Аннотация: Рассказ-участник конкурса "Презумпция виновности-4"
Альпи
Влюбленный паж
В самом конце весны 200..-го года я вышел в отставку по состоянию здоровья. Вставать по утрам становилось всё труднее, и, кроме того, меня беспокоили старые раны, полученные при ликвидации банды Костомарова; отношения с начальством тоже оставляли желать лучшего, и я решился. В конце концов, на полковничью пенсию можно жить, если отбросить мечты о Канарах и о новом авто (доезжу на "жигуленке", ничего не случится).
Спокойная жизнь длилась целое лето. Я ездил на дачу, занимался цветами, а по вечерам возвращался в городскую квартиру и погружался в чтение газет. Холостяцкое существование меня не тяготило, не знаю уж, почему. Наверное, слишком хорошо помнился опыт двух неудачных браков.
Телевизор я тоже смотрел, но редко. Скорее, по привычке. Телефон молчал - некому было звонить. Да и я особо не стремился к общению...
Где-то в первых числах сентября я не поехал с утра, как обычно, на дачу - накануне неважно себя почувствовал и решил денёк передохнуть. Но не тут-то было...
Телефон разбудил меня в десятом часу. И я сразу понял, что добра от этого звонка ждать не придется.
--
Виктор Аркадьевич?
Тот, кто хоть раз в жизни слышал голос начальника Управления, запоминал его (в смысле - голос) очень и очень надолго.
--
Да, товарищ генерал,- вздохнул я.
--
Извини, что беспокою. Дело очень необычное. Нужна твоя помощь. Ну, хотя бы консультация.
--
Видите ли, я... Мне нездоровится. Сегодня даже на дачу не поехал.
--
Не по телефону. Я пошлю машину. Через двадцать минут она будет у твоего подъезда. Водитель сам поднимется. Это Миша Головин, ты его знаешь.
Конечно, я Мишу знал. Мы проработали бок о бок не один день. Однажды в перестрелке он даже спас мне жизнь: я отделался относительно легкими ранениями. Третьего выстрела бандит сделать не успел - благодаря Мише и его "Макарову".
***
Генерал встретил меня более, чем любезно. Будто и не с ним я конфликтовал весь последний год службы (мой отдел расследовал серию заказных убийств, но как только на горизонте замаячили фигуры, близкие к администрации мэра, генерал велел моим ребятам поубавить прыть; естественно, мне это активно не понравилось).
--
Ну, здравствуй, Виктор Аркадьевич.
Поднявшись из-за стола, он протянул мне руку. Бывший шеф вполне соответствовал стандартным, набившим оскомину представлениям о влиятельном российском чиновнике, эдаком "отце" для своих подданных - высокий, громогласный, с медвежьей грацией и медвежьим же рукопожатием. Я против него, увы, "не тянул" - роста был самого что ни на есть среднего и телосложением богатырским не отличался.
Генерал шагнул к сейфу и достал бутылку французского коньяку.
--
Вот так, Виктор... Пришла беда - отворяй ворота. Ты об этом, конечно, еще не слышал, информацию придерживают... Но вечером всё уже станет известно.
--
Что произошло?
--
Земфиру Родионову убили.
Выражение лица хозяина кабинета было таким, что я не мог сразу же не спросить:
--
Где нашли тело?
--
В том-то вся и проблема. В доме ее сожителя, некоего Шмелёва Генриха Георгиевича.
--
Минутку..., - я щелкнул пальцами. - Шмелев... Это Шмель, что ли? Тот самый?
--
Именно,- нехотя подтвердил генерал. - Ты представляешь, какой назревает скандал?
--
Представляю.
--
Нет, Аграновский. Ни хрена ты не представляешь. А вот когда узнаешь подробности...
Я пригубил коньяк. И выжидательно посмотрел на генерала.
- Шмелев сейчас за границей, мы проверили. У Родионовой были ключи от его квартиры. Труп нашла соседка - ей показалось подозрительным, что дверь нараспашку. Но самое неприятное... Самое неприятное, Виктор, в том, в каком виде ее нашли. Лежащей на постели, совершенно голой. И врач наш говорит, что... Словом, перед смертью она с мужиком была. Ты меня понимаешь?
Я присвистнул. Во всем, что только что рассказал генерал, не было бы ничего сверхнеобычного. Если бы не одно "но": речь шла не о ком-нибудь, а о Земфире Родионовой - писательнице, бизнес-вумен и с недавних пор депутате Госдумы. О той самой Земфире Родионовой, которой крупный американский еженедельник присвоил титул "Женщина-успех". Разумеется, учитывая всё это, можно было прогнозировать не просто скандал, а сущую бурю.
--
Как ее убили? - спросил я.
--
Задушили.
--
Уже легче. Значит, на девяносто процентов, это сделал мужчина. И, по-видимому, тот самый, с которым она... Шмель точно вне подозрений?
--
Точно,- процедил начальник Управления. - Я тебя понимаю. Сам хочу эту сволочь засадить лет на пятнадцать. Но он сейчас на Кипре загорает, мать его... Вот что, дорогой Виктор Аркадьевич. С момента убийства прошло часов двенадцать. Сделай, что можешь. Помоги по старой памяти. И зла на меня не держи. А то дело, с киллерами, нам бы всё равно до конца раскрутить не дали, уж поверь моему опыту.
- А если и в случае с Родионовой замешаны люди с самого верха? Тогда что? Опять вхолостую сработаем?
--
Нет, Витя. Я уже получил добро, и не от кого-нибудь, а от...,- указательный палец генерала взметнулся вверх. - Так что главное сейчас - найти этого урода. Поверь, с ним разберутся по-взрослому.
***
Первым делом я, конечно, отправился на квартиру Шмелева. Она находилась не в элитном строении - ни тебе консьержки, ни домофона.
Тело Родионовой уже увезли. Меня, главным образом, интересовала обстановка. Интерьер, так сказать. Самое удивительное, что я здесь бывал и раньше. Года четыре назад мы пытались упрятать Шмеля, собрали на него кучу материала и даже учинили обыск дома и на даче. Но - хваткие адвокаты Генриха Георгиевича постарались на славу, и глава банка "Южный мост" (а по совместительству - лидер крупной ОПГ) остался на свободе.
С того времени тут мало что изменилось. Вот разве новую электронику прикупил Шмель, да ковер в гостиной сменил на еще более дорогой. Бродя по огромным помещениям шмелевской квартиры, Миша Головин то и дело цокал языком.
--
Живут же люди! А, Виктор Аркадьевич?
--
Да, Миша,- рассеянно ответил я. - Живут. До тех пор, пока их не прихлопнут.
Вот и постель, на которой обнаружили Родионову. Я прикрыл глаза, пытаясь представить ее себе... Ей было всего-то тридцать пять, еще жить и жить. Кого же она рискнула привести сюда в отсутствие своего основного, так сказать, официального любовника? Из предварительного отчета милицейской бригады я уже знал, что были найдены отпечатки только покойной и хозяина квартиры. Значит, убийство произошло не в состоянии аффекта. Кто-то всё спланировал и потом тщательно удалил свои "пальчики". Это не мог быть случайный человек. Следовало прошерстить все окружение убитой.
***
Сообщение о смерти Родионовой прошло в вечерних теленовостях. Моим коллегам удалось не допустить разглашения в эфире ненужных подробностей. Журналист прозрачно намекнул на то, что это убийство, как и ряд других, раскрыто, увы, не будет.
"Еще как будет,- самоуверенно подумал я. - Дайте только срок".
Весь следующий день я посвятил сбору информации о личности пострадавшей. В моем распоряжении были, помимо материалов предварительного следствия, еще подшивки газет и Интернет.
Земфира Халиуллина родилась в Подмосковье. Ее родители когда-то переехали туда из Казани. Девочка окончила школу с золотой медалью, поступила в МГУ на филфак. Тогда же произошла и проба пера - она стала рассылать свои очерки и рассказы по издательствам. Ее заметили. Первые публикации принесли студентке известность - правда, в довольно узких кругах. Но вскоре состоялась ее свадьба с влиятельным партийным функционером Родионовым. Взлет талантливой девушки был стремительным: она издает несколько своих романов о жизни звезд эстрады, открывает один книжный магазин за другим, ездит с лекциями по Европе и Америке...
Развод Земфиры со стареющим и потерявшим былой вес мужем, пожалуй, только способствовал ее популярности. Теперь она уже не просто "богатая стерва", а еще и символ борьбы за равноправие женщин и мужчин.
Газеты намекали на ее связь со Шмелем, но как-то робко, неуверенно. Возможно, боялись последствий, ведь нрав Генриха Георгиевича был хорошо знаком пишущей братии. Вершиной славного пути Земфиры Ринатовны стало ее избрание депутатом Госдумы от третьей по влиятельности партии в стране. Передвигалась она уже исключительно на джипе с тонированными стеклами. Жила в четырехкомнатной квартире с видом на Москву-реку. Казалось, большего нельзя было и желать...
***
Когда я на второй день после убийства явился к генералу, тот огорошил меня еще одной новостью. Поскольку я теперь не был официальным лицом, то и следствие вести не мог. Но в моих услугах нуждались, поэтому мне предлагалось продолжать работу не в одиночку, а с помощником.
--
И кто же это? - усмехнулся я. - Лебедев, небось? Или Талалаев?
--
Не угадал, Виктор Аркадьевич,- с загадочным видом произнес генерал. - На этот раз не угадал. Поработаешь с капитаном Фоменко.
--
Фоменко? Из новых, что ли?
--
Месяц как из Питера перевели.
--
Ну, и?.. Толковый хоть мужик?
--
Сам увидишь. Подожди чуток.
Почти сразу же вошла секретарша и доложила, что капитан Фоменко ожидает в приемной.
--
Ну, проси,- разрешил генерал.
Я повернул голову... и увидел хрупкое, золотоволосое, большеглазое создание лет двадцати восьми-тридцати, в голубом с отливом костюме и с красной папочкой в руках.
--
Вызывали, товарищ генерал?
--
Вызывал, Светлана Александровна. Присаживайтесь. Знакомьтесь - полковник Аграновский. Он будет помогать вам по делу Родионовой.
Глаза очаровательного капитана распахнулись еще больше.
--
Тот самый Аграновский?
--
Наверное, тот самый,- пожал плечами я не без улыбки. - Правда, тут забыли сказать, что я в отставке. В связи с этим хотелось бы уточнить все-таки, кто кому будет помогать?
--
Виктор, ты не горячись. Светлана Александровна, полковник сейчас действительно лицо штатское. Вам следует работать совместно. Товарищ Аграновский выступит в роли консультанта. А юридические процедуры, разумеется - на вас, капитан.
--
Вот теперь понятно, - сказал я. - У капитана Фоменко есть уже что-нибудь конкретное по делу?
--
Можно просто Светлана, - смутилась моя новая напарница.- Кое-что есть. Вы разрешите?
--
Пожалуйста,- кивнул мой бывший шеф.
--
Офис Родионовой находится не очень далеко отсюда. Все бумаги из ее сейфа нами изъяты. Но с сотрудниками беседы еще не проводились: кого-то найти не смогли, у кого-то шок от известия о смерти начальницы. Я бы хотела съездить туда еще раз, прямо сейчас. По дороге я бы могла изложить некоторые свои мысли.
--
Не возражаю,- кивнул генерал. - Как вернетесь, Светлана Александровна, доложите мне о результатах.
***
--
Что вы имели в виду, сказав "тот самый Аграновский"?
--
Ну как же... Вы практически в одиночку разгромили банду Костомарова. Об этом все газеты писали, не говоря уж о журнале "Советская милиция".
--
Неправда, не в одиночку. Вот сидит герой,- я указал на спину Миши Головина, который, как всегда, невозмутимо крутил баранку. - Если б не он...
--
Вы преувеличиваете мои скромные заслуги,- отозвался водитель. - Просто так сложилась обстановка...
--
Так какие у вас соображения по делу, Светлана?
--
А вот послушайте. Есть там, в ее фирме, один парень, Леша. Мне кажется, он что-то знает. Все были растеряны, а он... В общем, надо будет его проверить.
В офисе Родионовой царила атмосфера внезапно свалившегося огромного горя. Весь наличествующий персонал составляли мужчины. Нам сказали, что сегодня на работу не вышли еще два человека - менеджер по продажам Зоя Воронцова и переводчик Зырянов. Мы расположились в кабинете покойной и стали беседовать с сотрудниками по одному. Помощник Родионовой, Евгений Косов, ничего толкового сообщить не мог - он общался со своей начальницей лишь по работе и, судя по всему, излишним любопытством не страдал. О Шмелеве он не слышал, газет не читал, телевизор тоже не смотрел. Начальник охраны Федин тоже мало чем мог нам помочь, но уже по другой причине - он с трудом изъяснялся без матерных связок в разговоре, а по интеллекту напоминал письменный стол.
Программист Тихонов, длинноволосый субъект, откровенно не хотел поддерживать разговор - зевал, отводил в сторону взгляд, поминутно смотрел на часы. Он явно знал что-то о своей начальнице, возможно, что-то нехорошее, но я был уверен, что его информация не имела прямого отношения к убийству.
И только последний наш собеседник, художник Седой, сказал нечто, что сразу заинтересовало и меня, и капитана Фоменко.
--
Про Шмелева не скажу, поскольку не знаю. А вот Лёшка Зырянов был в нее влюблен по уши, поверьте. Он сегодня потому и на работу не вышел - горюет. Боюсь, как бы в запой не отправился.
--
А что, есть повод так думать? - тут же спросила Светлана.
--
Да было уж... Талантливый парень, три языка знает, а вот поди ж ты... Любовь...
--
Вы так уверенно об этом говорите,- пустил я пробный шар.
--
А чего тут сомневаться? Он только о ней и говорит... Говорил, в смысле. И книжку я у него в столе видел.
--
Какую?
--
Французскую. "Влюбленный паж" называется. Это про то, как, значит, паж в королеву влюбился. И от любви помер. А Лешка нашу Земфиру иначе как королева не называл. Готов был по ее слову хоть на край света.
Я сделал вид, что удивляюсь:
--
Так он моложе ее лет на десять!
--
На двенадцать,- поправил Седой. - Он к нам сразу после института попал. Самородок.
--
Понятно. И где этот самородок живет? - спросила моя напарница.
***
Зырянова мы в живых не застали. Дверь в квартиру была настежь распахнута, а сам хозяин висел на толстом шнуре, привязанном к крюку для люстры в гостиной. Вокруг стола с объедками валялись пустые водочные и пивные бутылки.
--
Виктор Аркадьевич, как вы думаете, это он ее?..
Светлана задала вопрос, который мучил и меня самого.
--
Надо сделать экспертизу спермы. Тогда выяснится, он ли спал с Родионовой перед ее смертью. Хотя это отнюдь не докажет, что он - убийца.
--
Смотрите! Тут записка, товарищ полковник.
--
Разве вас не учили ничего не трогать на месте преступления? - сорвался я, неожиданно для себя самого.
--
Но ведь он же... сам,- пролепетала Светлана.
--
Это еще тоже предстоит выяснить. Звоните "ноль-два".
В записке (которую, видимо, написал перед смертью Алексей Зырянов) стояло всего два слова: "Я сука".
- Довольно необычное предсмертное письмо,- заметил я.
- Жаль парня. Неужели он сначала переспал с ней, а потом?..
- Делаете поспешные выводы, Светлана. Ничего еще не ясно. Эксперт говорит, что смерть наступила примерно часа два назад. То есть тогда, когда мы беседовали с сотрудниками Родионовой. Следы пребывания второго человека в квартире имеются, хотя Алексей жил один. Меня смущает эта распахнутая дверь... Точно так же, как и в доме Шмелева. Но здесь более грубо сработано.
--
Так, значит, всё-таки не сам,- подавленно произнесла капитан Фоменко. - Почему вы так решили?
--
Я просто не уверен, Светлана. Раскрытая дверь - раз. Самоубийцы, как правило, пытаются спрятаться от постороннего взгляда. Два стакана на столе - это еще один факт. И, наконец, выдвинутые ящики. Тут явно искали что-то. Ладно, давайте съездим к Зое Воронцовой - она тоже не вышла сегодня на работу. Сказалась больной. Надо бы проверить.
***
Зоя Владимировна и вправду выглядела неважно.
--
Извините, я спала. Приняла снотворное, а то совсем издергалась. Знаете, когда нам позавчера позвонили из милиции и сказали... Сказали, что...
--
Успокойтесь,- мягко произнесла Светлана. - Мы ненадолго. У нас всего пара вопросов. Скажите, вы хорошо помните тот день? Что происходило? Было что-то необычное?
Женщина присела за стол, провела ладонью по волосам, пытаясь припомнить.
--
Тот день... Нет, всё было как всегда. Земфирочка приехала вовремя - она никогда не опаздывала. Пару часов просидела в своем кабинете с Седым - это наш художник. Съездила в типографию... Вернулась к четырем. А в шесть мы, как и положено, разошлись. Да, вот еще! Земфира попросила Лешу Зырянова задержаться и помочь ей.
--
В чем помочь? - спросил я.
--
Понятия не имею. Я домой ушла, как и все. Неужели вы Лешу подозреваете? Он ведь как ангел. Мухи не обидит...
Мы со Светланой переглянулись, подумав одновременно об одном и том же - говорить ли ей о смерти Зырянова. Всё равно ведь узнает...
--
Зоя Владимировна, видите ли..., - рискнул я. - Леша Зырянов умер.
Я тут же пожалел о том, что произнес это. Воронцова схватилась за сердце.
--
Господи-и! Да что ж это? И его?..
--
Пока предполагаем самоубийство.
--
Самоубийство? Ах, да... Он ведь обожал нашу Зему. Души в ней не чаял. Как хвост за ней... Совсем извелся парень.
--
А Шмелев? Ну, тот, с кем встречалась Земфира Ринатовна?
--
Этот бандит, что ли? Ну да, ну да... Только я не раз предупреждала, что он погубит ее, дурочку. Говорят, что он тут ни при чем, вроде на Кипре отдыхает. А я не верю. Может, нанял кого? У них это быстро...
--
Вы не знаете, что могла делать Родионова в квартире Шмелева в его отсутствие? - спросила Светлана. Моя напарница нравилась мне все больше. Со временем из нее выйдет неплохой следователь, подумалось мне.
--
Я в их отношения не вмешивалась. Знаю, что ключи от его квартиры у нее были. Ох, горе-то какое... Я ведь у Земфиры с первого дня работаю. И всегда старалась помочь, чем могла.
--
Спасибо, что уделили нам время, Зоя Владимировна. Если еще что вспомните, позвоните, вот телефон,- сказал я на прощание, протягивая визитку.
***
Результаты экспертизы озадачили нас со Светланой еще больше. Зырянов действительно покончил жизнь самоубийством, хотя второй человек в квартире был: на стакане остались его отпечатки. И предсмертную записку, вероятно, написал сам Алексей - впрочем, по двум коротким словам установить это со стопроцентной точностью было невозможно. По поводу спермы эксперты тоже склонялись к мнению, что последним партнёром Родионовой был Зырянов.
--
Убил, потом раскаялся. И - голову в петлю. Так, товарищ полковник?
--
Нет, милая Светлана,- с грустью ответил я. - Не так.
Мы сидели в Управлении, в моем бывшем кабинете. Генерал разрешил мне временно им пользоваться. Я заварил индийский чай и теперь угощал им мою коллегу.
--
Понимаете, Зырянов - не та фигура. Совсем даже не та. Чтобы кого-то задушить - и не просто задушить, а убрать потом все следы - нужно обладать... другим менталитетом, что ли. В самоубийство Зырянова я верю. А вот в то, что он убийца - нет.
--
Тогда каков мотив суицида? Смерть любимой женщины?
Я отрицательно покачал головой.
--
Вынужден, перефразируя Холмса, сказать: "Это совсем не элементарно, Ватсон". Перед нами уравнение со многими неизвестными. Мне кажется, за этим делом стоит кто-то очень серьезный...
В дверь постучали. Я увидел в проеме приветливое лицо Миши Головина.
--
Виктор Аркадьевич, вас генерал вызывает.
***
--
Шмелев с Кипра прилетел,- хмуро проинформировал меня начальник Управления. - Его сейчас мой зам допрашивает. Генрих Георгиевич в своем репертуаре - не видел, не причастен, не знаю. Хочешь с ним поручкаться?
--
Ну так! - с притворным энтузиазмом откликнулся я. - Только у меня просьба. Я хотел бы один на один. Без капитана Фоменко.
--
Что, не показалась тебе напарница?
--
Не в этом дело. Света - хороший работник, но... Тут случай-то особый.
--
Понимаю. Личные счеты, так сказать. Хорошо, уважим твою просьбу. Будешь с этим крокодилом тет на тет.
***
--
Ну, здоров, начальник!
--
Привет, Шмель. Только я теперь не начальник, а так, частное лицо.
--
Слышал, слышал. Да ведь хватка бульдожья, небось, осталась?
Генриха Шмелева можно было принять за брата нашего генерала - такой же колоритный, грубоватый от сознания своей силы и житейски неглупый мужик.
--
Прими искренние соболезнования, Генрих.
--
Спасибо. Земфиру уже не вернуть. Но вот с теми, кто ее жизни лишил, я посчитаюсь. В бараний рог скручу, не будь я Генка Шмель!
--
Ладно, остынь. Их еще найти надо. У тебя есть какие-нибудь мысли?
Шмель махнул рукой.
--
Какие мысли, начальник? В меня метили, точно. Те, кому Шмель мешает - вот они мою девочку и убили... Эх! Прости, Аркадьич, тяжко мне. Похоронить-то ее когда можно будет?
--
Поговори с генералом. Думаю, он не откажет - все следственные действия уже закончены.
--
Слушай, начальник - а правда, что ее... того... голую, в постели моей нашли? И будто бы она... того... с кем-то там была?
--
Я участвую в расследовании и не могу обсуждать с тобой эти детали.
--
Формалист ты! С тобой как с человеком...
--
Извини, Генрих. Если хочешь помочь мне найти убийцу - назови подозреваемых. Кому сейчас мешает Шмель?
Авторитет смутился. Чего с ним, наверное, отродясь не случалось.
--
Да я так сказал... Образно. Я честно думал, что после этого пса Пашки Костомарова врагов-то у меня не осталось. Когда вы его ребят покрошили, он ведь ушел?
--
Исчез. Бесследно, - подтвердил я. - Испарился. Его в лицо-то не знал никто, кроме его ближайшего подручного, Димки Лысака. А Димка уже на том свете кукует.
--
Димка? Лысак? - переспросил Шмель. - Это тот, который тебя?..
--
Он самый, сволочь. До сих пор по ночам раны ноют. Ты представь, Лысак этот был у Костомарова кем-то вроде зама по кадрам. Он всю эту шушеру набирал. А Павел Борисович - Костомаров то есть - никогда не появлялся перед своими пацанами без маски. Только фамилию и знали. Болтали, что бывший мент или комитетчик. А так - толком ничего и не выяснили. В тот день всю его сволочь повязали. Четверых пришлось там же, на месте... Лысака в том числе. Вот и думай теперь, был на самом деле Костомаров или нет. Мистер Икс какой-то, ни дать, ни взять.
--
Попадись он мне, вражина! - процедил Шмель, сжав кулачищи. - На разборках шестерых пацанов моих замочили! Ну ничего, и я в долгу не остался. Знаешь, сколько на "зоне" сейчас в живых бывших костомаровцев?
--
Думаю, ни одного.
--
Да нет, есть один. "Петухом" сделали, каждый день из параши дерьмо хлебать заставляют. В назидание другим.
--
Ты бы язык попридержал на эту тему, Генрих Георгиевич,- посоветовал я Шмелю.
--
А ты не пугай, я пуганый. Братва и так обо всём знает. А твои еще пускай докажут, что Шмель к этому причастен.
***
Ночью я спал плохо. Совсем, можно сказать, не спал. Разговор со Шмелем всколыхнул то, что, казалось, прочно похоронено в глубинах памяти...
Вот я и мои ребята входим в полутемный склад, где, возможно, скрываются костомаровские головорезы. Я кричу: "Руки вверх, бросай стволы!" В ответ - автоматная очередь. Я бросаюсь в сторону, за груду мешков. Мои палят по бандитам, что мечутся между высокими рядами ящиков. Шум, крики, мат-перемат... Пистолет в моей руке тоже грохочет, но я, честно говоря, не вижу, куда стреляю, понимаю только, что в том направлении своих нет.
Следующий эпизод - я слышу истошный крик: "Сдаемся!" Брошенное оружие лязгает об пол. Я осторожно приподымаюсь, меняю обойму и направляюсь к импровизированным баррикадам костомаровских бандюков. Вхожу в проход между ящиками и тут ощущаю легкий шорох за спиной. Поворачиваюсь... Пуля бьет в район левого предплечья. Вторая обжигает бок. Я заваливаюсь назад, с грохотом опрокидывая спиной башню из деревянной тары. Лежу на спине, глядя в потолок, и будто из черного тумана выплывает злобная рожа Димки Лысака. Он ухмыляется и медленно подымает пистолет. Я отчетливо понимаю, что в этот раз он наверняка "зарядит" мне в голову - с такого расстояния и младенец не промажет. А рука, в которой зажат верный Стечкин, тяжела, как штанга, и о том, чтобы выстрелить раньше этого подонка, и речи быть не может.
И - как сюрприз от судьбы - рявкает чей-то другой ствол. Димка Лысак удивленно таращит глаза, роняет оружие и кулем валится прямо на меня. Но ровно через пару секунд его оттаскивают.
- Вы ранены, товарищ полковник?
Это склонился надо мною Миша Головин, наш водитель. Я теряю сознание, так и не успев ответить...
***
Разговор со Шмелем представил дело в ином свете. Я, признаться, склонен был подозревать кого-то из сотрудников Родионовой. Вот только в чем подозревать? Если перед убийством с Земфирой спал все-таки Зырянов, то логичнее всего считать, что он и убил ее. Но я в данном случае для себя это начисто отмел. Не того масштаба фигура был этот Леша. Тем не менее, именно его Земфира попросила остаться в тот день после работы. Возможно, кто-то из сотрудников проследил за ними до дома Шмелева, дождался, пока Зырянов уйдет, поднялся в квартиру и убил Родионову, понимая, что подозреваемым номер один будет как раз Леша. Дальше уже сложнее. Преступник ни в коем случае не мог допустить, чтобы милиция арестовала Зырянова, ибо тогда правда откроется, рано или поздно. Но и просто убить "влюбленного пажа" Родионовой было бы с его стороны неумно - ведь тогда следствие начнет искать виновного в этом преступлении. Идеальный выход - довести Лешу до самоубийства. Но как? Прийти просто и сказать - на, брат, веревку, и встань на табурет?
Ладно, рассуждение о методе, который применил наш убийца, можно оставить на потом. Нужно вычислить его самого.
Косов, Федин, Тихонов и Седой... Какие-то они все... Неподходящие. Светлана (она же - капитан Фоменко) аккуратно собрала максимально подробные сведения об этих людях. Ни у кого из них не было криминального прошлого (разве что у Федина привод за "хулиганку" в возрасте четырнадцати лет). Ни у кого не было ни малейшего основания желать зла своей начальнице: все получали высокие зарплаты, премии, регулярно ездили за границу. Никто из них не был лично знаком со Шмелевым и не имел оснований мстить ему.
***
--
Виктор Аркадьевич!
Я резко пробудился и поднял голову. Оказалось, я заснул за столом в кабинете. Дала себя знать тяжелая предыдущая ночь. Ночь, полная призраков недалекого прошлого...
--
Это вы, Светлана? Что у вас?
--
Книга. Ну, та самая, "Влюбленный паж". Которую Зырянов на работе держал, в своем ящике. Я ее читать стала. Муть, конечно, полная. Но одно местечко интересное попалось. Я закладку положила, посмотрите. Всего пол-странички.
Я усмехнулся и открыл книгу там, где лежала полоска бумаги.
- Там строчка отмечена карандашом,- подсказала Светлана.
"Паж был сам не свой. Страсть, глубокая и опасная, захватила его в плен. Целыми днями он мог находиться рядом с предметом своей любви. Но ночью... Мысль о том, что по ночам королева принадлежит другому душой и телом (особенно - телом) сводила его с ума. Он готов был вырвать себе сердце. Стоя у окна своей маленькой комнатушки, часами вглядывался он в громаду башни напротив. Он знал, что там находится спальня венценосных супругов. И рука его крепко сжимала рукоять кинжала.
В один из вечеров, когда госпожа отпустила его от себя, отправился он в город, к колдунье, чтобы попросить яду для себя и таким образом прекратить бесконечные мученья. Выслушав его, колдунья сказала:
--
У меня есть яд, мальчик. Но я хочу предложить тебе нечто другое...
И она дала ему небольшую скляночку темного стекла, заткнутую серебряной пробкой.
- Что это? - спросил паж.
- Если добавишь две капли этого в кубок, из которого госпожа пьет вино, то королева будет твоей..."
Я захлопнул книгу.
--
Что за чушь?
--
Это не чушь, Виктор Аркадьевич. Колдунья дала ему приворотное зелье, то бишь возбудитель.
--
Вот как? И что же?
--
Паж подлил его в вино королевы. И очутился с ней рядом, когда средство начало действовать. Король в это время как раз объезжал свои владенья. Так что получил мальчик, что хотел.
--
А что было дальше? Знаете, как-то не очень хочется читать всю эту любовную дребедень до конца,- улыбнулся я.
--
А напрасно,- лицо у моей напарницы вдруг стало совсем серьезным. - Именно в конце случилось самое страшное.
--
Что же?
--
Пажа повесили.
***
Следующий день я был занят скрупулезным изучением материалов по делу банды Костомарова. Шмель не солгал - на настоящий момент все отбывавшие срок отморозки, кроме одного, были мертвы. А участи этого последнего не позавидовал бы даже прирожденный дебил.
И если Костомаров остался на свободе, то лучшей мести для Шмеля, чем убийство Земфиры Родионовой, нельзя было и придумать. И дело тут вовсе не в любви; Родионова была важным деловым партнером Генриха Георгиевича, помогая ему "отмывать" значительные суммы через банковские счета своего издательства (это нам со Светланой удалось выяснить через ребят из Отдела по экономическим преступлениям - Шмель давно был у них в разработке).
Передо мною встал вопрос вопросов - а что в принципе я знаю о Костомарове?
Имя его впервые стало известно от одного из осведомителей (которого потом нашли с перерезанным горлом). Бедняга агент "слил" нам информацию, что в городе объявилась новая, и весьма дерзкая, группировка.
При нападении на инкассаторскую машину охраннику удалось ранить одного преступника. Он оказался членом разыскиваемой нами банды и на допросе показал, что главарем их является человек, которого зовут Павел Борисович Костомаров. Но описать его внешность арестованный не смог, ибо предусмотрительный главарь всегда носил матерчатую маску с прорезями для глаз. Сам он редко участвовал в налетах и "разборках" - чаще всего от его имени "братками" руководил Дмитрий Лысак. Этого субъекта мы знали хорошо - он отбыл три срока и давно числился в розыске за ряд тяжких преступлений.
Работа со всероссийской базой данных тоже ничего не дала - ни один из людей с такой фамилией абсолютно не подходил на роль главаря бандитской группировки. Правда, у Павла Борисовича Костомарова, проживающего в деревне Костры Амурской области, несколько лет назад во время поездки в столицу пропал паспорт. Стало ясно, что главарь шайки не только прячет лицо, но и выступает под чужим именем.
Больше ничего существенного из захваченного бандита вытянуть не удалось. А Костомаров со товарищи продолжали лихо "работать", в основном на территории, подконтрольной Шмелю. Тот, в свою очередь, объявил костомаровцам войну и даже умудрился "забить им стрелку". Но в итоге сам потерял шестерых лучших бойцов.
За три года активных действий банда Костомарова совершила почти пятьдесят ограблений, при которых погибло восемь человек, в том числе и два наших сотрудника. Ходили слухи, что именно усилиями костомаровцев в нескольких районах города оживилась торговля наркотой. "Быкам" Павла Борисовича приписывали шантаж, рэкет, заказные убийства. В поединке с хитрым и жестоким противником мы терпели поражение за поражением; впечатление было такое, что кто-то все время опережает нас на шаг. Даже наши стукачи отказывались "работать" по Костомарову, ибо знали, чем это для них кончится.
Начальство, что ни день, устраивало нам головомойку. А мы лишь разводили руками - да, такой вот крепкий орешек нам попался.
И вдруг - как гром среди ясного неба: анонимный звонок с информацией о том, где собираются люди Павла Борисовича. Всё это могло быть ложью, но мы ухватились за соломинку.
Перестрелка на складе положила конец пресловутой группировке. Но ее лидер исчез, будто в воду канул.
***
--
Вы так себя совсем загоните. Уже час ночи!
Я устало помял ладонью лицо.
--
А вы почему домой не идете, Света?
--
Ну... Я все-таки ваша напарница. Да и дома меня не ждет никто.
--
Кофе хотите? - я встал из-за стола.
--
Не откажусь. Вы считаете, что надо искать этого Костомарова?
--
Уверен в этом. Вопрос - где искать и как? Я тут, Светочка, придумал кое-что. Если вы мне поможете, то мы, возможно, раскрутим дело. Вы не откажетесь? Тогда слушайте. Нужно прошерстить биографию одной особы из фирмы Родионовой...
***
Вот и всё...
Можно закрывать дело о влюбленном паже. Расследование длилось не так долго - около двух недель. Но я смертельно устал - сам не пойму, почему. Что-то ушло из меня. Остатки чего-то... Скорее всего, остатки веры в людскую искренность и порядочность.
В кабинет генерала я явился сразу после обеда. Со мною вместе вошли Света Фоменко и Миша Головин. Я не был в восторге от того, что мне предстояло сейчас сделать. Но и выхода иного не видел.
--
Ну, Виктор, чем порадуешь? - обратился ко мне шеф Управления.
Я встал из-за стола и на манер Эркюля Пуаро принялся расхаживать по помещению.