Моя карьера инженера-механика развивалась довольно успешно.
Я с самого начала знала, что отношение к женщинам-инженерам
весьма настороженное, а потому при освоении специальности на
разных инженерных должностях, проявляла максимум усердия, дотошно
вникая во все тонкости, постоянно почитывая нужную техническую
литературу. В двадцать пять лет я была уже инспектором котло
надзора крупной военно-морской базы, куда я переехала в 1970г
вместе с мужем, кадровым офицером Флота.
Какая только техника не испытывалась мною на предельные нагрузки
согласно соответствующим документам! В их числе были и портальные краны.
Подошло время испытания трофейного немецкого портального крана с двумя
рабочими стрелами, большой и малой, расположенными друг под другом,
но с разными вылетами.
В тот день погода была отличная: солнечно и полный штиль на море.
Сначала мне
предстояло "визуальное освидетельствование?, то есть осмотр
конструкций
крана для выявления видимых дефектов. Еще накануне в инспекции я
подняла документы прошлых лет и с досадой отметила, что мои предшествен-
ники ни разу не залезали на стрелы для проверки состояния блоков,
осей, подшипников и т. д. На стрелах даже предусмотрены специальные
лесенки с ограждениями безопасности.
Сначала на пирсе я нашла Кузьмича, начальника крановой команды, потом
попросила
подготовить контрольный груз назавтра, и полезла на кран. Изрядно
удивив крановщика, сидящего в кабине, пролезла мимо дальше, и вскоре
показались несущие фермы стрелы. При одном взгляде на громадный швеллер
поняла, что до испытаний грузом, эксплуатацию крана надо запрещать.
Полка швеллера по всей длине проржавела насквозь, потому что при любом
угле наклона швеллера в нем, как в длинном корыте, всегда была вода.
Что ж, часть дела сделана, надо спускаться. Я посмотрела вниз.
Кузьмич далеко на пирсе выглядел нереально маленьким. Только сейчас
я заметила, что кран медленно покачивается, что здесь, наверху вовсе
не штиль, как на воде... Страх накатил внезапно. Сердце забилось учащенно,
под коленками и на ладошках выступила противная испарина, и я никак
не могла взять себя в руки.
Время шло, но сколько именно прошло я не заметила, только увидела, что
ко мне, уже миновав кабину крановщика, поднимается сам Кузьмич.
- Так! - решительно начал Кузьмич, - смотрите только на мои руки,
и откуда будет уходить моя рука, туда ставьте ногу, не торопясь, аккуратно.
Внизу меня встретила надежная земля и теплое солнышко, которого я часом
раньше и не замечала. Пока Кузьмич молча курил, я приходила в себя. Мир
показался просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ! И я уже не дрожащей рукой выписала
запрещение эксплуатации крана до испытания грузом. Вот тут невозмутимый
доселе Кузьмич и высказался! Но это уже "не для печати?...
Конечно, меня вызвали к командиру Базы! Конечно, мне грозили увольнением!
Конечно, сомневались в моей профпригодности! Конечно, я настаивала на своем:
"Испытание, только испытание крана грузом!?
На испытание собралось все инженерно-флотское начальство! В глазах рябило
от больших звездочек на погонах. Я стояла тут же. А на рейде в очередь
на разгрузку скопилось уже пять сухогрузов...
Вот застропили через динамометр маркированный груз, вот его стали поднимать,
и, едва он оторвался от земли, как фермы стрелы дрогнули, а злополучный
швеллер стал выгибаться дугой. Груз гулко ударил в причал. Я тихо заплакала.
Я не хотела плакать, но слезы катились сами по себе. Все начальники подошли
ко мне, улыбались, и что-то хорошее говорили и говорили, жали руку.
Но начальник Тыла базы выглядел явно озабоченным, однако, усадил меня
в свою машину и отвез домой. "Отдыхайте три дня.
Дом принял меня в свои родные объятия, я упала на диван и проспала до самого
вечера. Свою дочку Юленьку я забирала из детсада самой последней.
-Мамочка, ты опять была в море?
-Нет, дочь, приболела вот и пришла поздновато.
А недовольная воспитательница бросила мне в след: