Всё меньше нот - всё больше пауз,
всё сокровенней тишина...
Камыш взмахнул, как щёголь Штраус, -
и вспомнил звук, что он - волна.

И заплескались, покатились
то ль стайка рыб, то ль звездопад,
то в пене вод, то в бездне скрылись,
то - строго в такт, то - невпопад.

И все услышанные звуки
слив с неозвученным во мне,
девятый вал в момент разлуки
утопит где-то в глубине.

И ракушка, что там, под рифом,
как время, свёрнута в спираль,
мой первый крик с последним хрипом
сомкнёт, волну не дав стирать.

Чрез расстояния и руки
к мальчишке из моей страны
дойдёт диковинка и звуки
подарит дальней стороны.

Услышит он дыханье моря
и звёздный шорох в пустоте,
и крики радости и горя
в людской бессмертной суете.

И из немыслимого где-то,
витки спирали отлистав,
слова старинного поэта
перенесёт на нотный стан.

А повзрослев, бессонной ночью
он конус к уху поднесёт
и будет слушать шёпот отчий,
и, успокоившись, уснёт.

Из сна и хаоса всплывая,
в туннеле раковины той
слова потерянного рая
озвучит музыки исток.