- Вы никогда не называете свою жену по имени, это потому что она умерла?
- Подумайте, ну какое у нее может быть имя, если она - это ВСЁ?
(Рената Литвинова 'Богиня')
В ее маленькой комнате было маленькое окошко и дверь, но в ней уже как год не вставлено стекло. Дверь, завешанная покрывалом... таким же, как и покрывало на маленьком диване. В комнате еще был стол и лампа, и старый патефон...еще были кисточки маленькие и пушистые и краски были, но только три цвета... они сохранились еще с тех пор, когда она рисовала...
Она много курила и всегда затыкала щель под дверью плотной тканью - так меньше пахло остальным. Она не любила делиться запахами и звуками, она считала, что это воспоминания и ощущения, такие сокровенные, что даже небольшой свет испортит тайну, поделится тайной с тем, с кем не хочется делиться.
Она так любила его...
Каждая пещинка здесь давно пропахла сигаретным дымом, кофе и коньяком и сквозь все эти запахи откуда-то из глубин памяти пробивался запах ночного дождя... его запах. И в голове все еще звучал пыльный джаз и его тихий, едва различимый голос. Такие нежные руки вспоминала она, и вздрагивала от прикосновений забредшего через форточку сквозняка. Она ходила по квартире и не могла унять сердца... такое нервное... выдавало натянутую внутри вибрирующую струну ожидания... а еще кофе... так много кофе, чтобы не спать... уже которую ночь не спать... Он звонит только по ночам... Он шепнул на прощание что позвонит. Только ему она прощает звонки ночью... ночь время тишины... только мысли... только то самое непонятное чувство, как будто вот-вот потеряешь сознание... А ему можно врываться в ее покой, потому что когда она ждет звонка эта тишина давит и все мешает, и каждый шорох будоражит... а он пусть звонит... скорее.
Луна на небе красивая... он наверное тоже сейчас смотрит на Луну... Откуда эта музыка? Может быть, кто-то напевает ее, стоя у окошка... такой же, как я. Сколько людей не спят сегодня? Сколько из них ждут звонка, сколькие любят ночь, сколькие мучаются...
Она так боялась показаться глупой. Рядом с ним она всегда такой была - сидела, слушала и оттого, что постоянно молчала, казалась себе еще глупее...
Она так боялась показаться некрасивой, из-за этого всегда перебарщивала с косметикой... ночь, как могла, скрывала это, но было еще утро. Утро вместе... единственное любимое ею утро.
Не ела почти ничего, хотела быть самой красивой... Всегда ему все прощала, часто наступала на гордость, плакала много и страдала, но не при нем. Она не хотела показаться слишком грустной. В нем хватило бы грусти на много слез.
Спать хочется. Как там у Чехова? Стать маленькой и забраться в валенок, свернуться калачиком и спать. Так хочется спать. Села на кровать и вскочила сразу же... чтобы не уснуть.
Она так хотела его любви, но не настаивала. Он любит другую, совсем чужую неизвестную женщину. Она понимала это, и плакала еще больше, и руки в отчаянии заламывала, и стонала от боли и беспомощности тогда, когда плакать уже было нечем. Но не сегодня...сегодня нужно быть красивой и чтобы тушь не потекла.
Перелистала книгу, старые книги шуршат как осенние листья у него под ногами и пахнут, как пахнет в его кабинете. Зажгла свечку, посмотрела на огонь... 'помнишь?' -- спросила она и посмотрела куда-то вглубь комнаты, где висел плакат похожего на него мужчины. Нет ни одной его фотографии - случайных снимков не получилось, а специально она не хотела фотографировать. Боялась, что заподозрит любовь. Распознает в ней это чувство и тогда - все... Он так боится ранить людей, конечно, он знает про любовь, поэтому и не звонит. Хочет чтобы она теперь была далеко.
Нельзя плакать. И так хочется спать, и кости как колючая проволока царапают изнутри.
У него такие глаза... Как море...
Вспоминая его глаза, она медленно провалилась в глубокий и спокойный сон. Ей приснилось море и рокочущие волны, и он снился такой родной и любимый...
А в настоящем мире, тем временем, пошел ночной дождь, ударяя каплями об осенние листья, из соседнего окна зазвучал пыльный джаз, а в глубине ее квартиры самой нежной из музык зазвонил телефон, но она ничего этого не знала. Только шум прибоя...