'Общество священного кулака'...и на знамени- красном- чёрный кулак...потому их иностранцы и называли - 'боксёрами'...
Якобы тайное общество, занимаются себе боевыми искусствами... и делают удивительные открытия.
Например, от чего длинноносые варвары такие умные? Потому что они увозят китайских детей на погибельный Запад, варят их глаза, делают из варёных детских глаз волшебные пилюли, едят их - и изобретают себе телеграф... а телеграф- это вообще дьявольская выдумка? Видите, красное на проводах? Это не ржавчина, как длинноносые утверждают, это кровь духов китайских предков, которые на провода налетают и ранят себя ...а трамвай - это же вообще ужас! В каждом трамвае злой дух живёт...
Чудесно, да? 1900-тый год, однако..."
В.И. Белоусов "Дорога и жизнь", Москва, 1924
Когда без четверти одиннадцать вечера в понедельник 7 сентября Антон садился в купированный вагон скорого поезда Љ1, идущего из Порт-Артура на Харбин, и далее в Россию, он и представить себе не мог, что его ждёт впереди. Первая служебная командировка случилась несколько позже, чем говорил подполковник Рослейн. На подготовку документов и написание доклада у Строева ушло около трёх дней, но потом на молодого штабс-ротмистра свалились казённые заботы по приему роты, потом - доверенные люди местных купцов принесли в клювике информацию о новой банде, проникшей в зону ответственности отряда и пришлось в спешном порядке гонять "краснобородых". Так что так... Человек, как известно, предполагает, а начальство (ну и Бог, конечно) располагает.
Кондуктор, само благолепие (Ну ещё бы, защитник наш едет!), вызвался препроводить Строева в купе первого класса. Из-за позднего времени двери почти всех купе были закрыты. Антон, разложив свои немногочисленные пожитки, лёг на уже заправленный, по вечернему времени, диван и практически мгновенно уснул.
В восемь часов утра его разбудил проводник и, поинтересовавшись, чем господин ротмистр будет завтракать, удалился.
Поскольку завтрак, надо было заказывать с вечера, а Антон это сделать забыл, на особые разносолы он и не рассчитывал - так, перекусить чем Бог пошлёт да чаю попить. Хотя, как писал популярный в те времена бытописатель в первом классе на завтрак давали:
"Завтрак заказывали с вечера, а утром, осторожно постучав в дверь, вкатывали покрытую белоснежной скатертью тележку... на которой дымился ароматным дымком чайничек, под закрытой накрахмаленной так, что об неё можно было обрезаться , салфеткой. на плетёной корзиночке лежали исходящие паром круассаны, в стеклянной прозрачно-белой вазочке с крышечкой желтело "Сладкое датское" масло (производство Кострома), исходил слезой Швейцарский сыр (моложского или пошехонского производства ), в фарфоровой мисочке краснел брусничный Джем ,в молочнике плескались густейшие сливки, а в продолговатых металлических тарелочках, закрытых крышечками, томились нежнейший лангет, кулебяка с тёшей, о семи углах, паштет из дичи...то есть горячее блюдо, холодная и горячая закуски."
Лангета Строеву не досталось, но паштет и в правду оказался нежнейшим, яйца сварены идеальным мешочком, а пошехонско-швейцарский сыр был выше всяческих похвал.
После завтрака проводник, убиравший посуду поинтересовался у Антона
- Вы, ваше благородие как, против попутчиков не возражаете?
- Пожалуй, что нет. Так веселее.
- В соседнем купе едут две дамы, они просили пригласить вас к ним в купэ. Из самого Артура едут - заскучали-с в дороге.
Войдя в купэ, штабс-ротмистр увидел даму средних лет, явно принадлежавшую высшим слоям общества и... ЕЁ! Когда она повернулась от окна на звук его голоса, Антону показалось, что мастер Лян провёл свой коронный прямой в солнечное сплетение. Замерев, боясь неосторожным вздохом спугнуть это чудо, он смотрел на эти карие глаза, изящно очерченный подбородок, лёгкую неправильность губ... Спустя целую, как показалось ему, вечность, он понял, что старшая дама обращается к нему:
- ... проходите капитан, располагайтесь... Я надеюсь, что вам удастся скрасить скуку путешествия. Вы куда едете? Надо признать местные пейзажи весьма однообразны и скучны. Так куда вы едете?
- МамА, вы не даете господину офицеру и рта раскрыть! Здравствуйте, господин штабс-капитан! Давайте знакомиться! Меня зовут Анна Леонидовна, а это - моя мамА, Мария Владимировна...
Пришлось Строеву, оторвавшись от созерцания, щёлкнуть каблуками, и представиться:
- Штабс-ротмистр Строев. Антон Сергеевич. Следую до Харбина.
- Вот и чудно! Правда, мама?
В этот момент в купэ заглянул кондуктор и сообщил что поезд отправится ровно через пять минут, а также осведомился, не желают ли чего уважаемые пассажиры. Антон попросил его принести чайку зелёного "на местный манер".
Когда заказ был принесён, дамы стали с интересом следить за манипуляции, производимые Антоном с большой пиалой и чайником. Наконец, Юля, не выдержав, спросила:
- Антон Сергеевич, ("Как жаль, что не просто Антон!" - подумал Строев) это что, какой-то местный обычай?
- Не обычай, Анна Леонидовна, а правильный способ чай пить!
- Но ведь у нас в России чай совершенно по другому приготовляют!
- Так ведь чай пить, Анна Леонидовна ("Ох, как хочется, сказать "Анечка"!" - снова встряла шальная мысль), китайцы как раз и придумали. А они чай именно так и заваривают!
- Как интересно! А вы, получается, давно здесь служите, если так обычаями местными прониклись?
- Нет, я в Маньчжурии недавно, с полгода, как приехал. А хорошему отчегоже не научиться. Если хотите, я и для вас чай заварю?
- Мама, мама, давайте попробуем!
- Нет, я, пожалуй, не буду. - ответила Мария Владимировна.
Крутанув ручку и вызвав кондуктора, и попросив принести ещё одну чашку, Антон заварил ароматный "улун", и, с лёгким, шутливым поклоном протянул пиалу Анне. Когда она взяла чашку, Антон пристально посмотрел ей в глаза, но, смутившись, отвёл взгляд. "Да что же это такое!" - мысленно возопил он. "Как гимназист сопливый веду себя!" Последний раз столь неловко при общении с женским полом он ощущал себя, когда в возрасте двенадцати лет он с братом и родителями поехали на ёлку к дальним родственникам и там его, долговязого и костлявого гимназиста окружила стайка кузин и их многочисленных подружек.
Никто бы не назвал нашего героя ловеласом, хотя, конечно, и монахом он не был. Но ни мимолётные юношеские влюблённости, ни обыденные гарнизонные романы не были похожи на происходившее с ним сейчас.
Анна, видимо что-то почувствовав, изредка кидала на молодого офицера лукавые взгляды. А вот, её мать, похоже, ничего не заметив, продолжала чинную беседу.
-... двоюродный дядя Анны, Дмитрий Леонидович, пригласил нас не надолго погостить у него в Харбине. Путешествия по экзотическим странам сейчас весьма популярны в столице. Так что, представляете, капитан, мы проплыли вокруг всей Азии - от Петербурга до Порт-Артура...
Словно заноза какая зацепила мысли Антона... "Дмитрий Леонидович? В Харбине? О чёрт!"
Между тем, Анечка распробовала приготовленный Строевым чаёк и принялась рассказывать матери, насколько необычный и приятный вкус у этого напитка. "Неужели? Племянница его превосходительства генерал-майора Хорвата,управляющего всей Дороги! Высоковато вы, ваше благородие, глаза подняли!" Ну да, как в народе говорят: "Сердцу не прикажешь!"
Занятый такими размышлениями, Антон, тем не менее, не забывал поддерживать светскую беседу:
- И как вам понравился Артур?
- Совершенно ничего выдающегося. С тем же успехом он мог бы располагаться где-нибудь в Херсонской губернии, а не на другом конце света. Сиам или Цейлон куда как завлекательнее...
- Так не даром Манчжурию уже кое-кто Желтороссией называет. Обживаем потихоньку... - в задумчивости ответил Строев.
- А китайцы, что будут как малоросы по-вашему?
- Что? Ах нет, конечно же нет, они весьма неохотно воспринимают чужую культуру, но как народ вполне заслуживают уважения.
- Но ведь они же совершеннейшие дикари!
- Позволю себе не согласиться... Да, многие их обычаи и обряды могут показаться странными, но на мой взгляд ничуть не более обычая пить чай ровно в пять по полудни. - усмехнулся Антон.
- Антон Сергеевич, как же вы можете сравнивать вековые традиции одной из культурнейших наций Европы и какое-то дикарство? - изумилась Мария Владимировна, а Анна посмотрела на Строева с некоторым лукавством: "дескать, как выкручиваться будете, господин офицер".
- Насчёт того, у кого традиции более древние, тут и поспорить можно. Причём я бы поставил на китайцев. Чай пить - ведь это они придумали. Две тысячи лет назад.
- Ой, Антон Сергеевич, а вы то откуда это всё знаете? - восхитилась Анечка.
- Книги, Анна Леонидовна. Да и по должности про народец местный мне знать положено.
- А кто вы по должности? - невинно хлопая ресницами, спросила Анна.
- Командую ротой, которая как раз этот участок дороги охраняет.
- От кого же охраняете, Антон Сергеевич?
- От разбойников местных, их здесь "хунхузами" называют. Про то, как Североамериканских Штатах с индейцами воевали вы слышали?
- Нет.
- Бывает налетает ватага человек в двести на деревню какую-нибудь или городок и грабят. Или поезд остановят и пассажиров ограбят...
- Так это за океанами в Америке...
- Нет, это - здесь. Потому и охраняем.
- Антон Сергеевич, признайтесь, вы нас мистифицируете - вступила в разговор Мария Владимировна.
- Отнюдь. Всякое случается... За последний год, правда, мы их поприжали. Так что на дороге поспокойней стало.
- Ну а вы, Антон Сергеевич, разбойников сами видели? - взволновано спросила Анна.
- Пару раз видел.
- Страшные они?
- Кому как. По мне, так разбойники как разбойники. Шумные и храбростью особой не отличаются...
В этот момент поезд начал тормозить, да так резко, что пассажиры чуть не попадали с диванов, а пиалы со звоном посыпались со столика. Хорошо хоть чайник не упал
- Прошу меня извинить, я должен выяснить, что там случилось. - сказал Антон, ставя на столик поднятую с пола чашку.
Выскочив из купэ, он забежал к себе, и, помня привычку Виктора Малеева, достал из саквояжа свой второй наган. Спрятав его сзади за ремень, Антон вышел в коридор. К нему тут же подскочил взволнованный кондуктор:
- Ваше благородие, вы не могли бы пройти к начальнику поезда. В этот момент дверь тамбура распахнулось и в коридор забежали два пограничника. Увидев Строева они откозыряли:
- Ваше благородие, кажись засада впереди.
- Ну что ж, пойдём посмотрим, что за засада.
В коридоре второго к голове поезда вагона навстречу пограничникам попался начальник поезда.
- Ох, господа, я как раз за вами.
- Что стряслось?
- Красные флаги! С паровоза увидели обходчика - он бежал навстречу махая флагами, а потом его китайцы на лошадях догнали и на землю свалили. Бьют его сейчас.
- Далеко до них?
- Саженей восемьдесят не доехали...
- Так, ты - пулей по поезду и собирай солдат... - обратился Строев к одному из пограничников, - и если ещё среди пассажиров военных увидишь - предупреди, пусть оружие готовят!
- А ты - за мной! - это уже второму.
...
Выглянув с передней площадки первого вагона, Антон увидел примерно с десяток китайцев, кружившихся на лошадях вокруг человека, одетого в железнодорожную тужурку. То и дело кто-нибудь из всадников пинал несчастного, отчего тот падал на землю, но, вставая, всё рано упорно продолжал брести к поезду.
- Вот что братец, давай за мной до паровоза... И винтовку приготовь, но без команды стрелять не вздумай! - и офицер спрыгнул на насыпь.
"Что же это за планида у меня такая - в истории влипать?" - думал Антон, идя по насыпи. "Так и о тихой канцелярии мечтать скоро буду... Если доживу..."
Остановившись рядом с паровозной будкой, он сказал выглядывавшему из окна кочегару:
- Механика позови.
- Что вашбродь? - в окне показался пожилой железнодорожник.
- Вот что, уважаемый, я так понимаю, что впереди эти тати завал или что похуже устроили, а путеец нас предупредил, так?
- Похоже на то, вашбродь...
- Вас как зовут, уважаемый?
- Белоусов я, Валерий Иванович...
- Вот что Валерий Иванович, я сейчас попробую этого бедолагу выручить, ну а вы готовьтесь по свистку, - тут он показал зажатый в левой руке медный свисток - вперёд саженей на пятьдесят подскочить, а потом готовьтесь на реверсе уходить... Ну, я пошёл!
Отойдя на пару шагов, Антон обернулся, чтобы проверить солдата на площадке и увидел, как старый (лет пятидесяти) машинист быстро перекрестил его, Антона спину. В этот момент с площадки спустились пятеро пограничников и молодой артиллерийский поручик. Взмахом руки штабс-ротмистр подозвал их.
- Поручик Семенецкий, следую из Дальнего во Владивосток, господин штабс-ротмистр! - отрапортовал молодой офицер.
- Так, на церемонии времени нет, поручик. Забирайтесь с нижними чинами на паровоз, перед будкой, и готовьтесь по двойному свистку открыть огонь по разбойникам. Но запомните, без свистка не стрелять!
- Так точно, господин ротмистр.
....
Строев уже прошёл два десятка саженей, когда разбойники обратили, наконец, на него внимание. Прекратив свою забаву, тем более, что избиваемый обходчик всё никак не мог встать на ноги, "краснобородые" повернулись сторону поезда. А трое самых отчаянных поехали к Строеву. "Как там писал кто-то из великих: "Полжизни человек работает на репутацию, а полжизни репутация - на человека"? Проверим, пожалуй". Когда до ближайшего бандита оставалось саженей пятнадцать Строев громко крикнул по-китайски:
- Во ДуАнь Мяо Хунмэй Шенлицзя.
Первый из хунхузов придержал лошадь, зато следующий за ним пришпорил и, проехав мимо Антона, попытался пнуть его. Чуть отшагнув, Антон захватил ногу и пнул коня в живот, одновременно толкнув всадника. Про такой трюк ему рассказывал ещё старый кавалерист, у которого гимназист Строев брал уроки фехтования. Конь, естественно взбрыкнул, и китаец вылетел из седла.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что разбойник почти стоптал русского офицера, но тот только взмахнул рукой, и всадник свалился с коня. Двое других хунхузов осадили коней и настороженно уставились на Строева. Он, как заклинание повторил свою фразу и добавил по-китайски:
- Я заберу этого человека! - указав рукой туда, где пытался подняться на ноги избиваемый железнодорожник.
Бандиты развернули коней и помчались к своим, что-то гортанно крича. Из-за топота коней Антон не смог разобрать подробности, но своё китайское прозвище расслышал. Осторожно приблизившись к разбойникам ещё на десяток шагов, штабс-ротмистр замер.
От группы хунхузов отделилось человек пять, и осторожно поехали по направлению к нему. Остановившись, не доехав до офицера с десяток шагов один из них крикнул:
- А ты смел. Но глуп! - и потянул из седельной кабуры карабин... Строев быстро поднёс ко рту левую руку и что есть силы дунул в свисток. От неожиданности кони разбойников "заплясали", а Антон, выхватив из-за пояса оба нагана, открыл огонь. Звуки частых выстрелов слились с паровозным гудком... Быстро, и не прицельно, расстреляв патроны в револьвере в левой руке, штабс присел на колено и свистнул два раза. После чего стал методично выцеливать противников. Из подъехавших к нему разбойников в седле остался только один, да и тот, привалившись к шее коня, зажимал рукой рану в плече.
За спиной заскрипел и зашипел останавливающийся поезд. Частая стрельба пограничников заставила остатки разбойников пришпорить коней в надежде избежать убийственного свинцового дождя. К их невезению дорога в этом месте уходила в выемку и до спасительного поворота удалось добраться только одному разбойнику.
Сидя на земле и матерясь про себя, Антон торопливо перезаряжал наганы. "Ну что мешало попросить у Виктора маузер? Эти ... пока перезарядишь - три раза убьют!" - крутилось у него в голове. Зарядив один и засунув второй за ремень, Строев крикнул в сторону поезда: "Двое - ко мне!", - и побежал к лежащему на насыпи железнодорожнику. Тот был жив, но частая стрельба и общая суматоха заставила его искать хоть какое-то укрытие за рельсом. Приказав пограничникам отнести железнодорожника к поезду, Антон стал осторожно продвигаться вперёд, пристально оглядывая склоны окружающих холмов. Услышав за спиной торопливые шаги, он обернулся.
- Ваше благородие, унтер-офицер Серемичный, начальник поездного наряда!
- Ну и сколько у вас в наряде всего человек?
- Без меня - десять! Трое на концевом вагоне сидят, ещё двое - в середине, по сторонам смотрят.
Один из сшибленных из седла разбойников в этот момент застонал и попытался ползти. Унтер быстро подскочил к нему и от души врезал прикладом винтовки по голове.
- Проверьте остальных! - бросил Антон и свистком и взмахами руки дал машинисту команду медленно двинуться вперёд.
Когда паровоз поравнялся с ним, он махнул рукой и крикнул: "Стой!"
- Серемичный!
- Я, вашбродь!
- Двое пусть соберут оружие и вяжут татей, если живые остались...
- Уже нет, вашбродь.
- Хм... А не поторопился?
- Да к чему они нам, вашбродь?
- Так. Вы двое - дозором вперёд. На тридцать саженей. Поручик!
- Да, господин ротмистр!
- Мы с вами и унтером прикрываем дозор огнём.
- Ну а вы, - Строев повернулся к машинисту - через пять минут давайте помаленьку вперёд.
- Сделаем вашбродь.
....
Когда поезд втянулся в выемку сотни на две саженей, один из дозорных предостерегающе поднял руку.
- Стой! - это машинисту.
- Унтер, пойдём посмотрим, что там да как. Вы, поручик, остаётесь за старшего! Команды свистком, как и раньше.
Подойдя к дозору, они увидели впереди на путях баррикаду, составленную из трёх повозок и пары небольших брёвен.
- Что-то чахлая преграда какая-то... - пробормотал Антон, но унтер всё равно расслышал.
- Чахлая не чахлая, а если бы нехристи сотни на две саженей раньше, на дуге, её устроили, да обходчик нас не предупредил, так бы и загремели...
Вернувшись к поезду, Строев поинтересовался состоянием спасённого им железнодорожника. Ему сказали что тот пришёл в себя и сейчас находится в первом вагоне где его отпаивают чаем.
- Вы хоть расспросили его? - спросил Антон.
- А как же, ваше благородие, не сумлевайтесь... - ответил усатый пограничник лет сорока, - всё как есть рассказал. Он в обходе был, когда китаёз заметил. Ну и тишком-тишком обошёл по холмам. А по часам уж мы подходить должны были... Ну, он и метнулся нам на встречу... Да куда ему пешему от конного... Но предупредил ведь, молодец!
- Сильно ему досталось?
- Порядком. Зубов ему понавышибали, да бока изрядно помяли... Но, вроде, ничё боле.
- А сколько всего "краснобородых" было?
- Он десятка три видел.
- Выходит, что мы здесь, пожалуй, половину положили. Вот наглецы. Из пришлых, наверное.
Строев обратился к машинисту:
- Валерий Иванович, что у нас дальше на пути?
- Версты через три мост через Лалинь-хэ, там пост охранный десятка на два солдат. А там уж до Харбина рукой подать.
- Понятно. Ну, давайте малым ходом до завала.
- Сделаем.
- Серемичный! Как подъедем ты с нижними чинами - завал растаскивать, а мы с поручиком посторожим.
Разбор завала занял не больше десяти минут - по предложению помощника машиниста, к повозкам привязали верёвки, которые затем закрепили на паровозе, после чего поезд сдал назад на десяток саженей. Пограничникам оставалось только свалить повозки с насыпи.
....
Дальнейший путь до Харбина не был отмечен никакими происшествиями. Антону, правда, пришлось выдержать нешуточную атаку, предпринятую его попутчицами с целью выяснить подробности нападения. И как ни хотелось ему предстать перед Анной в выигрышном свете, но на вопросы он отвечал коротко и сухо.
- Антон Сергеевич, ну что вы такой бука, право слово? - вопрошала Анечка - Ведь это так интересно, когда в Москву вернёмся, ведь никто не поверит что на нас разбойники настоящие напали! И что я им расскажу, что всё время сидела на полу в запертом купэ и ничегошеньки не видела?
- Анна Леонидовна, поверьте, ничего такого интересного не было. Они немного постреляли, мы - немного постреляли. Они разбежались, а мы завал разобрали. Обычное дело, не война чай...
- Ну что вы такое говорите! - в искреннем возмущении Анна даже привстала с дивана, - нас же могли ограбить или даже убить!
- Поверьте, уж этого бы я не допустил ни в коем случае! - с горячностью ответил Антон.
- И правда Анна, как ты могла такое подумать! - пришла на выручку Строеву Мария Владимировна, - в конце концов, для того поезда и охраняют, чтобы пассажиры никакого ущерба не потерпели.
- Ах, мама, но представьте, как чудно было бы рассказать о таком приключении дома! Дикие разбойники, нападение, и молодой офицер, который всех спасает! - тут, Анна лукаво посмотрела на Строева, да так, что он почувствовал, как щёки начинают краснеть.
Но тут за окнами замелькали предместья стольного града Харбина, и Антон, извинившись, ушёл к себе в купэ собирать вещи.