Глава 3. Граф Роллан Темперье

- А мы тут спящую красавицу нашли...
- Разбудили?
- Да!
- Поцеловали?
- Нет, она кусается быстрее...

- Это какой-то неправильный сон... Совсем неправильный... - пыхтела я, взбираясь на крутую горку. Показавшееся из-за облаков солнце стало припекать, и от земли потянуло влажным теплом. - Нет, ну, где это видано, чтобы во сне трава была скользкой совсем как наяву? И грязь липкая... И в сапогах мокро... Разве так бывает?

- Что ты там бормочешь? - окликнул меня Барристан: менестрель уже давно забрался наверх, и ждал меня, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу.

- Трава, говорю, мокрая и скользкая, - остановилась я, переводя дух, и провела рукой по лбу, смахивая пот.

- Конечно, мокрая! Утром-то как поливало. Да ты не стой на месте, поднимайся живее. До Парижа всего пара верст осталась.

- В отличие от тебя, у меня всего две ноги, и обе устали, - проворчала я и со вздохом продолжила восхождение.

Наконец, мужественно одолев последние метры, отделяющие меня от вершины невысокой, но очень крутой горушки, я оказалась рядом с волком и тяжело оперлась о его холку.

- Какому идиоту взбрело в дурную башку прокладывать тропинку через гору? Что, обойти нельзя было?

- Нельзя, там болота с двух сторон, - объяснил Барри. - Зато посмотри, какой вид отсюда открывается.

Я посмотрела. Внизу курчавились леса, перемежаясь обширными полянами. Лениво извивалась река, покачивая на волнах солнечные блики и обнимая два крупных острова и несколько островков помельче. Крупные острова, так же поросшие лесами, соединялись мостами друг с дружкой и берегами. Сквозь вершины вековых деревьев пробивались дымки - мирная пасторальная картинка.

И ни намека на город.

- А где Париж? - спросила я, вглядываясь в горизонт.

- Так прямо перед тобой. Дымки видишь? - волк мотнул головой, показывая на острова. - Это и есть Париж.

- О... Мелковат для столицы Франции, - озадачено почесала я макушку.

- Столица Франции? - озадаченный не меньше моего, переспросил менестрель. - Никогда не слышал о таком королевстве.

Я недоверчиво покосилась на волка: шутит что ли? Как это, зная о существовании Парижа, никогда не слышать о Франции? Что ж это за Франция без Парижа и что это за Париж без Франции?

"Так, спокойно! Это же сон, а у него свои законы, - размышляла я. - Раз есть Париж, но нет Франции, а сам город не город, а деревня, значит, передо мной... Галлия?"

- Потому и не слышал, что его еще нет, - ответила я и щелкнула волка по уху. - Идем, не каждый день выпадает возможность побродить по древнему Парижу.

- Ну, если деревню, построенную лет десять назад, считать древней, то да, не часто, - ухмыльнулся менестрель и припустил с горки вниз.

Я удивленно открыла рот - всего десять лет назад?! - и потопала следом. В сапогах неприятно чавкало. Носки, выданные Янкой взамен промокших, так же промокли насквозь и не грели.

- Определенно, это очень странный сон, - проворчала я, на ходу шевеля замерзшими пальцами, чтоб хоть немного разогнать кровь и согреть их. - И чем дальше, тем страннее и страннее.

Дубовый лес (я понятия не имела, Венсенский лес это был или Руврэ) принял нас с волком под свою сень. Тропинка извивалась среди вековых деревьев, огибала пышные папоротники. Над головами пересвистывались пичуги, вдали куковала кукушка. Я крутила головой, восхищенная первобытной лесной красотой и поражалась полету собственной фантазии: никогда бы не подумала, что в моем подсознании таится любовь к древней Франции! А может все дело не в любви, а в Красной шапочке, про которую рассказал мне Барри? Эх, бедная малютка, размышляла я, попала в лапы волку - какая жуткая смерть! Хотя, если брать во внимание сказку, в которой все закончилось хорошо, возможно как раз сейчас ее и бабушку выручают те самые охотники, для которых я пела...

-А-а-а!

Я чуть язык себе не откусила от страха, услышав вопль Барри. Менестрель, неспешно трусивший впереди меня, в три прыжка одолел разделяющее нас расстояние. С легкостью через меня перемахнув, Барри спрятался у меня за спиной, подвывая от страха.

- Ты чего? - удивилась я, повернувшись к волку.

- Там... там... - клацая зубами от страха, скулил Барри, глядя на что-то за моей спиной.

- Что?

- Там она...

- Кто она? - нахмурилась я, поворачиваясь в направлении его взгляда.

На тропинке, в нескольких шагах от нас, стояла девочка лет семи самого хулиганского вида с рогаткой в ручонке. На белокурой головке малышки красовалась красная шапочка.

- Так ее же вроде как волк съел, - оторопела я, глядя на чудо в грязной курточке и порванных на коленках штанишках. Рогатка в руке ребенка меня совсем не удивила - будь я на ее месте, не то, что рогатку, ружье с собою взяла! - Может, это не та Шапочка?

- Та самая, можешь не сомневаться, - уверил меня менестрель и недоуменно мотнул мордой. - Сам не понимаю, откуда она взялась.

- Выходит, слухи о ее смерти сильно преувеличены, - философски заключила я и дружелюбно улыбнулась ребенку. - Привет, малышка! Ты заблудилась?

Девочка угрюмо молчала, глядя на нас исподлобья. Я невольно поежилась под взглядом холодных как льдинки голубых глаз. Этот взгляд не сулил ничего доброго. Скорей уж так смотрел бы на жертву маньяк-убийца, но никак не маленькая девочка.

- Эй, ты меня слышишь? Ты заблудилась? - предприняла я еще одну попытку разговорить странного ребенка и шагнула вперед.

Барри мгновенно схватил меня зубами за куртку и потянул назад, да с такой силой, что едва не опрокинул на спину. Возмущенная донельзя, я развернулась, собираясь устроить менестрелю взбучку, но осеклась, встретившись с его предостерегающим взглядом.

- Леди Элеонора, я бы не советовал. И вообще, давай-ка уносить ноги, покуда целы.

- Почему?

- Да потому, - не спуская с Красной шапочки глаз, пятился назад по тропе Барри, - что этот ребенок настоящее исчадие ада. Признаться честно, я вздохнул с облегчением, когда услышал о ее гибели. И не я один. Помню, еще подивился смелости и удачливости того волка, что пустил эту демоницу в расход... Прибавь шагу, моя добрая леди, и приготовься бежать со всех ног.

Я поспешно оглянулась - девочка в красной шапочке, зло прищурившись, следовала за нами, на ходу заряжая рогатку камнем размером с куриное яйцо. В следующий миг она отпустила резинку. Я отшатнулась. Камень просвистел у меня над ухом и врезался в ствол дуба.

- Какой милый ребенок, - пробормотала я, напряженно следя за девочкой, перезаряжающей рогатку. Поворачиваться к ней спиной не хотелось, пятиться, не видя, что у меня под ногами, было неудобно, бежать в лес - страшно, вдруг он кишит волками?

- Быстрее, Эля, быстрее, - поторапливал меня менестрель.

- Я стараюсь! - разозлилась я не столько на волка, сколько на саму ситуацию: драпать, дрожа от ужаса, от девчонки с рогаткой? Абсурд! Все-таки хорошо, что мне это только снится. Но, черт побери, помощь даже во сне не помешала бы!

Вот только откуда ждать помощи в глухом лесу? Охотники ушли в другую сторону, на трусливого менестреля нечего и надеяться, он сам был готов бежать от Красной шапочки сломя голову. Разве что оседлать его, как Иван-царевич Серого волка.

Я нервно хихикнула, представив себя верхом на заколдованном менестреле, и тут же упала на спину, споткнувшись о корень. Губы Красной шапочки растянулись в зловещей улыбке. Медленно, как бывает только во сне, девочка подняла заряженную рогатку и прицелилась. Я зажмурилась, прощаясь с жизнью - по моему убеждению прямое попадание камнем в лоб грозило неминуемой смертью, - и вдруг сделала то, что в данной ситуации было совершенно неуместно.

Я запела колыбельную.

Спи, моя радость, усни,

В доме погасли огни.

Птички затихли в саду,

Рыбки уснули в пруду.

Мышка за печкою спит,

Месяц в окошко глядит.

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!..*

Я пела, ожидая выстрела, а его все не было и не было. Осторожно приоткрыв один глаз, я посмотрела на Красную шапочку и едва не поперхнулась словами - маленькая хулиганка, бросила рогатку и, зевая во весь рот, терла кулачками сонные глаза.

- Пой, не останавливайся, - раздался под ухом шепот Барри. - Глядишь, уснет, а мы мимо прошмыгнем.

Я невольно прервала песню и уставилась на менестреля, поразившись его бессердечию.

- И бросим спящего ребенка одного в лесу? Ты в своем уме?!

- Да пой же! - испугано просипел волк, кивая на Красную шапочку.

Та уже не зевала. Встряхнулась, сбрасывая сонливость, и потянулась к оброненной рогатке.

- Несносный ребенок, - нахмурилась я и решительно встала. - А ну марш в постель, живо!

Бровки ребенка удивленно поползли вверх. В колючих глазах вдруг появилась неуверенность, удивление и - я готова была биться об заклад, что не ошиблась - обида. Рот сначала округлился буквой "О", потом плаксиво скривился, и девочка громко и горько заплакала.

Я не стала терять времени и снова запела колыбельную, осторожно подбираясь к рыдающему ребенку. Подошла к малышке вплотную, опустилась перед нею на корточки и обняла за плечи. Девочка тут же доверчиво прижалась ко мне, успокоилась и широко зевнула. Когда я закончила петь колыбельную, она уже крепко спала.

- Уснула? - шепотом спросил Барри, настороженно заглядывая в лицо малышке.

- Т-с-с... Да, - так же шепотом ответила я. - Надо отнести ее в деревню.

- С ума сошла? - просипел волк, придя в ужас от моей идеи. - Положи под кустом, и бежим, пока спит!

- Нет!

- Эля, делай, что говорят! Это бестия, а не ребенок, запугала до смерти всех в округе. От нее даже волки шарахаются!

Вот такой сказочки о Красной шапочке я не знала, и теперь сидела с малышкой на руках, мучительно решая, что делать, то ли бросить ее в лесу, как советовал Барристан, то ли отнести домой к матери, пока спит. Уж родную-то мать эта бестия вряд ли тронет!

Пока я размышляла, на нашу маленькую компанию набрел еще один персонаж.

- Интересный способ борьбы с преступностью, - раздался незнакомый мужской голос, мягкий, как бархат, мурлычущий, чуть насмешливый и... восхищенный.

Я вздрогнула, от неожиданности едва не уронив ребенка, и, вскинув голову, уставилась в жгуче-черные глаза незнакомца. Тот стоял, небрежно опираясь плечом о ствол дуба, и с любопытством меня разглядывал. Рядом с ним, обмахиваясь пышным хвостом, переступал ногами вороной конь. Как давно мужчина за нами наблюдает и почему я не услышала топота копыт, я понятия не имела.

- Приветствую, сударыня, - мужчина отлип от дерева и поклонился, взмахнув шляпой. Конь, пользуясь представившейся возможностью, флегматично объедал ближайший куст папоротника. - Позвольте представиться, граф Роллан Темперье к вашим услугам.

- Здравствуйте, - смущенно пролепетала я, глядя на мужчину во все глаза.

Сказать, что граф был красив, значит, не сказать ничего: высокий, широкоплечий и худощавый, но отнюдь не хрупкий. Своей изящностью, ленивой грацией движений он напоминал мне кота. Длинные волосы, черные, как вороново крыло, завивались мягкими кольцами, обрамляя загорелое, чуть вытянутое лицо с точеными скулами. Губы чувственные, чуть припухлые, казалось, были созданы для поцелуев. Ему необычайно шли тонкие подкрученные усики и маленькая аккуратная бородка-эспаньолка. Разлет бровей напоминал размах птичьих крыльев, а в черных с поволокой глазах таились чертенята.

В реальности я не слишком-то обращала внимания на представителей сильной половины человечества, больше озабоченная тем, чтобы ничего не сломать и никому не навредить. И, понятное дело, по тем же причинам ни с кем не встречалась. Но это не значит, что я не мечтала о поцелуях при луне и прочей романтике! Мечтала. И надеялась, что когда-нибудь мои мечты сбудутся. Но вот передо мной воплощение потаенной девичьей мечты, пусть это и происходит во сне, а я понятия не имею, как себя вести и что говорить! Язык онемел, а сердце бухает так, что странно, как его стук не слышит стоящий всего в паре шагов красавец.

- Насколько я понял, вы не знаете, что делать с этой маленькой разбойницей, - заговорил граф, не прекращая, впрочем, меня рассматривать.

- Я так точно знаю, что делать - бросить тут и бежать, пока не проснулась, - ответил вместо меня менестрель. - Но моя добрая леди так добра! Она не может бросить ЭТО в лесу, хочет отнести в деревню. Ах, бедные, бедные парижане!.. У тебя слишком доброе сердце, леди Элеонора, и когда-нибудь твоя доброта тебя погубит, попомни мое слово!

Мужчина слегка приподнял брови, выказывая удивление, и воззрился на говорящего волка.

- Никогда не слышал, чтобы волки разговаривали, - сощурился он, буравя менестреля подозрительным взглядом, и как бы невзначай положил руку на рукоять меча.

- Барри не волк, он... - заметив этот жест, поспешила объясниться я, но Барри меня перебил.

- Позвольте объяснить это недоразумение, добрый господин. Я Барристан Саворик, менестрель, в народе прозванный Сладкоголосым. Наверняка вы обо мне слышали. Я часто бывал при дворе, развлекал королеву Глицинию своими балладами и сказками, но впал в немилость и злыми чарами был обращен в волка. На меня объявили травлю, обвинили в том, что это я погубил Красную шапочку - как видите, это совершеннейшая неправда! - указав лапой на спящую девочку, воскликнул волк. - Я бежал и прятался в лесах, обходил стороной города и деревни, голодал и мерз... Ах, одни только боги знают, что пережил я за эти дни! И никто, ни одна живая душа не захотела выслушать моих объяснений, пока по счастливой случайности леди Элеонора не свалилась на меня в ловьей яме. Она меня выслушала и поверила, а потом придумала, как вызволить нас обоих из ловушки, и теперь мы путешествуем вместе.

Граф убрал руку от меча и, озадачено приподняв одну бровь, потеребил бородку. Вопросительно посмотрел на меня, ожидая подтверждения слов менестреля.

- Это правда, - поспешила я его уверить. - Барри не волк, а заколдованный человек. Он хороший, правда, немного нервный, но это потому, что многое пережил...

- Это я-то нервный? - волк даже подскочил от возмущения. - Да я воплощенное спокойствие!

Получив подтверждение, что волк не опасен, граф перестал обращать на него внимание. Зато стал оказывать его мне.

- И куда же держит путь прекрасная сударыня Элеонора? - спросил-промурлыкал он.

- В Париж...

- В столицу! - вклинился в разговор Барри. - Сначала в Париж, представление дадим, уж больно охотники просили, переночуем и в путь.

- О, выходит, нам с вами по пути, - обольстительно улыбнулся мне граф. - Я тоже еду в столицу. Мы могли бы путешествовать вместе, сударыня. Тем более, что такой юной и прекрасной девушке небезопасно находиться одной на пустынном тракте.

- Леди Элеонора не одна, с нею я! - фыркнул волк.

- Менестрель в волчьей шкуре, которого с удовольствием ради этой шкуры подстрелят, - парировал мужчина, даже не удостоив Барристана взглядом. - Кстати, на вашем месте, сударь, я бы поостерегся обвинять королеву в колдовстве, иначе на вас начнут охотиться не только все охотники королевства.

При этих словах графа я недоуменно посмотрела на Барри. Менестрель ни разу прямо не сказал, кто именно его заколдовал, а я не спрашивала и вообще не задумывалась над этой стороной вопроса. Интересная история получается, размышляла я. Что же такого сделал Барристан, что был не просто отлучен от королевского двора, но еще и в волка превращен? А королева-то, оказывается, колдунья... И что же мне это напоминает?

Пока я думала, мужчина, выдержав паузу, обратился уже ко мне.

- Подумайте, сударыня. Путь до столицы не близкий, леса кишат разбойниками, а ваш заколдованный менестрель не отличается храбростью и вряд ли сможет добыть для вас хотя бы ломоть хлеба. Я же предлагаю не просто свое общество, но свое покровительство и защиту, еду, от которой желудок не выворачивает наизнанку, и крышу над головой. Вдобавок ко всему путешествие в моем обществе может оказаться приятным.

Рассуждения графа не были лишены логики, и он мне нравился, даже очень, но это его "вдобавок"... На что это он намекает?!

- И чем ваше общество может оказаться приятным? - настороженно спросила я и на всякий случай напомнила себе, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Роллан смерил меня внимательным, чуть насмешливым взглядом и тихо засмеялся.

- Кажется, я догадываюсь, что вас насторожило, - просмеявшись, заговорил он. - Даю вам слово, у меня и в мыслях не было требовать от вас делить со мной ложе в качестве платы. Вашего общества будет вполне достаточно, сударыня. Вы менестрель, значит, с вами не будет скучно. У вас ангельский голос, ваше пение способно творить чудеса, - граф кивнул на спящую у меня на руках Красную шапочку, - а я охоч до чудес и не упускаю ни единой возможности к ним прикоснуться. Вы красивы - ваш облик будет радовать мой взгляд. Вы добры, а доброта нынче в цене. И вы умны, я вижу это по вашим прекрасным синим глазам, значит, сможете поддержать беседу. Соглашайтесь, сударыня. На мой взгляд, плата не так велика.

Я задумалась. Ненадолго. Главным аргументом за предложение графа в моих размышлениях оставалась убежденность, что раз это сон, то ничего плохого случиться со мною не может. А если и случится... так это ж сон! Утром расскажу Янке - то-то посмеемся!

- Моя добрая леди, - тихонько окликнул меня менестрель, ткнув носом в плечо. Я обернулась, встретившись взглядом с желтыми глазами волка. - Эля, думаю, мы должны принять предложение графа.

- Уверен?

- Да. Видишь ли, граф может и напыщенный, самоуверенный индюк, но этот индюк прав в одном: рядом с ним нам будет намного безопаснее. Что до остального, про хлеб и крышу, так это мы обойдемся, сами заработаем. А то ишь, павлин, распустил хвост - милый облик, ангельский голосок! Плавали, знаем, что после подобных речей бывает, - презрительно фыркнул волк и, спохватившись, добавил, словно извиняясь. - Но тут, конечно, тебе решать. Дело молодое, я все понимаю. Обещаю отворачиваться, закрывать глаза и честно не подслушивать.

- Барри! - возмутилась я, сообразив, на что он намекает. - Как тебе не стыдно!

- Не стыдно, потому как, повторяю, дело твое молодое, а я, как видишь, в волчьей шкуре, и явно не в твоем вкусе, - ничтоже сумняшеся, ответствовал Барристан, ловко увернувшись от оплеухи.

Невольно я смутилась, сообразив, что менестрель только что признался мне в своих симпатиях не просто как к другу, а как к девушке. Час от часу не легче, ошарашенная этим открытием, подумала я. Стать объектом волчьей страсти, пусть даже это заколдованный человек, а дело происходит во сне, это по-моему уже перебор!

- Барри, немедленно прекрати эти грязные намеки! - потребовала я, чувствуя, как пламенеют мои щеки, и решительно повернулась к графу. - Господин граф, мы с Барри будем рады вашему обществу, но злоупотреблять вашей добротой не станем, поэтому ночлег и пропитание обеспечим себе сами.

По-моему, он был разочарован таким ответом, но спорить не стал.

- Как вам будет угодно, сударыня, - легко поклонился граф Роллан Темперье. - Позвольте хотя бы подсадить вас на лошадь. С ребенком на руках вы быстро выбьетесь из сил, если пойдете пешком.

С этим аргументом я согласилась, и подсадить себя позволила, поскольку никогда до этого близко не подходила к лошадям. Передав спящую девочку графу и не без его указаний и помощи взгромоздившись в седло, я с некоторым страхом посмотрела вниз - падать не высоко, но страшно, а ведь у меня на руках спящий ребенок! Как я удержусь на коне сама и удержу ее?

А держаться самой мне и не пришлось. Граф легко вскочил в седло и обнял меня за талию. Мне ничего не оставалось, как прижаться к его груди, расслабиться и получать удовольствие. Пахло от графа приятно, выделанной кожей, мятой и чуть-чуть мускусом. Рука, обнявшая меня за талию, держала бережно, но крепко. Я даже дышать перестала, взволнованная близостью мужского тела.

Граф пустил коня легкой рысью. Барри поначалу бежал рядом с нами, перепрыгивая кусты папоротника, но вскоре бег с препятствиями менестрелю надоел, он вырвался вперед, и граф этим немедленно воспользовался.

- Вы доверяете этому волку, сударыня? - раздался под ухом вкрадчивый, с придыханием голос.

Вопрос застал меня врасплох.

- Да, - немного помедлив, неуверенно ответила я.

- На вашем месте, я бы не был так доверчив, сударыня. Он волк, хищник, - я возмущенно дернулась, собираясь обернуться, но граф держал крепко. - Не вертитесь, сударыня, уроните ребенка. И не фыркайте, как разъяренная кошка. Лучше послушайте, что я скажу. Менестрель, который за вами увязался, уже не человек. Он животное, и волчьи инстинкты рано или поздно возьмут верх. В ваших же интересах от него избавиться.

- Господин граф, - разозлилась я. - Кому доверять, предоставьте решать мне самой. И вообще, к вопросу о доверии. С чего вы взяли, что я стану доверять вам, человеку, с которым познакомилась пять минут назад, больше, чем Барри?

- Потому что я человек.

- Барри тоже человек. И если уж на то пошло, я всем доверяю одинаково, но стараюсь не забывать, что люди есть люди, и ничто людское им не чуждо, - слово в слово повторила я слова, что любила повторять бабушка. - На вашем месте, господин граф, я не стала бы доверять мне. Говорят, я ходячее несчастье, и это заразно. Передается воздушно-капельным путем, когда носитель зол и раздражителен. Поэтому, господин граф, давайте сразу определимся, как быть. Варианта всего два: или мы путешествуем вместе, и вы относитесь к Барри как к человеку, а не животному, или прямо сейчас мы с вами распрощаемся.

Выпалив все это, я замолчала, ожидая ответа графа. Если бы он прямо сейчас остановил коня и ссадил меня на землю, я бы не слишком удивилась. Мало того, именно этого я и ждала. И этого же боялась.

Граф молчал недолго, и заговорил таким смиренным тоном, что не придерживай он меня рукой, свалилась бы с коня от удивления.

- Сударыня, прошу меня простить. Я не должен был указывать вам, как поступать. Клянусь, больше ничем не вызывать вашего недовольства, и к менестрелю относиться, как к равному. Вы простите мне эту грубость?

Просьба графа о прощении меня порадовала и смутила одновременно. Но было еще одно чувство, неприятным осадком осевшее на самом дне души - подозрение. Я не понимала, зачем ему, богатому аристократу, мое общество. Вряд ли граф прельстился моими прелестями. Было бы чем прельщаться: худая и нескладная, как мальчишка, черные волосы, хоть и густые, подстрижены коротко - чтобы расчески не приходилось выдирать вместе с пучками запутавшихся в зубьях волос. Красавицей я себя не считала, хотя в одном граф был прав, глаза у меня и в самом деле красивые, большие и синие, как вечернее небо. Ну и что? Мало, что ли, вокруг женщин с синими глазами?

В конце концов, придя к выводу, что слишком много размышляю над поведением человека, в общем-то, существующего только в моем сне, я решила не обращать внимания на всякую ерунду, и простила его.

- Так и быть, я прощаю вас, граф, - усмехнулась я, а мысленно простонала: "Боже, ну почему мне это только снится?!"

Впрочем, горевала я недолго: в следующую минуту перед нами открылся вид на мост и Париж.

*Автор песни С. Свириденко