Глава восьмая, в которой Скрюченный оказывается в дурачках
Новое утро было похоже на предыдущие.
Опять ползал, играл в ходьбу, опять ловил доски.
Но сегодня в очередной раз удалось долго катиться на волне. Когда катишься повдоль волны, сзади она уже пенится и обрушивается вниз, а перед тобой ещё гладкая и только подымается в стену, приходит такой неописуемый восторг ... как будто ты летел по воздуху, как птицы или древние маги.
Но восторгаться и катиться не получается.
Пока катишься, радоваться некогда, всё внимание уходит в глаза, в ноги, в руки, в доску и ту волну, которая мчит твою доску. А ещё рядом есть камни и обломки кораблей.
Но сейчас Скрюченный стоит на камнях, отгораживающих бухту от моря, ему ничто не может помешать, и глупая, но искренняя улыбка сама выползла на лицо. Он, наконец, радуется!
Переживает заново удачные заезды на доске, вспоминает, как по разному звучат волны вокруг, как кожу холодят брызги, а в лицо дует ветер.
Как волна катится к берегу, а он несётся наискось, чуть не вдоль полосы прибоя.
Кстати, ветер переменился, дует на берег, и волны стали совсем невыразительными. Как сильно они меняются от ветра.
За скрюченным в это время наблюдают Зуб и Пузырь.
"Ну, ты видал?" - одним взглядом спрашивает Пузырь, и Зуб отвечает ему в голос, с насмешкой - "да он дурачок, совсем ушибленный".
Дурачок, или нет, но от злобы Пузыря и его беспризорников Скрюченного уберегла минутка его глупой радости.
А сам Скрюченный, наконец, вспомнил мгновения после удара молнии в бухту, когда ещё был в сознании. Это было похоже на рыночную площадь.
От берегов колыхнулись круглые волны и побежали к середине. Чтобы там исчезнуть и чтобы появилось что-то, цепочкой водяных бугров стремительно убегающее из бухты в открытое море...
Через день Скрюченный вновь смотрел на бухту.
Его очень интересовал вопрос - что же находится там, куда бухта Круглая выстреливает иногда волны.
Было бы хорошо, если она нацелена на материк, или на большой остров, с городами и спокойной жизнью, пусть даже населённый одними данмерами.
Лодки ходят туда и примерно за день пути на вёслах достигают берегов. А под парусом и за полдня можно дойти до порта на крупном острове.
За день решится всё, чего нельзя решить, оставаясь на месте.
Во всяком случае, сейчас кажется именно так.
Хотелось добыть кожаный мешок, чтобы сложить в него сухую одежду, надуть ртом и крепко завязать. Было бы подспорье, чтоб не утонуть.
Но идти договариваться на обмен было не с кем.
Поэтому тряпки уложены в мешок из простой мешковины, нож привязан верёвкой к поясу, пояс тоже из верёвки.
В котелке будут лежать куски вяленой солонины и нарезанные в полоски, поджаренные и подсушенные клубни того, что здесь зовут пепельным бататом.
Морские волны лениво бежали, ряды за рядами, и пенились, встречая берег. А те, что заходили в бухту, закруглялись и смирели.
Парнишка обеими ногами крепко стоял на каменной косе и тихо повторял, не думая, слова, которые сами у него сложились :
"в грозу вновь ударит сильно, и, когда столкнутся как два фронта на рыночной площади ... они побегут друг за другом, их будет совсем немного, три или пять, и надо успеть к самым первым".
На ноге сошла чернота от удара древком, и только жёлтые пятна разных оттенков ещё держались.
А местные, кажется, совсем привыкли, что на берегу поселился дурачок, и бродит около бухты.