Бывший малый предприниматель Федя Воронков вёз семью на машине в деревню.
Новгородская область, она хоть и граничит с областью Ленинградской, вот только деревня Гадово находится черти где, а это 400 с лишним километров.
Ну и намудохался же Федя за эти семь с половиной часов!
Судите сами. Не успели проехать Колпино, как пробили колесо. В Любани пришлось резину ремонтировать. А куда, спрашивается, в такую даль без запаски?
Стали подъезжать к Новгороду, с левой стороны слетела щётка "дворника", и надо же такому случиться, встречный грузовик по ней проехал. А тут ещё дождик. Пришлось заезжать в Новгород, искать щётку. А как её сразу найдёшь, когда иномарка совсем старая, одно слово, что "опель".
В деревне Вины покупали куриные яйца. А это ещё полчаса. Ну, конечно, в Гадове яйца не те, не от правильных кур! Поругались с женой...
Дальше вроде ехали гладко, но перед самым Демянском вёлся ремонт дороги, образовалась пробка, и опель на малых оборотах перегрелся. Закипел, скотобаза такая! Недаром ведь немцы говорят, что со временем каждая иномарка становится "опелем"...
Худо-бедно, стали подъезжать к деревне. Короче, к тому самому месту, где окончательно заканчивается асфальт. Навсегда.
И вдруг - пост ГАИ, которого никогда раньше не было. Да ещё и постовой при нём, разодетый словно морской пехотинец на параде. Весь в чёрном, на башке краповый берет, на груди жетон, в руках новенький жезл. Ученья, что ли какие идут?
А может, Гадово приступило к войне за независимость, вот они и вооружились?
- Ой, страшный-то какой, прямо настоящий петлюровец! - говорит Федина жена Алёна.
- Папа! А он тебя не посадит в решётку? - спрашивает дочка Маруся и прячется за спинкой кресла.
Гаишник угловатым, незаученным жестом приглашает Федю со всей его семьёю, собакой и скарбом к обочине. Проверяет документы. Такое впечатление, что читает по слогам, или вовсе читать не умеет, а только делает вид. Затем пристально смотрит Феде в лицо и грозно спрашивает:
- Откуда, куда, и зачем?
- Из Питера. К себе в деревню, в отпуск.
- На даче отдыхать, дык?
- Нет, блин, на плантации вкалывать! - бормочет Федя, - Чего привязался, не видишь, устали все, на природу хотим?
- Выпивали, аль не?
- Да ты, парень, не иначе, с дуба рухнул! Я почти уже восемь часов в дороге. Какое выпивали?!
- Глаза у вас красные, чёй-то...
- Так ведь устал за восемь-то часов.
- Ладно-ладно...отдыхайте, дык...
Ну, всё, прощай городская жизнь! Здравствуй, жизнь деревенская, с мычанием коров по утрам, стрёкотом трактора вдалеке, и топотом каких-то леших под полом горницы по ночам.
Всё... вот только Алёна вдруг вспоминает, что надо заехать в райцентр, всего-то полтора километра, купить сметану и творог, да мало ли ещё что...
Федя, негромко матерясь, заворачивает к райцентру. Пока жена находится на маслозаводе, он курит и понемногу остывает. Ничего, сейчас приедем, с дедом бутылёк раздавим, закусим, и спать в гамаке...
Вид у райцентра жалкий: то ли смерч прошёл по майдану, то ли монголы с псами-рыцарями пронеслись, не останавливаясь.
Развалившиеся сараи, покосившиеся заборы, несколько недостроенных кирпичных двухэтажек. На пригорке - дом культуры с оборванной крышей и чёрная труба котельной, в низине - столбы обрушившегося моста и ржавая культя узкоколейки, по грудь заросшая травой.
Едут обратно в деревню. Теперь уже вроде окончательно. Опять у поста ГАИ, а его никак не миновать, прежний петлюровец с жезлом тормозит Федю.
- Ты, парень, может чего спросить забыл? - не понимает Федя.
- Ваши документы?
- Так ведь только же что проверял?!
- А чё, я не имею права их ещё раз проверить, дык?
- Да не связывайся ты с ним, - высунувшись из окна машины кричит Алёна.
- Так я вроде и не связываюсь...
- Откуда, куда, и зачем? - спрашивает опять петлюровец, тупо разглядывая Федины права.
"Дебил какой-то, не иначе", - думает Федя, но помалкивает, едва себя сдерживая.
- Выпивали, аль не?
- Выпивал, блин! Вот только что, возле маслозавода, полбанки засадил прямо из горла! Может, у тебя закусить чё найдётся, дык?
- Ежели выпивали, - растягивая слова, произносит петлюровец, - То так прямо надо и сказать, дык. Мы с шурином быстренько экспертизу, этого самого, вам соорудим.
- Вы-то соорудите, как же...
- Да не выпивал он! Неужели, не видите? - опять кричит Алёна
- Глаза у него красные, чёй-то...
- Дык. - передразнивает милиционера Федя.
- Ась?
Алёна выходит из машины, и, руки в боки, направляется к гаишнику.
- Вы бы лучше делом занимались, вместо того, чтобы к людям привязываться!
- Ладно, ладно, мне...а жёнка у вас за словом под подол не лезет, как я погляжу, дык. Значит на экспертизу ехать он у вас не хотИт?
- Не хотИт!
- Тогда, добро пожаловать в Гадово, дык...
С горем пополам добираются до деревни. Кстати, называется она сейчас вполне нейтрально - Раздольное. Но местные называют её по старинке, так и говорят: "У нас в Гадове..."
Когда уже оформили купчую на избушку с приусадебным участком, а было это три года назад, за триста баксов, Федя поинтересовался у бывшего хозяина, как называлась деревня раньше.
- Сейчас-то Раздольное, а как называлась прежде?
- Так Гадово и называлась! - без запинки ответил, казавшийся вполне непосредственным на первый взгляд, бывший хозяин. Алёна от прихлынувших чувств даже чаем тогда поперхнулась.
- Так у вас и змеи здесь водятся? - побледнев, спросила она.
- Не-ка...- отхлебнув из блюдца, после паузы произнёс хозяин, - Змеев нету, одни гадюки!
Гадюк действительно полно. Иногда они прямо по дороге ползают.
А если с другой стороны посмотреть, так ведь и грызунов из-за этого меньше. Борьба за существование!
На пороге дома Федину семью встречает дед Тимоха, а с ним сосед Вовчик.
Вовчик серьёзен. Что-то случилось?
Он отзывает Федю в сторону и тихо говорит:
- Не переодевайся. Надо в райцентр сгонять за мясом.
- За каким ещё мясом?
- У Коляна мясо. Я сегодня со сранья на твоём огороде кабана подстрелил, а тушу отвёз Коляну. Чтоб шкуру содрал. Сезон-то ещё не начался...
- Браконьеры, едрён-батон...я же на ногах еле стою.
- А как было не выстрелить?! Вот он, кабан, как на ладони. Стоит, картошку вашу жрёт...
- Ну, так сам бы и сгонял, одна нога здесь, другая там...
- Я не могу ехать, - отвечает Вовчик, - С Коляном, пока кабана резали, раздавили полбанки... А на шоссе пост поставили с омоновцами. Колян с месяц назад на тракторе от них удирал, был поддавши. Так поймали. Пятнадцать суток отсидел. Сейчас на больничном.
- Так это омоновцы? А я-то думаю, что это за формазон такой цепляется.
- Поехали. Вечером шашлык сварганим, - просит Вовчик Федю. Чего там ехать-то, говна-топора?
- С омоновцем ты будешь разговаривать, а то я, не ровен час, задушу его прямо при исполнении! Задушу, а сам сяду! А виноват будешь ты...
Подруливают опять к злосчастному посту. Из будки тотчас выскакивает прежний петлюровец, на сей раз с куском хлеба, огурцом и салом в руке.
- Этого, лешего, документы?
Федя нехотя вылезает из машины. Вовчик помалкивает.
- Отдыхать приехали? - обдав Федю огуречными семечками, в который уже раз спрашивает петлюровец.
"Нет, но он издевается, или, вправду, дебил...а может план по задержаниям не выполняют, вот он и выдрючивается?" - думает Федя, но на этот раз в перепалку не ввязывается.
- Ась?
- Отдыхать, отдыхать...- говорит Вовчик.
- Так и отдыхайте, дык. А то уж какой раз здесь проезжаете...
- Удочки забыли, ночью на рыбалку пойдём.
- Не выпивали?
- Может быть дыхнуть? Ха-а! - дышит во всю мощь лёгких Федя на омоновца.
- Вроде не-е, ну отдыхайте...добро пожаловать!
Колян их встречает у самой изгороди по пояс голый. В руках у него вилы.
- С кем это ты воюешь? - спрашивает Вовчик.
- Так ведь, скотина эдакая, сталинихин бык, отвязавшись, к нам забрёл!
- Тореодор! - говорит Федя.
- Сталиниха сама в больнице, так за скотиной племянница её ходит, бестолочь несусветная.
Вовчик и Колян - братья погодки. Вовчик приезжает только в отпуск, слесарит в Питере. Колян трудится механизатором у себя на малой родине. Охотится почти круглый год, а в перерывах руководит небольшим личным хозяйством и молчаливой женой с четырьмя детьми.
- Это у вас в городе мясо на прилавках, а здесь - добыть его надоть. Нам одна малина, что бандиты, что ОМОН, за бруствер с карабинами лягем: бах-бах, и в дамки!
- То-то они тебя испугались, передёрнулись все! - подначивает его Вовчик.
- Ничего, вот трактор починю, и на рыбалку поедем, на Полу, Хрущёнок давно зовёт. Электрическую удочку возьмём, тротиловых шашек, динамиту...
- За это ж посадят...
- Конечно, посадят. А ты испугался? Тогда возьмём один бредень и подводное ружьё.
- Слушай, а почему на тракторе? - не понимает Федя.
- Мастер сказал, пока его не налажу, обратно в хозяйство не возьмёт.
- Он трактор в болоте утопил, удиравши от ментов. Насилу выволокли, - говорит Вовчик.
- А к Хрущёнку поедем на твоей иномарке, там дорога справная. Местами, правда, Пола разлилась, но это ерунда.
- Вот уж, фигу! Я и сюда-то еле докондыбал, закипел. Мне бы теперь тосол где найти...
- Ну, значит поедем на брательника москвичке.
Колян отрезает огромный, килограмм на десять, шмат кабаньего мяса и запихивает его в полиэтиленовый пакет.
- В уксусе его маленько замочим, и на шампуры.
Обратно едут уже втроём.
- Вон он, гад партейный! - кричит Колян, показывая на пост ГАИ, - Вот уж где враги народа на нашу голову!
Странно, возле поста никого нет. Когда подъезжают ближе, видят приоткрытую дверь будки и торчащие наружу кованые подошвы яловых сапог.
- Отдыхает малец, сустатку...- говорит Колян.
- Тяготы и лишения воинской службы, - добавляет Федя.
- Начальство разъехалось, он и дрыхнет... - заключает Вовчик.
За время их отсутствия дед Тимоха соорудил мангал и развёл в нём огонь, предусмотрительно прикрыв стальной крышкой, чтобы не перегорели все угли.
Спустя час возле мангала носилась и подпрыгивала уже вся дачная ребятня и собрались окрестные собаки.
Затем уселись за стол под яблоней. Дед Тимоха выпил плепорцию, закусил, и, глядя и умиляясь на ребятню, пустился в довоенные воспоминания. Алёна с Марусей отправились спать, а трио бандуристов - Вовчик, Колян и Федя, расположились на завалинке покурить.
- Что-то я не пойму, - спрашивает Коляна Федя, - Сталиниха, Хрущёнок...- прямо ЦК КПСС какое-то...
- А чего тут понимать? Сталинихин муж - был Сталин. А Хрущёнка батька - Хрущёв!
- Это у них прозвища такие, - уточняет Вовчик.
- А-а...
Когда закончились рыбацкие и охотничьи истории, начали вспоминать армейские байки, затем перешли на баб.
- Вот ты мне скажи, Федя, вот ты скажи...- приставал Колян, - Ты свою...сколько раз в неделю, того...?
- Что, "того"?
- Ну, сколько раз в неделю её...того?
- А-а...ну, это дело личное, интимное...
- А ты, Вовчик?
- Да, иди ты...
- А я - свою, раз в год. Словно бык корову!
Как обычно, под ядрёную мясную закуску не хватило. Федя завёл свой опель.
- Да брось ты, пешком дойдём! - стали отговаривать его братья.
- Пока пешком дойдём, желание выпить пропадёт. Лиха беда начало...
- А омоновец?
- Разберёмся...
- Они здесь взяток не берут!
- Да разберёмся, говорю...
Мимо поста ГАИ проскочили без шума и пыли. Взяли в ночном ларьке две "столичной" и по бутылке пива.
Когда ехали с песнями обратно, Федя крикнул вышедшему из будки петлюровцу, как старому знакомому:
- Здорово, служивый! Всё загораешь?
- Загораю. А куда мне, на хрен, деваться, дык?! Утром только сменюся...
- Ну, ты, малец, даёшь! - удивлялся потом Колян, - Как узнал, что он больше тебя не тормознёт?
- Психология. Он меня три раза останавливал, и каждый раз я был трезвый. Следовательно, убедил его в том, что в пьяном виде за руль не сажусь.
- Психология...- бормочет Вовчик, - Да он сам был поддавши, план-то уж наверно за день выполнили...