Утром дождь переставил буквы на афишах так усердно, что слово "вокзалы" на главной тумбе стало "вокщалы" - и, надо признать, им это было к лицу. Новая "щ" стояла как мягкий зубец на рельсе, где скорое "сейчас" переходит в бережное "ещё чуть-чуть".
Два главных вокзала города - тот, что смотрит на уездные поля, и тот, что держит море под боком, - сошлись у табло, как два усталых брата, и принялись делить поезда. Не со зла, просто у каждого накопилась своя робость.
- Возьми ты скорые и деловые, - предложил Балтийский. - У меня от запаха соли люди и так промокают ожиданием.
- А ты тогда забирай возвращенцев, - пожимал плечами Московский. - У меня от них в кассах теплеет, и расписание плывёт.
Слова их толкались, как чемоданы в узком проходе. Поезда замерли на путях, смущённо мигая огнями. Пассажиры метались между перронами, теряя не время, а направление.
На площадь вышел человек, в чьих глазах отражаются чужие окна. Он посмотрел на это столпоездотворение, достал из кармана небольшой веер, и стал раздувать воздух между спорящими. Вокзалы почтительно замолчали.
- Так. Вопрос не в путях, а в том, кто и что бережёт, - сказал человек. - Давайте-ка голубчики меняться. Вокзалам - сдать по щепотке "мне положено". Пассажирам - по крупице "успею всё".
Пассажиры молча ссыпали в общую банку свои "всё" - из них потом, как известно, плетут кружевные паузы для чайных. Вокзалы нехотя вынули из своих табло по одному медному важничанью. Дождь, довольный, подчеркнул небо мягким "можно".
- Теперь эталонный поезд, - объявил человек.
В первом вагоне ехали "Прощания" - шуршали билетами без обратной стороны.
Во втором - "Встретились Наконец" - сидели так близко, что говорили тише объявлений.
В третьем - "Переезд по Работе" - ноутбук к колену, колено к тоске.
В хвосте - багажный вагон "Не пригодилось, но дорого" - лёгкий только с виду.
И стало ясно: один вокзал отныне будет хранителем уходов, а второй - хранителем возвращений. Купе "Тишина" научилось делить пополам. А багаж "Не пригодилось" добровольно уходил на переработку в белые билеты "до дома".
- Возражения? - вежливо спросил громкоговоритель.
- Мне бы хоть иногда - полдень без спешки, - попросил Московский.
- А мне - полночь без страха, - вздохнул Балтийский.
- Согласовано, - ответил Петербуржец, и трамвай на площади согласно звякнул дважды.
И тогда началось самое главное: распределение. Вокзалы перебросили друг другу подвижное тире - мостик между "прибывает" и "отправляется". Город настраивался.
Поезд "Прощания".
- Этот - к Балтийскому, - решила бронзовая дама, чей взгляд доставал до самой площади. - Вода умеет хранить слёзы без шума. Но на платформе - обязательная пауза. Прикладывать стеклянную линеечку к табличке "Посадка окончена", чтобы те, кто опоздал к словам, успели догнать их глазами.
Поезд "Встретились Наконец".
- К Московскому, - прошелестел дождь. - Там пахнет хлебом и полями - к теплу привыкаешь быстрее.
Поезд "Переезд по Работе".
- В совместном попечении, - решила Собака с железным тире. - Утренние вагоны - к полям, там яснее "зачем". Вечерние - к воде, там проще выдохнуть.
Вокзалы выпрямились, приняв новые должности: не царей прибытия, а хранителей поводов. Табло перестало кричать и начало объяснять. В строках появились добавления: "поезд No... - для тех, кто догоняет своё", "посадка завершена, но тёплое договариваем", "задержка по погоде - подчёркивает дождь".
Не обошлось без спорного вопроса.
- А скорые? - спросил Балтийский. - Они никого не ждут.
- Бывает, - кивнула Собака с тире. - Зато их можно подождать всем. Объявляется "минута общей тишины".
И они попробовали. Часы на башне сделали в себе маленький подоконник. Люди убрали из рук "успею всё". Трамвай звякнул "сейчас - да". Скорый поезд, уже тянувший состав за край платформы, смягчил ход так, словно на рельсы положили не тормозной башмак, а шёлковый путь. Двери не распахнулись, но перестали быть запертыми. Этого хватило двум запыхавшимся, чтобы выдохнуть "я здесь" и оказаться внутри. Никаких чудес. Просто город согласовал темп.
Вечером на стенде Бюро появилось официальное разъяснение:
"Вокщал - это вокзал, у которого есть щадящая скорость. Он делит поезда поводами, а не ветками".
Пассажиры сперва смеялись над новым словом, а потом перестали - потому что в нём оказалось удобно жить. "К какому вокщалу вам?" - спрашивали таксисты, и в этом "щ" было меньше железа, больше бережности.
Иногда, конечно, случались дни непогоды. Тогда на площади появлялся стол с табличкой: "Аварийный раздел: пути - по диспетчеру, поводы - по людям" и раздавало карточки-переводы: "Опоздал" → "догнал своё", "Уехал" → "перешёл через разговор", "Не успел попрощаться" → "сделал паузу на платформе, город передаст".
А дождь продолжал переставлять буквы. Иногда из "поезд отправлен" выходило "поЕзда отправлены", и мы улыбались: ну да, иногда уезжает именно езда, а люди остаются, чтобы дождаться себя.
С тех пор, если вы видите на табло "рекомендуем вокщал", знайте: это не опечатка. Это день, когда сквозь шум объявлений слышно, как город кладёт на рельсы тире, выдаёт белый "до дома" и пододвигает к краю платформы узкую полоску своевременной уверенности. Чтобы и скорые, и медленные, и те, кто пока отстаёт от себя, - успели перейти. Не через пути, а через паузу.
И если вам покажется, что ваш поезд ушёл, не бегите. Скажите по-петербуруски: "А теперь?". Трамвай звякнет "да", часы сделают честную паузу, и один из вокщалов откроет вам правильный вход. Не туда, где по расписанию, а туда, где вы успеваете своё. Город это умеет. Он для того и придумал лишнюю "щ" - чтобы в слове нашлось место отдыщаться.
![вокзалы []](/img/s/s_w/prowokzalyipoezda/wokzaly.png)