Жизнь одного странного светлого илиМедитация Махакали
Пролог
"Я предпочитаю читать только те книги, которые мне нравятся. А для этого их сначала надо написать..."
"- Нет-нет, огромное спасибо за предложение, но я занят. Дописываю свою Самую Последнюю Книгу.
- Отмазка не прокатит - ты ее уже двадцать лет дописываешь,- не удержался Тьери".
"Последние". Адашевская.
Примерно сто лет тому назад. Окраина Дворов Хаоса.
Кап-кап, стучали капли.
Редкий холодный дождь угрюмо встречал зарождение унылого дня.
Кхаррр! Кхарр! Нахохлившиеся мокрые вороны, оглушительно каркая, с надменным птичьим презрением глядели с деревьев вниз, на одинокого нарушителя спокойствия. Этот человек, высокий русый блондин с загнанным выражением глубоких карих глаз уже довольно долго несся по лесу, распугивая мелких зверей и пичуг. Фурр!
Порой его босые ноги увязали в размокшей глине или хвое, иногда он падал и оступался. Потом поднимался и снова бежал напролом, хрипя и задыхаясь.
Топ-топ, правой-левой. Чвяк-чвяк по луже. У него давно не было ни сил, ни желания двигаться дальше - это читалось в его взгляде. Пот градом струился по высокому лбу, заливал глаза, мешаясь с ледяными слезами осени. И тем не менее, после каждого падения очередным волевым усилием он рывком бросал вперед свое тело, как в воду. Поднимался и переходил в изнуряющий бег. На руках и ногах - обручи темно-синего металла, на шее красовалось такое же сомнительное приобретение, соединенное цепью с наручниками. Звяк-звяк, звяк-звяк.
На лице застыло выражение отчаяния и безнадежности. Из ран и ссадин на землю сочились мелкие капельки крови, от обшлагов штанин в стороны отлетали комки грязи, размытые дождем.
Звяк-звяк.
Далеко позади, у кромки леса за мужчиной гнались уродливые существа на черных конях. Преследователи напоминали безумный паноптикум адского художника-сюрреалиста - свиные рыла, головы рыб и ящеров, птиц и зверей с телами людей. У всех на головах рога - от крошечных, почти незаметных, до огромных бараньих и воловьих украшений.
Холеные буланые кони с горящими зелеными глазами злобно ржали и храпели, их крупы лоснились от пота, с лошадиных морд хлопьями летела серая пена. Трубил звонкий горн. Когда доезжачие достигли обширной зеленой полянки, они остановились. По знаку главного распорядителя охоты сидящие в засаде выжлятники* с хитрыми улыбками спустили с поводков бешеную свору. Поджарые пятнистые гончие, коротко взлаивая в предвкушении недолгого преследования, встали на кровавый след. Хав-хав!
- Ату его! Ату! - заулюлюкали псари, доезжачие возбужденно засвистели, захлопали в ладоши, подбадривая крупную черно-подпалую суку, которая первой отдала* пронзительный голос и неслась теперь, возглавляя свирепую свору. Вся охота пришла в движение. Хав-хав!
Тем временем дождевые капли стали падать чаще и чаще, застучали дробным барабанным боем на ветвях и кронах деревьев, тоскливо завыл-застонал в голых верхушках лиственниц и темнокорых берез пронизывающий ветер.
Человек мчался, не останавливаясь, и вскоре дождь лихо отплясывал джигу и бился на его спине тугими серебристыми лентами, освещая сверху редкими вспышками молний лиственную рощицу. Низко грохотали отдаленные звуки грома. Уррр!
Постепенно ветер подул в другую сторону. Дождь ослабел и начал стихать. Свинцовые тучи отнесло ветром дальше. В разрыве облаков выглянуло тусклое солнце и робкий крошечный серпик оранжевой луны.
Беглец замер, покрутил головой, прислушался и сменил направление. Теперь ему начали попадаться по пути валуны, крупные и мелкие обломки скал, участки щебня.
Звяк-звяк.
Необутые ступни ног мужчины покрылись кровоточащими волдырями и ссадинами, несчастный начал явственно прихрамывать. Вскоре он выбежал на плато, средину которого разрезала широкая и глубокая расселина. На дне ущелья между огромными камнями журчала мелкая речушка.
Звяк-звяк. Преследуемый остановился, словно колеблясь, прошептал поэтическую фразу, по интонациям больше похожую на молитву, потом мрачно сцепил зубы и подался назад для разгона. В это время поодаль возникла привлекательная крылатая девушка лет пятнадцати, в зеленом шелковом платье и длинном темно-синем плаще. Она негромко окликнула предмет охоты:
- Хей!
Мужчина, увидев это воплощенное женское очарование, застонал от досады и поддал скорости. Девушка внезапно оказалась на его пути, ловко погасив одной левой рукой его разбег, и покачала головой. Таинственно приложила палец к губам и улыбнулась. Растрепанная "дичь" изумленно смотрела на пришелицу.
Женщина - вблизи это оказалась не отроковица, а вполне зрелая дама обманчиво-моложавого вида и хрупкого телосложения, с бледной кожей и лихорадочным блеском по-кошачьему широко расставленных темных глаз - сказала чувственным контральто:
- Или ты взлетишь, Веорт, или хронолитовый ошейник оторвет твою буйную голову: шансы один к одному. Не слишком вдохновляет, правда? На этот раз давай не будем рисковать таким существенным для тебя предметом. Ты мой злейший враг, но я пока не готова к переменам на вашей конюшне, - и легко хлопнула в ладоши.
Дзеннь! Браслеты на запястьях и обруч на шее блондина сами собой открылись, с легким звоном падая на землю вместе с цепями. Потом взлетели и унеслись на дно пропасти, откуда через мгновение эхом прозвучал прощальный лязг. Близкий звук охотничьего горна и лай наступающей по горячим следам выжловки* ударил по нервам пленника резко и неожиданно - тот невольно вздрогнул. Дама вновь прищелкнула пальцами: собаки, опустив нос к земле и не сбавляя темпа, пронеслись мимо собеседников и упали в пропасть, на лету завывая от смертельного ужаса. Воууу!
- Никогда не любила эту свору, - великосветски пожала плечами спасительница, - глупы так же, как их хозяин.
Недавний узник от удивления онемел.
Дама все с той же загадочной улыбкой Джоконды увлекла за собой беглеца. Тот, внимательно оглянувшись по сторонам, без тени колебаний и сомнений молча последовал за ней. Они быстро, почти бегом подошли к подножию ближайшей черной скалы. Волшебница сосредоточенно провела тонким пальцем по камню, описывая полукруг. Открылась сияющая голубым дверь.
- Портал? - коротко, сквозь зубы спросил путник.
- Да.
- Куда?
- К вам, - женщина как ни в чем ни бывало взяла его под руку и вошла в свет.
Цок-цок, цок-цок. Спустя несколько мгновений на плато во главе небольшой группы преследователей выскочил широкоплечий всадник на кауром жеребце. Руками в длинных замшевых перчатках мужчина крепко сжимал поводья взмыленного иноходца, рот всадника искривила довольная усмешка. Охотник покрутился на месте, озирая небольшое плато и возмущенно крикнул:
- Что за черт, где...
Изображение пропало.
- Вот исчерпывающие и несомненные доказательства того, что королева Айгрейн предательница. Как вы того и хотели... - крупный ясноглазый грызун нажал кнопку и выключил приборчик 4D видео. Маленькую коробочку небрежно сунул в карман на животе.
- Спасибо. Я вами доволен, - задумчиво произнес некто, сидящий в глубокой тени, - наши договоренности остаются в силе. Да... - он потеребил длинным когтем подвеску на груди. - Упаси Хаос, чтобы об этом узнал кто-либо. Особенно мой сын Валинн.
- Он является проблемой для нас, - осторожно заметил грызун. - Везде сует свой нос, во все вмешивается. Нам едва удалось сохранить инкогнито ценой потери двух агентов.
- Я давно говорил - действуйте под видомНэдзуми*, крыс-оборотней. Тогда никто вас не разоблачит.
- Господин, он тоже...
- Ничего не желаю слышать! - резко пресек дальнейший разговор таинственный собеседник. Повторил устало:
- Ничего не хочу знать ...
Выжлятник1- псарь, специальный человек на охоте, который спускает собак и следит за тем, чтобы гончие правильно вели себя и выполняли необходимые команды.
Отдать (подать) голос2 - охотничий термин. Применятся в отношении собаки, которая стала лаять на зверя или почуяла его запах.
.
Выжловка3 - гончая женского пола.
Нэдзуми4в японской мифологии - крысы-оборотни. В человеческом облике становятся малорослыми неприятными людьми. Символ подлости, жестокости и изощренного коварства. От природы не очень хорошо видят, особенно вдаль, зрение у них ближе к инфракрасному диапазону, зато одарены изумительным слухом и превосходным нюхом, далеко превосходящим собачий. Считаются непревзойденными наемными шпионами и ночными убийцами.
Глава 1
"Крутится, вертится шар голубой
Над всей планетою, над всей землей..."
Из песни начала 20 века
Наши дни. СтолицаДворов Хаоса. Ночь.
Валинн
Вам никогда не попадалась под руку такая себе мелкая серая моль? Она, безмолвно трепыхая крылышками, делает богатыми продавцов мехов и бедными - прочих обладателей теплой одежды и роскошных ковров. Она смело восстает против установленного миропорядка и оказывается именно там, где ее меньше всего ждут. Моль уравнивает богатых и бедных, добрых и злых, своих и чужих... Эту милейшую особь везде встречают бурными аплодисментами. А в некоторых случаях - даже нешуточными ядами, файерболами или куда более более убойной магией. Но ей все нипочем. Она невозмутимо появляется то здесь, то там, прогрызая такие маленькие, совсем крошечные дырочки. Правда, после их появления дорогие шубы, свитера тонкой шерсти и грубые изделия изо льна, хлопка или любых, вкусных для нее материалов, идут на помойку. Миленькое насекомое, так?
Ну вот. Разрешите представиться: большая черная моль на просторах Дворов Хаоса. Еще меня иногда называют Темным наследником, злобной дрянью (у нас это комплимент) или Валинном (это когда я уж слишком кое кого достану). Для близких - Вал.
За моими плечами четыреста с гаком лет. По нашим меркам, срок небольшой. "Подросток", - припечатали бы нахала убеленные сединами патриархи. "Юноша", - сказали бы мои более снисходительные отец и мать. Как обозначить истинный возраст личности по имени Валинн, я не знаю сам. Иногда мне кажется, что мои четыреста лет пролетели как одно мгновение. Иной раз - совсем наоборот, они длятся вечность. Это были нескучные годы - когда я жил так, как мне нравилось. Но наслаждаться жизнью, получать радость от щедрости окружающего мира мне удавалось не так уж часто. Чаще они были бесконечно тоскливыми - столетия, тянущиеся, как новомодная белая резинка во рту на Запретных землях. Тогда я был вынужден, скрипя зубами, поступать так, как требовали мои обязанности и сложившиеся обстоятельства.
Одно могу сказать с уверенностью: я всегда был одиночкой. Не таким, как другие.
Мне всегда нравилось идти наперекор, жить против течения. Мне доставляло удовольствие создавать сложные конструкции, выплетать кружева фантастических идей там, где мои собратья пасовали. Я наслаждался процессом многомерного созидания там, где им нравилось лишь примитивное силовое разрушение.
Мне говорили, что я позорю свое звание, мол, у меня извращенные наклонности.
"Согласен", - весело отвечал я им, с легкостью на примере доказывая, что созидание в руках темного наследника - штука, не менее опасная, нежели разрушение. Один мой незабвенный светлый друг тайком от папы посвятил меня во все нюансы и тонкости этого вопроса. Потом Повелитель долго разыскивал того подлеца и негодяя, что совратил меня с пути истинного. Естественно, не нашел. Я умею прятать информацию.
В конце концов мой отец под радостный вой злопыхателей обязал меня изучить все способы и законы деструкции материи и трансформации энергий. А чтобы я не отлынивал, взялся учить меня сам. Не скажу, что это были очень уж приятные сто пятьдесят лет. Не спорю, лучше я бы я провел их иначе, но и в этом я нашел для себя много полезного на будущее.
Например, как щелкать коконы многоуровневой сенсорной защиты. Или расчищать место под опасные эксперименты. Или запасаться материалом для опытов. Или затуманивать мысли - каких-то пару сотен миллионов нейронов, вовремя сожженных,- и твой враг тебя забыл надолго. Впрочем, иным гуманоидам вроде людей и сотни тысяч вполне хватает.
Так что я продолжил развлекаться еще с большим блеском, оттачивая свое мастерство на всех несчастных, кто попадался под руку. Не скажу, чтобы они были мне за это сильно благодарны, но, в конечном счете, кто к чему стремится, на том и подрывается, как плохой сапер...
Я легко, слишком легко научился считывать жителей Дворов Хаоса. К четвертой сотне лет от меня уже не удававлось спрятаться никому, кроме отца. Я окончательно убедил своих однокашников в моей полной неприкосновенности. Никому не удавалось донести на меня безнаказанно, или подставить. Им не помогали никакие амулеты. Расплата всегда была быстрой и изобретательной - кому, к примеру, будет приятно, если тебя кто-то транслирует на сотни лиг, словно земное радио или телевидение - каждую мыслишку, каждое движение ушей, каждую, даже самую потаенную эмоцию? Или если кто-то (не будем тыкать пальцами!) на званом вечере берет тебя под контроль и заставляет нести миролюбивую чушь и проповедовать добро в этаком мистическом орденском понимании, словно трезвый черчилль *[священник] на проповеди?
Пара приятелей (девушек я не обижал) так знаменательно отметили свои Ночи Потери Имени и после того зареклись со мной связываться .
В колдовстве среди наших я тоже оказался не последним. В боевой магии синергий мне не было равных. Энергия источников вливалась в меня с криком: "Возьми меня!" Мои заклятия создавались, как синергетические образы, их очень трудно было перебить. И с перемещениями я, в отличие от моих одноклассников, дружил (куда больше, чем темные наставники себе представляли). И с некромантией у меня сложилось. И с подобиями. На мелких я наводил страх больше всех, совершенно не напрягаясь. Да и...
Наконец, меня оставили в покое. Я стал слишком опасен. Особенно, когда наловчился щелкать боевую защиту своего папочки, и он стал для меня открытой книгой. Отец не был уверен в этом полностью, но отравляющие душу едкие подозрения стали портить ему родственное общение со мной. Хммм...
Я же не рассказал мамочке, когда он наведывался в тот планетарный публичный дом (у нас остались совместные приятные воспоминания, которые я выудил в его голове).
Или подлил магическое слабительное со снотворным моему дяде, и плевать, что после сиесты неожиданно сгорела наша летняя резиденция (чему, скажу по секрету, я радостно поспособствовал,добавив парочку заковыристых химикалий в изначально безобидный папин состав).
В общем, мог бы мне побольше доверять. Я же ему относительно доверяю...
Я обзавелся кучей знакомых в Запретных землях и удирал туда с завидным постоянством. Стражей не боялся - пусть догонят, если смогут! В общем, все протекало прекрасно в нужном мне направлении: я наслаждался сказочной свободой и кучей приятных привилегий, жизнь была прекрасна. Особенно, подальше от дядюшки и его подхалимов, Дворов, и всего, что мне об этом напоминало.
Со времен учебы я изменился. Наслаждаюсь всем тем, что считал раньше неисправимыми изъянами моей темной личности. Можно сказать, откровенно горжусь.
Итак, начнем...
Последний раз в официальной роли наследника я прибыл во Дворы Хаоса накануне двадцать второго лайне 626 цикла от воцарения последнего повелителя Хаоса. Перед ночью своего четыреста пятого рождения.
Должен отметить, эту дату я без малейшего удовольствия со своей стороны встретил в отцовском кабинете. Мой мозг пропускал транзитом очередные родительские нотации, уверенный голос автоматически излагал очередной шпионский доклад, а тело всеми поджилками улавливало странное неровное биение окружающей реальности. Ее тревожная вибрация меня отвлекала и беспокоила. Очень.
Было тихо. Придворные разбрелись по своим делам и не беспокоили нас своим назойливым присутствием. Мысли горожан долетали сюда мягким отзвуком, фоном, сходным с шумом лесной листвы или шепотом теплого летнего дождя.
Негромко свистели над ухом летающие скорпионы - домашние любимцы милого папы. На стенах вольготно раскинулись и тянули к нам свои алые плети охранные ядовитые лианы с хищными иссиня-черными цветками. Папины цветочки, кстати, весьма охочи до тех самых скорпионов. И вообще, до любой органики, кроме нас. Мы с папой для них ядовиты.
Словом, атмосфера была непринужденной и домашней. Сидя у окна и глядя на размытый свет одиноких звезд, я слушал отца и напряженно думал...
Наше время. Алтай. В дни короткого алтайского лета.
- Насть, а Насть! Ну скоро? - окликнули девушку оголодавшие товарищи. - Есть же хочется!
Настя вздрогнула.
От вечернего холода у страждущих вырывались изо рта струйки белого пара, жадные глаза туристов требовательно уставились на вечного дежурного. Кое-кто из ребят уже начал крутиться вокруг двух продуктовых рюкзаков, как отощавшие лисы вокруг курятника.
"Хорошо, что у нас осталась в запасе тушенка, - подумала Настя. - Наши парни спросонья вполне способны обглодать ближним уши не хуже изголодавшихся вовколаков. Уж больно с плотоядными улыбками Максовы приятели на девочек поглядывают".
Настя засмотрелась вниз. Речка, несущая холодную воду гор, звонко журчала по камешкам, вливаясь с разгона в крупное озеро. Она была мелкой и быстрой, с мутной стоячей пеной у берега. Рыбы в ней уже пару лет не водилось, с тех пор, как посреди реки перевернулся грузовик с удобрениями.
Да и сама местность выглядела нежилой. На берегу не было хижин, других хозяйственных построек. Вокруг только высокие горы в обрамлении кружев зеленого леса.
Разбитая проселочная дорога осталась далеко правее, внизу. Она шла параллельно реке, следы шин обрывались на берегу озера, там, где один раз в сутки причаливал паром. Редкий знак присутствия здесь человека - небольшие стреноженные лошадки, и те полудикие. Да еще смешные карликовые буренки, про которых все время хотелось сказать "пони". Коричнево-бурые и пятнистые животинки с огромными мохнатыми ушами, с полным выменем разгуливали вдоль воды с видом независимым и важным. По слухам, блудные коровы на дойку в деревню являлись лишь тогда, когда у них возникала потребность подоиться, иной раз на вторые сутки.
Алтай... Полная свобода.
Никто не потрудился провести с обратной стороны горы акведук хрустального родника, колодцев в округе нет, значит, воду придется набирать намного дальше, из спокойного и чистого озера.
Следующая туристическая партия должна выйти на их тропу через три дня. "Господи, целых три бесконечных дня!"- закатила глаза Анастасия.
А пока ревнивый Макс в очередной раз погнал Настю за хворостом для костра - успел заметить, как ее невзначай приобнял за талию рослый и вроде бы флегматичный Славик. Жестокий командир и Вячеславу мигом работу нашел: ставить палатки. Хищная улыбка Славика мигом полиняла - все в порядке, Максим настороже и гоняет опасных соперников подальше от своей девушки.
Туристка оглянулась через плечо: лазить по кустам придется долго - сначала в сторону палаток, в низину, где кроны деревьев и кустов манили обилием сушняка. Потом по осыпи наверх, к единственной дозволенной здесь площадке для костров. Неприятное занятие натруженным за день ногам.
Девушка решила переговорить с Максом: они устали и могли бы побыть здесь оставшиеся пару-тройку суток. Тяжелый вздох. И козе понятно - пунктуальный Макс ни за что не позволит отстать от придуманного им же самим графика, поэтому ее затея совершенно бесплодна. А жаль...
Свежий ветер с озера навеял на размышления-воспоминания.
Что можно сделать, если на душе скребут кошки? Если темно и тоскливо, если грызет непонятная тоска и беспокойство?
Кто-то станет петь грустные песни у костра под звонкий перебор гитары. Другой будет чашками глотать крепкий черный кофе и курить сигареты пачку за пачкой, мрачно наблюдая за тлеющим малиновым огоньком на конце сигареты, за танцующей тонкой струйкой сизого дыма, поднимающейся к небу. Некто, по природе своей ленивый, засядет в квартире и будет коротать время в душной комнате, свернувшись калачиком или сидя в кресле, вперившись в гипнотизирующий голубой экран, чтобы истребить горы разрекламированных закусок, запивая их пенящейся кока-колой, водкой или пивом, и заработать очередную стадию ожирения.
Человек деятельный начнет метаться, измеряя тысячами шагов жгучее беспокойство и строить сотни планов. Для повесы подобное состояние - повод кутнуть и найти тысячную по счету пассию. Игроман с головой погрузится в стихию экшена, пьяница - "сядет на стакан".
У каждого свой мир, своя родная стихия, свой маскирующий окрас и защитные рефлексы.
Почти у каждого.
У Насти такой защиты не было. До недавнего времени она не имела ни собственной комфортной норы, куда можно надежно укрыться в случае опасности, ни привычки, позволяющей отгородиться от атак окружающего мира. Ей приходилось идти по миру с голой душой, болезненно переживая каждый, даже малюсенький укол.
В мечтах Настю тянуло яркой бабочкой прожигать свою серую и скучную жизнь: заниматься любовью с кем-то далеким и невообразимо прекрасным, вроде Брэда Пита. Хотелось безумной миллионершей уверенно швырять пачки денег в каком-нибудь казино Лас-Вегаса, ходить без страховки по канату над куполом цирка, прыгать с парашютом, сидеть за штурвалом самолета, надменной и томной манекенщицей фланировать в роскошных нарядах на престижном показе мод...
Кто из девочек не мечтает о чем-нибудь таком? Особенно, если грустно и одиноко, если не от кого ждать помощи и поддержки?
Настя внутренне посмеялась, вздохнула и сыпнула в котел с кипящей водой размятые брикеты гречневой каши. С некоторых пор ее состояние внутренней обнаженности и полной ненужности ушло. С тех пор, как в ее жизни появился Макс.
Студеный ветер задувал в грудь, сыпал в глаза темно-серой пылью, издевательски свистел подобно удалому Соловью-разбойнику. Настя остановилась, вытирая глаза, полные сора.
За четыре года Настя смирилась со своей ролью походной кормилицы, матери народов. Макс Арнаутов любовь к ней проявлял весьма специфически, находиться рядом с ним смогла бы не всякая девушка: нещадно гоняя свою даму сердца на привалах, он заставлял ни секунды не сидеть без дела. Требовал от Насти завтраков, обедов и ужинов на всех - и это независимо от числа людей в отряде.
А еще... когда они жили в городе, он таскал ее с собой на все тренировки по горному туризму, ушу, каратэ, а потом и айкидо. Даже на отставшее от реалий жизни двадцать второго века фехтование. Не пожалел денег и купил ей замечательное кимоно, рапиру, еще и оплатил все эти дорогостоящие увлечения. Благодаря его неукротимому веселому энтузиазму, она успела познакомиться с парашютизмом, планеризмом и провела два года в летно-штурманском кружке, где была единственной девушкой. Умудрилась стать инструктором по собаководству. И это не имея своей собаки, вот смех-то!
Вместе с неугомонным Максом они изучали медицину в анатомическом театре, откуда Настю в первый раз вынесли. Второй и третий разы она выходила, хоть и с трудом. Первый так тяжело дался потому, что в анатомичке оказалась заспиртованная голова светловолосого парня, до ужаса, до потемнения в глазах похожего на Макса. После этого события девушка двое суток не могла есть, отдавая тарелки с едой ненасытному белому унитазу. Макс доолго после того уговаривал ее перестать бояться мертвецов. Еле-еле уговорил. Пришел, стал рядом с головой в формалине, и как профессор, с заумным видом долго доказывал, что ничуточки на эту голову не похож. Сказать по правде, он был похож, даже очень, но Настя так хотела поверить доводам приятеля, что легко позволила себя убедить.
Максу едва не удалось затащить ее в другое место сбора сумасшедших энтузиастов своего дела - на конюшню.
Но вот тут незадача вышла.
С лошадьми у Насти не сложилось. Совсем. Ни капельки. И дело даже не в тонкостях конской сбруи или профессиональных качествах инструкторов, нет. С этим как раз все было в порядке.
Лошади на нее кидались и бешено храпели, она боялась их, а они - ее. Только в отличие от относительно невысоких собак, эти злобные зверюги были огромными и могли раскроить ей череп или оставить калекой одним ударом страшного подкованного копыта. После нескольких Настиных попыток проститься с жизнью таким необычным способом, когда Макс ее выдергивал из-под лошадиных копыт в последнюю секунду, его высочеству Снежному королевичу пришлось смириться с тем, что он не бог, и ему не удастся обучить девушку венской посадке на лошади. И вообще, сделать из нее какую-либо наездницу, пусть плохонькую. Жизнь дороже.
Пожалуй, это был единственный прокол из всех авантюр, в которые ее вечно втравливал "безумный Макс". Остальные, включая попытки обучить девушку хакерству, проходили на "ура": безобидный посторонний сайт был сломан, она зашла туда с заднего хода и посмотрела, как его организовали. Больше Максиму ничего и не было нужно - только заставить Настю поучиться.
Следующими в перечне их совместных увлечений должны были стать ролевые игры. Максим готовил снаряжение, заранее предвкушая это удовольствие, а его верная подружка - синяки на руках и ногах, а также искусанное комарами тело, плюс общение со всевозможными интересными, а подчас и откровенно чудаковатыми личностями.
Настя еще удивлялась, как это Максу не пришло в голову отправить ее выращивать страусов или уговорить стать волонтером где-нибудь в Африке или Катманду - наблюдать за жирафами, гориллами или снежными людьми. С него бы сталось заставить ее глотать шпаги, захоти он того. Это же был Макс...
Насте с ним было тяжело. Очень тяжело. Старый друг постоянно испытывал ее на прочность. Ставил ей задачи на пределе всех сил. В походах, как рабыню с плантаций, бесконечно напрягал по всем хозяйственным вопросам. Впрочем, она уже привыкла.
Правда, Максим Арнаутов героически защищал ее от родителей, иногда помогал деньгами и числился ее парнем. Именно числился, не больше. Хоть это и обидно.
Ее приятель слыл самым крутым, самым честным и справедливым командиром, имея лишь два крупных недостатка: первый - поклонялся одному из богов альпинистов под именем "пиво, водка, алкоголь всех видов".
А второй... Второй недостаток Арнаутова вовсе не казался таковым Насте - это вечная мечта любой жены! - Макс скрыто ненавидел женщин, особенно девушек. Сильнее всего тех, кто покушался на его вольготную независимую жизнь и свободу. В быту он их не обижал - что нет, то нет! Не обливал презрением, не хамил... Он просто замерзал и отходил в сторону. Очень тихо, аккуратно, почти на цыпочках.
Тусовка у них подобралась под стать командиру: все друзья-приятели такие же злые недруги "Зеленого змия", как сам раздолбай Макс, способные спьяну запросто устроить восхождение наперегонки, а легкомысленные походные подруги согласны не обращать внимания на любые выходки своего кумира-инструктора, лишь бы изменить его статус и заполучить состоятельного мужа."Мужа, ага! Два хи-хи. Да скорее его удастся уговорить и затащить на собственную казнь, нежели в загс. Даже под угрозой автомата".
Вот и сейчас ушлая брюнетка Ленка Покровская отиралась вокруг него и щебетала что-то в самое ухо, временами накалываясь на отросшую белую щетину. Насте хотелось ее ударить. Несколько утешало то, что Максим с некоторой опаской косился на туристку и потихоньку отстранялся. По мере беседы, красавчик на глазах застывал, превращаясь в ледяную статую. Глаза сощурились, в них уже плавали кристаллики отчужденности, вся его поза выражала недовольство и настороженность. Жаль, воспламененная смелостью развязная девица не видела его со стороны глазами Насти.
Макс... Ох, Макс.
Он любил одеваться в черное, серое и темно-синее. Шутил, смеялся и сводил с ума всех присутствующих своей высокой эрудицией, специфическими повадками системного программиста, и умом, спрятанным за иронией, временами переходящей в едкую. Холодный, и в то же время страстный блондин в очках оставался недосягаем и сводил Настю от любви с ума. Его способность быть душой любой компании вызывала у Анастасии тихое восхищение. Одним взмахом руки, одним движением брови он мог остановить или затеять бурную ссору. Помирить лютых врагов или организовать из ничего лихой сабантуй. Что не раз бывало и так, и этак, смотря по обстановке.
Ее Макс был необыкновенным... В обрамлении темных бровей и ресниц на лице выделялись ярко-голубые глаза с необычной радужкой, переливающейся гранями. Когда Макс злился, глаза темнели и становились стальными.
Правильные классические черты, светлая кожа, длинные волосы того же оттенка, что и у скандинавов, - платиновые. В общем, симпатичный. Очень. Странный, конечно, но безумно, безумно привлекательный.
Впридачу ко всему, природа щедро оделила парня физической силой и потрясающей выносливостью. Все это великолепие, как бабочек на огонек, конечно же, манило других соискательниц руки и сердца состоятельного жениха. Временами на свет его костра слетались поистине удивительные экземпляры...
Но Настю все это, наоборот, смущало. Она панически боялась красивых и умных мужчин. На его фоне она казалась себе маленькой девочкой, этаким запуганным серым мышонком. Вот и и превратилась в тень, бессловесный придаток красавца-Макса...
"Выбирай себе мужчину умом, а не сердцем", - твердили подруги из института, при этом жадно заглядываясь на ее парня. Если бы Настя жила по их правилам, искала бы других кавалеров, податливей и щедрее нынешнего. Мужчин, которые таскали бы ее по дорогим ночным клубам, покупали ей элитные шмотки и возили на роскошной машине. Платила бы традиционной валютой молодых привлекательных девушек: как говорится, от красавицы не убудет.
Она не жила по их правилам, потому оставалась со своим неотразимым снеговиком Максом.
Нет, он привлекал ее не красотой, чем-то еще - что нельзя обозначить, что можно только ощутить тонко натянутой струной между их душами, узнать сходностью реакций и мировосприятия. И пусть Макс был странным на всю голову, пускай временами жестоким, но при этом ближе его у Насти никого не было, он был самым верным и надежным другом.
У Макса бывали изредка непонятные приключения на стороне. Настя эти периоды теперь легко узнавала: он начинал избегать ее, пропадал где-то, становился непредсказуемым - то вялым, то агрессивным. Иногда просил день-два не приходить, пропадая вечерами в клубах и сказываясь сильно занятым.
Да... Все эти девушки были разными по возрасту, комплекции и внешнему виду. Их отличало только то, что они были умны, образованны, не были Максу близки по-настоящему и уходили после того из его жизни навсегда. Вот что странно: пару раз они попадались потом Насте и скорбно жаловались, что между ними ничего такого не было. Что они всю ночь пили вино и разговаривали, пели песни, читали стихи, активно обсуждали совместные проблемы.
Ага, песенка древняя, как мир. Свечку держали.
Одна клубная девица рассказала даже невероятную басню о том, как однажды Макс вышел купить презерватив и исчез с концами. Навсегда.
Не голубой же он, в самом деле?! Хотя разгульная мадам выдвигала причиной именно эту простую и банальную версию, традиционно наиболее понятную в нашем подлунном мире.
Нет, Макс не был извращенцем или голубым. Ну не было в нем этого, даже на самой глубине души. Не резонировало там, на донышке, в ответ на это явление, не отзывалось ничем даже близко сходным, совсем... Это Настя точно знала, чувствовала нутром.
Ее Максим был правильным. Скушно, паталогически, до угловатых прямоугольных конструкций правильным. И скрывал ото всех это омерзительное свойство, больше характерное для пуритан, чем для неженатого московского программиста, которому сам Бог велел. Заливал свою внутреннюю суть литрами водки, пива и конъяка, забивал пошлыми анекдотами и дерзкими проделками, дурацкими пьяными драками, мучительно желая казаться таким, как все...
А все равно что-то от иного Макса было. Сквозило в уверенной осанке, темной мутью проглядывало иногда из глаз, серебристой пеленой необъяснимой гордости окутывало его лицо. Нечто глубинное и опасное, далекое и притягательное. И это его качество девушка тоже прекрасно понимала, никогда не доставая длинными расспросами на тему:"Где ты был?"
Если бы Максим заявил Анастасии, что он международный шпион или законспирированный киллер, мудрый инопланетянин или жертвенный мессия, перекрашенный синеволосый эльф или грозномогучий волшебник - она бы ему, ни минуты не сомневаясь, поверила. Эт запросто. Очень даже возможно. Странности вполне в его характере.
Как знала девушка и то, что ее приятель эти опасные островки души бережно и тщательно прячет. В том числе и от нее.
Она-то Максу верила от и до.
Доверял ли он в ответ ей? Вряд ли...
И все равно, ее друг Макс был необыкновенным.
Глава 2
- Где умный человек прячет лист? В лесу. Но что ему делать, если леса нет?
- Да, да, - отозвался Фламбо раздраженно, - что ему делать?
- Он сажает лес, чтобы спрятать лист, - сказал священник приглушенным голосом. - Страшный грех!
Гилберт Кийт Честертон "Сломанная шпага"
Наши дни. Дворы Хаоса. Ночь.
Валинн
Все началось с моей ночи рождения, будь она неладна. Я стоял навытяжку перед отцом в его любимом кабинете. В рукаве прятался колдовской жезл, подмышки взмокли от пота: отец беспокойно метался взглядом по комнате, и его взбудораженный вид сулил множество всяческих неприятностей. Ежели что - наплюю на правила и буду порталиться прямо отсюда. То-то отец порадуется, что его сынок прошел экстерном четвертый уровень межпространсвенных перемещений! Или не порадуется? - Хаос его знает... С батей ничего нельзя предугадать. Приемы-то утащены из солнечной школы и мною слегка доработаны.
Интересно, с чего это вдруг его величество так взбеленился? У меня от его переживаний аж волосы на загривке дыбом становятся.
Таак... вроде б ничего такого в ближайшее время я пока не натворил. Старое не в счет. Если до сих пор мое общение со светлыми и прогулки в Запретные Земли не разоблачили - значит, точно не узнали, иначе отец шкуру бы мне спустил. Медленно. С чувством, с толком и расстановкой.
А из явного... подумаешь, поджег дядин хвост на приеме? - то давно было. Хвост успел зажить. Поначалу после ожога у регенерирующего хвоста был цвета бедра испуганной эльфы*(Цвет бедра испуганной эльфы - оттенок гламурно-розового. Возможно, возникло в начале правления ныне царствующего императора с появлением нового сорта роз (есть другие версии, куда более неприличные, но о них упоминать я не буду!). Существует еще цвет "бедра эльфы". Это бледно-розовый, эльфа (с)покойна), и наши втихую над ним ржали, теперь, вон, амарантового цвета*( Амарантовый - цвет, близкий к пурпурному, фиолетовому. От названия растения). На другой раз применю новое средство, больно охота на дядин хвост цвета детской неожиданности полюбоваться.
Пока родственник суматошно гасил свое главное (за неимением других) достояние и вел жесткое расследование, кто посмел - наивный, как будто есть варианты! - я сгонял к нему в палаццо и выпустил на волю всех его свежепойманных мистиков. Еще и в Солнечную империю принципиально спровадил, собственноручно открыв туда прямой портал.
Ох уж эти проповедники малахольные...
И чего, спрашивается, к нам сюда лезть?
Будто им душистым медом намазано. Пчелки, френн...
Нет, идейность я, конечно, уважаю. В меру сил. Но должно же быть у этих идиотов соображение! В конце концов, даже у светлых прямое самоубийство не поощряется. А попереться к нам с такой аурой могли только создания, которым вконец обрыдло их невыносимое бренное существование. Никак иначе. Они же как маяки - на тыщу лиг* (см. местные меры времени и расстояния) вокруг сияют, искать не надо.
Гхм, неужто так плохо святошам в монастырях жилось, что они решили перевыполнить план по святости и с ускорением уйти в перерождение? Должно быть, житуха там совсем невыносимая. Хотя, глядя на их настоятелей орденов, я бы такого не подумал. Ряхи у тех сытые, лоснятся от сала, а уж комплекция... бегемоты Запретных земель обзавидуются. Рясы лопаются. Что у черчиллей на Аркадроне, что в других местах - везде на вид служители орденов не бедствуют, однозначно. А эти бедолаги... морили что ли их там, несчастных, голодом? - худющие, глаза горят, анафемами на меня, словно семенами хлебного дерева сыплют... Пришлось заткнуть и обездвиженными отправить от нас подальше. Нехай светлые обратно свои подарочки забирают. Дяде слишком часто пытать вредно для здоровья, может себе инсульт от такого количества удовольствий ненароком схлопотать. И пусть никто не говорит, что я не забочусь о делах государства...
Отвлекся...
Когда отец внезапно разразился пафосной речью, суть которой состояла в том, что мне предстоит уйти в тень и спрятаться, я оскорбился. Никто не слышал, чтобы я бегал от опасности. Хочу добавить - призрачной опасности. Ну, в самом деле, кто во всех Дворах опаснее моего папы? Нет у нас таких.
- Сынок, я люблю тебя: ты самый любимый, самый необычный из всех детей...
"Любимый??! Хм... Папа, а ты трезв?"
- ...Наследник. Тебя ждет великое будущее.
"Если судить по логике, то не иначе, как Светлый Луч!!"
- Именно поэтому надо, чтобы ты уехал.
"Чего-чего? Это что, шутка?! Мне делать больше нечего?"
- В Солнечную империю.
"Угу. Счас, разогнался!"
- У нас что-то затевается...
"Как обычно: одна попойка, шесть дуэлей, два-три ограбления, один ревнивец хочет подловить неверного любовника, еще дядя нанял специально для меня нового алхимика-отравителя - в общем, ничего нового и оригинального, насколько мне известно!"
- ...Против всех нас, но тебя - в особенности.
"Удивил, да против меня всегда что-нибудь затевается, это же не повод для длинных разговоров в твоем кабинете, Темнейший!"
- Что-то мерзкое. Я уже вижу основную нить заговора, но многое не ясно.
"Вот в это я не верю! Ты свой хвост в потемках просмотришь!"
- Я боюсь тебя потерять.
"В это - тем более!!!"
- Будет жаль выбросить все мои планы архкоту под лапы.
"В это верю легко и с чистой совестью! Мешаю твоим проделкам, вот ты меня и отсылаешь. Ох-хо-хонюшки! Надеюсь, не так далеко, как братьев..."
Отец сидел, слегка поджав длинные ноги с острыми кленками, хвост безвольно лежал на ковре, ярко-красные глаза перестали светиться, стали темно-багровыми и приняли тусклый оттенок. Во всем облике сквозила усталая отрешенность. На вид - тридцати-сорокалетний мужчина с короткой гривой густых черно-белых волос. Зачем отец допустил седину, я не знаю: наверное, чтобы выглядеть солидней. Но она ему шла - делала аристократичней, что ли...
А вот забота о чаде у Повелителя? Это что-то новое! За отцом таких пороков отродясь не водилось: он спокойно отправил старшего, Яррау, на смертельно опасный участок в последней войне со светлыми, и ухом не повел, когда ему сообщили, что его сын, наследный принц Хаоса, убит наследником солнечного императора.
Когда мой средний брат Ахарин погиб на дуэли, у повелителя даже не нашлось слов для эпитафии. И вообще, он выглядел подозрительно довольным.
В среде Темных Дворов власть - главная общая цель, любимая игра, а сыновья старше четырехсот лет - опасные претенденты на жизнь и престол Повелителя.Так что не иначе - наших стадах сдох большой дракон! Небывалое благодушие!
Понял. Небось, опять подземных грибов папенька объесться изволили.
- Отец, я вполне могу сам себя защитить. Уже не маленький, - изо рта полезли клыки. Врешь, порождение Хаоса, сожрать себя Темному Безумию не дам! Расслабившись, избавился от слишком ласковой клыкастой улыбки в сорок четыре зуба (вообще-то сорок пять, но дополнительный змеиный, складной, я по привычке не считаю - он появляется во рту, когда я того хочу, а обычно меня не беспокоит), и заткнул рычание поглубже. Мне отчаянно захотелось, чтобы под руку срочно попался мелкий. Это дрожание в руках, скрытую ярость и бессильный гнев тогда бы получилось сбросить без ущерба для прочих обитателей Дворов. Хотелось просто разорвать неудачливого беса и развеять скопившееся напряжение (с бесом все равно ничего не станется, эти заразы так делятся).
- Знаю. Но ты сделаешь, как я сказал.
"А вот это я еще подумаю!"
При желании, отец умеет напускать на себя магическую непреклонность Повелителя, восстать против которой практически невозможно (в смысле, без драки). Вот и теперь он бессовестно применил свое волшебное умение. Да уж... Негативные эмоции данного субъекта я привычно ощущал кожей. И не всегда в переносном смысле, к глубокому сожалению...
- Мы спрячем тебя... - он резко взмахнул хвостом с проседью, вдалеке раздался низкий взрыв (похоже, в соседнем палаццо снесло пару башен), послышался чей-то громкий кошачий мяв (почудился возмущенный голос дяди), и Темный владыка удовлетворенно зашептал мне на ухо...
- Нет, это невозможно, - я был так потрясен, что разозлиться позабыл.- Отец, ты смеешься? Это ты специально придумал, чтобы меня так жестоко унизить?!
Повелитель не шевельнулся, даже глазом не моргнул, но внутренним чутьем я уже знал: данное сражение он окончательно и бесповоротно выиграл. Из чистого упрямства все равно бился до последнего:
- Я не стану семейным позорищем! Что об этом подумают?! Да... да если об этом узнают, надо мной будут издеваться все Дворы!
Отец отвечал, словно малышу или пугливой кобыле, тем ненавистным тягучим тоном, который мгновенно доводил меня до белого каления:
- Ничего подобного! Никто не узнает. У нас с ними существует секретный договор, и он действует десять тысяч лет. Наследники и благородные обеих сторон могут укрываться на вражеской территории без угрозы быть убитыми - разумеется, в пределах учебных заведений. Сам побывал в этой шкуре, что не помешало мне стать Повелителем, женившись на твоей маме.
Я удивленно вскинулся. Отец насмешливо изучил мое лицо, не найдя там следов должного поклонения его демонической хитрости и недюжинной изворотливости, недовольно оскалился и мрачно продолжил:
Он вышвырнул меня из комнаты резким взмахом рогов, озаботившись перекрыть мне Путь, чтобы я не вернулся к нему в кабинет и не подновил изящную словесность демонологов, заодно помянув во всех подробностях родовое древо.
"...! Жестокий адский хрыч. Чтоб тебе Свет по ночам мерещился! А я его уже безобидным считал".
Конечно, я слышал его мысли и понимал, какие соображения толкали отца на этот шаг, даже лучше его самого. Толку-то: Повелитель - он, а не я. Я считал, что он совершает серьезную ошибку. И оказался прав. Позднее...
Наше время. Алтай. В дни короткого алтайского лета.
В Горноалтайске, в офисе частной фирмы проходила пренеприятнейшая беседа.
- "Abiit, excessit, evasit, erupit"* (ушел, скрылся,спасся, бежал (Цицерон) - спрашивается, чего вы еще с братом от нашей конторы требуете? - выговаривал аккуратный и подтянутый мужчина-монголоид взъерошенному, небрежно одетому европейцу, который подобно морскому утесу нависал над его пустым столом. - Революции? Нет проблем, по приказанию сверху я обязан ввязаться в любую авантюру - на благо системе, естественно... Но если б не мы, спали бы вы, как Спящая красавица, вечным сном. Или как Золушка? В земных сказках я слегка путаюсь...
"Европеец" скрипнул зубами и со скрытым раздражением повторил чуть ли не по слогам, словно беседовал с умственно отсталым:
- Вы не обеспечили Ей должный уровень безопасности. Уже после первой андромеллы вы должны были объявить красный код. Вы этого не сделали. Почему?
Начальник громко вздохнул с еще большим раздражением и так же медленно в свою очередь уронил с нажимом:
- Потому, что если я это сделаю, ваше... Хранитель первого уровня, к секретному делу межгосударственной важности будет привлечено крайне нежелательное внимание, и не только Дворов Хаоса. Хотя - да, их тоже. Обязательно. Решать, конечно, вам, но я не стал бы показательно переворачивать вверх дном Запретные Земли. Даже по такому важному случаю.
- А по какому? По какому случаю вы бы стали переворачивать вверх дном Запретные Земли? - зло уточнил второй, каменея скулами. Пальцы бессознательно теребили пуговицу воротника, вырывая ее с мясом. Крупная черная пуговица тихо хряснула, ломаясь пополам, и полетела под кресло. Ее бывший владелец даже не заметил потери. Он уставился прямо в глаза собеседнику, изменяя форму зрачков на вертикальные (глаза загорелись нехорошим желтым огнем), и жестко переспросил: - Если будут убивать вашу дочь, да? Или тоже найдете какую-то высшую целесообразность в том, чтобы ей отказать?
Повисло тяжелое молчание. Стало слышно, как летит вдалеке самолет.
За окнами встал беззаботный и радостный алтайский рассвет. День приближался уверенной походкой влюбленного в себя юноши, даря чистый воздух, щебет птиц и обещание летнего, почти южного тепла. Красил лица людей розовой дымкой и выманивал узников городских каменных клеток на улицы.
- Хорошо, - простонал узкоглазый, делая символический жест руками подобно Понтию Пилату, омывающему кисти перед казнью Иисуса. Манжеты безукоризненно белой рубашки с дорогими платиновыми запонками мелькнули и скрылись под обшлагами рукавов темно-серого пиджака. - Пусть будет по-вашему. Я выделю группе прикрытия дополнительных специалистов и разрешаю вам самолично объявить красный код альфа в случае опасности.
- Я и так могу объявить красный код, мне для того ваше разрешение не требуется! - звенящим от гнева голосом отчеканил светловолосый европеоид. - Стоит предъявить...
- Ну да, ну да... - полурастерянно, полуиздевательски признал чиновник. - Разумеется. "Quod licet Jovi, nоn licet bovi"* ( Что позволено Юпитеру, то не позволено быку) - высказывание явно не про вас.
Оппонент сверкнул потемневшими глазами и холодно отрезал:
- Глава Хранителей Шенг Яо, вы забываетесь!
Монголоид спрятал глубокие глаза под тяжелыми веками, склонился в поклоне и, псведоугодливо кланяясь, пропел:
- Прошу извинить меня. Три бессонные ночи подряд, колоссальная нагрузка по всем направлениям, плюс телепатическое общение с вашим братом кого угодно выведут из строя. Он же своими воплями сжигает мой многострадальный рабочий мозг. Ради только одного психического здоровья нашего бюро следовало бы отправить его как можно дальше, пусть другие от его ментальных ударов страдают.
Еще раз прошу извинить, такого больше не повторится. Если вы примете решение, что девушка подходит, от имени Хранителей можете мобилизовать всех местных Стражей.
- Подумаю, - уже спокойней отреагировал настойчивый не то коллега, не то начальник, не то проситель.
- Если вы полагаете, что глава Хранителей должен принести вам удовлетворение, я заранее согласен. В любой приемлемой для вас форме, - негромко напомнил Шенг Яо, поблескивая голубыми белками.
- Обойдусь, - мрачно сказал второй. - Пока.
Глава 3
"Царь-царевич, король-королевич, сапожник, портной - кто ты будешь такой?"
Детская считалка
Наше время. Земля. Окрестности Т-го озера.В дни короткого алтайского лета.
Она еще не заснула. В сумерках сознания, плавном переходе от бодрствования к полноценному сну умаянного усталостью человека, она вынужденно задержалась. Гудели натруженные конечности, вдоль позвоночника беспокоили жесткие колючие "мурашки". Настя еще не дошла до кондиции и не начала считать стада овец или верблюдов, но приближалась к этой скучной фазе семимильными шагами, когда она все-таки... заснула. Или не заснула?
На грани сна и яви Анастасия увидела летающего над озером - демона? - дракона? - сущность? - инопланетянина? - Бог его знает, но было это нечто зубастое, крылатое, с металлически блестящей шкурой и огромным размахом крыльев.
"Чужой" был одноглазым. Его алое око посреди лба, будто прожектор, скользило лучом света по водной поверхности озера, освещая темно-синюю гладь. Блестящие, словно лакированные, неоперенные крылья с легкостью несли крупное сухое тело с мощной шеей и узкой костистой головой. У существа просматривалось некоторое сходство с жуткой летучей мышью, если бывают таковые с фонарем во лбу. Чудище внушало дикий безотчетный ужас.