Сегодня меня преследовал запах апельсинов. Вокзал поражал своей отчетливой реальностью, все казалось непривычно четким и, как будто, неживым. Темно-серое небо подмигивало разрывами цвета серы, причудливым образом складывающимися в знак давно разорившейся компании Мерседес. Первых капель кислотного дождя никто так и не дождался...
Сказывалась нехватка воображения. Жаль, что воображение - не то, что можно купить на черном рынке, вместо пары ненужных наложниц, которые, к тому же, за год съедают гораздо больше своей реальной стоимости, да и изнашиваются, к слову, быстро... ну, или вместо опостылевших бивней среднерусского мамонта Апполинария, у которого их насчитывалось около 8 тысяч...
Московское время 00:54 минуты. Меня в это время, конечно, уже там не было. Что мне делать в Москве ночью? Разве что сидеть на мосту на развязке и вдыхать бензинный запах Москвы-реки... но это пока из области фантастики. К тому же, романтика момента наверняка была бы испорчена парой пропитых глаз премерзкого цвета проезжего сутенера или современных псведогорилл в кроссовках с зубами, нечищеными лет так 18...
Но что же... небо, днем рекламировавшее (простите, напоминавшее о былом могуществе автогиганта, знаю-знаю, реклама прошлого нынче не окупается, да и вообще, слово "реклама" не далее как 2 года назад было продано какому-то огуречному магнату... следовательно, произнесение данного ныне запрещенного слова вызовет незамедлительно появление за спиной двух... мм... скажем так, агентов (нет-нет, не увлекайтесь проведением аналогий.. Матрица нас не коснулась), с неприятными твердыми штуковинами у вашего затылка... но кто не рискует, тот не пьет желчь синеморфа), продукцию Мерседес вскрыло надземное пространство, дав мне возможность посмотреть на московские унылые звезды. Звезды молчали. Я тоже. Мы в паритетных отношениях.
И все-таки я люблю свой город. Бензинные кольца опоясывали мегаполис, пары морфия рисовали на них купидончиков с завитыми крылышками пепельного цвета. Купидончики усмехались и целились в меня из луков, грозя влюбить в фонарный столб. Ну, не страшно... напротив меня целовал скамейку вполне трезвый мужчина, не обращая внимания на стенания жены, лобызавшей баночку Спрайта. С чувством юмора у ребят все в порядке, сделаем скидку на стандартность мышления. Не всем дано рождаться гениями.
Интересно, возможно ли искусственное зачатие гения? И каков объем головы будет у этого чудика? Помню разговоры о внешнем виде ангелов и размере мозжечка птиц, бывшие в моем недалеком прошлом. Столь яркие воспоминания - и прошлое... Это вам не бивни Апполинария, даже висящие над моим камином. Запылились - протер и забыто.
Я тоже когда-нибудь запылюсь. Например, если сейчас не слезу с этой убогой скамейки, не удостоив купидончиков прощальным взглядом. Хочется курить. Щелчок пальцами. Я же говорю, что для исполнения желаний достаточно лишь щелчка. А мне не верят и рассказывают о цене, которую кто-нибудь заплатит. Смотрите дальше. И выше. Вон, над вашей головой пикирует на крышу дома дед Васич в одних подтяжках с ополоумевшим котом под мышкой. Что пикирует - не спрашиваем, ибо кот как-то подозрительно разумно смотрит в глаза и предупреждающе складывает жест, в простонародье называемый "фак", на левой лапе.
Пухленький томик ХайнЛайна оставлен на скамейке. Прочь воспоминания, прочь.
Строим новые. Иду по мосту. Забавно прыгать на одной ноге по бордюру. С каждым прыжком все сильнее клонит на бок, через три... два... один... упала. Джинсам уже все равно, с них коварно улыбается грязевая Джоконда, а вы говорите, что лужи - плохие художники... и вовсе они не плохие.. и руки... нет, скорее, пространства грязи у них прямые. Ну и повально большинство предпочитает рисовать на джинсах абстракции. Но некоторые (даже лужи!) любят классику. Вот вам и движение вперед.
Оброненная пачка попсового Парламента. А вы говорите - не сбудется. Пожалуйста. Не хватает двух сигарет. Если проследить их путь, одну, переломленную колесами автомобиля можно увидеть на 301 метре Дмитровского шоссе вместе с разбитым телефоном, другую - где-то под ковриком Седана, под ногами страстно обнимающейся парочки. Засилье автолюбителей какое-то...
Да, немного эротизма никогда не повредит. Щелчок пальцев - сигарета вспыхивает огоньком. И не надо со страшными глазами кричать "вольтаренэмульгель", вспоминая цитаты с Баша. Для исполнения желания не требуется многого. Второй раз повторяю. Перепишите. И красивым почерком. Каллиграфично. Если бы видели мой почерк, вы бы никогда не стали писать каллиграфично, но вы его не видите, поэтому старайтесь. Розовых фигулек на заглавной букве не требую. Записали? На лбу не надо.
Московское время неспеша сходит с ума. Вслед за мной. Оно хмыкает и побрякивает маятником старых часов, запертых в магазине цветовода Зябрикова. Забриков продает оружие и кокаин. Ирония судьбы. Будем надеяться, что под воздействием кокаина мир окрашивается в любимые им цвета сирени и анютиных глазок. Москва. Воистину прекрасный город. Только тут проститутки мечтают о коробке конфет и поцелуе руки, а наркодиллеры плачут при просмотре "Титаника".
Да, Леньку-то жалко...
ICQ как всегда вовремя дисконнектнуло. Что я там говорила про желания? Еще один раз. Этот красный цветочек как жирная точка в конце строки. Вот такая: . Вот и славно. Не будут лишний раз отвлекать меня от рассматривания витрины с криворуким манекеном. Всегда можно увидеть то, что хочешь. Он мне улыбнулся. Я смущаюсь и ухожу.
А вас не смутил бы голубой в крапинку зуб, сияющий камнем в 100 постядерных карат?
Но нет. Если по Локку, человек - tabula rasa... а вы разделяете его мнение? Представьте, что разделяете. Нет, не разделочным ножом на красной доске. Мысленно, ага. Ответьте на вопрос: каким опытом нужно залить эту доску, чтобы она проецировала на пиксели 15 абзацев то, что вы хотите видеть?
Улыбайтесь. Я стою за вашей спиной и сейчас положу руку вам на правое плечо... только я не различаю право-лево...
Москва - странный город. Неспокойный. Я вдыхаю приевшийся и ставший нормальным запах бензина и продолжаю свою беседу с Московским Ничто. Сейчас оно дремлет в Метро и изредка скашивает желтый глаз в мою сторону. Лучше бы на набережной пахло поездами. Я люблю этот запах так же сильно, как его любит Ничто.
Я пою колыбельную. Москва успокаивается и приглушает свет фонарей. Она чудна. Она наивна как отчаянная стерва, разбившая сердца тремстам мужчин, ждущая свою первую в жизни любовь. И я уверена, она ее найдет. Щелчок пальцами.