В электричке "Рязань - Москва" несколько лет подряд танцевал бедно одетый мужчина.
Относился он к своим выступлениям серьезно: крепил заранее на живот кассетный магнитофон в набрюшной сумке, входя в очередной вагон, жал на клавишу и под бодрую, но до хрипоты заезженную ежедневным соло цыганочку двигался вприсядку, выкрикивая рифмованные строчки вперемежку с призывом:
- Покупайте стихи рязанского поэта! Всего за десять тысяч рублей - с авторской подписью! Подходите, не стесняйтесь - долго мне, что ли, перед вами плясать!
Стихи были откровенно слабы. Стоимость менялась, в зависимости от того, какие номиналы инфляция превращала в копейки. Года за три, наверное, распродал он насмешникам из "деревяшек" мизерный тираж. А может, умер. Но сейчас уже не танцует.
Подождите брезгливо морщиться. В электричку - не самый худший путь для провинциального поэта. А куда еще присоветуете?
"Быть поэтом - это значит..."
О пути поэта в сакральном смысле Пути сказано много, больше говорить не стоит. А вот о прозаической стороне его жизни почему-то слышно гораздо реже. Бытие поэта среди людей - тема не то чтобы запретная, но какая-то... болезненная, что ли... Особенно когда речь идет не о великих и не о баловнях судьбы. То есть, строго говоря, о подавляющем большинстве лиц, причисляющих себя к поэтическому цеху.
Почему акцентирую внимание именно на слове "поэт", а не на более общих "писатель", "литератор"? Да потому, что термин "поэт" семантически и онтологически давным-давно означает не условное "автор рифмованных строк", и не "автор прекрасных рифмованных строк", и даже не "гениальный стихотворец", но нечто большее. Существо особой породы, отмеченное, помимо Божьего дара к писанию стихов, специфическим мировоззрением, нетипичным образом жизни, нестандартной судьбою (один из укорененных в массовом сознании мифов - "судьба Поэта суть трагедия") и своеобычными межличностными отношениями. К слову, и сами поэты этот образ не только не спешат развенчивать, но и поддерживают, употребляя в стихах слово "поэт" то ли как символ клана, то ли как заявку на диагноз, мол, что с нас взять, мы же поэты, и потому-то... Вспомнить хотя бы тютчевское "Не верь, не верь поэту, дева, его своим ты не зови..." - и найти его отдаленное эхо у Александра Кабанова: "Прости меня за то, что я - поэт: сегодня я - люблю, а завтра - нет". Это лишь один аспект, интимный, так сказать. Но все возможности человеческой реализации поэтам уже "прописаны" не так, как прочим людям. Ими же самими. "Что без страданий жизнь поэта..." (М. Лермонтов). "Мне страх не нравится, что ты поэт..." (С. Есенин), "Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души..." (В. Высоцкий) "Нам ангелы одалживают крылья, и мы им платим собственною кровью" (И. Белокрылов). Возможно, подобное видение - чисто русский подход, но от этого не легче.
Вот почему я бы предложила разделять возможность самореализации и социальной реализации поэта. Самореализоваться, то есть пребывать в гармонии с собой, способен и человек, не осененный творческим даром, что банальный жизненный опыт нам неизменно демонстрирует. А люди творческие (опять же согласно не только житейской практике, но и мифам) чаще всего не могут "найти себя", мечутся в различных жанрах искусства, меняют жен/мужей, ищут себе применение... Стоп! Плавно подошли к тому, ради чего, собственно, и затевалась статья. С самореализацией у "усредненного" поэта далеко не все гладко, он переживает подряд личные драмы и крушения надежд, упускает синиц из рук, гонится за журавлем, порой падает в движении и... Все грустно. С умением обрести свою социальную нишу еще сложнее - хочется ведь, чтобы она была не проходом электрички!
Не всякий автор способен одновременно приносить пользу людям, получать за нее деньги, обеспечивать тех, кого приручил, иметь устойчивую репутацию в близком и не очень близком кругу, пользоваться заслуженным уважением за свой талант. Сознательно хочу уйти от соблазна соскользнуть на наезженную тропинку охулки "продажи таланта", то есть осуждения политической или рыночной конъюнктуры. О "коммерческой прозе", также ввиду затрепанности предмета, лучше промолчать. Да и пишут-то ее единицы, по сравнению с армией практически безработных "поэтов".
Безработных - литературно. Напрочь лишенных трудовой книжки авторов тоже немного. С тех пор, как членство в союзах писателей перестало приравниваться к трудовому стажу, мало кто решается заниматься только литературным трудом. Поэт может землю копать (может и не копать, по анекдоту), может на токарном станке вкалывать, может супы стряпать в ресторане, может в армии или милиции служить. Что еще он может делать, дабы применить свой талант?
Писатель Олег Павлов на последнем, пятом Форуме молодых писателей России заявил о таланте однозначно: он либо есть, как данность (очень редко), либо его нет вовсе и развивать бесполезно (что гораздо привычнее). Проза должна быть безупречной, иначе она не имеет права называться прозой. И "поставить" талант, как руку, нельзя. Рискну экстраполировать это же мнение мастера и на поэзию.
"Моя работа в мастер-классе заключается в основном в том, что я отговариваю молодых авторов становиться литераторами. Особенно когда я вижу, что у человека увлечение писательством серьезно, а таланта нет. Иначе недалеко и до беды. Он ведь может и в петлю полезть, оттого, что не признают его литературные способности", - примерно так сказал Олег Олегович. И добавил успокоительное лично для меня: расспросив вас об образовании, о работе, я спокоен за вас, я вижу, что для вас писание не более чем хобби.
Я попробовала возразить: я тоже была молодым поэтом, а в журналистику подалась обдуманно, так как поэтическое бытование довольно отравило мне жизнь. Олег Павлов отрубил: "Вы не были ни писателем, ни поэтом. Вы вели образ жизни поэта. Это разные вещи". Попал в точку.
Вот о чем и речь - об образе жизни поэта.
Прошу извинения у читателей за провинциальные примеры. Объяснять разницу между столичной и провинциальной литературной средой бессмысленно. Две большие. Одна огромная. Но мы, гости Липок, почти все в провинции живем. И после того, как нас приветили на форуме, одобрили наш поэтический талант, дали рекомендации по его становлению (не все же руководители семинаров разделяют позицию Павлова!), нам в родных пенатах реализовываться. Нам здесь и работать, и отдыхать.
И получают в домашних стенах поэты, как правило, вот что: тесноватый лабиринт, аппендиксы которого упираются друг в друга. Из этого пересечения выбраться можно не электричкой (она, скорее всего, ходит замкнутыми зигзагами), а разве что поездом дальнего следования. На Москву или Санкт-Петербург. Или самолетом - на Америку, Германию, Израиль. Причем что там - вдруг еще один лабиринт, но вовсе негостеприимный, потому что чужой, - никому неведомо. Посему и тему эмиграции (и даже выезда на житье гастарбайтера в столицы, приравненного ныне к "культурной эмиграции") оставим в стороне. Как и тему "города золотого", мегаполиса с собственной мегакультурой, сравнимой со столичной. Хорошо там, где нас нет. Из Рязани, допустим, кажется, что в миллионных и далеких от Москвы Нижнем, Владивостоке, Ростове, Красноярске легче создать себе имя, а их жители при личной встрече опровергают это заблуждение. И где она, нить Ариадны?
"Заплутал меж поэм и тревог..."
Ну, первое, что приходит на ум - можно выполнять сформулированную классиком задачу поэта, "глаголом жечь сердца людей". Писать и всеми доступными способами доводить написанное до широкой публики. Размещать подборки стихов в прессе, проводить творческие вечера, выступать в прямом эфире, выпускать книги... "Гастрольные турне" писательских групп, судя по всему, изжили себя. Первые три "рупора" из перечисленных поэту дозированно достаются, насчет четвертого разговор короткий: за свой счет. В львиной доле случаев. В какой тумбочке деньги возьмешь, издательство не волнует. Провинции российские не имеют своего "О.Г.И.", посему серии поэтических сборников местного разлива - явление сродни лыжникам в июле. Где областная администрация (как в Рязани, например) грант на издание книг избранных авторов подкинет, где органы образования постараются... Систему провинциального стихоиздания выработать на сей день невозможно. Разнородный "самиздат" (в смысле, самим поэтом изданная книга) появляется из региональных типографий не в пример чаще. Возьмись я рецензировать его качественный уровень, точно уморилась бы сама и уморила бы читателей. Но каждая такая книжечка - по распространенному мнению - приближает поэта к асу, точно звездочка на фюзеляже боевого самолета. После двух можно уже вступать в союз писателей. С тех пор, как членство лишено материальных благ, сделать это просто.
В общем-то, о советской писательской структуре и статусе, в том числе материальном, мы, молодые, можем судить, лишь опираясь на мнения старших.
Публицист уровня - глядя с нашего - седьмого неба Виктор Топоров прокламирует откровенно в своей книге "Похороны Гулливера в стране лилипутов" (сборник литературных фельетонов 1990-2000-х годов) обмельчание литературного страта. Обдуманно и концептуально: "Всем писателям жилось плохо при советской власти и плохо живется сейчас..., но все же одним было хуже тогда, а другим стало хуже сейчас - и это разные психологические и творческие типы, не просто разные - противоположные". (В статье "Полюбите писателя черненьким", СПб. - М., "Лимбус-пресс", 2002). Понятно, что мы говорим о психологическом типе поэта, которому стало хуже сейчас. О какой славе, о каком престиже занятий литературой речь?
Рязанский прозаик Борис Шишаев, например, лауреат премий журналов "Молодая гвардия", "Нева" и "Наш современник" за лучшие произведения 1979, 1985 и 2002 годов, автор трёх поэтических сборников и пяти книг прозы, часто прилюдно сетует на то, что разрушена система социалистического планового книгоиздания, окупавшая писчий труд неплохими гонорарами и обеспечивавшая авторским мыслям распространение за пределами места прописки. И я ему верю. Последний роман Шишаева "Горечь осины" вышел после большого перерыва в 2004 году в рязанском издательстве "Пресса". На советских условиях подавляющему большинству авторов издаваться было выгодно. На сегодняшних - совсем невыгодно. Книжные магазины редко берут творения земляков на реализацию. Если, конечно, это не заманчивый детектив или фэнтези. Окупаются затраты на издание стихов или некоммерческой прозы путем розничной торговли. В электричке. Или там, где народ гулять любит. Это было ноу-хау другого рязанского автора - предлагать свой поэтический сборник на аллее, ведущей в городской кремль. Детина двухметрового роста подходил к совершающим променад, зловеще наклонялся и предлагал приобрести его книгу. Покупая, некоторые, кажется, крестились: пронесло!
Исключения, когда книга расходится с помощью адресного заказа, скорее подтверждают правило. В целом же столь явные признаки невостребованности негативно влияют на самочувствие поэта. На образ жизни.
Можно податься в провинциальное издательство. Но чтобы работать там, сегодня предпочтительнее быть не поэтом, а специалистом по прозе. "Хлеб" издательств - это никак не поэтические сборники, а либо коммерческая проза, либо учебные пособия, либо научно-популярная литература с ответвлениями в оккультизм. Те поэты, кого покупают (потому, что в школе сыну "задали" Маяковского, а так он сто лет не нужен) в современном редакторе уже не нуждаются. Как издаются те, кто в редакторстве остро нуждается, мы говорили выше. Местечковые поэты в массе своей на редакторах экономят, естественно, не от хорошей жизни. Но иногда редакторам везет - удается переписать книгу бизнесмена, возжаждавшего лаврового венка, или его лирично настроенной подруги, или ветерана органов, родившего шесть томов мемуаров и печатающегося за счет оных органов... На этом уже можно заработать. Можно даже зарабатывать. Одна беда - в провинции не так много богатых лириков, посему в кругах специалистов они идут нарасхват. Их явно на всех потенциальных редакторов не хватит. Для того же, чтобы вычитывать специальную литературу, сгодится не всякий редактор... Собственно говоря, даже местечковую поэзию надо бы редактировать с умом и базовым образованием, да планка требований к поэзии упала, пришибив идеалы (читайте, опять же, Виктора Топорова). Можно через себя вывернуться и поступить в столичное издательство. Единицы, кому это удалось, пусть сами рассказывают о своем ноу-хау.
Можно пойти в газету журналистом или в журнал обозревателем. Тогда не забудьте кричать на всех углах, что продаетесь ради выживания, а подлинное творите не для печати. Другой прилипчивый миф - что стать журналистом для поэта - это опозориться навсегда и потерять лицо. Исповедуется не только в провинции. Журналисты без претензий откликаются на него скептической ухмылкой и... нежеланием иметь дело с поэтами. Однако на недавнюю смерть талантливого, но явно не состоявшегося в большой литературе рязанского стихотворца некролог в газете разместил коллектив районки, где он был корреспондентом, а не собратья по цеху поэтов.
Кстати, большинство обывателей тоже поэтов как-то... сторонится, что ли. Упомянутые мифы про поэтов обоюдоостры. В то, что стихотворцы - "избранники небес", потенциальные читатели верят с трудом, а вот в том, что живут не по-людски, убеждены твердо и справедливо. Известную мне барышню не брали в официальное издание Рязанской области, передав через третьих лиц: "Поэты не работники!"
В газету ведущим поэтической рубрики? Честь и хвала провинциальному городу, породившему и умеющему удержать на плаву издание с литературной страничкой, где за сотрудничество платят хотя бы символически. Или сугубо литературное издание с постоянным штатом и опять же зарплатой. Тут, кстати, не знаешь, где найдешь, где потеряешь - и литературная "Зеленая лампа", приложение к городской газете, выходит в маленьком Минусинске. В Рязани наблюдается мерцательная аритмия литературных газет "Рязанское узорочье" и "Рязанская глубинка". Но гонорары есть лишь во второй. Поэты могут, наверное, и святым духом питаться, но выпивать святым духом в наши дни получается плохо...
"А вот у поэта - всемирный запой..."
Человек искусства и алкогольная зависимость - вечная рифма, и о причинах формирования такого тандема лучше рассуждать врачам, психотерапевтам, социологам. Однако по-ханжески отрицать ее тоже не получается. В памяти еще свежо заполнение в середине 90-х анкеты для молодежной общественной организации, искавшей по регионам активных и способных молодых людей. Знакомый принес мне их бланк: "Напиши про свое редкое образование, вдруг пригодится! Но не вздумай писать, что ты поэт!" - "Почему?" - наивно вопросила недавняя дипломантка какого-то из многочисленных конкурсов имени Есенина. "Ты что? Какое мнение у нормальных деловых людей о поэтах? Немытый, нечесаный, ничего делать не умеет и вечно пьяный!" Из истории советской литературы не вычеркнуть буфета ЦДЛ. И каждый город может назвать имена хороших поэтов, вычеркнутых из жизни благодаря своей "дурной привычке". Увы, от нее не были свободны и авторы, определившие нынешнее лицо рязанской литературы... Не стану их называть поименно, "de mortiis aut bene, aut nihil". Но дело их живет и побеждает, в чем может убедиться всякий, приехав в Рязань хотя бы на есенинские дни.
И мы плавно подошли к основному вопросу философии бытия для поэта: быть или казаться? К пресловутому "образу жизни поэта". Каков он? А вот, пожалуйста: "... Начитанные и неглупые, но непоправимо бездарные люди... ходят из вечера в вечер на литературные мероприятия, покупают (!) друг у дружки книги стихов и прозы, читают их (!), обсуждают их (!), анализируют их в печати (!) и в стол (!)". Это снова Виктор Топоров, о литературной среде Израиля (в статье "Работаю по специальности. Хотел бы познакомиться с понимающей"). А ведь на выезд стремились люди действительно неглупые и амбициозные. Ибо в России им казалось "тесно таланту". На сколько нужно поделить эту оценку, чтобы она отразила русские провинциальные реалии?
Кстати, об уме и амбициях. Олег Павлов еще заметил, что если где в глубинке и остались талантливые писатели и поэты, то в Липках (и на других литературных семинарах и фестивалях) им взяться неоткуда. Ибо попадают на подобные мероприятия, считает Павлов, люди с качествами характера, несвойственными лирику - самоуверенностью, энергичностью. По складу натуры это скорее рекламные агенты, менеджеры, журналисты, на худой конец. Мнение это, конечно, частное, а вот явление - общее. Литературная среда конкретного города - пересекающиеся тусовки, повторяющие друг друга вечера, регулярные сборища, дышащие "дежавю", мелкие интриги, мелкие попытки поддержать свой поэтический имидж... Например, принципиально писать слово "поэт" с большой буквы. Оправдывать бытовые пакости, совершенные литераторами - хамство, адюльтеры, подставы - на том основании, что они Поэты. Особенно если дело касается друзей. Поэтическая дружба - это обычно три-четыре, не более, единомышленника, посвящающих друг другу свои творения и абсолютно все друг другу извиняющих. Кроме сомнения в собственной гениальности.
Можно еще и подаяния просить, как в эпиграфе. Лично видела, как некий гений просил в разливочной: "Вы не могли бы продать мне пиво со скидкой? Почему? Потому что мы, поэты, генофонд нации". По-моему, сшибать червонцы на водку или клянчить тысячи на книжку - явления одного порядка. Но большинство знакомых провинциальных поэтов полагает иначе.
"Мы с Тютькиным - Поэты. Остальные в нашем городе, по большому счету, бездари". Над всей этой возней витает бессмертное кедринское: "У поэтов есть такой обычай - в круг сойдясь, оплевывать друг друга".
Это может быть своего рода факультатив для юношества, с программами, заданиями, отчетными концертами и проч., а может - самодеятельная группа единомышленников. В Рязани последние почему-то называют клубами, а в других городах, по рассказам друзей из Липок, "лито" или полностью "литобъединениями".
Институт ученичества освящен тысячелетней культурной традицией. И Аристотель, и Сократ, и Коперник собирали вокруг себя пытливых юношей и делились с ними нажитою мудростью, а те, в свою очередь, седея, заботились о передаче дальше духовного багажа. Таким вот образом человечество и "выработало все те богатства...", половиной из которых уже забыло, как пользоваться. И литература не могла стать исключением, тут узы наставничества святее брачных. О чем спорить, казалось бы, традиция благая!.. Только, глядя на наше поколенье, идущее за духовными началами к ведущим представителям провинциальных литературных сообществ, хочется повторить за классиком: "Его грядущее иль пусто, иль темно...".
Взять Рязань. Три объединения первого, образовательного типа, адресованные молодежи и внедренные в систему учреждений дополнительного образования (при дворцах детского творчества). Ими руководят члены Союза писателей России, достаточно известные в Рязани литераторы. Детский писатель, популярный в области бард, поэт-лирик... Вот только в рязанском СПР состоит автор, принципиально не прочитавший ни одной иностранной книги. Но активный, любящий участвовать в обсуждениях молодых авторов, куда бы его ни пригласили. Да и в литобъединение при упомянутом союзе раз явился юноша, писавший "кривые стихи под раннего Маяковского". Руководитель лито, он же ответственный секретарь отделения, обнадежил парня: "Ничего, выпрямим!" Эти примеры настораживают, хоть руководители детских литобъединений сами по себе люди грамотные.
К клубам примыкают литобъединения при каждом из региональных отделений союзов писателей - России, российских и профессиональных литераторов. Там нет профильной ориентации на молодежь, но "наставить" ее на путь истинный и выпрямить уму-разуму никогда не отказываются. Так же, как и пенсионеров, взявших перо в 70 лет. Литературные клубы нашего города, вообще, сдается мне, возникают по причинам из области личной компенсаторики. Когда некий поэт ощущает в себе силу немереную, чтобы передавать свою гениальность по наследству, и стягивает к себе единомышленников. Эти симбиозы, бывает, распадаются через месяц, а бывает, заживаются на десятилетия (но долгая жизнь обусловлена не столько качеством сообщества, сколько тем, что больше в Рязани творческому человеку некуда податься, а общения все же хочется). Мыкаются в поисках помещений, за которые не надо платить, по ДК и библиотекам. Дружат, но чаще враждуют между собой. Впадают в интриганство, допускают диффамацию, служат переносчиками информации личного характера (а внеклубная жизнь поэтов, знаете ли, бурная...). Ревниво следят за (пардон!) поголовьем и с трудом прощают переход из клуба в клуб. Изредка озабочиваются общими творческими вечерами, выступлениями в СМИ. Случаются выступления гражданского характера - Сталин, помнится, объяснил старшему поколению писателей, что задача метода соцреализма в искусстве - показывать не то, что есть, а то, что должно быть. В этом духе кое-кто творит до сих пор. Совсем редко случаются выходы коллективных сборников... Что бишь еще... Ах, да, главное забыла! - в установленные дни собираются вокруг стола, реального или гипотетического (а уж что из угощения на столе, зависит от степени испорченности членов собрания) и читают друг другу свои стихи, а потом разбирают их. Вроде бы все мило?
Один руководитель клуба, выпускник Литинститута, не дает забыть о своем высоком образовании и на каждом собрании изрекает беспредметные сентенции, очевидно, берущие начало в пьяных беседах в общаге на улице Добролюбова. Другой, помимо стихов, сочиняет и распространяет по городу сплетни, гораздо более интересные, чем его нынешние вирши. И постоянно напоминает слушателям, как он "ставил руку" Вознесенскому и Бродскому, и что, помимо руки, ставил Анне Ахматовой, хотя ему чуть за пятьдесят. Третий эксплуатирует образ местного гения в основном для покорения сердец совершеннолетних и несовершеннолетних поэтесс. Четвертый... пятый... шестой... Детский поэтический клуб трижды пытался создать инвалид по психическому заболеванию. Все поэты эгоцентричны, но этот был болезненно эгоцентричен и уверен, что лучше него никто не научит детей творить. Только рецидивы болезни с последующим затяжным лечением упасли юных учеников от неминуемой психологической травмы.
И каждый лидер тусовки по-своему проводит в умы и сердца убеждение об исключительности поэта, о его особом месте среди людей, о том, что ему, поэту должен мир, а не наоборот. "...Никому не сочувствуй, сам же себя полюби беспредельно" (В. Брюсов). Но чтобы такое пропагандировать, надо писать, как минимум, на уровне Брюсова.
Мне откровенно страшно. Я боюсь, что в литобъединениях и студиях, созданных якобы для литературной учебы, подростков с их восприимчивой душой научат "образу жизни", а не поэзии. Боюсь, что учителя преподадут уроки запойного пьянства под философские беседы ни о чем, составления сексуальных октаэдров, пренебрежения к ближним и неотвечания за свои грехи, так как поэтам их дар оправдывает все. Или передадут опыт ваяния "датских" и конъюнктурных стихов. По количеству од, посвященных юбилеям Победы и Есенина, на душу населения, Рязань поэтическая в 2005 году побила все рекорды. "Слушайте - эти люди будут упрекать журналистов в продажности пера?!" - сказал бы одессит.
"Так жили поэты".
В унисон моим грустным мыслям откликаются "липкинцы" из других городов. Описания периферийных лито, которыми я просила поделиться друзей по форумам, откровенно пародийны. "В городе Нижнекамске, в Татарстане, литературных объединений для молодёжи вообще нет. Да и для взрослых тоже. Было когда-то лито графоманов-неудачников под названием "Данко", состояло оно из сильно пьющих мужиков за пятьдесят. В последние годы о нём ничего не слышно", - написал Олег Лукошин. "При нашем "Доме писателя" действует что-то в этом роде... При журнале "Урал" уже несколько лет действует поэтический клуб "Лебядкин". Когда-то его посещали молодые поэты, а теперь все больше - пожилые графоманы... В г. Полевском графоман А. А. организовал какой-то школьный факультатив по стихосложению. Даже написал недавно большую статью о своей работе. Текст презабавный", - откликнулся Сергей Беляков из Екатеринбурга. Этот текст - записи учителя с уроков по "практическому стихосложению" - что еще за оксюморон? Как в игровой форме увлечь ребят стихотворчеством, научить рифмовать слова, различать ритмические рисунки строк... Возможно, педагогический эксперимент хорош. Но вот зачем, объясните, учить слагать стихи тридцать учеников первого класса? Литературные способности - штучная работа природы. Не лучше ли всерьез заняться с одним, кому это действительно интересно? Или мы возрождаем обязательное для отпрыска хорошей семьи пушкинской поры умение слагать стихи в альбом? Вырванное из культурного контекста "золотого века", это начинание мертво. Австралопитекам сначала надо научиться не сморкаться в пыль, не харкать на улицах и не разговаривать матом. А наученный альбомному творчеству плохо воспитанный и мало начитанный юнец возомнит себя новым Пушкиным, и что с ним тогда делать?
Саркастическое отступление - а ведь и возомнит! Взрослые помогут. Меня смущает "мода" учреждений дополнительного образования, подхваченная более или менее состоятельными литобъединениями - издавать альманахи детского творчества. Таких "братских могил" или "селедочных банок" (на непочтительном сленге литераторов со стажем) только рязанского разлива мне попадался добрый десяток. Как правило, все они предваряются вступлением от имени какого-то мэтра - о необходимости поддержать, дать раскрыться юному таланту. Листаешь книгу - и диву порой даешься: что тут раскрывали?! В одном из последних рязанских сборников "Души звенящая струна" - из примерно сорока участников дай Бог десять способных и два-три самобытных. Руководитель центра эстетического образования, выпустившего книгу, проговорилась: редакторы не сочли нужным править детей, давали "в авторской редакции". Спрашивается - зачем? Зачем давать без правки, зачем публиковать откровенно слабые вещи, зачем делать скидку на то, что это детские стихи, зачем убеждать неумех, что они станут прекрасными поэтами? Эстетического удовольствия от прочтения минимум, о "новом слове" в литературе и говорить смешно (десяти-тринадцатилетние поэты и прозаики повторяют за старшими, и это естественно). Значит, книга вышла лишь затем, чтобы обнадежить авторов двух-трех стихотворений: вы уже поэты, как большие, у вас уже прошла первая публикация, и вам ее даже не цензурировали!
Господа из образования! Ведомы ли вам рифмующиеся имена Ники Турбиной и Вики Ветровой, их жутковато схожие судьбы перехваленных с колыбели поэтесс? Тоже издавали без правки, умилялись: "Вундеркинды наши!", давали немереные авансы... Прошло время - и раскрывшиеся в детстве таланты "захлопнулись" сами собой, исчерпав ресурсы, а болезненная зависимость от славы требовала все новых доз наркотика - читательского внимания, писательских похвал... Одной из юных поэтесс уже нет в живых, другая стала наркоманкой - у таких, как известно, год идет за пять. Девочки преждевременно состарились в "образе жизни" поэтесс.
Елена Чач разложила омскую ситуацию по полочкам: твердо назвать количество литобъединений в городе нельзя, очень уж они "текучие", но тенденция обычная - лито тяготеют либо к СПР, либо к СРП. Причем литобъединение российских писателей сейчас скорее номинальное, из-за отсутствия энергичного организатора. Елена об этом искренне сожалеет: "То, что было вокруг союза российских, было хорошо. Не то народ подбирался сильный, не то цели ставили правильно, не то руководители в это дело всю душу вкладывали..." А вот у СПР несколько объединений - при самом союзе и при омских учебных заведениях, включая университет. Чуткая, деликатная поэтесса Елена Чач отозвалась о "молодежной политике" омского СПР так: "Работает мощно, но муштрует народ, куёт его под себя. У них у всех схожие интонации... Подавляют индивидуальность, указывают идеалы, ориентиры... У их воспитанников нередко хорошая техника, но поэзии в стихах мало". И еще в Омске есть несколько литобъединений, держащихся на плечах одиноких энтузиастов. К счастью, по словам Елены, это преподаватели школ и вузов, а не непризнанные гении, так что получение литературных навыков гармонирует с хорошей атмосферой на сборищах.
"Идея детских лито витает в воздухе давно, однако практического воплощения в полном объеме так и не получила. Молодёжь учится общаясь. Иногда проводятся литконкурсы для детей. А до полноценных занятий со школьниками руки пока не дошли. У нас в Союзе литераторов есть несколько школьников, которые посещают наши встречи...", - информировал Денис Лашин из Саранска. В Ярославле прозаик Сергей Вербицкий знает "для молодых два литературных кружка, один для поэтов... и один общий и писателей и поэтов". Организованы они при двух разных союзах писателей. Сергей сильно переживает за настоящее и будущее литературы, так как, по его мнению, "собираются люди, тусуются, сборники, которые никто не читает, выпускают, так и нафталиновая интеллигенция в библиотеках по всяким там событиям собираются, и что? Ходят в эти литературные кружки в основном учащиеся ВУЗов, это для них своего рода хобби. Результата нет и не будет".
Да нет, будет, но вот какой? Отрицательный результат - тоже результат, негативный опыт - тоже опыт. Уверена, что "лито графоманов-неудачников" когда-то состояло из молодых и гордых своим робким талантом ребят, коим попался скверный наставник - потому они только и смогли, что спиться. То же самое, скорее всего, произошло и с "пожилыми графоманами" с Урала. Разрушить бы эти осколки прошлого до основанья, а затем!.. Но для того, чтобы по всем городам и весям учредить литературные объединения хай-класса с достойными лидерами, нужен ни больше ни меньше чем национальный приоритетный проект. Иначе все так и будет держаться на плечах единиц. И выглядеть будет примерно так, как написал Антон Раир, знакомый по Интернет-порталам: у них в Набережных Челнах есть "прославленный в своё время "Орфей", на данный момент ничего не значащее объединение поэтов при СРП. Недавно узнал, что где-то в школе есть кружок для школьников. Сам организовал с друзьями поэтический клуб, собираемся по вторникам, читаем и делимся мнениями. Хотим в марте издать сборник. Полагаю, что есть ещё что-то и где-то, но всё в формате: сами для себя".
Вот именно! Наиболее распространенная беда литобъединений в том, что они существуют изолированно от большой литературы, внутри литературы малой, локальной. Вторая беда - что они очень сильно зависят от личности их главы. Кто сочтет, сколько по России несостоявшихся и комплексующих по сему поводу литераторов самоутверждается за счет молодежи? Кириллов Ковальджи и Игорей Волгиных среди наставников чрезвычайно мало... При таком раскладе пусть уж лучше "молодежь учится общаясь"...
Иные города сообщили, впрочем, и радостные вести - так, в Красноярске есть Литературный лицей. Там занимается с детьми большой штат преподавателей. Преподают предметы от античной литературы до журналистики. Возглавляет его отличный поэт Марина Саввиных. Согласно учебного плана лицея, "литературная деятельность понимается как разновидность эстетической деятельности, относящейся к слову, как к цели, предмету, материалу и инструменту. Продуктом образования, ориентированного на развитую литературную деятельность, является квалифицированный читатель, который способен понять автора произведения; выразить свое понимание и сделать его понятным для других; оформить собственное понимание произведения..." в виде эссе, заметки, комментария. То есть параллельно повышается культура и писателя, и читателя. Все это осуществляется на теоретической базе диалогики М. Бахтина, развитой в концепции Школы диалога культур В. Библера. Казалось бы, солидное учебное заведение... Но от себя Марина Олеговна скептически написала: "Литературное образование в Красноярском крае так же упадочно, как, видимо, и везде. В школе... делается все, чтобы отвратить детей от серьезного чтения; параллельно с привитием графоманских наклонностей это создает эффект... обвала (привитием графоманских наклонностей я бы однозначно сочла массовые уроки рифмования! - Е.С.). Литобъединения наблюдаются двух родов - либо психотерапевтические клубы..., либо специальные места для тех же "графоманских читок"... Убеждена: в любом возрасте литературное образование - прежде всего - ОБРАЗОВАНИЕ!"
Говоря о дополнительном литературном образовании, не могу избежать феминистского выпада. Хорошим "учебным" лито на моей памяти был кружок в рязанской школе N 41, который вела член Союза российских писателей Ирина Красногорская (одна из ее учениц потом сама стала заниматься с первоклассниками). Сейчас Красногорская этим лито уже не руководит, но при школе оно осталось. При централизованной системе детских библиотек есть литобъединение для маленьких читателей. С ними работает библиотекарь Татьяна Вираковская. Ни об одном из "женских" лито не приходилось слышать компрометирующих пересудов. Судя по всему, женщины, в силу свойства психики, подходят ближе к идеальной задаче - литературному образованию, а не формированию мировоззрения. Мировоззрение, искаженное установкой "ты - Поэт!" - чревато разбитой судьбой. Прав Олег Павлов - все ли стихотворцы вправе поступиться жизнью ради призрачной профессии поэта? Да кто его слышит?..
"Поступиться жизнью" - сказано не ради красного словца. Три года назад схоронили рязанского поэта, что продал полученный в наследство дом, выпустил на вырученные деньги единственную свою книгу стихов (меньше тысячи экземпляров) и вскоре после того замерз в сугробе... За последние годы на моей памяти только в Рязани ушло в мир иной семь поэтов. Многим еще было бы жить и жить... И не как Борис Рыжий, резко и самовольно, а, по другой российской традиции, "выпив цистерну жизни до дна..."
К слову! Александр Трофимов, "Профессия" (в книге "Записки сумасшедшего", М., Книжный сад, 2004).
"Однако, как близки небеса!
Святой Петр спросил:
- Профессия?
- Поэт! - последовал гордый ответ.
В глазах святого была жалость, которую я не встречал по месту предыдущей прописки. Последовало продолжительное молчание. Полагая, что меня не расслышали, я повторил:
- Поэт!
- Людям этой профессии несколько ниже...
Внизу была сплошная, непроходимая тьма..."
Так куда же направятся - вверх или вниз? - дети, кого сегодня учат "на поэтов"?!