Аннотация: Дом Сегонтумских ожидал крупные изменения. Их привычному устрою настал конец, и новые перемены стремглав ринулись в Утгард
ГЛАВА 54
Ответный удар
Холодная тьма, казалось, поглощала её вечность. Но больше её пугал этот странный холод.
Он пробирал до костей, казалось, до самого основания. Но был он другой природы, нежели обычное природное состояние. Словно эта незримая субстанция состояла из всех страшных чувств человека - горя, ненависти, страха, отчаяния... Все это перемешалось воедино и гнило здесь. В нем не жило тепло, здесь осталось место лишь непроглядной тьме и отрешенной пустоте.
Они так плавно очутились внизу, словно магия осторожно приземлила их. Темный туман понемногу рассеивался, открывая взору длинный коридор.
Дейрдре тревожно озиралась по сторонам. Здесь было мрачно и устрашающе красиво. Да, это место можно было назвать прекрасным, если не эта давящая ледяная сила. Хотя на мгновение девушка поразилась красоте, царящей здесь.
Трудно было описать удивительную красоту этого места. Темные стены из темно-красного песчаника покрывали изумительные узоры, нарисованные искусной рукой и производящие впечатление картин неземного происхождения. Рука архитектора постаралась на славу - маленькие светящиеся кристаллы, разных размеров и форм, переплетались в различные фигуры и своим тусклым, но нежным светом придавали этому месту чарующую атмосферу. Здесь так же не было земли под ногами - лишь красивый мраморный пол, выложенный с причудливыми рисунками. И по всему коридору тянулись кустарники огромных красных роз.
Как они выживали здесь, эти цветы? Сколько же усилий прикладывали, чтобы взрастить их и сохранять их свежесть и прелесть?
- Пленяющая красота, не правда ли? - улыбнулся Дэхэн, заметив невольно восхищенный взгляд девушки. Несмотря на свой жесткий характер, он был тщеславен, и ему доставляло неописуемое удовольствие, что кто-то восхищается его домом. - Этого невозможно отрицать. Наши зодчие очень талантливы, хоть и страдают слишком литературным подходом. Но мы только приветствуем это. И это прекрасно, разве эти стены способны оставить кого-то равнодушным? Впрочем, главная красота нас ждет впереди. Идем.
- Идем! - раздражено повторил Хашишин, первым направившись вперед.
Он хромал и перепадал с одной ноги на другую. Его сгорбленная фигура устрашающе кривилась при каждом нелепом шаге, но он отказался от руки Шуа, лишь раздраженно фыркнув.
Дейрдре боязно вздрогнула, когда Галас толкнул её коляску вперёд. Она нервно оглянулась назад - Ниа тенью скользил позади. Его лицо было мрачнее тучи. Она чувствовала его негатив, и от этого становилось все страшнее. Её сравнение с ненавистной ему женщиной было как нож в спину. Вся раздраженность и презрение Уррия были вызваны этим сходством. По крайней мере, это на долгое время установило между ними барьер.
Что же сейчас твориться в голове Ниа?
Но её раздумья прервались, когда они подошли к концу коридора. Однако вход был перекрыт. Дейрдре на мгновение присмотрелась, прежде чем осознала, что это ветви и шипы, плотным барьером загромождающие проход.
"Они что, рубить сейчас это будут?", - недоуменно подумала девушка, но чарующий звук стал ей ответом.
Братья запели в один голос. Слаженно, спокойно и так красиво, что Дейрдре невольно сжалась. Она ошарашено смотрела на всех этих сильных мужчин, из горла которых лились эти чарующие звуки. Они были невероятно чисты и красивы, и это сбивало с толку. У неё мурашки пошли по телу от восторга.
Их голоса были и одинаковыми по природе, и разными по звучанию, как бы нелепо это не звучало. Но сливаясь воедино, они звучали как один слаженный механизм, заполняя все пространство вокруг своей песней.
И что-то откликнулось на этот призыв. Дейрдре явственно почувствовала это, как колыхнулась эта странная сила, отвечая на понравившуюся ей песню.
Живой барьер заскрипел, и в одно мгновение все ветви с устрашающим звуком разошлись в разные стороны, открывая путь.
Дэхэн отвел рукой последнюю ветвь, ступая внутрь. Шипы ещё невольно вздрогнули над его головой, но остались неподвижны, пропуская мужчину внутрь.
Они очутились в большой полуосвещенной круглой зале. Святящиеся кристаллы создавали таинственный полумрак, придававший этому месту нечто жуткое и прелестное одновременно. Сама зала была практически идентичной копией той, тронной, что находилась сверху над ними. Такие же колонны и мраморный пол. Только вот в центре были не троны, а нечто совсем другое, заставившее Дейрдре замереть.
Посреди залы стояло некое сооружение, взгроможденное практически до потолка. Только присмотревшись, Дейрдре спустя пару секунд поняла, что это кустарники роз, ползучие, с длинными побегами, густо покрытыми мелкой темно-зеленой изящной листвой. Земля под ними была почти не видна. Их было так много, и они росли так плотно, что превратились в гигантскую сплетенную гору, увешанную красивыми красными цветами. Это смотрелось бы очаровательно, но отчего-то было устрашающе.
Но внимание Дейрдре было устремлено на то существо, что восседало в центре, увитое и словно приколоченное шипами к своему трону из роз.
Обнаженная девушка сидела в центре, безвольно свесив руки и уронив голову. Непонятно было - жива ли она, или это уже манекен. Кожа её была практически белой, как у мертвеца, никакого здорового розового оттенка, свидетельствующего о бьющейся жизни в этом теле. Практически всю её заслоняли её же собственные волосы, огромными струящимися белоснежными волнами спадающими по всему телу и кустарникам роз. Что-то в этом напоминало Хашишина, только более мертвую и тонкую версию. Выглядело всё это жутко, и не понять было, сколько лет этой девушке, да и что она такое? Из-под космы нестриженных годами волос проглядывались странные черты лица. Они были уточенными, но и жуткими одновременно. Казалось, они были высушены десятилетиями, и сейчас перед ними какой-то памятник.
Но сомнений у Дейрдре больше не оставалось, её пробирала ледяная дрожь. Перед ней источник их чудовищной силы.
В этом неподвижном хрупком теле таилась эта невиданная сила. Мертвая и полная ненависти, сумасшедшая и могущественная. Вся её природа была противоестественна, чужеродна.
Эта аура била так сильно, что Дейрдре затошнило. И неведомый страх пробирал её до костей. Почему она так боится? Что за холод царит здесь вокруг? Почему эта женщина-растение вселяет в неё такой ужас? Она чувствовала эту чудовищную силу и не могла прекратить дрожать.
- Она жива?! - в ужасе прошептала Дейрдре.
Дэхэн улыбнулся ей в ответ.
- Когда-то была.... Да, она была полна жизни и радости... - сказал он. - Сейчас она лишь богиня мести и правосудия, оставившая свою оболочку ради защиты своих детей и отмщения недругам... Ну что ж, Дейрдре, познакомься с нашей Матерью, что произвела нас всех на свет.
- Матерью? - девушка скривилась, не понимая его слов. Как это может быть матерью?
- Веди её.
Галас подчинился и толкнул коляску с девушкой вперед, прямо к этой огромной горе из роз, прямо к этому существу.
Какой-то неведомый панический страх пробрал Дейрдре.
- Подождите! - взвизгнула она. Но, разумеется, её никто не послушал.
В ужасе она смотрела, как приближается она к этому существу.
Галас подвел её вплотную и быстро отошел назад, словно кинув её как приманку на съедение зверю.
И это растение медленно, но колыхнулось. Руки этой белой женщины дрогнули, тело неестественно согнулось. Но глаз по-прежнему она не открыла. Лишь её высохшие потрескавшиеся губы приоткрылись. И ужасный тонкий рев пронзил всю залу.
Дейрдре невольно закрыла уши, её барабанные перепонки готовы были взорваться.
Что-то обвилось вокруг её талии и крепко сжало.
Дейрдре открыла глаза, убирая руки от ушей. Она не заметила, как ветви роз скользнули к ней и стали обвиваться вокруг неё.
Девушка невольно вскрикнула, отбиваясь, но эти шипастые лианы до боли вжались в её тело и резко взлетели вверх. Дейрдре вскрикнула от боли - шипы вонзились в её кожу, тонкие струйки крови побежали по её телу.
Но она не обращала внимания на эту боль, ни та то, что уже весит в воздухе, скрученная этими шипами. Её взгляд был прикован к тому неземному, неживому существу, которое подносило её к себе своими розами.
Дейрдре почувствовала небывалый страх - эта мертвая сила, казалось, пробиралась в неё, готовая пожрать изнутри. И это холодное непроницаемое лицо в обрамлении белоснежных волос становилось все ближе и ближе. Она уже видела синие ромбы на лбу женщины, и её принадлежность к этому роду не оставляла никаких сомнений.
Женщина-существо вновь издала пронзительный нечеловеческий вопль и с яростью протянула свои руки, хватаясь за горло неизвестной ей добычи.
Дейрдре невольно всхлипнула, почувствовав мертвую хватку на своем горле. В этих руках, сжимающих её шею, не было ничего живого, они были обжигающе ледяными.
И эта ужасающая пустота и ярость стала заполнять всё её яство. Холод пробирал до костей. Дейрдре захотелось кричать, но она не смогла, её горло сжали сильнее.
Она чувствовала ярость и зло этого существа. Для неё Дейрдре стала чужестранцем, вторгнувшимся в её дом, пытающимся осквернить его. Как всё это было ненавистно ей! Ничто чужеродное не должно проникать в эту обитель, туда, куда загнали их, гонимых отовсюду.
Шипы до боли врезались в кожу, ледяной холод жуткой силы пробирал до костей.
- Нет, она не признает её, - нахмурился Шуа.
- Забирай её, она убьёт сейчас её! - закричал Ниа.
- Я вижу, - сказал Дэхэн, шагая вперед.
Он собирался вытащить девушку из рук матери, видя, чем оборачивается дело. Она всегда убивала чужих, попадавших ей прямо в руки, другую кровь она боялась и ненавидела одновременно. И сейчас Мать готова была порвать эту найгаван в клочья, он видел, как тряслись её губы.
Дэхэн плавно скользнул к ней, протягивая руки. Но тяжелый удар отшвырнул его назад.
- Дэхэн! - в один голос воскликнули Хашишин и Шуа, но вынуждены были отпрыгнуть назад, когда шипастые ветви со свистом чуть не снесли им головы.
Они отпрыгнули назад, ошарашено смотря перед собой. Дэхэн уже стоял подле них, хмуря свое лицо. Столь чуткий и проворный он никогда не мог предположить, что Мать способна напасть на родное дитя.
- Она атаковала нас?! - в ужасе прошептал Шуа, смотря на творящееся перед ними.
Женщина в трансе зарычала, издавая протяжные нечеловеческие звуки. Вокруг неё кружились сотни острых ветвей её роз, образуя непроходимый барьер и давая понять, что один шаг ближе - и она уничтожит любого.
- Мама... - ошарашено пролепетал Хашишин, падая на колени. - Ты отвергаешь нас?!
- Нет, она предупреждает, - хмуро сказал Дэхэн. - Она не дала отдать девчонку. Она что-то хочет? Это действительно что-то новое...
Ниа нервно закусил губу, тревожно наблюдая за происходящим. Ему всё это ужасно не нравилось. Никто из них не выстоит против Матери, если она что-то задумала сделать с Дейрдре.
Шипастые ветви замерли, перестав кружиться. Замерла и эта неживая женщина. На её лице исчезла гримаса ярости, появилась странная отстраненность. Она по-прежнему казалась мертвой куклой с закрытыми глазами, не дышащей. Но она явно что-то чувствовала. И это исходило от девушки, которую она держала перед собой.
Дейрдре в ужасе вздрогнула, когда это чудовище с силой прижало её к себе. Девушка заключила её в тиски своих объятий, зарывшись в её волосы лицом. Дейрдре почувствовала ледяное дыхание на своей коже, и жуткий страх пробрал её до костей.
Вдруг в её голове послышались шумы. Мать ничего не произносила, но Дейрдре чувствовала, что этот отстраненный голос - её.
Это был рев, ненависть и злость, схлестнувшиеся воедино.
Дейрдре задрожала, слыша её вопли в своей голове. И все эти чувства протекали через неё, сквозь неё. Чувства этого существа были невыносимы, чудовищны. Это был монстр, готовый пожрать и уничтожить всё, лишь бы забыться.
Безумие и ненависть текли по её жилам, выжигая всё её яство. Дейрдре судорожно забрыкалась, но цепкие объятия стальной хваткой держали её в плену. Ей казалось, что от этой ненависти ей выламывает кости, лопаются сосуды. Она не чувствовала воздуха в груди.
В голове мелькали чужие видения, хаотично и беспорядочно. Но это был кто-то уже другой? Кто? Почему она слышит двоих? Один - чудовищный монстр, призывающий все уничтожать. Кто-то другой - раненный зверь, желающий лишь умереть.
Но что из всего этого её чувство, а что - чужое? Где грань, где реальность?
За что её предали? Почему возненавидели? Она хотела лишь мира и счастья для всех! Как можно было это обернуть столь злыми замыслами?
Её пытали, ей обжигали раскаленными углями ноги, топили в ледяной воде, насиловали и насмехались над её телом, оскорбляли самыми страшными словами, тяжелые удары плетей снимали с неё куски кожи, тяжелые сапоги ломали ей пальцы. За что?
Её приволокли и бросили к воротам её дома, на посмешище всем. Чтоб её братья и сестры смотрели, что они могут сделать с ними. А затем они добрались до всех её людей, истребив одно мгновение. За что?
Ненависть, лишь ненависть оставалась ей. Ей не дали жить, но не дали до конца умереть.
Тьма поглотила её душу. Тьма вырвала ей глаза. Она стала с ней неразлучной, став теперь её на веки, навсегда. Как же ей надоел весь этот мир! Все эти склоки, недомолвки... Всё то, что она хотела любить, давно погибло и ушло. Она думала, что сможет сама всё сделать, но в бездну привела её выбранная дорога. Она человек, не больше и не меньше, но почему она отличается от других? И почему тогда те люди, кому несла она тепло и защиту в их дом, её забыли, она стала им не нужной, ненавистной. И она летит, летит как птица, летит, летит туда, на свет, но лишь пугающая тьма опять...вновь...
Видения чудовищного прошлого мелькали в голове Дейрдре с невероятной скоростью.
Эта была та самая Каорина Сегонтумская. Остатки её народа, разбитые и подавленные, укрылись с её умирающим телом в горах. Они были в отчаянии, но упорная злоба захлестывала их все сильнее и сильнее. Она была настолько сильна и чудовищна, что превратилась в живую силу, выйдя из них. Она отравила все вокруг и их самих, став их проклятием и чудовищной силой одновременно.
Каорина на последнем вздохе излила свою последнюю песню. Не простую, а особенную. Ею она даровала своим родичам остатки своей силы, чтобы они продолжили жить. Но, помешанные, они не дали умереть последней женщине в их роду. Они приковали её тело и душу своей силой навсегда к этому месту, и она стала их богиней, их живительной энергией, дарующей им жизнь. Она стала для них памятником, источником, напоминанием, что они должны сражаться, во что бы то ни стало.
Так они стали существовать. В своем тихом безумии творя новую империю, строя величественный секретный дом, расширяя свою власть на невиданные горизонты.
Проходили десятилетия, и дом Утгард превратился в неприступную крепость, а Сегонтумские из жалких остатков превращались в огромную армию. Они нашли способы выходить на поверхность. Поначалу за необходимой едой, чтобы не умереть с голоду. Затем за информацией. Потом за рабами, что трудились на них, а затем уж и за нужными женщинами, что способны были продолжить их род. Так их сила разрасталась с невероятной скоростью.
А Мать продолжала лежать на своем ложе столетиями, заклятием удерживаемая в этом мире. Её сила кормила их. А они кормили её молодыми каремио, чтобы она продолжала жить. Мать пожирала женщин заживо, питаясь их молодостью и силой, тем самым сохраняя себя надолго.
Но ни одна рожденная девочка в их роде не выживала, их проклятие высасывало силы из ребенка, убивая его. Лишь мальчики способны были продержаться. И то, нередко рождавшиеся искалеченными, недоношенными. И поскольку все дети Сегонтумских были рождены от чужеземок, пусть и каремио, они все равно были грязными, полукровками. Но Мать милостиво спасала всех.
Сегонтумские приносили ей своих новорожденных, и она пожирала их целиком. И поглощенная жизнь перерождалась в ней в новую, плод развивался внутри проклятой утробы. Она рожала новых Сегонтумских, так появлялись на свет все братья, перерожденные, чистокровные.
У них не было детей, лишь братство. Это происходило с каждым, они без зазрения лишались своих детей, приобретая нового брата. Так было и с Ниа, и с близнецами, детьми Дэхэна. Поглощенные Матерью они переродились в её утробе, родившись на свет полноценными и ставшими братьями Дэхэну, который когда-то и сам появился на свет таким же способом. Как и все остальные. Ни Галаса, ни Рёсхена не смущало то, что они изначально были плодом похоти Флоренция, а затем стали ему братьями. Как Лазарь являлся потомком Драго. У того и Камиля было не меньше других детей, но родившихся более слабыми, поэтому опустившиеся на низшую касту, получив по одному ромбу. Флоренций и Шуа произошли от Дэхэна, Драго - от Камиля. Лишь Шуа не мог оставить полноценного наследника, все его дети рождались мертвыми, но он в упор не желал расставаться со своей стареющей женщиной, пренебрегая важной традицией. И только Дэхэн, Камиль и Хашишин в некотором роде являлись полноценными братьями, рожденными когда-то какой-то позабытой уже женщиной от одного Сегонтумского, и перерожденных в утробе матери.
Дейрдре взвыла, когда эти картины мелькали в её сознании. Это чудовище, что держало её в своих объятиях, спокойно брало маленькие тельца и заглатывало их целиком. Это зрелище было поистине ужасающе, Дейрдре закричала в припадке, стараясь отогнать кошмарные видения, но цепкие руки не отпускали её.
То же случится и с её ребенком? Он будет съеден и перерожден заново, в какого-то ужасного беловолосого?
Её тело наполнялось безумием, поражающим её. Крепкие объятия сумасшествия и съедающего изнутри страха были куда могущественнее, чем какие-то отголоски реакций человека.
В ней рождался первобытный страх. Не её, чужой. Но он сливался с ней, становясь с ней единым целым. Это была другая природа страха - не боязнь, опасения, пугливость. Это неконтролируемое безумие, паранойя, маниакальность, жажда убивать. Это все есть страх, и он захлестнул её до дна, до самой глубины её сознания.
Дейрдре кричала так, словно её тело разрывает на куски. Но так было с её разумом. Его пожирало безумие этого монстра, что держало её в руках. Сотни убийств, черных дел и ненависти летали в её сознании, смотреть на это было невозможно. Она гнила заживо, поедаемая черной силой, мертвой и холодной.
- Да что происходит?! - вскричал Ниа, а панике смотря на происходящее.
Все остальные братья растерянно смотрели в ответ. Дейрдре верещала неистово, как какой-то зверь, извивалась судорожно, её нечеловеческие крики разрывали всю залу. Лицо исказилось в страшной гримасе, глаза застекленели от ужаса. А Мать спокойно держала её в своих объятиях.
"Держись!"
Дейрдре готова была погибнуть, умереть, лишь бы это кончилось.
"Держись, маленький найгаван", - сила голоса Ашхена пронзила её сознание, встряхивая её, словно на изнанку.
- Я не хочу! - кричала Дейрдре, сотни её фиолетовых рук тянулось вперед, хватаясь за спасительный невидимый голос, лишь бы уйти от этого безумия.
Иггдрасиль кричал вместе с ней, отбиваясь от потоков страшной черной силы. Он окутывал её с ног до головы своим свечением, отклоняя чудовищную ауру. Он сливался с ней воедино, но Дейрдре сходила с ума, она слабо различала реальность и иллюзию.
"Держись!"
Она закричала из последних сил, её фиолетовые руки коснулись какой-то плоти и рванули вперед.
Дейрдре без сознания повисла на руках у мертвой женщины, безвольно опрокинув голову.
Тишина на мгновение воцарилась в сумеречной зале.
...
Камиль вскинул голову, когда в тронном зале вновь показались его братья. Он почувствовал недоброе, сильную ауру их ненависти. И понял, что кто-то из братьев сорвался. Впрочем, догадаться кто, ему не составило труда.
С хмурым лицом Дэхэн появился первым, за горло волоча по земле Ниа. Тот брыкался и шипел, его лицо перекосилось, глаза заволокла черная пелена. Все его тело поражала дрожь, он шипел на их древнем языке, извиваясь как змея. На правой руке Дэхэна был разорван рукав. Ниа накинулся на него?
Лежа на земле, Шарпей испуганно уставился на это зрелище. Он понял, что Ниа потерял контроль и сейчас в своем безумном беспамятстве. Но что произошло?
Шуа появился вторым. За ним Галас, толкая коляску вперед, на которой без сознания лежала Дейрдре.
Шарпей похолодел. Выражение её лица было нездоровым, словно её истязали, пока она не упала в обморок. Руки девушки безвольно висели, она была похожа на иссохшую тряпичную куклу.
Хашишин выпрыгнул из темноты, как призрак. Он нервно кинулся к коляске с девушкой и вырвал её из рук Галаса, отшвыривая далеко назад. Дейрдре слетела, кубарем прокатившись по палу.
Безумный брат что-то зашипел и прошкандыбал к ней. Он упал на колени перед девушкой и нервно развернул её рукой. Затем склонился и принялся внимательно изучать, нюхать, ощупывать её голову.
Ниа зарычал, подрываясь, но Дэхэн тыльной стороной ладони просто ударил его по затылку, и тот обмяк в его руке.
- Мне, наверное, стоит проявить интерес, - сказал Камиль. - Что же там такого интересного произошло? Почему Ниа сорвался?
- Он не пережил горькой правды, - усмехнулся Галас, потирая ушибленное из-за Хашишина запястье. Но взгляд его оставался ледяным.
Камиль посмотрел на девушку, его глаза расширились от удивления.
- Только не говорите мне, что этот бред про неё оказался правдой!
- Это правда! - взвизгнул Хашишин, вскидывая голову. - Мать признала её! Не убила, а признала! Она держала её в своих руках и убаюкивала, как всех своих новых детей. Она почувствовала её кровь и поцеловала, тем самым признав свое дитя! Ты прекрасно знаешь, что это значит!
Камиль ошарашено рассматривал девушку. Его взгляд устремился на других братьев. Шуа явно нервничал, теребя свой хвост. Дэхэн застыл как изваяние, по его непроницаемому лицу трудно было что-то угадать.
- Ребенок Лазаря и найгавана? - ошарашено прошептал Камиль.
- А что может быть ещё?! - нервно огрызнулся Хашишин. - Это единственный вариант!
- И что же теперь?! - воскликнул Шуа. - Что мы должны делать?
- Что ты имеешь в виду, брат мой? - спокойно спросил Дэхэн, продолжая рассматривать неподвижную девушку. Она начала шевелиться, понемногу приходя в сознание.
- Что с ней делать! - воскликнул Шуа. - У нас тут впервые в истории женщина нашего рода!
- И это великолепно! - чудовищная улыбка расползлась по лицу старшего брата. Это был демонический оскал хищника в предвкушении прекрасной добычи.
Он рассмеялся.
- Лазарь, Лазарь, кто бы мог подумать! - хохотал он. - Решил укрыть свое отродье, но лишь сослужил нам услугу. Найгаван, маг, полу-Сегонтумская. У нас может быть вторая Мать!
Шуа нервно оглянулся, но Хашишин рассмеялся.
- Вы хотите сказать, что она произведет на свет сильнейших братьев? Это правда, - сказал Галас. - Но она не перерожденная. Для нас она - полукровка. Мать не съела её отчего-то. Она оставила всё как есть. Отчего?
- Этот вопрос и мне не ясен, - нахмурился Дэхэн. - Действия Матери мне неясны, впрочем, как и её сегодняшнее поведение. На мгновение она даже атаковала нас, чтобы защитить её, оставить себе. Это ревность к дочери? Ведь для нашего плана потребуется часть её силы, чтобы эта девчонка смогла стать полезной в ритуале.
- Что? - глаза Камиля вспыхнули. - Так вот, что вы только что задумали! Теперь она будет сосудом для ритуала?
Хашишин захихикал. А Галас и Шуа нервно оглянулись на Старшего брата.
- Ааа, вон оно что, - хмыкнул Шуа. - Как же быстро ты меняешь планы, брат мой. Но сомнителен мне этот вариант.
- У нас будет время, чтобы подготовиться, - улыбнулся ему Дэхэн. - Это настоящий подарок судьбы.
- Ууу, - пропел Хашишин, покачивая головой. - Вот как все оборачивается! Если б нам всемогущество было дано, мы бы такое небо низринули давно! И мы воздвигнем другое, разумное небо, чтобы только достойных любило оно!
Галас с сомнением посмотрел на полоумного и бред, что он нес.
- Разве вы не считаете, что полукровка должна быть уничтожена? - изумился он. - Наш народ примет эту весть с неодобрением, нагулянная бастард предателя!
- Наш народ вполне оценит позже все наши намерения, - холодно, но с издевкой ответил Дэхэн. - Но и если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой..., - он хмыкнул, затем посмотрел в сторону Дейрдре. - О, смотрите, кажется, девчонка приходит в себя...
Не успел он закончить, как Ниа с невероятной скоростью вывернул ему руку и кинулся вперед. Дэхэн отшатнулся, на мгновение сбитый с толку внезапностью брата, притворившимся, что он без сознания.
Ниа отшвырнул Хашишина и схватил Дейрдре, приподнимая к себе.
Шуа и Галас было кинулись на брата, но Дэхэн остановил их жестом руки.
- Подождите, - сказал он. - Я хочу на это посмотреть.
Хашишин злобно зыркнул на него, с трудом поднимаясь с пола.
Камиль нахмурился, видя перекошенное лицо Ниа. Он был поглощен своим безумством, черные вены проступали на его лице. Сейчас это был свирепый, ненавидящий зверь.
- Как только он понял, что девчонка - дочь Лазаря, он сорвался, - усмехнулся Галас. - Он кинулся на Мать и Дейрдре, но его отшвырнула сила Матери, потом усмирил Дэхэн. Что же хотел наш маленький неразумный братец?
Дейрдре с трудом разлепила глаза.
Опять ненависть чувствует она, яростную и сумасшедшую. Но что это? Почему лицо этого зверя, склонившегося над ней так знакомо ей?
- Ниа? - прошептала она. Но тут же издала булькающий звук, когда его пальцы с хрустом сжались на её горле.
- Ненавижу! - нечеловеческий вопль вырвался из его горла.
- Дейрдре! - в ужасе воскликнул Шарпей, порываясь к ней, но Камиль ударом ноги с силой пригвоздил его к полу.
По щекам девушки текли слёзы. Ей было невыносимо больно, что он ненавидит её. Дейрдре чувствовала всю его ненависть, что лилась сквозь неё.
Как она могла? Как могла оказаться ребенком той, кого он ненавидел люто всю жизнь?
Он был готов доверить ей душу, поверил, что может доверять ей! А она - порождение чудовища, сущее напоминание того, что погубило Лазаря! Она хочет и его погубить?!
"А ты погубил меня...", - Дейрдре протянула руку, касаясь его щеки.
Для всех это выглядело как поглаживание, словно найгаван в беспамятстве пытается укротить нежностью зверя. Лишь один Шарпей понял, что она показывает ему видение.
Глаза Ниа широко раскрылись от ужаса. Он видел картину развивающегося плода у неё внутри.
"Ты ненавидишь меня, а что должна делать я с тем, что внутри меня? Когда оно родится, его тоже съедят заживо, чтобы появился подобный вам? Ты с легкостью это дашь сделать? Ты сможешь. А твой брат Лазарь не смог. Единственный среди вас, кто не смог, выбрав предательство за спасение своей крови!"
Ниа тяжело глотал недостающий воздух. С его кожи шел черный дым.
Он ненавидел её за то, кем она стала сейчас. Но сейчас он был в ужасе, так как сбылся один из его величайших страхов. Она чувствовала это через прикосновения к нему.
Он панически боялся иметь детей. Потому что, в отличие от всех братьев, он боялся, что как Лазарь будет чувствовать себя ужасно. Он ненавидел детей, он мог их покалечить, но он не был уверен, что ему легко дастся избавиться от своего отпрыска. Он никогда не хотел своего, эта мысль вызывала в нем отвращение. Поэтому в тюрьме Ллиадан он отстранился от Дейрдре, вспомнив о своем страхе. Ещё несколько раз это останавливало его.
А сейчас внутри этой женщины растет его плод.
Он ничего не понимает. Что правильно, что нет. Каковы его настоящие чувства, а где обман? И, главное, что делать теперь?
Ниа неистово закричал, хватаясь за голову. Дейрдре плашмя рухнула на пол.
Сегонтумские, нахмурившись, следили за метаниями младшего брата. Ниа, запрокинув голову, верещал, схватившись за свои волосы. Все его тело трясла дрожь, черные вены разрастались по всему телу.
- Плохо дело, он совсем переходит грань! - Шуа скользнул к нему.
Но Ниа зарычал и вдруг бросился прочь из зала, сметая все на своем пути. Он чуть не вышиб входные двери, расшвыряв охрану.
- Ниа! - вскрикнул Шуа. - Его надо остановить, он сейчас все разметет!
- Что это было? - нахмурился Галас. - Это что-то новое состояние какое-то. Он слишком близок с гранью.
- Я найду его и успокою, - вдруг сказал Дэхэн. Его брови нахмурились. - Шуа, созови всех, нам нужен совет. И пошлите за Ортоном. Теперь нам действительно нужно знать ответы.
- Девчонке явно нужен отдых, - сказал Галас, махнув в её сторону головой. - Что Мать, что Ниа цепко подержали её в своих объятиях.
- Пускай лежит! - фыркнул Хашишин. - Пускай все полюбуются на дочь Лазаря.
- Нет, Галас в коем веке прав, - возразил Камиль. - Пускай наш Рыцарь-доктор её осмотрит. Совет налюбоваться на неё сможет всегда. Только куда теперь её доставить? Боюсь, она больше не каремио Ниа. Да и оставаться у него уже опасно.
- Отведи их в комнату Гетруда, - отмахнулся Дэхэн. - Галас, а тебе даю время, чтобы притащить сюда Ортона. У всех на все про все полчаса, чтобы вернуться в тронный зал. А мне нужно поймать этого свихнувшегося щенка, - он еле слышно вздохнул про себя.
Дейрдре почувствовала, как её мягко поднимаю на руки, как котенка.
Она была в полузабытье, мрак царил в её разуме.
Такова правда? Ей все снилась эта странная девушка. Сперва она оказалась таким же найгаваном, а теперь и её матерью? А её отец - Сегонтумский-предатель, которого до сих пор не может позабыть Ниа? Как же иронична судьба! И что за странные чувства преобладают в ней сейчас... Равнодушие, смешанное со смехом. Ей было забавно. Но и горько одновременно. Все оборачивалась для неё самым печальным образом.
Её на что-то положили, мягкое, пахнущее и свежестью, и сыростью.
Она разлепила глаза, с трудом рассматривая Камиля перед собой. Он подмигнул ей, хищно улыбаясь.
- Веселый у тебя денек, не правда ли? - сказал он. - Неожиданно все оборачивается. Кто бы мог подумать, что это юное дарование окажется отпрыском Лазаря.
- Уходи, - еле слышно прошептала Дейрдре.
- Не получится, - рассмеялся Камиль. - По крайней мере, ближайшие полчаса. Хочу удостовериться, что наш милый доктор проконтролирует твое состояние. Между прочим, почему же он до сих пор стоит, ничего не предпринимая?
Шарпей оскалился, но долго его упрашивать не нужно было - в одно мгновение он был возле девушки.
Дейрдре смутно смотрела вокруг себя, в её голове все ещё царил туман.
Она находилась в какой-то небольшой комнатке, вопреки её ожиданиям не особо похожей на тюремную камеру. Шарпей что-то хлопотал над ней, бормоча себе под нос. Его руки тряслись, он был в изможденном состоянии, но не подавал виду.
"Все в порядке", - шептал он ей мысленно, и она слышала его.
"Я стала другой", - сказала она ему через его прикосновения. Сказала, сама не зная почему, но это было правдой.
Шарпей нахмурился.
"Что ты имеешь в виду? Что же произошло там внизу? Покажи мне".
"Не могу. Если ты это увидишь, ты не сможешь сдержать эмоции. Камиль увидит".
В голове начинало проясняться. Она повернула голову, смотря на скучающего Сегонтумского, опершегося о небольшой столик у входа. Его взгляд лениво бродил по комнате, скорее всего, он задумался ни о чем, коротая время.
Самый странный Сегонтумский, как думал Ниа. Какие-то видения летали в голове Дейрдре, обрывки и фразы строились в хаотическую цепочку.
Камиль был настолько странным, что от этого становился ещё опаснее. Он мог разозлиться, но никогда не ударить. Но со спокойной улыбкой и смехом так же всадить в горло нож. Его искаженная честь и высокомерие порой бесило даже Дэхэна, и он не скрывал этого.
- Что ты думаешь обо мне сейчас? - вслух спросила Дейрдре, не сводя глаз с этого вечно молодого старца.
- Мм? - Камиль повернул к ней голову, отзываясь на голос. - Что я думаю о тебе? А что я должен думать?
- Тебя не задевает, что Лазарь оказался хитрее, и у него осталась жива дочь?
- Нет, - пожал он плечами.
- Тебя это даже не впечатлило?
- А тебя? - в таком же ироничном тоне переспросил Камиль. - А тебя, я смотрю, не как не впечатлило известие о твоих родителях. Неужели ты знала об этом?
- Нет! - воскликнула Дейрдре.
- Но ты, кажется, ни капельки не удивлена. Разве не шокирует такое известие, что твой отец - потомок непросто рода, а мать - найгаван? - в его глазах мелькнула озорная искорка.
Дейрдре невольно смутилась, засмотревшись на руки Шарпея, обхаживающие её. Ответ был и ей неведом.
- Я не знаю, - честно сказала она. - Я росла всю жизнь, как сирота, но никогда не страдала от этого. Я решила не переживать из-за того, кто меня бросил, ибо в этом нет смысла. Моя жизнь прошла без сожалений по прошлому. И даже особого интереса никогда не возникало. А сейчас... это все слишком странно, чтобы сразу осознать. Мне неведомы эти люди, но я уже наслышана столько нелицеприятного про них.
- Что может быть в нем сложного? - усмехнулась Дейрдре. - Вопрос в том, кто предал справедливость. Он то и будет предателем для другого.
Камиль слабо усмехнулся.
- Видишь ли, девочка, ты сама задала правильный вопрос... Если бы справедливость была на одной из сторон, это называлось бы обороной или завоеванием. Но эта война... А войны случаются, когда обе стороны сражаются за справедливость... У того найгавана Соррель была своя правда, у нас - своя. Мы видим свою справедливость, ты - свою. Мы не сможем понять друг друга, остается лишь весомый аргумент в силе. Поэтому глупо разбираться, кто более плохой.
Дейрдре удивленно на него уставилась.
- Твоя логика действительно сносит мне крышу! - воскликнула она. - Я не думаю, что остальные твои братья так считают!
- Я просто не испытываю ненависти, хоть она и живет во мне, являясь неотъемлемой частью меня, - пожал он плечами. - Ты спрашиваешь, как я отношусь к тебе, узнав, что ты отпрыск Лазаря? Никак. Мое мнение о тебе осталось таким же. Столь лишь разницей, что ты теперь диковинное чудо, столь любопытное для остальных. Это будет ещё долгий процесс. Многие из братьев потребуют твоей смерти, как греховного создания, нечистокровного, не могущего существовать, так оскверняя род. Но другая половина откажется, им будет интересен этот эксперимент, на что будет способна первая дочь Сегонтумских за столетия, пусть и неполноценная.
- А ты? Что думаешь ты? Хочешь видеть меня живой?
- Ничего не изменится, если тебя не станет. Но я бы посмотрел, что из тебя получится. В любом случае, не знаю, что будет в дальнейшем с тобой. Сдается мне, твоим новым покровителем станет сам Дэхэн, - Камиль то ли фыркнул, то ли усмехнулся, взмахнув рукой. - Он не доверит подобное никому.
Дейрдре несколько побледнела, невольно схватившись за руку Шарпея. Тот ничего не ответил, лишь сжал её пальцы в своей руке, оказывая молчаливую поддержку. Дейрдре мысленно поблагодарила его за это, больше ей ничего не было нужно.
Она вновь подняла глаза на Сегонтумского.
- Ниа отвергнет меня? Он так сильно ненавидел ту найгаван?
Камиль на мгновение скользнул по ней взглядом. Он несколько поморщился.
- Это давняя история, и никто не любит её вспоминать. Все ненавидели её тогда.
- Даже ты?
- Нет, - он равнодушно пожал плечами. - Она просто стала врагом, вот и всё. Но действия Лазаря для многих оказались решающими. Никто не прощает, когда наши переметаются в другой лагерь. Для Дэхэна это было очень тяжело, он любил Лазаря, доверял ему больше, чем Шуа. И тут такой удар! - он рассмеялся. - Он долго отходил от его предательства. Но что за реакция сегодня была у Ниа? Она шокировала всех. Он всегда с презрением относился к той найгаван и слишком злился на Лазаря, ведь был так предан ему в детстве. Но сегодня он показал все свое отвращение и злость. Ведь мало того, что ты и он - это такой же случай, так он ещё и делил свою комнату с их отпрыском. Как же иронично.
"Действительно, как же иронично", - с грустью подумала Дейрдре.
Что сейчас делает Дэхэн с Ниа, справился ли он с его безумием? Что же сейчас происходит в душе лже-Уррия?
Она была для него плодом женщины, которую он ненавидел всем сердцем, и любимого брата. Который верил в него, заботился о нем, единственный, кто любил его. А затем променявший его на какую-то женщину, позабыв в миг о своем несчастном брате.
Детская обида обернулась страшной ненавистью, что, закоренившись зернышком в маленьком сердце, через года превратилась во всепоглощающее ужасное чувство, съедавшее Ниа изнутри, отравляющее ему жизнь. Он ведь не способен был радоваться, он не понимал этого. Дейрдре разбудила в нем странные чувства, и он испугался. Для него это стало слабостью, ловушкой, и он всячески пытался отречься от этого.
Дверь в комнату отворилась, и на пороге появилась высокая фигура Флоренция.
Его взгляд остановился на Дейрдре, на лице отображался странный спектр чувств.
- Галас рассказал мне, как это может быть правдой?! - с отвращением сказал он.
- А Галас быстро действует, - буркнул себе под нос Камиль.
Флоренций выругался, его лицо было хмурым.
- Мы должны собраться в тронном зале, - сказал он. - Девчонку берем с собой. Галас передал, что Дэхэн изменил решение.
- Ну что за ребячество? - вздохнул Камиль. - То отведи, то приведи. Все хотят полюбоваться на доченьку Лазаря, словно до этого не видели девчонку!
- Давай без причитаний, идем! - Флоренций явно не был в настроении.
Камиль лишь что-то махнул рукой своим людям.
Дейрдре вновь погрузили на коляску и потащили по извилистому коридору. Она нервно обернулась на дверь, где под охраной остался Шарпей. Сейчас он стал неинтересен для братьев.
Возвращаться и самой в тронный зал ей не хотелось. Она всё ещё чувствовала себя нехорошо.
- Эта женщина, так называемая ваша Мать, она живая? - с тревогой спросила она.
Камиль обернулся, с любопытством смотря на неё.
- Тебе никто не давал права говорить, - сухо отрезал Флоренций. - Так что заткнись, пока тебе не дадут слова.
- Я не могу просто спросить...
Её заставили замолчать ударом по щеке. У Дейрдре невольно навернулись слезы на глазах.
- Фу, как грубо, - зевнул Камиль.
- Зато эффективно, - сказал Флоренций. - Не люблю лишний шум.
Дейрдре окинула его ненавистным взглядом, стиснув зубы. Воин, что вез её, поправил на ней одеяло. Этот жест добил её, словно он был какой-то издевкой.
Но девушка вдруг испугалась. Что за жуткая ненависть в ней? Никто из них не заслуживает даже доброго словца. Но разве столь сильную ненависть она должна испытывать? Что это место делает с ней? Оно порабощает её. Природа той проклятой женщины отразилась на ней.
Дейрдре вся сжалась, вспоминая о ней. Как может существовать подобное чудовище? Это сплошное воплощение ужаса и лютой ненависти, безумие в истинном обличии.
Они вышли в одно из углублений пещер, что-то похожее на развилку со множеством входов или выходов. Братья спокойно направились по левую сторону, караван воинов, окружавший их и девушку, плавной шеренгой скользил рядом.
Перед ними вылетел запыхавшийся Галас, чуть не столкнувшись с Флоренцием.
- О, вот вы где! - воскликнул он. - Вижу, девчонку забрали, отлично.
- Отлично? А Ортон где? - поинтересовался Флоренций. - Если мне не изменяет память, ты за ним шел.