|
|
||
Авт. Ржепишевский Ю. | ||
Трижды похищенная Восточная сказка Давным-давно, в далеком королевстве под названием Мондадор жил и правил король Мого-Тако. Это был мудрый, справедливый и добрый король, и правление его было легким и простым. Оно и понятно: ведь для того, чтобы быть для своих подданных мудрым, добрым и справедливым, вовсе не требуется каких-то особых усилий. Достаточно не мучить людей понапрасну, изводя всякими новыми указами да повеленьями, а оставить их в покое. Жены у Мого-Тако не было, не было и сыновей, зато была дочь, по имени Лузинда. Чем она отличалась, так это своей беспримерной красотой. Но также и своим беспримерным своенравием! Сказать по правде, была она так строптива и капризна - ну словно молодая ослица! Неизвестно, получилась она такой от природы или в результате своего королевского воспитания. Скорей всего просто положение обязывало: в самом деле, ну не стала бы она в один прекрасный день привередничать, выкидывать фортеля и бросаться подносами, кто бы тогда поверил, что она настоящая принцесса? Что же до красоты, то с этим у Лузинды действительно было все в порядке - прекрасные золотистые волосы до пят, большущие голубые глаза, словно два хрустальных горных озера... Стоило человеку заглянуть в них, и - он пропал! Когда Лузинде исполнилось шестнадцать, король решил выдать ее замуж. Будет у дочери муж, думал он, будут и дети, а ведь королю так хотелось иметь внука-наследника! Однако принцесса почему-то не желала идти под венец. Многие сватались к ней, но все без толку. Она пересмотрела всех неженатых принцев, всех герцогов-холостяков, всех наследных дворянских отпрысков и всех отвергла, одного за другим. Видимо, посчитала, что они ее недостойны. Молодым принцессам часто такое кажется, иногда и без достаточных на то оснований. Ну и женихи уезжали, разумеется, ни с чем. И какие женихи! Однажды к ней посватался сам принц Бургуль-Номад, правитель Золотого Острова. Это был очень симпатичный юноша, и, хотя красавцем его назвать было трудно, - смуглое лицо украшали шрамы, полученные в сражениях и рыцарских турнирах, - однако это вполне искупалось его мужественным обликом и благородной осанкой. У принца имелось и множество других достоинств - добродушный нрав, чувство юмора и великолепные способности к стихосложению - и это не считая всех его богатств! Едва увидев прекрасную королевну, принц сразу же в нее влюбился. Однако Лузинда и тут заартачилась. Что ни рассказывал ей Бургуль-Номад, пытаясь завоевать ее сердце, что ни обещал, красавица только смеялась. Может, на самом деле он ей и нравился, но она предпочитала скрывать свои чувства, а в ответ на изъявления любви - вредничать, насмешничать и противоречить. Видя все это, король Мого-Тако рассердился и решил выдать дочку замуж против ее воли. Лузинда, как вы, верно, догадались, встала на дыбы - не бывать этому и баста! Лучше, мол, сразу отправляйте меня в монастырь... Но тут король окончательно потерял терпение. Чтобы проучить негодницу, решил он запереть ее в чулан - надеялся, видать, что посидев там пару дней, она как-нибудь образумится. Ну а где в королевском замке чулан? Конечно, на самом верху, в каменной башне! Окно там, конечно, имелось и притом без решеток, да только очень уж высоко от пола - до подоконника и рукой не дотянуться. Так что убежать оттуда не было никакой возможности, решительно никакой! Так прошла неделя, другая... Чуть ли не месяц провела Лузинда в заточении! И совсем было приуныла, так что не раз приходило ей в голову раскаяться, со слезами попросить у отца прощения и безропотно согласиться на все, что он от нее требует. Но мы-то с вами знаем, что у Лузинды было своенравное сердце гордячки, а оно никак не позволяло ей согласиться с таким, казалось бы, простым решением. Чтобы не скучать в одиночестве, решила Лузинда сделать себе куклу для компании. Из старого набитого сеном тюфяка смастерила она что-то вроде чучела, да не маленького, а почти в свой собственный, человеческий, рост. И даже голову она ему приделала - смотала клубок из каких-то тряпиц и водрузила сверху. А затем обрезала свои чудесные золотистые волосы и аккуратно приколола их шпильками к этой тряпичной голове. Получилась прямо-таки настоящая соломенная принцесса, и если смотреть на нее со стороны, чуть-чуть прищурив глаз, то очень даже похожая на живую. Лузинда была в полном восторге от своей новой подружки! Она подтащила под окно старый большой сундук, взобралась на него, затем на подоконник, втащила туда же и куклу, и стала с ней разговаривать, любуясь на звезды и луну. По случайности в тот же самый вечер пролетал мимо по своим неотложным делам старый карла-волшебник по имени Чумбаджи - с длинной черной бородой, с огромной парчовой чалмой на голове и с таким же огромным кинжалом за поясом. Ну да, карлик этот умел летать: у него имелись волшебные туфли из красного сафьяна, стоило ему запрыгнуть в них, произнести какую-то тарабарщину, и он тут же взмывал высоко в воздух. Ну, а оттуда уже ему было видно все как на ладони - на много верст! Заметив в окне замковой башни двух девиц, которые сидели там, свесив ноги наружу и о чем-то болтая, он очень удивился. Не часто такое увидишь, да еще в столь поздний час! Может, ему померещилось? Он присмотрелся - действительно, так и есть - сидят! Только одна из них - никакая не девица, а всего лишь набитая соломой дурацкая кукла. Зато вторая... Да, вторая была настоящая, живая, из плоти и крови, и к тому же очаровательная! - Мое почтение, красавица! Что, любуешься звездами? Может, хотела бы пересесть к ним поближе? - галантно предложил ей карла, подлетев к окну. - Лучше видно будет. Увидев перед собой летающего волшебника с длинной черной бородой и в огромной чалме, Лузинда от неожиданности едва не вывалилась из окна. Но Чумбаджи тут же подхватил ее и перенес на самый верх башни. - Здесь гораздо удобнее, не так ли? - Он усадил ее на один из венчающих каменную башню зубцов, а сам непринужденно примостился рядом. Испуганная принцесса не знала, что и сказать. Хотя ситуация была, безусловно, захватывающая. Немного придя в себя, она оглянулась вокруг, внимательно пригляделась к карле и вежливо спросила: - А вы, собственно, кто такой? И кто вас сюда прислал? Мой отец? - Отец?.. Ну да, можно сказать и так. А кстати, он что за птица, твой отец? - Как же, его все знают! Он здешний король, его зовут Мого-Тако. Вот из этого самого замка. - Вот как! - удивился волшебник. - Но если твой отец - король, то ты, стало быть, принцесса? - Так и есть. Я принцесса Лузинда. Волшебник еще больше удивился. - Ах-ах-ох! Принцесса Лузинда! И что ты здесь делаешь ночью, сидя в окне этой темной каменной башни? Лузинде захотелось рассказать ему все, как есть, но только она застеснялась. Что о ней могут подумать посторонние! - Просто... захотелось побыть одной. Немного развеяться. Воздухом подышать. Всем известно, что волшебники да чародеи обитают, как правило, в одиночестве. Но это еще не значит, что их такое положение устраивает. Чумбаджи давно уже мечтал вкусить радостей супружеской жизни. Так почему бы, сказал он себе, не сделать эту красотку-принцессу своей женой? Недолго думая, он пробормотал заклинание, и Лузинда в одно мгновение погрузилась в беспробудный сон. И уже готова была рухнуть с высоты, когда карла подхватил ее, сунул в большой мешок, мешок за спину и - фьють! - только его и видели! Узнав что принцесса исчезла, король очень расстроился. Что ни говори, а пропажа дочери была для Мого-Така жестоким ударом, ведь на самом деле он очень любил ее и желал ей только добра. И вот объявил он во всеуслышание: любой, кто найдет принцессу, будет вознагражден сполна, по справедливости. А если счастливец окажется человеком во всех отношениях порядочным, благородных кровей, то получит также королевскую дочь в жены. ...Когда Лузинда очнулась от своего волшебного сна, то увидела, что находится одна в каком-то незнакомом ей помещении; ясно было, что это не покои ее родного королевского замка. Ставни на окнах были закрыты и внутри царил полумрак. Лузинда прислушалась - тишина, похоже, поблизости никого нет. Помещение было небольшое, но довольно изысканно убранное: у камина стояли золотые канделябры, у кровати - кальянные трубки, искусно отделанные перламутром, на стенах развешаны пестрые ковры, а на них - пистолеты с серебряной насечкой. В центре стояла большая золоченая клетка размером с небольшую комнату, в которой порхали и перекликались разноцветные попугаи. - Ну, как спалось, моя принцесса? - Перед Лузиндой предстал тот самый чернобородый карла, то бишь, волшебник Чумбаджи. Испуганная Лузинда вскочила с диванчика и хотела убежать. Но не тут-то было! Карла крепко схватил ее за руку и... Одним словом, решил он, не откладывая, воспользоваться своими правами супруга, вкусить прелестей Лузинды. А потому и приступил к делу - без особых, притом, китайских церемоний. Лузинда пробовала спорить и возмущаться, но карла был неумолим. Хочешь, не хочешь, а пришлось Лузинде подчиниться. Стала она привыкать к новой жизни: полы мести, носки стирать, еду готовить, мыть тарелки и чашки. Короче, все, что обычно полагается делать в доме женам. Какая проза, скажете вы, какое унижение для дочери короля! Бедняжка лила горькие слезы, но что уж тут поделаешь? Теперь привередничать ей было никак нельзя. И так вот прошел незаметно год или даже полтора. Днем карла сидел дома, в обществе своей молодой жены, а ночью надевал свои волшебные туфли и отправлялся по делам. Что у него были за дела такие, неизвестно. Ясно, что ничего хорошего, ведь ночью все приличные люди обычно спят. Если, конечно, не сидят по трактирам да по ресторанчикам. Пару раз карла, уходя, забывал запереть Лузинду, и она пробовала убежать. Однако ничего у нее из этого не вышло, Чумбаджи всякий раз настигал ее и возвращал обратно. Как-то раз, вечером, Лузинда сидела дома одна, без возможности перекинуться с кем-то словечком, и от скуки разговаривала с попугаями. Вдруг послышался снаружи лошадиный топот и ржание, а спустя минуту раздался громкий стук в дверь. - Есть кто дома? - услышала принцесса грубый мужской голос. Она испуганно отозвалась: - Да, а что вам угодно? - Мы проезжие торговцы, хотели бы немного отдохнуть и подкрепиться. Не будет ли хозяйка так любезна принять гостей? Мы хорошо заплатим. На это Лузинда отвечала, что рада бы услужить, однако сделать этого никак не может, потому как сидит дома одна, и при том надежно заперта на замок, освященный заклинанием. Но если благородным торговцам угодно подождать, то скоро, мол, вернется ее хозяин, волшебник Чумбаджи, и с радостью примет гостей. А надо сказать, что это были никакие не торговцы, а сарацины-разбойники, подло бросившие своего хозяина и занявшиеся свободным промыслом на дорогах. Шайка отъявленных злодеев! Их было шестеро, они были смуглые, чернобородые, маленького роста, но весьма свирепые, все до одного вооружены тесаками, мушкетами и на лошадях. Услыхав за дверью домика встревоженный женский голосок, да еще ведущий такие странные речи, разбойники сразу поняли, что дело тут нечисто и, ежели все обстоит так, как выглядит, то им явно удастся здесь поживиться. Они сообща навалились на дверь и тут же свернули ее с петель - не помогло даже волшебное заклинание! - после чего беспрепятственно вошли в дом. Когда разбойники узрели перед собой прелестницу с чудесными золотыми волосами, они пришли в восторг. Не каждый день такую увидишь! Они обступили ее и, голгоча что-то по-своему, стали разглядывать со всех сторон, словно какую-то заморскую диковинку. Однако долго задерживаться им было не с руки, нужно было спешить, пока не вернулся хозяин. Они быстро обшарили дом и, прихватив с собой все, что было в нем ценного - золотые канделябры, кальянные трубки, пистолеты с серебряной насечкой, - не забыв при этом и перепуганной Лузинды, - вскочили на лошадей и тут же умчались. С мешками награбленного и с Лузиндой на седлах сарацины скакали несколько часов, прежде чем достигли уединенного местечка в расщелине большой горы. Там была пещера, постоянное их убежище; вход в нее надежно скрывали заросли дрока, акаций и дикого терновника. Убедившись, что никто их не преследует, сарацины спешились, расседлали лошадей, а затем укрылись внутри пещеры. На какое-то время шайка, казалось, совсем забыла о Лузинде - разбойники развели в пещере огонь и при его свете стали шумно делить добычу. Они трещали и бранились на непонятном ей языке, то и дело вскакивая с места, сверкая глазами и выхватывая тесаки. Но в конце концов с этим было покончено, и настал черед прекрасной пленницы - кому же теперь достанется она? Снова поднялся галдеж, каждую минуту грозящий перейти в потасовку. Испуганная принцесса забилась в дальний угол пещеры, дрожа и живо воображая себе все те ужасы, какие могут ее теперь ожидать. Худо ли, хорошо ли, но стала принцесса жить у сарацин - готовить для них еду на огне, штопать одежду, чинить конскую сбрую да начищать до блеска их ржавые тесаки. Нелегкий труд! И как вы думаете, дождалась она от них за все свои старания хоть слова благодарности? Как бы не так! Они ее просто не замечали! Впрочем, что с них взять, разбойники - они такие и есть: женщина для них - пустое место. Абреки!.. Время от времени шайка отправлялась на свой воровской промысел, но в пещере всегда кто-нибудь да оставался, так что убежать Лузинда не могла, как бы ей того ни хотелось. Прошел год, и вот одним прекрасным утром сарацины погрузили мешки со всяким краденным добром на лошадей, усадили Лузинду позади одного из всадников, и процессия двинулась в путь. Лузинда терялась в догадках - куда это они направляются? И что будет теперь с нею? А их настоящей целью был Эль-Рамайяд, большой город на морском берегу, с рынком и пристанью у его подножия. Внизу, у самого причала располагался невольничий торг, и лишь только они туда прибыли, принцесса сразу поняла, что ее ждет. Оказывается, ее собираются продать как рабыню! На рынке царило настоящее столпотворение, шла бойкая торговля невольниками - белыми, смуглыми, желтыми, как воск, и черными, как самая черная смола. Однако, несмотря на весь этот избыток живого товара, безупречная красота Лузинды и тут не осталась незамеченной. Не прошло и часу, как она была продана за тысячу рупий какому-то тучному господину в богатой, расшитой золотом одежде. На голове у него была большая красная феска, а лицо украшали роскошные черные усы. Это был богатый и весьма уважаемый в городе торговец, ага Абдулла Махмуд Эль Хасан. Уплатив сарацинам положенные деньги, ага Абдулла обвязал Лузинде запястье шелковым шнурком и так, на шнурке, и привел к своему дому, словно только что купленного осла. Там он созвал всех своих домочадцев - жену, детей, слуг и служанок, - после чего объявил им, что это, дескать, его новая супруга, Фелима, и что он, Абдулла, велит обращаться к ней ласково, с должным вниманием и почтительностью. Хоть все это очень не нравилось Лузинде, но что делать? Она могла, конечно, роптать, возмущаться, но кто бы ее услышал? Где ей было искать себе защиты? Ей, считай, еще повезло, могло ведь повернуться и хуже! Так что пришлось строптивой красавице и на этот раз смирить свои чувства и подчиниться. Абдулла Махмуд Эль Хасан торговал в основном мануфактурой - шелковыми тканями и разной экзотической мишурой для женских нарядов. Товар этот привозил он издалека: раз в год снаряжался для этой цели корабль, и Абдулла отправлялся на нем за море, чтобы запастись там тканями подешевле, а вернувшись, продать затем по хорошей цене. В этом деле был он всегда на удивление везуч и год от года лишь богател и тучнел на своем предприятии. И вот настала пора снова отправиться в плавание. Команда во главе с капитаном была набрана, корабль - снаряжен, и вельможный его арендатор, ага Абдулла, торжественно взошел на борт. В поездке его сопровождало несколько слуг, а также старший сын его, Фарух, которого Абдулла надеялся по пути обучить ремеслу торговли. По правде говоря, Абдулле брать его с собой не было ровно никакого смысла, потому как Фарух от рождения был слабоват умом. С ним и поговорить нельзя было толком: о чем беднягу ни спросишь, в ответ он лишь радостно смеется или бормочет что-то невразумительное. Жену свою Фелиму, то бишь Лузинду, ага тоже решил взять с собой, поскольку не хотел рисковать, оставляя ее дома одну, без присмотра. Итак, корабль покинул гавань, погода была благоприятной, и первые дни путешествия протекали как нельзя лучше. Лузинда радовалась неожиданному приключению - уж так ей надоело сидеть взаперти, бездельничая и ничего не видя за стенами дома! Однако на четвертый день, когда они совсем уж близки были к цели назначения, небо заволокло тучами и поднялся ужасный шторм. Волны бросали корабль во все стороны, паруса сорвало ветром, а мачты ходили ходуном и того и гляди готовы были рухнуть под напором стихий. Пассажиры и матросы, бессильные что-либо предпринять, укрылись в каютах, усердно молясь и надеясь на провидение. На другой день ветер малость поутих, волны стали поменьше, и нашим путешественникам стало казаться, что они могут надеяться на благополучный исход. Однако не тут-то было! Раскачивающиеся под ветром мачты сильно расшатали остов корабля, и в трюме открылась течь. Судно стало тонуть. Узнав об этом, толстый ага Абдулла весь затрясся от страха. Плавать он не умел, и спасти его теперь могли только молитвы да счастливая судьба. Он засунул пояс с деньгами за пазуху, обвязал Лузинде запястье шелковым шнурком, а затем привязался к этому шнурку и сам, чтобы в случае чего не потерять свою драгоценную женушку. К счастью, на корабле имелись два небольших бота, предназначенных специально для перевозки товара при достижении берега. В беспокойном море эти лодки были средством весьма ненадежным, однако нашим терпящим бедствие горемыкам больше надеяться было не на что. Боты спустили на воду, и они стали быстро наполняться людьми. Пользуясь сумятицей, Лузинда развязала незаметно шнурок у себя на руке, здраво рассудив, что если толстый, не умеющий плавать ага вдруг пойдет ко дну, то и ей несдобровать. Потому и вышло, что при погрузке, происходящей в невообразимой толкотне, Лузинда и Абдулла оказались в разных лодках. Только успели они отплыть от корабля, как тот уже скрылся под водой. А спустя несколько минут и лодки потеряли друг друга из виду. Буря успела утихнуть, однако море все еще беспокоилось, и бот, в котором находилась Лузинда, вздымался и опадал с волнами, словно скорлупка ореха. Матросы загребали веслами что есть сил, направляя лодку нужным образом и вычерпывая воду - только так она еще держалась на поверхности. В этой неравной борьбе прошло около часу, а затем несчастных подобрала старая рыбацкая фелюга. Суденышко это пережидало шторм, для безопасности держась от берега подальше. Чистое везенье, что оно оказалось у них на пути! А еще через пару часов море совсем утихло, показалось солнце, и фелюга беспрепятственно пристала к берегу. Лузинда вместе с другими ступила на твердую землю. Что случилось со второй лодкой, никто не знал, но принцесса, переживая отчасти за находившихся в ней людей, нисколько не сожалела о потере своего мужа, Абдуллы. Теперь она была совершенно свободна и могла только радоваться этому. Таким вот образом Лузинда оказалась в большом и богатом городе Давананкаре, весьма многолюдном, со множеством чайных лавок и голубых минаретов, с большим базаром и поместительным караван-сараем. А управлял этим городом справедливый владыка своих подданых паша Заким. Придя немного в себя и возблагодарив небо за столь неожиданное спасение, принцесса отправилась бродить по городу без особой цели и вскоре оказалась на площади, где находился городской рынок. Одежда ее успела высохнуть, и чувствовала она себя прекрасно, если не считать того, что успела сильно проголодаться. На площади толкалось довольно много народу - феллахи, торгующие фруктами из тележек, мелочные продавцы, покупатели, досужие зеваки да нищие голодранцы, промышляющие милостыней и воровством. Резкие голоса водоносов оглашали воздух. Здесь же невдалеке прохаживалась и стражники паши - усатые гяуры, вооруженные длинными саблями. Покрутившись тут и там в надежде добыть себе немного еды, Лузинда собралась уж было направиться в другое место, как тут ее окликнули. Она обернулась - и кого же, к своему изумлению, увидела? Своего мужа, агу Абдуллу, собственной персоной! С ним был и сын его, Фарух. Оказывается, провидение сжалилось и над ними, им тоже удалось спастись! Не передать, что почувствовала в этот момент Лузинда. Ей уже казалось, что она избавилась от постылого Абдуллы навсегда - и вот вам пожалуйста! Первое, что пришло ей в голову - это тут же задать стрекача. Что она и сделала. Однако Абдулла, обнаружив невиданное доселе проворство, настиг ее и схватил за руку. - Пустите! - во весь голос закричала Лузинда. - Что вам от меня нужно? - Как! Что ты такое говоришь, бессовестная! Разве ты не моя жена? - завопил в ответ Абдулла. - Как ты смеешь убегать от меня? - Я вас не знаю! Пустите меня! Пустите! На эту их перебранку мгновенно собралась толпа, а затем явились и гяуры, стражи порядка, желающие узнать, что происходит. Торговец Абдулла, весь красный от злости, стал объяснять. Мол, это его законная супруга, Фелима, и она пытается сбежать от него. Тогда как Лузинда, напротив, утверждала, что у нее совсем другое имя, а господин этот никакой ей не муж. Мужчина якобы соблазнился ее красотой и теперь, судя по всему, решил, что она испугается и послушно последует за ним. Как бы не так! Каждый стоял на своем, а новые аргументы, которые стал приводить Абдулла - о путешествии, кораблекрушении и о чудесном спасении - показались стражникам весьма подозрительными. Эти сведения никто не мог подтвердить: просто не было тому никаких свидетелей! Присутствовавший при этом Фарух, когда его спрашивали, в ответ только мычал и бессмысленно тряс головой. Ввиду всего этого начальник гяуров постановил отвести спорщиков во дворец паши: пускай, мол, сам повелитель выслушает их и во всем разберется! Догадливый читатель, вероятно, уже понял, чем кончилось дело? Не совсем? Что ж, придется рассказать все как было, с начала и до конца... Итак, ага Абдулла и Лузинда, сами того не желая, оказались во дворце паши, а когда подошло нужное время, их привели в диван, просторную залу, где Его Благополучие в утренние часы выслушивал жалобы и разбирал споры. И вот настала очередь наших злосчастных супругов. Паша велел говорить мужчине первому, и покуда тот объяснялся - что и как, - взгляд повелителя упокоился на златоволосой красавице. Паша буквально не мог оторвать от нее глаз! - Вах-вах! - сказал паша, когда Абдулла закончил, - Вы только взгляните, что за прелестница! Здесь тебе и полная луна, и глаза газели, и стан кипариса... А волосы... Это же чистое золото! Разве не чудо?.. Счастлив тот, кому досталась такая рабыня. - Ваша Милость, это не рабыня, это моя законная жена, - поспешил уточнить Абдулла. - Я заплатил за нее полновесными деньгами. - Справедливо. И сколько же ты отдал за нее? - Тысячу рупий. - Валлахакбар! Всего тысячу? Мы, пожалуй, могли бы дать и побольше. Намек был слишком прозрачен, и Абдулла понял, что выйти из дворца он сможет только одним способом. - Я жалкий раб Его Благополучия, - сказал он, склоняясь перед пашой, - и все, чем я владею, принадлежит Ему. Прошу покорнейше принять от меня Фелиму в подарок, это сделает меня счастливым. Так стала Лузинда наложницей паши, двадцать первой его женой по имени Фелима. Поскольку она была для него чем-то новеньким, то паша, конечно, назначил ее на какое-то время Первой женой, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. И посещал ее каждую ночь исправно - чтобы она всячески развлекала и ублажала Его Безупречность. Но так было только поначалу, пока принцесса не успела надоесть великому владыке. Потом о ней как-то подзабыли. Лузинда не знала, радоваться ей или горевать: ведь быть у кого-то двадцать первой женой - не такое уж и удовольствие. Ну много ли внимания ты получаешь? Однако вернемся к молодому принцу Бургуль-Номаду. Мы ведь еще не забыли, кто он такой? Так вот, с тех пор как принцесса таинственным образом исчезла из каменной башни, Бургуль-Номад потерял всякий покой, в надежде отыскать возлюбленную он без устали колесил по свету. Теперь он странствовал по странам халифата и, находясь проездом в городе Давананкар, остановился в местном караван-сарае. Услышав о знатном путешественнике, паша тут же велел позвать его к себе. Как уже известно читателю, Бургуль-Номад был образован, знал различные языки, разбирался в поэзии, да и сам сочинял немного, а кроме всего прочего, был весьма приятен в общении. Так что лучшего собеседника паше было не найти. А посему он сделал все возможное, чтобы удержать гостя у себя подольше. Таким образом, следующие три или четыре недели во дворце протекли для принца совершенно незаметно - в приятном безделье, за разговорами, разнообразными угощениями и за игрой в дызым. Паша развлекал его танцами прекрасных гурий, хвалился своими жеребцами, с гордостью показывал Бургуль-Номаду изысканные постройки дворца, сады с их беседками и павлинами, дарохранительницу со всеми ее несметными богатствами. Начав хвастать, Его Благополучие уже не мог остановиться - так что в конце концов привел принца даже в помещения гарема, обычно закрытые для всех. То была высочайшая честь, какую здесь когда-либо оказывали гостю. Все жены паши предстали перед ними, а всего их было, как мы помним, двадцать одна. Стоило принцу увидеть в прекрасном ряду одалисок Лузинду, как он сразу же узнал ее. Надо ли говорить, что чувства и надежды вспыхнули в нем с удвоенной силой! Когда Бургуль-Номад с пашой покинули гарем, между его обитательницами только и разговоров было, что о молодом красавце принце. Одна лишь Лузинда не принимала участия в этой болтовне - что вовсе не означало, что она не вспомнила своего давнего воздыхателя. Напротив, теперь ей стало казаться, что она всегда его любила, и что ее давний отказ выйти за него был простым недоразумением. Тем временем Бургуль-Номад, полный противоречивых чувств, решил проститься с пашой. Узнав об этом, тот посокрушался немного, а затем предложил принцу выбрать себе на память подарок - драгоценность из сокровищницы или любую красивую вещицу из тех, что он мог видеть у него во дворце. Бургуль-Номад сначала был в нерешительности, но потом признался, что больше всего ему хотелось бы иметь не отделанную изумрудами саблю из царской казны и не племенного жеребца из конюшен владыки, а прекрасную наложницу Фелиму. Эта необычная просьба привела пашу сначала в оторопь, а затем - в сильное расстройство. Он долго вздыхал и охал, словно сожалея о чем-то, после чего признался принцу, что никак не сможет расстаться с Фелимой. Ну вот никак - и все тут! Проси, мол, братец, что угодно, но только не это... С удрученным сердцем Бургуль-Номад покинул дворец благородного паши и велел седлать лошадей, чтобы вернуться домой. Но едва успел он отъехать от города, как любовь к Лузинде воспылала в нем с такой силой, что он тут же повернул обратно. Чем это все кончится, неизвестно, думал Бургуль-Номад, но если судьбе будет угодно, он тайно проберется во дворец и попробует похитить принцессу! Вернувшись в Давананкар под покровом ночи, он остановился на одном постоялом дворе под видом торговца и, поговорив там с хозяином, довольно скоро нашел себе пару подручных - весьма разбойного вида, из бербер. Заручившись их клятвой - молчать обо всем, что бы они ни услышали, - Бургуль-Номад рассказал им о своем плане. После чего велел им запастись веревочными лестницами, крюками и всяким прочим добром, без которого в таком деле не обойтись. С помощью одной старухи, которая приходила во дворец ежедневно мыть и убирать, принцу удалось передать Лузинде записку. Слов в ней было немного: Бургуль-Номад заверял Лузинду в своей вечной преданности, а затем предлагал тайно увезти ее из дворца паши Закима. Если принцесса на это согласна, говорилось в записке, то в ночь восьмой луны он с сообщниками проберется в дворцовый сад и будет ее там поджидать, ей же следует во всем положиться на старуху, принесшую записку, и делать все, что она скажет. И вот наступила означенная ночь; тем вечером старуха, чьей обязанностью, помимо всего прочего, было чистить и выбивать тяжелые ковры из опочивален гарема, незаметно вызвала Лузинду из ее комнаты и ловко замотала ее в один из этих ковров. После чего велела слугам вынести ковер в сад - якобы для чистки. А еще чуть позже принц с подручными перекинули веревочные лестницы через стену сераля, и Бургуль-Номад тоже оказался в саду. К сожалению, луна в этот момент неожиданно скрылась за облаками, так что под деревьями воцарился непроглядный мрак. Ну и как ты найдешь кого-то в таких условиях? Бургуль-Номад негромко стал окликать принцессу по имени, и тут из свернутого ковра вдруг послышался слабый женский голосок: "Я тут! Я тут!.." Как только принц помог Лузинде выбраться из свертка, бедняжка без чувств упала к нему в объятия. Но довольно скоро очнулась. В темноте влюбленным трудно было разглядеть друг друга, но это нисколько не омрачило радости их встречи. Ласкам и нежным поцелуям не было конца. Однако им следовало поторопиться! Перебравшись по лестницам на другую сторону стены, они уселись на приготовленных там лошадей и пустили их во весь опор, рассчитывая до рассвета покинуть владения паши. К сожалению, надеждам этим не суждено было сбыться. Стража остановила беглецов у самых городских ворот, а минуту спустя явились и гяуры из дворцовой охраны. Берберам-подручным в суматохе удалось бежать, тогда как принц и Лузинда были схвачены и тотчас доставлены во дворец. Увидев перед собой Бургуль-Номада и свою законную наложницу Фелиму, паша разгневался необычайно. Он тут же призвал палача и, верша суд скорый и правый, велел обезглавить виновных пред своими окнами. Но тут вмешался присутствовавший при этом царский брадобрей, бывший у паши по совместительству первым доверенным лицом. - Мудрость Его Благополучия ярче солнца, и гнев его вполне справедлив, - сказал он почтительно, - преступники заслуживают кары. Однако не исключено, что им есть что сказать в свое оправдание. Может, сначала выслушать виновных? К тому же может случиться, что их рассказ окажется весьма интересным и поучительным, и доставит Его Благополучию несколько приятных минут. Тогда как казнить их всегда успеется. Паша был весьма охоч до разных занятных историй и побасенок, а потому нашел слова брадобрея не лишенными смысла. Оборотившись к Фелиме, он сказал: - Ну что ж, рассказывай первой ты, недостойная. Но только чтобы все по-честному, как на духу! Без этих глупых женских фантазий... И принцесса стала рассказывать обо всем, что с ней случилось - начиная с незадачливого сватовства Бургуль-Номада и ее бегства из каменной башни. И как она потом, особа королевской крови, дочь короля Мого-така, была трижды похищена, как побывала женой трех мужей. Стоило паше услышать, что его Фелима на самом деле никакая не Фелима, а королевская дочь Лузинда, у него даже рот приоткрылся от удивления. А по мере того, как принцесса продолжала свой рассказ, рот у него открывался все шире и шире. В заключение принцесса посетовала на судьбу, которая обрекла их с Бургуль-Номадом на долгую разлуку, а когда они нашли, наконец, друг друга - грозит безвременной жестокой смертью. После чего Лузинда обратилась к паше и со слезами стала умолять его избавить Бургуль-Номада от наказания, говоря, что всему виной лишь его безмерная любовь к ней. За любовь ведь не наказывают? Тогда как с ней самой паша может делать все, что ему угодно. Бургуль-Номад мало что мог добавить к рассказу Лузинды. Он лишь подтвердил истинность ее королевского происхождения, а также тот факт, что безутешный король Мого-Тако уже долгие годы неустанно ждет возвращения своей пропавшей дочери. Еще он сказал, что его любовь к принцессе действительно безгранична и не умрет никогда - разве только сегодня - в том случае, если его казнят. Все присутствовавшие при этом приближенные и слуги были растроганы необычайно и не могли сдержать слез. Глаза паши также были на мокром месте; когда же Его Благополучие пришел в себя, то объявил, что, тронутый столь невероятной историей, он отменяет свое первоначальное решение и милует обоих. - Не удержать воды, что ищет себе место поглубже, не удержать и влюбленных, тянущихся один к другому, - сказал он. - Воистину, они блаженны! Ничто их не остановит - хоть голову им руби, хоть на замок запирай, хоть лишай их всякой надежды. Затем он сделал радушное лицо, велел Лузинде приблизиться, по-отечески обнял ее, облобызал, после чего сообщил, что великодушно дарит ее принцу. Что ж, надо сказать, обеднел Его Благополучие не слишком, ведь двадцать жен у него еще оставалось. И если что, он всегда мог прикупить себе еще парочку. Что до Бургуль-Номада, то он только теперь понял, какое сокровище ему досталось. Узнав обо всех злоключениях принцессы, Бургуль-Номад исполнился к ней еще большей любви и решил вместе с нею ехать в Мондадор, просить ее руки у короля Мого-Тако, ее отца. Когда после долгих лет неизвестности Мого-Тако увидел свою дочь живой и невредимой, он обрадовался безмерно. Принцесса за это время успела расцвести и стать еще прекрасней, а ее золотистые волосы снова стали длинными и роскошными. Тогда как от ее былого упрямства и строптивости не осталось и следа - вот уж чудо так чудо! Король тут же дал свое благословение на их женитьбу: Бургуль-Номад был ведь человек благородный, притом в высшей степени, а потому полностью отвечал условиям вышеупомянутого королевского указа. Свадьбу отпраздновали без проволочек. Была она очень пышной, длилась семь дней и семь ночей, и по слухам, не было на ней ни одного гостя трезвого, скучного или недовольного угощением. А еще по случаю свадьбы запущен был в окрестностях большой фейерверк. Изумительное было зрелище! Скажу вам прямо - случаются в жизни минуты, когда, кажется, больше нечего и желать! **** _
- Оставить комментарий
- © Copyright Ржепишевский Юрий (rzepish@gmail.com)
- Размещен: 09/09/2017, изменен: 13/07/2023. 35k. Статистика.
- Поэма: Сказки
Связаться с программистом сайта.