|
|
||
Авт. Ржепишевский Ю. |
Доверься неаполитанцу Роман 1 Что-то странное Баразотти почувствовал еще днем (дело было в четверг, в конце июля), когда из магазина позвонил домой за какой-то надобностью. Трубку подняла служанка и на его просьбу позвать Антонеллу к телефону ответила, что синьора уехала из дома утром и пока не возвращалась. - Уехала? Куда? - Синьора ничего не передавала. Как это не передавала? Такого за ней водилось, Антонелла всегда ставила его в известность, где она и с кем. Сделав необходимые распоряжения по магазину, Баразотти вернулся домой, где нашел пустую квартиру, а на столике в спальне - записку: "Уехала в Виджевано, когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще. Не спрашиваю, как прошел день. Чао, дорогуша!" В Виджевано жила семья Палуццини, родители Антонеллы. Сейчас, правда, в живых оставалась только ее мать, синьора Луиза. Встревоженный запиской, а точнее, ее странной многозначительностью, Баразотти тут же позвонил к Палуццини. К телефону подошла Антонелла, однако вместо обычного ее щебета его встретил обескураживающе холодный тон. Баразотти словно водой окатили. - В чем дело, Нелла? Что произошло? - Ничего не произошло. - Ты уехала, ничего не сказала... И что означает эта записка? - Неужели не понятно? Там все ясно сказано. - Что - ясно сказано? "Вернусь ли вообще..." Что это должно означать? - Мог бы и сам догадаться. - Постой-постой, Неллина, я ничего не понимаю... - Ну конечно, он ничего не понимает. Ничего не знает. Ни о чем не ведающее невинное дитя!.. - Дорогая, прекрати говорить загадками. Ты на меня сердишься? Помилуй, за что? - В самом деле, за что? - Да-да, это какая-то ошибка! Нам обоим следует прежде всего успокоиться... Однако вместо того, чтобы успокоиться, Антонелла вдруг вспыхнула, словно порох в петарде: - Хватит морочить мне голову, я не идиотка. Изображает из себя святую невинность. Хочешь развлекаться - так и скажи. И на здоровье! - Постой, постой, Неллина, - опасливо прервал ее Баразотти. - Что ты имеешь в виду? - Аманда Монтуори... Это имя тебе что-нибудь говорит? Баразотти на миг пришел в замешательство. - Хм... Аманда? Кто тебе это рассказал? - Значит, это правда? Он замялся. - Ну, Аманда... это просто одна из манекенщиц "Читта ди Мода". Ты ведь знаешь, мы с ними тесно сотрудничаем. - Вот и сотрудничай себе и дальше. А без нас как-нибудь сможешь обойтись. Живи один, никто тебе не будет мешать. Прожигай жизнь, спи с кем попало. Вот оно - счастье! Об этом же ты мечтал? Баразотти вздрогнул: - Неллина, постой... Это что, шутка? Ты ведь не хочешь сказать, что собираешься меня бросить? Это ужасное предположение, кажется, было небезосновательным. - Ты сегодня на удивление догадлив, - ответила Антонелла. - Как-то даже не похоже на тебя. - Неллина, нам надо встретиться! - Встретишься с моим адвокатом. После чего она просто бросила трубку. Рикардо Баразотти родом был из Неаполя. Перебравшись в Милан и разбогатев (большой магазин женской одежды "Белиссима", что у площади Дуомо, принадлежит ему, он же им и управляет), Баразотти обзавелся здесь некоторой недвижимостью, в частности, большим стильным особняком в фешенебельном пригороде, сразу за Порта Виттория, где и проживал со своей законной женой и двумя детьми - пятнадцатилетним сыном Чезаро и дочерью Вереной, девицей семнадцати лет. Имелась у него также роскошная квартира на Виа Сан Далмацио, недалеко от театра Ла Скала. Из-за удобства расположения большую часть времени семья проводила именно там. Помимо этого имелся у Баразотти еще и большой летний дом в Беладжио, на самом берегу озера Комо, - многие с полным правом назвали бы его настоящей виллой. Несмотря на свои неполные пять десятков и довольно основательное брюшко, - не говоря уже о заметной лысине в курчавой шевелюре, - Баразотти был все еще мужчиной крепким, во цвете зрелой мужской привлекательности. Достоинства своей драгоценной половины он, конечно, ценил, но про себя считал, что жены одной недостаточно, а потому имел и любовниц. Последнюю из них звали, как мы уже знаем, Аманда Монтуори, она работала моделью в агентстве "Теста Нуово", демонстрировала наряды на подиумах. На одном из таких показов директор и взял ее на крючок. Привлекательная эта девчонка прибыла в Милан из Потенцы, ей едва исполнилось девятнадцать. Она была свободна, не замужем, и как всякая одинокая синьорина, нуждалась, разумеется, в надежном покровителе - импозантном, внушительном и богатом. Именно в таком, как директор Рикардо Баразотти. Что до его жены, Антонеллы, то это была достойная женщина из почтенной фамилии (род Палуццини считался достаточно древним), все еще красивая, моложавая, с пышными формами - хотя и несколько замкнутого характера. Директору пришлось в свое время изрядно попотеть, чтобы добиться взаимности, претендентов на ее руку хватало. Жену свою Рикардо любил, почитал, хотя, по правде сказать, и побаивался. А потому предпринимал все возможное, чтобы она ни о чем не догадывалась - ни о каких его проделках на стороне. И все же, как ни предусмотрителен был директор, пришел день, когда бомба, как говорится, разорвалась: тайное стало явным. Кто-то, видимо, постарался, доложил обо всем его супруге. Ну что тут сделаешь, любил Баразотти появляться на людях в компании своей красотки-манекенщицы. Нравилось ему это, несмотря ни на что. Да и кому бы не нравилось, на его-то месте? После телефонного разговора с женой, Баразотти, полный самых дурных предчувствий, сел в свою машину (персикового цвета "BMW" с откидным верхом) и спешно направился в Виджевано, городок километрах в двадцати от Милана, где находилось поместье, родовое гнездо Паллуцини. Дверь ему открыла сама синьора Луиза. Старая дама держалась холодно и неприступно - так, словно он был нарушителем дорожного движения, а ей прислали извещение о штрафе. - Добрый вечер, синьора. А где Антонелла? Все еще здесь? Могу я поговорить с ней? - Нет-нет, уходите, прошу. Сейчас не время. - Не время?.. Да что случилось, в конце концов? Я ее муж! И что это за дурацкий спектакль! - Баразотти был взбудоражен, хоть и старался держать себя в руках. - Почему я не могу увидеться с собственной женой? Однако синьора Палуццини все так же стояла в дверях и, молча жуя губами, сверлила его ненавидящим взглядом. Чертова старуха!.. Не дожидаясь ответа, директор оттолкнул ее и взбежал на второй этаж, где находилась комната Антонеллы. Прошел по высокому, мрачному коридору, постучался, вошел. В комнате никого не было. Со двора послышалось рычание мотора. Баразотти подбежал к окну. В спускающихся сумерках, за зарослями акаций, таяли, удаляясь, задние огни серебристой "симки", машины Антонеллы. По возвращении в Милан Баразотти сразу же поехал к себе домой, на Виа Сан Далмацио, - все еще надеялся, что супруга одумается и вернется. Однако дома застал одних только детей и служанку. Дверь ему открыла его дочь, Верена, вид у нее был встревоженный. По ее словам, Антонелла весь вечер дома не показывалась и звонков от нее не было. Не откладывая, он снова позвонил к Паллуцини, но, как можно было понять из сердитого бормотанья доньи Луизы, Антонелла как уехала, так и не возвращалась. На вилле в Порта Виттория никто не отвечал на звонки. Остаток вечера прошел в мучительном, бесплодном ожидании. Ничего не изменилось и на следующий день. Следуя своему обычному распорядку, Баразотти с утра поехал в "Белиссиму", намереваясь просидеть там в кабинете до вечера, чтобы по возможности быть у телефона. Работа не клеилась и не приносила обычного удовлетворения, хоть и позволяла забыться. Однако наступило время обеда, затем пять часов, а об Антонелле по-прежнему не было ни слуху ни духу. Сидя в своем "BMW" по дороге домой и прокручивая в голове случившееся, Баразотти предавался невеселым мыслям. Признаться, струхнул он не на шутку: что и говорить, произошло нечто действительно серьезное. Привычные устои мира пошатнулись. "Это что же, Антонелла и вправду хочет со мной развестись? Или это с ее стороны только угроза? - размышлял Баразотти. - Может, она просто блефует? Хочет заставить меня помучиться? Обещала прислать адвоката. Еще, поди, и сыщиков на меня напустит. Для развода ведь нужны основания..." Чувства Баразотти к жене, весьма жаркие поначалу, за долгие годы успели, разумеется, поостыть. И все же ссориться ему с ней не было никакого резона. А уж тем более разводиться. Однако теперь мирная семейная жизнь со всеми ее привычными радостями с каждой минутой казалась ему все более далекой и эфемерной - словно крошечный коралловый остров в окне самолета, проплывающий где-то там, внизу. Директор почувствовал, как его охватывает невольная дрожь. Прежде всего следовало, конечно, предупредить Аманду, уж она-то ни в чем не виновата. И лишние неприятности ей ни к чему. Он остановил машину у ближайшей телефонной будки. - Амандина, дорогая, это ты? Нам срочно нужно поговорить. Нет-нет, не по телефону... - Баразотти непроизвольно понизил голос. - Что, у вас репетиция? Показ? Где это, в "Читта ди Мода"? Ах, да, разумеется, я же туда и звоню... Ладно, сейчас приеду. Целую и обнимаю, моя принцесса! Он вернулся в машину, повернул ключ зажигания, и автомобиль тронулся с места. 2 Баразотти обвел глазами вспомогательный рабочий зал комплекса "Читта ди Мода", где вовсю шла подготовка к вечернему показу. Левая часть помещения была заставлена большими картонными коробками, часть из которых была открыта, стояли бесчисленные вешалки с одеждой. Справа вдоль всей стены тянулся длинный стол с осветительной арматурой и зеркалами для макияжа; у некоторых из них сидели девушки и вершилось священнодействие. Здесь же прогуливались уже одетые и загримированные для дефиле манекенщицы. Можно было заметить и по-вечернему одетых мужчин - кто они, легко было представить: близкие друзья организаторов, журналисты, местный бомонд, страстные поклонники моды и моделей в частности. Царила атмосфера премьеры, напряжение висело в воздухе. Директор еще раз внимательно огляделся вокруг - Аманды нигде не было видно. Прямо перед ним, облокотившись на стойку неработающего юпитера, стояла девушка-манекенщица. На ней были свободные бриджи до колен, странного вида раскосый пиджак, под ним - простая белая майка с большим вырезом на груди. На голове у нее красовался огромный кок, щеки выбелены, а рот размалеван кричаще-красной помадой. В целом она была похожа на большую, ярко раскрашенную куклу. И эта кукла неотрывно пялилась на директора. Баразотти в замешательстве отвернулся, однако спустя мгновение снова встретился с ней взглядом. Кукла смотрела и как бы даже подмигивала ему. Внезапно директор распознал в ней свою юную пассию. - Аманда, это ты? Тебя не узнать! Во что они тебя превратили? В какого-то дурацкого арлекина! Кукла ожила и направилась к Баразотти. - Рикардо! А я тебя сразу узнала. Тая от нежности, он обнял любовницу, стараясь, впрочем, не вымазаться гримом у нее на лице. В туфлях на платформе она казалась выше его чуть не на голову. - Чего это ты вздумал приехать? Решил посмотреть шоу? - Аманда, нам действительно нужно поговорить. Дело чрезвычайной важности. - Тон директора ясно свидетельствовал, что ему не до шуток. - Что еще за дело? - Ты могла бы сейчас освободиться? - Сейчас? О чем ты говоришь?! Невозможно! Показ вот-вот начнется, и я... Время от времени зал то тут то там озарялся молниями фотовспышек. Баразотти опасливо огляделся по сторонам. Ему вдруг пришло в голову, что если здесь окажутся вдруг знакомые репортеры - а они есть здесь наверняка, - и сфотографируют его с манекенщицей, и этот снимок появится в завтрашних газетах... Эта мысль заставила его содрогнуться. - Послушай, дорогая, мы можем на минутку выйти отсюда? Моя машина в переулке, налево от входа. Мы могли бы там спокойно поговорить. - Не знаю. Разве что на пару минут. Неожиданно Баразотти вздрогнул: прямо перед ним вырос внушительного вида мужчина. Под тесным, тонкого сукна, пиджаком рисовались мышцы. - Простите, вы кто? - Тон у мужчины был вежливый, но холодный. - Вы приглашены? Директор попытался принять авторитетный вид: - Эээ... Я здесь по делу. - У вас есть разрешение? Или особый пропуск? - Я близкий друг Аманды Монтуори. Вот этой самой девушки. Она модель. - Это я и сам вижу. Однако посторонние сюда не допускаются, это рабочая зона. Придется пройти к выходу. - Позвольте, я, кажется, не посторонний, - проговорил директор с апломбом. - И потом, сами взгляните... - Он махнул рукой в сторону элегантных мужчин в вечерних пиджаках. Охранник был неумолим. Директор вскипел: - Я - Баразотти! - И что с того? Или предъявите пропуск, или... - Ладно, ладно! Уже и поговорить нельзя с человеком. - Директор раздраженно пожал плечами и повернулся к Аманде. - Ну так что, жду тебя в машине? - Хорошо, но мне нужно тут предупредить. Как только Аманда открыла дверцу авто и забралась всередину, Баразотти заключил ее в объятия. - Как мне тебя не хватает, дорогая! И почему мы не можем видеться чаще? - Ну, будет, будет... - Она со смешком потрепала его по волосам, подставляя плечи и шею для поцелуев. - Скучал по мне? - Конечно! Разве я мог забыть о тебе хоть на минуту? Директор продолжал ее обцеловывать, одновременно больно стискивая ей бедро, так что девушка наконец отстранилась. - Ну хватит, Ричи, достаточно. Скажи лучше, зачем приехал. Вот так, внезапно... - Постой, давай немного отъедем. Баразотти включил мотор, и автомобиль выехал на магистраль. - Эй, Рикардо! - забеспокоилась Аманда. - Куда ты меня везешь? Мне же скоро на выход! - Не волнуйся, сделаем небольшой круг - и обратно. Не хочется торчать у входа, у всех на виду. Вырулив на небольшую освещенную стоянку для авто, Баразотти остановил машину и обернулся к девушке: - Амандина, дорогая, отчего бы нам не кутнуть сегодня? Посидим в ресторане, отметим ваш показ. Что скажешь? - Чудесно, почему бы и нет? - оживилась она. - Вечер тогда оставляю за тобой. - Аманда приспустила со своей стороны окно и зажгла сигарету. - Так это и есть твое срочное дело? Директор многозначительно посмотрел на нее. - У меня к тебе разговор. - Правда? - Она выпустила струю дыма в окошко и с любопытством повернулась к нему. - Потом объясню, - махнул рукой Баразотти. - После показа. Кстати, когда у вас там все заканчивается? Аманда недовольно поморщилась: ну вот - потом да потом! Почему не сразу? - Не знаю. До начала - полчаса, да еще само дефиле... - Значит, всего примерно час? - Да нет, какое там! Полтора, наверное. И потом еще небольшой банкет - шампанское, торт, то да се... - Порядком. - Баразотти покачал головой. - Ладно, тогда к концу шоу я за тобой заеду. Выпьем по коктейлю, а после поедем в Бреру, в один изумительный ресторан. Вздохнув, девушка вновь повернулась к нему. - Ты меня балуешь, дорогой. - Мне это только приятно. - Директор вытянул руку, коснулся ее подбородка. - Но давай условимся, ты меня ждешь - и без меня никуда ни шагу. - Ладно, подожду, - успокоила его Аманда. - Если только не явится какой-нибудь шейх в белом кадиллаке и не похитит меня, - добавила она со смешком. - А может, зашел бы в зал, посмотрел? Как-никак, лучшие модельеры Италии. - Дорогая, мне сейчас не до этого. В другой раз. На площадку вкатился длинный, с открытым верхом автомобиль, встал рядом. На сиденьях раскинулась компания человек шесть или семь, парни и девицы, все явно в подпитии. Они шумели и толкались, как подростки, из магнитофона неслись истошные вопли рок-н-ролла. Со своей невообразимой прической и гримом Аманда тут же оказалась в центре внимания. Развязные шуточки посыпались как горох из мешка. Директор вскипел: - Ну, чего развеселились? Никогда не видели манекенщицы? Святая Мария! Нашли аттракцион... И кто вас сюда звал? Вот и катились бы на все четыре стороны! Он поспешно закрыл окна в машине, и, нажав на газ, тронулся с места. - Вот болваны! Что им нужно? Развлекаются они, понимаешь. Мы тоже, бывало, развлекались, но не так же... А эти - словно шимпанзе в зоопарке... дикари... Немного поостыв, Баразотти обернулся к девушке: - Не хочу, чтобы о нас с тобой болтали. Милан город маленький, приходится быть осторожным. Аманда, ничего не говоря, отвернулась к окну. На лице у директора появилось заискивающее выражение. - Послушай, дружочек... Я тут собирался спросить тебя кое о чем. Не хотела бы куда-нибудь съездить? Она посмотрела на него удивленно. - Недельки на две, - продолжал Баразотти. - Смотри, лето в разгаре, все в отпусках. Поедешь - отдохнешь, развлечешься. Положим, у тебя тоже отпуск... - Ричи, ты наверное шутишь? Ну какой сейчас отпуск? Ты ведь знаешь, у меня контракт, работа. Кто меня отпустит? Баразотти раздраженно взмахнул рукой. - Работа, работа! Надо же когда-то и отдыхать. - Я, конечно, тебе благодарна, но только не совсем понимаю, какой в этом смысл. - Допустим, мне захотелось доставить тебе удовольствие. Сделать сюрприз. - Он расплылся в улыбке доброго Санты. - Куда бы ты хотела поехать? Говори, не стесняйся. Аманда усмехнулась и похлопала своего спутника по коленке. - Спасибо, Ричи... Нет-нет, уехать - об этом нет пока и речи. Никак не получится. Тут хотя бы на денек в Лигурию, у моря позагорать... Она вздохнула и, пожав плечом, добавила уже другим тоном: - А теперь, прошу, отвези меня скорей обратно. Ты не представляешь, что у нас там за строгости. Подкатив ко входу "Читта ди Мода", Баразотти простился с Амандой, а затем остановил машину у обочины, тут же, неподалеку. После чего, закрыв глаза, откинулся на сиденье. Минут пять он сидел без мыслей, без движения. Затем очнулся, взглянул на часы на приборной панели. Ждать еще целых полтора часа, уйма времени. Он озабоченно потер затылок: что-то сейчас поделывает Антонелла? Где прячется? Наверняка где-нибудь у общих знакомых. Сегодня ведь пятница, конец недели, так что до понедельника ее наверняка где-нибудь приютят. Ох уж эти сочувствующие... Доброжелатели... С какой алчностью они набрасываются на новую невинную жертву обстоятельств! Готовы тут же раскрыть объятия, соболезновать, утешать, выражать понимание! Как будто это чему-то может помочь... Баразотти сидел и, ничего не видя, смотрел перед собой. Если уж на то пошло, он и сам нуждался сейчас в утешении. Ему хотелось выговориться перед кем-то, облегчить душу. Посоветоваться, наконец. Эта мысль его немного взбодрила - посоветоваться, почему бы и нет? Одна голова хорошо, а две лучше. Он снова завел машину и подрулил к ближайшему телефону-автомату. 3 Этторе Ди Кастро знали в Милане многие. Интересный, ухоженный, элегантный - в стиле этакого персонажа из американских мыльных опер - он жил, казалось, для одних удовольствий: играл в баккара, в бридж, в очко, небрежно водил машину, умел смешивать коктейли, бросать шары в боулинге, даже танцевать. Все это так, однако, если бы вы вдруг решили, что Этторе - обыкновенный плейбой или охотник за приданым, то сделали бы ошибку. Конечно, он не был женат, и женщины обращали на него внимание. Но пользовался он этим не слишком, тут он был немного старомоден. Или, точнее сказать - осторожен, от него отдавало холодком. Как раз это и выводило из себя некоторых знакомых с ним дам. - Не слишком ли разборчив красавчик? - говорили они. - Что он о себе возомнил? Что он Ален Делон? Делон не Делон, но у Этторе была своя личная жизнь, в которую он впускал далеко не каждого и о которой старался не распространяться. При знакомстве Этторе обычно представлялся журналистом, но вряд ли кто-то сказал бы вам определенно, на кого он работает. Вроде бы на какое-то латиноамериканское агентство. А, может, и вовсе поживал на вольных хлебах. Относительно безбедное существование ему позволяла вести небольшая рента на капитал, сколоченный его покойным родителем. В свое время, после войны, тот был довольно крупной фигурой, занимался финансовыми и другими инспекциями на юге - в Палермо, Сорренто, Неаполе, - также на Сицилии. Сам Этторе был родом из Неаполя, как и Баразотти. Вероятно, в этом и крылся секрет их приятельских отношений: принадлежность к корням связывает неаполитанцев крепче самого крепкого морского каната. Для мужского доверительного разговора, в котором нуждался сейчас директор, трудно было найти кого-то более подходящего. Когда Баразотти вошел в бар казино, Этторе уже поджидал его, сидя за столиком у окна. Перед ним стояла кружка с пивом, пиджак у него был небрежно расстегнут, ворот рубашки тоже. Галстук отсутствовал, как и платочек в нагрудном кармане пиджака. Ко всему он был небрит, что сильно бросалось в глаза. Он выглядел сонным и недовольным, словно муха вытащенная из воды - хотя вытащили его всего-навсего из постели. - Привет, дружище! - Широко улыбаясь, Баразотти пожал ему руку. - Как поживаешь? - Ничего, спасибо. - Этторе держался невозмутимо, как и подобает истинному южанину. Директор уселся напротив, достал сигарету. - Что там у тебя? Пиво? - Пиво. - Пиво пьешь, до ста доживешь. - Это точно, - бесстрастно подтвердил Этторе. И, чтобы поддержать разговор, добавил: - Ну и пекло же сегодня, мадонна! Директор состроил в ответ кислую мину: мол, уж кому бы знать. Он подозвал официанта. - Двойной бренди и содовую отдельно. - Вспомнив о компаньоне, он щелкнул пальцами. - Эй! То же самое и для него. Покончив с заказом, Баразотти закурил сигарету и вновь повернулся к приятелю. - Рад видеть тебя, дорогой. Действительно рад. Что поделываешь? Этторе пожал плечами: - Ты же знаешь... То же, что и всегда. - Надеюсь, не без успеха? - Грех жаловаться. Ну, а как у тебя? - У меня? Прекрасно!.. Жена передает тебе привет. Этторе внимательно пригляделся к Баразотти. Несмотря на весь свой лучезарный оптимизм, который, казалось, никогда не покидал директора, выглядел тот странновато. Как бы слегка не в себе. Между тем Баразотти рассеянно огляделся вокруг. Большой, слабо освещенный зал был заполнен наполовину. Над баром светился экран телевизора, в сторонке мужчины гоняли шары по бильярдному столу, другие пытали счастья, дергая за ручки игорных автоматов. По лестнице, ведущей наверх, в казино, изредка подымались или спускались в бар, чтобы что-нибудь выпить, разодетые парочки. Среди посетителей были и одинокие женщины. Сильно накрашенные, со взбитыми прическами и апатичным взглядом, они восседали на табуретах у стойки, перед каждой стакан с аперитивом, в руке сигарета. Присутствие жриц любви никого здесь особенно не смущало, ведь в ночные часы район Дарсена - место весьма специфическое. Некоторое время Баразотти молча наблюдал за ними. И вдруг затрясся от смеха. - Что я говорю! - Он смеялся, не в силах остановиться. - Привет!.. Какой еще привет? Этторе встревожено посмотрел на него. - В чем дело, Рикардо? - Да нет, ничего. - Директор утер невольную слезу, удрученно вздохнул. - Прости, дорогой. Истинно говорят: никогда не знаешь... Официант принес бренди, содовую, соленый арахис. Баразотти поднял свой стакан, - "чин-чин", - сделал пару глотков. Затем, не слишком вдаваясь в подробности, обрисовал положение. Неаполитанец внимательно слушал. - Ну и как тебе это? - закончил свой рассказ директор. - Живешь себе тихо-спокойно, радуешься жизни... И вдруг - бац! С минуту помолчав, Этторе соболезнующе покачал головой. - Сочувствую, Ричи, все это и правда печально. Ну кто мог такого ожидать?.. - Он приготовил в уме длинную утешительную сентенцию. Однако директор едва слушал его. - И что она теперь сделает? - продолжал он. - Не станет же требовать развода? Черт возьми, это было бы катастрофой! Инцидент попадет в газеты, вся история выйдет наружу, и - прощай, репутация... Столько усилий, столько лет упорного труда, и что в результате? Кошачье дерьмо... А дети, что будет с ними? Как я посмотрю им в глаза? Это же проклятье какое-то! А я еще собирался выдвигать свою кандидатуру в Городской Совет... - Директор махнул рукой с потерянным видом. - Э-э, да что я тебе рассказываю, ты и сам все прекрасно знаешь. Этторе молчал, безучастно глядя в пространство, и Баразотти с поспешностью добавил: - Не все, конечно, так уж плохо, обстоятельства пока под контролем. Но делать что-то нужно. Неаполитанец огляделся по сторонам, словно ища у кого-то поддержки. Поняв, зачем его сюда позвали, он сразу поскучнел. Антонелла прогнала своего обожаемого мужа, вот это новость! Действительно, пронюхали бы об этом газетчики... Для пакостной статейки многого не требуется, главное - броский заголовок: "Депутат вляпался!" или: "Юная модель - причина семейного скандала" - что-нибудь в таком духе... Ладно, и что теперь? Давать ненужные советы, нести сочувственный вздор, как на похоронах? Кому это поможет? И зачем только он не остался дома! Помедлив, Этторе заговорил: - Послушай, Ричи, а может не спешить, подождать немного? Обычно через день-другой все видится в другом свете. Да и Антонелла успеет поостыть. - Вряд ли она успокоится так быстро, - возразил Баразотти. - Еще таких понаделает делов. - Ты же мужчина! Не торопись, потерпи, прояви выдержку. - Нет-нет, нужно что-то предпринять. - Директор нервно заерзал на стуле. - Нельзя пускать дело на самотек. - Не знаю, на что ты надеешься, - слегка раздраженно заметил Ди Кастро. - Хочешь всех переиграть, всех обставить? - А что ты предлагаешь? Ждать, пока весь этот снежный ком рухнет мне на голову? Этторе вздохнул, потер переносицу, передвинул бокал с пивом с места на место. - Ричи, не думай, я тебя прекрасно понимаю, - начал он снова, стараясь сохранять дипломатический тон. - Полагаю, тебе сейчас очень несладко. И все же... Ди Кастро сделал паузу, видимо, для того, чтобы его слова прозвучали убедительнее, а затем продолжил: - ...попробуй взглянуть на происходящее со стороны. Тебе не кажется, что ты немного - как бы это сказать - перегибаешь? Суетишься, торопишься. Может, я и не прав, но на твоем месте... Этторе смущенно повертел головой, подыскивая нужные формулировки. Ничего подходящего под рукой не нашлось, а посему он отбросил пустые экивоки и заключил: - Право, дружище, не лучше было бы плюнуть, приспустить флаги и повернуть корабли обратно? - Корабли? Какие еще корабли? - недоуменно переспросил Баразотти. - Да разве не ясно? - Неаполитанец сделал нетерпеливый жест. - Бросить эту свою манекенщицу, поплакаться перед женой... Глядишь, и все устроится в лучшем виде. Баразотти развел руками: - Э-э, дорогой! Ты не знаешь Антонеллы, измены она не простит. Лучше всего - это спрятать концы в воду. - Простит, если любит. И если ты по-настоящему раскаешься. Да и какая это измена, посуди сам. Она, что, поймала тебя с поличным? - Пока еще нет. Но может. Ей ведь нужны аргументы для развода? Наймет чертовых детективов, выследит нас... - Вот и не допускай, чтобы до этого дошло. Пойди и помирись с женщиной. Поговори с ней по-хорошему: ну ошибся, с кем не бывает! Затмение, случайный промах... Ты же не собирался изменять ей на самом деле? В душе всегда оставался ей верен, ведь так? Немного теплых слов, внимания... На какое-то время директор умолк: похоже, увещевания Ди Кастро понемногу начали оказывать свое действие. - Ты так считаешь? - произнес он наконец, потирая рукой подбородок. - Разумеется. Сейчас для тебя лучшая тактика - это откровенный разговор. Будешь с ней спорить, мира не добъешься. Баразотти поежился, словно пытаясь свыкнуться с этой мыслью. - Проклятье, наверное, ты прав. Ведь Неллина действительно меня любит. Что ж, пожалуй, я так и сделаю. Все ей объясню, попрошу прощения. Собственно, я и сам собирался... - Видишь, дело не такое и сложное, - вздохнул с облегчением Этторе. - Сам подумай, ну что такое мужчина без жены? Так, недоразумение одно. - Спохватившись, Баразотти бросил на неаполитанца виноватый взгляд. - Прости, дорогой! Вместо ответа тот лишь отмахнулся. А директор тут же добавил: - Но Аманду я тоже не хочу терять. Да и зачем? Она моя единственная радость. - Опять Аманда! - Этторе обреченно огляделся вокруг. - А без нее никак, что ли? - Конечно, нет! Ну объясни мне, пожалуйста, почему мужчина должен всю жизнь спать с одной и той же женщиной? Всю свою долгую жизнь. Это же полная ерунда! Нонсенс! В корне неверно, ибо противоречит мужскому естеству. - Да, но в твоих обстоятельствах... Баразотти сделал пренебрежительный жест. - Большое дело - переспать пару раз с девчонкой! Да ты взгляни вокруг, все повсюду трахаются - и ничего. Мир же не перевернулся из-за этого? - Словно в доказательство директор взмахнул рукой в сторону сидящих у бара девиц. Неаполитанец осторожно оглянулся в том же направлении. - Если это все, что тебе нужно, - заметил он, - то как насчет этих? Тут тебя, по крайней мере, никто не упрекнет в измене. - Проститутки? - В голосе директора зазвучал сарказм. - Что я, по-твоему, студент, чтобы снимать проституток? И потом, есть ведь и чувства. Я люблю ее, мою маленькую Аманду. Она мне как дочь. Этторе кисло усмехнулся: - Ну, тогда бросай Антонеллу и женись на этой своей бамбине. - Ты в своем уме? - Баразотти удивленно взглянул на него. - Она же манекенщица. Кто женится на манекенщице? Да и молода она слишком. Меня же засмеют. - Он с неуверенной улыбкой помотал головой. - Нет-нет, с манекенщицами хорошо спать, но жениться... Какое-то время они сидели молча, поглядывая по сторонам и потягивая из своих стаканов. Над столиками висел сигаретный дым и гул разговоров, посетители приходили и уходили, женщины у стойки - все так же продолжали сидеть, погруженные в безучастное ожидание. Этторе, которому не терпелось поскорее закончить этот разговор и убраться восвояси, первый прервал паузу: - Ладно, и что теперь намерен делать?