Рыбаков Артём Олегович : другие произведения.

Три Кольца-4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:

  
  
   Мир ТЬМЫ
  
   "Три кольца".
  
  
  
   Глава 9.
  
   Проскочив Тверь, мы выехали на дорогу в сторону Савватьево. В самом городе, понятно, никто не жил, всё-таки две двадцатикилотонки прилетело в своё время, но пригороды осваивали уже лет десять. К тому же с этой стороны были старые торфоразработки, на которых народ почти сразу после катастрофы топливо резать начал - иначе бы не выжили. Переправиться через Волгу "Дуб" мог в Поддубье или Юрьевском - там паромы есть. Это, если он на юг хочет повернуть, но это вряд ли. База-то у него, как я уже говорил, под Кимрами, да и у Конаково через реку фиг переберёшься - широка больно. А через развалины Дубны крюка давать далеко.
   Я настроил автомобильный "Эрикссон" на нашу волну:
   - Заноза в канале. Кто меня слышит?
   - Да все в округе, дорогой! - шутливая издёвка чётко и ясно слышалась в голосе Гедевана. - Я пока координирую, так что не переживай.
   - Что с северным направлением?
   - Ребята "восемьдесят четвёртую" плотно оседлали, а через "торфу" он не попрёт, там людей уже предупредили. Кстати, ты бы приёмник включил...
   - Уже! - ответил я, щёлкнув тумблером прибора. Машина нам досталась хорошая, водитель - ас, так что скорость мы по знакомой местности держали под "семьдесят" и, следовательно, вполне могли сократить расстояние до преследуемых.
   Насколько я помнил, эта пара "маячок" - приёмник работала на расстоянии до пяти километров, максимум - шести. Я бросил взгляд на индикатор: "Ого! Есть контакт! И всего три шестьсот до него!"
   - Внимание! - громко сказал я и в рацию, и сидевшим в машине. - Есть цель! Дистанция - три с половиной.
   Впереди показалась первые дома Старой Константиновки, и в этот момент дистанция на индикаторе начала увеличиваться.
   - Чпок, тормози! - гаркнул я.
   Тяжелая машина остановилась не сразу, но скорость, с которой менялись цифры, уменьшилась.
   - Сдавай задом! - машина медленно покатилась к тому месту, где я включил прибор. Расстояние продолжало увеличиваться.
   - Давай к Волге!
   Андрей, выполняя команду, вывернул руль, и мы покатились по склону к реке. Я не отрывал глаз от прибора. Вот на индикаторе "три шестьсот", вот - "три тысячи пятьсот семьдесят", затем - "три и пятьсот шестьдесят", и вдруг "пятьсот восемьдесят"!
   - Илья, они в городе! На другом берегу! - сказал за моей спиной Тушканчик, тоже следивший за показаниями.
   - Понял! Не дурак! - буркнул я и скомандовал Чпоку: - Андрюха, давай быстро к наплавному!
   "Тигр", взрыкнув мотором, описал крутую дугу, и мы понеслись прямо по берегу в сторону улицы Маяковского.
   Я нащупал тангенту:
   - Гедеван Занозе.
   - Здесь я.
   - Они в Твери, проехали по мосту. Предупреди парней в Эммаусе!
   - Сделаю, - ответил Валера. - Интересно, а кто их через мост пустил?
   "Вот и мне тоже интересно..." - на нашей территории неохраняемых мостов практически не было, а уж через Волгу-то и подавно. Варианта два: или чужаки охрану моста покрошили, или их, по непонятной для меня причине, пропустили мирно.
   Через десять минут всё стало на свои места - стоило нам подъехать к наплавному мосту, проложенному параллельно разрушенному бетонному, как у дальнего от нас конца вспухли пенные шапки разрывов.
   - Ну, ни хрена себя! - озвучил общее настроение Саламандр, а я схватился за рацию:
   - Гедеван Занозе.
   - В канале. Ну что, догнали?
   - Нет. Они в городе на том берегу. Понтонный взорвали, а охрану положили, - я на секунду задумался: - причём, похоже, сделали всё заранее. Стрельбы не было слышно, и трупы нигде не валяются.
   - Ну ни хера себе! - Валера был грубее. - Давно так весело не было. Что делать будешь?
   - Сразу на Старицкую трассу поедем, мимо парка. Им ещё по городу плутать. Там есть кто?
   - Две бригады "стекольщиков".
   - Свяжись с ними! Пусть начеку будут.
   - Понял тебя. Удачи!
   Логика наших "гостей" мне пока была непонятна, в настоящий момент они почему-то прорывались в весьма населённые районы нашей общины. Логичнее для них было бы поехать на север - и деревень там до Тьмы было меньше, да и после люди к выжженным ядерными ударами Дубне и Удомле не ехали. А на северо-востоке располагался "Пояс Уныния" - Ярославль, Рыбинск, Череповец. Туда "прилетело" ещё сильнее, а волна, возникшая при разрушении плотины местной ГЭС, смыла массу деревень и городов вплоть до Костромы. Дальше, как мне рассказывали, разрушений меньше, ведь и плотину Нижегородской гидроэлектростанции тоже разрушили. Надо у Мистера Шляпы спросить, бежецкие в ту сторону чаще ходят. Нашёл бы я ту суку, которая всё это начала - удавил бы в ту же секунду! А могилу солью посыпал! "Так, что-то меня не в ту степь понесло... - одернул я сам себя. - Примем как данность, что клиент наш пытается доехать не до своей операционной базы, а до... Вот оно! Томас говорил, что их вертолётами под Ржев перекинули! А что мешает одной "вертушке" дожидаться главного с добычей? Да ничего!"
   Развернув карту, я снова вышел в эфир:
   - Гедеван Занозе.
   - Здесь я, - практически мгновенно ответил тот.
   - Расскажи про "стекольщиков"! - потребовал я.
   - Переключись на двадцатый канал - они сами про себя расскажут. У тебя соображения появились?
   - Да. Гады к Ржеву едут. Вполне может быть, что у них там "вертушка"!
   Валера выматерился, а затем уже более конструктивно предложил мне не терять время понапрасну и немедленно донести свои задумки до "стекольщиков".
  
   Что я и выполнил, перейдя на другую частоту:
   - "Стекольщики" Занозе.
   - Здесь Фокс, - практически сразу ответил хриплый бас. - Слушаю тебя, Следопыт.
   - Фокс, вы на чём катаетесь?
   - Как всегда, на "длинных американцах".
   "Стекольщиками" у нас, да и по всему регионы назвали мародёрские бригады, специализировавшиеся на строительных материалах. Многие из них начинали с поиска и вывоза оставшегося в городах стекла, откуда и пошло их прозвище. Строить можно и из дерева, а стекло - материал в первые годы после ядерного удара редкий. В последние лет десять к списку их добычи добавились бетонные плиты, кирпич, лестничные пролёты, цемент. Люди постепенно отстраивались, вот и понадобилось много всего, что пока далеко не везде производят. Ездили бригады обычно на длинных и тяжёлых грузовиках с полуприцепами, как они сами шутили: "Чтоб два раза не ходить". Причём многие в последние годы выкатили из гаражей американские тягачи. А что, двигатели у них мощные и малоубиваемые, кабины просторные и удобные, чего не ездить? Большинство, кстати, на "дрова" перевели.
   - Это хорошо! А народу сколько у вас?
   - По десять человек в экипажах, - ответил мне бригадир.
   "Точно, им же тяжести постоянно таскать приходится!"
   - Вы сейчас где?
   - Мы в Лебедево, это на дуге "девяносто пятой", - уточнил Фокс.
   - А не могли бы вы своими мастодонтами перекрыть "стодвенадцатую" и "девяностую"? - это были основные трассы, ведущие ко Ржеву. Лет пять, как их подлатали, засыпав ямы гравием, и обычный грузовик мог вполне "делать" на них сорок километров в час. А уж "Тигр"! Этот может и восемьдесят... А вставшие поперёк дороги полуприцепы не вдруг и объедешь, особенно когда на них сидит по десять здоровенных (а других в "стекольщики" не берут) мужиков с карабинами и автоматами.
   - Срочно? - голос бригадира стал деловит.
   - Да, как можно быстрее!
   - Секундочку подожди, Следопыт.
   Я представил, как он матюками (а может и добрыми ласковыми словами, кто знает?) поднимает "на крыло" своих тяжеловесов, и улыбнулся. Примерно через две минуты из динамика снова послышался голос Фокса:
   - На "стодвенадцатую" уже поехали, на "девяностую" "камаз" пока послали, а "большой" только минут через пятнадцать готов будет.
   - Спасибо, камрад - это обращение я подцепил у кого-то из старых Следопытов и иногда употреблял его к месту и не к месту.
   - Да не за что пока, - буркнул "стекольщик". - До связи, как до нас доберётесь, сообщите обязательно.
   - Договорились. Отбой.
  
   Мост у Комсомольского проспекта охранялся гораздо сильнее, чем предыдущий. На стрелке Тверцы и Волги был построен целый форт, служивший иногда пристанищем тем, кто ездил в город на промысел. Да и капитальный бетонный мост - это вам не "наплавник".
   У сложенной из бетонных блоков заставы мы притормозили, и я, высунувшись в окно, помахал следопытским жетоном. Мог бы, конечно, этого не делать, поскольку большинство ребят из Ополчения меня в лицо неплохо знали, но порядок есть порядок.
   Кстати, когда семнадцать лет назад мой отец предложил ввести эти опознавательные жетоны, многие недоумевали. Мол, зачем, все и так друг друга в лицо почти знают. Но батя настаивал, и Андреич - тоже. И оказались правы. Сейчас Следопытов чуть меньше двух тысяч, да в Общине - население за шестьсот тысяч перевалило, где уж тут лица запоминать.
   Мужики быстро подняли капитальный шлагбаум, и наш "зверь" покатил вперёд, навстречу приключениям. У "Берга" сейчас несколько вариантов ухода осталось: успеть проскочить по не перекрытому шоссе на запад, поплутать в городе и попробовать выскочить на московскую трассу, ну, или на крайний случай спрятаться в самой Твери, в надежде переждать весь переполох и потом спокойно уехать восвояси.
   Последний вариант был для "эстонца" слишком ненадёжным. Город уже лет пять, как активно осваивается, и шанс встретить какую-нибудь бригаду работяг очень велик. К тому же потом посты наши и заставы ополченцев никуда не денутся. Московская трасса - это уже более реально. Но, сдаётся мне, противники наши не будут плутать, полагаясь на удачу, а двинут напрямки. И, уж если они сразу не поехали на свою, точнее бывшую "дубовскую" базу под Кашиным, то мои догадки по поводу эвакуации воздухом, скорее всего, верны.
   Мост через Тьмаку рухнул много лет назад, и нам пришлось добираться до "сто двенадцатого" шоссе кругом, через проспект Чайковского и железнодорожный вокзал. Перевалив через железку, мы покатили по району до Тьмы застроенному малоэтажными домами. Часть была уничтожена еще во время ядерной атаки, но большинство из них за тридцать лет просто разобрали на "запчасти". На дрова, потом вывезли двери, окна и прочую мелочь, ну а дальше пришёл черёд кирпича, бетонных плит и балок. "Стекольщики" к этому, правда, уже непричастны - местные постарались. И жило в городе, когда-то насчитывавшем почти полмиллиона населения и ведущем свою историю с двенадцатого века, от силы тысячи три, не больше. Но я слышал недавно, что у Совета Общины уже появились планы по заселению города. Размышления мои прервал голос бригадира "стекольщиков", раздавшийся из рации:
   - Заноза, ответь Фоксу!
   - Здесь Заноза, - я взял в руки микрофон. - Что у вас?
   - Вы где, Следопыты? Наш "камаз" запер Старицкую трассу, но парни говорят, что видели большой армейский джип, проскочивший дальше, до улицы Громова. Говорят, под сотню шёл.
   "Вот хитрые черти! - восхитился я находчивости "эстонцев". - Словно старая опытная лиса, "Берг" сделал петлю, и вернулся практически к тому же месту, откуда уехал! Вот только не учёл, что машина у нас такая же, как у него, а дорога - лучше. И там, где он будет скакать по разбитым просёлкам, мы поедем параллельно по неплохой трассе. Но идея понятна - на "уазике" мы бы за ним точно не угнались".
   - Фокс, спроси мужиков, как давно они ту машину видели?
   Ответил мне уже другой, молодой голос:
   - Заноза, это Филимон Захаров. Они буквально десять минут назад выскочили из промзоны, нас увидели и угол срезали.
   - Спасибо Филимон! Посматривайте по сторонам, мы сейчас подъедем, - и, выключив микрофон, я скомандовал нашему водителю:
   - Чпок, поднажми! На старицкое шоссе выезжай!
   Андрей широко улыбнулся (ну любит парень быструю езду, что тут плохого?) и "поднажал". Да так, что кое-кто из ребят не удержался на сидении и, чертыхнувшись, свалился. Оглядываться я не стал, поскольку в этот момент перестраивал рацию на "наш", следопытский, канал:
   - Гедеван Занозе! - голосом злым и азартным вызвал я Валеру.
   - Здесь я. Как успехи?
   - Они вдоль Тверцы ломанулись, по дороге на Ребеево, мы будем преследовать по "сто двенадцатому". Есть, кому их шугануть на берегу?
   - А как же! И в Дачном люди есть и в Подъелышово.
   - Замечательно! Отбой, а то мне держаться крепче надо! - напоследок пошутил я.
   Машина между тем уже выскочила на московскую трассу, впереди показался поворот на Старицу. И "камаз" стекольщиков отсюда видно. Я снова сменил частоту:
   - Филимон, это Заноза вызывает.
   - Да, слушаю.
   - Мы подъезжаем, убирай свой большегруз! Потом за нами закроете.
   - Понял.
   К моменту, когда мы подъехали, грузовик стоял на обочине, и мы не задерживаясь ни на секунду, пролетели мимо, я только и успел помахать рукой высокому молодому парню, стоявшему в кузове с "калашниковым" в руках. В зеркале заднего вида было видно, что сразу же четырёхосная махина тронулась с места и снова встала поперёк дороги.
   - Шляпа, доставай бинокль и в люк. Смотри на левую сторону, а я справа понаблюдаю, - бросил я через плечо, а сам достал из своего рюкзака небольшой японский "восьмикратник". Машину подбрасывало на кочках и ямах, но всё равно - наблюдать было не в пример удобнее, чем в "козлике". Окно вот только маловато.
   - Чпок, сбрось до сорока, не на пожар летим...
   "О совсем другое дело!" - я пристально вглядывался в раскинувшийся между Тверью и Ребеево Мигаловский аэродром. Оборудование оттуда давно вывезли наши друзья-вертолётчики, но часть ангаров поддерживали в порядке, иногда используя его, как площадку подскока.
   - Стой! - громко скомандовал я, когда мой взгляд, усиленный оптикой, зацепился за большой автомобиль, стоявший у одного из ангаров. - Андрей, сворачивай к лётному полю!
   До взлётки было около километра, до ангара и машины - полтора, но "тигр" я видел прекрасно. "Попались, голубчики! - мелькнула злорадная мысль. - Сейчас вы у меня попрыгаете!
   Внезапно поперёк нашего курса "выросла" строчка невысоких разрывов.
   "Мать, мой женщина, про "тридцатку" я и забыл!" Чпок резко вывернул руль, и машина помчалась под углом в сорок пять градусов к прежнему курсу.
   - Спокойно, у нас "пепелац" бронированный - только прямое попадание страшно. Ты, Андрюха, всё равно молодец! Давай зигзагом!
   И Чпок, придавив педаль газа, принялся чертить на поле замысловатые кривые. Первая очередь легла с большим недолётом. Вторая - перелётом и левее. Следующая - снова перелёт. Я действительно не опасался осколков, у ВОГов они мелкие и лёгкие. Но вот отсутствие охраны аэродрома несколько напрягало. Пост здесь был маленький, человек пять ополченцев старших возрастов, но был. Похоже, что "эстонцы" их могли "зачистить" заранее, ещё до того, как ... "Чёрт!" - наш "бронегаз" подпрыгнул на кочке так, что я чуть не ударился головой о толстенное стекло окна.
   - Чпок, левее забирай, к забору! - вдоль периметра взлётного поля ещё стояли отдельные секции монументального бетонного забора, которые могли здорово осложнить стрельбу нашим противникам.
   Уперевшись ногами, что б не мотало по салону, я торопливо переключился на другой канал и связался с Валерой:
   - Тут такое дело, похоже, что вертолёт у них не подо Ржевом, а тут под боком, в Мигалово! - скороговоркой высказал осенившую меня догадку. - И охрану они здесь тоже уложили.
   Весь замысел не лишённой изящества операции "эстонцев" стал мне понятен. Нанять нужного им человека, то есть меня, проводником в Москву. Спокойно проехать по трассе до аэродрома, откуда и вывезти ценного пленника на свою "Большую Землю". Вертолёта им бы и одного хватило. "Ми-8" или "белла" какого-нибудь. Если бы я не "соскочил с поезда", то, к настоящему моменту, уже подлетал к месту постоянного заточения. Непонятной оставалась только цель. Но об этом будем думать, когда по нам из АГСа перестанут стрелять, в спокойной, так сказать, обстановке. Если бы мы заранее подготовились, то, конечно, из трофейного ПТУРСа достали бы гадов, но сейчас у них - явный перевес по огневой мощи.
   Следующая серия почти вся пришлась в остатки забора, и Чпок оттормозился так, что сидевший за мной Мистер Шляпа чуть не впечатал меня в торпедо!
   "Вариантов у нас два: спешиться или продолжить движение под прикрытием брони. Какой выбрать?" - промелькнуло у меня в голове, и тут же появилось решение.
   - Ваня, ты, вроде, знаком с этим музыкальным инструментом? - спросил я Тушканчика, ткнув пальцем в "фагот".
   - Да! Умею!
   - Тогда мы с тобой - на выход, а вы, сразу ходу вдоль забора! - последнее уже Чпоку и компании.
   Схватив "Г-3", я протиснулся в задний отсек. Тушканчик распахнул заднюю дверь и последовательно вытолкнул наружу треногу, блоки управления и, соскочив вниз, принялся собирать. Мне оставалось только подхватить два "тэпэка" и последовать за ним. Мистер Шляпа протянул мне мою винтовку и закрыл дверь. Взревев мотором и забросав нас комьями грязи, "тигр" рванул вперёд. Как оказалось - очень вовремя, поскольку, буквально несколько секунд спустя в бетонную секцию забора прилетела граната из РПГ, осыпав нас с Иваном в дополнение к грязи ещё и бетонной крошкой и отколов приличных размеров кусок от плиты.
   - Твою мать, мы что, на войну попали? - гневно спросил Тушканчик, заканчивая сборку "пускача".
   - Похоже на то... - и я поднял с земли увесистый контейнер с ракетой. - Сколько ещё осталось?
   - Секунд тридцать ещё, не больше... В кого стреляем?
   - Во всех, брат! Во всех!
   Водрузив ракету на станок, Мур сделал знак, чтобы я помог перенести готовый к использованию ПТУР к краю забора.
   Я повесил винтовку на шею и, взявшись за рукояти, мы поволокли тридцатипятикилограммовую "дуру". Когда до "угла" оставалось около метра, я скомандовал:
   - Стой, надо глянуть.
   Плюхнувшись на бок, вначале посмотрел вслед нашей машине, там был порядок - ребята успели проскочить до следующей целой секции, а потом осторожно выглянул за "свой" угол. "Ну-ка, что тут у нас? А то почему АГС больше не стреляет? - в четырёхкратный прицел я увидел только что вынырнувшего из люка человека с большим цилиндром в руках. - Это у них "банка" с вогами закончилась, а запасная внутри была".
   Я прикинул расстояние - получилось больше шестисот метров. "Не вариант! Из необстрелянной винтовки я даже и пытаться не буду. Хотя метров на четыреста рискнул бы".
   - Ваня, давай, выдвигаем бандуру!
   Поднапрягшись (всё-таки волочь немаленькую и нелёгкую установку стоя на четвереньках не слишком удобно!) передвинули "Фагот" к краю забора. Иван приник к прицелу, а я залёг справа, контролируя подходы в оптику.
   - Есть контакт! - буркнул Тушканчик, не отрываясь от окуляра. - Куда бить будем? По низу или постараться не портить шкурку?
   Я задумался, "тигр" мне понравился, и добавить к нашему "гаражу" ещё одну такую машину, я был не против, с другой же стороны, в нашей ситуации не до жиру... Внезапно, какой-то странный шум, практически на грани слышимости, отвлёк меня от размышлений. Если бы не тишина, установившаяся над полем боя, я бы и не заметил его.
   "Что это за свист такой? - ломал я голову. - Где-то я его слышал... Но где?"
   - Ваня, погоди! Ты свист слышишь?
   Тем временем шум стал громче и ниже по тональности - теперь это был вой. "Да что же это такое?" - я снова приник к прицелу и стал осматривать окрестности. Занятным было то, что стрелка за гранатомётом я не увидел. И вообще, в нашу сторону никто не стрелял. "Всё страньше и страньше..." - как говаривала героиня одной детской книжки. К вою добавился клёкот, словно курлыкал голубь размером с грузовик. "Вот оно что!" - сообразил я и заорал в рацию:
   - Ребята, это Заноза! У них вертолёт! Через минуту взлетит! Стоит метрах в ста пятидесяти за домишками на час от меня! Как поняли?
   Ответил мне Мистер Шляпа, как самый старший из остававшихся в машине:
   - Понял тебя хорошо. Нам на перехват выезжать? И что там с агээсом?
   - У "тридцатки" пусто, но на перехват выезжать запрещаю! Вас сверху расстреляет запросто! - и, отпустив тангенту, спросил у Тушканчика: - Ты в вертолёт попадёшь?
   - Конечно! Он же с сарай размером...
   Я снова включил микрофон:
   - Это Заноза! Мы его попробуем достать ракетой, ну и вы стреляйте, - и я снова припал к прицелу, надо было определить, где вертолёт будет взлетать, ведь быстро развернуть массивную пусковую установку у нас не получится.
   "Так, сразу за крайним справа домом растёт большое дерево... Нет, там они не взлетят - крона слишком широкая. За вторым деревьев нет, но видны покосившийся бетонные столбы - тоже не то", - наконец, между четвёртым и пятым домами (хотя какие это дома - так, развалины) я заметил размытый круг вертолётного ротора. Получилось, что в данной ситуации наши противники сыграли против себя. Стараясь спрятать свой вертолёт, они посадили его на такую площадку, с которой он не мог уйти, не приподнявшись метров на двадцать. И у нас появился шанс достать его старой противотанковой ракетой.
   - Тушкан, они на "полпервого"! - и, отложив винтовку, я бросился помогать Ивану поворачивать наш "музыкальный инструмент". Через пару секунд он снова приник к прицелу, а я снял свою винтовку с предохранителя.
   Вертолёт (как я и предполагал, это был старичок "белл"), уже поднялся метров на десять над землёй, и теперь был хорошо виден. Встав на колено, я выставил на прицеле дистанцию в триста метров и вскинул винтовку. Перекрестье легло на стекло пилотской кабины, но, заметив в проёме двери пулемётчика, я перенёс марку на него. Выстрел! И промах. Вертолёт поднялся выше и начал разворачиваться по часовой стрелке, "смазав" и мой второй выстрел.
   - Илья, ложись! - услышав крик Тушканчика, я ничком падаю на раскисшую глину.
   Резкий хлопок, шипение маршевого двигателя - вскинув голову, успеваю заметить блеск трассера ракеты... Со стороны это выглядело так, как будто вертолёту кто-то очень немаленький дал пинка "под хвост". Винтокрылая машина качнулась вперёд, взбрыкнув задом, верхний ротор оказался почти перпендикулярным земле, затем из боковых дверей вырвались клубы дыма, отчего вертолёт стал походить на старинный парусник, давший одновременные залпы с обоих бортов. Длинный хвост неожиданно согнулся под необычным углом, и "белл" нырнул за развалины домов. Я первый раз в реальной жизни видел, как сбивают вертолёт, и картинка сильно отличалось от таковой в кино! Никаких вращений на месте с испусканием длинного шлейфа дыма, никаких огненных столбов после падения... И звуковое сопровождение тоже подкачало - негромкий хлопок кумулятивной БЧ, какой-то треск - и всё! Ладно, не время сейчас сравнительным анализом заниматься, я нащупал тангенту:
   - Чпок, это Заноза. Мухой сюда - поедем посмотрим, что там и как! Может, живой кто остался...
  
  
   Глава 10.
  
   Поначалу я торопился, надеясь, что кто-нибудь выжил при падении, всё-таки двадцать метров - это не двести. Но, к моменту, когда наша машина остановилась рядом, за зубчатыми развалинами стены полыхал нешуточный костёр из топлива и остатков вертолёта, а спустя пару минут часто захлопали, взрываясь, патроны.
   - Ну, Ванька, ты и дал им прикурить! - широко улыбаясь, похвалил нашего зенитчика-противотанкиста Мистер Шляпа.
   "Эх, мне бы твой оптимизм", - веселья товарищей я не разделял, да и с чего? Все главные фигуранты этого хитрого дела сейчас поджаривались в трёх сотнях метров от нас. Всей радости, что трофеи достались неплохие. "Тигры" уже лет пять как собирали всё в том же Арзамасе, но дешевле от этого он не стал. Когда случилась Катастрофа, янкесы в числе первоочередных целей обстреляли и Нижний Новгород, и его окрестности. Не так плотно, как Москву или Калининград, но десяток "стеклянных полянок" на территории города видел. Уж больно много всяких военных производств там было. И полигоны со стратегическими складами в окрестностях. Но, когда всё устаканилось, людям понадобились машины. Понятно, что на радиоактивных развалинах никто жить и работать не будет, но ГАЗ потихоньку начали раскапывать, вывозя уцелевшее оборудование и материалы в Арзамас, которому повезло тогда, тридцать лет назад. То ли наши зенитчики сбили летевшие к нему "томагавки", а может американцы собирались ударить по нему позже, но факт остаётся фактом - Арзамасу повезло. И, приняв к себе довольно много беженцев, предприятия города не только не исчезли, но даже и расширились. Наши добытчики, что ни неделя, отправляют туда по Волге баржи с металлоломом и всякими "ништяками". Но эти-то "тигры" были довоенными, серьёзно превосходившими нынешние в комфорте и надёжности. Так что один, я, скорее всего, "отожму" у родного коллектива. Мне, можно сказать, давно такая машина по статусу положена!
   Уже забравшись в машину, я продолжал колебаться: тот "тигр", в котором мы ехали с утра - на пять человек с посадкой поперёк салона и четырьмя боковыми дверями, а наша нынешняя машина - на семь человек с посадкой вдоль бортов, какой выбрать я, честно говоря, не знал. При посадке я заметил, что капот и правая сторона нашего "тигра" все покрыты мелкими оспинами от осколков. Но кого, право, в наше время беспокоит такая мелочь?
   Поле мы пересекли минут за пять, и я, отправив Тушканчика и Саламандра осмотреть вторую машину, с остальными пошел к месту авиакатастрофы. Боеприпасы взрываться уже перестали, но керосин ещё полыхал, и мы устроились под стеной одного из разрушенных домов. Адреналин, переполнявший нас во время боя, постепенно сходил на "нет", нас, что называется, "отпускало". И, как всегда в такие моменты, я просто наслаждался покоем. Раскинулся на коврике-скатке, ноги расположил на каком-то камне, рюкзак - под голову, и - отдыхать. Первым, минут через пять "отпустило" Говоруна, как обычно, не говоря ни слова, он поднялся, отряхнул брюки и принялся собирать хворост. Немного странно - разводить костёр, сидя в нескольких метрах от полыхающих сотен литров авиационного керосина, но такова уж наша жизнь - целиком состоит из странностей и нелепостей. Взять хотя бы нас, Следопытов - по старым временам наши функции несколько министерств тащило и МВД с ФСБ и министерством обороны со всеми их спецназами; разведкой ценных ресурсов, наверное, тоже специальная "контора" заведовала. А у нас каждый Следопыт - "и швец, и жнец и всем вам трындец"! Да ещё и внешней политикой занимаемся. И распусканием слухов...
   Вспомнился мне тут на днях один из первых моих рейдов в Столицу. Вместе с отцом тогда поехали. Уровень радиации к тому времени уже упал заметно, десять лет прошло всё-таки. И большинство "горячих" мест на схемы и карты нанесли. И я очень хорошо запомнил, как мы остановились километрах в двух от развалин Университета, на высоченной круче над рекой, и я высмотрел в бинокль странное здание вдалеке, стоявшее напротив какой-то гигантской статуи, и спросил у отца что это такое, то он взял бинокль, долго всматривался, а потом выматерился в полголоса и ответил:
   - А это, сынок, наш "Атомный дом". Раньше у японцев в Хиросиме был, а теперь и у нас. А раньше это собор был. Не любил я его, а оно вон как получилось... - и понуро пошёл к "уазику".
   В тот раз меня ещё удивило, что приехали мы не за автоматами или электроникой, а за карандашами! Несколько часов попетляв по развалинам, наша маленькая колонна, состоящая из двух "уазиков" и "шишиги" выехала на Садовое кольцо.
   - Сухаревка, - сказал отец. - Хорошо, что почти все дома вокруг старые, дореволюционные. Видишь, Илья, только верхние этажи ударной волной снесло. Фонит, конечно, изрядно до сих пор, - он бросил взгляд на счётчик Гейгера, прикреплённый к лобовому стеклу с внешней стороны, - но проехать можно.
   Потом мы вылезли из машин, и он сказал, обращаясь к Огарку и Приснопамятному, двум Следопытам, приехавшим на "УАЗе" - "буханке":
   - Видите, двухэтажный дом? Второй слева? Вам - туда. Первый подъезд после арки. Первый этаж - кафе, второй - магазин рыбацких товаров. Там, если мне память не изменяет, слева - туристическое снаряжение, ножи и обувь, а справа - лески, удочки-крючки. За работу!
   Когда мужики, молча кивнув, сели в свою "буханку" и стали пробираться между остовами сгоревших в пламени ядерного взрыва машин к цели, он посмотрел на остальных и скомандовал:
   - А мы на право! В подвале этого дома книжный был.
   Я посмотрел на большой грязно-серый дом, на фасаде которого зиял огромный, от первого этажа до крыши, проём.
   - Бать, а зачем нам книжный, у нас и своих книг дома хватает? - тихонько спросил я его, тиская в руках свой первый "военный" автомат.
   - Книг, Илюшка, боюсь, там немного осталось. Если не сгорели, то сгнили давно. А вот канцелярщина нам ох, как нужна. Детям в школах писать нечем и не на чем. А там карандаши, чернила, краски. И бумага хорошая, мелованная. В штабеле, да в хорошей упаковке могла сохраниться. Если крысы не сожрали.
   Когда мы вошли, оглушительно хрустя битым стеклом, сплошняком покрывавшим каменный пол, в огромный зал, я спросил:
   - Па, а это главный магазин в Москве был, да?
   Отец усмехнулся:
   - Нет, главный раз в десять больше... Был... А это так - обычный торговый центр. Ты пока вон, часы с пола собери и фляжки. Тут отдел мужских подарков раньше был при входе. А я с мужиками пока в подвал спущусь, посмотрю, как там.
   Через минуту где-то внизу раздались звонкие удары, а затем - дребезг разбитого стекла
   Минут пятнадцать я осторожно, чтобы не истрепать перчатки, разгребал залежи стекла и костей и складывал добычу в крепкий холщёвый мешок.
   - Илюха, иди сюда! - донёсся издалека радостный голос отца.
   Я бросил взгляд на ещё не собранный хабар и пошёл на голос. Длинная лестница со странными ребристыми ступенями, уходящая вниз, в глубину подвала, где метались отсветы фонарей.
   - Давай смелее, сына. Поможешь мелочь собирать.
   Я включил свой фонарь и последовал совету отца. Обширное помещение с низким потолком размерами не уступало, пожалуй, ангару в Думаново. И всю правую сторону занимали шкафы.
   - Да, Илюша это и есть нормальный книжный магазин.
   Я сравнил увиденное с книжной лавкой в Медном и слегка обалдел. Я не мог поверить, что пространство, на котором с лёгкостью встанут два, а то и три, "камаза", занято одними книгами.
   - Пойдём, посмотрим вместе, - отец крепко взял меня за локоть и подтолкнул к шкафам.
   "Отечественная фантастика", - гласила большая табличка на одном из шкафов.
   - Па, это что, целый шкаф фантастики?
   - Не шкаф, а ряд.
   - Это как же всё прочитать-то? - оторопел я.
   - А всё подряд читать не нужно. Только хорошие книги... - задумчиво пробормотал отец. Затем, словно очнувшись, продолжил уже другим тоном. - Ты иди, мужикам пока помоги, а я тут покопаюсь. Вдруг чего стоящее найду.
   И действительно нашёл, мы потом ещё раз ездили, уже специально за книгами
   - Илья, кружку давай! - пока я предавался воспоминаниям, ребята уже сварганили костерок и даже вскипятили воды и заварили "северный чай" - смесь из иван-чая, зверобоя, и ещё десятка трав, добавляемых по воле "изготовителя". "Травяной" мне всегда нравился больше, чем "морковный" и, судя по запаху, долетавшему от прикрытого крышкой котелка, все присутствующие разделяли мои вкусы. "И чабрец есть, прям, как я люблю!" - подумал я, доставая из рюкзака кружку. Из того самого "книжного" магазина, кстати. Может это она, лежа под моей головой, воспоминания навеяла? Как знать...
   Заурчал мотор, и к нам на втором "тигре" подъехали остальные ребята.
   - Илья, ты с Андреичем связаться не хочешь? - поинтересовался высунувшийся из окна пассажирской двери Саламандр.
   Отхлебнув из кружки, я ответил:
   - Не, пока не хочу - торопиться уже некуда. Чай допью, на пожарище, - кивок в сторону горящего вертолёта, - станцую, и вот тогда уже можно будет.
   - Как знаешь... Ты командир... - в недоумении протянул Серёга. - А тебе втыка не будет?
   - Устанут втыкать. Лучше кружку давай, а то чай закончится.
   Все моё нежелание общаться с Виталь Андреичем прямо сейчас проистекало оттого, что у меня возникло ощущение, словно мы упустили из виду нечто важное. Что-то такое, что должно развернуть перед нами картинку во всей её красоте... Но эта малость пока ускользала от меня.
   Ни Тушканчик, ни Саламандр упрашивать себя не заставили, а вылезли из машины и присоединились к чаепитию.
   - Вань, слышь, а ты где этими ракетами пулять научился? - спросил Мистер Шляпа Тушканчика.
   - У псковских десантников, нас ещё Бес учиться к ним отправлял. В тридцатом году. Да вон, хоть у Занозы спросите, он тоже ездил. Только раньше.
   Саламандр развернулся ко мне:
   - Это в каком же году, получается? - потом, сопоставив широко известные факты, округлил глаза: - Ты что, в войне двадцать шестого года участвовал?
   Я кивнул.
   - Ух, ты! И как, тяжело там было?
   - Сейчас полегче, - уклончиво ответил я и соскочил с не очень приятной мне темы: - Ладно, вы пока чай допивайте, а я схожу посмотрю. И ещё, Сергей, дай отбой Гедевану...
  
   ***
   Керосиновое пламя изрядно закоптило стены вокруг места падения вертолёта и подожгло древесные обломки, но влажная земля не дала пожару распространиться. Задумчиво обходя пожарище по кругу, я заметил некоторую неправильность в окружающей обстановке. Как будто что-то тяжёлое упало сверху на большой куст бузины и загнуло ветки. Подойдя поближе, обнаружил труп человека в тёмном комбинезоне странного покроя. "Это я удачно зашёл!" - всплыла неизвестно где слышанная фраза.
   Человек был мёртв - это к бабке не ходи. У живых голова растёт под другим углом, а вот кусты из грудной клетки не растут. Кровь свежая, ещё не успела свернуться и побуреть - стало быть, он - из пассажиров сбитого нами вертолёта! "Как там Андреич говорит? "Случайно в кустах оказался рояль"? Именно что рояль, и именно в кустах!" - продравшись сквозь поломанные ветки и прошлогоднюю крапиву, я принялся быстро, но тщательно обыскивать тело. "На комбезе эмблема нашита, но не разобрать, что нарисовано - всю кровью заляпало. Пистолет хороший - "двести двадцать шестой" "Зиг-Зауэр" в странной нагрудной кобуре, два магазина в подсумке, плитка какой-то еды, если судить по жирным пятнам на бумажной обёртке. А это что такое?" - в небольшом нагрудном кармане с молнией я нащупал твёрдую прямоугольную пластинку размером с половину ладони. Движение руки - и вот трофей у меня в руках.
   "Вот оно что!" - гордая надпись "SдPO" и номер, выдавленные на металле, объяснений не требуют.
   - Саламандр! - кричу я во всё горло. - Связь с Гедеваном есть?
   - Да! - доносится из-за развалин.
   "Если уж потомки гордых ярлов и конунгов так явно нарисовались в нашей глухомани, то это совсем неспроста!" - плюнув на остальные трофеи, я кабаном проломился через кусты и подбежал к машинам.
   - Валера, это парни с тремя шапками! - о том, что рация в трофейной машине работает без шифровки, я помнил.
   - Есть доказуха? - деловито поинтересовался Гедеван.
   - А то! Бляха собачья. Оригинал.
   - Ещё что-нибудь есть? - в голосе собеседника я уловил азартные нотки.
   - Нет, тут авиационный керосин полчаса горел. Но, судя по шкурке на тушке - всё в масть!
   - Понятненько! Ты через сколько подскочить сможешь?
   - Куда?
   - Я в Степаньково, на опорном пункте. Биг Ви сейчас к нам выехал, так что связь не очень надёжная с ним. Но обещался быть у нас часа через два.
   - Понял тебя. Через четверть часа будем. И ещё, пришли сюда группу, тут всех сторожей нехорошие люди ухайдокали.
   - Уже давно выехали, да и ребята от Старицы в вашу сторону едут. Так что собирай манатки - и ко мне.
   "Ага, но вначале мне ещё одно дело закончить надо!"
   - Шляпа, сканер для "жучка" давай сюда! Имущество моё искать будем.
   "Отрадно, что у гостей не было маниакальной тяги к сувенирам, - сигнал привёл нас ко второму "тигру", где на полу между рядами сидений так и валялся чехол с моим луком. - А то утащили бы с собой в вертолёт - и капец бы пришёл "рогатому другу"! Надо только закладку вытащить, а то не люблю на привязи ходить".
  
   ***
  
   В конце концов, я решил, что в качестве премии за спасение собственной жизни выдам сам себе "маленький" "тигр" - тот, в который пятеро влезают. Никто из присутствующих не возражал, и, пригласив к себе Тушканчика, я уселся за руль. Движок завёлся на раз-два-три, и наша маленькая колонна, меся колёсами грязь, медленно покатила в направлении Волги.
   - Илья, откуда здесь шведы? - нарушил молчание Мур.
   - Вот и мне, Ваня, удивительно... - продолжая рулить, я отхлебнул из чашки, поставленной мною в специальный (подумать только!) держатель на кожухе коробки передач. - А более всего мне удивительно, что они так издалека зашли. Прям, как Андреич говорит, вельтполитик! - в этом слове я сделал ударение на последний слог.
   Тушканчик хмыкнул, давая понять, что смысл этого выражения знает. Надо сказать, что "дядя" Виталий обычно упоминал "мировую политику", если нам приходилось сталкиваться с какой-либо организованной внешней силой. А тут вообще в игре люди не только из другого "государства", но ещё и не русские.
   Я отхлебнул ещё чая и спросил Ивана, припомнив его детское прозвище:
   - А скажи мне, "товарищ из МУРа", ты бы где хотел побывать?
   - Сейчас? В бане. Неделю в бане не был, представляешь?
   - Я в глобальном смысле...
   - А, ты про это... - протянул он. - Это, как мы в детстве играли, что ли? "Поездка в отпуск в Турцию или Египет", да?
   Тогда, в период Длинной Зимы, старшие ребята рассказывали нам, малышне, "как они ездили с папой и мамой на Юг", и до хрипоты спорили, где лучше - в Геленджике или Анталье. И позже, во время рейдов, натыкаясь периодически на рекламные проспекты и туристические путеводители, я почти всегда прихватывал их с собой. Естественно, если эти рейды были экономическими, а не боевыми. И потом, на отдыхе, мы продолжали с друзьями детскую игру, трансформировав её в "вопросы и ответы о нынешнем положении там". "Там" могло быть промёрзшей насквозь Финляндией или раскалённым солнцем Алжиром, фешенебельным югом Франции или неформальным Бали. Если честно, то к возобновлению игры меня подтолкнули отец и Андреич.
   - Да, примерно так.
   - Прямо так не отвечу, но в Испании побывать всё ещё хочется, - усмехнулся Иван. - На корриду посмотреть хочется и на то, как апельсины на деревьях висят. Отец мой из Калифорнии родом был.
   - Боюсь, что от неё немного осталось... Помнишь, как нам полковник Матвеев в тридцать первом году лекцию читал?
   - А то! Он же её потом сколько раз переписывал по нашим материалам? Семь или восемь, уже не помню.
   - Верно, так и было. Так помнишь, что он про Калифорнию твою рассказывал?
   - И никакая она не моя... Я русский!
   - Вань, а я что, что-то другое говорю? "Твоя" - это в том смысле, что ты туда попасть хочешь. Не дуйся, как мышь на крупу.
   - Я не дуюсь, но подколки надоели уже, честное слово! И про базы военные в Калифорнии я помню, и про мексиканцев, и про то, что большинство беженцев туда поедут - тоже. Но хоть ты, Илюха, мою детскую мечту не трожь!
   - Хорошо, не буду, - покладисто согласился я. - Вернёмся, однако ж, к теме разговора: как думаешь, отчего это скандинавы к нам опять полезли? Раньше лезли, потому что у них слишком холодно было и места бесплодные, но сейчас-то чего?
   Мур почесал переносицу:
   - Да за тем же, мне кажется. Чего у них там растёт-то? На норвежских камнях и финских болотах? Вот то-то же... Просто с другого конца зайти решили. А может, на винтокрылых наших нацелились. - Тушканчик о месте базирования вертолётов не только знал, но и принимал участие как в создании системы охраны, так и в распускании слухов. Смешно, что информация, распространяемая таким способом, колебалась в диапазоне от "да нет у тверских никаких, на хрен, вертолётов - сгнило всё давно уже" до "штук сто есть - и все с ракетами!"
   - Мне такая идея тоже в голову пришла.
   - Ну да, я как услышал, что тебя похитить хотели, так про это и подумал. Наверняка они там просчитали, что сын Беса может много знать. К тому же, из "семьи" ты, пожалуй, единственный, кто в "одиночки" ходит.
   "Семьёй" между собой Следопыты называли отца, Андреича, меня и ещё семь человек, имевших отношение к превращению, нашего Братства в то, чем оно являлось в настоящее время. Причём я был единственный, кто попал в этот список по реальному "праву крови" - то есть мы с батей были в "семье" единственными родственниками. Я потому и позвал Ивана к себе в машину - для тщательных раздумий мне оппонент нужен был. Прямо как в том американском сериале про супер-врача. А Тушканчик для этого как нельзя лучше подходит - хорошо информированный, опытный, давно меня знает, в общем - как раз то, что надо!
   - Слушай, а почему в пятёрке Саламандр у вас командует, а не ты? Что за выверты? - спросил я после недолгого молчания.
   - А это новая идея у наших педагогов родилась, при подготовке молодёжи давать им в подчинение старых Братьев. Считают, что в рейде разные люди могут под начало попасть. И потом, ты же знаешь, я командовать не люблю.
   - А, понял... - протянул я. - А потом с тебя ещё отчётик в обязалово стребуют, так?
   - Верно, и это - тоже.
   - Вань, на постоянку ко мне в группу пойдёшь? По этому делу. Чую, Андреич припашет меня по-полной, а ты так удачно мне подвернулся.
   - Конечно! - голос Мура был полон энтузиазма. - Всегда с тобой любил "гулять". У тебя нюх на добычу.
   - Это не нюх, а "аналитический ум" называется! Пора бы уже запомнить! - наставительно сказал я, и мы оба рассмеялись.
   - А почему трёхбашковые в деле, как считаешь?
   - Думаю, у них техники больше осталось рабочей, - и он показал рукой на рацию. - Новая, видишь? И вертолёт этот. Мне схема видится такой: они наняли "диких гусей", причём сыграли их втёмную, вроде этого твоего "Вихря", технику и людей для её обслуживания дали шведы, ну и использовали "домашнюю заготовку" в лице поддельного "Дуба". Не думаю, что они настоящего только сейчас убрали, скорее всего, пару лет эту карту разыгрывают.
   - Ну да, значит что-нибудь на Побережье планируют. Наши летуны у них как кость в горле. Вспомни, в двадцать шестом каким проклятьем их вертушки были.
   Тут он прав, мне тогда даже пришлось в диверсионном рейде поучавствовать совместно с парнями из ДШБ псковичей. Народу мы тогда потеряли - жуть! Но площадки, на которых базировались "вертушки" "шкандыбал" нашли. И "порезвились" вволю!
   - Точно. А ведь не "крокодилы" с "охотниками", а обычные "восьмерки" и "ирокезы".
   Через пару минут наша машина выехала на берег Волги
  
  
  
   Глава 11.
  
   В Степаньково мы въехали, когда на часах было без тринадцати минут шесть.
   "Обалдеть! Горячий у меня сегодня денёк выдался! - оценил я свои приключения, заруливая во двор опорного пункта. - За десять часов и из плена сбежал, и повоевал, что называется, от души, и в погоне поучаствовал, и под миномётным огнём побывал. Не жизнь, а боевик американский! Осталось только напиться до положения риз и уединиться с какой-нибудь грудастой селянкой!"
   Видно, с внешних постов сообщили о нашем приближении, потому что дверь опорного пункта открылась, и на крыльцо вышел сам Гедеван. Учитывая его всегдашнюю занятость, это было сродни раскатыванию красной ковровой дорожки.
   - Валер, - окликнул я его. - Этот "пепелац" теперь мой!
   Начальник аналитического отдела скривил гримасу, по-видимому, должную означать что-то вроде "тут судьбы народа и страны под угрозой, а ты о бабках", но промолчал и сделал приглашающий жест рукой. "Ну и чудно, раз он торговаться не намерен, пусть даже из-за занятости великой, то потом не "отожмёт" - не в его правилах. - А то есть среди наших такие скупердяи, что с места в карьер заявляют: "Все трофеи сдать, а потом, когда их хозслужба совместно с Экономическим советом оприходуют - тебе может, что и обломится"". Такая система аккуратно насаждалась уже лет пять, и многие "старики" на собраниях и сходках возмущались. А по мне, так не за "длинный патрон" служим, да и не знаю я ни одного Следопыта, который себя в рейде финансово обидит. А вот отстёгивать за хорошую связь и своевременную помощь, на мой взгляд, очень правильно".
   - Садись, - предложил Валера, когда я вслед за ним вошёл в выделенный ему кабинет.
   - Я у Саламандра Тушканчика под себя забираю на это дело, - мы сегодня с Гедеваном уже здоровались, и даже два раза, поэтому я политесами заниматься не стал, а сразу перешёл к делу.
   Терёшин на мою тираду не отреагировал, а вместо этого развернул ко мне монитор стоявшего перед ним компьютера:
   - Узнаёшь кого?
   На память я не жаловался и сразу опознал на десятке предъявленных мне разноформатных картинок моего сегодняшнего "нанимателя". Только качество фотографий было, мягко говоря, не очень.
   - Это "Дуб", он же - "Берг". Тот дядька, что меня сегодня умыкнуть пытался, а потом безвинно сгорел в адском пламени.
   - А вот хрен! - заявил из-за монитора Валера. - Это, насколько нам известно, капитан СЭПО Торвальдсен. Тертый тип. Служить начал ещё до Тьмы. Там в левом нижнем углу есть фотка. Из Особого отдела псковитян. А у них - из базы т о г о Особого отдела.
   - То-то я смотрю, ребята хитро зашли. Но ведь справились мы?
   - Ты, конечно, у нас сегодня герой и победитель, но учти - Андреич, бросив все дела, уже "летит сюда на крыльях любви".
   - Даже так?
   - Угу. Он, как про вертолёт в Мигалове узнал, так сразу перевозбудился, Очкарика вместе с Лизой Фёдоровной к нам откомандировал и обещался лично на месте во всей этой мутоте разобраться. Так что не будет тебе сейчас бани с девками, и не мечтай! Твои соображения?
   - Баню ты всё равно растопить вели, а то на Бабу-Ягу не похож, - отшутился я, и сменил тон на серьёзный. - Мы с Тушканом перетёрли ситуёвину по дороге.
   - И?
   - Это - заход на "Гнездо". Меня цепанули как представителя "семейки", но немного поторопились с обострением ситуации. Если моё мнение учитывается, то я считаю, что они работали в цейтноте, по не полностью достоверной информации, и инфа эта - от кого-то из наших гражданских.
   - С этого места - поподробнее.
   - А что, не понятно разве?
   - Понятно, но хочется умного человека послушать. - Валерка, как и я, любил "размышления в диалогах". Хотя здесь ничего удивительного - учил нас один человек.
   - Довод номер один - о том, что я сын своего папы знают многие. Так?
   - Так.
   - А вот то, что я далеко не последний человек в Братстве - знает гораздо меньше народу.
   - Верно. У нас - около тысячи надёжных людей, ну и у соседей - человек сто.
   - Вот! А теперь вспомни про "мульку", которую Андреич три года назад придумал. Ну, что я - раздолбай, дебошир и вообще очень жадный и неприятный человек.
   Гедеван расслаблено откинулся на спинку роскошного кожаного кресла - добычи одного из рейдов, и довольно улыбнулся.
   - Дошло до тебя, надо понимать?
   - Ага, дошло. И баню я тебе уже через полчаса предоставлю, но без девок - сам найдёшь.
   - А что так быстро? Где многочасовая беседа с логическими повторами в надежде докопаться до остатков моего мозга? - такая либеральность обычно весьма педантичного в вопросах службы друга меня насторожила.
   - А чего тебя терзать, если ты почти слово в слово повторил "скороспелку" Андреича. А мне ли не знать, что если вы оба говорите одно и то же, то так оно, скорее всего и есть. По крайней мере, я только пять случаев этому противоречивших могу вспомнить.
   - Это какие же? - заинтересовался я.
   - Все они касались количества выпитого и отношений между полами, - заржал Валера. - Не, Илюх, если ты помыться с дороги не хочешь, то я не неволю. Но Виталь Андреич через пару часов приедет, и тогда, боюсь, не то что попариться, но и погадить у нас времени не будет. Уж можешь мне поверить!
  
   ***
  
   Баню нам Валера действительно обеспечил, и теперь мы всей шестёркой наслаждались. Понятно, что традиции правильной парилки не умирали на Руси никогда, но за годы холодов баня стала местом, где можно не только расслабиться и здоровья набраться, но и погреться по-настоящему. У дяди Виталия на даче баня была капитальная и на дровах, что здорово помогло нам всем в лихое время. Батя говорил, что Виталька, как он называл Андреича, в своё время просто с маниакальным упорством отказывался переводить "банное хозяйство" на электричество и не прогадал. Там у нас даже беженцы на втором этаже жили! И беседка для барбекю пригодилась - стены только сделали, и получилась кухня - газ-то через три дня после Катастрофы подавать перестали. Ну и мама с тётей Ярославой на очаге готовили, пока в доме печь с плитой не сложили.
   Так что в наших краях дом без бани - как мужик без... мужского достоинства. И парились все с чувством, от души. Первый заход - это чтоб грязь отстала, второй - чтоб грудь задышала, ну а третий - уже для здоровья телесного и морального.
   - Заноза здесь? - дверь в предбанник, где мы расслаблялись как раз после третьего захода в парилку, открылась, и к нам заглянул незнакомый парень.
   - Здесь, - за меня ответил Саламандр, наполнявший глиняные кружки клюквенно-брусничным морсом.
   Парень меня в лицо не знал и потому, перепутав, продолжал общаться с Сергеем:
   - Вас Валерий Иванович зовёт, там из Центра люди приехали.
   - Передай Гедевану, я через десять минут буду, - ответил уже я. - И что там насчёт обеда, кстати?
   - Как будете готовы кушать, крикните в дверь - накроют, - ответил юноша, немного смутившись оттого, что перепутал меня и Саламандра. Я его понимаю где-то - по слухам, а у нас, как известно, ими земля полнится, Заноза, то есть я - из "старших" Следопытов, то есть годков мне должно быть немало. Но полумрак предбанника и мой моложавый вид сыграли с ним злую шутку - принял молодого, но солидно выглядящего Саламандра, за другого. Однако, тут ничего не попишешь - моя "мальчишескость" многих в заблуждение вводит. Не в бане, конечно - тут шрамы видны. И что особенно радует, многие женщины тоже ошибаются, даже многоопытные медички из Торжка, но это мне только на... на руку, в общем.
  
   Неторопясь одевшись, я пожелал ребятам хорошего отдыха, попутно уведомив Саламандра, что Тушканчик с сегодняшнего дня мой напарник и пошёл в задание оппункта.
   В кабинете, временно оккупированном Валерой, народу хватало. Я пожал руку Очкарику, нашему главному эксперту-криминалисту, и чмокнул в щёку Лизу Фёдоровну, молодую начальницу отдела медицинских экспертиз.
   - Вот, Илья, - начал Гедеван, - наши хитромудрые друзья подкинули проблемку. Арсений Артёмович, рассказывай! - попросил он Очкарика.
   - Тушки, конечно, там хорошо прожарились, вы, как я понял, особо не церемонились, ребята, - манера нашего эксперта говорить, разминая при этом собственные пальцы, словно пианист перед выступлением, меня всегда завораживала. - От пилота мало что осталось - похоже, что кумулятивная струя ему в спину попала. Ещё троих взрывом покоцало и керосином подпалило. Твой "найдёныш", Илья, выпал до падения вертолёта, скорее всего, его взрывом в дверь выбросило.
   - Ага, значит, это пулемётчик был, я с ним перестреливался, когда они взлетели, - догадался я.
   - Вполне возможно, а вот с главным фигурантом всё не так просто. Думаю, Елизавета лучше меня расскажет.
   - Валера, среди людей из вертолёта никого, похожего на описание вашего Берга не было. Все - молодые мужчины до тридцати, а ему, как я поняла из описания - далеко за пятьдесят. Верно?
   Я совершенно искренне любовался Лизаветой, как называли её местные старики. Высокая, с очень правильными чертами лица и короткой стрижкой - она считалась одной из самых красивых девушек нашей конторы. Но вот характер! Иногда мне казалось, что её родители, мать, врач-косметолог из Питера, вместе с отцом, бывшим строителем, потом бизнесменом, потом опять ставший строителем, воспитали её для какой-то другой жизни. Лет пять назад у нас был роман, бурный и переполненный страстями словно латиноамериканский сериал, но серьёзных отношений не сложилось. Я - постоянно в "поле", а Лизавете, несмотря на неженскую профессию, хотелось царствовать, покоряя всех вокруг. Не скажу, что хозяйкой она была плохой, нет. Но покормить она меня частенько забывала. А как-то раз, вернувшись со службы домой, потребовала, чтобы я ушёл с полевой работы, и что она обо всём в Совете Следопытов договорилась. Я молча собрал вещи и ушёл - терпеть не могу, когда за меня решают! Мы после этого года два вообще не разговаривали
   - Да, лет пятьдесят пять как минимум, плотный, под центнер весу в нём, рост около ста восьмидесяти, чуть ниже меня, - начал я описывать внешность "Дуба". - Лицо широкое, скулы мало выступают, уши оттопыреные, противокозелок выпуклый...
   - Ну да, ты, Заноза, ещё цвет глаз опиши, - с язвительным смешком прервала меня Лиза.
   - Вы из них шашлык сделали, только без шампуров, а ты мне про скулы и противокозелок! - вот язва-то! - Резюме - его в вертолёте не было. Если весь сегодняшний хай из-за него, то вы плохо работаете, мальчики! - ещё раз хмыкнув и окатив меня презрительным взглядом, она села назад в кресло.
   - Не ссорьтесь, мальчики и девочки, - Валера вылез из-за стола и подошёл к окну. - Сколько всего тел нашли?
   - Четверо "прожаренных" и один "заколосившийся", - своеобразный юмор Очкарика был широко известен. - И пятеро из ополчения, охрана, надо понимать.
   - Илья, иди сюда, думать и рисовать будем, - и он, вернувшись к столу, достал крупномасштабную карту Тверской области. - Давай, поминутно точки контактов проставим.
   - А что проставлять-то? Всего два соскока было - до моста, и после. Сколько у нас народу на северо-западе пасётся?
   Много, по указанию Андреича туда два батальона ополчения перебросили. Не полного, конечно, состава. Весна, сам понимаешь... - ответил Терёшин. - А вот в самой Твери... Секундочку... - и он метнулся в угол, где была развёрнута его персональная радиостанция.
   - Кому звонить будешь? - поинтересовался я.
   Но Валера только махнул рукой, не до тебя, мол:
   - Бык Гедевану. Бык Гедевану.
   - Бык в канале.
   - Вы пост на "девяносто пятой" не сняли, Андрей?
   - Нет, работают.
   - Мне от них доклад нужен про все машины за последние, - он бросил взгляд на часы, - три часа.
   - Через десять минут будет, Гедеван.
   - Десять? Понял, жду.
   - Валер, а где у них пост?
   - В Эммаусе и Городне, не считая заставы у Шоши.
   Я покосился на Лизу, которая со скучающим видом разглядывала свои ногти. "Вот ведь барыня! - ни с того ни с сего разозлился я на неё. - Вон, какой себе... как его... маникур сделала!"
   - Гедеван, а, может, отпустим экспертов? У них дела, наверное, свои есть.
   Очкарик суетливо поднялся со стула, но Лиза, улыбнувшись каким-то своим мыслям, ответила:
   - Не переживайте, дел у нас пока никаких нет. А у вас тут интересно!
   "Он что, специально что ли? Меня позлить хочет? А я сам что завёлся? Ну, сидит и сидит... Мне то что?" - но Валера взял дело в свои руки:
   - Не? Елизавета, сюда сейчас Виталь Андреич едет. И я попрошу вас покинуть нас ненадолго. Сходите, пообедайте. А то знаю я вас - всё время всухомятку. Арсений Артёмович, так ведь? - Очкарик кивнул и заторопился к двери.
   - Ох, всё секретничаете, мальчики! А мне ведь, по бабскому обыкновению, страсть как интересно, что да где - игриво-обиженно сказала Лиза, тоже вставая. - А то, как жмуров жареных так "Лизонька, пулей сюда", а как секреты и прочая таинственность - так "пошла прочь женщина"! Ладно "верные руки" и "последние могикане", бывайте. Но, прошу вас, как только у нас заведётся нормальный, обходительный Джеймс Бонд - дайте мне знать, хорошо?
   Когда эксперты вышли из комнаты, Валера повернулся ко мне:
   - Знаешь, Илюшка, вы должны в ближайшее время или свадьбу сыграть, или убить друг друга!
   - Скажешь тоже... У нас всё давно быльём поросло... - протянул я лениво.
   - Рассказывай! - в тон мне ответил Терёшин. - А я-то всё думаю, с чего это Наташка моя у меня постоянно выспрашивает, где ты и чем занят. А они, если ты не забыл, с Елизаветой лучшие подруги.
   Но обсуждение моих матриманиальных планов прервал голос из динамика:
   - Гедеван, ответь Быку!
   Валера среагировал немедленно:
   - Здесь Гедеван. Слушаю тебя!
   - За указанное время мимо постов проехали "стекольщики" на "Кенворте" и "Урале", две "шишиги" с местными крестьянами, автобус с вахтовиками на Шошу, двадцать восемь телег, четыре "нивы" и один "Рэндж Ровер" попиленный, - услышав про английский внедорожник, я сразу вспомнил вчерашний визит "нанимателей" и жестами показал Терёшину, что, похоже, это то, что нас интересует.
   Но тот и сам сообразил:
   - Проверяли машины? - спросил он сразу после доклада Быка.
   - "Стекольщиков" и автобус - нет, мы их знаем, "газоны" сами остановились поболтать, один из Старицы на Завидово за мясом ехал, второй - с досками в Мелково. Подводы и "нивы" местные. А "Рэндж" остановить не удалось, он на трассу после Городни выскочил, только в бинокль и рассмотрели.
   - Так, - погрустневшим голосом резюмировал Гедеван, - а блок-пост на дамбе?
   - Сразу же, как этот "англичанин" нарисовался, мы им сообщили. Ребята выдвинулись на одной машине, но на трассе никого не нашли.
   - Как давно это было?
   - Минут пятнадцать назад, доклад только пришёл.
   Я вскочил со стола:
   - Всё Валер, я поскакал, только парней из столовой заберу.
   Он махнул рукой, давая разрешение и приказал Быку:
   - Выдвигай одну пятёрку на патрулирование вдоль трассы! В "Рэндже" - чужаки, что у нас тут сильно похулиганили. И осторожнее там, они неплохо вооружены!
  
   ***
  
   Когда я влетел в небольшую, но очень уютную столовую опорного пункта, то увидел редкую картину единения разных ветвей нашего Братства - Лиза, удобно устроившись верхом на стуле за столом "моих" ребят, "ездила им по ушам", а пацаны млели и сливали информацию что твой пожарный насос!
   - Кончай заправляться, орлы! Нас ждут великие дела! - разрушил я наметившуюся идиллию. - Елизавета Фёдоровна, большое спасибо, что не дали ребятам скучать...
   Бойцы немедленно перестали трепаться и начали торопливо закидывать в себя наиболее лакомые кусочки еды.
   - Илья, минуточку! Я попрошу, чтобы твою порцию с собой завернули, - проявил заботу Мистер Шляпа.
   - Ага, давай, - я не стал возражать. - Саламандр, ты кого-нибудь из местных ребят знаешь? - и, получив подтверждение, продолжил. - Тогда мухой в дежурку местную, нам ещё два человека нужны!
   Тушканчик же, уловив по моему тону, что шутки в данный момент неуместны, молча цапнул со стола пару кусков кулебяки и затопал к выходу - вот это я понимаю, здоровый подход!
   Дав участникам экспедиции пять минут на сборы, я присел за стол, собираясь выпить сладенького "на дорожку".
   - Илья, вы вертолётчика ловить едете? - напомнила о своём существовании Елизавета.
   - Угу, - я сделал вид, что наслаждаюсь морсом. Нет, напиток действительно был вкусным, но, конечно же, не таким, чтобы от него нельзя было оторваться. По правде говоря, мне просто не хотелось общаться с Лизой тет-а-тет.
   - Ты что, со мной говорить не желаешь? - она обиженно надула губы.
   - Угу, - честно ответил я.
   - А тебе не кажется, что это невежливо?
   - Не-а.
   От дальнейшего разговора в том же стиле меня спас не кто иной, как сам Виталий Андреевич, бодро вошедший в помещение столовой:
   - Воркуете? - полуутвердительно спросил он и тут же перешёл к делу. - Лизонька, оставь нас. - В последние лет пять "дядя" Виталик полюбил высказывания в "книжном стиле", отчего у меня, да и не только у меня, возникало ощущение, что мы участвуем в постановке по мотивам произведений Гоголя или Тургенева. Наш судмедэксперт спорить не стала и покладисто отошла к окну.
   - Всё бодаетесь, Илюшка? - Андреич сел верхом на соседний стул и взял в свою немаленькую ладонь недопитый кем-то из ребят стакан с морсом.
   - Да нет, Виталий Андреевич. Всё уже давно закончено, чего нам бодаться-то?
   - Рассказывай... - протянул наш глава, отхлебнув. - Чувствую, надо мне Ярославу на вас натравить, чтоб нервы себе и людям не трепали! Ладно, о высоких чуйствах и взаимоотношениях полов мы после поговорим, а сейчас - о другом. Валерик мне ваши измышления в темпе изложил - с выводами я согласен. Да и пскопские - не знаю почему, но Виталий Андреевич это слово всегда произносил именно так, - о возобновившихся движениях сообщали, так что и тут всё в масть. Сейчас же - не про это. Шансы, что "Дуба" этого поймаете какие, по твоим прикидкам?
   - Процентов семьдесят, не меньше! - с максимально возможной уверенностью ответил я.
   - А вот я даю пятнадцать! - и, в ответ на удивление, нарисовавшееся на моём лице, он продолжил. - Эх, учить вас и учить! Следи за губами, Илюха! - и, нарочито артикулируя, Андреич произнёс: - Шо-ша! Вол-га! Ла-ма!
   Я понял, что он действительно, как почти всегда, прав - учиться нам до его уровня ещё хрен знает сколько. Ведь действительно, если наши оппоненты не пожалели драгоценного в наши времена вертолёта для обеспечения эвакуации "Берга", то что мешает им спрятать в десятках болотистых затонов между "питерской трассой" и Кабаново хорошую моторку? Ни-че-го! "Дядя" меж тем продолжал:
   - Так что особо можете сейчас не гнать... Мы его упустили... Сыграли, так сказать, в ничью, - и пояснил. - На тебя они вышли - "один-один", ты соскочил и подмогу вызвал - нам ещё два очка, они отыграли их мостом в Твери и финтом с вертушкой, ты "вкатил им голяк" - ракетой своей, они отыграли это ещё одним финтом. Но не переживай, матч-то не кубковый! - иногда даже мне было сложно понять Андреича, особенно когда он использовал какую-то специфическую терминологию древних времён, поэтому я с умным видом покивал, показывая, что слежу за полётом начальственной мысли.
   - В силу этого, - Большой Ви отхлебнул ещё раз из глиняного стакана и поставил опустевший сосуд обратно на стол, - задачу по поимке залётного гостя считать второстепенной! А основная - вот! - и он достал из бокового кармана куртки мягкую пластиковую папку, скрученную в трубку.
   "Ничего не понимаю! - естественно, крик мой был беззвучным. - Дядя, не крути!"
   Постаравшись сохранить внешнюю невозмутимость, я взял папку.
   "Так, ближние пригороды Города. Юго-восток, - я внимательно разглядывал карты. - А это тоже направление, но несколько дальше. Если быть совсем точным, то почти на сотню километров в сторону Нижнего". Помеченные на карте точки ни о чём мне не говорили, и я вопросительно посмотрел на Андреича.
   - А это, Илюха, нашим "пасечникам" нужно. Точка "тридцать четыре" на первом листе - аэродром легкомоторной авиации. В последние годы до тьмы спортивные аэроклубы там были. Всякие авиетки, - слово незнакомое, но по контексту я понял без перевода, - "аннушки" для парашютистов-любителей и вертолёты, - последнее шеф слегка выделил голосом.
   - Что, запчасти закончились?
   - Почти да. Но там и рабочие машины могут быть, или те, которые ещё восстановить можно.
   - Понятно. А вторая точка?
   - Люберцы. КБ Камова. У них там испытательная площадка была, может, что и осталось. А третья - ты точно будешь смеяться.
   - Я пока ничего смешного в задании не услышал.
   - Сейчас услышишь! - тон "дяди" изменился, помнится, он таким же голосом рассказывал нам с Яном "страшные сказки на ночь". - Третья точка - это памятник! Там "Крокодил" на постаменте стоит! Естественно, некомплектный, но техники сказали - кое-что с него снять можно. Если стоит, конечно.
   - Дядя Виталий, - рядом никого не было, так что можно было не "официальничать" - а ведь в Столице завод вертолётный был. Конструкторского бюро Миля, так, кажется?
   - Был, отчего ж не быть. Но Васька, отец твой, земля ему пухом, туда ещё в семнадцатом году ходил.
   - Ну и?
   - Головешки - "Яузская полоса", сам понимать должен.
   В эту зону, по нашим подсчётам, прилетело как минимум три боеголовки, и в результате вдоль небольшой московской реки получилась "мертвая полоса" длиной в семь и шириной в полтора километра. Сам же отец мне и объяснял, как много секретных институтов и всяких военных объектов там находилось. А если добавить, что сучьи амеры ещё и железнодорожный узел в паре километров оттуда накрыли - то совсем весело выходит.
   - Да понимаю я, но неужели на складах разрушенных никто не копался?
   - Копались, но немного поздно получилось. Что-то там связанное с ускоренным износом материалов и повышенной коррозией связанное. Мне Матвей Владимирович объяснял, да я по скудоумию своему не запомнил. "Сапог", что с меня взять?
   Называть тупым Виталия Андреевича я не стал бы и с великого перепоя - он до сих пор, несмотря на его шестьдесят пять большинству молодых Следопытов по соображалке фору даст, и это - если забыть, что он на четырёх иностранных языках говорит. А если и славянские включить - то семи. Но не доверять словам "деда" Матвея - старенького уже доктора физматнаук, такого у меня и в мыслях не было. Я только недавно начал понимать, что называется, по-настоящему, какое великое дело наши отцы сделали. Следопытство и боеспособность - это всё замечательно, но погремушки это всё, по-хорошему. А вот то, что у нас в школах дети учатся, и целых два института - именно это главное! И врачи свои есть, и агрономы, и инженеры с химиками. Мало, но есть! И не только старые на общинном коште живут, но и новые появляются!
   - С Люберцами понятно. А на втором листе?
   - А это ещё одна хохма былых времён - склады авиации ВМФ в Коломне.
   - "ВМФ" - это же флот, верно?
   - Именно так. В смешное время довелось нам, старикам, жить. Может, слышал про завод подводных лодок в Нижнем?
   Я опешил:
   - Что катера и моторки там строили, я знаю, но подводные лодки?!
   - Да, было такое. Ну, сейчас мы дела давние вспоминать не будем, вот... - Виталий Андреевич осекся, вспомнив, что говорить "когда вернёшься" в нашем Братстве не принято, - напьюсь у вас с Лизкой на свадьбе и расскажу. А теперь самое главное - то, что только тебе доверить могу, - и он пододвинулся вместе со стулом практически вплотную ко мне.
   - Да, что такое, дядя?
   - Илюшка, понимаешь... - он непривычно замялся в непритворном смущении. - Вышли на нас, точнее - на меня и Андрея Воротникова, люди с Юга. Помощи попросили, - и, заметив, как я возмущено вскинулся, положил мне на плечо свою далеко ещё не слабую руку. - Сиди, племяш! Знаю, о чем сказать хочешь, но ты выслушай меня вначале! Люди доказательства веские предоставили, что в тех делах кровавых нынешнее их руководство - ни ухом, ни рылом! Нашлась одна гнида сучья. А сейчас им помощь нужна. Русские же люди, понимаешь?! - я заметил, что обычно невозмутимо-ироничный, дядя сейчас нервничает по-настоящему.
   - И тебе надо будет встретить их группу и привезти сюда. Человек, что у них главный - по уровню равен Валерке нашему, следовательно - встреча важная. И даже очень.
   - А что за помощь им от нас нужна? Где Ростов и где мы?
   - Всё в своё время узнаешь. А пока запоминай, - он развернул клочок бумаги с двумя строчками по шесть цифр. - Частоты. Основная и резервная. А ЗАСы у нас несовместимы, так что говорить будешь в открытом канале. И не раньше, чем до Коломны доберёшься.
   - Когда контакт?
   - Послезавтра. Они в зоне будут после полудня. И только шесть часов. Потом уйдут к себе.
   Я мысленно представил себе карту: "Четыре сотни километров, если не напрямик ехать, а по дорогам, потому как от Солнечногорска до Чехова одни развалины остались! Это до Тьмы за полдня доехать можно было, а теперь можем не успеть!"
   - Это когда же вы договорились, что такая спешка?
   - А вот сегодня с утра и договорились, группа вернулась и подтверждение принесла. Про радио даже не говори, прикинь, что случилось, если б твои "шведы" передачу перехватили, а? А у них в вертолёте, совсем некстати, гранаты нашли.
   - Какие гранаты? Они взорваться все должны были! - не понял я.
   - Такие гранаты, фруктовые. Хотя о чём это я? Ты же и не видел их никогда...
  
  
   Глава 12.
  
  
   Ошарашенный сверхсекретными новостями, я сидел на переднем сиденье "моего" "Тигра" и, жуя кулебяку, бездумно пялился в окно. Ни Тушканчик, ни Говорун, ни выцепленный им в местной "дежурке" и хорошо знакомый мне Сергей, носивший звучное и странное прозвище Свистопляс, вопросов не задавали, резонно посчитав, что когда надо, начальство в моём лице всё скажет.
   Оценив по окончании беседы имеющийся в нашем распоряжении транспорт, мы с "дядей" Виталиком одновременно пришли к выводу, что от добра добра не ищут, и трофейные "тигры" очень кстати. Мало какой из автомобилей мог позволить держать скорость в восемьдесят километров по нынешним "дорогам". БТР или "бардак", пожалуй, смогли бы, но ближайшая такая машина в полусотне километров от нас - аж в Торжке. И для дальнего скоростного рейда "восьмидесятка" хуже подходит, так что остались, как говорится, "при своих". Ввосьмером мы легко разместились в двух "газах", и ещё место для припасов и гостей осталось.
   Прощание вышло скомканным - из остающихся, кроме Андреича, только Гедеван был в курсе стоящей перед нами проблемы, а вот остальные наши "братья" пребывали в счастливом неведении, и потому весьма удивлялись, когда по распоряжению "главных бугров" грузили в наши машины крайне дефицитные РПГ и выстрелы к АГСу. Но кто-то из присных Андреича удачно "проболтался", что мы сегодня уже вертолёт сбили и на очереди - бронетехника противника, так что лишних вопросов никто не задавал. Ещё меня немного нервировала Елизавета, на протяжение всей погрузки тихо стоявшая у крыльца опорного пункта и не проронившая ни единого словечка, что было на неё совершенно не похоже. Я даже подумал тогда, что может, всё у нас и наладится...
   Мы уже давно проехали и Тверь и Эммаус, когда на обочине показались два стоящих следопытских "уазика", рядом с которыми подпрыгивал персонаж в камуфляжном одеянии, размахивавший над головой какой-то тряпкой белого цвета.
   - Тормозим? - лениво спросил Свистопляс, бывший у нас за водителя.
   Я кивнул, и наш вездеход остановился, не доехав пару метров до "плясуна".
   - Привет, брат! Что за танцы с бубном? - спросил я незнакомого мне парня лет двадцати, приоткрыв дверь.
   - Привет! Ты Заноза?
   - Ну, допустим, что я... И что?
   - У меня две новости для тебя.
   - Валяй.
   - Наши нашли тот английский рыдван, что вы догонять должны были.
   - И где? - спросил я, чтобы поддержать беседу.
   - Да тут бухточка одна хитрая есть, в аккурат в пяти кэмэ от Изоплита, напротив Клещёво почти.
   - А там следы катера... - закончил я за него.
   - Верно! А ты как догадался? - парень был удивлён.
   - Интуиция, брат, - это великая вещь! - пришлось отшутиться, дабы не обидеть "салажонка". - Вторая новость какая?
   - С нами связались "аналитики" и попросили попросить вас включить рацию... - похоже, он совсем смутился, так что даже язык стал заплетаться, но краснеть настала пора мне.
   - Спасибо за напоминание! Удачи! - я захлопнул дверь и потянулся к радиостанции.
   - Ба, Илюха, ты рацию забыл включить! А я думал, что мы "молча" поедем, - подначил меня Мур. - Слышь, Говорун, это он, скорее всего, список гостей на свадьбу обдумывал, вот и забыл.
   - И когда свадьба? - поинтересовался обычно крайне неразговорчивый Фёдор. - А то я не слышал...
   Показав Ване кулак, я успокоил Дейнова:
   - Федь, ты что, Тушканчика не знаешь? Балаболит он. Нескоро свадьба.
   - А на ком жениться собрался, Илья? - похоже, идея пристроить меня в хорошие женские руки пришлась Говоруну по вкусу.
   - Да не нашёл ещё пока, не парься. Как найду - тебе обязательно скажу.
   - На Лизе Фёдоровне, на ком же ещё. Федь, ты его не слушай, он мозги нам пудрит! - снова встрял неугомонный Тушканчик. - Ты ж сам видел, как они в столовке ворковали.
   Обычно я на дружеские подколки реагирую более чем спокойно, сам пошутить и подшутить люблю, но то ли нервное напряжение сегодняшнего дня сказалось, то ли груз взваленной на меня Андреичем ответственности, а может и что ещё сказалось, но я заорал на старого друга:
   - Мур, чертяка американский! Прекрати свои шуточки, иначе до Столицы пешком пойдёшь!
   Иван хихикнул, но замолчал, а Говорун спросил, как ни в чём не бывало:
   - Так куда едем, кэп?
   - Если "кэп", то надо говорить не "едем", а "идём"! Уж тебе, как питерскому, положено это знать.
   - А я не питерский, я - гатчинский, - совершенно серьёзно ответил Фёдор. - И мне тогда только семь месяцев исполнилось, вот и не помню я ничего.
   - Извини, что напомнил! - в который раз я забываю, что многие люди не любят, когда вспоминают "времена до Тьмы". Далеко не всем повезло так как моей семье, а ведь и у нас в Столице остались родственники и друзья. Отец буквально в первый свой рейд постарался разыскать хоть какие-нибудь следы. Без особого, впрочем, успеха. Кто погиб во время первого удара, разделив судьбу ещё, как минимум, пяти миллионов человек, другие были унесены Исходом, когда немногие уцелевшие - больные, обожженные испуганные люди сплошным потоком ехали и шли прочь от догорающего мегаполиса, вливаясь в поток других бедолаг. По результатам исследований, в Москве уцелело тогда не больше миллиона человек, а последовавшие затем холода и разгул анархии уничтожили три четверти оставшихся. Как однажды грустно пошутил Виталий Андреевич: "Сбылась мечта россиян - москвичи вымерли!" За почти тридцать лет и он, и отец, несмотря на свои немаленькие возможности, нашли только четверых своих знакомых.
   И точно так же судьба обошлась с жителями других крупных городов. Я знаю, поскольку сам пять раз ходил в дальние рейды, доходил до Смоленска на западе и Рязани на юге, видел развалины Петербурга и Казани, Нижнего Новгорода и Ярославля. И многие видели. Не так много, конечно, но не зря Тушканчик так обижается, когда кто-то его происхождение упоминает. У нас почти везде американца на клочки голыми руками разорвут, если только он не в танке сидеть будет, хотя, если в танке - то тоже разорвут. Вместе с танком!
   - Мы к Городу едем, на юго-восточную окраину, потом - в область, - отвлёкшись от невесёлых мыслей, ответил я.
   - Тогда два варианта есть... Какой выберем?
   - Через север поедем. Ты не знаешь, у Яхромы мост починили?
   - Да, ещё в том году. Не видел разве? Вроде в рейд недавно ходил?
   - Я напрямки мотался, по Волоколамке.
   - Значит сейчас до Клина, а там - налево. А уж потом решим или по мосту, или в Дмитрове - по наплавному.
   - Да.
   Связавшись по радио с Гедеваном, я доложил о предполагаемом маршруте, записал частоты и позывные следопытских групп, "работающих" там, и мы поехали дальше.
  
   ***
  
   ...Вот уже шесть часов мы в пути, места вокруг хорошо знакомые, водитель - хороший и дороги более-менее проезжие, а потому за это время мы добрались аж до Радонежа. И это если учесть, что кусок Большого Кольца от Каменки до Сергиева Посада уже лет пять как пришёл в полное запустение, и мы добирались местными дорожками.
   Вообще, нынешняя дорожная сеть довольно сильно отличалась от старой, неплохо знакомой мне по рассказам "наших" стариков. "Быстрые дороги" со множеством сооружений люди первые лет десять в порядке поддерживать не могли, и мосты и путепроводы обветшали, асфальт растрескался и был унесён снегом и водой и о магистральных шоссе, гордо рассекавших пространство, говорили разве что высокие насыпи, заросшие кустарником. Даже основная транспортная артерия, делившая нашу Общину на две неравные части, бывшая до Тьмы "федеральной трассой М-10 "Москва - Санкт-Петербург"" представляла собой широкую расчищенную полосу, аккуратно посыпанную щебёнкой с редкими участками, выложенными разноформатными бетонными плитами. Что уж говорить о краях малонаселённых? Хотя отец мне как-то говорил, смеясь: "В старое время отрезок от Твери до Новгорода считался самым плохим, а теперь наоборот - только он и работает нормально".
   Немного посовещавшись, решили завернуть всё же в Посад, отдохнуть у тамошних монахов, а заодно и новости узнать. Довольно давно по всему региону наладили компьютерную сеть - отдалённый аналог древнего Интернета, но воспользоваться терминалом мы перед выездом не успели, к тому же от людей новости и сплетни узнавать - оно надёжнее как-то. А у меня ещё и знакомцы в Софринской бригаде среди высокопоставленных иноков имелись. Виталий Андреевич их в шутку "ментомонахами" называет. Но только среди своих.
   Сказано - сделано, и через четверть часа мы уже подъехали к первой заставе Посада, стоящей в том месте, где от Ярославского шоссе ответвлялось шоссе Московское. Из монументального блокпоста, построенного из бетонных блоков, вышел здоровенный, под два метра, детина с нашивками старшего инока на рукаве серой камуфляжной куртки и большим крестом на чёрной вязаной "скуфье". У нас, правда, такие шапочки называют по-другому - "менингитками". Но в чужой монастырь со своим уставом лезть не следует, и, навещая посадских или других каких соседей, живущих отличным от нашего укладом, я старался себя контролировать.
   - Старший боевой инок Громовержцев, начальник дорожной заставы, - поприветствовал нас здоровяк, поправив "семьдесят четвёртый" "калашников" со складным прикладом и подствольником, при его габаритах выглядевший совсем несерьёзно.
   - Как в Твери дела?
   "Хм, опытный мужик, сразу опознал! - отметил я про себя. - Хотя для соседей в этом особой проблемы нет - новый "тигр" из Арзамаса, на всех "горки", стволов до хрена... И гадать не надо".
   - Следопыт Заноза, начальник рейдовой партии, - представился я в ответ, показав жетон. Надо понимать, что окно я открыл ещё на подъёзде к посту, без проверки посадские в город мало кого пускали, хоть и славились жалостливостью "Христа ради". Правда, это - больше к "домашним" монахам, а не к "боевым".
   - Приветствую достославного путешественника! - некоторая вычурность речи была свойственна подавляющему большинству обитателям этого анклава, включавшего в себя все территории от Софрина на юге до Плещеева озера на севере, и от Дмитрова на западе до Киржача на востоке. - Вы к нам по делу или проездом?
   - Можно сказать, что по делу. Не подскажешь, наставник Никодим сейчас в городе?
   - Да, у себя должен быть, на тренировочном подворье.
   Я, вспомнив некоторые детали, попросил:
   - Не в службу, в дружбу, звякни, скажи, что к нему в гости Заноза приехал.
   - Обождите, - и, махнув рукой кому-то во втором укреплении, инок скрылся в ДОТе.
   "Сразу видно, что жизнь тут спокойнее стала, - пришло мне на ум. - Раньше, чтобы подъехать к этому блоку, надо было преодолеть лабиринт из бетонных надолбов под прицелом минимум трёх пулемётов, а сейчас - благодать, но пропуск в "Цитадель Света" всё равно лучше заранее получить..."
   "Цитаделью" мы между собой называли территорию Троице-Сергиевой Лавры. Давным-давно, я уже сейчас и не вспомню точно в каком году, один из молодых Следопытов, побывавший в экспедиции и прочитавший перед этим Толкина, так впечатлился увиденным в Сергиевом Посаде, что сравнил древний монастырь и его обитателей с Гондором. Так с тех пор и пошло. И многие здешние обитатели сами использовали этот топоним. Брат Никодим - точно.
   Хоть это может показаться странным, но Следопыты были, по большей части, людьми начитанными, не зря же я вспомнил про тот книжный магазин, и молодыми, отчего некоторые наши словесные построения вызывали оторопь у чужаков. К примеру, когда посадские воевали с владимирскими в двадцать шестом году, то мы даже в официальных отчётах называли этот конфликт "Войной за Кольцо" или "Войной Кольца". Почему? Да потому что камнем преткновения тогда стал город Кольчугино с его предприятиями, а творчество древнего английского писателя было популярно. Воевали же местные долго и упорно, и было за что! Завод по выпуску генераторов и электродвигателей, кабельный завод, предприятие "Кольчугинская сельхозтехника", делавшее отопительные котлы, работавшие на отходах деревообработки, бетонный завод. После почти пяти лет войны до кого-то всё же дошло, что ещё немного, и воевать станет не за что, и ранее непримиримые враги пошли на попятный. Четыре года назад это было. Мы так обрадовались! Ведь до того на восток Московской области приходилась добираться через "Зону Смерти" - выжженные американским ударом западные и южные районы. Слишком много до Тьмы там было стратегических и военных объектов.
   Буквально через пару минут Громовержцев вышел наружу и, подойдя к машине, протянул мне пропуск:
   - Отец Никодим ждёт вас. Куда ехать, знаете?
   - Да, конечно! Спасибо, и удачи вам!
   - Храни вас Господь! - по знаку инока шлагбаум поднялся.
  
   ***
  
   Проехав мимо института военной вирусологии (да-да, несмотря на всю свою веру, посадские сохранили это учреждение!), мы подъехали к самому городу. После Тьмы население здесь выросло раз в пять, если не больше. Выжившие из Москвы, Мытищ, Королёва и множества других подмосковных селений постарались перебраться как можно дальше от пепелищ, и многие остались здесь навсегда. Вначале их размещали во всяких санаториях и пансионатах, восстанавливали заброшенные детские лагеря (отец ещё называл их "пионерскими", но к северной Пионерии они никакого отношения не имели, я проверял). Потом начали строить свои дома, и теперь почти вся территория между Московским шоссе и железной дорогой была застроена. А на старой карте здесь отмечены только рощи и поля. Да и дальше, на месте почти полностью сведенного Копнинского леса, тоже всё застроено. Я бы, кстати, не смог здесь жить - "железка" ведь у посадских уже много лет работает! Даже местные "добытчики" в Столицу на дрезинах и мотрисах катаются. Ну, не совсем в Столицу, но до Пушкино доезжают, а там всего полтора десятка вёрст до Внешнего Кольца. Знаю - наши "стекольщики" люто им завидуют.
   До тренировочного подворья - в прошлом спортивного комплекса "Луч", нам надо было проехать через весь центр Посада, мимо "Цитадели".
   Как я уже говорил, посадские были людьми радушными, и, если бы не их повышенная религиозность, то контакты между нашими "государствами" были гораздо теснее. А так на каждом шагу кресты-распятия, по любому поводу богослужение или крестный ход - на мой взгляд, непонятно, когда они работать успевают! Правда, народу у них много - точнее, столько же, сколько у нас, но на почти втрое меньшей площади, и болота реже встречаются.
   И сейчас нашей маленькой колонне преградила путь какая-то религиозная процессия - впереди несли здоровенный медный крест, над головами развевались хоругви, а возглавлял шествие православный священник с медным сосудом, которым он покачивал, окружая себя дымом. Кажется, это называется кадило, но я не уверен, если честно. Толпа была внушительная, человек триста, если не больше. В основном женщины, но и мужиков хватало. Вышли они справа, со стороны главной железнодорожной станции и заняли весь проспект Божественного Откровения, по которому мы и ехали. Карта мне подсказала, что ещё двадцать девять лет назад проспект этот был "Красной Армии", но никто из местных это название при мне ни разу не употреблял, из чего я в своё время сделал вывод, что переименовали его в первые годы после Катастрофы. Шествие, скорее всего, направлялось к Цитадели, до которой отсюда было чуть меньше километра, а это значило, что в ближайшие полчаса нам тут проезда не было.
   "Вот, блин горелый! Вляпались на пустом месте", - ругнулся я про себя и спросил сидевшего за рулём Мистера Шляпу:
   - Знаешь, как объехать?
   - Не вопрос, командир! - оптимистично ответил Саша. - Через вокзал ихний, а там мимо Гостевого двора и по Вознесенской обгоним этих. А не обгоним, так до Валовой доберёмся и там проедем.
   - Ну, если знаешь, так поехали, нам спешить надо.
   Буквально через десять минут и полтора километра мы действительно выскочили на главный проспект Посада, обогнав толпу верующих метров на триста, и спокойно покатили дальше, любуясь величественной картиной Троице-Сергиевой Лавры.
   Через пару километров мы свернули на так и оставшуюся непереименованой улицу Матросова, и я скомандовал:
   - Саш, вот сюда, к КПП сворачивай. Да, за этим большим зданием.
   Перед воротами "тигры" остановились, и я вылез наружу. Бросив взгляд на огромный металлический медальон, изображавший букву "Л", вписанную в стилизованное солнце, и надпись "луч", располагавшуюся в левой нижней части я направился к двери пропускного пункта.
   Внутри, у турникета сидел смутно знакомый мне дюжий инок, который, разглядев меня, встал с табурета и радушно поздоровался:
   - Здравствуйте, Илья Васильевич! Как здоровье ваше?
   - И тебе не хворать! - сказал я в ответ. - Я к отцу Никодиму.
   - Так точно. Наставник мне уже звонил, - и он покосился на чёрный телефонный аппарат, стоявший на тумбочке. - Машины ваши снаружи оставьте и проходите. И автоматы.
   - Спасибо тебе, отрок Николай, - я вспомнил, как зовут этого бойца, как и то, что пару лет назад по просьбе Никодима проводил здесь семинар по рукопашному бою на ограниченном пространстве, и этот парень был в числе занимающихся.
   Высунувшись в дверь, кликнул своих ребят, и мы степенно, по одному, прошли через турникет.
   В большое здание, бывшее в прежние времена плавательным бассейном, нам не надо, келья Никодима была в другом здании. И как раз от него нам навстречу поспешал невысокий и щуплый монашек. Увидев меня, он широко заулыбался и радостно замахал руками, приветствуя.
   Я улыбнулся в ответ:
   - Привет, Ахметка! Как жив, как здоров?
   Брат Ахмет, чернявый и горбоносый подобно большинству своих соплеменников был местной достопримечательностью. Сразу после Катастрофы большинство "весёлых людей с гор" с лёгкостью вспомнили давние традиции предков и начали жизнь абреков.
   Причём большинству из них не пришлось прилагать к этому никаких усилий - сплочённые и до этого группы горцев просто в открытую стали делать тоже, что прежде делали скрытно - грабить. Нашему сообществу повезло - слишком мало у нас было "этнических организованных преступных групп", как называли такие объединения писатели минувших времён. А немногочисленные владельцы магазинов и придорожных кафе, стоявших у "Большой дороги" итак жили с соседями в мире. А вот посадским довелось хлебнуть с этими бандами лиха. Как рассказывал мне отец Андрей, Главный пастырь Софринской бригады, менты (тогда они ещё монахами не стали) денно и нощно мотались по всей территории, пытаясь защитить переселенцев и местных. "Представь себе, Илюшка, - говорил он мне, - мы за месяц столько же патронов расстреляли, сколько в Чечне за год не тратили! Сорок семь человек убитых и сто семьдесят раненых, и это - без ополченцев и мирняка!"
   А годовалый Ахмет был захвачен во время одной из стычек. Вся его семья, включая мать и сестёр, стреляла по софринцам до последнего. Разъярённые бойцы уже собрались прислать окопавшимся на втором этаже большого кирпичного особняка "Шмелей", когда молодой отец Андрей, носивший в ту пору лейтенантские погоны и бывший командиром штурмовой группы, услышал негромкий детский плач. "Представляешь, заглянул я за угол, а он там сидит. Голожопый, в одной рубашонке. Над ним пули визжат, мат до неба стоит, а он сидит и тихонько так поскуливает... Ну и не выдержал я - заорал ребятам, чтоб прикрыли, и к нему. А эти как ждали - из всех стволов как дали, но, спасибо Богородице, не попали. Ну а там я уж из дома выскочил и в грязь вместе с Ахметкой закопался. Тут уже и наши жахнули!".
   По словам всё того же отца Андрея, "Ахметом" мальчонку назвали сами бойцы, были предложения переименовать его на русский лад, но он настоял на сохранении "национального" имени. И вот уже двадцать семь лет живёт в Посаде русский боевой монах брат Ахмет, правая рука местного тренера и наставника отца Никодима. А поскольку мы с последним весьма дружны, то для Ахмета я - старший брат, и, сойдясь поближе, мы с чувством похлопали друг друга по плечам и даже приобнялись.
   - Илья, ты хоть бы предупредил, что приедешь! - с непритворным возмущением сказал он.
   - Извини, в спешке ехали, не успели.
   - А что такое? Проблемы какие-нибудь? - Ахмет даже остановился. - Ты скажи, поможем, сам знаешь! - импульсивность характера соответствовала происхождению, но акцента у него не было вовсе.
   - Всё хорошо, друг, не переживай. По следу нехорошего человека идём да потеряли его.
   - Вы? Потеряли?! - изумился он. - Не верю!
   - Хитрый, словно лиса, попался - водой ушёл!
   Мы подошли ко входу, и инок распахнул дверь:
   - Вы, ребята, проходите, отец Никодим ждёт, а я пока до трапезной дойду, насчёт обеда распоряжусь.
   Отказываться мы не стали, дабы не обидеть хорошего человека, но и привычка экономить свои припасы в каждом Следопыте в кожу и в кости въелась. Про все "кладки" не скажу, но у первых восьми, ещё заставших пешие и конные рейды - точно!
  
   Предложив ребятам обождать на лавках в "предбаннике", я разулся и толкнул массивную дверь в тренировочный зал. Никодим был здесь.
   - Отроки, поприветствуем гостя! - зычным голосом скомандовал он, заметив меня в дверях.
   - Здрав будь-и-благослови-тебя-Господь! - хор молодых, сильных голосов.
   - И вам не хворать, Божьи войны! - я знал, что такое обращение им очень нравится.
   - Алексий, над партером поработайте, - бросил Никодим своему помощнику и, раскинув руки в стороны, пошёл ко мне.
   Надо сказать, что зрелище было впечатляющее - размахом плеч наставник если и уступал мишке, то не намного. А вот росту был среднего, на пару сантиметров пониже меня. Но силы в нём... Мы, когда первый раз подрались (в шутку, конечно), долго под впечатлением были. Иноки и Следопыты тогда об заклад бились, кто выиграет. С их стороны - грешно, а с нашей - глупо, к тому же проиграли все, и те, кто на Никодима ставил, и те - кто на меня. Поскольку ничья случилась.
   Я, признаться, будучи весьма самоуверенным молодым человеком, сам не ожидал тогда подобного результата, ведь до встречи с Никодимом у меня "большой шкаф всегда громко падал". Но первая же плюха от этого "квадрата", как я про себя называл противника, снесла мой далеко не вялый блок, и только винчуновская привычка работать корпусом позволила мне "слить" удар и устоять на ногах. Впрочём, и моя стремительная контратака оказалась для оппонента полной неожиданностью. Получив раз пять по всяким неприятным местам, монах с трудом разорвал дистанцию и, постояв пару минут друг напротив друга, мы рассмеялись и, поклонившись, пошли обниматься. С тех пор десять лет прошло, а дружба наша только крепнет.
   Вдоволь наобнимавшись, мы прошли в каморку наставника.
   - Всё бегаешь, Илюшка? - спросил Никодим, доставая из шкафчика стаканы и вазочки с мёдом и вареньем.
   - А что делать, служба такая, - мой друг относился к тем немногим за пределами нашего "государства", кто знал как задачи, так и возможности нашего братства и потому более подробные объяснения ему не требовались.
   - А чего к нам прискакали? - щелкнув клавишей доисторической редкости, электрического чайника, монах присел на стул.
   - Пришлых гнали, - посвящать даже его во в с е подробности нашего дела я не имел права. - Издалека пришли гости дорогие, аж с янтарных берегов.
   - Да ну! - Никодим недоверчиво изогнул бровь. - Всё не успокоятся, ироды? Чего на этот раз хотели?
   - Странного. Ты отца Андрея когда увидишь? У меня для него от Виталия Андреевича весточка.
   Никодим переменился в лице и смущённо затеребил бороду.
   - Что не так, Никодимушка?
   - Отче вчера преставился - грусть в голосе монаха была не показной ни разу.
   Я опешил, отцу Андрею ведь и шестидесяти не было!
   - Болел он, - после долгой паузы произнёс инок. - В феврале месяце слёг, почитай сразу перед днём Русского воинства, да и сгорел в три месяца. В нём едва половина от прежнего осталась. Вы людей на улице должны были видеть - прощаться народ с раннего утра идёт, хорошего человека Господь к себе прибрал...
   Я достал маленькую фляжку и, пробормотав "Помянем!", сделал большой глоток. Настойка обожгла глотку, выбив слезы из глаз, но стало легче. Я протянул фляжку Никодиму. Обычно он спиртного не употребляет, но сейчас приложился. Помолчав с минуту, он сделал ещё один глоток и тряхнул коротко остриженной головой:
   - Вот так вот, брат. Батя твой два года назад, отче сейчас... Уходят старики. Уходят. Как хоть, Андреич ничего?
   - Нормально с ним, здоров и силён пока, вот полковник Поликанов из псковских зимой умер. Сердце.
   - Эх, судьба, судьбинушка... На себе вытащили нас, кровь проливая... Прощаться пойдёшь?
   - Конечно! Он мне не чужой был!
   - Я отведу. Позже. Что за послание? - он перешёл на деловитый тон.
   - А кто вместо наставника теперь? Отец Владимир?
   - Пока он, а там видно будет.
   - Этот поймёт, тоже из прежних. Послание такое: "Трехголовые начали игру. В деле и те, с кем дедушки бились. Юг готов проснуться, и прислал карфагенские яблоки раздора. Солёные уши что-то затевают не во благо всем".
   - Вычурно, ничего не скажешь! - хмыкнул Никодим.
   - Это что, вначале вообще в стихах было.
   - Мне подсказку не дашь.
   - Нет. Но своими словами расскажу, что со своего шестка вижу.
   - Давай, а я уж мужикам нашим пошепчу.
   - Ну, слушай... Всплыли шведы, причём у нас они давно. Базировались между вами и нами. Серьёзно вросли. Кликуха "Дуб" тебе о чём-нибудь говорит?
   - Да.
   - Шалить начали с недетского наезда на меня лично, - заметив удивлённое выражение на лице собеседника, пояснил. - Как барана увезти попытались, еле отбился. Мы их зажали и затрамбовали.
   - Охотно верю.
   - Но их главный соскочил, причём так хитро, что мы только диву давались. Гедеван его пробил по старым документам и выяснил, что он ещё из "древних". Прикинь, одним из вариантов ухода был вертолёт.
   - Щедро, ничего не скажешь!
   - А на борту были мальчики со шведскими "собачьими бляхами", не фальшивыми ни разу.
   - Весело у вас!
   - И у вас - тоже будет. У пришлых - база под Кимрами.
   - То есть они могут на все стороны работать.
   - Я думаю - недолго, Андреич сказал "фас", потому я и сюда заехал, чтобы вы веселье не пропустили.
   - Я понял, Илюха! Вы пока в трапезную сходите с Ахметкой, а я к Старцам нашим пойду.
  
  
   Глава 13.
  
   Уже стемнело, когда мы, вместе с Тушканчиком и Шляпой, тоже знавшими отца Андрея, пришли в Цитадель. Никодим пошёл с нами, и потому нас пропустили через Каличьи ворота, в отличие от обычных посетителей, которым вход был разрешён только через главные, Святые.
   Прощание с Наставником проходило в церкви Зосимы и Савватия, что примыкала к белоснежным Больничным палатам. Даже сейчас, в половине девятого вечера, длинная вереница людей тянулась от входа в храм мимо церкви Смоленской Богоматери и скрывалась за колокольней. Никодим, понимая, что времени у нас немного, сразу направился к дверям, махнув на ходу служкам, чтобы они отодвинули загородку.
   Своё снаряжение мы, дабы не смущать окружающих, оставили на тренировочном подворье, и теперь отличались от основной массы разве что покроем одежды. Большие скопления людей не люблю, и чувствую себя в них очень неуютно, но не придти сюда я не мог. Вот так, в толпе, почти физически ощущалось большое горе, сплотившее всех присутствующих. Не думаю, что все из пришедших лично знали почившего, однако отдать дань уважения человеку, так много сделавшему для анклава, решили многие. На людях я увидел и служебные робы рабочих многочисленных предприятий посада, и камуфлированную форму местных вояк, но преобладала одежда, характерная для "подпосадских" крестьян.
   Отец Андрей лежал в простом дубовом гробу. "Да, Никодим не обманул", - грустно подумал я, глядя на усохшую фигуру одного из тех, кого я считал своим учителем. В горле запершило.
   Люди подходили, целовали крест, зажатый в сложенных на груди руках. Многие плакали.
   "Интересно, а почему Ахмет, почитавший командира за родного отца, нашёл в себе силы улыбаться, встречая нас? Надо будет у Никодима спросить".
   Когда подошла моя очередь, я поцеловал отца Андрея в лоб и мысленно попросил прощения. Вроде так у православных положено.
  
   ***
  
   Выйдя из церкви, мы отошли в сторонку, и монах спросил:
   - Илья, вы точно сегодня хотите выезжать?
   - Надо, а то можем не успеть.
   - А ты так и не сказал, куда тебе конкретно надо.
   - В Коломну, - в конце-концов, если я кому и мог доверять из посторонних, так это Никодиму. - Завтра к обеду надо кое-кого перехватить.
   - Ну и на фига спешить так? Вы как ехать собирались?
   - Большим кольцом.
   - Вот и дураки! - улыбнулся он. - У владимирских дороги такие, что даже на ваших "коняшках" ночью больше пятнадцати вёрст в час не выжмете.
   - А Малое?
   - Та же история, может, километров двадцать и сэкономите, но дорога местами ещё хуже - от Ногинска до Электростали лучше уж по полям скакать, чем по трассе ехать.
   - Вот видишь, надо запас по времени сделать, мы ещё в Люберцы заглянуть хотели.
   - Любишь ты, Илюшка, со старшими спорить, нет, что бы послушать опытных товарищей! - Никодим был старше меня всего на три года, но периодически в шутку изображал старика. - Сразу видно, что вы из диких тверских болот. Мой план таков: сейчас мы идём с нашими наибольшими общаться. Это, кстати, не обсуждается. Отец Владимир, как послание от вашего Андреича услышал, только что копытом землю не роет - подробности ему подавай. Потом - лёгкий ужин и крепкий сон, а часика в четыре утра грузим мы вас с вашими колымагами на платформы и отправляем малой скоростью прямо в Ликино-Дулево. Как тебе?
   - А какая разница, если скорость и там и там маленькая?
   - Ты не ровняй! Так вы за рулём наломаетесь и всё одно, больше пятнадцати вёрст в час не сделаете, а тут сиди себе и за борт поплёвывай. Да и скорость всяко больше - есть уже участки, где под полсотни километров можно разгонятся! В среднем - около тридцати километров в час выходит. Считай, до Ликино часа за четыре доедете.
   Предложенный вариант был очень соблазнительным, и потому я сразу спросил:
   - А что за это хотите?
   - С этим вопросом не ко мне, а к отцу Владимиру, будь моя воля - я б тебе по дружбе помог, а тут у меня власти нет.
   - Эх, чё... - я торопливо проглотил чуть не сорвавшееся с моих губ ругательство, хоть мы и друзья, но Никодим, как и все посадские страшно не любит, когда чертыхаются и богохульствуют, - хрен с тобой! Пошли к твоим начальникам!
   - Да тут недалеко, он в "Псарне" сидит, а вас потом в "Посадской" поместим или у меня.
   - Договорились!
  
   ***
  
   Отец Владимир принял меня в небольшом, но довольно уютном кабинете (хотя местные называли это "кельей"), расположенном на втором этаже "Псарни", окна которого выходили на Торжище.
   - Здравствуй отрок, здравствуй! - приветствовал меня хозяин, - Много о тебе наслышан и от Никодима, и, - тут он помрачнел лицом, - и от отца Андрея.
   "Надо же, как в образ вжился! Даже руку для поцелуя протянул. А ведь до Тьмы был простым капитаном-артиллеристом", - мы с Владимиром Сергеевичем Кондаковым до этого мало пересекались, но ведь на то мы и Следопыты, чтоб по малейшему следу находить хочешь зверя, хочешь - человека, а уж информацию и подавно. Человеком он был военным, в двадцать три года стал капитаном, успешно командовал монашескими отрядами и уже лет пять, как вошёл в Совет Епархии, высший руководящий орган посадских. Но всякие церковные обороты ему пока давались с трудом, по крайней мере, мне это было хорошо заметно.
   - Присаживайся, Следопыт, - продолжил он, показав на старый кожаный диван у стены.
   - Что вы хотели узнать, отче? - в свою очередь поинтересовался я, устроившись на древнем, но от этого не ставшего менее удобным, предмете мебели.
   - Хотелось бы, конечно, узнать всё, но понимаю, что требовать этого от тебя не вправе. Поэтому расскажи коротенечко по пунктам. Обрисуй ситуацию.
   Хорошо, что с Виталием Андреевичем мы предварительно оговорили, кому и что говорить, но проблема сейчас была в том, что "доклад" готовился в расчете на искушённого в оперативных играх предшественника моего нынешнего собеседника. И теперь мне требовалось в экстренном порядке перекомпоновывать данные.
   - Если коротко, то скандинавы и прибалты попытались провести на нашей территории спецоперацию, направленную на подрыв обороноспособности всего Северо-Запада, - "военную речь" мне ещё отец начал ставить, и Андреич требовал от старших членов Братства навыков находить общий язык с представителями любых слоёв населения. Отец же Владимир, услышав знакомые с юности обороты, весь подобрался:
   - Точную цель указать можешь? Или секрет?
   - На летунов наших нацелились, причём для проведения акции они не побоялись вскрыть свою очень серьёзную агентуру. Один из фигурантов, по чьему следу мы сейчас идём - шведский эсбэшник аж с довоенных времён. Оснащение на хорошем уровне - даже вертолёт задействовали.
   - Серьёзно... - задумчиво констатировал монах. - А что с личным составом?
   - Воспользовались услугами наёмников из Прибалтики, около полусотни "Белых Дроздов" пригнали. Но, похоже, "эстонцев" втемную сыграли, наши их до сих пор колют - может, и всплывёт что интересное...
   - Ага, это дело обычное, дешево, сердито и всегда бросить можно. У вас как с потерями?
   - С десяток человек из Ополчения потеряли, и мост один им взорвать удалось.
   - Ух, диаволы! - возмущение Владимира было понятным, ведь с момента установления на окружающих территориях относительного порядка поддержание созданной до Тьмы инфраструктуры становилось одной из главных задач почти во всех анклавах.
   - Не особо страшно, они только понтонник рванули, нас с хвоста сбрасывая. Хуже то, что мы у них нашли.
   - Карфагенские яблоки, да? - уж и не знаю, когда и где Андреич ухитрился найти это древнее название неведомого в наших краях фрукта для шифровки сообщения, но у наших союзников нашёлся кто-то не менее эрудированный и быстро догадался, о чём идёт речь.
   - Именно! А это значит, что у шкандыбал есть контакты с югом Европы или с Турцией, или с Кавказом. Вариантов масса.
   - Да уж... Сообщение у них, скорее всего, морем идёт... И тем и другим есть, что предложить друг другу. Вести не самые хорошие, но лучше знать, чем не знать! Спасибо за откровенность, Илья, дальше мы уже сами с Виталием Андреевичем вашим контакт поддерживать будем. И смотри, завтра поезд не проспи, Следопыт! - и он снова протянул мне руку, но уже для рукопожатия. Ладонь у отца Владимира оказалась жёсткой, мозолистой. Сразу понятно, человек непраздный и не гордый, и руками работать привык.
  
  
   Глава 14.
  
  
   "Иээх, давно я так комфортно не путешествовал! - потянувшись, я посмотрел на проплывавшие мимо развалины какого-то неизвестного мне строения, то ли цеха, а может и склада, сейчас уже и не разберёшь. - Последний раз - это когда по Волге сплавлялись, лет семь тому как..."
   Гудел впереди сверкающий свежей зелёной краской небольшой тепловоз, качались на поворотах три платформы, на двух из которых стояли наши "тигры". Проплывали мимо подмосковные леса, изредка разрываемые небольшими клочками обрабатываемой земли. Я бросил взгляд на часы: "Половина десятого... Интересно, мы сейчас где?", - и полез из спальника.
   - Доброе утро, Илья! Как спалось? - окликнул меня с крыши машины Саламандр.
   - Отлично, как в колыбельке! Мы где?
   - Минут пять, как Ветчи проехали, до Клязьмы совсем чуть-чуть осталось.
   - А где брат Милослав? - спросил я про начальника поезда и, по совместительству, командира боевой монашеской группы, должной обеспечить наше путешествие.
   - А на паровозе он, - ответил Сергей. - Квасу хочешь?
   - Давай.
   Поймав пластиковую баклагу со знаменитым "Монастырским квасом", я направился к локомотиву. На "балкончике", идущем вдоль всего тепловоза, опершись спиной на стенку кабины, сидел монах, неподвижно, словно изваяние. На коленях у него лежала древняя мосинская винтовка с современным оптическим прицелом. Заметив меня, он поднял руку и крикнул:
   - Тебе мостик перекинуть или так перелезешь?
   - Не надо, справлюсь! - крикнул я в ответ, прикинув разделявшее платформу и локомотив расстояние.
   Без проблем перебравшись, я протиснулся в сторону кабины мимо вставшего инока:
   - А это что там? - впереди железная дорога рассекала высокую насыпь какой-то большой дороги.
   - Это остатки Горьковской трассы, там мост над железкой нашей рухнул, ну и наломались же мы, когда расчищали! - охотно ответил православный воин. - А вам, почитай, двадцать вёрст до места всего и осталось.
   - Спасибо!
   На поезде мне до этого ездить доводилось, а вот на локомотиве я путешествовал в первый раз. Ощущения ну, если не как на судне, то уж как на крупном катере - точно! Солидно басит за стенкой могучий дизель, стучат на стыках метрового диаметра колёса, лязгают сцепки, напор спрессованного скоростью воздуха выбивает слёзы из глаз. Ощущение мощи, массивности и скорости одновременно... Красота! Шагах десяти впереди, в кабине я видел водителя... или нет, на "железке" это, кажется, по-другому называется. А, вспомнил - машиниста. Это подумать только, десять, а если учесть, что я стою почти в середине "балкончика", то и все пятнадцать шагов, чтобы дойти от бампера да кабины! "Интересно, сколько эта дурища весит? А солярки сколько "ест"?" - мне стало немного досадно, что несмотря на наличие таких же машин в родном анклаве, я никогда особо не интересовался железнодорожной техникой, а то бы не мучил себя сейчас безответными вопросами.
   Наш состав в это время въехал небольшую выемку, рассекавшую насыпь заброшенного шоссе, и шум поезда, отразившись от стенок, многократно усилился. Стоять на открытом воздухе стало не очень приятно, и я торопливо пошёл к будке машиниста.
   - О, проснулся, гроза лесов и болот! - поприветствовал меня в кабине брат Милослав. - Понравилось путешествие?
   - А то! - настроение у меня было действительно прекрасным. Сыт, выспался, да ещё и ноги не устали - что ещё нужно в дальнем походе? И погода была хорошая, а не мокрый снег при сильном ветре.
   - Километров двадцать осталось до точки, считай, через час будем вас высаживать. За безбилетный проезд, так сказать! - и монах рассмеялся. Смех его подхватил машинист, я же сути шутки не понял, видно, юмор у них специфический, железнодорожный.
   - А не подскажешь, сколько эта "дура" горючки потребляет?- я хлопнул ладонью по стенке.
   - Я-те дам "дура"! - насупившись, вступился за свою технику машинист. - Вот как обидится на тебя, дурака, и встанем посреди поля. О н, - выделил голосом, железнодорожник, аж с восемьдесят восьмого года исправно пашет, "Чех" наш. А ты "дура" - "дура".
   - Извини, не знал. Первый раз на локомотиве еду, - но выносливость и сохранность этой технической громады произвели на меня впечатление.
   - Во, слова правильные знаешь, а уважению не научили. Не зря говорят, что вы там тёмные все и некультурные, в своих болотах-то.
   - Ладно тебе, Борисыч, - успокоил машиниста Милослав, - Следопыт извинился.
   Тот ещё немножко пошевелил насупленными бровями, но всё-таки ответил на мой вопрос:
   - А кушает наш "Чэ Эм Э Три" немного - грамм сто восемьдесят в час.
   - Сколько? - изумился я.
   - Ах да, ты ж тёмный. На лошадиную силу. Для тебя, автомобилиста, поясняю: лошадок у нас тут тыща триста пятьдесят, и в час получается чуть больше двухсот килограммов солярки.
   От такой расточительности я обалдел:
   - Хрена себе!
   - Да, накладно для двух машинок выходит, но у нас спецрейс, считай. А так меньше чем с пятью вагонами и не ходим. Ну да ничего, мужики на заводе в Мичуринске второго "Чеха" раскопали, сейчас с местными торгуются, к следующему году надеются к нам на ремонт и восстановление перегнать. У него всего семьсот пятьдесят "кобыл" - всё дешевле будет.
   Чувствовалось, что железнодорожник искренне гордится своей могучей машиной, что любит вот так нестись через просторы родной страны, оглашая окрестности громогласными гудками...
   - Скажите, а вы не могли бы дать гудок? - с нахальной улыбкой спросил я его. - А то пароходный я слышал, а тепловозный - нет!
   Лицо Борисыча озарилось ответной улыбкой:
   - А и дадим! Пусть на мосту знают, что едем!
   Подкрутив роскошный ус, он потянул за какую-то рукоятку и окрестности наполнил оглушительный вой, как будто лось, только размером с дом призывал самку. От неожиданности я присел. И машинист, и монах, заметив мою реакцию, радостно заржали.
   - И нечего смеяться, я не ожидал просто, что так громко получится! Милослав, чем издеваться, лучше бы рассказал, какая тут у вас обстановка!
   - Да, нормальная, какая же ещё, - продолжая смеяться, ответил монах. - Если только за три дня, что мы здесь не были, ничего не поменялось. А ты этих мест вообще не знаешь, что ли?
   - Нет, не знаю. Откуда мне знать, я и не бывал в этих краях никогда. И вообще, дальше Бронниц в эту сторону не ходил.
   - А... - протянул начальник поезда, - ну слушай тогда... С каширскими мы договорились, и теперь ветку к ним ремонтируем, собираемся у них генераторы покупать, а там и по Оке вверх можно двинуть, в Муром там или ещё куда.
   - Это вы молодцы! А чем ещё торгуете с ними?
   - Торф возим, но мало пока. Они там у себя один энергоблок на станции восстановили, не без нашей помощи. А то в Электрогорске и Шатуре всё на ладан дышит, а электричество, сам понимаешь, всем нужно, а нам - в особенности.
   Я покивал, демонстрируя, что понимаю всю глубину проблемы:
   - А банды заходят?
   - Сюда - нет, им и в Рязани с Тулой добычи хватает, ну и мы не спим.
   - А вы что же, в Тулу не катаетесь?
   - Катались раньше, но мы из Климовска много чего в своё время забрали, да так и не смогли освоить... - я сделал себе зарубку в памяти, поскольку в ЦНИИТочмаш мы организовали не меньше чем пять рейдов, вывезли часть оборудования, много запасных частей и готовых "стволов", но явно не всё. А тут раз - и недостающая часть обнаружилась! Этим мне, кстати, посадские и нравятся - открытые (для тех, кого они считают своими, естественно) и честные люди, а что у них в голове тараканы с наперсными крестами ползают, так это сугубо их личное дело, меня нисколько не напрягающее.
   За всеми этими шутками, гудками и разговорами мы доехали до Клязьмы. Ажурные фермы моста, точнее мостов, поскольку их было два, видны были издалека. Борисыч повернул окрашенную красным рукоятку, и поезд начал сбавлять ход.
   - Осмотреть путь надо, - пояснил мне брат Милослав. - Вдруг какая железка отвалилась или ещё что. Это у нас правило такое - пока постоянного поста на мосту нет, всегда проверять.
   Поезд остановился и инок, вместе с давешним часовым спустился на насыпь. Я последовал за ними. Берега реки густо заросли ивняком, но метров на пятьдесят в каждую сторону от мостов он был вырублен. Вода в реке стояло довольно высоко после весеннего паводка, но всё равно не скрывала несколько остовов грузовиков, заметных ближе к середине реки.
   - Следопыт, обожди пока тут, - приказал мне Милослав, и монахи, не спеша двинулись по правому из двух мостов. Шли они "хорошо", и хотя оружие ни один из двоих не поднимал, было видно, что они готовы открыть огонь в любой момент. Может, насчёт банд они лукавили, а может - это просто привычка такая. Я вон тоже, когда с Псковщины вернулся в сортир на своём дворе шёл, останавливаясь и заглядывая предварительно за угол, причём совершенно неосознанно, то есть не как больной на голову параноик, а по привычке.
   Не обнаружив на мосту каких бы то ни было неправильностей, монахи, спустя короткое время вернулись назад и наш состав, дав гудок, покатил дальше.
   И с интересом разглядывал проплывавшие мимо рыжие от многолетней ржавчины внушительного вида фермы, реку, неспешно несущую свои потоки к Оке в нескольких метрах подо мной, а потом переключился на противоположный берег. Деревья и кустарник здесь тоже были вырублены, но больше ничего интересного я не разглядел.
   Через полкилометра рельсы довольно резко повернули направо, описав широченную дугу, и вдалеке показался небольшой мостик над железной дорогой.
   - Это что там, впереди? - спросил я Милослава, как и я сидевшего по-турецки на "балкончике" перед кабиной.
   - Платформа "Крутое". Ничего интересного там нет, мы даже рельсы с подъездных путей поснимали.
   Я встал, и, пройдя вперёд, посмотрел на левую от дороги сторону: "То же, что и везде в Подмосковье", - отметил я про себя, увидев остатки полуразвалившихся дачных домиков. В большинстве таких строений после Тьмы жить было нельзя и потому их либо разобрали на дрова и стройматериалы, либо они сами разрушались со временем. Отец мне ещё в детстве объяснил, что большинство так называемых "дач" ну совершенно не подходили для жизни "после Тьмы". "Сборно-щелевые" халупы для бедняков, продувались ветром насквозь и зачастую вообще никак не отапливались, а кирпичные хоромы богатеев, требовали электричества и газа. Иногда и того и другого.
   Поезд пробирался сквозь заброшенный город со скоростью пешехода и я, достав из кармана разгрузки карандаш блокнот и, принялся записывать кроки, периодически спрашивая у монаха то про одно, то про другое здание.
   Наконец поезд выбрался из города и поехал быстрее.
   - Милослав, а ты не в курсе, чего в Орехово-Зуево никто не живёт? Я не заметил, чтобы его бомбили...
   Инок почесал бороду:
   - Дак, завод химический здесь был. Как ток подавать перестали, так он и накрылся... Доподлинно не известно, что да как, но говорили, что емкости с какой-то гадостью крякнулись, ну народ и рванул в тёплые края, Мы потому тут ничего и не осваиваем, так - по мелочи собираем, что осталось. А в Ликино народ живёт, тысячи три там осталось после Б е д ы, а как мы сюда добрались, и завод автобусный стали восстанавливать, так даже и переезжать сюда из Посада народишко стал, особенно те, кто в Вере не сильно крепок. Уже за десять тысяч жителей перевалило. А ты иди, своих собирай, через полчаса уже на месте будем.
  
  
   Аэродром подскока -- аэродром, предназначенный для кратковременной стоянки для дозаправки и ремонта воздушных судов с целью увеличения дальности действия авиации, чаще всего военной.
   ТПК - транспортно-пусковой контейнер. Представляет собой цилиндрический контейнер, герметично закрытый жёсткими крышками или полужёсткими диафрагмами, в котором ракета находится с момента выпуска на заводе и до самого старта. Изготавливается из металла или композитных материалов.
   ТПК предохраняет ракету от воздействия внешней среды, упрощает транспортировку и обслуживание ракеты. Применение ТПК позволило снизить массу ракеты, повысить её надёжность и боеготовность, упростить операции по транспортировке ракеты, ее установке в ПУ и подготовке к старту.
   Все пневмогидравлические и электрические магистрали, связывающие ракету с наземным оборудованием, проведены через контейнер. Их разъемы выведены на его верхний торец или боковую стенку. На внешней стороне стенок ТПК может размещаться часть наземной аппаратуры. Транспортировка ракеты любым видом транспорта также происходит в контейнере, вместе с контейнером ракета устанавливается в шахтную или мобильную пусковую установку.
   Боевая Часть ракеты.
   Жаргонное название полноприводного грузового автомобиля "ГАЗ-66"
   Эрзац чая, приготавливаемый путём заваривания измельченной сушеной моркови, иногда добавляя сушеные листья. Чайный здесь только цвет. Тем не менее, этот напиток содержит большое изрядное количество витаминов и помогает побороть чувство голода.
   SIG-Sauer P226-- пистолет, выпускающийся одноимённой швейцарско-немецкой компанией. SIG-Sauer P225 был разработан в 1981 году, он был разработан в качестве оружия для вооружённых сил США.
   Пистолет SIG-Sauer P226 был разработан в 1981 году для участия в американском конкурсе ХМ9 на новый 9 мм пистолет для армии США. Он представлял собой по сути пистолет SIG-Sauer P220, который состоял на вооружении вооружённых сил Швейцарии. Р226 по всем характеристикам прошёл конкурс, однако в конце концов уступил итальянскому пистолету Беретта 92. Р226 очень широко применяется в различных странах, включая страны Европы и США, где с конца 1980-х годов это оружие закупило ФБР, береговая охрана и различные департаменты полиции.
   СЭПО (швед. SдPO (аббревиатура от SДkerhetspolisen - Служба государственной безопасности Швеции)) - самостоятельное подразделение Главного полицейского управления Швеции (Rikspolisstyrelsen), в задачи которого входит раскрытие и предотвращение преступлений против государственной безопасности. Занимается в том числе и контрразведывательной деятельностью.
   "Weltpolitik" (Мировая политика) - концепция во внешней политике Германии в конце 19 века, принятая после предыдущей концепции Realpolitik (Реальная политика). Означала выход Германской империи, возникшей после объединения мелких германских государств, на мировую политическую арену в качестве одного из основных игроков. Здесь употреблено с шутливо-саркастическим оттенком.
   Прозвище шведов из-за того, что на шведском гербе изображены три короны.
   Так называют солдат-наёмников.
   Ка-52 (Hokum B по классификации НАТО, также известен как "Аллигатор") -- российский вертолёт, командирская машина армейской авиации, осуществляющая разведку местности, целеуказание и координацию действий группы боевых вертолётов. Машина способна поражать бронированную и небронированную технику, живую силу и воздушные цели на поле боя. Представляет собой дальнейшее развитие модели Ка-50 "Чёрная акула".
   27 июня 2008 года в Арсеньеве (Приморский край) на аэродроме авиазавода "Прогресс" состоялся первый испытательный полёт первого Ка-52 из опытной партии. 29 октября 2008 на заводе "Прогресс" началось мелкосерийное производство "Аллигаторов".
   Основные массы Нормальная взлётная: 10400 кг Максимальная взлётная 11300 кг Масса боевой нагрузки: 2800 кг Внутренний запас топлива: 1487 кг Запас топлива в ПТБ: 1732 кг Силовая установка Количество, тип, марка: 2 х ТВ3-117ВМА Мощность: 2 х 2200 л.с. Вспомогательная силовая установка: АИ-9В Лётно-технические характеристики Экипаж: 2 чел. Крейсерская скорость: 250 км/ч Максимальная скорость в горизонтальном полёте: 310 км/ч Максимальная скорость: 350 км/ч Дальность полёта практическая: 520 км Дальность полёта перегоночная: 1200 км Статический потолок: 3600 м Динамический потолок: 5500 м Максимальная скороподъёмность: 10 м/с Максимальная эксплуатационная перегрузка: 3,5. Допустимый угол крена: Ђ70 град. Допустимый угол тангажа: Ђ60 град.
   Вооружение
   Встроенное стрелково-пушечное: 1 х 30 мм, 2А42 до 460 патронов (селективное боепитание, переменный темп стрельбы) Число точек подвески: 4 Подвесное стрелково-пушечное: Пушки в контейнерах УПК-23-250 -- 2 х 23 мм 500 патронов Управляемое ракетное: ПТУР "Вихрь" -- 2 х 6 шт; Х-25МЛ. Неуправляемое ракетное: НАР С-13 -- 2 х 5 шт; НАР С-8 -- 4 х 20 шт; тяжёлый НУРС С-24 "Воздух-воздух": Игла-В -- 2 х 2 шт. (размещаются не на пилонах); Р-73 Бомбовое: ФАБ-500, -250, -120, -100; КМГУ-2; ЗБ-500; РБК-500, -250 Дополнительные возможности подвески: подвесной топливный бак -- 4 х 500 литров; контейнер малогабаритных грузов -- 4 шт.
   Ми-28 (Havoc по классификации НАТО -- англ. "Опустошитель") -- российский ударный вертолёт, предназначенный для поражения бронированных целей и огневой поддержки сухопутных войск.
   Технические характеристики
   Экипаж: 2 человека и 2--3 человека пассажиров. Длина фюзеляжа: 17,91 м. Высота: 3,82 м. Диаметр несущего винта: 17,20 м. Диаметр рулевого винта: 3,84 м Длина с вращающиммися винтами: 16,85 м. Высота с винтами: 3,82 м. Масса: пустого: 8095 кг; нормальная взлётная масса: 10700 кг; максимальная взлетная масса: 12000 кг; Масса полезной нагрузки: 2300 кг. Масса топлива: 1500 кг
   Вертолёт оснащён турбовальным двигателем "ТВ3-117ВМА" мощностью 1500 л.с. (2200 - во взлётном режиме и 2400 л.с. - в чрезвычайном)
   Лётные характеристики
   Максимальная скорость: при горизонтальном полете: 305 км/ч, максимальная: 382 км/ч. Дальность полета: нормальная 450 км; перегоночная: 1105 км. Статический потолок: 3600 м. Динамический потолок: 5700 м. Скороподъёмность: 13,6 м/с
   Вооружение
   Встроенное стрелково-пушечное: 1 в 30-мм пушка 2А42, боекомплект 250 снарядов. Точек подвески: 4
   Подвесное стрелково-пушечное: 2 в 23-мм ГШ-23Л. Неуправляемое ракетное: НАР С-8 -- 4 х 20 шт; НАР С-13 -- 4 х 5 шт; С-24 -- 2 x 1 шт. Управляемое ракетное: ПТУР "Атака-В" (9М120, 9М120Ф, 9А-2200) х16, ПТУР Вихрь х16. "Воздух-воздух": Игла-В -- 4 x 2 шт., Р-73 (?)
   Бомбовое: авиабомбы 250, 500 кг, баки с зажигательной смесью
   Имеются в виду вертолёты Ми-8 и Bell UH-1, сильно уступающие специальным вертолётам огневой поддержки.
   "ГАЗ-66"
   ТЕТ-А-ТЕТ -- (французское tete a tete, буквально голова в голову), разговор наедине, с глазу на глаз.
   Ан-2 (по кодификации НАТО: Colt -- "Жеребёнок", разг. -- "Кукурузник") -- лёгкий транспортный самолёт, биплан с расчалочным крылом. Эксплуатируется с одним двигателем АШ-62ИР Швецова мощностью 1000 л. с. и винтом АВ-2. Номинальный полётный вес -- 5250 кг.
   Размеры: Длина самолёта (в стояночном положении): 12,4 м; Максимальная высота (в линии полёта): 5,35 м. Размах верхнего крыла (от оси стыковых узлов до края законцовки): 8,425 м. Размах нижнего крыла: 5,795 м. Площадь крыла: 71,52 м«
   Размеры грузовой кабины: длина: 4,1 м; высота: 1,8 м; ширина: 1,6 м
   Массы и нагрузки
   Масса пустого самолёта в зависимости от варианта: 3400-3690 кг; взлётная/посадочная: 5500 кг (5250 кг при t воздуха > 15 ®C); коммерческой загрузки или химикатов: 1500 кг (12 пассажиров); запас топлива: -1240 л
   Лётные данные: крейсерская скорость, км/ч: 150--190, в зависимости от модификации, максимальная -- 250; (режим максимальной дальности: 147--175 км/ч, в зависимости от массы); дальность полёта с максимальной платной нагрузкой (с резервами топлива) - 990 км; практический потолок,: 4500 м
   Самолет Ан-2 может быть оборудован реактивным (2 блока РО, 16 неуправляемых снарядов С-5М или С-5К) и бомбардировочным (один балочный держатель БДЗ-57КУ или БДЗ-57КР, одна бомба калибра до 250 кг) вооружением
   Ми-24 (по классификации НАТО англ. Hind -- "Лань") -- советский транспортно-боевой вертолёт разработки ОКБ М. Л. Миля. Стал первым советским и вторым в мире (после AH-1 "Кобра") специализированным боевым вертолётом. Серийный выпуск начался в 1971 году. Имеет множество модификаций, экспортировался во многие страны мира. Активно использовался в годы Афганской войны, в период боевых действий в Чечне, а также во многих региональных конфликтах.
   Неофициальное название -- "Крокодил", вертолёты ранних выпусков называли также "Стакан" -- из-за плоских стёкол кабин летчиков, вызывающих ассоциации с гранями граненого стакана.
   Засекречивающая Аппаратура Связи. (или Зашифровывающая Аппаратура Связи)
   Жаргонное название БРДМ - бронированной разведывательно-дозорной машины.
   Скуфья, скуфия (от греч. ??????, "чаша") -- повседневный головной убор православных духовных лиц всех степеней и званий. Представляет собой небольшую круглую чёрную, мягко складывающуюся шапочку; складки надетой скуфьи образуют вокруг головы знамение креста.
   В древнерусской церкви скуфью носили, по древнему обычаю греческой церкви, не только священники, но и диаконы для прикрытия головы, на маковке которой выстригался небольшой круг (гуменце).
   Фиолетовая бархатная скуфья даётся представителям белого духовенства как награда -- вторая после набедренника. Значение награды скуфья получила с 1797 года.
  
   Автомотри?са (от фр. аutomotrice, "самодвижущаяся") -- автономный железнодорожный вагон с двигателем внутреннего сгорания (ныне практически всегда дизельным, ранее встречались также бензомоторные автомотрисы) мощностью от 150 до 750 кВт. Автономные вагоны с электродвигателями являются также автомотрисами, но часто именуются "электромотрисами". Автономный поезд из нескольких дизельных вагонов, работающих по системе многих единиц, называют дизель-поездом.
   Автомотрисы, электромотрисы, рельсовые автобусы и дизель-поезда не являются самостоятельным видом транспорта, а используются в качестве подвижного состава для пассажирских перевозок на регулярных пригородных, внутригородских и нерегулярных второстепенных железнодорожных линиях, а также в качестве служебного (ремонтного, путеизмерительного и др.) транспорта.
   Абрек (вероятно, от осетинского abrФg -- "скиталец, разбойник", карачаевского абрекъ, чеченского обург или черкесского абрек -- "молодец, удалец"; считается, что корни слова абрек ведут к древнеиранскому слову, обозначавшему "бродяга, грабитель") -- человек, ушедший в горы, живущий вне власти и закона, ведущий партизанско-разбойничий образ жизни. Термин распространён на Северном Кавказе, в Грузии также абраг. Абрек принимал на себя обет избегать всяких жизненных удовольствий и быть неустрашимым во всех боях и столкновениях с людьми. Срок обета иногда бывал довольно долгий -- до пяти лет, в течение которого абрек отказывается от всех прежних связей, от родных и друзей; абрек не имеет ничего заветного и ничего не страшится.
   Русские называли абреками любых "немирных горцев". Золотым веком абречества стало время Кавказской войны и период после её окончания. Наиболее знаменитыми абреками этого времени были чеченцы Назир-абрек и Вара, а также Атабай Карачаевский. Абреки терроризировали российские власти на Кавказе и местных жителей, сотрудничавших с ними. Во время Кавказской войны и восстаний 1860--1877 годов районы действия абреков совпадали с ареалом исторического распространения "наездничества" (так российские дореволюционные авторы называли вооружённые набеги конных дружин горских князей): Алазанская долина в Грузии, земли казаков в Терской и Дагестанской областях. Набеги совершались в весенние и летние месяцы. Абреки образовывали отряды от нескольких десятков до нескольких сотен человек, которые сжигали селения, грабили и при возможности похищали их жителей. Объектом нападений абреков нередко были селения, где проживали их кровные враги. Кроме набегов и грабежей на большой дороге абреки нападали на крепости и убивали русских офицеров. Например, в 1872 году ими был убит начальник Хасавюртовского округа. Абреки образовывали профессиональные шайки, жившие разбоем.
   Абреки занимались набегами и вымогательством. Владельцы нефтяных промыслов, расположенных вокруг Баку, уплачивали ежегодно за "охрану" до 200 тыс. рублей; владельцы рыболовных "ватаг и станов" на береговой полосе Каспийского моря выплачивали преступникам "налог" до 100 и более рублей каждый; владельцы Куринских и других больших рыбных промыслов платили до 1000 и более рублей в год. Город Хасавюрт, в котором проживал начальник округа, прокурор и другие должностные лица и дислоцировался целый полк, платил двум разбойникам две тысячи рублей в год за охрану
   Реактивный пехотный огнемет РПО "Шмель", прозванный в Афганистане "шайтан-труба" -- советский (позже российский) огнемёт одноразового применения. Переснаряжению не подлежит. Представляет собой снаряд-ракету, начинённую огнесмесью. Предназначен для поражения укрытых огневых точек противника, вывода из строя легкобронированной и автомобильной техники, уничтожения живой силы противника. Прицельная дальность стрельбы огнемёта с диоптрическим прицелом -- 200 м. По фугасному воздействию 93-мм граната огнемёта на основные виды целей не уступает 122--152-мм артиллерийским снарядам. При взрыве высокотемпературный импульс сопровождается резким перепадом давления, образующимся из-за детонации топливо-воздушной смеси.
   Уничтожает всё живое в объёме до 80 куб.м; площадь поражения от 50 кв.м на открытой местности до 80 кв.м в замкнутом пространстве. Укрытые цели выводятся из строя из-за перепада давления даже без пробития преграды, если только они не герметизированы. Стрельба возможна по амбразурам ДОТов, легкобронированным целям и т. д.
   Разработан в 1970 годах в Конструкторском бюро приборостроения. Принят на вооружение ВС СССР в конце 80-х гг, придя на смену огнемёту "Рысь".
   Состоит на вооружении в огнеметных подразделениях войск радиационной, химической и биологической защиты, морской пехоте России, спецназе, в армиях СНГ и стран - бывших участников Варшавского договора.
   Так, в соответствии с исконным смыслом называют людей живущих не в самом Сергиевом Посаде, поскольку поса?д (подо?л) -- первоначально населённая область за пределами кремля или детинца; та часть, которой город прирастал, где находилось торжище и ремесленные слободы. Во время нападения врага посад, обыкновенно, полностью уничтожался -- если не врагом, то пожаром. Население посада или укрывалось в кремле, или погибало (если кремль был небольшим, либо враг подходил неожиданно, так что ворота крепости приходилось закрывать в спешке). Позже посадами стали называть населённые пункты с торгово-промышленным населением, но не имеющие статуса города, в средние века - без крепости.
   Столь нелестным словом местные вояки называли бывшее здание городской администрации, отданное под "министерство обороны" анклава. Как рассказывали, один из начальных Патриархов, вдохновляя их на борьбу с бандами вскоре после катастрофы назвал бывших "софринцев" "Милицией Иисуса Христа", а кто-то из молодых священников раскопал, что похожее название имела одна из ветвей католического монашеского ордена Доминиканцев, имевших прозвание "Псы Господни".
   Так римляне называли гранат. В Древнем Риме у этого плода существовало два латинских названия -- malum punicum и malum granatum. Первое буквально означало "пуническое яблоко", пунийцами римляне называли финикийцев, переселившихся из Малой Азии в Северную Африку в XII--VII веках до н. э. и основавших там ряд колоний: Карфаген, Утика, Лептис-Магна и другие. В то время считалось, что лучшие гранаты растут именно в Карфагене. Второе название, буквально означающее "зернистое яблоко" -- malum granatum, легло в основу названий этого плода на других языках: в немецком -- Granatapfel (Apfel -- яблоко), итальянском -- melograna (mela -- яблоко), шведском -- Granatapple, испанском -- Granada, французском -- Grenade и английском -- pomegranate (от латинского pomum -- плод).
   Тепловоз ЧМЭ3 -- это чехословацкий маневровый тепловоз с электрической передачей с осевой формулой 3О--3О. Строился с 1963 по 1991 год на заводе ЧКД (Чешско-мора?вская Ко?лбен Да?нек) в Чехословакии. Всего было выпущено 7459 локомотивов (из них в СССР поставлено более 5000).
   Технические данные
   Конструкционная скорость 95 км/ч
   Рабочая масса 123 т
   Нагрузка от движущих осей на рельсы 20,5 т
   Мощность двигателя 1350 л.с.
   Тип передачи электрическая
   По состоянию на 2009 год тепловозы ЧМЭ3 (особенно в России и на Украине) кроме основных функций, зачастую используются, как локомотивы пригородных поездов на коротких малодеятельных участках, в будущем планируется замена подобных поездов рельсовыми автобусами.
   Центральный научно-исследовательский институт точного машиностроения, находится в городе Климовске Московской области.
   Приказ об организации подписан Наркомом вооружения 17 мая 1944 года. Первоначальное название научно-исследовательский институт стрелково-пушечного вооружения авиации (НИИСПВА). Наряду с конструкторскими бюро Ижевска и Тулы и Коврова - ведущий разработчик стрелкового оружия в СССР и РФ.
   В этом институте были разработаны и выпускались многие образцы оружия :
   Специальное стрелковое вооружение ближнего боя: 9-мм самозарядный пистолет СР1М (в ранних модификациях -- СР1 "Гюрза", 6П53 СПС) под патроны СП10, СП11; 9-мм пистолет-пулемет СР2М (в ранней модификации -- СР2 "Вереск") под патроны СП10, СП11; 9-мм малогабаритный автомат СР3М (в ранней модификации -- СР3 "Вихрь") под патроны СП5, СП6
   Бесшумное вооружение: 9-мм автомат АС "Вал" под патроны СП5, СП6; 9-мм снайперская винтовка ВСС "Винторез" под патроны СП5, СП6; 7,62-мм пистолет ПСС "Вул" под патрон СП4
   Подводное стрелковое вооружение: 5,66-мм автомат АПС под патрон МПС; 4,5-мм пистолет СПП-1М под патрон СПС
   Автоматическое оружие: 5,45-мм автомат АО-63; 5,45-мм автомат АL-7
   Армейское оружие: 7,62-мм пулемет "Печенег"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"