...Марина нежно погладила его по щеке, один раз, другой.... Потом мизинчиком пощекотала нос и губы. Ласково подышала ему в лицо теплым воздухом. Потом приблизилась губами к его уху и гаркнула "драконовским" басом:
- Лешка! Подъём, гуляка! Сполосни физию и немедля дуй к "чифу"!
С трудом разлепив глаза, Леша увидел стоящего у изголовья его койки боцмана. Алексей медленно выбирался из своего сна - он понял, что не Маринка дышала на него, а тугой, пахнущий солью и берегом горячий ветер гулял по каюте. И не нежные пальцы касались его, а застиранная шторка, которая держалась на паре колец и болталась на ветру. Остальные кольца сиротливо бренчали на деревянной перекладине.
- Шторку порвал... "Выхлоп" от тебя такой, что в каюте проветривать пришлось! - боцман отошел от коек и уселся на диванчик возле стола. - Будешь у старпома - дыши в сторону, паразит! Совсем оморячился - с какой такой радости с дружками вчера приложился?!
- Так Вы же тоже того, - Лешка спустил босые ноги с койки, но спрыгивать не стал, а уставился на кондиционер, прямо над решеткой которого, в проволочном кольце была закреплена большая темная бутылка с надписью "Coca-Cola". - Усугубили с Бабкенычем вчера...
- Мы - это другое дело! Пей! Холодненькая! - боцман протянул вожделенный сосуд Леше. - Мы привычные. А ты - салага!
Алексей жадно глотал сухим ртом прохладную, щекочущую нёбо жидкость. А в слегка гудящей голове - проносились воспоминания о вчерашнем вечере. Он невольно улыбнулся про себя - вчерашний день тоже начался с воспоминаний о прошедшем вечере, но это были приятные воспоминания, в отличие от тех, которые ему сейчас услужливо подсовывала память.
Вчера, когда они прибыли на борт, Алексей предстал перед судовым начальством. Второй раз за рейс он попал в каюту капитана. С полчаса ему пришлось пересказывать свои приключения - под визгливые вопросы-выкрики помполита, под тяжелым взглядом капитана и под такое же тяжелое его молчание. Свою историю Лешка закончил словами - " Вам же должны были позвонить, товарищ капитан Александр Владимирович...".
- Сейчас мы не об этом. - Подвел черту под его рассказом капитан. - Идите матрос Борисенко. Решение по Вашему проступку будет завтра. И, уже как минимум, это было последнее Ваше увольнение на берег. А может быть - и последний рейс. Свободны. Все.
Когда Леша спустился в свою каюту, там его уже поджидали "болельщики" - Николай Егорович, Серега Прудников.
- Ну что?! "Папа" взбесился, наверное?! - сразу начал пытать его Серега. - А "помпа", небось, шарил по себе в поисках маузера, чтоб пристрелить беглеца?!
- Кончай, Серега! - прервал поток его красноречия Егорович. - Видишь, на парне и так лица нет. Ему и без твоих смешочков хреново.
- А раз хреново - тогда будем лечиться! - Сергей резко встал и распахнул дверь. - Пошли ко мне в каюту.
В его каюте уже стоял дым коромыслом. На столе, вокруг которого сидело двое знакомых Леше "тральцов" и мукомол, громоздились бананы, ананасы, открытая банка с тушенкой и вяленая рыба, выглядывающая из-под горок шелухи. Венчали эту композицию, невесть как попавшие на борт бутылки с уже знакомыми Лешке этикетками.
- Во! Крамаров наш появился! - пьяно прищурился один из матросов. - Ну, садись, не побрезгуй с обычной матросней соточку принять!
- А почему - Крамаров?!, Ты чего, Витек?! - удивился Николай Егорович.
- Потому как тот тоже сбежать хотел, как наш Леха..., - поднял вверх палец "тралец", потом ткнул им в Егоровича. - Только Леха хотел... А Крамаров сбежал! Вот и вся между ними разница!
Ром ожег горло, Леша поспешил закусить тем, что первое попалось под руку - спелым бананом. Пили быстро и по многу, буквально через полчаса бутылки опустели и Серега, открыв выдвижной ящик стола, вытащил початую коробку с "подушечками". Острым шкерочным ножом срезал уголок и передавал по рукам. Затем каждый наливал в свою кружку по паре пакетиков - получалось нормальные сто граммов. И хоть Лешка старался пить поменьше других, вскоре все вокруг поплыло, окутанное сизым дымом сигарет.
- Вот ты мне скажи, салажонок..., - сжал его плечо сидящий рядом мукомол. - Какого хрена ты вернулся?! Сейчас чуть ли не с каждого парохода в портах бегут. Что тебя дома держит?! Семеро оглоедов по лавкам? Жена безутешная?! Нет у тебя там еще якоря, на берегу, то есть! Нету! А с родаками твоими ничего не будет, не те времена! Это раньше мы в моря уходили, а они заложниками на берегу оставались...
Сжал крепкой, в густых рыжих волосах, рукой кружку и махнул залпом. Зацепил вилкой кусок соленой рыбы и, прожевывая, продолжил:
- Сидел бы сейчас, дурачок, в участке, просил бы политического убежища. Долларов дали бы пачку, пойла сколько затребуешь, а то и деваху черножопую под бочек...
- Совсем страх потерял?! - вперил горящие глаза в машиниста Сергей. - Не ты ли громче всех раньше орал на собраниях, что тех, кто подводит экипаж, надо визы лишать и гнать с флота?! Теперь осмелел?! Или уверен, что здесь кроме тебя некому больше стучать "помпе"?
Мукомол визгливо выкрикнул что-то и ткнул кулаком Сергею в лицо. Завязалась драка - пьяная, бестолковая. С матами-перематами, падающими на палубу пустыми бутылками и остатками закуски. Да и какая толковая драка могла быть в узкой, плотно набитой потными телами, каюте. Улучшив момент, Лешка выскочил в коридор.
- О! Гуляет, братва! - распахнулась дверь соседней каюты, и оттуда шагнул Лешкин "друг", Дмитрий. Увидел Лешу и улыбка, больше похожая на оскал, исчезла с его лица. - А... Это ты, сучонок!
Схватил Лешку за ворот рубашки и приблизил к себе:
- Это из-за тебя мы выхода на берег могли лишиться?! А сбежал бы - так еще и без премиальных дома остались бы?! - Налитые кровью пьяные глаза оказались прямо напротив Лешкиных. - Смайнать бы тебя щаз за борт, чтоб и духу твоего здесь не было...
- Прекрати! - вдруг раздался из открытой каюты женский голос. Дима отпустил Алексея и тот больно приложился спиной о поручень. В образовавшийся между Диминым плечом и косяком двери просвет он успел увидеть койку, в которой сидела Марина, прикрываясь простыней. Ее голые плечи матово светились в неярких лучах настольной лампы. - Оставь, наконец, парня в покое!
- Опять любовничка защищаешь..., - пробормотал Дмитрий и качнулся в сторону, врезавшись плечом в хлипкую дверь. - Штормит меня чего-то.
Поднял мутные глаза на замершего у переборки коридора Лешу.
- А ты что тут, салабон, делаешь? Марш в каюту, деткам спать пора... Иди, боцман тебе кашку манную приготовил.
Набычась, он смотрел на Алексея, пытаясь, видимо вспомнить, что они делают вдвоем в коридоре. Тут раздалось шлепанье босых ног, и выскочившая в коридор Марина потянула Дмитрия в каюту. При этом она успела шепнуть: - Иди к себе, Лешик. Видишь, он ничего не соображает и наутро не вспомнит... Иди.
Леша двинулся было по коридору, но оглянулся - у дверей стояла Марина. Завернутая в простыню она была похожа на древнегреческую богиню. Он махнул рукой и поплелся в сторону своей каюты. Шел и бормотал себе под нос:
- Вот пойми их! Один говорит - чего, дурак, не остался там... Другой орет - чего сбежать хотел. Вы бы, блин, определились что ли, чего вам всем от меня надо...
Как он попал в каюту, смог раздеться и забраться на свою койку Леша помнил смутно.
Колючие пузырьки кока-колы, казалось, проникли в голову и усмирили боль. Потом Леша очень долго мылся, засунув голову прямо под кран. Стало немного легче.
- Возьми, - Семен Семенович протянул ему раскрытую упаковку жвачки. - Да не одну! Больше бери!
Лешка вытащил сразу три пластины и бросил в рот. Наскоро пригладил мокрые волосы и быстро оделся. Пока поднимался по трапу, все давил зубами большой комок во рту. Перед дверью старпомовской каюты замер, не зная, что делать со жвачкой. Продолжать жевать или оставлять во рту - нельзя. Ощущение, что щеку раздувает флюс. Выплюнул и, не увидев в коридоре подходящего места, куда можно было засунуть ком, просто сжал его в руке. Осторожно постучал в дверь и открыл ее, одновременно спросив разрешения войти.
Несмотря на раннее утро, старпом сидел за столом, одетый в светлую форму с золотыми погонами.
Он махнул рукой, чтобы Леша заходил и прикурил "мальборину" от зажигалки. Распотрошенный блок "Marlboro" валялся на диване.
- Присаживайся, Борисенко, - "чиф" ткнул пальцем в кресло-стул. - Разговор у нас с тобой будет недлинным.
Затянулся с удовольствием сигаретой и продолжил:
- Я не буду читать тебе нотации, и устраивать головомойку. Впрочем, судя по мокрым волосам, ты ее уже сам себе устроил. Усугубил, небось, вчера?
- Да что Вы, Владимир Иванович! - возмутился было Алексей.
- Будешь мне рассказывать сказки! - сурово оборвал его старпом, но глаза его смеялись. - Как будто я не вижу - жвачкой несет от тебя за версту, "выхлоп" замаскировать пытаешься! От дыма сигареты моей кривишься, хотя ведь сам покуриваешь. Так как ты - сейчас больше половины экипажа выглядит... Или, мы, по-твоему, небожители тут, на командирской палубе и не знаем что на пароходе творится? Заход в порт есть заход в порт. И я это понимаю, но все же... Старайся держаться от выпивки подальше. Рановато тебе еще. Знаешь, какая самая распространенная болезнь у моряков? И остальные, с ней связанные?! Алкоголизм, Леша. Вот такое это паршивое дело.
При этом Алексей заметил, что старпом, как и он, старался дышать в сторону.
- Теперь по поводу вчерашнего. Может мне и не стоило это тебе говорить, но лучше все карты сразу на стол. Никакого разбора полета вчерашнего твоего опоздания не будет. Более того, постарайся сам меньше об этом говорить. То есть - для блага экипажа, чтоб никаких расследований и лишений премий на берегу не было, решено всю эту историю, так сказать, похерить. - Увидел радостную улыбку Леши. - Но тебе, Алексей, пусть это будет хорошим уроком. Понял?! И вообще - английский знаешь и заблудился!
- Так они английского не понимали...Те, кого я спрашивал, - начал оправдываться Лешка, еще не веря до конца, что все для него закончилось благополучно.
- А ты погляди, как другие моряки, которые академий не кончали, на международном английском болтают?! Три слова и те - с пятью ошибками, а каждый торгаш их понимает. Ладно, свободен.
Алексей уже навострил лыжи, быстрее сбежать от сурового старпома, но уже от двери спросил:
- Владимир Иванович, а куда мне теперь? На вахту?
- Хорошо, что напомнил! - воскликнул "чиф" и почесал макушку. - Чего-то забывчив я с утра. Голова побаливает. Наверное, давление...Так вот - после завтрака поступаешь в распоряжение "второго". Поможешь артельному продукты принять. А после обеда можешь со своей группой - на берег. Вот только Николая Егоровича дождитесь, он с доктором поехал в больницу - рентген делать.
Повезло, весело думал Алексей, выходя на залитую утренним солнцем промысловую палубу. Там кипела жизнь, человек двадцать курили возле трапа в ожидании поездки на берег. Некоторые, шутя, задирали дежурящего на палубе полисмена, кто-то разглядывал рейд, опершись на фальшборт. Тут же находился и сосед его, боцман, который ворчливым голосом напоминал, чтобы окурки не бросали за борт, и так, мол, пришлось утром пустые бутылки вылавливать. Которые мирно дрейфовали прямо возле иллюминаторов, откуда их выбрасывали ночью. Среди курцов Леша разглядел артельного - рулевого из вахты второго помощника. "Секонд" тоже был здесь - высматривал катер, который должен был привезти свежие продукты. Леша подошел к нему и сказал, что старпом направил его на прием продуктов.
- Отлично! - вроде как обрадовался второй штурман, но это никак не отразилось на его угрюмом лице. Махнул рукой артельному и, когда тот подошел, произнес. - Берите с собой еще боцмана и открывайте лючину первого трюма. Шипшандлер прибудет с минуты на минуту. Вперед.
С помощью лебедки, которой управлял Семен Семенович, открыли люк в трюм. А вскоре прямо под бортом затарахтел движок катера. Артельщик сказал, чтобы Леша спускался в трюм, принимать груз, а он сам будет с палубы проверять, что идет в подъемах.
- Каску не забудь! - крикнул от лебедки боцман.
В темном трюме было немного прохладнее, чем наверху, но не успел Леша порадоваться этому, как в светлом квадрате люка над головой показалась сетка, набитая ящиками. Леша начал принимать один строп за другим, в перерывах между ними успевая оттащить картонные коробки с нарисованными фруктами и крупными надписями поближе к двери в провизионку. Потом фрукты кончились и пошли сетчатые мешки с морковью, картошкой и луком. Внезапно в проеме люка мелькнула какая-то тень, оказалось, что по трапу спускается Сергей Прудников.
- Привет, Лёха! Прислали к тебе на подмогу!
Вдвоем они быстро освободили очередной строп, в котором оказались коробки с йогуртами, сосисками, морожеными курами и свежей зеленью. А скоро уже и последняя сетка грузно легла на палубу трюма - молоко в невиданных Алексеем картонных коробках, сметана в пластиковых банках и несколько ящиков с нарисованными на них бутылками, на одном из которых Лешка даже успел разглядеть бодро шагающего джентльмена и надпись "Jonny Walker". Когда в трюм спустился артельный - именно эти ящики он самолично куда-то унес. Потом втроем они сноровисто перетягали весь "скоропорт" в прохладу провизионки, так что к обеду Леша был уже свободен. Когда он направился в свою каюту, чтобы переодеться к обеду и возможной поездке на берег, в коридоре его перехватил помополит и всучил подшивки газет, полученные, видимо в посольстве. Сказал, что раз Алексей отвечает за библиотеку, то пусть заменит ободранные подшивки на новые. При этом "помпа" разговаривал с Алексеем так, будто вчера ничего не произошло. И только колючий взгляд выдавал его неприязненное отношение к матросу.
Леша разложил газеты в столовой команды на столе возле своего библиотечного шкафа. "Правда", "Комсомолка", "Труд" и "Водный транспорт" оказались месячной давности, но, тем не менее, после обеда Леша обратил внимание, что все подшивки заняты читателями, из числа тех, кто только что сменился с вахты или вернулся из города. На "Комсомольскую правду" даже образовалась очередь, а вот "Правда" сиротливо лежала на углу стола. Лешка настолько увлекся библиотечными делами, что чуть не пропустил увольнение на берег. Когда по судовой трансляции объявили, что отбывающим в увольнение собраться на траловой палубе, он стремглав бросился в каюту, быстро переоделся и, схватив сумку, через пару минут был наверху. Там он быстро нашел своих - Николая Егоровича и третьего штурмана Володю. Оказывается последнего, на всякий пожарный, лишили сегодня высокого звания старшего группы. Им стал "научник" Александр Романович. Леша расписался в журнале и подошел к троице. Как раз в этот момент Николай Егорович рассказывал о своей поездке в больницу.
- Так вот, больничка маленькая, но чистая. Весь персонал из местных, но есть и белые врачи. А вот рентгенолог - так вообще наша! Из Кривого Рога. Ее прислали по обмену, тутошних врачей обучать. Симпатишная такая...Даром волосы как у местных - чернее ночи, только короткие, как мальчишечьи. Светланой Петровной зовут.
- Ну ты даешь, Егорыч! - рассмеялся "третий". - И тут зазнобу нашел! Небось, уже свидание назначил?
- Да иди ты, "трояк"... Куда мне, старику, к молодым клинья бить! И, скажу тебе, сразу видать, что дамочка она серьезная. А в кабинете фото пацана висит. Сын, наверное.
- Все же - своя! - мечтательно произнес Володя. - А то у меня на местных черняшек...ну никакой реакции!
- Так давай, я тебя с ней познакомлю, делов-то! - воскликнул Егорович.
- Давай! - загорелся "третий". - А как?!
- Протяни "клешню"! - рулевой взял Володю за руку. - Ложь на лебедку!
Ничего не понимающий штурман положил ладонь на зачехленную траловую лебедку. Николай Егорович скомандовал:
- Леха! Подай "крокодил"! Вон за лебедкой валяется.
Леша протянул тяжеленный ключ, который так смешно назывался из-за внутренней части, похожей на зубы крокодила. Взвесив ключ в руках, Егорович произнес задумчиво:
- Так какую же руку ломать? Левую или правую? И палец-то какой? - повернулся к штурману с совершенно серьезным видом. - "Третий"! Ты каким пальцем в носу ковыряешься?
- Сдурел?! - заорал штурман и спрятал руки за спину.
- Так понимаешь, Володя, как ты еще к этой Петровне попадешь? Только если поломаешь чего. Ногу жалко тебе ломать, долго заживать будет...
- Шуточки у тебя. Егорыч! - возмутился было штурман, но уже через секунду хохотал вместе со всеми.
Когда сошли на берег, начали решать, куда лучше отправиться. Николай Егорович напомнил, что ему бы желательно попасть в Кюрпип. Никто не был против поездки, тем более Володя сказал, что если они скинутся на такси, то поездка обойдется не намного дороже, чем, если они будут трястись на автобусе.
- А с такси у нас есть уже спец вести переговоры! - заключил он свое предложение. - Давай, Леха!
И снова все рассмеялись. Но Леша совершенно не обиделся на подначку "третьего" и смеялся вместе со всеми. Да и как не смеяться, не радоваться всему, что вокруг: этому красивому острову, отличной компании, жаркому, особенно после Антарктиды, солнцу. Тому, что рейс подходит к концу, что завтра они снимаются домой, что впереди еще Индийский океан, загадочное Красное море, знаменитый Суэцкий канал, потом Средиземное море, Босфорский пролив. Те места, о которых раньше Лешка мог только мечтать.
Погрузились в старенькое, но еще крепкое такси и помчались, открыв нараспашку все окна, через город, в сторону гор. Немного непривычно было, что ехали вроде как не по своей полосе, но левостороннее движение - это немногое что осталось от английских колонизаторов. Проскочив длинный мост, выехали за город. Вокруг тянулись просторные долины, сплошь и рядом засеянные сахарным тростником, в окружении невысоких остроконечных гор. Вдоль дороги и на разделительной полосе росли какие-то живописные кустарники, которые вскоре сменили пышно цветущие розы.
- И городок, что сейчас проезжать будем, так и называется - Роузхилл. - сказал Романович, заметив, как Леша разглядывает это великолепие вдоль дороги.
Проскочили через несколько одинаковых запыленных городков: одноэтажные домики, ряды улочек с лавками, обязательный буддистский храм и рядом с ним острой пикой в небо католический в центре города-поселка, школа с одетой в единую форму ребятней в тенистом дворе и обязательная Дева Мария на каменном постаменте за вычурной оградкой.
Кюрпип тоже показался таким же городишкой, разве что удивил автовокзал, возле которого их высадил таксист, похожий на воткнутый в землю бетонный стабилизатор огромной ракеты. Маленькие магазинчики-лавки оказались закрыты, скорее всего, по причине сиесты или как тут называют самое жаркое послеобеденное время, поэтому постановили - сразу же отправится в "Аркаду". Это оказался лабиринт из сверкающих витринами и ценами маленьких магазинов, занимающий первый этаж бесконечного современного здания. Походили, повздыхали, пока Егорович улаживал свои коммерческие дела в магазине фотоаппаратуры. Хорошо хоть вышел оттуда довольный, пряча в нагрудный карман белой рубашки несколько местных купюр. Четверка затеяла очередной "совет в Филях", на котором было решено возвращаться в Порт-Луи. Александр Романович робко заикнулся, что в Кюрпипе можно зайти на одну из фабрик, где делают модели парусных судов или на обратном пути заглянуть в Ботанический сад, на что "третий" выразительно постучал по стеклу своего "Ориента":
- Александр Романович! Разве мы против культурной программы?! Но, увы - "Цигель-цигель ай лю-лю! "Михаил Светлов" - ту-ту!". А мы еще не отоварились...
Николай Егорович на радостях от удачной коммерции взял всем по паре холоднючего пива и они, обнаружив у автостанции скучающего таксиста, который привез их сюда, выторговали скидку, как оптовым клиентам и помчались в сторону синеющего за горами океана. В душной и пыльной столице попросили подвезти их к Чайнатауну. В уже знакомой лавке, вновь поторговавшись, больше для вида, купили приглянувшиеся вчера вещи. При этом Романович посоветовал Леше взять несколько вымпелов на память о Маврикии. На Лешкин вопрос " А зачем несколько брать?", ответил:
- Чудак-человек! Мало у тебя родственников? А ведь все ждут заморских подарков! Вот и возьми вымпела - и память и недорого!
Вымпела оказались довольно большими, с полметра высотой. На черной ткани была нанесена цветная карта острова и главные достопримечательности - птица Дронт или, по-простому - Додо, парень с девушкой на скале, видимо те самые Поль и Виргиния, флаг и герб Маврикия. Когда Леша сворачивал вымпела и укладывал каждый в пластиковый чехольчик, то обратил внимание на золотистую этикетку на обратной стороне - Made in China.
Вскоре все покупки были аккуратно запакованы и сложены в пакеты. Тут Николай Егорович произнес:
- А не перекусить ли нам в каком-нибудь ресторане? Да с пивком!
- Разогнался! В рсторацию! - проворчал штурман. - На ресторан рупий почти не осталось!
- Так у них тут каждая забегаловка себя рестораном называет! - воскликнул в ответ Егорович. - И совсем не дорого! Всего-то делов: заходишь и заказываешь - биф энд потейтос анд бир! И тебе на огромной тарелке подадут приличный шмат жареного мяса с картохой и холодного пивка. А бутылочка-то холодными каплями отпотевает... Красота!
Все дружно сглотнули слюну и моментально согласились на такое заманчивое предложение.
Вышли из прохлады лавки на шумную, горячую от солнца и обилия людей улицу. Было так душно, что казалось, приходиться дышать не воздухом, а некой горячей, пропитанной влагой субстанцией. Лешкина рубашка прилипла к спине, струйки пота щекотно залезали в штаны. Тут небо снова, как вчера, резко потемнело, и на запруженные народом улочки Чайнатауна хлынул ливень. Тяжелые массы воды обрушились с небес, понеслись по булыжной мостовой, заставляли людей прятаться под козырьками магазинов и в темноту подворотен. Внезапно сквозь шум дождя послышался знакомый голос - "Хэй! "Звезда"!" На противоположной стороне улицы стоял у входа в какой-то ресторанчик их австралийский пассажир Пол. Строго говоря, он уже не был пассажиром, так как в день прихода сразу забрал свои вещи и поселился в отеле. Помахали в ответ, но перебегать сквозь стоящую стеной воду желания не было. Как только дождь начал стихать и первые прохожие заспешили по мокрым камням мостовой, привычно перепрыгивая через полноводные канавки, Пол сам перебежал на их сторону улицы. Когда со всеми поздоровался, улыбаясь своей неизменной белизной зубов, первым делом сказал:
- Хотеть пойти ресторан, искать боржч! - при этом фразу старательно произнес на русском, чтобы всем было понятно. - Я уже скучаю по ваш еда, по каша мани!
- И мы как раз собрались перекусить! - обрадовался Володя.
Но его одернул Николай Егорович: - Куда нам в китайский ресторан, там же цены бешенные, наверное?!
Пол заметил некоторое замешательство в рядах своих знакомцев и уже с переводом от Романовича произнес:
- Никаких проблем! Я вас приглашаю! Хотя у нас всегда каждый платит сам за себя, но я в вашем лице хотел бы отблагодарить за отличную еду, которой меня угощали на вашем судне. Причем - бесплатно! Так что хотел бы вернуть немного своего долга!
- Ну, тогда мы согласны! - воскликнул Николай Егорович. И добавил, слегка понизив голос - На шару и уксус сладкий...
- Укусь сладки? - переспросил австралиец-новозеландец, непонимающе посмотрел на Александра Романовича.
- Понимаешь..., - смутился "научник" и пояснил по-английски. - Это русское идиоматическое выражение. В смысле - что он радостно принимает твое предложение.
Через минуту вся пятерка очутилась на втором этаже ресторанчика. Со стен на них скалились зубами драконьи головы, весь интерьер, в том числе и скатерти, был выполнен в кроваво-красных тонах. Моряки немного замешкались на входе и отчего-то прошли к столику, который был без скатерти. Видно было, что Пол несколько удивился их выбору, но принял его. Когда уселись вокруг стола, Егорович прошептал, оглядываясь:
- Может за таким простым столиком и попроще кормят?
Тут к ним подскочил, одетый в подобие белого френча, китаец- официант. Разложил возле каждого по паре палочек, запаянных в целлофан. Потом посмотрел на них - не на палочки, конечно, а на то, как их начали вертеть в руках, забрал палочки и, через мгновение, принес вилки и ножи. И только у Пола оставил палочки, да и меню в красной бархатной папке он, низко поклонившись, протянул именно ему. Лешка удивился про себя, вот как официант определил, кто тут главный? Нет, главный - не то слово. Может - настоящий иностранец? Хотя одет Пол также как они - потертые джинсы и белая хлопчатобумажная рубаха нараспашку. Наверное, оттого, что от Пола исходила какая-то уверенность и, одновременно - свобода и раскованность. И официант сразу понял - "кто в доме хозяин". Китаец подобострастно перебросился с Полом несколькими фразами, а затем Романович перевел:
- Поскольку Пол подумал, что кто-то из нас впервые в таком заведении, он осмелился заказать нам не одно блюдо, а сразу несколько, но небольшими порциями.
А официант уже расставлял возле каждого небольшие плошки-пиалы, наполненные рисом, маринованными овощами, соусами, кусочками мяса, рыбы, холодные бутылки с пивом. А в центре стола водрузил литровую бутылку "Vodka Smirnoff ".
Выпили и начали закусывать - все оказалось совершенно необычным, но нельзя сказать, что неприятным. В одной из плошек Леша обнаружил пряные острые овощи, похожие на водоросли, в какой-то - цилиндрические кусочки мяса или рыбы с темной точкой в центре и он предположил, что, возможно, это была змея. И, конечно же - соусы "Чили" и "Табаско". Невообразимо острую пищу хотелось все время чем-нибудь пригасить, поэтому тосты произносились часто и быстро.
Наконец, расслабились и решили это дело перекурить. Щегольски выложили на стол яркие пачки сигарет, купленные зажигалки и только "научник" достал свою неизменную "Приму". Все, кроме Пола, дружно задымили. И тут же, лавируя между клубами синего дыма, к Полу подбежал официант и начал быстро говорить, украдкой показывая на Романовича. Лешка с трудом разобрал отдельные слова - "no drugs", "no bad medicine", "no marihuana" !
В ответ Пол начал хохотать и, отсмеявшись, произнес:
- Don't worry! Its Russians cigarettes!
После нескольких выпитых рюмок, как и положено, наперебой заговорили. Романович начал доказывать Володе и Леше, как все неправильно устроено:
- Вот посмотри вокруг! Маврикий! Остров! Индийский океан! Миллионы, да что там миллионы - миллиарды людей никогда не смогут побывать в этом райском уголке! А мы чуть не каждый рейс здесь бываем. И что?! Вот ты знаешь, что на этом острове уникальный Ботанический сад?! Что есть в горах заповедные цветные пески - память о вулканической деятельности? Что именно на Маврикии выпустили самую дорогую в мире марку?! Что в семидесяти с чем-то там процентов бутылок кока-колы маврикийский сахар? Что самые уникальные модели парусников делают именно здесь?! - покачал желтым от сигарет пальцем. - Не-е-ет! Для нас - это всего лишь порт с плохой "отоваркой"! Пивка попить да, втихаря от "помпы" в порнокинотеатрик заглянуть! И все! Такие вот дела...
- А мы-то чем виноваты?! - отбивался Володя. - Четыре месяца без берега! Да и домой чего-нибудь привезти надо! Отовариться нормально - это ж святое дело.
- Конечно! - вклинился в разговор Егорович. - Это только "джапы" и америкосы - как только зайдут в Порт-Луи, сразу на берег съезжают и в отелях с бунгалами живут, пока местные их пароходы красят. И ты зарплаты наши не сравнивай с ихними! - он махнул рюмку водки. Один, без всяких тостов. Выдохнул. - Только ты, Романыч, это Полу не переводи, незачем позориться.
Потом повернулся к Лешке:
- Хорошо, что Романович про отоварку напомнил! Не забудь, Лёха, по дороге в порт чаю местного купить! Особенно классный - с ванилином, в таких красненьких пачках.
После кондиционированной прохлады ресторанчика, улица встретила их последождевой духотой. Пол вызвался проводить их до набережной, а потом, возле баркаса долго прощались, жали друг другу руки. "Ланч" шустро вилял меж стоящих на рейде судов, неспешно шуршала вода о борта. Когда проходили мимо замерших у причала парусных судов, Леша спросил у "научника", что это за флотилия.
- Это международная регата старых парусников и их точных копий. Идут из Европы на Индию. Видишь, огромное полотнище на ангаре, который рядом стоит "Mainstay"? Сам переведешь? Точно - "Главная стоянка", так они Маврикий называют.
Заходящее за Сигнальную гору солнце путалось в такелаже, окрасив красным убранные паруса, потом взобралось наверх и мазнуло золотом по кончикам рей. Их лодка прошла так близко возле одного из парусников, что можно было коснуться ладонью черного борта с накладными золотыми украшениями.
Когда прибыли на траулер, Лешка забросил свою сумку и пакеты в каюту, переоделся в шорты и майку и вместо ужина отправился на палубу. Стал, облокотившись на фальшборт, закурил вкусные "Три пятерки". Ночь обрушилась на Порт-Луи черным занавесом внезапно, как и бывает в тропических широтах. Вокруг были видны только дрожащие отражения корабельных огней в темной воде, фонари набережной и цепочки автомобильных огоньков вдоль невидимого берега. Справа эти цепочки будто поднимались в небо, но Леша догадался, что автомобили движутся вверх, в горы, к выезду из города. Наверное, это жители Роузхилла, Кюрпипа и других городков возвращались из столицы домой. Рядом с Лешей появился Николай Егорович, тоже закурили и оба, молча стали наблюдать за тем, что происходило внизу. Свет люстры, которая освещала борт, высекал на воде четкий круг, в котором мельтешили, гоняясь друг за другом разнокалиберные рыбешки, и даже несколько небольших кальмаров. Молчание первым нарушил Алексей:
- Я и забыл спросить, Егорыч, что тебе врач сказала?
- Все путем, Лёха. Петровна, в смысле - докторица эта, сказала, что наш "Пилюлькин" все правильно сделал и завтра можно "сымать гыпс". - Последние слова были произнесены с интонацией Папанова из "Бриллиантовой руки". - А еще через пару дней - будет можно уже работать.
Похлопал сочувственно Лешку по плечу:
- Вот и сдашь мне скоро вахту, а сам - к "дракону", у того работы на переходе немерено. А ты чего ужинать не пришел? Сегодня чахохбили... Такая вкуснятина!
- Не хочется. Вроде как в ресторане всего напробовались...
- Лады, тогда стой, любуйся красотой этой. - Николай Егорович глубоко затянулся и бросил сигарету точно в центр очерченного светом круга. К окурку тут же метнулось несколько рыбок. Рулевой отошеnbsp;л от фальшборта и уже на пути к двери, ведущей в надстройку, сказал: - Я все же скажу Маришке, чтоб твою порцайку приныкала.
Алексей закурил еще одну сигарету и снова обвел глазами рейд и нависшую над ним темную громаду острова. Завтра Маврикий останется далеко за кормой и вернется Леша когда-нибудь сюда? Увидит ли цветные пески и Ботанический сад? Попадет ли на знаменитые пляжи Маврикия, где загорают топлесс туристки из Европы? Повезет ли увидеть "Синий Маврикий", этот маленький прямоугольник бумаги, который прославил остров? Почему праздник всегда заканчивается, подумал он, почему так грустно сейчас?
Из иллюминатора, прямо под ним, вылетела и плюхнулась в воду пустая бутылка. У кого-то праздник еще продолжался.
![[]](/img/r/ryboreckij_a/mauritius2/text3.jpg)