Аннотация: Хорошо тому, кто любит техномагию. И спорт. А если нет? Но Людмилкины не сдаются!
Самуэлла Людмилкина мыла тепловые паро-магические обогреватели в спортзале. Ребята, которые как раз тут же занимались в секции магобола, были знакомы по общежитию. Они жили где-то выше, и она частенько ездила с ними в лифте, когда спускалась на занятия, и могла бы сказать, что она с ними в приятельских отношениях, поскольку парни всегда были рады поддержать какую-нибудь её шутку дружным смехом.
И теперь большинство из спортсменов были наполнены сочувствием, видя как трудно проникнуть мокрой тряпкой между острыми кристаллическими пирамидками, поставленными одна на другую бессчетным столбиками в стенных нишах, обычно прикрытых большими решетчатыми щитами в полтора человеческих роста. Двое парней подошли узнать, с чего бы это она тут уборкой занимается.
- Отрабатываю, - коротко ответила Элла и продолжила свой титанический мартышкин труд. Эти пирамидки притягивали к себе пыль, поскольку нагреваясь, создавали легкое электро-магическое поле, которое сбивало пылинки на источник поля - на них. Через неделю все обогреватели снова будут девственно пыльны, как будто их и не касалась рука человека лет сто.
Обычно нагреватели очищали аппаратами паромагочистки. Сразу все, за один час, раз в неделю. Но завкафедрой физподготовки предпочитал использовать ручной труд адептов-прогульщиков. Вернее адепток-прогульщиц. Причем прогульщиц самых злостных.
Вот Элла в одиночку, без какой-либо помощи и надраивала паро-магические обогреватели в спортзале, - это была отработка отработок. И парням было её ужасно жаль - такая она была маленькая рядом с неглубокой длинной нишей, и так неуместно смотрелись её высокие каблуки под рабочим серым халатом...
- Элл, слышь, может помочь тебе?
Самуэлла из-за плеча посмотрела на ребят, сказала невнятно.
- Вам влетит. - И отвернулась.
- Давай мы хоть решетки поснимаем, а?
Элла опять обернулась, ухмыльнувшись печально. Вздохнула.
- Попробуйте.
Парни дружно взялись всей командой и поснимали все решётки минут за семь, и довольные, продолжили разминку. Люмилкина конечно поблагодарила: было видно, что она тронута, но добром это не кончится - без всяких сомнений. И таки оказалась права. Может, ей нужно было поступать в столичный университет на факультет пророчеств и предсказаний?
В зал зашел завкаф физподготовки Филинофф. Он орлиным взглядом охватил картину целиком и спокойным тихим голосом подозвал к себе капитана команды. Как его было можно услышать сквозь эхо спортзала, было не понятно. Но капитан услышал. Подошёл, выслушал небольшой монолог заведующего минуты на три. Всё это время Людмилкина продолжала изображать Золушку, поглядывая украдкой из-за собственного плеча. Бедненький спортсмен слегка побледнел, коротко кивнул и двумя жестами показал товарищам по команде: "Возвращаем всё на место". Ребята тоже слегка побледнели и, отводя глаза от Эллы, поставили решетки на прежние места.
А завкаф подошел к девушке.
- Адептка Людмилкина, вы понимаете, что поскольку именно вы прогуляли занятия физподготовки, то вы и только вы должны его отрабатывать? - Голос был тихий, спокойный, сухой.
"Как песок на пляже", - думала Элла, продолжая тщательно промывать кристаллические пирамидки. Такой песок проникал везде, и после отдыха на пляже налипал на кожу, скрипел на зубах, сыпался из волос, оказывался в еде, и даже, если вам не хватало разума не брать собой косметику, то и в абсолютно герметично закупоренных пудре, туши и даже, о тепловой маггнератор! в губной помаде. Даже лак на ногтях тускнел, посеченный песчинаками, не смотря на магическое усиление его стойкости.
- Любой адепт должен понимать, что прогулы занятий не поощряются администрацией. И если вы пришли учиться в наш вмуз, то будьте добры соблюдать Устав нашей Академии. В нём написано, что прогулы - есть зло, мешающее будущему магу освоить свою специальность, - нудел не повышая тона, голос над ухом. Элла молча размышляла о том, что вмуз-то у них техно-магический, а физпода как основной предмет. При этом она не забывала прополаскивать тряпку после каждой пирамидки. "Будто боевых магов готовят или некромантов, маринованный чеснок тебе в глотку!" Да она даже основы счислений магпотоков так не пересдавала, хоть это и самый основной из базовых предметов в любом магическом вузе! Даже школьники это знают.
- Самым простым способом получить в конце семестра допуск к сессии - посещать все занятии физподготовкой. Это сэкономит и ваши, и наши силы, позволит освободить время для более качественной сдачи других предметов, вынесенных на сессию. - Людмилкина прополоснув очередной раз тряпку, зацепила её за ближайший кристалл, подхватила ведро и, обойдя Филинкоффа по дуге большого радиуса, о, прекрасная математическая подготовка! направилась к туалету, чтобы сменить воду. Может он уже отцепится от неё?
Эллушке не повезло. Не потому что у неё были средненькие магические способности. И не потому, что успеваемость по немагическим предметам у неё была не самая высокая, всё же намного повыше, чем у некоторых. И не потому, что после Академии ей не светило нигде работать. Ничего подобного! После получения грамотки дипломированного специалиста, её ждало прекрасное место в семейном предприятии, стоящем далеко не в последних рядах списка Гильдии ТехноМагов. Нет, ей не повезло потому, что она не хотела быть техномагом, а её отец ничего не хотел слышать о другом высшем магическом образовании для своей дочери. Именно это и мучило больше всего - учиться там, где не хотелось, не нравилось, куда родитель самым подлым образом отвёз её школьные выпускные бумажки тайно, не спрашивая ничьего согласия или хотя бы мнения.
О, она не любила Делегардово, не любила Академию как каждую её составляющую часть, так всю целиком, не любила выбранную специальность и техномагию в целом тоже не любила! Она была бы, наверное, более спокойной, если бы сама выбрала этот вмуз, но поскольку выбор был не её, то всё, она - обиделась!
Учиться не хотелось, всё валилось из рук, но папочка поставил вопрос так, что бросить учёбу Самуэлла не могла, и совсем уж завалить сессию тоже не могла. Отец предупредил, что если будет нужно, её и на второй год оставят, вздумай она филонить.
- Отец, - услышав это заявление, Элла подскочила, как укушенная, - это вмуз, а не школа! Здесь отчисляют за неуспеваемость, а не оставляют на второй год!
- Вот именно, дочь моя, вот именно! - Маленький и круглый, не напрасно носивший смешное прозвище Колобок, в данную минуту Людмилкин-старший был довольно грозным. - Но я сделаю так, что ты будешь первой в истории всех вмузов адепткой, оставшейся на второй год! Так что в твоих интересах закончить Академию как можно быстрее. Можешь даже экстерном. - Перевёл папочка дух. - Если захочешь.
Эллочка вздёрнула нос и, развернувшись на своих высоких каблуках, модельной походкой гордо удалилась в сторону общежития. Общежитие она, кстати, тоже не любила.
Первый год она продержалась, опасаясь остаться на второй год - Людмилкины слов на ветер не бросали - и выезжала в основном за счет школьного багажа знаний. А на второй год нашелся выход из её безвыходной ситуации. И выход этот был очень простой, изящный и очень симпатичный. Его звал Елений. Он очаровался её стройными ножками на высоких каблуках, грустными глазками, печально сдвинутыми бровками и редкими, но невероятно меткими шуточками, от которых смеялись всем этажом общаги.
И милый выход из безвыходной ситуации, хоть и учился на техника магомедицинских приборов, то есть был больше лекарем, чем техномагом, но помогать своей Эллочке - даме печального образа, стал вполне на уровне. Он ходил, договаривался о пересдачах; где мог, сам сдавал за неё лабораторки и расчетно-графические работы. Решал и чертил за неё курсовые проекты, и даже, о, магически усиленная микроклизма! иногда их вместо неё защищал!..
Он так резво взял в свои руки решение её проблем, что девчонка наконец отогрелась душой и перестала смотреть на людей зверем, чувствуя удаляющееся дыхание карающего отцовского меча. Как-то почти незаметно они стали жить вместе, чистота-порядок-уют-борщ-второе, в общем, полный - комплект.
Проблема решилась практически со всеми предметами, и злая на папочку Людмилкина готовила ему страшную месть - выложить дипломную грамотку об окончании вмуза на стол, а самой тут же выйти замуж за ненаглядного Елика и уехать подальше от семейного предприятия.
Однако на пути к заветной цели стояла последняя, но весьма существенная проблема: физподготовка. Не то, чтобы Людмилкина была хлюпиком или варёной курицей, нет. Она и спортом в школе занималась, и танцы любила, и нормативы все сдала бы конечно. Может не первой, но в числе уверенных середнячков - вполне. Но вот методы преподавания этой дисциплины ей претили.
С препом, вернее препшей физподы у неё произошла существенная заруба - методы статического усиления мускулатуры были невыносимы для алептки, любящей легкую атлетику. И Самуэлла ходить на занятия перестала.
Через месяц её вызвал замдекана Пцыц И.К.
- Людмилкина, ты радуешь нас тем, что подтянула успеваемость. Ты прямо молодец!
Элла пожала плечами, как бы говоря, что ничего такого тут нет, подумаешь, подтянула учёбу. Но Илон Кирович Пцыц, ещё относительно молодой, потому что не седой преп, умел найти подход практически к любому студенту. И не потому, что он юлил, заискивал или ещё как некрасиво себя вёл. Нет, что вы! Просто Пцыц относился к адептам, как к свои детям, коих собственных имел пятеро. Вот и к Элле он искал подход через констатацию факта её успехов. Но немножко промахнулся. Поэтому следующая его фраза попала и вовсе в молоко.
- Элла, но вот с физподготовкой надо что-то делать. - Замдекана страдальчески сложил губы. Воспоминания о казённых фразах в исполнении сухого, как пляжный раскаленный песок, голоса, как песчинки на зубах и в постели, вызывали неприязнь у замдекана. - Ты же пропускаешь пару за парой, а за последний месяц не посетила ни единого занятия. Что там происходит у тебя?
- Я не буду ходить на занятия к этому препу. - Заявила Самуэлла спокойно, хотя в защитном жесте и сложила руки на груди. - Она со мной поссорилась.
Декан даже ушами немного дернул от неожиданности.
- Она? С тобой? - Потом взял себя в руки и, помолчав, продолжил: - И какое же решение этой ситуации ты видишь?
Элла равнодушно пожала плечами, а взгляд на замдекана стал тоскливым. Пцыц тяжело вздохнул, понимая - будет плохо.
Кафедра физподготовки была костью в горле у всех деканатов Академии. Политика этой кафедры была произведением её заведующего - довольно странного типа, требующего сверхответсвенного отношения к предмету, препа из размагиченных. Что-то у него произошло в период среднего возраста, от чего он потерял свою магию, но смог использовать с толком свои достижения в спорте. И теперь доставал всю Академию своим занудством и въедливостью. Его не любили не только адепты, деканы и замдеканы. Его не любил никто. Даже сам себя он не любил. Вот такой суровый мужик был преп Филинофф, завкаф физподготовки.
Но особенно суров он был с прогульщиками. Все прогулявшие отрабатывали физическим трудом. И отработки эти были направлены на формирование у нерадивых адептов крепкого убеждения - лучше уж ходить на пары, чем так зверски отрабатывать. К третьему курсу посещаемость занятий физподготовкой выходила на уровень ста процентов. Даже болеющие приходили посидеть полуживыми холмиками на лавках, лишь бы потом не отрабатывать. Это было тем значительным достижением, которое заведующий кафедры физподготовки считал своей величайшей заслугой и основным результатом своей работы.
Отработки как будто не представляли собой чего-то уж очень страшного. Например, девушек, кто прогуливал по мелочи, ждал легкий труд, что-то типа наведения порядка в хранилищах спортивного инвентаря, его сортировка и перепись.
Парни обычно копали траншеи под бордюр вдоль дорожек в академическом саду, закапывали туда бордюрные блоки, чтобы следующая партия прогульщиков их выкапывала, а ещё следующая - устанавливала заново. Эта аллея так и называлась - Большая бордюрная. Раскопки на ней происходили из года в год, и чтобы грунт не был очень уж рыхлым и слишком мягким для вскапывания, Филинофф из собственной зарплаты три раза в месяц оплачивал услуги мага, который уплотнял грунт практически до гранитной твёрдости.
В плохую погоду, когда работы по вскапыванию или окучиванию были невозможны, парни таскали чемпиона по этажам. Чемпионом назывался огромная бронзовая скульптура спортсмена-победителя в полтора человеческих роста, почивающего на лаврах, тоже бронзовых. Он почивал всегда в разных местах академических коридоров. И если сегодня вы могли видеть его самодовольную физиономию возле лестницы, ведущей к спортивному крылу, то завтра он обязательно скалился вам в лицо этажом ниже.
Иногда можно было видеть, как куча адептов, облепивших чемпиона подобно муравьям на огромном кусочке сахара-рафинада, двигает его по коридору в противоположную от спортзалов сторону. Обычно его двигали сперва по коридору к самой дальней от спортивного крыла лестнице, чтобы переместить на другой этаж, и по такому же длинному коридору притащить к той же узкой лестнице под спортивным крылом.
На следующий день можно было видеть, как чемпион неспешно путешествует в другой, не менее отдалённый от кафедры физподги коридор Академии, но с обязательным перемещением на один этаж. А вот по тому, куда перемещался чемпион - вверх или вниз, стороннему наблюдателю можно было определить кто сегодня отрабатывает: злостные прогульщики или случайные. Случайных обычно собирали для перемещения бронзового увальня вниз, а закоренелых и отпетых - для перемещения вверх. И хоть магия в этом мире творила чудеса, но законов физики никто не отменял, и значит тащить вверх по лестнице такую дуру было куда труднее, чем вниз, и значит, это удел самых конченных негодяев, то есть прогульщиков физподготовки. Ибо только самый и самый тяжёлый труд мог искупить их вину перед собственным организмом из-за пропуска занятий!
Командовал этим потаскунским парадом каждый раз разный преп из спортсменской кафедры, а иногда действо проходило без участия препа, и тогда легко можно было понять, что адепты эти не впервые отрабатывают пропущенную физподгу. Они бодро тащили бронзового великана, перешучиваясь, пыхтя и потея, вспоминая минувшие передвижения и связанные с ним приключения. Но, как правило, трёх-пяти тасканий становилось достаточно даже для самых отпетых прогульщиков.
Да, был же ещё скалодром! Основная цель его состояла в возможности тренироваться будущим скалолазам в цепкости и навыках подъема на, ясное дело, скалы. А не основная, вспомогательная, если можно так выразиться, цель лежала в плоскости отработки прогулов. В этом случае в задачу адепта входило с двумя кирпичами подмышкой безо всякой страховки взобраться на самый верх трёхметрового стенда, имитирующего скалу, туда, где имелась небольшая площадка, якобы требующая ремонта. Там кирпичи надо было сложить аккуратным штабелем, чтобы следующая смена прогульщиков могла их попарно перетащить вниз. Каждый срыв со стенда, как и каждый битый кирпич, увеличивали время отработки на одну ходку вверх.
Фантазия Филиноффа была безгранична, однако не это было причиной нелюбви к нему коллег-препов. Причина крылась в той самой суровой личности самого Филиноффа. Он был тихим спокойным человеком, ни единого раза не повысившим голоса в стенах Академии.
Возможно, вместе с магией у него ушло и что-то человеческое. Потому что когда он начинал говорить, будь то беседа с начальством, подчиненными, коллегами или адептами, речь его лилась тихим спокойным потоком шуршащего песка, от которого сводило скулы, до того это было противно и занудно. И таким тоном он докладывал, обсуждал, отчитывался о проделанной работе. Таким тоном он настаивал на своих принципах, требовал расширения полномочий спорта во вмузе. И все труднее ректору было противостоять тихому, но невероятно мощному напору спотсмена, знавшему до последней буквы не только Устав Академии, но и все нормативные акты Министерства образования и законодательство страны. И эти знания он использовал на заседаниях ректората так подробно, дотошно и длинно, что сам ректор побаивался, что вскоре и ему придется таскать бронзового чемпиона или кирпичи на скалодроме, проколовшись где-то на отступлении от буквы законов.
Особенно остро почувствовал ректор своё физическое несовершенство после того, как получил докладную, написанную завкафом физподготовки на завкафа физподготовки, опоздавшего на работу на десять минут. К докладной прилагалась объяснительная от завкафа физподготовки на имя завкафа физподготовки о причинах опоздания. Ректор, не однажды выходивший сухим из вод министерства образования и живым и невредимым - из различных передряг с восокопоставленными оппонентами, перед лицом такого минут десять сидел, закрыв лицо руками. И тряслись его плечи от смеха, что сомнительно, или от рыданий, что более вероятно, никто так и не узнал. Результат на лице был один - красные и мокрые глаза. Конечно, как сильный маг, он быстро убрал следы своей несдержанности с лица, но осадок-то остался!
После И уж вопрос прогульщиков, который Филинофф регулярно поднимал на заседании ректората, доставал всех до такой степени, что деканаты крутились как могли, уговаривая адептов не ссориться с кафедрой физподы. И если простые уговоры помогали плохо, то в особо выдающихся случаях администрация факультетов шла на нетривиальные меры. Так замдекана Пцыц И.К., например, практиковал спорить с группой самых отъявленных прогульщиков своего факультета на ящик пива, что они не смогут удержаться от прогулов по физподе в этом семестре, беря адептов на слабо. Конечно, метод имел успех. И на ректоратах хвалили повысивший посещаемость физподготовки факультет, и даже выписали небольшую премию декану, который по-братски разделил её со своим находчивым заместителем.
В общем, ситуация хоть и была тяжелой, и даже весьма тяжёлой, но всё же решаемой. А вот с Самуэллой дело зашло в тупик.
Людмилкина точно знала, что выгнать её не смогут, ведь папочка, будь он здоров триста лет - Людмилкин, а Людмилкины слов на ветер не бросает. Это знал и замдекана, который присутствовал при разговоре Людмилкина-старшего с деканом. Разговор касался обучения дочери предпринимателя средней руки, подписавшего договор с факультетом на финансирование исследований на срок обучения его дочери, но не менее двух лет. То есть исключение адептки может повлечь за собой расторжение договора с последующими санкциями не в пользу администрации. И уж исключение из-за физподы вообще было бы нелепостью. С точки зрения спонсора, конечно же.
- Что же мы будем делать с тобой, адептка? - пригорюнился замдекана Пцыц И.К. Самуэлла снова пожала плечами и устало уставилась в окно.
- Отрабатывать, наверное? - предположила она скромно. Жалостливый взгляд не седого пока мужчины легонько потрогал её лицо, худые ручки и ножки, особо остановившись на высоких каблуках туфель. "Бедняжка!" - как будто говорил он.
Мытьё паро-магических нагревателей стало неотъемлемой частью её жизни. Теперь после пар Людмилкина приходила в спортзал с самым красивым, какое только находилось в этот день в каптерке, ведром теплой воды и тряпкой, и мыла нагреватели, аккуратно цокая каблуками. Её фигурка стала практически родной в интерьере тренировок и соревнований. Многие воспринимали её как талисман - если моет Людмилкина нагреватели, то грядущие соревнования выиграют. А завкаф физподготовки стал задумываться, чем нагрузить вредную девчонку, когда отопление будет выключено.
Эпилог
Она стояла посередине кабинета завкафа физподы. Смотрела в сторону, вздернув подбородок. Из-за того, что левая бровь была невероятно высоко вздёрнута, правый глаз был сильно прищурен, и всё лицо было перекошено в страдальческой гримасе. Одна рука свободно висела вдоль тела, а другая обхватывала локоть первой. Поза независимости и некоторой закрытости.
- Стань ровно, - спокойно и тихо проговорил завкаф. Самуэллла демонстративно сложили руки на груди, губы выпятились в недовольстве, а потом нижняя челюсть съехала в сторону. Вкупе с глазами, слегка подкатившимися под лоб, картина говорила: "Достал! Как же ты меня достал!!!" Но ни единого звука адептка не издала.
Заведующий сидел за своим начальственным столом в своем начальственном кабинете. Абсолютная аскеза - было имя этому кабинету. И вся мебель носила то же имя. Даже шторы насыщенного жёлтого цвета были из прошлого века и тоже носили имя - аскеза. Но Людмилкиной было всё равно. Она невидящим взглядом смотрела в окно прямо мимо аскетичных штор прошлого века.
- Вы учитесь в Академии, и значит должны ходить на занятия по физподготовке. Любой техномаг должен поддерживать физическую форму. - Преп сделал паузу и внимательно присмотрелся к девушке. Его интересовало, слушает ли она его? Но Людмилкина молчала. Молчала глубоко и надёжно, как лесные partidgano. Но Филинофф терпеливо продолжал свою воспитательную беседу.
- Вы, адептка, стоите неровно, центр тяжести смещён. Это плохо сказывается на состоянии вашего таза. Для вас как женщины, будущей матери это очень важно. - Его речь лилась тихим ручейком, привычно, и, как показывал богатый опыт препа, обкатывал и стачивал ещё и не такие острые углы не у одного острого камешка. Он сточил не один, а множество острых-преострых камешков, но не этот. Элла демонстративно отставила одну ногу в сторону, отчего упомянутый таз перекосило ещё больше, усилив нависшую над ним угрозу. Что там понял завкаф, никто не знает, но то, что Элла хотела сказать: "Мой таз, и пусть тебя, дядя, его состояние не волнует!" было очевидно. Кроме того, этот демарш остро нуждался в подкреплении жестом из одного не безызвестного пальца, без капли какой-либо магии, но адептка сочла это чрезмерным и скрестила руки на груди. Таз перекосился самым вопиющим образом.
Преп продолжил:
- Даже ваша осанка нуждается в коррекции. - Голос тёк и обволакивал, не на чём не повышая интонации. - Вам необходимо заниматься физподготовкой. Скоро вы выйдете из стен этого заведения, вы будете высоко квалифицированным специалистом, начнутся серьёзные нагрузки, а ваш организм не готов. Вы понимаете это? - И даже вопрос был задан таким тоном, будто он и не вопрос вовсе. В этом голосе слышались миллионы повторений миллионов слов, когда не меньше половины из них вызывала трепет и ужас, и делала препа уверенным в том, что и эта крепость падёт. То есть оставит упрямство и будет ходить на занятии физпод. Но Людмыилкина в ответ лишь опустила голову и первела взгляд на свою отставленную ногу. "Плевать я хотела на будущую работу!"
- Ваши товарищи, посещающие занятия, уже показывают изменение параметров организма в лучшую сторону. У вас есть прекрасная возможность бесплатно посещать спортивный зал вместе с группой и совершенствовать своё физическое состояние. - Спокойный тихий голос не изменился ни на грамм. Людмилкина втянув щеки и плямкнув губами, "Не надоело тебе ещё, Емеля? Экономист ты хренов!", уставилась в потолок.
- Физическую радость тела никто не отменял. А это возможно достичь регулярными тренировками. Вам, адептам, предоставляется такая возможность на спортивных секциях, но лично для вас, Людмилкина, - не меняя ровного тона, - только занятия физподготовкой два раза в неделю в соответствии с расписанием вашей группы будет достаточно.
Элла тяжело вздохнула, слегка покачав головой, будто сожалея, но всё также глядя в сторону: "Что ты, спортивная галета, можешь знать о радостях тела?"
- Если вы не посещаете занятия, вам приходится их отрабатывать физическим трудом - мыть сложные приборы паро-магического обогрева спортивных залов, спортивные коврики, прочий спортивный инвентарь. Это не тренировки, это физический труд. Он не может заменить систематических нагрузок под руководством опытного тренера. - Бледные глаза препа выражали бледненькое сочувствие глупости и упрямству адептки. А она всё так же глядя в окно, цыкнула зубом и прикрыла ладонью зевок: "Испугал ежа!.."
- Если вы не можете найти общего языка с препом, то давайте вместе обсудим ваши взаимные претензии и придём к решению, которое всех устраивает.
- Людмилкина, вы будете отчислены за непосещения занятий физподы! - чуть повысив голос, сказал преп. Элла только пожала слегка правым плечиком: "А отработки на что?"
- Если вы, адептка, не будете посещать занятия физподготовко,й я вам обещаю - вы всё своё свободное время будете проводить, отрабатывая пропуски. Вы это понимаете? - Явно повышая тон, Филинофф наклонился в её сторону, начиная приподниматься со своего аскетичного стула. Ехидная улыбка искривила лицо Эллы, "Ой, баюсссс, баюссс, баюссс", и она уставилась на препа тяжелым взглядом изподлобья. Но ни единого звука так и не слетело с её губ. И Филинофф сорвался. Побагровев, он заорал:
- Вон из моего кабинета! Все, слышишь?.. все абсолютно пропущенные занятия будешь отрабатывать в двойном объёме! - Указующий крупно дрожащий перст препа тыкал в строну двери. Элла удовлетворённо хмыкнула, плавно развернулась и походкой от бедра медленно вышла из кабинета, цокая каблуками: "Что и следовало доказать. Зачем только так орать-то?"
В коридоре толпились адепты, а из тренерской высыпали препы, и эти зрители во все глаза смотрели на ту, которая вывела из себя Филиноффа. Она прямо в ту же минуту становилась легендой, покрываясь бронзой и практически становясь вторым чемпионом, новой героиней Академии ТехноМагии.
Людмилкины - народ упрямый. А ей-то и надо было лишь зачёт получить по физподготовке через отработки прогулов. И даже не дифференцированный.