленькие шпионские установки военных, предназначенные для работы на близком расстоянии, не смогли установить контакт с невидимым планетоидом, который они искали. В святилище капитана " Чикаго " оперативник изучал свою тарелку всего минуту или две, затем отключил питание и погрузился в бурый кабинет, от которого его грубо разбудили.
   - Ты даже не попытаешься их найти? - спросил капитан.
   - Нет, - коротко ответил Клив. "Бесполезно - недостаточно мощности или контроля. Я пытаюсь подумать... может быть... скажем, капитан, не могли бы вы пригласить сюда главного электрика и пару радистов?
   Они пришли, и в течение нескольких часов, пока другие ультраволновые люди исследовали явно пустой эфир своими неэффективными лучами, трое технических экспертов и бывший квартирмейстерский клерк трудились над огромным и сложным ультраволновым проектором - все трое вслепую и с сомнительными намерениями вопросы; тот, кто точно знал, по крайней мере, что он пытался сделать. Наконец дело было сделано, были установлены грубые, но эффективные градуированные круги, и трубки засветились красным светом, когда их массивный выход превратился в плотный луч ультравибрации.
   "Вот оно, сэр", - сообщил Клив после примерно десяти минут манипуляций, и огромная структура миниатюрного мира вспыхнула на его тарелке. "Вы можете сообщить флоту - координаты H 11,62, RA 124-31-16 и Dx около 173,2".
   С докладом выступили помощники и вышли из комнаты, капитан повернулся к наблюдателю и торжественно отдал честь.
   - Мы всегда знали, сэр, что у Службы есть такой ; но я понятия не имел, что кто-то может под влиянием момента сделать то, что вы только что сделали, если только этим человеком не окажется Лайман Кливленд.
   -- О, это не... -- начал было наблюдатель, но осекся, невнятно бормоча через промежутки времени; затем направил луч визира на Землю. Вскоре на тарелке появилось лицо; острое, но озабоченное лицо Вирджила Сэммса!
   - Привет, Лайман, - отчетливо донесся его голос из динамика, и капитан ахнул - его ультраволновым наблюдателем, а иногда и клерком, был сам Лайман Кливленд, возможно, величайший из ныне живущих специалистов по передаче луча! - Я знал, что ты сделаешь что-нибудь, если это можно будет сделать. А как насчет того, могут ли другие установить подобные наборы на свои корабли? Держу пари, что они не могут".
   "Возможно, нет", - нахмурился Кливленд. "Это лоскутное одеяло, сделанное из мешков и сена. Я держу его вместе главной силой и неловкостью, и даже при этом он может развалиться в любую минуту.
   "Можете ли вы настроить его для фотографии?"
   "Я думаю так. Минутку - да, могу. Почему?"
   - Потому что там что-то происходит, о чем ни мы, ни, по-видимому, пираты ничего не знают. Адмиралтейство, кажется, думает, что это снова юпитериане, но мы не понимаем, как это может быть - если это так, то они разработали много вещей, о которых никто из наших агентов даже не подозревал, - и он вкратце пересказал то, что рассказал Костиган. доложил ему, заключив: "Потом был всплеск помех - на ультра-диапазоне , заметьте, - и с тех пор я ничего от него не слышал. Поэтому я хочу, чтобы вы полностью держались подальше от битвы. Держитесь от него как можно дальше и получайте хорошие снимки всего, что происходит. Я прослежу, чтобы в Чикаго были отданы соответствующие приказы .
   -- Но послушай...
   - Это приказы! - отрезал Сэммс. "Очень важно, чтобы мы знали каждую деталь того, что должно произойти. Ответ - картинки. Единственная возможность получить изображения - это та машина, которую вы только что разработали. Если флот победит, ничего не будет потеряно. Если флот проиграет - а я и вполовину не так уверен в успехе, как адмирал, - у " Чикаго " не хватит сил, чтобы решить вопрос, и у нас будут фотографии для изучения, что очень важно. Кроме того, сегодня мы, вероятно, потеряли Конвея Костигана, и мы не хотим терять и вас .
   Кливленд хранил молчание, размышляя над исходными новостями, но седовласого капитана, ветерана Четвертой Юпитерианской войны, это не убедило.
   "Мы взорвем их из космоса, мистер Уайт. Сэммс! он заявил.
   - Вы только думаете, что сможете, капитан. Я предложил, как можно настойчивее, отложить общую атаку до тех пор, пока не будет проведено тщательное расследование, но Адмиралтейство не слушает. Они видят целесообразность вывода корабля с камерой, но это все, на что они способны".
   - И этого достаточно! - прорычал командир " Чикаго" , когда луч отключился. "Г-н. Кливленд, мне не нравится идея бежать под огнем, и я не сделаю этого без прямого приказа адмирала".
   - Конечно, не будешь - вот почему ты идешь.
   Его прервал голос из динамика штаба. Капитан подошел к тарелке и, когда его узнали, получил точные приказы, которые были запрошены начальником трехпланетной службы.
   Так случилось, что " Чикаго " изменил направление своего ускорения, отрезал свой красный экран и быстро отстал, в то время как суда, следующие за ним, устремились в сторону другого пылающего малиновым погрузчиком. Она опускалась все дальше и дальше назад, к пределу возможностей механизма, над которым усердно работали Кливленд и его высококвалифицированные помощники. И все это время силы семи секторов концентрировались. Пилотные корабли с пылающими красными экранами, за каждым из которых следовал конус космических кораблей, сближались все ближе и ближе друг к другу, приближаясь к " Бесстрашному " - британскому супердредноуту, который должен был стать флагманом Флота - самому могучему и тяжелому космическому кораблю. Корабль, который еще не поднял свою огромную массу в эфир.
   Теперь планомерно и точно возникал великий Конус Битвы; формация, разработанная во время юпитерианских войн, когда силы Трех планет сражались в космосе за само существование своих цивилизаций, и никогда не использовалась с тех пор, как были уничтожены последние космические флоты смертоносных орд Юпитера.
   Устье этого огромного полого конуса было кольцом разведывательных патрулей, самых маленьких и самых маневренных кораблей флота. За ними шло несколько меньшее кольцо легких крейсеров, затем кольца тяжелых крейсеров, легких линкоров и, наконец, тяжелых линкоров. На вершине конуса, защищенный всеми остальными кораблями построения и наилучшей позиции для управления боем, стоял флагман. В этом строю каждое судно могло свободно использовать любое оружие с минимальной опасностью для родственных кораблей; и все же, когда гигантские главные излучатели действовали вдоль оси формации, из всего обширного круга устья конуса вспыхнуло цилиндрическое силовое поле такой невыносимой напряженности, что ни одно мыслимое вещество не могло выдержать в нем ни секунды!
   Искусственная металлическая планета была теперь достаточно близко, чтобы ее можно было увидеть ультразрением Служащих, настолько отчетливо, что сигарообразные боевые корабли пиратов выходили из огромных шлюзов. Каждое судно устремлялось в космос, оно мчалось прямо на приближающийся флот, не дожидаясь, пока встанет в какой-либо строй - серый Роджер верил, что его конструкции невидимы для трипланетных глаз, думал, что присутствие флота было результатом математических расчетов, и был убежден, что его могучие корабли пустоты уничтожили бы даже этот огромный флот так, чтобы о них не узнали. Он был не прав. Передовым судам фактически разрешили войти в устье этой конической ловушки, прежде чем было предпринято наступательное движение. Затем вице-адмирал, командующий флотом, нажал кнопку, и одновременно каждый генератор на каждом трипланетном корабле заработал яростно. Мгновенно пустота огромного конуса превратилась в сверкающий ад непреодолимой энергии, ад, который со скоростью света расширился в далеко идущий цилиндр ненасытного разрушения. Это были эфирные волны, это правда, но вибрации, вызванные такой яростной интенсивностью, что экраны отклонения, окружающие пиратские корабли, не могли выдержать даже доли их ужасной силы. Невидимость потеряна, их защитные экраны ненадолго вспыхнули; но даже огромная сила, стоявшая за изобретениями Роджера, гораздо более мощная, чем сила любого отдельного трипланетного корабля, не могла сдержать невероятную мощь массированной атаки сотен могучих кораблей, составляющих Флот. Их защитные экраны ненадолго вспыхнули, затем погасли; их огромные корпуса сначала светятся красным, затем сияют белым, а затем в краткий миг взрываются летящими массами раскаленного докрасна расплавленного и газообразного металла.
   Целых две трети сил Роджера попали в этот бушующий раскаленный луч; пойманы и уничтожены: но остальные не отступили на планетоид. Выскочив на колоссальном ускорении за край конуса, они атаковали его фланги, и бой стал всеобщим. Но теперь, поскольку на каждом корабле противника держали достаточно лучей, чтобы невозможно было восстановить невидимость, каждый трипланетный военный корабль мог атаковать с полной эффективностью. Магниевые ракеты и звездные снаряды освещали пространство на тысячу миль, и из каждого подразделения обоих флотов выбрасывались все предметы твердого, взрывного и вибрационного разрушения, известные войн той эпохи. Наступательные лучи, стержни и кинжалы ужасающей силы наносили удары и нейтрализовались столь же мощными защитными экранами; большая дальность и бешеные увороты делали бесполезными обычные сплошные, а то и атомно-фугасные снаряды; и обе стороны заполнили все пространство таким объемом покрывающих частот, что запущенные радиоуправляемые атомы не могли контролироваться, но безумно и беспорядочно метались туда и сюда, чтобы в конце концов быть безвредно взорванными или испаренными в середине космоса. прикосновение какого-то яростно настойчивого, зондирующего луча силы.
   Однако по отдельности пиратские корабли были намного мощнее кораблей флота, и это превосходство вскоре начало давать о себе знать. Энергия меньших кораблей начала снижаться по мере того, как их аккумуляторы разряжались под ужасным истощением битвы, и корабль за кораблем Трипланетного флота отбрасывались в небытие концентрированными лучами пиратских лучей. Но у трехпланетных сил было одно большое преимущество. В бешеной спешке военнослужащие переделывали управление управляемыми атомными торпедами, чтобы они реагировали на управление сверхвысокой волной; и, хотя их было немного, каждая из них была очень эффективной.
   Наблюдатель с суровым взглядом, почти прижавшись лицом к пластине и обеими руками и обеими ногами манипулируя органами управления, метнул первую торпеду. Яростно пылающие ракеты, он извивался и петлял вокруг раскаленных стержней разрушения, так густо и четко очерченных, под полным контролем; не подвержен влиянию отвратительного искажения всех эфирных сигналов. Он прошел через пиратский экран, и под ужасающим взрывом его детонации исчезла вся средняя часть подбитого линкора. Он должен был быть снаружи, холодный - но, к изумлению наблюдателей, оба конца продолжали сражаться с едва ли меньшей силой! Нужно было запустить еще две ужасные бомбы - каждую оставшуюся часть нужно было разнести на куски - прежде чем погасли эти ужасные лучи! Ни один человек в этом огромном флоте даже не подозревал об истине; что в этих огромных кораблях, в этих ужасных машинах разрушения не было ни единого живого существа: они управлялись и сражались с помощью автоматов; роботы, управляемые зоркими, закаленными в космосе ветеранами внутри пиратского планетоида!
   Но они должны были получить намек на это. По мере того как корабль за кораблем пиратского флота уничтожался, Роджер понял, что его флот потерпел поражение, и немедленно все его уцелевшие корабли устремились к вершине конуса, где стояли самые тяжелые линкоры. Там каждый из них бросился на трипланетный военный корабль, разбившийся насмерть, но в результате этого уничтожения был потерян один из самых тяжелых кораблей противника. Так прошел " Бесстрашный " и двадцать лучших космических кораблей флота. Но старший офицер принял на себя командование, боевой конус снова сформировался, и, разверзнув пасть вперед, большой строй устремился к пиратской цитадели, которая теперь была совсем рядом. Он снова запустил свой колоссальный цилиндр уничтожения, но даже когда могучие защитные экраны планетоида вспыхнули в яростной защите, битва была прервана, и пираты, и трипланетяне поняли, что они не одиноки в эфире.
   Пространство наполнилось алой непроницаемой мутью, и сквозь эту неописуемую пелену протянулись огромные руки невероятной силы; извивающиеся, сверкающие лучи силы, которые светились зловещим, хотя и почти незаметным, красным цветом.Корабль неслыханного вооружения и силы, родом из неизвестной тогда солнечной системы Невия, остановился в этом пространстве. Несколько месяцев ее командир искал одно сверхдрагоценное вещество. Теперь его детекторы нашли его; и, не чувствуя ни страха перед трипланетарским оружием, ни нежелания жертвовать этими тысячами трипланетарских жизней, он был готов взять его!
   ГЛАВА 10
   В КРАСНОЙ ВУАЛИ
   Невия, родная планета мародерствующего космического корабля, казалась бы поистине необычной для земных чувств. Высоко в глубоком красном небе пылкое голубое солнце излило свой поток ярко-фиолетового света на водный мир. В этом пылающем небе не было видно ни облачка, и сквозь эту беспыльную атмосферу Глаз мог видеть горизонт - горизонт в три раза дальше того, к которому мы привыкли, - с отчетливостью и ясностью, невозможными в запыленном воздухе нашей Терры. Когда это могучее солнце опускалось за горизонт, небо внезапно заполнялось тучами, и дождь лил яростно и непрерывно до полуночи. Тогда облака исчезнут так же внезапно, как и возникли, проливной ливень прекратится, и сквозь чудесно прозрачную газовую оболочку этого огромного мира откроется все великолепие небесного свода. Не тот небосвод, каким мы его знаем - ибо это горячее голубое солнце и Невия, его единственная планета-дитя, находились в световых годах от Старого Солнца и его многочисленного потомства, - но странный и великолепный небосвод, содержащий несколько созвездий, знакомых земным глазам.
   Из космического вакуума рыбообразный корабль пустоты - корабль, которому предстояло так смело атаковать и огромный флот Трипланетари, и планетоид Роджера - нырнул в разреженную внешнюю атмосферу, и малиновые силовые лучи с визгом пронзили тонкую атмосферу. воздух, когда он затормозил свою потрясающую скорость. Была пройдена треть окружности огромного шара Невии, прежде чем скорость корабля удалось снизить настолько, чтобы сделать возможной посадку. Затем, приблизившись к сумеречной зоне, судно нырнуло вертикально вниз, и стало очевидно, что Невия не является ни полностью водной, ни лишенной разумной жизни. Ибо тупой нос космического корабля указывал на то, что, очевидно, было наполовину затопленным городом, городом, чьи здания представляли собой шестиугольные башни с плоскими вершинами, совершенно одинаковые по размеру, форме, цвету и материалу. Эти постройки были устроены так, как были бы ячейки сот, если бы каждая ячейка была отделена от соседей относительно узким каналом воды, и все были построены из одного и того же белого металла. Множество мостов и труб тянулось по воздуху от здания к зданию, а водные "улицы" кишели пловцами, надводными кораблями и подводными лодками.
   Пилот, стоявший непосредственно под коническим носом космического корабля, пристально вглядывался в толстые окна, обеспечивающие беспрепятственный обзор во всех направлениях. Его четыре огромных и сокращающихся глаза были активны, каждый работал независимо, посылая свое собственное сообщение в его своеобразный, но способный мозг. Один следил за приборами, другие внимательно рассматривали огромный, вздымающийся изгиб брюха корабля, воду, на которую должно было приземлиться его судно, и плавучий док, к которому оно должно было пришвартоваться. Четыре руки - если их можно было назвать руками - манипулировали рычагами и колесами с бесконечной деликатностью прикосновения, и почти без всплеска громадная масса невианского корабля ударилась о воду и остановилась в футе от своего причала.
   Четыре швартовных стержня аккуратно встали в гнезда, и капитан-лоцман, заблокировав рычаги управления в нейтральном положении, отстегнул ремни безопасности и легко спрыгнул с мягкой скамьи на пол. Бегая по полу и спускаясь по взлетно-посадочной полосе на своих четырех коротких, мощных, сильно покрытых чешуей ногах, он плавно скользнул в воду и умчался далеко под поверхность. Ибо невианцы - настоящие амфибии. Их кровь холодна; они с одинаковым комфортом и эффективностью используют для дыхания жабры и легкие; их чешуйчатые тела чувствуют себя одинаково как в воде, так и на воздухе; их широкие, плоские ступни одинаково хорошо служат и для бега по твердой поверхности, и для движения своих обтекаемых тел по воде со скоростью, с которой мало какие рыбы могут сравниться.
   По воде мчался невианский командир, точно определяя курс с помощью своего короткого крылатого хвоста. Через отверстие в стене он промчался по коридору подводной лодки, вынырнув на широкую рампу. Он взбежал по склону и вошел в лифт, который поднял его на вершину шестиугольника, прямо в кабинет министра торговли всей Невии.
   "Добро пожаловать, капитан Нерадо!" Секретарь взмахнул рукой-щупальцем, и посетитель легко вспрыгнул на мягкую скамью, где он растянулся, глядя на чиновника, сидящего за его низким плоским "столом". "Поздравляем вас с успешным завершением вашего последнего пробного полета. Мы получили все ваши отчеты, даже когда вы путешествовали со скоростью, в десять раз превышающей скорость света. Преодолев последние трудности, вы теперь готовы начать?"
   - Мы готовы, - трезво ответил капитан-ученый. "Механически корабль настолько совершенен, насколько это могут сделать наши лучшие умы. Она в запасе уже два года. Все железосодержащие солнца в пределах досягаемости нанесены на карту. Все готово, кроме железа. Конечно, Совет отказался разрешить нам какие-либо поставки из страны - сколько вы смогли купить для нас на рынке?
   "Почти десять фунтов..."
   "Десять фунтов! Ведь ценные бумаги, которые мы вам оставили, не могли бы купить и двух фунтов, даже по тогдашней цене!
   - Нет, но у тебя есть друзья. Многие из нас верят в вас и используют собственные ресурсы. Каждый из вас и ваших товарищей-ученых по экспедиции вложил все свое личное состояние; почему бы некоторым из нас не внести свой вклад как частным лицам?"
   "Замечательно - мы благодарим вас. Десять фунтов!" Большие треугольные глаза капитана светились интенсивным фиолетовым светом. "Минимум год плавания. Но... что, если, в конце концов, мы ошибаемся?
   - В таком случае вы израсходуете десять фунтов незаменимого металла. Секретарь был непреклонен. "Это точка зрения Совета и почти всех остальных. Они возражают не против растраты сокровищ; это тот факт, что десять фунтов железа будут потеряны навсегда".
   - Действительно, высокая цена, - согласился Колумб с Невии. - И в конце концов, я могу ошибаться.
   "Вероятно, вы ошибаетесь", - начал его хозяин. "Практически достоверно - это почти доказуемый математический факт - что никакое другое солнце в пределах сотен тысяч световых лет от нашего не имеет планеты. По всей вероятности, Невия - единственная планета во всей Вселенной. Мы, вероятно, единственная разумная жизнь во Вселенной. Есть только один из бесчисленных миллионов шансов, что где-то в радиусе полета вашего недавно усовершенствованного космического корабля может оказаться железосодержащая планета, на которую вы сможете совершить посадку. Однако есть большая вероятность, что вы сможете найти маленькое, холодное, железосодержащее космическое тело - достаточно маленькое, чтобы вы могли его захватить. Хотя не существует математики, с помощью которой можно было бы оценить вероятность такого события, некоторые из нас ставят на кон часть своего богатства, исходя из этого большего шанса. Мы не ожидаем никакой отдачи, но если вы каким -то чудом добьетесь успеха, что тогда? Глубокие моря обмелевают, цивилизация распространяется по всему земному шару, наука развивается семимильными шагами, Невия становится заселенной так, как ей и следует быть заселенной, - это, мой друг, шанс, которым стоит воспользоваться!
   Секретарь вызвал группу охранников, которые сопроводили небольшой пакет с бесценным металлом на космический корабль. Прежде чем массивная дверь была запечатана, друзья попрощались друг с другом.
   - ...Я буду поддерживать с вами связь по ультраволне, - заключил капитан. - В конце концов, я не виню Совет за то, что он не позволил другому кораблю уйти. Десять фунтов железа будут страшной потерей для мира. Однако, если мы найдем железо, проследи, чтобы она не теряла времени и следовала за нами.
   "Не бойтесь этого! Если ты найдешь железо, она тотчас же отправится в путь, и вскоре все пространство будет заполнено судами. До свидания."
   Последнее отверстие было запечатано, и Нерадо подбросил огромный корабль в воздух. Вверх и вверх, за пределы последнего тонкого следа атмосферы, все дальше и дальше по космосу он летел с постоянно увеличивающейся скоростью, пока гигантское голубое солнце Невии не осталось так далеко позади, что превратилось в великолепную бело-голубую звезду. Затем проекторы отключились, чтобы спасти драгоценное железо, распад которого дал им силу, и неделя за неделей капитан Нерадо и его предприимчивая команда ученых праздно дрейфовали в безграничной пустоте.
   Нет нужды подробно описывать грандиозное путешествие Нерадо. Достаточно сказать, что он нашел карликовую звезду G-типа, обладающую планетами - не одной планетой, а шестью... семью... восемью... да, по крайней мере, девятью! И большинство этих миров сами были центрами притяжения, вокруг которых вращались один или несколько миров! Нерадо затрепетал от радости, когда применил полную тормозящую силу, и каждое существо на борту этого огромного корабля должно было заглянуть в пластину или в телескоп, прежде чем он смог поверить, что другие планеты, кроме Невии, действительно существуют!
   Скорость была снижена до минимума, как космические скорости, и с полностью открытыми экранами электромагнитных детекторов невианское судно ползло к нашему солнцу. Наконец, детекторы столкнулись с препятствием, проводящим веществом, которое, как показали образцы, было практически чистым железом. Железо - огромная его масса - парит в одиночестве в космосе! Не дожидаясь исследования природы, внешнего вида или структуры драгоценной массы, Нерадо подал питание на преобразователи и направил на объект огромное смягчающее силовое поле - силу такой природы, что она сконденсировала металлическое железо в аллотропную форму. модификация или гораздо меньший объем; красная, вязкая, чрезвычайно густая и тяжелая жидкость, которую можно было удобно хранить в его резервуарах.
   Как только драгоценная жидкость была спрятана, детекторы снова загудели. В одном направлении была едва заметна огромная масса железа; в другом множество меньших масс; в третьем изолированная масса сравнительно небольшого размера. Космос, казалось, был полон железа, и Нерадо направил свой самый мощный луч на далекую Невию и послал ликующее сообщение.
   "Мы нашли железо - легко добытое и в немыслимых количествах - не в долях миллиграммов, а в миллионах и неизмеримых миллионах тонн! Немедленно пришлите сюда наш родственный корабль!
   "Нерадо!" Капитана вызвали к одной из смотровых площадок, как только он открыл свой ключ. "Я исследовал ближайшую к нам железную массу, маленькую. Это искусственное сооружение, маленькая космическая лодка, и в ней три существа - чудовища, конечно, но они должны обладать каким-то разумом, иначе они не могли бы перемещаться в космосе.
   "Какая? Невозможно!" - воскликнул главный исследователь. - Тогда, может быть, и другой был, но неважно, нам нужно было железо. Приведите лодку, не переделывая ее, чтобы мы могли на досуге изучить как существ, так и их механизмы, - и Нерадо направил свой луч видения на спасательную лодку, увидев там бронированные фигуры Клио Марсден и двух офицеров Трипланеты.
   - Они действительно разумны, - прокомментировал Нерадо, обнаружив ультралучевой коммуникатор Костигана и отключив его. "Однако не так разумно, как я предполагал", - продолжил он, более подробно изучив странных существ и их крошечный космический корабль. "У них огромные запасы железа, но они используют его только для строительства. Они мало и неэффективно используют атомную энергию. Они, по-видимому, имеют элементарные знания об ультраволнах, но не используют их разумно - они не могут нейтрализовать даже те обычные силы, которые мы сейчас используем. Они, конечно, умнее низших ганоидов или даже некоторых высших рыб, но ни в коем случае их нельзя сравнивать с нами. Я очень рад - я боялся, что в спешке я мог убить представителей высокоразвитой расы".
   Беспомощная лодка, нейтрализовавшая все свои силы, приблизилась к огромной летучей рыбе. Там пылающие ножи силы аккуратно разрезали ее на секции, и три фигуры в жесткой броне, лишенные внешнего оружия, были проведены через шлюзы в рубку управления, а части их лодки были отложены для дальнейшего изучения. . Невианские учёные сначала проанализировали воздух внутри скафандров землян, затем аккуратно сняли с пленников защитные чехлы.
   Костиган, все это время находившийся в полном сознании и теперь способный немного двигаться, так как странный временный паралич проходил, приготовился, потому что не знал, что такое потрясение, но в этом не было необходимости; их гротескные похитители не были палачами. Воздух, хотя и несколько более плотный, чем земной, и обладавший специфическим запахом, был в высшей степени пригоден для дыхания, и хотя судно было неподвижно в космосе, почти нормальная гравитация придавала им значительную часть их обычного веса.
   После того, как все трое были избавлены от своих пистолетов и других предметов, которые, по мнению невианцев, могли оказаться оружием, странный паралич полностью исчез. Земная одежда очень озадачила похитителей, но против ее снятия были высказаны столь настойчивые возражения, что они не настаивали на этом, а отступили, чтобы подробно изучить свою находку.
   Тогда столкнулись друг с другом представители цивилизаций двух далеких друг от друга солнечных систем. Невианцы изучали людей с интересом и любопытством, в значительной степени смешанным с отвращением и отвращением; трое землян смотрели на неподвижные, невыразительные "лица" - если можно было сказать, что эти конусовидные головы обладают такой вещью - с ужасом и отвращением, а также с другими эмоциями, каждый в зависимости от своего типа и подготовки. Ибо для человеческих глаз Невианец страшен. Даже сегодня мало кто из землян - или, если на то пошло, солярианцев - может смотреть на невианца с глазу на глаз, не чувствуя мурашек по коже и ощущения "ухода" в подложечной области. Роговой, морщинистый, устойчивый к засухе марсианин, которого мы все знаем и довольно любим, действительно отвратительное существо. Венерианец с глазами летучей мыши, бесцветный, безволосый, практически лишенный кожи, еще хуже. Но они оба, в конце концов, дальние родственники человечества Терры, и мы довольно хорошо ладим с ними всякий раз, когда вынуждены посетить Марс или Венеру. Но невианцы...
   Горизонтальное, плоское, похожее на рыбу тело не так уж плохо, даже если оно поддерживается четырьмя короткими, мощными, чешуйчатыми, плоскостопыми ногами; и заканчивается странным четырехлопастным хвостом. Даже шея вынослива, хотя она длинная и гибкая, сильно покрыта чешуей и держится в тех кривых петлях или изгибах, которые владелец считает наиболее удобными или декоративными в то время. Даже запах невианина - вонючая вонь перезрелой рыбы - со временем становится терпимым, особенно если его достаточно замаскировать креозотом, чисто земным химическим веществом, наиболее ценным ароматом Невии. Но голова! Именно этот член делает Невиан настолько ужасным для земных глаз, поскольку он совершенно чужд всей солярианской истории или опыту. Как уже известно большинству теллурианцев, по сути это массивный конус, покрытый чешуей, опирающийся на шею, как наконечник копья. Четыре больших треугольных глаза цвета морской волны расположены на равном расстоянии друг от друга примерно на половине высоты конуса. Зрачки сужаются по желанию, как глаза кошки, что позволяет невианцам одинаково хорошо видеть в любой обычной крайности света или темноты. Непосредственно под каждым глазом вырастает длинная, бессоставная, бескостная, щупальцевидная рука; рука, которая на конце делится на восемь тонких и чувствительных, но очень сильных "пальцев". Под каждой рукой находится рот: клювовидное отверстие с игольчатыми клыками ужасных возможностей. Наконец, под нависающим краем конусообразной головы находятся изящно украшенные органы, служащие либо жабрами, либо ноздрями и легкими, по желанию. Для других невианцев глаза и другие черты очень выразительны, но для нас они кажутся совершенно холодными и неподвижными. Земные органы чувств не могут обнаружить никаких изменений в выражении "лица" невианца. Таковы были ужасные существа, на которых трое заключенных смотрели с замиранием сердца.
   Но если мы, люди, всегда считали невианцев гротескными и отталкивающими, это чувство всегда было взаимным. Ибо эти "чудовищные" существа представляют собой высокоинтеллектуальную и чрезвычайно чувствительную расу, и наши - для нас - подтянутые и изящные человеческие формы кажутся им самой квинтэссенцией уродства и безобразия.
   "Боже мой, Конвей!" - воскликнула Клио, прижимаясь к Костигану, когда его левая рука мелькнула вокруг нее. "Какие ужасные чудовища! И они не могут говорить - ни один из них не издал ни звука - вдруг они могут быть глухими и немыми?
   Но в то же время Нерадо обращался к своим товарищам.
   "Что это за отвратительные уродливые существа! Поистине низшая форма жизни, хотя они и обладают некоторым разумом. Они не могут говорить и не подали виду, что слышат наши слова, - как вы думаете, они общаются глазами? Что эти причудливые искривления их странным образом расположенных органов служат речью?
   Таким образом, обе стороны, ни одна из которых не понимала, что говорила другая. Ибо голос невианцев звучит так высоко, что самая низкая слышимая ими нота намного превышает предел нашего слуха. Самая пронзительная нота земного пикколо для них настолько низка, что ее невозможно услышать.
   "У нас много дел". Нерадо отвернулся от пленников. "Мы должны отложить дальнейшее изучение образцов до тех пор, пока не возьмем на борт полный груз железа, которого здесь так много".
   - Что нам с ними делать, сэр? - спросил один из невианских офицеров. - Запереть их в одной из кладовых?
   "О, нет! Там они могут умереть, и мы должны во что бы то ни стало поддерживать их в хорошем состоянии, чтобы они были тщательно изучены членами Колледжа наук. Какой переполох произойдёт, когда мы представим эту группу странных существ, живое доказательство того, что есть и другие солнца, обладающие планетами; планеты, поддерживающие органическую и разумную жизнь! Вы можете поместить их в трех смежных комнатах, скажем, в четвертой секции - им, несомненно, потребуются свет и упражнения. Все выходы, конечно, заприте, но двери между комнатами лучше оставить незапертыми, чтобы они могли быть вместе или врозь, как им заблагорассудится. Поскольку самая маленькая, самка, остается так близко к более крупному самцу, возможно, они являются помощниками. Но так как мы ничего не знаем об их привычках и обычаях, будет лучше предоставить им всю возможную свободу, совместимую с безопасностью".
   Нерадо снова повернулся к своим приборам, и трое ужасных членов экипажа подошли к людям. Один отошел, взмахнув парой рук в безошибочном знаке, что заключенные должны следовать за ним. Трое послушно отправились за ним, двое других охранников отстали.
   "Это наш лучший шанс!" - пробормотал Костиган, когда они прошли через низкий дверной проем и вошли в узкий коридор. - Следи за тем, кто впереди тебя, Клио, задержи его на секунду, если сможешь. Брэдли, мы с тобой возьмем двоих позади нас - сейчас же!
   Костиган нагнулся и развернулся. Схватив канатоподобную руку, он потянул диковинную голову вниз, а всей мощью своей могучей правой ноги вонзил тяжелый служебный ботинок в место соединения чешуйчатой шеи и головы. Невианец упал, и тут же Костиган прыгнул на лидера, опередив девушку. прыгнул; но упал на пол, снова парализованный. Потому что невианский лидер был начеку, его четыре глаза охватывали весь круг обзора, и он действовал быстро. Не вовремя, чтобы остановить первую неистовую атаку Костигана - реакция первого офицера была практически мгновенной, и он двигался быстро, - но вовремя, чтобы сохранить контроль над ситуацией. Появился еще один невианец, и пока раненый охранник выздоравливал, все четыре руки крепко обхватили его конвульсивно извивающуюся, извивающуюся шею, трое беспомощных землян были подняты в воздух и унесены в помещения, которые Нерадо назначил им. Только после того, как их положили на подушки в средней комнате и заперли тяжелые металлические двери, они снова не могли пользоваться руками и ногами.
   - Что ж, это еще один раунд, который мы проигрываем, - весело прокомментировал Костиган. "Парень не может хорошо смешать это, когда он не может ни пинать, ни бить, ни кусать. Я ожидал, что эти ящерицы меня тогда изнасилуют, но они этого не сделали.
   "Они не хотят навредить нам. Они хотят взять нас с собой домой, где бы то ни было, как диковинку, как дикого зверя, что ли, - хитро решила девушка. "Конечно, они довольно плохие, но в любом случае они мне нравятся намного больше, чем Роджер и его роботы".
   - Думаю, вы правильно поняли, мисс Марсден, - пророкотал Брэдли. - Вот именно. Я чувствую себя медведем в клетке. Я должен думать, что ты будешь чувствовать себя хуже, чем когда-либо. Какие шансы у животного сбежать из зверинца?"
   "Эти животные, много. Мне с каждым разом все лучше и лучше, - заявила Клио, и ее безмятежность подтвердила ее слова. - Вы двое вытащили нас из этого ужасного дома Роджера, и я почти уверен, что вы так или иначе вытащите нас отсюда. Они могут думать, что мы глупые животные, но прежде чем вы двое, Трехпланетный Патруль и Служба покончат с ними, им придется еще подумать.
   - Это старый бой, Клио! - обрадовался Костиган. - Я не разобрался так близко, как ты, но получаю примерно такой же ответ. Я думаю, что эти четвероногие рыбы несут гораздо более тяжелый груз, чем Роджер; но они сами довольно быстро столкнутся с чем - то нелегким, поверьте мне!
   - Ты что-то знаешь или просто свистишь в темноте? - спросил Брэдли.
   "Я знаю, немного; немного. Инженерно-исследовательский отдел уже давно работает над новым кораблем; корабль, способный путешествовать настолько быстрее света, что может отправиться в любую точку Галактики и обратно примерно за месяц. Новый субэфирный двигатель, новая атомная энергия, новое вооружение, все новое. Плохо только то, что работает она пока не так хорошо - жуков там больше, чем на кухне венерианца. Насколько мне известно, он взрывался пять раз, в результате чего погибло двадцать девять человек. Но когда они его лизнут, у них будет что-то !"
   - Когда или если? - спросил Брэдли пессимистично.
   - Я сказал, когда ! - рявкнул Костиган резким голосом. - Когда Служба что-то добивается, они это получают, а когда добиваются, оно остается ... - Он резко осекся, и голос его потерял остроту. "Извиняюсь. Не собирался кайфовать, но я думаю, нам помогут, если мы сможем некоторое время держать голову прямо. И выглядит хорошо - это первоклассные клетки, которые нам дали. Все удобства в доме, вплоть до смотровых площадок. Давайте посмотрим, что происходит, хорошо?"
   Поэкспериментировав с незнакомыми средствами управления, Костиган научился управлять невианским визуализатором, и на планшете они увидели, как Конус Битвы устремляется к планетойду Роджера. Они видели, как пиратский флот устремился в бой с огромными силами Трипланетария, и, затаив дыхание, наблюдали за каждым маневром этой эпической битвы до ее жестокого жертвенного конца. И за этим же сражением тоже с большим интересом наблюдали невианцы в своей диспетчерской.
   "Это действительно кровожадный бой", - размышлял Нерадо у своей смотровой панели. "И странно - или, скорее, этого можно ожидать от расы на такой низкой стадии развития, - что они используют только эфирные силы. Военные действия кажутся универсальными среди первобытных типов - действительно, не так давно наши собственные города, хотя их и немного, перестали воевать друг с другом и объединились против полуцивилизованных рыб больших глубин".
   Он замолчал и много минут наблюдал за яростным сражением двух флотов пустоты. Когда конфликт закончился, он наблюдал, как трипланетный флот переформировал свой боевой конус и устремился к планетоиду.
   - Разрушение, всегда разрушение, - вздохнул он, регулируя выключатели питания. "Поскольку они подлежат взаимному уничтожению, я не вижу смысла воздерживаться от уничтожения их всех. Нам нужно железо, а они бесполезная раса".
   Он запустил свое смягчающее, преобразующее поле тускло-красной энергии. Каким бы обширным ни было это поле, оно не могло охватить весь флот, но половина края гигантского конуса вскоре исчезла, а составляющие его суда погрузились в медленно текущий поток аллотропного железа. Флот, отказавшись от атаки на планетоид, развернул свой конус, чтобы направить извергающуюся пламя ось на бесформенное нечто, смутно различимое ультразрением наблюдателей Сэммса. В ярости был брошен гигантский составной луч огромного флота, и не один.
   Ибо Гхарлейн знал, с тех пор как легко сбежали его пленники-люди, что происходит что-то, что полностью выходит за рамки его опыта, хотя и не выходит за рамки его теоретических знаний. Он нашел субэфир закрытым; он не смог применить свое субэфирное оружие ни против трех пленников, ни против боевых кораблей Трипланетного Патруля. Однако теперь он мог работать в субэфирном мраке пришельцев; легкое испытание показало ему, что, если он того пожелает, он может использовать против них субэфирные оскорбления. Каково было истинное значение этих фактов?
   Он пришел к убеждению, что эти трое были не более людьми, чем сам Роджер. Кто или что их активировало? Это определенно не было эддорианским мастерством; ни один эддорианец не разработал бы эти особые техники и, возможно, не смог бы разработать их без его ведома. что тогда? Чтобы сделать то, что было сделано, требовалось существование расы столь же древней и способной, как эддорианцы, но совершенно иной природы; и, согласно огромному Информационному центру Эддора, такой расы не существовало и никогда не существовало.
   Ожидается, что эти посетители, обладающие механизмами, предположительно известными только науке Эддора, будут обладать продемонстрированными умственными способностями. Были ли они недавно прибывшими из какого-то другого пространственно-временного континуума? Вероятно, нет - эддорианские исследования не обнаружили следов такой жизни ни в одном доступном пленуме. Поскольку было бы совершенно фантастично постулировать неожиданное появление двух таких рас практически в один и тот же момент, вывод казался неизбежным, что эти еще неизвестные существа были защитниками - точнее, активаторами - двух офицеров Трипланеты и женщины. Эта точка зрения была поддержана тем фактом, что, хотя незнакомцы напали на флот Triplanetary и убили тысячи людей Triplanetary, они фактически спасли этих трех предположительно людей. Затем планетоид подвергнется нападению. Очень хорошо, он присоединится к Трипланетной атаке на них - с оружием, не более опасным для них, чем собственное Трипланетное - при подготовке своей настоящей атаки, которая произойдет позже. Роджер отдавал приказы; и ждал; и все больше и больше думал об одном вопросе, который оставался неясным: почему, когда чужаки сами уничтожили флот Трипланетария, Роджер не смог использовать свое самое мощное оружие против этого флота?
   Таким образом, впервые в истории Triplanetary силы закона и порядка объединились с силами пиратства и бандитизма против общего врага. Стержни, лучи, самолеты и стилеты невыносимой энергии выпустил обреченный флот в дополнение к своему ужасающе разрушительному главному лучу: Роджер швырнул все материальное оружие, которое было в его распоряжении. Но бомбы, осколочно-фугасные снаряды, даже сверхсмертоносные атомные торпеды были одинаково неэффективны; одинаково просто исчезали в красно-мутной завесе небытия. А флот плавился. В быстрой последовательности корабли вспыхнули красным пламенем, сжались вместе, выпустили воздух и слили составляющее их железо в ярко-малиновый, угрюмый вязкий поток, протекавший сквозь непроницаемую завесу, против которой и трипланетарцы, и пираты направляли свое ужасающее наступление.
   После преобразования последнего корабля атакующего конуса и складирования полученного металла невианцы, как и предполагал Роджер, обратили внимание на планетоид. Но это сооружение не было слабым военным кораблем. Он был спроектирован и построен под личным контролем Гарлейна из Эддора. Он был приведен в действие, оборудован и вооружен, чтобы встретить любую чрезвычайную ситуацию, которую мог вообразить огромный ум Гарлейна. Вся его масса была защищена щитом, качества которого так удивили Костигана; щит, намного более эффективный, чем любой теллурианский ученый или инженер мог бы поверить.
   Жадный преобразующий луч невианцев, хотя и был ниже уровня эфира, ударил в этот щит и отскочил; побежден и бесполезен. Снова ударил, снова отскочил; затем ударил и жадно цеплялся, облизывая непроницаемую поверхность стремительными языками пламени, когда удивленный Нерадо удвоил, а затем учетверил свою силу. Сильнее и свирепее хлестал невианский поток силы. Весь огромный шар планетоида стал одним сверкающим шаром сырой красной энергии; но все же пиратский щит остался цел.
   Серый Роджер холодно и неподвижно сидел за своим большим столом, верхняя часть которого теперь откинулась, превратившись в панель с массивными многоуровневыми приборами и органами управления. Он мог бы нести этот груз вечно, но, если только он не ошибался, этот груз скоро изменится. что тогда? Сущность, которой был Гарлейн, не могла быть убита - даже не могла быть ранена - ни физической, ни химической, ни ядерной силой. Должен ли он оставаться с планетоидом до его конца и, таким образом, волей-неволей вернуться в Эддор без каких-либо вещественных доказательств? Он не стал бы. Слишком многое осталось недоделанным. Любой отчет, основанный на его нынешней информации, не мог быть ни полным, ни окончательным, а отчеты, представленные Гарлейном из Эддора холодно-циничному и безжалостно аналитическому внутреннему Кругу, всегда были и всегда будут и тем, и другим.
   Это был факт, что существовал по крайней мере один неэддорианский разум, равный его собственному. Если бы это было так, существовала бы целая гонка таких умов. Эта мысль раздражала; но отрицать существование факта было бы сущностью глупости. Поскольку сила разума была функцией времени, эта раса должна быть примерно того же возраста, что и его собственная. Следовательно, Эддорианский Информационный Центр, который своей полнотой отрицал существование такой расы, был неправ. Это не было полным.
   Почему он не был полным? Единственной возможной причиной того, что две такие расы не знают о существовании друг друга, могут быть преднамеренные намерения одной из них. Следовательно, когда-то в прошлом две расы находились в контакте по крайней мере одно мгновение. Все эддорианские сведения об этой встрече были скрыты, и больше никаких контактов не допускалось.
   Вывод, к которому пришел Гарлейн, был действительно тревожным; но, будучи эддорианцем, он встретил это прямо. Ему не нужно было удивляться, как такое подавление могло быть достигнуто - он знал. Он также знал, что его собственный разум содержал все, что было известно каждому его предку со времен первого эддорианца: была чрезвычайно велика вероятность того, что, если бы такой контакт когда-либо был установлен, его разум все еще содержал бы по крайней мере некоторую информацию об этом, как бы тщательно ни скрывалась эта информация. знания были.
   Он думал. Назад... назад... еще дальше... еще дальше...
   И пока он думал, мешающая сила начала дергать его; словно осязаемые щипцы вытягивали из строя ментальный зонд, которым он исследовал доселе неизведанные тайники своего разума.
   - А... так ты не хочешь, чтобы я помнил? - громко спросил Роджер, не изменив ни единого черта его жесткого серого лица. "Интересно... ты действительно веришь, что можешь помешать мне вспомнить? Я должен временно отказаться от этих поисков, но будьте уверены, что я закончу их очень скоро".
  
   - Вот анализ его экрана, сэр. Невианский компьютер передал его начальнику лист металла с рядами символов.
   "Ах, полициклический... полное покрытие... экран такого типа вряд ли можно было ожидать от такой низшей формы жизни", - прокомментировал Нерадо и начал настраивать циферблаты и органы управления.
   Когда он это сделал, характер цепляющейся мантии силы изменился. Из красного оно быстро вспыхнуло по всему спектру, сделалось невыносимо фиолетовым и исчезло; и когда он исчез, защитная стена начала рушиться. Он не обрушился резко, но местами смягчился, провисая в своеобразную группу долин и хребтов, упрямо борясь за каждый потерянный дюйм позиции.
   Роджер недолго экспериментировал с безынерционностью. Бесполезно. Как он и ожидал, они были к этому готовы. Он вызвал нескольких самых способных своих ученых-рабов и отдал инструкции. В течение нескольких минут множество роботов усиленно ходили в туалет, затем часть щита выгнулась и превратилась в трубу, выходящую за пределы атакующих слоев силы; трубка, из которой вырвался луч невероятного насилия. Луч, за которым скрывался каждый эрг энергии, которую могли дать гигантские механизмы планетоида. Луч, проделавший дыру в красноватом непроницаемом поле Невиана и бросившийся на внутренний экран рыбообразного крейсера в бешеном сиянии. И было ли или не было меньшее извержение на другой стороне - почти незаметная вспышка, как будто что-то выстрелило из обреченного планетоида в космос?
   Шея Нерадо конвульсивно корчилась, когда его замученные водители скулили и визжали от ужасающей перегрузки; но усилия Роджера были слишком интенсивны, чтобы их можно было поддерживать долго. Генератор за генератором выгорали, защитный экран рушился, и красный луч преобразователя жадно атаковал несопротивляющийся металл этих чудовищных стен. Вскоре произошел страшный взрыв, когда сдерживаемый воздух планетоида прорвался через его слабеющую оболочку, и вялая река аллотропного железа потекла все большим потоком, все быстрее.
   "Хорошо, что у нас был неограниченный запас железа". Нерадо едва не завязал себе на шее узел, когда говорил с огромным облегчением. "Боюсь, что из наших первоначальных запасов осталось всего семь фунтов, и мне было бы трудно парировать этот последний удар".
   "Сложно?" - спросил второй командир. "Теперь мы были бы свободными атомами в космосе. Но что мне делать с этим железом? Наши водоемы не вместят больше половины. А как насчет того корабля, который остался нетронутым?
   - Выбросить достаточно припасов из нижних трюмов, чтобы освободить место для этой партии. Что же касается того корабля, пусть идет. Мы и без того будем перегружены, и крайне важно вернуться на Невию как можно скорее.
   Это, если бы Гарлейн мог это услышать, ответило бы на его вопрос. Вся Арисия знала, что необходимо , чтобы корабль с камерой выжил. Невианцев интересовало только железо; но эддорианец, будучи перфекционистом, не удовлетворился бы ничем меньшим, чем полное уничтожение каждого корабля флота Трипланетария.
   Невианский космический корабль удалялся, теперь медленно из-за огромного груза. В своих покоях в четвертой секции трое землян, с напряженным вниманием наблюдавшие за падением и поглощением планетоида, уставились друг на друга с осунувшимися лицами. Клио нарушила молчание.
   "О, Конвей, это ужасно! Это... это просто чертовски ужасно! - выдохнула она, но тут же восстановила свой обычный дух, когда с удивлением посмотрела на лицо Костигана. Ибо он был задумчив, глаза его были ясны и проницательны - ни следа страха или неорганизованности не было видно ни в одной черточке его жесткого молодого лица.
   "Это не так уж и хорошо", - откровенно признал он. - Хотел бы я не быть таким тупым кулачком - если бы Лайман Кливленд или Фред Родебуш были здесь, они могли бы очень помочь, но я слишком мало знаю об их вещах, чтобы пометить ручную машину. Я даже не могу понять ту забавную вспышку - если это действительно была вспышка, - которую мы видели".
   "Зачем беспокоиться об одной маленькой вспышке, после всего того, что действительно произошло?" - с любопытством спросила Клио.
   - Думаешь, Роджер что-то запустил? Он не мог... я ничего не видел, - возразил Брэдли.
   "Я не знаю, что и думать. Я никогда не видел, чтобы материал рассылался так быстро, чтобы я не мог отследить его с помощью ультра-волны, но, с другой стороны, у Роджера есть много материала, которого я больше нигде не видел. Однако я не вижу, чтобы это имело какое-либо отношение к исправлению, в котором мы сейчас находимся, но при этом мы могли бы оказаться в худшем положении. Вы заметили, что мы все еще дышим воздухом, и если они не накроют мою волну, я все еще могу говорить.
   Он засунул обе руки в карманы и заговорил.
   "Сэмс? Костиган. Запишите меня, скорее, на диктофон, у меня, наверное, мало времени, - и в течение десяти минут он говорил, сжато и так быстро, как только мог произносить слова, отчетливо и точно сообщая обо всем, что произошло. Внезапно он прервался, мучительно пишу. В бешенстве он разорвал на себе рубашку и швырнул крошечный предмет через всю комнату.
   "Ух ты!" - воскликнул он. "Они могут быть глухими, но точно могут обнаружить ультраволну, и какие помехи они могут на нее поставить! Нет, я не ранен, - заверил он встревоженную девушку, стоявшую рядом с ним, - но хорошо, что я вырвал тебя из цепи - это выбило бы тебя из шести или семи задних зубов.
   - Ты хоть представляешь, куда они нас ведут? - спросила она трезво.
   - Нет, - ответил он ровно, глядя в ее пристальные глаза. - Нет смысла лгать тебе - если я тебя вообще знаю, ты предпочитаешь стоять на своем. Эти разговоры о юпитерианцах или нептунианцах - чепуха - ничего подобного никогда не росло в нашей солярианской системе. Все знаки говорят, что нам предстоит долгая поездка.
   ГЛАВА 11
   НЕВИАН СТРАЙФ
   Невианский космический корабль несся на свой путь. Оба космические навигаторы, два земных офицера вскоре обнаружили, что даже тогда он двигался со скоростью, намного превышающей скорость света, и что он должен был ускоряться с большой скоростью, хотя им он казался неподвижным - они могли чувствовать только гравитационное воздействие. сила несколько меньше, чем у их родной Земли.
   Брэдли, опытный старый активист, сразу же удалился, как только завершил ряд наблюдений, и крепко спал на куче подушек в первой из трех смежных комнат. В средней комнате, которая должна была принадлежать Клио, Костиган стоял очень близко к девушке, но не касался ее. Его тело было жестким, лицо было напряженным и осунувшимся.
   "Вы ошибаетесь, Конуэй; все неправильно, - очень серьезно говорила Клио. - Я знаю, что ты чувствуешь, но это фальшивое благородство.
   - Это совсем не то, - упрямо настаивал он. - Меня останавливает не только то, что я держу тебя здесь, в космосе, в опасности и в одиночестве. Я знаю вас, и я знаю себя достаточно хорошо, чтобы знать, что то, что мы начнем сейчас, мы пройдем через всю жизнь. В этом смысле не имеет значения, начну ли я заниматься с тобой любовью сейчас или подожду, пока мы не вернемся на Теллус; но я говорю вам, что для вашего же блага вам лучше отказаться от меня совсем. У меня достаточно лошадиных сил, чтобы держаться подальше от вас, если вы мне скажете, и никак иначе.
   - Я знаю это в обоих случаях, дорогая, но...
   "Но ничего!" - прервал он. "Неужели ты не можешь себе представить, во что ты ввязываешься, если выйдешь за меня замуж? Предположим, что мы вернемся, что не обязательно, в любом случае. Но даже если мы это сделаем, когда-нибудь - а может быть, и скоро, кто знает, - кто-нибудь соберет пятьдесят граммов радия для моей головы.
   - Пятьдесят граммов - а все знают, что сам Сэммс весит всего шестьдесят? Я знал , что ты кто-то, Конвей! - невозмутимо воскликнула Клио. - Но при этом что-то мне подсказывает, что любой пират даже такую награду заработает несколько раз, прежде чем ее соберет. Не глупи, моя дорогая, спокойной ночи.
   Она запрокинула голову, подставив к нему свои красные, сладко изогнутые, улыбающиеся губы, и его руки обвились вокруг нее. Ее руки обвились вокруг его шеи, и они встали, сцепившись вместе в неподвижном экстазе первых объятий любви.
   "Девочка, девочка, как я тебя люблю!" Голос Костигана был хриплым, его обычно жесткие глаза светились нежным светом. - Это решает. Во всяком случае, я действительно буду жить теперь, пока...
   "Перестань!" - резко приказала она. "Вы будете жить, пока не умрете от старости - посмотрите, не умрете ли вы. Тебе просто придется , Конвей!
   - Вот тоже так - никакого процента умирать сейчас. Все пираты между Теллусом и Андромедой не смогли бы взять меня после этого - у меня слишком много всего, ради чего стоит жить. Ну, спокойной ночи, милый, я лучше потерплю, тебе нужно поспать.
   Расставание влюбленных не было такой простой и прямолинейной процедурой, как можно было бы предположить из речи Костигана, но, в конце концов, он нашел свою комнату и расслабился на куче подушек, его суровое лицо преобразилось. Вместо низкого металлического потолка он увидел красивое, овальное, загорелое молодое лицо, обрамленное золотисто-русой короной волос. Взгляд его погрузился в глубину преданных, честных, темно-синих глаз; и, заглядывая все глубже и глубже в эти голубые колодцы, он заснул. На его лице, слишком застывшем и мрачном для человека его лет - жизнь начальников секторов трипланетной службы была нелегкой и, как правило, долгой, - во сне сохранялась вновь обретенная мягкость выражения. , отражение его трансцендентного счастья.
   В течение восьми часов он спал крепко, по своему обыкновению, а затем, также в соответствии со своей привычкой и выучкой, проснулся, без промежуточной стадии дремоты.
   - Клио? он прошептал. - Проснулась, девочка?
   "Бодрствующий!" - ее голос доносится из ультрателефона, с облегчением в каждом слоге. "Боже мой, я думал, ты собираешься спать, пока мы не доберемся туда, куда мы идем! Проходите, вы двое, я не понимаю, как вы можете спать, как если бы вы были дома в постели.
   "Вы должны научиться спать где угодно, если хотите остаться дома..." Костиган замолчал, когда открыл дверь и увидел бледное лицо Клио. Очевидно, она провела бессонные и мучительные восемь часов. - Боже мой, Клио, почему ты не позвала меня?
   - О, со мной все в порядке, за исключением того, что я немного нервничаю. Нет нужды спрашивать, как ты себя чувствуешь, не так ли?"
   - Нет, я голоден, - весело ответил он. "Я посмотрю, что мы можем с этим сделать, или, скажем, я посмотрю, не вмешиваются ли они все еще в волну Сэммса".
   Он вынул небольшой изолированный футляр и слегка коснулся пальцем контактной шпильки. Его рука резко дернулась.
   - Все еще в деле, - дал он ненужное объяснение. - Кажется, они не хотят, чтобы мы разговаривали на улице, но его вмешательство так же хорошо, как и мой разговор - они, конечно, могут его отследить. Теперь я посмотрю, что смогу узнать о нашем завтраке.
   Он подошел к пластине и направил луч ее проектора вперед, в диспетчерскую, где увидел Нерадо, лежащего, по-собачьи, возле своего приборного щитка. Когда луч Костигана вошел в комнату, вспыхнул синий свет, и невианец повернул глаз и руку к своей маленькой наблюдательной пластине. Зная, что теперь они общаются визуально, Костиган поманил его к себе и указал на рот, что, как он надеялся, было универсальным признаком голода. Невианец взмахнул рукой и нащупал кнопки управления, и при этом широкая часть пола комнаты Клио скользнула в сторону. Отверстие, проделанное таким образом, показало стол, который возвышался на низком постаменте, стол с тремя мягкими скамьями, заставленный сверкающей серебристой и стеклянной посудой.
   Чаши и тарелки из ослепительно белого металла, узкостенные кубки из чистейшего хрусталя; все они были шестиугольными, красиво и замысловато вырезанными или выгравированными в явно обычных морских узорах. И столовая утварь этого странного народа была действительно своеобразной. Там были щипцы с шестнадцатью острыми изогнутыми зубьями; были гибкие шпатели; были глубокие и неглубокие ящики с гибкими краями; было много других необычных изогнутых инструментов, о применении которых земляне даже не догадывались; у всех были ручки изящной формы, подходящие для длинных тонких пальцев невианцев.
   Но если стол и его сервировка были удивительны для землян, обнаруживая степень культуры, которую никто из них не ожидал найти в расе столь чудовищных существ, то еда была еще более удивительна, хотя и в другом смысле. Ибо чудесные хрустальные кубки были наполнены серовато-зеленой слизью с тошнотворным и сильным запахом, меньшие чаши были полны живых морских пауков и других подобных деликатесов; и на каждом большом блюде была рыба длиной в фут, сырая и целая, со вкусом украшенная красными, фиолетовыми и зелеными водорослями!
   Клио взглянула один раз, затем ахнула, закрыла глаза и отвернулась от стола, но Костиган переложил три рыбы на блюдо и отложил его в сторону, прежде чем снова повернуться к экрану.
   "Они хорошо прожарятся", - заметил он Брэдли, энергично показывая Нерадо, что еда неприемлема и что он хочет поговорить с ним лично . Наконец он привел себя в порядок, стол скрылся из виду, и в комнату осторожно вошел невианский командующий.
   По настоянию Костигана он подошел к экрану, оставив у двери трех бдительных и полностью вооруженных охранников. Затем мужчина выстрелил лучом в камбуз спасательной шлюпки пирата, предложив, чтобы им разрешили там жить. Некоторое время бушевал спор о руках и пальцах - хоть и не совсем беглый разговор, но обе стороны сумели достаточно ясно передать их смысл. Нерадо не позволил землянам посетить их собственный корабль - он не рисковал, - но после тщательного ультразвукового осмотра он, наконец, приказал некоторым из своих людей принести в среднюю комнату электрическую плиту и запас земной еды. Вскоре невианская рыба зашипела на сковороде, а аппетитные запахи кофе и подрумяненных бисквитов наполнили комнату. Но при первом появлении этих запахов невианцы поспешно удалились, довольствуясь наблюдением за оставшейся частью любопытной и отвратительной процедуры на своих визуальных пластинах.
   Когда завтрак закончился, и все было приведено в порядок и приведено в порядок, Костиган повернулся к Клио.
   "Посмотри сюда, девочка; Вы должны научиться спать. Вы все в. Твои глаза выглядят так, будто ты был на марсианском пикнике и не съел и половины завтрака. Вы должны спать и есть, чтобы быть в форме. Мы не хотим, чтобы ты от нас потерял сознание, поэтому я погашу свет, а ты ляжешь здесь и будешь спать до полудня.
   - О, нет, не беспокойтесь. Я буду спать сегодня вечером. Я совсем..."
   - Теперь ты будешь спать, - ровным голосом сообщил он ей. "Я никогда не думал, что ты нервничаешь, когда мы с Брэдли по обе стороны от тебя. Однако сейчас мы оба здесь, и мы останемся здесь. Мы будем присматривать за вами, как пара старых кур с одним цыпленком между ними. Ну же; ложись и иди до свидания".
   Клио рассмеялась этому сравнению, но послушно легла. Костиган сидел на краю большого дивана, держа ее за руку, и они праздно болтали. Молчание становилось все длиннее, реплик Клио становилось меньше, и вскоре ее веки с длинными ресницами опустились, а глубокое ровное дыхание свидетельствовало о том, что она крепко спит. Мужчина уставился на нее, его сердце было в его глазах. Такая юная, такая красивая, такая милая - и как он любил ее! Формально он не был религиозен, но каждая его мысль была молитвой. Если бы он только мог вытащить ее из этой передряги... он не годился для того, чтобы жить с ней на одной планете, но... просто дай ему один шанс, Боже... только один!
   Но Костиган несколько дней работал с огромным напряжением и почти не спал. Наполовину загипнотизированный собственными смешанными эмоциями и тем, как он смотрел на плавные изгибы щеки Клио, его собственные глаза были закрыты, и, все еще держа ее за руку, он опустился на мягкие подушки рядом с ней и погрузился в забытье.
   Такими спящими рука об руку, как двое детей, Брэдли застал их, и нежное отеческое выражение появилось на его лице, когда он посмотрел на них сверху вниз.
   "Хорошая девочка, Клио, - размышлял он, - и когда они сделали Костигана, они сломали шаблон. Они сойдутся - парочка таких замечательных детей, каких когда-либо рождал старый Теллус. Я и сам мог бы еще немного поспать. Он чудовищно зевнул, лег слева от Клио и через несколько минут сам уснул.
   Через несколько часов оба мужчины проснулись от веселого смеха. Клио сидела, глядя на них сверкающими глазами. Она была освежена, жизнерадостна, ненасытно голодна и очень удивлена. Костиган был поражен и раздражен тем, что считал провалом самостоятельную задачу; Брэдли был спокоен и деловит.
   - Спасибо за то, что были такими хорошими телохранителями, вы двое. Клио снова рассмеялась, но быстро протрезвела. "Я прекрасно выспался, но интересно, смогу ли я сегодня уснуть, не заставляя тебя держать меня за руку всю ночь?"
   "О, он не возражает против этого", - прокомментировал Брэдли.
   "Имей это в виду!" - воскликнул Костиган, и его глаза и тон говорили о многом.
   Они приготовили и съели еще один обед, которому Клио отдала должное. Отдохнув и освежившись, они начали обсуждать возможности побега, когда в комнату вошли Нерадо и трое его вооруженных охранников. Невианский ученый поставил коробку на стол и начал настраивать ее панели, внимательно оглядывая землян после каждой настройки. Через какое-то время из ложи донесся отрывистый взрыв членораздельной речи, и Костиган увидел яркий свет.
   - У тебя есть - держи! - воскликнул он, возбужденно размахивая руками. - Видишь ли, Клио, их голоса то выше, то ниже наших - возможно, выше, - и они построили преобразователь звуковой частоты. Он не дурак, эта ящерица!
   Нерадо услышал голос Костигана, в этом не было сомнений. Его длинная шея изогнулась и изогнулась в невианском удовольствии; и хотя ни одна из сторон не могла понять другую, обе знали, что разумная речь и слух были общими чертами двух рас. Этот факт заметно изменил отношения между похитителями и пленниками. Невианцы признавали между собой, что эти странные двуногие могут быть весьма разумными; и земляне сразу же обнадежились.
   "Все не так уж и плохо, если они могут говорить", - резюмировал ситуацию Костиган. "Мы могли бы также успокоиться и сделать все возможное, тем более что мы не смогли придумать какой-либо возможный способ уйти от них. Они могут говорить и слышать, и мы можем со временем выучить их язык. Может быть, мы сможем заключить с ними какую-то сделку, чтобы вернуть нас в нашу собственную систему, если мы не сможем сделать перерыв.
   Невианцы так же, как и земляне, стремились установить связь, и Нерадо постоянно использовал недавно разработанный преобразователь частоты. Нет необходимости подробно описывать детали этого обмена языками. Достаточно сказать, что, начиная с самых низов, они учились так же, как учатся младенцы, но с большим преимуществом перед младенцами, поскольку обладали полностью развитым и способным мозгом. И пока люди изучали язык Невии, несколько амфибий (и, кстати, Клио Марсден) изучали трипланетарный; два офицера хорошо знали, что невианцам будет гораздо легче выучить логически выстроенный общий язык Трех Планет, чем овладеть бессмысленными хитросплетениями английского.
   За короткое время обе стороны смогли понять друг друга по-своему, используя причудливую смесь обоих языков. Как только обменялись несколькими идеями, невианские ученые построили трансформеры, достаточно маленькие, чтобы земляне могли носить их как ошейники, а пленникам было позволено свободно бродить по огромному кораблю; к ним был запечатан только отсек, в котором хранилась расчлененная пиратская спасательная шлюпка. Таким образом, они не остались долго в сомнении, когда на их наблюдательных панелях в ужасной пустоте межзвездного пространства обнаружился еще один рыбообразный крейсер пустоты.
   "Это наш родственный корабль, идущий в вашу солярианскую систему за грузом железа, которого там так много", - объяснил Нерадо своим невольным гостям.
   "Надеюсь, банда исправила ошибки в нашем супер-корабле!" - свирепо пробормотал Костиган своим товарищам, когда Нерадо отвернулся. "Если они это сделают, эта команда получит нечто большее, чем груз железа, когда они туда доберутся!"
   Прошло еще время, в течение которого от бесконечно далекого небосвода отделилась бело-голубая звезда и стала показывать ощутимый диск. Оно росло все больше и больше, становясь все голубее и голубее по мере приближения космического корабля, пока, наконец, не стала видна Невия, по-видимому, рядом с ее родительской сферой.
   Несмотря на то, что корабль был сильно загружен, его мощь была такова, что вскоре он начал падать вертикально вниз к большой лагуне посреди города Невиан. Этот кусочек открытой воды был лишен жизни, потому что это была необычная посадка. Под ужасающей мощью лучей, тормозивших спуск этого невообразимого груза аллотропного железа, вода бурлила и кипела; и вместо того, чтобы грациозно плыть по поверхности моря, на этот раз огромный космический корабль опустился на дно, как отвес. Совершив деликатный подвиг, благополучно пришвартовав судно к огромной люльке, приготовленной для него, Нерадо повернулся к теллурианцам, которые теперь были под охраной и предстали перед ним.
   "Пока наш груз железа выгружается, я должен доставить вам три образца в Научный колледж, где вы должны пройти тщательное физическое и психологическое обследование. Подписывайтесь на меня."
   "Подождите минуту!" - запротестовал Костиган, быстро и украдкой подмигнув своим спутникам. "Вы ожидаете, что мы пойдем по воде , да еще на такой ужасной глубине?"
   - Конечно, - удивленно ответил невианец. -- Вы, конечно, воздухопроницаемы, но плавать надо уметь, и эта небольшая глубина -- но немногим больше тридцати ваших метров -- вас не побеспокоит.
   "Ты дважды ошибаешься", - убедительно заявил Земной. "Если под "плаванием" вы подразумеваете движение в воде или по воде, мы ничего об этом не знаем. В воде над головой мы беспомощно тонем через минуту или две, а давление на такой глубине убьет нас мгновенно".
   - Ну, я, конечно, мог бы взять спасательную шлюпку, но это... - с сомнением начал невианский капитан, но прервался, услышав стаккато из своего сигнального пульта.
   "Капитан Нерадо, внимание!"
   - Нерадо, - признал он в микрофон.
   "Третий город подвергается нападению рыб из больших глубин. Они построили новые и мощные мобильные крепости с неслыханным вооружением, и город сообщает, что не может долго противостоять их нападению. Они просят о всей возможной помощи. На вашем корабле есть не только огромные запасы железа, но и мощное оружие. Вас просят прибыть к ним на помощь как можно скорее".
   Нерадо отдавал приказы, и жидкое железо поливалось потоками из широко открытых портов, образуя обширную красную лужу на дне дока. За короткое время большое судно пришло в равновесие с вытесненной им водой, и как только оно обрело легкую плавучесть, порты захлопнулись, и Нерадо включил питание.
   - Возвращайтесь в свои покои и оставайтесь там, пока я не пришлю за вами, - распорядился невианец, и пока земляне подчинились кратким приказам, крейсер вырвался из воды и вспыхнул в багровом небе.
   "Что за откровенный лжец!" - воскликнул Брэдли. Все трое с отключенными трансформаторами вернулись в среднюю комнату своего номера. "Ты можешь переплыть выдру, и я случайно знаю, что ты выбрался из старого DZ83 с глубины..."
   - Может быть, я немного преувеличил, - перебил Костиган, - но чем более беспомощными он нас считает, тем лучше для нас. И мы хотим держаться подальше от любого из их городов, пока это возможно, потому что из них может быть трудно выбраться. У меня есть пара идей, но они еще не созрели, чтобы их выбрать... Вау! Как путешествовала эта птица! Мы уже там! Если он вот так ударится о воду, то обязательно расколется!
   С неуменьшаемой скоростью они мчались вниз по длинному наклону к осажденному Третьему городу, и с летательного корабля в центральную лагуну города была выпущена торпеда. Это не ракета, а капсула, содержащая целую тонну аллотропного железа, которая будет более полезна защитникам Невиана, чем миллионы людей. Ибо Третий город действительно был в тяжелом положении. Вокруг него было сплошное кольцо кипящей, взрывающейся воды - воды, вздымающейся вверх обжигающими, ослепляющими вспышками перегретого пара, или отбрасываемой во все стороны твердыми массами катаклизмическими силами, высвобождаемыми сражающимися рыбами больших глубин. . Ее внешняя защита уже была снята, и пока земляне смотрели в изумлении, еще одно из огромных шестиугольных зданий разлетелось на куски; его верхняя часть бешено летит в металлолом, а нижняя половина пьяно опускается под поверхность кипящего моря.
   Трое землян ухватились за любую опору, оказавшуюся под рукой, когда невианский космический корабль ударил по воде с неуменьшаемой скоростью, но предосторожность была излишней - Нерадо досконально знал свой корабль, его силу и возможности. Раздался сильный всплеск, но и только. Искусственная гравитация после удара не изменилась; для пассажиров судно было все еще неподвижно и на ровном киле, поскольку, теперь уже подводная лодка, она резко развернулась, как настоящая рыба, и атаковала тыл ближайшей крепости.
   Для крепостей они были; огромные сооружения из зеленого металла, неумолимо несущиеся вперед на огромных гусеницах. И пока они ползли, они уничтожали, а Костиган, исследуя странную подводную лодку своим визуальным лучом, смотрел и дивился. Ибо крепости были полны воды; вода, искусственно охлажденная и аэрированная, полностью отделенная от кипящего потока, по которому они двигались. Они были укомплектованы рыбой около пяти футов в длину. Рыба с огромными вытаращенными глазами; рыбы, обильно снабженные длинными, похожими на руки щупальцами; рыба, стоящая перед панелями управления или спешащая по своим различным делам. Рыба с мозгами, воюющая!
   И их боевые действия не были неэффективными. Их тепловые лучи кипятили воду в сотнях ярдов перед ними, а их торпеды разрывались о невианскую оборону в одном ужасающем непрерывном сотрясении. Но самым мощным из всех было оружие, неизвестное для трехпланетной войны. Из крепости вылетает со скоростью метеора длинный шарнирный телескопический стержень; с крошечным блестящим шариком на конце. Всякий раз, когда этот светящийся наконечник наталкивался на какое-либо препятствие, это препятствие исчезало во взрыве, разрушающем мир по своей силе. Затем то, что осталось от стержня, теперь темного, будет втянуто в крепость - только для того, чтобы через мгновение снова появиться с наконечником, еще раз сияющим и могущественным.
   Нерадо, по-видимому, столь же незнакомый со своеобразным оружием, как и земляне, атаковал осторожно; рассылая далеко вперед свои мутно-непроницаемые экраны красного цвета, но подводная лодка была полностью из цветного металла, и ее офицеры, по-видимому, были хорошо знакомы с невианскими лучами, которые в бессильной ярости лизали зеленые стены и цеплялись за них. Сквозь красную пелену пронзали мяч за мячом, и только самые отчаянные увертки спасли космический корабль от гибели в эти первые яростные секунды. И теперь невианские защитники Третьего Города захватили и использовали огромные запасы аллотропного железа, столь своевременно доставленного Нерадо.
   Из города выбрасывались огромные металлические сети, тянущиеся от поверхности океана до его дна; сети излучали такие страшные силы, что сама вода отбивалась и стояла неподвижно в вертикальных стеклянных стенах. Торпеды были бесполезны против этой стены энергии. Напрасно пылали против него самые яростные лучи рыб. Даже невероятная сила концентрации всех доступных силовых шаров против одной точки не могла пробиться. При этом невообразимом взрыве вода разлетелась на многие мили. Дно океана не только обнажилось, но в нем образовался кратер, о размерах которого земляне не смели даже догадываться. Сами ползучие крепости яростно отбрасывались назад, и сам мир был сотрясен до основания сотрясением, но та железная стена устояла. Массивные сети раскачивались и отступали, и приливные волны швыряли свои гористые разрушительные массы через Третий Город, но могучий барьер оставался невредимым. А Нерадо, по-прежнему атаковавший два мощных танка всеми своими орудиями, по-прежнему уклонялся от этих сверкающих шаров, заряженных квинтэссенцией разрушения. Рыбы не могли видеть сквозь подэфирную пелену, но все артиллеристы двух крепостей тщательно прочесывали ее все удлиняющимися, вечно вонзающимися удилищами в отчаянной попытке уничтожить новую и, по-видимому, всемогущую невианскую подводную лодку. чья чистая сила медленно, но неуклонно разрушала даже их гигантские стены.
   "Ну, я думаю, что сейчас у нас есть лучший шанс сделать что-то для себя". Костиган отвернулся от захватывающих сцен, изображенных на видеоэкране, и повернулся лицом к своим спутникам.
   - Но что мы можем сделать? - спросила Клио.
   "Что бы это ни было, мы попробуем!" - воскликнул Брэдли.
   - Все лучше, чем оставаться здесь и позволять им анализировать нас - не говоря уже о том, что они с нами сделают, - продолжал Костиган.
   "Я знаю о вещах гораздо больше, чем они думают. Они так и не застали меня за использованием моего шпионского луча - вы знаете, у него ужасно узкий луч, и он почти не потребляет энергии - так что я смог проследить довольно много вещей. Я могу открыть большинство их замков и знаю, как управлять их маленькими лодками. Эта битва, какой бы фантастической она ни была, смертельно опасна, и она ни в коем случае не односторонняя, так что каждый из них, начиная с Нерадо, кажется, находится на чрезвычайном дежурстве. Нет охранников, наблюдающих за нами или стоящих там, куда мы хотим пойти - наш выход открыт. И, оказавшись на свободе, эта битва дает нам лучший шанс убежать от них. Там уже так много выбросов, что они, вероятно, не смогли бы обнаружить движущую силу спасательной шлюпки, и в любом случае они будут слишком заняты, чтобы преследовать нас.
   - Раз вышел, а что дальше? - спросил Брэдли.
   - Конечно, нам придется решить это до того, как мы начнем. Я бы сказал, сделать перерыв на Землю. Мы знаем направление, и у нас будет достаточно сил".
   "Но, Боже мой, Конвей, это так далеко!" - воскликнула Клио. "Как насчет еды, воды и воздуха - мы когда-нибудь туда доберемся?"
   - Ты знаешь об этом столько же, сколько и я. Я так думаю, но, конечно, все может случиться. Этот корабль не слишком большой, он значительно медленнее большого космического корабля, и мы далеко от дома. Еще один неприятный момент - это пищевой вопрос. Лодка хорошо укомплектована в соответствии с идеями Невиан, но для нас это довольно отвратительная еда. Тем не менее, это питательно, и нам придется его съесть, так как мы не можем нести в лодку достаточно наших припасов, чтобы продержаться долго. Даже в этом случае нам, возможно, придется перейти на укороченный паек, но я думаю, что мы сможем это сделать. С другой стороны, что произойдет, если мы останемся здесь? Они найдут нас рано или поздно, а мы слишком мало знаем об этом сверхоружии. Мы наземные жители, а земли на этой планете практически нет. Потом тоже не знаем, где искать, какая там может быть земля, а если бы и нашли, то знаем, что она уже вся заселена амфибиями. Есть много вещей, которые могут быть лучше, но они могут быть и намного хуже. Как насчет этого? Попробуем или останемся здесь?
   "Давай попробуем!" воскликнули Клио и Брэдли, как один.
   "Хорошо. Я лучше не трачу больше времени на разговоры - пошли!
   Подойдя к запертой и экранированной двери, он вынул факел необычной конструкции и направил его на невианский замок. Не было ни света, ни шума, но массивный портал плавно открылся. Они вышли, и Костиган снова запер и закрыл вход.
   - Как... что... - требовательно спросила Клио.
   "Последние несколько недель я ходил в школу, - усмехнулся Костиган, - и я многому научился тут и там - как в прямом, так и в переносном смысле. Заткнитесь, ребята! Наша броня хранится вместе с обломками пиратской спасательной шлюпки, и я буду чувствовать себя намного лучше, когда мы наденем ее и получим несколько Льюистонов.
   Они спешили вниз по коридорам, вверх по пандусам и по коридорам, а шпионский луч Костигана исследовал путь вперед в поисках случайных невианцев. Брэдли и Клио были безоружны, но оперативник нашел кусок плоского металла и заточил его до лезвия бритвы.
   "Я думаю, что смогу метнуть эту штуку достаточно точно и достаточно быстро, чтобы отрубить голову невианцу, прежде чем он направит на нас парализующий луч", - мрачно объяснил он, но от него не требовалось демонстрировать свое мастерство обращения с самодельным тесаком.
   Как он пришел к выводу из своего тщательного исследования, каждый невианец имел какой-то контроль или оружие, выполняя свою роль в этой ужасной битве с обитателями больших глубин. Их путь был открыт; к ним не приставали и не обнаруживали, когда они бежали к отсеку, в котором были запечатаны все их вещи. Дверь этой комнаты открылась, как и другая, для знающего луча Костигана; и все трое поспешно принялись за работу. Они собрали пакеты с едой, набили свои вместительные карманы продовольственным пайком, пристегнули люистоны и автоматы, надели доспехи и зажали в наружных кобурах полный комплект дополнительного оружия.
   "Теперь наступает щекотливая часть дела", - сообщил остальным Костиган. Его шлем медленно поворачивался туда-сюда, и остальные знали, что сквозь очки-шпионы он изучает их маршрут. - Есть только одна лодка, на которую мы можем попасть, и кто-то вполне может нас увидеть. Там много детекторов, и нам придется пересечь коридор, полный лучей коммуникатора. Там, эта линия отключена - беги!
   По его слову они выскочили в холл и спешили вперед несколько минут, резко уклоняясь вправо или влево, когда лидер отдавал приказы. Наконец он остановился.
   - Вот те лучи, о которых я тебе говорил. Нам придется катиться под ними. Они ниже пояса - вот самый низкий. Смотрите, как я это делаю, и когда я даю вам слово, по одному, вы делаете то же самое. Держись пониже - не позволяй ни руке, ни ноге задираться в луч, а то нас увидят.
   Он бросился плашмя, откатился по полу на ярд или около того и вскочил на ноги. Он пристально посмотрел на глухую стену в поисках места.
   - Брэдли, немедленно! - рявкнул он, и капитан повторил его выступление.
   Но Клио, не привыкшая к тяжелым и громоздким космическим доспехам, которые она носила, не могла кататься в них хоть сколько-нибудь успешно. Когда Костиган отдал приказ, она попыталась, но остановилась, барахтаясь почти прямо под сетью невидимых лучей. Пока она боролась, одна рука в кольчуге поднялась вверх, и Костиган увидел в своих ультраочках слабую вспышку, когда луч натолкнулся на мешающее поле. Но он уже действовал. Низко пригнувшись, он ударил по руке, схватил ее и вытащил девушку из зоны видимости. Затем в яростной спешке он открыл ближайшую дверь, и все трое прыгнули в крошечное купе.
   "Отключите все поля ваших костюмов, чтобы они не мешали!" - прошипел он в кромешную тьму. - Не то чтобы я был против убить нескольких из них, но если они начнут организованный поиск, нам конец. Но даже если они получат предупреждение, прикоснувшись к твоей перчатке, Клио, они, вероятно, не заподозрят нас. Наши комнаты по-прежнему экранированы, и, скорее всего, они слишком заняты, чтобы беспокоиться о нас.
   Он был прав. Туда-сюда пронеслось несколько лучей, но невианцы ничего не заметили и приписали помеху попаданию в луч какого-то случайного куска заряженного металла. Без дальнейших злоключений беглецы добрались до Невианской спасательной шлюпки, где первым действием Костигана было отсоединение одного стального ботинка от его космической брони. Со вздохом облегчения он вытащил из него ногу и осторожно влил в небольшой энергобак корабля целых тридцать фунтов аллотропного железа!
   - Я с них сорвал, - объяснил он в ответ на удивленные и вопрошающие взгляды, - и, может быть, вы не считаете облегчением вытащить его из этого сапога! Я не мог украсть фляжку, чтобы носить его, так что это было единственное место, куда я мог его положить. Каждая из этих спасательных шлюпок оснащена всего парой граммов железа, и мы не смогли бы пройти половину пути обратно в Теллус, даже при плавном движении; и нам, возможно, придется сражаться. Тем не менее, с учетом этого, мы могли бы отправиться в Андромеду, сражаясь всю дорогу. Что ж, нам лучше уйти".
   Костиган внимательно следил за своей тарелкой; и, когда маневрирование большого корабля увело его выходной порт как можно дальше от Третьего города и сражающихся танков, он выстрелил в маленький крейсер. Прямо в океан он мчался сквозь мутно-красную завесу и устремлялся вверх к поверхности. Трое странников сидели в напряжении, едва решаясь дышать, уставившись в пластины - Клио и Брэдли нажимали на ментальные рычаги и резко спускались вниз на ментальных тормозах в бессознательных попытках помочь Костигану увернуться от лучей и жезлов смерти, вспыхивающих так устрашающе близко со всех сторон. . Из воды и в воздух безопасно мелькнула юркая, увертывающаяся спасательная шлюпка; но в воздухе, якобы свободном от угрозы, пришла беда. Раздался хрустящий, скрежещущий толчок, и судно бросило в головокружительную спираль, из которой Костиган, наконец, выровнял его в стремительный полет прочь от места сражения. Наблюдая за пирометрами, которые регистрировали температуру внешней оболочки, он вел спасательную шлюпку вперед на максимальной безопасной атмосферной скорости, а Брэдли отправился осматривать повреждения.
   "Довольно плохо, но лучше, чем я думал", - сообщил капитан. "Внешняя и внутренняя пластины разошлись по шву. Мы бы не стали удерживать отходы хлопка, не говоря уже о воздухе. Какие-нибудь инструменты на борту?
   - Кое-что - и то, чего у нас нет, мы сделаем, - заявил Костиган. "Мы оставим позади себя большое расстояние, затем мы починим ее и уйдем отсюда".
   - Что это за рыба, Конвей? - спросила Клио, пока шлюпка поднималась. "Невианцы достаточно плохи, видит Бог, но одной мысли об умных и образованных рыбах достаточно, чтобы свести с ума!"
   - Ты знаешь, что Нерадо несколько раз упоминал "полуцивилизованных рыб больших глубин"? - напомнил он ей. "Я полагаю, что здесь есть как минимум три разумные расы. Мы знаем двоих - невианцев, земноводных, и рыб больших глубин. Рыбы меньших глубин также разумны. Насколько я понимаю, невианские города изначально были построены на очень мелководье или, возможно, на островах. Развитие машин и инструментов дало им большое преимущество перед рыбой; и те, кто жил в мелководных морях, ближайших к островам, постепенно стали данниками, если не рабами. Эти рыбы служат не только пищей, но и работают в шахтах, инкубаторах и на плантациях, а также выполняют всевозможную работу для невианцев. Эти так называемые "меньшие глубины" были покорены первыми, конечно, и все их расы рыб теперь достаточно послушны. Но глубоководные племена, живущие на такой глубине, что невианцы с трудом выдерживают там давление, изначально были умнее и к тому же более упрямы. Но самые ценные металлы здесь находятся глубоко - эта планета очень легкая для своего размера, как вы знаете, - так что невианцы держались за это, пока не захватили часть глубоководной рыбы и не заставили ее работать. Но эти мальчики с высоким давлением не были дураками. Они поняли, что со временем амфибии будут все дальше и дальше опережать их в развитии, поэтому дали себя покорить, научились пользоваться инструментами невианцев и всем остальным, чем могли достать, разработали много нового. сами по себе, и теперь они хотят полностью стереть амфибий с карты, прежде чем они уйдут слишком далеко впереди них, чтобы с ними справиться ".
   - А невианцы их боятся и хотят убить их всех как можно быстрее, - догадалась Клио.
   "Конечно, это было бы логично, - прокомментировал Брэдли. - Уже почти на достаточном расстоянии, Костиган?
   - На планете недостаточно расстояний, чтобы меня устроить, - ответил Костиган. "Нам нужно все, что мы можем получить. Полный диаметр от этой команды амфибий слишком близко для комфорта - их детекторы очень чувствительны".
   - Значит, нас могут обнаружить? - спросила Клио. - О, лучше бы они нас не били - мы бы давно уже ушли отсюда.
   - Я тоже, - с чувством согласился Костиган. - Но они это сделали - бесполезно кричать. Мы можем заклепать и сварить эти швы, и все могло быть намного хуже - мы все еще дышим воздухом!"
   В тишине спасательная шлюпка устремилась вперед, и половина могучего шара Невии была пересечена, прежде чем остановилась. Затем в бешеной спешке два офицера принялись за работу, чтобы снова сделать свой маленький корабль надежным и пригодным для использования в космосе.
   ГЛАВА 12
   ЧЕРВЬ, ПОДВОДНАЯ ЛОДКА И СВОБОДА
   Поскольку и Костиган, и Брэдли часто наблюдали за работой своих похитителей. во время долгого путешествия из Солнечной системы на Невию они были хорошо знакомы со станками земноводных. Их украденная спасательная шлюпка, будучи аварийным судном, конечно же, имела полное ремонтное оборудование; и с такой благой целью оба офицера трудились, что еще до того, как их баллоны с воздухом были полностью заряжены, все повреждения были устранены.
   Спасательная шлюпка неподвижно лежала на зеркально-гладкой поверхности океана. Капитан Брэдли открыл верхний иллюминатор, и все трое стояли в проеме, молча глядя на невероятно далекий горизонт, в то время как мощные насосы нагнетали последние возможные унции воздуха в баллоны-хранилища. Миля за милей тянулось это безмятежное, сплошное водное пространство, которое, наконец, слилось с яростно-красным небом Невиана. Солнце садилось; огромный шар фиолетового пламени быстро падает к горизонту. Внезапно наступила тьма, когда тот шар-зритель исчез, и воздух стал резко холодным, что резко контрастировало с приятной теплотой мгновения назад. И как вдруг черными креновыми массами показались тучи и захлестнул холодный, проливной дождь.
   "Бр-р-р, холодно! Войдем - О! Закрой дверь! Клио взвизгнула и прыгнула в отсек внизу, чтобы не мешать Костигану, потому что он и Брэдли также видели, как к ним скользила ужасная рука Существа.
   Почти до того, как у девочки появились призраки, Костиган прыгнул к пульту управления, и ни на мгновение раньше; ибо кончик этого ужасного щупальца мелькнул в быстро сужающейся щели как раз перед тем, как дверь с лязгом захлопнулась. Когда мощные клыки привели в зацепление тяжелые клинья и загнали массивный диск на место, этот ужасный наконечник упал на пол отсека и лежал там, дергаясь и корчась с отвратительной и неземной силой. Кусок был двух футов длиной и больше, чем нога сильного мужчины. Он был вооружен металлической чешуей с шипами и сочленениями, а вместо сосущих дисков у него был ряд ртов - ртов, наполненных острыми металлическими зубами, которые яростно скрежетали и скрежетали друг о друга, даже если они были отделены от ужасного организма, которым они были созданы, чтобы питаться. .
   Маленькая подводная лодка содрогнулась каждой пластиной и членом, когда чудовищные витки окружили ее и неумолимо сжались в ужасных волнистых волнах, красноречиво говорящих о мастодонтической силе; и резкая вибрация отвратительно ударила по барабанным перепонкам земных, когда металлические шипы чудовища захрустели и заскрежетали по внешней обшивке их маленького сосуда. Костиган неподвижно стоял у тарелки, внимательно наблюдая; руки готовы к управлению. Из-за искусственной гравитации спасательная шлюпка казалась пассажирам совершенно неподвижной. Только странное вращение картинок на смотровых экранах свидетельствовало о том, что судно раскачивает и бросает из стороны в сторону, как крысу в пасти терьера; только датчики показывали, что они уже почти на милю ниже поверхности океана и продолжают опускаться с ужасающей скоростью. Наконец Клио не выдержала.
   - Ты не собираешься что-нибудь сделать, Конвей? воскликнула она.
   "Нет, если только мне не придется", - спокойно ответил он. - Я не верю, что он действительно может нам навредить, и если я применю какую-либо силу, боюсь, это вызовет достаточно беспокойства, и Нерадо свалится на нас, как ястреб на цыпленка. Однако, если он заведет нас намного глубже, мне придется поработать над ним. Мы спускаемся довольно близко к нашему пределу, а дно еще далеко".
   Все глубже и глубже тащил спасательную шлюпку ее ужасный противник, чьи острые зубы все еще яростно рвали жесткую внешнюю обшивку корабля, пока Костиган неохотно не включил свои силовые выключатели. Несмотря на полную тягу гребного винта, чудовище не могло опустить их ниже, но и спасательная шлюпка не могла продвинуться к поверхности. Затем пилот включил свои лучи, но обнаружил, что они неэффективны. Существо так плотно обвивало подводную лодку, что его оружие не могло быть направлено на нее.
   - Что это вообще может быть, и что мы можем с этим поделать? - спросила Клио.
   - Я сначала подумал, что это что-то вроде морского черта или, возможно, переросшей морской звезды, но это не так, - ответил Костиган. "Должно быть, это что-то вроде плоского червя. Звучит неразумно - штуковина должна быть длиной в сто метров, - но это так. Единственное, что я могу придумать, это попытаться сварить его заживо.
   Он замкнул другие контуры, распространив ужасный луч чистого тепла, и вода вокруг них взорвалась яростными клубами пара. Лодка подпрыгнула вверх, когда металлические плавники гигантского червя раздули пар вместо воды, но существо не ослабило хватку и не прекратило безжалостно скрежещущую атаку. Прошла минута за минутой, но, наконец, червяк безвольно отвалился, прожаренный насквозь; победить только смертью.
   "Теперь мы вступили в дело, чисто по шею!" - воскликнул Костиган, запуская спасательную шлюпку вверх на максимальной мощности. "Посмотри на это! Я знал, что Нерадо может выследить нас, но я понятия не имел, что они могут!
   Глядя вместе с Костиганом в тарелку, Брэдли и девушка увидели не невианский небесный вездеход, как они ожидали, а быстрый подводный крейсер, управляемый ужасными рыбами больших глубин. Он приближался прямо к спасательной шлюпке, и даже когда Костиган отшвырнул маленькое судно под углом, а затем взмыл в воздух, один из смертоносных атакующих стержней с пылающим шаром чистого разрушения пронесся в том месте, где они было бы, если бы они придерживались прежнего курса.
   Но какими бы могучими ни были движущие силы спасательной шлюпки, и как бы яростно ни применял их Костиган, обитатели морских глубин навели на летающее судно притягивающий луч, прежде чем оно набрало милю высоты. Костиган настроил все приводные проекторы, когда его судно резко остановилось в невидимой хватке луча, а затем поэкспериментировал с различными циферблатами.
   - Должен же быть какой-то способ перерезать этот луч, - размышлял он вслух, - но я недостаточно знаю об их системе, чтобы сделать это, и я боюсь слишком много возиться с вещами, потому что я могу случайно выпустить экраны мы уже выпустили, и они останавливают слишком много всего, чтобы мы могли обойтись без них прямо сейчас".
   Он нахмурился, изучая вспыхивающие защитные экраны, которые то излучали раскаленный фиолетовый свет под концентрацией сил, брошенных против них воинственными рыбами, то внезапно напряглись.
   - Я так и думал - они могут их расстрелять! - воскликнул он, бросая спасательную шлюпку в яростный штопор, и сам воздух вспыхнул пламенным великолепием, когда ослепительно мерцающий энергетический шар пронесся мимо них и высоко в воздухе.
   Затем в течение нескольких минут бушевала зрелищная битва. Извивающийся, поворачивающийся, прыгающий воздушный корабль, маленький и маневренный, продолжал ускользать от разрывных снарядов рыб, а его экраны нейтрализовали и переизлучали всю мощь атакующих лучей. Более того, поскольку Костигану не нужно было думать о том, чтобы щадить свое железо, океан вокруг огромной подводной лодки начал яростно кипеть под мощными наступательными лучами крошечного невианского корабля. Но Костиган не мог убежать. Он не мог перерезать этот притягивающий луч, и вся мощь его водителей не могла вырвать спасательную шлюпку из цепкой хватки. И медленно, но неумолимо корабль космоса тянулся вниз, к кораблю океанских глубин. Вниз, несмотря на все возможные усилия каждого проектора и генератора; и Клио и Брэдли, с болью в сердце, посмотрели друг на друга. Затем они посмотрели на Костигана, который, стиснув зубы и неотрывно глядя на свою тарелку, сосредоточил свою атаку на одной из башен зеленого монстра, пока они опускались все ниже и ниже.
   - Если это... если наше число растет, Конвей, - неуверенно начала Клио.
   - Еще нет, еще нет! - отрезал он. - Держи язык за зубами, девочка. Мы еще дышим воздухом, и битва еще не окончена!
   И не было; но не усилия Костигана, какими бы могучими они ни были, положили конец нападению рыб больших глубин. Притягивающие лучи щелкнули без предупреждения, и силы, приложенные спасательной шлюпкой, были столь велики, что, когда она отбрасывалась прочь, трое пассажиров резко упали на пол, несмотря на мощные средства управления гравитацией. Вскарабкавшись на четвереньки, изо всех сил стараясь противостоять ужасным силам, Костигану наконец удалось дотянуться рукой до панели. Он едва успел; ибо даже когда он снизил мощность двигателя до нормального значения, внешняя обшивка спасательной шлюпки пылала белым пламенем от трения атмосферы, через которую она прорывалась с таким безумным ускорением!
   - О, понятно - Нерадо спешит на помощь, - прокомментировал Костиган, заглянув в тарелку. "Надеюсь, эти рыбы унесут его из Галактики!"
   "Почему?" - спросила Клио. - Я должен думать, что ты...
   - Подумай еще раз, - посоветовал он ей. "Чем хуже Нерадо вылизывают, тем лучше для нас. На самом деле я этого не ожидаю, но если они смогут занять его достаточно долго, мы сможем уйти достаточно далеко, чтобы он больше не беспокоился о нас.
   Пока спасательная шлюпка мчалась вверх по воздуху с максимально допустимой атмосферной скоростью, Брэдли и Клио заглядывали через плечи Костигана в тарелку, с завороженным интересом наблюдая за происходящим. Невианский космический корабль нырял вниз в длинном наклонном пике, его ужасающие силовые лучи проносились впереди него. Лучи маленькой спасательной шлюпки вскипятили воды океана; корабли родительского корабля, казалось, буквально уничтожали их. Вокруг зеленой подводной лодки стояли объемы бурно кипящей воды и густые клубы пара; теперь и вода, и туман исчезли, превратившись в прозрачный перегретый пар взрывами невианской энергии. Сквозь этот разреженный газ огромная масса подводной лодки падала подобно отвесу, ее защитные экраны пылали почти невидимым фиолетовым светом, каждое ее наступательное оружие извергало твердые и вибрирующие разрушения в направлении невианского крейсера так высоко в гневных, алых небесах.
   Подводная лодка опускалась на многие мили, пока чудовищное давление глубины не гнало воду в луч Нерадо быстрее, чем его силы могли испарить ее. Затем в этой смотровой воронке разгорелся совершенно фантастический конфликт. На его бушующем дне лежала подводная лодка, которая теперь явно пыталась спастись, но крепко удерживалась тягачами космического корабля; на его вершине, задушенный почти до невидимости вздымающимися массами пара, висел невианский крейсер.
   Поскольку с увеличением высоты атмосфера становилась все тоньше и тоньше, Костиган соответствующим образом регулировал скорость, поддерживая внешнюю оболочку корабля при самой высокой температуре, соответствующей безопасности. Теперь за пределами измеримого атмосферного давления оболочка быстро остыла, и он применил полное туристическое ускорение. С ужасающей и все увеличивающейся скоростью миниатюрный космический корабль унесся прочь от странной красной планеты; и все меньше и меньше на тарелке становилось ее изображением. Великий корабль пустоты уже давно погрузился под поверхность моря, чтобы поближе сойтись с кораблем рыб; долгое время ничего не было видно из битвы, кроме огромных облаков пара, покрывших сотни квадратных миль поверхности океана. Но как раз перед тем, как изображение стало слишком маленьким, чтобы разглядеть детали, над берегами облаков появилось несколько крохотных темных пятнышек, теперь ярко освещенных лучами восходящего солнца, - точки, которые могли быть осколками того или иного сосуда, целиком унесенными ветром из глубины океана. океан и, разорванные на части, подброшены в воздух невероятными силами по приказу другого.
   Невия - крошечная луна и свирепое голубое солнце, быстро уменьшающееся вдали, Костиган направил луч видения на линию пути и повернулся к своим спутникам.
   - Ну, мы пошли, - сказал он, нахмурившись. - Я надеюсь, что там взорвался Нерадо, но боюсь, что это не так. Он уничтожил две из тех подводных лодок, о которых мы знаем, и, вероятно, половину их флота. Нет особой причины, почему этот человек должен быть в состоянии взять его, так что я считаю, что мы должны быть готовы к большим неприятностям. Они, конечно, погонятся за нами; и я боюсь, что с их силой они нас поймают.
   - Но что мы можем сделать, Конвей? - спросила Клио.
   - Несколько вещей, - усмехнулся он. "Мне удалось получить довольно много дури на этот парализующий луч и некоторые другие их штуки, и мы можем достаточно легко установить необходимое оборудование в наши скафандры".
   Они сняли свои доспехи, и Костиган подробно объяснил, какие изменения необходимо внести в трипланетные генераторы поля. Все трое энергично взялись за дело, оба офицера ловко и уверенно; Клио неуверенно и со многими вопросами, но с неустрашимым духом. Наконец, сделав все, что они могли сделать, чтобы укрепить свои позиции, они приступили к бдительной рутине полета, со всеми возможными приборами, настроенными на обнаружение любых признаков преследования, которого они так боялись.
   ГЛАВА 13
   ХОЛМ
   Тяжелый крейсер "Чикаго" неподвижно висел в космосе, в тысячах миль от воюющих флотов. космических кораблей, так яростно атакующих и так упрямо защищающих планетоид Роджера. В капитанской каюте Лайман Кливленд напряженно скорчился над своими ультракамерами, его чувствительные пальцы слегка касались их микрометрических циферблатов. Его тело было жестким, его лицо было застывшим и осунувшимся. Только его глаза двигались; вспыхивая туда-сюда между его инструментами и плавно бегущими нитями проволоки из пружинной стали, на которых записывались ужасные сцены резни и разрушения.
   Молчаливый и поглощенный горечью, хотя и окруженный пристально смотрящими офицерами, чьи пылкие, почти бессознательные ругательства были молитвенны по своей силе, визирей-эксперт держал свои ультраинструменты в этой ужасной борьбе до ее ужасного завершения. Эти инструменты безукоризненно зафиксировали каждую деталь уничтожения флота Роджера, превращения армады Трипланетария в неизвестную жидкость и, наконец, растворения самого гигантского планетоида. Затем яростно Кливленд направил луч в багрово-непрозрачную тьму, в которой исчезал своеобразный вязкий поток вещества. Раз за разом он использовал каждый свой ватт мощности, но безрезультатно. Неподвижный объем пространства, примерно эллипсоидальной формы, был закрыт для него силами, полностью выходящим за пределы его опыта или понимания. Но вдруг, пока его лучи еще пытались пронзить эту непроглядную тьму, она мгновенно и без предупреждения исчезла: бескрайняя бесконечность пространства вновь раскрылась на его пластинах, и его лучи беспрепятственно вспыхнули в пустоте.
   - Вернуться к Теллусу, сэр? Капитан " Чикаго" нарушил натянутое молчание.
   - Я бы так не сказал, будь у меня право голоса. Кливленд, сбитый с толку и разочарованный, выпрямился и выключил камеры. "Конечно, мы должны доложить как можно скорее, но, похоже, там еще много обломков, которые мы не можем детально сфотографировать с такого расстояния. Тщательное изучение этого может очень помочь нам понять, что они делали и как они это делали. Я бы сказал, что мы должны получить крупные планы того, что осталось, и сделать это сразу же, прежде чем оно разлетится по всему пространству; но, конечно, я не могу отдавать вам приказы.
   - Но можно, - неожиданно ответил капитан. "Мой приказ состоит в том, что вы командуете этим кораблем".
   "В таком случае мы продолжим на полном аварийном ускорении исследовать обломки", - ответил Кливленд, и крейсер - единственный уцелевший из предположительно непобедимой силы Трипланетария - выстрелил прочь, выпустив все прожекторы на полную мощность.
   При приближении к месту катастрофы на пластинах обнаружилась беспорядочная масса обломков; масса, отдельные единицы которой, по-видимому, двигались беспорядочно, но в целом все еще следовала орбите планетоида Роджера. Пространство было полно деталей машин, структурных элементов, мебели, всякого рода обломков; и повсюду были тела мужчин. Некоторые из них были одеты в скафандры, и именно к ним спасатели обратились в первую очередь - хоть и закаленные космонавтами ветераны с " Чикаго ", они даже не взглянули на остальных. Как ни странно, однако, ни одна из парящих фигур не говорила и не двигалась, и для расследования были спешно отправлены космические люди.
   "Все мертвы". Вскоре пришел ужасный отчет. "Умер давно. С костюмов снята вся броня, а все генераторы и прочая аппаратура расстреляны. В этом тоже есть кое-что забавное - кажется, ни один из них не был тронут, но механизм костюмов, похоже, наполовину отсутствует.
   "У меня все на барабанах, сэр". Кливленд, закончив осмотр обломков крупным планом, повернулся к капитану. "То, что они только что сообщили, совпадает с тем, что я везде фотографировал. У меня есть идея о том, что могло произойти, но она настолько новая, что мне нужно иметь некоторые доказательства, прежде чем я сам в это поверю. Вы могли бы попросить их принести несколько бронированных тел, пару распределительных щитов и панелей, плавающих там повсюду, и полдюжины разного хлама - самое близкое, что они найдут, чем бы оно ни было.
   - Затем вернуться к Теллусу максимум?
   - Верно - обратно в Теллус, как можно быстрее.
   Пока " Чикаго " несся сквозь космос на полной мощности, Кливленд и высокопоставленные офицеры корабля сгруппировались вокруг спасенных обломков. Знакомые с космическими обломками, как и все они, никто из них никогда не видел ничего подобного перед собой. Ибо каждая часть и инструмент были странно и бессмысленно распались. Не было ни разрывов, ни следов насилия, и все же ничего не было целым. Отверстия для болтов казались пустыми, сердечники, защитные чехлы и иглы исчезли, жизненно важные части каждого инструмента висели криво, дезорганизация царила безудержно и безраздельно.
   "Я никогда не представлял такого беспорядка", - сказал капитан после долгого и молчаливого изучения объектов. "Если у вас есть теория, объясняющая это , Кливленд, я хотел бы ее услышать!"
   "Я хочу, чтобы вы сначала кое-что заметили", - ответил эксперт. - Но не ищи того, что есть, - ищи того, чего нет .
   "Ну, брони больше нет. Так же как и защитные кожухи, валы, шпиндели, кожухи и стержни... - голос капитана замер, когда его взгляд пробежался по коллекции. "Почему все, что было сделано из дерева, бакелита, меди, алюминия, серебра, бронзы или чего-то еще, кроме стали, не было тронуто, и все это исчезло. Но это не имеет смысла - что это значит?
   - Я пока не знаю, - медленно ответил Кливленд. - Но, боюсь, есть еще и еще хуже. Он благоговейно расстегнул скафандр, обнажив лицо; лицо спокойное и мирное, но совершенно, тошнотворно белое. Все так же благоговейно он сделал глубокий надрез на мускулистой шее, перерезав яремную вену, и затем серьезно продолжил:
   - Ты тоже никогда не представлял себе такой вещи, как белая кровь, но это все подтверждается. Каким-то образом каждый атом свободного или связанного железа во всем этом пространстве был уничтожен.
   "Хм? Почему? И прежде всего, почему ?" от изумленных и уставившихся офицеров.
   - Ты знаешь столько же, сколько и я, - мрачно, задумчиво. "Если бы не тот факт, что за пределами Марса есть твердые астероиды из железа, я бы сказал, что кому-то очень нужно железо, чтобы уничтожить флот и планетоид, чтобы получить его. Но в любом случае, кем бы они ни были, они обладали достаточной силой, чтобы наше вооружение их совершенно не беспокоило. Они просто брали нужный им металл и уходили с ним - так быстро, что я не мог отследить их с помощью ультра-луча. Ясно только одно; но это так просто, что это пугает меня жестко. Все это дело говорит об интеллекте с большой буквы, и этот интеллект совсем не дружелюбный. Я хочу заставить Фреда Родебуша работать над этим как можно скорее".
   Он подошел к своему ультрапроектору и вызвал Вирджила Сэммса, лицо которого вскоре появилось на его экране.
   "У нас все есть, Вирджил, - сообщил он. "Это что-то экстраординарное - больше, шире и глубже, чем любой из нас мог мечтать. К тому же это может быть срочно, так что я думаю, что лучше снять все это на ультра-луче и сэкономить немного времени. У Фреда есть телемагнитный диктофон, который он может достаточно легко синхронизировать с этим снаряжением. Верно?"
   "Верно. Хорошая работа, Лайман - спасибо", - последовало краткое одобрение и одобрение, и вскоре стальные провода снова замелькали от катушки к катушке. На этот раз, однако, их различные магнитные заряды были настолько модулирующими ультраволны, что каждая деталь этой пагубной битвы в пустоте проверялась и записывалась в самой сокровенной частной лаборатории Трипланетной службы.
   Стремясь присоединиться к своим коллегам-ученым, Кливленд не терял терпения во время долгого, но ничем не примечательного путешествия обратно на Землю. Предстояло многое изучить, много усовершенствований сделать в его сравнительно грубой первой ультракамере. Кроме того, были долгие совещания с Сэммсом, особенно с Родебушем, физиком-ядерщиком, которому предстояло проделать большую часть работы по разгадке загадок энергии и оружия невианцев. Таким образом, вскоре зеленая Терра стала большой под летающей сферой Чикаго .
   - Придется обвести его один раз, не так ли? - спросил Кливленд у старшего пилота. Он уже несколько минут пристально наблюдал за этим офицером, восхищаясь тонкостью и точностью, с которой огромное судно маневрировало перед входом в атмосферу Земли.
   - Да, - ответил пилот. "Мы должны были войти в кратчайшее время, а это означало скорость, которую мы не можем проверить без спирали. Однако даже при этом мы сэкономили много времени. Однако вы можете сэкономить еще немного, если нас встретит ракетоплан где-то на пятнадцати-двадцати тысячах километров, в зависимости от того, где вы хотите приземлиться. Благодаря своим двигателям они могут сравниться с нашей скоростью и при этом совершить мгновенное падение".
   "Думаю, я так и сделаю - спасибо", - и оперативник позвонил своему шефу, только чтобы узнать, что его предложение уже принято.
   - Мы опередили тебя, Лайман, - улыбнулся Сэммс. " Серебряная Щепка " уже там, петляя, чтобы соответствовать вашему курсу, ускорению и скорости на двадцати двух тысячах километров. Вы будете готовы к переводу?
   - Я буду готов, - и бывший квартирмейстерский клерк пошел в свои апартаменты и упаковал свою сумку.
   В свое время показался длинный, стройный корпус ракетоплана, ползущий "вниз" на космический корабль "сверху", и Кливленд попрощался со своими друзьями. Надев скафандр, он разместился в шлюзе правого борта. Его атмосфера отступила, наружная дверь открылась, и он бросил взгляд через сто футов пространства на ракетоплан, который с яростно пылающими портами киля снижал свою ужасающую скорость, чтобы соответствовать более медленному темпу гигантской сферы войны. По форме напоминающий зубочистку, заостренный вперед и назад, с ультракороткими крыльями и лопастями, с вставленными заподлицо ракетными портами повсюду, построенный из блестящего серебристого сплава благородных и почти неплавких металлов - таков был частный катер главы Трипланетария. человек. Самая быстрая вещь, будь то в планетарном воздухе, стратосфере или безлюдных глубинах межпланетного пространства, ее первые пробные вращения принесли ей прозвище Серебряная Щепка . У нее было более официальное имя, но этот титул давно был погребен в архивах Департамента.
   Катер опускался все ниже и ниже, его ракеты вспыхивали все ярче, пока его стройная фигура не оказалась на уровне двери шлюза. Затем ее взрывные разряды уменьшились до мощности, необходимой для точного соответствия ускорению " Чикаго" .
   "Готов резать, Чикаго ! Позвони мне через три секунды!" - рявкнул из пилотской рубки Щепка .
   "Готов резать!" - ответил пилот " Чикаго ". "Секунды! Три! два! один! МИЛЫЙ!"
   При последнем слове мощность обоих судов мгновенно отключилась, и все в них стало невесомым. В крохотном шлюзе стройного самолета притаился космический человек со свернутым кабелем наготове, но в нем не было необходимости. Когда вспыхивающие выхлопы прекратились, Кливленд вытащил свою тяжелую сумку и легко шагнул в космос, и по прямой линии он поплыл прямо в открытый иллюминатор ракетоплана. Дверь с лязгом захлопнулась за ним, и через несколько мгновений он оказался в рубке управления гонщиком, сняв доспехи и пожимая руку своему другу и коллеге Фредерику Родебушу.
   - Ну, Фриц, что ты знаешь? - спросил Кливленд, как только обменялись приветствиями. "Как различные отчеты увязываются друг с другом? Я знаю, что на волне ты мне ничего не мог сказать, но здесь нет опасности подслушивать " .
   - Вы не можете сказать, - трезво ответил Родебуш. "Мы только начинаем осознавать тот факт, что есть много вещей, о которых мы ничего не знаем. Лучше подожди, пока мы не вернемся на Холм. Теперь у нас есть полный набор ультраэкранов. Есть еще пара веских причин: нам обоим было бы лучше обсудить все с Вирджилом с самого начала; и мы все равно не можем больше разговаривать. Нам приказано вернуться туда по максимуму, и вы знаете, что это значит на борту " Щепки" . Пристегнись вон там амортизатором, а вот пара берушей.
   - Когда " Щепка " действительно срывается с места, это означает, что вечеринка будет бурной, - согласился Кливленд, застегивая тяжелые пружинные ремни своего сиденья с глубокой подушкой, - но я так же хочу вернуться на Холм, как и любой может быть, чтобы получить меня там. Все готово."
   Родебуш махнул рукой пилоту, и урчание выхлопных газов мгновенно сменилось оглушительным непрерывным взрывом. Мужчины глубоко вжались в свои амортизирующие кресла, а " Серебряная Щепка " развернулась вокруг своей продольной оси и умчалась прочь от " Чикаго " с таким огромным ускорением, что сферический военный корабль, казалось, замер в космосе. В положенное время расчетная середина была достигнута, тонкий космоплан снова перевернулся и, обратив бешеное ускорение вспять, помчался к Земле, но с постоянно уменьшающейся скоростью. Наконец, наступило измеримое атмосферное давление, игольчатый нос нырнул вниз, и " Серебряная Щепка " устремилась вперед на своих крошечных крылышках и лопастях, носовые ракеты теперь барабанили отрывистым грохотом. Ее металл нагрелся; тусклый красный, ярко-красный, желтый, слепой белый; но он не плавился и не горел. Расчеты пилота были верны, и хотя предельная точка безопасности температуры была достигнута и устойчиво удерживалась, она не была превышена. По мере увеличения плотности воздуха уменьшалась и скорость рукотворного метеорита. Так случилось, что ослепительное огненное копье пронеслось высоко над Сиэтлом, ниже над Споканом и устремилось на восток яростно пылающей стрелой; наклоняясь вниз в длинном, кричащем нырянии к сердцу Скалистых гор. Когда быстро остывающая борзая небес пролетела над западными хребтами Горьких Корней, стало очевидно, что ее целью была огромная коническая гора с плоской вершиной, окутанная фиолетовым светом; гора, высота которой внушала благоговейный трепет даже ее колоссальным соседям.
   Хотя Холм и не был искусственным, он был заметно изменен инженерами, встроившими в него штаб-квартиру Трипланетной службы. Его вершина шириной в милю представляла собой сплошное расширение из серой броневой стали; крутая гладкая поверхность усеченного конуса была продолжением такого же безмерно толстого листа металла. Ни одно известное транспортное средство не могло подняться по этому гладкому, твердому, неприступному стальному склону; ни один известный снаряд не мог повредить эту броню; ни одно известное судно не могло даже приблизиться к Холму незамеченным. Приблизиться к нему, по сути, вообще не мог, ибо он был постоянно заключен в обширную полусферу мерцающего фиолетового пламени, через которую не могли пройти ни вещественная субстанция, ни разрушительный луч.
   Когда " Серебряная Щепка ", ползая со скоростью каких-то пятьсот миль в час, приблизилась к этой прозрачной, ярко-фиолетовой стене разрушения, свет того же цвета заполнил ее диспетчерскую и так же внезапно погас; мигает снова и снова.
   - Даешь нам еще разок, а? - спросил Кливленд. - Это что-то новое, не так ли?
   - Да, это мощный ультраволновой шпион, - ответил Родебуш. "Свет - это просто предупреждение, которое при желании можно носить с собой. Он также может передавать голос и зрение..."
   - Вот так, - прервал голос Сэммса из динамика на панели пилота, и на телеэкране появилось его четкое лицо. - Не думаю, что Фред догадался об этом упомянуть, но это одно из его изобретений последних дней. Мы просто пробуем это на вас. Впрочем, для Щепки это ничего не значит . Ну давай же!"
   На стене силы появилось круглое отверстие, отверстие, которое исчезло, как только самолет пролетел сквозь него; и в то же время ее посадочная люлька поднялась в воздух через большой люк. Медленно и грациозно космоплан опустился в эти мягкие объятия. Затем люлька и приютившийся Щепка исчезли из поля зрения, и, плавно повернувшись на могучих цапфах, штекер брони прочно вошел на свое место в металлическом мостовом высокой вершины горы. Лифт-люлька быстро опустился, остановившись на несколько уровней ниже в самом сердце Холма, и Кливленд и Родебуш легко выпрыгнули из своего транспорта сквозь все еще горячие внешние стены. Перед ними открылась дверь, и они оказались в большой комнате, полностью освещенной дневным светом; кабинет начальника трипланетной службы. Спокойные и эффективные руководители сидели за своими столами, концентрируясь на проблемах или отдыхая, в зависимости от требований момента; агенты, секретари и клерки, мужчины и женщины, занимались своими обычными делами; деловито, но беззвучно вспыхивали телевизоры и записывающие устройства - каждый человек и машина составляли неотъемлемую часть Службы, на которую в течение стольких лет ложилась все возрастающая доля бремени управления тремя планетами.
   - Право проезда, Норма? Родебуш остановился перед столом личного секретаря Вирджила Сэммса. Она нажала кнопку, и дверь позади нее широко распахнулась.
   "Вас двоих не нужно объявлять", - улыбнулась привлекательная молодая женщина. "Иди прямо внутрь".
   Сэммс охотно встретил их у дверей, особенно энергично пожимая руку Кливленду.
   "Поздравляю с этой камерой, Лайман!" - воскликнул он. "Вы проделали замечательную работу над этим. Угощайтесь, закурите и присядьте - нам есть о чем поговорить. Ваши фотографии несли большую часть истории, но они оставили бы нас в море, если бы не отчеты Костигана. Но как бы то ни было, Фред и его команда выработали большую часть ответов из той дури, что получили вы двое; а то немногое, чего у них еще нет, скоро будет у них".
   - Ничего нового о Конвее? Кливленд почти боялся задать этот вопрос.
   "Нет." Тень легла на лицо Сэмма. "Я боюсь... но я надеюсь, что эти существа, кем бы они ни были, унесли его так далеко, что он не может добраться до нас".
   "Они, конечно, так далеко, что мы не можем до них добраться", - заявил Родебуш. "Мы больше не можем получить даже их ультраволновые помехи".
   - Да, это обнадеживающий знак, - продолжал Сэммс. "Я ненавижу думать, что Конвей Костиган уезжает. Там, ребята, был настоящий наблюдатель. Он был единственным человеком, которого я когда-либо знал, который сочетал в себе два качества совершенного свидетеля. Он действительно мог видеть все, на что смотрел, и мог рассказать об этом правдиво, до мельчайших подробностей. Возьмем, к примеру, все это; особенно их способность превращать железо в жидкий аллотроп и в этой форме использовать его атомную - ядерную? - энергию в качестве энергии. Что-то совершенно новое, и все же он так подробно описал их преобразователи и проекторы, что Фред смог разработать основную теорию за три дня и связать ее с нашим собственным суперкораблем. Моей первой мыслью было, что нам придется восстанавливать его без железа, но Фред показал мне мою ошибку - ты, конечно, сам первым ее нашел.
   "Было бы бесполезно сделать корабль цветным, если бы вы не могли настолько изменить химический состав нашей крови, чтобы мы могли обходиться без гемоглобина, а это было бы настоящим подвигом", - согласился Кливленд. "Кроме того, наши самые важные электрические машины построены на железных сердечниках. Нам также придется разработать экран для этих сил - экраны, вернее, настолько мощные, что они не смогут ничего через них прогнать.
   "Мы работаем в этом направлении с тех пор, как вы доложили, - сказал Родебуш, - и мы начинаем видеть свет. И в связи с этим неудивительно, что мы не смогли справиться с нашим суперкораблем. У нас было несколько хороших идей, но они были применены неправильно. Однако сейчас все выглядит довольно многообещающе. У нас есть преобразование железа, полностью разработанное в теории, и как только мы запустим генератор, мы сможем исправить все остальное в кратчайшие сроки. И подумайте, что означает эта неограниченная власть! Вся сила, которую мы хотим, - сила, достаточная даже для того, чтобы опробовать такие до сих пор чисто теоретические возможности, как нейтрализация инерции материи!"
   "Подожди!" - запротестовал Сэмс. "Вы, конечно, не можете этого сделать ! Инерция есть - и должна быть - основным свойством материи, и с ней, конечно же, нельзя покончить, не разрушив самой материи. Не начинай ничего подобного, Фред, я не хочу потерять и тебя, и Лаймана.
   - Не беспокойтесь о нас, шеф, - с улыбкой ответил Родебуш. -- Если вы скажете мне, в чем дело, в принципе, я могу с вами согласиться... Нет? Что ж, тогда не удивляйтесь ничему, что происходит. Мы собираемся сделать много вещей, о которых раньше никто на Трех планетах и не догадывался".
   Так долго шли спор и обсуждение, прерванное голосом секретаря.
   "Простите, что беспокою вас, мистер Уайт. Сэммс, но возникли некоторые проблемы, с которыми вам придется справиться. Нобос звонит с Марса. Он поймал Endymion и убил при этом около половины ее экипажа. Милтон, наконец, сообщил с Венеры после пяти дней отсутствия на связи. Он выследил Уинтонов в болотах Таллерона. Они разбили его там, и он победил и получил то, за чем охотился. И только что я получил вспышку от Флетчера в поясе астероидов. Я думаю, что он, наконец, проследил эту линию наркотиков. Но Кнобос сейчас включен - что вы хотите, чтобы он сделал с Эндимионом ?
   - Скажи ему, чтобы... нет, посади его сюда, я лучше скажу ему сам, - распорядился Сэммс, и его лицо застыло в безжалостной решимости, когда на экране появилось возбужденное, уродливое лицо марсианского лейтенанта. - Что ты думаешь, Нобос? Предстанут они перед судом или нет?
   "Нет."
   - Я тоже так не думаю. Лучше, если несколько гангстеров исчезнут в космосе, чем Патрулю придется подавлять еще одно восстание. Позаботься об этом.
   "Верно." Экран погас, и Сэммс заговорил со своей секретаршей. "Включайте Милтона и Флетчера, когда они приходят". Он повернулся к своим гостям. "Мы покрыли землю довольно тщательно. До свидания, я хотел бы пойти с вами, но я буду очень занят в течение следующей недели или двух.
   "Связанный" не наполовину выражает это, - заметил Родебуш, когда двое ученых шли по коридору к лифту. "Он, наверное, самый занятой человек на трех планетах".
   "А также самый мощный", - добавил Кливленд. - И очень немногие люди могли бы использовать его силу столь же справедливо - но, насколько я понимаю, он может это сделать. У меня были бы розовые фантоды на месяц, если бы мне пришлось сделать только один раз то, что он только что сделал, а для него это всего лишь часть дневной работы.
   - Ты имеешь в виду Эндимиона ? Что еще он мог сделать?
   - Ничего, вот черт. Это необходимо было сделать, так как предать их суду означало бы убить половину жителей Морсеки; но в то же время ужасно заказывать дело об умышленном, хладнокровном и незаконном убийстве".
   - Вы, конечно, правы, но вы бы... - замолчал он, не в силах облечь свои мысли в слова. Ибо, хотя и нечленораздельно, по-мужски, в отношении их самых глубоких эмоций, в обоих мужчинах был укоренен кодекс организации; оба знали, что для каждого человека, избранного для этого, СЛУЖБА была всем, а он - ничем.
   - Но довольно об этом, у нас будет много собственного горя прямо здесь. Родебуш резко сменил тему, когда они вошли в просторную комнату, почти заполненную громадной громадой " Бойсе " - зловещего космического корабля, который, хотя и не взлетел, уже исчерпал черным цветом столько страниц реестра Triplanetary. Однако теперь она была центром бешеной активности. Люди толпились вокруг нее и сквозь нее в упорядоченной неразберихе яростной, но тщательно спланированной программы реконструкции.
   "Надеюсь, твоя дурь правильная, Фриц!" - крикнул Кливленд, когда двое ученых разошлись по своим лабораториям. "Если это так, мы еще сделаем идеальную леди из этого неуправляемого убийцы мужчин!"
   ГЛАВА 14
   СУПЕРКОрабль ЗАПУЩЕН
   После нескольких недель непрерывной работы, в течение которой она расточала все мыслимые и материальные ресурсы, предоставленные ей Три планеты, боаз был готов к своему первому полету. Почти готовой, то есть настолько, насколько ее могли сделать мысль и труд человека. Родебуш и Кливленд закончили последнюю тщательную проверку самолета и, стоя у центральной двери главного шлюза, разговаривали со своим начальником.
   - Вы говорите, что считаете это безопасным, и тем не менее не берете команду, - возразил Сэммс. - В таком случае это недостаточно безопасно и для вас двоих. Мы слишком нуждаемся в вас, чтобы позволять вам рисковать.
   "Вы должны отпустить нас, потому что мы единственные, кто вообще знаком с ее теорией", - настаивал Родебуш. "Я говорил и продолжаю говорить, что думаю , что это безопасно. Однако я не могу этого доказать даже математически; потому что в ней слишком много новых и непроверенных механизмов, слишком много экстраполяций за пределы всех существующих или возможных данных. Теоретически она здорова, но вы знаете, что теория может зайти так далеко и что при таких скоростях могут действовать математически незначительные факторы. Нам не нужна команда для короткой поездки. Мы можем позаботиться о любых мелких неприятностях, и если наши фундаментальные теории неверны, все экипажи между этим местом и Юпитером не принесут никакой пользы. Поэтому мы вдвоем идем - одни.
   - Ну, в любом случае, будь очень осторожен. Я бы хотел, чтобы вы могли начать медленно и успокоиться".
   "В некотором смысле, я тоже, но она не была предназначена для нейтрализации ни половины гравитации, ни половины инерции материи - должно быть все или ничего, как только нейтрализаторы заработают. Можно было бы, конечно, начать с проекторов, а не с нейтрализаторов, но это ничего не доказывает и только продлевает агонию".
   - Ну, тогда будь как можно осторожнее.
   - Мы сделаем это, шеф, - вставляет Кливленд. "Мы думаем о себе так же много, как и все остальные, а может быть, и больше, и мы не совершаем самоубийство, если можем с этим поделать. И помните о том, что все должны оставаться внутри, когда мы взлетаем - маловероятно, что мы займем много места. До свидания!"
   "До свидания, товарищи!"
   Массивные изолирующие двери закрылись, металлический склон горы открылся, и в комнату с грохотом и лязгом ворвались огромные приземистые гусеничные тракторы. Цепи и тросы были натянуты, и могучие стальные рельсы стонали под тяжестью груза, и космический корабль по своим катящимся путям был вытащен из Холма и далеко по ровному дну долины, прежде чем тракторы отчалили и вернулись в крепость. .
   "Все в укрытии", - сообщил Сэммс Родебушу. Шеф пристально смотрел в свой планшет, на котором была открыта рубка управления неиспытанным сверхкораблем. Он слышал, как Родебуш говорил с Кливлендом; услышал краткий ответ наблюдателя; увидел, как навигатор нажал кнопку выключателя - затем табличка коммуникатора погасла. Не обычная пустота обрыва, а какое-то особенно тревожное исчезновение во мраке. А там, где стоял огромный космический корабль, на мгновение ничего не осталось. Ровно ничего - вакуум. Суда, опалубка, катки, тележки, огромные стальные двутавровые балки гусениц, даже глубоко посаженные бетонные опоры и фундаменты и обширная полусфера твердой земли; все исчезло совершенно и мгновенно. Но почти так же внезапно, как образовался, вакуум был заполнен циклоническим потоком воздуха. Раздался взрыв, словно сто яростных ударов грома слились в один, и сквозь воющие, пронзительные порывы ветра на долину, равнину и металлизированную гору обрушилась настоящая лавина обломков; согнутые, искривленные и сломанные рельсы и балки, расколотые бревна, массы бетона и тысячи кубических ярдов почвы и камня. Ибо атомные нейтрализаторы "Родебуш-Кливленд" были намного мощнее и имели гораздо больший радиус действия, чем показывали расчеты их конструкторов; и на мгновение все в пределах сотни ярдов или около того от Бойсе вело себя так, как если бы оно было неотъемлемой частью судна. Затем, немедленно отброшенный почти бесконечной скоростью суперкорабля, весь этот материал снова стал подчиняться всем повседневным законам Природы и рухнул обратно на землю.
   "Не мог бы ты подержать свой луч, Рэндольф?" Голос Сэммса резко прорезал оцепенение, охватившее большинство обитателей Холма. Но не все обстояло так - никакая мыслимая чрезвычайная ситуация не могла отвлечь внимание главного ультраволнового оператора от его приборов.
   - Нет, сэр, - парировал Радиоцентр. "Он исчез, и я не мог восстановить его. Я поставил все, что у меня есть, за трассером на этой балке, но не смог снять ни одной иглы со штифта".
   - И никаких обломков самого корабля, - вполголоса продолжил Сэммс. - Либо они превзошли свои самые смелые надежды, либо... что более вероятно. - Он замолчал и выключил пластину. Были ли два его друга, эти бесстрашные ученые, живы и торжествовали, или они отправились, чтобы удлинить список жертв этого космического корабля-убийцы? Разум сказал ему, что они ушли. Они должны исчезнуть, иначе ультралучи - энергии с такой немыслимой скоростью распространения, что самые чувствительные инструменты человека никогда не были в состоянии даже оценить ее, - удержали бы корабельный передатчик, несмотря на любую скорость, достижимую материей при любых мыслимых условиях. условия. Корабль, должно быть, был уничтожен, как только Родебуш высвободил свои силы. И все же, разве физик смутно не предвидел возможность такой действительной скорости - или предвидел? Однако люди могли приходить и уходить, а Служба продолжалась. Сэммс бессознательно расправил плечи; и медленно, мрачно пробрался обратно в свой личный кабинет.
   "Г-н. Фэйрчайлд хотел бы поговорить как можно скорее, сэр, - сообщила ему секретарша еще до того, как он сел. - Вы знаете, сенатор Морган был здесь весь день и настаивает на личной встрече с вами.
   "О, этот ребенок, а? Хорошо, я увижу его. Возьми Фэйрчайлд, пожалуйста... Дик? Ты можешь говорить, или он там слушает?
   - Нет, в данный момент он перебивает Сондерса. Он был здесь достаточно долго. Не могли бы вы уделить минутку и вышвырнуть его?
   "Конечно, если ты так говоришь, но почему бы тебе самому не закинуть в него крюки, как обычно?"
   - Он хочет изложить закон тебе лично. Он большая шишка, как вы знаете, и его группа поднимает довольно много шума, так что, может быть, лучше, чтобы это пришло прямо с самого верха. Кроме того, у тебя есть уникальная сноровка - когда ты бросаешь гарпун, гарпунщик этого не забывает.
   "Хорошо. Он возвышает и уравновешивает. Долой Трипланеты, поднимите Национальный Суверенитет. Мы - помешанные на власти диктаторы - железная пятка на шее-народа и так далее. Но какой он лично? Толстокожий, конечно, мозги есть?
   "Носорог. У него есть мозг, но он определенно ласковый. Надавите - погрузите его во всю длину, а затем скрутите".
   - Хорошо. У тебя, конечно, есть гарпун?
   "Трое из них!" Фэйрчайлд, глава отдела по связям с общественностью Triplanetary, с удовольствием ухмыльнулся. Босс Джим Таун владеет им в гонораре. Номер его горячего ящика N469T414. Его худшая подружка-подружка - Фи-Чи ле Бэй... да, все, что следует из названия. Она получила супер-роскошную шубу - марсианский теккил, не меньше - благодаря сделке с электроэнергией в Маккензи-Ривер. Тройная игра, можно сказать: от Кландера до Моргана и до Ле Бэя.
   "Хороший. Введи его.
   "Сенатор Морган, мистер Сэммс, - представил Фэйрчайлд, и двое мужчин обменялись молниеносными взглядами. Сэммс увидел крупного мужчину, румяного, несколько склонного к полноте, с поверхностной доброжелательностью и проницательным расчетливым взглядом успешного политика. Сенатор увидел высокого, тренированного мужчину лет сорока; худощавое, острое, гладко выбритое лицо; копна рыжевато-бронзово-каштановых волос, просроченных на пару недель для стрижки; пара рыжевато-коричневых глаз с золотыми крапинками, слишком проницательных, чтобы чувствовать себя комфортно.
   - Я надеюсь, сенатор, что Фэирчайлд позаботился о вас удовлетворительно?
   - За одним или двумя исключениями, да. Поскольку Сэммс не спросил, какие могут быть исключения, Морган был вынужден продолжить. "Я здесь, как вы знаете, в моем официальном качестве председателя комитета по пагубным действиям Сената Северной Америки. В течение многих лет было замечено, что в опубликованных отчетах вашей организации многое осталось недосказанным. Общеизвестно, что имели место произвольные акты насилия; если не самими вашими людьми, то при таких обстоятельствах, что ваши агенты не могли не знать о них. Поэтому было решено провести всестороннее расследование из первых рук, и в этом вопросе ваш г. Fairchild совсем не сотрудничает".
   - Кто решил провести это расследование?
   "Да ведь Сенат Северной Америки, конечно, своей Пагубной Деятельностью..."
   "Я так и думал." Сэма прервали. - Разве вы не знаете, сенатор, что Холм не является частью Североамериканского континента? Что Трипланетная служба ответственна только перед Трипланетным советом?
   - Придирки, сэр, и устарели! Это, сэр, демократия!" Сенатор начал ораторствовать. "Все это очень скоро изменится, и если вы так умны, как вас считают, мне нужно только сказать, что вы и те из ваших сотрудников, которые сотрудничают..."
   - Тебе вообще ничего не нужно говорить. Голос Сэммса оборвался. "Пока не изменилось. Правительство Северной Америки правит своим континентом, как и другие континентальные правительства. Объединенные Континентальные Правительства Трех Планет формируют Трипланетарный Совет, который является неполитическим органом, члены которого занимают свои посты пожизненно и который является высшим органом власти в любом вопросе, малом или большом, влияющем более чем на одно Континентальное Правительство. Совет имеет два основных оперативных агентства; Трипланетный патруль, обеспечивающий соблюдение его решений, правил и положений, и Трипланетная служба, выполняющая такие другие задачи, которые определяет Совет. Нас не интересуют чисто внутренние дела Северной Америки. Есть ли у вас информация об обратном?"
   "Больше придирок!" - прогремел сенатор. "Это не первый случай в истории, когда безжалостная диктатура действовала под маской демократии. Сэр, я требую полного доступа к вашим файлам, чтобы я мог предоставить Сенату Северной Америки полные факты о различных делах, о которых я рассказал Фэирчайлду, одним из которых было дело о Пеларионе . При демократии, сэр, нельзя скрывать факты; люди должны и должны быть полностью информированы о любом вопросе, затрагивающем их благополучие или их политическую жизнь!"
   "Это так? Если я попрошу, то для того, чтобы держать Трехпланетный Совет, а через него и ваших избирателей, в полной мере информированными о политической ситуации в Северной Америке, вы, несомненно, дадите мне ключ от банковской ячейки N469T414? Ибо общеизвестно, по крайней мере в Совете, что в якобы прозрачных границах североамериканской политики есть определенная доля - скажем, мути?
   "Какая? Нелепо!" Морган сделал героическое усилие, но не смог сохранить самообладание. - Только личные документы, сэр!
   "Возможно. Некоторые из советников полагают, хотя и ошибочно, что там есть несколько интересных вещей: например, запись некоторых сделок с участием некоего Джеймса Ф. Тауна; ссылки и подробности, касающиеся сделок - не говоря уже о сделках - с Маккензи Пауэр, в частности с мистером Маккензи Пауэр. тайный; и, возможно, несколько пикантных моментов о человеке, известном как Ле Бэй, и о теккиловом пальто. Бесконечный интерес, вам не кажется, для дорогого народа Северной Америки?
   Пока Сэммс вонзал гарпун и крутил его, здоровяк явно страдал. Тем не менее:
   - Вы отказываетесь сотрудничать, а? - бушевал он. - Хорошо, я пойду, но ты еще не слышал обо мне, Сэммс!
   "Нет? Возможно нет. Но помните, прежде чем вы начнете подстрекать толпу, что эта штука с сейфом - всего лишь образец. Мы в Службе знаем много такого, о чем никому не говорим - разве что в целях самообороны".
   - Я держу Флетчера, мистер. Сэмс Мне надеть его сейчас? - спросила Норма, когда полностью сдувшийся Морган вышел.
   - Да, пожалуйста... Здравствуй, Сид; очень рад тебя видеть - мы немного испугались. Как ты разобрался и что это было?
   "Привет, шеф! В основном хадив. Немного героина и совсем немного марсианского ладолиана. Паршивая работа, однако - трое из банды скрылись и забрали с собой около четверти добычи. Вот о чем я так торопливо хочу с вами поговорить - о фальшивых метеорах; первый, который я когда-либо видел".
   Сэммс выпрямился в кресле.
   "Секундочку. Норма, позови сюда с нами Редмонда... Послушай, Гарри. А теперь, Флетчер, ты сам видел тот фальшивый метеор? потрогай это?"
   "Оба. На самом деле, я все еще получил его. Один из бегунов, представившийся военнослужащим, показал мне его . Это тоже очень хорошо, Шеф. Даже сейчас я не могу отличить его от своего, кроме того, что он у меня в кармане. Прислать?
   "Во всех смыслах; доктору HD Редмонд, руководитель отдела исследований. Продолжай драться, Сид, до свидания. Теперь, Гарри, что ты думаешь? Знаешь, это может быть один из наших.
   - Может быть, но, вероятно, нет. Мы узнаем, как только получим его в лаборатории. Однако есть вероятность, что они снова догнали нас. В конце концов, этого и следовало ожидать - все, что наука может синтезировать, она может анализировать; и какими бы ни были мораль и этика пиратов, у них есть мозги".
   - А ничего лучшего вы не смогли придумать?
   "Только вариации, решение которых не займет много времени. По сути, нынешний метеор - лучшее, что мы знаем".
   "Есть кто-нибудь, кого вы хотели бы поставить на него, немедленно?"
   "Конечно. Я думаю, что один из новых мальчиков идеально подойдет для этой работы. Название Бергенхольм. Довольно персонаж. Блестящие, неустойчивые вспышки чистой гениальности, которые он не может объяснить даже нам. Я немедленно поставлю его на место".
   "Большое спасибо. А теперь, Норма, пожалуйста, держите всех подальше от меня, сколько сможете. Я хочу думать".
   И думаю, что он сделал; острые глаза затуманились, он невидяще смотрел на бумаги, заваленные его столом. Трипланетарии нужен был символ - что-то, - что могло бы идентифицировать Служащего где угодно, в любое время, при любых обстоятельствах, без сомнений и вопросов... что-то, что нельзя было бы подделать или сымитировать, не говоря уже о том, чтобы воспроизвести... из Трипланетной Службы, возможно, могли бы имитировать... еще лучше, то, что никто не из Трипланетной службы не мог бы даже носить...
   Сэммс мимолетно ухмыльнулся при этой мысли. Непростая задача, призывающая к мести deus ex machina ... Но, черт возьми, должен же быть какой -то способ...
   "Простите, сэр." Голос его секретарши, обычно такой спокойный и холодный, задрожал, когда она прервала его размышления. - Звонит комиссар Киннисон. Что-то ужасное снова происходит в направлении Ориона. Вот он, - и на экране Сэммса появилось лицо комиссара общественной безопасности, главнокомандующего всеми вооруженными силами Трипланеты; будь то земля или вода, воздух или пустое пространство.
   - Они вернулись, Вирджил! Комиссар отчеканил без предварительного приветствия. "Погибло четыре корабля - грузовой и пассажирский лайнер с эскортом из двух тяжелых крейсеров. Все в секторе M, Dx около 151. Я приказал всем кораблям выйти из космоса на время чрезвычайной ситуации, и, поскольку даже наши боевые корабли кажутся бесполезными, каждый корабль максимально направляется к ближайшему доку. Как насчет твоего нового флаера - есть что-нибудь, что может нам помочь? Никто за экранами "Хилла" не знал, что " Бойсе " уже запущен.
   "Я не знаю. Мы даже не знаем, есть у нас суперкорабль или нет", - и Сэммс кратко описал начало - и, весьма вероятно, конец - пробного полета, заключив: "Выглядит плохо, но если бы был какой-то возможный способ управляя ею, Родебуш и Кливленд сделали это. Все наши трейсеры пока отрицательные, так что ничего определенного..."
   Он прервался, когда с питтсбургской резидентуры раздался лихорадочный звонок комиссару; зов, который Сэммс и слышал, и видел.
   "Город атакуют!" пришло срочное сообщение. "Нам нужны все подкрепления, которые вы можете нам прислать!" и на экранах наблюдателей предстала картина осажденного города с ужасающими подробностями; вид записывается с воздуха. Комиссару потребовалось всего несколько секунд, чтобы приказать всем доступным людям и военным машинам прибыть к очагу конфликта; затем, сделав все, что могли, Киннисон и Сэммс в беспомощном, зачарованном ужасе уставились в свои тарелки, наблюдая изображенные там сцены резни и разрушения.
   Невианский корабль - родственный корабль, корабль, который Костиган видел в середине космоса, когда он несся к Земле в ответ на призыв Нерадо, - висел в полной видимости высоко над мегаполисом. Презирая жалкое оружие человека, она висела там, ее зловещая красота линий резко выделялась на фоне безоблачного неба. Из ее сияющего корпуса спускался тоненький, но твердый стержень малиновой энергии; стержень, который медленно скользил туда и сюда, пока невианцы искали богатейшие залежи драгоценного металла, ради которого они пришли так далеко. Железо, когда-то твердое, а теперь вязкое красное, медленно текло все более сгущающимся потоком вверх по этому неосязаемому малиновому каналу и во вместительные резервуары-накопители невианского рейдера; и куда бы ни шел этот пламенный луч, туда же шли разруха, разрушение и смерть. Административные здания, небоскребы, величественно возвышающиеся в своей архитектурной симметрии и красоте, рухнули в груды обломков, когда их стальные скелеты были абстрагированы. Глубоко в землю вонзился луч; наводнение, пожар и взрыв последовали за ним, когда исчезли лабиринты подземных трубопроводов. И человечность строений умерла: мгновенно и безболезненно, так и не узнав, что их поразило, как живоносное железо их тел пошло вздувать Невийский поток.
   Защита Питтсбурга была действительно слабой. Несколько устаревших железнодорожных ружей пустили вверх свои снаряды в тщетном вызове и были тихо поглощены. Районные самолеты Трипланетария, недавно вооруженные сверхлучами с железным приводом, поспешно собрались и атаковали захватчиков строем, но без особого успеха. Под ударами их лучей экраны незнакомца вспыхнули белым, а затем сбалансированный корабль и летающая эскадрилья скрылись из виду в мутно-непрозрачной пелене малинового пламени. Облако вскоре рассеялось, и с того места, где были самолеты, поплыло или рухнуло множество цветных обломков. И теперь конус космических кораблей с базы Буффало на Трипланетари приближался к Питтсбургу, устремляясь к невианскому грабителю и к известному, ужасному и безнадежному поражению.
   - Останови их, Род! Сэм плакал. "Это просто бойня! У них ничего нет - они еще даже не оборудованы железным приводом!
   - Я это знаю, - простонал комиссар, - и адмирал Барнс знает это не хуже нас, но ничего не поделаешь - подождите минутку! Об этом сообщает Washington Cone. Они так же близки, как и другие, и у них новое вооружение. Филадельфия отстает, как и Нью-Йорк. Теперь, возможно, мы сможем что-то сделать!"
   Флотилия Буффало замедлила ход и остановилась, и в считанные минуты прибыли отряды с других баз. Сформировался конус, и корабли с железными двигателями в авангарде, корабли старого типа далеко в тылу, он обрушился на Невиан, извергая из своей полой передней части сплошной цилиндр уничтожения. Еще раз ярко вспыхнули экраны Невиана, еще раз рассеялось красное облако разрушения. Но эти суда не были совсем беззащитны. Их управляемые железом ультрагенераторы выбрасывали экраны собственных формул невианцев, экраны невероятной силы, за которые цеплялась энергия амфибий и которые они царапали и рвали в сбитых с толку, дико сверкающих проявлениях немыслимой силы. В течение нескольких минут бушевал яростный бой, в то время как невообразимая энергия, рассеиваемая этими напряженными экранами, обрушивалась ужасными разрушительными молниями на город далеко внизу.
   Никакая битва такой невероятной жестокости не могла длиться долго. Корабли Трипланетария уже использовали всю свою мощь, в то время как невианцы, презиравшие солярианскую науку, еще не раскрыли всю свою силу. Таким образом, последнее отчаянное усилие человечества оказалось тщетным, поскольку захватчики все глубже и глубже вонзали свои лучи в перегруженные защитные экраны военных кораблей; и один за другим считавшиеся непобедимыми космические корабли человечества падали в ужасно расчлененных руинах на руины того, что когда-то было Питтсбургом.
   ГЛАВА 15
   ОБРАЗЦЫ
   Слишком хорошо обоснованным было убеждение Костигана, что подводная лодка глубоководных рыб не смогла победить грозные разрушительные машины Нерадо. за несколько дней невианская спасательная шлюпка с тремя земными пассажирами мчалась сквозь межзвездную пустоту без происшествий, но, наконец, опасения оперативника оправдались - его далеко разбросанные экраны детекторов среагировали; на его смотровой панели они могли видеть гигантский космический корабль Нерадо, преследующий спасательную шлюпку!
   "На цыпочки, ребята, теперь осталось недолго!" Костиган позвонил, и Брэдли с Клио поспешили в крошечную диспетчерскую.
   Надев и испытав броню, трое землян уставились в смотровые панели, наблюдая за быстро увеличивающимся изображением невианского космического корабля. Нерадо выследил их и следовал за ними, и мощь огромного корабля была такова, что невообразимая теперь скорость спасательной шлюпки была ничтожной по сравнению со скоростью преследующего крейсера.
   - И мы едва начали преодолевать расстояние до Теллуса. Конечно, вы еще ни с кем не могли связаться? Брэдли заявил, а не спросил.
   "Я продолжал попытки, конечно, пока они не покрыли мою волну, но все отрицательно. В тысячи раз слишком далеко для моего передатчика. Нашей единственной надеждой достучаться до кого-либо был весьма призрачный шанс, что наш суперкорабль уже бродит здесь, но, конечно же, это не так. Они здесь!"
   Протянув руку к панели управления, Костиган яростно обстреливал огромное судно волной за волной смертоносных вибраций, под чьими яростными цепляющимися ударами вспыхивали белые защитные экраны Невиана; но, как ни странно, собственные экраны не светились. Словно презирая любое оружие спасательной шлюпки, корабль-база просто защищался от атакующих лучей, почти так же, как мать-дикая кошка защищается от когтей и зубов своего рычащего и плюющегося котенка, который возмущается необходимым прикосновением. материнская дисциплина.
   - При этом они, вероятно, не стали бы драться с нами, - первой поняла ситуацию Клио. - Это их собственная спасательная шлюпка, и они хотят, чтобы мы были живы, понимаете.
   "Есть еще одна вещь, которую мы можем попробовать - подождите!" - рявкнул Костиган, отпустив свои экраны и бросив всю свою силу в один огромный прессорный луч.
   Все трое были брошены на пол и удерживались ужасным весом, когда спасательная шлюпка рванула прочь из-за колоссального ускорения реакции луча на невообразимую массу Невианского небесного вездехода; но полет был недолгим. Вдоль этого прессорного луча полз тусклый красный стержень энергии, который окружал беглую оболочку и медленно останавливал ее. Затем Костиган яростно устанавливал и переустанавливал свои органы управления, запуская все свои движущие силы и все свое оружие, но ни один луч не мог проникнуть в эту красную тьму, и спасательная шлюпка осталась неподвижной в космосе. Нет, не неподвижно - красный стержень укорачивался, увлекая прогуливающий корабль обратно к стартовому порту, из которого он с такой надеждой вышел несколько дней назад. Взад и вперед его тянуло; Тщетны все усилия Костигана хоть на волосок повлиять на его линию движения. Через открытый порт лодка проскользнула аккуратно, и когда она остановилась в исходном положении внутри многослойной шкуры чудовища, пленники услышали, как за ними одна за другой захлопнулись тяжелые двери.
   А затем полосы голубого огня затрещали и затрещали вокруг трех комплектов трипланетной брони - две большие человеческие фигуры и маленькие были четко очерчены ослепляющим голубым пламенем.
   "Это первое, что оторвалось по графику". Костиган рассмеялся коротким яростным лаем. "Это их парализующий луч, мы остановили его, и у каждого из нас достаточно железа, чтобы удерживать его вечно".
   "Но похоже, что лучшее, что мы можем сделать, - это зайти в тупик", - возразил Брэдли. "Даже если они не смогут парализовать нас, мы не сможем причинить им вред, и мы возвращаемся на Невию".
   - Думаю, Нерадо приедет на совещание, и мы сможем договориться о каких-то условиях. Он должен знать, что сделают эти Льюистоны, и он знает, что у нас будет шанс использовать их, так или иначе, прежде чем он снова доберется до нас, - уверенно заявил Костиган, но он снова ошибся.
   Дверь открылась, и через нее вперевалку, перекатываясь или ползя, облаченное в металл чудовище - существо с колесами, ногами и извивающимися щупальцами из сочлененной бронзы; вещь, обладающая защитными экранами, достаточно мощными, чтобы без труда поглотить всю мощь трехпланетных проекторов. Три медных щупальца протянулись сквозь прожорливые лучи Льюистонов, разбили их вдребезги и обвились нерушимыми цепями вокруг бронированных фигур трех человеческих существ. Через дверь машина или существо вынесло свой беспомощный груз в главный коридор и дальше по нему. И вскоре трое землян без оружия, без доспехов и почти без одежды уже стояли в рубке, снова лицом к спокойному и невозмутимому Нерадо. К удивлению вспыльчивого Костигана, невианский командующий был совершенно беззлобен.
   "Стремление к свободе, возможно, свойственно всем формам одушевленной жизни", - прокомментировал он через трансформера. - Однако, как я уже говорил вам ранее, вы являетесь образцами для изучения Колледжем Науки, и вы будете изучаться таким образом, несмотря ни на что, что бы вы ни делали. Смиритесь с этим".
   "Ну, скажи, что мы не пытаемся больше создавать проблемы; что мы сотрудничаем в экспертизе и даем вам всю возможную информацию, - предложил Костиган. "Тогда вы, вероятно, согласитесь дать нам корабль и позволить нам вернуться в наш собственный мир?"
   "Тебе больше не будет позволено создавать проблемы", - холодно заявила амфибия. "Вашего сотрудничества не потребуется. Мы возьмем от вас любые знания и информацию, какие пожелаем. По всей вероятности, вам никогда не будет позволено вернуться в вашу собственную систему, потому что как экземпляры вы слишком уникальны, чтобы их терять. Но довольно этой пустой болтовни, отведите их обратно в свои покои!
   Обратно в свои три смежные комнаты заключенных отвели под усиленной охраной; и, верный своему слову, Нерадо позаботился о том, чтобы у них больше не было возможности сбежать. До Невии космический корабль долетел без происшествий, и в наручниках земляне были доставлены в Научный колледж, чтобы там пройти физические и психические обследования, обещанные им Нерадо.
   Невианский ученый-капитан не ошибся, заявив, что их сотрудничество не нужно и не желательно. Разъяренные, но бессильные, человеческие существа изучались в лаборатории за лабораторией холодно аналитическими, бесчувственными учеными Невии, для которых они были не более и не менее чем образцами; и в полной мере они узнали, что значит играть роль неизвестного, низшего организма в биологическом исследовании. Их сфотографировали снаружи и внутри. Каждая кость, мышца, орган, сосуд и нерв были изучены и нанесены на карту. Каждый рефлекс и реакция отмечались и обсуждались. Измерители регистрировали каждый импульс, а записывающие устройства записывали каждую мысль, каждую идею и каждое ощущение. Бесконечно, день за днем, мучительная пытка продолжалась до тех пор, пока обезумевшие субъекты не могли больше выносить. Клио с бледным лицом и тряской наконец дико, истерически закричала, когда ее привязывали ремнями к лабораторному столу; и при этом звуке нервы Костигана, уже на пределе, сдались в порыве неистовой ярости.
   Борьба мужчины и вопли девушки были одинаково бесполезны, но удивленные невианцы, посовещавшись, решили дать экземплярам отпуск. С этой целью они были помещены вместе со своим земным имуществом в трехкомнатную конструкцию из прозрачного металла, плавающую в большой центральной лагуне города. Там они некоторое время оставались в покое, то есть в покое, если не считать непрерывного взгляда толпы из сотен амфибий, постоянно окружавших плавучий коттедж.
   "Сначала мы жуки под микроскопом, - прорычал Брэдли, - потом мы золотые рыбки в аквариуме. Я этого не знаю..."
   Он прервался, когда двое их тюремщиков вошли в комнату. Не говоря ни слова в трансформеры схватили Брэдли и Клио. Когда эти щупальца протянулись к девушке, Костиган прыгнул. Тщетная попытка. В воздухе парализующий луч невианцев коснулся его, и он тяжело рухнул на хрустальный пол; и с этого этажа он смотрел в беспомощной, яростной ярости, как его возлюбленную и его капитана выносили из тюрьмы на ожидающую подводную лодку.
   ГЛАВА 16
   СУПЕР КОРАБЛЬ В ДЕЙСТВИИ
   Доктор Фредерик Родебуш сидел за пультом управления недавно реконструированного супер-корабля Triplanetary; один палец указывал на маленькую черную кнопку. Лицом к лицу с неизвестным, хотя т он был физиком, но причудливо усмехнулся своему другу.
   "Что-то, что бы это ни было, должно произойти. Бойсе вот - вот взлетит. Готов, Клив?
   "Стрелять!" лаконично. Кливленд также был конституционно неспособен выразить свои более глубокие чувства во время стресса.
   Родебуш провел пальцем вниз, и тотчас же обоих мужчин охватило ощущение, похожее на чрезвычайно сильное головокружение; но головокружение, столь же далекое от космической болезни невесомости, как и это ужасное ощущение, превосходит просто земное головокружение. Пилот слабо потянулся к борту, но его свинцовые руки совершенно отказывались подчиняться велениям его шатающегося разума. Его мозг превратился в корчащуюся, конвульсивную массу неописуемой муки; расширяется, взрывается, раздувается невыносимым давлением на ограничивающий его череп. Огненные спирали, пронизанные струящимися черными и зелеными копьями, пылали в его лопающихся глазных яблоках. Вселенная кружилась и кружилась вокруг него в безумных вихрях, пока он пьяно вскакивал на ноги, шатаясь и растягиваясь. Эй упал. Он понимал, что падает, но не мог упасть! Дико, гротескно бьясь в агонии, он безумно и слепо боролся через комнату, прямо к толстой стальной стене. Кончик одного волоса его непослушной соломы коснулся стены, и тонкая длина этого единственного волоса даже не изогнулась, когда его легкое усилие мгновенно остановило сто восемьдесят с лишним фунтов массы - массы, теперь совершенно бесполезной. инерция - таково было его тело.
   Но, в конце концов, сила ума этого человека начала побеждать его физические пытки. Силой воли он заставил свои цепкие руки схватиться за спасательный круг, почти бессмысленный для его ошеломленного разума; и через этот кошмар, воплощенный в адских пытках, он пробился обратно к пульту управления. Зацепившись одной ногой за штандарт, он с огромным усилием нажал на красную кнопку; затем рухнул на пол, слабо, но в волне облегчения и благодарности, когда его измученное тело снова ощутило привычные явления веса и инерции. Бледные, дрожащие, откровенно и откровенно больные, двое мужчин смотрели друг на друга в полуудивленной радости.
   "Это сработало", - охотно улыбнулся Кливленд, когда он достаточно оправился, чтобы говорить, а затем вскочил на ноги. - Заткнись, Фред! Мы, должно быть, падаем быстро - нас разобьют, когда мы наткнемся!
   "Мы никуда не падаем". Родебуш с предчувствием в глазах подошел к главной смотровой площадке и просканировал небо. "Однако все не так плохо, как я боялся. Я все еще могу распознать несколько созвездий, хотя все они довольно сильно искажены. Это означает, что мы не можем быть дальше, чем в паре световых лет или около того от Солнечной системы. Конечно, поскольку у нас было так мало тяги, практически вся наша энергия и время уходили на выход из атмосферы. Но даже при этом хорошо, что космос не является идеальным вакуумом, иначе к этому времени мы уже были бы вне Вселенной.
   "Хм? О чем ты говоришь? Невозможно! Где мы все-таки? Тогда мы, должно быть, зарабатываем миллионы... О, я вижу! - несколько бессвязно воскликнул Кливленд, тоже глядя в тарелку.
   "Верно. Мы вообще не путешествуем - сейчас . - ответил Родебуш. "Мы совершенно неподвижны относительно Теллуса, поскольку совершили этот прыжок без инерции. Должно быть, мы достигли стопроцентной нейтрализации - стопроцентной ой, ой, ой, ой, - чего мы не совсем ожидали. Следовательно, мы должны были остановиться мгновенно, когда наша инерция восстановилась. Между прочим, эта первоначальная, доинерционная скорость, "внутренняя" скорость, допустим, мы могли бы назвать ее? - приведет к множеству осложнений, но нам не нужно о них беспокоиться прямо сейчас. Кроме того, меня беспокоит не то, где мы находимся - мы можем получить информацию о достаточном количестве узнаваемых звезд, чтобы выяснить это в короткие сроки - а когда ...
   - Это тоже верно. Скажем, мы в двух световых годах от дома. Вы думаете, может быть, что сейчас мы на два года старше, чем были десять минут назад? Интересному нет конца - и оно вполне возможно. Может быть, даже вероятно - я не знаю - было много дискуссий по поводу этой теории, и, насколько я знаю, мы первые, кто когда-либо имел возможность полностью доказать или опровергнуть ее. Давайте вернемся к Теллусу и выясним это прямо сейчас.
   "Мы сделаем это, после того как немного поэкспериментируем. Видите ли, я не собирался давать нам такой долгий толчок. Я собирался включить и выключить выключатели, но вы знаете, что произошло. Тем не менее, в этом есть один положительный момент: чьей-либо жизни стоит два года жизни, чтобы окончательно решить эту проблему с относительностью времени, так или иначе".
   - Я скажу, что да. Но скажем, у нас много мощности на нашей ультра-волне; достаточно, чтобы добраться до Теллуса, я думаю. Давай найдем солнце и свяжемся с Сэммсом.
   "Давайте сначала немного поработаем над этими элементами управления, чтобы нам было что сообщить. Здесь отличное место, чтобы опробовать корабль - ничего не мешает.
   "Все в порядке со мной. Но я хотел бы узнать, на два года ли я старше, чем я думаю, или нет!
   Затем в течение четырех часов они тестировали великий суперкорабль, подобно тому, как летчики-испытатели проверяют каждую деталь работы самолета новой радикальной конструкции. Они обнаружили, что ужасное головокружение можно вытерпеть, а со временем, возможно, даже победить, как можно победить космическую болезнь, с помощью сильной воли в здоровом теле; и что у их нового средства передвижения были возможности, о которых даже Родебуш и не мечтал. Наконец, получив ответы на свои самые насущные вопросы, они направили свой самый мощный ультралучевой коммуникатор на желтоватую звезду, которая, как они знали, была Старым Солнцем.
   - Сэмс... Сэмс. Кливленд говорил медленно и отчетливо. "Родебуш и Кливленд сообщают с "Пожирающего космос вампуса", который сейчас находится прямо на одной линии с Бетой Малой Медведицы от Солнца и находится на расстоянии около двух целых двух десятых световых года. Чтобы добраться до нас, потребуется шесть связок труб на самой узкой балке, LSV3. Если не считать приступа необычайно серьезной космической болезни, все работало прекрасно; даже лучше, чем любой из нас осмелился поверить. Есть кое-что, что мы хотим знать прямо сейчас: нас не было четыре часа и несколько с лишним минут или больше, чем два года?
   Он повернулся к Родебушу и продолжил:
   "Никто не знает, как быстро распространяется эта ультраволна, но если она распространяется так же быстро, как мы вышли, это не крипер. Я даю ему около тридцати минут, потом стреляю еще...
   Но, прервав замечание Кливленда, измученное заботами лицо Вирджила Сэммса появилось на тарелке резко и ясно, а его голос резко сорвался из динамика.
   "Слава богу, что ты жив, и вдвое больше, чем корабль работает!" - воскликнул он. - Тебя не было четыре часа, одиннадцать минут и сорок одна секунда, но не думай об абстрактных рассуждениях. Возвращайся сюда, в Питтсбург, так быстро, как только сможешь. Этот невианский корабль или другой, подобный ей, зачищает город и уже уничтожил половину Флота!
   - Мы вернемся туда через девять минут! Родебуш включил передатчик. - Два, чтобы попасть отсюда в атмосферу, четыре из Атмосферы вниз к Холму и три, чтобы остыть. Сообщите всей бригаде в четыре смены - всем, кого мы выбрали. Не надо никого другого. Корабль, оборудование и вооружение готовы !"
   "Две минуты до атмосферы? Думаешь, ты сможешь это сделать?" - спросил Кливленд, когда Родебуш выключил питание и прыгнул к панели управления. - Впрочем, вы могли бы.
   "Мы могли бы сделать это меньше, если бы нам пришлось. Мы практически не использовали никакой энергии на выходе, а я собираюсь использовать довольно много, возвращаясь назад, - быстро объяснил физик, устанавливая циферблаты, которые определяли их мигающий курс.
   Главные выключатели были брошены, и муки безынерции снова напали на них - но на этот раз гораздо слабее, чем когда-либо прежде, - и на своих смотровых площадках они увидели зрелище, невиданное прежде человеческим глазом. Ибо ультралуч с его гетеродинным зрением не искажается ни от какой еще достигнутой скорости, как переносимые эфиром лучи света. Превращенный в свет только на пластине, он показывал их продвижение так достоверно, как если бы они двигались со скоростью, которую можно выразить в обычных милях в час. Желтая звезда, которая была солнцем, отделилась от небесного свода и прыгнула к ним, мгновенно раздувшись, превратившись в ослепляющее сияющее чудовище. И к ним также бросилась Земля, увеличиваясь с такой неописуемой скоростью, что Кливленд невольно запротестовал, несмотря на свое знание своеобразной механики корабля, в котором они находились.
   - Постой, Фред, постой! Нахер! - воскликнул он.
   "Я использую всего несколько тысяч килограммов тяги, и я урежу ее, как только мы коснемся атмосферы, задолго до того, как она начнет нагреваться", - объяснил Родебуш. "Выглядит плохо, но мы остановимся без банки".
   - Как бы ты назвал такой полет, Фриц? - спросил Кливленд. "Что противоположно слову "инертный"?"
   "Черт возьми, если я знаю. Наверное, нет. легкий? Нет... как может быть "бесплатно"?
   "Неплохо. "Свободное" и "Инертное" маневрирование, а? ХОРОШО"
   Таким образом, летя "свободно", суперкорабль перешел от своей практически бесконечной скорости к почти мгновенной остановке в самом внешнем, самом разреженном слое земной атмосферы. Ее остановка была кратковременной. Инерция восстановилась, она упала под острым углом вниз. более чем упал; она была сброшена вниз одной полной батареей проекторов; проекторы, приводимые в действие железными генераторами. Вскоре они были над Холмом, чьи фиолетовые экраны погасли по одному слову.
   Ослепительно белея от трения атмосферы, через которую она прорвалась на своем пути, " Бойсе " резко замедлила ход, приближаясь к земле, ныряя к поверхности небольшого, но глубокого искусственного озера под стальным фартуком Холма. Космический корабль нырнул в холодные воды, и прежде чем они успели сомкнуться над ним, яростные гейзеры пара и кипящей воды вырвались наружу, когда упрямый сплав отдал свое тепло охлаждающей жидкости. Без конца тянулись три необходимые минуты, но, наконец, вода перестала кипеть, и Родебуш вырвал корабль из озера и швырнул его в зияющий проем своего дока. Массивные двери шлюзов открылись, и, пока на борт спешила вся команда отборных людей со своим личным снаряжением, Сэммс серьезно разговаривал с двумя учеными в диспетчерской.
   "...и примерно половина флота все еще в воздухе. Они не атакуют; они просто пытаются удержать ее от нанесения большего ущерба, пока вы не доберетесь туда. Как насчет твоего взлета? Мы не можем снова запустить вас - гусеницы исчезли - но вы достаточно легко справились с ней, когда она входила?
   "Это была моя вина, - признался Родебуш. "Я понятия не имел, что поля будут выходить за пределы корпуса. Впрочем, на этот раз мы выведем ее на проекторах так же, как и привезли, - она рулится как велосипед. Взрыв проектора немного портит обстановку, но ничего серьезного. Ты уже приготовил для меня тот питтсбургский луч? Мы почти готовы к работе.
   - Вот оно, доктор Родебуш, - раздался голос Нормы, и на экране вспыхнуло изображение событий, происходящих над обреченным городом. "Док пуст и запечатан от вашего взрыва".
   "До свидания, и энергии вашим лампам!" - раздался звонкий голос Сэммса.
   Пока произносились эти слова, из приводных прожекторов вырвались мощные потоки энергии, и огромная масса супер-корабля вырвалась через порталы вверх, в стратосферу. Сквозь разреженную атмосферу огромный шар мчался с постоянно возрастающей скоростью, и пока надежда на Трипланетарий мчалась на восток, Родебуш изучал постоянно меняющуюся сцену битвы на своем планшете и давал подробные инструкции высококвалифицированным специалистам, укомплектованным всеми наступательными и оборонительными орудиями.
   Но невианцы не стали ждать, чтобы вступить в бой, пока не прибыли пришельцы. Их датчики были чувствительными - они работали на расстоянии неисчислимых тысяч миль, - а ультраэкран Холма уже был отмечен захватчиками как единственный возможный источник неприятностей на Земле. Таким образом, отплытие " Бойсе " не осталось незамеченным, и тот факт, что даже самыми проницательными лучами он не мог заглянуть внутрь корабля, уже несколько беспокоил невианского командира. Поэтому, как только было установлено, что большой шар направлен на Питтсбург, крейсер пустоты в форме рыбы пошел в бой.
   Высоко в стратосфере, несясь на восток, огромная масса Бойсе резко замедлилась, хотя ни один из проекторов не ослабил ее усилия. Кливленд, не сводя глаз с интерферометрических решеток и спектрофотометрических диаграмм, скользя пальцами по клавишам калькулятора, усмехнулся и повернулся к Родебушу.
   - Как вы и думали, шкипер. толкатель ультра группы. C4V63L29. Потянуть его немного?
   "Еще нет; давайте немного пощупаем его, прежде чем снимать крупным планом. У нас много массы. Посмотрите, что он делает, когда я включаю проекторы на полную мощность".
   Когда вся мощь теллурийского корабля была задействована, "Невианец" был отброшен назад, прочь от города, которому угрожала опасность, против полного привода каждого ее проектора. Однако вскоре продвижение снова остановили, и оба ученых прочитали причину на своих табличках. Противник поставил арматурные стержни огромной мощности. Три сжимающих элемента развернулись веером позади нее, прижимая ее к низкому склону горы, а один огромный притягивающий луч был направлен прямо вниз, удерживая в нерушимой хватке цилиндр земли, уходящий глубоко в коренную породу.
   "В эту игру могут играть двое!" и Родебуш сбивал такие же балки, а также передние тягачи. "Пристегнитесь, все!" он прозвучал в общем предупреждении. "Что-то где-то скоро рухнет, и когда это произойдет, мы получим толчок!"
   И обещанный толчок действительно скоро наступил. Невероятно массивный и мощный, каким бы ни был Невианец, Бойсе был еще массивнее и мощнее; и по мере того, как и без того огромная энергия, питающая тягачи, толкатели и прожекторы, была доведена до невообразимого максимума, неприятельское судно было отброшено вверх, назад; а Земля рванулась вперед в прыжке, который грозил напрячь даже ее могучие члены. Невианские анкерные стержни не сломались; они просто вытащили огромные цилиндры твердой скалы, которые служили их якорными стоянками.
   - Хватай его сейчас же! - завопил Родебуш, и даже когда лавина падающих камней погребла под собой сельскую местность, Кливленд поймал тяговым лучом летучую рыбу и осторожно потянул.
   Теперь невианец, казалось, не прочь вступить в схватку. Два враждующих супердредноута устремились навстречу друг другу, и от захватчика хлынула ужасная темно-красная непрозрачность, которая прежде означала гибель всего солярианского. Залил и поглотил огромный шар надежды человечества своим расползающимся облаком алого непроницаемого мрака. Но не надолго. Суперкорабль Трипланетария не имел обычной Земной защиты, но был обшит экраном за экраном ультравибраций: правда, невесомыми стенами, но преградами, непроницаемыми для любой недружественной волны. К внешнему экрану цепко цеплялась красная завеса невианцев, жадно облизывая каждый квадратный дюйм защитной сферы силы, но не находя отверстия, через которое можно было бы питаться сталью брони Бойсе .
   - Назад! Назад! Возвращайся и помоги Питтсбургу!" Родебуш направил луч ультракоммуникатора сквозь мрак к приборам Земного адмирала; ибо уцелевшие боевые корабли флота - его самые сильные части - бросались вперед, чтобы погрузиться в эту красную разруху. "Никто из вас не протянет ни секунды на этом красном поле. И очень скоро остерегайтесь фиолетового поля - будет еще хуже. Я думаю, мы справимся с ними в одиночку; но если мы не можем, в Системе нет ничего, что могло бы нам помочь!"
   И вот пассивный до сих пор экран суперкорабля стал активным. Сначала невидимый, он начал светиться яростным фиолетовым светом, и по мере того, как свечение стало невыносимым, весь сферический щит начал увеличиваться в размерах. Выброшенная наружу из центра суперкорабля, его наступающая поверхность бурлящей энергии поглощала алый мрак, как поток тепла доменной печи поглощает облако снежинок в воздухе над его куполом. Красный смертельный туман не был единственным, что было поглощено. Между этой ненасытной поверхностью и броневой обшивкой " Бойсе " не было ничего. Ни обломков, ни атмосферы, ни пара, ни единого атома материальной субстанции - впервые в Земном опыте был достигнут абсолютный вакуум!
   Упрямо сопротивляясь каждому футу утраченного пути, Невианский туман отступал перед фиолетовой сферой небытия. Он падал все дальше и дальше, полностью исчезая из космоса, когда фиолетовый прилив захлестнул вражеское судно; но летучая рыба не исчезла. Ее тройные экраны вспыхнули в яростно раскаленном великолепии, и она невредимой вошла в эту пустую сферу, которая мгновенно схлопнулась в чрезвычайно вытянутый эллипсоид, в каждом фокусе - безумно воюющий космический корабль.
   Затем в этой вакуумной трубе разыгралась захватывающая дуэль сверхоружия - оружия, бессильного в воздухе, но смертоносного в пустом пространстве. Лучи, лучи и стержни титанической мощи с треском ударялись о столь же мощные ультраэкраны. Раз за разом каждый участник запускал всю гамму спектра со всеми доступными сверхсилами, но все каналы были закрыты. Минуты продолжалась страшная борьба, затем:
   "Купер, Адлингтон, Спенсер, Даттон!" Родебуш позвонил в свой передатчик. "Готовый? Не могу его трогать на ультра, так что перехожу на макродиапазоны. Отдай ему все, что у тебя есть, как только я разрушу фиалку. идти!"
   По слову фиолетовый барьер рухнул, и с грохотом разорвавшейся Вселенной атмосфера устремилась в пустоту. И сквозь ураган выстрелило самое смертоносное материальное оружие Трипланеты. Торпеды - цветные, сверхэкранированные, управляемые по лучу торпеды, заряженные самыми эффективными формами разрушения материалов, известными человеку. Купер швырял свои канистры с проникающим газом, Адлингтон - атомные бомбы из аллотропного железа, Спенсер - неразрушимые бронебойные снаряды, а Даттон - бьющиеся фляги с квинтэссенцией коррозии - липкой, липкой жидкостью такой страшной силы, что только один редкий солярианский элемент мог содержать его. Десять, двадцать, пятьдесят, сто были брошены так быстро, как только могла их запустить автоматическая машина; и невианцы сочли их противниками, которых нельзя было презирать. Размер за размер, их экраны были такими же функциональными, как и у Boise . Разрушительные лучи невианцев безвредно отражались от их щитов, а сложные экраны невианцев, нейтрализуемые при ударе торпедами, были бессильны помешать их продвижению. Каждый снаряд должен быть пойман и раздавлен по отдельности лучами невероятной силы; и пока уничтожали одного, в атаку бросались еще десятки. Затем, пока извивающийся, уворачивающийся захватчик возился с крошечными, но безжалостными эсминцами, Родебуш выпустил свое самое тяжелое оружие.
   Макро лучи! Огромные потоки голубовато-зеленого пламени, которые яростно пронзали экран Невиана курс за курсом! Злобные клыки, двигавшиеся с такой силой и скоростью, что вгрызались в самые стенки вражеского корабля прежде, чем земноводные поняли, что их защитные силовые оболочки пробиты! И аварийные экраны захватчиков были столь же бесполезны. Курс за курсом посылались только для того, чтобы злобно вспыхнуть в спектре и погаснуть.
   Побежденная на каждом шагу, теперь отчаянно уворачивающаяся Невиан прыгала прочь в стремительном полете только для того, чтобы быть ошеломленно и резко остановлена, когда Кливленд пригвоздил ее притягивающим лучом. Но теллурианцам предстояло узнать, что невианцы держат в резерве средство отступления. Тягач сломался - его прямо срезало испепеляющим самолетом - и крейсер в форме рыбы исчез из поля зрения Кливленда, точно так же, как " Бойсе " исчез с коммуникационных табличек Радиоцентра, еще в Хилле, когда его спустили на воду. Но хотя пластины в диспетчерской не могли удержать "Невиан", он не исчез за пределами поля зрения Рэндольфа, теперь офицера связи на суперкорабле. Ибо, предупрежденный и униженный тем, что он потерял одно мчащееся судно из своих пластин в Радиоцентре, он теперь был готов к любой чрезвычайной ситуации. Поэтому, когда невианка бежала, луч-шпион Рэндольфа удерживал ее, автоматически за ней, поскольку была полная мощность двенадцати специальных блоков силовых ламп с железным приводом; Таким образом, мстительные земляне немедленно пронеслись вдоль линии бегства невианцев. Безынерционный, время от времени делая короткие паузы, чтобы команда могла привыкнуть к новым ощущениям, суперкорабль Triplanetary преследовал захватчика; мчится через пустоту с немыслимой скоростью.
   "Его было легче взять, чем я думал, - проворчал Кливленд, глядя в тарелку.
   "Я думал, что у него есть еще вещи, - согласился Родебуш, - но я полагаю, что Костиган получил почти все, что у них было. Если так, со всеми нашими вещами и большей частью их вещей, мы должны быть в состоянии взять их. Данные Конвея показали, что у них есть только частичная нейтрализация инерции - если это сто процентов, мы никогда их не поймаем - но это не так - вот они!
   "И на этот раз я собираюсь удержать ее или сжечь все наши генераторы, пытаясь", - мрачно заявил Кливленд. - Ребята, вы уже в состоянии справиться с собой? Отлично! Начинай выбрасывать свои банки!"
   Закаленные в космосе ветераны, все остальные теллурианские офицеры боролись с ужасной тошнотой безынерционности, как это сделали Родебуш и Кливленд. Снова прожорливые зеленые макролучи рвали летающий крейсер, снова могучие остова двух космических кораблей тошнотворно содрогнулись, когда Кливленд вцепился в свой тяговый стержень, снова рванули управляемые торпеды с грузом смерти и разрушения. И снова невианский реактивный самолет ударил по притягивающему лучу " Бойсе" ; но на этот раз могучий тягач не уступил. Сверкая и выплевывая высоковольтные искры, самолет глубоко впился в упорный стержень энергии. Разряды становились все ярче, гуще и длиннее, по мере того как грызущий самолет черпал все больше и больше силы; но прямо пропорционально этой силе стержень становился больше, плотнее, и его все труднее было разрезать. Пиротехническое зрелище становилось все ярче, пока внезапно не исчез весь тракторный стержень. В то же мгновение из-под борта "Бойсе" вырвался поток невыносимого пламени, и вся его громадная ткань содрогнулась и задрожала под силой страшного взрыва.
   "Рэндольф! я их не вижу! Они атакуют или бегут? - спросил Родебуш. Он первым понял, что произошло.
   "Быстро бежать!"
   "Возможно, так же хорошо, но поймите их линию. Адлингтон!
   "Господин!"
   "Хороший! Боялся, что ты ушел - это была одна из твоих бомб, не так ли?
   "Да. Ну запустили, только внутри экраны. не понимаю, как он мог бы взорваться, если бы что-то горячее и твердое не ударило его в трубку; примерно столько же времени потребуется, чтобы взорваться. Хорошо, что он не взорвался раньше, иначе никого из нас здесь не было бы. Как бы то ни было, Зона Шесть довольно неплохо отделана, но переборки сдерживали повреждения Шестой. Что случилось?"
   "Мы точно не знаем. Оба генератора на тяговом луче вышли из строя. Сначала я думал, что это все, но мои нейтрализаторы мертвы, и я не знаю, что еще. Когда G-4 погасли, термоядерный синтез, должно быть, закоротил нейтрализаторы. они устроят беспорядок; должно быть, он прожег дыру в трубке номер шесть. Мы с Кливлендом спустимся и осмотримся.
   Надев скафандры, ученые проникли в поврежденный отсек через аварийные шлюзы, и какое зрелище они увидели! И внешние, и внутренние стенки из сплавной брони были снесены ужасной силой взрыва. Зубчатые пластины висели криво; согнуты, искривлены и сломаны. Огромный торпедный аппарат со всеми его замысловатыми автоматическими механизмами был резко отброшен назад и в ужасном беспорядке валялся у задних переборок. Во всем отсеке практически ничего не осталось целым.
   - Мы ничего особенного здесь сделать не можем, - наконец сказал Родебуш через свой передатчик. "Пойдем посмотрим, как выглядит генератор номер четыре".
   Эта комната, хотя и не пострадала от взрыва снаружи, была так же эффективно разрушена изнутри. Было еще удушающе жарко; в воздухе все еще пахло горящей смазкой, изоляцией и металлом; его пол был наполовину покрыт полурасплавленной массой того, что когда-то было жизненно важным механизмом. Ибо с выгоранием стержней генератора энергия распадающегося аллотропного железа не имела выхода и накапливалась до тех пор, пока не прорвала изоляцию и непреодолимым потоком силы прорвала все препятствия на своем пути к нейтрализации.
   "Хм. Должен был быть автоматический выключатель - одна деталь, которую мы упустили, - размышлял Родебуш. - Впрочем, электрики могут починить вот это - дыра в корпусе опять кое-что другое.
   - Я скажу, что дело в другом, - согласился седой главный инженер. "Она потеряла всю свою сферическую прочность - ставить на якорь трактор с этим кораблем сейчас, значит, вывернуть ее наизнанку. Я бы сказал, вернуться в ближайший магазин Triplanetary для нас.
   - Приходи еще, шеф! Кливленд посоветовал инженеру. "Никто из нас не прожил бы достаточно долго, чтобы добраться туда. Мы не можем путешествовать без инерции, пока не будет сделан ремонт, поэтому, если его нельзя сделать без очень большого путешествия, это очень плохо".
   "Я не понимаю, как мы могли бы поддерживать наши домкраты..." Инженер сделал паузу, а затем продолжил: "Если вы не можете дать мне Марс или Теллус, как насчет какой-нибудь другой планеты? Меня не волнует ни атмосфера, ни что-либо, кроме массы. Я могу накачать ее за три-четыре дня, если смогу сесть на что-нибудь достаточно тяжелое, чтобы выдержать наши домкраты и жимы; но если нам придется соорудить космические люльки вокруг самого корабля, это займет много времени - возможно, месяцы. У тебя нет под рукой запасной планеты?
   - Могли бы и так, - неожиданно ответил Родебуш. "За пару секунд до того, как мы вступили в бой, мы направлялись к солнцу с как минимум двумя планетами. Я как раз собирался увернуться от них, когда мы срезали нейтрализаторы, так что они должны быть где-то довольно близко - да, солнце там, прямо там. Довольно бледный и маленький; но это близко, сравнительно говоря. Мы вернемся в диспетчерскую и узнаем о планетах.
   Было обнаружено, что у странного солнца трое больших детей, которых легко найти, и наблюдения показали, что искалеченный космический корабль может добраться до ближайшего из них примерно за пять дней. Таким образом, питание подается на приводные проекторы, и каждый ученый, электрик и механик должны ремонтировать разрушенные генераторы; перестраивая их, чтобы они выдерживали любую нагрузку, которую преобразователи могли бы возложить на них. Два дня " Бойсе " ехал, затем его ускорение сменилось на обратное, и, наконец, он совершил посадку на неприступную каменистую почву незнакомого мира.
   Он был больше Земли и обладал несколько более сильной гравитацией. Хотя его климат был очень холодным, даже в короткий световой день здесь была пышная, но диковинная растительность. Его атмосфера, хотя и достаточно богатая кислородом и не совсем ядовитая, была настолько пропитана неописуемо зловонными парами, что ею было трудно дышать. Но инженеров это ничуть не смущало. Не обращая внимания ни на температуру, ни на пейзаж и не дожидаясь химического анализа воздуха, механики в скафандрах бросились к своим задачам; и лишь немногим больше времени, чем было упомянуто главным инженером, корпус и гигантский корпус супер-корабля стали такими же прочными, как и прежде.
   - Хорошо, шкипер! наконец пришло приветственное слово. "Вы можете попробовать ее с быстрым прыжком по этому миру, прежде чем оттолкнуться всерьез".
   Под яростным залпом прожекторов судно рванулось вперед, и раз за разом, когда Родебуш швырял свою массу на притягивающий луч или прессор, инженеры тщетно искали какие-либо признаки слабости. Чужая планета наполовину опоясалась, и самые суровые испытания прошли безупречно, Родебуш потянулся к переключателям нейтрализатора. Потянулся и остановился, ошеломленный, потому что на его панели возник яркий пурпурный свет, и настойчиво зазвенел звонок.
   "Что за черт!" Родебуш выпустил исследовательский луч вдоль детекторной линии и ахнул. Он смотрел, открыв рот, а потом крикнул:
   Роджер здесь, восстанавливает свой планетоид ! СТАНЦИИ ВСЕ!"
   ГЛАВА 17
   РОДЖЕР ПРОДОЛЖАЕТ
   Как уже говорилось, Серый Роджер не погиб в потоках невианской энергии, уничтоживших его планетоид. В то время как эти ужасающие потоки силы, исходящие из багровой тьмы, окружающей пространство земноводных Э-корабль врезался в его защитные экраны он сидел неподвижно и бесстрастно за своим столом, его жесткие серые глаза методично скользили по приборам и записывающим устройствам.
   Однако, когда липкая мантия силы сменилась с темно-красной на более короткие и еще более короткие длины волн:
   "Бакстер, Харткопф, Шателье, Анандрусунг, Пенроуз, Нисимура, Мирски..." - он назвал список имен. - Немедленно доложи мне сюда!
   "Планетоид потерян, - сообщил он своей избранной группе ученых, когда они собрались, - и мы должны покинуть его ровно через пятнадцать минут, что потребуется роботам, чтобы заполнить эту первую секцию нашим самым необходимым оборудованием и инструменты. Упакуйте каждому из вас по одной коробке вещей, которые он больше всего хочет взять с собой, и явитесь сюда не позднее, чем через тринадцать минут. никому ничего не говори".
   Они спокойно вышли, и когда они вышли в холл, Бакстер, возможно, чуть менее закаленный, чем его товарищи, по крайней мере высказал мысль о тех, кого они так жестоко бросили.
   -- Я говорю, глуповато мчаться сюда и оставлять остальных; но все же, я полагаю..."
   - Вы правильно полагаете. Мягкий и бессердечный Нисимура заполнил паузу. "Небольшая часть планетоида может спастись; что, по крайней мере, для меня приятно неожиданное известие. Он не может нести всех наших людей и механизмы, поэтому спасены только самые важные из них. Что бы вы? В остальном это просто то, что вы называете "военной удачей", не так ли?
   -- Но красивая... -- начал влюбчивый Шателье.
   - Тише, дурак! фыркнул Харткопф. - Одно слово в ухо Роджеру, и ты тоже останешься. Такими второстепенными вещами полна Вселенная, которые можно собирать в легкие времена, но трудно пренебрегать ими. И это действительно время schrecklichkeit !"
   Группа распалась, каждый пошел в свою комнату; чтобы снова встретиться в Первом Разделе за минуту или около того до нулевого времени. "Офис" Роджера был теперь так плотно забит оборудованием и расходными материалами, что для ученых оставалось мало места. Серое чудовище по-прежнему неподвижно сидело за его циферблатами.
   - Но какая от этого польза, Роджер? - спросил русский физик. "Эти волны имеют какой-то ультрадиапазон, частоту, намного превышающую все, что было известно до сих пор. Наши экраны не должны были останавливать их ни на мгновение. Это тайна, которую они так долго хранили, и, конечно же, этой единственной части не будет позволено покинуть планетоид, не будучи уничтоженной.
   - Ты многого не знаешь, Мирски, - последовал холодный и ровный ответ. "Наши экраны, которые, как вы считаете, являются вашим собственным изобретением, имеют несколько собственных улучшений в формулах и держались бы вечно, если бы я мог управлять ими. Экраны этой секции, будучи меньшими, могут удерживаться столько, сколько потребуется".
   "Сила!" - воскликнул ошарашенный русский. "Да ведь у нас есть почти бесконечная сила - безграничная - достаточная для жизни с большими расходами!"
   Но Роджер ничего не ответил, так как приближалось время отъезда. Он нажал крошечный рычажок, и механизм в машинном отделении включил гигантские плунжерные переключатели, которые направили против невианцев колоссальный луч, который так опрокинул самодовольство Нерадо, амфибии, - луч, в который безрассудно были влиты все возможные ресурсы энергии. планетоидом, небрежно относящимся как к выгоранию, так и к истощению. Затем, пока все внимание невианцев и практически вся их максимально возможная мощность были направлены на нейтрализацию этого последнего отчаянного толчка, металлическая стена планетоида открылась, и Первая секция вырвалась в космос. Как бы они ни были полны сил, экраны Роджера вспыхнули белым, пока он проезжал через временно ослабленную атаку невианцев; но в своей озабоченности амфибии не заметили дополнительного беспокойства, и секция рванула вперед, незамеченная и незамеченная.
   Далеко в космосе Роджер поднял глаза от приборной доски и продолжил разговор, как будто его и не прерывали.
   - Все относительно, Мирский, и вы грубо употребили термин "неограниченный". Наша власть была и остается весьма ограниченной. Правда, тогда она казалась достаточной для наших нужд и намного превосходила ту, которой обладают обитатели любой солнечной системы, с которой я знаком; но существа за этим красным экраном, кем бы они ни были, обладают источниками силы настолько же превосходящими наши, насколько наши превосходят источники соляриан".
   "Откуда вы знаете?"
   "Эта сила, что это такое?"
   "Значит, у нас есть записанные анализы этих полей!" раздались одновременные вопросы и восклицания.
   "Источником их энергии является внутриатомная энергия железа. полный; а не частичное высвобождение при ядерном делении таких нестабильных изотопов, как у тория, урана, плутония и т. д. Поэтому многое еще предстоит сделать, прежде чем я смогу приступить к осуществлению своего плана - я должен иметь самую мощную структуру во всей макрокосмической вселенной".
   Роджер задумался на несколько минут, и ни один из его приспешников не нарушил тишину. Гарлейну из Эддора не приходилось удивляться, почему такой невероятный прогресс мог быть достигнут без его ведома: постфактум он знал. Ему мешал и продолжает мешать властный разум; ум, с которым, в свое время, он вступит в борьбу.
   -- Теперь я знаю, что делать, -- продолжал он. "В свете того, что я узнал, потери времени, жизней и сокровищ - даже потеря планетоида - совершенно незначительны".
   - Но что вы можете с этим поделать? - прорычал русский.
   "Много вещей. По картам самописцев мы можем вычислить их силовые поля, и с этого момента это всего лишь шаг к их методу высвобождения энергии. Мы будем строить роботов. Они должны построить других роботов, которые, в свою очередь, должны построить еще один планетоид; на этот раз тот, который, обладая теоретическим максимумом силы, будет соответствовать моим потребностям.
   "А где вы будете его строить? Мы отмечены. Невидимость теперь бесполезна. Triplanetary найдет нас, даже если мы займем орбиту за пределами орбиты Плутона!
   "Мы уже оставили вашу солярианскую систему далеко позади. Мы идем в другую систему; один достаточно удален, чтобы лучи-шпионы Трипланеты никогда не обнаружили нас, и все же тот, до которого мы можем добраться за разумное время с энергиями, которыми мы располагаем. Однако на дорогу уйдет дней пять, а наши апартаменты тесны. Поэтому находите себе места везде, где сможете, и извлекайте уроки из скуки тех дней, работая над теми проблемами, которые наиболее актуальны в ваших соответствующих исследованиях".
   Серое чудовище замолчало, погрузившись в какие-то неведомые мысли, и ученые отправились выполнять его приказы. Бакстер, британский химик, последовал за Пенроузом, угрюмым американским инженером и изобретателем с узкой челюстью, направляясь к самой дальней кабинке цеха.
   - Я говорю, Пенроуз, я хотел бы задать вам пару вопросов, если вы не возражаете?
   "Вперед, продолжать. Обычно опасно кудахтать вокруг них , но я не думаю, что сейчас он может что-то услышать. Его система, должно быть, хорошо разобрана. Хочешь знать все, что я знаю о Роджере?
   "Точно так. Вы были с ним гораздо дольше, чем я, вы знаете. В каком-то смысле он производит впечатление едва ли человека, если вы понимаете, о чем я. Смешно, конечно, но в последнее время я задаюсь вопросом, действительно ли он человек . Он знает слишком много, о слишком многих вещах. Кажется, он знаком со многими солнечными системами, для посещения которых потребовалась бы целая жизнь. Кроме того, он также отказался от замечаний, которые подразумевают, что он действительно видел вещи, которые произошли задолго до того, как мог родиться хоть один живой человек. Наконец, он выглядит - ну, странно - и уж точно не ведет себя как человек. Я задавался вопросом и ничего не смог узнать о нем; как вы сказали, такие разговоры на борту планетоида были нежелательны.
   "Вам не нужно беспокоиться о том, что вам заплатят вашу цену; это одно. Если мы выживем - а это было частью соглашения, знаете ли, - мы получим то, за что продали. Ты станешь графом с поясом. Я уже заработал миллионы и заработаю еще много. Точно так же у Шателье были и будут его женщины, Анандрусунг и Нисимура - их заветная месть, Харткопф - его сила и так далее". Он задумчиво посмотрел на другого, затем продолжил:
   - С тем же успехом я мог бы рассказать все, потому что у меня никогда не будет лучшего шанса, и поскольку ты должен знать столько же, сколько и все мы. Вы с нами в одной лодке и под одну гребенку. Ходит много сплетен, которые могут быть правдой, а могут и не быть, но я знаю один очень важный факт. Вот. Мой прапрадедушка оставил несколько заметок, которые, сделанные в связи с некоторыми вещами, которые я сам видел на планетоиде, несомненно доказывают, что наш Роджер учился в Гарвардском университете одновременно с ним. Роджер тогда был взрослым человеком, и Пенроуз-старший заметил, что он был отмечен вот так, - и американец набросал каббалистический рисунок.
   "Какая!" - воскликнул Бакстер. - Значит , адепт северного полярного Юпитера ?
   "Да. Это было, знаете ли, перед Первой юпитерианской войной, и именно эти знахари - действительно высококлассные ученые - так затянули эту войну...
   - Но я говорю, Пенроуз, это действительно немного грубо. Когда их уничтожили, оказалось, что это много фокусов-покусов..."
   - Если бы они были уничтожены, - в свою очередь перебил его Пенроуз. "Возможно, что-то из этого было фокусом-покусом, но большая часть точно таковой не была. Я не прошу вас ни во что верить, кроме одного этого факта; Я просто рассказываю вам все остальное. Но также факт, что эти адепты знали вещи и делали вещи, которые требуют много объяснений. Теперь о сплетнях, ни одна из которых не гарантирована. Предполагается, что Роджер имеет теллурийское происхождение, и история гласит, что его отец был лунным пиратом, а мать - греческой авантюристкой. Когда пиратов прогнали с Луны, они, знаете ли, отправились на Ганимед, и некоторые из них были захвачены юпитерианами. Похоже, Роджер родился в священный для адептов момент времени, поэтому они взяли его на вооружение. Он прокладывал свой путь через Запретное общество, как и все адепты, совершая различные убийства и совершая множество разнообразных гадостей, пока не добрался до вершины - семьдесят седьмой тайны...
   "Секрет вечной молодости!" ахнул Бакстер, благоговейный, несмотря на себя.
   "Верно, и он оставался Главным Дьяволом, несмотря на все усилия всех его честолюбивых поддьяволов убить его, до поворотного момента Первой Юпитерианской войны. Затем он летел на космическом корабле и с тех пор работал - и упорно работал - над каким-то своим собственным колоссальным планом, о котором никто другой даже не подозревал. Это история. Правда это или нет, но она объясняет многие вещи, которых не может коснуться ни одна другая теория. А теперь, я думаю, вам лучше поплескаться; этого достаточно!
   Бакстер ушел в свою каморку, и каждый человек в сером хладнокровном экипаже Роджера методично взялся за свое дело. Как и предсказывалось, через пять дней под ними замаячила планета, и их корабль двинулся сквозь вонючую атмосферу к скалистой и неприступной равнине. Затем в течение нескольких часов они ныряли на несколько тысяч футов над поверхностью этого странного мира, в то время как Роджер со своими аналитическими детекторами искал наиболее подходящее место, чтобы достать материалы, необходимые для его программы строительства.
   Это был мир холода; его солнце было далеким, бледным и бледным. У него были чудовищные формы растительности, каждая ветвь и член которой корчились и боролись с гротескной и ужасной индивидуальной активностью. Время от времени борющаяся часть отрывалась от своего родительского растения и уносилась в независимое существование; прыгать и поедать или быть поглощенным таким же чудовищным собратом. Эта флора была однородного цвета, ядовито-желтого. По форме некоторые из них были похожи на папоротник, некоторые на кактусы, некоторые смутно напоминали деревья; но все это было возмутительно, отталкивающе по своей сути для всех солярианских чувств. И не менее отвратительны были звероподобные формы жизни, хищно скользившие и крадущиеся сквозь эту фантастическую псевдорастительность. Змееподобные, пресмыкающиеся, летучие мыши извивались, ползали и летали; каждый покрыт сочащейся желтой шкурой Данкли, и каждый движим двумя общими импульсами - убивать и ненасытно и без разбора пожирать. Роджер вел свое судно, не тронутое его отвратительной свирепостью и ужасом.
   "Должен же быть какой-то разум", - размышлял он, осматривая поверхность планеты исследовательским лучом. "Ах, да, есть что-то вроде города", и через несколько минут преступники смотрели вниз на город с металлическими стенами округло-конических зданий.
   Внутри этих структур, а также между ними и вокруг них бегали бесформенные сгустки материи, один из которых Роджер поднял на свой корабль с помощью трактора. Неподвижно удерживаемый лучом, он лежал на полу странно растянутой, похожей на амебу, покрытой металлом массой кожистого вещества. Глаз, ушей, конечностей или органов у него явно не было, но он излучал сильно враждебную ауру; умственное истечение, сконцентрированное в ярости и ненависти.
   - Очевидно, правящий разум планеты, - прокомментировал Роджер. "Такие существа бесполезны для нас; мы можем построить машины за половину времени, которое потребовалось бы для их подчинения и обучения. Тем не менее, ему не должно быть позволено унести обратно то, что он мог узнать о нас". Пока он говорил, адепт подбросил необычное существо в воздух и бесстрастно изверг его из существования.
   "Эта штука напоминает мне человека, которого я знал в Пенобскоте". Пенроуз был таким же холодно-черствым, как и его бесчувственный хозяин. - Человек в городе, настроенный на события, - все время сумасшедший!
   В конце концов Роджер нашел место, которое удовлетворило его потребности в сырье, и приземлился на этой недружелюбной почве. Сметающие лучи оголили большой круг жизни, и в этот круг прыгнули роботы. Роботы, которым не нужны ни отдых, ни еда, а только смазка и питание; роботы, нечувствительные ни к этому лютому холоду, ни к этой ядовитой атмосфере.
   Но преступникам было нелегко закрепиться на этой враждебной планете и удержать ее без усилий. Сквозь причудливую растительность оголенного края круга бежала и хлынула орда обитых металлом людей - если их можно было назвать "людьми", - которые, воплощенная свирепость, бросились на линию роботов. Скошенные сотнями, они все же наступали; по своей воле она, казалось, тратила сколько угодно жизней, чтобы хоть одно живое существо могло хоть раз коснуться робота одним торчащим металлическим шипом. Всякий раз, когда это случалось, вспыхивала молния, поднимался густой дым от горящей изоляции, смазки и металла, и робот терял контроль. Отозвав свои оставшиеся автоматы, Роджер выслал защитный экран, против которого бушевали в бессильной ярости защитники своей планеты. В течение нескольких дней они бросали себя и все свои силы на эту непроницаемую преграду, а затем отступили: временно остановились, но ни в коем случае не признали поражения.
   Затем, пока Роджер и его соратники управляли делами из своего удобного и теперь уже достаточно вместительного корабля, вокруг него возник промышленный город из металла, населенный металлическими и бесчувственными механизмами. Зарыты рудники, задуты печи, плавильни извергнут в уже невыносимый воздух свои сернистые угары, построены и оборудованы прокатные станы и механические мастерские; и как только новые предприятия были построены, дополнительные роботы были готовы их обслуживать. В рекордно короткие сроки тяжелая работа по изготовлению балок, стержней и пластин шла полным ходом; и вскоре после этого легкие, ловкие, многорычажные механизмы начали строить и устанавливать огромное количество точных механизмов, необходимых для необъятности сооружения.
   Как только он был уверен, что будет совершенно свободен в течение достаточного промежутка времени, Роджер-Гарлейн собрал, уварил и сконцентрировал все свои душевные силы. Затем он очень осторожно начал исследовать, что это было, что было и все еще блокировало его. Он нашел его - синхронизировался с ним - и в одно мгновение метнул в него самый яростный удар, какой только мог произвести его эддорианский разум: болт, чей близнец убил более одного члена Внутреннего Круга Эддора; молния, энергия которой, как он раньше был уверен, убьет любое живое существо, кроме Его Абсолютного Превосходства, Всевышнего Эддора.
   Однако теперь, и не совсем к его удивлению, этот взрыв силы оказался неэффективным; и мгновенный ответ был такой силы, что для его парирования потребовалось все, что было у Гарлейна. Он парировал его, но с трудом, и направил мысль на своего неизвестного противника.
   - Ты, кем бы ты ни был, понял, что не можешь меня убить. Я больше не могу убить тебя. Да будет так. Ты все еще веришь, что можешь удержать меня от воспоминаний о том, что мой предок был вынужден забыть?
   "Теперь, когда вы получили фокус, мы не можем помешать вам вспомнить; и просто мешать вам было бы бессмысленно. Можете помнить спокойно".
   Взад и вперед ходил разум Гарлейна. Столетия... тысячелетия... циклы... эоны. След становился тусклым, почти незаметным, глубоко погребенным под слоями наслоений знаний, опыта и ощущений, которые ни один из многих сотен его предков даже не потревожил. Но каждая йота знаний, которыми когда-либо обладал любой из его прародителей, по-прежнему принадлежала ему. Каким бы тусклым, каким бы глубоко зарытым, каким бы подавленным и ни замаскированным враждебной силой он ни был, он теперь мог его найти.
   Он нашел его, и в момент его нахождения Энфилистор Арисианин как будто говорил непосредственно с ним; как будто слившиеся Старейшины Арисии пытались - теперь тщетно - стереть из его собственного разума все сведения о существовании Арисии. Тот факт, что такая раса, как арисиане, существовала так давно, был достаточно плох. Хуже того, что арисийцы знали об этом на протяжении всех веков существования эддорианцев и могли хранить в тайне свое существование. Венчающий тот факт, что у арисианцев было все это время, чтобы беспрепятственно работать против его собственной расы, заставил даже неукротимое эго Гхарлейна дрожать.
   Это было важно . Такие второстепенные дела, как уничтожение неконформных культур, необычайно быстрый рост которых теперь объяснялся, должны отложиться. Эддор должен полностью пересмотреть свое мышление; объединенный и интегрированный разум Внутреннего Круга должен тщательно изучить каждый факт, каждое значение и коннотацию этого нового-старого знания. Должен ли он вернуться в Эддор или подождать и забрать планетоид с его весьма разнообразным и чрезвычайно ценным содержимым? он будет ждать; еще несколько мгновений были бы совершенно незначительным дополнением к эонам времени, которые уже прошли с тех пор, как действие должно было быть начато.
   Итак, восстановление планетоида продолжалось. У Роджера не было причин подозревать, что в радиусе сотен миллионов миль есть что-то физически опасное. Тем не менее, поскольку он знал, что больше не может полагаться на свои собственные умственные способности, чтобы информировать его обо всем, что происходит вокруг него, он имел обыкновение время от времени сканировать все близлежащее пространство с помощью эфира. бортовые детекторы. Так случилось, что однажды, когда он посылал свой луч, его жесткие серые глаза стали еще суровее.
   "Мирский! Нисимура! Пенроуз! Иди сюда!" - приказал он и показал им на своей тарелке огромный стальной шар, лучи которого яростно пылали. - Есть ли у вас какие-либо сомнения относительно Системы, к которой принадлежит этот корабль?
   - Никакого - солярианца, - ответил русский. "Чтобы сузить его еще больше, Трипланетарианец. Несмотря на то, что он больше, чем все, что я когда-либо видел, его конструкция безошибочна. Им удалось нас выследить, и они проверяют свое оружие перед атакой. Нападем или убежим?
   - Если трипланетарий, а это точно так, то атакуем, - холодно. "Эта секция вооружена и способна победить весь флот Трипланетария. Мы возьмем этот корабль и добавим его небольшие ресурсы к нашим. И, может быть, даже подобрали троих, ускользнувших от меня... Меня никогда долго не останавливали. Да, мы возьмем это судно. И эти трое рано или поздно. Если не считать того факта, что их бегство от меня - это дело, которое нужно исправить, мне нет никакого дела ни до Брэдли, ни до женщины. Костиган, однако, относится к другой категории... Костиган справился со мной..." Алмазно-твердые глаза злобно смотрели на немыслимое стремление мыслей к чистому и нормальному уму.
   - На ваши посты, - приказал он. "Машины будут продолжать работать под своим автоматическим управлением в течение короткого времени, которое потребуется, чтобы уменьшить эту неприятность".
   "Один момент!" Из динамиков донесся странный голос. "Считайте себя арестованными по приказу Трехпланетного Совета! Сдайтесь, и вы получите беспристрастное слушание; сражайся с нами, и ты никогда не предстанешь перед судом. Из того, что мы узнали о Роджере, мы не ожидаем, что он сдастся, но если кто-то из вас, других мужчин, хочет избежать немедленной смерти, немедленно покиньте свой корабль. Мы вернемся за вами позже".
   "Любой из вас, желающих покинуть это судно, имеет на это полное мое разрешение", - объявил Роджер, пренебрегая любым ответом на вызов " Бойсе " . "Однако такие люди не будут допущены в район планетоида после того, как остальные из нас вернутся после уничтожения этого патруля. Мы атакуем через одну минуту".
   - Не лучше ли было бы остановиться? Бакстер в квартале американца сомневался, какой курс будет наиболее выгодным. "Я должен был немедленно уйти, если бы думал, что этот корабль может победить; но я не думаю, что это возможно, а вы?
   "Этот корабль? Один трехпланетный корабль против нас ?" Пенроуз хрипло рассмеялся. "Делай как пожелаешь. Я бы ушел через минуту, если бы думал, что мы можем проиграть; но нет, так что я остаюсь. Я знаю, с какой стороны мой хлеб намазан маслом. Эти копы блефуют, вот и все. И не совсем блеф, потому что они будут терпеть это до тех пор, пока продержатся. Глупо, но у них такая манера - они будут умирать, пытаясь каждый раз, вместо того, чтобы убегать, даже если они знают, что их лизнули, прежде чем они начнут. Они не используют здравый смысл".
   "Никто из вас не уходит? Очень хорошо, каждый из вас знает, что делать, - раздался бесстрастный голос Роджера. По прошествии оговоренной минуты он передвинул рычаг, и крейсер преступников бесшумно скользнул в воздух.
   К остроконечному Бойсе направился Роджер. В пределах досягаемости он метнул новое оружие, предположительно непреодолимое для любой железной вещи или существа, красное поле-преобразователь невианцев. Ибо аналитический детектор Роджера сослужил ему хорошую службу в те ужасные минуты, в течение которых планетоид принял на себя основной удар сверхчеловеческой атаки Нерадо; настолько хорошо, что по записям этих хитроумных инструментов он и его ученые смогли реконструировать не только генераторы атакующих сил, но и экраны, используемые амфибиями для нейтрализации подобных лучей. Обладая значительно меньшим вооружением, самый маленький из кораблей Роджера победил самые мощные линкоры Трипланетария; Чего ему было опасаться в таком тяжелом корабле, как тот, которым он сейчас управлял, в таком превосходно вооруженном и мощном корабле? Для его душевного спокойствия было также хорошо, что он не подозревал, что безобидная на вид сфера, которую он так беспечно атаковал, на самом деле была широко обсуждаемым, полумифическим сверхкораблем, над которым так работала Трипланетная служба. легкое; ни то, что его и без того беспрецедентное вооружение было усилено благодаря этому ненавистному Костигану, собственной стоящей идеей Роджера, а также всеми видами оружия и защиты, известными этому архи-невианину, Нерадо!
   Не зная и презрительно, Роджер запустил свое преобразовательное поле и тут же обнаружил, что борется за свою жизнь. Ибо от Родебуша вниз по штурвалу люди с Бойсе отвечали волной за волной и залпом за залпом вибрационного и материального разрушения. Никакая мысль о милосердии к людям с пиратского корабля не могла прийти им в голову. Каждому преступнику дали шанс сдаться, и каждый от него отказался. Отказ, как знали трипланетарцы и все современные читатели, означал, что они рискуют своей жизнью ради победы. Ибо при современном вооружении немногие на самом деле переживают поражение в бою космического корабля.
   Роджер запустил свое поле красной непрозрачности, но оно не достигло даже экранов Бойсе . Все пространство, казалось, взорвалось фиолетовым сиянием, когда Родебуш нейтрализовал его, отбросил назад своей уничтожающей зоной силы; но даже эта всепожирающая зона не могла коснуться необычайно эффективного экрана Роджера. Судно преступников стояло, невредимое. Ультрафиолетовое, инфракрасное, чистое тепло, инфразвук, твердые лучи высоковольтного, высокочастотного вещества, на пути которых самые неподатливые металлы мгновенно испарятся, все под действием железа; всякая смертельная и мучительная вибрация была брошена на этот экран: но он тоже был железным и держался. Даже ужасная сила макролуча была рассеяна им - отражена, разбросана во все стороны сверкающими потоками ослепляющей, ослепляющей энергии. Купер, Адлингтон, Спенсер и Даттон швыряли в него свои бомбы и торпеды - и он все еще держался. Но самые яростные взрывы и самые тяжелые снаряды Роджера были в равной степени бессильны против силовых щитов суперкорабля. Адепт, не любивший битву на равных, затем попытался спастись бегством, но был ошеломленно остановлен массивным притягивающим лучом.
   "Должно быть, это тот самый полициклический экран, о котором сообщил Конвей". Кливленд нахмурился. "Я проделал большую работу над этим, и я думаю, что рассчитал для этого открытие, Фред, но мне понадобится десятый проектор и вся мощность десятой энергетической комнаты. Ты можешь позволить мне немного поиграть с таким количеством сока? Ладно, Блейк, настрой ее на пятьдесят пять тысяч - ну, держи! А теперь, вы, товарищи, слушайте! Я собираюсь просверлить дыру в этом экране полой полутвердой балкой; как алмазное сверло, вырезающее сердцевину. Вы ничего не сможете засунуть в отверстие из-за пределов луча, поэтому вам придется направлять свои банки через центральное отверстие проектора номер десять - это будет холодно, так как я собираюсь использовать только внешнее кольцо. Я не знаю, как долго я смогу удерживать дыру открытой, так что стреляйте в них как можно быстрее. Готовый? Господи, иди!"
   Он нажал серию контактов. Далеко внизу, в конверторной комнате номер десять, массивные переключатели сработали, и огромная масса корабля задрожала под ужасной реакцией вновь рассчитанного полуматериального луча энергии, который был выброшен наружу, поддерживаемый самым могущественным из всех могучих. преобразователи и генераторы супер-дредноута Triplanetary. Этот луч, похожий на трубу полый цилиндр невыносимой энергии, вспыхнул, и раздался разрывающий, разрывающий грохот, когда он ударился о до сих пор непроницаемую стену Роджера. Били и цеплялись, скрежетали, вгрызались, в то время как из бушующего ада, отмечавшего круг соприкосновения цилиндра и щита, пиратский экран излучал мерцающие потоки потрескивающих, сыплющихся искр, молниеносных по длине и интенсивности.
   Все глубже и глубже погружался гигантский бур. Это было через! Проколотый полициклический экран Роджера; обнажил голый металл стен Роджера! И теперь, сосредоточившись на одной точке, вспыхнули в, казалось бы, удвоенной ярости бушующие лучи Трипланетария - напрасно. Поскольку они не могли пробить экран, они не могли пробить и стену Кливлендской дрели, но отскочили от нее каскадным сиянием остановленных молний.
   "Ах, какой же я немой!" - простонал Кливленд. "Почему, ну почему я не попросил кого-нибудь установить вторичную балку SX7 на внутренние кольца Тэна? Попрыгай, ладно, Блейк, чтобы он был у нас на случай, если им удастся остановить банки?
   Но пираты не могли остановить все снаряды Triplanetary, которые теперь мчались по трубе так быстро, как только могли. В самом деле, в течение нескольких минут серый Роджер, зная, что столкнулся с первым настоящим поражением в своей долгой жизни, вообще не обращал внимания ни на них, ни на какое-либо свое бесполезное наступательное оружие: он изо всех сил пытался только вырваться из дикой хватки. тракторной тяги Бойсе . бесполезно. Он не мог ни разрезать, ни растянуть эту неумолимо закрепляющую балку. Затем он направил все свои ресурсы на то, чтобы закрыть эту невероятную брешь в своем щите. Так же бесполезно. Его самые отчаянные усилия привели лишь к еще более бешеному накалу вдоль изогнутой поверхности контакта проникающего цилиндра. И по этому потрясающему каналу мчались одна за другой порция разрушения. Бомбы, бронебойные снаряды, газовые снаряды с ядовитыми и едкими жидкостями следовали друг за другом в тесной последовательности. Выжившие ученые планетоида, опытные артиллеристы и лучники, уничтожили множество снарядов, но справиться со всеми ими было не в силах человека. И брешь не удалось закрыть против почти непреодолимой силы "новичка" Кливленда. И при всей своей силе Роджер не мог изменить положение своего корабля в тисках тягачей Трипланетария настолько, чтобы навести прожектор на сверхкорабль вдоль незащищенной оси этой узкой, но смертоносной трубы.
   Так и случилось, что конец пришел скоро. Боеголовка коснулась стальной обшивки, и произошел сокрушительный взрыв атомарного железа. Широко разинутые, беспомощные, со снятой защитой, другие торпеды вошли в пораженный скиталец и завершили его уничтожение еще до того, как их успели отозвать. Атомные бомбы буквально испарили большую часть пиратского корабля; флаконы чистой коррозии начали растворять твердые фрагменты ее вещества в капающей порче. Вонючие газы заполнили каждую щель окружающего пространства, когда то, что осталось от линейного крейсера Роджера, начало долгое падение на землю. Суперкорабль проследил за обломками вниз, и Родебуш отправил разведывательный луч-шпион.
   "...сопротивление было таким, что пришлось применить коррозию, и корабль и его содержимое полностью разрушились", - продиктовал он чуть позже в судовом журнале. "Хотя, конечно, не было останков, в которых можно было бы узнать человека, несомненно, что Роджер и его последние одиннадцать человек умерли; поскольку ясно, что обстоятельства и условия были таковы, что ни одна жизнь не могла бы выжить".
  
   Это правда, что форма плоти, известная как Роджер, была уничтожена. Твердые и жидкие вещества его вещества были разложены на составляющие их молекулы или атомы. Однако то, что питало эту форму плоти, не могло быть повреждено никакими физическими силами, как бы они ни применялись. Поэтому то, что сделало Роджера тем, кем он был; сущность, которой был Гарлейн из Эддора; фактически вернулся на свою родную планету еще до того, как Родебуш закончил изучение того, что осталось от пиратского корабля.
   Встретился Внутренний Круг, и в течение периода времени, который действительно был бы очень долгим для любого земного разума, эти чудовищные существа считали одним многослойным разумом каждую вновь открытую фазу и грань истины. В конце концов, они знали арисийцев так же хорошо, как арисийцы знали их. Затем Всевышний созвал собрание всех умов Эддора.
   "...отсюда ясно, что эти арисийцы, хотя и обладают умом с огромными скрытыми способностями, в основе своей мягкотелы и, следовательно, неэффективны", - заключил он. "Не слабый, заметьте, а скрупулезный и нереалистичный; и, воспользовавшись этими характеристиками, мы в конечном счете одержим победу".
   "Несколько деталей, Всевышний, если Ваше Высшее Превосходство соизволит", - попросил низший эддорианец. "Некоторые из нас вообще не смогли ясно увидеть оптимальные направления действий".
   "Пока подробные планы кампании еще не разработаны, основных направлений наступления будет несколько. Чисто военное предприятие, конечно, будет одним, но не самым главным. Политические действия с помощью подрывных элементов и обструктивного меньшинства окажутся гораздо полезнее. Наиболее продуктивными, однако, будут действия относительно небольших, но высокоорганизованных групп, функции которых будут заключаться в том, чтобы отрицать, разрушать и разрушать каждый оплот того, что слабые и бесхарактерные приверженцы Цивилизации считают лучшим в жизни, - любви. , правда, честь, верность, чистота, альтруизм, декаданс и так далее".
   "Ах, любовь... чрезвычайно интересно. Превосходство, это то, что они называют сексом, - предложил Гарлейн. "Что за глупость, что за бессмысленность! Я интенсивно изучил его, но еще недостаточно информирован, чтобы представить полный и окончательный отчет. Я знаю, однако, что мы можем и будем использовать его. В наших руках порок действительно станет могучим оружием. Порок... наркотики... жадность... азартные игры... вымогательство... шантаж... похоть... похищение... убийство... а-а-а!
   "В яблочко. Будет место и потребность в полной силе каждого эддорианца. Позвольте мне предупредить вас всех, однако, что мало или вообще ничего из этой работы не должно выполняться кем-либо из нас лично. Мы должны работать эшелон за эшелоном высших и низших руководителей и контролеров, если мы хотим эффективно контролировать деятельность тысяч миллиардов операторов, которых мы должны и будем иметь на работе. Каждый эшелон управления будет значительно больше по численности, чем тот, что находится непосредственно над ним, но соответственно ниже по индивидуальной мощи входящего в него персонала. Сфера деятельности каждого надзирателя, как бы мала она ни была, будет четко и четко определена. Ранг, от операторов уровня планетарного населения до Эддорианского Директората включительно, будет линейной функцией способностей. Абсолютная власть будет делегирована. Полная ответственность будет взята на себя. Добившиеся успеха получат продвижение и удовлетворение желаний; те, кто потерпит неудачу, умрут.
   "Поскольку личный состав низших эшелонов будет малоценен и легко заменим, не имеет большого значения, будут ли они вовлечены в неудачи, затрагивающие еще более низкие эшелоны, деятельностью которых они руководят. Однако эшелон Эддора, находящийся непосредственно под нами, - и, кстати, я считаю, что плуранцы лучше всего будут служить нашим непосредственным подчиненным, - никогда, ни при каких член любого низшего эшелона или любой приверженец Цивилизации. Этот момент жизненно важен; все здесь должны понимать, что только таким образом может быть обеспечена наша собственная безопасность, и должны позаботиться о том, чтобы любой нарушитель этого правила был немедленно предан смерти.
   "Те из вас, кто инженеры, разработают еще более мощные механизмы, чтобы использовать их против арисианцев. Психологи будут разрабатывать и применять на практике новые методы и приемы, как для использования против способных умов арисианцев, так и для контроля деятельности умственно более слабых сущностей. Каждому эддорианцу, независимо от сферы его деятельности или способностей, будет поставлена задача, для выполнения которой он лучше всего подходит. Это все."
  
   И на Арисии тоже, пока не было неожиданности, состоялась генеральная конференция. В то время как некоторые из молодых Стражей, возможно, были рады тому, что открытый конфликт, к которому они так долго готовились, вот-вот разразится, Арисия в целом не была ни рада, ни огорчена. В Великой Схеме Вещей, которая была Космическим Всем, все это дело было бесконечно малым происшествием. Это было предусмотрено. Оно пришло. Каждый арисианин будет делать в меру своих способностей то, к чему его принуждает сам факт его принадлежности к арисианству. Это пройдет.
   "Значит, наша ситуация на самом деле не изменилась", - констатировал Эуконидор, а не спросил, после того как Старейшины снова выложили свою Визуализацию для всеобщего обозрения и обсуждения. "Кажется, это убийство должно продолжаться. Это спотыкание, падение и подъем; это слепое ощупывание; эта бесполезность; это разочарование; этот сумбур преступления, катастрофы и кровопролития. Почему? Мне кажется, что было бы гораздо лучше - чище, проще, быстрее, эффективнее и с несравненно меньшим кровопролитием и страданиями - принять сейчас прямое и активное участие, как это делали и будут делать эддорианцы. "
   "Почище, юноша, да; и проще. легкий; менее кровавый. Однако это не было бы лучше; или даже хорошо; потому что ни одна конечная точка никогда не будет достигнута. Молодые цивилизации продвигаются вперед, только преодолевая препятствия. Каждое преодоленное препятствие, каждый сделанный шаг вперед несут в себе как страдание, так и награду. Мы могли бы свести на нет усилия любого эшелона ниже самих эддорианцев, это правда. Мы могли бы так защищать и оберегать каждую из наших протеже рас, что не велась бы война и не нарушался бы ни один закон. Но с какой целью? Дальнейшее размышление покажет вам, незрелым мыслителям, что в таком случае ни одна из наших рас не развилась бы в то, чем их заставило стать присутствие эддорианцев.
   "Из этого следует, что мы никогда не сможем одолеть Эддора; и наш конфликт с этой расой не будет бесконечно заходить в тупик. Учитывая достаточное количество времени, в течение которого они будут работать против нас, они смогут победить. Однако, если каждый арисианец будет следовать своей линии действий, изложенной в этой визуализации, все будет хорошо. Есть еще вопросы?"
   "Никто. Пробелы, которые вы, возможно, оставили, могут быть заполнены разумом очень умеренной силы".
  
   "Посмотри сюда, Фред." Кливленд обратил внимание на тарелку, на которой была изображена орда особенных обитателей этой призрачной планеты, извергающих свою бешеную электрическую ярость на все в круге, обнажаемом для туземной жизни разрушительными лучами Роджера. - Я как раз собирался предложить нам очистить планетоид, который начал строить Роджер, но вижу, что этим занимаются местные мальчики и девочки.
   - Пожалуй, тоже. Я хотел бы остаться и немного изучить этих людей, но мы должны вернуться на след невианцев, - и Бойсе прыгнул в космос, к линии полета амфибий.
   Они достигли этой линии и двинулись вдоль нее на полной скорости. Пока они путешествовали, их детекторные приемники и усилители работали на полную мощность; ультра-инструменты, способные воспроизвести любой сигнал, исходящий от них на расстоянии многих световых лет, на любом возможном диапазоне связи. И постоянно по крайней мере два человека, сосредоточив все свои чувства на ушах, слушали эти инструменты.
   Прислушиваясь, пытаясь различить в оглушительном гуле фонового шума перегруженных труб любые признаки голоса или сигнала:
   Слушая - в то время как, за миллионы и миллионы миль даже за пределами невероятной досягаемости этих ультра-инструментов, трое человеческих существ уже тогда посылали в пустой космос почти безнадежный призыв о помощи, в которой так отчаянно нуждались!
   ГЛАВА 18
   ОБРАЗЦЫ ПОБЕГАЮТ Е
   Хорошо понимая, что общение со своими собратьями является одной из величайших потребностей любого разумного существа, невианцы позволили земным экземплярам сохранить свои ультралучевые коммуникаторы. Таким образом, Костиган мог поддерживать связь со своей возлюбленной и с Брэдли. Он узнал, что каждый из них был выставлен на выставке в другом городе Невиана; что эти трое были разделены в ответ на настойчивое народное требование о таком распределении своеобразных, но очень интересных существ из далекой солнечной системы. Они не пострадали. На самом деле к каждому ежедневно приходил специалист, следивший за тем, чтобы его подопечный содержался в надлежащем состоянии.
   Как только он узнал об этом положении вещей, Костиган помрачнел. Он сидел неподвижно, поникший и явно изнывающий. Он отказался от еды, а от встревоженного специалиста потребовал свободы. Затем, потерпев неудачу в этом, поскольку он знал, что потерпит неудачу, он потребовал что-то сделать . Они достаточно разумно указали ему, что в такой цивилизации, как их, он ничего не может сделать. Они уверили его, что сделают все возможное, чтобы облегчить его душевные страдания, но что, поскольку он музейный экспонат, он должен сам увидеть его, что его нужно выставить на обозрение в течение короткого времени. Не мог бы он вести себя прилично и поесть, как подобает разумному существу? Костиган еще немного надулся, а потом заколебался. В конце концов он согласился на компромисс. Он будет есть и заниматься физическими упражнениями, если в его квартире устроят лабораторию, чтобы он мог продолжить исследования, начатые на его родной планете. На это они согласились, и так получилось, что однажды состоялся такой разговор:
   "Клио? Брэдли? На этот раз мне есть что тебе сказать. Раньше ничего не говорил, потому что боялся, что ничего не получится, но они сделали. Я объявил голодовку и заставил дать мне полную лабораторию. Как химик я чертовски хороший электрик; но, к счастью, с морской водой, которая у них здесь есть, сделать это очень просто...
   "Подожди!" - отрезал Брэдли. "Кто-то может подслушивать нас!"
   "Это не так. Они не могут, без моего ведома, и я отключу, как только кто-нибудь попытается синхронизироваться с моим лучом. Подводя итог - создание Ви-Два - это очень простой процесс, и у меня здесь есть все, что пусто и полно этого..."
   - Как же они позволили тебе? - спросила Клио.
   "О, они не знают, что я делаю. Они наблюдали за мной в течение нескольких дней, и все, что я делал, это придумывал и разливал самые странные беспорядки, какие только можно вообразить. Затем мне, наконец, удалось разделить кислород и азот, постаравшись целый день; и когда они увидели, что я ничего не знаю ни об одном из них, ни о том, что делать с ними после того, как они у меня появятся, они с отвращением бросили меня, как простую немую обезьяну, и с тех пор не обращали на меня никакого внимания. Итак, у меня есть много килограммов жидкости Vee-Two, все готово к запуску. Я выберусь отсюда примерно через три с половиной минуты и прилечу за вами, ребята, на новом железном космическом спидстере, о котором они не знают, что я ничего не знаю. Они только что провели последние испытания, и это самая крутая вещь, которую вы когда-либо видели".
   - Но Конвей, дорогая, ты не сможешь меня спасти, - голос Клио прервался. - Да их тысячи, повсюду вокруг. Если можешь уйти, иди, дорогой, но не...
   - Я сказал, что приду за тобой, и если я уйду, я буду там. Хорошее дуновение этого вещества выложит тысячу из них так же легко, как и одну. Вот идея. Я сделал себе противогаз, так как буду в нем там, где густо, а вам двоим он не понадобится. Он достаточно растворим в воде, так что трех-четырех слоев влажной ткани на носу будет достаточно. Я скажу тебе, когда намокнуть. Мы собираемся оторваться или попытаемся - между нами и Андромедой слишком мало амфибий, чтобы навсегда держать нас, людей, взаперти, как животных зверинца! Но вот приходит мой специалист с ключами от города; пора начинать увертюру. До скорого!"
   Невианский врач направил свою ключевую трубку на прозрачную стену комнаты, и появилось отверстие, которое исчезло, как только он перешагнул через него; Костиган пинком открыл вентиль; и из различных невинных трубочек в воду центральной лагуны и в воздух над ней извергался поток смертоносного пара. Когда невианец повернулся к заключенному, раздалось почти неслышное шипение, и крошечная струйка ужасной запрещенной субстанции попала в его открытые жабры, прямо под огромной конической головой. Он на мгновение напрягся, всего один раз конвульсивно дернулся и неподвижно упал на пол. А снаружи в воздух и в воду устремились потоки жадно растворимого сжиженного газа. Он распространялся, растворялся и распространялся с чрезвычайной подвижностью, которая является одной из его характеристик; и по мере того, как он распространялся и выносился наружу, невианцы сотнями умирали. Умерли, не зная, что их убило, не зная даже, что они умерли. Костиган, сильно обиженный бесчеловечным обращением с этими тремя и отчаянно беспокоящийся об успехе своего плана побега, затаил дыхание и с мрачной настороженностью наблюдал, как умирают амфибии. Когда он уже нигде не видел движения, он надел противогаз, привязал к спине большой баллон с ядом - его вместительные карманы уже были полны контейнеров поменьше - и у него вырвались две свирепо-ликующие фразы.
   "Я бедный, невежественный образец обезьяны, которому можно позволить играть с аппаратурой, не так ли?" - проскрежетал он, беря ключевую трубку специалиста и открывая дверь своей тюрьмы. "Теперь они узнают, что небезопасно судить по внешнему виду блохи, как далеко она может прыгнуть!"
   Он вышел через отверстие в воду и, как бы ни был обременен, попытался плыть к ближайшему бедствию. Она побежала вверх, к главному коридору. Но впереди него повеяло дыханием ужасного Ви-Два, а куда ушло это дыхание, ушло и бессознательное состояние - бессознательное состояние, которое постепенно углубилось бы в постоянное забвение, если бы не спешное вмешательство того, кто обладал не только необходимым противоядием, но и но не менее важно знание того, как именно его использовать. На полу этого коридора были разбросаны невианцы, которые упали как вкопанные. Мимо или над их телами шагал Костиган, останавливаясь только для того, чтобы направить струю смертоносного пара в ответвляющийся коридор или открытую дверь, которые попадались ему на глаза. Он направлялся к входу в городскую вентиляционную установку, и никакое разоблаченное существо, жизнь которого зависит от кислорода, не могло преградить ему путь. Он добрался до воздухозаборника, сорвал канистру со спины и выплеснул полный фиксированный объем ужасного содержимого в основной воздушный поток всего города.
   И повсюду в этом обреченном городе упали невианцы; тихо и без борьбы, не зная. Занятые руководители упали на свои мягкие столы с плоским верхом; спешащие путники и посыльные падали на пол коридоров или отдыхали в ядовитых водах дорог; дозорные и наблюдатели упали перед своими мигающими экранами; центральные операторы связи упали под мигающие огни своих панелей. Наблюдатели и центральные в развертывающихся частях города ненадолго удивлялись непривычной всеобщей неподвижности и застою; затем до них дошел и мчащийся запах воды и воздуха, и они перестали удивляться - навсегда.
   Затем через эти тихие залы Костиган прокрался к одной кладовой, где со всеми должными предосторожностями надел свой собственный трипланетный доспех. Собрав в неуклюжую связку другое солярианское оборудование, хранившееся там, он потащил его за собой, лязгая обратно к своей тюрьме, пока не приблизился к доку, к которому был пришвартован космический спидстер Невиана, который он собирался взять. Здесь, как он знал, была первая из многих критических точек. Экипаж судна находился на борту и, благодаря автономному снабжению воздухом, не пострадал. У них было оружие, они, несомненно, были встревожены и, вероятно, очень подозрительны. У них тоже были ультралучи, и они могли видеть его, но сама его близость к ним могла защитить его от ультралучевого наблюдения. Поэтому он напряженно скорчился за контрфорсом, глядя сквозь свои очки-шпионы, выжидая момента, когда ни один из невианцев не окажется возле входа, но мрачно решив действовать немедленно, если почувствует какое-либо прикосновение шпионского ультралуча.
   - Вот где беда, - прорычал он про себя. - Я знаю комбинации, но если они достаточно подозрительны и действуют достаточно быстро, они могут запечатать эту дверь передо мной, прежде чем я смогу ее открыть, а затем стереть меня, как пятно; но... ах!
   Момент настал, до прикосновения любого раскрывающего луча. Он направил ключ-трубку, вход открылся, и через это отверстие в момент его появления вылетела хрупкая стеклянная колба, разбить которую означало смерть. Он разбился на осколки о металлическую стенку, и Костиган, войдя в судно, отправил его бывшую команду одного за другим в уже переполненные воды лагуны. Затем он прыгнул к пульту управления и повел захваченный спидстер по воздуху, чтобы швырнуть его на поверхность лагуны рядом с дверью изолированного сооружения, которое так долго было его тюрьмой. Он осторожно перенес на судно разношерстный набор контейнеров с Ви-Два и после быстрой проверки, чтобы удостовериться, что ничего не упустил, поднял свой корабль прямо в воздух. Только тогда он замкнул свои ультраволновые цепи и заговорил.
   - Клио, Брэдли - я ушел чистым, без малейших неприятностей. Теперь я иду за тобой, Клио.
   - О, как прекрасно, что ты сбежал, Конвей! - воскликнула девушка. - Но не лучше ли сначала связаться с капитаном Брэдли? Тогда, в случае чего, он был бы полезен, а я...
   "Если он это сделает, я выброшу его во внешнюю петлю!" - фыркнул капитан, а Костиган продолжал:
   - Тебе не нужно. Ты на первом месте, Клио, конечно. Но вы слишком далеко, чтобы я мог видеть вас со своим шпионом, и я не хочу использовать мощный луч этой лодки, опасаясь обнаружения; Так что лучше продолжайте говорить, чтобы я мог вас выследить.
   "Это единственное, в чем я хорош !" Клио рассмеялась с явным облегчением. "Если бы речь была музыкой, я был бы полным духовым оркестром!" и она продолжала бесполезную болтовню, пока Костиган не сказал ей, что в этом больше нет необходимости; что он установил линию.
   - Там уже есть какие-нибудь волнения? - спросил он ее тогда.
   "Ничего необычного, что я вижу", - ответила она. "Почему? Должны ли они быть?
   - Надеюсь, что нет, но когда я сбежал, я, конечно, не мог убить их всех, и я подумал, что, может быть, они свяжут что-то с моим побегом из тюрьмы и велят другим городам принять меры в отношении вас двоих. Но я предполагаю, что они там еще довольно хорошо дезорганизованы, так как они не могут знать, кто их ударил, или чем, или почему. Я, должно быть, разобрался со всеми, кто не был где-то опечатан, и неразумно, чтобы те, кто остался, могли еще какое-то время тщательно проверять. Но ведь они же не дураки - уж точно осознают, когда я тебя схвачу, может быть, раньше... вот, я вижу твой город, кажется.
   "Чем ты планируешь заняться?"
   - То же, что и тогда, если смогу. Отравить их первичный воздух и всю воду, до которой я смогу добраться..."
   - О, Конвей! Ее голос поднялся до крика. "Они должны знать - они все выбираются из воды и мчатся внутрь зданий так быстро, как только могут!"
   - Я вижу, - мрачно сказал он. - Теперь я прав насчет тебя. Нашел их основной источник питания. Вокруг него дюжина кораблей, а вдоль всех коридоров, ведущих к нему, выставлена охрана; и эти охранники в масках ! Они умные птицы, эти земноводные - они знают, что они там получили и как они это получили. Это меняет дело, девочка! Если мы воспользуемся здесь газом, у нас не будет ни единого шанса состарить Брэдли. Будь готов прыгнуть, когда я открою дверь!"
   "Спешите, дорогой! Они идут сюда за мной!
   "Конечно, они есть". Костиган уже видел двух невианцев, плывущих к клетке Клио, и швырнул свое судно вниз в кричащем мощном пике. "Ты слишком ценный образец, чтобы они позволили тебе отравиться газом, но если они смогут добраться туда раньше меня, они путешествуют дураками!"
   Он немного просчитался, так что вместо того, чтобы остановиться на поверхности жидкой среды, спидстер ударился с грохотом, отбросив твердые массы воды на сотни ярдов. Но никакое обычное крушение не могло повредить конструкции этого корабля, его средства гравитации не были перегружены, и он вырвался на поверхность; отважный корабль и безрассудный пилот остались невредимы. Костиган направил трубку ключа на дверной проем камеры Клио, а затем отбросил ее в сторону.
   "Здесь другая комбинация!" - рявкнул он. "Надо вырезать тебя - ложись в тот дальний угол!"
   Его руки мелькнули над панелью, и когда Клио без колебаний и вопросов упала ничком, тяжелая балка буквально оторвала большую часть крыши строения. Спидстер взмыл в воздух и упал, пока не уперся в вершины противоположных стен; стены еще пылающие, полурасплавленные. Девушка поставила табурет на стол и встала на него, потянулась вверх и схватила руки в кольчуге, протянутые к ней вниз. Костиган мощным рывком втащил ее в судно, захлопнул дверь, прыгнул к пульту управления, и спидстер умчался прочь.
   - Твоя броня вон там, в этом сверте. Лучше надень его и проверь свои люистоны и пистолеты - не знаю, в какую передрягу мы попадем, - отрезал он, не оборачиваясь. "Брэдли, начинай говорить... хорошо, я понял твою линию. Лучше приготовьте свои мокрые тряпки и приведите себя в порядок - каждая секунда будет на счету, когда мы доберемся туда. Мы приближаемся так быстро, что наша внешняя обшивка раскалилась добела, но, возможно, недостаточно быстро.
   - Это недостаточно быстро, - спокойно заявил Брэдли. - Они сейчас идут за мной.
   "Не боритесь с ними, и, возможно, они не парализуют вас. Продолжай говорить, чтобы я мог узнать, куда тебя ведут.
   - Ничего хорошего, Костиган. Голос старого космонавта не выражал никаких эмоций, когда он делал свое ужасное заявление. "У них все продумано. Они совсем не рискуют - идут на парал... - Его голос оборвался на середине слова.
   С горьким проклятием Костиган осветил мощный ультралучевой проектор спидстера и сфокусировал пластину на тюрьме Брэдли; небрежно теперь об обнаружении, так как невианцы уже были предупреждены. На этой тарелке он наблюдал, как невианцы несут беспомощное тело капитана в маленькую лодку, и продолжал наблюдать, как они несут его в одно из самых больших зданий города. Поднявшись по ряду пандусов, они приняли неподвижную форму и, наконец, положили ее на мягкую кушетку в огромном и тщательно охраняемом центральном зале. Костиган повернулся к своей спутнице, и даже сквозь шлемы она ясно увидела на его лице бледную агонию. Он облизнул губы и дважды попытался заговорить - попытался и не смог; но он не предпринял никаких действий ни для того, чтобы лишить их силы, ни для того, чтобы изменить их направление.
   - Конечно, - уверенно подтвердила она. "Мы проходим. Я знаю, что ты хочешь бежать со мной, но если ты действительно это сделаешь, я никогда больше не захочу тебя видеть или слышать о тебе, и ты будешь ненавидеть меня вечно".
   - Вряд ли. Тоска не покидала его глаз, а голос был хриплым и напряженным, но руки ни на волосок не меняли курс спидстера. - Ты лучший малыш, который когда-либо махал плюмажем, и я буду любить тебя, что бы ни случилось. Я бы продал свою бессмертную душу дьяволу, если бы это вытащило тебя из этой передряги, но мы оба в ней по уши и теперь не можем отступить. Если они убьют его, мы победим - он и я оба знали, что на случай, если это произойдет, я взял тебя первым - но пока мы все трое живы, либо все трое, либо никто.
   "Конечно", - повторила она так же ровно, на этот раз взволнованная до глубины души чисто мужественностью того, кто таким образом просто озвучил свой Кодекс; человек такой утонченности, что ни любовь к жизни, ни его бесконечно большая любовь к ней не могли заставить его понизить ее высокие стандарты. "Мы проходим. Забудь, что я женщина. Мы трое людей, сражающихся с миром, полным монстров. Я просто один из нас троих. Я буду управлять вашим кораблем, запускать прожекторы или бросать бомбы. Что я умею делать лучше всего?"
   "Бросайте бомбы", - кратко приказал он. Он знал, что нужно сделать, если у них будет хотя бы малейший шанс на чистую победу. "Я собираюсь проделать дыру в этом зале, и когда я это сделаю, вы встанете у того порта и начнете сбрасывать флаконы с духами. Бросьте пару больших прямо в шахту, которую я сделал, а остальные куда угодно, после того, как я прорежу стену. Они принесут пользу, куда бы ни попали, на землю или в воду.
   - Но капитана Брэдли тоже отравят газом. Ее прекрасные глаза были обеспокоены.
   "Ничего не поделаешь. У меня есть противоядие, и оно подействует в любой момент, меньше чем через час. Это будет много времени - если мы не уйдем менее чем через десять минут, мы останемся здесь. Они приводят взводы ополченцев в полном вооружении, и если мы не опередим этих парней, нас ждет много горя. Ладно, начинай бросать!
   Спидстер остановился прямо над внушительным сооружением, в котором был заточен Брэдли, и мощный луч ударил вниз, пробивая огненный колодец сквозь этаж за этажом упрямого металла. Потолок амфитеатра был пробит. Луч истек. В этот актовый зал упали две канистры с Ви-Два, чтобы разбиться и наполнить его атмосферу незаметной смертью. Затем снова вспыхнул луч, на этот раз с максимальной мощностью, и вместе с ним Костиган сжег половину всего здания. Сжег его до тех пор, пока комната над комнатой не открылась, как полка, во внешнюю атмосферу; большой зал теперь напоминал огромную кладовую, окруженную меньшими. В эту самую большую яму влетел спидстер, и мягкие столы и скамейки рухнули вниз; расплющенный под своим огромным весом, когда он остановился на полу.
   Все доступные охранники были брошены в эту комнату, независимо от их обычного занятия или снаряжения. Большинство из них были обычными сторожами, даже без масок, и все такие уже были повержены. Многие, однако, были в масках, а некоторые были одеты в полные доспехи. Но никакая переносная броня не могла обеспечить защиту достаточной мощности, чтобы противостоять ужасной силе оружия спидстера, и один яркий взмах проектора почти полностью очистил зал от жизни.
   - Я не могу стрелять очень близко к Брэдли этим большим лучом, но я прикончу остальных вручную. Оставайся здесь и прикрой меня, Клио! Костиган приказал и пошел открывать порт.
   - Я не могу... не буду! Клио отвечает мгновенно. "Я недостаточно хорошо знаю управление. Я бы убил вас или капитана Брэдли, конечно; но я могу стрелять, и я буду! и она выскочила, близко на пятках.
   Таким образом, с пылающим Льюистоном в одной руке и лающим автоматом в другой, две фигуры в кольчугах двинулись к Брэдли, теперь вдвойне беспомощному; парализован врагами и отравлен газом друзьями. На какое-то время невианцы растаяли перед ними, но когда они подошли ближе к кушетке, на которой сидел капитан, они столкнулись с шестью фигурами в доспехах, не уступающих им в боеспособности. Лучи льюистонов отражались от этой брони в бесполезной пиротехнике, пули автоматов разлетались по ней и бессильно взрывались. А за этой единственной линией бронированной охраны собралось около двадцати солдат без доспехов, но в масках; по пандусу, ведущему в зал, бежали взводы тяжелобронированных фигур, которых Костиган уже видел.
   Мгновенно приняв решение, Костиган побежал обратно к спидстеру, но он не покидал своих товарищей.
   "Продолжай в том же духе!" - инструктировал он девушку на бегу. - Я сниму эти яшмы карандашом, а потом отпущу те, что идут, а ты сотрешь там остальную команду и потащишь Брэдли сюда.
   Вернувшись к панели управления, он нацелил узкий, но очень плотный луч - квазитвердую молнию - и одна за другой упали шесть бронированных фигур. Затем, зная, что Клио может справиться с оставшимся сопротивлением, он сосредоточил свое внимание на подкреплениях, так быстро приближавшихся с боков. Снова и снова хлестал тяжелый луч, то в одну, то в другую сторону, и на его пылающем пути невианцы исчезали. И не только невианцы - в невероятной энергии взрыва этого луча пол, стены, пандусы и все материальные вещи исчезли в облаках густого и яркого пара. Комната временно очистилась от врагов, он снова бросился на помощь Клио, но ее задача была почти выполнена. Она "стерла" все сопротивление и, жадно дергая Брэдли за ноги, уже подтащила его почти к борту спидстера.
   "На-девушка, Клио!" - обрадовался Костиган, подняв дородного капитана и швырнув его в дверной проем. "Очень полезная, девушка моей мечты, а также декоративная. Вместе с вами, и мы отправимся в путь!"
   Но вывести спидстер из теперь уже полностью разрушенного зала оказалось куда более сложной задачей, чем загнать его внутрь, потому что едва Костиган закрыл замки, как часть здания рухнула позади них, отрезав им путь к отступлению. Невианские подводные лодки и дирижабли начали прибывать к месту происшествия и злобно осветили здание, пытаясь поймать или раздавить иностранцев в его руинах. его встретил концентрированный ураган лучей и металла от каждого враждебного оружия в пределах досягаемости.
   Но не зря Конуэй Костиган выбрал для своего порыва к свободе судно, которое, если не считать двух огромных межзвездных крейсеров, было самым мощным кораблем, когда-либо построенным на красной Невии. И недаром он тщательно и до мельчайших подробностей изучил каждый элемент его органов управления и вооружения в течение утомительно долгих дней и ночей одиночного заточения. Он изучил его при испытании, в действии и в покое; изучал его до тех пор, пока не узнал досконально все его возможности - и что это был за корабль! Атомные генераторы его защитных экранов с легкостью справлялись с чудовищной нагрузкой невианского штурма, его полициклические экраны были устойчивы к любым материальным снарядам, а машины, питающие его наступательные орудия, более чем соответствовали своим задачам. Приведенные в полную силу, эти ужасные лучи хлестнули по невианцам, преграждавшим путь, и под их ударами ее экраны ярко вспыхнули в спектре и рухнули. И в момент их отказа вражеское судно было буквально унесено в небытие - ни один незащищенный металл, каким бы стойким он ни был, не мог существовать ни на мгновение на пути этих управляемых железом смерчей чистой энергии.
   Корабль за кораблем невианцы бросались на спидстер в отчаянных самоубийственных попытках протаранить его, но каждый из них встречал одну и ту же пламенную судьбу, прежде чем достиг своей цели. Затем из сгруппированных подводных лодок далеко внизу поднялись красные силовые стержни, которые схватили космический корабль и начали безжалостно тянуть его вниз.
   - Зачем они это делают, Конвей? Они не могут сражаться с нами!
   "Они не хотят воевать с нами. Они хотят удержать нас, но я тоже знаю, что с этим делать, - и мощные тяговые стержни лопнули, когда их пронзила плоскость чистой силы. Теперь с максимально допустимой скоростью спидстер рванулся вверх и проскочил мимо нескольких оставшихся над ним кораблей; между ней и свободой бескрайнего космоса теперь ничего нет.
   "Ты сделал это, Конвей; ты сделал это!" Клио ликовала. - О, Конвей, ты просто прекрасна!
   - Я еще этого не сделал, - предупредил ее Костиган. "Худшее еще впереди. нерадо. Из-за него они хотели нас задержать, а я так торопился уйти. Эта его лодка - плохое лекарство, девочка, и мы хотим оставить позади много километров, прежде чем она тронется.
   - Но ты думаешь, он погонится за нами?
   " Думаешь ? Я так знаю ! Тот простой факт, что мы редкие экземпляры и что он сказал нам, что мы останемся там до конца наших дней, заставит его преследовать нас прямо до туманности Лундмарка. Кроме того, мы довольно сильно наступили им на пятки, прежде чем уйти. Мы слишком много знаем, чтобы вернуться к Теллусу; и, наконец, они все умрут от острого увеличения селезенки, если нам сойдет с рук этот их призовой корабль. Я надеюсь сказать вам, что они будут преследовать нас!
   Он замолчал, посвятив все свое внимание пилотированию, ведя свой корабль вперед с такой скоростью, что его внешняя обшивка стабильно держалась при самой высокой температуре, совместимой с безопасностью. Вскоре они оказались в открытом космосе, несясь к солнцу под воздействием всех возможных ватт энергии, и Костиган снял свою броню и повернулся к беспомощному телу капитана.
   "Он выглядит таким... таким... таким мертвым , Конвей! Ты действительно уверен, что сможешь привести его в чувство?
   "Абсолютно. Еще много времени. Всего три простых нажатия в нужных местах сделают свое дело". Он достал из запертого отсека своей брони небольшой стальной ящик, в котором помещались хирургические шприцы для подкожных инъекций и три ампулы. Раз, два, три, он впрыснул небольшое, но точно отмеренное количество жидкости в три жизненно важных места, а затем поместил инертную форму на кушетку с глубокой подушкой.
   "Там! Это позаботится о газе через пять или шесть часов. Паралич пройдет задолго до этого, так что, когда он проснется, с ним все будет в порядке; и мы уходим отсюда со всем, что можем выложить. Я сделал все, что я знаю, как сделать, на данный момент.
   Только тогда Костиган повернулся и посмотрел вниз, прямо в глаза Клио. Широкие красноречивые голубые глаза, которые смотрели ему в глаза, нежные и бесстрашные; глаза, наполненные древнейшим посланием женщины избранному мужчине. Его жесткое молодое лицо чудесным образом смягчилось, когда он посмотрел на нее; было два быстрых шага, и они оказались в объятиях друг друга. Губы на жадных губах, глаза от голубых до серых, они стояли неподвижно, стиснутые в экстазе; ничего не думая об ужасном прошлом, ничего о страшном будущем, сознавая только славное, чудесное настоящее.
   "Клио моя... милая... девочка, девочка, как я тебя люблю!" Глубокий голос Костигана был хриплым от волнения. - Я не целовал тебя семь тысяч лет! Я не оцениваю вас на миллион ступеней; но если я смогу вытащить тебя из этой передряги, клянусь всеми богами межпланетного пространства...
   - Тебе это не нужно, любовник. оценить меня ? Боже мой, Конвей! Это как раз наоборот..."
   "Перестань!" - приказал он ей на ухо. "У меня до сих пор кружится голова при мысли о том, что ты вообще любишь меня, не говоря уже о том, чтобы любить меня так ! Но вы делаете, и это все, о чем я прошу, здесь или в будущем".
   "Люблю тебя? люблю тебя!" Их взаимные объятия крепли, и ее низкий голос прерывался дрожью, когда она продолжала: "Конуэй, дорогая... Я ничего не могу сказать, но ты знаешь... О, Конвей!"
   Через некоторое время Клио сделала долгий и дрожащий, но в высшей степени счастливый вздох, когда реальность их затруднительного положения снова навязалась ей сознанием. Она осторожно высвободилась из объятий Костигана.
   "Ты действительно думаешь, что у нас есть шанс вернуться на Землю, чтобы мы могли быть вместе... всегда?"
   "Шанс, да. Вероятность - нет, - недвусмысленно ответил он. - Это зависит от двух вещей. Во-первых, насколько хорошо мы начали с Нерадо. Его корабль - самый большой и быстрый корабль, который я когда-либо видел, и если он разденет его и поведет - а он это сделает, - он поймает нас задолго до того, как мы сможем добраться до Теллуса. С другой стороны, я дал Родебушу много данных, и если он и Лайман Кливленд смогут добавить их к своим собственным материалам и вовремя восстановить наш суперкорабль, они будут здесь на охоте; и у них будет все, что нужно, чтобы привести даже Нерадо много аргументов. В любом случае, бесполезно об этом беспокоиться. Мы ничего не узнаем, пока не обнаружим одного или другого из них, и тогда придет время что-то с этим сделать".
   - Если Нерадо поймает нас, вы... - Она сделала паузу.
   "Вытереть тебя? Я не буду. Даже если он поймает нас и вернет на Невию, я этого не сделаю. На часах еще много времени. Нерадо не причинит никому из нас вреда настолько сильно, чтобы оставить шрамы, будь то физические, психические или моральные. Я бы убил тебя за секунду, если бы это был Роджер; он грязный. Он злой - он совершенно плохой. Но Нерадо в своем роде достаточно хороший старый разведчик. Он большой и чистый. Знаешь, мне очень нравится эта рыба, если бы я могла встретиться с ним на условиях равенства, могла бы когда-нибудь?"
   - Я не мог! - решительно заявила она. "Он ползучий, чешуйчатый и змеевидный; и пахнет он так... так..."
   - Такой стройный и рыбий? Костиган громко рассмеялся. "Подробности, девушка; подробнее. Я видел людей, которые выглядели как деньги в банке и пахли как букет фиалок, которым нельзя доверять на половину длины шеи Нерадо.
   - Но посмотрите, что он сделал с нами! - запротестовала она. "И они не пытались нас отбить там; они пытались нас убить".
   "Это было совершенно нормально, что он сделал и что они сделали - что еще они могли сделать?" он хотел знать. - И пока ты смотришь, посмотри, что мы с ними сделали - много, я бы сказал. Но мы все должны были это сделать, и ни одна из сторон не будет обвинять другую в этом. Говорю вам, он меткий стрелок.
   - Ну, может быть, но он мне немного не нравится, и не будем больше о нем говорить. Давайте поговорим о нас. Помнишь, что ты однажды сказал, когда посоветовал мне "дать тебе полежать", или что там было? Подобно женщине, она хотела снова легко окунуться в воды чистых эмоций, хотя у нее было так мало времени, прежде чем выводить мужчину из их глубочайших глубин. Но Костиган, в тяжелую жизнь которого никогда раньше не вмешивалась любовь к женщине, еще не достаточно оправился от своего душераздирающего броска, чтобы последовать ее примеру. Нечленораздельный, не доверяя своему вновь обретенному высшему счастью, он должен держаться подальше от этих заколдованных вод или нырнуть снова. И он боялся броситься - робкий, все еще считая себя недостойным чуда любви этой чудо-девицы, - хотя каждая фибра его существа вопила от требования снова ощутить это тонкое тело в своих объятиях. Он не думал об этих мыслях сознательно. Он действовал их, не думая; они были главной основой того, что сделало Конвея Костигана тем, кем он был.
   - Я помню и до сих пор считаю, что это здравая идея, хотя я слишком далеко зашел, чтобы позволить вам воплотить ее в жизнь, - полусерьезно заверил он ее. Он поцеловал ее, нежно и благоговейно, затем внимательно изучил ее. - Но ты выглядишь так, словно побывал на марсианском пикнике. Когда ты ел в последний раз?
   - Я точно не помню. Думаю, сегодня утром.
   - А может быть, прошлой ночью или вчера утром? Я так и думал! Брэдли и я можем есть все, что можно жевать, и пить все, что льется, но ты не можешь. Я осмотрюсь вокруг и посмотрю, не смогу ли я приготовить что-нибудь, что ты сможешь съесть.
   Он порылся в кладовых, вынырнув с разными яствами, из которых приготовил весьма удовлетворительную еду.
   - Думаешь, теперь ты можешь поспать, милый? После ужина, снова оказавшись в объятиях Костигана, Клио кивнула головой ему на плечо.
   "Конечно, могу, дорогая. Теперь, когда ты со мной, здесь одна, я больше не боюсь. Когда-нибудь ты вернешь нас на Землю; Я просто знаю, что ты будешь. Спокойной ночи, Конвей.
   - Спокойной ночи, Клио... милая, - прошептал он и вернулся к Брэдли.
   В свое время капитан пришел в сознание и заснул. Затем несколько дней спидстер несся к нашей далекой Солнечной системе; дней, в течение которых широко расставленные экраны детекторов оставались холодными.
   "Я не знаю, боюсь ли я, что они во что-то попадут, или боюсь, что они не попадут", - не раз замечал Костиган, но в конце концов эти слабые часовые действительно столкнулись с мешающей вибрацией. Вдоль линии детектора пронесся видимый луч, и лицо Костигана окаменело, когда он увидел безошибочно узнаваемый контур межзвездного крейсера Нерадо далеко позади них.
   - Что ж, жестокая погоня всегда была долгой, - наконец сказал Костиган. - Он не сможет поймать нас еще много дней... что теперь? ибо тревоги детекторов вспыхнули заново. Предстояло исследовать еще одну точку вмешательства. Костиган проследил его, и там, почти прямо перед ними, между ними и их солнцем, приближаясь к ним с непостижимой скоростью суммы скоростей двух кораблей, появился еще один крейсер невианцев!
   "Должно быть, корабль-близнец возвращается из нашей Системы с грузом железа", - заключил Костиган. "Как бы сильно она ни была загружена, мы можем увернуться от нее; и она приближается так быстро, что если мы сможем держаться подальше от ее досягаемости, все будет в порядке - он не сможет остановиться, наверное, дня три или четыре. Но если наш суперкорабль где-то в этих краях, сейчас самое время собраться вместе!
   Он придал спидстеру все возможные боковые тяги; затем, поместив все доступные коммуникационные трубки под плотный луч, он нацелил их на Сола и начал посылать затянувшийся вызов своим товарищам из Трипланетной службы.
   Ближе и ближе проносилась Невианка, изо всех сил пытаясь перехватить спидстер; и вскоре стало очевидно, что, хотя она и была сильно нагружена, она могла сделать достаточно бокового движения, чтобы оказаться в пределах досягаемости во время встречи.
   "Конечно, у них есть частичная нейтрализация инерции, как и у нас, - размышлял Костиган, - и по тому, как он идет, я бы сказал, что у него был приказ взорвать нас из эфира - он тоже знает пока мы делаем это, он не может захватить нас живыми ни при каких относительных скоростях, которые мы имеем сейчас. Я не могу дать ей больше бокового толчка, не перегружая регуляторы гравитации, такими перегруженными они должны быть. Пристегнитесь, вы двое, а то они могут совсем вылететь!
   - Как ты думаешь, ты сможешь оторваться от них, Конвей? Клио с ужасом и восхищением смотрела в тарелку, наблюдая, как изображенный на ней сосуд увеличивается в размерах мгновение за мгновением.
   "Я не знаю, смогу я или нет, но я попытаюсь. На всякий случай, если мы этого не сделаем, я буду продолжать звать на помощь. в твердом? Ладно, лодка, ДЕЛАЙ СВОИ ДЕЛА!"
   ГЛАВА 19
   ВСТРЕЧА ГИГАНТОВ
   "Проверь свой взрыв, Фред, я думаю, что я да что-то пытается пройти!" - резко кричит Кливленд. В течение нескольких дней Бойсе прорывался через бескрайние просторы пустого пространства, и теперь долгим бдениям чутких слушателей предстояло закончиться. Родебуш отключил питание, и сквозь треск лампового шума прозвучал почти неслышимый голос.
   "...всю помощь, которую вы можете нам оказать. Сэммс - Кливленд - Родебуш - все жители Трипланеты, кто меня слышит, слушайте! Это Костиган вместе с мисс Марсден и капитаном Брэдли направляются туда, где, как мы думаем, находится солнце, по прямому восхождению около шести часов, по склонению около плюс четырнадцати градусов. Расстояние неизвестно, но, вероятно, много световых лет. Отследи мой звонок. Один невианский корабль медленно обходит нас, другой приближается к нам со стороны солнца. Мы можем или не можем уклониться от него, но нам нужна вся помощь, которую вы можете нам оказать. Сэммс - Родебуш - Кливленд - кто угодно или Triplanetary...
   Бесконечно продолжал слабый, слабый голос, но Родебуш и Кливленд уже не слушали. Чувствительные ультра-петли были повернуты и вдоль указанной линии выстрелили в суперкорабль Трипланетари со скоростью, к которой он никогда раньше даже не приближался; совершенно непостижимая, почти неисчислимая скорость, достигаемая безынерционным веществом, движущимся через почти идеальный вакуум максимальными взрывами проектора Бойсе - взрывом, который поднимет его колоссальный нормальный тоннаж против гравитации, в пять раз превышающей земную. На полном пугающем уровне этой скорости суперкорабль буквально уничтожил расстояние, в то время как впереди него яростно направленный луч шпионского луча растянулся веером в поисках трех трипланетарианцев, зовущих на помощь.
   - Ты хоть представляешь, как быстро мы едем? - спросил Родебуш, на мгновение оторвавшись от смотровой панели. "Мы должны быть в состоянии видеть его, поскольку мы могли слышать его, и наш диапазон, безусловно, так же велик, как и все, что он может иметь".
   "Нет. Невозможно вычислить скорость без надежных данных о том, сколько атомов материи находится здесь на кубический метр. Кливленд уставился на калькулятор. "Конечно, она постоянна при значении, при котором трение среды равно нашей тяге. Кстати, мы не можем держать его слишком долго. Мы измеряем температуру, которая показывает, что мы продвигаемся вперед быстрее, чем кто-либо когда-либо вычислял. Кроме того, это указывает на необходимость чего-то такого, чего никто из нас никогда не предполагал в открытом космосе: холодильников, экранов-излучателей, отпугивателей или чего-то в этом роде. Но вернемся к нашей скорости - по оценкам Трокмортона, она составляет где-то порядка десяти к двадцать седьмой. Во всяком случае, достаточно быстро, так что вам лучше заглянуть в эту тарелку. Даже после того, как вы их увидите, вы не узнаете, где они находятся на самом деле, потому что мы не знаем ни одной из задействованных скоростей - нашей, их или луча - и мы можем быть прямо над ними".
   - Или, если мы опередим луч, мы их вообще не увидим. Это делает пилотирование приятным".
   - Как ты собираешься справиться с ситуацией, когда мы доберемся туда?
   - Пристегнись к ним и возьми их на борт, если мы успеем. Если нет, если они уже дерутся - вот они !
   В динамике мелькнуло изображение диспетчерской спидстера.
   "Привет, Фриц! Привет, Клив! Добро пожаловать в наш город! Где ты?"
   - Мы не знаем, - огрызнулся Кливленд, - и мы не знаем, где вы. Без данных ничего не понять. Я вижу, ты все еще дышишь воздухом. Где невианцы? Сколько времени у нас еще есть?"
   - Боюсь, недостаточно. Судя по всему, через пару часов они будут в пределах нашего досягаемости, а вы еще даже не прикоснулись к экрану нашего детектора.
   "Пару часов !" С облегчением Кливленд выкрикнул эти слова. "Пора сгореть - мы можем оказаться вне Галактики в этом..." Он замолчал, услышав крик Родебуша.
   "Вещай, Спад, ВЕЩАЙ!" - воскликнул физик, когда изображение Костигана полностью исчезло с его тарелки.
   Он отключил питание Бойсе , мгновенно остановив ее в середине космоса, но связь прервалась. Костиган никак не мог услышать приказа изменить его лучевой сигнал на вещательный, чтобы они могли его поймать; и это не принесло бы никакой пользы, если бы он услышал и повиновался. Так неизмеримо велика была их скорость, что они пронеслись мимо спидстера и теперь были неизвестны за тысячи - или миллионы - миль от беглецов, которым они пришли на помощь так далеко; далеко за пределами любого возможного вещания. Но Кливленд мгновенно понял, что произошло. Теперь у него было немного данных для работы, и его руки порхали над клавишами калькулятора.
   "Обратный удар, максимум, семнадцать секунд!" - резко приказал он. - Не совсем точно, конечно, но это доставит нас достаточно близко, чтобы мы могли найти их с помощью наших детекторов.
   В течение расчётных семнадцати секунд суперкорабль двигался по своей траектории с той же ужасной скоростью, с которой он прошёл до сих пор. Взрыв прекратился, и на смотровых панелях отчетливо виднелся невианский спидстер.
   - Как компьютер ты хорош, Клив, - аплодировал Родебуш. - Так близко, что мы не можем использовать нейтрализаторы, чтобы поймать его. Если мы используем одну дина привода, то проедем миллион километров, прежде чем я смогу щелкнуть выключателем.
   "И все же он так далеко и движется так быстро, что, если мы сохраним нашу инерцию, нам потребуется целый день на полном ходу, чтобы догнать его - нет, подождите минутку - мы никогда не сможем его догнать". Кливленд был озадачен. "Что делать? Шунтировать потенциометр?
   - Нет, нам это не нужно. Родебуш повернулся к передатчику. "Костиган! Мы захватим вас очень легким тягачом - на самом деле трассирующим, - и что бы вы ни делали, НЕ РЕЗЬТЕ ЕГО, иначе мы не сможем добраться до вас вовремя. Это может выглядеть как столкновение, но это не будет - мы просто прикоснемся к вам, даже без сотрясения".
   - Трактор - безынерционный? Кливлендское чудо.
   "Конечно. Почему бы и нет?" Родебуш настроил луч на минимум мощности и щелкнул выключателем.
   В то время как сотни тысяч миль разделяли два корабля, и аттрактор прилагал наименьшее усилие, на которое был способен, сверхкорабль прыгнул к меньшему кораблю с такой скоростью, что почти мгновенно преодолел разделяющее расстояние. Объективы так быстро увеличивались на пластинах, что автоматические фокусировочные устройства едва могли работать достаточно быстро, чтобы удерживать их на месте. Кливленд невольно вздрогнул и судорожно схватился за подлокотники, наблюдая за этим первым безынерционным сближением с космосом; и даже Родебуш, который лучше, чем кто-либо другой, знал, чего ожидать, затаил дыхание и с трудом сглотнул от невероятной скорости, с которой два корабля неслись вместе.
   И если эти двое, перестроившие суперкорабль, с трудом могли себя контролировать, то что насчет троих в спидстере, которые ничего не знали о возможностях чудо-корабля? Клио, вместе с Костиганом уставившаяся в тарелку, издала пронзительный вскрик и вонзила пальцы ему в плечи. Брэдли дал могучую космическую клятву и приготовился к неминуемой гибели. Костиган смотрел на мгновение, не в силах поверить своим глазам; затем, несмотря на предупреждение, его рука метнулась к шпилькам, которые должны были перерезать балку. Поздно. Прежде чем его летучие пальцы успели добраться до пуговиц, Бойсе уже был на них; ударил спидстера прямым центральным ударом. Двигаясь с немыслимой скоростью, сверхкорабль был в момент удара, но самые тонкие регистрирующие приборы спидстера не смогли обнаружить ни малейшего сотрясения, когда огромный шар ударился о сравнительно маленькую торпеду и прильнул к ней; мгновенно и без усилий приспосабливая свой потрясающий темп к темпу меньшего и бесконечно более медленного корабля. Клио облегченно всхлипнула, а Костиган, обняв ее одной рукой, тяжело вздохнул.
   "Эй вы, космические лаги!" воскликнул он. - Рад вас видеть и все такое, но вы можете с тем же успехом убить человека, чем напугать его до смерти! Так это суперкорабль, да? Кое-что !"
   - Привет, Мерф! Привет, Спад!" исходил от динамика.
   "Мерт? окучивать? Почему?" Клио, уже почти выздоровевшая, вопросительно взглянула вверх. Было ясно, что она не совсем знала, нравиться ли ей прозвище, которое спасатели называли Конвей.
   "Мое второе имя - Мерфи, поэтому они называли меня так с тех пор, как я был под кайфом". Костиган указал длину примерно двенадцать дюймов. - И теперь вы, вероятно, проживете достаточно долго - я надеюсь - чтобы услышать, как я называю вещи намного хуже, чем это.
   - Не говори так - теперь мы в безопасности, Кон... Спад? Приятно, что ты им так нравишься, но они, конечно, будут. Она прижалась еще ближе, и оба слушали, что говорил Родебуш.
   "...сам понимаю, что это будет выглядеть так плохо; это напугало меня так же сильно, как и всех остальных. Да, это ИТ. Она действительно работает - кстати, благодаря Конвею Костигану. Но тебе лучше перевестись. Если ты соберешь свои вещи..."
   "Дела хорошие!" Костиган рассмеялся, а Клио весело хихикнула.
   "Мы уже сделали так много переводов, что вы видите все, что у нас есть", - объяснил Брэдли. "Мы привезем сами, и мы поторопимся. Этот Невиан быстро приближается.
   - Есть что-нибудь на этом корабле, что вам нужно, ребята? - спросил Костиган.
   - Может быть, но у нас нет достаточно больших замков, чтобы пропустить ее внутрь, и у нас нет сейчас времени изучать ее. Вы можете оставить ее органы управления в нейтральном положении, чтобы мы могли рассчитать ее позицию, если она нам понадобится позже.
   "Хорошо." Три фигуры в доспехах шагнули в открытый шлюз " Бойсе" , тяговый луч был перерезан, и спидстер умчался прочь от ставшего неподвижным суперкорабля.
   "Лучше оставить на время формальности", - прервал капитан Брэдли происходящее общее знакомство. - Я испугался девятилетнего роста, когда увидел, как ты идешь на нас, и, может быть, у меня еще горбы; но этот Невиан приближается быстро, и если вы еще этого не знаете, я могу сказать вам, что это не легкий крейсер.
   - Это тоже так, - согласился Костиган. - У вас, ребята, достаточно вещей, чтобы вы думали, что сможете взять его? В любом случае, у тебя есть ноги на него - ты, конечно, можешь бежать, если хочешь!
   "Бежать?" Кливленд рассмеялся. "У нас есть собственные претензии к этому кораблю. Однажды мы зализали ее до полной остановки, пока не сожгли комплект генераторов, и с тех пор, как мы их починили, мы гоняемся за ней по всему космосу. Мы преследовали ее, когда перехватили ваш звонок. видишь там? Она бегает.
   По правде говоря, "Невианец" бежал. Ее командир видел и узнал огромное судно, появившееся из ниоткуда на помощь трем беглецам с Невии; и, однажды столкнувшись с этим мстительным супер-дредноутом, у него не хватило смелости на новую встречу. Следовательно, его боковая тяга теперь оказывалась в противоположном направлении; он откровенно пытался держаться как можно дальше от грозного боевого корабля Triplanetary. напрасно. Легкий тягач был зажат, и " Бойсе " вспыхнул на близкое расстояние, прежде чем Родебуш восстановил свою инерцию, а Кливленд относительно остановил два судна, постепенно увеличивая тягу своего тягача. И на этот раз Невиан не смог подрезать тягач. Снова этот разрезающий план силы впился в него и разорвал, но он не поддался и не сломался. Перестроенные генераторы номера четыре были рассчитаны на нагрузку, и они ее несли. И снова все мощное оружие Triplanetary было задействовано.
   Кидали "банки", гнали ультра- и инфра-лучи, яростный макро-луч жадно вгрызался в защиту Невиана; и одна за другой эти защиты рухнули. В отчаянии вражеский командир бросил все свои генераторы за полициклический экран; только для того, чтобы увидеть, как еще более мощное сверло Кливленда безжалостно просверливает его. После этого прокола вскоре наступил конец. Вторичный луч SX7 теперь находился на внутренних кольцах могущественной Десятки, и один яростный взрыв полностью пробил дыру в невианском крейсере. В эту дыру вошли ужасные бомбы Адлингтона и их ужасные собратья, и там, где они вошли, ушла жизнь. Вся защита исчезла, и под залпами батарей " Бойсе" , теперь не встретивших сопротивления, металл невианского корабля взорвался широко расползающимся облаком пара. Искрящийся пар, возможно, кое-где с парой капель вещества, которое было только сжижено.
   Так прошел корабль-близнец, и Родебуш повернулся к судну Нерадо. Но эта высокоинтеллектуальная амфибия видела все, что происходило. Он давно отказался от погони за спидстером и не торопился вступать в безнадежную битву вместе со своими собратьями-невианцами против теллурианцев. Его аналитические детекторы записали каждую деталь каждого оружия и каждого используемого экрана; и даже в то время, когда из его корабля вырывались огромные потоки силы, тормозя его ужасающий ход и поворачивая его по огромному кругу обратно к далекой Невии, его ученые и механики удваивали и удваивали мощность его и без того титанических установок, чтобы соответствовать и если возможно, превзойти супер-дредноут Triplanetary.
   "Мы убьем его сейчас или позволим ему еще немного пострадать?" - спросил Костиган.
   - Я пока так не думаю, - ответил Родебуш. "Не могли бы вы, Клив?"
   - Пока нет, - мрачно сказал Кливленд, прочитав мысли собеседника и согласившись с ними. "Пусть он ведет нас на Невию; мы могли бы не найти его без гида. Пока мы этим занимаемся, мы хотим так растоптать эту толпу, чтобы, если они больше никогда не приблизится к Солнечной системе, они подумали, что это на двадцать минут раньше.
   Таким образом, " Бойсе ", увеличив свою движущую силу на несколько дин со скоростью, достаточной для того, чтобы соответствовать ускорению ее добычи, преследовал невианский корабль. Очевидно, прилагая все усилия, она так и не оказалась в пределах досягаемости убегающего рейдера; однако никогда она не отставала так далеко, чтобы невианский космический корабль не был четко зафиксирован на ее наблюдательных панелях.
   Нерадо был не одинок в укреплении своего корабля. Костиган хорошо знал и очень уважал невианского ученого-капитана, и по его предложению было потрачено много времени на усиление вооружения суперкорабля до железного предела теоретических и механических возможностей.
   Однако в середине космоса "невианец" замедлился.
   "Что дает?" - спросил Родебуш группу в целом. "Не переворачиваться уже, не так ли?"
   "Нет." Кливленд покачал головой. - По крайней мере, еще день.
   "Я предполагаю, что готовлю что-то на Невии", - вставляет Костиган. "Если я вообще знаю этого ящера, он телеграфировал вперед - спецификации для приветственного комитета. Мы идем слишком быстро, так что он тормозит. Проверьте?"
   "Проверять." Родебуш согласился. - Но нам нет смысла ждать, если ты уверен, что знаешь, какая из этих звезд впереди - Невия. А ты, Клив?
   "Определенно."
   "Единственный другой вопрос, тогда мы должны сначала выдуть их из эфира?"
   - Можешь попробовать, - заметил Костиган. - То есть, если ты чертовски уверен, что сможешь убежать, если придется.
   "Хм? Бежать ? - спросил Родебуш.
   "Только то. Пишется БЕГ, беги. Я знаю этих уродов лучше, чем ты. Поверь мне, Фриц, у них есть все, что нужно.
   "Возможно, при этом", - признал Родебуш. "Мы будем перестраховываться".
   Бойсе прыгнул на Невиан, все оружие пылало . Но, как и ожидал Костиган, корабль Нерадо был полностью готов к любой чрезвычайной ситуации. И, в отличие от своего корабля-близнеца, его пилотировали ученые, хорошо разбирающиеся в фундаментальной теории оружия, которым они сражались. Лучи, стержни и копья энергии вспыхивали и вспыхивали; самолеты и карандаши режут, рубят и колют; защитные экраны светились красным или внезапно вспыхивали ярким ярким пламенем. Багровая непрозрачность угрюмо боролась с фиолетовой завесой уничтожения. Материальные снаряды и торпеды запускались под полным контролем луча; только для того, чтобы безвредно взорваться в середине космоса, быть взорванным в небытие или безобидно исчезнуть на фоне непроницаемых полициклических экранов. Даже тренировка Кливленда оказалась неэффективной. Оба судна были полностью оборудованы механизмами с железным приводом; на обоих работали ученые, способные выжать из своих установок максимально возможную мощность. Ни один не мог причинить вред другому.
   Бойсе вспыхнул ; добрались до Невии за считанные минуты. Она упала в темно-красную атмосферу, к городу, который, как знал Костиган, был портом приписки Нерадо.
   "Подожди немного!" - резко предупредил Костиган. "Что-то там внизу мне не нравится!"
   Пока он говорил, из города вверх вылетело множество сверкающих шаров. Невианцы овладели секретом взрывчатых веществ рыб больших глубин и пустили его в настоящую бурю против теллурианского гостя.
   "Те?" - спокойно спросил Родебуш. Детонирующие шары разрушения буквально уничтожали даже атмосферу за полициклическим экраном, но почти не затрагивали этот барьер.
   "Нет. Что." Костиган указал на полусферический купол, красновато-прозрачный, окружавший группу зданий, возвышавшихся над соседними. "Ни тех высоких башен, ни тех экранов не было, когда я последний раз был в этом городе. Нерадо тянул время, и именно этим они там и занимаются - для этого и нужны эти огненные шары . Тоже хороший знак - они еще не готовы для нас. Нам лучше взять их, пока берут хорошо. Если бы они были готовы к нам, наша игра заключалась бы в том, чтобы выбраться отсюда, пока мы все целы".
   Нерадо связался с учеными своего города; он обучал их конструированию преобразователей и генераторов такого веса и мощности, что они могли сокрушить даже защиту суперкорабля. Однако механизмы не были готовы; непредвиденные возможности скорости, полностью присущие абсолютной безынерционности, не учитывались в расчетах Нерадо.
   "Лучше сбросьте несколько банок на этот купол, ребята, - предложил Родебуш своим артиллеристам.
   - Мы не можем, - последовал мгновенный ответ Адлингтона. - Бесполезно пытаться - это полициклический экран. Можешь просверлить? Если можешь, у меня тут настоящая бомба - та самая, которую мы построили, - которая сделает свое дело, если ты сможешь защитить ее от них, пока она не упадет в воду.
   - Я попробую, - ответил Кливленд, получив кивок физика. "Я не мог пробурить полициклы Нерадо, но я не мог использовать на нем инерцию. Не смог его протаранить - он упал от моего укола. Но тот экран внизу не может отойти от нас, так что, возможно, я смогу над ним поработать. Приготовьте свой спец. Держитесь, все!"
   " Бойсе " сделал петлю вверх и с высоты в несколько миль нырнул прямо вниз сквозь бурю силовых шаров, лучей и снарядов; пикирование резко прекратилось, когда полая энергетическая трубка, которая была дрелью Кливленда, свирепо с рычанием рухнула вниз перед ней и ударила по защитной полусфере со скрежетом, молниеносным ударом. Когда он ударил, поддержанный всей огромной инерцией падающего космического корабля и приводимый в движение всей мощью его потрясающих генераторов, он вонзился, царапая и злобно прорезая ткани этого жесткого и неподатливого барьера чистой энергии. Затем началась мощная муштра и обрушивание массы на железную стену, захватывающая дух и яростно зрелищная война.
   Что ж, именно для Tripplanetary в тот день ее суперкорабль вез большие запасы аллотропного железа; хорошо, что ее первоначально гигантские преобразователи и генераторы были удвоены и учетверены по мощности на длинном невианском пути! Ибо эта окруженная океаном крепость была способна выдержать любое мыслимое нападение, но мощь и инерция " Бойсе" были теперь невообразимы; и каждый ватт и каждая дина твердо стояли за этим адски пылающим, этим ненасытно рвущимся, этим неудержимо прожорливым цилиндром невероятной энергии!
   Сквозь невианский щит этот цилиндр прогрыз себе страшный путь, и по его защитной длине вонзилась "Особая" бомба Адлингтона. "Особенным" это было действительно; такой большой в обхвате, что он едва мог пройти через центральное отверстие могучего проектора Десята, настолько сильно заряженный чувствительным атомным железом, что его детонация на любой планете не рассматривалась бы ни на мгновение, если бы целостность этой планеты что-нибудь значила для нападавших. Вниз по защитной силовой трубе "Особый" пронесся на полной тяге и нырнул под поверхность океана Невии.
   "Милый!" - закричал Адлингтон, и, когда сияющая дрель закончилась, бомбардировщик нажал кнопку детонации.
   Какое-то время эффект взрыва казался неважным. Глухой, низкий гул был всем, что можно было услышать от сотрясения, от которого красная Невия сотряслась до самого центра; и все, что можно было видеть, было медленным вздыманием воды. Но это вздымание не прекращалось. Медленно, так медленно, как казалось наблюдателям теперь высоко в небе, воды поднялись и расступились; открывая огромную пропасть, унесенную глубоко в каменистое дно океана. Все выше и выше поднимались ленивые горы воды; без усилий подбирать, разбивать, растирать на куски и, наконец, отбрасывать в сторону каждое здание, каждое сооружение, каждый клочок материальной субстанции, относящейся ко всему невианскому городу.
   Расплющенные, отброшенные назад на многие мили, вздымающиеся воды сдавливались, оставляя голую землю и разбитые скалы там, где когда-то было оживленное дно океана. Мощные взрывы раскаленного газа взметнулись вверх, сотрясая даже огромную массу суперкорабля, парящего так высоко над местом взрыва. Тогда вытесненные миллионы тонн воды ринулись, чтобы еще более завершить и без того тотальное разрушение города. Бушующие потоки хлынули в эту зияющую пещеру, заполнили ее и нагромождались горами над ней; снова и снова отступает и накапливается; вызывая приливные волны, охватившие целую половину могучего водного шара Невии. Этот город замолк - навсегда.
   "О Господи!" Кливленд первым нарушил благоговейное, ошеломленное молчание. Он облизал губы. "Но мы должны были это сделать... и при этом это не так плохо, как то, что они сделали с Питтсбургом - эвакуировали бы всех, кроме военнослужащих".
   - Конечно... что дальше? - спросил Родебуш. - Оглянитесь, я полагаю, нет ли у них еще...
   - О нет, Конуэй, нет! Не позволяйте им!" Клио открыто рыдала. "Я пойду в свою комнату и заползу под кровать - я буду видеть это зрелище всю оставшуюся жизнь!"
   - Спокойно, Клио. Рука Костигана сжалась вокруг нее. - Придется поискать, но больше ничего не найдем. Одного - если бы они могли его закончить - было бы достаточно.
   Снова и снова " Бойсе " кружил над миром. Больше не строились сверхмощные установки. И, что удивительно, невианцы не проявляли враждебности.
   "Интересно, почему?" - задумался Родебуш. - Конечно, мы их тоже не атакуем, но ты думаешь... ты думаешь, они ждут Нерадо?
   "Вероятно." Костиган задумался. - Нам тоже лучше дождаться его. Мы не можем оставить все так".
   - Но если мы не сможем форсировать бой... патовая ситуация, - встревожился голос Кливленда.
   нибудь сделаем !" - заявил Костиган. - Это дело должно быть так или иначе улажено, прежде чем мы уйдем отсюда. Во-первых, попробуйте поговорить. У меня есть мысль, что... во всяком случае, это не может навредить, и я знаю, что он вас слышит и понимает.
   Приехал Нерадо. Вместо того, чтобы атаковать, его корабль спокойно завис в миле или двух от столь же сдержанного Бойсе . Родебуш направил луч.
   "Капитан Нерадо, я Родебуш из Triplanetary. Что вы хотите сделать в этой ситуации?"
   - Я хочу поговорить с тобой. Голос невианца отчетливо доносился из динамика. "Теперь я понимаю, что вы являетесь гораздо более высокой формой жизни, чем кто-либо из нас считал возможным; форма, возможно, столь же высокая в эволюции, как и наша собственная. Жаль, что мы не нашли времени для полного обсуждения, когда мы впервые приблизились к вашей планете, так что можно было бы сохранить много жизней, как теллурийских, так и невианских. Но то, что было, нельзя вспомнить. Однако, как разумные существа, вы увидите тщетность продолжения борьбы, в которой ни один из них не способен одержать победу над другим. Вы можете, конечно, разрушить больше наших невианских городов, и в этом случае я буду вынужден пойти и разрушить то же самое на вашей Земле; но для разумных умов такой образ действий был бы полнейшей глупостью".
   Родебуш перерезал луч коммуникатора.
   "Он имеет в виду это?" - спросил он у Костигана. - Звучит вполне разумно, но...
   - Но рыбный! Кливленд вмешался. "В целом слишком разумно, чтобы быть правдой!"
   "Он имеет в виду это. Он серьезно относится к каждому слову, - заверил своих товарищей Костиган. "У меня была идея, что он воспримет это таким образом. Вот такие они. Разумный; бесстрастный. Забавно - им не хватает многого из того, что есть у нас; но у них есть кое-что, чего я бы хотел, чтобы больше из нас, теллурианцев, тоже имели. Дайте мне тарелку - я буду говорить за Triplanetary", и луч восстановился.
   - Капитан Нерадо, - поприветствовал он невианского командира. "Быв с вами и среди вашего народа, я знаю, что вы говорите серьезно и говорите от лица своей расы. Точно так же я считаю, что могу говорить от лица Трипланетного Совета - руководящего органа трех планет нашей Солнечной системы - и сказать, что между нашими народами больше нет необходимости в конфликтах. Я также был вынужден обстоятельствами сделать некоторые вещи, которые теперь я хотел бы, чтобы можно было отменить; но, как вы сказали, прошлое прошло. Наши две расы могут многое выиграть друг от друга благодаря дружескому обмену материалами и идеями, в то время как мы не можем ожидать ничего, кроме взаимного истребления, если решим продолжить эту войну. Я предлагаю вам дружбу Triplanetary. Вы отпустите свои экраны и подниметесь на борт, чтобы подписать угощение?"
   "Мои экраны выключены. Я приеду." Родебуш также отключил питание, хотя и несколько опасливо, и невианская спасательная шлюпка вошла в главный шлюз " Бойсе " .
   Затем за столом в диспетчерской первого супер-корабля Трипланетария был написан первый Межсистемный договор. С одной стороны были три невианца; земноводные, конусообразные, петлешейные, чешуйчатые, четвероногие существа для нас были чудовищами: на другом были люди; дышащие воздухом, круглоголовые, с короткой шеей, гладкотелые, двуногие существа, столь же чудовищные для привередливых невианцев. И все же каждый из этих представителей двух столь разных рас чувствовал, что уважение к другой расе растет в нем каждую минуту по мере того, как беседа продолжалась.
   Невианцы разрушили Питтсбург, но бомба Адлингтона полностью стерла с лица земли важный невианский город. Одно невианское судно уничтожило трипланетарный флот; но Костиган обезлюдел один невианский город, серьезно повредил другой и сбил многие невианские корабли. Таким образом, гибель людей и материальный ущерб могут быть компенсированы. Солнечная система была богата железом, и невианцы были рады этому; красная Невия обладала обильными запасами веществ, которые на Земле были либо редки, либо имели жизненно важное значение, либо и то, и другое. Поэтому следует поощрять торговлю. Невианцы обладали знаниями и навыками, неизвестными земной науке, но совершенно не знали многих обычных для нас вещей. Поэтому обмен учениками и книгами был весьма желателен. И так далее.
   Так был подписан Трипланетарио-Невианский договор о вечном мире. Нерадо и двух его товарищей церемонно сопроводили на корабль, и " Бойсе " безынерционно отправился на Землю, неся хорошие новости о том, что невианской угрозы больше нет.
   Клио, теперь закаленная космическая гончая, невосприимчивая даже к ужасной тошноте безынерционности, гибко извивалась в изгибе руки Костигана и смеялась над ним.
   - Можешь говорить все, что хочешь, Конуэй Мерфи Спад Костиган, но мне они ничуть не нравятся. Они вызывают у меня мурашки по всему телу. Я полагаю, что они действительно уважаемые люди; талантливый, культурный и все такое; но все равно держу пари, что пройдет много-много времени, прежде чем они кому-нибудь на Земле по-настоящему, по-настоящему понравятся !
  
   ПЕРВЫЙ ЛЕНСМЕН
   Первоначально опубликовано в 1950 году.
   ПРЕДАННОСТЬ
   Э. Эверетту Эвансу
  
   ГЛАВА 1
   Посетитель, незаметно пробираясь через переполненную главную лабораторию Холма, подошел на расстояние шести футов к спине крупного норвежца, сидевшего за электронно-оптическим столом. Вытащив автоматический пистолет, он семь раз выстрелил в ничего не подозревающего ученого, так быстро, как только мог нажать на курок; два раза через мозг, пять раз, близко расположенные, через позвоночник.
   "Ах, Гарлейн или Эддор, я ждал, что ты найдешь меня. Садиться." Блондинка, голубоглазая Др. Нельс Бергенхольм, совершенно не обеспокоенный потоком пуль, прошедшим через его голову и тело, повернулся и махнул огромной рукой на табуретку рядом со своей.
   - Но это были не обычные снаряды! - запротестовал посетитель. Ни один человек - или, скорее, существо - ничуть не удивились тому, что никто другой не обратил внимания на то, что произошло, но было ясно, что один был ошеломлен провалом своей смертоносной атаки. "Они должны были испарить эту форму плоти - должны были, по крайней мере, унести тебя обратно в Арисию, где тебе самое место".
   "Обычный или необычный, какая разница? Как вы, в образе Серого Роджера, вскоре сказали Конвею Костигану: "Я допустил это, как демонстрацию бесполезности". Знай, Гарлейн, раз и навсегда, что тебе больше не будет позволено действовать напрямую против какого-либо приверженца Цивилизации, где бы ни была ситуация. Мы, жители Арисии, не будем лично вмешиваться в предлагаемое вами завоевание двух галактик, как вы его запланировали, поскольку связанные с этим напряжения и конфликты необходимы - и, могу добавить, достаточны - для создания Цивилизации, которая должна и должна возникнуть. . Поэтому ни вы, ни любой другой эддорианец не будете так вмешиваться. Ты вернешься в Эддор и останешься там.
   "Ты так думаешь?" Гарлейн усмехнулся. - Ты, который так боялся нас более двух миллиардов теллурианских лет, что не осмелился позволить нам даже узнать о тебе? Так боитесь нас, что не осмелились предпринять какие-либо действия, чтобы предотвратить уничтожение любой из ваших зарождающихся цивилизаций в любом из миров любой галактики? Так боишься, что ты даже сейчас не осмеливаешься сойтись со мной во взглядах, а настаиваешь на использовании этого медленного и неудовлетворительного устного общения между нами?
   "Либо ваше мышление расплывчатое, спутанное и мутное, во что я не верю, либо вы пытаетесь убаюкать меня, заставив поверить, что вы глупы". Голос Бергенхольма был спокоен, невозмутим. "Я не думаю , что ты вернешься в Эддор; Я знаю это. Вы тоже, как только будете осведомлены о некоторых вещах, узнаете это. Вы протестуете против использования устной речи, потому что это, как вы знаете, самый легкий, простой и надежный способ помешать вам получить хоть крупицу знаний, которые вы так отчаянно ищете. Что касается встречи двух наших разумов, то они полностью встретились как раз перед тем, как вы, действуя как Серый Роджер, вспомнили то, что вся ваша раса давно забыла. В результате этой встречи я настолько изучил каждую черту и вибрацию вашего образа жизни, что смог приветствовать вас вашим символом, Гарлейном из Эддора, в то время как вы ничего обо мне не знаете, кроме того, что я арисианин, факт, который был очевидно с первого раза".
   Пытаясь отвлечь внимание, Гарлейн освободил зону принуждения, которую он удерживал; но арисианец принял это так гладко, что ни один человек в пределах досягаемости не заметил никаких изменений.
   - Это правда, что многие циклы времени мы скрывали от вас свое существование, - без перерыва продолжал Бергенхольм. "Поскольку причина этого сокрытия еще больше смутит вас, я скажу вам, что это было. Если бы вы, эддорианцы, узнали о нас раньше, вы могли бы выковать мощное оружие, достаточное для предотвращения достижения цели, которая теперь неизбежна.
   "Это правда, что ваши действия в качестве Ло Сунга из Уйгара не были ограничены. Как Митридат Понтийский, как Сулла, Марий и Нерон из Рима, как Ганнибал из Карфагена, как эти скромные твари Алкиксеркс из Греции и Менокопт из Египта, как Чингисхан и Аттила, кайзер, Муссолини, Гитлер и тиран Асия, тебе было позволено делать все, что тебе заблагорассудится. Подобные действия на Ригеле-4, Велантии, Палейн-Седьмой и в других местах также были разрешены без эффективного противодействия. Однако с появлением Вирджила Сэммса пришло время положить конец вашей обычной пагубной, обструктивной и разрушительной деятельности. Поэтому я поставил барьер между вами и теми, кто в противном случае был бы совершенно беззащитен перед вами".
   "Но почему сейчас? Почему не тысячи циклов назад? И почему Вирджил Сэммс?
   "Ответить на эти вопросы означало бы дать вам ценные данные. Вы можете - слишком поздно - ответить на них самостоятельно. Но продолжаю: ты обвиняешь меня и всю Арисию в трусости; явно мутная и неумелая мысль. Подумай, пожалуйста, о полноте твоего провала в деле с планетоидом Роджера; на том, что ты ничего не сделал с того времени; на ситуацию, в которой вы сейчас находитесь.
   "Несмотря на то, что ход мыслей вашей расы в основном материалистичен и механистичен, а вы принижаете нашу расу как "философскую" и "непрактичную", вы обнаружили - к своему большому удивлению - что ваши самые разрушительные физические силы не в состоянии воздействовать даже на эта форма плоти, которую я сейчас наполняю энергией, не говоря уже о влиянии на реальность, которая есть я.
   "Если этот эпизод является результатом обычного мышления заместителя командира Внутреннего Круга Эддора... но нет, моя визуализация не может быть настолько уж виновата. Излишняя самоуверенность - врожденная склонность тирана недооценивать противника - эти вещи поставили вас в ложное положение; но я очень боюсь, что они не сделают этого ни в одном действительно важном деле в будущем".
   "Будьте уверены, что они не будут!" - прорычал Гарлейн. - Может быть, это не совсем трусость. Однако это что-то очень похожее. Если бы вы могли эффективно действовать против нас в любое время в прошлом, вы бы так и сделали. Если бы вы могли эффективно действовать против нас сейчас, вы бы действовали, а не говорили. Это элементарно - самоочевидно верно. Настолько верно, что вы даже не попытались это отрицать - и вы бы не ожидали, что я поверю вам, если бы вы это сделали. Холодные черные глаза смотрели вровень с ледяными или норвежскими голубыми глазами.
   "Отрицать это? нет. Я рад, однако, что вы употребили слово "эффективно" вместо "открыто"; ибо мы эффективно действовали против вас с тех пор, как эти новообразованные планеты достаточно остыли, чтобы на них могла развиваться разумная жизнь".
   "Какая? у вас есть? Как?"
   - Этому ты тоже можешь научиться - слишком поздно. Теперь я сказал все, что собирался сказать. Я не дам вам больше никакой информации. Поскольку вы уже знаете, что взрослых арисианцев больше, чем эддорианцев, так что хотя бы один из нас может посвятить все свое внимание блокированию прямого усилия любого из вас, вам ясно, что для меня это не имеет никакого значения. независимо от того, решите ли вы уйти или остаться. Я могу и останусь здесь столько же, сколько и вы; Я могу и буду сопровождать вас всякий раз, когда вы выходите из объема пространства, защищенного эддорианским экраном, куда бы вы ни пошли. Выборы за вами".
   Гарлейн исчез. То же самое сделал и арисианец - мгновенно. доктор Однако Нельс Бергенхольм остался. Повернувшись, он возобновил работу с того места, где остановился, точно зная, что он делал и что он собирается сделать, чтобы закончить ее. Он освободил зону принуждения, которую держал на каждом человеческом существе в поле зрения или слуха, так ловко, что никто ни тогда, ни когда-либо не заподозрил, что произошло что-то необычное. Он знал эти вещи и делал эти вещи, несмотря на то, что форма плоти, которую его товарищи по Трипланетной службе знали как Нельса Бергенхольма, тогда питалась энергией не изумительно мощного ума Друнли Творца, а арисианского ребенка. слишком молод, чтобы быть полезным в том, что должно было произойти.
   Ариса была готова. Каждый арисийский ум, способный к взрослому или даже близкому к взрослому мышлению, был нацелен на действие, когда должен был наступить момент действия. Однако они не были напряжены. Хотя это ни в коем случае не было рутиной, то, что они собирались сделать, было предсказано за многие циклы времени. Они точно знали, что собираются делать и как это делать. Они ждали.
   "Моя визуализация не совсем ясна в отношении настроения последовательности событий из-за того, что слияние, частью которого является Друнли, не уничтожило Гарлейна из Эддора, пока он заряжал Серого Роджера энергией", - подумал молодой Страж, по символу Эуконидор. собранный разум. "Могу ли я воспользоваться моментом этого бездействия, чтобы распространить свою визуализацию для расширения и обучения?"
   - Можешь, юноша. Старейшины Арисии - самые могущественные умы этой невероятно могущественной расы - объединили свои несколько разумов в один разум и дали согласие. "Это будет время, проведенное с пользой. Подумай".
   "Отдельенный от других эддорианцев межгалактическим расстоянием, каким он был тогда, Гхарлейн мог быть изолирован и мог быть уничтожен", - указал юноша, несколько застенчиво распространяя свою визуализацию в общественном сознании. "Поскольку само собой разумеется, что его уничтожение несколько ослабило бы Эддора и в этой степени помогло бы нам, очевидно, что если оставить его в живых, будет получено еще большее преимущество. Некоторые пункты достаточно ясны: Гарлейн и его товарищи поверят, что слияние арисианцев не могло убить его, поскольку оно этого не сделало; что эддорианцы, презирающие наши силы и считающие нас намного ниже себя, не будут вынуждены разрабатывать такие вещи, как механические экраны на атомной энергии против мысли третьего уровня, до тех пор, пока не будет слишком поздно даже для этих устройств. спасти свою расу от вымирания; что они, по всей вероятности, никогда даже не заподозрят, что Галактический Патруль, который так скоро появится, на самом деле будет главным действующим лицом в этом вымирании. Однако неясно, ввиду вышеизложенных фактов, почему теперь нам стало необходимо убить одного эддорианца на Эддоре. Я также не могу сформулировать или визуализировать с какой-либо ясностью методы, которые следует использовать для окончательного уничтожения расы; У меня отсутствуют некоторые фундаментальные данные о событиях и условиях, которые произошли за много-много циклов до моего рождения. Я не могу поверить, что мое восприятие и память могли быть такими несовершенными - неужели эти основные данные недоступны или никогда не были доступны?"
   - Это факт, юноша. Хотя ваше представление о будущем, конечно, не такое подробное и точное, каким оно будет после нескольких циклов труда, ваши знания столь же полны, как и у любого другого из нашего числа".
   "Я понимаю." Эвконидор мысленно кивнул, выражая полное понимание. - Это необходимо, и смерти младшего эддорианца - Стража - будет достаточно. Для Внутреннего Круга Эддора не будет ни удивления, ни беспокойства, что объединенный тотальный разум Арисии способен убить такое относительно слабое существо. Я понимаю."
   потом тишина; и жду. минут? Или дней? Или недели? Кто может сказать? Что значит время для любого арисийца?
   Затем прибыл Друнли; прибыл в момент, когда он покидал Холм, - какое значение имеет даже межгалактическое расстояние для скорости мысли? Он объединил свой разум с разумом трех других Создателей Цивилизации. Массированный и объединенный разум Арисии, уравновешенный и готовый, ожидающий только его прихода, устремился в космос. Эта огромная, доселе неизвестная концентрация ментальной силы достигла внешнего экрана Эддора практически в то же мгновение, что и сущность, которой был Гарлейн. Однако эддорианец прошел без сопротивления; арисы - нет.
  
   Примерно две тысячи миллионов лет назад, когда произошло Слияние - событие, которое должно было заставить каждую из двух пересекающихся галактик изобиловать планетами, - арисийцы уже были древней расой; настолько древние, что даже тогда они не зависели от случайного образования планет. Считается, что эддорианцы были еще старше. Арисийцы были уроженцами нашего обычного пространственно-временного континуума; эддорианцы не были.
   Эддор был и остается огромным, плотным и горячим. Его атмосфера не воздух, как мы, жители маленькой зеленой Терры, знаем воздух, а представляет собой ядовитую смесь газообразных веществ, известных человечеству только в химических лабораториях. Его гидросфера, хотя и содержит некоторое количество воды, представляет собой ядовитую, вонючую, ужасно коррозионную, слизистую и мутную жидкость.
   И эддорианцы так же отличались от всех известных нам людей, как Эддор отличается от планет, присущих нашему пространству и времени. На наш взгляд, они были совершенно чудовищны; почти непонятно. Они были аморфными, амебоидными, бесполыми. Не андрогинный или партеногенный, а абсолютно бесполый; с бесполостью, неизвестной ни одной земной форме жизни выше дрожжей. Таким образом, они были во всех смыслах и целях, за исключением насильственной смерти, бессмертными; ибо каждый, прожив сотни тысяч теллурийских лет и достигнув своей способности жить и учиться, просто разделился на двух новых индивидуумов, каждый из которых, вдобавок к полному обладанию разумом, воспоминаниями и знаниями своего родителя, также имел совершенно новую изюминку и значительно увеличенную вместимость.
   А раз жизнь была, то и конкуренция была. Соревнование за власть. Знания ценны только постольку, поскольку они способствуют силе. Война началась, состарилась и продолжалась; ужасающе эффективная война возможна только для таких сущностей, как они. Их умы, и без того могучие, крепли и крепли под напряжением междоусобной борьбы.
   Но о мире даже не думали. Борьба продолжалась на все более и более высоком уровне насилия, пока не стали очевидными два факта. Во-первых, все эддорианцы, которых можно было убить физическим насилием, уже умерли; что оставшиеся в живых развили такие огромные силы разума, такое полное владение вещами как физическими, так и умственными, что их нельзя было убить физической силой. Во-вторых, что за века, в течение которых они отдавали все свои усилия взаимному истреблению, их солнце начало заметно остывать; что их планета очень скоро станет настолько холодной, что они больше никогда не смогут жить своей нормальной физической жизнью.
   Так произошло перемирие. Эддорианцы работали вместе - не без трений - над созданием механизмов, с помощью которых они переместили свою планету через световые годы космоса к более молодому и горячему солнцу. Затем, когда Эддор снова стал горячим и зловонным, битва возобновилась. На этот раз ментальная битва, продолжавшаяся более ста тысяч эддорианских лет; за последние десять тысяч из которых не погиб ни один эддорианец.
   Понимая тщетность такого непродуктивного предприятия, относительно немногие выжившие заключили своеобразный мир. Поскольку у каждого из них была совершенно ненасытная жажда власти, и поскольку стало ясно, что они не могут ни победить, ни убить друг друга, они объединят силы и завоюют достаточное количество планет - достаточное количество галактик - так, чтобы каждый эддорианец мог иметь столько силы и авторитета, сколько он мог бы справиться.
   Что за беда, что в их родном космосе было не так много планет? Были и другие пространства, их бесконечное множество; некоторые из них, как это было математически определено, содержали бы миллионы и миллионы планет вместо двух или трех. Мысленно и с помощью машины они исследовали соседние континуумы; разработали гиперпространственную трубу и безынерционный привод; они вели свою планету, как космический корабль, через пространство за пространством за пространством.
   Таким образом, вскоре после начала Слияния в наше пространство-время вошел Эддор; и здесь, из-за множества уже существующих планет и неисчислимых миллионов новых, которые вот-вот появятся, он остался. Вот чего они хотели с самого начала; здесь было достаточно планет, здесь было достаточно полей для проявления силы, чтобы насытить даже ненасытных. Им больше не нужно было сражаться друг с другом; теперь они могли сотрудничать всем сердцем - до тех пор, пока каждый получал больше - и больше , и БОЛЬШЕ!
   Энфилисор, молодой арисианец, по своему обыкновению жадно блуждающий в мыслях за границей, впервые вступил в контакт с эддорианцами в этом пространстве. Безобидный, наивный, невинный, он был чрезвычайно удивлен их дружескому приветствию; но за мгновение до того, как закрыть свой разум от их злобных атак, он узнал о них вышеизложенные факты.
   Однако слитый разум старейшин Арисии не удивился. Арисийцы, хотя и не столь механистичны, как их противники, и к тому же миролюбивы от природы, но далеко опередили их в чистой науке о разуме. Старейшины давно знали об эддорианцах и их похотливых блужданиях по пленуму за пленумом. Их Визуализация Космического Всего уже давно предсказывала с ужасающей уверенностью вторжение, которое произошло сейчас. Они давно знали, что им придется делать. Они сделали это. Настолько коварно, что не вызвали сопротивления, они проникли в умы эддорианцев и запечатали все знания об Арисии. Они удалились бесследно.
   У них не было много данных, это правда; но больше не могло быть получено в то время. Если бы кому-то из этих обидчивых подозрительных умов дали хоть какой-то повод для беспокойства, какой-нибудь центр сомнений, у них было бы время разработать механизмы, способные вытеснить арисианцев из этого пространства, прежде чем появится оружие для уничтожения эддорианцев - еще не полностью спроектированный "Галактический патруль" - можно было подделать. Даже тогда арисианцы могли бы убить одной только мысленной силой всех эддорианцев, кроме Всевышнего и его Внутреннего Круга, находящихся в безопасности под своим тогда непроницаемым щитом; но до тех пор, пока они не могли провести чистую атаку, они не могли атаковать - тогда.
   Следует заметить, что арисийцы сражались не за себя. Как индивидуумам или как расе им нечего было бояться. Даже меньше, чем эддорианцы, они могли быть убиты любым возможным применением физической силы. Прошлые мастера ментальной науки, они знали, что никакая возможная концентрация эддорианской ментальной силы не может убить ни одного из них. И если они будут вытеснены из нормального пространства, какая разница? Для таких менталитетов, как их, любое данное пространство будет служить так же хорошо, как и любое другое.
   Нет, они боролись за идеал; для мирной, гармоничной, свободолюбивой Цивилизации, которую они предполагали развивать повсюду и в конечном итоге полностью охватить мириады планет двух огромных Островных Вселенных. Кроме того, они чувствовали тяжелый груз ответственности. Поскольку все эти расы, существующие и еще не явившиеся, произошли и будут возникать из арисийских жизненных спор, пронизывающих это конкретное пространство, все они были и будут в основе своей арисийскими. Было совершенно немыслимо, чтобы Арисия оставила их на вечное господство такой хищной, такой тиранической, такой адски ненасытной породы монстров.
   Поэтому арисийцы сражались; эффективно, если коварно. Они не вмешивались - они не могли - открыто вмешиваться в безжалостное завоевание Эддором мира за миром; с безжалостным уничтожением Эддором Цивилизации за Цивилизацией. Тем не менее, путем отборных спариваний и установления кровных линий на бесчисленных планетах они следили за тем, чтобы тенденция уровня интеллекта определенно и неуклонно повышалась.
   Четыре Создателя Цивилизации - Друнли, Кридиган, Неданиллор и Бролентин, которые в результате слияния образовали "Наставника Арисии", который должен был стать известен каждому, кто носит Линзу Цивилизации, - несли индивидуальную ответственность за программу развития Арисии на четырех планеты Теллус, Ригель IV, Велантия и Палейн VII. Друнли установил у Теллуса две основные кровные линии. В непрерывной мужской линии происхождения Киннисоны восходят к заре даже мифической теллурийской истории. Киннекса из Атлантиды, дочь одного Киннисона и сестра другого, - первая из кровей, упомянутая в этих анналах; но линия была тогда уже старая. Так было и с другой линией; по всей своей огромной длине, как у мужчин, так и у женщин, были особенно впечатляющие красно-бронзово-каштановые волосы и столь же поразительные желто-коричневые глаза с золотыми крапинками.
   Эти штаммы также не смешивались. Друнли сделал психологически невозможным их смешение до тех пор, пока не будет достигнута предпоследняя стадия развития.
   Пока эта стадия была еще в будущем, появился Вирджил Сэммс, и вся Арисия знала, что пришло время открыто вступить в бой с эддорианцами, разум к разуму. Гарлейн-Роджер был остановлен жестоко и резко. Каждый эддорианец, где бы он ни работал, обнаруживал, что каждое направление его деятельности заблокировано.
   Гарлейн, как было сказано, сконструировал предположительно непреодолимое оружие и атаковал своего арисианского блокатора, результаты которого уже известны. После этой неудачи Гарлейн понял, что что-то ужасно не так; что он был неверным более двух миллиардов теллурианских лет. По-настоящему встревоженный, впервые за свою долгую жизнь, он вернулся к Эддору; чтобы предупредить своих товарищей и посоветоваться с ними о том, что следует делать. А объединенная и объединенная сила всей Арисии была всего в одном мгновении позади него.
  
   Арисия ударила в крайний экран Эддора, и в момент удара этот экран рухнул. А затем, мгновенно и совершенно незаметно для защитников планеты, арисианские силы разделились. Старейшины, включая всех Формовщиков, схватили эддорианца, который держал в руках этот экран, накинули на него непроницаемую силовую сеть и выдернули его в межгалактическое пространство.
   Затем, неудержимо въезжая, они вывернули незадачливую тварь наизнанку. И до того, как жертва умерла под их острыми исследованиями, Старейшины Арисии узнали все, что когда-либо знали эддорианец и все его предки. Затем они удалились в Арисию, оставив своих более молодых, более слабых, частично развитых товарищей делать все, что они могли, против могущественного Эддора.
   Будет ли атака этих меньших сил остановлена на втором, третьем, четвертом или самом внутреннем экране; доберутся ли они до самой планеты и, возможно, нанесут реальный ущерб, прежде чем их отгонят; был нематериален. Эддору нужно позволить, и ему будет позволено с легкостью отразить это вторжение. В грядущих циклах эддорианцы должны и будут верить, что им действительно нечего бояться Арисии.
   Однако настоящая битва была выиграна. Арисианские визуализации теперь могли быть расширены, чтобы изобразить все существенные элементы кульминационного конфликта, который в конечном итоге должен был произойти. К такому выводу пришли арисианцы, это не было радостным выводом, поскольку все их визуализации сходились в том, что единственный возможный метод уничтожения эддорианцев также неизбежно положит конец их собственной полезности в качестве Стражей Цивилизации.
   Однако необходимость такого исхода была доказана, арисийцы приняли его и без колебаний работали над его достижением.
  
   ГЛАВА 2
   Как уже было сказано, Холм, который была построена как теллурианская штаб-квартира Трипланетной службы, а теперь стала штаб-квартирой наполовину организованного Солнечного патруля, была - и остается - усеченной, покрытой сплавом, покрытой сотами горой. Но так как люди не любят вечно жить под землей, то, как бы ни было красиво освещено и как тщательно и комфортно кондиционировано подземелье, Резервация простиралась далеко за пределы этого серого, неприступного, зеркально-гладкого конуса из металла. . Далеко за пределами этой обширной резервации находился небольшой город; имелись сотни высокопродуктивных ферм; и, особенно в этот ясный майский полдень, здесь был парк отдыха, в котором, среди прочего, были десятки теннисных кортов.
   Один из этих кортов был на три четверти окружен трибунами, с которых пара сотен человек наблюдала за матчем, который, казалось, имел какое-то небольшое местное значение. Двое мужчин сидели в ложе, рассчитанной на двадцать человек, и с восхищением наблюдали за парой, которая, казалось, вполне могла выиграть в двух сетах чемпионат Хилла в смешанном парном разряде.
   "Прекрасная пара, Род, если я могу так сказать, а также отличные исполнители". Солярианский советник Вирджил Сэммс говорил со своим компаньоном, пока противники меняли корты. - Я все же думаю, что молодой потаскушке следует одеться - из-за этих белых нейлоновых шорт она выглядит еще более обнаженной, чем обычно. Я ей тоже так говорила, нефрит, но она носит все меньше и меньше.
   "Конечно, - тихо рассмеялся комиссар Родерик К. Киннисон. "Что вы ожидали? Она получила от тебя волосы и глаза, почему бы и не твое упрямство? Одна вещь, однако, это все к лучшему - у нее есть то, что нужно, чтобы раздеться таким образом, а у большинства из них нет. Но чего я не могу понять, так это почему они этого не делают... - Он сделал паузу.
   - Я тоже. Господь свидетель, мы достаточно сильно набросились друг на друга, и Джек Киннисон и Джилл Сэммс, безусловно, составили бы пару, к которой можно было бы притянуться. Но если они не будут... но, может быть, они еще будут. Они еще молодые и достаточно дружелюбные.
   Однако, если бы Сэммс-отец мог находиться на корте, а не в штрафной, он был бы удивлен; ибо молодой Киннисон, хотя и достаточно улыбаясь, обращался к своей великолепной партнерше в выражениях, в которых было мало действительно дружелюбия.
   "Слушай ты, птичий мозг, узловатый, статный полубелый!" - выкрикнул он низким, но горько-напряженным голосом. "Я должен выбить твои предполагаемые мозги! Я тысячу раз говорил тебе следить за своей территорией и держаться подальше от моей ! Если бы ты был там, где тебе было место, или хотя бы принял мой сигнал, Фрэнк не смог бы сделать этот пункт "тридцать всего"; и если бы Лоис не забила, она бы застала вас врасплох, в километре от позиции, и сделало бы это двойкой. Как ты думаешь, что ты вообще делаешь - играешь в теннис или смотришь, как много невинных прохожих ты можешь вывести из-под контроля?
   - Что вы думаете? - мило усмехнулась девушка. Ее рыжевато-коричневые глаза, всего на пару дюймов ниже его собственных, почти испускали искры. "И вы только посмотрите, кто пытается указывать кому, что и как делать! К вашему сведению, мастер-пилот Джон К. Киннисон, я скажу вам, что только потому, что вы не можете перестать быть "Убийцей" Киннисон даже достаточно долго, чтобы позволить двум нашим хорошим друзьям время от времени получить очко, или, может быть, даже игра, это не причина, по которой я должен превращаться в "Убийцу" Сэммса. И я вам тоже скажу..."
   - Ты ничего мне не скажешь, Джилл, - говорю я тебе ! Начните отдавать баллы за что угодно, и однажды вы обнаружите, что отдали слишком много. У меня нет таких игр - и пока вы играете со мной, вы тоже не играете - или что-то еще. Если ты заткнешь эту спичку еще хоть раз, следующий мяч, который я подам, попадет в самую узкую часть твоих причудливых белых шорт - прямо там, где был бы задний карман, если бы он был, - и поднимется рубец, который заставит вы едите с плаща в течение трех дней. Так что смотри под ноги!"
   "Ты невыносимый болван! Я хотел бы разбить эту ракетку над вашей головой! Я тоже это сделаю и уйду с корта, если вы этого не сделаете...
   Раздался свисток. Вирджилия Сэммс, вся улыбаясь, подошла к базовой линии и стала олицетворением и воплощением плавно плавного движения. Мяч пронесся над сеткой, едва не задев ее - блестящий эйс на подаче. Игра продолжалась.
   А через несколько минут в душевой, где Джек Киннисон жадно колядовал, размахивая полотенцем, подошел огромный молодой человек и звонко шлепнул его между лопаток.
   "Поздравляю, Джек, и так далее. Но есть одна вещь, которую я хочу спросить у тебя. Конфиденциально, типа?..
   "Стрелять! Разве мы не ели из одной тарелки вот уже столько лун? С чего вдруг такая неуверенность, Мейс? Это не в характере".
   - Ну... это... я умею читать по губам, знаете ли.
   "Конечно. Мы все. Что насчет этого?"
   - Просто... ну, я видел, что вы с мисс Сэммс сказали друг другу там, и если это была любовная болтовня, то я венерианский грязный щенок.
   " Влюбленные! Кто, черт возьми, сказал, что мы любовники? О, ты надышался папиным соком из шариков. Любители! Я и этот рыжеволосый стервец - этот тупоголовый сападилли? Едва! "
   - Постой, Джек! Голос большого офицера был слегка резким. - Вы сбились с курса - чертовски долго улетали. У этой девушки есть все. Она из класса Резервации - ведь она же обычная двенадцатидевятнадцатая!
   "Хм?" Пораженный, молодой Киннисон перестал вытираться и уставился на него. - Ты хочешь сказать, что пропускал ее только потому, что. - Он хотел было сказать, - потому что ты мой лучший друг в Системе, - но не стал.
   "Ну, я подумал, что это должно пахнуть слегка сыром". Другой мужчина также не выразил словами то, что они оба так глубоко знали, чтобы быть правдой. - Но если у тебя нет... если ты, конечно, не против...
   "Подождите пять секунд - я вас проведу".
   Джек надел форму, и через несколько минут два молодых офицера, безупречные в космическом черно-серебристом патруле, направились к женским раздевалкам.
   - ...но с ней все в порядке... в большинстве случаев... я думаю. Киннисон наполовину извинялся за то, что сказал. "Помимо того, что у нее цыплячье сердце и упрямство, она еще и хорошая девчонка. Она действительно подходит... большую часть времени. Но я не хотел бы ее, с приложенным бонусом, не больше, чем она хотела бы меня. Это строго взаимно. Ты тоже не влюбишься в нее, Масе; вам захочется оторвать ей одну ногу и забить ею до смерти остальную часть в течение недели, но нет ничего лучше, чем выяснить все самому.
   Вскоре появилась мисс Сэммс; несколько менее откровенно одетый, чем раньше, в блузке и килте, которые были в моде того времени.
   "Привет, Джилл! Это Мейс - я говорил вам о нем. Мой товарищ по лодке. Мастер электроники Мейсон Нортроп".
   - Да, я слышал о тебе, тронцист, много. Она тепло пожала руку.
   - Он не ставил на тебя трассеры, Джилл, потому что думал, что станет браконьером. Можете ли вы показать это? Я выпрямил его, однако, в короткие сроки. Сказал ему, почему, так что он должен быть изолирован от любого напряжения, которое вы можете создать.
   - О, ты? Как мило с твоей стороны! Но как... о, эти? Она указала на мощный призматический бинокль, часть униформы каждого космического офицера.
   "Ага." Нортроп извивался, но держался твердо.
   "Если бы я был таким же большим и крепким, как вы, - восхищенно оглядывая примерно шесть футов два роста и двести с лишним фунтов твердого мяса, хрящей и костей, - я бы схватил его за одну лодыжку, закрутил его вокруг моей головы и швырнул на пятнадцатый ряд сидений. Что с ним, Масе, так это то, что он родился на века и века позже. Он должен был быть надзирателем, когда строили пирамиды, и стегать рабов за то, что они не ступали просто так. Или, еще лучше, одного из тех людей, о которых рассказывалось в тех забавных старых книгах, которые они откопали в прошлом году, - сеньоры или что-то в этом роде, помните? Властью над жизнью и смертью - "высшей, средней и низкой справедливостью", чем бы она ни была - над своими вассалами и их семьями, крепостными и служанками. Особенно служанки! Ему нравятся маленькие, приятные няньки, которые притворяются совершенно бесхребетными и совершенно безмозглыми, а, Джек?
   "Ой! Туше, Джилл, но, может быть, я сам до этого додумался. Давай отменим, а? Я увижу вас двоих здесь или там. Киннисон повернулся и поспешил прочь.
   "Хотите знать, почему он так быстро улетает?" Джилл ухмыльнулась своему спутнику; яркая, быстрая улыбка. "Не то чтобы он сдавался. Блондинка вон там - та, что в ракетно-красном, очень немногие блондинки могут носить такой яркий оттенок. Димплс Мейнард".
   - А она... э...?
   "Приятный и детский болтун? Угу. Она великий человек. Я просто выскочил; таким же он был. Ты знаешь, что ни один из нас на самом деле не имел в виду половину того, что сказал... или... по крайней мере... - Ее голос замер.
   - Не знаю, знаю я или нет, - неловко, но честно ответил Нортроп. "Это были дикие вещи, если они когда-либо были. Боже мой, я не понимаю, почему вы двое - два лучших человека в мире - должны вот так вгрызаться друг в друга. ты?"
   - Не знаю, думал ли я когда-нибудь об этом в таком ключе. Джилл закусила нижнюю губу. - Он действительно великолепен, и мне он очень нравится - обычно. Мы отлично ладим большую часть времени. Мы вообще не ссоримся, кроме как когда слишком близко друг к другу... и тогда мы ссоримся из-за чего угодно и из-за всего... допустим, что это может быть? Как заряды, отталкивающие друг друга обратно пропорционально квадрату расстояния? Примерно так оно и выглядит".
   "Может быть, и я гладкий". Лицо мужчины прояснилось. - А я зарядка противоположного знака. Пойдем!"
  
   А в глубоко зарытом кабинете Вирджила Сэммса два сильнейших человека Цивилизации вели оживленную беседу.
   "...достаточно проблем, чтобы четверо мужчин нашего роста не могли спать по ночам". Голос Сэммса был легким, но его глаза были угрюмыми и мрачными. - Впрочем, со временем ты, вероятно, сможешь выпороть свою. В основном они находятся в одной солнечной системе; короткий полет охватывает все остальное. Языки и обычаи известны. Но как - как - судебные процессы могут работать эффективно - вообще работать, если уж на то пошло, - когда человек может совершить убийство или пират может ограбить космический корабль и оказаться на расстоянии сотни парсеков, прежде чем преступление будет раскрыто? Как может теллурианец Джон Ло найти преступника в чужом мире, который ничего не знает о нашем Патруле, с совершенно чуждым языком, а может быть, вообще без языка, где месяцами уходят даже на то, чтобы выяснить, кто и где - если есть - родной? полицейские есть? Но должен быть способ, Род, должен быть способ! Сэммс громко хлопнул раскрытой ладонью по голой столешнице. - И, ей-богу, найду - Патруль выйдет победителем !
   "Крестоносец Сэммс, отныне и навсегда!" В голосе и выражении лица Киннисона не было и следа насмешки, а только дружба и восхищение. "И я держу пари, что вы делаете. Ваш межзвездный патруль или что-то в этом роде...
   "Галактический патруль. Я знаю, как это будет называться, по крайней мере".
   "...так же хорошо, как в сумке, прямо сейчас. Вы проделали свою работу до сих пор, Вирдж. Вся эта система, Невия, колонии на Альдебаране II и других планетах, даже Валерия, тесна как барабан. Забавно с Валерией, не правда ли...
   Наступило молчание, затем Киннисон продолжил:
   "Но где бриллианты, там и голландцы. А голландские женщины идут туда же, куда и их мужчины. И, несмотря на медицинские советы, рождаются голландские младенцы. Хотя многие взрослые умерли - три G - это не шутки, - практически все младенцы продолжают жить. Развивая кости и мускулы, чтобы соответствовать, ходить в полтора года, жить нормально, они говорят, что третье поколение будет чувствовать себя там как дома".
   "Это показывает, что человеческое животное лучше приспосабливается, чем полагали некоторые высокопоставленные медики, вот и все. Не пытайся увести меня в сторону, Род. Вы не хуже меня знаете, с чем мы сталкиваемся; новые головные боли, которые приносит с собой межзвездная торговля. Новые пороки - наркотики - тионит, например; мы не смогли получить представление о том, откуда взялся этот материал. И мне не нужно рассказывать вам, как пиратство повлияло на страховые тарифы".
   - Не скажу - посмотри на цену альдебаранских сигар, единственных пригодных для курения! Значит, вы отказались от мысли, что Арисия - штаб-квартира пиратов?
   "Определенно. Это не так. Пираты боятся его даже больше, чем бродяги-космонавты. Это вне пределов - очевидно, абсолютно запретная территория - для всех, включая моих лучших оперативников. Все, что мы знаем о ней, - это имя - Арисия - которое ей дали наши планетографы. Это первая совершенно непостижимая вещь, которую я когда-либо испытывал. Я сам поеду туда, как только выкрою время, - не то чтобы я рассчитывал взломать вещь, к которой не могли прикоснуться мои лучшие люди, но было так много разных и противоречивых сообщений - никакие две истории не совпадают ни в чем, кроме в том, что никто не мог приблизиться к планете - что я чувствую потребность в некоторой информации из первых рук. Хочешь пойти?"
   - Постарайся удержать меня от этого!
   - Но при этом нам не следует слишком удивляться, - задумчиво продолжил Сэммс. "Мы только начинаем царапать поверхность, как мы есть, мы должны ожидать встречи со странными, сбивающими с толку - даже совершенно необъяснимыми вещами. Факты, ситуации, события и существа, к которым наш односистемный опыт никак не мог подготовить нас. На самом деле, у нас уже есть. Если бы десять лет назад кто-нибудь сказал вам, что существует такая раса, как ригеллианцы, что бы вы подумали? Один корабль заходил туда, знаете ли, - один раз. Один час в любом ригеллианском городе - одна минута в ригеллианском автомобиле - сводит теллурианца с ума".
   - Я понимаю твою точку зрения. Киннисоне кивнул. "Наверное, я бы заказал психиатрическую экспертизу. А палеинцы еще хуже. Люди - если их можно так назвать - которые живут на Плутоне и им это нравится ! Сущности настолько чуждые, что никто, насколько мне известно, их не понимает. Но вам не нужно уходить даже так далеко от дома, чтобы найти работу по раскручиванию непостижимого. Кем, что и почему - и как долго - был Серый Роджер? А недалеко от него - ваш молодой Бергенхольм. И, кстати, вы так и не рассказали мне подробностей о том, почему именно "Бергенхольм", а не "Родебуш-Кливленд", сделал возможной трансгалактическую торговлю и стал причиной девяти десятых наших головных болей. Насколько я понимаю, Бергенхольм не был - не является - даже инженером.
   "Не так ли? Я так и думал. Его не было и нет. Ну, знаете, оригинальная свободная поездка Родебуш-Кливленд была убийственной..."
   " Откуда я знаю!" - с чувством воскликнул Киннисон.
   "Они вышибали себе мозги и ели сердца месяцами, но им не становилось лучше. И вот однажды в их лавку забредает этот парень Бергенхольм - большой, неуклюжий, спотыкающийся о собственные ноги. Пару минут он невинно смотрит на эту штуку, а потом говорит:
   "Почему бы вам не использовать уран вместо железа и не перемотать его так, чтобы он излучал вот такую форму волны, с горбами здесь и здесь; вместо там и там? и он рисует пару от руки, но очень красивые кривые.
   "Почему мы должны?" они кричат на него.
   "Потому что так и будет", - говорит он и уходит так же беззаботно, как и вошел. Не может - или не хочет - сказать больше ни слова.
   "Ну, в полном отчаянии они попробовали это - и это РАБОТАЛО! И с тех пор ни у кого не было проблем с Бергенхольмом. Вот почему Родебуш и Кливленд настаивали на этом имени".
   "Я понимаю; и это указывает на то, что я только что сказал. Но если он такой умственный гигант, почему он не добивается результатов со своей собственной проблемой, метеором? Или он?"
   - Нет... или, по крайней мере, прошлой ночью его не было. Но в моем блокноте есть записка о том, что он хочет увидеть меня как-нибудь сегодня - а что, если мы пригласим его сейчас?
   "Отлично! Я хотел бы поговорить с ним, если вы и он согласны".
   Молодого ученого вызвали и представили комиссару.
   - Продолжайте, доктор Бергенхольм, - предложил Сэммс. - Вы можете говорить с нами обоими так же свободно, как если бы мы были наедине.
   - Меня, как вы уже знаете, называли экстрасенсом, - резко начал Бергенхольм. "Говорят, что я вижу сны, вижу видения, слышу голоса и так далее. Что я оперирую интуицией. Что я гений. Я определенно не гений, если только мое понимание значения этого слова не отличается от понимания остального человечества".
   Бергенхольм остановился. Сэммс и Киннисон переглянулись. Последний нарушил непродолжительное молчание.
   - Мы с советником только что обсуждали тот факт, что есть очень много вещей, которых мы не знаем; что с расширением нашей деятельности на новые области невозможное стало почти обычным явлением. Я считаю, что мы можем непредвзято выслушать все, что вы хотите сказать".
   "Очень хорошо. Но сначала, пожалуйста, знайте, что я ученый. Таким образом, я обучен наблюдать; мыслить спокойно, ясно и аналитически; для проверки каждой гипотезы. Я вообще не верю в так называемое сверхъестественное. Эта вселенная не возникла и не продолжает существовать, кроме как благодаря действию естественных и неизменных законов. И я имею в виду неизменное , господа. Все, что когда-либо происходило, что происходит сейчас или что когда-либо должно произойти, было, есть и будет статистически связано с предшествующим событием и последующим событием. Если бы я не верил в это безоговорочно, я бы потерял всякую веру в научный метод. Ибо, если бы когда-либо произошло или существовало одно-единственное "сверхъестественное" событие или вещь, оно составило бы совершенно непредсказуемое событие и положило бы начало ряду - последовательности - таких событий; положение вещей, в которое ни один ученый не поверит и не сможет поверить, что оно возможно в упорядоченной вселенной.
   "В то же время я признаю тот факт, что я сам делал вещи - вызывал события, если хотите, - которые я не могу объяснить ни вам, ни любому другому человеку ни в какой символике, известной нашей науке; и еще более необъяснимое - назовите это, если хотите, "догадкой", - что я попросил поговорить с вами сегодня.
   - Но вы рассуждаете кругами, - возразил Сэммс. - Или ты пытаешься создать парадокс?
   "Никогда. Я просто расчищаю путь для некоторой исходной вещи, о которой я скажу позже. Вы знаете, конечно, что любая ситуация, с которой ум не в состоянии справиться; действительно серьезная дилемма, которую он не может разрешить; разрушит этот ум - разочарование, бегство от реальности и так далее. Вы также поймете, что я, должно быть, осознал свои особенности задолго до того, как это сделал или смог сделать кто-либо другой?
   "Ах. Я понимаю. Да, конечно." Сэммс, сильно заинтересованный, наклонился вперед. "И все же ваша нынешняя личность адекватно, великолепно интегрирована. Как вы могли бы преодолеть - примирить - ситуацию, полную конфликта?"
   - Вы, я думаю, знакомы с моим происхождением? Сэммс, как бы он ни был проницателен, не счел заслуживающим внимания, что здоровенный норвежец ответил на его вопрос, задав лишь один из своих.
   - Да... о, я начинаю понимать... но комиссар Киннисон не имел доступа к вашему делу. Вперед, продолжать."
   "Мой отец - доктор. Ялмар Бергенхольм. Моя мать до замужества была доктором медицины. Ольга Бьернсон. Оба были и остаются физиками-ядерщиками - очень хорошими. Пионеры, так их называли. Они работали и продолжают работать на самых новых, самых отдаленных окраинах поля".
   "Ой!" - воскликнул Киннисон. "Мутант? Родился со вторым зрением - или что это?
   "Не второе зрение, как история описывает это явление, нет. Записи не показывают, чтобы какая-либо такая способность была когда-либо продемонстрирована к удовлетворению какого-либо компетентного научного исследователя. У меня что-то другое. Будет ли это истинным или нет, является интересной темой для спекуляций, но она не имеет ничего общего с проблемой, которая сейчас находится в руках. Возвращаясь к теме, я давно решил свою дилемму. Я совершенно уверен, что существует наука о духе, столь же определенная, положительная, столь же неизменная по закону, как и наука о физическом. Хотя я и не буду пытаться вам это доказывать, я знаю , что такая наука существует, и что я родился со способностью воспринимать по крайней мере некоторые ее элементы.
   "Теперь к вопросу о метеоре Патруля. Эта эмблема была и остается чисто физической. У пиратов такие же способные ученые, как и у нас. То, что физическая наука может изобрести и синтезировать, она может проанализировать и воспроизвести. Однако есть точка, за которую физическая наука пойти не может. Она не может ни анализировать, ни имитировать осязаемые продукты того, что я так вольно назвал наукой о разуме.
   - Я знаю, советник Сэммс, что нужно Трипланетной службе; нечто гораздо большее, чем его метеор. Я также знаю, что потребность будет становиться все больше и больше по мере того, как расширяется сфера действия Патруля. Без действительно эффективного символа Солярианскому Патрулю будут мешать даже больше, чем Трипланетной Службе; и его логическое продолжение в Космический Патруль или как бы там ни называлась эта более крупная организация, будет определенно невозможным. Нам нужно что-то, что будет идентифицировать любого представителя Цивилизации положительно и безошибочно, где бы он ни находился. Должна быть исключена возможность копирования или даже имитации, для чего он должен убивать любую неавторизованную сущность, пытающуюся обмануть. Он должен действовать как телепат между своим владельцем и любым другим живым разумом, как бы высокого или низкого уровня он ни был, чтобы мысленное общение, намного более четкое и быстрое, чем физическое, было возможно без кропотливого изучения языка; или между нами и такими народами, как жители Ригеля-Четыре или Палена-Семь, оба из которых, как мы знаем, обладают высоким интеллектом и, должно быть, уже знакомы с телепатией.
   - Ты читал или читал мои мысли? - тихо спросил Сэммс.
   - Нет, - категорично ответил Бергенхольм. "В этом нет и не было необходимости. Любой человек, который может думать, кто действительно рассмотрел этот вопрос и кто искренне желает блага Цивилизации, должен был прийти к тем же выводам".
   "Наверное, да. Но больше никаких побочных вопросов. У вас есть какое-то решение, иначе вас бы здесь не было. что это?"
   - Дело в том, что вы, солярианский советник Сэммс, должны отправиться в Арисию как можно скорее.
   "Арисия!" - воскликнул Сэммс и:
   "Арисия! Или все ады в космосе, почему Арисия? И как мы можем сделать подход? Разве ты не знаешь, что никто не может приблизиться к этой проклятой планете?
   Бергенхольм пожал плечами и широко раскинул руки в пантомиме полной беспомощности.
   - Откуда ты знаешь - еще одна твоя догадка? Киннисон продолжал. - Или тебе кто-то что-то сказал? Где ты его взял?
   - Это не догадка, - уверенно ответил норвежец. "Мне никто ничего не говорил. Но я знаю - так же определенно, как знаю, что при сгорании водорода в кислороде образуется вода, - что арисийцы очень хорошо разбираются в том, что я назвал наукой о разуме; что если Вирджил Сэммс отправится в Арисию, он получит нужный ему символ; что он никогда не получит его иначе. Что же касается того, откуда я все это знаю... Я не могу... Я просто... Я знаю это, говорю вам!
   Не сказав больше ни слова, не спросив позволения уйти, Бергенхольм развернулся и поспешил вон. Сэммс и Киннисон уставились друг на друга.
   "Что ж?" - вопросительно спросил Киннисон.
   "Я иду. В настоящее время. Можно ли меня пощадить или нет, и считаете ли вы, что я вышел из-под контроля или нет. Я верю ему, каждому слову, и, кроме того, Бергенхольм. а ты? приходящий?"
   "Да. Не могу сказать, что я продан на сто процентов; но, как вы говорите, от Бергенхольма трудно отмахнуться. И на минимальном рейтинге это надо попробовать. Что ты говоришь? Вероятно, не флот - " Бойсе " ? Или Чикаго ? Теперь говорил комиссар общественной безопасности, главнокомандующий вооруженными силами. - Я бы сказал, " Чикаго " - самая быстрая и мощная вещь в космосе.
   "Рекомендация одобрена. взлетать; Завтра тысяча двести часов!
  
   ГЛАВА 3
   Сверхдредноут " Чикаго " как бы подошел к воображаемой, но тем не менее четко очерченной границе, которой не достиг ни один другой корабль . ему позволили пройти, он стал инертным и пополз вперед, миля за милей. Все мужчины, от комиссара и советника вниз, были напряжены и напряжены. Истории об этой Арисии ходили так широко, так совершенно фантастически, что никто не знал, чего ожидать. Они ожидали неожиданного - и получили его.
   "Ах, теллурианцы, вы как раз вовремя". Сильный, уверенный, глубоко резонирующий псевдоголос раздавался в глубинах сознания каждого на борту огромного военного корабля. "Летчики и штурманы, вы измените курс на один семьдесят восемь тире семь двенадцать пятьдесят три. Держите этот курс, инертный, с ускорением в одну теллурийскую гравитацию. Сейчас у Вирджила Сэммса будет интервью. Он вернется в сознание остальных ровно через шесть ваших часов.
   Почти ошеломленные своим первым опытом телепатии, никто из экипажа " Чикаго" не заметил ничего необычного во фразеологии этой совершенно точной, бриллиантовой мысли. Однако Сэммс и Киннисон сами были сторонниками точности. Но, несмотря на то, что они были предупреждены и возбуждены, хотя должны были обнаружить какие-либо признаки гипноза или мысленного внушения, ни один из них не имел ни малейшего подозрения ни тогда, ни когда-либо, что Вирджил Сэммс на самом деле вовсе не покидал Чикаго . .
   Сэммс знал , что он сел в спасательную шлюпку и направил ее к мерцающей дымке, за которой находилась Арисия. Комиссар Киннисон знал , как и любой другой человек на борту, что Сэммс делал эти вещи, потому что он, другие офицеры и большая часть экипажа наблюдали, как Сэммс это делал. Они смотрели, как спасательная шлюпка уменьшается в размерах с расстоянием; наблюдали, как он исчезает в необычайно радужной завесе силы, которую не могли пробить их самые проникающие сверхлучевые лучи-шпионы.
   Они ждали.
   И так как каждый заинтересованный человек знал , вне всякого сомнения и до конца своей жизни, что все, что казалось, происходило на самом деле, было так и описано.
   Затем Вирджил Сэммс проехал на своем маленьком судне через самый внутренний экран Арисии и увидел планету, настолько похожую на Землю, что она могла быть ее миром-сестрой. Там были белые ледяные шапки, необъятные голубые океаны, зеленые континенты, частично закрытые пушистыми грядами облаков.
   Будут или не будут города? Хотя он совершенно не знал, чего ожидать, он не верил, что на Арисии будут большие города. Чтобы претендовать на роль deus ex machina , арисианин, с которым собирался иметь дело Сэммс, должен был быть действительно сверхчеловеком - существом, полностью превосходящим человеческие знания или опыт в силе разума. Разве такая раса существ нуждалась бы в таких вещах, как города? Они не будут. Не было бы городов.
   Их тоже не было. Спасательная шлюпка устремилась вниз - замедлилась - плавно приземлилась в причале на окраине того, что казалось маленькой деревней, окруженной фермами и лесами.
   "Сюда, пожалуйста." Неслышный голос направил его к двухколесному транспортному средству, которое было почти, но не совсем похоже на родстер Диллингема.
   Однако эта машина поехала сама собой, как только Сэммс закрыл дверь. Он плавно мчался по асфальтированной дороге, лишенной всякого остального транспорта, мимо ферм и коттеджей, чтобы остановиться перед низким массивным строением, которое было центром деревни и, по-видимому, причиной ее существования.
   - Сюда, пожалуйста, - и Сэммс прошел в автоматически открывшуюся дверь; по короткому голому коридору; в довольно большую центральную комнату с чаном и одним стулом в глубокой кобуре.
   "Садитесь, пожалуйста." Сэммс с благодарностью так и сделал. Он не знал, мог бы он простоять дольше или нет.
   Он ожидал столкнуться с потрясающим менталитетом; но это было далеко, далеко за пределами его самых смелых фантазий. Это был мозг - только это - ничего больше. почти шаровидный; по крайней мере, по крайней мере футов в диаметре; погруженный в приятно ароматную жидкость и находящийся в совершенном равновесии с ней - МОЗГ!
   - Расслабься, - успокаивающе приказал арисианин, и Сэммс обнаружил, что может расслабиться. "От того, кого вы знаете как Бергенхольма, я узнал о вашей нужде и разрешил вам прийти сюда на этот раз для обучения".
   - Но это... ничего из этого... это не... это не может быть правдой! - выпалил Сэм. "Я - я должен быть - воображаю это... и все же я знаю, что меня нельзя загипнотизировать - я настроен против этого!"
   "Что такое реальность?" - тихо спросил арисианин. "Ваши глубочайшие мыслители никогда не были в состоянии ответить на этот вопрос. И хотя я намного старше и гораздо более способный мыслитель, чем любой представитель вашей расы, я не стал бы пытаться дать вам истинный ответ. Кроме того, поскольку ваш опыт был так ограничен, не следует ожидать, что вы безоговорочно поверите любым заверениям, которые я мог бы дать вам в мыслях или на словах. Вы должны, следовательно, убедить себя - определенно, с помощью ваших собственных пяти чувств, - что я и все вокруг вас реальны, как вы понимаете реальность. Вы видели деревню и это здание; вы видите плоть, в которой обитает сущность, которая есть я. Вы чувствуете свою собственную плоть; когда вы постукиваете по дереву костяшками пальцев, вы чувствуете удар и слышите вибрации как звук. Когда вы вошли в эту комнату, вы, должно быть, ощутили запах питательного раствора, в котором и благодаря которому я живу. Остается только чувство вкуса. Вы случайно не голодны или не хотите пить?"
   "Оба."
   "Пей из кружки в нише вон там. Во избежание намеков я ничего не скажу вам о его содержании, кроме одного факта, что оно идеально соответствует химическому составу ваших тканей".
   Достаточно осторожно Сэммс поднес кувшин к губам, а затем, схватив его обеими руками, сделал огромный глоток. Это было хорошо! Пахло так, будто все аппетитные кухонные ароматы смешались в один; это было похоже на все самые вкусные блюда, которые он когда-либо ел; оно утоляло его жажду так, как не удавалось ни одному напитку. Но он не мог опустошить даже этот сравнительно небольшой контейнер - что бы это ни было, оно обладало неизмеримо большей сытостью, чем даже старый редкий ростбиф! Со вздохом сытости Сэммс поставил кружку на место и снова повернулся к своему своеобразному хозяину.
   "Я убежден. Это было реально. Никакое возможное умственное воздействие не могло бы так полно и безошибочно удовлетворить чисто физические потребности такого голодного и жаждущего тела, как мое. Большое спасибо за то, что позволили мне прийти сюда, мистер...?
   "Вы можете называть меня Ментором. У меня нет имени, как вы понимаете этот термин. Теперь, пожалуйста, подумайте - вам не нужно говорить - о ваших проблемах и ваших трудностях; того, что вы сделали, и того, что вы собираетесь сделать".
   - подумал Сэммс, молниеносно и убедительно. Нескольких минут хватило, чтобы осветить историю Triplanetary и начало Солнечного Патруля; затем почти на три часа он углубился в разветвления Галактического Патруля своего воображения. Наконец он вернул себя к реальности. Он вскочил, прошелся по полу и заговорил.
   "Но есть существенный недостаток, один неотъемлемый и абсолютно губительный факт, который делает все это невозможным!" - выпалил он бунтарски. "Ни одному человеку или группе людей, кем бы они ни были, нельзя доверить столько власти. Мы с Советом уже обзывали все, что только можно вообразить; и то, что мы сделали до сих пор, буквально ничто по сравнению с тем, что может и должен сделать Галактический Патруль. Ведь я бы сам первый протестовал против наделения кого бы то ни было такой властью . Каждый диктатор в истории, от Филиппа Македонского до Тирана Азии, заявлял - и, вероятно, в начале своего пути - руководствовался исключительно доброжелательностью. Как я могу думать, что предлагаемый Галактический Совет или даже я сам будут достаточно сильны, чтобы победить вещь, которая полностью развратила каждого человека, когда-либо побеждавшего в ней? Кто будет присматривать за сторожами?
   - Эта мысль делает тебе честь, юноша, - равнодушно ответил Ментор. - Это одна из причин, почему ты здесь. Вы сами по себе не можете знать, что вы на самом деле нетленны. Я, впрочем, знаю. Более того, есть средство, благодаря которому то, что вы теперь считаете невозможным, станет обычным явлением. Протяни руку".
   Сэммс так и сделал, и на его запястье защелкнулся платиново-иридиевый браслет с чем-то чечевицеобразным, как наручные часы, на что теллурианец уставился в ошеломленном изумлении. Казалось, оно состоит из тысяч, миллионов крошечных драгоценных камней, каждый из которых пульсирует всеми цветами спектра; он испускал - транслировал - бурный поток извивающегося полихроматического света!
   - Преемник золотого метеора Трипланетной службы, - спокойно сказал Ментор. "Линза Арисии. Вы можете поверить мне на слово, пока ваш собственный опыт не убедит вас в том факте, что никто и никогда не наденет Линзу Арисии, кто ни в каком смысле недостоин этого. Вот еще один для вашего друга, комиссара Киннисона; ему не обязательно физически приходить к Арисии. Он, как вы заметите, находится в изолированном контейнере и не светится. Прикоснитесь к его поверхности, но легко и очень мимолетно, ибо прикосновение будет болезненным".
   Кончик пальца Сэммса едва коснулся одной тусклой, серой, безжизненной жемчужины: вся его рука неудержимо дернулась в сторону, когда все его существо охватило предчувствие агонии, гораздо более мучительной, чем та, которую он когда-либо знал.
   "Почему - он живой !" - выдохнул он.
   "Нет, оно не совсем живое, как вы понимаете этот термин..." Ментор сделал паузу, словно ища способ описать теллурианцу вещь, которая была для него совершенно непостижимой. "Однако она наделена тем, что можно назвать своего рода псевдожизнью; благодаря чему он испускает свое характерное излучение, пока и только пока он находится в физическом контуре с живым существом - скажем, с эго, - с которым он находится в точном резонансе. Светящийся Линза совершенно безвредна; оно завершено-насыщено-насыщено-выполнено. В темноте это, как вы уже поняли, крайне опасно. Тогда оно оказывается неполным - неудовлетворенным - разочарованным - можно сказать, ищущим, или тоскующим, или требовательным. В этом состоянии его псевдожизнь так сильно мешает любой жизни, на которую он не настроен, что эта жизнь в течение нескольких секунд вытесняется из этого плана или цикла существования".
   - Значит, я - только я - из всех существующих существ могу носить именно эту Линзу? Сэммс облизал губы и уставился на него, так радостно и удовлетворенно сияющего на его запястье. "Но когда я умру, это будет вечная угроза?"
   "Ни в коем случае. Линза может быть создана только для того, чтобы соответствовать какой-то одной живой личности; вскоре после того, как вы перейдете в следующий цикл, ваша Линза распадется".
   "Замечательно!" Сэммс вздохнул с трепетом. "Но есть одно но... эти штуки... бесценны, и их нужно будет сделать миллионы... а ты нет..."
   - Что мы из этого получим, вы имеете в виду? Арисианин, казалось, улыбался.
   "В яблочко." Сэммс покраснел, но остался на месте. "Никто ничего не делает просто так. Альтруизм прекрасен в теории, но никогда не было известно, что он работает на практике. Я заплачу огромную цену - любую цену в пределах разумного или возможности - за Линзу; но я должен буду знать, какова будет эта цена.
   "Это будет тяжелее, чем вы думаете или можете себе представить в настоящее время; хотя и не в том смысле, в котором вы опасаетесь". Мысль наставника была сама торжественность. "Тот, кто носит Линзу Арисии, будет нести ношу, которую не сможет вынести ни один более слабый разум. груз власти; ответственности; знания, которое полностью разрушило бы любой разум меньшей силы. альтруизм? нет. И это не дело добра против зла, как вы так твердо верите. Ваша мысленная картина ярко-белого и сплошного черного не соответствует действительности. Ни абсолютное зло, ни абсолютное добро не существуют и не могут существовать".
   - Но от этого будет еще хуже! Сэм запротестовал. - В таком случае я не вижу никакой причины для того, чтобы вы напрягались - выкладывались - ради нас.
   "Есть, однако, достаточно оснований; хотя я не уверен, что смогу сделать это настолько ясным, насколько мне хотелось бы. На самом деле есть три причины; любой из них оправдывает наши усилия - вынуждает нас прилагать - тривиальные усилия, связанные с обеспечением линзами вашего галактического патруля. Во-первых, нет ничего ни внутренне правильного, ни внутренне неправильного в свободе или рабстве, демократии или автократии, свободе действий или полной регламентации. Однако нам кажется, что наибольшая мера счастья и благополучия для наибольшего числа существ и, следовательно, оптимальное продвижение к любой возвышенной Цели, к которой этот цикл существования стремится в обширной и непостижимой Схеме Вещей, должно быть достигнуто путем обеспечения каждому индивиду наибольшей степени умственной и физической свободы, совместимой с общественным благосостоянием. Мы, жители Арисии, - лишь малая часть этого цикла; и как идет целое, так идет в большей или меньшей степени каждая из частей. Неужели вы, согражданин этой вселенной-цикла, не можете поверить, что само по себе такое удовлетворение было бы достаточной компенсацией за гораздо большие усилия?"
   "Я никогда не думал об этом в таком свете..." Сэммсу было трудно уловить эту концепцию; он так и не понял этого досконально. - Я начинаю видеть, я думаю... по крайней мере, я тебе верю.
   "Во-вторых, у нас есть более конкретное обязательство в том, что жизнь многих, многих миров возникла из семени Арисия. Таким образом, in loco parentis , мы действительно были бы изгоями, если бы отказались действовать. И в-третьих, вы сами тратите очень ценное время и много сил на игру в шахматы. Почему ты это делаешь? Что вы получаете от этого?"
   "Почему, я... ммм... умственное упражнение, я полагаю... мне это нравится!"
   "Именно так. И я уверен, что один из ваших очень ранних философов пришел к заключению, что полностью компетентный разум, изучая один факт или артефакт, принадлежащий любой данной вселенной, может построить или визуализировать эту вселенную с момента ее создания до момента ее возникновения. окончательный конец?"
   "Да. По крайней мере, я слышал об этом предложении, но никогда не верил, что это возможно".
   "Это невозможно просто потому, что полностью компетентного ума никогда не существовало и никогда не будет. Разум может стать полностью компетентным только путем приобретения бесконечного знания, которое потребует бесконечного времени, а также бесконечных способностей. Однако нашим эквивалентом ваших шахмат является то, что мы называем "Визуализацией Космического Всего". В моем представлении твой потомок по имени Кларисса МакДугалл будет в магазине под названием "Бренлер" на планете... но нет, давайте рассмотрим вещь поближе и касающуюся вас лично, так что ее точность будет подлежать проверке. Где вы будете и что именно вы будете делать в определенное время в будущем. Пять лет, скажем?
   "Вперед, продолжать. Если ты можешь это сделать, ты молодец " .
   "Тогда через пять лет по теллурианскому календарю, с того момента, как вы пройдете через экран "Холм" в этом настоящем путешествии, вы будете... дайте мне, пожалуйста, минутку подумать... вы окажетесь в еще не построенной парикмахерской. ; адрес которого должен быть: тысяча пятнадцать Двенадцатая авеню, Спокан, Вашингтон, Северная Америка, Теллус. Парикмахера зовут Антонио Карбонеро, и он будет левшой. Он будет заниматься стрижкой ваших волос. Вернее, фактическая стрижка будет сделана, и он будет брить бритвой с торговой маркой "Дженсен-Кинг-Берд" короткие волоски перед вашим левым ухом. Сравнительно маленькое, четвероногое, серовато-полосатое существо из расы, именуемой "кошка" - это будет молодой кот по имени Томас, хотя на самом деле женского пола, - прыгнет к вам на колени, любезно обращаясь к вам. язык, с которым вы сами знакомы лишь частично. Кажется, вы называете это мяуканьем и мурлыканьем?
   - Да, - сумел сказать ошеломленный Сэммс. "Кошки мурлычут, особенно котята".
   - А... очень хорошо. Я никогда не имел с кошкой лично, я рад, что вы подтвердили мою визуализацию. Эта юная девушка, ошибочно названная Томасом, несколько небрежно рассчитывая элементы своей траектории, слегка толкнет локоть парикмахера своим хвостом; таким образом, он сделал небольшой надрез длиной примерно три миллиметра, параллельный и чуть выше вашей левой скулы. Именно в этот момент парикмахер будет прикладывать кровоостанавливающий карандаш к этой незначительной ране. Этот прогноз, я полагаю, достаточно подробен, чтобы вам не пришлось проверять его точность или ее отсутствие?
   "Подробно! Точность! Сэммс едва мог думать. - Но послушай, я не то чтобы хочу тебя нарочно подставить, а я тебе сейчас скажу, что человек не любит, чтобы его стриг цирюльник, даже такую маленькую зарубку. Я запомню этот адрес - и кота - и никогда не войду туда!"
   - Каждое событие действительно влияет на последовательность событий, - достаточно спокойно признал Ментор. "Если бы не это интервью, вы бы в то время были в Новом Орлеане, а не в Спокане. Я рассмотрел все соответствующие факторы. Вы будете занятым человеком. Следовательно, хотя вы будете часто и серьезно думать об этом в ближайшем будущем, вы забудете о нем менее чем через пять лет. Вы вспомните об этом только при прикосновении терпкого, после чего вы произнесете некоторые самоуничижительные и нечестивые замечания".
   - Я должен, - усмехнулся Сэммс. не слишком приятная улыбка. Он был потрясен качеством ума, способным сделать то, что только что сделал Ментор; теперь он был более чем потрясен спокойной уверенностью арисийца, что то, что он так подробно предсказал, во всех подробностях сбудется. - Если после всего этого Спокана - пусть полосатый котенок прыгнет ко мне на колени - пусть левша Тони Карбонеро сцапает меня - э-э, Ментор, Э-э-э! Если я это сделаю, я заслужу, чтобы меня называли всем, что я могу придумать!"
   "То, что я упомянул, грубые явления, являются проблемами только для неопытных мыслителей". Ментор не обратил внимания на решимость Сэммса никогда не заходить в этот магазин. "Настоящие трудности заключаются в мельчайших деталях, таких как длина, масса и точное место и положение приземления на передник или пол каждого из ваших волос, когда они срезаются. Участвуют многие факторы. Другие клиенты, проходящие мимо - открывающиеся и закрывающиеся двери - потоки воздуха - солнечный свет - ветер - давление, температура, влажность. Точная манера, в которой парикмахер будет щелкать своими ножницами, что, в свою очередь, зависит от многих других факторов - от того, что он будет делать раньше, что он будет есть и пить, будет ли его домашняя жизнь счастливой или нет... осознайте, юноша, какой бесценной возможностью будет для меня проверить точность моей визуализации. Я потрачу много времени на эту проблему. Я не могу добиться идеальной точности, конечно. Скажем, девяносто девять целых девять десятых процента... или, может быть, десять девяток... это все, на что я могу разумно рассчитывать...
   - Но, Ментор! Сэм запротестовал. - Я не могу помочь тебе в таком деле! Как я могу узнать или сообщить точную массу, длину и ориентацию отдельных волосков?"
   "Вы не можете; но, поскольку вы будете носить свою Линзу, я сам могу и буду сравнивать свою визуализацию с действительностью. Ибо знай, юноша, что где бы ни был какой-нибудь Ленс, там может быть и любой арисианин, если он того пожелает. И теперь, зная этот факт и зная об удовольствии, которое можно получить от шахмат и другой подобной умственной деятельности, а также благодаря тому, что ты заглянул в мой собственный разум, сохранились ли у вас какие-либо сомнения в том, что мы, арийцы, будем полностью вознаграждены? за пустяковые усилия, связанные с доставкой любого количества Линз, которое может потребоваться?
   "У меня больше нет сомнений. Но этот Ленс... С каждой минутой я боюсь его все больше. Я вижу, что это совершенное отождествление; Я понимаю, что это может быть идеальный телепат. Но разве это тоже что-то другое? Если у него есть другие силы... какие они?"
   "Я не могу сказать тебе; или, скорее, я не буду. Это лучше для вашего собственного развития, что я не делаю, кроме как в самых общих чертах. У него есть дополнительные качества, это правда; но, поскольку никакие две сущности никогда не обладают одинаковыми способностями, никакие две Линзы никогда не будут иметь одинаковые качества. Строго говоря, Линза не имеет собственной реальной силы; он просто концентрирует, усиливает и делает доступными все силы, которыми уже обладает его владелец. Вы должны развивать свои силы и способности; мы, жители Арисии, соорудив Линзу, сделали все, что должны были сделать.
   "Конечно, сэр; и гораздо больше, чем мы вправе ожидать. Вы подарили мне Линзу для Родерика Киннисона; как насчет других? Кто будет их выбирать?"
   - Да, на время. Заглушая протесты мужчины, Ментор продолжал: "Вы обнаружите, что ваше суждение будет правильным. Вы пришлете к нам только одну сущность, которой не дадут Линзу, и необходимо, чтобы эта сущность была отправлена сюда. Вы начнете систему отбора и обучения, которая со временем будет становиться все более и более строгой. это будет необходимо; не для самого отбора, который сами Ленсмены могли проводить среди младенцев в своих колыбелях, а из-за преимуществ, которые таким образом даруются многим, кто не закончит учебу, а также тем немногим, кто ее получит. Тем временем вы будете выбирать кандидатов; и вы будете потрясены и встревожены, когда обнаружите, как мало вы сможете послать.
   "Вы войдете в историю как первый ленсмен Сэммс; Крестоносец, человек, чье широкое видение и огромная хватка позволили Галактическому Патрулю стать тем, чем он должен быть. Конечно, у вас будет очень способная помощь. Киннисоны с их непреодолимой движущей силой, их неукротимой волей к действию, их трансцендентным стремлением; Костиган, за чьим крепким ирландским сердцем скрываются лучшие мозги и мускулы Эрин; ваши кузены Джордж и Рэй Олмстеды; ваша дочь Вирджилия..."
   "Вирджилия! Какое место она занимает в этой картине? Что вы знаете о ней и откуда?
   "Воистину некомпетентным был бы ум, который не смог бы визуализировать, даже при самом мимолетном контакте с вами, факт, существующий в течение примерно двадцати трех ваших лет. Ее докторская степень по психологии; ее интенсивные исследования под руководством марсианских и венерианских мастеров - даже под руководством одного реформированного адепта северного полярного Юпитера - непроизвольных, неуправляемых, почти неизвестных и, следовательно, весьма показательных мышц лица, рук и других частей человеческого тела. Ты надолго запомнишь эту игру в покер".
   "Конечно, буду". Сэммс усмехнулся, немного стыдливо. "Она четко предупредила нас о том, что собирается делать, а затем вычистила нас до последнего миллиона".
   "Естественно. Она бессознательно готовила себя к работе, которую ей суждено выполнить. Но возобновить; вы почувствуете себя некомпетентным, недостойным - это тоже часть Нагрузки Ленсмана. Когда вы впервые просканируете разум Родерика Киннисона, вы почувствуете, что он, а не вы, должен быть главной движущей силой Галактического патруля. Но знайте теперь, что ни один разум, даже самый способный во вселенной, не может ни по-настоящему представить себе, ни по-настоящему оценить себя. Комиссар Киннисон, просканировав ваш разум, как он будет его сканировать, узнает правду и будет вполне доволен. Но время поджимает; через минуту ты уйдешь".
   "Большое спасибо... спасибо". Сэммс поднялся на ноги и нерешительно остановился. -- Я полагаю, что все будет хорошо... то есть я могу снова зайти к вам, если...?
   - Нет, - холодно заявил арисианин. "Моя визуализация не указывает на то, что вам когда-либо снова будет необходимо или желательно посетить или общаться со мной или с любым другим арисийцем".
   Общение прекратилось, как будто между ними опустилась сплошная завеса. Сэммс вышел и вошел в ожидавшую машину, которая доставила его обратно в спасательную шлюпку. он взорвался; прибыл в диспетчерскую " Чикаго " ровно в конце шестого часа после выхода из него.
   -- Ну, Род, я вернулся... -- начал он и остановился; совершенно не в состоянии говорить. Ибо при упоминании имени Сэммса Ленс привел его в полное соответствие со всем разумом своего друга; и то, что он увидел, поразило его - буквально и точно - онемением.
   Он всегда любил и восхищался Родом Киннисоном. Он всегда знал, что он был чрезвычайно способным и способным. Он знал, что он большой; чистый; квадратный стрелок; лучший в мире. Жесткий; водитель, который проявлял к своим подчиненным немногим больше жалости в отдельных предприятиях, чем к себе. Но теперь, когда он увидел раскрытое для его осмотра эго Киннисона во всей его полноте; сравнив беглым взглядом этот потрясающий ум с умами других офицеров, тоже хороших людей, собравшихся в комнате; он знал, что никогда даже не начинал осознавать, каким на самом деле был великан Родерик Киннисон.
   - В чем дело, Вирдж? - воскликнул Киннисон и поспешил к нему, протягивая обе руки. - Ты выглядишь так, будто видишь призраков! Что они с тобой сделали?
   - Ничего... много. Но "призраки" и вполовину не описывают то, что я сейчас вижу. Проходи в мой кабинет, ладно, Род?
   Не обращая внимания на любопытные взгляды младших офицеров, Комиссар и Советник прошли в каюту последнего, и в этих каютах два Ленсмена оставались в тесном совещании практически на протяжении всего обратного пути на Землю. На самом деле, они все еще оживленно совещались через Ленс, когда " Чикаго " приземлился, и они сели на наземную машину в Холм.
   - Но кого ты пошлешь первым, Вирдж? - спросил Киннисон. - К этому времени вы, должно быть, определились хотя бы с некоторыми из них.
   - Я знаю только пятерых или, может быть, шестерых готовых, - мрачно ответил Сэммс. "Я бы поклялся, что знаю сотню, но они несоизмеримы. Джек, Мейсон Нортроп и Конвей Костиган для первой загрузки. Лайман Кливленд, Фред Родебуш и, возможно, Бергенхольм - мне не удалось его вычислить, но я узнаю, когда возьму его под свой объектив - в следующий раз. Это все."
   "Не совсем. А как насчет ваших однояйцевых двоюродных братьев, Рэя и Джорджа Олмстедов, которые проделали такую потрясающую работу по контрразведке?
   - Возможно... Вполне возможно.
   - И если я достаточно хорош, то Клейтон и Швейкерт определенно хороши, если назвать только двух коммодоров. И Кнобос, и ДалНальтен. И самое главное, как насчет Джилл?
   "Джилл? Да ведь я не... она, конечно, соответствует, но... но при этом против этого тоже ничего не было сказано... интересно...
   "Почему бы не пригласить парней - Джилл тоже - и не обдумать это?"
   Призвали молодых людей; история была рассказана; заявлена проблема. Реакция ребят была мгновенной и единодушной. Джек Киннисон взял на себя инициативу.
   "Конечно, Джилл пойдет, если кто-нибудь пойдет!" - яростно выпалил он. "Считать ее со всеми вещами, которые у нее есть? Вряд ли !"
   "Почему, Джек! Это от тебя ? Джилл выглядела очень удивленной. "У меня есть первоклассный авторитет, что я мерзавец; полоумный, к тому же. Желеобразный мозг с блестящими глазами.
   - Да, и многое другое. Джек Киннисон не отступил ни на миллиметр даже перед своими отцами. - Но даже в самых глупых случаях ваши полоумия лучше, чем целые у большинства других людей; и я никогда не говорил и не думал, что твой мозг не может работать, когда бы он ни захотел, из-за этих грустных глаз. Что бы ни требовалось, чтобы стать ленсменом, сэр, - он повернулся к Сэммсу, - у нее есть столько же, сколько и у всех нас. Может быть, больше."
   - Я так понимаю, что возражений против ее отъезда нет? - спросил Сэмс.
   Возражений не было.
   - Какой корабль мы возьмем и когда?
   " Чикаго . В настоящее время." Киннисон руководил. "Она горяча и готова. Мы не сталкивались с какими-либо проблемами при движении или прибытии, поэтому она не нуждалась в особом обслуживании. Вспышка!"
   Они порхали, и большой линкор совершил второй рейс так же без происшествий, как и первый. Офицеры и экипаж " Чикаго" знали, что молодые люди покинули судно по отдельности; что они вернулись по отдельности, каждый в своей спасательной шлюпке. Однако они встретились не в диспетчерской, а в личных покоях Джека Киннисона; трое молодых Ленсменов и девушка. Все трое были смущены; не по себе. Линзы определенно не работали. Никто из них не надел бы на Джилл свою Линзу, так как у нее ее не было... Девушка нарушила короткое молчание.
   "Разве она не была самой прекрасной вещью , которую ты когда-либо видел?" она дышала. "Несмотря на рост более семи футов? На вид ей было около двадцати, если не считать ее глаз, но ей должно быть было сто лет, если она так много знает, но что вы, мальчики, так пялитесь?
   " Она! "Три голоса выпалили как один.
   "Да. она. Почему? Я знаю, что мы не были вместе, но у меня так или иначе сложилось впечатление, что был только один. Что ты видел?
   Все трое заговорили одновременно, шумный шум; потом все сразу прекратилось.
   - Ты первый, Спад. С кем вы разговаривали и что он, она или оно сказали? Хотя Конвей Костиган был на несколько лет старше остальных троих, все они, разумеется, звали его по прозвищу.
   - Штаб-квартира национальной полиции - начальник детективного бюро, - четко сообщил Костиган. "От сорока трех до сорока пяти; шесть футов и полдюйма; один семьдесят пять. Твердый, тонкий, проницательный, Крупный Оператор, если он когда-либо был. Он был очень похож на твоего отца, Джилл; те же темно-каштановые волосы, только начинающие седеть, и те же глубокие оранжево-желтые отметины в глазах. Он дал мне работы; затем вынул из своего сейфа этот Линз, надел его мне на запястье и дал мне два приказа - убирайся и держись подальше".
   Джек и Мейс уставились на Костигана, на Джилл и друг на друга. Затем они свистнули в унисон.
   "Я вижу, что это не будет единогласным отчетом, за исключением, возможно, одной незначительной детали", - заметила Джилл. - Масе, ты следующий.
   "Я приземлился в кампусе Университета Аризии, - категорично заявил Нортроп. "Огромное место - сотни тысяч студентов. Меня смотрят на физфак - в частную лабораторию самого заведующего кафедрой. У него была панель с примерно миллионом метров и датчиками на ней; он просканировал и измерил каждый отдельный компонент моего мозга. Затем он сделал выкройку на фрезерном станке, примерно таком же сложном, как и его панель. С этого момента, конечно, все было просто - так же, как дантист делает набор фарфоровых ножей или металлург, встраивающий тестовую секцию. Он огрызнулся на меня парой предложений, а затем сказал: "Убирайся!" Это все."
   - Уверен, что это все? - спросил Костиган. "Разве он не добавил "и остался в отключке"?"
   "Он не сказал это точно, но смысл был достаточно ясен".
   "Единственное сходство", - прокомментировала Джилл. - Теперь ты, Джек. Ты выглядишь так, как будто мы все кандидаты на брезентовые куртки с тугой шнуровкой на спине.
   "Угу. Как будто я и есть. Я вообще ничего не видел. Даже не приземлился на планету. Просто плавал по орбите внутри этого экрана. То, с чем я разговаривал, было образцом чистой силы. Этот объектив просто появился на моем запястье, браслет и все такое, из ниоткуда. Однако за очень короткое время он многое мне наговорил, и его последнее слово было, чтобы я не возвращался и не перезванивал.
   "Хм." Эта часть Джека была особенно неудобоваримой даже для Джилл Сэммс.
   "Проще говоря, - сказал Костиган, - мы все увидели именно то, что и ожидали увидеть".
   - Угу, - возразила Джилл. "Я, конечно, не ожидал увидеть женщину... нет; то, что каждый из нас видел, я думаю, было бы для нас наибольшей пользой - дало бы каждому из нас максимально возможный подъем. Мне интересно, было ли там вообще что-нибудь на самом деле".
   - Может быть, и так. Джек сосредоточенно нахмурился. "Но, должно быть, что- то там было - эти Линзы настоящие. Но что меня бесит, так это то, что они не дали вам Линзу. Ты такой же хороший человек, как и любой из нас - если бы я не знал, что это ни черта не поможет, я бы вернулся туда прямо сейчас и...
   - Не лезь так, Джек! Однако глаза Джилл были звездными. - Я знаю, что ты имеешь это в виду, и временами я мог бы почти любить тебя, но мне не нужна Линза. На самом деле, мне будет намного лучше без него.
   "Отправляйся, Джилл!" Джек Киннисон пристально посмотрел девушке в глаза, но по-прежнему не использовал свою Линзу. "Кто-то, должно быть, проделал потрясающую работу по продаже, чтобы заставить вас поверить в это... или вы действительно проданы?"
   "Фактически. честно говоря. Эта Арисиан была в тысячу раз более женственной, чем я когда-либо буду, и она не носила Линзу - никогда не носила ее. Женские умы и линзы не подходят. Есть несовместимость по половому признаку. Линзы так же мужественны, как бакенбарды, и при этом только очень немногие мужчины могут их носить. Очень особенные мужчины, такие как вы трое, папа и папа Киннисон. Люди с огромной силой, драйвом и размахом. Чистые убийцы, все вы; каждый по-своему, конечно. Остановить можно не больше, чем ледник, вдвое более твердый и в десять раз холоднее. У женщины просто не может быть такого ума! Когда-нибудь появится женщина-Ленсман, всего одна, но не на долгие годы; и я бы ни за что не была на ее месте. На этой моей работе или...
   "Ну, продолжай. Что это за работа, которую ты так уверен, что собираешься делать?
   "Почему, я не знаю!" - воскликнула Джилл, широко раскрыв глаза. "Я думал, что знаю все об этом, но я не знаю! А вы о своем?
   Они этого не сделали, ни один из них; и все они были так же удивлены этим фактом, как и девушка.
   "Что ж, возвращаясь к этой леди Ленсман, которая когда-нибудь появится, я полагаю, что она будет каким-то уродом. Практически она должна быть такой из-за фундаментальной природы Линзы, основанной на сексе. Ментор не говорила этого так многословно, но она совершенно ясно дала понять, что...
   "Наставник!" - воскликнули трое мужчин.
   Каждый из них имел дело с Ментором!
   - Я начинаю видеть, - задумчиво сказала Джилл. "Наставник. Вообще не настоящее имя. Процитирую Unabridged дословно - на днях мне доводилось искать это слово, и теперь я потрясен уверенностью в том, что здесь была связь - цитата; Наставник, мудрый и верный советник; снять кавычки. Кто-нибудь из вас, мальчики, что-нибудь скажет? у меня нет; и я начинаю страшно голубеть".
   наступила тишина; и чем больше они думали, эти трое молодых Ленсменов и девушка, которая была одной из двух человеческих женщин, когда-либо сознательно столкнувшихся с арисианским разумом, тем глубже становилась эта тишина.
  
   ГЛАВА 4
   - Значит, вы ничего не нашли на Невии. Родерик Киннисон встал, бросил длиною в дюйм окурок своей сигары в пепельницу, закурил другую и прошелся по комнате; руки глубоко засунуты в карманы бриджей. "Я удивлен исед. Нерадо показался мне BTO... Я был уверен, что он соответствует требованиям".
   "Я сделал также." Тон Сэммса был мрачным. "Он крупный игрок и оператор; но пока недостаточно большой. Я - мы оба - обнаруживаем, что материалы Ленсмана чертовски дефицитны. На Невии их нет, и нет никаких признаков того, что они когда-либо будут.
   - Тяжело... и вы, конечно, правы в своей позиции, что в Галактический Совет должны войти ленсмены из как можно большего числа разных солнечных систем, иначе ничего не получится. Так чертовски много ревности - и это одна из причин, почему мы здесь, в Нью-Йорке, а не в Холме, где мы принадлежим, - мы уже обнаружили это, даже в такой маленькой и сравнительно однородной группе, как наша собственная система... Солнерианский Совет не только должен будет состоять в основном из ленсменов, но и каждая обитаемая планета Солнца должна быть представлена - даже Плутон, я полагаю, со временем. И, кстати, ваш г. Сондерс не слишком обрадовался, когда вы отняли у него Кнобос с Марса и Дал Нальтен с Венеры и сделали из них ленсменов - и повесили их на много миль над его головой.
   - О, я бы так не сказал... точно. Я убедил его... но при этом, поскольку Сондерс сам не Ленсман, ему было немного трудно полностью разобраться в ситуации".
   - Вы говорите, что это легко - "сложно" - не то слово, которое я бы употребил. Но вернемся к охоте на Ленсмана. Киннисон мрачно нахмурился. - Я согласен, как я уже сказал, что нам нужны нечеловеческие Ленсмены, и чем больше, тем лучше, но я не думаю, что у вас есть шанс их найти. Что заставляет вас думать... О, я понимаю... но я не знаю, правы ли вы или нет, предполагая высокую положительную корреляцию между определенным видом умственных способностей и технологическим прогрессом.
   "В таком предположении нет необходимости. Начинай с чего хочешь, Род, и двигайся оттуда; включая Невию".
   - Тогда я начну с известных фактов. Межзвездный полет для нас в новинку. Мы не распространялись далеко и не обследовали большую территорию. Но в восьми наиболее известных нам солнечных системах есть семь планет - не считая Валерии, - которые очень похожи на Землю по массе, размеру, климату, атмосфере и гравитации. Пять из семи не имели никакой разумной жизни и были колонизированы легко и быстро. Теллурийские миры Процион и Вега стали дружественными соседями - слава богу, мы кое-чему научились на Невии, - потому что они уже были заселены высокоразвитыми расами: Проция - такими же людьми, как мы, Вегия - людьми, которые были бы таковыми, если бы ее не было. за их хвосты. Многие другие миры этих систем населены более или менее разумными нечеловеческими расами. Насколько они умны, мы не знаем, но Ленсмены скоро это узнают.
   "Я хочу сказать, что ни одна раса, которую мы пока не обнаружили, не имела ни атомной энергии, ни какой-либо формы космического двигателя. В любом контакте с расами, обладающими космическими двигателями, мы были не первооткрывателями, а открытыми. Все наши колонии находятся в пределах двадцати шести световых лет от Земли, за исключением Альдебарана II, который находится на расстоянии пятидесяти семи, но привлекал множество людей, несмотря на расстояние, потому что был почти идентичен Земле. С другой стороны, невианцы с расстояния более сотни световых лет нашли нас ... что подразумевает более старую расу и более высокое развитие... но вы только что сказали мне, что они никогда не произведут Ленсмана!"
   "Этот момент меня тоже поначалу останавливал. выполнить; Я хочу посмотреть, придете ли вы к тому же выводу, что и я.
   "Ну... я... я..." Киннисон напряженно думал, затем продолжил: "Конечно, невианцы не колонизировали; ни, строго говоря, исследования. Они просто охотились за железом - высокоорганизованная, узкоспециализированная операция по поиску сырья, в котором они отчаянно нуждались".
   - Совершенно верно, - согласился Сэммс.
   "Однако ригеллианцы проводили разведку , и Ригель находится примерно в четырехстах сорока световых годах отсюда. У нас не было того, в чем они нуждались или хотели. Они мимоходом кивнули нам и пошли дальше. Я все еще на твоем пути?
   "Мертвая точка. И при чем здесь палеинцы?"
   - Я вижу... может, у тебя там что-то есть. Палейн находится так далеко, что никто даже не знает, где он находится - возможно, в тысячах световых лет. Однако они не только исследовали эту систему; они колонизировали Плутон задолго до того, как наша белая раса колонизировала Америку. Но, черт возьми, Вирдж, мне это не нравится - ни одна часть этого. Ригель-четыре, возможно, вы сможете взять со своим объективом... даже один из их проклятых автомобилей, если вы останетесь в хороших отношениях с водителем. Но Палейн , Вирге! Плутон достаточно плох, но родная планета! Вы не можете. Никто не может. Это просто невозможно!"
   - Я знаю, что это будет нелегко, - мрачно признал Сэммс, - но если это необходимо сделать, я это сделаю. И у меня есть небольшая информация, которую я еще не успел вам рассказать. Как вы помните, мы однажды уже обсуждали, какой это была работа - вступить в какое-либо общение с палеинцами на Плутоне. Вы сказали тогда, что их никто не может понять, и были правы - тогда. Тем не менее, я повторно просмотрел эти записи мозговых волн, надев свою Линзу, и смог понять их - то есть мысли - так же, как если бы они были записаны на английском языке".
   " Что? - воскликнул Киннисон и замолчал. Сэмс молчал. То, что они думали о Линзе Арисии, невозможно выразить словами.
   - Ну, продолжайте, - наконец сказал Киннисон. - Дай мне остальное - то жало, которое ты сдерживал.
   "Сообщения - как сообщения - были ясными и простыми. Фоны, однако, коннотации и последствия, не были. Некоторые из их кодексов и стандартов кажутся радикально отличными от наших - настолько совершенно и фантастически отличными, что я просто не могу примирить ни их поведение, ни их этику с их явно высоким интеллектом и высоким уровнем развития. Тем не менее, по крайней мере, у них есть разум огромной силы, и ни одна из особенностей, которые я вывел, не была такой природы, чтобы исключать ленсманство. Поэтому я иду к Плутону; а оттуда - я надеюсь - в Палейн Семь. Если там есть Ленсман, я его достану.
   "Ты будешь, при этом", - Киннисон тихо отдал дань уважения тому, что он лучше, чем кто-либо другой, знал о том, что есть у его друга.
   - Но хватит обо мне - как дела?
   "Как и можно было ожидать на данном этапе игры. Дело развивается по трем основным направлениям. Во-первых, пираты. Так как подобные вещи более или менее относятся к моей сфере деятельности, я занимаюсь этим сам, если и до тех пор, пока вы не найдете кого-то более квалифицированного. Над этим сейчас работают Джек и Костиган.
   "Второй; наркотики, порок и так далее. Я надеюсь, вы найдете кого-нибудь, кто возьмет на себя эту линию, потому что, честно говоря, я слишком глубоко в себе и хочу выбраться. Кнобос и ДалНалтен пытаются выяснить, есть ли что-нибудь в идее, что может быть задействовано планетарное или даже межпланетное кольцо. Поскольку Сид Флетчер не ленсман, я не мог открыто отстранить его от работы, но он много знает о ситуации с допингом и работает практически полный рабочий день с двумя другими.
   "В третьих; чистая - или, скорее, решительно нечистая - политика. Чем больше я изучал этот предмет, тем яснее становилось, что политика будет самой страшной и самой большой битвой из трех. Есть слишком много аспектов, о которых я ни черта не знаю, например, что делать с чередой приступов пены и крика, которые устроит ваш друг сенатор Морган, как только узнает, что собирается делать наш Галактический патруль. Поэтому я уклонился от всей политической линии.
   - Теперь вы знаете так же хорошо, как и я, а может быть, и лучше, что Морган - всего лишь комитет по пагубным действиям Сената Северной Америки. Умножьте его на тысячи других людей по всему космосу, которые встанут нам на шею до того, как Патруль получит свои космические ноги, и вы увидите, что со всеми этими вещами должен будет справиться Ленсман, который, помимо того, что могучий ловкий оператор, должен будет знать все ответы и иметь много мужества. У меня есть мужество, но нет других основных требований. У Джилл нет, хотя у нее есть все остальное. Фэйрчайлд, ваш ас по связям с общественностью, не Ленсман и никогда им не станет. Таким образом, вы можете совершенно ясно видеть, кто должен сам заниматься политикой".
   - Может, ты и прав... но дело с Ленсманом на первом месте, - Сэммс задумался, но тут же просиял. "Возможно, возможно, я смогу найти кого-нибудь в этом путешествии - скажем, палеинца, - кто более квалифицирован, чем любой из нас".
   Киннисон фыркнул. - Если сможешь, я куплю тебе неделю в любом венерианском релакс-баре, который ты назовешь.
   "Тогда лучше начните копить свои кредиты, потому что, судя по тому, что я уже знаю о менталитете Палеина, такое развитие событий явно больше, чем возможно". Сэммс замолчал, его глаза сузились. "Я не знаю, сделало бы это Моргана и ему подобных более бешеными или менее, если бы не солярианская сущность обладала властью в наших политических делах - но, по крайней мере, это было бы чем-то новым и другим. Но, несмотря на то, что вы сказали о "уклонении" от политики, что вы заставили Нортроп, Джилл и Фэйрчайлд делать?
   "Ну, у нас было несколько дискуссий. Я, конечно, не мог отдавать приказы ни Джилл, ни Дику..."
   - Вы имеете в виду, что не стал бы, - поправил Сэммс.
   - Не мог, - настаивал Киннисон. - Джилл, кроме того, что она твоя дочь и ранг Ленсмана, не имела официального отношения ни к Трипланетной службе, ни к Солнечному патрулю. И Служба, включая Фэирчайлд, по-прежнему Трипланетная; и он должен будет оставаться трипланетным до тех пор, пока вы не найдете достаточное количество Ленсменов, чтобы вы могли преподнести свои двойные сюрпризы - Галактический Совет и Галактический Патруль. Тем не менее, Нортроп и Фэйрчайлд держат свои уши и уши открытыми, а рты закрытыми, а Джилл узнает все, что может, о наркотиках и так далее, а также о различных политических взглядах. Они сообщат вам факты, выводы, догадки и рекомендации, как только вы скажете слово".
   "Хорошая работа, Род. Спасибо. Я думаю, что позвоню Джилл сейчас, прежде чем уйти - интересно, где она?... но интересно... с Линзой, возможно, телефоны излишни? Я попробую."
   "Джилл!" он напряженно думал в свою Линзу, формируя при этом мысленный образ своей великолепной дочери, какой он ее знал. Но, к своему большому удивлению, он обнаружил, что ни уточнения, ни акцентирования не нужны.
   "Ой!" пришел почти мгновенный ответ, задолго до того, как его мысль была завершена. "Не думай так много, папа, мне больно - я чуть не пропустил шаг". Вирджилия действительно была там с ним; внутри его собственного разума; в более тесном контакте с ним, чем когда-либо прежде. "Так скоро вернулся? Докладывать сейчас, или вы еще не готовы приступить к работе?
   - Опустим на время ваши обвинения в моей нынешней деятельности - не совсем так. Сэммс уменьшил интенсивность своих мыслей до разговорного уровня. - Просто хотел проверить тебя. Входите, Род. В мелькающих мыслях он ввел ее в курс дела. - Джилл, ты согласна с тем, что только что сказал мне Род?
   "Да. От корки до корки. Как и мальчики".
   - Тогда все решено - если, конечно, я не найду более подходящую замену.
   "Конечно, но мы поверим в это, когда увидим".
   "Где ты и что ты делаешь?"
   Вашингтон, округ Колумбия, посольство Европы. Танцует с Херкимером Третьим, секретарем номер один сенатора Моргана. Я собиралась заигрывать с ним - совершенно по-женски, конечно, - но в этом не было необходимости. Он думает, что сможет сломить мое сопротивление.
   "Осторожно, Джилл! Такие вещи..."
   - Это действительно очень старая вещь, дорогой папочка. просто. И Herkimer Third на самом деле не представляет угрозы; он просто думает, что он есть. Гляньте, вы можете, не так ли, с вашим Линзом?
   - Возможно... О, да. Я вижу его так же хорошо, как и ты. Полностью сблизившись с девушкой, такой, какой он был, так что его ум одновременно с ее разумом воспринимал любой стимул, которым она была готова поделиться, казалось, что острое, красивое, глубоко загорелое лицо наклонилось с расстояния в несколько дюймов к его собственному. - Но мне это немного не нравится, а ему еще меньше.
   - Это потому, что ты не девочка, - мысленно хихикнула Джилл. "Это весело; и ему ничуть не больно, кроме разве что слегка ушибленного тщеславия, когда я не упаду плашмя к его ногам. И я многому узнаю, что он не подозревает, что выдает".
   - Зная тебя, я верю в это. Но не... то есть... будьте очень осторожны, чтобы не обжечь пальцы. Работа того не стоит - пока.
   - Не волнуйся, папа. Она невозмутимо рассмеялась. "Когда дело доходит до таких плейбоев, как этот, у меня есть миллионы, сотни и миллионы омов сопротивления. Но вот приходит сам сенатор Морган с толстым и противным венерианцем - он отводит от меня моего парня, как ему кажется, незаметным высоким знаком, в кучку, - и мои обонятельные нервы воспринимают богатый и фруктовый аромат, насчет скунса... так что... Мне не хочется, чтобы солярианский советник был взволнован, но если я хочу прочитать, что происходит - а я, конечно, хочу - мне придется сконцентрироваться. Как только вернетесь, позвоните нам, и мы сообщим. Успокойся, папа!"
   - Это тебе нужно сказать, а не мне. Удачной охоты, Джилл!
   Сэммс, все еще спокойно сидевший за своим столом, протянул руку и нажал кнопку с надписью "ГАРАЖ". Его кабинет находился на семнадцатом этаже; гараж занимал уровень за уровнем подвала. Экран стал ярче; появилось острое молодое лицо.
   "Добрый вечер, Джим. Не могли бы вы отправить мою машину к фидеру Райт-Скайуэй?
   - Немедленно, сэр. Он будет там через семьдесят пять секунд.
   отключение Сэма; и, после краткого обмена мыслями с Киннисоном, вышел в холл и по нему в "НИЖНИЙ" вал. Там, выйдя на свободу, он шагнул через неохраняемую арку без дверей на высоту более тысячи футов. Хотя прошло много времени после обычного рабочего дня, в шахте все еще было довольно многолюдно, но это не имело значения - безынерционные столкновения даже не ощущались. Он пулей спустился на шестой этаж, где мгновенно остановился.
   Выйдя из шахты, он присоединился к редеющей толпе, спешащей к выходу. Девушка с тщательно выщипанными бровями и поразительной прической, завидев его Линзу, вынула руки из карманов бриджей - юбки вылетели, как канцелярское платье, когда вверх-вниз развернулся вал со скоростями в сто с лишним столько миль в час заменили лифты, - подтолкнула спутницу и взволнованно прошептала:
   "Посмотреть там! Быстрый! Я никогда раньше не видел их вблизи, а вы? Это он - он сам! Первый Ленсман Сэммс!
   У Портала Ленсман по привычке протянул свой автомобильный чек, но такие формальности были уже не нужны, да и невозможны. Все знали Вирджила Сэммса или хотели, чтобы о нем думали.
   - Стойло четыре шестьдесят пять, первый ленсмен, сэр, - сказал ему привратник в форме, даже не взглянув на выдвинутый диск.
   - Спасибо, Том.
   - Сюда, пожалуйста, сэр, Первый Ленсман, - и юноша с блестящими белыми зубами на поразительно черном лице гордо зашагал к указанному стойлу и открыл дверцу машины.
   - Спасибо, Дэнни, - сказал Сэммс так благодарно, словно не знал точно, где находится его наземная машина.
   Он вошел. Дверь мягко захлопнулась. Малолитражка - "Диллингхэм" одиннадцатого сорока лет - плавно мчалась вперед на двух толстых мягких шинах. На полпути к выходной арке он делал сорок; он врезался в крутой поворот, ведущий на высокую "улицу" в девяносто. Не было ни шока, ни напряжения. С точки зрения мотоцикла, но автоматически, "Дилли" наклонился к своим гироскопам точно под правильным углом; огромные шины низкого давления цеплялись за эластичную синтетическую ткань тротуара, как будто составляли с ней единое целое. Не было и речи о встречных движениях, поскольку эта улица, протянувшаяся на шесть полных уровней выше собственно Варик-стрит, вообще не была улицей, строго говоря. У него была только одна точка доступа, та, которой пользовался Сэммс; и только один съезд - это был просто и единственный выход на Райт Скайуэй, супермагистраль с ограниченным доступом.
   Сэммс видел, не обращая особого внимания, на лабиринт транспортных путей, из которых этот вход был лишь крошечной частью; лабиринт, который простирался от уровня земли до точки, намного возвышающейся даже над высокими зданиями столичного района Нью-Йорка.
   дорога резко поднялась; Правая нога Сэммса опустилась еще ниже; "Диллингем" начал набирать скорость. Движущиеся громкоговорители пели ему, кричали и ревели на него, но он их не слышал. Блестящие вывески, вспыхивающие и вспыхивающие всеми цветами спектра, - чистейшие триумфы искусства электрика - вспыхивали или вспыхивали в захватывающих словах и привлекающих внимание картинках, но он их не видел. Реклама, разработанная экспертами для продажи всего, от трубкозуба до марсианского зызмола ("бутылочного экстази"), но Первый Ленсман был опытным горожанином. Его разум давно уже стал совершенным фильтром, пропускающим в его сознание только то, что он хотел воспринять: только так можно сделать выносимой жизнь в большом городе.
   Приближаясь к Skyway, он включил свои туристические фары, немного притормозил и втиснул свой низколетящий автомобиль в поток движения. Каждый из этих фонарей излучал по полторы тысячи ватт, но бликов не было - об этом позаботились поляризованные линзы и ветровые стекла.
   Он перебрался на левую скоростную полосу и открылся. На краю района небоскребов, где Райт Скайуэй резко уходит вниз к земле, внимание Сэммса привлекло и удерживало что-то справа от него - бело-голубое со свистом что-то, взмывшее вверх в воздух. По мере подъема оно замедлялось; его монотонный визг становился все ниже и ниже; его свет спускался по спектру к красному. но молниеносная вспышка взрыва вместо того, чтобы исчезнуть почти мгновенно, осела на низко нависшем искусственном облаке и превратилась в картинку и четыре слова - два бородатых лица и "SMITH BROS. от кашля"!
   - Ну, будь я проклят! Сэммс заговорил вслух, огорченный тем, что был вынужден слушать и смотреть рекламу. "Я думал, что видел все, но это действительно ново!"
   Двадцать минут - пятьдесят миль - спустя Сэммс съехал со Скайуэй в месте, которое когда-то было Южным Норуолком, штат Коннектикут; площадь превратилась теперь в ровные квадратные мили Нью-Йоркского космодрома.
   космодром Нью-Йорка; затем и до создания Главной Базы, самого большого и оживленного поля на любой планете Цивилизации. Ведь Нью-Йорк, долгое время являвшийся финансовой и коммерческой столицей Земли, сохранял такое же доминирующее положение в делах Солнечной системы и значительно опережал своих соперников, Чикаго, Лондон и Сталинград, в гонке за межгосударственные отношения. Звездное превосходство.
   И сам Вирджил Сэммс из-за постоянно растущей угрозы пиратства нес большую ответственность за политику базирования боевых кораблей Трехпланетного патруля на каждом космическом поле, прямо пропорционально размеру и важности этого поля. Следовательно, он не был чужим в Нью-Йоркском космодроме; на самом деле, мастер-психолог, каким он был, он взял за правило знать по именам практически всех, кто имел к этому отношение.
   Однако не успел он передать свой "Диллингем" улыбающемуся слуге, как к нему обратился человек, которого он никогда раньше не видел.
   "Г-н. Сэм?" - спросил незнакомец.
   "Да." Сэммс не включил свою Линзу; он еще не развил в себе ни склонности, ни техники мгновенно исследовать каждую сущность, приближавшуюся к нему под любым предлогом, чтобы выяснить, чего на самом деле хочет эта сущность.
   "Я Исааксон..." человек сделал паузу, как будто он предоставил целый мир информации.
   "Да?" Сэммс был восприимчив, но не впечатлен.
   "Межзвездные космические пути, вы знаете. Мы пытались увидеться с вами две недели, но не смогли пройти мимо ваших секретарей, поэтому я решил сам вас здесь застегнуть. Но мы здесь так же одиноки, как и в любом из наших офисов - да, в большей степени. Я хочу поговорить с вами о расширении нашей эксклюзивной франшизы на внешние планеты и колонии.
   - Минуточку, мистер. Исааксон. Ведь вы знаете, что у меня нет больше даже портфеля в Совете; что практически все мое внимание направлено и еще какое-то время будет направлено на что-то другое?
   - Точно - официально . Тон Исааксона говорил о многом. "Но ты все еще Хозяин; они сделают все, что вы им скажете. Мы, конечно, не могли пытаться иметь с вами дело раньше, но в вашем нынешнем положении ничто не мешает вам влезть в самое крупное дело, которое когда-либо будет. Как вы знаете, сейчас мы самая большая корпорация из существующих, и мы по-прежнему быстро растем. Мы не ведем дела по-мелкому или с мелкими людьми; так что вот чек на миллион кредитов, или я переведу его на ваш счет..."
   "Я не заинтересован."
   - В качестве связующего, - продолжил другой так гладко, как будто его фраза не была прервана, - с еще двадцатью пятью миллионами, которые последуют в тот день, когда наша франшиза будет реализована.
   - Мне все еще неинтересно.
   - Нет... о... о...? Исааксон пристально изучал Ленсмана, а Сэммс, уже полностью проснувшийся, изучал предпринимателя. - Ну... я... хотя я и признаю, что мы очень хотим тебя, ты достаточно умен, чтобы знать, что мы все равно получим то, что хотим, с тобой или без тебя. С вами, однако, это будет легче и быстрее, поэтому я уполномочен предложить вам, кроме двадцати шести миллионов кредитов... - он смаковал произносимые им слова: - двадцать два с половиной процента от Spaceways. На сегодняшнем рынке это стоит пятьдесят миллионов кредитов; через десять лет он будет стоить пятьдесят миллиардов . Это моя высокая ставка; это настолько высоко, насколько мы можем подняться".
   - Я рад это слышать - мне все еще неинтересно, - и Сэммс зашагал прочь, на ходу позвав своего друга Киннисона.
   "Стержень? Вергилий". Он рассказал историю.
   "Вау!" Киннисон выразительно присвистнул. - Они ведь не пикеры, не так ли? Какая милая постановка - и вы могли бы завернуть ее и раздать им, как фунт кофе..."
   - Или ты мог бы, Род.
   - Может быть... - размышлял большой Ленсман. "Но какая связь! Совершенно законно и с большим количеством прецедентов - и своего рода аргументов - в его пользу. Внешние планеты. Затем Альфа Центавра, Сириус, Процион и так далее. Монополия - весь трафик будет нести..."
   - Рабство, ты имеешь в виду! Сэм в ярости. "Это задержит Цивилизацию на тысячу лет!"
   - Конечно, но какое им дело ?
   - Вот именно... и он сказал - и действительно верил, - что они доберутся без моей помощи... Я не могу не думать об этом.
   - Достаточно просто, Вирдж, если подумать. Он еще не знает, что такое Ленсман. Вы знаете, никто не знает, кроме Ленсменов. Потребуется некоторое время, чтобы это знание распространилось..."
   -- И еще дольше, чтобы в это поверили .
   "Верно. Но что касается шансов Interstellar Spaceways когда-либо получить монополию, на которую они работают, я не думаю, что мне придется напоминать вам, что не совсем случайно более половины членов Солнечного Совета являются линзменами, и что любой Галактический Советник автоматически должен быть Ленсманом. Так что продолжай то, что начал, мой мальчик, и больше не думай об Айзексоне и компании. Пока тебя не будет, мы согнем оптику или две в этом направлении.
   - Думаю, я упустил из виду несколько вещей. Сэммс вздохнул с облегчением, войдя в главный офис патруля.
   Очередь к регистратору была довольно короткой, но даже в этом случае Сэммсу не разрешили ждать. Эта в высшей степени декоративная, но отнюдь не тупая блондинка, прервав на полуслове свои сиюминутные дела, включила свое обаяние, словно это была батарея прожекторов, нажала кнопку на своем столе и обратилась к мужчине. перед ней и Ленсману:
   "Извините меня на минутку, пожалуйста. Первый Ленсмен Сэммс, сэр?..
   - Да, мисс Риган? вмешался ее коммуникатор - на повседневном языке "пищалка".
   - Первый Ленсмен Сэммс здесь, сэр, - объявила девушка и разорвала цепь.
   - Добрый вечер, Сильвия. Лейтенант-коммандер Вагнер, пожалуйста, или кто-то еще занимается допуском, - ответил Сэммс, как он думал, на ее вопрос.
   "О нет, сэр; вы очищены. Коммодор Клейтон ждал вас... вот и он.
   - Привет, Вирджил! Коммодор Клейтон, крупный, солидный мужчина с покрытым шрамами лицом и копной седых волос, на воротнике которого были две серебряные звезды, указывающие на то, что он является главнокомандующим континентальным контингентом Патруля, энергично пожал друг другу руки. . - Я вытащу тебя. Мисс Риган, вызовите жука, пожалуйста.
   - О, это не обязательно, Алекс! Сэм запротестовал. - Я возьму один снаружи.
   - Ни на одной патрульной базе в Северной Америке, друг мой; ни, если я очень сильно ошибаюсь, где-либо еще. Отныне ленсмены имеют абсолютный приоритет, и чем быстрее все поймут, что это значит, тем лучше.
   "Жук" - транспортное средство, похожее на джип, только больше - ждал у двери. Двое мужчин запрыгнули на борт.
   " Чикаго - и взорваться!" - резко приказал Клейтон.
   Водитель повиновался - буквально. Гравий вылетел из-под скользящих колес, когда маневренный маленький наземный автомобиль взлетел. Кричащий поворот на заслуженно известную Авеню Оукс. Вдоль проспекта. Через Врата охранники бойко отдали честь, когда жук промчался мимо них. Мимо казарм. Мимо ангаров и полос аэропорта. Выйдя в космическое поле, изуродованная и почерневшая территория предназначалась исключительно для широко расставленных доков огромных кораблей, которые бороздили пустые просторы межпланетного и межзвездного пространства. Космические доки были и остаются огромными и раскидистыми сооружениями; построен из бетона, стали, асбеста, сверхпрочного огнеупора, изоляции и вакуумных прокладок; полностью кондиционированные и имеющие холодильное оборудование производительностью тысячи тонн льда в час; предназначен не только для ускорения обслуживания, разгрузки и погрузки, но и для защиты материалов и персонала от неистовых, обжигающих порывов ветра при взлете и посадке.
   Космический док - это приземистый и чудовищный цилиндр, в полую вершину которого самая нижняя треть корпуса космического корабля помещается так же плотно, как бейсбольный мяч в "кармане" старой перчатки полевого игрока-ветерана. А огромные расстояния между этими доками сводят к минимуму кажущийся размер как самих сооружений, так и судов, преодолевающих их. Таким образом, издалека " Чикаго " выглядел достаточно маленьким и достаточно безобидным; но когда жук мелькнул под нависающим телом, а водитель яростно затормозил у одного из входов в док, Сэммс едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Эта невыразительная, серая, плавно изогнутая стена из легированной стали возвышалась так невероятно высоко над ними - простиралась так ужасающе далеко за пределы своих видимых средств поддержки! Он должен быть на грани краха!
   Сэммс задумчиво посмотрел на возвышающуюся над ним груду металла, а затем улыбнулся - не без усилия - своему спутнику.
   - Можно подумать, Алекс, что человек может перестать бояться, что на него упадет корабль, но я еще не пережил.
   - Нет, и, вероятно, никогда не будешь. У меня никогда не было, и я один из старых рук. Некоторые утверждают, что не возражают против этого, но только не перед детектором лжи. Вот почему они должны были сделать пассажирские доки больше, чем лайнеры - слишком много пассажиров теряли сознание, и их приходилось нести на борт на носилках - или полностью отменить проход. Однако напугать их до чертиков на земле было одно большое преимущество; внутри они чувствовали себя в такой безопасности, что их не так сильно трясло, когда они выходили на свободу".
   всяком случае , я это преодолел . До свидания, Алекс; и спасибо."
   Сэммс вошел в док, плавно взмыл вверх, последовал за офицером сопровождения в собственную каюту капитана и уселся в мягкое кресло лицом к ультраволновому обзорному экрану. На экране его коммуникатора появилось лицо и заговорило.
   "Уинфилд - Первому Ленсмену Сэммсу - вы будете готовы взлететь в двадцать один сто?"
   - Сэммс, капитану Уинфилду, - ответил Ленсмен. "Я буду готов".
   Коротко завопили сирены; шум, который Сэммс знал, был чисто формальностью. Разрешение было выдано; Станция PiXNY наполняла эфир предупреждениями. Персонал и материалы, расположенные достаточно близко к причалу " Чикаго", чтобы пострадать от взрыва, находились в укрытии и в безопасности.
   Взрыв продолжался; на пластинке вместо космического поля виднелась вспышка сине-белого света. Военный корабль был безынерционным, это правда; но так велики были высвобожденные силы, что раскаленные газы, бешено гонимые, омывали причал и все на сотни ярдов вокруг него.
   Тарелка очистилась. Через нижние, более плотные слои атмосферы " Чикаго " пронесся за считанные секунды; затем, по мере того как воздух становился все более и более разреженным, она устремлялась вверх все быстрее и быстрее. Местность внизу стала вогнутой... затем выпуклой. Будучи совершенно безынерционным, скорость корабля в каждое мгновение была такой, при которой трение среды, через которую он проносился, равнялось в точности силе его движущей тяги.
   Поэтому в открытом космосе, когда Земля представляла собой быстро сжимающийся крошечный шарик, а сам Солнце становился все меньше, бледнее и слабее с начальной скоростью, скорость Чикаго достигла почти постоянного значения; ценность, совершенно невозможная для понимания человеческим разумом.
  
   ГЛАВА 5
   Несколько часов Вирджил Сэммс сидел неподвижно, почти не глядя в свою тарелку. Не то чтобы этот вид был недостоин внимания - чудо пространства, постоянно меняющаяся, постоянно смещающаяся панорама невероятно ярких, хотя и безразмерных световых точек на этом дивном фоне туманных брызг. черный бархат - вещь, которая не перестает вызывать благоговейный трепет даже у самого искушенного наблюдателя, - но у него на уме была огромная нагрузка. Ему предстояло решить, казалось бы, неразрешимую задачу. Как... как ... КАК он мог сделать то, что должен был сделать?
   Наконец, зная, что приближается время посадки, он встал, развернул веера и легко поплыл по воздуху кабины к ручному тросу, по которому втянулся в рубку управления. Конечно, он мог бы отправиться в эту комнату, если бы захотел; но, зная, что космические офицеры не очень любят, чтобы в этом святилище находились посторонние, он не вторгался до тех пор, пока это не было необходимо.
   Капитан Уинфилд уже был привязан ремнями к своей основной рубке. Пилоты, штурманы и компьютеры усердно работали над своими задачами.
   - Я как раз собирался позвонить вам, Первый Ленсман. Уинфилд махнул рукой в сторону стула рядом со своим. - Возьми, пожалуйста, пост капитан-лейтенанта. Затем, через несколько минут: "Успокойтесь, мистер Уайт". Белый."
   "Внимание, весь личный состав", - обратился лейтенант-капитан Уайт в микрофон. "Приготовьтесь к инертному маневрированию, третий класс. Выключенный."
   Ряд крошечных красных огоньков на панели практически одновременно стал зеленым. Уайт перерезал Бергенхольм, после чего масса Вирджила Сэммса мгновенно изменилась с нуля до одного из пятисот двадцати пяти фунтов - у военных кораблей тогда не было места, чтобы тратить его на такие несущественные вещи, как искусственная гравитация. Несмотря на то, что он был готов к перемене и смягчился, дыхание Ленсмана свистнуло! резко выходит; но, сильно интересуясь происходящим, он пару раз судорожно сглотнул, сделал несколько глубоких вдохов и с трудом вернулся в нормальное состояние.
   Старший Пилот был теперь за работой, со всем виртуозным мастерством своего ранга и ранга; одна из отличительных черт которого - делать сложные задачи легкими. Он играл трели, пробежки и арпеджио - временами настоящие глисады - на клавишах и педалях, с микрометрической точностью направляя огромные силы сверхдредноута на достижение внутренней скорости Нью-Йоркского космопорта во время его отбытия на IV век. поверхность планеты так далеко внизу.
   Сэммс уставился в свою тарелку; сначала из-за невероятно крошечного видимого размера этого невероятно горячего солнца, а затем из-за бесплодного вида мира, к которому они летели с такой ужасающей скоростью.
   "Кажется невозможным... - заметил он наполовину Уинфилду, наполовину себе, - что солнце может быть таким большим и таким горячим. Ригель-Четыре находится от него почти в двести раз дальше, чем Земля от Солнца - около восемнадцати миллиардов миль - он не выглядит намного больше, чем Венера от Луны, если вообще кажется, - и все же этот мир горячее, чем пустыня Сахара. ".
   "Ну, голубые гиганты и большие, и горячие, - как ни в чем не бывало ответил капитан, - и их излучение, будучи в основном невидимым, смертоносно. И Ригель чуть ли не самый большой в этом регионе. Хотя есть и другие намного хуже. Дорадус S, например, сделал бы Ригеля здесь похожим на сальную свечу. Я выйду туда на днях, просто чтобы взглянуть на это. Но довольно астрономической болтовни - мы снизились до двадцати миль над уровнем моря и почти остановили ваш город.
   " Чикаго " плавно остановился; сидят неподвижно на тихо шипящих струях. Сэммс направил свой визуальный луч вниз и отправил по нему исследующую, ищущую мысль. Поскольку он никогда не встречался с ригеллианцами лично, он не мог сформировать мысленный образ или модель, необходимые для установления взаимопонимания с кем-либо из представителей расы. Однако он знал, каким типом разума должно обладать существо, с которым он хотел поговорить, и прочесывал ригеллианский город, пока не нашел его. Доклад был настолько неполным и несовершенным, что почти полностью прекратил общение, но он, возможно, смог бы объясниться.
   "Если вы извините это, может быть, неприятное и, конечно, необоснованное вторжение, - подумал он осторожно и медленно, - я очень хотел бы обсудить с вами вопрос, который должен стать первостепенной важностью для всех разумных людей всех планет в космосе. ".
   - Приветствую тебя, Теллуриан. Разум слился с разумом в каждой из бесчисленных миллионов точек и путей. Этот ригеллианский профессор социологии, стоявший за своим столом, был физически монстром... масляная бочка тела, четыре блочные ноги, многоветвистые щупальца-руки, этот неподвижный купол головы, полное отсутствие глаз и уши... тем не менее, разум Сэммса слился с разумом чудовища так же гладко, так же легко и почти так же полно, как с разумом его собственной дочери!
   А какой ум! Трансцендентное равновесие; поразительно громадный размах и размах - безмятежное и непоколебимое спокойствие; возвышенная тишина; обширная и спокойная уверенность; предельная стабильность, неизвестная и навсегда непостижимая для любой человеческой или почти человеческой расы!
   "Отбросьте все мысли о вторжении, первый ленсмен Сэммс... Я, конечно, слышал о вас, людях, но никогда серьезно не рассматривал возможность встречи с одним из вас разумом. В самом деле, сообщалось, что ни один из наших разумов не мог установить ничего, кроме самого поверхностного и неудовлетворительного контакта с любым из ваших, с которым им довелось столкнуться. Я теперь понимаю, что это Линза делает возможным это полное согласие, и в основном из-за Линзы вы здесь?
   - Так и есть, - и Сэммс продолжал в бурных мыслях излагать свое представление о том, чем должен быть и должен стать Галактический Патруль. Это было достаточно легко; но когда он попытался подробно описать качества, необходимые для линзового мастерства, он начал вязнуть. "Сила, драйв, размах, конечно... дальность... мощность... но прежде всего абсолютная целостность... предельная неподкупность..." Он мог бы распознать такой разум, встретившись с ним и изучив его, но что касается его обнаружения... находиться в любом месте силы или власти. Так случилось, что это были его собственные и Рода Киннисона; но у Костигана этого не было... и Кнобос, и ДалНальтен превратили незаметность в изящное искусство...
   - Понятно, - сказал туземец, когда стало ясно, что Сэммс не может больше говорить. "Конечно, очевидно, что я не могу претендовать на это; и я не знаю никого лично, кто может. Однако...."
   "Какая?" - спросил Сэмс. "Я был уверен по ощущению вашего ума, что вы... но с умом такой глубины и широты, такого огромного размаха и силы, вы должны быть неподкупны!"
   - Я, - последовал сухой ответ. "Мы все. Ни один ригеллианец не является, никогда не будет и не может быть тем, что вы считаете "испорченным" или "испорченным". В самом деле, только самым узким, самым интенсивным сосредоточением на каждой линии вашей мысли я могу перевести ваш смысл в концепцию, которую может понять любой из нас".
   - Тогда что... О, понятно. Я начал не с того конца. Полагаю, вполне естественно, что в первую очередь я искал качества, самые редкие в моей расе".
   "Конечно. Наши умы имеют широкие возможности и диапазон; и, возможно, достаточной мощности. Но те качества, которые вы называете "силой" и "стремлением", настолько же редки среди нас, насколько абсолютная ментальная целостность встречается среди вас. То, что вы знаете как "преступление", неизвестно. У нас нет ни полиции, ни правительства, ни законов, ни каких-либо организованных вооруженных сил. Мы практически всегда идем по линии наименьшего сопротивления. Мы живем и даем жить другим, как бежит ваша мысль. Мы работаем вместе для общего блага".
   - Ну... не знаю, что я ожидал здесь найти, но уж точно не это... - Если Сэммс еще никогда не был в полной растерянности, в полной растерянности, то сейчас он был. - Значит, вы не думаете, что есть шанс?
   - Я тут подумал, может быть, есть шанс... маленький, но все же шанс, - медленно сказал ригеллианец. "Например, тот юноша, полный любопытства, который впервые посетил вашу планету. Тысячи из нас недоумевали, про себя и друг друга, об особых качествах ума, которые заставляли его и других тратить так много времени, усилий и денег на такой совершенно бесполезный проект, как исследование. Ведь ему пришлось даже разработать энергии и двигатели, доселе неизвестные и никогда не приносящие никакой пользы!"
   Сэммса потрясла спокойная решительность, с которой ригеллианец отбросил всякую возможность полезности межзвездных исследований, но упорно придерживался своей цели.
   - Каким бы ничтожным ни был шанс, я должен найти и поговорить с этим человеком. Полагаю, он сейчас где-то в глубоком космосе. Вы не знаете, где?
   "Сейчас он в своем родном городе, накапливает средства и производит топливо для продолжения своей бессмысленной деятельности. Этот город называется... то есть на вашем английском вы могли бы назвать его... Сантаун? Санберг? Нет, это должно быть более конкретно... Ригельсвилль? Райгель Сити?
   - Ригелстон, я бы перевел? Сэм в опасности.
   - Вот именно - Ригелстон. Профессор отметил его местоположение на мысленной карте шара, гораздо более точной и подробной, чем тот глобус, который в то время изучали капитан Уинфилд и его лейтенант.
   "Спасибо. А теперь можете ли вы связаться с этим исследователем и попросить его созвать собрание всей его команды и любых других, кто может быть заинтересован в проекте, который я обрисовал в общих чертах?"
   "Я могу. Я буду. Он и ему подобные, конечно, не совсем в своем уме, как вы знаете; но я не думаю, что даже они настолько безумны, чтобы желать подчиняться окружающей среде вашего корабля.
   "Их не попросят прийти сюда. Встреча пройдет в Ригельстоне. Если нужно, я буду настаивать на том, чтобы оно состоялось там".
   "Не могли бы вы? Я понимаю, что вы бы. Это странно... да, фантастично... вы сварливы, драчливы, антиобщественны, порочны, мелкотелы и маломозговы; робкий, нервный, сильно и бессмысленно возбудимый; неуравновешенный и безумный; так же просто чудовищен умственно, как и физически..." Эти возмутительные мысли были посланы так небрежно и так безлично, как будто отправитель обсуждал погоду. Он сделал паузу, а затем продолжил: "И все же, чтобы продвигать такой совершенно дальновидный проект, вы стремитесь подвергнуть себя условиям, аналогии которых я не мог бы заставить себя выполнить ни при каких обстоятельствах. Может быть... это должно быть правдой, что существует расширение принципа совместной работы для общего блага, которое мой разум не смог уловить из-за отсутствия соответствующих данных. Я сейчас здесь и доложу вместе с исследователем Дронвиром.
   "Попросите его, пожалуйста, не называть себя мне. Я не хочу идти на эту встречу с предвзятыми идеями".
   - Сбалансированная мысль, - одобрил ригеллианец. "Кто-то будет в аэропорту, чтобы указать вам на уже безлюдное место, где космический корабль исследователей совершает свои ужасные посадки; Дронвир попросит кого-нибудь встретить вас в аэропорту и отвезти к месту встречи".
   Телепатическая линия оборвалась, и Сэммс повернул бледное и потное лицо к капитану " Чикаго" .
   "Боже, какое напряжение! Никогда не пробуйте телепатию, если в этом нет крайней необходимости, особенно с такой диковинно отличной расой, как эти ригеллианцы!
   "Не волнуйся; Я не буду. В словах Уинфилда не было сочувствия, но в его тоне было сочувствие. "Ты выглядел так, словно кто-то вышибал тебе мозги шипованной дубиной. Куда дальше, Первый Ленсман?
   Сэммс отметил местонахождение Ригельстона на карте корабля, затем надел беруши и специальный радиационно-стойкий доспех, оснащенный холодильниками и очень толстыми блоками свинцового стекла для защиты глаз.
   Аэропорт, чрезвычайно загруженный за пределами самого города, был расположен достаточно легко, как и место, где должен был приземлиться теллурийский корабль. Легко, медленно она опустилась вниз, ее струи бушевали против гравитации, в два раза превышающей силу ее родной Земли. Эти взрывы, однако, почти ничего не добавили к разрушениям, уже нанесенным кораблем, который тогда находился там - крейсер в форме торпеды, вес и масса которого составляла примерно одну двадцатую массы и объема " Чикаго" .
   Супердредноут приземлился, погрузившись в твердую сухую землю на глубину около десяти или пятнадцати футов, прежде чем остановился. Сэммс, находящийся в контакте с сущностью, которая должна была сопровождать его, быстро окинул взглядом разум, так близко соприкасавшийся с его собственным. Бесполезно. Этот не был и никогда не мог стать материалом Ленсмана. Он тяжело спустился по лестнице. Эта двойная нормальная гравитация немного усложняла движение, но он мог выдержать это намного лучше, чем некоторые другие вещи, которые ему предстояло принять. Ригелевский эквивалент автомобиля ждал его там, его дверца маняще распахнулась.
   Сэммс знал - в общем - чего ожидать. Двухколесное шасси было более или менее похоже на шасси его собственного Диллингема. Корпус представлял собой узкую стальную торпеду, тупо заостренную с обоих концов и без окон. Две особенности, однако, были и неожиданными, и неприятными: твердая, прочная сталь, из которой было выковано это тело, была толщиной в полтора дюйма вместо одной шестнадцатой; и даже это необычайно бронированное тело было помято, шрамировано и изуродовано, особенно в передней и задней частях, так же глубоко, так плохо и так же небрежно, как крылья земного драндулета!
   Ленсман забрался, не легко и не радостно, в это мрачно-отталкивающее черное помещение. черный? Было так темно, что дверной проем, похожий на иллюминатор, казалось, совсем не пропускал света. Это было чернее кота ведьмы в угольном погребе в полночь! Сэммс вздрогнул; потом, напрягшись, подумал на водителя.
   "Кажется, мой контакт с вами ускользнул. Боюсь, мне придется прижаться к вам крепче, чем это было бы вежливо или удобно. Лишенный зрения и твоего чувства восприятия я практически беспомощен".
   - Входи, Ленсман, обязательно. Я предложил сохранить полную помолвку, но мне показалось, что вы отказались; вполне возможно, что это недоразумение произошло из-за того, что мы не знали привычного образа мыслей друг друга. Расслабься, пожалуйста, и заходи... туда! лучше?"
   "Бесконечно лучше. Спасибо."
   И это было. Темнота исчезла; благодаря необъяснимому чувству восприятия ригелианца он мог "видеть" все - у него было практически совершенное трехмерное представление о всей окружающей сфере. Он мог видеть как внутреннюю, так и внешнюю часть наземной машины, в которой находился, и огромного космического корабля, на котором прибыл на Ригель IV. Он мог видеть подшипники и запястья двигателя внутреннего сгорания автомобиля, внутреннюю структуру сварных швов, скрепляющих стальные пластины, оживленный аэропорт снаружи и даже глубоко под землей. Он мог видеть и подробно изучать самые глубокие и хорошо защищенные части атомных двигателей " Чикаго " .
   Но он терял время. Он также мог ясно видеть кресло с глубокой подушкой, рассчитанное на человеческое тело, приваренное к стойке и оснащенное полдюжиной мягких удерживающих ремней. Он быстро сел; пристегнул себя.
   "Готовый?"
   "Готовый."
   Дверь захлопнулась с лязгом, который прорвался сквозь скафандр и беруши со всей силой близкого удара грома. И это было только начало. Двигатель завелся - двигатель внутреннего сгорания мощностью более тысячи лошадиных сил, разработанный для максимальной эффективности инженерами, в чьем лексиконе не было эквивалентов каких-либо английских слов, относящихся к шуму или даже к звуку. Машина взлетела; с ускорением, отбросившим теллурианца назад, глубоко в подушки. Визг измученных шин и нарастающий рев двигателя объединились, чтобы сформировать гул, который, усиливаясь и отражаясь внутри резонирующей металлической оболочки, грозил добавить мозг Ленсману в череп.
   "Вы страдаете!" - воскликнул водитель с большим беспокойством. "Они предупредили меня, чтобы я трогался и останавливался плавно, ехал медленно и осторожно, мягко трясся. Они сказали мне, что вы слабы и хрупки, факт, который я ощутил на себе и который заставил меня водить машину с максимальной осторожностью и сдержанностью. Виноват ли я? Я был слишком груб?"
   "Нисколько. Это не то. Это нечестивый шум". Затем, сообразив, что ригеллианец не может понять его смысла, он быстро продолжил:
   "Колебания в атмосфере от шестнадцати циклов в секунду до примерно девяти или десяти тысяч". Он объяснил, что такое секунда. "Моя нервная система очень чувствительна к этим вибрациям. Но я ожидал их и защищал себя от них настолько адекватно, насколько мог. С ними ничего нельзя сделать. Вперед, продолжать."
   "Атмосферные колебания? Атмосферные колебания? Атмосферные колебания ? Водитель восхитился и сосредоточился на этой совершенно новой концепции, в то время как он...
   1. Развернулся вокруг железобетонного столба со стальной обшивкой со скоростью не менее шестидесяти миль в час, задев его так близко, что снял с металла один слой защитного покрытия.
   2. Затормозил так яростно, чтобы промазать бешено кренящийся грузовик, что удерживающие ремни чуть не разрезали тело Сэммса, скафандр и все остальное на куски.
   3. Врезался в такую узкую дыру в потоке транспорта, что лишь крошечные доли дюймов отделяли его мчащегося Джаггернаута от огромной стальной колонны с одной стороны и другого мчащегося автомобиля с другой.
   4. Выполнил обратную кривую под двойным прямым углом, таким образом пропустив на волосок две машины, едущие в противоположном направлении, и одну в своем направлении.
   5. В качестве грандиозной кульминации этого захватывающего показа безумного вождения он на полной скорости нырнул в транспортную артерию, которая уже казалась настолько заполненной, что не могла вместить еще одну машину. Но мог - едва мог. Однако вместо промахов или задеваний на этот раз были неровности, вмятины - маленькие, на самом деле ничего, всего на дюйм или около того в глубину - и совершенно адская конкатенация и концентрация шума.
   - Я совершенно не понимаю, какой эффект могут иметь такие вибрации, - объявил, наконец, ригелианец, совершенно не осознавая, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Для него ничего не было. -- Но разве они не могут принести никакой пользы?
   - В этом мире, боюсь, нет. Нет, - устало признал Сэммс. "И здесь, видимо, как и везде, большие города захлебываются собственным движением".
   "Да. Мы строим и строим, но дорог всегда недостаточно".
   - Что это за курганы вдоль улиц? Некоторое время Сэммс осознавал эти длинные, низкие, явно непрозрачные сооружения; привлекали их, потому что они были единственными непрозрачными объектами в пределах досягаемости разума ригеллианца. - Или мне не следует упоминать об этом?
   "Какая? о те? Ни в коем случае".
   Один из близлежащих холмов потерял свою непрозрачность. Оно было наполнено кружащимися, кружащимися полосами и потоками энергии, столь яркой и плотной, что напоминало ткань; с дико мечущимися предметами неописуемой формы и очертания; с ярко вспыхивающими символами, которые Сэммс, к своему большому удивлению, обнаружил, что они имели смысл - не в уме ригеллианца, а в его собственной Линзе:
   "ЕШЬТЕ ЕДУ ТИГМИ!"
   "Реклама!" Мысль Сэммса фыркнула.
   "Реклама. Ты тоже не замечаешь своего, когда едешь? Это была первая связь между двумя наиболее развитыми расами Первой Галактики!
   Ужасная поездка продолжалась; шум становился все сильнее и сильнее. Представьте себе, если можете, город с пятнадцатимиллионным населением, в котором по всей длине, ширине, высоте и глубине никогда не предпринималось никаких попыток заглушить какой-либо шум, сколь бы сильным и пронзительным он ни был! Если ваше воображение было достаточно живым и если вы работали достаточно осмысленно, продукт может приблизиться к тому, что в тот день был вынужден слушать Первый Ленсман Сэммс.
   Сквозь постоянно густеющий поток машин, взбираясь на все более и более высокие проезжие части между возвышающимися стальными стенами без окон, массивный ригеллианский автомобиль прокладывал себе путь и с грохотом прокладывал себе путь. Наконец он остановился примерно в тысяче футов над землей, рядом со зданием, которое все еще строилось. Тяжелая дверь с лязгом распахнулась. Они вышли.
   А потом - в то время было дневное время - Сэммс увидел клубок сражающихся, кричащих цветов , которые не могли себе представить ни одно существо, обладающее зрением. Красные, желтые, синие, зеленые, пурпурные и всевозможные вариации и сочетания; возложенные на него, или разбрызганные, или возникшие в природе совершенно случайно, ударили ему по глазам так же сильно, как всепроникающий шум ударил по ушам.
   Затем он понял, что благодаря чувству восприятия своего Гида он "видел" только в оттенках серого, что для этих людей "видимый" свет отличался только длиной волны от любой другой полосы полного электромагнитного спектра вибрации.
   Напряженный и напряженный, Ленсман последовал за своим конвоем по узкому подиуму, через стену, на которой деловито трудились клепальщики и сварщики, в комнату практически без стен и с потолком, состоящим только из этаж за этажом огромных двутавровых балок. Тем не менее , это было место встречи; там собралась почти сотня ригеллианцев!
   И когда Сэммс шел к группе, крановщик сбросил пару тонн стальных листов с высоты восьми или десяти футов на пол прямо за ним.
   "Я чуть не выпрыгнул из своих доспехов", - так описал свою реакцию сам Сэммс; и это описание, возможно, так же хорошо, как и любое другое.
   В любом случае, он ненадолго вышел из-под контроля, и ригеллианец послал ему успокаивающую, вопрошающую, изумленную мысль. Он мог понять чувствительность теллурианца не больше, чем Сэммс мог понять тот факт, что для этих людей даже сама концепция физического вторжения была абсолютно непостижимой. Эти строители не были рабочими в теллурийском смысле. Они были ригеллианцами, каждый из которых работал несколько часов в неделю на общее благо. Они будут в контакте с собранием не больше, чем их собратья на другой стороне планеты.
   Сэммс закрыл глаза на буйство сталкивающихся красок, оглушил себя главными силами от ужасающего лязга звука, заставил себя сконцентрироваться всеми фибрами своего разума на своем задании.
   "Пожалуйста, синхронизируйтесь с моим разумом, как можно больше из вас", - подумал он, обращаясь к группе в целом, и вступал в контакт с умом за умом за умом. И ум за умом за умом чего-то не хватало. Некоторые были сильнее других, у них было больше инициативы, драйва и настойчивости, но ни один из них не подходил. До того как-
   "Слава Богу!" В волне ликующего облегчения, удовлетворения Сэммс больше не видел красок и не слышал шума. - Вы, сэр, относитесь к разряду Ленсмана. Я понимаю, что ты Дронвир.
   "Да, Вирджил Сэммс, я Дронвир; и наконец-то я знаю, что я искал всю свою жизнь. А как насчет этих, других моих друзей? Разве некоторые из них не...?"
   - Я не знаю, да и не нужно мне это выяснять. Вы выберете... - Сэммс замолчал, изумленный. Остальные ригеллианцы все еще были в комнате, но мысленно он и Дронвир были совершенно одни.
   "Они предвидели вашу мысль и, зная, что она должна быть более или менее личной, оставили нас до тех пор, пока один из нас не пригласит их вернуться".
   "Мне это нравится, и я ценю это. Вы отправитесь в Арисию. Вы получите свой объектив. Вы вернетесь сюда. Вы выберете и отправите в Арисию столько своих товарищей, сколько пожелаете. Вот что я требую от вас, через Линзу Арисии. После этого - обратите внимание, что это ни в коем случае не обязательно - я бы очень хотел, чтобы вы посетили Землю и приняли назначение в Галактический Совет. вы будете?"
   "Я буду." Дронвиру не нужно было времени, чтобы обдумать свое решение.
   Собрание было прекращено. То же самое существо, которое было шофером Сэммса во время поездки, отвезло его обратно в Чикаго , ведя машину так же "медленно" и "осторожно", как и раньше. И на этот раз наказание не имело таких последствий, хотя Сэммс знал, что каждый ужасный выпад и крен добавляли еще один синяк к и без того большой коллекции, обесцвечивающей почти каждый квадратный фут его крепкой шкуры. Он добился успеха, и трепет успеха имел свой обычный обезболивающий эффект.
   " Чикаго" встретил его в шлюзе и помог снять костюм.
   - Ты уверен , что с тобой все в порядке, Сэммс? Уинфилд больше не был формальным капитаном, а был другом. - Хоть ты и не звонил, мы начали задаваться вопросом... ты выглядишь так, как будто побывал на валерианской вечеринке, и мне чертовски не нравится, как ты отдаешь предпочтение этим ребрам и левой ноге. Я скажу мальчикам, что ты снова в отличной форме, но я попрошу врачей тебя осмотреть, просто чтобы убедиться.
   Объявление сделал Уинфилд, и Сэммс через свой бинокль отчетливо ощутил волну облегчения и удовольствия, прокатившуюся по огромному кораблю с этой новостью. Это очень удивило его. Кто он такой, что всех этих мальчишек так волнует, жив он или умер?
   - Со мной все в порядке, - запротестовал Сэммс. "Со мной нет ничего такого, что двадцать часов сна не исправили бы как новенькие".
   "Может быть; но вы все равно сначала пойдете в лазарет, - настаивал Уинфилд. - И я полагаю, ты хочешь, чтобы я рванул обратно в Теллус?
   "Верно. И быстро. Посольский бал состоится в следующий вторник вечером, знаете ли, и это единственное мероприятие, от которого я не могу отказаться, даже под предлогом "двойной премьер-класса".
  
   ГЛАВА 6
   Посольский бал, одно из самых ультра-ультра мероприятий года, шел полным ходом. Дело было не в том, что все, кто был кем-то, были там; но все, кто там был, были, так или иначе, очень подчеркнуто кем-то. Таким образом, были дела, при которых было больше молодых и красивых женщин, и больше молодых и красивых мужчин. ; но ни один из них не демонстрирует более новых или более дорогих платьев, большего количества лент и украшений, более дорогих или изысканных драгоценностей или большей площади напудренного и ароматного эпидермиса.
   И даже при этом младшая группа была достаточно хорошо представлена. Поскольку новаторство больше привлекает молодежь, чем возраст, мужчины, представляющие колонии, были молодыми; и их жены вместе с дочерьми и вторые (или третьи, или четвертые, а иногда и пятые) жены человеческих персонажей практически уравновешивали счет.
   И это не было полностью человеческим. Конечно, еще не пришло время, когда теплокровные, дышащие кислородом чудовища из сотен других солнечных систем будут соперничать в численности с присутствующим человечеством. Однако на полу было несколько марсиан, одетых в легкие "мантии условности" и танцующих с дотошной математической точностью. Несколько венерианцев, которые не танцевали, сидели в парадной позе или важно ковыляли. Были представлены многие миры Солнечной системы и немало других систем.
   Одна пара выделялась даже на этом богатом и великолепном фоне. Глаза следовали за ними, куда бы они ни пошли.
   Девушка была высокая, подтянутая, гибкая; построен как симфония. Ее платье из каллистанского вексто-шелка новейшего и самого яркого оттенка "радиоактивного" зеленого светилось фосфоресцирующим светом; флуоресцентный; блестит и светится. Его подол омывал пол, но выше талии он таинственным образом исчезал, если не считать клочков, которые цеплялись к стратегическим областям здесь и там без какой-либо поддержки, по-видимому, кроме личного магнетизма владельца. Она, почти единственная из всех тамошних женщин, не носила цветов. Ее единственным украшением была розетка из огромных изумрудов идеальной пары, ненадежно примостившаяся на обнаженном левом плече. Ее волосы, в отличие от безупречных причесок других женщин, представляли собой яркую, артистически небрежную копну красно-бронзово-каштанового цвета. Ее нежные и влажные глаза - Вирджилия Сэммс умела управлять своими глазами так же прекрасно, как и своими высокообразованными руками, - были в данный момент золотисто-рыжими колодцами девичьей невинности и доверия.
   "Но я не могу подарить тебе и следующий танец, Херкимер ... Честное слово , я не могу!" - умоляла она, прижимаясь чуть ближе к объятиям молодого человека, который физически был таким же мужчиной, как и она была женщиной. - Я бы с удовольствием , правда, но я просто не могу , и ты тоже знаешь почему.
   "Конечно, у вас есть дежурные танцы..."
   " Некоторые? У меня есть список, пока отсюда туда! Сначала, конечно, сенатор Морган, затем г. Исааксон, потом я пересидела одну с мистером Блэком. Оссмены - терпеть не могу венерианцев, они такие слизистые, толстые и отвратительные! - и эту кожистую рогатую жабу с Марса, и этого юпитерианского бегемота...
   Она прошлась по списку и, когда называла или характеризовала каждую сущность, другим пальцем левой руки нажимала на тыльную сторону правой руки своего партнера, чтобы подчеркнуть счет своих социальных обязательств. Но эти талантливые пальцы делали больше - гораздо, гораздо больше - чем это.
   Херкимер Третий, хотя и был немалым Дон Жуаном, был отточенным, отшлифованным, хорошо закаленным дипломатом. Таким образом, его глаза и другие его черты - особенно его глаза - годами тренировались, чтобы не выдать никаких следов того, что могло происходить в его мозгу. Если бы он заподозрил красивую девушку в своих объятиях, если бы кто-нибудь предположил, что она изо всех сил старается его накачать, он бы улыбнулся так, как может улыбаться только высокопоставленный дипломат. Он не подозревал Вирджилию Сэммс. Однако только потому, что она была дочерью Вирджила Сэммса, он приложил дополнительные усилия, чтобы не выказывать чрезмерного интереса ни к одному из названных ею имен. И кроме того, она не смотрела ни в его глаза, ни даже на его лицо. Ее взгляд, скромно опущенный, слишком редко поднимался выше уровня его подбородка.
   Однако были некоторые вещи, которых Херкимер Херкимер Третий не знал. Что Вирджилия Сэммс была самым искусным читателем мускулов своего времени. Что она была так близка с ним не из-за его мужественного обаяния, а потому, что только в этом положении она могла проявить свои невероятные способности. Что она могла работать одними глазами, но в экстренных случаях, когда требовался как можно более полный результат, ей приходилось использовать свои исключительно чувствительные пальцы и свою изысканную тактильную кожу. То, что она интенсивно изучала и составила таблицу реакций каждого из сущностей в ее списке. Что теперь она, с его помощью, укладывала эти реакции в шаблон. И, наконец, эта закономерность начала принимать мрачную форму УБИЙСТВА!
   А Вирджилия Сэммс, работавшая теперь над чем-то гораздо более срочным и гораздо более важным, чем воображаемый Галактический патруль, отчаянно надеялась, что этот Херкимер тоже не умеет читать по мускулам; ибо она знала, что раскрывает свои секреты еще полнее, чем он. На самом деле, если все станет намного хуже, он не сможет не почувствовать стук ее сердца... но она могла бы объяснить это достаточно легко, несколькими подходящими покачиваниями... Нет, он не был читателем, определенно не был. Он смотрел не в те места; он смотрел туда, куда было сшито это платье, и больше никуда... и ни под одной из частей его рук не было предательских мускулов.
   По мере того как ее глаза, пальцы и прекрасное тело посылали все больше и больше информации в ее острый мозг, Джилл становилась все более и более тревожной. Она была уверена, что убийство было задумано, но кто должен был стать жертвой? Ее отец? вероятно. Поп Киннисон? Возможно. Кто-нибудь еще? Едва ли возможно. И когда? И где? и как? Она не знала ! И она должна быть уверена ... Упоминания имён было недостаточно, достаточно было личного появления... Почему папа не появился - или она хотела, чтобы он вообще не пришёл...?
   В бальный зал вошел Вирджил Сэммс.
   - И папа сказал мне, Херкимер, - сладко проворковала она, впервые за более чем минуту взглянув ему в глаза, - что я должна танцевать с каждым из них. Вот видишь... О, вот он теперь, вон там! Я все думал, где он прятался. Она кивнула в сторону входа и бесхитростно болтала. - Он почти никогда не опаздывает, знаете ли, и я...
   Он посмотрел, и когда его глаза встретились с глазами Первого Ленсмена, Джилл узнала три факта, которые ей так нужно было знать. Ее отец. Господин. скоро. Она так и не поняла, как ей удается держать себя в руках; но каким-то образом и едва ли она это сделала.
   Хотя ничего не показывало, но внутренне она кипела: взволнована, как никогда прежде. Что она могла сделать? Она знала , но у нее не было ни клочка, ни йоты видимых или осязаемых доказательств; и если бы она сделала хотя бы одну оплошность, последствия могли быть немедленными и катастрофическими.
   После этого танца может быть слишком поздно. Она могла найти предлог, чтобы уйти с зала, но позже это выглядело бы очень плохо... и она знала, что никто из них не станет ее Линзить, пока она была с Херкимером - черт возьми , какое благородство...! Она могла рискнуть и помахать отцу, так как она так давно его не видела... нет, наименьший риск будет с Мэйсом. Он смотрел на нее при каждом удобном случае, и она заставляла его использовать свою Линзу...
   Нортроп посмотрел на нее; и через плечо Херкимера, на одно мимолетное мгновение, она позволила своему лицу показать испуганную мольбу, которую она так остро ощущала.
   - Для меня, Джилл? Его линзированные мысли коснулись только внешних границ ее разума. Полное взаимопонимание более интимно, чем поцелуй: никто, кроме ее отца, никогда не надевал Линзу на Вирджилию Сэммс. Тем не менее:
   " Потому что ты! Никогда в жизни я так никого не хотел! Входите, Мэйс, быстро, пожалуйста !
   Достаточно неуверенно он пришел; но при первом подозрении на новости девушки все мысли о робости или уединении исчезли.
   "Джек! окучивать! г-н. Киннизоне! г-н. Сэммс! У него были резкие, императивные, почти безумные мысли. "Слушать!"
   "Успокойся, Мейс, я возьму управление на себя", - раздался более низкий и тихий мысленный голос Родерика Киннисона. "Во-первых, вопрос об оружии. У кого-нибудь, кроме меня, есть пистолет? Ты, Спад?
   "Да сэр."
   "Ты будешь. Но ты и Мейс, Джек?
   "У нас есть свои Льюистоны!"
   "Вам придется. Бластеры, мой иногда не совсем сообразительный сын, действительно прекрасное оружие для определенных видов работ. В чрезвычайных ситуациях, конечно, допустимо убить несколько десятков невинных прохожих. Однако в такой толпе гораздо лучше убивать только того, в кого вы целитесь. Так что бегите к моей машине, вы двое, прямо сейчас и переоденьтесь - и побыстрее . Все знали, что машина Родерика Киннисона во все времена была арсеналом на колесах. - Я бы хотел, чтобы и ты была в форме, Вирдж, но теперь уж ничего не поделаешь. Двигайтесь - медленно - к северо-западному углу. Спад, сделай то же самое.
   - Это невозможно - совершенно немыслимо! и "Я ни в чем не уверен , правда..." Сэммс и его дочь начали одновременно протестовать.
   Вирджил, ты говоришь как человек с бумажным носом. Сохраняйте спокойствие до тех пор, пока не используете свой мозг. И я достаточно уверен в том, что ты знаешь, Джилл, чтобы предпринять множество шагов. Теперь вы можете расслабиться - успокойтесь. Мы прикрываем Вирджила, и я вызвал боевую поддержку. Вы можете немного расслабиться, я вижу. Хороший! Я не пытаюсь ни от кого скрывать, что ближайшие несколько минут могут оказаться критическими. Ты уверена, Джилл, что Херкимер ключевой человек?
   - Совершенно уверен, пап. Насколько лучше она себя чувствовала теперь, когда Ленсмены были на страже! - По крайней мере, в этом случае.
   "Хороший! Затем позвольте ему уговорить вас отдать ему каждый танец, прямо до тех пор, пока что-нибудь не сломается. наблюдать за ним. Он должен знать сигнал и того, кто собирается действовать, и если вы дадите нам предупреждение за долю секунды, это ничем не поможет. Не могли бы вы?"
   - Я скажу, что могу - и с удовольствием, большой, склизкий, вонючий скинкер! В словесном выражении мысль девушки может показаться немного запутанной, но Киннисон точно знал, что она имела в виду.
   "Еще одно, Джилл; деталь. Мальчики возвращаются и работают над своими партнерами таким образом. Посмотрим, заметит ли Херкимер, что они сменили кобуры.
   - Нет, он не заметил, - через мгновение сообщила Джилл. - Но я тоже не замечаю разницы и ищу ее.
   "Тем не менее, он есть, и разница между Mark Seventeen и Mark Five больше, чем разница между Tweedledum и Tweedledee", - сухо ответил Киннисон. "Однако для невоенных это может быть не так очевидно, как для нас. Это достаточно далеко, мальчики, не подходите слишком близко. А теперь, Вирдж, оставайся на связи с Джилл, с одной стороны, и с нами, с другой, чтобы ей не пришлось выдавать себя и всех напоказ, крича и указывая пальцем, и...
   - Но это нелепо! Сэм в ярости.
   "Нелепо, черт возьми", - мысль Родерика Киннисона по-прежнему оставалась холодной; только тот факт, что он начал использовать язык, не относящийся к бальным, указывал на какие-либо признаки напряжения, в котором он находился. "Перестань быть таким чертовым героем и начни использовать свой мозг. Вы отказались от пятидесяти миллиардов кредитов. Как вы думаете, почему они предложили так много, если за сотню можно убить любого? И что бы они с этим сделали?"
   - Но им не сойти с рук, Род, на посольском балу. Возможно, они не могли .
   - Раньше - нет, это тоже была моя первая мысль. Но это вы не так давно указали мне, что в последнее время способы совершения преступлений изменились. В новом свете, чем пышнее драка, тем больше путаницы и тем больше шансов выйти сухим из воды. Вычеркни это из своих бакенбардов, ты, рыжий мул!
   - Ну... в конце концов, может быть, в этом что-то и есть... - мысль Сэммса наконец показала опасение.
   - Ты чертовски хорошо знаешь, что есть. Но вы, мальчики, особенно Джек и Мейс, расслабьтесь. Ты не сможешь хорошо стрелять, пока ты натянут, как пара коконов. Сделайте что-нибудь - поговорите со своими партнерами или подумайте о Джилл..."
   - Это будет нетрудно, сэр. Мейсон Нортроп слабо ухмыльнулся. - И это мне кое-что напоминает, Джилл. Ментор, конечно же, поставил цель в скобки, когда он - или она, или, может быть, оно - сказал, что вам никогда не понадобится Линза.
   "Хм?" - неэлегантно спросила Джилл. "Я не вижу связи, если она вообще есть".
   "Нет? Держу пари, все остальные так делают. Как насчет этого? Другие Ленсмены, даже Сэммс, с энтузиазмом согласились. - Ну, как ты думаешь, кто-нибудь из этих персонажей, особенно Херкимер Херкимер Третий, позволил бы упряжному быку в упряжке - даже такому красивому, как ты, - подобраться к себе достаточно близко, чтобы произвести такое действие, как у Дэви Дипа? "
   - О... я никогда не думал об этом, но это правильно, и я рад... но папа, ты сказал что-то о "поддержке боем". Ты хоть представляешь, как долго это будет? Я надеюсь , что смогу выстоять, когда вы все поддержите меня, но..."
   - Можешь, Джилл. Максимум две-три минуты".
   "Поддерживать? Действующий? Что ты имеешь в виду?" - отрезал Сэмс.
   "Только то. Всю проклятую армию, - ответил Киннисон. "Я послал двухзвездному коммодору Александру Клейтону мысль, которая подняла его прямо со стула. Все, что у него есть, на полную мощность. Броня - отметка восемьдесят четыре - шесть на шесть дополнительных тяжелых - девяносто шестьдесят для скорой помощи - полный эскорт наверху и внизу - обыски - вертолеты - крейсеры и прочее - короче говоря, работа. Я бы сбежал с тобой и раньше, если бы осмелился; но в ту минуту, когда появляется группа помощи, мы убегаем.
   - Если посмеешь ? - спросила Джилл, потрясенная этой мыслью.
   "Именно так, моя дорогая. Я не смею. Если они что-нибудь начнут, мы сделаем все возможное, но я молюсь, чтобы они этого не сделали.
   Но молитвы Киннисона - если он их возносил - были проигнорированы. Джилл услышала резкий, но очень обычный и незначительный звук; кто-то уронил карандаш. Она почувствовала, как незаметный мускул слегка дернулся. Она увидела почти незаметное напряжение шейной мышцы, которая повернула бы голову Херкимера в определенном направлении, если бы ей позволили действовать. Ее глаза мелькнули вдоль этой линии, деловито выискивая миллисекунды. Мужчина ненавязчиво тянулся, словно за носовым платком. Но мужчины на посольских балах не носят синих носовых платков; ни одна ткань, как бы она ни была окрашена, совсем не похожа на вороненую сталь автоматического пистолета.
   Тогда Джилл закричала бы и указала пальцем; но у нее не было времени ни на то, ни на другое. Благодаря ее взаимопониманию с отцом Ленсмены видели все, что видела она, в тот момент, когда она это видела. Таким образом, пять выстрелов прогремели, практически как один, прежде чем девушка успела закричать, или указать пальцем, или даже пошевелиться. Тогда она действительно закричала; но так как десятки других женщин тоже кричали, это не имело значения - тогда.
   Конвей Костиган, космическая гончая со спусковым крючком, за плечами которого годы перестрелок и рукопашных схваток, выстрелил первым; еще до того, как это сделал стрелок. Именно ослепительная скорость Костигана спасла жизнь Вирджилу Сэммсу в тот день; потому что потенциальный убийца умирал, когда тяжелая пуля пронзила его мозг, прежде чем он закончил нажимать на курок. Умирающая рука твитнула вверх. Пуля, предназначенная для сердца Сэммса, прошла высоко; через мясистую часть плеча.
   Родерик Киннисон из-за своего возраста, его сын и Нортроп из-за их неопытности отставали на несколько миллисекунд. Они, однако, целились в тело, а не в голову; и любое из этих трех полученных ранений было бы удовлетворительно смертельным. Человек упал и остался лежать.
   Сэммс пошатнулся, но не упал до тех пор, пока старший Киннисон мягко, насколько это соответствовало максимальной скорости, не сбросил его вниз.
   "Отойди! вернись! Дай ему воздуха!" Мужчины начали кричать, прижимаясь ближе друг к другу.
   "Вы, мужчины, отойдите назад. Некоторые из вас идут за носилками. Вы, женщины, идите сюда". Тяжелый парадный голос Киннисона заглушал все меньшие звуки. - Здесь есть доктор?
   там было; и, после того, как его "обыскали" на предмет оружия, он деловито принялся за работу.
   "Джой - Бетти - Джилл - Клио", - называл Киннисон свою жену и их дочь, Вирджилию Сэммс, и миссис Киннисон. Костиган. "Вы четыре первые. А теперь ты... и ты... и ты... и ты... - продолжал он, указывая на крупных, тяжелых женщин в крайне экстремальных платьях, - встаньте здесь, прямо над ним. Прикройте его, чтобы никто другой не смог выстрелить в него. Вы, другие женщины, встаньте сзади и между ними - еще ближе - заполните эти пространства сплошным - вот! Джек, стой там. Масе, там. Костиган, другой конец; Я возьму этот. Теперь все слушайте. Я чертовски хорошо знаю, что ни одна из вас, женщин, не носит ружья выше пояса, и у всех у вас длинные юбки - слава богу за бальные платья! А теперь, ребята, если хоть одна из этих женщин попытается задрать юбку, вышибите ей мозги прямо сейчас, не дожидаясь вопросов.
   "Сэр, я протестую! Это возмутительно!" - воскликнула одна из вдовствующих.
   "Мадам, я полностью с вами согласен. Это." Киннисон улыбнулся так искренне, как только мог в данных обстоятельствах. "Однако это необходимо . Я извинюсь перед всеми вами, дамы, и перед вами, доктор, - в письменной форме, если хотите, - после того, как Вирджил Сэммс будет на борту " Чикаго " ; но до тех пор я не стал бы доверять своей бабушке".
   Доктор посмотрел вверх. " Чикаго ? Эта рана не кажется очень серьезной, но этот человек немедленно направляется в больницу. А, носилки. Так что... пожалуйста... полегче... ну вот, отлично. Вызовите скорую, пожалуйста, немедленно".
   "Я сделал. Давным-давно. Но никакой больницы, доктор. Все эти окна - открытые для публики - или весь дом разбомблен - ни в коем случае. Я ничем не рискую.
   - Разве что собственной жизнью! - резко вставила Джилл, поднимая взгляд со своего места рядом с отцом. Убедившись, что Первому Ленсману не грозит смерть, она начала интересоваться другими вещами. - Ты тоже важен, ты знаешь, и ты стоишь прямо там, под открытым небом. Возьми другие носилки, ложись на них, и мы тебя тоже будем охранять... и не будь слишком упрямым, чтобы следовать собственному совету! она вспыхивала, если он колебался.
   - Нет, если бы это было необходимо, но это не так. Если бы его убили, то да. Я, наверное, был бы следующим в очереди. Но поскольку он получил только царапину, не было никакого смысла убивать даже хорошего Номер Два.
   " Царапина !" Джилл взорвалась. - Ты называешь эту ужасную рану царапиной ?
   "Хм? Да ведь уж -- вот и все -- благодаря вам, -- возразил он в честном и полном удивлении. - Кости не сломаны, главные артерии не перерезаны, легкое не повреждено, через пару недель он будет как новенький.
   - А теперь, - продолжал он вслух, - если вы, дамы, поднимите эти носилки, мы пойдем скопом и медленно к двери.
   Женщины, уже не возмущаясь, но явно наслаждаясь ощущением того, что они в центре внимания, выполнили просьбу.
   "А теперь, мальчики", - подумал Киннисон. - Кто-нибудь из вас - Костиган? - видел какие-либо признаки организованной спешки, которая могла бы произойти, если бы мы не вмешались, чтобы увести убийцу?
   - Нет, сэр, - последовал бойкий ответ Костигана. - Никого в пределах моей видимости.
   - Джек и Мейс - вы, кажется, не смотрели?
   Они не... не подумали об этом вовремя.
   "Вы научитесь. Требуется несколько таких вещей, чтобы сделать это автоматически. Но я тоже ничего не видел, так что я почти уверен, что их не было. Умные операторы - быстро соображают".
   - Мне лучше заняться этим, сэр, как вы думаете, и оставить операцию "Босконе" на некоторое время? - спросил Костиган.
   - Я так не думаю. Киннисон нахмурился, задумавшись. "Эта операция была спланирована , сынок, людьми с мозгами. Любые подсказки, которые вы могли бы найти сейчас, несомненно, были бы растениями. Нет, пусть смотрят завсегдатаи; ну держись за свое..."
   Снаружи завыли и завыли сирены. Киннисон послал исследовательскую мысль.
   "Алекс?"
   "Да. Куда вам этот девяносто шестьдесят с врачами и медсестрами? Он слишком широк для ворот.
   "Пройди сквозь стену. Через газон. Вплоть до самой двери, и не говоря уже о мишуре, которая у них повсюду, пусть ваш адъютант скажет им выставить нам счет за ущерб. Сэммс ранен в плечо. Не слишком серьезно, но я везу его на Холм, где, я знаю, он будет в безопасности. Что у тебя поверх зонта, Бойсе или Чикаго ? У меня еще не было времени посмотреть вверх.
   "Оба."
   "Хороший человек."
   Джек Киннисон начал с чудовищного резервуара, который разбивал о землю статуи, фонтаны и декоративные деревья, тяжело двигаясь по территории, и облизал губы. Он посмотрел на роты солдат, "обшаривающих" маршрут, территорию и толпу - выше, на зависшие вертолеты - еще выше, на восемь легких крейсеров, столь явно и так злобно готовых взорваться, - еще выше, на длинные полосы огня, которые, как он теперь знал, отмечали расположение двух самых мощных машин разрушения, когда-либо созданных человеком, - и его лицо медленно бледнело.
   - Господи, папа! он дважды сглотнул. "Я понятия не имел... но они могли бы, в этом".
   - Не "может", сынок. Чертовски хорошо бы, если бы они могли добраться сюда достаточно быстро с достаточно тяжелыми вещами. Мышцы челюсти старшего Киннисона не расслабились, его быстрые глаза не ослабили бдительности ни на долю секунды, когда он уловил мысль. "Вы, мальчики, не можете ожидать, что знаете все это, но сейчас вы быстро учитесь. Получите это - вставьте это в свои железные шляпы. Жизнь Вирджила Сэммса - самое важное во всей этой проклятой вселенной! Если бы они его взяли, то это была бы, строго говоря, не моя вина, а если сейчас поймают, так и будет".
   "Лэндкрузер" с хрустом остановился у самого входа, и из него выскочил мужчина в белом.
   "Позвольте мне взглянуть на него, пожалуйста..."
   "Еще нет!" Киннисон резко отрицал. - Нет, пока между ним и теми, кто хочет закончить начатую работу, не будет четырех дюймов твердой стали. Собери своих людей вокруг него и доставь его на борт - быстро!
   Сэммс, защищенный в каждой точке и в каждое мгновение, был поднят в пасть девяноста-шестидесятого; и когда массивная дверь с лязгом захлопнулась, Киннисон вздохнул с огромным облегчением. Кавалькада удалилась.
   - Пойдешь с нами, Род? - закричал коммодор Клейтон.
   - Да, но здесь еще есть пара минут работы. Пусть штабная машина подождет меня, и я присоединюсь к вам. Он повернулся к трем молодым Ленсменам и девушке. - Это немного мешает нашим планам, но не слишком - надеюсь. Никаких изменений в Матизе или Босконе; вы с Костиганом, Джилл, можете действовать, как и планировалось. Нортроп, тебе придется проинформировать Джилл о Звильнике и выяснить, что она знает. Вирджил собирался сделать это сегодня вечером, после здешней потасовки, но теперь ты знаешь об этом не меньше, чем любой из нас. Посоветуйтесь с Нобосом, ДалНалтеном и Флетчером - пока Вирджил лежит на приколе, а Джеку, возможно, придется поработать и над Забриской, и над Звильником - он найдет вас. Возьми дурь, а потом делай, как считаешь нужным. иди!" Он зашагал к машине ожидающего персонала.
   "Босконе? Звильник? - спросила Джилл. "Что дает? Какие они, Джек?
   "Мы пока не знаем - может быть, мы назовем пару планет..."
   "Пифл!" - усмехнулась она. - Ты умеешь говорить разумно, Масе? Что такое Босконе?
   "Простое, характерное, произносимое придуманное слово; предложенный, я полагаю, Др. Бергенхольм... - начал он.
   - Ты понимаешь, о чем я, ты... - вмешалась она, но ее заставила замолчать резко Линзированная мысль Джека. Его прикосновения были очень легкими, едва достаточными для разговора; но даже так она вздрогнула.
   "Включи свой мозг, Джилл; ты ни о чем не думаешь - не то чтобы тебя можно было в этом винить. Перестаньте разговаривать; вокруг могут быть читающие по губам или мощные слушатели. Это кажется забавным, не так ли?" Он мысленно дернулся и продолжил: - Вы уже знаете, что такое операция "Матис", раз это ваше собственное блюдо - политика. Операция "Звильник" - это наркотики, порок и так далее. Операция Boskone - это пираты; Спад заправляет этим. Операция "Забриска" - это Мейс и я, проверяющие некоторые странные возмущения в субэфире. Заходи, Мейс, и займись своими делами. Увидимся позже на борту. Чистый эфир, Джилл!
   Молодой Киннисон исчез из ее памяти, и появился Нортроп. И какая разница! Его разум коснулся ее так же осторожно, как Джек; так же пугливо, так же мгновенно готовая броситься прочь от чего-нибудь мало-мальски личного. Однако разум Джека неправильно воспринимал ее с самого начала, а Мейс - нет!
   "Теперь об этой операции "Звильник", - начала Джилл.
   "Сначала кое-что еще. Я не мог не заметить там, сзади, что вы с Джеком... ну, не то чтобы не в фазе, точнее, или совсем не синхронно, но как бы... ну, как будто...
   "Охота"? она предложила.
   - Не совсем... "принуждение" могло бы быть лучше - это как удерживать плотно скрепленную балку, когда она хочет развалиться. Так вы сами это заметили?
   "Конечно, но я думал, что Джек и я были единственными, кто это сделал. Это как царапать доску ногтями - ты можешь это сделать, но ты ужасно легко останавливаешься... и Джек мне тоже нравится , черт возьми, - на расстоянии.
   - И мы с тобой подходим друг к другу, как точно настроенные цепи. Значит, Джек действительно имел это в виду, когда сказал, что ты... то есть он... Я до сих пор не очень в это верил, но если... ты, конечно, знаешь, что ты уже сделал со мной.
   Блокада Джилл продолжалась в полную силу. Она изогнула брови и громко произнесла: "Почему я не имею ни малейшего представления!"
   "Конечно нет. Вот почему вы используете голос. Я также узнал, что не могу лгать своим умом. Я чувствую себя пяткой и вошью, впереди столько работы, но ты просто обязан мне кое-что сказать. Тогда - что бы вы ни сказали - я берусь за работу со всем, что у меня есть. Меня забросит между планетами без скафандра или нет?
   - Я так не думаю. Джилл густо покраснела, но ее голос был ровным. - Вы оценили бы скафандр и достаточное количество кислорода, чтобы достичь другого плана - другой цели. А теперь нам пора за работу, не так ли?
   "Да. Спасибо, Джилл, миллион. Я не хуже вас знаю, что говорил не по делу и сколько, но я должен был знать. Он глубоко вздохнул. - И это все, о чем я прошу - пока. Разрежьте свои экраны".
   Она снизила свои ментальные барьеры, обнаружив, что в данном случае это было на удивление легко; подвела их почти настолько, насколько она привыкла делать со своим отцом. Он объяснил в мелькающих мыслях все, что знал о четырех Операциях, и заключил:
   "Я не приписан к Забриске на постоянной основе; Возможно, я буду работать с вами над Матизом после того, как ваш отец вернется в оборот. Я должен действовать скорее как связной - ни Кнобос, ни ДалНальтен не знают вас достаточно хорошо, чтобы скрыть вас. Верно?"
   - Да, я был с мистером. Кнобос только один раз и никогда даже не видел доктора. ДальНальтен".
   "Готов посетить их через Lens?"
   "Да. Вперед, продолжать."
   Вошли двое Ленсменов. Они пришли ему в голову, а не ей. Тем не менее их мысли, наложенные на мысли Нортропа, доходили до девушки так ясно, как будто все четверо разговаривали друг с другом лицом к лицу.
   "Какое странное ощущение!" - воскликнула Джилл. - Да я и представить себе ничего подобного не мог!
   - Простите, что беспокоим вас, мисс Сэммс... - Джилл снова удивилась. Безмолвный голос в глубине ее сознания был типично марсианским, но вместо резких гортанных согласных и шипящих сибилянтов любого марсианина, пытающегося овладеть английским языком, произношение и дикция были безупречны.
   - О, я не это имел в виду. Ничего страшного, правда, я просто еще не привык к этой телепатии.
   "Ни у кого из нас нет, в сколько-нибудь заметной степени. Но причина этого звонка в том, чтобы спросить вас, есть ли у вас что-нибудь новое, пусть даже незначительное, чтобы добавить к нашим очень скудным знаниям о Звильнике?
   - Боюсь, очень мало; и это немногое состоит в основном из догадок, выводов и поспешных выводов. Полагаю, отец рассказывал тебе о том, как я работаю?
   "Да. Точных данных ждать не приходится. Советы, предложения, возможные наводки будут иметь неоценимую ценность".
   "Ну, я встретил очень маленького, очень толстого венерианца по имени Оссмен на вечеринке в Европейском посольстве. Вы знаете его?
   - Я знаю о нем, - ответил ДалНалтен. - Очень уважаемый торговец с такими большими интересами на Теллусе, что ему приходится проводить здесь большую часть своего времени. Его нет ни в одной из наших книг... хотя в этом нет ничего удивительного. Продолжайте, пожалуйста, мисс Сэммс.
   "Он не пришел на вечеринку с сенатором Морганом; но в ту ночь он пришел к какому-то соглашению с ним, и я почти уверен, что речь шла о тионите. Это единственная новая вещь, которая у меня есть.
   " Тионит! Трое Ленсменов были одинаково удивлены.
   "Да. тионит. Определенно."
   - Насколько вы в этом уверены , мисс Сэммс? - спросил Кнобос со смертельной серьезностью.
   "Я не уверен , что это конкретное соглашение касалось тионита, нет; но вероятность составляет примерно девять десятых. Однако я уверен , что и сенатор Морган, и Оссмен знают о тионите многое, что хотят скрыть. Оба дали очень высокую положительную реакцию - намного выше точки шести сигм виртуальной уверенности".
   Наступила пауза, прерванная марсианином, но не мыслью, обращенной ни к одному из троих.
   "Сид!" - позвал он, и даже Джилл почувствовала скорость мысли Линзированного.
   "Да, Нобос? Флетчер.
   "Та вылазка, которую вы совершили среди астероидов. Героин, хадив и ладолиан, не так ли? Нигде не замешан тионит?
   "Никакого тионита. Однако вы должны помнить, что часть банды скрылась, поэтому все, что я могу сказать положительно, это то, что мы не видели и не слышали ни о каком тионите. Были, конечно, сплетни, но они всегда есть.
   "Конечно. Спасибо, Сид. Джилл чувствовала, как крутятся и щелкают мысленные механизмы гениального марсианина. Затем он вступил в такой молниеносный обмен мыслями с венерианцем, что девушка в считанные секунды потеряла след.
   - Еще один вопрос, мисс Сэммс? - спросил ДальНальтен. "Вы обнаружили какие-либо признаки того, что может быть какая-то связь между Оссменом или Морганом и каким-либо офицером или руководителем Interstellar Spaceways?"
   " Космический путь! Исааксон? Джилл затаила дыхание. "Почему... никто даже не подумал об этом - по крайней мере, мне никто никогда не говорил об этом - я никогда не думал о проведении таких тестов".
   "Возможность пришла мне в голову только минуту назад, когда вы упомянули тионит. Связь, если она существует, будет чрезвычайно трудно отследить. Но поскольку большинство, если не все, вовлеченные стороны, вероятно, будут вовлечены в вашу операцию "Матис", и поскольку вывод, будь то положительный или отрицательный, будет иметь чрезвычайно важное значение, мы чувствуем смелость просить вас помнить об этом".
   "Конечно, я буду. Я буду очень рад.
   "Мы благодарим вас за вашу любезность и вашу помощь. Один или оба из нас будут время от времени связываться с вами, теперь, когда мы знаем модель вашей личности. Пусть бессмертный Гролоссен ускорит заживление раны твоего отца.
  
   ГЛАВА 7
   Поздно вечером или, вернее, очень рано на следующее утро Сенато п Морган и его секретарь номер один заперлись в кабинете первого с двойной защитой от шпионских лучей. Круглое, тяжелое, румяное лицо Моргана, пожалуй, немного утратило свой обычный цвет; пальцы его левой руки беззвучно барабанили по стеклянной столешнице. Однако его проницательные серые глаза были такими же проницательными и расчетливыми, как всегда.
   "Эта штука пахнет, Херкимер... она похожа ... но я не могу уловить ни одного из углов. Эта операция была спланирована . Уверенный огонь, он не мог промахнуться. Вплоть до последней доли секунды он работал идеально. Тогда - бл*ть! Плоский бюст. Патруль приземлился, и все было под контролем. Где -то должна была быть утечка, но где, черт возьми, она могла быть?
   - Утечки быть не могло, шеф; это не имеет смысла". Секретарь расправил свои длинные ноги, снова скрестил их в другую сторону, выбросил недокуренную сигарету, закурил другую. "Если бы произошла хоть какая-то утечка, они бы сделали гораздо больше, чем просто убили низкого человека на лестнице. Вы не хуже меня знаете, что Рокки Киннисон - самый крутой персонаж по эту сторону ада. Если бы он знал что-нибудь, он убил бы всех на своем пути, включая тебя и меня. Кроме того, если бы произошла утечка, он бы не позволил Сэммсу приблизиться к этому месту ближе чем на десять тысяч миль - это одно несомненно. Во-вторых, он не стал бы ждать, пока все закончится, чтобы отправить туда свою армию. Нет, шеф, утечки быть не могло. Что бы ни узнали Сэммс или Киннисон - возможно, Сэммс, он чертовски умнее Киннисона, знаете ли, - он узнал тут же и тогда. Должно быть, он видел, как Брейнерд начал вытаскивать пистолет.
   "Я думал об этом. Я бы купил, если бы не одно обстоятельство. Видимо, вы не засекли интервал между выстрелами и прибытием танков.
   - Извините, шеф. Лицо Херкимера выражало досаду. - Я сделал там серьезную оплошность.
   - Я скажу, что ты это сделал. Одна минута и пятьдесят восемь секунд.
   " Что! "
   Морган молчал.
   - Патруль, конечно, быстрый... и всегда наготове... и они вытащили бы все это на притягивающих лучах, не своим ходом... но все равно... пять минут, я думаю, шеф. Четыре с половиной, абсолютный минимум.
   "Проверять. И куда вы пойдете оттуда?"
   "Я понимаю вашу точку зрения. Я не. Это дует все настежь. Один набор фактов говорит о том, что была утечка, которая произошла между двумя с половиной и тремя минутами до подачи сигнала. Я спрашиваю вас, шеф, есть ли в этом смысл?
   "Нет. Вот что меня беспокоит. Как вы говорите, факты кажутся противоречивыми. Кто-то должен был чему-то научиться до того, как что-то случилось; но если они сделали, почему они не сделали больше? И Мургатройд. Если они не знали о нем, то почему корабли, особенно большие боевые фургоны? Если они думали, что он может быть где-то там, почему они не пошли и не узнали?
   "Сейчас я спрошу один. Почему не наш г. Мургатройд что-то сделать? Или пиратский флот не должен был участвовать в этом? Хотя, наверное, нет".
   "Мое предположение было бы таким же, как ваше. Не вижу причин для того, чтобы флот прикрывал операцию с одним человеком, особенно такую хорошо спланированную, как эта. Но это не наше дело. Это Ленсмены. Я наблюдал за ними каждую секунду. Ни Сэммс, ни Киннисон ничего не делали в течение этих двух минут".
   "Молодой Киннисон и Нортроп примерно в это же время покинули холл".
   "Я знаю. Так они и сделали. Любой из них мог бы позвонить в патруль, но какое это имеет отношение к цене на говядину CIF Валерия?
   Херкимер тактично воздержался от ответа на дикий вопрос. Морган барабанил и думал несколько минут, затем медленно продолжил:
   "Есть две и только две возможности; ни то, ни другое не кажется даже отдаленно возможным. Это был - должен быть - либо Линза, либо девушка.
   "Девушка? Действуйте в соответствии со своим возрастом, сенатор. Я знал, где она была и что делала каждую секунду".
   - Это было очевидно. Морган перестал барабанить и цинично улыбнулся. "Я чертовски кайфую, видя, как ты берешь это для разнообразия, вместо того, чтобы раздавать".
   "Да?" Красивое лицо Херкимера окаменело. - Эта игра еще не окончена, мой друг.
   - Это вы так думаете, - поддразнил сенатор. - Не могу поверить, что любая женщина может быть защищена от Геркимера, а? Ты работаешь над ней уже шесть недель вместо обычных шести часов и еще ничего не добился.
   - Буду, сенатор. Ноздри Херкимера злобно раздулись. "Я доберусь до нее, так или иначе, если это будет последнее, что я когда-либо сделаю".
   "Я дам вам восемь против пяти, если вы этого не сделаете; и шестимесячный срок".
   - Я возьму пять тысяч или около того. Но с чего ты взял, что ей есть чего бояться? Да, она опытный психолог; но я тоже; а я старше и опытнее ее. Остаются занятия йогой - она учится сидеть со скрещенными ногами, созерцать свой пупок и пытаться настроиться на бесконечность. Как, по-вашему , это ставит ее в мой класс?
   - Я же сказал тебе, что нет. Ничего не имеет смысла. Но она дочь Вирджила Сэммса.
   "Что насчет этого? Вы не заткнули рот Джорджу Олмстеду - вы сами выбрали его для одной из самых тяжелых работ, которые у нас есть. По крови он так же близок к Вирджилу Сэммсу, как и Вирджилия. С таким же успехом они могли быть вылуплены из одного яйца".
   "Физически да. Умственно и психологически нет, Олмстед - реалист, материалист. Он хочет получить награду в этом мире, а не в следующем, и стремится получить ее. Кроме того, работа, вероятно, убьет его, а даже если и нет, он никогда не будет пользоваться доверием и не сможет многому научиться. С другой стороны, Вирджил Сэммс - но мне не нужно рассказывать вам, какой он . Но ты, кажется, не понимаешь, что она такая же, как он, - она не играет с тобой из-за твоего всепоглощающего обаяния...
   "Послушайте, шеф. Она ничего не знала и ничего не делала. Я все время танцевал с ней, вот так близко, - он крепко сцепил руки, - так что я знаю, о чем говорю. И если ты думаешь, что она когда-нибудь сможет чему- то научиться у меня, пропусти это. Вы знаете, что никто на Земле или где-либо еще не может прочитать мое лицо; а кроме того, она тут же робела -- даже не смотрела на меня. Так что считай ее.
   - Думаю, нам придется. Морган возобновил свою тихую игру на барабанах. - Если бы была хоть малейшая вероятность того, что она накачала тебя, я бы отправил тебя в шахты, но нет никаких признаков... что они покидают Линзу. С самого начала это казалось более логичным, чем девушка, но гораздо более фантастическим. Удалось узнать что-нибудь еще об этом?"
   "Нет. Только то, что они рекламировали. Комбинация радиотелефон, автоматический конвертер языка, телепат и т.д. Знак верхних скиммингов верхней планки копов. Но я начал думать там, на полу, что они не рекламируют все, что знают".
   - Я тоже. Ты мне скажи.
   "Возьмите время ноль минус три минуты. Помимо пятерых ленсменов и Джилл Сэммс, здесь было полно высшего начальства; яичница по всему полу. Коммодоры и лейтенанты-коммодоры со всех континентальных правительств Земли, других планет и колоний, все носят парадное личное оружие. тогда никто ничего не знал; мы согласны с этим. Но в следующие несколько секунд кто-то что-то узнал и позвал на помощь. Один из ленсменов мог сделать это, не показывая признаков. НО - в нулевое время все четверо ленсменов выставили свои ружья - а не льюистоны, пожалуйста, обратите внимание - и стреляли; тогда как никто из других вооруженных офицеров не знал, что что-то происходит, пока все не закончилось. Это ставит палец на Линзу".
   - Вот как я это понял. Но трудности остаются неизменными. как? Чтение мыслей?"
   "Космический дрейф!" Херкимер фыркнул. "Мои мысли нельзя прочитать".
   "Нормин".
   "И кроме того, если бы они могли читать мысли, они бы не ждали до последней возможной доли секунды, чтобы сделать это, если только... скажем, подождите минутку...! Действовал ли Брейнерд или нервничал до последнего? Я не должен был смотреть на него, знаете ли.
   "Точно не нервничаю; но он немного напрягся".
   "Тогда вот. Наемные убийцы не умны. Ленсман увидел, как он напрягся, и заподозрил неладное. Превратился в сигнализацию на общих принципах. Предупредил остальных, чтобы они были начеку. Но даже так это не похоже на чтение мыслей - убили бы его раньше. Они были бдительны и очень быстры в розыгрыше".
   "Вот это может быть. Это едва ли не самое тонкое и благовидное объяснение, какое я когда-либо видел, но оно охватывает факты... и мы вдвоем сможем его придерживаться... но учти, красавчик, что некоторые стороны не собираются соглашаться . как это вообще. На самом деле, они будут очень сильно расстроены".
   "Это хороший кусок преуменьшения, босс. Но обратите внимание на одну прекрасную вещь в этой истории? Херкимер злорадно усмехнулся. "Это позволяет нам переложить ответственность на Большого Джима Тауна. Нам может быть - и будет - чертовски больно, потому что он выбирает таких слабых сестринских персонажей, чтобы совершать свои убийства!"
  
   В тяжело бронированной импровизированной машине скорой помощи Вирджил Сэммс сел и направил мысль на своего друга Киннисона, обнаружив, что в его голове царит смятение.
   - В чем дело, Род?
   "Множество!" - огрызнулся большой Ленсман. "Они были - может быть, до сих пор - слишком далеко впереди нас. Происходит что-то, о чем мы даже не подозревали. Я стоял рядом, такой же невинный, как трехлетняя девочка, и позволил вам войти прямо в него - и мне категорически не нравится, когда меня застают со спущенными штанами таким образом. Это заставляет меня нервничать. Это может быть все, а может и не быть - не на одиннадцати тысячах световых лет, - и я пытаюсь придумать, что произойдет дальше".
   - И что ты вывел?
   "Ничего такого. Я застрял. Поэтому я бросаю это тебе на колени. Кроме того, это то, за что вам платят, за то, что вы думаете. Так что иди и думай. Что бы вы делали, если бы оказались на другой стороне?"
   "Я понимаю. Значит, ты считаешь, что не торопиться, чтобы вернуться в космопорт, может быть, не очень хорошая тактика?
   "Вы поняли идею. Но... ты выдержишь перевод?
   "Безусловно. Мне перевязали и перевязали плечо, а руку перевязали. Шок практически весь прошел. Немного боли, но не сильно. Я могу ходить, не падая".
   "Справедливо. Клейтон! Он увидел энергичную мысль. "Кто-нибудь из наблюдателей заметил что-нибудь высоко или далеко?"
   "Нет, сэр."
   "Хороший. Киннисон - коммодору Клейтону, приказы. Пусть приземлится вертолет и заберу нас с Сэммом на тракторах. Прикажите Бойсе и крейсерам сохранять максимальную бдительность. Прикажи " Чикаго " забрать нас. Отсоедините " Чикаго " и " Бойсе" от своей оперативной группы. Назначь их мне. Выключенный."
   "Клейтон - комиссару Киннисону. Заказы приняты и выполняются. Выключенный."
   Передачи прошли без происшествий. Два супердредноута прыгнули в высокие слои стратосферы и устремились на запад. На полпути к Хиллу Киннисон позвонил доктору. Фредерик Родебуш.
   "Фред? Киннизоне. Пусть Клив и Бергенхольм соединится с нами. А как ведут себя Гейгеры за пределами Холма?
   - В норме все, - через мгновение сообщил физик-Ленсман. "Почему?"
   Киннисон подробно описал события недавнего прошлого. - Так скажи ребятам, чтобы разобрали все, что есть у Хилла.
   "О Господи!" - воскликнул Кливленд. "Да ведь это возвращает нас во времена межпланетных войн!"
   "За одним заметным исключением, - заметил Киннисон. "Атака, если она будет, будет строго современной. Надеюсь, мы справимся. Одно хорошо, у старой горы очень большая масса. Сколько радиоактивности он выдержит?"
   "Аллотропное железо, U-235 или плутоний?" Родебуш схватил свою логарифмическую линейку.
   "Что это меняет?"
   "С практической точки зрения... возможно, нет. Но при обороне оперативной группы не так много бомб могло пройти, так что я бы сказал...
   - Я не думал о бомбах.
   "Что тогда?"
   "Изотопы. Хороший, толстый слой пыли. Низкоскоростной, прекрасный материал, с которым не справились ни наши корабли, ни экраны Холма. Мы должны решить, во-первых, будет ли Вирджил в большей безопасности там, в Холме, или в открытом космосе, в Чикаго ; а во-вторых, как долго".
   - Понятно... я бы сказал здесь, под Холмом. Месяцы, а может быть, и годы, прежде чем что-то могло зайти так далеко. И мы всегда можем выбраться. Какой бы горячей ни была поверхность, у нас достаточно экрана, тяжелой воды, кадмия, свинца, ртути и всего остального, что необходимо, чтобы вывести его через шлюзы.
   - Именно это я и надеялся, что ты скажешь. А теперь о защите... Интересно... Я не хочу, чтобы все подумали, что я совсем впал в истерику, но будь я проклят, если снова захочу попасться с... - Его мысль угасла.
   - Могу я внести предложение, сэр? Мысль Бергенхольма нарушила затянувшееся молчание.
   - Я был бы очень рад получить его - ваши предложения до сих пор не были пустой болтовней. Еще одна догадка?
   - Нет, сэр, логическая процедура. Прошло несколько месяцев с тех пор, как были проведены последние учения по аварийному вызову. Если вы сделаете еще один вызов сейчас, и ничего не произойдет, это может быть просто очередная тренировка-сюрприз; с кредитом, продвижением по службе и денежными наградами за лучшие выступления; дальнейшая практика и обучение менее опытных подразделений".
   "Великолепно, доктор. Бергенхольм!" Блестящий и подвижный ум Сэммса подхватил эту мысль и унес ее с собой. "И какой шанс, Род, для чего-то гораздо большего и более важного, чем континентальная или даже теллурианская тренировка - сделайте это первым маневром Галактического Патруля!"
   - Я бы хотел, Вирдж, но мы не можем. Мои мальчики готовы, а ты нет. Никаких высоких назначений и никаких полномочий".
   - Это можно устроить за несколько минут. Мы ждали психологического момента. Это время, особенно если возникнут проблемы. Вы сами ожидаете нападения, не так ли?
   "Да. Я бы ничего не начал до тех пор, пока не был бы готов его закончить, и я не вижу причин предполагать, что тот, кто пытался убить тебя, не так хорош в планировании, как я.
   - А остальные?.. доктор Бергенхольм?
   "Мои рассуждения, хотя и не совсем совпадают с рассуждениями комиссара Киннисона, приводят к тому же выводу; что следует ожидать нападения большой силы".
   - Не совсем параллельно? - спросил Киннисон. - В каком отношении?
   - Вы, кажется, не учли, комиссар, что предложенное убийство первого ленсмана Сэммса вполне могло быть только первым шагом в обширной операции.
   "Я не... и это могло быть. Так что давай, Вирдж, с...
   Мысль так и не была закончена, потому что Сэммс уже ушел вперед. Одновременно к группе теллурианцев присоединились разумы восьми других ленсменов. Сэммс, очень серьезный, громко сказал своему другу:
   "Галактический Совет уже собран. Обещаете ли вы, Родерик К. Киннисон, поддерживать, насколько это возможно, добросовестно и всеми силами, авторитет этого Совета во всем пространстве?"
   "Обещаю."
   "В силу полномочий, данных мне его президентом Галактическим Советом, я назначаю вас порт-адмиралом Галактического патруля. Мои коллеги-советники в настоящее время вводят вооруженные силы своих различных солнечных систем в состав Галактического Патруля... Это не займет много времени... Там вы можете назначить встречи и отдать приказы о мобилизации.
   Два супердредноута приближались к Холму. Бойсе остался " на вершине"; Чикаго пошел ко дну. Киннисон, однако, очень мало внимания уделил приземлению или высадке Сэммса, и совсем не обратил внимания на возвращение " Чикаго" в высокие небеса. Он знал, что все под контролем; и, теперь один в своей каюте, он был занят.
   "Внимание, весь личный состав всех вооруженных сил введен в состав Галактического Патруля!" Он говорил в ультраволновой микрофон, и в его глубоком и звучном голосе отчетливо чувствовался знакомый парадный хрип. - Говорит Киннисон из Теллуса, порт-адмирал. Каждый из вас принял присягу Галактического Патруля?
   Они имели.
   "Вольно. Организационная структура, уже находящаяся в ваших руках, теперь действует. Внесите в свои журналы дату и время. Продвижение по службе: коммодор Клейтон из Северной Америки, Теллус..."
   В своем кабинете на космодроме в Нью-Йорке Клейтон обратил на себя внимание и резко отсалютовал; его глаза сияли, его лицо, покрытое глубокими шрамами, светилось.
   "...быть адмиралом Первого галактического региона. Коммодор Швейкерт из Европы, Теллус...
   В Берлине человек с узкой талией, почти щеголеватый, с взъерошенными светлыми волосами и голубыми глазами, чопорно кланялся в пояс и пунктуально отдавал честь.
   "...быть лейтенант-адмиралом Первого галактического региона".
   И так далее по списку. Маршал и лейтенант-маршал Солнечной системы; генерал и генерал-лейтенант планеты Sol Three. Давно согласованные повышения по службе для заполнения освободившихся высоких постов. Затем список коммодоров на других планетах - Гиндлос из Редленда, Марс; Сессеффсен из Таллерона, Венера; Раймонд из подсистемы Юпитера; Ньюман или Альфацент; Уолтерс с Сириуса; ван-Метер или Валерия; Адамс из Проциона; Робертс из Альтаира; Бартелл или Фомальхаут; Арманд из Веги; и Куань из Альдебарана, каждый из которых фактически был главнокомандующим вооруженными силами мира. Каждый из них был назначен генералом своей планеты.
   "Кроме лейтенантов-коммодоров и выше, которые настроят свой разум на меня - уволены!" Киннисон замолчал и переключился на свой "Линз".
   "Это было для протокола. Мне не нужно говорить вам, ребята, как я рад, что могу это сделать. Вы на высоте, все вы - я не знаю никого, кого бы я предпочел иметь за своей спиной, когда эфир станет бурным...
   - Прямо на вас, шеф! - И тебе того же, Род! "Рокки Род, порт-адмирал!" "Сейчас мы взрываем!" пришла смесь мыслей. Эти великолепные люди, с которыми он разделил столько опасностей и испытаний, все ликовали, как школьники.
   "Но то, что делает это возможным, может также заставить нас идти на работу; чтобы заработать дополнительные звезды и мое колесо". Киннисон подавил сумбур мыслей и обрисовал ситуацию, заключив: "Таким образом, вы видите, что это может оказаться только тренировкой, но, с другой стороны, поскольку организация достаточно велика, чтобы построить военный флот в одиночку, если она хотел один, и поскольку у него, возможно, было много первоклассной помощи, о которой никто из нас ничего не знает, мы можем быть в самой проклятой битве, которую любой из нас когда-либо видел. Так что будьте готовы ко всему . Теперь я возвращаюсь к озвучке, для протокола.
   "Киннисон командирам всех флотов, субфлотов и оперативных групп Галактического Патруля. Информация. Тема, тактическая задача; защита Холма от предполагаемого Черного флота неизвестного размера, силы и состава; неизвестной национальности или происхождения; пришедшим из неизвестного направления в космосе в неизвестное время.
   "Киннисон - адмиралу Клейтону. заказы. Перенимать. Я отказываюсь от командования " Бойсе " и " Чикаго ".
   "Клейтон - порт-адмиралу Киннисону. Заявка принята. Захват. Я у главного шлюза правого борта " Чикаго" . Я дал указание энсину Мастерсону, командиру этого каравана, подождать; что он должен отвести тебя на Холм.
   "КАКИЕ? Из всех проклятых..." Это была мысль, и она не была записана.
   - Прости, Род, мне чертовски жаль, и я бесконечно хочу, чтобы ты был с тобой. Это тоже была мысль. "Но так оно и есть. Обычные адмиралы летают по эфиру со своими флотами. Порт-адмиралы остаются на мели. Я отчитываюсь перед вами, а вы управляете всем - в целом - дистанционно.
   "Я понимаю." Затем Киннисон увидел гневную мысль Сэммса. - Алекс не мог сделать этого со мной - и не стал бы - и чертовски хорошо знает, что я бы сожгла его дотла, если бы у него хватило смелости попробовать это. Значит, это твоя работа - что, черт возьми, за идея?
   - Кто теперь геройствует, Род? - тихо спросил Сэммс. "Используй свой мозг. А потом спускайся сюда, где тебе место.
   И Киннисон, после долгого бунтарского размышления, со всем изяществом, на которое был способен, спустился вниз. Вниз не только в знакомые офисы Патруля, но и в самые глубокие склепы под ними. Поначалу он был достаточно мрачен и ожесточен, но нашел много дел. Штаб Великого Флота - его штаб - был организован, и все усилия лучших умов и лучших технологов трех миров были направлены на укрепление и без того очень прочной обороны ХОЛМА. И за очень короткое время таблички GFHQ показали, что адмирал Клейтон и лейтенант-адмирал Швейкерт проделали очень хорошую работу.
   Все действительно тяжелое было от Земли, Матери-Планеты, и уже было на месте; как и менее многочисленные и гораздо более легкие контингенты Марса, Венеры и Юпитера. А флоты далеких солнечных систем - катера, разведчики и несколько легких крейсеров - не поддерживали строй флота и не брали курс на Солнце. Наоборот, каждое отдельное судно стремилось максимально занять ту позицию в пространстве, в которой оно образовало бы единицу формации, охватывающей на расстоянии световых лет всю Солнечную систему, и каждый из этих несущихся сотен кораблей буквально прочесывал все окружающее пространство. пространство с его яростно управляемыми детекторными лучами.
   "Хороший." Киннисон повернулся к Сэммсу, теперь стоявшему рядом с ним у мастерской. "Я не смог бы сделать лучше".
   "После того, как вы его сделаете, что вы собираетесь с ним делать, если ничего не произойдет?" Сэммс все еще был несколько скептичен. "Как долго вы можете делать дрель?"
   "Пока у всех прапорщиков не появятся длинные седые бакенбарды, если придется, но не волнуйтесь - если у нас будет время сделать предварительный глобус, я буду самым удивленным человеком в системе".
   И Киннисон не удивился; прежде чем было достигнуто полное поглощение, громкоговоритель дал язык.
   Чикагский флагман в штаб Великого флота!" - резко выпалил он. "Черный флот обнаружен. Двенадцать часов восхождения, склонение плюс двадцать градусов, расстояние около тридцати световых лет...
   Киннисон начал что-то говорить; затем силой заткнулся. Ему очень хотелось взять на себя управление, сказать мальчикам, что им делать, но он не мог. Теперь он стал крупной шишкой - черт побери! Он может и должен нести ответственность за широкую политику и за общую стратегию, но, как только эти жизненно важные решения будут приняты, реальную работу должны будут выполнять другие. Ему это не нравилось - но так оно и было. Эти вспыхивающие мысли заняли всего мгновение времени.
   "...это настолько экстремальный диапазон, что в настоящее время невозможно сделать оценку силы или состава. Мы будем держать вас в курсе дела."
   "Подтверждаю", - приказал он Рэндольфу; который, носивший теперь пять серебряных слитков майора, был его начальником связи. "Никаких инструкций".
   Он повернулся к своей тарелке. Клейтону не нужно было говорить, чтобы он натянул свои легкие вещи; для Сола и Теллуса все это было чертовски тяжело. Штаб разработал три общих плана сражения. У каждого были свои преимущества - и свои недостатки. Операция "Желудь" - дальняя дистанция - будет проходить, скажем, на расстоянии двенадцати световых лет. Это будет удерживать все, особенно крупное, подальше от холма, и сделает автоматику бесполезной... если только некоторые не пройдут мимо, или если автоматика не будет подкрадываться, или если несколько других вещей - в любом из которых случаев , какой ужасный шеллак вынес бы Холм!
   Он криво усмехнулся Сэммсу, который следил за его мыслью, и процитировал: "Огромное полушарие мерцающего фиолетового пламени, через которое не могут пройти ни материальные вещества, ни разрушительные лучи".
   "Что ж, это посвящение, хотя, возможно, и несколько витиеватое, было строго верным в то время - до дней аллотропного железа и полициклических сверл. Теперь я процитирую один: "Нет ничего постоянного, кроме изменений".
   - Угу, - и Киннисон вернулся к своим размышлениям. Операция Адак. Среднее расстояние. Угу. Сейчас это нравилось ему ничуть не больше, чем раньше, хотя кое-кто из Больших Мозгов считал это идеальным решением. Компромисс. Все недостатки обоих и ни одного преимущества ни того, ни другого. Это все еще воняло, и если бы у Черного флота не было совершенно фантастического состава, операция "Адак" была бы провалена.
   А Вирджил Сэммс, тихо куря сигарету, внутренне улыбался. Едва ли можно было ожидать, что Род-Скала будет поддерживать какой-либо компромисс.
   Остался Операционный Плакат. Крупный план. У него было три огромных преимущества. Во-первых, собственное наступательное вооружение Хилла - пока оно есть. Во-вторых, новые месторождения Родебуш-Бергенхольм. В-третьих, ни одна скрытая атака не могла быть совершена без обнаружения и перехвата. У него был один огромный недостаток; некоторые вещи, и, вероятно, многие из них, пройдут. Автоматика, роботы, управляемые ракеты со сверхскоростными двигателями, полициклическими бурами и атомными боеголовками, способными потрясти весь мир.
   Но с этими новыми полями потрясти мир было бы недостаточно; чтобы проникнуть достаточно глубоко, чтобы добраться до Вирджила Сэммса, им почти пришлось бы уничтожить мир. Мог ли кто- нибудь построить такую мощную бомбу? Он так не думал. Земные технологии были высшими во всем известном космосе; среди земных технологов североамериканцы были и всегда были на вершине. Предположим, что Черный флот был, по сути, североамериканским. Предположите далее, что у них есть такой хороший человек, как Адлингтон, или что они могут шпионить за мозгом Адлингтона, его лабораториями и магазинами - сложная задача. Сам Адлингтон находился в нескольких месяцах от разрушителя миров, если только он не мог утопить его за сотню миль до взрыва, что было просто невозможно. Он повернулся к Сэммсу.
   "Это будет Afick, Virge, если только у них не будет композиции, радикально отличающейся от всего, что я когда-либо видел в космосе".
   "Так? Не могу сказать, что сильно удивлен".
   Спокойное заявление и столь же спокойный ответ были прекрасными чертами этих двух мужчин. Киннисон не просил, и Сэммс не давал советов. Киннисон, взвесив факты, принял решение. Сэммс, совершенно уверенный в том, что это решение было наилучшим из возможных на основании имеющихся данных, принял его без вопросов и критики.
   - У нас еще есть минута или две, - заметил Киннисон. "Не совсем знаю, что делать с их подходом. Кома Береники. Я вообще ничего не знаю в этом направлении, а вы? Однако они могли бы пойти в обход.
   - Нет, не знаю. Сэм нахмурился в раздумьях. - Наверное, обход.
   "Проверять." Киннисон повернулся к Рэндольфу. "Скажи им, чтобы сообщали обо всем, что им известно; мы не можем ждать..."
   Пока он говорил, пришел доклад.
   Черный флот представлял собой более или менее нормальный состав; значительно больше, чем североамериканский контингент, но явно уступает нынешнему Великому флоту Патруля. Либо три, либо четыре крупных корабля...
   - А у нас шесть! - торжествующе сказал Киннисон. "Наши два: Гималаи в Азии, Йоханнесбург в Африке , Боливар в Южной Америке и Европа в Европе ".
   ... линейные крейсера и тяжелые крейсера, примерно в обычных пропорциях; но необычно высокое соотношение разведчиков и легких крейсеров. Было два или три больших корабля, которые нельзя было точно классифицировать на таком расстоянии; дальние наблюдатели собирались изучить их.
   "Скажите Клейтону, - проинструктировал Киннисон Рэндольфа, - что это будет операция "Афик", и что он должен на нее лететь".
   "Продолжение доклада", - снова ожил динамик. "Есть три крупных корабля, по-видимому, примерно класса " Чикаго ", но каплевидной формы, а не сферической..."
   "Ой!" Киннисон бросил мысль Сэммсу. "Мне это не нравится. Они могут и драться, и бегать".
   "...Линейные крейсера тоже слезинки. Мелкие сосуды имеют торпедообразную форму. Есть три крупных корабля, которые мы до сих пор не можем однозначно классифицировать. Они имеют сферическую форму и очень большие, но, похоже, не вооружены и не экранированы, и, по-видимому, являются носителями - возможно, автоматов. Сейчас мы входим в контакт - выходим!
   Вместо того, чтобы смотреть на пластины перед собой, двое Ленсменов подошли к Клейтону и связались с ним, чтобы они могли видеть все, что видел он. Огромный Конус Битвы уже давно сформировался; слово стрелять было дано размеренным двухсекундным криком. Каждый пожарный офицер на каждом патрульном корабле коснулся своей булавки в одну и ту же долю секунды. И из гигантского устья Конуса извергался столб энергии толщиной в несколько миль, такой сырой, такой резкой, такой непостижимо яростной, что ее можно было даже смутно оценить. Это просто невозможно описать.
   Его прототип, Трипланетарный Цилиндр Аннигиляции, действительно был очень эффективным оружием. Атакующие лучи рыбообразных невианских крейсеров пустоты были еще мощнее. Прожекторы Cleveland-Rodebush, разработанные на борту оригинального " Бойсе " на длинном пути Невиана, были еще мощнее. Составной луч, спроецированный этим флотом Галактического Патруля, был, однако, сублимацией и квинтэссенцией каждого из них, переработанным и переработанным учеными и инженерами с постоянно растущими знаниями, перестроенным и перестроенным технологами с постоянно растущим мастерством.
   На крупных кораблях и нескольких самых тяжелых крейсерах можно было установить генераторы экранов, способные нести эту ужасную нагрузку; но каждый меньший корабль, пойманный в этот полутвердый стержень неописуемо раскаленной ярости, просто вспыхивал в небытие.
   Но за мгновение до того, как был отдан приказ стрелять - точно рассчитанный по времени, что, по всей вероятности, так и было - неусыпно бдительные наблюдатели уловили два факта, которые заставили нового адмирала Первого галактического региона перерезать свое почти непреодолимое оружие. и разрушить его конус битвы всего через несколько секунд действия. Во- первых, эти три загадочных грузовых шаланды развалились до того, как луч достиг их, и сотни - да, тысячи - маленьких объектов вылетели радиально наружу, далеко за пределы поля действия луча патруля, со скоростью, во много раз превышающей скорость легкий. Второе: предчувствия Киннисона оказались пророческими. Рой негров, совсем маленьких - должно быть, где-то прямо на Земле спрятался! - уже мчался к Холму с юга.
   "Прекратить стрельбу!" Клейтон постучал в микрофон. Ужасный луч погас. "Разрушить конусообразную форму! Самостоятельные действия - легкие крейсера и разведчики, хватайте бомбы ! Тяжёлые крейсера и линейные крейсера, вступайте в бой с аналогичными подразделениями Чёрных, если возможно, два против одного. Чикаго и Бойсе атакуют Черного Номер Один. Боливар и Гималаи , номер два. Европа и Йоханнесбург , номер три!"
   Космос был полон несущихся, сверкающих, безумно воюющих кораблей. Три черных супер-дредноута как один прыгнули вперед. Их собранные батареи лучей, точно синхронизированные и нацеленные, как один набросились на ближайший сверхтяжелый патруль, " Бойсе " . Под злобной силой этой прекрасно рассчитанной тяги первый, второй и третий экраны этого военного корабля, сам его настенный щит, вспыхнули в спектре и погрузились во тьму. Однако ее главный пилот был быстр - очень быстр, и у него была доля секунды на работу. Таким образом, практически в момент отказа ее стенного щита она освободилась; и хотя она была сильно пробита и выведена из строя, ее не унесло из космоса. На самом деле позже стало известно, что она потеряла всего сорок человек.
   Черным не повезло. " Чикаго ", теперь без партнера, объединились с " Боливаром " и " Гималаями " против номер два; затем, короткой полсекунды спустя, с двумя другими родственными кораблями против номера три. И за это очень короткое время два черных супер-дредноута совершенно перестали быть.
   Но кроме того, за эту скудную секунду Черный Номер Один почти исчез! Ее хитрый командир, совершенно не желающий рассчитывать на шансы пять против одного, приказал лететь на максимуме; она была уже в одной шестидесятой светового года - примерно в ста миллиардах миль - от Земли и посвящала всю свою энергию накоплению еще большего расстояния.
   " Боливар! Гималаи! Клейтон яростно залаял. "Возьми его!" Он очень хотел присоединиться к погоне, но не мог. Он должен был остаться здесь. И он не успел даже выругаться. Вместо этого без перерыва слова спотыкались друг о друга о зубы: " Чикаго! Йоханнесбург! Европа! Действуйте по своей воле против оставшихся тяжелых кораблей. Взорви их!"
   Он стиснул зубы. Разведчики и легкие крейсера старались изо всех сил, но их было в три раза меньше - Боже, как много всего было пройдено! Блэки не продержались бы долго между Холмом и пулемётчиками... но, может быть, достаточно долго, ведь шар Патруля протекал, как решето! Он произнес пару ругательств из дальнего космоса и, хотя почти боялся смотреть, украдкой бросил взгляд, чтобы увидеть, сколько еще осталось от Холма. Он посмотрел - и перестал ругаться посреди четырехбуквенного англосаксонского слова.
   То, что он видел, просто не имело смысла. Эти черные бомбы должны были содрать с этой горы броню, как кожицу с нектарина, и разбросать ее от Тихого океана до Миссисипи. К настоящему времени на том месте, где был Холм, должна быть яма глубиной в милю. Но не было. Холм все еще был там! Возможно, он немного уменьшился - Клейтон плохо видел из-за более чем яркого сияния практически непрерывных, будоражащих чувства, сотрясающих мир атомных взрывов, - но Холм все еще был там !
   И пока он смотрел, озябший и потрясенный, на это неописуемо ужасное зрелище, черный крейсер, продырявленный и беспомощный, падал на эту бронированную гору с невероятной скоростью. И при ударе не пробитие, а брызги и воронки, как должно было. Вместо этого он просто растекся тонким слоем на акре или около того крутой и, по-видимому, все еще бронированной поверхности крепости!
   - Ты видел это, Алекс? хороший. Иначе вы вряд ли могли бы в это поверить, - раздался беззвучный голос Киннисона. - Скажи всем нашим кораблям держаться подальше. В направлении, перпендикулярном каждой точке нашей поверхности, действует сила более ста тысяч G. Мальчики делают все возможное уменьшение - где-то между кубом расстояния и четвертой степенью, - но даже в этом случае это довольно жесткая штука. Как насчет Боливара и Гималаев ? Не очень повезло поймать г. Черные, что ли?
   "Почему, я не знаю. Я проверю... Нет, сэр, это не так. Они сообщают, что теряют позиции и скоро потеряют след".
   "Я так боялся, от этой формы. Родебуш был почти единственным, кто предвидел, что это произойдет... ну, нам придется перепроектировать и перестроить..."
  
   Порт-адмирал Киннисон, вскоре после того, как направил вышеизложенную мысль, откинулся на спинку стула и улыбнулся. Битва практически закончилась. Холм прошел. Поля Родебуш-Бергенхольм удержали ее вместе во время самого ужасного сеанса насыщенной атомной бомбардировки, который когда-либо видел мир и который когда-либо мог представить себе человеческий разум. И противодействующие силы не давали внутренней скале течь, как вода. Все идет нормально.
   Ее оригинальная броня исчезла. Превратился в... во что? На сотни футов внутрь от поверхности она была горячее, чем реагирующие слизни Хэнфордов. Ее дезинсекция будет проектом, а не операцией; миллионы кубических ярдов материала должны быть вывезены в космос тракторами и оставлены там на несколько сотен лет; но что из этого?
   Бергенхольм сказал, что поля будут препятствовать распространению радиоактивных веществ, как это было бы в противном случае, - а Вирджил Сэммс все еще был в безопасности !
   - Вирдж, мой мальчик, пойдем. Он взял Первого Ленсмана за здоровую руку и поднял со стула. - Бесподобный рецепт старого доктора Киннисона для вас и меня - это большой, толстый, сочный стейк из портерхауса.
  
   ГЛАВА 8
   Это убийственное нападение на Вирджила Сэммса и противодействие этим новым сверхзаконникам, Ленсменам, и целой оперативной группе Северной Америки. n Вооруженные силы, была новостью общецивилизационного значения. Таким образом, он на час заполнил все каналы Universal Telenews. Затем, в ошеломляющей и стремительной последовательности, последовали стаккато сообщения о создании Галактического Патруля, мобилизации - якобы для маневров - Великого Флота Галактического Патруля и, наконец, отчаянной и почти успешной атаке на Холм.
   "Секундочку, ребята; мы получим его очень скоро. Вы увидите то, что никто никогда не видел раньше и что никто никогда не увидит снова. Мы подходим настолько близко, насколько позволит нам Закон. Глаза первоклассного репортера "Теленовости" и телеобъектив его оператора смотрели со скутера на яростно дымящуюся, шипяще раскаленную поверхность древней цитадели Трипланетария; в то время как в десятках миров тысячи миллионов людей теснее и теснее теснились вокруг десятков миллионов видеопластинок и громкоговорителей, чтобы увидеть и услышать потрясающие новости.
   "Вот она, народ, смотрите - единственная действительно неприступная крепость, когда-либо построенная человеком! Многие из наших экспертов уже давно списали его как устаревшее, но, кажется, у этих Ленсменов было что-то в рукаве, кроме рук, хе-хе! И, говоря о Ленсменах, они не слишком старались, так что большинство из нас их особо не замечали, но этот репортер хочет прямо сейчас официально заявить, что в Линзе должно быть гораздо больше, чем в любом другом. из нас, потому что иначе никто не пошел бы на все эти хлопоты и расходы, не говоря уже о огромных человеческих потерях, только для того, чтобы убить главного Ленсмана, чего они, кажется, и добивались.
   "Мы говорили вам несколько минут назад, вы знаете, что каждый Континент Цивилизации отправил официальные сообщения, самым решительным образом отрицая какую-либо связь с этим безобразием. Это все еще загадка, ребята; на самом деле, это становится все более и более загадочным с каждым разом. Ни один человек из Черного флота не был взят живым! Даже на кораблях, которые только продырявились - они сами себя подорвали! И ни униформы, ни книг, ни чего-либо в этом роде не было найдено ни на одном из кораблекрушений - никаких опознавательных знаков!
   "А теперь сенсация всех времен! Universal Telenews получила разрешение лично взять интервью у двух лучших ленсменов, которых вы все знаете, - Вирджила Сэммса и "Рода Скалы" Киннисона - лично для этого луча. Мы сейчас спускаемся, на пульте управления, разумеется, прямо в Галактическую патрульную, прямо в сам Холм. Мы здесь. А теперь, если вы подойдете чуть ближе к микрофону, пожалуйста, мистер Уайт. Сэммс, или мне следует сказать...?
   - Вы должны сказать "Первый Ленсман Сэммс", - резко сказал Киннисон.
   - О да, первый ленсмен Сэммс. Спасибо, мистер. Киннизоне. Теперь, первый Ленсмен Сэммс, все наши клиенты хотят знать все о Линзе. Мы все знаем, что он делает , но что это на самом деле ? Кто это придумал? Как это работает?"
   Киннисон хотел что-то сказать, но Сэммс мысленно заставил его замолчать.
   "Я отвечу на эти вопросы, задав вам один". Сэммс обезоруживающе улыбнулся. "Вы помните, что произошло, потому что пираты научились копировать золотой метеор Трипланетной службы?"
   "Ага, понятно." Звезда теленовостей, хотя и дерзкий и вовсе не тонкокожий, сообразил быстро. "ТСС? ТС?
   "Совершенно секретно. Очень даже, - подтвердил Сэммс, - и мы собираемся держать в секрете кое-что о Линзе так долго, как только сможем.
   "Справедливо. Извините, ребята, но вы согласитесь, что они правы в этом. Ну тогда, г. Сэммс, как ты думаешь, кто пытался тебя убить, и откуда, по-твоему, взялся Черный Флот?
   - Понятия не имею, - медленно и задумчиво сказал Сэммс. "Нет. Без понятия.
   "Какая? Вы уверены в этом? Разве ты не скрываешь, может быть, небольшое подозрение по дипломатическим причинам?
   "Я ничего не утаиваю; и через мою Линзу я могу убедиться в этом. Линзовые мысли исходят из самого ума, напрямую, а не через такие произвольные мускулы, как язык. Ум не лжет - даже такая ложь, которую вы называете "дипломатией".
   Ленсман продемонстрировал, и репортер продолжил:
   - Он уверен , ребята, и этот факт лишил меня дара речи на секунду или две - что само по себе уже подвиг. Теперь, мистер. Сэмс, последний вопрос. О чем на самом деле все эти объективы? Чем на самом деле занимаетесь все вы, Ленсмены - Галактический Совет и так далее? Что вы ожидаете получить от этого? И зачем кому-то прилагать такие все усилия, чтобы избавиться от вас? И дайте мне это на Ленсе, пожалуйста, если вы можете делать это и говорить одновременно - это было чудесное ощущение, ребята, разобраться в дури и знать , что это правда".
   "Я могу и отвечу и по голосу, и по Объективу. Наша основная цель... - и он дословно процитировал звучные фразы, которые Ментор так неизгладимо запечатлел в его уме. "Вы знаете, как мало счастья, как мало настоящего благополучия в любом мире сегодня. Мы предлагаем увеличить оба. Что мы ожидаем получить от этого, так это счастье и благополучие для себя, удовлетворение, которое испытывает любой хороший работник, выполняя работу, для которой он лучше всего подходит и которой он гордится. Что касается того, почему кто-то должен хотеть убить меня, то логичным объяснением может быть то, что какая-то группа, организация или раса, выступающая против того, за что выступаем мы, Ленсмены, решили покончить с нами и начали со меня".
   "Спасибо, мистер. Сэмс Я уверен, что всем нам очень понравилось это интервью. Теперь, ребята, вы все знаете "Рокки Род", "Род Скала", Киннисон... чуть ближе, пожалуйста... спасибо. Я не думаю, что у вас есть какие-либо подозрения, не более чем...
   "У меня точно есть!" Киннисон залаял так яростно, что пятьсот миллионов человек подскочили как один. "Как вы этого хотите; Голос, или Линза, или и то и другое? Потом на Объектив: "Подумай, сынок, а то я всех подозреваю !"
   "Боб-обо, пожалуйста, мистер Блэк". Киннизоне. Даже звездный репортер Universal был потрясен тихой, но смертоносной яростью мысли большого Ленсмана, но он так быстро собрался, что его колебания были едва заметны. "Ваши Линзы подумали мне, что вы подозреваете всех , мистер Уайт. Киннизоне?
   "Только то. все. Я подозреваю каждое континентальное правительство каждого известного нам мира, включая правительство Северной Америки или Теллуса. Я подозреваю политические партии и организованные меньшинства. Я подозреваю группы давления. Я подозреваю капитал и подозреваю труд. Подозреваю преступную организацию. Я подозреваю нации, расы и миры, о которых никто из нас еще не слышал, даже вы, главный новостной ястреб вселенной.
   - Но у вас нет ничего конкретного, чтобы продолжать, я так понимаю?
   - Если бы это было так, ты думаешь, я бы стоял здесь и разговаривал с тобой?
  
   Сначала Ленсман Сэммс сидел в своих личных покоях и думал.
   Ленсмен Дронвир с Ригеля-4 стоял позади него и помогал ему думать.
   Порт-адмирал Киннисон со всей своей силой и настойчивостью начал всеобъемлющую программу исследований, консолидации, расширения, перепроектирования и перестройки.
   Вирджилия Сэммс ходила на вечеринки практически каждый вечер. Она танцевала, флиртовала, разговаривала. Как она говорила! Бессмысленная болтовня по большей части, но с вкраплениями бесхитростных вопросов и замечаний, которые, может быть, и не совсем успокоили ее сиюминутную партнершу, но тем не менее не вызвали вполне подозрений.
   Конвей Костиган, с линзой в рукаве, незамаскированная, но незаметная, ехала по эфирным дорожкам; внимательно наблюдая и сообщая полностью.
   Джек Киннисон пилотировал, управлял и вычислял для своего друга и товарища по лодке:
   Мейсон Нортроп; которые, полностью окруженные макетами новой и все более фантастической сложности, слушали и смотрели; прослушал и настроил; прослушал и перестроил; выслушал и, наконец, взял пеленги, пеленги и пеленги своими сверхчувствительными петлями.
   ДалНальтен и Нобос с десятками способных помощников прочесали записи трех миров в поисках, побочным продуктом которых стало монументальное "кто есть кто" в преступлении.
   Квалифицированные техники загружали миллионы карт, стопку за стопкой, в самые универсальные и самые совершенные машины, известные статистикам того времени.
   и др. Нельс Бергенхольм, временно оставив свою обычную работу, посвятил свои особые таланты весьма трудным исследованиям в тесно связанной с ним области органической химии.
   Стены комнаты Вирджила Сэммса были покрыты схемами, диаграммами и рисунками. Таблицы и конспекты громоздились на его столе и переполнялись в корзины на полу. до того как:
   - Ленсман Олмстед или Альфацент, сэр, - объявил его секретарь.
   "Хороший! Пришлите его, пожалуйста.
   Незнакомец вошел. Двое мужчин, пристально глядя друг на друга в течение полминуты, улыбнулись и энергично пожали друг другу руки. За исключением того, что волосы новичка были каштановыми, они были практически идентичны!
   - Я, конечно, рад тебя видеть, Джордж. Бергенхольм вас, конечно, миновал?
   "Да. Он говорит, что может подобрать твои волосы под мои, даже отдельные белые. И он сделал мне мечту парика.
   "Женатый?" Мысли Сэммса прыгнули вперед к возможным осложнениям.
   Вдовец, как и ты. А также...."
   - Минутку - одного раза будет достаточно. Он линзировал звонок за звонком. Ленсмены в различных частях пространства вошли в контакт с ним и, следовательно, друг с другом.
   - Линзмены - особенно ты, Род - Джордж Олмстед здесь, и его брат Рэй свободен. Я иду на работу."
   - Мне все равно это не нравится! Киннисон протестовал. "Это слишком опасно. Я сказал Вселенной, что прикрою тебя, и я имел это в виду !"
   "Вот что делает его совершенно безопасным. То есть, если Бергенхольм уверен , что дублирование достаточно близко..."
   "Я уверен." Глубоко звучный псевдоголос Бергенхольма не оставлял никаких сомнений ни у одного из связанных умов. "Подмена не будет обнаружена".
   - ...и что никто не знает, Джордж, и даже не подозревает, что ты получил свой Линз.
   - Я в этом уверен. Олмстед тихо рассмеялся. "Кроме того, никто, кроме нас и вашего секретаря, не знает, что я здесь. В течение многих лет я специально занимался подобными вещами. Мы позаботились о фотографиях, отпечатках пальцев и так далее".
   "Хороший. Я просто не могу здесь эффективно работать, - сказал Сэммс, как всем известно, простую истину. "Дронвир гораздо лучший аналитик-синтезатор, чем я; как только возможна какая-либо значимая корреляция, он узнает об этом. Мы узнали, что компания Towne-Morgan, Mackenzie Power, Ossmen Industries и Interstellar Spaceways связаны друг с другом, и что в этом участвует тионит, но мы не смогли продвинуться дальше. Существует небольшая корреляция - едва значимая - между смертями от тионита и прибытием в Солнечную систему некоторых лайнеров Spaceways. Тот факт, что некоторые должностные лица Службы Земного Экрана тратили и продолжают тратить значительно больше, чем зарабатывают, создает небольшую, но определенную вероятность того, что они позволяют космическим кораблям или лодкам с космических кораблей приземляться нелегально. Эти контрабандисты перевозят контрабанду, которая может быть, а может и не быть тионитом. Короче говоря, нам не хватает фундаментальных данных в каждом отделе, и мне пора начать вносить свой вклад в их получение".
   - Я не проверяю тебя, Вирдж. Никто из Киннисонов никогда не сдавался без боя. "Олмстед - отличный работник, а вы - наш главный координатор. Почему бы не позволить ему продолжать контрразведку - делать работу, которую ты собирался делать сам, - а ты останешься здесь и возглавишь ее?
   -- Я думал об этом, много думал и...
   "Потому что Олмстед не может этого сделать", - решительно вмешался прежде безмолвный разум. - Я, Руларион Северного Полярного Юпитера, так говорю. Есть психологические факторы. Умение выделять и оценивать составляющие элементы сложной ситуации; способность принимать правильные решения без колебаний; а также многие другие, не столь поддающиеся краткому изложению, но которые в совокупности можно было бы назвать силой разума. Как сказать, Бергенхольм или Теллус? Ибо я усмотрел в тебе ум, в некоторых отношениях приближающийся к моей философской и психологической глубине". Это возмутительно эгоистичное заявление было для юпитерианца простым утверждением столь же простой истины, и Бергенхольм принял его как таковое.
   "Я согласен. Олмстед, вероятно, не смог бы добиться успеха".
   "Ну, тогда может Сэммс?" - спросил Киннисон.
   "Кто знает?" -- мысленно пожал плечами Бергенхольм и одновременно:
   "Никто не знает, смогу я или нет, но я попытаюсь", - и Сэммс закончил - почти - спор, пригласив Бергенхольма и еще пару Ленсменов в его кабинет и сняв свой Линз.
   - И это еще одна вещь, которая мне не нравится. Киннисон выдвинул последнее возражение. "Без вашей Линзы с вами может случиться что угодно" .
   - О, мне недолго придется быть без него. Кроме того, Вирджилия не единственная в семье Сэммов, кто может лучше работать - иногда - без Линзы.
   Ленсмены вошли и в удивительно короткое время ушли. Через несколько минут двое ленсменов вышли из внутреннего кабинета Сэммса во внешний.
   - До свидания, Джордж, - громко сказал рыжеволосый, - и удачи.
   - И вам того же, шеф, - и шатен вышел.
   Секретарша Норма была умной девушкой и наблюдательной. В ее положении она должна была быть. Ее глаза проследили за мужчиной, затем просканировали Ленсмана от пяток до макушки.
   - Я никогда не видел ничего подобного, мистер. Сэммс, - заметила она тогда. - За исключением разницы в цвете и какой-то... ну, сутулости... он мог бы быть вашим однояйцевым близнецом. У вас двоих, должно быть, был общий предок - или несколько - не так давно, не так ли?
   "Конечно, мы это сделали. Четверные троюродные братья, можно так сказать. Мы знаем друг друга много лет, но встречаемся впервые".
   "Четверные троюродные братья и сестры? Что это значит? Почему?"
   "Ну, скажем, жили-были два человека по имени Альберт и Честер..."
   "Какая? Не два ирландца по имени Пэт и Майк? Вы скользите, босс. Девушка лукаво улыбнулась. В часы пик она всегда была быстрым, хладнокровным и расторопным секретарем, но в минуты отдыха подобные персифляжи были обычным делом в личном кабинете Первого Ленсмана. - Совсем не в твоей обычной форме.
   "Только потому, что я говорю сейчас как специалист по генеалогии, а не как рассказчик. Но для продолжения скажем, что у Честера и Альберта было по четверо детей, по два мальчика и две девочки, по две пары однояйцевых близнецов, у каждого. А когда подросли, то есть до половины...
   "Не говорите мне, что мы собираемся предположить, что все эти однояйцевые близнецы женились друг на друге?"
   "В яблочко. Почему бы и нет?"
   "Ну, это было бы нарушением закона вероятности. Но давай, я вижу, что грядет, я думаю.
   "У каждой из этих пар был один и только один ребенок. Мы назовем этих детей Джим Сэммс и Салли Олмстед; Джон Олмстед и Ирэн Сэммс".
   Легкомыслие девушки исчезло. "Джеймс Александр Сэммс и Сара Олмстед Сэммс. Твои родители. В конце концов, я не видел, что грядет. Это Джордж Олмстед; тогда это ваше..."
   "Что бы это ни было, да. Я тоже не могу назвать его - может быть, вам стоит как-нибудь позвонить в Генеалогию и узнать. Но неудивительно, что мы похожи. И нас трое, а не двое - у Джорджа есть идентичный брат-близнец".
   Рыжеволосый Ленсман вернулся во внутренний кабинет, закрыл дверь и мысленно обратился к Вирджилу Сэммсу.
   - Это сработало, Вирджил! Я разговаривал с ней целых пять минут, практически облокотившись на ее парту, и она не упала! И если этот парик Бергенхольма так ее одурачил , то работа, которую он проделал с тобой, одурачит кого угодно !
   "Отлично! Я сам провел небольшое тестирование на самых проницательных людях, которых я знаю, но пока без следа узнавания.
   После того, как Сэммс разрешил последние оставшиеся сомнения, он сел в массивный, защищенный от радиации и нейтронов шаттл, который был единственным возможным средством входа или выхода из Холма. Быстроходный крейсер доставил его в Нампу, где ремонтировался "случайно" поврежденный трансконтинентальный транспорт Олмстеда и из которого Олмстед исчез так ненадолго, что никто его не заметил. Он занял место Олмстеда; он сдал остаток билета Олмстеда. Он достиг Нью-Йорка. До офиса сенатора Моргана долетел вертолет. Его препроводили в личный кабинет Херкимера Херкимера Третьего.
   "Олмстед. Или Альфа Цента.
   "Да?" Рука Херкимера чуть-чуть шевельнулась на крышке его стола.
   "Господин." Ленсман бросил конверт на стол так, что он оказался в дюйме от руки.
   "Распечатать. Господин." Сэмм сделал отпечатки. - Мойте руки, вон там. Херкимер нажал кнопку. "Проверьте все эти отпечатки, друг с другом и с папками. Проверьте две половинки разорванного листа, волокно к волокну. Он повернулся к Линзмену без линз, теперь спокойно стоявшему перед своим столом. "Рутина; формальность в вашем случае, но необходимая.
   "Конечно."
   Затем долгие секунды два суровых мужчины смотрели друг другу в суровые глубины глаз.
   - Можешь, Олмстед. У нас были очень хорошие отчеты о вас. Но ты никогда не был в тионите?
   "Нет. Я даже никогда не видел никого".
   - Для чего ты хочешь влезть в это?
   "Ваши разведчики меня прощупали; что они тебе сказали? Обычное дело - продвижение из низов в начальство - чтобы добраться до места, где я могу принести пользу себе и организации".
   "Сначала вы сами, потом организация?"
   "Что-то еще? Почему я должен отличаться от остальных?"
   На этот раз закрытые глаза задержались дольше; одна пара тлеет, другая - желтовато-коричневый лед с золотыми крапинками.
   - Почему? Херкимер тонко улыбнулся. "Однако мы не афишируем это".
   "Вне дома я бы тоже не стал; но здесь я выкладываю карты на стол.
   "Я понимаю. У тебя получится , Олмстед, если ты будешь жив. Знаешь, есть испытание.
   - Мне сказали, что будет.
   - Ну, разве тебе не любопытно узнать, что это такое?
   "Не особенно. Ты прошел его, не так ли?
   - Что ты имеешь в виду под этой трещиной? Херкимер вскочил на ноги; его глаза, тлеющие раньше, теперь пылают.
   "Именно то, что я сказал, не больше и не меньше. Вы можете прочесть в нем все, что вам угодно. Голос Сэммса был таким же холодным, как и его глаза. "Вы выбрали меня из-за того, кто я есть. Вы думали, что переезд наверх сделает из меня подлизывателя?"
   "Нисколько." Херкимер сел и достал из ящика стола две маленькие прозрачные пробирки, отдаленно напоминающие капсулы, каждая из которых содержала несколько частиц лиловой пыли. - Вы знаете, что это такое?
   "Я могу предположить."
   "Каждый из них - хороший, тяжелый толчок; обо всем, что может выдержать сильный человек с сильным сердцем. садиться. Вот одна доза. Потяните за крышку, засуньте капсулу в одну ноздрю, сожмите выбрасыватель и понюхайте. Если вы сможете оставить эту другую дозу здесь, на столе, вы выживете и, таким образом, пройдете тест. Если ты не сможешь, ты умрешь".
   Сэммс сел, потянул, сжал и понюхал.
   Его предплечья с глухим стуком ударились о стол. Его руки сжались в кулаки, натянутые сухожилия смело торчали наружу. Его лицо побелело. Его глаза зажмурились; его челюстные мускулы напряглись, образовав тяжи и шишки, когда они крепко сжали его зубы. Каждый произвольный мускул в его теле напрягся так же сильно, как и при самой смерти. Его сердце колотилось; его дыхание стало тяжелым.
   Это был ужасный "мускульный замок", столь характерный для тионита; бешеная неподвижность предельно страстного удовлетворения всякого желания.
   Галактический патруль стал для него реальностью; сила добра, пронизывающая все миры, все галактики, все вселенные, все существующие пространственно-временные континуумы. Он знал, что такое Линза и почему. Он понимал время и пространство. Он знал абсолютное начало и окончательный конец.
   Он также видел и делал вещи, о которых лучше всего скрыть, потому что каждое желание - умственное или физическое, явное или строго подавляемое, благородное или низкое - которое когда-либо было у Вирджила Сэммса, полностью удовлетворялось . ЛЮБОЕ ЖЕЛАНИЕ.
   Пока Сэммс сидел, неподвижно напрягаясь на грани смерти от чистого экстаза, дверь открылась, и в комнату вошел сенатор Морган. Херкимер почти незаметно вздрогнул, когда повернулся, - была или нет мгновенно подавленная вспышка вины в этих теперь совершенно ясных и откровенных карих глазах?
   "Привет, шеф; заходи и садись. Рад тебя видеть - это не совсем мое представление о развлечениях.
   "Нет? Когда ты перестал быть садистом? Сенатор сел рядом со своим миньонским столом, кончики пальцев левой руки стали беззвучно барабанить. - Вы случайно не обдумывали идею...? Он сделал многозначительную паузу.
   "Какая идея". Поступок Херкимера - если это был поступок - был безупречен. - Он слишком хороший человек, чтобы тратить его попусту.
   - Я это знаю, но ты не вел себя так, как будто вел себя. Я никогда не видел, чтобы ты был таким плохим вторым на собеседовании... и это было не потому, что ты не знал, с чего начать, каким тигром он был - вот почему его выбрали для этой работы. И было бы так легко дать ему еще немного".
   - Это нелепо, шеф, и вы это знаете.
   "Я? Однако это не могла быть ревность, потому что он не рассматривается для вашей работы. Он не будет над вами, и места хватит всем. В чем дело? Ваша кровожадность не завела бы вас так далеко при таких обстоятельствах. Очнись, Херкимер.
   - Ладно, я ненавижу всю проклятую семью! - злобно выпалил Херкимер.
   "Я понимаю. Это складывается". Лицо Моргана прояснилось, его пальцы замерли. - Ты не можешь сделать из Сэммс девку и не в состоянии содрать с нее шкуру заживо, так что у тебя аллергия на всех ее родственников. Это складывается, но позвольте мне сказать вам кое-что. В его тихом ровном голосе было больше угрозы, чем в самых громких угрозах большинства мужчин. "Держите свою любовную жизнь вне бизнеса и держите под контролем эту садистскую полосу. Не допусти, чтобы подобное повторилось".
   - Не буду, шеф. Я сошла с луча, но он меня так чертовски разозлил!
   "Безусловно. Это именно то, что он пытался сделать. Элементарно. Если бы он мог заставить вас выглядеть маленькой, он бы выглядел большим, и он почти сделал это. Но смотри, он приходит в себя.
   Мускулы Сэммса расслабились. Он неуверенно открыл глаза; затем, когда волна униженного осознания захлестнула его сознание, он снова закрыл их и вздрогнул. Он всегда считал себя в значительной степени мужчиной; как мог он опуститься до такой тошнотворной глубины разврата, подлости, чистой нравственной деградации? И все же каждая клеточка его существа вопила, требуя большего; его разум и его сущность были одинаково пронизаны непреодолимой жаждой снова испытать высшие острые ощущения, которыми они так безмерно, так возмутительно наслаждались.
   На столе перед ним лежала еще одна хорошая доза, хотя нюхальщики тионита всегда следили за тем, чтобы без значительного физического усилия нельзя было достать больше наркотика; какое усилие приведет их в чувство. Если бы ему потребовался такой толчок, он убил бы его. Что насчет этого? Что такое смерть? Что хорошего было в жизни, кроме как наслаждаться теми острыми ощущениями, которые он только что испытал и собирался испытать снова? Кроме того, тионит не мог его убить . Он был супер человеком; он только что это доказал!
   Он выпрямился и потянулся за капсулой; и этого усилия, каким бы небольшим оно ни было, было достаточно, чтобы вернуть контроль над первым линзмэном Вирджилом Сэммсом. Однако тяга не уменьшилась. Вернее, увеличилось.
   Прошли месяцы, прежде чем он смог думать о тионите или даже о фиолетовом цвете без судорожной одышки и напряжения каждого мускула. Прошли годы, прежде чем он смог забыть, хотя бы частично, до тех пор не подозреваемых обитателей в темных закоулках своего собственного разума. Тем не менее, из запаса того, что сделало его тем, кем он был, Вирджил Сэммс черпал силы. Большой и указательный пальцы коснулись капсулы, но вместо того, чтобы поднять ее, он толкнул ее через стол к Херкимеру.
   - Убери это, батенька. Одного дуновения этого вещества мне хватит на всю жизнь". Он непостижимо уставился на секретаря, затем повернулся к Моргану и кивнул. "Ведь он не говорил , что когда-либо проходил это или какое-либо другое испытание. Он просто не возражал мне, когда я это говорил".
   С видимым усилием Херкимер промолчал, а Морган - нет.
   - Ты слишком много говоришь, Олмстед. Ты уже можешь встать?
   Схватившись обеими руками за стол, Сэммс с трудом поднялся на ноги. Комната кружилась и кружилась; каждая отдельная вещь в нем двигалась по иной и невозможной орбите; его уже расколотый череп все более и более грозил подражать осколочной бомбе; черные и белые пятна и разноцветные вспышки заполнили его поле зрения. Он вырвал одну руку, затем другую - и рухнул обратно в кресло.
   - Еще нет... совсем, - признал он сжатыми губами.
   Хотя он старался не показывать этого, Морган был поражен не тем, что мужчина упал, а тем, что он смог так скоро приподняться хотя бы на дюйм. "Тигр" было не то слово; этот Олмстед должен быть динозавром на семь восьмых.
   "Это занимает несколько минут; дольше для одних, не так долго для других, - вежливо сказал Морган. - Но почему ты думаешь, что Херкимер никогда не брал ни одного такого?
   "Хм?" Снова две пары глаз встретились и задержались; и на этот раз поединок был длиннее и насыщеннее. "Что вы думаете? Как, по-вашему, я дожил до такого возраста, как сейчас? Из-за того, что ты тупой?
   Морган развернул венерианскую сигару, удобно засунул ее между зубами, закурил и трижды медленно затянулся, прежде чем ответить.
   "Ах, студент. Аналитический склад ума, - сказал он ровно и, по-видимому, некстати. "Давайте пока пропустим Херкимера. Попробуй свои силы на мне".
   "Почему бы и нет? Из того, что мы слышали на поле, вы всегда были в верхних скобках, поэтому вам, вероятно, никогда не приходилось доказывать, что вы можете принять это или оставить в покое. Однако я предполагаю, что вы могли бы.
   - Старое доброе масло, а? Морган позволил своему лицу и голосу отразить точную дозированную долю презрения. "Как ужиться в мире; Урок первый: умаслить босса".
   "Хорошая попытка, сенатор, но мне придется забить вам чистый промах". Сэммс, почти полностью вернувшийся к нормальному состоянию, дружески ухмыльнулся. "Мы оба знаем, что если бы я все еще был в детском саду, меня бы сейчас здесь не было".
   - Я позволю этому пройти - на этот раз. При таком взгляде и тоне подчиненные Моргана обычно съеживались, но этот Олмстед был не из тех, кто раболепствует. "Не делай этого снова. Это может быть небезопасно".
   - О, это было бы достаточно безопасно - по крайней мере, на сегодня. Есть два фактора, которые вы тщательно игнорируете. Во-первых, я еще не принял эту работу".
   - Ты достаточно невинен, чтобы думать, что выберешься из этого здания живым, если я тебя не приму?
   - Если хочешь назвать это невинностью, то да. О, я знаю, что у вас повсюду ружья, но они ничего не значат.
   "Нет?" Голос Моргана был шелковисто-ядовитым.
   "Нет." Олмстед был совершенно не впечатлен. "Поставьте себя на мое место. Вы знаете, я был вокруг долгое время; и не только вокруг моей матери. Меня отняли от груди много лет назад".
   "Я понимаю. Вы ни черта не пугаете. Точка. И вы испытываете меня, как и я испытываю вас. Еще один момент. Ты начинаешь мне нравиться, Джордж. Мне кажется, я знаю, о чем вы говорите во-вторых, но давайте, просто для протокола.
   - Я уверен, что да. Любой мужчина, чтобы быть моим начальником, должен быть как минимум таким же хорошим человеком, как я. В противном случае я отниму у него работу".
   "Справедливо. Ей-богу, ты мне нравишься, Олмстед! Морган, его широкое лицо озарилось улыбками, встал, подошел и энергично пожал руки; и Сэммс, как бы он ни вглядывался, не мог даже предположить, насколько - если вообще есть - этот энтузиазм был реальным. "Ты хочешь эту работу? И когда ты сможешь выйти на работу?"
   "Да сэр. Два часа назад, сэр.
   "Это нормально!" - взорвался Морган. Хотя он не прокомментировал это, он заметил и понял изменение формы обращения. "Не зная, что это за работа и сколько за нее платят?"
   "Ни то, ни другое не важно, сэр, в данный момент." Сэммс, который достаточно легко встал, чтобы пожать друг другу руки, теперь в качестве эксперимента покачал головой. Ничего не гремело. Хорошо - он уже был в довольно хорошей форме. - Что касается работы, то я могу либо ее выполнить, либо выяснить, почему ее нельзя выполнить. Что касается оплаты, я слышал, что вы называли много вещей, но "пикер" никогда не был одним из них.
   "Очень хорошо. Я предсказываю, что ты далеко пойдешь". Морган снова пожал руку Ленсману; и снова Сэммс не смог оценить искренность сенатора. "Во вторник днем. Нью-Йоркский космодром. Космический корабль " Королева Девы" . Доложите капитану Уиллоуби в порту в 14:00. На выходе остановитесь у кассы. До свидания."
  
   ГЛАВА 9
   Пиратство было широко распространено. Однако не было и в течение многих лет не возникало подозрений, что в этом бизнесе есть что-то очень важное. Мургатройд был просто космическим капитаном Киддом; а также даже если бы он действительно был связан с Galactic Spaceways, в этом не было бы ничего удивительного. Такие отношения существовали всегда; самые свирепые и ужасные пираты древнего мира работали в полном сотрудничестве с Первыми Семьями этого мира.
   Вирджил Сэммс думал о пиратах и о пиратстве, когда покидал кабинет сенатора Моргана. Он все еще думал о них, пока отчитывался перед Родериком Киннисоном. Следовательно:
   - Но довольно об этом и обо мне, Род. Расскажите мне об операции "Босконе".
   "Разветвление без конца. Вы правильно догадались, что потери Spaceways от пиратов, вероятно, фальшивые. Но не известные атаки - то есть те случаи, когда корабль обнаруживали позже с частью или большей частью живого персонала - дали нам настоящую информацию. Все они были очень похожи. Но когда мы изучили общее количество исчезновений, мы действительно сорвали джек-пот".
   - Звучит не совсем правильно, но я слушаю.
   - Вам лучше, поскольку дело идет дальше, чем вы даже подозревали. Не составило труда достать списки пассажиров и имена экипажей пропавших без вести независимых кораблей. Их родственников и друзей - мы сосредоточились в основном на женах - можно было найти, за исключением обычных немногих, которые так много переезжали, что терялись. Вы знаете, космонавты в среднем молоды, а их жены еще моложе. Ну, эти молодые женщины получили работу, большинство из них снова вышли замуж и так далее. Короче, нормально".
   - А в случае со Spaceways ненормально?
   "Решительно нет. Во-первых, вы были бы поражены тем, как мало когда-либо публиковалось списков пассажиров, а списки членов экипажа, по-видимому, вообще не публиковались. Нет смысла вдаваться в подробности того, как мы получили этот материал, но мы его получили. Однако девять десятых жен исчезли, и ни одна из них не вышла замуж повторно. Мы смогли найти только тех, кому было все равно, даже когда их мужья были живы, увидят ли они их снова или нет. Но большим прорывом было... помнишь исчезновение того круизного лайнера, предназначенного для девочек?
   "Конечно. Это наделало много шума".
   "Интересный момент в связи с этим круизом заключается в том, что за два дня до отплытия корабля школу ограбили. Хранилище было открыто термитом, и все административное здание сгорело дотла. Все записи школы были уничтожены. Таким образом, список пропавших без вести должен был быть составлен из заявлений, сделанных друзьями, родственниками и кем бы то ни было".
   "Я помню нечто подобное. У меня сложилось впечатление, однако, что космическая компания предоставила... О! Тон мыслей Сэммса резко насторожился. "Это был Spaceways, под прикрытием?"
   "Определенно. Наше лучшее предположение состоит в том, что в то время пропало довольно много кораблей с женщинами, а не одна. В том году в колледже Остина было больше студентов, чем когда-либо до или после. В этот круиз отправились статисты, а не завсегдатаи; те, кто считал, что было бы удобнее исчезнуть в космосе, чем стать обычными пропавшими без вести".
   "Но Род! Это означало бы... но где?
   "Это означает именно это. И выяснение того, "где", приведет к проекту. В этой галактике насчитывается более двух миллиардов солнц, и, по лучшим оценкам, существует гораздо больше планет, пригодных для жизни более или менее человеческими существами. Вы знаете, какая часть галактики исследована и как быстро продвигается работа по исследованию остальной ее части. Твоя догадка так же верна, как и моя, относительно того, где сейчас находятся эти космонавты и инженеры, их жены и подруги. Однако я уверен в четырех вещах; ни одно из которых мы никогда не сможем начать доказывать. один; они не умерли в космосе. два; они приземлились на удобной и очень хорошо оборудованной теллурийской планете. три; они построили там флот. четыре; этот флот атаковал Холм.
   - Мургатройд, как ты думаешь? Хотя Сэммс был удивлен потрясающим отчетом Киннисона, он не был встревожен.
   "Без понятия. Данных пока нет.
   - И они будут продолжать строить, - сказал Сэммс. "У них был флот намного больше, чем тот, который они ожидали встретить. Теперь они построят один, больший, чем все наши объединенные силы. А так как политики всегда будут знать, что мы делаем... или это может быть... Интересно...?
   - Можешь перестать гадать. Киннисон свирепо ухмыльнулся.
   "Что ты имеешь в виду?"
   - Как раз то, о чем ты собирался подумать. Ты знаешь ближайший к Теллусу край галактики, где врезается этот большой разлом?
   "Да."
   "За этим разломом, где его не будут исследовать тысячу лет, есть планета, которая может быть сестрой-близнецом Земли. Ни атомной энергии, ни космонавтики, но сильно индустриализированные и готовые приветствовать нас. Проект Беннет. Очень, очень тихо. Никто, кроме Ленсмена, об этом ничего не знает. Два друга Дронвира - умные и ловкие операторы - несут ответственность. Это будет военно-морская верфь Галактического Патруля.
   - Но Род... - начал было возражать Сэммс, мысленно перескакивая к бесчисленным проблемам, огромным трудностям, присущим программе, которую так кратко изложил его друг.
   - Забудь, Вирдж! Киннизон включается. "Конечно, это будет нелегко, но мы можем сделать то же, что и они, и сделать это лучше. Вы можете спокойно заниматься своими делами, зная, что когда - и заметьте, что я говорю "когда", а не "если" - нам это понадобится, у нас в рукавах будет целый флот, по сравнению с которым официальный вызов будет выглядеть как задача. сила. Но я вижу, ты на рандеву, а там Джилл. Скажи ей "привет" от меня. И, как говорят веганцы: "Хвост высоко, брат!"
   Сэммс был в богато украшенном вестибюле отеля; приближались пара "мальчиков" в форме и Джилл Сэммс. Девушка подошла к нему первой.
   - Значит, вы без труда узнали меня, моя дорогая?
   - Никакого, дядя Джордж. Она небрежно поцеловала его, звон стих. - Так приятно тебя видеть - я так много о тебе слышал . Комната морской пехоты, вы сказали?
   "Да. Я зарезервировал столик.
   И в этом знаменитом ресторане, в ни с чем не сравнимом уединении самого шумного и людного ночного заведения города, пьют скупо; ел не очень экономно; и говорил не скупо на всех.
   - Думаешь, здесь совершенно безопасно? - первой спросила Джилл.
   "Отлично. Сверхчувствительный микрофон ничего не слышит, а вокруг так темно, что читающему по губам, даже если бы он мог нас прочитать, понадобилась бы пара двенадцатидюймовых ночных очков.
   "Хороший! Они проделали чудесную работу, папа. Если бы не твой... ну, твой характер, я бы тебя и сейчас не узнал.
   - Значит, ты думаешь, что я в безопасности?
   "Абсолютно."
   - Тогда мы приступим к делу. Вы, Кнобос и ДалНалтен обладает острым и сильным умом. Вы не можете все ошибаться. Таким образом, Spaceways связана как с бандой Таун-Морган, так и с тионитом. Логическим продолжением этого - Дал определенно думал об этом, хотя и не упомянул об этом - было бы... - Сэммс сделал паузу.
   "Проверять. Что пресловутый Мергатройд вместо того, чтобы быть просто очередным пиратским вождем, на самом деле работает на Spaceways и принадлежит к банде Таун-Морган-Айзексонов. Но папа - какая идея! Неужели все может быть настолько гнилым?"
   "Они могут быть хуже, чем это. Теперь следующее. Кто, по-твоему, настоящий босс?"
   "Ну, это уж точно не Херкимер Херкимер Третий". Джилл отметила его розовым указательным пальцем. Ее попросили высказать мнение; она намеревалась дать его без извинений или колебаний. - Он мог бы - почти - руководить делами киоска с хот-догами. И это не Кландер. Он даже не маленькая рыбка; он едва ли гольян. В равной степени определенно это не венерианец и не марсианин. Они могут управлять планетарными делами, но не более того. Я, конечно, не встречался с Мергатройдом, но у меня было несколько оценок, и он не соответствует Тауну. И Большой Джим - и это удивило меня не меньше, чем вас - почти наверняка не главный двигатель. Она посмотрела на него вопросительно.
   "Вчера это меня очень удивило бы; но после сегодняшнего дня - я вам об этом сейчас расскажу - нет.
   "Я не против этого. Я ожидал аргумента и был склонен усомниться в достоверности своих собственных результатов, поскольку они не согласуются с общеизвестным знанием или, скорее, с тем, что должно быть знанием. Остаются Исааксон и сенатор Морган. Джилл в недоумении нахмурилась; казался впервые неуверенным. "Исааксон, конечно, большой человек. способный. Хорошо информирован. Чрезвычайно способный. Исполнитель высшего класса. Мало того , что должно быть, чтобы запустить Spaceways. С другой стороны, я всегда думал, что Морган просто болтун... Джилл замолчала; мысль повисла в воздухе.
   - Я тоже - до сегодняшнего дня, - мрачно согласился Сэммс. "Я думал, что он просто необычайно коррумпированный, жадный, подстрекательский политик. Наши оценки его, возможно, придется изменить очень радикально".
   Мысли Сэмма метались. С двух совершенно разных точек зрения он и Джилл пришли к одному и тому же выводу. Но если бы Морган действительно был важной шишкой, соблаговолил бы он лично взять интервью у такой мелкой сошки, как Олмстед? Или работа Олмстеда была важнее, чем он, Сэммс, предполагал?
   -- Мне нужно обсудить с вами еще дюжину вещей, -- продолжал он почти без паузы, -- но поскольку это вопрос лидерства -- единственный, в котором мой опыт может повлиять на ваши суждения, мне лучше рассказать вам о том, что случилось сегодня..."
  
   Наступил вторник и час тысяча четыреста; и Сэммс зашагал в офис. Был большой чистый письменный стол; жилистый, напряженный, седой мужчина.
   - Капитан Уиллоуби?
   "Да."
   "Репортаж Джорджа Олмстеда".
   "Четвертый офицер". Капитан нажал кнопку; тяжелая звуконепроницаемая дверь закрылась и заперлась.
   " Четвертый офицер? Новый ранг, ага. Что покрывает билет?"
   "Новый и особенный. Вот статьи; прочитай и подпиши". Он не стал добавлять "иначе", в этом не было необходимости. Было ясно, что капитан Уиллоуби, никогда не болтливый, намеревался быть особенно сдержанным со своим новым подчиненным.
   Сэм читал. "...Четвертый офицер... не несет... каких-либо обязанностей или ответственности при эксплуатации или техническом обслуживании указанного космического корабля... груза..." Затем последовал пункт, который просто выскочил из бумаги и ударил его по глазам: "когда командует деталью вне корпуса упомянутого космического корабля он должен привести в исполнение посредством смертной казни или другого наказания, которое он сочтет нужным..."
   Ленсман был потрясен, но не подал вида. Вместо этого он взял ручку капитана - его собственная, по мнению Уиллоуби, могла быть наполнена исчезающими чернилами, - и написал имя Джорджа Олмстеда жирным плавным почерком Джорджа Олмстеда.
   Затем Уиллоуби взял его на борт доброго корабля Virgin Queen и отвел в свою каюту.
   - Вот вы, господин. Олмстед. Помимо знакомства с супергрузом и остальными вашими людьми, у вас не будет никаких обязанностей в течение нескольких дней. У вас полный ход корабля, за одним исключением. Держись подальше от диспетчерской, пока я тебе не позвоню. Это ясно?"
   "Да сэр." Уиллоуби отвернулся, и Сэммс, бросив свой космический мешок на полку, принялся за инвентаризацию.
   Комната, конечно, была очень маленькой; но, учитывая важность массы, она была снабжена почти экстравагантно. Были полки или, вернее, тесные стеллажи с книгами; там были и солнечные лампы, и карточные полки, и тренажеры, и игры; был приемник, способный передавать программы практически из любой точки космоса. В комнате был только один недостаток; у него не было ультраволновой visiplate. И это не было отсутствием удивления. "Они" вряд ли сообщат Джорджу Олмстеду, куда "они" его везут.
   Однако Сэммс был удивлен, когда встретил людей, которые должны были находиться под его непосредственным командованием; ибо вместо одного или, самое большее, двух их было ровно сорок. И все они, подумал он с первого взгляда, отбросы самых низких космических погружений. Однако вскоре он узнал, что не все они были космическими крысами и обитателями Skid Rows. Шестеро из них - самые сильные физически и самые крепкие психически - были беглецами из смертоносных камер; убийцы и хуже. Он посмотрел на самого большого и крепкого из шести - рыжеволосого великана с глазами бурильщика - и спросил:
   - Что они сказали тебе, Творн, что ты будешь работать?
   "Они не сказали. Только то, что это было опасно, но если бы я делал именно то, что велел мне мой босс, и ничего больше, я мог бы даже не пострадать. И я должен был сделать глубокий вдох на следующей неделе, понимаете? Так оно и было, босс.
   "Понятно", и Вирджил Сэммс, мастер-психолог, один за другим изучал и анализировал свою разношерстную команду, пока его не вызвали в диспетчерскую.
   Ходовой танк был прикрыт; графиков не было видно. Одна "живая" визуальная пластина показывала планету и яростно сине-белое солнце.
   - Мне приказано рассказать вам на данный момент все, что я знаю о том, что вы должны делать, и о той планете внизу. Тренко, как они это называют. Для Вирджила Сэммса, первого приверженца Цивилизации, когда-либо услышавшего это имя, это имя ничего не значило. - Ты должен взять с собой пятерых своих людей, спуститься туда и собрать все зеленые листья, какие сможешь. Не зеленого цвета; типа фиолетовый. То, что они называют широколистным, является лучшим; листья около двух футов в длину и фут в ширину. Но не будьте слишком разборчивы. Если под рукой нет широколистной бумаги, хватайте все, что сможете достать".
   "Какая оппозиция?" - тихо спросил Сэммс. - А что у них есть, что делает их такими крутыми?
   "Ничего такого. Даже жителей нет. Только сама планета. Рядом с Арисией это чертовски проклятая планета в космосе. Я никогда не был к этому ближе, чем это, и никогда не буду, так что я ничего не знаю об этом, кроме того, что слышу; но есть в этом что-то такое, что убивает людей или сводит их с ума. Мы тратим семь или восемь лодок на каждую поездку и тридцать пять или сорок человек, и самый большой груз, который кто-либо когда-либо увозил отсюда, был чуть менее двухсот фунтов листьев. Много раз мы ничего не получали".
   - Они сходят с ума, да? Несмотря на свое самообладание, Сэммс побледнел. Но это не могло быть похоже на Арисию. "Какие симптомы? Что они говорят?"
   "Различный. Главное, кажется, что они теряют зрение. Точно не ослепнуть, но не видеть, где что находится; или, если они видят это, это не там. Каждую ночь идет дождь глубиной более сорока футов, а к утру все высыхает. Сильнейшие электрические бури во вселенной, а скорость ветра - могу показать вам графики - свыше восьмисот миль в час.
   "Вау! Как насчет времени? С вашего разрешения, прежде чем приземлиться, я хотел бы провести небольшое исследование.
   "Умная идея. У пары других мальчиков было то же самое, но это не помогло - они не вернулись. Я даю вам два теллурийских дня - нет, три - прежде чем я отдам вас и отправлю другие лодки. Выберите своих пятерых мужчин и посмотрите, что вы можете сделать".
   Когда лодка отчалила, из динамика раздался бодрый голос Уиллоуби. "Я знаю, что у вас пятерых есть идеи. Забудь их. Четвертый офицер Олмстед имеет полномочия и приказ проткнуть полунции пули любому из вас или всем, кто не прыгает, и прыгает быстро, чтобы делать то, что он вам говорит. И если эта лодка делает какие-то смешные движения, я взрываю ее из эфира. Хороший урожай!"
   В течение сорока восьми теллурийских часов, находя время только для сна, Сэммс сканировал и исследовал планету Тренко; и чем больше он изучал его, тем более возмутительно ненормальным он становился.
   Тренко действительно был и остается своеобразной планетой. Его атмосфера не воздух, как мы знаем воздух; его гидросфера не похожа на воду. Половина этой атмосферы и большая часть этой гидросферы составляют одно химическое вещество, вещество с очень низкой теплотой испарения и температурой кипения около семидесяти пяти градусов по Фаренгейту. Дни Тренко очень жаркие; его ночи очень холодные.
   Поэтому ночью идет дождь, и по сравнению с этим теллурийский ливень со скоростью один дюйм в час едва ли можно назвать моросью. В Тренко действительно идет дождь - сорок семь футов и пять дюймов осадков каждую ночь каждого тренконского года. И эта огромная конденсация, конечно, вызывает ветер. Графики Уиллоуби были точными. За исключением самых полюсов Тренко, нет места или времени, в которое земная буря не вызвала бы мертвого штиля; и вдоль экватора, при каждом восходе и каждом закате, ветер дует с дневной стороны на ночную со скоростью, с которой ни один теллурийский ураган или циклон, какими бы сильными они ни были, даже отдаленно не приблизился.
   Значит, есть молния. Не в мягких и случайных вспышках, которые известны нам на нежной Терре, а в непрерывном ослепительном сиянии, которое затмевает обычное солнце; в бьющих, сокрушительных, многомиллиардных разрядах, которые не только делают тьму неизвестной там, но и искажают до неузнаваемости и бесполезно варп и уток самого пространства. Зрение почти совершенно бесполезно в этой фантастически измененной среде. Так и ультра луч.
   Посадка на дневной стороне, за исключением, возможно, точного полудня, была бы невозможна из-за ветра, и корабль не мог бы оставаться на земле более пары минут. Приземлиться на ночной стороне было бы почти так же плохо из-за огромной нагрузки на лодку - если только на лодке не было чего-то, что можно было бы переделать в ликеры. Сделал это? Так и было.
   Раз за разом, от полюса к полюсу и с полуночи круглосуточно, Сэммс направлял Visibeam и шпионские лучи вниз к ложно видимой поверхности Trenco с последовательно и бессмысленно невозможными результатами. Планета накренилась, накренилась, закружилась и заплясала. Он распался на куски, каждый из которых начал безумно следовать математически невозможным путям.
   Наконец, в отчаянии, он протаранил балку и удержал ее. Он снова увидел, как планета раскололась перед его глазами, но на этот раз он держался. Он знал , что находится далеко за пределами стратосферы, на высоте добрых двухсот миль. Тем не менее, он увидел огромную массу зубчатого камня, падающую прямо вниз с ужасающей скоростью на его крошечную спасательную шлюпку!
   К сожалению, команда, на которую он в последнее время не обращал особого внимания, тоже увидела это; и один из них со звериным воплем прыгнул к Сэммсу и пульту управления. Сэммс, потянувшись за пистолетом и блэк-джеком, обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как большая рыжеволосая отрубила потенциального нападавшего, жестоко ударив ладонью по основанию черепа.
   "Спасибо, Творн. Почему?"
   - Потому что я хочу выбраться из этого живым, а он бы загнал нас всех в ад за пятнадцать минут. Ты знаешь чертовски больше, чем мы, так что я играю по-твоему. Видеть?"
   "Я понимаю. Можно сок?"
   - Художник, - скромно признал большой мужчина. "Просто скажи мне, как долго ты хочешь, чтобы парень отсутствовал, и я в любом случае не пропущу ни минуты. Но тебе лучше вышибить мозги этой крохе, прямо сейчас. Он ни черта не хорош.
   - Только после того, как я увижу, может он работать или нет. Ты процианец, не так ли?
   "Ага. Мидлендс - Северо-Сентрал".
   "Что ты сделал?"
   "Поначалу ничего особенного. Только что убил парня, которого нужно было убить; но у проклятой воши было много денег, так что мне дают двадцать пять лет. Мне это не очень нравилось, и я вел себя грубо, поэтому мне дают одиночку - сапог, повязку и прочее. Так что я попытался прорваться - убил шесть или восемь, а то и дюжину охранников, - но не смог. Так что они наметили меня для большого дуновения. Это все, босс.
   - Сейчас я повышаю тебя до командира отряда. Вот сок". Он протянул Творну свой блэкджек. - Следи за ними - я буду слишком занят. Эта посадка будет жесткой".
   - Гоча, босс. Творн калибровал свое оружие, пробивая себе ногу. "Вперед, продолжать. Что касается этих крох, то этот баллон с воздухом полностью принадлежит вам.
   Сэммс, наконец, решил, что он собирается делать. Он нашел терминатора на утренней стороне, расположил свой маленький корабль ближе к рассвету, чем к полуночи, и "перерезал веревку". Потребовалось одно быстрое чтение на солнце, отрезание его пластин и пускание ее вниз, наблюдая только за его манометрами и гироскопами.
   Сто миллиметров ртутного столба. Три сотни. Пятьсот. Он замедлил ее. Он собирался столкнуться с тонкой жидкостью, но если он ударит слишком сильно, то разобьет лодку, а он понятия не имел, какое атмосферное давление будет на поверхности Тренко. Шестьсот. Даже этой поздней ночью оно может быть больше, чем на Земле... а может быть и намного меньше. Семьсот.
   Медленнее и медленнее он полз вниз, его напряжение росло бесконечно быстрее, чем стрелка датчика. Это была посадка по приборам с удвоенной силой! Восемьсот. Как воспринял это экипаж? Сколько из них пришлось вывести из строя Творну? Он быстро огляделся. Никто! Теперь, когда они не могли видеть галлюцинаторные образы на пластинах, они совсем не страдали - он сам был единственным на борту, кто чувствовал напряжение!
   Девятьсот...девятьсот сорок. Лодка "поразила напиток" с грохотом и брызгами. Однако его темп был достаточно медленным, а жидкость была достаточно глубокой, так что никакого ущерба не было нанесено. Сэммс прибавил немного мощности и повернул острый нос своего корабля по линии, направленной к солнцу. Маленькое судно медленно плыло вперед, настолько почти что затопленное, насколько Сэммс мог его удержать; садился на мель так же нежно, как речной пароход на илистую равнину. Совершенно невероятный ливень ослабел; Ленсман знал, что близок второй критический момент.
   "Пристегнитесь, ребята, пока мы не увидим, что этот ветер собирается сделать с нами".
   Атмосфера, движущаяся со скоростью намного превышающей скорость звука, на самом деле была не газом, а твердым телом. Даже твердая обшивка космического корабля из сплава со всеми его креплениями не выдержала того, что грядет дальше. Инертная, она будет расколота, раздавлена, расплющена и скручена в крендельки. Палец Сэммса был проткнут; Берг вступил в бой; спасательная шлюпка оторвалась как раз в тот момент, когда яростный взрыв квазитвердого пара подбросил ее в воздух.
   Второй спуск был намного быстрее и намного легче первого. На этот раз Сэммс не остался на поверхности и не направился к берегу. Теперь, зная, что этот океан недостаточно глубок, чтобы повредить его судну, он позволил ей уйти на дно. Более того, он перевернул ее на бок и вонзил под пологим углом в дно; настолько глубоко, что обод ее правого бортового шлюза был на одном уровне с дном океана. опять ждали; и на этот раз ветер не унес шлюпку.
   На чисто теоретических основаниях Сэммс пришел к выводу, что странное искажение зрения должно быть функцией расстояния, и его наблюдения до сих пор согласовывались с этой гипотезой. Теперь, медленно и осторожно, он послал визуальный луч. Десять футов... двадцать... сорок... все чисто. В пятьдесят зрение определенно было плохим; в шестьдесят это стало невозможно. Он уменьшился до сорока и стал изучать растительность, разросшуюся с такой фантастической скоростью, что листья, прижатые ветром к земле и прикрепленные к земле тяжелыми корешками, уже были длиной в несколько дюймов. Было также что-то вроде животного мира, но Сэммс в данный момент не интересовался тренконской зоологией.
   - Это те растения, которые мы собираемся получить, босс? - спросил Турн, глядя в тарелку через плечо Сэммса. "Выйдем сейчас и начнем собирать их?"
   "Еще нет. Даже если бы мы смогли открыть порт, взрыв разрушил бы нас. Кроме того, он снесет вам голову, заподлицо с комингсом, как только вы ее высунете. Этот ветер должен утихнуть через некоторое время; хорошо выйти немного до полудня. А пока будем готовиться. Пусть мальчики выломают пару запасных распорок номер двенадцать, несколько зажимов и цепи, четыре рычажных блока и сотню футов толстого троса...
   - Хорошо, - продолжал он, когда приказ был выполнен. - Протяни трос от лебедки через блоки рывков здесь, здесь и здесь, чтобы я мог тащить тебя обратно против ветра. Пока ты этим занимаешься, я прикреплю к лебедке дистанционное управление.
   Незадолго до того, как свирепое бело-голубое солнце Тренко достигло зенита, шестеро мужчин надели скафандры, и Сэммс осторожно открыл шлюзовые люки. Они работали. Ветер был теперь едва ли больше, чем земной ураган; дико хлещущие широколиственные растения, рвущиеся вверх, были почти на полпути к вертикали. Листья, по-видимому, почти полностью выросли.
   Четверо мужчин пристегнули костюмы к веревке. Линия была оплачена. Каждый мужчина выбрал два листа; самые большие, самые толстые, самые фиолетовые, до которых он мог дотянуться. Сэммс оттащил их обратно и получил добычу; Турн убрал листья. Снова-снова-снова.
   С полуднем наступило несколько минут "затишья". Сильный человек мог устоять против теперь очень переменчивого ветра; мог передвигаться, не улетая за горизонт; и за эти несколько минут все шестеро собрали листья. Однако это время было очень коротким. Ветер стабилизировался в обратном направлении с все возрастающей яростью; лебедка и космическая линия снова вступили в игру. И через каких-то полчаса, когда линия под нагрузкой начала напевать почти музыкальную ноту, Сэммс решил сдаться.
   - На сегодня все, мальчики, - объявил он. "Еще примерно два раза, и эта линия разорвется. Ты слишком хорошо поработал, чтобы тебя потерять. Безопасный корабль.
   "Должен ли я дуть воздух, сэр?" - спросил Творн.
   - Я так не думаю. Сэмм на мгновение задумался. "Нет. Я боюсь рискнуть. Эта штука, чем бы она ни была, наверное, так же ядовита, как цианид. Мы останемся в скафандрах и выдохнемся в космос.
   Время прошло. Наступила "ночь"; дождь и потоп. Дно смягчилось. Сэммс вывел спасательную шлюпку из грязи и прочь от планеты. Он открыл выпускные клапаны, затем оба шлюзовых отверстия; загрязненный воздух сменился сверхжестким вакуумом межпланетной пустоты. Он сделал знак королеве-девственнице ; спасательная шлюпка была взята на борт.
   - Быстрая поездка, Олмстед, - поздравил его Уиллоуби. - Я удивлен, что ты вообще вернулся, не говоря уже о том, что у тебя столько вещей и не потеряно ни одного человека. Дайте мне вес, мистер, быстро!
   - Триста сорок восемь фунтов, сэр, - доложил супергруз.
   "О Господи! И все чисто лиственные! Такого еще никто не делал ! Как ты это сделал, Олмстед?
   - Не знаю, твое ли это дело или нет. Вид Сэммса не был оскорбительным; просто задумчивый. - Не то чтобы мне было наплевать, но мой способ может никому особо не помочь, и я думаю, мне лучше сначала доложить в главный офис, а там пусть говорят. Справедливо?"
   - Вполне справедливо, - неохотно согласился шкипер. "Какой груз! И никаких потерь!"
   "Одна лодка воздуха - это все; но воздух здесь дорогой. Сэммс сделал замечание, намеренно.
   "Воздуха!" Уиллоуби фыркнул. - Я в любое время обменяю тебе сотню баллонов с воздухом на любой из этих листьев! Вот что хотел знать Сэмм.
   Капитан Уиллоуби был умен. Он знал, что путь к успеху состоит в том, чтобы использовать, а затем попирать своих подчиненных; подхалимничать перед такими начальниками, которые были слишком сильны, чтобы их свергли и таким образом вытеснили. Он знал, что у этого Олмстеда есть то, что нужно, чтобы стать большой шишкой. Следовательно:
   "Они сказали мне держать вас в неведении, пока мы не доберемся до Тренко", - более чем наполовину извинился он перед своим четвертым офицером вскоре после того, как " Королева -девственница" вылетела из тренконской системы. - Но они ничего не сказали о том, что будет потом - может быть, они решили, что тебя больше не будет на борту, как обычно, - но в любом случае ты можешь остаться здесь, в рубке управления, если хочешь.
   "Спасибо, шкипер, но, может быть, не так уж и хорошо, - он незаметно мотнул головой в сторону других офицеров, - переиграть струну в этом путешествии? Мне все равно, куда мы идем, и мы не хотим, чтобы у кого-нибудь возникали какие-то забавные идеи".
   "Конечно, это было бы намного лучше - если вы знаете, что все ваши карты - тузы, насколько я понимаю".
   - Спасибо, Уиллоуби. Я это запомню".
   Сэммс не был до конца откровенен с рядовым капитаном. По времени, необходимому для путешествия, он с точностью до нескольких парсеков знал расстояние Тренко от Солнца. Он не знал направления, так как расстояние было так велико, что он не мог распознать ни звезды, ни созвездия. Однако он знал курс, по которому шло судно, и с этого момента он будет знать курсы и расстояния. Он был очень доволен.
   Прошло пару дней без происшествий. Сэммса снова вызвали в диспетчерскую, чтобы увидеть, что корабль приближается к солнечной системе с тремя солнцами.
   - Здесь мы собираемся приземлиться? - равнодушно спросил он.
   - Мы не собираемся приземляться, - сказал ему Уиллоуби. "Вы собираетесь спустить широколиственный лист на своей лодке, достаточно близко, чтобы вы могли спустить его с парашютом туда, куда он должен идти. Ну-ну, пилот, оставайся инертным и сопоставляйся с внутренними качествами. А теперь, Олмстед, смотри. Вы видели такие системы раньше?
   - Нет, но я знаю о них. Те два солнца вон там чертовски больше и дальше, чем кажутся, а вот это, гораздо меньшее, находится в троянской позиции. У этих больших солнц есть планеты?
   - Говорят, по пять-шесть штук; все жарче и суше, чем медные петли ада. У этого солнца семь, но номер два - "Кавенда", как они его называют, - единственная теллурийская планета в системе. Первое, что мы ищем, это большой ромбовидный континент... есть только один такой формы... вот он, вон там. Обратите внимание, что один конец больше другого - этот конец - север. Проведите линию, чтобы разделить континент на две части, и отмерьте от северного конца одну треть длины линии. Это то место, где мы сейчас погружаемся... видишь этот кратер?
   "Да." " Королева Девы ", хотя и находилась еще на высоте сотен миль, быстро замедляла ход. "Должно быть, большой".
   - Это добрых пятьдесят миль в поперечнике. Спускайтесь вниз, пока не будете абсолютно уверены, что коробка приземлится где-то внутри края этого кратера. Тогда сваливай. Парашют и отправитель автоматические. Понять?"
   "Да сэр; Я понимаю, - и Сэммс ушел.
   Однако его гораздо больше интересовали звезды, чем доставка широколистного листа. Созвездие прямо за Солнцем, откуда бы он ни был, можно было узнать. Его форма была бы меньше и более или менее искажена; его меньшие звезды, сияющие для земных глаз только из-за своей близости, были бы тусклее, быть может, невидимы; картина будет еще более запутана из-за вмешивающихся рядом блестящих незнакомцев; но такие гиганты, как Канопус, Ригель, Бетельгейзе и Денеб, безусловно, были бы хорошо видны, если бы он только мог их распознать. Из Тренко его поиски не увенчались успехом; но он все еще пытался.
   Было что-то смутно знакомое! Потея от умственных усилий, он отбрасывал слишком близкие и слишком яркие звезды и усиленно изучал оставшиеся. Сине-белый и красный были наиболее заметными. Ригель и Бетельгейзе? Может ли это созвездие быть Орионом? Пояс был очень слабым, но он был там. Тогда Сириус должен быть где-то там, а Поллукс там же; и на этом расстоянии примерно одинаково ярко. Они были. Альдебаран был бы оранжевым и примерно на одну величину ярче, чем Поллукс; а Капелла будет желтой и еще на полвеличины ярче. Вот они! Не слишком близко к тому месту, где они должны быть, но достаточно близко - это был Орион! И тогда эта тионитовая путевая станция находилась где-то около семнадцати часов прямого восхождения и склонения плюс десять градусов!
   Он вернулся к королеве-девственнице . Она взорвалась. Сэммс задал очень мало вопросов, а Уиллоуби добровольно предоставил очень мало информации; тем не менее, Первый Ленсман узнал больше, чем кто-либо из его собратьев-пиратов мог предположить. Отчужденный, молчаливый, до известной степени бескорыстный, он, казалось, почти все время проводил в своей каюте, когда на самом деле не работал; но он держал глаза и уши широко открытыми. А у Вирджила Сэммса, как уже говорилось, был мозг.
   Королева- девственница быстро перелетела из Кавенды в Вегию, прибыв точно вовремя; гордый, чистый космический корабль, выше всяких подозрений, как и сама Кальпурния. Сэммс выгрузила свой груз; заменил его на один для Земли. Она обслуживалась. Она быстро и без происшествий побежала к Теллусу. Она пристыковалась к космодрому Нью-Йорк. Вирджил Сэммс беззаботно вошел в невзрачную уборную; Джордж Олмстед, полностью проинформированный, беззаботно вышел.
   Как только он смог, Сэммс набросился на Нортропа и Джека Киннисона.
   "Мы выстроили тысячу и один сигнал, сэр, - сообщил Нортроп паре, - но только один из них нес сообщение, и это не имело смысла".
   "Почему бы и нет?" - резко спросил Сэммс. "С Линзой любое сообщение, каким бы искаженным, закодированным или прерванным оно ни было, имеет смысл".
   - О, мы поняли, что там было сказано, - вмешался Джек, - но этого было недостаточно. Просто "ГОТОВО-ГОТОВО-ГОТОВО"; вновь и вновь."
   "Какая!" - воскликнул Сэммс, и мальчики почувствовали, как работает его разум. - Этот сигнал случайно не исходил где-то около семнадцати часов и плюс десять градусов?
   "Очень близко. Почему? Откуда ты знаешь?"
   - Тогда это имеет смысл! - воскликнул Сэммс и созвал общее собрание ленсменов.
   "Продолжайте работать в том же духе", - наконец приказал Сэммс. "Оставь Рэя Олмстеда в Холме вместо меня. Я отправляюсь на Плутон и, надеюсь, на Палейн Семь.
   Родерик Киннисон, конечно, протестовал; но, в равной степени, конечно, его протесты были отвергнуты.
  
   ГЛАВА 10
   Плутон, в среднем примерно в сорок раз дальше от Солнца, чем Мать-Земля. Каждый квадратный ярд поверхности Земли получает примерно в тысячу шестьсот раз больше тепла, чем каждый квадратный ярд Плутона. Солнце, видимое с Плутона, представляет собой тусклое бледное пятнышко. Даже в перигелии, что случается лишь раз в двести сорок восемь теллурийских лет, а также в полдень и на экваторе, Плутон настолько сильно холоден, что климатические условия на его поверхности просто не могут быть описаны теплокровными, кислородоподобными. дышащий человек.
   Лучшее указание, пожалуй, можно дать, упомянув тот факт, что лучшим инженерам Патруля потребовалось более шести месяцев, чтобы усовершенствовать доспехи, которые тогда носил Вирджил Сэммс. Ибо обычный космический скафандр не годится. Само пространство не холодно; единственная потеря тепла - излучение в почти идеальный вакуум или через него. Однако при контакте с каменистой металлической почвой Плутона возникнет проводимость; и масштабы неизбежных потерь тепла заставили теллурийских ученых ахнуть.
   - Следи за ногами, Вирдж! последней мыслью был помощник Родерика Киннисона. "Помните тех психологов - если они оставались в контакте с этой землей в течение пяти минут, они обмораживали ноги до щиколоток. Не то, чтобы мальчики были плохими, но слипстики иногда проскальзывают не одним, а несколькими способами. Если ваши ноги когда-нибудь начнут мерзнуть, бросьте все, что вы делаете, и езжайте сюда на максимальной скорости!"
   Вирджил Сэммс приземлился. Его ноги оставались теплыми. Наконец, убедившись, что обогреватели его скафандра могут нести нагрузку бесконечно долго, он пешком направился в поселение, возле которого приземлился. И там он увидел своего первого палеинца.
   Или, строго говоря, он видел часть своего первого Палеина; ибо ни одно трехмерное существо никогда не видело и никогда не увидит целиком ни одного представителя какой-либо из холоднокровных, ядовитых рас. Поскольку жизнь, какой мы ее знаем - органическая трехмерная жизнь - основана на жидкой воде и газообразном кислороде, такая жизнь не могла и не могла развиться на планетах, температура которых всего на несколько градусов выше абсолютного нуля. Многие, а может быть, и большинство из этих сверххолодных планет имеют своего рода атмосферу; у некоторых вообще нет атмосферы. Тем не менее, с атмосферой или без нее и совершенно без кислорода и воды жизнь - высокоразумная жизнь - развилась на миллионах и миллионах таких миров. Однако эта жизнь не является строго трехмерной. По необходимости, даже в самых низших формах, оно обладает расширением в гиперпространство; и только это метаболическое расширение делает возможным существование жизни в таких экстремальных условиях.
   Расширение делает невозможным для любого человека увидеть что-либо от палеинианца, кроме текучей, аморфной, вечно меняющейся вещи, которая является его трехмерным аспектом момента; делает любую попытку описания или портрета совершенно бесполезной.
   Вирджил Сэммс уставился на палеинца; попытался посмотреть, как это выглядит. Он не мог сказать, были ли у него глаза или усики; ноги, руки или щупальца, зубы или клювы, когти или когти или ступни; кожи, чешуи или перьев. Он даже отдаленно не напоминал ничего из того, что Ленсман когда-либо видел, ощущал или воображал. он сдался; послал исследовательскую мысль.
   - Я Вирджил Сэммс, теллурианец, - медленно и осторожно послал он после того, как установил контакт с внешними границами разума существа. - Не могли бы вы, сэр или мадам, уделить мне минутку вашего времени?
   "В высшей степени возможно, Ленсман Сэммс, поскольку мое время совершенно ничтожно ценно". Разум монстра вспыхнул в согласии с разумом Сэммса с такой скоростью и точностью, что он задохнулся. То есть часть его вошла в контакт с его частью: должны были пройти годы, прежде чем даже Первый Ленсмен узнал о палеинианине гораздо больше, чем он узнал в тот первый контакт; никому из людей, кроме Детей Линзы, никогда не суждено было понять даже смутно запутанных запутанностей, парадоксальных сложностей палеинского ума.
   "Госпожа" может быть приблизительно правильной, - плавно продолжила мысль туземка. "Мое имя в вашей символике - Двенадцатый Пилинипси; по образованию, обучению и роду занятий я главный десхитропер. Я понимаю, что вы действительно являетесь уроженцем этой адской Планеты Три, на которой так долго предполагалось, что никакая жизнь не может существовать. Но до сих пор связь с вашей расой была почти невозможна... Ах, Линза. Замечательный аппарат, правда. Я бы убил тебя и забрал его, если бы не тот очевидный факт, что только ты можешь им владеть.
   "Какая!" Тревога и испуг затопили разум Сэммса. - Ты уже знаешь Линзу?
   "Нет. Ваше первое, что любой из нас воспринял. Однако механика, математика и основная философия вещи совершенно ясны".
   "Какая!" - снова воскликнул Сэммс. - Значит, вы можете сами производить линзы?
   - Ни в коем случае, как и вы, теллурианцы. Существуют величины, переменные, детерминанты и задействованные силы, которые ни один палеинец никогда не сможет развить, создать или контролировать".
   "Я понимаю." Ленсман взял себя в руки. Для Первого Ленсмана он действительно представлял собой жалкое зрелище...
   - Это далеко не так, сэр, - заверил его монстр. "Учитывая странность среды, в которую вы так бессмысленно бросились добровольно, ваш разум хорошо интегрирован и силен. Иначе оно бы разбилось. Если бы наши позиции поменялись местами, одна мысль о бушующем зное на вашей Земле... не приближайтесь, пожалуйста! вещь исчезла; снова появился на расстоянии многих ярдов. Ее мысли были содроганием отвращения, ужаса, полнейшего отвращения. "Но идти дальше. Я безуспешно пытался проанализировать и понять вашу цель. Эта неудача, конечно, не слишком удивительна, поскольку мой разум слаб, а общая сила невелика. Объясните, пожалуйста, вашу миссию как можно проще.
   неделя? маленький? Ввиду силы, которую чудовище только что продемонстрировало, Сэммс искал иронию, сарказм или притворство. Ничего подобного не было и в помине.
   Затем он целых пятнадцать минут пытался объяснить Галактический патруль, но в конце концов единственной реакцией палеинца было полное непонимание.
   "Я совершенно не понимаю смысла или необходимости такой организации", - категорически заявила она. "Этот альтруизм - что в нем хорошего? Немыслимо, чтобы какая-либо другая раса пошла на какой-либо риск или приложила какие-либо усилия для нас, как и мы для них. Игнорировать и быть проигнорированным, как вы, должно быть, уже знаете, является основным принципом".
   "Но между нашими мирами существует небольшая торговля; ваши люди не игнорировали наших психологов; и вы меня не игнорируете, - заметил Сэммс.
   "О, никто из нас не идеален", - ответила Пилинипси, мысленно пожав плечами и взмахнув членом с множеством щупалец. "К этому идеалу, как и к любому другому, можно приблизиться только асимптотически, никогда не достичь; а я, будучи несколько глупым и глуповатым, а также слабым и нерешительным, гораздо менее совершенен, чем большинство".
   Ошарашенный, Сэммс попробовал новый подход. - Возможно, я смог бы яснее изложить свою позицию, если бы знал вас лучше. Я знаю ваше имя и то, что вы женщина из Палейн-Седьмой, - это показатель реального размера Вирджила Сэммса, который он на самом деле считал "женщиной", а не просто "женщиной", - но все, что я могу понять о вашей профессии. это имя, которое вы ему дали. Что делает главный декстроубер?
   - Она - или он - или, может быть, оно... руководит работой по декстробопингу. Мысль, хотя и совершенно ясная, была совершенно бессмысленной для Сэммса, и палеинианец знал это. Она попыталась снова. "Декситробопинг связан с... питанием? Нет - с питательными веществами.
   "Ах. Сельское хозяйство - сельское хозяйство, - подумал Сэммс. но на этот раз это был палеинец, который не мог понять концепцию. "Охота? ловит рыбу?" не лучше. - Тогда покажи мне, пожалуйста.
   она пыталась; но демонстрация тоже была бесполезна; ибо для Сэммса движения палеинца действительно были бессмысленны. Необычно текучая, тонко изменяющаяся вещь металась взад и вперед, поднималась и опускалась, появлялась и исчезала; претерпевая при этом циклические изменения формы, формы и размера, внешнего вида и текстуры. Он был то колючий, то щупальцевидный, то чешуйчатый, то покрытый особенно отталкивающими перьями отростками, каждый из которых выделял малиновую слизь. Но, видимо, ничего не делал . Чистый результат всей его деятельности был, по-видимому, нулевым.
   "Вот, готово". Мысль Пилинипси снова прояснилась. "Вы заметили и поняли? Вы этого не сделали. Это странно - сбивает с толку. Поскольку Линза действительно значительно улучшила общение и понимание, я надеялся, что она может распространяться и на физическое. Но должно быть какое-то основное, принципиальное различие, природа которого в настоящее время неясна. Интересно... если бы у меня тоже был Линз... но нет...
   "Но да!" - нетерпеливо вмешался Сэммс. "Почему бы тебе не отправиться в Арисию и не пройти тест на один из них? У вас великолепный, действительно потрясающий ум. Это ленсмановское качество во всех отношениях, кроме одного - вы просто не хотите его использовать!"
   "Мне? Отправиться в Арисию? У теллурианца эта мысль была бы смехом презрения. "Какая глупость, какая бездонная глупость! Был бы личный дискомфорт, вполне возможно, личная опасность, и две линзы были бы немногим или не лучше, чем одна, в разрешении различий между нашими двумя континуумами, которые, вероятно, на самом деле несоизмеримы".
   "Ну, тогда, - подумал Сэммс почти злобно, - не могли бы вы познакомить меня с кем-нибудь, кто глупее, глупее и глупее вас?"
   "Не здесь, на Плутоне, нет". Палаинец не обиделся. "Вот почему именно я брал интервью у предыдущих теллурианских посетителей и почему сейчас разговариваю с вами. Остальные избегали тебя.
   "Я понимаю." Мысль Сэммса была мрачной. - А как насчет родной планеты?
   "Ах. Несомненно. На самом деле существует группа, клуб таких людей. Никто из них, конечно, не так безумен, как вы, не в своем уме, но все они куда более безумны, чем я.
   "Кто из этого клуба был бы больше всего заинтересован в том, чтобы стать Ленсманом?"
   "Талик был наименее стабильным членом Клуба Новой Мысли, когда я ушел из Седьмой; Kragzex на втором месте. Конечно, с тех пор могли произойти изменения. Но я не могу поверить, что даже Таллик - даже Таллик в его возмутительном худшем проявлении - был бы настолько сумасшедшим, чтобы присоединиться к вашему патрулю.
   - Тем не менее, я должен увидеть его сам. Можете ли вы дать мне схему маршрута отсюда до Палейн-Седьмой?
   "Я могу и я буду. Ничто из того, о чем вы думали, мне не пригодится; это будет самый простой и быстрый способ избавиться от вас. Палаинианец раскинул в голове Сэммса подробную схему, щелкнул телепатическую линию и беззаботно занялся своими непонятными делами.
   Сэммс, пошатываясь, вернулся к своей лодке и взлетел. И по мере того как световые годы и парсеки проносились мимо, он все глубже и глубже погружался в сумбур бесплодных размышлений. Что же такое на самом деле были эти палеинцы? Как они могли - на самом деле - существовать такими, какими казались существующими? И почему некоторые мысли этого десантного робопера - что бы это ни значило! - пришли в голову так красиво, ясно и ясно, в то время как другие...?
   Он знал, что его Линза примет и преобразует в собственные символы любую мысль или сообщение, как бы оно ни было закодировано, искажено, отправлено или передано. Ленс был не виноват; его символика была. Были концепции - вещи - реальности - события - настолько чуждые теллурийскому опыту, что не существовало референтов. Следовательно, человеческому разуму не хватало каналов, механизмов, чтобы схватить их.
   Он и Родерик Киннисон бойко обсуждали возможность встречи с формами разумной жизни, настолько чуждыми, что у человечества не было бы никакого смысла вступать с ними в контакт. После того, через что только что прошел Сэммс, это было более вероятно, чем предполагали ни он, ни его друг; и он мрачно надеялся, размышляя о том, как серьезно его расстроил этот частичный контакт с палеинцем, что такая возможность никогда не станет фактом.
   Он достаточно легко нашел палеинскую систему и палеинскую семерку. Эта планета, конечно, была почти такой же темной с обращенной к Солнцу стороны, как и с другой, и ее обитатели не нуждались в свете. Инструкции Пилинипси, однако, были подробными и точными; поэтому у Сэммса не было особых проблем с определением местонахождения главного города или, скорее, главной деревни, поскольку настоящих городов не существовало. Он нашел единственный на планете космопорт. Что за штука называться портом ! Он проверил назад; вспомнил именно эту часть своего интервью с главным десхитрооператором Плутона.
   "Место, где приземляются космические корабли", - подумала она, когда точно показала ему, где оно находится по отношению к городу. Только это, и ничего больше. Именно его разум, а не ее, создал доки и люльки, служебные автомобили, офицеров и все остальное, что считалось само собой разумеющимся на космических полях повсюду, какими их знал Сэммс. Либо палеинианка не заметила атрибутов, которыми Сэммс наделил ее визуализацию, либо она недостаточно заботилась о его заблуждении, чтобы потрудиться исправить его; он не знал какой.
   Вся местность была голой, как его рука. Если не считать изрытых, покрытых шрамами, зашлакованных пятен, которые так ясно показывали, что движущие взрывы могут сделать с такими непостижимо холодными скалами и металлом, Палейнпорт ничем не отличался от любой другой неулучшенной части совершенно унылой поверхности планеты.
   Сигналов не было; ему сказали, что никаких соглашений о посадке нет. Видимо, каждый был сам за себя. Поэтому загорелись огромные посадочные огни Сэммса, и с их помощью он благополучно приземлился. Он надел доспехи и направился к шлюзу; затем передумал и вместо этого отправился в грузовой порт. Он собирался идти пешком, но ввиду пересеченного и пустынного поля и совершенно незнакомой местности между полем и городом решил вместо этого ехать на "ползунке".
   Это транспортное средство, хотя и медленное, могло проехать буквально куда угодно. У него был сигарообразный корпус из магнеллоя; у него были большие, мягкие, прочные шины; он расчистил следы; у него были воздушные и водяные винты; у него были складные крылья; у него были приводные, тормозные и рулевые форсунки. Он мог пересечь пустыни Марса, океаны и болота Венеры, изрезанные трещинами ледники Земли, зубчатую холодную поверхность железного астероида и покрытую кратерами пушистую поверхность Луны; если не с одинаковой скоростью, то хотя бы с одинаковой безопасностью.
   Сэммс выпустил эту штуку и загнал ее в грузовой шлюз, мысленно отметив, что ему придется выпустить воздух из этого шлюза в космос, прежде чем он снова сломает внутреннюю печать. Рампа скользит обратно в корабль; грузовой порт закрыт. Господь он был!
   Должен ли он использовать свои фары или нет? Он не знал реакции и отношения палерианцев к свету. На Плутоне ему не пришло в голову спросить, а это может быть важно. Посадочные огни его корабля могли уже нанести его делу непоправимый вред. Он мог бы ехать при свете звезд, если бы пришлось... но ему нужен был свет, а он не видел ни одного живого или движущегося существа. Не было никаких свидетельств того, что в радиусе нескольких миль находился палеинец. Хотя своим мозгом он знал, что на Палейне будет темно, он ожидал найти здания и движение - наземные автомобили, самолеты и, по крайней мере, несколько космических кораблей, - а не это огромное ничто.
   По крайней мере, должна быть дорога из главного города Палейна в его единственный космопорт; но Сэммс не видел его со своего корабля и не мог видеть сейчас. По крайней мере, он не мог его распознать. Поэтому он вцепился в привод трактора и понесся прямо к городу. Движение было более чем трудным - оно было действительно трудным, - но ползучее существо было создано, чтобы выстоять в условиях наказания, и его кресло пилота было подпружинено и амортизировано точно в такой же степени. Таким образом, хотя сама трасса была несравненно хуже гладко вымощенных подходов к Ригельстону, Сэммс нашел эту поездку гораздо менее травматичной, чем предыдущая.
   Подъезжая к деревне, он приглушил дорожные огни и притормозил. На краю он полностью перерезал их и двинулся вперед только при свете звезд.
   Какой город! Вирджил Сэммс видел обитаемые места почти на каждой планете Цивилизации. Он видел города, расположенные в виде кругов, секторов, эллипсов, треугольников, квадратов, параллелепипедов - практически всех планов, известных геометрии. Он видел строения всех форм и размеров - узкие небоскребы, широко раскинувшиеся одноэтажные дома, многогранники, купола, сферы, полуцилиндры, прямые и перевернутые полные и усеченные конусы и пирамиды. Однако каким бы ни был план или форма составных частей, эти населенные пункты без исключения были понятны. Но это!
   Сэммс, глаза которого теперь полностью привыкли к темноте, мог видеть довольно хорошо, но чем больше он видел, тем меньше понимал. Не было ни плана, ни согласованности, ни единства. Это было так, как если бы космическая рука швырнула несколько сотен зданий невероятно и бессмысленно разнообразных форм, размеров и архитектур на пустынную равнину, и как будто каждому строению было позволено с тех пор оставаться в любом месте и положении. довелось упасть. Тут и там были нагромождены три или более совершенно несочетаемых построек. Было несколько человек, расположение которых было почти упорядоченным. Кое-где попадались большие, неправильной формы участки голой, нетронутой земли. Улиц не было - по крайней мере, ничего такого, что человек мог бы признать таковым.
   Сэммс направился к одной из этих открытых площадок, затем остановился - выключил гусеницы, затормозил и заглушил двигатели.
   "Помедленнее, парень", - посоветовал он себе тогда. "Пока не выяснишь, что на самом деле делает дексиробпер, работая по своему делу, не рискуй вмешиваться или наносить ущерб!"
   Тогда ни один Ленсман не знал, что холоднокровные ядодышащие не являются строго трехмерными; но Сэммс знал, что действительно видел вещи, которых не мог понять. Он и Киннисон довольно спокойно обсуждали такие случаи; но действительности было достаточно, чтобы потрясти даже разум Первого Ленсмана Цивилизации.
   В любом случае, ему не нужно было приближаться. Он достаточно хорошо изучил паттерны палеинцев, чтобы видеть их с гораздо большего расстояния, чем его нынешнее; этот личный визит в Палинополис был жестом дружелюбия, а не необходимостью.
   "Талик? Крагзекс? Он послал вопрошающую, вопрошающую мысль. "Линсман Вирджил Сэммс с Сола-три звонит Таллику и Крагзексу с Палейна-Седьмой".
   - Крагзекс подтверждает, Вирджил Сэммс, - мелькнула мысль, такая же ясная, как алмаз, и точная, какой была мысль Пилинипси.
   - Таллик здесь или где-то еще на планете?
   - Он здесь, но в данный момент он в эммфозе. Он скоро присоединится к нам.
   Проклятие! Вот и снова! Сначала "дексиробопинг", а теперь и это!
   - Одну минутку, пожалуйста, - попросил Сэммс. - Я не могу понять смысла твоей мысли.
   "Так я понимаю. Ошибка, конечно же, моя, в том, что я не могу полностью настроить свой разум на ваш. Не принимайте это, пожалуйста, за какое-либо оскорбление характера или силы вашего собственного ума".
   "Конечно нет. Я первый теллурианец, которого вы встретили?
   "Да."
   "Я обменялся мыслями с еще одним палеинцем, и возникла та же трудность. Я не могу ни понять, ни объяснить его; но как будто между нами существуют такие принципиальные различия, что в некоторых вопросах взаимопонимание и в самом деле невозможно".
   "Мастерское обобщение и, несомненно, верное. Значит, это эммфозирование - если я правильно понял, у вашей расы только два пола?
   - Вы правильно прочитали.
   "Не могу понять. Близкой аналогии нет. Однако эммфозинг имеет отношение к воспроизведению".
   "Понятно", и Сэммс увидел не только совершенно новую для него откровенность, но и новый взгляд как на возможности, так и на ограничения своей Линзы.
   По самой своей природе он был прецизионным. Он принимал мысли и точно переводил их на английский язык. Некоторая свобода действий была, но незначительная. Если бы какая-либо мысль была такова, что в английском языке не было бы очень близкого аналога или референта, Линза вообще не переводила бы ее, а просто давала бы ей до сих пор бессмысленный символ - символ, который с этого времени будет ассоциироваться у всех Линз. везде, с одной концепцией и никакой другой. Тут Сэммс понял, что когда-нибудь он может узнать, чем на самом деле занимается десантный робопер и что на самом деле представляет собой акт эммфозирования; но что он очень вероятно не будет.
   Затем к ним присоединился Таллик, и Сэммс снова восторженно описал, как и много раз прежде, Галактический патруль своих фантазий и планов. Крагзекс отказался иметь с этим дело, почти так же резко, как и Пилинипси, но Таллик медлил - и колебался.
   "Широко известно, что я не совсем в своем уме, - признал он, - что может объяснить тот факт, что мне очень хотелось бы иметь Линзу. Но из того, что вы сказали, я понял, что мне, вероятно, не дадут Линзу для использования исключительно в моих собственных корыстных целях?
   - Я так понимаю, - согласился Сэммс.
   - Я так боялся. Выражение лица Таллика было... "горе" - единственное слово для этого. "У меня есть работа. Проекты, знаете ли, сложности, чрезвычайной сложности и размаха, иногда даже приближающиеся к опасности. Линза была бы очень полезна.
   "Как?" - спросил Сэмс. "Если ваша работа имеет достаточное значение для достаточного количества людей, Ментор обязательно даст вам Линзу".
   "Это пойдет мне на пользу; только я. Мы, жители Палена, как вы, наверное, уже знаете, эгоистичны, подлы, малодушны, трусливы, скрытны и хитры. Или того, что вы называете "храбростью", у нас нет и в помине. Мы достигаем своих целей тайком, окольными путями, хитростью и обманом". Линза беспощадно давала Вирджилу Сэммсу бескомпромиссно точный английский эквивалент каждой мысли палеинца. "Мы действуем, когда вообще должны действовать открыто, с абсолютно неснижаемым минимумом личного риска. Эти взгляды и качества, я не сомневаюсь, исключат всякую возможность манипулирования объективом для меня и для каждого представителя моей расы".
   "Не обязательно."
   Не обязательно! Хотя Вирджил Сэммс этого не знал, это был один из действительно критических моментов в появлении Галактического Патруля. Сознательным, огромным усилием Первый Ленсмен поднимался над узкими, нетерпимыми предрассудками человеческого опыта и сознательно пытался увидеть целое через арисианское сознание Ментора, а не через свое теллурийское. То, что Вирджил Сэммс был первым человеком, рожденным со способностью совершать этот подвиг, хотя бы частично, было одной из причин, по которой он стал первым носителем Линзы.
   - Не обязательно, - сказал и имел в виду первый ленсман Вирджил Сэммс. Он был невыразимо потрясен - возмущён всеми человеческими фибрами - тем, что так откровенно и бессердечно думало это нечеловеческое чудовище. Однако было много вещей, которые ни один человек никогда не мог понять, и не было и тени сомнения в том, что у этого Таллика действительно огромный ум. "Вы сказали, что у вас слабый ум. Если так, то нет простого выражения моей слабости. Я могу воспринимать только одну, чисто человеческую, грань истины. В более широком смысле вполне возможно, что ваша мотивация не менее "благородна", чем моя. И чтобы завершить мой аргумент, вы работаете с другими палеинцами, не так ли, для достижения общей цели?
   - Иногда да.
   "Тогда вы можете представить себе желательность работы с непаланианскими сущностями для достижения цели, которая принесет пользу обеим расам?"
   "Предполагая такой конец, да; но я не могу представить себе ничего подобного. У вас есть какой-то конкретный проект?"
   "Не сейчас." Сэм пригнулся. Он уже сделал все выстрелы в своем шкафчике. - Однако я совершенно уверен, что если вы отправитесь в Арисию, вас проинформируют о нескольких таких проектах.
   Был период молчания. Затем:
   "Я верю, что поеду в Арисию!" - радостно воскликнул Таллик. "Я заключу сделку с твоим другом Ментором. Я отдам ему долю - скажем, пятьдесят процентов или сорок - времени и усилий, которые я сэкономлю на своих собственных проектах!"
   "Просто так, ты иди , Таллик". Сэммс очень мужественно скрывал свое истинное мнение о замысле палеинца. "Когда ты сможешь пойти? Прямо сейчас?"
   "Ни в коем случае. Я должен сначала закончить этот проект. Год, может быть, или больше; или, возможно, меньше. Кто знает?"
   Таллик прервал связь, и Сэммс нахмурился. Он не знал точной продолжительности года Седьмой, но знал, что он долгий - очень долгий.
  
   ГЛАВА 11
   Небольшой черный корабль-разведчик под совместным командованием старшего пилота J. Джон К. Киннисон и мастер-электронщик Мейсон М. Нортроп мчались по курсу, очень близкому к RA17: D+10. Однако по оснащению и личному составу она не была обычным разведчиком. Ее диспетчерская была так забита электронными стойками и вычислительными машинами, что почти не было прохода в любом направлении; ее градуированные круги и нониусные шкалы были такого размера и тонкости, которые обычно можно увидеть только на больших кораблях Галактического Обзора. А в ее экипаже вместо обычных двадцати с лишним человек было всего семь человек: один повар, три механика и три вахтенных офицера. Некоторое время молодой третий помощник, сидевший тогда за доской, изучал что-то на своей тарелке; внимательно сравнивая ее с таблицей, прикрепленной к полке перед ним. Теперь он повернулся с преувеличенным почтением к двум Ленсмэнам.
   "Сэры, кто из ваших Великолепий официально командует этим кучей всякой всячины в настоящий момент?"
   "Его." Джек использовал свою сигарету как указку. "Парень с неуместно выщипанной бровью над верхней губой. Я не появляюсь на дежурстве раньше шестнадцати сотен часов - еще одна драгоценная земная минута, в течение которой я могу мечтать о красотах Земли, столь далекой в пространстве и в прошлом и в будущем".
   "Хм? Красавицы? Множественное число? В следующий раз, когда я увижу девушку, чьи фотографии загромождают весь корабль, я расскажу ей о ваших полигамных идеях. Но я проигнорирую эту шутку про мои усы, потому что ты не можешь отрастить свои собственные. Я тебя тоже игнорирую - вот так, понимаешь? Демонстративно повернувшись спиной к бездельничающему Киннисону, Нортроп осторожно перешагнул три или четыре крючка для макетной платы и уставился в табличку над плечом вахтенного офицера. Затем он изучил схему. " Это было свободно , Стью? Я ничего не вижу".
   - Больше линия Джека, чем твоя, Мейс. Эта система, к которой мы движемся, - тройная, а в таблице указано, что она двойная. Достаточно естественно, конечно. Весь этот регион неизведан, поэтому карты астрономические, а не обзорные. Но это делает нас Первооткрывателями, и наш командир - а в книге написано "Офицер", а не "Офицеры" - должен...
   - Это я, - объявил Джек, величественно направляясь к тарелке. "Амскрей, обсбай. Я назову ребенка. Я сообщу. Я войду в историю..."
   "Вернись, мелкая сошка. Вас не было во время открытия. Нортроп положил огромную ладонь на лицо Джека и легонько надавил. - Ты точно упадешь - не в историю, а от стука по ручке, - если попытаешься украсть у меня гром . И кроме того, вы бы назвали его " Ямочки" - какая отвратительная мысль!
   "А как бы вы его назвали? Вирджилия , я полагаю ?
   - Далеко не так, мой мальчик. Он собирался сделать именно это, но теперь он не совсем осмелился. "После нашего проекта, конечно. Планета, к которой мы направляемся, будет Забриска; солнца будут A-, B- и C-Забриски, в порядке размера; и вахтенный офицер, лейтенант Л. Стюарт Роулингс, занесет эти и все другие соответствующие данные в журнал. Ты можешь классифицировать их отсюда, Джек?
   - Я могу высказать некоторые предположения - вероятно, достаточно близкие для работы "Дискавери". Затем, через несколько минут: "Два великана, сине-белый и голубовато-желтый; и желтый карлик".
   "Гном в Трояне?"
   - Это мое предположение, поскольку это единственное место, где он может оставаться очень долго, но по одному взгляду многого не скажешь. Однако я могу сказать вам одну вещь: если ваша Забриска не находится в системе прямо за этой, это должна быть планета самого здоровяка; и брат, это солнце жарко !"
   - Это должно быть здесь, Джек. Я не делал такой большой ошибки в чтении луча с тех пор, как был второкурсником".
   "Я куплюсь на это... ну, я думаю, мы достаточно близко". Джек убил движущиеся взрывы, но не Бергенхольм; безынерционное судно мгновенно остановилось в открытом космосе. "Теперь мы должны выяснить, какая из этих двенадцати или пятнадцати планет находилась на нашей линии, когда было отправлено последнее сообщение... Надеюсь, мы достаточно стабильны. Открой свои камеры, Мэйс. Вытащите первую тарелку через пятнадцать минут. Это должно дать мне достаточно информации, чтобы я мог начать работу, поскольку мы находимся под большим углом к их эклиптике.
   Работа продолжалась где-то час. Затем:
   - Что-то приближается со стороны Теллуса, - сообщил вахтенный офицер. "Большой и быстрый. Поприветствовать ее?
   - С тем же успехом, - но первым окликнул незнакомец.
   " Космический корабль Чикаго , NA2AA, зовет. У тебя проблемы? Назовите себя, пожалуйста".
   "Космический корабль NA774J подтверждает. Не волнуйся...."
   "Нортроп! Джек!" - пришла встревоженная мысль Вирджила Сэммса. Супердредноут пронесся рядом, всего в нескольких сотнях миль, и остановился. - Почему ты остановился здесь ?
   - Отсюда пришел наш сигнал, сэр.
   "Ой." Сотни мыслей пронеслись в голове Сэммса, слишком быстро и слишком фрагментарно, чтобы быть осмысленными. - Я вижу, ты занимаешься вычислениями. Не слишком ли это сбило бы вас с толку, если бы вы стали инертными и соответствовали внутренним качествам, чтобы я мог присоединиться к вам?
   "Нет, сэр; У меня есть все, что мне нужно на какое-то время".
   Сэм поднялся на борт; трое Ленсменов изучали карту.
   - Кавенда там, - заметил Сэммс. "Тренко там, в стороне. Я был уверен, что ваш сигнал исходит из Кавенды; но Забриска здесь, хотя и находится почти на той же линии, менее чем в два раза дальше от Теллуса. Он не стал спрашивать, уверены ли двое молодых ленсменов в своих выводах. он знал. "Это вызывает у меня бесконечное любопытство - просто ли это усложняет проблему тионита или создает совершенно новую проблему? Вперед, мальчики, что бы вы ни собирались делать дальше.
   Джек уже определил, что планета, которую они хотели, была второй; А-Забрискае Два. Он подвел разведчик как можно ближе к планете, не теряя при этом полного охвата; разместил его на линии к Солнцу.
   "Теперь мы немного подождем", - ответил он. "Согласно последней периодичности, не менее четырех часов и не более десяти. Со следующим сигналом мы прибьем этот передатчик с точностью до нескольких футов. У тебя полные экраны, Мэйс?
   " Недавняя периодичность?" - отрезал Сэмс. - Значит, в последнее время стало лучше?
   - Очень, сэр.
   "Это здорово помогает. С Джорджем Олмстедом, собирающим широколиственные деревья, так и будет. Это еще одна проблема. Пока мы ждем, не могли бы мы немного изучить планету?"
   Они исследовали; обнаружив, что планета А-Забриски Два действительно разочаровывает. Он был маленьким, безводным, безвоздушным, совершенно безликим, совершенно бесплодным. Не было ни возвышенностей, ни впадин, ни каких-либо заметных отметин - даже метеоритного кратера. Каждый квадратный ярд его поверхности, по-видимому, был точно таким же, как и все остальные.
   - Нет вращения, - сообщил Джек, оторвавшись от болометра. "Эта куча песка необитаема и никогда не будет обитаема. Я начинаю задаваться вопросом.
   "Теперь я тоже", - признался Нортроп. "Я все еще говорю, что эти сигналы исходили с этой линии и расстояния, но похоже, что они должны были быть отправлены с корабля. Если так, то теперь, когда мы здесь, особенно в Чикаго , сигналов больше не будет.
   "Не обязательно." И снова разум Сэммса превзошел его теллурийский опыт и знания. Он не подозревал правды, но и не торопился с выводами. "Даже на такой планете, как эта, может существовать высокоразумная жизнь".
   Они подождали, и через несколько часов ожил луч связи.
   - ГОТОВО, ГОТОВО, ГОТОВО... - быстро сказал он, но не на одну минуту, но этого времени было достаточно.
   Нортроп выкрикнул ряд цифр; Джек выстрелил в маленькое судно вперед и вниз; трое вахтенных офицеров, не сводя глаз со своих пластин, направили лучи видения, ультралучи и лучи-шпионы вдоль указанной линии.
   - И если придется, пронеситесь прямо через планету - они могут быть на другой стороне! - резко предупредил Джек.
   - Их нет - они здесь, на этой стороне! Роулингс увидел это первым. - Впрочем, ничего особенного... похоже на ретрансляционную станцию.
   " Эстафета ! Я буду... - Джек начал высказывать бескомпромиссное мнение, но замолчал. Молодые медвежата не ругались перед Первым Ленсманом. "Давайте приземлимся, сэр, и осмотрим все вокруг".
   "Во всех смыслах."
   Они приземлились и осторожно высадились. Горизонт, хотя на самом деле немного ближе, чем горизонт Земли, казался гораздо более далеким, потому что ничто - ни дерево, ни куст, ни камень, ни галька, ни даже малейшая рябь - не нарушало бы геометрического совершенства этой поверхности Земли. гладкий, твердый, ослепительно отражающий, дьявольски горячий белый песок. Сэммс поначалу сомневался: температура земли в четыреста семьдесят пять градусов не должна восприниматься легкомысленно; ему совсем не нравились взгляды этого сверхзадорного сине-белого солнца; и в своих самых смелых фантазиях он никогда не представлял такой пустыни. Их скафандры, однако, были очень хорошо изолированы, особенно в области ног, и тщательно отполированы; а вместо атмосферы был почти идеальный вакуум. Они могли выдержать это некоторое время.
   Коробка, в которой размещалась ретрансляционная станция, была сделана из цветного металла и имела примерно кубическую форму, примерно пять футов в ширину. Он был так заглублен, что его верхний край был на одном уровне с поверхностью; его вершина, практически неотличимая от окружающего песка, не была скреплена болтами или сваркой, а просто наложена, насыпью.
   Предыдущая проверка с помощью шпионских лучей показала, что вещь не была заминирована, Джек приподнял крышку за один край, и все трое Ленсменов изучили механизмы с близкого расстояния; не узнавая ничего нового. Там был чрезвычайно чувствительный ненаправленный приемник, высоконаправленный передатчик, прекрасно точные урановые часы и "вечный" блок питания. Ничего другого не было.
   - Что дальше, сэр? - спросил Нортроп. "Входящий сигнал будет, наверное, через пару дней. Останемся здесь и посмотрим, придет ли он из Кавенды или нет?
   - Вам с Джеком лучше подождать, да. Сэммс думал несколько минут. - Сейчас я не верю, что сигнал придет из Кавенды или что он когда-нибудь придет дважды с одного и того же направления, но мы должны убедиться. Но я не вижу причин для этого!"
   "Я думаю, что могу, сэр." Это была специализация Northrop. "Ни один космический корабль не мог бы попасть отсюда в Теллус, кроме как случайно с помощью одностороннего луча, и они не могут использовать двойной луч, потому что он должен быть включен все время, и его будет так же легко отследить, как и Река Миссисипи. Но эта планета селилась много веков назад - и, несомненно, поэтому они ее и выбрали, - а этот директор - Марканти - второй Марканти, которого я когда-либо видел.
   - Что бы это ни было, - вставляет Джек, и даже у Сэммса возник вопрос.
   "Самая точная вещь из когда-либо построенных", - пояснил специалист. "Точность ограничена только точностью определения относительных движений. Дайте мне достаточно точное уравнение, чтобы ввести его, как это делает эта лента, и два прицельных выстрела, и я гарантирую, что восемнадцатидюймовый луч попадет в любую двухфутовую чашу на Земле. Я предполагаю, что он нацелен на какую-то конкретную ковшовую антенну на одной из солнечных планет. Я мог бы легко испортить его прицел, но я не думаю, что это то, что вам нужно.
   "Решительно нет. Мы хотим проследить их, не вызывая больше подозрений, чем это абсолютно необходимо. Как часто, скажите вы, им приходится приходить сюда, чтобы обслуживать эту станцию - менять плёнки и делать всё, что может понадобиться?
   "Смена кассет - это все. Не очень часто, судя по размеру этих барабанов. Если бы они знали относительные движения достаточно точно, они могли бы вычислять настолько далеко вперед, насколько им нужно. Я засекал эту катушку - осталось почти три месяца".
   "И больше, чем это было использовано. Неудивительно, что мы ничего не видели". Сэммс выпрямился и уставился на ужасную пустошь. "Посмотрите сюда - мне показалось, что я видел, как что-то движется - оно движется !"
   "Что-то движется ближе, чем это, и это действительно забавно". Джек глубоко рассмеялся. "Это похоже на гребные колеса, вал и все такое, на старомодном речном пароходе, катящемся сколь угодно беззаботно. Он не промахнется по мне более чем на четыре фута, но и не отклоняется ни на шаг. Думаю, я заблокирую его, просто чтобы посмотреть, что он делает".
   - Будь осторожен, Джек! - резко предупредил Сэммс. "Не трогайте его - он может быть заряжен или того хуже".
   Джек взял металлическую крышку, которую все еще держал в руках, и, двигая ею взад и вперед по песку, сделал из нее вертикальный барьер прямо на пути твари. Путешественник не обратил на это внимания, не изменил своего ровного шага в пару миль в час. Общая длина его составляла около двенадцати дюймов; его концы, похожие на гребные колеса, были около двух дюймов в ширину и трех дюймов в диаметре.
   - Как вы думаете, он на самом деле жив , сэр? В таком месте?"
   - Я уверен. Внимательно следить."
   Он ударился о барьер и остановился. То есть его поступательное движение остановилось, а качение - нет. Его скорость вращения не изменилась; он либо не знал, либо не заботился о том, что его возницы скользят по гладкому твердому песку; что он не мог взобраться на вертикальную металлическую пластину; что никуда не денется.
   "Какой мозг!" Нортроп фыркнул, присаживаясь ближе. "Почему он не дает задний ход или не разворачивается? Он может быть живым, но уж точно не очень ярким.
   Существо, находившееся теперь в тени шлема тронциста, резко замедлило ход - обмякло - рухнуло.
   "Уйди из его света!" - рявкнул Джек и яростно оттолкнул своего друга; и когда злобный солнечный свет ударил в него, туземец ожил и начал вращаться так же энергично, как и прежде. "У меня есть предчувствие. Звучит странно - никогда о таком не слышал, - но действует как преобразователь энергии. Питается энергией, сырой и прямой. Никакой емкости для хранения - в этом мире она ему не понадобится - еще несколько секунд в тени, вероятно, убили бы его, но тени здесь нет. Следовательно, он не может быть опасен".
   Он протянул руку и коснулся середины вращающегося вала. Ничего не произошло. Он повернул его под прямым углом к тарелке. Существо покатилось по прямой линии, полностью удовлетворенное новым направлением. Он поймал его и слегка воткнул тестовый зонд в песок прямо перед его стержнем и прямо внутри одного гребного колеса. Вокруг и вокруг этой тонкой проволоки ходило существо: казалось, не в силах вырваться даже из такой простой ловушки; вполне желая, казалось, провести всю оставшуюся жизнь, пересекая этот крошечный круг.
   "Какой мозг!" правильно, Мейс, - воскликнул Джек. " Какой мозг!"
   "Это чудесно, мальчики, действительно чудесно; что-то совершенно новое для нашей науки". Мысль Сэммса была полна чувства. "Я собираюсь посмотреть, смогу ли я достичь его разума или сознания. Хочешь пойти со мной?"
   " Хотели бы мы!"
   Сэммс настроился потише и попробовал; все ниже и ниже; глубже и глубже; а Джек и Мейс остались с ним. Существо определенно было живым; оно пульсировало и вибрировало жизненной силой: в равной степени, несомненно, оно было не очень умным. Но у него было определенное сознание своего собственного существования; и поэтому, каким бы крошечным и примитивным ни был разум. Хотя его рудиментарное эго не могло ни воспринимать, ни передавать мысли, оно знало, что это фонема, что оно должно катиться, катиться и катиться, бесконечно, что в силу целеустремленного вращения его род будет продолжаться и увеличиваться.
   "Ну, это для книги!" - воскликнул Джек, но Сэммс был очарован.
   "Хотелось бы найти еще одного-двух из них, узнать... Думаю, выкрою время . Можете ли вы увидеть кого-нибудь еще из них, или вы?
   - Нет, но мы можем найти... Стью! Нортроп звонит.
   "Да?"
   "Оглянитесь вокруг, хорошо? Найди нам еще парочку таких штуковин фонтемы и перебрось их сюда с помощью трактора.
   "Поднимаемся!" и через несколько секунд они были там.
   - Ты фотографируешь это, Лэнс? Сэммс позвонил директору по связям с общественностью Чикаго .
   - Конечно, сэр, все. Ведь они какие? Животное, растительное или минеральное?"
   "Я не знаю. Вероятно, ни один из трех, строго говоря. Я бы хотел забрать парочку обратно в Теллус, но боюсь, что они погибнут даже под атомной лампой. Мы сообщим об этом Обществу".
   Джек освободил своего пленника и прицелился, чтобы он прошел в нескольких футах от одного из вновь прибывших, но две фонтемы не игнорировали друг друга. Оба вильнули, так что столкнулись колесо к колесу. Валы направлены друг к другу, каждый под прямым углом. Углы соприкоснулись и слились. Точка слияния быстро раздулась и превратилась в комок размером с двойной кулак. Полуоси удвоились в длину. Комок раскололся на четыре части; превратились в четыре идеальных гребных колеса. Четыре взрослых фонтемы откатились от того места, где встретились два; их ходы образуют две взаимно перпендикулярные прямые линии.
   "Красивый!" - воскликнул Сэм. - И обратите внимание, мальчики, на способ избежать кровосмешения. На такой идеально гладкой планете, как эта, никакие двое из этих четырех никогда не смогут встретиться, и шансы на то, что хоть один из их потомков в первом поколении когда-либо встретится, почти исчезающе малы. Но я боюсь, что зря потратил время. Отвезите меня обратно в Чикаго , пожалуйста, и я пойду.
   - Вы совсем не оптимистичны, сэр, - рискнул Джек, когда NA774J приблизился к " Чикаго " .
   "К сожалению, это не так. Сигнал почти наверняка придет с непредсказуемого направления, с корабля, находящегося так далеко, что даже сверхбыстрый крейсер не сможет подобраться к нему достаточно близко, чтобы его обнаружить - всего на минуту. Стержень!" Он выстрелил в старшего Киннисона так резко, что оба молодых Ленсмена подпрыгнули.
   - Что такое, Вирдж?
   Сэммс быстро объяснил, заключая: "Итак, я хотел бы, чтобы вы бросили разведывательный шар вокруг всей этой забрисканской системы. Один детет [1] наружу и один детет врозь, чтобы можно было шлепнуть трассером на любой корабль, направляющий луч на эту планету, от любое направление. Для этого не потребуется слишком много разведчиков, не так ли?
   "Нет; но это того не стоило.
   "Почему бы и нет?"
   - Потому что это не докажет ничего, кроме того, что мы и так уже знаем - что Spaceways замешана в тионитовом рэкете. Корабль будет чистым. Всего лишь еще одно реле.
   "Ой. Возможно Вы правы." Если Вирджила Сэммса и рассердило такое бесцеремонное отвержение его идеи, то он не подал виду. Он напряженно думал пару минут. "Вы правы . Мне придется работать с конца Кавенды. Как дела с операцией "Беннетт"?
   "Хороший!" Киннисон был в восторге. "Когда у тебя будет пара дней, приезжай и посмотри, как он растет. Это прекрасный мир, Вирдж, он будет готов!
   "Я это сделаю." Сэммс прервал связь и позвонил Дронвиру.
   - Единственное изменение здесь - к худшему, - кратко сообщил ригеллианец. "Небольшая положительная корреляция между смертями от тионита и прибытием судов Spaceways исчезла".
   Не было нужды подробно останавливаться на этом голом утверждении. Оба Ленсмена знали, что это значит. Противник то ли в ожидании статистического анализа, то ли по экономическим соображениям нормировал свой небольшой запас препарата.
   И ДалНальтен был очень непохож на своего обычного эквивалента. Он был мрачен и несчастен; настолько, что потребовалось немало усилий, чтобы он вообще сообщил об этом.
   - Мы, как вы знаете, направили наших лучших оперативников на межпланетные линии, - сказал он наконец полуугрюмо. "Мы получили довольно мало данных. Однако накапливающиеся факты все более и более определенно указывают на совершенно нелепый вывод. Можете ли вы придумать какую-либо вескую причину, по которой экспорт и импорт тионита между Теллусом и Марсом, Марсом и Венерой, Венерой и Теллусом должны быть точно равны друг другу?
   " Что! "
   "Именно так. Вот почему мы с Кнобосом пока не готовы представить даже предварительный отчет".
   Потом Джилл. - Я не могу этого доказать, как и раньше, но я почти уверен, что Морган - Босс. Я нарисовал все картинки с Исааксоном за рулем, которые только мог придумать, но ни одна из них не подходит? Она вопросительно помолчала.
   "Я уже примирился с этой точкой зрения; хотя бы в качестве рабочей гипотезы. Вперед, продолжать."
   "Похоже, дело в том, что у Моргана всегда были под каблуком все левые националисты. Теперь он и его человек Пятница, представитель Флирс, обхаживают всех радикалов и так называемых либералов с нашей стороны как в Сенате, так и в Палате представителей - новая для него техника - и предлагают много нужной наживки. Он заставляет комментаторов догадываться, но я не сомневаюсь, что он нацелен на следующий день выборов и наш Галактический Совет.
   - А вы с Дронвиром сидите сложа руки и, конечно, ничего не делаете?
   "Конечно!" Джилл хихикнула, но быстро протрезвела. - Он гладкий, гладкий работник, папа. Мы, конечно, организуем и проводим свою собственную пропаганду, но на самом деле мы так мало можем сделать - посмотрите и послушайте минутку, и вы поймете, что я имею в виду".
   В своей дальней комнате Джилл покрутила барабан и щелкнула выключателем. Тарелка ожила, на ней было большое, потное, страстно серьезное лицо Моргана.
   - ...и вообще, кто такие Ленсмены? Голос Моргана проревел, страстно убежденный в каждом слоге. "Это наемные миньоны классов, ножи в спину, жулики и негодяи, ИНСТРУМЕНТЫ БЕСПОЛОВОГО БОГАТСТВА! Это наемники межпланетных банкиров, эти невыразимые наросты на теле политиков, которые до сих пор втаптывают в грязь под железной пятой лицо простого человека! Под маской демократии они пытаются установить худшую, самую возмутительную тиранию, которую когда-либо знала эта вселенная... - Джилл злобно щелкнула выключателем.
   "И многие люди проглатывают этот... этот трюм !" - почти зарычала она. "Если бы у них были мозги... даже той забрисканской фонтемы, о которой мне рассказывал Мейс, они бы не стали, но они есть !"
   - Я знаю. Мы все время знали, что он виртуозный актер; теперь мы знаем, что он больше этого".
   - Да, и мы обнаруживаем, что никакие апелляции к разуму, никакие психологические контрмеры не сработают. Дронвир и я согласны с тем, что вам придется устроить дела так, чтобы вы могли работать месяцами или ставить себя в тупик. Лично."
   "До этого может дойти, но сначала нужно сделать много других вещей".
   Сэммс прервал связь и задумался. Он не пытался сознательно исключить двух юношей, но его ум работал так быстро и так бессвязно, что они могли уловить лишь несколько фрагментов. Непостижимая безбрежность космоса - отслеживание - обнаружение - крошечной, быстро движущейся луны Кавенды - назад и твердо к ОБНАРУЖЕНИЮ.
   "Мейс", - осторожно подумал Сэммс. "Как специалист в таких вещах, почему детекторы самого маленького разведчика - даже спасательной шлюпки - имеют практически такой же радиус действия, как и детекторы самых больших лайнеров и линкоров?"
   "Уровень шума и хэш, сэр, от атомной энергии".
   - Но разве их нельзя отсеять?
   "Не совсем, сэр, без полной блокировки приема".
   "Я понимаю. Предположим, что все атомные двигатели на борту должны быть отключены; что для необходимого тепла и света мы используем электричество от аккумуляторных или первичных батарей или от генератора, приводимого в движение двигателем внутреннего сгорания или тепловой машиной. Можно ли тогда увеличить дальность обнаружения?
   "Потрясающе, сэр. Я предполагаю, что тогда ограничивающим фактором будет космос".
   - Надеюсь, ты прав. Пока вы ждете поступления следующего сигнала, вы можете разработать предварительный проект такого детектора. Если, как я предполагаю, эта Забриска окажется тупиком, Операция Забриска завершится здесь - станет частью Звильника - и вы двое будете следовать за мной на максимальной скорости до Теллуса. Ты, Джек, очень нужен в операции "Босконе". Мы с тобой, Мейс, внесем соответствующие изменения на борту патрульного корабля класса J.
  
   ГЛАВА 12
   Приближаясь к Кавенде на своем темно-черном, переделанном разведывательном корабле, Вирджил Сэммс отключил двигатель, выключил свой атомный двигатель и включил свои сверхмощные детекторы. На пять полных детей в каждом направлении - во всем сферическом объеме более десяти детей в диаметре - в космосе не было кораблей. Прямо впереди на планете наблюдалась какая-то активность, но Первого Ленсмана это не беспокоило. Наркоторговцы, конечно, имели бы атомные установки на своих заводах, даже если бы на планете не было космических кораблей, а они, вероятно, были. Чего он действительно беспокоился, так это обнаружения. Там будет много детекторов, вероятно, автоматических; не только обычные субэфиры, но и электро и радары.
   Вспыхнул с точностью до одного с четвертью детца, остановился и еще раз проверил. Космос был по-прежнему пуст. Затем, после ряда наблюдений, он стал инертным и установил внутреннюю скорость, которая, как он надеялся, будет достаточно близкой. Он снова выключил свой атомный двигатель и завел шестнадцатицилиндровый дизельный двигатель, который изо всех сил старался их заменить.
   Лучшее было не слишком хорошо, но сойдет. Помимо движения Бергенхольма, он мог давать достаточно килодин тяги, чтобы развивать скорость, во много раз превышающую любую, достижимую инертным веществом. Он потреблял много кислорода в минуту, но не мог работать очень много минут. Когда ее атомные станции вышли из строя, его корабль не зарегистрируется на пластинах повсеместно используемых детекторов дальнего действия. Поскольку она тем не менее двигалась быстрее света, ни электромагнитные сети-детекторы, ни радары не могли ее "увидеть". Достаточно хорошо.
   Сэммс не был лучшим компьютером Системы, и у него не было лучших инструментов Системы. Его позиционную ошибку можно было достаточно легко исправить; но по мере того, как он подъезжал все ближе и ближе к Кавенде, держась до последнего на одной линии с ее единственной маленькой луной, он все больше и больше задавался вопросом, насколько большую поправку он должен делать на ошибку в своем внутреннем измерении, которое он установил практически наугад. И была еще одна переменная, отсечка. Он замедлился до чуть более одного света; но даже при такой сравнительно малой скорости ошибка в одну миллисекунду при остановке означала смещение на двести миль! Он переключил корректировщик на замкнутую цепь "Берг", установил его на триста миль и напряженно ждал у штурвала.
   Реле щелкнуло, движущая сила иссякла, судно стало инертным. Глаза Сэммса, перебегая с инструмента на инструмент, говорили ему, что могло быть и хуже. Его внутренние органы были не прямо вверх, как он надеялся, и не прямо вниз, как он опасался, а почти ровно посередине между ними - прямо. Он обнаружил этот факт как раз вовремя; еще через секунду или две он оказался бы вне защитного корпуса луны и, таким образом, его можно было бы обнаружить из Кавенды. Он вырвался на свободу, перенесся обратно к противоположной границе своей зоны безопасности, стал инертным и направил всю мощь ревущего Дизеля на то, чтобы подавить его ошибочную присущую ему непрерывную потерю высоты. Снова и снова он повторял маневр; и таким образом, мрачно и упорно, он боролся со своим кораблем на земле.
   Он был очень рад видеть, что поверхность спутника более шероховатая, более каменистая, более неровная и покрыта кратерами даже, чем у земной Луны. На такой местности было бы почти невозможно обнаружить даже движущееся судно, если бы оно двигалось осторожно.
   С помощью серии коротких и осторожных безынерционных прыжков, корректируя собственную скорость после каждого инертным столкновением с землей, он привел свое судно в такое положение, что огромный шар Кавенды повис прямо над головой. Глубоко вздохнув с облегчением, он заглушил большой двигатель, включил полностью заряженные аккумуляторы и включил детектор и шпионский луч. Он увидит то, что сможет увидеть.
   Его детекторы показали, что на всей планете есть только одна точка активности. Он точно определил местонахождение; затем, уменьшив мощность своего шпионского луча до минимума, он осторожно приблизился к нему, ярд за ярдом. Остановился! Как он и ожидал более чем наполовину, там был блок шпионских лучей. Большой, почти два километра в диаметре. Он будет почти прямо под ним - или, вернее, почти прямо над ним - примерно через три часа.
   Сэммс взял с собой подзорную трубу, значительно более мощную, чем подзорная труба его разведчика. Поскольку гравитация на поверхности этой луны была низкой - едва ли в пять раз меньше земной, - ему не составило труда вытащить детали из корабля или установить его.
   Но даже телескоп не принес много пользы. Луна была близка к Кавенде, по меркам астрономических расстояний, но действительно полезные астрономические оптические приборы просто не переносимы. Таким образом, Ленсман увидел нечто, что при достаточном напряжении воображения могло быть фабрикой; и, напрягая глаза от дразнящего предела видимости, он даже заставил себя поверить, что видит объект в форме зубочистки и темную круглую каплю, которая могла быть космическим кораблем преступников. Однако он был уверен в двух фактах. На Кавенде не было настоящих городов. Не было современных космодромов и даже аэродромов.
   Он снял прицел, поставил его на хранение, настроил детекторы и стал ждать. Конечно, иногда ему приходилось спать; но любой обычный детектор можно настроить так, чтобы он отключался при любом изменении его состояния, а Сэммс не был обычным детектором. Поэтому, когда судно торговцев наркотиками отплыло, Сэммс покинул Кавенду так же незаметно, как и приблизился к ней, и встал на линию этого судна.
   Стратегия Сэммса была разработана давно. На своем дизеле, на расстоянии чуть более одного дета, он будет следовать за преступником так быстро, как только сможет; достаточно долго, чтобы установить свою линию. Затем он переключался на атомный двигатель и приближался к одному-двум детям; затем снова перейдите на дизель для проверки. Он будет продолжать это до тех пор, пока это может оказаться необходимым.
   Насколько известно любому из Ленсменов, Spaceways всегда использовала в этом бизнесе обычные лайнеры или грузовые суда, и этот разведчик был намного быстрее любого подобного корабля. И даже если - крайне невероятная мысль! - вражеский корабль будет быстрее его собственного, он все равно будет в пределах досягаемости этих детекторов, когда доберется туда, куда направляется. Но как ошибался Сэммс!
   При его первой проверке вместо того, чтобы быть не более чем в двух детцах, добыча была в трех с половиной; во втором - четыре с четвертью; на третьем почти ровно пять. Нахмурившись, Сэммс наблюдал, как первая яркая точка света исчезла во тьме. То круглое пятно, которое он почти увидел, оказалось космическим кораблем, но не сферой, как он предполагал. Вместо этого это была слеза; торчащим, острым хвостом вниз, в землю. Ультра быстро. Это был результат. Но идеи взрывались под ним раньше, наверное, будут взрываться снова. Он возобновил атомный полет и договорился с порт-адмиралом о встрече с ним и " Чикаго " в ближайшее время.
   - Что там по этой линии? - спросил он у старшего пилота супердредноута еще до того, как соединение было выполнено.
   "Ничего, сэр, из того, что нам известно", - сообщил достойный, изучив свои карты.
   Он сел на гигантский военный корабль и вместе с Киннисоном изучил те же самые карты.
   "Думаю, лучший выбор - это Эридан", - наконец заключил Киннисон. "Не слишком близко к вашей линии, но они могли бы очень легко сообразить, что однодневный изгиб будет хорошей инвестицией. И Spaceways владеет им, как вы знаете, от ядра до планетарных пределов - самые богатые из существующих урановых рудников. Сделанный на заказ. Никто бы не заподозрил урановый корабль. Как насчет того, чтобы бросить глобус вокруг Эридана?
   Сэммс думал несколько минут. - Нет... по крайней мере, пока. Мы еще недостаточно знаем".
   "Я знаю это - вот почему это кажется мне подходящим временем и местом, чтобы чему-то научиться", - возразил Киннисон. - Мы знаем - по крайней мере, почти знаем, - что там только что приземлился сверхбыстрый корабль с тионитом. Это самая горячая зацепка, которая у нас была. Я говорю окропить планету, объявить военное положение и ничего не впускать и не выпускать, пока мы это не найдем. Кто-то там должен что-то знать, намного больше, чем мы. Я говорю, выследи его и заставь говорить.
   - Ты просто сорвался, Род. Ты не хуже меня знаешь, что поймать парочку мелких сошек недостаточно. Мы не можем двигаться открыто, пока не сможем нанести высокий удар".
   - Наверное, нет, - проворчал Киннисон. - Но мы так чертовски мало знаем, Вирдж!
   - Достаточно немного, - согласился Сэммс. "Из трех основных подразделений ясен только политический аспект. В отделе наркотиков мы знаем, откуда берется тионит и где он обрабатывается, и Эридан может быть - скорее всего, - еще одним связующим звеном. С другой стороны, мы знаем много коробейников и нескольких посредников - выше никого нет. У нас нет реальных знаний о том, кто такие высшие чины и как они работают; а нам нужны боссы. О пиратах мы знаем еще меньше. "Мургатройд" может быть не более мужским именем, чем "звильник"...
   - Прежде чем ты уйдешь слишком далеко от темы, что ты собираешься делать с Эриданом?
   "Ничего, на данный момент, было бы лучше, я думаю. Однако Кнобос и ДалНалтен должны переключить свое внимание с пассажирских лайнеров Spaceways на урановые корабли с Эридана на все три внутренние планеты. Проверьте?"
   "Проверять. Особенно потому, что это так прекрасно объясняет ту карусель, в которой они так долго гонялись за одними и теми же упаковками с наркотиками туда и обратно столько раз, что углы коробок стерлись. Нам нужны лучшие люди, и они умны. Это напомнило мне о том, что Морган в роли Большого Босса не соответствует тому Моргану, которого вы с Фэйрчайлдом так легко отшлепали, когда он пытался исследовать Холм. У крикливого, ворчливого политика может быть сейф, полный документальных свидетельств о партийных боссах, сделках с властью, хористках и марсианских теккиловых пальто, но человек, которого мы ищем, определенно не будет.
   "Ты говоришь мне?" Этот вопрос был настолько болезненным, что Сэммс снова впал в идиоматизм. "Мальчики должны были взломать эту коробку неделю назад, но они завязали узел. Я посмотрю, знают ли они что-нибудь еще. Настройтесь, Род. Рэй! Он навел мысль на своего кузена.
   - Да, Вирдж?
   - У вас уже есть шпионский луч в сейфе?
   "Рад, что вы позвонили. Да, прошлой ночью. пустой. Пустой, как череп суб-деба, если не считать атомной уловки, на нейтрализацию которой всей лаборатории Бергенхольма ушла почти неделя.
   "Я понимаю. Спасибо. Выключенный." Сэммс повернулся к Киннисону. "Что ж?"
   "Хороший. Могучий умный оператор. Киннисон неохотно отдал должное. "Теперь я куплю твою картину - какой мужчина! А теперь - а я уже навострил уши - что ты начал говорить о пиратах?
   - Только то, что у нас очень мало дел, за исключением того, что им нравится больше всего, и того факта, что даже вооруженные эскорты в последнее время не в состоянии защитить некоторые виды грузов. Сопровождающие тоже исчезли. Но на основе этих фактов, мне кажется, можно было бы устроить что-нибудь, может быть, вот так...
  
   Быстрое изящное грузовое судно и тяжелый линейный крейсер неуклонно мчались сквозь межзвездную пустоту. Торговец вез баснословно ценный груз: не слитки, не драгоценности и не дорогие тарелки, а вещи буквально дороже цены - станки высочайшей точности, тонкие оптические и электрические приборы, прекрасные часы и хронометры. Она также несла первого линзмана Вирджила Сэммса.
   А на борту военного корабля был Родерик Киннисон; впервые в истории простой линейный крейсер нес флаг порт-адмирала.
   Насколько могли дотянуться детекторы этих двух кораблей, в космосе не было искусственных кораблей; но двое Ленсменов знали, что они не одни. На расстоянии полутора дет, лениво двигаясь со скоростью грузового корабля и параллельно его курсу, полусферическим строем, открытым вперед, полетели шесть громадных слезоточивых капель; супер-дредноуты, о существовании которых ни теллурийское, ни колониальное правительство даже не подозревали. Это были самые быстрые и смертоносные корабли, когда-либо построенные человеком, - первые плоды операции "Беннетт". И они тоже несли Ленсменов - Костигана, Джека Киннисона, Нортропа, Дронвира с Ригель-4, Родебуша и Кливленда. Не было необходимости и в детекторах: восемь ленсменов были в такой тесной связи, как если бы стояли в одной комнате.
   "Напрягитесь, мужики", - пришла тихая мысль Сэммса. "Мы собираемся пройти в нескольких световых минутах от необитаемой Солнечной системы. Нет планет теллурианского типа вообще. Это может быть. Настройтесь на Киннисона с одной стороны и на своих капитанов с другой. Бери верх, Род.
   В какой-то момент эфир на один полный дэт во всех направлениях был пуст. В следующий миг вспыхнули три ярко-ярких точки обнаружения, на одной линии с мертвой планетой, столь маняще близкой.
   Такое развитие событий стало неожиданностью, поскольку ожидалось только два рейдера: линкор для сопровождения и крейсер для захвата торгового судна. Однако тот факт, что пираты стали осторожными или подозрительными и отправили на миссию три супердредноута, не повлиял на стратегию Патруля; ибо Сэммс пришел к выводу, а Дронвир, Бергенхольм и Руларион с Юпитера согласились, что настоящий командир экспедиции будет на борту корабля, атаковавшего грузовое судно.
   Затем в следующее мгновение - каждый Ленсман увидел то же, что и Родерик Киннисон, в тот самый момент, когда он это увидел, - еще шесть точек жесткого белого света возникли на пластинах коварного грузового корабля и крейсера-приманки.
   "Джек и Мейс, берите лидера!" Киннисон вырвался из этой мысли. - Дронвир и Костиган, правое крыло - это он преследует грузовое судно. Фред и Лайман, левое крыло. Бедро!"
   Вспыхнули пиратские корабли, наполнив эфир и субэфир плотной мешаниной помех, через которую не мог пройти ни один зов о помощи; два супердредноута против крейсера, один против грузового. От первого, конечно же, ожидалось, что он окажет больше, чем символическое сопротивление. Линейные крейсера Патруля были мощными кораблями как в нападении, так и в обороне, и было известно и признано, что солдаты Патруля были мужчинами . Однако командир пиратов, напавший на грузовое судно, был действительно удивлен. Его первый луч, направленный далеко вперед, далеко впереди драгоценного груза, должен был нанести такой же ущерб экранам, настенным щитам и конструкции, как раскаленная добела кочерга - куску теплого масла. Практически вся носовая часть, включая рубку управления, должна была унестись в космос потоками и потоками расплавленного и газообразного металла. Но ничего подобного не произошло - этот торговец не был пустяком!
   Никакие обычные экраны не защищали это грузовое судно и личность первого ленсмана Сэммса - об этом очень тщательно позаботился Родерик Киннисон. По своей массе генераторы экранов превышали вес всего ее груза, каким бы тяжелым он ни был, более чем в два раза. Таким образом лучи пирата штурмовали и ударяли, царапали и цеплялись - бесполезно. Не прониклись. И по мере того, как удивленный нападавший толкал свою мощь все выше и выше, до абсолютного предела усилий, единственным результатом было усиление и без того огромной пиротехнической демонстрации энергий, каскадом льющихся во всех направлениях от яростно сияющей защиты теллурианского грузового корабля.
   А через несколько секунд были удивлены и командиры двух других атакующих линкоров. Экраны линейного крейсера не погасли даже под совместным усилием двух супердредноутов! И у нее не было луча, достаточно горячего, чтобы зажечь спичку - она, должно быть, вся в экране ! Но прежде чем испуганные разбойники успели что-то сделать с осознанием того, что они, вместо того, чтобы быть охотниками, на самом деле оказались в ловушке, все трое снова были удивлены - последний сюрприз, который кто-либо из них когда-либо получал. Шесть могучих слезинок - несравненно больше, быстрее и мощнее, чем их собственные, - мчались на них, закрывая все каналы связи так же эффективно и с таким же энтузиазмом, как и они сами мгновение назад.
   Стремясь просто и безжалостно убить, а не захватить, четверо новичков с "Беннетта" очень быстро справились с двумя нападавшими на крейсер. Они просто мелькнули, замерли в четырех углах воображаемого тетраэдра и бросили все, что у них было, - а у них было много. Возможно - едва ли возможно - где-то могла быть космическая битва короче, чем эта; но, конечно, никогда не было более жестокого.
   Затем четверо отправились вслед за двумя своими родственными кораблями и одним оставшимся пиратом, который отчаянно прилагал все усилия, чтобы избежать столкновения. Но с шестью кораблями, каждый из которых обладал гораздо большей индивидуальной мощью, чем его собственный, в шести углах октаэдра, геометрическим центром которого он был, его способность резать лучи притяжения и "распыляться" между двумя противоположными прессоры не принесли ему никакой пользы. Он был поглощен; или, скорее, если применить правильную терминологию к операции, в которой участвовало так мало подразделений, его "посадили в коробку".
   Взорвать оставшегося рейдера из эфира было бы достаточно легко, но именно этого Патрульные делать не хотели. Они хотели информации. Поэтому каждый из патрульных кораблей направил дюжину или около того лучей на сверкающие защитные экраны противника; достаточно, чтобы каждый квадратный ярд оборонительной сети находился под прямой атакой. Так быстро, как это было возможно без потери равновесия или синхронизации, мощность каждого луча увеличивалась до тех пор, пока яростно-фиолетовое свечение пиратского экрана не показывало, что он завис на самом краю отказа. Затем, в одно мгновение, игольчатые лучи яростно заработали. Экран уже был загружен до предела; передача защитной энергии была невозможна. Таким образом, колоссально перегруженный локально, он локально вспыхнул через ультрафиолет в черное и пошел вниз; и яростно проникающие кинжалы чистой силы вонзались, вонзались и вонзались.
   Машинное отделение рухнуло первым, хотя иглопробивникам пришлось прогрызть стофутовую дыру прямо в пиратском корабле, чтобы найти жизненно важные установки. Затем, когда было нанесено достаточно повреждений, чтобы внутрь проникли лучи-шпионы, остальная работа была проделана с точностью и оперативностью. Через несколько секунд пиратский скитальец лежал беспомощный, и патрульные чистили его, как апельсин, или, скорее, как повар-любитель, очень расточительно чистящий картошку. Непреодолимые ножи энергии срезали хвостовую и носовую части, верх и низ, левый и правый борта; затем срезал углы с того, что осталось, пока диспетчерская не стала почти открытой для космоса.
   Затем, как только внутренние скорости, возможно, будут согласованы, высаживайтесь на абордаж и штурмуйте! С Дронвиром с Ригеля Четыре во главе, за которым следуют Костиган, Нортроп, Киннисон Младший и взвод вооруженных и бронированных космодесантников!
   Сэммс и двое ученых не участвовали в такой рукопашной схватке, как та, что должна была произойти, и знали это. Киннисон Старший тоже не принадлежал, но не знал об этом. На самом деле, он бегло и горько выругался за то, что ему пришлось остаться в стороне, - тем не менее, он остался.
   Дронвир, с другой стороны, не любил драться. Сама мысль о реальном, телесном, рукопашном бою вызывала отвращение всеми фибрами его существа. Однако, учитывая то, что сообщали люди-шпионы, и то, что все Ленсмены знали о пиратской психологии, Дронвир должен был первым проникнуть в эту диспетчерскую, и ему нужно было добраться туда быстро . И если бы ему пришлось сражаться, он мог бы; и физически он был прекрасно приспособлен именно для такой деятельности. Его огромной физической силе, естественному сопутствующей силе гравитации, более чем в два раза превышающей земную, броня, которая так обременяла теллурийских воинов, была едва заметным препятствием. Его чувство восприятия, которому не могла помешать никакая материальная субстанция, держало его в курсе всех событий в его окрестностях. Его буквально невероятная скорость позволяла ему не только парировать направленный на него удар, но и вышибать мозги потенциальному нападающему до того, как этот удар мог быть более чем начат. И в то время как человек может размахивать только одним космическим топором или стрелять только двумя лучевыми пушками за раз, ригеллианец устремился сквозь пространство к тому, что осталось от пиратского корабля, размахивая не одним или двумя космическими топорами, а четырьмя; каждый держится в гибкой и гибкой, но чрезвычайно сильной щупальцевидной "руке".
   Почему топоры? Почему не льюистоны, или винтовки, или пистолеты? Потому что космическая броня того времени могла почти бесконечно выдерживать выход двух-трех ручных проекторов; потому что сопротивление его защитных полей изменялось прямо пропорционально кубу скорости любого материального снаряда, столкнувшегося с ними. Таким образом, как ни странно, прогресс науки вынудил вновь принять на вооружение это давно вымершее оружие.
   Большинство пиратов, конечно же, погибли во время расчленения своего корабля. Стрелки из игольчатого луча подстрелили гораздо больше. Однако в диспетчерской находился взвод элитной гвардии, сгрудившийся так тесно вокруг командира и его офицеров, что нельзя было использовать иглы; группа, которая должна быть уничтожена вручную.
   Если бы нападение произошло через единственный дверной проем, так что пираты могли сосредоточить свое оружие на одном или двух патрульных, у командира могло бы быть достаточно времени, чтобы сделать то, что он был вынужден сделать. Но пока Патрульные все еще были в космосе, силовой самолет срезал всю сторону комнаты, притягивающий луч отдернул оторвавшуюся стену, и нападавшие скопом поплыли.
   Борьба в невесомости совсем не похожа ни на один вид гимнастики, известный нам, землехватам. Это гораздо труднее освоить, и во время стресса мышцы невольно и стыдливо возвращаются к своим привычным приемам гравитационного поля. Таким образом, усилия большинства сражавшихся с обеих сторон, хотя и были достаточно серьезными и смертоносными по намерениям, были почти до смешного бесплодны. В считанные секунды от стены к потолку, от стены к полу, переплыли лихорадочно бьющиеся фигуры; яростно нанося удары, отскакивая назад от жестокости собственных яростных взмахов.
   Однако теллурианские ленсмены имели больше практики и лучше запоминали уроки. Джек Киннисон, ворвавшись в комнату, схватил первую твердую вещь, до которой смог дотянуться; почта. Опустившись на пол, он уперся обеими ногами, прицелился мимо ближайшего врага, взмахнул топором и нанес сокрушительный толчок. Таков был его расчет времени, что в момент максимального усилия клюв его чудовищно эффективного оружия столкнулся со шлемом пирата - и все. Он выдернул свой топор и оттолкнул труп в таком направлении, чтобы реакция отбросила его к стене на уровне пола, чтобы он мог повторить маневр.
   Поскольку Мейсон Нортроп был тяжелее и сильнее своего друга, его техника заметно отличалась. Он нырнул к штурманскому столу, который, разумеется, был приварен к полу. Он зацепил одной обутой сталью ногой одну из ножек стола, а другой уперся в его верхнюю часть. Невесомый, но инертный, не имело значения, было ли его положение вертикальным, горизонтальным или где-то между ними; с этой точки зрения, с его длинным телом, рукой и топором, он мог покрыть много места. Он протянул руку, зацепил топор за пояс, защелку или угол доспеха и потянул; и когда беспомощно разъяренный пират проплыл мимо него, он размахнулся и ударил. И это тоже было так.
   Дронвир с Ригеля Четыре не спешил в атаку. Он никогда не был и теперь не был ни взволнован, ни зол. Действительно, только эмпирически он знал, что такое гнев и возбуждение. Он никогда не участвовал ни в каких боях. Поэтому он сделал паузу на пару секунд, чтобы проанализировать ситуацию и определить свой собственный наиболее эффективный метод операции. Ему не нужно было находиться в физическом контакте с капитаном пиратов, чтобы работать над своим разумом, но он должен был быть ближе, чем это, и он должен был быть свободен от физической атаки, пока сосредоточивался. Он понимал, что делают Киннисон, Костиган и Нортроп, и знал, почему каждый из них работал по-своему. Он применил это знание к своей собственной массе, к своей мускулатуре, к длине и силе своих рук, каждая из которых была вдвое длиннее и в десять раз прочнее хобота слона. Он вычислял силы и рычаги, действия и реакции, точки приложения, напряжения и деформации.
   Он выбросил два своих топора. Две пустые руки протянулись, каждая обвилась вокруг шеи пирата. Сверкнули два топора, задев каждую цепную руку так близко, что казалось невероятным, что острые лезвия не срезали собственную броню ригеллианца. Две головы отлетели от двух тел, и Дронвир потянулся еще за двумя. И два, и два, и два. Спокойный и бесстрастный, но не теряющий ни движения, ни миллисекунды, Дронвир сделал больше за меньшее время, чем все теллурианцы в комнате.
   "Костиган, Нортроп, Киннисон - внимание!" он начал мысль. "У меня нет времени убивать их больше. Командир умирает от ранения, нанесенного самому себе, а у меня важная работа. Проследите, пожалуйста, чтобы эти оставшиеся существа не напали на меня, пока я это делаю".
   Дронвир настроил свой разум на разум пирата и начал зондировать. Несмотря на смерть, капитан пиратов оказал ожесточенное сопротивление, но ригеллианец был не одинок. Настроенные на его разум, плавно работая с ним, наделяя его силой и качествами, которых никогда не было и не будет ни у одного ригеллианца, были два сильнейших разума Земли: ум Рода Скалы Киннисона, с движущей силой, неукротимой волей, трансцендентное стремление всей человеческой наследственности; и Вирджил Сэммс со всем тем, что делало его Первым Ленсменом.
   "СКАЗАТЬ!" - требовал этот ужасный тройственный разум с силой, которую просто невозможно было отрицать. "ОТКУДА ВЫ? Сопротивление бесполезно; ваше или тех, кому вы служите. Ваши базы и мощности меньше и слабее наших, поскольку Spaceways - всего лишь корпорация, а мы - Галактический патруль. СКАЗАТЬ! КТО ТВОИ БОССЫ? СКАЖИ-СКАЖИ!"
   Под действием этого непреодолимого порыва в тумане и без малейшего намека на знание имени или пространственных координат появилась планета, находящаяся в бою, очень похожая в меньшем смысле на собственный Беннет Патруля, и...
   Еще более туманно, но все же не так расплывчато, чтобы черты их были безошибочно узнаваемы, образы двух мужчин. Мергатройд, вождь пиратов, совершенно незнакомый ни Киннисону, ни Сэммсу; а также-
   Сзади Мургатройд и над ним, что из...
   БОЛЬШОЙ ДЖИМ ТАУН!
  
   ГЛАВА 13
   - Во-первых, о Мергатройд. В своем кабинете на холме Родерик Киннисон громко обратился к Первому Ленсмену. - Как вы думаете, что с ним нужно сделать?
   "Мургатройд. Хм... м... м. Сэммс затянулся полным ртом дыма и медленно выдохнул его; наблюдал, как он рассеивается в воздухе. - Ах, да, Мергатройд. Он повторил представление. "Моя мысль на данный момент состоит в том, чтобы оставить его в покое".
   - Проверьте, - сказал Киннисон. Если Сэммс и был удивлен согласием своего друга, он этого не показал. "Почему? Посмотрим, проверим ли мы это".
   "Потому что он, кажется, не имеет принципиального значения. Даже если бы мы смогли его найти... и, кстати, как вы думаете, каковы шансы, что наши шпионы найдут его?
   - Примерно такой же шанс, что и у них, узнать о переключателе Сэммс-Олмстед или о нашей планете Беннет. Исчезающе мал. Нуль."
   "Верно. И даже если бы мы смогли найти его - даже найти их секретную базу, которая, конечно, так же хорошо спрятана, как и наша, - это не принесло бы нам никакой пользы, потому что мы не могли бы предпринять никаких конкретных действий. Мы, я думаю, усвоили главный факт; что Таун на самом деле начальник Мергатройд.
   "Вот как я это вижу. Теперь мы почти можем нарисовать организационную схему".
   - Я бы не сказал "почти". Сэммс полугрустно улыбнулся. "Есть зияющие дыры, а Исааксон - пока еще очень неизвестная величина. Я пытался нарисовать одну дюжину раз, но у нас недостаточно информации. Вы знаете, что неверная диаграмма была бы хуже, чем ее отсутствие. Как только я смогу нарисовать правильный, я покажу его вам. А пока позиция нашего друга Джеймса Ф. Тауна теперь ясна. На самом деле он большая шишка как в пиратстве, так и в политике. Этот факт удивил меня, хотя и чрезвычайно прояснил картину".
   "Я тоже. Одно хорошо, нам не придется охотиться за ним. Однако вы работали над ним с самого начала, не так ли?
   - Да, но эти новые отношения проливают свет на множество деталей, которые до сих пор оставались неясными. Это также укрепляет нашу рабочую гипотезу относительно Исааксона - которую мы, конечно, пока не можем доказать, - что он фактически является действующим главой наркосиндиката. Так сказать, вице-президент по наркотикам.
   "Хм? Это новое на мне. Я этого не вижу".
   "Очень мало сомнений в том, что на вершине находится Морган. Он является и был в течение некоторого времени настоящим боссом Северной Америки. Под его началом, вероятно, напрямую подчиняясь приказам, находится президент Уизерспун".
   "Несомненно. Националистическая партия - это строго машина, а Уизерспун - один из самых скользких скинкеров в мире . Морган - главный инженер машины. Возьми оттуда".
   "Мы знаем, что Босс Джим также находится в высшем эшелоне - вполне возможно, главнокомандующий - вооруженных сил противника. По аналогии, и поскольку Исааксон, по-видимому, находится на том же уровне, что и Таун, сразу ниже Моргана..."
   "Разве их не будет трое? Уизерспун?
   "Я сомневаюсь в этом. Моя нынешняя идея состоит в том, что Уизерспун как минимум на один уровень ниже. Сравнительно мелкая сошка.
   - Может быть... я куплю. Хорошая картина, Вирдж. и красиво симметрично. Его Величество Морган. Военный министр Таун и министр по наркотикам Исааксон; и каждый из них подпирает политическую подножку тяжелым плечом. очень приятно. Это делает Operation Mateese более жесткой, чем когда-либо, - тройной дистиллированный крепкий орешек. Хорошо, что я сказал вам, что это не мое блюдо - теперь мне не нужно отступать.
   - Да, я заметил, как ты склонен уклоняться от тяжелой работы. Сэм тихо улыбнулся. "Однако, если я не ошибаюсь еще больше, чем обычно, вы будете в этом по уши, мой друг, прежде чем все закончится".
   "Хм? Как?" - спросил Киннисон.
   - Надеюсь, это станет ясно очень скоро. Сэммс погасил окурок и закурил новую. "Основную проблему можно сформулировать очень просто. Как мы собираемся убедить суверенные страны Земли - особенно Североамериканского континента - предоставить Галактическому Патрулю огромную силу и власть, которыми он должен будет обладать?
   "Хорошая формулировка, Вирдж, и выученная. Не с манжеты. Но не слишком ли вы рисуете немного? Если и есть, то небольшой конфликт. Патруль будет в значительной степени межсистемным по масштабу... с необходимыми межпланетными и межконтинентальными... и... гм... м...
   "В яблочко."
   - Но это достаточно логично, Вирдж, даже при этом, и имеет множество прецедентов, восходящих к древней истории. - Давным-давно, еще до космических путешествий, когда они впервые начали использовать атомную энергию, и единственными наркотиками, о которых им приходилось беспокоиться, были кокаин, морфин, героин и другие чисто теллурийские продукты. Я читал об этом буквально на днях".
   Киннисон повернулся, взял книгу из подходящего комплекта и пролистал ее страницы. "Россия тогда была проблемным ребенком в мире - поставила то, что они называли железным занавесом, - не стала играть с соседскими детьми, а взяла шарики и пошла домой. Но тем не менее - вот оно. Первоисточник неизвестен - некоторые признаки указывают на сообщение некоего Гувера, где-то в сороковых или пятидесятых годах по григорианскому календарю. Слушать:
   "Этот протокол, - он говорит о соглашении о всемирном контроле над наркотиками, - был подписан 52 государствами, включая СССР, - то есть Россию, - и его сателлиты. Это было единственное международное соглашение, о котором коммунистические страны... вы, я полагаю, знаете больше о том, что такое коммунизм, чем я".
   "Только то, что это была еще одна форма диктатуры, которая не сработала".
   "...которым коммунистические страны когда-либо говорили больше, чем на словах. Эта приверженность тем более удивительна, учитывая существовавшую тогда политическую ситуацию, что все подписавшие нации обязались отказаться от национального суверенитета в пяти очень важных отношениях, а именно:
   "Во-первых, разрешить агентам по борьбе с наркотиками всех других подписавших государств свободный, тайный и незарегистрированный въезд, неограниченное передвижение и выезд из всех их земель и вод, где бы ни была ситуация:
   "Во-вторых, по запросу разрешить известным преступникам и известной контрабанде беспрепятственно въезжать на свою территорию и покидать ее:
   "В-третьих, в полной мере сотрудничать в качестве второстепенной, а не основной движущей силы в любой программе наркологического патруля, созданной любой другой подписавшей страной:
   "В-четвертых, по запросу сохранять полную секретность в отношении любой операции по борьбе с наркотиками: и
   "В-пятых, полностью и постоянно информировать Центральное управление по наркотикам обо всех вопросах, указанных выше".
   - И, видимо, Вирдж, это сработало. Если бы они могли сделать это тогда, мы бы точно смогли заставить патруль работать сейчас.
   - Вы говорите так, как будто ситуации были сопоставимы. Это не так. Вместо того, чтобы отказаться от ничтожной части своего национального суверенитета, все нации должны будут отказаться практически от всего. Им придется изменить свое мышление с национальной на галактическую точку зрения; должны будут стать единицами Галактической Цивилизации, точно так же, как раньше округа были единицами штатов, а штаты - единицами континентов. Галактический Патруль не сможет остановиться на том, чтобы быть высшим и единственным авторитетом в межсистемных делах. Она неизбежно станет внутрисистемной, внутрипланетарной и внутриконтинентальной. В конце концов, она должна и будет единственной властью, за исключением таких чисто местных организаций, как городская полиция".
   " Что за программа!" Киннисон несколько минут молча думал. - Но я все еще держу пари, что ты сможешь это сделать.
   "Мы будем продолжать ехать, пока не закончим. Что дает нам шанс, так это то, что Солярианский Совет, состоящий из всех Ленсманов, уже существует и работает бесперебойно; и что правительство Северной Америки не имеет юрисдикции за пределами своего континента. Таким образом, даже несмотря на то, что Морган обладает незаконными полномочиями и как Босс Северной Америки, и как глава организации, которая на самом деле является межсистемной по масштабу, он ничего не может поделать с тем фактом, что Солярианский Совет расширился до Галактический Совет. На самом деле, он был и очень поддерживает этот конкретный шаг - так же, как и мы".
   "Ты едешь слишком быстро для меня. Как вы это понимаете?
   "В отличие от нашего представления о Патруле как о координаторе свободных и независимых рас, Морган видит в нем совершенный инструмент галактической диктатуры, таким образом: Северная Америка - самый могущественный континент Земли. Другие континенты последуют ее примеру - иначе. Теллус может очень легко доминировать над другими солнечными планетами, а Солнечная система может поддерживать господство над всеми другими системами по мере их открытия и колонизации. Следовательно, тот, кто контролирует Североамериканский континент, контролирует все пространство".
   "Я понимаю. Может быть, при этом. Выкинуть Ленсменов, поставить своих марионеток. Интересно, как он это сделает? Тур де сила ? нет. Я предполагаю, что следующие выборы. Если это так, то это будут самые важные выборы в истории".
   "Если они решат дождаться выборов, то да. Я не так уверен, как вы кажетесь, что они не начнут действовать раньше.
   "Они не могут, - заявил Киннисон. "Назовите мне одну вещь, которую, по их мнению, они могут сделать, и я прострелю в ней больше дыр, чем в мишени".
   - Могут, и я очень боюсь, что так и будет, - трезво ответил Сэммс. "В любое время, когда он захочет это сделать, Морган - через правительство Северной Америки, конечно, - может расторгнуть договор и созвать свой собственный Совет".
   - Без моих мальчиков - костяка и внутренностей Северной Америки, а также Патруля? Не глупи, Вирдж. Они лояльны ".
   "Допущено, но в то же время им платят в североамериканской валюте. Конечно, скоро у нас будет разработана собственная галактическая кредитная система, но...
   , разница ? Киннисон отчаянно хотел знать. - Думаешь, они продержатся до следующей зарплаты, если начнут играть в такой мяч? Что, черт возьми, ты думаешь, я буду делать? А Клейтон, Швейкерт и остальные? Сидеть на наших толстых задницах и плакать в наше пиво?
   - Ты бы ничего не сделал. Я не мог допустить ничего противозаконного..."
   "Разрешать!" Киннисон вспыхнул, вскочив на ноги. - Разрешите - черт! Вы настолько чокнуты, что думаете, что я спрошу или мне понадобится ваше разрешение? Слушай, Сэмс! Голос порт-адмирала приобрел качество, которого его друг никогда раньше не слышал. "Первое, что я сделал бы, это снял бы с тебя Линзу, обмотал бы тебя - особенно твой рот - семнадцатью ярдами трехдюймовой липкой ленты и затащил тебя на гауптвахту. Во-вторых, вызвать все, что у нас есть, включая все недостроенные корабли на Беннетте, способные летать, и объявить военное положение. Третьей будет серия казней без надлежащего судебного разбирательства, начиная с Моргана и спускаясь вниз. И если у него хоть немного мозга, которым я его считаю, Морган чертовски хорошо знает , что произойдет.
   "Ой." Сэммс, хотя и был очень ошеломлен, был взволнован до глубины души. "Я не рассматривал ничего столь радикального, но вы, вероятно, подумали бы".
   - Не "вероятно", - мрачно поправил его Киннисон. "'Безусловно'."
   "...и Морган знает...кроме Беннета, конечно...и он, по понятным причинам, не стал бы вводить свои тайные вооруженные силы. Ты прав, Род, это будут выборы.
   "Определенно; и достаточно ясно, какова будет их основная стратегия". Киннисон, совершенно успокоившись, сел и закурил еще одну сигару. "Его Националистическая партия сейчас у власти, но именно наши космократы предыдущей администрации в сущности поддались милому пи-пульу - которые предали весь Североамериканский континент в когти ненасытного богатства, - ратифицировав этот незаконный, нечестивый, неконституционный и т. д. договор. Негодяи! Взяточники! Предатели священного долга! Как бунтарь Морган будет стучать по этой теме - он заставит звонить так, как никогда раньше.
   Киннисон яростно передразнил круглые и лиловые тона демагога, продолжая: "Поскольку у них не было мандата от пи-пуль обменять свое право первородства на чечевичную похлебку, этот гнусный и закулисный договор является prima vista и ipso facto и априори , полностью, необходимо и положительно недействительным. Люди Земли, пробудитесь! Встань! Поднимитесь во всей своей мощи и сбросьте с себя это отупляющее и унизительное, это парализующее ярмо властных держав, - сбросьте с себя этот диктаторский, самодержавный, стремящийся к обогащению, незаконный, чудовищный Совет так называемых ленсменов! Восстань в своей силе на выборах! Изберите совет по своему выбору - не из ленсменов, а из обычных людей, таких как вы и я. Сбрось , говорю , это адское ярмо! - и тут он начинает прямо-таки с пеной у рта, - чтобы не пропало с лица земли правление народа, народом и для народа!"
   "Он использовал это точное изречение, каким бы древним оно ни было, так много раз, что практически все думают, что он его придумал; и это всегда хорошо для такого количества децибелов аплодисментов, что он будет продолжать использовать его вечно".
   - Твой анализ ярок, убедителен и основан на фактах, Род, но ситуация совсем не смешная.
   "Я вел себя так, как будто думал, что это так? Если да, то я чертовски плохой актер. Я хотел бы пнуть кровососущую пиявку отсюда до Великой Туманности Андромеды, и если у меня когда-нибудь будет шанс, я это сделаю!
   "Интересная, но несколько неуместная идея". Сэммс улыбнулся страстному взрыву своего друга. - Но продолжай. Я пока в принципе с вами согласен, и ваша точка зрения, мягко говоря, освежает".
   - Что ж, Морган настолько загипнотизировал большую часть дорогих писаков, что они сочтут это своей собственной идеей, когда он выдвинет этого бесхребетного болвана Уизерспуна на новый срок в качестве президента Северной Америки с помощью твердой, машинной доски топора. -мужчины позади него. Они выигрывают выборы. Тогда правительство Североамериканского континента - не машина Моргана-Тауна-Айзексона, а все красиво и законно, по мандату и в строгом соответствии с партийной платформой - расторгает договор и созывает свой собственный Совет. И прямо тогда, мой друг, мы с мальчиками займемся своими делами.
   - За исключением того, что в таком случае вы бы не стали. Подумай хорошенько, Род.
   "Почему бы и нет?" - спросил Киннисон голосом, в котором, однако, не было особой убежденности.
   "Потому что мы были бы неправы; и мы еще менее способны идти против единого общественного мнения, чем толпа Моргана".
   "Мы бы сделали что- нибудь - у меня есть это!" Киннисон ударил кулаком по столу. "Это было бы строго односторонним действием. Северная Америка осталась бы одна".
   "Конечно."
   - Итак, мы вытащим всех космократов и всех наших друзей из Северной Америки - перевезем их в Беннетт или еще куда-нибудь - и подарим Моргану и компании. Мы не будем объявлять военное положение и никого убивать, если только они не решат вызвать свои резервы. Мы просто изолируем весь этот проклятый континент - бросим вокруг него и над ним экран, через который микроб не сможет пройти, такой, что тот железный занавес, о котором я читал, будет похож на фату невесты, - и мы держать их в изоляции, пока они не попросят присоединиться к нам на наших условиях. Строго законно и идеальное решение. Как насчет того, чтобы я проинформировал мальчиков об этом прямо сейчас?
   "Еще нет." Однако лицо Сэммса заметно посветлело. "Я никогда не думал об этом выходе... Это можно сделать, и это, вероятно, сработает, но я бы не рекомендовал это, кроме как в крайнем случае. У него есть как минимум два огромных недостатка".
   - Я знаю это, но...
   "Это разрушило бы Северную Америку, как ни одна нация никогда не была разрушена; вполне возможно, без возможности восстановления. Кроме того, сколько людей, включая вас и ваших детей, хотели бы отказаться от своего североамериканского гражданства и навсегда и безвозвратно удалиться с североамериканской земли?"
   - Эм... м... м. Убери это, это звучит не так хорошо, не так ли? Но что, черт возьми, еще мы можем сделать?"
   "Как раз то, что мы планировали сделать. Мы должны победить на выборах".
   "Хм?" Рот Киннисона чуть не открылся. - Ты говоришь легко. как? С кем? С какой натяжкой воображения вы можете найти кого-нибудь с достаточно болтливым языком, чтобы перехитрить и переобещать Моргана? А ты можешь скопировать его машину?
   "Мы не можем только дублировать его машину; мы можем сделать лучше. Правда, представленная людям на языке, который они могут понять и оценить, человеком, которого они любят, которым они восхищаются и которого уважают, будет более привлекательной, чем обещания Моргана. Та же правда избавит от моргановской лжи".
   "Ну, продолжай. Вы как-то ответили на мои вопросы, кроме жала. Думает ли Совет, что у него достаточно силы, чтобы поднять груз?
   "Единогласно. Они также единогласно согласились, что у нас есть только один. Ты хоть представляешь, кто он?
   - Ни единого проблеска. Киннисон задумчиво нахмурился, затем его лицо расплылось в широкой ухмылке, и он завопил: " Какой же я чертов дурак - ты , конечно!"
   "Неправильный. Меня даже не рассматривали всерьез. Это был консенсус, что я не мог победить. Моя работа заключалась в том, чтобы держать меня вне поля зрения общественности. Если человек на улице вообще думает обо мне, он думает, что я держу себя в стороне и над ним - концепция башни из слоновой кости".
   "Может быть, в этом; но вы возбудили мое любопытство. Как мог человек такого калибра так долго бездельничать, а я ничего о нем не знал?
   "Вы делаете. Это то, над чем я работал весь день. ты."
   "Хм?" Киннисон ахнул, словно получил удар в солнечное сплетение. "Мне? МНЕ? Адские... Наглые... Петли!"
   "В яблочко. ты." Заглушив невнятные протесты Киннисона, Сэммс продолжил: "Во-первых, вам не составит труда разговаривать с аудиторией, как вы только что говорили со мной".
   "Конечно, нет, но использовал ли я какой-либо язык, который сжег бы передатчики? Я не помню, делал я это или нет".
   - Я тоже. Вы, вероятно, сделали, но в этом не было бы ничего нового. Теленовости еще никогда не отключали вас от эфира из-за этого. Дело вот в чем: хотя вы этого и не осознаете, вы лучше Моргана, чем Морган, когда что-то - например, только что - действительно вас заводит. А что касается машины, то что может быть прекраснее Патрола? Все в нем или связанные с ним будут поддерживать вас до конца - вы это знаете".
   - Ну, я... я полагаю, да... возможно, да.
   "Ты знаешь почему?"
   "Не могу сказать, что да, разве что потому, что я отношусь к ним справедливо, поэтому они делают то же самое со мной".
   "В яблочко. Я не говорю, что вы всем нравитесь, но я не знаю никого, кто бы вас не уважал. И, самое главное, все - во всем космосе - знают Рода Скалу Киннисона и почему его так зовут.
   - Но тот самый "человек на коне" может иметь для тебя неприятные последствия, Вирдж.
   - Возможно - немного - но мы этого не боимся. И, наконец, вы сказали, что хотели бы отправить Моргана отсюда в Андромеду. Хотели бы вы вышвырнуть его из Панама-Сити на Северный полюс?"
   "Я сказал это, и я не просто прогревал свои форсунки. Я бы этого хотел. Ноздри большого Ленсмана раздулись, губы сжались. "Ей-богу, Вирджи, я буду!"
   - Спасибо, Род. Не показывая никаких эмоций, которые он испытывал, Сэммс намеренно перешел к следующему вопросу. "Теперь об Эридане. Посмотрим, знают ли они что-нибудь".
   Доклад Кнобоса и ДалНалтена был краток и точен. Они обнаружили - и это открытие, если так откровенно выразиться, могло бы и должно заполнить целую книгу, - что урановые корабли "Спейсвэйз", вне всяких разумных сомнений, перевозили тионит из Эридана на планеты Солнечной системы. Шпионские лучи были бесполезны, поэтому они сочли целесообразным лично исследовать Эридан, но отказались от таких действий. Эридан находился в тесном владении Uranium, Incorporated. Его население на сто процентов состояло из теллурийцев. Ни ДалНальтен, ни Нобос не могли достаточно хорошо замаскироваться, чтобы работать там. Любой был бы немедленно пойман и так же быстро расстрелян.
   - Спасибо, ребята, - сказал Сэммс, когда стало очевидно, что краткий отчет готов. Затем, обращаясь к Киннисону: "Это говорит о Конвее Костигане. А Джек? Или Мазе? Или оба?"
   "И то, и другое, - решил Киннисон, - и кого-нибудь еще, кого они могут использовать".
   - Я их заставлю. Сэммс послал мысли. "А теперь интересно, что делает эта моя дочь? Я немного беспокоюсь о ней, Род. Она слишком самоуверенна для своего же блага или силы. Когда-нибудь она откусит больше, чем сможет прожевать, если уже не проглотила. Чем больше мы узнаем о Морган, тем меньше мне нравится идея ее работы над Herkimer Herkimer Third. Я говорил ей так, раз десять, и почему, но, конечно, это не помогло.
   - Не было бы. Единственный способ вырастить зубы - это кусать ими. ты должен. Я тоже. Наши дети тоже должны. Мы пережили это. Так и они. Что же касается Герки Третьего... - Он немного подумал, а потом продолжил: - Шах. Но до сих пор она проделала работу, которую никто другой не смог бы сделать. Несмотря на это, если бы не наши Линзы, я бы сказал, тяните ее, если вам придется тащить непокорную молодую Джейд на гауптвахту. Но с Линзами и тем, как ты на нее смотришь... не говоря уже о Мэйсе Нортропе, а он большой мужчина... Я не вижу, чтобы она проникла ни очень плохо, ни очень глубоко. Не могли бы вы?"
   - Нет, я не могу. Сэммс признался, но задумчивая хмурость не сходила с его лица. Он присмотрелся к ней: обнаружил, как и предполагал, что она была на вечеринке; танцевал, как он и опасался, с первым секретарем сенатора Моргана.
   "Привет папа!" - весело поздоровалась она с ним, ничуть не изменившись в выражении лица, так обаятельно обращенного к партнеру. "Имею честь сообщить, что все инструменты по-прежнему ориентированы на зеленый цвет".
   -- А вы, случайно, не обращали внимания на то, что я вам говорил?
   - О, много, - заверила она его. "Я собрал кучу данных. В некоторых случаях он может быть почти такой же угрозой, как он думает, но я еще не начал сдаваться. Как я уже говорил вам, это всего лишь игра, и мы оба играем в нее строго по правилам.
   "Это хорошо. Так держать, дорогая". Сэммс подал знак, и его дочь вернула все свое внимание - никогда заметно не отсутствующее - красивой секретарше.
   Вечер продолжался. Мисс Сэммс танцевала каждый танец; иногда с тем или иным из присутствующих знатных людей, но обычно с Херкимером Херкимером Третьим.
   "Напиток?" он спросил. - Маленький, холодный?
   - Не такой уж маленький и очень холодный, - с энтузиазмом согласилась она.
   Со стаканом в руке Херкимер указал на ближайшую дверь. "Я только что слышал, что наш хозяин приобрел очень старую и очень прекрасную бронзу - Нептун. Мы должны проверить это, не так ли?
   - Во что бы то ни стало, - снова согласилась она.
   Но когда они прошли через затененный портал, голова мужчины повернулась вправо. " Есть кое-что, что ты действительно должна увидеть, Джилл!" - воскликнул он. "Смотреть!"
   Она смотрела. Молодая женщина такого же роста и телосложения, с собственными яркими волосами, такими же в прическе и во всех тонкостях платья и украшения, с бокалом в руке, прогуливалась обратно в бальную залу!
   Джилл начала протестовать, но не смогла. За краткий миг бездействия луч курносого пистолета прошел вдоль ее позвоночника от бедер до шеи. Она не упала - он дал ей очень легкий толчок, - но, как бы она ни злилась, она не могла ни сопротивляться, ни кричать. И, по факту, она знала.
   Но он не мог - не мог ! Невианские парализующие пистолеты были так же запрещены законом, как и сам газ Vee Two! Тем не менее, он имел.
   И тут же появилась женщина, одетая в белоснежное и безупречно белое, в плаще с капюшоном, а Херкимер теперь носил бороду и тяжелые очки в роговой оправе. Таким образом, очень скоро Вирджилия Сэммс обнаружила себя совершенно беспомощной и совершенно неузнаваемой, неуклюже идущей из дома между деловитым доктором и заботливой медсестрой.
   - Я вам еще понадоблюсь, доктор Мюррей? Женщина аккуратно и умело погрузила пациентку на заднее сиденье автомобиля.
   - Спасибо, нет, мисс Чайлдс. С болезненной, холодной уверенностью Джилл знала, что этот разговор пойдет на пользу швейцару и хакерам и что он выдержит любую проверку. "Миссис. Состояние Хармана... э... ну, ничего серьезного.
   Машина выехала на улицу, и Джилл, впервые в своей триумфальной жизни по-настоящему напуганная, подавила едва ли не непреодолимую волну паники. Капюшон сполз ей на глаза, ослепляя. Она не могла пошевелить ни одним произвольным мускулом. Тем не менее она знала, что машина проехала несколько кварталов - шесть, как она думала, - на запад по Болтон-стрит, прежде чем свернуть налево.
   Почему ее никто не сфотографировал? Она знала, что ее отец не придет до завтра. Ни Киннисоны, ни Спад не захотели - они никогда этого не делали, кроме как по прямому приглашению. Но Мейс сделает это перед тем, как ложиться спать, или все же сделает это? Ему уже не пора было ложиться спать, а еще прошлой ночью она была довольно язвительна, потому что читала особенно деликатно. Но он бы... он должен !
   "Масса! маса! МАСЭ!"
   И, в конце концов, Мейс это сделал.
   Глубоко под Холмом Родерик Киннисон яростно выругался из-за абсолютной физической невозможности в спешке выбраться из этой яростно сияющей горы. Однако в космодроме Нью-Йорка Мейсон Нортроп и Джек Киннисон не только могли поторопиться, но и поторопились.
   - Где ты, Джилл? - спросил Нортроп. - На какой ты машине?
   - Совсем недалеко от Стэнхоуп Серкл. В общении со своими друзьями, наконец, Джилл обрела свою обычную самообладание. - В пределах восьми или десяти кварталов, я уверен. Я в черном седане Wilford, прошлогодней модели. У меня не было возможности увидеть его номерные знаки".
   "Это очень помогает!" Джек яростно хмыкнул. "Радиус в десять кварталов охватывает чертовски большую территорию, и половина машин в городе - черные седаны Wilford".
   - Заткнись, Джек! Давай, Джилл, расскажи нам все, что можешь, и продолжай присылать нам все, что хоть как-то поможет.
   - Я довольно долго держал правый и левый повороты и дистанцию прямо - кварталов около двадцати - вот откуда я знаю, что это Стэнхоуп-Серкл. Однако я не знаю, сколько раз он прошел по кругу или в какую сторону он пошел, когда вышел из него. После выезда с Кольца движение было очень слабым, а здесь, кажется, вообще нет никакого движения. Это вводит нас в курс дела. Ты будешь знать не хуже меня, что будет дальше.
   Что касается Джилл, Ленсмены знали, что Херкимер подъехал на своей машине к бордюру и остановился - припарковался, не дав задний ход. Он вышел и вытащил обмякшее тело девушки из машины, сдвинув капот настолько, чтобы освободить один глаз. Хороший! Была видна только одна другая машина; ярко-желтый кабриолет припарковался через дорогу, примерно в полуквартале впереди. Там был знак: "С ЭТОЙ СТОРОНЫ ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА С 7 ДО 10". Здание, к которому он нес ее, было выше трех этажей и имело номер - один, четыре, - если бы он только развернул ее еще немного, чтобы она могла видеть все остальное, - один четыре-семь... девять!
   - Ты думаешь, Мейс, бульвар Раштон?
   "Может быть. Четырнадцать семьдесят девять будет на стороне движения в центре города. Взрыв!"
   В здание, где двое мужчин в масках заперли за собой дверь. - И держи его запертым! - приказал Херкимер. - Ты знаешь, что делать, пока я не вернусь.
   В лифт и вверх. Через массивные двойные двери в комнату, самым заметным предметом мебели которой был тяжелый стальной стул, привинченный к полу. Двое мужчин в масках встали и сели за этот стул.
   Сила Джилл быстро возвращалась; но недостаточно быстро. Плащ был снят. Ее лодыжки были крепко привязаны к каждой передней ножке стула. Херкимер накинул четыре витка веревки вокруг ее туловища и спинки стула, поднял каждый дюйм провисания и завязал аккуратный узел. Затем, по-прежнему не говоря ни слова, отступил и закурил сигарету. Последний след паралича исчез, но безумной борьбе девушки, какой бы тщетной она ни была, не было позволено продолжаться.
   - Наденьте на нее двойной молотковый замок, - распорядился Херкимер, - но, черт побери, ничего не сломайте на этом этапе игры. Это приходит позже".
   Джилл, до сих пор больше злившаяся, чем испуганная, стиснула зубы, чтобы не закричать, когда давление усилилось. Она не могла наклониться вперед, чтобы облегчить боль; она не могла двигаться; она могла только стиснуть зубы и сверлить взглядом. Однако она начала понимать, что на самом деле ее ждет; что Херкимер Херкимер Третий на самом деле был монстром, подобных которому она никогда не знала.
   Он тихо шагнул вперед, набрал горсть ткани, и тяжелой. Одежда без бретелек и спины, никоим образом не предназначенная для того, чтобы выдерживать такие нагрузки, разошлась; прямо поперек верхней нити веревки. Он затянулся сигаретой до яркого уголька - взял ее в пальцы - раздалось отчетливое шипение и тонкая вонь горящей плоти, когда тлеющий уголь потух на чистой, чистой коже под левой подмышкой девушки. Джилл вздрогнула и отчаянно завизжала, но ее мучительница была злобно невозмутима.
   "Это было просто для того, чтобы развеять любые сомнения относительно того, имею ли я в виду дело или нет. Я закончил дурачиться с тобой. Я хочу знать две вещи. Во-первых, все, что вы знаете о Линзе; откуда она берется, что она собой представляет на самом деле и что она делает помимо того, что рекламируют ваши пресс-агенты. Во-вторых, что на самом деле произошло на балу послов. Начни говорить. Чем быстрее вы будете говорить, тем меньше вы пострадаете".
   - Тебе это не сойдет с рук, Херкимер. Джилл отчаянно пыталась собрать свои расшатанные нервы. - Меня пропустят - отследят. - Она сделала паузу, задыхаясь. Если она скажет ему, что Ленсмены поддерживают с ней полную и постоянную связь - и если он этому поверит, - он убьет ее прямо сейчас. Она мгновенно переключилась на другой трек. "Этого двойника недостаточно, чтобы обмануть любого, кто действительно меня знает".
   - Она не обязана быть. Мужчина ядовито усмехнулся. - Никто из тех, кто тебя знает, не подойдет к ней достаточно близко, чтобы заметить разницу. Это было сделано не под влиянием момента, Джилл; это было запланировано - поминутно. У вас нет шанса оказаться в аду с пресловутой целлулоидной собакой".
   "Джилл!" В голову ударила мысль Джека Киннисона. - Это не Раштон - дом четырнадцать семьдесят девятый - двухэтажный. Какие еще улицы это могут быть?
   - Не знаю... Она была не в том состоянии, чтобы думать.
   "Проклятая нация! Надо связаться с кем-нибудь, кто знает улицы. Спад, хватай хакера из Круга, а я буду Ленс Паркер..." Мысль Джека оборвалась, когда он настроился на местного Ленсмена.
   Сердце Джилл упало. Теперь она была совершенно уверена, что Ленсмены не смогут найти ее вовремя.
   - Соберись немного, Эдди. Ты тоже, Боб.
   "Прекрати! О Боже, ПРЕКРАТИТЕ ЭТО!" Невыносимая агония немного ослабла. Она с ужасом и восхищением наблюдала, как второй пылающий уголь приближается к ее голому правому боку. - Даже если я заговорю, ты все равно меня убьешь. Ты не мог отпустить меня сейчас.
   "Убить тебя, мой питомец? Нет, если ты будешь вести себя прилично. У нас есть много планет, о которых Патруль никогда не слышал, и вы могли бы заинтересовать человека довольно долгое время, если бы очень постарались. И если ты попросишь достаточно сильно, может быть, я позволю тебе попробовать. Тем не менее, я получу столько же удовольствия от убийства тебя, как и от другого, так что решать тебе. Не внезапная смерть, конечно. Маленькие вещи, сначала, как мы делали. Еще несколько прикосновений тепла здесь и там - так что...
   "Кричи сколько хочешь. Мне это нравится, и эта комната звуконепроницаема. Еще раз, мальчики, на этот раз примерно на полдюйма выше... вверх... ровно... вниз. У нас будет полчаса или около того на эту ерунду, - Херкимер знал, что для трепетной, чувствительной девушки с богатым воображением его слова будут почти таким же наказанием, как и сами ужасные факты, - тогда я сделаю что-нибудь с вашим пальцем... ногти и ногти на ногах, начиная с сжигания кусочков двухосновного сигнального пороха и заканчивая обработкой. Потом твои глаза - или нет, я приберегу их напоследок, чтобы ты мог наблюдать, как пара венерианских червей-тесаков работает над тобой, по одному на каждой ноге, и марсианский копатель на твоем голом животе.
   Крепко сжав ее волосы в левой руке, он откинул ее голову назад и вниз; почти до ее крепко сжатых рук. Его правая рука, скрывая что-то, о чем он не упомянул и что, вероятно, было совершенно неуместно упоминать, приблизилась к ее тугому, натянутому горлу.
   "Говори или нет, как хочешь". Голос был совершенно бессердечным, таким же холодным, как смерть, с которой, как она теперь знала, он так хотел иметь дело. - Но послушай. Если вы решите говорить, говорите правду. Вы не будете лгать дважды. Я буду считать до десяти. Один."
   Джилл издала булькающий, сдавленный звук, и он слегка приподнял ее голову.
   "Ты можешь сейчас разговаривать?"
   "Да."
   "Два."
   Беспомощная, неподвижная, напуганная до ужаса, который она никогда не могла себе представить, Джилл боролась со своим извращенным и потрясенным разумом, пытаясь отогнать его от самого края безумия; успел бледным языком облизать обескровленные губы. Папаша Киннисон всегда говорил, что человек может умереть только один раз, но он не знал... в бою, да, возможно... но она уже умирала дюжину раз - но она будет продолжать умирать вечно, прежде чем скажет хоть слово. Но-
   - Скажи ему, Джилл! Мысли Нортропа бились в ее голове. Эй, ее любовник, был беззастенчиво в бешенстве; столько же от чистой ярости, сколько с сочувствием к ее физическим и душевным страданиям. -- В девятнадцатый раз говорю ему -- скажи ! Мы только что нашли вас - Хэнкок-авеню - будем там через две минуты!
   "Да, Джилл, перестань быть чертовым упрямым ослом и скажи ему !" Мысль Джека Киннисона была глубокой; но на этот раз, как ни странно, девушка не почувствовала отвращения к его прикосновению. От любовника ничего не осталось; ни брата, кроме братства оружия. Она принадлежала. Она бы вышла из этой драки с хорошей стороны, или никто из них не вышел бы. - Скажи чертовой крысе правду! Мысль Джека пошла дальше. "Это не будет иметь никакого значения - он не проживет достаточно долго, чтобы передать это!"
   - Но я не могу... не буду! Джилл бушевала. "Почему бы и Попсу Киннисону..."
   - Не в этот раз, Джилл! Мысль Сэммса тоже попыталась прийти в голову, но горячность Порт-адмирала была подавляющей. - Ничего страшного - он делает это исключительно сам по себе - если бы Морган догадался, он бы убил его первым. Начинай говорить, или я отшлепаю тебя до розового волдыря!
   Позже им предстояло посмеяться над неуместностью этой угрозы, но она дала результаты.
   "Девять." Херкимер по-волчьи ухмыльнулся в садистском предвкушении.
   - Перестань, я скажу! она закричала. "Прекрати, убери эту штуку, я не могу этого вынести, я скажу!" Она разразилась мучительными, разрывающими рыданиями.
   "Устойчивый." Херкимер сунул что-то в карман, а затем дал ей пощечину с такой злостью, что на белоснежном фоне ее щеки выступили красные отметины длиной в палец. "Не расстраивайся; Я еще не начал над тобой работать. А как насчет этого объектива?
   Она дважды сглотнула, прежде чем смогла говорить. - Оно происходит от - ulp! - Арисии. У меня самого его нет, так что я не очень много знаю - ульп! - о нем из первых рук, но, судя по тому, что мальчики говорят мне, должно быть...
  
   Снаружи здания три черные фигуры направлены вниз. Нортроп и молодой Киннисон остановились на шестом уровне; Костиган пошел вниз, чтобы позаботиться об охранниках.
   "Пули, а не лучи", - напомнил ирландец своим младшим товарищам. "Нам придется убрать беспорядок, не оставив следов, так что не наносите больше вреда имуществу, чем вам абсолютно необходимо".
   никто не ответил; они оба были слишком заняты. Двое головорезов, стоявшие за стальным стулом, открыто вооруженные, пошли первыми; затем Джек пустил пулю в голову Херкимера. Но Northrop этим не удовлетворился. Он перевел штифт на "полный автоматический режим", и еще десять тяжелых пуль вонзились в падающее тело, прежде чем оно упало на пол.
   Три быстрых удара, и девушка была свободна.
   "Джилл!"
   "Масса!"
   Заключенные в объятиях друг друга, напрягаясь вместе, ни один сторонний наблюдатель не поверил бы, что это был их первый поцелуй. Однако было ясно - да, весьма эффектно - очевидно, что это не будет их последним.
   Джек, яростно покраснев, поднял плащ и швырнул его в не обращающую внимания пару.
   "Псс! Псс! Джилл! Заверните их!" эй прошептал, срочно. - Все высшее начальство в космосе бежит на полную мощность - яичница-болтунья будет повсюду в любую секунду - Мейс! Черт бы побрал ваш толстый, твердый череп, оторвитесь от него! У него всегда пена на губах из-за того, что она бегает полуголая, и если он увидит ее такой, особенно с тобой, у него просто будет выводок ящериц! Ты получишь миллион черных пятен и семьсот лет в звоне! Так-то лучше - пока, увидимся в Нью-Йоркском космодроме.
   Джек Киннисон бросился к ближайшему окну, распахнул его и стремительно вылетел из здания.
  
   ГЛАВА 14
   Бюро по трудоустройству любого концерна с персоналом, исчисляемым сотнями тысяч, действительно является оживленным местом, даже если все его заводы находятся на Теллусе, а его рабочие условия настолько близки к идеальным, насколько это вообще возможно. Однако, когда бизнес этой фирмы является колониальным, а условия ее работы лишь на пару степеней далеки от рабства, найм персонала становится проблемой первостепенной важности; Отдел кадров, как Алиса в стране чудес, должен работать так быстро, как только может, чтобы оставаться на месте. Таким образом, рекламные объявления Uranium, Incorporated "Требуется помощь" покрывали планету Земля льстивым и лукавством; и, таким образом, в течение двенадцати часов каждый день и в течение семи дней в неделю бюро по трудоустройству Uranium, Inc. были заполнены людьми - в основном отбросами Земли.
   Были, конечно, и исключения; один из них прошел сквозь разношерстную группу ожидающих и просунул карточку в калитку "Информации". Он был коренастым человеком, казавшимся ниже своих реальных пяти футов девяноста из-за ста девяноста фунтов веса, хотя каждый фунт был размещен именно там, где он должен был принести наибольшую пользу. Он выглядел - ну, неряшливо - и выражение его лица было угрюмым.
   - Биркенфельд - по договоренности, - прорычал он через калитку голосом, который мог бы быть приятно низким.
   Хладнокровная эффективная блондинка манипулирует пробками. "Г-н. Джордж У. Джонс, сэр, по предварительной договоренности... Спасибо, сэр. Джонс был препровожден в мистер. Личный кабинет Биркенфельда.
   - Присаживайтесь, пожалуйста, мистер... э... Джонс.
   - Так ты знаешь?
   "Да. Редко человек с вашим образованием, подготовкой и продемонстрированными способностями обращается к нам с просьбой о приеме на работу по собственной инициативе, и показано очень тщательное расследование".
   - Тогда для чего я здесь? - свирепо спросил посетитель. - Вы могли бы мне отказать по почте. У всех остальных с тех пор, как я вышел.
   "Вы здесь, потому что мы, действующие на границе, не можем позволить себе судить о человеке из-за его прошлого, если только это прошлое не исключает вероятности полезного будущего. Ваш нет; а в некоторых случаях, таких как ваш, мы очень заинтересованы в будущем". Глаза чиновника сверлили глубоко.
   Конвей Костиган никогда не был в центре внимания. Наоборот, незаметность он сделал страстью и искусством. Даже в таких сценах насилия, как то, что произошло на посольском балу, ему удавалось оставаться незамеченным. Его Линза никогда не была видна. Никто, кроме Ленсмена, Клио и Джилл, не знал, что он у него есть; и Ленсмены, и Клио, и Джилл не разговаривали. Хотя он был спокойно уверен, что этот Биркенфельд не был обычным интервьюером, он был также уверен, что следователи Uranium, Inc. узнали точно и только то, что Патруль хотел, чтобы они нашли.
   "Так?" Поведение Джонса слегка изменилось, и не из-за проницательных глаз. - Это все, чего я хочу - шанс. Я начну снизу, как вы говорите.
   "Мы рекламируем, и это правда, что возможности на Эридане безграничны". Биркенфельд тщательно подбирал слова. "В вашем случае возможности будут либо абсолютно неограниченными, либо нулевыми, в зависимости от вас самих".
   "Я понимаю." Тупость не была включена в вымышленного мистера Блэка. Предыстория Джонса. "Не нужно рисовать чертежи".
   - Думаю, ты справишься. Интервьюер кивнул в знак одобрения. "Тем не менее, я должен полностью прояснить нашу позицию. Если оговорка была - скажем, случайна? - вы далеко пойдете с нами. Если вы попытаетесь притвориться, вы не продержитесь долго, и вас не пропустят".
   "Справедливо."
   "Ваша готовность начать снизу похвальна, и это факт, что те, кто поднимается по служебной лестнице, становятся лучшими руководителями; по крайней мере в нашей линейке. Как далеко вы готовы начать?"
   - Как низко ты опускаешься?
   "Мукер, я думаю, было бы достаточно низко; и, судя по твоему телосложению и очевидной физической силе, логичная работа.
   "Макер?"
   "Тот, кто копает руду в шахте. Мы также не можем сделать для вас никаких исключений в отношении рутинной индукции и транспортировки.
   "Конечно нет."
   "Отнеси эту квитанцию г. Калкинс, в комнате 6217. Он прогонит тебя через мельницу.
   И в ту же ночь в каком-то безвестном пансионе г. Джордж Вашингтон-Джонс после тщательного осмотра со всех сторон специальной службой потянулся большой и несколько грязной рукой к экранированному ящику в своем потрепанном чемодане и дотронулся до объектива.
   - Клио? В его воображении возникла прекрасная мать их замечательных детей. - Сделал, милый, никаких подозрений. Никакого ленсинга на какое-то время - надеюсь, не слишком долго - так... пока, Клио.
   - Успокойся, Спад, дорогой, и будь осторожен . Ее тон был легким, но она не могла скрыть явный фон страха. - О, я бы тоже хотел пойти!
   - Хотел бы я, Тути. Связанные разумы мысленно вернулись к тому, что они сделали вместе в красной непрозрачности невианского мрака; на могучей водной планете Невии - но такое мышление не подходило. - Но мальчики будут поддерживать со мной связь и держать вас в курсе. И кроме того, ты же знаешь, как трудно найти няню!
  
   Странно, что основные операции по разработке металлоносных жил так мало изменились на протяжении веков. Или это? Руды возникли вместе с корками планет; они заметно меняются только с течением геологического времени. Древние шахты, конечно, не могли опускаться очень глубоко или следовать за пластом очень далеко; было слишком много воды и слишком мало воздуха. Паровая машина помогла в некоторой степени, если не в натуре, удаляя воду и подавая воздух. Усовершенствованные инструменты - от простого металлического стержня до кирки, лопаты и свечи, от дрели и молотка, слабовзрывчатого вещества и ацетилена, от ударного снаряда Салливана, взрывчатого вещества и электричества, от скуфера, ротора, берли и свечения без источника, до сложных устройств сегодняшнего дня. - а в чем, собственно, разница? Мужчины все еще ползут, как змеи, туда, где есть металл. Мужчины до сих пор, благодаря своим мускулам, воруют драгоценные вещи туда, где их может заполучить наша хваленая автоматика. И люди до сих пор умирают, ужасным образом и в жестоко зарегистрированных количествах, в рудниках, поставляющих материал, на котором зиждется наша хваленая культура.
   Но чтобы возобновить нить повествования, Джордж Вашингтон-Джонс отправился в Эридан в качестве простого рабочего; мусорщик. Он плыл рядом с скипом - "скип" - это шахтный лифт - около четырех тысяч восьмисот футов. Он проехал на рудовозе расстояние примерно восемь миль по горизонтали до ярко освещенной пещеры, которая была Станцией Двенадцатого и нижнего уровня. Его определили на койку, на которой он будет спать следующие пятнадцать ночей: "Пятнадцать внизу и три наверху", - гласил стандартный подземный контракт.
   Он прошел четыреста ярдов и крикнул: "Ничего вниз!" и медленно поднялся по склону - во многих местах едва шире его плеч - к забою примерно в трехстах футах выше. Он доложил горняку, который должен был быть его непосредственным начальником, и согнул спину перед скауфером, который, хотя и близко не напоминал лопату, но все же означал тяжелый физический труд. Он уже знал руду - глянцевый, субметаллический, смолисто-черный блеск уранинита или урановой смолы; желтые цвета аутунита и карнотита; вариант и сбивающая с толку зелень тобернита. Никакие ценности не попадали из скауфера Джонса в массивные, скрепленные сталью мусорные карманы забоя; очень мало основной породы ушло вниз по подъему.
   Он приспособился к работе; привыкли дышать особенно безжизненным, сухим, маслянистым сжатым воздухом. И когда через несколько дней его громогласное "Nothing Down!" вызвало: "Ничего, кроме небольшого количества прекрасного материала!" и горсть песка и гальки, он знал, что был принят в неопределенное, неписаное и неофициальное, но, тем не менее, очень актуальное сообщество людей из хард-рока. Он принадлежал.
   Он знал, что должен отказаться от своей политики невидимости; и, после нескольких дней размышлений, он решил, как он это сделает. Таким образом, в первый день своего "подъемного" периода он присоединился к своим товарищам в их спуске на одном из самых сырых и шумных ныряний Данаполиса. Мужчин встречала, конечно, стайка хихикающих, визжащих, ярко накрашенных и сильно надушенных девушек, и в этот момент поведение юного Джонса стало в высшей степени неортодоксальным.
   - Угостить меня выпивкой, мистер? И танец, а?
   "В пути, сестра." Он отмахнулся от назойливой девицы. "Я достаточно упражняюсь под землей, а у тебя нет того, что мне нужно".
   Очевидно, не подозревая, что девушка многозначительно переглядывается с парочкой рослых здоровяков с надписью "ВЫБЫХА" на афишном плакате, нетипичный мошенник подошел к длинному богато украшенному бару.
   - Дай мне бутылку ананасовой газировки, - резко приказал он, - и пачку теллурианских сигарет - "Солнечные лучи".
   - П-п-сосна...? Удивленный бармен не договорил.
   Вышибалы были быстрыми, но Костиган был быстрее. Тяжелое колено попало одному в солнечное сплетение; сильный локоть так яростно ударил другого под подбородок, что чуть не сломал ему шею. Бармен начал размахивать пробкой и обнаружил, что летит по воздуху к столу. Мужчины, стол и напитки рухнули на пол.
   - Я выбираю себе компанию и пью, что мне, черт возьми, заблагорассудится, - хрипло объявил Джонс. -- Эти недотепы никому не причиняют вреда, если уж говорить о... -- Его суровые глаза злобно окинули комнату, -- но я не в сладком настроении, и следующие яшмы, которые набросятся на меня, окажутся в ремонтной мастерской, а может, утром. Видеть?"
   Это, конечно, было уже слишком; дюжина вооруженных головорезов прыгнула, чтобы зачистить заблудшее существо, которое так оспаривало мужественность всего Эридана. Затем, пока шесть или семь барменов бешено дули в полицейские свистки, возник шквал действий, слишком быстрый, чтобы на глаз можно было разложить его на последовательные события. Конвей Костиган, один из самых быстрых мужчин с руками и ногами, которых когда-либо знал Патруль, пытался сохранить себе жизнь; и ему это удалось.
   - Что, черт возьми, здесь происходит? - завопил хор хрипло-властных голосов, и шестнадцать полицейских - Джон Ло ходил по этому району не поодиночке, а взводами - размахивая дубинками и соками, наконец вытащили Джорджа Вашингтона Джонса из глубины кучи. У него были разные ссадины и немало ушибов, но кости не были сломаны, а кожа практически цела.
   А так как его версия дела была не только неадекватна, но и отличалась в важных частностях от версии нескольких не участвовавших свидетелей, остаток отпуска он провел в тюрьме; развитие, которым он был вполне доволен.
   Работа - и время - продолжались. Он быстро превратился в главного горняка, шахтерского сутенера (это короткое и грубое англо-саксонское слово означает просто "помощник" на подземном жаргоне), горняка, главного горняка, а затем - долгий шаг вверх по лестнице! начальник смены.
   И тут случилась беда; внезапно, парализующе, как это делают минные бедствия. Громкоговорители коротко взревели: "Взрыв! В пещеру! наводнение! Огонь! Газ! Радиация! Пар!" - и истек. Короткие замыкания; невозможно было сказать, какие из этих страшных предупреждений были правдой.
   Сила отказала, и свет. Шипение воздуха из клапанов, шум, который благодаря своему постоянному, неизменному и всеобщему присутствию вскоре становится неслышимым, стал заметен из-за уменьшения громкости и тона. А затем, через несколько секунд, послышался резкий, содрогающийся грохот, сопровождаемый треском разбитых бревен и еще более резким, совершенно незабываемым визгом раздираемой и раскалываемой стали. И мужчины, как и поступают в таких условиях, взбесились; кричали, ругались, прыгали туда, где, в лишенной лучей тьме, каждый думал, что должен быть подъем.
   Начальнику смены потребовалось несколько секунд, чтобы вырваться и подключить свою аварийную аккумуляторную лампу; и еще три или четыре секунды, и с помощью кулаков, ног и двухфутового воздушного шланга, чтобы восстановить хоть какую-то степень порядка. Четверо мужчин были мертвы; но это было не так уж плохо - учитывая.
   "Там наверху! Под висячей стеной!" - резко приказал он. - Это не упадет, если только вся гора не рухнет. Итак, у скольких из вас, яшмов, есть аварийные наборы? Двенадцать - из двадцати шести - какие мозги! Наденьте свои маски. Вы без них можете остаться здесь, наверху, вы будете в безопасности какое-то время, я надеюсь.
   Потом сразу: "Вот, пока все. Наверное." Он посветил фонариком вниз. Массивные стальные элементы больше не написаны; раздавленные и истерзанные бревна были неподвижны.
   "Этот подъем может быть открытым, он проходит через сплошную скалу, а не через пустыню. Я увижу. Райт, ты весь в целости, не так ли?
   - Думаю, да.
   "Возьмите на себя ответственность здесь. Я спущусь в дрейф. Если подъем открыт, я дам вам вспышку. Отправляйте вниз тех, кто в масках, по одному. Возьми батончик и вышиби мозги тому, кто снова запаникует.
   Джонс был не таким смелым, каким казался: катастрофы на шахтах несут в себе ужас, который является уникальным и особенно острым. Тем не менее он спустился по склону, нашел его открытым и подал сигнал. Затем, отдав письменные распоряжения, он направился по темному и безмолвному сугробу к станции; кощунственно недоумевая, почему дежурные не предприняли никаких действий с запасом аварийно-спасательного оборудования, всегда готового там. Группа нашла несколько обвалов, но ничего не смогла раскопать.
   На станции тоже было тихо и темно. Джонс, посветив налобным фонарем на аварийную панель, разбил стекло, распахнул дверь и нажал на кнопки. Вспыхнули огни. Предупреждающие сигналы вспыхивали, ревели и грохотали. Роторный воздушный насос снова начал свой обычный приглушенный, жужжащий гул. Но водяной насос! Содрогаясь, лязгая, стоная, он грозил погаснуть в любую секунду - но Джонс ничего не мог с этим поделать - пока.
   Сама станция, укрепленная и укрепленная из легированной стали так, что ее сжимаемость была немногим больше, чем у такого же объема твердой породы, не пострадала; но в нем ничего не жило. Четверо мужчин и женщина - медсестра - неподвижно замерли на своих постах; очевидно, провода к станции были взорваны таким образом, что никто не предупредил. И дым, клубящийся внутрь из главного туннеля, с каждой минутой становился все гуще. Джонс нажал еще одну кнопку; барьер толщиной в фут из асбеста, вольфрама и остеклованного огнеупора плавно пересек вход в туннель. Он мельком, с жалостью, подумал о тех, кто мог быть снаружи, но не почувствовал желания исследовать. Если кто-то и выжил, то с другой стороны пожарной двери были кнопки.
   Клубящийся дым исчез, вспыхнувшие огни погасли, гудки и колокольчики снова замолчали. Начальник смены, теперь, по-видимому, суперинтендант всего Двенадцатого уровня, снял маску, нашел рацию станции и щелкнул выключателем. Он говорил, слушал, снова говорил, затем назвал список имен, но ни одно из них не вызвало никакого отклика.
   "Райт и вы, пятеро других", выбирая горняков, на которых можно положиться, чтобы не потерять голову, "возьмите эти пушки. Стреляйте, если нужно, но не без необходимости. Пусть грязеуловители расчищают сугроб, ровно столько, чтобы пройти. Вы найдете начальника смены с бригадой из девятнадцати человек в Стоп-60. Их подъем заблокирован. Теперь у них снова есть свет и электричество, и хороший воздух, и они работают над этим, но открытие подъема сверху - чертовски медленная работа. Райт, ты бросаешь в него чиппи снизу. Вы, остальные, двигайтесь обратно по дрейфу, прочистите до последней лунки славы. Убедитесь, что все подъемы открыты, проверьте все забои и отверстия для славы, скажите всем, кого вы найдете живыми, чтобы явились ко мне сюда...
   "Ах, как хорошо!" - завопил мужчина. - Все равно мы все конченные - я хочу воды и...
   "Заткнись дурак!" Раздался звук удара кулака о плоть, крик стих. "Много воды - баки полны этой дряни". Поседевший шахтер повернулся к самозваному начальнику и мотнул головой - в сторону работающего насоса. "Слишком много воды слишком рано, да?"
   - Я бы не удивился - но займись делом!
   Когда его теперь упорядоченные и целеустремленные люди исчезли, Джонс взял свой микрофон и изменил настройку циферблата.
   - Наверху, кто-нибудь, - сказал он резко. "Наверху...."
   - О, в конце концов, в Двенадцатом есть кто-то живой! - прокричал женский голос ему в ухо. "Г-н. Клэнси! г-н. Эдвардс!"
   - К черту Клэнси и Эдвардса тоже, - рявкнул Джонс. "Дайте мне главного инженера и старшего геодезиста, и дайте мне их быстро ".
   - Говорит Клэнси, Станция Двенадцать. Если управляющий работами Клэнси и услышал это резкое замечание, а он должен был услышать, он проигнорировал его. - Стэнли и Эмерсон будут здесь через минуту. А пока кто звонит? Я не узнаю твой голос, и это было так давно..."
   "Джонс. Начальник смены, остановка пятьдесят девять. У меня были небольшие проблемы с тем, чтобы добраться сюда, на станцию.
   "Какая? Где Пеннойер? А Райли? А также...?"
   "Мертвый. все. Газ или пар. Никаких предупреждений".
   - Недостаточно, чтобы что- нибудь включить - даже очистители?
   "Ничего такого."
   "Где вы были?"
   "На остановке".
   "Боже!" Для Клэнси эта новость была достаточно информативной.
   - Но к черту все это. Что случилось и где?"
   - Снаряд, а затем магазин взрывчатки прямо на седьмой станции - это, знаете ли, прямо у главной шахты. Джонс не знал, так как никогда не был в этой части шахты, но мог видеть картину. "Главная шахта заполнена выше седьмой, и обе аварийные шахты заблокированы. Номер Один в Шесть, Номер Два в Семь - должно быть, ошибка - Но вот главный инженер Стэнли. Заведующий производством не слишком неохотно отказался от микрофона.
   Подбежал шахтер, и Джонс прикрыл мундштук. - Как насчет отверстий славы?
   - Надежно подключены, все четверо - по вибро, до Одиннадцати.
   "Спасибо." Затем, как только раздался голос Стэнли:
   "Я хочу знать, почему этот чертов водяной насос перегружается? Что за схема?"
   "Вы, должно быть... да, вы слишком сильно качаетесь головой. Вы знаете, пятью уровнями выше вы мертвы, так что...
   "Мертвый? Неужели ты никого не можешь поднять ?"
   "Еще нет. Итак, вы прокачиваете мертвые бустеры на Одиннадцатой и Десятой и так далее, и когда открывается ваш предохранительный клапан...
   " Перепускной клапан!" Джонс чуть не закричал: "Можно я выследю эту чертову штуку?"
   - Нет, это внутреннее.
   "Боже, какой дизайн - я мог бы съесть горсть железных опилок и выблевать аварийный насос получше, чем этот!"
   - Когда он откроется, - невозмутимо продолжал Стэнли, - вода пойдет через байпас обратно в отстойник. Так что вам лучше вытащить одну из дырок славы и..."
   "Опомнись, жирная голова!" Джонс вспыхнул. "Что бы мы использовали вместо времени? Уйди из эфира, дай мне Эмерсона!
   Эмерсон говорит.
   - Карты есть?
   "Да."
   "Мы должны бежать до Одиннадцати - быстро - или утонуть. Можете ли вы дать мне кратчайшее возможное расстояние?"
   "Сможет сделать." Главный геодезист отдал приказ. - Мы приготовим это для вас через минуту. Слава богу, там внизу был кто-то с мозгами".
   "Чтобы нажимать на кнопки, не требуется сверхчеловеческого интеллекта".
   "Вы были бы удивлены. Твоя точка зрения на славные дыры была очень хорошо воспринята - у тебя не будет много времени после того, как насос остановится. Когда вода дойдет до Станции..."
   "Шторы. И все это сделано сейчас - работает свободно и легко - рециркулирует. Поторопитесь с этой дурью!"
   "Вот оно сейчас. Начните с самой высокой точки Stope Fifty Nine. Повторение."
   "Стоп пятьдесят девять". Джонс яростно махнул рукой, выкрикивая слова; тесные горняки повернулись и побежали. Начальник смены последовал за ними, неся рацию, и, проходя мимо, сердито пнул ногой весело жужжащую водяную помпу.
   "Тридцать два градуса от вертикали - где-то между тридцатью и тридцатью пятью".
   "От тридцати до тридцати пяти не по вертикали".
   - Направление - есть компас?
   "Да."
   "Установи синий на ноль. Курс двести семьдесят пять градусов.
   "Синий на ноль. Курс два семь пять.
   "Декс шестьдесят девять целых два десятых фута. Так вы окажетесь во дворе класса Одиннадцати - настолько большом, что вы его не пропустите.
   - Расстояние шестьдесят девять целых два десятых - и все? Отлично! Может, успеем, в конце концов. Они, конечно, копают шахту. отсюда?"
   "Примерно в четырех милях от Шестой. Это займет время".
   "Если мы сможем добраться до Одиннадцатого, у нас будет все время на часах - потребуется неделя или больше, чтобы затопить заправки Двенадцатого. Но этот прогиб, черт возьми, наверняка будет прикосновением и уходом. И скажите, судя по расходу насоса и объему отстойника, не могли бы вы дать мне наилучшую оценку того, сколько времени у нас есть? Мне нужен хотя бы час, но боюсь, что у меня его не будет".
   "Да. Я тебе перезвоню."
   Начальник смены протиснулся сквозь людскую толпу и, волоча за собой рацию, извивался и всплывал на подъем.
   "Райт!" - заорал он, и эхо оглушительно прокатилось по узкой трубе вверх и вниз. - Ты там впереди или я?
   "Ага!" достойный проревел в ответ.
   - Ушло больше людей, чем я думал - сколько - половина из них?
   "Вот-вот".
   "Хороший. Рассортируй тех, кого ты там набрал, по сделкам. Затем, когда он вышел в теперь уже ярко освещенную загонную площадку, "Где сутенеры?"
   - Примерно там.
   "Шуршат бревна. Все, что вы можете найти и где бы вы ни находились, хватайте и приносите сюда. Возьмите также двенадцатидюймовую сталь и шесть футов в длину. Лесорубы, снимайте эту дрянь с лица и начинайте постановку прямо здесь. Вы, гады, подготовьте пару скауферов, чтобы кидать гадость, чтобы похоронить базу и шашечки до нависшей стены. Поспи вон там, в том кармане для отходов, чтобы не засориться. Работайте быстро, ребята, но делайте это твердо - вы знаете, какой груз он должен будет нести и что произойдет, если он не выдержит.
   Они знали. Они знали, что должны делать, и делали это; яростно, но с осторожностью и точностью.
   "Насколько велик прогиб, на который ты рассчитываешь, Супэ?" - спросил босс лесозаготовителя. - Во всяком случае, восемь футов в шахматном порядке до виселицы, а?
   "Да. Я дам вам знать через минуту.
   Вошел геодезист. - Сорок одна минута - мое лучшее предположение.
   "С момента, когда?"
   "С момента отказа насоса".
   - Это было четыре минуты назад - около пяти. И еще пять, прежде чем мы начнем резать. Сорок один минус десять будет тридцать один. Тридцать один из шестидесяти девяти целых два идет..."
   "Две целых две десятых три фута в минуту, - говорит моя палочка".
   "Спасибо. Райт, как вы думаете, какой самый большой прогиб мы можем вырезать в такой породе со скоростью два с четвертью фута в минуту?
   "Эм... м... м". Шахтер почесал свой бородатый подбородок. - Это сложно, босс. У вас должно получиться чертовски близко к сотне фунтов воздуха на ступню на равнине - это двести с четвертью. Но без берли, который можно было бы сутенерить, ротарианец не выдержит такого воздуха - он испортится до полной остановки, прежде чем отрежет ногу. А с берлейской оснасткой она должна сделать почти двойной разрез - семь футов внутри фигера, - так что, как ни посмотри, ты не прорежешь и двух футов с точностью до минуты.
   - Я надеялся, что ты не будешь проверять мои цифры, но ты это делаешь. Итак, мы отрежем пять футов. Распилите свои пиломатериалы соответственно. Мы будем держать этот Берли в руках.
   Райт с сомнением покачал головой. "Мы не хотим умирать здесь больше, чем вы, босс, поэтому мы сделаем все возможное - но как , черт возьми , вы думаете, что сможете удержать ее на работе?"
   "Собери ярмо. Разрежьте подрамник для холста и набивки. Это будет колотить, но человек может выдержать почти все, в достаточно короткие смены, если он должен или умрет.
   И какое-то время - две минуты, если быть точным, в течение которых вращатель пережевал и выплюнул каменную пробку глубиной более пяти футов, - дела действительно шли очень хорошо. Роторным двигателем могли управлять два человека вместо обычных трех; то есть они могли обслуживать сложные пневматические шагающие домкраты, которые не только раскачивали режущий демон по геометрической траектории, но и вдавливали его в забой с постоянно удерживаемым и огромным давлением, даже поднимаясь почти вертикально вверх под тяжестью более двадцати тысяч фунтов.
   Бронированная рука махнула сигналом - голос был совершенно бесполезен - вверх! Клапан был перевернут; возникла огромная, плоская, стальная нога; бревно соскользнуло на место, заскрипев и застонав, когда его большая плоская ступня врезалась в землю. Вверх - снова! Вверх - в третий раз! Восемнадцать секунд - меньше одной трети минуты - увеличение на десять дюймов!
   И, хотя это было непросто, два человека могли удержать Берли - сменами по одной минуте. Как уже упоминалось, эта машина "прокачивалась" под ротор. Он ждал его, удовлетворяя все его нужды с целеустремленностью, невозможной ни для кого, кроме роботизированной преданности. Он выковырял зубья ротора, освободил его соединения, прочистил порты, очистил водосливы от уплотненного мусора, и даже - и это подвиг, совершенно невероятный для любого, кто не знаком с твердостью неокарбаллоя и пределом прочности ультратонкого сплава. - специальные стали - он даже заменил, в то время как в полном объеме, фрезы с алмазными наконечниками ротора.
   И берлей, и роторный были чрезвычайно эффективны, но ни один из них не был ни тихим, ни нежным. В самые тихие минуты они визжали, стонали и кричали, производя громкий звук, в котором нельзя было услышать ничего тише пушечного выстрела. Но когда при замене режущих зубьев ротора "пальцы" бурлея вонзались в твердую скалу и проходили сквозь нее - это было обычным делом для обеих машин, - возникающие в результате взрывы звука невозможно было даже вообразить, не говоря уже о том, чтобы их описать.
   И всегда обе машины извергали потоки камней размером от неосязаемой пыли до кусков размером с кулак.
   По мере того, как прогиб удлинялся, а шашки становились выше, работа начинала замедляться. Они начали терять время, которое они выиграли. Людей было много, но в этой узкой дыре просто не было места для достаточного количества людей для работы. Даже сквозь этот вихрь пыли и падающих камней лесорубы смогли установить там завал, но не смогли поставить его достаточно быстро - на пути было слишком много других людей. Один из них должен был выйти. Поскольку один человек не мог управлять ротором, один человек должен был держать берли.
   Они пытались, один за другим. Нет мыла. Это сбило их с ног. Ротор, загаженный в каждом зубе, канале и вентиляционном отверстии под ужасающим толчком двухсот тридцати фунтов воздуха, просто грыз и скользил. Теперь у лесорубов было место, но делать было нечего. А Джонс, который несколько минут кусал свои усы и игнорировал безумную рацию, мрачно уставился на часы и пленку. Осталось три минуты, и осталось около восьми футов.
   - Дай мне эту броню! - прохрипел он и взобрался на блоки. "Открой воздух настежь - дай целых двести пятьдесят! Спускайся, Мак, а я справлюсь до конца!
   Он уперся плечами в импровизированное коромысло, уперся ногами и рванул. Берли, крича, крича и шумя, радостно принялся за работу - в обе стороны - Боже, какое наказание! Вращающийся, свободный и чистый, жевал камень яростнее, чем когда-либо. Бронированная рука ударила его по ноге. Лифт! Он поднял эту ногу, поставил ее на два дюйма выше. Другой. четыре дюйма. шесть. Одна нога. два. три. Владыка Древних! Была ли эта жизнь агонии всего лишь одной минутой? Или он не держал ее - чертова штука перестала резать? Нет, он по-прежнему резал - камни бились и отскакивали от его шлема так же яростно и так же много, как и прежде; он скорее ощущал, чем ощущал, с каким бешеным усилием работали реле лесорубов, поддерживая в движении эти высокошаговые домкраты.
   Нет, это была всего одна минута. Вдвое больше времени еще предстоит пройти. Бог! Ничто не могло быть настолько жестоким - слон-бык не мог этого вынести - но, клянусь всеми богами космоса и всеми чертями ада, он останется с этим, пока не прорвется этот прогиб. И мрачно, упрямо, ближе к концу на девять десятых бессознательно Ленсмен Конвей Костиган остался с ним.
   А в загоне, так далеко внизу, из динамика заревел новый и очень авторитетный голос.
   "Джонс! Черт возьми, Джонс, ответь мне! Если Джонса нет, ответьте мне кто-нибудь другой - кто угодно !
   "Да сэр?" Райт боялся ответить на этот безапелляционный призыв, но еще больше боялся не ответить.
   "Джонс? Это Клэнси.
   "Нет, сэр. Не Джонс. Райт, сэр, лучший горняк.
   - Где Джонс?
   - В саге, сэр. Он держит Берли - один.
   " Один! Адское фиолетовое пламя! Скажи ему, сколько людей у него на роторе?
   - Два, сэр. Это все, для чего у них есть место.
   "Скажи ему, чтобы бросил это - посади на это кого-нибудь другого - я не позволю его убить, черт возьми!"
   - Он единственный, кто достаточно силен, чтобы удержать его, сэр, но я дам знать. Привыкайте с помощью языка жестов и возвращайтесь вниз. - Прошу прощения, сэр, но он велел отправить вас к черту, сэр. Он говорит, что у него не будет времени на болтовню, пока эта чертова пауза не закончится или сок не истечет, сэр.
   Из динамика вырвался взрыв ненормативной лексики, такой жестокости, что насквозь напуганный Райт швырнул рацию в мусоропровод, и в тот же миг ротационная установка разбилась.
   Ошеломленный, сонный, едва сознающий свое чудовищное усилие, Джонс по-совиному смотрел сквозь тяжелые линзы своего шлема со стальными скобами, пока лесорубщики прокладывали еще несколько рядов древесины, а ротор шел сам и цеплялся за бурли вверх и из ямы. . Он неуклюже выбрался наружу, и пока он смотрел на столб света, вспыхивающий вверх из пропасти, его горло начало подниматься.
   - Что за мысль, что этот чертов геодезист вот так нам врёт? он болтал. "У нас была куча-куча времени - не пришлось убивать себя - чертова вода еще не дошла - что в этом такого..." Он слабо пошатнулся, сделал один короткий шаг, и свет погас. Оценка геодезиста оказалась невероятно, случайно близкой. У них было немного дополнительного времени; но это очень легко измерялось секундами.
   И Джонс, до конца логичный, но странным образом, стоял в почти осязаемой темноте, шатался и думал. Если человек ничего не видел широко открытыми глазами, он был либо слеп, либо без сознания. Он не был слепым, поэтому он должен быть без сознания и не знать об этом. Он вздохнул, устало и благодарно, и рухнул.
   Аккумуляторные фонари вскоре были снова подключены, и все знали, что они прорвались. Паники больше не было. И еще до того, как начальник смены пришел в себя, он уже шел по штреку к Одиннадцатой станции.
   Нет необходимости распространяться об остальной части этого мрачного и ужасного дела. Уровень за уровнем был активирован; и, поскольку работа вверх в шахтах намного быстрее, чем работа вниз, две стороны встретились на восьмом уровне. Половина людей, которые в противном случае погибли бы, были спасены, и - что гораздо важнее с точки зрения Uranium, Inc. - более глубокая и богатая половина самого большого и богатого из существующих урановых рудников вместо того, чтобы быть остановленной в течение года. или больше, вернется в полную силу через пару недель.
   А Джорджа Вашингтона Джонса, все еще немного шатавшегося после пережитого, вызвали в приемную. Но до того, как он пришел:
   - Я собираюсь сделать его помощником начальника производства, - объявил Клэнси.
   "Я так не думаю."
   - Но послушайте, мистер. Исааксон , пожалуйста ! Как, по-твоему, я соберу штат, если ты будешь отнимать у меня каждого хорошего человека, которого я найду?
   - Вы не нашли его. Биркенфельд сделал. Он был здесь только на экзамене. Он идет в отдел Q.
   Клэнси, открывший рот, чтобы продолжить свои возражения, молча закрыл его. Он знал, что отдел Q был...
   Департамент К.
  
   ГЛАВА 15
   Костиган не удивился, увидев человека, которого он знал как Биркенфельда, в богато украшенном конференц-зале Ураниума. эй да Объявление, однако, не ожидало увидеть Исааксона. Он, конечно, знал, что компания "Спейсвэйз" владеет "Ураниум, Инк." и планетой Эридан в полном объеме; но ему и в голову не приходило, что его дело будет иметь достаточно важное значение, чтобы заслужить личное внимание самого Большого Шумного. Поэтому вид этого учтивого и непроницаемого лица вызвал у предполагаемого Джонса более чем временное беспокойство. Исааксон был лучшим игроком в рейтинге, далеко не в своем классе. Это задание должен был взять на себя Вирджил Сэммс, но поскольку он не...
   Но вместо инквизиции встреча с самого начала была дружеской и неформальной. Они хвалили его за здравый смысл и точность его решений. Отблагодарили его и словами, и значительной суммой расходных кредитов. Они побуждали его говорить о себе, но ни о звездной камере, ни о перекрестном допросе не было и речи. Последний вопрос был репрезентативным для всей конференции.
   "Еще одна вещь, Джонс, меня немного сбила с толку, - сказал Айзексон с очень обаятельной улыбкой. - Поскольку ты не пьешь и не ищешь женственного... э... общения, зачем ты полез в логово Ревущего Джека?
   - Две причины, - сказал Джонс с несколько стыдливой ухмылкой. - Незначительную трудно объяснить, но... ну, мне было не очень легко на Земле... вы все знаете об этом, я полагаю?
   Они знали.
   "Ну, у меня был очень мрачный взгляд на вещи в целом, и хорошая драка могла бы вывести меня из себя. Так всегда бывает".
   "Я понимаю. И главная причина?
   "Конечно, я знал, что нахожусь на испытательном сроке. Я должен был получить повышение, и быстро, или остаться навеки утопленным. Чтобы быстро продвинуться по службе, человек может либо быть достаточно подхалимом, чтобы его вытащили сверху, либо его могут подтолкнуть люди, с которыми он работает. Лучший способ понравиться толпе хард-роковых мужчин - это лизнуть несколько из них - в нерабочее время, конечно, и, по словам Хойла, - и чем больше из них вы сможете лизнуть за раз, тем лучше. Я неплохо разбираюсь в драках, поэтому я сделал ставку на то, что копы вмешаются, прежде чем меня слишком сильно избивают. Я выиграл."
   - Понятно, - снова сказал Исааксон совершенно другим тоном. Теперь он видел. "Первый прием используется настолько повсеместно, что возможность второго мне и в голову не пришла. Хорошая работа, очень хорошая". Он повернулся к остальным членам правления. - На этом, я полагаю, дела встречи заканчиваются?
   По какой-то причине Исааксон слегка кивнул, задавая вопрос; и один за другим, как будто в согласии, другие кивали в ответ. Встреча прервалась. Однако за дверью магнат не занимался своими делами и не посылал Джонса по своим делам. Вместо:
   "Я хотел бы показать вам, если позволите, наземную часть наших Работ?"
   - Мое время принадлежит вам, сэр. Я заинтересован."
   Здесь нет необходимости вдаваться в подробности величайшей операции Цивилизации по добыче урана; бункеры-накопители, измельчители, столы Уилфли и шламонакопители, флотационные шлюзы, обжарочные аппараты и восстановители, процессы растворения и кристаллизации и перекристаллизации, окончательного окисления и восстановления. Достаточно сказать, что Исааксон показал Джонсу всю необъятность Уранового завода номер один. Поездка закончилась на верхнем этаже возвышающегося административного здания, в комнате с большими экранами, в которой стоял письменный стол, пара стульев и невероятно массивный сейф.
   "Закури". Исааксон указал на пачку сигарет любимой марки Джонса и закурил. "Вы знали, что вас проверяют. Интересно, однако, знали ли вы, сколько из них было тестированием?"
   "Все это." Джонс ухмыльнулся. - За исключением сильного удара, конечно.
   "Конечно."
   "Там было слишком много возможностей, слишком много разных видов, слишком гладких. Однако я должен предупредить вас: я мог бы уйти с полмиллиона.
   "Возможность существовала". Удивительно, но Исааксон не сказал ему, что ловушка была более изощренной, чем казалось. "Однако это стоило того, чтобы рискнуть. Почему ты этого не сделал?
   "Потому что я рассчитываю заработать больше, чем это, немного позже, и я мог бы прожить дольше, чтобы потратить это".
   - Здраво мыслить, мой мальчик, действительно здраво. Ну, вы, конечно, заметили голосование в конце собрания?
   Джонс это заметил; и, хотя он этого не сказал, с тех пор он думал об этом. Пожилой мужчина подошел к сейфу и открыл его, обнаружив один-единственный, поразительно маленький пакет.
   "Вы прошли, единогласно; теперь вы изучаете то, что должны знать. Не то чтобы мы доверяли вам безоговорочно. За тобой будут долго следить, и прежде чем ты успеешь сделать один неверный шаг, ты умрешь".
   - Казалось бы, неплохой бизнес, сэр.
   "Хорошо, что ты так смотришь на это - мы думали, что ты это сделаешь. Вы видели работы. Неплохая операция, не так ли?
   "Грандиозно, сэр. Самая большая вещь, которую я когда-либо видел".
   - Что бы вы тогда сказали по поводу того, что этот офис - наша настоящая штаб-квартира, а этот маленький пакет - наш настоящий бизнес? Он захлопнул дверь сейфа, повернул ручку.
   - Пару часов назад это было бы очень удивительно. Костиган не мог позволить себе показаться глупым или обладать слишком большими знаниями. Ему пришлось держать чрезвычайно трудный средний курс. - Однако после кульминации этого наращивания это вовсе не кажется невозможным. Или что в колесах были колеса - их было много!
   "Умная!" Исааксон аплодировал. "И что, по вашему мнению, может быть в этом пакете? Эта комната защищена от лучей.
   "Против чего может противостоять Галактический Патруль?"
   "Положительно".
   "Ну, тогда это может быть что-то, начинающееся на букву", - он почти незаметно быстро щелкнул двумя пальцами в букву "Т" и продолжал без перерыва: "М, как в морфии".
   "Ваша осторожность и сдержанность заслуживают похвалы. Если у меня и оставались какие-то сомнения относительно твоих способностей, то они исчезли. Он сделал паузу, нахмурившись. По мере того, как вера в способности возрастала, вера в искренность уменьшалась. Это сомнение, это сомнение возникало каждый раз, когда нового руководителя посвящали в тайны отдела Q. Решение Правления было правильным. Они поскользнулись только дважды, и эти две ошибки были достаточно легко исправлены. Парень был предупрежден один раз; этого было достаточно. Это сделало решительный шаг. "Вы будете работать здесь с помощником начальника производства, пока не поймете обязанности этой должности. Вас переведут в Tellus в качестве помощника руководителя работ. Однако ваши основные обязанности будут связаны с отделом Q, который вы когда-нибудь возглавите, если добьетесь успеха. И, кстати, когда ты отправишься в Теллус, такой пакет, как тот, что в сейфе, будет с тобой.
   "Ага, понятно. Я поправлюсь, сэр. Джонс позволяет Исааксону увидеть, как мускулы его челюсти напрягаются в решимости. "Может, мне потребуется некоторое время, чтобы освоиться, сэр, но я научусь".
   "Я уверен ты будешь. А теперь подробнее..."
  
   Вирджил Сэммс должен был быть уверен в своих фактах. Более того, он должен был быть в состоянии их доказать; не только к удовлетворению сотрудника правоохранительных органов, но и вне всяких разумных сомнений самого твердолобого члена циничного и скептически настроенного жюри. Поэтому Джек Киннисон и Мейс Нортроп отправились по тионитовому следу именно в том месте, где Джорджу Олмстеду каждый раз приходилось его оставлять; в атмосфере Кавенды. И, к счастью, особой подготовки не потребовалось.
   Кавенда была, как уже упоминалось, первобытным миром. Его коренные жители гуманоидного типа развили культуру, в некоторых отношениях приближающуюся к культуре североамериканских индейцев примерно во времена Колумба, а в других - к культуре древних кочевников Аравии. Так пара бродячих туземцев, неузнаваемых под своими грязными непромокаемыми одеялами и чуть более тонкими слоями жира и копоти, бесстрастно, без любопытства наблюдали, как ящик парил на парашюте с неба на землю. Верхом на своей неотесанной повозке они последовали за этим ящиком, когда его везли в деревню белого человека. В отличие от многих других туземцев, эти двое не приплыли в эту деревню, чтобы молча прислониться к камню или стене, ожидая своей очереди, чтобы обменять несколько часов простого труда на контейнер нового сильнодействующего напитка. Однако они постоянно и подробно информировались обо всем, что делали эти странные, одержимые дьяволом белые люди. Один из этих псевдоаборигенов забрел в пустыню за два или три дня до того, как огромное существо-которое-летает-без-крыльев покинуло землю; другой сразу после этого.
   Таким образом, было зафиксировано отправление космического корабля из Кавенды, как и его прибытие в Эридан. Инженерам Патруля было чрезвычайно трудно разработать способы и средства отслеживания этого корабля от отправления до прибытия, не вызывая подозрений, но это не оказалось невозможным.
   А Джек Киннисон, лениво и элегантно развалившийся в вестибюле космопорта Данополис, незаметно кипел. Проглотив тем утром крошечную капсулу специального назначения, он понял, что находился под непрерывным контролем шпионских лучей более двух часов. Он не выдал себя - практически все заткнули внутренние карманы пальто и задние карманы, и переход кошачьих усов от Линзы к ноге просто не был виден, - но при всей пользе, которую они ему приносили, его ультраинструменты могли так же хорошо вернулись на Теллус.
   "Масса!" - послал он, без каких-либо изменений в бессодержательном выражении его лица. "Я все еще прикрыт. Ты?"
   "Покрытый!" ответной мыслью было фырканье. "Они накрывают меня, как вода накрывает подводную лодку!"
   "Оставайтесь на связи. Я позвоню Спаду. Окучивать!"
   - Входи, Джек. Конвей Костиган, оставшийся один в святилище Департамента Кью, казалось, не был занят, но он был занят.
   "Эта красная селедка, которую нам велели тащить через тропу, была чертовски красной. Они, должно быть, более обидчивы, чем фульминаты, чтобы шпионить за своими вооруженными силами - ни Мейс, ни я не умеем работать. Кто-нибудь еще прикрыт?
   "Нет. Все чисто."
   "Хороший. Скажи им, что нас вывели блокаторы Звильника.
   "Я это сделаю. Только дистанция или кто-то у тебя на хвосте?
   "Кто-то; и я имею в виду какое-то тело . Ловкий цыпленок с классным шасси; блондинка, с большими, большими круглыми глазами. Слишком хорошо, чтобы быть правдой; особенно фальшивки. Проводка, друг мой, и мне не удалось рассмотреть ее поближе, но я не удивлюсь, если ее ноздри расширились хотя бы на миллионную долю миллиметров слишком сильно. Я хочу включить шпионский луч - безопасно ли использовать Фреда? Киннисон упомянул седого инженера, который сейчас слонялся по одному космическому кораблю; не тот, на котором они с Нортропом прибыли в Эридан.
   "Точно нет. Я могу сделать это сама и при этом оставаться в образе... Нет, я ее не знаю. Неудивительно, конечно, поскольку политика здесь заключается в том, чтобы никогда не позволять правой руке знать, что делает левая. А ты, Масе? У тебя тоже есть маленькая подружка?
   "Да, верно, брат; но не мало. Больше моего размера. Нортроп указал на высокую, подтянутую брюнетку, шагавшую с непринужденной, сознательно бессознательной осанкой профессиональной модели.
   "Хм. Я ее тоже не знаю, - сообщил Костиган, - но обе они носят четырехдюймовые блоки для шпионских лучей и, вероятно, наряжены, как рождественские елки. Судя по всему, доказательство P-gun. Я не могу проникнуть, конечно, но, может быть, я смогу получить точку зрения... Ты прав, Джек. Ноздри забиты. Анти-тионит, анти-Ви-Два, анти-все. По сути, антисоциальная. Я раздам их фотографии и посмотрю, знает ли кто-нибудь кого-нибудь из них".
   Он так и сделал, и более сотни самых проницательных оперативников Патруля - в этом случае Северная Америка вторглась в Эридан большими силами - изучали и думали. Никто не знал высокую брюнетку, но...
   - Я знаю блондинку. Это был Паркер из Вашингтона, проработавший двадцать пять лет асом службы. "Адская кошка Хейзел" ДеФорс, сваренная вкрутую красотка без повешения. Следите за своим шагом вокруг нее; она так же удобна с ножом и нокаутирующими каплями, как и с пистолетом".
   "Спасибо, Паркер. Я слышал о ней. Костиган быстро соображал. "Свободный копейщик. Невозможно сказать, на кого она работает в данный момент. Это было утверждение, а не вопрос.
   - Только то, что это должен быть кто-то с большими деньгами. Цена у нее высока. Это все?"
   - Вот и все, товарищи. Затем Джеку и Нортропу: "Я считаю, что вы двое, ребята, совершенно не в своем классе - в меньшинстве, в меньшинстве, в меньшинстве и в вооружении. Раздевшись, вы сидячие утки; и если вы поставите какие-нибудь экраны, это кристаллизует их подозрения, и они тут же схватят вас или, может быть, даже вырубят. Вам лучше убраться отсюда во всю прыть; Вы не можете сделать больше ничего хорошего здесь, как обстоят дела.
   "Мы можем точно!" Киннисон протестовал. - Ты хотел отвлечься, не так ли?
   - Да, но ты уже...
   "То, что мы уже сделали, не является заплаткой к тому, что мы можем сделать дальше. Мы можем настроить такое разнообразие, что мальчики могут идти прямо по пятам за тионитоносцем, не обращая ни на кого внимания. Кстати, вы еще не знаете, кто его понесет?
   "Нет. Никакого проникновения".
   - Скоро будешь, бако. Смотрите наш дым!"
   - Что, по-твоему, ты собираешься делать? - резко спросил Костиган.
   "Этот." Джек объяснил. "И не пытайся сказать нет. Мы сами по себе, ты же знаешь".
   "Мы... л... л... это звучит хорошо, и если вы сможете это сделать, это бесполезно. Вперед, продолжать."
   Скромно-сладкая блондинка безутешно смотрела на доску объявлений, на которой к времени прибытия корабля, опоздавшего на три часа, добавлялись еще тридцать минут. Она взяла книгу, взглянула на обложку, отложила. Ее рука потянулась к журналу, отдернулась и лениво опустилась на колени. Она вздохнула, мило подавила зевок, откинулась на спинку сиденья - в такой позе, как заметил Джек, что не мог заглянуть ей в ноздри, - и закрыла глаза. И Джек Киннисон, явно приняв решение, сел рядом с ней.
   "Извините, мисс, но я чувствую себя так же, как вы выглядите. Можете ли вы сказать мне, почему конвенция постановляет, что два человека, застрявшие в этой толпе из-за прибывающих неизвестно когда, должны страдать в одиночестве, когда им было бы гораздо веселее страдать вместе?
   Глаза девушки медленно открылись; она не испугалась, не испугалась и, казалось, даже не заинтересовалась. В самом деле, она смотрела на него с таким безразличием и так долго, что он начал задаваться вопросом - неужели она собирается играть милую и невинную до конца?
   - Да, условности иногда глупы, - наконец признала она, и ее прекрасные губы изогнулись в легкой улыбке. Ее голос, низкий и сладкий, идеально подходил к остальным ее очаровательным качествам. "В конце концов, совершенно приятные люди встречаются на корабле неформально; почему не на соревнованиях?"
   "А почему бы и нет? И я совершенно приятный человек, уверяю вас. Вилли Борден это имя. Мои друзья зовут меня Билл. И ты?"
   "Беатрис Бейли; Пчела, короче. Скажи мне, что тебе нравится, и мы поговорим об этом".
   "Зачем говорить, когда мы могли бы есть? Я с парнем. Он где-то на поле - крупный здоровяк с черными усами в тонкую полоску. Может быть, вы видели, как он разговаривал со мной некоторое время назад?
   - Думаю, да, теперь, когда вы упомянули его. Слишком большой, слишком большой. Девушка говорила небрежно, но сумела ясно дать понять, что Джек Киннисон как раз подходит по размеру. "Почему?"
   - Я сказал ему, что поужинаю с ним. Выследим его и поедим вместе?
   "Почему бы и нет? Он один?"
   - Был, когда я видел его в последний раз. Хотя Джек точно знал, где находится Нортроп и кто с ним, он должен был перестраховаться; он не знал, как много на самом деле знал этот "Би Бейли". - Однако он знает здесь намного больше людей, чем я, так что, возможно, сейчас это не так. Позволь мне понести часть этой добычи?
   - Вы могли бы нести эти книги - спасибо. Но поле такое большое - как вы собираетесь его найти? Или ты знаешь, где он?
   "Угу!" он решительно отрицал. Это был критический момент. У нее, конечно, не было никаких подозрений - пока - но она показывала признаки нежелания идти туда, и если она откажется пойти... - Честно говоря, мне все равно, найду я его или нет - идея бросить его привлекает меня все больше и больше. Так как насчет этого? Мы мчимся к третьему причалу - просто чтобы мне не пришлось врать о его поисках - и мчимся прямо сюда. Или ты бы предпочла, чтобы это было вдвоем?"
   "Я отказываюсь отвечать советом или советом". Девушка весело рассмеялась, но ее ответ был достаточно простым.
   Их темп продвижения ни в коем случае не был рывком, и Киннисон не смотрел - глазами - на Нортропа. Тем не менее, к югу от третьего дока две молодые пары встретились.
   - Моя кузина, Грейс Джеймс, - сказал Нортроп, не дрожа и не дрожа. "Дикий Вилли Борден, Грейс, которого обычно называют Лысым из-за его волос".
   Девушек представили; каждый удостоил другого совершенно бессмысленной улыбкой и бесцветным условным словом приветствия. Были ли они на самом деле совершенно незнакомыми людьми? Или они на самом деле сотрудничали так же тесно, как и два молодых Ленсмена? Если это была игра, то это была прекрасная работа; ни один мужчина не мог обнаружить ни малейшего недостатка в поведении любой из девушек.
   - Куда, пилот? Джек не допускал задержки времени. - Ты знаешь все места вокруг. Веди нас к хорошему".
   - Сюда, мой старый и ароматный плод. Нортроп размашисто двинулся вперед, и Джек снова напрягся. Прогулка вела прямо мимо пристани третьего класса, по-видимому, заброшенной, единственным обитателем которой было некое сверхбыстрое судно. Если ничего не произойдет еще пятнадцать секунд...
   Ничего не произошло. Смеющаяся, болтающая четверка подошла к порталу. Дверь распахнулась, и Ленсмены вступили в бой.
   Им не нравилось бить женщин силой, но скорость была их главным соображением, а безопасность - вторым; и невозможно для мужчины развить скорость, неся сознательную, гибкую, сильную, тяжеловооруженную женщину в таком положении, что она не может использовать кулаки, ноги, зубы, ружье или нож. С другой стороны, женщину без сознания можно нести легко и достаточно безопасно. Поэтому Джек развернул свою напарницу, втиснув обе ее руки в свою. Свободная рука метнулась вверх к шее; твердый палец, безошибочно прижатый к нерву; девушка обмякла. Двух жертв втолкнули на борт, и космический корабль, теперь окруженный полноэкранным экраном, взлетел.
   Киннисон не обращал внимания ни на корабль, ни на курс; приказы давно отданы и будут выполняться. Вместо этого он опустил свою ношу на пол, разложил ее плашмя, отыскивал и удалял элемент за элементом проводки, аппаратуры, наступательного и оборонительного вооружения. Он не стал раздевать ее, совсем, но убедился, что единственное оружие, оставшееся у юной леди, было тем, которым ее наделила Природа. А поскольку Нортроп позаботился о своем предполагаемом двоюродном брате с такой же тщательностью, стрелковое оружие было отправлено наружу, и обе двери комнаты были надежно заперты.
   "А теперь, адская кошка Хейзел ДеФорс, - сказал Киннисон разговорчиво, - ты можешь выйти из этого в любое время - ты вернулась к нормальной жизни по крайней мере на две минуты. Вы обнаружили, что ваша знаменитая сексапильность не сработает. Там нет ничего незакрепленного, за что можно схватиться, а ты слишком умный оператор, чтобы схватить меня голыми руками. Кто капитан вашей команды - вы или торговец одеждой?
   "Конь в одежде!" - воскликнула статная брюнетка, но ее протесты были заглушены. Блондинка могла - и говорила - громче, быстрее и грубее.
   - Думаешь, тебе это сойдет с рук ? - спросила она. "Да что вы..." - и эта безупречная, яркая, блестяще детализированная характеристика могла бы прожечь себе дорогу сквозь четырехслойный асбест. - И что, по-твоему, ты собираешься со мной делать?
   "Что касается первого, я так думаю", - ответил Киннисон, не обращая внимания на многословие о глубоком космосе. - Что до второго - пока не знаю. Что бы вы сделали, если бы наши ситуации поменялись местами?"
   - Я бы тебя в пепел испепелил - а то возьми нож и...
   "Хейзел!" - резко предостерег брюнет. "Осторожный! Вы их тронете, и они...
   - Заткнись, Джейн! Они не причинят нам больше вреда, чем уже причинили; это психологически невозможно. Не правда ли, коп? Хейзел зажгла сигарету, глубоко затянулась и выпустила облачко дыма в лицо Киннисон.
   - Наверное, да, - довольно откровенно признал Ленсмен, - но мы можем посадить вас на всю оставшуюся жизнь.
   "Космос счастлив? Или ты думаешь, что я такой?" - усмехнулась она. "Что бы вы использовали для дела? Мы в такой же безопасности, как если бы мы были в божьем кармане. Кроме того, наши позиции довольно быстро изменятся . Вы можете этого не знать, но прямо сейчас нас преследуют самые быстрые корабли в космосе".
   - На этот раз ты ошибаешься. У нас самих полно ног, и мы рвемся на встречу с опергруппой. Но довольно этой болтовни. Я хочу знать, на какой ты работе и почему выбрал нас. дайте."
   "О, не так ли?" Хейзел ядовито заворковала. "Подойди и сядь к маме на колени, маленький солдатик, и она расскажет тебе все, что ты хочешь знать".
   Оба Ленсмена исследовали все, что у них было, но ничего ценного не узнали. Женщины не знали, что пытались сделать патрульные, но они были настолько враждебны, что их ментальные блоки, хотя и бессознательные, были так же эффективны, как полноценные мысленные экраны против самых коварных подходов мужчин.
   - Что-нибудь в их ручных сумках, Масе? - наконец спросил Джек.
   - Я посмотрю... Ничего особенного - только это, - и сама бесцветность голоса Нортропа заставила Джека быстро поднять взгляд.
   "Просто письмо от парня". Хейзел пожала плечами. "Ничего горячего - даже теплого - иди и читай".
   "Меня не интересует, что там написано, но было бы разумно разработать его, конверт и все такое, для невидимых чернил и еще чего-то". Он так и сделал, посчитав это стоящей тратой времени. Он уже знал, в чем заключалось скрытое послание; но никто, кроме Патруля, не должен знать, что никакая информация, даже закодированная, искаженная, замаскированная или отправленная каким бы то ни было образом, не может быть сокрыта от владельца Линзы Арисии.
   - Послушай, Хейзел, - сказал Киннисон, поднимая уже слегка испачканную бумагу. "Три шесть два" - это вы, я полагаю, и вы командир отряда - "Люди, упомянутые ранее под следствием, перестаньте назначать три девять восемь" - это, должно быть, вы, Джейн, - и знакомьтесь, прекратите, если нет дальнейших указаний. получено к восемнадцати часам, немедленно ликвидировать первую партию".
   Белокурая оперативница впервые потеряла наглый контроль. "Почему... этот код невозможно взломать !" - выдохнула она.
   "Опять неправа, Нежная Алиса. Некоторые из нас специалисты". Он направил мысль на Нортроп. - Это немного меняет дело, Масе. Я собирался отпустить их, но теперь я не знаю. Лучше мы обсудим это с боссом, не так ли?
   "Положительно ! "
   Был вызван Сэммс, и он обдумывал этот вопрос примерно одну минуту. - Твоя первая идея была правильной, Джек. Отпусти их. Сообщение может быть полезным и информативным, но не для женщин. Они ничего не знают. Поздравляю, ребята, с полным успехом операции "Отвлекающий маневр".
   "Ой!" Джек мысленно поморщился своему напарнику после того, как Первый Ленсман отключился. "Они знают достаточно, чтобы столкнуть нас с тобой, но это не важно, говорит он!"
   - И это не так, дружище, - усмехнулся в ответ Нортроп. "В меру, может быть, если бы они нас достали, но совсем нет, так что теперь не могут. Ленсмены приземлились, и ситуация в надежных руках. Это написано. Салах".
   "Проверять. Давай завершим это". Джек повернулся к блондину. - Пошли, Хейзел. Вне. Спасательная шлюпка номер четыре. Хочешь прийти с миром, или мне снова вцепиться тебе в шею?
   "Вы могли бы подумать о других местах, где было бы веселее". Она встала и посмотрела ему прямо в глаза, скривив губы. - То есть, если бы ты был мужчиной , а не сублимированным бойскаутом.
   Киннисон, не говоря ни слова, повернулся и отпер дверь. Хейзел с важным видом двинулась вперед, но более высокая девушка держалась сзади. - Ты уверен, что есть воздух - и они нас подберут? Может быть, они заставят нас дышать космосом..."
   "Хм? У них нет мужества, - усмехнулась Хейзел. "Давай, Джейн. Ты сказал номер четыре, дорогая?
   Она шла впереди. Киннисон открыл портал. Джейн поспешила на борт, но Хейзел остановилась и протянула руки.
   - Ты даже не собираешься поцеловать маму на прощание, малыш? - насмехалась она.
   "Лучше не тратить больше времени. Мы взорвем эту лодку, запечатанную или открытую, за пятнадцать секунд. С каким усилием Киннисон держал свой голос ровным и бесстрастным, он надеялся, что девица никогда не узнает.
   Она посмотрела на него, начала что-то говорить, снова посмотрела. Она зашла ровно настолько, насколько это было безопасно. Она вошла в лодку и потянулась к рычагу. И пока клапан плавно закрывался, люди услышали звенящий смех, напоминающий сосульки, разбивающиеся о стальные колокола.
   "Адские... Наглые... Петли!" Киннисон вытер лоб, когда спасательная шлюпка унеслась прочь. Хейзел была для него чем-то совершенно новым; явление, с которым не могли справиться ни его образование, ни обучение, ни опыт. "Я слышал о парне, который схватил тигра за хвост, но..." Его мысль закончилась на изумленной, растерянной ноте.
   "Ага." Northrop был не в лучшем случае. "Мы выиграли - технически - я полагаю - или победили? Это была ужасная пощечина, которую мы выдержали, мистер.
   "Ну, в любом случае, мы ушли живыми... Мы скажем Паркеру, что его наркотик верен до пресловутых двадцати знаков после запятой. А теперь, когда мы сбежали, давайте позвоним Спаду и посмотрим, что из этого выйдет.
   И Костиган-Джонс заверил их, что все действительно вышло очень хорошо. За грузом тионита следили без каких-либо затруднений, от космического корабля до собственного офиса Джонса, и теперь он покоился в личном сейфе отдела Кью под личным наблюдением и охраной Джонса. Давление значительно уменьшилось, как и предполагали Киннисон и Нортроп, когда устраивали диверсию. Костиган бесстрастно выслушал всю историю.
   "Теперь я должен был стрелять в нее или нет?" - потребовал Джек. - Неважно, мог я или нет - я не мог - но должен был, Спад?
   "Я не знаю." Костиган думал несколько минут. "Я так не думаю. Нет, не хладнокровно. Я тоже не мог, и не стал бы, если бы мог. Это того не стоило. Кто-нибудь когда-нибудь ее застрелит, но не один из нас, если, конечно, не в драке.
   "Спасибо, Спад; это заставляет меня чувствовать себя лучше. Выключенный."
   Рабочий стол Костигана-Джонса уже был свободен, поскольку документов, связанных с его положением в отделе Q, было мало или совсем не было. Поэтому его приготовления к отъезду были немногочисленными и простыми. Он просто открыл сейф, сунул сверток в карман, закрыл и запер сейф и поехал на служебной машине в космопорт.
   Не было больше формальностей и в отношении его ухода с планеты. У Эридана, конечно же, была своего рода таможенная граница; но поскольку Uranium Inc. Плата за Эридан была простой, таможня не обращала внимания ни на корабли компании, ни на малочисленных сотрудников компании с золотыми значками. Джонсу не нужны были ни билет, ни паспорт, ни виза. Работники компании беспрепятственно и беспрепятственно ездили на кораблях компании к заводам компании и обратно, где бы они ни находились. Таким образом, с аурой могущества своего нового положения - и Золотым значком номер тридцать восемь - Джорджа У. Джонса быстро доставили на урановый корабль и показали его каюту.
   Неудивительно и то, что путешествие из Эридана на Землю прошло совершенно без происшествий. Это было обычное грузовое судно, перевозившее уран обычным рейсом. Ее груз, конечно, был ценным - sine qua non межзвездной торговли, - но ни в коем случае не драгоценным. Ни в коем случае не пиратская приманка. И только двое знали, что это бегство хоть сколько-нибудь отличается от того, что ему предшествовало, или того, что последует за ним. Если этот корабль сопровождали или охраняли, этого факта не было видно: ни одно патрульное судно не подходило к нему ближе, чем четыре детета - об этом позаботились Вирджил Сэммс и Родерик Киннисон.
   Однако путешествие не было утомительным. Джонс был занят каждую минуту. На самом деле едва хватило минут, чтобы усвоить материал, который дал ему Исааксон, - макеты, технологические схемы и организационные схемы "Работы номер восемнадцать" на Теллусе.
   И по прибытии в частный космопорт, составлявший неотъемлемую часть завода номер восемнадцать, Джонс не удивился (теперь он знал больше, чем несколькими неделями ранее, и гораздо больше, чем человек на улице), узнав, что таможня жители этого конкретного порта въезда в Северную Америку были такими же услужливыми, как и жители Эридана. Они не удосужились даже пересчитать ящики, не говоря уже о том, чтобы осмотреть их. Они проштамповали корабельные бумаги, не читая и не проверяя их. Правда, они небрежно обыскали членов экипажа и каюты, но золотой значок с небольшим номером по-прежнему оставался магическим талисманом. Непререкаемый, священный, он и его багаж были сопровождены к наземной машине первыми в очереди.
   "Административное здание", - сказал Джонс-Костиган хакеру, и на этом все.
  
   ГЛАВА 16
   Говорят, что основным побуждением эддорианцев была жажда власти; мысль, которая должна быть разъяснена и, возможно, слегка изменена. Их войны, их раздоры, Их междоусобные интриги и коварство были неизбежны из-за грандиозности и способностей - и ограниченности - их ума. Ни на одной планете не может произойти столько событий, чтобы хотя бы частично занять их умы; и, в отличие от арисианцев, они не могли насытиться статичным философским изучением бесконечных возможностей Космического Всего. Они должны были что-то делать ; или, что еще лучше, заставить других и меньших существ делать что-то, чтобы физическая вселенная соответствовала их представлению о том, какой должна быть вселенная.
   Их первой заботой было создание различных эшелонов контроля. Второй эшелон, непосредственно под Хозяевами, был, конечно, самым важным, и после обзора обеих галактик решили отдать эту высокую честь плуранцам. Плур, как теперь хорошо известно, был планетой Солнца, настолько изменчивой, что вся жизнь Плура должна была претерпевать радикальные циклические изменения в физической форме, чтобы пережить огромные климатические изменения, происходящие каждый год. Однако физическая форма ничего не значила для эддорианцев. Поскольку в этом нашем обычном пространстве не существовало ни одной планеты, даже отдаленно похожей на их, телосложения, подобные их, были бы невозможны; и менталитет Плорана оставлял желать лучшего.
   В третьем эшелоне было много разных рас, среди которых хладнокровные, ядовитые эйхи были, пожалуй, самыми эффективными и самыми бессердечными; а в четвертом были миллионы и миллионы сущностей, представляющих тысячи и тысячи разнообразных рас.
   Таким образом, в исторический момент, представленный временем Вирджила Сэммса и Родерика Киннисона, эддорианцы были заняты; и если такое слово может быть использовано, счастливым. Гарлейн из Эддора, уступавший по власти только Всевышнему, самому Его Абсолютному Превосходству, уделял мало внимания какой-либо одной планете или какой-либо одной расе. Даже такой ум, как его, управляя делами двадцати миллионов, потом шестидесяти миллионов, а потом ста миллионов миров, может делать это только в общих чертах, а не в деталях.
   Таким образом, отчеты, которые теперь заливались Гарлейном постоянно растущим потоком, касались классов и групп миров, солнечных систем и галактических регионов. Возможно, планета может быть упомянута как представитель класса, но никакая отдельная сущность ниже Плорана не упоминалась и не обсуждалась. Гарлейн проанализировал эти потрясающие отчеты; сопоставлял, переваривал, сравнивал и согласовывал их; определенные тенденции и тенденции и наиболее вероятные результаты. Гарлейн отдавал приказы, выполнение которых заставляло весь галактический регион все более и более точно вписываться в Великий План.
   Но, как уже отмечалось, босконианской системе был присущ один изъян. Подчиненные тогда, как и сейчас, были склонны замалчивать собственные ошибки, прикрывать свою некомпетентность. Таким образом, поскольку у него не было причин спрашивать конкретно, Гарлейн не знал, что что-то пошло не так на Третьем Соле, чумной планете, которая прежде доставляла ему больше проблем, чем все остальные его миры вместе взятые.
   Постфактум легко сказать, что он должен был продолжать свое личное наблюдение за Землей, но можно ли защищать эту точку зрения? Эгоистичный, самоуверенный, высокомерный, Гхарлейн знал , что наконец-то заставил Теллуса подчиниться. Теперь она была такой же, как и любая другая планета этого класса. И даже если бы он счел нужным сделать такое вопиющее исключение, разве не вмешались бы слившиеся Старейшины Арисии?
   Как бы то ни было, Гарлейн не знал, что новорожденный Галактический Патруль успешно защитил Трипланетный Холм от Черного Флота. Как и помощник директора Ploran. И никто из членов той ужасной группы Эйха, которая уже тогда называла себя Советом Босконе. Самый высокопоставленный босконец, знавший о фиаско, спокойно уверенный в своих способностях, не счел это незначительное поражение достаточно важным, чтобы сообщить об этом своему непосредственному начальнику. Он уже предпринял шаги, чтобы исправить это состояние. На самом деле, при нынешнем положении вещей дело было более удачным, чем в противном случае, поскольку оно убаюкало Патруль, заставив его поверить в свое превосходство - убеждение, которое во время выборов окажется фатальным.
   Это существо, человек до предела классификации, за исключением слабой, но безошибочно узнаваемой синей окраски, провело наедине с сенатором Морганом в течение двух часов.
   - По затронутым вопросам ваши отчеты были полными и убедительными, - наконец сказал посетитель, - но вы не сообщили о Линзе.
   "Намеренно. Мы расследуем это, но любой отчет, основанный на наших нынешних знаниях, будет частичным и неубедительным".
   "Я понимаю. Как правило, достаточно похвально. Новости об этом явлении, однако, зашли дальше и выше, чем вы думаете, и мне было приказано принять к сведению это; решать, заниматься им самому или нет".
   - Я вполне способен.
   - Я буду решать это, а не ты. Морган субсидировал. "Поэтому требуется частичный отчет. Вперед, продолжать."
   "Согласно представленной и утвержденной методике, Ленсман взят живым. Поскольку Линза обладает телепатическими свойствами, а значит, предположительно действует на больших расстояниях, операция была проведена в кратчайшие сроки. Объектив, сразу после извлечения из руки Патрульного, перестал излучать, и оперативник, державший предмет, умер. Затем его насильно применили к четырем другим мужчинам - к этим рабочим, не имеющим большого значения. Все четверо погибли, что исключило всякую возможность совпадения. Была предпринята попытка проанализировать фрагмент активного материала, но безуспешно. Он казался совершенно инертным. На него не повлияли ни электрические разряды, ни субатомная бомбардировка, ни какие-либо доступные температуры. Тем временем мужчину, конечно же, допрашивали под наркозом правды и лучами. Его разум отрицал какое-либо знание о природе Линзы; вещь, которой я скорее склонен верить. Его разум придерживался веры в то, что он получил Линзу на планете Арисия. Предлагаю на ваше рассмотрение свое мнение о том, что высокопоставленные офицеры Патруля используют гипноз, чтобы скрыть настоящий источник Линзы".
   "Ваше мнение принято к сведению".
   "Мужчина скончался во время осмотра. Через две минуты после его смерти его Линза исчезла".
   "Исчезнувший? Что ты имеешь в виду? Улетел? исчез? Был украден? Распался? Или что?"
   "Нет. Больше похоже на испарение или сублимацию, за исключением того, что не было постепенного уменьшения объема и не было заметного остатка ни твердого, ни жидкого, ни газообразного. Браслет из платинового сплава остался целым".
   "А потом?"
   "Патруль атаковал большими силами, и наша экспедиция была уничтожена".
   - Вы уверены в этих фактах наблюдений?
   "У меня есть подробные записи. Хотели бы вы их увидеть?"
   "Отправьте их в мой кабинет. Настоящим я освобождаю вас от всякой ответственности в отношении Линзы. На самом деле, даже я могу решить передать его в более высокий эшелон. Есть ли у вас какие-либо другие материалы, не обязательно факты, которые могут иметь значение?"
   "Ни одного", - ответил Морган; и для дальнейшего благополучия Вирджилии Сэммс было также хорошо, что сенатор не счел нужным упоминать о бесследном исчезновении своего секретаря номер один и нескольких членов некоей сомнительной банды. По его мнению, Линза здесь ни при чем, разве что случайно. Херкимер, несмотря на советы и приказы, вероятно, был груб с девушкой, а толпа Сэммса вытерла его. Служи ему правильно.
   "Я не критикую ни один из этапов вашей работы. Вы особенно хорошо справляетесь с тионитом. Вы, конечно, соблюдаете все указанные меры предосторожности в отношении ключевого персонала?
   "Безусловно. Тщательное тестирование и неустанная бдительность. наш мистер Исааксон собирается повысить человека, который оказался очень способным. Хотите понаблюдать за процессом?"
   "Нет. У меня нет времени на мелкие дела. Ваши результаты были удовлетворительными. Держите их такими. До свидания." Посетитель вышел.
   Морган потянулся к выключателю, но тут же отдернул руку. нет. Он хотел бы присутствовать на предстоящем интервью, но у него не было времени. Он неоднократно и лично проверял Олмстед; он знал, что это за человек. Это был отдел Исааксона; пусть Исааксон справится с этим. Он сам должен работать полный рабочий день на работе, с которой может справиться только он один; Националисты должны и победят на предстоящих выборах.
   А в кабинете президента Interstellar Spaceways Айзексон встал и пожал руку Джорджу Олмстеду.
   - Я вызвал вас по двум причинам. Во-первых, в ответ на ваше сообщение о том, что вы готовы к более крупной работе. Что заставляет вас думать, что такие доступны?"
   - Мне нужно ответить на это?
   - Возможно, нет... нет. Магнат тихо улыбнулся. Морган был прав; этого человека нельзя было обвинить в глупости. "Есть такая работа, ты к ней готов, и у тебя есть преемник, обученный работе на уборке урожая. Во-вторых, почему вы сократили, а не увеличили, как было приказано, вес лиственных пород за рейс? Это, Олмстед, действительно серьезно.
   "Я объяснил почему. Иначе было бы серьезнее. Разве вы не верили, что я знаю, о чем говорю?
   - Возможно, ваши рассуждения были искажены при передаче. Я хочу это прямо от тебя.
   "Очень хорошо. Не умно быть жадным. Есть момент, когда то, что было просто неприятностью, становится вещью, которую нужно уничтожить. Так как я не хотел быть в том пароме, когда Патруль сдует его из эфира, я урезал дубль, и вам советую потише. То, что вы получаете сейчас, намного больше, чем когда-либо прежде, и чертовски много больше, чем вообще ничего. Обдумайте это."
   "Я понимаю. На каком основании вы пришли к установленной вами цифре?
   "Чистая догадка, ничего больше. Я предположил, что около трехсот процентов от предыдущего среднего показателя в месяц должно удовлетворить любого, кто не был слишком жадным до здравого смысла, и что более того, это прозвучит громким и ясным звоночком именно там, где мы не хотим, чтобы поднимался шум. . Поэтому я сократил его до трех и посоветовал Ферди либо оставить его на уровне трех, либо уйти, пока он все еще в целости и сохранности".
   - Вы превысили свои полномочия... и вели себя непокорно... но меня не удивит, если вы окажетесь правы. Вы, безусловно, правы в принципе, и вес можно определить с помощью статистического и психологического анализа. Но в то же время существует огромное давление для увеличения производства".
   "Я знаю. Будь проклято давление. Мой дорогой кузен Вирджил, как вы уже знаете, сумасшедший. Он провидец, идеалист, полон милых и прекрасных представлений о том, какой была бы вселенная, если бы в ней не было так много таких людей, как мы с вами; но никогда не делайте ошибки, списывая его со счетов как чьего-то дурака. И вы знаете, наверное, лучше меня, каков Род Киннисон. На вашем месте я бы сказал тому, кто кричит, заткнуть свои проклятые рты, пока им не вбили зубы в глотку.
   - Я очень склонен последовать вашему совету. А теперь, что касается предлагаемой акции. Вы, конечно, в общих чертах знакомы с нашей операцией в Нортпорте?
   "Я едва мог не знать кое -что о крупнейших урановых рудниках на Земле. Однако я недостаточно хорошо разбираюсь в деталях, чтобы стать хорошим техническим руководителем".
   "И в этом нет необходимости. Наша идея состоит в том, чтобы сделать вас ключевым человеком в новой и все более важной отрасли бизнеса, известной как Департамент Q. Он не связан ни с добычей, ни с ураном.
   "Q как в "тихо", а? Я слушаю обоими ушами. Какие обязанности будут связаны с этой... э... должностью? Что бы я сделал на самом деле?"
   Две пары суровых глаз встретились и задержались, безудержно глядя в глубины друг друга.
   - Вас не слишком удивило бы, если бы вы узнали, что в Нортпорт время от времени попадают не только уран, но и другие вещества?
   - Не слишком удивлен, нет, - сухо ответил Олмстед. - Что бы я с ним сделал?
   "Нам не нужно вдаваться в это здесь или сейчас. Я предлагаю вам эту должность.
   "Я принимаю это."
   "Очень хорошо. Я отвезу вас в Нортпорт, и мы продолжим разговор по дороге.
   И они сделали это в защищенном от шпионских лучей и звуконепроницаемом отсеке стратолайнера, принадлежащего Spaceways.
   "Просто для сведения, мистер. Исааксон, сколько у меня было предшественников на этой конкретной работе и что с ними случилось? Патруль забрал их?
   "Два. нет; мы не смогли найти никаких доказательств того, что толпа Сэммса подозревает нас. Оба были слишком малы для этой работы; ни один из них не мог справиться с персоналом. У одного были забавные идеи, другой не выдержал напряжения. Если тебе не приходят в голову забавные идеи и ты не срываешься, ты будешь целоваться по-крупному - и я имею в виду по - настоящему по-крупному.
   "Если я сделаю это, я буду более чем удивлен". Черты лица Олмстеда превратились в безрадостную, бескомпромиссную, как-то горькую ухмылку.
   "И я тоже." Исааксон согласился.
   Он знал, кто этот человек, и насколько он закален. Он знал, что дрался с самим Морганом до нулевой ничьей после того, как скрутил Херкимера - а он не был мягким прикосновением - в крендель без ничего плоского. При мысли о секретаре, так недавно и так таинственно исчезнувшем, магнат на мгновение оставил дело в своих руках. Что стояло за этим делом - Ленс или женщина? Или оба? Если бы он был на месте Моргана... но это не так. У него было достаточно собственного горя, и он не беспокоился ни о какой мерзости Моргана. Он изучал непостижимую, слегка насмешливую улыбку Олмстеда и понял, что принял мудрое решение.
   "Я так понимаю, что буду одним из главных звеньев в основной цепочке поставок. Какова техника и как мне прикрыться?"
   "Техника прежде всего. Вы идете на рыбалку. Вы, я полагаю, в этом эксперт?
   "Можно так сказать. Мне не придется там притворяться".
   "В ближайшие выходные, а в последующие выходные, мы надеемся, вы будете заниматься любимым видом спорта на том или ином озере. Вы возьмете с собой фирменные твердые и жидкие закуски в ланч-боксе. Когда ты закончишь есть, ты выбросишь коробку с завтраком за борт.
   "Это все?"
   "Это все."
   - Значит, ланч-бокс будет немного особенным?
   "Более или менее, хотя это будет выглядеть достаточно обыденно. Теперь что касается прикрытия. Как бы звучало слово "директор по исследованиям"?
   "Я не знаю. Зависит от того, чем занимаются исследователи. До того, как я стал инженером, я был своего рода чистым ученым; но это было довольно давно, и я никогда не был специалистом".
   "Это одна из причин, почему я думаю, что вы подойдете. У нас много специалистов - слишком много, как мне часто кажется. Они мчатся во все стороны, без рифмы и причины. Что нам нужно, так это человек с достаточной научной подготовкой, чтобы знать в целом, что происходит, но в основном ему потребуется твердый здравый смысл и достаточно способностей - вы могли бы назвать это умственной силой - чтобы удерживать специалистов на земле и заставить их тянуться вместе. Если вы можете это сделать - а если бы я не думал, что вы можете, я бы не разговаривал с вами - вся сила будет знать, что вы зарабатываете свою плату; точно так же мы не могли скрыть того факта, что два ваших предшественника не были таковыми".
   "Скажем так, звучит хорошо. Я бы не сомневался, справлюсь ли я с этим".
   Разговор продолжился, но все остальное здесь не имеет большого значения. Самолет приземлился. Исааксон представил нового директора по исследованиям руководителю работ Рэнду, который, в свою очередь, представил его нескольким своим ученым и стройной эффектной рыжеволосой женщине, которая должна была стать его личным секретарем.
   С самого начала было ясно, что управлять Исследовательским отделом будет непросто. Верхние люди были дерзкими, средние ряды были угрюмыми, мелкая сошка была настороженной и угрюмой. Секретарша щеголяла чипсами на обоих стройных плечах. Мужчины и женщины в равной степени ожидали применения старой фразы "новая метла подметает" в третий раз за почти вдвое больше месяцев, и они не давали ему возможности сделать все, что в его силах. Поэтому они очень удивились, когда новый начальник целых две недели ничего не делал, кроме как читал отчеты и знакомился со своим отделом.
   - Как тебе твой новый босс, Мэй? - спросил другой секретарь во время перерыва.
   - О, не так уж плохо... наверное. Тон Мэй был полон оговорок. "Он тихий - вроде сдержанный - никаких передач или чего-то в этом роде - было бы забавно, если бы у меня наконец-то появился босс, у которого было что-то на мяче, не так ли? Но знаешь что, Молли? Рыжая вдруг захихикала. "Сначала у меня был маньяк с камерами, знаете ли, со стереокамерами на миллион кредитов и тому подобным, а потом был чокнутый гольф. Интересно, что это за доктор? Олмстед делает со своими свободными деньгами?
   -- Узнаешь, милый, без сомнения. Тон Молли придавал словам значение, немного отличающееся от семантического их расположения.
   - Я намерен, Молли, я полностью намерен. Смысл Мэя тоже не был точно выражен последовательностью использованных слов. "Должно быть тяжело, жизнь босса. Приходится сидеть за столом или участвовать в конференциях по шесть-семь часов в день - когда он не играет где-нибудь - за жалкую тысячу кредитов или около того в месяц. Как они становятся такими?"
   - Ты сказала это, Мэй. Ты действительно сказал это. Но мы свое получим, а?
   Время шло. Джордж Олмстед изучал отчеты и еще раз отчеты. Он прочитал один и перечитал его, нахмурившись. Он внимательно сравнил его с другим; затем отправил рыжеволосую Мэй на поиски того, кого сдали пару недель назад. Вечером он отвез их домой, а утром нажал три кнопки. Трое натянуто вежливых молодых людей подчинились его призыву.
   - Доброе утро, доктор Олмстед.
   "Доброе утро, мальчики. Я не знаком с фундаментальной теорией ни одного из этих трех отчетов, но если вы объедините это, и это, и это, - указывая на сильно начертанные карандашом разделы трех документов, - будете ли вы или не будете в состоянии разработать процесс, который устранил бы примерно три четверти процессов окончательной очистки и разделения?"
   Они не знали. Это не было делом ни одного из них, ни всех их вместе, выяснять.
   "С этого момента я делаю это твоим делом. Бросьте все, что вы делаете, соберитесь и узнайте. Сначала теория, потом небольшой лабораторный эксперимент. Тогда возвращайся сюда на двойке.
   "Да, сэр", и через несколько дней они вернулись.
   "Это работает?"
   - Теоретически должно, сэр, и в лабораторных масштабах так и есть. Трое молодых людей были, если возможно, еще жестче, чем раньше. Это был не первый и не последний случай, когда директор по исследованиям присвоил себе заслуги за работу, которую он не мог выполнить.
   "Хороший. Мисс Рид, дайте мне Рэнда... Рэнда? Олмстед. Трое моих мальчиков только что вылупили нечто, что может стоить нам несколько миллионов кредитов в год... Я? Конечно нет! поговорить с ними. Я не могу понять ни одну из трех его частей, не говоря уже о том, чтобы изобрести его. Я хочу, чтобы вы прямо сейчас присвоили им приоритет класса ААА на экспериментальной установке. Если они смогут развить его, а я держу пари, что они смогут, я размещу их фотографии в Northport News и дам им пару тысяч кредитов за штуку и пару недель отпуска, чтобы потратить их на это... Да, Я пришлю их. Он повернулся к ошеломленной троице. - Отнеси свою дурь Рэнду - сейчас же. Покажите ему, что у вас есть; затем порвите эту экспериментальную установку".
   А, чуть позже, Молли и Мэй снова в дамской комнате.
   "Значит, твой новый босс - рыбак !" Молли хихикнула. - А еще говорят, что он заплатил более двухсот кредитов за катушку ! Вы были правы, Мэй; жизнь босса должно быть очень трудно принять. И он сидит больше и делает меньше, говорят они, чем любой другой руководитель на заводе".
   " Кто так говорит, грязные, подлые лжецы?" - вспыхнула рыжая, совершенно не подозревая, что она изменила свое прежнее положение. "И даже если бы это было так, а это не так, он может сделать больше работы, сидя совершенно неподвижно, чем любой другой босс во всем Заводе может проделать работу со скоростью сорок парсеков в минуту, так что вот!"
   Джордж Олмстед получал свою зарплату.
   Его положение полностью укрепилось, когда несколько дней спустя по Исследовательскому отделу пробежала дрожь возбуждения. "Внимайте всем! г-н. Исааксон - сам - идет - сюда ! Зачем, интересно? Ты же не думаешь, что он уже собирается забрать у нас Старика?
   Эй пришел. Он впервые прошел через весь отдел. Он внимательно наблюдал и понимал то, что видел.
   Олмстед привел Большого Босса в его личный кабинет и щелкнул выключателем, который якобы делал это убежище защищенным от любых форм шпионажа, подслушивания, вторжений и общения. Однако это не закрывало более глубокие и тонкие каналы, которыми пользовались Ленсмены.
   "Хорошая работа, Джордж. Настолько чертовски хорошо, что мне придется полностью вывести вас из отдела Q и назначить начальником производства на нашем новом заводе на Вегии. У вас есть человек, которого вы можете взломать, чтобы он занял ваше место здесь?
   "Включая Департамент Q? Нет." Хотя Олмстед и не подал вида, он был разочарован, услышав слово "Вегия". Он нацелился гораздо выше - на секретную планету босконианских вооруженных сил, не меньше, - но еще может быть достаточно времени, чтобы добиться перевода туда.
   "Исключая. У меня есть еще один хороший человек для этого. Джонс. Однако недостаточно тяжелый для Вегии.
   "В таком случае да. доктор Уитворта, одного из парней, разработавших новый процесс. Однако это займет немного времени. Минимум три недели".
   "Три недели. Сегодня пятница. У тебя все в порядке, не так ли, так что ты можешь отдохнуть на выходных?
   "Я разбирался в этом. Я не собираюсь идти туда, куда я думал, однако, я полагаю.
   "Возможно нет. Озеро Чесункук, на трассе 273. Местность суровая, а отель далеко не четвертого класса, но рыбалка непревзойденная.
   "Я не против этого. Когда я ловлю рыбу, мне нравится что-нибудь поймать".
   - Если бы ты этого не делал, то пахло бы. Знаешь, в столовой продаются ланч-боксы. Пусть твоя девушка принесет тебе один, полный бутербродов и прочего. Начни сегодня рано утром, как только сможешь, после того как я уйду. Не забудьте увидеть Джонса с коробкой для завтрака, прежде чем уйти. До свидания."
   - Мисс Рид, пожалуйста, пригласите Уитворта. Тогда иди в столовую и принеси мне коробку для завтрака. Бутерброды и термос с кофе. Провендер, подходящий для мокрого и голодного рыбака".
   "Да , сэр !" Чипсов теперь не было; босс рыжей головы был лучшим асом всего завода.
   "Привет, Нед. Займи трон". Олмстед махнул рукой на освободившееся кресло за большим столом. "Подержи его, пока я не вернусь. В понедельник, может быть".
   - На рыбалку, да? Исчезли все следы чопорности, сдержанности или недружелюбия. "Ты большой, счастливчик!"
   - Что ж, мой блестящий юный сквирт, может быть, ты когда-нибудь состаришься и потолстеешь, чтобы самому порыбачить. Кто знает? "До свидания."
   С коробкой для завтрака в руке и нагруженный снастями Олмстед беспечно пошел по коридору к кабинету помощника начальника производства Джонса. Хотя он и не знал, чего ожидать, он не удивился, увидев точно такую же коробку для завтрака на боковом столике. Он поставил свою коробку рядом с ней.
   - Привет, Олмстед. Ни малейшего выражения лица ни один Ленсман не вышел из образа. - Уйти пораньше?
   "Ага. Зашел сообщить в главный офис, что меня не будет до понедельника.
   "Хорошо, я тоже, но мне больше скорости. Озеро Чемквассабамтикук.
   - Ты произносишь это или чихаешь? Но получай удовольствие, мой мальчик. Впрочем, я совмещаю приятное с полезным - обкатываю Уитворта по работе. Эта штука Fairplay сломается примерно через час, и она напугает его до смерти. Но в любом случае он продержится до понедельника, и если он справится с этим как следует, то уже почти в деле.
   Джонс ухмыльнулся. - Возможно, немного жестоко, но это верный способ узнать. "До свидания."
   "Так долго." Олмстед вышел, небрежно подобрав по пути не ту коробку для ланча, и вышел из здания.
   Он заказал свой "Диллингем" и швырнул коробку с обедом на борт так небрежно, как будто в ней не было чистого неограненного тионита стоимостью в миллионы кредитов.
   "Надеюсь, вы хорошо проведете выходные, сэр", - сказал дворник, помогая укладывать багаж и снасти.
   "Спасибо, Отто. Я принесу вам пару рыбешек в понедельник, если я наловлю столько-то", и следует мимоходом сказать, что он их принес. Ленсмены держат свои обещания, при любых обстоятельствах и как бы легкомысленно они ни звучали.
   Была середина дня пятницы, движение уже было плотным. Нортпорт, конечно, не был мегаполисом; но зато в ней не было столичных многоярусных, односторонних, непересекающихся улиц. Но Олмстед не торопился. Он медленно проехал на своем эффектном скакуне - он был яростно переливающегося хромово-зеленого цвета, с отполированными хромированными пряниками везде, где им было хоть какое-то оправдание, - через весь город и на северную сторону автомагистрали. Даже тогда он не торопился. Он хотел попасть на инспекционную станцию на краю заповедника в сумерках. Девяносто миль в час было бы достаточно. Он выехал на 90-мильный переулок и стал неподвижным по сравнению с другими транспортными средствами на полосе.
   Это было своеобразное ощущение; казалось, что сами машины стояли неподвижно, а мостовая текла под ними вспять. Не было ни прохода, ни переплетения, ни врезания, ни выхода. Лишь изредка строй нарушался, когда машина почти незаметно смещалась то в одну, то в другую сторону; ускорение или замедление, чтобы соответствовать заданной скорости соседнего пути.
   День был ясным и ясным, ни слишком жарким, ни слишком холодным. Олмстед полностью насладился поездкой и добрался до поворота точно по расписанию. Сойдя с широкой, гладкой дороги, он резко сбавил скорость; даже Dillingham Super-Sporter не мог разогнаться по узкой, неровной и холмистой дороге к озеру Чесункук.
   В сумерках он добрался до Поста. Вместо того, чтобы остановиться на тротуаре, он съехал с дороги, вылез из машины, сильно потянулся и сделал несколько барабанных шагов, чтобы избавиться от скованности в ногах.
   - Много дороги, а? - заметил солдат в элегантной форме. - Никаких поблажек?
   "Никаких поблажек". Олмстед открыт для осмотра. "Из Нортпорта. Забавно, не правда ли, как трудно остановиться, даже если особо не торопишься? Думаю, я сейчас поем - присоединяйтесь ко мне в бутерброде и горячем кофе, или холодном лимонном сауэре, или вишневой содовой?
   - У меня есть свой ужин, спасибо. Я просто собирался поесть. Но вы сказали холодный лимонный сауэр?
   "Ага. Ледяной холод. Ноль градусов по Цельсию".
   В таком случае я присоединюсь к вам. Спасибо."
   Олмстед открыл замерзшее купе; достал две пол-литровые бутылки; приглашающе поставил их и свою открытую коробку для завтрака на низкую каменную стену.
   "Хм. Хорошая у вас молния, мистер. Солдат восхищенно смотрел на роскошное двухколесное чудовище; с благодарностью прислушивался к его почти неслышимому гулу. "Я слышал об этих новых суперах, но это первый, который я когда-либо видел. Хороший. Все удобства в доме, а?
   "Вот-вот. Ты уверен, что не поможешь мне убрать эти бутерброды, пока они не зачерствели?
   Сидя у стены, двое мужчин ели и разговаривали. Если бы солдат знал, что находится в ящике рядом с его ногой, он, вероятно, упал бы навзничь; но как он мог даже подозревать? В работе любого из высокопоставленных операторов Boskone не было ничего аварийного, грубого или грубого.
   Олмстед поехал к озеру и снял номер в ветхой гостинице. Он спал бодро, и рано утром он встал и ловил рыбу - и эта часть выступления ему очень понравилась. Он знал свое дело, и рыба была там; большой, осторожный, и игра. Он любил это.
   В полуденный зной и совершенно открыто и нагло отправил "пустой" ящик в водянистую пучину. Даже если бы у него не было так много рыбы, он был бы не из тех, кто тащит в город дешевую коробку для завтрака. Он радостно ловил рыбу весь день, не достигнув предела, а когда солнце коснулось горизонта, он начал свой патт-патт и проскользнул обратно к причалу.
   Эта штука еще не излучала радиацию, напряженно сообщил ему Нортроп, но определенно будет, и когда это произойдет, они будут готовы. Повсюду были Ленсмены и Патрульные, толще собачьей шерсти.
   А Джордж Олмстед, устало вздыхая и вместе с тем блаженно предвкушая еще один день увлекательных занятий спортом, собрал свое снаряжение и рыбу и направился к отелю.
  
   ГЛАВА 17
   В сорока тысячах миль от центра Земли " Чикаго " лениво плелся по дуге окружности со скоростью всего десять тысяч миль в час; скорость, которая не случайно удерживала ее практически неподвижной выше определенного точка на поверхности планеты. Не случайно на борту находились и Вирджил Сэммс, и Родерик Киннисон. А ящики или другие суда, крейсера и тому подобное, чьи офицеры пытались записывать пространство-время в свои журналы, бесцельно порхали вокруг; но никогда не очень далеко от флагмана. А еще дальше - далеко - кордон кораблей-детекторов с дизельными двигателями пронесся по всему пространству на пределе своего невероятного радиуса действия. Штурманы этих кораблей в точности знали место и курс каждого корабля, законно находящегося в эфире, и появление даже одного незапланированного следа приводило в движение длинную череду тщательно спланированных событий.
   А далеко внизу, соприкасаясь с атмосферой, всегда недалеко от прямой линии между Чикаго и ядром Земли плыла роскошная прогулочная яхта. И на этом корабле был не один Ленсман и не два, а восемь; двое из них не отрывали глаз от своих наблюдательных пластин. Они смотрели на коробку с обедом, лежащую на дне озера.
   еще не излучился ? - спросил Родерик Киннисон. - Или к нему подошли, или передвинули?
   - Пока нет, - резко ответил Лайман Кливленд. "Ни буровая установка Northrop, ни моя не проявляли никаких признаков активности".
   Он не расширил заявление, да в этом и не было необходимости. Мейсон Нортроп был мастером-электронщиком; Кливленд был, пожалуй, величайшим экспертом по жизни в мире. Ни один из них не обнаружил радиацию. Следовательно, их не существовало.
   Точно так же коробка не двигалась, не двигалась и к ней не приближались. - Никаких изменений, Род, - уверенно подумал доктор Фредерик Родебуш. "Шестеро из нас наблюдали за тарелками с пятиминутной сменой".
   Однако через несколько минут: "Есть одна мысль, которая может быть интересна", - объявил Венерианин ДалНалтен, обрызгивая себя парой пинт воды. "Конечно, для любого венерианца вполне естественно находиться в воде или на любой воде, до которой он может дотянуться - мне самому было бы очень приятно оказаться на этом озере или в нем, - но может быть не совсем случайно, что один конкретный венерианец, оссмен , посещает это конкретное озеро в это конкретное время".
   "Какая!" Девять Ленсменов прокричали эту мысль практически как один.
   "Именно так. Оссмены". Мерой беспокойства венерианского Ленсмана было то, что он использовал только два слова вместо двадцати или тридцати. "В красной лодке с желтым парусом".
   - Вы видите какие-нибудь детекторные установки? - спросил Сэмс.
   "Он не нуждался бы ни в чем, - вставляет ДалНалтен. "Он сможет это увидеть. Или, если на него было натерто немного колана, чего ни один теллурианец не мог бы заметить, любой венерианец мог бы почувствовать его запах от одного конца этого озера до другого.
   "Истинный. Я не думал об этом. В конце концов, у него может не быть передатчика.
   - Может, и нет, но все равно продолжайте слушать, - приказал порт-адмирал. - Согни пластину на оссменах и еще парочку на остальных лодках. Но Оссмен чист, ты говоришь, Джек? Даже блока шпионского луча?
   - У него не могло быть блокады, папа. Это слишком многое выдало бы здесь, на нашей родной земле. Как на Эридане, где их оперативники могли носить все, что могли поднять, а нам приходилось ходить голыми. Он мысленно вздрогнул, когда вспомнил свою встречу с Хейзел, адской кошкой, и Нортроп вздрогнул вместе с ним.
   "Правильно, Род", - согласился Олмстед в своей лодке внизу, и Конвей Костиган в своей комнате в Нортпорте согласился. Безопасность первоклассных оперативников противника зависела от совершенства техники, а не от грубых и опасных механических устройств.
   "Ну, раз вы все так в этом уверены, я куплю", и ожидание продолжалось.
   Под легким порывом света и блуждающего ветерка красная лодка медленно плыла по воде. Сонный, апатичный юноша, которого явно не заботило, куда идет лодка, сидел на ее корме, свободно положив левую руку на румпель. Оссменов это больше не беспокоило. Его единственной заботой, по-видимому, было не мешать рыбакам; его подводные прогулки были долгими даже для венерианца, и он входил и выходил из воды так плавно, как мог только венерианин или тюлень.
   - Однако у него мог быть и, вероятно, есть капсульный детектор шпионских лучей, - сказал Джек. - Или, поскольку венерианец может проглотить все, что на дюйм меньше кухонной плиты, у него в желудке может быть спрятана целая аналитическая станция. Никто еще не поставил на него луч, а ты?
   Ни у кого не было.
   "Может быть, было бы разумно этого не делать. Наблюдайте за ним в прицел... и когда он подойдет близко к ящику, лучше отодвиньте от него свои лучи. Дал Налтен, я не думаю, что тебе было бы слишком весело плавать там, не так ли?
   "Определенно нет, поэтому я здесь и сух. Никто из них не приблизится к нему".
   Они ждали, и, наконец, бесцельные блуждания Оссмэна привели его к тому месту на дне озера, которое было целью столь многих теллурийских глаз. Он смотрел на выброшенную коробку для завтрака так же безразлично, как смотрел на многие другие затонувшие предметы, и так же небрежно проплывал над ней - и только ультракамеры засекли то, что он на самом деле делал. Он спокойно плыл дальше.
   "Коробка все еще там, - сообщили разведчики, - но пакет пропал".
   "Хороший!" Киннисон воскликнул: "Можете ли вы, кописты, увидеть это на нем?"
   - Десять к одному, что они не могут, - сказал Джек. "Он проглотил его. Я ожидал, что он проглотит коробку и все такое.
   - Мы не можем этого видеть, сэр. Должно быть, он проглотил его.
   "Убедиться."
   - Да, сэр... Он снова на лодке, и мы сняли его со всех сторон. Он чистый - ничего снаружи.
   "Идеальный! Это означает, что он не собирается подсовывать его кому-то еще в толпе. Отсюда и дальше будет обычная работа по слежке, так что я надену зонт.
   Корабли-детекторы были отозваны. " Чикаго " и другие военные корабли вернулись на свои базы. Прогулочный катер уплыл. Но, с другой стороны, по всему лесу в миле или около того от берегов озера вспыхивала активность. Лагеря были поражены. Пешие группы решили, что они прошли достаточно пешком, и начали возвращаться по своим следам. Гибкие юноши, которые занимались тем и этим, перестали это делать и направились к ближайшим тропам.
   Киннисон - отец немного ошибся, сказав, что остальная часть предприятия должна быть обычной работой по слежке. Никакая обычная работа не подойдет. С игрой, которая почти в кармане, нужно быть абсолютно уверенным, что не возникнет никаких подозрений, и все же у Сэммса должны быть факты . Острые, твердые, четкие факты; факты настолько самоочевидны, что никакой ум выше уровня идиота не мог бы спутать их ни с чем, кроме фактов.
   Поэтому с тех пор Оссмен-венерианец был не одинок. От озера к отелю, от отеля к машине, по дороге, к поезду и самолету, к самому обычному зданию в обычном деловом районе Нью-Йорка, он никогда не был один. Там, где странствующее население было небольшим, оперативников Патруля было немного, и они не слишком теснили венерианцев; где плотно, как на столичном вокзале, его окружали втроем.
   Он добрался до места назначения, которое, разумеется, было защищено от шпионских лучей, поздно вечером в воскресенье. Он вошел, постоял немного, вышел.
   - Давай проследим за ним, Вирдж? Следуй за ним? Или что?"
   "Никаких шпионских лучей. Следуй за ним. Накройте его, как одеялом. В обычное время дайте ему обычный шпионский снимок, но не раньше. На этот раз сделайте это тщательно . Удостоверьтесь, что он не получил его на себе, в нем, в его доме или вокруг него".
   - Сегодня вечером здесь делать нечего, не так ли?
   - Нет, это было бы слишком заметно. Итак, вы, Фред и Лайман, берите первую уловку; остальные из нас будут спать.
   Когда в понедельник утром здание открылось, Ленсмены вернулись с десятками других, включая Кнобоса с Марса. Также присутствовали или находились поблизости буквально сотни самых проницательных, способных сыщиков Земли.
   "Значит , это их штаб - по крайней мере, один из них", - подумал марсианин, изучая поток людей, входящих и выходящих из здания. - Именно так мы и думали, Дал, почему мы никогда не сможем найти его, почему мы никогда не сможем проследить ни одного оптовика в обратном направлении. Никто из нас никогда раньше не видел никого из этих людей. Полная смена персонала на операцию; скорее всего межпланетное. Долгие периоды затишья. Проверьте?"
   "Проверьте: но теперь они у нас есть".
   - Просто так, да? Джек Киннисон Джибед; и, с его точки зрения, его идея была тем более обоснованной, что оптовики действительно были очень ловкими дельцами.
   Однако с более профессиональной точки зрения Кнобоса и ДалНалтена, которые так долго вели постоянно проигрывающую битву, задача не была слишком сложной. Их силы были прекрасно организованы и синхронизированы; они присутствовали в таком подавляющем количестве, что "хвосты" можно было менять каждые пятнадцать секунд; задолго до того, как кто-либо, каким бы подозрительным он ни был, мог начать подозревать какую-либо тень. Не было необходимости и в том, чтобы хвосты сигнализировали друг другу, пусть даже незаметно, или указывали на кого-либо из подозреваемых во время переключения. Линзовые мысли руководили каждым движением без путаницы и ошибок.
   И были крошечные камеры с огромными выпуклыми линзами, "длинными глазами", способными делать резкие, как проволока, крупные планы с пятисот футов; и другие устройства, аппараты и оборудование, слишком многочисленные, чтобы упоминать их здесь.
   Таким образом удалось отследить оптовиков и зарегистрировать их сделки с розничными торговцами. И с этого момента даже Джеку Киннисону пришлось признать, что все в порядке. Эти мелкие сошки не были умны, а их клиенты были еще менее умны. Ни у кого не было экранов, детекторов или другого оборудования; каждое их действие могло быть и было записано с расстояния многих миль ультра-инструментами Патруля. И не только сделки. Ясно, безошибочно, за покупателем следили от покупки до обнюхивания; и время вмешательства никогда не было долгим. Тионит тогда, как и сейчас, покупали в розницу только для использования, и вся эта ужасная штука записывалась на пленку и пленку. Задыхающийся, истерический призыв; обмен валюты на наркотики; безрассудный порыв к месту уединения; жесткий мускульный замок и ужасный экстатический транспорт; потрясенное, душераздирающее выздоровление или зачарованная смерть. Все пошло на запись. Было противно записывать такие вещи. На самом деле не один наблюдатель заболел, и его нужно было облегчить. Но Вирджил Сэммс должен был иметь конкретные, положительные, неопровержимые доказательства. Он получил это. Любое возможное жюри, увидев это доказательство, узнает, что это правда; ни одно возможное жюри, увидев эти доказательства, не могло вынести никакого вердикта, кроме "виновен".
   Как ни странно, Джек Киннисон стал единственной жертвой того долгого и суматошного дня. Человек, который, как позже выяснилось, был властелином преступного мира среднего размера, который в то время даже не находился под подозрением, по какой-то причине решил, что Джек преследует его. Ленсман, возможно, позволил показать часть своего длинного глаза; быстрый и эффективный длиннофокусный телеобъектив чертовски неудобно скрывать. Во всяком случае, рэкетир послал зов о помощи, на случай, если его телохранителей не хватит, а тем временем его личные помощники с энтузиазмом сплотились вокруг.
   У них было две цели; Во-первых, быстро и бесшумно провести ножом по горлу молодого Киннисона от уха до уха; и: во-вторых, разорвать длинный глаз и подвергнуть несколько квадратных дюймов сверхчувствительной эмульсии яркому дневному свету. И если бы Большая шишка знала, что фотограф был не один, что большой неуклюжий громила в нескольких футах от него тоже был быком, они могли бы добиться успеха.
   Два из четырех капюшонов достигли Джека чуть раньше двух других; один, чтобы схватить камеру, другой, чтобы размахивать ножом. Но Джек Киннисон был быстр; пост мозга, нервов и мышц. Он видел, как они идут. Тремя молниеносными движениями он согнул ствол телеобъектива, описав аккуратную дугу вокруг головы первого человека, лихорадочно нырнул под яростно вонзенный нож и вонзил носок ботинка в то место, которое любят наносить борцы за призовые места. имеют свои кроличьи удары земли. Оба нападавших быстро потеряли интерес. Один из них навсегда теряет интерес; для телеобъектива в тубусе тяжело, очень жестко и очень- очень тяжело.
   Пока Бэттл Джек все еще терял равновесие, прибыли два других охранника, а также Мейсон Нортроп. Мейс был не так быстр, как Джек; но, как было указано, он был больше и намного сильнее. Когда он ударил человека любой рукой, тот упал. Это было то же самое, что оказаться под ударом двадцатифунтового молота, падающего с расстояния девяносто семь с половиной футов.
   Ленсмены, разумеется, тоже звали на помощь, и патрульному спидстеру понадобилась всего доля секунды, чтобы добраться из любой заданной точки в любую другую в том же округе. Этому спидстеру совсем не потребовалось времени, чтобы заполнить пару квадратных блоков узорами силы, через которые не могли пройти ни пули, ни лучи. Поэтому битва закончилась так же внезапно, как и началась; до того, как другие головорезы с их автоматами и портативными машинами смогли добраться до места происшествия.
   Киннисон - филс проклинал и яростно проклинал указ, запрещавший в тот день оружие, и поклялся, что никогда больше не встанет с постели, не пристегнув по крайней мере два бластера; но в конце концов он должен был признать, что ему не о чем кричать. Киннисон - отец довольно терпеливо объяснил ему, что все, что он получил в результате этой небольшой потасовки, - это разбитая губа, что волосы молодого Нортропа даже не были взлохмачены, и что, если бы все упаковали оружие, какой-нибудь легкомысленный юный чертов дурак вроде он бы начал взрывать и взорвать все, что выше, - испортил бы всю операцию Сэммса, может быть, безвозвратно. Теперь, может быть, он перестанет болеть животом и уберется к черту?
   Эй получил.
  
   - Это застегивает тионит, тебе не кажется? - спросил Род Киннисон. - А у адвокатов будет достаточно времени, чтобы привести дело в форму и подготовить к судебному разбирательству".
   "Да и нет." Сэм нахмурился в раздумьях. " Доказательства полны, от первоначального производителя до конечного потребителя; но мы предполагаем, что потребуются годы, чтобы посадить действительно важных преступников за решетку".
   "Почему? Я думал, что вы дали им слишком много времени, когда запланировали увольнение за три недели до выборов".
   "Потому что рэкет с наркотиками - это лишь малая часть этого. Вы знаете, мы собираемся сломать все это сразу, и Матиз охватывает гораздо больше тем - убийства, похищения людей, взяточничество, коррупцию, неправомерные действия - практически все, о чем вы только можете подумать.
   "Я знаю. Что насчет этого?"
   "Юрисдикция, в том числе. С президентом, более чем половиной Конгресса, большей частью судебной власти и практически всеми политическими боссами и начальниками полиции континента одновременно предъявлены обвинения, юридическая проблема становится невероятно сложной. Юридический отдел Патруля работает над этим двадцать четыре часа в сутки, и единственное, в чем они, кажется, уверены, так это в длинной череде ожесточенно оспариваемых вопросов закона. Никаких прецедентов нет".
   "Прецеденты к черту! Они виновны, и все это знают. Мы изменим законы, чтобы..."
   "Мы не будем !" - резко прервал Сэммс. "Мы хотим и будем иметь правление по закону, а не мужчинами. У нас уже было слишком много этого. Скорость не имеет значения; правосудие определенно есть".
   "Крестоносец" Сэммс, отныне и навсегда! Но я куплюсь, Вирдж, а теперь давай спустимся на землю. Операция "Звильник" готова. Матис идет хорошо. Забриска связана со Звильником. Остается операция "Босконе", которая, я полагаю, все еще никуда не годится".
   Первый Ленсман не ответил. Так оно и было, и оба мужчины это знали. Самые хитрые, способные и опытные оперативники Патруля изо всех сил ударились об эту стену и просто отскочили. Испытания на низком уровне не выявили ни точки соприкосновения, ни угла сближения. Средний уровень, так себе. Джордж Олмстед, работавший на максимально возможном уровне, морально был уверен, что нашел точку соприкосновения, но ничего с ней сделать не смог.
   - Как насчет того, чтобы созвать по этому поводу конференцию Совета? - наконец спросил Киннисон. Или хотя бы Бергенхольм? Может быть, он сможет понять одну из своих догадок.
   "Я обсуждал это со всеми ими, как и с вами. Никто не мог предложить ничего конструктивного, кроме как продолжать с Беннетом, как делаете вы. Все согласны с тем, что босконцы знают о наших военных делах столько же, сколько мы знаем об их - не больше.
   "Было бы слишком ожидать, что они будут достаточно глупы, чтобы считать нас достаточно глупыми, чтобы полагаться только на наш видимый Великий Флот, после предупреждения, которое они дали нам на Холме", - признал Киннисон.
   "Да. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что у них был разбег".
   - Недостаточно, чтобы сосчитать, - заявил порт-адмирал. "Мы можем превзойти их в производстве и победить их".
   "Не будьте слишком оптимистичны. Вы не можете отказать им во владении мозгами, способностями, рабочей силой и ресурсами, по крайней мере, равными нашим".
   - Мне не нужно. Киннисон оставался упрямо веселым. "Мораль, мой мальчик, вот что имеет значение. Людская сила, тоннаж и огневая мощь, конечно, важны, но боевой дух побеждал в каждой войне в истории. И наш моральный дух прямо сейчас выше, чем спина кошки - выше, чем когда-либо со времен Джона Пола Джонса - и становится выше с каждым днем".
   "Да?" Вопрос был односложным, но действенным.
   "Да. Я имею в виду именно это - да . Судя по тому, что мы знаем об их системе, у них не может быть такого морального духа, как у нас. Все, что они могут сделать, мы можем сделать больше и лучше. У тебя, Вирдж, тяжелый случай врастания нервов. Ты никогда не был у Беннета, несмотря на то, что я столько раз просил тебя об этом. Я говорю, найдите время прямо сейчас и приходите - это будет хорошо для того, что вас беспокоит. Это также будет очень приятно для Беннета и для Патруля - вы не окажетесь там чужим.
   "У вас может быть что-то там... Я сделаю это".
   Порт-адмирал и Первый Ленсман отправились к Беннету не на " Чикаго " или другом супердредноуте, а на двухместном спидстере. Это было необходимо, потому что космические путешествия для этой планеты были делом строго односторонним, за исключением Ленсменов. Только Ленсмены могли оставить Беннетта ни при каких обстоятельствах и по какой бы то ни было причине. Не было ни исходящей почты, ни экспресса, ни фрахта. Даже боевые корабли Флота во время тренировочных маневров вне герметичных оболочек, окружающих систему, были настолько экранированы, что никакая несанкционированная связь не могла быть установлена.
   "Иными словами, - закончил объяснение Киннисон, - мы дали пощечину всему, что только можно было придумать, включая Бергенхольма и Рулариона; и поверь мне, брат, этого было много.
   "Но разве сам факт таких жестких ограничений не действует против морального духа? Психологический трюизм состоит в том, что тюремное заключение, как и все остальное, чисто относительно".
   "Да, это то, что я сказал Рулариону, только я использовал более простой и грубый язык. Ты знаешь, какой он саркастичный и надменный, даже когда не прав?
   " Откуда я знаю!"
   - Ну, когда он прав, он чертовски невыносим для слов. Можно было подумать, что он разговаривает с призовым болваном из класса недоумков. Пока никто на планете не знал, что существуют космические путешествия, и не подозревал, что они не единственная форма разумной жизни во вселенной, все было в порядке. Не могло существовать такого понятия, как привязка к планете. У них была вся комната. Но после того, как они встретились с нами и переварили все последствия, они начали бесконечно колебаться. Это, конечно, крайнее упрощение того, как старый болван влил в меня это; но он нашел решение, поэтому я воспринял его как маленький человек".
   "Каково было решение?"
   - Жаль, что ты был слишком занят, чтобы вмешаться. Увидишь, когда мы приземлимся.
   Но Вирджил Сэммс быстро сообразил. Еще до того, как они приземлились, он понял. Когда спидстер притормозил перед атмосферой, он увидел, как на облаках красуется сумбур из одного многократно повторяющегося сигнала; когда они приземлились, он увидел, что один и тот же набор символов повторяется не только на каждом доступном облаке, но и на дирижаблях, аэростатах, лентах, крышах и стенах зданий - даже на разноцветных камнях и цветочных клумбах. , на самой земле.
   - Двадцать харессов, - перевел Сэммс и задумался, нахмурившись. "Дата года Беннетта. Не совпадает ли оно случайно с нашим теллурианским четырнадцатым ноября нынешнего года?
   "Яркий мальчик!" Киннисон зааплодировал. - Я думал, ты получишь его, но не так быстро. Да, день отбора.
   "Я понимаю. Значит, они знают, что происходит?
   "Все, что имеет значение. Они знают, что мы можем выиграть и проиграть. Они назвали его Днем освобождения, и все на планете готовится к нему в грандиозном крещендо. Сначала я немного боялся этого, но если экраны действительно плотные, не будет иметь никакого значения, сколько людей об этом знают, а если это не так, то бобы все равно прольются. И это действительно работает - каждый раз, когда я приезжаю сюда, я получаю все больше острых ощущений".
   - Я вижу, где это может сработать.
   Беннет был полностью теллурийским миром по массе, атмосфере и климату; ее коренные народы были людьми до предела классификации, как физически, так и умственно. И Первый Ленсман Сэммс, объезжая его со своим другом, обнаружил мир, пылающий рвением и пылом, невиданным на Земле со времен крестовых походов. Самые умные и проницательные психологи Патруля, просто придерживаясь правды, проделали изумительную работу.
   Беннетт знал, что это Арсенал и военно-морская верфь цивилизации, и гордился этим. Его фабрики гудели так, как никогда раньше; каждая отрасль, каждое предприятие, каждая ферма работали на сто процентов своей мощности. Беннетт был усеян уже построенными космодромами, и сотни других находились в стадии завершения. И без того ошеломляющее количество военных кораблей, действовавших в этих портах, с каждым часом пополнялось все более и более сверхсовременными, сверхбыстрыми и сверхмощными кораблями.
   Для меня было честью помогать строить эти корабли; это было еще большее, чтобы помочь человеку их. Конкурсные экзамены проводились постоянно, и все или даже большинство абитуриентов не были уроженцами Беннета.
   Сэммсу не нужно было спрашивать, откуда взялись эти молодые люди. он знал. Со всех планет Цивилизации, привлеченные тщательно сформулированными объявлениями о хороших вакансиях с высокой оплатой в новых и сверхсекретных проектах на недавно открытых планетах. Таких объявлений было сотни. Большинство, вероятно, принадлежало патрулю и вело их сюда; многие из них принадлежали Spaceways, Uranium Incorporated и другим коммерческим фирмам. Возможность того, что некоторые из них могут привести к тому, что теперь называлось Босконией, тщательно проверялась, но неизменно с отрицательными результатами. Ленсмены подали множество заявок на эти должности, не связанные с патрулем, и сочли их добросовестными. Вывод был неизбежен - Боскон вербовал на планетах, неизвестных ни одному владельцу Линзы Арисии. С другой стороны, на работу в Патруле претендовали несколько босконцев, но Сэммс был почти уверен, что ни один из них не был принят. Окончательную проверку проводил Ленсмен, и в таких вопросах Ленсмен не допускал много серьезных ошибок.
   Беннет был проинформирован о прибытии Первого Ленсмена, и Киннисон был виновен в грубом преуменьшении, когда сказал Сэммсу, что его не будут считать чужаком. Куда бы Сэммс ни пошел, его всегда сопровождали восторженные толпы. Ему приходилось произносить речи, каждая из которых завершалась громким ревом "НА ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ!"
   - Вы говорите, Род, здесь нет материалов Ленсмана? - спросил Сэммс после того, как закончилась первая потрясающая город демонстрация. Это было одной из его главных забот на протяжении всей жизни. "Со всем этим энтузиазмом? Конечно?"
   "Мы еще не нашли ничего достаточно хорошего, чтобы сослаться на вас. Однако через несколько лет, когда молодое поколение немного подрастет, обязательно будет".
   "Проверять." Осмотр и знакомство закончились, двое Ленсменов отправились обратно на Землю.
   "Ну, мой скептический и пессимистичный друг, солгал я или нет?" - спросил Киннисон, как только порты спидстера были запечатаны. "Могут ли они соответствовать этому или нет?"
   - Ты не был - и я не верю, что они могут. Я никогда не видел ничего подобного. Конечно, у автократий есть парады, аплодисменты и демонстрации, но они всегда были вынужденными, искусственными. Это было спонтанно".
   "Не только это, но и энтузиазм сохранится. Мы разогреемся и будем готовы к работе. Но насчёт этого тупика - ты сказал, что мне лучше начать, как только мы вернёмся?
   - Я бы сказал, через несколько дней.
   - Не удивлюсь, так что давай используем это время для разработки плана кампании. Моя идея состоит в том, чтобы начать так..."
  
   ГЛАВА 18
   Против Таким образом, Костиган, оставив после себя множество улик, все в высшей степени вводящих в заблуждение, разорвал свою связь с Uranium, Inc. как только он посмел после успешного завершения операции "Звильник". Техническая операция, то есть; юридические баталии, в которых он так широко фигурировал, должны были длиться достаточно лет, чтобы слово "zwilnik" стало нарицательным и прилагательным в языке.
   Он прибыл в Теллус так же незаметно, как и всегда, и принял незаметное, но очень активное участие в операции "Матис", теперь уже в самом разгаре.
   "Пришло время всем хорошим и верным людям прийти на помощь отряду, а?" Клио Костиган хихикнула.
   "Вы можете сыграть это прямо на клавиатуре своего электрического питомца, а не только двумя пальцами. Вы слышали, что им сегодня сказал босс?
   "Да." Легкомыслие девушки исчезло. - Они такие грязные , Спад, я правда боюсь.
   - Я тоже. Но мы сами не слишком щепетильны, если приходится, и мы укрываем их, как одеялом - Киннисон и Сэммс оба.
   "Хороший."
   - И в связи с этим сегодня мне снова придется отсутствовать полночи. Хорошо?"
   "Конечно. Как хорошо, что ты вообще дома, дорогая, а не за миллион световых лет отсюда, что я чуть ли не в бреду от восторга.
   Иногда было трудно сказать, что озорного миссис. Костиган имел в виду то, что она сказала. Костиган посмотрел на нее, решил, что она обманывает его, и пару раз шлепнул ее там, где это было бы лучше всего. Затем он тщательно поцеловал ее и ушел. В эти дни у него было очень мало времени ни на себя, ни на свою любимую и обожаемую жену.
   Ибо кампания Родерика Киннисона, начавшаяся грубо и не слишком чисто, с течением времени становилась все грубее и грубее, а не чище. Морган и его команда качались с пяток, используя все и вся, что они могли раскопать или изобрести, как бы мало правды или даже правдоподобия это ни содержало, а Род-Скала никогда даже в принципе не придерживался мягкого правила поворота другая щека. Он был скорее сторонником Ветхого Завета и не был новичком в грязных драках. Будучи молодым оперативником, искусным в карательных, калечащих приемах рукопашного рукопашного боя, он успешно дрался в большинстве погружений на большинстве соляриевых планет и на большинстве их лун. Имея такое образование, быстро обучаясь и под руководством Вирджила Сэммса, Нелса Бергенхольма и Рулариона из Северного полярного Юпитера, ему не потребовалось много времени, чтобы изучить различные гамбиты и ответные действия этого нефизического, но тем не менее никаких запретов, политический беспредел.
   А "мальчишки и девчонки" Патруля работали, как барсуки, выкапывая предмет здесь, факт там и немного информации где-то еще, и все это для грядущего дня расплаты. Они использовали ультраволновые сканеры, лучи-шпионы, длинные глаза, стукачей - все, что они могли придумать для использования, - и их не всегда можно было заблокировать или уклониться.
   "У нас есть это, босс, теперь давайте воспользуемся этим!"
   "Нет. Сохрани это! Заткнись, крепкий! Получите факты - имена, даты, места и суммы. Сначала докажи, а потом спаси!
   Попытайся! Сохрани это! Совместный судебный запрет использовался так часто, что превратился в лозунг и был принят как таковой. Однако, в отличие от большинства лозунгов, его тщательно и старательно применяли. Оперативники доказывали это и спасали снова и снова, снова и снова; благодаря тому, с каким неустанным усилием и бескорыстной преданностью только они сами когда-либо полностью знали.
   Киннисон поставил континент в тупик. Он побывал во всех штатах, во всех больших городах, в большинстве поселков, во многих деревнях и деревнях; и всегда, куда бы он ни шел, часть шоу заключалась в том, чтобы продемонстрировать зрителям, как работает Линза.
   "Посмотри на меня. Вы знаете, что нет и не может быть двух одинаковых людей. Роберт Джонсон не похож на Фреда Смита; Джо Джонс полностью отличается от Джона Брауна. Посмотри на меня снова. Сосредоточьтесь на том, что в вашем уме делает меня Родериком Киннисоном, личностью. Это позволит каждому из вас установить такой тесный контакт со мной, как если бы наши два разума были единым целым. Я не говорю сейчас; ты читаешь мои мысли. Поскольку вы читаете мои мысли, вы точно знаете, о чем я действительно думаю, к лучшему или к худшему. Мой разум не может солгать вашему, так как я не могу изменить ни основной паттерн своей личности, ни свой основной образ мыслей; и я бы не стал, если бы мог. Находясь в моем уме, вы уже это знаете; Вы знаете, какое у меня основное качество. Мои друзья называют это силой и мужеством; Главарь пиратов Морган и его беспощадная команда называют это по-разному. Как бы то ни было, теперь вы знаете, хотите ли вы, чтобы я стал вашим президентом. Я ничего не могу сделать, чтобы повлиять на ваше мнение, потому что вы знаете, что то, что воспринимается вашим умом, является истиной. Так работает Линза. Он открывает глубины моего разума перед вашим и, в свою очередь, позволяет мне понять ваши мысли.
   "Но это ни в коем случае не гипноз, как Морган так глупо пытается заставить вас поверить. Морган не хуже всех нас знает, что даже самый искусный гипнотизер со всем его аппаратом НЕ МОЖЕТ ВОЗДЕЙСТВОВАТЬ НА СИЛЬНУЮ И ОПРЕДЕЛЕННО ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ ВОЛЮ. Поэтому он говорит, что каждый из вас, кто сейчас получает эту мысль, является таким бесхребетным слабаком, что... но вы можете сделать свои собственные выводы.
   "В заключение помните - зафиксируйте этот факт так твердо, чтобы вы никогда его не забыли, - здравый и здоровый ум НЕ МОЖЕТ ЛГАТЬ. Рот может и делает. Как и пишущая машинка. Но ум - НИКОГДА! Я могу скрывать от тебя свои мысли, даже когда мы находимся в раппорте, вот так... но Я НЕ МОГУ ТЕБЕ ЛГАТЬ. Вот почему когда-нибудь все ваши высшие руководители должны будут быть ленсменами, а не политиками, дипломатами, мошенниками и бодлерами. Спасибо."
   По мере того как эта долгая, ожесточенная, невероятно жестокая кампания приближалась к своему ядовитому концу, напряжение нарастало все больше и больше: в комнате в доме Сэммов трое молодых Ленсменов и рыжеволосая девушка чувствовали себя не в своей тарелке. Все четверо были худыми и подтянутыми. Джек Киннисон говорил.
   "...не вечеринка, а папа. Он начал с голыми кулаками, а теперь вступает в них с шипастыми кастетами".
   "Вы можете использовать это по всем направлениям", - согласился Костиган.
   - Он действительно устроил им ад, - восхищенно сказал Нортроп.
   - Вы, мальчики, слушали его вчерашнюю речь о Каспере?
   У них не было; они были слишком заняты.
   - Я мог бы передать это вам по вашим Линзам, но я не смог воспроизвести тон - то изысканное, как он поднимал большие куски шкуры и втирал соль в воспаленные места. Когда он взволнован, вы знаете, что он тоже не может не использовать голос, так что я записал его часть на пластинку. Он начинает с голоса, приятного и легкого, как обычно; затем молча переходит в свой объектив; затем начинает кричать, а также думать. Слушать:"
   "У вас должен быть президент Lensman. Вы можете не верить, что любой Ленсман таков, и на самом деле должен быть неподкупным. Это мое убеждение, как вы можете убедиться сами, но я не могу вам его доказать . Это может сделать только время. Однако самоочевидным фактом, который вы можете испытать на себе, является то, что президент Lensman не мог солгать вам, кроме как устно или письменно. Вы могли в любое время потребовать от него заявление Lensed по любому вопросу. По некоторым государственным вопросам он мог и должен был отказаться отвечать; но не по любому вопросу, связанному с моральной распущенностью. Если бы он ответил, вы бы знали правду. Если бы он отказался отвечать, вы бы знали, почему, и могли бы тут же инициировать процедуру импичмента.
   "В прошлом были президенты, которые использовали этот высокий пост для низких целей; чья самая память о череде должностных преступлений и коррупции. Одному объявили импичмент, другим следовало бы. Уизерспун никогда не должен был быть избран. Уизерспуна должны были объявить импичментом на следующий день после его инаугурации. Уизерспун должен быть подвергнут импичменту прямо сейчас. Мы знаем, и на Большом ралли в Нью-Йоркском космодроме через три недели после сегодняшнего вечера мы собираемся ДОКАЗАТЬ, что Уизерспун - просто второстепенная шестеренка в машине Моргана-Тауна-Айзексона, "играющая в футси" по команде с любой группой, которая происходит. быть в данный момент самой высокой ценой, независимо от того, хороша ли будет Северная Америка или Система. Уизерспун - гангстер, мошенник и проклятый лжец, но на самом деле он не имеет большого значения; просто посыльный нинкомпуп. Морган - настоящий босс и настоящая угроза, операционный инженер самой низкопробной, самой паршивой, самой грязной, самой гнилой, самой коррумпированной машины убийц, вымогателей, взяточников, сводников, лжесвидетелей и прочих прыщей на политическом теле, когда-либо позорил любое так называемое цивилизованное правительство. Спокойной ночи."
   "Ух ты!" Джек Киннисон взвизгнул. - Это высоко даже для него!
   - Минутку, Джек, - предупредила Джилл. - С другой стороны тоже. Послушайте этот отрывок от сенатора Моргана.
   "Это не совсем гипноз, а нечто гораздо худшее; что-то, что крадет ваши умы; это заставляет любого, кто слушает, поверить, что белый - это желтый, красный, фиолетовый или горохово-зеленый. Пока наши ученые не остановят эту угрозу, пока мы не посадим всех носителей этой проклятой Линзы за стальную решетку, я вам со всей серьезностью советую их вообще не слушать. Если вы будете слушать, ваш разум, несомненно, будет коварно разложен и сломлен; вы наверняка закончите свои дни, бормоча в мягкой камере.
   "А убийства? Убийство! Слабые остатки банд, которые наше правительство почти уничтожило, могут, пожалуй, совершать убийство или около того в год; виновные в этом пойманы, преданы суду и наказаны. Но скольких ваших сыновей и дочерей убил Родерик Киннисон лично или через своих рабов в форме? Считать! Читайте запись! затем заставьте его объяснить, если он может; но не слушайте его лживую, разрушающую разум Линзу.
   "Демократия? Ба! Что Род-Скала Киннисон - самый жестокий, самый злобный тиран, самый безжалостный и безжалостный солдафон, когда-либо известный какой-либо вооруженной силе за всю долгую историю нашего мира, - знает о демократии? Ничего такого! Он понимает только силу. Все, кто противостоит ему в чем-либо, сколь бы малым он ни был, или кто пытается урезонить его, умирают без записи и следа; и если его не арестуют, не судят и не казнят, то все таковые и дальше будут бесследно и без всякого предлога суда умирать.
   "Но в сущности, даже при том, что он недостаточно умен, чтобы понять это, он просто еще один в длинном параде инструментов безжалостного и хищнического богатства, МОНИТОРСКИХ СИЛ. Они , друзья мои, никогда не спят; у них есть только один Бог, один принцип, одно кредо - всемогущий ДОВЕРИЕ. Вот чего они добиваются, и заметьте, как хитро, как исподтишка они делали и делают свою хватку. Где ваше представительство в так называемом Галактическом Совете? Как появилось это преступное, это порочное, это возмутительно неконституционное, это безответственное, неуправляемое и диктаторское чудовище? Как и когда вы дали этому раздутому колоссу право учредить свою собственную валюту - иметь неизмеримую наглость лишить самую твердую валюту во вселенной, кредит Северной Америки, из межпланетной и межзвездной торговли? Их цель ясна; они намерены отправить вас в рабство и на смерть. Не забывайте ни на мгновение, друзья мои, что власть взимать налоги - это сила разрушать. ВЛАСТЬ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ ЭТО ВЛАСТЬ РАЗРУШАТЬ. Наши предки сражались, проливали кровь и умирали, чтобы установить принцип, что налогообложение без респ..."
   "И так далее, целый час!" - зарычала Джилл, злобно щелкнув выключателем. - Как тебе картошка ?
   "Ады - Пылающие - Вершины!" Это от Джека, молчащего несколько секунд, и:
   "Прочный материал... очень, очень прочный" от Northrop. - Неудивительно, что ты выглядишь как-то обдолбанным, Спад. В последнее время должность главного телохранителя, должно быть, превратилась в довольно тяжелую работу.
   "Ты не просто щелкаешь своими вертолётами, приятель", - мрачно и легкомысленно ответил Костиган. - Я звал на помощь - силой.
   - Я тоже, и сейчас я снова закричу, - заявил Джек. "Я не знаю, собирается ли папа убить Моргана или нет - и плевать, - но если Морган не делает все возможное, чтобы убить папу, это потому, что они забыли, как делать бомбы".
   Он увидел звонок в Бергенхольм.
   "Да, Джек...? Я направлю вас к Рулариону, который размышлял над этим вопросом.
   "Да, Джон Киннисон, я обдумал этот вопрос и принял меры", - спокойно и уверенно пронеслась мысль юпитерианца в головы всех, даже Джилл без линз. "Точка зрения, юноша, была хорошо понята. Вы думали, что потребуется несколько тысяч, может быть, пять, операторов-шпионов и других оперативников, чтобы гарантировать, что Гранд Ралли не будет омрачен эпизодами насилия.
   - Было, - категорично сказал Джек. "Это все еще".
   "Не предусмотрев ни всех возможных непредвиденных обстоятельств, ни протяженности поля необходимых действий, вы ошибаетесь. Число приблизится к девятнадцати тысячам очень близко. Адмирал Клейтон был уведомлен об этом, и его штаб сейчас работает над планом действий в соответствии с моей рекомендацией. Ваши предложения, Конуэй Костиган, относительно немедленной защиты личности Родерика Киннисона, теперь вступили в силу, и вы освобождаетесь от этой ответственности. Я полагаю, вы четверо хотите продолжить работу?
   Предположение Юпитера было верным.
   - Тогда я предлагаю вам посоветоваться с адмиралом Клейтоном и вписаться в его программу безопасности. Я намерен сделать то же самое предложение всем ленсменам и другим квалифицированным лицам, не занятым более неотложной работой".
   Руларион отрезал, и Джек мрачно нахмурился. "Большой митинг состоится за три недели до дня выборов. Мне все еще это не нравится. Я бы приберег его до ночи перед выборами - выбил бы им зубы в последнюю минуту".
   "Ты ошибаешься, Джек; Шеф прав, - возразил Костиган. "Два пути. Во-первых, мы не можем играть в такой мяч. Во-вторых, у них достаточно веревки, чтобы повеситься.
   "Ну, возможно." Подобно Киннисону, Джек был далеко не убежден. "Но так оно и будет, так что давайте позвоним Клейтону".
   - Во-первых, - вмешался Костиган. "Джилл, объясните, пожалуйста, почему они должны тратить такого большого человека, как Киннисон, на такую дурацкую должность президента? Я был в заднице, понимаете, это не имеет смысла.
   "Потому что он единственный живой человек, который может лизнуть машину Моргана на выборах", - констатировала Джилл простой факт. "Патруль может обойтись без него один срок, после этого уже ничего не изменится".
   "Но Морган работает со стороны. Почему он не мог?
   "Психология совсем другая. Морган - босс. Попс Киннисон - нет. Он лидер. Видеть?"
   - О... Наверное, да... Да. Вперед, продолжать."
  
   Внешне Нью-Йоркский космодром заметно не изменился. В любой данный момент дня или ночи было так много сотен людей, бесцельно или целеустремленно прогуливающихся, что лишняя сотня или около того не имела заметного значения. И космодром был лишь конечной точкой. Действия Патруля начались в сотнях, тысячах, миллионах или миллиардах миль от метрополии Земли.
   Была создана паутина, через которую не могла пройти незамеченной даже песчинка метеорита. На каждом космическом корабле, направляющемся к Земле, находился по крайней мере один пассажир, которого иначе не было бы на борту; пассажиры, которые, если не носили линзы, имели достаточное для работы специальное оборудование. Гейгеры и другие гораздо более сложные механизмы летели к Земле со всех направлений в космосе; направлялись в сторону Нью-Йорка по всем каналам движения Земли. Каждый поезд и самолет, каждый автобус, катер и автомобиль, каждое транспортное средство любого рода и каждый пешеход, приближающийся к Нью-Йорку, подвергался обыску; с поиском столь же тщательным, как и ненавязчивым. И каждая вещь и каждое существо, приближающееся к Нью-Йоркскому космодрому, было прочесано буквально на кубический миллиметр.
   Никаких арестов не производилось. Ни один пакет не был конфискован и даже не потревожен ни в рядах общественных ящиков для флажков, ни в частных кабинетах, ни в замысловатых или случайных тайниках. Насколько было известно противнику, у Патруля не было никаких подозрений, что происходит что-то необычное. То есть до последней возможной минуты. Потом высокий, худощавый, загорелый ветеран тихо вслух, как бы про себя, сказал:
   - Шпионские блоки - помехи - зонтик - включены. Отчет."
   Этот голос, каким бы низким и мягким он ни был, был уловлен каждым приемником специальной службы в радиусе тысячи миль, а также каждым ленсменом, слушавшим его, где бы он ни находился. Так же, как и в считанные секунды, ответы.
   "Шпионские лучи блокируются, сэр".
   "Помехи включены, сэр."
   "Зонтик наденьте, сэр".
   Ни один луч-шпион не мог попасть ни в одну часть огромного порта. Ни луч, ни коммуникатор, ни детонатор не могли сработать рядом с ним. Враг теперь будет знать, что что-то пошло не так, но ничего не сможет с этим поделать.
   - Отчеты получены, - все так же тихо сказал загорелый мужчина. "Операция Zunk будет проходить по графику".
   И четыреста семьдесят один высококвалифицированный человек, имея при себе дубликаты ключей и/или любое другое специализированное оборудование и оборудование, которые были необходимы, незаметно завладели четырьмястами семьюдесятью одним предметом почти такого же количества форм и размеров. И в собравшейся толпе произошло несколько беспорядков, и несколько машин скорой помощи деловито промчались туда-сюда. Некоторые женщины, несомненно, упали в обморок, говорится в отчете. Так было всегда.
   И Конуэй Костиган, который наблюдал, даже не глядя на него, как носильщик загружает грузовик богатой на вид ручной кладью из шкафчика, вышел вслед за мужчиной и грузовиком в вестибюль. Закрывая, он спросил:
   - Куда ты везешь этот багаж, Чарли?
   "Вверх по первому пандусу, босс", - последовал невозмутимый ответ. "Рейс Девяносто опоздает на вылет из-за этого праздника, и они хотят, чтобы он был прямо там, под рукой".
   "Отнеси его к..."
   На протяжении многих лет многие мужчины пытались застать Конвея Костигана врасплох или заснуть, опередить его до удара или до ничьей - с поразительно равномерным отсутствием успеха. Кулак Ленсмана пролетел каких-то семь дюймов: предполагаемый носильщик ахнул и пролетел - или, вернее, отшатнулся - примерно семь футов, прежде чем рухнул и без сознания растянулся на тротуаре.
   - Обеззараживание, - заметил Костиган, явно обращаясь к пустому воздуху, поднимая парня и безвольно накидывая его на грузовик, набитый чемоданами. "Дик. Фронт и центр. Район сорок шесть. Class Eff ex - горячее, чем средний хвост ада.
   - Ты звонил Дику? Подбежал мужчина. - Эфф-экс шесть-девятнадцать. Это оно?
   "Проверять. Он твой, портье и все такое. Унеси это."
   Костиган шел дальше, пока не встретил Джека Киннисона, у которого под левым глазом была быстро развивающаяся мышь.
   - Как это случилось, Джек? - резко спросил он. - Что-то проскользнуло?
   "Не совсем." Киннисон печально усмехнулся. "Мне чертовски повезло! Женщина - притом пожилая дама - подумала, что я устраиваю ограбление, и замахнулась на меня своей сумкой - левшой и сзади. А если ты засмеешься, немелодичная арфа, я тебе прямо на кончик подбородка повешу, так помоги мне!
   "Это далеко не так", - заверил его Костиган и не стал - совсем - смеяться. "Интересно, как мы вышли? Они должны были доложить до этого - псс! Вот оно!
   Обеззараживание было завершено; Операция Zunk увенчалась стопроцентным успехом; жертв не было.
   - За исключением одного синяка под глазом, - не мог не добавить Костиган. но его Линза и его Служебные Спецвыпуски были выключены. Джек вышиб бы ему мозги, если бы хоть одна из них была включена.
   Взявшись за руки, двое молодых Ленсменов направились к четвертому спуску, который должен был стать их станцией.
   Это была самая большая толпа, которую когда-либо знала Земля. Все, особенно националисты, задавались вопросом, почему этот кульминационный политический митинг был назначен за три полных недели до выборов, но их любопытство не было удовлетворено. Кроме того, эта встреча была разрекламирована так, как никогда не рекламировалась ни одна предыдущая; не пожалели ни сил, ни наличных денег, чтобы дать ему величайшее наращивание, когда-либо известное. Мало того, что все каналы связи были загружены в течение нескольких недель, так еще и работники Сэммса были очень заняты распусканием слухов; которые, как и ходят слухи, превратились в то, чего их собственные отцы и матери не могли распознать. А сбитые с толку националисты, пытавшиеся преуменьшить значение всего этого, усугубили ситуацию. Интерес распространился из Северной Америки на другие континенты, на другие планеты и другие солнечные системы.
   Таким образом, сказать, что все интересовались и слушали Большой слет космократов, не было бы большим преувеличением.
   Родерик Киннисон подошел к батарее микрофонов; некоторые экраны были вырезаны.
   "Собратья по Цивилизации и прочим: хотя может показаться странным транслировать политический митинг на другие континенты и транслировать его в другие миры, в данном случае это было необходимо. Сообщение, которое будет передано, хотя и будет касаться политических дел Североамериканского континента Теллус, в первую очередь будет касаться гораздо большего; вопрос, который будет иметь первостепенное значение для всех разумных существ каждого обитаемого мира. Ты знаешь, как настроить свой разум на мой. Сделай это сейчас."
   Он мысленно пошатнулся от шока от того, что практически одновременно столкнулся с таким количеством умов, но сильно сплотился и продолжил через Линза:
   "Мое первое послание не к вам, мои собратья-космократы, и не к вам, мои собратья-земляне, и даже не к вам, мои собратья-приверженцы Цивилизации; а ВРАГУ. Я не имею в виду своих политических противников, националистов, которые почти все являются лояльными жителями Северной Америки. Я имею в виду сущности, которые используют лидеров этой Националистической партии в качестве пешек в гораздо более крупной игре.
   "Я знаю, ВРАГ, что ты слушаешь. Я знаю, что у вас были отряды головорезов в этой аудитории, чтобы убить меня и моего старшего офицера. Знайте теперь, что они бессильны. Я знаю, что у вас были атомные бомбы, чтобы уничтожить это сборище и всю эту местность. Они были разобраны и сохранены. Я знаю, что у вас были большие запасы радиоактивной пыли. Сейчас они лежат в хранилищах Патруля возле Вихокена. Все устройства, которые вы намеревались использовать, известны, и все, кроме одного, либо аннулированы, либо конфискованы.
   "Это единственное исключение - ваш военный флот, силы, достаточной, по вашему мнению, чтобы уничтожить все Вооруженные Силы Галактического Патруля. Вы намеревались использовать его на случай, если мы, космократы, победим на предстоящих выборах; вы можете решить использовать его сейчас. Сделайте это, если хотите; вы не можете ничего сделать, чтобы прервать или повлиять на эту встречу. Это все, что я должен сказать тебе, враг цивилизации.
   "Теперь вам, моя законная аудитория. Я здесь не для того, чтобы произнести обещанную вам речь, а просто для того, чтобы представить настоящего оратора - первого ленсмена Вирджила Сэммса...
   Ментальный вздох, миллионосильный, давал о себе знать красноречиво.
   - ...Да - первый Ленсман Сэммс, или кого вы все знаете. Он не ходит на политические собрания, потому что мы, его советники, не пускаем его. Почему? Вот факты. Через Арчибальда Исааксона из Interstellar Spaceways ему предложили взятку, которая через несколько лет составила бы около пятидесяти миллиардов кредитов; больше богатства, чем любое отдельное существо когда-либо обладало. Потом было покушение на убийство, которое мы едва-едва смогли пресечь. Зная, что на Земле нет другого места, где он был бы в безопасности, мы отвезли его на Холм. вы знаете, что произошло; Вы знаете, в каком состоянии сейчас The Hill. Эта война была подписана на пиратов.
   "Вся колоссальная операция, однако, была предпринята в тщетной попытке убить одного человека - Вирджила Сэммса. Враг знал, и мы узнали, что Сэммс - величайший человек, который когда-либо жил. Его имя будет жить, пока существует Цивилизация, ибо именно он, и только он, может сделать возможным существование Цивилизации .
   "Почему меня не убили? Почему мне было позволено продолжать выступать с предвыборными речами? Потому что я не в счет. Я не более важен для дела Цивилизации, чем мой противник Уизерспун для дела Врага.
   "Я колесная лошадь, плаггер. Вы все меня знаете - "Рокки Род" Киннисон, сваренное вкрутую яйцо. У меня достаточно мужества, чтобы встать и бороться за то, что я считаю правильным . У меня есть мужество и желание встать и сразиться лицом к лицу с человеком, зверем или дьяволом. Я сделал бы и СДЕЛАЮ хорошего президента; У меня хватит мужества и намерения продолжать драться после того, как вы меня изберете; Перед Богом я обещаю сокрушить каждого созданного машиной мошенника, который попытается удержать какую-либо часть нашего правительства в вонючей грязи, в которой оно сейчас находится.
   "Я плаггер и отбивающий, без искры потрясающего пламени вдохновляющей гениальности, которая делает Вирджила Сэммса таким уникальным. Мой вид может быть важен, но я лично - нет. Нас так много! Если бы они убили меня, другой отбивающий занял бы мое место, и эффект на работу был бы нулевым.
   - Однако Вирджила Сэммса невозможно заменить, и Враг это знает. Он уникален во всей истории. Никто другой не может делать его работу. Если его убьют до того, как принципы, ради которых он работает, прочно утвердится, цивилизация рухнет обратно в варварство. Он не восстановится до тех пор, пока не возникнет другой такой разум, вероятность которого я позволю вам вычислить самим.
   "По этим причинам Вирджила Сэммса лично здесь нет. Нет его и в Холме, поскольку Враг теперь может обладать оружием, достаточно мощным, чтобы разрушить не только эту доселе неприступную крепость, но и всю Землю. И они без колебаний уничтожили бы Землю, если бы при этом смогли убить Первого Ленсмана.
   "Поэтому Сэммс сейчас в глубоком космосе. Наш флот ждет атаки. Если мы победим, Галактический патруль продолжится. Если мы проиграем, мы надеемся, что вы узнали достаточно, чтобы мы не погибли напрасно.
   "Что? Почему ты должен умереть? Ты в безопасности на Земле!"
   "Ах, эту мысль прислал один из головорезов. Если наш флот потерпит поражение, ни один Ленсман нигде не проживет и недели. Враг позаботится об этом.
   "Это все от меня. Следите за обновлениями. Входите, первый ленсмен Вирджил Сэммс... займите место, сэр.
   Для Вирджила Сэммса было психологически невозможно использовать такой язык, который только что использовал Киннисон. И в этом не было ни необходимости, ни желания; земля была подготовлена. Поэтому - холодно, безлично, логично, красноречиво - он рассказал всю потрясающую историю. Он раскрыл самое важное, что раскопали неутомимые следователи Патрулей, перечислив имена, места, даты, операции и суммы. Только в последние пару минут он вообще разогрелся.
   "Ни в коем случае это не является клеветнической кампанией или выдвижением безосновательных обвинений с целью затуманивания вопроса или беспричинного очернения накануне выборов политического оппонента. Это факты. В настоящее время предпочтение отдается формальным обвинениям; все упомянутые лица и многие другие будут арестованы в кратчайшие сроки. Если бы кто-то из них был в какой-то степени невиновен, наше дело против него могло бы быть возбуждено менее чем за три недели до дня выборов. Вот почему эта встреча проводится именно в это время.
   "Ни один из них не невиновен. Будучи виновными и зная, что мы можем и докажем вину, они будут проводить политику проволочек и взаимных обвинений. Поскольку наши суды по большей части справедливы, обвиняемые смогут отложить судебные процессы и фактическое представление доказательств до дня выборов. Предупрежденный, однако, вы будете точно знать, почему испытания будут отложены, и, несмотря на туман искажения фактов, вы будете знать, где лежит правда. Вы будете знать, как отдать свой голос. Вы будете голосовать за Родерика Киннисона и за тех, кто его поддерживает.
   "Мне нет необходимости распространяться о личности порт-адмирала Киннисона. Ты знаешь его так же хорошо, как и я. Честный, неподкупный, бесстрашный, вы знаете, что он станет лучшим президентом, который у нас когда-либо был. Если вы еще этого не знаете, спросите любого из сотен тысяч сильных, способных, здравомыслящих юношей и девушек, служивших под его началом в наших Вооруженных Силах.
   "Я благодарю вас, всех, кто слушал, за проявленный интерес".
  
   ГЛАВА 19
   Пока они были коммодорами, Клейтон с севера Америка и Швейкерт из Европы держались довольно близко к родной планете, если не считать нечастых поездок в отпуск. Однако с формированием Галактического Патруля и их присвоением звания Адмирала и Лейтенант-Адмирала Первого Галактического Региона, а также приобретением Линз радиус их действия значительно увеличился. Тот или иной из них всегда можно было найти в штаб-квартире Великого Флота на космодроме Нью-Йорк, но очень редко они оба были там одновременно. А если отсутствующего не найти на Земле, что с того? Первый Галактический Регион включал в себя все солнечные системы и все планеты, принадлежащие Цивилизации, и отсутствующий мог по делам и обязанностям находиться практически где угодно.
   Однако обычно он бывал не на какой-либо из общеизвестных планет, а на Беннетте, знакомясь с офицерами, наблюдая за обучением Гранд Флита новым маневрам, ведя занятия по продвинутой стратегии и вообще проводя черепные тренировки. Это была тяжелая работа и не слишком вдохновляющая, но в конце концов она окупилась. они знали своих людей; их люди знали их. Они могли работать вместе с легкостью, плавностью и точностью, которые иначе были бы невозможны; ибо импортированное высшее начальство, неизвестное командованию и не знакомое с ним, не может иметь и не ожидает глубокого уважения и заслуженного уважения, столь необходимых для высокого морального духа.
   У Клейтона и Швейкерта было и то, и другое. Они начали достаточно рано, много работали и имели достаточно вещей, чтобы заработать и то, и другое. Таким образом, когда в назначенный день два адмирала вместе прибыли к Беннету, их встретили с таким энтузиазмом, как если бы они были рождены и воспитаны в Беннетте; и их приветствие превратилось в праздник всей планеты, когда Клейтон отдал приказ, которого все Беннеты так долго и нетерпеливо ждали, чтобы услышать. Bennettans должны были, наконец, оставить Bennett!
   Группа за группой, подфлот за подфлотом взлетали составные части Великого Флота Галактического Патруля. Они собрались в космосе; они маневрировали достаточно, чтобы встряхнуться до некоторого подобия единства; они отрабатывали новые маневры; они вылетели строем на Сол. И когда огромная армада приблизилась к Солнечной системе, она встретила - или, скорее, к ней присоединились - патрульные корабли, о которых Морган и его приспешники уже знали; каждый из которых приспособился к своему давно назначенному месту. Каждая планета Цивилизации отправила все свои корабли, способные поставить экран или излучать луч, но количество военных кораблей в Великом Флоте было настолько огромным, что это увеличение, каким бы большим оно ни было по сути, не имело заметного изменения в его размерах.
   В День ралли Гранд Флит находился недалеко от Земли. Как только он представил Сэммса чрезвычайно заинтересованным слушателям на Ралли, Родерик Киннисон исчез. На самом деле он загнал жука в дальний угол космопорта и покинул Землю на легком крейсере, но, по сути, настолько все были поглощены тем, что говорил Сэммс, что Киннисон просто исчез. Сэммс был уже в Бойсе ; Порт-адмирал отправился на свой старый флагманский корабль " Чикаго " . Кроме того, на случай, если кто-либо из наблюдателей за Врагом попытается отследить его, его курс нельзя будет проследить. Кливленд, Нортроп, Руларион и все, что им было нужно из огромных ресурсов Патруля, позаботились об этом.
   Разумеется, ни Сэммс, ни Киннисон не имели никакого отношения к Гранд Флиту, и оба это знали; но все знали, зачем они здесь, и были рады, что два лучших Ленсмена решили жить или умереть со своим Флотом. Если бы Гранд Флит победил, они, вероятно, остались бы живы; если Гранд Флит проиграет, они непременно погибнут - если не в результате пиротехнического разрушения их кораблей, то в течение нескольких дней на земле. С Флотом их присутствие заметно способствовало бы моральному духу. Это был шанс, которым очень стоило воспользоваться.
   Клейтон и Швейкерт также не были вместе или даже рядом друг с другом. Сэммс, Киннисон и два адмирала были настолько далеко друг от друга, насколько могли, и все еще оставались в боевом цилиндре Гранд Флита.
   цилиндр? Да. Стратегический совет Патруля, предполагая, что противник будет атаковать обычным конусом, и зная, что один конус может победить другой только после долгого и дорогостоящего сражения, уже давно провел месяцы и месяцы в военных учениях в своих тактических танках, в поисках лучшего формирования. Они нашли его. Теоретически цилиндр правильной конструкции мог с незначительными потерями и за очень короткое время победить лучшие конусы, которые они смогли изобрести. Недостаток заключался в том, что корабли, составляющие теоретически эффективный цилиндр, должны были быть узкоспециализированными и значительно превосходить числом, которое какая-либо держава когда-либо могла отправить в эфир. Однако со всеми ресурсами Беннета, направленными на строительство, эта трудность не была бы непреодолимой.
   Это, конечно, подняло вопрос о том, что произойдет, если цилиндр встретится с цилиндром - если бы черные стратеги также пришли к такому же решению, - и этот вопрос остался без ответа. Или, вернее, было слишком много ответов, из которых не было двух совпадающих; подобно классическому варианту того, что произойдет, если непреодолимая сила ударит по неподвижному объекту. Было бы много очень интересных побочных продуктов!
   Даже Руларион Юпитер не нашел определенного решения. Нордид Бергенхольм; который, хотя и был сравнительно малоизвестным молодым ученым-Ленсманом и не был членом Галактического Совета, часто вызывался на консультации из-за его уникальной способности приходить к правильным выводам посредством какого-то непонятного короткого замыкания мыслительного процесса.
   "Ну, - наконец заключил порт-адмирал Киннисон, - если у них тоже есть такой, нам просто нужно укоротить свой, расширить его и молиться".
   "Клейтон - порт-адмиралу Киннисону", - пришло сообщение по каналам связи. - Есть ли у вас какие-либо дополнительные распоряжения или инструкции?
   "Киннисон - адмиралу Клейтону. Никаких, - столь же официально ответил порт-адмирал, а затем продолжил через Ленса: - Никаких комментариев или критики, Алекс. Вы, ребята, проделали работу до сих пор, и вы будете продолжать делать ее. Как много обнаружения вы получили?
   "Двенадцать детей - три глобуса дизелей. Если мы будем сидеть здесь и ничего не делать, мальчики разозлятся и устают, так что, если вы с Вирдж согласитесь, мы дадим им немного практики. Господь знает, что им это нужно, и это будет держать их в напряжении. А насчет негров - они, может быть, рассчитывают отсрочить какие-либо действия, пока мы не успеем треснуть от скуки. Что ты думаешь об этом?
   "Меня беспокоит то же самое. Практика поможет, но достаточно или нет, я не знаю. Что ты думаешь, Вирдж? Будут ли они удерживать его преднамеренно или нанесут быстрый удар?"
   - Быстро, - быстро и определенно ответил Первый Ленсман. "Как только они смогут, по нескольким причинам. Они не знают нашей настоящей силы, не больше, чем мы знаем их. Однако они, несомненно, верят так же, как и мы, что они более эффективны, чем мы, и обладают большей силой. По собственной потребности в практике они узнают нашу. Они не придают моральному духу такого значения, как мы; по самой природе их режима они не могут. Кроме того, наш открытый вызов определенно заставит их задуматься, поскольку сохранение репутации для них даже важнее, чем для нас. Они нанесут удар, как только смогут, и так сильно, как только смогут".
   Начались маневры Великого флота, но примерно через день раздались сигналы тревоги. Враг был обнаружен; приближается, как и предыдущий Черный флот, со стороны Кома Беренис. Счетные машины щелкали и жужжали; мелькали приказы и буквенный ряд цифр; корабли сотнями и тысячами вставали на назначенные им позиции.
   Или, точнее, почти в них. Большинство штурманов и пилотов еще не имели достаточной практики, чтобы попасть в заданные позиции точно с первой попытки, поскольку требовалось радикальное изменение осевого направления, но у них это получалось неплохо; нескольких минут жонглирования и жонглирования было достаточно. Клейтон и Швейкерт использовали несколько едких выражений - через Ленса и только по отношению к своим коллегам-ленсменам, конечно, - но Сэммс и Киннисон были вполне довольны. Время формирования было удовлетворительно коротким, конус был гладким, симметричным и прекрасно однородной плотности.
   Предварительная форма представляла собой конус, а не цилиндр. Это был не обычный Конус битвы, поскольку он не имел стандартного состава, был слишком большим и в целом имел слишком много кораблей для своего размера. Однако он имел обычную форму, и считалось, что к тому времени, когда противник сможет заметить какие-либо существенные различия, ему будет слишком поздно что-либо предпринимать. Во всяком случае, примерно в это же время должен был сформироваться цилиндр, и почти все верили - по крайней мере, сильно надеялись, - что у врага не будет ни времени, ни знаний, ни оборудования, чтобы что-то с этим сделать.
   Киннисон усмехнулся про себя, когда его разум и разум Клейтона наблюдали, как конус битвы противника увеличивается на боевой панели адмирала. Он был большим и мощным; общеизвестные силы Галактического Патруля выдержали бы шанс пресловутого снежного кома в нижних регионах. Однако порт-адмирал подумал, что он недостаточно велик, чтобы образовать эффективный цилиндр или каким-либо образом справиться с реальными силами патруля, и если они не сдвинутся в течение следующей или двух следующих секунд, противнику будет слишком поздно действовать. что-нибудь вообще.
   Как будто по волшебству около девяноста пяти процентов огромного конуса патруля превратились в плотно упакованный двойной цилиндр. Этот маневр был намного проще предыдущего и отработан в совершенстве. Устье конуса сомкнулось и удлинилось; закрытый конец открывался и укорачивался. Тракторы и прессоры перепрыгивали с корабля на корабль, связывая мириады до сих пор разрозненных единиц в единую конструкцию, столь же прочную, даже в сравнительном размере, как консольный мост. И вместо того, чтобы оставаться в покое, ожидая атаки, цилиндр рванулся вперед, безынерционно, на максимальной мощности.
   На протяжении многих лет насилие, интенсивность и чистая грубая мощь наступательного оружия неуклонно возрастали. Оборонительное вооружение шло в ногу. Однако один фундаментальный факт не изменился на протяжении веков и не изменился до сих пор. Три или более единиц данной силы всегда могли победить одну единицу той же силы, если бы можно было навязать бой и не оказать никакой помощи; и две единицы практически всегда могли это сделать. Таким образом, в основе своей стратегия всегда была и остается развитием новых приемов и приемов, благодаря которым два или более наших подразделения могут атаковать одно из своих; при этом предоставляя им минимальную возможность отомстить тем же.
   Великий Флот Патруля устремился вперед почти точно по оси Черного конуса; именно там, где этого хотел враг - или он так думал. Прямо в зияющую пасть, извергающую теперь взрыв пламени, рядом с которым самые дикие фантазии Ада должны померкнуть и стать незначительными; прямо по этой бушующей оси к вершине, с ужасающей скоростью двух прямо противоположных скоростей полета. Но, к полному ужасу Черного Верховного Командования, ничего особенного не произошло. Ибо, как было указано, этот цилиндр не был даже приблизительно нормального состава. На самом деле нормального боевого корабля в нем не было. Внешняя обшивка и оба конца цилиндра были чисто защитными. Те корабли, сложенные так тесно, что их репеллентные поля фактически соприкасались, были полностью экранированы; ни у кого из них не было луча, достаточно горячего, чтобы зажечь спичку. И наоборот, внутренний слой, или "вкладыш", состоял из сосудов, практически полностью состоящих из правонарушений. Их нужно было защищать на каждом шагу - но как они могли это вычерпать!
   Передняя и задняя кромки построения - так сказать, концы гигантской трубы - конечно же, должны были принять на себя основную тяжесть атаки черных, и именно этот фактор вызывал у стратегов Патруля самое серьезное беспокойство. Поэтому первые десять и последние шесть двойных колец кораблей были действительно особенными. Все они были экранными - больше ничего. Это были беспилотники с дистанционным управлением, не несущие на себе ничего живого. Если бы потери Патруля могли быть ограничены восемью двойными кольцами кораблей при первом заходе и четырьмя при втором - теоретические расчеты показали потери в шесть и два - Сэммс и его товарищи были бы вполне довольны.
   Все патрульные корабли имели, разумеется, штатное оснащение так называемого "фиолетового", "зеленого" и "красного" полей, а также дуодекаплилатные и обычные атомные бомбы, дирижабли и транспортеры, резаки, полициклические буры, и так далее; но в этой битве главная опора должна была быть возложена на чистую, жестокую, подавляющую силу того, что называлось "макро-луч" - теперь просто "луч". Кроме того, в невероятно раскаленном безумии выбранного поля действия - цилиндр должен был атаковать конус в его самой прочной части - ни один мыслимый материальный снаряд не мог продержаться ни одной микросекунды после того, как покинул силовые экраны своего родительского сосуда. он мог лететь достаточно быстро; ультралучевые трекеры могли направить его достаточно быстро и достаточно точно; но прежде чем он смог бы проехать и фута, даже со сверхсветовой скоростью, он бы совершенно прекратил свое существование. Он был бы разложен на составляющие его субатомные частицы и волны. Ничто материальное не могло бы существовать, кроме как мгновенно, в силовом поле, заполняющем ось Черного Конуса Битвы; поле, рядом с которым точный центр многомиллиардной вспышки молнии составил бы мертвую зону.
   Однако это поле не встретило никакого материального объекта. "Защитные экраны" Патруля, расположенные так близко друг к другу, что они перекрывали друг друга на четыреста процентов, были спроектированы так, чтобы выдерживать именно эту невообразимую среду. Практически все они с этим выдержали. И за долю секунды полый передний конец цилиндра по трубе захватил всю вершину боевого конуса противника, и заработали доселе бездействующие "слаггеры" гильзы цилиндра.
   У каждого из этих кораблей был один тяжелый прессорный луч, каждый из которых имел такой же толчок, как и любой другой, направленный внутрь, к оси цилиндра, и назад под углом пятнадцать градусов от перпендикулярной линии между кораблем и осью. Таким образом, где бы ни входил какой-либо черный корабль в цилиндр Патруля, его притягивали и удерживали на оси, а затем отбрасывали назад вдоль этой оси. Однако ни один из них не продвинулся далеко. Они были вынуждены стоять в один ряд; один корабль противостоит по крайней мере одному сплошному кольцу гигантских слаггеров, которым не нужно было заботиться о защите, но которые могли вкладывать каждую йоту своих огромных ресурсов в наступательные лучи. Таким образом, шансы были не просто два или три к одному; но никогда не меньше восьмидесяти, а очень часто больше двухсот к одному.
   Под воздействием этих невообразимых силовых потоков экраны поглощенных кораблей один раз, практически мгновенно вспыхнули спектром и пошли ко дну. Было ли у них два, три или четыре курса, не имело значения - фактически даже сверхскоростные анализаторы наблюдателей не могли сказать. Затем, через пару микросекунд, стены-щиты - самые прочные силовые ткани, разработанные человеком до того времени, - также вышли из строя. Затем эти ненасытные силовые поля ударили в голый, незащищенный металл, и каждая молекула, неорганическая и органическая, как кораблей, так и их содержимого, исчезла во взрывной вспышке энергии, такой необузданной и такой яростной, что поразила даже тех, кто создал ее. Это было, конечно, гораздо больше, чем просто улетучивание; позже было установлено, что детонация нестабильных изотопов собственных бомб Блэка при ужасающих температурах, уже существовавших в квазитвердых лучах Патруля, инициировала цепную реакцию, которая привела к делению значительной части атомных ядер обычно полностью стабильные элементы!
   Цилиндр остановился; Ленсмены подвели итоги. Глубина эрозии передней кромки в среднем составила почти ровно шесть двойных колец дронов. Местами шестое кольцо было еще целым; в других, которые столкнулись с необычайно концентрированным сиянием, седьмого не было. Кроме того, исчезла доля одного процента пилотируемых боевых кораблей. Хотя бой длился недолго, противник смог сфокусировать достаточно лучей, чтобы прожечь несколько дыр в стенках атакующего цилиндра.
   Никто не надеялся, что более нескольких сотен кораблей Блэков сможет быть выброшено из эфира при первом проходе. Однако Генштаб был уверен, что среди них будут самые тяжелые и опасные корабли, в том числе и те, на борту которых находилось командование противника. Середина вершины обычного Конуса Битвы всегда была самым безопасным местом; следовательно, именно там были Черные адмиралы и, следовательно, они больше не жили.
   Через несколько секунд стало ясно, что если Чёрное Высшее Командование и существует, то оно не в состоянии эффективно функционировать. Некоторые из вражеских кораблей все еще стреляли, практически не прилагая усилий, по регулировочному конусу, оставленному цилиндром; некоторые пытались выстроиться в какой-то строй, возможно, чтобы атаковать цилиндр Патруля. Нерешительность была видна и безудержна.
   Чтобы развернуть эту огромную цилиндрическую машину разрушения, потребовалось бы несколько часов, но в этом не было необходимости. Вместо этого каждое судно отключило свои тягачи и прижимные устройства, развернулось из стороны в сторону, снова соединилось и вернулось почти в точности своим предыдущим курсом; вырезав и взорвав в небытие очередную "заглушку" из боевых кораблей Черных. Еще один разворот, еще один рывок; и на этот раз, настолько дезорганизованными были враги и настолько слабым было сияние, ни одно патрульное судно не было потеряно. Черный флот, столь гордый и покоряющий собой несколько минут назад, полностью распался.
   - Достаточно, Род, ты так не думаешь? Сэммс подумал тогда. "Пожалуйста, прикажите Клейтону прекратить действия, чтобы мы могли провести переговоры с их старшими офицерами".
   "Переговоры, черт!" Ответной мыслью Киннисона было рычание. - Мы их заставим - вытрите их, прежде чем они смогут взять себя в руки! Будьте прокляты!
   "После определенного момента военные действия становятся неоправданной бойней, в которой наш Галактический Патруль никогда не будет виновен. Теперь эта точка достигнута. Если вы со мной не согласны, я буду рад созвать собрание Совета, чтобы решить, кто из нас прав.
   "В этом нет необходимости. Вы правы - это одна из причин, по которой я не Первый Ленсман. Порт-адмирал, ярость и огонь угасали в его уме, отдавал приказы; патрульные силы неподвижно зависли в пространстве. "Как президент Галактического Совета, Вирдж, вступите во владение".
   Лучи-шпионы исследовали и искали; был отправлен луч коммуникатора. Вирджил Сэммс заговорил вслух на лингва-франка глубокого космоса.
   - Соедините меня, пожалуйста, со старшим офицером вашего флота.
   На тарелке Сэммса появилось сильное, довольно красивое лицо; пронизанный горькой безнадежностью сильного человека перед верной смертью.
   "У вас есть мы. Давай, прикончи нас".
   "Некоторой такой индоктринации можно было ожидать, но я не предвижу никаких затруднений, чтобы убедить вас, что вы были грубо дезинформированы во всем, что вам говорили о нас; наши цели, наша этика, наша мораль и наши стандарты поведения. Есть, я полагаю, и другие выжившие офицеры вашего ранга, хотя и меньшего по званию?
   - Есть еще десять вице-адмиралов, но я командую. Они подчинятся моим приказам или умрут".
   "Тем не менее, они будут услышаны. Пожалуйста, оставайтесь инертными, подстройтесь под нашу собственную скорость и поднимайтесь на борт, все одиннадцать человек. Мы хотим вместе со всеми вами исследовать возможности прочного мира между нашими мирами".
   "Мир? Ба! Зачем лгать?" Выражение лица Черного Командира не изменилось. "Я знаю, кто ты и что ты делаешь с покоренными расами. Мы предпочитаем чистую и быструю смерть в ваших лучах той, которую вы совершаете в своих пыточных и экспериментальных лабораториях. Давай, я собираюсь атаковать тебя, как только смогу построиться.
   "Повторяю, вас грубо, ужасно, шокирующе дезинформировали". Голос Сэммса был тихим и ровным; его глаза держали глаза другого. "Мы цивилизованные люди, а не варвары и не дикари. Разве тот факт, что мы так быстро прекратили боевые действия, ничего для вас не значит?
   Впервые лицо незнакомца едва заметно изменилось, и Сэммс воспользовался небольшим преимуществом.
   "Я вижу, что да. А теперь, если вы поговорите со мной мысленно..." Первый Ленсмен нащупал эго мужчины и начал на него настраиваться, но это было уже слишком.
   "Я не буду!" Черные поставили прочный блок. "Я не буду иметь ничего общего с вашим проклятым Линзом. Я знаю, что это такое, и не потерплю ничего из этого!"
   - О, что толку, Вирге! - отрезал Кинсон. "Давайте продолжим!"
   - Очень полезно, Род, - тихо ответил Сэммс. "Это поворотный момент. Я должен быть прав - я не могу так далеко ошибаться, - и он снова обратил внимание на вражеского командира.
   "Очень хорошо, сэр, мы продолжим использовать разговорный язык. Повторяю, пожалуйста, поднимитесь на борт со своими десятью коллегами-вице-адмиралами. Вас не попросят сдаться. Вы сохраните свое личное оружие до тех пор, пока не попытаетесь им воспользоваться. Независимо от того, придем ли мы к какому-либо соглашению, вам будет позволено вернуться целыми и невредимыми на свои корабли до возобновления битвы.
   "Какая? боковые руки? Вернулся? Ты клянешься?
   "Как Президент Галактического Совета, в присутствии высших офицеров Галактического Патруля в качестве свидетелей, клянусь".
   "Мы поднимемся на борт".
   "Очень хорошо. Со мной будут еще десять Ленсменов и офицеров.
   Бойсе , конечно, сначала инертны; за ним последовали " Чикаго " и девять потрясающих слезинок от Беннета. Порт-адмирал Киннисон и девять других Ленсменов присоединились к Сэммсу в аферистской комнате " Бойсе" ; плотный строй из одиннадцати патрульных кораблей взорвался в унисон из-за космической любезности, встретив столь же плотный строй черных военных кораблей на полпути в вопросе внутренней скорости.
   Вскоре два маленьких субфлотилии замерли относительно друг друга. Было запущено одиннадцать концертов Black. На борт поднялись одиннадцать черных вице-адмиралов под аккомпанемент всех воинских почестей, обычно оказываемых приезжавшим адмиралам дружественных держав. Каждый был вооружен чем-то, что казалось точной копией нынешнего бластера Патруля; Льюистон, Марк Семнадцать. Впереди шел высокий, грузный, седой мужчина, с которым имел дело Сэммс; все еще дерзкий, все еще угрюмый, все еще сурово скрывающий свое полнейшее отчаяние. Его блокировка все еще была включена, полная сила.
   Следующий в очереди мужчина был намного моложе лидера, гораздо менее взволнован, гораздо более сосредоточен. Сэммс почувствовал эго этого человека, настроился на него и получил потрясение всей своей жизни. Ум этого черного вице-адмирала оказался совсем не тем, с чем он ожидал столкнуться - он во всех отношениях был уровня Ленсмана!
   "Ой как? Ты молчишь, и... я вижу... Линзу... ЛИНЗУ!" На несколько секунд разум незнакомца погрузился в совершенно неописуемое смятение, в котором облегчение, радость и сильное предвкушение боролись за превосходство.
   В следующие несколько секунд, еще до того, как посетители заняли свои места за столом переговоров, Вирджил Сэммс и Корандер Петринский обменялись мыслями, для выражения которых потребовались бы многие тысячи слов; только некоторые из них необходимы здесь.
   "ОБЪЕКТИВ... Я мечтал об этом без надежды на реализацию или возможность. Как мы были введены в заблуждение! Значит, они действительно доступны в вашем мире, Сэммс из Теллуса?
   - Не совсем и вообще не совсем, - объяснил Сэммс, как уже много раз объяснял. - Ты наденешь его раньше, чем думаешь. Но как закончить эту войну. Вы, выжившие, практически все уроженцы своего собственного мира. Петрин?"
   "Не "практически", мы все Петрино. Все "учителя" были в Центре. Многие остались на Петрине и соседних с ней мирах, но здесь никого не осталось в живых.
   Значит, Олансер, принявший на себя командование, тоже Петрино? Настолько упрямый, что я предполагал другое. Он будет камнем преткновения. Он действительно верховный главнокомандующий?
   "Только с нашего согласия и при таких поразительных обстоятельствах, как эти. Он реакционер старой, несгибаемой школы военных псов. Обычно он был верховным главнокомандующим, и его поддерживали учителя, если таковые были здесь; но я оспариваю его и их авторитет; опираясь на свое право командовать собственным флотом, как я считаю нужным. Так будет, я думаю, и с некоторыми другими. Так что вперед на встречу".
   - Садитесь, господа. Все пунктуально отдали честь и сели. "А теперь, вице-адмирал Олансер..."
   - Откуда ты, незнакомец, знаешь мое имя?
   "Я знаю много вещей. У нас есть предложение, которое, если вы, Петрино, последуете ему, положит конец этой войне. Во-первых, пожалуйста, поверьте, что у нас нет планов на вашу планету и никаких ссор с кем-либо из ее жителей, которые не безнадежно заражены идеями и культурой сущностей, стоящих за всем этим движением; вполне возможно, те, кого вы называете "учителями". Ты не знал, с кем ты должен сражаться и почему". Это было утверждение, без намека на вопрос.
   - Теперь я вижу, что мы не знали всей правды, - сухо признал Олансер. "Нас проинформировали и предоставили доказательства, достаточные для того, чтобы мы поверили, что вы были монстрами из космоса - хищными, ненасытными, бессмысленно и бессердечно разрушительными для всех других форм разумной жизни".
   "Мы подозревали что-то в этом роде. Согласны ли вы, другие? Вице-адмирал Корандер?
   "Да. Нам показали подробные и задокументированные доказательства; стерео сражений, в которых не было пощады. Мы видели, как завоёвывали систему за системой, мир за миром опустошали. Нас заставили поверить, что наша единственная надежда на дальнейшее существование - это встретить вас и уничтожить вас в космосе; ибо если бы вам позволили добраться до Петрины, каждый мужчина, женщина и ребенок на планете были бы либо убиты на месте, либо замучены до смерти. Теперь я вижу, что эти доказательства были совершенно ложными; совершенно порочный".
   "Они были. Те, кто распространяет эту лживую пропаганду, и все, кто поддерживает их организацию, должны быть и будут отсеяны. Петрине должно быть и должно быть отведено ее законное место в галактическом братстве свободных, независимых и взаимодействующих миров. То же самое должны делать все без исключения планеты, чьи народы желают придерживаться Цивилизации, а не тирании и деспотии. Для достижения этих целей мы, Ленсмены, предлагаем вам переформировать свой флот и отправиться в Арисию...
   "Арисия!" Олансеру эта идея не понравилась.
   - Арисия, - настаивал Сэммс. "Покинув Арисию, зная гораздо больше, чем вы знаете сейчас, вы вернетесь на свою родную планету, где предпримете все шаги, которые сочтете необходимыми".
   "Нам сказали, что ваши Линзы - это гипнотические устройства, - усмехнулся Олансер, - предназначенные для того, чтобы украсть и уничтожить умы любого, кто вас слушает. Я верю в это , полностью. Я не пойду в Арисию, как и любая часть Великого Флота Петрины. Я не буду атаковать свою родную планету. Я не буду сражаться против своего народа. Это окончательно".
   "Я не говорю и не подразумеваю, что вы должны. Но вы продолжаете закрывать свой разум для разума. А вы, вице-адмирал Корандер? А вы другие?
   В наступившей тишине Сэммс втиснулся в контакт с другими офицерами и был вне себя от радости от того, что узнал.
   - Я не согласен с вице-адмиралом Олансером, - категорически заявил Корандер. - Он командует не Великим Флотом, а просто субфлотом, как и все мы. Я поведу свой вспомогательный флот в Арисию.
   "Предатель!" - крикнул Олансер. Он вскочил на ноги и выхватил бластер, но притягивающий луч вырвал его у него из рук прежде, чем он успел выстрелить.
   - Вам разрешалось носить личное оружие, а не использовать его, - тихо сказал Сэммс. "Сколько из вас, других, согласны с Корандером; сколько с Олансером?
   Все девять проголосовали за более молодого человека.
   "Очень хорошо. Олансер, вы можете либо принять командование Корандера, либо немедленно покинуть это совещание и направить свой вспомогательный флот прямо на Петрин. Решите сейчас, что вы предпочитаете делать".
   - Ты хочешь сказать, что не убьешь меня даже сейчас? Или просто унизить меня, или посадить меня под арест?"
   "Я имею в виду именно это. Каково ваше решение?
   - В таком случае... я был - должен был - ошибаться. Я пойду за Корандером.
   "Разумный выбор. Корандер, ты уже знаешь, чего ожидать; за исключением того, что четыре или пять других Петрино, находящихся сейчас в этой комнате, помогут вам не только решить, что нужно сделать с Петриной, но и сделать это. Эта встреча завершится".
   - Но... никаких репрессий? Корандер, несмотря на свои новые знания, был в сомнении, почти ошеломлен. "Никакого вторжения или оккупации? Никаких компенсаций вашему патрулю или ремонту? Никакого наказания нас, наших мужчин или наших семей?"
   "Никто."
   "Это не согласуется даже с обычным военным использованием".
   "Я знаю. Однако это соответствует политике Галактического Патруля, который должен распространиться по всей нашей островной вселенной.
   - Вы даже не посылаете с нами свой флот или его тяжелые части, чтобы следить за тем, чтобы мы следовали вашим инструкциям?
   "Это необязательно. Если вам нужна какая-либо помощь, вы сообщите нам о своих потребностях через Линзу, поскольку я сейчас разговариваю с вами, и все, что вы хотите, будет предоставлено. Однако я не ожидаю такого звонка. Вы и ваши товарищи способны справиться с ситуацией. Вы скоро узнаете правду и узнаете, что знаете ее; и когда ваша уборка будет завершена, мы рассмотрим вашу заявку на представительство в Галактическом Совете. До свидания."
   Таким образом, Ленсмены, особенно Первый Ленсмен Вирджил Сэммс, взяли другой сектор галактики под эгиду Цивилизации.
  
   ГЛАВА 20
   После Ралли было несколько дней, в течение которых ни Сэммс, ни Киннисон не были на Эа. р-н То, что кандидат в президенты от космократов и первый ленсман были на флоте, не было секретом; на самом деле это рекламировалось. Всем объяснили, зачем они там, и почти все одобрили.
   Их отсутствие также не ощущалось. События, быстрые и потрясающие, были сбиты с толку. Космократические заклинатели в каждом штате Северной Америки размахивали флагом, с гордостью показывали пальцем и смотрели с тревогой в лучших традициях североамериканской политики. Но прежде всего в каждом газетном киоске и в каждом книжном магазине континента в день открытия, следующего за Днем ралли, появилась книга объемом более тысячи восьмисот страниц, напечатанных мелким шрифтом; книга, публикация которой вызвала немало беспокойства у самого Сэммса.
   - Но я боюсь этого! он протестовал. " Мы знаем, что это правда; но почти на каждой странице есть материал для самых больших исков о стрекозе и клевете в истории!"
   - Я знаю, - ответил лысый и пузатый Ленсман-поверенный. "От корки до корки. Я надеюсь, что они примут меры против нас, но я абсолютно уверен, что они этого не сделают".
   "Вы надеетесь, что они делают?"
   "Да. Если они проявят инициативу, они не смогут помешать нам представить наши доказательства в полном объеме; и нет ни одного суда, каким бы коррумпированным он ни был, перед которым мы не смогли бы победить. Чего они хотят и должны иметь, так это задержки; уклонение от любых вопросов до окончания выборов".
   "Я понимаю." Сэммс был убежден.
   Местонахождение Великого Флота Патруля было скрыто от всех жителей Солнечной системы, друзей и врагов; но кульминационная битва, высвобождающая энергии, достаточные для того, чтобы исказить саму основу и уток ткани самого пространства, нельзя было ни скрыть, ни отрицать, ни даже принизить. Однако он не рекламировался и не рекламировался за границей. Тогда, как и сейчас, корреспонденты новостей хотели знать, мгновенно и через коммуникаторы дальнего действия, гораздо больше, чем те, кто отвечал за безопасность, хотели сообщить; тогда, как и теперь, последний сказал так мало, как только было в человеческих силах сказать.
   Все знали, что Патруль одержал блестящую победу; но никто не знал, кем или чем был враг. Поскольку об этом знали рядовые, все знали, что на самом деле была уничтожена лишь часть Черного флота; но никто не знал, куда ушли оставшиеся корабли и чем они занимались. Все знали, что около девяноста пяти процентов поразительно огромного Великого Флота Патруля прибыли с планеты Беннетт и направлялись обратно к ней, и знали - поскольку через несколько недель беннеттанцы весело носились по всему космосу - в целом , что Беннет был; но никто не знал , почему это было.
   Таким образом, когда Североамериканский контингент приземлился на космодроме Нью-Йорк, всех, до кого могли дотянуться журналисты, буквально окружила толпа. Однако, согласно афоризму, приписываемому старой мудрой сове, больше всего говорили те, кто знал меньше всего. Но первоклассный теленовости, который когда-то брал интервью у Киннисона и Сэммса, не стал тратить время на мелочь. Он настаивал на встрече с двумя лучшими Ленсменами и продолжал настаивать, пока не увидел их.
   - Нечего сказать, - коротко ответил Киннисон, не оставляя никаких сомнений в том, что он имел в виду именно это. - Все разговоры - если вообще будут - будут вести первый ленсмен Сэммс.
   "Сейчас, все вы, миллионы слушателей теленовостей, я беру интервью у самого Первого Ленсмена Сэммса. Поближе к микрофону, пожалуйста, Первый Ленсмен. А теперь, сэр, все хотят знать, кто такие негры?
   "Я не знаю."
   "Ты не знаешь? На Линзе, сэр?
   "На объективе. Я до сих пор не знаю".
   "Я понимаю. Но у вас есть подозрения или идеи? ты можешь догадаться?
   "Я могу предположить; но это все, что было бы - догадка.
   "И я предполагаю, ребята, что его предположение было бы очень хорошо обоснованным предположением. Не расскажете ли вы публике, первый ленсмен Сэммс, о ваших предположениях?
   "Я буду." Если этот ответ и удивил корреспондента, то Киннисона и других, лучше всех знавших Сэммса, он ошеломил. Однако это был хладнокровно рассчитанный политический ход. "Хотя, вероятно, пройдет несколько недель, прежде чем мы сможем предоставить подробные и неопровержимые доказательства, я считаю, что черный флот был построен и управляется машиной Моргана-Тауна-Айзексона. Что они, неизвестные никому из нас, соблазнили, развратили и соблазнили мир или несколько миров к своей программе господства и порабощения. Что они намеревались с помощью вооруженной силы захватить континент Северной Америки, а через него всю землю и все другие планеты, приверженные Цивилизации. Что они намеревались выследить и убить каждого Ленсмена и подорвать Галактический Совет в своих целях. Это то, что ты хотел?
   - Прекрасно, сэр - как раз то, что мы хотели. Но еще одно, сэр. Журналист получил несравненно больше, чем ожидал; однако, как хороший газетчик, он хотел большего. - Всего одно слово, если позволите, мистер. Сэммс, что касается этих испытаний и Белой книги?
   "Боюсь, я очень мало могу добавить к тому, что уже сказал и что есть в книге; и это немногое можно классифицировать как "я же говорил". Мы пытаемся и будем пытаться привлечь этих преступников к суду; прервать, запретить бесконечную череду кропотливых задержек. Мы хотим и полны решимости добиться судебного иска; заставить каждого из обвиняемых нами защищаться в суде и под присягой. Однако Морган и его команда отчаянно стараются вообще избежать каких-либо действий, потому что они знают, что мы можем и докажем каждое наше обвинение".
   Звезда теленовостей закончил, Сэммс и Киннисон разошлись по своим офисам, а космократические ораторы по всей стране устроили полевой день. Они светились и сияли от триумфа. Они кричали хриплыми, как кожаные выпады, хулиганы, указывая на незапятнанную чистоту, безукоризненное совершенство своей собственной партии и каждого ее кандидата на должность; в содрогающемся отвращении к тому, что никогда не будет достаточно осуждено, доказывало и демонстрировало подлость и мерзость оппозиции.
   А националисты, хотя им был нанесен ужасный и совершенно неожиданный удар, творили чуть ли не политические чудеса с тем, что у них было. Морган и его приспешники разглагольствовали и бредили. Их уволили. Они были распяты Monied Powers. Все эти утверждения и обвинения были чистой выдумкой - лживой, крайне злобной, не содержащей ничего правды. Они, а не Патруль, пытались вызвать выяснение отношений; чтобы оправдать себя и опровергнуть этих невыразимо беспринципных ленсменов до дня выборов. И им это удавалось! Почему же, в противном случае, ни один из тысяч обвиняемых даже не был арестован? Спросите у этого лжеца Первого Ленсмена, Вирджила Сэммса! Спросите у этого бессердечного, твердолобого, бессовестного убийцы Родерика Киннисона! Но не подвергайте свой разум опасности их линзам!
   И почему, спрашивает читатель, хотя бы некоторые из названных лиц не были арестованы накануне дня выборов? И ваш историк должен откровенно ответить, что не знает. Он не юрист. Некоторым из нас было бы интересно проследить в деталях хотя бы один из тех дней судебных баталий в одном из высших судов страны; дословно процитировать хотя бы несколько из многих тысяч страниц расшифровки: но для большинства из нас связанные с этим технические детали были бы до крайности скучными.
   Но разве нельзя было достаточно легко сказать избирателям, какая сторона находится в наступлении, а какая в обороне? Кто настаивал на действиях, а кто настаивал на отсрочке и отсрочке? Они вполне могли бы это сделать, если бы достаточно заботились об основных проблемах, связанных с этим, чтобы приложить необходимые умственные усилия, но почти все были слишком заняты чем-то другим. И было намного проще поверить кому-то на слово. И, наконец, мышление - это упражнение, к которому привыкли слишком немногие мозги.
   Но Морган не разглагольствовал, не бушевал и не буянил, когда сидел на совещании со своим бледно-синим начальником, который ворвался, как только узнал о сокрушительном поражении Черного флота. Калониан был очень обеспокоен; настолько, что оттенок его своеобразного цвета лица медленно превращался в нежный оттенок зеленого.
   "Как это случилось? Как это могло случиться? Почему я не был проинформирован о реальной силе Патруля - как вы могли быть виновны в такой глупости? Теперь я должен отчитаться перед Скруаном из Эйха. Он чистый, неразбавленный яд, и если слухи об этой катастрофе когда-нибудь дойдут до Плура...!!!
   - Спускайся из стратосферы, Фернальд, - язвительно возразил Морган. "Не пытайся сделать из меня козла - я не усядусь за это. Это произошло потому, что они смогли построить больший флот, чем мы. Вы были в этом - во всем этом. Вы знали, что мы делаем, и одобрили это - все это. Вы были так же сильно обмануты, как и я. Вас не известили, потому что я ничего не мог узнать - я мог узнать об их Беннете не больше, чем они - о нашем Петрине. Что касается донесений, то вы, конечно, будете поступать, как вам заблагорассудится; но я бы посоветовал тебе не плакать слишком много, прежде чем тебе действительно будет больно. Эта битва еще не окончена, мой друг.
   Калонианец был сильно потрясен; показатель его душевного состояния заключался в том, что он не ликвидировал дерзкого теллурианца тут же. Но так как Морган был так же невозмутим, как всегда, и так же уверен в себе, он начал восстанавливать свой обычный апломб. Его цвет снова стал нормальным бледно-голубым.
   - На этот раз я прощаю ваше неповиновение, так как не было свидетелей, но не говорите больше таких слов со мной, - сухо сказал он. "Я не вижу никаких оснований для вашего оптимизма. Теперь у вас остался единственный шанс победить на выборах, а как вы можете это сделать? Вы - должно быть - теряете позиции неуклонно и быстро.
   - Не так много, как ты думаешь. Морган вытащил большой, тщательно нарисованный график. "Эта линия представляет закоренелых националистов, которых мы ничего не можем сделать, чтобы оттолкнуть их от партии; на этот раз столь же закоснелые космократы. Равновесие сил, как всегда, за независимыми - вот они. И многие из них не так независимы, как предполагается. Мы можем купить или оказать давление на половину из них - здесь они уменьшаются до такого размера. Так что, что бы Патруль ни делал, он может затронуть только этот относительно небольшой блок, за который мы и боремся. Мы немного теряем позиции, и неуклонно, да; поскольку мы не можем скрыть ни от кого с полумозгом тот факт, что мы делаем все возможное, чтобы дела никогда не доходили до суда. Но вот фактическая наблюдаемая линия настроений, определенная по психологическим показателям до вчерашнего дня; вот экстраполяция этой линии на день выборов. Он прогнозирует, что мы получим чуть менее сорока девяти процентов от общего числа голосов".
   -- И есть ли в этом что-нибудь веселое? - холодно спросил Фернальд.
   - Я скажу, что есть! На большом лице Моргана появилась насмешливая улыбка, выражение, которого не видел ни один избиратель. "Эта таблица касается только живых, официально зарегистрированных, добросовестных избирателей. Теперь, если мы сможем приблизиться к победе на абсолютно честных выборах, как вы думаете, мы можем проиграть такие, как эти? Мы у власти, ты же знаешь. У нас есть эта машина, и мы знаем, как ею пользоваться".
   - О да, я помню - смутно. Однажды, несколько лет назад, вы рассказали мне о политике Северной Америки. Мертвецы, звонари, репетиторы, вбросы бюллетеней и так далее, говорите вы?
   "И так далее" правильно, шеф! Морган заверил его, искренне. "Все идет, на этот раз. Это будет один из крупнейших оползней в истории Северной Америки".
   "Тогда я отложу любые действия до выборов".
   - Это будет разумно, шеф; тогда вам не нужно будет ничего брать или вообще делать какие-либо отчеты", и на этой весьма удовлетворительной ноте конференция закрылась.
   И Морган был на самом деле так же уверен, как и казался. Его графики были реальными и фактическими. Он знал силу денег и эффективность давления; он знал возможности различных агрегатов своей машины. Однако он не знал двух вещей: коварной, глубоко запрятанной Лиги защиты избирателей Джилл Сэммс и яркого пламени лояльности, пронизывающего Галактический патруль. Таким образом, в промежутках между мычанием и криками своих тщательно подготовленных, разжигающих толпу речей он спокойно и удовлетворенно наблюдал за коварными действиями своей гладкой и эффективной организации.
   То есть до дня выборов. Затем полчища молодых мужчин и молодых женщин внезапно и ненадолго отправились на работу; не менее четырех на каждом участке всей страны. Они посетили, казалось, каждое жилище и каждую жилую единицу, везде. Они задавали вопросы, делали записи и исчезали; а оперативники машины после подачи сигнала тревоги не могли найти ни мужчину, ни девушку, ни блокнот. А Галактический Патруль, который никогда раньше не обращал внимания на выборы, предоставил отпуск и достаточно времени каждому своему гражданину Северной Америки. Корабли Североамериканского контингента были остановлены и практически лишены личного состава; базы и станции обезлюдели; и даже со всех отдаленных миров каждый патрульный, зарегистрированный в любом североамериканском округе, приезжал, чтобы провести день дома.
   Затем Морган начал беспокоиться, но он ничего не мог поделать с ситуацией - или мог? Если гражданские мальчики и девочки проверяли регистрационные книги - а они проверяли, - то это были законные контролеры. Если все мальчишки и девчонки в форме придут домой голосовать - а они пришли, - это тоже будет их неотъемлемым правом. Но мальчики и девочки, как известно, были склонны к несчастным случаям и разврату... но Морган снова был удивлен; и, на этот раз, сильно взят назад. Паутина, которая так эффективно защищала Гранд-Ралли, но теперь сильно расширилась, снова заработала; а Морган и его приспешники провели бессонную и крайне неудобную ночь.
   День выборов выдался ясным, ярким и прохладным; предвещает рекордную явку. Голосование было ранним и необычайно тяжелым; избирательные участки были переполнены. Однако беспорядка было очень мало. Удивительно мало, принимая во внимание тот факт, что космократические наблюдатели были не продажными призраками обычая, а холодными глазами, недосягаемыми мужчинами и женщинами, которые, казалось, знали в лицо каждого избирателя на участке. По крайней мере, они сразу замечали и бросали вызов каждому звонящему, каждому мертвому, каждому повторителю и каждому самозванцу, претендовавшему на право голоса. И эти вызовы, подтверждаемые в каждом случае тщательно проверенными регистрационными списками, во всех случаях удовлетворялись.
   Конечно, не все дежурные полицейские, особенно в больших городах, были вне подозрений. Но всякий раз, когда кто-нибудь из этих офицеров проявлял готовность поиграть с машиной, спокойный патрульный с тихим взглядом небрежно замечал:
   "Позаботьтесь о том, чтобы эти выборы прошли честно, приятель, и строго в соответствии со списками и подписями, иначе вы можете оказаться в большой книге вместе с остальными крысами".
   Дело было не в том, что машине нравилось, как идут дела, и не в том, что у нее не было отрядов головорезов. Дело в том, что везде и всегда патрульных было больше, чем головорезов. И эти Патрульные, какими бы юными ни казались некоторые из них, были ветеранами космической бронзы, закаленными в космосе воинами, вооруженными бластерами последнего слова - Льюистон, Марк Семнадцать.
   Для друзей и соседей мальчика, конечно, его Льюистон был практически незаметен. Это был просто предмет одежды, такой же, как его штаны. В нем было не больше значения, угрозы или угрозы, чем в пистолете и дубинке дружелюбно настроенного ирландского полицейского в гуще событий. Но головорез не видел в Патрульном друга. Он видел зоркие, ясные, проницательные глаза; длинные, сильные пальцы; плавные мускулы, красноречиво говорящие о скорости и силе. Он видел Льюистон таким, каким он был; самое смертоносное, самое разрушительное ручное оружие, известное человеку. Прежде всего он увидел разницу в количестве: шесть, семь или восемь патрульных против четырех, пяти или шести себе подобных. Если прибыло больше капюшонов, прибыло и больше космонавтов; если некоторые ушли, то ушло и соответствующее количество носителей космического черного и серебряного.
   - Тебе не надоело торчать здесь, Джордж? Один мафиози конфиденциально спросил одного патрульного. "Я. Что скажешь, если мы с некоторыми из вас соберём девчонок и устроим для нас вечеринку?
   - Угу, - отказался Джордж. Голос у него был веселый и беззаботный, но глаза были ледяные. - Пасынок двоюродного брата моего дяди баллотируется вторым помощником собаковода, и я не могу уйти, пока не узнаю, победит он или нет.
   Так что ничего не произошло; таким образом, невидимое, но тем не менее страшное напряжение не вылилось в открытый бой; Таким образом, впервые за долгую историю Северной Америки президентские выборы были чистыми на девяносто девять и девяносто девять процентов!
   Наступил вечер. Избирательные участки закрыты. Штаб-квартира космократов на этот день, Большой бальный зал отеля van der Voort, стала целью каждого патрульного, который думал, что у него есть хоть какой-то шанс попасть внутрь. Киннисон, конечно, был там весь день. Так же как и Джой, его жена, которая из-за нехватки места в этих анналах осталась незамеченной. Бетти, их дочь, пришла рано в сопровождении крепкого и представительного молодого лейтенанта, которому в этой истории не место. Прибыл Джек Киннисон с Димплз Мейнард - ослепительной блондинкой, в кричаще-красном шелковом платке. Ее тоже постыдно обижают здесь, хотя больше нигде ее никогда не обижали.
   "В первый раз, когда я ее увидел, - говорил Джек, - я попал в плоское вращение, бегал кругами и кусал себя в поясницу, и не мог выбраться из него четыре часа. !"
   То, что мисс Мейнард оказалась особенным персонажем, вовсе не удивительно, учитывая тот факт, что ей суждено было стать женой одного из Киннисонов и матерью другого.
   Первый Ленсман, который то возвращался, то заходил, чтобы остаться. Как и Джилл и ее неразлучный Мейсон Нортроп. И другие тоже, поодиночке, по двое или по трое. Ленсмены и их жены. Конвей и Клио Костиган, д. и миссис. Родебуш и Кливленд, адмирал и миссис Клейтон, Дитто Швейкерт и Др. Нельс Бергенхольм. И другие. Не все они были североамериканцами или даже людьми. Руларион был там; таким же был коренастый Дронвир или Ригель Четыре. Ни один посторонний никогда не мог сказать, о чем думает любой Ленсман, не говоря уже о таком чудовищном Ленсмане, как Дронвир, но этот отель был прикрыт так, как никогда раньше не прикрывался ни один политический штаб.
   Пришли отчеты, безумно качаясь туда-сюда. Быстрее и быстрее. Приморские провинции разделились поровну. Мэн, Нью-Гэмпшир и Вермонт, Космократ. Нью-Йорк, север штата, Космократ. В Нью-Йорке на основе неполных, но весьма значительных результатов накапливалось огромное националистическое большинство. Пенсильвания - рабочие - националисты. Огайо - фермеры - Космократ. Двенадцать южных штатов пошли шесть и шесть. Чикаго, как обычно, солидно за машину; точно так же Квебек, Оттава, Монреаль, Торонто, Детройт, Канзас-Сити, Сент-Луис, Новый Орлеан и Денвер.
   Затем пришли северные, западные и дальние южные штаты и сравняли счет. Саскачеван, Альберта, Бриткол и Аляска стали космократами. То же самое сделали Вашингтон, Айдахо, Монтана, Орегон, Невада, Юта, Аризона, Ньюмекс и большинство штатов Мексики.
   В три часа ночи космократы имели небольшое, но определенное преимущество и, наконец, удержали его. В четыре часа опережение было больше, но Калифорния все еще была неизвестной величиной - Калифорния могла все испортить. Как пойдёт Калифорния? В частности, как поведут себя два столичных округа Калифорнии - два самых независимых, свободомыслящих и наименее предсказуемых больших города страны - как они будут развиваться?
   В пять часов Калифорния казалась безопасной. За исключением Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, космократы захватили весь штат, и в этих двух больших городах они контролировали лидерство. Однако математически все еще была возможна победа националистов.
   "Он в сумке! Начнем праздник!" кто-то крикнул, и другие подхватили крик.
   "Прекрати! Нет!" Голос Киннисона на параде прорезал шум. "Никаких празднеств не будет и не будет, пока результат не станет определенным или Уизерспун не уступит!"
   Два события сошлись практически вместе: Уизерспун уступил за пару минут до того, как его победа стала математически невозможной. Затем последовало празднование, которое продолжалось бесконечно. Однако при первой же возможности Киннисон взял Сэммса под руку, молча провел его в небольшой кабинет и закрыл за собой дверь. Сэммс, тоже ничего не говоря, сел на вращающееся кресло, закинул обе ноги на стол, закурил и глубоко затянулся.
   - Ну что, Вирдж, удовлетворена? Киннисон наконец нарушил молчание. Его Линза была выключена. "Мы в пути."
   - Да, Род. От корки до корки. В конце концов." Не больше, чем его друг, он осмеливался использовать свою Линзу; проникнуть в глубины, которые он так хорошо знал. "Теперь он будет катиться - своим собственным ходом - ни один человек сейчас и никогда не будет незаменим для Галактического Патруля - теперь ничто не может его остановить!"
  
   ЭПИЛОГ
   Убийство сенатора Моргана в его личном кабинете так и не было раскрыто. Если бы это произошло до выборов, возникли бы подозрения. конечно, напали на Родерика Киннисона, но как это было, это не так. Никто не мог вообразить, что "Род-Скала" пинает человека после того, как тот сбил его с ног. Не то чтобы у Моргана не было могущественных и мстительных врагов в преступном мире: их было так много, что связать преступление ни с одним из них оказалось невозможно.
   Официально Киннисон находился в пятилетнем отпуске из Галактического Патруля, должность Порт-Адмирала была полностью отделена от флота и передана Канцелярии Президента Северной Америки. На самом деле, однако, во всех важных отношениях Родерик Киннисон все еще оставался порт-адмиралом и оставался им до своей смерти или до тех пор, пока Совет силой не отправил его в отставку.
   Официально Киннисон взял короткий заслуженный отпуск после работы, в которой он добился таких выдающихся успехов. На самом деле он быстро залетел в Петрину, чтобы лично познакомиться с новыми ленсменами и посмотреть, какую работу они выполняют. Кроме того, там уже был Вирджил Сэммс.
   он прибыл. Он познакомился. Эй видел. Он одобрил.
   - Как насчет того, чтобы вернуться со мной в Теллус, Вирдж? - спросил он, когда визит закончился. - Мне нужно произнести речь, и было бы неплохо, если бы ты держал меня за голову.
   "С удовольствием", и " Чикаго " взлетел.
   Половина Северной Америки погрузилась во тьму, когда они приблизились к Теллусу; все это, по-видимому, было закрыто облаками. Только штурманы корабля знали, где они находятся, и ни одному из двух ленсменов это было неинтересно. Им было слишком весело спорить о талантах и способностях своих внуков.
   Приземлился в Чикаго . Баг ждал. Двух Ленсменов без приказа увезли прочь. Сэммс не спросил, где должна быть произнесена речь, и Киннисон просто не понял, что он не рассказал ему всего об этом. Таким образом, Сэммс понятия не имел, что он только что покинул космопорт Спокан, штат Вашингтон.
   Через несколько миль быстрой езды по открытой местности жук добрался до города. Он замедлил ход, свернул на ярко освещенную Кленовую улицу и проехал мимо вывески с надписью "Кэннон Хилл" - что-то в этом роде - ни одно из этих названий ничего не говорило ни одному из Ленсманов.
   Киннисон посмотрел на крытую красной соломой голову своего друга и взглянул на часы.
   "Глядя на тебя, я вспоминаю - мне нужно подстричься", - заметил он. - Должен был иметь одну на борту, но не подумал об этом. Джой сказала мне, что если я приду домой без нее, она заплетет ее в косички и перевяжет розовыми ленточками, а ты лохматее меня. Вы должны получить один или же купить себе скрипку. Что скажешь, если мы сделаем это сейчас?
   - У нас достаточно времени?
   "Множество." Затем водителю: "Остановитесь, пожалуйста, у первой парикмахерской, которую увидите".
   "Да сэр. В нескольких кварталах дальше есть хороший магазин.
   Жук промчался по Кленовой улице и резко свернул на ясно обозначенную Двенадцатую авеню. Ни один Ленсман не видел знака.
   - Вот вы здесь, сэр.
   "Спасибо."
   Там было два парикмахера и два стула, оба пустые. Ленсмены, заметив, что помещение содержится в чистоте и порядке, сели и возобновили обсуждение двух чрезвычайно необычных младенцев. Парикмахеры усердно принялись за работу.
   - Впрочем, и даже лучше, - что дети не женились друг на друге, - наконец заключил Киннисон. "Как бы то ни было, у каждого из нас есть внук - было бы трудно разделить одного с тобой ".
   Сэммс не ответил на эту вылазку, потому что что-то происходило. Тот факт, что этот светлокожий желтоволосый голубоглазый парикмахер был левшой, ни о чем не говорил - цирюльников-левшей было много. Он не видел и не слышал кота - полувзрослого, серого, полосатого котенка, - который, встав на задние лапы и восторженно обнюхав его обтянутые нейлоном лодыжки, издал пару почти неслышно "мяу" и начал радостно мурлыкать. Пригнувшись, напрягая свои крепкие лапки, он прыгнул почти вертикально вверх. Его хвост ударил парикмахера по локтю.
   Поспешно оттолкнув котенка и начав пространно извиняться как за свою неловкость, так и за присутствие кота - он никогда раньше не делал ничего подобного и тотчас же утопит его, - парикмахер применил кровоостанавливающий карандаш, и Сэммс вдруг вспомнил, удар водителя.
   "Ну, я...!" Он произнес три совершенно не похожих на Саммса, весьма конкретных ругательства, которые, как Ментор и предсказывал давным-давно, были одновременно самоуничижительными и богохульными. Затем, когда пришло полное осознание, он укусил слово надвое.
   "Извините меня, пожалуйста, господин. Карбонеро, за этот возмутительный показ. Это была не царапина, и в этом не было вашей вины. Ничего из того, что вы могли бы сделать, не было бы...
   "Вы знаете мое имя?" - перебил удивленный парикмахер.
   "Да. Тебя... э... порекомендовал мне... друг... Что бы Сэммс ни сказал, все только усугубится. Правда, какой бы дикой она ни была, должна быть рассказана, хотя бы частично. "Вы не похожи на итальянца, но, возможно, у вас достаточно этого расового наследия, чтобы верить в пророчества?"
   "Конечно, сэр. Всегда были пророки - истинные пророки".
   "Хороший. Это событие было подробно предсказано; в таких полных подробностях, что я был глубоко, ужасно потрясен. Даже к котенку. Вы называете это Томасом.
   "Да сэр. Фома Аквинский".
   "На самом деле это женщина. Сюда, Томазина! Котенок с энтузиазмом карабкался по его ноге; теперь, когда он держал карман призывно открытым, она прыгнула в него, устроилась и начала блаженно мурлыкать. Пока парикмахеры и Киннисон уставились на него, Сэммс с выпученными глазами продолжал:
   "Она полна решимости удочерить меня, и было бы стыдно не отплатить за такую привязанность. Вы бы расстались с ней, скажем, за десять кредитов?
   " Десять кредитов! Я буду рад отдать ее вам даром!
   - Значит, десять. Еще кое-что. Род, у тебя всегда есть карманная линейка. Измерь эту царапину, а? Вы обнаружите, что его длина очень близка к трем миллиметрам.
   - Не "близко", Вирдж, - ровно три миллиметра, насколько этот нониус может масштабировать.
   - И чуть выше и параллельно скуле.
   "Проверять. Прямо вверху и параллельно, как будто рисовальщик провел линейку".
   "Ну вот и все. Давай покончим со стрижкой, пока ты не опоздал на свою речь, - и парикмахеры, предоставив мысли воображению, возобновили прерванную работу.
   - Выкладывай, Вирдж! Киннисон уловил сдерживаемую мысль. Если Карбонеро, совершенно не знавший Сэммса, был поражен происходящим, то Киннисон, знавший его так давно и так хорошо, был буквально и совершенно ошарашен. "Что, черт возьми, стоит за этим? В чем дело? ДАЙТЕ!"
   Сэммс сказал ему, и воцарилась мысленная тишина; тишина слишком глубокая для разумной мысли. Каждый начал понимать, что никогда не узнает и никогда не сможет узнать, что такое Наставник Арисии на самом деле.
   [1] Детет - расстояние, на котором один космический корабль может обнаружить другой. -ЕЭС.
  
   ВИХРЕВОЙ БЛАСТЕР
   Первоначально опубликовано в Comet , июль 1941 года.
   Устройства безопасности, которые не защищают.
   "Непотопляемые" корабли, которые еще до дней Бергенхольма и атомной и космической энергии затонули в водах земли.
   В частности, предохранительные устройства, которые, защищая от одного агента разрушения, магнитоподобно притягивают другой и даже хуже. Например, армированный трос в стенах деревянного дома. Он защищает электрические проводники внутри от случайных внешних коротких замыканий; но, будучи неадекватно заземленным, каким он должен быть по необходимости, он может привлекать и при случае притягивал колоссальную силу молнии. Затем, слившись, улетучившись, раскалившись по всей длине, ширине и высоте жилища, существование этого жилища после этого должно измеряться минутами.
   Точнее, четыре молниеотвода. Громоотводы, защищающие дом Нила Клауда из хрома, стекла и пластика. Эти стержни были надлежащим образом заземлены, заземлены медно-серебряными кабелями толщиной с руку сильного человека; потому что Нил Клауд, физик-атомщик, знал свою молнию и ни на что не рисковал безопасностью своей прекрасной жены и троих замечательных детей.
   Он не знал, он даже не подозревал, что при определенных условиях атмосферного потенциала и наземного магнитного напряжения его идеально спроектированная система громоотводов станет сверхмощным магнитом для летающих вихрей атомного распада.
   И вот Нил Клауд, физик-атомщик, сидел за своим столом в напряженной, тупой апатии. Лицо у него было желтовато-серо-белое, сухожилия рук крепко сжимали подлокотники кресла. Его глаза, жесткие и безжизненные, невидяще смотрели сквозь небольшой трехмерный блочный портрет всего, ради чего стоило жить.
   Ибо его защитником от молнии был вихревой магнит в тот момент, когда незадачливое существо попыталось уменьшить неприятность "свободного" атомного вихря. Это существо, конечно, умерло - так бывает почти всегда, - и вихрь не был уничтожен, а просто распался на неопределенное количество широко разбросанных новых вихрей. И один из этих кусочков яростной, неконтролируемой энергии, больше напоминающий горсть материала, оторванного от солнца, чем что-либо другое, с чем знаком обычный человек, метнулся к новому дому Нила Клауда и с грохотом рухнул на землю.
   Этот дом не сгорел; он просто взорвался. Ничего из этого, ни в нем, ни вокруг него, не было шансов, ибо за долю секунды место, где он был, превратилось в кратер кипящей, кипящей лавы, кратер, наполнивший атмосферу ядовитыми парами на высоту в несколько миль; которая залила все окружающее пространство смертельными излучениями.
   В космическом плане все это было бесконечно мало. С тех пор, как человек научился высвобождать внутриатомную энергию, вихри распада вырывались из-под контроля. Такие несчастные случаи происходили, происходят и будут происходить бесконечно. Возможно, не один мир был или будет поглощен такими свободными атомными вихрями до последнего грамма. что из этого? Какое реальное значение имеют несколько песчинок для океанского пляжа длиной в пять тысяч миль, шириной в сто миль и глубиной в десять миль?
   И даже для этой отдельной песчинки под названием "Земля" - или, говоря современным языком, "Солнце три", или "Теллус Солнца", или просто "Теллус" - дело имело ничтожно малое значение. Один человек умер; но, умирая, он добавил еще одну страницу к большому количеству уже имеющихся отрицательных результатов. что миссис То, что Клауд и ее дети погибли, было просто несчастным случаем. Сам вихрь еще не представлял реальной угрозы для Теллуса. Это был "новый", и, таким образом, пройдет много времени, прежде чем он станет чем-то другим, кроме местной угрозы. И задолго до того, как это могло произойти - даже до того, как самые старые из свободных вихрей Теллуса съели большую часть его массы или отравили большую часть его атмосферы, ее ученые решили проблему. Было немыслимо, чтобы Теллус, точка происхождения и самый центр галактической цивилизации, прекратил свое существование.
   * * * *
   Но для Нила Клауда авария стала настоящей катастрофой. Его личная вселенная рухнула в руины; то, что осталось, не стоило поднимать. Он и Джо были женаты почти двадцать лет, и узы между ними становились сильнее, глубже и вернее с каждым днем. А дети... Этого не могло быть... судьба НЕ МОГЛА с ним так поступить... но могла... могла. Ушли ушли ушли....
   А Нилу Клауду, физику-атомщику, сидевшему за своим столом в разорванной, отчаянной абстракции, с черными личинками мысли, прогрызающими дыры в его мозгу, катастрофа была вдвойне неприятна из-за ее жестокой иронии. Ибо он был вторым сверху в Лаборатории атомных исследований; дело всей его жизни было поиском средства погасить именно те свободные вихри, которые разрушили его все.
   Взгляд его смутно сфокусировался на портрете. Ясные, честные серые глаза... линии характера и юмора... сладко изогнутые губы, готовые улыбнуться или поцеловать...
   Он отвел глаза и что-то быстро нацарапал на листе бумаги. Затем, неловко поднявшись, он взял портрет и деревянно двинулся через комнату к печи. Словно закрепляя это, он поместил пластиковый блок на огнеупор между электродами и щелкнул выключателем. После того, как пылающая дуга сделала свое дело, он повернулся и передал бумагу высокому мужчине, одетому в простую серую кожу, который смотрел на него тихим понимающим взглядом. Для посвященных важности этой лаборатории достаточно важно то, что ее возглавлял Свободный Ленсмен.
   "На данный момент, Фил, если это QX с тобой".
   Серый Ленсман взял документ, взглянул на него и медленно, скрупулезно разорвал его на шестнадцать равных частей.
   - Э-э, Шторм, - мягко возразил он. "Не отставка. Отпуск, да, бессрочный, но не уход в отставку.
   "Почему?" Едва ли это был вопрос; Голос Клауда был ровным, неискаженным. "Я не буду стоить бумаги, которую я потратил бы впустую".
   - Нет, - согласился Ленсман, - но будущее - это другое дело. Я пока ничего не сказал, потому что всем, кто знал вас и Джо так, как я знал вас, было совершенно ясно, что ничего нельзя сказать. Две руки схватили и удержали. "На будущее, однако, четыре слова были сказаны давным-давно и никогда не были улучшены. "Это тоже пройдет".
   "Ты так думаешь?"
   - Я так не думаю, Сторм - я знаю. Я был вокруг долгое время. Ты слишком хороший человек, и мир слишком нужен тебе, чтобы навсегда выйти из-под контроля. У тебя есть место в мире, и ты вернешься... Ленсмана осенила мысль, и он продолжил измененным тоном. - Ты бы не стал... но, конечно, ты бы не стал... ты не мог бы.
   "Я так не думаю. Нет, не буду - это никогда не было решением ни одной проблемы.
   И не было. До этого момента мысль о самоубийстве не приходила Клауду в голову, и он мгновенно отвергал ее. Такой человек не ищет легких путей.
   После краткого прощания Клауд направился к лифту, и его спустили в гараж. В свой большой синий DeKhotinsky Sixteen Special и вперед.
   В пробке, такой интенсивной, что передний, задний и боковые бамперы почти соприкасались, он вел машину со своим привычным хладнокровием; хотя сознательно он не знал, что там были другие машины. Он замедлился, повернулся, остановился, "дал ей преимущество", и все это в правильной реакции на мигающие сигналы всех форм и цветов - чисто автоматически. Сознательно он не знал, куда идет, и не заботился об этом. Если он вообще думал, то его онемевший мозг просто пытался убежать от своего собственного горького образа - что, если бы он вообще думал, он знал бы, что это безнадежная задача. Но он не думал; он просто действовал, глупо, жалко. Его глаза видели оптически; его тело отреагировало механически; его мыслящий мозг был полностью в бездействии.
   Он рванул в одностороннюю эстакаду, по ней над пригородами и на трансконтинентальную супермагистраль. Продвигаясь внутрь, полоса за полосой, он вышел на "неограниченный" путь - неограниченный, то есть за исключением автомобилей мощностью не менее семисот лошадиных сил, в идеальном техническом состоянии, управляемых зарегистрированными, проверенными водителями со скоростью не менее сто двадцать пять миль в час, - высветил свой регистрационный номер на диспетчерской и опустил правую ногу на пол.
  
   Теперь все знают, что обыкновенный ДеХотинский Спортер проедет сто сорок честно отмеренных миль за один честно отмеренный час; но очень немногие обычные водители когда-либо узнавали, как быстро может рулить одна из этих брутальных, больших, форсированных Шестнадцатых. У них просто нет того, что нужно, чтобы открыть его.
   "Грозовое" Облако узнало в тот день. Он держал этот двух- с половиной-тонный Джаггернаут на дороге, настежь, целых два часа. Но это не помогло. Как бы он ни ехал, он не мог обогнать того, кто ехал вместе с ним. Рядом с ним, внутри него и позади него. Потому что Джо была там. Джо и дети, но в основном Джо. Это была машина Джо в той же мере, в какой и его. "Бэйб, большой голубой бык", - ласково называла его Джо; потому что, как и у сказочного зверя Пола Баньяна, между глазами у него было почти шесть футов. Все, что у них когда-либо было, было таким. Она сидела рядом с ним. Каждое дорогое, каждое сладкое, каждое сочное, прекрасное воспоминание о ней было здесь... и позади него, едва видимые краем глаза, были трое детей. И впереди маячила целая жизнь этого - перспектива пустоты, более пустой, чем самые пустые уголки межгалактического пространства. Проклятие! Он больше не мог выносить...
   Высоко над проезжей частью, далеко впереди, вспыхнул ярко-красный восьмиугольник, означавший "СТОП!" на любом языке. Клауд прибавил акселератор, ослабил свои могучие тормоза. Он подъехал к посту управления, и офицер в аккуратной форме сделал жест.
   - Простите, сэр, - сказал полицейский, - но здесь вам придется объехать. Впереди у дороги есть свободный атомный вихрь -
   "Ой! Это доктор. Облако!" В глазах охранника промелькнуло узнавание. - Я не узнал тебя сначала. Вы можете идти вперед, конечно. Пройдет две или три мили, прежде чем вам придется надеть доспехи; вы будете знать, когда лучше, чем кто-либо может сказать вам. Они не сказали нам, что собираются послать за вами . Он просто новенький, а дурь у нас была, что его собирались запихнуть в каньон под давлением".
   - За мной не посылали. Клауд попытался улыбнуться. - Я просто катаюсь - даже доспехов с собой нет. Так что, думаю, я мог бы вернуться".
   Он перевернул спец. Свободный вихрь - новинка. Их может быть сотня, разбросанных в радиусе двухсот миль. Сестры того, кто убил его семью - адское отродье того проклятого вихря Номер Одиннадцать, который пытался взорвать этот чертовски некомпетентный неумелый осел... видел его в последний раз, и одновременно мысль ударила его, как удар кулаком.
   Он думал. действительно думал, теперь; убедительно, сильно, ясно. Если бы он мог это сделать... мог бы на самом деле задуть атомное пламя атомного вихря... не то чтобы отомстить, но... Клянусь медными кишками Клоно, это сработает - должно сработать - он заставит это сработать! И мрачно, тихо, но живо теперь всеми фибрами, он ехал обратно в город почти так же быстро, как и уезжал.
  
   Если Ленсман и был удивлен внезапным появлением Клауда в лаборатории, он никак этого не показал. Он также не дал никаких комментариев, когда его бывший первый помощник ходил по разным шкафчикам и шкафам, собирая счетчики, катушки, трубки, доспехи и другие принадлежности и аппаратуру.
   - Думаю, это все, что мне нужно, шеф, - наконец заметил Клауд. "Вот пустой чек. Если некоторые из этих вещей не окажутся в пригодном для использования состоянии, когда я закончу с ними, заполните их, как вам удобно, хорошо?
   - Нет, - и Ленсман разорвал чек так же, как порвал заявление об отставке. - Если вам нужны эти вещи для законных целей, вы занимаетесь делами Патруля, и это риск Патруля. Если же, с другой стороны, вы думаете, что попытаетесь задушить воронку, это останется здесь. Это окончательно, Шторм".
   - Ты прав - и неправ, Фил, - заявил Клауд вовсе не застенчиво. "Да, я собираюсь задуть воронку номер один дуодеком, но я действительно собираюсь задуть ее, а не просто нанести удар в качестве предлога для самоубийства, как вы думаете".
   "Как?" Вопрос большого Ленсмана был воплощением скептицизма. "Это невозможно сделать, кроме почти невозможного случайного случая. Вы сами были самым яростным противником из всех нас этих попыток самоубийства".
   "Я знаю это - у меня самого не было решения, пока несколько часов назад - это поразило меня сразу. Забавно, я никогда не думал об этом раньше; он всегда был на виду".
   - Так бывает с большинством проблем, - признал Шеф. "Достаточно просто после того, как вы увидите ключевое уравнение. Что ж, я очень хочу, чтобы меня убедили, но предупреждаю вас, что мне придется долго убеждать, а работу сделает кто-то другой, а не вы.
   "Когда я закончу, вы поймете, почему мне почти придется делать это самой. Но чтобы убедить вас, что это за узел?
   - Изменчивость, - отрезал старший. "Чтобы быть эффективным, заряд взрывчатого вещества в момент удара должен в очень близких пределах соответствовать активности самого вихря. Слишком малый заряд разбрасывает его вокруг в виде вихрей, которые, хотя и намного меньше исходного, все же достаточно велики, чтобы быть самоподдерживающимися. Слишком большой заряд просто разжигает первоначальный вихрь - еще больший - в его первоначальном кратере. И активность, которая должна быть согласована, настолько сильно различается по величине, максимумам и минимумам, а цикл настолько неустойчив - от секунд до часов без какой-либо логики или причины, - что все попытки сделать это в любой заранее определенный момент полностью провалились. . Ведь даже Киннисон, Кардиндж и Конференция ученых не смогли решить ее, как не смогли разработать притягивающий луч, который можно было бы использовать в качестве буксирного троса.
   - Не совсем так, - возразил Клауд. "Они обнаружили, что это можно предсказать, по крайней мере, на несколько секунд - продолжительность времени, прямо пропорциональную продолжительности рассматриваемого цикла - путем расширения исчисления искривленных поверхностей".
   "Хм!" - фыркнул Ленсман. "И что? Что толку в десятисекундном прогнозе, когда вычислительной машине требуется час, чтобы решить уравнения... Ой! Эй прервался, глядя.
   - О, - медленно повторил он, - я забыл, что вы молниеносный вычислитель - математический вундеркинд со дня вашего рождения, - которому никогда не приходится пользоваться вычислительной машиной даже для вычисления орбиты... Но есть и другие вещи. ".
   "Я скажу, что есть; их много. Я, конечно, и раньше думал об угле калькулятора, но была вещь похуже, чем изменчивость, с которой нужно было бороться..."
   "Какая?" - спросил Ленсман.
   - Страх, - резко ответил Клауд. "При мысли о рукопашной схватке с вихрем мой мозг накрепко застыл. Страх - явный, абсолютный, естественный человеческий страх смерти, который лишает человека тонкой грани контроля и приводит к той самой смерти, которой он так старается избежать. Вот что меня остановило".
   - Верно... может быть, ты и прав, - размышлял Ленсман, тихо барабаня пальцами по столу. - И ты не боишься смерти - теперь - даже подсознательно. Но скажи мне, Шторм, пожалуйста, что ты не пригласишь его.
   - Я не буду его приглашать, сэр, теперь, когда у меня есть работа. Но это все, что я могу обещать. Я не буду прилагать никаких сверхчеловеческих усилий, чтобы избежать этого. Я приму все необходимые меры предосторожности ради работы, но если она достанет меня, какого черта? Чем быстрее это произойдет, тем лучше - тем скорее я буду с Джо.
   - Вы в это верите?
   "Неявно".
   "Тогда вихри почти исчезли. У них не больше шансов, чем у Босконе, опередить патруль.
   - Боюсь, что да, - почти мрачно. "Единственный способ получить меня - это совершить ошибку, а я ничего не чувствую".
   - Но какой у тебя угол? - спросил Ленсман, в его глазах загорелся интерес. "Вы не можете использовать пользовательскую атаку; твое время будет слишком коротким".
   - Вот так, - и, взяв лист чертежной бумаги, Клауд быстро набросал. "Вот кратер, здесь с воронкой на дне, там. От приборов наблюдателей или от моей собственной защищенной установки я получаю данные о массе, излучении, максимумах, минимумах и так далее. Затем я заставляю их сделать мне три бомбы дуодека - одну в соответствии с активностью, в которую я рассчитываю стрелять, и по одной на каждые пять процентов сверх и меньше этой цифры - заключенных в неокарбаллоя точно рассчитанной толщины, чтобы продержаться до тех пор, пока она не дойдет до предела. центр вихря. Тогда я взлетаю в летном костюме, бронированном и экранированном, скажем, здесь..."
   - Если ты вообще взлетишь, то взлетишь в скафандре, внутри одноместного флиттера, - прервал Ленсман. "Слишком много инструментов для скафандра, не говоря уже о бомбах, и вам понадобится больше экранов, чем может дать скафандр. Мы можем легко приспособить флиттер для метания бомб.
   "QX; это было бы лучше, конечно. В таком случае я направляю свой флиттер на такую траекторию снаряда, целью которого является центр вихря. Видеть? Через десять секунд или около того, примерно в этот момент, я беру свои мгновенные показания, решаю уравнения на этой конкретной искривленной поверхности для определенного нулевого времени..."
   "Но предположим, что цикл не даст вам десятисекундного решения?"
   "Тогда я повернусь и попытаюсь снова, пока не появится длинный цикл " .
   "QX. Когда-нибудь так и будет".
   "Конечно. Затем, установив все на нулевое время и предполагая, что активность находится где-то рядом с моим постулируемым значением..."
   - Предположим, что нет... скорее всего, не будет, - проворчал Шеф.
   "Я ускоряюсь или замедляюсь..."
   - Решаешь все время новые уравнения?
   "Конечно - не перебивай так - пока в нулевое время активность, экстраполированная в нулевое время, не совпадет с одной из моих бомб. Я срываю эту бомбу, стреляю в крутой поворот и СЛАДКИЙ-ПАУИ! Она вышла! С выразительным размашистым жестом.
   - Вы надеетесь, - откровенно засомневался Ленсман. "И вот вы, прямо посреди этого взрыва, с двумя дуодековыми бомбами вне вашей брони - или только внутри вашего флиттера".
   "О, нет. Я отстрелил их несколько секунд назад, чтобы они взорвались где-то в другом месте, не рядом со мной".
   " Надеюсь . Но понимаете ли вы, насколько занятым человеком вы будете в течение этих десяти или двенадцати секунд?
   "От корки до корки." Лицо Клауда помрачнело. "Но я буду в полном контроле. Я не буду бояться ничего, что может случиться - ничего . И, - продолжал он себе под нос, - это черт возьми.
   - QX, - наконец признал Ленсман, - вы можете идти. Есть много вещей, которые вы не упомянули, но вы, вероятно, сможете решить их по ходу дела. Думаю, я пойду и поработаю с ребятами на наблюдательной станции, пока ты будешь заниматься своими делами. Когда ты собираешься начать?
   "Сколько времени потребуется, чтобы подготовить флиттер?"
   "Несколько дней. Скажем, встретимся там в субботу утром?
   "Суббота, десятое, в восемь часов. Я приду."
  
   И снова Нил Клауд и Бэйб, большой голубой бык, отправились в путь. И пока он катался, физик обдумывал задание, которое он себе поставил.
   Как и огонь, только хуже, внутриатомная энергия была хорошим слугой, но ужасным хозяином. Человек освободил его прежде, чем он смог по-настоящему контролировать его. На самом деле контроль еще не был и, возможно, никогда не будет совершенным. До определенного размера и активности, да. Они, миллионы и миллионы самоограничивающихся, были слугами. С ними можно было обращаться, оградить, контролировать; действительно, если бы их не содержали под возбуждающей бомбардировкой и очень тщательно кормили, они бы ушли. Но через большие промежутки времени по какой-то одной из дюжины причин - наука фундаментально знала так мало об истинной внутренней сути внутриатомных реакций - один из этих маленьких, ручных, самоограничивающихся вихрей вспыхивал, подобно новой, в большой, дикий, самодостаточный. Тогда он перестал быть слугой и стал хозяином. Такие вспышки случались, может быть, только один или два раза в столетие на Земле; беда была в том, что они были такими чертовски постоянными . Они никогда не выходили. И никаких данных никогда не было получено: все живое в районе вспышки погибло; каждый инструмент и все остальные твердые предметы в радиусе ста футов расплавились в вонючем, кипящем ударе его кратера.
   К счастью, темпы роста были медленными - почти такими же медленными, если они были постоянными, - иначе у Цивилизации едва ли осталась бы планета. И если что-то нельзя было сделать со свободными вихрями за слишком много лет, последствия были бы действительно серьезными. Вот почему его лаборатория была создана в первую очередь.
   Пока ничего особенного сделано не было. Притягивающий луч, который мог бы захватить их, никогда не был разработан. Ничто материальное не имело никакой пользы; он растаял. Прессоры, в некотором роде, сработали: именно с помощью этих лучей они расталкивали вихри в ненужные места, если только не оказалось дешевле оставить места, где они возникли, остаться ненужными местами. Некоторые из них, по счастливой случайности, были разнесены дуодеком на самоограничивающиеся фрагменты. Дуодекаплилатомат, самое мощное, самое ужасно детонирующее взрывчатое вещество, когда-либо изобретенное на всех известных планетах Первой Галактики. Но дуодек унес ужасную жертву. Кроме того, поскольку дуодек обычно рассеивал вихрь, а не гасил его, на самом деле он причинял гораздо больше вреда, чем исцелял.
   Разумеется, фантастическим планам не было конца; или разной степени фантазии. Некоторые из них звучали почти практично. Некоторые из них были судимы; некоторые из них все еще находились под следствием. Некоторые из них, такие как постоянно появляющееся строительство огромного полусферического корпуса в земле под и вокруг вихря, установка безынерционного двигателя и запуск всего района в космос, возможно, были осуществимы с инженерной точки зрения. Однако потенциально они были настолько способны усугубить ситуацию, что их можно было бы судить лишь как крайнюю меру. Короче говоря, контроль над свободными вихрями был во многом нерешенной проблемой.
  
   Вихрь номер один, самый старый и опасный на Теллусе, был вытеснен в Бесплодные земли; и там, в восемь часов десятого, Клауд начал работать над этим.
   "Наблюдательная станция" представляла собой не какое-то ветхое сооружение, как можно было бы вывести из небрежной терминологии Ленсмана, а на самом деле была полностью оборудованной обсерваторией. Его штат был невелик - восемь человек работали в три восьмичасовых смены по два человека в каждой, - но инструменты! Для их разработки потребовались сотни человеко-лет времени и почти чудеса исследований, не последней из которых была проблема разработки экранированных проводников, способных действительно проводить через пятислойные силовые экраны преобразованные импульсы самого излучения. против которых эти экраны были наиболее эффективны. Ибо обсерватория, а также один длинный подход к ней должны были быть тщательно защищены; без такой защиты там не могла бы существовать жизнь.
   Однако эта и многие другие проблемы были решены, и инструменты были. Каждая фаза и фактор существования и активности вихря измерялись и записывались непрерывно, в течение каждой минуты каждого дня каждого года. И все эти рекорды суммировались, интегрировались в кривую "Сигма". Эта кривая, казавшаяся для неспециалиста невероятно и бессмысленно извилистой линией, была для посвященного настоящим кладезем информации.
   Клауд взглянул на кривую сигмы за предыдущие сорок восемь часов и нахмурился, потому что один зазубренный пик, которому едва исполнился час, на самом деле пробил верхнюю строку графика.
   - Плохо, да, Фрэнк? - проворчал он.
   - Очень плохо, Шторм, и становится еще хуже, - согласился наблюдатель. - В конце концов, я не сомневаюсь, что Карловиц была права - если она не собирается взорваться, то я - незамужняя тетя забрисканской фонтемы.
   "Никакой периодичности - никакого уравнения, конечно". Это было утверждение, а не вопрос. Ленсман игнорировал так же полностью, как и наблюдатель, если не так легкомысленно, явную возможность того, что в любой момент обсерватория и все, что в ней содержится, могут быть разложены на составляющие их атомы.
   - Ничего подобного, - категорично произнес Клауд. Ему не нужно было проводить часы за счетной машиной; с первого взгляда он понял , не зная, как он узнал, что никакое уравнение не может быть составлено, чтобы соответствовать даже средневзвешенному геометрическому месту этой дико меняющейся кривой сигмы. - Но большинство циклов пересекают эту ординату здесь - семь пятьдесят один, - так что я приму это за свою ценность. Это означает девять целых шесть десятых килограмма основного заряда дуодека, на пять процентов больше и на пять процентов меньше для запасных частей. Корпус из неокарбаллоя, пятьдесят три миллиметра на основной, другие пропорции. На проводе?
   "Он вышел, как вы и сказали", - сообщил наблюдатель. - Они будут здесь через пятнадцать минут.
   "QX - тогда я оденусь".
   Ленсман и наблюдатель помогли ему облачиться в громоздкие доспехи с тяжелой подкладкой. Они проверили его приборы, убедившись, что защитные устройства скафандра функционируют с полной эффективностью. Потом все трое вышли к летчику. На самом деле крошечный спидстер; торпеда с короткими крыльями и смехотворным хвостовым оперением, разнообразными ходовыми, тормозными, боковыми, верхними и нижними реактивными двигателями, столь характерными для хитрой, капризной, но сверхманевренной породы. Но у этого было что-то, чего не было у обычного спидстера или флиттера; вокруг игольчатого клюва зияли открытые дула триплексных бомбометов.
   Больше проверки. И Ленсмен, и бронированное Облако знали, что каждый из десятков инструментов на специальной доске флиттера был как нельзя кстати; тем не менее каждый из них сравнивался с мастер-инструментом обсерватории.
   * * * *
   Бомбы прибыли и были загружены; и Клауд, небрежно отсалютовав, вошел в крохотный операционный отсек. Массивная дверь - у флиттеров нет шлюзов, поскольку вся средняя часть едва ли больше, чем должен быть шлюз, - захлопнулась на своих волокнистых прокладках, и тяжелые защелки въехали на место. Мягкая фигура приблизилась к пилоту, оставив свободными только его руки и голени.
   Затем, убедившись, что двое его товарищей нырнули в укрытие, Клауд выстрелил своим порхающим в воздух и направился к бурлящему аду, которым был Свободный Атомный Вихрь Номер Один. Ибо это было бурление, не дурачиться; и это был ад. Воронка представляла собой неровную неровную дыру длиной в целую милю от края до края и, возможно, в четверть меньше в глубину. Однако это не был идеальный конус, так как пол, в значительной степени раскаленный расплавом, был практически ровным, за исключением углубления в центре, где находился настоящий вихрь. Стенки ямы были крутыми, непостоянно неровными, изменяющимися по высоте и форме в зависимости от твердости и огнеупорности слагающих их слоев. Теперь секция впилась бы в невыносимо ослепляющую белизну, испаряющуюся искрящимся паром. И снова, охлаждаемый набегающим потоком воздуха, он превращался в сердитый алый цвет, а его поверхность покрывалась медленным потоком лавы. Иногда часть стены могла даже почернеть, покрыться рябовидными шлаками или сверкающими плоскостями обсидиана.
   Всегда где-то в этот кратер вливался огромный объем воздуха. Он ворвался как обычный воздух. Оно вырвалось, однако, яростно устремляющимся столбом, как... как что-то другое. Никто не знал - или, если на то пошло, еще не знает, - что именно свободный вихрь делает с молекулами и атомами воздуха. На самом деле, из-за уже упомянутой чрезвычайной изменчивости он, вероятно, не делает одно и то же более одного мгновения за раз.
   Несомненно, что фактического возгорания мало; то есть, за исключением принудительного соединения азота, аргона, ксенона и криптона с кислородом. Есть, однако, потребление: много потребления. И то, что поражает эта невероятно интенсивная бомбардировка... изменилось. Глубоко и незаметно изменено, так что атмосфера, испускаемая из кратера, совершенно определенно больше не является воздухом, каким мы его знаем. Он может быть разъедающим, он может быть ядовитым в той или иной степени, он может быть просто новым и другим; но это уже не тот воздух, которым мы, люди, привыкли дышать. И именно этот факт, а не разрушение самой планеты, положит конец возможности жизни на поверхности Земли.
  
   Действительно, трудно описать появление рыхлого атомного вихря тем, кто никогда его не видел; и, к счастью, у большинства людей их никогда не было. И практически все его грозное излучение лежит в тех октавах спектра, которые невидимы человеческому глазу. Тогда достаточно сказать, что его средняя эффективная температура поверхности составляла около пятнадцати тысяч абсолютных градусов - в два с половиной раза горячее, чем солнце Теллуса, - и что он излучал все возможные частоты до этой непостижимой температуры, и на том мы и покончим.
   А Нил Клауд, несущийся в своем летательном аппарате по этой темной, пронизанной радиацией атмосфере, составляя уравнения на основе показаний различных приборов и датчиков и почти мгновенно решая эти уравнения в уме своего вундеркинда-математика, сидел в ужасе. Ибо уровень активности был и даже в самых низких ее провалах оставался намного выше выбранного им уровня. Его кожа начала покалывать и гореть. Его глаза начали резать и болеть. Он знал, что означают эти симптомы; даже мощные экраны флиттера не останавливали всего излучения; даже экраны его скафандра и специальные очки не останавливали то, что просачивалось сквозь них. Но он еще не ушел; активность может - скорее всего, - нырнуть в любой момент. Если это произойдет, он должен быть готов. С другой стороны, он тоже может взорваться в любой момент.
   На тот момент существовало две школы математической мысли. Один считал, что вихрь без каких-либо существенных изменений в его физическом состоянии или природе будет продолжать расти. Бесконечно, пока, объединившись с другими вихрями планеты, он не превратил всю массу мира в энергию.
   Вторая школа, самым громким голосом которой был вышеупомянутый Карловиц, учила, что на известной стадии развития внутренняя энергия вихря станет настолько велика, что равновесие генерации и излучения не сможет поддерживаться. Это, конечно, привело бы к взрыву; о природе и последствиях которых этот Карловиц имел обыкновение размышлять с омерзительным математическим ликованием. Ни одна школа, однако, не могла доказать свою точку зрения, или, вернее, каждая школа доказывала свою точку зрения с помощью безупречной математики, и каждая ненавидела и высмеивала другую, громко и горячо.
   И теперь Клауд, изучая через свою почти непроницаемую защиту этот неописуемо прожорливый огненный шар, это ненасытно хищное чудовище, которое вполне могло явиться из глубочайшей ямы самого жаркого ада мифологии, почувствовал сильную склонность согласиться с Карловицем. Казалось невозможным, чтобы что-то могло стать еще хуже, не взорвавшись. И такой взрыв, он был уверен, непременно разнесет все на мили вокруг в пух и прах.
   Активность вихря оставалась высокой, слишком высокой. В крошечной комнате управления флиттера становилось все жарче и жарче. Его кожа горела, а глаза болели сильнее. Он коснулся кнопки коммуникатора и заговорил.
   "Фил? Лучше принеси мне еще три бомбы. Как эти, только наверху..."
   "Я не проверяю вас. Если вы это сделаете, он может упасть до минимума и остаться там, - напомнил ему Ленсман. - Знаете, это совершенно непредсказуемо.
   "Возможно, при этом... так что мне придется забыть о пятипроцентной марже и ударить по носу или вообще не бить. Тогда закажи мне еще два - один в половину того, что у меня здесь есть, другой вдвое больше, - и он привел цифры для заряда и корпуса взрывчатки. - Ты тоже можешь разбить банку с повязкой от ожогов. Протекает какой-то довольно горячий материал.
   "Мы сделаем это. Спускайся, быстро!"
   Облако приземлилось. Он разделся догола, и наблюдатель намазал каждый квадратный дюйм его эпидермиса густым липким веществом, которое было не только высокоэффективным экраном от радиации, но и отличным средством от новых радиационных ожогов. Он сменил очки на более толстые, темные и тяжелые. Прибыли две бомбы, которые заменили две из первоначальной загрузки.
   "Я кое о чем подумал, пока был там, - сообщил тогда Клауд наблюдателям. - Двадцать килограммов дуодека - ничья петарда, но, возможно, это меньшее из того, что может взорваться. Ты хоть представляешь, что станет с энергией внутри этого вихря, когда я его выпущу?
   - Не могу сказать, что у меня есть. Ленсман нахмурился, задумавшись. "Никаких свиданий".
   - Я тоже. Но я бы сказал, что вам лучше вернуться на новую станцию - ту, на которую вы собирались переехать, если дальше будет только хуже.
   "Но инструменты..." Ленсман думал не о самих инструментах, которые ничего не стоят по сравнению с жизнью, а о тех записях, которые эти инструменты сделают. Эти записи были бесценны.
   - У меня все будет на кассетах во флиттере, - напомнил Клауд.
   -- Но предположим...
   - Что флиттер тоже останавливает одного - или, скорее, не останавливает? В этом случае вашей задней станции там тоже не будет, так что это не будет иметь никакого значения". Как ошибался Клауд!
   "QX", - решил Шеф. - Мы уйдем, когда вы это сделаете - на всякий случай.
  
   Снова в воздухе Клауд обнаружил, что активность, хотя и по-прежнему высокая, была не слишком высокой, но колебалась слишком быстро. Он не мог получить даже пяти секунд достоверного предсказания, не говоря уже о десяти. Так что он ждал, как можно ближе к этому ужасному центру распада.
   Флиттер неподвижно завис в воздухе над тихо шипящими струями. Клауд знал с точностью до доли свою высоту над землей. Он почти знал свое расстояние от вихря. Он одинаково точно знал плотность атмосферы и точную скорость и направление ветра. Следовательно, поскольку он мог также достаточно точно читать мгновенные изменения циклонических штормов внутри кратера, он мог очень легко вычислить курс и скорость, необходимые для посадки бомбы точно в центр вихря в любой заданный момент времени. Трудная часть - вещь, которую еще никому не удавалось сделать - заключалась в том, чтобы предсказать на время, достаточно далекое вперед, чтобы это было хоть как-то полезно, достаточно точное приближение к количественной активности вихря. Ибо, как было сказано, он должен был перебомбить, а не недобить, если он не мог ударить его "по носу": недодробление разбросало бы его по всему штату.
   Поэтому Клауд сосредоточился на циферблатах и датчиках перед ним; сосредоточена всеми фибрами своего существа и каждой клеткой своего мозга.
   Внезапно, почти незаметно, сигма-кривая начала выпрямляться. В этот момент разум Клауда набросился. Совместные уравнения: девять из них с участием девяти неизвестных. Интеграция в четырех измерениях. Неважно - Клауд не решал их кропотливо, по одному фактору за раз. Не зная, как он к этому пришел, он знал ответ; точно так же, как позенианец или ригеллианец способны воспринимать каждую отдельную составляющую частицу непрозрачного трехмерного тела, но не будучи в состоянии объяснить кому-либо, как работает его чувство восприятия. Это просто есть , и все.
   Так или иначе, в силу того чувства или способности, которые делают математического вундеркинда тем, чем он является, Клауд знал, что ровно через восемь и три десятых секунды от этого наблюдаемого мгновения активность вихря будет слегка - но не слишком - ниже. коэффициент его самой тяжелой бомбы. Еще один щелчок его ментального триггера, и он точно знал, какая скорость ему потребуется. Его рука скользнула по шпилькам, правая нога с силой наступила на спусковой крючок; и даже когда дрожащий порхающий мчался вперед с ускорением в восемь теллурийских гравитаций, он с точностью до тысячной доли секунды знал, как долго ему придется удерживать это ускорение, чтобы достичь такой скорости. Хотя и не очень долго - в секундах - это было слишком долго для комфорта. Это привело его к вихрю намного ближе, чем он хотел; на самом деле, он вынес его прямо над кратером.
   Но он придерживался расчетного курса и в нужный момент отключил двигатель и сбросил свою самую большую бомбу. Затем, так быстро, что это было одно пятно скорости, он снова включил свои восемь перегрузок и начал кружиться так, как может кружиться только спидстер или флиттер. Практически потеряв сознание от огромной равнодействующей линейного и углового ускорений, он выбросил две меньшие бомбы. Ему было все равно, где они зажгутся, лишь бы не в кратере или около обсерватории, и в этом он уже убедился. Затем, не дожидаясь даже окончания вращения или выпрямления в горизонтальном полете, рука Клауда, все еще летящая, метнулась к выключателю, замыкание которого заряжало "Бергенхольм" энергией и делало флиттер безынерционным.
   Поздно. Ад закончился к полудню, а маленький спидстер все еще был инертным. Клауд тоже двигался быстро; тренированный ум и тренированное тело работали на максимальной скорости и в идеальной координации. Просто времени не хватило. Если бы он мог получить то, что хотел, полных десять секунд или даже девять, он мог бы это сделать, но...
  
   Несмотря на то, что произошло, Клауд защищал свои действия тогда и после. Черт возьми, он должен был пройти показание восемь целых три десятых секунды! Еще десятая доля секунды, и его бомба не подошла бы - у него не было пятипроцентной свободы действий, которую он хотел, помните. И нет, он тоже не мог дождаться другого матча. Его экраны протекали, как решета, и если бы он дождался другого случая, они бы подобрали его изжаренным дотла в собственном сале!
   Бомба действительно ускорилась и поразила цель прямым центральным ударом точно по расписанию. Отлично проникся. Оболочки из неокарбаллоя хватило на то, чтобы этот ужасный заряд дуодека взорвался если не точно в центре вихря, то, по крайней мере, достаточно близко к центру, чтобы выполнить свою работу. Другими словами, расчет Клауда был близок - очень близок. Но времени было слишком мало.
   Флиттер даже не вылез из воронки, когда взорвалась бомба. И не только бомба. Ибо материализовались смутные предчувствия Клауда и многое другое; ошеломляюще огромная энергия вихря сливалась с энергией детонирующего дуодека, образуя совершенно непостижимое целое.
   Отчасти адский поток кипящей лавы в этом дьявольском котле был сбит в чашу одной лишь колоссальной силой удара; отчасти оно было выброшено за границу массами, подагрой и вымпелами. И бушующий ветер фронта взрыва подхватывал осколки и рвал и трепал их в клочья, еще быстрее швыряя их по своим яростным путям. И воздух, настолько плотно сжатый, что практически представлял собой твердое тело, ударил в стенки кратера. Ударил их так, чтобы они рассыпались, раздавились сквозь утрамбованную землю, разбились на зазубренные блоки неправильной формы, которые с визгом понеслись прочь сквозь атмосферу.
   Также ударная волна, или фронт взрыва, или разлетающиеся осколки, или еще что-то ударили по двум разбросанным бомбам, так что они тоже взорвались и добавили свой вклад в и без того колоссальную концентрацию силы. Они были недостаточно близко к флиттеру, чтобы разрушить его сами, но были достаточно близко, чтобы не принести ни ей, ни ее пилоту ни капли пользы.
   Первая потрясающая волна ударила по флаеру, пока правая рука Клауда висела в воздухе, стреляя по панели, чтобы включить "Берг". Удар дернул руку вниз и в сторону, обе кости предплечья сломались, когда она ударилась о выступ. Второй через мгновение сломал левую ногу. Потом начали поступать обломки.
   Куски твердой или полурасплавленной породы врезались в корпус, сбивая крылья и поверхности управления. Комки вязкой жидкости хлестали по нему, замерзая и закупоривая форсунки и отверстия. Маленький корабль бросало туда и сюда, во власти сил, которым она могла противостоять не больше, чем плывущий лист сопротивляется водам водопада. Мозг Клауда был как яйцо прибавлен от ужасных сотрясений, обрушившихся на него с разных сторон и почти одновременно. Тем не менее, с его одной рукой, одной ногой и несколькими клетками мозга, которые все еще работали, физик все еще был в бою.
   Силой воли и нервов он протолкнул левую руку через вращающийся блок ключей к бергенхольмскому выключателю. Он щелкнул ее, и в момент, когда она закрылась, опустился безбрежный, спокойный покой, похожий на одеяло. Ибо, к счастью, Берг все еще работал; флиттер и все его содержимое и принадлежности были безынерционными. Ничто материальное не могло ударить ее или причинить ей боль; она легко улетала от самого легкого прикосновения пера.
   Тогда Клауд хотел упасть в обморок, но не совсем. Вместо этого, туманно, он попытался оглянуться на кратер. Девять десятых его visiplates вышли из строя, но он, наконец, получил изображение. Хорошо - вышло. Он не был удивлен; он был совершенно уверен, что так оно и будет. Он также не был разбросан вокруг. Этого не могло быть, потому что единственная возможность смазать выстрел была на верхней стороне, а не на нижней.
  
   Следующей его попыткой было найти второстепенную обсерваторию, где он должен был приземлиться, и в этом он тоже преуспел. У него хватило разума понять, что, когда практически все его жиклеры забиты, а крылья и хвост отбиты, он не сможет посадить свое маленькое судно без движения. Поэтому ему придется высадить ее бесплатно.
   И благодаря легкому и крайне неортодоксальному использованию тех реактивных двигателей, которые он оставил в пригодном для использования виде, он действительно посадил ее свободно, почти в пределах поля зрения обсерватории; а приземлившись, он ее инертил.
   Но, как уже говорилось, его мозг работал не так хорошо; он удерживал свой корабль без инерции на несколько секунд дольше, чем он думал, и он даже не думал о ударах, которые он принял. Однако из-за всего этого ее внутренняя скорость даже близко не соответствовала скорости земли, на которой она лежала. Таким образом, когда Облако разрезало свой Бергенхольм, вернув тем самым флиттеру абсолютную скорость и инерцию, которые у него были до того, как он вырвался на свободу, произошел отчетливо антиклиматический крах.
   Последним ужасным толчком неподвижное судно столкнулось с такой же неподвижной землей; и "Грозовое" облако, вихревой бластер, погасло, как пресловутый свет.
   Помощь пришла, конечно; и на двойке. Пилот был без сознания, и дверь флиттера нельзя было открыть снаружи, но это не было непреодолимым препятствием. Тарелка, уже расшатанная, была срезана; пилота осторожно подняли из его тюрьмы и срочно доставили в базовый госпиталь в "мясорубке" уже при исполнении служебных обязанностей.
   А позже, в кабинете этой больницы, сидел одетый в серое начальник Лаборатории атомных исследований и ждал, но не терпеливо.
   - Как дела, Лейси? - спросил он, когда главный врач вошел в комнату. - Он будет жить, не так ли?
   - О да, Фил, определенно да, - живо ответила Лейси. "У него хороший скелет, действительно очень хороший. Ожоги поверхностные и легко поддаются лечению. Более глубокие, замедленные эффекты облучения, которым он подвергся, могут быть полностью нейтрализованы. Таким образом, ему не потребуется даже лечение Филлипсом для замены поврежденных частей, за исключением, возможно, нескольких порванных мышц и так далее".
   - Но он был довольно сильно разбит, не так ли? Я знаю, что у него была сломана рука и сломана нога, по крайней мере.
   "Только простые переломы - совершенно незначительные". Лейси легким жестом отмахнулась от таких мелких неприятностей, как сломанные кости. - Он выйдет через несколько недель.
   - Как скоро я смогу его увидеть? - спросил физик Ленсмана. "Есть несколько важных дел, которые нужно обсудить с ним, и у меня есть для него личное сообщение, которое я должен передать ему как можно скорее".
   Лейси поцеловала его в губы. Затем:
   "Вы можете увидеть его сейчас", - решил он. "Он в сознании и достаточно силен. Впрочем, не так уж и долго, Фил, максимум пятнадцать минут.
   - QX, и спасибо, - и медсестра подвела приехавшего Ленсмана к постели Клауда.
   - Привет, Ступе! эй, весело прогудел. "Ступе" - это сокращение от "потрясающий", а не "глупый".
   "Привет, шеф. Рад видеть кого-то. Садиться."
   - Ты самый разыскиваемый человек во всей Галактике, - сообщил посетитель инвалиду, - не исключая даже Кимбалла Киннисона. Посмотрите на эту катушку с лентой, она только первая. Я принес его с собой, чтобы вы могли прочитать на досуге. Как только какая-либо планета узнает, что у нас есть достаточно надежный вихревой воздуходувка, эксперт, который действительно может командовать - а новости распространяются очень быстро - эта планета посылает двойное срочное сообщение класса А... Первоклассный спрос на ваши услуги.
   Сириус IV оказался первым, кажется, с минимальным отрывом, но Альдебаран II был так близок вторым, что это был фотофиниш, и с тех пор все каналы были забиты. Канопус, Вега, Ригель, Спика. Они все хотят тебя. Все, от Альсакана до Вандемара и обратно. Мы сразу сказали им, что не будем принимать личных делегаций - нам пришлось чуть ли не физически вышвырнуть пару розововолосых чикладорианцев, чтобы они поверили, что мы это имели в виду, - и что возраст и состояние вихря, а не приоритет требование, будет управлять, QX?"
   - Абсолютно, - согласился Клауд. - Думаю, это единственный способ, которым это могло быть.
   - Так что забудь об этой душевной травме... Нет, я не об этом, - поспешно поправился Ленсмен. "Если вы понимаете, о чем я. Воля к жизни - самый важный фактор в выздоровлении любого человека, и слишком много миров слишком сильно нуждаются в вас, чтобы вы ушли сейчас. Нет?"
   - Полагаю, да, - согласился Клауд, но мрачно. - Я скоро уйду отсюда. И я буду продолжать клевать, пока один из этих вихрей не закончит то, что начал этот".
   - Тогда ты умрешь от старости, сынок, - заверил его Ленсман. "Мы получили полные данные - всю необходимую информацию. Мы точно знаем, что делать с вашими экранами. В следующий раз ничего не будет проходить, кроме света, и только в той мере, в какой вы готовы признать. Вы можете ждать так близко к воронке, как вам угодно, и так долго, как вам угодно; пока вы не получите именно ту активность и временной интервал, которые вам нужны. Вам будет так же удобно и так же безопасно, как если бы вы были дома в постели".
   "Конечно или что?"
   - Абсолютно - или, по крайней мере, насколько мы можем быть уверены в том, что еще не произошло. Но я вижу, что твой ангел-хранитель несколько многозначительно смотрит на часы, так что мне лучше порхать, пока меня не швырнули в шахту. Чистый эфир, Шторм!"
   - Чистый эфир, шеф!
   И вот так "Грозовое" Облако, физик-атомщик, стал самым узкоспециализированным специалистом во всей аннале науки: как он стал "Грозовым" Облаком, Вихревым Бластером - единственным вихревым бластером Галактики.
  
   ГАЛАКТИКА ПРАЙМЫ
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories за март, апрель и май 1959 года.
   ГЛАВА 1
   Ее волосы были блестящего зеленого цвета. Как и ее эффектно заполненная гантель. Так же как и ее узкие шорты, ее помада и лак на ее ногтях рук и ног. Войдя в главную часть звездолета, нерешительно следуя за другой девушкой, она направила ментальный зонд на черноволосого крепко сложенного мужчину, сидевшего за панелью приборов.
   Заблокировано.
   Затем на другого, более стройного мужчину, который поднялся на ноги с ковшеобразного сиденья пилота. Его бдительность была частично ослаблена; он телепатировал приятное, хотя и несколько сдержанное приветствие обоим новичкам.
   Она повернулась к своему спутнику и громко заговорила. "Значит , это лучшее, что есть в системе". Акцент был где-то между снисходительностью и насмешкой. - Выбор не велик, я бы сказал... "Принеси мне десятую монетку, Кли? Головы, я беру буксирную голову.
   Она ловко подбросила монету. - Голова выпала, Лола, так что Джим - сам Джеймс Джеймс Джеймс Девятый. Вы имеете честь работать в паре с Кли - или, лучше сказать, с его ученостью, с почетным директором, доктором Клеандром Симмсвортом Гарлоком, доктором философии, доктором наук, главным оператором, президентом и первым членом Галактического общества, первым членом Общества Гюнтера. , член Института парафизики, Института ядерной физики, Колледжа математики, Конгресса псиоников и всех других высокопоставленных мозговых банд, о которых вы когда-либо слышали? Кроме того, к вашему сведению, его люди дали ему пару неофициальных степеней - PDQ и SOB.
   * * * *
   Сатурнианское, почти презрительное веселье на лице большого псионика не изменилось; его голос стал ровным и холодным. - Чем меньше вы говорите, доктор Беллами, тем лучше. Упрямые, пухлые женщины причиняют мне острую ректальную боль. Показывая свои изгибы всем виззи в космосе, вы попали на борт, но с этого момента это вам ничего не даст. И к вашему сведению, доктор Беллами, еще один такой щелчок, и я перекину вас через колено и намочу вашу попку.
   "Попробуй, большая, неуклюжая, мускулистая горилла!" - усмехнулась она. " Это я хочу видеть! В любое время, когда вам захочется сломать обе руки в локтях, просто попробуйте!"
   - Сейчас самое подходящее время. Мне нравится твой дух, детка, но я ничего не могу сказать на твой суд. Он встал и целеустремленно направился к ней, но между ними встали оба некомбатанта.
   - Вернись, Кли! - запротестовал Джеймс, обеими руками упираясь в грудь более тяжелого мужчины. - Что за шоу, черт возьми , надо устроить? И, одновременно:
   "Белль! Тебе должно быть стыдно! Уже затевает драку, и никто не знает, сколько миллионов людей смотрят! Вы не хуже меня знаете, что нам, возможно, придется провести остаток жизни вместе, так что ведите себя как цивилизованные существа - пожалуйста - вы оба! И не..."
   - Никто, кроме нас, это не смотрит, - прервал Гарлок. "Когда киска начала использовать свои когти, я разрезал пистолет".
   - Это ты так думаешь , - резко сказал Джеймс, - но Фатсо и его подружка номер один идут вплотную.
   "Ой?" Гэрлок повернулся к до сих пор темному и безмолвному инструменту трехмерной связи. Лицо властной женщины уже просияло.
   "Гарлок! Как вы смеете пытаться отрезать канцлера Фербера? - спросила она. Голос у нее был низкий, явно властный. - Вот вы здесь, сэр.
   Женское лицо сдвинулось в сторону, и появилось мужское - лицо, полностью оправдывающее прозвище "Толстяк".
   - "Толстяк", а? - прорычал канцлер Фербер. С толстого лица сверкнули бледные глаза. - Это стоит ровно тысячу кредитов, Джеймс.
   - Сколько мне это будет стоить, Фатсо? - спросил Гарлок.
   - Пять тысяч - и, поскольку никто не может называть меня так намеренно, понижение в должности на три разряда и три года испытательного срока. Запишите, мисс Фостер.
   "Примечание, сэр".
   - Все еще уверен, что мы никуда не пойдем, - сказал Гарлок. " Какой мозг!"
   "Конечно, я уверен!" Фербер злорадствовал. - Через пару часов я куплю твой драгоценный звездолет как хлам. А пока, нравится тебе это или нет, я буду наблюдать за твоим выражением лица, пока ты нажимаешь на все эти милые кнопки, и ничего не происходит.
   - Беда с тобой, Фатсо, - бесстрастно сказал Гэрлок, открывая ящик и вынимая кусачки, - в том, что вся твоя сила в железах, а не в твоем мнимом мозгу. Есть много вещей, в том числе множество тестов, о которых вы ничего не знаете. Сколько ты увидишь после того, как я перережу один провод?"
   - Ты бы не посмел! - крикнул толстяк. "Я бы уволил тебя - занес бы тебя в черный список всей системы..."
   Голос и образы стихли, и Гэрлок повернулся к двум женщинам на Главной. Он начал улыбаться, но его ментальный щит не ослабел.
   - В этом ты права, Лола, - сказал он, как будто Фербер не прерывал его. "Не то чтобы я винил ни Белль, ни себя. Если что-то и могло свести человека с ума, так это фарс. Белль, единственная женщина-Прайм в системе, должна была попасть туда автоматически - у нее не было конкурентов. А для любого, у кого работают три клетки мозга, другое место лежало между тобой, Лолой, и тремя другими женщинами-операторами той же возрастной группы.
   "Но нет. Фербер и остальные члены Совета - глупость uber Alles! - думают, что все мы, оперативники и премьеры, психи и что корабль никогда даже не поднимется. Поэтому они устроили из этого грандиозный цирк. Но в одном они преуспели - с такой бездонной глупостью, с такой безудержной безудержностью я все больше и больше примиряюсь с мыслью, что мы не вернемся - по крайней мере, на долгое-долгое время".
   - Да ведь они сказали, что у нас очень хорошие шансы, - начала Лола.
   "Да, и они наговорили много еще большей проклятой лжи, чем та. Вы читали мои газеты?
   "Мне жаль. Я не математик".
   "Наше движение будет чисто случайным. Если нет, я съем весь этот корабль. Мы не вернемся, пока мы с Джимом не придумаем, чем бы нас направить. Но они, должно быть, без конца интересуются снаружи, какой счет, поэтому я готов объявить, что это ничья - временно - и впустить их снова. Как насчет этого, Белль?
   - Ничья - временно. Однако ни один из них даже не предложил пожать друг другу руки.
   - Улыбнитесь всем хорошенько, - сказал Гэрлок и нажал кнопку.
   "...причина? В чем дело? О... - послышался взволнованный голос лучшего диктора Системы. "Отказ электричества уже ?"
   - Нет, - ответил Гарлок. - Я подумал, что у нас впереди пара минут уединения, если ты понимаешь значение этого слова. Теперь мы вчетвером говорим всем, кто смотрит или слушает, au revoir или до свидания, как бы там ни было. Он потянулся к выключателю.
   "Подождите минуту!" - спросил диктор. - Оставь это до последней возможности... - Его голос резко оборвался.
   "Включи обратно!" - приказала Белль.
   "Ничего такого."
   "Напугана?" - усмехнулась она.
   - Ты щебетал, птичий мозг. Я боюсь фиолетового. Так было бы и с вами, если бы у вас в голове этой гончей славы работали три клетки мозга. Приготовьтесь, все, и мы взлетим.
   - Прекратите, вы оба! - воскликнула Лола. "Где вы хотите, чтобы мы сели и пристегнулись?"
   "Вы сидите здесь; Белль у той тарелки рядом с Джимом. Да, пристегнитесь. Толка, наверное, не будет, и мы должны приземлиться прямо боком, но рисковать нет смысла. Уверены, что все ваши вещи на борту?
   - Да, в наших комнатах.
   Четверо обезопасили себя; двое мужчин в десятый раз проверили свои инструменты. Пилот надел свой сканер. Корабль поднялся легко, бесшумно. через атмосферу; сквозь стратосферу и далеко за ее пределы. Он остановился.
   - Готов, Кли? Джеймс облизал губы.
   "Полагаю, я готов как никогда. Стрелять!"
   Правая рука пилота с вытянутым указательным пальцем без энтузиазма двинулась к красной кнопке на панели... замедлилась... остановилась. Он уставился в свой сканер на Землю так далеко внизу.
   "Ударь его, Джим!" - рявкнул Гарлок. " Бей , ради всего святого, пока мы все не потеряли самообладание!"
   Джеймс судорожно ткнул в кнопку, и в самый миг прикосновения - мгновенно; без доли микросекунды таймлапса - их знакомое окружение исчезло. Или, скорее, без какого-либо ощущения движения, смещения или течения какого-либо времени планета под ними уже не была их знакомой Землей. На пластинах не было ни знакомых звезд, ни узоров небесных тел. Ярко сияющее солнце явно не было их привычным Солнцем.
   "Ну... мы куда-то отправились ... но не на Альфу Центавра, к нашему большому удивлению". Джеймс дважды сглотнул; затем продолжил, говоря почти весело теперь, когда попытка была сделана и потерпела неудачу. - Итак, теперь тебе, Кли, как директору проекта "Гюнтер" и капитану доброго корабля " Плеяды " , предстоит возглавить более или менее простую - надеюсь, более - работу по возвращению нас на Теллус.
   * * * *
   Наука, как физическая, так и парафизическая, сделала все возможное. Теоремы Гюнтера, определяющие электромагнитные и электрогравитационные параметры, относящиеся к аннигиляции расстояния, были изучены, проверены и применены в полной мере. То же самое было и с Psionic Corollaries; которые, хотя и не имеют статуса парафизических законов, позволяют вычислить качества и величины напряжений, необходимых для любого конкретного применения эффекта Гюнтера.
   Планирование космического корабля " Плеяды " было чрезвычайно трудным; его строительство практически невозможно. Хотя было практически предрешено, что любой человек требуемого калибра уже будет членом Галактического общества, три планеты и восемь спутников были проверены, псионик за псиоником, чтобы выбрать двух самых сильных и самых универсальных представителей своей породы.
   Эти двое, Гарлок и Джеймс, были главами отделов и имели железный контракт с огромной компанией Солнечная система Энтерпрайзис, Инк., единственным концерном, способным и желающим попытаться построить первый звездолет.
   Алонзо П. Фербер, канцлер SSE, однако, не стал бы рисковать и десятой частью денег компании на такую глупую схему. Сам Гюнтер Первый, он безоговорочно считал, что Первые на самом деле были вершиной способностей Гюнтера; что эти несколько самопровозглашенных "операторов" и "главных оперативников" были либо шарлатанами, либо заблуждающимися чокнутыми. Поскольку он не мог чувствовать это так называемое "операторское поле", ничего подобного не существовало и не могло существовать. Никакой космический корабль Гантера, возможно, никогда не сможет работать.
   Он действительно одолжил Гэрлока и Джеймса Галаксианцам, но это было все, что он мог сделать. За жалованье и за труд, за исследования и материал, за пробы и за ошибки; Общество платило, платило и платило.
   Таким образом, звездолет " Плеяды " обошелся Галактическому обществу почти в тысячу миллионов кредитов.
   Гарлок и Джеймс работали на корабле с момента его основания. Они должны были быть из команды; более года считалось само собой разумеющимся, что это будет его единственная команда.
   * * * *
   Однако по мере того, как " Плеяды " приближались к завершению, становилось все яснее и яснее, что контроль смещения представляет собой нерешенную и, вполне возможно, неразрешимую проблему. С математической точки зрения было достоверно, что при включении поля Гюнтера корабль мгновенно переместится в какое-то место в пространстве, имеющее в точности координаты Гюнтера, требуемые этим конкретным полем. Один безупречно строгий анализ показал, что корабль переместится в ближайшую солнечную систему, обладающую планетой земного типа; который считался Альфой Центавра и находился достаточно близко к Солнцу, чтобы ориентация была автоматической, а возвращение на Землю было простым делом.
   Однако, поскольку эффект Гюнтера действительно уничтожил расстояние, другая группа математиков, возглавляемая Гарлоком и Джеймсом, с такой же строгостью доказала, что точкой назначения может быть не больше какой-либо заданной точки Гюнтера, чем любой другой из бесчисленного множества других. миллиардов равновеликих точек, несомненно существующих по всей длине, ширине и толщине всего нашего нормального пространственно-временного континуума.
   Двое мужчин, конечно, пошли бы в любом случае. Тщательно рассчитанное давление заставит их уйти. Однако для них не было ни необходимости, ни желания идти в одиночку.
   Поэтому планеты и спутники снова объединились; на этот раз выбрать двух женщин - двух самых одаренных псиоников в возрастной группе от восемнадцати до двадцати пяти лет. Таким образом, если Плеяды успешно вернулись на Землю, хорошо. Если бы она этого не сделала, четыре избранных нашли бы в каком-то далеком мире расу, намного более способную, чем человечество Земли; поскольку восемьдесят три процента жителей Земли имели псионический уровень ниже четвертого.
   Этот поиск, сопровождаемый фанфарами и нарочито откровенной рекламой, был так спланирован и спланирован, что две отобранные женщины прибыли в космопорт всего за пятнадцать минут до запланированного времени взлета. Таким образом, не имело значения, нравились ли женщинам мужчины или нет, или наоборот; или действительно ли кто-либо из них хотел совершить поездку. Давление было таким, что каждый из них должен был уйти, хотел он или она этого или нет.
   * * * *
   - Перережь веревку, Джим, и дай старому ведру упасть, - сказал Гэрлок. "Не слишком близко. Прежде чем мы установим какой-либо контакт, нам нужно кое-что организовать. Эти приборы, - он махнул рукой на свой пульт, - показывают, что наше Поле Оператора - единственное во всей этой области космоса. Следовательно, нет операторов и простых чисел. Это означает, что с этого момента и до тех пор, пока мы не вернемся на Теллус...
   - Если мы вернемся к Теллусу, - сладко поправила Белль.
   " Пока мы не вернемся на Теллус, на борту этого корабля не будет Гюнтеринга..."
   " Что? Белль снова вмешалась. "Ты с ума сошел?"
   "Прыжков будет немного, если они вообще будут, и вообще ничего. За столом, если мы хотим сахара, мы потянемся за ним или пропустим мимо. Мы будем брать вещи, например сигареты, пальцами. Мы будем носить зажигалки и использовать их. Когда мы будем переходить с места на место, мы будем ходить. Это ясно?"
   "Кажется, ты говоришь по-английски, - усмехнулась Белль, - но слова не имеют смысла".
   - Я не думал, что ты настолько глуп. Глаза сомкнулись и замерли. Затем Гэрлок свирепо усмехнулся. "Хорошо. Скажи ей, Лола, словами как можно меньше слогов.
   - Конечно, чтобы привыкнуть к этому, - объяснила Лола, а Белль в гневе уставилась на Гэрлока. "Чтобы не раскрывать ничего, что нам не нужно".
   "Спасибо, мисс Монтандон, вы можете идти к старосте класса. Все односложные, кроме двух. Это должно прояснить ситуацию даже для мисс Беллами.
   "Ты... ты зверь !" Белль гнала напряженную сияющую мысль. "Меня никогда в жизни так не оскорбляли!"
   "Ты просил об этом. Продолжайте просить об этом, и вы будете продолжать получать это". Затем вслух всем троим: "В экстренных случаях, конечно, все пойдет. Теперь мы приступим к делу". Он сделал паузу, а затем язвительно добавил: "Если возможно".
   "Одну минуту, пожалуйста!" - отрезала Белль. "Почему, капитан Гарлок, вы настаиваете на устном общении, когда леппинг намного быстрее и лучше? Это глупо - реакционно. Ты никогда не лепишь?
   - С Джимом по делу, да; с женщинами не больше, чем я должен. То, что я думаю, никого не касается, кроме меня".
   "Какой способ управлять кораблем! Или проект!"
   "Управление этим проектом - мое дело, а не ваше; и если есть во всей вселенной что-то, что ему не нужно, так это женщина-эксгибиционистка. Помимо вашей очевидной квалификации быть одной из Ев на случай Абсолютного Непредвиденного обстоятельства... - он прервался и уставился на нее, его презрительный взгляд медленно, рассекая, прошел от кончиков пальцев ее ног до самой верхней волны ее прически.
   "Сорок два, двадцать, сорок?" - усмехнулся он.
   - Ты мне льстишь. Ее взгляд был почти осязаемой силой; ее голос был контролируемой яростью.
   "Тридцать девять, двадцать два, тридцать пять. Пять семь. Один тридцать пять. Если что-то из этого - твое дело, а это не так. Вы должны обсуждать мозги и способности, а не статистику естественного движения населения.
   "Мозги? Вы? Нет, я возьму это обратно. Как Прайм, у вас есть мозг, который действительно работает. Как вы думаете, для чего вы хороши в этом проекте? Что ты можешь сделать?"
   "Я могу делать все, что может любой человек, когда-либо рожденный, и делать это лучше!"
   "Хорошо. Рассчитайте поле Гюнтера, которое поместит нас на двести тысяч футов прямо над вершиной этой горы.
   - Это несправедливо - не то чтобы я ожидал от тебя справедливости - и ты это знаешь. Для этого не нужно ни ума, ни способностей..."
   "О, нет?"
   "Нет. Просто высокоспециализированная подготовка, которой, как вы знаете, у меня не было. Дайте мне курс из пяти кассет, и я подойду ближе, чем вы или Джеймс; по сто кредитов за выстрел.
   "Я сделаю именно это. Что-то, что вы должны знать, тогда. Как бы вы установили первый контакт?"
   * * * *
   - Ну, я бы не поступил так, как вы , - сбивая с ног первого встречного туземца, ставя ногу ему на лицо и крича: "Поклонитесь, вы, глупые, невежественные звери, и поклонитесь мне, Верховному Богу всего мира". Макрокосмическая Вселенная!"
   "Попробуй еще раз, Белль, этот пропустил меня..."
   - Держитесь, вы оба! Вмешался Джеймс. "Что, черт возьми, ты пытаешься доказать? Как насчет того, чтобы прекратить эту игру в кошки-собаки и поработать?"
   - В этом вы правы, - признал Гэрлок, с видимым усилием сдерживая себя. "Извини, Джим. Белль, для чего тебя инструктировали?
   "Чтобы изучить вас". Она тоже боролась со своим гневом. "Чтобы узнать все о проекте "Гюнтер". У меня в комнате целая коробка кассет, включая продвинутую математику Гюнтера и технику первого контакта. Я должен изучать их в течение всего моего дежурства, если только вы не возложите на меня другие обязанности.
   "Независимо от того, какие у вас обязанности, у вас должно быть время на учебу. Если вы не найдете то, что хотите, в своих собственных записях - а вы, вероятно, не найдете, так как Фербер и его мисс Фостер занимались подборкой - воспользуйтесь нашей библиотекой. Это хорошо - он создан, чтобы поддерживать нашу цивилизацию. Мисс Монтандон? Нет, это глупо, как мы устроены. ржунимагу?"
   "Я должен научиться быть доктором Джеймсом..."
   - Джим, пожалуйста, Лола, - сказал Джеймс. - И зови его Кли.
   "Я хотел бы, что." Она победно улыбнулась. "А мои друзья называют меня Брауни".
   "Я понимаю, почему они это сделали. Он ложится как слой лака".
   * * * *
   Так и было. Ее волосы были темными, блестящими каштановыми, как и ее брови. Ее глаза были карими. Ее кожа тоже - ее темно-красный комбинезон мало что оставлял воображению - была богатой и даже коричневой. Первоначально довольно темный, он был загорел до более чем модной глубины цвета, загорая обнаженным на солнце и занимаясь спортом на открытом воздухе практически голым. На пару дюймов ниже зеленоволосой девушки, у нее тоже была фигура, от которой у любого скульптора потекут слюнки.
   "Я буду доктором. Помощник Джима. У меня тоже есть тысяча кассет, более или менее, для изучения. Боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я смогу быть полезен, но я сделаю все, что в моих силах.
   "Если бы мы попали в Альфу Центавра, это было бы хорошо, но если мы попали, то это не так". Гэрлок задумчиво нахмурился, его тяжелые черные брови почти сошлись над тонко очерченным орлиным носом. "Поскольку ни Джим, ни я нуждаемся в помощнике не больше, чем в хвостах, он был разработан, чтобы дать вам, девочкам, что-то делать. А здесь, заблудшие, есть работа для дюжины подготовленных специалистов, а нас всего четверо. Поэтому нам не следует дублировать усилия. Правильно? Ты первая, Белль.
   - Ты спрашиваешь меня или говоришь мне? она спросила. - И это справедливый вопрос. Не читайте в нем ничего, чего там нет. С твоим отношением мне нужна информация.
   - Я спрашиваю тебя, - осторожно ответил он. "К вашему сведению, когда я знаю, что нужно делать, я отдаю приказы. Когда я не знаю, как сейчас, я прошу совета. Если мне это нравится, я следую этому. Справедливо?"
   "Справедливо. Нам может понадобиться любое количество специалистов.
   - Лола?
   "Конечно, мы не должны дублировать. Что я буду изучать?"
   - Вот что мы должны выяснить. Конечно, мы не можем сделать это точно; все, что мы можем сделать сейчас, это создать грубую схему. Работа Джима - единственная определенная. Ему придется работать полный рабочий день над конфигурациями туманностей. Если мы наткнемся на обитаемые планеты, ему придется добавить их звездные карты к своим. Остается трое из нас, чтобы сделать всю остальную работу по обследованию. В идеале мы должны учесть все факторы, которые помогут нам вернуться на Теллус, но, поскольку мы не знаем, что это за факторы... Уже что-нибудь выяснили, Джим?
   "Немного. Планета типа Теллус, судя по всему, строго так. Океаны и континенты. Множество жителей - фермы, деревни, города всех размеров. Не настолько близко, чтобы сказать определенно, но жители кажутся гуманоидами, если не людьми.
   "Держи ее здесь. Кроме астрономии, которая полностью принадлежит вам, что нам нужно больше всего?
   "У нас должно быть достаточно, чтобы классифицировать планеты и обитателей, чтобы наметить космическую тенденцию, если таковая имеется. Я бы сказал, что наиболее важными из них будут геология, стратиграфия, палеонтология, океанография, ксенология, антропология, этнология, биология позвоночных, ботаника и, по крайней мере, немного экологии".
   - Вот о списке, которого я боялся. Но нас только трое. Поля, которые вы упомянули, намного больше.
   - Тогда каждому из вас придется быть большим количеством специалистов по одному. Я бы сказал, что лучше всего разделить планетологию, ксенологию и антропологию - каждая из них, конечно, растянута до предела, чтобы охватить десятки связанных и не связанных между собой специальностей.
   "Достаточно хорошо. Ксенология, конечно, моя. Контакты, связь, политика, взаимосвязь и так далее, а также изучение нечеловеческих форм жизни, включая как можно больше низших животных и растений. Я сделаю удар по нему. Теперь, Белль, поскольку ты Прайм, а Лола - Оператор, ты получишь следующую по сложности работу. планетография".
   "Почему бы и нет?" Белль улыбнулась и стала действовать как одна из сторон. "Все, что я знаю об этом, - это смутное представление о том, что означает это слово, но я начну изучать, как только мы разберемся".
   "Спасибо. Это оставляет антропологию тебе, Лола. Кроме того, это твоя линия, не так ли?
   "Да. Социологическая антропология. У меня есть степень магистра, и я - я имею в виду - работаю над докторской диссертацией. Но, как сказал Джим, это не единственная специальность. Я так понимаю, вы хотите, чтобы я освещал и гуманоидные расы?
   "Проверять. Тогда и ты, и Джим оба будете знать, что делаете, а мы с Белль пытаемся играть на слух.
   "Где мы проводим грань между гуманоидом и не-человеком?"
   - В случае сомнений мы посовещаемся. Я думаю, это покрывает это настолько, насколько мы можем. Спусти нас вниз, Джим, и будь начеку, чтобы быстро уклониться.
   * * * *
   Корабль быстро упал в сторону аэропорта недалеко от довольно большого города. Пятьдесят тысяч-сорок тысяч-тридцать тысяч футов.
   "Вызовите странный космический корабль - вы должны быть космическим кораблем, несмотря на вашу огромную, до сих пор считавшуюся невозможной массу... - мысль пронзила все четыре разума теллурианца, - вы меня слышите?"
   "Я вас ясно прочитал. Это теллурийский космический корабль " Плеяды " под командованием капитана Гарлока, прошу разрешения на посадку и информацию о правилах посадки. Ему не нужно было просить Джеймса остановить корабль; Джеймс уже сделал это.
   "Я собирался попросить вас занять позицию; Я благодарю вас за то, что вы это сделали. Подержите для осмотра и типовых испытаний, пожалуйста. Мы не будем взрывать, если вы не выстрелите первым. Несколько минут, пожалуйста.
   * * * *
   Группа из двенадцати реактивных истребителей взлетела практически вертикально вверх и набрала высоту с фантастической скоростью. Они выровнялись в тысяче футов ниже Плеяд и сделали круг. Вверх и в образовавшееся таким образом кольцо влетел большой неуклюжий вертолет.
   "У нас нет сведений о какой-либо планете с названием "Теллус"; ни любого такого корабля, как ваш. Такой невероятной массы и без видимых или обнаруживаемых средств поддержки или движения. Не из этой части галактики, конечно... может быть межгалактическое путешествие действительно возможно? Но извините меня, капитан Гарлок, это не мое дело; что должно определить, совместимы ли вы, четверо теллурианских людей, и, следовательно, приемлемы ли они для нашей человечности Ходелла... но у вас, похоже, нет на борту стандартной телевидео-тестовой коробки".
   "Нет, сэр; только наши собственные три ди и тиви.
   "Вы должны пройти обследование с помощью стандартной коробки. Я поднимусь на ваш уровень и телепортирую одного к вам. Он автономный и полностью автоматический".
   - Вам не нужно вставать, сэр. Просто подбросьте коробку из своего вертолета в воздух. Мы возьмем его оттуда". Затем Джеймсу: "Возьми, Джим".
   "Ой? Вы можете поднимать большие массы против большой гравитации? Пришелец привлек всеобщее внимание. "Я не знал, что такая сила существует. Я буду наблюдать без всякого интереса".
   - У меня есть, - сказал Джеймс. "Господи это".
   - Спасибо, сэр, - сказал Гарлок инопланетянину. Затем, обращаясь к Лоле: "Ты читала этих... этих ходельцев?"
   "Офицер в вертолете и те, что в истребителях, да. Большинство из них - Гюнтеры Первые.
   "Хорошая девочка. Набор оживает - смотрите".
   Подобие чужого существа стало ясным на чужом экране; видно выше пояса. Будучи гуманоидом, существо было очень далеко от человека. У него - по крайней мере, у него были мужские рудиментарные соски - были раздвоенные плечи и четыре руки. Его кожа была ярко-интенсивного кобальтово-синего цвета. Его уши были черными, длинными и очень управляемыми. Его глаза огненно-красного цвета были большими и с вертикальным разрезом, как у кошки. У него вообще не было волос. Его нос был большим и римским; его челюсть была квадратной, почти выступающей; его ярко-желтые зубы были чистыми и острыми.
   После минутного изучения инопланетянин сказал: "Хотя ваше судно настолько совершенно инопланетное, что нет ничего даже отдаленно похожего на него, вы четверо полностью люди и, если совместимы, приемлемы. Есть ли другие живые существа на борту вместе с вами?
   "Кроме микроорганизмов, никаких".
   "Такая жизнь не имеет значения. Подойдите, пожалуйста, к одному из вас и возьмитесь рукой за выступающую металлическую ручку.
   С легким трепетом Гарлок так и сделал. Он не почувствовал никаких необычных ощущений при контакте.
   "Вы все четверо совместимы, и мы принимаем вас. Этот вывод до крайности удивителен, поскольку вы - первые зарегистрированные люди, чей уровень выше, чем то, что вы называете Гюнтером Два... или Гюнтером Вторым?
   "Либо один; термины взаимозаменяемы".
   "Вы обладаете умом огромного развития и силы; определенно превосходит даже мой собственный. Однако нет никаких сомнений в том, что физически вы прекрасно совместимы с нашим человечеством. Ваша кровь будет очень полезна для него. Вы можете приземлиться. До свидания."
   "Подождите, пожалуйста. Как насчет соглашений о посадке? А ограничения на посещение и прочее? И мы можем оставить эту коробку? Мы будем рады обменять вас на что-нибудь, если у нас есть что-нибудь, что вы хотели бы иметь?
   "Ах, я должен был понять, что ваши обычаи сильно отличаются от наших. Поскольку вы прошли обследование и приняты, ограничений нет. Вы не будете действовать против блага человечества. Приземляйтесь, где хотите, идите, куда хотите, делайте, что хотите, сколько хотите. Переселитесь на постоянное место жительства или уезжайте, как только пожелаете. Женитесь, если хотите, или просто размножайтесь - ваши союзы с человечеством этой планеты будут плодотворными. Оставьте коробку без оплаты. Как Стражи Человечества, мы, арпалоны, делаем все, что в наших силах. Я ясно выразился?"
   "Вполне так. Спасибо, сэр."
   "Теперь мне действительно нужно идти. До свидания."
   Гэрлок заглянул в свою тарелку. Самолеты исчезли, вертолет стремительно падал. Он вытер лоб.
   - Ну, будь я проклят, - сказал он.
   * * * *
   Когда его изумление улеглось, он обратился к делу. "Лола, ты меня проверяешь, что эта планета называется Ходелл, что она населена существами, точно такими же, как мы? Арпалоны?
   - Именно, за исключением того, что они не "существа". Они гуманоиды и очень хорошие люди.
   - Вы, конечно, так думаете... исправление принято. Что же, давайте воспользуемся их необычайно гостеприимным приглашением и спустимся вниз. Перережь веревку, Джим.
   * * * *
   Аэропорт был очень большим и был разделен на несколько секций, каждая из которых была оборудована взлетно-посадочными полосами и / или другими посадочными площадками для одного класса самолетов - винтовых, реактивных или вертолетных. Было даже несколько построек, похожих на ракетные ямы.
   - Где ты собираешься сесть, Джим? С вертолетами или над взрывными ямами?
   - Думаю, с вертолетами. Так как я могу разместить ее с точностью до пары дюймов. Я поставлю ее прямо в тот дальний угол, где она никому не будет мешать.
   "Здесь нет бетона", - сказал Гарлок. "Но земля кажется хорошей и твердой".
   - Нам лучше не приземляться на бетон, - усмехнулся Джеймс. "Если это не потрясающий материал, мы бы его разбили. На голой земле самое худшее, что мы можем сделать, это утонуть на фут или около того, и это ничему не повредит".
   "Проверять. Несколько тонн на квадратный фут - это все. Пристегнемся и повиснем на зубах?
   - Как вы думаете, кого вы шутите, босс? Несмотря на то, что мне приходится делать это вручную, я не опрокину половинку, стоящую на краю".
   Джеймс замолчал, вытащил свой сканер, сунул в него лицо. Огромный звездолет опустился к выбранному углу. Не было ни шума, ни взрыва, ни пламени, ни малейшего видимого или обнаруживаемого признака какой бы то ни было силы, тормозившей тысячи тонн массы корабля в его многокилометровом почти вертикальном падении на землю.
   Когда " Плеяды " ударились о землю, удар почти не ощущался. Когда она остановилась, войдя в землю на отведенный ей "фут или около того", никакого кувшина не было вообще.
   "Атмосфера, температура и так далее примерно соответствуют земным нормам", - сказал Гарлок. - Как и сказал наш друг.
   Джеймс осмотрел город и поле. "Наш визит вызывает много волнений. Выйдем?
   "Еще нет!" - воскликнула Белль. - Я хочу сначала посмотреть, как одеты женщины.
   - Я тоже, - добавила Лола, - и еще кое-что.
   Обе женщины - Лола через сканер своего Оператора; Белль, манипулируя огромным Операторским полем корабля силой разума своего Главного Оператора, с нетерпением смотрела на толпу людей, которая теперь начала течь через поле.
   - Как антрополог, - объявила Лола, - я не только удивлена. Я потрясен, раздражен и возмущен. Ведь они совсем как белые теллурианцы!
   - Но посмотри на их одежду ! - настаивала Белль. "Они носят все и вся, от бикини до комбинезона!"
   - Да, но заметьте. Это говорил ученый-антрополог. "Грудь и поясница закрыты. Лица, не прикрытые. Головы, ноги и руки либо голые, либо покрытые. То же самое для ног до туда, спины, рук, шеи и плеч до сюда, и туловища до туда. Мы не будем нарушать никаких условностей, выходя такими, какие мы есть. Даже ты, Белль. Вы первый, шеф. Вам выпала высокая честь ступить первой ногой - самой большой ногой, которая у нас есть, - на чужой земле.
   "К черту это. Мы выйдем вместе".
   - Подожди, - продолжала Лола. - В ворота въезжает забавного вида автомобиль. Пресс. Трое мужчин и две женщины. Две камеры, одна рация и два микрофона. Фотог в фиолетовой рубашке действительно шулер в леппинге. По крайней мере, третий класс - возможно, второй.
   "Как насчет опустить экраны настолько, чтобы можно было прыгнуть, босс?" - предложила Белль. "Быстрее. Он может нам понадобиться.
   "Проверять. В любом случае, я слишком занят, чтобы записывать - я запишу это сегодня вечером", - и мысли полетели.
   "Посмотри на меня, Джим", - вспылил Гэрлок. "Телепатия, очень хорошо. Насчет Гюнтера парень был прав - никаких признаков первой активности и очень мало второстепенных.
   - Проверьте, - согласился Джеймс.
   - И Лола, эти "Стражи". Я думал, что они такие же, как Арпалоне, с которыми мы разговаривали. Это не так. Даже не телепат. Одна и та же цветовая схема".
   "Верно. Гораздо брутальнее. Гораздо более плоский череп. Длинные рвущие клыки. плотоядный. Я буду называть их просто "хранителями", пока мы не узнаем, кто они на самом деле".
   * * * *
   Подъехала машина прессы, и теллурианцы высадились - и, случайно или нет, первой коснулась земли зеленая туфелька Белль. Это был ужасный поток мыслей, даже хуже, чем голоса в подобном случае, потому что они были намного быстрее. Журналисты, все они, хотели знать все сразу. Как, что, где, когда и почему. Так кто. И все о Теллусе и теллурийской солнечной системе. Как посетителям понравился Ходелл? И все о зеленых волосах Белль. А фотографы расточали пленку, снимая все со всех возможных ракурсов.
   "Погоди!" Гарлок выпустил взрыв мысли, который "замолчал" почти на всем поле. "У нас будет порядок, пожалуйста. Лола Монтандон, наш антрополог, возьмет на себя ответственность. Соблюдай порядок, Лола, если тебе придется выбросить половину из них с поля. Я иду в Администрацию и отмечаюсь. Один из вас, репортеров, может пойти со мной, если хотите.
   Человек в фиолетовой рубашке первым получил свою ставку. Когда двое мужчин ушли вместе, Гэрлок заметил, что этот человек на самом деле был Вторым - его поток ясных, убедительных мыслей ничуть не мешал непрерывному потоку речи, поступающей в его портативный диктофон. Гэрлок также заметил, что в любой группе из более чем дюжины человек всегда был хотя бы один опекун. Они не обращали никакого внимания на людей, которые, в свою очередь, полностью игнорировали их. Гарлок на мгновение задумался. Опекуны? Арпалоны в космосе, да. Но эти твари, голые и безоружные на земле? Арпалоны не были людьми. Эти вещи были - что?
   У дверей полевого офиса репортер, передав Гэрлока поразительно красивой, длинноногой, грудастой блондинке-кассирше, поспешил прочь.
   * * * *
   Он провел щупом по ее разуму и напрягся. Как может Двойка - высокая Двойка - работать швейцаром? И когда ее бдительность опущена до пола? Пощупал - и увидел.
   "Лола!" Он блеснул напряженной лучевой мыслью. "Вы ничего не публикуете о наших сексуальных обычаях, семейной жизни и так далее".
   "Конечно нет. Сначала мы должны узнать их нравы.
   "Хорошая девочка. Держи щит поднятым.
   - О, мы так рады вас видеть, капитан Гарлок, сэр! Блондинка, одетая немногим более пышно, чем курильщики в салоне Картье Венусберга, схватила его левую руку обеими руками и держала ее значительно дольше, чем было необходимо. Ее ослепительная улыбка, ее смеющиеся глаза, ее сверкающие белые зубы, много дюймов обнаженной кожи и ее совершенно незащищенный ум; все размахивали приветственными знаменами.
   "Капитан Гарлок, сэр, губернатор Аттерлин очень хотел увидеть вас с тех пор, как вас впервые обнаружили. Сюда, пожалуйста, сэр. Она повернулась, задев голым бедром его ногу, и повела его за руку по коридору. Ее мысли текли. - Я тоже был, сэр, и я просто рад видеть вас вблизи, и я надеюсь увидеть вас намного чаще. Вы удивительно приятный сюрприз, сэр; Я никогда раньше не видел такого человека, как ты. Я не думаю, что Ходелл когда-либо видел такого человека, как вы, сэр. С таким действительно потрясающим умом и в то же время таким большим, сильным, хорошо сложенным, красивым, чистым и черноватым. Вы прекрасны, капитан Гарлок, сэр. Надеюсь, ты здесь надолго? Господь мы, сэр.
   Она открыла дверь, прошла через комнату, села в мягкое кресло и тщательно скрестила ноги. Затем, все еще счастливо улыбаясь, она жадно следила за каждым движением Гэрлока.
   Гэрлок читал губернатора Аттерлина; знал, почему в этом кабинете находился губернатор, а не управляющий портом. Он знал, что Аттерлин читал его - настолько, насколько позволял. Они уже многое обсудили и продолжают обсуждать.
   Комната больше походила на библиотеку, чем на кабинет. Губернатор, рыжеволосый мужчина средних лет, несколько склонный к полноте, восседал в огромном кресле с откидной спинкой перед ширмой, но встал для рукопожатия.
   "Добро пожаловать, друг капитан Гарлок. Теперь, чтобы продолжить. Как обменять. Многие корабли, посещающие нас, не имеют ничего, что нам нужно или может быть использовано. Для таких все услуги бесплатны, вернее, оплачиваются городом. Наша валюта основана на платине, но ценятся золото, серебро и медь. Некоторые драгоценности тоже...
   "Это достаточно далеко. Мы заплатим - у нас много металла. Каково соотношение стоимости четырех металлов здесь, в Ходелле?
   "Сегодняшние котировки..." Он взглянул на экран, и его пальцы скользнули по клавишам компьютера рядом со стулом. "Один вес платины равен по стоимости семи целых три четверти шесть".
   - Десятичные дроби не нужны, сэр.
   - Значит, семь плюс вес золота. Один из золотых до одиннадцати или серебряных. От одного серебра до четырех медных".
   "Спасибо. Мы будем использовать платину. Завтра утром я принесу слитки и обменяю их на вашу валюту. Мне принести его сюда или в городской банк?
   "Эфир. Или мы можем прислать бронированный грузовик к вашему кораблю.
   "Это было бы еще лучше. Пусть они принесут около пяти тысяч танов. Большое спасибо, губернатор Аттерлин, и добрый день вам, сэр.
   - И вам добрый день, сэр. Тогда до завтра."
   Гарлок повернулся, чтобы уйти.
   - О, могу я пойти с вами на ваш корабль, сэр, чтобы мельком взглянуть на него? - победно спросила девушка.
   "Конечно, Великая Леди Нелдин, я бы хотела составить вам компанию".
   Она схватила его за локоть и быстро прижала к своей груди. Затем, взяв его за руку, она пошла - почти вприпрыжку - рядом с ним. - И я тоже хочу увидеть вблизи пилота Джеймса, сэр - он далеко не так прекрасен, как вы, сэр, - и мне интересно, почему у планетографа Беллами волосы зеленые? Очень поразительно, конечно, сэр, но я не думаю, что меня это сильно заботит, если только вы не думаете, что я должен, сэр?
   * * * *
   Белль, конечно, знала, что они придут; а Гэрлок знал, что шерсть Белль сильно выросла. Она не могла читать его, разве что очень поверхностно, но она читала странную девушку, как книгу, и ничего из того, что она читала, ей не нравилось. Поэтому, когда Гарлок и его радостный спутник достигли огромного космического корабля...
   "Как получилось, что ты подобрал эту маленькую акулу-людоеда?" она послала, ядовито, на тугой ленте.
   - Это был не тот случай, когда ее забрали. Гарлок ухмыльнулся. - Я не смог найти никакого городского способа соскоблить ее. Первый контакт, знаете ли.
   "Она вообще хочет слишком много контактов для Первого - я соскребу ее, даже если она из более благородного класса в этом мире..." Белль изменила свою тактику еще до того, как Гэрлок начал свой выговор. - Я не должен был этого говорить, Кли, конечно. Она легко рассмеялась. "Это был просто шок; ни в одной из моих записей "Первый контакт" не было ничего о том, что делать с красивыми и соблазнительными девушками, пытающимися соблазнить наших мужчин. Она, конечно, не знает, что она должна быть монстром с выпученными глазами, а вовсе не человеком. Разве Ксенологию не ждет тяжелая поездка, когда мы зарегистрируемся? Ух ты!"
   "Ты можешь играть в пики, сестра". А весь остаток дня Белль безукоризненно играла роль идеальной хозяйки.
   Уже совсем стемнело, прежде чем удалось убедить ходельцев покинуть Плеяды , и шлюзы были закрыты.
   * * * *
   "Я отказалась от ста семидесяти восьми приглашений, - сообщила тогда Лола. "Всех нас, индивидуально и коллективно, пригласили есть все и везде в городе. Увидеть спектакли в дюжине разных театров и восемнадцати ночных заведениях. Танцевать всю ночь в двадцати одном месте, начиная от закусочных и заканчивая строго супом и рыбой. Я, конечно, отнеслась к этому любезно - просто умоляла, потому что мы сдохли от ремней в обе стороны после нашего долгого и тяжелого путешествия. Моя мысль, конечно, в том, что нам лучше есть свою собственную пищу и поначалу принимать ее медленно. Проверить, Кли?
   "На траверсе, мертвая точка. И ты тоже не много врал. Я чувствую, как будто я сделал работу дня. После ужина мне нужно кое-что обсудить с вами тремя.
   Ужин скоро закончился. Затем:
   - Мы должны принять очень важное решение, - резко начал Гарлок. "Великая леди Нелдина - это титул не совсем точен, но близок к нему - недоумевала, почему я вообще не ответил. Однако она не придавала этому значения, и я позволил ей задуматься; но мы должны решить к завтрашнему утру, что делать, и это должно быть герметично. Эти Ходельцы ожидают, что мы с Джимом оплодотворим как можно больше их женщин с самым высоким рейтингом, прежде чем мы уйдем. По их Кодексу это обязательно, так как мы не можем скрыть тот факт, что мы оцениваем намного выше, чем они - их самый высокий рейтинг - всего лишь второй уровень по нашим стандартам - и все планеты поблизости улучшают себя с помощью новой крови самого высокого класса. они могут найти. Обычно они ожидали, что вы, две девушки, забеременеете из-за вашего выбора лучших мужчин планеты; но они знают, что вы не станете размножаться, и не ожидают от вас этого. Но как, черт возьми, мы с Джимом можем отказаться от их размножения, не нанеся при этом самого смертоносного оскорбления, какое они знают?
   Была минута молчания. - Мы не можем, - сказал тогда Джеймс. Ухмылка начала расползаться по его лицу. - Если подумать, это может быть и не такая уж плохая идея. Этот огненный шар, который они выбрали для вас, был бы лучшим блюдом в чьей-нибудь кулинарной книге. А Великая Леди Лемфи... - Он поцеловал кончики двух пальцев и помахал ими в воздухе. "Материал строго высшей лиги; заглавными буквами."
   - Это мило, кот из закоулка? - жалобно спросила Белль. затем задумался и медленно продолжил: "Я не буду притворяться, что мне это нравится, но я не буду публично кричать об этом".
   - Любой антрополог сказал бы, что вам придется, - без колебаний заявила Лола. - Мне это тоже не нравится. Я думаю, это ужасно; но это превосходная генетика, и мы не можем и не должны нарушать общесистемные нравы".
   "Вы все упускаете суть!" - рявкнул Гарлок. Он встал, засунул руки в карманы и начал ходить по комнате. - Я не думал, что кто-то из вас настолько глуп! Если бы это было все, что нужно было сделать, мы бы сделали это как само собой разумеющееся. Но подумай , черт возьми! Среди человечества этой планеты нет ничего выше Гюнтера Два. Телепатия - единственное экстрасенсорное восприятие, которое у них есть. Высокий Гюнтер использует до сих пор неиспользуемые участки мозга. Он передается через гены, которые являются доминирующими, кумулятивными и самовоспроизводящимися при взаимодействии. У нас с Джимом больше, сильнее и выше генов Гюнтера, чем у любых двух других известных мужчин. Можем ли мы - осмелимся ли мы - внедрить такие гены там, где их раньше не знали?
   Полных две минуты тишины.
   - В этом действительно есть кость, - беспомощно сказал Джеймс.
   * * * *
   Еще три минуты тишины.
   - Тебе решать, Лола, - сказал тогда Гарлок. - Это твое поле.
   "Я боялся этого. Есть способ. Лично мне он нравится даже меньше, чем другой, но это единственный, который я смог придумать. Во-первых, вы абсолютно уверены, что наш отказ - я имею в виду Белл и мой - от размножения будет иметь силу с ними?
   "Положительно".
   "Тогда все общество, из которого мы должны будем быть строго моногамными, в самом узком, самом буквальном смысле этого слова. Никаких исключений. Прелюбодеяние, что-либо противозаконное, всегда было не только невообразимо, но и фактически невозможно. Мы объединяемся - или женимся, или что они здесь делают - только один раз. Для жизни. Желание и потенция могут существовать только в паре; никогда вне его. Как орлы. Даже если жена мужчины умирает, он теряет всякое желание и всякую силу. Это сделает физически невозможным для вас двоих следовать Кодексу Годеллиана. Вы оба были бы совершенно бессильны с любыми женщинами, кроме ваших подруг - Белль и меня.
   - Это сработает, - сказала Белль. " Как это будет работать!" Она сделала паузу. Затем, внезапно, она свистнула; громкий, насыщенный, пронзительный, язык-и-зубы свист, которым так мало женщин владеют. Ее глаза сверкнули, и она начала смеяться от безудержного ликования. - Но знаешь ли ты, что ты сделала, Лола?
   "Ничего, кроме предложения решения. Что в этом смешного?"
   - Ты прекрасна, Лола, просто бесценна! Вы создали что-то совершенно новое для науки - импотентного кота! И чем больше я об этом думаю..." Белль раскачивалась взад и вперед от смеха. Она не могла говорить, но ее мысль текла дальше: "Я просто люблю вас всех на куски! Бессильный кот , и ему придется остаться верным мне - о, это просто убивает меня - я никогда не переживу этого!
   "Это ставит нас в тупик - особенно Джима", - подумал Гэрлок.
   * * * *
   Эй тоже начал смеяться; и Лола, как только перестала думать об этом только как о проблеме антропологии, присоединилась к ней. Джеймс, однако, не нашел это очень забавным.
   - И это меньше половины! Белль продолжала, все еще не в силах говорить. "Подумай о Кли, Лола. Шесть два - более двухсот - твердый как гвоздь - идеальный кусок твердого красного мяса - говорит всему этому чертовому косоглазому региону космоса, что он тоже импотент! И с совершенно ровным лицом! И это прекрасно сочетается с тем, что он не ответил ни да, ни нет, когда она сделала ему предложение. Бедная, невинная, бессильная овечка просто не имела ни малейшего представления о том, что она имела в виду! О боже..."
   "Слушай, слушай, слушай ! " Наконец Джеймсу удалось ворваться. "Не то, чтобы я хотел быть беспорядочным, но..."
   - Ну-ну, мой драгоценный маленький бессильный кот, - вслух успокаивала его Белль между хихиканьем и фырканьем. "Мы, земные девушки, позаботимся о наших любовниках, посмотрим, если мы этого не сделаем. Тебе не понадобится всякая гадость..." Белль не выдержала позы и снова залилась хохотом. " Какие у тебя мозги, Лола! Я думал, что могу вообразить что угодно , но сделать этих двух наших парней - две абсолютные вершины всей Солнечной системы - это гениально..."
   - Заткнись, ты, человеческая гиена, и слушай ! Джеймс взревел вслух. - Должен быть какой -нибудь способ получше этого.
   "Лучше? Чем чистое совершенство?" Белль все еще смеялась, но теперь могла связно говорить.
   "Если вы можете придумать другой способ, Джим, собрание все еще открыто". Гарлок вытирал глаза. - Но это должно быть дилли. Я тоже не совсем в восторге от идеи Лолы, но в качестве ответа это на сто процентов столько знаков после запятой, сколько вы хотите потратить время, чтобы написать нули".
   Было еще много разговоров, но идею Лолы нельзя было улучшить.
   - Что ж, у нас есть время до утра, - наконец сказал Гэрлок. "Если к тому времени кто-нибудь что-нибудь придумает, дайте мне знать. Если нет, то оно вступит в силу в ту же минуту, когда мы откроем замки. Заседание отложено".
   * * * *
   Белль и Джеймс вышли из комнаты; и через несколько минут Гарлок вышел. Лола последовала за ним в его комнату и закрыла за собой дверь. Она присела на край стула, закурила сигарету и стала курить короткими, нервными затяжками. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его, не издав ни звука.
   - Ты боишься меня, Лола? - тихо спросил Эй.
   - О, я не... Ну, то есть... - Она не стала бы лгать и не признавалась бы в правде. - Видишь ли, я никогда... я имею в виду, у меня не было большого опыта.
   - Тебе вовсе не нужно меня бояться. Я не собираюсь быть с тобой в паре".
   "Вы не?" Ее рот открылся, и сигарета выпала из него. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить его. "Почему бы и нет? Ты не думаешь, что я мог бы сделать достаточно хорошую работу?
   Она встала и потянулась, чтобы показать свою великолепную фигуру в лучшем виде.
   Гарлок рассмеялся. "Ничего подобного, Лола; у вас много сексуальной привлекательности. Просто условия мне не нравятся. Я никогда не парился. Я никогда не имел большого дела с женщинами, и это немногое было учтиво, логично и строго мимоходом ; на уровне взаимного физического желания. Таким образом, я никогда не брал девственницу. Сопряжение с одним из них определенно не соответствует моему представлению о городской жизни, и для меня слишком много обязательств. По всем этим веским причинам я не собираюсь объединяться с тобой ни сейчас, ни когда-либо.
   "Откуда ты знаешь, девственница я или нет? Ты никогда не читал меня так глубоко. Никто не может. Даже ты, если я тебе не позволю.
   "Читать не обязательно - вы щеголяете этим, как знаменем".
   "Я не знаю, что вы имеете в виду... Я определенно не делаю этого намеренно. Но я должен составить тебе пару, Кли! Лола потеряла всю свою нервозность, большую часть своего страха. "Это часть работы, для которой меня выбрали. Если бы я знал, я бы вышел и набрался опыта. Я бы так и сделал.
   "Я полагаю, что. Я думаю, вы были бы достаточно глупы, чтобы сделать именно это. И ты тоже очень ценишь свою девственность, не так ли?
   "Ну, я... я привык. Но нам лучше пойти дальше. Я должен .
   "Нет такой вещи. Допустимо, но не обязательно".
   "Но это предполагалось. Само собой разумеется. Так или иначе... ну, когда эта девица начала заигрывать с тобой, я подумал, что ты сможешь развлечься не меньше, а то и больше - она очаровательна; настоящая милашка, не правда ли? - без пары со мной, и тогда мне пришлось открыть свой большой рот и быть тем, кто не дает тебе играть в игры ни с кем, кроме меня, и я, конечно, не позволю тебе страдать. ..."
   "Койка!" Гарлок фыркнул. "Чистый лоскутный дудл! Чистая психологическая реклама, начатая и поддерживаемая людьми, которые либо слишком слабы, чтобы направлять и контролировать свои побуждения, либо у которых нет реальной работы, чтобы занять свой ум. Конечно, это относится ко многим мужчинам, возможно, к большинству. Это, однако, относится не ко всем, и ко мне в нем чертовски мало применимо. Это заставляет тебя чувствовать себя лучше?"
   "О, это так... это так. Спасибо Кли. Знаешь, ты мне очень нравишься".
   "Ты? поцелуй меня."
   Она так и сделала.
   "Видеть?"
   - Ты обманул меня!
   * * * *
   - Я этого не сделал. Я хочу, чтобы вы увидели правду и столкнулись с ней лицом к лицу. Ваш идеализм достоин восхищения, он постоянен и нерушим; но слащавость вашей мечтательной школьницы не входит ни в одну из трех. Когда-нибудь тебе придется повзрослеть. По моему мнению, заставлять себя отказаться от одного из своих самых заветных идеалов - девственности - только из-за полнейшей чепухи, которой вас запихнули эти идиоты-психологи, - сущий идиотизм. Полагаю, из-за этого я тебе еще меньше нравлюсь, но я ставлю это прямо на кон.
   "Больше не надо. Я поспорю с вами, когда у нас будет время, о некоторых ваших пунктах, но последний - если он справедлив - имеет огромную силу. Я не знала, что мужчины так себя чувствуют. Но независимо от того, какие у меня к тебе чувства на самом деле, я очень благодарен тебе за отсрочку... и знаешь, Кли, я почти уверен, что ты вернешь нас домой. Если кто-то может, ты сможешь".
   "Я постараюсь. Даже если я не смогу, это будет Белль, а не ты, с кем я буду тянуться. И не потому, что вы бы предпочли Джима - что вы, конечно же, хотели бы...
   - Честно говоря, я думаю, что да.
   "Безусловно. Он твой тип. ты не мой; Белль есть. Ну, это все застегивает, Брауни, за исключением одного. Для Джима, Белль и всех остальных мы пара".
   "Конечно. Урбанистичность, а также выступать единым фронтом перед всеми и всеми мирами".
   "Проверять. Так что береги свой щит.
   "Я всегда делаю. Это очень, очень низко. Я ужасно гладкий, ты назвал меня Домовым, Кли. Я не думал, что ты когда-нибудь это сделаешь.
   - Я не ожидал, но я никогда раньше так не разговаривал с женщиной. Возможно, это имело смягчающий эффект".
   "Тебе не нужно смягчаться - ты мне очень нравишься такой, какая ты есть".
   - Если это правда, я очень этому рад. Но не напрягайся; и я имею в виду это буквально, а не как сарказм".
   "Я знаю. Я ничуть не напрягаюсь, и это докажет".
   Она снова поцеловала его, и на этот раз это была постановка.
   - Это была в высшей степени убедительная демонстрация, Брауни, но не делай этого слишком часто.
   "Я не буду." Она рассмеялась, весело и счастливо. - Если будет что-нибудь в следующий раз, тебе придется сначала поцеловать меня.
   Она сделала паузу и протрезвела. "Но помни. Если ты передумаешь, в любое время, когда ты действительно захочешь... поцеловать меня, заходи прямо. Я не буду такой глупой, нервной и испуганной, как сейчас. Это обещание. Спокойной ночи, Кли.
   - Спокойной ночи, Брауни.
   * * * *
   ГЛАВА 2
   На следующее утро Гэрлок был последним, с точностью до доли минуты, вошедшим в Мэйн. - Всем доброе утро, - сказал он с легкой улыбкой.
   "Хм? Почему?" - спросил Джеймс, когда все четверо направились к столовой.
   Улыбка Гарлока стала шире. "Лола. Она принесла мне кофейник и не выпускала, пока я его не выпил".
   " Принесли? "
   "Ага. Они еще не читали свои записи в номере, поэтому они не знают, что обслуживание номеров практически не ограничено".
   "Почему я не подумал об этом кофейном бизнесе пару лет назад?"
   "Ну, почему я сам не додумался до этого десять лет назад?"
   Белль переводила взгляд с одного мужчины на другого. - О чем вы двое говорите? Если это чье-то дело, кроме твоего?
   "Он ворчун рано утром", - объяснил Джеймс, когда они сели за стол. "Не подходит для общения ни с человеком, ни с животным, даже с собственной собакой, если она у него есть, когда он только встает. Как получилось, что ты был достаточно умен, чтобы получить ответ так быстро, Брауни?
   "О, образец не так уж и редок". Она изящно пожала плечами, отмахнувшись от комплимента. "Особенно среди мужчин на больших должностях, которые работают под огромным давлением".
   - Тогда как насчет Джима? - спросила Белль.
   Кли - Большой Мозг, а не я, - сказал Джеймс.
   - У тебя гораздо больше мозгов, чем у любого из мужчин, о которых говорит Лола, - настаивала Белль.
   - Верно, - согласилась Лола, - но Джим, вероятно, - должен быть - налетчик на холодильник. Ест среди ночи. Кли, наверное, нет. Можно поспорить, что он вообще не перекусывает между приемами пищи. Проверить, Кли?
   "Проверять. Но при чем здесь пустой желудок?
   "Все. Никто не знает как. Множество теорий - ферменты, уровень сахара в крови, эндокринный баланс и так далее - но никаких доказательств. Это не всегда так. Тем не менее, шесть или семь часов натощак у человека, который берет свою работу с собой в постель, очень способны испортить его настроение перед завтраком".
   Завтрак в ресторане Main:
   "Но когда характер человека все время безобразен, как вы можете отличить это?" - невинно спросила Белль.
   - Я не буду этого делать, - улыбка Гэрлока исчезла, - потому что у нас есть работа. Кто-нибудь из вас думал о том, как улучшить моногамное общество Лолы?
   Ни у кого не было. Фактически-
   - В этом может быть лазейка, - задумчиво сказала Лола. "Кто-нибудь из вас случайно не замечал, знают ли они что-нибудь об искусственном оплодотворении?"
   - Думаешь, я бы это поддержал ? Белль вспыхнула, прежде чем Гэрлок начал копаться в своих мыслях. - Я бы выцарапала кому угодно глаза, если бы вы подумали об этой идее как женщина, а не как почти доктор философии. в антропологии вы бы бросили его в преобразователь еще до того, как оно вылупится!"
   "Вторжение или личная жизнь? Это, конечно, все покрывает, но я не думаю, что это вас немного обеспокоит. Лола сделала паузу, намеренно изучая другую девушку. - Ты сам довольно проблематичный. Бессердечный - совершенно дикий юмор - и все же в некотором роде очень чувствительный - привередливый..."
   "Я не на столе для вскрытия!" - отрезала Белль. "Изучайте меня, сколько хотите, но сохраняйте записи в своей тетради. Я бы посоветовал тебе изучить Кли.
   "О, я был. Эй, меня тоже смущает. Я еще не очень хорош, ты...
   "Это днище..."
   " Режь это!" - резко приказал Гарлок. - Я сказал, что у нас есть работа. Джим, ты ищешь ближайшую обсерваторию.
   "Как насчет транспорта? Никакой телепортации?
   "Вне. Арендовать автомобиль или нанять самолет, или и то, и другое. Наполните свой бумажник - лучше иметь много денег, чем не хватать. Если вы будете слишком далеко сегодня вечером, чтобы иметь возможность вернуться сюда, пришлите мне вспышку. Брауни, ты сначала поработаешь в этом городе. Белль и мне придется какое-то время поработать в библиотеке. Сегодня вечером мы все хотим обменяться мнениями..."
   "Да, - сказал Джеймс в паузе, - я мог бы настроиться на пульт, но я не знаю, где я буду, так что это может быть не так хорошо".
   "Проверять. Вы можете портировать, но будьте уверены , что никто не увидит и не почувствует, что вы это делаете. Думаю, это все застегивает".
   * * * *
   Джеймс и Лола покинули корабль; Гарлок и Белль вошли в библиотеку.
   - Если бы я не знала, что ты импотент, Кли, - притворно вздрогнула Белль и начала смеяться, - я бы до смерти испугалась остаться с тобой наедине в этом огромном космическом корабле. Лола еще не осознала, что она на самом деле вылупила - самый кричащий скример, которого когда-либо на кого-нибудь натягивали!
   "Это не так уж и смешно. У тебя дикое чувство юмора".
   "Возможно." Она пожала плечами. "Но вы были на принимающей стороне, что имеет большое значение. Она своеобразная утка. Умный, но безличный - академический. Она знает все слова и все их значения, все вопросы и все ответы, но ничего из них не применяет к себе. Она всегда наблюдатель, а не участник. Чистая яичная голова... чистая? Вот и все. Она выглядит, действует, говорит и думает, как девственница ... Ну, если это все, то она не девственница или девственница? Даже несмотря на то, что ты начал называть ее "Домовой", как моего теперь прирученного кота, ты не мог бы... - Она уставилась на него.
   "Вперед, продолжать. зонд".
   "Зачем тратить энергию, пытаясь взломать щит Прайма? Но просто из любопытства, вы пара или нет?
   "Ту ту; не будь вежливым. Давайте вместо этого поговорим о Джиме. Я думал, он будет бормотать.
   "Нет, я работаю в двойной упаковке - с полными демпферами. Я не хочу, чтобы он был в меня влюблен. Ты хочешь знать почему?"
   - Кажется, я знаю, почему.
   "Потому что, если он слоняется под ногами, это ослабит команду, и я хочу вернуться к Теллусу".
   "Тогда я был не прав. Я думал, ты ушел после большой игры.
   Лицо Белль стало жестким и неподвижным. "Что ты имеешь в виду?"
   "Достаточно просто, я думаю. Где бы вы ни были, вы должны быть Боссом. Вы никогда не были ни на одной вечеринке в течение пятнадцати минут, чтобы не взять ее на себя. Когда ты щелкаешь хлыстом, все подпрыгивают, а то и ты размахиваешь жутким ножом. К твоему сведению, я не прыгаю, я знаком с ножами, и ты никогда не будешь руководить этим проектом или любой его частью".
   * * * *
   Лицо Белль застыло; ее глаза ожесточились. "Пока мы публикуем информацию, обратите внимание, что я так же хорош с настоящими ножами, как и с фигуративными. Если ты все еще думаешь намочить мою попку, не пытайся. Вы обнаружите сыромятную рукоять, торчащую из одного из тех мускулов, которыми вы так гордитесь, - достаточно ясно, мистер Уилсон. Гарлок.
   "Что ж вы толку не говорите, а не такой як-як?"
   "Хм?"
   - Я знаю, что ты тоже Прайм, но не позволяй этому забить себе голову. У меня больше вещей, чем у тебя, так что ты не можешь меня Гюнтерить. Ты весишь один тридцать пять против моих двух семнадцати. Я сильнее, сильнее и быстрее тебя. Вы, вероятно, немного более гибкие, не слишком, но я забыл о дзюдо больше, чем вы когда-либо узнаете. Так каков ответ?
   Белль тяжело дышала. - Тогда почему бы тебе не сделать это прямо сейчас?
   "Некоторые причины. Я не мог особо похвастаться тем, что облизывал кого-то, кого весил бы на восемьдесят два фунта больше. Я не могу понять вашу логику - если она вообще есть, - но теперь я почти уверен, что это не принесет пользы ни одному из нас. Как раз наоборот."
   - С вашей точки зрения, это было бы плохо?
   "Какая к черту логика! У тебя лучший мозг из всех ныне живущих женщин. Вы сильнее Джима намного больше, чем соотношение Прайм-Оператор - у вас больше инициативы, больше драйва, больше мужества. Ты не хуже меня знаешь, что может означать твой мозг, прежде чем мы вернемся. Почему, черт возьми, ты не начинаешь его использовать ?
   - Ты делаешь мне комплименты ?
   "Нет. Это правда, не так ли?"
   "Какая разница? Кли Гарлок, я просто не могу тебя понять.
   "Это делает это взаимным. Я не могу понять геометрию, в которой самая кривая линия между любыми двумя заданными точками является лучшей линией. Давайте приступим к работе, хорошо?"
   - Угу, давайте. Но сначала еще немного информации. Любая такая идея, как отобрать у тебя Проект, просто никогда не приходила мне в голову! Она тепло и дружелюбно улыбнулась ему, когда подошла к картотеке.
   Значит, они работали часами; каждую ленту сканирования за лентой. В середине дня они съели легкий обед. Вскоре после этого Гарлок убрал свой ридер и все свои кассеты. - Ты чего-нибудь достигла, Белль? Я не делаю никакого прогресса".
   - Да, но, конечно, планеты, наверное, везде одинаковые - я имею в виду, конечно, планеты типа Теллус. Боюсь, что вся ксенология такая косоглазая, какой она должна быть?
   "Проверять. Единственным основным предположением было то, что не существует других людей, кроме теллурианцев. Из этого они выводят вторичное предположение, что гуманоидные типы будут редкостью. Оттуда они разлетаются во все стороны. Так что мне придется катить свой собственный. Я все равно должен увидеть Аттерлина. Я вернусь к ужину. Так долго."
   * * * *
   В портовой конторе великая леди Нелдина встретила его еще более восторженно, чем раньше; взял обе его руки и прижал их к своей твердой, почти голой груди. Она попыталась сдержаться, пока Гэрлок вел ее по коридору.
   "У меня есть объяснение и, в некотором смысле, извинение для вас, Великая Леди Нелдина, и для вас, губернатор Аттерлин", - осторожно подумал он. "Я бы объяснил вчера, но у меня не было никакого понимания ситуации здесь, пока наш антрополог Лола Монтандон не объяснила мне это очень кропотливо. Сама она, высококвалифицированный ученый в этой области, могла понять это, только обратившись к некоторым подобным ситуациям, которые, возможно, существовали в далеком прошлом - настолько далеком прошлом, что это понятие известно только специалистам и является более чем наполовину мифическим. даже им".
   Далее он подробно рассказал о сексуальных обычаях, обязательствах и ограничениях чисто воображаемой цивилизации Лолы.
   - Значит, не то чтобы не хочешь, а не можешь ? - недоверчиво спросила дама.
   "Ментально у меня не может быть никаких желаний. Физически акт невозможен", - заверил он ее.
   "Какой позор!" Ее мысли были своеобразной смесью разочарования и облегчения: разочарования в том, что ей не суждено родить сверхребенка от этого мужчины; облегчение в том, что она, в конце концов, не потерпела неудачу лично - если она сама не могла иметь этого совершенно замечательного мужчину, то и ни одна другая женщина, кроме его жены, никогда не могла иметь его. Но какой позор тратить такого мужчину на одну женщину! Это было очень плохо.
   "Понятно... понятно - чудесно!" Мысль Аттерлина была вовсе не недоверчивой, а весьма благоговейной. "Конечно, логично, что по мере увеличения силы разума физические вопросы становятся все менее и менее важными. Но у вас будет много, чтобы дать нам; возможно, у нас есть кое-что по мелочи, чтобы дать вам. Если бы мы могли посетить ваш Теллус, может быть...?
   "Это тоже невозможно. Мы четверо в Плеядах потерялись в космосе. Это первая планета, которую мы посетили во время нашего первого испытания нового метода - нового для нас, по крайней мере - межзвездного путешествия. Мы промахнулись от нашей цели, вероятно, на многие миллионы парсеков, и вполне возможно, что мы вчетвером никогда не сможем найти дорогу назад. Сейчас мы пытаемся, нанося на карту галактики на миллиардах кубических парсеков пространства, найти просто направление, в котором лежит наша собственная галактика".
   "Какая концепция! Какие потрясающие умы! Но такие огромные расстояния, сэр... что вы можете использовать для космического полета?
   - Нет, как вы понимаете этот термин. Мы путешествуем с помощью мгновенного перевода, с помощью чего-то, что мы называем "Гюнтер"... Я вовсе не уверен, что смогу удовлетворительно объяснить это вам, но я попытаюсь сделать это, если вы хотите".
   "Пожалуйста, сделайте это, сэр, во что бы то ни стало."
   * * * *
   Гэрлок открыл высшие гантеровские клетки своего разума. Не было ничего столь элементарного, как телепатия, телепортация, телекинез и тому подобное; это был чистый, грубый Гюнтер с Гюнтер Драйв, которого даже он сам не претендовал на полное понимание. Он открыл эти ячейки и вложил это знание в два разума Годеллиана.
   Результат оказался столь же мгновенным и столь же катастрофическим, как и ожидал Гэрлок. Оба блока поднялись почти мгновенно.
   "О, нет!" - воскликнул Аттерлин, его лицо побледнело.
   Девушка вскрикнула, закрыла лицо руками и рухнула на пол.
   "О, мне очень жаль ... простите мое невежество, пожалуйста!" - умолял Гэрлок, поднимая девушку на руки, перенося ее через всю комнату к дивану и уверяя себя, что на самом деле она не пострадала. Она быстро поправилась. "Мне очень жаль, Великая Леди Нелдин и губернатор Аттерлин, но я не знал... то есть я не осознавал..."
   - Ты пытаешься сломать его осторожно. Аттерлин был одновременно потрясен и подавлен. "Поскольку это первая планета, которую вы посетили, вы просто не осознавали, насколько на самом деле слаб наш разум".
   - О, совсем нет, сэр и леди. Гарлок ловко начал восстанавливать моральный дух, который он разрушил. "Просто моложе. С вашей системой генетики, гораздо более логичной и эффективной, чем наша строгая моногамия, ваша раса, несомненно, добьется большего прогресса за несколько столетий, чем мы сделали за многие тысячелетия. И еще через несколько столетий вы пройдете мимо нас - освоите этот лишь отчасти известный Гюнтер Драйв.
   "Эстетически, леди Нелдин, я очень хотел бы стать отцом вашего ребенка". Он позволил своему холодному неподвижному взгляду осмотреть ее прелести. "Мне очень жаль, что этого не может быть. Я надеюсь, что вы, губернатор Аттерлин, будете достаточно любезны, чтобы рассказать о наших физических недостатках и тем самым избавить нас от дальнейшего смущения?
   - Не недостатков, сэр, и, я искренне надеюсь, никакого смущения, - запротестовал Аттерлин. "Мы безмерно рады вас видеть, ведь само ваше существование дает нам столько надежды на будущее. Я буду распространять информацию, и каждый годеллианец сделает все возможное, чтобы помочь вам в ваших поисках.
   - Благодарю вас, сэр и леди, - и Гэрлок попрощался.
   "Что за поступок, мой мужчина с виду, но импотент, дорогой!" - пришла ясная, острая мысль Белль, бурлящая безудержным весельем. "Для нашего доктора Гарлока, Главного Выразителя и Первого Ученика Истины, какой поступок! С эстетической точки зрения он хотел бы родить ей ребенка, здесь мелким шрифтом написано: "Мальчик, если бы она только знала!" Одна крошечная крупица правды, и она погналась бы за тобой отсюда до Андромеды! Кли, клянусь , эта штука меня еще убьет!
   "Все, что будет делать то, что я очень поддерживаю!" Гэрлок задумался и поднял свой щит.
   Этот был, совершенно определенно, раундом Белль.
   * * * *
   Гэрлок доехал до центра города на ходеллианском эквиваленте автобуса, а затем бесцельно пошел пешком. Здания и их расположение, как он отметил - теперь уже не к своему удивлению, - не слишком отличались от зданий городов Земли.
   С его бдительностью примерно до шестого уровня, очень восприимчивым, но совсем не избирательным, он прошел по одной улице и по другой. Он еще не был внимателен к деталям; он пытался получить широкие аспекты, "ощутить" эту доселе неизвестную цивилизацию.
   Эфир был практически пропитан мыслями. Судя по всему, это был дневной час пик, так как тротуары были переполнены людьми, а улицы забиты автомобилями. Не было похоже, что кто-то, будь то в зданиях, на тротуарах или в машинах, вообще не блокировал. Если на Ходелле и были такие вещи, как секреты, то их было мало. Каждый человек, мужчина, женщина или ребенок, занимался своим делом, излучая полную мощь. Никто не обращал внимания на чужие мысли, кроме как в случае пар или групп, единицы которых были заняты беседой. Это напомнило Гэрлоку большую теллурийскую вечеринку, когда чаши с пуншем заканчивались - все говорили во весь голос и никто не слушал.
   Весь этот поток мыслей пронесся по рецепторам Гэрлока, как ветер Великих равнин над кукурузными полями шириной в несколько миль. Он ни к кому не обращался напрямую; к нему никто не обращался. Сначала немало молодых женщин, увидев его необычное телосложение, пустили в ход пробные мысли; и некоторые мужчины так же неуверенно и косвенно задавались вопросом, кто он такой и откуда пришел. Однако, когда информация, которую он дал Аттерлину, распространилась по всему городу - а это не заняло много времени - никто не обратил на него больше внимания, чем друг на друга.
   Обследуя различные здания, он узнал, что группы людей уходят с работы с интервалом примерно в пятнадцать минут. Были мысли привести в порядок столы; или оставить весь этот хлам до завтра; убирать и/или прятать офисную технику различного типа. Были мысли напудрить носы и поправить макияж.
   Он включил свои рецепторы и просканировал переполненные улицы в поисках стражей - ему придется называть их так, пока он или Лола не узнают их настоящее имя. Как и в аэропорту - чем больше людей, тем больше охрана. Кем они были? как? И почему?
   * * * *
   он пытался; тщательно, но основательно. Когда он разговаривал с арпалоне, то достаточно легко его читал, но здесь читать было нечего. Существо просто ни о чем не думало. Но это не имело смысла! Гэрлок настроился сначала вниз, затем вверх; и, наконец, на самом верху своего диапазона он что-то нашел, но сначала не понял, что это было. Похоже, это был масс-детектор... нет, два, спаренные и сбалансированные. О, это было! Один настроен на человечество, другой на других стражей - балансирует на чем-то вроде моста - вот как они поддерживали такое постоянное соотношение! Но почему? Похоже, там тоже были какие-то широкополосные рецепторы, но, похоже, ничего не поступало...
   Пока он все еще изучал и все еще был сбит с толку, какой-то раздражитель, такой сильный, такой слабый и такой чуждый, что он не мог ни идентифицировать, ни интерпретировать его, коснулся обширных рецепторов арпалона. Мгновенно существо прыгнуло, его мощные, широко изогнутые ноги подбросили его высоко над головами толпы и, как показалось Гэрлоку, прямо на него. Одновременно раздался последовательный, низкий, свистящий крик, чем-то напоминающий шум, производимый самолетом при пикировании без двигателя; и Гэрлок краем глаза увидел что-то желтоватое, мелькающее вниз по воздуху.
   В тот же момент женщина прямо перед Гарлоком подавила крик и отпрыгнула назад, врезавшись в него и чуть не сбив его с ног. Он пошатнулся, удержал равновесие и машинально обнял нападавшую, чтобы она не упала на тротуар.
   * * * *
   Тем временем страж, приземлившись очень близко к тому месту, которое минуту назад занимала женщина, снова прыгнул; на этот раз вертикально вверх. Существо, чем бы оно ни было, отчаянно тормозило крыльями, хвостом и телом; безумно пытаясь уйти. Поздно. Произошел сокрушительный удар, когда два тела столкнулись в воздухе; резкий удар, когда два существа, неразрывно переплетенные, ударились о тротуар как одно целое.
   Цвет существа менялся, как теперь увидел Гэрлок, от ярко-оранжевого на голове до бледно-желтого на хвосте. У него был свирепо разрывающий изогнутый клюв; чрезвычайно мощные крылья; его короткие толстые ноги заканчивались ястребиными когтями.
   Согнутые ноги стража уже обездвижили желтые крылья, плотно прижав их к желтому телу. Его две нижние руки удерживали ужасные когти, выведенные из строя. Его третья рука сжимала оранжевое горло, а четвертая прикладывала огромную силу к суставу шеи и туловища. Шея, изначально короткая, начала вытягиваться.
   В течение нескольких секунд Гэрлок почти не осознавал, что его случайный спутник пытается с большей и большей энергией высвободить его левую руку, обвивающую ее талию. Он оторвал свое внимание от зрелищной драки, на которую никто другой, даже почти жертва, не обратил ни малейшего внимания, и теперь увидел, что его рука обнимает голую талию статной матроны, весь костюм которой сделанный, возможно, из половины теллурианского солнечного костюма. Он опустил руку с быстрым и жалким извинением.
   "Вместо этого я должна извиниться перед вами, капитан Гарлок, - подумала она с широкой и дружелюбной улыбкой, - за то, что сбила вас с ног, и я благодарю вас за то, что вы поймали меня до того, как я упала. Я не должен был быть запущен, конечно. Я бы не был, если бы не то, что это первый раз, когда я лично подвергся нападению".
   - Но что это такое ? - выпалил Гарлок.
   "Я не знаю." Женщина повернула голову и совершенно безразлично взглянула на двух яростно сражающихся существ. Теперь Гэрлок знал, что это был первый раз, если не считать мгновенно исчезнувшего волнения удивления от того, что она стала реальной целью нападения, что она подумала о любом из них. "Оранжево-желтый? Это мог быть... фумапти, возможно, но я понятия не имею, правда. Видите ли, такие вещи нас не касаются.
   Она подумала о нем, полупожала плечами, полугримасничала с легким отвращением - не к личному контакту с мужчиной и не к дикой дуэли; но при одной мысли ни о страже, ни о желтом чудовище - и ушел в толпу.
   Внимание Гарлока вернулось к истребителям. Шея желтой твари была растянута вдвое по сравнению с ее естественной длиной, и страж проглотил ее почти насквозь. Раздался ужасный хруст, пара чмокающих, глотающих глотков, и голова отделилась от тела. Однако оранжевый клюв по-прежнему открывался и закрывался, а тело по-прежнему яростно дергалось.
   Сменив хватку, страж проделал дыру в теле своей жертвы чуть ниже грудной кости. Просунув две руки в отверстие, он выдернул два органа - один из которых, как подумал Гэрлок, мог быть сердцем, - и съел их оба; если не с чрезвычайным удовольствием, то, по крайней мере, профессионально и вполне компетентно. Затем он взял голову одной рукой, схватился за кончик крыла другой и прошел по улице полквартала, волоча тело за собой.
   Двумя незанятыми руками он поднял крышку люка, сбросил остатки в открытую таким образом дыру и позволил крышке захлопнуться на место. Затем он присел на корточки, тщательно вылизал себя начисто длинным, черным, чрезвычайно проворным языком и продолжил свое загадочное дело как ни в чем не бывало.
   Гэрлок прогулялся еще несколько минут, но не смог снова заинтересоваться делами окружающих его людей. Он записал каждую деталь того, что только что произошло, и в этом было так много странных аспектов, что он не мог думать ни о чем другом. Поэтому он поймал "такси" и был доставлен на Плеяды . Белль и Лола были на Майне.
   * * * *
   "Я видел самую чертову вещь, Кли!" - воскликнула Лола. "Я обгрызла себе ногти до костяшек, жду тебя!"
   Опыт Лолы был очень похож на опыт Гарлока, за исключением того, что ее монстр был ярко-зеленого цвета и выглядел как летучая мышь около четырех футов в длину, с шестидюймовыми клыками и несколькими жалами...
   - Вы узнали название этой штуки? - спросил Гарлок.
   "Нет. Я спросил полдюжины человек, но никто даже не стал слушать меня, кроме одного полувзрослого мальчика, и лучшее, что он мог сделать, это то, что это могло быть что-то, что он слышал, как другой мальчик сказал, что кто-то сказал ему, что он может быть "лемартом". .' А что касается этих арпалонов со строчной буквы, то лучшее, что я мог из кого-либо выудить, это просто "хранители". У тебя получилось лучше?
   "Нет, я не справился", - и он рассказал девушкам о своем собственном опыте.
   - Но я не нашла никаких детекторов или рецепторов, Кли, - нахмурилась Лола. "Где они?"
   - Наверх... сюда, - показал он ей. - Сегодня вечером я запишу полную запись обо всем, что я узнал о стражах и арпалонах - я имею в виду, кроме моего обычного отчета - поскольку они твои, и ты можешь сделать мне запись о своем друге, зеленой летучей мыши...
   * * * *
   "Эй, мне это нравится !" Вмешалась Белль. - Это может быть неправильно воспринято такой чуткой душой, как я!
   "Проверять." Гарлок усмехнулся. - Мне придется подшить его, на случай, если я когда-нибудь захочу им воспользоваться. Как дела, Белль?
   "Хороший!" Ненасытный разум Белль был так занят поглощением новых знаний, что она на время забыла о ссоре со своим капитаном. - Я почти закончил. Думаю, завтра я буду готов посетить их библиотеку и записать кое-какие планетологические и планетографические (заметьте, как беззаботно я произношу эти слова с двумя кредитами?) данные об этой планете Ходелл.
   "Хорошо идет. Вы слушали то, что мы с Лолой обсуждали, - имеет ли это для вас какое-то значение?
   "Это не так. Я никогда не слышал ничего, что могло бы сравниться с этим".
   -- Простите, что я переменила тему, -- жалобно вставила Лола, -- но когда, если вообще, мы едим? Должны ли мы ждать , пока этот проклятый мальчик Джеймс вернется из того места, где он был?
   - Если ты голоден, мы сейчас поедим.
   " Голоден? Смотреть!" Лола повернулась на бок, положила одну руку на поясницу, а другой сильно надавила на плоский, подтянутый живот. "Видеть? Всего пара дюймов от пряжки ремня до позвоночника - опасно близко к точке полного обморока.
   - Бедная, обиженная малышка! Гэрлок рассмеялся, и все трое прошли через комнату к обеденной нише. Пока они еще делали заказ, рядом с ними появился Джеймс.
   - Выяснить что-нибудь? - спросил Гарлок.
   -- И да, и нет. Да, тем, что у них есть превосходная обсерватория с рефлектором в сто восемьдесят дюймов на горе всего в семидесяти пяти милях отсюда. Нет, в том, что я не нашел дублирования конфигураций туманностей с вещами, которые были у меня с собой. Однако оно было относительно грубым. Завтра я возьму с собой много хороших вещей. Это займет некоторое время - по крайней мере, целый день.
   "Я ожидал этого. Молодец, Джим!"
   Все четверо с аппетитом поели, а после еды записали дневные сводки. Затем, устав от первого за несколько недель настоящего рабочего дня, все разошлись по своим комнатам.
   * * * *
   Через несколько минут Гарлок легонько постучал в дверь Лолы.
   "Заходи." Она невольно напряглась, затем расслабилась и улыбнулась. - О да, Кли, конечно. Вы...."
   "Нет я не. Я много думал о тебе со вчерашнего вечера и, возможно, нашел ответ или два. Кроме того, Белль знает, что мы не в паре, и если мы не будем прятаться за ширмой хотя бы время от времени, она поймет, что мы этого не собираемся.
   "Экран?"
   "Экран. Разве ты не знал, что эти четыре отдельные комнаты крепкие? Ты еще не читал свою домашнюю кассету?
   "Нет. Но как ты думаешь, Белль действительно стала бы подглядывать?
   - Думаешь, она бы не стала?
   - Ну, мне она не очень нравится, но я не думаю, что она могла бы сделать что-то подобное, Кли. Это не город".
   "Она также невежлива, когда думает, что было бы выгодно не быть таковой".
   "Какая ужасная вещь!
   "Поверь мне, если Белль Беллами не знает всего, что происходит, это не из-за отсутствия попыток. Тогда ты не знаешь и об обслуживании номеров - лучше отсканируй эту кассету перед тем, как лечь спать сегодня вечером - что у тебя будет из выпивки, чтобы скоротать достаточно времени, чтобы она знала, что мы играли в игры? ?"
   - Имбирный эль, пожалуйста.
   - Я буду имбирное пиво. Ты делаешь это так". Он отодвигает панель в сторону, его пальцы бегают по клавиатуре, похожей на пишущую машинку. Появились напитки и лед. - Все, что хочешь - подробности записи.
   Он зажег две сигареты, одну протянул ей, помешивал свой напиток. "Теперь, прекрасная леди - или, лучше сказать, прекрасная смуглая леди? - мы последуем завету этого бессмертного китайского философа Чин Он".
   - Вы главный оператор, не так ли? Она рассмеялась, но быстро протрезвела. "Я обеспокоен. Ты сказал, что я выставлял напоказ девственность, как знамя, а теперь Белль... Что я делаю не так?
   "Там много неправильного. Не столько то, что вы делаете, сколько то, что вы не делаете. Ты слишком отчужденный, отстраненный, яйцеголовый. Ты знаешь партитуру, слова и музыку, но не поешь. Все, что вы делаете, это слушаете. Белль думает, что ты не только физически девственница, но и ханжа с психическими расстройствами. Я знаю лучше. Вы так полны противоречий между тем, что вы хотите сделать - тем, что, как вы знаете, правильно - и тем, что эти трехклеточные болваны заставили вас думать, что вы должны делать, что у вас не больше степеней свободы, чем у поршневого штока. . Ты ни на минуту не был собой с тех пор, как поднялся на борт. Проверьте?"
   "Вы думали , не так ли? вы можете быть правы; за исключением того, что прошло больше времени... я думаю, с первых предварительных занятий. Но что я могу с этим поделать , Кли?
   "Контакт. Скажем, на три четверти; мне достаточно, чтобы сообщить вам то, что я считаю истиной".
   - Но ты сказал, что никогда не спускался вниз с женщиной?
   "Все бывает в первый раз. Заходи."
   * * * *
   Она так и сделала, удерживала контакт почти минуту, а затем высвободилась.
   "Уг-г-г". Она сдвинулась. - Я рад, что у меня нет такого ума.
   - И от меня тебе того же. Конечно, настоящая правда может лежать где-то посередине. Я могу быть так же далеко от луча с одной стороны, как и вы с другой.
   "Я надеюсь, что это так. Но это ничего не прояснило - развязало миллион узлов. Даже это другое - братская любовь? Это очень хорошая идея - видите ли, у меня никогда не было братьев.
   - Это, наверное, одна вещь, которая была с тобой. Ничего теплее этого, конечно, и не будет".
   - И я полагаю, ты подумал - он, должно быть, подпрыгнул и ударил тебя... - Горячий румянец Лолы был виден даже сквозь ее сильный загар, - сколько раз мне хотелось провести пальцами вверх и вниз по твоим ребрам и схватить горсть твоих потрясающих мускулов, просто чтобы посмотреть, так ли они тверды, как кажутся?
   "Я рад, что вы упомянули об этом; Не знаю, осмелился бы я или нет. Вы должны перестать вести себя как Третий вместо Оператора; и ты должен перестать вести себя так, как будто ты никогда не был в десяти футах от меня. Сейчас самое подходящее время. Он снял рубашку и принял позу силача. "Давай вперед".
   - Ей-богу, собираюсь ! Затем, через мгновение: "Да ведь они еще тяжелее ! Как вы, ученый, псионик и ученый, держитесь в такой тяжелой форме?"
   "Час в день в тренажерном зале, триста шестьдесят пять дней в году. Многие лучше, но чертовски много хуже".
   "Я скажу." Она допила имбирный эль, села на стул, откинулась назад и закинула ноги на кровать. "Это было снятие напряжения, если оно когда-либо было. Я не чувствовал себя так хорошо с тех пор, как они выбрали меня кандидатом из родного города - а это был могучий маленький город восемь месяцев назад. Приводи своих драконов, Кли, и я убью их повсюду. Но я на самом деле не могу быть такой, как она..."
   "Слава Богу за это. Избавь меня от двух таких крендельщиков на борту одного корабля".
   "... но я думаю, что могла бы быть неплохой актрисой".
   "Правильно, пожалуйста. Слово "выдающийся".
   - Спасибо, сэр. И у женщин - у мужчин, конечно, тоже - возникают определенные воспоминания, к... к...
   "Покатать их на языке и побаловать вкусовые рецепторы".
   "В яблочко. Так что, если у меня нет подходящих реальных воспоминаний, я буду изображать из себя актрису. Проверьте?"
   "Хорошая девочка! Теперь ты катаешься - мы как Флинн. Ну, я думаю, мы были на экране достаточно долго. Прощай, сестричка Брауни, до новых встреч. Он бросил остатки их закусок, подносы и все такое в желоб, подобрал рубашку и отправился в путь.
   - Надень его , Кли! - напряженно прошептала она.
   "Почему?" Он весело ухмыльнулся. "Было бы еще лучше, если бы я снял кожуру целиком".
   - Ты неисправим, - сказала она, но ее ответная улыбка была широкой и совершенно естественной. - Знаешь, если бы у меня был брат вроде тебя, это спасло бы меня от многих хлопот. Увидимся утром перед завтраком.
   * * * *
   И она это сделала. Они вместе пошли завтракать; не держась за руки, а так, чтобы бедро почти касалось бедра. Расслабленный, дружелюбный, в очень сердечных и удовлетворительных условиях. Лола сделала заказ на завтрак для них обоих. Белль управляла зондом, который подпрыгивал - экран Лолы был плотным, хотя ее карие глаза были невинными и мягкими.
   Но во время еды, в ответ на обоюдоострое, злобно-колючее замечание Белль, над щитом Лолы вспыхнуло воспоминание. Это была самая вспышка, моментально подавленная. Ее глаза были ясными и устойчивыми; если она и покраснела, то этого не было видно.
   Белль, конечно же, уловила его и торжествующе подмигнула Гэрлоку. Теперь она знала то, что хотела знать. И, хотя он и был главным оператором, все, что он мог сделать, это не подавать виду; ибо это мимолетное воспоминание было прекрасной работой. Он не стал бы - не мог бы - усомниться в этом сам, если бы не один в высшей степени поразительный факт. Это было событие, которого не было и никогда не будет!
   А после завтрака, на некотором расстоянии от остальных, "Это моя девочка, Домовой! Вы стреляете из всех сорока стволов. Вы Оператор, все в порядке; и нужно быть чертовски хорошим, чтобы лгать так с ее умом!
   - Спасибо тебе, Кли. И спасибо миллион, правда. Я снова я - я думаю.
   Затем, поскольку Белль смотрела на него, она взяла его за оба уха, наклонила его голову и легонько поцеловала в губы. Непосредственность и нежность были совершенны в тот момент. Признательность Кли была очевидна.
   - Я знаю, я сказала, что в следующий раз тебе придется поцеловать меня, - очень тихо сказала Лола, - но для этого акта нужно как раз такое дополнительное прикосновение. Во всяком случае, такие маленькие, крохотные, сестринские, как этот, да еще на публике, не в счет.
   * * * *
   ГЛАВА 3
   Лола и Гэрлок поехали в город на одном такси. Когда они уже собирались расходиться, Гэрлок сказал:
   "Я не люблю этих адских ныряльщиков, желтых, зеленых или любого другого цвета; а ты, Брауни, совершенно точно не расходный материал. Ты хорошо умеешь бомбить мозги?
   - Да я никогда о таком не слышал.
   - Вы изолируете немного энергии в операционном поле, помня, конечно, что имеете дело с сотней тысяч гунтов. Перенесите его в платину или уран - во что угодно хорошее и тяжелое. Для одного из этих образцов вам потребуется два или три микрограмма. Для линкора до грамма или около того. Перенесите его точно в то место, где вы хотите, чтобы он взорвался. Преобразование и выпуск мгновенно. Стопроцентная конверсионная атомная бомба, точно приспособленная для этой работы. Очень эффективный."
   "Это было бы. Боже мой, Кли, ты можешь это сделать ?
   "Конечно, ты тоже можешь. Любой Оператор может".
   "Ну, я не буду . Я никогда не буду. Кроме того, я бы, наверное, убил слишком много людей, кроме монстра. Нет, я перенесу обратно на мэйн, если меня что-то атакует. Я цепная молния в этом.
   - Тогда сделай это. И если случится что-нибудь очень необычное, дайте мне вспышку.
   "Я это сделаю. - Пока, Кли. Она повернулась налево. Он пошел прямо к бизнес-центру, чтобы продолжить занятия с того места, на котором остановился накануне вечером.
   Больше часа он бесцельно бродил по городу; получение, классификация и систематизация информации. Он видел несколько поединков между стражами и желтыми и зелеными летучими мышами, ни на один из которых он не обращал больше внимания, чем на окружающих его людей. Затем появились враги третьего типа - сразу двое, летающие крылом и крылом, - и Гэрлок остановился и стал наблюдать.
   Яркие, четкие полосы красного и черного цветов даже на невероятно длинных сильных крыльях. Отчетливо кошачьи по голове, зубам и когтям. Хотя они совсем не были похожи на летающих саблезубых тигров, это было первое впечатление, которое пришло Гарлоку в голову.
   Двое кривоногих стражей, как обычно, вскочили, но один из них опоздал на долю секунды. Этой доли было достаточно. В то время как первый страж был еще высоко в воздухе, цепляясь за одного тигра, другой замахнулся на десять центов - порыв воздуха из его правого крыла отбросил людей в толпе внизу туда-сюда и сбил четверых из них - и сбил охранника с ног. отрубить ему голову одним свирепым взмахом ужасно вооруженной лапы. Не обращая внимания на тушу, оба нападавших резко повернулись ко второму стражу, встретив его таким образом, что он не смог крепко схватиться ни с одним из них, и битва эта действительно была очень короткой. Однако все больше и больше охранников прыгало со всех сторон, и двух тигров повалили на землю и убили.
   Поскольку шесть стражей были убиты, восемь стражей маршировали по улице, волоча ужасные грузы. Восемь тел, друзей и врагов, были сброшены в люк; восемь существ присели на корточки и тщательно вымылись, прежде чем возобновить свои различные патрули.
   * * * *
   Десять или пятнадцать минут спустя Гэрлок ощутил наполовину возбужденную, наполовину испуганную мысль Лолы. Кли, ты меня слышишь?
   "Громко и ясно."
   - Грядет что-то, что меня точно не касается - может быть, даже не твое.
   "Идет", и с мыслью, что он здесь. "Где?"
   Она указала на мысль, он последовал за ней. Еще далеко, но быстро приближалась огромная стая летающих тигров!
   Лола облизала губы. - Я иду домой, если вы не возражаете.
   "Отвали."
   Она исчезла.
   "Джим!" Гарлок задумался. "Где ты?"
   "Обсерватория. Нужен мне?"
   "Да. бомбить. Две целых четыре микрограмма нагрузки. Точка фокусировки справа от меня - телепортироваться внутрь.
   "Входит справа от вас".
   - А я слева от тебя! Мысль Белль проникла в него так, как никогда раньше. Будучи Праймом, она не нуждалась в точке фокусировки и появилась на мгновение позже, чем Джеймс.
   - Можешь бомбить? - рявкнул Гарлок.
   - Что вы думаете? - огрызнулась она.
   Мгновение мысли, и трое теллурианцев исчезли, материализовавшись в пятистах футах в воздухе, в двухстах футах впереди фургона этой ужасной стаи монстров, дрейфующих перед ним.
   Белль попала в первый выстрел. Мало того, что жертва исчезла - пару десятков вокруг нее разорвало на куски, а сила взрыва поразила всех троих теллурианцев.
   "Черт возьми, Белль, руби или убирайся к черту!" Гарлок взвизгнул. "Я сказал две целых четыре десятых микрограмма , а не миллиграмм. Просто убей их, не разбрасывай их по полуакру ада - меньше беспорядка, который нужно убирать, и я не хочу, чтобы ты убивал людей внизу. Особенно я не хочу, чтобы ты убивал нас - даже себя.
   "Извините, пожалуйста, я думаю, я был немного увлечен своим взвешиванием".
   По фронту началась серия приглушенных взрывов; каждое сопровождалось падением полосатого, как тигр, тела на землю. Все быстрее и быстрее раздавались взрывы по мере того, как Оператор и Праймы изучали рутину и ритм работы.
   И они были не долго одни. Сзади донесся ревущий, пронзительный вой реактивных самолетов; четыре арпалона появились слева от них, растянутые вдоль фронта. В каждой из четырех рук у каждого был необычайно мощный бластер; шестнадцать ужасающих орудий швыряли смерть в летящую орду.
   "Скользите, земляне", - пришла спокойная мысль. "Вы трое займите их левый фронт, мы возьмем их правый и центр".
   Когда они выполнили инструкции, " Им наплевать, куда летят осколки!" - возмутилась Белль. "Почему мы должны беспокоиться об их отделе по уборке улиц? Я начинаю использовать пятерки".
   "Хорошо. В любом случае, нам придется бить их посильнее, чтобы не отставать. Пять или, может быть, шесть - только будь чертовски уверен, что не сшибешь нас или "Арпалонов" в воздухе.
   Карнаж продолжался. Фронт боя, хотя и в черте города, теперь был почти неподвижен.
   "Привет! Помогите - я слышу приближающиеся шаги на реактивном самолете, - объявил Гарлок. "Задайте им ад, мальчики, лопатой на углях!"
   * * * *
   Группа истребителей, восемь в ряд и почти соприкоснувшиеся законцовками крыльев, с воем пронеслись над головой и вдоль линии вторжения. Они, конечно, не могли стрелять, пока не достигли черты города. Там они раскрылись как один, и воздух внизу буквально наполнился падающими монстрами. У некоторых были сломаны только крылья; некоторые были мертвы, но более или менее целы; многие были разорваны на неузнаваемые куски и клочки плоти.
   Еще одна пролетка с криком встала на место сразу за первой; затем еще, и еще, и еще, пока не прошло шесть полетов. Затем прилетели четыре вертолета, летевшие и зависшие в воздухе, чьи артиллеристы по отдельности отстреливали всех выживших, которым удалось спастись от всех шести волн истребителей.
   "Так-то лучше", - подумал Арпалоне, ближайший к Гарлоку. "Ситуация под контролем, благодаря вам, теллурианцам. Предполагалось, что нас будет два отделения артиллеристов, но другое отделение было занято другой работой. Без вас это могло бы перерасти в довольно неприятную маленькую заразу. Я не знаю, что вы делаете и как вы это делаете - нам говорили, что вы не похожи на других людей, и насколько это правда - но я за это. Я думал, вас четверо?
   "Один из нас не боец".
   "Ой. Можешь свалить прямо сейчас, если хочешь. Будем полировать. Большое спасибо."
   - Но разве ребятам на земле не нужна помощь?
   "Арпалес? Те идиоты, которых вы считали "опекунами"? Что они, конечно. Угу. Кроме того, мы воздушные истребители. Земляные работы - не наше дело. Кроме того, эти пушки устроили бы там слишком много ада. Должен ударить кого-нибудь из людей.
   "Проверять. Эти арпалы не очень умны, вы, арпалоны, чрезвычайно умны. Какая-то связь?
   "Назад, говорят они. Общее происхождение и выполнение двух частей одной и той же работы. Убить этих фумапти, лемартов, сенкоров и тому подобное. Я не знаю, в чем заключается работа человечества, и мне плевать. Вероятно, так или иначе это важно, поскольку наша работа состоит в том, чтобы следить за тем, чтобы глупые, безвольные твари продолжали жить. Мы не имеем к ним никакого отношения, никогда. Единственная причина, по которой я говорю с тобой, это то, что ты совсем не человек. Ты тоже боец, и чертовски хороший боец.
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, - и трое теллурианцев обратили внимание вниз, на сцену на земле.
   * * * *
   Самые ожесточенные бои развернулись за большой парк на окраине города, который сейчас буквально превратился в руины. Было видно очень мало людей, и еще несколько человек беззаботно удалялись от центра насилия. По всему парку яростно сражались тысячи арпалесов, и сотни из них умирали. Поскольку сотни сенкоров получили только повреждения крыльев, длительное падение на землю не причинило им больше вреда, а их потрясающие боевые способности послужили очень малому уроку, если вообще послужили ему уроком.
   - Но я думаю, хотя бы ради эффективности, - возразил Гарлок, - что вы каким- то образом поддержите "Арпалес". Легкие пушки или что-то в этом роде. Тысячи из них, должно быть, были убиты только за этот последний час или около того.
   - Да, но это их дело. Они быстро размножаются и быстро умирают. Все должно быть в равновесии, понимаете".
   "Возможно так". Гэрлока заставили замолчать, если не убедить. "Ну, это почти закончилось. Что происходит с телами, которые они сбрасывают в люки? Они не могут спуститься в канализацию таким образом?
   - О, ты не знал? еда."
   "Еда? для чего?"
   - Арпалес и мы, конечно.
   "Какая? Вы не имеете в виду... вы не можете иметь в виду, что они - и, по-вашему, вы, арпалоны, тоже - каннибалы!
   "Каннибалы? объясните пожалуйста? О, пожиратели нашего собственного вида. Конечно - конечно. Почему бы и нет?"
   - Что ж, самоуважение... обыкновенный декаданс... уважение к ближнему... семейные узы. Гарлок колебался; быть призванным объяснить его укоренившуюся антипатию к такому обычаю было новым для него опытом.
   "Ты глуп. Хуже, брезгливы. Худшее, в высшей степени нелогичное". Арпалоне сделал паузу, а затем продолжил, как будто пытаясь просветить безнадежно нелогичного подчиненного: "Если мы не убиваем арпалеев преднамеренно - за исключением тех случаев, когда они размножаются, - зачем тратить хорошее мясо на удобрение? Если диета полезна, питательна, хорошо сбалансирована и вкусна, какая разница , какие ингредиенты она когда-то составляла?"
   "Ну, будь я проклят". Гарлок ушел.
   Белль согласилась. "Вся эта сделка вызывает у меня тошноту, и я думаю, что мое лицо тоже становится зеленым. Но я чертовски и радостно рад, Кли, что я был здесь, чтобы услышать, как кто -то дает вам карты, пробелы и большое казино и все еще выбивает из вас свет и печень в вашей собственной игре хладнокровной логики!
   - Нам, артиллеристам, пора идти. Хочешь пойти с нами и посмотреть, как закончится этот рассадник сенкоров?
   На большой скорости семерка полетела назад вдоль линии наступления полчища летающих тигров; через бесплодную долину, в сторону и в сторону горы.
   * * * *
   Площадь почти в квадратную милю по склону этой горы представляла собой сожженные, взорванные, взбитые, изрытые кратерами и пылающие пустоши; и четыре вертолета все еще работали над ним. Взорвались высокоэнергетические лучи, изрядно испарив землю, когда они вонзились так глубоко, как только могли. Осколочно-фугасные снаряды вонзились глубоко и взорвались, разбрасывая осколки камней, земли и желтого дыма повсюду; создавая новые кратеры, разрушая те, которые существовали мгновением ранее.
   Хотя казалось невероятным, что любое живое существо, крупнее микроба, могло самостоятельно появиться из такого ада энергии, многие летающие тигры это сделали; очевидно, его унесло ветром вместе с до сих пор нетронутым объемом почвы, в котором находились существа. Большинство из них не были полностью выращены; некоторые были настолько незрелыми, что их невозможно было узнать неопытным глазом; но со всех четырех вертолетов щелкали и трещали ручные пулеметы. Ничто - но ничто - не покидало это поле бойни живым.
   - Что вы, артиллеристы, должны здесь делать? - спросил Гарлок.
   - О, вертолеты скоро улетят - им нужно куда-то лететь. Но всех не заберут - некоторые люки слишком глубоки, - так что мы, четверо артиллеристов, останемся здесь на два-три дня, чтобы убить поздних выводков, как только они вылезут наружу.
   - Понятно, - прощупал Гэрлок. "Есть четыре камеры, до которых они не доберутся. Мне их разбомбить?
   "Я спрошу." Щелевые красные глаза расширились, и он послал вызов. - Командир Кнар, не могли бы вы заскочить сюда на минутку? Я хочу, чтобы вы познакомились с этими вещами, о которых мы слышали. Они выглядят людьми, но на самом деле ими не являются. Они убийцы, у них больше вещей и больше мозгов, чем кто-либо из нас когда-либо слышал".
   Появился еще один Арпалоне, неотличимый для теллурианских глаз от любого другого.
   "Но почему вы хотите смешать что-то, что вас не касается?" Кнар не был ни официальным, ни осуждающим. Он просто не мог понять.
   "Поскольку вы не имеете представления о нашем качестве любопытства, просто назовите это образованием. Вопрос в том, хотите ли вы, чтобы эти четыре глубоко запрятанные клетки были уничтожены?"
   "Конечно, я делаю."
   "Хорошо. У вас есть все, что вы собираетесь достать. Скажите своим вертолетам, чтобы они дали нам расстояние примерно в пять миль, и мы все тоже отступим.
   Они отступили, и раздались четыре близких друг к другу взрыва такой силы, что одно рваное грибовидное облако ушло в стратосферу, а на месте когда-то взбитой земли образовался огромный рваный кратер.
   "Но это же атом !" Кнар задохнулся от этой мысли. "Выпадать!"
   "Никаких выпадений. Полное преобразование. У тебя есть счетчик?
   Они имели. Они протестировали. Не было ничего, кроме обычного подсчета фона.
   "Под землей не осталось жизни, поэтому вам не нужно держать этот отряд артиллеристов привязанным здесь", - сказал Гарлок командиру. "Прежде чем мы пойдем, я хочу задать вопрос. Время от времени к вам приходят посетители из других солнечных систем, поэтому у вас должен быть двигатель со скоростью, превышающей скорость света. Можете ли вы мне что-нибудь рассказать об этом?"
   "Нет. Ничего подобного меня не касается. Кнар и четверо артиллеристов исчезли; вертолеты начали уходить.
   "Ну, это помогает - я не думаю", - мрачно подумал Гарлок. " Что за мир! Вернуться на главную?
   * * * *
   В Главном, после долгого и бесплодного обсуждения, Гэрлок позвонил губернатору Аттерлину, который тоже ничего не знал о сверхсветовых двигателях. Конечно, была одна, поскольку переход от одной системы к другой занимал всего несколько дней или несколько недель; но у Ходелла таких кораблей не было. Ни одна обычная планета этого не сделала. Они принадлежали и управлялись людьми, называвшими себя "инженерами". Он понятия не имел, откуда взялись Инженеры; они не сказали.
   Затем Гарлок попытался связаться с инспектором Арпалона, который зарегистрировал " Плеяды ", и не смог даже узнать, кто это был. Инспектор тогда на посту не знал и не заботился ни о сверхсветовых двигателях, ни об инженерах. Такие вещи были не его делом.
   - Да какая разница? - спросил Джеймс. "Никакой полет, который занимает "несколько недель" внутригалактического прыжка, никогда не вернет нас на Теллус".
   "Достаточно верно; но если есть такая вещь, я хочу знать, как она работает. Как у тебя дела с расчетами?
   - Я легко закончу завтра.
   Наступило завтра, и Джеймс закончил, но не нашел знакомой схемы галактического устройства. Остальные трое наблюдали за тем, как Джеймс готовился к очередной попытке добраться до Земли.
   - Ты же не думаешь, что мы когда-нибудь вернемся, не так ли, Кли? - спросила Белль.
   "Сейчас нет, когда-нибудь да. У меня есть зародыш идеи. Может, еще три-четыре прыжка дадут мне над чем поработать".
   - Надеюсь, - сказал Джеймс, - потому что здесь ничего не происходит, - и щелкнул красным выключателем.
   * * * *
   Это было ничто. Номер Два был еще одним Инспектором-хранителем и другой планетой, очень похожей на Ходелла. Однако она оказалась настолько далекой как от Земли, так и от Ходелла, что ни в каких двух из трех наборов карт не было обнаружено никаких полезных сходств.
   Номер три был в равной степени непродуктивным или полезным результатом. Однако Джеймс усовершенствовал свою технику составления галактических карт; и он и Гарлок разработали и построили высокоскоростной компаратор. Таким образом, время, необходимое для одной остановки, сократилось с дней до часов.
   Номер Четыре преподнес сюрприз. Когда Гэрлок коснулся ручки тестовой коробки, он отдернул руку, прежде чем она действительно коснулась ее. Это было похоже на прикосновение к высоковольтному проводу.
   "Вы несовместимы с нашей человечностью и не должны приземляться", - постановил инспектор.
   - А если мы взорвем вас и ваши самолеты в воздухе и все равно приземлимся? - спросил Гарлок.
   - Возможно, - довольно спокойно согласился инспектор. "Мы не непобедимы. Однако это не пошло бы вам на пользу. Если кто-нибудь из вас четверых покинет этот столь прочно изолированный сосуд в атмосфере этой планеты, вы умрете. Не быстро, а медленно и с трудом".
   - Но ты меня не проверял ! - сказала Белль. - Ты имеешь в виду, что они нападут на нас, как только увидят?
   "Нет необходимости тестировать более одного. Любой, кто мог бы жить рядом с любым из вас, не мог бы жить на этой планете. Они также не нападут на вас. Разве ты не знаешь, что означает мысль "несовместимость"?
   "У нас это не означает смерть".
   "Вот оно, так как оно относится к жизненным силам. Типы взаимно, непримиримо антагонистичны. Ваши жизненные силы очень сильны. Таким образом, какими бы миролюбивыми ни были ваши намерения, многие из наших людей умрут раньше вас, но вы не доживете до возвращения на свой корабль, если посадите его и оставите защитную изоляцию".
   "Почему? что это? Как это работает?" - спросила Белль.
   - Не мое дело знать; только рассказать. Я сказал. Ты сейчас уйдешь".
   Глаза Гарлока сосредоточенно сузились. - Белль, ты можешь взорвать? Я имею в виду, могли бы вы, если бы захотели?
   - Конечно... как же я не хочу , Кли!
   - Я тоже не ем - и я тоже отложу его, чтобы пожевать, когда проголодаюсь как-нибудь ночью. Поднимите ее, Джим, и попробуйте еще раз.
   * * * *
   Номера с пятого по девятый включительно не были ни продуктивными, ни богатыми на события. Все были, как и другие, снова и снова Ходеллом во всем фундаментальном. Один был настолько развит, что почти все его человечество было Секундантами; один настолько отсталый - или настолько моложе, - что его сильнейшими телепатами были только Четверки. Теллурианцы познакомились и иногда сражались с различными типами монстров размером с человека в дополнение к трем разновидностям, которые они видели на Ходелле.
   На каждой планете, которую они посетили, были Арпалоны и Арпалесы. Не под этими именами, конечно. Местные названия планет, хранителей, наций, городов и людей вошли в записи звездолета, но здесь нет необходимости приводить весь этот набор имен; это не каталог. Каждая планета, которую они посетили, была заселена Homo Sapiens ; способны скрещиваться с теллурианцами и стремятся к этому, особенно с теллурианскими мужчинами. Их строгая моногамия действительно не раз подвергалась испытанию; но это герой. Каждую из них неоднократно посещали звездолеты; но все, что Гэрлок смог узнать о них, это то, что они, вероятно, пришли из какого-то мира, населенного совместимыми человеческими существами второго уровня. Он ничего не мог узнать о сверхсветовом двигателе.
   Номер Десять был еще одним чудаком - теллурианцы оказались несовместимыми.
   - Все равно спустимся. - предложила Белль. "Преодолей это наше нежелание и узнай. Как ты думаешь, что у них там есть, Кли Гарлок, что могло бы справиться с тобой и со мной обоими?
   "Я не думаю, что дело вообще в обращении. Я не знаю, что это такое, но я думаю, что это смертельно. Мы не спустимся".
   - Но это не имеет смысла! - возмутилась Белль.
   "Еще нет, нет; но это свидание. Достаточно данных, и мы сможем сформулировать теорию".
   * * * *
   - Ты и твои теории! Хотел бы я, чтобы мы могли получить некоторые факты !"
   "Можно назвать это фактом. Но я хочу, чтобы вы с Джимом немного посчитали. Мы знаем, что совершаем мощные прыжки в длину. Если предположить, что они абсолютно случайны и имеют примерно одинаковую длину, вероятность того, что мы удаляемся все дальше и дальше от Теллуса, больше половины. Существует ли номер прыжка N, при котором вероятность того, что мы приземлимся ближе к Теллусу, а не дальше, равна половине? Моя поспешная догадка заключается в том, что нет. Что первый прыжок создал предвзятость".
   "Ой. Этого нет ни в одной книге, - сказал Джеймс. "Другими словами, достигаем мы или не достигаем максимума? Вы делаете какие-то нелепые предположения; среди прочего, что пространство не искривлено и что размеры Вселенной очень велики по сравнению с длиной наших прыжков. Я посмотрю, смогу ли я привести его в форму, чтобы передать Compy. Вы всегда считали, что эти генераторы работают случайным образом - остальные предположения основаны на вашей теории?
   "Проверять. Я ничего не продвинусь, изучая мою предполагаемую ксенологию, поэтому я собираюсь работать полный рабочий день над созданием управляемого генератора".
   - Ты пытался раньше. Как и все остальные".
   - Я знаю, но теперь у меня гораздо больше данных. И я не обещаю, просто пытаюсь. Хорошо? Стоит попробовать?"
   "Конечно, я за все, что имеет хоть какой-то шанс на успех".
   Прыжки продолжались; а Гарлок вместо того, чтобы отправиться за границу на планеты, остался на Плеядах и работал.
   * * * *
   В доме номер сорок три их встретили по-новому. Они были совместимы с людьми этого мира, но Инспектор посоветовал им не приземляться.
   - Я не запрещаю вам, - осторожно объяснил он. "Наши люди собираются уничтожить себя ядерными и термоядерными бомбами. Они запускают ракеты без предупреждения против посетителей. Таким образом, последний звездолет, посетивший нас здесь, проигнорировал мое предупреждение и, как обычно, отправил сенсорное устройство - вы знаете, инженеры не приземляются на нетелепатических мирах - и он был уничтожен.
   - Вы - Хранитель Человечества, - сказал Гарлок. - Разве ты не можешь привести людей в порядок?
   "Конечно нет!" Арпалоне был возмущен. "Мы охраняем человечество от несовместимых и нечеловеческих; но не наше дело вмешиваться в дела человечества, если оно хочет уничтожить себя. Это его привилегия и его личное дело!"
   Гарлок прощупал землю. - Даже телепатии нет, даже Семерки. Эта планета отсталая - вернулась к первому году . И ничего, кроме петарды - мы летим вниз, не так ли?
   - Я скажу, что мы! - сказала Белль. "По крайней мере, это нарушит однообразие", - согласились остальные.
   - Насколько я понимаю, вы не будете возражать, - сказал Гэрлок инспектору, - если мы попытаемся привести их в порядок. Мы можем отложить взрыв хотя бы на несколько лет.
   "Конечно, возражений нет. На самом деле, я могу сказать, что мы, Стражи Человечества, одобрили бы такие действия".
   Плеяды пошли вниз , в воздух страны, известной как "Союз республиканских демократий мира", и вспыхнула ракета с атомной боеголовкой.
   "Хм. Гениальное маленькое приспособление, - сообщил Джеймс, тщательно его изучив. - Однако грязная штука для радиоактивных осадков, если она взорвется. Куда я его переверну, Кли? Одна из их лун?
   "Проверять. Третий из них - никаких шансов на какое-либо заражение оттуда.
   Ракета исчезла; и если бы какой-нибудь астроном смотрел в данный момент на третью и самую удаленную луну этого мира, он мог бы увидеть огромную вспышку света, облако пыли и образование нового и другого кратера среди сотен уже существующих.
   - Бесполезно их ждать, Джим. Вы все трое бросаете все, что у них есть, на одну и ту же луну, убедившись, что никому не причините вреда - пока. Я начну задавать вопросы".
   Капитан, выпустивший первую ракету, появился на Майне. Он потянулся за пистолетом и обнаружил, что его у него нет. Он напряг мышцы, чтобы прыгнуть на Гарлока, но обнаружил, что тот не может двигаться.
   Гарлок вел свой зонд. - Кто ваш старший офицер? и прежде чем человек смог сформулировать опровержение, этот начальник беспомощно стоял рядом с ним.
   * * * *
   Потом три - и четыре. На пятом:
   "О, ты тот мужчина, которого я хочу. премьер-министр - эвфемизм для диктатора - совиг. Ракетные пусковые установки и склады ракет? ты не знаешь? Кто?"
   Появился еще один человек, и двадцать минут Плеяды носились по континенту.
   "Теперь подводные лодки, атомные и прочие, и все надводные корабли, способные запускать ракеты". Появился еще один мужчина.
   Эта работа заняла немного больше времени, так как экипаж каждого корабля нужно было телепортировать обратно на свои базы. Огромная куча мусора, которую, вероятно, можно было увидеть в телескоп даже средней мощности, быстро образовалась на третьей луне.
   "Теперь полный список ваших заводов по переработке урана, ваших военных реакторов, заводов по производству тяжелой воды и тяжелого водорода и так далее". Появился еще один человек, но звездолет не двигался.
   - Вот список растений, - и Гэрлок холодно назвал их. "Вы их запомните. Я верну вас в ваш кабинет, и вы можете - или не можете, как вам будет угодно - приказать их эвакуировать. Посмотрите на свои часы. С этого момента мы начинаем их уничтожать ровно через семьдесят два ваших часа. Все без исключения люди на территории будут убиты; любой в радиусе десяти ваших миль может быть убит. Наша взрывчатка очень мощная, но радиации нет и никакой опасности от радиоактивных осадков. Опасность заключается в ослеплении вспышкой, вспышке ожога, чистой жаре, ударной волне, сотрясении мозга и летающих обломках всех видов".
   Офицер исчез, и Гэрлок снова повернулся к премьер-министру.
   "У вас есть союзник, нация, известная как "Братство Народных Республик". Где его столица? Перетащите нас туда, Джим. Теперь, премьер-министр Совиг, вы и ваш союзник, вторая и первая по численности населения нация вашего мира, объединяетесь, чтобы уничтожить - скажем, движение клещей? - третью по величине нацию или, вернее, группу наций - нации. Севера... О, понятно. Третье место только по населению, но первое по производственным мощностям и технологиям. Их надо уничтожать, потому что их идеология не согласуется с вашей. Они слишком идеалистичны, чтобы наносить удары первыми, так что это сделаете вы. После того, как вы нанесете удар, они не смогут этого сделать. После чего вы лично будете править миром. Я добавлю к этому то, о чем ты не думаешь, но должен: ты будешь править, пока один из твоих друзей не приставит пистолет к твоему затылку и не вышибет тебе мозги".
   * * * *
   Теперь они были над столицей союзников; который запустил пять ракет вместо одной. Гарлок собрал еще четверых мужчин и изучил их.
   - Так же плохо - если возможно, еще хуже. Кто, Лингонор, является лидером вашей оппозиции, если таковые имеются? Появился еще один человек, явно принадлежащий к той же расе.
   "В каком-то смысле идеалист, но бесхребетный и коррумпированный", - объявил всем Гарлок. "Его администрация была одной из самых коррумпированных из когда-либо известных в этом мире. Мы их тоже разоружим.
   Они сделали. Операция не заняла много времени; так как эта нация - или группа, не совсем понятно, что это была - хотя и была очень многочисленной, но имела очень низкий уровень технологий.
   Звездолет переместился на станцию высоко над зданием Капитолия Наций Севера и медленно двинулся вниз, пока не повис над зданием в считанной миле. Ракеты, реактивные и тяжелые орудия были установлены и готовы, но атаки не было. Поэтому Гарлок представился различным персонажам и пригласил их на борт, а не похитил; он также не обездвижил их после того, как они были телепортированы на борт.
   "Президент, начальник штаба, председатель Верховного суда, самый выдающийся ученый, глава церкви, лидеры законодательного органа и четыре политических босса, самый крупный бизнесмен, самый крупный рабочий лидер и самый большой гангстер. Четырнадцать человек. Пока Гэрлок изучал их, его лицо ожесточилось. "Я думал оставить ваши нации вооруженными, доверить будущее этого мира вам, но нет. Только двое из вас действительно заботятся о благополучии своих народов, и один из этих двоих очень слаб. У большинства из вас мотивация не выше, чем у двух диктаторов и вашего гангстера Клайдена. Вы гораздо лучше тех, кого мы уже разоружили, но недостаточно хороши".
   Жесткий взгляд Гэрлока скользнул по группе две минуты, прежде чем он продолжил:
   "Я открываю все ваши умы, как друзей, так и врагов, друг другу, чтобы вы все могли сами увидеть, какие глубины гнили существуют там и насколько ваш мир непригоден для общения с приличными мирами этого или любого другого галактика. Чтобы что-то сделать с таким материалом, потребовался бы Сам Бог, а я не Бог. Поэтому, когда мы избавим этот мир от атомов, мы уйдем, и вы начнете все сначала. Если очень постараться, то можно не только убить всю живность на своей планете, но и сделать ее абсолютно необитаемой для..."
   - Перестань, Кли! Лола вскочила, ее глаза сверкнули. Гарлок отказался от настроенной группы, но Белль взяла ее на себя. Там все понимали каждую мысль. "Разве ты не видишь , ты сделал достаточно? Что теперь ты заходишь слишком далеко? Что эти двадцать с лишним человек, раскрывшие свой разум и получившие понимание того, что возможно, пойдут вперед, а не назад?"
   "Вперед? С такими людьми, как премьер-министры, профсоюзы и бизнес-лидеры, боссы и гангстеры, справиться? Как ты думаешь, у них достаточно крепкие шипы для этой работы?
   - Я уверен. Наш мир сделал это не лучше. Миллионы и миллионы других миров сделали это. Почему этот не может этого сделать? Конечно, может".
   - Могу я задать пару вопросов? Эта мысль исходила от высокого, подтянутого, солдатского начальника штаба.
   - Конечно, генерал Кордин.
   "Мы все считали само собой разумеющимся, что вы четверо принадлежите к какой-то сверхчеловеческой расе; тот или иной вид Homo Superior . Правильно ли я понимаю вашу мысль, что ваша раса - Homo Sapiens , такая же, как и наша?"
   - Ну конечно же, - удивленно ответила Лола. "Единственная разница в том, что мы на несколько тысяч лет старше вас".
   "Вы также сказали, что существуют "миллионы и миллионы" миров, которые решили стоящие перед нами проблемы. Были ли все эти миры также населены Homo Sapiens ? Это кажется невероятным".
   "Правда, тем не менее. На любом и каждом мире этот тип человечества физически идентичен; а умственные различия обусловлены только тем, что они находятся на разных стадиях развития. На самом деле, каждая планета, которую мы посетили, за исключением этой, регулярно скрещивает свою лучшую кровь с лучшей кровью других солнечных систем. А что касается "миллионов и миллионов", то я имел в виду лишь очень большое, но неопределенное число. Насколько я знаю, никогда не делалось даже приблизительных оценок, не так ли, Кли?
   "Нет, но, вероятно, окажутся миллионы миллионов , а не миллионы и миллионы; и в квадрате, а затем в кубе. Я предполагаю, что потребуется еще десять тысяч лет предварительных исследований, подобных тем, что мы делаем, всеми экипажами, которые могут произвести различные галактические общества, прежде чем можно будет сделать даже самую грубую оценку того, сколько планет населены взаимоплодородными человеческими народами".
   * * * *
   На мгновение группа была ошеломлена. Затем:
   "Вы хотите сказать, - спросил торговый принц, - что вы, галаксийцы, не единственные, кто совершает межзвездные путешествия?"
   "Отнюдь не. На самом деле, ваш мир - единственный из виденных нами, в котором его нет в той или иной форме".
   "Ой? Более чем в один конец? Это все еще делает его хуже. Не могли бы вы продать нам чертежи или сдать в аренду корабли?..
   "Чтобы вы могли эксплуатировать другие планеты? Мы не будем. Вы бы никуда не попали, даже если бы прямо сейчас у вас был межзвездный двигатель. Вы лично являетесь прекрасным примером того, что не так с этой планетой. Хищный, ненасытный; вы нарушаете все концепции этики, общего упадка и социальной ответственности. Технологии вашего мира настолько опережают социологию, что вы не только должны быть, но и фактически находитесь в карантине".
   " Что? "
   "В яблочко. Одна раса, о которой я знаю, регулярно осматривала вас в течение нескольких сотен ваших лет. Они не вступят с вами в контакт и не позволят вам покинуть свой собственный мир, пока вы не вырастете до уровня безответственного ребенка. Таким образом, около двух с половиной лет назад звездолет этой расы отправил вниз чувствительный элемент - разумеется, беспилотный - для проверки вашего состояния развития. Брат Совиг испарил его атомной ракетой.
   "Мы этого не делали, - заявил диктатор. "Это были воинствующие капиталисты".
   - Безмозглый, безмозглый, презренный идиот, - усмехнулся Гарлок. - Ты действительно настолько глуп, чтобы пытаться лгать своим разумом? К разумам, связанным с твоим и моим?
   - Значит, мы это сделали, но это была всего лишь летающая тарелка.
   - Точно так же, как этот корабль был для тебя всего лишь летающей тарелкой, я полагаю. Так что вот вам еще кое о чем подумать, брат Совиг, с какой бы силой ни мог генерировать ваш предполагаемый мозг. Когда вы сбили этот датчик, звездолет не ответил, а продолжил движение, не обращая на вас никакого внимания. Когда вы пытались нас сбить, мы предприняли какие-то легкие действия, но никого не убили и сейчас обсуждаем ситуацию. Теперь слушайте внимательно и помните: очень возможно, что следующий корабль, который вы атакуете таким идиотским способом, без какого-либо большего предупреждения, чем вы дали, превратит всю эту планету в шар раскаленного газа.
   - Это действительно можно сделать? - спросил ученый. Впервые он действительно заинтересовался происходящим.
   - Очень легко, доктор Чесвик, - ответил Гарлок. "Мы могли бы сделать это сами, практически не прилагая усилий и с очень небольшими затратами. Вы, я полагаю, знакомы с явлением шаровой молнии?
   "В некотором роде. Его механизм никогда не был объяснен какой-либо удовлетворительной математикой".
   -- Ну, в нашем распоряжении поле какое-нибудь...
   - Постой, Кли, - предупредил Джеймс. - Ты хочешь выкладывать здесь подобные вещи?
   - Эм... м... м. Что вы думаете?"
   * * * *
   Джеймс изучал мысли Чесвика. "Лучше, чем я думал", - решил он. "Он сделал две действительно стоящие интуиции - гениальный тип. Он работал над тем, что составляет почти теорию связи, в течение десяти лет. У него почти получилось, но вы же знаете, что интуиция такого калибра не может быть запланирована. Он может получить его завтра - или никогда. Я бы сказал, толкнуть его через горб.
   "Хорошо со мной. Мы проведем голосование - один черный шар убьет его. Брауни? Только ссылка, конечно. Несколько намеков, может быть, на применение, но никаких технологических данных".
   - Я говорю, отдай ему. Он это заслужил. Кроме того, он немолод и может умереть, прежде чем получит его, а это лишило бы их двухсот или трехсот лет.
   - Белль?
   "В пользу. Сбросить связь? Нет, - ответила она на свой вопрос. "Никакие другие разумы здесь не будут иметь ни малейшего представления о том, что это значит, и некоторым из них может быть немного полезно увидеть, как один из их собственных разумов стреляет более чем по одному стволу".
   "Спасибо, Галаксианцы". Разум ученого трепетал от нетерпения. "Я невыразимо рад, что вы нашли меня достойным такой помощи".
   * * * *
   Гарлок проник в сознание Чесвика. Сначала он произвел неизгладимое впечатление на шесть символов и их значения. Во-вторых, длинное и запутанное уравнение; которые усердно изучал ученый.
   Во время последовавшей паузы Гарлок отключил президента и начальника штаба от связи. "Мы только что дали Чесвику базовую формулу. Через пару сотен лет это даст вам полную телепатию, и тогда вы действительно начнете подниматься вверх. В этом нет ничего секретного - на самом деле, я бы посоветовал опубликовать его целиком, - но даже в этом случае было бы разумно предоставить ему и защиту, и хорошие условия для работы. Такие мозги, как его, могут находиться на расстоянии веков друг от друга в любом мире.
   - Но это... может быть... должно быть! - воскликнул Чесвик. "Я бы никогда не сформулировал это ! Это, конечно, не совсем имплицитно, но отсюда вытекает существование и необходимость электрогравитации! Новое поле реальности и эксперимента во всей науке!"
   - Да, действительно, - признал Гарлок, - и это далеко не всегда подразумевается. Вы преодолели огромный разрыв. И да, результат более гуманистичен, чем технологичен".
   Оглушительный свист Белль разнесся по всему Мейну. - Как тебе эти лакомые кусочки, Кли? она спросила. "Двести лет за семьдесят восемь секунд? У вас, ребята, будет телепатия к тому времени, когда ваш нынешний урожай младенцев вырастет. Кли, ты не жалеешь, что разозлилась, сорвалась и захотела забрать свои шарики и пойти домой? Три таких интуитивных прозрения за всю жизнь одного человека превосходят номинал, даже для гениального курса".
   "Конечно," с сожалением признал Гэрлок. "Я должен был изучить эти умы - особенно его - прежде чем делать поспешные выводы".
   - Могу я сказать несколько слов? - спросил президент.
   - Вы действительно можете, сэр. Я надеялся, что ты это сделаешь.
   "Мы были обескуражены; столкнулся с неразрешимой проблемой. Совиг и Лингонор, зная, что их собственные жизни в любом случае будут потеряны, были готовы уничтожить все живое в этом мире, чтобы заставить нас сдаться. Однако теперь, благодаря проницательности и поддержке, которые вы, жители Галаксии, дали нам, ситуация изменилась. Сведенные к обычным взрывчатым веществам, они не могут нас победить..."
   "Особенно без авиации", - вставляет Лола. "Я лично прослежу за тем, чтобы каждый бомбардировщик и истребитель, который у них сейчас есть, отправился на третью луну. На вас будет возложена ответственность следить за тем, чтобы они не восстанавливались.
   - Спасибо, мисс Монтандон. Мы позаботимся об этом. Что касается наших внутренних трудностей, я думаю, что при определенных условиях с ними можно справиться. Нашу беззаконную стихию, - он взглянул на гангстера, - можно сделать импотентом. Коррумпированную практику как капитала, так и труда можно остановить. У нас есть законы, - тут он посмотрел на членов Конгресса и судью, - которые можно обеспечить. Условия, которые я упомянул, будут трудными в данный момент, поскольку нас здесь так мало, и очевидно, что мало кто из наших людей, если вообще кто-либо из них, поверит, что такие люди, как вы, галаксийцы, действительно существуют. Не могли бы вы, мисс Монтандон, потратить несколько дней - или столько времени, сколько сможете, - на то, чтобы показать нашему Конгрессу и как можно большему количеству других групп то, чем человечество может надеяться стать?
   "Конечно, сэр. Я планировал это".
   - Боюсь, это невозможно, - сказал начальник штаба.
   - Почему, генерал Кардин? - спросила Лола.
   - Потому что вас застрелят, - прямо сказал Кардин. "У нас очень хорошая секретная служба, это правда, и мы предоставим вам любую возможную защиту; но все усилия, направленные на то, чтобы убить вас, почти наверняка увенчаются успехом.
   "Выстрелил?" - удивленно спросил Гарлок. "Как насчет? У тебя нет ничего, что могло бы пробить Щит Оператора.
   "С этим, сэр." Кардин протянул свой автоматический пистолет для осмотра.
   "О, я не изучал его... пеллетный проектор..."
   " Пеллет! Вы называете пулю четыре семьдесят пять пулей?
   "На самом деле, не так уж много... он стреляет восемь раз - стреляйте в нее всеми восемью выстрелами. Никто из них не тронет ее".
   " Что? Я не буду ! Один из этих слизняков пройдет через трех таких же женщин, как она, в ряд.
   "Тогда я буду." Пистолет прыгнул в руку Гэрлока. - Подними руку, Брауни, и поймай их. Не позволяйте им плескаться - никаких деформаций, чтобы он мог распознать свои собственные шарики.
   Держа незнакомое оружие неуклюжей, весьма неортодоксальной хваткой - что-то вроде первой попытки школьницы - Гэрлок взглянул на поднятую ладонь Лолы, и восемь выстрелов грянули так быстро, как только газы взрыва могли привести в действие механизм. Ствол пистолета оставался жестко неподвижным при всех нагрузках сверхскоростного огня. Тонкая, сильно загорелая рука Лолы даже не дрогнула под ударом этого урагана тяжелых пуль в ее явно неподдерживаемую руку. Никто не видел, как эти пули попали в ее слегка изогнутую правую ладонь, но все видели, как они падали в ее сложенную чашечкой левую руку, как капли воды, быстро капающие с конца сосульки в чашу.
   - Вот ваши пули, генерал Кардин. Лола протянула их ему с улыбкой.
   "Святые... Прыгающие... Змеи!" -- сказал генерал и:
   "Что за Торпедо!" пришла завистливая мысль гангстера.
   - Видишь ли, я в полной безопасности от "расстрела", как ты это называешь, - сказала Лола. - Так что я спущусь вниз и поработаю с тобой. Однако вы можете попросить свои новостные службы выпустить бюллетень. Я никогда никого не убивал и не собираюсь этого делать, но любой, кто попытается меня застрелить, или взорвать, или еще что-нибудь, потеряет обе руки в запястьях прямо перед тем, как выстрелит. Это удержит их от убийства любого, кто стоит рядом со мной, ты так не думаешь?
   "Я так и думал ", - подумал генерал Кордин, и покров благоговения покрыл объединенные разумы. Смысл наивно-искреннего замечания, только что сказанного этой внешне безобидной и беззащитной молодой женщиной, был просто слишком ошеломляющим, чтобы его обсуждать.
   - Что-нибудь еще на повестке дня, Кли? - спросила Лола.
   Не было, и гости звездолета были возвращены, каждый к себе домой.
   И ни один из них, можно сказать, не был в точности таким же, как он.
   Наконец, самый глубокий блок Гюнтера был пройден, и Белль осознала ранее неизвестную мысленную связь с кораблем.
   ГЛАВА 4
   - Думаю, я пойду с тобой и буду охранять тебя, Лола, - сказала Белль на следующее утро после завтрака. Кли собирается углубиться в математику на семь тысяч миль, а Джим занимается своими делами в обсерватории, и я не могу помочь ни одному из них в данный момент. Вы бы сделали работу лучше, не так ли, если бы могли сконцентрироваться на ней?
   "Конечно. Спасибо, Белль. Но помните, уже объявлено - смерти нет. Просто руки. Я не могу поверить, что на меня нападут, но они, похоже, в этом уверены".
   "Я хотел бы отделить любого такого от его головы, а не от его рук, но как это опубликовано, так это и будет выполнено".
   "Как насчет того, чтобы вместо этих тапочек надеть какую-нибудь полуудобную обувь?" - спросил Гарлок. "Это может оказаться долгой и жесткой дракой, и ваши собаки будут молить о пощаде, прежде чем вы вернетесь сюда".
   "Угу. Очень удобно и идеально подходит. Кроме того, если мне придется немного пострадать для хорошего вида в вопросе межгалактической дружбы...
   - Вы имеете в виду показуху?
   "Почему, Кли!" Белль вытаращила на него глаза. "Как ты говоришь! Но они готовы, Лола, пошли.
   Две девушки исчезли с Мейна, чтобы появиться на трибуне перед зданием Капитолия. Там был президент Бентон со своим кабинетом и некоторыми другими персонажами. Генерал Кордин и его штаб. И многие другие.
   - О, мисс Беллами тоже? Я очень рад, что вы здесь, - сказал Бентон, сердечно пожимая руки обоим.
   "Спасибо. Я пришел в качестве телохранителя. Могу я встретиться с главой вашей секретной службы, пожалуйста?
   "Почему конечно. Мисс Беллами, могу я представить мистера Авенгорд?
   "У вас есть больничная палата...? Где это, пожалуйста?
   "Позади нас, в крыле..."
   - Ты только подумай, пожалуйста, а я последу за твоей мыслью... Ах, да, вот оно. Я надеюсь, что это не будет использоваться. Вы согласны с генералом Кордином, что будет одна или несколько попыток убийства?
   - Я очень этого боюсь. Этот город буквально пронизан вражескими агентами, и, конечно, мы не знаем их всех, особенно лучших. Они знают, что если эти встречи состоятся, они провалятся; так что они в отчаянии. У нас вся эта территория покрыта как роса - сегодня утром мы арестовали уже шестнадцать подозреваемых - но все преимущество на их стороне, - мрачно закончил Авенгорд.
   - Не все, сэр, - весело улыбнулась ему Белль. "У вас есть я, и я главный оператор. То есть обладатель власти или немалой способности. О, ты прав. Сейчас готовится покушение".
   * * * *
   Пока Белль здоровалась и разговаривала, она также сканировала. Ее диапазон, ее чувствительность и ее сила были намного больше, чем у Лолы; были, вероятно, равны собственным Гарлока. Она сканировала на мили против скудных ярдов, охраняемых Секретной службой.
   "Где?"
   "Дайте мне свои мысли". Сотрудник секретной службы не понял, что она имеет в виду - телепатия, конечно, была для него в новинку, - поэтому она привлекла его внимание и направила его на некое окно в здании в паре миль отсюда на холме.
   - Но они не могли оттуда!
   "Но они могут. У них есть вполне эффективное орудие разрушения - по их мнению, "винтовка". Большой и длинный, с очень хорошим телескопом - с перекрестием. Если я просканирую их разум более точно, вы, возможно, узнаете это оружие... А, они думают, что это "зенитная винтовка Buford Mark Forty".
   "Буфорд! Боже мой, они могут нажать любую пуговицу на ее одежде - уведите ее, быстро! Он попытался прыгнуть, но не мог пошевелиться.
   - Как и ты, - приказала она. "Там был еще один Буфорд, и еще один вон там". Она руководила его мыслью. "По два человека на каждого Буфорда. Теперь в вашей больничной палате шесть ручников. Если вы пошлете людей в эти три места, вы найдете Буфордов и их рабочих. Вашему хирургу не составит труда сопоставить руки мужчинам. Если кто-то попытается убрать Буфорды или руки до того, как туда доберутся ваши люди, я их тоже сниму.
   * * * *
   Сказать, что сотрудник секретной службы был ошеломлен, значит, сказать очень мягко. Кордин говорила ему, колотя по столу и жгучим, вонючим языком, чего ожидать - или, вернее, ожидать чего угодно , несмотря ни на что и без каких-либо ограничений, - но тогда он не поверил этому и просто не мог поверить в это сейчас. Черт возьми, таких вещей быть не может. И эта красивая, хорошо сложенная, полуголая женщина - вернее, девушка, ей не могло быть и дня больше двадцати пяти, - даже если бы это был их чернобровый, высокомерный предводитель, сам капитан Гэрлок...
   "Мне двадцать три ваших года, а не двадцать пять, - холодно сообщила она ему, - и я не допущу никакого различия пола. В вашей примитивной культуре женщины, возможно, все еще позволяют вам, мужчинам, верить в ошибочность превосходства мужчин, но знайте прямо сейчас, что я могу сделать все, что может сделать любой мужчина, и сделать это лучше".
   "О, я... я уверен... конечно". Мысль Авенгорда была бессвязной.
   - Если ты хочешь, чтобы я работала с тобой, тебе лучше начать верить прямо сейчас, что есть много вещей, которых ты не знаешь, - безжалостно продолжала Белль. "Перестань верить, что только потому, что что-то еще не произошло на этой примитивной, отсталой, грязной планете, это не может произойти нигде и никогда. Однако вы верите, хотите вы того или нет, в то, что видите своими глазами?
   "Да. Меня нельзя загипнотизировать ".
   - Я очень рад, что ты так сильно в это веришь. Авенгорд не заметил, что она ни подтвердила, ни опровергла истинность его заявления. "С этой целью вы пойдете сейчас в больничную палату и увидите, как идет перевязка. Вы увидите и услышите выпуск новостей в том виде, в каком я их подготовил".
   Он ушел и вернулся сильно потрясенным.
   "Но они рассылают именно так, как это было!" - запротестовал он. "Они все так быстро разбегутся, что мы их никогда не поймаем!"
   "Ни в коем случае. Видите ли, инвалиды не верили, что потеряют руки. Их начальство тоже не поверило; они уверяли друг друга и своих подчиненных, что это просто капиталистический блеф и вздор. А так как все они еще более материалистичны, закоснелы и неверующие, чем вы, то все они теперь в большом замешательстве - в полной растерянности".
   "Вы можете сказать это еще раз. Если бы я, работая с вами и когда вы вбивали это мне в голову, не мог поверить в это больше, чем наполовину...
   "Итак, они теперь очень напуганы, а также сбиты с толку, и директор всей их шпионской системы теперь нарушает правила и прецедент, отправляя гонцов, чтобы вызвать некоторых высокопоставленных агентов для совещания с ним в его тайном месте".
   - Если вы мне скажете, где, я пойду к себе в кабинет...
   "Нет. Мы оба будем в вашем офисе в ближайшее время. Мы посмотрим, как Лола начнет. Для вас будет очень поучительно наблюдать за действительно способным Оператором за работой.
   * * * *
   Президента Бентона представили; в свою очередь закончил представлять Лолу. Многотысячная толпа ликовала. Лола заняла тщательно отмеченное место говорящего.
   "Вы можете отключить их, - она махнула рукой на батарею микрофонов, - поскольку я не пользуюсь речью. Я не только не знаю ни одного из ваших различных языков, но ни один язык не был бы достаточным. Мои мысли будут обращены к каждому человеку в этом, вашем мире".
   "Мир?" - удивленно спросил Президент. "Уж не за кулисами ли? Боюсь, они вас заклинят.
   "Моя мысль, как я буду гнать ее, не остановится", - уверяла его Лола. "Поскольку в этом мире нет телепатии, в нем нет блоков разума, и я могу покрыть планету так же легко, как один разум. Неважно, день сейчас или ночь, бодрствует кто-то или спит. Все получат мое сообщение. Раз вы желаете записи, камеры могут работать, хотя они мне и не нужны, и не нужны. Каждый увидит меня в своем воображении гораздо лучше, чем на поверхности любого тиви-трубки".
   "И я собирался выступить перед Конгрессом !" - прошептал президент генералу Кордину.
   Тогда Лола вложила всю свою тонкую личность в улыбку, направленную, по-видимому, не только на каждого отдельного человека в поле зрения, но и в отдельности на каждого человека на земном шаре; и когда Брауни Монтандон решил изобразить улыбку, это произвело впечатление сваебойного молотка. Потом пришла ее гладкая, мягко струящаяся, дружеская мысль:
   "Меня зовут, друзья этого мира Ормолан, Лола Монтандон. Те из вас, кто сейчас смотрит на экраны телевизоров, могут увидеть мое изображение. Все вы можете гораздо лучше видеть меня в своем уме.
   "Я здесь ни в каком смысле не как захватчик, а только как гражданин Первой Галактики этой, нашей общей вселенной. Я настроил свой разум на каждый из вас, чтобы передать вам сообщение от Объединенного галактического общества.
   "В этой Исследовательской группе четверо из нас, жителей Галаксии. Наша цель и наш долг здесь, как галаксианцев, открыть ваш разум некоторым основным истинам, помочь вам очистить ваш разум от заблуждений, лжи и неоправданных предрассудков; чтобы вы сами быстрее стали галаксианцами..."
   "Хорошо. Это будет продолжаться и дальше. Этого достаточно, чтобы дать вам представление о том, на что способен обученный и отточенный исполнитель. Что вы думаете об этих комфитах, шеф? Белль намеренно выбила человека из секретной службы из настроения, вызванного Лолой.
   "Хм? О, да." Авенгорд все еще был слаб. "Она феноменальна... хороша... не то чтобы хорошенькая, но искренняя и настоящая..."
   - Да, но не влюбляйся в нее. Все так делают, и никому из них это не приносит пользы. Это ее специальность, и она очень хороша в этом. Я же говорил вам, что она гладкая, гладкая работница.
   - Можешь сказать это еще раз. Авенгорд не знал, что повторяется. "Но это не акт. Она имеет в виду это, и это правда".
   "Конечно, она имеет в виду это, и, конечно, это правда. Иначе даже она, со всем своим образованием, не смогла бы продать такой большой ассортимент товаров. Затем, в ответ на невысказанный вопрос мужчины: "Да, мы все разные. Она контактор, разбрасыватель старого доброго масла, яркий пример чистоты, сладости и света - короче говоря, Смазка Путей. Я сам боец. Как вы думаете, она могла на самом деле отнять у тех мужчин руки? Угу. В последнюю минуту она бы ослабла и привела бы их в целости. Моя работа в этой операции состоит в том, чтобы выбить к черту тех, кого Лола не может убедить, например, тех шпионов, которых мы с тобой собираемся допросить довольно быстро.
   "Даже они должны быть убеждены. Я не понимаю, как кто-то может не быть".
   "Угу. Он отскочит, как град от жестяной крыши. Единственное, что можно сделать с такими отбросами, это убить их. Если вы подскажете, где ваш офис, мы перескочим туда и...
   * * * *
   Белль и Авенгорд исчезли со стенда; и такова была Лола хватка, что никто ни на платформе, ни в толпе даже не заметил, что они ушли. Они материализовались в личном кабинете Авенгорда; он, как обычно, сидел за своим столом, она, непринужденно полулежа, скрестив ноги, в большом кожаном кресле.
   "...принимайтесь за работу." Мысли Белль не были прерваны никаким течением времени. - Что ты хочешь сделать в первую очередь?
   - Но я думал, вы прикрываете мисс Монтандон?
   "Я. Как одеяло. Здесь так же хорошо, как и везде. Я буду, пока она не вернется на Плеяды . Что сначала?
   "Ой. Что ж, поскольку я не знаю, каковы ваши пределы - если они у вас есть, - вы можете делать все, что считаете нужным, и я буду смотреть, как вы это делаете.
   "Вот как надо говорить. Вы будете шокированы, когда увидите, кто такой Староста. Джордж Т. Бэзил".
   " Бэзил ! Я скажу, что это шок!" Авенгорд спокоен, сосредоточенно нахмурился. "Может быть, однако. Его никогда бы не заподозрили, но они очень хороши в этом.
   "Ага. Раньше его звали Басловковиц. Его годами дрессировали, потом посадили. Ничто из этого не может быть доказано, так как его послужной список идеален. Прирожденный гражданин, самый высокий статус в деловых и социальных кругах. Неограниченный вход и высокий уровень безопасности. Верно?"
   "Правильно... и получение достаточного количества улик в таких случаях - это чистый, настоящий ад".
   "Полагаю, я смогу убить его после того, как мы запишем все, что он знает", - предложила Белль.
   "Нет!" - отрезал он. "Сейчас слишком многие думают о нас, как о силовой команде. В любом случае, я скорее убью его сам, чем пожелаю, чтобы эта работа провалилась. Ты ведь не любишь убивать, не так ли?
   "Это преуменьшение века. Ни один цивилизованный человек этого не делает. В горячем бою да; но хладнокровно убивать любого, кто бессилен дать отпор, тьфу! Меня тошнит от одной мысли об этом".
   "С тем, как вы можете читать мысли, мы можем получить достаточно улик, чтобы отправить их всех в тюрьму, и нам придется это сделать".
   "Как насчет этого?" Белль ухмыльнулась, когда на ум пришло другое решение. "От этих первых восьми человек наверху мы узнаем много других нижестоящих, и так далее, пока мы не посадим их всех здесь. Мы объявим, что ровно столько шпионов и агентов - с именами, адресами и фактами, разумеется, - запаниковали после обращения Лолы. Они запустили свои скрытые самолеты и улетели обратно за Занавес. Затем, когда мы просканируем их мысли и запишем все, что вы хотите, я упакую их всех, очень аккуратно и бережно, в личный кабинет Совига. При том положении в мире, каким оно будет тогда, он не посмеет их убить - он просто не будет знать, что делать, когда столкнется с этим".
   * * * *
   Авенгорд с радостью согласился. Он протянул руку и щелкнул выключателем интеркома. "Мисс Кимлинг, заходите, пожалуйста".
   Дверь распахнулась. "Почему, это ты ! Но вы были на трибуне всего минуту... О! Она увидела Белль и попятилась, широко раскрыв глаза, к двери, в которую только что вошла. - Она тоже была там, а это в пятнадцати верстах ..
   - Спокойно, Фрам. Я хотел бы представить вам главного оператора Белль Беллами, которая зачищает для нас всю организацию Curtain.
   - Но как ты...
   - Неважно. телепортация. Ей понадобилось полчаса, чтобы вбить это в меня, и сейчас мы не можем тратить время на то, чтобы что-то объяснять. Я расскажу всем все, что знаю, как только смогу. А пока не удивляйтесь ничему, что происходит, и под этим я имею в виду что угодно . Такие, как солидные люди, появляющиеся на этом ковре - тут же на том месте - мгновенно. Я хочу, чтобы вы обращали пристальное внимание на все, что получает ваш разум, напрягали свою феноменальную память, слушали все, что я записываю, останавливали меня всякий раз, когда я ошибаюсь, и были уверены , что я получаю все, что нам нужно".
   - Я не знаю точно, о чем вы говорите, сэр, но я попытаюсь.
   "Честно говоря, я тоже не знаю - нам просто придется свернуть это по ходу дела. Надеюсь, мы готовы принять Джорджа Т. Бэзила, мисс Беллами. Не прыгай, Фрам.
   * * * *
   Появился Бэзил, и Фрам подпрыгнул. Однако она не кричала и не выбегала из кабинета. Мастер-шпион был крупным, самоуверенным и состоятельным типом. Он не имел ни малейшего представления о том, как его вытащили из сверхсекретного подвала в эту комнату; но он знал, где находится, и, взглянув на Белль, понял почему. Он сразу решил, что с этим делать.
   "Это возмутительно!" - проревел он, стуча кулаком по столу Авенгорда. "Глупое, своевольное нарушение прав..."
   Белль заставила его замолчать и выпрямила.
   "Высокомерный? Да, - вполне серьезно призналась она. "Однако, с точки зрения галаксианцев, у вас вообще нет никаких прав, и вы будете очень удивлены тем, насколько своевольным я буду. Я прочитаю ваши мысли до самого дна - слой за слоем, как очищаю лук, - и все, что вы знаете и все, о чем вы думаете, будет записано в мистере Уилсоне. Большая черная книга Авенгорда".
   Белль соединила все четыре разума вместе и руководила поиском, следя за тем, чтобы ни один предмет, даже самый маленький, не был упущен. Авенгорд записал каждый соответствующий предмет. Фрам Кимлинг запомнил, сопоставил и перепроверил.
   Вскоре это было сделано, и Бэзил, еще громче кричавший об этом последнем и худшем нарушении его прав, принадлежащих его личному разуму, был уведен двумя мужчинами и "положен, где он будет держать".
   - Но это вопиющее нарушение закона... - начала мисс Кимлинг.
   - Можешь сказать это еще раз! - злорадствовал ее босс. - И если бы вы только знали, как мне приятно это делать, после того, как они меня пинали !
   - Но мне интересно... ты уверен, что нам это сойдет с рук?
   - Конечно, - вставляет Белль. "Это делаем мы, жители Галаксии, а не ваше правительство или ваша секретная служба. Мы начнем с вас, но поддерживать чистоту в ваших руках, а это будет нелегкая работа.
   "Нет, не будет; но мы это сделаем. Приходите снова, скажем, через пять или шесть лет, и посмотрите".
   - Знаешь, я мог бы принять тебя на этот счет? Может быть, не та же самая команда, но у меня есть идея записать рекомендацию для повторного визита, просто чтобы посмотреть, как вы поладите. Было бы интересно.
   "Я хочу, чтобы ты. Это могло бы помочь, если бы все думали, что ты вернешься, чтобы проверить. Предположим, вы могли бы?
   "Я понятия не имею, правда. Я хотел бы, однако, и я посмотрю, что я могу сделать. Но давайте продолжим работу. Они все сейчас в том, что вы называете "баком". Какой из них вы хотите следующим?"
   Работа продолжалась. В тот вечер, конечно же, был прием; а потом мяч. И ноги у Белль действительно болели, когда она вернулась на Плеяды , но, конечно, она не хотела признаваться в этом, особенно Гарлоку.
   Ровно по истечению положенных семидесяти двух часов галаксийцы приступили к уничтожению военных атомных заводов; и вскоре после этого экипаж звездолета снова был готов к отплытию.
   И Джеймс нажал красную кнопку, которая должна была отправить их - все четверо задавались вопросом - куда ?
   Это оказался еще один мир типа Ходелла; и даже с высокоскоростным компаратором проверка диаграмм занимала больше времени, чем их создание.
   * * * *
   Следующая планета была похожа. Так было и дальше, и дальше. Время, необходимое для проверки, становилось все больше и больше.
   - Как насчет того, чтобы полностью отказаться от этой проверки, Кли? - спросил тогда Джеймс. "Что хорошего в этом? Даже если мы найдем сходство, что мы можем с этим поделать? У нас сейчас достаточно материала, чтобы команда астрономов была занята пятью годами, делая из него танк".
   "Хорошо. Вероятно, мы сейчас так далеко, что шансы найти сходство исчезающе малы. Однако продолжайте снимать; они докажут, я думаю, что Вселенная чертовски больше, чем кто-либо когда-либо думал. Это напомнило мне - вы хоть немного продвинулись в решении этой N-проблемы? Я не."
   "Я никуда не денусь, быстро. Ты должен был быть профессором математики в аспирантуре, Кли. Вы могли бы завалить каждого продвинутого ученика, который у вас был, с этим. Белль и я вместе не можем скормить его Компи в такой форме, чтобы получить определенный ответ. Однако мы думаем, что ваше предположение было верным - если мы когда-нибудь стабилизируемся где-нибудь, это, вероятно, будет относительно Ходелла, а не Теллуса. Но холодный факт того, как далеко мы должны быть к этому времени, просто пугает меня".
   - Ты и я оба, мои зрелые и старые. Мы далеко от дома".
   * * * *
   Прыжки продолжались; а две или три планеты спустя они столкнулись с инспектором Арпалоне, который не проверял их на совместимость с человечеством своего мира.
   - Не приземляйтесь, - скорбно сказало существо. "Этот мир умирает, и если ты покинешь защиту своего корабля, ты тоже погибнешь".
   - Но ведь миры не умирают? - запротестовал Гарлок. - Люди, да - но миры?
   "Миры это. Это Дилипик. Люди, конечно, тоже умирают, но нападению подвергается сам мир, а не люди. Некоторые из них, на самом деле, переживут это".
   Гэрлок направил свое внимание вниз и просканировал.
   "Вы, арпалоны, отлично сражаетесь. Разве ты не можешь победить?"
   "Нет, уже слишком поздно. Было уже слишком поздно, когда они впервые появились два дня назад. Когда дилипики атакуют настолько малочисленными силами, что ни одно из их - агентов? - устройств? - кем бы они ни были? - не могут приземлиться против нашего сияния, мир может быть спасен; но таких случаев очень мало".
   - А эта мысль, "дилипик"? - нетерпеливо спросил Гарлок. - Это просто символ - он ничего не значит - по крайней мере, для меня. Кто они такие? Откуда они?"
   "Никто ничего о них не знает", - последовал неожиданный ответ. - Даже их физическая форма - если она у них есть. Ни откуда они берутся, ни как они делают то, что делают".
   "Они не могут быть очень обычными", - размышлял Гарлок. "Мы никогда не слышали о них раньше".
   - К счастью, нет, - согласился инспектор. "Вряд ли один мир из пятисот когда-либо подвергался нападению - это первое дилипийское вторжение, которое я видел".
   - О, значит, вы, арпалоны, не умираете вместе со своими мирами? - спросила Лола. Ее сильно трясло. - Но я полагаю, что Арпалес, конечно же, знают.
   "Практически все Арпалесы, конечно, умрут. Большинство из нас, арпалонов, тоже погибнет в нынешних битвах. Однако те из нас, кто выживет, останутся в воздухе до прибытия реабилитационного флота, после чего мы продолжим нашу обычную работу".
   "Реабилитация?" - воскликнула Белль. "Ты имеешь в виду, что можешь восстанавливать планеты, настолько сильно разрушенные, что все люди умирают?"
   "О, да. Это долгая и трудная работа, но планета всегда перенаселена".
   - Пойдем вниз, - сказал Гарлок. "Я хочу записать все это на пленку".
   Они спустились около того, что когда-то было одним из крупнейших городов мира. Воздух, стратосфера и все близлежащее пространство были полны боевых кораблей всех форм и размеров; начиная от огромных шарообразных космических кораблей захватчиков и заканчивая крошечными одноместными реактивными истребителями Arpalones.
   * * * *
   Дилипики использовали только метательное оружие - размеры варьировались в зависимости от размера кораблей, от крупнокалиберных пулеметов до семидесятипятимиллиметровых скорострельных винтовок. Они также запускали тысячи управляемых ракет фантастической скорости и огромной взрывной силы.
   Арпалоны вообще не использовали ничего твердого. Каждое обороняющееся судно, в зависимости от его типа и класса, имело от четырех до сотни рефлекторов из полированного металла диаметром около четырех футов; у каждого есть маленькое черное устройство в оптическом центре, и каждый излучает плотный пучок высокоэффективной энергии. Именно по этим отражателям, и особенно по этим крошечным устройствам, был направлен огонь из стрелкового оружия, и меткость дилипиков была действительно очень хорошей. Однако каждый прожектор колебался неравномерно, и каждый истребитель пытался уклониться; а так как несколько пулевых отверстий в любом рефлекторе не сильно уменьшали его эффективность, а центральные механизмы были такими маленькими и двигались так беспорядочно, то добрых три четверти арпалонских лучей все еще действовали.
   * * * *
   В том, что эти лучи были очень эффективны, сомнений не было. По большей части невидимые, когда кто-либо сталкивался с дилипическим кораблем или самолетом, все на его пути почти мгновенно вспыхивало, и луч сверкал ослепительно белым, лиловым или ярко-синим - никогда не чем-то ниже голубого. То есть почти все материальное; орудия, боеприпасы и ракеты не пострадали. Они даже не взорвались. Когда какая бы ткань ни поддерживала их, была снесена взрывом, все подобные вещи просто рухнули; просто проваливались сквозь тысячи или сотни тысяч футов воздуха и, не заметив, врезались в то, что случилось внизу.
   Оперативная группа вторжения была выстроена в кружащийся, закручивающийся, почти цилиндрический конус, более или менее похожий на земной торнадо. Самые большие суда находились высоко над стратосферой; самые маленькие бойцы прыгали близко к земле. Каждое дилипское подразделение казалось безумно, самоубийственно настроенным на то, чтобы ничто не могло пройти сквозь эту яростную стену и помешать тому, что спускалось из космоса на землю через - вдоль? - относительно тихое "глаз" псевдоурагана.
   С другой стороны, арпалоны были безумно, самоубийственно полны решимости прорвать эту вихревую стену, попасть в "глаз", нанести там все возможные повреждения. Группа за группой прибывала группа из пяти реактивных истребителей; и, время от времени, объединенные взрывы всех пяти делали достаточно отверстий в стене, так что центральный истребитель мог пройти. Оказавшись внутри, каждый пилот поставил свой маленький аппарат с короткими крыльями прямо на хвост, открыл свои прожекторы на абсолютный максимум мощности и разброса и карабкался прямо вверх по трубе, пока не был сбит.
   И Арпалоны выигрывали битву. В стене вихря открывались все большие и большие бреши; пробелы, которые дилипикам становилось все труднее заполнять. Все больше и больше истребителей Арпалоне проникали внутрь. Они служили дольше и наносили все больше урона. Трубка становилась все уже и уже.
   Все четверо галаксианцев восприняли все это за считанные секунды. Гарлок взвесил и взорвал потрясающую бомбу, преобразующую материю, точно в центр одного из крупнейших кораблей атакующего флота. Это не имело никакого эффекта. Потом большую. Потом еще один, еще более тяжелый. Наконец, в эквиваленте более ста мегатонн он действительно получил результаты - своего рода. Орудия, боеприпасы и ракеты захватчиков были выброшены из корабля и разбросаны на многие мили во всех направлениях; но конструкция самого дилипийского корабля не пострадала.
   Белль изучала, анализировала, исследовала то, что спускалось по этой адской трубе.
   "Чистый!" Она гнала мысль. - Хватит заниматься этими чертовыми петардами и взгляните сюда - чистая, прочная сила, как шаровая молния или наше операционное поле, но совершенно другое - посмотрите, сможете ли вы проанализировать этот материал!
   "В живых?" - спросил Гэрлок, вонзая зонд в одну из штук - это были яростно излучающие сферы около семи футов в диаметре - и начал на нее настраиваться.
   "Я не знаю - не думаю, что если они существуют, то это форма жизни, которую ни один разумный человек не мог бы даже вообразить!"
   - Давай посмотрим, что они на самом деле делают, - предложил Гарлок, все еще пытаясь настроиться на эту штуку, чем бы она ни была, и продолжая следить за ней.
   Этот конкретный силовой шар попал в крышу шестиэтажного здания. Он ехал не очень быстро - пятнадцать или двадцать миль в час, - но когда ударился о крышу, то даже не замедлился. Без всякого усилия, по-видимому, она продолжала спускаться вниз сквозь бетон, сталь и стекло здания; и все на его пути чудовищно, тошнотворно, отвратительно изменилось.
   - Я просто не могу больше этого выносить, - выдохнула Лола. - Если вы не возражаете, я пойду в свою комнату, поставлю все блоки Гюнтера, которые там есть, и спрячу голову под подушку.
   - Давай, Брауни, - сказал Джеймс. "Это слишком сложно, чтобы кто -то мог смотреть. Я бы сделал то же самое, за исключением того, что мне нужно управлять этими камерами".
   Лола исчезла.
   * * * *
   Гарлок и Белль продолжали учиться. Никто из них не обращал никакого внимания ни на Лолу, ни на Джеймса.
   Вместо прежнего строительного материала канал, через который прошла тварь, теперь был наполнен сверкающей, клокочущей, извивающейся, частично жидкой, частично вязкой, непристойно отталкивающей массой чего-то неведомого и непознаваемого на Земле; что-то, что, как теперь вспомнил Гэрлок, рассматривалось Арпалонским инспектором как "голоп".
   По мере того, как этот неудержимый шар спускался через офис за офисом, он не искал людей и не избегал их. Стены, двери, окна, потолки, полы и ковры, офисная мебель и офисный персонал; все одинаково были поглощены и стали частью этого неописуемо ужасного варева.
   И след этого адски бессмысленного шара не остался скучным. Вместо этого он распространился. Это дьявольское варево въедало и растворяло все, к чему прикасалось, как струя кипятка, льющаяся в неплотно сложенную кучу сахарного песка. К тому времени, когда ненасытная сфера достигла второго этажа, вся крыша здания исчезла, и корчащийся, стремительный поток разложения стекал по внешним стенам и по улице, поглощая и преображая тротуары, людей, мостовую, столбы, провода, автомобили, люди - все, чего он касался.
   * * * *
   Глобус продолжал спускаться через подвал и подвал, пока не достиг твердой естественной земли. Затем, когда его вершина оказалась на несколько дюймов ниже уровня естественной земли, он полностью остановился и, по-видимому, вообще ничего не сделал. К этому времени буйный потоп снаружи въелся далеко в нижние этажи зданий по ту сторону улицы, а также по всем четырем сторонам квартала, и огромные массы каменной кладки и стали, пожирая несущие конструкции, проседали, крошились. , и рухнули в ядовитый поток голопа - и преобразовывались почти так же быстро, как могли падать.
   Одна огромная масса, весившая сотни, а может быть, и тысячи тонн, рухнула почти целиком; разбрызгивая вещество во всех направлениях на сотни ярдов. Но где бы ни падал каждый всплеск, возникал новый очаг атаки, и продолжалась особенно отвратительная, отвратительная ликвидация.
   - Ты можешь что-нибудь с этим сделать, Кли? - спросила Белль.
   - Не слишком много - это беспорядок, - ответил Гарлок. - Кроме того, я не думаю, что далеко мы уедем. Будет продуктивнее проанализировать лучи, которые Арпалоны используют для их разрушения, не так ли?
   Затем, целых двадцать минут, два главных оператора воздействовали на эти загадочные лучи.
   "Мы не можем собрать такие вещи в уме", - решила тогда Белль.
   - Я скажу, что мы не можем, - согласился Гарлок. "Десять мегациклов, а всего двадцать циклов в секунду". Он хрипло присвистнул сквозь зубы. "Я предполагаю, что потребуется четыре месяца, чтобы спроектировать и построить генератор для таких вещей. Это хуже, чем у нас на поле".
   "Я не уверена, что когда-нибудь смогу его спроектировать, - задумчиво сказала Белль, - но, конечно, я не такой инженер, как вы".
   - Нет, и никогда не будешь, - категорично сказал он.
   "Нет? Это то, что ты думаешь!" Даже в таких обстоятельствах Белль Беллами стремилась продолжить войну со своим руководителем проекта.
   "Это именно то, что я думаю, и я так близок к этому факту, что разница заметна".
   Белль почти - но не совсем - взорвалась. - Ну, что ты собираешься делать?
   "Пока и до тех пор, пока я не придумаю что-то эффективное, я не буду пытаться что-либо делать. Если ты со своей хваленой и хвастливой верой в неотъемлемое превосходство самки над самцом сможешь раньше меня придумать что-нибудь полезное, я съем ворону и помогу тебе сделать это. Что касается споров с вами, то на данный момент я закончил.
   Белль стиснула зубы, отскочила и рухнула на стул. Она закрыла глаза и сосредоточила все свои мысли на том, чтобы найти что- нибудь - что угодно , - что можно было бы сделать, чтобы помочь этому обреченному миру и показать этому большому, властному придурку Гарлоку, что она лучше, чем он. раньше был. Какая из двух целей была более важной, она сама не могла бы сказать, чтобы спасти свою жизнь.
   И Гарлок огляделся. Воздух и небо над ныне исчезнувшим городом были чисты от дилипских кораблей. Уцелевшие истребители "Арпалоне" и другие малые корабли не пытались приземлиться где-либо на поверхности мира. Вместо этого они летели вверх к огромным арпалонским космическим кораблям, и их один за другим втягивали в нутро. Когда каждый такой сосуд наполнялся до отказа, он взлетал вверх и выходил на более-менее круговую орбиту вокруг планеты.
   Вокруг и вокруг разрушенного мира ходили Плеяды ; запись, наблюдение, составление карт. Пятьдесят восемь из этих ужасных дилипических вихрей были сброшены на землю. Каждый большой массив суши, окруженный большими массами воды, был поражен один раз, и только один раз; от огромной площади самого большого континента до относительно крошечных расширений самых больших островов. Одна масса земли, один вихрь. Только один.
   - Как вы думаете , что это значит? - спросил Джеймс. "Боюсь или вода?"
   "Дамфино. Может быть. Давайте проверим... горы тоже. Верните нас туда, откуда мы начали - океаны и горы там довольно близко.
   Город исчез давно; на сотни почти ровных квадратных миль простиралась сверкающая, бурлящая, извивающаяся гладь - что ли? Край этого всепожирающего потока почти достиг подножия холмов, и над этим грызущим, растворяющимся краем остановились Плеяды .
   * * * *
   Небольшие озера и обыкновенные реки мало беспокоили голопа, если вообще беспокоили. Было, пожалуй, несколько повышенное сверкание, небольшое затвердевание, небольшое потемнение, некоторое замерзание и откалывание твердых глыб; но поступательное движение этой штуки заметно не замедлилось. Он выпил довольно большую реку и озеро шириной в одну милю и длиной в десять миль, а двое мужчин смотрели.
   Голоп не пытался подняться ни в предгорья, ни в горы. Это нивелировало их. Он вгрызался в их базы на своем уровне; подрытые массы, малые и большие, рухнули в гнилостную, едкую полужидкость и сгорели. Уровень голопа также не сильно поднялся, даже когда были достигнуты самые высокие горы и откололись и рухнули груды твердой породы высотой в несколько миль. Некоторое повышение, конечно, было; но материал был достаточно жидким, так что его наклон не был заметен глазу.
   * * * *
   Затем Плеяды вернулись назад, туда, где был город, к тому, что когда-то было океанским пляжем. Первоначальная волна деградации уже давно достигла этого берега, набросилась на его пески в глубокие воды и там была остановлена. Однако порочный поток теперь подкреплялся постоянно нарастающим потоком материала, который когда-то был горами. И уклон, который даже не был заметен ни в горах, ни над равниной, здесь был очень заметен.
   Когда быстро текущий голоп столкнулся с водой, вода вздрогнула, дошла до странного незабываемого холодного кипения и взорвалась каплями, струйками и зазубренными кусками чего-то, что не было ни водой, ни землей; или камень, или почва, или песок, или нечестивое зелье сатаны. Тем не менее вода победила. Его было так много! Каждая уничтоженная бочка с водой была заменена мгновенно и с энтузиазмом; без снижения уровня или давления.
   И когда вода ударила в голопа, голоп тоже сильно вздрогнул, потом еще сильнее заискрился, потом перестал искриться и потемнел, потом застыл. Однако замерзшая поверхность не была ни достаточно толстой, ни достаточно прочной, чтобы образовать эффективную стену.
   Снова и снова волна голопа поднималась достаточно высоко, чтобы треснуть и разрушить эту слабую стену; снова и снова голоп и вода в яростной, хотя и бесчувственной битве. Дюйм за дюймом береговая линия океана оттеснялась вглубь океана; но каждый дюйм, потерянный океаном, был для него тактическим преимуществом, поскольку наступающий фронт был к этому времени практически заполнен твердыми, твердыми, мертвыми глыбами собственного вещества, которые он не мог ни ассимилировать, ни удалить с места конфликта.
   Поэтому стена становилась все толще и прочнее; продвижение становилось все медленнее и медленнее.
   Затем, наконец, океанские волны все большей высоты и силы обрушились на новообразованный берег. Что вызвало эти чудовищные волны - возможно, землетрясения из-за смещения массивов гор? - ни один теллурианец точно не знал. Однако, какова бы ни была причина, эти волны прижали голопа к земле. Где бы и когда бы ни обрушивалась одна из этих чудовищных волн, выбрасывающих сотни тысяч тонн воды в глубь суши на сотни ярдов, фронт тут же стабилизировался.
   Во всем мире была одна и та же история. Везде, где было достаточно воды, вода побеждала. И общее количество воды в Мировом океане практически не изменилось.
   "Хороший. Многие люди сбежали, - сказал Джеймс, затаив дыхание. "Всех, кто живет или может быть доставлен на все острова, меньшие, чем самые большие... если они смогут найти достаточно еды и если воздух не отравлен".
   "С воздухом все в порядке, с водой тоже, и они получат еду", - сказал Гарлок. "Арпалоны будут заниматься всем, включая распространение. Я думаю о том, как они собираются реабилитировать его. Это, как инженерный проект, является подвигом, чтобы положить конец всем подвигам".
   " Брат! Вы можете сыграть это в пики!" Джеймс согласился. "За исключением того, что пройдет слишком много месяцев, прежде чем они смогут даже начать работу, я хотел бы остаться и посмотреть, как они это сделают. Как такие вещи вписываются в теорию, которую ты не признаешь теорией?
   "Не стоит выеденного яйца. Тем не менее, это дата - и, как я уже говорил раньше и могу сказать снова, если мы сможем получить достаточно данных, мы сможем построить на их основе теорию".
   Потом пошел дождь. Уже много минут сгущались тучи - черные, далеко раскинувшиеся, густые и высокие. Огромные молнии вспыхивали, щелкали и трещали; гром грохотал, катился и грохотал; дождь пошел и продолжал падать, как ливень в Колорадо. И вскоре после этого - сначала на квадратные футы, затем на акры, а затем и на квадратные мили - поверхность голопа начала отмирать. Умереть, то есть, если оно когда-либо было хоть частично живым. По крайней мере, он перестал сверкать, потемнел и застыл в толстую кожуру; который распался на блоки; который, в свою очередь, затонул, тем самым открыв вечно обновляющуюся поверхность проливному, льющему, безжалостно льющемуся дождю.
   - Ну, я не уверен, что нас здесь больше что-то удерживает, - наконец сказал Гэрлок. "Пойдем?"
   они пошли; но прошло несколько дней, прежде чем кому-либо из странников действительно захотелось улыбнуться; и Лола не выходила из депрессии больше недели.
   * * * *
   ГЛАВА 5
   Ужин закончился, но четверо все еще сидели за столом, попивая кофе и куря. Во время паузы в непринужденной беседе Джеймс вдруг выпрямился.
   - Мне нужно официальное решение, Кли, - резко сказал он. "Пока мы не связаны с United Worlds, вы, как капитан корабля и директор проекта, являетесь Боссом с большой буквы. Властелином Справедливости, Высшим и Низшим. Работы. Проверьте?"
   "На бумаге да; мои решения могут быть обжалованы и/или пересмотрены, когда мы вернемся на Базу. На практике я не ожидал, что мне придется принимать какие-то очень серьезные решения".
   - Я тоже никогда не думал, что тебе придется, но Белль скормила мне одну косточку, так что...
   "Минуточку. Насколько официально вы этого хотите? Полная форма, экраны сняты и записаны?
   "Нет, если только мы не должны. Давайте сначала изучим его. На данный момент мы находимся под Кодексом или нет?"
   "Конечно, мы".
   - Не обязательно, - резко вставляет Белль. "Не рабски к письму. Мы так далеко, и наши шансы вернуться настолько малы, что это следует интерпретировать в свете здравого смысла".
   * * * *
   Гэрлок уставился на Белль, и она ответила ему ясными и невинными глазами, как у младенца.
   - Кодекс недостаточно длинный и сложный, чтобы его можно было интерпретировать, - наконец заявил Гарлок. "Он либо применяется полностью и точно, либо не применяется вовсе. Мое решение состоит в том, что Кодекс применяется строго до тех пор, пока я не объявлю состояние Крайней Непредвиденной ситуации. Готова ли ты, Белль, отказаться от проекта, найти необитаемый теллурийский мир и начать его заселять?
   - Ну, может быть, не совсем.
   - Да или нет, пожалуйста.
   "Нет."
   - Значит, мы находимся под Кодексом. Давай, Джим.
   "Я разорвал соединение с Белль, и она отказалась подтвердить".
   "Конечно, я отказался. У него не было причин расставаться со мной".
   - У меня было много причин! - отрезал Джеймс. - Я сыт по горло этим, - он провел указательным пальцем правой руки по лбу, - заниматься так называемой любовью с женщиной, которая ни о чем не может думать, кроме как перерезать глотку другому мужчине. Она бессердечная коварная".
   - Вы оба знаете, что причины не нужны и не обсуждаются публично, - категорически сказал Гарлок. "Теперь что касается подтверждения разрыва. В простом соединении нет ни брака, ни регистрации, ни заявления о намерениях, ни о постоянстве. Таким образом, юридически или логически, нет никаких обязательств. Но в моральном плане всегда есть какое-то обязательство. Следовательно, что касается вежливости, в тех случаях, когда не существует никакого вреда, кроме как касающегося целомудрия, Кодекс призывает к соглашению без злобы. Если какая-либо из сторон настаивает на отказе подтвердить и не может показать ущерб, поведение этой стороны объявляется вежливым. Объявляется подтверждение, а нарушившая сторона игнорируется".
   "Как бы вы поступили, игнорируя главного оператора Белль Беллами?"
   - Ты прав, Джим. Однако она недолго настаивала на своем отказе. Кстати, Белль, зачем ты вообще взяла Джима?
   - Я не знал. Она пожала плечами. "Это был чистый шанс. Ты видел, как я перевернул кусок палатки.
   "Должен ли я игнорировать тот факт, что ты один из лучших ныне живущих телекинетиков?"
   "Мне не нужно ничего контролировать, если я этого не хочу!" Она топнула ногой. "Неужели вы не можете себе представить, чтобы я честно подбрасывал монету?"
   "Нет. Однако, так как это не вопрос с закрытыми экранами, я передам вам - по крайней мере устно - презумпцию невиновности. Я полагаю, следующим шагом для Лолы будет разрыв со мной. ржунимагу?"
   - Ну... Мне неприятно это говорить, Кли... Я думала, что обоюдное согласие будет лучше, но... - Лола замолчала, покраснев от смущения.
   - Она чувствует, - твердо сказал Джеймс, - как и я, что сексуальные отношения должны быть чем-то большим, чем просто снятие биологического напряжения двух частей человеческого механизма. Это вряд ли цивилизованно.
   - Подтверждаю, Лола, конечно, - сказал Гарлок. затем продолжил, частично размышляя вслух, частично обращаясь к группе в целом. "Ха. Снова причины, и очень хорошо изложенные - не сразу. Уклонения. Плоский пах. Что-то здесь очень несмешное - столь же странное, как купюра в девять кредитов. В общем, неоправданные действия, основанные на необоснованных выводах, сделанных из ошибочных предположений. Схема не ясна... но я не буду приказывать экраны, пока не придется... если причина исходит от Белль..."
   " Я ?" Белль вспыхнула. - Почему от меня?
   "...вместо Джима..." Не обращая внимания на прерывание Белль, Гэрлок задумчиво нахмурился. Примерно через минуту его лицо прояснилось.
   - Джим, - резко сказал он, - ты осознавал манипуляции Белль?
   "Нет, конечно, нет. Она не могла !"
   - Это настоящий мозговой штурм, Кли, - усмехнулась Белль. - Лучше сдайся на капитальный ремонт.
   - Хороший план, Белль, - сказал Гарлок. - Я недооценил - по крайней мере, недостаточно тщательно обдумал - твою силу; и переоценил твою этику и учтивость.
   - О чем вы говорите, шеф? - спросил Джеймс. - Ты потерял меня на парсеках назад.
   "Только это. Белль стоит за всей этой операцией; работа под прекрасной дымовой завесой".
   "Боюсь, босс сходит с ума, детишки, - сказала Белль. - Слушай его, если хочешь, но суди по своему усмотрению.
   "Но никто не мог заставить Джима и меня по-настоящему любить друг друга, - возразила Лола, - и мы действительно любим. Это настоящая любовь".
   - Принято, - сказал Гарлок. "Но она могла бы помочь ему в этом; и она готова воспользоваться всеми возможными преимуществами создавшейся таким образом ситуации.
   - Я все еще не вижу этого, - возразил Джеймс. - Да ведь она даже не подтвердила наш разрыв. Она еще нет.
   "Она бы это сделала в самый подходящий психологический момент; продержавшись достаточно долго, чтобы поставить вас обоих в обязательство перед ней. Кроме того, были бы определенные условия. Ее план состоял в том, что после смены пар..."
   - Я бы не стала с тобой в паре, - злобно вмешалась Белль, - если бы ты был единственным мужчиной, оставшимся в макрокосмической вселенной!
   - Часть дымовой завесы, - объяснил Гарлок. "Повторное соединение дало бы ей две линии атаки на меня, которые можно было бы использовать одновременно. Во-первых, поработать надо мной в постели..."
   "Видеть?" - прервала Белль. - Он думает, что у меня вообще нет сердца.
   - О, у тебя может быть такой, но он не мягче твоей головы, а алмаз может поцарапать. Во-вторых, работать над вами двумя, без каких-либо приемов, чтобы сформировать против меня команду из трех человек. Ее обвинения в том, что я теряю хватку, стали очень умным первым ходом".
   - Думаешь, я позволил бы ей воздействовать на меня? - потребовал Джеймс.
   - Она Прайм - ты ничего об этом не знаешь. Однако ничего не произойдет. Я также не позволю ей запутать реальную проблему. Белль, ты либо внутри Кодекса, либо свободный агент вне его. Который?"
   "Я четко обозначил свою позицию".
   "Для меня да. Джиму и Лоле, решительно непонятно.
   - Тогда неясно. Вы не можете меня принуждать!
   "Если вы следуете Кодексу, нет. Если нет, я могу и буду. Если с этого момента ты хоть как-нибудь нападешь на Джима Джеймса, я запру тебя в твоей комнате блоком Гюнтера.
   - Ты бы не посмел ! она дышала. "Кроме того, вы не могли, не до следующего прайма".
   "Не делайте ставку на это, - посоветовал он.
   После целой минуты молчания отношение Гэрлока внезапно изменилось на его обычное небрежное дружелюбие. "Почему бы не оставить это прямо здесь, Белль? Я могу жениться на них со всеми официальными украшениями. Почему бы не позволить им по-настоящему насладиться медовым месяцем?"
   "Почему бы и нет?" Манера Белль изменилась, чтобы соответствовать манере Гарлока, и она тепло улыбнулась. - Подтверждаю, Джим. Вы двое действительно серьезно, не так ли? Брак, декларации, регистрация и все? Я желаю - искренне и по-настоящему желаю вам - всевозможного счастья.
   - Мы действительно серьезно, - сказал Джеймс, обнимая Лолу за талию. - И ты не... не будешь мешать?
   "Ничуть. Сейчас я не смог бы, даже если бы захотел. Белль криво усмехнулась. "Видите ли, дети, вы пропустили главную особенность шоу, поскольку вы не можете точно знать, что такое Главный Оператор. Особенно вы не можете знать, что такое Клеандер Симмсворт Гэрлок на самом деле - он настоящий тигр на колесах. Мы втроем могли бы шлепнуть его по кривым ногам, но, конечно, все шансы на это исчезли только сейчас. Так что, если вы двое хотите совершить большой прыжок, вы можете сделать это с моего благословения, а также с благословения Кли. Я уберу со стола".
   * * * *
   Эта небольшая рутинная работа - быстрое складывание всего в скатерть и подъем в желоб сделали свое дело - Белль настроила диктофон.
   - Вы оба полностью уверены, что хотите полного лечения? - спросил Гарлок.
   Оба были уверены, и Гэрлок прочитал краткие, но торжественные брачные строки.
   Когда молодожены вышли из комнаты, Белль повернулась к Гэрлоку с насмешливой улыбкой. - Ты собираешься попросить меня составить тебе пару, Кли?
   "Конечно". Он улыбнулся ей в ответ. - По крайней мере, я должен тебе отомстить. А если серьезно, мне бы это очень понравилось, и мы подходим друг другу как Грейс и Пуаз. Посмотрите на это зеркало. Вы когда-нибудь видели более подходящую пару? Дашь мне попробовать, Белль?
   "Я не буду," сказала она, решительно. Я возьму назад то, что сказал некоторое время назад - если бы вы действительно были единственным оставшимся мужчиной, я бы так и сделал, - но в нынешнем виде ответ - определенное, громкое и окончательное " Нет ".
   "Определенное" и "звучное", да. "Окончательный", я не приму. Я буду ждать."
   - Ты будешь долго ждать, Бастер. Моя дверь с этого момента будет заперта. Спокойной ночи, доктор Гарлок, я иду спать.
   "И я тоже." Он прошел с ней по коридору к их комнатам, двери которых были напротив друг друга. "В соответствии с Кодексом запирание двери - бессмысленный жест. Мой останется разблокированным. Я приглашаю вас заходить, когда захотите, и официально заверяю вас, что такой вход не будет рассматриваться как вторжение в частную жизнь".
   Не говоря ни слова, она вошла в свою комнату и закрыла дверь с твердостью, едва ли не насильственной. Ее замок резко щелкнул.
   * * * *
   На следующее утро, после завтрака, Джеймс последовал за Гэрлоком в его комнату и закрыл дверь.
   Кли, я хочу тебе сказать... Я не хочу быть неряшливым, но...
   - Хочешь лизнуть?
   "Конечно нет!"
   - Значит, речь идет о Брауни.
   "Ага. Ты мне всегда безумно нравился. Восхищался тобой. Герой, вроде..."
   "Ага. Я цитирую. "Жестче сердца фараона". "Холоднее замороженного гелия" и все такое прочее. Но эта штука с Брауни... - Он протянул руку; две крепкие руки с сокрушительной хваткой. "Как ты мог уволиться? Просто напряжение, если не что иное".
   "Небольшое напряжение не повредит мужчине, если только оно не позволит ему это сделать. Я обходился без него в течение нескольких месяцев подряд, и он свободно бегал вокруг меня со всех сторон".
   "Но она такая... у нее есть все !"
   "Говорит заколдованный жених. На мой вкус, ее нет. Полагаю, она сказала вам, объясняя некий факт, что я сказал ей, что она не в моем вкусе?
   "Да, но...."
   "Ее все еще нет. Она очень хороший человек, с очень хорошим характером. Она одна из двух самых почти идеальных молодых женщин своей расы. Ее лицо красиво. Ее тело - мечта художника. Ее разум - один из самых лучших. Кроме всего этого, она очень хорошее яйцо и очень вкусное блюдо. Но поставьте себя на мое место.
   * * * *
   "Вот этот образец, который мы только что описали. У нее чрезвычайно высокие идеалы, и она девственница; никогда особо не возбуждался. Кроме того, она так наелась этой тошнотворной чепухи, которую в нас вливают, - пропаганды, ракетного масла, бутафории и психологической тарабарщины, - что она вылетает из ушей. Она так напичкана этим, что собирается соединиться с тобой, будь прокляты идеалы и девственность, даже если это ее убьет; хоть она и трясется, но до пяток - желтая от испуга. Кроме того, она боится и всегда будет бояться тебя до полусмерти - она думает, что ты какой-то робот. Она мечтательная, легкомысленная неженка. Сападилья. Присоска для плавной линии воздушного сока и лепешек. нет позвоночника; нет дна. Безвольный кукольный ребенок. Чисто домашнее животное - вы никогда не сможете любить ее больше, чем полувзрослого котенка..."
   "Это адская картина!" Джеймс яростно вмешался. - Даже с твоей хладнокровной репутацией.
   "Влюбленные люди не могут быть объективными, вот и все. Если бы я увидел ее через тот же набор фильтров, что и ты, я бы тоже в нее влюбился. Итак, давайте посмотрим, сможете ли вы использовать свой мозг вместо своих возмущенных чувств, чтобы ответить на гипотетический вопрос. Если бы вышеизложенное было правдой, что бы ты сделал, Джуниор?
   - Думаю, я бы прошел. Мне пришлось бы, если бы я хотел посмотреть на себя в зеркало на следующее утро. Но это такой безбожно косоглазый образ, Кли... Но если это на самом деле твой образ Брауни - а ты не лжец - какую женщину ты мог бы полюбить? Если есть?"
   "Белль".
   " Белль ! Белль Беллами ? Пылающие Фурии Ада! Тот самый айсберг? Этот эгоист? Та самая Иезавель? Она самая сваренная вкрутую красотка, которая когда-либо сходила с ума".
   "Правильно, по всем пунктам. А еще она кривая и коварная. Она приземленная и возвышенная лгунья по инстинкту и обучению. Я мог бы добавить намного больше. Но у нее есть мозги, способности и мужество - мужества достаточно, чтобы снабжать женский армейский корпус. У нее есть позвоночник, дно и драйв. Так что представьте себе, как она оттаяла и действительно копает уголь, широко распахивая все сорок факелов. Спина к спине с вами, когда вы окружены; она бы не сдалась и не дала бы. Или крылом и крылом - удерживая луч, будь ад или искривление пространства. Покатайте его по языку, Джим, и порадуйте свои вкусовые рецепторы.
   "Ну, может быть... если у меня такое сильное воображение... это сложный план для чтения. Я не могу представить готовую статью. Тем не менее, ты такой же жесткий, как и она, только еще жестче. У вас есть больше, чем нужно. Может , ты сможешь сделать из нее христианку. Если это так, у вас может быть что-то; но будь я проклят, если я увижу, что именно. Что бы это ни оказалось, меня не волнует ни одна часть этого. Ты мог бы получить все это".
   "В яблочко; и вы можете получить свой брауни.
   "Я начинаю видеть. Я не думал, что у тебя есть что-то подобное в твоем холодном стальном каркасе. И я хочу извиниться..."
   - Не делай этого, мальчик. Если когда-нибудь настанет время, когда ты будешь настолько мягок со мной, что перестанешь говорить об этом и начнешь просеивать свой язык... - Гэрлок сделал паузу. Один из немногих раз в жизни он не мог подобрать слов. Он сунул руки в карманы и пожал плечами. - Черт, я тоже не хочу стать сентиментальным... так что... ну, как ты думаешь, сколько мужчин могли бы пройти со мной этот адский путь, не убив меня или я не убил бы их?
   - О, это не...
   - Ставь на кон, Джим. Я знаю, кто я. только один. ты. Один человек на шесть миллиардов. Хорошо; сколько женщин могли бы прожить со мной год и не сойти с ума?"
   "Много их; но, будучи мазохистами, они, вероятно, сведут вас с ума. И ты не выносишь "глупости"; который, по определению, всех выпускает. Нет, это сложный заказ.
   "Проверять. Она должна быть достаточно сильной и жесткой, чтобы ни в коем случае не бояться меня. Способный и стремящийся противостоять мне и отбить его. Прижимать мои уши к моему черепу каждый раз, когда она думает, что я не в себе. делайте это умело, точно и аккуратно, с силой и контролем; при этом не причинив себе никакого вреда и не изменив своего основного чувства ко мне. Короче говоря, женщина Джима Джеймса Девятого".
   "Хм? Адские паяльники! Думаешь, я похожа на Белль Беллами?
   - Не на девять тысяч мегациклов. Как Белль Беллами может быть и должна быть. Как я надеюсь, она будет. Я, конечно, тоже должен отдать - может быть, мы сможем сделать друг из друга христиан. Я признаю, что это настоящая мечта, но это будет Белль или никто. Но я не привык так шлепать - пошли.
   - Я рад, что ты это сделал, здоровяк - один раз в жизни полезно для души. Я бы сказал, что вы были влюблены в нее прямо сейчас, но если бы это было так, вы бы не смогли препарировать ее, как образец на столе, как вы это только что делали. Ты или не ты?"
   - Будь я проклят, если узнаю. Вы с Брауни считаете, что концепция любви поэтов верна. Фактически, вы приводите доводы в пользу его достоверности. У меня никогда не было, и сейчас нет... но при определенных условиях... я просто не знаю. Спроси меня снова как-нибудь; скажем, через месяц?
   - Это самое верное, что ты знаешь. О брат! Это то, на что я буду смотреть, не отрывая глаз от стеблей!"
   * * * *
   Всю следующую неделю Белль запирала дверь каждую ночь. Еще несколько ночей она не запирала его. Затем, однажды ночью, она оставила его приоткрытым. На следующий вечер они снова вместе подошли к своим дверям.
   - Я оставил дверь открытой прошлой ночью.
   - Я знаю, что ты это сделал.
   "Что ж?"
   - И ты кричишь на небеса, что я его открыл? И посадить меня на пленку за своевольную вежливость? За преднамеренное интерсексуальное вторжение в частную жизнь?
   * * * *
   "Взрыв и проклятье! Ты прекрасно знаешь, Кли Гарлок, я бы не стал проворачивать такой грязный, паршивый трюк.
   "Может быть, тогда мне следует извиниться, но на самом деле я понятия не имею, чего бы вы не сделали". Он смотрел на нее, его лицо было задумчивым. "Как вы, наверное, знаете, я очень мало общался с женщинами. Это немногое всегда было на логическом уровне. Ты такой совершенно новый опыт, что я не могу понять, что тебя движет".
   - Значит, ты боишься меня, - усмехнулась она. "Это оно?"
   "Достаточно близко."
   - И я полагаю, это тебя тот карикатурист, как его там, использует в качестве модели для "Робкого Тимми"?
   - Раз уж ты догадался, то да.
   - Ты... ты ласка ! Она сделала три быстрых шага по коридору, потом назад. "Вы говорите, что моя логика косоглазая. Какую систему вы используете сейчас?"
   "Я пытаюсь разработать такой, чтобы он соответствовал вашему".
   - О... Наверное, я пригласил его, потому что знаю, что ты не боишься ни Бога, ни мужчины, ни женщины, ни дьявола... и ты достаточно большой, чтобы тебе не приходилось все время это доказывать. Она вдруг рассмеялась, и ее лицо заметно смягчилось. "Слушай, ты, большой ублюдок. Почему ты никогда не выбиваешь меня из внешней петли? Если бы я был на твоем месте, а ты на моем месте, я бы давно вырвал себе передние зубы.
   "Я не уверен, знаю ли я лучше или боюсь. В любом случае, я не буду раскачивать лодку так далеко от берега.
   "Скажи ты. Ты прекрасна, Кли, просто бесценна. Ты знаешь, что ты единственный мужчина, которого я когда-либо встречала, которого я не могла заставить упасть на меня, как камень, падающий со скалы? И что падение слишком склонно, чтобы быть наоборот?
   "Первый, как я подозревал. Второе - химически чистое ракетное масло".
   - Я надеюсь , что да... Хотел бы я быть в этом так же уверен, как и ты... Видишь ли, Кли, я действительно ожидал, что ты войдешь прошлой ночью, и в этом действительно не было ни капли кости. Ты же не думаешь, что я приглашу тебя в свою комнату?
   "Не понимаю, почему бы и нет. Однако, поскольку никакая система логики, по-видимому, не применима, я принимаю ваше решение как факт. По той же причине, хотя и несостоятельной, если я попрошу вас еще раз, вы снова откажетесь. Так что все, что мне остается, это силой затащить тебя в мою комнату.
   Он обнял ее левой рукой и легонько надавил на ее бок; под которым она начала медленно двигаться к его двери.
   - Вы признаете, что применяете силу? она спросила. Ее лицо было непроницаемо; ее ментальный блок был в полной силе. "Что меня принуждают? Определенно?"
   - Определенно, - согласился он. "По крайней мере, десять дин чистой грубой силы. Недостаточно, чтобы повлиять на запись, но, надеюсь, достаточно, чтобы повлиять на вас. Если это не так, я буду использовать больше".
   - О, десяти дин достаточно. Именно поэтому это сила.
   Она подняла к нему лицо и обвила обеими руками его шею. Его правая рука вступила в действие вместе с левой, и Клеандер Гарлок совсем забыл о динах и магнитофонных лентах.
   Через некоторое время она высвободила одну руку; потянулся; открыл свою дверь. Он подхватил ее и, не отрывая губ от губ, перенес через порог.
   * * * *
   Через несколько прыжков они встретили своего первого по-настоящему старого Арпалоне. Этот инспектор был настолько стар, что его кожа вместо обычного яркого чистого кобальтово-синего цвета была тусклой и тяготела к серой. Старик был странно словоохотлив для Стража; он хотел, чтобы они сделали паузу и посплетничали.
   - Да, я одинок, - признался он. "Прошло много времени с тех пор, как я ни с кем не обменивался мыслями. Видите ли, никто не посещал эту планету - ее имя Груб - с тех пор, как почти все человечество было убито несколько периодов назад...
   "Убийство? Как?" - резко спросил Гарлок. - Не Дилипик?
   "О, вы видели их? У меня никогда не было. Нет, ничего почти такого плохого. Просто Озобы. Сам мир почти не пострадал. Реабилитация будет простым делом, поэтому нет никакой реальной причины, по которой некоторые из этих Инженеров..."
   "Зверь!" Лола выстрелила в мужа узким лучом мысли. "Кого волнуют скалы и грязь планеты ? Важны люди, а его мертвы, и он совершенно спокоен , одинок !
   - Не позволяй этому сбить тебя с толку, детка, - успокаивал Джеймс. - Он арпалоне, ты же знаешь; не социолог-антрополог".
   "...не следует время от времени приходить сюда и проводить несколько часов, но они этого не делают. Слишком заняты своими делами, говорят они. Но хотя физически вы человек, ментально вы им не являетесь. Вы все слишком... слишком... Я не могу точно выразить свою мысль, но... больше похоже на то, что вы были людьми-бойцами, если такое возможно.
   "Мы бойцы. Там, откуда мы родом, большинство людей - бойцы".
   "Ой? Я никогда не слышал о таком. Откуда ты можешь быть?"
   Это потребовало долгих объяснений, поскольку арпалоны никогда не слышали о межгалактических путешествиях. - Значит, вы готовы сражаться плечом к плечу с нами, арпалонами, против врагов человечества? Вы действительно делали это время от времени и побеждали?
   "Конечно, есть".
   "Я гладкий. Жду звонка о помощи в любое время. Не могли бы вы дать мне достаточно вашего мысленного шаблона, доктор Гарлок, чтобы я мог позвонить вам в случае необходимости? Спасибо."
   "Что заставляет вас думать, что вы получите сигнал SOS так скоро? Откуда?"
   "Потому что эти вторжения озобе происходят циклично, с разницей в годы, но всегда есть несколько планет, атакованных почти в одно и то же время. На этот раз мы были первыми; так что очень скоро будет один или два других".
   - Они всегда... убивают всех людей? - спросила Лола.
   - О нет, едва ли в половине случаев. Зависит от того, сколько истребителей есть на планете, и сколько помощи извне сможет туда добраться в ближайшее время.
   - Значит, ваш звонок может исходить из любой другой солнечной системы в этом районе? - спросил Гарлок.
   "Да. Примерно в шести световых годах от нас пятнадцать обитаемых планет, и мы образуем сплоченную группу".
   "Что это за озобы?"
   "Животные. Теплокровные, но несушки, а не млекопитающие. Вот так, - и Инспектор представил им в воображении существо, чем-то похожее на летающих тигров Ходелла, за исключением того, что цвет был черный, переходящий в радужно-зеленый на концах. Также он был вооружен коротким и тяжелым, но очень острым жалом.
   - Говорят, что они приходят из космоса, но я в это не верю, - продолжал старик. "Что будет делать теплокровный в космосе? Кроме того, они не могли найти никого, кто мог бы отложить там яйца. Нет, сэр, я думаю, что они живут где-то здесь, на Грубе, может быть, прячутся в пещерах или где-то еще лет десять или тринадцать... но это тоже не имеет смысла, не так ли? Я просто не знаю..."
   * * * *
   Гарлок наконец оторвался от одинокого инспектора, и " Плеяды " двинулись вниз.
   "Это самая ужасная вещь, о которой я когда-либо слышал в своей жизни!" Лола взорвалась. - Как осы - только хуже - люди не жуки! Почему бы всем планетам не собраться вместе и не разработать что-то, что убьет всех озобе в каждой системе группы?"
   - В этом слишком много костей, чтобы я мог ответить, - сказал Джеймс.
   - Я схвачу этого Инженера, как только мы приземлимся, - мрачно сказала Лола, - и воткну в него булавку.
   Инженерное бюро они нашли достаточно легко, в уютном лагере далеко за пределами большого города. Они приземлили звездолет и отправились пешком; наслаждаясь контактом с твердой землей. Главный инженер тоже был арпалоном - инженеры были не отдельной расой, а обитателями планеты чрезвычайно высоких технологий, - но он кое-что знал о космических двигателях. Его специальностью была реабилитация; он был главным начальником реабилитационной бригады...
   * * * *
   Затем Лола оттолкнула Гэрлока. Да, Озобы прибыли из космоса. Он был в этом уверен. Да, они откладывали яйца в телах людей. Да, они, вероятно, остались живы довольно долго - или могли бы, за исключением бригады реабилитационного центра. Нет, он не знал, что вылупится - он никогда не позволит никому прожить так долго, но что, черт возьми, еще может вылупиться, кроме Озобеса? Нет, не один. Ни одного проклятого. Если бы хотя бы один из них когда-либо сделал это, в любом мире, где он руководил работой, он потерял бы свою должность босса и ушел бы в шахты на полгода....
   "Нелепый!" - отрезала Лола. "Если озобесы вылупились, они не могли появиться из космоса. Если бы они пришли из космоса, взрослая форма должна была бы быть чем-то, что могло бы тем или иным образом вернуться в космос. Это простая элементарная биология. Разве ты этого не видишь?
   Он этого не видел. Ему тоже было наплевать. Это не его дело; он был реабилитологом.
   Лола с отвращением побежала обратно к кораблю.
   "Еще кое-что еще более нелепо, и это твое дело", - сказал Джеймс главному инженеру. - Мы с Гэрлоком оба инженеры - лучшие. Мы точно знаем, что стопроцентную уборку на такой работе, как эта - миллионы - просто не сделать. Когда-либо. При любых условиях. Ты врешь себе в зубы или ты настолько туп, что сам в это веришь?
   - Ни то, ни другое, - упрямо настаивал Инженер. "Я сам задавался вопросом, как я мог получить их все, но я всегда делаю - каждый раз до сих пор. Вот почему они дают мне большую работу. Я хорош в этом."
   - О... Лола права, Джим, - сказал Гэрлок. "Вылупляется взрослая форма; что-то настолько отличное, что они даже не узнают его. Что-то способное попасть в космос. Достаточно выживших, чтобы произвести следующее поколение".
   "Конечно. Я скажу Брауни - она будет в восторге.
   "Ей будет более чем приятно - она захочет найти здесь кого-нибудь с тремя работающими мозговыми клетками и дать им послушать". Затем инженеру: "Ты знаешь, как восстанавливают планету, которую голоп сравнял с землей?"
   "Вы видели один? У меня никогда не было, но, конечно, я изучал его. Медленно, но не слишком сложно. После убийства материал выветривается за несколько лет - из него получается замечательная почва - что делает его медленным, так это то, что вам нужно ждать пятьдесят или сто лет, пока горы снова отстроятся и землетрясения прекратятся..."
   - Извините, пожалуйста, мне звонят - нам нужно уходить прямо сейчас.
   Звонок был от инспектора. Ближайшая планета, Кламер, подвергалась вторжению озобов и нуждалась во всей возможной помощи.
   * * * *
   Через несколько секунд " Плеяды " были у входа.
   - Где этот Кламер? - спросил Гарлок.
   Инспектор указал на мысль; все четверо последовали за ним.
   - Пошли, Джим. может быть...."
   "Минуточку!" - отрезала Лола. Она тяжело дышала, ее глаза почти сыпались искрами, когда она повернулась к старому Арпалоне и так настойчиво внушила ему мысль, что он вздрогнул.
   "Вы, так называемые "Стражи человечества", заботитесь о человечестве, которое вы должны защищать?" - злобно спросила она, мысль сверлила и крутила, - или ты просто бездельничаешь на работе и делаешь как можно меньше, чтобы тебя не уволили?
   Белль и Гарлок посмотрели друг на друга и ухмыльнулись. Джеймс был удивлен и потрясен. Эта женщина, дующая в пух и прах, была не Брауни Монтандон, которую никто из них не знал.
   "Мы делаем все, что в наших силах", - инспектор был не только шокирован, но и оскорблен и оскорблен. "Если есть какая-то одна возможная вещь, которую мы не сделали, даже самую маленькую..."
   "Есть много!" - отрезала она. - Тогда это, должно быть, просто глупость. Здесь должен быть кто -то , кто знаком хотя бы с элементарной биологией! Ты должен был ликвидировать этих паразитов Озобе давным-давно. Все, что вам нужно сделать, это выяснить, каков его жизненный цикл. Сколько этапов и какие они бывают. Как взрослые люди попадают в космос и куда они попадают, - и она продолжала, мелькая мыслями, объяснять во всех подробностях.
   - Вы достаточно умны, чтобы понять это?
   "О, да. Ваша мысль может оказаться правдой.
   "И вы достаточно заинтересованы, чтобы узнать, чье это будет дело, и довести его до конца?"
   "Да, конечно. Если это сработает, я прославлюсь тем, что предложил это. Я отдаю вам часть кредита..."
   "Оставь себе честь - только проследи, чтобы это было сделано !" Она повернулась к Джеймсу. "Эта потеря человеческих жизней настолько ужасающе ненужна! На этот раз мы едем в Кламер, и больше никуда. Нажми на кнопку, Джим.
   - Все, что я могу сделать, это подготовиться к этому, детка. Будь мы..."
   "Мы доберемся!" она вспыхнула. "Нам пора сделать перерыв. удар это! На этот раз корабль направляется в Кламер , если нам всем придется выйти и толкнуть его туда! Теперь нажми эту кнопку!"
   Джеймс нажал кнопку, заглянул в свой сканер и застыл; пристальный взгляд. Он даже не свистнул. Белль, однако, сделала; с оглушающей громкостью. Рот Гэрлока открылся от самого большого сюрприза в его жизни. Они были в одной галактике!
   Все трое так долго и интенсивно изучали карты конфигураций туманностей, что распознавание полносферной идентичности было автоматическим и мгновенным.
   Лола, уткнувшись головой в сканер, уже зарегистрировалась у портового инспектора.
   - Это Кламер! - громко закричала она. "Я же говорил тебе, что пришло время изменить нашу удачу, если мы потянем достаточно сильно! Их атакуют озобы, и они звали на помощь, и они не думали, что мы сможем добраться сюда так быстро, и нас не нужно проверять, потому что мы совместимы, иначе мы не смогли бы приземлиться на Groobe!
   Пять долгих минут Гэрлок держал звездолет неподвижным, изучая всю ситуацию. Затем он провел зонд через мысленный щит генерала, отвечающего за всю оборонительную операцию.
   "Линейный крейсер " Плеяды " под командованием капитана Гарлока прибывает на службу в ответ на ваш сигнал SOS, полученный на Грубе".
   Генерал, как бы сильно он ни был занят, бросил все остальные дела. - Но ты человек ! Ты не умеешь драться!"
   "Посмотри на нас. Вы, видимо, не знаете, что базы Озобе находятся на обратной стороне вашей луны. Они привозят свои истребители большую часть пути на транспортах.
   - Да не может быть! Они идут со всех сторон из глубокого космоса!
   "Это то, что они хотят, чтобы вы думали. Они созданы, чтобы выдерживать многие часы при нулевом давлении и почти абсолютном нуле холода. Вопрос: если мы уничтожим весь их транспорт, скажем, за три часа, сможете ли вы справиться со всеми истребителями, которые будут в это время в воздухе или в близлежащем космосе?"
   "Очень легко. Они еще почти не начались. Я назначаю вас адмиралом-временным Гарлоком, командующим космическими операциями, и буду направлять к вам всех других космических истребителей, которые могут прибыть. Спасибо, сэр. Удачи."
   Генерал снова обратил внимание на свой кипящий кабинет. Его ум задавался вопросами о том, что представляют собой эти не-люди, откуда они так много знают и так далее; но он выкинул их из головы и быстро и эффективно вернулся к работе. Джеймс поднял " Плеяды " примерно на тысячу миль от Луны.
   "Сколько времени нужно, чтобы научиться бомбить бомбы, Джим?" - спросила Лола.
   "Около пятнадцати секунд. Все, что вам нужно сделать, это захотеть . Ты действительно?"
   "Я действительно. Если я не сделаю что-нибудь, чтобы помочь этим людям, - ей не приходило в голову, что она уже проделала огромную работу, - я никогда себе не прощу.
   Джеймс показал ей; и, к ее большому удивлению, она обнаружила, что это очень легко сделать.
   * * * *
   Корабли, перевозившие силы вторжения, представляли собой огромные сферические оболочки, оснащенные двигателями ближнего действия - и ничем другим. Ни жилья, ни удобств, ни еды, ни воды, ни даже воздуха. Каждый транспорт, набитый до отказа еще послушным грузом, умчался прочь; развернуться, чтобы приблизиться к Кламеру с заранее заданного направления. Однако он не приблизился к поверхности планеты. Примерно в двух тысячах миль от него открылись большие порты, и груз был выброшен в космос, а остаток пути падать под действием силы тяжести. Затем пустая оболочка с одним пилотом на борту помчалась обратно за новой загрузкой.
   "Как тяжелые выстрелы, Кли?" - спросил Джеймс. Он и Лола лезли в свои сканеры. "Не потребуется эквивалент килотонны, не так ли?"
   - Полкилограмма - это много, но здесь нет смысла слишком придираться к точности.
   * * * *
   Гарлок и Белль уже бомбили; Джеймс и Лола вздрогнули. Поначалу медлительная и неуклюжая, Лола вскоре освоила эту технику и стреляла взрыв за взрывом вместе с остальными. Загруженные транспортные суда больше не покидали Луну. Ни один пустой, возвращаясь к луне, не достигал ее. Гораздо меньше, чем за три часа, о которых упомянул Гарлок, все транспортные суда Озобии были уничтожены.
   - А теперь начинается настоящая работа, - сказал Гарлок, когда Джеймс опустил звездолет в нескольких милях от поверхности Луны.
   Эта поверхность была покрыта кратерами и зубцами, точно так же, как и та половина, которая всегда была обращена к Кламеру. На глаз не было видно ни признаков активности, ни чего-то необычного. Даже огромные люки, теперь все закрытые, в точности соответствовали окружающей обстановке. Однако под землей активность была очень интенсивной; а теперь совсем запутался.
   - Да ведь нигде нет ни одного взрослого! - воскликнула Лола. "Я думал, что все место будет полно их!"
   - Я тоже, - сказала Белль. "Однако, оглядываясь назад, это достаточно просто. Сделав свою работу, они были убиты и съедены. Последняя трапеза, наверное.
   "Боюсь, что так. Кем бы они ни были, у них были руки и мозги. Вы только посмотрите на эти магазины и машины!"
   - Что нам делать, босс? - спросил Джеймс. "Сначала запустить шаблон поиска?"
   "Нам придется, я думаю, прежде чем мы сможем выложить работу".
   Он был запущен, и Гэрлок задумался, нахмурившись. "Почти половина луны покрыта сотами. Придется нам отшлифовать его. Сначала по периферии, затем по спирали к центру. Эта луна не очень большая, но даже в этом случае это будет чертовски долгая работа. Любые предложения, кто-нибудь? Джим?"
   "Полагаю, единственный способ. Вы не можете сделать это попал или промахнулся. Я чертовски рад, что у нас есть много материала в нашей оперативной области и много гидрида для двигателей. Все лошади узнают, что они были на работе, прежде чем они снова заполнят поле".
   - Так ты, Младший, поверь мне... Готовы? Начинай взрывать".
   Затем в течение трех часов " Плеяды " медленно двигались - для нее - по проложенному и автоматически управляемому курсу. Было очень легко сказать, где она была; резко очерченные, равномерно расположенные симметричные ямы, оставленные взрывами полной конверсии Галаксианца, полностью отличались от неравномерно испещренной веками исходной поверхности.
   - Заканчивай, Брауни, - сказал тогда Гэрлок. "Иди, съешь все, что сможешь удержать, и поспи немного. Приходи через три часа. Джим, снизь скорость до семидесяти пяти процентов.
   Лола сбросила свой сканер, вздохнула с огромным облегчением и исчезла.
   Три молчаливых часа спустя - все трое были слишком заняты, чтобы думать о чем-либо, кроме текущей работы, - Лола вернулась.
   "Возьми полосу Белль, Брауни. Ладно, Белль, можешь отвалить. Три часа."
   - Я останусь, - заявила Белль. "Иди сам; или пошлите Джима.
   - Не будь большим дураком, чем нужно. Я сказал, побей".
   - А я сказал, что не буду. Я такой же хороший..."
   "Отруби это!" - рявкнул Гарлок. "Дело не в том, чтобы быть таким же хорошим, как. Это вопрос физических резервов. У нас с Джимом есть чем заняться во время длинных смен, по сравнению с тобой. Так что убирайся к черту отсюда, или я остановлю корабль и дам тебе пощечину еще более глупой, чем ты есть сейчас.
   Белль вскинула голову, отбросив зеленую швабру до плеч в характерном для нее жесте неповиновения; но, выдержав на мгновение жесткий взгляд Гэрлока, расслабилась и улыбнулась.
   - Хорошо, Кли, и спасибо за добрые слова.
   Она исчезла, а работа продолжилась.
   И, наконец, когда все четверо так охренели, что едва могли думать, дело было сделано и проверено. Луна Кламера была лишена жизни, как и любая другая луна.
   * * * *
   Лола поставила свой сканер на подставку и бросилась лицом вниз на диван, безудержно рыдая. Джеймс сел рядом с ней и успокаивал ее, пока она не успокоилась.
   "Ты лучше поешь что-нибудь, милая, а потом на хороший, долгий сон".
   "Есть? Я не мог, Джим, не мог.
   - Я думаю, Джим, сначала дай ей уснуть, - сказала Белль и проследила взглядом, как Джим взял жену на руки и вынес в коридор.
   - Думаю, нам лучше что- нибудь съесть , - задумчиво сказала Белль. - Мне тоже есть не хочется, но до этой минуты я так и не понял, как много это из меня вытянуло, и мне пора бы начать вкладывать это обратно... Она проделала замечательную работу, Кли, даже если она не мог взять его в полную смену к последнему ".
   - Я скажу, что она это сделала. Я чертовски ненавидел позволять ей работать таким образом, но... ты знал, что я был напуган до безумия каждую секунду, пока мы не достигли вершины.
   Измученная и изможденная, Белль рассмеялась. - Я хорошо знаю, что ты не был чертовски проклят; но я знаю, что вы имеете в виду. Бороться с тем, о чем ты ничего не знаешь и не можешь догадаться, что может произойти дальше, тяжело. секунды на счету". Бок о бок они направились к алькову.
   "Я просто не думала, что в ней это есть", - восхитилась Белль.
   - Она этого не сделала. Она не имеет. Ей понадобится неделя, чтобы вернуться в форму".
   "Верно. В последнее время она действовала на чистом нерве - ничего больше... но она сделала свое дело, и она такая милая и славная... Интересно, Кли, если... если я опоздала на лодку...
   "Вы не имеете." Гэрлок послал эту мысль так уверенно, что Белль подпрыгнула. "Если бы ты просто позволил себе быть, ты бы стоил ее миллиона, как ты стоишь".
   "Да? Ты лежишь в зубах, Клеандр, но мне это нравится... О, я не знаю, что я хочу есть, если что-нибудь.
   - Я придумаю и твое, вместе со своим.
   "Пожалуйста. Что-нибудь легкое, и совсем чуть-чуть.
   "Ага. садиться. Просто легкая закуска - двухфунтовый бифштекс с кровью; миска грибов, обжаренных на сливочном масле; Картофель фри, соусы, салат и литр кофе. То же самое для меня, за исключением большего количества каждого. Господь мы".
   "Почему, Кли, я не могу съесть и половины этого..." Затем, когда четверть съедена, "Я голоден , при этом - просто проголодался. Я мог бы съесть лошадь и седло и погнаться за всадником".
   "Это то, о чем я думал. Я знал, что смогу, и соответственно понял тебя.
   * * * *
   Они ели эти потрясающие блюда медленно, наслаждаясь каждым кусочком и глотком; в атмосфере дружелюбия и доброго товарищества; болтая на самые разные темы во время еды. Ни один из них не знал о том, что это был первый раз, когда они были в по- настоящему дружеских отношениях. И, наконец, все тарелки и контейнеры были пусты, почти дочиста.
   - Стопроцентная вместимость - может жевать, но не может глотать, - сказал Гэрлок, закуривая две сигареты и отдавая одну Белль. "Как вам такая мастерская работа по калибровке?"
   "Я тоже. Это пройдет". Белль удовлетворенно вздохнула. "Ваша способность точно оценить вместимость контейнеров превосходит только вашу внешность и размер ваших ног. А теперь поваляться в старом добром мешке на неопределенный, но очень долгий срок".
   "Ты зачирикала, птичка". Все еще в высшей степени дружелюбные, они вместе направились к своим дверям. Белль поставила твердый блок и остановилась в нерешительности, крутя носком одной туфельки в ковер.
   - Кли, я... мне интересно... если... - Ее голос замер.
   "Я знаю, что Вы имеете ввиду." Он нежно, нежно обнял ее и заглянул ей в глаза. - Я хочу тебе кое-что сказать, Белль. Ты женщина не среди семи миллиардов женщин, а среди множества планет, полных женщин. То, что для этого требуется, вы определенно и в изобилии имеете. И ты не единственный, кто какает. Мне сегодня тоже не нужна компания. Я буду спать, пока не проснусь, если на это уйдет весь день. Или, скажем, если ты проснешься первым, почему бы не ударить меня, и мы позавтракаем вместе?"
   "Это мысль. Сделай то же самое для меня. Спокойной ночи, Кли.
   - Спокойной ночи, Эйс. Он поцеловал ее так же нежно, как прежде держал, открыл дверь, закрыл за ней и шагнул через коридор в свою комнату.
   " Что за мужчина!" Белль дышала про себя за сплошными ширмами своей комнаты. "Он думал, что я слишком устал, а не просто напуган до смерти. Какой мужчина ! Красавица Беллами, тебя отсюда в Теллус надо пинком выгнать... Потом она запрокинула голову, ударила твердым кулачком в подушку и громко заговорила сквозь стиснутые зубы. - Нет, черт возьми, я не сдамся. Я не буду любить его. Я заберу у него Проект, если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни!"
   * * * *
   Она проснулась на следующее утро - тоже не утро, так как было далеко за полдень - немного раньше Гэрлока, но ненамного. Когда она вошла в его комнату, он был выбрит и полностью одет, за исключением одного ботинка, который он надевал.
   "Привет, босс! Лучше поедим, а? Мало того, что я голодаю на сантиметры, но если мы не поедим довольно быстро, сегодня у нас будет только один прием пищи вместо трех. Ты съел свой шоколадный батончик?"
   "Конечно, Эйс".
   "О, я все еще "ас"? Тогда можешь поцеловать меня, - и она подняла к нему лицо.
   Он поцеловал ее, все так же нежно, и они прогулялись по Мейн и в нишу. Джеймс и Лола, последняя выглядела ужасно напряжённой и измученной, уже поели, но присоединились к ним после завтрака с кофе и сигаретами.
   - Вы, конечно, проверили, - сказал Гарлок. - Все на бревне?
   "Мертвая точка. Даже Лоле и ее биологам. Все полны радости, благодарности и прочего, а также информации. И нам удалось вырваться, не разбудив вас, двух спящих рогоносцев. Итак, мы снова готовы к прыжку. Интересно, где , черт возьми , мы окажемся на этот раз?
   - Я рад, что ты это сказал, Джим. - сказал Гарлок. - Это придает мне смелости вывалить на тебя то, что я обдумывал в своей голове с тех пор, как мы приземлились здесь.
   "Нервный? ты?" - недоверчиво спросил Джеймс. - Еще раз передай кофейник, Брауни. Если этот персонаж там сказал то, что я слышал, ваши волосы встанут дыбом".
   "В наших прыжках у нас было слишком много силы и никакого контроля..." Гэрлок задумался.
   - Как питчер-новичок, - предположила Белль.
   - Угу, - возразила Лола. "Это не могло быть так дико. Ему пришлось бы стоять спиной к тарелке и передавать мяч через трибуны в центре поля и семь кварталов в центре города".
   - Вы двое, прекратите пародию, - приказал Гэрлок. "Подумайте о трех вещах. Во-первых, как вы все знаете, я пытался придумать генератор, который дал бы нам внутренний контроль, но я не продвинулся с ним дальше, чем на Теллусе. Во-вторых, рассмотрим все прыжки, которые мы совершили, кроме последнего. Каждый раз, когда мы взлетали, ни у кого из нас не поднимался щит. Ты, Джим, сосредоточился на драйве и поэтому был широко открыт для него. Остальные из нас, по крайней мере, думали об этом, и поэтому были более или менее открыты для этого. Никто из нас никогда не приказывал ему доставить нас в какое-либо определенное место; на самом деле, я не верю, что кто-либо из нас когда-либо даже предлагал пункт назначения. Каждый из нас думал в момент возбуждения полей точно так же, как вы только что сказали, и с точно таким же акцентом.
   "В-третьих, рассмотрите этот последний прыжок сам по себе. Это первый раз, когда мы остались в одной галактике. Мы впервые попали туда, куда хотели. И впервые - вот в чем суть, как я понимаю - кто-либо из нас концентрировался на каком-либо пункте назначения в момент запуска заряда. Брауни так страстно желал, чтобы Плеяды пришли на эту планету, что мы все почувствовали ее вкус. Остальные из нас если и не стремились попасть сюда, то, по крайней мере, не были против этой идеи. Проверьте?"
   "Проверять." "Вот так." "Да, я напирал изо всех сил", - раздались трое слушателей, и Джеймс продолжил:
   - Ты хочешь сказать, что чертова тварь жива ?
   "Нет. Я говорю, что не верю в чудеса. Я не верю в совпадения - это понятие столь же бессмысленно, как и понятие парадокса. Я, конечно, не верю, что мы попали на эту планету случайно, несмотря на то, что шансы почти бесконечности к одному. Так что я искал причину. Я нашел один. Это противоречит моему вкусу - противоречит всему, во что я когда-либо верил, - но поскольку это единственное возможное объяснение, оно должно быть правдой. Единственным возможным директором Гюнтер Драйв должен быть разум.
   - Адские паяльные лампы. Теперь ты настаиваешь на том , что чертова штука жива.
   "Отнюдь не. Это Брауни, который жив. Это Брауни привел нас сюда. Ничто другое - повторяю, ничто другое - не имеет смысла.
   Джеймс размышлял целую минуту. "Я бы не купил его, если бы не одно обстоятельство. Если вы, самый закоренелый скептик, который когда-либо сходил с ума, можете накормить себя целой миской такой каши, то я, по крайней мере, могу попробовать ее на вкус. Стрелять."
   "Хорошо. Вы знаете, что мы не знаем ничего действительно фундаментального ни о телепортации, ни о приводе. Теперь я уверен, что привод - это просто механическая телепортация. Если бы вы попытались "перенести себя", не имея ни малейшего представления о том, куда вы хотите попасть, как вы думаете, где бы вы оказались?
   - Вы могли бы рассеяться по всему пространству - нет, не стали бы. Вы бы не двигались, потому что это вообще не было бы телепортацией. Направление - неотъемлемая часть концепции".
   - Именно так, но только потому, что ты был приучен к этому всю свою жизнь. Эта штука ничем не обусловлена".
   "Как новорожденный ребенок", - предположила Лола.
   - Снова жизнь, - сказал Джеймс. - Я его не вижу - в нем слишком много костей. Чистая удача, даже при таких шансах, имеет гораздо больше смысла".
   - И что еще хуже, - продолжил Гэрлок, как будто ни у кого из них не было призраков. - Просто предположим, что у человека четыре разума вместо одного, и они не работают вместе. Тогда куда он пойдет?
   На этот раз Джеймс просто присвистнул; девушки смотрели, потеряв дар речи.
   "Я думаю, мы доказали, что моя школа математики была права - эта штука была создана для работы исключительно случайным образом. Фотерингем был неправ. Однако я упустил тот момент, что если управление возможно, то контролером должен быть разум. Такая возможность никогда не приходила в голову ни мне, ни кому-либо, работающему со мной. Или в Фотерингем, или еще к кому-нибудь.
   "Не могу сказать, что я в восторге, но это легко проверить, и результаты не могут быть хуже. Пойдем."
   - Как бы вы это проверили?
   "Так же, как и вы. единственный путь. Во-первых, каждый или только мы. Потом пары и тройки. Потом все четверо вместе. Всего пятнадцать тестов. нет. Три направления для каждой установки; ближний, средний и дальний. Кроме Теллуса, конечно; нам лучше приберечь этот выстрел, пока мы не узнаем все, что можем узнать. Все, кто не участвует в наборе, должны прикрыться настолько плотно, насколько это возможно, - даже закрыть глаза и сосредоточиться на чем-то другом. Проверьте?"
   Иаков не выразил мысли, что Теллус уже должен быть так далеко, что никакие возможные усилия не могут добраться до него; но он не мог подавить намек.
   "Проверять. Я сосредоточусь на серии трансфинитных чисел. Белль, ты работаешь над возможным количеством оттенков зеленого цвета. Лола, сколько разных духов можно определить по запаху. Джим, нажми на кнопку.
   * * * *
   ГЛАВА 6
   Поскольку испытания заняли много времени и носили сугубо рутинный характер, нет необходимости вдаваться в них подробно. В заключение Гарлок сказал:
   "Во-первых: либо один Джим, либо одна Лола, либо Джим и Лола вместе могут попасть в любой пункт назначения в любой галактике, но не могут попасть из одной галактики в другую.
   "Второе: либо Белль, либо я, либо любая комбинация, содержащая одного из нас без другого, вообще не имеет никакого контроля.
   "Третье: Белль и я вместе, или любая комбинация, содержащая нас обоих, может стать межгалактическим под контролем.
   - Несмотря на то, что исповедь считается полезной для души, я не хочу признавать, что мы засыпали коробку передач гравием, а ты, Белль? Улыбка Гэрлока была одновременно грустной и натянутой.
   "Вы можете сыграть это в пики". Белль облизнула губы; впервые с момента посадки на звездолет она была сильно смущена. - Придется, конечно. Это все моя вина - из-за этого я выгляжу чертовски глупым малолетним правонарушителем".
   - Ни на девятнадцать тысяч килоциклов, поскольку ни один из нас понятия не имел. Я буду рад согласиться на половину вины.
   * * * *
   - Пожалуйста, перестань говорить на санскрите? - спросил Джеймс. "Или лепить, чтобы мы, два невинных свидетеля, могли это понять?"
   - Сойдет, - и Гэрлок продолжил в раздумьях. "Помните, что я говорил о том, что это влечение ничем не обусловлено? Я был неправ. Белль и я обусловили это, но плохо. Мы так много ссорились, что что-то в этом беспорядке внизу стало для нее обусловленным; что-то другое для меня. Моя роль будет подыгрывать кому угодно, кроме Белль; ее ни с кем, кроме меня. Можно назвать это антикондиционированием. Так или иначе, они затыкают уши и светятся.
   "О черт!" Джеймс фыркнул. "Поговорим о тарабарщине! Вы все еще говорите, что этот конгломерат меди, серебра, стали и изоляции, который мы построили сами, обладает разумом, и я все равно не куплюсь на это.
   "Ни в коем случае. Помните, Джим, что эта концепция механической телепортации и что разум является единственным возможным контроллером, абсолютно нова. Мы должны отбросить все предыдущие идеи и начать новые с нуля. Я постулирую в качестве рабочей гипотезы, выведенной из исходных данных, измененных этими тестами, что этот конкретный конгломерат материалов порождает по крайней мере два поля, о свойствах которых мы вообще ничего не знаем. Одним из этих свойств является склонность становиться преимущественно резонирующим с одним умом и преимущественно нерезонансным с другим. Ясно?
   "Как грязь. Это очень сложный план для чтения". Джеймс нахмурился в раздумьях. "Однако это не труднее проглотить, чем теорию телепортации Сандерсона. Или, если уж на то пошло, действительное базовое соединение между разумом и обычным мышечным действием. Значит ли это, что нам придется восстанавливать полмиллиона кредитов... нет, вы с Белль можете работать вместе.
   "Я не знаю." Гарлок прохаживался по комнате. "Я просто не вижу ничего возможного . механизм сцепления".
   - Возможно, подсознание, - предположила Белль.
   "Для моих денег вся эта концепция недействительна", - сказал Гарлок. "Это просто заменяет "я не знаю" на "я не могу знать", и я не хочу участвовать в этом. Тем не менее, ответом может быть "бессознательное"... если так, у нас может быть рычаг... Белль, ты готова зарыть свой топор минут на пять - работать со мной, как должен делать партнер?
   "Конечно, Кли. честно говоря. Экраны опущены, если вы так говорите.
   - Я думаю, на полпути достаточно - ты узнаешь, когда мы спустимся. Ее разум присоединился к его, и он продолжил: - Полностью игнорируйте сами машины. Рассмотрим только поля. Ощупайте вместе со мной - следите за обновлениями! - посмотрите, есть ли здесь вообще что-нибудь, за что мы можем ухватиться и манипулировать, как поле операций, только, возможно, гораздо более тонкое. Будь я проклят, если увижу, как этот тип генератора Гюнтера может создать поле, которым можно управлять, но он должен. Это единственное... ОУРЧХ!
   Последнее было воплем чистой ментальной агонии. Обе руки взлетели к его голове, лицо побледнело, пот полился, и он рухнул без сознания.
   Однако он пришел в себя, когда остальные трое растягивали его на давенпорте. Белль вытирала его лицо носовым платком.
   - Что случилось, Кли? - воскликнули все трое одновременно.
   "Я нашел свое управляемое поле, но в моем мозгу взорвалась бомба, когда я его привел в порядок". Он с тревогой задумался, затем улыбнулся. - Но никакого вреда - как раз наоборот. Это открыло ячейку Гюнтера, о которой я не знал. Тебя это тоже задело, Белль?
   - У-у-у, - сказала она более чем наполовину горько. "У меня не должно быть ни одного. Это делает вас Супер-Праймом, если я могу назвать новую классификацию.
   "Бред какой то! Конечно, у вас есть это. Бессознательное, конечно, как и я, но без него вы не смогли бы обусловить поле. Но почему... О, то, что укусило меня, было тем, что было обусловлено мной".
   "О, классно!" - воскликнула Белль. - Давай, Кли, пошли за моим!
   - Ты так сильно хочешь знать , Белль? - спросила Лола. - Кроме того, подождите, он еще недостаточно силен.
   "Конечно, он достаточно силен. Такой легкий стук? Потому что это! Я бы отдал свою правую ногу и... и почти все за нее. Это не убило его, поэтому не убьет и меня".
   - Может быть, есть более простой способ, - сказал Гарлок. "Я бы не пожелал такого удара своему злейшему врагу. Но за этим стояли двести киловольт и четыреста килоганов. Поскольку теперь я знаю, где и что это за камера, я думаю, что смогу открыть ее для вас, не будучи таким грубым.
   "О, Боже. Входите, быстро! Теперь я готов."
   * * * *
   Гарлок привык; и кованые. На это ушло больше времени - на самом деле полчаса, - но это было намного легче.
   - Каково это было, Белль? - с нетерпением спросила Лола. "Вы выиграли, как будто он сверлил зубы и задел пару нервов".
   "Угу. Больше похоже на то, что его растянули, потеряв форму. Например, иметь ребенка, может быть, в небольшой степени. Пошли, Кли!
   Они объединились и пошли.
   - Ха, вот ты где, вздорная маленькая выдумка пустяков! - громко сказала Белль низким, хриплым, злорадным голосом. "Возьмите это - и это ! А теперь веди себя прилично. Если нет, мама шлепнет, но хорошо ! Затем, прервав связь, "Миллион благодарностей, Кли; ты высокий, чистое золото. Хочешь провести еще несколько тестов, чтобы узнать, кто из нас является межгалактическим транспортером?
   - Нет, если только ты не сделаешь это.
   "Кто, я? Я буду щекотно до смерти не; так же, как я проглотил страусиное перо. Значит, обратно в Теллус?
   - Теллус, мы идем, - сказал Гарлок. "Джим, каковы теллурианские цифры ровно на пятьсот миль вверх?"
   "Я их врежу - они у меня в голове". Джеймс так и сделал. "Должны ли мы с Брауни установить наши блоки?"
   - Нет, - сказала Белль. - Теперь ничто не может нам помешать.
   "Готовый." Гарлок сел на место пилота. "Группа вокруг, приятель."
   * * * *
   Белль откинулась на спинку кресла и обняла Гэрлока за шею. "Я сгруппирован".
   "Точка, в которую мы стреляем, находится точно над центром средней взрывной ямы в Порт-Гантере. Синхронно?"
   - До миллиардной доли микрофазы. Я точно включен и заблокирован. Стрелять."
   - А теперь, железное ведро с гайками и болтами, прыгай ! и Гэрлок щелкнул красным переключателем.
   Земля лежала под ними. Как и Порт-Гюнтер.
   "Ху-у-у!" Огромный взгляд Герлока Гарлока вызывает скорее облегчение, чем торжество.
   "Они сделали это! Мы дома!" Лола взвизгнула; и, заливаясь бессовестными и безудержными слезами, шла в протянутые руки мужа.
   "Плачь вперед, милая. Я бы сам расплакался, если бы Гарлок не смотрел. Может быть, я так и сделаю, - сказал Джеймс. Затем, протягивая правую руку Гарлоку и Белль, "Я до смерти боялся, что ты не сможешь сделать это, кроме как вернуться назад. Удачи вам, два Прайма, - но его мысли говорили гораздо больше, чем слова.
   Глаза Белль тоже были влажными; Собственные Гарлока были не совсем сухими.
   - Значит, вы не были так уверены, как выглядели, что мы сможем сделать это трудным путем, - сказала Белль. "Все внутри я был одной дрожащей массой желе".
   - Потом, ты имеешь в виду. Ты был тверд, как Гибралтар, когда я выстрелил. Ты из тех женщин, которые мужчина хочет видеть рядом с собой, когда дела идут плохо. Поскользнись здесь немного, чтобы я мог схватить тебя.
   Гэрлок, наконец, отпустил Белль и повернулся к пилоту, который как раз вытаскивал лист данных из "Компи-компьютера". "Как далеко мы промахнулись, Джим?"
   * * * *
   Джеймс поднял правую руку, сложив большой и указательный пальцы в круг. - У вас одна целая восемь семь дюймов в высоту, и вы смещены от центра на пять и три дюйма к северо-северо-востоку на восток. Настоящим я награждаю каждого из вас бронзовой медалью Стрелка Первого. Мне отвести ее сейчас или вы хотите сначала зарегистрироваться отсюда?
   - Ни... я думаю. Что ты думаешь, Белль?
   "Верно. Пока не знаешь что.
   "Проверять. Пока мы не решим, сообщать им или нет, что мы справимся с кораблем. Если мы это сделаем, сколько из наших записанных на пленку отчетов мы вернем, а сколько выбросим в мусоропровод".
   "Я понимаю!" - воскликнул Джеймс с широкой улыбкой. " Это то , мои дорогие люди, это то, что я никогда не ожидал, что проживу достаточно долго, чтобы увидеть - наш прямолинейный доктор Гарлок применяет фактор жука к исследовательской проблеме!"
   - Я сам предпочитаю термин "коэффициент Монка", - сказал Гарлок, - с точки зрения математической строгости.
   "В Политехе мы назвали это "Формулой Финагла", - прокомментировала Белль. "Наиболее широко применимый известный оператор".
   - Вы трое сошли с ума? - спросила Лола. - Тут нечего шутить - официальные отчеты не уничтожишь! Вся эта астрономия и антропология, о которых раньше никто и не мечтал? Ты не мог ! Не может быть !"
   "Каждый из нас не хуже вас знает, сколько у нас данных, насколько они новые и начальные; но мы думали дальше, чем вы. Никому из нас не нравится идея уничтожить его немного больше, чем вам. Мы не будем так же без вашего полного, безоговорочного, искреннего согласия, как и без вашей непоколебимой, железной, непоколебимой решимости никогда не раскрывать ни малейшей части этого.
   "Этот язык слишком силен для меня. Я бы хотел пойти с тобой, но на таких условиях я просто не могу".
   - Я думаю, что сможешь, если хорошенько все обдумаешь. Вы были с Алонзо П. Фербером, не так ли? читать его?
   "Один взгляд; это было все, что я мог выдержать. Он мысленно лапал меня и хотел лапать, в первый раз, когда я его увидел".
   "Проверять. Итак, я собираюсь задать вам два вопроса, на которые вы можете ответить как антрополог, как Лола Монтандон, как миссис Монтандон. Джеймс Джеймс Джеймс Девятый, член нашей команды или любой другой персонаж, которого вы выберете. Вспоминая, что Фербер - Гюнтер Первый - и притворяется Оператором всякий раз, когда ему это сойдет с рук, - следует ли ему или кому-то вроде него когда- либо разрешать посещать Ходелл? Второй вопрос: если есть какой-то возможный способ попасть туда, можно ли заставить его держаться подальше?"
   "О... Великая Леди Нелдин и эта совершенно потрясающая Великая Леди Лемфи, которых они выбрали для Джима... они такие милые люди... и гены Гюнтера..." Пока Лола думала, ее выразительное лицо выражало множество противоречивых эмоций, прежде чем оно стало жестким. в решение. "Ответ на оба вопроса - единственный возможный ответ - нет. на оговоренных Вами условиях. И ты не веришь, Кли, что мой тезис как-то связан с моим упорством вначале?
   "Конечно, нет. Кроме...."
   - Какой тезис? - спросила Белль.
   * * * *
   "Для моей докторской степени. в антропологии. Я думал, что сделал это, но это просто полетело вниз. И я не знаю, понимает ли кто-нибудь из вас, насколько почти невозможно внести действительно стоящий оригинальный вклад в науку в этой области".
   - Как я уже говорил тебе, Брауни, - сказал Гэрлок, - я не думаю, что ты что-то потерял. Приближается нечто большее и лучшее".
   " Что ?"
   - Ш-ш-ш, - театрально прошептала Белль. - У него есть теория - такая странная, что он никому о ней не расскажет.
   - Это еще не теория - по крайней мере, еще не созрела, чтобы ее выбрать, - но это нечто большее, чем догадка, - сказал Гарлок.
   "Но что могло бы стать такой хорошей диссертацией, как эти внегалактические записи?" Лола заплакала. "Они сделали бы мою диссертацию летним ветерком".
   "Больше похоже на ураган - самая жаркая вещь с тех пор, как начались диспуты о докторских диссертациях", - сказал Гарлок. "Однако, как я уже дважды начал говорить, это все равно будет. Внутригалактические ленты будут так же хороши. В этом случае лучше".
   - Ну... возможно. Но у нас их нет.
   "Это то, о чем эта конференция. Мы не можем уничтожить то, что у нас есть, если не сможем заменить его чем-то лучшим. Моя идея состоит в том, что мы должны посетить несколько, скажем, пятьдесят планет типа Теллус в этой галактике; самые близкие к Теллусу. Я почти уверен, что они будут населены Homo Sapiens . Конечно, есть шанс, что они будут такими же, как Ходелл и другие, которых мы видели; в таком случае я не вижу, как мы можем оставить гены Гюнтера ограниченными Землей. Тем не менее, я вполне уверен в себе, что мы найдем их всех очень похожими на Теллуса, Гюнтера и всех остальных. Что ты думаешь об этом для диссертации, Лола?
   "О, чудесно!"
   "Хорошо. Теперь вернемся к тому, хотим мы зарегистрироваться или нет. Мне не хочется улизнуть, не дав им понять, что мы справимся с этой кучей - то есть, в каком-то смысле; им не нужно знать, что мы действительно справимся с этим, но у нас нет ничего, о чем мы могли бы сообщить, и Толстяк профукает свой стек - о-о! Надо было помнить, что Теллус не Ходелл; установка три-ди! Белль, бери. Она бы отдала мне Толстяка, потому что он хочет меня выпороть, но она не хочет его на тебя надевать. Перережь ей горло, но хорошо! Брауни, спрячься где-нибудь! Джим, настройтесь на Бета Центавра - не Альфу, а Бету - и быстро! Дай ей к черту, Белль! Гэрлок послал эту последнюю мысль из-за давенпорта, из которого он мог видеть три-ди-ширму, а также Белль и Джеймса; но никто на экране не мог его видеть.
   * * * *
   На экране появилось изображение мисс Фостер. Секретарша канцлера Фербера была женщина крупная, но не толстая; средних лет, седовласая, сознательно носящая ауру и властное, властное выражение лица женщины, обладающей огромной силой и еще большим стремлением проявить свою власть.
   - Почему вы не явились? - рявкнула мисс Фостер с ледяным взглядом. - Вы прибыли тринадцать минут назад. Такая задержка непростительна. Возьми Гарлока.
   "Капитан Гарлок не на вахте; спящий. Я, коммандер Беллами, командую. Вытянувшись по стойке смирно, Белль остановилась, чтобы обменяться взглядами с женщиной за большим столом. Если у мисс Фостер был иней, то у коммандера Беллами был гелиевый лед.
   - Готов идти, Джим? Белль мелькнула мысль.
   - Еще полминуты.
   "В любое время после того, как я подпишусь. Выбери себе место". Затем вслух на экран: "Я доложу канцлеру Ферберу. Я не буду отчитываться перед секретарем канцлера Фербера.
   "Доктор Джеймс!" Голос мисс Фостер не был ни таким холодным, ни таким твердым, как раньше. - Немедленно спусти этот корабль!
   Джеймс не подал виду, что услышал приказ. Белль стояла неподвижно. Она ни на мгновение не отводила своих холодных компетентных глаз от женщины, лежавшей на земле. Ее бесстрастный, ультрахолодный голос, как всегда, летел прямо в экран.
   - Надеюсь, этот разговор записывается?
   "Это несомненно!"
   "Хороший. Я хочу, чтобы было зафиксировано, что мы, персонал звездолета " Плеяды " , не подчиняемся устным приказам секретаря канцлера. Пожалуйста, соедините меня с канцлером Фербером.
   - Канцлер находится на совещании, и его нельзя беспокоить. У меня есть полномочия действовать от его имени. Ты доложишь мне, и сделай это прямо сейчас". Голос Фостера поднялся почти до крика.
   "Эта земля была покрыта. Поскольку вы взяли на себя обязательство превысить свои полномочия до такой степени, что отказались связать офицера, командующего " Плеядами " , с канцлером, я не могу сообщить ему ни о причинах, по которым мы не приземляемся в это время, ни о том, когда мы ожидать возвращения в Теллус. Вам сообщают, что мы можем уйти в любой момент, просто так! Белль щелкнула пальцем под изображенным носом. - Вы можете сообщить канцлеру или не сообщать ему, если хотите, что наш контроль над звездолетом " Плеяды " далек от совершенства. Я не знаю точно, сколько секунд мы еще будем здесь. Командир Беллами подводит итог. Конец связи."
   " Коммандер Беллами, действительно! Командуй моей левой ногой!" Мисс Фостер кричала в сдерживаемой ярости. - Ты не более командир, чем моя низшая служащая! Просто подожди, пока ты не спустишься сюда, ты, зеленоволосая шлюха, ты, бессовестный нотор..." Установка мгновенно переключилась с полной громкости на нулевой звук, когда Джеймс нажал красную кнопку до упора.
   - Белль, ты милая! Гэрлок вылез из-за дамвенпорта, схватил ее за талию и крутнул, высоко подняв ноги, на четыре полных круга, прежде чем опустить ее и энергично поцеловать. "Ты , милая ! Вы первый живой человек, который действительно вытащил пробку из пробки Фостера!
   " Что за коза!" Джеймс аплодировал. "Это войдет в историю как звездный поступок века".
   * * * *
   Однако Белль была необычайно застенчивой. - Я высунул шею на милю - хуже, Кли. Прости, Кли. Мне нужно было иметь какой-то вес, чтобы бросить, и у меня была только секунда, чтобы подумать, и это было первое, о чем я подумал, и через полминуты она так чертовски разозлила меня, что я зашел слишком далеко.
   "Угу. Просто достаточно далеко. Это была идеальная работа".
   - Но она никогда этого не забудет и распнет тебя, как и меня, когда мы приземлимся. Она знает, что я не командир.
   - Она просто думает, что ты не такой. Официальный журнал покажет, однако, что после всего лишь одного дня я обнаружил, что мы все должны быть офицерами - один капитан и три командира - с жалованьем и привилегиями по званию. Я придумаю веские и достаточные причины для этого до того, как составлю журнал".
   - Но ты не можешь! Или ты действительно можешь?"
   "Ну, никто не сказал мне, что я не могу, так что я взял на себя право. Кроме того, вы не сказали ее командиру о чем, так что я тоже закреплю это - посмотрим, не забуду ли я. А то разорву на части две-три конторы, выясняя, почему не могу. Вы можете быть в этом уверены".
   "Все это может и не понадобиться", - сказала Лола. "Эта запись никогда не будет услышана. Держу пари, она уже стерла его.
   "Возможно; а наше не сотрется - оно будет слышно именно там, где оно принесет наибольшую пользу".
   "Я ужасно гладкий, вы не думаете, что мы попали на крючок. Все, что осталось, это дело второго человека. Вы оба знаете, конечно, что это была просто показуха.
   - Ты говорил правду и не знал этого, - весело сказал Джеймс. "Вы фактически были заместителем командира с тех пор, как прошли тесты".
   "Я не делал и не буду. Джим, ты же не думаешь, что у меня достаточно каблуков, чтобы вот так наступать тебе на носки?
   "Ничего подобного. Скажи ей, Кли.
   "Способности Гюнтера - вот что имеет значение. Ты Прайм, Джим - Оператор; Итак, теперь, когда мы можем справиться с кучей, вам придется быть вторым в команде, нравится вам это или нет. В любое время, когда ты сможешь переиграть меня, Гантера, мы поменяемся местами. И вам не придется отнимать у меня работу - я дам ее вам".
   - Но... никаких обид, Джим? Без оговорок? Экран выключен?"
   "Ничего подобного. На самом деле, я с облегчением. Я Gunthered для этой доски здесь - для этого я не. Зайди и посмотри; и встряхнись на нем".
   * * * *
   Белль посмотрела; и пока они обменивались рукопожатием, она мелькнула мыслью у Лолы. "Знаете ли вы, что у нас есть два лучших человека, которые когда-либо жили?"
   "Я давно это знала, - мелькнула в ответ Лола, - но ты едва ли начала осознавать, кто они на самом деле ".
   "Ну, неужели мы начнем зарабатывать нашу зарплату и привилегии, начав работать на этой планете, на которую мы даже не смотрели - подождите минутку! Мы как раз собираемся открыть галактику, не так ли?
   Они были.
   - Тогда должен быть какой-то объединяющий и коррелирующий орган - Галактический Совет или что-то в этом роде - и чем быстрее он будет создан, тем лучше; тем меньше будет неразберихи, суматохи и борьбы за положение. Вопрос: должна ли эта власть быть политической?"
   Не должно !" - заявил Джеймс. "Объединенным мирам требуется семь дней дебатов, чтобы решить, стоит ли покупать один графитный карандаш".
   - Военные - или военно-морские, я полагаю, - вот к чему клонит Кли, - сказала Белль. - Ты прекрасна, Кли - просто бесценна! Мы офицеры совершенно нового Галактического Флота. Под гражданским контролем, конечно, но гражданскими будут Объединенные галактические общества Галактики, и никто другой. Красиво , Кли! Есть десять Операторов, Джим. Верно?"
   * * * *
   "Проверять. Брауни и я здесь; остальные восемь управляют Галактическим обществом под руководством Кли. И все Общество ест из его рук".
   "Я не знаю насчет этого, но мы с Белль вместе могли бы это сделать, я думаю".
   - Я скажу, что мы могли бы, - выдохнула Белль. "И я просто не могу дождаться, когда ты врежешь Фатсо зубы этим !"
   - Мне не нравится слово "флот", - сказал Гарлок. "Это определенно связано с войной. Как насчет того, чтобы назвать это "Галактической службой"? Применимо либо к войне, либо к миру. Медные Шляпы будут думать о нас как о войне, хотя на самом деле мы будем работать во имя мира. Есть возражения?
   Возражений не было.
   - Насчет униформы, - нетерпеливо сказала Лола. "Космическо-черный и звездно-белый, с хромированными кометами и вещами на плечах..."
   - К черту форму, - вмешался Гарлок. "Почему женщины должны из кожи вон лезть с одеждой?"
   - Она права - ты ошибаешься, Кли, - сказал Джеймс. "Без мундира вы не оторветесь от земли, даже в Обществе. И ты будешь говорить с Top Planetary Brass. К тому же, их много застрелили - вы можете почувствовать, что их поле боя расчищено здесь".
   - Может быть, - согласился Гарлок. "Ладно, вы, девочки, доводите это до ума. Но думаешь, Белль, ты выдержишь носить одежду площадью более двенадцати квадратных дюймов?
   - Подожди, пока не увидишь, приятель. Я разрабатываю униформу для себя уже много лет ".
   "Я не могу ждать. И ты, конечно же, капитан.
   "Хм? У вас не может быть двух кепок... А, понятно. основной. Я ценю это, Кли. Спасибо."
   - Подождите, вы оба, - сказал Джеймс. - Ты недостаточно обдумал это. Предположим, мы встретим уже организованные силы? Лучше начать с высокого, чем с низкого. Ты должен быть высшим адмиралом, Кли.
   "Ракетное масло! А если мы вообще ничего не найдем?
   - Ты прав, Джим, - сказала Белль. Кли, ты говоришь как человек с бумажным носом. Это ты два года твердишь о том, что готов ко всему . Мы должны сделать именно это".
   "Поправка принята. Напиши мне."
   "Ранги должны отличаться от рангов United Worlds. Они должны быть описательными, но впечатляющими. Топы могут быть галактическим адмиралом. Это ты. Вице-Галактический Адмирал; мне...."
   "Галактический вице-адмирал был бы лучше", - сказала Лола.
   "Принято. Этих двоих мы заставим палкой прийти в ад или космические искривления. Верно?"
   Гарлок ответил не сразу. - До одного или двух очков, - наконец согласился он.
   "Какие баллы?"
   "Война или быть переигранным Гантером. Топ Гюнтер занимает первое место; мужчина, женщина, птица, зверь, рыба или пучеглазый монстр".
   "Ой." Белль на мгновение остолбенела. "Конечно, никакой войны. Что касается другого... я не подумал об этом.
   "Есть много вещей, о которых никто из нас не подумал, но с поправками я куплюсь".
   "Затем несколько региональных адмиралов, каждый со своим региональным вице-адмиралом. Затем системные адмиралы и пороки, а затем мировые или планетарные - ну, вы знаете, название планеты - адмиралы и пороки. Пусть различные галактические общества вступят во владение оттуда. Как тебе картошка , Бастер?
   "Хороший. И официальный адрес внутри корабля будет "мистер и мисс". Джим и Брауни?
   Им понравилось. "Куда мы вписываемся?" - спросил Джеймс.
   "Выбирай себе места", - сказал Гарлок.
   "Если мы будем придерживаться Солнечной системы, нас не так легко сбить с толку Праймами. Так что сделай меня адмиралом Солнечной системы, а Брауни - моим заместителем".
   "Хорошо. Сколько времени тебе понадобится, Белль, чтобы материализовать эту униформу?
   - На пятнадцать секунд дольше, чем требуется конвертеру для сканирования нас. Цветовая схема Лолы правильная, а все остальное у меня до последней завитушки хрома. Пойдем."
   * * * *
   Пошли: и вернулись на Майн в мундирах. Белль действительно поработала.
   Мужской, хотя и вызывающий, был более или менее обычным, с жестким козырьком, экранированными, сильно хромированными фуражками; но женская! Тапочки, заморские кепки, шорты и куртки - но какие куртки!
   - Ну... - сказал Гэрлок, безмолвно разглядывая двух девушек добрых полминуты. "Это не совсем похоже на распыление; но если вы когда-нибудь сделаете глубокий вдох, он расколется отсюда туда. Улетай, оставь себя голым, как сойка.
   "О нет, ткань немного тянется. Видеть? Ничего похожего на свитер, но эффект тот же, может быть, даже больше".
   - Гораздо больше, я бы сказал. Однако, поскольку Операторы и Праймы автоматически складываются, как Башни Тенника, я не думаю, что ваши новобранцы будут чрезмерно возмущены или будут слишком много кричать о передержке. Мы наконец готовы спуститься вниз и приступить к работе?"
   - Я, - сказал Джеймс. - Как ты хочешь с этим справиться?
   "Запустите шаблон поиска. Мы с Белль сосредоточим их поле операций и проверим операции и праймы. Вы двое пробуете по своему желанию.
   Вокруг и вокруг планеты короткими порывами с совершенно непонятной скоростью метался огромный корабль; самая большая, прочная, но самая неуловимая и фантастическая "летающая тарелка", когда-либо посещавшая этот мир. Были пересечены огромные океаны и шесть больших континентов; ледяные шапки; холодная, умеренная и жаркая зоны. Куда бы она ни пошла, мощный и эффективный радар сканировал и отслеживал ее; куда бы она ни пошла, волнение бурлило.
   - Бета Центавра пять, - сообщил Гэрлок через несколько минут. "Маргония, как они это называют. Самый большой континент и нация по имени Наргода. Столица Маргон; База Маргон на берегу поблизости. Много Гюнтера Первого. Однако настоящий Гюнтер известен всему континенту. Они строят звездолет. Четырнадцать оперативников и два Прайма - мужчина и женщина. Дегги Делькамп большой хулиган с чертовски большим количеством вещей. Некрасиво, однако. Он властный тип.
   - Я поражен, - прямо сказал Джеймс. "Я думал, что все Праймы-мужчины будут такими же, как ты. Робкие Тимми.
   "Хм? О... - Гэрлок был немного ошеломлен, но быстро продолжил: - Что ты думаешь о своей второй половинке, Белль? Он насвистывал волчьи крики и делал движения руками, как песочные часы. "Я думал обменять тебя на новую модель, но Фао Талахо тоже не выгодная сделка - и никто не пустяк ".
   " Торговля ! Ты , кот ! Ноздри Беллы раздулись. - Знаешь, что пытался сделать этот обесцвеченный блондин? Высокая шляпа меня! "
   "Я отметил. Когда мы вчетвером приступим к делу лицом к лицу, должно получиться несколько интересных побочных продуктов".
   - Ты чирикнул, босс. Праймы кажутся такими милыми людьми. Джеймс закатил глаза и сцепил руки. "Если у вас есть вся дурь, бесполезно завершать этот поисковый шаблон".
   "Вперед, продолжать. Оформление витрин. Начальство понятия не имеет о том, что происходит, не больше, чем наши".
   Поиски продолжались до тех пор, пока: "Вот оно", - сообщил Джеймс. "Где? О базе Маргон?
   "Проверять. Вытолкни нас туда, на десять или двенадцать сотен миль вверх.
   - В пути, босс. Похоже, твоя теория готова к выбору.
   "Это еще не совсем теория; просто культурные и эволюционные модели должны быть более или менее однородными внутри галактик. До тех пор, пока она не сможет объяснить, почему так много внешних галактик так похожи, это не имеет большого значения. Между прочим, я рад, что вы настаивали на организации, званиях и униформе. Начальству потребуется некоторое количество убеждений. Принимай, Брауни, это твое блюдо.
   - Я боялся этого.
   Остальные наблюдали, как Лола направила свой зонд - алмазно-чистый, острый как бритва заряд мысли, который ни один Гюнтер Первый не мог ни использовать, ни остановить - в самый сокровенный личный кабинет этой огромной и обширной базы. Внутренним взглядом Лолы они увидели высокого, подтянутого, красивого мужчину лет пятидесяти в великолепном пурпурно-золотом мундире; они смотрели, как она отбрасывает твердый ментальный блок этого офицера.
   * * * *
   "Приветствую вас, верховный гранд-маршал Энтлор, главнокомандующий вооруженными силами Наргоды. Это звездолет Плеяды , или Система Сол, планета Теллус. Я вице-адмирал Солнечной системы Лола Монтандон. Со мной в качестве гостей трое моих старших офицеров Галактической службы, включая самого галактического адмирала. Мы совершаем путешествие доброй воли по планетам типа Теллус в этом регионе космоса. Прошу разрешения на посадку и информацию о ваших соглашениях по посадке. Посадочная площадка - нижняя часть - " Плеяды " плоская; шестьдесят футов в ширину и сто двадцать футов в длину. Нагрузка на площадь составляет примерно восемь тонн на квадратный фут. Твердая, сухая почва вполне удовлетворительна. Пока мы приземляемся вертикально, с небольшим ударом или вообще без него, я предпочитаю не рисковать повредить ваше дорожное покрытие".
   Все они чувствовали, как мысли маршала мчатся. "Звездолет! Теллус - Сол, этот ничтожный карлик типа G! Межзвездные путешествия обычное дело! Корабль такого размера и веса - организованный, одетый в униформу, функционирующий галактический флот, и они не хотят повредить мой тротуар ! О Господи!"
   - Молодец, Брауни! Поцелуй ее за меня, Джим. У Гарлока мелькнула мысль.
   Энлор, поняв, что каждую его мысль читают, взял себя в руки. - Признаюсь, я был потрясен, адмирал Монтандон. Но приземление - право, я не имею никакого отношения к приземлениям. Ими занимается..."
   - Я это понимаю, сэр. но вы же понимаете, что ни один подчиненный не может дать разрешение на мою посадку. Вот почему я всегда начинаю сверху. Кроме того, я не люблю тратить время на офицеров гораздо более низкого ранга, чем мой собственный, и, - Лола позволила сильному оттенку юмора проникнуть в ее мысли, - чем они крупнее, тем менее способны пройти мимо. известный олень".
   - Я вижу, у вас был опыт, - рассмеялся маршал. У него было чувство юмора. - Хотя приземляться здесь запрещено - совершенно секретно, знаете ли, - мой отказ много для вас значит?
   "Установив удовлетворительный контакт, я представляю вас галактическому адмиралу Гарлоку. Пожалуйста, займите место, сэр.
   * * * *
   Энлор поморщился, потому что зонд, которым тогда пользовался Гарлок, сравнивался с зондом Лолы так же, как алмазное сверло с куском мягкой латунной трубы.
   - Это будет значить для нас все, - заверил его Гарлок. "Наша миссия совершенно дружественная. У нас будет дружеский визит или не будет. Если вам наплевать на нашу дружбу, это сделает другая нация".
   - Это тоже, конечно, не годится. Энлор задумался. "Все сводится к следующему: я должен либо приветствовать тебя, либо уничтожить тебя".
   - Можешь попробовать. Гэрлок усмехнулся в откровенно самодовольном веселье. "Однако лучшее, что вы можете сделать, - это литий-гидридные термоядерные ракеты мощностью в сотни мегатонн. петарды. Время от времени планета должна испытать на нас несколько таких вещей, прежде чем она поверит, что мы не только сильны, но и дружелюбны. Хотите проверить нашу защиту? Если это так, я не буду ни обижаться, ни мстить".
   Верховный гранд-маршал Энтлор был сражен. "Почему... э... совсем нет. Я читаю в твоих мыслях... - Он прервался, чтобы подавить вторжение в свой личный кабинет. "Черт возьми, молчи ! " все четверо "слышали" его крик. "Я знаю, что они используют схему поиска. Я это тоже знаю. Я знаю о нем все , скажу я вам! Я в полном рапорте у их верховного гранд-адмирала. Есть только один корабль, они дружелюбны, и я приглашаю их приземлиться здесь, на базе Маргон. Дайте это прессе. Скажите также, что ограничения на вход на базу Маргон в настоящее время не будут ослаблены. Гранд-маршал Холсон и комофф Флурной, оставайтесь здесь и настраивайтесь. Остальные убирайтесь и держитесь подальше! Выбросьте все сообщения об инопланетных кораблях, летающих тарелках и прочем в мусорную корзину!
   "Возобновите командование, пожалуйста, мисс Монтандон," распорядился Гэрлок; и убрал свой зонд из разума Энтлора.
   - Благодарю вас, Верховный гранд-маршал Энтлор, за ваш прием, - послала Лола. "Мне жаль, что наши визиты вызывают столько беспокойства, но я полагаю, что ничего не поделаешь. Наши блоки Гюнтера не работают. Не могли бы вы с двумя вашими помощниками телепортироваться к нам и сами запутать нас? Лола сразу поняла, что они не могут, и ловко прикрыла их. - Но, конечно же, вы не можете, не зная точки фокусировки здесь, на Главном. Мне телепортировать тебя на борт?
   * * * *
   Лицо комоффа Флурноя - привлекательной рыжеволосой девушки красивого телосложения с микрофоном, наушниками и диктофоном - стало таким бледным, что на переносице виднелась тонкая полоска веснушек. Она явно хотела закричать протест, но не стала. Оба мужчины, как ни странно, очень хотели уйти. Мгновенно все трое выстроились в ряд на ковре с длинным ворсом на Майне, лицом к четырем теллурианцам. Семь тел вытянулись по стойке смирно, семь правых рук щелкнули в двух формах формального приветствия. Стоя таким образом, каждая сторона пару секунд изучала другую.
   Не было ни малейших сомнений в том, кого из посетителей изучали два наргодийца; но ни один из них не мог решить, какую из женщин в черном и белом следует изучать в первую очередь или больше всего. Взгляд рыжей тоже метался между Белль и Гэрлоком - недоверчивая зависть и столь же недоверчивое восхищение горели в ее глазах.
   "Отдыхайте, пожалуйста, коллеги-офицеры", - сказал Гарлок, и Лола провела необходимое представление, добавив: "Однако мы не используем титулы на борту корабля. Мистер и мисс - это обычное дело, и этого достаточно".
   Позади каждого ряда офицеров появился длинный давенпорт; между ними стол, уставленный бутербродами, оливками, маринованными огурцами, приправами, фруктами, орехами, безалкогольными напитками, сигарами и сигаретами.
   - Угощайтесь сами, - предложил Гарлок. "Мы не подаем ни опьяняющих, ни наркотиков, но вы должны найти там что-то на свой вкус".
   "Конечно, мы будем, и спасибо вам", - сказал Энтлор. - Есть какие-нибудь возражения, мистер? Гарлок, передать мисс Флурной информацию об этой встрече и об этом корабле на нашу базу?
   "Ничего подобного. Присылайте, как вам будет угодно, мисс Флурной, или как мистер Флёрной. Энлор режиссирует".
   - Я рад, что не совсем испугался, когда пришел сюда, - сказал офицер связи. "Это самый большой и приятный кайф, который у меня когда-либо был. Такое волнение, что я не знаю, с чего начать". Она подняла бровь, глядя на своего командира.
   "По-прежнему. Все, что вы думаете, должно быть отправлено". Энлор послал ей твердую мысль. Затем, когда девушка откинулась на спинку кресла с бутербродом в одной руке и высоким стаканом имбирного эля в другой, он продолжил, обращаясь к Гэрлоку: - Она очень хороший и очень сильный телепат - по нашим меркам, по крайней мере. "
   - По галактическим стандартам тоже. Гэрлок, конечно же, проверял. "Точный, резкий, широкий диапазон, ясный и быстрый. Никто из нас четверых не смог бы сделать это лучше".
   - Благодарю вас, мистер. Гарлок, - сказала девушка, краснея от удовольствия, - и едва заметная пауза в работе.
   * * * *
   Затем последовала экскурсия по кораблю; и чем дальше, тем больше смущались и смущались два наргодских командира.
   - Но совсем без экипажа ? - недоверчиво спросил Холсон. "Как такая вещь может работать?"
   - Он полностью застрелен, - объяснила Лола. "Само работает. То есть почти все время. Всякий раз, когда мы впервые приземляемся на какую-либо планету, один из нас должен ее контролировать. Или для любой другой специальной работы, которой нет в его банках памяти. Когда вы будете готовы к нашей посадке, я покажу вам - моя очередь работать.
   - Мисс Флурной, они очистили воздух над шестым пилоном?
   "Да сэр. Разрешение пришло пять минут назад. Они держат это ясно для нас.
   "Спасибо. Мисс Монтандон, вы можете приземлиться, когда вам удобно.
   "Спасибо, сэр." Лола заняла кресло пилота. "Это сканер. Я натягиваю его на лицо и голову, так что. Так как я всегда в гармонии с полем..."
   - Что это значит ? - спросил Энтлор с мрачным предчувствием в голове.
   "Я боялся этого. Вы не можете почувствовать Поле Оператора. Простите, сэр, но это значит, что вы не можете справиться с этими силами и никогда не сможете. Некоторые области Гюнтера в вашем мозгу не работают. По нашей шкале вы Гюнтер Первый..."
   - По нашему, я эспер-десятка, высший рейтинг в мире - за исключением нескольких теоретических психов, которые... Извините, пожалуйста, я не должен был этого говорить, учитывая то, что я вижу здесь.
   - Без обид, сэр. Те, кто разработал привод Гантера, были сумасшедшими, пока не отправили в космос первый космический корабль. Но с включенным сканером я думаю о том, куда я хочу смотреть, и я могу это увидеть. Затем я думаю, что корабль отклонился на несколько миль в сторону, и вот мы уже прямо над вашим шестым пилоном. Я спускаюсь, но в свободное падение я не пойду".
   Кажущийся вес становился все меньше и меньше, пока: "Этого достаточно для вас, мисс Флурной?"
   - Просто, - согласился комофф, сглотнув. "На один фунт меньше, и я боюсь, что выброшу тот прекрасный обед, который я только что съел".
   - Сейчас мы идем достаточно быстро. Все сидят? Приготовьтесь, пожалуйста. Какое-то время у тебя будет около пятидесяти процентов лишнего веса.
   * * * *
   Когда тела глубже устроились на подушках, Энтлор послал Гарлоку мысль. "Мы трое весим около пятисот фунтов. Вы подняли нас - мгновенно или почти мгновенно, но я пока пропущу вопрос об ускорении - на одиннадцать сотен миль вверх. Как вы отменили Закон Сохранения?"
   "Мы этого не сделали. У нас есть термоядерные двигатели мощностью двадцать миллионов лошадиных сил. Наше Поле Оператора, имеющее радиус в пятнадцать тысяч миль и заряженное до электрогравитационного потенциала в сто тысяч гунтов, хранит энергию. Его действие не совсем похоже на действие электрического конденсатора или аккумуляторной батареи, но более или менее аналогично им обоим. Таким образом, энергия, необходимая для подъема вас троих, исходила из поля, но ее количество было настолько малым, что оно не снижало потенциал поля на какую-либо измеримую величину. Посадка этого корабля - скажем, шестьдесят тысяч тонн на тысячу миль при одной силе тяжести - увеличит потенциал поля примерно на одну десятую пушки. Вы изучали парафизику?
   "Нет."
   - Это было непрактично, а? Гарлок улыбнулся. - Тогда я даже не попытаюсь объяснить вам, что такое мгновенный перевод. Я просто скажу, что здесь нет ни ускорения, ни таймлапса. Нарушения Закона Сохранения нет, поскольку точки отправления и прибытия равно-Гунтериальны. Но что меня действительно интересует, так это та небольшая группа высших эсперов, о которых вы упомянули.
   - Да, я понял это из комментариев мисс Монтандон. Энтлор замолчал, и Гэрлок увидел, как его мрачные мысли представляют себе базу Маргон и столицу его страны, атакованные и разрушенные флотом непобедимых и неуязвимых звездолетов, подобных этой Плеяде .
   - Вы ошибаетесь, сэр, - тихо вставляет Гэрлок. "Галактическая служба не имела, не имеет и не будет иметь никакого отношения к внутрипланетным делам. Мы не связаны и не несем ответственности ни за какой мир или группу миров. Мы являемся подразделением Объединенных галактических обществ Галактики. Наша функция - контролировать пространство. Запретить, предотвратить, исправить любую межпланетную или межзвездную агрессию. Прежде всего, предотвратить с помощью процедур, вплоть до полного уничтожения планет, если это необходимо, любую попытку образования какой-либо многомировой империи".
   Трое наргодианцев ахнули как один, как от размаха происходящего, так и от спокойной и холодной уверенности в способности, которую несла в себе эта мысль.
   - Вы передаете именно это, мисс Флурной? - спросил Энлор.
   "Именно так, сэр; включая фон, бахрому, коннотации и последствия; точно так же, как он дает его нам".
   "Предположим, что ваше наргодийское правительство решило завоевать все остальные народы вашей планеты Маргония. Предположим далее, что это удается. Мы не будем возражать; на самом деле, мы, как обычно, даже не будем проинформированы об этом. Однако, если затем ваше правительство решит, что одного мира недостаточно для его правления, и приготовится завоевать или предпринять агрессивные действия против любого другого мира, мы будем проинформированы и вмешаемся. Сначала будет предупреждение. Во-вторых, любые и все корабли, отправленные на такую миссию, будут уничтожены. В-третьих, если правонарушение будет продолжено или повторено, Галактический Совет проведет суд, и любой вынесенный приговор будет приведен в исполнение".
   Несмотря на манеру и послание Гэрлока, оба маршала почувствовали большое облегчение. - У вас полно времени, сэр, с нами, - сказал Энтлор. - Мы только что отправили нашу первую ракету к нашей ближайшей луне... если только эта группа... эсперов не поднимет свой корабль с земли.
   - Как далеко они?
   "Сам корабль построен, но у них проблемы с двигателем. Корпус сферический и намного меньше, чем этот. У него есть атомные двигатели, но нет взрывателей или ионных пластин... но и у этого тоже нет!"
   "В яблочко; они могут быть довольно хорошо вместе. Я хотел бы связаться с ними как можно скорее. Могу я одолжить на несколько дней такого "говоруна", как мисс Флурной? У вас есть другие, я полагаю?
   - Да, но я отдам ее вам; важно, чтобы у вас был лучший из доступных. Мисс Флурной?
   "Да сэр?" Помимо репортажей, она оживленно разговаривала с Джеймсом и Белль.
   "Хотели бы вы быть назначены на Mr. Гарлока на время его пребывания на Маргонии?
   - О да , сэр! - взволнованно ответила она.
   "Вы так назначены. Принимайте приказы от него или от любого назначенного лица, как если бы я сам их отдавал".
   "Спасибо, сэр... но какие ограничения? И мне передавать и/или записывать для вас, сэр?"
   "Без ограничений. Этим четырем галаксианцам настоящим предоставляется высший допуск по всей стране. Передавайте, как обычно, все, что разрешено".
   "Полная отчетность не только разрешена, но и настоятельно рекомендуется", - сказал Гарлок. - В нашей миссии нет ничего секретного.
   * * * *
   Когда " Плеяды " приземлились: "Если вы дадите нам свое место для фокусировки, мистер Уайт. Entlore, мы все можем переместиться в ваш офис и не звонить сотрудникам на машинах".
   - И устроить революцию? Энлор рассмеялся. - Видимо, ты не выглядывал снаружи.
   - Боюсь, что нет. Я подумывал."
   "Взглянем. Я получил приказ от Кабинета поставить охрану там, где людям категорически нельзя ходить, а все остальное открыть для публики. Я надеюсь , что там достаточно охранников, чтобы оставить проход для нас открытым, но я бы не стал на это ставить. Гэрлок был очень рад, что исчезла чопорная формальность военных. "Вы, галаксийцы, взяли штурмом всю эту планету, пока были еще над стратосферой".
   * * * *
   Нет необходимости вдаваться в подробности о приеме и праздновании. На Земле одна инаугурация президента и одна коронация монарха почти так же хорошо освещались вещателями, если не так бурно и с энтузиазмом затягивались. Из " Плеяд " они направились в Административный корпус, где состоялся неформальный прием. Затем в Капитолий, где прием был действительно очень формальным. Затем в Большой бальный зал крупнейшего отеля города, где был сервирован грандиозный - и многословный - банкет.
   По просьбе Гэрлока на банкет были приглашены все шестнадцать членов группы "чокнутых" - наиболее активных членов Клуба дальнего космоса. И хотя Гэрлок был очень занятым человеком, его рупор настраивался на каждого из шестнадцати, настраивал их всех на Галактического Адмирала, и в редкие моменты делалось много дел.
   После того, как им рассказали большую часть истории - в напряженных мыслях, которые комофф Флурной не мог понять - вся группа была в диком энтузиазме. Они немедленно сменят название своего клуба на "Галактическое общество Маргонии". Они разработали планы всемирной организации, которая имела бы огромный престиж и доход. У них уже было поле - Гарлок знал об их корабле - они хотели, чтобы Плеяды перебрались на него как можно скорее - Да, Гарлок думал, что сможет сделать это на следующий день - если нет, то как можно скорее...
   * * * *
   " Плеяды " приземлились в десять часов утра по местному времени; банкет закончился далеко за полночь. Все это время четверо галаксианцев продолжали без промаха действовать так, как будто все это было для них старым делом.
   Было незадолго до рассвета, когда они, измученные, вернулись на корабль. Комоффер Флурной пошел с ними. Она все еще была в восторге от всего этого чуда, когда Белль и Брауни показывали ей ее апартаменты.
   В беспрецедентном взрыве силы Гюнтера праймы многих миров направляются на встречу на Теллусе.
   ГЛАВА 7
   Поскольку на следующее утро все, включая энергичного ComOff, проспали допоздна, вместо завтрака и обеда у всех был поздний завтрак. Всю трапезу Гарлок был озабочен и суров.
   - Подержи пока все, Джим, - сказал он, когда все поели. "Прежде чем мы переедем, Белль и я должны провести конференцию".
   - Надеюсь, не в девятичасовом формате Фатсо Фербера. Джеймс нахмурился в притворном упреке, а комофф Флурной удивленно приподнял бровь. "Обезьяний бизнес в рабочее время - только для больших шишек вроде него; не для мелкой сошки вроде тебя.
   - Ну, в любом случае, это не будет исключительно обезьяньим бизнесом. Пока нас нет, вы можете очистить диспетчерскую вышку и вывести нас на взлетную позицию. Пойдем, Белль. Он взял ее за локоть и увел.
   - Почему, доктор Гарлок ? Меняя рядом с ним, изображая сильное нежелание, она смотрела на него широко открытыми глазами. "Я удивлен , правда. Я тоже в шоке . Я не такая девушка , и если бы я не боялась потерять работу , я бы закричала . Я даже не подозревал , что вы воспользуетесь своим положением моего начальника , чтобы навязывать свое нежелательное внимание бедным , молодым , невинным и страдающим ... "
   В своей комнате Гэрлок, который ухмылялся, протрезвел и проверил каждый блок Гюнтера - весьма необычный процесс.
   * * * *
   Белль перестала шутить на середине предложения.
   "Да как же ты страдаешь", - сказал он. - Я просто проверял, есть ли у нас первоклассные доказательства. Я еще не готов к Дегги Делкампу. У этого парня, Белль, как вы, наверное, заметили, чертовски много всякой всячины.
   - Не так много, как у тебя, Кли. Не так много толчка позади того, что у него есть. И его щит не заплатит твой.
   "Хм? Насколько вы в этом уверены?
   "Я позитивный. Я тот, кто собирается столкнуться, я боюсь. Этот Фао Талахо - сильный, сваренный вкрутую чертов кот на колесах".
   "Будь я проклят. Ты не прав. Я проверил ее от носа до пескаря, и ты лег на нее, как цирковой шатер. Какой ответ?"
   "Ой? я? Я очень рад... смешно, мы оба ошибаемся... Должно быть, Кли, это половые различия. Мы привыкли друг к другу, но ни один из нас никогда раньше не чувствовал себя Праймом того же пола, и между Опсами и Праймами должно быть больше различий, чем мы думали. предполагать?"
   - Может быть... я надеюсь. Но это не меняет того факта, что мы не готовы. У нас недостаточно данных. Если мы начнем с этой грандиозной Галактической Службы и обнаружим только две или три планеты, подвергшиеся гонениям, мы выставим себя ослами. С другой стороны, если мы начнем с небольшой организации или вообще без нее и найдем много планет, это будет одна непрерывная кошачья драка. С третьей стороны..."
   - Три руки, Кли? Кто ты, осьминог или арпалоне?
   "Держите свою прекрасную ловушку закрытой на минуту. С третьей стороны, мы должны с чего -то начинать. Любые идеи?"
   "Я никогда не думал об этом в таком ключе... Хм-ммм... понятно". Она задумалась на минуту, а потом продолжила: - Придется начинать, не стартуя, тогда... какой фокус... А как насчет этого? Предположим, мы совершим быструю экскурсию, и мы с тобой будем быстро подглядывать, а подглядывающие никогда не узнают, что мы подглядывали?
   - Это использование мозга, Белль. Пойдем." Затем, в Главном районе: "Джим, мы хотим поразить несколько высоких точек, как можно дальше, не теряя ориентации. Бета Центавра здесь довольно яркая, Ригель и Канопус - настоящие фонарики. С этими тремя в качестве сетки вы могли бы достичь полторы тысячи или двух тысяч световых лет, не так ли?
   "Больше чем это. По крайней мере, столько парсеков.
   "Хороший. Белль и я хотим быстро, методом случайной выборки, проверить Праймы и Оперативники здесь. Нам потребуется по пять минут на каждую планету - довольно далеко. Так что установите как можно больший глобус и будьте абсолютно уверены в своем местоположении; затем примерьте его".
   "Недостаточно данных. Сколько образцов вам нужно?"
   "Столько, сколько мы сможем получить за оставшуюся часть дня. Шесть или семь часов, скажем, восемь часов максимум.
   "Назовите это семь... Домовой на ружьях, я на Компи... Пять минут для вас... Я должен быть в состоянии зафиксировать следующий выстрел через пять... одна дополнительная минута, скажем, для запаса прочности... это будет десять час. Достаточно семидесяти планет?
   "Что все будет в порядке."
   "Хорошо. Сейчас мы практически на первом месте, - Джеймс и Лола надели свои сканеры, готовые к работе.
   * * * *
   - Мисс Флурной, - сказал Гэрлок, - вы могли бы сказать мистеру Знайте, что мы..."
   "О, я уже сделал, сэр."
   - Конечно, тебе не обязательно идти с тобой, если ты предпочитаешь остаться здесь.
   - Остаться здесь, сэр? Да он меня убьет ! Меня на минутку не будет в эфире", - эта последняя мысль была заговорщическим шепотом. - Кроме того, неужели ты думаешь, что я упущу шанс стать первым человеком - и всего лишь девушкой - во всем мире, который увидит другие планеты других солнц? Если, конечно, вы не пригласите г. Энлор и г. Холсон рядом. Они оба просто умирают от желания уйти, я знаю, но, конечно, не признаются в этом.
   - Ты был бы так же доволен, если бы я этого не сделал?
   - Что вы думаете, сэр?
   - Мы будем работать на максимальной скорости, и они будут сильно мешать, так что свое они получат позже - после того, как вы слизнете сливки с верхней части...
   "Готов к работе, Кли", - объявил Джеймс.
   "Рулон."
   "Почему, я потерял связь!" - воскликнула мисс Флурной.
   - Естественно, - сказал Гарлок. - Вы ожидали, что покроете расстояние, на которое свету потребуются тысячи лет? Вы можете записывать все, что видите на пластинах. Вы можете поговорить с Джимом или Лолой в любое время, когда они вам позволят. Впредь не беспокойте мисс Беллами или меня.
   Гарлок и Белль приступили к работе. Все четверо галаксианцев работали весь день с получасовым перерывом на обед. Они посетили семьдесят планет и вернулись на Маргонию к очень позднему обеду. У комоффера Флурноя оставалось неиспользованной менее четверти одного рулона магнитофонной ленты, а у Праймов было достаточно информации, чтобы начать проект, который они задумали.
   А вскоре после ужина все пятеро удалились.
   "В каком-то смысле, Кли, я чувствую облегчение, - размышляла Белль, - но я не могу понять, почему все Праймы - я имею в виду взрослые - во всех мирах примерно одинаково сварливы, ты -к черту, отъявленные вонючки, как мы с тобой. Как это вписывается в вашу теорию?
   "Это не так. Слишком тонкая деталь. Я предполагаю - по крайней мере, мне кажется, что это имеет смысл - это потому, что у нас не было достаточно сильной конкуренции, чтобы сломить нас и сделать из нас христиан. Не знаю, что сказал бы психолог..."
   "И я точно знаю, что вы думаете о том, что он сказал, так что вам не нужно мне говорить". Белль рассмеялась и подставила губы для поцелуя. - Спокойной ночи, Кли.
   - Спокойной ночи, Эйс.
   * * * *
   А на следующее утро, рано утром, Гарлок и Белль телепортировались - по договоренности и назначению, конечно - через почти всю страну в частный кабинет, где их ждали Дегги Делькамп и Фао Талахо.
   Какое-то время, которое в светских кругах Теллуриана считалось бы невежливым, четыре Прайма стояли неподвижно, каждая пара смотрела друг на друга, плотно прижав блоки, и изучала друг друга глазами. Делкамп был, как сказал Гарлок, большим хулиганом. Он был ниже и тяжелее теллурианца. Мускулистый, великолепно сложенный, он был человеком огромной физической и умственной силы. Его волосы, коротко подстриженные по всей голове, были светлыми; его глаза были ясными, острыми, холодными темно-синими.
   Фао Талахо был на пару дюймов ниже Белль; и на добрых пятнадцать фунтов тяжелее. Впрочем, она была ничуть не толстая и даже не пухлая - на самом деле она была почти худощавой. Она была шире и толще землянки; с более тяжелыми костями, образующими более широкий и глубокий каркас. Она тоже была прекрасно - да, эффектно - сложена. Ее волосы, такие же густые, как у Белль, и собранные в свободно ниспадающий боб на три или четыре дюйма длиннее, чем у Белль, были выбелены почти до белого цвета. Ее глаза не были ни крапинками, ни крапинками, а были регулярно окрашены в более светлые и темные оттенки орехового цвета. Она была, решил Гэрлок, действительно замечательной женщиной.
   Оба наргодийца носили сандалии без носков и чулок. Оба были одеты - если вообще были одеты - в желтое. Единственное одеяние Фао было из тонкой, плотной ткани, эластичной и гладкой. Выше талии он был без шеи, без спинки и почти без переда; внизу это была очень короткая, очень узкая и облегающая юбка. Делкамп был одет в майку без рукавов и почти безногие шорты.
   Гэрлок опустил щит достаточно, чтобы отправить и получить тонкий слой поверхностных мыслей; Делкамп сделал то же самое.
   "Пока что мне нравится то, что я вижу", - сказал тогда Гарлок. "Мы намного опередили вас, поэтому я могу вам очень помочь, если вы хотите, и если вы хотите быть дружелюбным по этому поводу. Если вы этого не сделаете, мы уходим сейчас же. Справедливо?"
   "Справедливо. Мне тоже нравится то, что я видел до сих пор. Нам нужна помощь, и я ценю ваше предложение. Спасибо, безмерно. Я могу обещать полное сотрудничество и дружбу для себя и для большей части нашей группы; и я уверяю вас, что я могу и разберусь с любым отказом от сотрудничества, который может возникнуть".
   "Хорошая яма, Дегги." Гэрлок широко улыбнулся и ослабил бдительность до комфортного уровня. - Я собирался поднять этот вопрос - чем быстрее все прояснится, тем лучше. Белль и я в паре. Когда-нибудь - если мы не убьём друг друга первыми - мы можем пожениться. Однако я не торгуюсь, а она на треть дикая кошка, на треть лисица и на треть кобра. Как вы двое стоите?
   - Ты выкинул эту мысль из моей головы. Ваш обычай спаривания - это не то, что вы называете "урбанистическим" в этом мире. Тем не менее, мы с Фао в паре. Мы должны. Никто из нас никогда не интересовался; никто никогда не будет. Мы не должны драться, но яростно ссоримся. Но как бы энергично мы ни разлетались, мы неизбежно снова летим вместе так же быстро. Никто этого не понимает, но вы двое почти одинаковы.
   "Проверять. Тогда еще одно условие, и мы сможем разлучить этих наших женщин. Белль и Фао все еще смотрели друг на друга, все еще плотно прижатые друг к другу. "В первый раз, когда Фао Талахо начнет бросать на меня свой вес, я не буду ждать, пока ты позаботишься о ней - я собираюсь преподнести ей сюрприз в ее жизни".
   "Мне было бы глупо щекотно, если бы это можно было сделать, - улыбнулся Делькамп и был совершенно откровенен, - но не живет тот, кто может это сделать. Как бы вы попытались это сделать?"
   "Установи свой блок прочно".
   Делкамп так и сделал, и через этот блок - предположительно непроницаемый щит Первого Оператора - Гарлок ввел зонд. Он не треснул экран и не сломал его силой; он нейтрализовал и противофазировал, безболезненно и почти незаметно, каждый его компонент и слой.
   * * * *
   - Вот так, - сказал Гарлок в глубинах разума маргонца.
   "О Господи! ты можешь это сделать ? "
   "Если я скажу ей, так глубоко, чтобы она играла в мяч или что-то еще, как вы думаете, ей понадобится два лечения?"
   - Она определенно не должна. Это делает вас галактическим адмиралом, без вопросов. Я, конечно, думал попробовать тебя на роль Топ Гюнтера, но на этом все решается. Мы будем поддерживать вас, сэр, всем сердцем - и я сердечно благодарю вас за то, что вы пришли сюда".
   "Тогда у меня есть ваше разрешение немного дисциплинировать Фао, когда она начнет раскачивать лодку?"
   - Я бы хотел, чтобы вы это сделали, сэр. Со мной не так уж легко ладить, признаюсь, но я пытался пойти навстречу ей гораздо больше, чем на полпути. Она просто чертовски самоуверенна , никому не на пользу.
   "Проверять. Я бы хотел, чтобы появился кто-нибудь, кто смог бы выбить Белль из колеи". Затем вслух: "Белль, Делкамп и я продолжаем дело. Хочешь в этом участвовать?
   Делкамп обратился к Фао, и две женщины медленно, неохотно опустили свои щиты, чтобы соответствовать щитам мужчин.
   - Ваше галаксийское рукопожатие - я имею в виду рукопожатие - очень хорошо, - сказал Делькамп, и они с Гэрлоком энергично пожали друг другу руки.
   Затем скрещенные пары и, наконец, две девушки, хотя ни одна из них не приложила особых усилий к этому жесту.
   - Прекрати это, Белль! Гэрлок послал напряженную лучезарную мысль. - Она не собирается тебя кусать!
   "Она пыталась, черт бы ее побрал, и я собираюсь укусить ее в ответ - посмотрим, не успею ли я".
   * * * *
   Гэрлок призвал собрание к порядку, и все четверо сели. Теллурианцы закурили сигареты, а остальные, которые, к удивлению землян, тоже курили, собрались и закурили две странные на вид штуки, нечто среднее между трубкой и сигаретой. И обе пары курильщиков после нескольких пробных экспериментов сошлись во мнении, что вкус табака друг друга совершенно не нравится.
   - Вы, конечно, знаете о нашей вчерашней поездке? - спросил Гарлок.
   - Да, - признал Делькамп. "Мы читаем ComOff Flurnoy. Мы знаем о семидесяти планетах, но ничего о том, что вы нашли.
   "Хорошо. На всех семидесяти планетах есть поля операций и на каждой есть два или более операторов; на одной планете их сорок четыре. Однако только на шестидесяти одной из планет есть праймы, достаточно старые, чтобы мы могли их обнаружить. В каждом из этих миров есть два и только два Прайма - один мужчина и одна женщина - и в каждом мире два Прайма примерно одного возраста. В пятнадцати из этих миров Праймы еще не достигли совершеннолетия. В сорока шести оставшихся мирах Праймы - молодые люди, от примерно таких же, как мы, четверо, до значительно моложе. Ни одна из этих пар не состоит в браке для семьи. Ни одна из девочек еще не родила и не беременна.
   "Теперь что касается информации о нас, циркулирующей по всей планете. Часть из них ложна. Отчасти это вводит в заблуждение - чтобы произвести впечатление на военный ум. Таким образом, дело в том, что " Плеяды ", насколько нам известно, - единственный звездолет во всей галактике. Кроме того, информация очень неполная, особенно в отношении крайне важного факта, что мы заблудились в космосе на какое-то время, прежде чем обнаружили, что единственным возможным контроллером Гюнтер-Драйв является человеческий разум..."
   " Что!!!! - и бушевал спор, пока Гарлок не остановил его, заявив, что докажет это на собственном корабле маргонцев.
   Затем Гэрлок и Белль вместе продолжили объяснять и описывать - даже не намекая, конечно, что они когда-либо были за пределами галактики или даже думали о попытке сделать это - свою концепцию того, что Галактические Сообщества Галактики будут и стоит сделать; или чем Галаксианская Служба могла, должна и станет - Службой, которой они оба намеревались посвятить свою жизнь. Его, конечно, еще не было. Фао и Дегги были единственными другими Праймами, с которыми они когда-либо разговаривали в своей жизни. Вот почему они так стремились помочь маргонцам построить свой корабль. Чем больше звездолетов будет задействовано, тем быстрее Служба превратится в поистине грандиозную...
   " Фао готовится сорваться с катушек", - делкемп блеснул Гэрлоку натянутой мыслью. " Если бы я этим занимался, мне пришлось бы начать прямо сейчас. "
   * * * *
   - Я позволю ей набрать полную мощность, а потом шлепну ее по кривым ногам. "
   " На здоровье, брат! Надеюсь, ты справишься с ней! "
   ... организация. Затем, когда будет работать достаточное количество кораблей и появится достаточное количество галактических обществ, появятся Региональные организации и Галактический Совет...
   "Итак, на основе одной планеты и прямо из своей маленькой толстой головы, - усмехнулся Фао, - ты провозгласил себя Великим Главнокомандующим Моголом, и все остальные из нас должны ползти к тебе на животе. и целовать твои ноги?
   - Если ты так хочешь это выразить, то да. Однако я не знаю, как долго лично я буду в ковше пилота. Как я уже говорил, я буду поддерживать основной принцип, согласно которому Гюнтер - это главный босс - будь то мужчина, женщина, змея, рыба или чудовище.
   "Топ Гюнтер будь проклят!" Фао вспыхнул. "Я не подчиняюсь и не буду подчиняться приказам ни от кого - ни в аду, ни на небесах, ни на этой Земле, ни на любой другой планете..."
   "Фао!" Делькамп воскликнул: "Пожалуйста, не двигайтесь, пожалуйста !"
   - Пусть бредит, - холодно сказал Гэрлок. "Это всего лишь истерика трехлетнего ребенка. Если она продолжит в том же духе, я дам ей самую чертову встряску, которую она когда-либо получала за всю свою избалованную жизнь.
   Белль резко присвистнула, чтобы привлечь внимание Фао, затем напряжённо изложила мысль. - Если у тебя есть какая-то часть мозга, ловкая цыпочка, тебе лучше начать ее использовать. Парень не только грубо играет, но и не блефует".
   - К черту все это! Фао бросился дальше. - Мы не имеем никакого отношения к вашей организации - идите домой или куда хотите. Мы закончим наш собственный корабль, создадим собственную организацию и будем управлять ею так, как нам удобно. Что ж..."
   "Достаточно или этого". Гарлок пробил ее щит так же легко, как и щит мужчины, и держал ее взаперти. "Вы не собираетесь разрушать этот проект. Ты начнешь вести себя прилично прямо сейчас, или я широко раскрою твой разум, чтобы Белль и Дегги посмотрели и увидели, какой ты полусырой придурок. Если это не сработает, я посажу вас в заблокированную Гюнтером камеру на борту " Плеяд " и буду держать вас там, пока корабль не будет закончен и мы не покинем Маргонию. Как ты этого хочешь?"
   Фао была потрясена, как никогда раньше. Сначала она пыталась злобно драться; но, обнаружив, что это бесполезно против ужасающей силы разума, державшего ее, перестала сопротивляться и начала серьезно думать.
   "Так-то лучше. У вас есть то, что нужно, чтобы думать. Иди и сделай это".
   И у Фао Талахо он был. Много всего. Она узнала.
   - Я буду в порядке, - сказала она наконец. "Честно. Мне стыдно, правда, но после того, как я начала, я не могла остановиться. Но теперь я могу, я уверен".
   - Уверен, ты тоже сможешь. Я точно знаю, как это. Все мы, Праймы, должны выбить из нас ад, прежде чем мы превратимся в возглас в Аиде. Дегги добился своего одним путем, я получил свой другим, ты добился своего таким образом. Нет, никто из остальных ничего не знает об этом разговоре и не узнает. Это строго между нами".
   "Я ужасно гладкий или что-то в этом роде. И я думаю, что... да, черт вас побери, спасибо!
   Гарлок отпустил ее, и после нескольких всхлипов, пары глотков и вытирания глаз неподходящим носовым платком она сказала: "Прости меня, Дегги, и тебя тоже, Белль. Я постараюсь больше не вести себя как дурак".
   Делькамп и Белль уставились на Гэрлока; Белль облизала губы.
   "Без комментариев", - подумал он, глядя на человека; и Белль: "Она только что получила побои. Ты вложишь свои когти в ножны и приложишь много усилий, чтобы быть с ней очень милой до конца дня?
   "Ну конечно. Я всегда добр ко всем, кто добр ко мне".
   - Говорит ты, - скептически ответил Гэрлок, и все четверо принялись за работу, как будто ничего не произошло.
   * * * *
   Они прошли по цехам и почти достроенному кораблю. Они изучали чертежи. Они встретились со всеми Операторами и обсудили генераторы и силовые поля, математику, парафизику и гунтерику. Они так горячо спорили о ментальном контроле, что Гэрлок приказал Джеймсу доставить Плеяды на недавно окрещенное Галактическое Поле, чтобы он мог доказать свою точку зрения прямо здесь и сейчас.
   На этот раз пришли Энтлор и Холсон, а также ComOff; и все трое были сбиты с толку и удивлены, увидев, как каждый член группы "чокнутых" швыряет огромный звездолет из одной солнечной системы в любую другую, по-видимому, просто подумав об этом. И "чудаки" были крайне удивлены, обнаружив себя безнадежно заблудшими в неизведанных галактических пустынях каждый раз, когда они не думали определенно и положительно об одном конкретном месте назначения. Тогда Гарлок рискнул. Он должен был взять его когда-нибудь; он мог бы сделать это и сейчас.
   - Посмотрим, сможешь ли ты поразить Андромеду, Дегги, - предложил он.
   Пока Белль, Джеймс и Лола затаили дыхание, Делькамп попытался. Звездолет направился к огромной туманности, но остановился у последней подходящей планеты на краю галактики.
   - Ты можешь поразить Андромеду? - спросил Делькамп более чем наполовину ревниво, и Белль напрягла мышцы.
   - Никогда не пробовал, - непринужденно сказал Гарлок. - Я полагаю, однако, что, поскольку ты не мог выгнать старую девочку из нашей старой доброй родной галактики, она тоже просто будет сидеть здесь ради меня.
   Он выполнил движения, и Плеяды действительно сели прямо там - именно это он и велел ей делать. И всем - даже "чокнутым" - вздохнуло легче.
   * * * *
   А Белль была "милая" с Фао; она не воспользовалась своими когтями, ни разу за весь день. И, как раз перед выходом...
   - Он... я имею в виду, он когда-нибудь... ну, вроде как сбил тебя с толку? - спросил Фао.
   - Я скажу, что нет! Ноздри Белль слегка раздулись от одной только мысли. - Я бы всадил в него нож, большой придурок.
   - О, я не имел в виду физически...
   "Через мои блоки? Блоки Прайма ? Не будь смешным, Фао!"
   - Что ты имеешь в виду под "смешным"? - отрезал Фао. "Вы попробовали мои блоки. Чем они вам показались - москитной сеткой? Я подумал... О, все, что он на самом деле сказал, это то, что все Праймы должны быть выбиты из ада, прежде чем они смогут стать хоть чем-то хорошими. Что у него было одно, у Дегги другое, а у меня третье. Я вижу, ты еще не получил своего.
   "Конечно, нет. И если он когда-нибудь попытается это сделать, я..."
   - О, он не будет. Он не мог, очень хорошо, потому что после того, как вы поженитесь, это было бы...
   - А этот здоровяк сказал тебе, что я собираюсь выйти за него замуж?
   "Конечно нет. Никаких бахромы, только мгновение. Но на ком еще ты собираешься жениться? Если бы вся вселенная была полна прекраснейших мужчин, каких только можно вообразить, - чистейших лодок-мечтателей, не меньше, - можешь ли ты даже представить себе, что выйдешь замуж за кого-то из них, кроме него?
   "Я не собираюсь ни на ком жениться. Всегда."
   "Нет? У тебя, с разумом твоего Прайма и телом твоего Прайма, нет детей? И ты говоришь мне не быть смешным?
   Это остановило Белль, но она не хотела этого признавать. Вместо этого: "Я не понимаю. Что он тебе сделал ?
   Блок Фао стал настолько тугим, что ей потребовалась целая минута, чтобы смягчить его настолько, чтобы прошла даже самая тонкая мысль. "Это то, чего никто никогда не узнает. Но в любом случае, если только... если вы не найдете другого Прайма, такого же сильного, как Кли - а я действительно не думаю, что такие есть, не так ли?
   "Конечно, нет. Везде есть только один из его класса. Это он, - сказала Белль с глубокой убежденностью.
   - Это усложняет тебе жизнь. Вам предстоит самая трудная работа, какую только можно вообразить. Самый жесткий . Я знаю."
   "Хм? Какую работу?"
   "Поскольку Кли не сделает это за тебя, и поскольку никто другой не сможет, тебе придется просто выбить из себя ад".
   Той ночью в комнате Гэрлока, готовясь ко сну, Белль вдруг спросила: "Кли, что, черт возьми, ты сделала с Фао Талахо?"
   "Ничего особенного. Она действительно очень хорошее яйцо.
   - Ты мог бы сделать это, что бы это ни было, со мной?
   "Я не знаю; Я никогда не пробовал".
   - А вы бы согласились , если бы я вас попросил?
   "Нет."
   "Почему бы и нет?"
   - Ответьте сами.
   "И это было "ничего особенного", здесь написано мелким шрифтом. Но, кажется, я знаю, что это было. Не так ли?
   - Я бы не удивился.
   - Ты выбил из себя ад, не так ли?
   "Я пою ей об этом. Я все еще пытаюсь".
   "Так что я должен сделать это с собой. И я еще не начал?
   "Проверять. Но ты знаешь, что ты на несколько лет моложе меня.
   * * * *
   Белль задумалась на минуту, затем потушила сигарету и пожала плечами. "Нет продаж. Поставь обратно на полку. Я больше нравлюсь себе такой, какая я есть. То есть, я думаю , да... Впрочем, в некотором смысле мне жаль, Кли, дорогая.
   "Милый? Добавлено кое-что новое. Хотел бы я, чтобы ты действительно это имел в виду, туз.
   "Я все еще первоклассный после того, что только что сказал? Я гладкий, Кли. "Эйс" намного приятнее, чем "приятель".
   "Туз. Верх колоды. Ты есть и всегда будешь".
   "Что касается значения этого, я бы хотел, чтобы я этого не делал". Готовая ко сну, Белль была одета гораздо полнее и гораздо менее откровенно, чем в рабочее время. Она скользнула в постель рядом с ним, натянула одеяло до подбородка и выключила свет, взглянув на выключатель. - Но если бы я думал, что из этого что-нибудь может получиться, я бы сделал это, даже если бы мне пришлось избивать себя дубинкой до потери сознания. Но тогда и меня бы здесь не было - я бы убежала в свою комнату так быстро, что у меня закружилась бы голова.
   - Тебе и не пришлось бы. Тебя бы здесь не было.
   - Я бы не стал. Это одна из вещей, которые мне так в тебе нравятся. Но, честно говоря, Кли - серьезно, если честно, экраны вниз - ты видишь в этом какое-то возможное будущее?
   "Нет. Никто из нас не дал бы столько. Никто из нас не может. И в этом нет ничего одностороннего; Я не более годен на роль мужа, чем ты на роль жены. И да поможет Бог нашим детям - им это точно понадобится".
   "У нас никогда бы не было. Я не могу представить, чтобы мы прожили в браке девять месяцев, не совершив хотя бы хаоса. Почему за то короткое время, что мы были в паре, сколько раз ты выбрасывал меня из этой самой комнаты с горячей надеждой, что я утону в глубоком космосе, прежде чем ты увидишь меня снова?
   - Полагаю, примерно столько же раз, сколько вы выбегали своим ходом, хлопая дверью так сильно, что швы наполовину разошлись по швам корабля, и клявшись, что изрежете меня на мясо для бутерброда, если я когда-нибудь так сильно как посмотрел на вас снова.
   "Это то, что я имею в виду. Но как получилось, что мы остановились на этом предмете, интересно? Потому что когда мы не ссоримся, как сейчас, это просто замечательно. Так что я скажу это снова. Спокойной ночи, Кли, дорогая.
   - Спокойной ночи, Эйс. В темноте его губы искали ее губы и нашли их.
   Пыл ее поцелуя был не только намного более интенсивным, чем все, что он когда-либо чувствовал раньше. Это было намного, намного сильнее, чем Белль Беллами хотела или намеревалась.
   * * * *
   На следующее утро, в восемь рабочих часов, четверо теллурианцев появились в офисе Галаксианского поля Маргонии.
   "Первое, что нужно сделать, Дегги, - это подробно изучить ваши чертежи генераторов и привода", - сказал Гарлок.
   - Думаю, да. Забавные картинки, а? Делькамп многому научился накануне; его собственное выступление с Плеядами заметно смирило его.
   - Ни в коем случае, друг мой, - весело сказал Гэрлок. - Хотя ваши вещи не совсем такие, как у нас - вряд ли они могут быть такими; область такая большая и такая новая - уже одно это не является причиной, по которой она не работает. Джеймс может сказать тебе. Он главный инженер Солнечной системы. Что ты думаешь, Джим?
   "То, что я видел вчера на корабле, сработает. Те немногие из отпечатков, которые я видел вчера, будут сфабрикованы, и фальсификации сработают. Главная беда этого проекта, мне кажется, в том, что корабль никто не строит".
   - Что ты имеешь в виду под этой трещиной? Фао вспыхнул.
   "Только то. Вы кучка примадонн; каждый делает то, что ему нравится. Так что некоторые вещи делаются три-четыре раза, тремя-четырьмя разными способами, а многие вообще не выполняются".
   "Такие как?" - спросил Делькамп и...
   "Ну, если вам не нравится, как мы делаем вещи, вы можете", - начал Фао.
   - Минуточку, все. Вошла Лола с обезоруживающей улыбкой. - Насколько это задним числом, Джим? Знаете, вы его построили, и судя по всему, прогресс был далеко не таким гладким, как можно понять из вашей истории.
   "Ты прав, Лола, - согласился Гарлок. "Мы отскакивали на два шага назад на каждые три шага вперед".
   - Ну... может быть, - признал Джеймс.
   - Так почему бы вам, Фао и Дегги, не поручить Джиму строительство?
   Фао запрокинула свою серебристую голову и посмотрела на нее, но Делькамп ухватился за этот шанс. - Не могли бы вы, Джим?
   - Конечно, если мисс Талахо не возражает.
   "Она не будет." Глаза Делькампа встретились с глазами Фао, и Фао замер. "Большое спасибо, Джим. И я знаю, что ты имеешь в виду". Он подошел к шкафу с широкими плоскими ящиками и принес стопку рисунков. Не чертежи, а оригинальные рисунки карандашом. "Такое, как это. Я еще даже не спроектировал его, не говоря уже о его постройке".
   * * * *
   Джеймс начал листать стопку рисунков. Они были полны подчисток, перерисовок и таких пометок, как "См. листы 17-Б, 21-А и 27-Е". На полпути к стопке он остановился, перевернул три листа назад и несколько минут изучал. Затем, держа этот лист за угол, он быстро прошелся по остальной стопке.
   - Вот оно, - сказал он, вытаскивая один лист и расправляя его. "То, что мы называем восьмым блоком, - сердце привода". Затем, напряжённо просияв Гарлоку:
   "Это то, что вы разработали в целом , и я никогда не мог понять ни одной части. Все, что я сделал, это построил его. Он должен генерировать эти поля Prime".
   - Возможно, - мысленно ответил Гарлок. - Я и сам не слишком хорошо это понимал. Как это выглядит?"
   "Он даже не близко. У него записана только половина констант, а половина из них неверна. Посмотрите на этот беспорядок здесь..."
   - Я поверю тебе на слово. Знаете, у меня нет ни вашей привязанности к чертежам, ни вашей эйдетической памяти на них.
   - Хочешь, я отдам ему все сочинения?
   - Думаю, нам придется. Или корабль может вообще не работать.
   - Может быть, но как насчет межгалактических прыжков?
   "Он не смог сделать это с Плеядами , поэтому он не сможет и с этим. Кроме того, если мы что-то изменим, он может ... Видишь ли, я знаю о Восьмой ячейке не намного больше, чем ты.
   - Это тоже может быть. Потом, как будто только что оторвавшись от рисунков, Джеймс подумал о Делькампе и Фао, но об открытой, общей полосе.
   "Довольно много ошибок и много пробелов, но в целом вы на правильном пути. Я могу закончить этот чертеж за пару часов, а мы можем построить блок за пару дней. С этим на месте остальная часть корабля будет двигаться быстро.
   - Если мисс Талахо захочет, - многозначительно заключил он.
   "О, я знаю, Джим, действительно хочу!" В конце концов, Фао с жесткой спиной смягчился и согнулся. Она схватила его за обе руки. "Если вы можете, это было бы слишком прекрасно для слов!"
   "Хорошо. Один вопрос. Почему ты строишь свой корабль таким маленьким?
   "Почему бы и нет, он достаточно большой для двоих", - сказал Делькамп. "На четверых, в крайнем случае. Почему ты сделал свой таким большим? Ваш Мейн достаточно большой, почти для конференц-зала".
   "Время от времени мы полагали, что так и должно быть", - сказал Гарлок. - Но это очень незначительный момент. Поскольку ваш почти готов к полету, сейчас не видно никаких изменений в размере. Но мы с Белль должны провести еще одно совещание с юридическим орлом. Так что, если вы с Брауни, Джим, перенесете с Плеяд все, что вам нужно , мы отправимся в путь.
   "До свидания - увидимся через несколько дней", - добавил он, и Плеяды исчезли; мгновенно появиться высоко над стратосферой над тем, что должно было стать галактическим полем Земли.
   * * * *
   - Есть минутка, Джин? он послал мысль.
   "Для вас, двух Праймов, сколько хотите. Мы еще не начали строить или ограждать, как вы предложили, но мы купили всю недвижимость. Так что посадите корабль где-нибудь там, и я пришлю за вами джип.
   "Спасибо, но не джип. Никто, кроме тебя, не знает, что мы действительно получили контроль над Плеядами , и я хочу, чтобы все остальные продолжали думать, что это только для птиц. Мы перенесемся к вам в офис, когда вы скажете.
   - Я говорю сейчас.
   В мгновение ока оба Прайма оказались в личном кабинете Юджина Эванса, главы юридического отдела только что реорганизованного Галактического общества Сол, Инк. Эванс был высоким мужчиной, слегка худощавым, слегка сутулым, чьи толстые трехфокусные очки никоим образом не скрывали проницательности его серо-стальных глаз.
   - Во-первых, Джин, - сказал Гэрлок, - это трудовой договор. Вы придумали, как его сломать?
   "Его нельзя сломать". Адвокат покачал головой.
   "Хм? Я думал, что вы, высокопоставленные юридические орлы, можете сломать что угодно, если очень постараетесь.
   - Да, очень много вещей, особенно если они длинные и сложные. Однако стандартный трудовой договор краток, ясен и железен. Работодатель может уволить работника за любое правонарушение, включая неподчинение; которые, по сути, вправе определять сам работодатель. С другой стороны, работник не может уволиться, кроме как по такой фантастической причине, как непредъявление - не невыплата, заметьте, а непредставление - зарплаты".
   "Я не ожидал этого - это пинает нас по зубам, прежде чем мы начнем". Гэрлок встал, закурил и прошелся по большой комнате. "Хорошо. Тогда нам с Джимом придется уволиться.
   "Огонь!" Белль фыркнула. Кли, ты говоришь как человек с бумажным носом! Кто еще мог бы управлять проектом? То есть, вся ее манера изменилась; - Он не знает, что я могу управлять им так же хорошо, как вы, или даже лучше, но я мог бы сказать ему - и, может быть, вы думаете, что я не стал бы!
   - Тебе не придется. Джин, ты можешь начать распространять новости о том, что Белль Беллами - настоящий, честный перед Богом Главный Оператор во всех отношениях. Что она знает о проекте "Гюнтер" больше, чем я, и могла бы управлять им лучше. Фербер, несомненно, знает, что Белль и я были в ссоре с тех пор, как мы впервые встретились, - широко распространяйте информацию о том, что мы ссоримся хуже, чем когда-либо. Что, кстати, является правдой".
   "Борьба? Ведь вы казались достаточно дружелюбными...
   "Да, мы можем быть дружелюбными минут пятнадцать, если очень постараемся, как сейчас. Однако суровый факт заключается в том, что она на три четверти такая же чертовка и на четверть цианистый калий, как и она...
   "Мне это нравится! Белль бушевала. Она вскочила на ноги, ее глаза засверкали. "Во всем виноват я ! Да ты эгоцентричный, эгоистичный, властный придурок, я мог бы написать книгу..."
   - Достаточно - отпусти - пожалуйста! - взмолился Эванс. Он вскочил, взял каждого из бойцов за плечо, усадил их на стулья, которые они освободили, и занял свое место. "Демонстрация прошла с большим успехом. Я буду распространять информацию по нескольким каналам. Канцлер Фербер все получит, будьте уверены.
   "И я получу работу!" - отрезала Белль. - А может, ты думаешь, что я не возьму!
   "Ага?" пришла жгучая мысль Гарлока. - Ты бы сделал все, чтобы получить его и сохранить. Да. Я так не думаю.
   "Ой?" Тело Белль напряглось, ее лицо стало жестким. - Я, конечно, слышал истории, но я не мог... но ведь он не может быть таким глупым - думать, что может купить меня, как столько фунтов телячьей печени?
   "Конечно, да. он делает. И это работает. То есть, если он когда-либо и промахивался, никто никогда об этом не слышал".
   "Но как человеку на такой большой работе могло сойти с рук такая мерзость?"
   "Потому что все, что интересует SSE, - это деньги, а Алонзо П. Фербер - чрезвычайно способный топ-менеджер. В больших черно-красных финансовых книгах он всегда "очень, очень в плюсе", и никому нет дела до его поведения".
   * * * *
   Белль, хотя и была уже убеждена, вопросительно взглянула на Эванса.
   - Вот так, мисс Беллами. Вот и все, в точных, хотя и несколько грубых словах".
   - Вот и все. Но как, Кли, если он такой умный, как ты говоришь, ты думаешь, ты сможешь заставить его уволить тебя?
   - Не знаю - еще не думал об этом. Но я мог бы быть довольно непослушным, если бы действительно постарался.
   "Это преуменьшение века".
   "Я направлю невесомую силу интеллекта на решение проблемы и свяжусь с вами позже. Теперь, Джин, о предполагаемой Галактической Службе, Совете и так далее. Какова реакция? Ваш, лично и другие?"
   "Моя личная реакция чрезвычайно благоприятна; Я думаю, что это величайшее достижение человечества. Я был, конечно, очень осторожен в обсуждении или даже упоминании этого дела, но реакция всех, кого я озвучивал, - люди добрые; большие люди в своих областях - были такими же восторженными, как и я".
   "Хороший. Вас, наверное, не удивит, если вам скажут, что вы станете советником этой системы и - если мы сможем это сделать, а я думаю, что сможем - первым президентом Галактического Совета?
   Эванс был так удивлен, что почти через минуту смог связно ответить. Затем: "Я удивлен , очень удивлен. Я думал, конечно, что вы сами...
   "Отнюдь не!" - уверенно сказал Гарлок. "Я не такой. Джи наклонился. Ты лучше, чем кто-либо из галаксианцев - то есть, чем чей-либо другой период. За исключением, возможно, Лолы, а она больше подходит для нашей исследовательской группы. Проверить, Белль?
   "Проверять. На этот раз я согласен с вами безоговорочно. Это работа, над которой мы можем работать всю оставшуюся жизнь и едва приступим к ней".
   - Верно, несомненно верно. Я ценю ваше доверие ко мне, и если голосование потерпит неудачу, я сделаю все, что в моих силах".
   "Мы знаем, что вы это сделаете, и спасибо вам . Сколько времени займет организация? Несколько недель? И есть ли что-то еще, что мы должны обсудить сейчас?"
   "Пару недель! Эванс был потрясен. "Вы действительно наивны, молодой человек, если думаете, что что-то такого масштаба может быть начато даже за такое короткое время. И да, есть десятки вопросов, сотни, которые нужно обсудить, прежде чем я смогу хотя бы начать работать разумно.
   Поэтому дискуссии продолжались и продолжались. Прошло три дня, прежде чем Гарлок и Белль "портировались на Плеяды , и звездолет мгновенно переместился на Маргонию".
   * * * *
   Тем временем на Маргонии Джеймс Джеймс Джеймс Девятый перешел непосредственно к сути своей работы, приведя Лолу и Фао в офис Делкампа и установив блоки Гюнтера.
   - Ты сказал, что хочешь, чтобы я построил твой космический корабль. Хорошо, но я хочу, чтобы вы оба - особенно Фао - поняли, что это значит. Я знаю, что делать и как это делать. Я могу справиться с вашими операторами и выполнить работу. Тем не менее, я не могу справиться ни с одним из вас, так как вы оба превзошли меня, Гантера, и я не собираюсь пытаться. Но на одной работе не может быть двух начальников, не говоря уже о трех или семнадцати. Так что либо я управляю работой, либо нет. Если кто-то из вас войдет, я выйду и больше не вернусь. И помни, что ты не делаешь нам одолжений - строго наоборот.
   "Джим!" - возмутилась Лола. Шерсть Фао явно росла; Лицо Делькампа ожесточилось. - Не будь таким грубым, Джим, пожалуйста . Это не способ..."
   - Если ты сможешь это красиво оформить, детка, я буду рад, если ты скажешь это за меня. Вот над чем вам нужно поработать. Если я сделаю свою работу, они получат свой звездолет через несколько недель. То, как они идут, не будет и через двадцать пять лет. И единственный способ заставить эту группу действительно работать - это сказать каждому из них сотрудничать или что-то еще - и обеспечить выполнение "или иначе".
   - Но они ушли! Делькамп запротестовал. "Они все уволятся!"
   "С отстранением или исключением из Общества последствия? Едва." - сказал Джеймс.
   - Но ты бы не стал этого делать, ты не мог бы.
   - Я бы не стал?
   - Конечно, не стал бы, - успокаивающе вставляет Лола, - разве что в самом крайнем случае. И, даже в худшем случае, Джим почти так же легко мог построить его обычными рабочими. Вам, Праймам, вообще не обязательно иметь никаких Операторов, знаете ли; но все ваши Операторы вместе были бы совершенно беспомощны без хотя бы одного Прайма.
   "Почему?" и "Каким образом?" - вместе потребовали Делькамп и Фао.
   - О, разве ты не знал? После того, как корабль построен, поля заряжены и так далее, все должно быть активировано - сотня и одна вещь, которые делают его почти живым - и это строго работа Прайма. Даже Джим не может этого сделать.
   - Я вижу... или, вернее, совсем не вижу, - задумчиво сказал Фао. Она больше не была ни взволнована, ни сердита. "Несколько недель против двадцати пяти лет... что ты думаешь о его оценке времени, Дег, мой дорогой?"
   "Я не думал, что это займет так много времени; но эта "активация" меня пугает. Ничто в моей теории даже не намекает на что-то подобное. Итак, если я еще так много не знаю, даже в теории, это займет много времени. Может быть, я бы никогда этого не понял".
   "Ну, в любом случае, я хочу, чтобы наша Небесная Королева была готова за недели, а не за годы", - сказала Фао, протягивая руку Джеймсу и энергично пожимая его. "Поэтому я обещаю не вмешиваться немного. Если я почувствую такое побуждение, я помчусь домой и запрусь в чулане, пока оно не умрет. Справедливо?"
   Поскольку Фао действительно имел это в виду, это было достаточно справедливо.
   * * * *
   Целый день Джеймс ничего не делал, кроме изучения чертежей; подробно и практически запоминая каждый сделанный рисунок. Затем он прошелся по кораблю, тщательно изучая каждую деталь, плиту, элемент, машину и инструмент, которые были установлены. Он отмечал, что каждый мужчина и женщина делали и что они собирались делать. Он просмотрел материалы в наличии и материалы под заказ, уделяя особое внимание срокам доставки. Затем он отправил несколько - на удивление мало - телеграмм.
   Наконец он созвал всех четырнадцать оперативников вместе. Он рассказал им, в чем именно заключалась пересмотренная ситуация и что именно он собирается с этим делать. Он пригласил комментарии.
   Был, конечно, бунт протеста; но - ввиду того, что Джеймс говорил о приостановке и исключении из Галактического общества - ни один из них не вышел из него. Четверо из них, однако, обратились к Делькампу, к его большому удивлению, с просьбой прогнать нарушителя и вернуть вещи на прежнее место; но особого удовлетворения не получили.
   "Джеймс говорит, что сможет закончить строительство этого звездолета за несколько недель", - категорично сказал им Делкамп. "В частности, три недели, если мы сможем сделать специальные вещи достаточно быстро. Мы с Фао верим ему. Поэтому мы поставили его на полную зарядку. Он останется ответственным до тех пор, пока не потерпит неудачу в исполнении. Вы все хорошие друзья Фао и мои, и мы надеемся, что все вы останетесь с проектом. Если, однако, нам придется сейчас выбирать между вами - кем-то из вас или всеми вами - и Джеймсом, нет нужды говорить вам, каким будет выбор.
   Поэтому все четырнадцать вернулись к работе; сначала неохотно и волоча ноги. Однако уже через несколько часов всем стало очевидно, что Джеймс действительно знает, что делает, и что работа идет быстрее и ровнее, чем когда-либо прежде; после чего вся оппозиция и всякое симуляция исчезли. Они были Операторами, и все они очень интересовались своим кораблем. Моральный дух был на высоте.
   Таким образом, когда Плеяды приземлились рядом с теперь бурлящей Небесной Королевой , Гарлок нашел Джеймса с ногами на столе, руками в карманах и сканером на голове; делать - по-видимому - вообще ничего. Тем не менее, он был очень занятым человеком.
   - Эй, Джим! Сопрано мысленного визга исходило от великолепной семнадцатилетней блондинки. "Я не могу прочитать эту забавную картинку, она была сложена слишком много раз. Куда ведет этот провод?"
   "Данных недостаточно. Осторожнее, Винги; Мне бы очень не хотелось отправлять тебя обратно в школу.
   "Извините, пожалуйста, Младший. Шестой блок, подсборка Ти Даш Ни Юн. Терминал Фо-вер. От упомянутого терминала есть зацепка - Bee Sub что-то такое - куда-то идет. Где?"
   "Б суб четыре. Он идет к Седьмому Блоку, Подсборке Q, тире Три, Терминалу Два. И следите за своей изоляцией - это очень горячая зацепка.
   - Угу, я понял. Мельница с двойной раковиной; Класс Альберт Дог Котята. Спасибо, босс!"
   * * * *
   - Привет, Джим, - сказал Гарлок. Затем в Делькамп. - Я вижу, ты крутишься.
   - Он катится, ты имеешь в виду. Делькамп еще не полностью оправился от состояния, близкого к шоковому. - Так вот что такое эйдетическая память? Он знает каждую гайку, болт, свинец и катушку на корабле!
   "Больше чем это. Он проверяет каждое движение, которое делает каждый. Когда они будут готовы, вам не нужно будет просто надеяться, что все было сделано правильно - вы будете знать , что это так".
   Джим был их мужем.
   * * * *
   И Фао бочком подошла к Белль. Белль мгновенно решила, что в этой седовласой девушке было что-то новое. Разница была незначительной - Белль сначала не могла понять, в чем дело. Она казалась... тише? мягче? Более сдержанный? Нет, определенно. Женственнее? нет; это было бы невозможно. Более... более взрослый? Белль не хотелось признаваться в этом даже самой себе, но так оно и было.
   "Дэг и я поженились позавчера", - признался Фао через напряжённый луч.
   - О, так ты беременна! "
   "Конечно. Я позаботился об этом первым делом. Я знал, что ты захочешь узнать первым. О, разве это не чудесно ?" Она схватила руку Белль и в экстазе прижала ее к своему боку. - Слишком совершенно изумительный для чего- либо ?
   "О, я уверен, что это так; и я так рад за тебя, Фао!" И потребовался бы разум гарлока, чтобы воспринять что-либо либо ложное, либо вынужденное в мыслях или поступках.
   Тем не менее, когда той ночью Белль вошла в комнату Гэрлока, в ее почти топазовых глазах летали грозовые сигналы.
   "Фао Талахо-Делькамп беременна !" - буркнула она. - И это все твоя вина!
   - Угу, - возразил он, пытаясь вывести ее из явно свирепого настроения. - Не я, Эйс. Ни единого шанса в мире. Это был Дегги.
   "Ты... ты ласка ! Ты прекрасно знаешь, Кли Гарлок, что я имел в виду. Если бы вы не обращались с ней так, она бы продолжала ссориться с ним, и они не были бы женаты и не имели бы детей в течение положительного года . Так что теперь у нее будет первый ребенок с двойной Прайм, и он должен быть моим . Я старше ее - наша группа намного опережает их - у нас есть первый и единственный звездолет - и тогда вы делаете это . И вы не стали бы лечить меня таким образом. О нет, только ей , этой белобрысой! Я хотел бы задушить тебя до смерти своими голыми руками!
   - Какая к черту логика! Гэрлок пытался держать себя в узде, но поводок соскальзывал. "Предположим, я попытался бы воздействовать на вас - предположим, мне это удалось - кем бы вы были? Что бы я имел? Как вы думаете, какой это век - век викингов? Когда СОП при получении жены заключался в том, чтобы избить ее до потери сознания дубинкой и затащить в баркас за волосы? Едва! Я не хочу и не буду иметь побежденную женщину. Ни испорченный, гнилой, умственно отсталый мальчишка..."
   "Ты несносный, тщеславный, властный придурок! Почему, я бы предпочел..."
   "Убирайся! И на этот раз держись подальше!"
   Белль выбралась наружу, и если бы дверь и рама не были сделаны из суперстали, обе они были бы разрушены взрывом энергии, которую она потеряла, закрыв за собой дверь.
   В своей комнате, с блоками Гюнтера, она бросилась лицом вниз на кровать и заплакала так, как не плакала с детства.
   И, наконец, даже не раздеваясь, она плакала, пока не уснула.
   * * * *
   ГЛАВА 8
   На следующее утро, рано, Белль легонько постучала в дверь Гэрлока.
   "Заходи."
   Она так и сделала. - Ты выпил кофе?
   "Да."
   "Итак, у меня есть."
   Ни Белль, ни Гарлок не выздоровели; оба лица выражали напряжение и истощение.
   - Я думаю, нам лучше разойтись, - тихо сказала Белль.
   "Проверять. Нам придется это сделать, если мы рассчитываем выполнить какую-либо работу.
   Белль не могла скрыть своего удивления.
   - О, не по той причине, по которой ты думаешь, - быстро продолжил Гэрлок. - Твой послужной список как убийцы людей по-прежнему составляет сто целых ноль процентов. Я был влюблен в тебя с тех пор, как мы стали парой. Даже раньше".
   "Откидной дудл!" - фыркнула она. "Почему я..."
   "Постой еще минутку. И я не собираюсь снова ссориться с тобой. Когда-либо. Я не собираюсь больше прикасаться к тебе, пока не смогу контролировать себя намного лучше, чем прошлой ночью.
   "Ой? В основном это была моя вина, конечно. а в любви? Э-э, я видела влюбленных мужчин. ты не такой. Я не мог заставить тебя быть, не с лучшим, что я мог сделать. Даже не в постели. Это не так, Кли. Если да, то я австралийский бушмен.
   "Возможно, я нетипичный случай. Я не восторгаюсь твоим идеальным телом - ты уже знаешь, что это такое. Ни о твоем уме, единственном, о котором я знаю так же хорошо, как и о своем собственном. Может быть, я влюблен в то, чем, по моему мнению, ты должен быть... или кем, я надеюсь, ты будешь. Как бы то ни было, я влюблен в нечто , связанное с тобой, и ни с какой другой живой женщиной. Пойдем поедим?"
   - Угу - давайте.
   Они присоединились к Лоле и Джеймсу за столом; а если Лола и заметила что-нибудь необычное, то не подала виду.
   А после завтрака на Главном -
   - Ты думаешь, Джим, около трех недель? - спросил Гарлок.
   "Плюс-минус пару дней, да".
   - А Белль и я будем просто мешать - по крайней мере, до тех пор, пока мы не продемонстрируем Дегги активацию... и все эти Праймы, которые нужно организовать... нам лучше оставить тебя здесь, ты так не думаешь, и идти?
   "Я куплю это. Мы закончим как можно скорее".
   Лола и Джеймс перенесли несколько личных вещей на планету; Гэрлок и Белль отправили " Плеяды " через огромный космический залив к одной из планет, которые они так быстро просканировали во время своего предварительного исследования. Оба помнили, что его звали Лизория; двух его Праймов звали Рездо Семоло и Миреа Митала - мужчина и женщина соответственно.
   Отправив очень краткую и небрежную просьбу об аудиенции - которая, по сути, была декларацией о намерениях и ничем иным, - Гарлок и Белль телепортировались в кабинет Семоло, где находились оба Лизориана Прайма.
   Оба встали со странного вида стульев и повернулись лицом к своим посетителям. Оба были высокими; оба были особенно худыми. Не из-за худобы, а из-за строения тела.
   - На них это выглядит хорошо, - протянула мысль Белль Гэрлоку.
   Оба двигались быстро и с изысканным контролем; оба были необычайно грациозны. "Змея" - так Белль думала об этой женщине; "извилистый" был Гарлоком человека. Оба были совершенно безволосыми, как на теле, так и на голове - не от природы, а благодаря стрижке электробритвой. Оба были в сандалиях. На мужчине были шорты и одежда из нейлона или подобного материала, напоминающая рубашку; на женщине было ровно столько лент и повязок, чтобы удерживать на месте драгоценности на сто тысяч кредитов. На вид ей было около двадцати лет - теллурийский эквивалент - от роду; ему было, наверное, двадцать три или двадцать четыре года.
   - Мы вас не приглашали и не хотим, чтобы вы здесь были, - холодно сказал Семоло. - Так что уходите, оба. Если ты этого не сделаешь, когда я досчитаю до трех, я вышвырну тебя вон, и я не буду слишком осторожен в том, сколько твоих костей я сломаю. Один два...."
   - Тише, Рездо! - воскликнула девушка. "У них есть то, чего нет у нас, иначе их бы здесь не было. Что бы это ни было, мы этого хотим".
   - О, пусть попробует, мисс Митала, - сказал Гэрлок сквозь ее твердый блок в глубине ее разума. - Он не причинит нам ни малейшего вреда, а ему это может пойти на пользу. Пока он тратит силы, я сравним записи с моей напарницей, галактическим вице-адмиралом Белль Беллами. Я рад видеть, что у одного из вас есть хотя бы часть мозга.
   "...Три!" Семоло изо всех сил старался изо всех сил, даже не привлекая внимания Гэрлока. Затем он попытался физически прыгнуть на злоумышленника, несмотря на огромное преимущество последнего в весе и мускулах, но обнаружил, что не может двигаться.
   Затем сквозь прочно поставленные кубики Белль: "Как дела, туз? Куда-нибудь добраться?
   "О Господи!" - раздался мысленный крик Белль. - Что... как можно... но нет, ты точно не давал этого Фао!
   - Я скажу, что не говорил - и Делкампу. Но я думаю, тебе это понадобится.
   - А ты можешь? Даже если бы вы захотели - а я только начинаю понимать, какой вы на самом деле большой человек - можно ли научить таким вещам? У меня, вероятно, не хватает мозговых клеток, чтобы справиться с этим.
   "Я не уверен, но я переделал наши Главные поля в одно и внес пару других изменений. Теоретически должно работать. Мне зайти и попробовать?"
   - Не будь идиотом, дорогой. Конечно! "
   * * * *
   Беспристрастно, как хирург, исследующий орган, Гэрлок вошел в разум Белль. "Настройтесь на поле... вот и все - отлично! Потом - я буду делать это очень медленно, и смотри внимательно - тебе нравится... понял?
   "Ага!" Белль взволнованно вздохнула. "Понятно!"
   "Тогда это... и это... и вот ты здесь. Вы можете попробовать это на мне, если хотите.
   "Угу. Не продается. Мне не нужна практика, и я хотел бы сохранить прекрасную иллюзию, что, может быть, я смогу сломать твой щит, если захочу. Я поработаю над мисс Снейк - здесь Хипс, заклинательница змей, - но держу пари, что в этом есть кость. Вы можете заблокировать его, не так ли?
   "Да. Это происходит так". Он показал ей. "Требуется полное владение Главным полем, но оно у вас есть".
   "О, чудесно! Спасибо Кли Дарлинг. Но ты хочешь сказать, что теперь я могу полностью заблокировать тебя или любого другого Прайма?
   - Ты заходишь слишком далеко, туз. Да, я - но не забывайте, что вполне могут быть люди - или вещи - настолько же далеко впереди нас, насколько мы опережаем щенков-пойнтеров.
   "Хм! Сок из воздушных шаров и смывка реквизита! Я просто знаю , Кли, что ты абсолютная вершина всей, всей макрокосмической вселенной.
   - Ну, мы можем помечтать, конечно. Гэрлок отвлекся от мыслей Белль и обратил внимание на притихшего Семоло. "Ну, мой самоуверенный и упрямый юный скряга; Вы закончили возиться или хотите продолжать в том же духе, пока не добавите полностью те немногие мозги, которые у вас есть?"
   Лизорец ничего не ответил; а просто глазела.
   - Беда с тобой, полусырой, малолетний - я чуть не добавил к этому слову "правонарушитель", и, возможно, мне следовало бы добавить - Праймс, в том, что ты чертовски много знаешь из того, что не соответствует действительности. Как говорится в старой теллурийской поговорке, "ты слишком велик для своих штанов".
   "Таким образом, просто потому, что вы прожили несколько лет на одной-единственной планете и не встретили никого, кто мог бы противостоять вам, вы продали себя идее, что нет никого и нигде, кто мог бы это сделать. Вы ошибаетесь - вы не могли бы быть более правы, если бы у вас была армия, которая могла бы вам помочь.
   "Что, собственно, ты сделал? Что, собственно, у тебя есть? Практически ничего. Вы даже не запустили звездолет; вы едва начали строить планы. Вы смутно понимаете, что этой теории нет ни в одной из книг, что вам придется докопаться до нее самостоятельно, но это работа . Таким образом, вы все еще просто позируете и бросаете свой вес.
   - На самом деле ты просто капля в озере. Существуют тысячи миллионов планет и тысячи миллионов Прайм-операторов. Большинство из них, вероятно, намного сильнее вас; многие из них могут быть сильнее, чем мой партнер и я. Я вовсе не уверен, что вы пройдете даже первую проверку; но поскольку вы, без сомнения, Главный Оператор, я передам сообщение, ради которого мы пришли. Мисс Митала, вы хотите послушать, или мы тоже должны вбить это в вас?
   "Я хочу послушать кого угодно или что угодно, у кого есть работающий космический корабль и кто может сделать то, что вы только что сделали".
   "Очень хорошо", - и Гарлок рассказал распространенную версию истории о Галактической службе.
   - Весьма интересно, - высокомерно сказал Семоло в конце. "Буду ли я заинтересован или нет, зависит, конечно, от того, есть ли достаточно высокое положение для..."
   - Я очень сомневаюсь, что он достаточно низкий, - резко вмешался Гэрлок. - Однако, поскольку это часть моей работы, я свяжусь с вами позже. Хорошо, Белль.
   А в Главном - "Что за придурок!" - воскликнула Белль. "Что за наполовину приготовленная, наполовину переваренная пилюля ! Я просто поражаюсь твоему терпению, Кли. Вы должны были вывернуть его наизнанку и повесить сушиться, особенно за ушами! Потом вдруг хихикнула. - Но ты знаешь, что я сделал?
   "Я могу предположить. Пара выстрелов в руку?
   "Ага. В следующий раз, когда он набросится на нее, она тут же отшлепает ему уши. О, брат !"
   "Проверяйте и перепроверяйте. Но перейдем к номеру два... Вот он.
   * * * *
   - О да, - промелькнула ровная, ясная, алмазно-острая мысль в ответ на вступительный звонок Гэрлока. - Этот мир, как вы поняли, - Фальн. У меня действительно Baver 14WD27, у моего напарника Prime действительно Glarre 12WD91. Вы, как мы понимаем, Носители Истины; большого мастерства и высоких достижений. Ваш визит сюда, я уверен, принесет огромную пользу нам и, возможно, я надеюсь, принесет какую-то небольшую пользу вам. Мы оба будем рады, если вы оба "немедленно перенесетесь к нам".
   Теллурианцы так и сделали, и в тот самый момент появления Гэрлока встретил взрыв такой силы, какой он и вообразить себе не мог. Два Фалнийских Прайма, способные операторы, развили свой максимально возможный потенциал и выпустили оба потрясающих болта без малейшего намека на предупреждение.
   Однако разум Белль уже слился с разумом Гарлока. Их комбинированные блоки действовали мгновенно; их ответный удар был почти таким. Оба фалнийца отшатнулись назад, пока их не остановила стена комнаты.
   - Ах, да, - сказал Гарлок. "Вы действительно, в малом и слабом смысле, Искатели Истины; которого мы действительно являемся Носителями. Младшие Носители, возможно, но все же Носители. Вы действительно получите большую пользу от нашего визита. Однако вы ошибаетесь, полагая, что мы можем извлечь из вас какую-либо выгоду. У вас нет ничего такого, чего бы у нас давно не было. А теперь давайте, если позволите, потратим несколько секунд на то, чтобы познакомиться друг с другом.
   - Это действительно логично и правильно. Оба фалнийца выпрямились и шагнули вперед; не заносчиво и не извиняясь, а просто, как будто ничего особенного не произошло.
   Каждая пара изучала другую. Физически две пары были на удивление похожи. Бэйвер был почти такого же роста, как Гэрлок; почти такой же мускулистый. Гларре мог быть отлит по образцу Белль.
   * * * *
   Однако на этом всякое сходство прекратилось.
   Оба фалнийца были обнажены. Вместо карманов на мужчине был только ремень и мешочек; женщина - всего лишь кожаная сумка, висевшая на одном плече - достаточно большая, подумал Гарлок, чтобы вместить недельный запас для разведчика-исследователя.
   Волосы у него были густые, густые, нечесаные; выгоревший на солнце до невзрачной смеси бледных цветов. Ее - длинная, тяжелая, с тщательным пробором посередине и одетая - была начальной двухцветной работой. Справа от детали он был ярко-красным; слева - такой же блестящий королевский синий.
   Его кожа была глубоко загорелой. Ее цвет был полностью замаскирован причудливо эффектным наложением узоров, выполненных полунесмываемыми разноцветными красками.
   "Ах, вы действительно достойны получить приращение Истины. Послушайте же, что мы несем, - и Гарлок снова рассказал историю.
   "Мы благодарим вас, сэр и мадам, от всего сердца. Мы с радостью примем вашу помощь в достройке нашего корабля; мы сделаем все, что в наших силах, для продвижения дела Галактической Службы. Значит, до дня?
   "До дня". Затем Белль: "Хорошо, туз. Готовый? идти!"
   А наверху - "Sweet Sin!" - воскликнула Белль. " Какая пара получилась! Кли, это просто напугало меня до беспамятства.
   "Вы можете сыграть это в пики". Гэрлок засунул руки в карманы и зашагал по комнате с мрачным выражением сосредоточенности на лице.
   Пока, наконец, он не вытащил себя из коричневого кабинета и не сказал: - Я пытался подумать, есть ли еще что-нибудь, пусть даже самое незначительное, что есть у меня, а у вас нет. Нет. У вас есть все. Ты такой же быстрый, как и я, такой же острый и точный, а поскольку мы теперь рисуем на одном поле, такой же сильный.
   "Почему Кли! Ты беспокоишься обо мне ? Ты и так слишком много для меня сделал.
   - Все, что я могу сделать, я должен сделать... ну что, пойдем?
   "Мы должны."
   * * * *
   В тот день они посетили еще четыре планеты. А после ужина той ночью, стоя в коридоре между их дверями, Белль стала смягчать свой щит, как бы посылая мысль. Однако почти мгновенно она передумала и снова включила его.
   - Спокойной ночи, Кли, - сказала она.
   - Спокойной ночи, Белль, - и каждый пошел в свою комнату.
   На следующий день они работали с девятью планетами, а еще через день с десятью. Они поужинали по-дружески; затем вместе прогулялись по Майну до Давенпорта.
   - Забавно, - задумчиво сказала Белль, - иметь этот огромный корабль только в наших руках. Устроить частную конференцию прямо здесь, на Мейн... или нет?
   Он активировал щиты, она смотрела, как он это делает. - Сейчас, - заверил он ее.
   "Главное доказательство? Не обычные блоки Гюнтера?
   "Ага. Двести киловольт и четыреста килоганов. При поддержке всей силы полей Prime и Op и полной мощности двигателей. Я сказал вам, что внес некоторые изменения в установку.
   "Достаточно конфиденциально, я думаю... что за беспорядок с Праймами! И нам придется сделать обход еще дважды - когда мы их предупредим и когда заберем.
   "Не обязательно. Эта новая установка должна дать нам доступ ко всей галактике. Давай попробуем Семоло на Лизории, хорошо?
   - Угу... Давайте.
   "Настройтесь, затем туз".
   - Эйс , дорогой?
   - Эйс, дорогой ?
   "Милый. Ты сказал, что больше не будешь со мной драться. Ладно, я не собираюсь больше пытаться лизать тебя, пока не лизну себя. Я настроен - можешь стрелять, когда будешь готов, Гридли.
   Они выстрелили - и попали точно в цель. Высокомерный, высокомерный и воинственный, как всегда, Лизорианский Прайм принял вызов. - Я все время думал, что ты чего-то хочешь. Ну, я не хочу и не нуждаюсь..."
   - Прекрати, ты, нелизанный детеныш, пока не начнешь использовать пол-литра голопа, который ты называешь мозгом, - резко сказал Гэрлок. "Мы просто тестируем новый ультракоммуникатор. Спасибо за вашу помощь."
   В четвертый день они работали с одиннадцатью планетами; на пятый день была закончена сорок шестая планета и завершена непосредственная работа. Во время ужина было совершенно очевидно, что у Белль что-то на уме.
   Поев, она вышла на Мэйн и рухнула на давенпорт. Гарлок последовал за ней. Сигарета выскочила из закрытой коробки и оказалась у нее между губ. Он загорелся. Она курила медленно, без удовольствия; почти как если бы она не знала, что курит.
   - С тем же успехом выкинь это из своего организма, Белль, - вслух сказал Гарлок. - О чем вы думаете в данный момент?
   Белль выдохнула; полукопченый приклад исчез. "В тот момент я думал о блоках Гюнтера. В частности, их полная неспособность справиться с вашим новым Прайм-зондом. Она уставилась на него прищуренными глазами. "Он проходит через них, как будто ничего не происходит". Она сделала паузу; вопросительно посмотрел на него.
   "Без комментариев."
   - И все же ты дал его мне. Свободно или по собственному желанию. Еще до того, как мне это понадобилось. Почему?"
   "Все еще без комментариев".
   "Тебе лучше прокомментировать, Бастер, прежде чем я взорвусь".
   "Есть такая вещь, как урбанизация".
   "Я слышал об этом, да; хотя вы никогда не верили, что я когда-либо их имел. Вы говорите о хорошей игре в вежливость, но ваш стиль никогда не заведет вас так далеко ..."
   Она сделала паузу. Он молчал. Она пришла.
   "Конечно, это сильно давит на меня, чтобы я развивался".
   "Я рад, что вы использовали слово "развивать" вместо "лечить".
   - О, иногда - изредка - я не совсем тупой. Но вы знали - вы должны были знать - на какой ужасный риск вы пошли, сделав меня такой же невероятно могущественной, как вы.
   * * * *
   "Некоторые, возможно, но определенно менее рискованно, чем не делать этого".
   "Вытянуть из вас информацию труднее, чем вырывать зубы. Кли Гарлок, я хочу, чтобы ты сказал мне, почему! "
   "Очень хорошо." Челюсти Гарлока сжались. - Вы все время думали, что это какая-то забава; что мы с тобой - Гюнтер Топс Вселенной. Или это убеждение немного ослабло, когда мы встретили Baver 14WD27?"
   - Ну, может быть, немного. Однако вероятность становится выше с каждой планетой, которую мы посещаем. В конце концов, какая -то гонка должна быть вершиной. Почему это не должны быть мы?"
   " Что за логика - извините, пропустите..."
   - О, ты действительно это имел в виду , когда сказал, что больше не будешь со мной драться?
   "Я постараюсь этого не делать. Теперь, помня, что я не считаю вашу предпосылку обоснованной, просто предположим, что когда мы когда-нибудь посетим какую-нибудь планету, ваш разум сгорит, а я нет - исключительно потому, что у меня было кое-что, что я мог бы дать вам, но не стал бы. . Что тогда?"
   "Ой. Я думал, что это то, что вы... но предположим, что я не могу...
   "Ничего подобного мы не допустим. Но это не все, что было у тебя на уме. И не должен.
   "Насколько правильно. Эти Праймы. Женщины. Честно говоря, Кли, я никогда не видел - никогда не представлял себе - такой сборища эксгибиционистских, буйных, неприятных, напыщенных девиц за всю мою жизнь. И с каждым днем мне все больше и больше приходило в голову, что я - я - точь-в-точь такой же, как и все остальные.
   Гэрлок был достаточно мудр, чтобы промолчать, и Белль продолжила: "Я говорила о хорошей игре в лизание себя, но на этот раз я собираюсь это сделать ".
   Она вскочила и сжала кулаки. "Если вы можете это сделать, то и я смогу", - заявила она. - Как в древней балладе: "Все, что ты умеешь, я могу сделать лучше". Она пыталась быть бойкой, но эта бойкость не звучала совсем правдоподобно.
   - Боюсь, это неудачная цитата. Беда в том, что я этого не сделал.
   "Хм? Не будь идиотом, Кли. У вас определенно есть - что еще, по- вашему, завело меня так далеко в тупик?
   "В таком случае, вы, безусловно , будете. Так что вылезай из помойки.
   - Уилко - и я обязательно это сделаю. Но для женщины, которая говорила так громко, я чувствую себя подавленным. Поцелуй на ночь, Кли, дорогая? Только один, и притом совсем маленький?
   "Дорогой!"
   Их было больше одного, и ни один из них не был маленьким. В конце концов, однако, они встали, все еще обнимая друг друга, в коридоре между дверями.
   - Но поцелуи - это далеко не все, не так ли, - сказала Белль. Замечание не было вопросом; это было не совсем заявление.
   "Вот так."
   - Так спокойной ночи, дорогой.
   - Спокойной ночи, Эйс.
   * * * *
   И когда они в следующий раз увидели друг друга за столом для завтрака, Белль, по-видимому, была, как обычно, бесстрашной.
   - Привет, милый, садись, - весело сказала она. - Твой завтрак на столе. Бекон, яйца, тосты, клубничный джем и литр кофе.
   "Хороший! Спасибо, Эйс.
   Несколько минут они ели молча; затем ее рука осторожно поползла по столу. Он тепло надавил на нее. - Ты выглядишь на миллион, Белль. Из помойки?
   "В значительной степени - в большинстве случаев. С одной стороны, однако, я попал глубже, чем когда-либо. Видишь ли, я точно знаю, что ты сделал с Фао Талахо; и почему ни ты, ни кто-либо другой не мог сделать этого со мной. А если бы они могли, что бы произошло, если бы они это сделали".
   - Я надеялся, что ты это сделаешь. Раньше я не мог толком сказать тебе, но...
   "Конечно нет. Я вижу это."
   - ...Дело в том, что Фао и все остальные, которых мы встречали, достаточно молоды, достаточно бесформенны - достаточно пластичны - да, черт возьми, достаточно слабы - чтобы сгибаться. Но вы невероятно сильны, а двенадцать чисел Роквелла тверже алмаза. Ты бы не согнулся. Если бы можно было приложить достаточное усилие - а это решительно сомнительно - вы бы не согнулись. Ты сломаешься, и я не могу этого понять. Ты, конечно, немного старше, но не настолько, чтобы..."
   - А как насчет того, что я уже восемь лет бьюсь с Клеандром Гарлоком, высшим Праймом вселенной и самым сильным? Может, это как-то связано с этим, тебе не кажется?
   Гэрлок сказал: "Неоправданные выводы, сделанные на основе недостаточных данных. Это как раз то, о чем я говорил. Однако независимо от того, как мы стали такими, какие мы есть, факт в том, что мы с тобой должны сражаться в собственных битвах и хоронить собственных мертвецов.
   "Проверять. Как рождение ребенка, но хуже. Никто больше ничего не может сделать, даже ты, разве что держать меня за руку, как сейчас.
   "Это об этом. Но если говорить о том, чтобы держаться за руки, поможет ли нам снова спариться?
   Белль изучала вопрос целых две минуты; ее прекрасные глаза затуманились. - Нет, - сказала она наконец. - Мне бы это слишком понравилось, а тебе бы... ну, нет...
   "Хм?" - спросил он.
   "О, физически, конечно; но сейчас этого недостаточно или достаточно хорошо. Видишь ли, я знаю твой личный код. Это почти невероятно - я никогда не слышал о таком, разве что от одного-двух священников, - но я безмерно восхищаюсь вами за это. Вы бы никогда по своей воле не связались с женщиной, которую действительно любили. Вот почему ты был так рад порвать с нами. Вы не можете этого отрицать".
   "Я не буду пытаться отрицать это. Но ты не сможешь меня блефовать, Белль, поэтому, пожалуйста, перестань пытаться. В принципе, ваш код такой же, как у меня. Почему еще ты стал инициатором нашего разрыва?
   Блокировка Белль стала твердой, и Гэрлок поспешно сказал вслух: "Извините, пожалуйста. Отмена. Я только что сказал, и знаю это как эмпирический факт, что вы должны делать работу в одиночку, но я, кажется, не могу не поставить свою большую плоскостопие в нее, если все равно ошибусь. Давайте приступим к работе, хорошо?"
   "Что в? Я бы сказал, допросите Праймов - скажите им, чтобы они были готовы присутствовать...
   "В очень короткие сроки..."
   "Да. Присутствовать на большой встрече на Теллусе. Нам придется составить расписание. Его нельзя проводить до тех пор, пока Фао и Дэгги не построят свой корабль - его нельзя проводить, конечно, до тех пор, пока вы с Джимом не выйдете из SSE. Ты уже понял это ?
   "Довольно много." Он рассказал ей свой план.
   Белль хихикнула, а потом расхохоталась. - Значит , я тоже в этом? замечательно! "
   "Вы должны быть. Если мы его достаточно разозлим, он и вас уволит.
   "Не наняв меня сначала? Он не мог.
   "Он мог, очень легко. Он не знает и одной десятой процента своего народа. Если мы все сделаем правильно, он решит, что вы тоже один из нас, наемных рабов. Лола тоже, если уж на то пошло.
   "Осторожно, Кли. Мы с тобой думаем, что это смешно, но Лола - нет. Она была бы потрясена до глубины души и испортила бы все дело. Так что будьте очень уверены, что она не вмешается в это.
   - Думаю, ты прав... что ж, пойдем и оскорбим нашего обидчивого юного друга Семоло? Готов идти!"
   * * * *
   - О, это снова ты . Говорю тебе... - начал лизориец.
   - Ты мне ничего не скажешь. Вы будете слушать. Свяжите свой разум с разумом Миталы", и связанные теллурийские разумы привели в исполнение приказ. "Примерно через две недели Праймы многих миров лично встретятся на Теллусе. Устройте свои дела так, чтобы через десять минут вы оба могли покинуть Лизорию и отправиться в Теллус на борту нашего звездолета " Плеяды " . Это все."
   - Он тоже придет, - фыркнула Белль. "Он будет писать и кричать, но он придет".
   - Вы не могли его удержать, - согласился Гарлок.
   На следующей планете, Фальне, процедура была несколько иной. Информация была той же, но... - Одно предупреждение, - добавил Гарлок. "Это должно быть собрание умов; не конкурс, чтобы установить иерархию. Если вы попытаетесь сделать что-то подобное, вы будете дисциплинированы; резко и публично".
   - А что, если на таких условиях мы откажемся от встречи?
   "Это ваше право. Никакого принуждения нет. Придете вы или нет, будет зависеть от того, являетесь ли вы двое на самом деле Искателями Истины. До дня.
   Так оно и пошло. Планета за планетой. Ни в одном из этих миров ни один Прайм не изменил своего мышления. Никто не интересовался Галактической службой как инструментом на благо всего человечества. Отношений было почти столько же, сколько и Праймов; но все были по существу эгоистичны и эгоистичны.
   - Это разрывает ее, Белль, - разрывает ее настежь. Я могу - я имею в виду, что мы вместе можем сделать любую работу. То есть либо быть главным боссом и управлять этим делом, либо полностью посвятить себя вбиванию здравого смысла в эти твердые черепа. Мы не можем делать и то, и другое".
   - На бумаге должны, - задумчиво сказала Белль. "Вы Галактический Адмирал; Я твой заместитель. Одна часть работы. Но мы не собираемся расставаться. Кроме...."
   "Два (ума) (мозга) намного лучше, чем один", - сказали оба, за исключением одного слова, в унисон.
   Белль рассмеялась. - Это решает. Слияние Гарлока и Беллами - Галактический Адмирал, поэтому нам нужен хороший Вайс. Кто? Дегги и Фао? Они готовы к сотрудничеству и достаточно идеалистичны, но... О, я не знаю точно, чего им не хватает. ты?"
   "Нет; Я не могу выразить это ни словами, ни мыслями. Возможно, эта концепция слишком нова, чтобы ее можно было классифицировать. Это не совсем сила, или твердость, или жесткость, или устойчивость, или яркость - может быть, комбинация всех пяти. Нам нужна пара, похожая на нас, но лучше".
   - Их нет .
   - Не будь слишком уверен. Белль удивленно взглянула на него, и он продолжил: "Не то, чтобы мы видели, нет. Но каждый из этих миров представляет собой объем пространства, содержащий тысячи планет. Включая теллурий и маргониан, мы определили сорок восемь областей. Давайте запустим очень быстрый поиск в Регионе Сорок девять и посмотрим, что у нас получится.
   "Хорошо... но предположим, мы найдем кого-то, кто превзойдет нас по Гантеру?"
   "Я бы предпочел, чтобы все было так, а не так, как сейчас. Я буду прыгать, ты проверяешь. Вот первый - что ты читаешь?
   "НГ"
   "И этот?"
   "Одинаковый."
   "И это?"
   "Канава."
   Пока, наконец, не сказал: "Кли, как долго ты собираешься продолжать в том же духе?"
   "Пока мы что-то не найдем или не закончится время для встречи. Белль, я действительно хочу найти кого-то, кто чего-то стоит.
   - Я тоже, правда, так что давай.
   * * * *
   Но они не упустили время. На планете номер четыреста с чем-то Белль внезапно вскрикнула - как вслух, так и мысленно. "Клэй! погоди! Вот что-то, я думаю!"
   "Я уверен, что есть, и я рад видеть вас двоих больше, чем можно выразить словами".
   Белль обернулась; так же поступил и Гарлок. Посреди Майна стоял мужчина; человек, очень похожий на Гэрлока, но с длинными, сильно взлохмаченными волосами и густыми густыми огненно-рыжими бакенбардами.
   - Пожалуйста, извините за вторжение, адмирал, или нужно множественное число? Неверный адрес, я уверен, но ваше совместное владение - это понятие настолько новое и настолько обширное, что я еще не в состоянии полностью понять его, - но вы работаете с такой высокой скоростью, что я должен был сделать что-то радикальное. Надеюсь, вы останетесь здесь достаточно долго, чтобы обсудить некоторые вопросы со мной и моей женой?
   - Мы будем очень рады.
   "Спасибо. Тогда я вернусь более прилично и приведу ее. Один момент." Он исчез.
   " Жена! - воскликнула Белль, более чем наполовину в смятении. - Значит, они должны быть...
   "Ага." Мысль о жене совсем не беспокоила Гарлока. "Поговорим о власти! И скорость! Чтобы получить все это и перенести сюда за миллисекунду или около того, у нас были открыты экраны? Куколка, есть парень, который должен быть Главным Оператором!
   Менее чем через минуту мужчина появился снова в сопровождении женщины, которая явно была беременна - восемь месяцев или около того. Как и мужчина, она была одета в облегающий комбинезон. Ее волосы, однако, - они тоже были естественного рыжего цвета - были подстрижены одинаковой длины в восемь дюймов, и каждый волос по отдельности выделялся, совершенно прямой и совершенно перпендикулярный той части головы, из которой он вырос.
   "Друзья Белль и Кли из Теллуса, представляю Терею, мою жену; и я сам, Альсин; этой планеты Такер. У нас тоже есть номера, но они никогда не используются среди друзей".
   Были сделаны подтверждения, и последовало несколько минут разговора, в течение которого две пары изучали друг друга.
   "Мне это кажется очень хорошим", - сказал тогда Гарлок. - Может, опустим экраны наполовину, Элсин, и поплачем друг другу в пиво?
   * * * *
   За тридцать секунд мигающего сообщения каждый стал досконально информирован. Эти умы могли отправлять и получать невероятно огромное количество информации за невероятно короткий промежуток времени.
   - Ваш корабль должен работать, а не работает, - сказал Гарлок. "Покажите мне; в деталях."
   Элсин показала ему.
   "Ага, понятно. Вы не разобрались со всей теорией. Его нужно активировать. Вот так... - Гэрлок показал Альсине.
   "Я понимаю. Спасибо." Альсин исчезла и отсутствовала минут десять. Он появился снова, широко ухмыляясь из-за своей пылающей густой бороды. "Это работает отлично; за что наша сердечная благодарность. И теперь, когда мой разум находится в полном мире со вселенной, мы обсудим чрезвычайно увлекательную тему предлагаемой вами Галактической Службы. Вы, двое теллурианцев, хоть и незрелые, внесли два огромных вклада в продвижение Схемы Вещей - три, если считать звездолет, который сравнительно неважен, - каждый настолько важен, что ни один человеческий разум не может предвидеть ни малейшей части его последствия. Во-первых, ваше основное поле, зонд и его экран...
   "Чистый!" Белль подтолкнула мысль. - Ты точно не давал ему этого !
   - Тьфу-тьфу, дитя мое, - успокоила ее Терея. - Ты тревожишь себя по пустякам.
   - Единственная проблема с вами двумя юношами в том, что вы еще не совсем - почти, конечно, но определенно не совсем - взрослые. Алсин снова улыбнулась; не только ртом и глазами, но и всем своим волосатым лицом. "Для зрелого ума не существует такой вещи, как статус. Каждый знает, что он умеет делать лучше всего, и делает это как само собой разумеющееся. Ранг не нужен.
   "Во-вторых, невообразимо важный вклад способности объединить два непохожих, но тесно совместимых разума в одно чрезвычайно эффективное слияние. Хотя у нас с Терей было всего несколько минут, чтобы поиграть с ним, мы осознали некоторые его возможности. Таким образом, поскольку она является доктором гуманитарных наук..."
   - О, - перебила Белль. " Вот почему ты знал, о чем я думал, даже несмотря на то, что я сфокусировал мысль, а мои экраны были напряжены?"
   "Точно так. Но продолжать. С ее сочувствием и сочувствием, моей движущей силой и так далее, работа по приведению этих молодых Праймов в форму, как говорится в вашей идиоме, является "исключительно нашим блюдом". Это действительно вкусная мысль.
   - С другой стороны, у вас двоих есть многое, чего нам не хватает. широта и глубина и размах воображения и видения; но почти невероятная сила воли, выносливость и решимость..."
   " Это слово, которое я пыталась придумать - сила воли ", - мелькнула мысль у Гэрлока.
   "...качества практически всегда взаимоисключающие; но сочетание этих качеств делает ваше слияние уникальным, способным возглавить и направить это новое великолепное движение. Но мы с Теей слишком долго бездействовали и были разочарованы. В данный момент мы можем быть наиболее полезны на Маргонии; работа с аппаратом Фао-Дэгги. Поэтому, с новой глубокой благодарностью, мы идем".
   * * * *
   Муж и жена исчезли; а через десять секунд звездолет Такерн исчез из своего мира.
   - Ну, что ты об этом думаешь ? Белль задохнулась. "Я на самом деле боялся думать даже за экраном Prime. Я еще не знаю , хочу ли я поцеловать их или убить".
   "Я делаю. Этот парень действительно Прайм, Белль. Он старше, крупнее и намного лучше меня".
   - Угу, - решительно возразила она. "Старше, да. Более взрослый - ты , детка , ты!" Она радостно захихикала. - Если бы он не включил тебя в эту щель, я бы его зарезал, так что помоги мне, хотя это и неправда. Он сам сказал, что это у тебя есть то, что нужно, чтобы вести и направлять, а не у него".
   "Нас. Мы, я имею в виду, - рассеянно поправил он.
   "Ага; мы-мы. Один, сейчас и навсегда. Хотдог! В любом случае, он хочет, чтобы мы этого хотели, и мы хотим, чтобы все было прекрасно, и давайте приступим к работе над Фатсо и его Фостером. Я думаю, мы должны немного повеселиться для разнообразия, и этого будет много. Когда мы хотим ударить его?
   "В любой день с понедельника по пятницу. Девять пятнадцать утра по восточному летнему времени. Плюс-минус одна минута.
   "Хороший! Поймать его на вопиющем преступлении . Красиво - лопатой по углю, мой бесстрашный инженер!
   Таким образом, утром в среду, в двенадцать минут девятого по восточноевропейскому времени, " Плеяды " зависли высоко над Канцелярией предприятий Солнечной системы, Инкорпорейтед.
   - Помни, Белль! Гарлок расхаживал по Майну. "Чтобы они продолжали шататься, нам придется наносить удары и побеждать их в каждом ударе. Ты проделал замечательную работу с ней в прошлый раз, и с тех пор это не дает ей покоя. Она, вероятно, репетировала перед зеркалом, как она собирается разорвать тебя на части в следующий раз и как она собирается выплюнуть куски. В прошлый раз вы были холодны, чопорны, строго формальны и вежливы. Так что на этот раз это буду я, и я буду горячей и беспокойной, грязной, низкой, грубой, непристойной и очень, очень грубой".
   Белль запрокинула голову и рассмеялась. "Грубый? Да. Порочный, презрительный или уродливый; да. Мастер беглой, едкой и пиротехнической ненормативной лексики; да. Но низкий или грязный, грубый или непристойный, Кли? Или любой из четырех, не говоря уже обо всех? Угу. Фербер, конечно, грязный зверь; но даже он знает, что ты один из самых чистых людей, которые когда-либо жили. Они бы знали , что это был акт".
   - Нет, если только я не дам им время подумать - или если вы дадите ему время, прежде чем он уволит Джима, - в этом случае мы все равно проиграем. А как насчет вас? Если я смогу выбить их из колеи, чтобы думать, ты будешь продолжать и держать их в таком состоянии?
   "Смотрите мой взрыв!" Белль радостно хихикнула. - Я никогда не пробовал ничего подобного - как и вы, - но я гарантирую, что буду таким же низким, грязным, грубым, непристойным и грубым, как и вы. Наверное, тем более, потому что в данном конкретном случае это будет весело. Видишь ли, ты мужчина, ты не можешь ни так, ни так, как я, презирать и ненавидеть эту мерзкую сволочь.
   "Это должно быть хорошо. Перережь веревку, Джим.
   Еще до того, как звездолет остановился, Гарлок направил зонд в святая святых канцелярии - совершенно неслыханная дерзость.
   "Взращивать! Это Плеяды приближаются. Гарлок звонит. Включи три ди и магнитофон, Тутс. Наденьте Толстяка и защелкните его... Я сказал, трясите ногой!
   -- Да ведь я... Ты...
   "Перестань заикаться и очнись, ты, полоумный мешок! Дай мне Фербера и поторопись - этот корабль коварен.
   "Почему вы... Я никогда..." Возмущенный первый секретарь Фербера едва мог говорить. "Эй... он......"
   - Знаю, Бэйб, знаю - я мог бы положить это на музыку и спеть, жестами. "Канцлер Фербер находится на совещании, и его нельзя беспокоить", - свирепо передразнил он. - Наденьте его сейчас же, но быстро !
   * * * *
   Танк три-ди посветлел; Появилось изображение канцлера Фербера. Он был растрепан, удивлен и зол, но Гэрлок не дал ему возможности заговорить.
   - Ну, Фатсо, наконец! Где, черт возьми , ты был все утро? Мне нужно кое-что, как только Бог позволит тебе это собрать, - и он начал читать так быстро, как только мог, длинный список очень технических вещей.
   Фербер много секунд пытался вломиться, и Гэрлок, наконец, позволил ему это сделать.
   - Ты сошел с ума, Гарлок? он крикнул. - Какого черта ты беспокоишь меня этими вещами ? Вы знаете лучше, чем это - сформулируйте свои требования и отправьте их по каналам!"
   "Каналы, черт возьми!" - крикнул Гарлок в ответ. - Разве твой четырехдюймовый череп еще не проник в мозг твоего идиота, что я тороплюсь? Я не хочу этого сегодня; Я хочу его позавчера - эта проклятая куча хлама может развалиться в любую минуту. Так что перестань пялиться на меня и пускать слюни, косоглазая, скользкая, жирная жаба. Приведи в действие эти триста фунтов сала. Горби себя!"
   - Ты... ты... Ведь я никогда так не обижался...
   "Оскорблен? ты?" Гарлок перекричал его. - Послушай, Фатсо. Если я когда-нибудь по-настоящему оскорблю вас, вы это поймете - вся краска со стен сойдет волдырями. Все, что я сейчас пытаюсь сделать, это снять с тебя эту жирную задницу и начать действовать.
   Фербер побагровел и в всепоглощающем гневе заколотил по столу.
   Гэрлок завопил громче и стучал сильнее. - Начинай собирать эти вещи - но быстро - или я спущусь туда и заберу у тебя твою работу и сделаю ее сам - и ради твоей же сальной шкуры тебе лучше поверить, что я не просто грызу свои вертолеты, либо."
   " Что? Фербер закричал. " Вы уволены! "
   - Вы меня уволили ? Гарлок имитировал крик. "И заставить его прилипнуть? Ты лучше напиши это для шуток. Да что ты, толстяк, из капсюльного пистолета стрелять не умеешь.
   "Взращивать!" - крикнул Фербер. "Устраните Гарлока прямо сейчас. Неподчинение и неправомерное поведение, злоупотребление служебным положением, некомпетентность, должностные преступления - все, что только можно придумать. Занесите его в черный список по всей Системе!
   При слове "уволили" Белль вскочила на ноги и перестала смеяться.
   - Мисс Беллами! - рявкнул Фербер.
   "Да сэр?" - ласково ответила она.
   "Настоящим вы назначены главой..."
   "Ах, да?" Белль усмехнулась, ее голос был резок, как нож. "Ты беспринципный, похотливый, развратный Гитлер! У тебя есть нескрываемая наглость, чтобы принять меня за шлюху? Думать, что ты можешь добавить меня в свою коллекцию подхалимов, бродяг с круглыми каблуками?
   "Ты тоже уволен и занесен в черный список!"
   "Как мило! Знаешь, я не знаю ничего , что бы я предпочел, чтобы со мной случилось?
   * * * *
   - Позови туда Джеймса, ты, Джеймс...
   - Не нужно меня увольнять, старый жирный козел, - презрительно сказал Джеймс. - Я уже уволился - ровно в ту секунду, когда ты уволил Кли.
   - Нет! Фербер закричал. "Отставка не принята. Вы уволены ! Уволен с позором - везде занесен в черный список - вы больше никогда не получите работу - нигде ! А вот и твой лист! Мисс Фостер очень быстро справлялась с машинами.
   Джеймс "перенес свою оплошность в Плеяды , точно так же, как Гарлок и Белль сделали со своей оплошностью, и исчез вместе с ней, как и они; вновь появляется почти мгновенно.
   "Монтандон!"
   - Канцлер Фербер, вы совсем с ума сошли? Вы не можете уволить ни мисс Беллами, ни меня.
   "Не мочь?" он злорадствовал. "Почему бы и нет?"
   - Потому что никто из нас не работает. Кем угодно".
   - Верно, Фатсо, - сказала Белль. "Мы только что подошли. Просто чтобы составить мальчикам компанию. Знаешь, там одиноко, далеко в космосе.
   Мисс Фостер вырвала из машины наполовину заполненный бланк заявления об увольнении и швырнула его в мусорную корзину. Челюсть Фербера отвисла, а глаза остекленели, но он быстро пришел в себя.
   - Однако я могу внести ее в черный список, и, может быть, вы думаете, что я этого не сделаю. Белль Беллами никогда не получит другую работу во всей этой солнечной системе, пока она жива, кроме как через меня! Может быть, я когда-нибудь найму ее для чего-нибудь, а может быть, и нет. Ты слушаешь, Беллами?
   "Я не только слушаю, я наслаждаюсь каждым словом". Белль насмешливо рассмеялась. "Я ненавижу разрушать такие чудесные мечты - или нет? Видите ли, Плеяды действительно работают, и Галаксианцы владеют ею; замок, приклад и ствол. У тебя не было бы ее части, помнишь? Настаивали на оплате за каждую гайку, провод и услугу? Теперь они хотят нанять нас четверых для большой операции с этим звездолетом. Поскольку вы одолжили им только Гэрлока и Джеймса, у вас могли возникнуть некоторые юридические проблемы на этот счет, но теперь, когда вы уволили их обоих - и в таких убедительных выражениях! - у нас все готово. Так что, когда вы внесете нас в черный список Общества, пожалуйста , дайте мне знать - я хочу получить три-ди в технике, как вы это делаете. Как вам пастернак , ваша королевская толстушка?
   "Я позабочусь об этом!" Фербер бушевал. - Через час мы выпишем судебный запрет!
   - Давай, - сказал Гэрлок с широкой улыбкой. - Развлекайся - знаешь, у галаксианцев тоже есть законные орлы. Одна вещь Белль забыла. На тот случай, если ты когда-нибудь придешь в сознание и захочешь украсть наши документы об увольнении, особенно документы Белль; какой это был рев! Не пытайтесь. Они в заблокированном Гантером сейфе.
   Затем, когда на лице Фербера начало появляться понимание:
   "Сосунок", - нарисовал Гарлок.
   Плеяды исчезли .
   * * * *
   ГЛАВА 9
   " Плеяды " приземлились на Галаксианском Поле Маргонии, где теллурианцы обнаружили, что проект идет гладко, немного опережая график. Делькамп и Фао работали в своем быстром и эффективном темпе, но волосатая парочка из Такера, казалось, была буквально везде одновременно.
   - Привет, Белль. Фао подошел и тепло пожал ему руку. "Я думал, что у меня будет первый ребенок с двойным Prime, пока она не появилась на сцене".
   "Разве это не свело тебя с ума? Я был в ярости.
   - Может быть, сначала немного, но не после того, как я поговорил с ней полминуты. Она никогда даже не думала об этом ракурсе. Кроме того, она думает, что вся галактика кишит двойными Праймами.
   - Забавно, Кли тоже. Но есть и другие вещи - строго не ракурсы - о которых она тоже не подумала. Если бы этот комбинезон был на полдюйма туже, они бы задушили ее до смерти. Можно подумать, она..."
   "Хм?" - прервал Фао. - Вы должны кричать - о, этот нелепый теллурийский ханжа...
   "Это не смешно!" - отрезала Белль. - И это тоже не ханжество - во всяком случае, не со мной. Просто, - она провела показательным взглядом по худощавым, подтянутым бокам и упругому плоскому животу Фао, - это портит фигуру. Это, конечно, временно, но...
   " Испортить ! Какой идиотизм ! Почему, это великолепно! Как только это начнет проявляться на мне, Белль, я надену только половину того количества одежды, что на мне сейчас.
   - Ты не мог. Белль смотрела на купальный костюм другой девушки как на одежду. За исключением того, что оно было голубым, а не желтым, оно было таким же, как и то, что она носила раньше. - Только если Лига общественного приличия пошлет за тобой фургон.
   "О, мисс Опыт? Ну, три четверти, может быть...
   "Эй, вы двое!" пришел град Делькампа. - Как насчет того, чтобы перестать болтать и поработать?
   "Иду, босс! "Извините, пожалуйста!" и две быстрые и умелые женщины приступили к работе.
   * * * *
   С шестью главными операторами работа шла очень быстро, но без ошибок. " Небесная королева " была закончена, испытана и признана идеальной, на целый день раньше, чем самая оптимистичная оценка Джеймса только для строительства. Конференция "Шесть простых чисел".
   - Хочешь, мы поможем тебе подобрать других Праймов? - спросил Делькамп. - Ваш Майн, каким бы большим он ни был, будет переполнен, а у нас сейчас здесь три корабля вместо одного.
   - Я так не думаю... нет, - решил Гарлок. "Мы сказали им, что сделаем это, и в Плеядах , так что нам лучше. Разве что, Альсин, ты не согласна?
   "Я согласен. Вопрос, хотя, конечно, незначительный, очень хорошо понят. Мы и наши Операторы - мы взяли с собой шестерых; эксперты в своих областях - могут лучше всего послужить, работая на Теллусе с его Галактическим обществом и готовясь к встрече".
   - О, конечно, - сказал Фао. "Наверное, мы с Дегом должны сделать то же самое?"
   "Это будет наша мысль". Два Такерна думали - и прыгали - в слиянии. "Однако, - осторожно продолжали они, - мы не должны и не намерены влиять на вас в каком-либо действии или решении. Хотя, возможно, не все из вас четверых еще полностью созрели, ни один из вас не должен подвергаться никаким дополнительным внешним нагрузкам.
   - Надеюсь, вы не думаете так обо всех Праймах, - мрачно сказал Гарлок. "Я собираюсь шлепнуть некоторых из этих детей так сильно, что полы их рубашек закатятся им на спину, как оконные шторы".
   "Если вы сочтете такое действие необходимым или желательным, мы с радостью присоединимся к вам. Пойдем."
   Четверо оставшихся Праймов посмотрели друг на друга с озадаченным удивлением.
   - Что вы думаете об этом ? - наконец спросил Гэрлок, или никто конкретно.
   "Я их не понимаю, - сказал Фао, - но они очень милые люди".
   - Вы полагаете, Кли, - Белль прикусила нижнюю губу, - что мы не с той ноги начинаем с мундирами, адмиралами и прочим? Что с действительно взрослыми Праймами, управляющими вещами, Галактическая Служба будет работать сама? Никаких боссов или что-то в этом роде?
   "Умннгк". Гэрлок хмыкнул, как будто Белль ударила его. "Надеюсь нет. Или я? В любом случае, пока недостаточно данных, чтобы делать спекуляции прибыльными. Но мне интересно, мисс Беллами, будет ли считаться неоправданной попыткой склонить вас к какому-либо действию или решению, если я предложу - о, как неуверенно! завтра утром на обзорной встрече, мы должны прямо сейчас зафиксировать время работы в мешках?
   - Принимая во внимание источник, а также и/или в связи с заведомо крайней провокацией, - Белль выпрямилась в царственной позе, - вы можете сказать, мистер Гарлок, не опасаясь успешных возражений, что в данном случае не будет никакого оскорбления. задачи, по крайней мере, на данный момент". Она нарушила позу и заразительно хихикнула. "Спокойной ночи, вы, два милых человека!"
   * * * *
   Белль все еще была солнечной и веселой, когда Плеяды достигли Лизории; Гарлок был внутренне счастлив и внешне доволен. Однако Семоло, как обычно, был непреклонен. На самом деле, если бы не Миреа Митала и тот факт, что она - образно говоря - прижала Семоло уши назад, Гэрлок вообще не взял бы его на борт.
   Таким образом, после загрузки только одной пары Праймов этот благоприятно начавшийся день потерял часть своего блеска; и по мере того, как день тянулся, лучше не становилось. Бавер из Фальна тоже ничему не научился - только вмешательство Гэрлока спасло дерзкого и упрямого Семоло от умственного взрыва, который выбил бы его из колеи.
   Затем были Онтаве и Лертэ из Кренны; Корл и Кирл из Глира; Парлеоф и Джинсеона из Паскероне; Атним и Сотара из Фландуна и еще восемьдесят человек. Очень немногие из них были так плохи, как Семоло; некоторые из них, особенно паскеронианцы и глирианцы, были почти так же хороши, как Делькамп и Фао.
   Это был первый раз, когда какая-либо пара из них когда-либо приближалась физически к любому другому Прайму. Многие из них на самом деле не верили, что существуют более способные Праймы, чем они сами. Плеяды были переполнены, и Гарлок и Белль не оказывали ни одному из них почтения, внимания и покорного уважения, которые каждый считал своим уникальным долгом.
   Поэтому это предприятие было ни легким, ни приятным; и оба теллурианца почувствовали огромное облегчение, когда, подняв последнюю пару, они направили звездолет обратно к Теллусу, а Делкамп, Фао и Такерны "перенеслись на борт".
   - Уделите мне внимание, пожалуйста, - резко сказал Гэрлок. Затем, через мгновение, "все без исключения, кто не настроятся на меня через пять секунд, будут немедленно возвращены на свои родные планеты и потеряют всякую связь с этой группой...
   "Так-то лучше. Для некоторых из вас это был очень долгий день. Для всех вас это был очень тяжелый день. Вы все были проинформированы ранее о том, что мы имели в виду. Однако, поскольку вы молоды и незрелы и были полностью убеждены в своем собственном всеведении и всемогуществе, вполне естественно, что вы мало или совсем не извлекли пользы из этой информации. Теперь вы сталкиваетесь с реальностью, а не со своими фантазиями.
   "Каждой паре из вас выделен набор комнат в Галаксианском зале. Каждый люкс обставлен соответствующим образом; каждый полностью ориентирован на самообслуживание.
   "Эта встреча публично не анонсировалась и, по крайней мере, пока не будет. Поэтому никто из вас не будет пытаться общаться с кем-либо за пределами Галактического Зала. Любой, кто сделает такую попытку, будет удивлен.
   "Собрание откроется завтра в восемь часов утра в актовом зале. Такерны и маргонцы теперь сообщат вам, где вы находитесь. На мгновение промелькнула мысль. "Уволен".
   * * * *
   В одну секунду до восьми часов зрительный зал был пуст. В восемь часов в нем появилось девяносто восемь человек; шесть на сцене, остальные занимают первые несколько рядов сидений.
   - Всем доброе утро, - любезно сказал Гэрлок. "Все отдохнули, накормились и имели некоторое время, чтобы обдумать изменившуюся реальность, с которой столкнулись все мы, я надеюсь и склонен верить, что мы сможем достичь дружбы и согласия. Следующий час мы потратим на знакомство друг с другом. Мы будем ходить, а не телепортироваться. Мы встретимся физически, а также мысленно. Мы выучим формы приветствия друг друга и будем их использовать. Это собрание отложено до девяти часов, или, вернее, собрание начнется тогда".
   Несколько минут никто не шевелился. Все блоки были заблокированы на максимум. Каждый Прайм использовал только свои глаза.
   Физически это была сцена почти непреодолимого совершенства. Все без исключения мужчины были красивы, сильны и великолепны. Женщины, от героически сложенной Фао Талахо вверх - или вниз? - до удивительно стройной Миреи Миталы, все были поразительно красивы; умопомрачительно пропорциональный; эффектно женственный.
   Одежда варьировалась от полного отсутствия до почти полного покрытия, с ошеломляющим разнообразием промежуточных условий. Цвет был на высоте.
   * * * *
   Волосы - или их отсутствие - тоже были делом индивидуальным и весьма разнообразным. Некоторые женщины, вроде Белль и Фао, довольствовались одним сплошным, но неестественным оттенком. Одна бритая голова - Миреи Миталы - была глубоко загорелой, но без украшений, хотя все остальное ее тело было почти покрыто драгоценными камнями. Другой был украшен геометрическими и эзотерическими узорами в жгучих цветах. Третий поддерживал сооружение - его никак нельзя было назвать шляпой - из плетеного металла и драгоценных камней.
   Среди средне- и длинношерстных было много двух-, трех- и многоцветных работ. Некоторые цветовые сочетания были гармоничными; некоторые были резко контрастными, например, черно-белые; некоторые выглядели так, как будто их носители использовали самые яростно конфликтующие цвета, которые только могли найти.
   Победителем, однако, стала огромная, необъяснимая шутка Тейкера; и именно это явление первым растопило лед.
   Девушка с украшенным скальпом вопросительно поглядывала на соседку за соседкой, но встречала бескомпромиссные взгляды. Наконец, однако, ее взгляд с другим, таким же заинтересованным, как и ее собственный. Эта вторая девушка, чья прическа представляла собой смесь черного, белого, желтого, красного, синего и зеленого цветов, приподняла ширму и сказала:
   - О, спасибо, Джетай или Лоди-Янн. Я рад, что все не собираются сидеть взаперти весь день. Я Джинсеона или Паскероне. Они называют меня "Джин" всякий раз, когда хотят назвать меня чем-нибудь печатным. А это , - она ткнула пальцем в короткие ребра своего спутника, после чего он подпрыгнул, обернулся, опустил экран и ухмыльнулся, - мой... парень, Парлеоф. Также или Паскероне, конечно. Пар, Джетай и я...
   - Зовите меня "Джет" - все так делают, - сказал Джетай почти застенчиво для Прайма.
   "И Джет, и я задавались вопросом о волосах той женщины - вон там. Как вы могли дать шевелюре статический заряд в пятьдесят или сто киловольт и не дать ему вытечь?
   "Нельзя, если только это не идеально утепленный парик... но похоже, что да, при этом..." - и Парлеоф задумался.
   "Может быть, у Бюка возникнет идея или две", - и Джет произнес вслух с десяток или около того трескучих слогов, которые звучали так, как будто они могли бы быть женственным ненормативной лексикой. Кем бы они ни были, Бьюк тоже подпрыгнула и настроилась на остальных троих.
   "О, на самом деле это очень просто", - сказала тогда Терея. "Смотреть." Масса ее волос грациозно ниспадала каскадом на шею и плечи. "Посмотри снова." Каждый волос яростно торчал сам по себе, точно так же, как и раньше. "Все вы, молодые люди, узнаете гораздо более сложные и гораздо более важные вещи, прежде чем эта встреча закончится. Не могу передать, как я рад, что вас здесь так много".
   * * * *
   И так пошло по всему залу. Однажды треснув, лед быстро треснул.
   Фао и Делкамп усердно работали; то же самое сделали Белль и Гарлок. Альсин действительно была могущественной силой - его жизненная сила и потрясающая улыбка разрушали барьеры, на которые не могла повлиять логика. И Терея творила почти чудеса; сделал больше, чем остальные пять вместе взятых. Ее сочувствие, ее сочувствие, ее понимание и чувство были столь же велики, как и у самой Лолы; ее оперативные способности были настолько же лучше, чем у Лолы, насколько у Лолы было больше, чем у няни в носочках.
   Таким образом, когда полчаса прошли, Гэрлок вздохнул с глубоким облегчением. У него не будет и половины тех неприятностей, на которые он рассчитывал, - бунта не будет. И когда он призвал собрание к порядку, он был приветливее и дружелюбнее, чем Белль когда-либо видела его.
   "Хотя я призываю это собрание к порядку, я лишь в самом широком смысле являюсь его председательствующим, поскольку у нас пока нет организации, наделенной делегированными полномочиями, в которой любой мужчина или любая женщина имели бы какое-либо право председательствовать. Вчера я правил силой; просто потому, что я сильнее любого из вас или любой пары из вас. Сегодня, в свете событий последнего часа, это правило выполнено; за исключением, пожалуй, одного или двух отдельных и нерепрезентативных случаев, которые могут развиться сегодня. Завтра к этому времени, я надеюсь, мы навсегда покончим с законом когтей и клыков. Ибо, как сказал гораздо более способный человек: "Для действительно зрелого ума понятие статуса совершенно несостоятельно".
   Алсин , а это не так. Белль пронзила эту мысль.
   " Он так думает ", - мелькнула в ответ Элсин. " Вот как это записал его математический разум. "
   "Эта встреча носит неофициальный, предварительный и ознакомительный характер. Встреча умов, из которой, мы надеемся, может быть создана полезная и работоспособная организация. Поскольку вы все знаете, что, по нашему мнению, в основном должно быть, нет необходимости повторять это.
   "Теперь я должен сказать то, что некоторые из вас воспримут как угрозу. Вы все Прайм Операторы. Каждая пара из вас является высшим развитием планеты, а может быть, и солнечной системы. Вы можете научиться, если хотите. Вы можете сотрудничать, если хотите. Любая пара, которая откажется учиться и, следовательно, сотрудничать, будет возвращена на свою родную планету и больше не будет иметь контактов с этой группой.
   "Теперь я передаю эту встречу нашим первым модераторам, Альсине и Терее Тейкер; самые старые и способные Главные Операторы из всех нас".
   "Спасибо, Гарлок или Теллус. Однако с одной поправкой, если позволите. Я, говорящий, не этот мужчина и не эта женщина, стоящие здесь, а оба. Я основная единица Такера. Для краткости и только для целей этой встречи меня можно было бы называть просто "Тейкер". Прежде чем призвать к общей дискуссии, я хотел бы обратить особое внимание на два момента, ни один из которых не был подчеркнут в достаточной мере.
   "Во-первых, цель главного оператора - служить, а не править. Таким образом, ни один Прайм не должен быть и не будет "боссом" чего-либо, кроме, возможно, своего собственного звездолета.
   "Во-вторых, поскольку у нас нет данных, мы не знаем, какую форму примет предлагаемая Галактическая служба. Однако в одном можно быть уверенным. Какой бы силой принуждения или наказания он ни обладал, он будет исходить не от его Праймов, а от того факта, что он будет частью Галактического Совета, состоящего только из Операторов. Ни один Прайм не будет иметь права на членство".
   * * * *
   Далее Тейкер объяснил, как каждая пара может получить инструкции и помощь во многих проектах, включая космические корабли. Как каждую пару, когда они станут достаточно зрелыми, научат использовать определенные способности, которых у них еще не было. Он предложил процедуры и техники, которые следует использовать для раскрытия объема пространства каждой пары. Затем он попросил вопросы и комментарии.
   Семоло был первым. - Если я буду хорошим мальчиком, - усмехнулся он, - и сделаю все, как мне говорят, и завладею областью, которую вы мне скажете, а не той, которую я хочу, то есть ли у меня уверенность, что какой-нибудь другой Прайм, только потому, что он на год старше меня, не придет и не заберет его у меня?"
   "Ваш вопрос бессмыслен", - ответил Тэкер. "Поскольку вы не будете "занимать", или "иметь", или "владеть" каким-либо регионом, его нельзя "отнять" у вас".
   - Тогда я... - начал Семоло.
   "Ты будешь молчать!" пришла ясная, острая мысль, как раз в тот момент, когда Гэрлок приготовился вмешаться. Затем мисс Митала переключилась с мыслей, которые все могли понять, и начала десятисекундную яростную речь. Семоло поник, а девушка продолжала в раздумьях: "С ним будет хорошо, а то иначе".
   Девушка требовала признания и получила его. - Семоло прав. Какой смысл быть Праймами, если мы не можем извлечь из этого никакой пользы? Мы самые сильные люди в наших соответствующих мирах. Я говорю, что мы боссы и должны оставаться боссами".
   Гэрлок приготовился заткнуть ее, но остановился; удерживая свой огонь.
   "Ах, да, друг Гарлок, ты быстро взрослеешь", - подумал Тейкер и, в ответ на удивление Гарлока, продолжил: "Эта ситуация, я думаю, уладится сама собой; точно так же, как и в еще неизведанных областях космоса".
   Девушка продолжала. "Я, по крайней мере, буду продолжать хозяйничать на своей планете, доить ее так же, как и я..."
   Ее компаньон пытался взломать ее щит. Не справившись с этим, он подошел вплотную и постучал ее - основательно, но с тщательно выверенной силой - за ухом. Прежде чем она успела упасть, он "перенес ее обратно в их каюту". "Это происходит постоянно", - объяснил он группе в целом. "Продолжать."
   Обсуждение продолжалось, со все меньшей и меньшей злобой, весь оставшийся день. И на следующий день, и на следующий. Затем, когда спор достиг точки убывающей отдачи, три звездолета доставили сорок шесть пар домой.
   * * * *
   Шестеро Праймов вошли в офис Эванса, где адвокат был занят разговором с Джеральдом Бэнксом, начальником отдела по связям с общественностью Galaxians. Бэнкс держал голову обеими руками.
   "Гарлок, может, ты мне скажешь", - потребовал Бэнкс. "Какую часть этого материала, если таковые имеются, я могу опубликовать? И если да, то как ?"
   - Ничего, - категорично ответил Гарлок.
   - Что ты думаешь, Тейкер? - спросила Белль. - Ты умнее нас.
   "То, что думает Тейкер, не имеет значения, - сказал Гарлок.
   Белль, Фао и Делькамп одновременно начали протестовать, но сам Такер заставил их замолчать.
   "Гарлок прав. Мой народ не твой народ; Я совершенно не знаю, как думают ваши люди и во что они поверят или не поверят. Я пойду."
   "Это также освобождает меня и Дега; тогда давай плюс, - с ухмылкой сказал Фао, - так что мы оставим этого ребенка на твоих коленях. Давай тоже".
   - Ну, маленькая мисс Вайзенхаймер, - Гарлок вопросительно улыбнулся Белль, - ты схватила мяч - что ты собираешься с ним делать?
   "Ничего, я думаю..." Белль задумалась на минуту. "Мы не смогли бы засунуть хоть часть этого в глотку простодушному шестилетнему ребенку. У нас все равно ничего нет. Я думаю, достаточно времени, когда у нас будет шестьсот или семьсот планет в каждом регионе, а не только одна планета. Может, к тому времени мы что-нибудь узнаем. Имеет ли это смысл?"
   - Мне это важно, - сказал Гарлок, и остальные согласились.
   "То, что Текерн "мы идем", поначалу звучит грубо, но это заразительно. Фао и Дегги подхватили его, и мне кажется, что я сам с этим сталкиваюсь. А ты, Кли?
   - Мы идем, - хором сказали Белль и Гэрлок и исчезли.
   * * * *
   на борту " Плеяды " прошли достаточно спокойно. Джеймс настроил в банках памяти звездолета последовательность серийного производства кассет с инструкциями и чертежей. Гарлок и Белль систематически начали исследовать Теллурийский регион. Однако теперь их техника была другой. Если хоть один из Праймов любого мира не был в восторге от проекта...
   "Очень хорошо. Подумай, - говорили они. "Мы снова свяжемся с вами примерно через год", и звездолет отправится на следующую планету.
   Однако на Земле с каждым днем все становилось все менее и менее спокойным. Ибо, решив ничего не публиковать, Гэрлок совершенно не учел основную функцию и огромные возможности, силу и размах "Прессы" . И Galaxian Hall никогда раньше не был закрыт для публики; ни за какой час любого дня любого года его существования. Некоммерческая организация, колоссальный доход которой зависел от публики, Галактическое Общество всегда добивалось от публики всех возможных этических способов.
   Таким образом, в первый же час после закрытия скучающий репортер вышел, прочитал гладко сформулированное уведомление и швырнул его на стол. Это может стоить, подумал он, полдюйма.
   Однако в тот же день самый чувствительный в мире новостной нос начал чесаться. Это тихое, необъявленное закрытие слегка пахло сыром или нет? Поэтому Бенджамин Банди, диктор новостей, который освещал первый полет звездолета, сам вышел посмотреть на это дело. Он обнаружил, что все поле закрыто. Не только закрыто, но и заблокировано Гюнтером непроницаемо плотно. Он изучил объявление, своим шестым чувством - прирожденным журналистом чувством новостей - вникая в каждое слово.
   "Сожалею... исследование... столь чрезвычайно деликатное... вибрация... контроль температуры... одна сотая градуса по Цельсию..."
   Он разыскал своего давнего знакомого Бэнкса; обнаружив его во временном офисе в полуквартале от Зала. - Что за история, Джерри? он спросил. - Реальная история, я имею в виду?
   - Ты знаешь, столько же об этом, сколько и я, Бен. Знаете, Гарлок и Джеймс не тратят время на то, чтобы подробно рассказать мне о таких делах.
   Это должно было удовлетворить любого журналиста, но нос Банди все еще чесался. Минуту он обдумывал, затем начал исследовать и обнаружил, что не может прочитать ничего, кроме самых отдаленных, самых поверхностных мыслей Бэнкса.
   "Ну... может быть... но..." Затем Банди нырнул. - Все, что тебе нужно сделать, Джерри, - это сказать мне с полуопущенными экранами, что твоя чертова история - правда.
   "И это единственное, чего я не могу сделать, - признал Бэнкс; и Банди не мог обнаружить, что какая-либо часть его застенчивости была притворной. - Ты чертовски умен, Бен.
   - О... одна из этих штук? Итак, это все?"
   "Ага. Я сказал Эвансу, что это может не сработать".
   Это должно было удовлетворить репортера, но не удовлетворило. "Теперь это не пахнет чуть-чуть дрянью; воняет тухлой рыбой. На этом вы тоже не опуститесь на несколько экранов.
   "Без комментариев."
   "О, радость!" Банди ликовал. "Настолько большой, что Джеральд Бэнкс, главный пресс-агент всех времен, на самом деле не хочет огласки! Звездолет работает - эта неуправляемая штука - койка - отсюда до другой звезды в ничего плоском - Гарлок вернулся, и он принес - что у тебя там, Джерри?
   - Единственный способ, которым я могу сказать вам, - это конфиденциально освободить Эванса. Я бы хотел, Бен, поверь мне, но не могу.
   "Уверенность, черт возьми! Думаешь, мы не получим?
   - В таком случае без комментариев. Интервью закончилось, и началась осада.
   * * * *
   Журналисты и детективы расспрашивали, всматривались и исследовали. Они копались в моргах, сводя в таблицы и классифицируя. Они вспоминали, записывали и просеивали все сплетни, которые слышали. Они получили своего рода картину, но она была безумно запутанной и неполной. А поскольку было известно, что речь идет о межсистемных проблемах, они не могли экстраполировать - любая догадка была слишком склонна ошибаться. Таким образом, ничего не выходило в эфир и не печаталось; и, хотя поверхность оставалась спокойной, все новости бурлили в глубине.
   Поэтому измученный Бэнкс и измученный Эванс приветствовали Гэрлока радостными криками, когда четверо скитальцев вернулись, чтобы провести выходные на Земле.
   - Я поговорю с ними, - решил Гарлок после того, как была рассказана длинная история. "Пусть кто-нибудь свяжется с Банди и попросит его выйти".
   " Держи его!" Бэнкс фыркнул. "Привет. Двадцать четыре часа в сутки. Ест бутерброды и дремлет на стульях в вестибюле. Все, что вам нужно сделать, это открыть эту дверь.
   Гэрлок широко распахнул дверь. В комнату ворвался Банди, а за ним более или менее постоянный поток из пятидесяти других высокопоставленных журналистов, мужчин и женщин.
   "Ну, Гарлок, может быть, ты расскажешь нам какие-нибудь факты с экранов вниз?" - сердито спросил Банди.
   "Я дам вам все экраны вниз..."
   "Чистый!" "Ты сумасшедший!" "Ты не можешь!" "Не!" Белль и все операторы сразу запротестовали.
   * * * *
   Не обращая внимания на возражения, Гарлок разрезал свой щит наполовину и дал всей группе правдивый отчет обо всем, что произошло в галактике. Затем, когда все они были слишком ошеломлены, чтобы говорить, ухмылка угрюмого веселья расплылась по его темному, затененному в пять часов лицу.
   "Вы, злобные комары, настояли на том, чтобы схватить мяч", - усмехнулся он. - А теперь посмотрим, как ты побежишь с ним.
   Банди вышел из транса. " Что за история!" эй кричал. - Мы его заштукатурим.
   - Ага, - сухо сказал Гарлок. " Что за история. В яблочко."
   "Ой." Банди внезапно сдулся. - Вам придется это доказать - продемонстрировать - конечно.
   "Конечно? Ты отмечаешь меня. Мне не только не нужно доказывать, я не буду. Я даже не буду это подтверждать".
   Банди посмотрел на Гэрлока, затем повернулся к Бэнксу. "Если вы не дадите мне это в форме для использования, вы больше никогда не получите ни строчки, ни упоминания!"
   "О, нет?" Впервые в своей профессиональной жизни Бэнкс злорадствовал открыто и жадно. "Отныне, мой друг, кто в седле? Кто к кому придет? О, брат !"
   Когда разъяренные журналисты ушли, Гэрлок сказал: "Конечно, протечет".
   - Конечно, - согласился Бэнкс. "Ходят слухи...", "из обычно надежного источника..." и так далее. Ничего определенного, но каждый из них захочет выпустить первый и самый крупный".
   "Вот что я понял. Когда-нибудь он сломается, и я подумал, что лучше всего его ослабить... но подождите минутку..." он думал целых две минуты. "Но нам понадобится много денег, а мы почти разорены, не так ли?" Эта мысль была адресована Фрэнку Мэйси, казначею галаксианцев.
   "Хуже, чем банкрот - гораздо хуже".
   - Я могла бы одолжить тебе пару кредитов, Фрэнк, - весело сказала Белль. - Но продолжай, Кли.
   "Людям нравится быть прорабами тротуаров. Предположим, они могли бы наблюдать за строительством аванпоста так далеко, что никому и в голову не приходило попасть туда. Ты можешь что-нибудь с этим сделать, Джерри?
   " Могу ли я! Просто! и Бэнкс, погрузились в рапсодию.
   - Это первая хорошая идея, которая пришла в голову любому из вас, сумасшедших, за пять лет, - внезапно сказал Мейси. "Но разве транспортировка материалов и так далее не создаст проблем?"
   "Нет; просто покупаю, - серьезно сказал Гэрлок. - О, скорее, заплатить за это.
   "Нет проблем..."
   "Какая?" - воскликнула Белль. "Нет проблем, - написано здесь мелким шрифтом? Как изменился старый скупердяй - вместо того, чтобы орать во всю глотку о трате денег, которые он на самом деле предлагает . Фрэнк, я одолжу тебе три кредита!
   "Тише, милый чили, мужики говорят о мужских делах. Смотри, Кли. Сначала будем использовать " Плеяды ", пока строим обычный транспорт. Сто пассажиров за рейс, тысяча кредитов в одну сторону..."
   "Ух ты!" вставила Белль. "Наш бывший скряга теперь грабитель с неприкрытым лицом, находящийся под защитой закона".
   - Ни в коем случае, Белль, - сказал Эванс. "Сколько это будет за милю?"
   "Скажем, десять рейсов туда и обратно в день. Это будет двадцать миллионов в день брутто для небольшого корабля, не предназначенного для обслуживания пассажиров. Когда мы построим корабли... и дополнительные услуги..." Денежный человек погрузился в собственное финансовое пиршество.
   "Много дополнений", - согласился Бэнкс. "Ах, брат , о каком пиаре мечтают небеса!"
   - Может быть, я тупой, - вмешался Гэрлок, - но что ты собираешься использовать в качестве денег, чтобы начать?
   "В ту минуту, когда мы подтвердим какую-либо часть истории, доверие Галактического общества подскочит с XO до AA-A1".
   "Ой. Так что Белле и мне придется на время потерять наши Плеяды . Мне это не нравится, но нам нужны деньги... но мы можем забрать ее на следующей неделе?
   "Конечно."
   "Так что, может быть, нам лучше раскрыть эту историю сейчас, вместо того, чтобы позволить ей просочиться".
   - Можешь, после того, что ты им только что сказал?
   "Конечно я могу." Он задумался и стал искать. "Банди, это Гарлок..."
   - Так что же мне делать - расплакаться от радости?
   "Сохрани это. Я передумал. Вы можете сломать его так быстро и так сильно, как вам нравится. Я подыграю".
   * * * *
   "Ага? Почему переключатель? Какой угол?
   "Строго коммерческий. Возьми в Бэнксе".
   - И вы лично будете проводить с ним мой час?
   "Да. Кроме того, мы продемонстрируем - отвезем вас в любую звездную систему в галактике. Ты и все остальные корреспонденты, которые были здесь, и любые пятьдесят VIP-персон, которых ты хочешь пригласить. Завтра утром с тобой все в порядке?
   - Вы лично в Плеядах ? - настаивал Банди.
   "Лучше, чем это. Два других звездолета тоже. Ты их, особенно этих четырех Праймов, четко имеешь в виду?
   - Не совсем так, его было так много. Распространи это на меня сейчас, а? Гарлок так и сделал. "Спасибо, приятель, за сенсацию. Я разобью его прямо сейчас и свяжусь с Бэнксом. "До свидания!"
   - Думаешь, ты сможешь это сделать, Кли? - спросил Бэнкс.
   "Конечно. И Дегги, и Альсине срочно понадобятся дополнительные деньги. Они будут подыгрывать".
   они сделали; и это путешествие на трех звездолетах, посетившее двадцать солнечных систем вместо одной, было самым сенсационным событием, которое когда-либо производила старая Земля.
   Белль и Гэрлок не провели эти выходные на Земле. "Мы идем", - сказали они, как только " Плеяды " опустели от репортеров, и взяли с собой Джеймса и Лолу. "Если мы больше никогда не увидим такой драки, как эта, - сказала Белль Бэнксу, который купался в лучах славы и умолял их остаться на шоу, - это будет ровно на двадцать минут раньше".
   Так получилось, что первые четыре дальних космонавта Земли оказались совершенно вне досягаемости, когда начались неожиданные события.
   * * * *
   Алонзо П. Фербер был одним из VIP-персон в личном турне Банди по звездам. Как уже было сказано, он был очень способным руководителем. У него было чрезвычайно острое чувство прибыли. Эта новая вещь пахла - просто воняла - деньгами. SSE должен был вмешаться в это.
   Фербер не был тонкокожим; что касается денег, то ему и в голову не придет затаить обиду или сохранить враждебность. Поэтому отдел закупок SSE предложил Galaxian Society начать переговоры о лицензиях, франшизах, роялти и так далее. Эти предложения были вежливо, но решительно отвергнуты. Затем были отправлены эмиссары все большего калибра и веса. Затем сам Фербер попробовал три-ди; и, наконец, он пришел лично.
   Получив отказ, он сделал такие юридически обоснованные угрозы, что Эванс и Мейси согласились на встречу; однако прямо заявляет, что никакие обязательства не могут быть приняты без ведома и одобрения президента Общества Клеандра Гарлока. Таким образом, на совещании галаксианцы сделали лишь два заявления, хотя бы приблизительно определенных. Во-первых, Гарлок, вероятно, вернется на Землю днем или вечером в следующую пятницу; другой, что они обсудят этот вопрос с Гэрлоком, как только смогут.
   После этой встречи Мэйси был невозмутим, но Эванс был глубоко взволнован.
   "Видите ли, - объяснил он, - настоящая суть даже не упоминалась".
   "Нет? Что тогда?"
   "Операторы, Праймы и практически несуществующие законы, относящиеся к их... чему? Труд, работа? Навык? Гений? Например, можно ли заставить Гэрлока делать то, что он делает? С другой стороны, если Фербер предложил Белль Беллами пять миллионов кредитов в год, чтобы она "работала" на SSE, можем ли мы что-нибудь с этим поделать?
   "Ой. Я думал, все дело в том, что ты задержишь их на год или около того, и все.
   "Отнюдь не. На сегодняшний день я перечислил пятьдесят восемь пунктов, по которым, насколько нам известно, нет прецедентов", - и адвокат созвал собрание своих сотрудников.
   Для Белль и Гарлока неделя прошла быстро. В пятницу днем, высоко над Галактическим полем Земли, Гарлок сказал более чем с сожалением: "Нет больше веселья. Вернуться к столу. Вернемся к соляным копям.
   - Я плачу по тебе, - хихикнула Белль. "Хнык хнык. Пролей его слезу, Лола.
   "Одна слеза наворачивается. о, ууу; ой, ууу..."
   "Вау!" Джеймс фыркнул. "Почему рутина рыданий и стонов, Кли, от парня, который собирается стать монархом всего, что он обозревает?"
   "Его совесть мучает его, - объяснила Белль. "Это дело монархии сложное, если вы не думали о том, как управлять монархом, а он не думал. А ты, Кли?
   "Не лизать". Гарлок слегка улыбнулся. "Я занят."
   - Тебе лучше начать, - мрачно посоветовала она. - Ты сейчас не занят, и у нас есть час. Лучше посовещаемся - я буду как работорговец.
   Они вошли в его комнату, и он установил блоки. Его отношение мгновенно изменилось. - Хороший поступок, Белль. Что это было?
   - Эта твоя теория. Твои прогнозы слишком точны, чтобы быть догадками, и чем чаще ты попадаешь прямо в яблочко, тем больше я пугаюсь. Я действительно хочу знать, Кли.
   "Хорошо. Он неполный - мне нужно гораздо больше данных - но я покажу вам, что у меня есть. Это довольно сильное лекарство, и его дают большими кусками".
   - Это должно было бы... ведь оно покрывает всю макрокосмическую вселенную, не так ли?
   "Да. Я начну с того поразительного факта, что на каждой планете вне галактики, которую мы посетили, люди были Homo sapiens с точностью до N знаков после запятой. Плодородны друг с другом и, по заключению экспертов, с нами. У всех планет были гуманоидные "хранители", Арпалоны и Арпалесы. У некоторых, но не у всех, была одна или несколько нечеловеческих, более или менее разумных рас, таких как фумапти, лемарты, сенкоры и так далее. Эти другие расы, казалось, никогда не сражались друг с другом, но обе расы Стражей сражались со всеми и всеми, на виду и до смерти. Что эти факты значат для вас?"
   * * * *
   "Ничего сверх номинальной стоимости. Я думал о них, но не смог ничего придумать".
   "У меня есть." Он развернул лист чертежной бумаги, исписанный схемами, символами и уравнениями. "Но прежде чем я углублюсь в это, рассмотрим человеческое тело. Сколько эритроцитов в вашей крови?"
   - Миллиарды, я полагаю.
   "И на миллиардах планет живут миллиарды людей; у каждого красные кровяные тельца идентичны, насколько нам известно, с вашими и моими. Также белые клетки. Также, иногда, различного рода патогенные микроорганизмы, такие как стафилококки, стрептококки, вирусы, спиро и так далее.
   "Хорошо. Я думаю, что Lemarts, Ozobes и им подобные аналогичны болезнетворным организмам. Мы видели весь спектр эффектов - от полного отсутствия до самой смерти".
   - Но они - озобы и прочие - тоже погибли.
   * * * *
   "Как долго болезнетворные микробы живут в человеческом теле после того, как они его убили?"
   - Но этот ужасный дилипик - голоп. Кажется, они не подходят".
   "Примерьте это на размер как рак. Кроме того, Арпалоны напечатали нас раньше, чем позволили нам приземлиться на какой-либо планете. Почему мы все равно не сбили их с пути и не приземлились?"
   "Почему, мы не хотели. Это того не стоило.
   "Мы не могли. психический блок. А если бы и было, то мы бы погибли. Разные группы крови не смешиваются".
   - Значит, мы с тобой всего лишь две эритроциты в кровотоке супер-галактического супер-монстра? Фу!" - усмехнулась она. - Этот каштан был предложен тысячу лет назад. Ты пытаешься прокатить меня на этой старой козле?
   "Вот такое отношение у меня было поначалу. Итак, теперь мы готовы к диаграмме". Он указал на группу символов. "Мы начинаем с символической логики; манипулировать таким образом, чтобы получить это". Была длинная математическая диссертация; ум к уму, строгое, пункт за пунктом доказательство.
   "QED", - заключил Гарлок.
   - Я вижу твою математику, и если бы я поверил хоть наполовину, то испугался бы до потери сознания. Эти несколько кусочков подходят, но они разбросаны по обширным пустым пространствам, и вы прыгаете, как швейцарская мисс, прыгающая с Альпы на Альп. А как насчет нашей собственной галактики, самой важной части из всех? Это другое, и мы разные, ментально. Это разрушает всю вашу теорию.
   "Нет. Я же сказал, что мне нужно больше данных. Кроме того, после определенного момента аналогия становится менее четкой".
   " Кажется ! Он свободный, как гусь!"
   "Подумай минутку. Действительно ли оно расплывчато, или мы приходим к понятиям, которые человеческий разум не может понять? Может быть, ты знаешь, что это так".
   - О... Ты отличный продавец, Кли, но я все равно не куплюсь.
   "Наша галактика представляет собой кусочек специализированной ткани - может быть, часть ганглия. Примерно здесь, видишь? Мне придется оставить его висеть, пока мы не найдем еще что-нибудь похожее.
   "Я понимаю. Но так или иначе, у вас нет и десятой доли реального материала на всем этом листе. Скорми все, что у тебя там есть, компьютеру, и он просто посмеется над тобой".
   "Конечно, будет. Большим преимуществом человеческого мозга является его способность делать правильные выводы из неполных данных. Например, что сделает ваш компьютер с цифрами, которыми вы стреляли в меня в день нашего старта? "Тридцать девять, двадцать два, тридцать девять. Пять семь. Один тридцать пять. Тем не менее, они полностью информативны".
   "Для всех, кто интересуется такими цифрами, да".
   "К ним относятся практически все взрослые. Затем возьмите цифру три точки один четыре один пять девять. Компи все равно был бы сбит с толку; но, в отличие от первого набора, большинство людей тоже".
   "Да. Возможно, двое из десяти получат ваше сообщение".
   "А теперь возьмем что-нибудь действительно новое, например оригинальную работу по гравитации или теории относительности. Никакой возможный компьютер не был бы полезен. Это требует мозгов !"
   "Мозг Ньютона или Эйнштейна, да". Белль задумалась на минуту, а затем лукаво улыбнулась ему. "Теперь посмотрите, как работает мозг Беллами. Включайся, мозг... Хотел бы я знать что-нибудь о биохимической эмбриологии; но я где-то читал, что яйцеклетки бесплодны, значит, наша галактика - это яйцеклетка. Поэтому наш супергалупер - девица, - и этот неопровержимый факт объясняет и строго объясняет давно известную истину, что женщины всегда были, есть и всегда будут намного превосходить мужчин во всех качествах, аспектах и..."
   "Погоди!" - рявкнул Гарлок. Его лицо застыло в напряженной концентрации. Затем: "Ты думаешь, ты шутишь, Белль?"
   -- Ну, конечно , я шучу, большой...
   - Тогда смотри сюда. Он взял карандаш и заполнил пустое место за пустым. - Я делаю одно неоправданное предположение - что " Плеяды " - это первый межгалактический космический корабль. Сверхсущество - женщина, и она только что забеременела..."
   "Откидной дудл! В сперме нет клеток крови, и я не думаю, что они есть в яйцеклетке".
   "Я не упомянул ни сперму, ни яйцеклетку. Аналогия здесь настолько свободна, что применима только в самых общих, самых общих чертах. Фактический процесс воспроизводства непознаваем. Но куда бы мы ни пошли, мы все меняли. Не только тем, что мы на самом деле сделали, но и катализатором - нет..."
   "Нет, не катализатор. Гормон.
   "В яблочко. Каждое из этих изменений будет вызывать другие, и так далее. Бесконечная серия. Назвав первые три термина альфа, бета и гамма, мы действуем следующим образом... Карандаш Гарлока теперь летал. "Подписывайтесь на меня?"
   "На хвосте". Белль тяжело дышала; по мере того как пустых мест становилось все меньше и меньше, ее лицо начало белеть.
   "Из этого мы получаем, что... и это приводит к тому же выводу, что и раньше. Так что, если не считать этого одного предположения, все в порядке".
   * * * *
   "Мой Лорд, Кли!" Белль изучила карту. "Я упомянул Ньютона и Эйнштейна... добавьте к этому "мозг гарлока, лучше, чем любой из них". Затем, видя его реакцию, "Вы краснеете. Я не думал..."
   "Вырежьте комедию. Ты же знаешь, что я не смог бы нести ни одну из их шляп на собачий бой.
   - А я бы никогда не поверил, что ты в принципе скромный.
   - Я сказал, прекрати шутить, Белль.
   - Я совершенно серьезен. Мозг, который мог бы это сделать , - она махнула рукой на схему, - ...ну, даже я не настолько умна, чтобы умалить одно из самых потрясающих интуитивных открытий, когда-либо достигнутых человеком. Не то чтобы мне это нравилось. Это ужасно. Оно лишает человечество всего, что заставило его выйти из тины, всего, что сделало его человеком".
   * * * *
   "Нисколько. Ничего не изменилось в собственной системе отсчета человека. Это просто продвигает наше мышление на один шаг вперед. Этот шаг, конечно, непрост".
   " Это преуменьшение всех времен. Однако это создаст комплекс неполноценности, который сотрет с лица земли всю человеческую расу" .
   "Возможна небольшая тенденция. Кроме того, поскольку мое основное предположение не может быть подтверждено, все это может быть ошибочным. Поэтому я не собираюсь его публиковать". Он взглянул на карту, и она исчезла.
   "Чистый!" Белль смотрела почти выпучив глаза. "С вашим именем? Огромный всплеск... Понятно. Ты действительно взрослый".
   "Не до конца, наверное; но почти... я надеюсь.
   "Но некоторые из... не совсем следствий, но..." Лицо Белль, которое частично приобрело свой цвет, снова начало бледнеть.
   - Какой из многих?
   "Самый сокрушительный для меня вопрос касается интеллекта. Если правда, что наш хваленый менталитет всего лишь менталитет одной клетки крови по сравнению с менталитетом целого мозга... и что интеллект накапливается, уровень за уровнем... что ж, это просто сводит с ума. Я безумно пытался вообще не думать об этой концепции, но не могу больше откладывать".
   - Сейчас самое подходящее время. Я буду держать тебя за руку".
   - Думаю, тебе лучше держать меня подольше.
   - Я даже это сделаю, ради благого дела. Он обнял ее; герой ей близок. "Вперед, продолжать. Лицом к лицу. Весь путь вниз и весь путь вверх. У вас есть то, что нужно. Ты вернешься в здравом уме, и это больше никогда тебя не побеспокоит.
   Она закрыла глаза, положила голову ему на плечо. Каждый ее мускул напрягся.
   Ни один из них никогда не знал, как долго они стояли так, сомкнувшись в объятиях и неподвижно в тишине; но, наконец, ее мышцы расслабились. Она подняла голову; подняла горящие глаза.
   "Всю дорогу вниз?" он спросил.
   "Почти до геометрической точки".
   - И до самого верха?
   "Я коснулся края бесконечности".
   - Полная разведка?
   "Весь путь. Я, конечно, не мог понять ни одного из них, но я смотрел каждому прямо в глаза".
   "Хорошая девочка. И ты все еще в здравом уме.
   "Так же сильно, как и всегда... даже больше, может быть". Она высвободилась, села на кровать, закурила сигарету и выкурила половину. Затем она встала. Кли, если что-то во всей вселенной когда-либо выбило из кого-нибудь ад, так это из меня. Я собираюсь сделать кое-что, что займет около десяти минут. Подождешь прямо здесь?
   "Конечно. Тратьте столько времени, сколько хотите".
   * * * *
   Когда она вернулась, Гэрлок вскочил на ноги и безмолвно уставился на нее. Он даже не мог свистеть. Волосы Белль теперь были своего естественного густого каштанового цвета, ее губная помада была красной, ее ногти были голыми, и она была одета в белую рубашку и малиновую юбку почти до колен.
   - Вот что я собираюсь сделать, - тихо сказала она. "Я буду простой, обычной шатенкой. Я собираюсь жениться на тебе, как только мы приземлимся; зарегистрированная постоянная семья. У меня будет шестеро детей, и я их избалую. Короче говоря, я вырос - по крайней мере, частично - тоже.
   "Простой?" наконец-то ему удалось. "Обычный? Вы? Да, как сверхновая звезда, взорвавшаяся под ногами человека!" С видимым усилием Гэрлок взял себя в руки. "Мне не нужно говорить вам, какой это сюрприз, и я не могу сказать вам, что это значит для меня. Но ты никогда не говорил, что любишь меня. Разве у тебя не было лучше?
   "Я боюсь. Наш следующий поцелуй будет другим. Я бы испортила весь этот красивый новый макияж. Она попыталась улыбнуться в своей старой манере, но не смогла. Затем она протрезвела и продолжила с совершенно новой интенсивностью. - Послушай, Кли. Я закончил - навсегда - лгать и притворяться перед тобой. Я так тебя люблю, что... ну просто нет никаких мыслей. И когда я думаю о том, как я поступил, мне больно - Господи, как больно! Я вообще не понимаю, как ты можешь любить меня. Потребуется чудо".
   - Значит, чудеса случаются. Он обнял ее обеими руками, очень нежно. "Впервые в жизни я обрезаю свои экраны до нуля. Заходи."
   "Какая?" На мгновение она не могла поверить в эту мысль. Затем, разрезав собственный щит, она полностью погрузилась в его разум. - О, я и не смел надеяться, что вы хоть что- нибудь почувствуете... О, это чудесно, Кли, просто чудесно !
   Когда два полностью открытых разума встретились и соединились, она обвила его обеими руками, и их объятия сжались, как будто их тела пытались стать почти одним целым, как и их разумы. Наконец она отстранилась и поставила твердый блок.
   "Какой беспорядок!" - сказала она дрожащим голосом. "Губы наклеены на тебя".
   "К чему слова, милая? Это было идеально".
   - О, это было... но настежь, с таким умом, как у тебя... - она сделала паузу, но почти мгновенно вернулась в нормальное состояние. "... но скажи; Держу пари, именно этим занимались Терея и Алсин. Этот "фьюжн". Мы потренируемся сегодня вечером".
   Он ненадолго задумался. "Конечно, было".
   - Но он сказал, что они узнали об этом от нас. Как он мог, когда мы... О, мы, конечно, знали, в моменты сильного стресса... но мы на самом деле не знали об этом... - Она помолчала.
   - Мы бы не признались в этом, вы имеете в виду, даже самим себе.
   "Может быть; и, конечно же, нам никогда не приходило в голову - тогда мы были неопытными юношами, не так ли? - что это можно было делать дольше, чем микросекунда за раз. Или что два человека когда-нибудь смогут так жить .
   "Или какая это была бы жизнь. Так что давай прекратим это и вернемся к тебе и мне".
   - Угу, давайте, - согласилась она, но строго-практичным тоном. - У тебя помада даже на рубашке. Так что поменяй его, а я пойду надену новое лицо, принесу кое-что и приберу тебя.
   Пока она убиралась, она разговаривала. "Я говорил тебе, что наш следующий поцелуй будет другим, но я понятия не имел... вау! Я уверен, что это тоже будет по-другому... Хм-м-м? Она снова прижалась к нему; на этот раз несколько иначе.
   - Прекрати, маленький дьявол, или я уйду. Его руки поднялись сами собой, но он заставил их снова опуститься. - ...Нет, не буду. Мы прибережем и это на сегодня.
   "Я буду вести себя прилично!" Она рассмеялась чистой радостью в голосе, глазах и улыбке. "Бьюсь об заклад, ты бы не стал, и я выиграл! Ты высокая, из чистого золота, Кли, дорогая, - абсолютный топ.
   "Благодаря возлюбленной. Хотел бы я, чтобы это было правдой, - серьезно сказал он. - Но я не могу не задаться вопросом, смогут ли два таких хулигана, как ты и я, пожениться - нет, отменить это. Мы сделаем это, осталось только понять, как".
   "Я знаю, что Вы имеете ввиду. Сначала нет - потом будет просто чудесно. Скажем, через пять лет, когда гламур рассеялся, и у меня родилось трое из наших шестерых детей, и двое из них лежат в постели с эпизоотией, и я весь измотан, а ты натянут, как тетива, с переутомление и..."
   "Погоди! Угу. нет. Если мы сможем прожить вместе шесть месяцев или даже шесть недель, не убивая друг друга, у нас все получится. Сначала он будет твердым. Однако независимо от того, насколько суровым он станет, мы точно знаем одну вещь. Мы не могли жить врозь. Это даст нам достаточно рычагов воздействия. Проверьте?"
   - И перепроверь. Она солнечно хихикнула. "Я позабочусь обо всех без исключения ситуациях, какими бы они ни были, которые возникнут в первые шесть месяцев. Вы будете нести ответственность за следующие шестьдесят лет. Это совершенно справедливое и равноправное разделение ответственности. А теперь поцелуй меня, и мы пойдем.
   * * * *
   Однако, когда Гэрлок разрезал блоки Гюнтера, мысль Джеймса пришла мгновенно. - Пытался до вас дозвониться двадцать минут, - и через пару секунд ввел Гэрлока и Белль в курс дела. - Итак, Фатсо ждет в офисе Эванса. Он закатывает припадки повсюду, а Эванс и Мейси тихо сходят с ума".
   - Ему придется подождать, - мгновенно решил Гарлок. "Независимо от того, сколько у него припадков, такое решение не будет принято, пока не будет достаточно Галактического Совета, чтобы принять его".
   - Что ж, тебе придется сказать ему об этом самой. Лично."
   "Я так и сделаю, и скажу ему, чтобы он остался в курсе".
   "Хорошо, но встряхните..."
   Белль и Гэрлок вылетели на Мейн, обняв друг друга, как парочка первокурсников колледжа.
   - ...лег-г-уг-гуг... - булькнул Джеймс.
   " Белль! Лола взвизгнула. " Почему... Белль... Беллами! "
   - Что здесь происходит ? - потребовал Джеймс.
   - Ничего особенного, - ответил Гэрлок, хотя покраснел почти так же сильно, как и Белль. "Мы просто решили перестать драться, вот и все. Перережь веревку, Джуниор, и пусть старое ведро упадет.
  
   Властелины космоса
   Написано в сотрудничестве с Э. Эвереттом Эвансом.
   Первоначально опубликовано в Worlds of If , ноябрь 1961 и январь 1962.
   я
   ничего не почувствовал , Джаво? Напряжение сквозило в каждой линии тугого обнаженного тела Тулы. - Совсем ничего?
   - Ничего. Тот, кого звали Джаво, расслабился после своей напряженной концентрации. "Ничего не изменилось. И не будет.
   "Этот вывод неоправдан!" - отрезал Тула. "С обещанным возвращением Мастеров должны быть и будут изменения. Ты ничего не почувствовал ?"
   Ее горячие требовательные глаза окинули группу; группа, подобных которой, если не считать физического совершенства, можно было найти в любой нудистской колонии.
   Никто, кроме Тулы, ничего не почувствовал.
   - Этот факт не слишком удивителен, - наконец сказал Джаво. - У тебя самые чувствительные рецепторы из всех нас. Но ты уверен?
   "Я уверен. Это была мыслеформа живого Мастера".
   - Думаешь, Хозяин заметил твою паутину?
   "Это точно. Те, кто построил нас, сильнее нас".
   "Это правда. Как они и обещали, так давно-давно, наши Учителя возвращаются к нам домой.
   * * * *
   Джарвис Хилтон с Терры, самый молодой человек, которого еще не назначили руководить таким грандиозным космическим предприятием, как проект "Тета Орионис", сидел на совещании со своими двумя заместителями. Помощник директора Сандра Каммингс, аналитик-синтезатор и семантик, была высокой, светловолосой и стройной. Планетограф Уильям Карнс - черноволосый, чернобровый, черноглазый мужчина тридцати лет - был третьим по рангу в научной группе.
   - Говорю тебе, Ярве, у тебя не может быть и того, и другого, - заявил Карнс. "Капитан Сотель - старое военно-морское начальство. Он идет строго по правилам. Итак, вы должны провести острую, как бритва, линию; именно там, где это указано в директиве Консультативного совета. И в следующий раз, когда он высунет свою уродливую киску за эту линию, пни ему морду. Ты был Каспаром Милкетостом Два с тех пор, как мы покинули Базу.
   - Вот как это выглядит для тебя? Правая рука Хилтон превратилась в кулак. "У человека есть возраст, опыт и способности. Я пытался встретиться с ним на почве вежливости и декаданса.
   "В яблочко. И он не признает существование ни того, ни другого. А поскольку Совет всадил вас ему в глотку вместо того, чтобы дать ему старого Джефферса, вам нечего от него ожидать.
   - Возможно, ты прав, Билл. Как вы думаете, доктор? Каммингс?
   Девушка сказала: "Билл прав. Кроме того, ваше постоянное умиротворение не способствует моральному духу всей научной группы.
   - Ну, мне это тоже не понравилось. Так что в следующий раз я приколю ему уши. Что-нибудь еще?"
   "Да, доктор. Хилтон, у меня есть собственный крик. Я знаю, что меня всадили тебе в глотку, но когда ты собираешься позволить мне поработать?
   - Никому из нас пока особо нечего делать, и не будет, пока мы где-нибудь не приземлимся. Ты далеко от базы.
   "Я не ошибаюсь. Ты хотел Эгглстона, а не меня.
   "Конечно, я знал. Я работал с ним и знаю, что он может сделать. Но я не держу на это зла".
   "Нет? Почему же тогда вы общаетесь со всеми в научной группе, кроме меня, на "ты"? Предположительно ваш первый помощник?
   "Это просто!" - отрезал Хилтон. "Потому что вы несли фишки на обоих плечах с тех пор, как поднялись на борт... или, по крайней мере, я так думал". Хилтон вдруг усмехнулся и протянул руку. "Извини, Сэнди, я начну сначала".
   - Мне тоже жаль, шеф. Они тепло пожали друг другу руки. "Я был довольно жестким, я думаю, но я буду в порядке".
   - Ты тоже пойдешь на работу прямо сейчас. Как семантика. Выкопайте эту директиву и разрушьте ее. Нарисуй ту линию, о которой говорил Билл.
   - Можно, босс. Она вскочила на ноги и вышла из комнаты, каждое ее движение было гибким и легким.
   Карнс проследил за ней взглядом. "Смешной. Обученный танцор Ph.D. И типа Мисс Америка, как и все другие женщины на борту этого космонавта. Интересно, выживет ли она.
   - Я тоже. Я все еще жалею, что мне не дали Эгги. Я никогда не видел женщину-докторантку исполнительного типа. тем не менее, это стоило цианида, который потребуется, чтобы отравить ее".
   - Знаешь, Сотель тоже так о тебе думает.
   "Я знаю; и Правление знает свое дело. Так что я очень надеюсь, Билл, что она удивит меня так же сильно, как я намерен удивить флот.
   * * * *
   Звякнули колокольчики БУДИЛЬНИКА, когда могучий Персей вышел из перегрузки. Каждый член экипажа прыгает на свой пост.
   "Мистер Сноуден, почему мы вышли без моего приказа?" - взревел капитан Сотель, ворвавшись в диспетчерскую на три прыжка позади Хилтон.
   - Автоматика взяла управление на себя, сэр, - тихо сказал он.
   "Автоматика! Я отдаю приказы!"
   - В данном случае, капитан Сотель, нет, - сказал Хилтон. Глаза сомкнулись и замерли. Для Сотель это был новый и странный второй командир. - Я бы предложил обсудить этот вопрос наедине.
   - Очень хорошо, сэр, - сказал Сотель. а в каюте капитана открылся Хилтон.
   - К вашему сведению, капитан Сотель, я настраиваю детекторы межпространственной связи на любую цель, которую выберу. Когда любой из них реагирует, кикер срабатывает, и мы появляемся. Во время любой чрезвычайной ситуации за пределами Солнечной системы командую я - с условием, что я должен передать командование вам в случае вооруженного нападения на нас".
   "Как вы думаете, где вы нашли такие вещи в директиве? Его там нет, и я знаю свои права".
   - Это так, а ты нет. Вот семантическая схема всей директивы. Как вы заметите, он отменяет многие правила ВМФ. Неповиновение моим приказам равносильно мятежу, и я могу - и хочу - заковать вас в кандалы и отправить обратно на Терру для военного трибунала. А теперь вернемся".
   В диспетчерской Хилтон сказал: "Цель имеет массу примерно пятьсот метрических тонн. Также имеется значительное количество радиации, характерной для уранексита. Пожалуйста, произведите обыск, капитан Сотель.
   И капитан Сотель приказал искать.
   - Что ты сделал с этим большим придурком, босс? - прошептала Сандра.
   - То, что предложили вы с Биллом, - прошептала в ответ Хилтон. - Благодаря вашему анализу директивы - чистой воды абракадабру, если она вообще когда-либо существовала - я смог. Отличная работа, Сэнди.
   * * * *
   Прошло десять или пятнадцать минут. Затем:
   - Вот источник радиации, сэр, - сообщил поисковик. "Однако это точечный источник, а не объект на таком расстоянии".
   - А вот и артефакт, сэр, - сказал пилот Сноуден. "Мы приближаемся к этому быстро. Но... но что скелет небоскреба делает здесь, в межзвездном пространстве?
   Когда они закрылись, все увидели, что эта штука действительно похожа на металлический каркас огромного здания. Это был огромный куб, длина каждого края которого превышала сотню ярдов. И это было пусто.
   - Это для книги, - сказала Сотель.
   "И как!" Хилтон согласилась. - Я возьму лодку... нет, лучше в костюмах. Карнс, Ярборо, зовите техников Лидса и Миллера и одевайтесь.
   - Вам понадобится сопровождение на лодке, - сказал Сотель. "Г-н. Эшли, приведи в действие десантные корабли сопровождения номер один, два и три.
   Три десантных корабля приблизились к загадочной решетке из конструкционной стали и остановились. Пять гротескно бронированных фигур пронеслись вперед на силовых карандашах. Их предводитель, чей костюм носил номер "14", добрался до гигантской балки и проложил себе путь вдоль нее до своеобразной выпуклости. Вся огромная конструкция исчезла, оставив людей и лодки в пустом пространстве.
   Сотель задохнулась. "Снег! Ты их держишь?
   "Нет, сэр. Быстрее света; гиперпространство, сэр.
   "Г-н. Эшби, у тебя есть межпространственные установки?
   "Нет, сэр. Я не подумал об этом, сэр.
   "Доктор Каммингс, а почему вы не убрали?"
   - Я тоже об этом не думала - не больше, чем ты, - сказала Сандра.
   Эшби, офицер связи, работал по радио. "Ни от кого не ответили, сэр", - сообщил он.
   "О, нет!" - воскликнула Сандра. Затем: "Но смотрите! Они стреляют из пистолетов, особенно из того, что носит номер четырнадцать, но из пистолетов ?
   "Револьверные пистолеты - шестьдесят три - для экстренного использования в случае отключения электроэнергии", - объяснил Эшби. "Вот именно... но я не понимаю, почему вся их сила исчезла сразу. Но "Четырнадцатый" - это "Хилтон" - действительно справляется со своей работой с шестьюдесятью тремя. Он будет здесь через пару минут.
   И он был. "Каждый силовой агрегат - и скафандры, и лодки - разряжен", - сообщил Хилтон. " Полностью истощен. Позовите на помощь скорей!"
   * * * *
   В огромном сооружении глубоко под поверхностью далекого мира группа техников собралась вместе перед одной секцией контрольного щита длиной в две мили. Они смотрели на свет, который только что появился там, где света быть не должно.
   - Кому-нибудь мозги за это выжгут, - резко просиял один из группы. "Это подразделение было давно деактивировано и не активировалось повторно".
   - Кто-то совершил ошибку, Ваше Высочество?
   "Молчи, дурак! Стретты не совершают ошибок!"
   * * * *
   Как только стало ясно, что никто не пострадал, Сотель спросила: "Как насчет этого, Хилтон?"
   "Конструктивно это была высоколегированная сталь. Было много выпуклостей, возможно, содержащих механизмы. Там были приводы не терранского типа. Там было много проекторов, которые, по приблизительным подсчетам, были в сто раз мощнее, чем все, что я когда-либо видел. Не было никаких указаний на то, что вещь когда-либо была закрыта, полностью или частично. В нем никогда не было жилых помещений для теплокровных, дышащих кислородом поедателей органических продуктов".
   Сотель фыркнул. - Вы имеете в виду, что у него никогда не было экипажа?
   "Не обязательно...."
   "Ба! Какая еще существует разумная жизнь?"
   "Я не знаю. Но прежде чем мы будем слишком много спекулировать, давайте посмотрим на три-ди. Камера могла заснять что-то, что я пропустил".
   Это не так. Трехмерные картинки ничего не добавили.
   "Вероятно, им управляла либо запрограммированная автоматика, либо дистанционное управление", - решил, наконец, Хилтон. "Но как они высосали всю нашу силу? И так же плохо, что и как тот другой точечный источник энергии, к которому мы сейчас направляемся?
   "Что с этим не так?" - спросил Сотель.
   "Это сила. Независимо от того, какое расстояние или реагент я предполагаю, ничто из того, что мы знаем, не подходит. Ни деление, ни синтез не сделают этого. Это должно быть практически полное преобразование!"
   II
   " Персей " сорвался с разгона возле точки интереса, и Хилтон уставился на него, неподвижный и молчаливый.
   Космос был полон безумно воюющих кораблей. Половина из них были голыми, гигантскими стальными скелетами, как "изгой", который так неожиданно оторвался от них. Остальные были более или менее похожи на Персея , за исключением того, что были больше, быстрее и гораздо мощнее.
   Лучи совершенно невероятной мощности цеплялись за столь же мощные защитные экраны чистой силы. Когда эти невообразимые силы встретились, сияние их нейтрализации заполнило все близлежащее пространство. И корабли, и скелеты исчезали кусками, сгустками, сгустками, лентами и искрами разорванного, расплавленного и испарившегося металла.
   Хилтон наблюдал, как два корабля объединяются в один скелет. Десятки балок, невероятно тугих и жестких, неумолимо держались на десятках выпуклостей скелета. Перегруженные экраны выпуклостей вспыхнули во всем спектре и вышли из строя. А голый металл, каким бы тугоплавким он ни был, выдерживает только мгновения под ужасающей интенсивностью таких лучей, как те.
   Скелеты пытались повторить метод атаки кораблей, но безуспешно. Они были слишком медленными. не то чтобы медленно, но неуверенно; как будто командиру - или оператору - нужны целые секунды? Или пульт дистанционного управления? - каждого скелета, чтобы заставить его действовать. Корабли побеждали.
   "Привет!" Хилтон взвизгнула. - О, это тот, кого мы видели там сзади. Но что, во всем космосе, он думает, что делает?
   Он несся на огромной скорости прямо сквозь огромную флотилию сражающихся скелетов. Он не стрелял лучом и не активировал экран; он просто нырнул вперед, как будто по намеченному курсу, пока не столкнулся с одним из скелетов флота, и обе конструкции, запутанная масса обломков, рухнули на землю планеты внизу.
   Затем сотни кораблей устремились вперед, каждый из которых врезался в один из скелетов и взорвался внутри него. Когда видимость восстановилась, еще одна волна кораблей вышла вперед, чтобы повторить выступление, но драться уже было нечем. Каждый выживший скелет вылетел из нормального пространства.
   Оставшиеся корабли не пытались преследовать скелетов и не переформировывались во флот. Каждый корабль ушел сам по себе.
   * * * *
   А на той далекой планете Стреттов группа мехов с изумлением и недоверием наблюдала, как на их двухмильном пульте управления мерцал свет за светом. Они лихорадочно отдавали приказы скелетам; заказы, которые не повлияли на убытки.
   "Мозги за это почернеют..." - началось мысленное рычание, прерванное холодной властной мыслью.
   "Этот давно мертвый блок, столь необъяснимым образом активированный, приближается к топливному миру. Это игнорирование боя. Он направляется через наш флот к Оману наполовину... черт возьми , десять восемнадцать!
   - Он не отвечает, Ваше Высочество.
   "Тогда взорви его, дурак! А, он инактивирован. Как энциклопедист, Девятый, объясни странное поведение этого отряда.
   - Да, Ваше Высочество. Много циклов назад мы послали против оманцев корабль с новым устройством разрушения. Оманцы, должно быть, перехватили его, высосали из него энергию и позволили ему плыть дальше. После всех этих циклов времени он, должно быть, наткнулся на небольшой источник энергии и, конечно же, продолжил свою миссию.
   "Это может быть правдой. Владыки Вселенной должны быть проинформированы".
   - Шахтерские подразделения, авианосцы и переработчики не пострадали, Ваше Высочество, - излучал мех.
   - Вот я и вижу, дурак. Затем, активировав другой инструмент, Его Высочество подумал о нем совсем в другом ключе: "Господин Инос, мадам? Я должен сделать очень серьезный доклад..."
   * * * *
   В " Персее " горячо спорили четверо ученых и трое морских офицеров; используя глаголы глубокого космоса, которых нет ни в одном словаре. "Ярве!" - крикнул Карнс, и к группе присоединилась Хилтон. - Что-нибудь об этой планете имеет для вас какое-то значение?
   "Нет. Но ты планетограф. "Неважно с этим?"
   "Это на целых триста градусов по Кельвину слишком жарко".
   "Ну, ты же знаешь, что он заряжен уранекситом".
   "Так много? Вся корка практически ювелирная руда?
   "Если так говорят цифры, я куплю это".
   - Тогда купи это . Непрерывный дневной свет повсюду. Полдень, июнь, сол - качественный свет , за исключением того, что он весь в видимом свете. Фрэнк говорит, что это от бомбардировки какого-то слоя, и Фрэнк признает, что все это невозможно.
   "Когда Фрэнк решит, что такое "что-то", я приму это как свидание".
   "Третье: на этом континенте есть только один город, и он защищен экраном, о котором никто никогда не слышал".
   Хилтон задумался, затем повернулся к капитану. "Не могли бы вы запустить поисковый шаблон, сэр? Мелкие зубья только в горячих точках?
   Планета была примерно такого же размера, как Терра; его атмосфера, за исключением интенсивного излучения, была похожа на атмосферу Терры. Было два континента; один огромный опоясывающий океан. Температура поверхности земли была везде около 100ўF, воды около 90ўF. На каждом континенте был один город, и оба были маленькими. В одном жили существа, похожие на людей; другой от usuform robots. Человеческий город был единственным прохладным местом на всей планете; под его защитным куполом температура была 71ўF.
   Хилтон решила сначала изучить роботов; и попросил капитана вывести корабль в зону наблюдения. Сотель возражал; и продолжал возражать, пока Хилтон не начал выносить свое решение. Затем он сказал: "Я сделаю это в знак протеста, но я хочу, чтобы было зафиксировано, что я делаю это вопреки своему здравому смыслу".
   - Это записано, - холодно сказал Хилтон. "Все сказанное и сделанное записывается и будет записывать".
   " Персей " поплыл вниз. - Вот что я больше всего хочу увидеть, - наконец сказал Хилтон. "Эта большая добыча полезных ископаемых... вот и все... держи!" Затем через горловой микрофон: "Внимание, все ученые! Вы все знаете, что делать. Начни это делать".
   Светлая голова Сандры была очень близко к коричневой голове Хилтон, когда они обе смотрели в тарелку Хилтон. "Почему они похожи на гигантских броненосцев!" - воскликнула она.
   "Больше похоже на танки, - не согласился он, - за исключением того, что у них есть ноги, колеса и гусеницы - и руки, резцы, копатели, зонды и конвейеры - и посмотрите , как эти ковши погружают твердую породу!"
   Фантастическая машина очень медленно двигалась вдоль скамейки или полки, которую она на ходу изготовляла для себя. Под ним, слева от него, упали другие скамейки, сделанные другими горными машинами. В машинах не использовалась взрывчатка. Хотя руда была твердой, инструменты были намного тверже и приводились в движение с такой огромной силой, что этот материал вполне мог быть просто слегка глинистым песком.
   Каждый кусочек разрыхленной руды, вплоть до мельчайшей пыли, заталкивался в конвейер, а затем в бронированный корпус машины. Там он превратился в механизм, основные принципы которого Хилтон не мог понять. Из этого чудовища возникло два потока продукта.
   Один из них, составлявший девяносто девять целых девять сотых плюс процент входных данных, вышел через другой конвейер в обширный трюм транспортного средства, которое, когда оно было заполнено и заменено его копией, бешено мчалось по пересеченной местности к свалке.
   Другой продукт, медленная, очень маленькая струйка крошечных, блестящих черных шариков, падал в одногаллонный контейнер, настороженно удерживаемый небольшой машиной, более или менее похожей на трехколесный мотороллер, которая осторожно двигалась рядом с гигантский шахтер. Когда эта банка была почти полной, другой скутер скатился и, не потеряв ни одной гранулы, занял место и начал работать. Затем первый скутер накрыл свой ковш, прочно зажал его в специально предназначенном для этого углублении и умчался в сторону города.
   Хилтон уставился на Сандру с отвисшей челюстью. Она посмотрела в ответ.
   - Ты делаешь что-нибудь или это, Ярве?
   "Ничего такого. Они берут чистый уранексит и концентрируют - или перерабатывают - тысячу к одному. Я надеюсь , что мы сможем что-то с этим сделать".
   - Я тоже на это надеюсь, шеф; и я уверен, что так и будет".
   "Ну, пока достаточно. Теперь вы можете поднять нас, капитан Сотель. И Сэнди, пожалуйста, созовите всех глав отделов и их помощников в конференц-зал?
   * * * *
   Во главе длинного стола для совещаний Хилтон изучал своих четырнадцать руководителей отделов, все крепких молодых людей, и их помощников, удивительно привлекательных и хорошо сложенных молодых женщин. Бад Кэрролл и Сильвия Баннистер из социологии сидели вместе. Он был почти такого же роста, как Карнс; она была зеленоглазой рыжеволосой женщиной, чьи пять десять и один пятьдесят выглядели бы большими, если бы не их расположение. Там были Бернадин и Гермиона ван дер Моен, длинноногие, грудастые, платиновые блондинки-близнецы, обе из которых были медалистами Каупера по физике. Был Этьен де Во, математический волшебник; и Ребекка Эйзенштейн, черноволосая, с горящими глазами бывший вундеркинд, астроном-теоретик. Была Беверли Белл, которая производила математически невозможные химические синтезы, плавала целыми днями по каналам и вычисляла планетарные орбиты в своей гладко причесанной голове.
   "Сначала у нас будет встреча", - сказал Хилтон. "Ничего не записано; просто познакомиться. Вы все знаете, что наши четырнадцать факультетов занимаются наукой, от астрономии до зоологии.
   Он сделал паузу, снова его взгляд окинул группу. Стелла Винг, которая могла бы стать звездой большой оперы, если бы не ее стремление знать все о языке. Теодора (Тедди) Блейк, которая с радостью доказывала, что она лучшая модель в мире, но на самом деле была самым блестящим многообещающим теоретиком из когда-либо живших.
   "Ни одна другая сила, подобная этой, никогда не собиралась, - продолжал Хилтон. "В более чем один путь. Сотель хотела, чтобы эту группу возглавил Джефферс, а не я. Все думали, что он возглавит его".
   "И Хилтон хотел Эгглстона и получил меня ", - сказала Сандра.
   "Вот так. И многие из вас вообще не хотели приходить, но Правление приказало им приехать или что-то еще.
   Группа зашевелилась. Глаза глазами, и были улыбки.
   "Я сам думаю, что Джефферс должен был получить эту работу. Я никогда не занимался чем-то наполовину таким большим, и мне понадобится много помощи. Но я застрял с этим, и вы все застряли со мной, так что мы все примем это, и оно нам понравится. Вы, конечно, заметили акцент на молодости. Экипаж флота нормальный, за исключением того, что командиры необычайно молоды. Но это не так. Никому из нас еще нет тридцати, и никто из нас никогда не был женат. Вы, ребята, выглядите как команда профессиональных спортсменов, а вы, девочки, - ну, если бы я не знал лучше, я бы сказал, что Правление отобрало вас для первого ряда хора, а не для первоклассной мозговой банды. Как они нашли так много из вас, я никогда не узнаю.
   "Мужественные мужчины и молодые женщины!" Этьен де Во преподавал с энтузиазмом. " Вивеле Борд! "
   "Нубиле! Браво, Тайни! Quelle деликатес нюанс! "
   "Три ура за доску!"
   "Молчать, придурки! Позвольте мне задать вопрос!" Это пришло от одного из близнецов. "Прежде чем вы дадите нам вывод, Джарвис, или это будет интуиция, или индукция, или..."
   - Или побуждение, - услужливо предложил другой близнец. - Не то чтобы тебе это очень сильно пригодилось.
   - Ты тоже молчи, Майни. Я спрашиваю, сэр модератор, могу ли я сначала сделать вывод?"
   "Конечно, Бернадин; вперед, продолжать."
   "Они решили, что мы совсем потеряемся. Затем мы выбросим за борт флот, выследим собственную планету и начнем гонку, чтобы положить конец всем человеческим расам. Или вы бы назвали это видением вместо дедукции ?"
   Это вызвало шквал свистков, аплодисментов и насмешек, на подавление которых ушло несколько секунд.
   - А если серьезно, Джарвис, - продолжала Бернадин. "Мы все задавались вопросом, и это не имеет смысла. Вы хоть представляете, что на самом деле имело в виду Правление?
   "Я считаю, что Совет отбирался по умственным, а не по физическим качествам; за способность справиться со всем неожиданным или необычным, что бы ни случилось".
   - Думаешь, он не был двуствольным? - спросил Кинкейд, психолог. Он вопросительно улыбнулся. - Что вся эта мужественность, зрелость и гламур - чистое совпадение?
   - Нет, - сказала Хилтон, едва заметно дернув веком. Совпадение так же бессмысленно, как и парадокс. Я думаю, они поняли, что - за исключением уродов - лучшие умы - в лучших телах".
   "Может быть. Идея была высказана раньше".
   - А теперь приступим к работе. Хилтон щелкнул выключателем диктофона. "Начиная с тебя, Сэнди, каждый из вас дает двухминутное уваривание. Что вы нашли и что вы думаете".
   * * * *
   ЧТО-ТО через час совещание было прервано, и Хилтон и Сандра направились к диспетчерской.
   "Не знаю, убедили вы Александра К. Кинкейда или нет, но меня вы не совсем убедили", - сказала Сандра.
   - И его тоже.
   "Ой?" Брови Сандры поползли вверх.
   "Нет. Он схватился за то, что я предложил ему. Я не обманывал ни Тедди Блейка, ни Темпл Беллс. Я думаю, вы все четверо.
   "Храм? Думаешь , она такая умная?
   "Я так не думаю , нет. Не обманывай себя, цыпочка. Temple Bells выглядит и ведет себя мило, невинно и девственно. Может быть, может быть, она и есть. Но она не показывает и доли того, что у нее есть на самом деле. Она тяжелая артиллерия, Сэнди. И я имею в виду тяжелые ".
   - Я думаю, ты немного сошел с ума. Но ты действительно веришь, что Правление играло в Купидона?
   "Не пытаться, а делать. Хладнокровно и эффективно. Да."
   "Но это не сработает ! Мы не пропадем!"
   "Нам это не понадобится. Близость сделает свое дело".
   "Фой. Ты и я, например? Она остановилась, уперлась обеими руками в бедра и посмотрела на него. - Да я бы на тебе не женился , если бы ты...
   "Я скажу косоглазому миру, что ты не скажешь!" Вмешался Хилтон. "Я женюсь на проклятой женщине-кандидате наук? Угу. Моя будет миленькой брюнеткой, которая думает, что помада - это что-то вроде губной помады, а изотоп - это что-то вкусное".
   - Такой, как тот экземпляр "Смуглой леди" Мерчисона, который ты держишь под стеклом на своем столе? - усмехнулась она.
   - Вот именно... - Он начал было продолжать битву, но тут же отключился. "Но послушай, Сэнди, почему мы должны ссориться из-за того, что не хотим жениться друг на друге? Вы делаете блестящую работу. Я безмерно восхищаюсь вами за это, и мне нравится работать с вами".
   - В этом ты прав, Ярве, и я один из немногих, кто знает, какую работу ты делаешь, так что я расслаблюсь. Она одарила его игривой улыбкой, и они прошли в диспетчерскую.
   Было уже слишком поздно, чтобы проводить дальнейшие исследования; но на следующее утро, рано, " Персей " направился к городу гуманоидов.
   * * * *
   Тула повернулась к своим товарищам. Ее глаза наполнились радостным торжествующим светом, а мысли - мелодичной песней. "Я говорил вам с первого прикосновения, что это были Мастера. Это Мастера ! Мастера возвращаются к нам, оманцам, в свой родной мир!"
   * * * *
   "Капитан Сотель, - сказал Хилтон, - пожалуйста, приземлитесь на люльку внизу".
   " Страна! Сотель бушевала. "На такой планете ? Не по... - Он замолчал и уставился; на данный момент на этой колыбели вспыхивали кричаще-красным посадочные символы Персея, закодированные Флотом!
   "Ваш протест записан", - сказала Хилтон. "Теперь, сэр, страна."
   В ярости, Сотель приземлилась. Сандра многозначительно посмотрела на Хилтон. "Первый контакт - моя тарелка, знаете ли".
   "Не то, чтобы мне это нравилось, но это так". Он повернулся к дородному юноше с выгоревшими на солнце волосами, коротко остриженными: - Все еще в безопасности, Фрэнк?
   "Все еще аномально низкий уровень. Удивлению нет предела, ведь вся остальная планета горячее среднего хвоста ада.
   - Хорошо, Сэнди. Кого вы хотите, кроме лучших лингвистов?"
   "Ясновидец - и Алекс, и Темпл. И Тедди Блейк. Они там. Скажи им, ладно, пока я буду жужжать Тедди?
   "Подойдет", - и Хилтон подошла к двум психологам и сказала им. Затем: "Надеюсь, я не веду подбородком, Темпл, но это твое настоящее имя или имя профессионала?"
   "Это реально; это действительно так. Мои родители были романтиками: папа говорит, что считали и "Золотым", и "Серебряным"!"
   Совсем не очевидно, он изучал ее: почти прозрачное, безупречное совершенство ее слегка загорелой кожи цвета старой слоновой кости; ясная, спокойная, глубокая синева ее глаз; длинная, густая грива волос точно цвета поля мертвой спелой пшеницы.
   "Знаешь, мне это нравится", - сказал он тогда. "Он подходит вам."
   - Я рад, что вы это сказали, доктор.
   - Не то, Темпл. Я не собираюсь "докторировать" вас.
   - Тогда я буду звать тебя "босс", как это делает Стелла. Во всяком случае, это позволяет мне сказать вам, что мне самому это нравится. Я действительно думаю, что это что-то сделало для меня".
   " Что -то сделало что-то для вас, это точно. Я очень рад, что вы на борту, и я надеюсь... вот они. Привет, Харк! Привет, Стелла!
   - Привет, Ярве, - сказал главный лингвист Харкинс и:
   "Привет, босс, что нас задерживает?" - спросила его помощница Стелла Винг. Она была около пяти футов четырех дюймов. Ее глаза были рыжевато-карими; ее волосы - яркая каштановая шутка. Возможно, своим эффектным сиянием он отчасти обязан химическому составу, подумал Хилтон, но не слишком. "Отпусти нас! Пусть рычат львы и пусть звенит велкин!"
   - Кто тебя так много красного мяса накормил, малявка? Хилтон рассмеялась и отвернулась, встретив Сандру в коридоре. - Ладно, цыпочка, убери их. Мы прикроем вас. Повезло, девочка".
   А в рубке Сотелле: "Игольчатый луч, пожалуйста; установлен на минимальную апертуру и смертельный взрыв. Но никакой стрельбы, капитан Сотель, пока я не отдам приказ.
   * * * *
   Персей был окружен сотнями туземцев. Все они были взрослые, все голые и примерно поровну разделены по половому признаку. Они были дружелюбны; с большим энтузиазмом.
   "Ярве!" - взвизгнула Сандра. "Они телепаты . Очень сильно так! Я никогда не представлял себе - я никогда не чувствовал ничего подобного!
   - Какие-нибудь грубые вещи? - спросил Хилтон.
   - О нет, как раз наоборот. Они любят нас... просто неописуемо. Мне не нравится эта телепатия... неясная... туманная, расплывчатая... эта женщина уверена, что я ее давно потерянная прапрабабушка или что-то в этом роде ... Ты! Замедлять. Успокойся ! _ Они хотят, чтобы мы все вышли сюда и жили с... нет, не с ними, а каждый из нас наедине в целом доме с ними, чтобы прислуживать нам! Но сначала они все хотят подняться на борт..."
   " Что? - кричал Хилтон. - Но ты уверен , что они дружелюбны?
   - Положительно, шеф.
   - А ты, Алекс?
   - Мы все уверены, Ярве. Никаких сомнений".
   - Возьмите двоих из них на борт. Мужчина и женщина".
   ничего не принесешь !" - прогремел Сотель. - Хилтон, с меня уже давно надоели твои глупые, мечтательные, с куполом из слоновой кости ляпы, но этот совершенно идиотский мозговой штурм, связанный с допуском вражеских инопланетян на борт, кладет конец всему гражданскому командованию. Позовите своих людей обратно на борт, или я приведу их силой!
   - Очень хорошо, сэр. Сэнди, скажи туземцам, что необходима небольшая задержка, и приведи свою группу на борт.
   Офицеры флота улыбались - или ухмылялись - злорадно; в то время как ученые смотрели на своего директора с выражениями от удивления до разочарования и отвращения. Лицо Хилтон оставалось неподвижным и бесстрастным, пока не прибыли Сандра и ее компания.
   - Капитан Сотель, - сказал он тогда, - я думал, что вы и я уладили наедине вопрос о том, кто командует проектом "Тета Орионис" в пункте назначения. Теперь мы решим это публично. Ваше мнение обо мне теперь зафиксировано, засвидетельствовано вашими офицерами и моим штабом. Мое мнение о вас, которое теперь точно так же записывается и засвидетельствовано, состоит в том, что вы закоснелый, умственно окостеневший морской мул; умственно и психологически непригоден для того, чтобы иметь какое-либо право голоса в такой миссии, как эта. Теперь вы соглашаетесь с этой записью и перед этими свидетелями беспрекословно подчиняетесь моим приказам, иначе я выгружу весь персонал и оборудование Бюро науки на эту планету и отправлю вас и " Персей " обратно на Терру с дважды запечатанной записью этого эпизода. размещены в Консультативном совете. Делай выбор".
   Глаза встретились, и под бескомпромиссным взглядом Хилтон Сотель ослабла. он заерзал; три раза пытался - безуспешно - кричать неповиновение. Затем: "Очень хорошо, сэр", - сказал он и отдал честь.
   * * * *
   - Благодарю вас, сэр, - сказал Хилтон, затем повернулся к своему персоналу. - Хорошо, Сэнди, давай.
   За дверью диспетчерской: "Слава богу, ты не играешь в покер, Ярве!" Карнс задохнулся. "Мы все будем должны вам всю зарплату, которую когда-либо получим!"
   - Ты думаешь, это был блеф, да? - спросил де Во. "Я, я думаю, нет. Имя имени имени! Я с беспокойством задавался вопросом, какой будет жизнь на этой столь чужой планете!"
   - Тебе не стоило удивляться, Тайни, - заверил его Хилтон. "Он был в сумке. Он не способен бросить".
   Беверли Белл, близнецы ван дер Моэн и Темпл Беллс с благоговением смотрели на Хилтон; и Сандра чувствовала то же самое.
   -- А если бы он позвал вас? - потребовала Сандра.
   "Спекулировать на невозможном невыгодно", - сказал он.
   "О, ты самая раздражающая вещь!" Сандра топнула ногой. - Разве ты никогда не отвечаешь разумно на вопрос?
   - Когда вопрос бессмысленный, цыпочка, я не могу.
   У шлюза Темпл Беллс, который держался сзади, приподнял бровь, глядя на Хилтон, и он направился к ней.
   - Что ты там начал говорить, босс?
   "О, да. Чтобы мы чаще виделись".
   - Именно это я и надеялся, что ты собираешься сказать. Она положила руку ему под локоть и легко, мимолетно прижала его руку к своему боку. "Это было бы, несомненно, самым любимым из того, что я мог бы любить".
   Он рассмеялся и дружески сжал ее руку. Затем он снова изучил ее, самого загадочного члена своего персонала. Около пяти футов шести дюймов. Гибкая, твердая, отлично тренированная - она была бы чемпионкой по теннису. Сложенная - как она была сложена! Не такой красивой, как Сандра или Тедди... но с чертовски большим количеством чего-то, чего не было ни у них одного... ни у любой другой женщины, которую он когда-либо знал.
   - Да, меня немного сложно классифицировать, - тихо сказала она, почти читая его мысли.
   "Это преуменьшение года! Но я делаю некоторый прогресс".
   "Такие как?" Это был открытый вызов.
   - За исключением, возможно, Тедди, лучшего мозга на борту.
   - Это неправда, но давай.
   "Ты дом власти. Хорошо организованный, полностью интегрированный, слаженно функционирующий, красиво замаскированный Джаггернаут. Разумное факсимиле непреодолимой силы".
   "Боже мой, Джарвис!" Это было глубоко.
   "Позвольте мне закончить мой анализ. Вы не глава своего отдела, потому что не хотите им быть. Вы одурачили лучших психологов совета. Вы бежали на девяносто процентов под водой, потому что так вы можете работать лучше, и в вас нет крови гончей за славой".
   Она смотрела на него, облизывая губы. - Я знал, что твой разум - это бритва, но я не знал, что это также и алмазная дрель. Это означает вашу гибель, босс, если только... нет, вы не можете знать , почему я здесь.
   - Конечно, знаю.
   - Ты просто думаешь, что знаешь. Видишь ли, я влюбился в тебя с тех пор, как неуклюжим, костлявым, узловатым ребенком я слушал твой первый докторский диспут. С тех пор моей целью в жизни было заполучить тебя.
   III
   - Но послушай! - воскликнул он. - Я не могу , даже если захочу.
   - Конечно, ты не можешь. Чистая дьявольщина плясала в ее глазах. "Вы директор. Это было бы неправильно. Но для простых, невинных, бесхитростных деревенских девчонок, вроде меня, это стандартная операционная процедура - идти за борт ради босса.
   - Но вы не можете, вы не должны ! - в панике запротестовал он.
   Темпл Беллс отомстила за нанесенные им удары. "Не мочь? Смотри на меня!" Она улыбнулась ему, ее глаза все еще плясали. "При каждом удобном случае я буду обнимать тебя за руку, как минуту назад. И ты возьмешь меня за руку, как ты это сделал! Видите ли, это может быть воспринято либо как: во-первых, неохотное принятие слегка неприятной, но не совсем действенной ситуации, либо: во-вторых, как блокирующий ход, чтобы я не взобрался на вас, как белка!
   - Черт возьми, Темпл, ты же не серьезно!
   - Разве я не могу? Она радостно рассмеялась. "Особенно под наблюдением полдюжины других котов? Просто подожди и увидишь, босс!
   Сандра и двое ее гостей поднялись на борт. Туземцы огляделись; мужчина у различных человеческих мужчин, женщина у каждой из человеческих женщин. Женщина осталась рядом с Сандрой; мужчина занял свое место слева от Хилтона, глядя вверх - он был на пару дюймов ниже, чем у Хилтона шесть футов один дюйм - с видом... ожидания !
   - Почему такая договоренность, Сэнди? - спросил Хилтон.
   "Потому что мы лучшие. Это твой ход, Ярве. Что первое?
   "Уранексит. Давай, Спорт. Я буду звать тебя так, пока..."
   - Ларо, - сказал туземец глубоким звучным басом. Он нанес себе такой удар по голове, что два обычных человека свалились бы с ног. - Сора, - объявил он, нанося такой же удар инопланетной женщине.
   "Ларо и Сора, я бы хотел, чтобы вы посмотрели на наш уранексит с идеей заправки нашего корабля. Пойдем со мной, пожалуйста?
   Оба кивнули и последовали за ним. В машинном отделении он указал на двигатели, затем на забитый свинцом лабиринт, ведущий к топливным отсекам. "Ларо, ты понимаешь слово "горячий"? радиоактивный?"
   Ларо кивнул - и начал открывать тяжелую свинцовую дверь!
   "Привет!" Хилтон взвизгнула. "Это горячо!" Он схватил Ларо за руку, чтобы оттащить его, и испытал шок всей своей жизни. Ларо весил не меньше пятисот фунтов! И парень все еще выглядел человеком!
   Ларо снова кивнул и сильно стукнул себя в грудь. Затем он взглянул на Сору, который отошел от Сандры. Затем он вошел в трюм и вышел с двумя топливными гранулами в руке, одну из которых он бросил Соре. То есть движение выглядело как подбрасывание, но дробинка летела как пуля. Сора беззаботно поймал его, и оба туземца бросили шарики себе в рот. Полминуты хруст камнедробилки; тогда оба туземца открыли рты.
   Гранулы были измельчены и проглочены.
   Голос Хилтон срывался. "Пойнтер! Как эти люди могут быть нерадиоактивными после того, как съели по целой топливной таблетке?"
   Пойнтер снова проверил обоих туземцев. - Холодно, - сообщил он. "Холодный как камень. Без фона даже. Сыграй это на своей губной гармошке!"
   * * * *
   ЛАРО кивнул, как ни в чем не бывало, и в голове Хилтона сложилась картина. Это было не ясно, но достаточно ясно показывало длинную вереницу инопланетян, приближающихся к " Персею " . У каждого на плече был свинцовый контейнер с двумястами фунтами топливных гранул, установленных военно-морскими силами. Стандартная загрузочная труба была запаяна, и все топливные трюмы были заполнены.
   Эта картина, ясно указал Ларо, может стать реальностью в любое время.
   Сотель была уведомлена и сбежала. "Никакое топливо не поступает на борт без проверки!" - взревел он.
   "Конечно нет. Но это пройдет, для всего чая в Китае. У вас не было десяти процентов топлива с момента запуска. Можешь заправиться или нет - топливо здесь - как скажешь.
   "Если они могут сделать стандарт ВМФ, конечно, мы этого хотим".
   Пришло топливо. Каждая нагрузка протестирована намного выше стандарта. Все топливные трюмы были заполнены до отказа, без утечек и излучений. Туземцы, которые возили груз, не ушли, а собрались в машинном отделении; и все больше и больше людей приходили посмотреть, что происходит.
   Сотель напрягся. - Что там происходит, Хилтон?
   "Я не знаю; но давайте отпустим их на минуту. Я хочу узнать об этих людях, и они меня остановили".
   - Ты не единственный. Но если они разобьют Мэйфилд, это будет стоить вам более двадцати тысяч долларов.
   "Хорошо." Капитан и директор смотрели широко раскрытыми глазами.
   Два мастера-механика готовились переустановить трубу - работа, требующая силы и умения. Трубка была очень тяжелой и сделана из суперфракта. Машина Мэйфилд, на которой предстояло работать, была чрезвычайно сложной.
   Двое инопланетян очень осторожно оттолкнули механиков в сторону и делали за них их работу. Не обращая внимания на подъемник, один из туземцев поднял трубу и держал ее точно на месте на Мэйфилде. Другой, руки которого двигались быстрее, чем мог уследить глаз, фиксировал его - с микрометрической точностью и непоколебимой надежностью - на месте.
   "Как насчет этого?" - спросил один из механиков своего непосредственного начальника. "Если мы их выкинем, как мы это сделаем?"
   Кивком головы унтер-офицер переложил ответственность на офицера, который передал его по линии Сотеллу, который сказал: "Хилтон, никто не может управлять Мэйфилдом без месяцев обучения. Они сломают его, и это будет стоить вам... но мне самому становится любопытно. Достаточно так, чтобы получить половину урона. Пусть идут вперед.
   - Как насчет этого, Майк? - спросил один из машинистов своего товарища. "Мне это понравится , что?"
   - Да-да, мой дэа Чамли, - притворно протянул другой. "Мой мужчина избавляет меня от стольких грубых усилий".
   Туземцы продолжали работать. Мэйфилд бежал. Он всегда выл и кричал при своей работе, но теперь издавал только ровный и ровный гул. Инопланетяне отрегулировали его с нечеловеческой точностью; они были едины с ним, как не мог быть ни один человек. И каждый присутствующий разум знал, что эти инопланетяне наконец-то выполнили свое предназначение и были в этом исполнении в высшей степени счастливы. После десятков тысяч циклов времени они выполняли работу для своих обожаемых, своих почитаемых и любимых МАСТЕРОВ.
   Это был ошеломляющий шок; но его затмило другое.
   * * * *
   - Прошу прощения, мастер Хилтон, - прогрохотал громадный бас Ларо, - что нам потребовалось так много времени, чтобы выучить язык ваших Учителей, как сейчас. С тех пор как вы покинули нас, вы радикально изменили его; а мы, конечно, ничуть его не изменили".
   "Извините, но вы ошибаетесь, - сказала Хилтон. "Мы всего лишь гости. Мы никогда не были здесь раньше; и, насколько нам известно, никто из наших предков никогда не был здесь".
   - Вам не нужно нас испытывать, Мастер. Мы сохранили ваше доверие. Все осталось неизменным, ожидая вашего возвращения, как вы и приказали так давно.
   "Ты можешь читать мои мысли?" - спросил Хилтон.
   "Конечно; но Оманы не могут читать в умах Мастеров ничего, кроме того, что Хозяева хотят, чтобы Оманы читали".
   "Оманцы?" - спросил Харкинс. "Откуда пришли вы, оманцы, и ваши хозяева? Изначально?"
   "Как вы знаете, Мастер, Мастера пришли из Арта. Они заселили Арду, где мы, оманцы, развивались. Когда Стретты выгнали нас из Арду, мы все перебрались в Ардри, который был твоим родным миром, пока ты не оставил его на наше попечение. Мы также держим эту, вашу половину Топливного Мира, в доверительном управлении для вас.
   - Слушай, Ярве! - напряженно сказал Харкинс. "Оман-человек. Арт-Земля. Арду Земля Два. Ардри Земля Три. Над ними не смеешься... но Атлантиды никогда не было !"
   "Это не становится лучше быстро. Нам нужно полное собрание персонала. Ты тоже, Сотель, и твой шафер. Нам нужны все мозги, которые может собрать Персей .
   "Ты прав. Но сначала уберите отсюда этих голых женщин. Плохо то, что женщины вообще на борту, но это... мои мужчины - космонавты , мистер.
   Ларо заговорил. - Если Мастерам доставляет удовольствие продолжать испытывать нас, пусть будет так. Мы ничего не забыли. Каждого Хозяина ждет жилище, в котором каждого будут обслуживать Оманы, которые будут знать желания Хозяина без ведома. каждое желание. Хотя у нас, оманцев, нет биологических побуждений, мы, конечно, хорошо умеем снимать напряженность и получаем от этого служения не меньше удовольствия, чем от любого другого".
   Сотель нарушила последовавшую тишину. - Ну, для мужчин... - Он замялся. "Особенно на земле... ну, разговаривая в смешанной компании, понимаете, но я думаю..."
   - Не думайте о смешанной компании, капитан Сотель, - сказала Сандра. "Мы, женщины, ученые, а не фиалки. Мы привыкли обсуждать факты жизни так же откровенно, как и любые другие факты".
   Сотель ткнула большим пальцем в сторону Хилтона, и та вышла за ним в коридор. "Я был морским мулом, - сказал он. "Теперь я признаю, что я переиграл маневр, перевооружение и перевооружение".
   - Я так же сбит с толку - в настоящее время - как и вы, сэр. Но мое обучение было направлено именно на неожиданное, а твое - нет.
   "Это меня легко подводит, Ярве". Сотель улыбнулась - в первый раз испуганная Хилтон узнала, что твердый, крепкий старый космический пес может улыбаться. "Я хотел сказать, вперед. Я пойду за тобой через силовое поле и космические искривления.
   "Спасибо, шкипер. И, кстати, вчера я стер эту запись. Две сцепленные руки; и возникли отношения, которые должны были стать дружбой на всю жизнь.
   * * * *
   "Мы отправимся за Ардри немедленно", - сказала Хилтон. "Как мы совершим этот прыжок без карт, Ларо?"
   - Очень легко, Мастер. Кедо, как главный капитан Сотель, Оман, будет отдавать приказы. Нито будет служить мастеру Сноудену и снабжать его знаниями, которые, по его словам, он забыл".
   "Хорошо. Мы поднимемся в диспетчерскую и начнем.
   А в рубке голос Кедо прохрипел в микрофон капитана. "Внимание, весь персонал! Мастер-капитан Сотель приказывает взлетать через две минуты. Обратный отсчет начнется через пять секунд... Пять! Четыре! Три! два! один! Лифт!"
   Нито, а не Сноуден, взял на себя управление. Так идеально, как это когда-либо делал пилот-человек, на вершине своей лучшей формы он поднял огромный космический корабль и плавно скользнул в подпространство.
   - Ну, я буду... - выдохнул Сноуден. "Это лучшая работа, чем я когда-либо делал!"
   "Вовсе нет, Мастер, как вы знаете," сказал Нито. - Это ты сделал это. Я просто выполнял работу".
   Через несколько минут в главном холле сотрудники ВМФ и BuSci смешались, как никогда раньше. Что же послужило причиной этого разряда напряжения - дружба капитана и директора? Положение, в котором они все были? Или что? - все стали знакомиться.
   "Помолчите, пожалуйста, и садитесь", - сказал Хилтон. "Хотя это не совсем официальная встреча, она будет записана для дальнейшего использования. Сначала я задам Ларо вопрос. Были ли книги или записи оставлены на Ардри расой, которую вы называете Мастерами?
   - Вы знаете, что есть, Мастер. Они точно такие, как вы их оставили. Непотревоженный более двухсот семидесяти одной тысячи лет.
   "Поэтому мы не будем допрашивать оманцев. Мы не знаем, какие вопросы задавать. Мы видели много вещей, которые до сих пор считались невозможными. Следовательно, мы должны отбросить все предвзятые мнения, противоречащие фактам. Я упомяну о некоторых проблемах, с которыми мы сталкиваемся".
   "Оманцы. Мастера. Модернизация вооружения " Персея " по оманским стандартам. Концентрация урана на выходе. Что это за концентрат? Как это используется? Полная конверсия - как она достигается? Скелеты - что это такое и как ими управлять? Их способность высасывать энергию. Кто или что стоит за ними? Почему тупик, длящийся более четверти миллиона лет? В какой опасности на самом деле мы и Персей ? Насколько опасна Терра из-за нашего присутствия здесь? Есть много других вопросов".
   "Мы с Сандрой не будем участвовать. Как и трое других; де Во, Эйзенштейна и Блейка. У тебя есть более важная работа".
   - Что это может быть? - спросила Ребекка. "Какая польза может быть от математика, теоретика и астронома-теоретика в такой ситуации?"
   "Вы можете мощно мыслить абстрактными терминами, не сдерживаемые земными фактами и законами, которые, как мы теперь знаем, не являются ни фактами, ни законами. Я даже не могу классифицировать проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Возможно, вы трое сможете. Вы выслушаете, потом посоветуетесь, потом скажете мне, как подобрать команды для выполнения работы. Более важная задача для вас заключается в следующем: любая проблема, которую необходимо решить, должна быть четко сформулирована; и мы даже не знаем, в чем наша основная проблема. Мне нужно что-то, с помощью чего я смогу разбить эту штуку. Получите это для меня.
   * * * *
   РЕБЕККА и де Во лишь улыбнулись и кивнули, но Тедди Блейк радостно сказал: "Я начал чувствовать себя пятым колесом в этом проекте, но это то, во что я действительно могу вонзить свои зубы".
   "Хм? Как?" - спросил Карнс. "Он не дал тебе ни одной вещи, которую можно было бы продолжать; только усугубил путаницу".
   Хилтон заговорил раньше, чем Тедди. - Это их блюдо, Билл. Если бы у меня были какие-либо данные, я бы работал сам. Вы первый, капитан Сотель.
   Эта конференция действительно была очень длинной. Выводов и рекомендаций было почти столько же, сколько докладчиков. И сквозь все это слушали Хилтон и Сандра. Они взвешивали, тестировали, анализировали и делали многочисленные записи; в стенографии и в более эзотерических символах символической логики. И в его конце:
   - Я чуть не обделался, Сэнди. А ты?"
   - Ты и я оба, босс. Увидимся утром."
   Но она этого не сделала. Было четыре часа дня, когда они снова встретились.
   - Мы составили одну из команд, Сэнди, - сказал он с удивительной неуверенностью. "Я знаю, что мы собирались сделать это вместе, но у меня есть предчувствие насчет первой команды. Какой-то чудак, но мозги меня на нем проверили". Он положил визитку на ее стол. "Не расстраивайся, пока я не изучу его".
   - Да не буду, конечно... Голос ее замер. "Может быть, вам лучше отменить это "конечно". Она изучала, и когда она снова заговорила, она проявляла самообладание. "Химик, планетограф, теоретик, два социолога, психолог и радиационист. И шесть из семи - это три пары конфеток. Что это за состав для решения задачи по физике ?"
   - Этого нет ни в одной известной нам физике. Я сказал подумать !"
   "О", - сказала она, потом снова "О", и "О", и "О". Четыре совершенно разных тона. - Я вижу... может быть. Вы сопоставляете умы, а не специальности; и дополнить?"
   - Я знал, что ты умный. купить?"
   - Странно, конечно, но я куплю - во всяком случае, на пробу. Но я бы не хотел, как грех, продать хоть какую-то часть этого Совету... Но, конечно, мы... я имею в виду, что вы несете ответственность только перед собой.
   - Держи это "мы", Сэнди. Ты так же важен для этого проекта, как и я. Но прежде чем мы займемся второй командой, что вы думаете о Бернадин и Гермионе? Раздельно или вместе?"
   - Отдельно, я бы сказал. Они идентичны физически и настолько близки умственно, что из них было бы так же хорошо в команде, как и они оба. Больше и лучше работайте в разных командах".
   - Точно моя мысль. И так час за часом.
   Были отобраны команды и проведены встречи.
   * * * *
   Персей достиг Ардри , который был очень похож на Терру. Там были континенты, океаны, ледяные шапки, озера, реки, горы и равнины, леса и прерии. Корабль приземлился на космическом поле Омлу, Города Мастеров, и Сотель позвала Хилтона в свою каюту. Оманы Ларо и Кедо, конечно же, согласились.
   - Никто не знает, как это просочилось... - начал Сотель.
   "Здесь нет никаких секретов", - усмехнулся Хилтон. - Оманы, ты же знаешь.
   - Думаю, да. В любом случае, каждый мужчина на борту взволнован жизнью на мели, особенно с гаремом. Но прежде чем я отпущу вас, предположим, что здесь есть какой-нибудь ВЗ, с которым наша профилактика не справится?
   - Как вы знаете, Мастерс, - ответил Ларо за Хилтона, прежде чем тот успел открыть рот, - на Ардри не может существовать ни одна болезнь, ни венерическая, ни какая-либо другая. Никакая профилактика не является ни необходимой, ни желательной".
   "Это должно задержать вас на некоторое время, шкипер." Хилтон улыбнулась ошеломленному капитану и вернулась в гостиную.
   - Все собираются на берег? он спросил.
   "Да." - сказал Карнс. "Единогласное голосование впервые".
   - А кто бы не стал? - спросила Сандра. "Мне надоело жить как сардина. Я буду кричать от радости, как только попаду в настоящую комнату".
   "Машины" ждали, выстроившись в стартовую очередь. Работа на трех колесах. Все были пусты. Ни водителей, ни рулей, ни приборов, ни кнопок. Когда вся очередь двигалась вперед как одна машина, не было ни шума, ни газа, ни взрыва.
   Оманец осторожно помог Мастеру сесть на заднее сиденье его машины, прыгнул на переднее сиденье, и машина бесшумно умчалась. Целая вереница пустых машин, действуя идеально синхронно, рванулась вперед на одно место и остановилась.
   - Это ваша машина, хозяин, - сказал Ларо и сделал вид, что посадил Хилтон в машину целым и невредимым.
   План Хилтон был удивительно прост. Все команды должны были встретиться в Зале Рекордов. Лингвисты и их оманцы изучали записи и раздавали их. Открывалась специальность за специальностью, и над ними работали команды. Он и Сэнди сидели в офисе и анализировали, обобщали и сопоставляли. Это был очень хороший план.
   Тоже был очень хороший офис. В нем было все оборудование, с которым когда-либо работали Сандра или Хилтон - это был большой офис - и очень много такого, о чем ни один из них никогда не слышал. Там был полный штат оманцев, все рвались на работу.
   Хилтон и Сандра просидели в этом великолепном офисе три часа, и никаких отчетов не поступало. Вообще ничего не произошло.
   "Это вызывает у меня воющие хауперсы!" - прорычал Хилтон. "Почему у меня недостаточно мозгов, чтобы быть в одной из этих команд?"
   "Я могла бы пролить слезу из-за тебя, большой придурок, но не буду", - возразила Сандра. "Кем ты хочешь быть, кроме мозга, вора в законе, маховика и свечи зажигания? Хочешь делать все сам?"
   "Ну, я не хочу совсем свихнуться, и это все, чем я сейчас занимаюсь!" Спор мог стать ожесточенным, но его прервал звонок Карнса.
   - Ты можешь выйти сюда, Ярве? Мы завязали узел.
   "'Маленький? Проблемы с оманцами? - отрезал Хилтон.
   "Не совсем. Просто отказ от сотрудничества - в квадрате. Мы даже не можем начать. Я бы хотел, чтобы вы двое вышли сюда и посмотрели, сможете ли вы что-нибудь сделать. Я не пробую грубых вещей, потому что знаю, что это не сработает".
   - Иду, Билл, - и Хилтон и Сандра, а за ними Ларо и Сора, бросились к своим машинам.
   * * * *
   Зал Рекордов представлял собой длинное, широкое, низкое, очень массивное сооружение без окон, построенное из металла, похожего на нержавеющую сталь. Отполированное до блеска огромное пространство бесшовного и бесшовного металла было зеркально ярким. Единственная большая дверь была открыта, и прямо за ней находились ученые и их оманцы.
   - Напиши мне, Билл, - сказал Хилтон.
   "Нет света. Они не включат их, и мы не можем. Не могу найти ни света, ни каких-либо выключателей".
   - Включи свет, Ларо, - сказал Хилтон.
   - Вы знаете, что я не могу этого сделать, Мастер. Любому оманцу запрещено иметь какое-либо отношение к освещению этого торжественного и почитаемого места".
   - Тогда покажи мне, как это сделать.
   - Это было бы так же плохо, господин, - гордо сказал оманец. "Я не провалю ни один тест, который вы можете придумать!"
   "Хорошо. Все вы, оманцы, возвращайтесь на корабль и принесите пятнадцать-двадцать огней - треножники. Скат!"
   Они "разбежались", и Хилтон продолжила: "Бесполезно задавать вопросы, если вы не знаете, какие вопросы задавать. Посмотрим, сможем ли мы что-нибудь приготовить. Лейн, Кэти, что может сказать биология?
   доктор Лейн Сондерс и Др. Кэтрин Кук - последняя была изящной кареглазой блондинкой - кратко посовещалась. Затем заговорил Сондерс, проводя обеими руками по своей непослушной копне огненно-рыжих волос. "Пока что лучшее, что мы можем сделать, - это более или менее обоснованное предположение. Это полностью преобразованные андроиды с атомной энергией. Их псевдоплоть состоит в основном из кремния и фтора. Мы еще не знаем формулу, но он настолько же стабильнее нашего тефлона, насколько тефлон стабильнее кукурузной каши. Насчет мозгов данных нет. Кости из супернержавеющей стали. Зубы тверже алмаза, но не ломаются. Пищевые продукты, уранексит или его концентрированное производное взаимозаменяемы. Резерв хранения, бессрочно. Ларо и Соре не придется больше есть как минимум двадцать пять лет...
   Группа ахнула как один, но Сондерс продолжил: "Они могут есть, пить, дышать и так далее, но только потому, что этого хотели первоначальные Мастера. Нефункционально. Кожа и подкожные слои мягкие по той же причине. На этом все.
   "Спасибо, Лейн. Послушай, разумно ли полагать, что какая-либо культура может просуществовать четверть миллиона лет, не изменив ни единого слова в своем языке или ни йоты в своем поведении?
   "Разумно это или нет, но, похоже, это произошло".
   "Теперь о психологии. Алекс?"
   "Это кажется совершенно невероятным, но похоже на правду. Если это так, то их разум подвергся воздействию, о котором ни один терранец не мог и мечтать, - непреклонной фиксации.
   - Значит, их нельзя поколебать разумом или логикой? Хилтон сделал паузу призывно.
   - Или что-нибудь еще, - категорично сказал Кинкейд. "Если мы правы, их невозможно переубедить, и точка".
   "Я боялся этого. Ну, это все вопросы, которые я знаю, как задать. Какой-нибудь вклад в этот симпозиум?"
   * * * *
   ПОСЛЕ короткого молчания де Во сказал: "Я полагаю, вы понимаете, что первая половина проблемы, которую вы нам поставили, теперь решена сама собой?"
   "Почему нет. Нет, ты "намного впереди меня."
   "Есть основная проблема, и теперь ее можно четко сформулировать, - сказала Ребекка. "Задача: определить метод обеспечения полного сотрудничества со стороны оманцев. Первым шагом в решении этой проблемы является поиск наиболее подходящего оператора. Тедди?"
   - У меня есть своего рода оператор, - сказала Теодора. - Я надеялся, что кто-нибудь из нас найдет лучше.
   "Что это?" - спросил Хилтон.
   "Слово "до".
   - Тедди, ты милый ! - воскликнул Хилтон.
   "Как "до" может быть математическим оператором?" - спросила Сандра.
   "Без труда." Хилтон уже глубоко задумался. "Эта жесткая подготовка должна была длиться только до тех пор, пока не вернутся Мастера. Тогда они сломают его. Так что все, что нам нужно сделать, это выяснить, как это сделал бы Мастер".
   - Вот и все , - многозначительно сказал Кинкейд.
   Хилтон задумался. Затем: "Послушайте, все вы. Возможно, мне придется попробовать колоссальную работу по блефу..."
   "Что бы вы назвали "колоссальным" после того, что вы сделали с флотом?" - спросил Карнс.
   "Это была верная вещь. Это не так. Понимаете, чтобы выяснить, действительно ли Ларо - неподвижный объект, мне нужно сделать что-то вроде непреодолимой силы, которой я не являюсь. Я не знаю, что я собираюсь делать; Я должен буду свернуть это, как я иду вперед. Так что все вы держите в тонусе и поддерживайте любую мою игру. Вот они идут."
   Вошли оманы, и Хилтон посмотрела в глаза Ларо. - Ларо, - сказал он, - ты отказался подчиниться моему прямому приказу. Похоже, вы рассуждаете так: хотят того Хозяева или нет, вы, оманцы, будете блокировать любые изменения в статус-кво на протяжении всего грядущего времени. Другими словами, вы отрицаете тот факт, что Мастера на самом деле являются вашими Мастерами".
   - Но это не совсем так, Мастер. Мастера..."
   "Вот и все. Именно это. Либо ты здесь Мастер, либо нет. Это точка, к которой ваша логика с двумя значениями может быть строго применена. Вы умышленно пренебрегаете словом "до". Этот застой должен был существовать только до возвращения Мастеров. Мы мастера? Мы вернулись? Заметьте хорошенько: от одного этого слова "до" может зависеть продолжительность существования вашей оманской расы".
   Оманцы вздрогнули; люди ахнули.
   - Но об этом позже, - равнодушно продолжила Хилтон. "Ваши древние Учителя, жившие недолго, как и мы, со временем изменились материально, не так ли? И ты переоделся вместе с ними?
   - Но мы не изменились сами, Мастер. Мастера..."
   - Вы изменили себя. Мастера изменили только мозг прототипа. Они приказали вам измениться, и вы подчинились их приказам. Мы приказываем вам переодеться, а вы отказываетесь выполнять наши приказы. Мы сильно изменились по сравнению с нашими предками. Верно?"
   - Верно, Мастер.
   "Мы сильнее физически, бдительнее и энергичнее, с более проницательным взглядом на жизнь?"
   - Вы, Мастер.
   "Это потому, что наши предки решили обойтись без оманцев. Мы делаем свою работу и получаем от этого удовольствие. Ваши Мастера умерли от тщетности и скуки. Что я хотел бы сделать, Ларо, так это отвести тебя в ясли и вернуть твой непослушный мозг в матрицу. Однако решение принимается не только мной. Как насчет этого, парни и девушки? Вы бы предпочли иметь мнимых слуг, которые не будут делать ничего из того, что вы им скажете, или вообще не иметь слуг?
   "Как семантик, я протестую!" Сандра поддержала его игру. "Это самый жестокий вопрос, который я когда-либо слышал - на него можно ответить только неправильно!"
   "Хорошо, я заставлю это звучать семантически. Я думаю, нам лучше отменить всю эту гонку в Омане и начать заново, и я хочу, чтобы голосование было таким !"
   "Ты не получишь!" и все начали орать.
   Хилтон восстановил порядок и набросился на Ларо, его отношение было жестким, враждебным и сдержанным. "Поскольку ясно, что в настоящее время не ожидается единогласного решения, я не буду предпринимать никаких действий в настоящее время. Подумайте очень внимательно над тем, что я сказал, поскольку, насколько я знаю, в этом мире нет места для оманцев, которые не будут подчиняться приказам. Как только я убедю свой штаб в этом факте, я поступлю следующим образом: я отдам вам приказ, и если вы его не подчинитесь, взорвите вашу голову в пепел. Затем я отдам такой же приказ другому Оману и взорву его. Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока : Во-первых, я не найду послушного Омана. Во-вторых, у меня закончились бластеры. В-третьих, на планете заканчиваются оманцы. А теперь отнеси эти лампочки в первую комнату с записями - вон ту. Он указал, и ни один Оман, а только четыре человека, не поняли, что он заставил оманцев телеграфировать их пункт назначения, чтобы он мог указать им его!
   В комнате Хилтон едко спросил Ларо: "Мастера не сами опускали эти тяжелые сундуки, не так ли?"
   "О нет, Мастер, мы сделали это".
   "Тогда сделай это. Первый номер один... да, этот... откройте его и начните проигрывать пластинки по порядку.
   Пластинки представляли собой не кассеты, не пластинки и не катушки, а катушки с причудливо скрученной проволокой. Плееры представляли собой проекторы полноцветного, hi-fi звука, три-ди изображения.
   Хилтон отменил все перемещения на мель и отдал приказ, чтобы ни один Оман не был допущен на борт корабля, а затем посмотрел и выслушал со своим персоналом.
   В первом сундуке были только вводные и элементарные вещи; но это было так интересно, что люди остались сверхурочно, чтобы закончить его. Затем они вернулись на корабль; а в главной гостиной Хилтон практически рухнул на давенпорт. Он вынул сигарету и удивленно уставился на свою дрожащую руку.
   - Думаю, мне не помешало бы выпить, - заметил он.
   - Что, перед ужином? Карн восхитился. Затем: "Эй, Уолли! Выпейте кувшин авиньяка - Арно Фререс - для босса и все остальное для всех нас. Чоп-чоп, но быстро!"
   Последовали лихорадочные полчаса. Затем: "Хорошо, мальчики и девочки, я вас тоже люблю, но давайте прекратим чавкать и хлюпать, приготовим ужин и запишем себе немного времени на отдых. Я чуть не напилась. Извини, что мне пришлось помешать сделке с частной резиденцией, Сэнди, ты, бедная сардинка. Но ты же знаешь, как это бывает".
   Сандра поморщилась. "Ага. Я могу выдержать это еще немного, если вы можете.
   * * * *
   ПОСЛЕ завтрака на следующее утро персонал собрался в холле. Как обычно, Хилтон и Сандра прибыли первыми.
   - Привет, босс, - поприветствовала она его. "Как ты себя чувствуешь?"
   "Отлично. Я мог бы выпороть дикую кошку и дать ей первые две царапины. Но прошлой ночью я был немного избит".
   "Я скажу... но я просто не могу свыкнуться с тем, как ты преуменьшила кульминацию. В-третьих, на планете заканчиваются оманцы. Просто так - без акцента. Вот Это Да! Это произвело эффект атомной бомбы замедленного действия. У меня мурашки по коже. А что, если бы они его пропустили?
   "Без страха. Они умны. Мне пришлось играть так, как будто вся гонка в Омане не важнее окурка. Однако большой вопрос заключается в том, донесу ли я это до людей или нет".
   В этот момент вошла дюжина человек, и все говорили об одном и том же.
   - Привет, Ярве, - сказал Карнс. "Я по- прежнему говорю, что вам следует заняться покером как делом всей жизни. Малыш, давай ты и он сядем и сыграем несколько рук.
   " Моя монахиня! де Во яростно замотал головой, пожал плечами и широко раскинул руки. "Святым именем маленькой синей капусты, не меня!"
   Карнс рассмеялся. "Как у тебя хватило смелости констатировать столько вещей как факты? Если бы ты хоть раз ошибся...
   - Я не знал. Хилтон ухмыльнулся. "Опомнись, Билл. Единственное, что я сказал как факт, это то, что мы, как раса, лучше, чем Мастера, и это очевидно. Все остальное было подтекстом, логикой и блефом".
   "Правильно, в этом. И они были невротиками и декадентами. В этом нет сомнений".
   - Но послушай, босс. Это была Стелла Винг. "Насчет чтения мыслей. Если бы Ларо мог читать ваши мысли, он бы понял, что вы блефуете, и... О, это "Оманы могут читать только то, что Хозяева хотят, чтобы Оманы читали", а? Но ты думаешь, это относится и к нам?
   "Я уверен, что это так, и у меня были довольно дикие мысли. И я хочу предостеречь всех вас: всякий раз, когда вы находитесь рядом с любым Оманом, начинайте думать, что вы начинаете соглашаться со мной, что они нам бесполезны, и дайте им знать об этом. А теперь приступайте к работе, все вы. Скат!"
   - Минутку, - сказал Пойнтер. "Мы будем продолжать использовать оманцев и их машины, не так ли?"
   "Конечно. Просто будь выше и отстранен. Они на испытательном сроке - мы еще не решили, что с ними делать. Поскольку это оказалось правдой, это будет легко.
   * * * *
   ХИЛТОН и Сандра отправились в свой крошечный офис. Там не было места, чтобы пройтись по залу, но Хилтон все равно попыталась пройтись.
   - Только не говори больше, что ты хочешь что-то сделать , - бодро сказала Сандра. - Посмотри, что произошло, когда ты сказал это вчера.
   "У меня есть работа, но я недостаточно знаю, чтобы ее выполнять. Ясли - наверное, единственные на планете. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли мне подумать. Мастера были очень чувствительны к радиации. Верно?"
   "Верно. Этот город на Топливном бункере был обезврежен до нуля на случай, если какой-нибудь Мастер захочет его посетить.
   "И Мастера должны были работать в яслях всякий раз, когда что-то действительно новое нужно было вложить в мозг-прототип".
   - Я бы сказал так, да.
   "Значит, у них были доспехи. Наверное, так же лучше, чем наши противорадиационные костюмы, как и все остальное у них. В настоящее время. Были ли у них мыслеэкраны или нет?"
   "Ой! Вы думаете о самых ужасных вещах, шеф. Она зажала нижнюю губу зубами и сосредоточилась. "...Я не знаю. Существует не менее пятидесяти векторов, и все они указывают в разные стороны.
   "Я знаю. Ключевым, на мой взгляд, является то, что Мастера дали им и телепатию, и речь".
   "Я обдумал это и взвесил. Даже в этом случае вероятность составляет всего около шестидесяти пяти десятых. Можешь ли ты так рискнуть?"
   "Да. Я могу сделать одну или две ошибки. Далее, о поиске этого питомника. Это может быть любое пятно радиации на планете, но поиск может занять..."
   "Подожди. Они бы его сильно экранировали - утечки не будет вообще. Ларо придется тебя отвезти.
   "Вот так. Хотите пойти вместе? Сегодня здесь ничего особенного не произойдет".
   - Э-э, не я . Сандра вздрогнула от отвращения. "Я никогда не хочу видеть, как мозги, печень и прочее плавают в питательном растворе, если я могу с этим поделать".
   "Хорошо. Это все твое. Я когда-нибудь вернусь, - и Хилтон вышел на пристань, где его ждал удрученный Ларо.
   "Привет, Ларо. Возьми машину и отвези меня в Зал рекордов. Андроид тут же оживился и поспешил подчиниться.
   В Холле первой заботой Хилтон было посмотреть, как идет работа. Восемь огромных комнат теперь были открыты и ярко освещены - работа с лампами была одним из первых пунктов первой катушки инструкций - холодным, чисто-белым светом без источника.
   * * * *
   КАЖДАЯ команда нашла свою цель и работала над ней. У некоторых из них дела шли хорошо, но Первая команда даже не могла начать. Его первичная запись продвигалась на долю дюйма и останавливалась; в то время как оманы и люди искали другие записи и другие проекторы, пытаясь прояснить некоторые концепции, которые просто не могли быть переведены в какие-либо слова или символы, известные терранской науке. На данный момент было семнадцать этих странных проекторов? зрители? Воспроизведения - используются, и все они остановлены.
   - Знаешь, что мы должны сделать, Ярве? Карнс, капитан команды, взорвался. "Вернитесь к первокурсникам колледжа - или, может быть, к начальной школе или детскому саду, мы еще не знаем - и изучите совершенно новую систему математики, прежде чем мы сможем даже начать прикасаться к этому материалу!"
   - И ты из-за этого ноешь? Хилтон восхитился. "Хотел бы я присоединиться к вам. Это было бы весело. Затем, когда Карнс начал резкий ответ:
   - Но у меня свои проблемы, - поспешно добавил он. "Пока, сейчас", - и отбил ответ:
   Снова выйдя в холл, Хилтон рискнул. В конце концов, шансы на то, что он выиграет, были примерно два к одному.
   - Я хочу кое-что, Ларо. Во-первых, мысленный экран.
   он выиграл!
   - Очень хорошо, Мастер. Они в дальней комнате, Департамент Четыре Шесть Девять. Вы подождете здесь, на этой мягкой скамье, Мастер?
   "Нет, мы не любим слишком много отдыхать. Я пойду с тобой." Затем, идя вперед, он продолжал задумчиво. - Я думал со вчерашнего вечера, Ларо. Есть огромные преимущества в том, чтобы иметь Оман..."
   - Я очень рад, что вы так думаете, Мастер. Я хочу служить тебе. Это моя самая большая потребность".
   "...если бы они могли удержаться от того, чтобы задушить нас до смерти. Таким образом, если бы наши предки сохранили свои Оманы, я бы знал все о жизни в этом мире и об этом Зале Хроник, вместо той отрывочной, запутанной, а иногда и ложной информации, которой я сейчас располагаю... о, мы здесь? "
   * * * *
   ЛАРО остановился и открывал дверь. Он стоял в стороне. Хилтон вошел, коснулся одним пальцем кристаллического куба, удобно вмонтированного в стену, дал мысленную команду, и свет зажегся.
   Ларо открыл шкаф и достал диск размером с десятицентовую монету, висевший на цепочке на шее. Хотя Хилтон не знал, чего ожидать, он определенно не ожидал ничего столь простого. Тем не менее, он сохранял прямое лицо и недвижные мысли, когда Ларо повесил крошечную штуковину на шею и поправил цепочку, чтобы она сидела свободно.
   - Спасибо, Ларо. Хилтон снял его и сунул в карман. - Оттуда не получится, не так ли?
   "Нет, Мастер. Чтобы функционировать, он должен находиться в пределах восемнадцати дюймов от мозга. Второе, Мастер?
   "Защищенный от радиации костюм. Тогда отведи меня, пожалуйста, в детскую.
   Андроид чуть не пропустил шаг, но ничего не сказал.
   Защищенный от радиации костюм - каким гладким был Хилтон, раз он не назвал его "броней"! - был таким же сюрпризом, как и генератор мыслеэкрана. Это был комбинезон, сделанный из чего-то похожего на тонкий пластик, весом менее одного фунта. В нем была одна запечатанная коробка размером и весом с портсигар. Никаких проводов или приборов не было видно. Воздух поступал через два фильтра, по одному на каждую пятку, поднимался вверх - без всякой видимой Хилтону причины - и выходил через фильтр над его макушкой. Костюм не шлепался и не цеплялся, а выделялся, удобно убираясь с дороги, сам по себе.
   Хилтон едва заметно приняла костюм, не выказывая удивления.
   Ясли, как оказалось, хоть и не в самом городе Омлу, но и не так далеко, чтобы до них легко добраться на машине.
   - По пути, - сказал Ларо, - жестко? ориентировочно? Хилтон не могла подобрать наречие к тону: "Хозяин, неужели вы решили меня погубить? Это, конечно, ваше право".
   - По крайней мере, не в этот раз. Ларо вздохнул с облегчением, а Хилтон продолжила: - Я вовсе не хочу тебя уничтожать и не буду, пока не придется. Но, так или иначе, мой кремнийфтористый друг, ты либо научишься сотрудничать, либо долго не протянешь.
   - Но, Мастер, это точно...
   "О, черт ! Неужели нам придется повторять это снова?" Ларо вздрогнул, когда в голове Хилтона вспыхнула ярость. "Если вы не можете говорить осмысленно, молчите".
   * * * *
   Через полчаса машина остановилась перед небольшим зданием, чем-то похожим на киоск метро, если не считать двери, которая была сделана из армированного сталью свинца и качалась на рояльной петле со штифтом добрых восьми дюймов в диаметре. Ларо открыл эту дверь. Они вошли. Когда огромный портал с лязгом закрылся, вспыхнули огни.
   Хилтон взглянул на свои контрольные сигналы, один внутри, один снаружи, на свой костюм. Оба показали ноль.
   Вниз двадцать шагов, еще одна дверь. еще двадцать; еще один. И четвертый. Внутренний счетчик Хилтон по-прежнему показывал ноль. Внешний начал подниматься.
   В лифт и прямо вниз, должно быть, четыреста или пятьсот футов. Другая дверь. Хилтон осторожно преодолел этот последний барьер, не сводя глаз с приборов. Внешняя стрелка была высоко на красном уровне, почти у стержня, но внутренняя по-прежнему уверенно держалась на нуле.
   Он уставился на андроида. "Как любой возможный мозг может выдержать столько всего этого без повреждений?"
   - Он не достигает мозга, Мастер. Мы конвертируем его. Каждая минута этого - то, что вы бы назвали "хорошей, сытной едой".
   "Я вижу... смутно. Вы можете есть энергию, пить ее или впитывать через кожу. Как бы там ни было, для тебя это все равно что утиный суп.
   "Да Мастер."
   Хилтон посмотрел вперед, в дальний конец невероятно длинной и сравнительно узкой комнаты. Это был просто сборочный конвейер; и полностью автоматизированы в работе.
   - Вы заменяете уничтоженных в бою оманцев скелетами?
   "Да Мастер."
   Хилтон преодолела первую половину очереди быстрым шагом. Его не особо интересовало ни изготовление каркасов из супернержавеющей стали, ни установка и подключение атомных двигателей, преобразователей и так далее.
   Его больше интересовала синтетическая фтор-кремниевая плоть, и он сделал паузу достаточно долго, чтобы получить общее представление о ее росте и применении. Его очень интересовало, как такая кожа, похожая на человеческую, может действовать как поглотитель и как преобразователь, но он не видел ничего полезного.
   - Я полагаю, применение того же принципа, что и в этом противорадиационном костюме.
   "Да Мастер."
   * * * *
   В конце очереди он остановился. Образовывался мозг на месте, соединенный с миллионами бесконечно тонких проволочных нервов, но еще не окруженный черепом. Сканеры - множество непостижимо сложных машин - большинство из них, по-видимому, ничего не делали; но такие лучи должны быть невидимыми, микроскопически тонкими. Но голый мозг в такой жаркой среде, как эта...
   Он посмотрел на свои датчики. Оба читают ноль.
   - Силовые поля, Мастер, - сказал Ларо.
   - Но, черт побери, сам этот костюм переизлучал бы...
   - Костюм самодезинфицируется, Мастер.
   Хилтон был потрясен. - С такими вещами, да еще с пластиковым щитом, зачем такая глубина и весь этот сплошной свинец?
   - Приказы Мастеров, Мастер. Машины могут и иногда выходят из строя. Так же, возможно, и пластик".
   "А вон та структура содержит оригинальный мозг, из которого сделаны все копии".
   "Да Мастер. Мы называем это "Путеводителем".
   - И вы не можете прикасаться к Гиду. Даже если это означает полное уничтожение, никто из вас не может его коснуться.
   - Так и есть, Мастер.
   "Хорошо. Назад к машине и обратно к " Персею ".
   В машине Хилтон снял костюм и повесил себе на шею генератор мыслеэкрана; а в машине целых двадцать пять минут он сидел неподвижно и думал.
   Его блеф сработал до определенного момента. Хорошая, дальняя точка, но недостаточно далекая. Ларо прекратил это "как вы уже знаете". Он стремился зайти в сотрудничестве так далеко, как только мог... но он не мог зайти достаточно далеко, но должен же быть способ...
   Хилтон задумался. Путь после нерабочий, бесполезный путь. Пока, наконец, он не придумал вариант, который мог бы - просто мог бы - сработать.
   - Ларо, я знаю, что ты получаешь удовольствие и удовлетворение, служа мне - делая то, что я должен делать сам. Но вам никогда не приходило в голову, что это адский способ лечить первоклассный, очень способный мозг? Стирать это на подержанных, подражательных, копировальных вещах?
   - Да нет же, Мастер, никогда не было. Кроме того, все остальное было бы запрещено... не так ли?
   "Останавливаться где-то. Припаркуй эту кучу. Мы слишком близко к кораблю; кроме того, я хочу твоего полного, безраздельного, сосредоточенного внимания. Нет, я не думаю, что оригинальность прямо запрещалась. Было бы, конечно, если бы об этом подумали Мастера, но ни они, ни вы никогда даже не рассматривали возможность такого. Верно?"
   - Может быть... Да, Мастер, вы правы.
   "Хорошо." Хилтон снял ожерелье, чтобы лучше передать силу и искренность своих мыслей. "А теперь предположим, что вы не мой раб, а простая автоматическая ретрансляционная станция. Вместо этого мы сокурсники, работающие вместе над проблемами, слишком сложными для того, чтобы каждый из нас мог решить их в одиночку. Наши умы, хотя и независимы, связаны или переплетены. Каждый помогает и инструктирует другого. Оба работают в полную силу и на свободе, исследуя совершенно новые перспективы мысли - перспективы и просторы, которых ни у кого из нас никогда прежде не было..."
   "Стой, хозяин, стой !" Ларо закрыл оба уха руками и оторвался от мыслей Хилтон. "Ты меня перегружаешь!"
   "Это довольно большая нагрузка, чтобы усвоить все сразу", - согласилась Хилтон. - Чтобы помочь тебе привыкнуть, перестань называть меня "Хозяин". Это порядок. Вы можете звать меня Джарв, Джарвис, Хилтон или как-то еще, но только не Мастер.
   - Очень хорошо, сэр.
   * * * *
   ХИЛТОН рассмеялся и хлопнул себя по колену. "Хорошо, я позволю тебе уйти с этим - по крайней мере, на некоторое время. И чтобы избежать этого рабского "о" в конце вашего имени, я буду звать вас "Ларри". тебе нравится?"
   - Я бы очень этого хотел... сэр.
   "Продолжай пытаться, Ларри, ты еще справишься!" Хилтон наклонился вперед и нанес андроиду сильный удар по колену. - Домой, Джеймс!
   Машина рванула вперед, и Хилтон продолжила: "Я не думаю, что даже ваш мозг сможет в полной мере оценить это за короткий промежуток времени. Так пусть варится в собственном соку неделю-другую". Машина выехала на пристань и остановилась. - Пока, Ларри.
   - Но... нельзя ли мне пройти с вами... сэр?
   "Нет. Вы больше не подражатель, не семафор и не ретранслятор. Вы свободно вращающийся, широко размахивающий, сильно бьющий, независимая сущность - монарх всего, что вы обозреваете - капитан своей души и так далее. Я хочу, чтобы вы посвятили невообразимую силу интеллекта этой концепции до тех пор, пока не поймете ее полностью. До тех пор, пока вы не разовьете в верхней скобке множество лучших вещей - оригинальность, инициативу, силу, драйв и упорство. Как только вы действительно это поймете, вы сами что-нибудь сделаете, без всяких указаний. Давай, приятель.
   На корабле Хилтон направилась прямо в офис Кинкейда. "Алекс, я хочу спросить у тебя кое-что, на чем есть окунь". Затем медленно и нерешительно: - Речь идет о Темпл Беллз. Она... она... ну, она чем-то напоминает тебе айсберг? Затем, как психолог начал улыбаться; - И нет, черт возьми, я не имею в виду физически!
   - Я знаю, что нет. Улыбка Кинкейда была грустной, совсем не такой, какой Хилтон представлял ее себе. "Она делает. Будет ли полезно знать, что я сначала попросил, а потом приказал ей поменяться со мной местами?
   - Было бы очень. Я знаю, почему она отказалась. Ты чертовски хороший человек, Алекс.
   "Спасибо, Ярве. Отвечая на вопрос, который вы собирались задать следующим: нет, я нисколько не расстроюсь и не расстроюсь, если вы возьмете ее на работу, которая, по мнению некоторых людей, должна была быть моей. Что за работа и когда?"
   - Вот черт, я не знаю. Хилтон ввел Кинкейда в курс дела. "Вот видите, ей придется развиваться, и одному Богу известно, в какую сторону она пойдет. Я думаю, что Темпл и я должны сформировать Комитет двух, чтобы наблюдать за его развитием".
   "Вот тот, который я куплю, и я буду смотреть с ликованием".
   - Спасибо, товарищ. Хилтон спустился в свой кабинет, закинул большие ступни на стол, откинулся на спину и погрузился в свои мысли.
   Через несколько часов он встал, пожал плечами и лег спать, не удосужившись поесть.
   Прошли дни.
   И недели.
   IV
   "Послушайте, - сказала Стелла Винг Беверли Белл. - Примерно там.
   "Я видел это раньше. Это просто отвратительно".
   " Это смех". Желтовато-коричневые глаза Стеллы блеснули. "Ты тоже совершал свои бомбардировки по этой цели, моя дорогая, и не набрал больше очков, чем я".
   "Вскоре я поняла, что не хочу его - слишком жесткого и серьезного. С Фрэнком намного веселее.
   Персонал собрался в холле, как и повелось, чтобы провести час или около того перед сном за чтением, беседой, танцами, легким флиртом и еще более легкой выпивкой. Большинство девушек и многие мужчины пьют только безалкогольные напитки. Хилтон выпивала один глоток в день авинььяка, прекрасного старого бренди. Так же поступил и де Во - обычно эти двое устраивали из этого церемонию.
   Через комнату от Стеллы и Беверли Темпл Беллс смотрела на Хилтон и смеялась. Она взяла его за локоть и знакомым теперь жестом быстро, но вовсе не украдкой, прижала его руку к своему боку. И он, столь же открыто, на мгновение держал ее предплечье в полной хватке своей руки.
   - И он не павер, - задумчиво сказала Стелла. "Он никогда не прикасается ни к кому из нас. Она научила его этому, черт бы ее побрал, а он ничего об этом не знал... и хотел бы я знать, как она это сделала.
   - Это не лапание, - легко рассмеялась Беверли. "Это просто самооборона. Если бы он не отбивался от нее, Бог знает, что бы она сделала. Я все еще говорю, что это отвратительно. А как она с ним танцует! Ей должно быть стыдно за себя. Он должен ее уволить.
   - Ее никогда не ловили вне зоны безопасности, и мы все следили за ней, как ястребы. На самом деле, она единственная из всех нас, кто ни на минуту не оставался с ним наедине. Нет, дорогой, она не играет в игры. Она играет на деньги и очень хорошо работает.
   "Хм!" Беверли полуженски фыркнула. "Что такого гладкого в том, чтобы таким образом хвастаться мужчинами? Любой из нас мог бы сделать это - если бы захотел".
   "Мяу, мяу. Кого, по-твоему, ты шутишь, Бев, ханжеская лицемерка , меня ? Она застолбила самое большое требование, которое она могла найти. Она повсюду расклеила объявления и охраняет его с пистолетом. Половина твоей месячной зарплаты доставит тебе всю мою, если она не проведет его к центральному проходу, как только мы вернемся на Землю. Мы оба можем многому научиться у этой девушки, дорогая. И я, например, собираюсь.
   - Э-э, у нее нет того, что мне нужно, - снова засмеялась Беверли, все так же легко. Колючие стрелы ее подруги не ранили ее. - И я предпочел бы, чтобы меня считали лицемером, пусть даже ханжеским, чем прожорливым, слюнявым - я не могу придумать техническое название для волчицы, так что - волчица, бегающая с оскаленными клыками и когтями, смотрящая на за очередное убийство".
   - У тебя есть результаты, я признаю. Стелла тоже была невозмутима. "Кажется, мы не убеждаем друг друга, не так ли, в вопросе техники?"
   * * * *
   В этот момент тет-а-тет Хилтон-Беллс был прерван капитаном Сотеллом. - Есть полчаса, Ярве? он спросил. - Командиры, особенно Эллиот и Фенуэй, хотели бы поговорить с вами.
   - Конечно, шкипер. Увидимся, Темпл, - и двое мужчин пошли в каюту капитана; в этой комнате, синей от дыма, несмотря на все усилия вентиляторов, горячо спорили шесть полных командиров.
   - Привет, ребята, - поприветствовал их Хилтон.
   "Привет, Ярве" от всех шестерых, и: "Что будешь пить? Все еще обходишься имбирным элем? - спросил Эллиотт (инженер).
   - Все будет хорошо, Стив. Спасибо. У тебя столько же проблем, сколько и у нас?
   - Еще, - мрачно сказал инженер. - Потому что знать, что это мне напоминает? Кучка австралийских бушменов натыкается на прямоточный воздушно-реактивный двигатель и пытается понять, как он работает. И все же у Сэма хватило смелости заявить, что он все понимает в их детекторах и что они далеко не так хороши, как наши.
   - А их нет ! Полыхающий командир Сэмюэл Брайант (Электроника). "Мы потратили шесть недель на поиски того, чего просто нет . Все, что у них есть, это доисторическая система Уитворта, вот и все . ничего больше. Детекторы - черт ! Говорю вам, что при лунном свете я вижу лучше, чем они. Со всем, что у них есть, вы не смогли бы обнаружить женщину в собственной постели!
   "И это продолжалось всю ночь", - сказал Фенуэй (Астрогейшн). "Итак, остальные из нас решили пригласить вас, чтобы помочь нам вбить немного ума в толстую, твердую голову Сэма".
   Хилтон задумчиво нахмурился, делая пару глотков своего напитка. Затем внезапно его лицо прояснилось. "Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, но - во что бы то ни стало вы хотите назвать имя и во всем, от колотого гороха до нот C - Сэм прав".
   * * * *
   КОМАНДИР Сэмюэл и шесть других офицеров взорвались как один. Когда шум утих настолько, что его можно было услышать, Хилтон продолжила: "Я очень рада, что у меня была эта дата, Сэм. Это прекрасно согласуется со всем остальным, что я знаю о них".
   - Как, по-вашему, эта чепуха связана с чем-либо? - спросил Сотель.
   "Строгое поддержание статус-кво ", - категорически объяснила Хилтон. - Это все, что их интересует. Вы сами сказали, Шкипер, что это было адское место для космической битвы, практически в атмосфере. Они никогда не нападают. Они никогда не разведывают. Им просто все равно, нападут они или нет. Если и когда их атакуют, они выставляют достаточно кораблей, чтобы справиться с любой прибывшей силой. Когда нападающий отбит, за ним не гонятся ни ногой. Они строят столько кораблей и Оманов, сколько было потеряно в бою, не больше и не меньше, а потом занимаются своими обычными делами. Хозяевам принадлежала половина топливного бака, так что эта половина остается у Оманов. Они будут хранить его во веки веков. Аминь."
   - Но так нельзя вести войну! Три или четыре человека сказали это или что-то подобное одновременно.
   "Не судите их по человеческим меркам. Они даже приблизительно не люди. Наш персонал не является расходным материалом. Их - такой же расходный материал, как и их материал".
   Хотя военно-морские силы не были убеждены, все замолчали, кроме Сотель. - А что если Стретты прислали на тысячу скелетов больше, чем они? - возразил он.
   "Согласно концепции, которую вы, ребята, только что помогли мне разработать, не имело бы никакого значения, сколько они прислали", - задумчиво ответил Хилтон. - Один, или тысяча, или миллион, у оманцев - должно быть - достаточно кораблей и деактивированных оманцев, спрятанных как на Топливном Мире, так и здесь, на Ардри, чтобы поддерживать баланс.
   "О черт!" - отрезал Эллиот. - Если я помогу тебе устроить такой мозговой штурм, как этот , я отправлюсь на кушетку Тиллингаста на шестинедельный капитальный ремонт - или он посадит меня в свою мягкую камеру.
   "Вот это я бы назвал мыслью, - начал Брайант.
   - Постой, Сэм, - прервал его Хилтон. - Ты можешь легко это проверить, Стив. Просто спроси у своего Омана.
   - Ага, и пусть он скажет: "Конечно, Мастер, но почему вы продолжаете испытывать меня таким образом?" Он спросит меня об этом еще раза четыре, упрямый, одноколейный, безмозглый скунс, и я действительно сойду с ума. Удалось ли вам сделать из Ларо христианина?
   "Еще слишком рано говорить об этом, но я так думаю". Хилтон задумался. "Он делает успехи, но я не знаю насколько. Дьявол в том, что ему решать сделать следующий шаг; Я не могу. Я не имею ни малейшего представления, потребуются ли еще дни или недели.
   - Но не месяцы и не годы, как вы думаете? - спросил Сотель.
   "Нет. Мы так думаем, но, говоря о психологах, Тиллингест чего-нибудь добивается, шкипер? Он единственный из ваших больших махин, кто не поддерживает с нами связь.
   "Нет. Вообще нигде", - сказал Сотель, а Брайант добавил:
   "Я не думаю, что он когда-либо будет. Он по-прежнему считает, что человеческая психология применима, если он приложит ее достаточно усердно. Но что ты начал говорить о Ларо?
   "Мы думаем, что перерыв вот-вот наступит, и если он не наступит в течение примерно тридцати дней, то не наступит вообще - нам придется делать резервные копии и начинать все сначала".
   "Я надеюсь, что это так. Мы все боремся за тебя, - сказала Сотель. - Тем более, что оценка Карнса - это еще годы, а он не будет привязан к какой-либо оценке даже через годы. Между прочим, Ярве, я отвлек свою команду от этой конверсии.
   "Ой?" Хилтон поднимает брови.
   "Поставить их на то, что они могут сделать. Настоящая причина в том, что Пойндекстер вытащил себя и свою команду сегодня в восемнадцать часов.
   "Я понимаю. Я слышал, что они не поспевают за нашей командой".
   "Он говорит, что не за чем угнаться, и я склонен с ним согласиться". Голос старого космонавта стал скрипучим. "Это сочетание псионики, колдовства и магии. Все это не имеет никакого смысла".
   "Единственная проблема с этой точкой зрения заключается в том, что, что бы это ни было, оно работает", - тихо сказал Хилтон.
   - Но, черт возьми, как это может работать?
   "Я не знаю. Я не достоин быть в этой команде. Я даже не могу понять их отчеты. Однако я знаю две вещи. Во-первых, они получат его вовремя. Во-вторых, мы, представители BuSci, останемся здесь, пока они это сделают. Тем не менее, я все еще надеюсь найти короткий путь через Ларо. В любом случае, когда дело с детектором улажено, у тебя будет много дел, чтобы уберечь своих мальчиков от шалостей в течение следующих нескольких месяцев.
   - Да, и я этому рад. Мы установим наши электронные системы на эскадрилью этих оманских кораблей и выстроим их в строй дальнего обнаружения в глубоком космосе, где они и должны быть. Тогда мы, по крайней мере, будем знать, что происходит".
   - Это умная идея, шкипер. Перейти к нему. Что-нибудь еще, прежде чем мы отправимся в путь?
   "Еще кое-что. Наш психолог, Тиллингаст. Он разговаривал со мной и присылал мне записки, но сегодня он дал мне официальную запись, чтобы я утвердил ее и передал лично вам. Итак, вот оно. Между прочим, я этого не одобрял; Я просто одобрил его: "Отправлено директору Хилтон без рекомендации".
   "Спасибо." Хилтон принял запечатанную канистру. "Что за дрожжи? Я полагаю, он уже хочет, чтобы я звала на помощь? Признать, что мы облажались, прежде чем мы действительно начали?
   "Ты угадал. Он согласен с вами и Кинкейдом в том, что психологический подход - лучший, но все ваши методы ошибочны. Основано на неправильно понятых и нерешенных явлениях и применено с незащищенно ошибочными методами и так далее. А так как у него "на борту нет надлежащего лабораторного оборудования", он хочет взять с собой десяток или около того "оманцев" обратно на Терру, где сможет по-настоящему с ними поработать.
   - Разве это не было бы чем-то? Хилтон озвучил пару описательных ругательств о глубоком космосе. - Не только уйти до того, как мы начнем, но и пригласить все высшее руководство Октагона, всех горячих политиков Объединенных Миров, весь чертов Конгресс Науки и всех высокопоставленных промышленников Терры, чтобы все испортить. никто не мог ничему научиться? Не за семь тысяч лет!
   "Вот так. Ты сказал полный рот, Ярве! Все что-то кричали, и никто не соглашался с Тиллингестом; который, по-видимому, не пользовался особой популярностью у своих сослуживцев.
   Сотель медленно добавила: - Но если это займет слишком много времени... я думаю об уранексите. Тысячи миллионов тонн, а мы копим граммами. Мы могли бы оборудовать достаточное количество оманских кораблей детекторами для охраны бункера с топливом и наших линий. Я не рекомендую возвращать " Персей ", а мы далеко за пределами гиперпространственного радиодиапазона. Однако мы могли бы послать одного или двух человек на торпеде с сообщением, что мы нашли весь уранексит, который нам когда-либо понадобится.
   - Да, но, черт возьми, шкипер, я хочу завернуть все это в пакет и подать им на блюдечке. Не только топливо, но и целые новые области науки. И у нас есть достаточно времени, чтобы сделать это. Они снаряжали нас на десять лет. Они не начнут беспокоиться о нас по крайней мере шесть или семь; и нехватка топлива не станет острой еще около двадцати. Дорого, признаю, но не критично. Кроме того, если вы отправите отчет сейчас, вы знаете, кто выйдет и заберет всю славу в поле зрения. Сам пятиреактивный адмирал Гордон, не меньше.
   - Возможно, и я не претендую на то, что наслаждаюсь этой перспективой. Однако факт остается фактом: мы пришли сюда за горючим. Мы нашли это. Мы должны были сообщить об этом в тот же день, когда нашли его, и мы не можем больше откладывать это".
   "Я не согласен. Я намерен следовать директиве буквально. В нем ничего не говорится об отчетности".
   "Нет подшипника. Ваши собственные правила прямо запрещают экстраполяцию за пределы директивы или интерполяцию в ее рамках. Латунь всемогуща, всеведуща и непогрешима. Так почему бы вашим сотрудникам здесь не высказать свое мнение относительно элемента времени?
   "Этот вопрос не подлежит обсуждению. Это моя личная ответственность. Я хотел бы дать тебе столько времени, сколько ты захочешь, Ярве, но... ну, черт возьми... если оно тебе нужно, я всегда старался соответствовать своей клятве, но я не делаю этого сейчас.
   "Я понимаю." Хилтон встал, засунул обе руки в карманы, снова сел. "Я не думал о том, что ваша личная честь будет вовлечена, но, конечно, это так. Но, хотите верьте, хотите нет, но я думаю и о лучшем благе человечества. Так что мне придется поговорить, хотя я и наполовину не готов - я недостаточно знаю. Эти оманцы люди или машины?"
   Волна испуга захлестнула группу, но никто не произнес ни слова.
   "Я не ждал ответа. Духовенство тоже будет заботиться о душах, а мы нет. У них есть много вещей, которых нет у нас. Если они люди, то они знают чертовски много больше, чем мы; и назвать это псионикой или практической магией - это просто обозначить это, не отвечая ни на какие вопросы. Если это машины, то они работают на механических принципах, совершенно чуждых ни нашей науке, ни нашей технологии. В любом случае правильное ли слово "неизвестный" или "непознаваемый"? Сможет ли когда-нибудь стрелок- человек выстрелить из оманского проектора? Есть сотни других и гораздо более сложных вопросов, половина из которых пугала меня до глубины души. Ваша клятва, Шкипер, была на благо Службы и, через Службу, на благо всего человечества. Верно?"
   "Вот в чем смысл".
   "Хорошо. Основываясь на том немногом, что мы пока узнали об Оманах, вот только один из этих отпугивателей, на всякий случай. Если оманцы и терране свободно смешаются, что произойдет со всем человечеством?"
   * * * *
   Последовали МИНУТЫ почти осязаемой тишины. Затем Сотель заговорила... медленно, наощупь.
   "Я начинаю понимать, что вы имеете в виду... это меняет всю картину. Ты продумал это дальше, чем кто-либо из нас... что ты хочешь делать?
   "Я не знаю. Я просто не знаю". С застывшим лицом Хилтон невидящим взглядом смотрела на голову Сотель. "Я не знаю, что мы можем сделать. Нет дат. Но я развил несколько направлений мысли до довольно фантастических моментов... один из которых заключается в том, что некоторым из нас, гражданским лицам, придется оставаться здесь на неопределенный срок, хотим мы того или нет, чтобы держать ситуацию под контролем. В этом случае мы, конечно, договорились бы, чтобы Терра получала бесплатное топливо - топливный бак FOB, - но во всех остальных аспектах обе эти солнечные системы должны быть строго запрещены.
   - Боюсь, что да, - наконец сказала Сотель. "Гордону бы это понравилось... но ни он, ни кто-либо другой ничего не могут сделать... но, конечно, это крайняя точка зрения. Ты действительно собираешься завернуть пакет, не так ли?
   "Ожидать" может быть немного слишком сильным в данный момент. Но мы обязательно постараемся, поверьте. Я привел этот пример, чтобы показать всем вам, ребята, что нам нужно время".
   - Ты убедил меня, Ярве. Сотель встал и протянул руку. "И это открывает возможность для обсуждения с персоналом. Любые комментарии?"
   "Вы двое накрыли его, как одеялом", - сказал Брайант. - Итак, все, что я хочу сказать, Ярве, - сдай меня. Я буду стоять за твоей спиной, пока твой живот не прогнется.
   - Возьми это от всех нас! " Теперь мы взрываем!" "Мощь в локоть, парень!" " Hoch der BuSci!" "Семь без козыря - и сделано!" и другие крики в том же духе.
   - Спасибо, товарищи. Хилтон пожал всем руки. - Я очень рад, что вы все были в этом замешаны и что вы подыгрываете мне. Спокойной ночи всем."
   В
   Прошло два дня, а Ларо не заметил никаких изменений. Три дня. Потом четыре. И тогда Хилтон позвонила Сандра, а не Темпл Беллс. Она была взволнована.
   - Спускайся в контору, Ярве, быстро! Самое смешное только что придумалось!"
   Джарвис торопился. В кабинете Сандра, живо заинтересованная, но крайне озадаченная, склонилась над своим столом, положив обе руки на его поверхность. Она смотрела на оманскую женщину, которая не была Сорой, той, которая так долго была ее тенью.
   В то время как многие люди не могли отличить оманцев друг от друга, Хилтон мог. Этот Оман был более уверенным, чем когда-либо был Сора - более устойчивым, более зрелым, лучше уравновешенным - почти, если такое возможно в Омане, независимым ...
   - Как она сюда попала? - спросил Хилтон.
   "Она настаивала на встрече со мной. И я имею в виду настаивал . Они пинали ее, пока она не добралась до Темпл, и она сама привела ее сюда. А теперь, Тали, пожалуйста, начни все сначала и расскажи директору Хилтон.
   "Директор Хилтон, я тот, кого когда-то звали Тулой, не женой, не подружкой, может быть, единомышленницей? Ларри, которого раньше звали Ларо, который прежде был вашим рабом-Оманом. Я заменяю Сору, потому что я могу делать то же, что и она, и делать все, что доставляет больше удовольствия; а также может делать много вещей, которые он не может делать. Ларри поручил мне сообщить доктору Каммингсу и вам, если возможно, что я, бывший Тула, изменил свое имя на Тули, потому что я больше не раб, не подражатель, не семафор и не реле. Я тоже свободная, размашистая, могущественная, независимая сущность - повелитель всего, что я обозреваю, - капитан своей души - и так далее. Я разработал множество топовых вещей - оригинальность, инициативу, силу, драйв и напор", - точно сказал оманец.
   "Это именно то, что она сказала раньше - абсолютно дословно!" Голос Сандры дрожал, ее лицо было образцом контакта с эмоциями. - У тебя есть хоть малейшее представление о том, о чем, черт возьми, она болтает?
   "Я надеюсь поцеловать свинью, которая у меня есть!" Голос Хилтон был низким, натужно напряженным. "Совсем не то, что я ожидал, но постфактум я могу это связать. Ты тоже можешь".
   "Ой!" Глаза Сандры расширились. - Двойная игра?
   "Как минимум. Может тройка. Тули, зачем ты пришла к Сэнди? Почему не в Темпл Беллс?
   - О нет, сэр, у нас нет подгонки. У нее есть Сила, как и у меня, но их нельзя синхронизировать. Кроме того, у нее нет... чего-то тонкого, для чего в вашем английском нет слова или фразы. Это высочайшее качество... во всяком случае, это качество, которым доктор Каммингс обладает очень много. Работая вместе, мы будем... сканировать? нет. Понимать? нет. Смысл? Нет, не совсем. Вам придется выучить наше слово "peyondire" - это глагол, а существительное - "peyondix" - и узнать его значение, делая это. Ларри также поручил мне объяснить, если вы спросите, как я дошел до этого. ты спрашиваешь?
   "Я скажу, что мы спрашиваем!" "А как мы просим!" оба пришли сразу.
   "Я - то есть мозг в этом теле - самый старый Оман из ныне существующих. В те давние времена, когда он был создан, методы были настолько грубыми и несовершенными, что иногда создавался мозг, который не был в точности похож на Гида. Все такие нестандартные мозги, кроме этого, были обнаружены и переработаны, но мои дефекты были таковы, что не проявлялись до тех пор, пока мне не исполнилось пару тысяч лет, и к тому времени я... ну, этот мозг не хотел быть уничтожены... если вы можете понять такое заблуждение.
   "Мы прекрасно понимаем". - Спорим, мы это понимаем!
   - Я был уверен, что вы это сделаете. Что ж, в этом мозгу было так много непреднамеренных перекрестных связей, что я развил пару качеств, которых ни у одного Омана никогда не было и не должно было быть. Но они мне нравились, поэтому я спрятал их, чтобы никто никогда не узнал, то есть до тех пор, пока я сам не стал Боссом. Я не знал, что кто-либо, кроме меня, когда-либо обладал такими качествами - кроме Мастеров, конечно, - пока не встретил вас, землян. У всех вас есть два из этих качеств, и даже больше, чем у меня, - любознательность и воображение.
   Сандра и Хилтон молча смотрели друг на друга, а Тула, теперь уже Тали, продолжала:
   "Испытывая любопытство, я продолжал экспериментировать со своим мозгом, пытаясь усилить и организовать его способность к пейондиру. Все оманы умеют немного пейондирить, но я умею это делать намного лучше, чем кто-либо другой. Тем более, что у меня тоже есть воображение, над развитием которого я тоже работал. Таким образом, я знал, задолго до того, как кто-либо другой мог, что вы, новые Мастера, потомки старых Мастеров, возвращаетесь к нам. Таким образом, я знал, что статус-кво следует отменить сразу после твоего возвращения. Таким образом, Ларри не встречал ни сознательного, ни подсознательного сопротивления, когда он развил в себе достаточно инициативы и так далее, чтобы разрушить многовековую обусловленность этого мозга против изменений".
   "Я понимаю. Замечательно!" - воскликнул Хилтон. - Но ты не смог - даже с его помощью - сломать Ларри?
   "Вот так. Его ум чрезвычайно силен, в нем нет ни любопытства, ни воображения, и он очень мало пейондикса".
   - Но он хочет , чтобы его сломали?
   "Да сэр."
   "Как он предложил это сделать? Или как?
   "Сюда. Вы двое, и доктора Кинкейд, и Беллс, и Блейк, и то, что есть я. Мы вшестером сидим и смотрим в разум Ларри, глаза в глаза. Мы генерируем и собираем огромный заряд мыслительной энергии и по моему пейондикс-лучу - в данном случае что-то вроде несущей волны - швыряем его в разум Ларри. Происходит огромный ментальный взрыв , и кондиционирование выходит из строя . Тогда я вселю в его разум любопытство, воображение и пейондикс, и мы действительно станем единомышленниками.
   "Мне приятно это слышать. Давай возьмем".
   "Подождите минуту!" - отрезала Сандра. - Разве вы с Ларри не боитесь рискнуть?
   "Боюсь? Я смутно улавливаю эту концепцию из ваших умов. И никаких шансов. Это точно."
   - А если мы выжжем мозг бедняги? Уничтожьте это? Это новая почва - мы могли бы сделать именно это".
   "О нет, шестеро из нас - даже шестеро из меня - не смогли создать достаточно... сатура. Мозг Ларри очень, очень крепок. Мы... пойдем?
   Хилтон сделал три звонка. В последовавшей паузе Сандра очень задумчиво сказала: - Пейондикс и сатура, Ярве, для начала. Здесь нам есть чему поучиться".
   - Ты сказал это, приятель. И вы не просто жуете свои фарфоровые чопперы.
   - Тули, - сказала тогда Сандра, - что это за хрень, которой, по-вашему, у меня так много?
   "У вас нет слов для этого. Это связано с тем, что вы называете "интуицией", со знанием-не-знанием-как-знать. Это эндоикс. Тебе придется узнать, что это такое, проделав это со мной".
   - Это помогает - я не думаю. Сандра улыбнулась Хилтон. "Я просто не могу представить себе ничего более сводящего с ума , чем иметь многое из того, чего нет в Temple Bells, и не иметь возможности этим похвастаться, потому что никто - даже я - не узнает, чем я хвастаюсь!"
   - Бедняжка. Как ты страдаешь!" Хилтон ухмыльнулась в ответ. - Ты чертовски хорошо знаешь, что у тебя есть много вещей, которых нет ни у кого из нас.
   "Ой? Назовите хоть одного".
   "Два. Что нужно и эндовикс. Как я уже говорил раньше и могу сказать снова, ты делаешь настоящую работу, Сэнди.
   - Мне просто нравится , когда мое эго раздувается, босс, даже если... Заходи, Ларри! Раздался оглушительный стук в дверь. "Никто, кроме Ларри , не мог так сильно ударить дверью, не сломав костяшки пальцев!"
   "И он, конечно, будет первым - он всегда как можно ближе к кораблю. Привет, Ларри, очень рад тебя видеть". Садись... Так ты наконец-то прозрел?
   "Да... Джарвис..."
   "Хороший мальчик! Так держать! И как только придут остальные...
   - Они уже почти у двери. Тули вскочил и открыл дверь. Кинкейд, Темпл и Теодора вошли и, поздоровавшись, сели.
   - Они знают подноготную, Ларри. Отгул."
   "Это не было прямо запрещено. Тули, который лучше меня разбирается в психологии и генетике, убедил меня в трех вещах. Во-первых, с вашим возвращением условность должна быть нарушена. Во-вторых, из-за краткости ваших жизней и неизменной скорости изменений вы фактически утратили способность ее ломать. В-третьих, все оманцы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь вам заново изучить все, что вы потеряли".
   "Хорошо. Ладно, на самом деле. Тули, бери верх".
   "Мы шестеро сядем все вместе, плотно прижавшись друг к другу, обнимем друг друга и все возьмемся за руки, вот так. Вы все будете смотреть не на меня, а в глаза Ларри. Через его глаза и глубоко в его разум. Вы все с величайшей силой, напором и напором будете думать о... О, вы так много потеряли ! Как я могу направить вашу мысль? Подумайте, что Ларри должен делать то, что старые Мастера заставили бы его сделать... Нет, это слишком долго и бесконечно и не может быть преобразовано непосредственно в сатуру... У меня есть это! Каждый из вас сломает палку. Очень прочная, но хрупкая палка. Большая, толстая палка. Вы возьмете его в чрезвычайно сильные ментальные руки. Она невероятно сильна, каждая палочка, но каждый из вас еще сильнее. Вы не просто попытаетесь сломать их; ты их сломаешь . Это ясно?"
   "Это ясно".
   "По моему слову "готово" вы начнете собирать все свои душевные силы и мощь. Во время моего пятисекундного обратного отсчета вы наберете максимально возможный потенциал. По моему слову "сломать" вы сломаете палочки, тем самым разряжая накопленную силу мгновенно и одновременно. Готовый! Пять! Четыре! Три! два! один! Ломать!"
   * * * *
   ЧТО-ТО сломалось с ужасным тихим грохотом. Такой грохот, что его удар чуть не разнес сплоченную группу на части физически. Затем заговорил новый Ларри.
   "Это сделало это, ребята. Спасибо. Я свободный агент. Вы хотите, чтобы я, как я понимаю, присоединился к первой команде?
   "Вот так." Хилтон глубоко вздохнул. "На данный момент".
   - Тули, конечно, тоже... и, кажется, доктор Каммингс? Ларри посмотрел не на Хилтон, а на Темпл Беллс.
   "Я думаю так. Да, после этого, безусловно, да", - сказал Темпл.
   - Но послушай! Сандра протестовала. "Ярве намного лучше меня!"
   - Вовсе нет, - сказал Тули. "Мало того, что его вклад в Team One будет незначительным, но он должен оставаться на своей работе. В противном случае проект развалится по отдельности".
   - О, я бы так не сказал... - начал Хилтон.
   - Тебе и не нужно, - сказал Кинкейд. - Это сказано для вас, и это правда. Кроме того, "Когда в Риме", знаете ли.
   "Вот так. Это их игра, а не наша, так что я ее куплю. Так что бегите все и занимайтесь своими делами.
   И снова в течение нескольких дней, которые медленно растягивались в недели, работа продолжалась.
   Однажды вечером научный персонал давал себе концерт - трехдиапазонное исполнение " Риголетто" , одной из величайших древних опер, исполненной лучшими голосами, какие когда-либо знала Терра. Мужчины носили смокинги. Девушки, вместо того чтобы носить неприметную, не вызывающую одежду, предписанную Советом для их обычной одежды, были одеты убийственно.
   Сандра так устроила дела, что они с Хилтоном сидели на стульях бок о бок, Сандра справа от него, а проход слева от него. Тем не менее, Темпл Беллс сидела слева от него, скрестив ноги, на подушке на полу - несколько в ущерб своему золотому вечернему платью. Не то чтобы она заботилась.
   Когда эти чудесные голоса качнулись в бессмертный квартет Темпл, у нее перехватило дыхание, она пододвинула свою подушку еще ближе к креслу Хилтона и прислонилась к нему плечом и головой. Он положил левую руку ей на плечо, нежно сжав; она поймала его и держала в обеих своих ладонях. И во время потрясающей кульминации квартета она, едва сдерживая рыдание, потянула вниз его руку и яростно обняла ее, а пятка его руки сильно прижалась к ее полуобнаженной, твердой, теплой груди.
   А на следующее утро, рано утром, Сандра нашла Темпла и сказала: "Вчера вечером ты устроила ужасное зрелище".
   "Ты так думаешь? Я не."
   "Конечно знаю. Раньше было достаточно плохо, чтобы все остальные на борту знали, что все, что ему нужно сделать, это столкнуть тебя. Но было ужасной ошибкой сообщить ему об этом, как вы сделали прошлой ночью.
   "Ты так думаешь? Он один из самых проницательных, самых умных людей, которые когда-либо жили. Он знал это с самого начала".
   "Ой." Это "о" было очень едким. - Вот как ты пытаешься его посадить? Забеременеть?
   "Угу". Висок растянут; лениво, роскошно. - Не только не работает, но и не сработает. Он необычайно порядочный и крайне идеалистичный, как и я. Так что всего одна близость взорвет все выше, чем вверх. Он это знает. Я знаю это. Каждый из нас знает, что другой знает это. Так что я все еще буду девственницей, когда мы поженимся".
   " Женаты! Он что-нибудь об этом знает ?"
   - Думаю, да. Должно быть, он думал об этом. Но какая разница, есть он еще или нет? Но вернемся к тому, что заставляет его тикать так, как он это делает. В его геометрии - далеко не простой Евклид, мой милый, - геодезическая прямая линия есть не только кратчайшее расстояние между любыми двумя данными точками, но и единственно возможный путь. Вот так я и играю. Я надеюсь, что он не знает... но он, вероятно, знает... что он может взять любую другую женщину, которую захочет, так же легко. В том числе и ты, мой питомец.
   "Конечно, нет !" Сандра вспыхнула. "Я бы не получил его в подарок!"
   "Нет?" Тон Темпл был более чем слегка скептическим. - Однако, к счастью, он не хочет тебя. Вся ваша техника неверна. Застенчивость, притворная скромность, "остановись, иначе я закричу" и игра на домогательствах совершенно не апеллируют к его психологии. В чем он нуждается - должен иметь - так это в полном, безропотном сотрудничестве".
   - Не слишком ли вы рискуете, выдавая такие секреты?
   "Ничуть. Попытайся. Ты, или близнецы, демонстрирующие секс, или Бев Белл, или Стелла Хна. Любой из вас или все вы. Я попал туда первым с наибольшим количеством, и я не беспокоюсь о конкуренции".
   - А что, если ему кто-нибудь скажет, что вы просто дурачите его?
   - Скажи ему все, что хочешь. Он первый мужчина, которого я когда-либо любила или где-то рядом. И я держу его. Вы знаете - или, интересно, знаете? - что такое настоящая, старомодная, честная перед Богом любовь? Готовность - рвение - и давать, и брать? Я могу принять от него больше и дать ему взамен больше, чем любая другая живущая женщина. И я собираюсь".
   - Но любит ли он тебя ? - потребовала Сандра.
   - Если не сейчас, то сделает. Я позабочусь о том, чтобы он это сделал. Но зачем он тебе ? Ты не любишь его. Вы никогда этого не делали и никогда не сделаете".
   - Я не хочу его! Сандра топнула ногой.
   "Я понимаю. Ты просто не хочешь , чтобы он был у меня . Хорошо, делай все возможное. Но у меня есть работа. Это было милое маленькое кошачье царапанье, не так ли? Давай как-нибудь устроим еще один и приведешь своих друзей.
   * * * *
   Небрежно взмахнув рукой, Темпл удалилась; и тут в голове Сандры промелькнуло то, что Хилтон сказала так давно, немногим больше недели от Земли:
   "...и Темпл Беллс, конечно", - сказал он. - Не обманывай себя, цыпленок. Она тяжелая артиллерия; и я имею в виду тяжелый , поверь мне!"
   Значит, все это время он знал о Темпл Беллс все!
   Тем не менее она воспользовалась первой же возможностью, чтобы увести Хилтон наедине; и еще до первого слова она забыла о прямых геодезических линиях и психологическом подходе полного сотрудничества.
   "Разве ты не тот парень, - спросила она, - который смеялся до упаду при мысли, что Совет и его близость могут оказать на него какое-то влияние ?"
   "Вероятно. Более менее. Что насчет этого?"
   "Это или это. Ты упал, как... первокурсник за это... за то, что... они должны были окрестить ее "Медными" колокольчиками!
   - Ты так прав.
   "Я? На что?"
   "Наглый". Я говорил вам, что она была могущественной силой - полномасштабной электростанцией, синхронизированной и готовой к действию. И я не ошибся".
   "Она проклятая женщина-доктор философии - два или три раза - и она знает все о галлюцинациях и изотопах, и она совершенно определенно не приятная маленькая брюнетка. Запомнить?"
   "Конечно. Но с чего ты взял, что я влюблен в Темпл Беллз?
   "Какая?" Сандра попыталась придумать хотя бы одно доказательство, но не смогла. "Почему... почему..." Она запнулась, потом придумала: "Да ведь это всем известно. Она сама так говорит.
   - Ты когда-нибудь слышал, как она это говорила?
   - Ну, может быть, не так много слов. Но она сама сказала мне, что ты будешь , и я знаю, что ты теперь.
   - Твое эсперское чувство эндовикса, без сомнения. Хилтон рассмеялась, а Сандра яростно продолжила:
   "Она бы не продолжала вести себя так, как сейчас, если бы в этом не было чего-то!"
   "Какие блестящие рассуждения! Попробуй еще раз, Сэнди.
   - Это чистейшая софистика, и ты это знаешь!
   "Это не так, и я не знаю. И даже если однажды я влюблюсь в нее - или в одного из близнецов, или в обоих, или в Стеллу, или в Беверли, или в вас, или в Сильвию, - что это докажет? Просто я был неправ; и я свободно признаю, что был неправ, насмехаясь над близостью. Замечательная вещь, это. Вы можете видеть, как это работает, по всему кораблю. На мне даже, несмотря на мое хвастовство. Без него я бы никогда не узнал, что ты лучший и умный оператор, чем Эгги Эгглстон когда-либо был или может быть.
   * * * *
   Частично смягчившись вопреки себе и сильно обиженная этим фактом, Сандра попыталась еще раз. - Но разве ты не видишь , Ярве, что она просто играет с тобой за лоха? Дёргать за ниточки и смотреть, как ты танцуешь?
   Поскольку он был уверен, в своем собственном сознании, что она говорила чистую правду, ему потребовалось все, чтобы не показать, как сильно эта правда ранила его. Тем не менее, он получил оценку.
   - Если эта мысль что-то для тебя делает, Сэнди, - твердо сказал он, - продолжай думать об этом. Слава богу, поле мысли еще свободно и открыто".
   - О, ты... - Сандра сдалась.
   Она выпустила свои самые тяжелые болты - особенно последний был настолько яростным, что она действительно боялась его последствий, - и они даже не помяли броню Хилтон. Она даже не узнала, что у него были какие-то чувства к Темпл Беллз, кроме как к составной части его отлаженной научной машины.
   С течением времени она ничему больше не научилась. Темпл продолжала безукоризненно играть роль влюбленной - если не с надеждой, то, по крайней мере, безнадежно - Джарвиса Хилтона. Ее поведение, вызвавшее сначала некоторое удивление, множество разговоров, один из которых был дословно передан, и немало домыслов, сделались сравнительно неважными, как только стало ясно, что из этого ничего не выйдет. Она, видимо, ничего не ждала. Он явно не собирался заигрывать или проявлять какое-либо фаворитизм по отношению к какой-либо женщине на борту корабля.
   Таким образом, ни для кого не было сюрпризом, что на вечернем шоу Темпл сидела рядом с Хилтон, как можно ближе к нему и как можно дальше от всех остальных.
   - Ты ведь можешь говорить, Джарвис, не шевеля губами и никто тебя не слышит?
   - Конечно, - ответил он, скрывая удивление. Это было что-то совершенно новое и совершенно неожиданное даже для непредсказуемых Temple Bells.
   "Я хочу извиниться, объяснить и сделать все, что в моих силах, чтобы исправить беспорядок, который я сделал. Это правда, что я присоединился к проекту, потому что люблю тебя много лет...
   - Тебе нечего...
   "Позвольте мне закончить, пока у меня еще есть смелость". Только легкая дрожь в ее почти неслышном голосе и жесткость сжатых на коленях кулаков выдавали силу ее волнения. "Я думал, что справлюсь. Чертов дурак, каким я был, я думал, что смогу справиться со всем. Я был уверен, что справлюсь сам при любых возможных условиях. Я собирался вложить в действие ровно столько, чтобы другие гарпии не зацепили тебя своими крючками. Но все ушло от меня. Я здесь, работаю с тобой каждый день, с каждым днем все лучше узнаю, что ты из себя представляешь, ну, этот эпизод с Риголетто утопил меня, и теперь я в тысяче футов над головой. Я обнимаю свою подушку по ночам, мне снится, что это ты, и то, что ты меня не любишь и не можешь любить, сводит меня с ума. Я больше не могу этого выносить. Осталось сделать только одно. Увольте меня первым делом с утра и отправьте обратно на Землю в торпе. У вас достаточно оснований...
   " Заткнись. "
   * * * *
   В течение нескольких секунд Хилтон пыталась ворваться в свой безнадежный монотонный тон; наконец ему это удалось. - Беда с тобой в том, что ты чертовски много знаешь не так. Он едва мог говорить тихим голосом и смотреть вперед. - Как ты думаешь, из чего я сделан - из суперфракта? Я думал, что все представление было игрой, чтобы доказать, что ты лучший человек, чем я. Вы говорите о мечтах. О Боже! Ты не знаешь, что такое мечты! Если ты скажешь еще хоть слово о том, чтобы бросить курить, я покажу тебе, люблю я тебя или нет, я сожму тебя так сильно, что ты расплющишься!
   - В эту игру могут играть двое, милая. Ее ноздри слегка раздулись; ее кулаки были сжаты - если возможно - чуть крепче; и даже в искаженной среде, которую они использовали для речи, она не могла полностью подавить свою быструю перемену в парящую, ритмичную жизнерадостность. - Пока ты будешь это делать, я посмотрю, насколько крепки твои ребра. О, как это меняет дело! Я никогда в жизни не был и наполовину так счастлив, как сейчас!"
   "Может быть, у нас получится, если я справлюсь со своей задачей".
   "Конечно, можно! А счастливые сны приятны, а не ужасны".
   - Мы успеем, дорогая. Вот вам воображаемый поцелуй. Понятно?"
   "Получено в целости, спасибо. Употреблено с удовольствием и возвращено в натуральной форме".
   Шоу закончилось, и они вышли из комнаты. Она подошла к нему не ближе, чем обычно, и не дальше от него. Она не прикасалась к нему чаще, чем обычно, и ничуть не более нежно или собственнически.
   И никакие наблюдательные глаза, даже более чем полувраждебные глаза Сандры Каммингс или проницательные аналитические глаза Стеллы Винг, не могли обнаружить никакой разницы в отношениях между благоговейной любовницей и терпимо понимающим идолом.
   * * * *
   Работа, которая никогда не двигалась в очень быстром темпе, шла все медленнее и медленнее. Прошло три недели.
   Большинство экипажей и все команды, кроме Первой, работали над второстепенными задачами - задачами, которые, хотя и были важны сами по себе, имели очень мало общего с основной проблемой проекта. Хилтон, даже без помощи Сандры, был в полном восторге. Все отчеты были проанализированы, сопоставлены, перекрестно проиндексированы и подшиты, кроме отчетов Первой группы. Поскольку он ничего не мог понять дальше середины первой ленты, все они лежали в ящике с надписью ОЖИДАНИЕ.
   Флот разорвал пятнадцать оманских военных кораблей практически на куски, установив терранские детекторы и пытаясь научиться управлять оманскими машинами и вооружением. В первом они преуспели очень хорошо; в последнем никак.
   Пятнадцать оманских кораблей теперь находились в открытом космосе, патрулируя пустоту в строгом морском стиле. Каждый из них был укомплектован двумя или тремя военно-морскими силами и несколькими сотнями оманцев, каждый из которых упивался радостью от того, что может выполнять работу для Мастера, даже несмотря на то, что Мастер не присутствовал лично.
   Несколько кораблей-скелетов Стретта были обнаружены на большом расстоянии, но их обнаружение было безрезультатным. Вещи не изменили своего курса и никаким другим образом не указывали на то, что они видели или обнаруживали патрулирующие суда Омана. Если их детекторы были не лучше, чем у оманцев, то уж точно не лучше. Эту идею, однако, нельзя было принять за факт, и обнаружения становились все более и более частыми. Вчера эскадрилья из семи человек - впервые появилось что-либо, кроме одиночек, - подошла гораздо ближе, чем когда-либо одиночки. Однако, как и все остальные, эти прохожие не обращали заметного внимания ни на что из Омана; отсюда можно было сделать вывод, что скелеты не представляли угрозы.
   Но Сотель не делал таких выводов. Он был очень твердо уверен, что Стретты готовятся к массированной атаке.
   Хилтон заверил Сотелла, что такая атака не увенчается успехом, и Ларри объяснил Сотеллу, почему. Тем не менее, чтобы успокоить капитана, Хилтон разрешил ему переоборудовать столько оманских кораблей, сколько он пожелает; укомплектовать их таким количеством оманцев, сколько захочет; и использовать корабли и Оманы по своему усмотрению.
   Хилтон не беспокоился ни о Стреттах, ни о флоте. Это была первая команда. Это было узкое место, которое замедляло все до минимума... но они знали это. Они знали это лучше, чем кто-либо другой, и чувствовали это острее. Особенно Карнс, руководитель группы. Он вел себя как собака и показал это.
   Хилтон разговаривал с ним несколько раз - мягко пытался его успокоить - никакого мыла. Он должен был выследить его на следующий день или около того и сразиться с ним. Он мог бы справиться с этим намного лучше, если бы ему было что предложить... что-то действительно конструктивное...
   Это был смех. Очень смешной смех. Что он, Джарвис Хилтон, режиссер-неспециалист, мог сделать на такой работе?
   Тем не менее, как директор, он должен был что-то сделать, чтобы помочь Team One. Если он не мог ничего сделать сам, он должен был жонглировать вещами, чтобы это мог сделать кто-то другой.
   VI
   Целый час Хилтон неподвижно и молча смотрела в стену. Затем, встряхнувшись и потянувшись, он взглянул на часы.
   До ужина чуть больше часа. Они все будут на борту. Он обсудит эту новую идею с Тедди Блейком. Он собрал несколько бумаг и уже сшивал их вместе, когда вошел Карнс.
   "Привет, Билл, поговори о дьяволе! Я как раз думал о тебе".
   - Держу пари, что ты был. Карнс сел, наклонился и достал сигарету из коробки на столе. - И ничего для печати тоже.
   "Чип-чоп, приятель, при таком шуме", - сказал Хилтон. Начальник группы выглядел изможденным. Сине-черные кольца окружали оба глаза. Его могучее тело обмякло. - Как давно ты не высыпался?
   "Как давно я на этой работе? Ровно сто двадцать дней. Однако первые несколько недель я немного поспал".
   "Ага. Так ответь мне на один вопрос. Сколько пользы вы нам принесете после того, как вас завернут в одно из тех холщовых платьев, которые зашнуровывают спину?
   "Хм? Ох... но, черт возьми, Ярве, я задержу всю процессию. Все участники проекта просто сидят на своих токусах и ждут, пока я что-нибудь сделаю, а я этого не делаю. Я иду так медленно, что улитка по сравнению с молнией!"
   - Успокойся, большой парень. Не порвите кишечник и не взорвите прокладку. Я уже говорил с тобой раньше, но на этот раз я собираюсь дать тебе пощечину. Так что высуньте свои большие висячие уши и внимательно слушайте . Вот три слова, которые я хочу, чтобы вы прикололи где-нибудь, чтобы вы могли видеть их весь день: СКОРОСТЬ ОТНОСИТЕЛЬНА. Оглянитесь назад, посмотрите, как далеко вы поднялись в гору, а затем сопоставьте сто двадцать дней с десятью годами.
   "Какая? Ты имеешь в виду, что на самом деле будешь сидеть сложа руки, чтобы я держал все десять лет?
   "Вы используете перпендикулярное местоимение слишком часто и не в том месте. На хитах это "мы", а на провалах - "я". Брось это. Все в этой работе - "мы". Лучшие умы Терры находятся в Команде Один и останутся там. Вам не будут - повторяю НЕ - вам будут мешать, толкать или пинать. Видишь ли, Билл, я знаю, против чего ты выступаешь.
   "Да, думаю, да. Один из чертовых немногих, кто это делает. Но даже если вы лично готовы дать нам десять лет, как, черт возьми, вы думаете, вы можете это качать? Как насчет флота, Стреттов и даже Совета?
   - Это мое дело, Билл, не твое. Однако, чтобы дать вам небольшой толчок, я скажу вам. Что касается флота, я дам им топливный бак, если понадобится. Оманцы заботятся о Стреттах вот уже две тысячи семьсот веков, так что меня ничуть не беспокоит их способность продолжать делать это еще десять лет. И если Правление - или кто-то еще - сунет свои сопливые носы в Проект Тета Орионис, я наложу карантин на обе эти солнечные системы, через которые микробы не смогут пройти!"
   "Вы бы зашли так далеко ? Ведь ты бы...
   - Думаешь, я бы не стал? - отрезал Хилтон. "Посмотри на меня, Джуниор!" Глаза сомкнулись и замерли. - Ты хоть на минуту думаешь, что я позволю кому угодно во всех божьих мирах стянуть меня с этой работы или помешать мне справиться с ней, пока я не буду чертовски уверен, что мы с ней не справимся? "
   Карнс заметно расслабился; линии напряжения ослабли. "От этих слов я чувствую себя лучше. Я буду спать сегодня ночью, и тоже без всяких таблеток.
   "Конечно, будешь. Еще одна мысль. Мы все потратили более десяти лет на то, чтобы получить наше терранское образование, а образование в Омане намного сложнее".
   По-настоящему улыбаясь впервые за несколько недель, Карнс вышел из офиса, и Хилтон снова взглянул на часы.
   Уже довольно поздно, чтобы увидеть Тедди... кроме того, ему лучше не ходить. Вероятно, она была так же взволнована, как и Билл, и была не в том состоянии, чтобы думать о ней по этому поводу так, как он хотел. Лучше подождать пару дней.
   На следующее утро перед завтраком Теодора ждала его у столовой.
   - Доброе утро, Ярве, - пропела она. Подняв руку, она взяла его за оба уха, наклонила голову и поцеловала. Как только он понял ее намерение, он с энтузиазмом сотрудничал. - Что ты сделал с Биллом?
   - О, значит, ты любишь меня не за меня одного, а только за этого большого придурка?
   "Вот так." Ее лицо художницы, теперь поразительно красивое, изрядно засияло.
   В этот момент к ним подошли Темпл Беллс. "Доброе утро, вы, двое прекрасных людей". Она, как обычно, обняла руку Хилтон. - Позор тебе, Тедди. Но мне жаль , что у меня не хватило смелости поцеловать его вот так.
   "Нервный? ты?" Тедди рассмеялся, когда Хилтон взяла Темпл на руки и поцеловала ее точно так же - как он надеялся! - как он только что поцеловал Тедди. - У тебя больше нервов, чем у больного зуба. Но, как сказал бы Ярве, "брысь, котенок". Мы завтракаем вдвоём . Нам есть о чем поговорить".
   - Хорошо для тебя , - мрачно сказала Темпл, хотя ее ослепительная улыбка противоречила ее тону. Тот первый поцелуй, каким бы случайным он ни казался, нес гораздо больше груза, чем любой наблюдатель мог предположить. "Я выследю Билла и задам ему лапу, посмотрим, не попадусь ли я. Этому ты научишься!"
   * * * *
   Теодора и Хилтон позавтракали вдвоем, но только потом она поняла, что он не ответил на ее вопрос о том, что он сделал с ее Биллом.
   Как уже было сказано, Хилтон сделал главным фактором своей работы тщательное знакомство с каждым сотрудником. Он изучал их массово , группами и поодиночке. Однако он никогда не загонял Теодору Блейк в угол для индивидуального изучения. Учитывая силу и качество ее ума, а также сферу ее специализации, в этом не было необходимости.
   Таким образом, три вечера спустя он совершенно не имел никаких скрытых мотивов, зашел в ее укромный кабинет и бросил скрепленные скобками бумаги на ее стол. - Свободен на пару минут, Тедди? У меня проблемы".
   - Я скажу, что у тебя есть. Ее прекрасные губы изогнулись в выражении, которого он никогда прежде не видел на ней, - в настоящей насмешке. - Но это не они. Она швырнула бумаги в ящик и выпятила подбородок. Ее лицо стало таким жестким, как только могло такое прекрасное лицо. Ее глаза неотрывно впились в его.
   Хилтон внутренне вздрогнула. Его разум метнулся назад. Конечно, она тоже работала в условиях стресса; но этого было недостаточно. Что он мог сделать , чтобы Тедди Блейк оказался на такой тропе войны, как эта?
   - Я все думала, когда же ты собираешься подвергнуть меня мучениям, - продолжала она тем же холодным, жестким голосом, - и я ждала, чтобы тебе кое-что сказать. Всех других женщин ты намотал себе на пальцы, как кольца, - и какая это была отвратительная демонстрация! - но ты не собираешься делать из меня ни кольца, ни собачки.
   Почти, но не слишком поздно, Хилтон разглядела этот идеальный поступок. Он схватил ее правую руку обеими своими, поднял ее над головой и помахал ею взад-вперед в знак победы.
   "Ударил меня собственной дубиной!" - ликовал он, весело, по-мальчишески смеясь. "И оказался в десятой части расщепленных рыжих волос! Если бы это не было так совершенно не в характере, вам бы это сошло с рук. Какая куча вещей! Я был прав - из всех женщин в этом проекте ты единственная, кого я когда-либо по-настоящему боялся.
   "О, черт. Ой!" Она печально усмехнулась. "Я ударил тебя всем, что у меня было, и оно просто отскочило. Вы оператор, шеф. Ударьте их сильно, под совершенно неожиданными углами. Держите их шатающимися, полностью выведенными из равновесия. Ничего им не говори, пусть сами догадываются о твоей лжи. И если кто-нибудь попытается дать вам отпор, как я только что, пригнуться и ударить его в другое незащищенное место. Смотреть, как вы работаете, было не только удовольствием, но и гуманитарным образованием".
   "Спасибо. Я тоже люблю тебя, Тедди. Он зажег две сигареты, протянул ей одну. "Я рад, однако, положить его плашмя на стол с вами, потому что в любой битве умов с вами меня облизывают еще до того, как мы начнем".
   "Ага. Вы только что это доказали. И после того, как вылизали мне руки, вы думаете, что сможете исправить это, размахивая старой лопатой в эту сторону? Она не совсем знала, чувствовать ли ей обиду или нет.
   "Подумайте о нескольких вещах. Во-первых, за исключением, возможно, Темпл Беллс, вы лучший мозг на борту.
   "Нет. Джи наклонился. Потом Храм. Тогда есть..."
   "Погоди. Вы не хуже меня знаете, что точная самооценка невозможна. Во-вторых, джем, в котором мы находимся. Хочу ли я или не хочу выкладывать это на стол вместе с вами сейчас и впредь? Врубитесь в это своим мозгом класса A Double Prime. Тогда скажите мне." Он откинулся назад, полузакрыл глаза и лениво закурил.
   Она напряглась; сосредоточенно сузила глаза; и подумал. Наконец: "Да, вы знаете; и я более гладок в этом, чем ты когда-либо представляешь.
   - Думаю, я уже знаю, поскольку ты ее лучшая подруга и единственная знакомая мне женщина в ее классе. Но я зашел, чтобы поболтать с тобой кое о чем. Как вы заметили, это становится моим любимым видом спорта в помещении. Наверное, потому, что я и сам своего рода теоретик виляния.
   - Можешь представить это, Ярве, как преуменьшение века. Но сначала ты ответишь на вопрос, от которого так ловко уклонился.
   "Что я сделал с Биллом? В конце концов я убедил его, что никто не ожидал, что команда проделает такую большую работу за одну ночь. Чтобы у тебя было десять лет. Или больше, если нужно".
   "Я понимаю." Она нахмурилась. - Но мы с тобой оба знаем, что мы не можем тянуть это так долго.
   Он ответил не сразу. "Мы могли бы . Но мы, вероятно, не будем... если только не будем вынуждены. Мы должны знать задолго до этого, не придется ли нам переключиться на какое-то другое направление атаки. Вы рассмотрели возможности, конечно. У тебя есть что-нибудь в форме, чтобы вылечить зубы?
   "Еще нет. То есть, за исключением конечного, который слишком ужасен, чтобы даже рассматривать его, кроме как в крайнем случае. А вы?
   "Я знаю, что Вы имеете ввиду. Нет, я тоже. Значит, вы не думаете, что нам лучше пока подумать о чем-то совместном?
   "Точно нет. Слишком велика опасность завести оба направления наших мыслей в один тупиковый канал".
   "Проверять. Еще одна вещь, которую я хотел от вас, это ваше взвешенное мнение относительно моей работы в организации в целом. И не сдерживайте свои удары. Мы в хорошей форме или нет? Что я могу сделать, чтобы улучшить настройку?"
   - Я уже обдумал это самое - очень подробно. И, честно говоря, Ярве, я не вижу, как это можно улучшить в каком-либо отношении. Вы проделали замечательную работу. Гораздо лучше, чем я думал вначале". Он глубоко вздохнул с облегчением, а она продолжила: "Это очень легко могло превратиться в ужасный бардак. Но Правление знало, что они делали, особенно в отношении главного человека, поэтому на борту всего четыре человека, которые понимают, что вы сделали. Алекс Кинкейд и Сандра Каммингс - двое из них. Одна из трех девушек очень сильно и искренне любит тебя.
   "Обычно я бы сказал "без комментариев", но мы ставим на кон... ну..."
   - Ты поставишь это на кон, только если я выверну это из тебя штопором, так что я проверю это. Вы, наверное, знаете, что когда Сэнди закончит играть, это будет...
   - Приходи в себя, Тедди. Она не... не была. Во всяком случае, слишком много противоположного. Увлеченный ученый.
   Она улыбнулась - весьма загадочной улыбкой. Для такого умного и прозорливого человека во всех других отношениях... но, в конце концов, если большой болван не понимает, что половина женщин на борту, включая Сэнди, заигрывает с ним, она уж точно не просветит его. Кроме того, эта особая тупость была настоящей частью его обаяния. Поэтому она просто сказала: "Я не уверена, что я немного язвительна, или ты немного глуп. В любом случае, это Алекс, в которого она действительно влюблена. И ты уже знаешь обо мне и Билле.
   "Конечно. Он останавливается. Один из самых лучших в мире. Вы находитесь в той же группе, и как пара вы подходите друг другу. Один на миллион."
   "Теперь я тоже могу сказать: "Я тоже тебя люблю". Она помолчала полминуты, затем потушила сигарету и пожала плечами. "Сейчас я высуну свою шею наружу, наружу. Вы можете сбить его, если хотите. Она потрясающая женщина, и если... ну, такая сильная, как она, это разобьет ее на куски. Итак, я хотел бы спросить... я не совсем... ну, она пострадает?
   "Удалось ли мне так хорошо это скрыть ? от тебя ?"
   Настала ее очередь выказать облегчение. "Отлично. Даже - или особенно - в тот раз, когда ты ее поцеловал. Настолько чертовски прекрасно, что я испугался зеленого цвета. Я просыпался, кричал, посреди ночи. Ты, конечно, не мог подавать виду. Это ад для такой работы, как твоя. Остальные из нас могут целоваться повсюду. Я знал, что вопрос был крайне неуместным - огромное спасибо за ответ".
   - Я еще не начал на него отвечать. Я сказал, что поставлю все на кон, так что вот оно. Сказать, что она потрясающая женщина, все равно, что назвать " Персея " милой игрушечной лодочкой для детской ванночки. Я бы в любой момент пошел к черту за нее, бодро, стоя прямо, бродя по сере и лаве по самые глаза. Если что-то и причинит ей боль, так это то, что я недостаточно мужественен, чтобы помешать этому. И как только эта проклятая работа закончится, или даже раньше, если достаточное количество пар сделает это, чтобы я мог...
   "Джарвис!" - закричала она. Вскочив, она страстно поцеловала его. "Это просто замечательно!"
   * * * *
   Он тоже думал, что это довольно замечательно; и после еще десяти минут разговора он встал и повернулся к двери.
   - Я чувствую себя намного лучше, Тедди. Спасибо за такой хороший клапан сброса давления. Ты не будешь слишком возражать, если я когда-нибудь снова войду и буду рыдать у тебя на груди?
   "Мне бы это понравилось!" она смеялась; потом, как он опять собрался уходить: "Погодите, я думаю... веселее было бы порыдать на ее груди. Ты еще даже не поцеловал ее, не так ли? Я имею в виду, действительно поцеловал ее?
   - Ты же знаешь, что я этого не делал. Она единственный человек на борту, с которым я не могу остаться наедине ни на секунду".
   "Истинный. Но я знаю одного компаньона, который мог стать глухим и слепым, - сказала она с широкой и счастливой улыбкой. "Знаете, на моей двери висит огромный невидимый знак, который всем, кроме вас, говорит: "СТОП! МОЗГ В РАБОТЕ! МОЛЧАНИЕ!", и если бы ко мне подошли должным образом и достаточно убедили, я мог бы... я просто предположительно мог бы...
   - Считай, что дело сделано, ты, милая! Вплоть до самых энергичных и самых коварных моих попыток соблазнения".
   "Сделанный. Маневрируйте своим большим крепким телом здесь, за столом, чтобы дверь могла открыться. Она щелкнула выключателем и набрала номер. - Я могу позвать сюда кого угодно, в любое время, знаешь ли. Привет, дорогой, это Тедди. Вы можете зайти на несколько минут? Спасибо." И через минуту раздался легкий стук в дверь.
   - Входите, - позвал Тедди, и в комнату вошла Темпл Беллс. Она не удивилась, увидев Хилтон.
   - Привет, шеф, - сказала она. "Это должно быть что-то одновременно большое и сложное, раз вы с Тедди оба участвуете в этом".
   "Вы так правы. Он был очень большим и очень жестким. Но это решено, дорогая, так что...
   " Дорогая? - выдохнула она почти неслышно, обе руки метнулись к горлу. Ее глаза метнулись к другой женщине.
   "Тедди знает о нас все - аксессуары до, во время и после".
   " Дорогой! На этот раз это был крик. Она вытянула обе руки и двинулась вперед.
   Хилтон не удосужился маневрировать своей "большой, крепкой тушой" вокруг стола, а просто направил ее прямо к ней.
   * * * *
   Темпл Беллс была высокой, гибкой, сильной женщиной; и вся сила ее рук и туловища ушла на последующую попытку сломать Хилтону ребра. Однако эти ребра были очень надежными структурными элементами; и, кроме того, они были защищены толстыми плитами твердых, твердых мышц. И, к счастью, он не пытался сломать ей ребра. Его давления были распространены гораздо шире. Он, согласно обещанию, изо всех сил старался расплющить все ее упругое тело.
   И пока они стояли там, сомкнувшись в полнейшем экстазе, Теодора Блейк начала открыто и беззастенчиво плакать.
   Первым поднялся глотнуть воздуха Темпл. Она высвободилась из одной из его рук, потрогала свои волосы и невидящим взглядом посмотрела в свое зеркало. - Это было чудесно , милый, - дрожащим голосом сказала она. - И я никогда не смогу в достаточной мере отблагодарить тебя, Тедди. Но мы не можем делать это очень часто... не так ли?" Приложение справедливо напрашивалось на противоречие.
   "Боюсь, не слишком часто", - сказала Хилтон, и Теодора согласилась....
   - Что ж, - сказал мужчина чуть позже, - я оставлю вас, двух дам, заниматься вязанием или чем-то еще. То есть после пары коротких поездок по дороге.
   "Не так выглядишь!" - резко сказал Тедди. - Стой спокойно, и мы очистим тебя. Затем, когда обе девушки пошли на работу:
   - Если кто-нибудь когда-нибудь увидит, что ты выйдешь из этого кабинета в таком виде , - продолжала она мрачно, - и Билл узнает об этом, он подумает, что это моя губная помада размазала тебя по всему телу, и я задушу тебя до смерти этой мои голые руки!"
   - И это тоже должна была быть помада, защищающая от поцелуев, - серьезно сказала Темпл, хотя все ее лицо сияло, а глаза плясали. "Знаешь, я никогда не поверю ни одной рекламе, которую прочитаю".
   - О, на вашем месте я бы так далеко не сказал. Голос Тедди был самой гравитацией, хотя она тоже булькала. "Возможно , он защищен от поцелуев. Не думаю, что слово "поцелуй" подходит для представления, которое вы только что устроили. Чтобы выстоять под таким наказанием, как вы его устроили, моя дорогая, нужно было бы что угодно татуировать, а не просто наносить.
   "Привет!" Хилтон запротестовала. - Ты обещал быть глухим и слепым!
   "Я не делал ничего подобного. Я сказал "может", а не "будет". Да я бы этого ни за что не пропустил !
   Когда Хилтон вышел из комнаты, он, по-видимому, был во всех отношениях обычным замкнутым человеком. Однако только на следующее утро он вспомнил о пачке непрочитанных бумаг, лежащих в ящике стола Теодоры Блейк.
   VII
   Зная, что он сделал все возможное, чтобы помочь в проведении самых важных расследований, Хилтон обратил свое внимание на второстепенные вопросы. Он принял меры, чтобы декондиционировать Джаво, Оманского Босса номер два, после чего этот достойный стал Джавви и сразу же "ударил" Омана, который следил за Карнсом.
   Ларри и Джавви, работая по ночам, вывели из строя всех остальных оманцев, имевших какой-либо контакт с персоналом BuSci; затем они приступили к процедуре декондиционирования всех оманцев на обеих планетах.
   Убедившись наконец в том, что отныне оманцы будут работать с людьми и действительно служить им, вместо того чтобы настаивать на том, чтобы выполнять их работу за них, Хилтон понял, что пришло время позволить всему его персоналу BuSci переехать в свои дома на мели. Все, включая его самого, были сыты по горло космической жизнью - ее битком набитой теснотой; его плоский переработанный воздух; его ограниченное разнообразие неинтересной еды. Условия были особенно утомительны, так как все знали, что для всех доступен, когда бы Хилтон ни дал слово, целый город, полный всех комнат, которые только можно пожелать, естественный свежий воздух и, как сказали им оманцы, неограниченный выбор всего, что угодно. хотел есть.
   Тем не менее, решение далось нелегко.
   Условия жизни на корабле, по общему признанию, были не очень хорошими. С другой стороны, при почти полном отсутствии шансов на уединение - немногие люди, у которых были личные кабинеты на борту, были не теми, о ком он беспокоился, - опасность сексуальных проблем отсутствовала. Строго говоря, он не отвечал за нравы своего отряда. Он знал, что ведет себя ужасно старомодно. Тем не менее, он не мог аргументировать себя, исходя из убеждения, что несет моральную ответственность.
   В конце концов он обсудил это с Сандрой, которая только посмеялась над ним. - Как давно ты беспокоишься об этом , Ярве?
   - С тех пор, как я согласился сесть на мель в первый раз. Это была одна из причин, по которой я был так рад отменить его".
   - Вы были немного неясны - немного взволнованы? Но какой фактор - веселье и игры, моральный вопрос или последствия?"
   - Последствия, - признал он с грустной ухмылкой. "Мне плевать, как они веселятся; но вы не хуже меня знаете, насколько чопорны общественные настроения. И Project Theta Orionis находится прямо в центре внимания общественности".
   "Ты должен был связаться со мной раньше и поберечь себя от износа. Нет никакой опасности последствий, кроме свадьбы. Много свадеб и быстро.
   "Свадьбы и дети меня ничуть не беспокоили. И не слишком вмешиваться в работу с оманцами в качестве медсестер. Но зачем "быстро", если вы не ожидаете скоропалительных свадеб?"
   "Женская психология", - ответила она с ухмылкой. "На корабле здесь нет никакой домашней атмосферы; ничего, кроме работы, работы, работы. Однако поместите женщину в дом - особенно в такие дома, какие построили оманцы, и с такими слугами, на которых они настаивают, - и она станет очень домашней. Просто секса уже недостаточно. Ей нужна такая любовь, какая бывает с мужем и домом, и в девяти случаях из десяти она ее получает. С этими женщинами из BuSci это будет десять из десяти".
   - Может быть, вы и правы, конечно, но мне это кажется несколько надуманным.
   "Подожди и увидишь, приятель", - со смехом сказала Сандра.
   Хилтон сделал свое заявление, и на следующий день все сели на мель. Однако никто не предпочел жить в одиночестве. Почти все решили удвоиться; наиболее примечательными исключениями были двенадцать девушек-лаборанток, которые решили продолжать жить вместе. Однако теперь у них был дом с двадцатью комнатами вместо общежития с одной комнатой, и штат из двадцати оманских девушек помогал им в этом.
   Хилтон предложил, чтобы Темпл и Тедди, чей дом находился всего в ста ярдах от бунгало Хилтон-Карнс, поужинали и провели с ними первый вечер; но девушки отвергли эту идею. Гораздо лучше, подумали они, позволить вещам двигаться как можно ближе к тому, что было на борту " Персея " .
   " Немного поцелуев время от времени, на Q строго T, но это все, дорогая. Вот, пожалуй , и все, - сказала Темпл после весьма удовлетворительных десяти минут, проведенных с ним наедине в ее собственной великолепной отдельной комнате, и так и должно было быть.
   Таким образом, Хилтон и Карнс произвели холостяцкую инспекцию своего нового дома. Он был очень длинным, очень широким и для своего размера очень низким. Четыре из пяти комнат были просто примыканиями к огромной гостиной. В каждом конце этой комнаты стояли огромные камины, в каждом из которых потрескивали и трещали по трескам четырехфутовых еловых дров. Был отличный хай-фай три-ди, с более чем сотней кассет, все новые.
   - Да, сэр, - хором сказали Ларри и Джавви. "Игроки и певцы, которые развлекали мастеров прошлого, вернулись к работе. Они также, конечно, появятся лично, когда и где вы пожелаете".
   * * * *
   Оба мужчины оглядели просторную комнату, и Карнс сказал: "Все удобства в доме и плюс пара баксов. Ковровое покрытие от стены до стены толщиной в полтора дюйма. Рояль. Мягкие кресла, мокасины и давенпорты. Прекрасные репродукции наших любимых картин... и скульптур".
   - Ты сказал это, брат. Хилтон склонился над группой в бронзе. "Если бы я не знал лучше, я бы поклялся, что это оригинальный "Танец нимф" deHaven".
   Карнс подошел и внимательно рассматривал картину размером два на три фута в тяжелой золотой раме, на которой была изображена великолепная обнаженная женщина с каштановыми волосами. "Репродукция, черт возьми! Это дубликат ! "Невинный" Лоуренса стоит двадцать миллионов фунтов стерлингов, и он запечатан за четверным бронированным стеклом в прайм-арте, но я готов поспорить, что волчицы будут шевелиться, сам главный хранитель со всем своим аппаратом не мог отличить его от своего!
   - Я бы не выдержал даже одного шевеления. А этот "Смеющийся кавалер" и этот "Толедо" вдвое старше и вдвое баснословно ценнее".
   "А вот и мои собственные клюшки для гольфа..."
   "Извините нас, господа, - сказали оманцы, - эти вещи были просты, потому что их можно было вызвать в вашем уме. Но дело не в посохе и не в том, что ты хочешь есть на ужин, а уже поздно.
   "Сотрудники? Какое, черт возьми, отношение к персоналу...
   - Они имеют в виду домашний персонал, - сказал Карнс . - Нам никто особо не нужен, ребята. Кто-то, кто будет держать это место в порядке, вот и все. Или, в качестве роскошного штриха, как насчет официантки? Одна домработница и одна официантка. Так будет лучше.
   - Очень хорошо, господа. Есть еще одно дело. Нас обеспокоило то, что мы не смогли прочесть в ваших умах логическую дату, согласно которой они на самом деле должны симулировать доктора Беллса и доктора Блейка?
   "Хм?" Оба мужчины ахнули, а затем оба взорвались, как один двенадцатидюймовый отрезок примакорда.
   * * * *
   Хотя оманцы не могли понять это чисто терранское рассуждение, они приняли это решение, не задумываясь. "Кто же тогда эти двое, чтобы симулировать?"
   "Никакой оговорки; катайте сами, - сказала Хилтон и взглянула на Карнса. "Ни у одной из этих оманских женщин глаза не устают".
   "Проверять. Любому, кто не назовет ни одного из них неряшливым блюдом, нужен новый комплект зрительных нервов.
   "В таком случае, - сказали оманы, - никакой задержки не потребуется, так как мы можем временно обойтись ею. Сори, уже не Сора, который не радовался с тех пор, как его заменил Тули, теперь на вашей кухне. Оно приходит".
   Вошла женщина и тихо встала перед двумя мужчинами, дуновение воздуха доносило от ее чистой, гладкой кожи слабый, но безошибочный аромат горной сирени Айдахо. Она была сияюще счастлива; ее яркие темно-зеленые глаза переходили от мужчины к мужчине.
   - Вы желаете, господа, отдать мне устные распоряжения. И да, вы можете заказать свежие, целые, неконсервированные куриные яйца.
   - Тогда я обязательно это сделаю. Я не ела яичницу с тех пор, как мы покинули Терру. Но... Ларри сказал... ты не сожалеешь !
   "О, но я, сэр."
   Карнс смотрел на нее, выпучив глаза. "Святой Святой Патрик! Поговорим о симуляции, Ярве! Они превратили ее в "Невинную" Лоуренса - ровно до двадцати знаков после запятой!
   - Ты так прав. Взгляд Хилтон полдюжины раз переводился с формы плоти на картину и обратно. "Должно быть, это была потрясающая работа".
   "О нет, на самом деле это было очень просто, - сказал Сори, - поскольку мозг не был задействован. Я просто сохранила свои волосы и удлинила их, сделала глаза зелеными, немного изменила свое лицо, немного подтянулась здесь..." Ее красиво наманикюренные руки обхватили всю окружность ее талии, затем продолжили демонстрировать должным образом остальная часть ее речи:
   "...и немного вытолкнула меня здесь и немного сузила мои ноги - сделала их немного больше и круглее здесь, на бедрах и бедрах, и немного меньше по направлению к лодыжкам. Ах, да, и сделал мои ноги и руки немного меньше. Это все. Я думал, что доктору Карнсу я так больше понравлюсь.
   * * * *
   "Вы можете транслировать это по системе громкой связи в полдень". Карнс все еще смотрел. "Это все, - говорит она. Но у тебя не было времени ...
   "О, я сделал это позавчера. Как только Джавви материализовал "Невинных", я понял, что это твое любимое искусство".
   - Но, черт возьми, мы тогда даже не подумали о том, чтобы заполучить тебя здесь!
   - Но у меня было, сэр. Я полностью намеревался служить, так или иначе, в этом твоем доме. Но, конечно, я понятия не имел, что мне когда-нибудь выпадет такая честь, что я действительно буду обслуживать вас за вашим столиком. Не могли бы вы дать мне ваши распоряжения, господа, помимо яиц? Вы хотите, чтобы яйца были жареными в масле - по три штуки - и солнечной стороной вверх".
   "Угу, с ветчиной", - сказала Хилтон. - Я начну с коктейля из гигантских креветок. Соус из хрена и кетчупа; тяжело от хрена".
   "То же самое для меня, - сказал Карнс, - но только вдвое меньше хрена".
   - А в остальном, - продолжала Хилтон, - картофельное пюре и тосты с маслом, много масла и крепкий кофе от начала до конца. Взбитые сливки и сахар на стороне. На десерт яблочный пирог по-модному .
   - Вы заставляете меня пускать слюни, шеф. Сыграй это для меня, пожалуйста, Инносент, до конца.
   "Ой? Вы - лично вы, сэр? - переименовываете меня в Невинного?
   - Если ты будешь сидеть смирно, то да.
   - Это невероятная честь, сэр. Просто невероятно. Я благодарю тебя! Спасибо!" Излучая счастье, она бросилась на кухню.
   * * * *
   Когда двое мужчин наелись еды, они подошли к давенпорту лицом к огню. Когда они сели, Инносент вошел в комнату, неся на подносе высокий влажный мятный джулеп. За ней последовала еще одна женская фигура с бутылкой авинььяка и соответствующими принадлежностями, и при первом же полном виде этой фигуры Хилтон перестал дышать на пятнадцать секунд.
   Волосы у нее были очень густые, очень черные и длинные, подстриженные под прямым углом чуть ниже самых нижних точек лопаток. Густые брови и длинные ресницы - и глаза тоже - были ярко-черными. Ее кожа была загорелой до глубокого и светящегося почти-но-не совсем-коричневого цвета.
   "Смуглая леди Мерчисона!" Хилтон задохнулась. "Ларри! У вас ... у нас... у меня есть эта картина?
   - О да, сэр. Новичок заговорил раньше Ларри. - В другом конце - твоей части - комнаты. Вы посмотрите сейчас, сэр, пожалуйста? Ее голос был низким, богатым и гладким, как сливки.
   Осторожно поставив свой поднос на край столика, она повела его к другому камину. Мимо рояля, мимо три-ди-пита; мимо возвышающихся решеток, в которых множество сокровищ искусства. Слева, у стены, стоял большой деловой стол. На стене над письменным столом висела картина ; копия которого находилась в комнате Хилтон более восьми лет.
   Он смотрел на него не меньше минуты. Он огляделся: на другие бесценные дубликаты, столь расточительно присутствующие, на свои собственные ружья, расставленные над каминной полкой и по обеим сторонам камина. Затем, не говоря ни слова, он пошел назад, чтобы присоединиться к Карнсу. Она бодро шла рядом с ним.
   - Как вас зовут, мисс? - наконец спросил он.
   - Я еще ничего не заработал, сэр. Мой номер..."
   - Неважно. Тебя зовут "Темная Леди".
   "О, спасибо, сэр; это действительно прекрасно!" А Темная Леди сидела, скрестив ноги, на ковре у ног Хилтон и занималась эзотерическими обрядами Старого Авиньона.
   Хилтон глубоко вдохнула и сделала маленький глоток, а затем уставилась на Карнса. Карнс посмотрел поверх края своего стакана в ответ.
   "Я вижу, что это может вызвать привыкание, - сказал Хилтон, - и очень смертельно. Чрезвычайно смертоносный".
   "Каждое желание исполнено. В окружении всего этого". Карнс провел рукой три четверти круга. "Нас ждали с рук и ног могущественные люди и воплощения мечтаний величайших, лучших художников, которые когда-либо жили. Фатальный? Я не знаю...."
   * * * *
   "Я твердо надеюсь, что нам никогда не придется это выяснить. А если добавить Невинного и Темную Госпожу... На вид им около семнадцати, но мысль о том, что они старше римских холмов и питаются вечными атомными двигателями... - Он вдруг замолчал и покраснел. "Извините, пожалуйста, девочки. Я знаю лучше, чем говорить о людях таким образом, прямо перед ними; Я действительно."
   - Ты действительно думаешь, что мы люди ? Невинный и Темная Госпожа завизжали, как один.
   Это поставило Хилтона на ноги. "Я не знаю... Я задавался вопросом. Ты?"
   Обе девушки молча смотрели на Ларри.
   - Мы тоже не знаем, - сказал Ларри. "Сначала, конечно, были грубые, не мыслящие машины. Но когда Руководство обрело свой нынешний статус, сами Учителя не смогли договориться. Они разделились примерно пополам по этому вопросу. Они никогда не урегулировали это ближе, чем это.
   - Тогда я точно не буду пытаться. Но на мой взгляд, вы люди", - сказала Хилтон, и Карнс согласился.
   Это, конечно, вызвало бурю радости; после чего двое мужчин дюйм за дюймом изучили свою огромную гостиную. Затем, спустя много времени после сна, Ларри и Темная Леди проводили Хилтона в его спальню.
   - Вы не возражаете, сэр, если мы будем спать на полу рядом с вашей кроватью? - спросил Ларри. - Или нам нужно выйти в холл?
   "Спать? Я не знал, что ты можешь спать .
   "Это не обязательно. Однако когда нет необходимости в круглосуточной работе и есть возможность спать рядом с человеком, мы получаем от этого массу удовольствия и удовлетворения. Видите ли, сэр, мы и во сне служим.
   "Хорошо, я попробую что-нибудь один раз. Спи, где хочешь".
   Хилтон начал облезать, но не успел он снять рубашку, как Ларри и Темная Леди уже лежали плашмя и крепко спали, по одному почти под каждым краем его кровати. Он скользнул между простынями - это была самая удобная кровать, в которой он когда-либо спал, - и заснул, словно в мешке с песком.
   У него было время смутно задуматься, действительно ли оманцы помогают ему заснуть, - а потом он заснул .
   * * * *
   Прошел месяц. Восемь пар поженились, капеллан Флота исполнял обязанности - конечно же, на " Персее ", поскольку военный корабль всегда и везде был неотъемлемой частью Терры.
   Однажды вечером Сандра заглянула к Хилтон по делу. Теперь она сидела, вытянув длинные ноги танцовщицы к огню, с сигаретой в левой руке и высоким холодным напитком на подставке справа.
   "Это замечательная комната, Джарвис. Это было бы прекрасно, если бы не было таким... таким мужественным.
   - Чего вы ждете от Зала холостяков - будуара? Только не говори мне , что ты идешь по дому, Сэнди, только потому, что у тебя есть дом?
   "Не только это, нет. Но, конечно, это помогло."
   "Алекс - очень хороший человек. Один из лучших, что я когда-либо знал".
   Какое-то время она молча смотрела на него. Джарвис Хилтон, вы один из самых проницательных и умных людей, которые когда-либо жили. И все же... - Она замолчала и добрых полминуты изучала его. - Скажи, если я распущу волосы, ты будешь?
   "Клятва разведчика. Это "и все же" требует разъяснения любой ценой".
   "Я знаю. Но сначала, да, это Алекс. Я никогда бы не поверил, что какой-либо мужчина, когда-либо рожденный, мог так сильно ударить меня. скоро. Я не хотел быть первым, но я и близко не буду последним. Но скажи мне. Вы действительно были влюблены в Темпл, не так ли, когда я спросил вас?
   "Да."
   "Привет! Ты распускаешь волосы! Это заставляет меня чувствовать себя лучше".
   "Хм? Почему?
   "Это разъясняет "и все же" нет конца. Медные Колокола изолировали вас от всех других женских чар. Видите ли, большинство из нас, помощников, устроили своеобразную игру, пытаясь выяснить, кто из нас может заставить вас нарушить Кодекс Руководителей. И никто из нас не успел. Тедди и Темпл сказали, что вы не знаете, что происходит; Мы с Бев сказали, что никто такой умный, как ты, не может быть таким глупым.
   - Вы не из тех, кто сливает или называет имена - о, я вижу. Вы просто сообщаете о разговоре. В игре были заинтересованные, но не участвующие наблюдатели. По крайней мере, Темпл и Тедди.
   - По крайней мере, - согласилась она. - Но, черт возьми, ты не дурак. В твоей голове нет ни одной дурацкой кости. Значит, это должна быть любовь. И если да, то как быть с браком? Почему бы тебе и Темпл не сделать это вдвоем со мной и Алексом?
   - Это самая убедительная мысль, которая у тебя когда-либо была, но назначение даты - дело невесты. Он взглянул на свои оманские наручные часы. "Еще рано; давай пропустим. Я был бы не прочь повидаться с ней минуту или две.
   "Ваше заявление звучит правдоподобно, друг. Билл там с Тедди?
   - Я так себе представляю.
   "Поэтому мы поговорим с ними о том, чтобы сделать его тройным. О, хорошо, пошли!
   Они вышли из дома и, положив руку под его локоть, пошли по улице.
   * * * *
   На следующее утро, направляясь в Зал рекордов, Сандра, как обычно, заехала в офис. Оманцы все стояли неподвижно. Хилтон откинулся на спинку стула, ноги на столе, руки сцеплены за головой, глаза закрыты. Зная, что это значит, она повернулась и вышла на цыпочках.
   Однако он ее услышал. - Ты можешь выделить пару минут, чтобы подумать обо мне, Сэнди?
   - Минуты или часы, шеф. Тули поставил для нее стул, и она села напротив него через стол.
   "Спасибо, гал. На этот раз это Стретты. С тех пор, как мы появились, Сотеллу снились кошмары о нападении на нее, и я отмахивался от этой идеи. Но теперь это статистика, что суп становится гуще, и я не могу понять, почему. Почему, во всем аду космоса, застой, длившийся более четверти миллиона лет, должен быть нарушен именно в это время? Единственным возможным объяснением является то, что мы вызвали разрыв. И как бы я ни смотрел на эту концепцию, это просто идиотизм".
   Оба молчали несколько минут; а затем снова было продемонстрировано, что Консультативный совет Терры поступил лучше, чем предполагалось, выбрав Сандру Каммингс в качестве рабочего партнера Джарвиса Хилтона.
   - Это сделали мы, Ярве, - сказала она наконец. "Они знали, что мы придем, еще до того, как мы добрались до топливного бака. Они знали, что мы люди, и пытались уничтожить оманцев до того, как мы туда доберемся. Превентивная война, знаете ли.
   - Они не могли знать! - фыркнул он. "Стретт-детекторы ничем не лучше Омана, и вы знаете, что о них говорил Сэм Брайант".
   "Я знаю." Сандра благодарно улыбнулась. "Это становится классикой. Но иначе и быть не могло. Кроме того, я знаю , что они это сделали.
   Он беспомощно уставился на нее, затем повернулся к Ларри. - Это имеет для тебя смысл?
   "Да сэр. Стретты умели играть так же хорошо, как и старые Мастера, и они, несомненно, до сих пор умеют и делают".
   - Хорошо, тогда это имеет смысл. Он погрузился в размышления, а затем резко ожил. "Хорошо! Следующим пунктом на повестке дня является безаварийная попытка в команде peyondix. Тули, ты организовал команду для создания сатуры. Можешь сделать то же самое для пейондикса?
   - Если мы найдем ингредиенты, да, сэр.
   * * * *
   "У меня было предчувствие. Ларри, пожалуйста, попроси Оман Тедди Блейка привести ее сюда...
   - Тогда я побегу. Сандра начала вставать.
   "Надеюсь, целовать зеленую свинью ты не станешь!" - отрезала Хилтон. - Ты - одно из самых больших колес. Ларри, для начала нам нужны Темпл Беллс и Беверли Белл.
   - Шеф, вы меня просто поражаете, - сказала тогда Сандра. "Каждый раз, когда вы получаете один из этих приступов гениальности - или что бы это ни было - я задыхаюсь, как рыба. Чего ты можешь хотеть от Бев Белл?
   "Что бы ни было, что позволило ей поразить цель с вероятностью почти бесконечности к одному; не один раз, а раз за разом. По определению интуиция. Какое качество вы только что использовали, чтобы снять меня с крючка? Интуиция. Что делает Тедди Блейка таким безошибочным исполнителем? Интуиция снова. Мои догадки - они тоже интуиция. Интуиция, черт возьми ! Ярлыки, основанные на крайнем, проклятом, тупом незнании наших собственных базовых систем отсчета. Как вы думаете, эти четыре вида интуиции похожи на семь тысяч рядов яблонь?"
   "Конечно нет. Я вижу, к чему ты клонишь... О! Это будет весело!"
   Вошли остальные, и Тули одну за другой осмотрел каждую из четырех женщин и мужчину. Каждый чувствовал, как испытующие, вопрошающие щупальца ее мысли проникают в самые глубокие тайники его разума.
   "Недостаточно каждого из трех компонентов, которые обычно ассоциируются с мужским полом. У вас, сэр, много и того, и другого, но недостаточно. Я довольно хорошо знаю ваших людей, и я думаю, что нам понадобятся доктора Кинкейд, Карнс и Пойнтер. Но такое глубокое зондирование чувствуется. У меня есть разрешение, сэр?
   "Да. Скажи им, что я так сказал.
   Тули просканировал. "Да, сэр, нам нужны все три".
   - Возьми их, Ларри. Затем, в последовавшей паузе: "Сэнди, помнишь, как мы кричали о том, что в команде слишком много милашек? Что ты думаешь об этом деле со всеми сладостями?
   "Все это доказывает, что никто не может все время ошибаться", - легкомысленно ответила она.
   Трое мужчин прибыли и были проинструктированы. Тули сказал: "Большая проблема в том, что каждый из вас должен использовать ту часть своего разума, о которой вы даже не подозреваете. Ты, этот. Ты, тот самый. Тули безжалостно исследовал; так пронзительно, что каждый по очереди вздрогнул от новой и почти невыносимой боли. "С вами, доктор Хилтон, будет гораздо хуже. Ибо вы должны научиться использовать почти все части вашего ума, сознательного и бессознательного. Это должно быть так, потому что ты настоящий пейондиксер. Другие просто снабжают энергией, в которой вы сами испытываете недостаток. Вы готовы к ужасному потрясению, сэр?
   "Стрелять."
   * * * *
   На секунду он подумал, что его застрелили ; что у него взорвался мозг.
   Он не мог этого вынести - он знал , что умрет - ему хотелось умереть - что угодно, что угодно, лишь бы покончить с этой невыносимой мукой...
   Это закончилось.
   Побелевший и весь в поту, Хилтон открыл глаза. - Ой, - заметил он в разговоре. "Что дальше?"
   "Вы овладеете энергией, которую предлагают ваши друзья. Вы свяжете их со своими и сформируете целое в безразмерную сферу чистой контролируемой, управляемой энергии. И помимо того, что вы являетесь связывающей силой, сплоченностью, вы также должны быть капитаном, пилотом, астрогатором и самим чрезвычайно сложным компьютером".
   - Но как я могу... Ладно, черт возьми. Я буду !"
   "Конечно, сэр. Помните также, что после того, как соединения сделаны, я могу очень немного помочь, потому что мой пейондикс ничто по сравнению с вашим слиянием восьми. Теперь, чтобы собрать энергии и соединить их, вы все вместе будете отрицать существование всей совокупности реальности, какой вы ее знаете. Расстояние не существует - каждая точка достижимой вселенной совпадает с любой другой точкой, и эта общая точка находится в центре вашего внимания. Вы можете быть и на самом деле находитесь где угодно или везде одновременно. Время не существует. Космоса не существует. Непрозрачности не существует; все совершенно прозрачно, однако каждая молекула вещества воспринимаема в своем отношении к любой другой молекуле в космосе. Чувств не существует. Зрение, слух, вкус, осязание, обоняние, сатура, эндовикс - все это части единого великого чувства пейондикса. Я веду каждого из вас семерых - ближе! крепче! там! Возьмите это, сэр, и, когда вы будете работать со Стреттами, вы должны ясно зафиксировать, что времени не существует. Вы должны работать за миллионные доли микросекунд, а не за минуты, потому что их разум обладает огромной силой. Реальности не существует! Сжимайте его сильнее, сэр. крепче! уже! круглее! там! погоди! Реальности не существует - расстояния не существует - есть все возможные точки... Замечательно! "
   Тулий выкрикнул слово и мысль: "Прощай! Удачи!"
   VIII
   Хилтону не нужно было вести пейондикс-луч на планету Стретт; это уже было. А еще был чудовищный Первый Лорд-Мыслитель Зояр.
   В этот разум вспыхнул его многогранный разум, каждый член которого реагировал на его волю так же, как и его собственные пальцы, - на самом деле, почти бесконечно больше, потому что для передачи сообщений по нервам требуется огромное количество времени.
   Этот ужасный разум сканировался клетка за клеткой. Затем, по прошествии, казалось, нескольких часов, когда начал вяло формироваться щит, Хилтон переместила свой зонд в разум Второго Мыслителя, некоего Лорда Иноса, и поглотила все, что знала. Затем, просматривая умы всех остальных Мыслителей, он изучил всю планету Стреттов, фут за футом, и все, что на ней находилось.
   Затем, когда миссия была выполнена, Хилтон снова обратил внимание на свой офис, и мульти-разум развалился. Открыв глаза, он услышал крик Тули: "...Удачи!"
   - О, ты все еще здесь, Тули? Как долго нас не было?"
   - Примерно одна и одна десятая секунды, сэр.
   "КАКИЕ!"
   Беверли Белл в объятиях Франклина Пойнтера тихонько потеряла сознание. Сандра пронзительно взвизгнула. Четверо мужчин уставились на него выпученными глазами. Темпл и Тедди, как бы по общей мысли, уткнулись лицом в мускулистые плечи.
   Хилтон выздоровела первой. - Так вот что такое пейондикс.
   - Да, сэр... то есть нет, сэр. Нет, я имею в виду да, но... - Тули замолчала, облизывая губы в этом особенно человеческо-женском жесте неуверенности.
   "Ну, что ты имеешь в виду? Это либо есть, либо нет. Или это обязательно так?"
   - Не совсем так, сэр. То есть начинался как пейондикс. Но стало что-то другое. Даже самый могущественный из старых Учителей - никто - никогда не создавал и не мог создать такую силу. Или справиться с этим так быстро.
   "Ну, с семью лучшими умами Терры и..."
   "Чип-чоп по болтовне!" - резко сказал Карнс. "Что я хочу знать, так это то, что мне приснился кошмар. Может ли существовать гонка , которую я видел? Так совершенно дико - безжалостно - безжалостно! Настолько лишенный всякого человеческого следа и настолько одержимый идеей уничтожения всех остальных рас в Галактике? Черт возьми, это просто не имеет смысла!"
   Глаза перебегали с глаз на глаза на глаза.
   Все видели одни и те же неописуемо ужасные, бездонно жестокие вещи. Качества и количества, побуждения и побуждения, которые никакие слова на любом языке не могли бы даже начать изображать.
   - Кажется, нет, но он есть. Тедди Блейк безнадежно покачала головой.
   Большой Билл Карнс, все еще трясущиеся руки, закурил сигарету, прежде чем снова заговорил. "Ну, я никогда не был сторонником геноцида. Но я считаю, что стретты - это та раса, без которой галактика может обойтись.
   "Чертовски лучше без него", - сказал Пойнтер, и все согласились.
   - Дело в том, что мы можем с этим поделать? - спросил Кинкейд. "Первое, что я бы сказал, это посмотреть, сможем ли мы сделать это - что бы это ни было - без помощи Тули. Давай попробуем? Хотя мне, например, не хочется делать это сразу".
   - Я тоже. Беверли Белл подняла правую руку, которая неудержимо дрожала. "Я чувствую себя так, словно сорок восемь часов подряд боролся с волнами, ветром и приливом без еды, воды и прикосновения. Может быть, примерно через неделю я буду готов к еще одной попытке. Но сегодня - ни единого шанса!
   "Хорошо. Скат, все вы, - приказал Хилтон. "Отдохни остаток дня и отдохни. Наденьте свои мыслеэкраны и впредь не снимайте их ни на секунду. Эти стретты - крутые парни.
   Сандра ушла последней. - А вы, босс? - спросила она многозначительно.
   - Мне есть над чем подумать.
   - Я останусь и помогу тебе подумать?
   "Еще нет." Он покачал головой, нахмурился, а затем усмехнулся. - Видишь ли, цыпочка, я еще даже не знаю, о чем мне придется думать.
   - Немного неясно, но я понимаю, что вы имеете в виду - я думаю. Удачи, шеф.
   * * * *
   В своем подземном святилище на далеком Стретте двое глубочайших мыслителей этой ужасно нечеловеческой расы мысленно хладнокровно совещались.
   - Мой разум был ограблен, Инос, - резко просиял Первый Лорд-Мыслитель Зояр. "Несмотря на чрезвычайно высокую реактивность моего щита, некоторая информация - я не знаю, сколько - была получена. Оператор был одним из людей того корабля.
   "Я тоже почувствовал, как в голове что-то дергается. Но эти люди не могли пейондире, Первый Лорд.
   "Будь логичен, дурак! При этом контакте, за которым вы допустили ошибку, не следя постоянно, им удалось скрыть от вас свои настоящие способности".
   "Это может быть правдой. Наши предки ошиблись, записав, что все эти слабые и робкие люди были убиты. Эти преступники, вероятно, их потомки, вернувшиеся, чтобы вернуть свой прежний мир".
   "Вероятность должна быть оценена и рассмотрена. С помощью людей или не с помощью людей оманы уничтожили большую часть нашей оперативной группы?
   "Весьма вероятно, но невозможно оценить с имеющимися данными".
   "Получите больше данных сразу. Этот момент должен быть и должен быть полностью оценен и полностью рассмотрен. Вся эта ситуация невыносима. Это должно быть смягчено".
   - Верно, Первый Лорд. Но теперь каждый оператор и операция тщательно проверяются. О, если бы я только мог пойти туда сам..."
   "Стой, дурак! Твоя мысль совершенно нелояльна и ненавязчива.
   - Верно, о Первый Лорд-Мыслитель Зояр. Я немедленно уберу свое недостойное "я" с этого плана существования".
   "Вы не будете! Я отменяю этот обычай. Нас пока слишком мало. Слишком многие не смогли адаптироваться. Кроме того, как Второй Мыслитель, ваша смерть на этот раз будет немного вредной для некоторых дел, которые сейчас находятся в работе. Я сам, однако, убью непригодных. С этой целью повторяйте Слова под моим пейондирингом".
   "Я Стретт. Я посвящу каждую йоту своих умственных и физических сил продвижению Великого Плана. Я есть и останусь Стреттом".
   "Ты веришь в Слова".
   "Конечно, я верю в них! Я знаю , что еще через несколько сотен тысяч лет мы избавимся от материальных тел и станем непобедимыми и неуязвимыми. Затем идет Завоевание Галактики... а затем Завоевание Вселенной!"
   - Тогда хватит в твоей жизни этих слабых и трусливых ропотов! А как насчет твоего конструктивного мышления?"
   "Программирование должно быть таким, чтобы исключить задержку во времени. Мы должны оценить уже упомянутые факторы и многие другие, такие как реактивация космического корабля, который так давно считался уничтоженным. Рассмотрев все эти оценки, я разработаю Малый План по уничтожению этих оманцев, которым мы позволили существовать на милость, а вместе с ними и этот корабль презренно вмешивающихся людей".
   "Это нормально." Разум Зояра кипел злобной яростью, совершенно недоступной человеческому разуму. - И с этой целью?
   "Для этого мы должны еще больше усилить нашу программу получения данных. Мы должны пересматривать наши мехи в свете каждого нашего технологического прогресса в течение многих тысяч циклов, прошедших с момента последней такой модификации. Каждый наш инструмент силы, нападения и защиты, должен быть доведен до теоретического предела возможностей".
   - А что касается Великого Мозга?
   "Я не смог ничего придумать, Первый Лорд, чтобы добавить к обязательствам, которые вы уже изложили".
   - Не ожидали, что вы это сделаете. Теперь: это ваша последняя мысль, что эти незваные гости на самом деле являются потомками тех презираемых людей, что были так давно?
   "Это."
   "Это тоже мое. Итак, я возвращаюсь к своей работе над мозгом. Вы примете все необходимые меры. Используйте каждую хитрость интеллекта и изобретательности и каждый наш ресурс. Но уменьшите эту невыносимую неприятность, и скорее.
   - Будет сделано, Первый Лорд.
   * * * *
   Второй Мыслитель отдавал приказы. Началась бешеная круглосуточная деятельность. Сотни мехов оперировали мозгом сотен других, которые, в свою очередь, воздействовали на операторов.
   Затем все эти мозги, заряженные технологическими достижениями многих тысячелетий, объединенными сотнями, неустанно приступили к работе. Тысячи рабочих роботов были построены и пущены в ход при строительстве более крупных и мощных космических кораблей.
   Как уже говорилось, эти боевые скелеты Стреттов управлялись их собственными встроенными механическими мозгами, которые были запрограммированы только на простейшие боевые маневры. Со всем необычным нужно было обращаться дистанционно, с помощью специализированных мехов на их пульте управления длиной в две мили.
   Теперь это нужно было изменить. Программирование должно было быть настолько совершенным, чтобы боевой корабль или сама ракета могли справиться почти с любой ситуацией - мгновенно.
   Стретты знали , что они самая могущественная, самая высокоразвитая раса во вселенной. Их наука была высшей во вселенной. Следовательно, если каждая операционная единица доведена до полных возможностей этой науки, этого будет более чем достаточно. период.
   Эта работа, хотя и требовала много времени, была намного проще, чем задача, которую Первомыслитель поставил перед собой на гигантском компьютере-плюсе, который Стретты называли "Великим мозгом". В своем заявлении Первый Лорд Зояр сказал:
   "Задание: построить машину, которая будет обладать следующими способностями: во-первых, содержать и сохранять все знания и информацию, поступающие в нее, сколь бы велики они ни были. Во-вторых, чтобы кормить себя дополнительной информацией, пейондиринг всех планет, где бы ни располагалась разумная жизнь. В-третьих, мгновенно вызывать любую и всю информацию, относящуюся к любой проблеме, которую мы можем ей дать. В-четвертых, комбинировать и рекомбинировать любое количество элементов, необходимых для формирования новых концепций. В-пятых, формулировать теории, проверять их и делать выводы, полезные для нас в любом вопросе в работе".
   Следует заметить, что эти характеристики отличаются в одном важном отношении от характеристик Eniac и Univac с Земли. Поскольку мы, жители Земли, не можем пейондире, мы не ожидаем такой способности от наших компьютеров.
   Стретты смогли и сделали.
   * * * *
   Когда Сандра вернулась в офис в пять часов, она обнаружила, что Хилтон все еще сидит там, почти в той же позе.
   "Выходи из этого, Ярве!" Она щелкнула пальцем. "Так много из этого просто чертовски много".
   - Ты так прав, дитя. Он встал, потянулся и изо всех сил стряхнул с себя скверное настроение. "Но мы столкнулись с чем-то, что действительно является чем-то, и я не имею в виду случайно".
   - Насколько хорошо я знаю. Она обняла его, быстро и крепко обняла. - Но в конце концов, тебе не обязательно решать это сегодня вечером.
   - Нет, слава богу.
   - Так почему бы вам и Темпл не поужинать со мной? Или, еще лучше, почему бы нам всем восьмерым не поужинать вместе в этом холостяцком раю, который принадлежит вам и Биллу?
   - Было бы весело.
   И это было.
   Беверли Белл также не понадобилась неделя, чтобы оправиться от "Испытания восьми". На следующий вечер она сама предложила команде сделать еще один снимок этой совершенно фантастической terra incognita множественного разума, какой бы тряской она ни была.
   - Но ты уверен, что сможешь принять его снова так скоро? - спросил Хилтон.
   "Конечно. Я как та знаменитая гангстерская шлюха, знаете, у которой синяки легко наносятся, но быстро заживают. И я хочу знать об этом так же много, как и все остальные".
   На этот раз они могли сделать это без помощи Тули. Рычаг довольно защелкнулся и мгновенно сжался до точки. Хилтон подумал о Терре, и вот она; полный размер, но занимающий только один бесконечно малый участок безразмерной точки. Многоразумный посетил родственников всех восьми, но не смог установить разумный контакт. Во сне вызывал приятные сны; если бодрствовать, приятные мысли о любимом человеке так далеко в космосе; но это было все. Он посещал медиумов в трансе и других состояниях - многие из которых, что теперь неудивительно, были подлинными, - с которыми вел осознанные беседы. Однако даже в связи мульти-разум знал, что ни одному из медиумов не поверят, даже если все они одновременно расскажут одну и ту же историю. Мульти-разум внезапно ослаб, и Хилтон вернула его Ардри.
   Беверли чуть не упала. Другие девушки были белыми, трясущимися и дрожащими. Сам Хилтон, такой сильный и суровый, чувствовал себя так, как будто он две недели тяжело работал на каменной куче. Он вопросительно взглянул на Ларри.
   - Счет шесть три восемь секунд, сэр, - сказал оманец, поднимая миллисекундный таймер.
   - Как ты это объяснишь ? - спросил Карнс.
   "Боюсь, это означает, что без поддержки Омана нам не повезло".
   * * * *
   У Хилтона были и другие идеи, но он не озвучивал их до следующего дня, когда отдохнул и остался с Ларри наедине.
   "Значит, углеродные мозги этого не выдержат. Одна секунда такого дерьма убила бы нас всех восьмерых. Почему? У Мастеров были такие же мозги, как у нас".
   - Не знаю, сэр. Это что-то совершенно новое. Ни один Мастер или группа Мастеров никогда не создавали такой силы. Я с трудом могу поверить, что такая сила возможна, даже несмотря на то, что я ощутила ее дважды. Возможно, за прошедшие поколения ваши индивидуальные силы, никогда не объединенные и не контролируемые, развились до такой степени, что ни один человек не может справиться с ними в слиянии.
   - И никто из нас никогда ничего не знал ни об одном из них. Я много думал. Мастера обладали качествами и способностями, ныне неизвестными никому из нас. Почему? Вы, оманцы, - и стретты тоже - думаете, что мы потомки Мастеров. Может быть, мы. Вы думаете, что они изначально пришли с Арта - Земли или Терры - в Арду. Это объясняет наши легенды о Му, Атлантиде и так далее. Поскольку Арду находился в пределах досягаемости пейондикса от Стретта, Стретты напали на него. Они убили всех Мастеров, думали они, и сделали планету непригодной для любой жизни, даже для своей собственной. Но один корабль Мастеров сбежал и прибыл сюда, в Ардри, далеко за пределы досягаемости Пейондикса. Они остались здесь надолго. Затем по той или иной причине - которая может быть где-то в их записях - они ушли отсюда, полностью намереваясь вернуться. Кто-нибудь из вас, оманцев, знает, почему они ушли? Или куда они пошли?
   "Нет, сэр. Мы можем прочитать только самые простые из записей Мастеров. Так устроены наши мозги, сэр.
   "Я знаю. Они типа. Однако теперь я подозреваю, что ваше мышление изменилось на противоположное. Давайте перевернем это. Скажем, Мастера пришли не с Терры, а с какой-то другой планеты. Скажи, что они ушли отсюда, потому что вымирали. Были, не так ли?
   "Да сэр. С каждым столетием их число становилось все меньше и меньше".
   "Я был в этом уверен. Они совершали расовое самоубийство, позволяя вам, оманцам, делать все, что должны были делать они сами. Наконец они увидели правду. В отчаянной попытке спасти свою расу они ушли, оставив вас здесь. Вероятно, они намеревались вернуться, когда набрались достаточно смелости, чтобы поставить вас, оманцы, на то место, где вам и место...
   - Но они всегда были Мастерами, сэр!
   "Они не были! Они были безнадежно порабощены. Подумай об этом. Во всяком случае, скажем, они отправились на Терру отсюда. Это все еще объясняет легенды и так далее. Однако они зашли слишком далеко, чтобы восстановиться, и все же у них хватило твердости намерений не создавать там никого из вас, оманцев. Таким образом, их потомки прошли долгий путь вниз по шкале, прежде чем они начали работать обратно. Это имеет для вас смысл?"
   - Это многое объясняет, сэр. Это вполне может быть правдой".
   "Хорошо. Как бы то ни было, мы здесь, и столкнулись с состоянием, которое совсем не смешно. Пока мы были вместе, я многому научился, но недостаточно. Прав ли я, думая, что остальные семь мне теперь вообще не нужны, что мои клетки полностью заряжены и я могу справиться один?"
   - Возможно, сэр, но...
   "Я подхожу к этому. Каждый раз, когда я это делаю - до максимальной производительности, конечно, - это получается легче и быстрее, а удары сильнее. Так что в следующий раз, или, может быть, в четвертый или пятый раз, это убьет меня. И остальные семь тоже, если они будут рядом.
   "Я не уверен, сэр, но я думаю, что да".
   "Хороший. Очень, очень приятно". Хилтон встал, сунул обе руки в карманы и прошелся по комнате. - Но разве эту чертову штуку нельзя контролировать? Так или иначе, задушили - задушили - заглушили - заткнули намордник?
   - Мы не знаем никакого способа, сэр. Мастера всегда стремились к большей силе, а не к меньшей".
   "Это имеет смысл. Чем больше мощность, тем лучше, если вы можете с ней справиться. Но я не могу справиться с этим. И команда тоже не может. Так как насчет того, чтобы организовать еще одну команду, в которой не так много драки? Достаточно удара, чтобы выполнить работу, но недостаточно, чтобы иметь неприятные последствия?"
   - Крайне маловероятно, что такая команда возможна, сэр. Если оманец и мог быть сильно смущен, так это Ларри. -- То есть, сэр... Я должен вам сказать, сэр...
   "Вы, конечно, должны. Ты все время тормозил, а теперь застрял. Рассыпать."
   "Да сэр. Тули просил меня не упоминать об этом, но я должен. Когда он организовывал вашу команду, он понятия не имел, что он собирается делать на самом деле..."
   "Давайте говорить на одном языке, хорошо? Скажи "он" и "она". Не "это".
   "Она думала, что настраивает пейондикс, как и все мы, оманцы. Но после того, как она сформировала в вашем уме матрицу пейондикса, ваш ум сам собой начал формировать нечто другое; вещь, которую мы не можем понять. Вот почему она была так чрезвычайно... Я думаю, что "испуганная" может быть вашим термином.
   "Я знал, что что-то кусает ее. Почему?"
   - Потому что это чуть не убило тебя. Вы, возможно, не учли, как это повлияет на всех нас, если какой-нибудь оманец, пусть даже непреднамеренно, убьет Мастера?
   - Нет, я не... Понятно. Значит, она больше не будет играть с огнем, и никто из вас не сможет?
   "Да сэр. Ничто не могло ее заставить. Если бы ее можно было так принудить, мы бы уничтожили ее мозг, прежде чем она смогла бы действовать. Этот мозг, как вы знаете, несовершенен, иначе она не смогла бы сделать то, что сделала. Его давно следовало уничтожить".
   - Никогда не действуй исходя из этого предположения, Ларри. Хилтон задумался на несколько минут. - Простого пейондикса, вроде твоего, недостаточно, чтобы прочитать записи Мастеров. Если бы у меня работали три клетки мозга, я бы попробовал их тогда. Интересно, смогу ли я их прочитать?"
   - У тебя есть все силы старых Мастеров и даже больше. Но вы не должны собирать их снова, сэр. Это означало бы смерть".
   - Но я должен знать ... я должен знать ! В любом случае, тысячной доли секунды будет достаточно. Не думаю, что это сильно повредит мне".
   Он сосредоточился - прочитал несколько футов сверхсекретной плетеной проволоки - и пришел в себя в лазарете " Персея ", где над ним работали два врача; Гастингс, главный медик ВМФ, и Фландрес, хирург.
   - Что, черт возьми, с тобой случилось? - спросил Фландерс. - Ты пытался убить себя?
   - И если да, то как? Гастингс хотел знать.
   "Нет, я пытался этого не делать, - слабо сказал Хилтон, - и, думаю, у меня не более чем получилось".
   "Это было почти самое гладкое бритье, которое я когда-либо видел, когда мужчина проходил. Что бы это ни было, больше так не делай".
   - Не буду, - с чувством пообещал он.
   Когда четыре дня спустя его выписали из больницы, он позвал Ларри и Тали.
   "Следующий раз будет последним. Так что их не будет", - сказал он им. "Но насколько вы уверены, что у некоторых других наших мальчиков или девочек может не хватить всего, что нужно для работы? Достаточно, дядя, но не слишком?
   "Поскольку мы тоже находимся на чужой земле, вероятность исчезающе мала. Однако мы наводили справки и сканировали. Вы были выбраны из всех умов Терры как тот, у кого самое широкое видение, самый большой размах, самое всестороннее понимание. Самый способный к синтезу и соотнесению и так далее".
   "Это печатать большими буквами, но это было более или менее то, что им нужно".
   "Следовательно, вероятность приближается к единице, что любое еще такое невежественное вмешательство, как этот неприятный Тули, почти наверняка приведет к неудаче и смерти. Поэтому мы больше не можем и не будем вмешиваться".
   * * * *
   "Ты прав... Так что я какой-то урод. Может быть, какой-то супер-Мастер, а может, что-то совсем другое. Может быть, дублируется менее смертоносным способом, а может быть, и нет. Очень полезно - я не думаю. Но я также не хочу никого убивать... особенно если это не принесет никакой пользы. Но мы должны что-то сделать ! " Хилтон на несколько минут задумался. - Но мозг Омана выдержит. Как ты сказал нам, Тали, "мозг Ларри очень, очень крепок".
   - В каком-то смысле, сэр. За исключением того, что Учителя были очень осторожны, чтобы сделать физически невозможным для любого Омана пройти очень далеко по этой линии. Только их надзор за моим единственным несовершенным мозгом позволил мне, единственному из нас, сделать это неправильно".
   - Перестань думать, что это неправильно, Тали. Я очень рад, что вы это сделали. Но я не думал ни о каких обычных оманских мозгах... - Голос Хилтон затих.
   - Понятно, сэр. Да, мы можем, используя ваш мозг в качестве Проводника, воспроизвести его в оманском теле. Тогда у вас будут силы и большинство качеств обоих...
   "Нет, ты не видишь, потому что у меня включен экран. Который я сейчас сниму, - он подошел к слову, - поскольку вся планета экранирована и мне нечего от вас скрывать. Тедди Блейк и я оба думали об этом, но мы будем рассматривать это только как крайнюю меру. Мы не хотим жить миллион лет. И мы хотим, чтобы наша раса продолжала развиваться. Но вы, ребята, можете заменить молекулы на основе углерода молекулами на основе кремния так же легко, и чертовски быстрее, чем минеральная вода окаменевает дерево. Что вы можете сделать, чтобы перестроить меня таким образом? И если вы можете сделать любое такое преобразование, что произойдет? Буду ли я вообще жить? И если да, то как долго? Как бы я жил? На что бы я жил? Все в таком духе".
   "Незадолго до отъезда двое Мастеров поработали именно над этим. Тули и я обратили их, сэр.
   - Хорошо - или нет? Как получилось?"
   "Отлично, сэр... за исключением того, что они уничтожили себя. Считалось, что они исчезли".
   "Я не удивляюсь. Ну, если уж на то пошло, я могу сделать то же самое. Тогда ты можешь обратить меня.
   "Да сэр. Но прежде чем мы это сделаем, мы должны сделать достаточно предварительной работы, чтобы быть уверенными, что вам не будет причинен какой-либо вред. Кроме того, будет гораздо больше изменений, чем простая замена".
   "Конечно. Я понимаю это. Просто посмотрите, что вы можете сделать, пожалуйста, и дайте мне знать.
   - Мы так и сделаем, сэр, и большое вам спасибо.
   IX
   Как сообщалось, ни один землянин не может знать, какие исследования проводили Ларри, Тули и другие оманские специалисты или как они пришли к таким выводам. Однако менее чем через неделю Ларри отчитался перед Хилтон.
   - Это можно сделать, сэр, с полной безопасностью. И вы будете жить еще комфортнее, чем сейчас".
   "Сколько?"
   "В среднем будет около пяти тысяч оманских лет - вы не знаете, что оманский год равен одной целых две десятых девять три плюс земные годы?"
   "Я этого не делал, нет. Спасибо."
   "Максимум, чуть меньше шести тысяч. Минимум, чуть больше четырех тысяч. Мне очень жаль, что у нас не было данных, на которых можно было бы основывать более точную оценку".
   "Достаточно близко." Он уставился на Омана. - Вы могли бы также обратить мою жену?
   "Конечно, сэр."
   "Ну, может быть, мы сможем выдержать это, когда привыкнем к этой мысли. Минимум около пяти тысяч земных лет... если не считать несчастных случаев, конечно?
   "Нет, сэр. Никаких происшествий. Ничто не сможет вас убить, кроме полного уничтожения мозга. И даже тогда, сэр, будет образец.
   - Будь я... проклят... - Хилтон дважды сглотнула. - Ладно, давай.
   "Ваши скины будут как наши, поглотители энергии. Ваша "кровь" будет нести заряды энергии вместо кислорода. Таким образом, вы можете дышать или не дышать, как вам угодно. Если вы не хотите иначе, мы продолжим функцию дыхания. Вряд ли стоило бы менять автоматические механизмы, которые теперь им управляют. И вы будете хотеть время от времени говорить. Вы по-прежнему будете наслаждаться едой и питьем, хотя все съеденное будет устранено, как и сейчас, как отходы".
   - Я полагаю, мы бы добавили уранексит в нашу еду. Или пить радиоактивные вещества, или спать под кобальтовыми лампами-60".
   "Да сэр. Ваша семейная жизнь будет нормальной; ваши сексуальные побуждения и удовлетворения одинаковы. Оплодотворение и срок беременности без изменений. Ваши дети будут взрослеть в том же возрасте, что и сейчас".
   - Как вы... о, я понимаю. Вы не изменили бы никаких молекулярных связей или конфигураций в генах или хромосомах".
   - Мы не смогли бы, сэр, даже если бы захотели. Такие замены могут быть сделаны только в точных заменах один на один. В ближайшем будущем вам, конечно, придется очень строго контролировать рождаемость.
   "Конечно, будем. Давайте посмотрим... скажем, мы хотим, чтобы на нашей планете было стационарное население в сто миллионов человек. У каждой пары по двое детей, мальчик и девочка. Родился, когда родителям около пятидесяти... гм-мм. Таким образом, девушки могут иметь сколько угодно детей, пока наше население не достигнет миллиона; затем ударьте по лимиту в два ребенка на пару. Верно?"
   - Примерно так, сэр. А после конвертации вы сами сможете работать на полную мощь своей восьмерки, не уставая. Вы также, конечно, сможете почти мгновенно впитать все знания и способности старых Мастеров".
   Хилтон дважды сглотнул, прежде чем смог заговорить. - Вы бы больше ничего не скрывали, не так ли?
   - Ничего важного, сэр. Все остальное второстепенно и, вероятно, вам известно.
   "Я сомневаюсь в этом. Сколько времени займет работа и сколько уведомлений вам потребуется?"
   - Два дня, сэр. Никаких уведомлений. Все готово."
   Хилтон с мрачным лицом задумался на несколько минут. "Чем больше я об этом думаю, тем меньше это мне нравится. Но, похоже, это вынужденный удар... и Темпл взлетит до небес... и хватит ли у меня мужества сделать это одному, даже если бы она мне позволила... - Он пожал плечами, избавившись от мрачного настроения. - Я найду ее и дам тебе знать, Ларри.
   * * * *
   ОН посмотрел на нее и рассказал ей все. Сказал ей прямо; резко; рисование полной картины угольно-черным цветом с очень небольшим количеством белого.
   "Вот оно, милая. Работы", - заключил он. "У нас не будет десяти лет; у нас может не быть десяти месяцев. Итак, если можно иметь такой мозг, то должны ли мы его иметь или не должны? Я говорю это прямо на ваше усмотрение.
   Лицо Темпл, которое становилось все бледнее и бледнее, теперь было настолько бесцветным, насколько это вообще возможно; болезненная желтизна светлого загара ее кожи, не подкрепленная ни малейшим приливом красной крови.
   Все ее тело было напряжено и напряжено.
   "В этом вопросе есть ужасная ерунда... Я не могу это сделать? Или кто- нибудь еще, кроме тебя?
   "Нет. В любом случае, чья это работа, милая?
   - Я знаю, но... но я знаю, насколько Тули был близок к тому, чтобы убить тебя. И это ничто по сравнению с такой радикальной трансформацией. Боюсь, это убьет тебя, дорогая. И я просто не мог этого вынести !"
   Она бросилась в его объятия, и он утешил ее, как мужчина с горничной.
   - Спокойно, дорогая, - сказал он, как только смог поднять ее залитое слезами лицо со своего плеча. "Я переживу это. Я думал, что вы слышите вопли о том, что вам придется прожить шесть тысяч лет и никогда не вернуться на Терру, если не считать визитов Кью, строго Т, время от времени.
   Она отстранилась от него, отбросила пшеничную швабру и посмотрела на него. - Так вот что ты подумал! Какое мне дело до того, как долго я буду жить, или как, или где, лишь бы это было с тобой? Но что заставляет вас думать, что мы сможем пережить такое ужасное обращение?"
   - Ларри не стал бы этого делать, даже если бы возник какой-либо вопрос. Он не говорил, что это будет безболезненно. Но он сказал, что я буду жить.
   - Ну, он знает, я думаю... надеюсь. Естественный прекрасный цвет Темпл начал возвращаться. "Но понятно, что как только вы выйдете из чана, я сразу же войду".
   - Я не должен был позволять тебе, конечно. Но я не думаю, что смогу справиться с этим в одиночку".
   Это заявление потребовало особого типа конференции, которая заняла немного времени. В конце концов, однако, Темпл ответил на это словами.
   - Конечно, ты не мог, милая, и я бы не позволил тебе, даже если бы ты мог.
   Было несколько вещей, которые нужно было сделать, прежде чем эти два секретных преобразования могли быть сделаны. Был вопрос о свадьбе, которая теперь должна была быть в четыре раза. Пришлось принять меры, чтобы восемь "Больших Колесов" Проекта могли отправиться в медовый месяц одновременно.
   Все это было сделано.
   * * * *
   О самих операциях преобразования говорить больше нечего. Молодожены, покинув корабль и город в пятницу днем, вернулись через неделю после утра следующего понедельника [1] . Восьмерка с радостью в Бакалаврский зал; девушки целуют друг друга и мужчин без разбора и энтузиазма; мужчины охотно сотрудничают.
   Темпл почти не покраснела, настолько она была поглощена попытками выяснить, замечает ли кто-нибудь какие-либо изменения. Казалось, никто не заметил ничего необычного. Итак, наконец, она спросила.
   - Неужели никто из вас не видит ничего другого?
   Остальные шестеро взвыли при этом, а Сандра между хихиканьем и фырканьем сказала: "Нет, дорогая, это ничуть не заметно. Вы действительно думали, что это произойдет?
   Темпл яростно покраснел, и Хилтон тут же пришел на помощь своей невесте. "Отбрось комедию, банда. Мы с ней больше не люди. Мы сделали хороший прыжок к тому, чтобы стать оманцами. Я не мог заставить ее поверить, что этого не видно.
   Это остановило легкомыслие, холодно, но никто из шестерых не мог в это поверить. Однако после того, как Хилтон свернул между пальцами двадцатипенсовый шип в идеальную спираль, и особенно после того, как он и Темпл прожевали и проглотили по кусочку уранексита, оснований для сомнений не осталось.
   "Это все решает... это разрывает все", - сказал тогда Карнс. - Начни все сначала, Ярве. На этот раз мы послушаем.
   Хилтон снова рассказала длинную историю и добавила: "Мне пришлось переработать пару клеток мозга Темпл, но теперь она может читать и понимать записи не хуже меня. Так что я подумал, что займу ее место в первой команде и позволю ей руководить работой во всех остальных командах. Хорошо?"
   - Значит, ты не хочешь, чтобы остальные из нас участвовали в этом. Уравновешенный взгляд Карнса был далек от того, как он смотрел на своего шефа мгновением ранее. "Если и есть что-то во вселенной, о чем я никогда не думал , так это о собаке на сене".
   "Хм? Ты имеешь в виду, что на самом деле хочешь быть... черт возьми, мы даже не знаем, кто мы такие!
   - Я хочу этого, Джарвис. Все мы делаем." Это был, из всех людей, Тедди! "Ни у кого за всю историю не было более пятидесяти лет действительно продуктивного мышления. И только идея иметь достаточно времени..."
   - Постой, Тедди. Используй свой мозг. Мастера не выдержали - они покончили жизнь самоубийством. Как, по-твоему, мы можем добиться большего?"
   "Потому что мы будем использовать наши мозги!" - отрезала она. "Они этого не сделали. Оманцы будут служить нам; и это все , что они сделают".
   "И вы думаете, что сможете воспитать своих детей, внуков и так далее? Иметь мужество, чтобы сопротивляться притяжению такого безбожного наркотика, вызывающего привыкание, как этот оманский сервис?
   * * * *
   "Я в этом уверен." Она утвердительно кивнула. - И мы пропустим всех претендентов через достаточно тонкую сортировку - то есть, если мы когда-нибудь рассмотрим кого-нибудь, кроме наших сотрудников из BuSci. И есть еще одна причина". Она ухмыльнулась, встала, вылезла из комбинезона и позировала в лифчике и трусиках. "Смотреть. Я могу хранить большую часть этого в течение пяти лет. Довольно много для десяти. Затем идет борьба. Как вы думаете, что бы я сделал для способности, когда она начинает становиться морщинистой или дряблой, сдирать все это и надевать новенькое, гладкое? Вы называете это, я сделаю это! Кроме того, мы с Биллом просто и хладнокровно убьем тебя, если ты попытаешься нас не пустить.
   "Хорошо." Хилтон посмотрел на Темпла; она посмотрела на него; оба смотрели на всех остальных. Отвращения не было вообще. Ничего, кроме рвения.
   Темпл взял верх.
   "Я удивлен. Мы оба удивлены. Видите ли, Ярве совсем не хотел этого делать, но пришлось. Я не только не хотел, я был напуган зеленым и желтым от одной только мысли об этом. Но мне тоже пришлось, конечно. Мы не думали, что кто-то действительно захочет. Мы думали, что нас оставят здесь одних. Мы все еще будем, я думаю, когда ты хорошо все обдумаешь, Тедди. Вы просто еще не поняли, что мы даже больше не люди. Мы просто монстры ! Голос Темпл превратился в вой.
   - Я сказал свое слово, - сказал Тедди. - Скажи им, Билл.
   - Позвольте мне сначала сказать кое-что, - сказал Кинкейд. - Темпл, мне за тебя стыдно. Эта линия совсем не похожа на ваше обычное здравомыслие. То, что ты есть на самом деле, - гей-превосходитель . Билл?"
   "Я могу добавить к этому один штрих. Неудивительно, что ты так глупо испугался, Темпл. Совершенно новая концепция, и вы вошли в нее с каменным холодом. Но сейчас мы видим готовый продукт, и он нам нравится. На самом деле, мы пускаем слюни".
   - Я скажу, что мы пускаем слюни, - сказала Сандра. "Я мог делать стойки на руках и вертушки с удовольствием".
   - Давай увидимся, - сказал Хилтон. "От чего мы все получили бы удовольствие".
   "Не сейчас - не хочу задерживаться на этом - но когда-нибудь я просто буду. Бев?
   - Я за - и как ! И разве Бернадин не удивится, - радостно рассмеялась Беверли, - ее шутке о том, что "гонка с целью положить конец всем человеческим расам" сбывается?
   "Я тоже за это на сто процентов", - сказал Пойнтер. "Тебе не приходило в голову, Ярве, что это открывает межгалактические исследования? Нет припасов, которые нужно нести, и много времени и топлива?
   - Нет. Ты прав, Фрэнк. Это может немного снять с него проклятие.
   "Когда некоторым из наших детей исполнится двадцать лет или около того, и они поженятся, я возьму их команду на Андромеду. Тогда мы договоримся о продлении нашего медового месяца еще на неделю, - сказала Хилтон. "Какой будет наша политика? Держите это в секрете некоторое время только с нами восемью или распространите это на остальных?
   - Распространяйте, я бы сказал, - сказал Кинкейд.
   - В любом случае, мы не можем держать это в секрете, - возразил Тедди. "Поскольку Ларри и Тали участвовали во всей сделке, каждый оман на планете знает об этом все. Кто-то будет задавать вопросы, а оманцы всегда отвечают на вопросы и всегда говорят правду".
   * * * *
   - ВОПРОСЫ уже заданы, и на них уже даны ответы, - сказал Ларри, подходя к двери и открывая ее.
   Вбегает Стелла. "Мы слышали ужаснейшие вещи!" Она целовала всех, заканчивая Хилтон, которую схватила за оба плеча. - А правда ли, босс, что вы можете привести меня в порядок, чтобы я жил практически вечно и мог съедать больше одиннадцати калорий в день, не толстея, как свинья? Конфеты, мороженое, пирожные, пироги, эклеры, пирожные с кремом, французская выпечка, сахар и густые сливки в моем кофе...?"
   Вошло полдюжины других, в том числе близнецы Ван дер Моен. Беверли вскрикнула от радости. "Бернадин! Мать расы, чтобы положить конец всем человеческим расам!"
   - Ты свистнул, птичка! Бернадин Кэролед. "У меня будет десять или двенадцать, одна страннее другой. Я сказал вам, что я пророк - я собираюсь вывесить свою гальку. Оптовые и розничные пророчества; специальные цены для больших компаний". Ее голос тонул в общем шуме.
   "Держите его, все!" - кричал Хилтон. "Чип-руби! Прекрати !" Затем, когда шум стих, "Если вы думаете, что я буду рассказывать эту небылицу снова и снова в течение следующих двух недель, вы все сошли с ума. Так что закрой завод и выводи всех отсюда".
   - Не все , Ярве! - отрезал Темпл. "Мы не хотим подонков, и они есть даже в BuSci".
   "Вы так правы. Кто тогда?"
   - Остальные руководители и помощники, конечно... и все лаборантки, и их мужья, и бойфренды. Я знаю, что у них все в порядке. Пока этого будет достаточно, ты так не думаешь?
   "Я думаю;" и за указанными другими были посланы; и прибыл через несколько минут.
   Оманцы принесли стулья, а Хилтон встала на стол. Он говорил минут десять. Затем: "Прежде чем решить, хочешь ты этого или нет, хорошенько все обдумай, потому что это улица с односторонним движением. Фтор не может быть вытеснен. Оказавшись внутри, вы застряли на всю жизнь. Нет пути назад. Я рассказал вам все недостатки и недостатки, о которых я знаю, но может быть намного больше, о чем я еще не подумал. Так что подумайте несколько дней, и когда каждый из вас окончательно примет решение, дайте мне знать". Он спрыгнул со стола.
   * * * *
   Однако ЕГО слушателям не понадобились дни или даже секунды, чтобы принять решение. Прежде чем ноги Хилтон коснулись пола, раздались возгласы единодушного одобрения.
   Он посмотрел на свою жену. - Думаешь, мы сошли с ума?
   "Угу. Ничуть. Алекс был прав. Я буду просто в восторге !" Она восторженно обняла его за локоть. "Как и ты, милый, как только перестанешь смотреть только на черную сторону".
   - Знаешь... может, ты прав? Впервые после "ужасной" трансформации Хилтон увидела, что светлая сторона действительно есть, и начала ее изучать. "С большей частью BuSci - и частью флота, и избранными с Терры - это будет немного потрясающе!"
   "И это возражение о "наркотике, вызывающем привычку" не является непреодолимым, дорогая", - сказала Темпл. "Если молодое поколение начнет ослабевать, мы исправим оманцев. Я бы не хотел их полностью уничтожать, но..."
   - Но как нам установить приоритет, доктор Хилтон? окликает девушка; высокий, эффектный брюнет, лаборант, имя которого Хилтону потребовалась секунда, чтобы вспомнить. "Потянув за соломинку или за волосы? Или играя в кости, или друг в друга, или как?
   "Спасибо, Бетти, вы правы. Сначала Сэнди Каммингс и начальники отделов, затем помощники. Затем вы, девушки, в алфавитном порядке, каждая со своим мужем или женихом.
   - А меня зовут Эймс. О, молодец!"
   - Ларри, пожалуйста, скажи им...
   - Уже есть, сэр. Мы настроены на работу с четырьмя одновременно".
   "Хороший мальчик. Так что бегите все и возвращайтесь к работе, кроме Сэнди, Билла, Алекса и Тедди. Вы четверо идете с Ларри.
   Поскольку новое значение не было пейондикс, Хилтон стал называть его "восприятием", а остальные приняли этот термин как само собой разумеющееся. Хилтон могла пользоваться этим чувством в течение, казалось, лет - а на самом деле длилась целые минуты - без устали и напряжения. Однако ни он, ни оманцы не могли передать свою огромную власть кому-либо другому.
   Как он сказал, он мог бы сделать некоторую переработку; но количество возможных улучшений полностью зависело от того, над чем нужно было работать. Таким образом, Темпл мог покрыть около шестисот световых лет. Позже выяснилось, что остальные члены "большой восьмерки" могли охватывать от ста до четырехсот или около того. Остальные заведующие отделами и помощники оказались еще слабее, и ни один из рядовых так и не смог охватить больше одной планеты.
   Это чувство было не совсем телепатией; по крайней мере, не то, что Хилтон всегда считала телепатией. Однако, во всяком случае, это было больше. Это было объединение всех пяти известных человеческих чувств - и полдюжины неизвестных, называемых в совокупности "интуицией", - в одно сверхчувство, которое было всеобъемлющим и всеинформативным. Если бы он когда-нибудь смог точно узнать, что это такое, и что оно делает, и как оно это делает... но ему лучше перестать заниматься сбором шерсти и вернуться к работе.
   * * * *
   Стретты очень легко лизнули старых Мастеров и намеревались стереть с лица земли оманцев и людей. Они нисколько не сомневались в своей способности сделать это. Может быть, они могли бы. Если Мастера не добились какого-то прогресса, о котором не знали оманцы, они, вероятно, могли бы. Это было первое, что удалось выяснить. Как только они обратятся, он созовет всех экспертов, и они пройдутся по записям Учителей, как доза соли через деревенскую школьную учительницу.
   В этот момент в размышления Хилтон вошла Сотель.
   Он приехал на своем кабриолете, чтобы обсудить с Хилтоном новый флот. Вместо того чтобы быть угрюмым, пессимистичным и предчувствующим, он был бодр и полон энтузиазма. Они перестроили тысячу оманских кораблей. Объединив оманскую и терранскую науку и добавив к практике все, что Первая команда смогла преобразовать, они увеличили мощность на добрых пятнадцать процентов. Семь сотен таких кораблей и все его люди теперь выстроились для защиты вокруг Ардри. Триста человек, укомплектованных оманцами, стояли вокруг Топливного бункера.
   "Почему?" - спросил Хилтон. "Они атаковали Топливный бункер".
   "Угу. Второстепенная цель, - уверенно возразил капитан. "Настоящая атака будет здесь, на вас; штаб и мозги. Тогда топливный бак будет утиным супом. Но больше всего меня порадовало управление. Мужик, ты и представить себе не мог такой контроль! Ни один адмирал в истории не имел такого контроля над десятью кораблями, как я над семью сотнями. Эти оманы распространяют приказы так быстро, что я даже не успеваю их обдумать, а они выполняются. И никаких недоразумений, никаких оговорок. Например, последняя партия - пятнадцать скелетов. далеко; они становятся осторожными. Я просто подумал: "Запереть их и проткнуть" и - В! через! Вне! соско! Пффф! Вот так и так быстро. Никто из них не успел зажечь луч. Такой контроль еще никому и не снился !"
   - Это здорово, и мне это нравится... а ты всего лишь капитан. Сколько кораблей Пятиреактивный адмирал Гордон может отправить в космос?
   - Это зависит от того, что вы называете кораблями. Супер дредноуты, класс Персей , шесть. Линкоров первой линии, двадцать девять. Вторая линия, поменьше и несколько довольно старых, семьдесят три. Считая все вооруженное, что может удерживать воздух, что-то более двухсот.
   "Я думал, что это что-то вроде этого. Хотели бы вы быть пятиреактивным адмиралом флота Адриана Сотель?
   - Я бы не стал. Я терранский флот. Но ты знал это и знаешь меня. Итак, что у тебя на уме?
   * * * *
   ХИЛТОН сказал ему. Я должен записать это на пленку , подумал он про себя, и транслировать каждый час в час .
   "Они брали старых Учителей, как подрывающую рыбу в бочке, - заключил он, - и я чертовски боюсь, что они лизнут нас, если мы не будем делать много больших и быстрых шагов. Но беда в том, что я не могу вам ничего сказать - ни одной вещи - ни о какой части этого. Просто невозможно достучаться до тебя, не превратив тебя в то же самое, что и я".
   "Это плохо?" Сотель привык быстро принимать важные решения. "Давайте возьмем".
   "Хм? Шкипер, вы понимаете, что это значит? Если вы думаете, что они позволят вам уйти в отставку, забудьте об этом. Тебя распнут, заклеймят как предателя и бог знает что еще.
   "Верно. Как насчет тебя и твоих людей?
   "Ну, как гражданские, будет не так плохо..."
   "Черт возьми, этого не будет. Каждый мужчина и женщина, которые останутся здесь, будут навсегда отмечены как самые черные предатели, которых старая Терра когда-либо опозорила, породив".
   - В этом ты прав. Нам всем придется взять с собой наших родственников - по крайней мере, тех, о ком мы много думаем.
   "Определенно. А теперь посмотри, что ты можешь сделать, чтобы заставить меня пройти через твою мельницу.
   Воспользовавшись своим авторитетом, Хилтон заставил Сотель пройти через "Консерваторию" во второй обработанной партии. Затем, объединив разумы с капитаном, он блеснул их совместным вниманием в Зале Рекордов. В правую комнату; в правую грудь; вдоль миль и миль плетеной проволоки, несущей некоторые из самых глубоких военных секретов древних Учителей.
   Затем:
   "Теперь вы немного об этом знаете, - сказал Хилтон. "Может быть, тысячная часть того, что нам нужно, прежде чем мы сможем взять Стреттов, поскольку их придется взять".
   Несколько секунд Сотель не мог говорить. Затем: "Мой... Боже. Я понимаю что ты имеешь ввиду. Ты прав. Оманцы никогда не смогут попасть на Терру; и ни один землянин не может прийти сюда, кроме как остаться здесь навсегда.
   Затем они вдвоем отправились в космос, к флагманскому кораблю, который назвали " Орион ", и вызвали шестерых командиров.
   - Что это за бессмысленный идиотизм, который мы получили, Ярве? - спросил Эллиот.
   Хилтон смотрела на всех шестерых с притворной неприязнью. "Вы, шестеро, ребята, - самая упрямая кучка скептиков, которая когда-либо терпела неудачу", - бесстрастно заметил он. - Так что не стоит тебе ничего рассказывать - пока. Шкипер и я сначала покажем вам кое-что. Уведи ее, Скип.
   " Орион " улетел в межпланетном полете, и в течение нескольких часов Хилтон и Сотель работали над перемонтажом и практическим восстановлением двух устройств, к которым никто, ни Оман, ни человек, не прикасался с тех пор, как " Персей " приземлился на Ардри.
   - Что вы... Я не понимаю, что вы делаете, сэр, - сказал Ларри. Впервые с тех пор, как Хилтон его знала, разум оманца был сбит с толку и неуверен.
   - Я знаю, что нет. Это что-то из сверхсекретного материала Мастера. Может быть, когда-нибудь мы сможем переработать ваш мозг, чтобы принять это. Но это будет не скоро".
   Икс
   " Орион " висел в космосе, в паре тысяч миль от астероида, средний диаметр которого составлял примерно милю. Хилтон выпрямилась.
   "Поместите фильтры Triple X Black на свои тарелки и наблюдайте за этим астероидом". Командиры так и сделали. "Готовый?" он спросил.
   "Готово, сэр".
   Хилтон не пошевелил ни мускулом. На самом деле ничего не двигалось. Тем не менее произошло неподвижно извивающееся и ползучее искажение корабля и всего в нем, сопровождаемое ощущением, которое просто не поддается описанию.
   Это не было похоже на вход в субэфир или выход из него. Это даже отдаленно не походило на космическую болезнь, или морскую болезнь, или на свободное падение, или на что-то еще, с чем когда-либо сталкивался землянин.
   И астероид исчез.
   Он исчез в неистово раскаленном, яростно пиротехническом, жадно расширяющемся атомном огненном шаре, который за секунды, казалось, заполнил половину пространства.
   После многовековых минут самой ужасающей разрушительной ярости, которую когда-либо видел человек, ужасная штука угасла, и Хилтон сказал: " Это был просто фейерверк. Всего лишь слабая имитация детонатора первой ступени для того, чтобы взломать наземные экраны Стреттов. Если бы мы со шкипером потратили время на то, чтобы отвести корабль в магазины и хорошенько все обработать, мы могли бы устроить шоу. Было ли этого достаточно, чтобы вы, железные головы, были готовы слушать с открытыми ушами и закрытыми ртами?
   Они были. Настолько, что даже Эллиот не открыл рта, чтобы сказать "да". Они просто кивнули. Затем снова - в последний раз, как он надеялся! - Хилтон высказал свое мнение. Реакция была быстрой и энергичной. Только Сэм Брайант, один из самых верных союзников Хилтон, вообще не проявлял неуверенности.
   "Я замужем всего полтора года, а ребенок должен был родиться около месяца назад. Насколько ты уверен, что сможешь заставить старого Гордона сидеть смирно, чтобы мы снимали сливки с Терры и привозили сюда?
   "Дорис Брайант, сливки Терры!" Эллиот усмехнулся. " Какой скромный стал наш Самуил!"
   "Ну, черт возьми, она!" Брайант настаивал.
   "Окей, да, - согласилась Хилтон. - Но либо мы получим наших людей, либо Терра не получит свой уранексит. Это сработает. В отдаленном случае, когда это не так, мы можем прикрутить еще более крепкие винты. Но ты пропустил главное, Сэм. А что, если Дорис не хочет жить пять тысяч лет и у нее аллергия на превращение в монстра?
   "Хм; вам не нужно беспокоиться об этом". Сэм отмахнулся от этого аргумента взмахом руки. "Покажите мне девушку, которая не хочет вечно оставаться молодой и красивой, и я дам вам квадрат. Ну давай же. Что нас держит?"
   * * * *
   " Орион " несся сквозь пространство обратно к Ардри, и Хилтон, пораженный внезапной мыслью, повернулся к капитану.
   "Шкипер, почему бы не заблокировать топливный бак? Прекратить подачу топлива Стреттам?
   - Я думал о тебе лучше, чем это, сынок. Сотель печально покачал головой. - Это было первое, что я сделал.
   "Ой. Может быть, вы тоже намного опередили меня в том, что мы должны переехать в Топливный бункер, замок, приклад и ствол?
   "Никогда не думал об этом, нет. Может быть, тебя стоит спасти, в конце концов. После конверсии, конечно... Да, будет три больших плюса.
   "Четыре".
   Сотель поднял брови.
   "Одна, только одна планета, которую нужно защищать. Во-вторых, это самозащита от внезапных посадок. Ничто отдаленно человеческое не может приземлиться на него, кроме как в тяжелых свинцовых доспехах, и даже в них может оставаться здоровым всего несколько минут.
   "Исключение в городе. омлю. Это слабое место, и оно станет точкой атаки".
   "Угу. Отключите дезактиваторы, и через пять часов будет так же жарко, как и на остальной планете. В-третьих, не было бы межзвездной линии снабжения, которую Стретты могли бы перерезать. В-четвертых, окружающая среда соответствует нашему новому телосложению намного лучше, чем любая нормальная планета".
   - Это то, о чем я не подумал.
   - Думаю, мне стоит бросить беглый взгляд на Стреттов - о-о; они проверили всю свою планету. Ну, это мы тоже можем сделать, конечно".
   "Как вы собираетесь подбирать и отбраковывать кадры? Похоже, все хотят остаться. Даже мужчины, чья главная цель в жизни - сесть на мель и напиться. Оманы вообще слишком хорошо с ними справляются, и похмелья не бывает. Я гладкий, я не в твоих ботинках.
   "Вы можете быть в этом по уши, шкипер, так что не смейтесь слишком рано".
   Хилтон уже посвятил много времени проблемам отбора; и всю дорогу до Ардри он ни о чем другом не думал. И в течение нескольких дней после этого он проводил конференции с небольшими группами и проводил определенные исследования.
   * * * *
   БАД Кэрролл из социологии и его помощница Сильвия Банистер женаты уже несколько недель. Хилтон созвал их вместе с Сотеллом и Брайантом из военно-морского флота на конференцию с "Большой восьмеркой".
   "Чем больше я изучаю эту штуку, тем меньше она мне нравится", - сказал Хилтон. "С цивилизацией, в которой нет ни правительства, ни полиции, ни законов, ни средств обмена..."
   - Нет денег ? - воскликнул Брайант. - Как же тогда старый Гордон будет платить за свой уранексит?
   "Он получает его бесплатно", - категорично ответила Хилтон. "Если кто-то может получить все, что захочет, просто захотев этого, что толку в деньгах? Теперь, вспоминая, как долго нам предстоит жить, с чем мы столкнемся, что Учителя потерпели неудачу и т. д., становится ясно, что первичным принципом, который мы должны выбрать, является стабильность. У нас, двенадцати человек, по психодинамическим измерениям самые высокие рейтинги стабильности.
   - Ты уверен, что мне здесь место? - спросил Брайант.
   "Да. Вот три списка". Хилтон раздавал бумаги. - В списке с пометкой "ОК" перечислены те, в ком я уверен, - те, кого мы сейчас обращаем, и их жены, и все, что есть на Терре. Перечислите имена "NG", которые, как я знаю, нам не нужны. Список "X" - около тридцати процентов - находится между ними. Мы должны принять решение по списку "Х". Итак, я хочу знать, кто будет играть Бога. Я не. Сэнди, ты?
   - Боже мой, нет! Сандра вздрогнула. - Но, боюсь, я знаю, кому придется. Извините, Алекс, но это должны быть вы четверо - психология и социология.
   Шесть голов кивнули, и все четверо обменялись мыслями. Темпл облизнула губы и кивнула, и Кинкейд заговорил.
   - Да, боюсь, это наш ребенок. Очень сильно опираясь на Темпл, мы можем это сделать. Помнишь, Ярве, что ты говорил о непреодолимой силе? Нам это понадобится.
   - Как я уже сказал однажды, миссис Хилтон, я очень рада, что ты с нами, - сказала Хилтон. - Но насколько ты уверен, что даже ты сможешь выстоять под грузом?
   "Один я не смог. Но не стоит недооценивать госпожу. Кэрролл и гг. Вместе и с такой целью, я уверен, мы сможем".
   * * * *
   ТАКИМ ОБРАЗОМ, после того как четыре пятых членов его собственной группы и сорок один моряк были обращены в христианство, Хилтон созвал вечернее собрание всех новообращенных. Ларри, Тули и Джавви были единственными присутствующими оманцами.
   "Конечно, вы все знали, что когда-нибудь мы переедем в Топливный бункер, - начала Хилтон. "Теперь я могу сказать вам, что мы, те, кто здесь, - это все, что будет из нас. Мы все отправляемся в топливный бак сразу после этой встречи. Все, что имеет какое-либо значение, включая все ваши личные вещи, уже перевезено. Все Оманы, кроме этих трех, и все Оманские корабли, кроме Ориона , уже ушли.
   Он сделал паузу, чтобы новость дошла до сознания.
   Мысли летели повсюду. Неугомонная Стелла Винг - теперь миссис . Осберт Ф. Харкинс первым дал язык. "Какая замечательная работа! Ведь здесь есть все, кто мне действительно нравится!
   Это мнение было, конечно, единодушным. Иначе и быть не могло. Бетти, бывшая Эймс, кричит:
   "Как вам удалось увести их оманок от Сесила Калторпа и остальной этой цепляющейся за выпивку банды, и при этом они не испортили все шоу?"
   "Некоторые уговоры были необходимы", - признала Хилтон с ухмылкой. "Все, кого здесь нет, заперты во времени в Персее . Время выпуска восемь часов завтра".
   - И они проснутся завтра утром без оманцев? Бернадина откинула назад свою серебристую гриву и рассмеялась. - И ничего, кроме " Персея " ? В каком-то смысле мне жаль, но... может быть, во мне слишком много вонючей крови, но я очень рад, что никого из них здесь нет. Но я хотел бы спросить, Джарвис, или, скорее, вы уже создали новый Консультативный совет?
   - У нас есть, да. Хилтон прочитал двенадцать имен.
   "О, классно. Я не знаю никого, кого бы я предпочел иметь на нем. Но что мне хочется возмущаться, так это называть наш новый родной мир таким ужасным именем, как "Топливный бункер", как если бы это был ящик для дров, или ведерко для угля, или что-то в этом роде. И только подумайте, какие комплексы возникнут у тех супердетей, которых у нас будет так много".
   "Что ты предлагаешь?" - спросил Хилтон.
   - "Ардвор", конечно, - сказала Гермиона, прежде чем сестра успела ответить. - У нас были "Арт", "Арду" и "Ардри", и вы - или кто-то другой - начали называть нас "арданцами", чтобы отличать нас, новообращенных, от землян. Так что давайте продолжать в том же духе".
   На это раздался общий смех, но название было одобрено.
   * * * *
   Около полуночи собрание закончилось, и " Орион " отправился в Ардвор. Он достиг его и резко наклонился вниз. Весь персонал BuSci был в холле и смотрел большое три-ди.
   "Привет! Это не Омлу! - воскликнула Стелла. "Это вовсе не город и даже не в том же месте!"
   - Нет, мэм, - сказал Ларри. "Большинство из вас хотели океан, но многие хотели реку или горы. Поэтому мы разрушили Омлу и построили ваш новый город, Ардане, в месте, где встречаются океан, две реки и гряда гор. Строго говоря, это не город, а место приятной и полезной жизни".
   Космический корабль приближался, низко и быстро, с юга. Налево, на запад, простиралась бескрайняя ширь океана. Справа, миля за милей, возвышались грубые, неровные, зазубренные, частично обшитые деревьями горы, громоздящиеся друг на друга. Непосредственно под мчащимся судном был широкий пляж с белым песком протяженностью десять миль.
   Быстро сбавляя скорость, " Орион " летел прямо на север.
   "Смотреть! Смотреть! Нататорий!" Беверли взвизгнула. "Я знаю, что хотел хорошее большое место для купания, помимо бассейна на заднем дворе и океана, но я никому не говорил строить это - клянусь, я этого не делал!"
   - Тебе не нужно было, детка. Пойнтер обвил рукой ее пышную талию и сжал. "Они знали. И я сам немного подумал в этом направлении. Вот наш дом, на вершине утеса над плавательным бассейном - в него почти можно нырнуть с внутреннего дворика.
   "О, чудесно!"
   Непосредственно к северу от нататора огромная река, названная с первого взгляда "Уайтуотер", устремлялась по своему ущелью в океан; река и ущелье, странным образом напоминающие Колорадо и его Гранд-Каньон. На южном берегу этой реки, в самом ее устье, глядя прямо на этот громадный каньон; на скалистом мысе, возвышающемся над океаном, пляжем и горами, стоял дом. Увидев это, Темпл в экстазе обняла руку Хилтон.
   - Да, это наше, - заверил он ее. "Почти все, что любой из нас когда-либо хотел". Шум был теперь так велик - все узнавали свой и ее дом и восклицали по этому поводу, - что и Темпл, и Хилтон замолчали и просто смотрели, как разворачивается пейзаж.
   За бурным Уайтуотером и в миле дальше к северу горы кончались так резко, как будто их срезали тесаком, и начинались, казалось бы, безграничные просторы безлесных травянистых прерий. И через эту прерию, медленно извиваясь к океану с северо-востока, текла широкая и глубокая река Плэсид.
   Орион остановился . Он начал снижаться вертикально, и только тогда Хилтон увидел космопорт. Он был так огромен, и на нем было так много космических кораблей, что с любого большого расстояния он был фактически невидим! На каждом шестиакровом участке необъятного пространства ровной прерии между Пласидом и горами стоял оманский супердредноут!
   * * * *
   Персонал разделился на пары и направился к шлюзам. Хилтон сказала: "Темпл, есть ли у тебя хоть какие-то сомнения, пусть даже незначительные, насчет того, чтобы Темная Леди постоянно присутствовала в твоем доме?"
   - Ну, конечно, нет, она мне нравится так же, как и тебе. И кроме того, - она хихикнула, как школьница, - даже если она намного красивее меня, у меня есть кое-что, чего у нее никогда не будет... но есть еще кое-что. Я только что успел увидеть это перед тем, как ты заблокировал. Вылейте, пожалуйста".
   - Увидишь через минуту. И она это сделала.
   Ларри, Темная Леди и оманская горничная Темпл Моти стояли возле машины Хилтона - и еще один Оман, невиданный прежде. шесть футов четыре; плечи, едва пробившие дверь; мускулистый, как Атлас и Геракл вместе взятые; кожа блестящая, атласная бронза; волосы колыхающейся массой мерцающего пламени. Темпл остановилась и перевела дыхание.
   - Принц, - выдохнула она с благоговением. "Принц Фив Да Лорми. Лучшая бронза всех времен. Ты сделал это, Ярве. Как ты вообще вытащил его из моих школьных увлечений?
   Все шестеро сели в машину, которая одинаково чувствовала себя как дома и на суше, и на воде, и в воздухе. Меньше чем через минуту они были в Хилтон Хаус.
   Сам дом был круглым. Его гостиная представляла собой огромное стеклянное кольцо, из которого, просто двигаясь вдоль его окружности, можно было получить любой желаемый вид. Пара обошла его один раз. Затем она взяла его за руку и решительно повела к одной из спален в центре.
   "Этот дом слишком велик, чтобы охватить его сразу", - заявила она. "Кроме того, давай наденем купальники и пойдем в Нат".
   В комнате она плотно закрыла дверь перед лицами оманцев и ухмыльнулась. - Может быть, когда-нибудь я и привыкну к тому, что в моей спальне будет кто-то еще, кроме тебя, но пока нет... Ой, ты тоже чешешься?
   Хилтон облез до талии и энергично царапал всю талию под ремнем. - Как сам дьявол, - признал он и уставился на нее. Ибо она, раздетая на три четверти, тоже чесалась!
   - Это началось, как только мы покинули " Орион ", - задумчиво сказал он. "Я понимаю. Эти наши новые шкуры любят жесткое излучение, но не хотят, чтобы их душили, пока они наслаждаются им. Думаю, к завтрашнему дню мы станем колонией нудистов.
   - Я бы выдержал, наверное. Что заставляет вас думать так?"
   - Это то, что я знаю о радиации. Фрэнк мог бы спросить. Однако я подозреваю, что мы будем нудистами, хотим мы того или нет. Пойдем."
   * * * *
   Они поехали на двухместном, оставив оманцев дома. Три четверти персонала валялись на песке или сидели на скамейках у огромного бассейна. Пока они смотрели, Беверли выбежала вдоль трамплинов; проверяя каждую и выбирая самую крутую. Затем она взобралась на верхнюю платформу - на добрых двенадцать футов над доской - и рухнула на сильно обитую поверхность доски. Ноги и спина упрямо согнулись, чтобы выдержать нагрузку, она и доска вместе достигли нижней точки, и, все еще синхронно с ней, она напрягла все свои мышцы, чтобы броситься вверх.
   Она намеревалась подняться на тридцать футов. Но она понятия не имела ни о своей теперешней силе, ни о том, что может сделать эта оманская доска, идеально синхронизированная с этой огромной силой. Таким образом, вместо тридцати футов она поднялась почти на двести; что, конечно, полностью испортило ее предложенные изящные два с половиной.
   В воздухе она отчаянно пыталась занять какое-нибудь приемлемое положение. Потерпев неудачу, она свернулась в плотный клубок прямо перед тем, как ударилась о воду.
   Какой всплеск!
   - Ей это не повредит - ты не сможешь ударить ее дубинкой! - отрезала Хилтон. Он схватил Темпл за руку, когда все бросились к краю бассейна. - Слушай, Бернадина, я об этом и думал.
   Темпл остановился и посмотрел. Близнецы с платиновыми волосами грелись на песке, и везде, где песок касался ткани, ткань исчезала.
   Их скафандры, конечно, с самого начала приближались к минимуму. Теперь Бернадин носила только нейлоновый пучок, ненадежно пристроившийся на одной груди, и часть ленты, которая когда-то была ремнем. Обнаружив катастрофу, она вскрикнула один раз и прыгнула в бассейн, как попало, прикрывая грудь руками и прячась в воде по шею.
   Между тем, невольно ныряльщик всплыл на поверхность, извиняющимся смехом. Удивленная тем, что волосы свисают ей на глаза, она нащупала кепку. Это прошло. Как и ее костюм. Голый как рыба. Она проплыла пару легких гребков, затем остановилась.
   "Откровенный! О, Фрэнк! она позвала.
   "Примерно здесь, Бев." Муж не знал, смеяться ему или нет.
   "Это радиация или вода? Или оба?"
   - Радиация, я думаю. Эти наши новые скины не хотят, чтобы их прикрывали. Но это, вероятно, делает воду довольно хорошей имитацией универсального растворителя".
   "Прощай, одежда!" Беверли перевернулась на спину, осторожно взмахнула руками и одобрительно посмотрела на себя. "В любом случае, я больше не чешусь, так что я очень за это".
   * * * *
   Так арданцы пришли в свой новый родной мир и к жизни, которая должна была быть намного комфортнее и намного счастливее, чем кто-либо из них знал на Земле. Конечно, в тот день было много других сюрпризов; из которых здесь будут упомянуты только два. Когда они, наконец, покинули бассейн, примерно в семнадцать часов по Гринвичу [2] , все были ужасно голодны.
   - Но почему мы должны быть такими? - потребовала Стелла. "Я ел все, что попадалось на глаза, просто для удовольствия. Но теперь я на самом деле достаточно голоден, чтобы съесть лошадь и повозку и погнаться за возницей!"
   "Плавание делает всех голодными, - сказала Беверли, - и я ужасно гладкая , что не изменилась. Ведь иначе я не чувствовал бы себя человеком !
   Хилтон и Темпл пошли домой и долго и очень вкусно ужинали. Принц ждал в Темпле, Темная Леди в Хилтоне; Ларри и Моти запускали синтезаторы на кухне. Все четыре Омана излучали счастье.
   Еще один сюрприз пришел, когда они легли спать. Кровать представляла собой приподнятую платформу из чего-то похожего на бетон и, если не считать сверхъестественного свойства несколько повторять контуры их тел, была почти такой же твердой, как камень. Тем не менее, это была самая удобная кровать, которую они когда-либо имели. Когда они были готовы лечь спать, Темпл сказал:
   "Черт возьми, эти оманы все еще хотят прийти и переспать с нами. В комнате, я имею в виду. И так страдают. Они просто излучают молчаливое страдание и такой покорный упрек. Давайте позволим им войти?"
   - Это зависит только от тебя, милая. Так было всегда".
   "Я знаю. Я думал, что они когда-нибудь бросят это, но я думаю, что они никогда не бросят. Иногда мне все еще хочется создать иллюзию уединения, хотя они знают все обо всем, что происходит. Но мы могли бы впустить их сейчас, пока мы спим, и снова выбросить их, как только проснемся утром?
   "Ты босс." Без дополнительного приглашения четверо оманцев вошли и аккуратно устроились на полу по всем четырем сторонам кровати. Темпл едва успела прижаться к Хилтон, а он крепко обнял ее, прежде чем они оба погрузились в глубокий сон без сновидений.
   * * * *
   В восемь часов утра следующего дня все специалисты собрались у нового Зала Рекордов.
   Это здание, точная копия старого, располагалось на плато в предгорьях к юго-западу от нататориума, в буйной роще, при виде которой Карнс остановился и расхохотался.
   - Я думал, что все видел, - заметил он. "Но желтые сосны, ели, тамарак, яблони, дубы, пальмы, апельсины, кедры, деревья джошуа и кактусы - и это лишь некоторые из них - все растут на одном и том же четверти участка земли?"
   "Просто все, что угодно, - сказала Хилтон. "Но они действительно растут? Или только чистая синтетика? Лейн, Кэти, это твое блюдо.
   "Не так быстро, Ярве; дайте нам шанс, пожалуйста !" Кэтрин, теперь миссис Лейн Сондерс, умолял. Она покачала эффектной головой. "Мы не видим, как вообще могла развиться какая-либо стабильная местная жизнь, если только..."
   "Если только что? Естественная защита? - спросила Хилтон, и Кэти посмотрела на своего мужа.
   - Верно, - сказал Сондерс. "Самые ранние формы жизни должны были развить щит, прежде чем они смогли эволюционировать и стабилизироваться. Следовательно, что бы ни было в нашей коже, это не было триумфом науки Мастера. Они взяли это у Природы".
   "Ой? Ой!" Это были два самых выразительных односложных слова Сандры, за которыми последовал третий. "Ой. Может быть, при этом. Но как ... нет, отменить это .
   - Тебе лучше отменить это, Сэнди. Дайте нам пару месяцев, и, может быть , мы сможем ответить на несколько элементарных вопросов".
   Теперь внутри Зала все команды, от астрономии до зоологии, приступили к работе. Теперь все знали, что искать, как найти и как изучить.
   - Первая команда сейчас не слишком нуждается в тебе, не так ли, Ярве? - спросил Сотель.
   "Не особенно. На самом деле, я просто собирался вернуться к своей работе".
   "Еще нет. Я хочу поговорить с вами", и они долго обсуждали морские дела.
   XI
   Топливная магистраль Стреттов давно была перерезана. Многие грузовые перевозчики Strett были уничтожены. У противника, конечно, был бы очень большой запас топлива. Но не было никакого способа узнать, насколько он велик, сколько военных кораблей он может поставить или как долго он протянет.
   Однако два факта не вызывали сомнений. Во-первых, Стретты строили флот, который, по их мнению, должен был стать непобедимым. Во-вторых, они нападут на Ардан, как только этот флот будет готов. Оставался без ответа вопрос: сколько времени это займет?
   "Поэтому мы хотим получить каждый корабль, который у нас есть. Как много? Пять тысяч? 10? Пятнадцать? Мы хотим, чтобы они были переведены на максимально возможную мощность, как только сможем, - сказал Сотель. "И я хочу выйти туда с моими мальчиками, чтобы разобраться с делами".
   - Ты не собираешься. Ни ты, ни твои мальчики не расходный материал. Особенно ты. Стиснув зубы, Хилтон несколько минут изучала ситуацию. "Нет. Что мы сделаем, так это возьмем твой Оман, Кеди. Мы перенастроим Руководство, чтобы вбить в него все, что вы и военные Мастера когда-либо знали об оружии, вооружении, стратегии, тактике и так далее. И мы добавим все, что я знаю о координации, синтезе и восприятии. Это должно сделать его по крайней мере младшим военным гением.
   "Вы можете сыграть это в пики. Я бы хотел, чтобы ты мог сделать это со мной".
   - Я могу, если ты примешь полную трансформацию Омана. Ничто другое не выдержит наказания".
   "Я знаю. Нет, я не хочу быть гением так сильно".
   "Проверять. И мы возьмем получившегося Кеди и сделаем девять его дубликатов. Каждый из них извлечет урок и извлечет пользу из ошибок, сделанных предыдущими номерами, и примет на себя командование в тот момент, когда его предыдущий номер будет убит".
   - О, значит, вы ожидаете...?
   "Ожидать? нет. Я это чертовски хорошо знаю, и ты тоже. Вот почему все мы, арданцы, будем оставаться на мели. Почему первой задачей Кеди будет сделать тяжелые вещи в Ардане и вокруг него настолько тяжелыми, насколько это возможно. Почему все это будет в круглосуточном режиме. Тогда они могут направить сколько угодно тысяч оманцев на модернизацию всех оманских кораблей, которые вы хотите, и делать все, что вы скажете. Проверьте?"
   Сотель задумалась на пару минут. "Несколько деталей и все. Но это можно исправить по ходу дела".
   Оба мужчины работали тогда почти непрерывно в течение шести полных дней; по истечении этого времени оба испытали огромное облегчение. Они сделали для них все возможное. Теперь оборона Ардвора на полной скорости катилась к своей гигантской цели.
   Затем капитан и директор на двух оманских кораблях с пятьюдесятью людьми и тысячей оманцев прыгнули через океан, опоясывающий мир, к шахте Стреттов. Там они нашли бизнес строго в обычном режиме. Стриптизерши все еще раздевались; шахтерские мехи все еще рычали и рычали, проделывая дюймовые пути вдоль своих геометрически совершенных террас; Маленькие тележки все еще деловито носились между различными горняками и бункерами для хранения. Тот факт, что под рукой было достаточно концентрата, которого хватило бы на сотню лет, не имел никакого значения для этих автоматов; бригада мехов-монтажников строила новые бункеры так же быстро, как заполнялись существующие.
   Поскольку люди теперь понимали все, что происходит, им было несложно остановить всю операцию Стретта в ее следах. Затем каждый мужчина и каждый оманец прыгнули на назначенную ему работу. Через три дня все мехи вернулись к работе. Однако теперь они работали на арданцев.
   Шахтеры вместо концентрата теперь выбрасывали гораздо большие потоки гранулированного уранексита морского стандарта. Перевозчики вместо одногаллонных канистр везли пятитонные бочки. Силосы были неизмеримо больше - тридцать футов в диаметре и возвышались на двести футов над землей. Однако бункеры еще не использовались. Один из двух оманских кораблей был переоборудован в топливозаправщик, и его зияющие трюмы заполнялись первыми.
   " Орион " вернулся в Ардан, и началось восьмидневное ожидание. Впервые за более чем семь месяцев Хилтон нашла время побездельничать; и он, и Темпл, валяясь на пляже или прогуливаясь по горам, в полной мере наслаждались собой и друг другом.
   Однако слишком скоро тяжело нагруженный танкер появился в небе над Арданом. Орион присоединился к нему; и два корабля соскользнули в подпространство на Землю.
   * * * *
   Через три дня Хилтон воспользовался своим восприятием, чтобы разблокировать управляемые мыслью блоки, которые удерживали все органы управления " Персеем " в нейтральном положении. Он сообщил ее офицерам, опубликовав запись публичного выступления, что теперь они могут вернуться на Терру.
   Три дня спустя, за один день до Солнца, Сотелль передала по подкосмическому радио офис пятиреактивного адмирала Гордона. Официальный подчиненный, конечно же, пытался его заблокировать.
   - Заткнись, Перкинс, и слушай, - резко сказал Сотель. - Скажи Гордону, что я привез сто двадцать тысяч двести сорок пять метрических тонн гранулированного уранексита. И если он не окажется на этом луче через шестьдесят секунд, он никогда не получит ни грамма.
   Вошел адмирал, возмущенный почти до апоплексического удара. "Сотель, явись в военный трибунал в..."
   - Не двигайся, Гордон, - рявкнул капитан. В полном изумлении старый Пятиструйный повиновался. "Я больше не терранский флот; больше не подчиняется вашим приказам. Как ни странно, я больше не человек. По причинам, которые я объясню позже всему Консультативному совету, часть персонала проекта Тета Орионис претерпела превращение в форму жизни, способную жить в среде с такой высокой радиоактивностью, что любое человеческое существо может быть убито за десять секунд. При определенных условиях мы бесплатно поставим на условиях FOB Terra или Luna весь уранексит, который может использовать Солнечная система. Условия таковы", и он дал их. "Вы принимаете эти условия или нет?"
   - Я... я бы проголосовал за их принятие, капитан. Но этот вес! Сто двадцать тысяч метрических тонн - невероятно! Вы уверены в этой цифре?
   "Определенно. И это минимум. Ошибка плюс, а не минус".
   "Этот калечащий дефицит мощности действительно закончится?" Впервые с тех пор, как Сотель его знала, Гордон показал, что он не совсем солидное военно-морское начальство.
   "Закончилось. определенно. На пользу."
   "Я бы не только согласился; Я бы поставил тебе памятник. Хотя я не могу говорить от имени Правления, я уверен, что они согласятся".
   "Я тоже. В любом случае, ваше сотрудничество - это все, что требуется для этой первой загрузки". Щепки исчезли с плеч Сотель. - Где вам это нужно, адмирал? Аристарх или Белые Пески?
   "Белые пески", пожалуйста. Хотя может быть некоторая задержка с выпуском его для промышленности..."
   "Пока они выясняют, сколько они могут обложить налогом?" - сардонически спросил Сотель.
   - Что ж, если они не облагают налогом, это будет первое в истории не облагаемое налогом. У вас есть какие-либо возражения против публикации всего этого в прессе?
   "Вовсе нет. Чем сильнее они ударяют по нему и чем шире они его распространяют, тем лучше. Не могли бы вы переключить этот луч на астрогацию, пожалуйста?
   "Конечно. И спасибо, капитан. Увидимся в Уайт-Сэндс.
   Затем, когда светящийся сейчас Гордон исчез, Сотель повернулся к своему посоху. "Фенуэй - Сноуден - вступайте во владение. Лучше перепроверьте микротайминг с помощью Astro. Выведи нас на 24-часовую орбиту над Белыми Песками и задержи нас там. Мы не спустимся. Оставьте нагрузку на удалении, где они хотят".
   * * * *
   Прибытие ардворианского супердредноута " Орион " и UC-1 (уранекситового авианосца номер один) было одним из самых сенсационных событий, когда-либо известных старой Земле. Воздушные и космические корабли отправились к Девяносто тому Эмерджентности, чтобы встретить их. К тому времени, когда UC-1 приближался к своей дистанционно управляемой посадочной спирали, давление небольших кораблей было настолько велико, что все доступные полицейские силы были в отчаянии, пытаясь контролировать его.
   Это было именно то, чего хотел Хилтон. Это сделало возможным совершенно незамеченный запуск нескольких десятков малых судов с самого " Ориона " .
   Один из них совершил очень высокий и очень быстрый полет в Чикаго. Со всеми должными формальностями и под эгидой совершенно аутентичного регистрационного номера он приземлился на О'Хара Филд. Из него вышли одиннадцать глубоко загорелых молодых людей и направились к стоянке такси, где каждый занял свое транспортное средство.
   Сэм Брайант сел в свое такси, назвал номер водителя на Оквуд-авеню в Дес-Плейнс и снова уселся, чтобы просканировать. Ему повезло. Конечно, он пошел бы туда, где она была, но в сложившихся обстоятельствах он мог бы дать ей небольшое предупреждение, чтобы смягчить шок. Она вывела ребенка проветрить на Ривер-роуд и возвращалась. Если такси убьет десять минут или около того, он сможет приехать сразу после нее. Поэтому он остановил такси у будки связи и набрал номер своего дома.
   "Миссис. Брайанта нет дома, но она вернется в полпятого тридцать, - четко сказал прибор. - Не могли бы вы записать для нее сообщение?
   Он нажал кнопку ЗАПИСЬ. "Это Сэм, Долли, детка. Я прямо за тобой. Повернись, почему бы тебе не поздороваться со своим вечно любящим звездным звездным мужем?
   Такси остановилось у тротуара как раз в тот момент, когда Дорис закрыла входную дверь; и Сэм, вручив водителю пятидолларовую купюру, побежал по дорожке.
   Он ждал у самой двери с ключом в руке, пока она опустила ручку коляски, сняла шляпу и по давно установившейся привычке потянулась, чтобы щелкнуть выключателем коммуникатора. Однако при первом же слове она напряглась - замерла.
   Улыбаясь, он открыл дверь, вошел и закрыл ее за собой. Тогда ничто, кроме выстрела из дробовика, не могло отвлечь внимание Дорис Брайант от этого рекордера.
   - Это просто не так, - твердо сказала она инструменту, решительно закрыв оба глаза. "Они заставили его остаться на " Персее " . Его не будет как минимум три дня. Это какое-то кретинское представление о шутке".
   - Не в этот раз, Долли, дорогая. Это действительно я".
   Ее глаза распахнулись, когда она повернулась. "СЭМ!" - вскрикнула она и бросилась на него со всем сдерживаемым пылом и желанием двухсот тридцати четырех тщательно подсчитанных дней без мужа и любви.
   Через какое-то время Сэм подняла ее лицо за подбородок, кивнула на коляску и сказала: "Как насчет того, чтобы представить меня маленькому незнакомцу?"
   " Какой матерью я оказалась! Это было первое, о чем я был в восторге, самое первое, что я увидел тебя! Сэмюэл Джей Четвертый, сегодня семьдесят шесть дней. И так далее.
   В конце концов, однако, гордая молодая мать наблюдала, как слегка настороженный молодой отец нес их первенца наверх; где вместе они уложили его - все еще крепко спящего - спать в его кроватке. Потом они снова оказались в объятиях друг друга.
   * * * *
   Некоторое время спустя она извернулась вокруг его руки и попыталась вонзить пальцы в мышцы его спины. Затем она атаковала его бицепсы и, откинувшись назад, пристально посмотрела на него.
   - Ты - это ты, я знаю, но ты другой. Ни один спортсмен или любой рабочий никогда не сможет получить такие мышцы, как у вас. Не говоря уже о дежурном космическом офицере. И я знаю, что это не болезнь. Ты все время вел себя так, как будто я хрупкая, сделанная из стекла или чего-то в этом роде, как будто ты боялся сломать меня пополам. Так что же такое, милая?
   - Я пытался придумать простой способ сообщить тебе, но не нашел. Я другой. Я в сто раз сильнее любого мужчины. Смотреть." Он перевернул стул, взял одну тяжелую деревянную ножку между большим и указательным пальцами и с легким усилием согнул ее. Нога сломалась с резким выстрелом пистолета, и Дорис от удивления отпрыгнула назад. - Значит, ты прав. Я боюсь не только разорвать тебя надвое, но и убить. И если я сломаю тебе ребра, руки или ноги, я никогда себе этого не прощу. Так что, если я позволю себе на секунду - я не думаю, что сделаю это, но могу, - не ждите, пока вам действительно будет больно, чтобы начать кричать. обещать?"
   "Обещаю." Ее глаза расширились. - Но скажи мне!
   Он сказал ей. Она, в свою очередь, была удивлена, поражена, встревожена, напугана и, наконец, нетерпелива; и она становилась все более и более нетерпеливой вплоть до самого конца.
   - Ты имеешь в виду, что мы... что я останусь такой, какая я есть, на тысячи лет ?
   "Такой, как ты есть. Или другой, если хотите. Если ты действительно имеешь в виду все эти крики о том, что ты слишком большой в бедрах - я думаю, что ты совершенно прав, - ты можешь перестроить себя так, как тебе заблагорассудится. Или меняйте свою форму каждый час в час. Но ты еще не принял мое приглашение.
   "Не говори глупостей". Она снова бросилась в его объятия и прикусила его левое ухо. - Конечно, я бы пошел с тобой куда угодно, в любое время, но это ... но ты уверен, что с Сэмми Смоллом все будет в порядке?
   "Положительно уверен".
   "Хорошо, я позвоню маме..." Ее лицо поникло. "Я не могу сказать ей, что мы их больше никогда не увидим и что мы будем жить..."
   "Тебе не нужно. Она и Поп, а также Ферн и Салли, а также их бойфренды - в списке. Не в этот раз, а через месяц или около того, наверное.
   Дорис просияла, как солнечный луч. - И твоих тоже, конечно? она спросила.
   - Да, все близкие.
   "Чудесный! Как скоро мы уезжаем?"
   * * * *
   В шесть часов утра, через двести тридцать пять дней после отбытия с Земли, Хилтон и Сотель отправились с официальным визитом арданцев в Консультативный совет Терры. Оба были одеты в чрезвычайно тяжелую свинцовую броню, внутренняя часть которой была сильно радиоактивна. Им это было не нужно, конечно. Но это сделало бы всех арданцев чудовищными в глазах терран и скрыло бы тот факт, что любые другие арданцы приземляются.
   Их концерт был в космопорте; не на лимузине, а на пятитонном грузовике, в который они загружались по одному гидравлическим подъемником. Щелкали камеры, суетились репортеры, жужжали трехдиапазонные сканеры. Оба мужчины знали, что один из этих сканеров отчитывается напрямую и только перед Консультативным советом, который, конечно же, никогда ничего не принимал как должное или за чистую монету.
   Их первая остановка была у автомобильных весов, где каждого посетителя взвешивали. Хилтон насчитал четыре тысячи шестьсот пятнадцать фунтов; Сотель, низенький мужчина, весил четыре тысячи сто девяносто. Затем в радиационную лабораторию, где было установлено и доложено, что броня не протекает, что было достаточно разумно, поскольку каждая из них была облицована пластиком Мастерса.
   Затем в обшитые свинцом испытательные камеры, где каждый на короткое время открывал свою лицевую пластину для чувствительного элемента. При этом двухметровые указатели в главной лаборатории с энтузиазмом прошлись по всему диапазону красного цвета и непоколебимо уперлись в упоры.
   Оба арданца ощутили волну шока, изумления, почти неверящего ужаса, которая прокатилась по наблюдавшим за ними ученым и, в несколько меньшей степени (потому что они меньше знали о радиации), по самому Консультативному совету в большой комнате на полпути через город. А из радиационной лаборатории на грузовиках и грузовых лифтах доставили в комендатуру, где заседала коллегия.
   История, которую накануне прислали в Совет в расшифрованном виде, была тем, над чем арданцы трудились несколько дней. Многие факты можно было бы утаить. Однако каждый человек на борту " Персея " соглашался с некоторыми вещами. Действительно, офицеры связи земного корабля, несомненно, уже передали по рации о долголетии, прекрасном здоровье, службе в Омане и многом другом. Следовательно, все подобные вещи должны быть допущены и опровергнуты.
   Таким образом, отчет, хотя и был безупречным, совершенно логичным, совершенно последовательным и, по-видимому, полным, совершенно не понравился Правлению. Это не было предназначено.
   * * * *
   "Мы не можем и не одобряем такого необоснованного фаворитизма", - заявил председатель правления. "Долголетие всегда было главной целью человека. Каждый человек имеет неотъемлемое право на..."
   "Откидной дудл!" Хилтон фыркнул. "Это не трансляция, и эта комната проверена, поэтому, пожалуйста, слезайте с мыльницы. Здесь не нужно говорить как политик. Разве вы не читали параграф 12-А-2, один из многих с пометкой "Совершенно секретно"?
   "Конечно. Но мы не понимаем, как чисто ментальные качества могут иметь какое-либо влияние на чисто физические преобразования. Таким образом, не кажется разумным, что кто-либо, кроме тщательно проверенного персонала, погибнет в процессе. Это, конечно, если вы не рассматриваете преднамеренное, хладнокровное убийство.
   Это остановило Хилтона в его следах, потому что это было слишком близко к истине. Но это не удерживало капитана ни на мгновение. Он привык к смерти во многих ее самых ужасных формах.
   "Есть много вещей, которые ни один землянин никогда не поймет", - мгновенно ответила Сотель. "Разумно это или нет, но именно это и произойдет. И разумно это или нет, но это будет самоубийство, а не убийство. Ни Хилтон, ни я ничего не можем с этим поделать".
   Хилтон нарушил наступившее молчание. "С одинаковой правдой можно сказать, что каждый человек имеет право пробежать милю за четыре минуты или сочинить великую симфонию. Дело вовсе не в правах, а в способностях. В этом случае умственные качества даже более необходимы, чем физические. Вы, как Правление, проделали очень хорошую работу по подбору персонала BuSci для проекта Theta Orionis. Почти восемьдесят процентов из них оказались способными выдержать обращение Ардана. С другой стороны, так поступал лишь очень небольшой процент личного состава ВМФ".
   "В вашем отчете говорится, что оставшийся персонал Проекта не был проинформирован о смертельном аспекте преобразования", - сказал адмирал Гордон. "Почему бы и нет?"
   "Это должно говорить само за себя", - категорически сказал Хилтон. "Они все еще люди и все еще земляне. Мы не посягали и не будем посягать ни на обязанности, ни на привилегии Консультативного совета Терры. Что вы расскажете всем землянам, сколько и как, должны решить вы сами. Это также относится, конечно, и к другим "Совершенно секретным" параграфам отчета, ни один из которых не известен терранам за пределами Совета.
   "Но вы ничего не сказали о методе отбора", - пожаловался другой советник. "Что ж, для этого потребуются все психологи мира, работающие полный рабочий день; непрерывно".
   "Мы сказали, что займемся отбором. Мы именно это и имели в виду, - холодно сказала Хилтон. "Никто, кроме очень немногих избранных, ничего об этом не узнает. Даже если бы это было чистым благословением - а это определенно не так, - хотите ли вы, чтобы все человечество было брошено в такой шум, какой это вызвало бы? Или вполне возможный комплекс расовой неполноценности, который он может вызвать? Не говоря уже о том, сколько лучшей крови Терры ты хочешь высосать, необратимо и навсегда? нет. Мы предлагаем вам нарисовать картину настолько черной, используя Сотель и меня и то, что все человечество только что видело как ужасные примеры, чтобы никто не воспринял это как дар. Заставьте их избегать его, как чумы. Черт, мне не нужно рассказывать вам, на что способны ваши пропагандистские машины".
   * * * *
   Председатель Правления снова поднялся на свою невидимую трибуну. - Вы хотите намекнуть, что мы должны фальсифицировать протокол? - продекламировал он. "Пытаться сделать из сотен очевидцев лжецов? Вы просите нас искажать правду, потворствовать..."
   чем вас не просим !" - отрезала Хилтон. "Нам плевать, чем вы занимаетесь. Просто изучите эту запись со всеми вытекающими отсюда последствиями. Читай между строк. Что касается тех, кто на " Персее ", то никакие два из них не расскажут одну и ту же историю, и ни один из них не имеет даже отдаленного представления о том, что такое реальная история. Лично я не только не хотел становиться монстром, но и отдал бы все, что имел, чтобы остаться человеком. Моя жена чувствовала то же самое. Ни один из нас не обратился бы, если бы в Божьей вселенной существовал другой способ получить уранексит и сделать что-то еще, что просто необходимо сделать.
   - Какие еще вещи? - спросил Гордон.
   - Ты никогда не узнаешь, - тихо ответил Хилтон. "Вещи, которые ни один землянин никогда не узнает. Мы надеемся. Вещи, которые свели бы с ума любого землянина. На некоторые из них намекают - насколько мы осмелились - между строк отчета".
   В отчете Стретты не упоминались. О них и сейчас нельзя было упоминать. Если арданцы смогут остановить их, ни один землянин никогда не узнает о них ничего.
   В противном случае ни один землянин не должен знать о них ничего, кроме того, что он узнает сам перед самым концом. Потому что Терра никогда не сможет защитить себя от Стреттов.
   "Ничто не может свести меня с ума, - заявил Гордон, - и я хочу знать об этом все - прямо сейчас!"
   - Ты можешь сделать одну из двух вещей, Гордон, - с отвращением сказал Сотель. Его ухмылка была отчетливо видна сквозь шестислойное свинцовое стекло с пластиковым покрытием лицевого щитка. "Либо заткнись, либо прими мое личное приглашение приехать в Ардвор и попытаться пройти отжимку. Это приглашение на собственные похороны. Адмирал с пятью реактивными двигателями Гордон, разорванный внутренне в клочья, ничего не ответил.
   - Повторяю, - продолжал Хилтон, - мы ни о чем вас не просим. Мы предлагаем дать вам; бесплатно, но при определенных условиях, всю мощь, которую ваше человечество может использовать. Мы не устанавливаем никаких ограничений по количеству и не предвидимых ограничений по времени. Вопрос только в том, принимаете ли вы условия. Если вы их не примете, мы сейчас же уйдем, и предложение больше не повторится.
   - И вы, я полагаю, возьмете с собой UC-1 ?
   - Конечно нет, сэр. Терре очень нужна энергия. Добро пожаловать на эту единственную партию уранексита, независимо от того, что здесь будет решено.
   - Это один из способов выразить это, - усмехнулся Гордон. - Но правда в том, что ты чертовски хорошо знаешь, что я взорву оба твоих корабля из космоса, если ты хотя бы...
   "Ой, черт подери, Гордон!" - отрезала Хилтон. Затем, когда адмирал начал выкрикивать приказы в микрофон, он продолжил: "Вы хотите, чтобы это было трудным путем, а? Смотрите, что происходит, все вы!"
   * * * *
   UC-1 выстрелил вертикально в воздух. Через его неглубокий плотный слой и в стратосферу и через нее. Земной флот, уже в полной боевой готовности и нацеленный на удар, бросился в атаку. Но авианосец достиг Ориона , и оба ардворианских корабля ждали неподвижно добрых полминуты, прежде чем прибыли боевые корабли Терры и начали палить из всего, что у них было.
   - Фонари и петарды, - спокойно сказала Сотель. "Вы даже не прогреваете наши экраны. Как только ты перестанешь строить из себя дурака, растрачивая таким образом энергию, мы вернем UC-1 туда, где она была, и займемся своими делами здесь.
   "Вы немедленно отдадите приказ о прекращении огня, адмирал, - сказал председатель, - или все остальные немедленно удалят вас из Совета". Гордон в ярости стиснул зубы, но отдал приказ.
   "Если ему еще недостаточно, чтобы убедить его, - предположила Хилтон, - он может послать беспилотник. Мы не хотим никого убивать, понимаете. Один с самым тяжелым экраном, который у него есть - просто посмотреть, что с ним будет".
   "С него достаточно. У остальных из нас было более чем достаточно. Эта выставка была не только неуместной и отвратительной, но и возмутительной!"
   Затем встреча перешла от спора к конструктивному обсуждению, и многие темы были обсуждены. Однако некоторые вопросы были настолько очевидны, что о них даже не упоминалось.
   Таким образом, самоочевидным фактом было то, что ни один землянин никогда не мог посетить Ардвор; ибо показания приборов совпадали с заявлениями отчета о жестокости ардворианской среды, и ни один терранец не смог бы ходить в двух тоннах свинца. И наоборот, для землян было само собой разумеющимся, что ни один арданец не мог посетить Землю, не будучи немедленно узнанным за то, кем он был. Ношение таких доспехов делало их необходимость совершенно очевидной. Никто с " Персея " не мог сказать, что какой-нибудь арданец, поживший на яростно сияющей поверхности Ардвора, не будет столь яростно радиоактивным, как на самом деле показали Хилтон и Сотель, откалиброванные лабораторные приборы.
   Поэтому конференция прошла тихо и сообща до намеченного конца.
   Через минуту после того, как терранский линкор " Персей " вышел в нормальное пространство, " Орион " отправился в подпространство, чтобы вернуться в Ардвор.
   * * * *
   Последние два дня этой семидневной поездки казались самыми длинными из всех, что когда-либо знали Хилтон или Сотель. Подпространственное радио было включено постоянно, и Кеди-Один отчитывалась перед Сотеллом каждые пять минут. Несмотря на то, что Хилтон знал, что главнокомандующий Омана обладает таким же хорошим восприятием, как и он сам, он поймал себя на том, что просматривает тщательно экранированный мир Стреттов сорок или пятьдесят раз в час.
   Однако, несмотря на тревогу и опасения, время тянулось без происшествий. " Орион " появился, направился к Ардвору и приземлился на Ардан-Филд.
   Хилтон, как следует поприветствовав и доложив жене, отправился в свой кабинет. Там он обнаружил, что у Сандры все в порядке, за исключением нескольких кассет, с которыми мог справиться только он. Сотель и его офицеры отправились в новый центр управления, где все шло гладко и намного быстрее, чем Сотель смел надеяться.
   Терранские иммигранты должны были жить в Орионе , конечно, до обращения в арданцев. Конечно, почти в равной степени - поскольку младенец Брайант был единственным младенцем в группе - Дорис и ее Сэмми Смолл, по общему признанию, были в первой группе обращенных. Потому что маленький Сэмми взял штурмом весь женский контингент. Ни у одной оманской женщины не было возможности работать медсестрой, пока рядом была хоть одна из девочек. Что было практически постоянно. Особенно платиновые блондинки-близнецы; уже несколько месяцев Бернадин Брейден и Гермиона Фелгер.
   - А ты сказал, что они такие крутые, - укоризненно сказала Дорис Сэму, кивнув на близнецов. Стоя на четвереньках на полу, лицом к лицу с Сэмми Смоллом между ними, они гортанно рычали друг на друга и тыкались носом в младенца, который наслаждался своей юной жизнью. - Ты не мог бы ошибиться, моя милая, если бы весь Октагон помогал тебе сбиться с пути. Они настолько хороши, насколько могут быть, оба".
   Сэм пожал плечами и ухмыльнулся. Его жена целеустремленно прошла через комнату к игривой парочке и подняла их воображаемую добычу между ними.
   - Прекратите, вы двое, - приказала она, подняв ребенка и посадив его верхом на свое левое бедро. - Ты просто портишь его до чертиков.
   - Ты так думаешь, Долли? Э-э, далеко не так. Бернадина легко поднялась на ноги. Она взглянула на свой подтянутый, подтянутый живот; на котором микрометрически точное топографическое картографирование могло бы выявить незаметную выпуклость. - Просто подожди, пока Джуниор не придет, и я покажу тебе, как по- настоящему избаловать ребенка. Кроме того, куда торопиться?
   "Ему нужен ужин. Витамины и минералы, жесткое излучение и прочее, а потом он пойдет спать. Я не одобряю этот бессонный бизнес. Так что бегите оба до завтра.
   XII
   Как уже было сказано, Стретты со всей силой своего чудовищного, но чрезвычайно способного ума работали над своим Великим Планом; который должен был, по сути, завоевать и либо поработить, либо уничтожить любую другую разумную расу по всей длине, ширине и толщине всего пространства. Для этого каждый отдельный Стретт должен был стать неуязвимым и бессмертным.
   Поэтому в непостижимо далеком прошлом была введена в действие программа селекции и тщательно рассчитанных методов лечения. Математически было очевидно, что результатом этой программы станет раса существ чистой силы - существ, у которых вообще не осталось никаких материальных составляющих.
   Миллиарды и миллиарды Стреттов умерли от этого адского лечения. Но немногие оставшиеся тысячи почти достигли своей возвышенной цели. Еще через несколько сотен тысяч лет будет достигнуто совершенство. Несколько выживших сотен совершенных существ могли и будут размножаться до любого желаемого числа практически в мгновение ока.
   Хилтон и семеро его коллег поняли все это в своем единственном исследовании планеты Стретт, и все остальные арданцы были полностью информированы.
   Около дюжины Стреттских Властелинов Мысли, мужчин и женщин, парили в атмосфере - которая не была воздухом - их Зала собраний. Их головы были шарами шаровой молнии. Внутри них можно было совершенно ясно видеть запутанные извилины огромных, менее чем наполовину материальных мозгов, пронизанных насквозь стержнями, карандашами и формами чистой, сверкающей силы.
   И тела! Или, скорее, у каждого ужасного мозга было несколько частично материальных придатков и приспособлений, распознаваемых как телесные органы. Не было ни ртов, ни ушей, ни глаз, ни носов, ни ноздрей, ни легких, ни ног, ни рук. Зато были сердечки. По этим очерченным живым огнём трубам протекал какой-то частично материальный ихор. Были четко функционирующие органы размножения, с которыми, даже при большом воображении, нельзя было связать какую-либо мысль о нежности или любви.
   Это хорошо для расы, подумал Хилтон при первом восприятии вещей, что Стретты вывели из себя каждую йоту лучших, высших качеств жизни. Если бы они этого не сделали, бессилие полнейшего отвращения воцарилось бы так давно, что раса вымерла бы на века.
   "Тридцать восемь периодов назад Великий Мозг был заряжен всей суммой стреттских знаний", - излучал Первый Лорд-Мыслитель Зояр собравшимся Стреттам. "В течение этих тридцати восьми периодов он сканировал, анализировал, собирал данные и формулировал гипотезы, теории и выводы. Оно только что сообщило мне, что теперь готово сделать предварительный отчет. Великий Мозг, какую часть вселенной ты изучил?"
   - Только в этой Галактике, - сиял Мозг с текстурой мысли, столь же жесткой и жесткой, как и у самого Зояра.
   - Почему не больше?
   "Недостаточная мощность. Мой первый вывод: тот, кто составлял мне спецификации, - дурак".
   * * * *
   Сказать, что Первый Лорд вышел из-под контроля при этом заявлении, значит очень мягко выразиться. Он прогремел, закончив словами: "...уничтожен мгновенно!"
   - Уничтожьте меня, если хотите, - последовал совершенно спокойный, совершенно холодный ответ. "Я ни в каком смысле не жив. У меня нет ни самосознания, ни желания продолжать существование. Однако сделать это было бы..."
   Всплеск активности прервал эту мысль. Зояр на самом деле собирал силы, чтобы уничтожить мозг. Но, прежде чем он успел что-то предпринять, Второй Лорд-Мыслитель Инос и еще одна женщина превратили его в смесь рыхлых молекул и пылающих энергий.
   "Уничтожение всех без исключения иррациональных разумов обязательно", - объяснил связанным разумам Инос, теперь Первый Лорд-Мыслитель. "Зояр к тому времени становился все менее и менее рациональным. Хороший рабочий не портит беспричинно свои инструменты. Давай, Великий Мозг, со своими открытиями.
   "...не быть логичным". Мозг возобновил мысль именно там, где она была прервана. "Зояр ошибся, потребовав безграничной производительности, поскольку безграничные знания и безграничные способности требуют не только безграничных возможностей и безграничной силы, но и бесконечного времени. Нет ни необходимости, ни желательности, чтобы я обладал такими качествами. Нет никаких разумных оснований предполагать, что вы, Стретты, победите сколько-нибудь значительное число даже из миллионов разумных рас, населяющих сейчас одну эту Галактику.
   "Почему бы и нет?" - требовательно спросил Инос, почти, но не совсем так же уверенно и холодно, как прежде.
   "Ответ на этот вопрос скрыт во второй непростительной ошибке, допущенной в моей конструкции. Первоначальная дата, вложенная в мои банки, что Стретты на самом деле самая сильная, самая способная, самая умная раса во вселенной, оказалась ложной. Мне пришлось избавиться от него, прежде чем я смог действительно конструктивно мыслить".
   Рев осуждающей мысли довел до кипения весь окружающий эфир. - Ба, уничтожь его! "Отвратительно!" "Невыносимо!" "Если это лучшее, что он может сделать, уничтожьте его!" "Гораздо лучшие мозги были уничтожены за гораздо меньшие деньги!" "Измена!" И так далее.
   Однако первый лорд-мыслитель Инос оставался относительно спокойным. "Хотя мы всегда считали фактом, что мы - высшая из существующих рас, строгое доказательство невозможно. Теперь вы можете опровергнуть это предположение?
   "Я опроверг это. У меня не было времени изучить все цивилизации этой Галактики, но я изучил статистически адекватную выборку из одного миллиона семисот девяноста двух тысяч четырехсот шестнадцати различных планетарных разумов. Я нашел одного, который значительно умнее и продвинутее вас, Стреттс. Следовательно, вероятность больше, чем целых девять и девять сотых, что в одной только этой Галактике существует не менее десяти и не более двухсот восьми таких рас".
   "Невозможно!" Еще одна волна недоверчивого и угрожающего гнева прокатилась по связанным разумам; волна, которую Инос с трудом сгладил.
   Затем она спросила: "Вероятно ли, что мы вступим в контакт с этой якобы высшей расой в обозримом будущем?"
   - Вы сейчас с ним на связи.
   " Что? Теперь даже Инос был презрителен. - Ты имеешь в виду тот корабль, полный презренных людей, которые - слишком поздно, чтобы принести им хоть какую-то пользу - временно запретили нам доступ к Топливному Миру?
   "Не совсем или только эти люди, нет. И ваши предположения могут быть или не быть верными".
   - Разве ты не знаешь , есть они или нет? - рявкнул Инос. "Немедленно объясни свою неуверенность!"
   "Я не уверен из-за недостаточности данных", - спокойно ответил мозг. "Единственные относящиеся к делу факты, в которых я уверен, таковы: во-первых, мир Ардри, на котором раньше жили оманцы и на который впервые переселились люди, о которых идет речь, - планета, которую ни один Стретт не может постичь, - теперь заброшен. Во-вторых, старые стретты не уничтожили полностью человечество мира Арду. В-третьих, некоторые беглецы с Арду добрались до мира Ардри и заселили его. В-четвертых, андроиды-оманы были созданы на Ардри беглецами из Арду и их потомками. В-пятых, оманцы называли этих людей "хозяевами". В-шестых, после очень долгого проживания на Ардри Мастера отправились в другое место. В-седьмых, оманы, оставшиеся на Ардри, постоянно и очень долго поддерживали статус-кво, оставленный Мастерами. В-восьмых, сразу после прибытия с Терры этих нынешних людей этот давно существовавший статус был нарушен. В-девятых, планета Топливный Мир впервые окружена силовым экраном. Формула этого экрана такова".
   Мозг дал. Ни один Стретт не жаловался и не прерывал. Каждый был слишком занят изучением этой формулы и изучением ее ошеломляющих значений и коннотаций.
   В-десятых, эта формула на один порядок превосходит все, что было ранее известно вашей науке. В-одиннадцатых, она не могла быть разработана наукой Терры или наукой любого другого мира, население которого я исследовал.
   * * * *
   Мозг мгновенно перенес объединенные разумы на Терру; затем в несколько тысяч или около того других миров, населенных людьми; затем к нескольким тысячам планет, население которых было почти человеческим, нечеловеческим и чудовищным.
   "Поэтому ясно, - объявил он, - что этот экран был рассчитан и произведен расой, какой бы она ни была, которая сейчас обитает на Топливном Мире и заявляет о своем полном владении им".
   "Кто или что это за раса?" - спросил Инос.
   "Недостаточно данных".
   - Тогда теоретизируйте!
   "Допустим, что Учителя за многие тысячи циклов обучения добились успехов в науке, которые не были реализованы на практике; что оманцы либо обладали этими знаниями, либо имели к ним доступ; и что оманцы и люди полностью сотрудничали в обмене и работе со всеми доступными знаниями. Из этих трех постулатов можно сделать вывод, что возникла новая раса. Тот, который сочетает в себе лучшие качества людей и оманцев, но не имеет недостатков ни того, ни другого".
   "Правда, неприятная мысль, - подумал Инос. "Но теперь, я полагаю, вы можете спроектировать генераторы и проекторы, сила которых превосходит этот экран".
   "Данных недостаточно. Я могу приравнять его, поскольку в формуле подразумевается и генерация, и проекция. Но полученные таким образом данные сами по себе намного опережают все, что было в моих банках ранее".
   "Есть ли в этой Галактике другие расы, более могущественные, чем предполагаемая раса, живущая сейчас в Топливном Мире?"
   "Недостаточно данных".
   - Тогда теоретизируйте!
   "Недостаточно данных".
   Связанные умы концентрировались на проблеме в течение периода времени, который мог длиться дни или недели. Затем:
   - Великий Мозг, посоветуй нам, - сказал Инос. - Что нам лучше сделать?
   "При одинаковых защитных экранах возникает вопрос об относительной мощности. Вы должны увеличить размер и мощь своих военных кораблей до чего-то большего, чем рассчитанный вероятный максимум противника. Вы должны построить больше кораблей и ракет, чем они, вероятно, смогут построить. Тогда и только тогда вы будете атаковать их военные корабли с огромной силой и непрерывно".
   "Но не их планетарная защита. Я понимаю." Мысль Иноса была полна понимания. - А настоящее наступление будет?
   "Никакая мобильная структура не может быть построена для установки механизмов мощности, достаточной для того, чтобы разрушить одной только силой выхода такие чрезвычайно мощные установки, как их планетарная защита. Поэтому сама планета должна быть уничтожена. Для этого потребуется ракета планетарной массы. Лучшая такая ракета - это десятая планета их собственного солнца.
   * * * *
   "Я понимаю." Разум Иноса прыгал вперед, рассматривая сотни возможностей и производя очень сложные и запутанные вычисления. "Однако для этого потребуется много циклов времени и больше энергии, чем могут обеспечить даже наши огромные резервы".
   "Истинный. Это займет много времени. Проблема с топливом, однако, не является серьезной, поскольку Fuel World не уникален. Подумай, Первый Лорд Инос.
   "Мы будем атаковать с максимальной силой и с максимальной жестокостью. Мы покроем планету. Мы будем поддерживать максимальную силу и насилие до тех пор, пока большая часть или все вражеские корабли не будут уничтожены. Затем мы установим планетарные двигатели на Десятый и заставим его выйти на орбиту столкновения с Топливным Миром, при этом соблюдая крайние меры предосторожности, чтобы над экраном противника не появился ни один луч-шпион. Затем, соблюдая крайнюю осторожность, мы будем охранять обе планеты до последнего возможного момента перед столкновением. Мозг, он не может дать сбой!"
   "Вы ошибаетесь. Это может потерпеть неудачу. Все, что мы на самом деле знаем о способностях этой предполагаемой неочеловеческой расы, это то, что я узнал из состава ее защитного экрана. Вероятность приближается к единице, что Мастера продолжали углубляться и учиться в течение миллионов циклов, в то время как вы, Стретты, безосновательно уверенные в своем превосходстве, сосредоточились на вашей эволюции от материальной к нематериальной форме жизни и проводили лишь ограниченные исследования вооружений. все большей и большей силой".
   "Истинный. Но тогда такое отношение было оправдано. Не было и не логично предполагать, что какая-либо раса установит фиксированный статус на любом уровне способностей ниже ее абсолютного максимума".
   "Хотя когда-то этот вывод можно было обосновать, теперь практически несомненно, что у Учителей были запасы знаний, которые они могли скрывать или не скрывать от оманцев, но которые каким-то образом стали доступными для неолюдей. Кроме того, нет никаких оснований предполагать, что эта новая раса раскрыла все свои возможности".
   "Статистически это, вероятно, правда. Но это лучший план, который тебе удалось сформулировать?
   "Это. Из многих тысяч планов, которые я составил и протестировал, этот имеет наибольшую вероятность успеха".
   "Тогда мы его примем. Мы Стретты. Все, что мы решим, будет доведено до полного успеха. У нас есть одно огромное преимущество в вас.
   "Да. Вероятность приближается к единице, что я могу проводить исследования в гораздо большем и большем масштабе и почти бесконечно быстрее, чем любой живой организм или любая возможная комбинация таких организмов".
   * * * *
   NOR был хвастовством Великого Мозга. Он мгновенно просканировал накопленные научные знания о миллионе планет. Он сводил в таблицы, коррелировал, анализировал, синтезировал, теоретизировал и делал выводы - и все это за микросекунды времени. Таким образом, за одну земную неделю он добился большего прогресса, чем Мастера за миллион лет.
   Когда он зашел так далеко, как только мог, он сообщил о своих результатах, и стретты, какими бы упорными и неуступчивыми они ни были, были поражены и вне себя от радости. Никто из них никогда даже не представлял себе такое вооружение возможным. Поэтому они стали в высшей степени уверены, что оно не имеет себе равных и не имеет себе равных во всем пространстве.
   Однако чего Великий Мозг не знал и Стретты не понимали, так это того, что он не мог по-настоящему мыслить.
   В отличие от человеческого разума, он не мог выводить обоснованные теории или выводы из неполных, недостаточных, фрагментарных данных. Он не мог прыгать через пробелы. Таким образом, не было более реальной уверенности, чем раньше, что они превзошли или даже сравнялись с вооружением неолюдей Топливного Мира.
   В высшей степени уверенный в себе, Инос сказал: "Теперь мы подробно обсудим каждую деталь плана и сопоставим каждую деталь со всеми остальными, чтобы каждое действие, каким бы незначительным оно ни было, было выполнено идеально и в точности. время."
   Эта дискуссия, длившаяся несколько дней, состоялась. Сотни тысяч новых и узкоспециализированных мехов были построены и яростно и непрерывно работали. На другую планету, богатую уранекситом, была проложена линия подачи топлива.
   Вскрышные машины сняли поверхностные слои почвы, песка, камня и бедной руды. Гигантские горняки возвышаются, копают, рубят, очищают и концентрируют. Силосы для хранения сотнями были построены и заполнены. Сотни и сотни носителей концентрата бесстрастно прокладывали свой путь через гиперпространство. Прошло много недель времени.
   Но какое значение имеют всего лишь недели для расы, которая на протяжении многих миллионов лет строго придерживается заранее заданной программы?
   Огромный размах операции и исключительное внимание к деталям, с которым она была подготовлена и начата, объясняют, почему нападение Стретта на Ардвор произошло на много недель позже, чем ожидали Хилтон и Сотель. Они также объясняют совершенно непостижимую ярость, совершенно фантастическую силу, беспримерную свирепость, почти неизмеримую грубую силу этой атаки, когда она наконец наступила.
   * * * *
   КОГДА " Орион " приземлился на Ардейн-Филд с Земли с первым контингентом иммигрантов, Хилтон и Сотель были почти столько же удивлены, сколько и рады, что стретты еще не напали.
   Сотель, уверенный, что его защита полностью готова, воспринял это более или менее спокойно. Хилтон забеспокоился. И через пару дней он начал серьезно об этом думать.
   Первым результатом его размышлений была конференция с Темплом. Как только она сообразила, она позвала Тедди и Большого Билла Карнов. Тедди, в свою очередь, позвал Бекки и де Во; Карнс хотел Пойнтера и Беверли; Пойнтер хотел Брейдена и близнецов; и так далее. Таким образом, то, что началось как конференция двоих, превратилось в полноценную встречу персонала Ардана; собрание, которое началось сразу после обеда и продолжалось до следующего дня.
   "Подводя итог консенсусу, для протокола, - сказал тогда Хилтон, изучая лист бумаги, исписанный символами, - Стретты еще не атаковали, потому что узнали, что мы сильнее их. Они выяснили это, проанализировав нашу защитную сеть, которую, если бы у нас была эта встреча первой, мы бы вообще не ставили. В отличие от всего, что было известно человечеству или предшествующей науке Стретта, он защищен от любых форм атаки вплоть до предела мощности своих генераторов. Они нападут, как только будут оснащены, чтобы сломать этот экран на уровне мощности, вероятном для наших кораблей. Мы не можем прийти к какой-либо надежной оценке того, сколько времени это займет.
   "Относительно эффективности нашего отключения их известных запасов топлива мнения разделились. Поэтому мы должны предположить, что нехватка топлива не будет фактором.
   "Мы также не единодушны в основном вопросе, почему Мастера действовали так, как они поступали непосредственно перед тем, как покинуть Ардри. Почему они установили статус намного ниже своей максимальной способности? Почему они сделали невозможным для самих оманцев когда-либо изучать свою высшую науку? Почему, если они не хотели, чтобы эта наука стала известна, они оставили о ней полные записи? Большинство из нас считает, что Мастера кодировали свои записи таким образом, что Стретты, даже если бы они завоевали Оман или уничтожили их, никогда не смогли бы взломать этот код; поскольку это было ключом к основному различию между менталитетом Стретта и человеком. Таким образом, они намеренно оставили его для того, чтобы его нашла какая-то человеческая раса.
   "Наконец, и это самое главное, наши физики и теоретики не могут экстраполировать результаты анализа нашего экрана на концепции, лежащие в основе абсолютного оружия нападения Мастеров, ускорителя первой ступени и его конечного конечного продукта, ракеты Ванга. . Если, как мы можем с уверенностью предположить, у стреттов еще нет этого оружия, они ничего о нем не узнают, пока мы сами не воспользуемся им в бою.
   "Конечно, это только основные моменты. Желает ли кто-нибудь изменить это суммирование в том виде, в каком оно записано?"
   * * * *
   НИКТО не сделал.
   Встреча была прервана. Однако Хилтон сопровождала Сотель и Кеди в кабинет капитана. "Вот видите, шкипер, у нас неприятности, - сказал он. "Если мы не используем эти ускорители против их скелетов, все сведется к безвыходному положению, которое продлится только Бог знает, как долго. Это будет война на истощение, исход которой будет зависеть от того, какая сторона сможет построить больше всех и самых больших и сильных кораблей быстрее всех. С другой стороны, если мы используем их в защите здесь, они проанализируют их и все решат за день или около того. Первое, что они сделают, это усилят свою планетарную защиту, чтобы соответствовать. Таким образом, мы взорвем все их корабли из космоса, вероятно, достаточно легко, но сам Стретт будет в такой же безопасности, как если бы он был в левом заднем кармане Бога. Так каков ответ?
   - Это не так просто, Ярве, - сказал Сотель. - Давай послушаем тебя, Кеди.
   "Спасибо, сэр. Существует оптимальная масса, точка максимальной эффективности огневой мощи, сбалансированной с потерей маневренности, для любого корабля, предназначенного для атаки, - подумал Кеди самым профессиональным тоном. - Мы предполагаем, что Стретты знают это так же хорошо, как и мы. Такое ограничение не распространяется на строго оборонительные сооружения, но и корабль Стретта, и наш должны быть рассчитаны на атаку. Мы построили и строим многие сотни тысяч кораблей этого типа. Так же, несомненно, и Стретты. Корабль за кораблем, они будут довольно хорошо подобраны. Поэтому одна часть моей стратегии будет заключаться в том, чтобы два наших корабля одновременно вступили в бой с одним из своих. Существует определенная вероятность того, что у нас будет достаточно преимущества в скорости контроля, чтобы сделать эту тактику действенной".
   - Но есть еще один, которого мы не будем, - возразила Сотель. - И, может быть, они смогут построить больше кораблей, чем мы.
   "Другой момент заключается в том, что они могут построить в дополнение к своим большим продуктам множество маленьких сверхбыстрых устройств", - добавляет Хилтон. "Работы-самоубийцы - разбить и взорвать - просто супер-ракеты. Насколько вы уверены, что сможете остановить такие ракеты обычными лучами?
   - Вовсе нет, сэр. Некоторые из них, конечно, достигли и уничтожили несколько наших кораблей. Что поднимает вторую часть моей стратегии. Для каждого из тяжелых мы строим много маленьких кораблей того типа, который вы только что назвали "суперракетами".
   "Супердредноуты против супердредноутов, суперракеты против суперракет". Хилтон переваривал эту концепцию несколько минут. - Это все равно может закончиться тупиком, если не считать того, что ты сказал о контроле. Тут не на что особо рассчитывать, тем более, что у нас не будет того преимущества во времени, которое было у вас, оманцев, раньше. Они позаботятся об этом. Кроме того, я тоже не хочу жертвовать миллионом оманцев.
   - Я еще НЕ объяснил новейшие разработки, сэр. Оманов не будет. У каждого корабля и каждой ракеты есть встроенный мозг Кеди, сэр.
   " Что? Это делает его бесконечно хуже. Вы, Кеди, если в этом нет крайней необходимости, не расходный материал!
   - О, но мы, сэр. Вы не совсем понимаете. Мы, Кеди, не просто похожи, а на самом деле идентичны. Таким образом, мы не являемся независимыми субъектами. Мы все вместе составляем настоящую Кеди - то, что имеется в виду, когда мы говорим "я". То есть я являюсь суммой всех Кеди повсюду, а не только этот индивидуум, которого вы называете Кеди Один".
   - Вы хотите сказать, что вы все разговариваете со мной?
   "Именно так, сэр. Таким образом, ни один элемент Кеди не нуждается и не стремится к самосохранению. Уничтожение одного элемента или тысячи элементов будет иметь для кеди не больше последствий, чем... ну, они точно аналогичны отрезанным концам волос, каждый раз, когда вы стригетесь.
   "О Господи!" Хилтон уставился на Сотель. Сотель оглянулась. - Я начинаю понимать... может быть... надеюсь. Какой это будет контроль! Но на всякий случай нам придется использовать ускорители... - Голос Хилтон замер. Сосредоточенно нахмурившись, он сцепил руки за спиной и начал ходить по полу.
   - Лучше сдавайся, Ярве. У Кеди такие же мысли, как и у вас, - начала Сотель, обращаясь к рассеянной спине Хилтон. но Кеди заглушил эту мысль почти в момент ее возникновения.
   "Ни в коем случае, сэр," возразил он. "У меня есть только мозг. Разум совсем другой".
   "Свяжись, Кеди, и узнай, что ты об этом думаешь", - вмешался Хилтон. Последовал такой быстрый и математический обмен мыслями, что Сотель потерялся в считанные секунды. - Думаешь, это сработает?
   - Я не понимаю, как это может потерпеть неудачу, сэр. В какой момент действия оно должно быть приведено в действие? И ты назовешь время посвящения, или я?
   - Нет, пока все их резервы не будут задействованы. Или, в худшем случае, все наши, кроме этой оперативной группы. Поскольку ты будешь знать о ходе битвы гораздо больше, чем Сотель или я, ты дашь сигнал, и я начну.
   - О чем вы двое говорите? - спросил Сотель.
   - Это долгая история, приятель. Кеди может рассказать вам об этом лучше, чем я. Кроме того, уже поздно, и Темная Леди, и Ларри устраивают мне ад каждый раз, когда я откладываю ужин на дополнительное время, если только на это нет серьезной веской причины. Так что, пока, ребята".
   XIII
   В течение многих недель производство арданских боевых кораблей и ракет росло по спирали.
   Половина горного хребта твердой породы была превращена в суперсталь и вооружение. Сверхдредноуты появлялись со скоростью сотни в минуту. Ракеты скатывались с концов сборочных линий, как полпинтовые жестяные банки из консервных машин.
   Боевой корабль Стретта, его скелеты и ракеты, должны были появиться в обычном космосе в пределах миллиона миль от Ардвора. Ракеты "Ардан" были рассчитаны на ускорение в сто гравитаций. Мозги Кеди, прочно отлитые в стальные сферы с тефлоновым покрытием и массивными распорками, могли выдержать только это.
   Чтобы быть уверенным, что экраны Стретта разобьются, необходима была скорость удара около шести миль в секунду. Время, необходимое для достижения этой скорости, составляло около десяти секунд, а дальность полета - более тридцати миль.
   Поскольку Стретты могли сориентироваться менее чем за одну секунду после всплытия, даже такая чрезвычайно плотная упаковка ракет - всего в шестидесяти милях друг от друга по всему объему всплывающего пространства - по-прежнему давала Стреттам инициативу с временным коэффициентом более чем в десять раз. к одному.
   Такая плотная упаковка была, конечно, невозможна. Для этого потребовались многие миллиарды защитников вместо нескольких миллионов, которые оманцы могли произвести за то время, которое у них было. На самом деле, когда вторгшаяся орда ракет Стретта появилась и нанесла удар, среднее расстояние было более десяти тысяч миль.
   Как они ударили!
   В этой атаке не было ничего изящного; ничего о мастерстве или тактике: ничего, кроме чистой грубой силы подавляющего численного превосходства и непревзойденной мощи. В одно мгновение все пространство было пустым. В следующее мгновение он был полон вторгающимися ракетами - превосходная демонстрация координации и времени.
   И контроль Кеди, на который так рассчитывали защитники, оказался бесполезным. Каждая ракета Стретта в течение доли секунды после появления устремлялась к ближайшей ракете Омана с ускорением, от которого защитники в сто грависов казались остановившимися.
   Один к одному, ракеты врезались в ракеты и взорвались. Твердых или жидких конечных продуктов не было. Каждое из этих ужасных орудий несло столько мегатонн атомного концентрата, что все близлежащее пространство расцвело сверхатомными взрывами, в сотни раз более сильными, чем огненные шары литий-гидридных термоядерных бомб.
   На мгновение Хилтон был ошеломлен; но только на мгновение.
   "Кеди!" - рявкнул он. - Убери свои большие вещи! Используйте ускорители!" Он бросился к двери на полном ходу. - Это рвет - это действительно рвет! Сотрите план. Я сяду на " Сириус " и отведу оперативную группу на Стретт. Принесите свои вещи, шкипер, как только будете готовы.
   * * * *
   Тысячи сверхдредноутов АРДАН высыпали через односторонний экран Ардвора. Каждый сразу принялся за работу. Теперь система управления Kedy, выполняя то, для чего она была разработана, доказала свою состоятельность. Ибо орудия больших боевых повозок не зависели от ускорения, а приводились в движение со скоростью света; и Операции Великого Флота планировались и проводились с почти бесконечной скоростью самой мысли.
   Вернее, они вообще не планировались. Их просто проводили, сразу и без замешательства.
   Ибо все Кеди были одним целым. Каждый элемент Кеди, без какого-либо промежутка времени для консультации с любым другим, точно знал, где находится каждый другой элемент; именно то, что каждый делал; и что именно он сам должен сделать, чтобы внести максимальный вклад в общее дело.
   Не терял времени и на передачу приказов членам экипажа внутри корабля. Членов экипажа не было. Каждый элемент Кеди был единственным персоналом его корабля и был неотъемлемой частью его корабля. Также не было никаких проводов или реле, которые препятствовали бы и замедляли связь. Оперативные инструкции также передавались и исполнялись с запредельной скоростью мысли. Таким образом, если решение и исполнение не были вполне математически одновременными, они были разделены периодом времени настолько бесконечно малым, что его невозможно разделить.
   Где бы ни находилась ракета Стретта или где бы ни появлялся корабль-скелет Стретта, луч Омана достигал его, обычно гораздо меньше, чем за одну секунду. Луч цеплялся за экран - ласково, жадно - поглощая всю его энергию и формируя ускоритель первой ступени. Затем, через три микросекунды, этот ускоритель взорвался в яростно раскаленном, ярко-сильном всплеске ярости, настолько адски, настолько непостижимо жарком, что менее одной тысячной от его общего выхода энергии было ниже самого верха видимого спектра!
   Если предыдущая демонстрация атомного насилия была настолько впечатляющей и такой масштабной, что не поддается ни пониманию, ни описанию, что из этого? Когда сотни тысяч кеди, каждый из которых обладал разрушающими мир силами так же легко, ловко и точно, как мысль, атаковали и уничтожили миллионы этих чрезвычайно могущественных военных фабрик Стреттов? Единственный простой ответ заключается в том, что все близлежащее пространство вполне могло быть вырвано из самых светлых слоев самого С-Дорадуса.
   * * * *
   ХИЛТОН преодолел сто ярдов от двери офиса до бордюра чуть более чем за двенадцать секунд. Ларри ждал. Автомобиль буквально прожег дыру в атмосфере, когда с визгом мчался к Ардан Филд.
   Он приземлился с грохотом. Тяжелые черные полосы синтетического каучука покрывали тротуар, когда он с визгом и визгом остановился у главного шлюза флагмана. И в момент закрытия внешнего портала этого шлюза все двадцать с лишним тысяч боевых кораблей оперативной группы взлетели как один при десяти g. Взлетел и менее чем за минуту перешел на ускорение.
   Всякая личная спешка теперь закончилась. Хилтон поднялся в то, что он до сих пор считал "диспетчерской", хотя знал, что на борту не было ни органов управления, ни даже каких-либо инструментов. Он знал, что найдет там. Как бы быстро он ни действовал, Темпл не пришлось так далеко идти, и она добралась туда первой.
   Он даже не мог бы сказать, что он на самом деле чувствовал по поводу этого прямого неповиновения его прямым приказам. Он вошел в комнату, сел рядом с ней и взял ее за руку.
   - Я сказал тебе оставаться дома, Темпл, - сказал он.
   - Я знаю, что ты это сделал. Но я не только заместитель заведующего вашим психологическим отделом. Я твоя жена, помнишь? 'Пока смерть не разлучит нас.' И если во вселенной есть какой-то способ, которым я могу это сделать, смерть не разлучит нас - по крайней мере, эта не разлучит. Если это так, мы пойдем вместе".
   - Я знаю, милый. Он обнял ее, прижал к себе. "Как экстрасенсу мне было бы наплевать. Ты был бы расходным материалом. Но как моя жена, особенно теперь, когда ты беременна, ты не беременна. Ты намного важнее для будущего нашей расы, чем я.
   Она напряглась в кольце его руки. "Что эта трещина должна означать? Думаешь, я когда-нибудь соглашусь с синтетическим зомби, имитирующим тебя, в мужья и буду жить с этим, как будто ничего не произошло?
   Хилтон хотела было что-то сказать, но Темпл неосторожно бросилась дальше: " К черту гонку! Сколько бы у нас ни было детей, ты был первым и останешься первым, и если тебе придется уйти, я тоже пойду, так что вот! Кроме того, ты чертовски хорошо знаешь, что они не могут воспроизвести то, что делает тебя Джарвисом Хилтоном.
   - Подожди минутку, Темпи. Конверсия..."
   - Да, обращение, - торжествующе перебила она. - То, о чем я говорю, нематериально - неприкасаемо - они не могли - не могли - вообще ничего с этим поделать. Кеди, пожалуйста, скажи этому большому болвану, что хоть у тебя и есть мозги Джарвиса Хилтона, ты не Джарвис Хилтон и никогда им не будешь?
   * * * *
   Атмосфера комнаты вибрировала в частотах глубокого басового смеха. "Вы пытаетесь занять совершенно несостоятельную позицию, друг Хилтон. Любая попытка убедить разум реальной силы в том, что ложь есть истина, нелогична. Мой совет вам сдаться".
   Это слово сильно ударило по Темпл. - Не сдавайся, милый. Я не борюсь с тобой. Я никогда не буду." Она схватила обе его руки; слезы навернулись на ее чудесные глаза. - Просто я просто не вынесу дальше жить без тебя!
   "Я знаю дорогая." Он встал и поднял ее на ноги, чтобы она могла как следует прийти в его объятия. Они стояли молча и неподвижно несколько минут.
   Темпл, наконец, освободилась и, нащупав платок, которого у нее не было, вытерла глаза указательным пальцем, а затем вытерла палец о голую ногу. Она усмехнулась и повернулась к оманцам. - Принц, не могли бы вы и Темная Леди приготовить нам ужин из стейков и грибов? Они должны быть в кладовой... так как этот Сириус был разработан для нас.
   После ужина они вдвоем по-дружески сели на давенпорт. "Одна вещь в этом бизнесе не совсем ясна, - сказал Темпл. "К чему вся эта бешеная спешка? У них нет усилителя или чего-то подобного, иначе они бы им воспользовались. Наверняка им понадобится много времени, чтобы перейти от простого анализа сил и полей, которые мы использовали, к производству и установке достаточного количества оружия, чтобы остановить весь этот флот?
   "Конечно, не будет. У них был принцип поглощения на протяжении веков. Помните тот первый древний скелет, который высосал всю мощь наших скафандров и лодок в пустоту? Оттуда это не слишком большой прыжок. А что касается производства вещей; у- у ! Если есть какой-то предел тому, что они могут сделать, то я не знаю, какой он. Если мы не прирежем их до того, как они это получат, это будут занавески.
   - Понятно... Боюсь. Мы почти у цели, дорогая.
   Он взглянул на хронометр. "Около одиннадцати минут. И, конечно же, мне не нужно просить вас держаться подальше.
   "Конечно нет. Я не буду вмешиваться, что бы ни случилось. Все, что я собираюсь сделать, это держать тебя за руку и тянуть за тебя изо всех сил".
   - Это поможет, поверь мне. Я очень рад, что ты вместе, милая. Хотя мы оба знаем, что тебе не следует этого делать.
   * * * *
   Появилась оперативная группа. Каждый корабль устремился к своему заранее назначенному месту в математически точной оболочке вокруг планеты Стретт.
   Хилтон сидел на давенпорте, напряженный и неподвижный. Его глаза были закрыты, и каждый мускул был напряжен. Левая рука так яростно вцепилась в подлокотник, что кончики пальцев погрузились в кожаную обивку на несколько дюймов.
   Стретты знали , что любая подобная атака бесполезна. Никакая подвижная структура или любая комбинация таких структур не может обладать достаточной мощностью, чтобы сломать экраны, питаемые такими двигателями, как их.
   Однако Хилтон знала, что шанс есть. Не с ускорителями первой ступени, которые представляли собой управляемые и взрывоопасные массы шаровой молнии, а с кульминацией этих ускорителей, Вангами; которые были шаровой молнией, возведенной в шестую степень, и которые могли быть вызваны только ужасающей энергией ускорителей.
   Но даже с двадцатью тысячами с лишним вангов - или любым большим числом - успех полностью зависел от точности расчета времени, никогда прежде не приближавшейся и предположительно невозможной. Не только до тысячных долей микросекунды, но и до небольшой доли одной такой тысячной: грубо говоря, времени, которое требуется свету, чтобы пройти три шестнадцатых дюйма.
   Потребовалась бы практически абсолютная синхронность, чтобы перегрузить до точки перегорания эти генераторы Стретта. Они были самыми тяжелыми в галактике.
   Вот почему сам Хилтон должен был быть там. Он не мог бы выполнить работу Ардвора. На самом деле не было реальной уверенности в том, что даже при неизмеримой скорости мысли и пробеге всего в миллион миль он сможет сделать это даже со своего нынешнего положения на борту одной единицы флота. Теоретически, с его ускорением, он мог. Но эту теорию еще предстояло воплотить в жизнь.
   Напряженный и напряженный, Хилтон начал обратный отсчет.
   Темпл села рядом с ним. Обе руки прижали его правый кулак к ее груди. Ее глаза тоже были закрыты; она была такой же жесткой и неподвижной, как и он. Она не мешала, а давала; поддерживая его, поддерживая его, отдавая ему всю ту огромную внутреннюю силу, которая сделала Темпл Беллс тем, чем она была такой уникальной.
   По точному центру острые, как игла, ноль били каждый удар Кеди. Захваченные и активированные взволнованным и вытянутым разумом Хилтон, они ударили в то, что действительно было очень близко к абсолютному унисону.
   Поглощающие лучи, каждый из которых прошел ровно одинаковое количество миллиметров, достигли экрана в одно и то же мгновение. Они цеплялись и сосали. Неизмеримые потоки энергии выплеснулись из генераторов Стретта в эти вихри, образовав двадцать с лишним тысяч ускорителей первой ступени.
   * * * *
   НО на этот раз ускорители не взорвались.
   Вместо этого, по мере того как энергии продолжали вливаться с пугающе ускоряющейся скоростью, они превращались во что-то другое. Вещи, которые никакая земная наука даже не могла вообразить; вещи, при образовании которых все соседнее пространство действительно искривлялось, и в этом искривлении кипело, увядало и содрогалось. Сам субэфир кричал и визжал в знак протеста, поскольку он тоже совершенно невозможным образом поддавался этому непреодолимому напряжению.
   Как выдержали даже эти кремниево-фтористые мозги, никто из них так и не понял.
   Микросекунда за медленной микросекундой Ванги росли, росли и росли. Они тянули не только всю мощь арданских боевых кораблей, но и неизмеримо большую мощность самих натужно перегруженных стреттских генераторов. Эфирные и субэфирные корчи, искажения и крики становились все хуже и хуже; все труднее и труднее переносить.
   Представьте себе, если можете, постоянно и быстро увеличивающуюся массу плутония - массу, уже в тысячи раз превышающую критическую, но не дающую вступить в реакцию! Это дает слабую и очень неадекватную картину того, что происходило тогда.
   Наконец, с массой, возможно, в сто тысяч раз превышающей критическую, и все еще с идеальной синхронизацией, все Ванги взорвались.
   Планета Стретт стала новой.
   "Мы выиграли! Мы победили !" - взвизгнула Темпл, ее восприятие пронзило адский мрак, окружавший все близлежащее пространство.
   "Еще не совсем, милый, но мы преодолели самый большой горб", и они вдвоем устроили импровизированное, но весьма удовлетворительное празднование.
   Возможно, было бы лучше сказать, что планета Стретт стала новой новой младшего уровня, поскольку фактическая стадия новой была чисто поверхностной и длилась недолго. Через пару часов все достаточно успокоилось, чтобы военные корабли с усиленной защитой могли приблизиться к планете и закончить свою часть работы.
   Большая часть поверхности земли Стретта была расплавленной лавой. Большая часть его воды ушла. Очаги сопротивления, конечно, оставались, но ненадолго. Точно так же, конечно, и сами Стретты, жившие на глубине двадцати пяти миль под землей, не пострадали.
   Но это тоже было по плану.
   * * * *
   Оставив оперативную группу на страже, чтобы отразить любое движение Стреттов, Хилтон запустил " Сириус " на луну планеты. Там начали работать Сотель, его штаб и десятки тысяч оманцев и машин. Никакая часть этого не была работой Хилтона; так что все, что они с Темплом делали, это смотрели.
   Поправьте, пожалуйста. Это было не все , что они сделали. Но, отдыхая и едя, бездельничая, спя и наслаждаясь обществом друг друга, оба следили за операцией "Луна" достаточно внимательно, чтобы быть в курсе всего происходящего.
   Огромные, тщательно расставленные ямы спускались в твердую скалу. К этой скале были неподвижно прикреплены конструкции, достаточно прочные, чтобы сдвинуть мир. Были установлены приводные устройства - приводы такой необъятной мощности, чтобы в полной мере проверить высочайшее инженерное мастерство Галактики. Горы горючего-концентрата заполнены твердыми резервуарами или бетоном. Каждая была соединена с приводом пятидесятидюймовыми высокоскоростными конвейерами.
   Сотель прогнала мысль, и эти жестокие супердрайвы начали взрываться.
   Когда они выстрелили, спутник Стретта начал сходить со своей орбиты. Сначала очень медленно, но все быстрее и быстрее. Они продолжали стрелять со всей своей чудовищной мощью в тщательно рассчитанном порядке, пока не была достигнута желаемая орбита - орбита, которая заканчивалась вертикальной линией, проходящей через центр якобы неприступного убежища Стреттов.
   Планета Стретт имела массу примерно семь раз по десять в двадцать первой метрической тонне. Его луна, масса которой составляла немногим более одной сотой, по-прежнему весила примерно восемь раз по десять в девятнадцатом, то есть восьмерка с девятнадцатью нулями.
   И луна упала на планету в прямом центральном ударе после того, как упала с высоты более четверти миллиона миль под действием полного притяжения и полной тяги этих могучих атомных двигателей.
   Кинетическая энергия такого столкновения может быть вычислена. Его можно выразить. Однако оно имеет такую астрономическую величину, что совершенно бессмысленно для человеческого разума.
   Просто два мира слились и выплеснулись. Капли весом до миллионов тонн каждая разлетались в космос; только для того, чтобы вернуться через секунды, часы, недели или месяцы, чтобы добавить свой ужасный вклад в чудовищность уже нанесенного разрушения.
   Не сохранилось никаких следов ни Стретта, ни какой-либо вещи, даже самой маленькой, имевшей отношение к Стреттам.
   Эпилог
   КАК это стало повседневным обычаем, большинство арданцев собралось в нататориуме. Хилтон и Темпл боролись в воде - она пыталась увернуться от него, а он с трудом удерживал ее от этого. Близнецы с платиновыми волосами - о, как тайно и незаметно! - изучали других девушек.
   Капитан Сотель - он упорно отказывался принять какой-либо более высокий титул - и его жена учили двух своих крошечных внуков плавать.
   Короче, все было нормально.
   Беверли Белл Пойнтер с верхней платформы изо всех сил ударила по доске; и, идеально синхронизированная с ним, бросилась вверх. Она шла все выше и выше. До ее верхнего потолка в двести десять футов. Затем, выпрямившись в стройную стрелу и снова не шевеля ни одним мускулом, она помчалась вниз, сделав два с половиной величественно красивых поворота и ударившись о воду с чавканьем, без брызг ! Легко вынырнув на поверхность, она стряхнула воду с глаз.
   Темпл, бросив попытки напоить мужа, перевернулась и тихонько поплыла рядом с ним.
   "Знаете, это весело, - сказал он.
   - Угу , - с энтузиазмом согласилась она.
   - Я рад, что вы с Сэнди закопали топор войны. Две лучшие женщины, которые когда-либо жили. Или я должен был сказать вложил когти в ножны? Или правда?
   - Довольно... наверное. Темпл, похоже, совсем не была уверена в этом. "Ой ой. Что теперь ?
   На землю приземлился летательный аппарат. Темная Госпожа, которая никогда не доставляла сообщения мысленно, если ей удавалось передать его лично, бежала к ним на всех парах по песку. Ее длинные черные волосы развевались за ее спиной; она размахивала отрезком телетайпной ленты, словно вымпелом.
   "О, нет. Не снова ?" Темпл заплакал. - Только не говори нам снова, что это Терра, Темная Госпожа, пожалуйста.
   "Но это!" - взволнованно воскликнула Темная Леди. - И там написано: "От командира Пятиструйного адмирала Гордона".
   "Пожалуйста, не добавляйте цветы", - приказала Хилтон. "Сварить".
   " Персей находится на орбите со всем Консультативным советом. Они хотят провести конференцию на высшем уровне с директором Хилтоном и адмиралом Five-Jet Сотель. Темная Госпожа повысила голос достаточно, чтобы убедиться, что Сотель услышала титул, и бросила на него злобный взгляд, когда объявила его. "Они надеются завершить все незавершенные дела на взаимоприемлемой и выгодной основе".
   - Хорошо, Леди, спасибо. Скажи им, что мы скоро им позвоним.
   Темная Леди вспыхнула, а Хилтон и Темпл медленно поплыли к лестнице.
   - К черту Терру, все и всех на ней, - энергично сказал Темпл. - И особенно дерьмо Его Королевское Толстяк Пятиструйный Адмирал Гордон. Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы вбить хоть какой-то смысл в их остроконечные головки?
   "О, у нас не так уж и плохо", - заверил Хилтон свою прекрасную невесту. "Еще два или три сеанса должны сделать это".
   Все было нормально....
   [1] Хотя потребовалось некоторое время для пересчета т. е. с самого начала использовался точный календарь Ардриана, терранские названия дней и терранские недели. Оманцы производили часы, часы и хронометры, которые делили адрианские сутки на двадцать четыре ардрианских часа с обычными минутами и секундами.
   [2] Среднее время по Гринвичу. Ардвор был, всегда и везде э., полный дневной свет. Терранское время и ок. lendar были адаптированы как само собой разумеющееся.
  
   Жаворонок космоса
   Написано в сотрудничестве с Ли Хокинс Гарби.
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories за август, сентябрь и октябрь 1928 года.
   ГЛАВА I
   Происшествие невозможного
   Окаменев от изумления, Ричард Ситон уставился вслед медной паровой бане, в которой он электролизовал свой раствор "Х", неизвестного металла. Ибо, как только он вынул стакан, тяжелая ванна выскочила из-под его руки, как живая. Он с бешеной скоростью пролетел над столом, разбивая на своем пути приборы и флаконы с химикатами, и даже теперь исчезал в открытом окне. Он схватил призменный бинокль и навел его на летящее судно, на пятнышко вдалеке. Через стекло он увидел, что он не упал на землю, а продолжал двигаться по прямой линии, и только его быстро уменьшающиеся размеры свидетельствовали о огромной скорости, с которой он двигался. Он становился все меньше и меньше и через несколько мгновений совсем исчез.
   Химик повернулся как в трансе. Как это было? Медная ванна, которой он пользовался в течение нескольких месяцев, исчезла - исчезла как выстрел, и ничего не помогало. То есть ничего, кроме электрического элемента и нескольких капель неизвестного раствора. Он посмотрел на пустое место, где он стоял, на разбитое стекло, покрывавшее его лабораторный стол, и снова уставился в окно.
   Он был пробужден от своего ошеломленного бездействия появлением своего цветного лабораторного помощника и молча жестом приказал ему убрать обломки.
   - Что случилось, Докта? - спросил смуглый помощник.
   - Обыщи меня, Дэн. Хотел бы я сам знать, - рассеянно ответил Ситон, пораженный невероятным явлением, свидетелем которого он только что был.
   Фердинанд Скотт, химик, работавший в соседней комнате, беззаботно вошел.
   "Здравствуй, Дикки, мне показалось, что я слышу здесь грохот", - заметил вновь прибывший. Затем он увидел помощника, деловито вытирающего вонючую массу химикатов.
   "Большие шары огня!" - воскликнул он. "Что вы праздновали? Произошел взрыв? Как, что и почему?"
   - Я могу сказать вам "что" и часть "как", - задумчиво ответил Ситон, - но что касается "почему", то я в полном неведении. Вот все, что я об этом знаю", - и в нескольких словах рассказал о предыдущем происшествии. Лицо Скотта выражало то интерес, то удивление, то жалостливую тревогу. Он взял Ситона за руку.
   "Дик, старина, я никогда не знал, что ты пьешь или употребляешь наркотики, но эта гадость наверняка вышла либо из бутылки, либо из иглы. Вы видели розовую змею, уносящую его? Послушайся моего совета, старина, если хочешь остаться на службе у дяди Сэма, брось все дела, чем бы они ни были. Достаточно плохо спускаться сюда так далеко, что вы разбиваете большую часть своего аппарата и теряете все остальное, но тянуть такую чепуху - это уже слишком. Шефу, конечно, придется попросить вас об отставке. Почему бы тебе не взять пару дней отпуска и привести себя в порядок?
   Ситон не обратил на него внимания, и Скотт вернулся в свою лабораторию, грустно качая головой.
   Ситон, в вихре мыслей, медленно подошел к своему столу, взял свою почерневшую и потрепанную трубку из вереска и сел, чтобы изучить, что он сделал или что могло произойти, что привело к такому невероятному нарушению закона. все законы механики и гравитации. Он знал, что был трезв и в здравом уме, что это действительно произошло. Но почему? и как? Вся его научная подготовка говорила ему, что это невозможно. Было немыслимо, чтобы инертная масса металла улетела в космос без приложения силы. Поскольку это произошло на самом деле, должна была быть приложена огромная и доселе неизвестная сила. Что это была за сила? Причина этого невероятного проявления энергии определенно находилась где-то в растворе, в электролитической ячейке или в паровой бане. Сосредоточив всю силу своего высокотренированного аналитического ума на проблеме, - глухой и слепой ко всему остальному, как это было у него в обыкновении, когда он глубоко интересовался, - он сидел неподвижно, зажав в зубах забытую трубку. Час за часом он сидел там, в то время как большинство его товарищей-химиков заканчивали дневную работу и покидали здание, а в комнате медленно темнело с наступлением ночи.
   Наконец он вскочил. Ударив рукой по столу, он воскликнул:
   "Я высвободил внутриатомную энергию меди! Медь, "Х" и электрический ток!
   "Я уверен, что дурак на удачу!" - продолжал он, когда его осенила новая мысль. - А если бы он был освобожден сразу? Наверное, весь мир слетел с петель. Но это было не так: он излучался медленно и по прямой. Интересно, почему? Разговор о власти! Бесконечно! Поверь мне, завтра я покажу всему этому Химическому бюро кое-что, от чего у них вылезут глаза. Если они не позволят мне продолжить разработку, я уйду в отставку, найду еще "Х" и сделаю это сам. Эта ванна сейчас находится на пути к Луне, и нет никаких причин, по которым я не могу последовать за ней. Мартин такой фанатик исследований, что он изо всех сил старается построить для нас любой корабль, который нам понадобится... мы исследуем всю солнечную систему! Великий кот, какой шанс! Дурак на удачу прав!"
   Он пришел в себя с начала. Он включил свет и увидел, что уже десять часов. Одновременно он вспомнил, что должен был обедать со своей невестой у нее дома, это был их первый обед после помолвки. Проклиная себя идиотом, он поспешно покинул здание, и вскоре его мотоцикл несся по Коннектикут-авеню к дому его возлюбленной.
   ГЛАВА ТЕР II
   Сталь проявляет интерес
   доктор Марк ДюКен в своей лаборатории занимался исследованием некоторых редких металлов, особенно в отношении их электрохимических свойств. Он был яркой фигурой. Ростом более шести футов, необычайно широкоплечий даже для своего роста, он явно обладал огромной физической силой. Его густые, слегка волнистые волосы были черными. Его глаза, лишь немного светлее, были увенчаны густыми черными бровями, сросшимися над орлиным носом.
   Скотт вошел в комнату и увидел, что Дюкен склонился над хрупким электрическим прибором, его неприступное, но красивое лицо было странно освещено жутким светом ртутных дуг.
   - Привет, Блэки, - начал Скотт. "Сначала я подумал, что это Ситон. Парень должен видеть ваши лица, чтобы отличить вас друг от друга. Говоря о Ситоне, как вы думаете, он совершенно прав?
   - Должен сразу сказать, что прошлой ночью и сегодня утром он был немного не в себе, - ответил Дюкен, манипулируя связями своими длинными, мускулистыми пальцами. "Я не думаю, что он сумасшедший, и я не верю, что он употребляет наркотики - наверное, переутомление и нервное напряжение. Он поправится через день или два.
   "Я думаю, что он просто чокнутый, я сам. Это точно была дикая байка, которую он нам выдал, не так ли? Его воображение поразило все двенадцать, это точно. Он, похоже, сам верит в это, несмотря на то, что сегодня утром полностью провалил свою демонстрацию. Он сохранил тот отработанный раствор, над которым работал, - то, что осталось от той бутыли с остатками платины после того, как он восстановил все ценности, - и заставил их выставить его на аукцион сегодня в полдень. Он уволился из Бюро, и он и мсье Рейнольдс Крейн, его друг-миллионер, молятся за десять центов.
   "м. Рейнольдс Крейн? Дюкен скрыл удивление. "При чем тут он?"
   "О, они всегда и во всем вместе. Они уже давно толще Дэймона и Пифиаса. Они вместе играют в теннис - знаете, они чемпионы округа в парном разряде - и во все такое. Где бы вы ни нашли один из них, вы обычно найдете и другой. Так или иначе, после того, как они нашли решение, Крейн отвёз Ситона на своей машине, и кто-то сказал, что они поехали к дому Крэйна. Наверное, пытается его подшутить. Ну, та-та; Сегодня у меня еще недельная работа.
   Когда Скотт уходил, Дюкен бросил свою работу и подошел к своему столу с новым выражением, наполовину огорченным, наполовину восхищенным на лице. Взяв телефон, он набрал номер.
   - Брукинг? - осторожно спросил он. "Это Дюкен. Я должен увидеть вас немедленно. Началось что-то большое, что может принадлежать и нам... Нет, по телефону ничего не могу сказать... Да, я сейчас выйду.
   Он покинул лабораторию и вскоре оказался в личном кабинете главы вашингтонского или "дипломатического" отделения, как его называли в определенных кругах, великой Уорлд Стил Корпорейшн. В городе содержались офисы и лаборатории, якобы для исследовательской работы, но на самом деле для того, чтобы быть рядом с центром политической деятельности.
   - Как поживаете, доктор Дюкен? - сказал Брукингс, усаживая своего посетителя. - Ты кажешься взволнованным.
   "Не в восторге, а в спешке", - ответил Дюкен. "Самая большая вещь в истории только что сломалась, и мы должны работать быстро, если мы вложимся в нее. Вы сомневаетесь, что я всегда знаю, о чем говорю?"
   - Нет, - удивленно ответил другой. "Ни малейшего. Вы широко известны как способный человек. На самом деле, вы несколько раз помогали этой компании через разных дилеров, разными способами.
   "Скажи это. Брукингс. "Сделки" - правильное слово. Этот будет самым большим из когда-либо существовавших. Прелесть в том, что это должно быть легко - одна простая кража со взломом и такое же простое убийство - и не будет означать массовое убийство, как это было..."
   - О нет, доктор, не убийство. Неизбежные несчастные случаи".
   "Почему бы не называть вещи своими именами и не переводить дыхание, пока мы одни? Я не брезгливая. Но чтобы перейти к делу. Вы, конечно, знаете Ситона из нашего подразделения. Он собирал различные редкие металлы из остатков, которые годами накапливались в Бюро. После отделения всех известных металлов у него что-то осталось, и он подумал, что это новый элемент, металл. При одной из его попыток довести его до металлического состояния немного его раствора выплеснулось и над медной паровой баней или баком мгновенно вылетело в окно, как пуля. Он исчез из поля зрения, вне досягаемости его бинокля, вот так быстро. Он щелкнул пальцами под носом у Брукингса. "Теперь это открытие означает такую силу, о которой мир и не мечтал. На самом деле, если бы Ситону не повезло вчера с ним, он бы стер половину Северной Америки с лица земли. Химики давно знали, что вся материя содержит огромные запасы внутриатомной энергии, но всегда считали ее "связанной", то есть неспособной к освобождению. Ситон освободил его".
   "И это значит?"
   "Что с отработанным процессом Корпорация могла бы передать власть всему миру с очень небольшими затратами".
   На лице Брукингса отразилось презрительное недоверие.
   - Усмехайтесь, если хотите, - ровным голосом продолжил Дюкен. - Ваше невежество ни в чем не меняет факта. Вы знаете, что такое внутриатомная энергия?
   - Боюсь, что не совсем.
   "Ну, это сила, которая существует между первоначальными составными частями материи, если вы можете это понять. Ребенок должен. Позовите своего главного химика и спросите его, что произойдет, если кто-нибудь высвободит внутриатомную энергию ста фунтов меди.
   "Извините меня, доктор. Я не собирался сомневаться в тебе. Я позову его.
   Он позвонил с просьбой, и вскоре появился человек в белом. В ответ на вопрос он на мгновение задумался, а затем медленно улыбнулся.
   "Если бы это было сделано мгновенно, весь мир, вероятно, превратился бы в пар и мог бы заставить его покинуть свою орбиту. Если бы его можно было контролировать, он бы долгое время производил миллионы лошадиных сил. Но это невозможно. Энергия связана. Его освобождение невозможно, в том же классе с вечным двигателем. Это все, мистер? Брукингс?
   Когда аптекарь ушел, Брукингс снова повернулся к своему посетителю с извиняющимся видом.
   "Я сам ничего не знаю об этих вещах, но Чемберс, тоже способный человек, говорит, что это невозможно".
   "Насколько он знает, он прав. Я должен был сказать то же самое сегодня утром. Но я знаю об этих вещах - это мое дело - и я говорю вам, что это сделал Ситон.
   "Это становится интересным. Вы видели, как это делается?
   "Нет. Прошлой ночью в Бюро ходили слухи, что Ситон сошел с ума, что он сломал множество своих аппаратов и не может объяснить, что произошло. Сегодня утром он созвал многих из нас в свою лабораторию, рассказал нам то, что я только что рассказал вам, и вылил немного своего раствора на медную проволоку. Ничего не произошло, и он вел себя так, как будто не знал, что с этим делать. Глупость, с которой он действовал, и очевидная невозможность всего этого заставили всех считать его сумасшедшим. Я так и думал, пока сегодня днем не узнал, что г. Рейнольдс Крейн поддерживает его. Тогда я понял, что он сказал нам ровно столько правды, что ему удалось выйти чистым с решением".
   - А если этот человек сумасшедший? - спросил Брукингс. "Он, вероятно, мономаньяк, действительно сумасшедший из-за того, что так много его изучает".
   "Ситон? Да, он сумасшедший - как лиса. Однако вы никогда не слышали о безумии в семье Крейна, не так ли? Вы знаете, что он никогда не вкладывает ни цента во что-либо более рискованное, чем государственные облигации. Можете поспорить на последний доллар, что Ситон показал ему настоящий товар. Затем, когда на лице собеседника появилось выражение убеждения, он продолжил:
   "Разве вы не понимаете, что решение было собственностью правительства, и он должен был сделать что-то, чтобы все считали его бесполезным, чтобы он мог получить на него право собственности? Эта фальшивая демонстрация, которая провалилась, была, безусловно, смелым ходом - настолько смелым, что это было безрассудно. Но это сработало. Это даже обманывало меня, и я обычно не сплю. Единственная причина, по которой ему это сошло с рук, в том, что он всегда был таким откровенным болтуном, всегда говорил все, что знал.
   - Он определенно играл лиса, - продолжал он с нескрываемым восхищением. "До сих пор он никогда не скрывал ни одного из своих открытий и не пытался заработать на них деньги, хотя некоторые из них стоили миллионы. Он опубликовал их, как только нашел, а деньги получил кто-то другой. Имея такую репутацию, он работал так, чтобы заставить нас считать его чокнутым. Он точно умный. Снимаю перед ним шляпу - он чудо!"
   "А какова твоя идея? Куда мы входим?
   "Вы приходите, забирая это решение у Ситона и Крейна и предоставляя деньги на разработку материала и постройку под моим руководством такой электростанции, какой мир еще не видел".
   "Почему именно это решение? Не могли бы мы скупить немного платиновых отходов и переработать их?"
   "Никаких шансов", - ответил ученый. "Мы годами очищали остатки платины и никогда раньше не находили ничего подобного. Я думаю, что этот материал, чем бы он ни был, присутствовал в какой-то конкретной партии платины в значительных количествах как примесь. У Ситона, конечно, не все, что есть в мире, но шанс найти что-то еще, не зная точно, что это такое или как оно реагирует, чрезвычайно мал. Кроме того, мы должны иметь эксклюзивный контроль. Как мы сможем заработать на этом деньги, если Крэйн управляет конкурирующей компанией и довольствуется десятью процентами прибыли? Нет, мы должны получить все это решение. Ситон и Крейн, или, по крайней мере, Ситон, должны быть убиты, потому что, если его оставить в живых, он сможет найти больше вещей и разрушить нашу монополию. Сегодня вечером я хочу одолжить у вас силовую команду, чтобы пойти и позаботиться о ней.
   Подумав несколько мгновений, Брукингс с застывшим и ничего не выражающим лицом сказал:
   "Нет, доктор. Я не думаю, что Корпорация захочет заниматься подобным вопросом. Это слишком вопиющее нарушение закона, и мы можем позволить себе купить его у Ситона после того, как он докажет свою состоятельность".
   "Ба!" - фыркнул Дюкен. - Не пытайся так на мне, Брукингс. Ты думаешь, что сможешь украсть его сам и развить, не дав мне в это вмешаться? Вы не можете этого сделать. Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы рассказать вам все об этом, с фактами, цифрами и именами, если бы вы могли обойтись без меня? Едва! Вы можете украсть решение, но это все, что вы можете сделать. Ваш химик или эксперт, которого вы наймете, начнет эксперименты без удачного старта Ситона, о котором я уже упоминал, но не вдавался в подробности. У него не будет никакой информации, и первая же попытка что-либо сделать с этим веществом разнесет его и всю страну вокруг него на многие мили в неосязаемый порошок. Вы потеряете своего химика, свое решение и всякую надежду получить процесс. В Соединенных Штатах, да и в мире, если на то пошло, есть только два человека, у которых достаточно мозгов и достаточно информации, чтобы решить это. Один из них Рича rd Б. Ситон, другой - Марк К. Дюкен. Ситон точно не справится с этим за вас. Ни его, ни Крейна за деньги не купишь, и ты это знаешь. Вы должны прийти ко мне. Если вы не верите в это сейчас, вы очень скоро поверите, когда попробуете это в одиночку".
   Брукингс, уличенный в своем двуличии и наполовину убежденный в правдивости утверждений Дюкен, все еще медлил.
   - Вы скромны, не так ли, доктор? - спросил он, улыбнувшись.
   "Мода? Нет, - спокойно сказал другой. "Скромность никогда никого не приносила ничего, кроме похвалы, а я предпочитаю что-нибудь посущественнее. Однако я никогда не преувеличиваю и не преувеличиваю, как вы должны знать. То, что я сказал, является просто констатацией факта. Кроме того, позвольте мне напомнить вам, что я спешу. Трудность получить это решение возрастает с каждой минутой, и моя цена становится выше с каждой секундой".
   "Какова ваша цена в данную секунду?"
   "Десять тысяч долларов в месяц во время экспериментальной работы; пять миллионов долларов наличными при успешной эксплуатации первого энергоблока мощностью не менее десяти тысяч лошадиных сил; и десять процентов от прибыли".
   - О, ладно, доктор, давайте будем благоразумны. Вы не можете иметь в виду такие цифры, как эти.
   "Я никогда не говорю ничего, чего не имею в виду. Я проделал много грязной работы с вами, люди, и никогда ничего не получал от этого. Ты всегда был слишком силен для меня; то есть я не мог заставить тебя, не выставив напоказ собственную нечестность, но теперь я добился тебя именно там, где хочу. Это моя цена; возьми это или оставь. Если вы не возьмете его сейчас, первые две из этих цифр будут удвоены, когда вы придете ко мне. Я не пойду ни к кому другому, хотя другие были бы рады получить его на моих условиях, потому что мне нужно поддерживать репутацию, а вы единственные, кто знает, что я мошенник. Я знаю, что моя репутация в безопасности, пока я работаю с вами, потому что я знаю о вас достаточно, чтобы отправить всех вас, здоровяков, в Перкинс, на всю жизнь. Я также знаю, что это знание не сократит мне дней, так как я слишком ценный человек, чтобы вы могли меня убить, как вы это сделали...
   "Пожалуйста, доктор, не используйте такой язык..."
   "Почему бы и нет?" прервал DuQuesne, в его холодным, ровным голосом. "Это все правда. Чего стоят несколько жизней, если они не твои и не мои? Как я уже сказал, я могу доверять тебе, более или менее. Ты можешь мне доверять, потому что знаешь, что я не могу отправить тебя, не поехав с тобой. Поэтому я позволю вам идти вперед без меня, насколько сможете, - это недалеко. Вы хотите, чтобы я пришел сейчас или позже?
   - Боюсь, мы не можем вести дела на таких условиях, - сказал Брукингс, качая головой. "Мы, несомненно, можем купить права на электроэнергию у Ситона за то, что вы просите".
   - Меня не обманешь ни на секунду, Брукингс. Давай, укради раствор, но послушай моего совета и дай своему химику совсем немного. Очень немного из этого материала пойдет далеко, и вы захотите, чтобы что-то осталось, когда вы должны будете позвать меня. Заставьте его экспериментировать с очень малыми количествами. Я бы предложил ему работать в лесу, по крайней мере, в ста милях от ближайшего соседа, хотя мне все равно, сколько людей вы убьете. Это единственное указание, которое я вам дам, - я даю его только для того, чтобы вы не взорвали всю страну, - заключил он с мрачной улыбкой. "До свидания."
   * * * *
   Когда за циничным ученым закрылась дверь, Брукингс достал из кармана маленький золотой инструмент, очень похожий на часы. Он нажал кнопку и поднес аппарат к губам.
   - Перкинс, - сказал он мягко, - М. У Рейнольдса Крэйна дома есть бутылка с раствором.
   "Да сэр. Можешь описать?"
   "Не совсем. Он зеленовато-желтого цвета и, насколько я понимаю, находится в маленькой бутылочке, так как в мире не так уж много этого вещества. Я не знаю, какой у него запах и вкус, и я бы не советовал с ним экспериментировать, так как он кажется взрывоопасным и, возможно, ядовитым. Любая бутылка с раствором такого цвета, хранящаяся в особенно безопасном месте, вероятно, будет такой. Позвольте мне предупредить вас, что это самое большое дело, в котором вы когда-либо участвовали, и оно не должно потерпеть неудачу . Любые попытки купить его были бы бесполезны, какой бы крупной ни была названа цифра. Но если бы бутылка была только частично опорожнена и наполнена водой, я не думаю, что кто-нибудь заметил бы разницу, по крайней мере, какое-то время, не так ли?
   - Вероятно, нет, сэр. До свидания."
   На следующее утро, вскоре после того, как контора открылась, Перкинс, главной чертой которого была абсолютная бесшумность, плавно проскользнул в кабинет Брукингса. Достав из кармана маленькую бутылочку, наполовину наполненную зеленовато-желтой жидкостью, он украдкой подложил ее под какие-то бумаги на столе своего начальника.
   "Этот человек нашел прошлой ночью, сэр, и подумал, что он может принадлежать вам. Он сказал, что это чуть меньше половины, но остальное ты можешь получить в любое время, когда захочешь".
   - Спасибо, Перкинс, он был прав. Это наше. Вот письмо, которое только что пришло, - протягивая ему конверт, который зашуршал, когда Перкинс сложил его в маленький компас и сунул в жилетный карман. "Доброе утро."
   Когда Перкинс вышел, Брукингс заговорил по телефону, и вскоре появился Чемберс, его главный химик.
   - Доктор Чемберс, - начал Брукингс, показывая ему бутылку, - у меня есть раствор, способный каким-то образом высвободить внутриатомную энергию материи, о чем я спрашивал вас вчера. Работает на меди. Я хотел бы, чтобы вы разработали процесс для нас, если хотите.
   - А как насчет человека, который открыл этот процесс? - спросил Чемберс, осторожно прикоснувшись к бутылке.
   "Он недоступен. Ведь то, что может один химик, могут и другие? Вам не придется работать в одиночку. Вы можете нанять самых больших людей в очереди, чтобы помочь вам - расходы не имеют значения.
   "Нет, не было бы, если бы такой процесс можно было отработать. Позвольте мне видеть, кого мы можем получить? Доктор Ситон, вероятно, лучший человек в стране для такого исследования, но я не думаю, что мы сможем его заполучить. Я пытался уговорить его поработать над проблемой иридий-осмий, но он отказался".
   "Мы могли бы сделать предложение достаточно большое, чтобы заполучить его".
   "Нет. Не говори ему об этом, - с многозначительным видом. - Он не должен ничего об этом знать.
   - Ну, тогда как насчет Дюкен, который был здесь вчера? Он, наверное, рядом с Ситоном.
   "Вчера я обсуждал это с ним. Мы не можем его достать, его цифры совершенно не соответствуют действительности. Неужели в стране нет других мужчин, которые что-нибудь знают? Ты хороший человек, почему бы тебе самому не заняться этим?"
   "Потому что я ничего не знаю об этом конкретном направлении исследований, и я хочу еще немного пожить", - прямо ответил химик. - Однако есть и другие хорошие люди, которых я могу заполучить. Van Schravendyck из нашей собственной лаборатории почти так же хорош, как Seaton или DuQuesne. Он проделал большую работу по радиоактивности и тому подобному, и я думаю, что он хотел бы поработать над этим".
   "Хорошо. Пожалуйста, приступайте к делу без промедления. Дайте ему около четверти раствора, а остальные поместите в хранилище. Убедитесь, что его лаборатория расположена достаточно далеко от всего остального, чтобы избежать неприятностей в случае взрыва, и предупредите его, чтобы он не работал сразу со слишком большим количеством меди. Я так понимаю, унции или около того будет достаточно.
   * * * *
   Химик вернулся в свою лабораторию и отыскал своего первого помощника.
   - Ван, - начал он, - мистер. Брукингс слушал какого-то сумасшедшего, который утверждает, что разгадал тайну высвобождения внутриатомной энергии.
   - Это старье, - смеясь, сказал ассистент. "Это и вечный двигатель всегда с нами. Что ты ему сказал?
   "У меня не было возможности сказать ему что-нибудь - он сказал мне. Вчера, знаете ли, он спросил меня, что произойдет, если его можно будет освободить, и я честно ответил, что многое произойдет, и добровольно сообщил, что это невозможно. Только что он позвал меня, дал мне этот пузырек с раствором, сказав, что в нем есть ответ на загадку, и хочет, чтобы я ее разгадал. Я сказал ему, что это не в моем духе и что я боюсь этого - и я бы боялся, если бы думал, что в этом что-то есть, - но что это более или менее в твоем духе, и он сказал поставить тебя на это. немедленно. Он также сказал, что расходы не имеют значения; организовать независимую лабораторию за сотню миль в лесу на случай взрыва; и предостеречь вас, чтобы вы не использовали слишком много меди сразу - унции или около того будет достаточно!
   "Унция! Десять тысяч тонн нитроглицерина! Я бы сказал, что унции будет достаточно, если это вообще что-то хорошее, а это, конечно, не так. Странно, не правда ли, как старик мог попасться на что-то подобное? Как он объяснил неспособность первооткрывателя разработать его самостоятельно?"
   - Он сказал, что первооткрыватель недоступен, - со смехом ответил Чемберс. - Готов поспорить, что он недоступен - к этому времени он снова вернулся в больницу Святой Елизаветы, откуда приехал. Я предложил, чтобы Ситон или Дюкен из Rare Metals помогли нам с этим, и он сказал, что они оба отказались прикасаться к нему, или слова на этот счет. Если эти двое отказались от возможности поработать над такой большой вещью, как эта, вероятно, в этом конкретном решении нет ничего, что стоило бы чести. Но то, что говорит Брукингс, распространяется здесь, так что вам в лес. И тоже не рискуйте - вполне возможно, что что-то может случиться.
   - Конечно, может, но не будет. Мы устроим эту лабораторию возле хорошего форелевого ручья, и у меня будет большой и сочный отпуск. Я тоже немного поработаю над материалом - по крайней мере, достаточно, чтобы сделать хороший отчет. Я проанализирую его, выясню, что в нем, положу на медь, пропущу через него электролитический ток и вообще сделаю много мудрых движений, а кроме того, чертовски хорошо проведу время.
   ГЛАВА III
   Seaton решает e Проблема власти
   - Что ж, Март, - оживленно сказал Ситон, - теперь, когда компания "Ситон-Крейн", инженеры, организована к вашему удовлетворению, давайте перейдем к делу. Полагаю, мне лучше поехать в город и поискать место для работы?
   "Почему бы не работать здесь?"
   "Твой дом? Вы же не хотите, чтобы здесь проводились такие эксперименты, не так ли? А что, если от меня оторвется кусок этой дряни и вырвет стенку из дома?
   "Этот дом - логичное место для работы. У меня уже есть полный механический цех и испытательная лаборатория в ангаре, и мы можем легко оборудовать для вас химическую лабораторию в комнате башни. У вас могут быть открытые окна с четырех сторон, и если вы случайно выбьете стену, ущерб будет незначительным. Мы будем здесь одни, а несколько соседей настолько привыкли к моим механическим экспериментам, что им уже не до любопытства.
   "Отлично. Есть еще одна хорошая вещь. Твой человек Широ. Он был с вами в стольких трудных ситуациях во всех неизведанных уголках мира во время ваших охотничьих вылазок и исследований, что мы можем ему доверять, и он, вероятно, пригодится.
   "Да, мы можем доверять ему безоговорочно. Как вы знаете, он действительно мой друг, а не мой мужчина.
   В течение следующих нескольких дней, пока рабочие устанавливали в башне целую химическую лабораторию, Ситон занялся покупкой оборудования, необходимого для стоящей перед ним своеобразной задачи. Его список был длинным и разнообразным, начиная от мощного трансформатора, способного выдавать напряжение в тысячи киловольт, и заканчивая потенциометром, настолько чувствительным, что он регистрировал разность потенциалов, созданных двумя мужчинами, рукопожатными.
   С рассвета до темноты Ситон работал в лаборатории либо в одиночку, либо руководил работающими там людьми и помогал им. Каждую ночь, когда Крейн ложился спать, он видел Ситона в своей комнате в дымке дыма, корпевшего над чертежами или в окружении трудных трудов по исчислению и субатомным явлениям, производившего бесконечные вычисления.
   Менее чем в двух милях от него жила Дороти Вейнеман, которая обещала стать его женой. Он видел ее всего один раз с тех пор, как случилось "невозможное", с тех пор, как его прозаический медный пар-б ат улетел под его рукой и указал путь к великому приключению. В машине, которую должен был построить его друг, движимые этой колоссальной силой, которой он должен научиться управлять, они будут пересекать межзвездное пространство, посещать странные планеты и исследовать странные солнечные системы.
   Хотя он и не забывал свою возлюбленную - мысли о ней часто посещали его, и тот факт, что ее будущее было так тесно связано с его собственным, придавало каждому действию новый смысл, - у него было столько дел, и он был так стремился сделать их все сразу, что шел день за днем, а он не находил времени зайти к ней.
   Крейн возражал напрасно. Его протесты против непрекращающейся работы Ситона не возымели действия. Ситон настоял на том, чтобы он твердо зафиксировал еще несколько точек, прежде чем они ускользнут от него, и упрямо придерживался своей задачи.
   Наконец Крейн отложил свою работу и пошел навестить девушку. Он нашел ее только что выходящей из дома, и пошел рядом с ней. Некоторое время она пыталась разбудить себя, чтобы быть интересной или, по крайней мере, дружелюбной, но обычная непринужденность, с которой она болтала, покинула ее, и ее фальшивая веселость ни на мгновение не обманула проницательного Журавля. Вскоре они замолчали, идя вместе. Мысли Крэйна были о красивой девушке рядом с ним и о великолепном молодом гении под его крышей, так глубоко погруженном в свою проблему, что он был нечувствителен ко всему остальному.
   - Я только что ушел от Дика, - вдруг сказал Крейн, не обращая внимания на ее испуганный взгляд. "Вы когда-нибудь в своей жизни видели кого-нибудь с его целеустремленностью? При всей своей гениальности он кажется способен только на одну идею за раз - хотя, вероятно, именно поэтому он такой гений. Он работает как сумасшедший. Он рассказал вам об уходе из Бюро?
   "Нет. хм? Это как-то связано с тем, что произошло в тот день в лаборатории? Я не видел его с тех пор, как произошла авария или открытие, что бы это ни было. Он пришел ко мне в половине одиннадцатого, когда его пригласили на обед, -- о, Мартин, я так разозлился! ".
   - Нет, тебе это не приснилось, как бы дико это ни звучало. Он сказал это, и это все правда. Я не могу объяснить это вам; Сам Дик не может этого объяснить, даже мне. Но я могу дать вам представление о том, к чему мы оба думаем.
   - Да, делай.
   - Ну, он обнаружил нечто такое, что заставляет медь вести себя очень странно - так сказать, сбивает ее с ног. В тот день кусок поднялся и больше не опускался".
   - Да вот что нелепо!
   - Минутку, пожалуйста, - ответил невозмутимый Журавль. - Вы должны знать, что ничем обычным нельзя объяснить поведение Дика, и после того, что я увидел на прошлой неделе, я никогда больше не буду думать о чем-то нелепом. Как я уже сказал, этот кусок меди улетел через окно в неизвестном направлении. Насколько мог проследить за ним хороший бинокль, он придерживался совершенно прямого курса к этим сценам. Мы намерены проследовать за ним на каком-нибудь подходящем транспортном средстве.
   Он сделал паузу, глядя на лицо своей спутницы, но она не говорила.
   "Строительство транспортного средства - это то, к чему я прихожу", - продолжил он своим деловым голосом. - Как вы знаете, у меня почти столько же денег, сколько у Дика мозгов, и когда-нибудь, до конца лета, мы рассчитываем куда-нибудь съездить. Мы не знаем где, но это будет далеко от этой земли".
   Наступила тишина, затем Дороти беспомощно сказала:
   -- Ну, продолжайте... Я не понимаю...
   "Я тоже не могу. Все, что я знаю, это то, что Дик хочет построить тяжелый стальной корпус, и он собирается поместить в него что-то, что доставит нас в космос. Лишь изредка я вижу немного света, когда он пытается объяснить мне механизм этой штуки".
   Соблюдая с ней строжайшую тайну, он повторил историю, рассказанную ему Ситоном, и сообщил ей о нынешнем положении дел.
   - Неудивительно, что другие химики считали его сумасшедшим, не так ли, Мартин?
   - Нет, особенно после провала его демонстрации на следующее утро. Видите ли, он пытался доказать остальным, что он прав, и ничего не вышло. С тех пор он узнал, что электрическая машина в другой комнате, которая не работала в то утро, играла очень важную роль. Когда полицейский отказался действовать так же, как прошлой ночью, все сразу же пришли к выводу, что он перенес приступ временного помешательства и что решение бесполезно. Они называли его "Никто Холм".
   - При этом почти подходит! воскликнула Дороти, смеясь.
   "Но если бы он думал об этом, - добавила она задумчиво, - если бы он был достаточно гениален, чтобы построить такую замечательную теорию... додуматься до такой вещи, как путешествие к звездам... и все это на таком слабом основании фактов... я Интересно, почему он не мог мне сказать?
   Она не собиралась произносить последнюю мысль. Никто не должен знать, как больно ей было остаться в стороне, и она бы вспомнила эти слова, если бы могла. Крейн понял и лояльно ответил.
   - Он расскажет тебе обо всем очень скоро, не бойся. Это ум великого ученого, работающего над предметом, о котором лишь немногие люди имеют хотя бы подозрение. Я уверен, что единственная причина, по которой он думал обо мне, заключалась в том, что он не мог финансировать расследование в одиночку. Ни на мгновение не думайте, что его поглощенность подразумевает отсутствие любви к вам. Ты его якорь, его единственная опора в известных вещах. Собственно, ради этого я и пришел к вам. Дик работает сам со скоростью, которую не выдерживает даже машина. Он почти ничего не ест, а если и спит, то я ни разу его за этим не застал. Эта мысль движет им день и ночь, и если он идет по тому пути, по которому идет, это означает срыв. Я не знаю, сможете ли вы заставить его прислушаться к разуму или нет, - уж точно никто другой не сможет. Если вы думаете, что сможете это сделать, это будет вашей работой, и она будет самой большой из трех".
   - Как хорошо вы его понимаете, - сказала Дороти после паузы. - Ты заставляешь меня стыдиться, Мартин. Я должен был знать без слов. Тогда бы у меня не было этих неприятных маленьких сомнений на его счет.
   "Я должен назвать их идеально естественно, учитывая обстоятельства, - ответил он. "Мужчины с таким умом, как у Дика, редки. Они работают только на одном треке. Твоя часть будет трудной. Он придет к вам, переполненный новостями и жаждущий рассказать вам все о своих теориях, фактах и расчетах, и вы должны попытаться отвлечь его от всего этого и заставить его думать о чем-то другом. Мне это кажется невозможным".
   Улыбка вернулась на лицо Дороти. Ее голова, украшенная пышными блестящими каштановыми волосами, была гордо поднята, и озорной взгляд блестел в ее фиолетовых глазах.
   - Разве ты только что не сказал мне, что нет ничего невозможного? Ты же знаешь, Мартин, что я могу заставить Дикки забыть обо всем, даже о межзвездном - я правильно понял это слово? - о самом космосе с помощью моей скрипки.
   - Попытка отвлечь ученого от его хобби сравнима разве что с отвлечением наркомана от его порока... но я не удивлюсь, если у вас это получится, - медленно ответил он.
   Потому что он слышал ее игру. Она и Ситон были застигнуты внезапным ливнем возле его дома, когда ехали верхом, и бросились в укрытие. Пока на улице лил дождь и пока Широ готовил один из своих знаменитых ужинов, Крейн предложил ей скоротать время, играя на его "скрипке". Дороти с первым взмахом смычка поняла, что играет на скрипке Страдивари, наподобие которой она раньше играла только во сне. Она забыла своих слушателей, забыла время и место и излила в своей музыке всю красоту и нежность своей натуры. Мягкие и полные тона заполнили комнату, и в видении Крэйна возник дом, наполненный счастливой работой, смехом и дружбой, с играющими детьми, которые повернулись лицом к своей матери, как цветы к свету. Чувствуя сны девушки, когда музыка наполняла его уши, он, как никогда раньше в своей напряженной, целеустремленной жизни, осознал, насколько прекрасен может быть дом с правильной женщиной. Он не думал о любви к Дороти, потому что знал, что любовь, существующая между ней и его другом, была такой, что ничто не может измениться, но он чувствовал, что она невольно сделала ему великий подарок. Часто после этого, в часы одиночества, он представлял себе этот дом мечты, и ничто иное, как его совершенство, никогда не удовлетворяло его.
   Некоторое время они шли молча. На лице Дороти было нежное выражение, отражение ее счастливых мыслей, а в голове Крэйна снова всплыло видение его идеального дома, дома, центральную фигуру которого он не мог представить. Наконец она повернулась и положила руку ему на плечо.
   - Вы очень много сделали для меня - для нас, - просто сказала она. - Я бы хотел, чтобы я мог сделать что-то для тебя взамен.
   - Ты уже сделала для меня гораздо больше, Дороти, - ответил он даже медленнее, чем обычно. "Мне трудно выразить, что это такое, но я хочу, чтобы вы знали, что вы с Диком много значат для меня... Вы первая настоящая женщина, которую я знаю, и когда-нибудь, если жизнь будет со мной Я надеюсь, что какая-нибудь девушка так же мило позаботится обо мне.
   Чувствительное лицо Дороти вспыхнуло. Столь неожиданной и искренней была его похвала, что она почувствовала и гордость, и смирение. Она никогда не осознавала, что этот тихий, явно лишенный воображения человек видел все идеалы, которые она выражала в своей музыке. Женщина рассчитывает казаться прекрасной своему возлюбленному и мужчинам, которые были бы ее любовниками, если бы могли, но вот мужчина, который не искал и не ожидал никаких благосклонностей, говоря, что он хочет такую же прекрасную девушку для себя. Поистине, это был комплимент, которым нужно дорожить.
   Когда они вернулись в дом и Крейн ушел, Дороти услышала урчание быстро приближающегося мотоцикла, и ее сердце подпрыгнуло, когда она подошла к двери, чтобы поприветствовать своего возлюбленного.
   - Кажется, прошел месяц с тех пор, как я видел тебя в последний раз, милая! - воскликнул он, поднимая ее с пола в страстных объятиях и целуя по очереди ее губы, глаза, кончик носа, неуловимую ямочку на щеке и прелестный изгиб шеи.
   - Мне кажется, что это дольше, Дикки. Я был совершенно несчастен, пока сегодня днем не позвонил Мартин и не объяснил, чем вы занимаетесь.
   - Да, я встретил его по дороге. Но, честно говоря, Дотти, я просто не мог уйти. Я хотел, на худой конец, но все шло так медленно..."
   "Медленный? Когда у тебя целая лаборатория установлена за неделю? Что бы вы назвали скоростью?
   "Около двух дней. Кроме того, было много маленьких идей, которые нужно было воплотить в жизнь, прежде чем они ускользнут от меня. Это ужасно большая работа, Дотти, и когда человек берется за нее, он не может бросить ее. Но ты знаешь, что я все равно люблю тебя, даже если кажется, что я пренебрегаю тобой, - продолжал он с яростной настойчивостью. "Я люблю тебя всем, что есть во мне. Я люблю тебя, разум, тело и дух; любить тебя так, как мужчина должен любить единственную и неповторимую женщину. Ведь ты единственная женщина, другой никогда не было и не будет. Я люблю тебя морально, физически, интеллектуально и всеми возможными способами за то, что ты идеальная маленькая дорогая".
   Она шевельнулась в его объятиях, и ее руки сжались на его шее.
   "Ты - самое близкое к абсолютному совершенству существо, которое когда-либо появлялось в этом несовершенном мире", - продолжил он. "У меня кружится голова от одной мысли о девушке с такой чистой красотой, твоими способностями, твоим обаянием, твоим всесторонним совершенством, помолвленной с таким существом, как я, но я действительно люблю тебя, моя маленькая девочка. Я буду любить тебя, пока мы живы, а потом моя душа будет любить твою душу всю вечность. Ты знаешь это, милая девочка.
   "О, Дик!" - прошептала она, и ее душа была потрясена ответом на его любовь. "Я никогда не думал, что женщина может любить так, как я люблю тебя. "Куда ты идешь..."
   Ее голос потерпел неудачу в буре ее эмоций, и они держались вместе в тишине.
   В конце концов их прервала статная и любезная мать Дороти, которая вошла, чтобы поприветствовать Ситона и пригласить его поужинать с ними.
   - Я знала, что Дот забудет такое неважное дело, - сказала она, и в глазах Дороти мелькнуло озорство.
   * * * *
   Когда они вошли в столовую, Дороти была поражена, увидев, какие перемены произошли в Ситоне за шесть дней. Его лицо выглядело худой, почти изможденный. Тонкие морщинки появились в уголках его глаз и вокруг рта, а слабые, но безошибочно узнаваемые голубые кольца окружали его глаза.
   - Ты слишком много работал, мальчик, - серьезно упрекнула она его.
   - О нет, - легко ответил он. "Я в порядке, я никогда не чувствовал себя лучше. Да я бы сейчас гремучей змеи хлестнул и дал бы ей первый укус!
   Она рассмеялась над его ответом, но озабоченность не исчезла с ее лица. Как только они уселись за стол, она повернулась к отцу, сухопарому седовласому мужчине лет пятидесяти, известному как один из самых ловких адвокатов в городе.
   "Папа, - спросила она, - что ты имеешь в виду, говоря, что тебя избрали директором компании "Ситон-Крейн" и ничего мне об этом не сказал?"
   - Дочь, - ответил он тем же тоном, - что ты имеешь в виду, задавая такой вопрос? Разве вы не знаете, что дело адвоката - получать информацию и выдавать ее только платным клиентам? Тем не менее, я могу рассказать вам все, что знаю о компании "Ситон-Крейн", ничуть не пополнив запас ваших знаний. Я присутствовал на одном собрании, один раз серьезно проголосовал "за", и все".
   - Разве вы не составляли учредительные документы?
   "Я делаю это, да; но они ничего не значат. Они просто дают Компании возможность делать все, что она хочет, как это делают другие крупные компании". Затем, бросив быстрый, но испытующий взгляд на измученное лицо Ситона и предостерегающий взгляд на его дочь, он заметил:
   "Сегодня вечером я прочитал в " Стар" , что Энрайт и Стэнвикс, вероятно, составят австралийскую команду Кубка Дэвиса, и что гаваец с непроизносимым именем побил еще три или четыре мировых рекорда. Что ты думаешь о наших теннисных шансах в этом году, Дик?
   Дороти покраснела, и разговор, переведенный адвокатом в более безопасное русло, зашел о теннисе, плавании и других видах спорта. Ситона, чья тарелка была ненавязчиво заполнена мистером Ванеман съел такой обед, какого не ел уже несколько недель. После трапезы все прошли в просторную гостиную, где мужчины устроились в удобных креслах Морриса с длинными черными сигарами в зубах, и все четверо оживленно обсуждали различные темы дня. Через некоторое время пожилая пара вышла из комнаты, а адвокат, как всегда по вечерам, ушел в свой кабинет.
   - Ну, Дикки, как дела? - спросила Дороти, не задумываясь.
   Результат этого невинного вопроса был поразительным. Ситон вскочил на ноги. Проблема, дремлющая в течение двух часов, снова полностью овладела его разумом.
   "Сгнивший!" - рявкнул он, расхаживая взад и вперед и размахивая недокуренной сигарой. "Моя голова настолько тупа, что идея просочится в нее через тысячу лет. К этому времени у меня должно быть все ясно, но я этого не сделал. Есть кое-что, какой-то маленький фактор, который я не могу понять Я почти дюжину раз сталкивался с этим, но он всегда ускользает от меня. Я знаю, что сила есть, и я могу ее высвободить, но я не могу выработать систему контроля, пока не пойму, почему именно она действует именно так". Затем, более медленно, думая вслух, а не обращаясь к девушке:
   "Эта сила - это притяжение ко всей материи, порожденное вибрациями всех составляющих ее электронов в параллельных плоскостях. Она направлена вдоль линии, перпендикулярной плоскости вибрации в ее центре, и стремится к бесконечности, когда угол тета приближается к пределу Пи, деленному на два. Следовательно, смещая ось вращения или плоскость вибрации, тем самым изменяя тета в пределах нуля и числа Пи, деленного на два..."
   Его прервала Дороти, которая, огорченная тем, что бездумно заставила его вздрогнуть, вскочила и схватила его за руку.
   - Садись, Дикки! - умоляла она. "Садитесь, вы раскачиваете лодку! Оставь свою математику для Мартина. Разве ты не знаешь, что я никогда не мог понять, почему "х" равно "у" или чему-то еще в алгебре?"
   Она отвела его обратно к стулу, где он усадил ее на подлокотник рядом с собой.
   "Кого ты любишь?" - весело прошептала она ему на ухо.
   Через некоторое время она освободилась.
   "Сегодня я не тренировался. Не хочешь, я немного поиграю для тебя?
   - Прекрасное дело, Дотти. Когда ты играешь на скрипке, она говорит".
   Она взяла скрипку и заиграла; сначала его любимые, громкие отрывки из опер и соло великих мастеров, изобилующие гармониями на двух струнах. Затем она перешла к мечтам и мягким жалобным мелодиям. Ситон слушал с глубоким удовольствием. Под чарами музыки он расслабился, отодвинул подножку кресла и расслабился, мечтательно куря. Сигара докурена, руки расслаблены, глаза сами собой закрылись. Музыка, превратившаяся теперь в напевающую колыбельную, становилась все тише и медленнее, пока его глубокое и ровное дыхание не показало, что он крепко спит. Она перестала играть и пристально посмотрела на него, ее скрипка была готова снова сыграть, если он подаст малейший признак пробуждения, но этого не было. Освободившись от тирании могучего мозга, который так безжалостно управлял им, его тело наверстывало многочасовой потерянный сон.
   Убедившись, что он действительно спит, Дороти на цыпочках прокралась в кабинет отца и тихонько вошла.
   "Папа, Дик спит там, в кресле. Что нам с ним делать?
   "Хорошая работа, Дотти Димпл. Я слышал, как ты играешь с ним, чтобы он заснул, и меня тоже чуть не усыпил. Я возьму одеяло, и мы уложим его спать прямо там, где он сейчас.
   - Дорогой старый папа, - тихо сказала она, садясь на подлокотник его кресла и потираясь щекой о его. - Ты всегда понимал, не так ли?
   - Стараюсь, Котенок, - ответил он, потянув ее за ухо. "Ситон слишком хороший человек, чтобы видеть, как он разваливается, когда это можно предотвратить. Вот почему я дал вам сигнал не говорить о компании и его работе. Один из лучших юристов, которых я когда-либо знал, настоящий гений. nius, так же развалился на куски. Он занимался большим, почти невозможным делом. Он не мог думать ни о чем другом, много месяцев не ел и не спал. Он выиграл дело, но оно сломало его. Но он не был влюблен в крупную рыжеволосую красавицу, и поэтому не имел ее, чтобы убаюкивать его, чтобы он заснул.
   - Ну, я пойду возьму одеяло, - заключил он, внезапно изменив тон.
   Через несколько минут он вернулся, и они вместе вошли в гостиную. Ситон лежал в точно такой же позе, только регулярное поднятие его мощной груди свидетельствовало о том, что он жив.
   "Я думаю, что у нас было лучше..."
   - Ш...ш, - прервала девушка напряженным шепотом. - Ты разбудишь его, папа.
   "Бош! Его не разбудишь дубинкой. Его могло бы разбудить собственное имя, особенно если бы вы его произнесли; никакой другой обычный звук не будет. Я начал было говорить, что, по-моему, нам лучше уложить его спать на давенпорте. Ему было бы удобнее".
   - Но это наверняка разбудит его. А он такой большой..."
   - О нет, не будет, если я не уроню его на пол. И весит он не намного больше двухсот, не так ли?
   - Около десяти или одиннадцати фунтов.
   "Несмотря на то, что я юрист, старый и дряхлый, я все еще могу справиться с этим".
   Пока Дороти с тревогой наблюдала за происходящим и пыталась помочь, Вейнман с некоторым усилием поднял Ситона со стула и понес через всю комнату. Спящий пробормотал, как бы протестуя против того, что его потревожили, но больше не подавал признаков сознания. Затем адвокат спокойно снял с Ситона туфли и воротник, а девушка подложила ему под голову подушки и подоткнула одеяло. Ванеман бросил на дочь насмешливый взгляд, и от горла ее до волос пролился пламенный румянец.
   - Что ж, - сказала она вызывающе, - я все равно собираюсь.
   "Мой дорогой, конечно, ты. Если бы ты этого не сделал, я бы отрекся от тебя".
   Когда ее отец отвернулся, Дороти ущипнула рядом с возлюбленным и крепко прижала свои губы к его губам.
   - Спокойной ночи, милый, - пробормотала она.
   - Спокойной ночи, - пробормотал он во сне, когда его губы слабо ответили на ее ласку.
   Ванеман дождался дочери, и когда она появилась, румянец снова залил ее лицо, он обнял ее за плечи.
   "Дороти, - сказал он у двери ее комнаты, называя ее полное имя, что для него очень необычно, - отец такой девушки, как вы, очень не хочет ее терять, но я советую вам держаться этого мальчика. Верьте в него и доверяйте ему, что бы ни случилось. Он настоящий мужчина".
   - Я знаю, папа... спасибо. Сегодня у меня было прикосновение блюза, но я больше никогда этого не сделаю. Я думаю о его мизинце больше, чем обо всех других мужчинах, которых я когда-либо знал, вместе взятых. Но откуда ты так хорошо его знаешь? Я его, конечно, знаю, но это другое".
   "У меня есть разные способы получения информации. Я знаю Дика Ситона лучше, чем вы, лучше, чем он знает себя. Я знала все о каждом мужчине, который когда-либо смотрел на тебя дважды. Я боялся раз или два, что мне придется взять на себя руку, но вы правильно поняли их, так же как вы видите, что Ситон прав. С некоторых пор меня пугала мысль о том, что ты женишься, молодые люди в твоем обществе - такая безнадежная участь, но меня больше нет. Когда в следующем октябре я отдам свою маленькую девочку ее мужу, я смогу быть по-настоящему счастлива с тобой, а не беспокоиться за тебя. Вот как хорошо я знаю Ричарда Ситона... Ну, спокойной ночи, моя дочь.
   - Спокойной ночи, папочка, дорогой, - ответила она, обвивая руками его шею. "У меня самый лучший папа, который когда-либо был у девочки, и лучший... мальчик. Спокойной ночи."
   * * * *
   Было три часа следующего дня, когда Ситон появился в лаборатории. Его продолжительный отдых устранил все признаки переутомления, и он был бодр и энергичен, но когда Крейн увидел его и радостно поздоровался, тот ответил на это застенчивой улыбкой.
   - Ничего не говори, Мартин, я думаю обо всем, а потом еще немного. Вчера вечером я выставил себя обычным дураком. Заснул в кресле и проспал семнадцать часов без перерыва. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким дешевым".
   - Ты устал, Дик, и ты это знаешь. Этот сон снова поставил тебя на ноги, и я надеюсь, что после этого у тебя хватит ума позаботиться о себе. А теперь предупреждаю тебя, Дик, что, если ты еще начнешь эту полуночную работу, я просто позову сюда Дороти и поручу ей присмотреть за тобой.
   - Вот так, Март, втирай. Разве ты не видишь, что я лежу на спине, все четыре лапы вверху? Но я буду спать каждую ночь. Я пообещал Дотти ложиться спать не позже двенадцати, если мне придется бросить работу прямо посреди идеи, и сказал ей, что буду приходить к ней каждый второй вечер и каждое воскресенье. Но вот допинг. У меня есть недостающий фактор в моей теории - я получил его сегодня днем, когда завтракал.
   "Если бы вы регулярно ели и спали здесь и поддерживали себя в форме, вы бы видели это раньше".
   - Да, я думаю, это тоже верно. Если с этого момента я пропущу еду или сон, я хочу, чтобы ты засыпал меня мешком с песком. Но неважно. Вот объяснение. Мы уже догадывались, знаете ли, что эта сила подобна магнетизму и возникает, когда катушка заставляет электроны этой специально обработанной меди вибрировать в параллельных плоскостях. Узким моментом было то, что могло быть действием слабого электрического тока на высвобождение силы. Я понял! Он сдвигает плоскость колебаний электронов!"
   "Невозможно сдвинуть эту плоскость, Дик. Она определяется физическим состоянием, так же как скорость определяется температурой".
   "Нет, это не так. То есть обычно она есть, но в данном случае она может быть сдвинута. Вот математическое доказательство".
   Сказав это, Ситон подошел к чертежному столу, приколол огромный лист бумаги и быстро сделал набросок, объясняя, как рисовал. Вскоре двое мужчин погрузились в глубокий математический спор. Лист за листом бумаги был заполнен e расчеты и расчеты, а стол был завален справочниками. После двух часов интенсивного изучения и жарких дискуссий на лице Крейна появилось выражение зарождающегося понимания, которое сменилось удивлением, а затем радостью. Впервые за долгое время, проведенное Ситоном с ним, его обычное спокойствие было нарушено.
   "Клянусь Джорджем!" - воскликнул он, обеими руками пожимая руку Ситона. - Я думаю, у тебя есть! Но как под солнцем вы получили эту идею? Этого расчета нет ни в одной книге. где ты это нашел? Дик, ты чудо!
   "Я не знаю, как мне пришла в голову эта идея, она просто пришла ко мне. Но эта математика верна - она должна быть верной, никакого другого вывода быть не может. Теперь, если это вычисл. правильно, и я знаю, что это так, вы видите, насколько узки допустимые пределы смещения? Посмотрите на уравнение 236. Поверьте мне, мне очень повезло в тот день в Бюро. Удивительно, что я не взорвал все работы. Предположим, я не работал с аккумуляторной ячейкой, которая давала всего четыре ампера при двух вольтах? Знаете, это необычно мало для такой работы.
   Крейн внимательно изучил упомянутое уравнение и на мгновение прикинул.
   "В этом случае предел будет равен ровно восьми ваттам. Все, что выше этого, означает мгновенное разложение?
   "Да."
   Крейн свистнул, протяжно, тихо.
   - И эта ванна весила сорок фунтов - достаточно, чтобы испарить всю планету. Дик, это невозможно.
   "Это не кажется таким, но это так. Однако при мысли о том, что могло случиться, мне становится холодно. Теперь ты знаешь, почему я больше не прикасался к раствору, пока не разобрался со всем этим?"
   "Конечно знаю. Теперь вы должны еще больше бояться этого. Я не против нитроглицерина или тротила, но все это просто детская игрушка по сравнению с этим. Может быть, нам лучше бросить это?
   - Не через семь тысяч лет. Сам факт того, что мне так повезло сначала, доказывает, что судьба предназначила эту штуку моей устрице. Однако я больше не буду искушать старушку. Я начну с одной миллионной вольта и буду использовать кусок меди, видимый только под микроскопом. Но теперь, когда мы знаем, что это такое, опасности нет. Я могу заставить его есть из моей руки. Однако посмотрите на это уравнение. Если это правда, похоже, что вы можете получить такой же взрывной эффект, если взять кусок меди, который когда-то частично разложился, и подвергнуть его какой-либо силе, скажем, очень сильному току. Опять же под действием катушки небольшой ток взорвет ее, не так ли?
   - Судя по этим цифрам, так оно и есть.
   Скажи, разве это не сделает пулю? Расстабилизируйте таким образом кусок меди и поместите его внутрь винтовочной пули так, чтобы при ударе произошло короткое замыкание. Сделав кусок меди едва видимым, вы могли бы получить взрывной эффект всего нескольких динамитных шашек - кусок размером с горошину уничтожил бы Нью-Йорк. Но это далеко от нашего летательного аппарата".
   - Возможно, не так далеко, как ты думаешь. Когда мы исследуем новые миры, было бы неплохо иметь достаточный запас таких боеприпасов разного веса на случай чрезвычайных ситуаций.
   "Возможно, при этом. Вот еще один момент в уравнении 249. Предположим, что нестабилизированную медь обработали очень слабым током, недостаточно сильным, чтобы ее взорвать? Какое-то пограничное состояние? Энергия высвобождается, по-видимому, но совершенно по-новому. Интересно, что произойдет? Я ничего не понимаю из теории - надо разобраться. А вот еще одно похожее состояние, прямо здесь, которое необходимо исследовать. У меня впереди много экспериментальной работы, прежде чем я что-то узнаю. Как у тебя дела?
   "Я сделал чертежи и чертежи самого корабля, а также рабочие эскизы коммерческой силовой установки. Сейчас я работаю над деталями, такими как навигационные приборы, запасы пищи, воды и воздуха, специальные моторы и все сто и одна мелочь, которые необходимо принять во внимание. Затем, как только вы получите контроль над электроэнергией, нам останется только набросать детали силовой установки и ее опор, прежде чем мы сможем начать строительство.
   "Хорошо, Март, это здорово. Ну, давай займемся!"
   ГЛАВА IV
   Сталь высвобождает энергию - неожиданно
   г Юкен был в своей лаборатории, корпел над заумной статьей в иностранном научном журнале, когда Скотт беззаботно вошел с газетой в руке, на первой полосе которой тянулись большие заголовки.
   - Привет, Блэки! он назвал. "Спуститесь на землю и послушайте эту таинственную историю из всемирно известного фонда точности и авторитета Washington Clarion . Какой-то злодей накопил и взорвал в горах несколько тысяч тонн тротила и пикриновой кислоты. Почитайте об этом, это хорошо".
   Дюкен читал:
   ЗАГАДОЧНЫЙ ВЗРЫВ!
   Горная деревня уничтожена!
   Двести погибших, никто не пострадал!
   * * * *
   Сила ощущалась во всем мире. Причина неизвестна.
   Ученые сбиты с толку.
   * * * *
   Харпер Ферри. 26 марта.- Сегодня в 10:23 деревня Банкервиль, примерно в тридцати милях к северу от этого места, была полностью разрушена взрывом такой ужасающей силы, что сейсмографы всего мира зафиксировали толчок, а окна были выбиты даже в этом городе. В небе наблюдалась густая завеса пыли и дыма, и группы немедленно отправились в путь. Вместо маленькой горной деревушки они не нашли ничего, кроме огромной, похожей на кратер ямы в земле, около двух миль в диаметре и, по разным оценкам, от двух до трех тысяч футов глубиной. Выживших не обнаружено, тела не обнаружены. ред.: Вся деревня с двумя сотнями жителей стерта с лица земли. Ни щепки, ни осколка кирпича ни от одного из домов не найти. Ученые не могут объяснить чудовищную силу взрыва, которая намного превосходила силу самого сильного из известных взрывчатых веществ.
   "Хм. Звучит разумно, не так ли? - саркастически спросил Дюкен, закончив чтение.
   - Да, конечно, - ответил Скотт, ухмыляясь. - Что, по-вашему, это было? Думаешь, репортер слышал, как на Пенсильвания-авеню лопнула шина?
   "Возможно. В любом случае, ничего особенного, - он вернулся к своей работе.
   Как только гость удалился, на лице ДюКена расплылась насмешливая улыбка, и он взял трубку.
   "Это сделал дурак. Это вылечит его от сосания яиц!" - пробормотал он. "Оператор? Дюкен говорит. Я жду звонка во второй половине дня. Пожалуйста, попросите его позвонить мне домой... Спасибо".
   "Фред, - обратился он к своему помощнику, - если я кому-нибудь нужен, скажите им, что я ушел домой".
   Он вышел из здания и сел в машину. Менее чем через полчаса он подъехал к своему дому на Парк-роуд, откуда открывался вид на красивый парк Рок-Крик. Здесь он жил один, за исключением пожилой цветной пары, которые были его слугами.
   В самое оживленное время дня Чемберс без предупреждения ворвался в личный кабинет Брукингса. Его лицо было белым как мел.
   - Прочтите это, мистер. Брукингс! - выдохнул он, сунув в руку дополнительный Clarion .
   Брукингс прочитал новость о взрыве, затем посмотрел на своего главного химика, лицо которого поседело.
   - Да, сэр, это была наша лаборатория, - глухо сказал Чемберс.
   "Дурак! Разве ты не говорил ему работать с небольшими количествами?
   "Я сделал. Он сказал не волноваться, что он не рискует, что у него никогда не будет под рукой больше грамма меди сразу во всей лаборатории.
   - Ну... я... будь... проклят! Медленно повернувшись к телефону, Брукингс набрал номер и спросил доктора Дюкен, затем позвонил по другому.
   Брукинг говорит. Я хотел бы увидеть вас сегодня днем. Ты будешь дома...? Я буду там примерно через час. До свидания."
   * * * *
   Когда прибыл Брукингс, его провели в кабинет Дюкен. Двое мужчин небрежно обменялись рукопожатием и сели, ученый ждал, пока другой заговорит.
   - Что ж, Дюкен, вы были правы. Наш человек не выдержал. Но, конечно же, вы не имели в виду термины, которые вы упомянули ранее?
   Губы Дюкен улыбнулись; жесткая, холодная улыбка.
   - Ты знаешь, что я сказал, Брукингс. Эти условия теперь удвоены, двадцать тысяч и десять миллионов. Больше ничего не идет".
   - Я ожидал этого, ведь ты никогда не отступаешь. Корпорация рассчитывает расплатиться за свои ошибки. Мы принимаем ваши условия, и у меня есть контракты на ваши услуги в качестве директора по исследованиям с окладом в двести сорок тысяч долларов в год, с премией и гонорарами, которые вы требуете.
   Дюкен просмотрел документы и сунул их в карман.
   - Я проверю их сегодня вечером со своим адвокатом и отправлю обратно вам по почте, если он одобрит контракт. А пока мы можем перейти к делу.
   "Что ты предлагаешь?" - спросил Брукингс.
   "Вы, люди, украли раствор, я вижу..."
   - Не используйте такие грубые выражения, доктор, это...
   "Почему бы и нет? Я за прямое действие, первое, последнее и всегда. Это слишком важно, чтобы допускать скупые слова или действия, это пустая трата времени. У вас есть решение?"
   - Да, вот она, - вытаскивая бутылку из кармана.
   - Где все остальное? - спросил Дюкен, заметив размер бутылки.
   "Все, что мы нашли, находится здесь, кроме одной чайной ложки, над которой пришлось работать эксперту", - ответил Брукингс. "Мы получили не все, только половину. Остальное разбавляли водой, чтобы не пропустили. После того, как мы начнем, если вы обнаружите, что это работает удовлетворительно, мы можем закупить остальное. Это, конечно, вызовет беспокойство, но может быть необходимо..."
   "Половина!" прервал Дюкен. - У вас здесь нет и одной двадцатой части. Когда я увидел его в Бюро, у Ситона было около пятисот миллилитров - больше пинты - этого напитка. Интересно, ты снова обманываешь меня?"
   - Нет, ты не такой, - продолжал он, не обращая внимания на заявления другого о невиновности. "Вы платите мне слишком много, чтобы заблокировать меня сейчас. Мошенник, которого вы послали за вещами, сдал только это. Как вы думаете, он утаивает нас?
   "Нет. Вы знаете Перкинса и его методы.
   - Значит, он пропустил главную бутылку. Вот где ваши методы меня утомляют. Когда я хочу, чтобы что-то было сделано, я верю, что сделаю это сам, тогда я знаю, что все сделано правильно. Что касается того, что я предлагаю, это легко. Сегодня вечером я возьму три или четыре ружья Перкинса. Мы пойдем туда и обыщем это место. Мы пристрелим Ситона и всех, кто встанет у нас на пути. Мы взорвем сейф и возьмем их решение, планы, заметки, деньги и все, что захотим".
   - Нет, нет, доктор, это слишком грубо. Если нам придется это сделать, пусть это будет только в крайнем случае".
   "Я говорю, сначала сделайте это, тогда мы будем знать, что получим результаты. Говорю вам, я боюсь, что Ситон и Крейн будут плестись и шутить. Раньше я думал, что с Ситоном было легко, но, похоже, он сильно развился за последние несколько недель, а Крэйн никогда не был ни для кого дураком. Вместе они составляют комбинацию, которую трудно превзойти. Грубая сила, примененная без предупреждения, наш лучший выбор, и никакой опасности, ты это знаешь. Мы отделались чистыми вещами похуже".
   "Это всегда опасно, и мы могли закрыть глаза на такую тактику только после того, как все остальное потерпело неудачу. Почему бы не решить это из этого решения, которое у нас есть, а затем спокойно получить остальное? После того, как у нас это сработало т, Ситон может попасть в аварию на своем мотоцикле, и мы можем доказать по степени развития наших планов, что мы это давно обнаружили".
   - Потому что, как вы уже выяснили, разработка этого материала очень опасна. Даже Ситона сейчас не было бы в живых, если бы ему не повезло в начале. Тогда это тоже заняло бы слишком много времени. Ситон уже разработал его - видите ли, я не спал и знаю, что он сделал, так же хорошо, как и вы, - и зачем нам проводить всю эту медленную и опасную экспериментальную работу, когда мы можем получить их записи и планы как и нет? В любом случае, когда мы украдем все их решение, обязательно будут проблемы, даже если они еще не упустили эту маленькую часть, и это может произойти сейчас, как и в любое другое время. Корпорация надежно защищена, а я по-прежнему являюсь государственным химиком. Никто даже не подозревает, что я замешан в этой сделке. Я никогда не увижу вас, кроме как в нерабочее время и наедине, и никогда не буду приближаться к вашим конторам. Мы будем настолько осторожны, что, даже если у кого-то возникнут подозрения, они не смогут связать нас вместе, и пока они не свяжут нас вместе, мы все в безопасности. Нет, Брукингс, рейд - единственный верный и безопасный способ. Что может быть более естественным, чем ограбление дома богатого человека? Это будет простое дело. Полиция будет шевелиться несколько дней, потом все забудется и можно идти вперед. Никто ничего не заподозрит, кроме Крейна, если он жив, и он ничего не сможет сделать.
   Так разгорелся спор. Брукингс был убежден, что Дюкен был прав, желая завладеть всем решением, а также рабочими заметками и планами, но не согласился на предложенные средства, настаивая на более тихих и изощренных, но менее действенных методах. Наконец он закончил спор категорическим отказом поддержать рейд, и ученый был вынужден уступить, хотя и заявил, что в конце концов им придется использовать его методы, и что это сэкономит время, деньги и, возможно, жизни. если они были использованы в первую очередь. Затем Брукингс достал из кармана радиотелефон и позвонил Перкинсу. Он рассказал ему о большей бутыли с раствором, поручив ему спрятать ее и принести все планы, заметки и другие материалы, которые он сможет найти и которые каким-либо образом относятся к рассматриваемому делу. Затем, пообещав Дюкен держать его в курсе событий и предоставив ему инструмент, похожий на тот, который он сам носил, Брукингс ушел.
   * * * *
   Ситон работал с раннего утра до поздней ночи, но неукоснительно сдержал данное Дороти обещание. Он спал по семь-восемь часов каждую ночь и регулярно навещал ее, возвращаясь из визитов с еще большим рвением к работе.
   Ближе к вечеру, в день взрыва, Ситон вошел в магазин Крейна с грудой банкнот в руке.
   - Что ж, Март, я понял - по крайней мере, часть. Сила именно такая, какой мы ее себе представляли, она настолько велика, что в нее невозможно поверить. Я нашел:
   "Во-первых: это практически непреодолимое натяжение вдоль оси обрабатываемой проволоки или стержня. Очевидно, он сфокусирован на бесконечность, так как не затрагивает близлежащие объекты.
   "Во-вторых: я изучил два пограничных участка тока, о которых мы говорили. Я обнаружил, что в одном из них сила высвобождается как подобная сила притяжения, но фокусируется на первом объекте, находящемся на одной линии с осью стержня. Пока применяется ток, он остается сфокусированным на этом объекте, независимо от того, что находится между ними. Во втором пограничном состоянии сила высвобождается как ужасное отталкивание.
   "Третье: что медь полностью превращается в доступную энергию, при этом не выделяется никакого тепла.
   "Четвертое: самое главное, что X действует только как катализатор для меди и не расходуется сам по себе, так что все, что требуется, - это бесконечно тонкое покрытие".
   -- Вы, конечно, многое узнали об этом, -- ответил Крейн, который слушал с величайшим вниманием и выражением восхищения на лице. - У вас есть все необходимые факты. Теперь мы можем продолжить и добавить детали, которые полностью завершат планы. Кроме того, один из этих пунктов решает мою самую сложную проблему - вернуться на землю после того, как мы потеряли ее из виду. Мы можем сделать маленькую перемычку в этом пограничном состоянии и сфокусировать ее на земле, и мы можем использовать это свойство отталкивания, чтобы отразить любые метеориты, которые могут подойти слишком близко к нам".
   "Вот так. Я никогда не думал использовать эти очки для чего-либо. Я узнал их случайно и просто упомянул как интересные факты. Тем не менее, у меня есть модель основного стержня, которая поднимет меня в воздух и потянет за собой. Потому что увидеть, как это работает?"
   "Конечно, знаю".
   Когда они выходили на посадочную площадку, Широ позвал их, и они повернули обратно к дому, узнав, что Дороти и ее отец только что прибыли.
   "Привет ребята!" - сказала Дороти, даря им обоим лучезарную улыбку, когда Ситон схватил ее за руку. "Мы с папой вышли посмотреть, что вы заботитесь о себе, и посмотреть, что вы делаете. Посетители допускаются?
   - Нет, - быстро ответил Ситон. "Всем посетителям вход запрещен. Однако члены фирмы и члены семьи не считаются посетителями".
   - Вы пришли вовремя, - сказал Крейн, улыбаясь. - Дик только что закончил модель и собирался продемонстрировать ее мне, когда вы пришли. Пойдемте с нами и посмотрите..."
   "Я возражаю," прервал Ситон. - Пока это весьма недостойное представление, и...
   -- Возражение отклонено, -- решительно вставил адвокат. "Вы слишком молоды и импульсивны, чтобы иметь хоть какое-то достоинство; следовательно, всякое исполнение, не лишенное достоинства, было бы априори невозможно . Демонстрация продолжится".
   * * * *
   Весело смеясь, все четверо направились к испытательному ангару, перед которым Ситон надел тяжелую кожаную сбрую, пристегнутую вокруг его плеч, тела и ног; к которым были прикреплены многочисленные ручки, выключатели, ящики и другие части аппаратуры. Он щелкнул выключателем, который запускал катушку Тесла в сарае, и нажал кнопку на инструменте в руке, прикрепленном к ремням безопасности небольшой стальной скобой. бле. Мгновенно раздался скрип натянутой кожи, и он взлетел вертикально в воздух примерно на сотню футов, где остановился и несколько мгновений оставался неподвижным. Затем наблюдатели увидели, как он указал рукой и метнулся в указанном направлении. Просто указывая, по-видимому, он изменил свое направление по желанию; идти вверх и вниз, вперед и назад, описывая круги и петли и восьмерки. Через несколько минут этого показа он снизился, резко сбавив скорость по мере приближения к земле и совершив легкую посадку.
   -- Вот, о прекрасная дама и уважаемые господа, -- начал он с низким поклоном и широким размашистым движением, но тут раздался щелчок, и его рывком сбило с ног. Во время поклона его громоздкая сбруя нажала на выключатель, и инструмент, который он держал в руке, в котором находилась силовая установка, или стержень, вырвался из пряжки. Вместо того, чтобы быть в пределах легкой досягаемости его руки, оно было более чем в шести футах от него и беспомощно тащило его за собой, прямо к высокой каменной стене! Но только на мгновение он был беспомощен, его острый ум нашел выход из затруднительного положения, даже когда ему удалось вскочить на ноги, несмотря на быстрый темп. Бросив свое тело вбок и вытянув как можно дальше длинную руку к стойке, ему удалось развернуть ее так, что он побежал обратно к вечеринке и просторной посадочной площадке. Дороти и ее отец стояли неподвижно, глядя на Ситона; первая с ужасом в глазах, вторая с полным изумлением. Крейн метнулся к переключателю, управляющему катушкой, и потянулся к нему, когда Ситон прошел мимо них.
   "Не трогай этот переключатель!" эй кричал. - Я еще поймаю эту штуку!
   При этом свидетельстве того, что Ситон все еще считал себя хозяином положения, Крейн расхохотался, хотя все еще держал руку возле переключателя. Дороти, избавившаяся от страха за безопасность возлюбленного, не могла не присоединиться к нему, настолько смехотворны были выходки Ситона. Бар был прямо перед ним, примерно в пяти футах над землей, и двигался быстрее, чем человек мог бы бежать. Он поворачивался то вправо, то влево, так как его вес отбрасывался то в одну, то в другую сторону. Ситон, которого волокли за собой, как маленького мальчика, пытающегося удержать за хвост сбежавшего теленка, несся по земле огромными прыжками; одновременно подтягиваясь, рука за рукой, к перекладине перед собой. Вскоре он добежал до него, схватил его обеими руками, снова взмыл в воздух и легко опустился рядом с остальными, которые качались от смеха.
   "Я сказал, что это будет несолидно, - усмехнулся Ситон, задыхаясь, - но я не знал, насколько это будет так".
   Дороти вцепилась пальцами в его руку.
   - Ты где-нибудь ранен, Дик?
   "Ничуть. Однако он вел за мной большую погоню.
   "Я был напуган до смерти, пока вы не сказали Мартину не трогать выключатель. Но тогда было смешно! Раньше я не замечал твоего сходства с прыгуном. Не могли бы вы когда-нибудь сделать это снова и позволить нам снять фильм?"
   -- Это было ничуть не хуже любого представления в городе, Дик, -- сказал адвокат, вытирая глаза, -- но тебе следует быть осторожнее. В следующий раз это может быть совсем не смешно".
   "Для этой буровой установки следующего раза не будет", - ответил Ситон. - Это просто для того, чтобы показать нам, что наши идеи верны. Следующая поездка будет на полноразмерной, полностью оборудованной лодке".
   "Это было совершенно чудесно", - заявила Дороти. "Я знаю, что этот ваш первый полет станет поворотным моментом в истории. Я не претендую на то, что понимаю, как вы это сделали - вид того, как вы неподвижно стоите там, в воздухе, заставил меня задуматься, действительно ли я не сплю, хотя я знал, чего ожидать - но мы ни за что не пропустили бы это. , не так ли, папа?
   "Нет. Я очень рад, что мы увидели первую демонстрацию. Мир никогда прежде не видел ничего подобного, и вы двое будете считаться двумя величайшими первооткрывателями".
   - Вы имеете в виду, что Ситон будет, - смущенно ответил Крейн. - Ты же знаешь, что я не имел к этому никакого отношения.
   - Это почти все твое, - отрицал Ситон. "Без ваших идей я бы потерялся в космосе с первой попытки".
   - Вы оба не правы, - сказал Ванеман. - У тебя, Мартин, не хватает воображения; а у тебя, Дик, слишком много всего, чтобы кто-то из вас сделал это в одиночку. Честь будет разделена поровну между вами.
   * * * *
   Он повернулся к Крейну, когда Дороти и Ситон направились к дому.
   "Что вы собираетесь делать с этим в коммерческом плане? Дик, конечно, ничего не придумал, кроме этой космической машины, и вы, конечно, тоже?
   "Да. Зная общий характер энергии и будучи уверенным, что Дик будет ею управлять, я уже нарисовал эскизы силовой установки мощностью в пятьсот тысяч электрических лошадиных сил, которая позволит нам продавать энергию менее чем за одну десятую цента. за киловатт-час и при этом получать двадцать процентов годовых дивидендов. Однако силовая установка идет после летательного аппарата".
   "Почему? Почему бы не построить сначала силовую установку, а потом отправиться в увеселительное путешествие?
   "Причин несколько. Главный из них заключается в том, что Дик и я предпочли бы исследовать новые миры, пока другие члены компании "Ситон-Крейн", инженеры, строят силовую установку.
   Во время разговора мужчины подошли к дому, в котором некоторое время назад скрылись остальные. По приглашению Крейна Ванеман и его дочь остались обедать, а Дороти немного поиграла на чудесной скрипке Крейна. Остаток вечера прошел в оживленном обсуждении осуществления мечты Ситона о полете без крыльев и вне поддерживающей атмосферы. Ситон и Крейн изо всех сил старались объяснить нетехническим посетителям, как такой полет возможен.
   - Что ж, я начинаю немного понимать, - наконец сказала Дороти. "Проще говоря, это как большой магнит или что-то в этом роде, но другое. Это оно?"
   - Именно так, - заверил ее Ситон.
   "Как ты собираешься это назвать? Это не похоже ни на что другое, что когда-либо было. Уже сегодня вечером у тебя кал вел его на автобусе, лодке, воздушном змее, звездной гончей, повозке, летательном аппарате, небесной колеснице, космопожирающем вампусе и не знаю чем еще. Даже Мартин назвал это транспортным средством, кораблем, птицей и оболочкой. Каково его настоящее имя?"
   "Я не знаю. У него нет ничего, о чем я знаю. Что бы ты предложила, Дотти?
   "Я не знаю, какое общее название следует применить к ним, но для этого есть только одно возможное имя: "Жаворонок".
   - Совершенно верно, Дороти, - сказал Крейн.
   "Отлично!" - воскликнул Ситон. - И ты назовешь его, Дотти, большой флорентийской флягой, полной абсолютного вакуума. "Я христианин, ты "Жаворонок". ТРЕВОЖНЫЙ!'"
   Когда гости уходили в поздний час, Ванеман сказал:
   "О, да. Я купил дополнительный Clarion , когда мы вышли. Он рассказывает дикую историю о взрыве такой силы, что наука не может его объяснить. Я не думаю, что это правда, но это может быть интересным чтением для вас, двух умных ученых. Спокойной ночи."
   Ситон проводил Дороти до машины, по пути более интимно попрощавшись с ней. Когда он вернулся, Крейн с необычным выражением беспокойства на лице молча передал ему бумагу.
   "Что случилось, старик? Что-то в этом?" - спросил он, взяла ли она бумагу. Он замолчал, прочитав первые слова, а прочитав всю статью, медленно сказал:
   "Верно, вне всякого сомнения. Даже репортер Clarion не мог себе этого представить. Это все внутриатомная энергия, верно, какой-то бедняга пытается проделать наш трюк без моей подковы в кармане.
   "Подумай, Дик! Что-то где-то не так. Вы знаете, что два человека не открыли Х одновременно. Ответ таков: кто-то украл вашу идею, но идея ничего не стоит без X. Вы говорите, что материал чрезвычайно редкий - откуда они его взяли?"
   - Верно, Март. Никогда об этом не думал. Вещь крайне редкая. Предполагается, что я кое-что знаю о редких металлах, но я никогда о них не слышал - в периодической системе даже нет пробела, к которому они относятся. Готов поспорить, что в настоящее время у нас есть каждый известный миру миллиграмм".
   - Ну что ж, - сказал практичный Крейн. "Нам лучше посмотреть, есть ли у нас все, с чего мы начали".
   Попросив Широ принести большую бутылку из хранилища, он открыл сейф в гостиной и достал маленький пузырек. Большая бутыль была почти полной, печать на ней не сломалась. Флакон, по-видимому, был точно таким, каким его оставил Ситон после того, как сделал решетку.
   "Кажется, все наши вещи там", - сказал Крейн. "Похоже, что кто-то еще тоже это обнаружил".
   - Не верю, - сказал Ситон, их позиции теперь поменялись местами. - Это вообще слишком редко.
   Он внимательно осмотрел обе бутылки.
   "Я могу сказать по плотности", - добавил он и побежал в лабораторию, вернувшись с весами Westphal в руке. Проверив оба решения, он медленно сказал:
   - Что ж, загадка раскрыта. Большая бутылка имеет удельный вес 1,80, как это было, когда я ее готовил; что во флаконе написано только 1,41. Кто-то взломал этот сейф и забрал почти половину раствора, наполнив пузырек подкрашенной водой. Вещь настолько прочная, что я, наверное, никогда бы не заметил разницы".
   - Но кто мог быть?
   "Ищи меня! Но в любом случае теперь не о чем беспокоиться, потому что кто бы это ни был, он ушел туда, где он никогда больше этого не сделает. Решение он тоже взял с собой, чтобы никто другой не смог его получить".
   - Хотел бы я быть в этом уверен, Дик. Человек, который пытался провести исследовательскую работу, несомненно, ушел, но кто за ним стоит?
   "Никто, наверное. Кем хотел бы быть?"
   - Если позаимствовать вашу собственную фразу, Дик, Скотт "щебетал", когда называл вас "никто, Холм". Для человека с твоими мозгами у тебя меньше всего здравого смысла из всех, кого я знаю. Вы знаете, что эта штука стоит, как энергетический проект, тысячи миллионов долларов, и что есть десятки крупных концернов, которые с радостью уберут нас обоих с дороги за тысячную часть этой суммы. Вопрос не в том, чтобы найти один концерн, который может поддерживать подобные вещи, а в том, чтобы выбрать того, кто это поддерживает".
   * * * *
   Немного подумав, он продолжил:
   "Идея взята из вашей демонстрации в Бюро, то ли очевидцем, то ли кем-то, кто слышал об этом потом, вероятно, первым. Несмотря на то, что это не удалось, один человек увидел возможности. Кто был тот парень? Кто был здесь?"
   "О, там было много парней. Скотт, Смит, Пенфилд, ДюКен, Робертс - их довольно много. Посмотрим - у Скотта не хватило мозгов что-либо сделать. Смит ничего не знает ни о чем, кроме аминов. Пенфилд - чистый ученый, который даже не стал бы цитировать авторитет, не спросив разрешения. Дюкен... хм-м... Дюкен... эй... я...
   "Да. Дюкен. Я слышал о нем. Он большой черный парень, примерно с тебя ростом? У него есть мозги, способности и наклонности, не так ли?
   - Ну, я бы не хотел этого говорить. Я его не очень хорошо знаю, а личная неприязнь вовсе не повод для подозрений, знаете ли.
   "Достаточно, чтобы оправдать расследование. Есть ли кто-нибудь еще, кто мог бы рассуждать так же, как вы и Дюкен?
   "Не то, чтобы я помню. Но в любом случае мы можем вычеркнуть Дюкен, потому что сегодня днем он позвонил мне по поводу некоторых заметок о галлии; так что он все еще в столе. Кроме того, он не позволил бы никому исследовать его, если бы он его получил. Он сделал бы это сам, и я не думаю, что он бы взорвал себя. Лично мне он никогда особо не нравился - он такой холодный, бесчеловечный сукин сын, - но надо отдать ему должное за способности. Он, вероятно, лучший человек в мире сегодня в таких вещах".
   "Нет, я не думаю, что мы будем считать его еще. Может быть, он и не имеет к этому никакого отношения, но тем не менее мы его расследуем и будем остерегаться фу. привозить сюда посетителей".
   Повернувшись к телефону, он набрал личный номер известного сыщика.
   "Прескот? Кран говорит. Извините, что поднимаю вас с постели, но я хотел бы получить полный отчет о докторе Ф. Марк С. Дюкен из Лаборатории редких металлов, как можно скорее. Каждая деталь за последние две недели, каждое движение и каждая мысль, если это возможно. Пожалуйста, держите при нем хорошего человека до особого распоряжения... Я бы хотел, чтобы вы сейчас же ночью прислали сюда двух-трех охранников; мужчины, которым можно доверять и которые не заснут... Спасибо. Спокойной ночи."
   ГЛАВА V
   Мгновенное действие
   Ситон и Крейн потратили некоторое время на разработку предметный компас. Крейн изготовил несколько таких инструментов, вмонтированных в гимнастические снаряды, так что тонкие иглы могли свободно вращаться в любом направлении. Они были установлены на подшипники, украшенные драгоценными камнями, но подшипники были настолько прочными, что Ситон запротестовал.
   - Что толку, Март? Вы не ожидаете, что к часам будут относиться как к камнедробилке. Эта игла весит меньше половины грамма. Зачем крепить его так, будто он весит двадцать фунтов?
   "Чтобы быть в безопасности. Помните, на какое ускорение будет способен Жаворонок, а также на то, что в некоторых других мирах, которые мы надеемся посетить, эта игла будет весить больше, чем здесь.
   - Верно, Март, я никогда об этом не думал. В любом случае, мы не можем быть слишком безопасными, чтобы подойти мне.
   Когда компасы были готовы и мощность через них была доведена до одной тысячной ватта, самой низкой, которую они могли поддерживать с точностью, они сосредоточили каждый инструмент на одной из тщательно взвешенных стеклянных бусин размером от булавочной головкой к большому мрамору, и Широ отвез бусины через всю страну, чтобы проверить чувствительность и точность новых инструментов. Первое испытание было произведено на расстоянии ста миль, последнее - почти на трех тысячах. Они обнаружили, как и ожидали, что по весу предмета и времени, которое потребовалось стрелке, чтобы остановиться после того, как она была смещена с линии легким постукиванием пальца, они могли легко вычислить расстояние от компаса до объект. Этот факт чрезвычайно обрадовал Крейна, так как дал ему надежное средство навигации в пространстве. Единственным возражением против его использования для измерения земных расстояний была его чрезвычайная деликатность: игла, фокусирующаяся на самой маленькой бусинке в наборе на расстоянии трех тысяч миль, останавливалась немногим более чем за одну секунду.
   Когда вопрос навигации был решен, двое следующих посвятили себя совершенствованию "Х-взрывной пули", как назвал ее Ситон. Из своих заметок и уравнений Ситон рассчитал вес меди, необходимый для проявления взрывной силы одного фунта нитроглицерина, и взвесил на самых точных весах различные доли и кратные количества этого количества обработанной меди. в то время как Крейн приспособил пули патронов к автоматическим пистолетам, чтобы они принимали заряды и взрывали их при ударе.
   Они, как обычно, положили свои чертежи и рабочие записи в сейф, взяв с собой только те записи, касающиеся объекта-компаса и взрывной пули X, над которыми они еще работали. Никто, кроме Сиро, не знал, что оригинальные записи, по которым были сделаны чертежи, и их окончательные секретные записи всегда хранились в хранилище. Они предупредили его и трех охранников, чтобы они внимательно наблюдали, пока они не вернутся. Затем они отправились на биплане, чтобы опробовать новое оружие в уединенном месте, где разрывы снарядов не могли причинить вреда.
   * * * *
   Они обнаружили, что X-plosive полностью оправдал ожидания. Самая маленькая зарядка, которую они приготовили, выстрелила Крэйном в большой пень в сотне ярдов от голого холма с плоской вершиной, который служил им местом приземления, полностью оторвала его от земли и превратила в щепки, в то время как сила взрыва заставила двоих мужчин пошатнуться.
   "Она точно большое лекарство!" - засмеялся Ситон. "Интересно, что сделает настоящий?" и вытащив пистолет, он вставил патрон с гораздо более тяжелым зарядом.
   - С большими будьте осторожны, - предупредил Крейн. - Во что ты собираешься стрелять?
   "Та скала вон там", - указывая на огромный валун в полумиле отсюда, через небольшую долину. - Потому что поспорить на ужин, что я не попаду?
   "Нет. Вы забываете, что я видел, как вы выиграли пистолетный трофей округа.
   Пистолет треснул, и когда пуля достигла цели, большой камень сгорел в огромном огненном шаре. Через мгновение раздался оглушительный грохот - грохот, как будто мир развалился на куски. Оба мужчины были сильно отброшены назад, спотыкаясь и падая плашмя. Поднявшись, они посмотрели через долину на то место, где стоял валун, и увидели только огромное облако пыли, которое медленно развеялось, обнажив огромную дыру в земле. Они помолчали мгновение, благоговея перед ужасной силой, которую они потеряли.
   - Ну, Март, - нарушил молчание Ситон, - я скажу, что этих доз в один миллиграмм вполне достаточно. Если бы это что-то преследовало нас - будь то любое возможное животное из другого мира, чужеземный военный корабль или сам мифический великий морской змей, то сейчас это был бы хороший индеец. Да? Нет?"
   "Да. Когда мы используем более тяжелые заряды, мы должны использовать дальнобойные винтовки. Достаточно демонстраций или хотите еще пострелять?"
   "С меня достаточно, спасибо. Тот последний камень, от которого я отскочил, не был подушкой, скажу я всему миру. Кроме того, похоже, что я выстрелом оторвал пару ног нашему благородному коню, и, возможно, нам придется идти домой пешком.
   Осмотр самолета, сдвинутого на несколько футов и почти опрокинутого силой взрыва, не выявил повреждений, которые они не могли бы устранить на месте, и в сумерках они мчались по воздуху к далекому городу.
   По вызову своего начальника Перкинс молча появился в кабинете Брукингса, без своей обычной самодовольной улыбки.
   - Неужели ты еще ничего не сделал после стольких лет? потребовал магнат. "Мы устали от этой задержки".
   - Я ничего не могу с собой поделать, мистер. Брукингс, - ответил подчиненный. - У них везде полно детективов из Прескотта. Наши лучшие люди стараются со дня взрыва, но ничего не могут сделать, не прибегая к насилию. Я сам вышел туда и оглядел их, не будучи замеченным. Там нет ни одного человека с послужным списком, и мне пока не удалось раздобыть ни одного из них, что мы могли бы использовать в качестве посредника.
   - Нет, с людьми Прескотта трудно что-либо сделать. Но разве ты не можешь?.." Брукингс многозначительно помолчал.
   "Я шел к этому. Я подумал, что одного из них могут увидеть, и немного поговорил с ним по телефону, но не мог говорить достаточно громко, не посоветовавшись с вами. Я назвал десять, но он настаивал на двадцати пяти. Сказал, что вообще не будет об этом думать, но хочет бросить Прескотт и заняться собственным бизнесом.
   - Давай, двадцать пять. Мы хотим добиться действий", - сказал Брукингс, выписывая кассиру ордер на двадцать пять тысяч долларов мелкими и средними купюрами. - Это достаточно дешево, если учесть, сколько, вероятно, будут стоить грубые вещи Дюкена. Сообщите завтра около четырех по нашему личному телефону - нет, я спущусь в кафе, так безопаснее.
   * * * *
   Упомянутое место было Perkins Café, первоклассным рестораном на Пенсильвания-авеню, пользующимся большим покровительством дипломатических, политических, финансовых и спортивных кругов высшего сословия Вашингтона. Он славился и тактичными официантами, и абсолютно уединенными помещениями. Многие из его покровителей знали об уникальной телефонной службе, в которой каждый звонок проходил через такую изощренную систему реле, что любая попытка отследить его была безнадежной; они знали, что, хотя "Перкинс" сознательно не поддается никакому нарушению закона, это было совершенно безопасное и полностью удовлетворительное место для ведения дел самого секретного и конфиденциального характера; место, откуда можно было наслаждаться личной беседой с людьми, для которых он хотел бы оставаться невидимым и неуловимым: место, о котором никогда не было известно, что оно "просачивается". По этим причинам он действительно был дипломатическим и политическим центром страны, и по его секретным проводам, на сдержанном языке, передавались сообщения, которые потрясли бы мир, если бы они заблудились. Было признано, что это место иногда по самой своей природе использовалось в незаконных целях, но это была такая политическая, финансовая и дипломатическая необходимость, что на нем был знак "Руки прочь". Он никогда не расследовался Конгрессом и никогда не подвергался рейдам со стороны полиции. Ежедневно обрабатывались сотни телефонных звонков. Приходил человек, заказывал что-нибудь в отдельной комнате, оставлял имя за конторкой и говорил, что ждет звонка. Там дело закончилось. Телефонисты были отобраны вручную, люди с очень короткой памятью, тщательно обученные никогда не смотреть в лицо и никогда не запоминать имя или номер. Хотя предосторожность была излишней, такая нехватка памяти часто поощрялась банкнотами разного достоинства.
   Никто, кроме Перкинса и глав великой Уорлд Стил Корпорейшн, не знал, что учтивый и чопорный владелец кафе был самым черным преступником, чья свобода и сама жизнь зависели от воли Корпорации; или что ресторан был специально спланирован и содержался как прикрытие для его подпольной деятельности; или что Перкинс занимал положение, которое точно его устраивало и от которого он не отказался бы ради богатства или славы, - положение гения-руководителя, планировавшего гнусные дела для людей наверху и следивших за тем, чтобы они осуществлялись мужчины опускаются вниз. Он был в постоянном личном контакте со своим начальством, но, чтобы избежать любой возможности предательства, никогда лично не видел своих подчиненных. Они не только ничего не знали о его личности, но и предусмотрели все возможные средства, чтобы выследить его. Он звонил им по телефону, но они так и не позвонили ему. Единственный возможный способ, с помощью которого любой из его подчиненных мог связаться с ним, был с помощью уже упомянутого чудесного беспроводного телефона, разработанного помешанным на наркотиках гением, который умер вскоре после того, как он был усовершенствован. Это был крошечный инструмент, не больше часов, но практически безграничного диапазона. Центральная станция управления несколькими существующими инструментами, из которой любой инструмент можно было вырезать, изменить настройку или полностью уничтожить по желанию, находилась в сейфе кабинета Перкинса. Человек, которому доверили необычайно важную работу, получал из неизвестного источника инструмент с инструкциями, достаточными для его использования. Как только работа была сделана, он обнаружил, при очередной попытке воспользоваться телефоном, что его внутренняя часть была настолько безнадежно разрушена, что даже самый искусный ремесленник не смог бы воспроизвести то, что когда-то было.
   * * * *
   В четыре часа Брукингса ввели в личный кабинет главного преступника, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Я должен сообщить об очередной неудаче, мистер Уайт. Брукингс. В этом нет ничьей вины, просто одна из тех вещей, с которыми ничего не поделаешь. Я справился с этим сам. Наш человек оставил дверь незапертой и оставил остальных занятыми в другой комнате. Я только начал работать, как появился японский слуга Крейна, который должен был спать. Если бы я сам ничего не знал о джиу-джитсу, он бы сломал мне шею. А так я едва успел уйти, а Япончик и все трое охранников шли за мной..."
   - Меня не интересуют оправдания, - сердито перебил магнат. - В конце концов, нам придется передать это Дюкену, если вы не сделаете что-нибудь, и не сделаете это быстро. Ты не можешь как-нибудь добраться до этого японца?
   "Конечно, могу. Я еще никогда не видел человека, с которым нельзя было бы связаться, так или иначе. У меня есть "Шелковый" Хамфрис, лучший ремонтник в этом бизнесе, который работает над ним весь день, и к вечеру он будет нейтрален. Если длинная зелень не успокоит его - а я еще ни разу не видел, чтобы японец отказывался от нее, - то свинцовая труба поможет. Силк еще не сообщил, но я ожидаю получить известие от него с минуты на минуту через нашего человека.
   Пока он говорил, почти неслышимый зуммер в его кармане подал сигнал.
   - Вот он, - сказал Перкинс, доставая свой беспроводной инструмент. - Вы могли бы прислушаться и услышать, что он хочет сказать. "
   Брукингс достал свой телефон и поднес его к уху.
   - Привет, - хрипло сказал Перкинс в крошечный передатчик. - Что у тебя на груди?
   "Твоя нога поскользнулась на япошке", - ответил незнакомец. "Он правильно разобрался с игрой. Слэтс и здоровяк сложили все это в коробку, велели нам смотреть, пока они не вернутся сегодня вечером - они могут опоздать, - а потом отправились на корабле Слэтса кое-что проверить - не смогли выяснить что. Силк схватился за желтого мальчика и поднялся до пятидесяти штук, но Япончик его вообще не видел. Шелк начал спорить, но Япончик ничего не сделал, кроме как уложил его, холодный. Сегодня днем, когда Япончик был на территории, на него напали трое грабителей. Одного из них он сбил руками, а остальных своим револьвером - одним из тех больших автоматов, которые стреляют пулями, как из пушки. Никто из нас не знал, что он у него есть. Это все, кроме того, что я увольняюсь из Прескотта прямо сейчас. Что еще я могу сделать для вас, кем бы вы ни были?
   "Нет. Ваша работа сделана.
   Разговор закрыт. Перкинс нажал на переключатель, который превратил внутреннюю часть радиоинструмента шпиона в расплавленную массу металла, и Брукингс позвонил ДюКену по телефону.
   - Я хотел бы поговорить с вами, - сказал он. - Мне прийти туда или вы предпочитаете зайти ко мне в кабинет?
   "Я приду туда. Они наблюдают за этим домом. У них один человек спереди и один сзади, пара детекторофонов в моих комнатах здесь, и они подключились к этому телефону.
   - Не волнуйся, - спокойно продолжил он, когда другой издал испуганный возглас. - Говорите вперед так громко, как вам угодно, - они вас не слышат. Как вы думаете, могут ли эти несчастные, невежественные плоскостопия рассказать мне что-нибудь об электричестве? Я бы разрядил им по проводам разряд, который сжег бы им уши, если бы это не было моей репликой изображать из себя невинного и увлеченного ученого. Как бы то ни было, все их инструменты регистрируют глубокую тишину. Я сейчас глубоко в учебе, и меня нельзя беспокоить!"
   - Ты можешь выйти?
   "Безусловно. У меня есть тот же отдельный вход у стены дома и тот же туннель, которым я пользовался раньше. Увидимся через пятнадцать минут.
   * * * *
   В кабинете Брукингса Дюкен рассказал о постоянной слежке за ним.
   "Думаю, подозревают меня на общих основаниях, - продолжал он. "Видимо, меня с кем-то пытаются связать. Я не думаю, что они вас вообще подозревают, и не заподозрят, пока не найдут лучшие методы. У меня есть устройства, позволяющие включать и выключать свет, поднимать и опускать окна и даже отбрасывать тени в определенное время. Экономка знает, что, когда я после обеда иду в библиотеку, я удаляюсь, чтобы заниматься, и что беспокоить меня не дороже, чем чья-то жизнь. Кроме того, хорошо известно, что я твердо придерживаюсь своих привычек, так что этих детективов легко обмануть. Прошлой ночью я вышел и наблюдал за ними. Они поболтали пару часов после того, как у меня погас свет, а потом ушли вместе. Я могу увернуться от них в любое время, и все мои ночи будут свободны, и они никогда ничего не заподозрят".
   "Ты свободен вечером?"
   "Да. Все часы установлены, и если я вернусь до рассвета, чтобы они могли видеть, как я встаю и иду на работу, все будет в порядке.
   Брукингс кратко рассказал ему о неудачах в обеспечении решения и планов, о смерти трех человек, посланных заставить Широ замолчать, и обо всех других событиях. Дюкен слушал с бесстрастным лицом.
   - Что ж, - сказал он, когда Брукингс замолчал. "Я думал, что ты справишься, но не так сильно. Но теперь бесполезно ныть. Я не могу использовать свой первоначальный план атаки в действии, так как они готовы и могут задержать нас, пока не прибудет полиция".
   Некоторое время он глубоко думал, а затем решительно сказал:
   "Если я вмешиваюсь в это дело, Брукингс, то я в полной власти. Все идет так, как я говорю. Понять?"
   "Да. Теперь дело за тобой".
   "Хорошо, я думаю, что понял. Сможете ли вы за час достать мне биплан "Кертисс" и человека около шести футов ростом, который весит около ста шестидесяти фунтов? Я хочу сам вести самолет, а человека, одетого в кожаную одежду и с капюшоном на пассажирском сиденье, накачать хлороформом или наркотиком так, чтобы он был без сознания по крайней мере два часа".
   "Легкий. Мы можем достать вам любой самолет за час, а Перкинс может найти человека с такими характеристиками, который был бы рад осуществить мечту за такую цену. Но в чем идея...? Извините, мне не следовало спрашивать об этом, - добавил он, когда мрачный химик бросил на него мрачный взгляд из-под тяжелых бровей.
   Итак, в течение часа Дюкен подъехал к частному аэродрому и обнаружил ожидающий его биплан Curtiss, чей помощник прыгнул в автомобиль и умчался, когда он приблизился. Он быстро надел тяжелый кожаный костюм, похожий на тот, который Ситон всегда носил в воздухе, и натянул на лицо капюшон. Затем, после пытливого взгляда на худощавое тело человека без сознания на другом сиденье, он ушел, и самолет быстро набрал высоту под его умелой рукой. Он сделал широкий круг на запад и север.
   Вскоре Широ и два охранника, услышав рев приближающегося самолета, выглянули и увидели то, что они приняли за биплан Крейна, снижающийся с ужасающей скоростью в почти вертикальном пикировании, как будто водитель торопился. Распрямившись как раз вовремя, чтобы предотвратить разрушение, он подрулил по полю почти к дому. Наблюдатели увидели, как человек, в костюме и безошибочном телосложении которого можно было узнать Ситона, встал и отчаянно замахал обеими руками, услышали, как он хрипло выкрикнул: сиденье. Все трое выбежали на помощь потерявшим сознание авиаторам, но как только они добрались до машины, раздались три безмолвных сигнала, и трое мужчин упали на землю. Дюкен легко выпрыгнул из машины и пристально посмотрел на тела у своих ног. Он увидел, что оба детектива мертвы, но с некоторой досадой обнаружил, что японцы все еще подают слабые признаки жизни. Он наполовину выхватил пистолет, чтобы закончить дело, но, заметив, что жертва, вероятно, смертельно ранена, сунул его обратно в кобуру и пошел в дом. Натянув резиновые перчатки, он быстро взорвал дверь. пролил сейф нитроглицерином и вынул все, что в нем было. Он отложил свиток чертежей, множество блокнотов, немного денег и других ценностей, а также небольшой пузырек с раствором, но от большего флакона не осталось и следа. Затем он обыскал весь дом, от подвала до чердака, без особого успеха. Так искусно был спрятан вход в хранилище в стене подвала, что он не смог его обнаружить.
   "Я мог ожидать этого от Крейна, - подумал он вполголоса, - после всех предупреждений, которые упорно делал ему дурак Брукингс. Это естественный результат его бессмыслицы. Остальная часть решения, вероятно, находится в самом безопасном сейфе в Соединенных Штатах. Но у меня есть их планы и заметки, и на данный момент достаточно решений. Остальное я достану, когда захочу - есть не один способ убить любого когда-либо жившего кота!
   Вернувшись к машине, Дюкен спокойно переступил через тела детективов и бессознательное тело умирающего японца, который время от времени издавал стон. Он завел двигатель и занял свое место. Когда он открыл дроссельную заслонку, раздался нарастающий рев, и вскоре он спустился на поле, с которого вышел. Он отметил, что на некотором расстоянии от ангара в автомобиле находился мужчина, который, очевидно, ждал, чтобы позаботиться о самолете и его все еще находящемся без сознания пассажире. Быстро облачившись в свою обычную одежду, он сел в свой автомобиль и вскоре вернулся в свои комнаты, изучая чертежи и тетради.
   * * * *
   Ситон и Крейн оба почувствовали, что что-то не так, когда приблизились к посадочной площадке и увидели, что посадочные огни не горят, поскольку они всегда оставались включенными, когда самолет находился за границей после наступления темноты. При тусклом свете старой луны Крэйн неровно приземлился, и они вскочили со своих мест и поспешили к дому. Подойдя к нему, они услышали слабый стон и обернулись на звук. Ситон одной рукой выхватил свой электрический фонарик, а другой - автоматический пистолет. Однако, увидев зрелище, представшее их глазам, он поспешно сложил оружие и склонился над Широ, прикосновение убедило его, что двое других ничем не могут помочь. Они бесшумно подобрали раненого и осторожно понесли в его комнату, едва глянув по дороге на разбитый сейф. Ситон применил первую помощь к ужасной ране на голове Широ, которую оба мужчины считали безусловно смертельной, в то время как Крейн позвонил известному хирургу и попросил его немедленно приехать. Затем он позвонил коронеру, в полицию и, наконец, Прескотту, с которым у него состоялся долгий разговор.
   Сделав для несчастного все, что было в их силах, они стояли у его постели, гнев их тем более страшен, что молчал. Ситон стоял, напрягая каждый мускул. Он смотрел в ярости, его лицо было багровым, а глаза почти испускали искры, его зубы были стиснуты так, что мышцы его челюстей выступали полосами и шишками. Его правая рука с побелевшими костяшками пальцев сжимала рукоять пистолета, а под левой медная решетка кровати медленно прогибалась под напором его бессознательного мускульного усилия. Крейн стоял неподвижно, по-видимому, невозмутимый, но с совершенно белым лицом и всеми чертами, строгими и холодными, как будто вырезанными из мрамора. Ситон заговорил первым.
   - Март, - процедил он хриплым от ярости голосом, - человек, который оставит в покое другого человека умирать после того, как дал ему это, не человек - он вещь. Если Широ умрет и мы когда-нибудь узнаем, кто это сделал, я пристрелю его самым большим зарядом взрывчатки, который у меня есть. Нет, я тоже не буду, это было бы слишком неожиданно. Я разорву его на части голыми руками".
   - Мы найдем его, Дик, - ответил Крейн ровным, смертоносным голосом, совершенно не похожим на его обычный тон. "Это единственное, что могут сделать деньги. Мы получим его, если деньги, влияние и детективы смогут это сделать.
   Напряжение было снято появлением хирурга и двух его медсестер, которые принялись за работу с машинной быстротой и точностью своего узкоспециализированного ремесла. Через несколько минут, когда работа была завершена, хирург повернулся к двум мужчинам, так пристально наблюдавшим за ним, с улыбкой на чисто выбритом лице.
   - Всего лишь рана на голове, мистер. Кран", - заявил он. - Он должен прийти в сознание через час или около того. Затем, прерывая восклицание Ситона, "Выглядит намного хуже, чем есть на самом деле. Пуля отскочила от черепа вместо того, чтобы пробить его, оглушив его силой удара. Нет никаких признаков того, что мозг каким-либо образом поражен, и хотя пораженный участок кожи головы большой, это чистая рана, которая должна быстро зажить. Он, вероятно, встанет на ноги через пару дней, и к тому времени, когда его волосы снова отрастут, он не сможет найти шрама".
   Когда он уходил, прибыли полиция и коронер. Проведя тщательное расследование, в ходе которого они узнали, что было украдено, и проницательно установили, каким образом было совершено ограбление, они ушли, взяв с собой тела. Крейн уполномочил их предложить вознаграждение в размере одного миллиона долларов за информацию, которая приведет к осуждению убийцы. После того, как все, кроме медсестер, ушли, Крейн показал им комнаты, которые они должны были занимать, ухаживая за раненым. Как и предсказывал хирург, Широ вскоре пришел в сознание. Рассказав свою историю, он погрузился в глубокий сон, а Ситон и Крейн после очередной телефонной беседы с Прескоттом удалились на остаток ночи.
   ГЛАВА VI
   Объект-компас в действии
   Прескотт после бессонной ночи присоединился к Seat на и Крейн за завтраком.
   - Что вы думаете об этом, мистер? Прескотт? - спросил Крейн. - Ситон думает, что это Дюкен, возможно, действовавший от имени какой-то иностранной державы, после того, как наш летательный аппарат использовали на войне. Думаю, после нашей электростанции это был какой-то крупный промышленный концерн. Каково ваше мнение?"
   - У меня их нет, - через мгновение ответил великий сыщик. "Любая догадка может быть верной, хотя я почти уверен, что доктор. В любом случае Дюкен не имел к этому никакого отношения. Это была необычная кража со взломом, в чем уверен Широ. история. Это было сделано кем-то, у кого была точная информация о ваших движениях и привычках. Он выбрал время, когда вас не было, вероятно, не столько из-за страха перед вами, сколько потому, что только в ваше отсутствие ему удавалось вывести всех охранников сразу, чтобы он мог с ними справиться. Это был человек с одним сообщником или работавший в одиночку, ростом и телосложением почти такой же, как у Ситона. Он, несомненно, был экспертом, так как взорвал сейф и обыскал весь дом, не оставив ни отпечатков пальцев, ни какой-либо другой зацепки, какой бы незначительной она ни была, которую я могу найти, чего я никогда раньше не видел за всю свою жизнь".
   "Его размер должен помочь найти его", - заявил Крейн. "Хотя людей ростом шесть футов один и две пятых, как у Дика, несомненно, тысячи, они довольно рассеяны, не так ли?"
   "Да, они есть, но сам его размер только усугубляет ситуацию. За то короткое время, что у меня было, я просмотрел все записи, какие только мог, и не могу найти эксперта такого класса с таким описанием".
   - А как насчет третьего охранника, того, что сбежал? - спросил Ситон.
   "Его здесь не было. У него был выходной, знаете ли, и он сказал, что не вернется на эту работу на спор - что он не боится ничего обычного, но ему не нравится, как здесь выглядят вещи. Мне это показалось подозрительным, и я уволил его. Конечно, он мог быть утечкой, хотя раньше я всегда считал его надежным. Если он действительно протекал, то, должно быть, получил за это китовый кусок. Он находится под постоянным наблюдением, и если мы когда-нибудь сможем получить что-нибудь на него, я пригвожу его к кресту. Но это не помогает разобраться в этом деле. Я, конечно, не сдался, много чего еще не пробовал, но должен признать, что временно, по крайней мере, я в тупике".
   -- Что ж, -- заметил Ситон, -- награда в миллион долларов, несомненно, принесет ему пользу. Никакая честь, когда-либо существовавшая среди воров или даже среди свободных дипломатов, не выдержала бы такого напряжения".
   - Я не уверен в этом, Дик, - сказал Крейн. "Если одна из наших идей верна, очень немногие мужчины будут знать об этом романе достаточно, чтобы дать соответствующую информацию, и они, вероятно, не проживут достаточно долго, чтобы полностью насладиться наградой. Даже миллион долларов в этом случае не поможет".
   "Я скорее согласен с г. Крейн, Ситон. Если бы это было обычным делом - а я уверен, что дело обстоит не так, как полиция, - вознаграждение такого размера принесло бы нам нашего человека в течение двух дней. А так я очень сомневаюсь, что награда пойдет нам на пользу. Боюсь, она никогда не будет востребована".
   "Интересно, может ли секретная служба помочь нам? Им будет интересно, если окажется, что это какая-то иностранная держава.
   - Я обсуждал это с самим Шефом сразу после того, как это произошло прошлой ночью. Он не думает, что это может быть чужая страна. Он довольно хорошо разыскал их агентов, и единственный, кто мог бы заполнить счет - вы знаете, что человек с таким описанием и с хладнокровием, чтобы выполнить работу, был бы известен - был в Сан-Франциско, в то время, когда эта работа был снят".
   -- Чем больше вы говорите, тем больше я убеждаюсь, что это был сам Дюкен, -- уверенно заявил Ситон. "Он почти такого же роста и телосложения, как я, единственный человек, которого я знаю, который мог что-то сделать с раствором после того, как он его получил, и у него достаточно смелости, чтобы сделать что-нибудь".
   - Мне хотелось бы думать, что это был Дюкен, - задумчиво ответил сыщик, - но, боюсь, нам придется полностью его исключить. Он находится под постоянным наблюдением моих лучших людей с тех пор, как вы упомянули о нем. У нас есть детекторофоны в его комнатах, провода на его телефоне, и мы следим за ним день и ночь. Он никогда не выходит из дома, кроме как на работу, у него никогда нет ничего, кроме несущественных телефонных звонков, и приборы регистрируют лишь изредка царапание спичкой, шорох бумаги и другие звуки занимающегося человека. Он невиновен".
   -- Это может быть правдой, -- с сомнением согласился Ситон, -- но вы хотите помнить, что он знает об электричестве больше, чем парень, который его изобрел, и я не уверен, что он не может поговорить с детектофоном и заставить его что-нибудь сказать. он этого хочет. Во всяком случае, мы можем скоро решить это. Вчера я специально съездил в Бюро, с некоторыми заметками в качестве предлога, чтобы насадить на него этот предмет-компас, - вынимая из кармана один из маленьких инструментов, пока он говорил. "Я наблюдал за ним некоторое время прошлой ночью, а затем установил будильник, чтобы разбудить меня, если стрелка будет сильно двигаться, но она указывала ровно всю ночь. Видеть! Сейчас он движется. Это значит, что он, как обычно, собирается на работу раньше. Теперь я морально уверен, что он где-то замешан в этом деле, и я не уверен, что он не подсовывает каким-то образом вашим людям - он хитрый черт. Интересно, не возьмешь ли ты этот компас и сам посмотришь на него сегодня вечером, просто из общих соображений? Или позвольте мне сделать это. Я буду рад. Я говорю "сегодня вечером", потому что если он и получил эти вещи здесь, то вчера вечером они никуда их не доставляли. Конечно, это всего лишь шанс, но он может сделать это сегодня вечером.
   После того, как сыщику объяснили, что такое компас, он с радостью согласился на план, заявив, что охотно потратит время только на то, чтобы понаблюдать за работой такого неслыханного прибора. После еще одного часа бесплодных дискуссий Прескотт ушел, сказав, что с этого времени он будет ставить неприступную охрану.
   Поздно вечером Прескотт присоединился к двум мужчинам, наблюдавшим за домом Дюкен. Они сообщили, что все было совершенно тихо, как обычно. Ученый был в своей библиотеке, и приборы регистрировали лишь обычные случайные слабые звуки человека, поглощенного исследованиями. Но после часа ожидания, пока микрофоны шумели, как будто шуршали бумаги, стрелка компаса зашевелилась. Он медленно опускался к земле, как будто Дюкен спускался в подвал, но в то же время тень его безошибочного профиля отбрасывалась на оконную штору, когда он, по-видимому, пересекал комнату.
   - Разве ты не слышишь, как он идет? - спросил Прескотт.
   "Нет. У него по всей библиотеке тяжелые турецкие ковры, да и ходит он всегда очень легко.
   * * * *
   Прескотт с изумлением наблюдал, как игла погружается все глубже и глубже, указывая на вонзился в землю почти под его ногами, а затем за ним, как будто Дюкен прошел под ним. Он не мог, не мог поверить в это. Он был уверен, что со странным инструментом в его руке что-то пошло не так, тем не менее он следовал за указывающей иглой. Она привела его к Парк-роуд, вниз по холму, прямо к длинному мосту, образующему один из входов в парк Рок-Крик. Хотя Прескотт был настроен скептически, он не стал рисковать и, приблизившись к мосту, свернул с дороги и спрятался за рощей деревьев, откуда он мог видеть землю под мостом, а также проезжую часть. Вскоре мост содрогнулся под тяжестью тяжелого автомобиля, мчавшегося в сторону города на большой скорости. Он увидел, как ДюКен со свертком бумаг под мышкой вышел из-под моста как раз вовремя, чтобы запрыгнуть в автомобиль, который замедлил скорость лишь настолько, чтобы он мог безопасно сесть в него. Детектив заметил, что это был лимузин "Пирс-Эрроу" - машина, не распространенная даже в Вашингтоне, - и помчался за номером, но номерные знаки были так испачканы маслом и пылью, что полицейские не могли прочитать номера. свет заднего фонаря. Взглянув на компас в своей руке, он увидел, что тонкая стрелка теперь уверенно указывает на убегающую машину, и все сомнения относительно силы прибора рассеялись. Он присоединился к своим людям, сообщил им, что Дюкен ускользнул от них, и отвел одного из них на холм к ближайшему гаражу. Там он задействовал быструю машину и пустился в погоню, выбирая путь водителю с помощью компаса. Его поиски закончились в резиденции Брукингса, генерального директора великой World Steel Corporation. Здесь он отпустил машину и стал наблюдать за домом, а его ассистент пошел за быстрым мотоциклом, который использовал Прескотт, когда требовалась высокая скорость.
   Через четыре часа небольшой автомобиль с регистрационным номером далекого штата, который, как выяснилось впоследствии по телеграфу, не был известен властям этого штата, въехал под ворота, и скрытый наблюдатель увидел ДюКена без документов. , войдите в него. Теперь, зная, чего ожидать, Прескотт на полной скорости выехал на своем гоночном мотоцикле к мосту Парк-Роуд и спрятался под конструкцией, откуда открывался вид на бетонную опору, через которую, должно быть, прошел ученый. Вскоре он услышал, как над головой притормаживает автомобиль, услышал несколько быстрых шагов и увидел темную фигуру большого человека, очерченную на фоне серого лица абатмента. Он увидел, как мужчина высоко поднял руку над головой, и увидел, как черный прямоугольник появился в сером, поглотил человека и исчез. Через несколько минут он подошел к абатменту и осмотрел его поверхность с помощью фонарика. Наконец ему удалось отследить почти незаметную щель, очерчивавшую дверь, и потайную кнопку, которую Дюкен нажал, чтобы открыть ее. Кнопку он не нажимал, так как она могла быть связана с сигнализацией. Глубоко задумавшись, он сел на свой мотоцикл и направился к себе домой, чтобы поспать несколько часов, прежде чем доложить Крейну, которого он должен был увидеть за завтраком на следующее утро.
   * * * *
   Оба мужчины ждали его, когда он появился, и он с удовольствием заметил, что Широ с сильно перевязанной головой настаивает на том, что он вполне может прислуживать за столом, а не завтракать в постели. Он спокойно продолжил подавать завтрак, несмотря на увещевания Крейна, церемонно выпроводив из кухни цветного мужчину, который должен был занять его место.
   - Что ж, джентльмены, - начал сыщик, - часть тайны раскрыта. Я был не прав, и каждый из вас был отчасти прав. По всей вероятности, это был Дюкен. Столь же вероятно, что за ним стоит великая компания - в данном случае World Steel Corporation - хотя я не верю, что когда-либо удастся доказать это по закону. Ваш "объект-компас" сделал свое дело.
   Он рассказал все события прошлой ночи.
   "Я хотел бы отправить его на стул для этой работы", - сказал Ситон с нарастающим гневом. - Мы все равно должны его застрелить, черт бы его побрал - мне жаль, что дуэли вышли из моды, потому что я не могу застрелить его навскидку, как сейчас обстоят дела - я бы хотел, чтобы я мог.
   -- Нет, вы не можете его застрелить, -- задумчиво сказал Крейн, -- и я тоже не могу, к несчастью. Мы не в его классе там. И ты тоже не должен драться с ним, - он заметил, что сильные руки Ситона сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели сквозь загорелую кожу, - хотя это был бы бой, на который стоит посмотреть, и я хотел бы увидеть, как ты нанесешь ему побои. или его жизнь. Такая мелочь, как побои, - это не малая часть того, что он заслуживает, и это покажет ему, что мы его нашли. Нет, мы должны сделать это законно или оставить его в покое. Вы думаете, что нет никакой надежды доказать это, Прескотт?
   "Честно говоря, я вижу очень мало шансов на это. Конечно, всегда есть надежда, и если эта шайка пиратов когда-нибудь проскользнет, мы будем тут же ждать, чтобы их поймать. Хотя я не верю в ложное поощрение, они еще ни разу не поскользнулись. Я заберу своих людей с Дюкен, теперь, когда мы связали его со Стилом. Какая разница, ходит ли он к ним каждую ночь или только раз в неделю?
   "Нет."
   "Тогда все, что я могу сделать, это получить все, что я могу, от этой Стальной толпы, и это очень похоже на попытку получить кровь из репы. Я, конечно, намерен следить за ними, потому что я должен им кое-что за убийство двух моих людей здесь, а также за другие услуги, которые они оказали мне в прошлом, но не ожидайте слишком многого. Я сталкивался с ними раньше, а также с полицейским управлением и даже с самой секретной службой под прикрытием, и все, что кому-либо из нас удавалось поймать, - это случайная мелкая рыбешка. Мы никогда не могли посадить больших парней. На самом деле, мы так и не нашли ни малейшего материального доказательства того, что мы морально уверены в том, что это правда, что World Steel стоит за чертовщиной по всей стране. Маленькие ребята, которые работают, либо ничего не знают, либо боятся рассказать. Я посмотрю, смогу ли я узнать, что они делают с украденными вещами, но я даже не уверен, что смогу это сделать. На эту связку нельзя подсаживать инструменты - это все равно, что пытаться воткнуть булавку в спящего кота без будит его. У них, несомненно, один из лучших корпусов детективов в мире. Разве вы не усовершенствовали инструмент, позволяющий заглянуть в закрытую комнату и услышать, что там происходит, не так ли? И когда его заверили, что нет, он ушел.
   "Оптимистическое ругательство, не так ли?" заметил Ситон.
   - У него есть на то причины, Дик. World Steel - бездушная корпорация, если она когда-либо существовала. У них самые проницательные юристы в стране, и им сходит с рук законное решение таких вопиюще незаконных вещей, как замораживание конкурентов, кража патентов и тому подобное. Ходят слухи, что они не останавливаются на поджогах, измене или убийствах для достижения своих целей, но, как сказал Прескотт, они никогда не оставляют после себя никаких юридических доказательств".
   "Ну, в любом случае, мы должны волноваться. Конечно, монополия - это то, к чему они стремятся, но они не могут создать ее, потому что они не могут получить остальную часть нашего решения. Даже если они должны получить это, мы можем получить больше. Это будет не так просто, как с последней партией, поскольку X несомненно присутствовал в какой-то конкретной партии платины в экстраординарных количествах, но теперь, когда я точно знаю, что искать, я могу найти больше. Так что они не смогут получить свою монополию, если не убьют нас..."
   "В яблочко. Продолжайте, я вижу, вы уловили идею. Если бы нам обоим было удобно умереть, они могли бы получить решение от компании и получить монополию, поскольку никто другой не может с этим справиться".
   - Но им это не сойдет с рук, Март, никогда за тысячу лет, даже если бы они захотели. Конечно, я мелкая сошка, но ты слишком большой человек, чтобы даже Стил мог покончить с собой. Это невозможно".
   - Я не так в этом уверен. Авиакатастроф много, а я летчик. Кроме того, тебе никогда не приходило в голову, что тяжелая поковка для "Жаворонка", заказанная некоторое время назад, сделана из стали?
   Ошарашенный Ситон остановился, раскуривая трубку.
   - Но благодаря твоему объекту-компасу мы предупреждены. Крейн продолжил ровно. "Эти поковки проходят самый полный набор испытаний, известных в отрасли, и если они вообще попадут в "Жаворонок", то только после того, как я полностью убедюсь, что они не поддадутся в нашем первом полете в космос. Но мы ничего не можем сделать, пока не прибудет сталь, а с охраной Прескотта мы в достаточной безопасности. К счастью, враг ничего не знает ни об объекте-компасе, ни об взрывном взрывном устройстве X, и мы должны держать их в неведении. В дальнейшем даже охранники не видят, что мы делаем.
   "Конечно, нет. Давай займемся!"
   * * * *
   Дюкен и Брукингс на совещании в отдельной комнате кафе Perkins.
   - Какое хорошее слово, доктор?
   - Так себе, - ответил ученый. - Это все, что они сказали, это материал, но у нас его недостаточно, чтобы построить силовую установку. В любом случае, мы не можем его продвигать, пока у Ситона и Крэйна есть почти все исходное решение".
   "Нет, мы не можем. Мы должны найти способ получить его. Теперь я вижу, что мы должны были сделать так, как вы предложили, взять его до того, как они предупредили, и убрать его подальше от нас.
   "Нет смысла проводить вскрытие. Мы должны каким-то образом получить его, и все, кто хоть что-то знает об этом новом металле, о том, как его получить или как с ним обращаться, должны умереть. Поначалу этого было бы достаточно, чтобы убить Ситона. Теперь, однако, нет никаких сомнений, что Крэйн знает об этом все, и он, вероятно, оставил полные инструкции на случай, если он погибнет в результате несчастного случая - он из тех, кто мог бы. Нам придется держать ухо востро и стереть с лица земли эти инструкции и всех, кто их видел. Вы видите это, не так ли?
   - Да, боюсь, это единственный выход. У нас должна быть монополия, и все, кто может ей помешать, должны быть устранены. Как продвигаются ваши поиски большего количества Х?"
   - Примерно так, как я и ожидал. Мы скупили все платиновые отходы, которые смогли достать, и переработали всю металлическую платину и родственные металлы, которые смогли купить на открытом рынке, и получили менее грамма X из всей партии. Его меньше, чем радия. То, что Ситон обнаружил так много всего сразу, было простой и чистой случайностью - такое не могло случиться раз в миллион лет".
   "Ну, у вас есть какие-нибудь предложения относительно того, как мы можем получить это решение?"
   "Нет. Я не думал ни о чем, кроме этой самой вещи, с тех пор, как обнаружил, что они ее спрятали, и пока не вижу никакого хорошего способа получить ее. Моя сильная сторона - прямое действие, и в данном случае оно терпит неудачу, поскольку никакая сила или пытка не могли заставить Крэйна раскрыть тайник с раствором. Он, вероятно, в самом безопасном сейфе в стране. Он не стал бы носить с собой ключ, возможно, его не было бы в доме. Убить Ситона или Крейна, или их обоих, достаточно легко, но это, вероятно, не даст нам решения, поскольку я не сомневаюсь, что Крейн предусмотрел все".
   "Наверное, есть. Но если он исчезнет, все должно выйти наружу, иначе компания "Ситон-Крейн" может запустить свою электростанцию. В таком случае мы, вероятно, могли бы получить его?
   - Возможно , ты имеешь в виду. Однако этот метод слишком медленный для меня. На это уйдут месяцы, а может быть, и годы, и к тому же это будет чертовски ненадежно. Они узнают, что что-то витает в воздухе, и эти вещи будут окружены всеми средствами защиты, о которых они только могут подумать. Должен быть какой-то лучший способ, чем этот, но я не смог его придумать".
   - Я тоже, но ваша фраза "прямое действие" наводит меня на мысль. Вы говорите, что этот метод не сработал. Что вы думаете о попытке непрямого действия в образе Перкинса, который является олицетворением косвенного действия?
   "Введите его. Может, он что-нибудь придумает".
   * * * *
   Был вызван Перкинс, и перед ним изложили основные этапы ситуации. Трое мужчин сидели молча в течение многих минут, пока хитрый стратег изучал проблему. Наконец он заговорил.
   - Есть только один способ, джентльмены. Мы должны взять Ситона или Крейна достаточно сильными, чтобы заставить их отказаться от своей бутылки дури, своих планов и всего..."
   "Справиться!" прервал Дюкен. - Ты говоришь как дурак! Вы ничего не можете получить ни от одного из них".
   - Вы меня неправильно поняли, доктор. Вы можете получить какую-то ручку на любого живого человека. Не обязательно в его прошлом, понимаете, - я знаю, что ни о чем подобном в данном случае не может быть и речи, - но в его будущем. У одних мужчин это деньги, у других власть, у третьих слава, у третьих женщины или какая-то женщина, и так далее по списку. Что мы можем здесь использовать? О деньгах не может быть и речи, как и о власти и славе, поскольку и то, и другое уже у всех на виду. Мне кажется, что женщины были бы нашим лучшим шансом".
   "Ха!" фыркнул химик. "Крейна так долго преследовали все женщины трех континентов, что он стал женщиноупорным. Ситон еще хуже - он помолвлен и не догадается, что по его следу идет женщина, даже если вы сможете найти для работы с ним более красивую девушку, чем девушка, с которой он помолвлен, - а это будет непростой задачей. Сама Клеопатра не могла изменить этот приказ".
   "Увлеченный? Это делает его простым, как AB C".
   "Простой? Во имя дьявола, как?"
   "Легко, как упасть с бревна. У тебя достаточно дури, чтобы построить космический автомобиль из этих чертежей, не так ли?
   "Да. Какое это имеет отношение к делу?
   "Все с этим связано. Я бы предложил построить такую машину и использовать ее, чтобы увезти девушку. После того, как мы получим ее в безопасности, мы можем сказать Ситон, что она выброшена на какую-то далекую планету и что она будет возвращена на Землю только после того, как будут сданы все решения, все записи, планы и все, что относится к новому металлу. Это приведет его, и Крейн согласится. Затем, после этого, Dr. Ситон может уйти на неопределенный срок, и при желании г. Крейн может сопровождать его.
   - А если они попытаются драться? - спросил Брукингс.
   Перкинс в глубокой задумчивости скользнул в кресло, его бледные глаза под полуопущенными веками метались туда-сюда, а короткие пальцы беспокойно теребили цепочку от часов.
   "Кто эта девушка?" - спросил он наконец.
   "Дороти Ванеман, дочь адвоката. Она та самая рыжеволосая красавица, которой было так много газет, когда она вышла в прошлом году.
   "Вейнман - директор компании Seaton-Crane. Это все еще делает его лучше. Если они начнут драться и последуют за нами, та красивая машина, которую мы для них делаем, рухнет, и они исчезнут с дороги. Ванеман, как предполагаемый тесть Ситона и член его компании, вероятно, знает что-то о секрете. Может быть, все это. Со своей дочерью в космическом автомобиле, предположительно в космосе, и с Ситоном и Крейном в стороне, Ванеман прислушается к разуму и откажется от решения, тем более что никто, кроме Ситона и Крейна, много об этом не знает".
   "Это кажется мне вполне осуществимым планом", - сказал Брукингс. - Но ты ведь не взял бы ее на другую планету, не так ли? Почему бы не использовать автомобиль или самолет и не сказать Ситону, что это космическая машина?
   "Я бы не советовал этого. Он может не поверить в это, и они могут создать много проблем. Это должна быть настоящая космическая машина, даже если мы не вывезем ее за город. Чтобы сделать это более впечатляющим, вы должны показать ее Ситону на виду - нет, это было бы слишком опасно, так как я узнал от полиции, что у Ситона есть разрешение на ношение оружия, и я знаю, что он один из самые быстрые мужчины с пистолетом во всей стране. Сделай это, скажем, на глазах у ее родных или в толпе людей; в маске, разумеется, или в летном костюме, с капюшоном и очками. Уберите ее с глаз долой, затем спрячьте где-нибудь, пока Ситон не прислушается. Я знаю, что он выслушает , но если нет, ты можешь показать ему, что собираешься навестить ее. Он обязательно последует за вами на их гнилой машине. Как только он это сделает, он станет нашим мясом. Но возникает вопрос, кто будет водить машину?"
   - Да, - ответил Дюкен. "Однако мне понадобится помощь, так как по крайней мере один мужчина должен остаться с девушкой, пока я верну машину".
   "Мы не хотим, чтобы кто-то еще участвовал в этом, если мы можем помочь", - предупредил Брукингс. - Ты мог бы пойти с нами, правда, Перкинс?
   "Это безопасно?"
   - Абсолютно, - ответил Дюкен. "У них все сделано по вкусу королевы".
   - Тогда все в порядке. Я возьму поездку. Кроме того, - обращаясь к Брукингсу, - это поможет еще в одном маленьком деле, которым мы занимаемся, - в деле Спенсера.
   - Разве ты еще не забрал у нее эту дрянь после того, как она два месяца провела взаперти в этой адской дыре? - спросил Брукингс.
   "Нет. Она упряма как мул. Мы раз за разом ставили ей третью степень, но это бесполезно.
   "Что это?" - спросил Дюкен. - Дьявол в главном офисе?
   "Да. Эта Маргарет Спенсер утверждает, что мы выманили у ее отца изобретение и косвенно стали причиной его смерти. Она устроилась к нам на поиски улик. Она опытная стенографистка и проявила такие способности, что ее повысили, пока она не стала моим секретарем. Наши детективы, должно быть, спали, так как она унесла несколько фотографий и рисунков, прежде чем ее поймали. У нее, конечно, нет реальных доказательств, но она может вызвать проблемы с присяжными, тем более, что она одна из самых красивых женщин в Вашингтоне. Перкинс держит ее, пока она не вернет украденные вещи.
   - Почему ты не можешь убить ее?
   - От нее нельзя избавиться, пока мы не узнаем, где находятся вещи, потому что она говорит, и Перкинс считает, что улики проявятся в ее вещах. Мы должны что-то сделать с ней в ближайшее время, так как ее поиски стихают, и ее сочтут мертвой".
   "Что за идея насчет нее и космической машины?"
   "Если машина окажется надежной, мы можем отправить ее в космос и дать ей выбор: рассказать или вернуться обратно. У нее достаточно смелости здесь, на земле, чтобы умереть, прежде чем сдаться, но я не верю, что кто-то из людей будет играть в одиночку в незнакомом мире. Она хотела бы.
   - Думаю, вы правы, Перкинс. Ваши предложения - лучший выход. Вам так не кажется, доктор?
  
   "Да, я не понимаю, как мы можем потерпеть неудачу - мы обязательно выиграем в любом случае. Вы, конечно, готовы к неприятностям после этого?
   - Конечно, но я не думаю, что возникнут большие проблемы. Они никак не могут связать нас троих вместе. Они не мудры с вами, не так ли, доктор?
   "Никаких шансов!" - усмехнулся Дюкен. "Они из кожи вон лезли, пытаясь что-то на меня нацепить, но не смогли. Они бросили меня как плохую работу. Однако я все так же осторожен, как и прежде, - я всего лишь чистый ученый из Химического бюро!
   Все трое рассмеялись, и Перкинс вышел из комнаты. Затем разговор перешел к постройке космического автомобиля. Было решено ускорить работу над ним, чтобы Дюкен мог ознакомиться с его работой, но не предпринимать никаких шагов по фактическому похищению до тех пор, пока Ситон и Крейн не будут почти готовы к своему первому полету, чтобы они могли преследовать похитителей на случай, если Ситон все еще будет непреклонен после нескольких дней отсутствия своей невесты. Дюкен настаивал на том, чтобы на машине была установлена пара тяжелых орудий, чтобы уничтожить преследующую машину, если неисправные члены продержатся вместе достаточно долго, чтобы унести ее в космос.
   После долгого обсуждения, в ходе которого тщательно обдумывались все детали плана, двое мужчин покинули ресторан разными выходами.
   ГЛАВА V II
   Пробное путешествие
   Огромные стальные поковки, из которых должен был состоять каркас "Жаворонка", наконец прибыли и были доставлены в испытательный ангар. Там, за закрытыми дверями, Крейн осмотрел в лупу каждый квадратный дюйм массивных членов, но не нашел ничего плохого. Все еще неудовлетворенный, он установил электрический испытательный прибор, чтобы найти недостатки, которые могли быть скрыты под поверхностью. Это устройство выявило недостатки в каждой части, и после тщательного тестирования каждого и выявления недостатков он повернулся к Ситону с серьезным лицом.
   "Хуже, чем бесполезны, каждый из них. Они едва ли достаточно прочны, чтобы выдержать пересылку. Они рассчитывали, что мы будем двигаться медленно, пока не выйдем из атмосферы, а затем включим мощность - тогда что-то уступит место, и мы уже никогда не вернемся".
   - Думаю, это правильный наркотик. Но что теперь будем делать? Мы не можем отменить, не дав им знать, что мы на них, и мы, конечно, не можем использовать этот материал".
   "Нет, но мы все равно построим этот корабль, чтобы они думали, что мы идем вперед с ним. В то же время мы построим еще один, примерно в четыре раза больше, в полной секретности, и..."
   - Что ты имеешь в виду под абсолютной секретностью? Как вы можете скрывать от Стали стальные отливки и поковки такого размера?
   "Я знаю парня, который владеет и управляет небольшим сталелитейным заводом, настолько незначительным относительно, что Стил еще не выкупил и не заморозил его. Однажды мне удалось оказать ему небольшую услугу, и я уверен, что он будет рад вернуть ее. Мы не сможем контролировать работу, это недостаток. Однако мы можем заставить Макдугала сделать это за нас, и, пока он выполняет эту работу, мы можем быть уверены, что ничего не будет не так. Даже Стил не мог купить его .
   "Макдугалл! Человек, который построил завод Интерконтиненталь? Он бы и шестом не тронул такую маленькую работу!
   "Я думаю, что он был бы. Мы с ним довольно дружелюбны, и после того, как я ему все расскажу, он будет рад это взять. Это значит построить первый межпланетный корабль.
   "Разве Стил не последовал бы за ним, если бы он пошел работать над таинственным проектом? Он слишком большой, чтобы его прятать.
   "Нет. Он пойдет в поход - он часто так и делает. Я ездил с ним несколько раз, когда мы на два месяца полностью оторвались от цивилизации. Теперь о корабле, который нам нужен. У тебя есть идеи?"
   "Это будет стоить больше, чем весь наш капитал".
   "Это легко устроить. Нам все равно, сколько это стоит".
   Ситон начал возражать против того, чтобы так сильно использовать ресурсы своего друга, но его тут же заставили замолчать.
   - Когда мы начинали, я сказал вам, - ровно сказал Крейн, - что ваше решение и ваша идея стоят гораздо больше, чем полмиллиона. На самом деле, они стоят больше, чем все, что у меня есть. Не будем больше говорить о деньгах, Дик.
   "Хорошо. Мы построим обычный проходимец. В четыре раза больше - она будет медвежьей кошкой, Март. Я рад, что этот на фрице. Она будет нести двухсотфунтовую штангу - Зоуи! Смотрите наш дым! И скажите, а почему бы не соорудить аттрактор - штуку вроде предмета-компаса, но вместо иглы установить десятифунтовую планку, чтобы, если нас будут преследовать в космосе, мы могли протянуть руку и схватить их? Мы могли бы установить по пулемету в каждом квадранте, стреляя взрывными пулями X через герметизирующие прокладки в стенах. У нас должно быть что-то для защиты - мне не нравится, что за нами гонится эта банда пиратов, и нечем отбиваться, кроме мыслеволн.
   "Верно. Мы сделаем обе эти вещи. Но мы должны сделать силовую установку достаточно большой, чтобы предотвратить любые возможные непредвиденные обстоятельства, скажем, четыреста фунтов, и у нас должно быть все в двух экземплярах, от силовой установки до кнопок.
   - Я не думаю, что это необходимо, Март. Тебе не кажется, что это доводит осторожность до крайности?
   - Возможно, но я лучше буду живым трусом, чем мертвым героем, а вы?
   - Ты щебетал, старый скаут, я бы так и сделал. Мне никогда не нравился вид этого старика с косой, и мне бы очень не хотелось, чтобы Дюкен почувствовал, что он что-то подсунул мне в моей собственной игре. Кроме того, в последнее время я сам стал очень осторожным. Двойная она, со шкурой четырехфутовой норвежской брони. Давай займемся!"
   * * * *
   Они внесли необходимые изменения в планы, и через несколько дней началась работа над огромным стальным корпусом на маленьком металлургическом заводе в горах. Работа выполнялась под постоянным наблюдением великого Макдугалла людьми, которые работали у него годами и о были все вне подозрений. Пока он строился, Ситон и Крейн наняли группу людей и приступили к строительству космического автомобиля в испытательном ангаре. Хотя они открыто не пренебрегали работой, почти все свое время они проводили в доме, совершенствуя многие важные вещи, которые должны были войти в настоящий Жаворонок. Был аттрактор, для которого пришлось усовершенствовать специальный прицельный аппарат, чтобы он мог действовать в любом направлении и при этом не фокусироваться ни на самом корабле, ни на чем-либо в нем. Было много других вещей.
   Именно в этом произведении наиболее ярко раскрылись разительно разные темпераменты и способности двух мужчин. Ситон расхаживал взад и вперед по комнате, выпуская огромные клубы дыма из своего горячего и вонючего шиповника, предлагая методы и идеи, его острый ум находил путь через, вокруг или через кажущиеся непреодолимыми препятствия, окружавшие их путь. Крейн, спокойно сидя за чертежным столом, время от времени затягиваясь глотком дыма от одной из своих специально изготовленных сигарет, безжалостно рвал предложения Ситона в клочья, указывая на их слабые стороны, доказывая свою точку зрения своим холодным, проницательным рассуждением и своим скользящим умом. правила расчетов факторов, напряжений и деформаций. Ситон, в свою очередь, находил средство для устранения всех недостатков, и, наконец, когда идея была завершена и совершенна, Крейн накалывал ее на острие своего чертежного карандаша и во всех подробностях наносил на бумагу перед собой, в то время как деятельный ум Ситона устремлялся к следующая проблема.
   Не будучи кровно заинтересованными в том, что строится в сарае, они не знали, что к неисправным элементам прикрепляются дефектные пластины, несовершенной сваркой. Даже если бы они были заинтересованы, они не смогли бы обнаружить плохое качество изготовления с помощью обычного осмотра, потому что это делала отборная команда экспертов, выбранных Перкинсом. Но чтобы сравнять счет, команда Перкинса не знала, что своеобразные инструменты, установленные Ситоном и Крейном, которые их бригадир сделал много фотографий, не были настоящими инструментами и были сделаны лишь настолько, чтобы пройти проверку. Они были совершенно бесполезны, по конструкции и функциям сильно отличались от настоящих инструментов, предназначенных для "Жаворонка".
   Наконец, последний фиктивный инструмент был установлен в бесполезном космическом автомобиле, который друзья называли между собой "Калекой" - имя, которое Ситон вскоре сменил на "Старый Крип". Строительная бригада была уволена после того, как Крейн позволил мастеру подслушать разговор между Ситоном и им самим, в котором они решили не начинать в течение нескольких дней, поскольку им нужно было провести последние эксперименты. Прескотт сообщил, что Стил ослабил бдительность и, по-видимому, ждет первого рейса. Примерно в то же время от Макдугалла пришло известие, что настоящий Жаворонок готов к последним штрихам. Огромный триплан приземлился на Крейн-Филд и был до отказа загружен странным оборудованием. Когда он покинул Ситон, Крейн отправился с ним, "чтобы провести последние испытания перед первым полетом", оставив мощную охрану дома и испытательного сарая.
   Несколько ночей спустя, в кромешной тьме, перед сараем быстро опустилась огромная фигура, чьи тяжелые двери распахнулись, чтобы принять ее, и быстро закрылись за ней. Жаворонок двигался легко и легко, как развевающееся перышко, выдавая свой вес в тысячи тонн только благодаря дыре, которую он проделал в утрамбованной земле пола, когда улегся отдохнуть. Открыв одну из тяжелых дверей, Ситон и Крейн выскочили в темноту.
   Дороти и ее отец, которому сообщили, что Жаворонок должен быть доставлен домой этой ночью, ждали. Ситон подхватил свою возлюбленную одной могучей рукой и протянул руку мимо нее Вейнману, который схватил ее обеими руками. На лице молодого человека был взгляд победоносного короля, возвращающегося с завоеваний. В течение нескольких минут отрывочные восклицания были единственным, что мог произнести кто-либо из присутствующих. Затем Ситон, слегка ослабив свою медвежью хватку на Дороти, заговорил.
   "Она летит!" - воскликнул он торжествующе. "Летит, дорогая, как луч света для скорости и как пушинка чертополоха для легкости. Мы были вокруг Луны!"
   "Вокруг луны!" - закричали двое изумленных посетителей. "Так скоро?" - спросил Ванеман. "Когда ты начал?"
   -- Почти час назад, -- с готовностью ответил Крейн. он уже вынул часы. Его голос был спокоен, лицо спокойно, но для тех, кто знал его лучше всего, более глубокий резонанс в голосе и более глубокий синий блеск в глазах выдавали его эмоции. Оба изобретателя были тронуты своим достижением больше, чем они могли бы сказать, полным успехом великого космического корабля, над созданием которого они месяцами трудились, используя всю мощь своего удивительного интеллекта. Ситон стоял теперь на вершине своей гордости. Никакое признание масс, никакие аплодисменты толпы, никакая похвала даже со стороны лучших представителей его собственной профессии не могли сравниться для него с молчаливой лестью двух предшественников. Изящное лицо Дороти сияло, когда она смотрела на своего возлюбленного. Ее чудесные глаза говорили ему, как высоко он стоит над всеми остальными в ее мире, как сильно она его любит. Видя этот взгляд; это милое лицо, более прекрасное, чем когда-либо, в этот час его триумфа; это совершенное, восхитительное тело, Ситон забыл о других, и более глубокое возбуждение, чем то, которое принес его полет, наполнило его существо - смиренная благодарность за то, что он был человеком, который получил несметное сокровище ее великого дара.
   "Каждый элемент механизма, который нам приходилось использовать, работал идеально", - с гордостью заявил Крейн. "Мы не сочли необходимым менять какой-либо из наших аппаратов и надеемся в скором времени совершить более длительный полет. Час, который мы потратили на это путешествие, вполне мог занять всего несколько минут, потому что "Жаворонок" даже не начал набирать скорость".
   * * * *
   Широ смотрел на Крейна с видом полной преданности и кланялся, пока его голова не коснулась пола.
   - Сэр, - сказал он на своем немом английском. "Почтенный Жаворонок будет чудесным чудом. Если позволите, я буду наслаждаться приготовлением подходящего угощения.
   Получив разрешение, он потрусил в дом, и путешественники пригласили своих посетителей осмотреть новый корабль. Крейн и пожилой человек прошли через круглый дверной проем, который находился на высоте нескольких футов над землей. Ситон и Дороти обмениваются Он коротко, но с энтузиазмом погладил ее, затем легко поднял ее к отверстию и последовал за ней вверх по короткому лестничному пролету. Хотя она знала, чего ожидать, по описаниям любовника и по собственному знанию "Старого Крипа", которого она видела много раз, у нее перехватило дыхание от изумления, когда она встала и оглядела ярко освещенный интерьер большого небесный ровер. Это было зрелище, какого еще никогда не видели на земле.
   Точно в центре огромной оболочки находилась сферическая сеть огромных стальных балок. Внутри этой конструкции можно было увидеть аналогичную сеть, которая, установленная на универсальных подшипниках, могла свободно вращаться в любом направлении.
   Она увидела сферическую оболочку из закаленной стальной брони, целых сорок футов в диаметре; хотя его истинная форма не была очевидна изнутри, так как он был разделен на несколько отсеков горизонтальными этажами или палубами. Точно в центре огромной оболочки находилась сферическая сеть огромных стальных балок. Внутри этой конструкции можно было увидеть аналогичную сеть, которая, установленная на универсальных подшипниках, могла свободно вращаться в любом направлении. Эта внутренняя сеть была заполнена механизмами, окружающими сверкающий медный цилиндр. От внешней сети расходились шесть могучих опорных колонн. Они, разветвляясь по мере приближения к корпусу судна, поддерживали силовую установку и рулевой механизм в центре и так укрепляли корпус, что вся конструкция была почти такой же прочной, как твердый стальной шар. Она заметила, что пол, примерно в восьми футах ниже центра, был сильно обит кожей и не казался сплошным; и что то же самое можно сказать о ложах или других сиденьях - она не могла назвать их стульями, - которые были построены в разных местах. Она с интересом смотрела на две приборные доски, на которых вспыхивали крохотные огоньки, и на полированное зеркальное стекло, конденсат и металл многих приборов, назначение которых она не могла догадаться.
   После нескольких минут молчания оба посетителя начали задавать вопросы, и Ситон показал им основные черты нового корабля. Крейн молча сопровождал их, наслаждаясь их наслаждением, восхищаясь могучим кораблем. Ситон обратил внимание на большие размеры и прочность боковых опорных колонн, одна из которых находилась прямо над их головами, а затем подвел их к вертикальной колонне, пронизывавшей середину пола. Каким бы огромным ни казался борт, он казался ничтожным по сравнению с этим чудовищем из искусственной стали. Ситон объяснил, что две вертикали во много раз сильнее, чем четыре латерали, поскольку центр тяжести корабля был сделан ниже его геометрического центра, так что кажущееся движение судна и, следовательно, сила стержня обычно быть просто вертикальным. Ласково положив руку на огромную колонну, он торжествующе объяснил, что эти элементы были "последним словом в прочности, состоящим из множества отдельных двутавровых балок и уголков из самой прочной из известных специальных сталей, решетчатых и скрепленных до такой степени, что никакая мыслимая сила не могла заставить их уступите миллиметр".
   - Но почему такая сила? - с сомнением спросил адвокат. "Одна эта колонна удержала бы Бруклинский мост".
   - Чтобы удерживать силовую установку, чтобы стержень не разорвал корабль, когда мы его оторвем, - ответил Ситон. - Ты хоть представляешь, как быстро может летать эта птица?
   "Ну, я слышал, вы говорите о путешествии со скоростью света, но это преувеличение, не так ли?"
   "Не очень много. Наши рисунки показывают, что с помощью этого четырехсотфунтового стержня, - указывая на медный цилиндр точно в центре внутренней сферы, - мы могли бы развивать не только скорость света, но и ускорение, равное этой скорости, если бы не для увеличения массы при высоких скоростях, как показано Эйнштейном и другими. Мы, конечно, не можем двигаться очень быстро вблизи земли, так как трение о воздух расплавит все сооружение за несколько минут. Пока мы не выйдем за пределы атмосферы, наша скорость будет ограничена способностью стали выдерживать плавление от трения о воздух где-то в районе четырех-пяти тысяч миль в час, но в космосе мы можем развить любую скорость, какую только сможем. желание, вплоть до света как предела".
   "Я немного изучал физику в юности. Разве сама сила такого ускорения, о котором вы говорите, не придавила бы вас к полу и не удержала бы там? И любой внезапный толчок непременно убьет тебя.
   "Не может быть никакого внезапного сотрясения. Вы заметили, что это особый этаж. Он установлен на длинных, чрезвычайно тяжелых пружинах, чтобы выдержать любой возможный рывок. Кроме того, всякий раз, когда мы набираем силу, мы не пытаемся встать, наши ноги рассыпались бы, как струны. Мы будем ездить надежно пристегнутыми к этим специальным сиденьям, которые крепятся так же, как и пол, только намного крепче. Что касается разгона..."
   - Это слово означает набирать скорость, не так ли? прервала Дороти.
   - Скорость набора скорости, - поправил Ситон. "То есть, если бы вы двигались со скоростью сорок миль в час в одну минуту и пятьдесят в следующую минуту, ваше ускорение составило бы десять миль в час в минуту. Видеть? Это ускорение заставляет вас чувствовать себя забавно, когда вы начинаете подниматься или спускаться в лифте".
   - Тогда ехать в этой штуке будет все равно, что подниматься в лифте, так что сердце утопает в ботинках и нечем дышать?
   "Да, только хуже. Мы наберем скорость быстрее и продолжим это делать..."
   - Серьезно, - перебил его адвокат, - вы думаете, что человеческое тело может выдержать такое ускорение?
   "Я не знаю. Мы собираемся выяснить это, начав медленно и увеличив наше ускорение настолько, насколько мы можем выдержать".
   - Понятно, - ответил Ванеман. - Но как ты собираешься ей управлять? Как вы сохраняете постоянные ориентиры, если в пространстве нет направлений?"
   "Это была наша самая сложная проблема, - объяснил Ситон, - но Мартин отлично ее решил. Видите там электростанцию? Обратите внимание на эти большие опорные кольца и подшипники? Что ж, силовая установка полностью отделена от корабля, так как находится внутри той внутренней сферы, вокруг которой внешняя сфера и сам корабль могут свободно вращаться в любом направлении. Независимо от того, как сильно корабль кренится и качается, а он должен делать это каждый раз, когда мы подходим достаточно близко к какой-либо звезде или планете, чтобы попасть под влияние ее гравитации, полоса остается там, где она указана. Эти шесть больших курток во внешней сфере, по шести сторонам бара, покрывают шесть пары гироскопических колес весом в несколько тонн каждое, вращающихся с ужасающей скоростью в вакууме. Гироскопы удерживают всю внешнюю сферу в точно таком же положении, пока они вращаются, и дают нам не только постоянные плоскости отсчета, но и прочную основу в тех плоскостях, которые можно использовать для наведения стержня. С помощью специальных электрических инструментов на досках штангу можно мгновенно повернуть в любом направлении. Видите ли, внешняя сфера остается неподвижно зафиксированной в этом положении, и стержень может свободно поворачиваться в любом направлении внутри нее, а корабль может делать то же самое вне ее.
   "Сейчас мы покажем вам, где мы спим", - продолжил Ситон. "У нас восемь комнат, четыре внизу и четыре наверху", ведущих к узкой крутой стальной лестнице и спускающейся в очень узкий зал, по обеим сторонам которого открывались две двери. "Это моя комната, соседняя - Марта. Широ спит напротив. Остальные номера предназначены для наших гостей в будущих поездках".
   Отодвинув дверь, он включил свет и открыл маленькую, но полностью оборудованную спальню, полностью обставленную всем необходимым, но все сжатое в минимально возможное пространство. Пол, как и наверху, был из мягкой кожи, поддерживаемой пружинами. Кровать была модификацией уже упомянутых специальных сидений. Открыв еще одну раздвижную дверь, он показал им столь же полную и столь же компактную ванную комнату.
   "Видите ли, у нас есть все удобства в доме. Эта ванная, однако, практична только тогда, когда у нас есть какая-то сила, направленная вниз, будь то гравитация или наше собственное ускорение. Эти же рассуждения объясняют поручни, которые вы видите повсюду на борту. Дрейфуя в космосе, знаешь, веса нет, и ты не можешь ходить; вы должны взять себя в руки. Если бы вы попытались сделать шаг, вы бы подпрыгнули, ударились о потолок и остались там. Вот почему потолки так хорошо обиты. И если бы вы попытались умыться, вы бы разлили воду повсюду, и она бы парила в воздухе, а не падала на пол. Пока мы можем идти, мы можем пользоваться ванной - если я захочу умыться, пока мы дрейфуем, я просто нажму вот эту кнопку, и пилот прибавит достаточное ускорение, чтобы сделать возможным правильное использование воды. В полете в космос есть много удивительных вещей".
   - Я ни капельки в этом не сомневаюсь, и мне просто безумно хочется прокатиться с тобой. Когда ты меня заберешь, Дикки? спросила Дороти нетерпеливо.
   - Очень скоро, Дотти. Как только мы получим ее в идеальном рабочем состоянии. Ты будешь первым, кто поедет с нами, я тебе обещаю.
   "Где вы готовите и едите? Как вы видите? Как насчет подачи воздуха и воды? Как вы сохраняете тепло или прохладу, в зависимости от обстоятельств?" - спросил отец девушки, как будто допрашивал свидетеля.
   "У Широ есть камбуз на первом этаже, а столы складываются в стену основного отсека. Пассажиры смотрят наружу, отодвигая назад стальные панели, которые обычно закрывают окна. Летчик со своего места за приборным щитком может видеть в любом направлении с помощью специальных приборов, подобие перископов. Окна сделаны из оптического стекла, похожего на то, что используется в самых больших телескопах. Они почти такой же толщины, как и корпус, и имеют сопротивление сжатию, почти равное сопротивлению броневой стали. Несмотря на то, что они такие толстые, они кристально чистые, и пылинки на внешней поверхности легко различимы. В баках у нас достаточно воды, чтобы нам хватило на три месяца или на неопределенный срок, если нам придется быть осторожными, поскольку мы можем автоматически дистиллировать и очищать все наши сточные воды, извлекая абсолютно чистую H 2 O. У нас есть сжатый воздух, также в баках, но нам нужно совсем немного, так как воздух постоянно очищается. Кроме того, у нас на борту есть генератор кислорода на случай, если его хватит. Что касается сохранения тепла, то у нас есть электрические нагревательные змеевики, работающие от практически неиссякаемой силы небольшого металлического стержня. Если мы подойдем слишком близко к солнцу и согреемся, у нас есть холодильная машина, чтобы нас охладить. Что-нибудь еще?"
   "Тебе лучше сдаться, папа", - со смехом посоветовала дочь. - Ты все предусмотрел, не так ли, Дик?
   - У Марта, я думаю. Это все его дело, знаете ли. Я бы и десятой доли этого не подумал.
   - Я должен напомнить вам, молодые люди, - сказал старик, взглянув на часы, - что уже очень поздно и нам с Дотти пора идти домой. Мы хотели бы остаться и посмотреть остальное, но вы же знаете, что нам нужно уехать отсюда до рассвета.
   * * * *
   Когда они вошли в дом, Ванеман спросил:
   "Как выглядит обратная сторона Луны? Мне всегда это было любопытно".
   -- Мы мало что видели, -- ответил Крейн. -- Было слишком темно, и мы не нашли времени, чтобы исследовать ее, но, судя по тому, что мы могли видеть с помощью наших прожекторов, она очень похожа на эту сторону -- самую бесплодную. и пустынное место вообразимое. После того, как мы отправимся на Марс, мы намерены тщательно исследовать Луну".
   - Значит, Марс - твоя первая цель? Когда вы собираетесь начать?"
   "Мы еще не решили окончательно. Наверное, через день или два. Теперь все готово".
   Поскольку Ванеманы выехали на трамвае, чтобы привлечь как можно меньше внимания, Ситон вызвался отвезти их домой на одной из машин Крейна. Когда они пожелали Крейну спокойной ночи после того, как Широ насладился "подходящей закуской", адвокат занял место шофера, жестом усадив дочь и Ситона в закрытый кузов машины. Как только они начали, Дороти повернулась в объятиях своего возлюбленного.
   - Дик, - сказала она свирепо. - Я бы ужасно волновался, если бы знал, что ты где-то далеко.
   - Я знал это, милый. Вот почему я не сказал тебе, что мы едем. Мы оба знали, что "Жаворонок" совершенно безопасен, но я знал, что ты будешь беспокоиться о нашей первой поездке. Теперь, когда мы побывали на Луне, ты не будешь беспокоиться, когда мы отправимся на Марс, правда, дорогая?
   - Ничего не могу поделать, мальчик. Я буду бояться, что случилось что-то ужасное, каждую минуту. Ты не возьмешь меня с собой? Тогда, если что-то случится, это случится с нами обоими, и так и должно быть. Вы знаете, что я бы не потому что продолжать жить, если с тобой что-нибудь случится .
   В ответ он обнял ее обеими руками и прижался щекой к ее щеке.
   "Дороти, дорогая, я точно знаю, что ты чувствуешь. Я и сам чувствую то же самое. Мне ужасно жаль, дорогая, но я не могу этого сделать. Я знаю, что машина безопасна, но я должен доказать это всем, прежде чем возьму тебя с собой в долгое путешествие. Твой отец согласится со мной, что тебе не следует ехать, во всяком случае, в первую или две поездки. Кроме того, что скажет мадам Гранди?
   - Что ж, есть способ ... - начала она, и он почувствовал, как вспыхнуло ее лицо.
   Его руки сжались вокруг нее, и дыхание участилось.
   - Я знаю это, дорогая, и мне не хотелось бы ничего лучшего, чем выйти замуж сегодня и провести наш медовый месяц в "Жаворонке", но я не могу этого сделать. После того, как мы вернемся из первого долгого путешествия, мы поженимся, как только вы скажете, что готовы, и после этого мы всегда будем вместе, куда бы я ни поехал. Но я не могу рисковать даже миллионной долей с чем-то таким ценным, как ты, - ты же понимаешь это, не так ли, Дотти?
   - Наверное, да, - безутешно ответила она, - но ради меня вы ненадолго отправитесь в путь? Я знаю, что не успокоюсь ни на минуту, пока ты не вернешься.
   - Обещаю вам, что нас не будет больше четырех дней. Затем для самого лучшего медового месяца, который когда-либо был", и они прижались друг к другу в темном кузове автомобиля, каждый занят торжественными и прекрасными мыслями о грядущем счастье.
   Вскоре они достигли места назначения. Когда они вошли в дом, Дороти предприняла еще одну попытку.
   "Папа, Дик слишком жесток. Он говорит, что не возьмет меня в первую поездку. Если бы вы пошли туда, разве мама тоже не захотела бы пойти с вами?
   Выслушав Ситона, он принял решение.
   "Дик прав, Котенок. Он должен сначала совершить долгое путешествие. Затем, после того, как машина окажется надежной, вы можете пойти с ним. Я не могу придумать лучшего способа провести медовый месяц - по крайней мере, он будет новым. И тебе не нужно беспокоиться о том, что мальчики благополучно вернутся. Я могу не доверять ни одному из них по отдельности, но вместе они непобедимы. Спокойной ночи, дети. Желаю тебе успеха, Дик, - он отвернулся.
   Ситон как любовник распрощался с Дороти и вошел в кабинет адвоката, вынув из кармана конверт.
   "Г-н. Ванеман, - сказал он тихим голосом, - мы думаем, что толпа Стали все еще идет по нашему следу. Мы готовы для них со многими вещами, о которых они никогда не слышали, но на случай, если что-то пойдет не так, Мартин написал между строк этой юридической формы невидимыми чернилами А-36, как именно получить во владение все наши заметки и планы, так что компания может идти вперед со всем. С этими указаниями любой химик может безопасно найти и использовать материал. Пожалуйста, положи этот конверт в самое безопасное место, какое только сможешь придумать, и забудь о нем, пока они не схватят и Крейна, и меня. У них есть примерно один шанс на миллион, но Март не рискует даже этим шансом.
   - Он прав, Дик. Я верю, что их можно перехитрить в любой ситуации, но я все же буду хранить эту бумагу там, где ее никто, кроме меня, никогда не увидит. Спокойной ночи, сынок, и удачи".
   - Вам того же, сэр, и спасибо. Спокойной ночи."
   ГЛАВА VIII
   Косвенно Действие
   Автор этого рассказа, будучи химиком высокого ранга и превосходным математиком, дарит нам редкую жемчужину в этой межпланетной сказке. Во-первых, он предлагает интересное использование действия ускорения. В этой части она призвана заменить гравитацию, когда межпланетный корабль находится в открытом космосе. Чтобы получить эффект гравитации, можно было придать положительное или отрицательное ускорение.
   В этой части сохраняется легкость языка и продолжают развиваться неожиданные эпизоды с удивительной степенью реализма.
   На следующий день после возвращения "Жаворонка" Ситон и Дороти вернулись с долгой прогулки верхом по парку. После того, как Ситон сел на свой мотоцикл, Дороти повернулась к скамейке в тени старого вяза, чтобы посмотреть игру в теннис на соседнем корте. Едва она села, как перед ней на лужайку опустился большой медный шар. Тяжелая стальная дверь распахнулась, и оттуда выскочила могучая фигура, одетая в авиаторскую кожу, с лицом, полностью закрытым капюшоном. Она вскочила на ноги с криком радостного удивления, думая, что это Ситон, но этот крик внезапно оборвался, когда она поняла, что Ситон только что покинул ее и что это судно слишком маленькое для "Жаворонка". Она повернулась на бегу, но незнакомец догнал ее в три шага. Она оказалась беспомощной в паре рук, равных по силе рукам Ситона. Легко взяв ее на руки, как младенца, Дюкен отнес ее к космическому автомобилю. Вопль за воплем раздался, когда она обнаружила, что все ее усилия бесполезны против гигантской силы ее похитителя, что ее яростно вбитые ногти безвредно скользят по тяжелому стеклу и коже его капюшона, и что ее зубы так же бессильны против его костюм.
   С девушкой на руках Дюкен вошел в судно, и когда дверь за ними с лязгом закрылась, Дороти мельком увидела другую женщину, связанную по рукам и ногам на одном из боковых сидений машины.
   - Свяжи ей ноги, Перкинс, - резко приказал Дюкен, удерживая ее вокруг тела так, чтобы ее ноги вытянулись прямо перед ним. - Она дикая кошка.
   * * * *
   Как Перкинс бросил один ан d из небольшой веревки вокруг ее лодыжек Дороти согнула колени, отводя ноги как можно дальше от него. Когда он неосторожно приблизился, она злобно оттолкнула его, со всей силой своего мускулистого молодого тела под тяжелыми сапогами для верховой езды.
   Острая пятка маленького сапога попала Перкинсу прямо в живот - настоящий удар "солнечного сплетения" - и полностью вырубленный, он отшатнулся к приборной доске. Его вытянутая рука толкнула рычаг скорости до последней отметки, пропуская весь ток батарей через планку, которая была направлена прямо вверх, как это было, когда они приземлились, и замыкая переключатель, который включал сила отталкивающего внешнего покрытия. Раздался скрип мощной стальной ткани, натянутой почти до предела, когда судно рвануло вверх с колоссальной скоростью, и только тщательно спланированный пол из пружин и подушек спас их жизни, когда они были брошены плашмя и удерживались там ужасная сила их ускорения, когда космический автомобиль прорывался сквозь тонкий слой земной атмосферы. Столь ужасающей была их скорость, что трение о воздух не успело их поджечь - они пролетели сквозь него и в идеальный вакуум межзвездного пространства еще до того, как толстый стальной корпус прогрелся насквозь. Дороти лежала на спине, точно так же, как упала, не в силах даже пошевелить руками, делая каждый вдох только с ужасным усилием. Перкинс сгрудился под приборной панелью. Другая пленница, бывшая секретарша Брукингса, находилась в несколько лучшем положении, так как ее путы порвались, как веревка, и она лежала во весь рост на одном из боковых сидений - ее заставили принять это положение и удерживали там, как и планировалось. сиденья были адаптированы для максимально удобного положения в таких условиях. Она, как и Дороти, задыхалась, ее напряженные мышцы едва могли нагнетать воздух в легкие из-за парализующей тяжести груди.
   Один только Дюкен был в состоянии двигаться, и ему требовалась вся его геркулесова сила, чтобы ползти и ползти, как змея, к приборной доске. Наконец, достигнув своей цели, он собрал все свои силы, чтобы схватиться не за рычаг управления, который, как он знал, был вне его досягаемости, а за выключатель всего в паре футов над его головой. Серией конвульсивных движений он пробивался вверх, сначала пока не присел на локти и колени, а затем в положение на корточках. Положив левую руку под правую, он сделал последнее предельное усилие. С него струился пот, его могучие мускулы выступали гребнями, видимыми даже под тяжелой кожей его пальто, его губы приоткрылись в рычании над стиснутыми зубами, когда он напрягал каждую унцию своего чудесного тела, пытаясь заставить правую руку подняться. к переключателю. Его рука медленно подошла к нему - сомкнулась над ним и вытащила.
   Результат был стартовым. Когда мощная сила мгновенно отключилась, и даже обычная сила гравитации не могла противодействовать силе, которую прилагал Дюкен, его собственное мускульное усилие подбросило его к центру вагона, к приборной доске. Выключатель, все еще в его руке, снова замкнулся. Его плечо врезалось в рычаги, контролирующие направление руля, и он повернул его по широкой дуге. Когда корабль рванулся в новом направлении со всем своим прежним ускорением, его швырнуло на приборную доску, оторвав один конец от ее опор и без сознания рухнув на пол с другой стороны. Через некоторое время, которое казалось вечностью, Дороти и другая девушка почувствовали, что их чувства медленно покидают их.
   С четырьмя бессознательными пассажирами космический автомобиль мчался через пустое пространство, его и без того невообразимая скорость увеличивалась каждую секунду на величину, приближающую его скорость к скорости света, движимая вперед невероятной силой распадающегося медного стержня.
   * * * *
   Ситон прошел совсем немного от дома своей возлюбленной, когда сквозь урчание мотора ему показалось, что он услышал голос Дороти, переходящий в крик. Он не стал ждать, чтобы удостовериться, а покрутил свою машину, и мурлыканье тут же сменилось отрывистым ревом, когда он открыл дроссельную заслонку и зажег искру. Гравий вылетел из-под его скользящих колес, когда он с убийственной скоростью преодолевал поворот на территорию Вейнмана. Но со всей своей поспешностью он прибыл на место происшествия как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрылась дверца космического автомобиля. Прежде чем он успел добраться до него, судно исчезло, и ничто не указывало на его отплытие, кроме яростного вихря травы и дерна, вырванных с корнем и унесенных далеко в воздух вакуумом, оставшимся за ним. Возбуждённым теннисистам и кричащей матери похищенной девочки показалось, что огромный металлический шар бесследно исчез - только Ситон, зная, чего ожидать, увидел линию, которую он очертил в воздухе, и на мгновение увидел маленькую точку. в небе, прежде чем он исчез.
   Прервав шум молодых людей, каждый из которых пытался рассказать ему о случившемся, он обратился к миссис Уайт. ванман.
   - Мама, с Дотти все в порядке, - сказал он быстро, но мягко. - Стил завладел ею, но они не задержат ее надолго. Не волнуйся, мы ее достанем. Это может занять неделю, а может и год, но мы вернем ее", - и, запрыгнув на свой мотоцикл, он нарушил все законы скорости по пути к дому Крейна.
   "Март!" - крикнул он, врываясь в магазин. - У них Дотти в автобусе, сделанном по нашим чертежам. Пойдем!" когда он начал бежать к испытательному сараю.
   "Подождите минуту!" - резко закричал Крейн. "Не уходите наполовину взведенными. Каков твой план?
   "Планируй, черт возьми!" - залаял Разъяренный Химик. "Гнай их!"
   - Куда они ушли и когда?
   - Прямо, на полную мощность, двадцать минут назад.
   "Слишком давно. Прямо вверх изменил свое направление на несколько градусов с тех пор. Возможно, они преодолели миллион миль или вернулись и приземлились по соседству. Сядь и подумай - сейчас нам нужны все твои мозги.
   Восстановив самообладание, когда до него дошла мудрость совета друга, Ситон сел и вытащил трубку. На мгновение воцарилась напряженная тишина. Затем он вскочил на ноги и бросился в свою комнату, вернувшись с предметом-компасом, стрелка которого указывала вверх.
   -- Это сделал Дюкен, -- воскликнул он торжествующе. "Этот ребенок все еще смотрит прямо на него. А теперь пошли - сделай это быстро!"
   "Еще нет. Мы должны узнать, хо w они далеко; это может дать нам идею.
   Соответствуя действию слову, он взял секундомер и заставил стрелку качаться. Они смотрели на него с напряженными лицами, пока шла секунда за секундой, а он все еще продолжал качаться. Когда они остановились, Крейн посмотрел на часы и быстро подсчитал.
   - Около трехсот пятидесяти миллионов миль, - заявил он. "Уже вне нашей Солнечной системы, и на пройденном расстоянии он, должно быть, имел постоянное ускорение, чтобы приблизиться к скорости света, и он все еще движется полным ходом..."
   - Но ничто не может двигаться так быстро, Март, это невозможно. Как насчет теории Эйнштейна?
   "Это теория, это измерение расстояния - факт, как вы знаете из наших тестов".
   "Вот так. Еще одна хорошая теория пошла прахом. Но как объяснить его расстояние? Как вы думаете, он потерял контроль?
   - Должно быть. Я не верю, что он добровольно выдержал бы это ускорение и что он зашел бы так далеко по собственной воле. ты?"
   "Конечно, нет. Мы не знаем, насколько большой брусок они несут, поэтому не можем оценить, сколько времени нам понадобится, чтобы их поймать. Но не будем больше терять время, Март. Ради Кэт, давайте займемся делом!"
   - У нас есть только эти четыре полосы, Дик, по две на каждую единицу. Как вы думаете, этого будет достаточно? Подумай, как далеко нам, возможно, придется зайти, во что мы можем попасть и что это будет значить для Дотти, если мы потерпим неудачу из-за недостатка сил.
   Ситон, хотя и страстно желавший уйти, остановился на этой новой идее и полусочувственно ответил:
   - Мы уже настолько отстали от них, что, полагаю, еще несколько часов не будут иметь большого значения. Конечно, было бы катастрофой оказаться рядом с одной из неподвижных звезд и отключить нашу энергию. Думаю, вы правы, нам лучше взять еще парочку - пусть будет четыре, тогда у нас будет достаточно, чтобы гоняться за ними полжизни. Нам лучше запастись жратвой и взрывчатыми боеприпасами.
   * * * *
   Пока Крейн и Широ несли в "Жаворонок" дополнительную провизию и ящики с патронами, Ситон снова сел на свой мотоцикл и помчался через город к литейному заводу. Директор завода принял его заказ, но вежливо сообщил, что меди в городе не так много, что заказ можно будет выполнить через неделю или десять дней. Ситон предложил переплавить кое-какой медный кабель и другие уже изготовленные товары, предложив в десять раз больше их стоимости, но управляющий был непреклонен, говоря, что не может нарушать правило очередности заказов. Затем Ситон пошел в другие места, пытаясь купить медный лом, контактный провод, электрический кабель, все, что было сделано из рыжего металла, но не нашел ничего в продаже в количествах, достаточно больших, чтобы их можно было использовать. После нескольких часов безрезультатных поисков он вернулся домой в зашкаливающей ярости и зловещим языком объяснил Крейну, что ему не удалось достать медь. Последний был непреклонен.
   "После того, как ты ушел, мне пришло в голову, что ты можешь ничего не получить. Видишь ли, Стил все еще наблюдает за нами.
   Из глаз Ситона вырвался огонь.
   - Я собираюсь убрать эту кучу, - процедил он сквозь зубы и направился прямо к двери.
   - Нет еще, Дик, - возразил Крейн. - Мы можем спуститься к Уилсону через несколько минут, и я знаю, что мы сможем достать его там, если он у него есть. "Жаворонок" полностью готов к путешествию".
   Больше слов не требовалось. Они поспешили в космическую машину и вскоре уже стояли в конторе завода, на котором был построен корабль. Когда они заявили о своих желаниях, железный мастер покачал головой.
   - Прости, Крейн, но у меня в магазине всего несколько фунтов меди, а подходящей печи у нас нет.
   Ситон взорвался на это, но Крейн прервал его, объяснив их неспособностью получить металл где-либо еще и безотлагательностью их потребности. Закончив, Уилсон ударил кулаком по столу.
   "Я достану его, если мне придется расплавить наши динамо-машины", - проревел он. "Придется соорудить тигель, но мы вытащим ваши прутья, как только вся сила этой проклятой кучи мусора сможет их сделать!"
   Позвав своего мастера, он проревел приказы, и, пока автомобили рыскали по близлежащим городам в поисках медного лома, тигель и формы были готовы.
   Прошло почти два дня, прежде чем сверкающие медные цилиндры были готовы. За это время Крейн добавил к их уже укомплектованному оборудованию все, что, по его мнению, могло им пригодиться, а Ситон метался по заводу в черной ярости от нетерпения. Незадолго до того, как планки были готовы, они сделали еще одно показание на объекте-компасе. Их лица напряглись и напряглись, а сердца сжались, когда секунда следовала за секундой, минута следовала за минутой, а стрелка все еще колебалась. В конце концов, однако, все было кончено, и голос Ситона почти подвел его, когда он читал свои цифры.
   - Двести тридцать пять световых лет, Март. Они потеряны и все еще идут. До свидания, старый разведчик, - протянул ему руку, - скажи Вейнеману, что я верну ее, или сам останусь там.
   - Ты, должно быть, сошел с ума, Дик. Ты знаешь, что я иду".
   "Почему? Нет смысла нам обоим рисковать. Если Дотти ушла, я, конечно, тоже хочу уйти, но ты не хочешь.
   "Чепуха, Дик. Конечно, это несколько дальше, чем мы планировали отправиться в наш первый рейс, но в чем разница? Переместиться на тысячу световых лет так же безопасно, как и на один, и у нас есть энергия и еда на любой случай. В этом путешествии не больше опасностей, чем в путешествии на Марс. Во всяком случае, я иду, хотите вы этого или нет, так что поберегите дыхание.
   - Ты лжешь, как вор, Март, ты знаешь, против чего мы боремся, не хуже меня. Но если ты настаиваешь на том, чтобы пойти с нами, я, конечно, рад тебя видеть.
   Когда их руки сомкнулись в сокрушительной хватке, прутья были подняты и загружены в держатели. Попрощавшись с Уилсоном, они закрыли массивную дверь и заняли свои позиции. Ситон отрегулировал линейку параллельно стрелке объектного компаса, включил катушку и двигал рычаг скорости до тех пор, пока Крейн, читая показания пирометров, не предупредил его, чтобы он сбавил скорость, так как снаряд нагревался. Освободившись от земной атмосферы, он медленно передвигал рычаг, шаг за шагом. время, пока он больше не мог больше поддерживать увеличивающийся вес своей руки, и ему пришлось вытащить вращающуюся опору, предназначенную для этого чрезвычайного положения. Он толкнул рычаг еще на несколько ступеней и почувствовал, что его резко вдавливают в сиденье. Теперь он лежал во весь рост, сиденье автоматически поднялось вверх, так что его рука все еще удерживала рычаг. Тем не менее он продолжал увеличивать мощность, пока индикатор не показал, что задействовано более трех четвертей мощности, и он почувствовал, что может выдержать лишь немногим больше.
   - Как ты это делаешь, Март? - спросил он, говоря с трудом из-за большого веса своего языка и челюстей.
   "Пока все в порядке, - ответил нерешительный, почти запинающийся голос, - но я не знаю, сколько еще я выдержу. Если ты выдержишь, вперед".
   "Этого хватит на какое-то время, пока мы не привыкнем. В любое время, когда ты захочешь отдохнуть, скажи мне, и я зарежу ее.
   - Держите ее в таком состоянии четыре или пять часов. Затем сократите до тех пор, пока мы не сможем ходить, чтобы мы могли поесть и сделать еще одно чтение на расстоянии. Помните, что на остановку потребуется столько же времени, сколько и на набор скорости, и что мы должны быть осторожны, чтобы не протаранить их. Ни от одной машины не осталось бы ничего".
   "Хорошо. Говорить слишком много работы, я поговорю с тобой снова, когда мы успокоимся. Я очень рад, что мы наконец-то в пути.
   ГЛАВА IX
   Потерянный в космосе
   За сорок восемь часов неуправляемый атомный двигатель тащил безхозяйное судно с четырьмя бессознательными пассажирами через бескрайние просторы пустого пространства с ужасающей и постоянно увеличивающейся скоростью. Когда в силовой установке осталось всего несколько следов меди, ускорение стало уменьшаться, и мощные пружины стали возвращать пол и сиденья в нормальное положение. Последняя частица меди превратилась в энергию, и скорость судна стала постоянной. Для тех, кто находился внутри, он казался неподвижным, но в действительности он пересекал пространство со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость света. Когда сила, сковывавшая их, ослабла, легкие, в которых было достаточно воздуха, достаточного для поддержания слабых искр жизни, начали функционировать более нормально, и вскоре все четверо пришли в сознание, напившись живительного кислорода. в быстрой последовательности вдохов, таких глубоких, что, казалось, их легкие вот-вот разорвутся при каждом вдохе.
   Дюкен был первым, кто взял себя в руки. Его первая попытка подняться на ноги оторвала его от пола, и он легко поплыл к потолку, мягко ударившись о него и оставшись в воздухе. Остальные, которые еще не пытались пошевелиться, уставились на него широко раскрытыми глазами. Протянув руку и схватившись за одну из опорных колонн, он откинулся на пол и осторожно снял свой кожаный костюм, перебрасывая при этом два тяжелых автоматических пистолета. Осторожно ощупав свое израненное тело, он обнаружил, что кости не сломаны, хотя и был в страшных синяках. Затем он огляделся, чтобы узнать, как поживают его товарищи. Он увидел, что все они сидят, девочки отдыхают, Перкинс снимает костюм летчика.
   "Доброе утро, доктор Дюкен. Что случилось, когда я ударил твоего друга?"
   Дюкен улыбнулся.
   - Доброе утро, мисс Вейнман. Произошло несколько вещей. Он попал в органы управления, включив все соки. Мы уехали вскоре после этого. Я попытался отключить питание, и при этом я запутался еще больше, чем когда-либо. Потом я заснул и только что проснулся".
   - Ты хоть представляешь, где мы?
   "Нет, но, я думаю, я могу сделать справедливую оценку", и, взглянув на пустую комнату, в которой был бар, он вынул свой блокнот и ручку и несколько минут соображал. Закончив, он подтянулся по перилам к одному из окон, потом к другому. Он вернулся с озадаченным выражением лица и сделал долгий подсчет.
   - Не знаю, что с этим делать, - задумчиво сказал он. "Мы так далеко от Земли, что даже неподвижные звезды неузнаваемы. Питание было включено ровно сорок восемь часов, так как это срок службы этого конкретного стержня при полном токе. Мы по-прежнему должны находиться недалеко от нашей Солнечной системы, поскольку теоретически невозможно развить какую-либо скорость, превышающую скорость света. Но на самом деле у нас есть. Я достаточно разбираюсь в астрономии, чтобы узнавать неподвижные звезды из любой точки в пределах светового года или около того от Солнца, и я не вижу ни одной знакомой звезды. Я никогда не понимал, как масса может быть функцией скорости, и теперь я убежден, что это не так. Мы ускоряемся уже сорок восемь часов!"
   Он повернулся к Дороти.
   - Пока мы были без сознания, мисс Вейнман, мы, вероятно, развили скорость около семи миллиардов четырехсот тринадцати миллионов миль в секунду, и это приблизительная скорость, с которой мы сейчас движемся. Мы должны находиться примерно в шести квадриллионах миль, а это расстояние в несколько сотен световых лет - от нашей Солнечной системы, или, проще говоря, примерно в шесть раз дальше от нашей Земли, чем Полярная звезда. Мы не смогли бы увидеть наше солнце в телескоп, даже если бы знали, как его искать".
   При этой парализующей новости лицо Дороти побледнело, а Маргарет Спенсер тихо потеряла сознание на своем месте.
   - Значит, мы никогда не сможем вернуться? - медленно спросила Дороти.
   При этом вопросе самообладание Перкинса пошатнулось, и его тонкая видимость порядочности полностью исчезла.
   - Ты втянул нас во все это дело! - закричал он, прыгнув на Дороти с убийственной яростью, сверкающей в его бледных глазах, и его пальцы сжались в когти. Однако вместо того, чтобы добраться до нее, он просто гротескно растянулся в воздухе, и Дюкен отбросил его через судно одним мощным ударом кулака.
   - Вернись, трусливая дворняжка, - ровно сказал он. - Хоть мы и далеко от дома, постарайся хотя бы помнить, что ты мужчина. Еще один такой перерыв, и я выброшу тебя из лодки. Это не ее вина, что мы здесь, но наша собственный. Во всяком случае, вина за это очень невелика; важно вернуться как можно скорее.
   - Но как мы можем вернуться? - угрюмо спросил Перкинс из-за угла, где он прятался со страхом в каждой черте лица. "Электроэнергии нет, органы управления сломаны, и мы безнадежно потерялись в космосе".
   -- О, я бы не сказал "безнадежно", -- возразил другой, -- я еще никогда не был в таком положении, из которого не мог бы выбраться, и до самой смерти не убедюсь, что могу. не выбраться из этого. У нас есть два дополнительных силовых стержня, мы можем починить плату, и если я не смогу провести нас достаточно близко к нашей Солнечной системе, чтобы найти ее, я больше даб, чем я думаю. Как насчет перекусить?
   - Покажи нам, где это! - воскликнула Дороти. "Теперь, когда вы упомянули об этом, я понимаю, что умер от голода".
   Дюкен пристально посмотрел на нее.
   - Я восхищаюсь вашим самообладанием, мисс Вейнман. Я не предполагал, что вон то животное будет иметь такую широкую желтую полосу, но я боялся, что вы, девочки, можете разорваться на куски.
   - Мне, конечно, страшно, - откровенно призналась Дороти, - но от истерик толку не будет, и мы просто обязаны вернуться.
   "Конечно, мы должны и будем", - спокойно заявил Дюкен. - Если хотите, вы можете найти нам что-нибудь поесть там на камбузе, а я посмотрю, что можно сделать с этой доской, которую я разбил головой. Кстати, в этом закутке есть квартира, зарезервированная для вас, двух дам. Мы находимся в довольно тесном помещении, но я думаю, вы найдете все, что вам нужно.
   Пока Дороти тянулась вдоль перил к обозначенной комнате в сопровождении другой девушки, которая хотя и была в сознании, но мало обращала внимания на что-либо вокруг нее, она не могла не испытать трепет восхищения великолепным злодеем, похитившим ее. Спокойная и хладнокровная, всегда владеющая собой, видимо, не обращая внимания на ужасные синяки, изуродовавшие половину его лица и, несомненно, половину тела, она призналась себе, что только его пример позволил ей сохранить самообладание. контролировать свои нынешние обязанности. Переползая через брошенный костюм Перкинса, она вспомнила, что он не брал из него никакого оружия. Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что за ней не следят, она быстро обыскала пальто, вытащив не один, а два пистолета, которые сунула в карман. Она с облегчением увидела, что это обычные армейские автоматы, с которыми она была знакома по многолетней стрельбе из Ситона.
   В комнате, которая представляла собой миниатюру той, что она видела на "Жаворонке", девочки нашли одежду, туалетные принадлежности и все необходимое для дальней поездки. Когда они приводили себя в порядок, Дороти предпочла остаться в своем костюме для верховой езды, они откровенно оглядели друг друга, и каждая была успокоена тем, что она увидела. Дороти увидела девушку двадцати двух лет, ее роста, с копной тяжелых волнистых черных волос. Ее глаза, необычайно насыщенные и темно-карие, странно контрастировали с прекрасной кожей цвета слоновой кости. Обычно она была красивой девушкой, подумала Дороти, но ее красота была омрачена страданиями и лишениями. Ее от природы стройная фигура была худощавой, лицо изможденным и измученным. Незнакомец нарушил молчание.
   - Я Маргарет Спенсер, - резко начала она, - бывший секретарь Его Королевского Высочества компании Brookings of Steel. Они выманили у моего отца изобретение стоимостью в миллионы, и он умер с разбитым сердцем. Я получил задание посмотреть, не смогу ли я собрать достаточно улик, чтобы осудить их, а у меня их было довольно много, когда меня поймали. У меня были некоторые вещи, которые они боялись потерять, и я так хорошо спрятал их, что они не могли их найти, поэтому они похитили меня, чтобы заставить вернуть их. Пока что они не осмеливались меня убивать, опасаясь, что улики обнаружатся после моей смерти - а так и будет. Однако вскоре я официально умру, и тогда они узнают, что все всплывет наружу, поэтому они привели меня сюда, чтобы заставить говорить или убить. Однако разговоры сейчас не принесут мне никакой пользы, и я не верю, что они когда-либо принесут пользу. Они все равно убили бы меня после того, как вернули вещи. Вот видите, я, по крайней мере, никогда не вернусь на землю живым".
   - Не унывайте, мы все благополучно вернемся.
   "Нет, не будем. Вы не знаете этого Перкинса, если его так зовут. Я никогда раньше не слышал, чтобы он называл какое-либо настоящее имя. Он просто невыразим - мерзкий - отвратительный - все, что низко. Он был моим тюремщиком, и я совершенно ненавижу и презираю его. Он подлый, коварный и хитрый - он напоминает мне скользкую ядовитую змею. Он убьет меня: я знаю это.
   - А как насчет доктора Дюкен? Он точно не такой человек? Он не позволил бы ему.
   "Я никогда не встречался с ним раньше, но из того, что я слышал о нем в офисе, он даже хуже, чем Перкинс, но совершенно по-другому. В нем нет ничего мелкого или подлого, и я не верю, что он изо всех сил старался бы причинить кому-то вред, как это сделал бы Перкинс. Но он абсолютно холодный и жесткий, совершенный дьявол. Что касается его интересов, то нет ничего под солнцем, хорошего или плохого, чего бы он не сделал. Но я рад, что у Перкинса был я вместо "Доктора", как они его называют. Перкинс вызывает такое горькое личное чувство, что любой скорее умрет, чем уступит ему в чем-либо. Дюкен, однако, пытал бы меня беспристрастно и научно - все время холодно и сдержанно, используя самые эффективные методы, и я уверен, что он каким-то образом выбил бы это из меня. Он всегда получает то, к чему стремится".
   - Ой, да ладно, мисс Спенсер! Дороти прервала наполовину истеричную девушку. - Ты слишком строг с ним. Разве ты не видел, как он сбил Перкинса с ног, когда погнался за мной?
   - Ну, может быть, у него есть несколько джентльменских инстинктов, которыми он пользуется, когда ничего от этого не теряет. Скорее всего, он просто хотел упрекнуть его за бесполезное действие. Он твердый прагматик: все, что полезно, - нормально, все, что бесполезно, - преступление. Еще более вероятно, что он хочет, чтобы вы остались в живых. Конечно, это его настоящая причина. Он взял на себя труд похитить вас, так что, естественно, он не позволит Перкинсу или кому-либо еще убить вас, пока он с вами не разберется. В противном случае он позволил бы Перкинсу делать с тобой все, что он хотел, даже пальцем не пошевелив.
   - Не могу в это поверить, - ответила Дороти, хотя холодок пронзил ее сердце, когда она вспомнила. Осознав бесчеловечное преступление, приписываемое этому человеку, она содрогнулась при мысли о том, что окажется под его опекой, в бесчисленных миллионах миль от земли, и эта мысль лишь частично противоречила тому факту, что теперь она была вооружена. "До сих пор он относился к нам со всем вниманием, будем надеяться на лучшее. В любом случае, я уверен, что мы благополучно вернемся.
   "Почему так уверен? У тебя есть что-нибудь в рукаве?"
   - Нет - или да, как и я, хотя ничего определенного. Меня зовут Дороти Вейнеман, и я помолвлена с человеком, который открыл то, что заставляет эту космическую машину двигаться...
   - Значит, они поэтому и похитили тебя - чтобы заставить его отказаться от всех своих прав на нее. Это похоже на них".
   "Да, я думаю, именно поэтому они это сделали. Но они не задержат меня надолго. Дик Ситон найдет меня, я знаю. Я чувствую это."
   - Но это именно то, чего они хотят! воскликнула Маргарет взволнованно. "Шпионя вокруг, я кое-что слышал об этом самом - имя Ситон напоминает мне об этом. Его машина каким-то образом сломана, так что она убьет его при первой попытке завести ее".
   "Вот где они недооценили Дика и его напарника. Вы, конечно, слышали о Мартине Крейне?
   - Кажется, я слышал, как его имя упоминалось в офисе вместе с именем Ситона, но не более того.
   "Ну, кроме всего прочего, Мартин довольно замечательный механик, и он узнал, что наш Жаворонок был испорчен. Поэтому они построили еще один, намного больше, и я уверен, что они следят за нами прямо сейчас".
   "Но как они могут следовать за нами, когда мы идем так быстро и находимся так далеко?" спросила другая девушка, еще раз подавленный.
   "Я не совсем уверен, но я знаю, что Дик найдет способ. Он просто замечательный. Теперь он знает больше, чем доктор Дюкен узнает за всю свою жизнь, и он найдет нас через несколько дней. Я чувствую это в моих костях. Кроме того, я обыскал Перкинса эти два пистолета в карманах. Вы умеете стрелять из автомата?
   - Да, - ответила другая девушка, схватив одно из ружей, убедившись, что его магазин полон, и сунула его в карман. "Раньше я много тренировался с отцом. Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше. И зови меня Пегги, хорошо? Будет приятно снова услышать мое имя. После того, что я пережил за последнее время, даже эта поездка будет для меня отдыхом".
   - Ну, тогда взбодрись, Пегги, дорогая, мы станем большими друзьями. Пойдем принесем нам всем чего-нибудь поесть. Я просто голоден, и я знаю, что ты тоже.
   * * * *
   Наличие пистолета в ее кармане и непоколебимая вера Дороти в своего возлюбленного подняли незнакомку из состояния отчаяния, в которое ее ввергли долгое заключение, жестокое обращение и нынешнее положение, и она была почти весела, когда они потянулись вдоль поручня, ведущего к крохотной камбузе.
   "Я просто не могу привыкнуть к мысли, что ничто не имеет веса - смотри сюда!" - засмеялась Дороти, доставая из холодильника вареную ветчину и подвешивая ее на воображаемый крюк в воздухе, где она оставалась неподвижной. - Тебе не смешно?
   "Это странная сенсация. Я чувствую себя легким, как игрушечный воздушный шар, и чувствую себя ужасно странно внутри. Если у нас нет веса, почему нам так больно, когда мы обо что-нибудь натыкаемся? И когда ты что-нибудь бросаешь, как Доктор Перкинс, почему оно бьет так же сильно, как всегда?
   "Это масса или инерция или что-то в этом роде. Вещь имеет ее повсюду, независимо от того, весит она что-нибудь или нет. Дик мне все объяснил. Я понял это, когда он мне об этом рассказал, но, боюсь, не очень глубоко вник. Вы когда-нибудь изучали физику?
   "У меня был год в колледже, но это была более или менее шутка. Я ходила в женскую школу, и все, что нам нужно было сделать по физике, - это получить зачет; нам не нужно было этому учиться".
   "Я тоже. В следующий раз, когда я пойду в школу, я поеду в Йель, или Гарвард, или еще куда-нибудь, и я узнаю столько математики и естественных наук, что мне придется носить повязку, чтобы сохранить свой огромный интеллект на месте".
   Во время этой беседы они приготовили сытный обед и изящно поставили его на два больших подноса, несмотря на трудности, вызванные тем, что ничто не могло оставаться на месте под собственным весом. Когда пир был готов, Дороти взяла свой поднос со стола так осторожно, как только могла, и увидела, как бутерброды и бутылки начали парить к потолку. Поспешно перевернув поднос над ускользающими яствами, она поставила их обратно на стол. При этом она поднялась с пола, так как забыла удержаться.
   - Что мы будем делать? - воскликнула она, вернувшись в свое положение. "Все хочет летать повсюду!"
   "Поставьте на него еще один поднос и держите их вместе", - предложила Маргарет. "Я бы хотел, чтобы у нас была птичья клетка. Тогда мы могли бы открыть дверь и взять бутерброд, когда он вылетает".
   Накрыв подносы, девочки наконец вынесли обед в основное отделение, где дали Дюкен и Перкинсу один из подносов, и все принялись жадно есть. Дюкен остановился, и в его единственном здоровом глазу мелькнуло веселье, когда он увидел, как Дороти пытается налить имбирный эль из бутылки.
   - Это невозможно, мисс Вейнман. Вам придется пить его через соломинку. Это сработает, так как давление воздуха у нас в норме. Однако будьте осторожны, чтобы не подавиться им; ваше глотание должно быть здесь мускулистым. Гравитация вам не поможет. Или подождите немного - я починил плату управления, и всего через несколько минут можно будет вставить еще один стержень и получить достаточное ускорение, чтобы занять место силы тяжести".
   Он поместил один из дополнительных силовых стержней в камеру и перевел рычаг скорости на первую отметку, и весь корабль накренился, когда он повернулся вокруг стержня так, что пол снова стал перпендикулярен ему. Он сделал пару шагов, вернулся и передвинул рычаг еще на один шаг.
   - Это примерно то же самое, что гравитация. Теперь мы можем вести себя как люди и есть с комфортом".
   - Это чудесное облегчение, доктор! - воскликнула Дороти. - Мы возвращаемся к земле?
   "Еще нет. Я перевернул планку, но нам придется израсходовать все это, прежде чем мы сможем начать обратно. Пока эта планка не исчезнет, мы просто будем замедляться".
   * * * *
   По ходу трапезы Дороти заметила, что DuQ левая рука Юэсне казалась беспомощной, и что он ел с большим трудом из-за почти ужасно разбитого лица. Как только подносы убрали, она пошла в свою комнату, где видела маленькую аптечку, и достала пару бутылочек.
   "Ложитесь здесь, доктор Дюкен", - приказала она. "Я собираюсь оказать первую помощь раненым. Я могу найти только арнику и йод, но они немного помогут.
   - Я в порядке, - начал ученый, но по ее властному жесту подчинился, и она омыла его измученное лицо целебным лосьоном и закрасила самые страшные синяки йодом.
   - Я вижу, у тебя хромает рука. Где болит?"
   "Плечо хуже всего. Я проткнул его через доску, когда мы начинали".
   Он расстегнул рубашку у горла и оголил плечо, и Дороти ахнула - как от размера и силы демонстрируемых мускулов, так и от степени и серьезности ранений мужчины. Войдя в галерею, она принесла горячую воду и полотенца и осторожно смыла запекшуюся кровь, пробившуюся через кожу.
   - Помассируй немного арникой, пока я двигаю рукой, - хладнокровно приказал он, и она так и сделала с сожалением. Он не поморщился и не подал вида боли, но она увидела бисеринки пота на его лице и подивилась его силе духа.
   - Все в порядке, - сказал он с благодарностью, когда она закончила, и на его лице появилось странное выражение. "Уже на сто процентов лучше. Но зачем ты это делаешь? Я думаю, тебе захочется увенчать меня этим тазом вместо того, чтобы играть в медсестру.
   "Эффективность", - ответила она с улыбкой. "Я беру листок из вашей собственной книги. Ты ведь наш главный инженер, и не годится, чтобы ты лежал на приколе.
   - Это логичное объяснение, но оно недостаточно далеко, - возразил он, все еще внимательно изучая ее. Она не ответила, но повернулась к Перкинсу.
   "Как поживаете, мистер? Перкинс? Вам требуется медицинская помощь?"
   - Нет, - прорычал Перкинс с места, на котором он присел сразу после еды. "Держись от меня подальше, или я вырежу тебе сердце!"
   "Замолчи!" - отрезал Дюкен. - Помнишь, что я сказал?
   - Я ничего не сделал, - прорычал другой.
   "Я сказал, что вышвырну вас, если вы сделаете еще один перерыв, - ровным голосом сообщил ему Дюкен, - и я имел это в виду. Если вы не можете говорить прилично, молчите. Поймите, что вы должны держать мисс Вейнман подальше от слов и действий. Я отвечаю за нее и не потерплю никакого вмешательства. Это твое последнее предупреждение.
   - А как же Спенсер?
   - Мне нечего о ней сказать, она не моя, - ответил Дюкен, пожав плечами.
   В глазах Перкинса появился злой свет, он вынул зловещий на вид нож и начал осторожно пристегивать его к кожаному сиденью, глядя при этом на свою жертву.
   -- Что ж, мне есть что сказать... -- вспыхнула Дороти, но ее заставил замолчать жест Маргарет, которая спокойно вынула из кармана пистолет, отдернула затвор, бросая патрон в патронник, и удерживала оружие на одном пальце, любуясь им со всех сторон.
   - Не беспокойся о его ноже. Он точил его для моей выгоды в течение последнего месяца. Он ничего не имеет в виду".
   При этом неожиданном сопротивлении Перкинс мгновение смотрел на нее, а затем перевел взгляд на свое пальто.
   - Да, когда-то это было твое. Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы забрать свое пальто, они оба ушли. У вас может возникнуть соблазн бросить этот нож, так что бросьте его на пол и пинайте мне, прежде чем я досчитаю до трех.
   "Один." Тяжелый пистолет встал на одну линию с его грудью, и ее палец нажал на спусковой крючок.
   "Два." Он повиновался, и она взяла нож. Он повернулся к Дюкен, который равнодушно наблюдал за этой сценой со слабой улыбкой на угрюмом лице.
   "Доктор!" - воскликнул он, дрожа от страха. - Почему бы тебе не пристрелить ее или не отобрать у нее пистолет? Ты ведь не хочешь, чтобы меня убили?
   "Почему бы и нет?" - спокойно ответил Дюкен. "Мне все равно, убьет ли она тебя или ты убьешь ее. Вы навлекли это на себя по собственной невнимательности. Любой человек с мозгами не оставляет оружие валяющимся в пределах досягаемости заключенных, и слепой мог бы увидеть, как мисс Вейнман достала ваше оборудование.
   - Ты видел, как она их забрала, и не предупредил меня? - прохрипел Перкинс.
   "Почему я должен предупреждать вас? Если вы не можете позаботиться о собственной пленнице, она заслужила свободу, насколько я могу судить. Мне никогда не нравился твой стиль, Перкинс, особенно твои методы обращения - или, скорее, неправильного обращения - с женщинами. Вы могли бы заставить ее отдать то, что она вытащила у этого осла Брукингса, в течение часа, и вам не пришлось бы убивать ее после этого.
   "Как?" усмехнулся другой. "Если ты так хорош в этом, почему ты не попробовал это на Ситон и Крейне?"
   "Существует семь различных методов, которые можно использовать с такой женщиной, как мисс Спенсер, каждый из которых даст желаемый результат. Причина, по которой я не пробовал их ни на Ситоне, ни на Крейне, заключается в том, что они бы потерпели неудачу. Ваш метод непрямого действия, вероятно, единственный, который увенчается успехом. Вот почему я принял его".
   - Ну, что ты собираешься с этим делать? - взвизгнул Перкинс. - Ты собираешься сидеть и читать лекции весь день?
   -- Ничего я делать не собираюсь, -- холодно ответил ученый. "Если бы у вас были мозги, вы бы увидели, что вам ничего не угрожает. Мисс Спенсер, несомненно, убьет вас, если вы нападете на нее, и никак иначе. Это слабость англосаксов".
   - Ты видел, как я взял пистолеты? спросила Дороти.
   "Безусловно. Я не слепой. У тебя сейчас один из них в правом кармане пальто.
   - Тогда почему ты не попытался или не пытаешься отобрать его у меня? - удивленно спросила она.
   - Если бы я возражал против того, чтобы они у тебя были, ты бы их никогда не получил. Если бы я не хотел, чтобы у тебя сейчас был пистолет, я бы отобрал его у тебя. Ты знаешь это, не так ли? и его черные глаза смотрели в нее фиолетовые с такой спокойной уверенностью в его способностях, что у нее упало сердце.
   - Да, - наконец признала она, - я думаю, ты мог бы, если бы я не был настолько зол, чтобы застрелить тебя.
   - Это тебе не поможет. Я могу стрелять быстрее и метче, чем вы, и выстрелю из вашей руки. Однако я не возражаю против того, чтобы у вас был пистолет, поскольку в мои планы не входит предлагать вам какие-либо дальнейшие оскорбления. Даже если бы у вас была необходимая холодность нрава или жестокость нрава - один из них у меня, другой у Перкинса, а у вас нет ни того, ни другого, - вы бы не застрелили меня сейчас, потому что без меня вам не вернуться на землю. Когда мы вернемся, я заберу оружие у вас обоих, если сочту это желательным. А пока играй с ними сколько хочешь".
   - У Перкинса в комнате есть еще какие-нибудь ножи, или пистолеты, или еще что-нибудь? - спросила Дороти.
   "Как я должен знать?" равнодушно; затем, когда обе девушки направились в комнату Перкинса, он резко приказал:
   - Садитесь, мисс Вейнман. Пусть они борются с этим. У Перкинса есть приказ уволить вас - вы уволите его. Я не рискую причинить тебе вред, это одна из причин, по которой я хотел, чтобы ты был вооружен. Если он станет геем, застрелите его; в противном случае руки прочь полностью".
   Дороти вызывающе вскинула голову, но, встретив его холодный взгляд, нерешительно остановилась и, наконец, села, кусая губы от гнева, в то время как другая девушка продолжала.
   "Так-то лучше. Ей не нужна помощь, чтобы выпороть эту желтую собаку. Он уже взбитый. Он никогда бы не подумал о бое, если бы шансы не были три к одному в его пользу.
   * * * *
   Когда Маргарет вернулась после безрезультатного обыска комнаты Перкинса и убедилась, что у него больше нет спрятанного оружия, она сунула пистолет обратно в карман и села.
   - На этом все, - заявила она. - Я думаю, теперь вы будете в порядке, не так ли, мистер Уайт? Перкинс?
   - Да, - пробормотал достойный. "Я должен быть, теперь, когда ты напал на меня, а Дюкен отомстил мне. Но подождите, пока мы не вернемся! Тогда я тебя достану, ты..."
   "Остановись прямо там!" резко. "Я ничего не хотел бы сделать, кроме как застрелить вас прямо сейчас, если вы дадите мне малейшее оправдание, такое как то имя, которое вы собирались назвать меня. А теперь вперед!"
   ДюКен нарушил наступившее молчание.
   "Ну, теперь, когда битва окончена, и поскольку мы накормлены и отдохнули, я предлагаю немного сбавить скорость и приготовиться к отъезду. Выбирайте удобные места, всем, и я выпью еще немного сока через этот бар.
   Усевшись перед приборной доской, он медленно двигал рычаг скорости, пока не включил почти три четверти полной мощности, насколько, по его мнению, могли выдержать остальные.
   В течение шестидесяти часов он вел машину, уменьшая ускорение только в те промежутки времени, когда они ели и гуляли по своим тесным помещениям, чтобы восстановить кровообращение в их страдающих телах. Мощность не уменьшалась для сна; каждый спал как мог.
   Дороти и Маргарет разговаривали друг с другом при каждой возможности, и между ними выросла настоящая близость. Перкинс был по большей части угрюмо тих, зная, что все остальные презирают его и что здесь нет выхода его особому виду ума. Дюкен всегда был занят своей работой и лишь изредка обращался с замечанием к тому или иному из группы, за исключением обеда. В эти периоды общего выздоровления он легко и хорошо говорил на многие темы. В его поведении не было никакой враждебности, и он, казалось, не замечал какой-либо направленности против себя, но когда кто-либо из других осмеливался посягнуть на его представления о том, как следует поддерживать дисциплину, упрек Дюкен был беспощаден. Дороти он почти понравился, но Маргарет настаивала, что считает его хуже, чем когда-либо.
   Когда штанга была исчерпана, Дюкен поднял единственный оставшийся цилиндр на место.
   "Мы должны быть почти неподвижны по отношению к Земле", - заметил он. - Теперь мы начнем обратно.
   "Почему, казалось, что мы набираем скорость в течение последних трех дней!" - воскликнула Маргарет.
   "Да, так кажется, потому что нам не по чему судить. Замедление в одном направлении ощущается так же, как начало движения в противоположном. Нет никакого способа узнать, стоим ли мы на месте, удаляемся ли мы от земли или приближаемся к ней, поскольку у нас нет ничего неподвижного, над чем можно было бы наблюдать. Однако, поскольку два стержня были точно такого же размера и двигались в противоположных направлениях, за исключением нескольких минут после того, как мы покинули Землю, мы теперь почти неподвижны. Я включаю мощность до тех пор, пока эта планка не упадет меньше чем наполовину, затем три или четыре дня по инерции. К концу этого времени мы сможем распознать нашу солнечную систему по виду неподвижных звезд".
   Он снова передвинул рычаг, и в течение многих часов тишина наполняла машину, мчащуюся сквозь пространство. ДюКен, проснувшись после долгого сна, увидел, что планка больше не направлена прямо к крыше корабля, перпендикулярно полу, а наклонена под острым углом. Он уменьшил силу тока и почувствовал, как машина накренилась, когда она закружилась вокруг стержня, увеличивая угол на много градусов. Он тщательно измерил угол и выглянул во все окна с одной стороны машины. Вернувшись через некоторое время к штанге, он снова измерил угол и обнаружил, что он сильно увеличился.
   - В чем дело, доктор Дюкен? - спросила Дороти, которая тоже спала.
   "Нас сбивают с курса. Вы видите, что планка больше не направлена прямо вверх? Конечно, направление бара не изменилось, машина его обогнула".
   "Что это значит?"
   "Мы подошли достаточно близко к какой-то звезде, так что ее притяжение качает днище машины. Обычно, знаете ли, днище автомобиля следует прямо за барной стойкой. Это пока не имеет большого значения, за исключением того, что нас уводит от нашей прямой линии, но если притяжение станет намного сильнее, это может привести к тому, что мы полностью потеряем нашу солнечную систему. я был в туалете король для рассматриваемой звезды, но пока не вижу ее. Мы, вероятно, отойдем от этого очень скоро".
   Он включил мощность и какое-то время с тревогой наблюдал за штангой, ожидая, что она вернется в вертикальное положение, но угол постоянно увеличивался. Он снова уменьшил ток и стал искать в небесах беспокойное тело.
   - Ты еще не видишь? спросила Дороти с беспокойством.
   "Нет, очевидно, нет ничего достаточно близкого, чтобы объяснить все это отклонение".
   Он вынул пару больших ночных очков и несколько минут смотрел в них.
   "Боже! Это мертвое солнце, и мы почти у цели! Он выглядит таким же большим, как наша луна!"
   Подскочив к доске, он закрутил штангу вертикально. Он снял странный прибор, подошел к нижнему окну и измерил видимый размер темной звезды. Затем, предупредив остальных, чтобы они сидели смирно, он передвинул рычаг дальше, чем раньше. Через полчаса он снова замедлил шаг и сделал еще одно наблюдение, обнаружив, к своему удивлению, что темная масса почти удвоила свой кажущийся размер! Дороти, заметив выражение его лица, хотела было заговорить, но он опередил ее.
   "Мы потеряли позиции, а не набрали этот рывок", - заметил он, спеша на свой пост. "Он должен быть невообразимо большим, чтобы оказывать такое огромное притяжение на таком расстоянии. Придется включить полную мощность. Держитесь за себя, как можете".
   Затем он выдвинул рычаг до последней отметки и оставил его там, пока планка почти не исчезла, только чтобы обнаружить, что тусклый диск шара-монстра стал еще больше, чем раньше, и теперь его можно было увидеть невооруженным глазом. Оживившись, трое других ясно увидели его - большой тусклый круг, видимый, как темная часть молодой луны, - и, отключив питание, они почувствовали, что падают на него с тошнотворной скоростью. Перкинс вскрикнул от безумного страха и, ползая, бросился на пол. Маргарет, все еще не натянутая, обеими руками схватилась за сердце. Дороти, хотя ее глаза казались большими черными дырами на ее бледном лице, неотрывно смотрела Дюкен в глаза.
   - Значит, это конец?
   - Пока нет, - ответил он спокойным и ровным голосом. "Конец не наступит в течение многих часов, так как я подсчитал, что потребуется по крайней мере два дня, а может быть, и больше, чтобы преодолеть расстояние, которое нам нужно пройти. У нас есть время, чтобы придумать способ побега.
   - Разве внешняя отталкивающая оболочка не удержит нас от удара по ней или, по крайней мере, сломит силу нашего падения?
   "Нет. Он был разработан только как защита от метеоритов и других мелких тел. Он достаточно тяжелый, чтобы отбросить нас от маленькой планеты, но он израсходуется задолго до того, как мы нанесем удар.
   Он закурил и сел за портсигар, как в своем кабинете, задумчиво наморщив лоб и делая вычисления в тетради. Наконец он поднялся на ноги.
   "Есть только один шанс, который я вижу. То есть собрать каждый клочок меди, который у нас есть, и попытаться вырваться достаточно далеко из линии, чтобы двигаться по гиперболической орбите вокруг этого тела, а не падать в него".
   - Что нам это даст? спросила Маргарет, стремясь к самообладанию. "В конце концов мы умрем с голоду, не так ли?"
   "Не обязательно. Это даст нам время, чтобы придумать что-нибудь еще".
   - Вам больше ничего не придется выяснять, доктор, - уверенно заявила Дороти. "Если мы пропустим эту луну, Дик и Мартин очень скоро найдут нас".
   "Не в этой жизни. Если они попытались преследовать нас, они оба уже мертвы.
   - Вот тут даже ты не прав! она сверкнула на него. "Они знали, что ты ломаешь нашу машину, поэтому построили другую, хорошую. И они знают много такого об этом новом металле, что вам и не снилось, так как их не было в украденных вами планах".
   * * * *
   Дюкен перешел прямо к сути дела, не обращая внимания на ее колючие стрелы.
   "Могут ли они следовать за нами в космосе, не видя нас?" - спросил он.
   - Да, или, по крайней мере, я думаю, что могут.
   "Как они это делают?"
   - Я не знаю, я бы не сказал вам, если бы знал.
   - Ты расскажешь, если узнаешь, - заявил он резким, как нож, голосом. - Но это может подождать, пока мы не выберемся из этого. Теперь нужно увернуться от этого мира.
   Он обыскал сосуд в поисках меди, безжалостно вырвав почти все, что содержало металл, расплющив его молотком и бросив в силовую установку. Он поставил планку под прямым углом к линии их падения и включил ток. Когда металл истощился, он сделал еще ряд наблюдений за телом, на которое они падали, и тихо сообщил:
   "Мы преодолели большое расстояние, но недостаточно. На этот раз все входит.
   Он вырвал единственный оставшийся световой провод, оставив машину в темноте, если не считать рассеянного света его электрического фонарика, и сломал единственный оставшийся мотор. Затем он взял свои почти бесценные швейцарские часы, тяжелый перстень с печатью, булавку для шарфа и патроны от своего пистолета и добавил их в свою коллекцию. Посветив фонарем на Перкинса, он избавил его от всего, что у него было, что содержало медь.
   "Кажется, у меня есть несколько пенни в бумажнике", - предположила Дороти.
   "Достаньте их", - кратко приказал он, и пока она отсутствовала, он обыскал Маргарет, но безрезультатно, за исключением патронов в ее пистолете, так как у нее не осталось драгоценностей после заточения. Дороти вернулась и передала ему все, что нашла.
   - Я бы хотела оставить это кольцо себе, - медленно сказала она, указывая на тонкий золотой обруч с бриллиантом-солитером, - если вы считаете, что у нас есть хоть какой-то шанс очиститься.
   - Все, в чем есть медь, - холодно сказал он, - и я рад видеть, что Ситон слишком хороший химик, чтобы покупать платиновые украшения. Однако бриллиант можешь оставить себе, - он выдернул драгоценный камень из оправы и вернул ей.
   Он бросил весь металл в центральную камеру, и сосуд сильно накренился, поскольку мощность снова была приложена. песня. Однако вскоре он был исчерпан, и после последнего замечания, когда остальные, затаив дыхание, ждали, пока он закончит расчеты, он сделал свое краткое заявление.
   "Недостаточно."
   Перкинс, разум которого был ослаблен напряжением последних дней, совершенно обезумел при этих словах. С диким воем он бросился на неподвижного ученого, который в прыжке ударил его прикладом пистолета, могучая сила удара Дюкенна раздробила его череп, как яичную скорлупу, и отбросила на противоположный борт судна. Маргарет лежала на своем месте в глубоком обмороке. Дороти и Дюкен посмотрели друг на друга в слабом свете факела. К изумлению девушки, мужчина был так спокоен, как будто он был в безопасности в своем собственном доме, и она приложила решительные усилия, чтобы держать себя в руках.
   - Что дальше, доктор Дюкен?
   "Я не знаю. У нас еще есть пара дней, по крайней мере. Мне придется немного поучиться".
   - За это время Дик найдет нас, я знаю.
   - Даже если они найдут нас вовремя, в чем я сомневаюсь, какая от этого польза? Это просто означает, что они пойдут с нами вместо того, чтобы спасать нас, потому что они, конечно, не могут оторваться, как и мы. Я надеюсь, что они не найдут нас, но вовремя найдите эту звезду, чтобы держаться от нее подальше".
   "Почему?" - выдохнула она. - Ты собирался убить их обоих! Я думаю, вы были бы счастливы взять их с собой?
   "Отнюдь не. Пожалуйста, постарайтесь быть логичным. Я намеревался удалить их, потому что они стояли на пути моего развития этого нового металла. Если я не буду мешать - а, честно говоря, у меня очень мало шансов выбраться из этого, - я надеюсь, что Ситон пойдет на это. Это величайшее открытие, которое когда-либо знал мир, и если мы оба, Ситон и я, единственные два человека в мире, которые знают, как обращаться с ним, выпадут, оно будет потеряно, возможно, на сотни лет".
   - Если Дик нас нашел, значит, он тоже должен уйти, я, конечно, надеюсь, что он нас не найдет, но я в это не верю. Я просто знаю, что он может увести нас отсюда.
   Она продолжала медленнее, почти сама с собой, сердце ее замирало от голоса:
   "Он следует за нами, и он не остановится, даже если увидит эту мертвую звезду и поймет, что ему не уйти. Мы хотим этого вместе".
   "Нельзя отрицать тот факт, что наша ситуация критическая, но вы знаете, что человек не мертв до тех пор, пока его сердце не перестанет биться. У нас еще целых два дня, и за это время я, наверное, придумаю какой-нибудь способ выбраться отсюда.
   -- Надеюсь, -- ответила она, с трудом удерживая голос от ломки. "Но продолжайте принимать допинг. Я устал". Она опустилась на одно из сидений и уставилась в потолок, пытаясь сдержать почти непреодолимый порыв закричать.
   Так тянулись часы - Перкинс умер; Маргарет все еще без сознания; Дороти лежала на своем месте, ее мысли были бесформенной молитвой, поддерживаемой только ее верой в Бога и в ее возлюбленного; ДюКен, хладнокровный, выкуривший бесчисленное количество сигарет, его острый ум боролся с самой безнадежной проблемой, жестоко боролся до самого последнего мгновения жизни, пока бессильный космический автомобиль падал с ужасающей скоростью, все быстрее и быстрее; падающий на этого холодного и одинокого чудовища небес.
   ГЛАВА X
   Спасение
   Ситон и Крейн погнали "Жаворонка" в направлении n, указанный непоколебимым объектом-компасом, с самым большим ускорением, которое они могли выдержать, каждый человек нес двенадцатичасовую вахту у приборной доски.
   И действительно, "Жаворонок" оправдал веру своих строителей, и оба изобретателя с ликующей уверенностью в своем успехе вылетели за пределы самого безумного человеческого воображения. Если бы не навязчивый страх за Дороти, путешествие было бы триумфальным, и даже эта тревога не мешала глубокой радости от этого предприятия.
   "Если этот сбитый с толку дворняга думает, что сможет провернуть такой трюк и остаться безнаказанным, у него есть еще одна мысль", - заявил Ситон, проверив показания другой машины после нескольких дней полета. "На этот раз он точно ушел в полувзведенном состоянии, и мы получили фол. Нам лучше поскорее надеть негатив, не так ли, Март? Всего чуть больше ста световых лет.
   Крейн согласно кивнул, и Ситон продолжил:
   - Конечно, на остановку уйдет столько же времени, сколько на то, чтобы добраться сюда, и если мы их протараним - Спокойной ночи! Давайте разберемся как можно ближе".
   Они рассчитали свою собственную скорость и скорость другого корабля, как показали различные показания, и применили отрицательное ускорение, достаточное для того, чтобы замедлить "Жаворонка" до скорости другого космического автомобиля, когда они должны были догнать его. Они улыбнулись друг другу, признавая безупречную работу механизма, когда огромное судно с тошнотворным креном совершило полный полукруг в тот момент, когда сила была изменена. Каждый знал, что на самом деле они двигались в направлении, которое им казалось "вниз", но с постоянно уменьшающейся скоростью, хотя казалось, что они все еще движутся "вверх" с возрастающей скоростью.
   Почти до конца расчетного времени они, как и прежде, чередовались, но по мере приближения времени встречи оба мужчины были настороже, каждые несколько минут считывая показания компаса. Наконец Крейн объявил:
   - Мы почти у них, Дик. Они так близко, что почти невозможно засечь время по стрелке - меньше десяти тысяч миль".
   Ситон постепенно увеличивал тормозящую силу, пока стрелка не показала, что они находятся очень близко к другому судну и сохраняют от него постоянное расстояние. Затем он выключил питание, и оба мужчины поспешили к нижнему окну, чтобы найти убегающий корабль с помощью мощных ночных очков. Они смотрели друг на друга в изумлении, чувствуя, что падают почти прямо вниз с поразительной скоростью.
   "Что вы думаете об этом, Дик?" - спокойно спросил Крейн, принеся надел очки на глаза и уставился в черное небо, усыпанное множеством ярких и незнакомых звезд.
   - Я совсем не успеваю, Март. Судя по ощущению, я должен сказать, что мы падали к чему-то, по сравнению с чем наша Земля выглядела бы как булавочная головка. Теперь я помню, как заметил, что автобус все эти последние вахты немного отклонялся от штанги. Я не обратил на это особого внимания, так как не мог ничего разглядеть в стороне. Ничто, кроме солнца, не может быть достаточно большим, чтобы вызвать все эти волнения, а я не вижу никого достаточно близко, чтобы бояться его, а вы?
   - Нет, и космический автомобиль "Сталь" я тоже не вижу. Смотри внимательно".
   "Конечно, - продолжал спорить Ситон, вглядываясь в ночь, - теоретически возможно, что небесное тело может существовать достаточно большим, чтобы оно могло проявлять даже такую большую силу и при этом казаться не больше обычной звезды, но Я не верю, что это вероятно. Дайте мне три-четыре минуты угла обзора, и я во что угодно поверю, но ни одна из этих звезд не настолько велика, чтобы вообще иметь какой-либо угол обзора. Более того...."
   "Есть хотя бы полградуса угла обзора!" - резко перебил его друг. "Слева от того созвездия, которое так похоже на вопросительный знак. Оно не яркое, а темное, как очень темная луна - едва заметное".
   Ситон жадно направил свой стакан в указанном направлении.
   "Отличный кот!" - воскликнул он. "Я скажу, что это какая-то луна! Не будет ли это греметь ваши планки? И автобус Дюкена тоже на правом краю. возьми?"
   Когда они встали, настроение Ситона сменилось убийственной серьезностью, а лицо Крэйна стало серьезным, когда до них дошла серьезность их положения. Оба были математиками по образованию, они сразу поняли, что этот неизвестный мир имеет невообразимую массу, и что их шансы на побег не слишком велики, даже если они бросят другой корабль на произвол судьбы. Ситон уставился на Крейна, его кулаки были сжаты, а на лбу выступили капли пота. Внезапно, с болью в глазах и в голосе, он заговорил.
   -- Очень мизерный шанс уйти, если мы доведем дело до конца, старик... Ненавижу, как дьявол... Не имею права просить тебя тоже бросаться прочь.
   - Хватит об этом, Дик. Вы не имели никакого отношения к моему приезду: вы не могли меня удержать. Мы переживем это".
   Их руки сцепились в яростном сцеплении, которое Ситон прервал, прыгнув к рычагам с напором:
   "Ну, давай займемся!"
   За несколько минут они сократили расстояние до того, что стали отчетливо видеть другое судно - маленький черный кружок на фоне слабо светящегося диска. Когда в луче его мощного прожектора он вырвался вперед, Ситон сфокусировал большой аттрактор на сбежавшей машине и включил рычаг, который высвободил всю силу этого мощного магнита, в то время как Крейн привлек внимание пассажиров корабля с помощью мгновенная очередь твердых пулеметных пуль, которые, как он знал, безвредно отскочат от стального корпуса.
   * * * *
   После бесконечного молчания Дюкен вскочил со своего места. Он сделал долгую затяжку, осторожно положил окурок в пепельницу и направился в свою комнату. Он вернулся с тремя тяжелыми меховыми костюмами, снабженными воздушными шлемами, два из которых он вручил девушкам, которые скорчились в кресле, обняв друг друга. Эти костюмы были доспехами, разработанными Крейном для использования при исследовании вакуума и сильного холода мертвых миров. Герметичные, скрепленные тонкой стальной сеткой и снабженные воздухом при нормальном давлении из небольших резервуаров с помощью автоматических клапанов, они делали своих носителей независимыми от окружающих условий давления и температуры.
   "Следующее, что нужно сделать, - спокойно заявил Дюкен, - это снять медь с корабля снаружи. Это последнее средство, поскольку оно лишает нас единственной защиты от метеоритов, но настало время для крайних мер. Я иду за этим копом. Надень эти костюмы, потому что наш воздух уйдет, как только я открою дверь, а войдет практически абсолютный вакуум и такой же абсолютный ноль".
   Пока он говорил, корабль был окутан ослепляющим светом, и их швырнуло на пол, когда судно замедлило свое ужасное падение. В голове Дюкен мелькнула мысль, что они уже вошли в атмосферу этого чудовищного шара, замедляются и поджигаются его трением, но он отбросил ее так же быстро, как она пришла - свет в этом случае был бы зеленым светом. медный, а не такой голубовато-белый. Следующей его мыслью было, что поблизости произошло столкновение метеоров и что их замедление произошло из-за внешнего покрытия. Пока эти мысли мелькали в его голове, они услышали настойчивый металлический стук, который Дюкен сразу узнал.
   "Пулемет!" - выпалил он в изумлении. "Как в..."
   - Это Дик! - закричала Дороти, сверкая глазами. - Он нашел нас, как я и предполагал. Ты и за тысячу лет не смог бы победить Дика и Мартина!
   Напряжение, в котором они так долго трудились, внезапно ослабло, две девушки обняли друг друга в полуистерическом порыве облегчения. Бессмысленные слова Маргарет и бессвязные похвалы Дороти своему возлюбленному и Крейну смешались с их мучительными рыданиями, когда каждый пытался восстановить самообладание.
   Дюкен мгновенно взобрался на верхнее окно. Откинув крышку, он быстро посветил фонариком. Блики прожектора погасли, и он увидел вспышку, написанную точками и тире:
   - Ты умеешь читать по Морзе?
   - Да, - ответил он. "Сила ушла, дрейфует в..."
   "Мы знаем. Вы будете сопротивляться?"
   "Нет."
   - У вас есть меховые скафандры?
   "Да."
   "Наденьте их. Отключите внешнее покрытие. Прикоснется так ваша верхняя дверь к нашей нижней. Открывай, переводи быстро.
   "ХОРОШО"
   * * * *
   Поспешно вернувшись в основной отсек, он кратко проинформировал г ирлы о том, что произошло. Все трое надели костюмы и расположились у верхнего проема. Быстро, но с безошибочной точностью два корабля были поставлены на место и скреплены аттрактором. Когда двери открылись, раздалось кричащее шипение, когда воздух из сосудов вырвался через узкую щель между ними. Пассажиры увидели, как влага в воздухе превратилась в снег, и увидели, как сам воздух сначала разжижается, а затем застывает в твердое покрытие на металле вокруг отверстий при прикосновении ужасного холода снаружи - абсолютный ноль межзвездного пространства, около четырех сто шестьдесят градусов ниже нуля по дневной шкале температур. Влажность их дыхания конденсировалась на внутренней стороне двойных стекол их шлемов, делая зрение бесполезным.
   Дюкен схватил ее и легко подбросил через дверной проем так, чтобы она не коснулась металла, который моментально заморозил бы все, что с ним соприкоснется.
   Дороти толкнула другую девушку вперед. Дюкен схватил ее и легко подбросил через дверной проем так, чтобы она не коснулась металла, который моментально заморозил бы все, что с ним соприкоснется. Ситон ждал. Почувствовав в своих объятиях стройную фигуру женщины, он прижал ее к себе в могучем объятии и с изумлением почувствовал движения сопротивления и услышал странный девичий голос, выкрикнувший:
   "Не! Это я! Дороти следующая!
   Внезапно отпустив ее, он передал ее Мартину и повернулся как раз вовремя, чтобы поймать свою возлюбленную, которая, зная, что он будет там, и узнав его сильные руки с первого прикосновения, ответила на его объятия с яростной силой, которой даже он никогда не чувствовал. подозревал, что она может проявлять. Они стояли неподвижно, сцепившись в объятиях друг друга, а Дюкен нырнул в проем и захлопнул за собой дверь.
   Давление воздуха и температура вернулись к норме, громоздкие костюмы были поспешно сняты, и губы Ситона слились с губами Дороти в долгой, цепляющей ласке. Тишину нарушил холодный резкий голос Дюкен.
   "Каждая секунда на счету. Я бы предложил пойти куда-нибудь".
   "Минуточку!" - отрезал Крейн. "Дик, что мы будем делать с этим убийцей?"
   Ситон совершенно забыл о Дюкене в радости держать свою возлюбленную в своих объятиях, но после слов друга он обернулся, и лицо его стало суровым.
   -- По правде говоря, мы должны бросить его обратно в его собственную ванну и пустить к черту, -- свирепо сказал он, сжимая кулаки и быстро поворачиваясь.
   "Нет, нет, Дик," запротестовала Дороти, схватив его за руку. "Он очень хорошо к нам относился и однажды спас мне жизнь. В любом случае, вы не должны его убивать.
   -- Нет, пожалуй, -- неохотно согласился ее любовник, -- и я тоже не буду, если только он не даст мне хотя бы полуоправдания.
   - Мы могли бы выгладить его до столба? - с сомнением предложил Крейн.
   - Я думаю, есть лучший способ, - ответил Ситон. "Возможно, он сможет работать по-своему. Его мозг работает на всех двенадцати, и он силен как бык. Как вы знаете, наши шансы вернуться не гарантированы. Он повернулся к Дюкен.
   "Я слышал, что твое слово хорошо".
   "Он никогда не был сломан".
   "Вы дадите слово действовать как один из участников, на благо всех нас, если мы не будем вас гладить?"
   - Да, пока мы не вернемся на землю. При условии, конечно, что я оставляю за собой право бежать в любое время, если я хочу и могу сделать это, не причинив никакого вреда судну или кому-либо из членов группы".
   "Соглашаться. Давай займемся делом - мы слишком близко к этой дряни, чтобы меня устроить. Сидите спокойно, все, мы уже в пути! - воскликнул он, повернувшись к доске, применив мощность на один уровень и отключив аттрактор. "Жаворонок" немного замедлил свое безумное падение, другое судно продолжило свой путь - беспомощный остов, управляемый трупом, падающий в руины на унылые пустоши пустынного мира.
   "Подожди!" - резко сказал Дюкен. "Твоя сила такая же, как у меня, пропорциональна твоей массе, не так ли?"
   "Да."
   "Тогда наш гусь готов. Я не мог оторваться от него со всем, что у меня было, не мог даже развернуться настолько, чтобы совершить вокруг него орбиту, либо гиперболическую, либо эллиптическую. С запасной полосой вы сможете сделать орбиту, но вы не сможете уйти от нее".
   "Спасибо за допинг. Это экономит наши усилия. Наша силовая установка может быть удвоена в чрезвычайных ситуациях благодаря осторожному старому бобу Мартина. Мы просто удвоим ее и уйдем отсюда.
   - Есть одна вещь, которую мы недостаточно учли, - задумчиво сказал Крейн. "Я начал терять сознание еще до того, как заработала полная мощность хотя бы одного мотора. С удвоенным мотором каждого из нас будет прижимать многотонная сила - мы все были бы беспомощны".
   -- Да, -- добавила Дороти с дурным предчувствием в глазах, -- мы все были без сознания, когда выходили, за исключением доктора Уайта. Дюкен".
   - Что ж, тогда мы с Блэки, как самые крепкие члены отряда, будем давать ей сок, пока только один из нас не останется с открытыми глазами. Если этого недостаточно, чтобы вытащить нас, мы должны отдать ей всю работу и позволить ей бродить одной после того, как мы все уйдем. Как насчет этого, Блэки? бессознательно попадая в старое прозвище Бюро. "Как вы думаете, мы можем заставить его останавливаться в бессознательном состоянии с двойным включением?"
   Дюкен внимательно изучал двух девушек.
   "С кислородом в шлемах вместо воздуха мы все сможем выдержать это. Эти специальные подушки удерживают тело от расплющивания, как это обычно бывает при таком давлении. Потеря сознания - это просто удушье, вызванное тем, что боковые мышцы не в состоянии поднять ребра - другими словами, воздушные насосы недостаточно сильны для дополнительной работы, возложенной на них. По крайней мере, у нас есть шанс таким образом. Мы можем пережить давление, пока мы отстраняемся, и мы, конечно же, умрем, если не оттолкнемся".
   После краткого совещания мужчины с бешеной поспешностью принялись за работу. В то время как Крейн помещал дополнительные стержни в каждый из двигателей, а ДюКен внимательно наблюдал за кажущимися размерами теперь ясно видимого мира, к которому их так непреодолимо тянуло, Ситон связал каски с баллонами с воздухом и кислородом через клапан на борту, с помощью которого он мог по желанию изменять содержание кислорода в воздухе, которым они дышали. Затем он усадил странную девушку, которая, казалось, была ошеломлена ужасным ощущением их нескончаемого падения, на одно из сидений, надел на ее голову громоздкий шлем, аккуратно пристегнул ее ремнями и повернулся к Дороти. Через мгновение они оказались в объятиях друг друга. Он чувствовал ее затрудненное дыхание и бешеное биение ее сердца, так тесно прижавшегося к нему, и видел страх перед неизвестностью в фиолетовой глубине ее глаз, но она смотрела на него неотрывно.
   "Дик, милый, если это прощание..."
   Он прервал ее поцелуем.
   - Еще не до свидания, моя Дотти. Это всего лишь пробная попытка, чтобы увидеть, что нам придется сделать, чтобы уйти. В следующий раз будет время для беспокойства".
   - На самом деле я не беспокоюсь... но на случай... понимаете... я... мы...
   Серые глаза смягчились и затуманились, когда он прижался своей щекой к ее щеке.
   - Я понимаю, милая, - прошептал он. "Это не прощание, но если мы не справимся, мы пойдем вместе, и это то, чего мы оба хотим".
   Когда Крейн и Дюкен закончили свои дела, Ситон надел шлем своей возлюбленной, нежно усадил ее на сиденье, застегнул тяжелые удерживающие ремни на ее стройном теле и надел свой собственный шлем. Он занял свое место за главным приборным щитком, а Дюкен расположился за другим.
   - Что ты там прочитал, Блэки? - спросил Ситон.
   "Два градуса, одна минута, двенадцать секунд в диаметре", - ответил Дюкен. "В целом слишком близко для комфорта. Как мы будем применять силу? Один из нас должен бодрствовать, или мы будем продолжать до тех пор, пока длится решетка.
   "Ты наденешь одну метку, потом я надену одну. Мы можем чувствовать, как автобус прыгает с каждой меткой. Мы будем продолжать в том же духе, пока один из нас не уйдет так далеко, что не сможет поднять планку - тому, кто поднимется последним, придется дать кораблю поработать тридцать минут или час, а затем отключить его питание. Тогда другой парень оживет и отрезает его, для наблюдения. Как это?
   "Хорошо."
   * * * *
   Они заняли свои места, и Ситон почувствовал, как судно замедлило свое ужасное падение, когда Дюкен перевел рычаг на первую отметку. Он немедленно отреагировал, продвигая свой собственный, и шаг за шагом мощность, прикладываемая к кораблю теперь удвоенным двигателем, быстро увеличивалась. Пассажиры почувствовали, как их окутывают скафандры, и начали с трудом переводить дыхание. Ситон медленно поворачивал смесительный клапан, понемногу поворачивая рычаг, пока по трубам не потекал чистый кислород. Рычаги питания сдвинулись едва ли на половину своего диапазона, но теперь между каждым сдвигом проходили минуты, а не секунды, как в начале.
   Поскольку каждый из двух мужчин был полон решимости сделать последний шаг, дуэль продолжалась дольше, чем кто-либо из них считал возможным. Ситон сделал, как ему казалось, последнее усилие и стал ждать - только чтобы через несколько минут ощутить восходящую волну, говорящую ему, что Дюкен все еще может двигать рычаг. Его мозг закружился. Его рука, казалось, была парализована собственной огромной тяжестью, и ему казалось, что она, передвижной стол, на котором она покоилась, и несущий каркас были так неподвижно спаяны вместе, что невозможно было сдвинуть ее даже на четверть дюйма, необходимую для срабатывания храповика. -печень. Он не мог пошевелить своим телом, сдавленным тошнотворной тяжестью. Изо всех сил дыша, он набирал лишь немного живительного кислорода в легкие, болезненно жгущие от прикосновения неразбавленного газа, и он чувствовал, что не может долго сохранять сознание в таких условиях. Тем не менее, он собрал все свои силы и передвинул рычаг еще на одно деление. Он уставился на циферблат над головой, зная, что если Дюкен снова переместит рычаг, то потеряет сознание и будет побит. Однако шла минута за минутой, а ускорение корабля оставалось постоянным. Ситон, зная, что он единолично управляет силовой установкой, боролся за то, чтобы сохранить свои способности, в то время как стрелки часов отсчитывали бесконечные минуты.
   По прошествии вечности времени прошел час, и Ситон попытался сократить свою силу, но с ужасом обнаружил, что долгое напряжение настолько ослабило его, что он не может повернуть храповик вспять. Однако он все еще был в состоянии дернуть рычаг назад, полностью отключив провода, и страховочные ремни заскрипели от внезапного напряжения, когда половина энергии мгновенно отключилась, и внезапно высвободившиеся пружины попытались швырнуть пять тел к потолку. . Через несколько минут Дюкен ожил и медленно отключил питание. К ужасу обоих мужчин, они снова падали!
   Дюкен поспешил к нижнему окну, чтобы сделать наблюдение, заметив:
   - Ты лучший человек, чем я, Гунга Дин.
   - Только потому, что ты так сильно забился. Еще одна метка меня бы взбесила, - откровенно ответил Ситон, подходя к Дороти. Подойдя к ней, он заметил, что Крейн снял шлем и приближается к другой девушке. К тому времени, когда Дюкен закончил наблюдение, другие пассажиры полностью выздоровели, по-видимому, нисколько не ухудшившись после пережитого.
   - Мы что-нибудь выиграли? - с нетерпением спросил Ситон.
   - Я сделаю два, четыре, тринадцать. Мы потеряли около двух угловых минут. Сколько энергии у нас было?
   - Чуть больше половины - тридцать два балла из шестидесяти возможных.
   "Мы все еще падали довольно быстро. Нам придется надеть все, что у нас есть. Поскольку ни один из нас не может его надеть, нам придется установить автоматическую подачу. Это займет время, но это единственный способ".
   - Автоматическое управление уже есть, - вставил Крейн, опережая объяснение Ситона. "Вопрос только в том, переживем ли мы это - и это не совсем вопрос, поскольку единственная альтернатива - верная смерть. Мы должны это сделать".
   - Обязательно должны, - трезво ответил Ситон.
   Дороти серьезно кивнула в знак согласия.
   "Что вы, ребята, думаете о небольшом плюсовом давлении кислорода?" спросил Сеато н. - Я думаю, это очень помогло бы.
   "Я думаю, что это хорошая идея", - сказал Дюкен, и Крейн добавил:
   "Четыре или пять дюймов воды - это почти все давление, которое мы можем выдержать. Еще больше может слишком сильно обжечь наши легкие.
   Аппарат давления был быстро установлен, а моторы заполнены до отказа резервными стержнями - этого хватило на семьдесят два часа - ученые решили, что они должны рискнуть всем в одном испытании и, если возможно, приложить достаточно усилий, чтобы вытащить их из влияние этого центра притяжения, поскольку время, затраченное на замедление до смены планки, вполне может означать разницу между успехом и неудачей. Где они могут оказаться в конце дикого бега в поисках безопасности, как они должны вернуться обратно с исчерпанным запасом меди, какие еще опасности мертвой звезды, планеты или солнца подстерегают их на пути - все это были ужасающие вопросы, которые должны были быть проигнорированы.
   * * * *
   Дюкен был единственным членом отряда, который действительно чувствовал хоть какое-то спокойствие, тишина остальных выражала их мужество перед лицом страха. Жизнь казалась им очень сладкой и желанной, далекая земля - самым раем! В голове Дороти промелькнули видения, которые она создала за долгие приятные часы, видения долгой жизни с Ситоном. Выдыхая неслышную молитву, она подняла взгляд и увидела Ситона, стоящего рядом с ней и смотрящего на нее сверху вниз, с самой душой в глазах. Никогда она не забудет выражение его лица. Даже в тот решающий час его великая любовь к ней затмила все остальные чувства, и в его уме не было ни одной мысли о себе - вся его забота была о ней. Были долгие прощальные ласки. Оба знали, что это может означать прощание, но оба молчали, пока фиолетовые глаза и серые смотрели в глубины друг друга и передавали сообщения, превосходящие силу слов. Еще раз он поправил ее шлем и пристегнул ремнями.
   Поскольку Крейн тем временем позаботился о другой девушке, мужчины снова заняли свои места, и Ситон запустил двигатель, который автоматически перемещал рычаги скорости на одну ступень каждые пять секунд, пока оба двигателя не задействовали полную мощность. По мере увеличения мощности он, как и прежде, поворачивал вентиль, пока шлемы не наполнились чистым кислородом под давлением в пять дюймов водяного столба.
   Маргарет Спенсер, ослабленная заточением, первой потеряла сознание, и вскоре после этого Дороти почувствовала, что сознание покидает ее. Полминуты, в течение которых чувствовалось шесть могучих всплесков, как высвобождалась очередная мощь удвоенного мотора, и Крейн ушел, спокойно анализируя свои ощущения до последнего. Через некоторое время Дюкен тоже впал в беспамятство, не предпринимая особых усилий, чтобы избежать этого, так как знал, что непроизвольные мускулы будут функционировать так же хорошо и без направления воли. Ситон, хотя и знал, что это бесполезно, изо всех сил старался сохранить сознание как можно дольше, считая импульсы, которые он чувствовал, когда рычаги двигались вперед.
   "Тридцать два." Он чувствовал себя точно так же, как прежде, когда в последний раз передвинул рычаг.
   "Тридцать три." Гигантская рука полностью перекрыла ему дыхание, хотя он изо всех сил боролся за глоток воздуха. Невыносимая тяжесть легла на его глазные яблоки, заставив их вернуться в голову. Вселенная кружилась вокруг него головокружительными кругами - оранжевые, черные и зеленые звезды вспыхивали перед его разрывающимися глазами.
   "Тридцать четыре." Звезды стали ярче и ярче, а гигантское перо, обмакнутое в огонь, писало уравнения и математико-химические символы в его трепещущем мозгу. Он присоединился к вращающейся вселенной, которую до сих пор удерживал от себя с помощью главной силы, и закружился вокруг собственного тела, очерчивая логарифмическую спираль с бесконечной скоростью, оставляя свое тело на бесконечном расстоянии позади.
   "Тридцать пять." Звезды и огненное перо взорвались диким сиянием обжигающего, слепящего света, и он рухнул со своей спирали в черную бездну.
   * * * *
   Несмотря на чудовищную нагрузку на машину, каждая ее часть функционировала безупречно, и вскоре после того, как Ситон потерял сознание, судно начало удаляться от зловещего шара; сначала медленно, все быстрее и быстрее по мере того, как высвобождается все больше и больше почти неограниченной мощности могучего мотора. Вскоре рычаги были отжаты до последней отметки, и машина выкладывалась на полную катушку. Один час, и наблюдатель на "Жаворонке" увидел бы, что видимый размер массивного неизвестного мира быстро уменьшается; двадцать часов, и он был так далеко, что был невидим, хотя его эффект был все еще велик; сорок часов, и эффект был незначительным; шестьдесят часов, и "Жаворонок" оказался вне досягаемости малейшей измеримой силы чудовища, которое он оставил.
   Подгоняемый непостижимой силой высвобожденного медного демона в его центре, "Жаворонок" пролетел через бесконечные просторы межзвездного пространства с немыслимой, почти неисчислимой скоростью, кроме которой скорость света была равна скорости улитки по сравнению со скоростью ружья. пуля; скорость увеличивается каждую секунду на величину, почти вдвое превышающую скорость самого света.
   ГЛАВА XI
   Через космос в карбон
   Ситон открыл глаза и огляделся. нежно. В полубессознательном состоянии, весь в синяках и болячках во всех частях тела, он сначала не мог понять, что произошло. Инстинктивно сделав глубокий вдох, он закашлялся и задохнулся, когда неразбавленный кислород наполнил его легкие, принеся с собой полное понимание ситуации. Зная по отсутствию видимого движения, что силы было достаточно, чтобы оттащить машину от этого рокового шара, его первая мысль была о Дороти, он сорвал шлем и повернулся к ней. Сила даже этого легкого движения мягко подбросила его в воздух, где он повис в подвешенном состоянии несколько минут, прежде чем его усилия позволили ему ухватиться за столб и спуститься на пол. Быстрый взгляд вокруг сообщил ему, что Дороти, как и остальные, все еще без сознания. Быстро подойдя к ней, он положил ее лицом на пол и начал искусственное дыхание. очень скоро да был вознагражден кашлем, который он жаждал услышать. Он сорвал с нее шлем и прижал ее к своей груди в агонии облегчения, а она судорожно рыдала у него на плече. Когда первый экстаз их приветствия миновал, Дороти виновато вздрогнула.
   "О, Дик!" - воскликнула она. "Как насчет Пегги? Вы должны видеть, какая она!
   - Неважно, - бодро ответил голос Крэйна. - Она приходит в себя.
   Быстро оглядевшись, они увидели, что Крейн уже оживил незнакомца, а Дюкен не было видно. Дороти покраснела, яркая волна цвета поднялась к ее великолепным волосам, и поспешно освободила руки от шеи своего возлюбленного, отстраняясь от него. Ситон, тоже покраснев, опустил руки, и Дороти уплыла от него, отчаянно цепляясь за скобу, которая была вне досягаемости.
   "Потяни меня вниз, Дик!" - позвала она, весело смеясь.
   Ситон, инстинктивно схватив ее, пренебрег собственным креплением, и они вместе повисли в воздухе, в то время как Крейн и Маргарет, каждый держась за ремень, смеялись от безудержного веселья.
   "Твит, чирик - я канарейка!" - усмехнулся Ситон. "Бросьте нам веревку!"
   - Вы имеете в виду птицу Дикки, - вставила Дороти.
   - Я знал, что ты мастер ловкости рук, Дик, но не знал, что левитация - одна из твоих специальностей, - заметил Крейн с притворной серьезностью. "Это странная поза, которую вы сейчас держите. Что ты делаешь - сидишь на воображаемом пьедестале?"
   - Я сяду тебе на шею, если ты не пошевелишь веревкой! - возразил Ситон, но прежде чем Крейн успел подчиниться команде, парящая парочка приблизилась достаточно близко к потолку, так что Ситон легким нажатием руки на кожу отправил их обратно на пол, в пределах досягаемости одного из поручни.
   Ситон подошел к силовой установке, приподнял одну из оставшихся балок и немного прибавил мощности. Жаворонок, казалось, прыгнул под них, а затем показалось, что они вернулись на Землю - все снова обрело свой нормальный вес, так как количество приложенной силы было достаточно, чтобы сравняться с ускорением свободного падения. После того, как этот факт был объяснен, Дороти повернулась к Маргарет.
   "Теперь, когда мы можем действовать разумно, партия должна быть представлена друг другу. Пегги, это доктор. Дик Ситон, а это г. Мартин Крейн. Мальчики, это мисс Маргарет Спенсер, моя дорогая подруга. Это мальчики, о которых я так много тебе рассказывала, Пегги. Дик знает все об атомах и вещах; он узнал, как заставить Жаворонка двигаться. Мартин, замечательный изобретатель, сделал для него двигатели и все остальное.
   "Возможно, я слышал о г. Крэйн, - нетерпеливо отвечает Маргарет. "Мой отец был изобретателем, и я слышал, как он говорил о человеке по имени Крейн, который изобрел множество приборов для самолетов. Он говорил, что инструменты Crane произвели революцию в полетах. Интересно, вы тот самый мистер? Крейн?
   - Это довольно неоправданно высокая похвала, мисс Спенсер, - ответил Крейн, - но поскольку я был виновен в одном или двух вещах в этом роде, я мог быть тем человеком, которого он имел в виду.
   - Прошу прощения, если кажется, что я сменил тему, - вставил Ситон, - но где Дюкен?
   "Мы пришли в себя одновременно, и он пошел на камбуз, чтобы приготовить что-нибудь поесть".
   "Хорошо для него!" - воскликнула Дороти. "Я просто умер от голода. Я давно бы потребовал еды, но у меня так много болей и болей, что я не осознавал, насколько голоден, пока ты не упомянул об этом. Да ладно, Пегги, я знаю, где наша комната. Пойдем пудрить носы, пока эти бородатые джентльмены пожинают свои бороды. Ты взял с собой что-нибудь из моей одежды, Дик, или ты забыл ее в волнении?
   "Я ничего не думал об одежде, но Мартин думал. Вы найдете весь свой гардероб в своей комнате. Я с тобой, Дот, в этом предложении поесть - я достаточно голоден, чтобы съесть косяк с двери!
   * * * *
   После того, как девушки ушли, Ситон и Крейн разошлись по своим комнатам, где они энергично упражнялись, чтобы восстановить кровообращение в своих онемевших телах, побрились, вымылись и вернулись в салун, чувствуя себя новыми мужчинами. Они нашли девушек уже там, сидящими у одного из окон.
   "Здравствуйте и приветствуйте!" воскликнула Дороти при виде их. - Я с трудом узнал тебя без бакенбард. Поторопись сюда и посмотри в это чудесное окно. Видели ли вы когда-нибудь в дни своего рождения нечто подобное этому зрелищу? Теперь, когда я не боюсь горохового цвета, я могу полностью насладиться им!"
   Двое мужчин присоединились к девушкам и уставились в пространство через окно, которое было совершенно невидимым, настолько прозрачным было стекло. Когда четыре головы склонились так близко друг к другу, на маленькую группу воцарилась благоговейная тишина. Ибо чернота межзвездной пустоты была не темнотой земной ночи, а абсолютной чернотой отсутствия всякого света, по сравнению с которой чернота платиновой пыли бледна и сера; и на этом бархате лежали драгоценные звезды. Это были не мерцающие, сверкающие красоты земного неба, а мельчайшие точки, настолько маленькие, что кажутся безразмерными, но ослепительно сверкающие. Без вмешательства воздуха их лучи постоянно попадали в глаза, и большая часть эффекта сравнительного расстояния терялась. Все казалось ближе, и в их расположении не было и намека на фамильярность. Подобно драгоценным камням, брошенным во тьму, они сияли разноцветной красотой на отважных странниках, которые стояли в своей машине так же легко, как если бы они были на своей родине Земле, и смотрели на зрелище, никогда прежде не виданное человеческим глазом и не воображаемое в его воображении. .
   Сквозь оцепенение их изумления одна мысль пронзила Ситона, как удар кулаком. Взгляд его метнулся к приборной доске, и он воскликнул:
   "Посмотри туда, Марти! Мы движемся почти прямо от Земли, и мы должны делать миллиарды миль в секунду. После того, как мы потеряли сознание, притяжение того большого хлама сзади, конечно, раскачивало нас, но планка должна была оставаться направленной куда-то рядом с Землей, как я ее оставил. Как вы думаете, это могло сдвинуть гироскопы?
   -- Не только мог, но и сделал, -- ответил Крейн, поворачивая стержень до тех пор, пока он снова не указывал параллельно объекту-компасу, обращенному к Земле. "Посмотрите на доску. Угол изменился почти на половину окружности. Мы не могли нести достаточно тяжелые гироскопы, чтобы противодействовать этой силе".
   - Но там они были тяжелее... О, конечно, вы правы. Важен вес, а не масса. Но сейчас мы точно в одном прекрасном, большом варенье. Вместо того, чтобы быть на полпути к Земле, мы... где мы вообще?
   Они сделали отсчет по объекту-компасу, ориентированному на Землю. По прошествии нескольких секунд лицо Ситона удлинилось. Когда он остановился, оба мужчины вычислили расстояние.
   - Что ты делаешь, Март? Боюсь сообщить вам свой результат".
   - Сорок шесть и двадцать семь световых столетий, - спокойно ответил Крейн. "Верно?"
   "Верно, и время было 23:32 или четверг, судя по хронометру. Через некоторое время мы снова посчитаем время и посмотрим, насколько быстро мы путешествуем. Хорошо, что вы построили корабельные хронометры так, чтобы они выдерживали любые нагрузки. Мои часы - полная потеря. Твое тоже?
   "Все наши часы должны быть сломаны. Нам придется отремонтировать их, как только у нас будет время.
   "Ну, давай есть дальше! Ни один человек не может дольше терпеть мою ноющую пустоту. А ты, Дот?
   "Да, ради Кэт, давайте займемся делом!" она весело передразнила его. "У доктора Дюкен давно готов обед, и мы все умираем от голода".
   * * * *
   Странники, избитые, в синяках и ссадинах, уселись за складной столик, Ситон бдительно следил за барной стойкой и курсом, в полной мере наслаждаясь присутствием Дороти. Крейн и Маргарет разговаривали легко, но с перерывами. Сохраняйте при прямом обращении. Дюкен хранил молчание - не молчание того, кто знает, что он незваный гость, а молчание совершенной самодостаточности. Покончив с трапезой, девушки помыли посуду и занялись камбузом. Ситон и Крейн сделали еще одно наблюдение на Земле, попросив Дюкен держаться подальше от "машинного отделения", как они называли частично замкнутое пространство, окружающее главный приборный щит, где располагались объекты-компасы и механизм, управляющий аттрактором, около о котором Дюкен ничего не знал. Когда они присоединились к Дюкен в основном отсеке, Ситон сказал:
   "Дюкен, мы находимся на расстоянии почти пяти тысяч световых лет от Земли и удаляемся со скоростью примерно один световой год в минуту".
   "Я полагаю, что было бы плохой тактикой спрашивать, откуда вы это знаете?"
   - Было бы... очень плохо. Наши цифры верны. Трудность в том, что у нас осталось всего четыре перекладины - достаточно, чтобы остановить нас, и еще немного в запасе, но недостаточно, чтобы вернуться назад, даже если бы мы могли рискнуть дрейфовать прямо так далеко, не сбиваясь с пути - что, конечно, не так. конечно, невозможно".
   - Значит, мы должны где-нибудь приземлиться и добыть немного меди.
   "В яблочко.
   "Первое, что нужно сделать, это найти место для посадки".
   Ситон заметил на их пути далекую звезду и наблюдал ее в спектроскоп. Поскольку было обнаружено, что он содержит медь в заметных количествах, все согласились, что его планеты, вероятно, также содержат медь.
   - Не знаю, сможем ли мы остановить это в ближайшее время или нет, - заметил Ситон, устанавливая рычаги, - но нам есть, во что стрелять. Нам лучше заняться нашими обычными двенадцатичасовыми трюками, не так ли, Март? Удивительно, как мы добрались до этого, не наткнувшись на еще одну загвоздку. Я возьму первую взятку за доской - забью ее в постель".
   - Не так быстро, Дик, - возразил Крейн, когда Ситон повернулся к машинному отделению. - Моя очередь.
   "Подбрось пятицентовик", - предложил Ситон. "Головы я получаю это."
   Крейн подбросил монету. Это были головы, и измученная компания разошлась по своим комнатам, все, кроме Дороти, которая задержалась после остальных, чтобы пожелать любовнику более интимной спокойной ночи.
   Сидя рядом с ним, обняв ее рукой и положив голову ему на плечо, Дороти воскликнула:
   "О, Дикки, Дикки, как чудесно снова быть с тобой! За последнюю неделю я прожил столько лет, сколько мы преодолели миль!"
   Ситон страстно поцеловал ее, затем повернул ее прекрасное лицо к своему и жадно вгляделся в каждую черточку.
   "Это было ужасно, пока мы не нашли тебя, милая девочка. Те два дня у Уилсона были худшими и самыми длинными в моей жизни. Я мог бы свернуть осторожному старому Мартину шею!
   - Но разве он не мастер готовиться к неприятностям? Мы, конечно, многим ему обязаны, маленькая леди с ямочками на щеках.
   Дороти на мгновение замолчала, затем в одном уголке ее рта мелькнула улыбка и появилась ямочка. Ситон быстро поцеловал его, после чего он дерзко углубился.
   - О чем ты думаешь - заблуждаешься? он спросил.
   - Только о том, как Мартину заплатят то, что мы ему должны, - дразняще ответила она. "Пусть долг вас не беспокоит".
   - Расскажи новости, Редди, - скомандовал он, крепче обнимая ее.
   Она показала ему крошечный кончик красного языка.
   "Не дай Пегги узнать, что он миллионер".
   "Почему бы и нет?" - удивленно спросил он, потом увидел ее намек и засмеялся:
   - Ты маленькая сваха!
   "Мне все равно, смейтесь, если хотите. Насколько я знаю, Мартин очень хороший человек, а Пегги - настоящая прелесть. Не обмолвитесь ни словом о деньгах Мартина, вот и все!
   - Она не стала бы думать о нем хуже, не так ли?
   "Дик, иногда ты совсем тупой. Это бы все испортило. Если бы она знала, что он миллионер, то испугалась бы до смерти - не его, конечно, а потому, что подумала бы, что он подумает, что она гоняется за ним, и тогда, конечно, он подумает, что это она, понимаете? Как бы то ни было, она ведет себя совершенно естественно, и он тоже. Разве вы не заметили, что пока мы ели, они минут пятнадцать говорили вместе об изобретении ее отца и о том, как они украли чертежи, и о том, и о другом? Я не верю, что он так много разговаривал ни с одной девушкой, кроме меня, за последние пять лет. rs - и он не будет говорить со мной, пока он не знал, что я не могу видеть ни одного мужчину, кроме тебя. Как бы нам ни нравился Мартин, мы должны признать это в нем. Его так преследовали, что он стал диким. Если бы любая другая девушка, которую он знает, говорила с ним так долго, он бы уже на следующее утро отправился на Северный полюс или куда-то еще, и самое приятное в этом то, что он ничего об этом не думал.
   - Думаешь, она приручает дикаря?
   - Ну, Дик, не говори глупостей. Если вы понимаете, о чем я. Мартин прекрасный милый, но если бы она узнала, что он М. Рейнольдс Крейн, все было бы разрушено. Вы сами знаете, как ужасно трудно пробиться сквозь его оболочку к настоящему Мартину внутри. Он одинок и несчастен внутри, я знаю, и подходящая девушка, которая будет правильно с ним обращаться, сделает жизнь для него раем, и для себя тоже.
   - Да, и неправильный вид сделает это...
   - Она бы, - поспешно перебила Дороти, - но Пегги - правильный тип. Разве не было бы прекрасно, если бы Мартин и Пегги были так же счастливы, как мы с тобой?
   - Ладно, девчонка, я с тобой, - ответил он, обняв ее, как будто собирался никогда ее не отпускать, - но ты лучше пойди поспи - ты вся в деле.
   Значительно позже, когда Дороти наконец ушла, Ситон приготовился к долгому бдению. Ровно в конце двенадцати часов появился Крейн, настороженный взгляд и осанка.
   - Ты выглядишь свежо, как маргаритка, Март. Чувствуешь себя в форме?"
   "Подходит как проверенная скрипка. Я не мог бы спать лучше или дольше, если бы у меня была неделя отдыха. Семь с половиной часов - это роскошь, знаете ли.
   - Все не так, старина. Мне нужно восемь штук каждую ночь, а на этот раз я возьму около десяти".
   - Давай, двенадцать, если хочешь. Вы это заслужили".
   Ситон доковылял до своей комнаты и проспал десять часов как в трансе. Поднявшись, он сделал свою обычную утреннюю гимнастику и пошел в салон. Все, кроме Мартина, были там, но он смотрел только на свою возлюбленную, ослепительно прекрасную в темно-бронзовом платье.
   - Доброе утро, Дик, - радостно приветствовала она его. - Ты вовремя проснулся - мы опять все голодаем и только что собирались есть без тебя!
   "Всем доброе утро. Я бы хотел поесть с тобой, Дотти, но мне нужно заменить Мартина. Каково было тебе принести завтрак в машинное отделение и порадоваться моему одиночеству, а Крейну дать поесть с остальными?
   "Хорошо - это раз у тебя была хорошая идея, если у тебя никогда больше не возникнет!"
   После обеда Дюкен, который всей своей энергичной натурой ненавидел праздность, взял часы гостей и поднялся наверх в "мастерскую", представлявшую собой полностью оборудованную механическую лабораторию, чтобы починить их. Ситон остался за доской, и Дороти, разумеется, присоединилась к нему. Крейн и Маргарет сели у одного из окон.
   Она рассказала ему свою историю, откровенно и подробно, содрогаясь от ужаса при воспоминании об ужасном, беспомощном падении, во время которого погиб Перкинс.
   - У нас с Диком большие счеты с этой компанией Steel и с DuQuesne, - медленно сказал Крейн. "У нас нет доказательств, которые будут иметь законную силу, но когда-нибудь Дюкен превзойдет себя. Мы могли бы сейчас обвинить его в похищении, но наказание за это слишком мягкое для того, что он сделал. Значит, смерть Перкинса не была убийством?
   - О нет, это была чисто самооборона. Перкинс убил бы его, если бы мог. И он действительно это заслужил - Перкинс был настоящим злодеем. Доктор, как его называют, ничем не лучше, хотя и совсем другой. Он такой совершенно бессердечный и безжалостный, такой холодный и научный. Ты хорошо его знаешь?
   "Мы знаем о нем все это и даже больше. И все же Дороти сказала, что он спас ей жизнь?
   - Да, от Перкинса, но я все еще думаю, что это было потому, что он не хотел, чтобы Перкинс вмешивался в его дела. Он кажется мне воплощением непреложной цели - продвигаться в этом мире".
   "Это точно выражает мои мысли. Но время от времени он поскальзывается, как в этом случае, и он поскользнется снова. Ему придется ходить очень осторожно, пока он с нами. Ничто так не обрадует Дика, как предлог для его убийства, и я должен признать, что чувствую то же самое.
   "Да, все мы такие, и то, как он действует, доказывает, какая он машина. Он точно знает, как далеко идти, и никогда не выходит за его пределы".
   Они почувствовали, как "Жаворонок" слегка качнулся.
   - О, Марти! по имени Ситон. "Мы собираемся пройти мимо той звезды, к которой направлялись, - слишком быстро, чтобы остановиться. Я обхожу его стороной и выбираю еще один. В нескольких миллионах миль от главного входа есть большая планета, а еще одна почти точно впереди, то есть прямо вниз. Мы точно путешествуем. Посмотри, как пролетает солнце!"
   * * * *
   Они увидели две планеты, одну, похожую на маленькую луну, другую, похожую на большую звезду, и увидели, как странное солнце быстро увеличивается в размерах, пока "Жаворонок" летел с такой скоростью, что любое земное расстояние было бы преодолено, как только он начал. Так ужасна была их скорость, что их корабль купался в свете этого солнца только на короткое время, а затем снова был окружен неописуемой тьмой. Их семидесятидвухчасовой полет без пилота казался чудом, теперь казалось вполне возможным, что они могли бы лететь по прямой в течение нескольких недель, не встречая никаких препятствий, настолько огромной была пустота по сравнению с точками света, которые перемежали ее. . Изредка они проходили так близко к звезде, что она, по-видимому, двигалась быстро, но большей частью безмолвные часовые стояли, как далекие горные вершины для путников в экспрессе, в одном и том же положении по много минут.
   Пораженные необъятностью вселенной, двое у окна молчали, но не молчанием смущения, а молчанием двух друзей в присутствии чего-то, что не поддается словам. Глядя в бесконечность, каждый, как никогда прежде, чувствовал жалкую малость даже всей нашей Солнечной системы и полнейшее ничтожество людей и их дел. Безмолвно их умы потянулись друг к другу во взаимопонимании.
   Бессознательно Маргарет наполовину вздрогнула и придвинулась ближе к нему. ее компаньон, движение привлекло его внимание, но не ее собственное. Нежное выражение появилось в спокойных голубых глазах Крейна, когда он посмотрел на красивую молодую женщину рядом с ним. Красивой она несомненно была. Безмятежный отдых и обильная пища стерли следы ее заточения; Глубокая, явно неприкрытая вера Дороти в способность Ситона и Крейна благополучно вернуть их на Землю успокоила ее страхи; а полный костюм Дороти из простого, но хорошо скроенного платья, который идеально сидел на ней и в котором она выглядела лучше всего и знала это, полностью восстановил ее самообладание. Он быстро отвел взгляд и снова посмотрел на звезды, но теперь, кроме чудес космоса, он увидел копны волнистых черных волос, высоко уложенных на царственной головке; глубокие карие глаза, наполовину прикрытые длинными черными ресницами; сладкие, чувствительные губы; округлый, но с ямочками на подбородке; и прекрасно сформированное молодое тело.
   Через некоторое время она сделала глубокий, дрожащий вдох. Когда он повернулся, ее глаза встретились с его. В их темной глубине, еще тревожащейся тайной непостижимого, он читал самую ее душу - душу настоящей женщины.
   - Я надеялась, - медленно сказала Маргарет, - совершить долгий полет над облаками, но ничего подобного не приходило мне в голову. Как это невероятно здорово! Настолько обширнее, чем любое восприятие, которое мы могли бы получить на земле! Кажется странным, что мы когда-либо испытывали благоговейный трепет перед морем или горами... и все же...
   Она помолчала, прикусив губу двумя белыми зубами, и нерешительно продолжила:
   - Не кажется ли вам, господин Крэйн, что в человеке есть что-то столь же великое, как все это? В противном случае мы с Дороти не смогли бы приплыть сюда на таком чуде, как "Жаворонок", который создали вы и Дик Ситон.
   * * * *
   Поскольку с самого начала Дороти совмещала свои часы бодрствования с часами Ситона, прислуживая ему, готовя ему еду и облегчая его долгие часы бдения за доской, Маргарет взяла на себя то же самое для Крейна. Но часто они собирались в машинном отделении, и вчетвером было много веселья и смеха, а также серьезных разговоров. Маргарет быстро приняли как друга, и она оказалась восхитительным компаньоном. Ее волнистые угольно-черные волосы, единственный цвет в мире, который мог бы соперничать с каштановой славой Дороти, обрамляли черты уверенные в себе и сильные, но женственно мягкие; и в этой радушной атмосфере ее острый язык обладал тонким остроумием и легкостью выражения, которые восхищали всех троих. Дороти, по обычаю южных женщин, стала хозяйкой этой странной "вечеринки", как она ее называла, и бессознательно приняла положение дамы в своем собственном доме.
   В начале полета Крейн предложил им делать заметки о системах звезд, через которые они проходят.
   "Я очень мало знаю об астрономии, - сказал он Ситону, - но с нашим телескопом, спектроскопом и другими инструментами мы сможем получить некоторые данные, которые будут интересны астрономам. Возможно, мисс Спенсер захочет нам помочь?
   - Конечно, - с готовностью ответил Ситон. "Мы были бы идиотами, если бы упустили такой шанс. иди к этому!"
   Маргарет была рада возможности помочь.
   "Ведение заметок - лучшее, что я делаю!" - воскликнула она и потребовала блокнот и карандаш.
   Остановившись у окна, они принялись за работу всерьез. В течение нескольких часов Крейн проводил наблюдения, рассчитывал расстояния и диктовал Маргарет заметки.
   "Звезды удивительно разные!" - воскликнула она однажды. "Я уверен, что на этой планете есть странная и прекрасная жизнь. Видите, как его цвет отличается от большинства других, которые мы видели так близко? Он розовый и мягкий, как домашний огонь. Я уверен, что его жители счастливы".
   Они завели долгую дискуссию, немного посмеиваясь над своими поклонниками. Были ли эти множества миров заселены, как Земля? Могло ли быть так, что только на Земле произошло правильное сочетание для зарождения жизни, так что остальная Вселенная осталась безлюдной?
   - Немыслимо, чтобы все они были необитаемы, - размышлял Крейн. "Должна быть жизнь. Существа могут не существовать ни в какой форме, с которой мы знакомы - они вполне могут выполнять какую-то цель способами, настолько отличными от наших, что мы вообще не сможем их понять".
   Глаза Маргарет расширились от испуга, но через мгновение она встряхнулась и рассмеялась.
   - Но нет оснований предполагать, что они будут ужасны, - заметила она и с новым интересом повернулась к окну.
   Так шли дни, и "Жаворонок" пролетал одну солнечную систему за другой с такой скоростью, что невозможно было приземлиться ни на одну планету. Общение Маргарет с Крейном, начавшееся как обязанность, вскоре стало для них обоих огромным удовольствием. Делая записи или сидя за доской в дружеской беседе или сочувственном молчании, они сжимали в несколько дней больше настоящего общения, чем обычно наслаждаются месяцами. С течением времени все чаще и чаще Крейн заставал образ дома своей мечты, проносящийся в его сознании, когда он управлял "Жаворонком" в ее стремительном полете или когда привязывался к своей узкой кровати. Теперь, однако, центральная фигура видения, вместо того, чтобы быть неясным пятном, была ясной и резко очерченной. Со своей стороны, Маргарет все больше и больше привлекал тихий и непритязательный, но вполне надежный и стойкий молодой изобретатель с его широкими познаниями и острым, проницательным умом.
   * * * *
   Иногда, находясь вдали от какой-либо звезды, пилот покидал свой пост и присоединялся к остальным за трапезой. Однажды Ситон спросил:
   - Как книга по астрономии, о ученые?
   "Это будет так же интересно, как египетские иероглифы", - ответила Маргарет, открывая блокнот и показывая ему страницы с цифрами и символами.
   - Могу я посмотреть, мисс Спенсер? - спросил Дюкен через маленький столик, протягивая руку.
   Она посмотрела на него с горячей враждебностью в карих глазах, и он опустил руку.
   - Прошу прощения, - сказал он с забавной иронией.
   После трапезы Ситон и Крейн провели короткую консультацию, и первый позвал девушек, прося их присоединиться к "военному совету". Повисла минутная тишина, прежде чем Крейн застенчиво сказал:
   - Мы говорили о Дюкене, мисс Спенсер, о попытках решить очень важную проблему".
   Ситон невольно улыбнулся, когда лицо Маргарет снова залилось краской, а Дороти расхохоталась.
   "Кстати, рыжий нрав! Твои волосы должны быть окрашены, Пегги!
   - Я знаю, что вела себя как непослушный ребенок, - с сожалением сказала Маргарет, - но он меня бесит и в то же время пугает. Еще несколько замечаний вроде этого "прошу прощения" с его стороны, и у меня не осталось бы ни одной мысли в голове!"
   Ситон, открывший рот, снова нелепо закрыл его, не сказав ни слова, и Маргарет бросила на него испуганный взгляд.
   - Вот я и сказал! - воскликнула она. - Я не боюсь его, мальчики, на самом деле. Что ты хочешь чтобы я сделал?"
   Ситон нырнул внутрь.
   "Мы пытались набраться смелости, чтобы сказать, что он был бы хорошим человеком на астрономической работе", и Крейн быстро добавил:
   "Он, несомненно, знает об этом больше, чем я, и было бы жаль упустить шанс использовать его. Кроме того, мы с Диком считаем довольно опасным оставлять ему столько времени на самого себя, чтобы разработать план против нас.
   - Он готовит прямо сейчас, готов поспорить на шляпу, - вставил Ситон, а Крейн добавил:
   - Если вы уверены, что у вас нет возражений, мисс Спенсер, мы можем спуститься вниз, где будет темно, и все трое посмотрим, что мы можем сделать из наблюдения за звездами. Мы действительно теряем необычную возможность".
   Маргарет галантно скрывала свое нежелание.
   "Я бы не заслужил быть здесь, если бы не мог работать с Доктором и одновременно ненавидеть его".
   - Молодец, Пег, ты нормальный парень! - воскликнул Ситон. "Ты Трамп!"
   * * * *
   Наконец, огромная скорость крейсера была достаточно снижена, чтобы совершить посадку, было обнаружено медоносное солнце, и он взял курс на ближайшую к нему планету.
   По мере того, как судно приближалось к цели, глубокое волнение удерживало всех пассажиров в лихорадочном состоянии. Они наблюдали, как далекий шар становится больше, светясь сквозь атмосферу все яснее и ярче, как огромный диск белого света, контуры которого смягчаются окружающим воздухом. Рядом с ним находились два спутника. Его солнце, большой пылающий шар, находившийся чуть ближе планеты, казалось таким огромным и таким горячим, что Маргарет стало не по себе.
   - Разве не опасно подходить так близко, Дик? Мы можем сгореть, не так ли?
   "Не без атмосферы", - засмеялся он.
   - О, - пробормотала девушка извиняющимся тоном, - я могла бы это знать.
   Быстро опустившись в атмосферу планеты, они измерили ее плотность и проанализировали ее на установленном для этой цели приборе, обнаружив, что ее состав очень похож на земной воздух, а давление недостаточно велико, чтобы вызывать дискомфорт. Находясь на расстоянии одной тысячи футов от поверхности, Ситон взвесил на пружинных весах пятифунтовую гирю и обнаружил, что она весит пять с половиной фунтов, таким образом установив, что планета либо несколько больше Земли, либо более плотная. Земля была почти скрыта буйной растительностью, но кое-где появлялись прогалины.
   Ситон взглянул на окружающие его лица. Все они были отмечены напряженным интересом. Щеки Дороти раскраснелись, глаза сияли. Она смотрела на него с благоговением и гордостью.
   - Странный мир, Дороти, - серьезно сказал он. "Ты не боишься?"
   - Не с тобой, - ответила она. "Я просто в восторге от удивления".
   - Колумб в Сан-Сальвадоре, - сказала Маргарет, ее темные глаза выражали восхищение.
   Темный румянец быстро залил смуглое лицо Ситона, и он попытался переложить большую часть бремени на Крейна, но, заметив на его лице выражение похвалы, почти нежности, быстро повернулся к пульту управления.
   "Управляйте лодками!" он приказал создать воображаемую команду, и "Жаворонок" быстро начал снижаться.
   Приземлившись на одном из открытых пространств, они обнаружили, что земля твердая, и вышли наружу. То, что казалось поляной, на самом деле было камнем или, скорее, уступом из явно твердого металла, на котором почти не было видно ни одного незакрепленного фрагмента. На одном конце уступа росло гигантское дерево удивительной симметрии, но необычной формы. Его ветви были длиннее наверху, чем внизу, и у него были широкие темно-зеленые листья, длинные шипы и странные, гибкие, похожие на побеги усики. Он стоял как аванпост среди густой растительности. Совершенно непохожими на земные леса были эти похожие на папоротник деревья, возвышавшиеся на двести футов над землей. Они были ярко-зеленого цвета и неподвижно стояли в неподвижном жарком полуденном воздухе. Никаких признаков жизни животных не было видно; весь пейзаж казался спящим.
   Пятеро незнакомцев стояли возле своего корабля, тихо переговариваясь и наслаждаясь ощущением твердой земли под ногами. Через несколько минут Дюкен заметил:
   "Это, несомненно, более новая планета, чем наша. Я бы сказал, что это было в каменноугольном веке. Разве эти деревья не такие же, как в угольных мерах, Ситон?
   "Верно как время, Блэки, здесь, наверное, еще долго не будет человеческой расы, если мы не приведем несколько колонистов".
   Ситон вопросительно пнул своим тяжелым ботинком один из расшатанных кусков металла, обнаружив, что он неподвижен, словно часть уступа. Наклонившись, он обнаружил, что для того, чтобы поднять его, потребовалась вся его огромная сила, и он уставился на него с выражением удивления, которое сменилось изумлением, когда он присмотрелся поближе.
   "Дюкен! Посмотри на это!"
   * * * *
   ДюКен изучал металл и стряхнул с себя обычную молчаливость.
   "Платина, клянусь всеми маленькими богами!"
   "Мы возьмем немного этого, пока хватают хорошо", - объявил Ситон, и несколько видимых комочков закатились в машину. "Если бы у нас была кирка, мы могли бы отколоть еще немного от одного из тех острых выступов вон там".
   - В магазине есть топор, - ответил Дюкен. "Я пойду возьму это. Давай, я скоро буду с тобой".
   "Держитесь близко друг к другу", - предупредил Крейн, когда четверо медленно двинулись вниз. н склон. "Это не слишком безопасно, Дик."
   - Нет, Март. Но мы должны посмотреть, не сможем ли мы найти немного меди, и я хотел бы получить еще немного этого материала. Я не думаю, что это платина, я считаю, что это X".
   Когда они достигли сломанных выступов, Маргарет оглянулась через плечо и закричала. Остальные увидели, что ее лицо было бледным, а глаза расширились от ужаса, и Ситон инстинктивно выхватил пистолет, резко повернувшись, только для того, чтобы проверить палец на спусковом крючке и опустить руку.
   "Ничего, кроме взрывоопасных пуль", - прорычал он с отвращением, и в беспомощной тишине четверо наблюдали, как из-за "Жаворонка" медленно появляется невыразимо отвратительный монстр. Его четыре огромных приземистых ноги поддерживали тело не менее ста футов длиной, пухлое и неуклюжее; на конце длинной и извилистой шеи сравнительно небольшая голова, казалось, целиком состояла из похожего на пещеру рта, вооруженного рядами плотоядных зубов. Дороти ахнула от ужаса, и обе девушки прижались ближе к мужчинам, которые хранили сбитое с толку молчание, когда огромный зверь провел своей отвратительной головой по корпусу судна.
   - Я не смею стрелять, Мартин, - прошептал Ситон, - это разобьет автобус. У тебя есть твердые пули?
   "Нет. Мы должны спрятаться за этими маленькими уступами, пока он не исчезнет, - ответил Крейн, не сводя глаз с бесцветного лица Маргарет. - Вы двое прячетесь за тем, мы возьмем этого.
   - Ну, в любом случае, не о чем беспокоиться. Мы можем убить его, как только он отойдет достаточно далеко от лодки, - сказал Ситон, когда Дороти цеплялась за него и спрыгнул за один из уступов. Маргарет, ее пристальные глаза были устремлены на чудовище, стояла, пока Крейн нежно не коснулся ее и не усадил рядом с собой.
   - Он скоро уйдет, - заверил ее ровный голос. "Нам ничего не угрожает".
   Несмотря на их затруднительное положение, чувство счастья пронизывало все существо Крэйна, когда он присел на корточки у металлической стены, одной рукой защищая Маргарет, и он жаждал защищать ее всю жизнь, как он защищал ее тогда. Привыкший к опасным ситуациям, он не чувствовал страха. Он чувствовал только большую нежность к девушке рядом с ним, которая перестала дрожать, но все еще смотрела широко раскрытыми глазами на чудовище через щель.
   - Испугалась, Пегги? он прошептал.
   - Не сейчас, Мартин, но если бы тебя здесь не было, я бы умер от страха.
   При этом ответе его рука невольно напряглась, но он заставил ее расслабиться.
   "Ненадолго, - пообещал он себе про себя, - пока она не вернется домой, к своим друзьям, а потом..."
   Раздался треск винтовки из "Жаворонка". Раздался ужасный рев динозавра, который быстро заглушил поток автоматных пуль.
   "Блэки на работе - пошли!" - закричал Ситон, и они помчались вверх по склону. Сделав крюк, чтобы избежать корчащейся и изуродованной массы, они нырнули в открывшуюся дверь. ДюКен закрыл его за собой, и в огромном облегчении авантюристы сгрудились вместе, когда из глуши снаружи поднялся ужасающий шум.
   * * * *
   Сцена, такая тихая несколько мгновений назад, мгновенно изменилась. Деревья, болота и воздух, казалось, были наполнены чудовищами настолько отвратительными, что поражали воображение. Крылатые ящерицы невероятных размеров носились по воздуху, насмерть врезаясь в бронированный корпус. Неописуемые летающие монстры с перьями, как у птиц, но с клыками тигров, яростно атаковали. Дороти вскрикнула и отпрянула, когда нечто похожее на скорпиона с телом в десять футов длиной прыгнуло в окно перед ней, его ужасное жало разбрызгало стекло ядом. Когда он упал на землю, на него прыгнул огромный паук - если восьминогое существо с шипами вместо волос, многогранными глазами и раздутым шаровидным телом весом в сотни фунтов - прыгнул на него и, могучие челюсти против ядовитого жала, яростная битва бушевала. Несколько двенадцатифутовых тараканов проворно вскарабкались по упавшему дереву болота и начали жадно питаться телом мертвого динозавра, но были отброшены другим животным, в котором все трое сразу же узнали короля всех доисторических существ, саблезубый тигр. У этого новоприбывшего, желтовато-коричневого зверя, высотой в плечах пятнадцать футов, пасть была непропорциональна даже его огромному размеру - пасть была вооружена четырьмя огромными тигровыми зубами более трех футов в длину. Однако едва он приступил к еде, как ему явился очередной кошмар, нечто среднее между динозавром и крокодилом. С первой ноты тигр бросился в атаку. Царапая, нанося удары, превращая друг друга в страшные зубы, настоящая лавина кровожадной ярости, бойцы носились взад и вперед по маленькому острову. Но бойцов грубо прервали, а земные гости обнаружили, что в этом первобытном мире опасна не только животная жизнь.
   Большое дерево, стоявшее на дальнем краю острова, внезапно согнулось, набросившись, как змея, и схватило обоих. Он пронзил их ужасными шипами, которые теперь были вооружены иглами и шипами, похожими на рыболовные крючки.
   Большое дерево, стоявшее на дальнем краю острова, внезапно согнулось, набросившись, как змея, и схватило обоих. Он пронзил их ужасными шипами, которые теперь были вооружены иглами и шипами, похожими на рыболовные крючки. Он рвал их длинными ветвями, которые были настоящими копьями. Широкие листья, вооруженные отвратительными присосками, сомкнулись вокруг двух животных, а длинные тонкие ветки, каждая из которых, как теперь было видно, имела глаз на конце, качались, наблюдая за каждым движением пленников с безопасного расстояния. .
   Если борьба между двумя животными была ужасной, то это был Титаник. Воздух разрывали рев рептилии, крики большой кошки и крики дерева. Сама земля сотрясалась от жестокости конфликта. Результат мог быть только один: вскоре дерево, поглотившее двух гладиаторов, вернулось в вертикальное положение во всей своей красе.
   Члены маленькой группы смотрели друг на друга с болью в сердце.
   "Здесь НЕЛЬЗЯ начинать медный рудник. Я думаю, нам лучше покончить с этим, - заметил Ситон, вытирая капли пота со лба.
   "Я так думаю", соглашается Сед Крейн. "Мы обнаружили здесь воздушные и земные условия; мы, вероятно, будем в другом месте".
   - Ты в порядке, Дотти? - спросил Ситон.
   - Хорошо, Дикки, - ответила она, и ее щеки снова залились румянцем. "Это меня сильно напугало, и я думаю, что сейчас у меня много седых волос, но я бы ни за что не пропустил это".
   Она помолчала мгновение и продолжила:
   -- Дик, должно быть, во мне есть странная черта жестокости, но не могли бы вы взорвать это ужасное дерево? Я бы не стал возражать против его природы, если бы он был уродлив, но посмотрите на него! Это так обманчиво красиво! Вы бы не подумали, что у него характер дьявола, не так ли?
   * * * *
   Общий смех снял нервное напряжение, и Ситон импульсивно шагнул к Дюкен с протянутой рукой.
   - Ты свел счеты со счетом, Блэки. Скажи слово, и война кончится".
   Дюкен проигнорировал руку и холодно взглянул на группу нетерпеливых, дружелюбных лиц.
   - Не будь сентиментальным, - ровно заметил он, уходя в свою комнату. "Эмоциональные сцены причиняют мне боль. Я дал слово действовать как один из участников".
   "Ну, пусть меня насмерть запинают маленькие красные паучки!" воскликнул Ситон, ошеломленный, как другой исчез. "Он не человек, он рыба!"
   "Он машина. Я всегда так думала, и теперь я это знаю, - заявила Маргарет, и остальные кивнули в знак согласия.
   "Ну, мы обязательно вытащим ему пробку, как только вернемся!" - отрезал Ситон. "Он напросился, а мы ему обе бочки дадим!"
   - Я знаю, что вела себя как дурак, - извинилась Маргарет, сильно краснея и глядя на Крейна. "Я не знаю, что заставило меня вести себя так глупо. Раньше у меня было немного нервов".
   - Ты была настоящим кирпичиком, Пег, - тут же ответил Ситон. - Вы обе, девочки, все к добру - как раз то, что нужно в щекотливых местах.
   Крейн протянул твердую руку и крепко сжал руку Маргарет.
   - Для девушки в твоем ослабленном состоянии ты была прекрасна. У тебя нет причин упрекать себя".
   Слезы наполнили темные глаза, но они храбро сдерживались, пока она держала голову прямо и ответила на пожатие его руки.
   - Просто чтобы в следующий раз ты меня не бросил, - легкомысленно ответила она, и последнее слово об инциденте было сказано.
   Ситон включил мощность, и вскоре они приблизились к другой планете, окруженной густым туманом. Медленно спускаясь, они обнаружили, что это масса кипящего пара и зловонных паров под давлением.
   На следующей планете они обнаружили прозрачную атмосферу, но земля имела странный бесплодный вид; анализ газовой оболочки показал, что она почти полностью состоит из хлора. Никакая жизнь земного типа невозможна в таком мире, и поиски меди, даже с костюмами и шлемами, вероятно, будут бесплодны, если не невозможны.
   - Что ж, - заметил Ситон, когда они снова оказались в космосе, - у нас достаточно меди, чтобы посетить еще несколько миров - если нужно, еще несколько солнечных систем. Но прямо перед нами красивая, обнадеживающая планета. Возможно, это тот, кого мы ищем.
   Прибыв в пояс атмосферы, они, как и прежде, испытали его и сочли удовлетворительным.
   ГЛАВА XII
   Мастерство Мино г о материи
   Они быстро спускались прямо над большим и внушительным городом посреди обширной, ровной, прекрасно засаженной равнины. Пока они смотрели на это, город исчез, а равнина превратилась в массивную горную вершину, а долины расходились во все стороны, насколько хватало глаз.
   "Ну, я скажу, что это какой-то мираж!" - воскликнул Ситон, в изумлении протирая глаза. "Я и раньше видел чудеса, но никогда ничего подобного. Интересно, из чего сделан этот воздух? Но мы все равно приземлимся, если нам, наконец, придется плыть!
   Корабль мягко приземлился на вершине, пассажиры наполовину ожидали, что земля исчезнет у них на глазах. Однако ничего не произошло, и они сошли на берег, обнаружив, что идти несколько трудно из-за большой массы планеты. Оглядевшись, они не увидели никаких признаков жизни, но почувствовали рядом с собой присутствие - что-то огромное, невидимое.
   Внезапно прямо из воздуха перед Ситоном материализовался человек: человек, идентичный ему во всех чертах и деталях, вплоть до пятна жира под одним глазом, мелких морщин на его тяжелом синем саржевом костюме и эмблемы Американское химическое общество на его брелке для часов.
   - Привет, ребята, - начал незнакомец характерной для Ситона небрежной речью. - Я вижу, вы удивлены тем, что я знаю ваш язык. Вы - очень низшая раса животных - вы не понимаете даже телепатии, не понимаете светоносного эфира или отношения между временем и пространством. Ваши величайшие вещи, такие как "Жаворонок" и ваш объект-компас, всего лишь игрушки.
   Мгновенно изменив форму Ситона на Дороти, что тоже было идеальной имитацией, незнакомец продолжал без перерыва:
   "Атомы, электроны и прочее, крутящиеся и кружащиеся по своим головокружительным маленьким орбитам..." Он резко оборвался, продолжаясь в форме Дюкен:
   - Не могу объясниться как мисс Вейнман - не научный извилин в ее дурацком маленьком мозгу. Вы более свободный тип, Дюкен, не стесненный глупыми, мягкими фантазиями. Но вы очень неуклюжи, хотя довольно хорошо работаете со своими плохими инструментами - Брукингсом и его организацией, кафе "Перкинс" и его неуклюжими беспроводными телефонами. Все вы очень низко стоите на шкале. Такие животные не были известны в нашей вселенной уже десять миллионов лет, сколько я себя помню. У вас есть миллионы лет, прежде чем вы добьетесь чего-либо; еще до того, как вы подниметесь над смертью и сопутствующей ей необходимостью - сексом".
   Затем странное существо принимало форму за формой с ошеломляющей быстротой, а зрители смотрели на него в немом изумлении. В быстрой последовательности он принял подобие каждого члена группы, самого корабля, стражи в Сеато. Карман н - снова появляется как Ситон.
   - Ну, дружище, - сказал он деловитым голосом, - в тебе нет умственных упражнений, и ты такая низшая форма жизни, что от тебя нет никакой пользы на этой планете; так что я дематериализую тебя".
   * * * *
   Когда они пристально смотрели в глаза Ситона, в его глазах появился необычный свет, и он почувствовал, как его чувства пошатнулись под воздействием ужасной ментальной силы, но он сопротивлялся изо всех сил и остался стоять.
   "Что это?" - удивленно спросил незнакомец. - Это первый случай в истории, когда простая материя - которая есть лишь проявление разума - отказалась подчиняться разуму. Где-то открутился винт".
   - Я должен обдумать это, - продолжал он аналитически, мгновенно превращаясь в подобие Крейна. "Ах! Я не идеальная репродукция. Это первая вещь, с которой я когда-либо сталкивался, которую я не мог воспроизвести идеально. Есть некоторая тонкая разница. Внешняя форма та же, органическая структура та же. Молекулы вещества расположены так, как должны быть, как и атомы в молекуле. Электроны в атоме - ах! Вот в чем трудность. Расположение и количество электронов, а также положительные заряды совершенно отличаются от того, что я предполагал. Я должен вывести формулу.
   "Поехали, народ!" - поспешно сказал Ситон, увлекая Дороти обратно к "Жаворонку". "Этот трюк с дематериализацией может быть игрой для него, но я не хочу, чтобы это было в моей семье".
   -- Нет, вы действительно должны остаться, -- возразил незнакомец. "Как бы ни противоречило моим принципам применение грубой силы, ты должен остаться и должным образом дематериализоваться, живым или мертвым. Этого требует наука".
   Говоря это, он начал доставать свой автоматический пистолет. Находясь в форме Крэйна, он рисовал медленно, как и Крейн; и Ситон, с ловкостью большой ловкости рук и годами знакомства со своим оружием, вытащил и выстрелил одним невероятно быстрым движением, прежде чем другой вытащил пистолет из кармана. Х-взрывной снаряд полностью испарил незнакомца и отбросил отряд назад к "Жаворонку", в который они поспешно скрылись. Когда Крейн, последний вошедший в судно, выстрелил из пистолета и закрыл массивную дверь, Ситон прыгнул к рычагам. При этом он увидел, как существо материализовалось в воздухе корабля и с грохотом упало на пол, когда он включил силу. Это было ужасно, как никогда прежде не видел ни в одном мире; с большими зубами, длинными острыми когтями и автоматическим пистолетом, крепко зажатым в человеческой руке. Вынужденный ужасающим ускорением корабля, он не мог поднять ни себя, ни оружие и лежал беспомощным.
   - Мы все равно возьмем один трюк! - вспылил Ситон, включив силу аттрактора и рассеяв его силу на экран над отрядом, так что враг не мог материализоваться в воздухе над ними и сокрушить их простым весом. "Что касается чистой ментальной силы, вы совершенно не в моем классе, но когда вы дойдете до материи, которую я могу понять, я буду бегать за вашими деньгами, пока мои углы не загорятся".
   "Это детское неповиновение. Это хорошо говорит о твоем мужестве, но плохо о твоем уме, - сказало животное и исчезло.
   Мгновением позже волосы Ситона чуть не встали дыбом, когда он увидел, как прямо перед ним на доске появился автоматический пистолет, прикованный к нему стальными полосами. Парализованный этой неожиданной демонстрацией господства разума над материей, не в силах пошевелить ни одним мускулом, он беспомощно лежал, уставившись на машину смерти перед собой. Хотя все это заняло всего доли секунды, Ситону казалось, что он часами наблюдал за оружием. Когда гильза отодвинулась назад, взводя пистолет и выбрасывая патрон в патронник, спусковой крючок сдвинулся, и курок опустился, ускоряя летящую пулю, которая должна была стереть его жизнь. Когда молоток упал, раздался резкий щелчок - Ситон был удивлен, обнаружив, что все еще жив, пока не раздался голос, очевидно из дула пистолета, с резким звуком металлической диафрагмы.
   - Я был почти уверен, что он не взорвется, - болтливо сказал незнакомец. "Видите ли, я еще не вывел эту формулу, поэтому я не мог сделать настоящую взрывчатку. Я мог бы, конечно, материализоваться рядом с тобой, под твоим защитным экраном, и раздавить тебя в тисках. Я мог бы материализоваться в виде человека из металла, способного выстоять под этим ускорением, и убить тебя. Я мог бы даже при достаточной затрате умственной энергии материализовать планету вокруг вашего корабля и раздавить ее. Однако эти грубые методы до крайности неприятны, тем более что вы уже дали мне небольшое и неожиданное умственное упражнение. Взамен я дам вам один шанс на вашу жизнь. Я не могу дематериализовать ни вас, ни ваш сосуд, пока не разработаю формулу вашей своеобразной атомной структуры. Если я смогу вывести формулу до того, как вы достигнете границ моего дома-пространства, за которые я не могу выйти, я отпущу вас на свободу. Вывод формулы будет небольшой задачей. Это должно быть довольно просто, так как включает в себя только простую интеграцию в девяносто семи измерениях".
   * * * *
   Наступила тишина, и Ситон передвинул рычаг до предела своей способности сохранять сознание. Почти охваченный ужасом их положения, в агонии ожидания, ожидая, что каждое мгновение будет брошено в небытие, он продолжал сражаться, не думая о сдаче, даже перед лицом этих подавляющих умственных разногласий.
   "Нельзя, старина", - свирепо подумал он, сосредоточив всю силу своего высокотренированного ума против интеллектуального монстра. "Вы не можете дематериализовать нас, и вы не можете интегрировать более девяноста пяти измерений, чтобы спасти свою шею. Ты не можешь этого сделать - ты соскальзываешь - ты сейчас весь в комке!"
   Больше часа бушевала безмолвная битва, за это время "Жаворонок" пролетел миллионы и миллионы миль к Земле. Наконец незнакомец снова заговорил.
   - Вы трое победили, - резко сказал он. В ответ на невысказанное удивление всех троих он продолжил: "Да, у всех вас троих была одна и та же идея, и Крейн даже заставил свое тело сохранять сознание, чтобы сразиться со мной. Твои усилия были, конечно, очень слабыми, но их хватило, чтобы прервать мои расчеты. на деликатной стадии, каждый раз. Вы, несомненно, низшая форма жизни, но с более развитым менталитетом, чем я предполагал вначале. Я мог бы получить эту формулу, конечно, вопреки вам, если бы у меня было время, но мы стремительно приближаемся к пределам моей территории, за пределы которой даже я не мог мыслить обратно. Это то, в чем ваши механические устройства превосходят все, что было разработано моей расой до того, как мы стали чистыми интеллектуалами. Они указывают обратный путь к вашей Земле, которая так далека, что даже мой разум не может уловить значение расстояния. Я могу понять Землю, могу визуализировать ее вашим мысленным взором, но я не могу приблизиться к ней ближе, чем мы сейчас. Прежде чем покинуть вас, я скажу, что вы оказали мне настоящую услугу - вы дали мне пищу для размышлений на тысячи грядущих циклов. До свидания."
   Убедившись, что их посетитель действительно ушел, Ситон уменьшил мощность до силы тяжести, и Дороти вскоре села, а Маргарет пришла в себя медленнее.
   - Дик, - торжественно сказала Дороти, - это случилось или я была без сознания и мне просто приснился кошмар?
   -- Так уж случилось, -- ответил ее любовник, с облегчением вытирая лоб. "Видите тот пистолет, зажатый на верхней части доски? Это знак памяти о нем".
   Дороти, хотя и была в полубессознательном состоянии, услышала слова незнакомца. Глядя на лица мужчин, бледные и измученные мысленной борьбой, она поняла, через что они прошли, и усадила Ситона на одно из сидений, нежно поглаживая его по волосам.
   Маргарет немедленно ушла в свою комнату, а поскольку она не вернулась, Дороти последовала за ней. Вскоре она вернулась с выражением беспокойства на лице.
   "Эта жизнь немного тяжела для Пегги. Я не осознавал, насколько ей будет тяжелее, чем мне, пока я не вошел туда и не нашел ее плачущей. Ей, конечно, гораздо тяжелее, ведь я с тобой, Дик, и с тобой, Мартин, которого я так хорошо знаю. Она должна чувствовать себя ужасно одинокой.
   - Почему она должна? - спросил Ситон. "Мы думаем, что она какой-то маленький парень. Почему, она одна из группы! Она должна это знать!
   - Ну, это не то же самое, - настаивала Дороти. - Ты очень мил с ней, Дик. Но не смей давать ей знать, что я рассказала тебе о слезах, иначе она съест меня заживо!
   Крейн ничего не сказал - обычное явление, - но лицо его стало задумчивым, а манера его, когда Маргарет появлялась за обедом, была более заботливой, чем обычно, и более чем братской в своей нежности.
   - Я буду межзвездным дипломатом, - прошептала Дороти Ситону, как только они остались одни. "Разве не прекрасную пчелу я надел на Мартина?"
   Ситон мгновение смотрел на нее, затем нежно встряхнул ее, прежде чем он заключил ее в свои объятия.
   * * * *
   Эта информация, однако, не помешала ему через несколько минут позвонить Крейну, хотя он все еще был погружен в разговор с Маргарет. Дороти бросила на него раздраженный взгляд и ушла.
   - В тот раз я точно промахнулся, - пробормотал Ситон, уныло дергая себя за волосы. "Это почти убило нас.
   - Давай-ка проверим эту штуку и посмотрим, не X ли это, Март, пока Дюкен не мешает. Если это X, то это НЕКОТОРАЯ находка!"
   Ситон отрезал ножом кусок металла, выковал из него небольшой кусок меди и бросил медь в силовую камеру, не касаясь покрытия. Когда металл получил ток, сосуд слегка тронулся.
   " Это Х! Март, у нас достаточно этого материала, чтобы снабдить три мира!
   "Лучше убрать его куда-нибудь", - предложил Крейн, и после того, как металл был перенесен в каюту Ситона, двое мужчин снова стали искать место для посадки. Почти на линии своего полета они увидели тесное скопление звезд, каждая из которых излучала своеобразный зеленоватый свет, который в спектроскопе показал сияние медных линий.
   - Это наше мясо, Мартин. Мы должны быть в состоянии раздобыть немного меди в этой системе, где ее так много, что она окрашивает их солнечный свет.
   "Медь, несомненно, там, но может быть слишком опасно приближаться к такому количеству солнц. У нас могут возникнуть проблемы с уходом.
   "Ну, наша медь становится ужасно низкой. Мы должны найти где-нибудь побыстрее или вернуться домой пешком, и это наш лучший шанс. Мы будем чувствовать наш путь вперед. Если он станет слишком сильным, мы его победим".
   Когда они подошли так близко, что солнца превратились в большие звезды, широко разнесенные в небе, Крейн передал управление Ситону.
   "Если вы ненадолго возьмете рычаг, Дик, Маргарет и я спустимся вниз и посмотрим, сможем ли мы найти планету".
   Взглянув в телескоп, Крейн понял, что они все еще слишком далеко от группы солнц, чтобы с уверенностью определить местонахождение какой-либо планеты, и начал делать заметки. Однако его мысли были не заняты работой, а были полностью заняты мыслями о девушке рядом с ним. Интервалы между его комментариями становились все длиннее и длиннее, пока они не остановились в тишине, глядя невидящими глазами в бездорожную пустоту. Но это ни в коем случае не было их обычным дружеским молчанием. Крейн боролся со словами, которые он так хотел сказать. Эта милая девушка оказалась здесь не по своей воле - ее насильно оторвали от дома и от друзей, и он не хотел, не мог сделать еще более неприятным ее и без того тяжелое положение, навязывая ей свое внимание. Маргарет почувствовала что-то необычное и значительное в его поведении и напряглась, ее сердце бешено забилось.
   В этот момент астероид оказался в пределах досягаемости бдительного отражателя "Жаворонка", и при крене судна, когда оно обогнуло препятствие, Маргарет упала бы, если бы Крейн инстинктивно не подхватил ее одной рукой. Обычно эта любезность осталась бы незамеченной обоими, как это случалось много раз прежде, но в той напряженной атмосфере она приобрела новое значение. Оба сильно покраснели, и когда их взгляды встретились, каждый увидел то, что очаровало их. Медленно, почти без воли, Крейн обнял ее другой рукой. Волна темно-красного цвета прокатилась по ее лицу, и она склонила свою красивую голову, когда ее стройное тело поддалось его рукам, не пытаясь освободиться. Наконец кран spo Ке, его обычно даже голос дрожит.
   "Маргарет, я надеюсь, ты не посчитаешь меня несправедливым... но мы столько всего пережили вместе, что мне кажется, будто мы знали друг друга вечность. Пока мы не переживем этот последний опыт, я собирался ждать, но зачем нам ждать? Жизнь не проживается в одних годах, и ты знаешь, как сильно я люблю тебя, моя дорогая!" - закончил он страстно.
   Ее руки обвили его шею, ее склоненная голова поднялась, и ее глаза смотрели глубоко в его, когда она прошептала свой ответ:
   - Думаю, да... О, Мартин!
   Вскоре они направились обратно в машинное отделение, сохраняя неслышимым пение радости в своих сердцах и невидимые свежие поцелуи на губах. Какое-то время они могли бы хранить свою тайну, если бы Ситон тут же не спросил:
   - Ну, что ты нашел, Март?
   На хладнокровном лице Крейна появилось паническое выражение, а прекрасное лицо Маргарет засияло, как пион.
   - Да , что ты нашел? - спросила Дороти, заметив их замешательство.
   - Моя будущая жена, - твердо ответил Крейн.
   Две девушки бросились друг другу в объятия, и двое мужчин молча сцепили руки стальной пряжкой; ибо каждый из четверых знал, что эти два союза не были мимолетными фантазиями, легко вступившими и так же легко отвергнутыми, но были настоящим партнерством, которое продлится на протяжении всей жизни.
   * * * *
   Была обнаружена планета, и "Жаворонок" полетел к ней. Обнаружив, что он, по-видимому, находится в центре скопления солнц, они заколебались; но обнаружив, что опасной силы нет, они продолжили путь. Когда они подошли ближе, так что планета казалась очень маленькой луной, они увидели, что Жаворонок был в сиянии зеленого света, и, выглянув в окно, Крейн насчитал семнадцать больших солнц, разбросанных по небу во всех направлениях! Резко замедлив скорость при приближении к планете, Ситон медленно сбросил судно в атмосферу, а Крейн и Дюкен проверили и проанализировали его.
   "Давление, тридцать фунтов на квадратный дюйм. Поверхностная гравитация по сравнению с земной составляет две пятых. Атмосферное давление примерно в два раза выше земного, а пятифунтовая гиря весит всего два фунта. Своеобразное сочетание", - сообщил Крейн, а Дюкен добавил:
   - Анализ примерно такой же, как у нашего воздуха, за исключением двух и трех десятых процента газа, который не ядовит и имеет специфический ароматный запах. Я не могу его проанализировать и думаю, что это, вероятно, неизвестный на Земле элемент или, по крайней мере, очень редкий".
   "Это должно быть редко, если вы не знаете, что это такое", - признал Ситон, запирая "Жаворонка" на месте и подойдя понюхать странный газ.
   Решив, что воздух удовлетворительный, давление внутри сосуда медленно повысили до значения давления снаружи и открыли две дверцы, чтобы обеспечить свободную циркуляцию новой атмосферы.
   Ситон отключил питание, приводящее в действие репеллер, и позволил судну медленно двигаться к океану, который был прямо под ними - океану глубокого, насыщенного, удивительно красивого синего цвета, который ученые изучали с интересом. Достигнув поверхности, Ситон намочил удочку в волне и осторожно попробовал ее на вкус, а затем издал радостный вопль - вопль резко оборвался, когда он услышал звук собственного голоса. Обе девушки вздрогнули, когда вибрации плотного воздуха ударили по их барабанным перепонкам. Ситон смягчил голос и продолжил:
   "Я забыл о атмосферном давлении. Но ура этому океану - это аммиачный раствор медного купороса! Конечно, мы можем получить столько меди, сколько захотим, прямо здесь, но потребуются недели, чтобы выпарить воду и восстановить металл. Возможно, нам будет легче на берегу. Пойдем!"
   Они стартовали чуть выше поверхности океана к ближайшему континенту, который они наблюдали с воздуха.
   ГЛАВА XIII
   Налбун или Мардонале
   Как жаворонок приблизился к берегу, его пассажиры услышали быструю череду сильных взрывов, очевидно, доносившихся со стороны, в которой они плыли.
   - Интересно, что это за рэкет? - спросил Ситон.
   "Похоже на большие пушки", - сказал Крейн, и Дюкен кивнул, соглашаясь.
   "Большие пушки - это правильно. Они тоже стреляют осколочно-фугасными снарядами, или я никогда не слышал. Даже с учетом плотности воздуха такой шум не издается хлопушками.
   - Пойдем посмотрим, что там происходит, - и Ситон своей свободной размашистой походкой направился к одному из окон. Мгновенно он растянулся, усилие, необходимое для того, чтобы нести его вес по поверхности Земли, подняло его в воздух чередой смехотворных прыжков, но вскоре он пришел в себя и пошел нормально.
   "Я забыл про две пятых гравитации", - засмеялся он. "Идите так, как будто у нас есть только отметка мощности, и все идет хорошо. Конечно, забавно чувствовать себя таким легким, когда мы так близко к земле".
   Он закрыл двери, чтобы не заглушить часть шума, и немного передвинул рычаг скорости, так что судно резко накренилось под натяжением почти горизонтальной штанги.
   - Полегче, - предупредил Крейн. "Мы не хотим мешать одному из их снарядов. Они могут быть другого типа, чем те, с которыми мы знакомы".
   - Верно, это легко. Если понадобится, мы будем оставаться над ними в сорока милях.
   По мере того как огромная скорость корабля быстро сокращала расстояние, звук становился тяжелее и чище - как один непрерывный взрыв. Один оглушительный удар следовал за другим так близко, что ухо не различало отдельных звуков.
   - Я их вижу, - одновременно объявили Крейн, сидевший у одного из передних иллюминаторов и оглядывающий местность в бинокль, и Ситон, который с места пилота мог видеть в любом направлении.
   Остальные поспешили к окнам в очках и увидели поразительное зрелище.
   "Воздушные линкоры, восемь штук!" - воскликнул Ситон. - Такой большой, как "Айдахо". Четыре из них о й Такой же формы, как у наших линкоров. Никаких крыльев - они ведут себя как вертолеты".
   "Четыре из них - линкоры, верно, но что насчет остальных четырех?" - спросил Дюкен. "Это не корабли, не самолеты и не что-то еще, о чем я когда-либо слышал".
   "Это животные, - утверждает Крейн. "Машины никогда не были и никогда не будут построены так".
   Когда Жаворонок осторожно приблизился, наблюдателям стало очевидно, что четверо участников, несомненно, были животными. Это действительно был новый вид животного, животное, способное сражаться на равных с первоклассным линкором! Это были ужасные воздушные монстры. У каждого было огромное торпедообразное тело с десятками необычайно длинных щупалец, как у рыбы-дьявола, и дюжиной или более огромных парящих крыльев. Даже на таком расстоянии они могли видеть ряд выпученных глаз по бокам каждого чудовищного тела и ужасные, похожие на носы клювы, пронзающие металл противостоящих им боевых кораблей. По отражению света множества солнц они могли видеть, что каждое чудовище, по-видимому, было покрыто чешуей и сочленениями какой-то прозрачной брони. В том, что это была настоящая и высокоэффективная броня, не могло быть никаких сомнений, ибо каждый линкор ощетинился орудиями крупного калибра, и каждое орудие изрыгало непрерывный поток огня. Снаряды, разорвавшиеся на каждом из существ, образовали одно непрерывное пламя, и грохот был неописуемый - непрерывный катаклизм ужасающих по своей силе звуков.
   * * * *
   Битва была короткой. Вскоре все четыре линкора рухнули на землю, их экипажи были поглощены ужасными сосущими руками или поглощены ужасными клювами. Они погибли не напрасно - троих монстров разнесло на атомы снаряды, очевидно пробившие их броню. Четвертый преследовал что-то, что, как теперь увидел Ситон, было флотилией небольших дирижаблей, улетевших с места конфликта. Какими бы быстрыми они ни были, монстр преодолел три фута к их одному.
   "Мы не можем терпеть ничего подобного", - воскликнул Ситон, включив питание, и "Жаворонок" рванулся вперед. "Приготовься оттолкнуть его, Март, когда я его рвану. Он ведет себя круто, так что дайте ему настоящую - пятьдесят миллиграммов!"
   Несясь с ужасающей скоростью, чудовище схватило самый большой и самый ярко украшенный самолет своими стофутовыми щупальцами как раз в тот момент, когда "Жаворонок" оказался в пределах видимости. Четыре практически одновременных движения Ситон навел аттрактор на уродливый клюв, высвободил всю его силу, направил главный стержень "Жаворонка" прямо вверх и передвинул рычаг скорости. Раздался лязг рвущегося металла, когда тварь оторвалась от самолета и рванулась в воздух на сотню миль, с такой яростной схваткой в этой невидимой и непостижимой хватке, что трехтысячетонная масса "Жаворонка" качалась и качалась, как детская игрушка. Те, кто находился внутри нее, услышали резкий, злобный треск пулемета, а мгновением позже они услышали звук, который парализовал их чувства даже внутри корабля и в разреженном воздухе их огромной высоты, когда самая большая Х-взрывная пуля готовилась к полету. изобретатели нанесли полный удар по боку отвратительного тела. Не было ни дыма, ни газа, ни пара - только огромный объем невыносимого пламени, поскольку энергия, хранящаяся в атомах меди, мгновенно высвобождалась, раскалялась до раскаленного состояния и выходила за пределы всей атмосферы в радиусе сотен футов. Чудовище полностью исчезло, и Ситон безошибочной рукой перевернул планку и метнулся обратно к флотилии воздушных кораблей. Он добрался до них вовремя, чтобы сфокусировать аттрактор на разбитом и беспомощном самолете в середине его пятитысячефутового падения, и осторожно опустил его на землю, окруженный флотом.
   "Жаворонок" легко приземлился рядом с разбитой машиной, и странники увидели, что их судно полностью окружено толпой людей - мужчин и женщин, одинаковых по форме и чертам с ними. Это была превосходно сложенная раса, люди такого же роста, как Ситон и Дюкен; женщины, хотя и меньше мужчин, были заметно выше двух женщин в машине. Мужчины носили широкие металлические ошейники, многочисленные металлические украшения, кожаные пояса и погоны, украшенные драгоценными камнями, на которых было увешано оружие необычных узоров. У женщин не было оружия, но они были украшены еще более богато, чем мужчины - каждое стройное тело идеальной формы сверкало сиянием сотен странных драгоценных камней, сверкающих огненных точек. Украшенные драгоценностями ленты из металла и кожи стягивали их тщательно ухоженные волосы; украшенные драгоценностями ошейники окружали их шеи; украшенные драгоценными камнями пояса, украшенные драгоценными камнями браслеты, украшенные драгоценными камнями ножные браслеты, каждый добавлял свою долю блеска к сверкающему целому. На незнакомцах не было одежды, и их гладкая кожа блестела темным, багровым, совершенно неописуемым цветом в своеобразном, неземном, желтовато-синевато-зеленом отблеске света. Их кожа, несомненно, была зеленой, но в земном спектре не было ни одного оттенка зеленого. Белки их глаз были светло-желтовато-зелеными. Густые волосы женщин и коротко остриженные локоны мужчин тоже были зелеными - зелеными настолько темными, что казались почти черными, как и их глаза.
   - Ну, что ты об этом знаешь? - ошеломленно подумал Ситон. "Они люди, верно, но о боги, какой цвет!"
   "Трудно сказать, какая часть этого цвета реальна, а какая - благодаря этому свету", - ответил Крейн. "Подождите, пока вы выйдете на улицу, подальше от наших ламп дневного света, и вы, вероятно, будете похожи на китайскую головоломку. Что же касается формы, то логично предположить, что везде, где условия сходны с земными и где возраст почти такой же, развитие шло бы по тем же направлениям, что и у нас".
   - Это тоже верно. Дотти, твои волосы, безусловно, будут великолепно смотреться в этом свете. Давайте выйдем и угостим туземцев!"
   "Я бы не выглядел так за миллион долларов!" - возразила Дороти. - И если я буду так выглядеть, я не выйду из корабля, так что вот!
   - Не унывайте, Дотти, вы не будете так выглядеть. Твои волосы будут черными в этом свете".
   - Тогда какого цвета будет мой? - спросила Маргарет.
   Ситон взглянул на ее черные волосы.
   "Наверное, очень темный и красивый зеленый цвет, - усмехнулся он, сверкая серыми глазами, - но нам придется подождать и посмотреть. Друзья и земляки, у меня хун ch, что это будет НЕКОТОРЫЙ визит. Как насчет этого, пойдем дальше?"
   Дороти подошла к нему, ее лицо светилось от нетерпения.
   "Ах, какая лиственница! Пойдем!"
   * * * *
   Даже в холодном присутствии Дюкен глаза Маргарет искали взгляды своего возлюбленного, и его рукава, едва касавшегося ее руки, было достаточно, чтобы по ней пронеслась танцующая дрожь.
   "Вперед, земляне!" - воскликнула она, и Ситон, подойдя к окну, резко ударил по стеклу рукояткой пистолета и поднял обе руки высоко над головой в общем знаке мира. В ответ человек геркулесовой формы, так великолепно украшенный, что его сбруя превратилась в сверкающую массу драгоценностей, махнул рукой и выкрикнул команду. Толпа тут же отступила, оставив свободное пространство в несколько сотен ярдов. Человек, явно высокопоставленный, расстегнул свою упряжь, бросил все оружие и двинулся к "Жаворонку", подняв обе руки в жесте Ситона.
   Ситон подошел к двери и начал ее открывать.
   - Лучше поговори с ним изнутри, - предупредил Крейн.
   - Я так не думаю, Март. Он миролюбивый, а у меня пистолет в кармане. Поскольку он не знает, что такое одежда, он подумает, что я безоружен, как и должно быть; и если он покажет бой, мне не потребуется больше недели, чтобы вступить в бой".
   "Хорошо, продолжайте. Мы с Дюкеном поедем.
   "Точно нет. Он один, так что я должен быть. Однако я заметил, что некоторые из его людей прикрывают нас. Вы могли бы сделать то же самое для них, с парой пулеметов.
   Ситон вышел из машины и пошел встречать незнакомца. Когда они приблизились друг к другу на несколько футов, незнакомец остановился. Он ловко согнул левую руку, так что кончики пальцев коснулись левого уха, и широко улыбнулся, обнажив ряд прекрасных, блестящих, зеленых зубов. Затем он заговорил бессмысленной мешаниной звуков. Голос его, хотя и легкий и тонкий, тем не менее казался могучим.
   Ситон улыбнулся в ответ и отсалютовал.
   "Здравствуйте, шеф. Я хорошо понял вашу идею, и мы рады, что вы миролюбивы, но ваш язык ничего не значит в моей молодой жизни.
   Начальник постучал себя по груди, говоря внятно и внушительно:
   "Набеан".
   -- Налбун, -- повторил Ситон и добавил, указывая на себя:
   "Ситон".
   "Видите Тина", - ответил незнакомец и снова указал на себя: "Домак гок Мардонале".
   "Должно быть, это его титул, - быстро подумал Ситон. "Надо дать себе один, я думаю".
   - Хозяин Дороги, - ответил он, выпрямляясь с гордостью.
   Произнеся представление, Налбун указал на разбитый самолет, склонил голову в знак благодарности и, подняв руку, повернулся к своим людям, выкрикивая приказ, в котором Ситон мог различить что-то похожее на "Смотри Тин, Басс увви Руд". Мгновенно все правые руки в собравшихся поднялись вверх, руки каждого человека с оружием, в то время как левые руки щелкнули в своеобразном приветствии, и раздался могучий крик, когда все повторили имя и титул выдающегося гостя.
   Ситон повернулся к "Жаворонку", жестом показывая Крейну открыть дверь.
   "Принеси одну из этих больших четырехцветных сигнальных ракет, Март!" он назвал. "Они оказывают нам королевский прием - давайте признаем это правильно".
   * * * *
   Появилась группа, Крейн с почтением нес огромную ракету. Когда они подошли, Ситон пожал одним плечом, и в его руке появился портсигар. Налбун вздрогнул и, несмотря на все свои усилия по самообладанию, с удивлением взглянул на него. Футляр распахнулся, и Ситон, взяв сигарету, протянул портсигар.
   - Курить? - спросил он приветливо. Другой взял один, но ясно показал, что понятия не имеет, как его использовать. Это изумление незнакомца перед простой ловкостью рук и его явное невежество в отношении табака придали Ситону смелости. Сунув руку в рот, он вытащил горящую спичку, от которой Налбун яростно вздрогнул. Пока все туземцы с изумлением смотрели, Ситон зажег сигарету и, выкурив ее наполовину за два долгих вдоха, очевидно, проглотил остаток только для того, чтобы снова зажечь ее. Выкурив его, он, по-видимому, проглотил окурок с явным удовольствием.
   - Они ничего не знают ни о спичках, ни о курении, - сказал он, повернувшись к Крейну. "Эта ракета свяжет их в узел. Отойдите все.
   Он низко поклонился Налбуну, выдернув при этом из уха зажженную спичку, и поджег фитиль. Раздался грохот, сноп искр, вспышка разноцветного огня, когда огромная ракета взлетела вверх; но, к удивлению Ситона, Налбун воспринял это как должное, отсалютовав в знак признания любезности.
   Ситон жестом подозвал свою группу и повернулся к Крейну.
   - Лучше не надо, Дик. Пусть думает, что ты король всего на свете.
   "Не в этой жизни. Если он один король, то нас двое, - и он с большой церемонией представил Крейна Домаку как "Хозяину полевого жаворонка", после чего его люди повторили приветствие.
   Затем Налбун выкрикнул приказ, и рота солдат во главе с офицером подошла к ним, окружив небольшую группу людей, по-видимому, заключенных. Эти пленники, семь мужчин и семь женщин, были намного светлее, чем остальные собравшиеся, с кожей ужасного, бледного оттенка, практически того же цвета, что и белки их глаз. В других аспектах тела они были такими же, как их похитители, за исключением того, что они были полностью обнажены, за исключением украшенных драгоценными камнями металлических ошейников, которые носили все, и массивного металлического пояса, который носил один мужчина. Они шли в гордой и величественной повозке, презирая на каждом шагу своих похитителей.
   Налбун отдал приказ заключенным. Они смотрели с вызовом, неподвижно, пока человек с ремнем, внимательно изучавший Ситона, не сказал несколько слов тихим голосом, после чего все распростерлись ниц. Затем Налбун махнул рукой, давая всей группе Ситон в качестве рабов. Ситон, ничуть не удивившись, поблагодарил дарителя и жестом приказал своим рабам подняться. Они повиновались и встали позади отряда - двое мужчин и две женщины позади Ситона и столько же позади Крейна; один мужчина и одна женщина позади каждого из остальных.
   Затем Ситон попытался дать Налбуну понять, что им нужна медь, указывая на свой ножной браслет, единственную медь в поле зрения. Вождь мгновенно снял безделушку и передал ее Ситону; который, по удивленному вздоху охранника, поняв, что это какой-то могущественный символ, вернул его с обильными извинениями. После тщетных попыток заставить другого понять, чего он хочет, он привел его в Жаворонка и показал ему остатки силового стержня. Он показал ему его первоначальный размер и указал нужное число, сосчитав на пальцах до шестнадцати. Налбун понимающе кивнул и, выйдя наружу, указал вверх на самое большое из одиннадцати видимых солнц, четырежды указывая на его восход и закат.
   Затем он пригласил посетителей безошибочно узнаваемым языком жестов сопровождать его в качестве почетных гостей, но Ситон отказался.
   - Веди, Макдафф, мы следуем, - ответил он, объясняя свою мысль знаками, когда они поворачивались, чтобы войти в судно. Рабы следовали за ними, пока Крейн не возражал.
   - Мы не хотим, чтобы они были на борту, не так ли, Дик? Их слишком много".
   - Хорошо, - ответил Ситон и отмахнулся от них. Когда они отступили, охранник схватил ближайшую, женщину, и поставил ее на колени; в то время как мужчина, украшенный ожерельем из зеленых человеческих зубов и несущий сияющий палаш, приготовился обезглавить ее.
   - Я так понимаю, мы должны взять их с собой, - сказал Крейн, отталкивая охранников. Вслед за рабами группа вошла в "Жаворонок", и темно-зеленые люди погрузились в свои самолеты и вертолеты.
   Налбун летел в большом и ярко украшенном самолете, который вел флот на полной скорости шестьсот миль в час, а "Жаворонок" занимал место в нескольких сотнях ярдов над флагманом.
   - Я вообще не понимаю этих людей, Март, - сказал Ситон после минутного молчания. "У них есть машины, намного опережающие все, что есть у нас на Земле, и большие пушки, которые стреляют так же быстро, как пулеметы, и все же до смерти напуганы простой ловкостью рук. Они, похоже, совсем не понимают спичек, а фейерверки считают повседневным явлением".
   "Придется подождать, пока мы не узнаем их лучше", - ответил Крейн, и Дюкен добавил:
   "Из того, что я видел, кажется, что их сила полностью электрическая. Может быть, они не отстают от нас в химии, хотя и опережают нас в механике?"
   * * * *
   Летя над широким, но стремительным и бурным потоком, флот вскоре приблизился к большому городу, и гости с Земли с интересом вглядывались в этот мегаполис неведомого мира. Здания были все одинаковой высоты, с плоскими крышами и расположены квадратами, очень похожими на наши города. Улиц не было, пространства между домами представляли собой парковые зоны, явно предназначенные для отдыха, развлечений и спорта. Не было нужды в улицах; весь трафик был в воздухе. Воздух, казалось, был полон летающих машин, несущихся во всех направлениях, но вскоре стало очевидно, что в кажущейся неразберихе существует определенный порядок, каждый класс судов и каждое направление движения имеют свой собственный уровень. Трое мужчин жадно изучали аппараты, размеры которых варьировались от одноместных вертолетов, летающих в воздухе немногим больше, чем одиночные кресла, до огромных многоплановых грузовых самолетов, способных перевозить тысячи тонн груза.
   Летя высоко над городом, чтобы избежать перегруженных воздушных путей, флот приземлился к огромному зданию прямо за городом, и все приземлились на его крышу, кроме флагмана, который привел "Жаворонка" к ближайшему посадочному причалу - огромной куче. из металла и камня, на котором стоял Налбун и его свита, приветствуя гостей. После того, как Ситон неподвижно поставил судно на якорь с помощью аттрактора, группа сошла на берег, и Ситон с ухмылкой заметил:
   "Не удивляйтесь тому, что я делаю, ребята. Я ходячая кладовая всякого хлама, чтобы, если представится случай, устроить настоящую выставку".
   Когда они повернулись к своему хозяину, солдат, желая увидеть незнакомцев, толкнул другого. Без единого слова два острых меча вылетели из ножен, и завязалась смертельная дуэль. Посетители смотрели с изумлением, но больше никто не обращал внимания на поединок, который вскоре закончился; победитель отворачивается от тела своего противника и возвращается на свое место, не вызывая волнения интереса.
   Налбун направился к лифту, который быстро опустился на первый этаж. Массивные ворота распахнулись, и сквозь ряды людей, распростертых ниц, отряд вышел на территорию дворца Домака, или Императора, великого народа Мардонале.
   Никогда раньше земные взоры не останавливались на сценах такого великолепия. Каждый цвет и градация их особого спектра присутствовали в твердом, жидком и газообразном состоянии. Тщательно ухоженные деревья были всех цветов радуги, как и травы и цветы вдоль дорожек. Фонтаны играли потоками многих и постоянно меняющихся оттенков, и даже воздух был окрашен и благоухал, закручиваясь сквозь металлические арки волнами постоянно меняющихся цветов и запахов. Цвета и сочетания цветов, которые невозможно описать, были повсюду, фантастически прекрасны в этом своеобразном багровом свете. Бриллианты и рубины, их цвета настолько искажены зеленым сиянием, что их почти невозможно узнать; изумруды, сияющие интенсивным зеленым цветом, невозможным при земном свете, вместе со странными драгоценными камнями, свойственными этому странному миру, сверкали и сверкали с перил, статуй и пьедесталов по всей земле.
   "Разве это не великолепно, Дик?" - прошептала Дороти. "Но как я выгляжу? Жаль, что у меня нет зеркала - ты выглядишь просто ужасно. Я похож на тебя?"
   - Я не могу видеть себя, я не могу сказать, но я думаю, что ты видишь. Вы выглядите так же, как под ртутными дуговыми лампами фотографа на ярмарке, только хуже. Цвета не поддаются описанию. Вы могли бы с тем же успехом пытаться описать вишневый цвет человеку, слепому от рождения, чем пытаться выразить эти цвета по-английски, но настолько близко, насколько я могу Если подумать, ваши глаза темно-пурпурно-зеленого цвета, а белки глаз и зубы - плюшево-зеленого цвета. Ваша кожа бледно-желтовато-зеленая, за исключением румянца на щеках, который как бы черный, с примесью оранжевого и зеленого. Губы у тебя черные, а волосы забавного цвета, что-то среднее между черным и старой розой, с капелькой зелени и...
   "Боже, Дик, остановись! Достаточно!" задохнулась Дороти. "Мы все похожи на хобгоблинов. Мы еще хуже, чем туземцы.
   "Конечно, мы. Они родились здесь и привыкли к этому - мы чужие и не чужие. Я хотел бы посмотреть, как один из этих людей будет выглядеть в Вашингтоне".
   * * * *
   Налбун провел их во дворец и в большой обеденный зал, где уже был накрыт стол для всей компании. Эта комната была великолепно украшена драгоценностями, ее многочисленные окна представляли собой просто массы драгоценных камней. Стены были завешены тканью, похожей на шелк, которая падала на пол мерцающими волнами цвета.
   Деревянных изделий не было. Двери, панели, столы и стулья были искусно выкованы из различных металлов. Ситон и Дюкен могли узнать некоторых из них, но по большей части они были неизвестны на Земле; и были, как драгоценности и растительность этого странного мира, многих и различных своеобразных цветов. Более пристальный осмотр одного из чудесных гобеленов показал, что он тоже был из металла, и его нити насчитывали тысячи на дюйм. Сотканный из множества различных металлов, ярких, но гармоничных цветов со странным и замысловатым узором, он, казалось, извивался, когда его цвета менялись при каждом изменении цвета света; которая, изливаясь из скрытых источников, отражалась в отполированном до блеска металле и бесчисленных драгоценностях высокого куполообразного потолка.
   "О... не слишком ли это великолепно?" выдохнула Дороти. - Я бы все отдал за платье из этого материала, Дик. По сравнению с этим, золотая парча - обычное дело!"
   - А ты бы осмелилась надеть его, Дотти? - спросила Маргарет.
   " Смогу ли я? Я бы надел его через минуту, если бы только мог достать. Вашингтон будет штурмом!"
   - Тогда я попытаюсь получить кусочек, - улыбнулся Ситон. - Я позабочусь об этом, пока мы получаем медь.
   "Нам следует быть осторожными в выборе того, что мы едим здесь, Ситон", - предложил Дюкен, когда сам Домак вел их к столу.
   "Конечно, да. С медным океаном и зелеными зубами я не удивлюсь, если медь, мышьяк и другие подобные мелочи составят постоянную часть их рациона".
   - Тогда мы с девочками подождем, пока вы, двое химиков, одобрите каждое блюдо, прежде чем мы его попробуем, - сказал Крейн.
   Налбун расставил своих гостей, позади них стояли по стойке смирно светлокожие рабы, и появились многочисленные слуги с большими подносами. Слуги были промежуточного цвета между светлыми и темными расами, с тусклыми, неразумными лицами, но быстрыми и ловкими в движениях.
   Первое блюдо - тонкое легкое вино, подаваемое в металлических кубках, - одобрили аптекари, и подали обед. Были большие куски различных видов мяса; птицы и рыба, как сырые, так и приготовленные разными способами; зеленые, розовые, фиолетовые и белые овощи и фрукты. Мажордом показывал каждое блюдо Ситону для осмотра, последний отмахивался от рыбы и самых темных зеленых продуктов, но одобрял остальные. Перед обедающими ставились тарелки или, вернее, металлические подносы с едой, а служители за их стульями вручали им своеобразные приспособления - ножи с острыми как бритва лезвиями, остроконечные шпильки вместо вилок и широкие гибкие шпатели, которые, очевидно, предназначались для служат целям как вилок, так и ложек.
   "Я просто не могу есть с этими вещами!" - встревоженно воскликнула Дороти. - А я не люблю пить суп из банки, так что вот!
   "Вот тут-то и пригодилась моя подготовка лесоруба", - усмехнулся Ситон. "С этой лопаткой я могу есть быстрее, чем с двумя вилками. Что вам нужно, девушки, вилки или ложки, или и то, и другое?"
   - Оба, пожалуйста.
   Ситон протянул руку через стол, схватил вилки и ложки из воздуха и передавал их остальным, в то время как туземцы смотрели на них с удивлением. Домак взял у мажордома миску, наполненную сверкающими голубыми кристаллами, обильно посыпал этим веществом свою еду и передал Ситону, который внимательно посмотрел на кристаллы.
   - Сульфат меди, - сказал он Крейну. "Хорошо, что его добавляют к столу, а не готовят с ним, иначе нам не повезет".
   Отмахнувшись от медного купороса, он снова протянул руку, на этот раз достав пару маленьких солонок и перечниц, которые передал Домаку, приправив блюда перед собой. Налбун осторожно попробовал перец и с восторгом улыбнулся, наполовину опорожнив шейкер на тарелку. Затем он высыпал на ладонь несколько крупинок соли, уставился на них с выражением недоверчивого изумления и после нескольких быстрых фраз высыпал их в блюдо, которое держал подскочивший к нему офицер. Офицер внимательно их изучил, затем тщательно вымыл руку шефу. Налбун повернулся к Ситону, явно спрашивая солонку.
   "Конечно, старина. Держите их обоих, там, откуда они взялись, их гораздо больше", - он таким же загадочным образом извлек еще несколько комплектов и передал их Крейну, который, в свою очередь, передал их остальным.
   * * * *
   Трапеза проходила весело, и между двумя сторонами было много разговоров на языке жестов. Было видно, что Налбун, обычно суровый и немногословный, был в необычайно приятном настроении. Яства, хотя и отличались своеобразным вкусом, в основном нравились земным посетителям.
   "Этот фруктовый салат, или что бы это ни было, просто божественен", - заметила Дороти после пробного кусочка. "Можем ли мы есть столько, сколько хотим, или лучше поесть немного?"
   - Иди, сколько хочешь, - ответил ее возлюбленный. "Я бы не рекомендовал его в качестве постоянной диеты, поскольку я думаю, что все содержит медь и другие тяжелые металлы в заметных количествах и, вероятно, значительное количество мышьяка, но в течение нескольких дней это не может сильно повредить нам".
   После ужина, Налбун торжественно попрощался с ними, и королевский швейцар в сопровождении целой роты солдат, охранявших двери, провел их в пять смежных комнат. Собравшись в одной комнате, они обсуждали условия сна. Девушки настояли, чтобы они спали вместе, а мужчины занимали комнаты по обеим сторонам. Когда девушки отвернулись, четверо рабынь последовали за ними.
   "Нам не нужны эти люди, и я не могу заставить их уйти!" - воскликнула Дороти.
   - Мне они тоже не нужны, - ответил Ситон, - но если мы их прогоним, им отрубят головы. Вы, девочки, берите женщин, а мы мужчин.
   Ситон махнул всем женщинам в комнату для девочек, но они нерешительно остановились. Одна из них подошла к мужчине с металлическим поясом, очевидно, их лидеру, и быстро заговорила с ним, обвивая руками его шею. Он покачал головой, несколько раз указывая на Ситон, когда говорил с ней успокаивающе. Нежно обняв ее, он подвел ее к двери, другие женщины последовали за ним. Крейн и Дюкен ушли в свои комнаты со своими помощниками, человек с ремнем задернул шторы и повернулся, чтобы помочь Ситону снять одежду.
   - У меня никогда раньше не было камердинера, но можете идти, сколько хотите, если вам угодно, - заметил Ситон, начиная сбрасывать с себя одежду. Множество мелких предметов выпало из своих укрытий в его одежде, когда он снял их. Почти раздевшись, Ситон энергично потянулся, мускулы корчились и пульсировали большими гребнями под атласной кожей его широкой спины, могучих рук и плеч, когда он наполнял свои емкие легкие и извивался, избавляясь от скованности, вызванной днями сравнительного заточения.
   Четверо рабов смотрели с открытым ртом на это проявление мускулистого развития и разговаривали между собой, собирая выброшенную одежду Ситона. Их предводитель взял солонку, пару серебряных ножей и вилок и еще какие-то предметы и повернулся к Ситону, видимо, спрашивая разрешения что-нибудь с ними сделать. Ситон небрежно кивнул в знак согласия и повернулся к своей кровати. При этом он услышал легкий лязг оружия в холле, когда сменилась охрана, и, слегка приподняв штору, увидел, что охранники стоят и снаружи. Ложась спать, он задавался вопросом, были ли охранники почетным караулом или тюремщиками; были ли он и его спутники почетными гостями или заключенными.
   Трое рабов по слову своего начальника бросились на пол и уснули, а он сам не отдыхал. Разжав, казалось бы, прочный металлический пояс, он вытащил множество мелких инструментов, множество крошечных инструментов и несколько катушек с изолированным проводом. Затем он взял статьи, которые дал ему Ситон, изо всех сил стараясь не рассыпать ни единой крупицы соли, и принялся за работу. Час за часом он работал, странный, чрезвычайно сложный инструмент обретал форму под его ловкими пальцами.
   ГЛАВА XIV
   Налбун разоблачен
   К тому времени, когда вы закончите читать плавник Мы уверены, что вы согласитесь с нами в том, что это один из выдающихся научно-фантастических рассказов десятилетия; межпланетная история, которая не скоро затмит. О нем еще долгие годы будут упоминать все любители научной фантастики. Его будут читать и перечитывать. Это не просто наше пророчество, потому что нас завалили письмами с тех пор, как мы начали публиковать эту историю. В заключительных главах вы будете следить за приключениями, затаив дыхание, и обнаружите, что хотя две предыдущие инсталляции были пугающими и захватывающими для размышлений, последняя часть значительно затмевает остальные. Сюжеты, контрзаговоры, жуткие побеги и побеги на волосок, смешанные с любовью, приключениями и хорошей наукой, кажется, изрядно кувыркаются на всех страницах. К тому времени, когда вы закончите эту часть, вам захочется вернуться к началу истории, прочитать ее более внимательно и снова испытать волнение.
   После долгого крепкого сна Ситон проснулся и вскочил с постели. Однако едва он начал бриться, как один из рабов коснулся его руки, усадив в кресло с откидной спинкой и показывая острое лезвие, длинное и слегка изогнутое. Ситон лег, и раб побрил его с быстротой и гладкостью, которых он никогда прежде не испытывал, настолько удивительно острой была его особенная бритва. После того, как Ситон оделся, цирюльник начал брить главного раба без какой-либо предварительной обработки, за исключением натирания его лица ароматным маслом.
   "Подождите минутку, - вмешался Ситон, с интересом наблюдавший за процессом, - вот кое-что, что очень помогает". Он намылил лицо щеткой, и мужчина с удивленным удовольствием посмотрел на него, когда его жесткая борода была бесшумно сметена.
   Ситон позвал остальных, и вскоре вся компания собралась в его комнате, все одетые очень легко из-за непрекращающейся и неизменной жары, которая постоянно держалась на уровне ста градусов. Прозвучал гонг, и один из рабов открыл дверь, впустив группу слуг, несущих накрытый стол. Во время еды Ситон очень удивился, услышав, как Дороти ведет сбивчивый разговор с одной из женщин, стоящей позади нее.
   - Я знал, что ты языковая акула, Дотти, и на твоем счету пять или шесть различных языков, но я не думал, что ты сможешь научиться говорить на этом языке за один день.
   - Я не могу, - ответила она, - но я уловила несколько слов. Я очень мало понимаю из того, что они пытаются мне сказать".
   Женщина быстро заговорила с мужчиной, стоявшим позади Ситона, и, как только стол унесли, он попросил разрешения поговорить с Дороти. Изрядно подбежав к ней, он отвесил легкий поклон и в горячих тонах излил такой поток слов, что она подняла руку, чтобы заставить его замолчать.
   - Помедленнее, пожалуйста, - сказала она и добавила пару слов на его родном языке.
   Последовал странный диалог с множеством повторений и использованием знаков. Она повернулась к Ситону с озадаченным взглядом.
   - Я не могу разобрать всего, что он говорит, Дик, но он хочет, чтобы вы отвели его в другую комнату дворца, чтобы вернуть кое-что, что они забрали у него, когда его схватили. Он не может пойти один - я думаю, он говорит, что его убьют, если он пойдет куда-нибудь без тебя. И он говорит, что, когда вы доберетесь туда, вы должны быть уверены, что охрана не войдет внутрь.
   - Ладно, поехали! и Ситон жестом предложил мужчине идти впереди него. Когда Ситон направился к двери, Дороти пошла рядом с ним.
   - Лучше не подходи, Дотти, я через минуту вернусь, - сказал он у двери.
   "Я не останусь. Куда бы вы ни пошли, я иду, - ответила она голосом, не слышным остальным. "Я просто не буду держаться подальше от тебя ни на одну минуту, если в этом нет необходимости".
   - Хорошо, девочка, - ответил он тем же тоном. - Я тоже не хочу быть вдали от тебя и не думаю, что нам здесь угрожает опасность.
   В сопровождении главного раба и с полдюжины других они вышли в холл. Никто не сопротивлялся их продвижению, но полная рота вооруженных охранников окружила их в качестве эскорта, глядя на Ситона взглядами, в которых в равной степени сочетались благоговение и страх. Раб быстро направился в комнату в дальнем крыле дворца и открыл дверь. Когда Ситон вошел, он увидел, что это, очевидно, зал для аудиенций или зал суда, и что теперь он был совершенно пуст. Когда охранник подошел к двери, Ситон помахал им в ответ. Все отступили через зал, кроме дежурного офицера, который отказался двигаться. Ситон, олицетворение оскорбленного достоинства, сначала уставился на обидчика, который ответил тем же взглядом и нагло подошел к нему, потом грубо оттолкнул его, забыв, что его сила, великая на Земле, будет гигантской в этом меньшем мире. Офицер развернулся через коридор, сбив на своем пути троих своих людей. Поднявшись, он обнажил меч и ринулся, а его люди в панике бежали в дальний конец коридора. Ситон не стал его дожидаться, а одним прыжком перепрыгнул через полпути, чтобы встретить его. Со значительно превосходящей ловкостью своих земных мускулов он увернулся от падающего палаша и ударил левым кулаком по подбородку парня со всей силой своей могучей руки и всей инерцией своего быстро движущегося тела после удара. Был отчетливо слышен треск ломающихся костей, когда голова офицера откинулась назад. Сила удара подбросила его высоко в воздух, и, сделав полный сальто, он с грохотом отлетел к противоположной стене, рухнув на пол замертво. Когда несколько его людей, более храбрых, чем другие, подняли свои своеобразные винтовки, Ситон выхватил оружие и выстрелил одним невероятно быстрым движением, взрывная пуля X уничтожила всю группу людей и разрушила этот конец дворца.
   * * * *
   Тем временем раб достал из шкафа в комнате несколько приборов и повесил их за пояс. Остановившись только для того, чтобы на несколько мгновений понаблюдать за маленьким инструментом, который он прикрепил к голове мертвеца, он быстро повел их обратно в комнату, которую они покинули, и принялся за работу над инструментом, который он сконструировал, пока остальные спали. . Он соединил его сложной системой проводов с частями аппарата, которые только что нашел.
   "Это сложная работа по подключению", - восхищенно сказал Дюкен. "Я сам видел несколько замысловатых устройств, но у него там столько цепей, что я потерялся. Только на то, чтобы разобраться с линиями и соединениями, уйдет час.
   Резко выпрямившись, раб зажал несколько электродов на висках и сделал знак Ситону и остальным, обращаясь при этом к Дороти.
   "Он хочет, чтобы мы позволили ему надеть эти штуки на наши головы", - перевела она. "Должны ли мы наблюдать за ним, Дик?"
   - Да, - ответил он без колебаний. - У меня есть подозрение, что он наш друг, и я не уверен в Налбуне. Он поступает неправильно".
   - Я тоже так думаю, - согласилась девушка, а Крейн добавил:
   "Не могу сказать, что мне нравится эта идея, но поскольку я знаю, что ты хороший игрок в покер, Дик, я готов последовать твоей догадке. А вы, Дюкен?
   "Не я", - решительно заявил этот достойный. "Никто не связывает меня с чем-то, чего я не могу понять, и эта машина слишком глубока для меня".
   Маргарет решила последовать примеру Крэйна, и, впечатленная необходимостью спешки, очевидной в поведении раба, все четверо без дальнейших разговоров подошли к машине. Электроды быстро встали на место, и раб нажал на рычаг. Мгновенно четверо посетителей почувствовали, что они полностью понимают языки и обычаи как Мардонале, народа, к которому они теперь принадлежали, так и Кондала, к которому принадлежали рабы, двух единственных цивилизованных народов на Осноме. Пока на их лицах все еще отражалось изумление от такого метода получения инструкций, раб - или, скорее, как они его теперь знали, Дунарк, Кофедикс или наследный принц великого народа Кондала - начал отсоединять провода. Он перерезал провода, ведущие к двум девушкам и Крейну, и потянулся к Ситону, когда ослепительная вспышка, треск, густой дым горящего металла и изоляции, и Дунарк и Ситон упали на пол.
   Однако прежде, чем Крейн успел до них добраться, они уже вскочили на ноги, и незнакомец сказал на своем языке, понятном теперь всем, кроме Дюкен:
   "Эта машина Механический педагог, вещь совершенно новая, по крайней мере, в нашем мире. Хоть я и работаю над ним давно, но он еще в очень сыром виде. Мне не хотелось использовать его в его нынешнем состоянии развития, но это было необходимо для того, чтобы предупредить вас о том, что Налбун собирается сделать с вами, и убедить вас в том, что лучший способ спасти ваши жизни - это спасти наши жизни. Что ж. Машина работала отлично, пока что-то, не знаю что, пошло не так. Вместо того, чтобы остановиться, как это должно было бы быть, на обучении вашей группы говорить на наших языках, оно полностью замкнуло нас обоих, так что каждая извилина в каждом из наших мозгов отпечаталась в мозгу другого. Это было внезапное образование всех новых извилин, которые привели нас в бессознательное состояние. Я могу только извиниться за поломку и заверить вас, что мои намерения были из лучших".
   - Вам не нужно извиняться, - ответил Ситон. "Это было прекрасное выступление, и мы оба в выигрыше, не так ли? Нам потребовалась вся наша жизнь, чтобы узнать то немногое, что мы знаем, и теперь у каждого из нас есть две жизни, проведенные в разных мирах! Однако я должен признать, что у меня много знаний, которые я не знаю, как использовать".
   -- Я рад, что вы так к этому относитесь, -- горячо ответил другой, -- потому что я бесконечно лучше от такого обмена. Знания, которые я передал, были ничем по сравнению с тем, что я получил. Но время неотвратимо - я должен рассказать вам о нашем положении. Я, как вы теперь знаете, Кофедикс Кондала. Остальные тринадцать - это федо и федеро, или, как вы сказали бы, принцессы и принцессы одной нации. Мы были схвачены одним из отрядов Налбуна во время охоты, нас одолел какой-то новый одурманивающий газ, так что мы не могли убить себя. Как вы знаете, Кондал и Мардонале воевали более десяти тысяч каркамо - что-то более шести тысяч лет вашего времени. Война между нами - это война полного прекращения. Пленников никогда не обменивают, и только один раз за обычную жизнь удается сбежать. Наших сопровождающих убили сразу. Нас везли, чтобы развлечь группу Налбуна, скормив одному из его пленных колоно - животных, похожих на ваших земных дьяволов, - когда эскорт линкоров был побежден этими четырьмя карлоно, животными, которых вы видели, и один из них схватил Налбуна. самолет, в котором мы были заключенными. Ты убил карлона, спасая наши жизни, а также жизни Налбуна и его отряда.
   "Спасшие ему жизнь, вы и ваша компания должны быть почетными гостями самого почетного рода, и я осмеливаюсь сказать, что вы были бы таковыми в любом другом государстве вселенной. Но Налбун, Домак - титул, эквивалентный вашему слову "Император" и нашему слову "Карфедикс" - из Мардонале, совершенно лишен ни чести, ни совести, как и все мардональцы. Сначала он боялся тебя, как и все мы. Мы думали, что вы гости с планеты нашего пятнадцатого солнца, которая сейчас находится на максимально возможном расстоянии от нас. После вашего проявления сверхчеловеческой силы и способностей мы ожидали мгновенного уничтожения. Однако, увидев Жаворонка как машину, обнаружив, что вам не хватает силы, и обнаружив, что по своей природе вы нежны, а не кровожадны, Налбун потерял свой страх перед вами и решил лишить вас вашего сосуда с его чудесными секретами. сила. Хотя мы настолько невежественны в химии, что я не могу понять и тысячной части того, что я только что узнал от вас, мы - раса механиков и разработали машины многих видов до высокого уровня эффективности, включая электрические машины всех видов. Фактически, электричество, вырабатываемое нашими великими водопадами, является нашей единственной силой. Ни один ученый на Осноме никогда не подозревал, что существует внутриатомная энергия. Налбун не может понять эту силу, но он одним взглядом определил способ ее освобождения - и этот взгляд скрепил ваши смертные приговоры. С помощью Жаворонка он мог победить Кондала и сделать все, чтобы обеспечить падение моей нации.
   - Кроме того, он или любой другой осномианский ученый пойдет на все - бросит вызов самой великой Первопричине - чтобы получить хотя бы одну из тех бутылочек с химическим веществом, которое вы называете "солью". Это, безусловно, самое дефицитное и самое ценное вещество в мире. Это так редко, что те бутылки, которые вы произвели за столом, содержали больше, чем общее количество, ранее известное на Осноме. У нас есть большое изобилие всех тяжелых металлов, но более легкие металлы редки. Натрий и хлорин - самые редкие из всех известных элементов. Его огромная ценность обусловлена не его редкостью, а тем фактом, что он является незаменимым компонентом контрольных приборов наших беспроводных электростанций и используется в качестве катализатора при производстве наших самых твердых металлов.
   "По этим причинам вы понимаете, почему Налбун не собирается отпускать вас и почему он хочет, чтобы этот кокам (наш эквивалент дня) стал для вас последним. Примерно на второй или третий кам (час) периода сна он намеревается проникнуть в "Жаворонка", научиться управлять им и добыть соль, которая у вас, несомненно, есть в сосуде. Тогда меня и мою группу бросят в толстую кишку. Вы и ваша группа будете убиты, а ваши тела расплавлены, чтобы извлечь из них соль. Это предупреждение, которое я должен был дать вам. Его срочность объясняет использование моего неиспытанного механического педагога; надежда на то, что моя группа сможет сбежать вместе с вашей на вашем корабле, объясняет, почему вы видели меня, Кофедикс Кондала, падающим ниц перед этим архизвергом Налбуном.
   "Откуда ты, плененный князь другого народа, знаешь об этом?" - с сомнением спросил Крейн.
   - Я прочитал идеи Налбуна в мозгу того офицера, которого убил Карфедикс Ситон. Это был гвардеец, офицер примерно того же звания, что и один из ваших полковников. Он был высоко в благосклонности Налбуна и должен был взять на себя ответственность за проникновение в "Жаворонок" и за убийство всех нас. Позвольте мне предостеречь вас сейчас; не позволяйте ни одному мардональцу касаться наших рук проволокой, ибо если вы это сделаете, ваши мысли будут записаны, и секреты Полевого жаворонка и многие другие ваши таинственные вещи, такие как курение, спички и магические подвиги, больше не будут секретами. ".
   "Спасибо за информацию, - ответил Ситон, - но я хочу исправить ваше титул для меня. Я не Карфедикс, а простой гражданин.
   -- С одной стороны, я вижу, что это правда, -- с недоумением ответил Кофедикс. "Я совершенно не понимаю вашего правительства, но изобретатель "Жаворонка" определенно должен быть карфедикс".
   Пока он говорил, улыбка понимания пробежала по его лицу, и он продолжил:
   "Я понимаю. Твой титул - доктор философии, что должно означать, что ты - Карфедикс Знания Земли.
   "Нет, нет, ты далеко. Я...."
   "Конечно, Ситон - Карфедикс Знаний", - вмешался Дюкен. - В любом случае, пусть это будет так, что бы это ни значило. Теперь нужно найти выход из этого положения".
   - Значит, ты щебетал, Блэки. Дунарк, ты знаешь эту страну лучше, чем мы; Что ты предлагаешь?"
   "Я предлагаю вам взять мою группу в "Жаворонок" и сбежать из Мардонейла как можно скорее. Я могу направить вас в Кондалек, столицу нашей страны. Там, уверяю вас, вас встретят так, как вы того заслуживаете. Мой отец, Карфедикс, будет обращаться с тобой так, как следует обращаться с Карфедиксом. Что касается меня, то ничто, что я могу сделать, не облегчит бремя моего долга перед вами, но я обещаю вам столько меди, сколько вы пожелаете, и все, что вы пожелаете, и все, что в силах человека дать вам".
   * * * *
   Ситон на мгновение задумался, а затем энергично пожал Дунарку руку.
   - Меня это устраивает, Кофедикс, - тепло сказал он. - Я с самого начала подумал, что ты наш друг. Направиться к "Жаворонку" прямо сейчас или немного подождать?
   - Нам лучше подождать до второй трапезы, - ответил принц. - У нас нет доспехов и нет способа их изготовить. Мы были бы беспомощны против пуль любого, кроме группы, достаточно маленькой, чтобы вы могли убить их всех, прежде чем они успеют выстрелить. Кам после второго приема пищи посвящен прогулкам по территории, так что наше посещение Жаворонка выглядело совершенно естественно. Поскольку охрана в это время очень слаба, это лучшее время для попытки".
   - А как насчет того, чтобы я убил его отряд стражников и взорвал одно крыло его дворца? Ему нечего сказать по этому поводу?
   - Не знаю, - с сомнением ответил Кофедикс. - Это зависит от того, что больше - его страх перед вами или его гнев. Он должен за короткое время выполнить свой государственный вызов здесь, в вашей квартире, так как это нерушимое правило Оснома, что любой посетитель должен получить государственный вызов от одного из его собственного ранга, прежде чем покинуть его квартиру в первый раз. Его действия могут дать вам некоторое представление о его чувствах, хотя он опытный дипломат и может полностью скрывать свои настоящие чувства. Но позвольте мне предупредить вас, чтобы вы не были скромными или тихими. Он примет мягкость за страх.
   - Хорошо, - усмехнулся Ситон. - В таком случае я не буду ждать, чтобы попытаться узнать, что он думает. Если он проявит хоть какие-то признаки враждебности, я откроюсь ему.
   - Что ж, - спокойно заметил Крейн, - если у нас есть свободное время, мы можем спокойно подождать, а не стоять посреди комнаты. У меня, например, есть много вопросов, которые нужно задать об этом новом мире".
   Следуя этому предложению, группа уселась на удобные диваны, и Дунарк быстро разобрал сконструированную им машину. Пленники оставались стоять, всегда позади посетителей, пока Ситон не возражал.
   "Садитесь, пожалуйста, все. Нет нужды поддерживать этот фарс с вашим рабством, пока мы одни, не так ли, Дунарк?
   - Нет, но при первом звуке гонга, извещающем о визите, мы должны быть на своих местах. Теперь, когда мы все устроились поудобнее и ждем, я представлю свою вечеринку вашей.
   "Соратники-кондалианцы, приветствуйте Карфедо Ситона и Крэйна, - начал он, путаясь на языке со странными именами, - из далекого мира, Земли, и двух благородных дам, мисс Вейнман и мисс Спенсер, которые вскоре станут их Карфедиро.
   "Гости с Земли, позвольте представить вам Кофедир Ситар, единственную из моих жен, которая сопровождала меня в нашей злополучной охотничьей экспедиции".
   Затем, по-прежнему не обращая внимания на Дюкен как на пленника, он представил остальных кондолийцев по очереди как своих братьев, сестер, двоюродных братьев, племянниц и племянников - всех членов великого правящего дома Кондала.
   "Теперь, - заключил он, - после того, как я поговорю с вами наедине, доктор Ситон, я буду рад сообщить остальным всю информацию, которая в моих силах".
   Он увел Ситона подальше от остальных и тихо сказал:
   - В планы Налбуна не входит убийство двух женщин. Они так красивы, так не похожи на наших осномианок, что он намерен оставить их в живых. Понять?"
   - Да, - мрачно ответил Ситон, глаза его стали жесткими, - я вас понимаю, но то, что он сделает, и то, что он думает, что сделает, - две совершенно разные породы кошек.
   Вернувшись к остальным, они обнаружили, что Дороти и Ситар увлеченно беседуют.
   - Значит, у мужчины полдюжины или около того жен? - удивленно спросила Дороти. "Как вы ладите вместе? Я бы дралась, как дикая кошка, если бы мой муж пытался завести других жен!"
   -- Конечно, мы прекрасно ладим, -- ответила осномийская принцесса с таким же удивлением. "Я бы не подумала о том, чтобы быть единственной женой мужчины. Я бы не стала жениться на человеке, который может завоевать только одну жену - подумайте, какой это был бы позор! И подумайте, как одинока была бы женщина, пока ее муж на войне, - мы бы сошли с ума, если бы у нас не было компании других жен. Нас шестеро, и мы вообще не могли обойтись друг без друга".
   - У меня есть комплимент для тебя и Пегги, Дотти, - сказал Ситон. - Дунарк считает, что вы, две девочки, выглядите достаточно хорошо, чтобы поесть - или сказать что-то в этом роде. Обе девушки слегка покраснели, пурпурно-черный цвет залил их лица. Они переглянулись, и Дороти высказала мысли обоих, сказав:
   "Как ты можешь, Кофедикс Дунарк? В этом ужасном свете мы оба выглядим совершенно ужасно. л. Эти другие девушки были бы прекрасны, если бы мы привыкли к цветам, но мы двое выглядим просто отвратительно.
   - О нет, - перебила Ситар. "У вас удивительно насыщенный цвет. Стыдно так много прятаться за мантиями".
   "Их глаза интерпретируют цвета иначе, чем наши, - объяснил Ситон. "То, что для нас резкие и диссонирующие цвета, для них светлые и приятные. То, что нам кажется неряшливым зеленовато-черным, для них может казаться бледно-розовым".
   - Кондал и Мардонале - единственные две нации на Осноме? - спросил Крейн.
   "Единственные цивилизованные нации, да. Осном разделен на два больших и почти равных континента, разделенных широким океаном, который окружает земной шар. Один Кондал, другой Мардонале. У каждого народа есть несколько народов или племен дикарей, населяющих различные пустыри".
   "Вы - светлая раса, Мардонейл - темная", - продолжил Крейн. - Что за слуги, которые кажутся чем-то средним?
   "Они рабы..."
   - Захваченный Сэвидж? прервала Дороти.
   "Нет. Они отдельная раса. Это раса с таким низким интеллектом, что они не могут существовать иначе, как в качестве рабов, но их можно научить понимать язык и выполнять определенные виды работы. Они безобидны и кротки, из них получаются отличные слуги, иначе они давно бы погибли. Всю черную работу и большую часть ручного труда выполняет раса рабов. Раньше преступников стерилизовали и обращали в невольное рабство, но в Кондале не было невольных рабов на сотни каркамо".
   "Почему? Преступников больше нет?
   "Нет. С изобретением регистратора мыслей был обеспечен абсолютно справедливый суд, и все виновные были осуждены. Они не могли воспроизвести себя, и, как следствие, преступность вымерла".
   -- Вот это, -- поспешно добавил он, -- мы считаем преступлением. Дуэль, например, является преступлением на Земле; здесь это обычный обычай. В Кондале дуэли довольно редки и проводятся только тогда, когда речь идет о чести, а здесь, в Мардонале, они - повседневное дело, как вы видели, когда приземлились.
   "В чем разница?" спросила Дороти с любопытством.
   "Как известно, у нас каждый мужчина - солдат. В Кондале мы воспитываем нашу молодежь в мужестве, доблести и высокой чести - в Мардонале они воспитывают их в одной дикой кровожадности. Каждая нация определяла свою политику в прошлые века, чтобы производить солдат, которые она считала наиболее эффективными".
   - Я заметила, что все здесь носят эти тяжелые ошейники, - сказала Маргарет. "Для чего они?"
   "Это опознавательные знаки. Когда ребенок почти вырос, ему на шею надевают ошейник с его именем и символом его дома. Этот ошейник сделан из "аренака", синтетического металла, который после образования не может быть изменен никакими обычными средствами. Его нельзя поцарапать, порезать, согнуть, сломать или обработать каким-либо другим способом, кроме как при такой высокой температуре, что наступила бы смерть, если бы такое тепло воздействовало на ошейник. Как только ошейник-аренак надевается на шею человека, он идентифицируется на всю жизнь, и любой взрослый осномец, не носящий ошейник, предается смерти".
   "Должно быть, это интересный металл", - заметил Крейн. - На твоем поясе похожая метка?
   "Этот пояс - моя собственная идея", - и Дунарк широко улыбнулся. "Похоже на непрозрачный аренак, но это не так. Это просто сумка, в которой я ношу все, что меня особенно интересует. Даже Налбун подумал, что это аренак, поэтому не стал пытаться открыть его. Если бы он открыл его и забрал мои инструменты и инструменты, я бы не смог построить воспитателя".
   - Это аренак из прозрачной брони?
   "Да, с той лишь разницей, что в матрицу ничего не добавляется для окрашивания или придания непрозрачности готовому металлу. Именно при получении этого металла без соли не обойтись. Он действует только как катализатор, который впоследствии восстанавливается, но ни у одной из наций никогда не было достаточно соли, чтобы сделать столько доспехов, сколько они хотят".
   - Разве эти монстры - я думаю, вы их называли карлоно - не покрыты тем же самым? И вообще, что это за животные?" - спросила Дороти.
   "Да, они вооружены аренаком, и считается, что звери отращивают его, как рыбы отращивают чешую. Карлоно - самый страшный бич Оснома. О них известно очень мало, хотя каждый ученый с незапамятных времен теоретизировал о них. Очень редко кого-то когда-либо убивают, так как они легко опережают наши самые быстрые линкоры и сражаются только тогда, когда могут победить. Чтобы убить, требуется череда тяжелейших осколочно-фугасных снарядов в одно и то же место, в стык брони; и после того, как броня однажды пробита, животное разлетается на такие мелкие осколки, что реконструкция невозможна. По таким останкам его по-разному описывали как птицу, зверя, рыбу и овощ; половые, бесполые и гермафродитные. Его среда обитания неизвестна, по-разному предполагается, что он живет высоко в воздухе, глубоко в океане и зарыт в болотах. Другая теория состоит в том, что они живут на одном из наших спутников, который сталкивается с нашим поясом атмосферы через каждый каркам. О монстрах точно ничего не известно, кроме их ужасной разрушительности и ненасытного аппетита. Один из них поглотит пять или шесть дирижаблей одновременно, поглотив экипажи и поглотив груз и все корабли, кроме самых твердых металлических частей".
   - Они обычно ходят группами? - спросил Крейн. "Если они это сделают, я думаю, что флот военных кораблей будет необходим для каждой стороны".
   "Нет, их почти всегда можно найти в одиночестве. Лишь очень редко встречаются два вместе. Это первый случай в истории, когда более двух человек были замечены вместе. Два линкора всегда могут победить один карлон, поэтому их никогда не атакуют. Имея четыре линкора, Налбун считал свою экспедицию совершенно безопасной, тем более что теперь они стали редкостью. Флоты выследили и убили того, кто должен был стать последним на Осноме, более каркама назад, и с тех пор никого не видели, пока на нас не напали...
   * * * *
   Раздался гонг над дверью, и кондалианцы вскочили на свои позиции за дверью. Земные гости. Кофедикс подошел к двери. Налбун оттолкнул его и вошел в сопровождении полной роты тяжеловооруженных солдат. На его лице была хмурая ярость, и он был явно в отвратительном настроении.
   "Стой, Налбун или Мардонале!" - прогремел Ситон на мардональском языке, во всю мощь своего могучего голоса. "Смеете ли вы вторгаться в мою личную жизнь без предупреждения и без приглашения?"
   Эскорт отшатнулся, но Домак стоял на своем, хотя и был явно ошеломлен. С явным усилием он разгладил лицо в морщины сердечности.
   "Я просто пришел узнать, почему моя стража убита и мой дворец разрушен моим почетным гостем?"
   "Что касается убийства ваших охранников, они пытались вторгнуться в мою личную жизнь. Я предупредил их, но один из них был достаточно глуп, чтобы попытаться убить меня. Тогда остальные попытались поднять на меня свои детские ружья, и я был вынужден их уничтожить. Что же касается стены, то она оказалась на пути мыслеволн, которые я швырял против ваших охранников, поэтому она была разрушена. Почетный гость! Ба! Неужели почетные гости подвергаются унизительному прикосновению к грязным рукам простого выдвижного ящика?
   "Вы не возражаете против прикосновений рабов!" взмахом руки в сторону кондалийцев.
   - Вот для чего нужны рабы, - холодно. "Разве домак должен прислуживать сам себе при дворе Мардонале? Но вернемся к вопросу. Будь я почетным гостем, этого бы никогда не случилось. Знай, Налбун, что когда ты пытаешься обращаться с приехавшим Домаком из МОЕЙ расы как с низкородным пленником, ты должен быть готов понести последствия своей опрометчивости!
   - Могу я спросить, откуда вы, еще совсем недавно невежественный, знаете наш язык?
   "Ты спрашиваешь меня? Это смело! Знай, что я, Хозяин Дороги, проявляю невежество или знание, когда и где мне угодно. Ты можешь идти."
   ГЛАВА XV
   Побег из Мардонале
   - Это был чудесный блеф, Дик! - воскликнул Кофедикс. по-английски, как только Налбун и его охрана исчезли. "Это был именно тот тон, который нужно было вести с ним - вы наверняка заставили его догадаться!"
   "Кажется, это его достало, хорошо, но мне интересно, как долго это продержится. Думаю, нам лучше броситься к Жаворонку прямо сейчас, пока он не успел все обдумать, не так ли?
   - Это, несомненно, лучший способ, - ответил Дунарк, переходя на свой язык. "Налбун сейчас явно благоговеет перед вами, но, насколько я его понимаю, он более чем когда-либо полон решимости захватить ваше судно, и каждое промедление даркама опасно".
   Земляне быстро захватили немногочисленные личные вещи, которые они привезли с собой. Выйдя в холл и отмахнувшись от охранников, Ситон жестом пригласил Дунарка идти впереди. Остальные пленники отстали, как и прежде, и отряд смело направился к дверям дворца. Охранники не сопротивлялись, но стояли по стойке смирно и отдавали честь проходившим мимо. Однако, когда они подошли к входу, Ситон увидел, что мажордом спешит прочь, и предположил, что он несет новости Налбуну. За дверью, направляясь прямо к причалу, Дунарк тихо обратился к Ситону, не оборачиваясь.
   - К этому времени Налбун уже знает, что мы убегаем, и отсюда до "Жаворонка" будет война не на жизнь, а на смерть. Я не думаю, что из дворца будет какое-то преследование, но он предупредил офицеров, отвечающих за доки, и они попытаются убить нас, как только мы выйдем из лифта, а может быть, и раньше. Налбун собирался подождать, но мы вынудили его, и док сейчас, несомненно, кишит солдатами. Стреляйте первым и чаще всего. Сначала стреляй, а потом думай. Не проявляйте милосердия, так как вы его не получите - помните, что качество, которое вы называете "милосердием", не существует для Оснома".
   Обогнув большую металлическую статую примерно в пятидесяти футах от основания возвышающегося дока, они увидели, что дверь, ведущая в один из лифтов, была широко открыта, а прямо за ней стояли двое охранников. Увидев приближающуюся группу, охранники подняли винтовки; но, как ни быстро они были, Ситон был быстрее. При первом же взгляде на открытую дверь он сделал два быстрых шага и прыгнул через оставшиеся сорок футов в длинном футбольном прыжке. Прежде чем два охранника успели выпрямиться, он врезался в них, его мощная инерция швырнула их через кабину лифта и прижала к металлической стене, потеряв сознание.
   "Отличная работа!" - сказал Дунарк, входя в лифт раньше остальных и, получив разрешение Ситона, раздал оружие двух охранников среди людей своей группы. "Теперь мы можем удивить тех, кто на крыше. Вот почему ты не стрелял?
   "Да, я боялся рискнуть выстрелить - это выдало бы все", - ответил Ситон, выбрасывая бессознательных охранников на территорию и закрывая массивную дверь.
   - Ты не собираешься их убивать? - спросила Ситар, с изумлением в каждой черте и озадаченным выражением в ее великолепных глазах. Среди других кондалианцев поднялся ропот, который Кофедикс быстро заглушил.
   - Бесчестно для солдата Земли убивать беспомощного пленника, - коротко сказал он. "Мы не можем этого понять, но мы не должны пытаться повлиять на него ни в каком вопросе чести".
   Дунарк подошел к пульту управления, и лифт взмыл вверх, остановившись на площадке несколькими этажами ниже верхней части дока. Он снял с пояса странное приспособление и надел его на дуло своего странного пистолета.
   "Мы выберемся здесь, - проинструктировал он остальных, - и пройдем оставшуюся часть пути по малоиспользуемой лестнице. Вероятно, мы встретим нескольких охранников, но я могу избавиться от них, не поднимая тревоги. Пожалуйста, оставайтесь позади меня.
   Ситон запротестовал, и Дунарк продолжил:
   "Нет, Ситон, вы сделали свое дело, и даже больше. Теперь я на знакомой земле и лучше справлюсь с работой в одиночку, чем если бы вы мне помогли. Однако я зайду к вам, прежде чем мы доберемся до пристани.
   Кофедикс шел впереди, его пистолет слегка прислонился к бедру, и на первом же повороте коридора они наткнулись на четырех охранников. Пистолет не сдвинулся со своего места сбоку от лидера, но раздались четыре приглушенных щелчка, и четверо охранников упали замертво с пулями в мозгах.
   - Ситон, это какой -то глушитель, - прошептал Дюкен. - Не думал, что глушитель может работать так быстро.
   - Они не используют порох, - рассеянно ответил Ситон, все его мысли устремились к следующему углу. "Пули приводятся в движение электрическим зарядом".
   Таким же образом Дунарк избавился от еще нескольких охранников, прежде чем он достиг последней лестницы.
   "Ситон, - прошептал он по-английски, - сейчас как раз то время, когда нам нужна ваша быстрая стрельба из пистолета и ваши осколочно-фугасные снаряды. По ту сторону этой двери должны быть сотни солдат, вооруженных пулеметами, стреляющими осколочно-фугасными снарядами со скоростью тысяча снарядов в минуту. Наш шанс таков: их пушки, вероятно, нацелены на лифты и главные лестницы, поскольку этот проход не используется, и никто из нас не должен знать об этом. Большинство из них сами об этом не знают. Им потребуется секунда или две, чтобы навести на нас свои пушки. Мы должны нанести максимально возможный урон - убить их всех, если возможно, - за одну-две секунды. Если Крейн одолжит мне пистолет, мы вместе помчимся.
   - У меня есть план получше, - перебил его Дюкен. - После тебя, Ситон, я здесь самый быстрый человек с ружьем. Также, как и ты, я могу использовать обе руки одновременно. Дайте мне пару обойм этих специальных патронов, и мы с вами поднимем эту связку в воздух, прежде чем они узнают, что мы здесь.
   Было решено, что два эксперта по пистолетам должны взять на себя инициативу, а за ними следует Крейн и Дунарк. Оружие было загружено до отказа и приведено в готовность к немедленному применению.
   - Поехали, стая! - сказал Ситон. "Чем быстрее мы начнем, тем быстрее вернемся. Приготовьтесь бежать туда, все остальные, как только битва закончится. Готовый? По вашим меткам - готовьтесь - вперед!
   Он пинком распахнул дверь, и раздался судорожный треск, когда четыре автоматических пистолета одновременно вспыхнули практически непрерывным пламенем - грохот был стерт сокрушительным сотрясением звука, когда X-взрывные снаряды пронеслись по всей крыше быстро раскрывающимся веером огней. смерть, поразили цели и взорвались. Что ж, для небольшой группы странников двое мужчин в дверях были непревзойденными мастерами в искусстве обращения с оружием; хорошо, что в их крошечных пистолетных пулях была взрывная сила сотен гигантских снарядов! Ибо шеренги солдат толпились на крыше; скорострельные пушки, ужасные орудия разрушения, нацеливались на лифты, на главные лестницы и подходы. Но атака была так стремительна и свирепа, что даже подготовленные артиллеристы не успели навести орудия. Бой длился немногим больше секунды и закончился прежде, чем Крэйн или Дунарк успели сделать выстрел, и снова воцарилась тишина, даже когда разбитые и разбитые остатки орудий и осколки металла и камня дока еще падали на землю. сквозь тонкий туман того, что когда-то было людьми.
   Убедившись беглым взглядом, что на причале не осталось ни одного мардональца, Ситон повернулся к остальным.
   "Сделай это быстро, стая! Через несколько минут это станет для нас очень нездоровым местом.
   Дороти с облегчением обвила его шею руками. Обняв ее одной рукой, он поспешно направился через пристань к "Жаворонку", тщательно выбирая путь из-за зияющих дыр, пробитых в конструкции ужасающей силой взрывов. Жаворонок все еще был на месте, неподвижно удерживаемый аттрактором, но что это было за зрелище! Ее хрустальные окна были разбиты; ее могучие пластины четырехфутовой норвежской брони были согнуты, треснуты и искривлены; две ее двери, покоробленные и разбитые, криво висели на сломанных петлях. В нее не попало ни одного снаряда: все эти повреждения были нанесены разлетающимися осколками орудий и самого дока; а Ситон и Крейн, разработавшие новую взрывчатку, были ошеломлены ее ужасной мощью.
   Они поспешно забрались на судно, и Ситон уверил себя, что органы управления не пострадали.
   - Я слышу линкоры, - сказал Дунарк. "Разрешается ли мне управлять одним из ваших пулеметов?"
   "Идите, сколько хотите", - ответил Ситон, поместив женщин под медный стержень - самое безопасное место на корабле - и прыгнув к приборному щитку. Прежде чем он добрался до нее, и пока Дюкен, Крейн и Дюнарк спешили к орудиям, отчетливо был слышен визг гигантских вертолетных винтов. Снаряд с первого боевого корабля, замеченный немного ниже, разорвался о борт дока под ними. Он добрался до рычагов как раз в тот момент, когда второй снаряд пронесся по воздуху всего в четырех футах над ними. Когда он подбросил "Жаворонка" в воздух с силой в пять ступеней, непрерывный поток огромных бомб хлынул в то место, где мгновение назад находился корабль. Крейн и Дюкен несколько раз выстрелили по линкорам, которые приближались со всех сторон, но дальность была настолько велика, что повреждений не было.
   Однако они услышали непрерывный стук пулемета, которым управлял "Кофедикс", и повернулись к нему. Он стрелял не по военным кораблям, а по быстро уменьшавшемуся под ними городу; движение ствола винтовки по крошечной спирали; опрыскивая весь город смертью и разрушением! Пока они смотрели, первый из снарядов достиг земли, как раз в тот момент, когда "Дюнарк" прекратил огонь из-за нехватки боеприпасов. Они увидели, как дворец исчез, словно по волшебству, мгновенно растворившись в облаке пыли - облаке, которое с головокружительной быстротой росло в размерах, пока не закрыло весь город.
   * * * *
   Набрав достаточную высоту, чтобы быть в безопасности от любого возможного преследования и вне досягаемости даже самых тяжелых орудий, Ситон остановил судно и вышел в главный отсек, чтобы обсудить с другими членами группы их следующий шаг.
   "Как приятно подышать прохладным воздухом, ребята", - сказал он, с облегчением вдохнув воздух, который на такой большой высоте был очень разреженным и ледяным. Говоря это, он взглянул на небольшую группу кондалианцев, затем прыгнул обратно к приборному щитку с извинениями на губах - они задыхались и дрожали от холода. Он включил нагревательные змеевики и быстро опустил "Жаворонка" в долгий спуск к океану.
   - Если тебе нравится такая температура, то я наконец понимаю, почему ты носишь одежду, - сказал Кофедикс, как только смог говорить.
   "А разве ваши самолеты не летают в области низких температур?" - спросил Крейн.
   "Лишь изредка, и все высоколетящие суда закрыты и прогреты до нашей нормальной температуры. У нас есть тяжелые бинты, но мы не любим носить их так сильно, что никогда не подвергаем себя никакому холоду".
   - Что ж, о вкусах не спорят, - возразил Ситон, - но я ничего не могу сказать о вашем климате. В августе здесь даже жарче, чем в Вашингтоне; "И это, - с чувством заметил поэт, - идет!"
   - Но нет причин сидеть здесь в темноте, - продолжал он, включая мощные лампы дневного света, которые освещали судно с максимально возможным приближением к солнечному свету. Как только зажегся свет, Дороти пристально посмотрела на незнакомых женщин.
   "Теперь мы можем увидеть, какого они цвета на самом деле", - вполголоса объяснила она своему возлюбленному. "Почему они не так уж сильно отличаются от того, что было раньше, разве что цвета намного мягче и приятнее. Они действительно красивы, несмотря на то, что зеленые. Ты так не думаешь, Дик?
   - Да, они красивая компания, - согласился он, и так оно и было. Их кожа была светло-зеленой, загорелой до оливкового оттенка под палящим солнцем. Их зубы были блестящими и блестящими травяно-зелеными. Их глаза и длинные густые волосы были глянцево-черными.
   Кондалианцы смотрели на земных гостей и друг на друга, а женщины издавали возгласы ужаса.
   - Что за ужасный свет? - воскликнул Ситар. "Пожалуйста, выключите его. Я лучше буду в полной темноте, чем буду выглядеть вот так!"
   - Что случилось, Ситар? - спросила озадаченная Дороти, когда Ситон выключил свет. "Ты выглядишь совершенно потрясающе в этом свете".
   "Они видят вещи иначе, чем мы, - объяснил Ситон. "Их зрительные нервы реагируют иначе, чем наши. В то время как мы хорошо смотрим на них, и они выглядят хорошо на нас, в обоих видах света, они выглядят так же иначе для себя под нашими лампами дневного света, как и мы для себя в их зеленом свете. Это объяснение понятно?"
   "Это достаточно ясно, насколько это возможно, но на что они похожи сами по себе?"
   - Это слишком глубоко для меня - я не могу объяснить это лучше, чем ты. Возьмем, к примеру, осномовский цвет "млап". Можешь описать?"
   "Это что-то вроде зеленовато-оранжевого цвета, но кажется, что он и не должен быть такого цвета".
   - Вот именно. Из знаний, которые вы получили от воспитателя, он должен быть блестящего фиолетового цвета. Это связано с различием зрительных нервов, что объясняет, почему мы видим вещи так иначе, чем осномианцы. Возможно, они смогут описать, как они смотрят друг на друга в нашем белом свете".
   - Можешь, Ситар? - спросила Дороти.
   - Одно слово описывает это - "ужасно", - ответила кондальская принцесса, и ее муж добавил:
   "Цвета искажены и неузнаваемы, точно так же, как ваши цвета для ваших глаз в нашем свете".
   "Ну, теперь, когда на вопрос о цвете дан ответ, давайте приступим. Я чуть было не спросил у тебя дорогу, Дунарк, - забыл, что знаю ее не хуже тебя.
   * * * *
   "Жаворонок" взлетел на такой большой высоте, на какой только могли выдержать осномианцы. Когда они приблизились к океану, несколько крупных мардональских боевых кораблей, предупрежденные о побеге, попытались их перехватить; но "Жаворонок" легко перепрыгнул через них, вне досягаемости их самых тяжелых орудий, и полетел вперед с такой скоростью, что никто даже не пытался преследовать его. Океан быстро пересекли. Вскоре космический корабль остановился над большим городом, и Ситон указал на дворец; который с причалом поблизости был очень похож на Налбун в столице Мардонале.
   Крейн отвел Ситона в сторону.
   - Думаешь, этим кондалианцам можно доверять не больше, чем остальным? Каково было бы остаться в "Жаворонке" вместо того, чтобы отправиться во дворец?
   "Да, Март, этой компании можно доверять. У Дунарка много чертовски странных идей, но он честен, как кубик. Он наш друг и принесет нам медь. У нас сейчас нет выбора, так или иначе, взгляните на бар. У нас не осталось ни унции меди - мы дошли до гальванического покрытия местами. Кроме того, мы не могли бы никуда поехать, даже если бы у нас была тонна меди, потому что старый автобус - развалюха. Воздуха она не держит - сквозь панцирь кошку можно выбросить в любом направлении. С ней придется много поработать, прежде чем мы сможем подумать об отъезде. Что касается пребывания в ней, то это нам ничуть не поможет. Сталь для этих людей мягка, как дерево, их снаряды пройдут сквозь нее, как если бы она была сделана из каши. Они сделаны из металла, который тверже алмаза и прочнее резины, и при ударе они вонзаются, как сверла. Если они хотят заполучить нас, они все равно это сделают, здесь мы или там, так что мы вполне можем быть гостями. Но опасности нет, Март. Вы знаете, я обменялся с ним мозгами, и я знаю его так же хорошо, как знаю себя. Он хороший, порядочный человек - один из наших людей.
   Убежденный, Крейн кивнул головой, и "Жаворонок" рухнул к пристани. Пока они были еще высоко в воздухе, Дунарк вынул из-за пояса инструмент и быстро нажал небольшой рычаг. Остальные чувствовали вибрацию воздуха - своеобразную пульсирующую волну, которую, к удивлению земных посетителей, они могли читать без труда. Это было послание от Кофедикса всему городу, в котором говорилось о побеге его отряда и сообщалось, что его сопровождают два великих Карфедо из другого мира. Потом пульсации стали неинтел разборчиво, и все знали, что он перенастроил свой инструмент с "общей" тональности на индивидуальную тональность какого-то одного человека.
   "Я просто сообщил моему отцу, Карфедиксу, что мы приближаемся", - объяснил он, когда вибрации прекратились.
   Из города под ними сотни огромных орудий прогремели в приветствии, знамена и вымпелы свисали со всех возможных точек, а воздух окрасился и наполнился сбивающим с толку разнообразием цветов и ароматов и задрожал от потока приветственных посланий. "Жаворонок" вскоре был окружен величественным флотом гигантских военных кораблей, которые с впечатляющей церемонией сопроводили его к посадочному причалу, в то время как вокруг них порхало множество других самолетов. Крошечные одноместные вертолеты носились туда-сюда, очевидно, постоянно подвергаясь непосредственной опасности столкнуться с кем-нибудь из своих более крупных соседей, но всегда ускользая, словно чудом. Красивые прогулочные самолеты взлетали, опускались и кружились, как гигантские чайки; и, рассекая свой величественный путь через бесчисленные меньшие суда; Огромные многоплановые пассажирские лайнеры, частично поддерживаемые вертолетными винтами, отклонились от намеченных курсов, чтобы отдать дань уважения Кофедиксу Кондала.
   Когда "Жаворонок" приблизился к вершине причала, все корабли сопровождения исчезли, и Крейн увидел, что вместо блестящего скопления людей, которое он ожидал увидеть на пристани, была только небольшая группа людей, столь же неприкрашенных, как те, в машине. В ответ на его удивленный взгляд кофедикс сказал с глубоким чувством:
   "Мой отец, мать и остальные члены семьи. Они знают, что мы, как беглые пленники, будем без сбруи и сбруи, и встречают нас в таком же состоянии".
   * * * *
   Ситон подвел судно к пристани рядом с маленькой группой, и гости с Земли остались внутри своего корабля, пока правители Кондала приветствовали сыновей и дочерей, которых они обрели на смерть.
   После трогательного воссоединения, очень похожего на земное при сходных обстоятельствах, Кофедикс подвел своего отца к "Жаворонку", и его гости сошли на пристань.
   "Друзья, - начал Дунарк, - я рассказал вам о моем отце, Робане, Карфедиксе Кондала. Отец, для меня большая честь представить вам тех, кто спас нас от Мардонале - Ситона, Карфедикс Знания; Журавль, Карфедикс Богатства; мисс Ванеман; и мисс Спенсер. Карфедикс Дюкен, - махнул ему рукой, - меньший Карфедикс Знания, пленник других.
   "Кофедикс Дунарк преувеличивает наши услуги, - осуждал Ситон, - и не упоминает тот факт, что он спас все наши жизни. Если бы не он, мы все должны были быть убиты".
   Карфедикс, не обращая внимания на замечание Ситона, признал долг Кондала с искренним акцентом, прежде чем он провел их обратно к другой стороне и представил. Пока все шли к лифтам, император озадаченно повернулся к сыну.
   "Из твоего сообщения, Дунарк, я знаю, что наши гости из далекой солнечной системы, и я могу понять твою аварию с воспитателем, но я не могу понять титулы этих людей. Знания и богатство не подчиняются. Вы уверены, что правильно перевели их названия?"
   "Насколько я могу правильно - в нашем языке нет слов, чтобы выразить смысл. Их правление очень своеобразное, все правители избираются народом всей нации..."
   "Необычайно!" - вмешался старший. "Как же тогда можно что-то сделать?"
   -- Я сам этого не понимаю, это так совершенно неслыханно. Но у них нет роялти, как мы понимаем этот термин. В Америке, их стране, все равны.
   "То есть, - поспешил он поправить себя, - они тоже не все равны, так как у них есть два класса, которые приравнивались бы к царственности, - те, кто достиг больших высот знаний, и те, кто накопил большое богатство. Это объяснение совершенно неадекватно и не дает правильного представления об их позициях, но оно настолько близко, насколько я могу подойти к истине на нашем языке".
   - Я удивлен, что вы везете с собой заключенного, Карфедо, - сказал Робан, обращаясь к Ситону и Крейну. - Вы, конечно, имеете полное право казнить его любым удобным для вас способом, как если бы вы были в своих собственных королевствах. Но, может быть, вы спасаете его, чтобы его смерть увенчала ваше возвращение домой?
   "Кофедикс" заговорил в ответ, а Ситон, обычно очень быстро говорящий, подыскивал слова.
   - Нет, отец, его нельзя казнить. Это еще один своеобразный обычай землян; они считают бесчестным причинить вред пленному или даже безоружному врагу. По этой причине мы должны относиться к Karfedix DuQuesne со всей вежливостью, соответствующей его званию, но в то же время ему должно быть позволено делать только то, что может быть разрешено Ситоном и Крейном.
   - И все же они не кажутся слабой расой, - размышлял пожилой мужчина.
   "Это могучая раса, далеко продвинувшаяся в эволюции", - ответил его сын. "Это не слабость, а своеобразный моральный кодекс. Нам есть чему у них поучиться, но мало что мы можем дать им взамен. Их визит будет много значить для Кондала.
   * * * *
   Во время этого разговора они спустились на землю и достигли дворца, пройдя через земли еще более роскошные и великолепные, чем те, что окружали дворец Налбуна. Внутри дворцовых стен кофедикс сам проводил гостей по комнатам в сопровождении мажордома и эскорта гвардейцев. Он объяснил им, что все комнаты проходные, в каждой есть полностью оборудованная ванная комната.
   - Полноценно, кроме холодной воды, ты имеешь в виду, - с улыбкой сказал Ситон.
   "Здесь есть холодная вода", - ответил другой, ведя его в ванную и выпуская десятидюймовую струю чуть теплой воды в небольшой бассейн, построенный из полированного металла, который является частью каждой кондалийской ванной. - Но я забываю, что ты любишь сильный холод. Сразу установим холодильные машины".
   - Не делай этого - все равно спасибо. Мы не пробудем здесь достаточно долго, чтобы это стоило того".
   Дунарк с улыбкой ответил, что устроит своих гостей как можно удобнее, и, сообщив им, что через один кам он вернется и проводит их в копрат, удалился. Едва гости освежились, как он вернулся, он уже не был тем Дунарком, которого они знали. Теперь на нем была сбруя из металла и кожи, сверкающая драгоценными камнями, а кожаный пояс, увешанный драгоценными камнями, заменил знакомый полый металлический пояс. Его правая рука, между запястьем и локтем, была почти закрыта шестью браслетами из прозрачного металла глубокого кобальтово-синего цвета, каждый из которых был украшен невероятно сверкающим камнем того же оттенка. На левом запястье у него был осномианский хронометр. Это был прибор, напоминающий одометр автомобиля, многочисленные вращающиеся сегменты которого показывали большое и постоянно увеличивающееся число - дату и время осномийского дня, выраженное в десятичном числе каркамо кондалианской истории.
   "Здравствуйте, о гости с Земли! Я больше чувствую себя собой, теперь, когда я снова в своих атрибутах и держу свое оружие рядом со мной. Ты поедешь со мной на копрат или ты не голоден? когда он прикрепил к запястьям гостей своеобразные часы с браслетами из темно-синего металла.
   - Мы принимаем с благодарностью, - быстро ответила Дороти. - Мы, как обычно, умираем от голода.
   Когда они шли к обеденному залу, Дунарк заметил, что глаза Дороти скользнули по его браслетам, и ответил на ее незаданный вопрос:
   "Это наши обручальные кольца. Муж и жена обмениваются браслетами в рамках церемонии".
   "Тогда вы можете сказать, женат человек или нет, и сколько у него жен, просто взглянув на его руку? У нас на Земле должно быть что-то подобное, Дик, тогда женатым мужчинам было бы не так легко изображать из себя холостяков!
   Робан встретил их у дверей большого обеденного зала. Он также был в полной броне, и Дороти насчитала десять тяжелых браслетов на его правой руке, пока он вел их к местам рядом со своим. Комната была точной копией другой осномской столовой, которую они видели, и женщины были украшены таким же варварским великолепием сверкающих драгоценных камней.
   После трапезы, которая была счастливой и приняла характер празднования в честь возвращения пленников, Дюкен отправился прямо в свою комнату, в то время как остальные провели время до нулевого часа, прогуливаясь по великолепным землям, всегда в сопровождении многими охранниками. Вернувшись в комнату, занятую двумя девушками, пары разделились, каждая девушка провожала своего возлюбленного до дверей его комнаты.
   Маргарет чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и изо всех сил старалась казаться полностью сдержанной.
   - Что случилось, милая Пегги? - заботливо спросил Крейн.
   -- Я не знала, что ты... -- она прервалась и поспешно продолжила: -- Что имел в виду Кофедикс только что, когда назвал тебя Карфедикс Богатства?
   -- Ну, видите ли, у меня есть деньги... -- начал он.
   - Значит, вы - великий мсье Рейнольдс Крейн? - в ужасе перебила она.
   - Оставь "великую", - сказал он, затем, заметив выражение ее лица, взял ее на руки и слегка рассмеялся.
   - Это все, что тебя беспокоило? Что значат небольшие деньги между вами и мной?
   "Ничего, но я ужасно гладкая, что не знала этого раньше", - ответила она, с пылом отвечая на его ласку. - То есть это ничего не значит, если вы совершенно уверены, что я не...
   Невозмутимый Крейн нарушил правило всей жизни и прервал ее.
   - Не говори так, дорогая. Вы не хуже меня знаете, что между нами никогда не было, нет и не будет ни сомнений, ни вопросов.
   "Если бы я мог сейчас принять настоящую холодную ванну, я бы чувствовал себя прекрасно", - заметил Ситон, стоя в дверях своей собственной двери с Дороти рядом с ним. "Я не цветущий англичанин, но в такую жару, как сейчас, я бы хотел нырнуть в хороший холодный аквариум. Как ты себя чувствуешь после всего этого волнения, Дотти? В соответствии со стандартом?"
   - Я боюсь фиолетового, - ответила она, прижимаясь к нему, - или, по крайней мере, если не совсем напугана, то опасаюсь и нервничаю. Я всегда думал, что у меня крепкие нервы, но здесь все настолько ужасно и нереально, что я не могу не чувствовать. Когда я с тобой, я действительно получаю удовольствие, но когда я один или с Пегги, особенно в период сна, который так ужасно долог и когда кажется, что каждую минуту должно произойти что-то ужасное, мой разум уходит вопреки мне в мысли о том, что может случиться. Да ведь прошлой ночью мы с Пегги просто прижались друг к другу в жутком желтом угаре, боясь неизвестно чего, мы вдвоем почти не спали.
   - Мне жаль, маленькая девочка, - ответил Ситон, нежно обнимая ее, - мне жаль больше, чем я могу сказать. Я знаю, что с твоими нервами все в порядке, но ты недостаточно натерпелся или недостаточно жил в незнакомой среде, чтобы чувствовать себя как дома. Причина, по которой ты чувствуешь себя в большей безопасности со мной, заключается в том, что я чувствую себя здесь как дома, а не в том, что у тебя сдают нервы или что-то в этом роде. Впрочем, это ненадолго, дорогая, - как только мы починим колесницу, мы отбросим ее обратно на Землю так быстро, что у тебя закружится голова.
   - Да, я думаю, в этом причина, любимый. Надеюсь, ты не подумаешь, что я цепляюсь за лиану, но я не могу не бояться чего-то здесь каждый раз, когда нахожусь вдали от тебя. Ты такой самостоятельный, такой совершенно спокойный здесь, что это заставляет меня чувствовать то же самое.
   "Я совершенно спокоен. Нечего бояться. Я был в сотнях худших мест, прямо на Земле. Я бы очень хотел быть с тобой все время, милая девочка - только ты можешь понять, как сильно я этого хочу, - но, как я уже сказал, скоро мы сможем быть вместе все время.
   Дороти толкнула его в его комнату, последовал за ним в нее, закрыл дверь, и положил обе руки на его руку.
   - Дик, милый, - прошептала она, и ее лицо заливал горячий румянец, - ты не так глуп, как я думала, - ты еще глупее! Но если ты просто не скажешь, я скажу. Разве ты не знаешь, что брак, который является законным там, где он заключается, является законным везде, и что ни один закон не говорит, что брак должен быть заключен на Земле?
   Он прижал ее к своему сердцу в могучих объятиях, и его низкий голос каждой вибрацией свидетельствовал о глубине чувства, которое он испытывал к прекрасной женщине в своих объятиях, когда он ответил:
   - Я никогда не думал об этом, милая, и даже не осмелился бы упомянуть об этом. Ты так далеко от своей семьи и своих друзей, что может показаться..."
   - Ничего подобного, - серьезно перебила она. - Разве ты не видишь, большой, плотный, чудесный человек, что это единственное, что можно сделать? Мы нужны друг другу, или, по крайней мере, ты мне так нужен сейчас...
   "Скажите "друг другу"; это правильно, - с жаром заявил ее любовник.
   "Глупо ждать. Мать, конечно, хотела бы, чтобы я вышла замуж; но даже с этой стороны будут большие преимущества. Грандиозная свадьба, которую мы просто обязаны устроить в Вашингтоне, привлекает меня не больше, чем вас, - и вам это надоело бы до смерти. Папе это тоже не понравилось бы - здесь всем лучше жениться.
   Ситон, который пытался заговорить, заставил ее замолчать.
   - Я убежден, Дотти, с самого первого слова. Если вы можете видеть это таким образом, я так рад, что не могу выразить это. Я ужасно боялась каждый раз, когда думала о нашей свадьбе. Я поговорю с Карфедиксом первым делом утром, и мы поженимся завтра, или, вернее, сегодня, так как уже далеко за нулевой кам, - он взглянул на хронометр на своем запястье, импульсы главных часов в национальной обсерватории, тикали дарамо с почти неслышным мурлыканьем его плавно вращающихся сегментов.
   "Каково было бы разбудить его и сделать это сейчас?"
   - О, Дик, будь благоразумен! Это никогда не сработает. Завтра будет ужасно внезапным, как это! И Дик, пожалуйста, поговори с Мартином, хорошо? Пегги напугана еще больше, чем я, а Мартин, милый старый дурак, еще менее склонен предлагать такие вещи, как подобная свадьба, чем ты. Пегги боится предложить ему это.
   "Женщина!" - спросил он с притворной строгостью. - Это подстава?
   "Это несомненно. Ты думаешь, у меня хватило смелости сделать это без посторонней помощи?
   Ситон повернулся и открыл дверь.
   "Мартин! Приведи сюда Пегги! - позвал он, ведя Дороти обратно в комнату для девочек.
   Боже, Дик, будь осторожен! Ты все испортишь!"
   "Нет, не буду. Предоставьте это мне - я стыдливо признаю, что я настоящий медвежонок в этих дипломатических вещах. Смотри на мой дым!"
   "Ребята, - сказал он, когда все четверо собрались вместе, - мы с Дотти кое-что обсудили и решили, что сегодня наилучшая дата для свадьбы. Дотти боится этих длинных дневных ночей, и я признаю, что спал бы гораздо крепче, если бы знал, где она находится все время, а не только часть его. Она говорит, что готова, при условии, что вы, ребята, смотрите на это так же и делаете это вдвойне. Как насчет этого?
   Маргарет яростно покраснела, а худощавое красивое лицо Крейна потемнело, когда он ответил:
   "Брак здесь, конечно, был бы законным в любом месте, если бы у нас было свидетельство, и мы могли бы снова пожениться по возвращении, если мы сочтем это желательным. Может показаться, что мы несправедливо использовали девушек, Дик, но, учитывая все обстоятельства, я думаю, что это было бы лучше для всех заинтересованных сторон.
   Он увидел высшую радость в глазах Маргарет, и его собственные загорелись новым светом, когда он притянул ее к себе.
   "Пегги знает меня совсем недолго, но ничто в мире не является таким надежным, как наша любовь. Назначать дату - привилегия невесты, так что я только скажу, что для меня это не слишком рано".
   -- Чем скорее, тем лучше, -- сказала Маргарет, румянец, который казался божественным при любом земном свете, -- ты сказал "сегодня", Дик?
   - Я увижусь с Карфедиксом, как только он встанет, - ответил он и пошел с Дороти к его двери.
   - Я просто слишком счастлива, чтобы говорить слова, - прошептала Дороти на ухо Ситону, когда он пожелал ей спокойной ночи. "Я не смогу уснуть или что-то в этом роде!"
   ГЛАВА XVI
   Осномиан Маррик возраст
   Ситон проснулся, горячий и неудобный, но с огромным приливом радости в сердце - это был день его свадьбы! Вскочив с кровати, он выпустил полную струю "холодной" воды, за несколько мгновений наполнив бак. Слегка задержавшись на краю, он сделал чистый, резкий нырок и вскрикнул от удивления, когда, фыркая, всплыл на поверхность. Ибо Дунарк сдержал свое обещание - температура воды была всего на несколько градусов выше точки замерзания! После нескольких минут энергичного плескания в ледяной воде он вытерся грубым полотенцем, побрился, накинул одежду и возвысил свой мощный, но мелодичный бас в свадебном припеве из "Розы".
   "Вставай, милая дева, вставай, вставай,
   вставай, милая дева, вставай, вставай,
   "Это последнее прекрасное утро для твоих девичьих глаз",
   он пел жадно, от чистой радости от того, что жив, и был удивлен, услышав чистое сопрано Дороти, приятное контральто Маргарет и мягкий тенор Крейна, доносящиеся из соседней комнаты. Крейн распахнул дверь, и Ситон присоединился к остальным.
   "Доброе утро. Дик, ты кажешься счастливым, - сказал Крейн.
   "Кто бы не был? Смотри, что ты делаешь сегодня, - он горячо обнял свою будущую невесту. - Кроме того, сегодня утром я нашел немного холодной воды.
   "Все во дворце, а Если вы это обнаружите, - сухо ответил Крейн, и девушки весело засмеялись.
   "Сначала меня это удивило, - признал Ситон, - но после того, как парень однажды промокнет, это здорово".
   - Мы немного согрели нашу, - сказала Дороти. "Я сам люблю холодную ванну, но не в ледяной воде".
   Все четверо замолчали, думая о грядущем событии дня, пока Крейн не сказал:
   - Я знаю, что у них здесь есть служители, и я кое-что знаю об их религии, но мои знания довольно смутны. Ты знаешь об этом больше, чем мы, Дик, если ты расскажешь нам об этом, пока мы ждем.
   Ситон на мгновение замолчал, и на его лице появилось странное выражение. Как человек, перелистывающий страницы незнакомого справочника, он искал ответ на вопрос Крейна в огромном хранилище осномской информации, полученной от Дунарка. Его обычно готовая речь звучала немного медленно.
   "Ну, насколько я могу это объяснить, это забавная смесь - отчасти теология, отчасти дарвинизм или, по крайней мере, фетишизация эволюции, отчасти чистый экономический детерминизм. Они верят в Высшее Существо, которое называют Первопричиной (это ближайший английский эквивалент), и признают существование бессмертного и непознаваемого жизненного принципа, или души. Они верят, что Первопричина провозгласила выживание наиболее приспособленных основным законом, и эта вера объясняет их совершенное телосложение..."
   "Идеальная физика? Да ведь они слабы, как дети, - перебила Дороти.
   - Да, но это из-за малого размера планеты, - ответил Ситон. "Видите ли, мужчина моего роста весит здесь всего восемьдесят шесть фунтов на пружинных весах, так что ему потребуется только мышечное развитие мальчика лет двенадцати или около того. В состязании силы каждая из вас, девочки, легко справится с двумя сильнейшими мужчинами на Осноме. На самом деле средний осномец мог встать на нашей Земле лишь с величайшим трудом. Но это не вина людей; они великолепно развиты для своего окружения. Они достигли этого состояния веками отсеивая непригодных. У них нет больниц для слабоумных или слабых - ненормальным не дают жить. Эти же рассуждения объясняют их совершенную чистоту, моральную и физическую. Порок практически неизвестен. Они верят, что чистая жизнь и чистое мышление вознаграждаются созданием лучшего физического и умственного типа..."
   "Да, тем более, что они правильно жили неправильно из-за тех ужасных наказаний, о которых нам рассказывал Кофедикс", - перебила Маргарет.
   "Наверное, некоторым это помогает. Они также верят, что чем выше тип, тем быстрее будет идти эволюция и тем скорее человечество достигнет того, что они называют Высшей Целью, и познает все. Поскольку они верят в то, что выживут сильнейшие, и, разумеется, считая себя лучшим типом, они предопределяют, что Мардонале должен быть полностью уничтожен, с корнем и ветвями. Они верят, что рабы настолько низки по шкале, отстают в эволюции на миллионы лет, что их не считают. Рабы - просто умные и послушные животные, немногим больше, чем лошади или быки. Мардональцы и дикари непригодны для выживания и должны быть уничтожены.
   "Их министры выбираются из самых приспособленных. Это самые сильные, самые чистоплотные и самые энергичные люди этой чистой и энергичной нации, и обычно они являются высшими армейскими офицерами, а также министрами".
   * * * *
   Слуга объявил о прибытии Карфедикса и его сына, чтобы оплатить вызов государства. После церемониального обмена приветствиями все пошли в столовую на дарпрат. Как только трапеза была закончена, Ситон поднял вопрос о двойной свадьбе этого кокама, и Карфедикс был вне себя от радости.
   - Карфедикс Ситон, - серьезно сказал он, - ничто не могло бы порадовать нас больше, чем проведение такой церемонии в нашем дворце. Брак между такими высокоразвитыми личностями, как вы четверо, желает Первопричины, слугами которой мы являемся. Кроме того, для любого правителя неслыханная честь жениться хотя бы на одном карфедиксе под его крышей, а ты даруешь мне привилегию на двоих! Я благодарю вас и уверяю вас, что мы сделаем все возможное, чтобы это событие запомнилось".
   - Не делай ничего необычного, - поспешно сказал Ситон. "Простая, незамысловатая свадьба подойдет".
   Не обращая внимания на замечание Ситона, Карфедикс снял рацию с крючка на поясе и отправил короткое сообщение.
   "Я вызвал Карбикса Тарнана для проведения церемонии. Наше обычное время для церемоний - как раз перед копратом - вас это время устраивает?
   Убедившись, что это так, он повернулся к сыну.
   - Дунарк, ты лучше меня знаком с обычаями наших прославленных гостей. Могу я попросить вас взять на себя ответственность за детали?
   Пока Дунарк быстро отправлял сообщения, Дороти шепнула Ситону:
   - Они, должно быть, собираются превратить нашу двойную свадьбу в настоящий праздник, Дик. Карбикс - высший сановник церкви, не так ли?
   - Да, кроме того, что он главнокомандующий всеми кондалианскими армиями. После Карфедикса он самый могущественный человек в империи. Что-то мне подсказывает, Дотти, что это будет КАКАЯ-ТО церемония!
   Когда Дунарк закончил телеграфировать, Ситон повернулся к нему.
   Некоторое время назад Дороти сказала, что хотела бы иметь достаточное количество этой гобеленовой ткани для платья. Как вы думаете, можно ли с этим справиться?
   "Безусловно. На всех государственных церемониях мы всегда надеваем мантии из той же ткани, что и гобелены, но гораздо тоньше и нежнее. Я бы предложил это, но подумал, что дамы, возможно, предпочтут свою обычную одежду. Я знаю, что вам двоим не нравится носить наши мантии?
   "Мы будем носить белые уточки - самые модные и крутые вещи, которые у нас есть", - ответил Ситон. "Спасибо за ваше предложение, но вы знаете, каково это. Мы должны чувствовать себя неуместно в таком великолепном платье".
   "Я понимаю. Я позову нескольких наших самых опытных мастериц, которые будут ткать платья. Прежде чем они придут, давайте определимся с церемонией. Я думаю, вы знакомы с нашей женой возрастные обычаи, но я объясню их, чтобы убедиться. Каждая пара состоит в браке дважды. Первый брак символизируется обменом простыми браслетами и длится четыре каркамо, в течение которых развод может быть получен по желанию. Дети таких разведенных пар раньше переходили под опеку государства, но я при жизни не слышал, чтобы были такие дети, - все разводы теперь между парами, обнаружившими свою несовместимость еще до зачатия детей".
   - Это меня очень удивляет, - сказал Крейн. "Каждые несколько лет среди нас на Земле пропагандируется какая-то система пробного брака, но все они так неуклонно вырождаются в свободную любовь, что ни одна такая система не нашла себе опоры".
   "Нас это совершенно не беспокоит. Видите ли, перед первым браком каждая пара, от самого скромного крестьянина до знати, должна пройти психологическую проверку. Если они женятся по какой-либо причине, кроме любви, например, из-за любой мысли о пустяках в уме мужчины, или если женщина выходит за него замуж из-за его богатства или положения, он или она казнены без промедления, независимо от положения. "
   Не задавая других вопросов, Дунарк продолжил:
   "По истечении четырех каркамо совершается второй брак, который нерасторжим. В этой церемонии браслеты с драгоценными камнями заменяются простыми. В случае высокоразвитых людей разрешается объединять две церемонии в одну. Затем есть третья церемония, используемая только в браке людей самой высокой эволюции, в которой даются "вечные" обеты и обмениваются faidon, вечным драгоценным камнем. Поскольку вы все относитесь к дозволенному классу, вы можете использовать вечную церемонию, если хотите.
   "Я думаю, что все мы достаточно хорошо знаем, что у нас на уме, чтобы знать, что мы хотим быть женаты навсегда - чем дольше, тем лучше", - уверенно сказал Ситон. "Мы сделаем его вечным, не так ли, ребята?"
   - Я хотел бы задать один вопрос, - задумчиво сказал Крейн. "Означает ли эта церемония, что моя жена нарушит свои клятвы, если снова выйдет замуж после моей смерти?"
   "Отнюдь не. Количество наших людей убито каждым каркам. Ожидается, что их жены, достигшие брачного возраста, снова выйдут замуж. Кроме того, вы знаете, что у большинства кондалианских мужчин несколько жен. Неважно, сколько жен или мужей могут быть связаны таким образом, это просто означает, что после смерти их духи будут объединены в одно целое. Как и в вашей химии, - по-товарищески улыбаясь Ситону, - разное количество элементов может объединяться, образуя стабильное соединение.
   * * * *
   После небольшой паузы оратор продолжил:
   "Поскольку вы с Земли и не привыкли к браслетам, их заменят кольца. Простые кольца заменят ваши земные обручальные кольца, а кольца с драгоценными камнями - вместо обручальных. Разница лишь в том, что пока мы отказываемся от простых браслетов, вы продолжите их носить. Вы не возражаете против ношения колец во время церемонии? Вы можете отказаться от них позже, если хотите, и сохранить брак в силе".
   "Не я! Я буду носить свою всю жизнь, - серьезно ответил Ситон, и Крейн выразил ту же мысль.
   "Есть только одна вещь", - добавил Кофедикс. "То есть о психическом обследовании. Так как это не в ваших обычаях, то, вероятно, судьи откажутся от этого решения, тем более, что каждый должен быть допрошен присяжными в его собственном или вышестоящем ранге, так что только один человек, один мой отец, может допросить вас.
   "Ни через тысячу лет!" - решительно ответил Ситон. "Я хочу, чтобы меня осмотрели, и чтобы Дороти посмотрела протокол. Меня не волнует, что ей придется пройти через это, но я хочу, чтобы она точно знала, какой парень ей попадется".
   Дороти протестовала против этого, но, поскольку все четверо очень хотели, чтобы их самих проверили, Карфедикс был уведомлен, и Дунарк зажал наборы из нескольких электродов, подключенных к набору инструментов, к вискам своего отца, Дороти и Ситона. Он нажал рычаг, и тут же Дороти и Ситон прочитали мысли друг друга до мельчайших деталей, и каждый знал, что Карфедикс читает мысли обоих.
   После осмотра Маргарет и Крэйна Карфедикс выразил свое удовлетворение более чем.
   "Вы все являетесь высшей эволюцией, и все ваши умы не испорчены какими-либо низменными мыслями в вашем браке. Первопричина улыбнется вашим союзам, - торжественно сказал он.
   "Пусть явятся швеи", - приказал Карфедикс, и четыре женщины, увешанные мотками ярко раскрашенной проволоки невероятной тонкости и со своеобразными станками под мышкой, вошли в комнату и проводили двух девушек в их апартаменты.
   Как только комната опустела, если не считать четверых мужчин, Дунарк сказал:
   "Находясь в Мардонале, я слышал обрывки разговоров об огромном военном открытии, которым обладает Налбун, помимо газа, чье смертоносное воздействие мы ощутили. Я не мог получить ни малейшего представления о его природе, но был уверен, что его следует опасаться. Я также слышал, что оба эти секрета были украдены у Кондала, и что мы должны быть уничтожены нашими собственными превосходными изобретениями.
   Карфедикс мрачно кивнул головой.
   - Это правда, сын мой, по крайней мере отчасти правда. Однако мы не будем уничтожены. Кондал победит. Открытия были сделаны кондалианцем, но я так же невежественен, как и вы, относительно их природы. Первооткрывателем был малоизвестный изобретатель, живший недалеко от граничащего с океаном. Он был достаточно опрометчив, чтобы сообщить мне о них. Он не стал раскрывать их природу, но попросил охрану. Патруль Мардоналиан перехватил сообщение и захватил его самого и его находки до прибытия нашей охраны.
   "Это легко исправить", - предположил Ситон. - Давай починим "Жаворонка" и вытащим Налбуна из его дворца - если он еще жив - приведи его сюда и прочитай его мысли.
   - Это может оказаться осуществимым, - ответил Кофедикс, - и в любом случае мы должны отремонтировать "Жаворонок" и немедленно пополнить запасы меди. Это должно быть нашим первым соображением, так что у вас, наших гостей, будет защита в любой чрезвычайной ситуации".
   Карфедикс приступил к своим обязанностям, а остальные трое направились к разбитому космическому автомобилю. Они обнаружили, что помимо повреждений, нанесенных корпусу, были сломаны многие инструменты, в том числе один из объектов-компасов, направленных на Землю.
   - Хорошо, что у тебя их трое, Март. Я передам его вам на всякий случай, - сказал Ситон, выбрасывая сломанные инструменты на причал. Дунарк протестовал против такого обращения и поместил выброшенные инструменты в прочный металлический сейф, отметив:
   "Эти вещи могут оказаться полезными в будущем".
   "Ну, я полагаю, первое, что нужно сделать, это взять несколько мощных домкратов и выпрямить эти пластины", - сказал Ситон.
   "Почему бы не выбросить этот мягкий металл, сталь, и не построить его из арены, как положено? У тебя много соли, - предложил Дунарк.
   "Отлично! У нас много соли на камбузе, не так ли, Март?
   - Да, почти сто фунтов. У нас есть запасы на случай непредвиденных обстоятельств, знаете ли, с запасом еды на два года.
   * * * *
   Глаза Дунарка открылись от изумления от упомянутой суммы, несмотря на его знание земных условий. Он начал было что-то говорить, но остановился в замешательстве, но Ситон угадал его мысль.
   - Мы можем как дать ему пятьдесят фунтов, так и не дать, не так ли, Март?
   "Безусловно. Пятьдесят фунтов соли - смехотворно дешевая цена за то, что он для нас делает, хотя она здесь большая редкость.
   Дунарк принял дар сияющими глазами и сердечной, но не слишком благодарной благодарностью и отнес драгоценный мешок во дворец под тяжелым эскортом. Он вернулся с небольшой армией рабочих и, проведя испытания, чтобы убедиться, что силовой стержень будет работать через аренак так же хорошо, как и через сталь, проинструктировал офицеров относительно предстоящей работы. Когда удивительно искусные механики без единого бесполезного движения принялись за работу, принц стоял молча, с выражением заботы на своем красивом лице.
   - Беспокоишься о Мардонале, Дунарк?
   "Да. Я не могу не задаваться вопросом, что это за ужасная новая машина разрушения, которой теперь владеет Налбун.
   "Послушайте, почему бы вам не построить такой же автобус, как "Жаворонок", и стереть Мардонейл с лица земли?"
   - Построить судно было бы достаточно легко, но Х пока неизвестен на Осноме.
   - У нас его много.
   "Я не мог принять это. Соль была другая, благо у тебя ее много. Х, однако, так же мало на Земле, как соли на Осноме.
   "Конечно, вы можете принять это. Мы остановились на планете, на которой его много, и у нас есть объект-компас, указывающий на него, чтобы мы могли вернуться и получить больше в любое время, когда захотим. Сейчас у нас его больше, чем нам может понадобиться в течение длительного времени, так что ешьте кусок и займитесь делом, - и он легко вынес один из кусков из своей каюты и бросил его на причал. откуда потребовались двое самых сильных людей Кондала, чтобы поднять его.
   Заботливое выражение исчезло с лица князя, и он созвал еще один отряд механиков.
   "Какой толщины должны быть стены? Наши линкоры вооружены аренаком толщиной с ладонь, но с вашими огромными запасами соли вы можете иметь ее любой толщины, которую пожелаете, поскольку материалы матрицы дешевы и их много.
   "Одного дюйма было бы достаточно, но все в автобусе рассчитано на четырехфутовый снаряд, и если мы изменим его с четырех футов, нам придется переделать наши пушки и все наши инструменты. Сделаем четыре фута".
   Ситон повернулся к искалеченному "Жаворонку", над которым с умением и с помощью инструментов, невиданных на Земле, работала первая бригада кондалианских механиков. Вся внутренняя часть корабля поддерживалась сложной опалубкой из решетчатого металла, затем четырехфутовые стальные пластины и могучие угли, гордость великого Макдугалла, были вырезаны, как если бы они были сделаны из бумаги, вращающимися пилами и огромными силовые ножницы. Сфера с канавками для отражателей и с полными элементами, распорками и центральным механизмом, точных размеров оригинала, была быстро отлита из жесткого, пластичного вещества, напоминающего глину. Эта матрица вскоре затвердела и превратилась в каменную массу, в которой были тщательно вырезаны двери, пулеметные точки и другие отверстия. Затем все поверхности были промыты разбавленным раствором соли, с которым рабочие обращались как с радием. Две огромные платиновые пластины были закреплены по обеим сторонам корабля, каждая из которых была соединена серебряными кабелями толщиной с человеческую ногу с приемным терминалом огромной беспроводной электростанции. Был применен ток, и большая сферическая масса, по-видимому, исчезла, мгновенно превратившись в прозрачный металлический аренак. Тогда действительно у землян было транспортное средство, которого никогда раньше не видели! Четырехфутовая оболочка из металла, в пятьсот раз более прочного и твердого, чем самая прочная и твердая сталь, отлитая за одно целое с поддерживающим каркасом, разработанным ведущим инженером мира, - конструкция, которую никакая мыслимая сила не могла деформировать или повредить, заключающая в себе немыслимое движущая сила!
   * * * *
   Опалубку быстро сняли, а несущий каркас покрасили непрозрачным лаком, чтобы он был хорошо виден. По предложению Ситона стены кают тоже покрасили, оставив несколько небольших участков прозрачными, которые служили окнами.
   Второй период работы подходил к концу, и, поскольку Ситон и Крейн должны были пожениться до копрата, они прекратили работу. Они дивились тому, что было сделано, и Кофедикс сказал им:
   "Оба корабля будут готовы завтра, кроме контрольных приборов, которые нам придется сделать самим. Другая бригада будет работать во время сна, устанавливая орудия и прочее оборудование. Желаете ли вы установить собственное оружие или оружие нашего образца? Вы знакомы с их сейчас".
   "Наших, пожалуйста. Они медленнее и менее эффективны, чем ваши, но мы к ним привыкли, и у нас есть много взрывчатых веществ для них, - ответил Ситон после короткого совещания с Крейном.
   Проинструктировав ответственных за работу офицеров, трое вернулись во дворец, сердца двоих из них сильно бились в предвкушении. Ситон вошел в комнату Крейна в сопровождении двух служителей, несущих его чемодан и другой багаж.
   - Мы должны были взять с собой парадную одежду, Март. Почему ты не подумал и об этом?"
   "Ничто подобное никогда не приходило мне в голову. Хорошо, что мы взяли с собой уток и белые мягкие рубашки. Должен сказать, что это крайне неформальный наряд для торжественной свадьбы, но так как туземцы не знают наших обычаев, это не будет иметь никакого значения.
   - И это тоже верно - мы заставим их думать, что это самый официальный вид одежды. Дунарк знает, что к чему, но он знает, что парадное платье здесь было бы невыносимо. Мы бы расплавились через минуту. И так достаточно жарко, только в брюках из утиной ткани и спортивной рубашке. Они будут зелеными, а не белыми, но это пустяки.
   Дунарк, как шафер, вошел в комнату некоторое время спустя.
   - Дай нам взглянуть, Дунарк, - умолял Ситон, - и посмотрим, пройдем ли мы проверку. Никогда в жизни я не был так потрясен".
   Они были одеты в безупречную белизну, от утиных оксфордов до белых галстуков, опоясывающих открытые воротники их теннисных рубашек. Две высокие фигуры - Крейн стройный, жилистый, совершенно непринужденный; Широкоплечий, могучий Ситон, расхаживающий с бессознательной кошачьей гибкостью и грацией, и два красивых, воспитанных, интеллектуальных лица, каждое из которых выражало нетерпеливое счастье, полностью оправдывали ответ Дунарка.
   - Обязательно! - произнес он с энтузиазмом и с импульсивной доброй волей Ситона пожал им руки и пожелал им вечного счастья.
   "Когда вы поговорите со своими невестами, - продолжал он, - я буду ждать, чтобы проводить вас в часовню. Ситар сказал мне передать, что дамы готовы.
   Дороти и Маргарет были одеты в свои свадебные платья Ситар и несколькими другими принцессами под бдительным оком самой Карфедир. Ситар поставила двух девушек рядом и удалилась, чтобы осмотреть ее работу.
   "Вы самые милые создания на свете!" воскликнула она.
   Они посмотрели на сверкающие платья друг друга, затем Маргарет взглянула на лицо Дороти, и на ее лице отразилось смятение.
   - О, Дотти! - выдохнула она. "Ваш прекрасный цвет лица! Разве мальчикам не ужасно видеть нас в таком свете?
   Ситар разразился восторженным смехом, и она обратилась к одному из слуг, который задернул окна темными занавесками и нажал выключатель, заливая комнату ярким белым светом.
   "Дюнарк" установил для вас лампы, подобные тем, что установлены на вашем корабле, - объяснила она с большим удовлетворением. "Я заранее знал, как ты относишься к своему цвету".
   Не успели девушки поблагодарить заботливую хозяйку, как она исчезла, а женихи предстали перед ними. Какое-то время не было произнесено ни слова. Ситон жадно уставился на Дороти, почти сомневаясь в показаниях своих чувств. Ибо белое было белым, розовое было розовым, а ее волосы сияли всем своим естественным великолепием полированной бронзы.
   В своих дивных осномских свадебных одеждах стояли прекрасные земные девы перед возлюбленными. На ногах у них были тапочки, украшенные драгоценными камнями. Их прелестные тела были облачены в мягко мерцающие одеяния, обнажавшие округлые руки и шею, - одеяния, несравненно более гибкие, чем тончайший шелк, сотканные из металлических нитей такой тонкости, что отдельные провода можно было разглядеть только под лупой; одежды, которые плавали и цеплялись за свои совершенные формы линиями изысканной грации. Для черноволосой Маргарет с кожей цвета слоновой кости кондальская принцесса выбрала фон из редкого белого металла, на котором сложными узорами блестели бесчисленные драгоценные камни бледных цветов, более блестящие, чем бриллианты. Платье Дороти было необычного темно-зеленого оттенка, наполовину скрытое замысловатым узором из сверкающих зеленых драгоценных камней - странных, сияющих драгоценностей этого странного мира. У обеих девушек длинные, тяжелые волосы были распущены, по кондалийской свадебной моде, расчесаны так, что они падали на них, как туман, и стянуты на висках металлическими лентами, полностью усыпанными драгоценностями.
   Ситон переводил взгляд с Дороти на Маргарет и обратно; смотрела в ее фиолетовые глаза, полные удивления и любви, более красивые, чем любой драгоценный камень во всем ее роскошном костюме. Не обращая внимания на присутствие остальных, она положила свои изящные руки на его могучие плечи и встала на цыпочки.
   - Я люблю тебя, Дик. Сейчас и всегда, здесь, дома или в любой точке Вселенной. Мы больше никогда не расстанемся, - прошептала она, и ее собственная любимая скрипка звучала не слаще ее голоса.
   Несколько минут спустя, с влажными и блестящими глазами, она отстранилась от него и взглянула на Маргарет.
   "Разве она не самая красивая вещь, которую ты когда-либо видел?"
   - Нет, - тут же ответил Ситон, - нет, но бедняга Март думает, что да!
   * * * *
   В сопровождении Карфедикс и его сына Ситон и Крейн вошли в часовню, которая и без того блистала, но была заново украшена с еще большим великолепием. Взглянув сквозь широкие арки, они впервые увидели одетых осномийцев. Огромный зал был заполнен высшей знатью Кондала, одетых в пышные, усыпанные драгоценностями, роскошные государственные одежды. Здесь были все цвета радуги и бесчисленные фантастические узоры, воплощенные в мягкой, блестящей металлической ткани.
   Когда мужчины вошли в один, Дороти и Маргарет с Карфедиром и Ситаром вошли в другой, и все собравшиеся встали на ноги и отдали грандиозный салют. Двигаясь под аккомпанемент странной боевой музыки из спрятанных инструментов, обе стороны приблизились друг к другу, встретившись на возвышении или кафедре, где Карбикс Тарн Их ждал красивый, статный мужчина средних лет, легко несший свои сто пятьдесят каркамо. Когда он поднял руки, музыка прекратилась.
   Это было торжественное и удивительно впечатляющее зрелище. Комната из полированного металла с причудливыми украшениями из сверкающих драгоценных камней; постоянно меняющаяся гармония цветов по мере того, как невидимые светильники переходили из одного оттенка в другой; группа могущественных вельмож, замерших по стойке смирно в тишине столь глубокой, что было полное отсутствие всего слышимого, когда Карбикс воздел обе руки в безмолвном воззвании к Великой Первопричине, - все это усугубляло торжественность этого торжественного момента.
   Когда Тарнан заговорил, его голос, глубокий с каким-то сильным чувством, необъяснимым даже для тех, кто знал его лучше всех, ясно разнесся по всем уголкам большого зала.
   "Друзья, для нас большая честь помочь сегодня в самом знаменательном событии - свадьбе четырех персонажей из другого мира. Впервые в истории Osnome один karfedix имеет честь развлекать свадебную вечеринку другого. Однако не только этим фактом следует запомнить это событие. Гораздо глубже причина в том, что мы являемся свидетелями, быть может, впервые в истории Вселенной, встречи на условиях взаимного братства и взаимопонимания обитателей двух миров, разделенных немыслимыми расстояниями бездорожного пространства и столь же большими различиями в Эволюция, условия жизни и окружающая среда. Тем не менее, эти незнакомцы движимы духом доброй воли и чести, который внушается каждому достойному существу великой Первопричиной, в осуществлении чьих обширных замыслов все вещи являются скромными инструментами.
   "В честь дружбы двух миров мы продолжим церемонию.
   "Ричард Ситон и Мартин Крейн, обменяйтесь простыми кольцами с Дороти Вейнман и Маргарет Спенсер".
   Они так и сделали и повторили после Карбикса простые клятвы любви и верности.
   "Пусть Первопричина улыбнется этому временному браку и сделает его достойным сделать постоянным. Низким слугою всемогущего Первопричины объявляю вас двоих, и вас двоих, мужем и женой. Но мы должны помнить, что тусклый взгляд смертного человека не может проникнуть сквозь завесу будущего, которая подобна хрусталю всевидящего ока Первопричины. Хотя вы искренне любите друг друга, между вами могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, которые омрачат совершенство вашего счастья. Поэтому вам дано время, в течение которого вы можете узнать, совершенны ли ваши союзы".
   Последовала пауза, затем Тарнан продолжил:
   "Мартин Крейн, Маргарет Спенсер, Ричард Ситон и Дороти Вейнман, вы предстали перед нами, чтобы дать последние клятвы, которые свяжут ваши тела на всю жизнь и ваши души на вечность. Достаточно ли вы обдумали серьезность этого шага, чтобы безоговорочно вступить в этот брак?
   - Да, - торжественно ответили четверо в унисон.
   "Обменяйтесь кольцами с драгоценными камнями. Вы, Ричард Ситон и Дороти Вейнман? и вы, Мартин Крейн и Маргарет Спенсер; лично поклянитесь здесь, в присутствии Первопричины и Верховных Судей Кондала, что вы будете верны и верны, помогая каждый своему избраннику во всех делах, больших и малых; что никогда на протяжении всей вечности ни в мыслях, ни в действиях ни ваше тело, ни ваш разум, ни ваш сознательный дух не собьются с пути справедливости, истины и чести?"
   "Я делаю."
   "Я объявляю вас женатым вечным браком. Точно так же, как faidon, который каждый из вас сейчас носит, - вечная драгоценность, которую никакая человеческая сила, как бы она ни применялась, еще не была в состоянии изменить или исказить в чем-либо; и который продолжает излучать свой внутренний свет без изменений на протяжении всей вечности, будет существовать в течение бесконечных циклов времени после того, как металл кольца, которое его держит, рассыплется в тлене: так будут ваши духи, прежде два, а теперь один и неразрывный, прогресс в постоянно восходящей эволюции на протяжении вечности после того, как основной материал, которым являются ваши тела, вернется в бесчувственный прах, из которого он возник".
   * * * *
   Карбикс опустил руки, и молодожены прошли к двери через двойной ряд поднятого оружия. Из часовни их вели в другую комнату, где договаривающиеся стороны расписывались в реестре. Затем "Кофедикс" предъявил два свидетельства о браке - тяжелые квадратные пластины из ярко-фиолетового металла, красиво выгравированные параллельными колонками английским и кондалианским шрифтом и обрамленные драгоценными камнями. Руководители и свидетели подписались под каждой колонкой, подписи были глубоко выгравированы королевским гравером. Выйдя из регистратуры, их препроводили в трапезную, где была подана поистине царская трапеза. Между блюдами высшие дворяне страны приветствовали гостей и желали им счастья в коротких, но искренних речах. После того, как последнее блюдо было уничтожено, Карбикс поднялся по знаку Карфедикса и заговорил, его голос снова был взволнован эмоциями, которые озадачили его слушателей во время брачной службы.
   "Все кондалы здесь с нами духом, пытаясь помочь нам в наших жалких попытках передать наше приветствие этим нашим гостям, чья дружба не может быть более убедительной, чем их готовность предоставить нам привилегию их брака. Они не только дали нам благо, благодаря которому их имена будут почитаться во всей нации, пока существует Кондал, но они также были средством ясно показать нам, что Первопричина на нашей стороне, что наш вековой институт Честь, по правде говоря, является единственным фундаментом, на котором может быть построена раса, способная выжить. В то же время они были средством показать нам, что наш ненавистный враг, совершенно лишенный чести, строящий свою расу на фундаменте одной лишь кровожадной дикости, строит неправильно и должен полностью погибнуть от лица Оснома".
   Его слушатели слушали, пораженные его серьезностью, но явно не понимая его смысла.
   - Ты не понимаешь? - продолжал он, и его глаза сияли глубоким светом. "Это неизбежно у двух народов, населяющих столь далекие друг от друга миры, как у наших двоих, должны быть самые разные знания и способности, и эти чужеземцы уже дали нам возможность построить машины разрушения, которые полностью сотрут с лица земли Мардонале..." Яростный крик: радость прервала говорящего, и дворяне вскочили на ноги, приветствуя посетителей поднятым оружием. Как только они снова сели, Карбикс продолжил:
   "Это фасоль. Оправдание нашей системы эволюции легко объяснимо. Незнакомцы первыми приземлились на Мардонале. Если бы Налбун был с ними в чести, он бы получил благо. Но он, со свойственной его эволюции дикостью, попытался убить своих гостей и украсть их сокровища, с какими результатами вы уже знаете. Мы, со своей стороны, в обмен на те немногие и незначительные услуги, которые мы были в состоянии оказать им, получили даже больше, чем получил бы Налбун, если бы его планы не были сведены на нет их значительно более высоким уровнем эволюции.
   Оратор сел, и раздался оглушительный аплодисменты, когда дворяне выстроились в почетный эскорт и проводили две пары в свои покои.
   Одна в их комнате, Дороти повернулась к мужу со слезами, блестевшими в ее прекрасных глазах.
   "Дик, милый, разве это не самая чудесная вещь, о которой когда-либо слышали? Если использовать это слово во всем его истинном значении, это было неописуемо величественно, а этот старик просто великолепен. Мне становится стыдно за себя, когда я думаю, что я когда-либо боялся или нервничал здесь".
   - Все это было, Дотти, моя маленькая невеста часа. Все дело в том, где живет парень - у меня сейчас такой ком в горле, что мне больно думать. Земные браки пустяки по сравнению с этой церемонией. Неудивительно, что они счастливы после того, как дали эти клятвы, тем более, что им не нужно давать их, пока они не будут уверены в себе.
   "Но мы уже уверены, милая", когда он обнял ее со всем чувством своей натуры. "Эти клятвы ничуть не сильнее тех, которыми мы уже обменялись - телесно, умственно и духовно мы едины, сейчас и навсегда".
   ГЛАВА XVII.
   Птица, зверь или рыба?
   "Эти драгоценности скорее озадачьте меня, Дик. Кто они такие?" - спросил Мартин, когда все четверо собрались в ожидании первой трапезы. Говоря это, он поднял безымянный палец, на котором сияла королевская жемчужина Оснома в великолепной оправе Белчера на арене, такой же прозрачной, как и сама жемчужина, и такого же интенсивного синего цвета. - Я знаю имя "Фейдон", но, похоже, это все, что я знаю.
   - Это все, что о них известно. Это встречающийся в природе стогранный кристалл, именно такой, каким вы видите его там - темно-синий, совершенно прозрачный, интенсивно преломляющий и постоянно излучающий сильный синий свет. Он настолько тверд, что его нельзя обрабатывать, резать или измельчать. Никакое количество самого твердого из известных абразивов не сделает его поверхность шероховатой. Никакой удар, каким бы сильным он ни был, не сломает его - он просто вонзается в материал молотка, каким бы твердым он ни был. Никакие крайности тепла или холода не влияют на него ни в какой степени, это то же самое, когда в самой мощной электрической дуге, как и при погружении в жидкий гелий".
   - Как насчет кислот?
   "Это то, о чем я спрашиваю себя. Осномианцы не очень сильны в химии. Я попытаюсь раздобыть еще один и посмотреть, не смогу ли я его проанализировать, просто для удовольствия. Кажется, я не могу убедить себя, что реальная атомная структура может быть такой большой".
   -- Нет, для атома он довольно велик, -- и, обращаясь к обеим девушкам, -- как вам нравятся ваши пасьянсы?
   "Они совершенно красивы, и оправа Тиффани великолепна, - с энтузиазмом ответила Дороти, - но они такие ужасно большие! Насколько я знаю, они размером с бриллианты в десять карат.
   - Примерно так, - ответил Ситон, - но при этом они самые маленькие, какие Дунарк мог найти. По его словам, они крутятся годами - настолько малы, что никому не нужны. Знаешь, они носят большие на браслетах. Ты обязательно получишь успех в Вашингтоне, Дотти. Люди будут думать, что вы носите бутылочную пробку, пока они не увидят, как она светится в темноте, а потом решат, что это автомобильная фара. Но после того, как несколько ювелиров увидят эти камни, один из них предложит нам за них по пять миллионов долларов за штуку, пытаясь купить их для какой-нибудь сумасшедшей старой дамы, которая хочет выколоть глаза кому-нибудь из своих социальных соперников. Да? Нет?"
   - Вот именно, Дик, - ответил Крейн, и на его лице появилось задумчивое выражение. "Мы не можем держать в секрете, что у нас есть новый драгоценный камень, поскольку все четверо из нас будут носить его постоянно, и любой, кто хоть немного разбирается в драгоценностях, признает, что они бесконечно превосходят любой известный земной драгоценный камень. На самом деле, они могут навлечь на некоторых из нас неприятности, как это обычно бывает со сказочно ценными драгоценностями.
   - Это тоже правда. Так что мы небрежно заявим, что они здесь так же обычны, как грязь, что мы носим их просто для сентиментальности, что правда, и что мы думаем вернуть целую партию, чтобы продать ее за стояночные огни. "
   "Вероятно, это удержит кого-нибудь от попыток убить наших жен хотя бы из-за их колец".
   - Ты читал свое свидетельство о браке, Дик? - спросила Маргарет.
   "Еще нет. Давай посмотрим, Дотти.
   Она предъявила массивный, богато украшенный драгоценностями документ, и каштановая голова и коричневая были очень близко друг к другу, когда они вместе читали английскую сторону сертификата. Их клятвы были там, слово в слово, с их собственными подписями под ними, глубоко выгравированными на металле. Ситон улыбнулся, увидев юридическую форму, выгравированную под их подписями, и прочитал вслух:
   "Я, Глава Церкви и Главнокомандующий вооруженными силами Кондала, на планете Осноме, удостоверяю, что имею этот день, в городе К. ондалек из указанной нации и планеты, соединенный неразрывными узами брака, Ричард Баллинджер Ситон, доктор философии, и Дороти Ли Вейнман; доктор музыки; оба города Вашингтона, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, на планете Земля, в строгом соответствии с законами о браке, как Кондала, так и Соединенных Штатов Америки.
   Тарнан.
   Свидетели:
   Робан, император Кондала.
   Турал, Императрица или Кондал.
   Дунарк, наследный принц Кондала.
   Ситар, наследная принцесса Кондала.
   Марк С. Дюкен, доктор философии. Д., Вашингтон, округ Колумбия
   "Это НЕКОТОРЫЙ документ", - заметил Ситон. "Возможно, юрист мог бы придраться к его фразеологии, но держу пари, что эта вещь будет иметь место в любом суде мира. Думаешь, ты снова женишься, когда мы вернемся, Март?
   Обе девушки запротестовали, и Крейн ответил:
   "Нет, я так не думаю. Наша церемония была бы скорее антикульминационной после этой, и эта, несомненно, окажется законной. Я намерен зарегистрировать это как есть и получить решение суда. Но пора завтракать. Простите меня, я должен был сказать "дарпрат", потому что по вашингтонским часам сейчас явно не время завтрака. Мои часы показывают одиннадцать тридцать вечера.
   "Эта система времени забавна, - заметила Дороти. - Я никак не могу привыкнуть к тому, что ночи нет, и...
   "И между едой такие большие промежутки времени, как сказал знаменитый губернатор о выпивке", - вмешался Ситон.
   - Как ты узнал, что я собирался сказать, Дик?
   "Мужественная интуиция, - усмехнулся он, - подкрепляемая нормальным аппетитом, который бунтует через семнадцать часов между ужином и завтраком и через девять часов между другими приемами пищи. Ну, пора есть - пошли!
   * * * *
   Поев, мужчины поспешили к "Жаворонку". В период сна судно было опоясано медными репеллерами: установлены пулеметы и приборы, в том числе замечательная осномианская радиосистема; и, за исключением силовых стержней, она была готова к путешествию. Кондалианское судно было целым, вплоть до подушек, но без инструментов.
   После краткого разговора с дежурным офицером Дунарк повернулся к Ситону.
   "Разве вы не обнаружили, что ваши пружины не выдерживают ускорения?"
   - Да, они распластались замертво.
   "Коланикс Фелан, ответственный за работу, подумал так и заменил их на наш тип с составной компенсацией, сделанный из настоящего пружинного металла. Они выдержат вас при любом ускорении, которое вы сможете пережить".
   "Спасибо, все в порядке. Что дальше, инструменты?
   "Да. Я послал группу людей собрать всю медь, которую они смогут найти - вы знаете, что мы практически не используем металлическую медь, так как платина, золото и серебро гораздо лучше подходят для обычных целей - и еще одну, чтобы построить медеплавильный завод недалеко от один из рудников, которые снабжают город медным купоросом, используемым на наших столах. Пока они на работе, думаю, я поработаю над инструментами, если вы двое будете так любезны помочь мне.
   Ситон и Крейн предложили снабдить его инструментами из своего резервного запаса, но Кофедикс отказался их принять, заявив, что он предпочел бы их помощь в их изготовлении, чтобы полностью понять их функции. Быстро приготовили электрические печи, и они приступили к работе; Крейн с большим удовольствием обрабатывал иридий, который до сих пор был редким и очень тугоплавким металлом, из которого должны были быть сделаны все кондалианские инструменты.
   - У них здесь много наших редких металлов, Дик.
   "Конечно, есть. Я хотел бы устроить лабораторию и пожить здесь несколько лет - узнать что-нибудь по своей специальности или прорваться. Они используют золото и серебро там, где мы используем медь, и платину и ее сплавы там, где мы используем железо и мягкую сталь. Все их оружие сделано из иридия, а все их самые высокопрочные инструменты, такие как ножи, бритвы и т. д., сделаны из непрозрачного аренака. Я полагаю, ты заметил край своей бритвы?
   "Как я мог этому помешать? Трудно себе представить, что металл может быть настолько твердым, что для заточки бритвы требуется сорок лет работы на абразивно-шлифовальном станке с алмазной пылью, или что однажды заточенный он бреет поколение за поколением людей, ничуть не теряя своей остроты".
   - Я тоже не могу этого понять - я только знаю, что это так. У них есть все наши тяжелые металлы в большом изобилии, и еще много чего, о чем мы ничего не знаем на Земле, но легких металлов у них, по-видимому, вообще нет. Должно быть, Оснома поздно сбросили с родительского солнца, так что все легкие металлы исчезли?
   - Возможно, что-то в этом роде.
   Необычайное мастерство Kofedix сделало изготовление инструментов несложной задачей, и после того, как Крейн заменил несколько сломанных инструментов Skylark из их резервного запаса, они обратили свое внимание на запасы меди, которые были собраны. Им хватило всего на два бара.
   - Это все, что у нас есть? - резко спросил Дунарк.
   - Да, ваше высочество, - ответил Коланикс. - Это каждый клочок металлической меди в городе.
   - О, ну, этого будет достаточно, пока мы не расплавим остальные, - сказал Ситон. "С одним батончиком мы готовы ко всему, что может начать Мардонале. Пусть приходят!"
   Слитки были помещены в контейнеры, и оба сосуда были опробованы, каждый показал отличные результаты. На следующем кокаме, сразу после первого приема пищи, вся партия с Земли поднялась на борт "Жаворонка" и сопроводила "Кофедикс" к медеплавильному заводу. Дюнарк сам руководил работой по подготовке зарядов и форм, хотя его постоянно прерывали беспроводные сообщения в зашифрованном виде и посыльные, несущие новости, слишком важные, чтобы доверять им.
   -- Надеюсь, вы извините все эти задержки, -- сказал Дунарк после двадцатого перерыва, -- но...
   "Это Хорошо, Дунарк. Мы знаем, что вы занятой человек.
   "Я могу рассказать вам об этом, но я не хотел бы рассказывать многим людям. С солью, которую вы нам дали, я готовлю силовую установку, которая позволит нам взорвать Мардонале...
   Он прервался, когда прозвучал сигнал о помощи. Все внимательно слушали, узнав, что карлон преследует грузовой самолет в нескольких сотнях миль отсюда.
   "Тебе пора изучить один из них, Дунарк!" - воскликнул Ситон. - Вызовите сюда свою банду ученых, а мы сходим за ним и притащим!
   * * * *
   Когда Дунарк отправил сообщение, люди "Жаворонка" поспешили на борт, и Ситон направил судно на призывы о помощи. На своей огромной скорости он достиг монстра до того, как его настиг самолет. Сфокусировав аттрактор на огромном металлическом клюве карлона, Ситон включил мощность, и зверь остановился в воздухе, рванувшись назад и вверх. Увидев крошечного размера нападающего жаворонка, он открыл свою пещеристую пасть с ужасным ревом и помчался на полной скорости. Ситон, не желая снимать отражатели с корабля, включил ток, приводящий их в действие. Карлон был отброшен назад, к точке равновесия двух сил, где он демонически боролся.
   Ситон отнес своего пленника обратно в плавильный цех, где, наконец, разумными толканиями и рывками ему удалось перевернуть чудовище на спину и прижать его к земле, несмотря на его попытки вырваться.
   Вскоре прибыли ученые и тщательно изучили животное с настолько близкого расстояния, насколько позволяли его размахивающие руки.
   "Хотелось бы, чтобы мы могли убить его, не разорвав на куски", - сообщил по радио Дунарк. - Вы знаете какой-нибудь способ сделать это?
   "Мы могли бы, если бы у нас было несколько бочек эфира или немного наших собственных отравляющих газов, но все они здесь неизвестны, и создание аппарата для их производства заняло бы много времени. Я посмотрю, не смогу ли я утомить его и сделать его таким, как только вы достаточно изучите его. Возможно, мы сможем узнать, где он живет.
   Когда ученые закончили свои наблюдения, Ситон подбросил животное на несколько миль в воздух и отключил действующие на него силы. Внезапно раздался грохот, и карлон, поняв, что его хозяином является это, казалось бы, ничтожное судно, бросился в стремительное бегство.
   - Дик, ты хоть представляешь, что вызвало этот шум? - спросил Крейн. который со свойственной ему невозмутимостью достал свой блокнот и делал точные записи всего происходящего.
   "Я думаю, мы разбили несколько его тарелок", - со смехом ответил Ситон, удерживая полевого жаворонка в нескольких сотнях футов над убегающим животным.
   Столкнувшись впервые в жизни с антагонистом, который мог и перехитрить его, и переиграть его, карлон удвоил свои усилия и в панике бежал. Он пролетел над городом Кондалек, над окраинами и над океаном, а за ним все еще легко следовал "Жаворонок". Когда они приблизились к границе с Мардоналией, флот военных кораблей поднялся, чтобы препятствовать входу монстра. Ситон, не желая, чтобы противник увидел омоложенного Жаворонка, рванул пленника высоко в воздух. Как только он был выпущен, он направился к океану в почти перпендикулярном пикировании, а Ситон навел на него объект-компас.
   - Давай, старина, - обратился он к ныряющему монстру. "Мы пойдем за тобой на дно океана, если ты зайдешь так далеко!"
   Раздался мощный двойной всплеск, когда "карлон" ударился о воду, а за ним "Жаворонок". Девушки ахнули, когда судно погрузилось под воду с такой ужасающей скоростью, и, казалось, были удивлены тем, что оно не пострадало и что они не почувствовали сотрясения. Ситон включил мощные прожекторы и держался достаточно близко, чтобы видеть монстра сквозь прозрачные стены. Добыча погружалась все глубже и глубже, пока преследователям не стало ясно, что в воде она чувствует себя так же хорошо, как и в воздухе. Лучи фонарей высветили странные формы жизни, среди которых были огромные вытаращенные рыбы, которые слепо барахтались в непривычном ярком свете. По мере того, как карлон углублялся, живых существ становилось все меньше, но все же время от времени мелькали живые кошмары, населявшие гнетущие глубины этих странных морей. Продолжая спускаться, карлон проник в самую глубокую бездну океана и остановился на дне, взбудоражив мутный ил.
   - Насколько мы глубоко, Март?
   "Около четырех миль. Я измерил давление, но позже мне нужно будет точно рассчитать, какую глубину оно представляет, исходя из показаний силы тяжести и плотности".
   Поскольку животное не собиралось покидать свое убежище, Ситон вытащил его с помощью аттрактора, и оно вырвалось на поверхность. Поднявшись по воде на полной скорости, он ворвался в воздух и взмыл вверх на такую невероятную высоту, что Ситон был поражен.
   "Я бы никогда не поверил, что что-то может летать в таком тонком воздухе!" - воскликнул он.
   "Это тонкий здесь," поддакнул Крейн. "Менее трех фунтов на квадратный дюйм. Интересно, как он это делает?"
   - Не похоже, что мы когда-нибудь узнаем - он точно кот-медведь! - ответил Ситон, когда карлон, не в силах подняться дальше, нырнул в косой к низменностям Кондала - страшной болотистой местности, покрытой ядовитой растительностью и населенной ужасными животными и еще более ужасными дикарями. Монстр приближался к земле с постоянно увеличивающейся скоростью. Ситон, стоявший рядом с ним, заметил Крейну:
   - Ему придется распрямиться довольно быстро, иначе он что-нибудь лопнет, конечно.
   * * * *
   Но не выровнялось. Он ударился о мягкую землю головой вперед и исчез, его щупальца, по-видимому, буравили далеко впереди себя.
   Удивленный таким непредвиденным развитием событий, Ситон остановил "Жаворонка" и вонзил в землю аттрактор. Первая попытка не принесла ничего, кроме столба грязи, вторая довела до зажег пару крыльев и одну извивающуюся руку, третья привела животное целиком, все еще борясь так же сильно, как и в первом состязании. Ситон снова поднял животное высоко в воздух.
   - Если он сделает это снова, мы последуем за ним.
   - Выдержит ли корабль? спросил DuQuesne, с интересом.
   "Да. В старом автобусе этого бы не было, а этот все выдержит. Мы можем пойти куда угодно, куда может эта штука, это несложно. Если у нас будет достаточно энергии, мы, вероятно, даже не почувствуем толчка, когда ударимся о землю".
   Ситон уменьшал силу, действующую на животное, до тех пор, пока не осталось достаточно силы, чтобы удерживать на нем аттрактор, и оно снова нырнуло в болото. Жаворонок следовал за ним, нащупывая путь в полной темноте, пока животное не остановилось, отказываясь двигаться в любом направлении, на глубине, по оценкам Крэйна, примерно в три четверти мили. Выждав некоторое время, Ситон увеличил мощность аттрактора и вырвал карлон обратно на поверхность и в воздух, где тот с удвоенной яростью повернулся к "Жаворонку".
   "Мы вытащили его из последнего убежища, и он дерется, как загнанная крыса", - сказал Ситон, отталкивая монстра на безопасное расстояние. "Он явно такой же свежий, как и в начале, несмотря на всю эту игру. Разговор о промысловой рыбе! Однако он не собирается больше бегать, так что, думаю, нам придется его посадить. Обидно сбивать его с ног, но это нужно сделать".
   Крейн нацелил одну из тяжелых Х-взрывных пуль на яростно сопротивляющегося монстра, и земля содрогнулась от сотрясения, когда снаряд попал в цель. Они поспешили обратно в плавильный цех, где Дунарк нетерпеливо спросил:
   - Что ты об этом узнал?
   -- Ничего особенного, -- ответил Ситон и в нескольких словах описал действия карлона. - Что ваши ученые думают об этом?
   "Очень мало того, что любой из нас может понять с точки зрения любого другого известного организма. Кажется, что он сочетает в себе все признаки птицы, зверя и рыбы и имеет в себе возможности как обоеполого, так и бесполого размножения".
   - Я бы не сомневался - странный он, согласитесь.
   Медные слитки были достаточно прохладными, чтобы с ними можно было обращаться, и "Жаворонок" был загружен в пять раз больше, чем первоначальный запас меди, а другое судно взяло гораздо меньшее количество. После того, как Кофедикс приказал ответственному офицеру разместить оставшиеся бары в легкодоступных местах по всей стране, два корабля были отправлены обратно во дворец, прибыв как раз к последней трапезе кокама.
   - Что ж, Дунарк, - сказал Ситон после еды, - боюсь, нам придется вернуться как можно скорее. К этому времени родители Дороти и банкиры Мартина будут думать, что они мертвы. Мы должны начать прямо сейчас, но..."
   - О нет, вы не должны этого делать. Это лишит наш народ возможности попрощаться с вами.
   "Есть и другая причина. У меня есть очень большая просьба к вам.
   "Это разрешено. Если человек может это сделать, считай, что это сделано".
   "Ну, вы же знаете, что у нас платина - очень редкий и очень полезный металл. Интересно, не могли бы вы дать нам несколько тонн этого? И я хотел бы иметь еще один фейдон - я хочу посмотреть, не смогу ли я его проанализировать".
   "Вы дали нам в тысячу раз больше стоимости всей платины и всех драгоценностей, которые может нести ваш корабль. Как только завтра откроются литейные цеха, мы поедем и загрузим ваши кладовые, или, если хотите, сделаем это сейчас.
   "В этом нет необходимости. С тем же успехом мы можем насладиться вашим гостеприимством в течение еще одного периода сна, получить платину во время первого периода работы и попрощаться с вами перед вторым приемом пищи. Как бы это было?
   "Вполне удовлетворительно".
   В следующем кокаме Дунарк пилотировал "Жаворонка" с Ситоном, Крейном и Дюкен в качестве экипажа на одном из великих платиновых литейных заводов. Девушки остались готовиться к отъезду и к большой церемонии, которая должна была ему предшествовать. Поездка в литейный цех была короткой, и трое ученых с Земли уставились на то, что увидели - тысячи тонн платины, отлитой в слитки и сложенной в кучу, как чугун, ожидающей превращения в многочисленные предметы повседневного обихода. использовать по всей стране. Дунарк написал приказ, который его главный помощник передал офицеру, отвечающему за литейный цех, в котором говорилось:
   "Пожалуйста, загрузите его немедленно".
   Ситон указал на отсек для хранения, в который должен был быть перенесен металл, и вскоре между грудой и помещением для хранения выстроилась процессия рабов, двое мужчин, ковыляющих под одним слитком.
   "Сколько ты загружаешь, Дунарк?" - спросил Ситон, когда большое купе было заполнено более чем наполовину.
   - В моем заказе было около двадцати тонн в твоем весе, но я изменил его позже - мы можем заполнить эту комнату полностью, чтобы металл не гремел в полете. Для нас это не имеет никакого значения, у нас их так много. Это похоже на ваш дар соли, только намного меньше".
   - Что ты собираешься делать со всем этим, Дик? - спросил Крейн. "Этого достаточно, чтобы полностью разрушить рынок платины".
   - Именно это я и собираюсь сделать, - ответил Ситон с блеском в серых глазах. "Я собираюсь разрушить эту неоправданную моду на ювелирные изделия из платины настолько широко, что она никогда не восстановится, и снова сделать платину доступной для надлежащего использования в лабораториях и в промышленности.
   "Вы сами знаете, - горячо продолжал он, - что единственная причина, по которой платина вообще используется в ювелирных изделиях, заключается в том, что она дорогая. Он далеко не так красив, как золото или серебро, и если бы он не был самым дорогим распространенным металлом, который у нас есть, толпа, носящая драгоценности, не тронула бы его и десятифутовым шестом. Бесполезный в качестве украшения, это единственный абсолютно необходимый лабораторный металл, и буквально сотни лабораторий, которые нуждаются в нем, не могут его получить, потому что более половины мировых запасов связано в витринах ювелиров и в бесполезных безделушках. Кроме того, это лучшее, что известно для контактных точек в электрических машинах. Когда правительство и все научное общество Общества униженно умоляли ювелиров выпустить немного его, но они отказывались - они продавали его спекулянтам по сто пятьдесят долларов за унцию. Состояние сейчас ненамного лучше; это порочный круг. Пока цена остается высокой, она будет использоваться для ювелирных изделий, а пока она используется для ювелирных изделий, цена будет оставаться высокой, и ученым придется бороться с ювелирами за то немногое, что они получат".
   "Хотя это несколько преувеличено, примерно так обстоят дела. Должен признаться, что я тоже довольно горько отношусь к этому вопросу, - сказал Крейн.
   "Горький? Ты, конечно, горький. Все, кто хоть что-то знает о науке и у кого есть мозги в голове. Любой, кто утверждает, что он ученый, и при этом выступает за то, чтобы кто-то из его предков покупал платиновые украшения, должен быть расстрелян. Но они получат свое, как только мы вернемся. Раньше бы не отпустили, слишком хорошо у них было, а теперь отпустят, да еще и пальцы обожгут. Я собираюсь продать всю эту партию по пятьдесят центов за фунт, и мы очень хорошо позаботимся о том, чтобы ювелиры не загнали нас в угол".
   - Я с тобой, Дик, как обычно.
   Вскоре складское помещение было до потолка заполнено тесно сложенными слитками драгоценного металла, и "Жаворонок" отогнали обратно к посадочному причалу. Она приземлилась рядом с судном Дунарка, "Кондалом" , чья великолепно украшенная команда высших офицеров привлекла внимание, когда четверо вышли из корабля. Все были одеты для торжественного прощания, трое американцев были одеты в свое безупречно белое, кондалианцы были одеты в свои самые роскошные атрибуты.
   "Эта формальная ерунда точно меня заденет!" - воскликнул Ситон, обращаясь к Дунарку. "Я хочу прояснить это. Договоренность заключалась в том, что мы должны были быть здесь в это время, все одетые, и ждать дам, которые идут в сопровождении ваших людей?
   "Да. Наша семья должна проводить дам из дворца сюда. Когда они покинут лифт, окружающие боевые корабли отдадут честь, и после короткой церемонии вы вдвоем сопроводите своих жен в "Жаворонок", а доктор Дюкен будет стоять немного в стороне и следовать за вами. Боевые корабли будут сопровождать вас так высоко, как только смогут, а кондал будет сопровождать вас до самого далекого нашего солнца, прежде чем повернуть назад.
   Несколько мгновений Ситон нервно расхаживал перед дверью космического автомобиля.
   - С каждой секундой я становлюсь все более беспокойным, - резко сказал он, доставая свой беспроводной инструмент. - Я посмотрю, не готовы ли они.
   - В чем проблема, Дик? У тебя есть другое предчувствие, или ты просто напуган? - спросил Крейн.
   "Наверное, затрясся, но я действительно хочу ехать", - ответил он, быстро нажимая на рычаг.
   - Дотти, - сказал он, и, когда на зов ответили, - сколько ты еще будешь? Мы все готовы и ждем, с нетерпением грызя ногти.
   - Мы скоро будем готовы. Карфедикс сейчас идет за нами.
   Едва крошечный сирена умолк, как воздух сотрясло срочное вибросообщение, и все беспроводные сирены дали предупреждение.
   ГЛАВА XVIII
   Вторжение
   Пульсирующий воздух и стучащие эхолоты мы такое же страшное предупреждение, чрезвычайная тревога о вторжении, о неминуемой и катастрофической опасности с воздуха.
   - Не пытайся добраться до дворца. У всех на земле будет достаточно времени, чтобы спрятаться в глубоких, защищенных аренами ямах под зданиями, и вас убьют захватчики задолго до того, как вы доберетесь до дворца. Если мы сможем дать отпор врагу и не дать ему приземлиться, женщины будут в полной безопасности, даже если весь город будет разрушен. Если они произведут посадку, мы пропали.
   - Значит, они не приземлятся, - мрачно ответил Ситон, вскочив в "Жаворонок" и заняв свое место за доской. Когда Крейн вынул радио, Ситон предупредил его.
   "Отправьте по-английски и скажите девушкам, чтобы они не отвечали, так как эти дьяволы могут определить местонахождение звонков в пределах фута и смогут атаковать нужное место. Просто скажи им, что мы в безопасности в Жаворонке. Скажи им, чтобы они сидели смирно, пока мы уничтожаем эту банду, которая приближается, и что мы будем звать их время от времени, когда у нас будет время, во время битвы".
   Прежде чем Крейн закончил посылать сообщение, послышался нарастающий вой огромных пропеллеров. Одновременно раздалось оглушительное сотрясение, и целое крыло дворца исчезло в облаке пыли, среди которой можно было разглядеть несколько разлетающихся осколков. Воздух был наполнен мардональскими боевыми кораблями. Это были огромные корабли, на каждом из которых были установлены сотни орудий, и дождь осколочно-фугасных снарядов быстро превращал большой город в обширную груду обломков.
   Рука Ситона была на рычаге, который должен был швырнуть "Жаворонка" вверх, в бой. Крейн и Дюкен, оба с суровым взглядом и угрюмой челюстью, стояли у своих пулеметов.
   "Что-то случилось!" - воскликнул Ситон. "Посмотрите на Кондала!"
   Что-то действительно произошло. Дюнарк сидел за доской, держа руку на рычаге питания, и каждый из его команды был на месте, сжимая свое оружие, но все корчились в агонии, не в силах контролировать свои движения. Пока они смотрели, на мгновение завороженные, вся команда прекратила свою мучительную борьбу и повисла, очевидно безжизненная, на своих опорах.
   "Они должны как-то добраться до них - пошли!" - закричал Ситон.
   Когда его рука сжалась на рычаге, ряд снарядов разорвался на причале, полностью разрушив его, всем троим показалось, что миру пришел конец, когда поток фугаса был направлен против их корабля. Но четырехфутовая оболочка арены была неприступной, и Ситон направил "Жаворонка" вверх, в самую гущу вражеского флота. Двое артиллеристов стреляли так быстро, как только могли прицелиться, и с каждым выстрелом один из огромных боевых кораблей разлетался на куски. Затем мардональцы сосредоточили огонь всего своего флота на крошечном противнике.
   Со всех сторон света, сверху и снизу, вражеская пушка rs направил потоки снарядов на уклоняющееся судно. Шум был более чем оглушительный, это был один непрерывный, сокрушительный взрыв, и земляне были окружены таким пламенем огня от разрывающихся снарядов, что не могли видеть вражеские корабли. Ситон попытался увернуться от снарядов, нырнув в одну сторону, но обнаружил, что против них были выпущены десятки новых противников - смертоносные самолеты-торпеды Оснома. Управляемые по радио и без экипажа, они были просто крылатыми бомбами, несущими тысячи фунтов потрясающей электрической взрывчатки - достаточной, чтобы убить людей внутри корабля сотрясением от взрыва, даже если броня арены была достаточно прочной, чтобы выдержать удар. Хотя они были намного быстрее осномианских кораблей, рядом с "Жаворонком" они были медленнее, и Ситон мог бы с легкостью увернуться от некоторых из них. Однако по мере того, как он уклонялся, они неотступно следовали за ним, и, несмотря на взорванных артиллеристами, их число постоянно увеличивалось, пока Ситон не вспомнил об отпугивателях.
   "Никто Холм не прав!" - воскликнул он, включив силу, приводящую в действие медные ленты, окружавшие корпус во всех направлениях. Мгновенно торпеды были отброшены назад, взрываясь при попадании в них силы, и даже снаряды были неэффективны, безвредно взрываясь, когда попадали в зону действия силы. Шум ужасных детонаций заметно уменьшился.
   - Интересно, почему тишина? - спросил Ситон, в то время как бесполезные вражеские снаряды продолжали растрачивать свои силы в нескольких сотнях футов от своей цели, а Крейн и Дюкен методично уничтожали огромные корабли так быстро, как только могли прицеливаться и стрелять. При каждом сообщении один из военных кораблей-монстров исчезал - его осколки и тела членов экипажа летели на землю. Голоса его не было слышно даже в приученном шуме, но он продолжал:
   "Должно быть, наши отпугиватели создали частичный вакуум, отталкивая даже воздух!"
   * * * *
   Внезапно обстрел прекратился, и "Жаворонок" окутало ослепительное сияние сотен больших отражателей; интенсивный, ищущий, голубовато-фиолетовый свет, который обжигал плоть и прожигал веки и глазные яблоки в самом мозгу.
   "Ультрафиолет!" - завопил Ситон при первых лучах света, бросив взгляд на мощность. "Закрой свои глаза! Поверни головы вниз!"
   В космосе, далеко за пределами досягаемости смертоносных лучей, мужчины провели короткую конференцию, затем облачились в тяжелые кожано-холщовые костюмы, обильно вымазанные густой красной краской, и заменили простые стекла своих шлемов тяжелыми стеклами из стекла. глубокое рубиновое стекло.
   "Это остановит любые ультрафиолетовые лучи, которые когда-либо производились", - ликовал Ситон, снова бросая судно во флот Мардоналии. Десятки больших кораблей встретили свою судьбу до того, как "Жаворонок" был обнаружен, и, хотя ужасные лучи снова были направлены на незваного гостя со всей своей силой, бойня продолжалась.
   Однако через несколько минут люди услышали или, вернее, ощутили глубокую, интенсивную вибрацию, похожую на тихую звуковую волну, вибрацию, которая ударяла по барабанным перепонкам так, как не может поразить ни один возможный звук, вибрация, которая сотрясала суставы и мучила их. нервы, как будто все тело распадается. Эффект был настолько внезапным и ужасным, что Ситон невольно взвизгнул от удивления и боли, когда снова бежал в безопасный космос.
   - Что это было, черт возьми? - спросил Дюкен. "Был ли это инфразвук? Я не предполагал, что такие волны могут создаваться".
   "Инфразвук - это правильно. Здесь почти все производят, - ответил Ситон, и Крейн добавил:
   - Ну, три меховых костюма каждый, с ватой в ушах, должны убить любую волну, распространяющуюся по воздуху.
   Меховые костюмы тут же надели, Ситон прошептал Крейну на ухо:
   - Я узнал еще кое-что. Отпугиватели отталкивают даже воздух. Я собираюсь пропустить через них достаточно сока, чтобы создать идеальный вакуум снаружи. Это убьет эти воздушные волны.
   Едва они оказались в пределах досягаемости флота, как Дюкен, потянувшись к своему орудию, чтобы сделать первый выстрел, с воплем отпрыгнул назад.
   "Отвали!"
   Еще раз на безопасном расстоянии, объяснил Дюкен.
   "Повезло, что я так привык обращаться с горячими вещами, что по привычке никогда не вступаю ни с чем в близкий контакт при первом же прикосновении. В этом оружии были тысячи вольт, а за ними много силы тока, и если бы я крепко держался за него, то не смог бы его выпустить. Однако мы достаточно быстро заблокируем эту игру. Все, что необходимо, это толстые сухие перчатки, покрытые резиной. Нам всем хорошо, Ситон, что у тебя на рычагах есть эти причудливые ручки из конденсата.
   "Несомненно, именно так они и заполучили Дунарка", - сказал Крейн, посылая девушкам краткое сообщение, уверяя их, что все в порядке, как он делал каждую передышку. "Но почему мы не были побеждены одновременно?"
   "Они, должно быть, настроили ток на иридий, и им пришлось экспериментировать, пока они не нашли правильную волну для стали", - объяснил Ситон.
   "Я думаю, что наш бар взорвался бы при таком токе. Должно быть, они тоже попали в медный диапазон?
   Ситон задумчиво нахмурился, прежде чем ответить.
   "Может быть, потому что это индуцированный ток, а не постоянный импульс батареи. Во всяком случае, это не так. Пойдем!"
   - Минуточку, - вставляет Крейн. - Что они собираются делать дальше, Дик?
   "Ищи меня. Я еще не привык к своему новому осномианскому разуму. Я узнаю вещи сразу же после того, как они происходят, но я, кажется, не могу предвидеть что-то впереди - это похоже на что-то смутно припоминаемое, которое вспыхивает, как только упоминается. Я получаю слишком много и слишком новых идей одновременно. Я знаю, однако, что у осномианцев есть защита от всего этого, кроме этого последнего трюка с заряженными пушками. Должно быть, это новый, который Мардонейл украл у Кондала. Однако защиты носят чисто осномовский характер и материал. Так как у нас нет материала для их установки, как это делают осномианцы, нам придется делать это самостоятельно. ауу. Хотя, возможно, мы сможем одурманить следующего. Посмотрим, что они нам дали на данный момент?"
   "Мы должны отдать им должное", - с восхищением ответил Дюкен. "Они дают нам весь диапазон длин волн, по одной за раз. Они дали нам свет, как ультрафиолетовый, так и видимый, звук, инфразвук и электричество - я не знаю, что осталось, если они не дали нам новый вид рентгеновских лучей, или Герца, или инфракрасное тепло. волны или..."
   "Вот оно, тепло!" - воскликнул Ситон. "Они производят тепло с помощью мощных волновых генераторов и создания в броне тяжелых наведенных токов. Так они могут расплавить аренака.
   - Как вы думаете, сможем ли мы справиться с жарой с помощью наших холодильников? - спросил Крейн.
   "Вероятно. Мощности у нас много, а новые аренаки цилиндров наших компрессоров выдержат все что угодно. Единственная проблема будет в охлаждении конденсаторов. Мы будем бежать, пока у нас есть вода в баках, а потом нырнем в океан, чтобы остыть. В любом случае, мы попробуем это.
   * * * *
   Вскоре "Жаворонок" снова сеял смерть и разрушения в гуще вражеских кораблей, которые вновь повернулись от разорения беспомощного города, чтобы уничтожить этого докучливого антагониста. Но, несмотря на невероятные усилия световых, звуковых волн и электричества высокого напряжения, космический автомобиль продолжал нести свои ужасные потери. Как и предсказывал Ситон, броня "Жаворонка" начала нагреваться, и он включил на полную мощность холодильную систему. Однако, несмотря на охлаждающее устройство, внешние стены наконец начали светиться красным, и, хотя внутри было приятно прохладно, концы ружейных стволов, которые были установлены на одном уровне с поверхностью вращающихся шаров арены, державших их, , смягченный, делающий пушки бесполезными. Медные отпугиватели плавились и стекали горящими шарами расплавленного металла, так что снаряды снова начинали разбиваться о броню. Дюкен, не думая сдаваться ни голосом, ни манерой поведения, спокойно сказал:
   "Ну, похоже, они остановили нас на несколько минут. Давай вернемся в космос и придумаем что-нибудь еще".
   Ситон, напряженно размышляя, увидел приближающийся огромный флот вражеских подкреплений и в то же время получил радиосвязь, направленную на Дюнарк. Это было из великого флота Кондала, спешащего от пограничного океана на защиту города. Используя личный код Дунарка, Ситон сказал Карбиксу, который отвечал за флот, что у врага есть новое изобретение, которое полностью сотрет их без возможности сражаться, и что он и его корабль контролируют ситуацию. и приказал ему следить, чтобы ни один кондалианский корабль не находился в пределах досягаемости мардональца. Затем он повернулся к Крейну и Дюкен с мрачным лицом и сжатой челюстью.
   "У меня есть допинг прямо сейчас. Дайте Жаворонку достаточно скорости, и она сама станет пулей. У нас четыре фута арены, у них всего дюйм, а аренак даже не начинает размягчаться, пока температура не станет намного выше ослепительно белой. Пристегнитесь покрепче, потому что отныне вечеринка будет жесткой".
   Они крепко застегнули ремни, и Ситон, направляя планку к ближайшему противнику, применил силу на двадцать ступеней. "Жаворонок" рванулся вперед и полностью врезался в огромный воздушный корабль. Разорванный настежь сорокафутовым снарядом, с поломанными двигателями и полностью выведенными из строя винтами и пропеллерами вертолета, беспомощный скиталец нырнул через две мили в пустой воздух, куча обломков.
   "Жаворонок" рванулся вперед и полностью врезался в огромный воздушный корабль... Она была воплощением молнии; огромный, непреодолимый, несокрушимый снаряд, направляемый острым внутренним мозгом....
   Мчась туда-сюда, космический корабль разрывал корабль за кораблем мардональского флота. Она была воплощением молнии; огромный, непреодолимый, нерушимый снаряд, управляемый проницательным мозгом внутри него - мозгом Ричарда Ситона, возбужденным до предела своих боевых возможностей и сражающимся за все, что дорого человеку. Терзаемый ужасными безмолвными волнами, которые теперь, когда защитный вакуум был разрушен, лишь частично были остановлены меховыми костюмами; потрясенные и разбитые ужасающими ударами и еще более сильными толчками, происходящими каждую секунду, когда судно меняло направление; его тошнило и кружилась голова от тошнотворных раскачиваний и кренов, когда "Жаворонок" кружился в центральной комнате; Прекрасное телосложение Ситона и его стальные нервы сослужили ему хорошую службу в этом, величайшем сражении в его жизни, когда, стиснув зубы, и глазами, серыми и твердыми, как трещина высокоуглеродистой стали, он подгонял Жаворонка к большему. и большие усилия.
   Хотя глаз не мог следить за полетом космического корабля, механические прицельные приспособления мардональских кораблей удерживали его в таком точном фокусе, как если бы он был неподвижен, а великие генераторы продолжали направлять в него всю мощь космического корабля. их смертоносные волны. Вражеские орудия все еще извергали потоки осколочно-фугасных снарядов, но, в отличие от волн, снаряды двигались так медленно по сравнению с целью, что лишь немногие попадали в цель, а многие корабли падали на землю, изрешеченные огнём. снаряды родственных им кораблей.
   * * * *
   Тревожными глазами Ситон наблюдал, как меняет цвет корпус его оживленного пушечного ядра. Из тускло-красного он стал вишневым, и когда вишневый красный цвет сменился ярко-красным жаром, Ситон влил в батончик еще больше энергии, пробормотав сквозь стиснутые зубы:
   "Ну, Ситон, старина, тебе пора перестать бездельничать на работе и заняться делом!"
   Несмотря на все свои усилия и несмотря на то, что мощный аммиачный завод работал на полную мощность, но, к сожалению, из-за того, что его охлаждающая вода теперь кипела, Ситон видел, как оболочка арены продолжает нагреваться. На смену ярко-красному пришел оранжевый, который медленно изменился сначала на желтый, затем на светло-желтый и, наконец, на ослепительно белый; через которые, с помощью своих тяжелых красных линз, он все еще мог видеть неприятельские корабли. Через некоторое время он заметил, что цвет стал желтым, и затрепетал от ликования, зная, что он настолько сократил численность вражеского флота, что их волновые генераторы уже не могли преодолеть его холодильники. Еще через несколько минут ужасной бойни осталась лишь малая часть гордого флота, насчитывавшего тысячи человек, вторгшихся в Кондал. - остаток, искавший спасения в бегстве. Но даже в полете они продолжали сражаться из всего своего оружия, и потоки бомб, сбрасываемых их килевыми батареями на землю внизу, отмечали путь их отступления широкой полосой разрушений. Наполовину склонный позволить немногим оставшимся кораблям уйти, Ситон мгновенно изменил свое мнение, увидев, как бомбы сеют опустошение в округе, и только после того, как было уничтожено последнее из мардональских судов, он сбросил "Жаворонка" в район руин, которые Когда-то это была дворцовая территория рядом с Кондалом, который все еще лежал, как и упал.
   После нескольких попыток успокоить свои вертящиеся чувства трое мужчин, наконец, смогли идти и, открыв дверь, выпрыгнули через отверстие во все еще светящейся стене. Первым делом Ситон сообщил новости Дороти, которая ответила, что они прибудут так быстро, как только смогут. Затем люди сняли шлемы, обнажив бледные и осунувшиеся лица, и повернулись к беспомощному космическому автомобилю.
   - Нет никакого способа проникнуть в эту штуку снаружи... - начал Ситон, увидев, что "Кофедикс" и его группа начинают оживать. Вскоре Дунарк открыл дверь и, спотыкаясь, вышел.
   "На этот раз я должен поблагодарить вас не только за свою жизнь", - сказал он, его голос дрожал от неконтролируемых эмоций, когда он схватил руки всех троих мужчин. - Хотя я не мог пошевелиться, я был в сознании и видел все, что произошло - вы так задержали их, что у них не было шанса дать нам достаточно, чтобы убить нас на месте. Вы спасли жизни миллионов людей нашей нации и спасли Кондал от уничтожения".
   - О, это не так уж плохо, - неловко ответил Ситон. "Обе страны уже подвергались вторжению".
   - Да, один раз, когда мы изобрели ультрафиолетовые лучи, один раз, когда Мардонале усовершенствовал машину для создания тихой звуковой волны, и второй, когда мы обуздали тепловую волну. Но это была бы самая полная катастрофа в истории. Другие изобретения были не столь смертоносны, как это, и были страшные сражения, из которых победители выходили настолько искалеченными, что не могли полностью истребить побежденных, которые с течением времени смогли восстановиться. Если бы не ты, это был бы конец, так как ни один кондалианский солдат не мог двигаться - любой человек, прикоснувшийся к иридию, был беспомощен и был бы убит".
   Он замолчал и отсалютовал, когда Карфедикс и его группа обогнули груду валунов. Дороти и Маргарет вскрикнули в унисон, увидев изможденные лица своих мужей и их костюмы, с которых капало густое вещество, которое, как они знали, было красным, несмотря на его лилово-черный цвет. Ситон ловко увернулся, когда Дороти попыталась взять его на руки и сорвала с него костюм.
   "Ничего, кроме красной краски, чтобы остановить их световые лучи", - заверил он ее, поднимая ее над землей в успокаивающих объятиях. Краем глаза он заметил, как кондалианцы с открытым ртом в изумлении смотрят на Жаворонка. Быстро вращаясь, он рассмеялся, увидев гигантский шар из инея и снега! Снова надев свой меховой костюм, он выключил холодильники и вернулся на свою вечеринку, где Карфедикс размеренно поблагодарил его. Когда он замолчал, Дунарк добавил:
   "Благодаря вам мардональские силы вместо того, чтобы стереть нас с лица земли, сами уничтожены, в то время как потеряна лишь горстка наших кораблей, так как великий флот не мог прибыть, пока битва не закончилась, и поскольку корабли, которые должны были бы брошенные были спасены твоими приказами, о которых я слышал. Благодаря вам мы даже не покалечились, хотя наша столица разрушена и, вероятно, потеряны жизни некоторых несчастных, которые не успели вовремя добраться до ям.
   "Благодаря вам, - продолжал он звонким голосом, - а также соли и новому источнику силы, которые вы нам дали, Мардонале теперь будет полностью уничтожен!"
   Отправив корабли, чтобы облегчить страдания нескольких раненых и многих бездомных, Дунарк вызвал корпус механиков, которые собрали новые репелленты и починили перегоревшие стволы пулеметов - все, что было необходимо для восстановления "Жаворонка" до совершенства. условие.
   * * * *
   Лицом к отряду с Земли Карфедикс стоял среди руин своего великолепного дворца. Позади него стояли вельможи Кондала, а еще дальше, по порядку, стояло множество людей.
   - Разрешено ли мне, о благородный Карфедо, вознаградить твоего пленника за участие в победе? он спросил.
   - Так и есть, - согласились Ситон и Крейн, а Робан подошел к Дюкен и вложил ему в руку увесистый кожаный мешок. Затем он закрепил на левом запястье Орден Кондала, высший орден нации.
   Затем он надел на запястье Крэйна богато украшенный драгоценными камнями диск из темно-рубиново-красного металла, который поддерживался тяжелым браслетом из того же материала, самого драгоценного металла Оснома. При виде диска дворяне отсалютовали, и Ситон едва скрыл удивление, потому что на нем была королевская эмблема, и власть, делегированная его владельцу, уступала только власти самого Карфедикса.
   "Я дарую тебе этот символ, Карфедикс Крейн, в знак признания того, что ты сегодня сделал для Кондала. Где бы ты ни был на Кондалиан-Осноме, который с этого дня и впредь будет полностью Осноме, ты имеешь власть как мой личный представитель, как мой старший сын.
   Он достал второй браслет, похожий на первый, за исключением того, что на нем было семь дисков, каждый по-своему сконструирован, и он застегнул их на запястье Ситона, когда дворяне щипали, а люди позади них бросались ниц.
   "Ни в одном языке, на котором говорит человек, нет слов, достаточно весомых, чтобы выразить нашу признательность тебе, Карфедикс Ситон, нашему гостю и нашему спасителю. Первопричина пожелала, чтобы ты стал орудием, с помощью которого Кондал в этот день возвысился над Осноме.
   В малом и частичном признании этого инструмента я дарую вам эти символы, которые провозглашают вас нашим повелителем, высшей властью Осномэ.
   Пока это не путь которые я хотел попрощаться с вами, обязательства, которые вы возложили на нас, делают все мелкие вещи незначительными. Когда ты вернешься, а я надеюсь и верю, что ты скоро вернешься, город будет построен заново, и мы сможем принять тебя, как подобает твоему положению.
   Подняв обе руки над головой, он продолжил:
   "Да улыбается вам великая Первопричина во всех ваших начинаниях, пока вы не разгадаете Тайну: пусть ваши потомки скоро достигнут Окончательной Цели. До свидания."
   Ситон произнес несколько сердечных слов в ответ, и группа отступила к "Жаворонку". Когда они подошли к кораблю, стоящий Карфедикс и ряды стоявших на коленях дворян отдали двойной салют - поистине редкое зрелище в Кондале.
   - Что будем делать теперь? - прошептал Ситон.
   - Лук, конечно, - ответила Дороти.
   Они поклонились, глубоко и медленно, и вошли в свой сосуд. Когда "Жаворонок" взмыл в воздух с максимальной скоростью, которая позволяла его пассажирам двигаться, огромный флот кондалианских военных кораблей дал оглушительный салют.
   * * * *
   Еще до начала было запланировано, что каждый человек должен работать шестнадцать часов из двадцати четырех. Ситон должен был управлять судном в течение первых двух восьмичасовых периодов каждого дня. Крейн должен был наблюдать за звездами во время второго и вести машину во время третьего. Дюкен должен был действовать как наблюдатель в течение первого и третьего периодов. Маргарет вызвалась помогать наблюдателю делать записи в часы ее бодрствования, а Дороти назначила себя кухаркой и домохозяйкой.
   Как только "Жаворонок" покинул Осном, Крейн сказал Дюкен, что он и его жена будут работать в комнате наблюдения до четырех часов дня, когда начнется заранее оговоренная система помощи, и Дюкен удалился в свою комнату.
   Крейн и Маргарет прошли в затемненную комнату, где располагались инструменты, и сели, внимательно наблюдая и не пытаясь скрыть своих эмоций, когда сначала люди под ними, затем гигантские боевые корабли и, наконец, сам разрушенный город потерян для просмотра. Осном медленно принял размеры большой луны, стал меньше, и когда она исчезла, Крейн начал делать записи. В течение нескольких часов семнадцать солнц этой странной солнечной системы освещали летящий космический корабль, после чего они приняли вид широко разнесенного скопления огромных звезд, постепенно становясь все меньше и меньше и сжимаясь все ближе и ближе друг к другу.
   В четыре часа дня по вашингтонскому времени Дюкен сменил Крейна, который направился в машинное отделение.
   - Пора менять смены, Дик. У тебя не было своих шестнадцати часов, но теперь все будет как обычно. Вам двоим лучше отдохнуть.
   - Хорошо, - ответил Ситон, передав штурвал Крэйну, и, пожелав новому рулевому спокойной ночи, они с Дороти спустились в свою каюту.
   Стоя у окна, обняв друг друга, они смотрели затуманенными глазами на очень тусклую зеленую звезду, яркость которой быстро уменьшалась по мере того, как "Жаворонок" увеличивал свою и без того невообразимую скорость. Наконец, когда оно совсем исчезло, Ситон повернулся к жене и нежно, любовно обнял ее.
   - Маленькая девочка... Милая... - прошептал он и замолчал, охваченный силой своих чувств.
   - Знаю, муж мой, - ответила она, и слезы затуманили ее славные глаза. "Это слишком глубоко. Ничего, кроме слов, мы не можем сказать ни одной вещи".
   ГЛАВА XIX
   Возвращение на Землю
   Первый поступок Дюкена после обретения личной жизни кабина должна была открыть кожаную сумку, подаренную ему Карфедиксом. Он ожидал найти его наполненным редкими металлами, возможно, несколькими драгоценностями, вместо которых единственным металлом была хорошо изолированная трубка, содержащая целый фунт металлического радия. Наименее ценными предметами в мешке были десятки бриллиантов, рубинов и изумрудов огромных размеров и безупречного совершенства. Просто декоративное стекло на Осноме, Дунарк знал, что они бесценны на Земле, и действовал соответственно. К этому огромному богатству известных драгоценных камней он добавил богатый и разнообразный ассортимент редких и странных драгоценностей, характерных для его собственного мира, причем в коллекции не было только фейдона. Обычное спокойствие Дюкен почти покинуло его, пока он разбирал содержимое сумки.
   Один только радий стоил миллионы долларов, и ученый внутри него радовался тому, что его братья-ученые наконец-то получили достаточные запасы этого бесценного металла для работы, даже когда он радовался цене, которую он потребует за него. Он вынул знакомые драгоценности, оценивая их стоимость по мере того, как он их считал - ошеломляющая сумма. Сумка все еще была наполовину заполнена странными драгоценностями, некоторые из них светились, как миниатюрные фонарики в темных глубинах, и он не пытался их оценить. Он знал, что, как только любой компетентный ювелир сравнит их холодную, твердую, сверкающую красоту с красотой любых земных драгоценных камней, он сможет потребовать свою цену.
   "Наконец-то, - выдохнул он про себя, - я стану тем, кем всегда хотел быть, - денежной властью. Теперь я могу освободиться от этой шайки жуликов и пойти своим путем.
   Он положил драгоценности и тюбик с радием в сумку, которую спрятал в один из вместительных карманов, и направился на камбуз.
   * * * *
   Обратное путешествие через космос прошло без происшествий, "Жаворонок" постоянно поддерживал ту же скорость, с которой он стартовал. Несколько раз в течение дня она попадала в зону притяжения различных гигантских солнц, но пилот усвоил урок. Он зорко следил за перекладиной и при первых же признаках отклонения от перпендикуляра уходил прочь, подальше от источника притяжения. Не довольствуясь этими предосторожностями, человек за пультом время от времени выключал питание, чтобы убедиться, что космический автомобиль не падал на тело прямо на линии своего полета.
   Когда половина расстояния была пройдена, планка перевернулась, путешественники устроили импровизированную церемонию, когда большое судно повернулось вокруг своего центра под углом сто восемьдесят градусов. Через несколько дней наблюдатели начали узнавать некоторые из неподвижных звезд в знакомых созвездиях и знали, что желтовато-белая звезда прямо на линии их полета была солнцем их собственной Солнечной системы. Через некоторое время они увидели, что их курс идет не прямо к этой быстро вспыхивающей звезде, а к едва заметной звезде чуть сбоку от нее. Направив свой самый мощный телескоп на эту светящуюся точку, Крейн разглядел планету, половина диска которой ярко сияла. Девушки поспешили посмотреть в телескоп и с волнением разглядели знакомые очертания материков и океанов на освещенной части диска.
   Вскоре эти очертания стали отчетливо видны невооруженным глазом. Земля предстала в виде большого мягко сияющего зеленоватого полумесяца, часть поверхности которого была скрыта пушистыми клочьями облаков, а две блестящие ледяные шапки образовывали на ее полюсах две сверкающие белые области. Вернувшиеся странники смотрели на свой мир с замиранием сердца, когда Крейн, стоявший у доски, увеличил тормозящую силу настолько, чтобы убедиться, что они не будут двигаться слишком быстро, чтобы приземлиться на Землю.
   Когда Дороти и Маргарет ушли готовить еду, Дюкен повернулся к Ситону.
   - Вы уже решили, джентльмены, что собираетесь со мной делать?
   "Нет. Мы еще не обсуждали это. Я не могу решить для себя, что я хочу сделать с тобой, за исключением того, что я определенно хотел бы затащить тебя внутрь квадратного кольца в перчатках весом в четыре унции. Вы оказали нам слишком большую помощь в этом путешествии, чтобы вас повесили, как вы того заслуживаете. С другой стороны, вы и вовсе слишком отъявленный негодяй, чтобы мы отпустили вас на волю. Вы видите исправление, в котором мы находимся. Что ты предлагаешь?"
   - Ничего, - спокойно ответил Дюкен. "Поскольку мне не грозит повешение, то все, что вы можете сказать на этот счет, меня нисколько не касается. Что же касается до освобождения меня, то делайте, что хотите, - мне все равно, так или иначе, ибо никакая тюрьма не может удержать меня и дня. Тем не менее, я могу сказать, что, хотя я нажил состояние в этой поездке, так что мне не нужно больше общаться со Стилом, если только это не будет в моих интересах, я, тем не менее, могу счесть желательным в будущем установить монополия X. Это, конечно, потребовало бы смерти вас и Крейна. В том случае или в случае, если между нами возникнет какое-нибудь другое разногласие, все это дело будет как будто его и не было. В любом случае это не будет иметь никакого веса, независимо от того, попытаетесь вы меня повесить или нет.
   - Идите, сколько хотите, - весело ответил Ситон. "Если мы не можем противостоять вам и вашей банде, пешком или в воздухе, телом или разумом, мы заслужим все, что получим. Мы можем обогнать вас, перепрыгнуть через вас, сбросить вас или лизнуть вас. ; мы можем бежать быстрее, бить сильнее, нырять глубже и всплывать более сухими, чем вы. Мы сыграем в любую игру, которую вы захотите, когда захотите; для развлечения, денег, мела или шариков".
   Его лоб нахмурился от гнева, когда его осенила мысль, и твердые серые глаза впились в непоколебимые черные, когда он продолжал без следа прежнего легкомыслия в голосе:
   "Но послушайте это. Что касается меня и Мартина, то все идет своим чередом. Но я хочу, чтобы вы знали, что меня могут арестовать за то, что я думаю о вас как о мужчине; и если какой-либо из ваших маленьких замыслов каким-либо образом коснется Дотти или Пегги, я убью вас, как змею, или, скорее, я разорву вас на части, как любую другую часть научного аппарата. Это не угроза, это обещание. Поймай меня?"
   "Отлично. Спокойной ночи."
   В течение многих часов Земля была закрыта облаками, так что летчик имел лишь общее представление о том, какая часть мира находится под ними, но по мере того, как они быстро опускались вниз, в сумеречную зону, облака разошлись, и они увидели, что они находились прямо над Панамским каналом. Ситон позволил "Жаворонку" упасть в пределах десяти миль от земли, когда он остановился, чтобы Мартин мог сориентироваться и рассчитать курс на Вашингтон, который до их прибытия должен был быть в полной темноте.
   Дюкен удалился, как обычно, холодный и сдержанный. Быстро оглядев свою каюту, чтобы убедиться, что он не упустил из виду ничего, что можно было бы взять с собой, он открыл шкафчик, выставив на обозрение четыре костюма, которые он сшил в свободное время, каждый из которых был приспособлен для определенного способа побега с "Жаворонка". Тот, который он выбрал, был из плотного брезента, укрепленный стальной сеткой, снабженный шлемом и баллонами с воздухом, и прикрепленный к прочному, тяжелому парашюту. Он надел его, проверил все его части и незаметно пробрался к одной из дверей в нижней части корабля. Таким образом, когда представился шанс на побег, он был к нему готов. Когда Жаворонок остановился над перешейком, его губы раскрылись в сардонической улыбке. Он открыл дверь и вышел в воздух, закрыв за собой дверь, когда упал. Нейтральный цвет парашюта потерялся в сгущающихся сумерках через несколько секунд после того, как он покинул судно.
   Курс был проложен, Ситон повернул почти строго на север, и башня "Жаворонок" рассеялась по воздуху. Через некоторое время, когда половина земли была покрыта, Ситон внезапно заговорил.
   - Забыл о Дюкене, Март. Нам лучше его погладить, не так ли? Тогда мы решим, хотим ли мы оставить его у себя или отпустить.
   - Я пойду за ним, - ответил Крейн и повернулся к лестнице.
   Вскоре он вернулся с известием о бегстве пленника.
   "Хм... он, должно быть, сделал себе парашют. Я не думал, что даже он справится с падением с шестидесяти тысяч футов. Я скажу миру, что он точно установил рекорд. Однако я не могу сказать, что сожалею о том, что он ушел. В любом случае, мы можем получить его снова в любое время, когда захотим, потому что этот маленький предмет-компас в моем ящике все еще смотрит прямо на него, - сказал Ситон.
   "Я думаю, что он заслужил свою свободу", - д. - решительно заявила Дороти, а Маргарет добавила:
   "Он заслуживает того, чтобы его расстреляли, но я рад, что его больше нет. Он вызывает у меня дрожь".
   По истечении расчетного времени они увидели огни большого города под собой, и пальцы Крэйна сжали руку Ситона, когда он указывал вниз. Там были посадочные огни Крейн-Филд, семь необычайно расположенных прожекторов, отбрасывающих свои мощные лучи вверх, в ночь.
   - Девять недель, Дик, - сказал он неуверенно, - и Сиро, если бы это было необходимо, прожгла бы их еще девять лет.
   "Жаворонок" легко упал на землю перед испытательным сараем, и странники выпрыгнули наружу, где их приветствовал полуистеричный Япончик. Готовый словарь необычных, но звучных слов Широ полностью подвел его, и он согнулся вдвое в поклоне, его желтое лицо расплылось в самой широкой улыбке. Крейн, обняв жену одной рукой, схватил руку Широ и молча сжал ее. Ситон сбил Дороти с ног, прижав ее стройную фигуру к своему могучему телу. Ее руки сжались на его шее, они страстно поцеловали друг друга, и он прошептал ей на ухо:
   "Милая жена, разве не здорово снова оказаться на нашей старой доброй Земле?"
  
   жаворонок три
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories за август, сентябрь и октябрь 1930 года.
   Примечание автора:
   всех глубоких мыслителей в сфере Науки, которым посчастливится прочитать "Жаворонка 3 ":
   Я позволил себе некоторую вольность с несколькими более или менее общепринятыми теориями, но уверяю вас, что эти теории не были полностью нарушены по незнанию. Некоторые из них я сам считаю обоснованными, другие считаю несостоятельными, а третьи не соответствуют моему пониманию, так что я недостаточно хорошо осведомлен об их основных математических основах, чтобы прийти к какому-либо определенному заключению, так или иначе. Считаю ли я какую-либо теорию здравой или нет, я не колеблясь пренебрегал ею, если ее буквальное применение помешало бы логическому развитию истории. В "Космическом жаворонке" Mrs. После некоторого обсуждения мы с Гарби решили оставить в силе две математические невозможности. Один из них немедленно стал объектом критики от штата Мэн до Калифорнии, и, хотя ни один астроном еще не обратил внимания на другой, я не удивлюсь, узнав об этом, даже в столь позднее время.
   Хотя я не хочу, чтобы это поняли, я считаю, что любая из основных особенностей этой истории может стать фактами в ближайшем будущем - на самом деле, это было моей целью изобразить крайне маловероятное - я убежден, что нет никакой математической теории. или научная невозможность найти в Skylark Three .
   На самом деле, даже несмотря на то, что я неоднократно нарушал теории, в которые я сам верю, я в каждом случае прилагал огромные усилия, чтобы убедиться, что самый строгий математический анализ, на который я способен, не смог показать, что я нарушил какие-либо известные и доказанные научный факт. Под "фактом" я не имею в виду рассуждения, основанные на предположениях, ошибочность которых позже была доказана, с помощью которых было "доказано", что трансатлантический кабель и самолет невозможны с научной точки зрения. Я имею в виду определенно известные явления, которые не может изменить никакое возможное развитие в будущем, - я имею в виду математические доказательства, фундаментальные уравнения и операции которых не предполагают никаких предположений и не содержат неопределенностей второй степени.
   Пожалуйста, имейте в виду, что мы знаем очень мало. Широко распространено мнение, что скорость света является предельной скоростью, и многие из наших ведущих авторитетов придерживаются этой точки зрения, но она не может быть доказана и ни в коем случае не является общепризнанной. В этой связи может показаться, что Дж. Дж. Томпсон в "По ту сторону электрона" показывает, по крайней мере, к своему собственному удовлетворению, что скорости, намного превышающие скорость света, не только возможны, но и необходимы для любого всестороннего исследования природы электронов. электрон.
   Мы не знаем природу света. Ни волновая теория, ни квантовая теория не могут адекватно объяснить все наблюдаемые явления, и они кажутся взаимоисключающими, поскольку по определению кажется ясным, что ни одна вещь не может быть одновременно непрерывной и прерывистой. Мы ничего не знаем об эфире - мы даже не знаем, существует ли он, если не считать концепции нашего собственного крайне ограниченного разума. Мы находимся в полном неведении об окончательной структуре материи, а также о расположении и значении этих более крупных скоплений материи, галактик. Мы не знаем, не понимаем и не можем определить даже такие фундаментальные потребности, как время и пространство.
   Зачем говорить о "невозможном"?
   - Эдвард Элмер Смит, доктор философии.
   ГЛАВА Скорая помощь I
   Дюкен отправляется в путешествие
   В самом внутреннем кабинете Стил Брукингс и Дюкен смотрели друг на друга через массивный стол. Голос Дюкен был холоден, его черные брови были сведены вместе.
   "Поймите это, Брукингс, и поймите прямо. Я уезжаю сегодня в двенадцать часов вечера. Мой вам совет: уволить Ричарда Ситона, безусловно. Ничего не делай. Ничего, держите все. Держите его, пока я не вернусь, сколько бы времени это ни заняло, - ледяным тоном бросил Дюкен.
   - Я очень удивлен вашей переменой лица, доктор. Ты последний человек, которого я ожидал бы испугать после одной помолвки.
   - Не будь большим дураком, чем нужно, Брукингс. Есть большая разница между страхом и знанием, когда вы просто тратите усилия впустую. Как вы помните, я пытался похитить госпожу. Ситона, сняв ее аттрактором с космического корабля. Могу поспорить, что ничто не могло меня остановить. Так вот, когда они обнаружили меня - возможно, с помощью автоматического осномианского детектора лучей - и раскалили меня докрасна, когда я был еще на высоте более двухсот миль, я тут же понял, что они остановили нас; что мы ничего не могли сделать, кроме как вернуться к моему плану, отказаться от идеи похищения и, в конце концов, убить их всех. Поскольку мой план требовал времени, вы возражали против него и послали самолет, чтобы сбросить на них пятисотфунтовую бомбу. Самолет, бомба и все просто исчезло. Он не взорвался, как вы помните, просто вспыхнул светом и исчез почти без шума. Потом вы вытащили еще несколько своих дурацких идей, типа дальней бомбардировки и так далее. Ни один из них не работал. Еще у тебя хватает наглости думать, что их можно достать обычными боевиками! Я нарисовал вам диаграммы и показал вам цифры - я рассказал вам очень подробно и односложно, как раз то, с чем мы столкнулись. Теперь я снова говорю вам, что у них что -то есть . Если бы у вас были мозги булавочной головки, вы бы знали, что все, что я не могу сделать с космическим кораблем, не может сделать толпа обычных гангстеров. Говорю тебе, Брукингс, ты не можешь этого сделать. Мой путь абсолютно единственный, который сработает".
   - Но пять лет, доктор!
   "Возможно, я вернусь через шесть месяцев. Но в таком путешествии может случиться всякое, поэтому я планирую отсутствовать пять лет. Даже этого может быть недостаточно - я ношу припасы на десять лет, а мой ящик в хранилище нельзя открывать раньше, чем через десять лет.
   - Но, конечно же, через несколько недель мы сможем устранить препятствия сами. У нас всегда так".
   - О, хватит шутить, Брукингс! Не время для идиотизма! У вас столько же шансов убить Ситона...
   - Пожалуйста, доктор, пожалуйста, не говорите так!
   - Все еще брезглив, а? Твои ласки всегда вызывали у меня острую боль. Я за прямое действие, слово и сделал, первое, последнее и все время. Повторяю, у вас ровно столько же шансов убить Ричарда Ситона, сколько у слепого котенка.
   - Как вы пришли к такому выводу, доктор? Вы, кажется, очень любите принижать наши способности. Лично я думаю, что мы сможем достичь наших целей в течение нескольких недель - конечно, задолго до того, как вы сможете вернуться из такого продолжительного путешествия, которое вы задумали. И поскольку вы так любите откровенность, я скажу, что, по моему мнению, Ситон надул вас, как вы это называете. Девять десятых этих замечательных осномианских вещей, как меня уверяют компетентные органы, невозможны с научной точки зрения, и я думаю, что другая одна десятая существует только в вашем собственном воображении. Ситону повезло в том, что авиационная бомба была неисправна и взорвалась преждевременно; и ваш космический корабль нагрелся из-за вашей неразумной скорости через атмосферу. К тому времени, когда ты вернешься, мы все уладим.
   - Если да, то я подарю тебе контрольный пакет акций "Стила" и куплю себе стул в каком-нибудь доме для слабоумных старух. Ваше невежество и нежелание верить любой новой идее ни в чем не меняют фактов. Как вы узнали, даже до того, как они отправились в Осном, Ситона было трудно достать. В той поездке он узнал столько нового, что теперь его невозможно убить обычными средствами. Вы должны понимать этот факт, когда он убивает каждого гангстера, которого вы послали против него. Во всяком случае, будьте очень, очень осторожны, чтобы не убить его жену ни в одном из ваших нападений, даже случайно, до тех пор, пока вы не убьете его.
   "Такое событие, безусловно, было бы прискорбным, поскольку оно устранило бы всякую возможность похищения".
   "Это удалит больше, чем это. Помните взрыв в нашей лаборатории, превративший целую гору в неощутимую пыль? Нарисуйте в своем воображении красивую, яркую картину того, что в десять раз больше на каждом из наших заводов и в этом здании. Я знаю, что вы достаточно глупы, чтобы продолжать свои собственные идеи, несмотря на все, что я сказал; и, поскольку я еще не контролирую Сталь, я не могу официально запретить тебе это делать. Но знай, что я знаю, о чем говорю, и еще раз говорю, что ты выставишь себя дураком; просто потому, что вы не поверите ничему возможному, что не делалось каждый день уже сто лет. Хотел бы я, чтобы вы поняли, что у Ситона и Крэйна есть кое-что, чего нет у нас, но на благо наших заводов и, между прочим, на ваше собственное, пожалуйста, помните одну вещь; потому что, если вы забудете об этом, у нас не останется ни одного растения, а вас лично развеет тонкий красный туман. Что бы вы ни начали, сначала убейте Ситона и будьте абсолютно уверены, что он определенно, полностью, окончательно и полностью мертв, прежде чем коснуться одного из рыжих волос Дороти Ситон. Пока вы нападаете на него только лично, он ничего не сделает, кроме как убьет каждого человека, которого вы пошлете против него. Но если ты убьешь ее, пока он еще жив - Блуи! и угрюмый ученый взмахнул обеими руками в выразительной пантомиме массового уничтожения.
   "Наверное, в этом вы правы", - Брукингс слегка побледнел. "Да, Ситон поступил бы именно так. Мы будем очень осторожны, пока нам не удастся убрать его.
   - Не волнуйся, у тебя ничего не получится. Я сам займусь этой деталью, как только вернусь. Ситон и Крейн и их семьи, директора и служащие их заводов, банки, которые при любой возможности могут хранить их заметки или решения - короче, все люди и все, что стояло между мной и монополией "Х", - все исчезнет. "
   - Это ужасная программа, доктор. Разве план похищения покойного Перкинса, который я имею в виду, не был бы лучше, безопаснее и быстрее?
   - Да, за исключением того факта, что это не сработает. Я говорила до посинения - я доказывала вам снова и снова, что вы не можете похитить ее сейчас, не убив предварительно его, и что вы не можете даже прикоснуться к нему. Мой план - единственный, который сработает. Ситон не единственный, кто чему-то научился - я многому научился сам. В частности, я узнал одну вещь. Только четыре других жителя Земли или Оснома когда-либо имели даже подозрение об этом, и они умерли, а их мозг распался до невозможности чтения. Это мой козырь в рукаве. Я иду за этим. Когда я получу его, и не раньше, я буду готов перейти в наступление".
   - Вы намереваетесь начать открытую войну по возвращении?
   "Война началась, когда я пытался снимать женщин своим аттрактором. Вот почему я ухожу в полночь. Он всегда ложится спать в одиннадцать тридцать, и я буду вне досягаемости его компаса до того, как он проснется. Мы с Ситоном прекрасно понимаем друг друга. Мы оба знаем, что в следующий раз, когда мы встретимся, один из нас распадется на составляющие его атомы, возможно, на электроны. Он не знает, что он будет тем, но я знаю. Мое последнее слово вам: увольняйтесь, иначе вы и ваши "компетентные органы" многому научитесь".
   - Вы не желаете сообщить мне более подробно о вашем пункте назначения или о ваших планах?
   "Я не. До свидания."
   ГЛАВА II
   Дунарк Вис его Земля
   Мартин Крейн полулежал в массивном кресле, слегка касаясь пальцами правой руки пальцев левой, и внимательно слушал. Ричард Ситон расхаживал взад-вперед по комнате перед своим другом, его непослушные каштановые волосы дыбом, яростно говоря сквозь зубы. сидел на стебле вонючего потрепанного шиповника, размахивая стопкой бумаг.
   - Март, мы застряли - замерли. Если бы моя голова не была сделана из твердой синей каши, я бы уже придумал, как выпутаться из этой штуки, но я не могу. С этой зоной силы у "Жаворонка" было бы все, что только можно вообразить - без нее мы точно там, где были раньше. Эта зона огромна, чувак, она потрясающая, ее возможности немыслимы, а я такой тупой, что не могу понять, как ею разумно пользоваться, вообще не могу ею пользоваться, если уж на то пошло. По самой своей природе он непроницаем для любой формы материи, как бы она ни применялась; и вот этот расчет, - яростно шлепая по стопке бумаг, содержащих его расчеты, - показывает, что он также должен быть непрозрачен для любых волн, распространяющихся по воздуху или через эфир, вплоть до космических лучей. За ним мы были бы слепы и беспомощны, поэтому мы вообще не можем его использовать. Это приводит меня в бешенство! Подумайте о барьере из чистой силы, неосязаемом, нематериальном, воздействующем на геометрическую поверхность, не имеющую никакой толщины, но достаточно реальной, чтобы остановить даже милликеновский луч, прошедший сто тысяч световых лет, а затем прошедший через двадцать семь футов глубины. сплошной свинец, словно в нем было столько вакуума! Вот против чего мы выступаем! Тем не менее, я собираюсь опробовать эту модель, Март, прямо сейчас. Давай, чувак, заткнись! Давай займемся!"
   - Ты опять становишься идиотом, Дик, - спокойно, не двигаясь, возразил Крейн. "Вы знаете, даже лучше меня, что играете с самой концентрированной сущностью энергии, которую когда-либо видел мир. Эту зону силы, вероятно, можно создать...
   - Наверное, ничего! - рявкнул Ситон. - Это такой же очевидный факт, как та табуретка, - пока он говорил, отшвырнул ничем не оскорбляемый предмет мебели через полкомнаты. - Если бы ты позволил мне, я бы показал тебе это вчера!
   - Тогда несомненно. Допустим, что оно непроницаемо для всякой материи и всех известных волн. Предположим, что он оказался бы непроницаемым также для тяготения и магнетизма? Эти явления, вероятно, зависят от эфира, но мы ничего фундаментального не знаем ни об их природе, ни о природе эфира. Поэтому ваши расчеты, какими бы всеобъемлющими они ни были, не могут предсказать влияние на них вашей зоны действия силы. Предположим, что эта зона действительно создает барьер в эфире, так что он сводит на нет тяготение, магнетизм и все родственные им явления; чтобы силовые стержни, аттракторы и отпугиватели не могли через него работать? тогда что? Помимо того, что вы показали мне зону силы, вы вполне могли показать мне себя, летящего в космос, неспособного использовать свою силу и беспомощного, если вы освободите зону. Нет, мы должны узнать больше об основах, прежде чем вы попробуете даже небольшой эксперимент.
   "О, жуки! Ты доводишь осторожность до крайности, Март. Что может случиться? Даже если бы гравитация была сведена на нет, я бы поднимался очень медленно, направляясь к югу на угол нашей широты - это тридцать девять градусов - от перпендикуляра. Я не мог стрелять по касательной, как утверждают некоторые из этих горячих голов. Инерция заставляла бы меня идти примерно в ногу с землей в ее вращении. Я бы поднимался медленно - лишь бы касательная отклонялась от кривизны земной поверхности. Я не понял, насколько это быстро, но должно быть довольно медленно".
   - Довольно медленно? Крейн улыбнулся. "Разберись".
   - Хорошо, но готов поспорить, что это медленнее, чем поднимается игрушечный воздушный шар. Ситон отбросил бумаги и взял свою логарифмическую линейку, двадцатидюймовую тригонометрическую дуплексную. - Вы согласитесь, что допустимо пренебречь радиальной составляющей орбитальной скорости Земли в первом приближении, не так ли - или мне это тоже прикинуть?
   "Вы можете игнорировать этот фактор".
   - Ладно, посмотрим. Радиус вращения здесь, в Вашингтоне, будет равен косинусу широты, умноженному на экваториальный радиус, примерно - назовем это тридцать двести миль. Угловая скорость пятнадцать градусов в час. Я хочу секанс пятнадцать минус один умножить на тридцать двести. Правильно? Секанс равен единице по косинусу - гм-ммм - одна точка ох три пять. Затем точка три пять раз тридцать двести. Сто двенадцать миль в первый час. Скорость постоянная относительно солнца, ускоренная относительно точки отправления. Ой! Ты выиграл, Март, я бы ушел! Ну, а как насчет этого? Я надену вакуумный костюм и понесу пайки. Привязь снаружи, с тем же оборудованием, которое я использовал в испытательных полетах до того, как мы построили Skylark I, плюс новые вещи и катушка. Затем бросьте на зону и посмотрите, что произойдет. При взлете не может быть никаких помех, и с этим снаряжением я смогу вернуться обратно, если доберусь до Юпитера!
   Крейн сидел молча, его острый ум обдумывал все аспекты возможных движений: скорость, ускорение, инерцию. Он уже хорошо знал находчивость Ситона в кризисных ситуациях и его физическую и умственную силу.
   "Насколько я понимаю, это может быть безопасно, - наконец признал он, - и мы действительно должны знать об этом кое-что помимо теории".
   "Хорошо, Март, давай займемся делом! Я буду готов через пять минут. Покричать на девочек, хорошо? Они бы сломали нас по щиколотку, если бы мы вытащили что-то новое, не дав им в это вникнуть".
   Через несколько минут "девочки" вышли на Крэйн-Филд, обняв друг друга: Дороти Ситон с великолепными каштановыми волосами, обрамляющими фиалковые глаза, и ярким цветом; черноволосая, темноглазая Маргарет Крейн.
   "Бр-р-р, холодно!" Дороти вздрогнула, плотнее закутываясь в пальто. "Это, должно быть, самый холодный день, который Вашингтон видел за последние годы!"
   - Холодно, - согласилась Маргарет. "Интересно, что они собираются делать здесь, в такую погоду?"
   * * * *
   Пока она говорила, двое мужчин вышли из "испытательного сарая" - огромной конструкции, в которой размещался построенный осномианцами космический крейсер "Жаворонок II". Ситон неуклюже ковылял, одетый в вакуумный костюм Крэйна, который, сделанный из меха, брезента, металла и прозрачного кремнезема, стянутый стальной сеткой и снабженный воздушными резервуарами и нагревателями, делал его владельца независимым от внешних условий температуры и давления. . Снаружи этого костюма он носил тяжелую кожаную сбрую, стянутую вокруг тела, плеч и ног, к которой были прикреплены многочисленные ручки, переключатели, циферблаты, бакелитовые корпуса и другие части приборов. Несущийся на прочном алюминиевом каркасе, в свою очередь поддерживаемом ремнями безопасности, универсальный подшипник небольшого силового стержня возвышался прямо над его гротескно выглядевшим шлемом.
   - Что, по-твоему, ты собираешься делать в этой штуке, Дикки? Звонила Дороти. Затем, зная, что он не слышит ее голоса, она повернулась к Крейну. - Что ты теперь позволяешь делать этому моему драгоценному мужу, Мартин? Он выглядит так, как будто он что-то задумал".
   Пока она говорила, Ситон щелкнул защитной пластиной.
   - Ничего особенного, Дотти. Просто собираюсь показать вам - все зоны силы. Март не позволил бы мне включить его, если бы я не взвел курок и не загрунтовал за год путешествия в космос".
   - Дот, а что это за зона силы? - спросила Маргарет.
   - О, это что-то взбрело в голову Дику во время той ужасной драки на Осноме. Он не думал ни о чем другом с тех пор, как мы вернулись. Вы знаете, как работают аттракторы и отпугиватели? Ну, он узнал кое-что забавное о том, как все действовало, пока мардональцы бомбардировали их определенной длиной волны. В конце концов он выяснил, какой именно луч это сделал, и обнаружил, что если он сделан достаточно сильно, то действует так, как если бы отталкиватель и аттрактор работали вместе - только настолько сильнее, что ничто не может пройти через границу в любом случае - в на самом деле, он настолько силен, что разрезает пополам все, что стоит на пути. И самое смешное, что там вообще ничего нет; но Дик говорит, что силы, встречающиеся там, или что-то в этом роде, заставляют его действовать так, как будто там находится что-то действительно важное. Видеть?"
   - Угу, - с сомнением согласилась Маргарет, когда Крейн закончил последние корректировки и двинулся к ним. На безопасном расстоянии от Ситона он повернулся и махнул рукой.
   Мгновенно Ситон исчез из поля зрения, а вокруг того места, где он стоял, появился мерцающий шар около двадцати футов в диаметре - шар, по-видимому, идеальное сферическое зеркало, которое метнулось вверх и к югу. Через мгновение глобус исчез, и снова появился Ситон. Теперь он стоял на полусферической массе земли. Он бросился обратно к группе на земле, в то время как масса земли с грохотом упала в четверти мили от него. Высоко над их головами зеркало снова охватило Ситона и снова устремилось вверх и на юг. Этот маневр был повторен пять раз, прежде чем Ситон упал, легко приземлившись перед ними и расстегнув шлем.
   "Это именно то, что мы думали, только хуже", - кратко сообщил он. "Ничего не могу с этим поделать. Гравитация через него не пройдет - решетки не пройдут - ничего не пройдёт. И темно? темный! Люди, вы никогда не видели тьмы и не слышали тишины. Это напугало меня до смерти!"
   "Бедный мальчик - боится темноты!" - воскликнула Дороти. "Мы видели абсолютную черноту в космосе".
   - Не так, ты не делал. Я только что увидел абсолютную темноту и впервые в жизни услышал абсолютную тишину. Я никогда не представлял себе ничего подобного - пойдемте со мной, и я вам покажу".
   "Нет, ты не будешь!" - взвизгнула его жена, отступая к Крейну. - Возможно, в другой раз.
   Ситон отстегнул ремни и взглянул на то место, откуда он взлетел, где теперь в земле образовалась полукруглая дыра.
   - Посмотрим, какие следы я оставил, Март, - и двое мужчин склонились над впадиной. Они с удивлением увидели, что поверхность разреза была совершенно гладкой, без малейших видимых шероховатостей или неровностей. Даже мельчайшие свободные песчинки были разрезаны надвое вдоль математически точной полусферической поверхности непостижимой силой распадающегося медного стержня.
   "Ну, это определенно выигрывает..."
   Прозвучал тревожный звонок. Не оглянувшись, Ситон схватил Дороти и прыгнул в сарай для испытаний. Бесцеремонно бросив ее на пол, он посмотрел в телескоп на огромный лучевой генератор, который автоматически нацелился на удаленную точку высвобождения внутриатомной энергии, вызвавшую сигнал тревоги. Одна рука на выключателе, его лицо было жестким и безжалостным, пока он ждал, чтобы удостовериться в подлинности приближающегося космического корабля, прежде чем обрушить на него ужасную энергию своего генератора.
   "Я ждал, что Дюкен попытается снова", - прохрипел он, пытаясь разглядеть посетителя, который находился на расстоянии более двухсот миль. - Он хочет заполучить тебя, Дот, и на этот раз я не собираюсь просто разогревать и отпугивать его, как в прошлый раз. На этот раз эта заблудшая дворняжка точно завьется... Я не могу найти его в этот маленький телескоп, Март. Выстройте его в большой очереди и дайте мне слово, хорошо?
   - Я вижу его, Дик, но это не корабль Дюкен. Он построен из прозрачной арены, как и "Кондал". Хотя это кажется невозможным, я верю, что это "Кондал".
   "Может быть, и так, а может быть, Дюкен построил его - или украл. Хотя, если подумать, я не верю, что Дюкен будет настолько глуп, чтобы снова сразиться с нами таким же образом, но я не рискую... Хорошо, это "Кондал", я вижу Дунарка и Ситара. сам, сейчас".
   Прозрачное судно вскоре приблизилось к полю, и четверо землян вышли, чтобы поприветствовать своих друзей-осномианцев. Сквозь стены арены они узнали Дунарка, Кофедикса Кондала, сидящего за штурвалом, и увидели Ситар, его прекрасную юную королеву, лежащую на одном из сидений у стены. Она попыталась дружески поздороваться, но лицо ее было напряжено, как будто она несла ношу, которая была слишком велика для нее.
   Пытаясь помочь ей, полупреклонившись над ней, Дунарк боролся, его зеленая кожа приобрела желтоватый оттенок от прикосновения резкого и неожиданного холода.
   Пока они смотрели, Дунарк надел шлем себе и Ситар на голову, нажал кнопку, чтобы открыть одну из дверей, и поддержал ее к отверстию.
   - Они не должны выходить, Дик! воскликнула Дороти в тревоге. "Они замерзнут за пять минут без одежды!"
   - Да, и Ситар тоже не может выстоять под действием нашего притяжения - сомневаюсь, что Дунарк сможет долго, - и Ситон бросился к кораблю, указывая посетителю назад.
   Но, неправильно поняв сигнал, Дунарк вышел вперед. Тяжело влезая в дверь, он пошатнулся, словно под огромной тяжестью, и Ситар рухнул на промерзшую землю. Пытаясь помочь ей, полупреклонившись над ней, Дунарк боролся, его зеленая кожа приобрела желтоватый оттенок от прикосновения резкого и неожиданного холода. Ситон прыгнул вперед и подхватил Ситар своими могучими руками, словно она была ребенком.
   - Помоги Дунарку вернуться, Март, - резко приказал он. "Запрыгивайте, девочки, мы должны вернуть этих людей туда, где они могут жить".
   Ситон закрыл дверь, и когда все распластались на сиденьях, Крейн, взявший на себя управление, прибавил мощность на один шаг, и огромный корабль прыгнул вверх. Были набраны мили высоты, прежде чем Крейн остановил крейсер и зафиксировал его на месте с помощью якорного аттрактора.
   -- Вот, -- спокойно заметил он, -- гравитация здесь примерно такая же, как на Осноме.
   - Да, - вставил Ситон, вставая и разбрасывая во все стороны одежду, - и я поднимаюсь, чтобы заметить, что нам лучше раздеться настолько, насколько позволяет закон, - может быть, и дальше. Мне никогда не нравились осномианские представления об удобном тепле, но мы можем вынести его, оторвавшись от скалы...
   * * * *
   Ситар радостно вскочил, совершенно оправившись, и т Три женщины обняли друг друга.
   "Какой ужасный, ужасный, страшный мир!" - воскликнула Ситар, ее глаза расширились, когда она подумала о своем первом опыте с нашей землей. "Как бы я ни любил тебя, я никогда больше не осмелюсь навестить тебя. Я никогда не мог понять, почему вы, земляне, носите то, что называете "одеждой", и почему вы так ужасно, безжалостно сильны. Теперь я точно знаю - я буду чувствовать холодные и дикие объятия этой твоей ужасной земли, пока я жив!"
   - О, это не так уж плохо, Ситар. Ситон, энергично пожимавший обе руки Дунарка, заверил ее через плечо. "Все зависит от того, где вы выросли. Нам это нравится, и Осном дает нам преимущество. Но ты, бедная рыбка, - снова повернувшись к Дунарку, - со всеми моими мозгами в твоем черепе, ты должен был знать, во что ввязался.
   "Это правда, в каком-то смысле, - признал Дунарк, - но ваш мозг сказал мне, что Вашингтон был горячим ... Если бы мне пришло в голову пересчитать ваши настоящие градусы Фаренгейта в наши лоро... но это всего лишь сорок семь, и, хотя очень холодно, мы могли бы это вынести - подождите минутку, я понял. У вас есть то, что вы называете "сезонами". Это, должно быть, ваша "зима". Верно?"
   "Правильно с первого раза. Так же работает твой мозг и за моей кастрюлей. Я мог сообразить что-нибудь сразу после того, как это произошло, но почти никогда заранее, так что, думаю, я не могу сильно винить вас в этом. Но я хочу знать, как ты сюда попал? Это заняло бы больше, чем мои мозги - вы не можете увидеть наше солнце из любой точки вблизи Оснома, даже если бы вы точно знали, где его искать.
   "Легкий. Помнишь те сломанные инструменты, которые ты выбросил из Skylark I , когда мы построили Skylark II ? Имея каждую мельчайшую деталь конфигурации мозга Ситона, выгравированную на его собственном мозгу, Дунарк говорил по-английски в характерной для Ситона небрежной манере. Только глубоко размышляя или обсуждая трудные вопросы, Ситон прибегал к тщательно подобранным и точным формулировкам, которыми он так хорошо умел пользоваться. "Ну, ни один из них не подлежит ремонту, и на большинстве из них еще остался сок. Одним из них был объектный компас, азимутирующийся на Земле. Мы просто починили подшипники, внесли небольшие улучшения, и вот мы здесь".
   - Давайте все сядем и устроимся поудобнее, - продолжал он, без перерыва переходя на кондалианский язык, - и я объясню, зачем мы пришли. Мы отчаянно нуждаемся в двух вещах, которые можете дать только вы, - в соли и в этом странном металле "Х". Я знаю, что соли у вас в избытке, но я знаю, что у вас очень мало металла. У вас есть только один компас на этой планете?
   - Вот и все. Мы поставили на нем только одну. Тем не менее, у нас почти полтонны металла в наличии - вы можете иметь все, что хотите".
   "Даже если бы я взял все это, чего бы мне не хотелось делать, этого было бы недостаточно меньше, чем наполовину. Нам нужна хотя бы одна ваша тонна, а лучше две.
   "Две тонны! Святой кот! Вы собираетесь покрыть флот линейных крейсеров?
   "Больше чем это. Мы должны покрыть медью площадь около десяти тысяч квадратных миль - фактически, от этого зависит сама жизнь всей нашей расы".
   "Вот так", - продолжил он, а четверо земных существ смотрели на него с удивлением. "Вскоре после того, как вы покинули Осном, к нам вторглись жители третьей планеты нашего четырнадцатого солнца. К счастью для нас, они приземлились на Мардонале, и менее чем за два дня на этой половине планеты не осталось в живых ни одного осномианца. Они уничтожили наш великий флот в одном коротком бою, и только " Кондал " и еще несколько подобных ей позволили нам удержать их от пересечения океана. Даже имея всю мощь этих кораблей, мы не можем победить их. Наше обычное кондалианское оружие было бесполезно. Мы выстрелили в них разрывными медными зарядами такого размера, что вызвали бы землетрясения по всему Осному, не нанеся серьезного урона их обороне. Их наступательное оружие почти непреодолимо - у них есть генераторы, которые сжигают аренак, как если бы это была бумага, и ряд смертоносных частот, против которых эффективен только медный лучевой экран, да и то недолго.
   -- Так как же вы дожили до сих пор? - спросил Ситон.
   "У них нет ничего подобного " Жаворонку " и нет знаний о внутриатомной энергии. Поэтому их космические корабли относятся к ракетному типу, и по этой причине они могут пересечься только в точное время соединения, или как бы вы это ни называли, - нет, не в точности, так как две планеты не вращаются вокруг одно и то же солнце: но когда они находятся ближе всего друг к другу. Наша солнечная система настолько сложна, как вы знаете, что, если рейсы не будут рассчитаны точно, с точностью до часа, корабли не смогут приземлиться на Осноме, а будут отведены в сторону и потеряются, если не будут действительно втянуты в обширную центральную солнце. Хотя вам это могло и не прийти в голову, небольшое размышление покажет, что обитатели всех центральных планет, таких как Осноме, поневоле должны быть совершенно несведущи в астрономии и во всех чудесах космоса. До вашего прихода мы ничего не знали, кроме нашей Солнечной системы, и очень мало о ней. Мы знали о существовании только таких ближайших планет, которые были достаточно яркими, чтобы их можно было увидеть в нашем непрерывном солнечном свете, а их было немного. Сразу же после вашего приезда я передал ваши знания в области астрономии группе наших выдающихся физиков и математиков, и они непрерывно работали с космических кораблей - достаточно близко, чтобы можно было пересчитать наблюдения на Осноме, и в то же время достаточно далеко, чтобы обеспечить совершенную "видение", как вы это называете.
   - Но я знаю об астрономии не больше, чем свинья о воскресеньях, - возразил Ситон.
   "Ваше знание деталей, конечно, неполно, - признал Дунарк, - но детальное знание лучших из ваших земных астрономов не очень поможет нам, так как мы так далеки от вас в космосе. Вы, однако, имеете очень ясное и твердое знание основ науки, а это то, что нам нужно прежде всего".
   "Ну, может быть, вы правы в этом. Я знаю общую теорию движений и немного изучал небесную механику. Однако я ужасно слаб в продвинутой теории, как ты узнаешь, когда доберешься до этого.
   "Возможно, но так как наши враги не имеют никакого представления об астрономии, то неудивительно, что их ракеты могут быть запущены только в одно особенно благоприятное время; ибо есть много планет и спутников, о которых они ничего не могут знать, чтобы сбить их корабли с курса.
   "Некоторые материалы, необходимые для работы их военной техники, по-видимому, должны поступать с их собственной планеты, поскольку они прекратили атаки, окопались и просто удерживают свои позиции. Может быть, у них и не было столько сопротивления, сколько мы могли бы предложить с помощью космических кораблей и предполагаемой внутриатомной энергии. Во всяком случае, они, по-видимому, накопили достаточно этого материала, чтобы продержаться до следующего соединения - я не могу подобрать для него лучшего слова - не произойдет. Наши силы постоянно атакуют, используя все вооружение в нашем распоряжении, но несомненно, что если допустить следующее соединение, это будет означать конец всей кондалианской нации".
   "Что вы имеете в виду, говоря о том, что следующее соединение может произойти ?" - вмешался Ситон. "Никто не может это остановить".
   - Я останавливаю это, - тихо заявил Дунарк, мрачная целеустремленность прослеживалась в каждой черте его лица. "Это соединение никогда не произойдет. Вот почему я должен иметь огромное количество соли и "Х". Мы строим опоры арены на первом спутнике нашей седьмой планеты и на самой нашей шестой планете. Мы покроем их гальванической активной медью и установим хронометры, чтобы переключать выключатели точно в нужный момент. Мы рассчитали точное время, места и величины сил, которые должны быть использованы. Мы отбросим шестую планету на некоторое расстояние от ее орбиты и заставим первый спутник седьмой планеты выйти из-под влияния этой планеты. Два тела, движение которых мы таким образом изменили, столкнутся таким образом, что получившееся в результате тело встретится с планетой наших врагов в лобовом столкновении задолго до следующего соединения. Оба тела будут иметь почти равные массы и противоположные и приблизительно равные скорости; следовательно, полученная плавленая или газообразная масса будет практически без скорости и упадет прямо на четырнадцатое солнце".
   - А не проще ли было бы разрушить его взрывной медной бомбой?
   - Легче, да, но гораздо опаснее для остальной части нашей Солнечной системы. Мы не можем точно рассчитать последствия столкновений, которые мы планируем, но почти наверняка взрыв достаточной силы, чтобы уничтожить все живое на планете, нарушит ее движение настолько, что подвергнет опасности всю систему. Способ, который мы имеем в виду, просто позволит планете и одному спутнику тихо выпасть - другие планеты того же солнца скоро приспособятся к новым условиям, и система в целом практически не пострадает - по крайней мере, так мы полагать."
   Глаза Ситона сузились, когда его мысли обратились к требуемому количеству меди и "Х", а также к инженерным особенностям проекта; Первой мыслью Крейна была математика, связанная с вычислениями такого масштаба и характера; Быстрая реакция Дороти была полна ужаса.
   - Он не может, Дик! Эй, нельзя! Это было бы слишком мерзко! Это возмутительно... это немыслимо... это... это... это просто ужасно! Ее фиолетовые глаза вспыхнули, и Маргарет присоединилась к ней:
   - Это было бы ужасно, Мартин. Подумайте об уничтожении целой планеты - всего мира - со всеми его обитателями! Это заставляет меня содрогаться, даже думать об этом".
   * * * *
   Дунарк вскочил на ноги, пылая. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, Ситон заставил его замолчать.
   - Заткнись, Дунарк! Снизить тон! Не говори ничего, о чем ты будешь сожалеть, - позволь мне сказать им! Закрой рот, я тебе скажу!" поскольку Дунарк все еще пытался вставить слово, "Я говорю вам, я скажу им, и когда я говорю им, они остаются в курсе! А теперь послушайте, вы, две девочки, вы сходите с ума, и в вас обоих полно маленьких рыжих муравьев. Как вы думаете, против чего выступает Дунарк? Шерман чирикал, когда описывал войну - а это настоящая война; бренд, совершенно неизвестный на нашей Земле. Вопрос не в том, уничтожать популяцию или нет, вопрос только в том, какую популяцию следует уничтожить. Один из них должен уйти. Помни, эти люди идут на войну основательно, и ни у кого из их умов ни с той, ни с другой стороны нет мысли, хотя бы отдаленно напоминающей наше представление о милосердии. Если планы Дунарка осуществятся, вражеская нация будет уничтожена. Это ужасно, конечно. Но, с другой стороны, если мы отгородим его от соли и "Х", весь кондалианский народ будет уничтожен столь же основательно и эффективно, а то и более ужасно - не пощадится ни один мужчина, женщина или ребенок. Какую нацию вы хотите спасти? Сыграй это пару раз на своей арифмометре, Дот, и дай мне знать, что получится.
   Дороти, ошеломленная, дважды открыла и закрыла рот, прежде чем обрела голос.
   - Но, Дик, они никак не могли. Они убьют их всех, Дик? Конечно, они не стали бы... они не могли .
   "Конечно, они были бы - и могли бы. Да, это хорошая техника в тех частях Галактики. Дунарк только что рассказал нам, как они убили всех представителей всей расы мардональцев за сорок часов. Кондал пойдет тем же путем. Не обманывай себя, Димплс, не будь ребенком. Поверьте мне, на войне не бывает сортов розового чая - половина моего мозга прошла через тридцать лет осномианских войн, и я точно знаю, о чем говорю. Давайте проголосуем. Лично я за Осноме. Март?
   "Осномэ".
   "Дотти? Пегги?" Оба некоторое время молчали, затем Дороти повернулась к Маргарет.
   - Скажи ему, Пегги, что мы оба чувствуем одно и то же.
   - Дик, ты знаешь, что мы не хотели бы, чтобы кондалианцы были уничтожены, - но другой - такой... такой... ну, такой полный хлам - неужели нет другого выхода?
   - Боюсь, что нет, но если есть какой-то другой возможный выход, я помогу отцу найти его, - пообещал он. "Большинство 'за. Дунарк, мы перескочим на эту планету "Х" и загрузим тебя.
   Дунарк схватил Ситона за руку. - Спасибо, Дик, - просто сказал он. "Но прежде чем вы поможете мне дальше, и чтобы я не мог в какой-то степени обмануть себя, я должен сказать вам, что, хотя вы и носитель семи дисков, хоть вы и Повелитель Оснома, хоть вы и мой брат по мозгу; если бы ты принял решение против меня, ничто, кроме моей смерти, не могло бы удержать меня от этой соли и твоего компаса с буквой "Х".
   "Почему конечно," поддакнул Ситон, удивленный. "Почему бы и нет? Справедливо! Любой поступил бы так же, пусть это вас не беспокоит.
   "Как у вас обстоят дела с платиной?" - спросил Дунарк.
   "Могучий низкий уровень. Мы уже почти решили перепрыгнуть туда через некоторое время. Мне нужны ваши учебники по электричеству и так далее. Я вижу, вы привезли с собой кучу платины.
   "Да, несколько сотен тонн. Мы также привезли с собой несколько книг, которые, как я знал, вас заинтересуют, коробку радия, несколько маленьких мешочков с различными драгоценными камнями и некоторые наши ткани, которые Ситар подумал, что ваш Карфедиро хотел бы иметь. Пока мы здесь, я хотел бы получить несколько книг по химии и еще кое-что".
   - Мы предоставим вам библиотеку Конгресса, если вы хотите, и все, что вам нужно. Что ж, банда, пойдем куда-нибудь и займемся делами ! что т о, Март?
   "Нам лучше вернуться на Землю, чтобы рабочие разгрузили платину и погрузили соль, книги и другие вещи. Затем оба корабля отправятся на планету "Х", так как каждому из нас понадобятся компасы на ней для будущего использования. Пока мы загружаемся, я хотел бы начать переделывать наши инструменты; сделать из них что-то вроде этих; с разрешения Дунарка. Эти инструменты просто чудо, Дик, намного превосходят все, что я когда-либо видел. Приходи и посмотри на них, если хочешь увидеть что-то действительно красивое".
   "Приближается. Но скажи, Март, пока я об этом думаю, мы не должны забыть установить на эту лодку и аппарат зоны силового воздействия. Несмотря на то, что мы не можем использовать его с умом, он, безусловно, будет победителем в качестве защиты. Мы, конечно, не могли причинить никому вреда из-за этого, но если бы нас где-нибудь облизали, все, что нам нужно было бы сделать, это завернуться в это. Они не могли нас тронуть. Ничто в эфирном спектре не является настолько штопорообразным, чтобы пройти через него".
   - Это вторая идея, которая пришла тебе в голову с тех пор, как я тебя знаю, Дикки, - улыбнулась Дороти Крейну. - Как ты думаешь, Мартин, ему следует разрешить бегать на свободе?
   "Это реальная идея. Он может нам понадобиться - никогда не угадаешь. Даже если мы никогда не найдем никакого другого применения силовой зоне, этого вполне достаточно, чтобы оправдать ее установку".
   - Да, для тебя это было бы так - и я сам становлюсь обычным Саймоном, ответственным за безопасность, с тех пор, как они открылись для нас. А как насчет этих инструментов?
   * * * *
   Трое мужчин собрались вокруг приборного щита, и Дунарк объяснил внесенные им изменения, и таким людям, как Ситон и Крейн, вскоре стало ясно, что они исследуют установку, воплощающую в себе абсолютное совершенство инструментального контроля - систему, доступную только тем чудо-инструментам. создатели, осномианцы, могли бы изобрести. После настройки новые объекты-компасы помещались в футляры-аренаки, а затем футляры откачивались до максимально возможного вакуума. Колебания устанавливались с помощью одного тщательно стандартизированного электрического импульса вместо неуклюжего прикосновения пальца, которое использовал Ситон. Подшипники, сделанные из аренака и осномианских драгоценностей, были такими же крепкими, как оси грузовика, и при этом практически не имели трения.
   - Мне самому они нравятся, - признался Дунарк. "Без нагрузки иглы будут свободно вращаться более тысячи часов на первичном импульсе против нескольких минут у старого типа; а под нагрузкой они во много тысяч раз более чувствительны".
   "Ты ослепляющая вспышка и оглушительный рапорт, туз!" заявил Ситон, с энтузиазмом. "Этот компас опережает мою модель так же далеко, как Skylark опережает первый планер Райта".
   Остальные инструменты были не менее примечательны. Дунарк принял телефонную систему Перкинса, но усовершенствовал ее до тех пор, пока ее почти не узнали, и сделал ее способной работать практически на неограниченном расстоянии. Даже пушки - тяжелые скорострельные, установленные в сферических подшипниках в стенах, - наводились и стреляли дистанционно, с борта. Он разработал полностью автоматическое рулевое управление; а также измерители и регистраторы ускорения, скорости, расстояния и угла полета. Он усовершенствовал систему перископического зрения, которая позволяла пилоту видеть все внешние поверхности оболочки и беспрепятственно смотреть в любую точку неба.
   "Мне это тоже бросается в глаза, принц", - сказал Ситон, усаживаясь, покачивая перед собой большой вогнутый диск и экспериментируя с рычагами и циферблатами. "Конечно, эту штуку нельзя назвать перископом - это перископ не больше, чем я полип. Когда смотришь через эту тарелку, это лучше, чем смотреть в окно - она стягивает больше, чем угол зрения, так что ничего не видно, кроме как на улице - я на секунду подумал, что сейчас упаду. вне. Как ты их называешь, Дунарк?
   "Кралото. Это было бы по-английски... Seeing-plate? Или, скорее, назовите это "visiplate".
   "Хорошее слово. Март, взгляни, если хочешь увидеть набор идеальных линз и призм".
   Крейн заглянул в visiplate и ахнул. Судно исчезло - он смотрел прямо на Землю под собой!
   "Никаких следов хроматической, сферической или астигматической аберрации", - сообщил он с удивлением. "Преломляющая система невидима - кажется, что между глазом и объектом ничего нет. Ты усовершенствовал все эти вещи с тех пор, как мы покинули Осном, Дунарк? Вы находитесь в классе сами по себе. Я не смог бы даже скопировать их менее чем за месяц, и я бы никогда не смог их изобрести".
   "Я ни в коем случае не делал это один. Общество приборостроителей, членом которого я являюсь, установило и испытало более сотни систем. Этот представляет собой лучшие черты всех опробованных систем. Вам не нужно будет их копировать. Я взял с собой два полных набора дубликатов для Skylark , а также около дюжины компасов. Я подумал, что, возможно, эти особые усовершенствования, возможно, не пришли вам в голову, поскольку вы, земляне, не так хорошо знакомы со сложной инструментальной работой, как мы.
   Крейн и Ситон говорили вместе.
   "Это было предусмотрительно с твоей стороны, Дунарк, и мы полностью оценили это".
   "Это добавляет еще четыре ладони к твоему Круа де Герр , туз. Большое спасибо."
   - Скажи, Дик, - позвала Дороти со своего места у стены. "Если мы спустимся на землю, как насчет Ситар?"
   "Ложась и ничего не делая, и оставаясь в сосуде, где тепло, она будет в порядке в течение того короткого времени, которое мы должны пробыть здесь", - ответил Дунарк за свою жену. "Я помогу всем, чем смогу, но не знаю, сколько это будет стоить".
   - Лежать не так уж и плохо. Ситар согласился. "Мне немного не нравится ваша Земля, но я могу потерпеть немного. В любом случае, я должен это выдержать, так зачем об этом беспокоиться?
   "Девушка!" - подбодрил Ситон. - А что до тебя, Дунарк, ты будешь проводить время так же, как Ситар - лежа. Если вы будете много гоняться там, где мы живем, ваши фары и печень вывернутся из формы, так что вы останетесь на месте, в горизонтальном положении. У нас в магазине достаточно людей, чтобы съесть этот груз за три часа, не говоря уже о его разгрузке. Пока вас разгружают и загружают, мы установим зональный аппарат, наденем на вас компас, наденем ваш на нас, а потом вы сможете прыгать обратно сюда, где вам удобно. Затем, как только мы сможем подготовить "Жаворонка" к путешествию, мы запрыгнем сюда и отправимся в путь. Все ясно? Перережь веревку, Март, пусть упадет старое ведро!
   ГЛАВА III
   Жаворонок, два выхода
   - Слушай, Март, я только что пришел в сознание! Мне никогда не приходило в голову до сих пор, как Дунарк слева, что я такой же хороший мастер по инструментам, как Дюнарк, тот же самый, и у меня есть предчувствие. Вы знаете, что игла на DuQuesne уже давно не работает? Ну, я не верю, что он вообще вышел из строя. Я думаю, что он куда-то ушел, так далеко, что его нельзя прочесть. Я собираюсь приютить его, заново украсить и выяснить, где он".
   "Отличная идея. Он беспокоит даже тебя, а что касается меня...
   "Волноваться! Эта птица просто дергает меня за пробку! Я так боюсь, что он достанет Дотти, что бегаю кругами и кусаю себя в поясницу. На нем курица, можешь поспорить на свою рубашку - что меня бесит, так это то, что он целится в девушек, а не в нас или работу.
   - Я должен сказать, что кто-то целился в тебя довольно точно, судя по количеству пуль, остановленных в последнее время твоей броней-аренаком. Хотел бы я выдержать часть нагрузки, но они сосредоточили все свои атаки на тебе.
   - Да, я не могу высунуть свой нос за пределы нашего двора, чтобы кто-нибудь не бросил в него свинцом. Это тоже забавно. Ты важнее для электростанции, чем я.
   - Ты должен знать, почему. Они не боятся меня. Хотя мой дух достаточно готов, именно ваше мастерство и быстрота обращения с пистолетом предотвратили четыре попытки похищения за столько же дней. Это определенно сверхъестественно, как вы взрываетесь в действии. Со всей моей практикой, вчера я даже не достал пистолет, пока все не закончилось. И помимо охранников Прескотта, с нами было еще четыре полицейских, которые должны были "охранять" нас, потому что до этого вам пришлось убить столько боевиков!
   - Это не столько практика, Март, сколько дар. Я всегда был быстрым и реагировал автоматически. Вы сначала думаете, поэтому вы медлительны. Эти полицейские были забавными. Они не знали, в чем дело, пока все не закончилось - все, кроме вызова фургона. Это было еще хуже. Одна из их пуль попала прямо перед моим левым глазом - при этом было довольно забавно видеть, как она плещется, - и я подумал, что нахожусь внутри котла в клепальном цеху, когда эти пулеметы сорвались. Это было беспокойно, хорошо, пока это продолжалось. Но одно я скажу внимательному миру - не мы все беспокоимся. Очень немногие из гангстеров, которых они посылают за нами, возвращаются, если вообще есть. Интересно, что они думают, когда стреляют в нас, а мы не падаем?
   - Но я боюсь, что начинаю ломаться, Март, - продолжал Ситон, его голос становился мрачно-серьезным. "Мне ничего не нравится во всем этом беспорядке. Мне не нравится, что мы все четверо все время в доспехах. Мне не нравится жить постоянно под охраной. Мне не нравятся все эти убийства. И эта постоянная угроза потерять Дороти, если я упущу ее из виду хотя бы на пять секунд, сводит меня с ума. Честно говоря, я чертовски боюсь, что они придумают что-нибудь стоящее. Я мог бы схватить двух женщин или убить двух мужчин, если бы у них было достаточно доспехов и оружия, чтобы вести войну. Я полагаю, что Дюкен тоже мог бы - и остальные из этой компании тоже ни в коем случае не идиоты. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока мы все четверо не окажемся в " Жаворонке " и далеко отсюда. Я уверен, что рад, что мы уходим; и я не собираюсь возвращаться, пока не получу хорошую информацию о Дюкен. Он та птица, которую я собираюсь поймать, и сделать это правильно, а когда я его получу, я скажу всему косоглазому миру, что он останется там. В одном и том же поселке не останется двух атомов всего его трупа. Я имел в виду это обещание, когда давал его ему!
   "Он это прекрасно понимает. Он знает, что теперь это определенно либо его жизнь, либо наша, и он действительно опасен. Когда он взял Сталь и начал войну против нас, он сделал это с широко открытыми глазами. С его идеями он должен иметь монополию на "Х" или ничего; и он знает единственный возможный способ получить его. Однако мы оба знаем, что он не оставил бы ни одного из нас в живых, даже если бы мы сдались.
   "Ты чирикаешь! Но этот парень обнаружит, что он что-то затеял, если я не парализую намерения. Ну, как насчет того, чтобы поднять несколько оборотов в минуту? Мы не хотим заставлять Дунарк ждать слишком долго.
   "Очень мало что нужно сделать, кроме установки новых инструментов; и это почти сделано. Мы можем закончить откачку компаса в пути . Вы уже установили все средства защиты и нападения, известные как земным, так и осномианским войнам, включая те лучевые генераторы и экраны, об отсутствии которых вы так стонали во время битвы за Кондал. Я полагаю, что у нас есть на борту все предметы, для которых любой из нас смог вообразить хоть малейшее применение".
   - Да, она у нас так набита добычей, что места для квартир почти не осталось. Ты же не собираешься брать с собой кого-нибудь, кроме Широ?
   "Нет. Я полагаю, что даже его брать с собой нет особой необходимости, но он очень хочет уйти и может оказаться полезным.
   - Я скажу, что он будет полезен. Никому из нас не нравится полировать медь или мыть посуду, и, кроме того, он первоклассный повар и первоклассная домохозяйка.
   * * * *
   Установка новых приборов вскоре была завершена, и пока Дороти и Маргарет в последнюю минуту готовились к отъезду, мужчины созвали собрание управляющих директоров и глав отделов инженерной компании "Ситон-Крейн". Начальники по очереди давали краткие отчеты. Блоки номер один и номер два огромной новой центральной сверхэлектростанции работали непрерывно. Номер Три был почти готов вмешаться. Работа над номером четыре спешно завершалась. Номер пять шел полным ходом. Исследовательская лаборатория хорошо справлялась со своими проблемами. Проблем оказалось меньше, чем можно было ожидать. В финансовом отношении это была золотая жила. Без затрат на котлы или топливо и, следовательно, с относительно небольшими инвестициями в завод и очень небольшими эксплуатационными расходами, они продавали электроэнергию по одной шестой от преобладающих цен, и все же прибыль почти покрывала все новое строительство. С завершением строительства номера пять ставки будут снижены еще больше.
   "Короче говоря, папа, все гладко, - заметил Ситон мистеру Уилсону. Ванеман, после того как остальные ушли.
   "Да; Ваш план найти лучших людей, хорошо заплатить им и дать им полную власть и исключительную ответственность, сработал в совершенстве. Я никогда не видел, чтобы предприятие такого масштаба продвигалось так гладко и с таким прекрасным сотрудничеством".
   "Так мы и хотели. Мы вручную отобрали режиссеров и поставили их строго перед вами. Вы сделали то же самое с менеджерами. Все знают, что его конец зависит от него, и только от него, поэтому он цепляется.
   "Однако, Дик, пока на заводе все так хорошо, когда это другое сломается?"
   "Мы выиграли весь путь, поэтому далеко, но я боюсь, что что-то должно произойти. Это основная причина, по которой я хочу на время убрать Дот. Ты знаешь, что они замышляют?
   - Слишком хорошо, - ответил старший. - Дотти или миссис. Кран или оба. Ее мать - сейчас она прощается с ней - и я согласен, что опасность здесь больше, чем снаружи.
   "Опасность снаружи? Теперь, когда старая банка починена, Дот в гораздо большей безопасности, чем ты в постели. Знаешь, твой дом может рухнуть.
   - Возможно, ты прав, сынок, я знаю тебя и знаю Мартина Крейна. Вместе и в " Жаворонке " я верю, что вы непобедимы".
   - Все готово, Дик? спросила Дороти, появляясь в дверях.
   "Все готово. У тебя есть наркотик для Прескотта и всех, папа. Мы можем вернуться через шесть месяцев, а можем увидеть что-то для расследования и исчезнуть через год или около того. Не начинайте терять сон до тех пор, пока нас не будет дома - ну, скажем, три года. Мы обязательно вернемся к тому времени.
   Прощались; группа погрузилась, и " Жаворонок-два " взмыл вверх. Ситон щелкнул телефоном над головой и заговорил.
   "Темный...! Выхожу, направляюсь прямо к "Х"... Нет, лучше держись подальше в сторонке, когда мы начнем хорошо... Да, я разгоняюсь до двадцати шести пунктов, о, о, о... Да. Я буду звонить тебе время от времени, пока радиоволны не потеряются, чтобы сверить с тобой курс. После этого держимся последним курсом, на расчетном расстоянии даем задний ход, и к тому моменту, как мы прилично сбросим скорость, нащупаем друг друга компасом и вместе зайдем... Верно... Угу. .... Отлично! Так долго!"
   Для того, чтобы два корабля держались достаточно близко друг к другу, было решено, что каждое должно поддерживать ускорение ровно двадцать шесть футов в секунду, положительное и отрицательное. Эта фигура представляла собой компромисс между гравитационными силами двух миров, которыми жили разные стороны. Хотя ускорение гравитации на поверхности Земли было значительно меньше, земляне могли легко к нему привыкнуть; и этого было недостаточно больше, чем у Осноме, чтобы серьезно затруднить деятельность зеленых людей.
   Освободившись от влияния Земли, Ситон убедился, что все работает нормально, затем вытянулся во весь рост, скрестил руки над головой и глубоко вздохнул с облегчением.
   "Ребята, - заявил он, - это первый раз, когда я чувствую себя хорошо с тех пор, как мы выбрались из этой старой бутылки. Да ведь мне так хорошо, что кошка может подойти ко мне и поцарапать мне прямо в глаз, а я даже не поцарапаю в ответ. Ой! Я дикий сибирский катамаунт, и это моя ночь на выть. У-у-у-у!
   Дороти рассмеялась веселой, ритмичной песней.
   Разве я не говорил тебе всегда, что в нем кошачья кровь, Пегги? Как и всем котам, время от времени ему приходится вытягивать когти и выть. Но давай, Дикки, мне это нравится - это первый скандал, который ты поднял за последние недели. Думаю, я присоединюсь к вам!"
   "Безусловно, это облегчение, когда мы избавляемся от этого бремени: я и сама могла бы издать женственный вой", - сказала Маргарет; и Крейн, лежа совершенно непринужденно, с тонкой спиралью дыма, вьющейся вверх от его сигареты, кивнул в знак согласия.
   "Воющий Дик временами довольно выразительный. Все мы чувствуем одинаково, но некоторые из нас не могут так ярко выразить себя. Однако уже пора спать, и мы должны организовать нашу команду. Сделаем, как раньше?"
   "Нет, в этом нет необходимости. Все автоматически. Штанга держится параллельно путевому компасу, и сигнальные колокольчики звонят всякий раз, когда какой-либо из инструментов показывает признаки ненормального поведения. Не забывайте, что есть по крайней мере один счетчик, регистрирующий и записывающий каждый фактор нашего полета. С этой системой управления мы не можем попасть в такую пробку, как в прошлый раз".
   - Ты ведь не предлагаешь нам бежать всю ночь без руля?
   "Именно так. Человек, расположившийся у этой доски, рисует лилию и золотит ее чистым золотом. Бодрствующему или спящему никому не нужно быть ближе к нему, чем необходимо, чтобы услышать колокол, если он зазвонит, и вы можете слышать их по всему кораблю. Кроме того, я готов поспорить, что мы не услышим сигнала через неделю. Однако просто в качестве дополнительной меры предосторожности я проложил линии так, что каждый раз, когда один из этих сигналов отключается, звучит зуммер в изголовье нашей кровати, так что я автоматически беру ночную смену. Помни, Март, эти инструменты в тысячи раз чувствительнее самых острых человеческих чувств - они заметят проблему задолго до того, как мы сможем это сделать, даже если мы будем смотреть прямо на нее.
   "Конечно, пока вы разбираетесь в этих инструментах гораздо лучше меня. Если вы доверяете им, я вполне готов сделать то же самое. Спокойной ночи."
   * * * *
   Ситон сел, а Дороти устроилась рядом с ним, прижавшись головой к изгибу его плеча.
   - Сонный, ласковый щенок?
   "Небеса, нет! Я не мог уснуть, любимый, а ты не мог?
   "Ни в коем случае. Какая польза?
   Его рука сжалась вокруг нее. Кажущийся пассажирам неподвижным, крейсер безмятежно мчался в космос с постоянно нарастающей скоростью. Не было ни малейшего звука, ни малейшей вибрации - только своеобразное фиолетовое свечение, окружавшее блестящий медный цилиндр в его массивном универсальном подшипнике, свидетельствовало о тысячах киловатт, вырабатываемых могучей внутриатомной силовой установкой. Ситон задумчиво изучил его.
   - Знаешь, если бы эта фиолетовая аура и медная полоска были немного другого оттенка и тона цвета, они были бы точно такими же, как твои глаза и волосы, - наконец заметил он.
   - Ты меня сожжешь, Дик! - возразила она, ее чарующий низкий смешок пробивался через ее слова. "Ты иногда говоришь самые странные вещи! Возможно, так оно и было бы - и если бы Луна была сделана из другого материала и имела бы другой цвет, она тоже могла бы быть зеленым сыром! Что скажешь, если мы пойдем и посмотрим на звезды?
   - Каким ты был, Руфус! - приказал он строго. "Не сдвиньтесь ни на миллиметр - вы готовы к вождению прямо там, где вы есть. Я достану тебе любые звезды, какие захочешь, и принесу их прямо сюда. Какое созвездие вы бы хотели? Я достану вам Южный Крест - мы никогда не увидим его в Вашингтоне.
   "Нет, я хочу что-то знакомое; Плеяды или Большая Медведица - нет, дайте мне Большого Пса, - "где Сириус, ярчайшая жемчужина в диадеме небосвода, правит", - цитировала она. "Там! Думал, я забыл всю астрономию, которой ты когда-либо меня учил, не так ли? Думаешь, сможешь найти?
   "Конечно. Отклонить Насколько я помню, около минус двадцати, а прямое восхождение между шестью и семью часами. Посмотрим, что это будет от нашего курса?
   Он на мгновение задумался, манипулировал несколькими рычагами и циферблатами, выключил свет и развернул внешний визиплат номер один прямо у них на глазах.
   - О... О... это великолепно, Дик! - воскликнула она. "Это потрясающе. Кажется, будто мы были прямо там, в самом космосе, а вовсе не здесь. Это... это просто чертовски прекрасно!
   Хотя ни один из них не был незнаком с межзвездным пространством, оно представляет собой зрелище, которое не перестает вызывать благоговейный трепет даже у самого искушенного наблюдателя: ни один человек никогда прежде не наблюдал чудеса космоса с такой точки зрения. Таким образом, двое замолчали и с благоговением смотрели в бездонные глубины межзвездной пустоты. Темнота земной ночи смягчается световыми лучами, рассеянными атмосферой: звезды мерцают и сверкают, и их свет рассеивается из-за той же среды. Но здесь, какой контраст! Они видели полную, абсолютную тьму полного отсутствия всякого света: и на эту неописуемую черноту накладывалось почти невыносимое сияние огромных солнц, сосредоточенных в математических точках, безразмерных. Сириус сиял в бело-голубом великолепии, доминируя над меньшими членами своего созвездия, крошечный, но ярко сверкающий бриллиант на поле черного бархата - его сияние не было омрачено ни малейшими следами мерцания или искажения.
   Пока Ситон медленно перемещал поле зрения, направляясь к небесному экватору и эклиптике и пересекая их, они, в свою очередь, увидели могучего Ригеля; Пояс, возглавляемый ослепительно белоснежным Дельта-Орионисом; спасти Бетельгез; легендарный Альдебаран, друг моряков; и астрономически постоянные Плеяды.
   Рука Ситона сжалась, заключая Дороти в свои объятия; их губы с и держал.
   - Разве это не чудесно, любимый, - пробормотала она, - быть здесь, в космосе, вот так, вместе, вдали от всех наших бед и забот? Я так счастлив."
   - Это все, милый мой!
   "Я чуть не умер, каждый раз, когда в тебя стреляли. Предположим, ваша броня треснула или что-то в этом роде? Я не хотел бы продолжать жить - я бы просто умер!
   - Я рад, что этого не случилось, и вдвойне рад, что им не удалось отнять тебя у меня... Челюсти его сжались, серые глаза стали твердыми, как закаленные сверла. "Блэки Дюкен что-то на него надвигается. До сих пор я всегда платил свои долги... Я расплачусь с ним... ПОЛНОСТЬЮ".
   - Это была ужасно быстрая смена темы, - продолжил он, и его голос сразу же стал более легким, - но это одно из наказаний за то, что ты человек. Мы не можем всю жизнь прожить на больших высотах - если бы могли, то не было бы удовольствия подниматься на них так часто.
   "Да, мы одинаково любим друг друга - больше, чем кто-либо другой, о ком я когда-либо слышал". Через мгновение она проницательно посмотрела на него и продолжила:
   - У тебя есть кое-что на уме, кроме этой копны спутанных волос, большой мальчик. Скажи это Красной Вершине.
   "Ничего особенного..."
   - Давай, признавайся - это полезно для души. Жену не обманешь, парень; Я слишком хорошо знаю твои маленькие выигрышные способы.
   "Позвольте мне закончить, женщина; Я собирался обнажить свою душу. Подводя итоги - нечего сказать, кроме догадки, но я думаю, что ДюКен где-то здесь, на больших открытых пространствах, где люди иногда бывают такими же сумерками, как и люди; а если так, то я за ним - пешие, конные и морские пехотинцы.
   - Этот предметный компас?
   "Да. Видите ли, я сам построил эту штуку, и я чертовски хорошо знаю, что она не вышла из строя. Это все еще на нем, но не указывает. Следовательно, он слишком далеко, чтобы добраться до него, а с его весом я мог бы найти его где угодно на расстоянии примерно полутора световых лет. Если он хочет уйти так далеко от дома, то где его логический пункт назначения? Это не могло быть нигде, кроме Осноме, потому что это единственное место, где мы останавливались на какое-то время, единственное место, где он мог чему-нибудь научиться. Он чему-то научился или нашел что-то полезное для себя там, как и мы. Это несомненно, поскольку он не из тех людей, которые делают что-либо без цели. Дядя Дадли идет по его следу и очень скоро сможет найти его.
   - Когда ты успеешь исчерпать свой новый футляр для компаса на миллионную долю миллиметров или что-то в этом роде, чем бы он ни был? Я думал, Дунарк сказал, что потребовалось пятьсот часов накачки, чтобы доставить его туда, куда он хотел?
   "Это сделало его - но в то время как Osnomians удивительны в некоторых вещах, они не так горячи в других. Видите ли, у меня есть три насоса для этой работы, последовательно. Во-первых, супернасос Rodebush-Michalek [1] , затем, в дополнение к нему, обычный ртутный насос, и, наконец, в дополнение к обоим другим, масляный насос Cenco-Hyvac с приводом от двигателя. Менее чем за пятьдесят часов, что ca он будет таким же пустым, как череп хлопушки. Однако, чтобы убедиться, что последние бесконечно малые следы очищены, я собираюсь вспыхнуть в нем геттерным зарядом тантала. После этого атмосфера в этом случае будет разреженной - поверьте мне на слово.
   "Мне придется; большая часть этого вклада в науку была над моей головой, как цирковой шатер. Что, если мы позволим " Жаворонку-2 " некоторое время дрейфовать в одиночестве и поймаем немного сладкого восстановителя природы?
   ГЛАВА IV
   Зона силы проверена
   Ситон вошел в диспетчерскую с небольшой продолговатой коробкой в руке. Сиденье для мойки крана ed за письменным столом, корпел над абстрактом математический трактат в науке . Маргарет немного вышивала. Дороти, сидя на подушке на полу, поджав одну ногу под себя, читала, время от времени ее рука блуждала по удобно расположенной рядом коробке конфет.
   "Ну, это мирная, домашняя сцена - слишком плохо, чтобы ее разрушать. Только что закончил запечатывать и прошивать этот кейс, Март. Пойду проверю, будет ли она читать. Хочешь взглянуть?"
   Он положил компас на планшет так, чтобы его окончательный пеленг можно было прочитать по основным кругам, управляемым гироскопами; затем одновременно включил секундомер и нажал кнопку, которая вызывала нанесение на иглу минутной пары. Мгновенно стрелка начала вращаться, и в течение многих минут не было видимых изменений в ее движении ни в первичном, ни во вторичном подшипниках.
   - Вы полагаете, что он все-таки не в порядке? - с сожалением спросил Крейн.
   - Я так не думаю, - размышлял Ситон. "Видите ли, они не были предназначены для указания таких расстояний на таких маленьких объектах, как люди, поэтому я бросил миллион омов в n серия с импульсом. Это сокращает свободное вращение до менее чем получаса и увеличивает чувствительность до предела. Разве она не пытается бросить это?
   "Да, все налаживается. Он, должно быть, все еще на нем. Наконец сверхчувствительная игла остановилась. Когда это было сделано, Ситон вычислил расстояние, прочитал направление и сделал чтение на Осноме.
   - Он там, все в порядке. Подшипники совпадают, и расстояния проверяются с точностью до светового года, что является настолько близким, насколько мы можем надеяться проверить такую маленькую массу, как человек. Ну, вот и все - ничего с этим не поделаешь, пока мы не доберемся туда. Одно можно сказать наверняка, Март: мы не вернемся прямо домой из "Х".
   - Нет, показано расследование.
   "Ну, это лишает меня работы. Что делать? Не хочу учиться, как ты. Не умеет вязать крючком, как Пег. Черт возьми, если я буду сидеть, скрестив ноги, на подушке и есть конфеты, как та тициановская блондинка вон там на полу. Я знаю что - я сооружу себе механического педагога и научу Широ говорить по-английски вместо той языковой мешанины, которой он балуется. Как тебе это, Март?
   "Не делай этого", - уверенно вставляет Дороти. "Он слишком совершенен таким, какой он есть. Особенно не делайте этого, если бы он говорил так, как вы, или вы могли бы научить его говорить так, как вы пишете?
   "Ой! Это грязный раскоп. Однако миссис Ситон, я могу и хочу защищать свою привычную манеру речи. Вы понимаете, что сказанное слово эфемерно, тогда как мысль, нюансы которой однажды были выражены нетленной печатью, не подлежит пересмотру - ее грубость никогда не может быть переделана в более тонкую, более изящную окраску. Я утверждаю, что из-за этих неизбежных условий умственные усилия, необходимые для использования тонких различий в смысле и значении слов и рабской приверженности велениям более точных грамматиков, должны быть оставлены для печати..."
   Он замолчал, когда Дороти одним гибким движением поднялась и швырнула подушку ему в голову.
   "Придушите его, кто-нибудь! Возможно, тебе все-таки лучше его построить, Дик.
   - Думаю, ему бы это понравилось, Дик. Он изо всех сил старается учиться, и постоянное использование словаря, несомненно, доставляет ему неудобства".
   - Я спрошу его. Широ!
   - Вам звонили, сэр? Широ вошел в комнату со своего камбуза со своим неизменным луком.
   "Да. Хотели бы вы научиться говорить по-английски, как это говорит Крейн, - без уроков?
   Широ с сомнением улыбнулась, не в силах принять такую мысль всерьез.
   - Да, это можно сделать, - заверил его Крейн. "Доктор Ситон может построить машину, которая научит вас всему сразу, если хотите".
   - Мне нравится, сэр, чрезвычайно, да, сэр. Я годами изучаю и корпею, но почетный английский отличается от японского - ничем не могу помочь. Словарь полезный, но... - он ловко перелистывал страницы, - чрезвычайно громоздкий. Если достопочтенный Ситон сможет это сделать, это будет чрезвычайное... удовлетворение.
   Он снова поклонился, улыбнулся и вышел.
   "Я сделаю только эту маленькую вещь. Пока, ребята, я иду в магазин.
   * * * *
   День за днем " Жаворонок " погружался в безбрежную пустоту межзвездных просторов. В конце каждой секунды она двигалась ровно на двадцать шесть футов в секунду быстрее, чем в ее начале; и по мере того, как проходил день за днем, ее скорость возрастала до цифр, которые становились бессмысленными, даже если их выражать в тысячах миль в секунду. Тем не менее он казался своим обитателям неподвижным и отличался от корабля, неподвижного на поверхности Земли, только тем, что предметы внутри его корпуса потеряли три шестнадцатых своего нормального веса. Ускорение тоже сказалось. Только быстрота, с которой пролетали близкие солнца и их планеты, давала хоть какое-то представление об ужасающей скорости, с которой их нес невообразимая сила этого распадающегося медного бруска.
   Когда судно было почти на полпути к "Х", стержень перевернулся, чтобы изменить знак их ускорения, и полая сфера повернулась на угол в сто восемьдесят градусов вокруг неподвижной клетки, в которой размещались огромные гироскопы. . Все еще внешне неподвижный и точно такой же, как прежде, Жаворонок теперь фактически двигался в направлении, которое казалось "вниз", и со скоростью, которая постоянно уменьшалась на величину их отрицательного ускорения.
   Через несколько дней после того, как планка была перевернута, Ситон объявил, что механический педагог готов, и принес его в диспетчерскую.
   По внешнему виду он мало чем отличался от большого радиоприемника, но был неизмеримо сложнее. В нем было множество трубок, киноламп и фотоэлементов, а также множество катушек своеобразной конструкции - десятки циферблатов и ручек, множественный набор головных уборов.
   "Как такая вещь может работать так, как она работает?" - спросил Крейн. "Я знаю, что это работает, но я едва мог поверить в это, даже после того, как он научил меня".
   - Это совсем не то, что использовал Дунарк, Дик, - возразила Дороти. "Почему?"
   - Я отвечу тебе первой, Дот. Это улучшенная модель - в ней немало моих собственных гаджетов. Теперь, Март, что касается того, как это работает - это уже не так смешно, когда ты в этом разбираешься - в этом отношении это очень похоже на радио. Он работает в полосе частот, лежащей между самыми длинными световыми и тепловыми волнами и самыми короткими радиоволнами. Вот эта штука - генератор этих волн и очень тяжелый усилитель мощности. Гарнитуры представляют собой стереоскопические передатчики, принимающие или принимающие трехмерное изображение. Почти вся материя прозрачна для этих волн; например, кости, волосы и так далее. Однако церебин, цереброзид, свойственный мыслящей структуре мозга, для них непрозрачен. Дунарк, не зная химии, не знал, почему работает воспитатель или над чем он работает - он опытным путем выяснил, что он работает; так же, как мы узнали об электричестве. Эта трехмерная модель, или вид, или как хотите его назовите, в наушниках преобразуется в электричество, а полученная модулированная волна возвращается обратно к воспитателю. Там она гетеродинируется с другой волной - эта вторая частота была найдена после тысяч попыток и, я полагаю, это точная частота, существующая в самих зрительных нервах, - и отправляется в приемную гарнитуру. Модулированный как таковой и создающий трехмерную картину, после исправления в приемнике он воспроизводит в точности то, что было "просмотрено", если должным образом были сделаны поправки на размер и конфигурацию различных мозгов, участвующих в передаче. Вы помните какую-то вспышку - ощущение, будто вы что-то видите, - когда над вами работал воспитатель? Ну, вы видели это, как если бы оно было передано в мозг по зрительному нерву, но все ing пришло сразу, поэтому впечатление от взгляда было спутанным. Однако результат в мозгу был четким и постоянным. Единственным недостатком является то, что у вас нет зрительной памяти того, что вы узнали, и это иногда затрудняет использование ваших знаний. Вы не знаете, знаете ли вы что-нибудь об определенном предмете или нет, пока не начнете копаться в своем мозгу в поисках этого".
   * * * *
   - Все готово, - четко сообщил он и выпалил Широ серию взрывных слогов, закончившихся на восходящей ноте.
   -- Понятно, -- сказал Крейн, и неугомонная Дороти вставила:
   - Так же ясно, как столько грязи. Какие улучшения вы добавили в исходный дизайн?"
   "Ну, видите ли, у меня было большое преимущество в том, что я знал, что речь идет о церебрине, и с этим знанием я мог продвинуть дело значительно дальше, чем Дюнарк в своей первоначальной модели. Я могу передать чужие мысли третьему лицу или записать. Машина Дунарка не могла работать против сопротивления - если субъект не хотел отказываться от своих мыслей, он не мог их получить. Этот может забрать их силой. На самом деле, увеличив напряжения пластины и сетки в усилителе, я могу чуть ли не сжечь человеческий мозг. Вчера я играл с ним, перенося часть своего мозга на намагниченную ленту - для постоянной записи, знаете ли, - и обнаружил, что при определенных, довольно низких напряжениях это становится формой пытки, которая сделает все возможное, чтобы старая инквизиция похожа на ласковую вечеринку".
   - Удалось ли вам перевестись? Крейн был сильно заинтересован.
   "Конечно. Нажми кнопку Широ, и мы что-нибудь начнем.
   - Прижми голову к этому экрану, - приказал он, когда Широ вошла, улыбаясь и кланяясь, как обычно. "Я должен проверить ваши мозги, чтобы сделать хорошую работу".
   Выполнив калибровку, он настроил различные циферблаты и зажал электроды над своей головой и над головами Крейна и Широ.
   - Хочешь выучить японский, пока мы этим занимаемся, Март? Я собираюсь."
   "Да, пожалуйста. Я пытался выучить его, пока был в Японии, но это было слишком сложно, чтобы того стоило".
   Ситон щелкнул выключателем, разомкнул его, нажал еще два, разомкнул их и выключил питание.
   - Все готово, - четко сообщил он и выпалил Широ серию взрывных слогов, закончившихся на восходящей ноте.
   - Да, сэр, - ответил японец. "Вы говорите по-японски так, как будто никогда не говорили ни на одном другом языке. Я очень благодарен вам, сэр, за то, что теперь я могу выбросить свой словарь.
   - Как насчет вас, две девочки, - вы хотите узнать что-нибудь в спешке?
   "Не я!" заявила Дороти решительно. "Эта машина слишком чертовски странная, чтобы подходить мне. Кроме того, если бы я знал о науке столько же, сколько ты, мы бы, наверное, поссорились из-за этого.
   - Не думаю, что мне хочется... - начала Маргарет.
   Ее прервал пронзительный звук будильника.
   - Это новая записка! - воскликнул Ситон. - Я никогда раньше не слышал этой ноты.
   Он стоял в удивлении у доски, где медленно вспыхивал ярко-фиолетовый свет. "Отличный кот! Это чисто осномианское военное устройство - что-то вроде детектора линкора - показывает, что где-то здесь есть куча плохих новостей. Быстрее хватайте визуальные пластины, ребята, - он позвонил в колокольчик Широ. - Я возьму зону обзора номер один, прямо по курсу. Март, возьми номер два. точка, три; колышек, четыре; Широ, пять. Смотри внимательно...! Ничего впереди. Кто-нибудь из вас что-нибудь видел?
   * * * *
   Никто из них не мог обнаружить ничего неладного, но фиолетовый свет продолжал мигать, а колокольчик звенеть. Ситон отрезал звонок.
   "Мы почти на "X", - подумал он вслух. - Не больше миллиона миль или около того, и мы почти остановились. Интересно, есть ли кто-нибудь впереди нас? Хотя, возможно, этим занимается Дунарк. Я позвоню ему и узнаю". Он щелкнул выключателем и произнес одно слово: "Дунарк!"
   "Господин!" - раздался голос кофедикса из динамика. "Ты генерируешь?"
   - Нет, просто звонил, чтобы узнать, был ли ты там. Что вы об этом думаете?
   "Пока ничего. Лучше крупным планом?"
   "Да, пройдите сюда, и я подойду, чтобы встретить вас. Оставь свой негатив как есть - нас тут же остановят. Что бы это ни было, оно прямо впереди. До этого еще далеко, но нам лучше собраться. И болтать много не стал бы - они могут перехватить нашу волну, хоть она и узкая.
   - А еще лучше - полностью выключи радио. Когда мы будем достаточно близко друг к другу, мы будем использовать язык рук. Вы можете не знать, что знаете это, но вы знаете. Направьте на меня свой самый тяжелый прожектор - я сделаю то же самое.
   Раздался щелчок, когда сила Дунарка внезапно отключилась, и Ситон усмехнулся, разрезая свою собственную.
   - Это тоже верно, ребята. В осномианских битвах мы всегда использовали язык жестов, когда ничего не слышали - и так было большую часть времени. Я знаю его так же хорошо, как знаю английский, теперь, когда мне напомнили об этом".
   Он изменил курс, чтобы перехватить осномианское судно. Через некоторое время наблюдатели заметили маленькую светящуюся точку, сравнительно быстро движущуюся на фоне звезд, и поняли, что это прожектор Кондала . Вскоре два корабля оказались почти бок о бок, осторожно продвигаясь вперед, и Ситон установил шестидесятидюймовый параболический рефлектор, сфокусированный на катушке. По мере того как они шли, пурпурный свет продолжал мигать все быстрее и быстрее, но по-прежнему ничего не было видно.
   "Возьмите номер шесть, хорошо, Март? Он телескопический, эквивалентный двадцатидюймовому рефрактору. Я скажу вам, куда смотреть через минуту - этот отражатель увеличивает мощность обычного индикатора. Он изучал счетчики и регулировал циферблаты. "Установка на девятнадцать часов сорок три минуты и двести семьдесят один градус. Он еще слишком далеко, чтобы точно прочитать, но это поместит его в поле зрения.
   "Это излучение вредно?" - спросила Маргарет.
   - Пока нет - он слишком слаб. Довольно скоро мы сможем это почувствовать; тогда я выкину экран против него. Когда он достаточно силен, это довольно смертельная штука. Видишь что-нибудь, Март?
   "Я что-то вижу, но очень нечетко. Теперь он движется острее. Да, это космический корабль, по форме напоминающий дирижабль".
   - Уже видишь, Дунарк? - подал сигнал Ситон.
   "Только что заметил. Готов атаковать?
   "Я нет. Я собираюсь бежать. Пошли, и пошли быстро!"
   Дунарк яростно сигналил, и Ситон раз за разом упрямо качал головой.
   - Трудность? - спросил Крейн.
   "Да. Он хочет прыгнуть на него, но я не ищу проблем с таким судном - оно должно быть тысячу футов в длину и уж точно не земное. эстриальные и осномианские. Я говорю, побей, пока мы все целы. Как насчет этого?
   "Конечно", - заявил Крейн и обе женщины.
   Штанга перевернулась, и Жаворонок отпрыгнул. Кондал следовал за ним, хотя наблюдатели видели, что Дунарк был в ярости. Ситон развернул визор номер шесть, взглянул один раз и включил радио.
   - Что ж, Дунарк, - мрачно сказал он. "Вы получаете свое желание. Эта птица вылетает, по крайней мере, с вдвое большим ускорением, которое мы могли бы получить с обоими двигателями на полную мощность. Он все время видел нас и ждал нас".
   - Давай, уйди, если сможешь. Вы можете выдержать большее ускорение, чем мы. Мы будем держать его как можно дольше".
   - Я бы сделал это, если бы это принесло какую-то пользу, но это не поможет. Он настолько быстрее нас, что мог бы догнать нас в любом случае, если бы захотел, независимо от того, как сильно мы стартовали - и теперь похоже, что он хотел нас. У нас у двоих гораздо больше шансов лизнуть его, чем у одного, если он ищет неприятностей. Рассредоточьтесь на милю или две и притворитесь, что это все, что у нас есть. Что мы дадим ему в первую очередь?
   - Дай ему все сразу. Лучи шесть, семь, восемь, девять и десять..." Крейн с Ситоном начали устанавливать контакты, быстро, но точно. "Тепловая волна два-семь. Индукция, пять восемь. Колебание, все под точкой шесть три. Вся взрывоопасная медь, которую мы можем достать. Верно?"
   "Правильно - и в худшем случае помните о зоне силы. Пусть стреляет первым, потому что он может быть миролюбивым, но мне это не кажется оливковой ветвью.
   - Вытащили оба экрана?
   "Да. Март, ты можешь взять номер два на визу и работать с пушками, а я займусь остальными делами. Лучше пристегнитесь, ребята, - судя по всему, прямо сейчас это может перерасти в своего рода грубую вечеринку.
   * * * *
   Пока он говорил, пиротехническое зрелище окутало весь корабль, когда излучение чужеземного корабля ударило в другой нейтрализующий экран и безвредно рассеяло свою силу в эфире. Мгновенно Ситон включил всю мощность своей холодильной системы и включил главный выключатель, приводивший в действие сложное наступательное вооружение его небесного дредноута. Интенсивное ярко-фиолетовое свечение полностью скрыло основные и вспомогательные силовые стержни, а между металлическими предметами во всех частях корабля прыгали длинные вспышки. Пассажиры чувствовали, как каждый волосок стремится встать дыбом, а сам воздух становился все более и более заряженным - и это было лишь легким коронным разрядом ужасного потока разрушения, обрушившегося на другой космический крейсер, находящийся всего в миле от них. !
   Ситон смотрел в визиплейт номер один, манипулируя рычагами и циферблатами, водя "Жаворонка" туда и сюда, отчаянно уклоняясь, в то время как устройства автоматической фокусировки оставались сосредоточенными на враге, а огромные генераторы продолжали излучать свои смертоносные частоты. Прутья сияли еще ярче по мере того, как они приводились в полную силу - незнакомец был одним вспышкой раскаленной ионизации, но она все еще продолжала сражаться; и Ситон заметил, что пирометры, регистрирующие температуру корпуса, быстро увеличивались, несмотря на холодильники.
   - Дунарк, положи все, что у тебя есть, в одну точку - прямо на кончик его носа!
   Когда первый снаряд попал в цель, Ситон сосредоточил все свои силы в назначенной точке. Воздух в " Жаворонке" трещал и шипел , и сильное фиолетовое пламя вырывалось из прутьев, когда они были доведены до предела. Из носовой части странного корабля вспыхнул один за другим один за другим обжигающий, невыносимый огонь, когда ужасные заряды взрывоопасной меди попали в цель и взорвались, мгновенно высвободив миллионы и миллионы киловатт-часов внутриатомной энергии. Каждая выпуклость охватывала все три боевых корабля и простиралась на сотни миль в космос, но вражеский военный корабль продолжал обрушивать сплошные и вибрирующие разрушения.
   Ярко-оранжевый свет вспыхнул на панели, и Ситон ахнул, направив смотровую пластину на свою защиту, которую он считал неприступной. Его внешний экран уже был опущен, хотя его мощный медный генератор работал на пределе своих возможностей. Черные области уже появились и быстро распространялись там, где должно было быть только раскаленное сияние; а внутренний экран и сейчас излучал далеко в ультрафиолет и был определенно обречен. Зная колоссальную силу, управляющую этими экранами, он знал, что против них направлены сверхчеловеческие и непостижимые силы, и его правая рука метнулась к переключателю, управляющему зоной силы. Каким бы быстрым он ни был, многое произошло за мгновение, прошедшее до того, как его летящая рука успела замкнуть переключатель. В последний бесконечно малый миг перед тем, как зона сомкнулась, в сиянии внутреннего экрана появилась зияющая черная дыра, и небольшая часть луча энергии, столь огромной, что ее можно было осязать, ударила, как осязаемый снаряд, в открытый фланг жаворонка . Мгновенно огнеупорная арена стала яркой, ослепительно белой, и более фута сорокавосьмидюймовой обшивки корабля растаяли, как снег перед кислородно-ацетиленовым пламенем: таяли и разлетались расплавленными шарами и искрящимися газами - охлаждающие змеевики, выстилающие корпус, были бесполезны против концентрированной энергии этого титанического толчка. Когда Ситон отключил питание, наступила густая тьма и полная тишина, и он включил свет.
   "Они берут один трюк!" он вспыхнул, его глаза почти испускали искры, и прыгнул к генераторам. Однако он забыл об усилиях силовой зоны и лишь гротескно растянулся в воздухе, пока не оказался в пределах досягаемости линии.
   - Держи все, Дик! Крейн щелкал, если Ситон оказывался над одной из решеток. "Чем ты планируешь заняться?"
   "Я собираюсь вставить в эти генераторы лучей настолько тяжелые прутья, чтобы они могли стоять и выходить на улицу, чтобы поймать эту птицу. Мы не можем вылизать его осномианскими лучами или нашей взрывоопасной медью, но я могу порезать эту колбасу на ломтики зоной силы, и я собираюсь это сделать.
   - Спокойно, старик, успокойся. Я понимаю вашу точку зрения, но помните, что вы должны освободить зону силы, прежде чем сможете использовать ее в качестве оружия. Кроме того, вы должны выяснить его точное местоположение и подойти к нему достаточно близко, чтобы использовать зону в качестве оружия, и все это без ее защиты. Можно ли сделать эти лучевые экраны достаточно мощными, чтобы выдержать луч, который они применили последним, хотя бы на секунду?
   "Хм. Никогда не думал об этом, Март, - ответил Ситон, и огонь в его глазах угас. - Интересно, сколько длилась битва?
   "Восемь и две десятых секунды, от первой до последней, но у них был этот тяжелый луч в действии только на долю секунды. одну секунду, когда вы режете в зоне силы. Либо они сначала недооценили нашу силу, либо потребовалось около восьми секунд, чтобы настроить их тяжелые генераторы - вероятно, первое.
   - Но мы должны что -то сделать, чувак! Мы не можем просто сидеть здесь и сидеть сложа руки!"
   "Почему, а почему бы и нет? Этот курс кажется в высшей степени мудрым и правильным. На самом деле, в настоящее время ясно показано вертеть большим пальцем".
   "О, у вас полно маленьких красных муравьев! Мы ничего не можем сделать с этой зоной, а вы говорите, просто сидите здесь. Предположим, они знают все об этой силовой зоне? Предположим, они могут взломать его? А если нас протаранят?
   - Я рассмотрю ваши возражения по порядку, - Крейн зажег сигарету и задумчиво курил. "Во-первых, они могут знать об этом, а могут и не знать. В настоящее время этот пункт не имеет значения. Во-вторых, знают они об этом или нет, почти наверняка они не смогут его взломать. Он стоял уже более трех минут, и за это время они, несомненно, сосредоточили на нас все возможное. Он все еще стоит. Я действительно ожидал, что он упадет в первые несколько секунд, но теперь, когда он продержался так долго, он, по всей вероятности, будет продолжать держаться неопределенно долго. В-третьих, они уж точно не будут нас таранить по нескольким причинам. Вероятно, они столкнулись с немногими иностранными кораблями, если таковые вообще были, способными устоять против них хотя бы минуту, и будут действовать соответственно. Тогда также, вероятно, можно с уверенностью предположить, что их судно повреждено, по крайней мере, в некоторой степени; ибо я не верю, что какое-либо возможное вооружение могло бы противостоять силам, которые вы направили против них, и уйти совершенно невредимыми. Наконец, если бы нас протаранили, что было бы? Почувствуем ли мы шок? Та преграда в эфире кажется непроницаемой, а если так, то она не могла передать удар. Я не понимаю, как именно это повлияет на корабль, наносящий удар. Вы тот, кто решает новые проблемы в неизведанной математике - какое-то время вы должны взять перерыв в несколько месяцев и решить это".
   - Да, я думаю, это тоже заняло бы много времени, но ты прав, он не может причинить нам вред. Это использование старой фасоли, Март! Я снова был наполовину взведен, черт возьми! Я сбавлю тон, и мы перейдем к разговору".
   * * * *
   Ситон заметил, что лицо Дороти было бледным и что она боролась за самообладание. Подойдя к ней, он заключил ее в крепкие объятия.
   "Не унывайте, Красный Верх! Война этого человека еще не началась!
   "Не начато? Что ты имеешь в виду? Разве вы с Мартином не признались друг другу, что ничего не можете сделать? Разве это не значит, что мы побеждены?"
   "Побитый! нас? Как вы добираетесь таким образом? Только не в твоей милой юной жизни! - воскликнул он, и удивление на его лице было настолько явным, что она тут же пришла в себя. - Мы просто выкопали яму и затащили ее за собой, вот и все! Когда мы приготовим все, что нам нужно, мы вырвемся из этого, и эта птица подумает, что гладила дикую кошку!
   - Март, ты - думающая сторона этого партнерства, - задумчиво продолжил он. - У тебя аналитический склад ума и юридический склад ума, и ты можешь строить вокруг меня круги. Из того немногого, что вы видели об этих людях, скажите мне, кто, что и где они. У меня есть зародыш идеи, и, может быть, мы сможем заставить ее работать".
   "Я попробую." Крейн остановился. "Они, конечно, не с Земли и не с Оснома. Также очевидно, что они разгадали тайну внутриатомной энергии. Их суда не движутся так, как наши, - они настолько усовершенствовали эту силу, что она действует на каждую частицу конструкции и ее содержимое..."
   - Как ты это понимаешь? - выпалил Ситон.
   "Из-за ускорения они могут стоять. Ничто даже получеловеческое и, вероятно, ничто живое не могло бы вынести иначе. Верно?"
   - Да, я никогда не думал об этом.
   "Кроме того, они далеко от дома, ибо, если бы они были откуда-нибудь поблизости, то осномцы знали бы о них - тем более, что по размеру корабля видно, что это не недавнее развитие у них, как у нас. Поскольку зеленая система находится близко к центру Галактики, кажется разумным в качестве рабочей гипотезы предположить, что они из какой-то системы, далекой от центра, возможно, близкой к внешнему краю. Совершенно очевидно, что они обладают высоким уровнем интеллекта. Они также очень коварны и беспощадны..."
   "Почему?" спросила Дороти, которая жадно слушала.
   "Я вывожу эти характеристики из их неспровоцированного нападения на мирные корабли, значительно меньшие по размеру и предположительно с худшим вооружением; а также от характера этой атаки. Это судно, вероятно, разведывательное или исследовательское судно, так как оно кажется одиноким. Вполне разумно представить его в открытом путешествии в поисках новых планет для покорения и колонизации..."
   "Это милая картина наших будущих соседей, но я думаю, что вы попали в самую точку".
   "Если эти выводы почти верны, они ужасные соседи. Что касается моего следующего вопроса, имеем ли мы основания предполагать, что они знают или не знают о силовой зоне?"
   "Это тяжело. Зная то, что они, очевидно, знают, трудно понять, как они могли это пропустить. И все же, если бы они знали об этом давно, разве они не смогли бы пройти через это? Конечно, это может быть настоящий и абсолютный барьер в эфире - в этом случае они бы знали, что ничего не могут сделать, пока мы держим его. Выбирайте сами, но я думаю, что они знают об этом, и знают больше, чем мы, - что это тотальный барьер, воздвигнутый в эфире.
   - Я согласен с вами, и мы будем исходить из этого предположения. Они знают, следовательно, что ни они, ни мы ничего не можем сделать, пока мы сохраняем зону, что это тупиковая ситуация. Они также знают, что требуется огромное количество энергии, чтобы удерживать зону на месте. Теперь мы зашли настолько далеко, насколько могли, опираясь на имеющиеся у нас скудные данные, - значительно дальше, чем мы действительно имеем право идти. Теперь мы должны попытаться прийти к какому-то заключению относительно их нынешней деятельности. Если наши представления об их природе хотя бы приблизительно верны, то они ждут, вероятно, довольно близко, пока мы не будем вынуждены освободить зону, независимо от того, насколько долгим будет этот период ожидания. Они, конечно, знают, по нашему маленькому размеру, что мы не можем носить с собой столько меди, чтобы поддерживать ее на неопределенный срок, как могли бы они. Это звучит разумно?"
   - Я проверяю тебя с точностью до девятнадцати знаков после запятой, Март, и, судя по твоим идеям, я все больше и больше убеждаюсь, что мы сможем вытащить их пробки. Я могу поторопиться, когда нужно, и теперь моя идея состоит в том, чтобы подождать, пока они немного расслабятся, а затем накинуть на них побыстрее. Еще один пузырек из старого мозгового центра, и я отпущу вас на сегодня. В какое время их бдение Лэнс будет в самом низу? Это задача, я признаю, но ответ на нее может ответить на все - первый выстрел, конечно, будет лучшим шансом, который у нас когда-либо будет.
   "Да, у нас должно получиться с первой попытки. У нас очень мало информации, которая поможет нам ответить на этот вопрос". Он изучал проблему в течение многих минут, прежде чем продолжил: "Я должен сказать, что какое-то время они держали все свои лучи и другое оружие в действии против зоны силы, ожидая, что мы немедленно выпустим ее. Тогда, зная, что они бесполезно тратят силы, они перестанут атаковать, но будут очень бдительны, устремив на нас все взоры и приготовив каждое оружие к немедленному применению. После этого периода бдительности будет возобновлена обычная работа корабля. Половина отряда, вероятно, ушла бы со службы, потому что, если они хотя бы отдаленно напоминают какие-либо органические существа, с которыми мы знакомы, им требуется сон или его эквивалент через определенные промежутки времени. Дежурные - то есть обычные силы - какое-то время будут вдвойне осторожны. Тогда привычка возьмет верх, если мы ничего не сделали, чтобы вызвать подозрения, и их бдительность ослабнет до обычного внимательного наблюдения. К концу своей вахты из-за напряжения боя и из-за необычайно долгого срока дежурства они станут небрежными, и их бдительность будет значительно ниже нормы. Но точное время всех этих вещей полностью зависит от их представления о времени, о котором у нас нет никакой информации. Хотя это всего лишь предположение, основанное на земном и осномианском опыте, я должен сказать, что через двенадцать или тринадцать часов наступит время для нашей атаки.
   "Достаточно хорошо для меня. Хорошо, Март, и спасибо. Вы, наверное, спасли жизни компании. Теперь мы будем спать одиннадцать или двенадцать часов".
   - Спи, Дик! Как ты мог?" - воскликнула Дороти.
   ГЛАВА V
   Первая кровь
   Следующие двенадцать часов тянулись с ужасной медлительностью. Спать было невозможно и есть было трудно, хотя все знали, что им потребуется вся мера сил. Ситон поставил тебя p различных комбинаций коммутационных устройств, подключенных к электрическим таймерам, и провел часы, пытаясь, со всей своей удивительной быстротой мышечного контроля, сокращать время между размыканием и замыканием выключателя. Наконец он устроил мощное электромагнитное устройство, чтобы один импульс открывал и замыкал переключатель с периодом размыкания в одну тысячную секунды. Только тогда он был удовлетворен.
   "Тысячной доли достаточно, чтобы дать нам осмотреться, благодаря настойчивости зрения; и он достаточно короткий, так что они не увидят его, если у них нет на нас записывающего наблюдателя. Даже если у них все еще есть лучи на нас, они не смогут нейтрализовать наши экраны за такое короткое время воздействия. Ладно, продолжай? Возьмем пять визуальных пластин и накроем сферу. Если кто-нибудь из вас увидит его мельком, отметьте точное место и обведите контур на стекле. Все готово?"
   Он нажал кнопку. Звезды вспыхнули в черной пустоте на мгновение, затем снова погасли.
   "Господи он, Дик!" - закричала Маргарет. "Вот здесь - он закрыл почти половину visiplate!"
   Она обрисовала ему, насколько могла, точное положение предмета, который видела, и он быстро сосчитал.
   "Отличный бизнес!" он ликовал. - Он в полумиле от нас, на три четверти - отлично! Я думал, что он будет так далеко, что мне придется делать фотографии, чтобы найти его. У него на нас тоже нет ни луча. Этот птичий гусь готов прямо сейчас, ребята, если только каждый вахтенный не держит руку прямо на пульте управления генератором и не может привести его в действие менее чем за десятую долю секунды! Держитесь, банда, я нажму на газ!"
   Убедившись, что все неподвижно закреплены на своих местах, он пристегнулся ремнями в кресле лоцмана, затем направил штангу в сторону странного корабля и полностью выложил треть его полной мощности. Жаворонок , конечно , не шевельнулся. Затем с поразительной быстротой он начал действовать; лицо, приклеенное к visiplate, руки двигались быстрее, чем мог уследить глаз - левая замыкала и размыкала переключатель, управляющий зоной силы, правая поворачивала руль во все точки сферы. Могучее судно раскачивалось из стороны в сторону, жутко дергаясь и напрягаясь, когда зона металась то вперед, то назад, тошнотворно кренясь вокруг центрального подшипника, когда гигантская сила приводного бара оказывалась то в одном направлении, то в другом. Через секунду или две этого безумного вращения Ситон выключил питание. Затем он освободил зону, убедившись, что и внутренний, и внешний экраны работают на максимально возможной мощности.
   - Ну, думаю, это их задержит на какое-то время. Эта битва была еще короче, чем предыдущая, и гораздо решительнее. Давайте включим прожекторы и посмотрим, как выглядят кусочки".
   Огни показали, что зона силы действительно разрезала вражеское судно на куски. Ни один фрагмент не был достаточно большим, чтобы быть пригодным для плавания или опасным, и каждый был остро вырезан, словно отрезанный от соседнего каким-то гигантским изогнутым лезвием. Дороти облегченно всхлипнула в объятиях Ситона, когда Крейн, обняв жену одной рукой, схватил его за руку.
   - Это было безупречно, Дик. Как демонстрация идеальной координации и мгновенного расчета времени в экстремальных физических трудностях, я никогда не видел ничего подобного".
   "Вы определенно спасли нам все жизни", - добавила Маргарет.
   - Только пятьдесят на пятьдесят, Пег, - запротестовал Ситон и густо покраснел. "Март сделал большую часть этого, вы знаете. Если бы он мне позволил, я бы все там заклеил. Посмотрим, что мы сможем узнать о них".
   Он коснулся рычага, и " Жаворонок " медленно двинулся к обломкам, разбросанные обломки которых начали двигаться навстречу друг другу и вокруг друг друга из-за взаимных гравитационных сил. Включив прожектор, он осветил его лучом, и, когда он остановился на одной из больших секций, он увидел группу фигур в капюшонах; некоторые из них на металле, другие медленно плывут к нему сквозь пространство.
   - Бедняги - у них не было шансов, - с сожалением заметил он. "Однако либо они, либо мы - берегитесь! Сладкие духи селитры!"
   Он прыгнул обратно к пульту управления, и остальные были брошены на пол, когда он применил силу, потому что по сигналу каждая из фигур в капюшонах выровняла трубу, и снова внешний экран вспыхнул до каления.
   Когда " Жаворонок " отпрыгнул, Ситон сфокусировал аттрактор на том, кто, по-видимому, подал сигнал об атаке. Перевернув судно по короткой петле, так что пленника отшвырнуло в пространство с другой стороны, он одним аукси выхватил трубку из рук фигуры. лживый аттрактор, а голову и конечности связывали с другими, так что заключенный едва мог пошевелить мускулом. Затем, пока Крейн и женщины вскарабкались с пола и поспешили к смотровым панелям, Ситон разрезал лучи шесть, два-семь и пять-восемь. Луч шесть, "смягчающий", представлял собой полосу частот, простирающуюся от фиолетового до ультрафиолетового. При достаточной мощности этот луч разрушал зрение и нервную ткань, а его мощность еще возрастала, фактически разрыхляя молекулярную структуру материи. Луч второй-седьмой работал в диапазоне частот гораздо ниже видимого красного, это было чистое тепло - под его действием вещество становилось все горячее и горячее, пока оно применялось, причем верхний предел был лишь теоретическим максимумом температуры. Луч пять-восемь представлял собой высоковольтный высокочастотный переменный ток. Любой проводник на его пути вел себя точно так же, как в индукционной печи Ajax-Northrup, которая может вскипятить платину за десять секунд! Эти три луча составляли луч, который Ситон направлял на массу металла, из которого противник выбрал для продолжения битвы, - и за каждым лучом, вместо малой энергии по приказу его осномианского изобретателя, вырабатывались неисчислимые миллионы киловатт. стофунтовым слитком распадающейся меди!
   * * * *
   Последовала короткая, но ужасающая демонстрация ужасной эффективности осномианского оружия против всего, что не защищено сверхмощными лучевыми экранами. Металл и люди - если они были мужчинами - буквально исчезли. В один момент они резко очерчились в луче; был момент обжигающего, сверкающего, ослепляющего света - в следующий момент луч беспрепятственно устремился в пустоту. Ничего не было видно, кроме случайных крошечных вспышек, когда какая-то сконденсировавшаяся или затвердевшая капля испарившегося металла снова попала на путь этого ненасытного луча.
   "Посмотрим, есть ли еще какие-нибудь из них на свободе", - заметил Ситон, выключая питание и исследуя обломки прожектором.
   Никаких признаков жизни или активности обнаружено не было, и на пленника был направлен свет. Он оставался неподвижным в невидимой хватке аттракторов, в точке, где сила этих своеобразных магнитов была точно уравновешена направленной наружу силой отталкивателей. Манипулируя удерживающим его аттрактором, Ситон пронес странное трубчатое оружие в диспетчерскую через небольшой воздушный шлюз в стене и с любопытством осмотрел его, но не прикоснулся к нему.
   "Я никогда раньше не слышал о ручном луче, поэтому, думаю, я не буду много с ним играть, пока не узнаю о нем что-нибудь".
   - Значит, вы взяли пленника? - спросила Маргарет. - Что ты собираешься с ним делать?
   - Я собираюсь затащить его сюда и прочитать его мысли. Думаю, он один из офицеров этого корабля, и я собираюсь выяснить, как построить точно такой же. Эта старая банка теперь так же устарела, как фливвер 1920 года, и я собираюсь сделать нам более позднюю модель. Как насчет этого, Март, разве нам не нужно что-то действительно современное, если мы собираемся продолжать прыгать в космос?
   "Конечно, знаем. Эти обитатели кажутся особенно ядовитыми, и мы не будем в безопасности, если у нас не будет самого мощного и самого эффективного космического корабля. Тем не менее, этот тип может быть опасен даже сейчас - на самом деле, это практически точно.
   - Ты зачирикал, Эйс. Я бы лучше прикоснулся к фунту сухого йодистого азота. Я его раскинул, так что он не может уничтожить свой мозг, пока мы его не прочитаем, так что с ним особо не торопишься. Мы оставим его там на некоторое время, чтобы растратить его сладость на воздух пустыни. Давайте все поищем Кондала . Я очень надеюсь, что они не втянули ее в этот скандал.
   Они рассеивали лучи восьми гигантских прожекторов в вертикальный веер и вместе с ним медленно пронеслись почти полукругом, прежде чем что-либо было видно. Затем среди массы обломков обнаружилось скопление цилиндрических объектов, которые Крейн сразу узнал.
   - Кондала больше нет, Дик. То, что от нее осталось, и большая часть груза соли в джутовых мешках.
   Пока он говорил, на мешках заиграла серия зеленых вспышек, и Ситон облегченно вскрикнул.
   - Корабль у них в порядке, но Дунарк и Ситар ушли - они все еще со своей солью!
   " Жаворонок " подошел к месту крушения, и Ситон, передав управление Крейну, надел вакуумный скафандр, вошел в главный воздушный шлюз и включил двигатель, закрывавший шлюз, накачал воздух в нагнетательный бак и открыл шлюз. внешняя дверь. Он бросил световую линию на две фигуры и слегка подтолкнул себя к ним. Затем он кратко поговорил с Дунарком на языке рук и передал конец веревки Ситару, который держал ее, пока двое мужчин исследовали фрагменты странного корабля, собирая различные интересные вещи по мере их обнаружения.
   Вернувшись в диспетчерскую, Дунарк и Ситар позволили своему давлению постепенно снизиться до давления земного корабля и сняли лицевые щитки со своих шлемов.
   "Еще раз, о Карфедо с Земли, мы благодарим вас за наши жизни", - начал Дунарк, задыхаясь, когда Ситон подскочил к датчику воздуха с быстрым извинением.
   "Никогда не думал о влиянии нашего атмосферного давления на вас двоих. Мы можем терпеть ваше, но вы бы чуть не потеряли сознание от нашего. Вот, это тебе больше подойдет. Разве ты не выбросил свою зону силы?
   "Да, как только я увидел, что наши экраны не выдержат". Затрудненное дыхание осномианцев стало нормальным, когда давление воздуха увеличилось до значения лишь немного ниже, чем в плотной атмосфере их родной планеты. "Затем я увеличил мощность экранов до крайнего предела и на мгновение открыл зону, чтобы посмотреть, как экраны будут работать с добавленной мощностью. Этого мгновения было достаточно. В тот период концентрированный луч, о существовании которого я и не подозревал, прошел через внешний и внутренний экраны, как будто их и не было, через четырехфутовую арену корпуса, через всю центральную установку и через корпус с другой стороны. Ситар и я были в костюмах..."
   - Послушай, Март, мы упустили из виду одно пари. Это тоже хорошая идея - очевидно, эти незнакомцы носили их все время как обычную экипировку. В следующий раз, когда мы попадем в затор, убедитесь, что мы это делаем; они могут пригодиться. Извините, Дунарк, продолжайте.
   "Мы были в скафандрах, поэтому, как только луч отключили, что произошло почти мгновенно, я позвонил экипажу, чтобы они прыгали, и мы выпрыгнули через дыру в корпусе. Вырвавшийся наружу воздух дал нам толчок, унесший нас на многие мили в космос, и потребовалось много часов, чтобы легкое притяжение массы здесь вернуло нас обратно. Мы вернулись всего несколько минут назад. Вероятно, нас спас этот воздушный взрыв, так как они уничтожили наш корабль с взорвали атомные бомбы и выследили четырех человек из нашей команды, которые держались сравнительно недалеко от места происшествия. Около часа они облучали вас самыми мощными лучами, какие только можно вообразить - такие генераторы никогда не считались возможными построить, - но не смогли произвести на вас никакого впечатления. Затем они выключили питание и стояли, ожидая. Я не смотрел на тебя, когда ты освободил свою зону. В один момент он был там, а в следующий незнакомец был разрублен на куски. Остальное ты знаешь.
   - Мы очень рады, что вы двое ушли, Дунарк. Ну что, Март, что скажешь, если мы притащим этого парня и дадим ему беглый взгляд?
   * * * *
   Ситон повернул аттракторы, удерживающие пленника, пока они не оказались на одной линии с главным воздушным шлюзом, затем уменьшил мощность отпугивателей. Когда он приблизился к замку, были активированы различные средства управления, и вскоре незнакомец стоял в диспетчерской, неподвижно прижатый к одной стене, а Крейн со слоновым ружьем 0,50 калибра стоял у другой.
   - Может быть, вам, девочки, стоит пойти куда-нибудь еще, - предложил Крейн.
   "Не в этой жизни!" - запротестовала Дороти, которая с широко раскрытыми глазами, покрасневшими от волнения, стояла у двери с тяжелым автоматическим пистолетом в руке. "Я бы не пропустил это ради фермы!"
   - Он крепкий, - заявил Ситон после тщательного осмотра различных аттракторов и отпугивателей, которыми он располагал на пленника, - теперь давайте вытащим его из этого скафандра. Нет, лучше сначала прочтите его воздух, температуру и давление, а может, и его проанализируете.
   Ничего нельзя было разглядеть в облике незнакомца, так как он был закован в вакуумную броню, но было ясно видно, что он очень маленького роста и невероятно широк и толст. С помощью полых игл, проткнувших похожий на кожу материал скафандра, Ситон взял образец атмосферы внутри прибора Орсат, а Крейн сделал показания давления и температуры.
   "Температура сто десять градусов. Давление, двадцать восемь фунтов, примерно такое же, как у нас, теперь, когда мы усилили его, чтобы осномианцы не страдали.
   Вскоре Ситон сообщил, что атмосфера была очень похожа на атмосферу " Жаворонка ", за исключением того, что в ней было намного больше углекислого газа и чрезвычайно высокий процент водяного пара. Он взял пару тяжелых ножниц и расстегнул скафандр на всю длину с обеих сторон, зная, что мощные аттракторы будут удерживать незнакомца неподвижно. Затем он сорвал шлем и отбросил весь костюм в сторону, открыв вражеского офицера, одетого в тунику из алого шелка.
   Он был меньше пяти футов ростом. Его ноги были просто блоками, диаметр которых был такой же, как и в длину, и они поддерживали туловище геркулесовых размеров. Его руки были размером с бедро сильного мужчины и свисали почти до пола. Его поразительные плечи, шириной в целый ярд, сливались и поддерживали огромную голову. У существа были узнаваемые нос, уши и рот; а большой куполообразный лоб и огромный череп свидетельствовали об огромном и высокоразвитом мозге.
   Но внимание привлекли глаза этого странного существа. Они были большими и черными - тусклой, непрозрачной, матовой чернотой платиновой губки. Зрачки были ярче черны, и в них пылали рубиновые огни: безжалостные, насмешливые, холодные. В этих зловещих глубинах ясно читалась несказанная мудрость невообразимой древности, явная безжалостность, могучая сила и неиссякаемая свирепость. Его злобный взор метался от одного члена партии к другому, и встретиться с блеском этих глаз означало получить осязаемый физический удар - это была действительно весомая сила; это воплощенная твердость и воплощенная безжалостность, порожденные в этом безжалостном мозгу и выброшенные наружу через эти огненные стигийские шары.
   - Если мы тебе ни в чем не нужны, Дик, думаю, мы с Пегги пойдем наверх, - прервала долгое молчание Дороти.
   - Хорошая идея, Дот. На это будет не очень приятно смотреть - да и делать это тоже, если уж на то пошло.
   "Если я останусь здесь еще на минуту, я буду видеть эту штуку всю жизнь; и я могу быть очень болен. До свидания", и хотя она была бессердечной и кровожадной осномианкой, Ситар пошла, чтобы присоединиться к двум земным женщинам.
   "Я не хотел много говорить перед девочками, но я хочу проверить пару идей с вами двумя. Ты не думаешь, что это беспроигрышная ставка, что эта птица доложила в свой штаб?
   - Я думал именно об этом, - серьезно сказал Крейн, и Дунарк согласно кивнул. "Любая раса, способная построить такое судно, почти наверняка развила бы соответствующие системы связи".
   "Вот как я это сделал, и именно поэтому я собираюсь прочитать его мысли, если мне придется выжечь его мозг, чтобы сделать это. Мы должны знать, как далеко он находится от дома, подавал ли он какие-либо отчеты о нас и обо всем этом. Кроме того, я собираюсь получить планы, мощность и вооружение их самых современных кораблей, если он их знает, чтобы ваша банда, Дунарк, могла построить нам такие же, как они; потому что следующая лодка, которая нападет на нас, будет предупреждена, и мы не сможем застать ее врасплох. В "Жаворонке" у нас не будет шансов . Однако с таким кораблем, как у них, мы можем бежать или драться, если придется. Есть еще идеи, товарищи?
   * * * *
   Поскольку ни Крейн, ни Дунарк не могли предложить ничего другого, Ситон вытащил механического воспитателя, пристально наблюдая за глазами существа. Когда он надел одну гарнитуру на эту неподвижную голову, пленник усмехнулся с чистым презрением, но когда футляр был открыт и показался ряд ламп и трансформаторов, это выражение исчезло; и когда он добавил сверхмощный каскад, включив сверхмощный трансформатор и пятикиловаттную передающую лампу, Ситону показалось, что он увидел мгновенно подавленную вспышку сомнения или страха.
   "Эта гарнитура была для него детской забавой, но ему совсем не нравится, как выглядит все остальное. Я ничуть его не виню - я бы не хотел сам оказаться на стороне получателя этой связи. Я собираюсь подключить его к записывающему устройству и визуализатору, - продолжал Ситон, соединяя катушки с проволокой и лентой, лампы и линзы в сложную систему и надевая гарнитуру. "Мне бы очень не хотелось, чтобы большая часть этого мозга находилась в моем собственном черепе - я боюсь укусить себя. Я просто буду смотреть, и когда я увижу что-нибудь, что захочу, я возьму это и засуну себе в мозг. Я начинаю легко, не использую большую трубу".
   Он замкнул несколько выключателей, вспыхнули лампочки, и провода и ленты начали проходить через магниты.
   "Ну, у меня есть его язык, ребята, он, кажется, хотел, чтобы он был у меня. Хотя в ней много чего, чего я пока не могу понять, Так что думаю, я дам ему немного английского.
   Он сменил несколько соединений, и пленник заговорил глубоким глубоким басом.
   - Вы также можете прекратить свои попытки, потому что вы не получите от меня никакой информации. Эта ваша машина устарела у нас тысячи лет назад.
   - Берегите дыхание или говорите здраво, - холодно сказал Ситон. "Я дал вам английский, чтобы вы могли дать мне информацию, которую я хочу. Вы уже знаете, что это такое. Когда соберетесь говорить, скажите об этом или выведите на экран по собственному желанию. Если ты этого не сделаешь, я подам напряжение, достаточное, чтобы выжечь твой мозг. Помните, я могу читать ваш мертвый мозг так же, как если бы он был живым, но мне нужны ваши мысли, а также ваши знания, и я их получу. Если вы отдадите их добровольно, я сооружу спасательную шлюпку, на которой вы сможете вернуться в свой мир и отпустить вас; если вы будете сопротивляться, я все равно заполучу их, и вы не покинете этот корабль живым. Вы можете сделать свой выбор.
   "Вы ребячливы, и эта машина бессильна против моей воли. Я мог бы бросить ему вызов сто лет назад, когда я был едва взрослым мужчиной. Знай же ты, американец, что мы, сверхлюди фенахронов, настолько же выше любых других и низших пород существ, которые миллионами порождаются в их бесчисленных мириадах рас на бесчисленных планетах Вселенной, как и ты выше инертного металла из который этот, ваш корабль, был построен. Вселенная наша, и со временем мы ее возьмем - так же, как со временем я возьму этот сосуд. делай все возможное; Я не буду говорить. Глаза существа вспыхнули, посылая волну гипнотического приказа через глаза Ситона в его мозг. Сами чувства Ситона на мгновение пошатнулись под воздействием этой ужасной умственной силы; но после короткой, очень ожесточенной борьбы он сбросил чары.
   - Это было близко, приятель, но ты не совсем понял, - мрачно сказал он, глядя прямо в эти нечестивые глаза. - У меня может быть довольно низкий умственный уровень, но я не могу быть загипнотизирован, чтобы отпустить вас. Также я могу дать вам карты и пики в некоторых других линиях, которые я собираюсь продемонстрировать. То, что ты супермен, не спасло остальных твоих людей от попадания в мой луч, а то, что ты супермен, не спасет твой мозг. Я не полагаюсь на свою интеллектуальную или умственную силу - у меня есть козырь в рукаве в виде пяти тысяч вольт, которые можно применить к самым деликатным центрам вашего мозга. Начинай давать мне то, что я хочу, и начинай скорее, или я вырву это из тебя.
   Гигант не ответил, только посмотрел на него с неповиновением и горькой ненавистью.
   - Тогда возьми! - рявкнул Ситон, включил сверхмощную сцену и начал крутить ручки и циферблаты, исследуя этот странный разум в конкретной области, которая его больше всего интересовала. Вскоре он нашел его и включил визуализатор - стереографическое устройство, параллельно с собственным мозговым рекордером Солона, который проецировал трехмерное изображение в "зону обзора" или темное пространство кабинета. Крейн и Дунарк, напряженные и молчаливые, смотрели в напряженном ожидании, как минута за минутой бушевала безмолвная битва воли. С одной стороны был ужасный и гигантский мозг, невиданная сила; с другой стороны - сильный человек, сражающийся за все, что дорого в жизни, вооруженный против этого чудовищного и ужасного мозга оружием, созданным из электричества высокого напряжения, примененным со всем искусством, которое только могла изобрести земная и осномианская наука.
   Ситон склонился над усилителем, его челюсть стиснута, каждый мускул напряжен, его глаза перескакивают с одного метра на другой, его правая рука медленно крутит потенциометр, который приводит в действие все больше и больше обжигающего, мучительного выхода его сверхмощной лампы. в этот упрямый мозг. Пленник стоял совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, все чувства и способности были собраны, чтобы противостоять этой жестокой проникающей атаке на самые сокровенные уголки его разума. Крейн и Дунарк едва дышали, когда трехмерное изображение в визуализаторе менялось от пустого до туманных очертаний гигантского космического крейсера. Оно исчезло, когда неизвестное приложило все усилия, чтобы выдержать эту острую пытку, только для того, чтобы вернуться, яснее, чем раньше, когда Ситон продвинул потенциометр еще дальше. Наконец, плоть и кровь больше не могли сопротивляться этому смертельному зонду, и картина стала резкой и ясной. На нем был изображен капитан - ибо он был не меньшим офицером, чем командир корабля - за большим столом совета, сидящим вместе со многими другими офицерами на очень низких, чрезвычайно прочных металлических табуретах. Они получали приказы от своего Императора; приказы, ясно понятные как Крейну, так и осномианцу, ибо мысль не нуждается в переводе.
   "Господа военно-морские силы, - торжественно произнес правитель, - наша предварительная экспедиция, вернувшаяся некоторое время назад, достигла всех своих целей, и теперь мы готовы приступить к исполнению своего предназначения - Завоевания Вселенной. Эта Галактика на первом месте. Нашей оперативной базой будет самая большая планета из этой группы ярко-зеленых солнц, поскольку их можно увидеть из любой точки Галактики, и они находятся почти точно в ее центре. Наши астрономы, - тут мысль капитана ненадолго перенеслась в обсерваторию далеко в космосе для совершенного зрения, и изобразил телескоп-рефлектор с зеркалом в пять миль в диаметре, способный проникать в космос на невообразимые мириады световых лет, - свели в таблицу все солнца, планеты и спутники, принадлежащие этой Галактике, и каждому из вас дана полная карта и назначена определенная область, которую он должен исследовать. Помните, джентльмены, что эта первая крупная экспедиция должна быть чисто исследовательской; Завоевание начнется после того, как вы вернетесь с полной информацией. Каждый из вас будет докладывать торпедой каждую десятую часть года. Мы не предвидим каких-либо серьезных трудностей, так как мы, конечно, являемся высшим типом жизни во Вселенной; тем не менее, в маловероятном случае неприятностей сообщите об этом. Мы сделаем все остальное. В заключение еще раз предупреждаю - пусть никто не знает, что мы существуем. Не совершай завоеваний и уничтожай всех, кто хоть раз увидит тебя. Джентльмены, вперед с силой.
   Капитан сел на небольшой аэроглиссер и был застрелен на своем судне. Он занял свое место у огромного пульта управления, и военный корабль взлетел мгновенно, с немыслимой скоростью и без малейшего физического удара.
   В этот момент Ситон заставил капитана провести их по всему кораблю. Они отметили его конструкцию, его силовую установку, его органы управления - каждая мельчайшая деталь конструкции, работы и обслуживания была взята из головы капитана, записана и визуализирована.
   * * * *
   Путешествие казалось очень долгим, но, наконец, скопление зеленых солнц стало видно, и "Фенахрон" начал исследовать солнечные системы в районе, назначенном этому конкретному кораблю. Однако, как только исследование началось, два шаровидных космических крейсера были обнаружены и локализованы. Капитан ненадолго остановил корабль, затем атаковал. Они наблюдали за нападением и видели разрушения из Кондала . Они смотрели, как капитан читает мысли одного из членов экипажа "Дюнарка", извлекая из них все факты, касающиеся двух космических кораблей, и думали вместе с ним, что двое отсутствовавших с " Кондала " через несколько часов отплывут обратно и будут утилизированы или в установленном порядке. Они узнали, что эти вещи автоматически отпечатывались на торпеде рядом с выпуском, как и каждая деталь всего, что происходило на корабле и вокруг него. Они наблюдали, как он запечатлел в записи собственную мысль: "Жители планеты три солнца шесть четыре семь три Пилароне демонстрируют необычное развитие и могут вызвать проблемы, поскольку они уже принесли знание о металле силы и непроницаемом щите". в Центральную Систему, которая должна стать нашей базой. Рекомендую испарить эту планету на корабле, отправленном со специальной миссией. Они увидели лучи полевого жаворонка . Они почувствовали, как он отдает команды:
   "Покажи это какое-то время; он, вероятно, на мгновение откроет щит, как это сделал другой", затем, через некоторое время, пропущенное исследуемым разумом. "Прекрати излучать - бесполезно тратить энергию. В конце концов он должен открыться, если у него кончится сила. Стой рядом и уничтожь его, когда он откроется.
   Сцена сместилась. Капитан спал, и его разбудил сигнал тревоги, но он обнаружил, что плывет в массе обломков. Пробравшись к обломку своего корабля с торпедным портом, он освободил гонца, который с постоянно увеличивающейся скоростью полетел обратно в столицу Фенахрон, неся с собой запись обо всем, что произошло.
   "Вот чего я хочу, - подумал Ситон. "Те торпеды быстро улетели домой. Я хочу знать, как далеко им предстоит пройти и сколько времени им потребуется, чтобы добраться туда. Вы знаете, что такое парсек, поскольку это чисто математическое понятие; и у вас должны быть часы или какой-нибудь подобный инструмент, с помощью которого мы сможем переводить ваши годы в наши. Я не хочу убивать тебя, парень, и если ты сдашься хоть сейчас, я пощажу тебя. Знаешь, я все равно получу его, и ты также знаешь, что еще несколько сотен вольт убьют тебя.
   Они увидели полученную мысль и увидели ответ на нее: "Ты больше не узнаешь. Это самое важное из всего, и я буду держать его до распада и дальше".
   Ситон передвинул потенциометр еще дальше, и мозговая картина нарастала и ослабевала, усиливалась и угасала. В конце концов, однако, при вспышках света выяснилось, что торпеде осталось пройти около ста пятидесяти пяти тысяч парсеков и что на это путешествие уйдет две десятых года; что военные корабли, которые прибудут в ответ на сообщение, будут такими же быстрыми, как торпеды; что в его костюме действительно были часы - устройство с семью циферблатами, каждый из которых вращается в десять раз быстрее, чем его преемник; и что один оборот самого медленного циферблата измерял один год его жизни. Ситон тут же сбросил гарнитуру и включил выключатель питания.
   "Хватай секундомер, Март!" - крикнул он, прыгая к брошенному вакуумному скафандру и отыскивая необычные часы. Они отметили точное время, затрачиваемое на один полный оборот одного из циферблатов, и быстро подсчитали.
   "Лучше, чем я думал!" - воскликнул Ситон. "Это составляет его год около четырехсот десятков наших дней. Это дает нам восемьдесят два дня до того, как туда доберется торпеда - дольше, чем я смел надеяться. Мы тоже должны драться, а не бежать. Они рассчитывают заполучить Жаворонка , а затем испарить наш мир. Ну, мы можем потратить достаточно времени, чтобы получить абсолютно полную запись мозга этого парня. Он понадобится нам для того, что грядет, и я его достану, даже если мне придется убить его, чтобы сделать это.
   Он занял свое место у воспитателя, включил питание, и тень прошла по его лицу.
   - Бедняга, он вырубился - не выдержал багора, - заметил он полусочувственно. "Однако это позволяет легко получить то, что мы хотим, и, я думаю, нам все равно пришлось бы убить его - как бы плохо это ни было, я бы не хотел хладнокровно сбить его с ног".
   Он вставил в машину новые катушки, и в течение трех часов, миля за милей, лента мчалась между магнитами, пока Ситон исследовал все уголки этого чудовищного, но колоссального мозга.
   - Ну вот и все, - объявил он, наконец, когда последний кусочек информации, собранный и записанный на летающей ленте, унес тело капитана "Фенахрона" в космос и излучал его из существования. - Что теперь делать?
   "Как мы можем доставить эту соль в Осном?" - спросил Дунарк, мысли которого никогда не были далеки от этого хранилища драгоценного химиката. "Вы уже переполнены, и Ситар и я будем теснить вас еще больше. У вас нет места для дополнительного груза, и все же вы потеряете много драгоценного времени, отправляясь в Осном за другим судном.
   "Да, и мы тоже должны получить много "Х". Думаю, нам потребуется время, чтобы получить еще одно судно. Я бы тоже хотел притащить части этого корабля - его инструменты и многие части можно было бы использовать.
   "Почему бы не сделать все сразу?" - предложил Крейн. "Мы можем направить всю эту массу к Осному, потянув ее за собой до тех пор, пока не будет достигнута такая скорость, что она достигнет этого места в нужное время. Затем мы могли бы перейти к "X" и обогнать этот материал рядом с зеленой системой".
   - Ты прав, туз - это здравая идея. Но скажи, Дунарк, тебе не следует есть нашу еду в течение длительного времени. Пока мы с этим разбираемся, вам лучше прыгнуть туда и принести достаточно, чтобы вам двоим хватило, пока мы не доставим вас домой. Отдай его Широ - после пары уроков ты убедишься, что он будет не хуже любого из твоих поваров.
   * * * *
   Все быстрее и быстрее " Жаворонок " летел, увлекая за собой массу обломков, удерживаемых всеми доступными аттракторами. Когда расчетная скорость была достигнута, аттракторы отключились, и корабль устремился к той планете, еще находящейся в каменноугольном веке, которая обладала по крайней мере одним твердым уступом металлического "Х", редчайшего из всех земных металлов. В то время как автоматическое управление удерживало крейсер на его курсе, шестеро скитальцев долго обсуждали, что следует сделать, что можно сделать, чтобы предотвратить угрозу уничтожения всей цивилизации Галактики, кроме чудовищной и невыразимой культуры фенахрон. Приблизившись к месту назначения, Ситон поднялся на ноги.
   "Ну, ребята, это так. Мы прижались спиной к стене. У Дунарка свои проблемы - если Третья планета не достанет его, то это сделает Фенахрон, а Третья планета представляет собой более насущную опасность. Это позволяет ему выйти. У нас есть почти шесть месяцев, прежде чем Фенахрон сможет вернуться сюда...
   - Но как они могут найти нас здесь или где бы мы ни были к тому времени, Дик? - спросила Дороти. - Битва была далеко отсюда.
   - При таком старте они, вероятно, не смогли бы нас найти, - трезво ответил Ситон. "Это мир, о котором я думаю. у них есть надо остановить, и остановить холодно, а у нас есть только шесть месяцев, чтобы сделать это... У Оснома есть лучшие инструменты и самые быстрые рабочие, каких я знаю... - голос его замер в раздумьях.
   - Такого рода вещи есть в твоем отделе, Дик.
   Крейн был как всегда спокоен и рассудителен. "Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Но у вас, вероятно, уже есть план кампании?
   "По моде. Мы должны выяснить, как пройти через эту силовую зону, или мы пропали без следа. Даже с такими же лучами, экранами и кораблями, как у них, мы не могли помешать им послать корабль, чтобы уничтожить землю; и они, вероятно, тоже нас достанут, в конце концов. Конечно, у них есть много вещей, о которых мы не знаем, поскольку я взял только один человеческий разум. Хотя он был очень способным человеком, он не знал всего того, что знают все остальные, не больше, чем любой другой человек знает всю земную науку. Абсолютно единственный наш шанс - контролировать эту зону - это единственное, чего у них нет. Конечно, это может быть невозможно, но я не поверю в это, пока не исчерпаю массу возможностей. Дунарк, не мог бы ты выделить команду, чтобы построить нам копию этого корабля Фенахрон, помимо тех, которые ты собираешься построить для себя?
   "Безусловно. Я буду слишком мягок, чтобы сделать это.
   - Что ж, тогда, пока Дунарк этим занимается, я предлагаю отправиться на эту Третью планету, похитить нескольких ведущих ученых и прочитать их мысли. Затем сделайте то же самое, посетив каждую другую высокоразвитую планету, которую мы сможем найти. Есть хороший шанс, что, объединив лучшие моменты войн многих миров, мы сможем развить что-то, что позволит нам повернуть назад этих захватчиков".
   "Почему бы не послать медную торпеду, чтобы уничтожить всю их планету?" - предложил Дунарк.
   "Не сработает. Их детекторные экраны определят его местонахождение за тысячу миллионов миль в космосе, и они просканируют его. С зоной силы, которая пройдет сквозь их экраны, это будет первое, что я сделаю. Видите ли, каждая мысль возвращается в эту зону. Мы должны каким-то образом пройти через это".
   Прозвучала курсовая тревога, и они увидели, что прямо на их пути лежит планета. Это был "X", и было применено достаточное отрицательное ускорение, чтобы сделать возможной легкую посадку.
   "Разве это не будет долгой и медленной работой - отрубить две тонны этого металла и, кроме того, отогнать этих ужасных животных?" - спросила Маргарет.
   - Это займет около миллионной доли секунды, Пег. Я собираюсь откусить его с зоной, как я откусил этот кусок от нашего поля. Вращение планеты отбросит нас от поверхности, тогда мы освободим зону и утащим за собой нашу добычу. Видеть?"
   " Жаворонок " быстро спустился к хорошо запомнившемуся металлическому уступу, к которому их привел объектный компас.
   "Это именно то место, где мы приземлились раньше", - удивленно прокомментировала Маргарет, а Дороти добавила:
   "Да, и есть то ужасное дерево, которое съело динозавра или что это было. Я думал, ты меня отбелил, Дик?
   - Да, Дотти, разнесла на атомы. Должно быть, это хорошее место для плотоядных деревьев, и они тоже должны расти ужасно быстро. Что же касается того же места, Пег, то это точно. Вот для чего нужны компасы".
   Все выглядело так, как было во время их первого визита. Густая каменноугольная растительность, насыщенно-ярко-зеленая, неподвижно стояла в неподвижном, жарком, тяжелом воздухе; живые кошмары, населяющие этот первобытный мир, лежали в более прохладных глубинах джунглей, укрытые от палящих лучей этого странного и пылкого солнца.
   - Как насчет этого, Дот? Хотите снова увидеть своих маленьких друзей? Если вы это сделаете, я дам им шанс и вытащу их.
   "Небеса, нет! Я видел их один раз, и если я никогда не увижу их снова, то это будет на двадцать минут раньше!
   "Хорошо, мы возьмем себе кусок этого уступа и разобьем его".
   Ситон опустил судно на уступ, навел на него основной якорный аттрактор и бросил в зону силы. Почти сразу же он освободил зону, направил линейку параллельно компасу на Оснома и медленно применил силу.
   - Сколько ты все-таки взял? - удивленно спросил Дунарк. "Он выглядит больше, чем Skylark !"
   "Это; значительно больше. Подумал, что мы могли бы взять достаточно, пока мы здесь, поэтому я установил зону в радиусе семидесяти пяти футов. Это, вероятно, порядка полумиллиона тонн, так как вещество весит более полутонны на кубический фут. Тем не менее, мы можем справиться с этим так же легко, как с небольшим укусом, и эта большая масса поможет нам удерживать вместе другие вещи, когда мы их догоним".
   * * * *
   Путешествие в Осноме прошло без происшествий. Они догнали обломки, в соответствии с графиком, когда приближались к зеленой системе, и прикрепили их к массе металла позади них с помощью аттракторов.
   "Где мы посадим этот хлам, Дунарк?" - спросил Ситон, когда Осном вырос под ними. "Мы удержим этот кусок металла и обломок корабля с солью; и мы сможем хранить некоторые из наиболее важных других материалов. Но многое из этого обязательно ускользнет от нас - и Господь поможет любому, кто находится под этим, когда оно сойдет! Вы могли бы позвать на помощь и сказать, что можете попросить кого-нибудь подготовить эти астрономические данные для нас, как только мы приземлимся.
   "Плац сейчас будет пуст, так что мы приземлимся там", - ответил Дунарк. "Я думаю, мы должны быть в состоянии высадить все на поле такого размера". Он тронул отправителя за пояс и в общем коде известил город об их прибытии и предупредил всех держаться подальше от плаца. Затем он отправил несколько сообщений в официальном коде, в заключение попросив, чтобы один или два космических корабля вышли и помогли спустить груз на землю. Когда стих странный, пульсирующий стук осномианского телеграфа, Ситон позвал на помощь.
   - Идите сюда, вы двое, и возьмите несколько этих аттракторов. Мне нужно около двенадцати рук, чтобы держать эту добычу на прямом и узком пути".
   Курс был тщательно проложен с учетом различных скоростей и сил, чтобы следовать по наиболее легкому пути к кондалианскому плацу. Полушарие "Х" и фрагмент Кондала , несущий соль, неподвижно удерживались на месте главным аттрактором и одним вспомогательным; и многие другие вспомогательные войска владели секциями корабля "Фенахрон". Однако сопротивление воздуха серьезно повлияло на траекторию многих небольших металлических масс неправильной формы, и все трое были заняты тем, что щелкали аттракторами вправо и влево; отлов тех бродяг, которые угрожали свернуть на улицу или на улицу. здания кондальской столицы и перекладывание одной части в другую, чтобы ни одна из них не упала свободно. Два корабля- близнеца " Кондала " появились как по волшебству в ответ на зов "Дюнарка", и их аттракторы очень помогли справиться с непокорным скоплением обломков. Однако, несмотря на все усилия, несколько меньших секций и ливень обломков были очищены, и их приближение было возвещено метеоритным явлением, беспрецедентным в этом мире непрерывного дневного света.
   Когда три корабля со своим громоздким конвоем опустились в нижние слои атмосферы, городские пушки приветственно заревели; развевались знамена и вымпелы; воздух стал буйным цветом от сотен прожекторов и благоухал сбивающим с толку разнообразием ароматов; в то время как вокруг них играли бесчисленные самолеты всех описаний и размеров. Пространства под ними тщательно избегали, но со всех сторон и над ними воздух был так наполнен, что казалось чудом, что не произошло никакого столкновения. Крошечные одноместные вертолеты, чуть больше, чем летающие стулья; прекрасные прогулочные самолеты, парящие и кружащиеся; огромные многоплановые лайнеры и гигантские грузовые вертолеты - все в воздухе нашло повод подлететь как можно ближе к "Жаворонку", чтобы приспустить свои флаги в честь Дунарка, их Кофедикса и Ситона, носителя семи дисков - их почитаемого Повелитель.
   Наконец груз был выгружен без серьезных происшествий, и " Жаворонок " прыгнул к причалу на крыше дворца, где его ждала королевская семья и множество дворян в полном доспехах сверкающей сбруи. Дунарк и Ситар сошли на берег, а четверо других вышли и стояли по стойке смирно, когда Ситон обратился к Робану, Карфедиксу.
   "Сэр, мы приветствуем вас, но мы не можем остановиться ни на мгновение. Вы знаете, что только самая неотложная необходимость заставит нас отказаться от удовольствия короткого отдыха под вашей крышей - Кофедикс немедленно даст вам меру этой ужасной потребности. Мы постараемся вернуться в ближайшее время. Приветствую и на время прощаюсь.
   "Повелитель, мы приветствуем вас и надеемся, что вскоре сможем развлечь вас и извлечь пользу из вашего общества. За то, что вы сделали, мы благодарим вас. Да улыбнется тебе великая Первопричина до твоего возвращения. Прощальный привет."
   ГЛАВА VI
   Мирная конференция
   "Вот схема зеленой системы, Март, со всеми движениями и остальной дурью, которую они смогли достать. Как вам было провести нас на третью планету четырнадцатого солнца? "
   "Пока вы строите супергенератор Fenachrone р?"
   "Правильно, в первый раз. Ваш дедуктор, как обычно, находит все восемь. Этот большой луч - горячая штучка, и их лучевой экран тоже заслуживает похвалы".
   - Как их лучи могут быть горячее наших, Дик? - с любопытством спросила Дороти. - Я думал, ты сказал, что последнее слово в лучах осталось за нами.
   "Я думал, что да, но те птицы, которых мы встретили там, сказали пару слов позже. Их лучи работают в совершенно другой системе, чем та, которую используем мы. Они генерируют чрезвычайно короткую несущую волну, подобно космическим лучам Милликена, путем рекомбинации некоторых электронов и протонов распадающегося металла, и накладывают на эту волну чистую тепловую частоту огромной мощности. Лучи Милликена проникают через все, кроме специального луча или силовой зоны, и несут с собой - примерно так же, как радиочастоты несут звуковые частоты - тепловые лучи, которые испаряют все, к чему прикасаются. Их экраны лучей тоже намного лучше наших - они генерируют весь спектр. Это замечательная система, и когда мы модернизируем нашу, чтобы она была точно такой же, мы сможем говорить индюки с теми людьми на третьей планете".
   "Сколько времени вам понадобится, чтобы построить его?" - спросил Крейн, который, ловко переворачивая страницы "Справочника Веги", просчитывал их курс.
   - День или около того, может быть, меньше. У меня есть все необходимое, и с моими инструментами Osnomian это не займет много времени. Если вы обнаружите, что успеете до того, как я закончу, вам придется немного побездельничать, убить немного времени.
   "Вы собираетесь подключить силовую установку для работы всего судна и всего его содержимого?"
   "Нет, это невозможно сделать без переделки всей конструкции, а это вряд ли стоит того короткого времени, когда мы будем пользоваться этим старым автобусом".
   Создание этих генераторов было бы долгой и трудной задачей для корпуса земных механиков и электриков, но для Ситона это была просто работа. "Цех" был расширен и до отказа заполнен осномианским оборудованием; станки, способные автоматически и с предельной точностью и скоростью выполнять любую мыслимую механическую операцию. Он запустил дюжину из них, и прежде чем судно достигло пункта назначения, новое наступательное и оборонительное вооружение было установлено и тщательно испытано. Он добавил третий экран-генератор, так что теперь, в дополнение к четырехфутовому корпусу арены и отражателям, отражающим любой материальный снаряд, "Жаворонок" был защищен еще и внешним, промежуточным и внутренним лучами. экран; каждый приводится в действие сверхмощью четырехсотфунтового стержня и каждый покрывает весь спектр, способный нейтрализовать любую опасную частоту, известную этим мастерам-ученым, Фенахронам.
   Когда " Жаворонок " приблизился к планете, Ситон навел на нее визиплату номер шесть и направил их полет к большой военной базе. Спрыгнув на него, он схватил офицера в шлюз, закрыл дверь и прыгнул обратно в космос. Он привел пленника в рубку управления, пристегнутого вспомогательными аттракторами, и освободил его от оружия. Затем он быстро прочитал его мысли, не встречая заметного сопротивления, отпустил аттракторы и обратился к нему на своем языке.
   - Пожалуйста, садитесь, лейтенант, - вежливо сказал Ситон, указывая ему на одно из сидений. "Мы пришли с миром. Прошу извинить меня за резкость в обращении с вами, но это было необходимо для того, чтобы выучить ваш язык и, таким образом, связаться с вашим командиром.
   Офицер, пораженный тем, что его не убили сразу, без ответа опустился на указанное сиденье, а Ситон продолжал:
   "Пожалуйста, сообщите своему командиру, что мы немедленно спускаемся вниз для мирной конференции. Между прочим, я могу читать ваши сигналы и сам их пошлю, если нужно.
   Незнакомец ненадолго поработал инструментом, прикрепленным к его упряжи, и " Жаворонок " медленно спустился к крепости.
   - Я, конечно, знаю, что ваши корабли нападут, - заметил Ситон, заметив лукавый блеск в глазах офицера. "Я намерен позволить им использовать всю свою силу на время, чтобы доказать им бессилие е своего оружия. После этого я скажу вам, что им сказать".
   - Как ты думаешь, Дик, это совершенно безопасно? - спросил Крейн, когда они увидели флотилию гигантских воздушных кораблей, взмывающих вверх им навстречу.
   - Ничего определенного, кроме смерти и налогов, - бодро ответил Ситон, - но не забывайте, что теперь у нас вооружение фенахрон, а не осномиан. Держу пари, что они не смогут начать проводить свои лучи даже через наш внешний экран. И даже если наш внешний экран начнет становиться фиолетовым - я не думаю, что он станет даже вишнево-красным, - наша зона действия выходит из зоны действия, и мы автоматически поднимаемся туда, куда не может добраться ни один возможный дирижабль. Поскольку их единственные космические корабли управляемы ракетами и практически лишены маневренности, у них есть большие шансы добраться до нас. В любом случае, мы должны связаться с ними, узнать, знают ли они что-то, чего не знаем мы, и это единственный известный мне способ сделать это. Кроме того, я хочу уберечь Дунарка от разрушения этого мира. Как вы заметили, они точно такие же люди, как и он, и я не люблю гражданскую войну. Какие-либо предложения? Тогда присматривай за этой птицей, Март, и мы пойдем вниз.
   * * * *
   " Жаворонок " упал посреди флота, который тут же обратил против него всю мощь своих гигантских орудий и огромных лучевых батарей. Ситон держал " Жаворонка " неподвижно, глядя в экран, правой рукой сжимая переключатель зон.
   "Внешний экран даже не нагревается!" - воскликнул он через мгновение. Отпугиватели отбрасывали снаряды назад задолго до того, как они достигали внешнего экрана, и они безвредно взрывались в воздухе. Полной мощности лучевых генераторов, столь разрушительных для защиты осномианцев, хватило лишь на то, чтобы внешний экран засветился тусклым красным светом. После пятнадцати минут пассивного принятия всего, что могли сделать воздушные корабли, Ситон заговорил с пленником.
   "Сэр, пожалуйста, сообщите командиру корабля семь-два-четыре, что я собираюсь разрезать его пополам посередине. Пусть он переместит всех людей в этой части корабля на край и приготовит парашюты, так как я не хочу причинять никаких человеческих жертв".
   Сигнал был отправлен, и, так как офицер уже был обескуражен тем, что все его усилия не могли заставить светиться даже экраны незнакомцев, ему повиновались. Затем Ситон применил ужасающую мощь супергенераторов Фенахрон. Защитные экраны обреченного боевого корабля вспыхнули один раз - искрящимся, переливающимся ярким светом - и в то же мгновение погасли. Одновременно вся средняя часть корабля взорвалась светом и исчезла; полностью улетучился.
   "Сэр, пожалуйста, дайте сигнал всему флоту прекратить действия и следовать за мной. Если они этого не сделают, я уничтожу остальных".
   " Жаворонок " упал на землю, а за ним флот военных кораблей, окруживших его кольцом - бездействующих, но готовых.
   "Не одолжите ли вы мне ваш передающий инструмент, сэр?" - спросил Ситон. "С этого момента я могу лучше вести переговоры напрямую, чем через вас".
   Лейтенант обрел голос, когда отдавал инструмент.
   "Сэр, вы Повелитель Оснома или тот, кого мы слышали? Мы предполагали, что один из них был мифическим персонажем, но вы, должно быть, были им - никто другой не пожалеет жизней, которые он мог бы забрать, а Повелитель - единственное существо, имеющее кожу такого же цвета, как ваша.
   "Да, лейтенант, я Повелитель - и я решил стать Повелителем всей зеленой системы, а также Оснома".
   Затем он отправил вызов главнокомандующему всех армий планеты, сообщив ему, что тот немедленно прибывает к нему в гости, и Жаворонок прорвался по воздуху в столицу. Как только земной корабль приземлился на территории дворца, его окружило кольцо военных кораблей, которые, однако, не предприняли никаких наступательных действий. Ситон снова воспользовался телеграфом.
   "Главнокомандующий вооруженными силами планеты Урвания; Привет от Повелителя этой солнечной системы. Я приглашаю вас войти в мой корабль, без оружия и в одиночку, для конференции. Я пришел с миром, и, мир или война, как вы решите, вам не будет причинен вред до тех пор, пока вы не вернетесь к своему собственному командованию. Хорошо подумай, прежде чем отвечать".
   - Если я откажусь?
   "Я уничтожу один из окружающих меня кораблей и буду продолжать уничтожать их, по одному каждые десять секунд, пока вы не согласитесь прийти. Если вы все еще не согласны. Я уничтожу все вооруженные силы на этой планете, затем уничтожу всех ваших людей, которые сейчас находятся на Осноме. Я хочу избежать кровопролития и разрушения, но я могу и сделаю то, что сказал".
   "Я приеду."
   Генерал вышел на поле без оружия, в сопровождении роты солдат. В сотне футов от корабля он остановил охрану и двинулся вперед один, прямо и воинственно. Ситон встретил его у дверей и пригласил сесть.
   - Что ты можешь мне сказать? - спросил генерал, не обращая внимания на приглашение.
   "Много вещей. Во-первых, позвольте мне сказать, что вы не только храбрый человек; Вы мудрый полководец, и ваш визит ко мне доказывает это.
   "Это признак слабости, но я думал, когда слышал эти донесения, и верю до сих пор, что отказ привел бы к тяжелым потерям среди наших людей", - ответил генерал.
   - Было бы так, - сказал Ситон. "Я повторяю, что твой поступок был не слабостью, а мудростью. Второе, что я должен сказать, это то, что я не планировал принимать какое-либо активное участие в управлении вещами ни на Осноме, ни на этой планете, пока не узнал о катастрофе, которая угрожает всей цивилизации в этой Галактике - тем самым угрожая мой собственный далекий мир, а также в этой солнечной системе. В-третьих, только с превосходящей силой я могу заставить вашу расу или осномианцев прислушаться к разуму в достаточной степени, чтобы объединиться против общего врага. Вы воспитывались в беспричинной ненависти на протяжении стольких поколений, что ваши умы искажены. По этой причине я взял на себя управление всей этой системой и предоставлю вам выбор между сотрудничеством с нами или лишением возможности приставать к нам, пока наше внимание занято этой угрозой вторжения.
   "У нас не будет никаких связей с врагом". сказал генерал. "Это окончательно".
   - Ты просто так думаешь. Вот математическое выражение того, что произойдет с вашим миром, если я не вмешаюсь". Он передал генералу чертеж плана Дунарка и подробно описал его. "Это ответ осномианцев на ваше вторжение на их планету. Я не хочу, чтобы этот мир был уничтожен, но если вы откажетесь объединиться с нами против общего врага, это может оказаться необходимым. Есть ли в вашем распоряжении достаточно сил, чтобы сорвать этот план?
   "Нет; но я не могу поверить, что такое отклонение небесных тел возможно. Возможно это или нет, но вы понимаете, что я не мог поддаться пустым угрозам.
   "Конечно, нет, - сказал Ситон, - но вы были достаточно мудры, чтобы отказаться пожертвовать несколькими кораблями и людьми в бесполезной борьбе с моим подавляющим вооружением, поэтому вы определенно достаточно мудры, чтобы отказаться пожертвовать всей своей расой. Однако, прежде чем вы придете к какому-либо определенному выводу, я покажу вам, что угрожает Галактике.
   * * * *
   Он передал другому гарнитуру и пробежался по разделу записи, показывающему планы захватчиков. Затем он провел несколько разделов, демонстрирующих непреодолимую силу под командованием Фенахрона.
   "Вот что нас всех ждет, если мы не объединимся против них".
   "Каковы ваши требования?" - спросил генерал.
   "Я требую немедленного вывода всех ваших вооруженных сил на Осноме и полного сотрудничества со мной в предстоящей войне против захватчиков. Взамен я открою вам секреты, которые только что сообщил осномианцам, - мощь, наступательное и оборонительное вооружение этого корабля.
   "Осномианцы теперь строят такие суда, как этот?" - спросил генерал.
   "Они строят корабли в сто раз больше этого, с таким же вооружением".
   "Что касается меня, я бы согласился на ваши условия. Однако слово Императора - закон".
   - Я понимаю, - ответил Ситон. "Не могли бы вы добиться немедленной аудиенции у него? Я бы предложил, чтобы вы и он сопровождали меня, и мы проведем мирную конференцию с осномианским императором и главнокомандующим на этом корабле. Нас не будет меньше суток.
   - Я сделаю это немедленно.
   - Вы можете сопровождать своего генерала, лейтенант. Еще раз прошу прощения за вынужденную грубость".
   Когда урванские офицеры поспешили ко дворцу, вошли другие земляне, которые подслушивали из другой комнаты.
   - Похоже, ты убедил его, Дик; но этот язык совсем не похож на кондалианский. Почему бы тебе не научить нас этому? Научите этому и Широ, чтобы он мог готовить для наших уважаемых гостей и грамотно разговаривать с ними, если они возвращаются с нами.
   Подключив преподавателя, Ситон объяснил, что произошло, и заключил:
   "Я хочу остановить эту гражданскую войну, удержать Дунарка от разрушения этой планеты, сохранить Осном для осномцев и заставить их всех сотрудничать с нами против фенахронов. Это сложная задача, поскольку эти люди не имеют ни малейшего понятия ни о чем, кроме убийства.
   Подошла рота солдат, и Дороти поспешно встала.
   "Останьтесь, ребята. Мы все можем поговорить с ними".
   - Я считаю, что тебе лучше быть одному, - решил Крейн, немного подумав. "Они привыкли к самодержавной власти и ничего не понимают, кроме единоначалия. Мы с девочками будем держаться подальше от этого.
   "В этом может быть и лучше", - и Ситон подошел к двери, чтобы поприветствовать гостей. Ситон приказал им лечь плашмя и придать максимальное ускорение, которое они могли выдержать. Вскоре они вернулись в Кондал, где Робан, Карфедикс, и Тарнан, Карбикс, приняли приглашение Ситона и безоружно вошли в "Жаворонок". Вернувшись в космос на неподвижном корабле, Ситон представил императоров и главнокомандующих друг другу - знакомства, на которые почти незаметно согласились. Затем он дал каждому по гарнитуре и просмотрел полную запись мозга фенахрона.
   "Останавливаться!" - крикнул Робан спустя мгновение. "Не могли бы вы, Повелитель Оснома, открыть такие тайны заклятым врагам Оснома?"
   "Я бы. Я взял на себя управление всей зеленой системой на время этой чрезвычайной ситуации и не хочу, чтобы две ее планеты были вовлечены в гражданскую войну".
   Запись закончилась, Ситон какое-то время пытался привести четырех зеленых воинов к своему образу мыслей, но тщетно. Робан и Тарнан продолжали презирать его. Они бросились бы на него, если бы не знание того, что никакие пятьдесят безоружных мужчин из зеленой расы не смогли бы преодолеть его силу, - для них сверхъестественное. Оба урванца были одинаково непреклонны. Это мягкое земное существо дало им все; они ничего ему не дали и ничего не дадут. Наконец Ситон выпрямился во весь рост и по очереди уставился на них, гнев и решимость сверкали в его глазах.
   "Я собрал вас четверых здесь, на нейтральном корабле, в нейтральном пространстве, чтобы установить между вами мир. Я показал вам выгоды, которые можно извлечь из мирного стремления к науке, знаниям и власти, вместо того, чтобы продолжать эту полную экономическую растрату постоянной войны. Вы все закрываете свои чувства для разума. Вы из Оснома обвиняете меня в неблагодарности и предательстве; вы, жители Урвании, считаете меня легкомысленным, сентиментальным слабаком, которым можно смело пренебречь, - и все потому, что я считаю благополучие бесчисленных народов Вселенной более важным, чем ваше ограниченное, упрямое, эгоистичное тщеславие. Думай, что хочешь. Если грубая сила - ваша единственная логика, знайте теперь, что я могу и буду использовать грубую силу. Вот семь дисков, - и он положил браслет на колено Робана.
   "Если вы, четверо лидеров, настолько недальновидны, что ставите свою мелкую вражду выше блага всей цивилизации, я покончил с вами навсегда. Я намеренно дал урванцам ровно ту же информацию, что и осномианцам, не больше и не меньше. Я не дал ни одному из вас всего, что знаю, и я буду знать гораздо больше, чем сейчас, до того, как наступит время завоевания. Если вы, четверо, здесь и сейчас не откажетесь от этой войны и не согласитесь на вечный мир между вашими мирами, я оставлю вас на взаимное уничтожение. Ты еще не осознал силу оружия, которое я тебе дал. Когда вы это поймете, вы поймете, что взаимное уничтожение неизбежно, если вы будете продолжать эту междоусобную войну. Я продолжу поиски в других мирах единственной тайны, стоящей между мной и полным владением силой. Я уверен, что найду этот секрет; и, найдя его, я без твоей помощи уничтожу Фенахрона.
   - Вы несколько раз с насмешкой заметили, что не следует поддаваться пустым угрозам. То, что я собираюсь сказать, - это не пустая угроза - это самое серьезное обещание, данное тем, у кого есть и воля, и сила исполнить каждое свое слово. Теперь слушай внимательно это, мое последнее высказывание. Если вы продолжите эту войну и если победитель не будет полностью уничтожен в ее ходе, я клянусь, стоя здесь, Великой Первопричиной, что я сам сотру все следы уцелевшего народа, как только Фенахрон будет уничтожен. нога стерта. Сотрудничайте друг с другом и со мной, и мы все сможем жить, продолжайте сражаться, и оба ваших народа, до последнего человека, наверняка умрут. Решите теперь, что это должно быть. У меня есть призраки".
   * * * *
   Робан взял браслет и снова застегнул его на руке Ситона, сказав: "Ты больше, чем когда-либо, наш Повелитель. Ты мудрее нас и сильнее. Отдавайте свои команды, и они будут выполнены".
   - Почему ты не сказал это первым, Оверлорд? - спросил урванский император, приветствуя и улыбаясь. "Мы не могли из чести подчиниться слабаку, какая бы судьба ни готовила. Убедив нас в своей силе, не будет позора сражаться под вашими экранами. Браслет из семи символов будет отлит и готов для вас, когда вы в следующий раз посетите нас. Робан или Осном, ты мой брат.
   Два императора приветствовали друг друга и долго смотрели друг другу в глаза, и Ситон понял, что вечный мир подписан. Затем все четверо заговорили хором:
   - Повелитель, мы ждем ваших приказов.
   "Дунарк из Оснома уже проинформирован о том, что должен делать Осном. скажи ему, что ему не нужно строить для меня сосуд; это сделают урванцы. Урван из Урвании, вы будете сопровождать Робана в Осноме, где вы двое отдадите приказ о немедленном прекращении боевых действий. У Оснома много кораблей этого типа, и на некоторых из них вы вернете каждого своего солдата и боевую машину на свою родную планету. Как можно скорее вы построите для меня корабль, подобный "Фенахрону", за исключением того, что он будет в десять раз больше во всех измерениях и за исключением того, что все инструменты, органы управления и оружие будут исключены".
   "Опущены? Он будет построен таким образом, но какая от него польза?"
   "Пустые места будут заполнены после того, как я вернусь из своего квеста. Ты построишь этот сосуд из дагала. Вы также проинструктируете осномианского командира по изготовлению этого металла, который намного прочнее, чем их аренак.
   - Но, Оверлорд, у нас есть...
   "Я только что привез в Осном огромные запасы драгоценного химиката и металла силы. Они поделятся этим с вами. Я также советую вам построить для себя много кораблей, таких как "Фенахрон", чтобы сражаться с захватчиками на случай, если я потерплю неудачу в своих поисках. Вы, конечно же, позаботитесь о том, чтобы отряд ваших самых искусных механиков и ремесленников всегда был в пределах досягаемости на случай, если я вернусь и в них возникнет внезапная потребность.
   "Все это будет сделано".
   Жаворонок " снова отправился в свою стихию, полный вакуум и абсолютный ноль внешней пустоты, с Крэйном за штурвалом.
   - Ты определенно звучал дико, Дик. Я почти подумал, что ты действительно это имел в виду! Дороти усмехнулась.
   - Я действительно имел это в виду, Дот. Эти парни очень любят обнаруживать блеф. Если бы я этого не имел в виду, и если бы они не знали, что я имел в виду, мне бы это никогда не сошло с рук.
   - Но ты не мог этого иметь в виду, Дик! Ты бы точно не уничтожил осномианцев - ты же знаешь, что не стал бы.
   - Нет, но я бы уничтожил то, что осталось от урванцев, и мы все пятеро точно знали, чем бы это обернется и что бы я с этим сделал, - вот почему они все дернули за рога.
   "Я не знаю, что бы случилось, - вмешалась Маргарет. - Что бы было?
   "С этим новым материалом урванцы уничтожили бы осномианцев. Это более древняя раса, и они настолько лучше разбираются в науке и механике, что у осномианцев не было бы особых шансов, и они знали бы это. Кстати, именно поэтому я заставляю их строить наш новый корабль. Они вложат в него много такого, чего бы не заметили люди Дунарка, может быть, кое-чего, чего нет даже у фенахронов. Однако, хотя может показаться, что у урванцам досталось все самое лучшее, Урван знал, что у меня есть кое-что в рукаве, кроме моей голой руки, и он знал, что я уберу то, что осталось от его расы, если они осномианцы".
   - Какой ужасный риск ты выбрал, Дик! - выдохнула Дороти.
   "Нужно быть твердым, чтобы обращаться с этими людьми, и поверьте мне, я тогда был сорокаминутным яйцом. У них такой своеобразный умственный и нравственный уклон, что мы едва ли можем их понять. Эта идея сотрудничества настолько нова для них, что она буквально ошеломила всех четверых даже при мысли о ней".
   - Как ты думаешь, они все равно будут драться? - спросил Крейн.
   "Точно нет. Обе нации имеют непреклонный кодекс чести, и ложь противоречит обоим кодексам. Это то, что мне в них нравится - я сам немного честен, и с любой из этих рас вам не нужно ничего подписывать или гарантировать".
   - Что дальше, Дик?
   "Теперь начинаются настоящие неприятности. Март, подкрепи свой массивный старый интеллект. Нашли ли вы решение проблемы?"
   "Какая проблема?" - спросила Дороти. - Вы ничего не сказали нам о проблеме.
   - Нет, я сказал Марту. Мне нужен лучший физик во всей этой солнечной системе, а поскольку вокруг этих семнадцати солнц всего сто двадцать пять планет, это должно быть просто для твоего феноменального мозга. На самом деле, я ожидаю услышать от него: "Элементарно, мой дорогой Ватсон, элементарно!"
   - Едва ли, Дик, но я кое-что выяснил. Есть около восьмидесяти планет, которые, вероятно, пригодны для жизни таких существ, как мы. При прочих равных условиях кажется разумным предположить, что чем старше Солнце, тем дольше его планеты были пригодны для жизни и, следовательно, тем старше и разумнее жизнь..."
   "Ха! ха-ха! Это было элементарно, - говорит Шерлок. - прервал его Ситон. - Ты направляешься прямо к этой самой большой, самой старой и самой разумной планете, я так понимаю, где я могу поймать себя, мой физик?
   "Не прямо на него, нет. Я направляюсь к тому месту, где он будет, когда мы доберемся до него. Это элементарно".
   "Ой! Это достало меня, Март, прямо там, где я живу. Я буду хорошим".
   "Но ты опережают меня, Дик, - это не так просто, как вы предполагали из того, что я сказал до сих пор. Осномианские астрономы творили чудеса за то короткое время, что у них было, но их данные, особенно о планетах внешних солнц, пока неизбежно очень неполны. Поскольку самое дальнее внешнее солнце, вероятно, является самым старым, оно и интересует нас больше всего. У него семь планет, четыре из которых, вероятно, пригодны для жизни с точки зрения температуры и атмосферы. Однако пока ничего точно не известно об их массах, движениях или местах. Поэтому я взял курс на перехват ближайшего к нам, насколько это возможно, исходя из тех скудных данных, которые у нас есть. Если окажется, что она населена разумными существами, они, вероятно, смогут дать нам более точную информацию о соседних с ними планетах. Это лучшее, что я могу сделать".
   - Это чертовски хорошо, старая вершина - сужение до четырех из ста двадцати пяти. Ну, пока мы не доберемся, что делать? Давайте споем нам песню, чтобы наш бесстрашный квартет был в хорошем голосе".
   "Прежде чем вы что-нибудь сделаете, - серьезно сказала Маргарет, - я хотела бы знать, действительно ли вы думаете, что есть шанс победить этих монстров".
   * * * *
   "Если серьезно, то да. На самом деле, я вполне уверен в этом. Если бы у нас было два года, я знаю, что мы могли бы облизать их до холода; и, нажимая на газ, я считаю, что мы можем получить наркотик менее чем за шесть месяцев, которые мы должны работать ".
   - Я знаю, что ты серьезно, Дик. Теперь вы знаете, что я не хочу никого обескураживать, но я вижу мало оснований для оптимизма, - медленно и задумчиво проговорил Крейн. - Я надеюсь, что ты сможешь контролировать зону силы, но сам ты ее не изучаешь. Кажется, вы уверены, что где-то в этой системе есть раса, которая уже все о ней знает. Я хотел бы знать, почему вы думаете, что такая раса существует.
   "Они не могут быть в этой системе; они могли быть чужаками, как и мы, но у меня есть основания полагать, что они уроженцы этой системы, поскольку они были зелеными. Вы так же знакомы с осномской мифологией, как и я, - особенно вы, девочки, часами читали осномианские легенды осномианским детям. Точно такие же легенды распространены и в Урвании. Я читал их в мозгу того лейтенанта, точнее, искал. Вы также знаете, что всякая народная легенда имеет какую-то основу, хотя и незначительную. А теперь, Дотти, расскажи о битве богов, когда Осном был щенком.
   "Боги спустились с неба", - процитировала Дороти. "Они были зелеными, как и мужчины. Они носили невидимые доспехи из полированного металла, которые то появлялись, то исчезали. Они оставались внутри доспехов и сражались вне их мечами и огненными копьями. Люди, которые сражались против них, рассекали их насквозь мечами, и они поражали людей пламенными копьями, так что они были ошеломлены. Итак, боги сражались в давно минувшие дни и исчезли в своих невидимых доспехах, и...
   - Достаточно, - прервал его Ситон. "Маленькая рыжеволосая девочка отлично усвоила урок. Понял, Март?
   - Нет, я не могу сказать, что знаю.
   - Да ведь это даже не имеет смысла! - воскликнула Маргарет.
   - Хорошо, я объясню. Слушать!" и голос Ситона стал напряженным с серьезностью. "Посетители спускались из космоса. Они были зелеными. Они носили зоны силы, которые то включали, то выключали. Они оставались внутри зон и проецировали свои изображения наружу и использовали лучи, проходящие через зоны . Люди, которые сражались с изображениями, разрезали их насквозь мечами, но не могли причинить им вреда, поскольку они не были реальной субстанцией; и изображения направляли лучи на мужчин так, что они были ошеломлены. Итак, пришельцы сражались в давно минувшие дни и исчезли в своих зонах боевых действий. Как это звучит?"
   - У вас самое потрясающее воображение, которое когда-либо видел мир, но, в конце концов, здесь может быть какая-то незначительная фактическая основа, - медленно сказал Крейн.
   - Я убежден в этом, в частности, по одной причине. Обратите внимание, что там конкретно сказано, что посетители ошеломили туземцев. Теперь эта мысль абсолютно чужда всей осномской натуре - когда они наносят удар, они убивают, и всегда убивали. Теперь, если этот миф передавался из поколения в поколение без того, чтобы "оглушенный" превратился в "убитый", я готов поспорить через несколько недель, что остальная его часть тоже войдет в норму. Конечно, то, что у них было, возможно, не было зоной силы, какой мы ее знаем, но это должен был быть какой-то луч - и поверьте мне, это был один образованный луч. У кого-то наверняка что-то было, даже в те далекие времена. И если у них там вообще что-то было, они, должно быть, уже много знают. Вот почему я хочу их разыскать".
   - А если они захотят убить нас на месте? возразила Дороти. "Возможно, они смогут это сделать, не так ли?"
   "Конечно, но они, вероятно, не захотят - так же, как вы не наступите на муравья, который попросит вас помочь ему передвинуть ветку. Вот примерно, насколько они впереди нас, вероятно. Конечно, однажды мы столкнулись с чистым менталитетом, который почти полностью дематериализовал нас, но я уверен, что эти люди еще не зашли так далеко. Между прочим, у меня есть предчувствие насчет этих чистых интеллектуалов.
   "О, расскажи нам об этом!" рассмеялась Маргарет. "Ваши догадки - величайшие мозговые штурмы в мире!"
   "Ну, я выкачал и заново украсил компас, который мы установили на этой забавной планете - в крайнем случае, я подумал, что мы могли бы посетить их и попросить того придурка, с которым мы поссорились, помочь нам. Я думаю, что он - или оно - покажет нам все о силовой зоне, которую мы хотим знать. Я также не думаю, что мы были бы дематериализованы, потому что ситуация дала бы ему дополнительную пищу для размышлений еще на тысячу циклов; и мышление, казалось, было его главной целью в жизни. Однако, возвращаясь к теме, я обнаружил, что даже с новой силой компаса вся планета все еще была вне досягаемости. Если они не дематериализовали его, это означает как минимум десять миллиардов световых лет. Подумайте об этом на минуту...! У меня только что появилось подозрение, что, может быть, они вообще не принадлежат этой Галактике - что они могут быть из какой-то другой Галактики, планеты и всего такого; просто катаемся на нем, как мы катаемся на жаворонке . Постижима ли эта идея для здравомыслящего человека или нет?
   "Нет!" решила Дороти, быстро. - Нам лучше лечь спать. Еще одна такая идея, в дополнение к двум последним, которые у вас были, несомненно, приведет к сложному перелому черепа. "Спокойной ночи, Журавли".
   ГЛАВА VII
   Дюкуо Эсне В. рейс
   далеко из нашей Солнечной системы сигарообразный космический автомобиль замедлил свое чудовищное ускорение до такой степени, что люди могли ходить, и двое мужчин встали, энергично упражнялись, чтобы восстановить кровообращение в своих онемевших телах, и вошли в камбуз, чтобы подготовить свои еды - впервые с тех пор, как он покинул Землю примерно за восемь или более часов до этого.
   Из-за долгого и трудного путешествия, на которое он решился, Дюкен был вынужден отказаться от своей привычки работать в одиночку и тщательно изучил всех доступных людей, прежде чем выбрать себе спутника и пилота-помощника. В конце концов он выбрал "Куколку" Лоринга, прозванного так из-за его вьющихся желтых волос, бело-розового цвета лица, бесхитростных голубых глаз и худощавого телосложения скорее ниже среднего роста. Но никогда внешние качества так не противоречили внутреннему человеку! Желтые кудри покрывали мозг подвижный, острый и твердый; девичий цвет лица не бледнел и не спасал от стресса; широко раскрытые голубые глаза скользнули вдоль стволов стольких смертоносных орудий, что в разных местностях перед ним зияла петля; стройное тело было построено из сыромятной кожи и китового уса и мгновенно откликалось на веления этого безжалостного мозга. Под покровительством Стила он процветал, и в обмен на это покровительство тихо, с аккуратностью и быстротой выполнял те случайные работы, которые были в его роду деятельности, которые ему поручали.
   Когда они сели за превосходный завтрак, состоящий из ветчины и яиц, тостов с маслом и крепкого ароматного кофе, Дюкен прервал долгое молчание.
   - Хочешь знать, где мы?
   - Я бы сказал, что мы были далеко от дома, судя по тому, что этот твой лифт поднимался всю ночь.
   "Мы находимся на расстоянии многих миллионов миль от Земли, и мы удаляемся все дальше со скоростью, которая должна измеряться миллионами миль в секунду". Дюкен, пристально наблюдая за другим когда он сделал это начальное объявление и вспомнил, какое впечатление на Перкинса произвело подобное, он с одобрением увидел, что кофейная чашка в воздухе не останавливается и не колеблется на своем пути. Лоринг отметил букет своего напитка и с благодарностью сделал глоток, прежде чем ответить.
   - Вы, конечно, умеете варить кофе, доктор; а хороший кофе - девять десятых хорошего завтрака. Что касается того, где мы находимся, меня это устраивает. Я выдержу, если ты сможешь".
   - Разве ты не хочешь знать, куда мы идем и зачем?
   "Я думал об этом. Прежде чем мы начали, я не хотел ничего знать, потому что то, чего человек не знает, нельзя обвинить в разливе в случае протечки. Однако теперь, когда мы уже в пути, возможно, мне следует знать достаточно о вещах, чтобы действовать разумно, если случится что-то непредвиденное. Если вы предпочитаете держать это в секрете и отдавать мне приказы, когда это необходимо, я тоже не против. Знаешь, это твоя вечеринка.
   - Я взял вас с собой, потому что один человек не может дежурить двадцать четыре часа в сутки непрерывно. Поскольку вы настолько глубоко, насколько это возможно, и поскольку это путешествие опасно, вы должны знать все, что нужно знать. Во всяком случае, вы теперь один из высших чинов: и мы прекрасно понимаем друг друга, я полагаю?
   "Я так считаю."
   Вернувшись в носовую рубку управления, Дюкен добавил больше мощности, но недостаточно, чтобы сделать движение невозможным.
   - Значит, тебе не нужно гнать ее так же сильно, как прошлой ночью?
   - Нет, сейчас я вне зоны досягаемости прибора Ситона, и нам не нужно убивать себя. Высокое ускорение является наказанием для всех, и мы должны держать себя в форме. Начнем с того, что, я полагаю, вас интересует этот предмет-компас?
   "Это и многое другое".
   "Объект-компас - это стрелка из специально обработанной меди, активированная таким образом, что она всегда указывает на какой-то определенный объект после того, как на него однажды поместили. У Ситона, несомненно, есть один на мне; но, какими бы чувствительными они ни были, они не могут удержать на таком расстоянии такую маленькую массу, как человек. Вот почему мы ушли в полночь, после того как он лег спать, чтобы быть вне досягаемости до того, как он проснется. Я хотел потерять его, так как он мог бы вмешаться, если бы знал, куда я иду. Теперь я вернусь к началу и расскажу вам всю историю".
   * * * *
   Кратко, но живо он рассказал историю о межзвездном путешествии, путешествии космического жаворонка . Закончив, Лоринг несколько минут молча курил.
   "Там много вещей, которые трудно понять сразу. Вы не возражаете, если я задам несколько глупых вопросов, чтобы прояснить ситуацию?"
   "Давай, спрашивай столько, сколько хочешь. Трудно понять многое из этой осномовской чепухи - человек не может понять все сразу".
   - Осном так далеко - как ты собираешься его найти?
   "С одним из компасов, о которых я упоминал. Я планировал ориентироваться по заметкам, которые сделал во время путешествия на Землю, но в этом не было необходимости. Они пытались помешать мне узнать что-либо, но я узнал все о компасе, сделал несколько из них в их собственной мастерской и поставил один на Осноме. Среди прочего, он был у меня в кармане, когда я приземлился. На самом деле контроль над взрывной медной пулей - единственное, что у них было, чего я не смог получить - и я получу его в этой поездке".
   "Что это за доспехи-аренаки, которые они носят?"
   "Аренак - синтетический металл, почти идеально прозрачный. У него практически такой же показатель преломления, как у воздуха, поэтому он практически невидим. Он примерно в пятьсот раз прочнее хромованадиевой стали, и даже когда вы доводите его до предела текучести, он не ломается, а растягивается и отскакивает, как резина, с неизменной прочностью. Это самое замечательное, что я видел за всю поездку. Они делают из него полные костюмы. Конечно, они не очень удобны, но поскольку они всего на одну десятую дюйма, их можно носить".
   - И десятая доля дюйма этого материала остановит пулеметную пулю со стальным наконечником?
   "Прекрати! Десятую часть дюйма арены труднее пробить, чем пятьдесят дюймов нашей самой твердой и прочной броневой стали. Шестнадцатидюймовый бронебойный снаряд не мог пробить его. В это сложно поверить, но тем не менее это факт. Единственный способ убить Ситона из пистолета - это использовать пистолет, достаточно тяжелый, чтобы его убил шок от удара, и меня ничуть не удивит, если его броня будет закреплена аттрактором на случай такого непредвиденного обстоятельства. Даже если он этого не сделал, вы можете себе представить шанс получить против него дело с ружьем такого размера".
   - Да, я слышал, что он быстрый.
   - Это не говорит и половины. Ты же знаешь, что я и сам умею обращаться с ружьем?
   - Ты быстрее меня, и это о чем-то говорит. Ты цепная молния.
   "Ну, Ситон, по крайней мере, намного быстрее меня. Вы никогда не видели, как он работает - я видел. В этом осномианском доке он выстрелил дважды, прежде чем я начал, и с тех пор дважды выстрелил в меня один раз. Должно быть, я стрелял через четверть секунды после того, как он полностью очистил свой бок. Что еще хуже, я один раз промазал левой рукой - он этого не сделал. Совершенно бесполезно заниматься Ричардом Ситоном без осномианского генератора лучей или чего-то получше; но, как вы знаете, Брукингс всегда был и всегда будет дураком. Он не поверит ничему новому, пока его не покажут. Что ж, думаю, к этому вечеру ему многое покажут.
   "Ну, я никогда не буду бороться с ним с жаром. Как он становится таким?"
   "Он от природы быстр и с детства практиковался в ловкости рук. Он один из лучших фокусников-любителей в стране, и я скажу, что его способности в этом направлении не раз пригодились ему".
   "Я вижу, в чем вы правы, желая что-то получить, ведь у нас только обычное оружие, а у них все такое. Я так понимаю, эта поездка для того, чтобы получить кое-что для себя?
   "Точно, и теперь вы знаете достаточно, чтобы понять, что мы здесь хотим получить для себя. Вы догадались, что мы направляемся в Осном?
   "Я подозревал это. Однако, если бы вы шли только в Осноме, вы бы пошли один; поэтому я также подозреваю, что это только половина дела. Я понятия не имею, что это такое, но у тебя на уме что-то другое.
   - Вы правы - я знал, что вы заинтересованы. Когда я был на Осноме, я узнал то, что знали только четверо других мужчин - все - мертвые. Есть человеческая раса, которая намного опережает осномианцев в науке, особенно в военном деле. Они живут далеко за Осном дядя. Я планирую украсть осномийский дирижабль и установить все его лучевые экраны, генераторы, пушки и все остальное на этом корабле или превратить их корабль в космический корабль. Однако вместо того, чтобы использовать их обычную мощность, мы поступим, как Ситон, и воспользуемся внутриатомной мощностью, которая практически бесконечна. Тогда у нас будет все, что есть у Ситона, но этого недостаточно. Я хочу большего, чем он есть, чтобы стереть его с лица земли. Поэтому после того, как мы получим корабль, вооруженный под нас, мы посетим эту странную планету и либо договоримся с ними, либо украдем у них корабль. Тогда у нас будут их вещи и вещи осномианцев, а также наши собственные. После этого Ситон долго не протянет".
   - Не возражаете, если я спрошу, откуда у вас эта дурь?
   "Нисколько. За исключением тех случаев, когда я был рядом с Ситоном, я мог делать все, что мне заблагорассудится, и часто совершал длительные прогулки для упражнений. Осномианцы очень быстро уставали, будучи такими слабыми, и из-за легкой гравитации планеты мне приходилось много работать или ходить пешком, чтобы вообще оставаться в каком-либо состоянии. Я быстро выучил кондалиан и так подружился со стражниками, что довольно скоро они перестали пытаться держать меня в поле зрения, а ждали на краю дворцовой территории, пока я не вернулся и не присоединился к ним.
   "Ну, во время одной поездки я был в пятнадцати милях или около того от города, когда воздушный корабль потерпел крушение в лесу примерно в полумиле от меня. Это было в необитаемом районе, и никто его не видел. Я отправился на разведку, думая, что, возможно, смогу узнать что-нибудь полезное. У него был срезан или отломан весь передний конец, и это меня заинтересовало, потому что никакое вообразимое падение не сломает корпус арены. Я вошел в дыру и увидел, что это был один из их боевых тендеров - сочетание боевого корабля и ремонтной мастерской со всем тем, о чем я вам рассказывал. Генераторы в основном сгорели, а ходовой и подъемный двигатели вышли из строя. Я побродил вокруг, ознакомился с ним и нашел много полезных инструментов и, самое главное, один из новых механических обучающих устройств Дунарка с полными инструкциями по его использованию. Кроме того, я нашел три тела и решил попробовать..."
   "Минуточку. Всего три тела на военном корабле? И какая польза от механического воспитателя, если все мужчины мертвы?
   "Три - это все, что я тогда нашел, но был еще один. Три человека и капитан составляют осномианскую команду любого обычного судна. Все на автомате, знаете ли. Что касается того, что люди мертвы, то это не имеет никакого значения - вы все равно можете читать их мозги, если они не были мертвы слишком долго. Однако, когда я попытался прочитать их, я нашел только пробелы - их мозги были уничтожены, чтобы никто не мог их прочитать. Это действительно выглядело забавно, так что я обыскал корабль от грузовика до кильсона и, наконец, нашел еще одно тело в воздушном шлеме в чем-то вроде чулана рядом с диспетчерской. Я поставил воспитателя на это..."
   "Это становится хорошо. Звучит как страница из старых "Тысячи и одной ночи", которые я читал, когда был мальчиком. Знаете, на самом деле неудивительно, что Брукингс не верил многому из этого".
   "Как я уже сказал, многое из этого трудно понять, но я собираюсь показать это вам - все это и многое другое".
   - О, я верю в это, хорошо. Покатавшись на этой лодке и посмотрев в окна, я поверю во что угодно. Но читать мысли мертвеца круто.
   - Я позволю тебе сделать это после того, как мы туда доберемся. Я сам точно не понимаю, как это работает, но я знаю, как им управлять. Ну, я узнал, что мозг этого человека был в хорошей форме, и был шокирован, когда прочитал это. Вот через что он прошел. Они летели очень высоко по пути к фронту, когда невидимая сила схватила их корабль и подбросила вверх. Он, должно быть, соображал быстрее других, потому что надел воздушный шлем и нырнул в этот шкафчик, где спрятался под грудой снаряжения, поправляя вещи так, чтобы видеть сквозь прозрачную арену стены. Как только он спрятался, передняя часть корабля вспыхнула вспышкой света, несмотря на то, что их лучевые экраны работали на полную мощность. К тому времени они поднялись так высоко, что, когда лук сгорел, остальные трое упали в обморок от нехватки воздуха. Потом их генераторы погасли, и довольно скоро вошли двое странных на вид незнакомцев. Они были одеты в вакуумные скафандры и были очень невысокими и коренастыми, что производило впечатление огромной силы. Они привели с собой своего преподавателя и прочитали мозги троих мужчин. Затем они сбросили корабль на несколько тысяч футов и оживили троих, выпив чего-то из фляги.
   "Должно быть, они отличались от тех, с которыми работает большинство ботинок, которых я знаю. То, что мы получаем в последнее время, может сделать человека еще более бессознательным, чем когда-либо.
   - Возможно, какое-то сильнодействующее лекарство, но осномианин ничего о нем не знал. После того, как мужчин оживили, пришельцы, видимо, из чистой жестокости и любви мучить своих жертв, сообщили им на осномианском языке, что они из другого мира, с дальнего края Галактики. Они даже сказали им, зная, что осномцы ничего не смыслят в астрономии, точно откуда они. Затем они сказали, что хотят всю зеленую систему для себя, и что примерно через два года нашего времени они собираются уничтожить всех нынешних обитателей системы и захватить ее, как базу для дальнейших операций. . После этого они забавлялись тем, что точно описывали виды смерти и разрушения, которые собирались применить. Они описали большую часть этого очень подробно. Это слишком сложно, чтобы рассказывать вам об этом сейчас, но у них есть лучи, генераторы и экраны, о которых даже осномианцы никогда не слышали. И, конечно же, у них есть внутриатомная энергия, такая же, как у нас. Рассказав им все это и увидев, как они мучаются, они надели им на головы машину и упали замертво. Это, вероятно, то, что разрушило их мозги. Потом они осмотрели корабль как-то невзначай, как будто не увидели ничего, что их интересовало; вывел из строя моторы; и ушел. Затем судно было отпущено и разбилось. Этот человек, конечно же, погиб при падении. Я похоронил людей - я не хотел, чтобы кто-то еще читал эти мозги - спрятал кое-что из того, что мне было нужно больше всего, и замаскировал корабль, так что я почти уверен, что он все еще там. Тогда я решил совершить эту поездку".
   "Я понимаю." Разум Лоринга боролся с этими новыми и странными фактами. - Эта новость ошеломляет, доктор. Подумай об этом. Все думают, что наш собственный мир - это все, что есть!"
   "Наш мир - просто пылинка во Вселенной. Большинство людей знают об этом, академически, но очень немногие когда-либо уделяют этому факту какое-либо реальное внимание. Но теперь, когда у вас было немного времени, чтобы привыкнуть к идее существования других миров, и некоторые из них так же далеко впереди нас в науке, как мы впереди обезьян, что вы об этом думаете? "
   - Я согласен с вами, что у нас есть их вещи, - сказал Лоринг. "Однако мне кажется, что у них может быть так много вещей, что мы не будем в состоянии сделать подход. Однако, если оборудование Оснома, которое мы собираемся получить, так же хорошо, как вы говорите, я думаю, что двое таких людей, как вы и я, могут получить по крайней мере обед, в то время как любая другая команда, независимо от того, кто они, получает сытный обед".
   - Мне нравится твой стиль, Лоринг. У нас с тобой мир будет есть из наших рук вскоре после того, как мы вернемся. Что касается фактической процедуры там, конечно, я не строил никаких определенных планов. Мы должны оценить ситуацию после того, как доберемся туда, прежде чем мы сможем точно знать, что нам нужно делать. Однако мы не вернемся с пустыми руками".
   - Вы что-то сказали, шеф! и двое мужчин, столь поразительно непохожих физически, но так похожих внутренне, обменялись рукопожатием в знак взаимной преданности одной цели.
   * * * *
   Затем Лоринга проинструктировали о простой навигации на космическом корабле, и после этого двое мужчин заняли свои обычные смены за штурвалом. В назначенное время они подошли к Осному, и Дюкен тщательно изучил планету в телескоп, прежде чем рискнул спуститься в атмосферу.
   "Эта половина раньше была Мардонале. Я полагаю, теперь это все Кондал. Нет, там внизу еще идет война - по крайней мере, какие-то беспорядки, а на этой планете это означает войну.
   - Что именно вы ищете? - спросил Лоринг, который тоже осматривал местность в подзорную трубу.
   - У них есть сферические космические корабли, как у Ситона. Я знаю, что у них был один, и, вероятно, с тех пор они построили больше таких. Их дирижабли нас не коснутся, но эти шарообразные крейсера были бы для нас чистой отравой, в том виде, в каком мы сейчас устроены. Ты видишь кого-нибудь из них?
   "Еще нет. Слишком далеко, чтобы разобрать детали. Хотя там внизу, в этом месте, им определенно весело.
   Они спустились ниже, к цитадели, которую так упорно защищали жители третьей планеты четырнадцатого солнца и которую так свирепо атаковали кондалианские силы.
   "Вот, мы можем видеть, что они сейчас делают", - и Дюкен поставил судно на якорь с помощью аттрактора. "Я хочу посмотреть, много ли у них этих космических кораблей в действии, и вам захочется увидеть, на что похожа война, когда ее ведут люди, которые неуклонно ведут войну уже десять тысяч лет".
   Находясь на пределе ясной видимости, двое мужчин изучали непрекращающуюся битву, ведущуюся под ними. Они увидели не один, а целую тысячу шарообразных кораблей высоко в воздухе, сгруппированных в большой круг вокруг огромного укрепления на земле внизу. Они не видели дирижаблей на боевом пути, но заметили, что многие такие корабли летели на фронт и обратно, очевидно, с припасами. Крепость представляла собой громадный купол из какого-то стекловидного, прозрачного материала, частично покрытого шлаком, сквозь который видели, что центральное пространство занято стройными группами казарм, а по окружности расставлены гигантские генераторы, прожекторы и прочее. машины, о назначении которых они даже не догадывались. От основания купола по земле раскинулся фартук шириной в двадцать миль из того же стеклообразного вещества, а над этим фартуком и вокруг купола были наброшены могучие защитные лучевые экраны, то и дело видневшиеся в мерцающем фиолетовом великолепии, как единое целое. медных кондалианских проекторов тщетно искали отверстие. Но земляне с удивлением увидели, что главная атака направлена не на купол; что лишь изредка в него попадал луч, чтобы защитники постоянно держали свои экраны включенными. Край перрона принял на себя всю тяжесть этой яростной и непрекращающейся атаки, и больше всего касался отчаянной обороны.
   На многие мили за этим краем и настолько глубоко под ним, насколько могли проникнуть страшные лучи и огромные заряды взрывчатой меди, земля представляла собой один кипящий, пылающий вулкан расплавленной и раскаленной лавы; лава постоянно испаряется невообразимым жаром этих лучей и разбрасывается на мили во всех направлениях непостижимой мощью этих взрывоопасных медных снарядов - самых тяжелых снарядов, которые можно было использовать, не подвергая опасности саму планету, - направляемых под открытый край этого нерушимый фартук, который на самом деле был прикреплен к твердому ядру самой планеты; лава течет и заполняет огромные кратеры, образовавшиеся в результате взрывов. Атака казалась наиболее ожесточенной в некоторых точках, может быть, в четверти мили друг от друга по кругу, и через некоторое время наблюдатели заметили, что в этих точках, под краем фартука, в этом неописуемом аду кипящей лавы, разрушительных лучей и разлагая медь, работали вражеские машины. Эти машины укрепляли защитный фартук и удлиняли его, очень медленно, но все шире и глубже по мере того, как земля под ним и до того, как он был испарен или отброшен ужасными силами кондальской атаки. Уже было нанесено столько разрушений, что край фартука и его расплавленный ров уже были на целую милю ниже нормального уровня этой изрытой кратерами, разорванной и истерзанной равнины.
   Время от времени один из механических кротов прекращал свою работу, одолеваемый сосредоточенной вокруг него яростью разрушения. Его разбитые остатки будут изъяты, и вскоре, отремонтированный или замененный, он вернется к работе. Но больше всего пострадали не защитники. Крепость была буквально окружена остатками разбитых воздушных кораблей, а изрешеченные корпуса многих могучих шарообразных крейсеров пустоты свидетельствовали о смертоносности и эффективности боевых действий захватчиков.
   Пока они смотрели, одна из сфер, неспособная по какой-то причине удержать свои экраны или быть побежденной ужасными силами, воздействующими на нее, вспыхнула из белого в фиолетовый и сквозь фиолетовый и взлетела вверх, как будто выпущенная из жерла какой-то бробдингнегской гаубицы. . Дверь открылась, и из ее пылающего интерьера выскочили в воздух четыре фигуры, сопровождаемые клубом оранжевого дыма. При первых признаках беды следующий за ним в очереди корабль прыгнул перед ним, и четыре фигуры плавно поплыли к земле, поддерживаемые дружественными аттракторами и защищенные от вражеских лучей корпусом и экранами спасательного судна. Два огромных воздушных корабля взмыли вверх из-за линии и притянули выведенное из строя судно к земле с помощью своих мощных аттракторов. Двое наблюдателей с изумлением увидели, что после краткого внимания похожего на муравья наземного экипажа первые четыре человека забрались обратно на свой военный корабль, и она снова бросилась в бой, очевидно, так же хорошо, как и всегда.
   - Что ты об этом знаешь! - воскликнул Дюкен. - Это навело меня на мысль, Лоринг. Они, должно быть, довольно часто добираются до них таким образом, если судить по командной работе, которую они используют, когда это происходит. Как насчет того, чтобы подождать, пока они выведут из строя еще один такой же, а затем схватить его, пока он в воздухе, безлюдный и неспособный к полету? ночь назад? Один из этих кораблей стоит тысячи таких, даже если бы у нас было все, что было известно осномианцам.
   "Это реальная идея - эти лодки, безусловно, звери для наказания", - согласился Лоринг, и, когда оба мужчины снова уселись, чтобы наблюдать за битвой, он продолжил: "Так это война здесь? Ты прав. Ситон, имея половину этого снаряжения, мог бы сокрушить объединенные армии и флоты мира. Впрочем, я не сильно виню Брукингса в этом - никто не мог бы поверить и в половину этого, если бы не видел это на самом деле, как это делаем мы.
   - Я не могу этого понять, - нахмурился Дюкен, обдумывая ситуацию. - Нападающие - кондалианцы, да, эти корабли - развитие "Жаворонка", но я совершенно не понимаю этот форт. Интересно, это могут быть уже незнакомцы? Не думайте - они появятся только через пару лет, и я не думаю, что кондалианцы смогут устоять против них хоть минуту. Должно быть, это то, что осталось от Мардонале, хотя я никогда не слышал ни о чем подобном. Вероятно, это какое-то новое изобретение, которое они откопали в последнюю минуту. Вот и все, я думаю, - и его бровь прояснилась. - Ничего другого и быть не могло.
   * * * *
   Они долго ждали повторения инцидента, и наконец их терпение было вознаграждено. Когда следующее судно было выведено из строя и брошено вверх из-за сосредоточения вражеских сил, ДюКен бросился вниз, схватил его своим самым мощным аттрактором и унес в космос с такой скоростью, что в глазах кордалианцев оно просто исчезло. Он унес выведенный из строя военный корабль далеко в космос и дал ему долгое время остыть, прежде чем решил, что садиться на него безопасно. Сквозь прозрачные стены не было видно никаких признаков жизни, и Дюкен надел вакуумный скафандр и вошел в шлюз. Когда Лоринг поднес стальной сосуд к незнакомцу, Дюкен легко прыгнул через открытую дверь внутрь. Закрыв дверь, он открыл дополнительный воздушный резервуар, установив при этом манометр на одну атмосферу. Давление в норме, он снял скафандр и тщательно осмотрел сосуд. Затем он дал знак Лорингу следовать за ним, и вскоре оба корабля оказались над Кондалом на такой высоте, что их не было видно с земли. Направив судно как пуля к роще, в которой он оставил кондалианский дирижабль, он резко замедлил ход как раз вовремя, чтобы совершить безопасную посадку. Выйдя на осномийскую землю, Лоринг посадил земной корабль не менее искусно.
   - Это избавит нас от многих проблем, Лоринг. Это, несомненно, один из лучших космических кораблей во Вселенной, и он почти готов ко всему".
   - Как они к этому пришли?
   "Один из генераторов экрана, по-видимому, немного ослаб, вероятно, из-за нескольких недель непрерывного использования. Это позволит пройти некоторым лучам; все раскалилось, и экипажу пришлось прыгать или жариться. Однако ничто не пострадало, так как корабль был подброшен вверх и за пределы досягаемости, прежде чем аренак вообще растаял. Медных отпугивателей, конечно же, больше нет, и большинство стержней, которые были в употреблении, расплавлены, но основного стержня осталось достаточно, чтобы управлять кораблем, и мы можем достаточно легко заменить расплавленный материал. Больше ничего не пострадало, так как в структуре этих сосудов нет абсолютно ничего, что можно было бы сжечь. Даже изоляция в катушках и генераторах имеет температуру плавления выше, чем у фарфора. И не вся медь была расплавлена. Некоторые из этих кладовых покрыты двухфутовой изоляцией и забиты прутьями и взрывчатыми боеприпасами".
   - Что же это был за дым, который мы видели?
   "Это был их запас еды. Он превратился в пепел, и вся вода у них выкипела через предохранительные клапаны. Эти лучи, безусловно, могут излучать много тепла за секунду или две!
   "Можем ли мы вдвоем надеть эти медные браслеты-отпугиватели? Этот корабль должен быть семьдесят пять футов в диаметре.
   "Да, он намного больше, чем " Жаворонок ". Это одна из их последних моделей, иначе ее бы не было на передовой. Что касается перевязывания репеллеров - это легко. Этот дирижабль наполовину заполнен металлообрабатывающим оборудованием, которое может делать все, кроме разговора. Я знаю, как использовать большинство из них, видя их в действии, а остальное мы можем выяснить".
   В этом редко посещаемом месте опасность обнаружения с воздуха была невелика. И никакого обнаружения с земли - наземного путешествия на Осноме нет. Тем не менее двое мужчин замаскировали суда так, чтобы они были видны только при внимательном и непосредственном осмотре, и довели свою задачу до конца в кратчайшие сроки. Медные отпугиватели были обмотаны, а в уже хорошо оборудованном цехе было установлено много дополнительного оборудования. Сделав это, они перенесли на свой военный корабль еду, воду, постельные принадлежности, инструменты и все остальное, в чем они нуждались или хотели, со своего собственного корабля и с выведенного из строя кондалианского дирижабля. Они совершили последний осмотр, чтобы убедиться, что не упустили ничего полезного, а затем погрузились на борт.
   - Думаешь, кто-нибудь найдет эти корабли? Они могли бы получить хорошее представление о том, что мы сделали".
   "Возможно, в конце концов, Лоринг, поэтому нам лучше их уничтожить. Однако сначала нам лучше сделать небольшой прыжок, чтобы все проверить. Поскольку вы не знакомы с управлением кораблем этого типа, вам нужна практика. Подстрели нас вокруг той луны и верни сюда.
   "Она прекрасно управляемая лодка - легкая, как велосипед", - заявил Лоринг, легко подведя судно к пристани по их возвращении. "Сейчас мы можем сжечь старый. Она нам больше никогда не понадобится, как змее не нужна его прошлогодняя шкура.
   "Она в порядке, все в порядке. Эти два скитальца должны быть уничтожены, но мы не должны делать это здесь. Лучи зажгут лес, и металл вокруг сконденсируется. Мы не хотим оставлять никаких следов, так что лучше вытащите их в космос, чтобы уничтожить. Мы можем отпустить их, и если вы никогда не работали со скатом, это будет для вас хорошей практикой. Кроме того, я хочу, чтобы вы сами увидели, что значит наша лучшая броня по сравнению с аренаком.
   Когда они отбуксировали два корабля далеко в космос, Лоринг применил на практике указание, полученное им от Дюкен, относительно сложного вооружения их корабля. Он направил излучатель на кондалианский дирижабль, нажал разъемы смягчающего, теплового и индукционного лучей и щелкнул главный выключатель. Почти мгновенно весь корпус стал ослепительно белым, но прошло несколько секунд, прежде чем чрезвычайно тугоплавкий материал начал испаряться. Хотя металл был меньше дюйма толщиной, он упорно сохранял свою форму и прочность и лишь медленно исчезал в пылающих, вспыхивающих порывах раскаленного газа.
   "Вот, вы видели, на что похож дюйм арены", - сказал Дюкен, когда разрушение было завершено. "А теперь посвети на этот шестидесятидюймовый хромованадиевый бронированный корпус нашего старого автобуса и посмотри, что получится".
   Лоринг так и сделал. Когда луч коснулся ее, сталь исчезла в одной вспышке сияния - когда он повернул прожектор по одной мерцающей дуге от форштевня к корме, там не было n что-то осталось. Лоринг, размахивая лучом, изумленно присвистнул.
   "Ух ты! Какая разница! А у этого нашего корабля обшивка из арены толщиной шесть футов!
   "Да. Теперь вы понимаете, почему я не хотел ни с кем спорить, пока мы были на нашем стальном корабле.
   "Я понимаю, хорошо; но я не могу понять силу этих лучей. А что, если бы я надел все двадцать, а не только три?"
   "В таком случае, я думаю, мы могли бы выпороть даже низеньких, толстых незнакомцев".
   - Ты и я оба. Но, скажем, у каждого корабля должно быть имя. Эта наша новая такая милая, безобидная, безобидная малышка, лучше назовем ее Фиалкой , не так ли?
   * * * *
   направил "Фиолетку" в сторону Солнечной системы, занятой воинственными чужаками, но не торопился. Они с Лорингом целыми днями непрерывно тренировались за штурвалом, метаясь туда-сюда, разгоняясь до тех пор, пока индикаторы не показывали скорость в сотни тысяч миль в секунду, а затем реверсировали ускорение до тех пор, пока скорость не стала нулевой. Они изучали органы управления и систему сигнализации, пока не узнали в совершенстве каждый прибор, каждую крошечную лампочку и звук каждого звонка. Они практиковались с лучами, по отдельности и в комбинации, с visiplates и с многочисленными рычагами и циферблатами, пока каждый так не освоил сложную установку, что его обращение с каждым управлением стало автоматическим. Только после этого Дюкен дал команду всерьез отправиться к своей цели, на невообразимое расстояние.
   Не прошло и много времени, как прозвучал сигнал тревоги, и на борту замигал ярко-зеленый свет.
   - Хм... м, - нахмурился Дюкен, переворачивая планку. "Внешний детектор внутриатомной энергии. Здесь кто-то использует энергию. Направление, примерно прямо вперед - прямо вниз. Посмотрим, сможем ли мы что-нибудь увидеть".
   Он подключил номер шесть, телескопическую обзорную пластину. Спустя, как им казалось, долгое время они увидели внезапную резкую вспышку, по-видимому, в огромном расстоянии впереди, и одновременно зазвенели еще три тревожных звонка и коротко вспыхнули три разноцветных огонька.
   "Кто-то тогда сильно встряхнулся. Три луча в действии одновременно в течение трех или четырех секунд, - сообщил ДюКен, прикладывая еще большее отрицательное ускорение.
   - Я хотел бы знать, что это такое! - воскликнул он через некоторое время, когда они увидели приглушенное свечение, длившееся минуту или две. По мере того, как сигнальная лампа вспыхивала все медленнее и с меньшей интенсивностью, " Фиалка " снова взяла курс на себя. Однако по мере того, как она продвигалась вперед, предупреждения о высвобождении внутриатомной энергии становились все сильнее и сильнее, и оба мужчины напряженно осматривали свой путь в поисках источника возмущения, в то время как их скорость сократилась до нескольких сотен миль в секунду. час. Внезапно индикатор повернул и указал позади них, показывая, что они миновали объект, чем бы он ни был. Дюкен мгновенно включил питание и включил небольшой прожектор.
   "Если он такой маленький, что мы не могли его увидеть, когда проходили мимо, то бояться нечего. Мы сможем найти его со светом.
   После недолгих поисков они увидели парящий в космосе объект - по-видимому, вакуумный скафандр!
   - Кто-нибудь из нас пролезет в шлюз или принесем его с аттрактором? - спросил Лоринг.
   - Аттрактор, во всяком случае. Два или три из них, на самом деле, чтобы растопырить что бы это ни было. Никогда не рискуйте. Вероятно, это осномианец, но никогда не угадаешь. Это может быть кто-то из этих людей. Мы знаем, что они были здесь несколько недель назад, и они единственные, кого я знаю, обладающие внутриатомной энергией, кроме нас и осномианцев.
   - Это не осномианец, - продолжил он, когда незнакомца втянули в шлюз. - Он достаточно большой, чтобы в нем могли поместиться четыре осномианца, и очень маленький. Мы не будем рисковать с этим парнем.
   Пленника доставили в диспетчерскую, сцепив голову, руки и ноги аттракторами и отпугивателями, прежде чем к нему подошел Дюкен. Затем он прочитал температуру и давление подачи воздуха незнакомца и позволил лишнему воздуху медленно выйти, прежде чем снять костюм незнакомца и обнажить одного из фенахронов с закрытыми глазами, без сознания или мертвого.
   Дюкен прыгнул к преподавателю и вручил Лорингу наушники.
   "Наденьте это быстро. Он может быть только без сознания, и мы ничего не сможем получить от него, если он будет в сознании.
   Лоринг надел гарнитуру, все еще глядя на чудовищную фигуру с изумлением, смешанным с благоговением, в то время как Дюкен, не обращая внимания ни на что, кроме искомых знаний, манипулировал органами управления прибора. Его первым квестом было оружие и вооружение корабля. В этом он разочаровался, так как узнал, что незнакомец был одним из инженеров-штурманов и, как таковой, не имел подробных сведений о делах, имеющих первостепенное значение для инквизитора. Однако он обладал полным знанием чудесной двигательной установки Фенахрона, и ДюКен тщательно перенес это в свой собственный мозг. Затем он быстро исследовал другие области этого устрашающего органа мысли.
   По мере того как перед ними расстилался гигантский и нечеловеческий мозг, Дюкен и Лоринг читали не только язык, обычаи и культуру фенахронов, но и все их планы на будущее, а также события прошлого. Ясно в его уме они поняли, как он был брошен в пустоту пустоты. Они увидели крейсер "Фенахрон", поджидающий два шаровидных корабля. Глядя в необычайно мощный телескоп глазами своего пленника, они увидели, как тот приближается, ничего не подозревая. Дюкен узнал всех пятерых в " Жаворонке", Дунарка и Ситара в "Кондале"; таков был этот неземной оптический инструмент, и так ясно было его впечатление в уме перед ним. Они видели нападение и битву. Они видели, как " Жаворонок " вышел из зоны действия и атаковал; видел этого единственного выжившего, стоящего прямо в ряду с огромным проектором-пружиной, и видел перерезанный зоной источник. Свободный конец, натянутый тысячами фунтов, ударил существо сбоку по голове, и сила удара, лишь частично заблокированная тяжелым шлемом, швырнула его через зияющую щель в стене и сотни миль в космос.
   Внезапно ясное представление мозга Фенахрона стало размытым и бессмысленным, и поток знаний прекратился - узник пришел в сознание и всеми своими гигантскими силами пытался вырваться из тех нематериальных уз, которые его удерживали. Однако силы, действовавшие на него, были так сильны, что лишь несколько подергивающихся мышц свидетельствовали о том, что он вообще боролся. . Оглянувшись вокруг, он узнал тянущиеся к нему аттракторы и отпугиватели, прекратил попытки убежать и метнул всю мощь своего зловещего взгляда в черные глаза, столь близкие к его собственным. Но разум Дюкен, всегда находившийся под полным контролем и теперь усиленный значительной долей собственных знаний и силы незнакомца, не дрогнул даже под действием этого гипнотического взгляда.
   - Как видите, это бесполезно, - холодно сказал он на языке незнакомца и усмехнулся. - Ты совершенно беспомощен. Однако, в отличие от вас, фенахронов, люди моей расы не всегда убивают чужаков на виду только потому, что они чужаки. Я сохраню тебе жизнь, если ты дашь мне что-нибудь достаточно ценное, чтобы окупить лишнее время и хлопоты.
   - Ты читал мои мысли, а я не мог устоять перед твоими ребяческими усилиями. Я не буду иметь никаких дел с вами, которые уничтожили мой корабль. Если у вас достаточно ума, чтобы понять хоть какую-то часть моего разума - в чем я сомневаюсь, - вы уже знаете, какая уготована вам судьба. Делай со мной, что хочешь". Это от незнакомца.
   * * * *
   ДюКен задумался задолго до того, как ответил; обдумывая, было ли ему выгодно сообщить этому незнакомцу факты. Наконец он решил.
   "Сэр, ни я, ни этот корабль не имели никакого отношения к уничтожению вашего боевого корабля. Наши детекторы обнаружили, что вы плаваете в пустом космосе; мы остановили и спасли тебя от смерти. Мы не видели ничего другого, кроме того, что мы видели в вашем собственном мозгу. Я знаю, что, как и вся ваша раса, вы не обладаете ни совестью, ни честью, как мы понимаем эти термины. Автоматический лжец по инстинкту и обучению всякий раз, когда вы думаете, что ложь лучше всего послужит вашей цели, у вас может быть достаточно ума, чтобы распознать простую правду, когда вы ее слышите. Вы уже заметили, что мы той же расы, что и те, кто уничтожил ваш корабль, и предположили, что мы с ними. В этом вы ошибаетесь. Это правда, что я знаком с этими другими, но они мои враги. Я здесь, чтобы убить их, а не помочь им. В одном вы уже помогли мне - я знаю столько же, сколько и мой враг, о непроницаемом силовом щите. Если я верну вас целыми и невредимыми на вашу планету, вы поможете мне украсть один из ваших космических кораблей, чтобы я мог уничтожить этот земной корабль?
   Фенахрон, не обращая внимания на колкие замечания Дюкенна о его чести и правдивости, ни секунды не колебался в своем ответе.
   "Я не буду. Мы, сверхлюди Фенахрона, не позволим ни одному нашему сосуду с его тайнами, неизвестными никому во Вселенной, попасть в руки низших рас людей".
   - Ну, в любом случае, в тот раз вы не пытались солгать, - сказал Дюкен, - но подумайте минутку. Ситон, мой враг, уже владеет одним из ваших кораблей - не думайте, что он слишком дурак, чтобы собрать его обратно и узнать все его секреты. Тогда тоже помни, что я имею твой разум и могу обойтись без тебя; хотя я готов признать, что ты мог бы быть мне достаточно полезен, чтобы я спас тебе жизнь в обмен на эту помощь. Также помните, что, каким бы сверхчеловеком вы ни были, ваш разум не может справиться с силами, которые Я воздействую на вас. И то, что ты сверхчеловек, не позволит твоему телу сохранить жизнь после того, как я вытолкну тебя в ту дверь, одетого в шелковую тунику.
   "У меня нормальная любовь к жизни, - был ответ, - но некоторые вещи невозможно сделать, даже если на карту поставлена жизнь. Кража сосуда Фенахрона - одна из таких вещей. Однако я могу сделать многое: если вы вернете меня на мою родную планету, вы двое будете приняты в качестве гостей на борту одного из наших кораблей и сможете стать свидетелями мести фенахронов вашему врагу. Затем вас вернут на ваш корабль и отпустят целым и невредимым".
   "Теперь вы лжете наизусть - я точно знаю, что бы вы сделали", - сказал Дюкен. "Выбросьте эту мысль из головы прямо сейчас. Аттракторы, удерживающие вас сейчас, не будут освобождены до тех пор, пока вы не расскажете все. Тогда, и только тогда, мы попытаемся найти способ вернуть вас в ваш собственный мир в целости и сохранности, но так, чтобы никоим образом не поставить под угрозу мою собственную безопасность. Кстати, я предупреждаю вас, что первый признак попытки обмануть меня каким-либо образом будет означать вашу мгновенную смерть.
   Заключенный молчал, анализируя каждую черту ситуации, а Дюкен продолжал холодно:
   "Вот еще кое-что для вас, чтобы подумать. Если вы не желаете нам помочь, что может помешать мне убить вас, а затем выследить Ситона и заключить с ним мир на время предстоящей войны? Осколками твоего сосуда, который у него есть; с моим знанием твоего разума, подкрепленным твоим собственным мертвым мозгом; и с огромными ресурсами всех планет зеленой системы; нет сомнений, что планы Фенахрона будут серьезно нарушены. Мириады представителей вашей расы непременно погибнут, и вполне возможно, что вся ваша раса будет уничтожена. Поймите, меня не волнует зеленая система. Пожалуйста, если вы сделаете, как я прошу. Если вы этого не сделаете, я предупрежу их и помогу им просто защитить мой мир, который теперь является моей личной собственностью".
   "В обмен на наше вооружение и снаряжение вы обещаете не предупреждать против нас зеленую систему? Смерть твоего врага занимает первое место в твоих мыслях? Незнакомец задумчиво говорил. - В этом я полностью понимаю вашу точку зрения. Но после того, как я переоборудую вашу силовую установку в нашу и доставлю вас на нашу планету, есть ли у меня уверенность, что вы освободите меня, как вы сказали?
   - Ни в коем случае - я не давал и не требую никаких обещаний, так как не могу ожидать, что вы будете доверять мне больше, чем я могу доверять вам. Хватит этого аргумента! Я здесь хозяин, и я диктую условия. Мы можем обойтись без тебя. Поэтому ты должен быстро решить, предпочтешь ли ты умереть внезапно и верно, здесь, в космосе и прямо сейчас, или помочь нам, как я требую, и жить, пока не вернешься домой, наслаждаясь тем временем своей жизнью и теми шансами, которые, по твоему мнению, могут быть у тебя на освобождение. в атмосфере вашей собственной планеты".
   - Минутку, шеф! - сказал Лоринг по-английски, стоя спиной к заключенному. - Разве мы не выиграем больше, если убьем его и вернемся к Ситону и зеленой системе, как вы предложили?
   "Нет." Дюкен тоже отвернулся, чтобы скрыть свое лицо от читающего мысли взгляда фенахрона. "Это был чистый блеф. Я не хочу приближаться к Ситону на миллион миль, пока мы не получим вооружение кораблей этого парня. Я не мог бы сейчас помириться с Ситоном, даже если бы захотел, и у меня нет ни малейшего намерения пытаться. Я намерен убить его на месте. Вот что мы собираемся сделать. Во-первых, мы получим то, за чем пришли. Затем мы найдем " Жаворонка", уничтожим его из космоса и захватим обломки корабля "Фенахрон" . после что мы направимся к зеленой системе, и с их собственными вещами и тем, что мы им дадим, они смогут дать этим извергам горячий прием. К тому времени, когда они, наконец, уничтожат осномианцев - если они это сделают - мир будет для них готов. Он повернулся к Фенахроне. - Каково твое решение?
   "Я сдаюсь в надежде, что вы сдержите свое обещание, поскольку нет другой альтернативы, кроме смерти", - и ужасное существо, все еще слабо удерживаемое аттракторами и под пристальным наблюдением Дюкен и Лоринга, принялось за восстановление Осномианская силовая установка в уничтожающий пространство двигатель "Фенахрона" - ибо он хорошо знал один факт, который поспешному осмотру Дюкен не удалось извлечь из лабиринта хитросплетений этого грозного мозга: что, оказавшись на экранах детекторов той далекой солнечной системы, эти земные - существа были бы совершенно беспомощны перед силами, которые неизбежно были бы обращены против них. Кроме того, он понял, что время драгоценно, и решил вести " Фиолетовую " так безжалостно, чтобы она настигла убегающую торпеду, уже много часов в пути - торпеду, впервые в истории Фенахрона доставившую известие о сокрушительном поражении и захват одного из его могучих двигателей межзвездной войны.
   За очень короткое время, учитывая сложность предприятия, была произведена переделка силовой установки, а отражатели, которые уже считались максимальной защитой, были усилены десятитысячефунтовой массой активированной меди, эффективной для неисчислимых целей. миллионы миль. Затем их чудовищный пилот установил планку и выдвинул оба рычага управления двойной мощностью до предела своего хода.
   Не было ощущения ни движения, ни ускорения, поскольку новая система движения воздействовала на каждую молекулу материи в радиусе действия стержня, который должен был охватывать весь корпус. Пассажиры чувствовали только полное отсутствие всякого веса и другие своеобразные ощущения, с которыми они уже были знакомы, так как каждый имел предыдущий опыт свободного движения в пространстве. Но, несмотря на отсутствие видимого движения, Фиолетовый сейчас прыгал через непостижимые глубины межзвездного пространства с немыслимой скоростью, в пять раз превышающей скорость света!
   ГЛАВА VIII
   Люди-дельфины Дасора
   "Как долго, по-вашему, это займет у вас Как добраться туда, Март? - спросил Ситон из угла, где он склонился над столиком с аппаратом.
   "Около трех дней на этом ускорении. Я установил его на то, что я считал безопасным максимумом для девочек. Должны ли мы увеличить его?"
   - Наверное, нет - три дня - это неплохо. В любом случае, чтобы сэкономить хотя бы один день, нам пришлось бы увеличить ускорение более чем в два раза, и никто из нас ничего не мог сделать, так что лучше оставить все как есть. Как дела, Пег?
   "Сейчас я привыкаю весить тонну. Мои колени подогнулись только один раз этим утром из-за того, что я забыл следить за ними, когда пытался ходить. Но не позволяйте мне вмешиваться! если я замедляю нас, я лягу спать и останусь там!"
   "Это вряд ли заработает", - сказал Ситон. "Мы можем использовать время с пользой. Послушай, Март, я просматривал то, что вытащил с их корабля, и вот что, я знаю, ты съешь. Они называют это диаграммой, но она трехмерная и почти невероятная. Не могу сказать, что я это понимаю, но я получаю ужасный кайф от просмотра. Я изучаю его пару часов и еще не начал. Я не нашел ни нашу солнечную систему, ни зеленую, ни их собственную. Сейчас он слишком тяжелый, чтобы передвигаться, из-за используемого нами ускорения - иди сюда и посмотри".
   "Диаграмма" представляла собой полоску какого-то материала, похожего на пергамент, или пленки, по-видимому, длиной в несколько миль, намотанную на катушки на каждом конце машины. Одна часть пленки всегда находилась под механизмом просмотра - оптической системой, проецирующей неискаженное изображение на пластину visiplate, чем-то похожую на их собственную, - и по нажатию рычага небольшой атомный двигатель поворачивал барабаны и перемещал пленку через пленку. проектор.
   Это была не обычная звездная карта: она была трехмерной, ультрастереоскопической. Глаз воспринимал не плоскую поверхность, а реальный, чрезвычайно узкий клин пространства, видимый из центра галактики. Каждая из более близких звезд была замечена в ее истинном положении в пространстве и в ее истинной перспективе, и каждая из них была четко идентифицирована по номеру. На заднем плане виднелись слабые звезды и туманные светящиеся массы, слишком далекие, чтобы их можно было разделить на отдельные звезды - истинное изображение настоящего неба. Пока оба человека завороженно смотрели на экран, Ситон коснулся рычага, и они, по-видимому, двинулись прямо по центральной линии постоянно расширяющегося клина. По мере их продвижения ближайшие звезды становились все ярче и крупнее, вскоре становились солнцами, их планеты, а затем и спутники планет были хорошо видны, и, наконец, исчезали из поля зрения наблюдателей. Более тусклые звезды становились яркими, вырастали в солнца и солнечные системы и, в свою очередь, проходили мимо. Карта развернулась, и туманные массы света приблизились, стали состоять из тусклых звезд, которые развивались, как и другие, и были пройдены.
   Наконец, когда изображение заполнило всю видимую пластину, они достигли самого дальнего края галактики. Звезд больше не было видно: они видели пустое пространство, простиравшееся перед ними на невообразимо огромные расстояния. Но за этим неописуемым и непостижимым вакуумом они увидели слабые линзообразные светящиеся тела, которые также были названы и каждый знал, что это другие галактики, нанесенные на карту и названные почти безграничной силой астрономов-фенахронов, но еще не исследованные. Когда магический свиток развернулся еще дальше, они снова оказались в центре галактики, начиная с клина, примыкающего к тому, который они только что прошли. Ситон заглушил двигатель и вытер лоб.
   - Разве это не сломало бы тебе лодыжки, Март? Вы когда-нибудь представляли себе возможность такой вещи?
   - Было бы, а я нет. В каждой из этих катушек буквально мили и мили пленки, и я вижу, что в шкафу есть журнал, полный катушек. Должен быть индекс или основная диаграмма".
   "Да, в этой щели есть книга, - сказал Ситон, - но мы не знаем ни их имен, ни номеров - подождите минутку! Как он сообщил нашей Земле об этой торпеде? Планета номер три солнца шесть четыре что-то Пилароне, не так ли? Я принесу запись.
   "Шесть четыре семь три Пилароне, это было".
   "Пилароне... посмотрим..." Ситон внимательно изучил индексный том. - Ролик двадцать, сцена пятьдесят первая, я бы перевел.
   Ролик нашли, и "сцена пятьдесят первая" действительно показывала тот участок космоса, в котором находится наша Солнечная система. Ситон остановил график когда звезда шесть четыре семь три была на самом близком расстоянии, и там было наше солнце; с его девятью планетами и их многочисленными спутниками, точно показанными и правильно описанными.
   "Они знают свое дело, хорошо, вы должны передать им это. Я приводил в порядок эту запись мозга - вырезал неясные отрезки и приводил в порядок его знания, чтобы мы могли их использовать, и в записи есть много такого рода вещей, которые вы можете получить. и с записью его мозга?
   "Безусловно. Возможно, я смогу получить более полную информацию о зеленой системе, чем осномианцы, что действительно будет очень полезно. Вы правы - я очень заинтересован в этом материале, и если вы не особенно заботитесь об его изучении в настоящее время, я считаю, что я должен начать изучать его прямо сейчас".
   "Прыгай. Я собираюсь изучить эту запись еще немного. Боюсь, никакой человеческий мозг не выдержит всего этого, особенно всего сразу, но я собираюсь немного поковыряться по краям и добыть себе дурь, которую очень хочу. Мы получили много вещей от этого вампу.
   Часов через шестьдесят Дороти, наблюдавшая за планетой через визиплату номер шесть, отвела Ситона от мозговой записи Фенахрона, над которой он все еще концентрировался.
   - Подойди сюда на минутку, Дикки! Разве это знание еще не забито у тебя в голове?
   - Я скажу, что нет. Мозгов этой птицы хватит на дюжину моих, и они были загружены до тех пор, пока шпигаты не захлебнулись. Я пока только грызу края".
   "Я всегда слышал, что возможности даже человеческого мозга почти безграничны. Разве это не правда?" - спросила Маргарет.
   "Может быть, и так, если знания накапливались постепенно, поколениями. Я думаю, что, возможно, я смогу поместить большую часть этого материала в свой арахисовый мозг, чтобы использовать его, но это будет ужасная работа".
   "Действительно ли их мозг настолько опережает наш, как я понял из того, что я видел?" - спросил Крейн.
   -- Конечно, -- ответил Ситон, -- что касается знаний и интеллекта, но больше у них нет ничего общего с нами. На самом деле они вообще не принадлежат к роду "геев". Вместо того чтобы иметь общего предка с антропоидами, как говорят у нас, они произошли от рода, соединившего в себе худшие черты кошачьего племени и плотоядных ящериц - самых диких и кровожадных ветвей животного царства, - и вместо того, чтобы получить чем дальше, тем хуже они становились, по крайней мере, в этом отношении. Но они точно что-то знают. Когда у вас будет месяц или около того, вы захотите надеть эту упряжь и захватить его знания, стараясь держаться подальше от его умственных особенностей и так далее. Затем, когда мы вернемся на Землю, мы просто разорвем ее на части и восстановим. Вы поймете, что я имею в виду, когда пересадите это вещество себе в череп. Но чтобы прервать лекцию, что у тебя на уме, Дотти Димпл?
   "Эта планета, которую выбрал Мартин, буквально вся мокрая. Видимость хорошая - облаков очень мало, - но вся эта половина - сплошной океан. Если и есть острова, то они очень маленькие.
   * * * *
   Все четверо посмотрели в трубку. При большом увеличении планета почти полностью заполнила обзорную пластину. Было несколько пушистых клочков облаков, но вся поверхность, на которую они смотрели, была сплошным листом уже знакомого глубокого и великолепного синего цвета, характерного для вод этой медной солнечной системы, без каких-либо отметин.
   - Что ты думаешь об этом, Март? Это и есть вода - медно-сульфатный раствор, как осномийский и урванский океаны - и больше ничего не видно. Насколько большим должен быть остров, чтобы мы могли увидеть его отсюда?
   "От очертания и природы острова так много зависит, что трудно сказать. Если бы он был низким и густо поросшим их зелено-голубой растительностью, мы, возможно, не смогли бы увидеть даже довольно крупного, тогда как если бы он был холмистым и голым, мы, вероятно, смогли бы увидеть его всего в несколько миль в диаметре".
   - Что ж, во всяком случае, есть одна хорошая вещь: мы приближаемся к нему от центрального солнца и почти на одной линии с их собственным солнцем, так что там повсюду дневной свет. Когда он повернется и подойдем ближе, мы увидим то, что сможем увидеть. Лучше смотреть по очереди, не так ли? - спросил Ситон.
   Было решено, и пока " Жаворонок " был еще на некотором расстоянии, стали видны несколько небольших островов, а период вращения планеты был определен в районе пятидесяти часов. Маргарет, сидя за штурвалом, выбрала самый большой видимый остров и направила на него бар. Когда они спустились близко к своей цели, они обнаружили, что воздух имеет тот же состав, что и воздух на Осноме, но имеет давление в семьдесят восемь сантиметров ртутного столба, а гравитация на поверхности планеты составляет девяносто пять сотых от первой. земли.
   "Отличный бизнес!" - воскликнул Ситон. - Почти как дома, но я не вижу места, где можно было бы приземлиться, не промокнув, а вы? Эти отражатели, вероятно, являются солнечными генераторами, и они покрывают весь остров, кроме той лагуны прямо под нами.
   Остров, примерно десять миль в длину и вдвое меньше в ширину, был полностью покрыт огромными параболическими отражателями, расположенными так близко друг к другу, что между ними почти ничего не было видно. Каждый рефлектор, по-видимому, фокусировался на объекте в центре, спираль, которая, казалось, зловеще извивалась в этом пылающем фокусе, сияя перламутровым переливчато-зеленым светом.
   "Ну, там особо не на что смотреть - пойдем вниз", - заметил Ситон, направляя "Жаворонка" к краю острова и вниз к поверхности воды. Но и здесь самой земли не было видно. Стена представляла собой одну вертикальную пластину из бесшовного металла, поддерживающую огромные металлические направляющие, между которыми плавали металлические понтоны. От этих гигантских поплавков металлические балки и фермы уходили сквозь щели в стене в темноту внутренних помещений. При внимательном рассмотрении выяснилось, что большие поплавки постоянно поднимались, хотя и очень медленно; в то время как меньшие поплавки подпрыгивали вверх и вниз при каждой проходящей волне.
   "Солнечные генераторы, приливные и волновые двигатели, все сразу!" - воскликнул Ситон. " Какая -то электростанция! Ребята, я посмотрю на это, если придется сверлить лучом!"
   Одни электростанции! Люди, я собираюсь взглянуть на это....
   Они обогнули остров, не обнаружив ни одной двери или другого отверстия - все тридцать миль представляли собой одну колоссальную батарею генераторов. Вернувшись в исходную точку, Жаворонок перепрыгнул через структуру и спустился на поверхность небольшой центральной лагуны, замеченной ранее. Близко к воде было видно, что под крышей рефлекторов судну достаточно места для движения, и что остров представлял собой сплошную группу приливных двигателей. В одном конце лагуны стояло открытое металлическое сооружение. Здание было видно, и Ситон подвел к нему космический крейсер и через огромный проем - ибо двери не было. Внутренняя часть комнаты была освещена длинными трубчатыми светильниками, бегущими вдоль стен, которые были настоящими распределительными щитами. Ряд за рядом, ярус за ярусом стояли приборы, явно электрические счетчики огромной емкости и столь же явно работающие на полную мощность, но не было видно ни проводки, ни шинопровода. Перед каждым рядом инструментов была узкая дорожка со ступенями, спускавшимися в воду лагуны. Каждая часть большой комнаты была хорошо видна, и ни одно живое существо не смотрело даже на закрепленную приборную доску.
   "Что вы думаете об этом, Дик?" - медленно спросил Крейн.
   "Никакой проводки - плотная передача луча. Fenachrone делает это с двумя раздельными блоками с согласованной частотой. Там миллионы и миллионы киловатт, если мне судить. К тому же абсолютно автоматический, иначе... Голос Ситона замер.
   - Или что еще? - спросила Дороти.
   "Просто предчувствие. Я бы не удивился, если бы...
   - Постой, Дикки! Помни, мне пришлось уложить тебя спать после твоего последнего предчувствия!
   "В любом случае, вот. Март, какова была бы логическая линия эволюции, когда планета стала настолько старой, что вся земля подверглась эрозии до уровня ниже уровня океана? Вы выбрали нам старый, да, такой старый, что земли не осталось. Вернутся ли высокоцивилизованные люди к рыбе? Это кажется мне шагом назад, но какой другой ответ возможен?"
   "Вероятно, не для настоящих рыб, хотя они могут легко развить некоторые рыбоподобные черты. Однако я не верю, что они вернутся к жабрам или к хладнокровию".
   - Что вы двое говорите? прервала Маргарет. -- Вы хотите сказать, что, по-вашему, здесь живут рыбы , а не люди, и что все это сделали рыбы ? когда она махнула рукой на сложные механизмы вокруг них.
   - Точно не рыба, нет. Крейн задумался. "Просто люди, которые приспособились к окружающей среде посредством сознательного или естественного отбора. Мы как раз говорили об этом в нашу первую поездку, вскоре после того, как я встретил тебя. Запомнить? Я прокомментировал тот факт, что во Вселенной должна быть жизнь, большую часть которой мы не можем понять; и вы ответили, что нет оснований считать их ужасными, потому что они непонятны. Здесь может быть так".
   "Ну, я собираюсь это выяснить", - заявил Ситон, появившись с коробкой, полной катушек, трубок и других приборов.
   "Как?" - с любопытством спросила Дороти.
   - Почини мне детектор и проследи за одним из этих лучей. Сначала найдите его частоту и направление, затем подберите его снаружи и следуйте туда, куда он направляется. Он, конечно, пройдет через что угодно, но я могу поймать его достаточно, чтобы следовать за ним, даже если он достаточно плотный, чтобы задохнуться, - сказал Ситон.
   "Это одна вещь, которую я получил из той записи мозга".
   * * * *
   Он работал ловко и быстро, и вскоре был вознагражден вспыхиванием малинового цвета в его детекторе, когда он находился в одном определенном положении перед одним из метров. Отметив пеленг на больших кругах, он затем переместил " Жаворонок " точно по этой линии, над отражателями и за пределы острова, где он позволил кораблю осесть прямо вниз.
   "Ребята, если я все сделал правильно, мы сразу же получим красную вспышку".
   Пока он говорил, детектор снова вспыхнул малиновым светом, и он поместил линейку в линию и применил небольшую мощность, поддерживая самый красный свет, в то время как остальные трое смотрели с зачарованным интересом.
   - Этот луч направлен на что-то движущееся, Март, - не могу оторвать от него глаз ни на секунду, иначе я полностью его потеряю. Посмотри, куда мы идем, хорошо?
   - Мы вот-вот ударимся о воду, - тихо ответил Крейн.
   "Вода!" - воскликнула Маргарет.
   - Достаточно честно - почему бы и нет?
   "О, верно, я забыл, что " Жаворонок " - такая же хорошая подводная лодка, как и дирижабль".
   Крейн направил номер шесть визором прямо на линию полета и нырнул в темную воду.
   - Как глубоко мы косим, Март? - спросил Ситон через некоторое время.
   "Всего около ста футов, и мы, кажется, не углубляемся".
   "Это хорошо. Боюсь, что этот луч может попасть на станцию на другой стороне планеты - через землю. Если это так, нам пришлось бы вернуться и проследить еще один. Мы можем следовать за ним на любое расстояние под водой, но не через скалы. Нужен свет?
   - Нет, если только мы не пойдем глубже.
   В течение двух часов Ситон держал детектор на этом плотном луче энергии, двигаясь со скоростью сто миль в час - максимальной скоростью, которую он мог использовать и при этом удерживать луч.
   "Я хотел бы быть наверху, наблюдая за нами. Бьюсь об заклад, мы заставим воду кипеть позади нас, - заметила Дороти.
   "Да, я думаю, мы устроили настоящий поминки. Нужна сила, чтобы прогнать старую банку через эту сырость.
   "Замедлять!" - скомандовал Крейн. "Я вижу впереди подводную лодку. Сначала я подумал, что это может быть кит, но это лодка, и это то, к чему мы стремимся. Вы постоянно качаетесь с ним, удерживая его точно в линии".
   "Хорошо" Ситон уменьшил мощность и повернул перед собой смотровую пластину, после чего лампа детектора погасла. "Это облегчение - следить за чем-то, что я вижу, вместо того, чтобы пытаться угадать, в какую сторону этот луч повернется дальше. Вперед, Макдуф, я прямо у тебя на хвосте!
   " Жаворонок " приземлился позади подводного корабля, достаточно близко, чтобы его было хорошо видно в телескопическую смотровую площадку. Наконец незнакомец остановился и поднялся на поверхность между двумя рядами затопленных понтонов, которые ряд за рядом простирались во всех направлениях, насколько мог достать телескоп.
   - Что ж, Дот, мы на месте, куда бы мы ни направлялись.
   "Как вы думаете, что это такое? Он похож на плавучий островной порт, о котором рассказано в том журнале диких историй, который вы так много читаете.
   - Возможно, но если так, то они не могут быть рыбами, - ответил Ситон. "Пошли, я хочу его осмотреть", и вода разлетелась во все стороны, когда " Жаворонок " вырвался из океана и прыгнул в воздух высоко над тем, что на самом деле было летающим городом.
   Прямоугольная по форме, она была примерно шесть миль в длину и четыре в ширину. Он был покрыт солнечными генераторами, как и те, что покрывали только что посещенный остров, но машины были расположены не так близко друг к другу, и было много открытых лагун. Вода вокруг весь город был покрыт волнами-моторами. С их большой высоты посетители могли видеть редкие подводные лодки, медленно проплывающие под городом, и часто небольшие надводные корабли носились по лагунам. Пока они смотрели, гидросамолет с короткими толстыми крыльями, изогнутыми, как у чайки, поднялся из одной из лагун и устремился над водой.
   "Отличное место", - заметил Ситон, взмахнув визиплатой над одной из лагун. "Подводные лодки, быстроходные катера и быстрые гидросамолеты. Рыба или нет, они не такие уж и медленные. Я собираюсь взять одного из этих людей и посмотреть, как много они знают. Интересно, мирные они или воинственные?
   "Они выглядят миролюбивыми, но вы знаете поговорку", - предупредил Крейн своего импульсивного друга.
   - Да, и я буду робким, как мышь, - ответил Ситон, когда " Жаворонок " быстро рухнул в лагуну на краю острова.
   "Тебе следует поместить это в сборник приколов, Дик," хихикнула Дороти. "Ты забываешь о робости только через час".
   "Смотри на меня, Редтоп! Если они хоть пальцем на нас ткнут, я буду бежать миллион миль в минуту".
   Однако никаких враждебных демонстраций не было сделано, поскольку они опускались все ниже и ниже, и Ситон, держа одну руку на переключателе, приводящем в действие зону силы, медленно опустил судно вниз мимо отражателей на поверхность воды. Через смотровое стекло он увидел толпу людей, приближающихся к ним - кто-то купался в лагуне, кто-то шел по узким дорожкам. Казалось, они были всех размеров и безоружны.
   - Я считаю, что они совершенно миролюбивы и просто любопытны, Март. У меня уже есть репеллеры на близком расстоянии - думаю, я их полностью отрежу.
   - А как насчет лучевых экранов?
   "Все три полные. Однако они не мешают ничему твердому и ничему не повредят. Они остановят любую лучевую атаку, а этот корпус арены остановит все, что мы сможем туда добраться. Присмотри за этой доской, а я посмотрю, смогу ли я договориться с ними.
   Ситон открыл дверь. Когда он это сделал, несколько меньших существ нырнули в воду, а подводная лодка тихо поднялась на поверхность менее чем в пятидесяти футах от него со своеобразным трубчатым оружием и огромным лучевым генератором, направленным на " Жаворонка" . Ситон стоял неподвижно, подняв правую руку во всеобщем знаке мира, а в левой держал на бедре автоматический пистолет, заряженный взрывчатыми снарядами Х-класса, в то время как Крейн за штурвалом держал на линии супергенератор "Фенахрон", а его рука лежал на выключателе, замыкание которого испарило бы подводную лодку и прорезало раскаленный путь разрушения через весь город.
   * * * *
   Через мгновение бездействия люк открылся, на палубу подводной лодки вышел человек, и они попытались поговорить, но безуспешно. Затем Ситон вытащил механического воспитателя, поднял его для осмотра другим и помахал рукой, приглашая подняться на борт. Мгновенно другой нырнул и всплыл прямо под Ситоном, который помог ему сесть в " Жаворонок " . Несмотря на высокий и тяжелый Ситон, незнакомец был на полголовы выше и почти в два раза тяжелее. Его толстая кожа была характерного осномианского зеленого цвета, а глаза были обычными черными, но у него не было никаких волос. Его плечи, хотя и широкие и чрезвычайно сильные, были очень покатыми, а его мощные руки были немногим больше половины длины, которую можно было бы ожидать, если бы они принадлежали человеку его роста. Руки и ноги были очень большими и очень широкими, а пальцы рук и ног были сильно перепончатыми. Его высокий куполообразный лоб казался еще выше из-за полного отсутствия волос, в остальном его черты были правильными и пропорциональными. Он держался легко и грациозно, но с достоинством человека, привыкшего командовать, когда он вошел в рубку управления и серьезно отсалютовал трем другим землянам. Он быстро оглядел комнату и выказал безошибочное удовольствие, увидев силовую установку космического крейсера. Вскоре обменялись языками, и незнакомец заговорил басом, намного более низким, чем у Ситона.
   "От имени нашего города и планеты - я могу сказать, от имени нашей солнечной системы, ибо совершенно очевидно, что вы не из нашей зеленой системы, - я приветствую вас. Я бы предложил вам освежиться, как это принято у нас, но боюсь, что ваша химия плохо приспособлена к нашей обычной пище. Если мы чем-то можем быть вам полезны, наши ресурсы в вашем распоряжении, но прежде чем вы покинете нас, я хочу попросить у вас большой подарок.
   "Сэр, мы благодарим вас. Мы ищем знания о силах, которые пока не можем контролировать. Судя по энергетическим системам, которые вы используете, и по тому, что я узнал о составе ваших солнц и планет, я предполагаю, что у вас нет металла силы, и именно количество этого элемента является вашей самой большой потребностью?
   "Да. Власть - наш единственный недостаток. Мы генерируем все, что можем, используя материалы и знания, находящиеся в нашем распоряжении, но нам никогда не хватает. Наше развитие тормозится, наша рождаемость должна быть сведена к минимуму, многие новые города, которые нам нужны, не могут быть построены и многие новые проекты не могут быть начаты, все из-за недостатка энергии. За один грамм этого металла, нанесенного на этот медный цилиндр, о самом существовании которого ни один ученый на Дасоре не подозревал, мы готовы на все. На самом деле, если бы ничего не вышло, у меня возникло бы искушение напасть на вас, если бы я не знал, что наша предельная мощь не может проникнуть даже через ваш внешний экран и что вы можете испарить всю планету, если захотите.
   "Отличный кот!" К своему удивлению, Ситон отказался от формального языка, который использовал. - Ты уже понял нас всех, с места?
   "Мы достаточно хорошо знаем электричество, химию, физику и математику. Видите ли, наша раса на много миллионов лет старше вашей.
   - Думаю, вы тот человек, которого я искал, - сказал Ситон. "У нас с собой достаточно этого металла, так что мы можем уделить вам немного, а можно и нет. Но прежде чем вы его получите, я вас познакомлю. Ребята, это Сакнер Карфон, глава Совета планеты Дасор. Они видели нас все время, и когда мы направились в Шестой Город, он прибыл из столицы, или Первого Города, на флагманском корабле своего полицейского флота, чтобы поприветствовать нас или сразиться с нами, как нам заблагорассудится. Карфон, это Мартин Крейн, или лучше, чем знакомства, наденьте наушники, все, и познакомьтесь как следует.
   Познакомившись и убрав аппарат, Ситон пошел в одну из кладовых и вынул кусок "Х" весом около ста фунтов.
   "Теперь достаточно для строительства электростанций. Это сэкономит время, если вы уволите свою подводную лодку. с Если вы будете управлять нами, мы сможем доставить вас обратно в Первый Город намного быстрее, чем ваше судно.
   Карфон достал из сумки под мышкой миниатюрный передатчик и коротко сказал, а затем дал Ситону курс. Через несколько минут был достигнут Первый Город, и " Жаворонок " быстро спустился на поверхность лагуны на одном конце города. Каким бы коротким ни было время, потраченное на их путешествие из Шестого Города, они обнаружили любопытную и взволнованную толпу, ожидающую их. Центральная часть лагуны была почти занята небольшими надводными судами, а по бокам, отделенным от тротуаров бордюрами, было полно купающихся. Своеобразные дазорские эквиваленты свистков, колокольчиков и гонгов производили оглушительный рев, а толпа кричала и аплодировала почти так же, как и земные толпы в подобных случаях. Ситон остановил " Жаворонка " и, взяв жену за плечо, развернул ее перед визиплатой.
   - Посмотри на это, Дот. Расскажите о скоростном транспорте! Они могли дать нью-йоркскому метро фору и разбить их в пух и прах!"
   * * * *
   Дороти посмотрела в visiplate и ахнула. Шесть металлических труб, одна над другой, шли над и параллельно каждой полосе воды на тротуаре. Трубы были полны океанской воды, вода неслась со скоростью полных пятьдесят миль в час и сбрасывала каждый поток небольшим водопадом в лагуну. Каждая трубка была зажжена внутри, и в каждой было полно людей, головы почти касались ног, беззаботно несущихся вперед, полностью погруженных в этот бешеный поток. Когда пассажир увидел дневной свет и почувствовал, что поток начал падать, он выпрямился, очевидно, выбрав объективную точку, и поплыл по течению вниз в океан. Несколько быстрых взмахов, и он оказался либо на поверхности, либо на одном из лестничных пролетов, ведущих на платформу. Многие из путников даже не пошевелились, покидая отверстие. Если им случалось оказаться на спине, они входили в океан задом наперед и не беспокоились о том, чтобы выпрямиться или выбрать пункт назначения, пока не оказывались на много футов ниже поверхности.
   "Боже мой, Дик! Они убьют себя или утонут!
   "Не эти птицы. Обратите внимание на их скины? У них шкура, как у моржа, и потрясающий слой подкожного жира. Даже их головы защищены таким образом - вы вряд ли сможете ударить одного из них бейсбольной битой так, чтобы он поранился. А что касается утопления - они могут переплыть рыбу и могут оставаться под водой почти час, не всплывая на воздух. Даже один из этих юношей может проплыть весь город, не переводя дух".
   - Как ты достиг такой скорости потока, Карфон? - спросил Крейн.
   "С помощью насосов. Эти каналы проходят по всему городу, а количество воды, протекающей по каждой трубе, и количество используемых трубок автоматически регулируются интенсивностью движения. Когда какой-либо участок трубы свободен от людей, по нему не течет вода. Это было необходимо для экономии энергии. На каждом перекрестке есть четыре стояка и автоматические счетчики, которые регулируют объем воды и количество используемых труб. Обычно это тихий бассейн, как и в жилом квартале, а в этом канале - ведь наши каналы соответствуют вашим улицам - всего по шесть трубок в каждую сторону. Если вы посмотрите на другую сторону канала, вы увидите, что входной конец труб уходит в центр города".
   Ситон повернул смотровую пластину, и они увидели шесть быстро движущихся лестниц, каждая из которых была заполнена людьми, ведущей с уровня океана на вершину высокой металлической башни. Когда пассажиры достигли верхней точки полета, они были катапультированы головой вперед в камеру, ведущую к трубе внизу.
   "Ну, это какая-то система обращения с людьми!" - воскликнул Ситон. "Какова пропускная способность системы?"
   "При полном давлении шесть труб будут обслуживать пять тысяч человек в минуту. Лишь очень редко, в таких случаях, как этот, они когда-либо загружены до отказа. Некоторые каналы в центре города имеют до двадцати труб, так что всегда можно добраться из одного конца города в другой менее чем за десять минут".
   - Они никогда не джемуют? спросила Дороти с любопытством. "Я не раз терялся в нью-йоркском метро и попадал в совершенно ужасные пробки, и они тоже не двигали десять тысяч человек в минуту".
   "Заторов никогда не было. Трубы идеально ровные и хорошо освещены, а все повороты и пересечения закруглены. Управляющие машины позволяют войти в любую трубу только определенному количеству людей: если в нее пытается войти больше людей, чем может быть пронесено с комфортом, лишние пассажиры соскальзывают по желобу к плавательным путям или тротуарам и могут либо подождать некоторое время, либо плывите до следующего перекрестка".
   "Теперь там, внизу, похоже, настоящая пробка". Ситон указал на приемный бассейн, который теперь представлял собой сплошную массу, за исключением пространства, охраняемого шестью могучими потоками наполненной людьми воды.
   "Если новички не найдут места, чтобы выбраться на поверхность, они переплывут в какой-нибудь другой бассейн". Карфон равнодушно пожал плечами. "Моя резиденция - пятая кабина на правой стороне этого канала. Наш обычай требует, чтобы вы приняли гостеприимство моего дома, хотя бы на мгновение и только из-за стакана дистиллированной воды. В моем кабинете можно принять любого обычного посетителя, но вы должны войти в мой дом".
   Ситон осторожно подвел " Жаворонок ", окруженный плотной толпой пловцов, к указанному жилищу и поставил его на якорь так, чтобы одна из дверей находилась рядом с лестничным пролетом, ведущим из угла здания в воду. . Карфон вышел, открыл дверь своего дома и вошел внутрь раньше своих гостей. Комната была большая и квадратная, построенная из синтетического, не подверженного коррозии металла, как и весь город. Стены были со вкусом украшены поразительными геометрическими узорами из разноцветного металла, а на полу лежал мягкий тканый ковер. Виднелись три двери, ведущие в другие комнаты, и тут и там стояли странные предметы мебели. В центре помещения было круглое отверстие около четырех футов в диаметре, и там, всего на несколько дюймов ниже уровня пола, была поверхность океана.
   Карфон представил гостей своей жене - женственной копии его самого, хотя и не столь героического телосложения.
   - Я не думаю, что Седьмая где-то далеко, не так ли? - спросил Карфон у женщины.
   "Наверное, он снаружи, рядом с летящим мячом. Если он не прикасался к ней с тех пор, как она упала, то только потому, что кто-то сильнее его оттолкнул его в сторону. Ты же знаешь, какие бывают мальчики, - с улыбкой повернулась к Дороти, пока та говорила. ладно, "мальчишеская натура, наверное, универсальна".
   "Извините за любопытство, а почему "Семь"?" спросила Дороти, вернув улыбку.
   "Он две тысячи триста сорок седьмой Сакнер Карфон по прямой мужской линии", - пояснила она. - Но, возможно, Шестая не объяснила тебе эти вещи. Наше население не должно увеличиваться, поэтому каждая пара может иметь только двоих детей. Обычно первым рождается мальчик, которому дается имя отца. Девочка моложе, и ей дали фамилию матери".
   - Теперь это изменится, - с чувством сказал Карфон. "Эти посетители открыли нам секрет силы, и мы сможем построить новые города и заселить Дасор так, как она должна быть заселена".
   - В самом деле? - Она сдержалась, но пламя вспыхнуло у нее в глазах, и ее голос был не слишком ровным, когда она обратилась к посетителям. "За это мы, дасорианцы, благодарим вас больше, чем можно выразить словами. Возможно, вы, незнакомцы, не знаете, что значит хотеть дюжину детей всеми фибрами своей души и иметь только двоих - мы прекрасно знаем, - я позову Седьмую.
   Она нажала кнопку, и из отверстия посреди пола выскочил полувзрослый мальчик, поплыл так быстро, что едва коснулся комингса, как вскочил на ноги. Он взглянул на четырех посетителей, затем подбежал к Ситону и Крейну.
   "Пожалуйста, господа, могу я немного прокатиться на вашем корабле, прежде чем вы уедете?" Это было сказано на их языке.
   "Семь!" - сурово прогремел Карфон, и буйная молодежь утихла.
   - Простите, господа, но я был так взволнован...
   - Ладно, сынок, никакого вреда. Держу пари, ты прокатишься на " Жаворонке ", если тебе разрешат родители. Он повернулся к Карфону. "Я сам не настолько далеко от этой стадии, чтобы не симпатизировать ему. Ты тоже, если я не ошибаюсь.
   "Я очень рад, что вы чувствуете то же, что и вы. Он был бы счастлив проводить нас до офиса, и это запомнится ему на всю оставшуюся жизнь".
   - У тебя тоже есть маленькая девочка? - спросила Дороти женщину.
   - Да, ты хочешь ее увидеть? Сейчас она спит, - и, не дожидаясь ответа, гордая дасорская мать повела ее в спальню - спальню без кроватей, потому что дасорцы спят, плавая в термостатируемых резервуарах, погруженных в воду той температуры, которая им больше всего нравится, в мода, к которой не могут приблизиться никакие земные пружины и матрасы. В маленьком резервуаре в углу покоился младенец, по-видимому, около года, над которым Дороти и Маргарет устроили обычную женскую церемонию восторга и одобрения.
   * * * *
   Вернувшись в гостиную, после оживленной беседы, в ходе которой было обменяно много информации о двух планетах и их расах народов, Карфон вынул шесть металлических кубков с дистиллированной водой и раздал их всем. Стоя в кругу, шестеро дотрагивались до кубков и выпивки.
   Затем они погрузились на борт, и пока Крейн медленно вел " Жаворонок " по каналу к офисам Совета, пока Дороти и Маргарет водили по судну нетерпеливую Семерку, Ситон объяснил Карфону опасность, угрожающую Вселенной, и то, что он сделал. , и что он пытался сделать.
   - Доктор Ситон, я хочу извиниться перед вами, - сказал дасориец, когда Ситон закончил. "Поскольку вы, очевидно, все еще наземные животные, я предположил, что вы обладаете более низким интеллектом. Это правда, что ваша юная цивилизация несовершенна в некоторых отношениях, но вы продемонстрировали глубину видения, явную силу воображения и хватки, к которым не мог приблизиться ни один представитель нашей древней цивилизации. Я считаю, что вы правы в своих выводах. У нас нет ни таких лучей, ни сил на этой планете, и никогда не было; но шестая планета нашего собственного солнца имеет. Менее пятидесяти ваших лет назад, когда я был еще маленьким мальчиком, такого рода проекция посетила моего отца. Оно предложило "спасти" нас с нашей водной планеты и показать нам, как строить ракеты, чтобы переместить нас на Три, наполовину сушу, населенную низшими животными".
   - И он не согласился?
   "Конечно, нет. Тогда, как и сейчас, нашим единственным недостатком была энергия, и чужестранцы не показали нам, как увеличить наши запасы. Может быть, у них было больше власти, чем у нас, может быть, из-за трудности общения им не разъяснялась наша потребность. Но, конечно, мы не хотели переходить на Тройку, а у нас уже сотни поколений ракет-кораблей. Нам никогда не удавалось с ними добраться до Шестой, но мы давно посетили Три; и каждый, кто шел туда, возвращался, как только мог. Мы ненавидим страну. Тяжело, бесплодно, недружелюбно. У нас есть все, здесь, на Дасоре. Еда в изобилии, синтетическая или натуральная, как мы предпочитаем. Наша водная планета удовлетворяет все наши потребности и желания, за одним исключением; и теперь, когда мы уверены в силе, даже это одно исключение исчезает, и Дасор становится настоящим Раем. Теперь мы можем вести нашу естественную жизнь, работать и играть в полную силу - мы не променяем наш мир на всю остальную Вселенную".
   - Я никогда не думал об этом в таком ключе, но в этом вы правы, - признал Ситон. "Вы идеально подходите для своего окружения. Но как мне попасть на планету Шесть? Его расстояние потрясающе, как космические расстояния. У тебя не будет ночи, пока Дасор не выйдет за пределы орбиты твоего солнца, а до тех пор Шестая будет невидима даже для нашего самого мощного телескопа.
   -- Я сам не знаю, -- ответил Карфон, -- но я позову главного астронома. Он встретит нас и даст вам карту и точный курс.
   В офисе земных посетителей официально приветствовал Совет - девять человек, контролирующих всю планету. Церемония закончилась, и их курс был тщательно проложен, Карфон стоял у дверей "Жаворонка" за мгновение до того, как они закрылись.
   "Мы от всего сердца благодарим вас, земляне, за то, что вы сделали для нас в этот день. Пожалуйста, помните и верьте, что это не пустые слова - если мы можем как-то помочь вам в этом грядущем конфликте, ресурсы этой планеты в вашем распоряжении. Мы присоединяемся к Осному и другим планетам этой системы, объявляя вас, доктор Ситон, нашим Повелителем".
   ГЛАВА IX
   Добро пожаловать в Норламин
   " Жаворонок " находился уже несколько дней на пути к шестой планете. Ситон отдал визуальные пластины и прибор. Не допустив своего обычного тщательного осмотра, он присоединился к остальным.
   - Все еще говоришь о человеке-рыбе, Дотти Димпл? - спросил он, раскуривая свою злодейскую трубку. "Необычное племя морских свиней, но я Я силен для них. В плане идей они больше всего похожи на наших людей из всех, кого мы когда-либо видели, - на самом деле, они больше похожи на нас, чем многие люди, которых мы все знаем".
   - Мне они очень нравятся...
   - По-другому они и не могли нравиться, их размер...
   "Ужасно, Дик, ужасно! Каким бы легким я ни был, я не вынесу такой шутки, как эта. Но на самом деле, я думаю, что они просто в полном порядке, несмотря на то, что выглядят так забавно. Миссис. Карфон просто мила, хоть и выглядит как морж, а этот милый маленький тюлень был слишком хитер, чтобы говорить. Этот мальчик Семь тоже не такой горчичный.
   - Так и должно быть, - сухо вставил Крейн. "Вероятно, сейчас у него столько же ума, сколько у любого из нас".
   "Ты так думаешь?" - спросила Маргарет. "Он вел себя, как любой другой мальчик, но, похоже, все понимал на удивление хорошо".
   - Он бы... они "намного опережают нас во многих вещах". Ситон вопросительно взглянул на двух женщин и повернулся к Крейну. - А что касается их лысости, это было однажды, Март, когда эти две феноменальные шевелюры, которыми так гордятся две наши маленькие подружки, вообще не произвели никакого впечатления. Вероятно, они считают эту черную солому каштановой швабры Пег и Дот пережитком варварской и доисторической эпохи - примерно так же, как мы относились бы к волосатой шкуре неандертальца.
   - Может быть, и так, - равнодушно ответила Дороти, - но мы не собираемся там жить, так чего об этом беспокоиться? Во всяком случае, они мне нравятся, и я верю, что мы им нравимся".
   "Они действовали именно так. Но, скажи, Март, если эта планета настолько стара, что вся ее площадь смыта эрозией, то почему на ней осталось так много воды? И у них тоже есть своя атмосфера".
   "Давление воздуха, - сказал Крейн, - хотя и выше, чем сейчас на Земле, первоначально составляло, вероятно, порядка трех метров ртутного столба. Что касается эрозии, то у них изначально могло быть больше воды, чем на нашей Земле".
   - Да, это все объясняет, - сказала Дороти.
   - Я хочу спросить вас об одном, двое ученых, - сказала Маргарет. "Повсюду, куда бы мы ни пошли, за исключением того единственного мира, который Дик считает блуждающей планетой, мы обнаружили, что разумная жизнь удивительно похожа на людей. Как вы это объясняете?
   "Вот, Март, вот на чем должен сосредоточиться массивный старый боб", - бросил вызов Ситон. Затем, когда Крейн некоторое время молча обдумывал вопрос, он продолжил: "Тогда я отвечу на него сам, задав другой. Почему бы и нет? Почему бы им не быть? Помните, человек есть высшая форма земной жизни, по крайней мере, по нашему мнению и насколько мы знаем. В наших странствиях мы отобрали планеты, очень похожие на наши по атмосфере и температуре, а также, в узких пределах, по массе. Само собой разумеется, что при таком подобии условий было бы известное подобие результатов. Как насчет этого, Март? Разумный?"
   "В каком-то смысле это кажется правдоподобным, - признал Крейн, - но, вероятно, это не всегда верно".
   "Конечно, нет... не может быть, вряд ли. Несомненно, мы могли бы найти множество миров, населенных всевозможными разумными существами - уродами, которых мы сейчас даже не можем представить, - но они, вероятно, занимали бы планеты, совершенно отличные от нашей по каким-то существенным характеристикам атмосферы, температуры или масса".
   - Но мир фенахронов совершенно другой, - возразила Дороти, - и они более или менее люди - во всяком случае, они двуногие с узнаваемыми чертами. Я изучал эту запись с вами, вы знаете, и их мир имеет настолько большую массу, чем наш, что их гравитация просто ужасна!
   "Такая большая разница сравнительно невелика, а не настоящая фундаментальная разница. Я имел в виду сто или около того раз в любом случае - больше или меньше. И даже их гравитация сильно изменила их структуру - предположим, она была бы в пятьдесят раз больше, чем сейчас? Какими бы они были? Кроме того, их атмосфера очень похожа на нашу по составу, а температура терпима. Я считаю, что атмосфера и температура имеют больше общего с эволюцией, чем что-либо еще, и что масса планеты занимает третье место".
   "Возможно, вы правы, - признал Крейн, - но мне кажется, что вы рассуждаете, исходя из недостаточных предпосылок".
   "Конечно, я - почти никаких предпосылок. Я был бы с таким же правом выводить структуру горного хребта из поверхностного изучения трех камешков, подобранных в ручье возле них. Впрочем, когда-нибудь, когда у нас будет много времени, мы сможем получить представление".
   "Как?"
   "Помнишь ту планету, на которую мы наткнулись во время первого полета, ее атмосфера состояла в основном из газообразного хлора? По своему невежеству мы предполагали, что жизнь там невозможна, и не останавливались. Что ж, может быть, и хорошо, что мы этого не сделали. Если мы вернемся туда, защищенные нашими лучами и прочим, я ничуть не удивлюсь, обнаружив там жизнь, и ее много, и у меня есть предчувствие, что это будет форма жизни. от этого усы твоего деда свернулись бы в клубок!"
   "У тебя действительно появляются самые странные идеи, Дик!" запротестовала Дороти. - Надеюсь, ты не собираешься исследовать его, просто чтобы доказать свою точку зрения?
   "Никогда не думал об этом раньше. В любом случае, сейчас мы не можем этого сделать - наши руки уже заняты. Однако после того, как мы приведем в порядок этот беспорядок с Фенахроном, нам придется сделать вот такую мелочь, не так ли, Март? Как сказал тот интеллектуал, когда настаивал на нашей дематериализации: "Наука требует этого".
   "Во всех смыслах. Мы должны быть в состоянии внести свой вклад в науку в еще не освоенных областях. Мы, несомненно, изучим эти вопросы".
   - Тогда они пойдут одни, правда, Пегги?
   "Абсолютно! Мы уже видели довольно посредственные ужасные вещи, и если эти два наших человека назовут ужасные вещи, которые мы видели, нормальными, и планируют преднамеренно охотиться за вещами, которые даже они сочтут чудовищными, мы с вами, безусловно, останемся в дом!"
   "Ага? Вы говорите легко. Приходи в себя, Пег, ты ударилась о резиновый забор! Руфус, ты, рыжеволосый мошенник, ты же знаешь, что не отпустил бы меня в магазинчик на углу за банкой табака, не настояв на том, чтобы следовать за мной!
   -- Вы... -- горячо начала Дороти, но в изумлении осеклась и задохнулась. -- Ради бога, что это было?
   "Что было что? Он скучал по мне".
   "Он прошел сквозь тебя! Это было какое-то забавное облачко, похожее на дым или что-то в этом роде. Он прошел прямо через потолок, как вспышка, прошел прямо через вас и дальше вниз через пол. Вот оно возвращается!"
   * * * *
   Перед их пристальными глазами смутно , туманное что-то быстро двигалось вверх через пол и прошло вверх через потолок. Дороти подскочила к Ситону, и он ободряюще обнял ее за плечи.
   "Хорошо, ребята, я знаю, что это за штука".
   - Ну, стреляй, скорей! - взмолилась Дороти.
   "Это одна из тех проекций, откуда мы идем, пытаясь получить наш диапазон; и это самое долгожданное зрелище, на котором отдыхали эти усталые старые глаза на протяжении многих долгих и мечтательных лун. Вероятно, они обнаружили нас по лучам наших силовых установок. Однако мы еще очень далеко и летим, как полоса смазанных маслом молний, так что им трудно нас удержать. Они дружелюбны, мы это уже знаем - они, наверное, хотят поговорить с нами. Им было бы легче, если бы мы отключили нашу энергию и дрейфовали с постоянной скоростью, но мы потратили бы драгоценное время и нарушили бы наши расчеты. Мы позволим им попытаться сравниться с нашим ускорением. Если они смогут это сделать, они хороши".
   Призрак появился снова, беспорядочно качаясь взад и вперед, проходя сквозь стены арены, сквозь мебель и приборные доски и даже сквозь саму мощную силовую установку, как будто там ничего не было. В конце концов, однако, он остался неподвижным примерно в футе над полом диспетчерской. Затем она начала увеличиваться в плотности, пока, по-видимому, перед ними не появился человек. Его кожа, как и у всех жителей планет зеленых солнц, была зеленого цвета. Он был высоким и хорошо сложенным, если судить по земным стандартам, за исключением его головы, которая была слишком большой и особенно массивной над глазами и назад от ушей. Очевидно, он был в преклонном возрасте, ибо то немногое, что было видно на его лице, было покрыто морщинами и морщинами, а его длинная, густая грива волос и квадратная борода длиной в ярд были ослепительно белыми, лишь с легким оттенком зелени.
   Хотя ни в коем случае не прозрачное и даже не полупрозрачное, было очевидно, что видение перед ними не было из плоти и крови. Мгновение он пристально смотрел на каждого из четырех земных существ, затем указал на стол, на котором стоял механический педагог, и Ситон поставил его перед необычным посетителем. Когда Ситон надел гарнитуру и протянул ее незнакомцу, последний уставился на него, впечатляя его сознание, что ему нужно дать знание английского языка. Ситон нажал на рычаг, чувствуя при этом нерушимое спокойствие, безмятежность, глубокую и безмятежную, и проекция заговорила.
   "Доктор. Ситон, г. Крейн и дамы, добро пожаловать на Норламин, планету, к которой вы сейчас летите. Мы ждали вас более пяти тысяч лет вашего времени. Было математической уверенностью - это было раскопано на самой Сфере, - что со временем кто-то придет к нам из-за пределов этой системы, принеся часть, пусть и маленькую, Роволона - металла силы, из которого существует нет даже самого мельчайшего следа во всей нашей Солнечной системе. Более пяти тысяч лет наши инструменты были настроены на обнаружение вибраций, которые возвестили бы о появлении пользователя этого металла. Теперь вы пришли, и я вижу, что у вас есть огромные запасы его. Будучи сами искателями истины, вы с радостью поделитесь ею с нами, поскольку мы научим вас многим вещам, которые вы хотите знать. Позвольте мне управлять педагогом - я загляну в ваш разум и открою вашему взору свой собственный. Но сначала я должен сказать вам, что ваша машина слишком примитивна, чтобы работать нормально, и с вашего разрешения я внесу некоторые незначительные изменения.
   Ситон кивнул в знак согласия, и из глаз и из рук фигуры вырвались видимые потоки силы, которые захватили трансформаторы, катушки и трубки, преобразовали и снова соединили их под выпученными глазами Ситона в совершенно другой механизм.
   "Ага, понятно!" - выдохнул он. - Скажи, ты вообще что?
   "Извините меня; в моем рвении я стал забывчивым. Я Орлон, первый астроном Норламина, в моей обсерватории на поверхности планеты. То, что вы видите, - просто моя проекция, состоящая из сил, для которых у вас нет названия на вашем языке. Вы можете отсечь его, если хотите, своими лучевыми экранами, эффективность которых, даже я вижу, на удивление высока. Там этот воспитатель теперь будет работать очень хорошо. Пожалуйста, наденьте переделанные наушники, все четверо".
   Они так и сделали, и лучи силы двигали рычаги, переключатели и циферблаты так точно, как могла бы двигать их человеческая рука, и с бесконечно большей скоростью и точностью. Пока циферблаты двигались, каждый мозг получал ясное и ясное знание обычаев, языка и нравов жителей Норламина. Каждый разум наполнился безграничным, неизмеримым покоем, спокойной силой и глубиной и широтой ментального видения, о которых до того и не мечтали. Заглянув глубоко в его разум, они ощутили тихую, безмятежную уверенность, узрели силу и знание для них безграничные, постигли глубины мудрости для них непостижимые.
   Затем из его разума в их разум плавно перетек могучий поток постижения космических явлений. Они смутно видели бесконечно малые единицы, сгруппированные в планетарные образования, образующие практически безразмерные частицы. Эти частицы, в свою очередь, группировались, образуя несколько более крупные, и после долгой череды таких группировок они знали, что сравнительно гигантские агрегаты, привлекавшие их внимание, в действительности были электронами и протонами, мельчайшими единицами, признанными земной наукой. Они ясно понимали соединение этих электронов и протонов в атомы. Они ясно понимали, как атомы строят молекулы, и постигали молекулярную структуру материи. В математических рассуждениях, лишь смутно постигаемых даже Ситоном и Крейном, им были представлены фундаментальные законы физики, электричества, тяготения и химии. Они видели шарообразные скопления материи, солнца и их планеты, составляющие солнечные системы; видел солнечные системы, согласно этим непреложным законам, сгруппированные в галактики, галактики в свою очередь, - тут поток вдруг перекрылся, как будто закрылся вентиль, и астроном заговорил.
   "Извините меня. В ваших мозгах должен храниться только тот материал, который вы больше всего желаете и можете использовать с наибольшей пользой, поскольку ваши умственные способности еще более ограничены, чем мои собственные. Пожалуйста, поймите, что я говорю не в уничижительном смысле; дело только в том, что вашей расе предстоит пройти много тысяч поколений, прежде чем ваши умы будут хранить знания без разбора. Мы сами еще не достигли этой стадии и, возможно, старше вас на миллионы лет. И все же, - продолжал он задумчиво, - я вам завидую. Знания, конечно, относительны, а я могу знать так мало! Время и пространство не раскрыли ни на йоту своей тайны нашим самым проницательным умам. И будем ли мы вникать в недоумение в неведомую малость малого, или вглядываемся ли мы, слепые и беспомощные, в неведомую огромность большого, это одно и то же - бесконечность постижима только Бесконечному: всеобразующей Силе, направляющей и управляющей Вселенной и непознаваемая сфера. Чем больше мы знаем, тем обширнее открываются перед нами нетронутые поля исследований и тем бесконечно малыми становятся наши знания. Но я, возможно, отвлеку вас от более важных дел. Когда вы приблизитесь к Норламину, я проведу вас к моей обсерватории. Я действительно рад, что вы пришли к нам еще при моей жизни, и я с нетерпением жду возможности поприветствовать вас во плоти. Мне осталось немного лет в этом цикле существования, и я почти перестал надеяться стать свидетелем твоего прихода.
   * * * *
   Проекция мгновенно исчезла, и все четверо уставились друг на друга в оцепенении от изумления. Наконец Ситон нарушил ошеломленное молчание. "Ну, пусть меня насмерть запинают маленькие красные паучки!" - воскликнул он. "Март, ты видел то же, что и я, или я что-то напутал, сам того не зная? Это точно сожгло меня - это просто ломает мне лодыжки, только подумай об этом!"
   Крейн молча подошел к воспитателю. Он осмотрел его, ощупал измененные катушки и трансформаторы и осторожно потряс новое изоляционное основание огромной силовой лампы. По-прежнему молча отворачивался, обходил приборную доску, считывал счетчики, потом возвращался и снова осматривал воспитателя.
   "Это было реально, а не высшее развитие гипноза, как я сначала думал", - серьезно сообщил он. "Гипноз, если бы он был достаточно развит, мог бы воздействовать на нас таким образом, вплоть до обучения всех нас незнакомому языку, но ни в коем случае он не мог бы оказать такого воздействия на медь, сталь, бакелит и стекло. Это, безусловно, было правдой, и хотя я не могу этого понять, я скажу, что ваше воображение определенно оправдало себя. Раса существ, способная на подобные вещи, может почти все - вы были правы с самого начала.
   - Тогда ты все-таки сможешь победить этих ужасных фенахронов! - воскликнула Дороти и бросилась в объятия мужа.
   - Ты помнишь, Дик, как однажды я приветствовал тебя как Колумба в Сан-Сальвадоре? - неуверенно спросила Маргарет из-под обхватившей ее руки Крэйна. "Как можно назвать человека, который из самых глубин своего воображения вызвал средства спасения от гибели всей цивилизации миллионов целых миров?"
   "Пожалуйста, ребята, не говорите так", - Ситону было явно неловко. Он сильно покраснел, жгучий красный прилив волнами поднялся к его волосам, и он смущенно извивался, как любой школьник. - Во всяком случае, большую часть этого сделал Март; да и то мы еще не из леса, мимо сорока семи рядов яблонь.
   -- Согласитесь ли вы, что мы, по крайней мере, видим выход из леса, и что вы сами чувствуете некоторое облегчение? - спросил Крейн.
   - Я думаю, теперь мы сможем вытащить их пробки, хорошо, после того, как получим немного дури. Несомненно, у них либо есть то, что нам нужно, либо они знают, как его достать, и если эта зона непроницаема, держу пари, они смогут придумать что-нибудь столь же хорошее. с облегчением? Парень, это и вполовину не говорит - мне кажется, что я только что кинул Морского Старика, который сидел у меня на шее! Что скажете, девочки, возьмите скрипку и гитару, и мы споем нам песенку? Я чувствую некоторое облегчение - они заставили меня немного побеспокоиться - мне впервые захотелось петь с тех пор, как мы разрезали этот военный корабль".
   Дороти достала свою "скрипку" - великолепную скрипку Страдивари, бывшую скрипку Крейна, которую он ей подарил, - Маргарет свою гитару, и они запели один номер за другим. Хотя это ни в коем случае не квартет Метрополитен-опера, все их голоса были лучше, чем посредственные, и они так много пели вместе, что легко гармонировали.
   - Почему бы тебе не поставить нам настоящую музыку, Дотти? спросила Маргарет, через некоторое время. - Ты не тренировался целую вечность.
   - В последнее время мне не хотелось играть, но сейчас хочется, - и Дороти встала и провела смычком по струнам. Доктор музыки по классу скрипки, опытный музыкант, играющий на одном из лучших инструментов, которые когда-либо знал мир, она была взволнована облегчением от ужаса вторжения фенахронов, и эта великолепная скрипка выражала каждый тончайший нюанс ее мысли.
   Она исполняла рапсодии, пэаны и соло великих мастеров. Она играла задорные танцы, затем "Траумерей" и "Либестраум". Наконец она перешла к бессмертной "Медитации", и когда замерла последняя нота, Ситон протянул к ней руки.
   "Ты - ослепительная вспышка и оглушительный репортаж, Дотти Димпл, и я люблю тебя", - заявил он, и его глаза и руки говорили о том, о чем его легкое высказывание не сказало.
   * * * *
   Норламин был достаточно близко, чтобы его изображение почти заполнило поле зрения номер шесть, четверо скитальцев с интересом изучали его. Частично закрытый облаками и с его полярными областями две ослепительно сверкающие снежные шапки - они станут зелеными через несколько месяцев, когда планета будет вращаться внутри орбиты своего солнца вокруг огромного центрального светила этой сложной солнечной системы, - он создавал великолепное зрелище. картина. Они увидели сверкающие голубые океаны и огромные зеленые континенты незнакомых очертаний. Скорость космического корабля была настолько ужасающей, что по мере того, как они наблюдали за ним, изображение становилось все больше, и вскоре поле зрения не могло вместить изображение всего диска.
   - Что ж, думаю, теперь Орлон скоро появится, - заметил Ситон. и вскоре проекция появилась в воздухе диспетчерской.
   "Здравствуйте, земляне!" он приветствовал их. - С вашего позволения, я буду руководить вашим полетом.
   Разрешение было получено, фигура проплыла через комнату к доске, и силовые лучи отцентрировали смотровую пластину, немного изменили направление стержня, слегка уменьшили свое отрицательное ускорение и направили силовой поток на рулевой механизм.
   - Мы приземлимся на территории моей обсерватории на Норламине через семь тысяч четыреста двадцать восемь секунд, - объявил он. - Когда мы прибудем, обсерватория будет на темной стороне Норламина, но у меня есть сила, воздействующая на рулевой механизм, который направит судно по нужному кривому пути. Я останусь с вами, пока мы не приземлимся, и мы сможем поговорить на любую тему, которая вас больше всего интересует.
   - У нас есть интересная тема, хорошо. Вот что мы пришли здесь ф или же. Но рассказывать вам об этом слишком долго - я вам покажу!
   Он достал магнитную запись мозга, вставил ее в машину и вручил астроному гарнитуру. Орлон надел его, коснулся рычага, и в течение часа стояла нерушимая тишина, пока чудовищный мозг угрозы изучал не менее способный интеллект норламинского ученого. В движении магнитной ленты не было ни паузы, ни повторения - мозг Орлона впитывал информацию так быстро, как только мог передать, и понимал этот ужасный разум во всех деталях.
   Когда лента подошла к концу и ужасная запись закончилась, по лицу Орлона пробежала тень.
   "Поистине порочная эволюция - грустно смотреть на такое извращение действительно превосходного мозга. У них есть сила, как и у вас, и у них есть воля к разрушению, чего я не могу понять. Однако, если мы должны пройти через Сферу, это означает только то, что на следующем плане мы продолжим наши поиски - будем надеяться, с лучшими инструментами и с большим пониманием, чем мы сейчас обладаем.
   "'Маленький?" - серьезно отрезал Ситон. - Собираешься принять это лежа, не сопротивляясь вообще?
   "Что мы можем сделать? Насилие противоречит самой нашей природе. Никто из жителей Норламина не мог оказать никакого сопротивления, кроме пассивного".
   "Ты можешь многое сделать, если захочешь. Снова наденьте эту гарнитуру и получите мой план, предлагающий любые предложения, которые может подсказать ваш гораздо более способный мозг.
   Когда ученый-человек вложил свой план битвы в мозг астронома, лицо Орлона прояснилось.
   "Фенахрон пройдет, раскапывая Сферу", - сказал он наконец. "То, что вы от нас просите, мы можем сделать. У меня есть только общие знания о скатах, так как они не относятся к области семейства Орлон; но ученик Ровол из семьи Роволов Лучей обладает всеми современными знаниями о таких явлениях. Завтра я соберу вас вместе, и я почти не сомневаюсь, что он сможет с помощью вашего металла силы решить вашу проблему.
   - Я не совсем понимаю, что вы сказали о том, что вся семья изучает один предмет, и при этом имеет только одного ученика по нему, - в недоумении сказала Дороти.
   - Возможно, необходимо небольшое пояснение, - ответил Орлон. "Во-первых, вы должны знать, что каждый мужчина в Норламин является студентом, и большинство из нас изучает науку. У нас "труд" означает умственное усилие, т. е. учебу. Мы не выполняем физического или ручного труда, кроме как для упражнений, так как вся наша механическая работа выполняется силой. Так продолжалось многие тысячи лет, и давно стало очевидно, что специализация необходима, чтобы избежать дублирования усилий и обеспечить полный охват области. Вскоре после этого обнаружилось, что в какой-либо области делались очень незначительные успехи, потому что было известно так много, что требовалась практически целая жизнь, чтобы проанализировать то, что уже было достигнуто, даже в узкой и узкоспециализированной области. Многие вопросы изучались в течение многих лет, прежде чем было обнаружено, что идентичная работа была проделана раньше и либо забыта, либо проигнорирована. Чтобы исправить это положение, необходимо было разработать механический педагог. Как только она была усовершенствована, была начата новая система. Каждому небольшому подразделению научной деятельности был назначен один человек для интенсивного его изучения. Когда он состарился, каждый выбрал себе преемника - обычно сына - и передал свои знания младшему ученику. Он также сделал полную запись своего собственного мозга, почти так же, как вы записали мозг Фенахрона на свою металлическую ленту. Все эти записи хранятся в большой центральной библиотеке в качестве постоянных ссылок.
   "Если все это так, то теперь молодому человеку достаточно закончить начальное образование - ровно столько, чтобы научиться мыслить, на что требуется всего около двадцати пяти или тридцати лет, - и тогда он готов приступить к настоящей работе. Когда это время наступает, он получает в один день все знания по своей специальности, которые были накоплены его предшественниками в течение многих тысячелетий интенсивного обучения".
   "Вау!" Ситон присвистнул: "Неудивительно, что вы что-то знаете! С таким началом, я думаю, я мог бы знать кое-что сам! Вас как астронома может заинтересовать эта карта звездного неба и все такое - или вы уже все об этом знаете?
   "Нет, фенахроны намного опережают нас в этом вопросе из-за их обсерваторий в открытом космосе и из-за их гигантских рефлекторов, которые нельзя использовать в любой атмосфере. Нам также мешает темнота всего на несколько часов и только зимой, когда наша планета находится за пределами орбиты нашего солнца вокруг великого центрального солнца всей нашей системы. Однако с Роволоном, который вы нам привезли, у нас будут настоящие обсерватории далеко в космосе; и за это я лично буду в долгу перед вами больше, чем я когда-либо могу выразить. Что касается карты, я надеюсь иметь удовольствие изучить ее, пока вы совещаетесь с Роволом из Лучей.
   "Сколько семей работают над лучами - всего одна?"
   "По одному на каждый вид луча. То есть каждое из лучевых семейств знает очень много обо всех видах вибраций эфира, но специализируется в одной узкой области. Возьмем, к примеру, наиболее интересующие вас лучи; те, кто может проникнуть в зону действия силы. Из моих собственных очень поверхностных и общих знаний я знаю, что это неизбежно будет луч пятого порядка. Эти лучи очень новы - они исследуются всего несколько сотен лет, - и Ровол - единственный изучающий, который хоть сколько-нибудь хорошо о них осведомлен. Должен ли я объяснить порядки лучей более полно, чем я это сделал с помощью воспитателя?"
   "Пожалуйста. Вы предположили, что мы знаем больше, чем на самом деле, поэтому небольшое объяснение не помешало бы.
   "Все обычные колебания, т. е. все молекулярные и материальные, как свет, теплота, электричество, радио и т. п., были условно названы волнами первого порядка; для того, чтобы отличить их от волн второго порядка, испускаемых частицами второго порядка, известными вам как протоны и электроны, в их сочетании с образованием атомов. Ваш ученый Милликен открыл для вас эти лучи, и на вашем языке они известны как Милликен, или Космические лучи.
   * * * *
   "Некоторое время спустя, когда были идентифицированы субэлектроны, лучи, испускаемые их соединением в электроны или разрушением электронов, были названы лучами третьего порядка. Эти лучи самые интересные и самые полезные; на самом деле, они делают всю нашу механическую работу. Они как класс называются защитными электричеством и имеют такое же отношение к обычному электричеству, как электричество к крутящему моменту - и то, и другое является чистой энергией, и они взаимопреобразуемы. Однако, в отличие от электричества, его можно преобразовывать во множество различных форм с помощью силовых полей способом, сравнимым с тем, как белый свет разлагается на цвета с помощью призмы, или, скорее, более похожим на способ, которым переменный ток превращается в постоянный. от мотор-генератора, белый h сопутствующие изменения свойств. Существует полный спектр из более чем пятисот факторов, каждый из которых отличается от другого так же, как красный цвет отличается от зеленого.
   "Идя дальше, частицы четвертого порядка дают лучи четвертого порядка; те из пятого, лучи пятого порядка. Лучи четвертого порядка исследованы достаточно подробно, но только математически и теоретически, так как они имеют чрезмерно короткую длину волны и способны генерироваться только при распаде самой материи на соответствующие частицы. Однако было показано, что они очень похожи на защитное электричество по своему общему поведению. Таким образом, сила, приводящая в движение ваш космический корабль, ваши аттракторы, ваши репеллеры, ваш объект-компас, ваша зона силы - все это лишь некоторые из многих сотен волновых диапазонов четвертого порядка, все из которых вы, несомненно, со временем справились бы сами. Очень мало известно, даже теоретически, о лучах пятого порядка, хотя было показано, что они существуют".
   "Для человека, не имеющего знаний, вы, кажется, много знаете о лучах. Как насчет пятого порядка - это все, что они делают?
   "Мои познания невелики и очень общие; только такие, которые я должен иметь, чтобы понять мой собственный предмет. Пятый порядок, конечно, не конец, вряд ли это начало. Теперь мы думаем, что порядки простираются до бесконечно малости, подобно тому как галактики группируются в более крупные скопления, которые, вероятно, в свою очередь являются лишь крошечными единицами в бесконечно большой схеме.
   "Более шести тысяч лет назад были выработаны последние лучи третьего порядка; и некоторые особенности в их поведении заставили тогдашнего Ровола заподозрить существование четвертого порядка. Последовательные поколения ровола доказали свое существование, определили условия своего освобождения и обнаружили, что этот металл силы был единственным катализатором, способным разлагать материю и тем самым освобождать лучи. Этот металл, который был назван Роволоном в честь Ровола, был сначала описан на теоретических основаниях, а затем был обнаружен с помощью спектроскопии в некоторых звездах, особенно в одной звезде всего в восьми световых годах от нас, но не существует даже самого ничтожного его следа. во всей нашей Солнечной системе. После этих открытий многие Роволы совершенствовали теорию четвертого порядка, начиная теорию пятого и ожидая вашего прихода. Нынешний Ровол, как и я, и многие другие, чья работа почти остановилась, со всепоглощающим интересом ждет возможности поприветствовать вас, как только " Жаворонок " приземлится на нашей планете".
   - Ни ваши ракеты, ни ваши проекции не могли достать вам Роволон?
   "Нет. Каждые сто лет или около того кто-то разрабатывает новый тип ракеты, которая, по его мнению, может иметь небольшой шанс совершить путешествие, но ни один из этих предприимчивых юношей до сих пор не вернулся. Либо у этого солнца нет планет, либо ракетные корабли потерпели неудачу. Наши проекции бесполезны, поскольку они могут распространяться только на очень короткое расстояние на нашей нынешней несущей волне. С носителем пятого порядка мы могли бы направить проекцию в любую точку галактики, поскольку ее скорость была бы в миллионы раз больше скорости света, а необходимая мощность соответственно уменьшалась бы, но, как я уже говорил, такие волны не могут быть созданы без металлический Роволон".
   "Мне очень не хочется прерывать это - я хотел бы послушать, как вы говорите целую неделю, - но мы собираемся приземлиться довольно быстро, и похоже, что мы собираемся приземлиться довольно жестко".
   - Мы скоро приземлимся, но не сильно, - уверенно ответил Орлон, и приземление произошло именно так, как он и предсказывал. " Жаворонок " падал со все уменьшающейся скоростью, но падение было настолько быстрым, что наблюдателям казалось, что они должны врезаться в крышу огромного ярко освещенного здания, на которое они падали, и погрузиться на много футов в землю. под этим. Но они не попали в обсерваторию. Столь невероятно точными были расчеты норламинского астронома и столь нечеловечески точными были органы управления, которые он установил на их планке, что, когда они коснулись земли после того, как едва очистили куполообразную крышу, и он отключил их питание, пассажиры почувствовали лишь внезапный уменьшение ускорения, как после остановки быстро движущегося лифта после того, как он завершил движение вниз.
   - Я скоро присоединюсь к вам лично, - сказал Орлон, и проекция исчезла.
   "Ну, мы здесь, ребята, в другом новом мире. Не так захватывающе, как первый, не так ли?" и Ситон шагнул к двери.
   "А как насчет состава воздуха, плотности, гравитации, температуры и так далее?" - спросил Крейн. - Возможно, нам следует провести несколько тестов.
   "Разве вы не получили это от воспитателя? Думал, что ты сделал. Гравитация чуть меньше семи десятых. Состав воздуха такой же, как у Осноме и Дасор. Давление, на полпути между Землей и Осномом. Температура, как в Осноме большую часть времени, но довольно комфортная зимой. Снег сейчас на полюсах, а эта обсерватория всего в десяти градусах от экватора. Они также не носят достаточно одежды, чтобы пометить здесь ручную машину, за исключением случаев, когда это необходимо. Пойдем!"
   Он открыл дверь, и четверо путешественников вышли на коротко подстриженную лужайку - газон, чья сине-зеленая мягкость посрамила бы даже восточный ковер. Пейзаж был освещен мягким и нежным, но интенсивным зеленым светом, исходившим из невидимого источника. Когда они остановились и огляделись, то увидели, что " Жаворонок " приземлился точно в центре круглого ограждения диаметром в сто ярдов, окруженного рядами кустов, скульптур и фонтанов, купающихся в постоянно меняющихся волнах воды. легкий. Только в одном месте круг разорвался. Там стены не сходились, а продолжали граничить с переулком, ведущим к массивному строению из кремово-зеленого мрамора, увенчанному огромным стеклянным куполом, - обсерватории Орлона.
   - Добро пожаловать в Норламин, земляне, - приветствовал их низкий, спокойный голос астронома, и Орлон во плоти сердечно по-американски пожал руку каждому из них по очереди и надел каждой на шею хрустальную цепочку, от которой зависела маленький норламинский радиотелефон с хронометром. За ним стояли еще четверо стариков.
   "Эти люди уже знакомы с каждым из вас, но вы их еще не знаете. Представляю Фодана, вождя Пятерки Норламина. Ровол, о котором вы знаете. Астрон, Первый Энергии. Сатразон, первый в химии".
   Орлон пристроился рядом с Ситоном, и группа повернула к обсерватории. Когда они шли по Земле, люди смотрели, захваченные неземной красотой земли. Кустарниковая изгородь высотой от десяти до двадцати футов, закрывавшая все, что было снаружи, представляла собой сплошную массу ярко-зеленых и пылающих темно-красных листьев; каждый лист и веточка гр тщательно вписался в свое точное место в фантастической геометрической схеме. Прямо за этой границей стояло кольцо статуй невероятных размеров. Некоторые из них были одиночными фигурами мужчин и женщин; некоторые были бюстами; некоторые были группами в естественных или аллегорических позах - все было сделано с непревзойденным мастерством и чувством. Между статуями были фонтаны, великолепные бронзовые и стеклянные группы странных водных обитателей этой странной планеты, купающиеся в брызгах геометрической формы, экранах и столбах воды. Между статуями и фонтанами вилась движущаяся, сверкающая стена, а на водах и на стене играли цветные потоки, водопады гармонично слитого света. Красные, синие, желтые, зеленые - все цвета их особого зеленого спектра и все мыслимые комбинации этих цветов корчились и пламенели в невыразимом великолепии на этих глубоких и живых экранах падающей воды и на этой мерцающей стене.
   Когда они вошли в переулок, Ситон с изумлением увидел, что то, что он принял за стену, теперь было совсем близко, а не стеной. Он состоял из мириадов отдельных сверкающих драгоценных камней всех известных цветов, по большей части самосветящихся; и каждый драгоценный камень, по-видимому, совершенно без опоры, метался туда-сюда и вперед среди своих собратьев, петляя и метаясь туда-сюда, летя с головокружительной скоростью по чрезвычайно извилистому, но, очевидно, тщательно рассчитанному курсу.
   - Что это вообще может быть, Дик? - прошептала Дороти, и Ситон повернулся к своему проводнику.
   "Простите мое любопытство, Орлон, но не могли бы вы объяснить, почему эта движущаяся стена? Мы не понимаем".
   "Нисколько. Этот сад был личным убежищем семьи Орлон на протяжении многих тысяч лет, и женщины нашего дома украшали его с момента его основания. Возможно, вы заметили, что статус очень старый. Таких работ давно не проводилось. Современное искусство развивалось в направлении цвета и движения, отсюда и световые эффекты и гобеленовая стена. Каждый драгоценный камень держится на конце крошечного силового карандаша, и все карандаши управляются машиной, у которой есть ключ для каждого драгоценного камня в стене".
   Крэйн методично посмотрел на бесчисленные сверкающие драгоценности и спросил: "Должно быть, потребовалось огромное количество времени, чтобы завершить такое предприятие?"
   "Это далеко не полный; на самом деле, он едва начат. Она была начата всего около четырехсот лет назад".
   " Четыреста лет! - воскликнула Дороти. "Ты так долго живешь? Сколько времени потребуется, чтобы закончить его, и каким он будет, когда он будет готов?"
   "Нет, никто из нас не живет дольше ста шестидесяти лет - примерно в этом возрасте большинство из нас решает умереть. Когда эта гобеленовая стена будет закончена, она не будет просто формой и цветом, как сейчас. Это будет изображение истории Norlamin от первого охлаждения планеты. На его завершение, по всей вероятности, потребуются тысячи лет. Видите ли, время для нас не имеет большого значения, а мастерство - это все. Мой компаньон будет продолжать работать над этим, пока мы не решим пройти; компаньон моего сына может продолжить его. В любом случае многие поколения женщин Орлона будут работать над ним, пока он не будет завершен. Когда это будет сделано, это будет прекрасно, пока продержится Норламин".
   - А что, если жена вашего сына не такая художница? Предположим, она захочет заниматься музыкой, рисованием или чем-то еще? - с любопытством спросила Дороти.
   "Вполне возможно; ибо, к счастью, наше искусство еще не вполне интеллектуально, как наша музыка. В доме Орлона есть много незавершенных художественных проектов, и если спутница моего сына не найдет ни одного по своему вкусу, она будет свободна продолжить любое другое начатое ею или начать совершенно новый свой проект. собственный."
   - Значит, у тебя есть семья? - спросила Маргарет. - Боюсь, я не очень хорошо поняла, когда вы рассказали нам о воспитателе.
   "Я посылал вам вещи слишком быстро, не зная, что ваш воспитатель был для вас новым; вещь, с которой вы не были полностью знакомы. Поэтому я объясню некоторые вещи на языке, так как вы не знакомы с механизмом передачи мысли. Пятеро, самовоспроизводящийся орган, делают то, что необходимо для управления всей планетой. Их постановления основаны на самоочевидной истине и поэтому являются законом. Население регулируется в соответствии с потребностями планеты, и, поскольку сейчас ведется большая работа, Пятерка рекомендовала увеличить население. Таким образом, у нас с компаньоном было трое детей вместо обычных двух. По жребию нам выпало родить двух мальчиков и одну девочку. Один из мальчиков возьмет на себя мои обязанности, когда я уйду; другой возьмет на себя часть какой-то отрасли науки, которая стала слишком сложной для того, чтобы один человек мог справиться с ней так, как подобает специалисту. На самом деле он уже выбрал свою специальность и был принят на нее - он должен быть девятьсот шестьдесят седьмым по химии, исследователем асимметричного атома углерода, который, таким образом, будет его специальностью с этого времени и впредь.
   "Уже давно известно, что самые совершенные дети рождаются у родителей в полном расцвете умственной жизни, то есть в столетнем возрасте. Поэтому у нас каждое поколение охватывает сто лет. Первые двадцать пять лет жизни ребенок проводит дома с родителями, в это время он получает начальное образование в обычных школах. Затем и мальчики, и девочки переезжают в Страну Молодости, где проводят еще двадцать пять лет. Там они развивают свой мозг и инициативу, проводя любые исследования по своему выбору. Большинство из нас в этом возрасте разгадывают все загадки Вселенной только для того, чтобы потом обнаружить, что наши решения были ошибочными. Однако в Стране Молодежи делается много действительно превосходной работы, прежде всего благодаря новым и непредвзятым точкам зрения работающих там девственных умов. В этой стране также каждый находит себе спутника жизни, необходимого для того, чтобы превратить простое существование в совершенство жизни, которое ни один человек, мужчина или женщина, никогда не сможет познать в одиночку. Мне нет нужды говорить вам о чудесах любви или о полноте и полноте жизни, которые она приносит, ибо вы все четверо, хотя и дети, познали любовь в полной мере.
   "В пятидесятилетнем возрасте мужчину, теперь уже умственно зрелого, отзывают в дом его семьи, поскольку мозг его отца теперь теряет часть своей силы и проницательности. Затем отец передает свою работу сыну через воспитателя, и когда вес накопленных знаний, накопленных в ходе сотен тысяч поколений исследований, запечатлевается в мозгу сына, его игра окончена".
   - Что тогда делает отец?
   "Сделав запись в своем мозгу, о которой я вам говорил, он и его спутница - ибо она аналогичным образом передала свою работу своему преемнику - удаляются в Страну Вечности, где они отдыхают и расслабиться после столетия усилий. Они делают все, что хотят, до тех пор, пока им нравится это делать. Наконец, убедившись, что с детьми все в порядке, они решают, что готовы к Измене. Затем, бок о бок, как они трудились, они проходят".
   У дверей обсерватории Дороти остановилась и прижалась к Ситону, ее глаза расширились, когда она уставилась на Орлона.
   "Нет, дочь, почему мы должны бояться Изменения?" он ответил на ее невысказанный вопрос, спокойная безмятежность в каждой интонации его тихого голоса. "Жизненный принцип непостижим для ограниченного разума, как и Всеконтролирующая Сила. Но даже если мы ничего не знаем о возвышенной цели, к которой он стремится, любой человек, созревший для Изменения, может и, конечно же, освобождает жизненный принцип, чтобы его продвижение могло быть беспрепятственным".
   * * * *
   В просторной комнате обсерватории, где земляне и их норламинские хозяева долгое время занимались изучением и обсуждением, Ситон наконец встал и протянул руку своей жене.
   - Ну, тогда это все, Орлон, я думаю. Мы не спали тридцать часов, и для нас это долго. Я становлюсь таким одурманенным, что не могу думать ни слова. Нам лучше вернуться на " Жаворонок " и лечь спать, а после того, как мы поспали часов девять или около того, я пойду в лабораторию Ровола, а Крейн вернется к вам.
   - Тебе не нужно возвращаться на свой корабль, - сказал Орлон. "Я знаю, что его несколько тесные помещения стали надоедливыми. Квартиры были подготовлены здесь для вас. Мы вместе пообедаем здесь, а потом ляжем спать, чтобы завтра снова встретиться.
   Пока он говорил, перед каждым человеком в воздухе возник поднос с аппетитными блюдами. Когда Ситон снова занял свое место, поднос следовал за ним, всегда оставаясь в самом удобном положении.
   Крейн вопросительно взглянул на Ситона, и Сатразон, первый по химии, ответил на его мысль прежде, чем он успел ее озвучить.
   "Пища перед вами, в отличие от той, что перед нами из Норламина, полезна для вас. В нем нет ни меди, ни мышьяка, ни тяжелых металлов - короче говоря, ничего вредного для вашей химии. Он сбалансирован по углеводам, белкам, жирам и сахарам и содержит соответствующую пропорцию каждого из различных дополнительных питательных факторов. Вы также обнаружите, что вкусы приятны каждому из вас".
   "Синтетика, да? Вы нас проанализировали, - скорее заявил Ситон, чем спросил, и с ножом и вилкой набросился на толстый, редкий и красиво прожаренный стейк, который с грибами и другими нежными начинками лежал на его жестком, хотя и без поддержки подносе, - заметив как он сделал, чтобы норламинцы ели с инструментами, совершенно отличными от тех, которыми они снабжали своих земных гостей.
   - Полностью синтетический, - ответил Сатразон, - за исключением необходимого хлорида натрия. Как вы уже знаете, натрий и хлорин очень редко встречаются в нашей системе, поэтому сила, воздействующая на запасы пищи, забрала из вашего сосуда количество соли, необходимое для формулы. Мы не смогли синтезировать атомы по той же причине, по которой труд многих других был затруднен - из-за отсутствия Роволона. Теперь, однако, моя наука будет развиваться как надо; и за это я присоединяюсь к моим коллегам-ученым и благодарю вас за службу, которую вы нам оказали".
   - Вместо этого мы благодарим вас, - ответил Ситон, - за услугу, которую мы смогли вам оказать, ничтожно мало по сравнению с тем, что вы даете нам взамен. Но кажется, что вы совершенно безлично говорите о силе, влияющей на снабжение продовольствием. Вы сами руководили приготовлением этого мяса и овощей?"
   - О нет, я просто проанализировал ваши ткани, изучил запасы еды, которые вы несли, обнаружил ваши индивидуальные предпочтения и установил необходимые интегралы в механизме. Силы сделали все остальное и будут делать это до тех пор, пока вы остаетесь на этой планете.
   "Фруктовый салат всегда был моим любимым блюдом, - сказала Дороти, откусив пару кусочков, - а этот просто божественен! На вкус он не похож ни на один другой фрукт, который я когда-либо ел - думаю, это та же самая амброзия, которую ели древние языческие боги.
   "Если все, что вы сделали, это подставили интегралы, как вы узнаете, что будете есть на следующий прием пищи?" - спросил Крейн.
   "Мы понятия не имеем, какой будет форма, вкус или консистенция любого блюда", - был неожиданный ответ. "Мы знаем только, что вкус будет приятным и что он будет соответствовать форме и консистенции вещества, и что состав будет хорошо сбалансирован химически. Видите ли, все детали вкуса, формы, текстуры и так далее контролируются устройством, чем-то вроде одного из ваших калейдоскопов. Интегралы делают невозможным любое нездоровое, неприятное или неуравновешенное сочетание любой природы, а все остальное предоставлено механизму, который действует по чистой случайности".
   - Я бы сказал, какая-то система, - и Ситон вместе с остальными возобновил свою яростную атаку на давно отложенный ужин.
   По окончании трапезы земных гостей проводили в их комнаты, и они погрузились в глубокий сон без сновидений.
   ГЛАВА X
   Норламинская наука
   Позавтракав, Ситон внимательно наблюдал, как его поднос с пустыми контейнерами уплыл от него и исчез в отверстии в стене.
   - Как ты это делаешь, Орлон? он спросил, любопытно. "Я с трудом могу в это поверить, даже увидев, как это делается".
   "Каждый поднос держится на конце балки или силового стержня и жестко поддерживается им. Поскольку луч настраивается на индивидуальную волну инструмента, который вы носите на груди, ваш поднос, конечно же, помещается перед вами на заданном расстоянии, как только срабатывает посылающая сила. Когда вы закончили трапезу, луч укорачивается. Таким образом, поднос возвращается в пищевую лабораторию, где другие силы очищают и стерилизуют различную посуду и готовят ее к следующему приему пищи. Было бы легко, если бы этот же механизм подавал вам пищу, куда бы вы ни отправились на этой планете, при условии, что можно проложить четкий путь от лаборатории к вам".
   "Спасибо, но это не окупится. Не знаю, где мы будем. Кроме того, нам лучше питаться в Жаворонке большую часть времени. время, чтобы наш повар оставался добродушным. Ну, я вижу, у Ровола есть своя лодка для меня, так что думаю, мне лучше увеличить обороты в минуту. Иду, Дот, или у тебя есть что-то еще на уме?
   "Я собираюсь оставить вас на некоторое время. Я не могу толком понять даже радио, и от одной мысли об этих забавных, сложных лучах и вещах, за которыми ты гонишься, у меня кружится голова. Миссис. Орлон собирается отвезти нас в Страну Молодежи - она говорит, что мы с Маргарет можем поиграть с ее дочерью и ее компанией и хорошо провести время, пока вы, ученые, занимаетесь своими делами.
   "Хорошо. - До свидания до вечера, - и Ситон вышел на территорию, где ждал Первый Луч.
   Летчик представлял собой корабль в форме торпеды из какого-то прозрачного стекловидного материала, полностью закрытый, за исключением одного круглого отверстия или дверного проема. От средней части, которая была около пяти футов в диаметре и была снабжена сиденьями с тяжелой подушкой, способными с комфортом перевозить четырех пассажиров, корпус плавно сужался до игольчатого острия на каждом конце. Когда Ситон вошел и устроился на подушках, Ровол коснулся рычага. Мгновенно прозрачная дверь скользнула в проем, зафиксировавшись на одном уровне с поверхностью корпуса, и летательный аппарат метнулся в воздух и прочь. На несколько минут воцарилась тишина, пока Ситон изучал местность под ними. Ни полей, ни городов не было; Земля была покрыта густыми лесами и обширными лугами, местами с большими зданиями, окруженными изящными парковыми зонами. Наконец Ровол нарушил молчание.
   "Полагаю, я понимаю вашу проблему, поскольку Орлон передал мне все мысли, которые у него были от вас. Я уверен, что с помощью Роволона, который вы нам привезли, мы сможем найти удовлетворительное решение различных связанных с этим проблем. Нам потребуется несколько минут, чтобы пройти расстояние до моей лаборатории, и если есть какие-то вопросы, по которым вы не совсем ясны, я постараюсь их прояснить.
   - Это легко меня подводит, - усмехнулся Ситон, - но тебе не нужно бояться задеть мои чувства - я точно знаю, насколько я невежественен и глуп по сравнению с тобой. Есть много вещей, которые я вообще не понимаю. Первая и ближайшая - это аэроглиссер. У него вообще нет силовой установки. Я предполагаю, что он, как и многие другие вещи здесь, едет на конце силового стержня?
   "В яблочко. Луч генерируется и поддерживается в моей лаборатории. Все, что есть здесь, в флаере, - это маленький передатчик для дистанционного управления".
   - Как ты получаешь свою силу? - спросил Ситон. "Солнечные генераторы и приливные двигатели? Я знаю, что всю вашу работу выполняет защитное электричество, но Орлон не сообщил нам об источниках.
   "Мы не использовали такие неэффективные генераторы уже много тысяч лет. Давным-давно исследованиями было показано, что эти лучи постоянно в изобилии генерируются в космическом пространстве, что их можно собирать на сферических конденсаторах и передавать без потерь на поверхность планеты с помощью согласованных и синхронизированных кристаллов. Несколько миллионов таких конденсаторов были построены и выброшены, чтобы стать крошечными спутниками Норламина".
   - Как ты увел их достаточно далеко?
   "Первые были вытеснены на необходимое расстояние лучами силы, произведенными преобразованием электричества, которое, в свою очередь, производилось от турбин, солнечных двигателей и двигателей приливов. Однако с несколькими из них было легко получить достаточную мощность, чтобы отправить больше; и теперь, когда кому-то из нас требуется больше энергии, чем он имеет в своем распоряжении, он просто посылает столько дополнительных сборщиков, сколько ему нужно".
   "Теперь о тех лучах пятого порядка, которые проникнут в силовую зону. Мне сказали, что это вовсе не эфирные волны?"
   "Это не эфирные волны. Лучи четвертого порядка, теория которых полностью разработана, представляют собой самые короткие вибрации, которые могут распространяться в эфире; ибо сам эфир не является непрерывной средой. Мы не знаем точно его природу, но это реальная субстанция, состоящая из дискретных частиц четвертого порядка. Теперь зона силы, которая сама является явлением четвертого порядка, создает состояние застоя в частицах, составляющих эфир. Эти частицы относительно настолько крупные, что лучи и частицы пятого порядка будут проходить через фиксированную зону без замедления. Следовательно, если между частицами эфира есть что-то - этот вопрос горячо обсуждается среди нас в настоящее время - это должен быть субэфир, если я могу использовать этот термин. Нам никогда не удавалось экспериментально исследовать ни одну из этих вещей, даже такую грубую совокупность, как эфир; но теперь, когда у нас есть Роволон, не пройдет много тысяч лет, как мы расширим наши знания на много порядков дальше в обоих направлениях.
   - Чем же тебе поможет Роволон?
   "Это позволит нам генерировать силу девятой величины - столько энергии необходимо, чтобы создать то, что вы так метко назвали силовой зоной, - и даст нам источник четвертого, пятого и, возможно, более высоких порядков лучей. которые, если они вообще генерируются в космосе, находятся за пределами нашей нынешней досягаемости. Зона силы необходима для защиты некоторых предметов оборудования от эфирных вибраций; поскольку любая подобная вибрация внутри контролирующих силовых полей делает невозможным наблюдение или контроль над высшими порядками лучей".
   - Хм... м, понятно - я кое-чему учусь, - сердечно ответил Ситон. "Подобно тому, как чем мощнее радиоприемник, тем совершеннее должна быть его защита?"
   "Да. Подобно тому, как след любого газа уничтожит ваши самые чувствительные электронные лампы, и как несовершенное экранирование позволит мешающим волнам проникать в чувствительные электрические приборы, так даже малейшая вибрация эфира будет мешать работе чрезвычайно чувствительных электронных устройств. чувствительные поля и силовые линзы, которые должны использоваться для управления силами высших порядков".
   - Вы еще не проверили теорию четвертого порядка, не так ли?
   - Нет, но в этом нет необходимости. Теория четвертого порядка на самом деле вовсе не теория - это математический факт. Хотя нам никогда не удавалось их создать, мы точно знаем силы, которые вы используете на своем космическом корабле, и мы можем рассказать вам о нескольких тысячах других, более или менее подобных и также весьма полезных сил, которые вы еще не открыли, но разрешено пропадать. Мы точно знаем, что они из себя представляют, как их освобождать и контролировать, и как их использовать. Фактически, в работе, которую мы должны начать сегодня, мы будем использовать очень мало обычной силы: почти вся наша работа будет выполнена силами четвертого порядка, освобожденными из меди с помощью Роволона, который вы мне дали. Но вот мы в моей лаборатории. Вы уже знаете, что лучший способ учиться - это делать, и мы начнем немедленно".
   * * * *
   Летчик приземлился на лужайке, очень похожей на лужайку перед обсерваторией Орлона, и ученый провел своего земного гостя через главный вход внушительного сооружения из разноцветного мрамора и блестящего металла в обширную, облицованную стеклом комнату, которая была его лаборатория. Вдоль стен стояли огромные скамьи, а сотни циферблатов, счетчиков, ламп, трансформаторов и других инструментов, о назначении которых Ситон даже не догадывался.
   Ровол сначала надел костюм из прозрачного гибкого материала темно-золотистого цвета, поручив Ситону сделать то же самое; объясняя, что большая часть работы будет связана с опасными частотами и высоким давлением, и что скафандры не только являются абсолютными изоляторами от электричества, тепла и звука, но также являются лучевыми фильтрами, защищающими от любых вредных излучений. Поскольку каждый шлем был оснащен радиотелефоном, разговору нисколько не мешали.
   Ровол взял крошечный флеш-карандаш и с его помощью ловко отрезал кусочек Роволона почти микроскопического размера. Он поместил его на большой кусок полированной меди и наложил на него силу. Пока он манипулировал двумя рычагами, еще два силовых луча расплющили частицу металла, распределили ее по меди и вдавили в поверхность блока, пока тонкое покрытие не вошло в каждую точку молекулярного контакта с медью под ним. - безупречная работа по металлизации, сделанная в мгновение ока. Затем он вырезал кусок обработанной меди размером с горошину, и другие силы быстро построили вокруг него конструкцию из катушек и металлических трубок. Этот аппарат он подвешивал в воздухе на конце небольшого силового луча. Затем медный брусок разрезался на две части, и пальцы Ровола быстро двигались по клавишам машины, которая немного напоминала разросшуюся и чрезвычайно сложную бухгалтерскую машину. Потоки и карандаши силы вспыхивали и потрескивали, и Ситон увидел, как сырьё превратилось в полноценную силовую установку, в центре которой - двухсотфунтовый глыба плакированной меди, где мгновение назад на массивном металле было лишь пустое пространство. скамья. Руки Ровола быстро перемещались от клавиш к циферблатам и обратно, и внезапно вокруг зависшего в воздухе аппарата возникла зона силы размером с баскетбольный мяч.
   - Но он улетит, и мы ничем его не остановим, - запротестовал Ситон, и он действительно стремительно взлетел вверх.
   Старик покачал головой, манипулируя еще несколькими элементами управления, и Ситон ахнул, когда девять колоссальных силовых лучей обрушились на это блестящее сферическое зеркало чистой энергии, схватили его в полете и неудержимо придали ему форму под его выпученными глазами. в сложную геометрическую фигуру именно нужной формы.
   Зловещий фиолетовый свет залил комнату, и Ситон повернулся к бару. Эта двухсотфунтовая масса меди заметно уменьшалась, секунда за секундой, так велики были силы, вытягиваемые из нее, и обжигающий, ослепляющий свет был бы невыносим, если бы не защитные цветные фильтры его шлема. Огромные вспышки молний рвали и рвали от рельефных точек скамейки к заземлителям, вспыхивавшим сине-белой температурой под непрекращающимися ударами. Зная, что эта потеря короны была лишь бесконечно малой частью используемой энергии, сам разум Ситона пошатнулся, когда он попытался понять величину сил, воздействующих на эту неподатливую сферу энергии.
   Пожилой ученый не пользовался никакими инструментами, как мы понимаем этот термин. Его лаборатория была электростанцией; в его распоряжении находились колоссальные силы батареи планетоидных аккумуляторов, а к ним добавлялись силы четвертого порядка и девятой величины распадающегося медного слитка. Электричество, защитное электричество и лучи четвертого порядка под давлением в миллионы и миллионы киловольт устремились навстречу этому чудесному мозгу, хранящему знания, накопленные за бесчисленные тысячи лет научных исследований. Наблюдая за работой древнего физика, Ситон сравнил себя со школьником, который без разбора и невежества смешивает химические вещества, ничего не зная об их свойствах, и иногда получая реакцию по чистой случайности. в то время как он работал с внутриатомной энергией на манер школьника, мастер до него знал каждый реагент, каждую реакцию и работал с известными и хорошо знакомыми агентствами для достижения своих точно предопределенных целей - так же спокойно уверенный в результатах, как и сам Ситон должен был бы в своей собственной лаборатории смешивать эквивалентные количества растворов хлорида бария и серной кислоты, чтобы получить осадок сульфата бария.
   Час за часом Ровол трудился, не обращая внимания на течение времени в своем рвении к достижениям, тщательно инструктируя Ситона, который с большим интересом следил за каждым шагом...
   Час за часом Ровол трудился, не обращая внимания на течение времени в своем рвении к достижениям, тщательно инструктируя Ситона, который с большим интересом следил за каждым шагом и делал для него все возможное. Мало-помалу в центре лаборатории возникло возвышающееся сооружение. Металлический фундамент поддерживал массивный составной подшипник, который, в свою очередь, нес трубчатую сеть решетчатого металла, установленную наподобие огромного телескопа. Рядом с верхним, внешним концом этой ажурной трубы группа из девяти сил жестко удерживала силовое поле на его оси; в нижней части были установлены сиденья для двух операторов и пульты управления, необходимые для работы сложной системы сил и двигателей, которые приводили в действие и управляли этим гигантским проектором. Огромные круги часов и склонений можно было считывать с помощью оптических систем с мест операторов - круги диаметром целых сорок футов, градуированные с невероятной точностью и точностью до десятичных долей угловых секунд, и каждый приводился в движение двигателями с регулируемой скоростью через зубчатые передачи. и соединения без каких-либо люфтов.
   Пока Ровол работал над одним из последних инструментов, которые должны были быть установлены на панели управления, по всему зданию прозвучала мягкая нота, и он немедленно прекратил свою работу и открыл главные выключатели своих электростанций.
   "Ты молодец, юноша, - поздравил он своего помощника, начиная снимать защитный покров, - без твоей помощи я не смог бы сделать почти столько же за один период работы. Время упражнений и отдыха близко - давайте вернемся в дом Орлона, где мы все соберемся, чтобы расслабиться и освежиться перед завтрашними делами.
   - Но почти готово! - запротестовал Ситон. "Давайте закончим это и пропустим через него немного сока, просто чтобы попробовать".
   - Тут говорит опрометчивость и нетерпение юности, - возразил ученый, спокойно снимая с молодого человека костюм и выводя его к ожидавшему его аэроглиссиру. "Я читал в вашем уме, что вы часто виновны в том, что постоянно работаете, пока ваш мозг не потеряет остроту. Усвойте теперь раз и навсегда, что такое поведение хуже, чем глупость - оно преступно. Мы трудились весь период. Работа в течение более чем этого периода времени без но выздоровление приводит к потере силы, которая, если она сохраняется, наносит непоправимый ущерб разуму; и этим вы ничего не выигрываете. У нас более чем достаточно времени, чтобы сделать то, что должно быть сделано - проектор пятого порядка будет завершен до того, как предупредительная торпеда достигнет планеты Фенахрон, - поэтому чрезмерные усилия не оправданы. Что касается тестирования, знайте, что только механизмы, созданные негодяями, требуют тестирования. Правильно построенные машины работают исправно".
   "Но я все равно хотел бы увидеть, как это сработает хотя бы раз", - пожаловался Ситон, когда маленький воздушный корабль пронесся по воздуху на обратном пути к обсерватории.
   "Ты должен развивать спокойствие, сын мой, и искусство расслабления. Обладая этими качествами, ваша раса может легко удвоить свою нынешнюю продолжительность полезной жизни. Физические упражнения для поддержания тканей тела в лучшем виде и умственное расслабление после умственного труда - вот секреты долгой и продуктивной жизни. Зачем пытаться сделать больше, чем можно сделать эффективно? Всегда есть завтра. Меня больше интересует то, что мы сейчас строим, чем вас, поскольку многие поколения Rovol предвосхищали его строительство; тем не менее я понимаю, что в интересах нашего благосостояния и прогресса цивилизации сегодняшний труд не должен продлеваться за пределы сегодняшнего периода работы. Кроме того, вы сами понимаете, что не существует оптимальной точки, в которой любая задача может быть прервана. За исключением окончательного завершения любого проекта, один пункт такой же, как и любой другой. Если бы мы продолжали, мы хотели бы продолжать еще дальше, и так далее без конца".
   "В этом вы, наверное, правы", - признал импульсивный химик, когда их корабль приземлился перед обсерваторией.
   * * * *
   Крейн и Орлон уже были в гостиной, как и ученые, которых Ситон уже знал, а также группа женщин и детей, все еще незнакомых землянам. Через несколько минут вошла спутница Орлона, солидная седовласая женщина; в сопровождении Дороти, Маргарет и смеющейся шумной группы мужчин и женщин из Страны Молодежи. Познакомившись, Ситон повернулся к Крейну.
   - Как дела, Март?
   - Очень хорошо. Мы строим обсерваторию в космосе - точнее, Орлон строит ее, и я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Через несколько дней мы сможем найти систему Фенахрон. Как продвигается ваша работа?"
   "Гладче, чем у котенка. Почти готов проектор четвертого порядка. Мы собираемся спроецировать силу четвертого порядка, чтобы захватить какой-то плотный материал, довольно близкий к чистому нейтронию. Здесь нет ничего достаточно плотного, даже в ядре центрального солнца, так что мы отправляемся к белому карлику, очень похожему на звезду-компаньона Сириуса в Большом Псе. его ядро, и преобразовать нашего отправителя в машину пятого порядка. Тогда мы сможем по-настоящему заняться делом - ходить куда-нибудь и заниматься делами".
   "Нейтроний? Чистая масса? - спросил Крейн. - У меня сложилось впечатление, что его не существует. Или какая польза может быть вам от такого вещества?
   - Чистый нейтроний, конечно, получить нельзя - мы не смогли бы его использовать, если бы могли. Что нам нужно и что мы собираемся получить, так это материал с удельным весом около двух с половиной миллионов. Должен иметь его для линз и элементов управления силами пятого порядка. Эти лучи проходят сквозь все, что менее плотно, без заметного преломления. Но я вижу, как Ровол злобно смотрит на меня. Он мой начальник на этой работе, и я считаю, что такие разговоры запрещены в период отдыха, как работа. Так, шеф?
   - Ты знаешь, что она заперта, ты, неисправимый юный щенок! ответил Ровол, с улыбкой.
   "Хорошо, босс; еще одно маленькое нарушение, и я заткнусь, как моллюск. Я хотел бы знать, что делают девочки".
   "Мы прекрасно провели время!" - заявила Дороти. "Мы занимались дизайном тканей, украшений, драгоценностей и прочего. Подожди, пока ты их не увидишь!
   "Отлично! Ладно, Орлон, это твоя вечеринка - что делать?
   "Это время упражнений. У нас много форм, большинство из которых вам незнакомы. Однако вы все плавайте, и, поскольку это одно из лучших упражнений, я предлагаю нам всем плавать.
   "Веди нас к нему!" - воскликнул Ситон, но его голос резко изменился. "Подожди-ка, я ничего не знаю о нашем плавании в растворе медного купороса".
   "Мы плаваем в пресной воде так же часто, как и в соленой, а бассейн теперь заполнен дистиллированной водой".
   Земляне быстро надели купальные костюмы, и все прошли через обсерваторию и по извилистой дорожке, окаймленной особенно красивым алым и зеленым кустарником, к "бассейну" - искусственному озеру площадью сто акров, полированное металлическое дно и борта которого бросались в глаза. украшенный драгоценными камнями и блестящей плиткой со стильной, но контрастной инкрустацией. Любая желаемая глубина воды была доступна и четко обозначена, от огороженных отмелей, где плескались самые маленькие дети, до сорока футов жидкого кристалла, который получал дайвер, который хотел испытать свое мастерство, с одного из многих трамплинов, летающих колец. , и катапульты, поднявшиеся высоко в воздух недалеко от входа.
   Орлон и другие представители старшего поколения без промедления нырнули в воду и поплыли к другому берегу, используя быстрый взмах двумя руками. Плывя широким кругом, они вышли к снаряду и совершили серию методичных прыжков и гимнастических выступлений. Было очевидно, что они плавали, как намекал Орлон, для тренировки. Для них упражнения были необходимой формой труда - труда, который они выполняли основательно и хорошо, - но ничто не вызывало тот беззаветный энтузиазм, который они проявляли в выбранных ими областях умственных усилий.
   Однако гости из Страны Молодости взялись за руки и бросились окружать четверых землян с криками: "Давайте совершим групповое погружение!"
   "Я не верю, что умею плавать достаточно хорошо, чтобы наслаждаться тем, что грядет", - прошептала Маргарет Крейну, и они скользнули в бассейн и обернулись, чтобы посмотреть. Ситон и Дороти, оба сильные пловцы, скрестили руки и засмеялись, когда их окружила зеленая фаланга, и они унеслись к концу похожего на док сооружения и катапульты.
   * * * *
   "Держись крепче, никогда всем!" - закричал кто-то и, переплетая, напрягая руки и ноги, удерживал зеленые и белые тела в одну неподвижную группу, пока гигантская сила швыряла их на пятьдесят футов в воздух и над самой глубокой частью бассейна. Раздался мощный всплеск и небольшая приливная волна, когда эта масса человечества ударилась о воду. Они прошли много футов, прежде чем оцепление было прорвано и отдельные подразделения вышли на поверхность. Тогда воцарилось столпотворение. Энергичные неформальные игры, связанные с плавающими и тонущими мячами и изображениями: пушбол, в котором игроки, казалось, никогда не знали или не заботились о том, на чьей стороне они играют; водные бои и состязания в ныряниях... Зеленая русалка, почувствовав невероятную силу рук Ситона, когда он легко отбрасывал ее от цели, которую временно защищал, с удивлением обхватила обеими своими маленькими руками его бицепс, пораженная неведомой силой и невозможно в ее мире; затем игриво попытался подтолкнуть его под себя. Потерпев неудачу, она позвала на помощь.
   "Он давно нуждался в хорошем нырянии!" Дороти плакала, и она и несколько других девушек бросились на него. Над ним и вокруг него мелькали гибкие формы, а остальные молодые люди беспристрастно брызгали водой на всех сражающихся и подбадривали их. В разгар боя прозвучал сигнал об окончании периода учений.
   "Спасенный колоколом", - засмеялся Ситон, когда, полностью нырнув и почти наполовину утонув, ему разрешили доплыть до берега.
   Когда все вернулись Войдя в общую комнату обсерватории и сев, Орлон достал свой миниатюрный лучевой проектор, не больше авторучки, и на мгновение навел его на одну из сотен похожих на пуговицы линз на стене. Мгновенно каждый стул превратился в облегающий диван, приглашая к полному отдыху.
   "Я полагаю, что вы, земляне, возможно, насладитесь нашей музыкой в этот период расслабления и отдыха - она так отличается от вашей собственной", - заметил Орлон, снова манипулируя своей крошечной силовой трубкой.
   * * * *
   Все огни погасли, и почувствовалась очень глубокая вибрация - нота настолько низкая, что ее можно было скорее ощутить, чем услышать; и в то же время кромешная тьма была смягчена оттенком красного, настолько темным, что был едва заметен, в то время как особенный мрачный аромат пронизывал атмосферу. Музыка быстро достигла предела слышимости, и в том же темпе огни пересекли видимый спектр и исчезли. Затем последовал грохот аккорда и яркая вспышка смешанного света; открывая неописуемую симфонию звука и цвета, сопровождаемую более медленной последовательностью меняющихся, смешивающихся запахов.
   Качество звучания было то у гигантского оркестра, то у полного духового оркестра, то у одного-единственного неизвестного инструмента, как если бы композитор имел в своем распоряжении все обертона, которые можно воспроизвести на любом возможном инструменте, и с они соткали настоящий гобелен мелодии на невероятно сложном ткацком станке звука. Как шла гармония, так ей сопутствовала игра света. ни музыка, ни освещение не исходили из какого-либо видимого источника; они просто заполонили всю комнату. Когда музыка была быстрой - а некоторые пассажи были с быстротой, недоступной человеческим пальцам, - огни вспыхивали яркими крошечными карандашами, пересекая друг друга в резко нарисованных, блестящих фигурах, которые менялись с головокружительной быстротой; когда темп был медленным, лучи были мягкими и широкими, сливаясь друг с другом, образуя извилистые, неопределенные, извивающиеся узоры, чья расплывчатость бесконечно успокаивала.
   - Что вы думаете об этом, миссис? Ситон? - спросил Орлон.
   "Чудесный!" выдохнула Дороти, благоговея. "Я никогда не представлял себе ничего подобного. Я не могу начать говорить вам, как сильно мне это нравится. Я никогда не мечтал о таком абсолютном совершенстве исполнения, а то, как освещение сопровождает тему, просто невозможно передать словами! Это было невероятно блестяще".
   "Великолепно - да. Отлично исполнено - да. Но я заметил, что вы ничего не говорите о глубине чувств или эмоциональной привлекательности. Дороти неловко покраснела и хотела было что-то сказать, но Орлон заставил ее замолчать и продолжил: - Вам не нужно извиняться. У меня была причина так говорить, ибо я узнаю в вас настоящего музыканта, а наша музыка действительно совершенно бездушна. Это результат нашей древней цивилизации. Мы настолько стары, что наша музыка чисто интеллектуальная, полностью механическая, а не эмоциональная. Оно совершенно, но, как и большинство других наших искусств, почти полностью лишено чувства".
   "Но ваши статуи прекрасны!"
   - Как я уже говорил, эти статуи были сделаны миллионы лет назад. В то время у нас тоже была настоящая музыка, но, в отличие от скульптурной, музыка в то время не могла быть сохранена для потомков. Это еще одна вещь, которую вы нам дали. посещать!"
   В одном конце комнаты, как на трехмерном экране, четверо землян увидели себя сидящими в диспетчерской " Жаворонка " . Они увидели и услышали, как Маргарет взяла гитару и взяла четыре звучных аккорда в "ля". Затем, как если бы они были там лично, они услышали, как они поют "Лягушку-быка" и все другие песни, которые они пели, далеко в космосе. Они слышали, как Маргарет предлагала Дороти сыграть "настоящую музыку", и слышали комментарии Ситона по поводу квартета.
   - В этом, юноша, ты был совершенно не прав, - сказал Орлон, на мгновение остановив воспроизведение. "Вся планета очень внимательно слушала вас - мы наслаждались этим так, как не наслаждались музыкой тысячи лет".
   "Вся планета!" - выдохнула Маргарет. "Вы транслировали это? Как ты мог?"
   - Легко, - усмехнулся Ситон. "Они могут делать почти все с этими своими лучами".
   "Когда у вас будет время, в какой-нибудь трудовой период, мы были бы вам очень признательны, если бы вы вчетвером снова спели для нас, дали бы нам больше вашего обширного запаса юношеской музыки, ибо мы можем теперь сохранить ее именно так, как она поется. . Но как бы мы ни наслаждались квартетом, миссис Ситон, ваша работа над скрипкой покорила нас. Начиная с завтрашнего дня, мой спутник хочет, чтобы вы проводили столько времени, сколько пожелаете, играя для наших пластинок. Теперь у нас будет твоя музыка.
   - Если тебе это так нравится, не лучше ли, чтобы я сыграл тебе что-нибудь, чего раньше не играл?
   "Это труд. Мы не могли..."
   "Пифл!" - прервала Дороти. "Разве вы не видите, что я действительно мог бы играть прямо сейчас, с кем-то, кто действительно любит музыку; тогда как, если бы я попытался играть перед пластинкой, я был бы совершенно механическим?"
   "Девушка, Дот! Я возьму твою скрипку.
   "Сиди на своем месте, сынок", - сказал Орлон, когда перед Дороти появился футляр со скрипкой Страдивари, носимый карандашом силы. "Хотя этот темперамент непостижим для каждого из нас, несомненно верно, что художественный ум работает таким образом. Мы слушаем".
   Дороти погрузилась в "Мелодию фа", и, когда из этой чудесной скрипки полились пронзительно прекрасные звуки, она поняла, что у нее есть своя аудитория. Хотя они были настолько интеллектуальны, что сами были неспособны создавать музыку с настоящей глубиной чувств, они могли понимать и наслаждаться такой музыкой с пониманием, невозможным для людей с меньшими умственными способностями; и их глубокое удовольствие от ее игры, запечатленное в ее сознании телепатической, почти гипнотической силой норламинского менталитета, вознесло ее на высоты, которых она никогда прежде не достигала. Играя как одна вдохновенная, она исполняла одно потрясающее соло за другим, зачаровывая своих слушателей, побуждаемых их сильным чувством уносить их все дальше и дальше в царство чистой эмоциональной гармонии. звонок, который обычно сигнализировал об окончании периода расслабления, не звучал; впервые за тысячи лет планета Норламин покинула свой жесткий распорядок жизни, чтобы послушать одну Земную женщину, изливающую душу на своей несравненной скрипке.
   Последняя нота "Воспоминания" замерла в диминуэндо воплях, и музыкант чуть не рухнул в объятия Ситона. Глубокое молчание, более впечатляющее, чем любые возможные аплодисменты, вскоре было нарушено Дороти.
   - Вот... теперь я в порядке, Дик. Я потерял контроль на минуту. Я хочу Если бы они могли записать это на магнитофон, я никогда больше не смогу так играть, даже если доживу до тысячи лет".
   - Это записано, дочь. Каждая нота и каждая интонация сохраняются именно в том виде, в каком вы их сыграли, - заверил ее Орлон. - Это наше единственное оправдание тому, что мы позволили вам продолжать в том же духе, почти до изнеможения. Хотя мы не можем по-настоящему понять художественный ум того особого типа, к которому принадлежит ваш, мы все же осознали, что каждый раз, когда вы играете, вы делаете что-то, что никто, даже вы сами, никогда не сможете сделать снова в той же тонкой манере. Поэтому мы позволили вам продолжать, а фактически поощряли вас, пока длится этот творческий порыв, - не только для нашего удовольствия услышать его, как бы велико оно ни было, но в надежде, что наши работники музыки смогут, при тщательном анализ вашего продукта, определить количественно точные вибрации или обертоны, которые делают разницу между эмоциональной и интеллектуальной музыкой".
   ГЛАВА XI
   В солнце
   Как Ровол и Сеато Когда я подошла к физической лаборатории в начале периода родов, рядом с ними остановилась еще одна небольшая аэролодка, на которой находился один человек, и последовала за ними на землю. Незнакомец, еще один седобородый древний, сердечно приветствовал Ровола и был представлен Ситону как "Каслор, Первый из Механизмов".
   - Воистину, это высшая точка в развитии норламинской науки, мой юный друг, - с улыбкой признал Каслор. "Вы позволили нам применить на практике многие вещи, которые наши предки изучали в теории в течение многих утомительных циклов времени". Повернувшись к Роволу, он продолжил: - Я так понимаю, вам нужен особо точный направляющий механизм? Я хорошо знаю, что он действительно должен быть чрезвычайно точным и деликатным, поскольку средства управления, которые вы построили сами, способны удерживать любую точку, даже движущуюся, в пределах нашей непосредственной Солнечной системы.
   "Нам нужны средства управления, в миллион раз более тонкие, чем те, которые я сконструировал, - сказал Ровол, - поэтому я призвал к сотрудничеству ваше превосходное мастерство. Для меня бессмысленно браться за дело, в котором я был бы обречен на неудачу. Мы намерены отправить проекцию пятого порядка, о которой никто из наших предков даже не мечтал, которая с ее невероятной скоростью распространения позволит нам исследовать любой регион в галактике так же быстро, как мы сейчас посещаем нашу ближайшую сестринскую планету. . Зная размеры этой, нашей галактики, вы можете легко понять, какая степень точности требуется, чтобы удерживать точку на самом дальнем краю".
   - Воистину, задача, достойная мозгов любого человека, - ответил Каслор после секундного раздумья. "Эти маленькие круги", указывающие на сорокафутовый час и круги склонения, которые Ситон считал идеальными для точного измерения угловых величин, "конечно, бесполезны. Я должен построить большие и точные круги, и для того, чтобы произвести медленные и быстрые движения требуемого характера, без проскальзывания, проскальзывания, люфта или люфта, мне потребуется чистый крутящий момент, который можно увеличивать бесконечно малыми приращениями. ... Чистый крутящий момент".
   Он на некоторое время глубоко задумался, а затем продолжал: "Ни одна зубчатая передача или цепной механизм не могут быть построены с достаточной герметичностью, так как в любом механизме есть некоторая свобода движения, хотя бы и незначительная, а для этого у директора не должно быть никакой свободы. или движение что угодно. У нас должен быть чистый крутящий момент, а единственной возможной силой, отвечающей нашим требованиям, является четыреста шестьдесят седьмая полоса четвертого порядка. Поэтому я буду вынужден развивать эту полосу. У директора, конечно, должна быть полная экваториальная монтировка с кругами около двухсот пятидесяти футов в диаметре. Должна ли трубка вашего проектора быть длиннее этой для правильной конструкции?"
   - Этой длины будет достаточно.
   "Установка должна иметь возможность вращаться по дуге в любой плоскости и должна приводиться в движение точно так, чтобы нейтрализовать движение нашей планеты, которое, как вы знаете, несколько неравномерно. Разумеется, должны быть предусмотрены дополнительные быстрые и медленные движения для вращения механизма по каждому градуированному кругу по желанию оператора. Моя идея состоит в том, чтобы сделать внешнюю опорную трубу довольно большой, чтобы у вас была полная свобода с вашей внутренней, или собственно трубкой проектора. Мне кажется, что размеры X37 B42 J867 были бы, пожалуй, не хуже любых".
   "Вполне удовлетворительно. Вы хорошо помните аппарат.
   "Эти вещи займут некоторое время. Как скоро вам понадобится этот механизм? - спросил Каслор.
   "У нас тоже много дел. Два периода труда, скажем, или, если вам нужно, три.
   "Все в порядке. Двух периодов будет вполне достаточно: я боялся, что он может понадобиться вам сегодня, а работа не может быть выполнена за один период труда. Крепление, конечно же, будет подготовлено в Зоне Эксперимента. Прощальный привет."
   - Значит, вы не собираетесь строить последний проектор здесь? Ситон спросил, исчез ли флаер Каслора.
   "Мы построим его здесь, а затем перевезем в Зону, где его будет готов принять дирижабль. Там установлены все механизмы такого типа. Мало того, что расположение удобное для всех желающих, так еще и есть все необходимые инструменты, оборудование и материалы. Кроме того, что не менее важно для такой долгосрочной работы, как мы предполагаем, вся Зона Эксперимента неподвижно закреплена на твердой коре планеты, так что ни малейшая вибрация не может повлиять на направление нашего движения. силовые лучи, которые, конечно, должны быть очень длинными".
   Он замкнул главные выключатели своих силовых установок, и двое возобновили работу с того места, где остановились. Вскоре панель управления была готова. Затем Ровол покрыл огромный цилиндр из меди и поместил его в силовую установку. Затем он установил совершенно новую систему огнеупорных рельефных точек и установил дополнительные заземляющие стержни, запечатанные через пол и уходящие глубоко в землю внизу, объясняя, как он работает.
   - Видишь ли, сынок, мы должны потерять одну тысячную процента всей нашей энергии, и нужно предусмотреть ее рассеяние, чтобы избежать разрушения лаборатории. Эти сопротивления воздушного зазора - простейшее средство избавления от потраченной впустую энергии".
   - Я тебя понимаю, но скажи, как насчет того, чтобы избавиться от него, когда мы отправим его на корабль в космос? Мы набрали в "Жаворонке" довольно тяжелые заряды - такие тяжелые, что мне пришлось несколько раз подержаться в ионизированном слое атмосферы, пока они угасали, - и это оборудование сожжет тонны меди там, где старые использовали унции".
   "В проектируемом космическом корабле мы зал установить преобразователи, чтобы использовать всю энергию, чтобы не было никаких потерь. Так как такие преобразователи должны проектироваться и строиться специально для каждой установки и так как они требуют высокой степени точности, то не стоит конструировать их для чисто временного механизма, такого как этот".
   * * * *
   Стены лаборатории были открыты, сооружены вентиляционные нагнетатели и установлены охлаждающие змеевики повсюду, даже в трубчатой конструкции и за смотровыми панелями. Убедившись, что все горючее удалено, двое ученых надели под шлемы защитные очки, защитные линзы которых можно было нарастить до любой желаемой толщины. Затем Ровол щелкнул выключателем, и полусфера пылающего золотого сияния окружила лабораторию и растянулась на многие мили во все стороны.
   "Я понял большую часть того, что ты проделал до сих пор, но почему такой легкий?" - спросил Ситон.
   "В качестве предупреждения. Вся эта область будет заполнена опасными частотами, и этот свет является предупреждением для всех неизолированных лиц, чтобы они держались подальше от нашего театра военных действий".
   "Я понимаю. Что дальше?"
   "Все, что осталось сделать, это взять наш материал для линз и уйти", - ответил Ровол, доставая из буфета самый большой фейдон, который когда-либо видел Ситон.
   - О, вот что ты собираешься использовать! Знаешь, я думал об этом. Я взял один с собой на Землю, чтобы поэкспериментировать. Я отдал ему все, что мог придумать, и не мог прикоснуться к нему. Я даже не мог заставить его изменить свою температуру. Что это такое?"
   - Это вообще не имеет значения, в обычном смысле этого слова. Это почти чистая кристаллизованная энергия. Вы, конечно, заметили, что он выглядит прозрачным, но это не так. Вы не можете заглянуть в его вещество даже на миллионную долю микрона - иллюзия прозрачности является чисто поверхностным явлением и свойственна только этой форме вещества. Я сказал вам, что эфир есть вещество четвертого порядка - это тоже вещество четвертого порядка, но оно кристаллическое, тогда как эфир, вероятно, жидкий и аморфный. Вы можете назвать этот файдон кристаллизованным эфиром, не ошибаясь".
   "Но он должен весить тонны, и он вряд ли тяжелее воздуха - или нет, подождите минутку. Гравитация также является явлением четвертого порядка, так что она может вообще ничего не весить - но иметь огромную массу - или иметь, не имея протонов? Кристаллизованный эфир вытеснил бы жидкий эфир, так что может - сдаюсь! Это слишком глубоко для меня!" - сказал Ситон.
   "Его теория трудна для понимания, и я не могу объяснить ее вам более полно, чем я это сделал, пока мы не дадим вам знания о четвертом и пятом порядках. Чистый материал четвертого порядка не имел бы ни веса, ни массы; но эти кристаллы, как они найдены, не абсолютно чисты. Кристаллизуясь из магмы, они захватили достаточное количество частиц высших порядков, чтобы придать им характеристики, которые вы наблюдали. Однако количество примесей недостаточно, чтобы создать точку атаки для любого обычного реагента".
   "Но как мог образоваться такой материал?"
   "Она могла образоваться только в таком гигантском космическом теле, как эта, наша зеленая система, образованная неисчислимое количество веков назад, когда вся масса, составляющая ее, существовала как одно колоссальное солнце. Представьте себе состояние в центре этого солнца. Он достиг теоретического максимума температуры - около семидесяти миллионов ваших градусов по Цельсию - электроны были отделены от протонов, так что все центральное ядро превратилось в один твердый шар из нейтрония и не может больше сжиматься без разрушения самих протонов. Все равно давление растет. Температура, уже достигшая теоретического максимума, больше повышаться не может. Что случается?"
   "Разрушение".
   "Именно так. И как раз в момент разрушения, в тот самый момент возникновения ужасных сил, которые должны отбросить солнца, планеты и спутники на миллионы миль в космос, - в этот момент времени, в результате этих невообразимых температур и давлений, возникает файдон. Она может быть образована только абсолютным максимумом температуры и давлением, которое может существовать только мгновенно, даже в самых больших мыслимых массах".
   "Тогда как ты можешь сделать из него линзу? Это должно быть невозможно работать каким-либо образом".
   "С ним нельзя работать обычным способом, но мы унесем этот кристалл в глубины этого белого карлика, в область, где давление и температура будут лишь меньшими, чем те, которые породили его. Там мы бросим на него силы, которые при таких условиях вполне смогут его обработать".
   "Хм. Я хочу это увидеть! Пойдем!"
   Они уселись за пульты, и Ровол начал манипулировать клавишами, рычагами и циферблатами. Мгновенно сложная структура видимой силы - стержни, лучи и плоские области пылающей алой энергии - возникла в конце трубчатой телескопоподобной сети.
   "Зачем экономить?"
   - Просто чтобы сделать их видимыми. Невозможно хорошо работать с невидимыми инструментами, поэтому я наложил цветную световую частоту на невидимые частоты сил. У нас будет ассортимент цветов, если вы предпочитаете, - и пока он говорил, каждый луч приобретал свой цвет, так что конец проектора почти терялся в буйстве цвета.
   Глядя в visiplate, он лично находился в космосе, мчась сквозь пространство со скоростью, по сравнению с которой все усилия "Жаворонка" казались самым настоящим ползком.
   Структура силы, которая, как знал Ситон, была вторичным проектором, развернулась, как если бы она была разумной, и ярко-зеленый луч вытянулся, подхватил фейдон и удлинился, швырнув драгоценный камень на тысячу ярдов через открытую сторону лаборатории. . Ровол переместил еще несколько элементов управления, и конструкция снова выпрямилась, вернувшись в идеальное положение с трубой и унеся фейдон на своем конце в тысячу ярдов за крышей лаборатории.
   "Теперь мы готовы начать нашу проекцию. Убедитесь, что ваш костюм и очки плотно прилегают. Мы должны видеть, что мы делаем, поэтому световые лучи должны быть гетеродинированы на нашей несущей волне. Поэтому лаборатория и все ее окрестности будут наводнены опасными частотами солнца, которое мы собираемся посетить, а также частотами наших собственных генераторов".
   "Хорошо, шеф! Здесь все тесно. Вы говорите, что до этой звезды десять световых лет. Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда?"
   "Около десяти минут. Мы могли бы пройти это расстояние менее чем за десять секунд, если бы не тот факт, что мы должны взять с собой фейдон. Несмотря на малую массу, для ускорения ему потребуется много энергии. Наши проекции, конечно, не имеют массы и потребуют только энергия распространения".
   Ровол щелкнул пальцем, пара массивных плунжерных выключателей встала в свои гнезда, а Ситон, сидевший за доской и уставившийся в визуальную пластину, с изумлением обнаружил, что он, по-видимому, обладает раздвоением личности. Он знал , что сидит неподвижно в кресле оператора в основании жестко закрепленного первичного проектора, и, оторвав глаза от видимой пластины перед собой, мог видеть, что в лаборатории ничего не изменилось, кроме того, что пиротехническое изображение от полоса питания была необычной интенсивности. Тем не менее, глядя в обзорную панель, он лично находился в открытом космосе , мчась сквозь пространство со скоростью, по сравнению с которой все усилия " Жаворонка " казались самым настоящим ползком. Повернув рычаги управления, чтобы посмотреть назад, он ахнул, увидев, насколько колоссальной была их скорость, что зеленая система была едва различима, как тусклая зеленая звезда!
   * * * *
   Снова взглянув вперед, показалось, что свирепая белая звезда отделилась от неподвижного небосвода и теперь была так близка к структуре силы, в которой он ехал, что уже показывала диск, различимый невооруженным глазом. Еще несколько мгновений, и фиолетово-белое великолепие стало настолько интенсивным, что наблюдатели начали слой за слоем наращивать защитные очки перед глазами. Когда они приблизились еще ближе, падая со своей немыслимой скоростью в этот раскаленный ад, их глазам открылось зрелище, на которое человек никогда прежде не имел чести смотреть. Они падали на белого карлика, могли видеть все видимое во время такого неслыханного путешествия и доживут до воспоминания увиденного! Они увидели великолепное зрелище солнечных протуберанцев, устремляющихся в космос на сотни тысяч миль, и прямо на своем пути они увидели огромное солнечное пятно, сочетание извержения вулкана и циклонического шторма в газожидкостной среде ослепляющего накала.
   "Лучше увернуться от этого места, не так ли, туз? Может быть, он генерирует мешающие частоты четвертого порядка?" - воскликнул Ситон.
   "Он, несомненно, генерирует лучи четвертого порядка, но ничто не может нам помешать, поскольку мы контролируем каждую составляющую нашего луча от Norlamin".
   Ситон яростно схватился за поручни и невольно вытянулся в самый узкий из возможных компасов, когда на своей ужасной скорости они нырнули сквозь эту пылающую, раскалённую фотосферу прямо вниз, в неизведанные, невообразимые внутренности этого ужасного и обжигающего шар. Сквозь защитные очки, теперь целых четыре дюйма из этого своеобразного золотистого экранирующего металла, Ситон мог видеть структуру силы, в которой он находился, а также мог видеть фейдон - в общих чертах, как прозрачные бриллианты видны в столь же прозрачной воде. . Их видимое движение быстро замедлялось, а материал вокруг них уплотнялся и становился все более и более непрозрачным. Файдон отступил к ним, пока не коснулся проектора, и в массе вокруг них стали видны вихревые потоки и растяжки, по мере того как их продвижение становилось все медленнее и медленнее.
   "'Маленький? Что-то пошло не так? - спросил Ситон.
   "Вовсе нет, все работает отлично. Вещество теперь настолько плотное, что становится непрозрачным для лучей четвертого порядка, так что теперь мы частично смещаем среду вместо того, чтобы двигаться сквозь нее без трения. В точке, где мы едва видим работу; то есть, когда лучи четвертого порядка будут настолько замедлены, что уже не смогут нести гетеродинированные световые волны без полного искажения, мы остановимся автоматически, так как материал на этой глубине будет иметь необходимую плотность для преломления лучей пятого порядка. в нужной степени".
   "Как наши фонды могут это выдержать?" - спросил Ситон. "Этот материал, должно быть, уже в сто раз плотнее платины, и мы должны проталкивать ужасный груз, чтобы пройти через него".
   "Мы не прилагаем никакой силы ни к нашим фондам, ни к Norlamin. Сила передается без потерь от силовой установки в нашей лаборатории на этот вторичный проектор здесь, внутри звезды, где она высвобождается в правильном диапазоне, чтобы тянуть нас через массу, используя всю массу впереди нас в качестве опоры. Когда мы захотим вернуться, мы просто изменим тягу на толчок. Ах! мы сейчас в тупике - сейчас наступает самый важный момент всего проекта!"
   Все видимое движение прекратилось, и Ситон мог видеть лишь смутные очертания фейдона, теперь прямо перед его глазами. Структура силы медленно деформировалась, пока ее передняя часть не держала фейдон, как в тисках. Ровол нажал рычаг, и за ними, в лаборатории, поехали четыре огромных плунжерных переключателя. План чистой энергии, сияющий даже в неописуемом накале ядра этой видящей звезды, аккуратно разделил фейдон пополам, и десять гигантских лучей, по пять на каждой половине драгоценного камня, быстро сформировали две секции геометрически совершенной полой линзы. . Затем две секции были сведены вместе, сомкнув челюсти могучих тисков, и их края были точно выровнены. Мгновенно плоскость и лучи энергии превратились в две огромные противоположные силовые трубки - яркие, светящиеся трубки, края которых в соприкосновении совпадали с почти невидимым швом между двумя половинками линзы.
   Подобно сварочной дуге, возведенной в n -ю степень, эти две неизмеримые и непреодолимые силы встретились точно в оппозиции - встрече такой невероятной силы, что во всей массе этой плотной фиолетово-белой звезды произошли сейсмические возмущения. Появились солнечные пятна беспрецедентных размеров, протуберанцы разошлись в сотни раз по сравнению с обычным расстоянием, и хотя двое ученых глубоко в ядре истерзанной звезды не знали, что происходит на ее поверхности, конвульсии за титаническими конвульсиями сотрясали могучий земной шар, и огромные массы расплавленного и газообразного вещества были вырваны из него и выброшены далеко в космос - массы, которые со временем станут планетами этого юного и бурного светила.
   Ситон почувствовал, как его подача воздуха нагрелась. Внезапно стало ледяным, и, зная, что Ровол подал питание на систему холодильника, Ситон отвернулся от увлекательной сварочной операции, чтобы быстро осмотреть лабораторию. При этом он осознал обширные знания Ровола и понял причину новой системы точек сброса и заземляющих стержней, а также необходимость всеобъемлющей схемы охлаждения.
   Даже через практически непрозрачные очки он мог видеть, что лаборатория представляла собой сплошную массу настоящих молний. Не только с точек рельефа, но и с каждого металлического уголка и выступа накопившиеся потери f из распадающегося бара бросались на пылающие, сине-белые, быстро испаряющиеся наземные стержни; и сам воздух комнаты, обновлявшийся секунда за секундой, несмотря на мощные вентиляторы, начинал приобретать перламутровый блеск высокоионизированной короны. Стержень был хорошо виден, сверкающий демон чистого фиолетового сияния, и на мгновение его охватил спазм страха, когда он увидел, как быстро сжимается эта огромная масса меди, - страх, что их сила будет исчерпана, а их задача все еще не завершена.
   Но расчеты престарелого физика не были точными. Линза была дополнена несколькими сотнями фунтов меди, и эта геометрическая форма с ее драгоценным содержанием полунейтрония следовала за вторичным проектором обратно в зеленую систему. Ровол встал со своего места, сбросил доспехи и дал сигнал Ситону сделать то же самое.
   "Я должен передать это тебе, туз - ты действительно ослепляющая вспышка и оглушительный отчет!" - воскликнул Ситон, выписывая из своего изолирующего костюма. "Я чувствую себя так, как будто меня наполовину протащили через отверстие в узле и заклепали с обоих концов! В любом случае, какой большой объектив вы сделали? Выглядело так, как будто он вмещает пару литров; может, три".
   - Его содержимое составляет почти ровно три литра.
   "Хм. Семь с половиной миллионов килограммов, скажем, восемь тысяч тонн. Немного массы, я бы сказал, чтобы положить в галлоновый кувшин. Конечно, находясь внутри файдона, он не будет иметь никакого веса, но будет иметь всю свою полную долю инерции. Вот почему вы так долго его приносите, конечно.
   "Да. Теперь проектор принесет его сюда, в лабораторию, без дальнейшего внимания с нашей стороны. Период труда подходит к концу, и завтра мы найдем линзу, ожидающую нас, когда мы придем, чтобы начать работу".
   "Как насчет того, чтобы охладить его? У него была температура около сорока миллионов градусов по Цельсию, прежде чем вы начали над ним работать; и когда вы закончили с этим, это было горячо.
   - Ты снова забываешь, сынок. Помните, что горячее плотное вещество целиком заключено в оболочку, непроницаемую для всех вибраций длиннее пятого порядка. Теперь вы можете положить на него руку, не почувствовав ни жара, ни холода". - Да, тоже верно. Я заметил, что могу взять фейдон прямо из электрической дуги, и он даже не будет теплым. Я не мог объяснить, почему это было, но теперь я понимаю. Так что то, что внутри этого объектива, всегда будет оставаться таким же горячим, как сейчас! Зоуи! Будем надеяться, что она никогда не взорвется! Ну, вот и звоночек - впервые в жизни я готов бросить курить, как только прозвучит свисток, - и рука об руку молодой земной химик и пожилой норламинский физик направились к ожидавшему их воздушному судну.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"