Аннотация: Рассказ писался на конкурс "Равноденствие" и даже занял там какое-то место в финале Что есть недремлющее зло и спящее добро? Что хуже? За эмо тапками не кидать - развлекаюсь я так...
РАВНОДЕНСТВИЕ
Март, первый месяц нового года. Недолюбливаю его. Весна пока только набирает силу, частенько обманывая мои ожидания щедрого тепла и поливая непокрытую голову унылым моросящим дождиком. Цепные собаки начинают заливаться омерзительным визгливым лаем на каждый шорох, а ночи не так безлунны и темны, как хотелось бы. Словом, в начале сезона возрождения все не то.
Ну а больше всего я не выношу эту ночь - праздник равноденствия, праздник торжества добра и справедливости, ага. Люди приглашают в свои дома странников и голодных уличных бродяжек, кормят щедрым ужином и укладывают спать на пышные перины, отчего всякий сброд чувствует себя два раза в году королями. Своего рода "спасибо" сытых обывателей небесам за полученные от жизни блага, должно быть...
Считается, в эту ночь начинаются самые важные события, связываются и развязываются тугие узлы судьбы. Непрощенные грехи получают грозное возмездие, а людям боги дают новый шанс измениться к лучшему, пойти в сторону света.
Может и дают, кто знает?
Только я неуловимой тенью следую по сонным площадям и глухим закоулкам, одинокий и никому не нужный. В самом деле, кто захочет пригласить под сень своего крова воплощенное зло?
Половина ночи, а я устал, как собака. За время праздника оббегал больше сотни городских храмов, но так и не разыскал того, кто мне нужен. А вдруг хоть тут повезет?
- ...Спаси-и-и-те!
Что это у нас здесь? Вижу. Маленькое происшествие.
- Помоги-и-и-те! - худенькая сероглазая девица, почти ребенок, с ужасом смотрит на уличных мордоворотов, которые деловито ворошат ее пожитки.
Привлеченный криком о помощи, я незримо застыл в проулке, с интересом наблюдая за происходящим.
- И чего орешь, дуреха, кто тебе тут поможет? - мужички бойко разобрались с девичьим барахлом. Теперь молчаливо переглядываются - делят промеж собою, кому она достанется первой.
Я взглянул мельком на ее вещи и сразу успокоился. Наконец-то нашел. Дальше бегать не надо.
- Спаси... - Звонкая пощечина - и девица сползает вниз, к основанию забора.
- Велено тебе молчать, так и молчи, курица ощипанная! Живо ножки раздвигаем и на спинку примащиваемся.
Один из пятерых что-то недовольно заворчал - по всему выходило, лакомый пирог ему достанется первым.
- Поправочка... - Словоохотливый лысоватый душегубец уточняет: - На четвереньки, милая! Ему так больше нравится, - и, гогоча, тычет пальцем перед собой. - А мне больше по вкусу, если ты меня при этом обслужишь спереди. И трудись как следует, а то мигом без зубов останешься!
Теперь наступил решающий момент: если девушка прогнется под них, сломается, я спокойно пройду мимо. Рабов с гнилыми трусливыми душами в этом мире и без того хватает. Меня тошнит уже от их тупой нерассуждающей покорности грубой силе.
Но нет, девчонка попалась боевая! И плевать, что страх мягкой лапой коснулся ее подгибающихся коленок, даже если очевидно - ей в этой схватке не победить и живой не выйти - она настроена биться до конца. Тем более, живой ее в любом случае отпускать не собирались, так... подразнить, да и потешиться напоследок.
Девочка бойко выхватила острый кусок доски из штакетника и умудрилась воткнуть его в пах одному из стаи. Несильно, но место... такое... словом, удара туда вполне достаточно, чтобы полностью лишить одного из негодяев мужской боеспособности. Вой раненого и возмущенный рев товарищей по банде подняли на уши всех окрестных шавок. Блеснули длинные кинжалы, полился поток отборной словесной грязи.
Хаос безбрежный, нет, ну какая гадость! Я люблю ругаться и слушать ругань - когда льется от души, сильно, красиво и затейливо, словно песня. Ругаться тоже нужно уметь. Мы, темные, вообще жанр устного народного творчества завсегда уважаем. В самом деле, иной раз такие мастера речи попадаются, такие... и не хочешь - заслушаешься... Но здесь... не рты, а грязные вонючие помойки. Если несложное ругательство сделать сразу и существительным, и прилагательным, и глаголом, и наречием, причем скопом в одном предложении, оно с того изысканней, краше и заковыристей, как ни крути, не становится.
Та-ак... Теперь мой выход. Ночные стервятники, городские "рыцари плаща и кинжала", похоже, не на шутку озлились.
Действие начинается.
Темная толпа напирает, прижимая юное создание к забору. Девочка, сияющая в ночи подобно факелу злым багровым отчаянием, красно-черным страхом и беспредельным сине-бело-золотым мужеством, приготовилась умирать стоя. Обтерханное драное платьице, едва прикрывающее тощие ляжки, сине-зеленая дырявая шаль на сутулых плечах, побелевшие от напряжения губы. В руках девочки торчит совершенно неопасный ножик длиною с мой мизинец. И откуда она его вытащила? Не хочу уточнять...
Храбрая, храбрая глупая малышка.
- Вы как, парни, тут сильно без меня заскучали? - я ворвался в круг лунного света.
Озираю себя девичьими глазами: подросток, такой же, как она - худенький и тщедушный. Разве чуть повыше. Парень щурит широко расставленные темные глаза. Черный плащ мягко обтекает его фигуру, пояс с железной бляхой, перчатки без пальцев. Челка наискосок закрывает один глаз. За спиной чужеродная в ее понимании деталь - на перевязи слегка фосфорецируют в отраженном лунном перламутре парные мечи.
Тьфу. Тыщу раз зарекался ведь смотреть на себя чужими глазами, сильно настройку сбивает. Боевой транс - штука для меня все еще капризная: то не могу в него полноценно войти и приходится тратить много сил по совершенным пустякам, то теряю над собой контроль, а в результате подчищаю всех подряд - и правых, и виноватых. Неизвестно, что хуже.
Нет, без сомнений, наши меня полностью бы одобрили, им только дай повод. Зачистка в гневе половины города для темного одиночки - не проблема и не вопрос. Самое то, предмет для слюнявой родительской гордости: правильный сынок растет, достойная смена.
Но... не преуспеваю я по темным дисциплинам, плохой ученик бездарного учителя-изгнанника со странностями, что ж поделать! От массовых бессмысленных убийств мне как-то... некомфортно, скажем. Совершенно не прёт меня от рек крови, увы.
Глупая трата ресурса. Бездарная.
Так что родительское тщеславие папы и мамы спокойно переживет без меня, а я обойдусь без него. Пускай смирятся и радуются моей покладистости в остальных вопросах. А мог бы и вообще не убивать, очень даже запросто! Вон учитель десять веков ни одной живой твари не приговорил, натуральной кожи не носит, овощными соками и натуральными плодами земли питается - и ничего, исхудал только, одни глаза ярко-алым пылают. К слову, из-за этих глаз его боятся еще больше. Даже наши не лезут - опасаются. Сразу видно, мужик изголодался, а к голодному темному лезть чревато, все то знают.
Я так, если приспичит или сильно нравоучениями доставать станут, тоже смогу. Ха! И пусть тогда родителей на Верховный совет прорабатывать вызывают - с какого такого ангела их сыночек изменяет темным принципам, кровь не пьет и не убивает...
Наши грабители тем временем грубо и нахально булькают в мой адрес, бедолаги.
Угу, перед ощипыванием петухи тоже кукареют... напоследок.
Убью за одно только испражнение непозволительно скучными ругательствами. Эти отходы человеческой цивилизации уже давно умерли и сгнили. От них смердит. В прямом и переносном смысле.
Девчонка меня удивила в который раз. Заорала:
- Беги отсюда к такой-то матери, быстро!!! - и начала вслепую размахивать своим крошечным кинжалом, буквально кидаясь на рожон. Защитница на мою голову... И как сама не поранилась-то...
- Да ты нам... Да мы тебя... - ровно столько мне понадобилось времени, чтобы сдержать данное себе полминуты назад обещание и спешно избавить мир от неудачливых матершинников.
Почти беззвучное "шширк" левым когтем - первый из мордоворотов пал с располосованным горлом, захлебываясь собственной кровью. Я еле успел отскочить.
Да, пусть одежда у меня немарких тонов, но ради удовольствия прикончить первого попавшегося крикуна и бездельника потом долго отмываться от липкой жижи я не намерен (тем более, выслушивать при этом от родителей нотации - мол, стыдно, ты слишком взрослый, чтобы играться с едой).
Второму достался точечный укол в сердце, и он с широко раскрытыми глазами остановился посредине очередного ругательства, покачнулся неловко, ловя руками воздух, и хрюкнул, оседая рядом с первым.
Третьего я для разнообразия подсек сзади по ногам и, когда он упал на колени, ударил в основание черепа. Хорошо так ударил, самому приятно. Хрусть - а красавец уже растянулся готовый. Быстро, чисто, эффективно. Ай да я!
Последние два были удостоены чести лицезреть мою ласковую клыкастую улыбку. Повожу носом с пониманием и нескрываемым отвращением : ну вот, дожились... "Медвежья болезнь". Поганцы обделались и успели преизрядно испортить чистый ночной воздух. Хилые ребятки. А ведь столько наобещали, столько... Самое малое - ублюдки грозились посадить меня на кол.
Убежать они, естессно, не успели.
А поздно, дорогие мои! Раньше надо было о том думать, пока я был добрый вначале. Теперь нахалов легче размыть, нежели собрать.
Трупы мягкими кочками аккуратно разложены рядком вдоль забора. В центре композиции отчаянная девочка. Глаза от страха круглые, подбородок дрожит: по-моему, это хрупкое создание вот-вот свалится в обморок.
Ну нет, милая, не надо. Я тебя таскать не нанимался, у меня крылья не казенные. Опять же, кто там знает, что у тебя с личной гигиеной? - мне только блох и вшей в темной обители не хватало.
Опять ошибся. Малышка гордо посмотрела на меня и наклонила шею:
- Ты за этим? Пей. Я ХОЧУ отблагодарить тебя. Спасибо. Чистая смерть - благословение богов.
Я тоскливо вздохнул:
- Вот откуда ты такая умная выискалась, а? И все-то мы знаем, и везде-то мы бывали, да? - киваю на разбросанные пожитки и неодобрительно цокаю языком, отчего девочка начинает трястись, как былинка на ветру.- Храмовые ценности из Дома Кенеши, светлые артефакты... и как тебе не ай-яй-яй! Святые отцы тебе доверились в ночь равноденствия, пустили под свой кров, и вот благодарность... - Ага, бесплатные родительские наставления из меня полезли. Ох и дурная привычка, блин!
Оборванка внезапно горестно всхлипывает и бросается, рыдая, к моим ногам:
- Все отдам, не погуби, спаситель, не для себя старалась... Дедушка умирает... спину ему поломали, надо денег на целителей и лекарства...
- Нда?.. А меня человеколюбие внезапно разобрало. Ну-ка, давай нанесем визит твоему хворающему дедушке. Вдруг помогу чем сиротам неприкаянным, - делаю постное благообразное лицо и вхожу с промерзшей до синевы и напуганной до потери сознания малолеткой под своды покинутого храма. - Задним числом деликатно замечаю: - Будем считать, ты меня пригласила...
Иссиня-черное небо перемигивается тусклыми звездами. Кромка неба у самого горизонта начинает светлеть. Вроде идти недалеко, а время на месте не стоит, если чуток промедлить - кое-кто снова уйдет безнаказанным.
Слегка выветрившийся душок мочи среди могильных плит с именами святых отцов вызывает гнев. Интересно, отчего? Я же дитя тьмы, осквернение бродягами старого храма меня не волнует... Не должно волновать.
Люди имеют скверную память. Они быстро забывают своих богов и прежние места поклонения, частенько запросто возносят новостройки, предназначенные богослужению, с легкостью оставляя прежние старые здания.
Всего-то лишь пришел к власти другой правитель, хитрый и амбициозный - и вот уже новые лики божеств украшают заново созданный пантеон из перелицованных старых знакомых. А очередной забытый храм гниет в предместье, никому не нужный.
Что ж... откуда уходит дневной свет, там появляется тьма.
Между резкими переходами света и тьмы остаются лиловые тени сумерек. Я родом из них.
Незаметная дверка в глубине обрушенного притвора ведет в глубокий сырой подвал, давнее жилище городских изгоев. Начинаем спуск. Горьковато-удушливый запах плесени ест ноздри, от нечистых испарений кружится голова - и как они здесь живут?
Уже издалека слышу характерный шелестящий смех и речь с легким пришепётыванием. Так и думал. Нет, чтобы хоть какое разнообразие!
Все тот же старый Жунипер - жирная уродливая бородавка на носу, сальные волосенки и бегающие глаза. Трубочная дымная вонь дорогого очищенного наркотика и до боли знакомый кружок приятелей-наркоманов.
Те нынче довольно жужжат вокруг кормильца-угощальца, слетелись вон, словно пчелы на сладкое. Вокруг костра с половиной зажаренного окорока собралась пестрая компания преданных почитателей воровского таланта хозяина. Падальщики радостно потирают руки и нетерпеливо дожидаются.
- Будем! За покойницу, чтоб она донесла товар по назначению! - обмывают будущую добычу. Все те же проделки и нехитрые заморочки, одно и то же. Вот только мальчики-девочки каждые полгода разные. С предыдущей жертвой из числа обманутых воспитанников я непростительно опоздал...
Топ-топ по узкой лестнице. Только шорох многолетнего мусора сопровождает наши тихие осторожные шаги. Первой среди колонн показалась девочка.
- Чего задержалась, коза длинноногая? Принесла?
Вопрос излишний. Разворошенное добро скалится на тусклый свет рубинами и сапфирами в золотом обрамлении.
Девочка неподдельно потрясена:
- Дедушка, ты уже выздоровел и ходишь без коляски? Так быстро? Но говорил - поломана спина...
Один из банды, тощий рыжий верзила, похихикивая, вытягивает из кармана длинный, иссиня-черный глянцевый шнурок. Медленно-медленно, почти демонстративно. Его пальцы ловки и уверенны.
- Работа выполнена - вот и молодец, мелкая. Теперь, наша умненькая-благоразумненькая грешница, остается закончить дело - тебе придется передать от нас привет самой богине Кенеше...
Девочка вздрагивает и недоуменно впивается взглядом в "дедушку".
Веревка передается в руки главаря. Бродяги смещаются по стенам в сторону выхода - думаю, просто на всякий случай, чтобы юная дурочка-воровка не сбежала.
Гнилозубый бродяга в свою очередь нежно скалится оторопевшей "внучке", неторопливо поднимаясь из засмальцованного кресла и направляясь в ее сторону.
С ума сойти, а ведь он наслаждается! Целое театральное действие, идеально выстроенное и размеренное, такое себе шоу одного актера. Убить малышку для него своего рода ритуал, необычный праздник.
А вот это уже сказочная наглость.
Эй, плагиатор хренов, не понял, кто из нас двоих сын тьмы?!
За пару шагов до его цели откидываю со своей головы капюшон плаща и мягко выступаю из-за девичьей спины, освещаемый неверным пламенем костра.
- А я за бога не сойду? Впотьмах?
Старый мошенник резко меняется в лице. Гляди, сколько лет прошло, все равно узнал! Узнал меня, старый негодяй!
Моя ухмылка разметала по сторонам испуганных собутыльников не хуже греческого огня. Косоглазый южанин лет сорока, самый глупый или самый храбрый, явно новенький среди этой стаи шакалов, с усилием пытается вытянуть из ножен безобразно ржавый клинок, но его крепко хватают за руки и прижимают к стене:
- С ума сошел, придурок?! Это же... шу-шу-шу...
Вот ведь жалко, только хотел врезать негодяю как следует, а его сразу запугали до икоты. Не везет мне, даже как следует подраться бедному юноше сегодня не дают, сволочи... Абыдно до слез.
- Как поживаешь, "дедуля"? Все хвораешь? - Кто-либо чуть более наивный обязательно купился бы на мою сострадательную мину, я ее перед зеркалом не один год добросовестно репетировал.
Но вот именно эта свора все понимает как надо, правильно.
- Маленькая воровка - очередная твоя родственница? - Неискренне щерюсь: - Как удачно, мой милый друг! - Киваю в сторону девочки: - А ты ей о Малыше Филиппе, Грязнуле-Соне, о Зарине-милашке рассказывал? Могилки их тут же, прямо под плитами выкопанные, не показывал, нет?
- Э-э-э... о-о-о... - Мерзавец куксится, словно проститутка, у которой забирают честно отвоеванного клиента.
- Скромняжка, да ты у нас святой... столько добрых дел сделал и промолчал... А о сотнях других малышей, "счастливо найденных" и с выгодой быстро потерянных - проданных на ингредиенты чернокнижникам, алхимикам или в самые страшные бордели, откуда живыми никто не выходит - тоже не гу-гу?
Похоже, даже подельники нашего выродка слегка шокированы. Действия милого старичка даже для них - заметный перебор. Они - просто удобно попавшиеся под руку Жуниперу мелкие уголовники, которых старик организовал, чтобы вскоре убрать и найти новых подручных, тупых и нерассуждающих идиотов . Но он - совсем другой коленкор...
Я и сам ему не устаю удивляться, далеко не каждому дано развернуться в таких масштабах истребления детей. Ведь малышии без родителей - самая беззащитная часть населения. Их легко запугать, легко обидеть, еще легче обмануть, особенно, если у тебя вид благочестивого исповедника. Особенно знатоку детских душ...
Под этим существом уже сама земля горит и проваливается, не желая его носить. Если бы я точно не знал, что это не так, решил бы, что старик - инкарнированный демон из высших. Или одержимый им же. Но нет.
Он и сам по себе справляется.
Без демона.
Задумчиво постукиваю себе пальцем по губам:
- Вот не припоминаю, шашлыки для богатых купцов из "особого сорта ягнятины" я перечислял?
Кое-кого из присутствующих вырвало. Некоторые другие с угрожающе поднятыми кулаками стали придвигаться поближе к костру.
Хозяин вечеринки съежился под ненавидящими взглядами обманутых собутыльников. Да, понимаю: одно дело - без затей придушить или приколоть беспризорника, и совсем другое - обманом заставить 'друзей' его скушать. Далеко не всякий на такое способен, тут нужен особый склад ума и криминального таланта. И дар внушения заодно.
- А в алмазные прииски радастанские не ты ли сотоварищи деток до семи лет регулярно поставляешь: мол, детские пальчики для камней самые лучшие? Не слышу?! Ага, понял... ты хотел сказать, беспризорники - естественная убыль? Замену нашей девахе тоже наверняка уже подготовили, спорим?
Эта тварь дергается, словно жучок, у которого вырывают лапки:
- Я-я-я... Мы-ы-ы...
Я нахмурился:
- Я предупреждал тебя, Жунипер? Загон для человеческого скота у нас показывал?
Мне в ответ громкий стук кастаньет - это челюсти проходимцев отбивают себе похоронный мотив.
- Я говорил тебе, что светлый монах, пусть даже бывший, не вправе творить дела, изначально дозволенные лишь детям тьмы? - Слова вылетают с некоторой ленцой. Я, словно вялый нерасторопный таможенник, зачитываю нарушителю длинную скучную декларацию. - Сколько доверчивых сирот ты одурачил? Сколько храмов так ограбил?
- Я-я-я... Мы-ы-ы...
Блеянье опротивело.
- Нет, это просто бесподобно, задумка достойна королевского Советника, тот тоже за чужой счет на широкую ногу жить любит: "Помираю, спаси последнего родственника!" Да эти несчастные дети после голодного одиночества улицы и душу за родного дедушку всем демонам заложат, верно? Здесь главное - направить по нужному адресу и вовремя замести следы - так, Жунипер?!
Тени догорающего костра зловеще мелькают на стене. В прозрачных, словно апрельская вода, глазах "внучки" слепое непонимание. По-моему, она моих реплик вообще не слышит, у нее будто выросли хрустальные пробки в ушах. Застыла подобно обелиску и не сводит глаз с драгоценного дедушки.
Зато старик меня хорошо слышит. Отчетливо, я уверен.
- Думал, в древнем намоленном месте спрятался и здесь дети ночи тебя не сыщут? - негромко, почти дружелюбно хихикаю. - Да ты просто гений! Хитрец.
Клацанье зубов смолкает. Они все так меня боятся, что не в силах пошевелиться. Каркающий смех темного - те еще звуки. Не для слабонервных.
- Ступай, Жунипер. Сам знаешь, куда. А ты, детеныш, - оборачиваюсь к беспризорнице, - благодари всех святых, что тебя бандиты случайно на дороге задержали. В прошлый раз я не успел, а эти его подельники, - обнажаю клыки, - спокойно порубили мальчишку на гуляш, скинули окровавленный мешок в овраг и ушли. Даже есть в тот раз не стали... Жак, он слабенький был, худенький до прозрачности, словом, кожа да кости, жрать просто нечего...
Растерянная девочка наблюдает группу людей со стеклянными глазами. Те, покачиваясь, лунатично бредут в сторону улицы. Дар внушения - страшное оружие. И рук марать не придется. Этих гнид резать я категорически отказываюсь, им уготована участь похуже.
- Да как это? Да что ж это? - девчонка начинает истерически всхлипывать, внезапно осознав, как безжалостно использовал ее старый проходимец. - Ровно не люди передо мной, а звери лютые...
- Это? Разве?! Взгляни сама, милая, это уже давно не люди - еда. Другой пользы они не принесут. Скот, завроде ваших кроликов или овец.
- А я? Куда теперь я?.. - судя по всему, умирать ей внезапно расхотелось.
И правильно. Разумно! Рановато еще.
- Ты сходишь и отнесешь на место золотые чаши и дорогие украшения. Все-таки тебе рядом с ними много лет молиться, будущая Верховная жрица.
Девочка вскидывается:
- И ты не покараешь меня за святотатство? C чего ты взял, я - и вдруг Верховная жрица?! - Хохотнула нервически: - Не смеши, демон, ты сам не ясновидящий.
Беззлобно фыркаю:
- У тех, кого вы зовете Сынами ночи, есть свои секреты, и будущее - поверь! - иной раз просто большущим флагом на пути размахивает, надо только протянуть руку и успеть схватить. Что до святотатства и прочих грехов, больших и малых - это ты с милосердной Кенешей договаривайся. Она - не моя территория. - Ухмыляюсь: - Я тут не при чем, просто рядом случайно пролетал.
Девчушка верит. Несмело улыбается, исподтишка осеняя меня искренним благословением:
- Так уж и случайно?
Наивное дитя, кто ж темных благословляет? Зачем? Хорошо еще, что в молодом возрасте оно повредить не может... Или это только я такой огнеупорный?
Все разбрелись по местам.
Последним покидаю опустевшие гулкие развалины и стремительно лечу домой. Там на рассвете меня ожидает свежая дымящаяся кровь, уютная постель и любящая мама.
Она спросит:
- Сынок, опять играешь в светлого мстителя? Не надоело тебе?
Я скажу ей честно:
- Надоело, мам. Очень надоело. Куда приятнее заниматься сугубо личными делами, честно. Но разве я виноват, что в этом правильно устроенном светлом мире в душах множества людей столько мрака, что тьме приходится иногда подрабатывать светом, чтобы вернуть равновесие? - и завалюсь спать. Завтра будет теплая весенняя ночь и много приключений. Пусть ласковым солнечным днем мне приснятся темные-претемные сны.