- Конечно, мама, ведь Штырин помогает мне быстрее расти, быть здоровым, сильным и хорошо учиться в школе!
- Ах ты мой маленький пиздюк!
Сеть аптек "Маленький пиздюк" и сеть кафе-баров "Жральня" представляет вашему вниманию витамины для школьников и детей дошкольного возраста "Штырин". Пусть ваши дети радуются жизни!
Внимание: препарат может вызывать привыкание и обладает эффектом толерантности. Перед применением проконсультируйтесь с лечащим врачом (если вы конечно не торчок - тогда не консультируйтесь, всё ок, братан).
- Ну, поговорил, друг мой? Что он сказал, этот твой, Бог? - Чарльз Дюма как раз закончил осмотр машины с трупом, и уже ждал меня снаружи.
- Вроде как. Квест мне дал...
- Так, друг мой, не спеши, поподробнее, мне, как заинтересованному лицу, нужны... подробности.
- Ну... сначала он злодейски рассмеялся, я даже подумал, что по ошибке позвонил его падшему брату. Потом зачем-то начал меня хвалить...
- Прими мою искреннюю благодарность, честное слово, даже представить себе не мог, насколько без вас стало легче всему живому, да и мне, что уж тут скрывать.
- Без нас? Погоди...
- Ах, друг мой, потеря памяти? Ну, ничего, это нормально, этим пришлось пожертвовать, во имя твоего спасения. Дело в том, что метод, коим я устранил большую часть вашей популяции, как раз-таки связан непосредственно с памятью и мыслительными процессами. Именно поэтому я подкинул в твою заначку Штырин, ты уж не обессудь. Память я тебе верну. Прямо сейчас.
- За лишний Штырин глупо кого-то... обессуживать... Постой, не хочешь ли ты мне сказать, что ты, о Всемогущий, убил всех людей?
- Не всех, и не убил. Они умерли сами. Человеку свойственно всё плохое забывать. Я лишь позволил всем воспоминаниям в людских мозгах выстроиться в одну единую линию, вместо того, чтобы располагаться по нисходящему приоритету. А потом предложил им добровольно умереть. Они сами этого захотели, никто их не заставлял.
- Нда... слов нет. А почему же не всех?
- Ну некоторые особенно упорно боролись за жизнь. В общем-то об этом я и хотел с тобой поговорить.
- В каком смысле?
- Я отправляюсь в отпуск. Бессрочный. В конце концов, я Бог, и я устанавливаю себе сроки, хех.
- Стоп. А почему ты не хотел, чтобы умер и я? Я что, особенный? Избранный?
- Брось, мы же практически друзья, да и к тому же ты - автор, так сказать, идеи! И поэтому у меня к тебе просьба. На время моего бессрочного отсутствия, я попрошу тебя доделать мою работу. Люди... они как бактерия - сегодня их сотня, завтра их несколько миллиардов.
- И с чего бы мне мотаться по свету, и гасить жалкие остатки человечества, вместо того, чтобы спокойно наслаждаться жизнью без сраной толпы на улицах? Нет, я, конечно, ничего не имею против, но...
- Помнишь, наше пари? Ты обещал, что в случае проигрыша не будешь кончать жизнь самоубийством, и умрёшь от старости. А жить тебе, поверь мне, ещё ой как много, уж я об этом позаботился. Через несколько лет ты поймёшь, как же быстро человеческая раса восстанавливает свои многочисленные потери, и когда первый торговец откроет свою лавку в твоём тихом, некогда пустом городке, когда первый губернатор, займёт свой пост и начнёт выдумывать законы, когда первые люди в форме начнут следить за тем, чтобы эти самые законы соблюдались... ты поймёшь, что твоя задача несколько усложнилась. Поэтому, на твоём месте я бы не тянул.
- Логично. Ну... я пойду?
- Постой. В награду за твои услуги, я выполню два твоих желания, абсолютно любых. Одно сейчас, второе - после выполнения твоей работы. Поэтому, подумай хорошенько. Прежде чем решаться.
- Постоянно заряженный аккумулятор у моего плеера.
- Ты хорошо подумал?
- Да, да. Я хорошо подумал.
- Да будет так. А теперь можешь приступать. Отдых не ждёт! И да, последнее: ровно через неделю, загляни в любой почтовый ящик.
Из трубки зазвучали гудки, и через несколько секунд оборвались тишиной. Свет во всём заведении погас, судя по всему, навсегда.
///
- ... ну ты знаешь, как это бывает. Не знаю, что я подразумевала под словами "всё", но ты знаешь, это помогало некоторое время держаться. Но теперь, всё, лимит исчерпан. То, что случилось позавчера... ну как бы... а ладно, начну с самого начала, только прошу, выслушай меня, поверь, мне сложно всё это говорить, я ведь практически выворачиваю свой мозг наизнанку сейчас. Пусть тебе это бредом покажется, но таковы мои мысли. Антон был прав, он мне сразу очень понравился, и с каждым днём, всё больше и больше. Я сразу поняла, что не на что даже надеяться, во первых я встречалась с его лучшим другом, во вторых я летом собиралась поступать на заочку в Экономический, на Наебателя-впаривателя. Я уже говорила, да, помнишь? Когда мы съехали, я сидела и плакала, как дура. Когда он ушёл, я сидела на кухне, смотрела на фотографию...
Как это обычно бывало по выходным, я сидел в "Жральне" склонившись над полупустым стаканом колы и горкой картофеля-жри на белой одноразовой тарелке, измазанной кетчупом и маслом, и слушал её монолог, даже не стараясь вникать в его суть, или хотя бы делать вид, что мне интересно. Тарелка со жратвой... от одного вида этого картофельно-томатно-жирного месива в животе становилось неуютно и к горлу подкатывало рвущееся на свободу его содержимое. Голова жутко болела, в глазах двоилось, удивляюсь, как я до сих пор не рухнул в обморок прямо в эту самую пластмаску с несъедобной хернёй. Наверное, всему виной был гипервитаминоз - в то время я как раз открыл для себя Штырин, а работа в сфере рекламы позволяла мне тоннами закупать вожделенные детские витаминки, обменивая их на свеже-распечатанные в офисе рецепты и заработанные за два месяца тугрики. Эти самые два месяца смешались для меня в один, тягучий и вязкий, размазанный по полочкам моего головного мозга день. Лежать в кровати или на ковре по вечерам, блевать в туалет и в раковину, иногда в ванну, не слушающимися пальцами завязывать летающие в воздухе шнурки. Затем музыка, много музыки, дорога, блевать в кусты, мат - наплевать, сквозь музыку почти не слышно. Привокзальный туалет. Оттираю содержимое желудка с белой рубашки. Вспышка. Наверное офис, монитор компьютера, там тоже, наверное, открыт "офис". Потолок, какие-то придурки мельтешат вокруг, с деловыми, надменными физиономиями, изображают бурлящую деятельность. Запах сигарет, пластмассы и свежей канцелярской бумаги. Блюю в окно, затем на кафельный пол и в раковину. Вспышка. Музыка. Машины, вагон метро, потребляди, подъезд, расплывающаяся дверь. Проблевавшись жалкими остатками и без того пустого желудка - лечь спать. Вспышка. Выходные, о да, кажется, выходные. А если не выходные, то пусть я заболел, думаю, никто не отличит меня сейчас от человека при смерти. "Жральня", разговоры, и насильно запиханный в глотку салат. Покачиваясь, захожу в местный туалет и ватными руками заталкиваю в себя ещё пять таблеток. И вновь, "Жральня". Вокруг все радостно или безразлично, с улыбками, смехом, равнодушием или слезами, засовывают в себя тошнотворно выглядящую еду, приготовленную вон теми людьми в красно-жёлтой одежде, мельтешащими за стойкой. Нужно съесть ещё что-нибудь, иначе драгоценные таблетки будут просто-напросто отвергнуты моим организмом. Может быть картошка-жри с колой? Пойдёт...
- ...потом мне встретился другой Женя. Тогда я первым делом подумала "Мечта, что вряд-ли сбудется, или подвернувшийся шанс?". Я выбрала второе. Но потом оказалось, что этот вопрос я себе задаю чуть ли не каждый день. Понимаешь? Потом мы сидели вдвоём на диване, смотрели второй сезон "Сверхъпопахивающего", получилось так, что мы коснулись пальцами рук, честно, это вот малюсенькое прикосновение отмело к хуям все вопросы. Уже тогда, хотя я и не стала делать поспешных выводов. Но, естественно всё это буквально выступило у меня на лице, и ему, наверное, стало всё понятно. Я в очередной раз почувствовала себя говном. Когда мы расстались я даже не жалела, ни грамма, впрочем...
В моей голове назревало два вопроса: какого хрена я здесь вообще делаю, и как я сумею запихать в себя эту сраную картошку.
///
"Уйти от тысячи людей - я совсем один. Стоя посреди дождя, сохну без воды. Прыгать, падать и сдаваться навсегда, а потом опять пытаться... Я подпрыгнул, и упал, и сдался навсегда - я не могу дотянуться до звезды!". Колонки Дома Алкокультуры натужно хрипели и визжали, извергая из своих недр кашу гитарно-басово-ударных звуков, в то время как я глупо смеялся, представляя, как бы этот кретин попытался схватить рукой звезду, и сгорел бы ко всем чертям от жара, испускаемого этим раскалённым космическим телом, не дотянувшись до его поверхности на каких-нибудь пару сотен многозначных чисел километров. Небольшой концертный зал был битком набит разномастными неформалами, часть из которых усердно прыгала перед сценой, невпопад повторяя слова вокалиста, другая же часть столь же усердно поглощала литры алкогольных напитков за барной стойкой. Я сидел на лавочке, располагающейся в другом конце зала напротив сцены и медитативно пережёвывал свеже-собранные грибы, закусывая их белыми таблеточками штырина. Справа от меня сидел какой-то длинноволосый парень со своей девушкой на коленках. Их рты продолжали вылизывать и обсасывать друг друга, издавая при этом чавкающие звуки, порой слышимые даже сквозь громкую музыку. Слева сидела довольно симпатичная особа с тёмно-зелёными волосами и высокими кедами, начинающимися чуть ли не у её колен. Её взгляд то и дело падал то на меня, то на поглощаемые мною грибы. Поняв её намёк, я демонстративно протянул ей горстку драгоценных грибочков. Улыбнувшись, и прокричав что-то так и не дошедшее сквозь шум до моих ушей, она слегка наклонилось и съела большую часть грибов прямо с моей ладони, дособирав двумя пальцами оставшиеся на ней крошки.
- Меня зовут (любое имя, заканчивающееся на букву "а"), - прочитал я по её губам.
- Мне похер! - Улыбнулся я ей в ответ, зная что из-за шума меня невозможно будет расслышать.
Она протянула мне руку, украшенную кучей разных цветных браслетов, светящихся в темноте, и я пожал её тоненкую ладонь. Мы пододвинулись поближе друг к другу. Дабы хоть что-то расслышать, приходилось кричать наухо.
- Скучно здесь, правда ведь?! - её тёплое дыхание обожгло моё ухо и часть шеи.
- Скоро будет весело! - крикнул я, когда она наклонилась чуть поближе, и потряс в воздухе пакетиками с грибами и штырином, после чего достал несколько таблеток, и предложил ей, в то время как цвета вокруг меня уже начинали набирать розовые и фиолетовые оттенки, пронизывая меня насквозь, словно ветер, окутывая моё тело. Казалось, что даже звуки становились видимыми, в этой густой розово-фиолетовой реальности. Потом мы смеялись, потом внимательно вслушивались в музыку, в этот момент показавшуюся мне особенно нежной. Потом смотрели друг другу в глаза, и вновь слушали музыку. Потом долго и неотрывно целовались.
Как-то всё неправильно. Быстро и банально. Хотя что это я, вроде очень даже красивая девушка с именем, заканчивающимся на букву "а", не брезгует всей той волшебной гадостью, что ем я. Почему я тогда загоняюсь? Меня начало тошнить. Наверное мы сейчас представляем из себя совсем неплохую картину, вкупе с той самой вечно сосущейся парой, сидящей справа от нас. "I'm exactly where I wanna be right now.." вспомнились мне строчки из одной песни. Могу ли я сказать сейчас то же самое и про себя? Нет, пожалуй не могу.
Потом я долго заблёвывал клубный туалет, перед этим честно выждав очередь из семи человек. Затем мы вместе с ней долго целовались стоя под тёплым душем прямо в одежде, а позже трахались, в то время как меня терзал всё тот же вопрос.
- Послушай... я хотела сказать... - с трудом выдавила она из себя, допивая чай и закуривая четвёртую сигарету с ментоловым ароматом, - спасибо тебе за эту ночь, но ты знаешь, я.. мы наверное поспешили, и... ну ты понимаешь о чём я? Ты классный, правда. Давай будем друзьями? Я бы правда очень хотела и дальше общаться с тобой... - она продолжала говорить что-то ещё, даже не расслышав моего "ну ладно", сказанного ей в ответ. Интересно, нормально ли трахать своих друзей после ночи в паршивом клубе с паршивой группой? И вообще, кажется мне только что дали ДОДа, или "Давай Останемся Друзьями". Поняв это я громко рассмеялся, заставив её наконец замолчать. Вот теперь всё кажется встало на свои места.
- Эээ... ты это к чему сейчас?
- Послушай, после вчерашней промывки желудка у меня в животе пусто. Давай сходим в "Жральню", съедим по картошке-жри?
- Хех, спрашиваешь! Я там каждый свой выходной сижу, - улыбнулась она, - пошли!
- Ладно, я пойду припудрю носик, и можно будет выдвигаться, - сказал я, заходя в ванную, и доставая из ещё мокрых джинсов пакетик с таблетками.
///
- И знаешь, всё-таки ты идиот, - наконец заключил Чарльз Дюма, не отрываясь при этом от чтения книги, оборот которой гласил: "Фридрих Ницше - Ecce Homo. Как становятся сами собою". Уже несколько часов, не меняя позы, он осторожно перелистывал отдающие белизной страницы выпущенным из лапы коготком.
- Думаешь? - зачем-то переспросил я, при этом пытаясь вчитаться в "Порри Гаттера" за авторством неких комедийных умельцев, и понять хоть что-нибудь из написанной там ахинеи.
- Более того, я в этом практически уверен. Только идиоту могла прийти мысль из сотен тысяч величайших вещей, я бы даже сказал, возможностей... попросить у бога не разряжающийся аккумулятор для плеера.
- Хм, - я призадумался, впрочем, ненадолго, - Ты не против, если я одену наушники, друг мой?
Вместо ответа Дюма лишь утвердительно кивнул головой, и махнул лапой. Оставшись наедине с музыкой и потешной книгой-пародией для школьников, я предпочёл полностью переключить своё сознание на первое. Однако музыка, сперва пронеся меня по аттракционам своих звуков, спустя буквально пару песен вновь вернула к мыслям.
Книжный супермаркет, некогда полный людей, пачками сметающих с прилавков Те Самые Книги с Жёлто-Чёрной Обложкой, так называемое "чтиво", теперь пустовал. Между сотен стеллажей, набитых книгами, сидели только мы с Дюма. Интересно, нормально ли, что книги продаются вот так, в супермаркетах, словно майонез или молочные сосиски? Впрочем и ничего ненормального в этом тоже по сути нет, товар есть товар. Тем не менее, я больше чем уверен, что сотня-другая писателей перевернулась бы в гробу от одной мысли об этом. Если конечно мёртвые могут мыслить, и, уж тем более, переворачиваться.
Я взял с витрины упаковку c ручками, вытащил одну, с чёрными чернилами, и торопливо, пока не ушла мысль, записал всплывающие в голове строки прямо на титульном листе "Порри Гаттера":
"Ты уже не уснёшь сегодня
Точно так же как и вчера
Там, куда ты бежишь темно
Обжигает счастье жара
Что вчера ещё было мыслью,
Что недавно было тобой,
Остаётся никем не написанно,
И утонет в тебе с головой.
Почему, я хочу измениться!
Но когда нужно что-то менять
Подожгут отношения мелочи
Это трудно, но нужно принять
Проглотить, запивая мольбами
Неизвестно кому и зачем
Но так легче, так надо, мы с вами
Рождены и уйдём никем.
Никому никогда не открытые
Безграничные гущи сознаний
И миров, в головах наших скрытых
Никому кроме нас не понять
Наплевать, разбежаться и прыгнуть
Чтоб достигнуть в мгновение ока
Этой вязкой, гнилой середины
Именуемой "правдой" пророками..."
- Друг мой, я всё хотел сказать, да вот что-то запамятовал... - вдруг прервал мои творческие порывы пёс.
- А...?
- Твоя девушка... как её там... что-то заканчивающееся на "а".
- Она не моя девушка.
- А чья?
- Она просто... девушка. Мы были... ну-что-то типа друзей. Только трахались, иногда.
- Хм... не понимаю я вас. О времена... о нравы... о эпоха... Позволь спросить, друг мой...
- Нет, у нас не принято, чтобы друзья трахались.
- Мм... помнится как-то под штырином ты говорил мне, что ты её любишь, друг мой.
- Люблю, наверное.
- Не смотря на то, что её характер полная противоположность твоему? И не смотря на то, что вы друзья? Хоть и трахаетесь, иногда...
- Угу. Наверное. Я не уверен вообще. Наверное меня всё устраивало. Блин, да какая разница, она сейчас наверняка лежит мёртвой и вонючей горой мяса, в куче таких же мертвецов, в каком-нибудь занюханом клубе. Уже дней пять ведь прошло. И вообще, к чему всё это? - я наконец отшвырнул книгу в сторону, и окончательно снял наушники, сдвинув их на шею.
- В том-то и дело. Вчера, когда я мочился на рекламный щит "Pedigree", я краем глаза заметил, как оная особа преспокойненько сидит в "Жральне", за столиком у окна, и уплетает картошку-жри. Подумал, что тебе, друг мой, будет интересно это услышать.
- Да, действительно, интересно.
- Ты ведь понимаешь, что это означает?
- Да. С неё придётся начать.
Посидев с минуты в нависшей тишине, я почесал в затылке и продолжил:
"Пить обман, есть иллюзии, как же...
Зубы чистить ложью с утра
Из под крана течёт чья-то лесть,
Лить на голову душ из дерьма,
Изобилее, равзе не так,
О понявшая правду душа?
Тебе жалко и гнусно становится
Что не смоет обиду вода
Что кретин из зеркала пялится
На тебя, на неё, на себя."