Рыженкова Юлия : другие произведения.

Фандарашт!

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Действие рассказа разворачивается во время войны в Южной Осетии. Написано на основе исторических событий. Использовались рассказы очевидцев.


   Фандарашт!
  
   На границе выстроилась очередь легковушек. Мужчины, а тут были только они, курили, возбужденно переговариваясь между собой. В воздухе висело облако табачного дыма. Майор через железные прутья забора орал:
   - Я ж тебе человеческим языком говорю, Рокский туннель закрыт! Ты знаешь, что там творится? Там "Грады" фигачат! Я вообще не знаю, есть ли еще Цхинвал!
   - Майор, мне туда очень надо. Я русский журналист, пропустите, пожалуйста, - канючил мужчина в камуфляжных штанах и зеленой футболке.
   - Тебя там убьют! Прихлопнут как муху!
   - Ну пойми же, мне правда, о-о-очень надо туда попасть! Я должен, это моя работа!
   - Ру-усский? - прищурившись протянул пограничник. - Что-то вы, русские, не торопитесь нас спасать.
   - Я - тороплюсь, майор, очень тороплюсь.
   Мужчина протянул через прутья паспорт и ламинированную корочку, на которой большими красными буквами было написано PRESS. Пограничник мазнул по ней взглядом.
   - Тут не корочки нужны, а истребители, бомбардировщики и танки! А, черт с тобой, - махнул рукой майор. - И так ваших там уже целый автобус! Дзамбулат, открывай ворота!
  
   Очередь из легковушек заволновалась, люди резко побросали сигареты, послышался шум заводящихся моторов.
   - Стоять! Туннель закрыт! Назад! - заорал майор.
   Пограничники ринулись в образовавшийся проем, загораживая дорогу.
   - Что ж ты, изверг, творишь?! - возмутился бородатый, чья Волга стояла самой первой в очереди. - У меня ж там жену и дочь убивают!
   - Проезд только по разрешению минобороны! У тебя есть разрешение? - в сотый раз рявкнул майор.
   - А у них? У них есть разрешение нас убивать? - крикнул в ответ бородатый.
  
   Тем временем грязно-белая "копейка", вывернув из общей очереди проехала в ворота.
   - Я ж тебе говорил, что нас пропустят, - облегченно вздохнул журналист.
   - Игорек, я тебе теперь по гроб жизни обязан! Без тебя я бы не попал домой. Спасибо, друг! - радовался водитель "копейки".
   - Ну и я бы без тебя тоже не попал сюда. Что за дурацкое условие - пересекать границу только на транспорте? Почему пешком нельзя?
   - Черт его знает, - пожал плечами водитель. - На рейсовом автобусе еще можно, но счас они, ясное дело, не ходят.
  
   "Копейка" ехала со скоростью пятьдесят - быстрее на горном серпантине водитель не решался. После длиннющего туннеля, выглядящего как бесконечный перегон метро, и пахнущего как подвал, солнце ослепило. Игорь открыл окно и жадно вдохнул осетинский воздух. С этой стороны горы он казался другим, каким-то легким и вкусным. Он решил было, что это игра его воображения, но водитель кивнул:
   - Чуешь? Наш воздух. Югоосетинский. Такого больше нигде нету. А какая у нас вода! Ммммм! Скоро будем скважины проезжать, попробуешь. Я ради такого дела остановлюсь.
  
   Водитель вначале что-то рассказывал, показал на пятиэтажную школу в селе, которой очень гордились. Говорил, что обычно на дороге не протолкнуться. Сейчас было тихо. Ни души. Тишину разрывали только шины их "копейки", шуршащие по асфальту. Водитель все больше и больше смурнел.
  
   Через некоторое время действительно остановились у источника. Фонтанчик бил из каменного сооружения. Игорю вначале показалось, что это чисто природное образование, но, приглядевшись, понял, что его поставили люди. Сделано все было аккуратно и красиво: с четырех сторон лились мощные струи воды.
   - Счас-счас, я стаканчики взял. Пей! Наша вода лучшая в мире! Очень полезна и при болезнях желудка, и для кожи, и омолаживает. Ее еще при СССР хотели было экспортировать, но она только два часа хранит свои полезные свойства.
   - Что, полезней "Нарзана"? - усмехнулся Игорь, подставляя пластмассовый стакан под фонтанчик.
   - Сравнил! Да в тыщу раз! - замахал руками водитель.
  
   Вода оказалась очень холодной и соленой. Игорь вспомнил про "Ессентуки-17", но тут вкус был... объемней что ли. Поначалу он показался чудным. Сделав глоток, Игорь стал рассматривать стаканчик на свет.
   - Пей-пей, чистая! Желудок подлечишь, и печень. От колитов разных водичка помогает, - уговаривал водитель, тем временем наполняя водой двухлитровые бутылки.
  
   Игорь сделал еще пару глотков. Во рту остался солоновато-железный привкус. Отставил стакан, и протянул под струю ладони, сложенные лодочкой. Долго умывался, обливался. Солнце вылезло из-за горы, и очень захотелось снять берцы, намочить ступни. Но Игорь не стал этого делать, а выпил еще воды и ощутил, как она, холодная, потекла по пищеводу, бухнулась в пустой желудок.
  
   - Давай покушаем, Игорек, ехать-то еще далеко, и черт его знает, удастся ли потом... - предложил водитель, закручивая крышки бутылок.
   - У меня нечего, - развел руками Игорь.
   - Пошли к машине, - мотнул головой тот.
  
   Вскарабкавшись по каменистому склону, они вернулись на трассу к белой "копейке". Водитель открыл багажник, высыпал туда четыре бутылки с водой и достал большой полиэтиленовый пакет. Игорь тут же уловил запах курицы и пирогов.
   - Я тут взял малек в дорогу, угощайся, - сказал водитель, и вытащил из пакета курицу-гриль, завернутую в фольгу. Шелестя, развернул, выпустив новую порцию ароматного запаха. Игорь сглотнул. Против воли забурчал живот. Слюна готова была уже затопить рот. Игорь никак не мог дождаться, пока водитель разломает курицу пополам, и протянет одну половину ему. Сразу вцепился зубами в ножку, и сок потек по подбородку и рукам.
   - У меня тут еще пироги есть, наши, осетинские. Ты, небось, и не пробовал никогда?
   Игорь покачал головой, не отрываясь от курицы.
   - Есть с сыром, с картошкой, с мясом... - водитель перечислял, водя пальцем по стопке больших круглых пирогов. Они напоминали блины, сложенные горкой. Только такой "блин" был раза в три больше и толще. - Какой будешь?
   - Ф фыром, - промямлил с набитым ртом Игорь.
  
   Оба не заметили, как возле них появился пес. По виду - ирландский сеттер, только грязный до невозможности. Пес не знал, подойти или убежать, и смотрел на людей голодными глазами. Игорь поймал этот взгляд, оторвал кусок от своей части курицы и кинул. Пес поймал на лету и проглотил, практически не жуя.
  
   И тогда они услышали эхо от взрывов.
   - Джаву бомбят, сссуки, - прошептал водитель, не отрывая взгляд от неба. Игорь забыл и про курицу, и про пироги. Судя по звукам, по второму крупному городу - Джаве, который находился примерно в двадцати километрах от них - сейчас шла бомбардировка. Минут пять бухало, будто весь город вдруг решил 8 августа отметить фейерверками Новый год, потом стихло. Но не прошло и минуты, как Игорь услышал самолеты. Рокот приближался, и вот уже в небе показались две точки, увеличивающиеся в размерах с каждой секундой.
   - Уходим! - заорал Игорь, потащив за рукав рубашки водителя вниз, к фонтану. Мужчины скатились с насыпи, и плюхнулись животами на землю под кроной дерева.
  
   Игорь напряженно всматривался сквозь листву. На секунду мелькнули штурмовики и унеслись дальше, в сторону Рокского туннеля. "Не тронули", - выдохнул про себя Игорь.
   - Взорвут, как пить дать взорвут туннель, - перекрестился водитель.
   - Эти не взорвут, - сказал журналист.
   - Ты откуда знаешь? - пробурчал водитель.
   - Интуиция, - криво усмехнулся Игорь. - Уже почти десять лет военным корреспондентом работаю. Таймураз, сматываться нам надо, и чем быстрее, тем лучше. Скоро они вернутся, и черт его знает в каком настроении.
  
   Они рванули к машине, "копейка" завелась с пол-оборота. Водитель давил на газ, выжимая максимум. Тем временем Игорь вслух рассуждал:
   - До Цхинвала мы на машине не доедем, точно тебе говорю. Если Джаву уже бомбят, то это все. Сколько от Джавы до Цхинвала?
   - Около двадцати километров.
   - Есть отсюда объездные пути? Чтобы нам в Джаву не заезжать?
   - Нету, блин! Никак мы не проедем мимо.
   - Придется бросать машину и идти пешком. Тропы хоть какие есть?
   - Не боись, журналист, проведу. Уж в свой город я найду как попасть, - процедил Таймураз.
  
   Потянуло гарью, по небу вился черный дым. За следующим поворотом Игорь увидел горящие дома. Языки пламени вовсю лизали все, до чего могли дотянуться. "Копейка" резко вильнула: чуть не наехала на обгоревшего человека, лежащего на дороге. То, что это труп, было видно невооруженным взглядом.
  
   Игорь закрыл все окна - дышать от гари становилось тяжело. Водитель стиснул зубы и рулил как сумасшедший. А потом они опять услышали самолеты.
   - Тормози! Бежим! Штурмовики возвращаются! - заорал изо всех сил Игорь.
   Таймураз так резко нажал на тормоз, что Игорь чуть не ткнулся лбом в стекло.
   - Я машину спрячу, - дернулся было водитель, но Игорь его уже стаскивал с сиденья.
   - Неееет! Уходим! Быстро!
   Почти волоком потащил в сторону ближайшего дома: дверь и стекла у него были выбиты.
  
   Штурмовики не замедлили появиться. Все произошло очень быстро: по ушам что-то вдарило, вжикнуло, и вместо "копейки" на асфальте осталась груда покореженного железа.
   - Моя машина... - простонал водитель и закусил губу.
   - Скажи спасибо, сам жив остался.
   - Моя машина... это ж моя вторая жена, - прошептал водитель, глядя на то, что раньше было белой "копейкой".
  
   Они дошли до середины Джавы, когда услышали короткий приказ:
   - Стой!
   Остановились, водитель поднял руки вверх, и скороговоркой произнес, крутя головой по сторонам:
   - Не стреляйте, мы свои, не стреляйте, мы свои.
   Они стояли посреди дороги, голос шел из дома слева.
   - Кто такие?
   - Я Таймураз Тезиев, у меня в Цхинвале семья осталась, это русский журналист, со мной едет, - затараторил водитель, и перешел на осетинский.
   Из дома вышел высокий, как баскетболист, парень лет двадцати пяти с автоматом.
   - Журналист, покажи удостоверение! Только медленно, чтобы я видел твои руки!
   - Это русский! - крикнул Таймураз парню.
   - Без тебя вижу, что русский. Я хочу видеть удостоверение.
  
   У Игоря была типично славянская внешность, даже волосы светло-русые. Обычно такие бывают у мальчиков, а к двадцати, что уж говорить о сорока, темнеют, превращаясь в каштановые. Но не у всех. Игоря даже в Москве никогда не останавливали, чтобы проверить документы. Милиционеры скользили взглядом по лицу, и тут же забывали о неинтересном для них гражданине.
  
   Игорь медленно сунул руку в задний карман камуфляжных штанов, так же медленно достал корочку с красной надписью PRESS, и на вытянутой руке показал ее парню с автоматом.
   - А где твоя камера? - насупился тот.
   - Я не оператор и не фотограф, - развел руками Игорь. - Я пишу. А фотограф летит во Владикавказ другим рейсом.
   - Ладно, проходите, - махнул рукой осетин.
  
   Игорь и Таймураз вошли в дом. Пол был усыпан битым стеклом, валялось несколько досок, но в целом комната сохранилась. Кровать, шкаф, стол, стулья - все было присыпано пеплом. Помимо парня с автоматом там сидело еще пятеро. Один совсем мальчишка лет шестнадцати, все остальные двадцати- двадцатипятилетние. Автомат был еще у одного, на вид самого старшего.
   - Откуда взялись? - продолжил расспросы "баскетболист".
   - Из Владикавказа едем, - взял на себя переговоры водитель. - А вы тут, значится, ополченцы?
   - Ну, типа того. Дети, женщины и старики спрятались в подвалах, а мы делаем что можем. Чего там слышно? Русские нам помогут?
   Все шестеро напряженно ждали ответа.
   - Пока неизвестно. Когда мы проезжали туннель, президент, вроде бы, еще не принял решение.
   - Туннель еще существует? А мы слышали, что его грузины взорвали! Долго они там еще решать будут? Что говорит ООН? Граница открыта? - вопросы тут же посыпались со всех сторон.
   Игорь и Таймураз как могли отвечали, хотя на большинство вопросов могли сказать только одно: не знаем.
   - Что с Цхинвалом? - спросил водитель, когда поток вопросов, наконец, иссяк.
   - Говорят, сравняли с землей. Торчим тут, как собаки на цепи! Нос высунешь, тебе тут же по нему ракетой запустят! - возмутился другой ополченец, счастливый обладатель еще одного автомата. - Джаву прилетают уже второй раз бомбить. Это просто нелюди! Не человеки! Звери!
   - Как туда пройти?
   - Там скорей всего никто не уцелел. С двенадцати ночи по городу долбят. Оставайтесь здесь. Нам люди очень нужны.
   - Дочери у меня там.
   - Пошли, выведу на тропу, - прервал разговор "баскетболист". - Самолеты не должны в ближайшее время тут появиться - только что отстрелялись - а "Градам" до нас не достать. Поторопитесь.
  
   Игорь шел, думая о курице и воде, которые сгинули в машине вместе с осетинскими пирогами. Хоть дорожки и проходили под тенью деревьев, топать двадцать километров по горам в самое солнце было, мягко говоря, утомительно. Если бы не годы тренировок, Игорь бы уже сдох. Водитель же, казалось, даже не замечал тяжелой дороги: первые пять километров он без перерыва матерился на грузин. На десятом шли уже молча, экономя дыхание и силы. Дважды слышали взрывы - тогда делали привал в какой-нибудь горной щели, прятались и заодно отдыхали. Игорь как раз прикидывал много ли он потерял, не попробовав пирог с сыром, когда неожиданно пискнуло:
   - Дзалиан ктховт ну момклавт! (1)
  
   Игорь шарахнулся к ближайшему дереву. Перед ним, прижимаясь к сосне, стоял парнишка лет двенадцати - худенький, в очках.
   - Да чтоб тебя! - выдохнул Игорь.
   - Дзалиан ктховт ну момклавт, - прошептал тот снова. Игорь разглядел порванные на коленке джинсы, заляпанную грязью белую рубашку. В глазах было целое озеро, готовое прорваться в любую секунду.
   - Картвели хар? (2) - спросил Таймураз.
   - Ара... (3) - прошептал парень, бледнея.
   - Я осетин, он русский, не бойся, мы без оружия, - перешел на русский водитель. Тебя как зовут?
   - Толик, - мальчик судорожно вздохнул. Мертвенная бледность сменилась румянцем.
   - Анатолий, значит. А я Таймураз, - водитель протянул руку. Мальчик с опаской ее пожал.
   - Смотрю, ты смелый парень, раз пошел в ополчение. Молодец! - Игорь улыбнулся, глядя, как водитель пытается ободрить парнишку, хотел тоже добавить что-то, но тут мальчика прорвало:
   - Да я... да мы... у тети Светы сидели. И тут каааак начали бомбить! - затараторил он. - Мы в лес убежали...
   - Много вас? - поинтересовался Игорь.
   - Пятеро. Я, сестра моя, еще Нелли и Майя, и тетя Света.
   - А родители знают, где вы?
   Мальчик отвел глаза и закусил губу. Покачал головой.
   - Мама к мобильному не подходит, а папу... - Толик взглянул на Игоря - в глазах опять начали собираться слезы. - Папу у нас убили!
   Таймураз прижал голову парня к груди и сказал тихо:
   - Мы им отомстим. Обязательно.
   Толик кивнул. Всхлипнул.
   - Дорогу до Джавы знаешь? - Таймураз сделал вид, что не заметил мокрые дорожки у мальчика на щеках.
   - Знаю! - воскликнул тот, вскидывая голову.
   - Сможешь провести девочек и тетю Свету?
   Толик замешкался, покраснел, но уже через секунду смотрел сухими глазами, в которых читалась решимость:
   - Да.
   - Бегите в Джаву, тут оставаться слишком опасно!
   - А моя... мама...
   - Мы ее найдем, обещаю! - Таймураз положил руку на плечо мальчика.
   - Фандарашт (4) , - сказал тот, сжимая кулаки.
   - Фандарашт, - отозвался в ответ Таймураз.
  
   Топча каменистую землю, Игорь и водитель приближались к Цхинвалу. Осталось всего ничего, Игорь даже подумал, что им очень везет, и тут же поплевал через левое плечо, чтобы не сглазить. Но, оказалось, что мысли его уже услышали. Вроде секунду назад была тишина, солнце, воздух, горы и деревья, и вдруг все это куда-то провалилось, вытесненное оглушительно-протяжным вжуух! вжуух! вжуух! Игорь упал, закрыв голову руками. По барабанным перепонкам хлестало так, что он был уверен - сейчас точно лопнут. Земля ходила ходуном, казалось, началось землетрясение. Вжуух! Вжуух! Вжуух! - раздавалось не переставая. Им осталось до города каких-то пару километров, и теперь все происходило не где-то там, а прямо над ними. С ними.
  
   Водитель лежал рядом, не закрываясь. И не шевелился. Его спина была вся усеяна осколками, хотя крови вытекло не много. Таймураз был мертв. Игорю хотелось только одного: спрятаться. Зарыться в землю, в гору, куда угодно, только убраться отсюда. Он еще крепче обхватил голову руками. Сквозь уханье, различил свист, напоминающий хлестанье кнутом. Осколки рассекли ствол дерева над головой, посыпалась кора, запуталась в волосах. Затем что-то еще раз свистнуло над ухом. Еще и еще. Мир взорвался цветной мозаикой, а через секунду потух.
  
   То ли зона обстрела сместилась, то ли уши Игоря уже привыкли, но показалось, что взрывы стали чуть тише. Не вставая, он осмотрелся, ощупал себя. Не сразу понял, где он, а когда понял - чертыхнулся.
  
   Когда добрался до водителя, мелькнула мысль похоронить товарища, но Игорь задавил ее: копать твердую как камень землю голыми руками под обстрелом напоминало извращенный способ самоубийства. Он лишь провел ладонью по его лицу, закрывая глаза. Наклонился, завязывая шнурки на берцах - пальцы тряслись, "бантик" никак не удавался. Земля все еще дрожала, так что идти нужно было как по кораблю при качке. Это для журналиста было не внове. За долгие годы выработался уже навык.
  
   Входить в город не хотелось. Хотя, может быть он уже в городе? Вот эта рощица, в которой он лежал, наверное, минут пятнадцать, это город или пригород? Игорь на своем веку неоднократно попадал под обстрелы, поэтому паники не было, но страх - он оставался всегда. Чувство самосохранения, которому было наплевать на все "надо" и "должен" кричало: не лезь туда! Оно пыталось спасти жизнь, и Игорь был ему благодарен. Но все же ему было "надо". Он просто "должен" туда попасть. "Но, возможно, не сейчас"? - спросило самосохранение. Когда он видел усеянную бетонными обломками и стеклами улицу, когда видел черные пустые оконные проемы, обгоревшие каркасы домов, по которым палили и палили откуда-то "оттуда", по-видимому, из установок залпового огня, у него все в груди сжималось. "Это ТУДА мне идти?" навалилась усталость и безысходность. Игорь резко выдохнул, и рванул в бетонные развалины.
  
   Он бежал, сопровождаемый уханьем и хрустом стекла - оно вперемешку с бетоном устилало плотным ковром всю землю. Казалось, что стреляют со всех сторон, и Игорь не знал, куда бежать, поэтому бежал вперед, прижимаясь к стенам домов, зияющих дырами.
  
   Из-за чуть прикрытой двери более-менее целого дома что-то кричал и активно махал дед. Игорь слов не слышал, но жест понял правильно и по диагонали перебежал улицу, влетев в дверной проем, чуть не снеся деда. Тот сразу же запер дверь, и потащил Игоря вниз, в подвал.
  
   Со света, Игорь поначалу ослеп. Но уже скоро заметил, что наверху есть небольшое окошко, через которое проникает тонкий луч. Если встать на цыпочки, то в окошко можно даже смотреть. От пола, который был ничем иным, как обычной землей, несло сыростью и холодом, воздух стоял затхлый, нехороший. Быстро адаптировавшись к темноте, Игорь огляделся: небольшое помещение, примерно с комнату, один качающийся стул на трех ногах, чтобы на нем сидеть надо прислонить к стене, керосиновая лампа, ведро, пожарная лопата. Он насчитал тут двенадцать человек, все они сидели вдоль стен на корточках, закрыв руками головы. Перед глазами всплыла другая картинка: женщины с детьми сидят на корточках в подполе, боясь пошевелиться, а с улицы доносится топот копыт, резкие команды на татарском, свист сабель и предсмертные вскрики.
  
   - Лева, - протянул руку дед, когда, наконец, обстрел прекратился и что-то можно было расслышать.
   - Игорь. Русский журналист, - ответил он. В ушах звенело.
  
   Мерилин Монро не производила большего эффекта взлетающей юбкой, чем Игорь своими словами. На него и так смотрели двенадцать пар глаз, а теперь осетинки обступили Игоря и стали засыпать вопросами. Все они сводились к одному: русские нам помогут?
   - Я не знаю, - опустил он голову. - Когда я последний раз слышал новости - президент еще не принял решения.
   - А по телефону не могут сказать? - с надеждой спросила осетинка в каком-то пестром платке.
   - Моя связь тут не принимает, - покачал головой Игорь.
   - Да, тут только один российский оператор работает, да и то плохо, - вступил в разговор Лева.
   - Мы тут безвылазно сидим уже почти сутки, - заплакала женщина в фиолетовом халате. - Кто что успел схватить, когда бомбежка началась! У кого был мобильник под рукой - взяли, а многие прибежали без ничего, все ж уже спали, когда этот кошмар начался!
  
   Женщины говорили с сильным акцентом, но понять их было не сложно. Игорь понял бы, даже если бы его спрашивали по-осетински. Вопросы те же, что и у ополченцев в Джаве. Да и откуда взяться другим?
  
   - Мне нужно попасть к русским миротворцам, - сказал Игорь, - может, кто знает, как туда дойти?
   - Забудь, - отрезала женщина в пестром платке, которая представилась Жанной. - По Шанхаю больше всего палили. Нету больше никаких миротворцев.
   - Откуда вы знаете?!
   - Мой сын сейчас в ополчении. Звонил, рассказывал, - сказала Жанна.
   - Но может там кто остался? Мы с фотографом договорились встретиться у миротворцев, да и все журналисты должны быть там... - убитым голосом протянул Игорь.
   - Я тебе так скажу: сегодня утром Тимур не выдержал, вышел из подвала на улицу. У него на Героев дочь с зятем остались. И тут начались бомбежки. Света своими глазами через вон то окно видела, как его разорвало на мелкие кусочки, - кивнула Жанна на худенькую женщину в спортивном костюме. Та закивала головой и начала всхлипывать.
   - Но ваши ополченцы как-то ходят по улицам? - с надеждой спросил Игорь.
   - Ходят... кто его знает, сколько из них еще ходят... - отвернулась Жанна.
  
   Минуты тянулись как часы. Игорь сидел на земле, и наблюдал за секундной стрелкой на своем хронометре. Через некоторое время узнал, для чего в подвале ведро. Хотя использовалось оно редко - ни еды, ни воды не было. Татьяна, в фиолетовом халате, уже несколько раз порывалась подняться к себе в квартиру за мобильным телефоном, но Жанна ее постоянно одергивала.
   - На, звони с моего, - сунула ей свой старенький черный мобильник. Та пыталась дозвониться долго, но безуспешно, после чего села в угол и начала шепотом молиться.
   - Скоро начнет темнеть, керосинка у нас есть, а спички? - обвел Лева всех взглядом.
   Женщины стали хлопать себя по карманам халатов и качать головой.
   - Не курю, - ответил и Игорь.
   - Вот напасть-то! Даже спичек нету! - плюнул Лева. - Вот ироды! Чего творят...
   - Я принесу, - поднялась Жанна. - Я на втором этаже живу, мне ближе всех к квартире. Спичек принесу и воды, что дома найду.
   - Жан, зайти ко мне за мобильником, - взмолилась Татьяна.
   - Сиди, дура! Буду я тебе еще бегать по всем квартирам! - рявкнула Жанна.
   - Сука ты! - взвилась та. - У самой телефон есть, а на других тебе плевать!
   - Знаешь что, милочка, - выговорила Жанна по слогам, - о тебе, дуре, заботятся, а ты еще и орешь! Хочешь подохнуть - иди к себе в квартиру, забирай там и мобильный, и все что душе заблагорассудится! Только когда твой Мишка спросит: теть Жан, а где моя мама, я не буду ему ничего отвечать!
   Жанна быстро дошла до двери подвала и вышла, хлопнув ею хорошенько. В подвале повисла гнетущая тишина, которую взорвало резкое вжууух! вжууух!
  
   Звук был настолько резким и неожиданным, что Игорь зажал ладонями уши. Как будто сквозь вату услышал, как кто-то завизжал, но сил оглядываться не было. Он рухнул на пол, откатившись к стене. Взрывалось прямо над ними, судя по грохоту, рушились соседние дома и бомбили именно их район. Земля заходила ходуном, посыпалось что-то с потолка. Во двор ударила ракета, и через окошко в подвал влетели осколки. Кто-то опять завизжал. Гарь довольно быстро стала вытеснять воздух, Игорь закашлялся. Это вывело его из оцепенения. Он с трудом, продолжая держаться за уши, поднялся. Одна женщина, лежащая под окном, была вся в крови, но жива. Осколки рассекли ей лицо, руки и плечи. Она кричала тонко, на одной ноте. Игорь подсел к ней, попытался успокоить, но слова, которые он мог выдавить из горла, он даже сам не услышал, а на прикосновения женщина не реагировала. Тогда он влепил ей пощечину по здоровой щеке. Женщина замолкла и уставилась на Игоря безумными глазами. Он поднял ее на руки и отнес к противоположной стене, чуть не упав по дороге.
  
   Тем временем гарь все больше заполняла подвал. Дышать становилось совсем невмоготу. Кашляли уже все, а Татьяна всхлипывала и звала Жанну. С потолка начали отваливаться большие куски, напоминающее штукатурку. Что это было - разобрать в смраде оказалось невозможно. Игорь понял, что гарь идет не откуда-то, а от их дома. Они горели. По ушам продолжало долбить.
  
   Он подбежал к двери подвала, дернул, но не тут-то было. Дверь заклинило. Сверху в очередной раз что-то упало, только теперь на Игоря, и показались языки пламени.
   - Гориииим! - заорала одна, остальные тут же ее поддержали дружным "аааааааа!"
  
   Игорь с разбегу вдарил по двери. Плечо отдалось резкой болью, на глазах против воли выступили слезы, но дверь не среагировала. В следующую секунду они уже вдвоем с Левой пытались открыть дверь, но было видно, что это бесполезно. Женщины визжали, срывая голоса, но их было почти не слышно сквозь взрывы и не видно - в подвале стало темно от гари. Пот заливал глаза, скатываясь на губы, за ворот футболки. Казалось, что они находятся в каком-то сталепрокатном цехе или у доменной печи.
  
   Журналист дернулся было к окну, но по пути споткнулся о кого-то: присмотревшись понял, что это Татьяна руками ковыряет землю, пытаясь зарыться поглубже. Кто-то копал лопатой, кидая землю вверх, на огонь, в призрачной надежде потушить таким образом пожар.
  
   Удар отбросил Игоря опять к двери. Он вначале не понял, что случилось, только ужасно болели уши. Поднимая руки к голове, вляпался во что-то вязкое. Оказалось - кровь. Чья? Своя? Чужая? Он не знал. Голова разваливалась как мандарин на дольки. Стало вдруг видно покореженную стену, там, где раньше было маленькое окошко. Вместо этого теперь там была дыра с рваными краями, в которую с улицы влезал мальчишка.
  
   - Все сюда! Мы вас вытащим! Сюда! - кричал он.
   Игорь слышал как будто в берушах, но слышал. "Значит перепонки выдержали", отметил про себя. Без эмоций, просто как констатацию факта. Сделал шаг, другой - ноги шли. На полу лежала женщина. Игорь поднял, взвалил на плечо, как мешок, и пошел в сторону проема. Снова вспышкой озарило воспоминание: он тащит на плече солдата. Ноги того безвольно болтаются по земле, шинель путается, мешает идти, со всех сторон канонада, от земли поднимается пар, солдат тяжелый, в обмороке, не помогает, но вот подбегают какие-то люди, снимают его с плеча, уносят.
  
   Они вытащили всех, даже убитых, хотя в горящем доме это было непросто. Таких оказалось двое: две девушки лет шестнадцати, которые зачем-то в момент взрыва находились около окна. Их мать никак не хотела залезать в грузовик, который одному богу известно где нашли четверо ополченцев, старшему из которых вряд ли исполнилось семнадцать. В конце концов трупы тоже закинули в кузов, и ребята поехали. Мать всю дорогу выла, а остальные сидели, обхватив руками головы и закрыв глаза. Взрывалось со всех сторон, несколько раз осколки прошивали насквозь брезент, накрывающий кузов. У Игоря щипали обожженные плечи и руки, которые, оказывается, во время взрыва зацепило. Он пытался вытащить осколок, размером с двухрублевую монету, застрявший в предплечье, но грузовик постоянно подпрыгивал на дороге, и ему все никак это не удавалось.
  
   Ехали не больше пяти минут, но всем казалось, что прошло несколько часов, когда грузовик, наконец, остановился, и мальчишки-ополченцы откинули брезент.
   - Быстрее! - заорал черноволосый, с испачканным сажей лицом и совсем не детскими глазами.
   - Быстрее в бомбоубежище! Туда! - черноволосый показал пальцем на двери школы, у которой остановилась машина. Она напоминала заброшенный замок, выдержавший осаду. Ветер колыхал остатки занавесок, которые свободно болтались, не сдерживаемые больше стеклами.
  
   Проблема возникла с матерью девочек.
   - Я не оставлю моих девочек на улице! - выла она. - Возьмите их с собой!
   - Я не буду сидеть с трупами! Они в такой жаре начнут разлагаться! Мы сдохнем все из-за них! - орали на нее несколько осетинок.
   - Я не пойду никуда!
   - Ну и не ходи, нам больше кислорода будет!
   Лева пытался оттащить женщину от дочерей, но она вырывалась, кусалась и выла на одной ноте:
   - Не оставлю! Не оставлю! Не оставлю!
   Игорь, наконец, вытащил осколок, из раны потекло вязкое. Не обращая внимания на кровь, он коротко, без замаха, ударил осетинку кулаком по затылку. Она потеряла сознание и осела на руки Левы. Орущие женщины заткнулись, и уставились на него.
   - Понесли ее, - хрипло скомандовал Игорь и закашлялся. - Девочек я оттащу с дороги куда-нибудь, спрячу.
  
   Подвал школы оказался намного более просторным. В нем уже собралось около тридцати человек, и народ все прибывал. Все местные знали, что тут еще со времен СССР находится бомбоубежище, и оно было оборудовано соответствующе: канализация, водопровод, места для сиденья, лежанья, вентиляция... вот только водопровод не работал. В этом Игорь убедился, когда попытался напиться.
  
   - Сунулся, - пробурчал старый осетин. - Весь город без воды сидит уже два дня как. Откуда ты такой взялся? С Луны?
   - Из Москвы. Я журналист, - прохрипел Игорь.
   - О! Журналист с Москвы! Напиши, что эти подонки тут устроили! Фашисты такое не творили!
   Игорь машинально кивнул.
   - А воды совсем нету? - горло ужасно саднило.
   - Чегой? Не слышу! - пытался перекричать взрывы осетин.
   - Воды нету? - крикнул как мог Игорь.
   - Нету. Чегой-то есть дитям, а так нету.
  
   Сидений для всех не хватало, поэтому он оставил их женщинам и детям, которых тут было предостаточно, а сам сел прямо на бетонный пол около стены. Закрыл глаза, и перед ними тут же начали мелькать пожары, водитель, оставшийся лежать в роще, Жанна, ушедшая за спичками и не вернувшаяся, битое стекло, и снова пожары. Взрывы стихли. В комнате плакали дети, а матери пели им колыбельные по-осетински. Он заметил несколько совсем крошечных детишек, которые даже сидеть еще не могли. Были дети и постарше.
  
   - Я не помешаю? - услышал Игорь девичий голос.
   - Нет.
   Игорь открыл глаза. Перед ним стояла худенькая девушка в бежевом коротком платье и вязаной кофте с большими треугольными пуговицами. Собранные в короткую косу, но сильно растрепанные каштановые волосы, в черных глазах плещется любопытство.
   - Меня Аля зовут, - села рядом девушка.
   - Игорь.
   - Ты правда русский журналист?
   - Правда.
   - А где твоя камера?
   - Я не оператор и не фотограф. Я пишу, - Игорю очень хотелось посидеть в тишине, чтобы его никто не трогал, но понял, что это не получится.
   - Говорят, русские самолеты уже бомбят Гори и летят к Тбилиси, а нам на помощь идет армия.
   - Это было бы здорово, - Игорь сильно сомневался в помощи русской армии, но Але это говорить явно не стоило.
   - Знаешь, а я в этом году уговорила родителей, что они меня отпустят в Москву, к тетке. В сентябре должна была поехать.
   - Тебе сколько лет? - спросил Игорь скорее оттого, что надо было что-то спросить, чем из интереса.
   - Двадцать один. А вам?
   - Сорок. Твои родители тут?
   - Нет, - опустила голову Аля. - Я у подруги была, когда бомбежки начались. А живем мы на улице Сталина, это от Театральной площади далеко.
  
   Из глаз девушки покатились слезы. Игорь молча погладил ее по голове. Она всхлипнула, прижалась к его плечу. Тут же ожоги дали о себе знать, но Игорь продолжал гладить Алю по волосам, в которых застряла бетонная крошка.
   - Все будет хорошо, - сказал он. - Вы обязательно победите.
   - Да мне все равно, кто победит, русские, грузины, осетины, ингуши! Я не хочу, чтобы моих родителей убили, как моего брата. Я смутно его помню, но помню, что он таскал мне конфеты. Скажи, кому мы сделали плохо? За что нас лишили всего?! - она вся вспыхнула праведным гневом, слезы высохли.
   - Я не знаю, Аля, не знаю.
   - А ты не похож на журналиста, - вдруг сказала Аля, заглянув в его серые глаза. - Ты не боишься. Совсем.
   - Ты ошибаешься, - усмехнулся Игорь. - Я действительно журналист. Точнее военный корреспондент. Просто это далеко не первая моя война. И я боюсь.
   - Наверное вы, мужчины, боитесь как-то по-другому... - передернула плечами Аля. - Расскажи мне про Москву, пожалуйста.
   Игорь решил оставить без внимания и ее переход на ты, и то, как она прижалась к его боку.
   - Чего ты хочешь услышать? - спросил он.
  
   - Танкииии!!! - заорал мальчишка, вваливаясь в подвал. За ним кубарем вкатились еще двое. - Танки едут сюда!
   В бомбоубежище на секунду повисла тишина - даже младенцы перестали хныкать - а затем поднялась паника. Кто-то ныл, кто-то визжал, кто-то читал вслух "Отче наш", дети зашлись плачем - все это смешалось, люди вдруг начали куда-то перемещаться, чего-то делать. Игорь почувствовал во рту кислый привкус: как будто вдохнул разлитый в воздухе страх.
  
   Со стороны улицы послышался лязг, затем он стих. Игорь четко представлял себе, что творится сейчас на улице, хотя сидел у стены, обнимая Алю, которая дрожала, будто на морозе. Вот танк остановился на площади. Вот он крутит башней, выбирая цель: дом профсоюзов, госпиталь, жилой дом или школа. Вот он целится. Момент выстрела Игорь угадал с точностью до нескольких секунд. Стены бомбоубежища задрожали, пол пошел ходуном. А потом послышались совсем другие взрывы - это уже стреляли по танку, только вот из чего? И автоматная очередь. И снова танк выплюнул в школу снаряд. В подвале явственно запахло мочой и потом. Молодая женщина сидела на коленях и долбилась головой об пол, выкрикивая слова из "Отче наш". Игорь подумал, что так, наверное, выглядел "Титаник", когда его пассажиры поняли, что идут ко дну.
  
   По хронометру прошло уже десять минут, хотя казалось, что часа два, но на улице было тихо. Игорь поднялся.
   - Пошли, посмотрим, чего там, - сказал он пацанам с лицами белее снега.
   Они кивнули и направились на негнущихся ногах к выходу.
  
   Игорь рефлекторно вдохнул чистый воздух и почувствовал запах пороха и смерти. Перегнувшись пополам, из башни танка свешивалось тело в камуфляже и танкистском шлеме. Второе тело, с автоматом в руках, валялось под гусеницами. В пыли и обломках в неестественных позах замерли пятеро: все в тренировочных костюмах, в руках пластиковые бутылки с чем-то мутно-желтым. Один скреб ногтями по земле, пытаясь подняться. В боку у него зияла дырища. Темно-синяя футболка промокла от крови насквозь.
   - Где ближайшая больница? - рявкнул Игорь.
   Один из подростков молча показал рукой на полуразрушенное здание напротив. Пальцы его дрожали.
   - Там... врачи... в подвале... - выдавил он, и тут его стошнило.
   - Быстро, взяли за ноги и понесли! - крикнул Игорь, хватая раненого за руки. Двое пацанов взялись за ноги.
   - Чем танк подбили? - спросил Игорь, чтобы отвлечь ополченца от боли.
   - Бут...ттылки... с бен...зззином... - прошептал тот. - Моя... сест...ра... бомбо...бе...жище... жива?
   - Жива. Стены выдержали. Ты молодец. Как зовут?
   - Ас... лан.
   - Ты герой, Аслан.
   Идти было совсем ничего, и вот уже они спускаются по полуразрушенным ступеням в подвал госпиталя. Запах крови шибает. Ее столько, что они поскальзываются и чуть не падают. Стоны и жесткие короткие приказы врачей в белых халатах встречают у входа.
   - У нас раненый! - орет Игорь, но его никто не слышит. Наконец, седой врач с впалыми щеками замечает их, машет рукой.
   - Кладите на любое свободное место!
   Пол устлан ранеными, у кого кровь сочится из головы, у кого прострелены руки и ноги, несколько лежат в беспамятстве с ранами в животе и груди. "То же творилось во время первой мировой в военно-полевых госпиталях", - подумал Игорь.
   - Доктор, он совсем плох, - тихо сказал он.
   - Мы сделаем все, что сможем, - седой врач смотрит прямо в глаза. Игорь кивает. Так же говорил и тот молодой врач, которому он оставил Мишу в девятьсот шестнадцатом. Раненых около тридцати, а врачей всего пятеро.
   - Пошли, - Игорь кладет руки на плечи пацанам, которые не могут оторвать взгляд от жуткой картины.
  
   Они жадно дышат, расширяя ребра, как лягушка бока, но запах крови не выветривается из легких. На небе издевательски, одной макушкой, светит заходящее солнце. Закрой глаза, и ничто не будет напоминать, что прямо тут идет война. Только протяжный крик пятнадцатилетнего парня, успевшего забрать у убитого грузина автомат:
   - Я убьууууу иииииих!
  
   - Не ори, - из-за полуразвалившегося дома вышли четверо мужчин в камуфляже с автоматами и гранатометом. На руках - белые повязки.
   - Кто такой? - автоматы нацелены на Игоря.
   - Русский журналист, - он смотрит не на дула, а в черные прищуренные глаза ополченца с гранатометом.
   - Это наш! - вклинился один из пацанов, - он нам помогает.
   Осетин протянул руку:
   - Вова.
   - Игорь.
   - Я слышал, 58 армия идет к Цхинвалу, - то ли спросил, то ли сообщил Вова.
   Игорь пожал плечами:
   - Не знаю. Мой мобильник тут не работает, я даже со своими никак связаться не могу.
   - Ну, русские самолеты я уже сам видел, значит и танки должны прийти.
  
   - Скажите, пожалуйста, а что это за повязки у вас? - пацан с автоматом стрельнул глазами на Вову, и тут же начал разглядывать землю, как будто в бетонной крошке есть что-то интересное.
   - Это чтобы отличать своих от мрази, а то эта падаль ходит в такой же форме, да еще и пытается по-осетински говорить, чтобы поближе подобраться и всадить пулю, - ответил тот.
   - А... а можно к вам? У меня и оружие есть, - вскинул парень автомат, вцепившись в него так, что кончики пальцев побелели.
   - Так ты уже с нами, - улыбнулся Вова.
   - А я? А я? - тут же, перебивая друг друга, подали голос два других подростка.
   - Это же ваш город, - удивился ополченец.
   Парни кивнули.
   - Значит вы должны защищать его до последней капли крови!
   - Мы будем!
   - Не сомневаюсь, - ответил Вова. - Ну, журналист, бывай. Напиши как тут все было. Напиши, что мы свой город не отдадим никому. Кто придет к нам с оружием, из того выпустим кишки! Так и напиши! Мы умрем вместе с Цхинвалом.
  
   Отряд ушел, пополнившись тремя бойцами, и только хруст еще некоторое время был слышен.
  
   Игорь тоже пошел - спустился по ступенькам в подвал, дернул ручку двери, и чуть не упал, сбитый с ног.
   - Игорь! Ты жив! Я думала, тебя убили! - заревела Аля, вцепившись в него.
   - Тише, тише, все хорошо, танка больше нет, - он погладил ее по голове, уводя подальше от суматохи, царившей в бомбоубежище. В углу, где висел бесполезный водопроводный кран, было относительно тихо. Они хотя бы могли слышать друг друга.
   - Ну что ты, перестань, не плачь.
   - У меня больше никого не осталось, я не хочу и тебя потерять, - всхлипывала Аля.
  
   Игорь гладил девушку по спине, голове, обнимая и успокаивая. В голове звенело, хотелось пить и спать, но он быстро прогнал эти желания. Выспаться и напиться можно будет потом, когда закончится война, сейчас не до того.
  
   Аля затихла. Он по инерции продолжал ее обнимать, и тут почувствовал как ее губы осторожно касаются его. Мягко отстранился, выпустил девушку из объятий. Покачал головой. Она опустила голову к плечу, закусила губу. На руку Игорю капнуло мокрое. Он провел ладонью по ее глазам.
   - Не плачь. Ты плачешь по своей мечте, а не по мне. Мечта у тебя еще будет.
  
   Аля отстранилась, села, опершись о холодную бетонную стену так, чтобы не касаться мужчины. Вытерла тыльной стороной руки глаза. Всхлипнула. Опять вытерла глаза. Игорь молчал.
  
   Стены содрогнулись от снарядов. Только сейчас до Игоря дошло, что он уже минуту слышит лязг с улицы. В промежутках между выстрелами прорезались истошные крики женщины слева:
   - Боже, дай мне умереть, боже, дай мне умереть...
   Дети надрывались, голос уже осип, но они все продолжали плакать. Игорь пытался не поддаться панике, хотя чувствовал, как она гуляет по бомбоубежищу волнами: от одной стены к другой. Люди уже слабо соображали, что они делают: метались, как животные в клетке. Некоторые рычали, кто-то скулил, свернувшись калачиком. Часть, в том числе Аля, сидели на полу, закрыв руками голову. Во всей этой какофонии услышать выстрелы из гранатомета было не просто. "Вова пришел", - подумал Игорь. Гранатомет сменился автоматными очередями, а потом тишиной. Но тишиной только на улице. В бомбоубежище сходили с ума.
  
   - Тихо! Наши танк подбили! - крикнула женщина из центра комнаты. - Чего вы орете? Бомбоубежище и не такое выдержит! Его строили на случай ядерной войны, а тут какой-то уродский танк!
  
   Это подействовало. Люди начали озираться, приходить в себя. Истошные вопли прекратились, только дети никак не хотели успокаиваться. Но затишье продолжалось не долго: с грохотом дверь хлопнулась о стену, и в подвал ввалился Вова и еще несколько бородатых ополченцев с белыми повязками на руках. Вова нес на руках женщину. За ополченцами вошли, шатаясь, человек семь беженцев. Все были грязные, будто только что вылезли из-под земли. Женщиной занялись, где-то раздобыли бутылку, на донышке которой плескалось. Напоили. Мужчины сразу же ушли, а на вновь прибывших набросились с расспросами. Тут же нашлись знакомые, родственники, обнялись, заплакали.
  
   Мобильник у Али пискнул. Девушка прочла сообщение, и молча протянула телефон Игорю. На маленьком экранчике было написано: "помогите, мы под развалинами. Ленина 109. Спасите".
   - Это моя кузина, - прошептала Аля.
   - Улица Ленина отсюда далеко? - спросил Игорь.
   Аля кивнула. Слез уже не было, только каменная маска на лице.
   - Когда ополченцы появятся тут - попросим их. Самим, без оружия, туда соваться - самоубийство.
  
   - Рядом с моим домом в подвал кинули гранату и убили мать с трехлетней дочкой. Был обстрел, и никто из нас не мог к ним подойти, хотя до них было всего метров пятьдесят, - услышал Игорь плач кого-то из вновь прибывших.
   - По нашей улице шли танки, разгуливали грузинские солдаты. Мы видели их в щель. Я смерти не боялась, боялась, что они будут издеваться над моими дочками, - подхватила другая беженка, прижимая к себе двух девчушек лет четырнадцати. - Когда солдаты остановились у нашего разрушенного дома, мы слышали, как они обсуждали, что лучше: кинуть в подвал гранату или пострелять из автоматов. У нас, слава богу, были в подвале боковые лазы, мы забились туда. Спаси господи, они не стали кидать гранату, а стреляли из автоматов. У меня до сих пор в ушах стоят стрекот и их гортанные выкрики.
  
   Игорь увидел лицо Али. Она явно тоже это слышала.
   - Не бойся, сюда они не сунутся.
   Аля не реагировала.
   - Аля! Слышишь меня? Все будет хорошо!
  
   - Да будь ты проклят, поганый Саака! Чтоб тебе гореть в аду! - заорала женщина в фиолетовом халате, в которой Игорь узнал Татьяну. - Чтоб ты горел, как мы горели! Чтоб твоих детей разорвали бы бешеные собаки!
  
   Аля прильнула к Игорю, но он ее отстранил.
   - Почему ты меня отталкиваешь? - спросила Аля.
   - Я тебя не отталкиваю.
   - Но...
   - Но я скоро уйду, и ты никогда меня больше не увидишь.
   - Я поеду в Москву, к тетке! - воскликнула Аля.
   - Дело не в этом. Понимаешь...
   - Ты женат?
   - Нет. Дело в том, что я не совсем нормальный человек. Точнее, не совсем человек.
   - Что такое ты несешь?! - возмутилась девушка.
   - Извини, но доказать я это смогу, только если меня убьют, так что придется тебе мои слова принять на веру. Или не принять. Я не обижусь, - серьезно произнес Игорь.
  
   По ушам и стенам опять вдарило, да так, что Игорь на несколько мгновений оглох. Не надо было орать "танки" - они Т-72 узнавали уже по звуку. По звуку, с которым снаряды врезаются в их бомбоубежище. По ним молотили долго, минут десять, прежде чем гранатомет сделал свое дело. А дальше голос взяли автоматы. Казалось, что их школа - какой-то Рубикон, который упорно пытаются перейти грузинские солдаты. Сколько возле нее уже полегло людей - страшно было подумать. Игорь старался не думать, сколько еще поляжет. От духоты вело, пол дрожал, так же как и девушка, вцепившаяся в его руку. Он обхватил Алю.
   - Да когда же они от нас отстанут?! - заорала Аля, до боли впиваясь в его руки.
  
   "Держись, девочка, держись", - думал Игорь, закрывая ей голову, пряча в своих объятиях. Третий танк уже пытался взорвать школу. Грузины знали, что в бомбоубежище много народу, но если у первого еще были шансы пробить советскую броню, то у этого почти нет - вокруг школы собрался уже целый отряд из ополченцев, причем неплохо вооруженный. Это не бутылки с керосином в руках мальчишек, положивших жизни. Это гранатометы в руках профессиональных ополченцев.
  
   Танк быстро захлебнулся, успев лишь чуть проверить на прочность стены. Что творилось сейчас на улицах Игорь не видел, но прекрасно представлял. Он еще во время Второй мировой насмотрелся на танкистов, заживо горящих в "железном гробу", как и на женщин с детьми, так же заживо заваленных в подвалах взрывами снарядов. Хотя чаще от людей в таких случаях оставались лишь, как сейчас говорят, фрагменты тела - ну не приспособлено тело к встрече с гранатой. На военном языке это зовут "зачисткой города".
  
   Снова все стихло. Судя по часам, дело близилось к утру, хотя вряд ли кто из сидящих в подвале замечал время. Оно для всех превратилось в тягучую жевательную резинку.
  
   Игорь отметил, что Аля держится молодцом. Молодая психика, по его наблюдениям, вообще намного лучше справляется со стрессами. Ночные кошмары на ближайший год ей, конечно, обеспечены, но это пройдет. Игорь уже давно не видел снов. Вообще никаких.
  
   Девушка взяла его руку в свои, не поднимая взгляда сказала:
   - Ты не договорил.
   - Я помойка ненужных чувств. Я не должен был существовать, но люди стали выбрасывать ненужное, с их точки зрения... Знаешь закон сохранения энергии? Ничто не исчезает бесследно... Когда люди стали выбрасывать любовь, сострадание, милосердие и прочее подобное - возник я. Я слеплен из этого. Меня никогда не рожала женщина. Я никогда не был маленьким мальчиком. Я родился на поле боя среди трупов: голый, испуганный и ничего не понимающий. Я не знал, кто я, как меня зовут, откуда я взялся. Был век девятый, если считать от Рождества... Христова. С тех пор я всегда там, где подобные чувства не нужны. Я ими питаюсь, понимаешь? Впитываю в себя. А потом потихоньку начинаю отдавать. Таю, как мороженое в жаркий день. Раздаю. Эдакий конденсатор. Когда раздам все - умру.
  
   - Ты... это не очень красивый способ послать меня... - выдавила Аля.
   - Аль, ты думаешь, что вот сейчас, под взрывами, в подвале разрушенной школы, среди криков детей и истерик взрослых я придумал все это? Зачем? Если бы я хотел, как ты говоришь, послать тебя, я бы просто соврал, что женат.
   - Но... я не знаю...
   - Ты можешь мне не верить. Я совсем тебя не уговариваю. И даже лучше будет, если не поверишь.
  
   Аля ожидала увидеть на лице Игоря улыбку, но даже следа от нее не заметила. Чуть осунувшийся, со щетиной, щека, ближе к уху, в саже, усталые серые глаза. Он совсем не походил на романтичного фантазера.
   - Если это правда, то зачем ты мне это рассказываешь? Вдруг я проболтаюсь? - спросила она.
   - Никто не поверит. А если и поверит, то вряд ли пойдет меня искать. Вам сейчас не до научного интереса. Даже высокие чувства вам сейчас не нужны. Я впитал их уже на год вперед, и кажется, предстоит не меньше.
   - А низкие?
   - А от низких почти никто не отказывается. Выбрасывают - любовь. Ненависть оставляют.
   - Получается, что ты эмоциональный вампир?
   - Растения выделяют из углекислого газа кислород, ты его вдыхаешь, получается, ты кислородный вампир? Не я забираю чувства. Люди их выбрасывают, и таким образом создают меня.
   - Игорь... а если бы я приняла тебя таким?.. - тихо спросила Аля.
   - Я был женат. И не один раз. Из всей совместной жизни я был дома дай бог несколько недель в году. Детей от меня тоже не может быть. К тому же, есть у меня такое свойство, как полное истаивание. Когда я раздаю все накопленные эмоции - я просто умираю. Рождаюсь же вновь на очередном поле боя. Когда это произойдет - никому не известно. Может быть через день, а, может, через десять лет. На моих руках умерла не одна женщина, которая меня искренне любила, да и я их любил... В общем, я уже давно живу один.
   - Но может быть я...
   - Давно - это несколько веков. Не трать свою жизнь в пустую, прошу тебя. Я - это пустота. Ничего, кроме страданий. Ты ведь хорошая, добрая девочка, у тебя все будет хорошо.
   - А у тебя?
  
   Под утро холод дал о себе знать пуще жажды. В бомбоубежище пришло еще несколько беженцев. Люди, зная о нем, стекались из своих подвалов, рассказывали что творится в Цхинвале. Для Игоря все было до боли знакомо, все это он уже видел не одну сотню лет. Чуть изменилось лишь оружие, но не люди, не способы ведения войны.
   - Я был под Прохоровкой во время Второй мировой. Меня там убивали раз десять, наверное, если не больше. Я ведь не солдат, никогда не ношу оружие, - рассказывал он Але истории из своей жизни, чтобы отвлечь ее от паники, которую приносили с собой вновь прибывшие.
   - Я была все-таки права: ты не журналист! - улыбнулась она.
   - А вот и ошибаешься. Я действительно работаю военным корреспондентом. Попасть на войну сейчас без удостоверения довольно проблематично, - улыбнулся в ответ Игорь.
   - А зачем тебе? Умер в одном месте - перенесся на войну и там возродился!
   - Ха! Так-то оно, конечно, так, но возрождаюсь я голым. А это, знаешь ли, не слишком комфортно, - хмыкнул он, а про себя добавил: "к тому же смерть - это довольно болезненно".
  
   Аля засмеялась. Игорь улыбнулся. Девчонка молодец. Единственная в этом подвале, кто не выбросил ни любовь, ни сострадание. Конечно, не без помощи Игоря, но она и сама молодец. Иногда он сам себе напоминал Сизифа, и тогда хотелось послать все к чертовой матери. Он пытался. Неоднократно. Вот только в отличие от человека, он не обладал свободой воли. И все его "к чертовой матери" заканчивалось на очередном поле боя, когда он открывал глаза, и по ушам бил или звон мечей, или выстрелы ружей, или уханье гаубиц. Хочешь не хочешь, а живи. Чувства надо же куда-то девать. Если человек не может сохранить их сам, то тогда хоть так... потом Игорь вернет их в мир.
  
   На улице послышались автоматные очереди, взрывы, судя по звуку - гранаты, и снова автоматные очереди. Через несколько минут все стихло.
  
   - Они ушли? Ушли? - испуганно посмотрела Аля.
   - Ушли... Они ушли, и мне пора.
   - Нет! - воскликнула она.
   - Аля, тут уже будет все спокойно. Ты, главное, никуда не выходи из бомбоубежища. Они не вернутся.
   - Нет! Не уходи! - вцепилась она в его руки.
   - Тихо, все будет хорошо. Я должен идти туда, где я нужен.
   - Не где ты нужен, а где не нужна любовь!
   - Ну, можно сказать и так, - кивнул Игорь.
   - То есть, ты уходишь от тех, кому она нужна, и идешь к тем, кому она не нужна?!
   Игорь помолчал, а потом ответил:
   - Аля, прости меня, но мне правда нужно идти.
   У девушки потекли слезы, но она приложила ладони к глазам, будто заталкивая их обратно. Упрямо посмотрела на Игоря:
   - Я с тобой.
   - Нет.
   - Да.
   - Я сказал нет, и точка! - рявкнул Игорь.
   - Я все равно пойду за тобой. Даже если ты этого не хочешь! - От его слов вновь потекли слезы.
   - Аль, тебя убьют. Меня тоже убьют, потому что ходить сейчас по улице без оружия - самоубийство, но ты же знаешь, со мной ничего не случится.
  
   Аля отвернулась к стене, уперлась в нее лбом. Услышала, как Игорь встал, вскочила на ноги.
   - Скажи, а ты в Москве где живешь?
   - На Славянской площади.
   - Поцелуй меня, пожалуйста.
   Аля была ростом с него, глаза находились на уровне его глаз. Игорь опустил голову.
   - Аля...
   - Иди, - отвернулась она.
   Игорь секунду помялся, развернулся, шагнул.
   - Стой! - Аля подскочила, схватила его за плечи, прижалась, отпустила, вплела пальцы в его волосы, притянула к себе. Они целовались так, как целуются последний раз в жизни. Игорь обхватил худенькое тело, сдавливая его в объятиях. Это потом он будет пытаться забыть прикосновение женских рук, забыть ее губы, забыть это чувство, которое шло у нее из сердца. Он будет отвлекать себя пустяковыми занятиями, чтобы только не цепляться за то, за что он запретил себе цепляться давно. Очень давно. И все равно будет чувствовать боль. Но сейчас, в эту минуту он позволил себе не думать.
  
   Она отстранилась так же резко, как и приникла.
   - Иди, - глухо сказала и отвернулась к стене.
   Игорь направился к выходу, как услышал в спину тихое:
   - Фандарашт...
  
   Шел аккуратно, весь пол занимали люди. Матери качали на руках младенцев, старики что-то шептали полопавшимися губами, дети постарше сидели со стеклянными глазами, даже не замечая Игоря. Перед тем, как толкнуть дверь, он обернулся. Аля стояла у стены и смотрела на него. Волосы совсем растрепались, кофта сползла с плеч, болтаясь на локтях, лицо перемазано пылью и дорожками от слез. Игорь вышел.
  
   На улице было свежо и тихо. Солнце уже проснулось, и светило смельчакам. Перед школой Игорь увидел искореженные башни подбитых танков. Одна отлетела в здание госпиталя, другая валялась на земле. Третий танк будто пожевал динозавр. Запах горелого мяса смешивался с запахом крови. Трупы в одинаковой форме усеивали все вокруг. На некоторых можно было разобрать белые повязки. Игорь пошел, бетонное крошево и гильзы хрустели под берцами, будто снег. Над головой раздался рев самолетов, и где-то заухало.
  
   "Ну вот, все начинается заново", - усмехнулся сам себе Игорь. Страха не было, была усталость и желание умереть. Игорь побежал. Он понимал, что для него смерть возможна лишь в одном случае, и уж точно не на войне.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   (1) Не убивайте, пожалуйста! (груз.)
   (2) Ты грузин? (груз.)
   (3) Нет (груз.)
   (4) Счастливого пути (осет.)
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"