День выдался чрезвычайно богатым на происшествия. Выбравшись из такси, Ада, хромая на правую ногу, с каблуком в руке, пыталась произвести подсчет. Получалось недурно: сарафан был прожжен утюгом, программа получила долгожданную длинную шубу во временное пользование, семестр был благополучно оплачен, она наконец-то призналась в любви, бросила курить и...сломала каблук по дороге в книжный магазин.
"Ну и ладно, - подумала Ада, - зато я сохранила последние деньги, не истратив их на "Исповедь гейши", не важно, что теперь я лишилась сапог, и совершенно не представляю, как доживу до снега, и что буду носить зимой. Хм, как говаривала бывшая жена ошарашенного мной режиссера, не будем пытаться решать проблемы до их появления".
Странное это ощущение. Нет, не то, когда лишаешься любимых сапог и вероятности скорого приобретения сотового телефона. Было приятно ощущать себя взрослой. Причем, не ЗАСТАВЛЯТЬ себя это чувствовать, а ЧУВСТВОВАТЬ.
Это действительно было одно из самых оригинальных признаний или просто Аде не чуждо ничто человеческое. Хотелось надеяться: то, что она переживала - есть только ЕЕ переживания, перенесенные только ею одной, и никем до ныне не изведанные.
Начиналось ее признание со звездной, позаимствованной у господина Задорнова, фразы: "Пора прекращать лохматить бабушку"...
Однако это так и осталось началом. Продолжить и закончить одновременно, Ада смогла много позже. Нагнав предмет обожания уже на пути к машине.
--
А, последний срок. Ну пойдем в машину, греться, - обречено, но сохраняя благодушный вид, предложил последний.
--
Ну, так в чем проблема? - поинтересовался он уже в машине. - Буду вытягивать из тебя. Это с тобой связано?
--
Да, в первую очередь. Только это не проблема.
--
А что?
--
Дело в том, что я...
Приложив максимум усилий, Ада, все-таки выдавила:
--
Ну не умею я в любви признаваться.
--
А, вот в чем дело... Это и есть...А объект - я? Это, так, просто уточнил...Можешь не отвечать, - опомнившись, поспешил оговориться Адин собеседник.
--
Потрясающая догадливость, - Ада уже перевела дыхание, и даже смогла вытянуть ноги.
--
Теплее стало? - регулируя направление теплого воздуха, поинтересовался режиссер.
--
Да.
Ада посмотрела на него.
--
И что теперь? Ну и что теперь с этим делать? Вот ты сама как думаешь?
--
Я? Я не думаю, - улыбнулась Ада.
--
Понятно... Ну и что делать-то?
--
А ничего делать не надо.
Ада действительно, почувствовала некоторое облегчение, и теперь, могла себе позволить просто расслабиться в теплом салоне машины.
--
Ну, видимо, должна быть какая-то ответная реакция с моей стороны...
--
Зачем? - поинтересовалась Ада, повернув голову, и посмотрев в глаза собеседнику. - Я, может и дура, но не настолько, чтобы не представлять примерную реакцию. Да это и не первый случай в истории человечества, Так что...Нет, я конечно, не могу дословно воспроизвести, то, что ты скажешь, но смысл мне ясен, - продолжила Ада.
--
Да, обычно в таких случаях пытаются разубедить, попытаться объяснить, что я намного хуже, чем ты обо мне думаешь...Надо ли это?
--
Нет.
Ада была потрясающе спокойна. Это и удивляло, и радовало ее.
Добравшись до этого ощущения в своих воспоминаниях, Ада громко чихнула.
"Кофе выпить, что ли? Нет, лучше чай с малиной", - решила Ада.
И вообще, не стоит вспоминать все дословно, не урок. Важно лишь то, что вспоминается само, без усилий. Все остальное пусть останется на потом. Будет вспыхивать яркими звездочками, поднимая настроение. Конечно, а чего еще было ждать? Это только в фильмах и дамских любовных романах, женщина, признаваясь в любви "не надеяться" на взаимность, и, разумеется, обретают ту самую "настоящую, верную, вечную". У Ады не было иллюзий. Все-таки, не так уж это и глупо просить совета у того, кого это напрямую касается, не указывая, естественно, имен, прикрыв все это некой завесой и лишь намекать. Но, намеки, рано или поздно кончаются, желание что-то сделать, напротив, остается. Вот оно и произошло. Еще прежде, продумывая свой МОНОЛОГ Ада решила, для того, чтобы было проще, ей следует взять три минуты и выложить все, не позволяя задавать встречных, уточняющих и прочих вопросов, а также, избегать комментариев.
Однако, это и впрямь был не первый подобный инцидент в истории человечества, так что, Ада, интуитивно догадывалась, что ей не помогут ни конспекты, ни домашние заготовки, но, главное - вряд ли все получится по сценарию. Так и вышло. Вопросы и комментарии последовали сразу.
--
Так об этом ты говорила, что окружающие все видят? То есть об этом знают...Кто? Ну, понятно, Рита, она - подруга, а кто еще?
--
Рита? Знаешь, она, как-то сама вычислила. А что до того, что знает кто-то еще. Я ведь не говорила, что все рассказала. Я сказала, что состояние мое было замечено, причины установлены верно. Это не говорит о том, что близкие мне люди, мои знакомые - знают героев поименно. Тем более, что большинство из них не имеет никакого отношения к работе.
--
Почему?
Ада правильно поняла смысл заданного вопроса:
--
Знаешь, был период, когда я сама задавала себе этот вопрос. Просто в жизни есть вещи, которые следует принимать, не задавая вопросов. Я не знаю почему.
Временами Ада ощущала себя учителем литературы, пытающимся объяснить что-то про борьбу долга и чувства в... "Гранатовом браслете", например.
--
Это серьезно, или это просто увлечение?
--
Серьезно.
--
Но ведь это пройдет, - полувопрошая, полутверждая выговорил господин режиссер.
Дабы еще более не ухудшить положение, Ада попыталась скрыть улыбку, сконцентрировав внимание на носках собственных сапог.
--
Ну, все пройдет. Рано или поздно.
--
Да-да, - вспомнив собственные слова, подхватил режиссер. - Мы тоже когда-нибудь...
--
Вот-вот, - уже не скрывая улыбки, подтвердила Ада.
--
Об этом и шла речь? - вспомнил господин режиссер предыдущие попытки поговорить. - Зато у тебя теперь есть опыт, - попытался пошутить он.
--
Аха, бесценный. Смейся, смейся. Завтра, я тоже буду смеяться. А сегодня...
--
Ну что теперь ты... С одной стороны хорошо, что не надо ничего говорить...
--
Если считаешь нужным, можешь сказать, - проявила благородство Ада.
--
Ну и что теперь делать? - раз в восьмой поинтересовался, потрясенный признанием, режиссер.
--
А что делать? Не знаю я что делать. Просто я решила, что должна сказать. Вот и все.
--
Заварила кашу, ошарашила, а теперь со стороны хочешь наблюдать?
--
Нет, конечно. Просто я уже дольше не могла. Нужен был какой-то выплеск. Знаешь, у меня сейчас тоже такое чувство, что я сделала это все специально. Сказать, а потом посмотреть на реакцию. Это не так, - с долей иронии пояснила Ада.
--
Это приятно. Льстит самолюбию. Правда. Это нормальная реакция?
--
Наверное, - пожала плечами Ада.
--
Однажды, в подобной ситуации я просто перестал общаться. Не потому что мне это противно. Это приятно, когда от души, просто я решил, что так будет лучше, чтобы не травмировать. Сейчас...это...?
--
Нет. Не поможет. Слышал анекдот про Бангладеш?
--
Нет.
--
Забегает Петька и кричит: "Василий Иванович, там Бангладеш"...Василий Иванович, спокойно так, не поднимая головы советует: "Петька, не три, не чеши, сам отвалится".
--
Я понял.
--
Что ты понял?
--
Что ...
--
Не правильно. Хотя, не важно.
--
Хорошо, что ты сама понимаешь, что есть обстоятельства...
Ада молча и очень серьезно посмотрела прямо в лицо любимому, легко пожав плечами и вздернув бровь, она не отвела взгляд, пока этого не сделал он.
Уже прощаясь, раз в третий за этот вечер, господин режиссер слегка пожал руку Ады:
--
Я подумаю, что ответить. Как только я придумаю достойный ответ, я тебе тут же скажу.
--
Поступай, как считаешь нужным. Счастливо.
--
Пока.
Сейчас, допивая свой чай, Ада уже не была уверена, что не хочет ответной реакции, но вспомнив разговор почти дословно, все яснее понимала: произошло то, чего она боялась больше отказа. Когда, доведя Риту до истерики своим дурацким подвешенным состоянием она услышала:
--
Черт возьми, Ада, пусть я дура, но я БУДУ снова и снова наступать на грабли! Пусть мне будет больно, зато я не буду прибывать в неведении, мучиться. И вообще, так жить не скучно!
--
Ты все правильно говоришь. Но, понимаешь, я не боюсь услышать "нет". Я боюсь его не услышать, - грустно призналась Ада.
Еще тогда, глядя на улыбку Риты, неверно истолковавшей значение этой фразы, Ада совершенно верно почувствовала, ЧТО услышит. Ответом будет то ненавистное "НО".
Ада поставила чашку, включила компьютер и решила написать обо всем, включая теперешние свое состояние. В мозгу тревожными огоньками вспыхивали слова-знаки: "обстоятельства", "прекратить общение", "подобная ситуация", "пройдет"...
Открыв новый документ, Ада тут же назвала его: "Такое вот признание". Решив писать от третьего лица, и выбрав героине имя Дина, Ада стала стучать по клавиатуре. "Я не могу без тебя", - прочувствованно уверял голос Валерия Меладзе из плеера. Ада больше не о чем не думала, она уже ничего не ждала, ни о чем не жалела, просто набирала текст. Нет, у нее не было никакой определенной цели, и она вовсе не собиралась оставлять это нечто незаконченным, в надеже на ночной звонок и заверения о взаимности. Она трезво оценивала ситуацию. Просто она решила, что это достойно быть набранным...