Жизнь у бабы Клава и её мужа Степана пошла кувырком со вселением в коммунальную квартиру новых жильцов.
Дом был старый, коммунальный и его обещались снести в связи с ветхостью. Но вдруг передумали, занялись косметическим ремонтом и в порядке эксперимента вселили несколько семей по решению суда, отъявленных должников по оплате своих уже бывших квартир.
Новые соседи въезжали в квартиру шумно, со скандалом и обидой на власть. К тому времени из жильцов в доме оставались баба Клава с мужем: остальные жильцы частью поумирали от старости, другие получили новое жильё, а третьи... кого посадили, кто сам по неведомым причинам исчез. Баба Клава с мужем жила в комнате всю жизнь. Детей у них не было. Жили тихо с надеждой выбраться из комнаты в отдельную квартиру, но грянула перестройка, а вслед за ней объявился рынок, похоронив все надежды на квартиру. Муж работал электриком в ЖЭКе, а баба Клава мыла полы в разных фирмах.
Первым делом новые соседи напились и передрались. Драка затянулась за полночь. После неё некоторые жильца не успев и переночевать на новом месте, отправились на больничную койку.
Новые соседи сразу невзлюбили старых жильцов. Особенно два брата Егорка и Мишаня, здоровые и крепкие парни лет 40, алкоголик Сидор и мелкая злобная собачонка одной из женщин. Шурка, её владелица, свою живность очень любила, но выводить гулять ленилась, и собачье дерьмо часто оказывалось в самых неожиданных местах. Баба Клава очень поражалась его количеству, не зная как соотнести его обилие с массой собачонки. Втайне от всех баба Клава как-то раз её поймала и потыкала носом в дерьмо. После этого собачонка затаила на неё злую обиду и при всяком удобном случае, особенно в присутствии хозяйки, исподтишка норовила тяпнуть за ногу. Сидор за что-то взъелся на Степана и с провокаторской целью норовил неуклюже его задеть, ожидая ответной вспышки. Вообще он любил задираться и, не находя в Степане отклика, переходил на других жильцов. После первого дня мужчин в квартире значительно поубавилось, и поэтому ареной скандалов и драк стала кухня. Женщины не давали себя в обиду, и Сидору изрядно доставалось по лицу кухонной утварью.
А вот Егорка и Мишаня проявили себя пожиранием кастрюли борща бабы Клавы. Она наварила его на несколько дней, как она это обычно делала, а исчез он за полчаса. А когда баба Клава высказала вслух своё недовольство этим, женщины устроили ей громкую разборку. Она горько нарыдалась у себя в комнате, и когда вышла из неё, то обнаружила свой холодильник с распахнутой дверцей и пустыми полками. Соседки стояли плечом к плечу, готовые к бою. Баба Клава всегда жила смирно, никого не обижала, но тут, увидев на чужом столе свою колбасу, едва сдержалась.
- Не подавитесь, девочки, - сказала она с улыбкой.
На следующий день она купила продукты и положила их в свой холодильник, но уже вечером он вновь оказался пуст. После третьего опустошения холодильник перекочевал в комнату и уже никогда не покидал её.
Ванна и туалет становились менее доступны. Всякий раз кто-то из соседей либо шумно плескался в ванне, либо читал газету на унитазе. К тому же новые жильцы отказались вообще платить за воду и электричество. И теперь эти коммунальные услуги поступало в квартиру с перебоями.
А тут стали возвращаться из больниц подлеченные жильцы. Поражение ничему их не научило, и они горели желанием расквитаться со своими обидчиками. Конфликт медленно разбухал, норовя вылиться в очередное побоище.
Участковый приходил однажды, но неудачно. В тёмном коридоре он поскользнулся на собачьем дерьме, и разбил себе лицо о косяк двери.
В общем, жизнь у бабы Клавы и Степана превратилась в сплошной ад. Несколько раз они ходили к начальнику милиции с жалобами на новых жильцов, но тот лишь разводил руками и признавался в своём бессилии что- либо изменить в их жизни. С появлением новых жильцов в районе увеличилось количество грабежей и краж, но поймать злоумышленников не удавалось.
Однажды совсем отчаявшись, баба Клава спустилась на второй этаж и увидела рабочих. Они приходили от случая к случаю, но сейчас последние дни заработали ударно, меняя двери в пустых комнатах. Судя по всему, дом ожидал прибытия новых жильцов.
- Тебе чего, мать? - крикнул молодой парень со стамеской в руке.
- Живу я тут.
Парень кивнул и отодвинулся, пропуская женщину в домашнем халате и тапочках. Баба Клава вошла в одну из пустых комнат, закрыла за собой дверь и села на диван. Хозяин полгода назад умер и из мебели оставил этот диван и старый шкаф. Диваном никто не прельстился, а вот шкаф оказался антиквариатом, и его быстро прибрали.
Она знала бывшего хозяина и в минуты душевного расположения за чаем, он как-то поведал ей о своём соседе по комнате. Она знала об одиночестве пожилого мужчины и удивилась его словам. Но дед Василий вначале намекнул ей на нечистую силу и, заметив недоверие в глазах женщины, рассказал о домовёнке Диме. Он жил в доме с момента его постройки, но комната Василия ему чем-то особенно приглянулась. Своё присутствие домовёнок обнаружил однажды вечером во время футбольного матча. Василий тогда очень нервничал, и в минуты ошибок любимой команды гневно постукивал кулаком по столу. А когда в ворота команды забили нелепый гол, хозяин в досаде с силой ударил кулаком по столу, и тут же кто-то неведомый также ударил по столу, но с такой силой, что металлический чайник подпрыгнул и едва не свалился на пол. Василий едва не лишился речи, и остаток матча просидел крепко призадумавшись. После памятного вечера он стал внимательно ко всему прислушиваться и вскоре научился выделять посторонние, не связанные с жизнью в доме, звуки. Вдруг без видимой причины начинали потрескивать друг за другом половицы, словно кто невидимый крался по ним. Скрипели несмазанными петлями двери в комнатах, иногда потягивало странным сквозняком. А потом он стал ощущать присутствие постороннего. За батареей вдруг случайно обнаружился тайник, полный старых вещей. Тут были наручные часы на потёртых кожаных ремешках, дешёвые женские брошки и даже пара мелких золотых серёжек. Вначале он подумал о предыдущих хозяевах его комнаты, но вещи и по старым временам не могли представлять особой ценности, и прятать их от посторонних не имело смысла. А потом в комнате пропал помазок для бритья, он заглянул в этот тайник и обнаружил его там.
Сон его стал чуток и неспокоен. Однажды ночью он проснулся от тихого детского плача. Ребёнок плакал рядом, долго и неутешно. Василий лежал в кровати весь оледенелый от ужаса и не мог понять, где он и что вообще происходит. Потом, преодолевая одеревенелость мышц, встал и включил свет, но никого в комнате не обнаружил. Но едва прилёг вновь раздался плач. Тогда он сел и прерывающимся от волнения голосом заговорил с неведомым существом. Он попытался его утешить, рассказал о своей тяжёлой жизни, о болезни и уже под утро, едва ворочая языком от усталости, получил неожиданное признание. Диме было лет под 50, но по домовым меркам это детский возраст. Ни отца, ни матери он не помнил и очень страдал от их отсутствия. После этой ночи они подружились.
Баба Клава тогда не очень-то во всё поверила, но история запала в душу. И вот сейчас, в момент наивысшего отчаяния, она вспомнила о ней. Женщина всегда жила с одиночеством в сердце и хоть любила мужа, но всю жизнь тяготилась своей бездетностью. Её душа томилось от жажды общения с ребёнком, желания растить и воспитывать его. А этот рассказ о детском плаче в комнате Василия тайно бередил её душу, и вот теперь она вошла в комнату, желая утешить себя его воспоминанием.
Она уселась на диван, вспомнила бывшего хозяина и укорила себя, что не поминала Василия в церкви. Потом откинулась на спинку дивана и мысленно предалась воспоминаниям. Но образ Василия всё время выходил из сознания, заслоняясь домовёнком Димой. Он так зримо являлся перед её глазами, что она даже протянула руку, желая его тронуть. Её как ошпарило от мысли, что она так может сойти с ума.
- Дима, Димочка.- тихо с надрывом позвала она, - мне очень тяжело. Я тоже любила Василия, но он умер и теперь ты один. Я знаю всю тяжесть от смерти близкого человека. Я сама недавно потеряла маму и понимаю всю боль утраты. Ты одинок, я тоже. Здесь уже никого не осталось, нечего стеречь, кроме голых стен. Пойдём со мной. Будешь жить рядом со мной, я тебя не обижу
- У нас тебе не будет скучно, у нас весело,- горько усмехнулась она.
Так она проговорила около часа, отвела душа и умиротворённая поднялась к себе на третий этаж. После этого она зачастила в комнату Василия. Никто, даже муж не догадывался, где она пропадала. А она упорно продолжала приглашать неведомого ей Диму.
Однажды её тоскливый монолог случайно подслушал тот самый молодой парень, который пропустил её тогда в пустую комнату. Он подсел к ней на диван и погладил по спине.
- Он давно умер?- осторожно спросил он.
- Кто?
-Ну, этот Дима.
- Он не умер, - возразила женщина.
- Понятно, - вздохнул парень.
- Вы не поняли. Я не о мёртвом скорблю,- попыталась объяснить баба Клава и замерла, почувствовав слабое дуновение в затылок. Словно кто дохнул. Она резко обернулась к стене, но теперь уже подуло в левое ухо, потом быстро защекотало дыханием правое. Она потёрла его рукой и засмеялась.
- Вам плохо? Может " Скорую " вызвать? - в тревоге предложил парень.
- Нет, мне уже хорошо, - заулыбалась женщина. Ты мальчик иди, мне сейчас очень хорошо.
Парень встал, пожал плечами и неуверенно вышел из комнаты.
- Ты здесь, Дима?- волнуясь, прошептала баба Клава и вновь почувствовала лёгкое касание ветерка у своей правой щеки. Она зажмурилась от удовольствия.
- Ты меня целуешь? А ещё можешь? - прошептала она, не раскрывая глаз.
-Ой, только не целуй мне руки, - со смехом вскрикнула она, прижимая сжатые кулачки к груди.
- Пойдём со мной. Мне очень плохо. Будь моим сыночком, - попросила женщина, ласково оглаживая вокруг себя воздух.
Слёзы выступили у неё на глазах, и ветерок нежно дунул в них.
- Ты слёзы мои вытираешь? вконец расчувствовалась женщина и залилась счастливыми слезами.
С этого дня она чаще стала приходить в комнату. Рабочие вначале косились на неё, но потом привыкли, а когда подслушали её речь с невидимым Димой, прониклись уважением к её горю. Все решили, что она беседует с умершим сыном и, вероятно, помешалась на его смерти.
Степан купил электрическую плитку, и теперь баба Клава готовила еду на ней. У двери комнаты они поставили ночной горшок, а мылись по ночам, когда соседи уже спали.
С появлением Димы жизнь у бабы Клавы приобрела особенный интерес и в комнате Василия она стала засиживаться. Муж ни о чём не догадывался, только однажды приобнял её и заметил, что она посвежела.
- Жаль, что у нас нет детей, - вздохнул он и с затаённой горечью добавил, - Бог, видно, не пожелал.
Жена при этих словах незаметно усмехнулась и, скрывая улыбку, отвернула голову.
И настал день, и услышала она Его первые слова. Они звучали едва слышно и походили на детский лепет, ну совсем неразвитого ребёнка. Но постепенно голос креп и вот уже мальчик ( так она уже его вслух называла) начал осмысленно говорить. Его развитие проходило быстро, и она чувствовала в этом свою заслугу. Впрочем, он не затруднял себя длинной речью и говорил кратко, но выразительно с интонацией, подчёркивающей его настроение. А настроение его часто менялось от игривого до удивлённого, но никогда грубого и несправедливого.
Иногда он вообще беспричинно переставал говорить, но она не огорчалась этой замкнутостью и тешила себя надеждой свободного откровенного общения с ним как с живым сыном.
Однажды он спросил о её здоровье, и женщина проговорилась, что промочила ноги в старых туфлях и немного простыла. На следующий день она нашла в комнате на полу у окна несколько пар совершенно новых туфель устаревших фасонов. Они оказались ей впору. Она обрадовалась им, но, узнав, что давно Дима стащил их у бывших хозяек комнат их дома, огорчилась и отказалась их брать. Дима объяснил кражу своей игрой, забавой тащить всё, что лежит на видном месте и потом веселиться их поиску.
Баба Клава упрекнула его в воровстве и попробовала пристыдить, но Дима обиделся и несколько дней отмалчивался.
А потом вдруг объявил, что согласен переехать в её комнату, но своих забав не оставит и будет жить как хочет. Баба Клава на радостях согласилась, но предупредила о шумных соседях.
- Ничего, - ответил Дима, - я люблю весёлые компании.
А " веселья" на следующую ночь было, хоть отбавляй. Вновь зачинщиком его явился Сидор, а потом ввязались братья, а там пошло - поехало. " Скорая помощь " увезла значительную часть жильцов, среди которых на этот раз преобладали женщины. Мужчин тоже хватало, а вот братья и Сидор можно сказать легко отделалась. После драки при заселении Сидор ходил на костыле и поэтому с первого удара чугунной сковородки упал, и его едва не затоптали.
Последняя драка показалась бабе Клаве особенно длительной и жестокой, и её начали мучить подозрения относительно участия в ней её Мальчика. Но тот на все вопросы отвечал уклончиво либо отмалчивался.
А когда баба Клава начала терять терпение и особенно дотошно принялась выведывать об его участии, домовёнок вдруг поинтересовался:
- Отчего вы живёте в квартире с этими уродами?
- Обещали нам квартиру, - вздохнула женщина, - но детей у нас нет, и поэтому тянули. А тут рыночные отношения и квартиру оказалось надо покупать. А где деньги?
- А сколько она стоит?
- Ой, много. Такие деньги и в руках не удержишь.
После драки всеобщая пьяная задиристость жильцов подувяла, наиболее активные бойцы неожиданно притихли и маялись в своих комнатах. Братья тоже неожиданно присмирели и теперь редко выходили из комнаты. Женщины перестали общаться, и на кухне установилась тишина, прерываемая лишь стуком кухонной посуды и шарканьем ног в стоптанных тапочках. И только неугомонный Сидор с вечно расквашенной мордой, ходил по квартире, непримиримо выдавая своё присутствие хриплым кашлем и частым постукиванием костыля.
А потом братья внесли в свою комнату большую коробку и теперь запирались на ключ. Это озадачило многих, особенно женщин, имеющих природную склонность к любопытству и сплетням. Робко и неуверенно соседи топтались у двери братьев, прикладывали к ней уши и строили всевозможные догадки. В комнате что-то гудело, и шуршала бумага, а братья говорили друг с другом вполголоса, но из-за шума машины никто ничего не мог разобрать.
Они вдруг перестали пить и, если один выходил из комнаты, то второй оставался в ней. Потом они по очереди стали уходить из квартиры, вынося тяжёлые матерчатые сумки и возвращаясь с ними, словно их выгуливали.
Вконец утомлённые любопытством соседи даже порывались сломать дверь. Но братья на провокации не поддавались и уклонялись от драк. Баба Клава и Степан с облегчением перевели дух и даже стали по вечерам выходить на кухню.
Сидор по своей извечной алкогольной озлобленности однажды беспричинно окрысился на бабу Клаву, но ему вдруг на голову упал таз со шкафа. Но поскольку баба Клава стояла в стороне и не могла до него дотянуться, Сидор ограничился длинным забористым матом. Голову он перевязал цветной не первой свежести косынкой и с мрачным видом уселся на табурет.
Баба Клава поставила чайник на плиту и, чувствуя спиной горящий ненавистью взгляд соседа, поторопилась уйти в комнату. Она слышала стук костыля возле своей двери, но выйти опасалась, зная вспыльчивую лютость алкоголика.
А он не мог угомониться, и нетерпеливо топтался за дверью, ожидая выхода соседки. Чайник на кухне призывно засвистел, и баба Клава решилась. Сидор стоял в засаде, за вешалкой и, судя по его позе, намеревался ткнуть женщину костылём в спину. Но едва он поднял свой костыль, соседка обернулась и стала свидетелем неожиданного падения Сидора. Он не просто упал, а подпрыгнул на здоровой ноге, крутанулся волчком и, словно получив крепкий пинок под зад, неловко завалился животом на пол, перед остолбеневшей женщиной уткнувшись разбитыми губами в её старые тапочки. Пораженная неожиданным проворством инвалида, женщина вскрикнула и отступила на шаг.
Не имея сил встать, Сидор пополз к ней, рыча и ругаясь, но баба Клава не стала его слушать, и поспешила с чайником в свою комнату. Её муж, Степан в это время дежурил в ЖЭКе, и она в комнате вслух поинтересовалась:
-Это ты, Дима, сделал?
В ответ домовёнок рассыпался детским смехом, а потом дунул в её левое ухо. Она повернула голову и увидела на столе толстую пачку денег, перетянутую красной резинкой. Баба Клава сняла с денег резинку и охнула: красные пятитысячные купюры рассыпались по столу.
- Нет, - решительно произнесла она и спрятала руки за спину. - Нет и нет, я их не возьму. Ты хочешь сделать меня преступницей. И вообще перестать веселиться, этот смех становится невыносим.
Она села на диван и, обратив лицо к окну, тихо спросила:
- Где ты их взял?
- Считай, что они с неба свалились или ты их нашла, - уже задыхался от смеха домовёнок.
- Такие деньги не берутся ниоткуда, и просто так не теряются, - возразила баба Клава. - У кого ты их украл?
- Я взял!
- Без разрешения? Это всё равно, что украсть. Ты подумал, что будет с этим человеком?
- Ничего. У них полно этих бумажек.
- Это не бумажки. А деньги и на них можно купить...
- Я не могу их взять, пока не узнаю, кого ты сделал нищим.
- Ой, мама, они никогда не знали богатства.
- Так кто же они? - не могла успокоиться женщина.
- Да соседи твои, братья. Достали какой-то ящик. Суют туда деньги, и машина выдаёт их много. У них вся комната завалена этими бумажками. Считай, это небольшой компенсацией за борщ и продукты из холодильника.
Домовёнок никогда так много не говорил и, судя по звуку голоса, начинал уставать.
- Но продукты и борщ не стоят таких денег,- упорствовала баба Клава.
- А твоя жизнь? Разве она не изменилась в худшую сторону? Пусть платят.
- А если они узнают?
-А ты деньги спрячь. Никто на тебя и не подумает. К тому же они себе ещё наделают.
- Они хоть настоящие?- задумалась женщина.- Но ведь на них ничего не купишь.
- Я брал те, которые они в дом приносят. Они свои бумажки продают на настоящие деньги. Я и не думал, что деньги можно продавать.
Мужу она ничего не сказала, но деньги решила взять и проверить. Хранить дома она опасалась, зная взрывной и непредсказуемый характер братьев. Но со следующего дня деньги стали появляться на её столе постоянно. Никакие убедительные доводы не могли остановить Диму, и он с удивительным упрямством продолжал их приносить. Набив деньгами коробку из под обуви баба Клава совсем потеряла покой. А когда Степан начал удивляться, почему она выставила в комнате летние туфли, хотя на улице уже ударили первые морозы, баба Клава решила положить деньги на сберкнижку. Однако когда по телевизору вдруг заговорили о появлении в городе поддельных пятитысячных купюр и предупредили бдительно к ним относиться, баба Клава идти в банк побоялась. Её вдруг взяло сомнение в подлинности денег, и страх что это могут обнаружить в банке, и её могут арестовать, подкашивал ей ноги. И тут она вспомнила об улыбчивом начальнике милиции, к которому неоднократно с мужем обращалась за помощью от соседей.
Несколько дней она ещё поколебалась и, наконец, солнечным морозным утром отправилась в милицию, уложив в полиэтиленовый пакет коробку с деньгами.
Начальник милиции встретил её дружелюбно, предложил чай и осведомился, на что она опять пришла жаловаться. Чай она пить не стала, а попросила помочь ей в одном деле.
- В каком деле?
- У меня есть деньги, - волнуясь, начала женщина,- Ну, от продажи дома матери. А деньги мне за него частями платят...
- Ну, мы же не финансисты, - улыбнулся начальник.
- Боюсь я, - призналась баба Клава.
- Чего?
-Тут вот по телевизору деньги фальшивые показывали. А вдруг и мне ими за дом платят?
- Так вам с ними в банк надо. Там сразу определят их качество.
- Это вы меня потом надолго определите.
- Это как? - удивился начальник.
- Скажете, что я виновата и посадите, - решительно высказала наболевшее баба Клава.
- Не посадим, идите смело в банк. Договор-то составили на дом?
- На дом? Ну да, - догадливо кивнула баба Клава, но внутри у неё всё похолодело. - Только я всё равно опасаюсь.
Начальник улыбнулся и по телефону пригласил Симкина. Тот явился быстро, словно ждал в коридоре.
- Ну, вот что, Сеня... Деньги-то у вас с собой,- повернул к женщине голову начальник.
Баба Клава хрустнула полиэтиленом и напряжённо кивнула.
- Посмотри на деньги женщины. Хочет в банк положить, но боится.
- А много?
- А ты спешишь?
- У меня ещё две экспертизы не закончены.
- Подождут. А вот женщине надо помочь.
- Так с оформлением или ...
- Или. Ничего не пиши. Посмотри и скажи настоящие они или нет. Всё!
Парень провёл её в полуподвальный кабинетик, заставленный всевозможными приборами, уселся за небольшой столик в углу, и хмуро уставился на женщину.
Баба Клава положила полиэтиленовый пакет себе на колени и, нервно сдавила его.
- Не волнуйтесь, бабуля, никто на ваши деньги не претендует, - усмехнулся эксперт.
Баба Клава медленно сунула руку в пакет и осторожно выложила из него коробку из под обуви.
- Это всё?
Парень снял с коробки крышку и удивлённо свистнул.
- Да покопаться придётся,- вздохнул он и огорчённо крякнул.
- Ты, сынок, не хмурься, мне деньги за дом дали и я боюсь, что ненастоящие они, а в банк идти боюсь.
- Да тут делов на целый день, это почитай каждую бумажку надо поразглядывать, - вдруг заартачился парень.
- Ты, сынок, уважь старуху, если они хорошие, я отблагодарю тебя.
Парень вздохнул и, к удивлению бабы Клавы, начал быстро просматривать деньги под синим светом аппарата.
Не прошло и двух часов и парень, придвинув к ней гору денег, бесстрастно заявил, что все деньги поддельные.
- Не настоящие, значит?- удивилась баба Клава.
- Ими можно только стены вместо обоев оклеивать, - кивнул парень и вдруг с сожалением взглянул на женщину.
- Давайте их адрес, мигом прикроем эту лавочку,- предложил он, взял авторучку и выжидательно уставился на женщину.
-Как же не настоящие? - не могла прийти в себя баба Клава.- Люди-то приличные в галстуках ходят.
- Ну, мошенники не всегда бывают в телогрейках. Давайте адрес-то,- нетерпеливо поторопил парень.
- Нет,- поднялась женщина с места,- я их заставлю отдать положенное.
На улице она вдруг почувствовала, как горит её лицо. Вся надежда на подлинность денег мигом улетучилась, оставив в душе пустоту и обиду.
Домой идти не хотелось, но и бродить по морозным улицам тоже. Она зашла в продуктовый магазин и вдруг сквозь стекло витрины увидела одного из братьев, Мишуню.
Похоже, тот сильно торопился и шёл быстро в сторону дома, с белым полиэтиленовым пакетом. Баба Клава вперилась в него злыми глазами и мысленно прокляла его с неожиданной для неё ненавистью. Сейчас он показался ей самым виноватым человеком в обмане, в разрушении надежд. Он уже заворачивал за угол, и через несколько секунд доложен был за ним скрыться, но тут неожиданно поскользнулся, взмахнул руками и неловко упал. Она продолжала сверлить его глазами и видела, как к нему подошла женщина и попробовала помочь, потом остановился мужчина. Она решительно тряхнула головой и направилась к выходу из магазина. Мишаня лежал на боку у края тротуара и стонал. На его непривычно бледном лице застыла гримаса боли. Он прижимал к себе пакет и сквозь зубы тихо матерился.
Баба Клава встала от него сбоку и с любопытством вслушивалась в страдания ненавистного соседа, испытывая одновременно удовлетворение и радость. Этот человек не только поганил её жизнь в квартире, но и разрушил все планы относительно богатства, а значит, жестоко посмеялся. Она сейчас совсем не думала, кто принёс ей деньги, и всю обиду на свои несбывшиеся надежды взваливала на этого крепкого и злобного человека.
- Сейчас " Скорая " подъедет, - сообщила ей незнакомая женщина.
На звук её голоса Мишаня приподнял голову и заметил бабу Клаву. Она спокойно выдержала его настороженный взгляд и, едва раздался звук сирены, начала отходить в сторону.
- Стой,- крикнул Мишаня.
Баба Клава обернулась, и сосед поманил её пальцем.
- Чего тебе?
- Подойди чего скажу, - крикнул он из-за спины врача в белом халате.
Она медленно приблизилась и Мишаня, укладываемый на носилки, протянул ей свой полиэтиленовый пакет.
- Брату отнеси, туфли вот купил, мне они в больнице ни к чему, а брат сохранит, - неожиданно просительно заговорил Мишаня.
Баба Клава взяла пакет и, почувствовав его тяжесть, едва не выронила.
- Да осторожно,- забеспокоился Мишаня.
- Что там у тебя, хрустальные башмаки что-ли? - усмехнулась баба Клава.
- Отнеси ему, и я твой должник. Зла не держи на меня, - крикнул уже салона машины сосед, дверца захлопнулась и машина тронулась.
Она ещё немного постояла, глядя вслед удаляющейся " Скорой помощи ", потом вздохнула и двинулась к дому.
Возле двери комнаты братьев вертелся Сидор и баба Клава, не желая с ним говорить, сразу прошла к себе. Муж после суточного дежурства слабо похрапывал на диване. Она поставила пакеты на стол, сняла пальто и подсела к столу. Немного поколебалась, вытащила из соседского пакета обувную коробку и осторожно развязала на ней бечёвку. Под крышкой лежали аккуратно перевязанные пачки денег. Муж заскрипел пружинами дивана, переворачиваясь на другой бок, и она поспешно закрыла крышкой коробку. В горле внезапно всё пересохло. Она встала и подошла к двери, чутко вслушиваясь. В конце коридора за Сидором захлопнулась дверь в комнату и в квартире установилась тишина. Баба Клава на цыпочках прошла на кухню, напилась из крана воды и уже в комнате решительно переложила деньги Мишани в свою коробку, а в коробку соседа аккуратно уложила поддельные деньги, перевязав эту коробку бечёвкой, будто её никто и не вскрывал. После этого она немного посидела, приходя в себя и набираясь решимости. Часы пробили четыре часа, Она вздрогнула, упёрлась в стол руками и, оттолкнувшись от него, быстро поднялась, надела пальто, взяла свой пакет с деньгами соседа и, напоследок взглянув на мирно посапывавшего мужа, вышла из комнаты,
Дверь эксперта оказалась закрытой, но баба Клава решила ждать. Время тянулось медленно. Она нервничала и несколько раз выходила на улицу. Наконец к отделу милиции подъехала милицейская машина, из неё вылез Симкин с большим пакетом подмышкой.
- А я вас жду, - радостно кинулась к нему женщина.
- А-а-а-, это вы? - равнодушно произнёс тот.
Она пошла за ним, стараясь не отстать, радостно семеня мелкими шажками.
- Проблемы?- возясь ключом в замочной скважине, спросил Симкин, не оборачиваясь.
- Да тут у меня ... деньги, - неуверенно произнесла баба Клава и вошла вслед за экспертом в кабинет.
- Опять? Много?
- Да немного, - махнула рукой женщина, - я своим покупателям-то прямо так и заявила, что деньги у них ненастоящие.
- А они?
Эксперт вскрыл свой пакет, выложил из него толстую пачку листов бумаги, и принялся их изучать как бы забыв о женщине. А она, заметив такое к себе невнимание, смутилась и примолкла.
Наконец Симкин взглянул на бабу Клаву и не сдержал вздоха.
- Ты, сынок, глянь на них, я тебе из них заплачу. Сколько надо, - жалостливо попросила она. Голос у неё дрогнул, и она едва не всплакнула. Вся надежда на подлинность этих денег сейчас скручивала её, и она, томимая хорошим предчувствием, едва держалась.
Она внимательно следила за движениями эксперта, пытаясь угадать результат его исследования, но тот с бесстрастным лицом вновь, как и в первый раз, быстро просматривал деньги и откладывал их в одну сторону.
- Не настоящие? - не выдержала она, едва Симкин закончил свою работу.
- Нормальные деньги, - улыбнулся Симкин.- только как же вы так быстро их поменяли?
- А милицией пригрозила, - засмеялась довольная баба Клава.
- Так сразу и поменяли? - не поверил эксперт.
- Сразу! Я на них такого страху нагнала, они чуть ли не на колени встали.
Парень сложил пачки денег стопками и двумя руками двинул их к женщине. Когда баба Клава стала упаковывать деньги в коробку, руки её затряслись, и эксперт улыбнулся.
- Про меня, бабуля, не забудь, - тактично намекнул он.
Женщина виновато хихикнула и положила на стол несколько красных купюр.
- Это вам за труды.
- А не много? - изумился эксперт.
- А если я к вам ещё за помощью обращусь? - немного стыдясь своей просьбы, сказала женщина.- Они же мне не все деньги за дом отдали.
- Приходите в любой время. Вы для меня желанный человек!
Эксперт, не скрывая радости, оживлённо захлопотал над красными купюрами, аккуратно их пересчитал и положил в свой бумажник.
Ноги сами несли женщину к банку, и она едва пришла в себя лишь у окошка кассира. Та быстро проверила деньги и выдала договор на хранение и сберкнижку. На улице баба Клава не выдержала и заглянула в неё. Сумма проставленная в ней осветила её лицо неподдельной радостью.
- Что бабка, деньги разум помутили? - грубо пошутил незнакомый мужчина, дохнув тяжёлым перегаром.
Она испугалась, прижала к себе сберкнижку и подхватилась домой.
А дома возле её двери уже стоял Егорка, брат Мишани.
- Ты где шлялась, старая? - зашипел он и воровато оглянулся за спину, в глубину коридора.
- А ты чего меня караулишь? - попробовала удивиться баба Клава, но голос от страха предательски дрогнул.
- Давай коробку, что тебе брат дал, - властно потребовал мужчина и для убедительности толкнул её кулаком в плечо.
Удар был несильный, но баба Клава толкнулась спиной в стенку и слабо охнула. Дверь её комнаты распахнулась, и в коридор выглянул Степан.
- Ты чего бабку тискаешь, извращенец, - рыкнул он и издал соответствующий ситуации слабое ворчание.
- Не хорохорься, гегемон, бабку твою никто не лапает, пусть вернёт коробку брата моего, - устрашающе оскалился Егорка.
- Какую коробку? Мать, это та, что у нас на столе лежит?
Егорка бешено рванулся к Степану и тот проворно отскочил в сторону. Но Егорка на него и внимания не обратил, а весь нацеленный на коробку кинулся к столу, быстро сорвал бечёвку, заглянул под крышку коробки и облегчённо хохотнул.
Потом он бережно прижал коробку к груди и осторожно, стараясь не задеть Степана в дверях, вышел из комнаты.
- Чего это он? - удивился муж, но баба Клава отмахнулась и устало присела на диван.
А вечером в квартиру вдруг заявился Мишаня. Он, часто постукивая костылём по полу, прошёл в свою комнату. И вскоре в ней между братьями разгорелась ссора. Остатки жильцов собрались возле двери их комнаты и возбуждённо вслушивались в гневную мужскую перебранку. Потом в комнате что-то загремело, и дверь содрогнудась от частых по ней ударов. Сидор стоял, опираясь на костыль сбоку дверей, и блаженно жмурился.
- Вот и славненько. Хоть какое-то оживление в нашем склепе, - бормотал он._- А то будто все поумирали.
Моська, мелкая собачонка, вертелась между ног жильцов, радостно любопытствуя их скоплением. От избытка чувств, рождаемых усилением драки за дверью, Сидор нацелился на собачонку костылём и несильно, но чувствительно двинул её под зад. Моська сразу обозлилась и, ободрённая присутствием своей хозяйки, укусила инвалида за здоровую ногу и зашлась в гневном лае. От боли Сидор завопил, обратив на себя внимание всех соседей и в запальчивости ловко саданул костылём хозяйку паскудной собачонки.
И тут началось! Узкий коридор помешал Сидору развить успех неожиданной атаки и он, смятый резким всплеском застоявшейся обоюдной ненависти, упал на пол. А его костыль, поднятый умелой рукой начал охаживать всех налево и направо. Дверь комнаты братьев резко распахнулась, и они легко влились в бурный поток противостояния. Бились крепко с визгом и бранью, хрипя и матюгаясь, но никто милицию на помощь не звал.
Баба Клава с мужем сидели в своей комнате на диване, испуганно косясь на дверь и вздрагивая от её соприкосновения с телом кого- либо из соседей. Степан несколько раз порывался по сотовому телефону вызвать милицию, но жена категорически ему запрещала.
- Всё равно приедут под конец драки вместе со " Скорой ", - убеждала она мужа. - Да ещё и нас обвинят.
- Сжечь бы весь этот гадюшник, - зло высказался Степан.
- А мы куда? - испугалась жена.
- Дадут как погорельцам,- уверенно заявил муж.- Я узнавал, власть погорельцев не бросит. Дадут в другом месте, а этих рож мы больше и не увидим.
- Похоже мы их и после этого вечера немногих увидим,- высказала предположение баба Клава прислушиваясь к затихающей драке.
Из - под двери потянуло слабым дымком. Жена с мужем тревожно переглянулись.
- Накаркал? - встревоженно бросила баба Клава и осторожно приоткрыла дверь. Дымом потянуло сильнее и она, ступила в коридор. Сквозь дымную пелену на полу едва угадывались тела людей. Одни стонали, другие пытались ползти, третья лежали неподвижно. В конце коридора, на кухне смутно высветилось пламя и чей-то мужской хриплый, голос душевно вывел первый куплет " Варяга ".
- Мы же все сгорим, сволочь,- простонала с пола женщина.
Баба Клава схватилась за сердце, и домовёнок в панике заметался вокруг неё, волнуя дымный воздух.
- Он же всё спалит, мама,- запищал он ей в ухо, - Иди, спасай дом! Если всё сгорит, мне негде будет жить. Я останусь без дома!
Но баба Клава не сдвинулась с места. Она приложила ко рту конца наброшенного на плечи шерстяного платка и слезящимися глазами вглядывалась в уже едва угадываемый конец коридора.
- Ну что же ты, мать,- злобно дышал ей в уши Дима.- Если всё сгорит, мне жить негде будет. Обо мне подумай. Ты же меня любишь и не позволишь стать бездомным. Другого дома у меня не может быть.
- Зачем ты мне фальшивые деньги принёс? - закашлялась баба Клава. - Ты хотел, чтоб меня задержала милиция?
- Откуда я знал, что они ненастоящие? Я же тебе добро хотел сделать, мама, а ты ... Зачем ты со мной так?
- Я хочу жить по - человечески. Мне новое жильё надо. А если всё сгорит, я его получу,- с надрывом крикнула баба Клава. - Да и зачем ты людей стравливаешь, зачем драки устраиваешь?
- К чему эти вопросы, мамочка, дом надо спасать, - донёсся до неё голос домовёнка уже из кухни. Там что-то загремело и голос Сидора продолжил героическую песню. Баба Клава вернулась в комнату и принялась собирать вещи.
- Что там?- взволновался Степан и попробовал приоткрыть дверь, но жена придержала её.
- Там пожар, Стёпа, - спокойно произнесла она.
Так надо тушить, - попробовал оттолкнуть жену от двери Степан, но та крепко упёрлась.
- Пусть горит, ты же сам сказал, что погорельцам новое жильё дают, вот и проверим твои слова.
- Но у нас же здесь вещи, их не спасём, - попробовал урезонить настырную супругу Степан, приходя в волнение.
- Велика беда - барахло старое сгорит, - беспечно отмахнулась баба Клава. - Ты давай документы собирай.
Дверь комнаты неожиданно распахнулась, впустив волны чёрного дыма. Он вытянулся к бабе Клаве, закружился вокруг неё, сужаясь к потолку. Степан в ужасе глядел на дымный кокон, сквозь который едва угадывалась его жена, и не мог сдвинуться с места. Какая-то неведомая сила приковала его к полу, лишая движения. Женщина стояла в дыму спокойно и немного покашливала и что-то уверенно говорила.
До Степана глухо доносились лишь обрывки слов, бессвязных и бессмысленных. А дым, с угрожающим воем вертелся вокруг неподвижной фигуры бабы Клавы, закручиваясь спиралью к потолку. Женщина начала зло смеяться. И тут дым распался на куски, и Степан бросился к жене. Баба Клава стояла в горделивой позе и обличительно махала рукой. Пламя из коридора шумно дохнула через приоткрытую дверь, и Степан заметался по комнате. Его жена, наконец, очнулась, схватила сумку и кинулась к двери, но та словно живая захлопнулась перед ней, и сколько супруги ни бились в неё, не поддалась. Из коридора донеслись дикие крики, их заглушило падение чего-то тяжёлого.
- К окну, - крикнул Степан и дёрнул за ручку рамы. Рама вздрогнула, но не сдвинулась с места. Степан схватил стул и запустил им в окно. Стекло брызнуло в разные стороны и в образовавшееся отверстие потянуло морозным воздухом. Дверь в комнату завибрировала, словно её пытались скрутить, старая краска пошла мелкими трещинами, оглушительно лопнула, закручиваясь лохмотьями.
Степан вспрыгнул на подоконник, помог взобраться жене.
Они взялись за руки и прыгнули в глубокий сугроб под окном их комнаты.
Супруги сидели в машине " Скорой помощи" и, укрытые старыми одеялами, дрожали от холода. Врач, подавал им из термоса чай и предлагал ехать в больницу. Баба Клава, возбуждённо тряслась и совсем не слушала доктора. Потом она попросилась наружу, и врач с неохотой выпустил её. Степан выглянул из машины, но за женой не пошёл. Он видел её согнутую фигуру на фоне ярко освещённого огнём изнутри здания и не мог отделаться от мысли чего-то ужасного, свидетелем которого он совсем недавно явился. А баба Клава вдруг подняла руку и погрозила объятому огнём дому.
- Это вы погорельцы, - раздался рядом со Степаном мужской голос.
- Да похоже, больше никто, Мы здесь уже с час стоим, первыми приехали и только эти двое спаслись.
Врач кому-то махнул рукой, и двое санитар подошли к бабе Клаве, и осторожно взяв её под руки, вернули в машину. Мужчина записал себе фамилии погорельцев и пообещал устроить их на время в общежитие.
-Скажите, - взглянул на мужчину Степан, - а где мы будем жить?
- Ну, я сейчас не могу сказать, но думаю, вам город выделит комнату.
- Комнату? В Общежитии? - удивилась баба Клава и взглянула на мужа.
- Вы не волнуйтесь. Конечно, можно решить проще, и город может заплатить половину стоимости коммерческой квартиры, но вторую половину...
- Где же нам на вторую половину денег взять? - горестно вздохнул Степан.
Мужчина пожал плечами и сделал вид, будто что-то ищет в своём портфеле.
- Мы готовы заплатить вторую половину, - вдруг устало произнесла баба Клава и взглянула на изумлённое лицо мужа.
- Но ведь это порядком..., - замялся мужчина, не решаясь назвать сумму.
- У меня есть деньги, - спокойно произнесла баба Клава и погладила мужа по руке.
- Ну, если так, - вздохнул мужчина, - то завтра мы можем обсудить варианты.
- Мы придём,- пообещала баба Клава и улыбнулась. Она вновь взглянула на пылающий дом и поинтересовалась. - А долго дом будут восстанавливать?
- Это вряд ли. Дом давно подлежал сносу, и на его месте планировалось построить многоэтажную автостоянку.
- Это я вам не советую,- покачала баба Клава головой.
- Это отчего же?
Мужчина начинал проявлять нетерпение и несколько раз взглянул на часы.
- Место нехорошее и машинам небезопасно.
- Ну, дерева здесь не будет, а бетон, как известно, не горит.
- Зато машины очень горючи. Не стройте здания, пусть под открытым небом машинки постоят. Всё ему мучение будет,- пробормотала, последнюю фразу баба Клава.
- Как? Вы про кого?- спросил мужчина и впервые взглянул бабе Клаве в глаза.
И тут она вздрогнула, вгляделась в мужчину, приоткрыла рот, желая что-то произнести, но сама же в испуге его и прикрыла грязной рукой.
- Да- да, - кивнул мужчина и добавил движением одних губ, - Мама.