Аннотация: Некоторые люди настолько привыкли плыть по течению, что даже не пытаются барахтаться, когда начинают тонуть в водах реки подземного мира.
Рабочий день кончился, и ты, наскоро надев осеннее пальто и подняв воротник, чтобы закрывал шею от ветра, быстрым торопливым шагом спешишь домой. На улице уже стемнело, светлые облака выделяются на фоне темнеющего неба, где-то на горизонте солнце клонится к закату, но тебе этого не видно из-за высоких хвойных деревьев. Дорога твоя пролегает по короткому и широкому мосту, пересекающему неглубокую речку с красивым бутылочно-зеленым цветом. Ты идешь по мосту, под ногами слегка пружинят металлические решетки, из которых состоит пешеходная дорожка, а внизу тихо течет сильно обмелевшая за последний год река. Еще полгода назад, когда ты только получила эту работу - помощник секретаря по мелким поручениям - в туристическом городке далеко от дома, ты боялась, что эти самые решетки проломятся у тебя прямо под ногами. Но теперь ты освоилась на работе, голова забита отчетами, датами, сортами кофе и поливом комнатных растений в кабинете, и такие маловероятные вещи перестали тебя занимать. Поэтому ты идешь вперед, быстро-быстро шагая по пешеходной дорожке моста, и не забиваешь себе голову подобными глупостями.
Скрипят огромные металлические ворота, открывая свои высокие створки. Они издают такой ужасный звук, что, думаешь ты, им впору сниматься в фильмах ужасов. Фильмы ужасов? Детское баловство. У тебя есть дела поважнее. Завтра в семь надо быть на работе, полить все цветы, приготовить на всех кофе....
Погруженная в повседневные мысли ты не замечаешь, как огромный красный джип заносит на обледеневшей дороге, и он несется прямо на тебя. Лишь когда его гигантские фары оказываются у тебя прямо перед носом, ты инстинктивно вскидываешь руки и едва не касаешься ими капота автомобиля. О чем ты думала в последние секунды? О комнатных растениях, о кофе?
- Простите ради Бога, не удержал управление! С Вами все в порядке? - мужчина средних лет в красной кожаной куртке в тон цвету машины, буквально выпрыгивает из машины и несется к тебе.
- Да.... - отвечаешь ты упавшим голосом, - Да, все в порядке! - коленки дрожат, руки так и застыли в нелепом положении.
Подходит охранник, пожилой мужчина с копной седых волос и множеством морщин на лице. Он ругается на непутевого водителя и предлагает проводить тебя до ворот. Ты отмахиваешься, и, все еще в шоке, бредешь дальше по дороге к скрипучим воротам, а за спиной раздаются недовольные крики и препирательства.
Придя домой, ты устало стягиваешь пальто, чуть не роняешь его на пол, рассеянно вешаешь на крючок. Саднит колено, наверное, ушибла обо что-нибудь на работе - ты не придаешь этому значения. Кот, которого ты не без проблем привезла с собой в другой город, бежит радостно тебя встречать, но не добегает до цели, ощетинивается, шипит и уносится прочь. Ты решила, что случайно наступила ему на хвост, и списываешь все на усталость. Ну и Бог с ним, с котом. Главное не забыть - завтра в семь на работе.
После ужина ты решила досмотреть кино, которое зацепила краем глаза по телеку. Ты садишься на диван, накрываешь ноги пледом, подкладываешь под бок подушку. Для полного комфорта не хватает только кота, но кот куда-то дезертировал сразу после твоего прихода и показываться не собирается. Может, ты забыла его покормить? Перегибаешься через спинку дивана, смотришь на кухню - нет, миска полная. Может, весна у него не по расписанию, вот и бесится.
Кино на самом деле интересное, но уже после десяти минут ты начинаешь клевать носом от усталости и решаешь отправиться спать. Ты идешь в спальню, переодеваешься, смотришь в зеркало на свое землисто-серое лицо и огромные мешки под глазами перед тем, как выключить свет. В квартире на секунду наступает такая гробовая тишина (не слышно даже кота), что в памяти вдруг всплывает воспоминание из детства - как ты всегда старалась забраться в кровать до того, как выключат свет, потому что в темноте может обитать что-то страшное. Ты улыбаешься собственному отражению, выключаешь свет и медленно бредешь к кровати. Совсем рядом, как будто прямо над головой, раздается странный звук. Ты останавливаешься, сердце, как в детстве, замирает в груди. 'Ну же, ты же взрослый человек', - пролетает в голове, - 'Это всего лишь твой спятивший кот!' Проходит, наверное, вечность, прежде чем ты заставляешь себя подойти к пустой холодной кровати и забраться под одеяло. Торопиться спрятаться под ним и смешно, и глупо, но ты торопишься, чтобы сделать это до того, как успеешь снова испугаться. Накрывшись одеялом с головой, ты медленно поднимаешь глаза на потолок. Ничего. Пусто. А теперь спать. А, нет, еще надо поставить будильник на семь.
Ночью тебе снится всякая ерунда. Сначала обычный рабочий день превращается в череду ссор и скандалов со всеми начальниками, которые только стоят над тобой. Ломается кофеварка, ксерокс искрит и загорается от одного твоего прикосновения, и тебя с треском выставляют за дверь с картонной коробкой в руках, в которой сидит твой откормленный вечно голодный кот. И во сне даже это животное не на твоей стороне. Он громко шипит и пытается забиться в дальний угол коробки, а когда ты к нему наклоняешься посмотреть, что с ним, он больной бьет тебя лапой по лицу, рассекая кожу на щеке, и выпрыгивает из коробки, уносясь прочь.
Ты просыпаешься в своей комнате, тебе понадобились несколько секунд, чтобы успокоиться, перестать жалеть себя и понять, что это был только сон. Ты перестаешь ворочаться, ложишься на бок и закрываешь глаза. Рядом снова что-то шуршит. Ты изо всех сил сжимаешь веки и мысленно убеждаешь себя: 'Это всего лишь чокнутый кот', и ты засыпаешь.
Дальше хуже, тебе снится недавняя авария. Джип во сне выглядит еще больше, чем был. Из-под его капота валит пар, стекла затемнены донельзя, и на сидении смутно виднеется силуэт водителя. Эта махина несется на тебя прямым текстом, а у тебя ноги примерзли к земле от страха - ни увернуться, ни убежать.
'Ну все', - думаешь ты, - 'С работы меня теперь точно не выставят, разве что в закрытом гробу'. Оцепенение спадает, но ты все равно стоишь. Ты не веришь, что можно убежать, ты смирилась. Пусть все течет своим чередом, ведь всегда так было, пусть и сейчас так будет.
Как только джип подъезжает достаточно близко, картина тает и сменяется другой.
Ты в аудитории, на предпоследнем курсе, стоишь в проходе между партами, и все смотрят на тебя, заливаясь от смеха. Перед тобой, внизу, стоит преподаватель. Он только что обнаружил, что твоя недавно сданная работа неоригинальна и представляет собой восьмидесятипроцентный плагиат, и теперь измывается над тобой перед всей аудиторией.
Ты знаешь, что все не так, что кто-то на днях стащил у тебя флешку с черновым вариантом и сдал работу первым. Но ты не собираешься спорить, ты не веришь, что можно победить. Пусть будет, как будет. Отчислят - поступишь заново. Потеряешь четыре года? Не беда. А в остаток года ты устроишься работать куда-нибудь в курортный городок, где тепло.
После того, как ты в слезах выбежала из аудитории, ты оказалась в коридоре своей школы. Коридор пуст, все ребята на уроках, и тебе пора на урок. Ты делаешь несколько шагов, и прямо из-под земли поднимается завуч, которая брызжет слюной, вдалбливая, какая ты безответственная, и требует дневник за опоздание. Дрожащей рукой ты достаешь из сумки дневник и подаешь его ей. Дома за замечание влепят по первое число, но ты не пытаешься противостоять злобной училке, хоть и опоздала по уважительной причине - из-за поломки трамвая. Ты отдаешь дневник и бежишь на урок вся в еще не высохших слезах.
В кабинете тебя встречает дружный гогот. Дети, они вообще жестокие по своей натуре, любят поиздеваться над каждым, кто попадется под руку, а над тобой они любят издеваться в частности.
Ты медленно заходишь в класс, окидывая взглядом всех своих обидчиков: из садика, из началки, из старшей школы, со двора и даже парочка особо вредных парней из института. Ты кладешь рюкзак на пол, потому что крюк у парты оторвали, и достаешь тетрадки. Едва ты зашла, как учитель начала проверку домашнего задания, и вот очередь доходит до тебя. Ты невозмутимо берешь тетрадь и открываешь ее на нужной странице, но - как такое возможно? - домашки в ней нет.
Ты хватаешь одну тетрадь за другой, вытаскиваешь из сумки горы учебников, просыпаешь на пол карандаши, вытаскивая за уголок приоткрытый пенал, но все бесполезно - домашки нет нигде: ни в учебнике на полях, ни на скомканном листочке черновичка, ни в какой другой тетради.
- Ну все, мне надоело, ставлю тебе два. Давай дневник.
Ты роняешь на пол пустой рюкзак, на глаза снова наворачиваются слезы.
- А нет дневника.... - говоришь ты дрожащим голосом.
- Ну и где он?
- У завуча....
И класс снова наполняется оглушительным хохотом.
Ты открываешь глаза и яростно сбрасываешь с себя одеяло. Ты проснулась в холодном поту и лежишь, глотая ртом воздух, как дохлая рыба, выброшенная на причал прямо из моря. Ты тянешься рукой к будильнику, на часах - четыре утра. Спать осталось всего три часа, а ты чувствуешь себя еще более уставшей, чем когда ложилась. Ты заставляешь себя успокоиться и ложишься на спину. Миролюбиво натягиваешь на себя одеяло, поправляешь подушку, кладешь поверх одеяла руки и закрываешь глаза. Странный шум, который ты слышала уже два раза, раздается совсем близко. 'Может, хоть с котом спокойно посплю', - думаешь ты и стараешься не шевелиться, чтобы не спугнуть кота. Вот что-то касается руки, немного щекотно, но ты не шевелишься. Прикосновение не исчезает, но становится более отчетливым. Каким-то краем сознания ты понимаешь, что кот таких ощущений приносить не может, и, не задумываясь, открываешь глаза.
На руке у тебя сидит десятисантиметровый паук с длинным хвостом как у скорпиона с жалом на конце. Хвост круто загнут вперед, и кончик жала скользит по твоей руке, вызывая щекотку.
Ты хочешь сбросить паука, но боишься, что от малейшего движения он тебя сейчас же ужалит. Ты вжимаешься в подушку от страха, даже не пытаясь поймать жуткое существо другой рукой.
Шорох повторяется, ты чувствуешь движение по одеялу в районе ног. Через несколько секунд показываются еще несколько 'паучков', с интересом смотрящие на тебя четырьмя красноватыми глазками, и явно готовящиеся тобой пообедать. В голове проносится мысль: 'Господи, за что?....', но ответа никто не дает. Ты ведь можешь прихлопнуть их одного за другим! Ты можешь скинуть их с одеяла! Они ведь маленькие, а тебе так хочется жить!
Но ты просто лежишь и плачешь, боясь пошевелиться.
Странный звук повторяется, ты поднимаешь глаза и видишь на потолке огромного паука с налитыми кровью глазами-бусинками, который выпускает из кокона своих многочисленных детишек, чтобы тобой пообедать.
А ведь ты знала, что это не кот.
Резкий толчок, словно тебя сбросили с кровати, возвращает тебя в реальность. Ты понимаешь, что вот теперь - проснулась на самом деле. Трясешь рукой, на которой сидели пауки, и с измученным стоном слезаешь с кровати. Ты вслепую проходишь на кухню, включаешь свет и достаешь из холодильника бутылку холодной воды. Откручиваешь крышку, набираешь немного в рот, ждешь, пока согреется. Ты стоишь, оперевшись спиной о плиту, с бутылкой в руке, и смотришь на погруженную в сумрак гостиную.
И тут ты видишь его.
На диване, словно это его диван, сидит мужчина. Сначала ты следуешь испробованной на пауках тактике - не шевелишься и стараешься вообще не дышать. Ты до боли всматриваешься в темноту и надеешься увидеть там неудачно брошенную подушку или свернувшегося в клубок кота - да что угодно вместо этого силуэта! Но видение не пропадает, на твоем диване действительно сидит чужой человек. И что ты делаешь? Ты громко сглатываешь, потому что зубы свело от холодной воды, закашливаешься, потому что вода пошла не в то горло, и громко ставишь бутылку на стол.
- Браво, да Вы просто мастер маскировки, - раздается голос с дивана, ты пытаешься перестать кашлять, но горло распирают неприятные позывы, - Да Вы запейте, легче станет, - мужчина встает с дивана и поворачивается к тебе. Средних лет, в красной кожаной куртке - как ты и запомнила. Но теперь у него обезображенное осколками стекла лицо и торчащий из живота окровавленный кусок ограждения моста.
Ты кричишь, он смотрит на тебя скучающе и ждет.
- Успокоилась? - спрашивает он невозмутимо и мгновенно перемещается к тебе, становясь почти вплотную, - А теперь продолжим, на чем мы там остановились?
Его лицо искажается от гнева, он больно хватает тебя за волосы и бьет о поверхность плиты. Ты сползаешь на пол, кричишь и плачешь - в который раз за ночь? Он пинает тебя в живот, делает шаг назад. Ты держишься рукой за столешницу, в паре сантиметрах от твоей руки стоит стойка с ножами, но ты даже не можешь о ней подумать, так тебе страшно.
- Беспомощная, - с презрением говорит он и с размаху пинает в бок. Ты чувствуешь, как внутри ломается ребро, и превращает своим острым концом в кашу твои внутренние органы. Ты лежишь на полу, изо рта струйкой стекает кровь, рядом стоит стул, на котором лежит твоя сумка, а в сумке мобильный, и маньяк как раз отвлекся на что-то, но ты просто лежишь, хрипишь и позволяешь себе умирать.
Перед глазами нависает темнота, и проходит некоторое время, прежде чем ты понимаешь, что лежишь в темной комнате на своей кровати, цела и невредима. Ты вскакиваешь, делаешь несколько глубоких вдохов и ощупываешь себя - нигде не болит, не давит, ничего не сломано.
В коридоре слышно, как спускается вода, в ванной горит свет, и кто-то шуршит тапочками по кафелю. Ты с облегчением вспоминаешь, что твой парень должен был приехать в четверг на пару дней и остаться у тебя на ночь. А вот и он, напялив твои маленькие тапочки, шаркает обратно в комнату в пятне света. Он кладет руку на выключатель и вдруг останавливается, глядя на тебя.
- Милая, ты чего не спишь? - произносит он сонным голосом, и ты настолько ему рада, что готова прямо сейчас выйти за него замуж.
- Так, кошмар приснился, - признаешься ты. Он понимающе улыбается, кивает, щелкает выключателем и шуршит тапочками до кровати.
Ты ложишься и закрываешь глаза, слушая, как он снимает тапки и забирается к тебе в кровать. Ты чувствуешь себя более отдохнувшей, несмотря на череду кошмаров, потому что рядом любимый человек. Ты поворачиваешься на бок и смотришь на время - четыре пятнадцать, есть еще три часа, чтобы поспать.
- Спокойной ночи, милая, - он обнимает тебя за талию и целует в щеку. Ты не торопишься ставить часы на место - что-то странное привлекло твое внимание. Может, будильник не поставила?
- Что такое, солнышко? - говорит он сладко-сладко, держа руку на твоей талии.
Ты смотришь на свои навороченные часы с будильником и календарем и понимаешь, что четверг наступил всего четыре часа назад, и твой парень никак не успел бы приехать.
- А, догадалась все-таки, - разочарованно раздается над ухом. Тот парень, кем бы он ни был, резко вдавливает тебя рукой в кровать, ломая ребра, которые крошатся с оглушительным хрустом и заставляют тебя кричать от боли. В который раз за вечер?
Ты открываешь глаза. Ты все еще стоишь на мосту, нелепо вытянув руки вперед, а перед тобой замер огромный красный джип с гигантскими фарами. На переднем сидении виден ошалевший водитель с округлившимися от страха глазами, вцепившийся намертво в руль. Время вокруг словно остановилось, но он, вдруг сменив выражение лица на более спокойное и даже разочарованное, открывает дверь и подходит к тебе.
- Почему ты не увернулась? - спрашивает он раздраженно и указывает рукой куда-то в бок, - Ты могла отпрыгнуть в сторону, и мы оба остались бы живы.
- Ж-живы? - спрашиваешь ты севшим голосом и, понимая, что держать так руки больше нет необходимости, опускаешь их.
- Да, он мне так сказал, - отвечает водитель, на твоих глазах на его лице появляются глубокие порезы, а из огромной дыры в животе ручьем льется темная кровь, - Если бы твое тело не смягчило удар, автомобиль бы просто вылетел за ограждение, а я бы успел сгруппироваться и выжил бы при падении.
- Выжил?! Упасть с такой высоты на автомобиле и выжить? Да кто тебе такую чушь сказал! Это невозможно! - ты кричишь на труп, и тебя пробирает нервный смех.
- Я бы выжил, - грустно отвечает парень, дыра на его животе затягивается без следа, а на лбу появляется огромный синяк - так бы он выглядел, пойди их история по другому пути, - Я то жить хочу. Но уже не буду.
Ты замолкаешь, груз вины ложится на твои плечи, но ты не хочешь ее принимать. Это глупо и невозможно - выжить в такой ситуации! Каждый день в мире случаются миллиарды катастроф, и человек просто не может ничего с этим поделать.
Внезапно небо озаряется ярким светом, как будто кто-то поставил рассвет на быструю перемотку. Парень поднимает голову и улыбается.
- Мама, бабушка, - говорит он с ностальгией и щурится, прикрывая глаза рукой от яркого света, - Жалко старика, он один остался. Но ничего, он справится.
Ты пытаешься поднять голову, но глазам невыносимо больно, и ты отворачиваешься, наклоняешься к земле, садишься на корточки и закрываешь лицо руками, только бы его не видеть.
Когда свет исчезает, все вокруг словно погружается во тьму. Ты поднимаешься и видишь, что водитель куда-то исчез. 'Эй! А я!' - хочется крикнуть тебе, но как-то неловко, неудобно, неприлично. Вдруг тебе туда нельзя. А вдруг тебя просто забыли? Да нет, наверное, так и надо, пусть будет так, как будет.
Ты видишь вдалеке ворота, и первая пришедшая в голову мысль - вернуться домой - заставляет тебя пойти к ним. Ты делаешь шаг, затем еще и еще. В боку нарастает боль, становится трудно дышать, ты закашливаешься. Тебе вдруг становится невыносимо холодно, и ты замечаешь, что твоя одежда промокла до нитки, и с мокрых волос на землю капает вода. В конце концов тебе становится трудно идти, боль в ноге становится невыносимой. Ты опускаешь глаза и видишь, что нога ниже колена вывернута на сто восемьдесят градусов, и под коленом торчит сломанная кость.
- Вас проводить? - пожилой охранник появляется из ниоткуда. У него все то же старое морщинистое лицо и клочки седых волос, торчащих из-под служебной кепки, вот только глаза в темноте кажутся совсем черными, или не в темноте дело?
- Не-ет, спасибо, я сама, - отвечаешь ты и продолжаешь упорно идти к воротам. А они теперь натурально выглядят как в фильме ужасов: ржавые красноватые пятна, кроваво-красные облака на той стороне неба за ними, и странная надпись на непереводимом языке. За воротами постепенно начали появляться люди. Сначала - ее старенький профессор, в сущности, добрый человек, но не любящий плагиаторов и жестоко с ними обходящийся. Затем завуч - маленькая толстая женщина, которая боится всего на свете, и потому отрывается на детях. И маленькая девочка с пустым распахнутым ранцем, вся в слезах, которая держит в руках дневник, исписанный красной пастой.
Ты останавливаешься перед воротами и смотришь на людей, которых уже давно нет в живых: старый профессор, который довел своими выходками до самоубийства нескольких студентов, маленькая полноватая заведующая учебной частью, положившая себе в карман немалые деньги из школьного бюджета - уж эти люди точно должны были после смерти попасть в Ад. Но девочка? Ты смотришь на маленькую себя и задаешься вполне закономерным вопросом:
- А она то в чем виновата?
- Ни в чем, - отвечает стоящий рядом охранник, - Она не хотела умирать, как и тот молодой водитель. Но их свело в могилу чужое бездействие.
Ты невольно поворачиваешься и видишь над рекой светлеющее небо. Может, они вернулись за тобой? Может, тебе все-таки туда?
- Милочка, Вы точно уверены, что не хотите меня ни о чем спросить? - с надеждой спрашивает охранник, - У Вас ведь молодой человек, он хороший, ему Ваше уныние не передалось....
- Нет, - твердо отвечаешь ты, - Пусть все будет так, как будет. А я хочу домой.
Ты берешься рукой за ржавую створку ворот, тянешь ее на себя. Раздается скрип, достойный лучших фильмов ужасов, но то, что тебя ждет впереди - покруче любого фильма.
Ты случайно поднимаешь глаза наверх, и видишь, что надпись, поначалу показавшаяся непереводимой, теперь читается на одном дыхании: 'Оставь надежду....'. 'Надежда?' - смеешься ты, - 'А толку от нее?'
- Минуточку! - охранник побегает к тебе и, словно фокусник, вытаскивает из-за уха монетку.
- Зачем эти дешевые фокусы? - возмущаешься ты, - Давайте уже все закончим. Я все равно не могу ничего изменить.
Старик вздыхает и машет тебе рукой, что можно проходить. Ты закрываешь тяжелые ворота за спиной и шагаешь навстречу своим самым страшным и неприятным кошмарам. А охранник, потирая большим пальцем монетку для лучшего блеска, возвращается к своему посту, насвистывая мелодию, которую последний раз слышал очень-очень давно от очень талантливого музыканта с лирой, который не хотел терять надежду.