Аннотация: Славянская стилизация, мягко говоря, не мой конек, но уж больно тема заманчивая. Если не понравится, можете смело ругаться - прекрасно понимаю, что в этом не сильна.
Зимняя сказка
"На море на океане, на острове на Буяне сидит добрый молодец, поневоле заточен. К тебе я прихожу, добрый молодец, с покорищем. А будешь ты ратным человеком, но будь сбережен: от топора, от бердыша, пики, от красного булата, от борца, единоборца, от врага-супостата, от всей поганой силы, от недоброй рати, от вражьих богатырей, от черных Божиих людей, от бабьих зазор, от хитрой немочи, от всех недугов. Отмахнусь по сей век, по сей час, по сей день".
(Старинный заговор от смерти на поле брани и в пути)
Дальше гор высота поднебесная, глубоки омуты Днепровские. То не буря стучит градом огненным, то грохочет копытом конь буланый. Проезжает по дороге добрый молодец, думу думает, думу горькую: "Чай, покинула меня милая, за другого ее небось уже выдали. Торговал я черными соболями, за морем тонул, голод-нужду терпел, у разбойников в лапах побывал и сумел спастись. Накопил теперь сумы злата-серебра, а к чему они без любавушки? Без нее мне и дом не дом, и родная сторонка чужбиною чудится. Коли милая моя заневестилась, то пойду прочь в сторону дальнюю, пусть размечут волки мои косточки". Едет, едет домой удалой молодец, едет мощеною дорогой да кручинится.
Отпылал закат Солнцем за море. Малый Месяц-Месяцович в тучи спрятался, схоронился от людей вместе с сестрами, вместе с сестрами - частыми звездами. За окном серым волком метель поет, лютым зверем по щелям в окна тянется. А пред тем два дня трещал лютый мороз, не давая даже носа в лес высунуть - то злая Морана со своими приспешниками-марами выстудила все живое в округе, чтобы и памяти от теплого лета, ясного Солнца-Даждьбога боле не было. Ребятишки подобрали малых пташек - алогрудых снегирей и воробушков - вон, теперь чирикают весело под стрехой, печному теплу радуются, улетать не хотят. Что поделать, Студень на поля пришел и отдал власть над всем живым холодной смерти. Скоро Коляд-Коляда нагрянет, а с ним - кожухи навыворот, маски жуткие и недобрые, веселье, песни и обильное угощение.
В печи радостно огонь потрескивал красною жар-птицею, бабы пряли кудель, калены орехи горстями щелкали и тихонько переговаривались. Молодежь с шуточками-прибауточками наплясалась, угомонилась и расселась по углам - ждут историю.
"То в ясном небе не пожар горит, то едет колесницей Хорс-бог... Там девица-Заря разрумянилась... Там Добрыня-богатырь бьется с поляницею, удалою девицею... Души праведников птицами в Вырий улетают, а грешные со Звездного моста в бездну огненную падают... Из подземной бездны во чистое небо дуб-Стародуб стоит, вширь ветвями выдвинулся, свод верхушкой подпирает..."
Так не ждут по весне красна солнышка, так не молят дождя в пору летнюю, как зимою вечерком люд ждет историю, басню страшную и занятную.
Быль про русских воинов под звонкие гусли рассказывал старый Храбр, былины поучительные и славные. О леших, нечисти - пришлый хромой дедок, словно в шутку Стояном названный, ну а чаще всего о богах и о людях кривая бабка Снежана поселянам сказки баяла.
Внук единый у Снежаны, Даньша-молодец, как ушел годков с пять на летний промысел, дак и не видал никто добра молодца. Дочь ее от злой лихоманки давно померла, а зять Гладыш, переженившись вдругорядь, стал жить в другом селе. Полагали ее бобылихою, оттого помогали всей общиною, относились к старой мамушке с почтением, будто была она матерью каждому.
Малышня, что с-под лавки подглядывала, чтобы мамки-няньки с глаз прочь не выгнали, нишкла за спинами старших, дожидаяся знатного начала истории.
Наконец, парни с девушками молчанья не вынесли, осмелели и раздухарились:
- Сказку! Сказку!
Дедки с бабкою глянулись: мол, кому сегодня начинать?
Тут подала голосок Благослава-мать, женка честная, домовитая:
- А что б вам, баюнам, не сказать сказку в очередь? И нас, слушателей, вы потешите, и меж собой порешите - кто из вас самолучший боян, кого в красный угол сажать да первым чествовать сладкой чарой вина и медовым пирогом. А кто лучше других будет сказывать, тому завтра историю и зачинать. А уж я тому победителю разошью красный пояс праздничный. А ежели победит в состязании мать Снежана, то дарую ей плат златотканый узорчатый, из чужих далей привезенный, за соболя у пришлых купцов вымененный.
Храбр задумчиво погладил руны посоха, полюбовно Симеоном-волхвом в подарок вырезанные, и решился:
- В самом деле, отчего же нет? Давайте на себя поглядим и других потешим. О чем сказывать, милы други?
- Арысь-поле... Про Святогора-богатыря... Про Лелю... Про птицу Семаргл... - вразнобой затянули слушатели.
- Про Боли-бошку, полудницу, Босоркуна, - пробасил от лавки русоволосый малый Ярыш четырех лет от роду.
- Ишь, карапуз хоробрый какой, и Боркуна не забоялся! - засмеялся Стоян. - А еще кто слово молвит?
- Про Хорса и Сварога, - сзади крикнули. - Нет, про Дажьбога и супругу его! Нет, про девицу-Зареницу!
- Расскажите нам про верную любовь, - робко рыжая Весея вымолвила и покраснела, словно маков цвет. Парни загоготали, девицы тоненько захихикали, локотками друг друга подталкивая. Знали все: весной ее собрался сватать кузнец, пройдет зима - веселым пирком да и за свадебку.
- Что же, - осторожно заметил Храбр, озирая слушателей из-под седых нависших бровей. Подмигнул: - Будь по-вашему. О любви и верности. Начни, Стоян. Я подхвачу дальше сказание.
Стоян покряхтел, настраиваясь на долгую речь, и напевно начал:
- За глубокими морями, за темными лесами, за высокими долами жили себе дед Белорад да баба Убынега, был у них сыночек Вышевит. Добрый сын, работящий. Один у родителей, словно ясен месяц. А мать у него была оохх и гонорливая! Как сынок в пору стал подходить, втемяшилось ей, что ее сынок достоин лучшей доли, нежели в селе ожениться и жить как все. Стала она пилить батьку: отведи, да отведи Вышевита, пусть у волхвов на колдуна выучится, глядишь, будет жить при княжеских хоромах, пить-есть сладко!
Заругался старик громким голосом: "Ты что мне, старуха, советуешь?! Мыслимое ли дело, чтоб взрослого на колдуна переучивать!" А баба знай свое: не отведешь, мол, по-хорошему, я тебя прокляну, сына прокляну, его любку, весь свой род прокляну, и не будет вам покоя ни на этом свете, ни на том!
И так она старика клевала злобной птицею, так ему спину изо дня в день лютым волком грызла, что уже и сын не выдержал. Молвил: "Собирай нас, мать, сделаю по слову твоему".
Старик заплакал: "Не иди, сыночек, на погибель ведь идешь!" Вышевит тяжко вздохнул и ответил: "Лучше мне голову сломить, нежели тебе и милой своей материнское проклятье заслужить". Встали они затемно и ушли.
Долго ли коротко, а только вернулся домой отец в великой кручине. Захворал, буйну голову повесил, не ест, не пьет.
Старуха его допрашивалась, а он - ни слова. Тужит, горюет, но молчит. И от кручины той совсем пожелтел, высох, уж и помирать собрался. Воет старуха, рыдает, старик и смотреть на нее не желает, головы не повернет. Днем прокралась к Белораду суженая Вышевита, давай расспрашивать. А старик и говорит ей: "Не дождешься ты моего сына, Добринка. Водил я его, водил, никто из волшебников в науку брать не захотел, токмо Черный волхв. А ученики егойные на свете не заживаются - всех извел, и сына моего изведет. Добро бы просто убил, дак ведь и душу загубит. Прости-прощай, невестушка милая. Не суждено, видать, вам с сыном от Берегини счастья". И помер.
Стоян пригладил бороду и сказал:
- Твой черед, Храбр.
Тот продолжил, лукаво на Снежану оглядываясь:
- Поплакала-погоревала красна девица, а через год, собрав котомку, ночью убежала. Шла всю ночь, чтоб отец-мать не догнали. Наутро примчалась к берегу реки и кричит: "Мать-Берегиня, приди-приди ко мне, своей дочери бесталанной!"
Вышла Берегиня к ней с распущенными косами, в голубом сарафане, ликом сияющая, вышла, подняла руки над головою да и спрашивает: "Что, девушка, пригорюнилась?"
Зарыдала та, забилась лебедушкою белою: "Матушка Убынега, за сына радеючи, того у Черного волхва учиться заставила! Боюсь, недолго он у злого колдуна промучится, будет с ним то же, что и с прежними выучениками!"
"Чего ты у меня просишь, девица? - спросила строгая Берегиня. - По своей воле к злому колдуну шел, ему и ответ держать. Найдешь себе нового жениха, совет да любовь".
"Нет-нет, дорогая матушка. Ежели не будет мне супругом Вышевит, то и другому меня не видать! Защити свою дочь непутевую, не то вовек быть мне горемыкою".
"Удельница, твоих ли рук дело?!" - крикнула громко Берегинюшка. И явилась тут Удельница кудлатая: "Да, моих, я Убынегу надоумила! - Над невестою чужою надсмеялася: - Не спасти ей Вышевита, пусть Добряна не чает даже. Прогневил честный Вышевит недоброго волхва, тот осерчал и в гневе заклял ее суженого, сделав явором. - Закружилась в танце: - Ну разве я не умница, как все обустроила, себе на радость, другим на горе?!"
"Погоди, Удельница! - гневно Берегиня молвила. - Моего дозволения ты, кудель нечесаная, разве испрашивала? Разве позволила б я своей любимице судьбу подменить?"
Приумолкла Удельница, лицом осунулась.
"Ты своевольничала, негодная, так и расхлебывай, веди девушку к явору несчастливому, пусть с милым своим напоследок хоть попрощается".
"Иди за ней, горемычная, более тебе ничем помочь не могу", - грустно Берегиня вымолвила и пропала.
Бежит следом за собакою бедная Добринка, слезами умывается. А псица влево скок сделает, хвостом махнет - из леса просека улицею тянется, вправо подскочит - переулочек. Реки-озера одним махом перелетает, поля бескрайние одним скоком перебегает. А девушка за ней, не отстает. Бежали-бежали, прибежали: стоит в поле явор одинокий, стоит и желтые листья среди лета роняет. Как завидела это суженая, свет ей стал немил: "Почто ты меня, мой милый яворочек, так рано покидаешь? Подожди маленько, пойду к волхву поганому, пускай ставит меня рядом березою, не хочу без тебя век вековать!"
Раздался тут глухой голос из-под коры: "Здравствуй, Добряна милая! Ступай отсюда чем скорей, не задерживайся. Каждый вечер Черный волхв сюда идет, плетет вокруг меня погибель неминучую, плетет, забавляется: мол, в быстрой смерти проку нет, с нее силы не выдоишь, да ученику-дереву защититься невмочь ни волшбою, ни добрым мечом, а зеленый явор - дерево доброе, силушку колдовству дает большую".
Храбр усмехнулся и обернулся к Снежане:
- Твой черед, матушка!
Снежана молча утерла дорожки слез с морщинистого лица, шумно выдохнула и продолжила:
- И задумала дева дело неслыханное. Неслыханное и невиданное. Ухватила правицею злую Удельницу за ухо, в левицу взяла нож, да и промолвила: "Не поможешь мне милому судьбу вернуть, ходить будешь безухою. Безухою и безносою, я уж о том постараюся. А послушаешься меня, хитроумную, - взамен получишь колдовскую судьбинушку. Судьбу добрую и счастливую, с других людей наворованную. Жирный кус тебе упадет от волхва и лакомый, Берегинюшка тебе в том поспособствует".
Повернулась противосонь псина черная, стала прежнею Уделицей. Та раззявила пащу злобную, ухмыляется: "Судьба Черного волхва - дело тонкое. Без меня тебе, дурочке, не справиться. Но и мне это дело заманчиво. Ежли даст Перун, то управимся. Если смелости хватит тебе выстоять и личиною с милым разменяться".
Закричал всей душой явор-дерево: "Что ты милая, со мной делаешь?!" А Уделица с храброй девицей рука за руку кругом прянули. Осолонь трижды три обошли его, каждый раз Хорсу-богу поклонилися. И случилося вдруг чудо чудное: из коры на свет белый парень вышагнул, а девица в кору завернулася. Закричал от боли Вышевит, словно ножом по живому резали. Шелестнул тихо по ветру явор, покачнул зеленою веткою: "Ш-ш-ш, не кручинься мой друг. Лучше спрячься, даст Бог - и с волхвом злым управишься".
И взмолился Вышевит: "Берегинюшка! Дай мне силушку несказанную, чтоб одолеть колдунишку поганого, чтоб спасти мою деву милую!" Та дала ему силу сильную, что не гнется и не ломается.
Как пришел вечерком к явор-дереву злой колдун, ему там шибко не поздоровилось. Долго билися бойцы, ночь и день. И еще ночь прокралася прочь. А потом Вышевит зло осилил-таки, победил идолище поганое. Подошла тут Уделица, отхватила клок волос: "Убивай его, мне не надобен". И взмахнул мечом добрый молодец, покатилась прочь волхва головушка. Лишь коснулся булат-меч шеи Черного, так Добринка из коры сразу выпрыгнула. Покачнулася, поклонилася: "Ой ты гой-еси, добрый молодец!"
Только слово из уст матери Снежаны слетело, как раздался со двора громкий стук:
- Выходите, люди добрые, отворяйте сыну блудному. Я устал, есть хочу, и помыться не прочь. А привез я вам шелка и рулон парчи, жемчугов и каменьев самоцветных.
Храбр и Стоян перемигнулися и в две руки мать Снежану удержали от падения оземь. А Весея сразу к двери кинулась: "Он приехал!!!" Отворили дверь, она обмерла - Даньша, Даньша на пороге стоит! Руки тянет и улыбается. Приобнял Даньша Весею любимую и на ушко зашептал что-то доброе.
Все вокруг загомонили весело и посторонились, пропуская бабушку к возмужавшему внуку. Снежана обняла сына, родную кровиночку, и заголосила от радости, да огневласую Весею рядом с Даней увидела и поневоле насупилась.
Подошел Храбр к молодому купцу, поздоровался. Пожелал удачи и благополучия. Взял под белы ручки его бабушку и отвел ее быстро в сторонку:
- Ты почто, мать, злишься-кобенишься? Почто обидела деву милую? Она пять лет ждет внука, не жалуется. Женихов пять лет всё отваживает, противится слову родительскому. Всех волхвов соседних оббегала, тебе за жадность твою слова поперек не молвила. На алтарь Живы каждый день есть носила, чтоб вернулся домой ее суженый, Берегинь цветными лентами задаривала. Он живой ведь ее лишь молитвами, ты сама сказкой все рассказала нам, а теперь очи сердца закрылися? Иль душа заросла толстой кожею, кожей каменной? Ты гляди, мать, с Берегиней не шути - не ровен час на тебя, неразумную, та разгневается! Посмотри на молодых - сердце радуется. Они парою стоят, словно горлинки, как две части единого целого. Погуби их союз - и зачахнет внук, нутром высохнет, душой завянет, сердцем выстынет.
Пристыдил Храбр материнскую ревность лютую. Тут старшины и дело быстро сладили. Добра молодца да засватали, обручили сокола с красною девицей, белой лебедушкой. Кузнецу, видать, не судьбинушка, и достанется его роду иная невестушка.
А Снежана со слезами покаялась, что погнала внука прочь за богатствами, да и чуть не загубила кровиночку. Пояса же узорчатые и плат златоканый положили дать баюнам не жалеючи - заслужили чин-чином за историю.
Хто имеет глаза, пусть подивится, а ушами коль может - послушает, ибо дал Лель баюнам силу дивную, по их слову и сказка сбывается.
*УДЕЛЬНИЦА - русский дух - похититель доли, счастья, судьбы и дающий другой удел в жизни: болезнь, смерть, уродство. Гений злого рока, черный, волосатый, растрепанный. Преждевременно вынимает младенца из материнской утробы и уродует его, мучает родильницу. Если беременная женщина спит навзничь, нараспашку, без пояса, а на столе оставлен нож, Удельница вынимает им младенца. От того рождаются уроды или живот оказывается пустым, хотя налицо все признаки беременности.