Окно комнаты, которую занимала Амелл, выходило во внутренний двор, поэтому кипение денеримской жизни не достигало ее. Внизу был небольшой садик. Внизу уныло шатался стражник. Внизу вилял хвостом мабари. Но женщина не видела этого: взгляд её был обращен куда-то внутрь. (Непозволительная беспечность для человека, за которым охотятся Вороны, не правда ли?..) В руках Амелл держала ярко-красную розу. Магичка со странным выражением лица водила пальцем по лепесткам цветка и вспоминала что-то своё.
"Я увидел эту розу в Лотеринге, и подумал, как она похожа на тебя. Посреди войны и смерти, всех этих ужасов и разрухи — такая красота..." "Что ты собираешься делать, когда закончится Мор? Мы ведь не всю жизнь будем проводить в дороге".
"Я люблю тебя!"
Страж стояла так довольно долго, когда резкий лай под окном вывел её из ступора. Женщина вздрогнула, огляделась и с удивлением посмотрела на цветок в своих руках. Как скверна по Ферелдену, по лицу её начало расползаться странное мрачное выражение: казалось, она либо заплачет, либо начнёт крушить мебель. Но магичка не шевельнулась. Вскоре лицо Амелл снова стало непроницаемым.
Она с равнодушным видом ухватила пальцами один из лепестков и потянула на себя. Женщина заботилась о подарке Алистера, и поэтому продлевала срок существования розы магией. С того момента прошло много времени и, столько раз вливая в цветок силу, Страж перестаралась: теперь роза изо всех сил цеплялся за существование. Женщина нахмурилась и дернула сильнее — лепесток остался у нее в руках. Магичка разжала пальцы, и он печально заскользил к земле.
"Я... хотел бы попросить тебя, чтобы ты провела со мной ночь. Здесь. Сейчас. Я понимаю, что, возможно, для этого слишком рано, но я всё время думаю, что мы в любой момент можем погибнуть..."
Амелл перешла к следующей части розы. Она знала, что цветок мёртв с того момента, как его сорвали, но всё равно не могла избавиться от ощущения, что убивает живое, будто бы даже мыслящее существо. Ещё один лепесток устремился вниз.
"Здесь живёт моя сестра. Я никогда не видел её, но очень хотел познакомиться с ней. Только... ты не могла бы зайти внутрь вместе со мной?"
"Я не хочу быть королём. Я хочу быть с тобой".
"Я люблю тебя".
Из прострации Амелл вывел взволнованный голос Эамона.
— Серый Страж!
Магичка спохватилась: видимо, она провозилась с цветком слишком долго. Женщина неосознанно запихнула подарок обратно в шкатулку, стремительно пересекла комнату и распахнула дверь. За ней стоял эрл, в начищенной броне, с приглаженными волосами. Он изумлённо оглядел Амелл: та была в своей обычной мантии.
— Слуги стучались к тебе, ты не отвечала... — пробормотал он. — Собрание Земель скоро начнётся.
Амелл сдержанно кивнула:
— Я... колдовала. Пойдёмте.
В Зале Собрания Земель должна была висеть напряжённая тишина. Это было уместно: напряжённая, физически ощутимая тишина и банны, со всем вниманием глядящие на фигурку Стража внизу. Вместо этого в зале витало недоумение. Все пытались понять, как Серые Стражи собираются выступать против тейрна, героя битвы при Дейне. Что они могут предъявить Логейну? Что вообще может поколебать авторитет ферелденского кумира?
Алистер нервно облизнул губы. Амелл сказала, что знает, как нужно действовать, и он полностью положился на неё — как и всегда.
Эрл Эамон хладнокровно вспоминал составленную речь. Страж сказала, что будет говорить сама, но он не верил в неё. Ситуация безвыходная. Глупая девка не смогла найти ничего, позорящего тейрна, а сам эрл ещё недостаточно отошел после болезни, чтобы предпринять что-то лично. Всё, что они могли сказать: Логейн предал своего короля и отравил самого Эамона. О первом уже слышали все, а вот как доказать второе, эрл не знал — учитывая, что проклятая дура-Стражница заставила его отпустить отравителя!
Анора стояла с воистину царственным видом. Страж сказала ей ни в коем случае не начинать говорить до тех пор, пока она не закончит, и королева напряжённо ждала слова, внешне спокойная и прекрасная, как и всегда.
Морриган и Зевран равнодушно смотрели по сторонам. Им было плевать, кто правит Ферелденом.
Логейн буравил Стражницу взглядом. Вчера была одна из немногих ночей, когда полководец не был загружен делами и мог выспаться. Но тейрн так и не уснул, всю ночь пытаясь разгадать план магички.
А Страж спокойно улыбалась.
Когда дальше ждать стало уже невозможно, она начала говорить скромным, чуть вкрадчивым голосом:
— Благородные банны, я лишь женщина, которая провела всю жизнь в Башне Круга. Я мало видела в мире и плохо разбираюсь в обычиях своей страны. Прошу вас, скажите, правильно ли я понимаю, как должно проходить Собрание Земель. Сейчас мы должны изложить свои доводы, тейрн — свои, а после каждый из вас скажет, кого он поддерживает: Серых Стражей или же тейрна Логейна. Верно?
— Да, Вы всё поняли правильно, — со сдерживаемым презрением бросил один из аристократов.
— Прекрасно. Большое вам спасибо, — магичка расплылась в заискивающей улыбке, а потом её лицо и голос стали намного жёстче. — Но у нас есть куда более важные вопросы, и я предлагаю нам сэкономить время. Серые Стражи поддерживают тейрна Логейна, — теперь в зале вправду установилась ошеломлённая тишина, и Амелл воспользовалась ей, чтобы договорить. — Мы собрали союзников в борьбе с Мором. Нас поддержат гномы Орзаммара, долийские эльфы и маги Круга. Дело за вами. Давайте обсудим, сколько солдат может предоставить каждый из вас.
Банны пришли в себя первыми:
— Как же так!
— Но ведь...
— Нам сказали, что у Серых Стражей есть свой претендент на престол! — прокричал кто-то.
Магичка надменно подняла брови и отпарировала:
— Насколько я знаю, эрл Эамона пока не входит в число Серых Стражей. Да, он и вправду собирался выдвинуть своего ставленника, но мы изначально сражались только за свою страну и свою королеву.
Тут опомнился и Алистер:
— Что ты говоришь! Это же Логейн! Это из-за него умер Дункан! Это он охотился за Серыми Стражами! — попытался достучаться до сознания любимой несостоявшийся король.
На лице магички появилась тихая добрая улыбка и Амелл медовым голосом провозгласила:
— Да. Была совершена ужасная ошибка. По недосмотру, по ложному доносу, считалось, что Серые Стражи предали короля Кайлана. Но я знаю, благородным баннам уже известно, что это тейрн Логейн отдал приказ об отступлении.
Полководец собирался оправдаться, но передумал: женщина вела какую-то свою игру, и встрять бы он ещё успел. Тактик лишь надеялся, что Страж и вправду на его стороне.
— Конечно, тейрн говорил, что у него не было выбора. Что король не хотел его слушать и армия порождений тьмы была слишком велика. Что броситься в атаку — значило уничтожить оставшуюся часть армии. Что ж, я была в том бою... И я подтверждаю эти слова!
Зал снова зашелся криками.
Морриган с восхищением смотрела на Стражницу. Какой номер!
Анора продолжала благосклонно улыбаться — словно всё шло, как задумано, словно это не она собиралась выступать против отца на Собрании Земель.
Алистер думал, что снова попал в кошмар к демону праздности. Его любимая не могла такого говорить.
Зевран зорко следил, чтобы кто-либо не оборвал речь Стражницы стрелой или кинжалом. Он прекрасно знал, как это происходит на подобных мероприятиях.
Эамон понимал, что действовать нужно быстро. У него оставалось всего несколько шансов, и мужчина был намерен использовать их все.
— Какое право у тебя говорить от лица всех Серых Стражей? Здесь есть человек, который пробыл в их рядах куда больше, чем ты!
— Д-да, — неуверенно поддержал его Алистер. — Серых Стражей буду представлять я. И я говорю, что Серые Стражи против Логейна!
— Какое право? — надменно подняла брови Стражница. — Именно мне обещали помощь в Море. Именно я собрала поддержку у других народов. Так за кем они пойдут — за мной, с которой договаривались обо всём, или за человеком, который лишь молча соглашался со всеми моими решениями?
Бастард непонимающе глядел на магичку. Казалось таким странным, что вот она говорит это, а яд с зубов не капает.
В отличие от Алистера, Эамон не растерялся. Торопясь, пока Амелл не успела сказать что-нибудь ещё, мужчина прокричал:
— Пусть вас рассудит поединок!
Несостоявшийся король побледнел, но взял в руки меч и щит. Магичка не стала говорить, что убийство оппонента с более вескими доводами не доказывает правоту убийцы, и молча выхватила посох.
"Это сон. Это всего лишь сон. Очередной кошмар, как с Архидемоном или в Башне Круга: ведь по-настоящему такого быть не может. Нужно просто проснуться или победить демонов", — сказал себе бастард и метнулся вперед. Он сделал один длинный прыжок, занёс меч над возлюбленной и — замер, покрывшись корочкой льда. Зал точно так же застыл в молчании.
— Бой окончен. Я победила, — спокойно произнесла женщина.
Никто не стал с этим спорить.
— Думаю, теперь мы можем продолжать? Тейрн Логейн, расскажите о том, сколько бойцов Вам понадобится и как надлежит действовать баннам.
Амелл вежливо кивнула тактику и сделала несколько шагов в сторону, уступая место Логейну и отходя подальше от ледяной скульптуры. Полководец собирался начать, но не успел сказать ни слова.
— Подумайте! — исступлённо закричал Эамон. — Можно ли доверять женщине, которая так легко меняет сторону?
Магичка с вежливым удивлением посмотрела на него.
— Но я не меняла сторону — спокойно произнесла она. — Я всегда оставалась верна королеве. Я всегда старалась лишь спасти свою страну. И до последнего не знала, что Вы собираетесь посадить на трон Вашего приёмного сына...
Раздались смешки. Все прекрасно понимали желание эрла видеть Алистера на троне, и ни один из баннов не верил в красивые слова Эамона о том, что он делает это исключительно ради блага страны.
— Я никогда не думала, что Алистер будет хорошим королём, — продолжила магичка. — Для этого он слишком глуп. Было очевидно, что править будете либо Вы, либо королева. Но вчера Алистер сказал: первое, что он сделает после Собрания — это казнит тейрна.
У Аноры чуть расширились и сразу вернулись к предыдущему размеру глаза — больше спокойствие королевы ничем не нарушилось. Логейн криво ухмыльнулся, но решил и на этот раз промолчать. Тейрн был только рад, что его избавляют от необходимости говорить. Он шёл сюда, готовясь доказывать своё право быть рядом с троном (как теперь стало ясно, и своё право на жизнь). Но необходимость в этом отпала и действительно следовало поднять вопрос об армии — раз уж все здесь. Страж была права: он должен срочно придумать, что сказать баннам.
— Ваше Величество, — в голосе Амелл появилось сильное уважение, когда она обратилась к королеве. Истинное, наигранное — кто знает. — Я прошу Вас заранее простить мой вопрос, но Вы бы вышли замуж за человека, который убил Вашего отца?
На лице Аноры появилось благородное негодование (опять-таки, неясно, настоящее ли — зато очень правдоподобное):
— Вы сами знаете ответ, Страж!
Банны снова забурлили. Амелл так же нежно улыбнулась и развила мысль:
— Значит, правил бы эрл Эамон... На самом деле, дурак на троне — не самое худшее, что может быть, тем более, если это дурак королевской крови. Я даже была готова помочь Алистеру стать королем — пока думала, что он, хотя и глупец, но глубоко порядочный человек. Но глупый подлец во главе государства может нанести слишком большой вред. Например... продать страну Орлею. А, эрл Эамон?
На лице эрла появилось очень удивлённое выражение, и мужчина изумлённо ответил:
— Я не понимаю, о чём вы говорите! Причем здесь Орлей?
— Перестаньте, эрл, — устало бросила Страж. — Я слышала ваш вчерашний разговор с Алистером.
Мужчина на секунду замер, а потом возликовал:
— Так вот в чём дело! Ах, ты, подлая тварь, ты взбесилась из-за того, что он отказался на тебе жениться!..
Судя по лицу магички, она с трудом подавила рвотный позыв. После чего задушевно, словно перемывая косточки общему родственнику, ответила:
— Эрл Эамон, ведь Вы же сами понимаете: ни одна девушка, знающая Алистера, не захочет выйти за него. Именно поэтому невозможна его женитьба на Её Величестве, — Эамон попытался перебить Амелл, но она продолжила говорить тем же ровным тоном, и он был вынужден замолчать. — Конечно, это был бы лучший выход: союз умной женщины, которая в состоянии управлять государством, и человека, имеющего право на престол. Вот только... наследники наверняка окажутся похожими на отца, а я не уверена, что детей Алистера можно подпускать к трону, — лицо эрла всё багровело. — А про грядущий союз с императрицей Орлея — повторюсь, я слышала.
Лёд на несостоявшемся короле таял — несмотря на всю одежду и аксессуары Амелл, зачарованные на усиление магии холода. Он ещё не мог нормально шевелиться и даже говорить, но выражение его глаз изменилось: теперь храмовник понял, что это не сон, и его действительно предаёт самый близкий человек. На лице бастарда были тоска и обречённость.
Всего этого времени как раз хватило тейрну, чтобы продумать план действий в войне: победителя при Дейне не зря называли гениальным тактиком. Оставалось лишь покончить с этим фарсом.
— Эамон! — мощный голос тейрна легко достигал всех уголков зала. — После того, как мы едва выжили орлессианцев с наших земель, Вы...
— Но это неправда! Я не знаю, о чём говорит эта ведьма! — запаниковал мужчина.
— Довольно! — резко бросила Анора. — Я полагаю, что я остаюсь королевой? — повелительно спросила женщина у отца и магички.
— Мы никогда не пытались оспаривать это, Ваше Величество, — промолвила Амелл тем же восхищённым, преданным и, кажется, даже искренним тоном, каким она обращалась к королеве в прошлый раз.
Логейн только кивнул, подтверждая эти слова и мысленно шлифуя свой план.
Анора решительно продолжила:
— Тогда слушайте королевский приказ. Суд над этими бунтовщиками пройдёт завтра. Капитан, отведите их в темницу.
По ряду аристократов прошел шепоток, но он закончился, как только женщина продолжила:
— Остальные поддерживавшие смуту могут спать спокойно. На этот раз.
Капитан королевских гвардейцев махнул рукой нескольким своим солдатам, и те окружили Эамона и Алистера. Заклинание уже почти покинуло бастарда, и он, наконец, смог сказать, пусть и с большим трудом:
— Как... ты... могла?.. Кто угодно... но... ты...
Страж вздрогнула, кажется, только сейчас понимая: она не только отправляет на плаху человека, существование которого угрожает её стране, но и предаёт друга, любовника, который безгранично ей верил.
Эамон посмотрел на идущих к нему гвардейцев и с безумным видом завопил куда-то в толпу:
— Ко мне! Не позволяйте предательнице задурить вам голову!
После чего ринулся к Аноре как наиболее уязвимому противнику. Люди в толпе заколебались, а потом обнажили оружие и бросились к эрлу.
— Защищайте королеву! — крикнул Логейн, выхватывая меч.
Приказ был обращён к солдатам, которые сразу же кинулись к Аноре, но Страж, видимо, приняла его на свой счет — впрочем, может, она его и не слышала... Магичка прочла заклинание, и Её Величество накрыла переливающаяся полусфера. Амелл метнулась наперерез Эамону. Стражница сама была словно защитный купол: казалось, она успевала отбивать атаки по всему периметру круга. Мужчина понял, что королева теперь недосягаема, и следующей целью избрал Логейна. Эрл знал, что проиграл свою битву. Ведьма слишком хорошо всё рассчитала: банны так и не узнали о подлостях Логейна, поэтому полностью поддерживали его. На стороне тейрна был слишком большой численный перевес.
А перед Стражем появился Алистер. Женщина понимала: если бы самое первое заклинание не достигло цели, победить ей бы не удалось. Теперь бастард ещё не до конца отошел от предыдущего заклятья (магия холода была любимой школой Амелл), и лишь поэтому магичка могла сражаться на одном с ним уровне. Но самым страшным в бывшем храмовнике было не физическое превосходство. На его лице по-прежнему отражалось "Кто угодно, но ты! Ты!", и Амелл только сейчас ощутила горечь от того, что ей приходится делать.
— Жалкий трус, — донёсся откуда-то презрительный голос Морриган.
Ведьма обращалась к своему противнику, но Алистер вздрогнул от этих слов. Королевский бастард вскрикнул и обрушился на магичку. Амелл не носила доспехов, и первый достигнувший цели удар стал бы последним. Женщина понимала, что не успеет укрепить свою кожу заклинанием, и видела летящий на неё меч — который отбил Зевран, походя полоснув Алистера по лицу вторым. Он замер между храмовником и магом, но Амелл бросила:
— Я справлюсь, Зев. Защищай королеву.
Убийца не хотел бросать командира в одиночку, но знал, что в бою приказы не обсуждают, поэтому молча переместился к почти исчезнувшей сфере.
Алистер снова ринулся вперед — в него полетел огненный шар, но храмовник перекатился по земле, и ему лишь опалило брови. Тейрн Логейн, не отвлекаясь от боя с Эамоном, ударил бастарда по голове кромкой щита, и секундной заминки храмовника стало достаточно, чтобы Стражница успела прочесть одно из мощнейших заклинаний энтропии. Угасая, воин до последнего смотрел ей в глаза, но Амелл вынесла этот взгляд: она не считала себя виноватой... Только Алистера было безумно жаль.
Женщина оглянулась: всё было кончено. Слишком мало было людей у эрла Эамона, чтобы оказать достойное сопротивление. На что они только расчитывали?
Логейн предложил баннам перейти в другой зал дворца. Он спокойно мог разговаривать, стоя в луже крови рядом с трупами убитых им людей, но вот на нервы аристократов это действовало не очень. Хотя, тейрн вынужден был признать, держались банны достаточно неплохо. Дальше Страж не прислушивалась, следуя за тейрном и королевой. Она сделала свой выбор. Правильным ли он был?.. Конечно, правильным. Гениальный стратег, гениальный политик Логейн и смешной дурак с королевской кровью Алистер — кто из них важнее для страны в идущей войне? Один бросил своего короля, когда мог разве что погибнуть за него, — другой бросил её, ссылаясь на людское мнение... Выбор был правильным. Выбор был тяжёлым.
Уходя, Стражница снова оглянулась на тело любовника. Она не использовала магию стихий, поэтому труп не был обезображен. Алистер выглядел, как при жизни, как пятью минутами раньше, как несколько ночей назад, когда они занимались любовью... Поворачиваясь обратно, Амелл увидела Зеврана, шедшего за ней с обычной беспечной улыбкой. В ответ на её взгляд эльф лишь развел руками: такова жизнь. Женщина бросила взгляд через другое плечо. С той стороны шествовала Морриган. На лице ведьмы играла довольная улыбка: видимо, на сегодня она считала свою миссию по уменьшению количества дураков выполненной. Магичка хорошо выбрала спутников на сегодняшний день: от осознания того, что соратники поддерживают её, стало немного легче.
"Я люблю тебя..."
...Позже, уже в каком-то другом помещении, тейрн излагал свой план. Амелл старалась забыть об убитом друге и внимательно слушать Логейна. Война была важна, смерть любовника — нет. Женщина лишь с удивлением отметила про себя, как легко предатели и подлецы превращаются в лучших друзей после смерти. А ведь сегодня утром она и вправду ненавидела Алистера.
...А потом Страж выполняла задания тейрна. Он как-то сразу доверился Амелл, видимо, демонстрация её симпатий была более чем очевидной. Впрочем, скорее всего, мужчине просто не на кого было положиться. Магичка думала о погибшем друге каждую свободную минуту — но, на её счастье, их выдавалось мало. Стражница, тейрн и все, кого они смогли припрячь, и так сбивались с ног: собирали солдат баннов, созывали союзников, ввозили в столицу продовольствие, сгоняли беженцев, строили укрепления... Магичка была слишком занята и для того, чтобы толком подумать о случившемся, и чтобы поговорить с Логейном — даже чтобы объяснить соратникам, что же произошло. Но вскоре все приготовления закончились, и осталось одно — ждать порождений тьмы. После стольких дней в попытках успеть всё как можно скорее было тяжело поверить, что теперь торопиться некуда. Амелл по инерции зашла в кабинет к тейрну, ожидая услышать, что ей делать дальше. Общение у них всё это время было чисто деловое — зато в нём тейрн и Страж сошлись идеально. Они на лету ловили идеи друг друга, а претворяла в жизнь планы полководца Амелл именно так, как это сделал бы он сам.
Мужчина предложил гостье вина, попытался затянуть беседу на маловажные темы — но это было слишком далеко от его характера, и он пошёл напрямик:
— Почему ты не предупредила меня до Собрания Земель?
Страж ждала вопроса, поэтому безмятежно ответила:
— Во-первых, Вы бы мне не поверили. А во-вторых, я узнала о планах Эамона за ночь до этого.
Логейн пристально посмотрел на женщину и спросил:
— Насчёт Орлея — это правда?
— "Вы сами знаете ответ", тейрн! — процитировала Амелл королеву, полностью копируя её интонацию.
Это прозвучало действительно забавно, но мужчина понимал, что магичка, по сути, не ответила на вопрос. Впрочем, тейрн решил не наседать на неё: он всё равно выяснит правду после войны.
— Ты пошла на это только потому, что считала: из Алистера выйдет плохой король?
— Разве этого недостаточно? Страж подняла брови и сделала глоток вина. На этот раз мужчина заметил:
— Это не ответ, — Амелл молчала, и он продолжил: — И всё-таки, что же он сделал? Просто чтобы знать. Мне бы не хотелось случайно перейти тебе дорогу.
Стражница зашлась тяжёлым смехом, а потом пояснила:
— Не беспокойтесь, тейрн, Вам ничего не грозит.
Мужчина продолжал буравить Амелл взглядом, и она нехотя ответила:
— Вы же слышали. Он отказался на мне жениться. Так что, повторяю: вам ничего не грозит.
Магичка криво улыбнулась и уставилась в стену. Логейн задумчиво взглянул на женщину, а потом негромко сказал:
— Конечно. Ведь я, как раз, совершенно не отказываюсь.
Страж с усмешкой взглянула на него. Она отлично запомнила: даже обещать — не значит жениться, что уж говорить о шутках на эту тему.
"У нас будет много детей, правда? Шестеро. Или семеро..."
Теперь, когда мысли освободились, на ум ей снова пришел Алистер. Амелл не была наивной истеричной девочкой и до того, как прошла Мор, теперь же её характер стал железным. Поэтому она не плакала, не укоряла себя каждую секунду, не причитала: "Ах, что же я натворила!"
Да, Алистер. Да, ей пришлось его убить. Да, грустно. И что? Она сожалеет о смерти стольких убитых ею! Принц Белен; храмовник, видящий семью в демоне желаний; Джарвия; гном, который всего лишь отказался сражаться вместе со всеми в Редклифе; целая деревня сектантов, которую пришлось положить, чтобы достать Прах Андрасте... Их-то за что? Жили себе спокойно в своей деревушке, не трогали тех, кто к ним не лез. Ну, культисты: так какая разница, кому поклоняться, дракону или Создателю? Всё равно и то, и то враньё.
За последний год в жизни Стража произошло слишком много подобных событий, чтобы она могла всерьёз переживать смерть Алистера. Он предал её, она предала его. Это жизнь. Но по непонятной причине женщине не удавалось просто махнуть рукой и забыть — из этого магичка сделала вывод, что, наверное, всё же немного любила храмовника. Где-то. Как-то. Иначе не было бы так горько. Амелл полностью погрузилась в свои мысли, даже забыв, что в комнате она не одна.
"А старшего мы назовем Дунканом. Ты ведь не против?"
— Между прочим, я говорил серьёзно.
Магичка вскинула голову. Тейрн внимательно смотрел на неё.
— Но мы еще вернёмся к этому вопросу — если останемся живы, — уведомил её Логейн, кивнул и отправился спать.
Женщина потянулась. Вино как-то незаметно кончилось, а на дворе уже царила ночь. Ей тоже было пора спать: для мага слишком важна концентрация. Страж и вправду перешла в свою комнату, но это был один из тех редких дней, когда Амелл не стала поступать так, как правильно. Магичка опустилась на постель, достала маленькую шкатулку, вздохнула и извлекла из неё жалкую, увядшую и оборванную розу. В цветок больше не вливали магию, и теперь лепестки должны были отрываться легко. Но — совершенно непонятно почему — они держались всё так же крепко.
"А если бы вдруг церковь разрешила магам жениться, где бы ты хотела венчаться? Я, наверное, в Редклифе. Или в Денериме. Хотя там чересчур помпезно..."
Она поступила так, как считала правильным. И сейчас от Амелл зависело слишком многое, чтобы она могла позволить себе отвлекаться на сожаления. Она должна была перечеркнуть прошлое и выполнять свой долг.
"Я люблю тебя..."
Но роза не собиралась подчиняться, заклинание жило где-то внутри неё, делая цветок сильнее, чем он был до смерти. И с усилием обрывая лепестки, Амелл чувствовала, что прошлое не хочет вычёркиваться. Вот только — в эпоху войн желания не имеют ни малейшего значения.
"Я люблю тебя".
Когда с розой было покончено, женщина сжала кулак. Она подошла к окну и опёрлась на подоконник свободной рукой; раскрыла ладонь другой и перевернула её. Магичка смотрела, как медленно, бесконечно медленно опускаются вниз частицы уничтоженного цветка, и чувствовала, как вместе с ними её покидают воспоминания. Она ещё раз вздохнула, выпрямилась и захлопнула ставни, оставляя за ними свою память.
"Я люблю тебя!"