Сайкин Н.В. : другие произведения.

Магический перстень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   "Магический перстень"
  
   Опер Вася Козлов проснулся поздно, в чужой кровати. Справа в ухо храпел Витька Мухин, а в левую щёку незнакомый мужик. Вася нацелил правый глаз на настенные часы. Несколько секунд напрягался, осмысливая положение стрелок. Левый глаз никак не хотел открываться и мало того, под пальцами ощущалась подозрительная припухлость и боль. Это обеспокоило. Он с трудом встал и, еле волоча ноги, подошёл к зеркалу. Вгляделся в обезображенную огромным синяком под левым глазом, едва узнаваемую багровую харю, и от огорчения застонал. Пальцы сухо скребанули по жёсткой щетине, и кожа отозвалась тупой болью.
   В комнате царил попойный беспорядок. На столе громоздились пустые водочные бутылки в окружении пластиковых тарелок с остатками закуски, на полу валялись окурки, зажигалка и остатки салата.
   Витька, давний друг и артист малоизвестного театра, уже проснулся и сидел на кровати, бледный с всклокоченными волосами. Он поднял голову и тихо выругался.
   - Ты чего? - спросил Васька, рыская глазами по столу в поисках водки.
   - На репетицию опоздал, - вздохнул Витька.
   - Чёрт, - в свою очередь огорчился Васька, - а я на совещание.
   - Тебе легче, у вас этих совещаний прорва, а у меня генеральная репетиция. Понимаешь?
   - Угу, - отозвался Васька, вытаскивая из-за дивана начатую бутылку водки.
   - Ничего ты не понимаешь, Вася, - поник головой Мухин.- Это последняя репетиция, ну как спектакль, но без зрителей.
   - Уволят сволочи, - с тоской заключил друг и скривил лицо в жалкой гримасе.
   Своеобразие Витькиной психологии заключалось в остром представлении раздразнённых наплывом чувств всевозможных событий. Вот и сейчас он уже ярко представлял себе реакцию режиссёра, его визгливый скандальный голос, гневно - бледное лицо и драматическое заламывание рук. Как будто не Витьке играть роль, а режиссёру.
   - А меня ждут на совещании, - пробормотал Васька, выдыхая воздух после рюмки водки.
   - Велика беда, придёшь на другое. А вот другой генеральной репетиции уже не будет!
   - Ага. Совещание-то из-за меня собирают, - мрачно сообщил Васька, отправляя в рот половинку увядшего солёного огурца.
   - Боже, какая ты значительная фигура, - попытался изобразить уважение Витька.
   - Ну да. Только не проходная в дамки. Не приду - уволят.
   Они взглянули на часы и одновременно горестно вздохнули.
   - Похоже мы с тобой уже безработные. Поскольку моя репетиция и твоё совещание уже в разгаре, - совсем пал духом Мухин.
   Друзья помолчали, обдумывая положение. Их дружба началась в 9 классе, после одной известной всей школе драки. Тогда они совершенно случайно подрались с местной шпаной, вступившись за неизвестную им девчонку из восьмого класса. Зачем они это сделали и сами толком не знали. Просто один вякнул пару слов за неё, а другой проходил мимо и поддержал неизвестного школьника. Им тогда здорово накостыляли, но честь школы была спасена, и они стали героями. Вместе служили в армии, а вот после неё их пути разошлись: Витька подался в артисты, разглядев в себе необходимый для этого талант, а Васька в институт на юриста, не имея ни малейшего представления об этой профессии. Став молодыми специалистами, Витька устроился в театр, а Васька неожиданно для себя попал в милицию.
   - Слушай,- взбодрился неожиданной мыслью Витька, - а ведь нас никто не уволит, мы же молодые специалисты.
   - Молодые, - согласился Васька и взглянул на кровать. - А это кто?
   - А чёрт его знает, - пожал плечами друг.
   Неизвестный мужчина лежал на спине лишь в тёмных брюках, без рубашки и майки.
   - Чего это он так? - удивился Васька, оглядывая крепкую фигуру полуобнажённого человека.
   - А ты забыл, как мы тут с девками кувыркались? - усмехнулся Витька.
   - С какими девками?
   - Голыми.
   - И этот тоже?- ткнул пальцев в мужчину Васька.
   Незнакомец, как бы почуяв неподдельный интерес к своей персоне, заворочался и испустил протяжный нутряной дух.
   - А этот-то как к нам попал?- не мог успокоиться Васька, ощущая внутри ростки милицейской подозрительности.
   - Как, как! Собутыльников не выбирают, они сами приходят.
   - Так у вас же в общаге охрана, - удивился Васька и враждебно уставился на кровать.
   - Ну да,- согласился Витька, - а вот тебя-то пропустили.
   - Ну, меня... Я ж мент, попробуй встать на дороге.
   - Особенно когда этот мент явно навеселе, - ухмыльнулся Витька. - Может он тоже мент? Твой кореш?
   Васька приблизился к кровати и принялся разглядывать незнакомца, усиленно напрягая память. Опухшее лицо человека что-то напоминало, но очень далёкое и сейчас не видное.
   А может у него что в карманах есть? - предложил Витька.
   Васька хотел осмотреть одежду неизвестного. Но тот при первом прикосновении тот что-то забормотал и перевернулся на живот.
   - Слышь, Васек, - неожиданно просиял Витька и, ухватив друга под локоть, отвёл к окну.
   - Если мы с тобой задержим преступника, тебя простят?
   - А где ты его сейчас возьмёшь? Они, знаешь - ли, просто так по улицам не ходят, а либо пропивают награбленное за ночь, либо...
   - Отсыпаются, - радостно докончил друг.
   Васька задумался. Поразглядывал стриженый затылок, спину, уютно посапывавшего собутыльника.
   - Не пойму, на что ты намекаешь? - скривил он губы и вновь заглядывая под кровать
   - Слушай, нас на курсе учили поведенческому типу и...
   - Какому типу? - обернулся к другу Васька.
   - Ну, психологии, если сразу мысль не можешь ухватить.
   - Слыхал о такой науке. Даже зачёт по ней сдавал, только она-то тут причём?
   - Эх, Вася, Вася, а ведь до ментуры ты нормальным человеком был, - с сожалением покачал головой Витька.
   - Слушай, Вить, твои слова не могут показаться мне оскорбительными в силу...
   - Твоей профессии, - докончил Мухин.
   Васька сделал обиженное лицо и не успел Мухин и глазом моргнуть, допил остатки водки.
   - Надеюсь, тебя мой поступок не особенно возмутил?- поинтересовался Козлов, выскрёбывая вилкой с пластиковой тарелки остатки салата.
   - У меня есть неплохой магнитофон. Сейчас мы его оставим и я уверен этот мужик, ну... когда проснётся и никого не увидит, наверняка заинтересуется им, - горячо зашептал Витька прижимая голову друга к своим губам.
   - Не поломает? И зачем тебе давать ему музыку слушать? - также шёпотом с деланным удивлением произнёс Васька.
   - Да-а-а, органы у нас в порядке, - вполголоса протянул Мухин.
   - Да я пошутил,- не выдержал Васька и сразу понизив голос добавил, - думаешь, он позарится на него?
   - А как же! Наверняка схватит и побежит на улицу, а там мы его спокойненько берём и задерживаем. Тебе премия и доска почёта, а мне почётная грамота и уважение моего трудового коллектива.
   - А если не возьмёт?- усомнился Васька и почесал затылок.
   - Ну, тогда я на опохмел выставляю пару пузырей. Идёт?
   - Не знаю, провокацией как-то припахивает. Ты не находишь?
   - Конечно, нет! Мы что магнитофон в руки ему сунем, а потом будем возмущаться, зачем взял? Нет, дружбан, он сам возьмёт Он же не дурак и понимает, что делает.
   - Да это я понимаю,- почесал затылок Васька, - но как-то неинтеллигентно это.
   - О совести он задумался, - воскликнул Мухин, в негодовании хлопнул себя по ляжкам и тут же, поняв свою оплошность, резко свистящим шёпотом закончил, -а жрать водяру, приставать к незнакомым девушкам, тащить их сюда и устраивать оргии нормально?
   - Какие оргии?
   - С песнями и плясками!
   - Где?
   - Да везде! Ты что совсем ничего не помнишь?
   - Да что было-то? Ты толком ответь! - возвысил голос Васька, забыв о присутствии мужчина на кровати.
   - Песни орал, без трусов на столе прыгал,- спокойно констатировал Витька и ободряюще подмигнул другу.
   - Я и песен-то не знаю, а плясать меня ещё с детства дед учил, но не смог, - пробормотал Васька.
   - Видать в подсознании что-то закрепилось, если песенный репертуар у тебя оказался довольно богатый, а пятками сучить по столешнице ты мастак. Тебе в ансамбль песни и пляски надо, а не в ментуру.
   - Ничего не помню, - поразился Васька.- А девок - то много было? И... где они?
   - Да когда ты одной ограничивался? Целый отряд. Только барабана и горна не хватало для полной картины. И главное не успели и пузырь осушить как тебе, видишь ли, в туалет приспичило. Ты там их нашёл ?
   - Чего ты меня пытаешь? Не помню я ничего и этого мужика тоже не помню, - в отчаянии застонал Васька хватаясь за голову.
   - Ну, мужик этот в памяти у меня тоже как-то не отложился, - тихо пробормотал Витька и вдруг просиял. - Так это он за водкой бегал! Они же, бабы эти, как ввалились в комнату, так бутылку сразу нашу вылакали. Я даже и руку к ней не успел протянуть, чтобы значит угостить.
   - А плясал-то я ...
   - А неплохо. В общем, смотрелся ты без трусов на столе как на подиуме. Ну, как эти в ресторанах для баб.
   - Что, совсем без ничего?
   - Нет, ну носки ты не стал снимать. Все разглядели их дырки. Одна даже особенно сердобольная всё пыталась с тебя их снять, не на память конечно, а заштопать.
   - Что же я творил -то? - тихо ужаснулся Васька и поник головой.
   - Да не переживай. Пьяный свободен от условностей общества и от одежды в том числе. Я, правда, вначале подумал, что они тебя разорвут, до того ты их завёл.
   - А мужик этот что делал?
   - А я помню? Так ты согласен с моим предложением? - вновь перешёл на шёпот Витька, указывая рукой на кровать.
   - Каким?
   - Ну, оставить магнитофон и уйти, а потом мужика по- тихому задержать и сдать твоим корешам по ментуре.
   Друзья без лишнего шума ударили по рукам и Витька достал из под кровати коробку. Магнитофон был новенький с инструкцией и гарантийным талоном. Его поставили на видном месте в коробке, на стул у шкафа, а сверху в виде приманки положили нужные бумаги.
   На улице друзья присели на скамейку и принялись ждать. Через полчаса Васька не выдержал.
   - Слушай, а у вас выход из общаги один?
   Витька вмиг изменился в лице. Хлопнул себя по лбу и кинулся в подъезд. Дверь в его комнату оказалась распахнутой. Но мужик и магнитофон исчезли.
   Витька бросился по коридору, на ходу расспрашивая знакомых о воре. Распахнутая дверь чёрного хода указала нужное направление и вскоре перед ними замаячила знакомая фигура. Мужчина легко прижимал к себе коробку и неспешно вышагивал по асфальту.
   - Стой, сволочь, - истошно завопил Витька, первым подбегая к похитителю и прыгая ему на спину. Мужчина вскрикнул и от нескольких суматошных ударов по голове закрутился на месте, пытаясь сбросить неизвестного ему парня. Тут же к ним подбежал Васька, но едва он открыл рот, намереваясь заорать в перекошенное от страха и злобы лицо " милиция " как сразу получил в зубы Витькиным башмаком. Друг крепко сидел на спине вора как наездник на сильном и норовистом жеребце, а тот яростно пытался его сбросить, вращаясь на месте. Васька быстро поднялся и вновь попытался к ним подступиться, но от сильного удара в лоб отлетел в кусты. Началась суматошная возня. Двое молодых и крепких ребят пытались свалить не менее крепкого мужчину. Разбитый магнитофон валялся рядом, а вокруг схватки собиралась толпа. Ваське в этой схватке особенно не везло. Стоило ему приблизиться к ней с приготовленной фразой " Стоять, руки вверх, милиция " и выкрикнуть первое слово, как мужчина замирал и сразу бил его в лицо, после чего ноги Васьки отрывались от земли, и он летел в кусты, нелепо махая руками. Наконец он попытался схитрить. Но едва он, как ему показалось, незаметно подкрался, мужчина двинул его ногой в пах и Васька сразу потерял к драке интерес. Подъехала милицейская машина, и несколько хмурых милиционеров быстро повязали друзей. Васька, взбешённый таким обхождением, попробовал качать права, но получил в ухо и замкнулся.
   В милиции друзей рассадили по разным камерам. Васька, раздосадованный невежливым приёмом, со злобой пнул неизвестного сокамерника, развалившегося в центре приподнятого от пола дощатого помоста. Тот спросонья открыл было задиристо рот, но сразу получил довесок в виде крепкой затрещины. Васька лёг и провокационно лягнул единственного соседа, но тот, благоразумно, притворился спящим.
   Дверь в камеру долго не открывали, и вскоре Васька задремал. Да что там, провалился в тревожный сон. Приснилась какая-то белиберда, смесь ментовской жизни с бомжовской. Очнулся от сильных ударов по подошвам ботинок. У его ног, в полумраке высилась огромная милицейская фигура, ловко садившая своими ногами по его ботинкам.
   Васька приподнялся, решая врезать этому наглецу в морду сейчас или немного погодить. Милиционер видать был опытный, потому как учуял раздвоение желания Сашки и быстро выкатился за дверь. И уже из коридора позвал на выход.
   Привели его на второй этаж, в обычный ментовской кабинет с коричневым сейфом у двери и двумя желтоватыми старыми столами, придвинутыми друг к другу. В кабинете его ждал только начальник, Сергей Семёнович Сухой, начальник уголовного розыска. Сидел мрачный и даже не взглянул на Ваську. Тот неловко помялся и осторожно присел сбоку стола, на старый, обитый потресканным дермантином стул. " Семёныч " давно варился в милицейской каше и таких васек навидался достаточно, чтоб сразу определить непригодность их к службе.
   - Ну что, Козлов, будем расставаться? - хмуро поинтересовался он, подвигая избитому подчинённому чистый лист бумаги и авторучку.
   На душе у Васьки сразу потяжелело. Тело тоже угнеталось болью, но физической. Если раньше у него не глядел левый глаз, то сейчас и правый присоединился к нему за компанию. В общем, видел он плохо. Потому и не заметил бумаги перед собой на столе.
   - Как же я мне домой идти, - пробормотал он, озабоченный не беседой с начальником, а невозможностью ориентироваться в окружающей обстановке.
   - А это пусть тебя твой дружок, собутыльник, доведёт. А ты пиши по - хорошему рапорт на увольнение и мы нормально расстанемся.
   - Выгоняете, значит, - шмыгнул носом Васька, но не по причине расстройства, а вследствии непонятных слёз из разбитых глаз.
   - Ага, - согласился начальник, - на все четыре стороны. Все дороги отныне для тебя открыты. Кроме одной.
   - Я ведь опер и мог бы ...
   - Доставить мне ещё кучу неприятностей? Да и какой ты опер?
   - Я преступника задерживал. Он магнитофон утащил, а я с другом его хотел задержать.
   - Это потому от тебя так перегаром воняет?
   - Я выпил-то всего немного, на совещание шёл, а тут этот с магнитофоном. Ведь свидетели видели, как я пытался его задержать!
   - Видели, - согласился начальник.
   - Ну вот, а вы ...
   - Видели, как ты с дружком своим напали на нормального человека и хотели то ли его побить, то ли отнять его вещь.
   - Его? - поразился Васька.
   - Его-его. Он ещё паспорт показал на магнитофон. Только не слушать ему больше из него музыку.
   - А, ну, конечно, - догадливо кивнул головой Васька,- на зону его с ним не пустят.
   - Разбили вы его, вчистую. Две пенсионерки несколько частей от него только и собрали.
   - А остальные?
   - Ты дуру-то не включай, - тихо посоветовал начальник.- Его части разлетелись на таком расстоянии, чтоб их собрать надо весь отдел на поиски кинуть.
   - Это друга моего магнитофон и тот мужик его украл,- упрямо возразил Васька. - Там в документах на магнитофон его фамилия вписана.
   - Нет документов, только разбитый магнитофон
   -Выходит, мы обознались?
   - В общем, давай пиши и распрощаемся. Ты же знаешь, какая у нас оперативная обстановка, знаешь, что людей не хватает, а бандюки вовсю охамели. А тут ты ещё криминала нам подбавляешь. Давай пиши, если не хочешь по - официальному.
   - Не хочу, - согласился Козлов и впервые мысленно обозвал себя своей фамилией.
   Он взял негнущимися пальцами ручку и под диктовку написал рапорт на увольнение по собственному желанию.
   - А удостоверение где моё?
   - Я в дежурке его забрал, да и чего ты о нём волнуешься, оно тебе больше не понадобится.
   Начальник взял рапорт и аккуратно вложил его в свою папку.
   Внезапно дверь комнаты распахнулась, и порог переступил молодой парень в распахнутой кожаной куртке. Из подмышки у него выглядывала кобура с пистолетом.
   - Ну что тебе, - досадливо крякнул Сухой, - и сколько раз я тебе говорил, чтоб не выставлял оружие. Ну, вот чего ты его демонстрируешь? Чтоб люди за версту видели, вот мент идёт или ждёшь на свою башку хорошего кирпича. Я говорил тебе как можно оружие отнять, даже у гениального опера. Говорил?
   - Говорили, Сергей Семёныч, - потупился опер и скосил глаза на Козлова.
   - Ладно, чего хотел?
   - Так ЧП у нас, - пробормотал опер и Васька по голосу опознал в нём своего напарника Андрюху Щеглова.
   - Ну что такое?
   - Так здесь в камере сидит ...
   Щеглов взглянул на Козлова и замялся.
   - Ты про Козлова? Так вот он перед тобой. Полюбуйся на красавца. Мы его на совещании ждём, хотим послушать, а он заглотил литр водяры и решил порядок на улице навести. Дескать, пока, вы ребята, напрасно штаны протираете, я вас попробую удивить.
   - Так это Васька? - удивился Щеглов и даже приблизился.
   Козлов поднял голову и напарник тихо присвистнул.
   - Здорово же тебя...
   - Ты ещё потерпевшего не видел, не хуже картина,- сообщил начальник.
   - Потерпевшего?
   - Ну да. Козлов с дружком так лихо на него наскочили. Купил мужик магнитофон, радостью дышал. На крыльях можно сказать от счастья летел. Но разве мимо Козлова проскочишь? Он же после спиртного всегда проникается рвением к службе.
   - Да, теперь на коленях будешь перед ним стоять и замаливать свой грех! - крикнул Сухой и в негодовании ударил по столу кулаком.
   - Я и не знал...
   - Ладно. Ты Щеглов иди, а мы тут душевно прощаться будем.
   - Так я это...Совсем другое хотел сказать. Тут у них в камере сидит один. Так при нём местные опера колечко с бриллиантиком нашли, а оно может с нашего разбоя оказаться.
   - Какого? - удивился Сухой.
   - Да с Лесной улицы, ну пару месяцев назад, помните?
   - Постой, постой, - остановил его начальник.- Помнится, до него ещё пара аналогичных преступлений была, - задумался Сухой.
   - Да не одна! Я тут проанализировал, - воскликнул Шеглов не замечая как при последнем слове лицо начальника кисло скривилось.- и, выходит, что за этим мужиком может потянуться не одна ниточка.
   - " Проанализировал ", " ниточка ", - недовольно буркнул Сухой. - Долго ему у них сидеть?
   - Вряд ли, местные опера никак его по своим делам не расколят.
   - Сколько у нас карж квартирных за последний месяц?
   - Да примерно 8 или 10.
   - Двенадцать, - хмыкнул Сухой.- Такую цифру надо знать. - И давно с ним работают?
   - Да суток двое.
   - Думаю, вряд ли что от него добьются. А если нам с ним поработать?
   - Так кто ж его нам отдаст?
   - Это верно, - задумался начальник.
   - Это не меня с ним в одну камеру посадили? - попытался улыбнуться Васька, но скривился от боли.
   Сухой немного подумал, побарабанил пальцами по столу и вдруг поднялся.
   - Ну, вот что, мне надо с местным начальником переговорить, а вы тут посидите, - бросил он и быстро вышел из кабинета.
   - Где это тебя так угораздило? - спросил Щеглов, присаживаясь на освободившееся место.
   - Да вора хотел задержать, а он мне накостылял.
   - Чего ж тогда начальник злится?
   - А где ты видел их добрыми? Всегда недовольны, хоть сутками работай всё равно плохо, - сказал Васька, осторожно прикладывая платок к лицу.
   - Тут на совещании, - осторожно начал Щеглов, - вопрос о твоём увольнении ставили.
   - И что решили?
   - Ну, это не нам решать. А вот если по совести, сволочь ты, Вася.
   - Во как? - удивился Козлов и мысленно согласился.
   - Ты вот пьёшь, а я за тебя отдуваюсь, выгораживаю. Думаешь легко два участка тянуть одному?
   - Ты прости меня, Андрюха, дурак я. Что-то запил и никак не могу остановиться.
   - Ты что алкоголик?
   - Нет.
   Дверь распахнулась и в кабинет вошёл Сухой с незнакомым мужчиной.
   - Знакомьтесь, начальник криминальной милиции. А разговор у нас будет к тебе Василий.
   Они сели на свободные стулья и обратились лицами к Козлову.
   - Есть у тебя шанс остаться в органах, - сказал Сухой. - Предлагаем тебе посидеть немного в камере и неназойливо вывести своего соседа на разговор.
   - Зачем? - дрогнул голосом Вася.
   - Ну, сам слышал, что взяли его с колечком. Колечко и камушек в нём очень старинное и ценное, а вот по сводкам нигде не проходит. Но где-то он его взял. Вот и у коллег к нему интерес имеется. Поможешь, забуду о твоих делах.
   - Почему я?
   - Видок у тебя подходящий, - подал голос местный начальник, - обходились с тобой как, сам понимаешь. Так что если натурально сыграешь пьяницу и дебошира, выгнанного женой из дома может и повезти.
   - А если не может?
   - Ну, тогда...
   - Понятно, железную оградку со звёздочкой и слезливую надпись о невинно убиенном, - пробормотал Васька.
   - Да нет, обойдётся, - заверил местный начальник, - они ж не звери, понимают, что с ними будет за это.
   - Ничего они не понимают, эти отморозки, - вставил Щеглов.
   - А тебе чего? Брысь отсюда, - накинулся на подчинённого " Семёныч ".
   - Погоди, - остановил Сухого местный начальник, - давайте всё обмозгуем.
   Мозговали недолго. Выяснилось, что со дня на день ожидается проверка из министерства и уже какие-то чины приехали, но по отделам вроде собирались пойти на следующей неделе.
   - На чём же его в камере держать? - спросил " Семёныч ". - Первый же проверяющий выяснит незаконное задержание.
   - На твоего мы составим протокол оказания сопротивления милиции. Тем более он, действительно, брыкался и ему немного... смазали.
   - Ничего себе немного, - пробормотал Васька.
   - А нечего ментов козлами драными называть и всех иметь в одно место, - наставительно произнёс местный начальник.
   Щеглов не выдержал и задавленно прыснул в кулак.
   - А этот ... на чём сидит?- спросил " Семёныч " и грозно глянул на Щеглова.
   - А ни на чём, - простодушно пояснил местный начальник. - Мужик он наш, местный, все наши его знают. Ребята прозвали его " Ломанным ". Ну, у него есть такая особенность падать по пьяне из окон и балконов. Так вот приземляется как кошка - на четыре конечности. Правда рёбра поломаны и руки, но тот ещё попрыгунчик. Судимость за ним одна, да и то по хулиганке, но товарищ непростой, ох непростой. В местном ЖЭКе слесарем работает. Ну, по квартирам ходит, чинит краны. В общем в курсах кто и как живёт.
   - А потом в этих квартирах небось кражи обнаруживаются, - догадался Сухой.
   - Ну да. Мы тут сверку провели и выходит он вроде как наводчик в банде.
   - Какая же это банда, если кражи совершает? - поинтересовался Щеглов. - там же признаки организованности и оружие должно быть, а раз так то о каком тайном похищении имущества может идти речь?
   - Он на последнем курсе юридического и не может, чтоб не показать свою грамотность, - пояснил Сухой на недоумевающий взгляд местного начальника.
   - А-а-а, - понятливо кивнул тот, - у меня тоже такой есть. А что такое банда я знаю, тоже учился,- обратился он к Щеглову. - А называю я всех этих наших клиентов всегда бандитами, просто привычка такая.
   - Как он ведёт себя?- спросил Сухой, почуяв ростки невыгодного для него раздражения местного руководителя.
   - Да молчит, тварь, - досадливо махнул рукой начальник.
   - Тогда с чего вы решили, что он передо мной разоткровенничается? - глухо произнёс Васька.
   Он чувствовал себя не в своей тарелке и мучительно пытался найти повод для отказа.
   - Морда у тебя вся от синяков затекла, перегарчик, да и видок подходящий. На алкаша явно вытягиваешь.
   - И не забудь про того товарища, - напомнил Сухой.
   Васька для вида немного посомневался, набивая себе цену и, с видимым усилием, согласился. Из милиции уходить не хотелось, потому что работа нравилась, а посидеть немного в камере с бандитом казалось небольшой платой.
   Перед дверью в камеру он для вида немного поломался, но видать переиграл. Милиционеру наскучило долгое и нудное препирательство с задержанным и, открыв дверь, он пинком спровадил его на нары.
   Сокамерник быстро подвинулся и Васька неловко завалился на его место. Он выругался и лёг на спину. Дальше надо было немного спокойно полежать, разыгрывая оскорблённое достоинство или, может, усталость от допроса. Не всё же бузотёрить и наглеть. Лежал так минут 15, дальше терпеть не стало мочи. Соскочил на пол и принялся вышагивать по камере. Необходимо немного успокоиться и придти в себя от своего согласия. Казалось бы, что тут сложного, посидеть с каким-то ворюгой, вызнать от него как он промышлял по хатам и с баб серёжки срывал. Но вот так сразу лезть к нему с расспросами не годилось. Любой недоумок сразу проникнется подозрением к незнакомому человеку, любопытному до чужих дел.
   Васька постепенно охлаждался и уже трезво не мог сообразить как его угораздило согласиться на такую афёру. Он догадывался какую подготовку надо провести для внедрения в преступную группу, знал многие мелочи, далеко не лишние в этом деле. Именно на них и можно легко провалиться. А тут сразу сунули носом в дерьмо и даже не обговорили как выглядит " жена ", с которой он якобы в ссоре. А где он живёт, адрес какой называть, если спросят? Да и доверится - ли ему этот, видать, тёртый мужик? А " Семёныч " хорош, вроде опытный опер, не чета ему, а тут сразу в лёгкую сунул его. Впрочем, кто он ему, не друг, не товарищ, да и не родственник. Васька работает всего полгода, можно и рискнуть желторотым воробьём. А чем он рискует? В смысле начальник! Ну не повезёт Ваське, не расколит он этого, так уволит, а если... Ну, убьют какого-то гражданского, ведь рапорт на увольнение Васька написал. Может он с сегодняшнего дня и не сотрудник вовсе, а обычный Вася, безработный Козлов. Чёрт, вот вляпался-то!
   Вероятно, он последнюю фразу он высказал вслух, потому что сокамерник шевельнулся и сел. Васька продолжил хождение из угла в угол, исподтишка кося глаза на тёмную фигуру. Человек вытащил пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Васька с жадностью вдохнул табачный дым, и это не укрылось от внимательного взгляда сокамерника.
   - Курить хочешь,- произнёс он неприятным хриплым голосом.
   - А есть? - пробормотал Васька, вышагивая вдоль стены.
   Вор протянул ему пачку сигарет, поднёс зажигалку и в свете пламени Васька увидел на себе испытующий взгляд.
   Он выдохнул дым и благодарно закивал. Потом сел и принялся задумчиво курить. Никто не лез с разговором первым. Каждый осторожничал. Но если Васька делал озабоченный вид, интуитивно догадываясь о таком поведении, то сокамерник испытывал его, провоцируя молчанием. А молчание это затягивалось. Вроде бы Васька должен был первым затеять пустой разговор потому как он обычный " бытовик ", неугомонный домашний скандалист и хулиган. Но он опасался неосторожным словом выдать свою ментовскую сущность, тем более его " легенда ", как он сейчас начал понимать, имела глубокие прорехи. Оставалось глубокомысленно молчать, внешне изображая терзание тайными мыслями. Что это за мысли Васька не мог придумать и потому от этого страдал. Внезапно за горло взяла обида, на себя такого непутёвого, алкоголика чёртова, на " Семёныча " так ловко уговорившего поработать на розыск, на грёбаное раскрытие преступлений. Он лёг в угол и затаённо шмыгнул носом. От обиды на глаза навернулись в глазах. Сосед неторопливо докурил сигарету и попросился у милиционера в туалет. Едва за ним захлопнулась дверь, Васька нервно подпрыгнул и подбежал к двери, желая вызвать начальство и прекратить этот балаган. Ну, какой он в самом деле агент, если без году неделя в милиции? Он хотел позвать милиционера, но сквозь неплотно закрытое окошко услышал слабый разговор. Говорили двое. Один несомненно милиционер, а другой... Ну, конечно, его сосед по камере. Его хриплый шёпот, часто срывался. Разговор вели спокойный. Даже сказать, задушевный, будто давние приятели. Васька совсем перестал дышать и вскоре сумел связать отдельные слова в фразы и поразился своему открытию. Эти двое, несомненно, обсуждали его, Ваську Козлова. И если " Ломанный " допытывался у милиционера относительно своего сокамерника, то страж порядка спокойно уверял его в отсутствии сведений о подсадке, утверждая в лопоухости Васьки. Потом они завели разговор о деньгах. Васька, вначале испытавший чувство благодарности к милиционеру, вдруг понял, что тот искренне считает его обычным бытовым сидельцем. Разговор у них продолжался недолго, и вскоре шаги стали приближаться к камере. Васька едва успел прилечь. Дверь распахнулась и вошёл " Ломанный".
   Теперь он повёл себя немного раскрепощенно, громко кашлянул и со стоном откинулся на спину, рядом с Васькой. Козлов шевельнулся, но поворачиваться не спешил.
   - Слышь, парень, - лениво произнёс " Ломанный " и слабо толкнул Ваську в спину.
   - Отстань, - бормотнул как бы сквозь сон Васька, но перевёрнулся на спину и уставился в потолок.
   - Ты за что сюда попал-то? - не унимался вор. Он подобрал под себя ноги и возвысился над сокамерником, заглядывая ему в лицо. Васька с деланным равнодушием отвернулся к стене.
   - Ну, чего молчишь? С бабой повздорил?
   - А ты откуда знаешь? - с подозрением повернул голову Васька и стойко выдержал взгляд вора.
   Тот хрипло хохотнул и лёг рядом. Помолчали.
   - Убью суку, - злобно прошептал Васька. - Ещё в ногах у меня будет валяться и прощения просить.
   - Будет,- согласился вор. - Наверняка сегодня в ментовку за своим заявлением прибежит.
   - Так быстро? - удивился опер и радостно подумал о близком конце своего заточения. Конечно, редкая жена даст своему обидчику долго отсиживаться в милиции. Да ведь и скандалы с жёнами обычно быстро утихают, едва муж попадает в милицию. К тому же "ей" уже наверняка разъяснили о налагаемом штрафе. Мало того, что "муж" фингал ей под глаз подвесил и платье порвал да к тому же ещё из семейного кошелька по её милости деньги государству придётся отдать. На душе значительно полегчало. Выходило париться ему тут недолго оставалось.
   В двери камеры звякнул ключ и в проёме распахнутой двери возник милиционер и вызвал " Ломанного ".
   Едва дверь за ним закрылась, Васька не удержался и быстро поднялся. Но разговора между милиционером и сокамерником не услышал. Чей-то незнакомый голос ехидно осведомился о здоровье вора и радостно засмеялся.
   Его долго не приводили, и Васька весь извёлся. Вначале он подумал, что начальство отказалось от его подсадки в камеру и уже освободило вора, а его, чтоб никаких подозрений собиралось выпустить позднее. Но постепенно мысли приняли другой разворот и уже слабые подозрения относительно вызова " Ломанного " начали зарождаться. Непременно его сейчас будут дожимать и постараются на совесть.
   Дверь в камеру открылась внезапно и вор вошёл быстрой походкой, раздражённый и злой. Васька не спеша принял лежачее положение и равнодушно уставился в потолок. И, похоже, это у него неплохо получалось потому что вор несколько минут нервно поёрзал рядом и толкнул его в плечо.
   - Слышь, кореш,- прошептал он тихо и вновь несколько раз потолкал его.- Спишь что ли?
   - А хоть бы и так. Тебе- то что? - недовольно отозвался Васька.
   Вор немного помялся, не решаясь затеять неудобный для него разговор. Васька весь внутренне напрягся и едва не переиграл, решив повернуться на другой бок.
   - Дело похоже могут мне пришить.
   - Какое дело?
   -Перстенёк у меня нашли, купил по случаю на улице у незнакомого мужика, а оно оказывается ворованное, в розыске.
   -Ну и что? Мало ли кто кому на улице что продаёт? Ты-то знал об этом?
   - Перстенёк ценный и, конечно, я догадывался, но уж больно дёшево отдавал, не удержался я, - глухо признался вор.
   - И в чём проблема?
   - Думают, что я в квартирке его прихватил. А это статья, парень.
   - Хреново, - выразил сожаление Васька, не веря ни единому слову сокамерника. - А мне-то зачем это говоришь, я ж не прокурор и не судья.
   В коридоре раздались вразнобой шаги нескольких человек. В дверь камеры вставили ключ, громко поворочали в нём и дверь, противно скрипнув, открылась.
   - Выходи, - скомандовал милиционер и посторонился, пропуская задержанных.
   Васька и вор встали вдоль стены, и к ним сразу приблизился незнакомый человек в драповом пальто и кепке.
   - Я прокурор, - произнёс он звонким голосом.- Проверяю условия, быт и основания задержания. Вот ты,- ткнул он пальцем в " Ломанного ", - за что сидишь?
   - Так не знаю начальник, - тихо произнёс вор,- взяли на улице, на работу шёл, говорят лицо у меня подозрительное. А оно у меня с рождения такое, я не виноват. И перстенёк мой очень приглянулся здешним милиционерам. Только я им его не отдам.
   - Понятно,- удовлетворённо кивнул прокурор и повернул голову к капитану милиции. - Документы о задержании принесите.
   Тот сразу смущённо заморгал глазками, и Васька в слабом свете лампочки заметил его лёгкую багровость на лице. Ну, сейчас, тебе врежут, милый друг, подумал он, одухотворяясь молниеносно возникшей в голове идеей.
   -А ты? Да-да, ты, - уставился прокурор на Ваську рачьими глазками, - тебя, такого побитого, зачем держат? Документы и на него тоже!
   - Так шёл по улице, никого не трогал, а тут, бац и взяли. Лицо им тоже моё не понравилось. Я не понимаю, товарищ прокурор (слово "товарищ" он произнёс специально, хотя слово "гражданин" так и вертелось на языке, но этим словом он давал понять о непричастности к уголовному миру), почему эти милиционеры людей просто так задерживают. Ну, упал я, поскользнулся, значит, на арбузной корке, а они сразу хвать и сюда, - возмущённо повысил голос Васька.
   - А причём здесь это? - удивился прокурор и оглянулся на милиционера.
   - И я им тоже говорил. Правда, когда падал, случайно задел двух женщин, и они упали. Но не нарочно же!
   - Где?- вновь повернулся прокурор к капитану,- почему я не вижу у вас бумаг?
   - Так они для установления личности доставлены, - пробормотал подавленно дежурный. Васька только сейчас рассмотрел у него на груди табличку с именованием его должности.
   - Сколько вы здесь находитесь? - въедливо начал допытываться у сокамерников прокурор.- Кормили ли вас?
   - Да почитай вторые сутки без еды сидим,- возбуждённо заговорил "Ломанный", - главное парня этого бьют постоянно, а он и сам не понимает в чём провинился перед мен... милиционерами.
   - Вас бьют,- оживился прокурор, и глаза его чуть ли не с вожделением оглядели измятую фигуру Васьки.
   - Да не так чтоб сильно,- медленно протянул Васька, не в силах приостановить невольное вступление в непонятную игру "Ломанного".
   - Но чувствительно, - добавил вор,- они же умеют это делать. Парень в их руках как игрушка.
   - Будете делать заявления? Всех мерзавцев кто такое с вами сделал накажем! - воскликнул прокурор и гордо приосанился.
   - Да нам бы домой, помыться и уж потом о всех напишем. Кто чего делал и как угрожал, - пообещал " Ломанный ".
   - Да, товарищ, прокурор, отпустите нас, за жизни свои опасаемся, - поддакнул Васька, впервые испытывая неприятное чувство единения с уголовником.
   - Вы свободны,- торжественно объявил прокурор,- Вот только мой помощник запишет ваши анкетные данные и можете идти.
   - Что совсем? - дрогнул голос у " Ломанного ".
   " Ломанный " мгновенно изменился и едва не разрыдался на плече прокурора. Тот невольно отшатнулся и укоризненно взглянул на дежурного.
   - Довели людей! Так вы государству служите?
   Когда Васька вышел на улицу " Ломанного " и след простыл. Он покрутил головой, но площадка перед отделом милиции пустовала. Только вдали кто-то поспешно семенил к пролому в заборе. Васька сразу смекнул кто так торопится и уже намеревался догнать вора. Но тут дверь за его спиной отворилась, выпуская Витьку Мухина. Бросать друга стало неудобно и Васька в душе махнул на "Ломанного" рукой. В конце концов, чему быть- тому не миновать. Ну не вышло у него ничего с этим опытным преступником, а может оно и к лучшему. Хотя, не выполнив задания, он лишался тем самым доверия начальника.
   - Ну что, пойдём, опохмелимся, - радостно предложил друг. - Кстати моя сеструха-то похоже сваливает с квартирки, так что теперь некому зудеть будет.
   - Нет, я домой пойду. Мать, наверно изволновалась вся. Ещё вздумает на работу побежать, а там ей и выложат какой у неё сын и что он теперь безработный.
   - А хочешь, к тебе вдвоём пойдём?
   - Ну да, сразу всё поймёт. Ты, Вить, извини, но твой вид сразу подскажет ей, как мы с тобой провели время.
   - Ага, а твой вид сразу надоумит её на твоё геройское поведение на службе. Ты хоть в зеркало глянь на свою рожу.
   - Ну, скажу, что в засаде был и задержал преступника. А что лицо у меня немного помято, так это в схватке с ним.
   - Да лицо у тебя распухло не от ушибов, а от пьянки и разит от тебя как от пивной бочки.
   - Ну, с ребятами задержание обмыл, так сказать на радостях, что выжил.
   - Ты ей ещё поживописуй про бешеную пальбу и отчаянную погоню и заодно о смертельной схватке. Да по твоему виду и словам тебя не увольнять надо, а непременно к ордену представлять.
   - Я скажу: не надо орден, я ...
   - Согласен на медаль, - докончил Мухин и рассмеялся.
   Васька тоже не удержался и друзья принялись бешено хохотать, хлопая в припадке веселья друг друга по плечам.
  
   А дома его ждала мать. Она взглянула на его лицо и сразу схватилась за сердце.
   -Ну, будет, мам, - попытался её успокоить нерадивый сын, обнимая и пытаясь заглянуть на кухню. Квартира полнилась вкусными запахами поджаренной картошки и котлетами.
   Мать наконец оторвалась от него и, радостно всхлипывая, принялась расспрашивать о долгой отлучке.
   - Да всё нормально, мам. Был на задании, дежурил в одном месте,- сказал Васька и вся тщательно выстроенная по дороге домой легенда о героических буднях в милиции забылась. Врать совершенно расхотелось, к тому же пустой желудок взыграл, заходил в сладком предчувствии пищи всеми своими стеночками.
   Он быстро разделся и в ванной комнате, обмывая руки горячей водой, с неприязнью взглянул на свою разбитую физиономию. Сволочь, подумал он о мужике, которого они так неудачно пытались сделать своим козлом отпущения. Крепким оказался, гад, ещё магнитолу разбил. Ещё он подумал, что лицо его хорошо запомнил и при случае больше не упустит и за всё с ним рассчитается.
   Картошка, действительно была хороша, да и котлетки неплохи. Душа просила водки, но заговаривать о ней с матерью было неловко. Небось на лице у него всё чётко отпечатано её количество, выпитое накануне.
   - Где ж ты был так долго, сынок? - Я места себе не находила, отца твоего вот так же потеряла.
   - Ну, ты прям совсем, мам. Мне уже и из дома не выходить?
   - Так работа у тебя какая тяжёлая, сынок. Что случилось то?
   - Да так, бандита одного задерживал.
   - Бандита?
   - Ну да, опытного такого. Он знаешь сколько людей уже покалечил?
   Васька почувствовал после еды прилив вдохновения и уже собирался увлечённо развить свою мысль, но взглянул на перепуганное лицо матери и остыл.
   - Да ладно, мам, с Витькой засиделись.
   Эта правда показалась ему неестественной. Он любил сочинять и просто так высказать истину, не приукрасив её хоть некоторыми элементами лжи, всегда казалось скучным. Любая обыденная мысль, ситуация казались серыми, лишёнными остроты, ну как в блюде отсутствие перца или соли. Ему не нравились люди трезвые не в смысле отсутствия наполненности алкоголем, а те самые, что говорили и жили по очень правильным словам. У них никогда ничего не происходило, на всё у них было объяснение. И вот этот трезвый анализ буквально бесил его. А тут он, пожалуй, впервые произнёс обычные будничные слова и поразился.
   - Я догадалась,- ответила мать и Васька, с непритворным удивлением взглянул на неё.
   - Вера, подруга моя, видела вас вчера, - с улыбкой пояснила она.
   - А-а-а, понятно,- кивнул Васька головой.
   - Ещё Катя приходила, потом звонила несколько раз.
   - А она-то чего озаботилась?
   - Наверно, нравишься ты ей.
   В дверь позвонили, и мать легко поспешила открывать дверь.
   Чего это она, ждёт что - ли кого, подумал Васька, доедая котлету и чутко прислушиваясь к звукам у входной двери. Там о чём-то вполголоса заговорили. Потом скрипнула дверца шкафа, кто-то надел шлёпанцы и на кухню зашла девушка.
   Катька Зеленцова была на два сантиметра выше Васьки. Он это знал точно потому, что в институте учился с ней в одной группе. Ещё на втором курсе кто-то из парней сумел заглянуть в её медицинскую карту, и вскоре все её размеры стали известны не только им, но и ребятам всего курса. Конечно, девчонка она была классной и многие увивались за ней, стремясь всеми способами обратить на себя внимание. Свидания были верхом престижа и счастливец всегда ходил с гордо поднятой головой. Правда, недолго. Она слыла девушкой умной, дерзкой на язык и обидчивой. Потому возле неё никто долго не задерживался. На последнем курсе она обратила и на него свой взгляд. Он оставался одним из немногих, которых она не обласкала вниманием и, казалось, должен от восторга поскакать вокруг неё петушком. Но Васька к тому времени во - первых уже поменял несколько девушек, а во-вторых подостыл к этой недоступной однокурснице. Потому и встретил её подход буднично, словно она не первая красавица института, а обычная девчонка. Разговор между ними тогда произошёл пустяшный ни к чему не обязывающий и не предполагающий дальнейшее общение. Может это её и заело, только вскоре он стал ощущать на себе её постоянные взгляды. Как-то так вышло, что из института они стали выходить вместе, потом он угостил её пирожками, но без кофе. Кофе и пива не было между ними. Вообще он старался держаться ровно и спокойно. С достоинством. Хотя, чего перед собой таиться? Иногда в нём играло мужское волнение, и он едва сдерживал себя. Зачем? Поговаривали, что она уже со многими переспала. Вероятно, это и было тем сдерживающим фактором, мешая ему преодолеть брезгливость. Её кажущаяся доступность совсем не нравилась, а когда она на последнем курсе вдруг вышла замуж за какого-то армянина, Васька с облегчением перевёл дух.
   Теперь он опер, а она следователь прокуратуры. Встретились случайно возле её кабинета. Разговорились. Вспомнили прошлое. Она уже развелась и теперь жила недалеко от него с матерью. Детей не имела. К ней он давно охладел, а вот она вдруг проявила к нему былой интерес и повадилась ходить в гости. Прошлое к ней отношение исчезло, уступив место приятельским чувствам, которые некоторые называют дружбой. Так ему казалось. Но последнее время девушка стала неоправданно занимать значительную часть его мыслей. Он отмахивался от них, даже завёл себе девчонку, но Катька заслоняла её, и однажды он едва не назвал свою подругу её именем. После этого он запаниковал, и даже стал Кати сторониться. Мысль о женитьбе пугала. После неё всё казалось будет неприлично обыденным серым и буднично строгим. А он любил вольно жить, как ему хочется.
   Появление Катьки в маленькой кухоньке сразу смутило. Он угнул голову и прикрыл глаза рукой. Она неслышно села рядом и провела по его голове рукой. Он вздрогнул и дерзко взглянул на неё. Она поражённо ахнула и страдальчески скривила лицо.
   - Ну, как видок? - ухмыльнулся Васька.
   - Где это тебя так?- тихо спросила девушка.
   - Сосулька упала. Я голову-то запрокинул, чтоб, значит, окно одного бандита высчитать, а она возьми и отвались от крыши.
   - Как же ты жив остался?
   - Шапкой успел прикрыться.
   - Не слушай его, Катя,- произнесла мать.- Он с Витькой Мухиным всю ночь пьянствовал.
   - А-а-а,- протянула девушка и понимающе кивнула головой, - то-то я запах чувствую.
   - Слушай, Кать, только не начинай со своими вечными нравоучениям. Да, выпил немного с другом. Ну и что?
   - А то, что тебя из ментовки выпрут и будут правы! Я же знаю, что у тебя творится на работе.
   - На службе, - поправил её Васька.
   - А что у него?- встревожилась мать.
   -Ой, мама, успокойся. У меня всё хорошо,- воскликнул Васька и умоляюще взглянул на девушку.
   - Да как же это может быть хорошим? Едва прошлые синяки сошли, как он умудрился новые получить, - начала заводиться мать.
   - Тогда мне их поставил " Мишка - Кривой ". Мы его две недели пасли, а при задержании он оказал сопротивление.
   Васька вновь прикрыл глаза рукой и, незаметно для матери, пронзил Катьку взглядом, выражая надежду на помощь.
   - Тебе одному?
   - Почему одному? Нас трое было.
   - А синяки почему-то тебе достались? - не могла успокоиться мать и с подозрением заглянула под его руку.
   - Это потому, дорогая мама, - воскликнул он, стремительно меняя просительную мимику лица на строгую нравоучительность, - что я ближе всех к нему оказался, и мне первому пришлось вступить в схватку. Да-да-да, не округляй глаза, моя работа заключается в поимке преступников, а твоя в бумагах.
   Последнее высказывание адресовалось Катьке, которая, видать не желала выступать на его стороне и похоже вступила в сговор с матерью.
   - Интересно. Будто мы не одно дело делаем?- подтвердила его догадку Катька.
   - Дело общее. Но риска у меня больше, а вот платят тебе больше и несправедливо. Не понимаю почему. Я шкурой своей рискую. Жизнью даже. А ты сидишь в тёплом кабинетике и кнопки на компьютере давишь.
   - Наверно, не просто так, а с толком?- подхватила Катя.
   - Так вот, милая моя...- начал Васька не в силах устоять перед соблазном затеять извечный спор между следствием и оперативной работой.
   - Ой, только не надо сейчас о работе, - поморщилась Катя и погладила Ваську по голове.
   - Чего ты меня как ребёнка успокаиваешь, - попытался заартачиться Васька, но боевой пыл угас.
   - Пойдём, поговорим, - взяла его за руку девушка и потянула за собой в комнату.
   На диване она сразу уставилась ему в лицо и укоризненно покачала головой. Васька прислушался к громыханию тарелок на кухне и весь во внимании придвинулся к девушке. Она поморщилась и, не желая вдыхать сивушный перегар, отвернула лицо.
   - Я не буду тебе, Вася, как ты ожидаешь, читать нотаций и вообще ни слова не скажу по поводу твоего пьянства,- осторожно начала она,- но надо нам с тобой определиться.
   - Насчёт чего?
   - Наших отношений.
   - А что с ними не так?
   - Не притворяйся. Когда-то ты согласился познакомиться с моей мамой. Если ты не передумал, то мы может с тобой определить этот день. Или ты передумал?
   - Да нет, - смутился Васька, - но сейчас с таким лицом не совсем правильно будет явиться перед нею. Я произведу не совсем выгодное впечатление, - осторожно закончил он.
   - Тебя это волнует?
   - Конечно.
   - Хорошо, - удовлетворённо кивнула девушка, - можно неделю подождать, но...
   - Чего но? - удивился Васька, радуясь отсрочке знакомства с навязываемой ему будущей тёщей.
   - Но если ты хоть раз ещё ввяжешься в какую- нибудь драку и вновь испортишь свою физиономию, знай, таким и представлю у себя дома.
   - Хорошо, хорошо, - понятливо закивал Васька и обнял девушку за плечи.
  
  
  
  
  
  
  
   На следующий день Васька тщательно побрился, натёрся одеколоном, припудрил синяки на лице и, бодро насвистывая незатейливую мелодию, вышел из дома. Дорога в отдел милиции пролегала мимо рынка, где совсем недавно он приметил приятную девушку. Она и сейчас стояла за прилавком, ловко отпуская колбасу и ведя обыденный разговор с покупателями. Очередь, довольная проявляемым к ней вниманием, не застаивалась. Ваське девушка нравилась, и он уже несколько дней присматривался к ней, мысленно прикидывая повод для знакомства. Случай всё не представлялся и вот сейчас он ощутил необходимую потребность вступить с ней в разговор. Он встал в конец очереди и только перед прилавком с огорчением обнаружил в портмоне жалкие 30 рублей.
   - Слушаю вас,- взглянула на него васильковыми глазами девушка и он, пожалуй, впервые смутился.
   - Мне бы вот... колбаски что-ли? - протянул он, не веря своему голосу. Глаза рыскнули по витрине, выискивая самый дешёвый товар.
   - Какую желаете? Только сегодня получили " Одесскую ", возьмите - не пожалеете.
   Девушка источала саму предупредительность, хотя Васька -то понимал какую наверняка нелестную ему характеристику мысленно она выстраивает. Продавцы и опера должны с лёту оценивать человека, а тут стоит побитый парень и робко держит в пальцах тройку десяток.
   - Можете взять конскую колбасу. Тоже неплохая,- попыталась помочь ему продавщица и дружески улыбнулась.
   - Ага, такому жеребцу в самый раз эту колбаску кушать,- неожиданно пьяно выкрикнула сзади женщина.
   - Ему и ливерная подойдёт,- поддержал её не менее противный женский голос.
   И тут продавщица, внезапно побледнела и гаркнула с неожиданной силой.
   - А ну заткните свои хавальники. Дайте человеку колбасу выбрать.
   Очередь, уже готовая немного похихикать в адрес Васьки, сразу онемела.
   - Мне любительской? - робко предложил Васька.
   - Сколько? - с готовностью схватила девушка огромный батон колбасы.
   - Ну, грамм 100, - попытался изобразить улыбку Васька.
   - Сколько? - опешила девушка.
   - Да отрежь ты ему на закуску. Видишь, парню неймётся выпить, и не забудь порезать, - звонко подала голос первая женщина.
   Продавщица с готовностью нарезала несколько тонких ломтиков колбасы, взвесила их, назвала цену и Васька, кляня себя, передал деньги.
   - А сдачу? - крикнула вслед ему девушка, но он быстро скрылся в толпе. Полиэтиленовый мешочек убого болтался в руке и только возле двери отдела он попытался сунуть его в карман.
   - Что прячешь, Козлов?
   Начальник розыска крепко ухватил его за запястье руки.
   - Опять?- вздохнул Сухой, разглядев злополучный пакетик с колбасой и быстро охлопал Васькину фигуру.
   - Водку куда спрятал?
   - Нет у меня водки, Сергей Семёныч. Это я обед себе на работу взял.
   - Ну да, - понятливо кивнул начальник, - скромно и со вкусом.
   - Сергей Семёныч, я на службу пришёл.
   - Нашёл время! В отделе полно проверяющих, а он с такой харей и запахом решил вконец отдел ославить.
   - Так я ж вроде не такой как вчера...
   - Вот именно. У тебя вид старого запойного пьяницы, а побитая физиономия явно указывает на постоянное желание с разбегу понюхать асфальт. Кстати, что у тебя с тем в камере?
   - Так я...
   Внезапно сверху, из распахнутого окна, начальника позвали.
   - Иду, - отозвался " Семёныч " - Ты вот что Вася, давай сейчас отдохни, возьми отпуск. А как всё уладится с этой проверкой, поговорим.
   Начальник быстро захлопнул за собой дверь и Васька, ошалев от неожиданной новости, даже слегка приоткрыл рот.
   - А ну, посторонись,- крикнули сзади и два милиционера тяжело дыша проволокли упитого под завязку пьяного.
   Васька развернулся и быстро направился по улице. Ноги сами принесли на тот же рынок, к знакомому прилавку. Вот только теперь за ним стоял незнакомый " кавказец " и хмуро щелкал семечки, лениво сплёвывая кожура себе под ноги.
   - Слышь, а где девушка-то? - поинтересовался у флегматичного мужчины Васька.
   - Анья?
   - Ну да, Аня, - согласился Васька.
   - Э-э-э-, товар принимает, а что ты к ней имеешь?
   "Кавказец" подозрительно оглядел Ваську, выплюнул шелуху и замер на нём глазами.
   - А где это?
   - Слющай, помогать хочешь? Или совсем работать?
   - Да нет, я к ней по делу.
   - А-а-а-, тогда во дворе она, но ей не мещай.
   За палаткой стояла " Газель " и водитель таскал в подсобное помещение пластмассовые ящики с колбасой. Аня стояла у двери с бумагой в руке и внимательно за ним наблюдала.
   При появлении своего недавнего покупателя она насторожилась, но уже в следующее мгновение улыбнулась.
   - За добавкой?
   - Да нет. Вроде как познакомиться решил.
   - Нашёл время и место,- фыркнула она и уже с интересом посмотрела на него.
   - Всё,- объявил водитель, жарко дыша и вытирая со лба пот ладонью.
   - Муслим!- звонко крикнула Катя и тот самый " кавказец " сразу явился, будто хоронился за дверью.
   - Считай, а я пойду работать.
   Аня встала за прилавок и, воровато оглянувшись, сунула Ваське полбатона колбасы в полиэтиленовом пакете.
   - Это что? - растерялся он, заглядывая в пакет.
   -Спрячь,- шикнула на него девушка,- увидит Муслим- голову оторвёт.
   - Нет, ну... зачем.
   - Для знакомства. Ты ж знакомиться пришёл?
   - Ну да.
   - Я освобожусь в 5 часов, жди меня у ворот. Лады?
   - Лады, - согласился Васька.
   " Кавказец " вновь появился неожиданно, словно из засады и быстро сообразил что к чему.
   - Э-э-э-, слющай, а деньги почему с него не берёшь? Плати, слишь?
   - Он заплатил уже, отстать, Муслим, - закричала Аня.
   - Как заплатиль? Где деньги? Я не дурак, слышь, всё видел,- заволновался хозяин ларька.
   - Да пошёл ты, Муслим...
   Тут Аня такое завернула, что " кавказец" оторопел. После этого он пришёл в настоящее помешательство, а потом начал орать на своём языке, вероятно, непристойные слова. Аня в свою очередь выразилась крепко по - русски, подкрепляя свою речь оскорбительными жестами. Завязалась яростная перебранка в которую стали влезать многие неславянские мужчины и крутить Ваське руки.
   В завязавшейся потасовке, грим с лица быстро стёрся под неустанными тычками крепких волосатых рук, но Васька воспрял и закрутился меж них волчком, рассыпая удары направо и налево.
   Потом закричали милицию, засвистели, и Васька с Аней кинулись бежать. Когда рынок остался далеко позади, они прислонились к стене дома и, тяжело дыша, взглянули друг на друга. Первой прыснула от смеха Аня. Она провела несколько раз по его лицу ладонью и с удивлением взглянула на остатки пудры на пальцах.
   - Чем это они тебя измазали?
   - Не знаю. Дрянью какой-то.
   Она обратила внимание на оторванный рукав куртки и потребовала пойти к ней домой. Васька слабо попытался отговориться, но девушка оказалась упрямой и настояла на своём.
   Жила она рядом и, пока поднимались по лестнице, Васька заметил дырку на джинсах. Она как раз приходилась на колено, которое сейчас при подъёме высвечивалось свой потёртой розовостью. Возле дверей квартиры он вдруг вспомнил о своих дырявых носках и совсем смутился.
   Звонок в двери вывел сигнал " воздушной тревоги ". Эта мелодия, знакомая по военным советским фильмам, неприятно резанула слух. Поскольку дверь не спешила открываться, Аня ещё раз нажала кнопку звонка, и раздался голос диктора Левитана.
   - Граждане,- торжественно объявил он,- воздушная тревога. Буквально вслед за ним противный запаниковавший мужской голос заорал, - спасайся кто может!
   Аня взглянула на Ваську и многозначительно улыбнулась.
   - Ну, как тебе этот прибамбас?
   - Нормально, - ответил, приходя в себя Васька и поинтересовался, - а звуки рукопашного боя и предсмертных хрипов у вас имеются?
   - Это было в проекте, - вздохнула Аня.- Отец по заказу деда сделал, чтоб значит почаще войну вспоминал. Дед умер, а звонок остался.
   Заскрипели запоры замков, звонко клацкнуло металлом и дверь медленно, с частым постукиванием механизма начала приоткрываться. Аня не спешила в неё толкаться. Когда дверь совсем раскрылась на пороге предстала старуха.
   - Привет, ба, - внезапно заорала девушка и шагнула на неё. Та сообразно своему древнему возрасту посторонилась.
   - А-а-а, - скрипуче протянула она, дохнув на Ваську застарелым запахом браги, - опять с новым ухажёром припёрлась.
   - Снимай куртку, - сказала девушка, вешая свою на крючок.
   - Я, говорю, опять с кобелём явилась, - визгливо крикнула старуха и пьяно расхохоталась,- ну прямо бордель какой-то у нас.
   Аня молча взяла порванную куртку и за руку ввела её владельца в полутёмную комнату. Диван под Васькой хрустнул продавленными пружинами и, сквозь неплотно прикрытую дверь, из коридора донеслась неразборчивая старушечья брань.
   - Это кто? - поинтересовался Васька.
   Девушка подошла к серванту, открыла в нём дверцу и вытащила небольшую коробку.
   - Снимай штаны, - тихо сказала она и включила свет.
   - Зачем?
   - Будто и не догадывается для чего мужики перед бабами штаны сымают, - ехидно сообщила из-за двери старуха.
   Девушка подошла к двери и плотно её прикрыла. Она села рядом с Васькой и быстро зашила оторванный рукав на куртке. Наблюдая за её ловкими движениями, Васька молчал, немного ошарашенный обстановкой.
   - Я же сказала. Снимай штаны, - произнесла Аня, откусывая нитку у подшитого рукава.
   - Сейчас? - спросил он.
   - Давай, парень, соображай зачем мне понадобились твои портки, - потребовала девушка и грозно глянула на дверь.
   Та сразу резко захлопнулась и любопытная старушка быстро зашлёпала от неё.
   - Да как-то, неудобно,- пробормотал Васька, испытывая несвойственное ему смущение перед девушкой.
   - Давай, не кобенься, как говорит моя бабка, - прикрикнула девушка. - Я не врач и не интересуюсь твоими причиндалами.
   - Ой-ой-ой, держите меня впятером!- проскрипела из-за двери старушка.
   Девушка резко встала и вышла из комнаты. До Васьки донеслась глухая перебранка, по окончании которой девушка, взволнованно вернулась и приятно нависла над парнем.
   - Слушай, парень. Здесь не дом свиданий, как пытается его представить моя нетрезвая бабка, а я хочу тебе зашить штаны. Не бойся, гениталии не трону.
   Васька встал и неловко начал их снимать. Едва они оказались в руках у девушки, взвыла сирена и, уже знакомый голос Левитана вновь объявил о воздушном нападении. Васька замер, но истеричного голоса предлагавшего спасаться не последовало.
   Девушка чёртыхнулась и стала вдевать нитку в иголку.
   - Кто это? - испугался Васька и поспешил к окну. Опыт у него насчёт внезапного появления обманутого мужа имелся, и поэтому на ум сразу пришла мысль относительно него. Внизу за окном далеко простиралась многолюдная улица, не сулившая удачного приземления.
   - А кого хочешь увидеть? - спокойно поинтересовалась Аня, хладнокровно втыкая иголку в джинсы.
   В прихожей звякнуло металлом открываемой двери, и беспокойная бабка принялась кому-то с воодушевлением рассказывать о "незнакомом мужике". До Васьки донеслись нецензурные слова относительно его личности, потом послышались шаги, и Васька метнулся к шкафу. Но едва его дверца со скрипом открылась, в комнату кто-то вошёл и сразу удивлённо ахнул.
   Пристыженный своим видом Васька медленно обернулся и увидел незнакомую женщину. Из-за её спины выглядывала всё та же настырная бабка, и что-то увлечённо нашёптывала ей на ухо.
   Женщине было на вид лет сорок, лицо круглое, но приятное, чёрное платье в белый горошек ловко облегало её чуть располневшую фигуру. Она с любопытством уставилась на его фигуру в майке и трусах, хладнокровно перевела взгляд на девушку, спокойно орудовавшую иголкой. Потом уставилась на Ваську и медленно направилась к нему. Он почему-то решил, что его будут сейчас бить и непроизвольно прикрыл руками низ живота. Но женщина остановилась перед ним и протянула руку, всем видом выражая желание познакомиться.
   - Меня зовут Эльвира Тимофеевна. А как вас величать? - произнесла она приятным голосом.
   - Вася, - глухо произнёс он, протягивая в ответ свою руку.
   - Вася, Вася - я снеслася, - пропела писклявым голоском бабка и изобразила на лице благостную улыбку.
   Клоунада какая-то, подумал опер и уже хотел забрать у Ани штаны, но дорогу ему преградила женщина и, удерживая его руку, сообщила:
   - Я мать этой девчонки.
   - Девчонка - печонка, - тонко вывела бабка.
   - Заткнитесь, мама, здесь не консерватория. К тому же вы опять всю брагу вылакали? - устало произнесла женщина.
   - Мама, - подняла голову от шитья Аня, - он порвал штаны и я их зашиваю.
   - Моя дочь не может спокойно видеть на мужчине порванные штаны, особенно если это касается...
   - Интимных на них мест, - вставила неугомонная старушка, продолжая прикрываться спиной женщины.
   - Особенно, - продолжила свою мысль женщина, - если это касается мужчин незнакомых, но приятных на вид.
   - Его зовут Вася,- произнесла Аня, откладывая зашитые штаны.
   - Я слышала... в прошлый раз имя другого молодого человека...
   - А не пора ли угостить его чаем. Совсем недавно он схватился с Алимом, - перебила её дочь.
   - Та-а-а-к, - протянула женщина, - значит, как я поняла из твоих слов, теперь и у Алима ты не работаешь?
   - Вероятно, - пожала плечами девушка.
   - И нет надежды примириться? Опять нагрубила ему?
   Поскольку девушка хранила молчание, её мать начала строить предположения, громко и отчётливо озвучивая их как обычные поступки, свойственные её дочери.
   - Обозвала его? Обсчитала покупателя? Отказалась принимать товар? Опоздала на работу? Обвинила в национализме?
   - Взяла батон колбасы без спроса, - просто ответила дочь и улыбнулась.
   - И где он?
   - Он послужил Васе орудием.
   - Орудием чего?
   - Да отмахивался им. Они же все на него стенкой полезли. Вот он и побил их по пустым головкам.
   - А они, значит, в отместку ему порвали одежду?
   - Он меня защищал!
   - Господи, она опять спёрла товар, - вздохнула женщина и опустилась рядом с дочерью на диван.
   Васька успел уже натянуть на себя джинсы и держал куртку в руках.
   - А где у вас тут туалет? - спросил он, смущаясь своим неуместным сейчас позывом, расположиться на унитазе.
   - Я провожу его, - обрадовалась старушка.
   Едва они вышли из комнаты, бабка начала бойко подталкивать его в спину, направляя к выходу из квартиры.
   - Давай, милок, вали по - тихому. Не вовремя ты припёрся, так канай отсюда, пока хозяин с работы не вернулся.
   - Напугала, - пробормотал Васька, продвигаясь к двери.
   - Увидишь - по настоящему в туалет прижмёт.
   - Ну, нет, - упёрся Васька в косяк двери, - я так просто не уйду.
   Мысль оказаться со своей нуждой сейчас на лестнице, где и приткнуться негде особенно озаботила его, потому как организм послал в мозг такой силы сигнал, что Васька сразу рефлекторно оттолкнул бабку и побежал по коридору, наугад распахнул дверь и оказался в нужный момент в нужном месте.
   Бабка несколько раз подёргала дверь за ручку, но Ваське стало не до неё. Когда он вышел из туалета, то увидел старуху и рядом с ней Аню с матерью. Они встретили его спокойно, и пока он мыл руки в ванной комнате, стояли в проёме двери и молчали. Потом он долго вытирал руки полотенцем, зачем-то уставился на себя в зеркале, а когда вздумал причесаться, Аня предложила чай.
   За столом разговор поначалу не клеился. Бабка посасывала сахарок и по - стариковски цедила чай из широкого блюдца, Клавдия Андреевна осторожно, боясь обжечься прихлебывала его из кружки, а Аня размешивала сахар в прозрачном стаканчике. Чай перед Васькой выставили в большой пиале, и он не знал, как за неё взяться.
   Первой не выдержала бабка. Она несколько раз нервно поёрзала на шаткой табуретке и с осуждением взглянула на сноху.
   - Вот грохнусь с табурета твоего кривого, и в больницу повезёшь, - едко произнесла она, хрустнув сахаром.
   - Чего это вам, мама, вздумалось с него падать? - невозмутимо поинтересовалась Клавдия Андреевна, даже не взглянув на свекровь.
   - Потому как ножки у него из пазов вылезли, - наставительно произнесла бабка.
   - Сыну своему скажите, пусть отремонтирует.
   - Ты ему жена.
   - А вы мать.
   - А ты хозяйка, - не уступала своенравная свекровь.
   - Тогда чего постоянно лезете на кухню и учите щи варить?
   Хозяйка медленно начинала заводиться, и это не ускользнуло от внимательных глаз Васьки. Судя по всему, между свекровью и невесткой существовала давняя вражда, искры от которой постоянно тлели, грозя вырасти в пожар.
   - Потому как ты не умела, не хочешь и никогда не сможешь сварить ароматный и наваристый борщ,- воскликнула свекровь и горделиво выпрямилась.
   - Да, попал мой сыночек, - с деланным сожалением добавила она и пригорюнилась.
   - Бабушка,- подала голос Аня, - оставь своё недовольство при себе. У нас гость и веди себя достойно.
   - Какой - такой гость? - поразилась бабка, и уставилась не моргая на Ваську. - Этот что-ли? Явился невесть откуда, ему портки зашили и он же ещё сходил.
   - Куда? - не поняла Аня.
   - В уборную и, как я понимаю, по - боль- шо- му. У нас, что, теперь каждый может приходить и пользоваться местом общего пользования?
   - Ну, ты мать, совсем ошалела, - не выдержала Клавдия Андреевна и метнула в старую женщину острый ненавидящий взгляд.
   Оскорблённая старуха привстала и тут же села оглушённая сиреной. Клавдия Андреевна извинилась и вышла открывать дверь.
   - Это, наверно, папа, - пояснила Аня, заметно посерьёзнев. Проникаясь ответственностью момента, Васька напрягся и потянул руку к пиале, но пригубить её успел. Сзади, его не сильно хлопнули по плечу и пиала выпала из рук. Горячий чай выплеснулся на стол и пролился бабке на колени. Она вскрикнула и резво вскочила, стряхивая горячую жидкость на пол.
   - Нормально мать, не возникай, - произнёс знакомый мужской голос и за стол на свободное место, рядом с Васькой опустился ... " Ломанный ".
   Глаза их встретились и бывшие сокамерники застыли.
   - Ну что ж, познакомьтесь,- певуче произнесла Клавдия Андреена. - Это мой муж и Анин отец Пётр Иванович, а молодого человека зовут Василий.
   Поскольку представляемые ступором продолжали сидеть не сводя друг с друга глаз, хозяйка удивилась:
   - Вы что, знаете друг друга?
   - Да где-то виделись, а вот где не припомню,- медленно произнёс " Ломанный " и Васька понял, что тот узнал его.
   - Да и мне ваше лицо кого-то напоминает, - в тон ему произнёс он.
   - Вы случайно, не автобазой заведуете, - первым пошёл в наступление Васька.
   - А вы не в духовом оркестре по ба-ра-ба-ну стучите, - в свою очередь высказал предположение " Ломанный ".
   - Нет, - одновременно ответили оба.
   - Папа у нас мастер ритуального дела, - сказала Аня.
   - Какого дела?
   - Ну, заведует мастерской по изготовлению похоронных принадлежностей, - пояснила с улыбкой Клавдия Андреевна.
   Поскольку Вася хранил молчание, ошарашенный сообщением, мать " Ломанного" не выдержала и принялась объяснять тугоумному гостю значение произнесённых слов.
   - Ну, покойникам гробы мастерит, кресты на могилки, ну там, венки с дарственными надписями. В общем чтоб покойник в гробу красиво смотрелся.
   - Красоту, ма-ма, - произнёс " Ломанный ", - наводят в морге, а я только покойникам упаковку изготавливаю.
   - Ну, я пойду, - произнёс Вася с облегчением приподнимаясь со стула.
   - Что, неприятно? - язвительно полюбопытствовала старушка.
   - Я провожу гостя, - сказал " Ломанный ".
   В полутёмной прихожей хозяин сразу прижал гостя к стене и горячо зашептал:
   - Ты чего припёрся? Какого хрена тебе надо? Адрес в ментовке дали?
   Он попытался схватить Ваську за грудь, но тот выкинул колено и попал куда целился. От боли " Ломанный " застонал и стал приседать, но Васька за одежду его удержал.
   - Слушай, ты сокамерник хренов, я здесь оказался случайно и ты мне не нужен. Пригласила меня твоя дочь.
   - Ах, тебе ещё и моя дочь понадобилась? Тебе что жены своей не хватает? - сдавленно прошептал хозяин.
   - Хватает, хватает, дядя. А вот твоим родственникам наверно интересно послушать как мы с тобой на одних нарах парились.
   - Сволочь, - простонал вор,- к Аньке моей клеишься?
   - А хоть бы и так!
   - Вот тебе дочь моя,- выкинул кулак " Ломанный " и у Васька из правого глаза брызнули искры. Удар был не силён, но пришёлся по старому синяку, отчего боль вызвал жуткую. Васька на автомате ткнулся головой в лицо " Ломанного " , и услышал как у того клацкнули зубы.
   С кухни к ним быстро приблизилась Аня и склонилась над двумя поверженными мужчинами.
   - Вы чего это тут валяетесь? - с тревогой спросила она.
   - Да вот споткнулись, - простонал " Ломанный ", приподнимаясь, и с силой пнул велосипед, стоявший неподалёку.
   - Он стоит, а вы лежите, - удивилась Аня.- Может останешься и ещё чайку попьёшь, Вася?
   - Да он спешит, некогда ему, - ответил за Ваську бывший сокамерник.
   Васька тяжело поднялся и с нарочитой весёлостью произнёс:
   - Да ладно, дела потерпят, а чайку ещё хочется.
   - Господи, да у него ещё сильнее лицо распухло,- всплеснула руками Клавдия Андреевна, едва Васька переступил порог кухни.
   Потом она взглянула на мужа. и тот осторожно дотронулся до носа и губ.
   - Говорят, на велосипед наткнулись.- пояснила Аня, пряча улыбку.
   - Да у тебя кровь из носа,- воскликнула хозяйка и увлекла мужа в ванную комнату.
  
   Продолжение чаепития затянулось. Разговор за столом пошёл обыденный. Вначале бабка, заговорила о погоде и своих суставах, но сноха быстро пресекла её рассуждения относительно мазей и разных притираний. "Ломанный" вначале помалкивал и хлебал чай, как и мать из блюдца, с гримасой боли втягивая его сквозь разбитые губы.
   Жена неодобрительно косилась на супруга, потом не выдержала его ненормальной молчаливости и поинтресовалась:
   - Много сегодня работы было?
   - Хватило, - буркнул супруг.
   - А вы по гробам мастер или по венкам? - поинтересовался Вася, неумело прикладываясь к пиале.
   - Он у нас всё умеет, - заговорила возбуждённо бабка, - и гробы разные делает, с атласом или в шелку и венки. А цветы-то на венках какие - загляденье, хоть дома ставь.
   - Ничего мама, будут и дома, придёт час, всю могилку вашу завалим, - не выдержала невестка.
   - Да типун тебе на язык и громадный, Я ей о цветах, а она о смерти моей тоскует, - обиделась свекровь.
   - Вечно жить собираетесь, мама? - подзадорила невестка.
   -Ещё не нацапались? - поинтересовался " Ломанный". - Будет вам при госте хвосты друг у друга выщипывать.
   - А где вы раньше работали? - вежливо поинтересовался Вася.
   - Раньше папа работал сантехником в нашем ЖЭКе, а вот теперь...
   - Гробы клепает, - вставила жена мастера- гробовщика.
   - Я тебе что, денег мало приношу. Они нас кормят. Много ты со своего прилавка домой принесёшь? А эта? - кивнул Пётр Иванович на дочь.
   - Кстати " эта " теперь уже у Алима не работает?
   - Это почему?
   - Вот Вася...
   - Он что лучше Алима и работу ей даст?
   - Нет, там Вася с Алимом повздорил и побил его, а дочка наша привела к нам домой. Кстати там ещё какой-то батон колбасы был. Только домой его не принесли. Вероятно, на поле битвы остался, а может, продавцы отняли. Кстати, это из-за него разгорелся скандал. Наша дочка опять товар решила домой отнести.
   - Ничего не понимаю, ты парень кто сам-то будешь? Где работаешь?- ненатурально удивился " Ломанный "
   - Сейчас нигде, а планирую ... может у вас?
   - Молодец. Я тебя впервые вижу и уже должен к себе на работу взять?
   - Пап, ну возьми его к себе, - начала упрашивать Аня.
   - Куда я его возьму. Он гробы-то издали видел. Да и специфика у нас своеобразная.
   - А он не сопьётся, - сообщила Клавдия Андреевна.
   - Это почему так? - удивился " Ломанный ".- Вроде нормальный парень. Ты что, не пьёшь что ли?
   - Иногда, - уклончиво объяснил Васька. - По праздникам.
   - По государственным или религиозным?- вступила в разговор бабка, проявляя неподдлельный интерес к гостю..
   - Бабушка у нас в церковь ходит,- озорно подмигнула девушка Ваське.
   Это не укрылось от старушки, и она обидчиво произнесла:
   - Я это к тому, что церковных праздников больше, а значит...
   - Да я все уважаю, - брякнул Васька.
   - Вот молодец! Ни одного, значит, не пропускаешь? - воскликнула бабка и пьяно засмеялась.- Выходит каждый день у тебя праздник.
   - Не пью я каждый день,- обиделся Васька.
   - Ну да, у тебя на лице всё прописано, - не отставала старушка.
   - Ну, хватит, - приструнил мать " Ломанный ". - Вам бы, мама, только собутыльника найти.
   - Напарник мне нужен, вот только подойдёшь ли?- задумчиво протянул хозяин.
   - Пилу и молоток с гвоздями держать умею,- сообщил Васька и даже для наглядности изобразил рукой движения этими инструментами.
   Господи, подумал он вдруг, ну зачем мне с этим придурком работать. Он глянул на девушку, и она ободряюще кивнула ему головой.
   - Вот видишь, папа, я тебе помощника нашла.
   - Нашла,- пробормотал задумчиво " Ломанный " , - а сама без работы осталась.
   - Да будет тебе к ней цепляться,- вдруг встала на защиту дочери мать.- Рынков у нас в городе полно, пристроится куда- нибудь.
   - Ну и ладно,- вдруг легко согласился хозяин,- будем работать. Завтра в 8 часов в центре станции метро " Кузьминки" и встретимся.
   - А что брать?
   - Голову и желание работать, - буркнул " Ломанный ", прикладываясь к блюдцу.
   Под конец чаепития, когда уже, казалось, ремень у Васьки на брюках угрожающе натянулся, девушка вызвалась проводить гостя.
   На пороге квартиры Васька тепло попрощался с хозяевами, уделив особенное внимание матери девушки. Ему вдруг захотелось по - родственному обнять и поцеловать её, из благодарности за приём. Она почувствовала это и смутилась. На бабке его взгляд задержался по - особенному. Ей, единственной, он пожал сухую ручку и подмигнул, вызвав озадаченность на сморщенном личике. Потом потянулся к " Ломанному ", желая показать ему свою расположенность, но тот вдруг заартачился и не захотел пожимать протянутую руку.
   - Ну, ладно, ладно, чего ручкаться - то, завтра инструмент будешь тискать.
   Девушка вызвалась его проводить и они потом долго погуляли. Уже на рассвете у её дома он вдруг обнял тонкую стройную фигурку девушки и они принялись целоваться. В общем симпатия возникла обоюдная и Васька даже поймал себя на необходимом в столь критический момент желании. Но девушка быстро пресекла его поползновения по своему телу и, легко вывернувшись, из казалось крепких объятий, вбежала в подъезд.
  
  
  
  
   На фоне тёмного дома одно окно светилось на третьем этаже. Несомненно, мать ждала на кухне своего непутёвого сыночка. Васька мысленно обругал себя, хотел немного постоять на площадке перед дверью, проникаясь виноватостью, но дверь распахнулась, и он увидел мать. Её встревоженные глаза быстро обежали его лицо, фигуру и, наконец, вновь вернулись к лицу.
   Едва он перешагнул порог, мать не сдержалась и заплакала. Она обхватила его тонкими руками, прильнула всем лёгким тельцем и он, смущённый, таким приёмом растерялся. Приготовленные слова бодрого приветствия вылетели из головы. Мать цепко держалась и он, захлопнул за собой дверь ударом каблука, принес её на кухню. Поставил на табуретку, и только тогда она отпустила его.
   -Ну, ты что мать,- буркнул, не решаясь взглянуть ей в лицо.
   - Почему ты не звонил? Почему отключил телефон? Я думала тебя уже...
   Она села на табурет и горько расплакалась. Это происходило и раньше, правда, не так часто, но сейчас её вид вызвал у него озлобленную решимость надавать себе по морде. Чувство виноватости посещало его и раньше, особенно после загульных дней, но сейчас он решил, что не посмеет больше так волновать родного человека.
   - Я все больницы обзвонила,- всхлипывая забормотала мать. - потом Катя подключилась. По своим прокурорским каналам тебя искала.
   - А Катя-то здесь зачем? - удивился он про себя. Эта девушка после Ани сейчас казалась чужим посторонним человеком, словно они и не встречались и не общались никогда.
   - Витька, дружок твой, недавно ушёл.
   - Ну ты, мам, всех подняла, словно я и раньше не зависал. Ну что со мной может случиться? Я ж у тебя заговорённый.
   Он сел рядом с ней, обнял за плечи и медленно заговорил, пытаясь успокоить.
   - Помнишь, как я в пруду ещё мальчишкой тонул? Я ведь совсем дна коснулся, думал уже не выплыть, воздуха не было, а ведь потом какая-то сила вытолкнула меня на поверхность. А когда дом у соседей зогорелся...
   - Ты первый в него кинулся, - тихо произнесла мать.
   - Во-во, как дурак зачем-то вбежал в него. Кто ж знал, что там никого нет.
   - Так там соседская девчонка была. Она сама выбралась через окно на огород.
   - Вот-вот, зазря, значит, жизнью своей рисковал.
   - Ты тогда о себе не думал. Ты всегда о других беспокоишься, только вот мать забываешь.
   - Да помню я о тебе. Вот только, молодость это, наверно, мам. Хочется погулять на всю оставшуюся жизнь, чтоб потом, крепко ухваченный супружеским узами, было что вспомнить.
   - Кстати, вот Катя...
   - Ну, вот опять ты о ней. Ну не могу я сейчас на ней жениться.
   - Не нравится?
   - Знаешь, мне каждая девчонка нравятся, а вот как представлю её рядом с собой на всю жизнь... Понимаешь? Каждый день её видеть, замечать как морщинится её кожа. Как характер меняется, становится склочным, обидчивым. Девки-то все хорошие, откуда только бабы плохие берутся? Нет, не по мне это. Наверно я ещё молодостью не перегорел.
   - Не влюблялся ты ещё,- вздохнула мать.
   - А вот у тебя как с отцом было?
   - По разному. Я же ведь за него без родительского благословения пошла.
   - Как так? Расскажи, ведь ты мне о нём никогда ничего не рассказывала. Какой он был?
   - Был? Весёлый, озорной, бесшабашный. Я ведь и сама не не пряником была. Могла и на ногу человеку наступить и удивиться отчего это он кривится. Жили в коммуналке, потом ты родился. Хлопот с тобой было, ты ж ведь весь в отца пошёл. Такой же непутёвый у меня.
   - А как он погиб - осторожно поинтересовался Васька.
   Пожалуй впервые мать сама заговорила об отце. Раньше-то и слова из неё не вытянешь, а тут её словно прорвало. Васька понял, что этот вечер может никогда и не повториться, и решил всё выпытать у матери.
   - Растворился он, пропал.
   - Другую нашёл? Подлец, значит, у меня отец?
   - Не говори так о нём, Может, и я была виновата.
   - Так я не пойму, он, что, жив что-ли? Про могилку его ты мне не рассказывала.
   - Живой, - вздохнула мать.
   - А увидеть я его смогу?
   - Когда- нибудь, вот женишься и на свадьбу пригласишь.
   -Эо ж сколько лет ждать-то? - воскликнул Васька и нервно поднялся.
   - Всему своё время, сынок.
   - Морду мне хочется ему набить, - пробормотал Васька и подошёл к окну. - Бросил тебя с ребёнком.
   - Что ж тут такого?
   - Такого? Ты посмотри на себя, во что ты превратилась? Днём и ночью сидишь над своими бумажками. Цифирки выводила, чтоб меня поднять. Тебе себя-то не жалко?
   - Нет, раньше я мучалась, а теперь нет. Всё нормально.
   - Э-э-э, ма-ма, - подсел к ней на диван Васька, - А ведь ты его продолжаешь любить! Да-да. Не опускай головы. Ты ещё любишь его и поэтому оправдываешь.
   - Не будем о нём,- смахнула слезу мать и поднялась,- Пойдём покормлю тебя.
   Доедая ужин, он вдруг подумал о деньгах. Мать работала бухгалтером на двух работах, но денег получала мало. И не потому что недоплачивали, а просто руководители не особенно торопились выдавать зарплату. Однажды он попытался поговорить с одним из них, но опять таки вышло неудачно: едва руку ему не сломал. Ну не мог Васька нормально говорить с подонками. На это ему ещё и Сухой не раз грозно указывал.
   - Да, мам, - вспомнил он,- я ведь с сегодняшнего дня в отпуске.
   - Да? - тихо обрадовалась мать.- А отпускные получил?
   - Да нет, - смутился сын, - бухгалтерия сегодня не работала. А, кстати, завтра я на время отпуска начну работать, так что денег у нас будет навалом.
   - Вот и хорошо,- улыбнулась мать.- Значит, в отпуске при деле будешь.
   В комнате зазвенел телефон. Васька не хотел к нему подходить, но мать сделала попытка встать, и сын взял трубку.
   - Чего вам надо? - не совсем вежливо поинтересовался он у невидимого собеседника.
   - Ты где был? - задрожал гневно голосом Витька Мухин.
   - Так, гулял.
   - Сволочь, ты Вася. Мы тут с Катей всех на уши подняли, думали случилось что.
   - А что со мной может быть?
   - Как что? На работе тебя нет, по сотовому недоступен, всех девчонок наших знакомых обзвонил.
   - Катя тоже участвовала в этом?
   - Конечно, тут друг уже не конспирации было.
   - Значит всех наших подруг она знает.
   - А тебе не всё равно? Ты же к ней как-то равнодушен. Я видел как она убивается, места себе не находит. Измучил ты её.
   - А ты, небось, и рад её утешать. Можешь забирать её себе, дарю так сказать на память о нашей дружбе.
   - Ты что совсем с катушек от пьянки скатился? Причём здесь Катя?
   - Притом что она баба, а ты мужик. Вот и пользуйся случаем.
   - Ну ты и подо...
   Дальше Васька слушать не стал и положил трубку. Он вернулся на кухню и по глазам матери понял, что она всё слышала.
   - Легко же ты сынок друзей теряешь?
   - Тебе же он совсем не нравился. Сейчас-то чего за него мне нервы тянешь?
   - А Катя-то здесь причём. Зачем её - то обижать?
   - Обидишь её. Сама кого хочешь обидит. Да и рвать с ней надо, пора мать. Пора.
   - Откуда в тебе столько жестокости и равнодушия? С чего это ты сейчас вдруг рвёшь с близкими тебе людьми?
   Ваське вдруг стало больно. Он налил в стакан воды и пока пил с силой сжимал его желая только чтоб он лопнул под его пальцами и осколками влез к горло. Но стакан был старый, гранёный, ещё с советских времён, выдержал. Он пил и стекло колотилось по зубам. На плечи ему легли материнские руки и он заплакал. Мать нежно обнимала его и он, уткнувшись в её грудь, плакал навзрыд, не сдерживая этого стыдливого потока мужских слёз.
   Она напоила его валерьянкой и долго сидела на краю кровати, пока он не заснул
  
  
   Утром следующего дня " Ломанный " не обманул: ещё издали Васька разглядел его коренастую фигуру, в терпеливой позе прислонённой к каменному столбу. Едва Васька приблизился к нему, раздвигая в улыбке рот, он хмуро кивнул и, не сказав ни слова, вошёл в дверь вагона только что остановившегося поезда. Всю дорогу " Ломанный " молчал, не реагируя на едкие замечания относительно своей неразговорчивости. На станции " Волгоградский проспект " вышли, поднялись на улицу, прошли несколько дворов и встали у неказистой обшарпанной двери. Ломанный отпёр её своим ключом. Вниз уходили несколько неровных ступенек. Васька в полумраке едва не оступился, подумав о напарнике очень нехорошо. Ведь мог бы и предостеречь об опасности свернуть шею. Хотел высказаться вслух на этот счёт, но передумал. Промолчал, будто ничего и не случилось. Конечно, этот, ворюга, небось, жалеет, что взял его на работу.
   Мастерская по изготовлению похоронных принадлежностей располагалась в низком полуподвальном помещении длинного кирпичного здания с облупленной штукатуркой. В центре помещения, на огромной помосте, возвышался длинный гроб, словно подготовленный для баскетболиста. Васька приблизился к нему и удивлённо свистнул.
   - Не свисти,- угрюмо произнёс " Ломанный ", вытаскивая из ящика инструменты.
   - Ну да, - понятливо кивнул головой Васька, - а то гробы водиться не будут.
   - Гробы будут всегда при нас и после, а вот деньги за них...
   - А почему он такой длинный? Что за гиганта в него собираются уложить? А может это памятник деревянного зодчества?
   Он вдруг подумал, что в таком деревянном ящике можно запросто уместить целый арсенал оружия. Видел как-то в одном фильме про мафию. Шевельнулась прошлая подозрительность к этому странноватому мужику. Неспроста, ой неспроста этот дядя оказался в камере. А если... Вот было бы неплохо раскусить его! Может тогда Сухой и снимет с него своё недоверие и даже... поставит всем в пример. Нет, на грамотку рассчитывать не надо, а вот премия неплохо смотрелась бы в его бумажнике. Безумно захотелось отличиться в своём деле.
   Работа показалась несложной: знай, обстругивай рубанком доски, отпиливай их по шаблону и сколачивай гвоздями. Набор инструментов бедноват: ну совсем как в школьной мастерской, где пожилой " трудовик" обучал школьников своему столярному ремеслу. Благодаря его стараниям, Васька, как и многие одноклассники, заимел неплохие навыки обращения с инструментами и не раз в течении последующих дней своей работы поминал учителя добрым словом.
   Что касается венков, то плетение искусственных цветов по проволочному каркасу нисколько не затруднило, и вскоре Васька так с ними лихо управлялся, что заслужил довольный кивок " Ломанного".
   В общем, работа оказалась простой до отупения, и под конец трудовой недели Васька заскучал. Причём так демонстративно, что и слепой бы заметил.
   "Ломанный" сразу смекнул в чём дело, но деньги выдавать не спешил. Васька несколько раз видел как незнакомые мужики приезжали за похоронными поделками и передавали "Ломанному " деньги. Тот от Васьки не таился и даже наглядно неторопливо пересчитывал их. По Васькиным понятиям выходил много.
   Наконец в пятницу терпение окончательно лопнуло, и Васька в упор потребовал деньги за работу. " Ломанный " изобразил на лице такое удивление, словно только что услышал новость о начале третьей Мировой войны. Челюсть у него слегка отпала, обнажив несколько обкуренных жёлтых зубов, глазёнки раскрылись, а ручки-то, ручки как развёл в стороны, ну совсем, гад, раскрылся для удара. Васька-то хотел вначале к этой наглой физиономии приложить свою трудовую руку, даже сжал её в кулак. Но тут в кармане " Ломанного" зазвонил телефон. Он поднёс его к уху и сразу посерьёзнел, повернулся в напарнику спиной и заговорил с неизвестным абонентом подобострастно и даже слегка заискивая. Васька поглядел недобрым взглядом в стриженный затылок " Ломанного " и не сумел вот так сзади выместить на нём злобу. Да и вообще бить его расхотелось. К тому же вспомнил Машку, дочку этого негодяя, с которой уже неделю встречался. Вроде и неудобно бить будущего тестя. Он вдруг впервые подумал о нём как о своём будущем родственнике и эта мысль как-то неловко вошла в голову и теперь неудобно устраивалась в ней, повергая в растерянность своим неожиданным явлением.
   " Ломанный" говорил недолго и когда обернулся, то весь засветился и сразу доброжелательно положил Ваське на плечо руку.
   - Слышь, Василий, ты про деньги спрашивал?
   Поскольку Васька хранил молчание, не желая вновь унижаться разговором про зарплату, " Ломанный" широко разулыбался и вытащил из внутреннего кармана пиджака портмоне. Не обращая внимания на изумление напарника, перебрал в нём купюры и вытащил несколько тысячных.
   Васька не верил своим глазам, но не сразу взял протянутые деньги.
   - Что это, Пётр Иваныч, так своё настроение поменяли?- пробормотал он, не зная как скрыть счастливую растерянность.
   - А так... Ещё заработать хочешь?
   - Поработать во славу вашего благополучия или неплохо заработать?
   - Да заработать, конечно, заработать и очень неплохо.
   - За что? Только без криминала, бить морды и воровать я не намерен, хоть озолотите.
   - Дурачок. Это от тебя и не потребуется. Объясняю коротко и быстро, потому как надо торопиться. Одним словом я подрабатываю я в одном месте. Ну...
   - А-а-а, - догадался Васька,- на заначку и любовниц!
   Сиганов смутился и отвёл глаза в сторону.
   - Да мне-то что, ваше дело. - осадил себя Васька. - А в чём работа-то?
   - Тут, понимаешь, начальник с этой второй работы звонил. Заказ поступил на ремонт квартиры одной даме. Да ты не улыбайся. Я о ней до этой минуты и не слыхал. Впрочем если ты...
   - Согласен, согласен. Вот только какой фронт работы и сколько я получу?
   - Сам ещё не знаю, надо посмотреть... А ты соображаешь что- нибудь в этом деле? Ну, там алебастр, поклейка обоев, шпаклёвка, наконец. Сам не знаю, что она хочет. Ты в принципе-то согласен?
   - Согласен, но оплата..., - неуверенно протянул Васька, с трудом сдерживая радость.
   - Да нормально будет, не обижу.
   - А конкретно?
   - Надо подъехать сейчас и посмотреть.
   - А этот начальник не сообщил расценки?
   - Ну, тут у нас я решаю, а ему процент от работы.
   - Так поехали что-ли?- деловито предложил Васька, сдерживая радость.
   - Нельзя оставлять наш участок, кто-то должен остаться. Сегодня клиент должен приехать и забрать четыре гроба, все венки. А кто его встретит?
   - Неужели вы останетесь, Пётр Иваныч? - восхитился Васька.- Но тогда мне нужен адрес клиента, и я посмотрю что там и как.
   Сиганов зло плюнул себе под ноги, отошёл в угол и принялся рыться в своей сумке для инструментов.
   - Я вот, дядя, не понимаю, отчего у тебя один постоянный покупатель? У него так много родственники и друзей при смерти? Или он запасается на случай эпидемии или других стихийных бедствий?
   Васька стоял рядом с Сигановым и пытался с серьёзным видом заглянуть ему в лицо. " Ломанный" долго молчал, пересиливая гнев.
   - Я ведь могу и другого напарника найти, - пообещал он с многозначительным видом.- Я вообще ещё не решил, получил ли ты зарплату или полный расчёт. Вот думаю.
   - Нехорошо давить, па-па, на будущего родственника. А вот дочка ваша может и не одобрить такого ко мне отношения. Как вы ей объясните, что выгнали меня? А вот...
   - Слушай, балаболка, - прервал его Сиганов,- я вот тебя сейчас хвачу этим молотком по черепу и в гроб положу, а потом вывезу и похороню в глухом месте.
   - Это за что же так отца вашего внука? - отшатнулся Васька и изобразил на лице испуг.
   Сиганов застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами.
   - Какой внук? Чего ты несёшь? - растерялся он.
   - Ну, может внучка, не знаю, кто выйдет.
   - А причём здесь ты? Ты дочь мою всего неделю знаешь, а уже и ребёнка приплёл, - начал заходиться в ярости Сиганов и Васька решил не перегибать палку.
   - Да ладно, ладно. Пошутил я. Ну, вот такой я человек, не умею постоянно хмуриться. Жить надо веселее, дядя,- хлопнул напарника Васька по плечу.
   " Ломанный" ещё немного позлился, пробормотал напоследок несколько нехороших слов и всё-таки немного подостыл.
   - Ну что, едем? - спросил Васька как ни в чём не бывало.
   - Куда?- расслабляясь, бросил "Ломанный".
   - Ну, к бабе твоей! Сам же звал.
   - Она не моя.
   - Ну, пусть не твоя, но ехать-то надо. Давай, дядя, одевайся по - быстрому. А то она передумает и другого мастера найдёт. У нас ведь конкуренция.
   На улице Архипов оставил Васька одного, а сам на некоторое время скрылся за углом. Появился неожиданно, когда Васька уже начал терять терпение.
   - Что так долго? Съел что-то не так?
   Архипов молча развернулся и Васька последовал за ним на небольшой пустырь. "Семёрка", куда на водительское место сел "Ломанный" завелась легко и Васька, устроившись рядом с водителем, высказал несколько лестных слов об автомобиле, но разговора не получилось.
   Всю дорогу Архипов промучался вопросом: правильно ли он сделал, взяв с собой этого нагловатого парня. Он привык решать быстро. Не особенно затрудняясь мыслями, которые, что тут греха таить, крутились у него лишь вокруг женщин. Любил он их и тщательно скрывал от жены свою привязанность к противоположному полу. Однажды он даже озаботился мыслью об этой ненормальной физиологи. Но ненадолго, так, потерзался несколько минут. А потом плюнул и продолжил жить своими желаниями. А они вовсю забирали над ним власть, подавляя другие мысли. Только голод и мог с ними соперничать. Впрочем, не считал он себя уж таким неисправимым Дон - Жуаном. Не на каждую делал стойку и желал переспать. Некоторые годились для игривого разговора, чтоб воспламенить их чувства и уклониться от ожидаемой дамой концовки. Для других у него были припасены особенные взгляды, смущённые и стыдливые. Особо интеллигентные легко клевали, и заводились чувствами. В общем, он считал себя неплохим ловеласом и чувствовал в окружении женщин превосходно.
   Примерно полгода назад он крепко рассорился с женой и в сердцах порасклеил на столбах объявления о своих возможностях. Не сексуальных, нет, кто бы ему поверил, а что может выполнить любую мужскую работу на дому. Опять же в смысле мастеровой работы. В виде ремонтов квартир и сантехники.. Полагал, что будут звонить женщи- ны одинокие и даже замужние. Мужик сейчас пошёл интеллигентный: молоток в руках держать не умеет. Вот и клюнет та или другая, а там уж сама обстановка подскажет как действовать и показать себя. Да и обаяние он мог немного подпустить, обхождение и вежливость выказать. Правда, что-то вначале не заладилось у него. Первая оказалась такой массивности, ну памятник просто. Она постоянна, как бы нечаянно, задевала его своими пухлыми формами, игриво конфузилась, извинялась и, наконец, упала в обморок прямо на него сзади. Едва не раздавила, глыба женская. Другая так и стояла над ним, пока он, мысленно чертыхаясь, возился под мойкой с сифоном. Она так воспалилась и тяжело дышала, что поглотила весь кислород. А его лёгкую дурноту восприняла по- своему. Остальные особенно и не запоминались, так, минутные любовные порывы, которые заканчивались одинаково опустошённо. Правда ему от них легчало, но природа вскоре брала своё, требуя всё новых и новых утех. Он даже однажды сходил к сексопатологу. И ничем не закончилось. Вернее закончилось всё тем же. Потому как специалист этот оказался бабой. А вот присоветовать ему она ничего не смогла. Не до этого было. Правда, в постельном деле она оказалось очень даже виртуозной. Не было у него постоянных спутниц жизни, кроме жены. В общем посрывал он свои объявления, а тут ему звонок. Что-то там с ванной случилось и голос по телефону женский, такой до мурашек трогательный. Таня. Танечка. Танюша. Уж такая цыпочка оказалась, такая миленькая и ласковая. Всем удалась и личиком и фигуркой. А как повела себя в постели... В общем завелась между ними связь. Любовная. Притянуло их друг к другу, не оторвать. И звонила-то она, а не мифический начальник. Не было у него этого командира. Наврал этому пацану. Давно у неё не был, а тут вроде её подружка квартиру купила в соседнем подъезде, за стеной, а лоджии их впритык стоят. Так что часто беседы заводят, каждая со своей лоджии. Вроде общаются. А в то же время у себя дома. Он сразу смекнул, что пацан этот будет ремонт делать, а он с любовницей развлекаться. А если муж, то с одной лоджии на другую перескочить нетрудно. Опыт есть, правда не всегда удачный. Падал иногда, но это по пьянке. Поэтому и звали его в узком мужичьем кругу " Ломанным".
   Ехали, примерно, полчаса. За это время Васька прочувствовал всю прелесть отечественного автопрома и их заботу о людях. " Ломанный" давил газ, словно за ними гнались и получалось так натурально, что Васька даже пару раз оглянулся, желая удостовериться в погоне. Наконец он устал цепляться за ручку двери и пристегнулся ремнём.
   - Не боись, сынок, взлетать не будет, - пошутил Архипов, лихо разворачивая машину на перекрёстке.
   В какое-то мгновение Васька увидел за стеклом двух иномарок, перед которыми их машина круто развернулась, изумлённые лица водителей и мысленно поторопил Архипова. Но тот и сам, вероятно, осознал свою бесшабашность и сразу нырнул в проходные дворы.
   Через несколько минут машина резко встала. Ремень больно вдавился Ваське в грудь и он, не выдержав, чертыхнулся. " Ломанный " вышел из машины и громко захлопнул за собой дверцу. Васька тоже не менее звучно двинул дверью, вызвав откровенный неприязненный взгляд " Ломаного". Он открыл рот, намереваясь, вероятно, неприлично в общественном месте выразить негодование по этому поводу, но передумал.
   И тут Васька увидел заметного мужчину, в костюме и галстуке. Он только что вышел из подъезда и спокойно направлялся в их сторону. Его лицо, фигура и манера двигаться показались странно знакомыми. Но где он мог его видеть? Мужчина уверенно снял с иномарки охранную сигнализацию, открыл дверь и перед тем как сесть взглянул на Ваську. И тут... На мгновение их глаза встретились, но если мужчина хладнокровно отвёл глаза и уселся на водительское место, то Васька стоял истукан - истуканом, не в силах отвернуться. И опять мужчина посмотрел на него сквозь лобовой стекло. Даже немного озадачился странным видом парня, неотрывно глазевшего на него. Потом он, слегка усмехнулся, этому немому восхищению его машиной и медленно, как бы демонстрируя перед ротозеем свою респектабельность и положение солидного человека, скрылся на ней за углом дома.
   - Ты чего? - спросил " Ломанный " Ваську.
   - Да так... - промямлил тот, с трудом приходя в себя.
   - Чем это он тебя так озадачил? - не отставал Архипов.- Вон как ты в лице изменился.
   - Ну и куда нам теперь?
   Архипов вытащил из кармана клочок бумажки и вчитался в адрес.
   - Вы, Пётр Иваныч, уже и адрес успели вписать? Интересно когда же?
   - Та-а-ак, - задумчиво протянул Архипов, - похоже этот дом а квартира ...
   - А это не нам с третьего этажа так энергично женщина семафорит?
   - Где? - задрал голову Архипов и поспешно предложил:- Ты вот что, посиди пока здесь во дворе, а я...
   - Не успели к работе приступить, а уже тайны, - усмехнулся Васька.- А может вы здесь и не в первый раз и женщина эта та самая клиентка?
   - Много балабонишь, - хмуро бросил Архипов. Его пальцы легко пробежались по цифрам кодового замка на подъездной двери, но она сама распахнулась и пришло время Ваське удивиться. Потому что эта женщина сразу кинулась на шею его начальнику. Она звонко чмокнула его в щёку и засмеялась.
   - Да ладно, ты что,- смутился Архипов и для неё скосил предостерегающий глаз на своего напарника.
   - А что... - смутилась женщина, но Васька не дал утвердиться её замешательству.
   - Не беспокойтесь, мне давно всё известно о ваших отношениях. Дядя Петя буквально боготворит вас, и только о вас и говорит.
   - Что, так часто? - игриво осведомилась женщина.
   - Да каждый час он поминает вас.., - открыл вдохновенно рот Васька.
   - Опять забалабонил, - досадливо перебил его "Ломанный".
   - А это у вас мы, значит, будем квартирку ремонтировать,- вежливо поинтересовался Васька, всем видом игнорируя угрожающее выражение на лице своего руководителя.
   - Да нет, моя знакомая в соседнем подъезде квартиру купила и вот хочет ремонт сделать.
   Женщина была явно хороша для своих 35- 40 лет. Васька сразу отметил её стройную фигуру, высокую грудь и приятное лицо в обрамлении высоких светлых крашенных волос.
   Архипову не понравилось столь пристальное разглядывание его пассии и он проявил свойственную ему нервозность при неприятном для него обороте дела. А оборот, действительно, был нехорош. Потому как этот наглый пацан в упор рассматривал его женщину и, вероятно, прикидывал как ему поинтереснее пошантажировать "дядю Петю".
   - А меня зовут Татьяна Алексеевна.
   Женщина протянула руку Ваське, и тот с удовольствием принял её, поднёс к губам, желая показать галантное обхождение, но всё испортил всё тот же Пётр Иванович.
   .- Ну ладно, руку-то лизать. Не собака - чай, - угрюмо бросил он и стремительно опустил руку женщины.
   - Ты чего Петь?- удивилась женщина.
   - Нечего на глазах всего двора барское обхождение выказывать. Короче куда нам идти?
   Женщина фыркнула и повела их в соседний подъезд. На площадке третьего этажа она сильно постучала в обитую старым дермантином дверь. От частых ударов дверь распахнулась и из квартиры потянуло слабым сквозняков застарелого жилья.
   - А ну-ка, посторонись,- сказал "Ломанный", переступил порог, быстро прошёлся по заставленной старой мебелью квартире и громко сообщил:
   - Да тут никого нет.
   - Как нет? - удивилась Татьяна.- Я же с ней договорилась, и квартиру она не закрыла.
   - Потому что ничего ценного в ней нет,- раздался сзади молодой приятный голос, и все разом обернулись.
   - А если что и приглянется то я не в претензии, всё меньше мне барахла на помойку носить
   Голос показался Ваське очень знакомым, но хозяйка стояла в полутёмной прихожей и не спешила выйти на свет.
   - А я решила, что ты ушла. Вот мастеров тебе привела. Да ты чего там стоишь как чужая, заходи, - пригласила Татьяна.
   Хозяйка вошла в комнату, и Васька от удивления едва не свистнул. Она тоже узнала его, но сделала хладнокровный вид, будто они не знакомы.
   - Так это у вас, хозяйка, ремонт делать надо? - услышал сзади голос Васька. Он в это время повернулся лицом к окну, пытаясь прийти в себя от неожиданной встречи. Женька, старшая сестра Витьки Мухина неведомым образом оказывалась хозяйкой квартиры! Хотя Витька же говорил о каком-то её переезде. Но чтоб вот так заиметь двухкомнатную квартиру... Пока Васька приходил в себя, разговор сзади пошёл по- деловому. Женька пространно высказывала свои желания относительно ремонта, а Архипов непрестанно поддакивал и угукал.
   - А ваш товарищ, тоже поучаствует в ремонте? - неожиданно громко поинтересовалась Женька.
   Васька вздрогнул и порывисто обернулся. Женька стояла рядом и нахально смеялась ему в лицо глазами.
   - Да, - буркнул "Ломанный", - это мой помощник.
   - И давно вы занимаетесь ремонтом квартир?- поинтересовалась Женька, не сводя глаз с покрываемого розовостью лица Васьки.
   - Давно - давно,- ответил Ломанный и с подозрением взглянул на подчинённого.
   - Конечно, Кремль нас не приглашали реставрировать,- разозлился на себя Васька, - но крупные бизнесмены, фамилии которых не сходят со страниц газет и журналов, даже жали нам руки в знак благодарности. Если вам, скажем, нужен бассейн или там, парк на крыше дома, то обращайтесь.
   Пока Архипов с Женькой в углу договаривались о цене работ, Васька вышел на кухню, подставил кружку под струйку воды из под крана.
   - А вы Женю знаете? - неожиданно спросила Татьяна.
   - Нет, - почему-то соврал Васька и подумал, что зря он вляпывается в этот ремонт. Какое-то чувство неустроенности ширилось внутри и сковывало.
   Женька было лет на пять старше Васьки и постоянно мешала его общению с её братом. Матери и отца у Витьки не было. Вернее отец был, но где-то далеко, а мать умерла года три назад. Женька и стала брату вроде матери. Она держала его под особенным контролем и только после армии он как-то стал уходить из под её докучливой опеки. Доходило у них и до скандалов. В общем конфликты росли и вот теперь она, вероятно, демонстративно решила хлопнуть дверью. Вот только где - же она такие деньжищи отыскала? А впрочем, чего он так смутился? Ну подрабатывает он в свободное от милиции время, но ведь это не преступление и труда стыдиться не надо. Это не ему, а ей надо смущаться, ведь не заработала же она эти деньги. Уж он-то знает, что в офисе на скромной должности делопроизводителя много не получишь. А впрочем, впрочем... Вон сколько молодых девок разъезжают на крутых иномарках, не умея толком ездить. Не мозгами же они их заработали. Вот и она, небось... Грубая и не стыдная мысль резко прояснилась, ещё крепче утвердив его в своей нерасположенности к ней.
   - Ты, парень, побудь немного с хозяйкой, ну ремонт пообсуждай, а я отлучусь на минутку, - заявил Архипов, входя на кухню.
   Васька не успел ничего ответить, и начальник со своей женщиной исчезли из квартиры. Заходить в комнату не хотелось, но и стоять в кухне не имело смысла. В конце- концов они остались наедине и он может высказать ей неприятные для неё умозаключения.
   - Ну и долго ты будешь там стоять? - раздался Женькин голос из глубины квартиры.
   Васька встряхнулся и решительно шагнул в комнату. Женька сидела на тахте, закинув ногу на ногу. И причём так откровенно их оголив, что Васька даже на мгновение смутился.
   - Ты что, следил за мной? - поинтересовалась она, вставила сигарету в рот и чиркнула перед ней зажигалкой.
   - С чего ты взяла? - хмыкнул Васька и, стараясь держаться поразвязнее, сел на стул как раз напротив её голых ног и откровенно уставился на них.
   Она усмехнулась и покачала левой ступнёй с надетой на неё лакированной туфелькой. А ножки-то у неё ничего, подумал с удовлетворением Васька, и как он раньше их не замечал.
   - Ноги понравились? - спросила Женька, выпуская к потолку струю дыма.
   - Да, наверно, и не мне одному, - усмехнулся ей в лицо Васька.
   - Считаешь, мои способности ограничиваются лишь умением портить вам жизнь?
   - Теперь вижу, девушка ты разносторонняя и кроме истерик и коварных способностей нас ссорить имеешь и некоторые физические достоинства.
   - Ну да, - кивнула она головой, - вы, вероятно, решили, что я всю жизнь намереваюсь быть вашей нянькой и постоянно наставлять на путь истинный?
   - А вот этот путь ты нам не указывала!
   - Твоя дерзость мне известна. Потому и оберегала брата от тебя. Ты ему не пара. Без тебя он может добиться некоторых успехов в жизнь.
   - И ты ему этот путь укажешь! Представляю кем ты мечтаешь его сделать и какое место ему уготовано в твоих извращённых фантазиях.
   - И это я тебе прощаю. Твои грязные и откровенные намёки простираются дальше, чем я смела предположить. Поздравляю с ускоренным продвижением в пропасть морального падения.
   - Как мы красиво выражаемся. Только о нравственности не мне, а тебе впору задуматься.
   - Ах да! Конечно, как я сразу не сообразила. Ну да, я торгую своим телом. Можешь назвать меня проституткой и даже сообщить об этом моему брату. Теперь вы можете спокойно пьянствовать в нашей квартире и никто, слышишь, никто не остановит вас. Продолжайте падать в омут постоянного похмелья. Деградируйте!
   - А тебе неплохо, вероятно, пришлось потрудиться, чтоб заполучить эту недвижимость? Он кто? Банкир, мошенник или, страшно подумать, член правительства?
   Она вдруг заплакала. Васька смутился и весь его боевой пыл угас. Перед ним сидела молодая и очень привлекательная девушка и он впервые подумал, что они никогда её толком не знали. И вообще какое ему дело до её жизни? Ну, удалось ей получить эту хату. Ну и пусть, он-то не сможет этого сделать ни одной девушке. И жить ему всю жизнь в двухкомнатной хрущобе с матерью. Хочет вырваться человек из застойного нищего быта и пусть, флаг ей в зубы.
   Он подошёл к ней, взглянул сверху на сжатый комочек женского тела и в душе защемило от жалости. Хотел провести по её голове рукой, но не посмел. Устыдился своего слюнтяйства, попытался вспомнить всё нехорошее от неё. И, желая накрутить в себе весь прошлый к ней негатив, вызвал в памяти устоявшееся недовольство, но удивительное дело, сейчас всё это показалось, несерьёзным и даже глупым.
   - Ты думаешь, мне это легко было сделать? - всхлипнула Женька, - хотя, что я перед тобой...
   Она провела несколько раз по лицу рукой, размазывая косметику.
   - Да!- вызывающе подняла она голову - Есть мужчина, есть человек. Которому я нужна. И я не старая дева!
   - Да мне-то что, - растерялся Васька, - ну нашла мужика и молодец, это твоё дело.
   - Моё? Вы думаете, я не знаю, что вы про меня говорите?
   - Что?
   - Что я потому такая стерва, что секса у меня нет и надо бы мне подыскать мужика. Авось успокоюсь и оставлю вас в покое? Было такое? Что же ты молчишь?
   - А что говорить? - пожал Васька плечами.
   - Есть! Есть у меня мужчина и это его квартира, а не моя. И я буду жить здесь пока...
   Пока его на себе женишь, подумал Васька и опасаясь, что и эту мысль она сможет угадать, отвернулся к окну.
   - Пока..., пока..., - с болью начала выговаривать Женька свою затаённую мысль.
   - Да ладно тебе, Жень. Мне-то какое дело до твоей жизни? Ну, есть мужик и хорошо. Дай бог, чтоб человеком оказался, - попытался её успокоить Васька.
   Но странное дело, его слова подействовали на неё удручающе. Она скривила лицо в слезливой гримасе, но разрыдаться ей Васька не дал. Он сел перед ней на корточки, взял её лицо в свои руки и едва открыл рот для ободряющих слов как...
   - А вы неплохо смотритесь, - раздался из прихожей знакомый мужской голос. Васька обернулся и взглянул на мужчину. Тот шагнул из полумрака прихожей в комнату и сразу заулыбался. Ну, конечно, это был тот самый мужик, недавний собутыльник и вор магнитолы. А ещё он был владельцем автомашины у подъезда этого дома.
   - Хоть картину пиши под названием "Кающийся любовник". Или скажем, м-м-м, " Даст или не даст" ? А я сразу в машине догадался, куда этот пацан свои лыжи вострит. Вот только чего ты таращился на меня у подъезда? Светил так сказать свою физиономию? Наглец. Посмеяться решил?
   Васька резко поднялся и от удара упал на пол.
   - Не бей его! - дико крикнула Женька.
   Васька встал и вновь получил удар, но уже в живот. От боли его всего скрутило, глаза залепили слёзы. И всё, дальше всё окуталось туманом, и где-то глухо кто-то стал кричать, потом всё пропало, и он провалился во тьму.
  
   Зеленцов быстро шёл по улице и мысленно проклинал Женьку. Ну, вот отчего, вдруг эта баба начала орать как ненормальная? Ну, врезал этому пацану, но ведь за дело. Пусть и пили неделю назад вместе, но зачем же с другом на него налетать. Ну, ладно, положим, взял он их магнитолу, но это же пустяк и за это морду бить? Нет, положительно этот мир никогда не изменится. А если спросить отчего и по какой причине он оказался в том общежитии, так опять же из-за Женьки этой. С чего она тогда на него вызверилась, а он, обидчивый, ушёл. Выпил за углом бутылку водки с плавленым сырком и чёрт его занёс в это общежитие! Ну, а общага она и есть общага. Опять же деньги за водку уплатил и на закуску дал. И они же его за сраный магнитофон побить хотели. Правда и он не так прост. Умело накостылял этим придуркам. А вот заявление на них, зря, наверно, отказался в милиции писать. Посадил бы этого придурка. И не было бы сейчас этой идиотской сцены. Нет, ну нормально она себя ведёт? Он ей квартиру купил. Правда, на своё имя, но не это главное. Чувства у них есть? Есть. Без них он не может так с бабой-то.
   А она? Не успел он за порог, а этот пацан уже прыг-скок. Вон как предстал перед ней на коленях. Ноги что-ли выцеловывал? Бабы это любят. Обида и ненависть, так давно им тщательно подавляемая медленно наливалась в нём силой. Он знал её проявления на лице, фигуре и походке. Ему было примерно лет 40, а может и меньше. Точную дату рождения знала только мать. Но она никогда ему этого не скажет. Боится его. Что он помнит о себе? Детство провёл в странном приюте, или детдоме. Рос с полоумными детьми. Видел изо дня в день эти придурковатые лица, слышал идиотскую речь, подлаживался под них, играл в простейшие игры типа " А ну-ка угадай ". Играть было несложно и, не потому что был на них не похож. А наоборот, совсем другой. Все эти викторины и настольные игры с кубиком и фишками изрядно надоедали. Он подлаживался под детей, искусно копировал их речь, мимику и поведение. Даже в штаны мочился. Ну, в общем, не отличался от умственно отсталых ребят. Конечно, он мог запросто прекратить это самоистязание и заявить о себе как о грамотном и здравом ребёнке. Если бы не знал кто его мать, бабка и вообще свою родословную. А она была знаменитая в узких кругах. И рассказала ему о ней бабка. Она нашла его, без ведома матери и секты. И мать и бабка были колдуньями. И все женщины по их женской линии были знахарками и ворожеями. Мать не должна было его рожать, не имела права. Кто его отец, где он и вообще что он за человек, знала только она. Его рождение было её грехом. Его должны были удавить ещё в колыбели. Так поступали со всеми мальчиками. Мать подбросила его к порогу милиции, а сама отправилась отбывать наказание, назначенное по строгим правилам секты. Он не знал в чём оно заключалось, но на отпущение её грехов потребовался срок достаточный чтобы, едва получив паспорт, угодить на зону и отсидеть на ней пару лет. С зоны он бежал по подсказке своего первого учителя. Этот человек отбывал там свой большой срок и быстро приметил его. Чем он ему приглянулся неизвестно. Он научил его основам магии, воздействию на людей. И прочей теперь уже нехитрой науки колдовства. Знания пригодились для побега. Бежал легко. Ему и сейчас иногда доставляло удовольствие представлять изумление начальника колонии, "хозяина" , гнев его начальства и вообще весь переполох, устроенный побегом. Он не мог сдержать улыбки, при мысли о внушённой мысли всей колонии о своём отбывании в карцере. Охрана исправно несла службу у пустого карцера. Да, где-то неделю они так лопухались. За этот срок он спокойно вернулся в Москву. Выправил себе паспорт на Зеленцова и зажил обычной для непосвящённых жизнью.
   Зеленцов вдруг остановился и огляделся. Ну конечно, ноги вышли из под контроля и привели его к дому матери - Зубовой Марии Ивановне. Он злобно чертыхнулся и сел на скамейку у подъезда, под её окнами на третьем этаже. И хоть она не имеет привычку выглядывать в окна, но он знал, что его присутствие здесь не осталось для неё незамеченным. Он поднял голову и недобро скривил губы. Так и есть, занавеска на её окне дрогнула и, если б он не знал о её способностях, то и не заметил бы этого. Он, ещё занятый своими мыслями не осознавал, куда идёт, а она уже готовилась к встрече.
   Он вновь в который раз позавидовал её силе и способностям. У него тоже были неплохие задатки к оккультизму, он это чувствовал в себе и неоднократно проверял на людях, но такой силы не имел. После появления в Москве он пришёл к своей бабке, матери Марии этой, что была его биологической матерью. Бабка Дарья когда-то отыскала его в детдоме, приласкала и даже тайно от секты приводила на выходные к себе домой, а жить с ней не дозволила. Всё боялась, колдунья хренова, что дознаются сектанты об этом.
   Он задрал голову на знакомые окна, напрягся, вызывая в себе то особенное острое чувство проникновения сквозь расстояние, и ухмыльнулся. Мать зримо представилась ему возле окна. Вот она отшатнулась, почуяла его силу. Сейчас она должна заслониться. Ну и что же ты, не обороняешься? Ну же! Зеленцов усмехнулся, почуяв незримо выставленную перед ней защиту. Несколько раз он встречался с матерью и вызнал несколько её приёмов защиты. Она не спешила раскрываться и показывать себя во всей силе. Но дала ему почувствовать слабость и беззащитность перед ней. Это вначале разозлило. Он уже ощутил в себе звериную силу перед которой гнулись и самые стойкие, а тут ему дали самому ощутить бессилие и даже страх. Но если она решила, что испугает его или оттолкнёт, то глубоко ошибалась. Он прошёл хорошую жизненную школу и умел вести себя сообразно обстоятельствам. Он тогда умело сыграл на её чувстве вины перед ним, постарался казаться обделённым лаской и вниманием. И хоть она не совсем поверила, но всё-таки не отказывалась от встреч с ним. Вот и сейчас он сделает вид расстроенного мальчика, напомнит о своей обделённой домашним уютом и материнской заботой персоне.
   Она жила на третьем этаже, в однокомнатной квартирке, обставленной старинной мебелью, антиквариатом. Он как-то мысленно прикинул стоимость обстановки, поговорил со специалистами, и вышла неплохая сумма. Впрочем, не это было главным в его встречах с матерью. Мебель, аллегорические картины и старинные книги заслонялись одним неистребимым желанием получить от матери перстень. О, за него он готов был на всё, даже, что греха таить, на убийство. Перстень принадлежал матери, главе секты и давал владельцу несоизмеримую власть и силу. Тот кто его имел, мог повелевать многими силами тьмы. Человек с перстнем на пальце становился как бы и не человеком в здравом понимании этого слова. Да и как можно его считать таковым, если... Тут у Зеленцова дух захватывало о его возможностях. А мать... Впрочем положа руку на сердце он её таковой и не считал. Он вообще не понимал значение этого слова. Если говорят о слепой материнской любви, о бескорыстии, любви и ещё раз любви, то это к Зубовой никак не подходило. Ну, выносила его, родила, потужилась час - другой и всё, миссия на этом закончилась. Как он должен к ней относиться? Он, правда, пустил для вида немного слюней при первой встрече. Выжал несколько слёз, не без помощи, правда, какой-то медицинской дряни, закапанной перед этим в глаза. И, похоже, произвёл некоторое впечатление, правда, не особенно сильное. Кто знает, какие чувства зажглись у неё, да и зажглись ли. Всё что он к тому времени знал и умел, было пущено в оборот. Он вслушивался в биение её сердца, приживая чуткое ухо к её груди, вглядывался в колебания ауры, осторожно проникал в душу, как учил Учитель. Но всё было тщетно. Вначале он подумал о холодной и крепкой нервной системе. Потом о равнодушии к нему и лишь после нескольких встреч, когда немного узнал её, о громадной духовной крепости и броне. Эта женщина, выкованная из стали играла с ним, дозволяя заходить в наигранные ею чувства и ощущения. Она не желала пускать его в свою душу, не стремилась открыться и игралась с ним. Когда он это понял, чувство ненависти захлестнуло его, и она это поняла. Он по неопытности вгорячах раскрылся, и все неоднократные попытки изменить ситуацию кончились ничем.
   Сейчас он медленно поднимался по лестнице и в обычном порядке настраивал себя на встречу. Его природные артистические данные неоднократно выручали в трудные минуты. Он легко преображался, умело меняясь и подстраиваясь под желания и настроение собеседника. С матерью же приходилось искусно перевоплощаться на грани нервного срыва. После их встреч он всегда чувствовал себя измождённым и несколько дней отлёживался, с трудом приходя в обычное состояние.
   Конечно, мысль о её убийстве приходила и раньше. Ведь сумел же несколько лет назад, после зоны, только мыслью скинуть бабку Дарью с табуретки на пол. Она тогда вздумала найти ему какие-то носки на антресоли, залезла на табурет и удачно сорвалась виском на острый угол кровати. Тогда перстень был у неё, но найти его помешал какой-то сантехник. Этот дурак внезапно принялся звонить в незапертую дверь, а потом вызвал "Скорую". Зеленцову тогда удалось спрятаться за тяжёлую портьеру, а затем незаметно уйти. Но перстень-то он не взял!!!
   Дверь сразу распахнулась, едва он ступил на лестничную площадку. Зубова стояла в своём излюбленном тёмно- синем халате с рисунками в виде изображений непонятных ему знаков.
   - Здравствуй, мам, - заулыбался он, всем видом выражая расположенность к общению с родным человеком.
   - А-а-а, сынок, - приветливо ответила она и посторонилась, впуская его.
   В квартире царил привычный полумрак. Может Зубова когда и распахивала на окнах тяжёлые шторы, но всегда, уже на протяжении целого года, он заставал её в квартире с зашторенными окнами. Вначале он счёл это признаком болезни глаз, но потом догадался, что причина крылась в специально создаваемой обстановке плохой видимости. Это ему мешало сосредоточиться, а ей, похоже, наоборот, придавало сил.
   Он прошёл на кухню, где было посветлее, и уселся за стол. С некоторых пор он чувствовал себя неуютно в комнате. То ли стены её чем-то были вымазаны и издавали неприятный запах, то ли воняло старым побитом молью ковром под ногами, а может... В общем в комнате он как-то терялся и все задуманные им слова и желания в ней как-то забывались и в теле ощущалась странная истома, хотелось прилечь и забыться. Как в старой сказке - прилёг, а тебя баба- яга в печку сунула сонного. Или может там по другому было... Не знает точно, в детдоме воспитательницы рассказывали какую-то чушь, явную лишь для него.
   - Есть будешь? - спросила мать и внимательно взглянула ему в лицо.
   - Да нет, я сыт, чаю разве, - непринуждённо произнёс он и про себя подумал, что она может что-нибудь и в чай сыпануть, но переигрывать не стал. Уже несколько раз он под благовидными предлогами не брал ничего в рот в этой квартире, но сейчас мог возбудить её подозрение в своей подозрительности и опасении есть.
   - Ну, вот и хорошо, - удовлетворённо и, как ему показалось, с едва сдерживаемой радостью, согласилась мать. - Я как раз перед твоим приходом чай заварила. Всё не одной пить.
   Чай, крепко заваренный, приятно горчил во рту. Такой он пил на зоне и находил в этом особенное удовольствие. Мать, настроенная благожелательно повела речь о погоде, о своих суставах, поинтересовалась его работой, жизнью, бытом. В общем обычный между ними трёп. Но Зеленцов вдруг уловил непривычную в ней расслабленность, обычная внутренняя скованность её куда-то исчезла. Это вначале насторожила, но чутьё, не подвело - мать, действительно, отказывалась от внутреннего с ним противостояния. Это его устраивало. Он давно не знал, как подойти к ней с расспросами относительно её тайной жизни, скрываемых желаний и мыслей. Он хотел получить перстень, но взять добровольно из рук в руки, по её доброй воле. Иначе перстень терял силу.
   - Слушай, мам, а вот почему я тебя раньше не знал? - произнёс он хрипло. Голос выдавал волнение, он боялся услышать уклончивый ответ. Она запросто могла отвертеться и тогда вернуться к этому вопросу потом будет непросто.
   - Ну, почему, я так долго был один? - поспешил он поправить свой вопрос. - Где ты была всё это время?
   Мать села напротив него за стол и внимательно всмотрелась в его глаза. Он едва не запаниковал. Ощущение было такое словно кто-то начал гладить против шерсти, вздыбливая её до холодного озноба. Он сумел пересилить свои чувства и даже выдержать её взгляд.
   - Далеко я была, - ответила она ровным голосом.
   - Где? Уж не резидентом ли разведки в капстране?- попробовал он пошутить, но мать зыркнула на него и он весь похолодел.- Ну не хочешь говорить и не надо, я же не заставляю. Мне просто интересно, за что ты так со мной обошлась?
   Это был расчётливый удар. Роль обделённого лаской и вниманием мальчика сейчас годилась как никогда. Он вновь хотел испытать её на жалость, проверить чувства к нему. Забьётся ли сейчас учащённо её сердце?
   - А тебе мать моя, твоя бабка Дарья, разве не говорила, за что и где я отбывала наказание?
   - Какое наказание? - разыграл на лице удивление Зеленцов и тут же понял всю фальшь своих слов.
   - Ну, она мне как - то туманно об этом говорила. О каких-то ведьмах, магах, волшебниках, сказочное что-то, - неуверенно начал он. - В общем, я плохо понял и хочу всё услышать от тебя,- поспешил он добавить, озлобляясь на свою нерешительность. Какого чёрта он перед ней так выёживается? Когда-то ведь надо и её подержать за жабры, не всё же ему терзаться.
   - Ты ведь знаешь, кто я! - вдруг властно произнесло Зубова. - Знаешь о нашем братстве, какое место сейчас в нём занимаю я. Ты знаешь, что я не имела права рожать. Это запрещено нашими канонами и в отместку сёстры лишила меня неприкосновенности.
   - А что это? - осторожно, боясь вспугнуть зарождение долгожданной откровенности матери, поинтересовался он.
   - До родов я была наследницей своей матери. Меня с детства готовили на её место. Она подолгу занималась со мной, учила властвовать, держать общину в повиновении, ну и много уметь. Это место родовое и занимали его всегда женщины нашего семейного клана по старшинству.
   - А мужчины? Какую роль они выполняли в вашей общине? - осторожно, опасаясь выдать свою заинтересованность, спросил Зеленцов.
   - Их просто у нас не было. Не водились, - небрежно бросила Зубова и исподлобья взглянула на сына.
   - Как это? - не понял он.- Ведь не от святого же духа вы рожали (чуть не сказал - плодились). Если вы почитали женское начало, то мужское...
   - Ты слыхал легенду об амазонках? Как они поступали с мужчинами?
   Зеленцов "слыхал " смутно. Помнил, что они как будто раз в год уходили на гору с мужчинами, беременели и после этого " супругов на час " как будто убивали.
   - Ну, вроде как мужчины недолго жили.., - неуверенно сказал он и напрягся.
   - Потом о них никто не помнил, но мальчиков амазонки убивали, а девочки вырастали воинами, - спокойно констатировала Зубова, не сводя с него глаз.
   - Вы что и у себя такие порядки завели? -потрясённо выговорил Зеленцов и впервые почувствовал себя насекомым, насаженным на булавку, под пристальным глазом орнитолога.
   Зубова насмешливо улыбнулась и притворно зевнула. Возникла неловкая пауза, которая явно затягивалась. Зеленцов не мог прийти в себя от потрясшей новости, которую он примерял к себе, а Зубова неторопливо прихлёбывала чай из кружки, изредка бросая на сына косые взгляды.
   - Теперь, понимаешь, какая тебе была уготована участь? - наконец произнесла Зубова.
   - Поэтому меня и...
   - Подбросила в милицию. Но община узнала и не могла простить, а мать не сумела пойти против всех.
   - Выходит, ты меня спасла? - дрогнул голосом Зеленцов и впервые по иному подумал о матери.
   - Но тогда... как же тебя наказали?
   - А вот это, тебе не положено знать, - жёстко отрубила мать и недовольно дёрнула плечами.
   - Но ты теперь здесь и, значит, всё изменилось? - гнул свою линию Зеленцов, догадываясь, что час редкой откровенности надо использовать по полной.
   - Ты за перстнем пришёл?
   - Каким... перстнем? - прошептал потрясённо Зеленцов и покрылся потом. Несомненно, мать много знала или догадывалась, но это значило...
   - Тем самым, за которым ты давно охотишься. Да, теперь я хранительница и перстень у меня. Это ты хотел услышать? А зачем тебе он? Хочешь повелевать миром? Так он такой власти не даёт.
   - А что... он даёт? Для чего вы передаёте его из поколения в поколение? И почему я не имею на него прав? - взволновался Зеленцов.
   - Мальчик, - неожиданно мягко сказала мать, - ты должен забыть о нём. Не тебе им владеть.
   - А кому? Кому ты хочешь его передать после ... после...
   - Ну, я ещё поживу. А перейдёт он только по женской линии.
   - Но ведь у тебя в роду нет уже этой женской линии. Я у тебя один, понимаешь?
   - Я не дам прервать традицию! - сурово бросила мать. Он будет принадлежать только женщине!
   - Бабьё проклятое, - не сдержался Зеленцов и от обиды даже застонал. Нет, это никак не укладывалось в голове. Ну почему он не может его иметь?
   - А потому, - как бы подслушала его мысли мать, - что хватит тебе и одной мужской жизни, подаренной, падшей на миг женщиной, коей являюсь я.
   - Значит я единственный в вашей общине мужчина? А что скажут все твои сектанты, когда узнают о моём существовании? Сохранишь ли ты своё положение? И, какие тебя ждут...
   - Подумай вначале о себе, - сурово перебила его Зубова. - Что ждёт тебя, узнай кто-нибудь о тебе? Моё положение незыблемо, а твоё существование будет призрачно, едва ты откроешь рот. Я и копейки не дам за твою встрёпанную жизнь.
   - Убъёте? Не за тем ли ты меня спасала, чтобы отдать на растерзание своим бабам? Есть ли в тебе что материнское?
   - А в тебе, сыновнее? Перстень он захотел! О своём членстве в общине заговорил. Нет, милый, нет тебе у нас места. Ты самоучка, весь в отца своего. Знания и навыки в тебе самодеятельные. Ты как на сцене, играешь в разных положениях, упиваешься маленькими победами. Но истинной силы тебе не почувствовать как бы ты не тужился. И не смотри на меня так. Иначе порога моего дома больше не переступишь!
   Зеленцов и в самом деле буквально сверлил её полными ненависти глазами, забыв о напускной покорности, тщательно разыгрываемой им весь этот последний год. Последняя угроза матери возымела действие, он испугался, Вся его длительная игра, так тщательно спланированная рухнула под оглушительный свист и улюлюканье единственного зрителя и актрисы. Да она блестяще подвела его к пропасти и заставила заглянуть в неё.
   - И вообще, давай сыночек, пока не будем видеться. Уж больно ты непредсказуем. Остынь и если будешь во мне видеть только мать, а не источник возвышения над людьми, то я готова принять тебя со всеми твоими недостатками.
   Он молча встал, прошёл в прихожую, и вышел на лестничную площадку. Но едва дверь за ним закрылась, не выдержал и погрозил ей кулаком.
   Всю дорогу его мутило, в животе клокотало, будто в тёплой навозной жижи. Не иначе она его чем-то опоила. Тварь. И только дома, приняв ванну он подумал, что надо бы пробраться к матери в квартиру и поискать этот перстень. Не хочет добром отдать, украдёт.
  
   Потолок был в причудливых жёлтых потёках. Васька глядел на него и с трудом соображал, где находится. Потом услышал негромкий разговор на кухне, повернул голову, застонал и всё окончательно вспомнил. Нет, ну почему этот месяц какой-то неудачный? И, главное, этот гад повторно ему набил морду, а он не смог защититься. И тут он подумал о Женьке. Уж если эта сволочь так его избила, то что он сделал с девушкой?
   - Лежи. Лежи спокойно, - произнесла Женька и положила ему на лоб прохладную ладонь.
   - Ой, он весь горит, надо врача вызвать, - обратилась встревожено она к кому-то, за его головой.
   - Пока не надо, оклемается.
   Васька узнал невозмутимый голос "Ломанного", и попытался повернуть голову.
   - Как не надо, вы же видите как ему плохо,- возразила Женька и хотела встать.
   - Не надо никого вызывать. Если головой вертит и меня высмотреть хочет, значит, всё нормально. Я для него лучший эликсир здоровья.
   - Что ты такое говоришь, не видишь разве как ему плохо.
   Второй женский голос Васька тоже узнал. Несомненно, это была женщина Архипов. Он попытался вспомнить её имя и не смог.
   - А здорово он меня, - с трудом проговорил он и попытался усмехнуться.
   Женька приложила к его лбу влажное полотенце, и Васька благодарно взглянул на неё.
   - Чем же это он меня? Помню два удара и всё, отрубился.
   - Тошнит? - поинтересовался " Ломанный ".
   - Да как будто нет.
   - Ну-ка, парень, привстань и головой, только осторожно, покрути, - посоветовал Архипов, придерживая Козлова за плечи.
   - Да вроде ничего, - пробормотал Васька.
   - Ну и ладно. Поломает немного, а завтра будешь в норме.
   Васька медленно встал, немного походил по комнате. Женька была рядом, готовая поддержать. Её забота Ваське нравилась, и он подумал о ней неплохо. Нет, девка эта наверняка неплохая. Вот одиночество её портит. Такие готовы под любого мужика подлезть, лишь бы не одной быть.
   Когда он почувствовал себя значительно лучше, женщина начальника предложила им посидеть у неё в гостях. Все согласились. После этого все спустились вниз и поднялись в квартиру. Васька уже испытывал неудобство от того, что не запомнил имени женщина и, улучив момент, спросил напарника об этом.
   - Татьяна, - сказал " Ломанный" и быстро поправился,- Татьяна Алексеевна. Запомнишь или на бумажке написать?
   - Запомню. Имя же твоей жены запомнил, запомню и это. Я вообще на женские имена памятлив. Вот если скажем...
   - Ну, наконец-то, вижу, выздоровел, - перебил его "Ломанный". - Только о жене за столом помалкивай. А то ляпнешь что - нибудь, а людям это может не понравиться.
   - Это Татьяне что ль? А можно, ну между нами, называть её Т.А. Ну, во-первых, это первые буквы её имени, а во-вторых, - тут он чуть понизил голос, - для конспирации. А? А твою жену будем величать Э.Т.А.
   - Чего? - не понял Архипов.
   - Ну, чудной ты мужик, совсем ослабел на голову. Э.Т.А.- Эльвира Тимофеевна Архипова. Если по первым буквам, то Э.Т.А. И когда будем о них говорить, то никто не догадается. Кто это такая Т.А. и кто Э.Т.А.
   - Балаболка! Ты что решил, что мы с тобой будем их обсуждать? Соображалку имей! Скумекал небось что неспроста мы сюда попали?
   - А то. Ушлый ты мужик, Пётр Иванович, Архипов. Вроде как П.И.А. Ну совсем как ПИАФ, ну певица такая была французская.
   - А тебя-то как звать? Что Василий я помню, а дальше как?
   - Козлов. Василий Анатольевич Козлов. Но не вздумай глумиться над фамилией. Я этого не люблю.
   - Кто любит, чтоб его так обзывали, - вздохнул Архипов. - В.А.К.ом будешь.
   - Кем? - удивился Васька.
   - Ну, сам же первый начал сокращённые имена давать, вот и у тебя по первым твоим буквам так получается, - пояснил Архипов, затаённо ухмыляясь.
   Они покурили на лестничной площадке, пока женщины собирали на стол. Посидели в этот вечер неплохо. Женька вначале запрещала Ваське пить, но потом после двух рюмок, расслабилась и махнула рукой.
   - А вы одна живёте? - проявил интерес Васька в самом разгаре застолья к хозяйке.
   - Да нет, - отмахнулась Т.А.
   Васька бросил взгляд на Архипова, но тот благодушно улыбнулся.
   - Дочка у неё есть, - сообщил он, прожёвывая кусок колбасы. - Нет её, на работе. Возвращается поздно.
   - А работает где?
   - Да в фирме бухгалтером, - ответила Татьяна Алексеевна и вышла на кухню.
   На лестничной площадке Васька, во время очередного перекура, завёл разговор с Архиповым об его отношениях с хозяйкой. Тот немного помялся, но потом разоткровенничался. И не потому, что был навеселе. А просто паренёк этот ему начинал нравиться.
   - А ведь я всегда хотел сына иметь, но родилась дочь Анька, и после неё как отрезало. Врачи так и сообщили, что дескать пусть они с женой и не тужатся, всё равно мол, не получится больше никто.
   - Ну, врачи это, знаешь, не боги. Бывает, что и ошибаются,- уверенно возразил Васька.
   - А ты, небось, решил, что мы после их дигноза и вообще спать вместе перестали? - дохнул дымом на Ваську Архипов.
   - А в церковь не пробовали зайти?
   - Да куда только не ходили,- махнул рукой с сигаретой Архипов. - Денег уйму перевели, а всё без толку.
  
  
  
   Старший помощник прокурора Андрей Гаврилович Зудов с утра пребывал в прекрасном расположении духа. Он сидел за столом в своём служебном кабинете и мысленно предавался приятным размышлениям, переваривая сообщение по телефону особо доверенного человека из городской прокуратуры о решении назначить его... Нет, как же всё- таки непривычно название его новой должности! Впрочем о возможном повышении он узнал месяц назад и в мыслях неоднократно уже пообвыкся с ним. Ложился спать и вставал, заставляя себя не думать об этом. Новая должность казалась ему такой далёкой и несбыточной, что ему приходилось часто одёргивать себя, стаскивая с заоблачных высот на грешную землю. Сейчас он сидел и вспоминал, как месяц назад ему только намекнули на возможное повышение. Что он тогда почувствовал? Усмехнулся, потом задумался и, наконец, представил.
   Он встал, одёрнул на себе форменный, синий китель, открыл дверцу шкафчика и глянул в небольшое зеркало на его дверце. На него смотрела круглая, гладко причёсанная голова с мелкими глазами и приплюснутым носом. Конечно, далеко не красавец о чём он неоднократно слышал от излишне развязных девиц, к коим имел по причине высокой любвеобильности приставать по пьяному делу. К женщинам он питал особую страсть, тщательно скрываемую от сослуживцев. Эту слабость, как и алкоголь приходилось укрывать под напускным равнодушием к этим предметам. Может, потому он и получил в прокуратуре кличку "Робот"? Он не переживал и упрямо двигался по карьерной лестнице. И вот теперь, наконец-то, все его усилия увенчались успехом. Ведь не секрет что бабы и водка многим погубили карьеру и лишили работы.
   Он вгляделся в своё отражение и состроил важное лицо. Он и раньше так тренировался. Во время обеденного перерыва, закрывался на ключ, и подолгу выстаивал перед зеркалом, непрерывно дёргая мышцами лица. С одной стороны эти гримасы тренировали лицевые мышцы (он слышал это полезно), а с другой это занятие успокаивало и помогало корректировать мимику лица, подгоняя его под разные возможные в общении ситуации. Сейчас необходимо было отработать особенную строгость, такую чтоб вгоняла подчинённых я ступор.
   - Прокурор Зудов, Андрей Гаврилович, - произнёс он, и голос и тон ему не понравились. Не так надо представляться! Где металл и достоинство, а осанка, осанка где? Он попытался придать своему телу позу достойную такой должности, но зеркало ввиду своего размера не отразило её. Кроме головы в него ничего не вмещалось! Ничего, подумал он, вот займу кабинет Ильи Ивановича, там у него есть большое зеркало, вот и отрепетирую на нём. Мысль о своём начальнике - прокуроре, сейчас оказалась кстати. Как забавно изменится тот в лице, едва узнает о своём преемнике. А какое потрясение испытает прокуратура. И не мудрено. Когда с должности старшего помощника прокурора выдвигали сразу на прокурора? Ведь он даже ни дня не работал заместителем.
   Секретаря Зинку поменяет на... Тут он задумался. Девки в прокуратуре были неплохие, да что говорить, хорошие девки. Крепкие, в теле, улыбчивые, грудастые, в коротких юбках. Эх, жаль, ему одна секретарша полагается. Вот если бы две или... скажем три? Стоп, стоп, - мысленно остановил он себя, - ты что, гарем решил себе устроить?
   Он сел за стол и задумался. Конечно, если положить руку на сердце из всех прокурорских баб одна ему нравилась особенно. Она работала недавно, где-то около года, следователем и по работе они едва соприкасались. Так на совещаниях, в коридоре случайно, ну и на нескольких вечеринках. Этот бывший (уже?!) прокурор любил устраивать после работы посиделки за винцом и водочкой. Это, по его мнению, сплачивало коллектив. Зудов тоже участвовал в этом, но, зная свои две страсти, держался в рамках приличий, по бабьи неумело едва прикладываясь к рюмке. Впрочем, что это он так выразился? Прошли те времена, когда этот слабый пол едва касался рюмок губами. Девки у них в прокуратуре по части спиртного не уступали бабам из милицейского следствия. Он всегда завидовал их раскрепощённости и умению упорно сидеть допоздна и лакать водку до последней капли. Ну и конечно вытворяли всё сообразно выпитому. Эти пьянки его особенно расстраивали, и он стремился на них не засиживаться. Однажды, правда, изменил своему правилу и, отсидев положенные 15 - 20 минут, уединился в кабинете и попробовал изучить пару уголовных дел, которые находились на особом контроле в городской прокуратуре. Как же, почитал!!! Нет ничего хуже пьяной дамы, возомнившей себя неотразимой красавицей. А ведь женщина в возрасте, и вдруг припёрлась к нему. Шла по коридору и вместо туалета вломилась в его кабинет. Юбку задрала и взглядом начала искать унитаз. Он - то сразу сообразил, что не к нему она, а по нужде. А вот дама эта, э-э-х, уважаемый в возрасте помощник прокурора, едва до неё дошло, где она случайно оказалась начала вдруг пьяно хихикать, а потом полезла к нему целоваться. Все бумаги скинула в своей неуёмной страсти на пол. Будь он хоть немного выпимши... И так неприятно ему тогда стало. Особенно после того, как в кабинет ввалились ещё несколько в сильном подпитии женщин. Хорошо он не женат. Ну, как в испорченном губной помадой костюме и опрысканный в пьяном экстазе духами появиться в семейном кругу? И главное кабинет небольшой и вокруг стола много не побегаешь, особенно если одна догоняет, а другая со стола как рысь прыгает на спину. Ну, вот теперь он им всё припомнит. Будут знать как к трезвому мужчине приставать!
   Тут он почувствовал, что отвлекается, и вернулся к той самой молодой следачке, глаз на которую положил сразу, едва она появилась в прокуратуре. Катя Суворова. Эффектная девушка сразу обратила на себя внимание всех в прокуратуре. Особенно на неё повёлся мужской народец. А женщины, вначале с тайным ревнивым любопытством присматривались к новенькой, но она оказалась такой контактной и приятной в разговоре, что вскоре внимание на ней значительно ослабло. Причиной к этому послужило в немалой степени её какая-то особенная недоступность к мужскому внимание. Многие тогда парни и мужчины потеряли интерес к своей работе и мгновенно переключились на её служебные проблемы. Даже дежурили с ней, выказывая неподдельный интерес к её уголовным делам. В общем, помогали всячески, но лишь по работе. Потом кто-то пустил слух о её неоднократных, таинственных замужествах. Народная молва, как водится, всё значительно приукрасила, выставляя её в невыгодном свете, но, странное дело это добавило определённый шарм и усилило к ней заботу со стороны старших, так сказать, товарищей, то есть заслуженных работников, предпенсионного возраста. Конечно эти старые прожженные кобели не могли ни на что рассчитывать, но обстановка в прокуратуре сложилась нервозная. Возрастные мужики совсем осатанели и принялись волочиться за ней как последние кобели. Этот нынешний (пока!) прокурор и сам как-то подпал под её чары и всеобщее волокитство, но вовремя одумался или жена надоумила. Потом Катю отправили в командировку в городскую прокуратуру. А когда она вернулась, страсти сами по себе улеглись. Всё вошло в нормальную колею, и только он продолжал хранить к ней свой тайный интерес. Стоило ей появиться ввиду его зрения, он терялся, и, по возможности, начинал перекладывать бумаги с места на место или тупо отводил от неё глаза. В общем делал вид равнодушия и озабоченности работой. Сам-то он давно решил на ней жениться и ничто не могло его убедить в обратном. На чём основывалась эта уверенность? Он и сам не знал, только упрямо верил в свою удачу и иногда даже позволял себе незаметно для других ехидно улыбаться, видя её лёгкий флирт с кем-либо. Птичка должна была сидеть в его клетке, а сейчас мирно летала, даже и не предполагая наличия у него таких планов.
   Но теперь - то всё может кардинально измениться. Он прокурор, она его подчинённая. Он не женат и она не замужем. Живёт с матерью в двухкомнатной квартирке, отца нет и, вероятно, она его и не знает. Кроме этого не роскошествует по причине скромного достатка. А хочет! Он ей даст обеспеченную жизнь. Кроме этого она наверняка хочет сделать карьеру. Кто у них в прокуратуре мог ей в этом помочь? Молодые сами мечтали об этом, а у старых пороху не хватало.
   Мысли о предстоящем будущем положении вновь захватили, и он не выдержал и, распираемый удовольствием, вышел в коридор. Не спеша прошёлся по нему, мысленно привыкая к уверенной походке руководителя прокуратуры. Осмотрел стены и потолок, решая, когда начать ремонт. В туалете снял крышку с бачка и осмотрел его содержимое. Да, сантехнику предстояло обязательно поменять. Да и пол в коридоре...
   - Ты чего это, Андрей, пол разглядываешь? - вернул его к реальности знакомый голос.
   Прямо перед ним стояла... Катя Суворова и обворожительно улыбалась. Она улыбалась ему так впервые, и он сразу решил, что она уже всё знает и хочет к нему заранее приладиться.
   - Да вот, гляжу, половицы кое-где прогибаются. Как бы кто ногу не подвернул, - строго ответил он и тут же смешался. Ну, какого чёрта он корчит перед ней начальника?
   А она запросто, взяла его под руку, слегка прижалась и, обдавая приятным запахом духов, таинственно шепнула:
   - Андрей вы на машине?
   В Зудове очнулось чувство юмора и он, с нежностью вдыхая её аромат, осторожно ответил:
   - А где ты её здесь видишь Катюша? Я стою на своих двоих и наслаждаюсь твоим видом.
   - Ах! - игриво воскликнула девушка.- Вы ещё и юморист в коротких штанишках.
   Зудов сразу опустил голову, пытаясь рассмотреть длину своих брюк, но девушка хохотнула ему в ухо, щекотнув своим дыханием.
   - Андрей, только не отпирайтесь, я же знаю, что вы сегодня приехали на работу на машине.
   -А что такое? - не веря своим ушам, спросил Зудов, и шальная мысль оказаться с ней в парке, на природе мягко прокатилась пушистым шариком по мозгам.
   - Дело в том, что мне надо забрать одну покупку из магазина, а помочь некому, - огорчённо сообщила девушка, пожимая руку Зудова.
   Зудов кинул взгляд на пустой коридор.
   - Вы же видите, никого нет, сами понимаете - конец месяца, план надо выполнять,- капризно надула губки Катя.
   - А-а-а-, вещь...,- промямлил Зудов, не в силах справиться с волнением.
   - Не тяжёлая, вы, мужчина, легко её поднимете, - быстро отбарабанила Катя и подтолкнула его к выходу на лестницу.
   Зудов загипнотизировано ступил на лестницу, и начал, поддерживаемый девушкой, медленно спускаться.
   - Ключи-то при вас от машины, - жарко шепнула она, и он сразу замер.
   - Нет.
   - Тогда чего же вы стоите? Бегите за ними.
   Зудов понял указание буквально и рысью поспешил по коридору. Ключи лежали у него в ящике стола. Схватить их, быстро пригладить перед зеркалом волосы, и выскочить в коридор оказалось секундным делом. А вот возвращался он всё той же рысью уже по коридору с распахнутыми дверями, из которых высовывались любопытные женские лица. Весь его путь пролегал между ними, и отовсюду на него неслись их громкие восклицания. Возбуждение усиливалось по мере его продвижения. Среди всеобщего гомона кто-то истерично вспомнил о пожаре. Но дальше Зудов уже ничего не слышал, потому что прыгал вниз по лестнице через две ступеньки, экономя время и сокращая расстояние до улицы.
   Его "БМВ" стоял за углом прокуратуры, на истерзанной трубоукладчиком земле. Катя уже стояла возле машины и радостно махала ему рукой.
   - Ну что поехали? - звонко крикнула она и дёрнула за ручку передней дверцы. Зудов тяжело плюхнулся на водительское место, быстро вставил ключ в замок зажигания и завёл мотор.
   По дороге Катя ему разъяснила куда ехать, а также то, что по знакомству выписала недорогой жидкокристаллический телевизор в качестве подарка маме, и забрать его надо срочно.
   - А доставки у них нет разве,- вежливо поинтересовался Зудов.
   - Ой, Андрей, ну какая доставка? Это же для мамы сюрприз, а они его смогут привезти только вечером, когда мама будет дома. Ну, какой же это будет подарок?
   - А когда дарить будешь?
   - Завтра утром.
   Телевизор оказался не таким тяжёлым и громоздким. Зудов, правда, немного вспотел, пока нёс его до машины и затем укладывал на заднее сидение. Машину повёл не спеша, продлевая удовольствие. Всю дорогу Катя бойко щебетала, услаждая его слух музыкальностью своего голоса. Голос у неё походил на нежное мурлыканье кошки и Зудов подобно этому животному тоже едва не урчал от удовольствия.
   По указанию Кати он поставил машину на свободное место у большого панельного дома. На третьем этаже Катя толкнула одну из квартирных дверей. В квартире царил ремонт. Под ногами хрустнула щебень, завоняло цементом и ещё какой-то строительной дрянью. Девушка прошла в глубину квартиры, а он поставил коробку с телевизором на пол в прихожей. Но не успел он перевести дух и позвать девушку, как из глубины квартиры донёсся её удивлённый возглас. Вслед за ним чей-то мужской голос что-то глухо забубнил.
   Зудов вошёл в комнату и увидел незнакомого парня в заляпанной известью спецовке. Он стоял перед девушкой вполоборота к Зудову и, судя по его тону, в чём-то оправдывался.
   - До чего ты докатился, - гневно перебила его Катя. - Посмотри на себя.
   - Я в отпуске, и имею право проводить своё свободное время как хочу, - повышенным голосом сообщил парень.
   Обстановка в комнате явно свидетельствовала о проводимом в ней ремонте и парень этот судя по всему вероятно этим и занимался.
   Зудов осторожно кашлянул, выдавая своё присутствие, и девушка с парнем повернули к нему головы. Но если девушка смутилась, то появление Зудова парня странно раззадорило.
   - О, да ты не одна, а с провожатым, - воскликнул он с радостным изумлением.
   Зудову совсем не понравилась эта сцена, и он немного отступил в глубь прихожей, желая интеллигентно покинуть квартиру.
   - Куда же вы, товарищ!- заорал парень и, подскочив к Зудову, ухватил его за рукав и силой повлёк в комнату.
   - Я собственно.., - теряя душевное равновесие начал работник прокуратуры.
   - Ой, только не говорите, что зашли случайно, водички попить, - не мог успокоиться парень и подтолкнул Зудова к окну. Затем подвёл к нему Катю, установил их плечом к плечу и зажмурился от выказываемого удовольствия.
   - Ну и пара. Вы случайно не из ЗАГСа ? А где ваши колечки, голуби мои?
   - Перестань паясничать, - топнула девушка ногой.
   - И действительно, вы бы товарищ, как-то поосторожнее, - вступил в диалог Зудов и с тоской подумал, что сейчас ему будут ни за что бить морду.
   - У жениха голос прорезался? - удивился парень и, как бы разминаясь перед ударом, покрутил правое плечо.
   - Не вздумай устроить здесь драку, - с угрозой предупредила Катя. - И вообще это мой сослуживец и он...
   - Да это я, - важно подтвердил Зудов и, вспомнив одно из своих натренированных выражений лица, изобразил на нём суровость ответственного работника.
   И, похоже, это неплохо подействовало! Парень внезапно переменился в лице: удивление на нём стойко перешло в смятение.
   - Это вы? - смущённо пробормотал он.
   И тут в голове "прокурора" что-то звонко щёлкнуло, словно невидимая рука переключила тумблер из одного положения в другое, запустив программу узнавания. Лицо незнакомца стало припоминаться. Где он мог его видеть?
   - Мы, кажется, встречались? - произнёс на всякий случай высокомерно Зудов и тут всё вспомнил. Ну, конечно, этого парня он тогда в милиции выпустил из камеры.
   - Нет, не помню,- пробормотал парень и даже сделал подобие движения отодвинуться от Зудова.
   - Ну, как же,- мстительно улыбнулся Зудов, - я же вас из милиции освободил.
   - Его не надо освобождать, он сам в милиции работает! - быстро произнесла Катя.
   - Вот как? И в качестве кого?
   - Опера, который упал намоченный, - сдерзил парень.
   - За что же вас свои-то в камеру поместили? - посочувствовал Зудов и выразил на лице натренированное сожаление с явными признаками насмешки.
   - Да ты, что, Андрей? Где это видано, чтобы менты друг друга в камеры сажали?
   - Не знаю, может у них развлечения такие. А может, парень этот от пьянства там просыхал? Ты же видишь, у него на лице отметины. И заметь это не родимые пятна. А кстати как вас зовут? Мы же вроде как знакомцы. А вот имени вашего не запомнил.
   - Василием его зовут,- сказала девушка и с тревогой взглянула на парня.
   Зудов отметил её взгляд и правильно оценил её чувства.
   - А, кстати, где этот ваш бывший сокамерник? Ну, которого ни за что, так же как и вас, милиционеры зачем-то задержали? Он ещё у меня в ногах валялся. Всё молил на волю выпустить. Он - то где?
   - Что он говорит, Вася? Это правда?- растерялась девушка.
   А перень-то явно скисает, отметил удовлетворённо Зудов, но посчитал для себя опасным и дальше оставаться здесь. Кто его знает чем может кончиться этот разговор. К тому же его уход может указать на врождённую интеллигентность и нежелание присутствовать при столь тягостном для Кати разговоре.
   - Ну, в общем, вы тут побеседуйте, а я постою немного у подъезда. Ты, кажется, собиралась вернуться в прокуратуру? - спросил он.
   - Да я... Ты подожди немного я скоро выйду, - пробормотала Катя, не спуская глаз с парня.
   - Это правда? - тихо спросила она, едва они остались одни.
   - Да, правда. Твой ухажёр действительно выпустил меня из камеры.
   - Вот как? Теперь, значит, менты сажают своего товарища? Или может ты уже им не товарищ?
   - В каком смысле? - попытался улыбнуться Васька..
   -А в том, что ты там не работаешь! Выгнали тебя!- крикнула, не сдержавшись Катя, и слёзы выступили у неё на глазах.
   Чёрт, подумал Васька, как она это почти угадала. Я же почти на волоске.
   Он подошёл к ней, положил руку на плечо и попытался заглянуть в глаза.
   - Я думала, ты человек, маме уже пообещала тебя показать завтра. У неё день рождения, вот телевизор ей купила, сериалы там разные смотреть, а ты...
   - А что я, - попытался улыбнуться как ни в чём не бывало Васька, - раз обещала то приду
   - Ну да, с такой разбитой мордой? Ты же обещал никуда не влезать. Я ждала, пока всё зарастёт. Думала человека покажу...
   - А я значит уже и не человек? Тебе моё лицо надо показать или человека? - начал злиться Васька. - Если я побит, то выходит урод и недостоин сидеть за одним столом с твоей матерью?
   - Но ты же сам говорил, что надо подождать пока синяки твои исчезнут. Я сколько откладывала вашу встречу. И ты... Ты обещал прийти ко мне домой нормальным человеком. Ты только глянь на себя. Не успели прошлые ссадины зажить, как вот уже новый синяк. Свежак!!!- взвизгнула она на последнем слове.
   Это уже окончательно переполнило чашу терпения Васька. Он ужасно разозлился. Вдруг вспомнилась Анька. Она - то с пониманием относилась к его внешнему виду и не устраивала таких душераздирающих сцен.
   - Зато у твоего прокурора вид вполне респектабельный, вот его и покажи своей ма - ме. Она будет довольна, - крикнул он и прошёл в прихожую, распахнул дверь на лестницу и предложил, с едва сдерживаемой яростью: - Давай-ка, милая, иди и не мешай работать. Тебя уж заждались.
   Когда Катя проходила миом него, она вдруг остановилась и с сожалением произнесла:
   - А ведь я в тебе ошибалась. Кроме ментовского хамства и желания оскорбить и унизить человека в тебе есть ещё и неумение ценить людей. Прощай, неудачник!
   Васька остолбенело стоял на пороге квартиры и слышал быстрые шаги некогда любимой девушки. Сейчас его переполняла злость. Тупая и непонятная.
  
  
  
   На следующий день, в пятницу, Зеленцов подъехал к дому. Квартира, купленная им на его имя, располагалась на третьем этаже и всё, происшедшее вчера в присутствии Женьки сейчас казалось обычным недоразумением. Ну не сдержался он, понятно, но кто поведёт себя иначе при виде парня, целующего ноги твоей любовницы? Правда, наверняка, это Женьку шокировало. Бабы вообще не любят мужских драк, а тем более возле своих ног. Тем не менее ещё вчера он решил избавиться от этого работника и созвонился с ремонтной фирмой. Они должны были подъехать завтра. Он поднялся к своей квартире, толкнул дверь и услышал яростную перебранку. Этого ещё не хватало, подумал он и уже намеревался войти, но вдруг что-то остановило его. Судя по отдельно доносимым выкрикам, спорили двое мужских голосов, изредка прерываемым женским голосом.
   Да что там Женька устроила в квартире, подумал Зеленцов. Там, за дверью, явно происходила какая-то разборка. Причём незнакомых ему людей. Но тут чей-то мужской голос засобирался уходить и Зеленцов, сам не понимая зачем, поспешил по лестнице вверх. Дверь его квартиры распахнулась, и он успел заметить небольшого кругленького парня, который двинулся вниз по лестнице. Зеленцов спустился к дверям своей квартиры и через небольшую щель незакрытой двери услышал, как девушка принялась кого-то стыдить. Когда спор между парнем и ею достиг апогея, Зеленцов благоразумно решил выйти на улицу.
   Возле подъезда стоял тот самый парень, покинувший квартиру Зеленцова, и курил. На Зеленцова он совсем не обратил внимания, и тот сел в свою автомашину. Ему вдруг стало безумно интересно узнать, по какому поводу у него в квартире собрались неизвестные ему люди, чтоб выяснить отношения. Погода на улице стояла тёплая, и все свои претензии друг к другу можно легко уладить на свежем воздухе, на любой скамейке или в парке, расположенном в ста метрах отсюда.
   Ждать пришлось недолго. Подъездная дверь распахнулась и выпустила стремительную девушку. Судя по её нервным движениям, она была явно на взводе и несла в себе весь сгусток переполнявших её чувств. Если бы парень её не окликнул, вряд ли бы она его заметила. Он несколько раз назвал её Катей и догнал у соседнего подъезда. Она остановилась и, похоже, не сразу осознала, что он ей говорил.
   Но тут произошло что-то странное. При виде двух женщин, неторопливо подходивших к ним, девушка вдруг смешалась. Её гордо поднятая голова, выровнялась и лицо, минуту назад пылающее гневом, удивительным образом сменилось на выражение спокойствия и уверенности. Это редкое умение владеть своими чувствами, поразило Зеленцова и, естественно, заинтриговало. К тому же он к своему изумлению в одной из подходивших к девушке и парню женщин разглядел... Зубову. Мамаша неторопливо прогуливалась под руку с незнакомой ему женщиной и о чем-то вела с ней беседу. Женщины подошли к девушке Кате, и она обняла Зубову и поцеловала её в щеку. Та приняла это как должное, и сама расцеловала девушку в обе щёки. Вторая женщина выпустила руку Зубовой и Катя взяла у неё из рук хозяйственную сумку. Девушка что-то сказала парню и тот, пожав плечами, отошёл от женщин к своей машине. Сел в неё, но мотор заводить не стал. Три женщины непринуждённо о чём-то разговаривая, скрылись в соседнем подъезде. Зеленцов вдруг подумал, что раз мать зашла кому-то в гости, то неплохо бы наведаться к ней домой и поискать перстень.
   Примерно через 10 минут его машина мягко подкатила к знакомому дома, но поставил он её за его углом, опасаясь внезапного возвращения Зубовой. Она хорошо знала его машину и сразу бы сообразила, где её хозяин. Дверь на удивление легко открылась, и он подивился незамысловатой конструкции замка, столь легкомысленному в это непростое время. Он перешагнул порог и включил свет. Прошел в комнату, затем на кухню, щёлкая переключателями. Лампочки в квартире мутно высвечивали простоватое убранство. Он давно, с первого своего посещения, решил откуда начнёт искать и сразу подошёл к комоду. Тяжёлые ящики с трудом выдвигались. Перстень ввиду небольшого размера мог легко таиться в любом месте, но искать следовало не основательный тайник, а там, где легко можно было его взять в случае необходимости. Поэтому он не стал простукивать пол, стены, копаться в крупах, а уделил особенное внимание копеечной безделице имитирующей золото или серебро. Отличались они от настоящих весом и яркостью металла. Работа продвигалась медленно. Зубова могла даже по лёгкому беспорядку отметить пребывание в квартире чужого. Поэтому все вещи он возвращал на место в том порядке в каком они до этого лежали. В последнем ящике хранились какие-то бумаги, фотографии. Он вначале не обратил на них внимания, увлечённый поиском перстня, но потом к ним вернулся. Бумаги с поблекшим шрифтом и выцветшими печатями хранили на себе дух времени, времени дореволюционном. Но они его не заинтересовали. А вот фотографии... Ну, конечно, вот эта девушка Катя с женщиной, которая недавно держала Зубову под руку возле дома. А вот их портреты. Он перевернул одну за другой фотографии и вчитался в рукописный текст на них. Вначале ему стало жарко, показалось, что воздух вокруг него раскалился, и нечем стало дышать. Потом по телу прошёл озноб, и его затрясло. Он несколько раз перечитал написанное и потрясённо обвёл комнату ошалевшими глазами. Взгляд остановился на зеркале и он посмотрел на своё отражение отстранённо как не имеющее отношение вообще ни к нему, ни к происходящему сейчас в этой квартире.
   Тексты в них, разные по почерку и изложению, сводились к пожеланию здоровья, счастья и обычной чепухе. Но вот желали эти лица... Чёрт, чёрт, как же он промахнулся! Как же не сообразил-то, идиот безмозглый, претендующий на высшую магическую власть! И женщина и девушка Катя являлись его родственниками и не дальними, не седьмой воде на киселе. Женщина желала на своём портрете всё матери, а Катя... Эта загадочная девчонка - соответственно бабушке! Женщина - мать, Катя - её дочь. Будь прокляты эти новоприобретённые родственники!!! Ненависть к ним прорвалась в яростном стоне. Он не сдержался в произнесении проклятий по адресу матери, сестры и своей племянницы. Время остановилось, и он не мог сообразить где он и что с ним. Его предали. Обманули как последнего лоха. А он кичился своими способностями и смел мечтать о перстне. Дурак! Мать уже готовила для него нового владельца, его родную сестру. У него едва хватило сил положить всё на место, привести всё в относительный порядок и на пороге прочесть заклятие. Заклятие считалось сильным и влияло на обычного человека, но он заставил себя прочесть его трижды, и хотя не уверился в его силе, всё-таки ушёл.
  
   В субботу утром Зеленцов подъехал к дому и поднялся на третий этаж. В его квартире находился всё тот же парень словно и не уходил. Он водил мокрым валиком по старым обоям и тихо напевал себе под нос одну известную ему песню.
   - А ты парень весельчак, - сказал Зеленцов и сжал пальцы в кулак: разговор предстоял короткий, и потому следовало ожидать взрыва ненависти. К тому же их последняя встреча обозначила явное непонимание между ними.
   Парень обернулся, сделал суровое лицо и сразу изготовился к потасовке.
   - Драки у нас не будет,- миролюбиво сказал Зеленцов и с тоской подумал, что, вероятно, без неё не обойдётся. Уж слишком этот паренёк их вчерашнее столкновение близко принял к сердцу.
   - Тогда чего припёрся? Мириться? - недружелюбно отозвался парень.
   - Да нет, хочу выставить тебя отсюда. Мне такой работник не нужен.
   - Чем же я не приглянулся? Что, морду под твой кулак подставил?
   - Не люблю, знаешь, когда мою женщину за ноги хватают и лезут под юбку. Ну, неприятно мне, понимаешь?
   - Ну, эти фантазии здесь не к чему высказывать. Сам понимаешь, что ничего про меж нас не было и не могло быть. А свою ревность надо засовывать в одно место, чтобы не наглядно выставлять себя жалко и глупо.
   - Не будем спорить, кто из нас лучше. Ты можешь собирать свои инструменты и валить по- быстрому.
   Зеленцова начинал заводить этот бессмысленный разговор. Бить этого парня ему не хотелось, не хватало устраивать в собственной квартире побоище. К тому же вот-вот должны были подойти мастера из фирмы. Ещё вчера он созвонился с их бригадиром и они условились встретиться здесь в этот час.
   Как нельзя кстати в дверь квартиры снаружи постучали и вошёл незнакомый Зеленцову мужчина в плаще и кепке.
   - Я вам не помешал? - поинтересовался он и с любопытством огляделся.
   - Мы как раз заканчиваем. Можете ознакомиться с квартирой, прикинуть, так сказать, фронт работ.
   - Так что давай, парень, освобождай место под солнцем. Здесь охота и другими погреться, - обратился он вновь к парню.
   Незнакомый Зеленцову мужчина, так легкомысленно принятый им за представителя ремонтной фирмы, меж тем уже ходил по квартире, заглянул в кладовку, поковырял пальцем старую обивку дивана и зачем-то заглянул под него.
   Зеленцов смотрел на него с неудовольствием и странное чувство тревоги закрадывалось в его мрачную душу. Всё его внимание вдруг сосредоточилось на госте и он, увлечённый наблюдением, даже на время забыл о парне, которого только что выгонял.
   Почувствовав на себе внимание хозяина, мужчина взглянул на Зеленцова, и тот почувствовал себя неуютно. Такое с ним происходило впервые. Что-то в этом человеке настораживало его чуткую натуру. Уж больно уверенно вёл себя этот человек в чужой квартире и совсем не походил на потенциального работника. Он знал, как ведут себя люди в перед работодателем. Знал их глаза, повадки и просекал каждое их движения, завуалированную угодливость. Этот же вёл себя, словно не он от Зеленцова зависит, а наоборот.
   Мужчина первый решил прервать затянувшуюся паузу и просто сказал:
   - Вы, как я понимаю, хозяин квартиры?
   - Вы на редкость догадливы, - с иронией произнёс Зеленцов и насмешливо улыбнулся.
   - А я его, - махнул рукой в сторону онемевшего парня мужчина, - его руководитель, так сказать.
   - Ах, у него ещё есть и начальник? - удивился Зеленцов.
   - Вас это, кажется, удивляет?
   -Признаться, да, немного поражён. Вы от какой фирмы? И регистрация есть?
   - Не беспокойтесь. Наша фирма имеет множество филиалов по всей стране и имеет представителей чуть ли не в каждом населённом пункте.
   - Значит вы уважаемая фирма?
   - Даже очень уважаемая.
   - Только я в ваших услугах не нуждаюсь! Мне плевать на вашу значимость, просто я не хо-чу иметь с вами дело. И поэтому прошу освободить место для тех, кого я хочу здесь видеть. Тем более они должны появиться с минуту на минуту.
   - Мы сейчас уйдём. У нас слишком много заказов чтобы вот так разбрасываться по мелочам работниками, - спокойно сообщил мужчина и взглянул на парня.
   - Вы находите, что здесь вам слишком малый фронт работ?
   - Да у вас развернуться негде, и нет смысла нам здесь проявлять свой профессионализм.
   - Конечно, конечно,- согласился Зеленцов, с трудом сдерживая ненависть и желание применить к этому наглецу весь свой багаж магического воздействия. Когда-то Учитель там, на зоне, предостерегал его от излишней впечатлительности, учил контролировать свои мысли. Да и сам он понимал, что не дело вот сейчас выказывать свои возможности, но уж очень захотелось слегка поучить этого мужика. Уж больно он показался ему самоуверенным и лучше сразу осадить и предостеречь его от желания вновь увидеться. Зеленцов решился. Но едва он начал сосредотачиваться, как в дверь квартиры постучали.
   - Входите, не заперто! - крикнул раздражённо Зеленцов.
   Дверь распахнулась, и в полутёмную прихожую вошли два человека.
   - Идите сюда! Да побыстрее, - крикнул нетерпеливо Зеленцов, решив не трогать парня и мужчину.
   На лестничной площадке Васька не выдержал и с подозрением покосился на мужчину.
   - Пошли, - негромко скомандовал Сухой, и они стали спускаться по лестнице.
   - Выследили, Сергей Семенович? - не выдержал Васька.
   - Не воображай! Не бог весть какая персона, - бросил начальник розыска и подтолкнул Ваську к служебной автомашине.
   - А куда мы едем, - спросил Васька, едва они отъехали от дома.
   - Я из отпуска тебя отзываю. Проверка закончилась, и надобность в твоём отсутствии отпала.
   - Значит, и я на что-то гожусь?
   - Годишься. Работы невпроворот. Всё объясню на месте
   В кабинете Сухой сел напротив Васька за свой служебный стол и закурил.
   Васька напрягся. Начальник вёл себя странно. Куда подевалась его былая уверенность?
   - А ведь я уже задружил с тем мужиком, к которому меня подсадили, - сообщил Васька.
   - Какому мужику ? - удивился Сухой, но произнёс это как-то механически, не вникая в суть слов. Он о чём-то думал и вероятно не мог решиться на разговор.
   Не знает, как мне объявить об увольнении что-ли? - подумал Васька. - С чего это он стал таким нерешительным?
   - Ты сегодня дома не ночевал.
   - Ну да, я ж в отпуске, сам решаю, как его проводить.
   - Сам-сам.
   Начальник побарабанил пальцами по столу, открыл ящик покопался в нём и взглянул на Ваську.
   - Случилось что?
   - Мать твою в больницу положили.
   - Зачем?
   - Заболела.
   - Что с ней! - вскочил Васька.
   - Сиди,- властно приказал Сухой и тихо пояснил,- сердце, понимаешь, сердце.
   Васька вскочил и кинулся к двери, но Сухой удержал его на пороге.
   - Вместе поедим, так быстрей будет.
  
  
   Пока представители фирмы осматривались, Зеленцов присел возле плоской коробки и с удивлением на ней прочитал название её содержимого. Он хотел её вскрыть, чтоб посмотреть на жидкокристаллический телевизор, но не успел.
   - Не трогай! Не твоё! - крикнула сзади Женька и Зеленцов обернулся.
   Женька тихо вошла в квартиру и теперь стояла над Зеленцовым. Он медленно встал и удивился её одежде. Бордовое платье, бусы на шее и лицо, прекрасное в своём лёгком презрении к нему.
   - Ты чего это так вырядилась? - спросил Зеленцов не в силах отвести глаз от любовницы.
   Женя прошлась по квартире, поздоровалась с рабочими, понятливо кивнула своим мыслям и подошла к Зеленцову.
   -А где Вася? - холодно поинтересовалась она.
   - Какой Вася? - удивился Зеленцов.
   - Тот самый, которого ты вчера избил здесь.
   Женька начинала от злости бледнеть, крылья её ноздрей гневно завибрировали. Зеленцов залюбовался её нарастающим возмущением. В такие минуты, не столь частые, её лицо розовело, глаза темнели, затягивая в омут едва сдерживаемых страстей. Негодование быстро переходило в бешенство, которое пару раз оканчивалось резким броском к его лицу. Она целилась остро отточенными ногтями ему в лицо, но он успевал перехватить её руки. Женька в такие минуты походила на разъярённую кошку, способную в мгновение ока расцарапать ему физиономию. Несмотря на явную угрозу его здоровью, а может быть и жизни, её поведение возбуждало. Нервы начинали вибрировать, он тоже стервенел, но никогда её не бил. Заканчивалось всё это африканской постельной страстью. После их кратких ссор (а иначе их и назвать нельзя ) он часто задавал себе вопрос почему он не пошёл в цирк укротителем диких зверей.
   - Так где же избитый тобой человек? - сквозь зубы вновь осведомилась Женя и скосила на рабочих глаза.
   - Да я его и не бил вовсе, так мазнул слегка,- пожал Зеленцов плечами, ощущая, как пространство между ними незримо всколыхнулось. Но жар злости уже начинал спадать. Женька была умной бабой и, несмотря на свою вспыльчивость, сумела взять себя в руки.
   - Мазнул? - после некоторой паузы поинтересовалась она, и Зеленцов сразу успокоился. Нет, до нервной вспышки дело не могло дойти, к тому же...
   - Привет! - крикнула с порога квартиры девушка, и Зеленцов сразу узнал в ней свою племянницу.
   - Здравствуйте!- громко и немного радостно отозвался Зеленцов, с удовольствием разглядывая новоявленную родственницу.
   Вблизи Катя была явно хороша. Её фигура дышала молодостью и энергией. Зеленцов подумал, что Зубова с хорошим видать мужиком погуляла, если дочь и внучка так неплохо удались. Впрочем, и он не ударил в грязь лицом.
   - Вы что, ссоритесь? - непринуждённо поинтересовалась Катя.- А вас Денис зовут?
   - Денис.
   - Так что у вас за разборка?
   - Так, небольшой спор о цвете обоев в комнате,- спокойно произнёс Зеленцов, а сам скосил глаза на Женю. Та, похоже, уже отходила настроением. Грудь её уже не вздымалась, лицо немного отмякло, его багровость немного посветлела.
   - Надо же,- удивилась Катя,- как вы умеете жёстко отстаивать своё мнение.
   - Да, лёд и пламя,- согласился Зеленцов, - пара много.
   - Денис Давыдович, мыслит природными явлениями и каждое чувство обозначает со свойственным ему чувством юмора, - сказала Женя от зеркала, перед которым поправляла свою причёску.
   - Кстати, Денис Давыдович, вас Женя предупредила о сегодняшнем торжестве?
   - Я Денису Давыдовичу, не успела об этом сообщить. Вчера он был такой стремительный! Словно молния, сверкнул и ударил, сверкнул и ударил и так же внезапно исчез. Ну, бывают такие явления природы. Не так ли дорогой? - безмятежно сообщила Женя, старательно подправляя ресницы.
   - А что за торжество у вас? - осведомился Зеленцов, не спуская глаз с Кати.
   Это неподдельное внимание к девушке не укрылось от внимательных глаз Жени. Через зеркало они видела непривычное внимание, оказываемое её любовником Кате.
   - У моей мамы сегодня день рождения. И хоть о возрасте женщин не принято произносить вслух, вам я поведаю секрет. Ей 40 лет. Но не вздумайте дарить торт с этой датой и не смейте упоминать об этом за столом. Она этого не любит, - весело сообщила Катя и засмеялась.
   - Ах, как мне неловко,- смутился Зеленцов, и это была правда. Вот так, запросто придти в дом к родной сестре не входило в его планы.
   - А что случилось? - удивилась Катя.
   - Для такого торжественного случая надо приодеться, выглядеть, так сказать, сообразно моменту. Да и подарок... Ну, почему ты меня не предупредила, дорогая? - обратился Зеленцов к Жене, заметив как она пристально вглядывается в зеркало.
   - Да я не успела, дорогой. Ты вчера так неожиданно явился и сразу принялся избивать незнакомого тебе человека, а потом проворно скрылся. Право твоей расторопности может позавидовать любой спортсмен. А как ловко ты ему врезал. Да ты ему и подняться не дал!
   На последней фразе голос у неё дрогнул и Катя, пожалуй, впервые, повернула к ней голову.
   - Ну, язычок у тебя, дорогая, подвешен неплохо и разишь ты им умело. И зубки у тебя, девочка, беленькие и остренькие, как у мышки, любого перекусят, всё схрумкают. У нас ведь, Катя, отношения неровные. Ну не можем мы, чтоб каждый день одно и тоже. Нам обострение подавай, спор, чтоб от адреналина кровь вскипала. А не будет этого, захиреют наши чувства.
   - Вот мы и подкармливаем их сценами из дешёвого романа,- не отрываясь от зеркала, сообщила Женя.
   - Я вижу у вас крепкое взаимопонимание. Ну, что ж, как говорят, милые ссорятся - только тешатся,- улыбнулась Катя.- А что касается подарка, то Женя как будто уже его приготовила?
   - Телевизор, что стоит в прихожей? - попытался догадаться Зеленцов.
   Нет, положительно, эта незнакомая племянница ему нравилась, и он испытывал удовольствие от беседы с нею.
   - Не угадали! Телевизор - мой подарок и здесь находится на сохранении. Кстати вы поможете его дотащить?
   - Непременно, вот только решим с подарком и сразу к вам в гости. А скажите, Катя, - Зеленцов немного помялся, как бы смущаясь,- А много гостей у вас будет? Я это к тому, что переодеться вряд ли успею. А мне не хотелось бы...
   Он не хотел сидеть с Зубовой за одним столом. Она сразу бы догадалась о его намерениях и могла помешать установлению доверия между им и новоявленными родственниками. Ещё вчера в квартире матери он понял, кого она готовит в свои преемницы и кому собирается передать перстень.
   - Вы о своей одежде? Не беспокойтесь и приходите запросто. А гостей у нас будет немного. Это вы с Женей, я и мамин друг. Всего за столом пять человек.
   - А вы одна?- с игривым интересом спросил Зеленцов, не зная как выпытать о Зубовой.
   Женя выронила губную помаду, и та по невероятной траектории неведомым образом попала в Зеленцова.
   -О, извини, дорогой, я кажется тебя случайно испачкала,- кинулась от зеркала Женя и принялась с силой втирать след от губной помады на его пиджаке.
   - Конечно, одна, - засмеялась Катя, как бы не замечая нарастания напряжения между любовниками.
   - А родители вашей мамы? - непринуждённо поинтересовался Зеленцов, терзаемый усилиями Жени исправить свою " оплошность ".
   - Деда у нас нет, а вот бабушка... - начала Катя. - Ой, Жень, да ты в пиджаке дырку протрёшь
   Зеленцов прекрасно знал свою любовницу и сразу догадался, что она сейчас произнесёт фразу типа "пусть лучше я протру пиджак чем ты прожжёшь его своим взглядом".
   - А что же бабушка? - поспешил он опередить Женю.
   - Она уже с утра звонила и будет под вечер, У неё какие-то процедуры в поликлинике, да и не любит она сидеть с гостями. Так вы будете или нет?
   Ну, ещё бы, с облегчением подумал Зеленцов, ведьма всегда сторонится людей.
   - Будем, будем, - успокоила её Женя. - Вот пиджак ему ототру и придём.
   - Вот и хорошо. Как соберётесь, захватите телевизор, а мне позвоните, чтоб не она, а я вас встретила.
   Внезапно из её сумочки зазвонил телефон. Катя поспешно вытащила его и, приложив к уху, некоторое время слушала. Складка недоумения залегла у неё между бровями.
   - Пришёл с цветами? Ну не преувеличивай, парень как парень, - наконец произнесла она.
   - Кто?- шёпотом поинтересовалась Женя.
   - Нет, не отпускай его, пусть поможет стол накрыть. Да и...,- тут она немного помялась,- будь с ним повежливее. Я знаю, что ты никогда никому не хамишь, но тут... Я уже иду.
   - Это твой парень? - спросила с понимающей улыбкой Женя.
   - Да, наверно, и как он адрес узнал,- в некоторой растерянности произнесла Катя.- Значит на одного гостя больше. Это вас не смутит? - обратилась она к Зеленцову.
   - Ещё как смутит. Но я рада, что ты не одна будешь, -_ язвительно улыбнулась Женя и крепко взяла Зеленцова под руку.
   - Ну, я побежала, а вы не тяните и подходите. Да и телевизор-то...
   - Не волнуйтесь, Катя, донесу в целости и сохранности,- заверил Зеленцов не спуская с девушка глаз.
   Едва Катя вышла из квартиры Женя всмотрелась в лицо Зеленцова и усмехнулась.
   - Вот облом так облом. Все планы порушил этот парень, - с наигранным сожалением произнесла она.
   - Какой парень?
   - Да её ухажёр. Имей в виду, она будет с ним. А он, я думаю, не Васька. И сдачи получишь по полной.
   - Ты что и на него решила глаз положить? Если и он начнёт тебе коленки оглаживать, то не постесняюсь и его проучить, - грубовато пошутил Зеленцов, испытывая в душе странное огорчение.
   - А Вася и не приставал.
   - Ну да. У тебя имя его как от зубов отлетает. Вы так уже давно знакомы?
   - Не ревнуй, Вася друг моего брата. Они со школы неразлучны.
   Уж, не с её ли братом и этим злополучным Васей у нас случилась пьянка, а потом драка, забеспокоился Зеленцов, но сделал безмятежное лицо.
   - Ну если так... Кстати, что ты собираешься подарить её маме?
   - Собиралась магнитофон, - вздохнула Женя, но мой дорогой братец умудрился его разбить. Доверилась идиоту.
   - Как же он его?
   - Сам выбрал, купил, а вот до дома не донёс. Какой-то алкаш, с которым он вздумал напиться, его утащил. Ну а Витька, брат мой, с этим Васей, погнались за ним. Ну а поскольку вся эта троица едва на ногах стояла (да я трезв был! - возмутился про себя Зеленцов) то, сам понимаешь, что с магнитофоном сделалось. Так что подарка у меня, а значит, у нас, нет.
   - Да это не проблема. Я сейчас в магазин сбегаю и куплю другой, а ты побеседуй с рабочими, обозначь им фронт работ, ну и выскажи свои пожелания.
  
  
  
   Зудов сидел на кухне в чужой квартире и нарезал ветчину. Рядом, на столе, дожидаясь своей очереди, громоздились друг за другом помидоры и огурцы, пара атлантических сельдей, далее жестяные банки.
   Ещё утром, он и не помышлял ни о каком походе в гости, хотя перед сном как будто решил навестить Катю. А вот утром, после чистки зубов, как что-то кольнуло, и он сразу решил отправиться в гости. Розы купил недорогие, но побольше, выбрал соответствующий торт с обилием крема на нём и подошёл к нужной квартире. Высчитать её не составило труда, поскольку сама Катя вчера в чужой квартире на третьем этаже, куда он принёс телевизор сообщила ему, что живёт за стенкой в соседнем подъезде.
   Букет получился увесистый, но колючий, а торт тяжёлый и неудобный. Когда поднимался по ступенькам подъезда ему вдруг в голову вошла мысль, что вот таким тортом неплохо бы в морду кому-нибудь заехать и отхлестать колючими розами. Видел в каком-то фильме и посмеялся тогда всласть. Он спохватился, и его даже в жар бросило: а ну как его, непрошенного гостя самого отходят этим букетом и тортом в лицо влепят. Может, зря он и затеял этот поход?
   Дверь открыла приятной наружности женщина, и он сразу рискнул поздравить её с днём рождения и вручить торт и розы. Конечно, дверь могла открыть одна из гостей, но он угадал, и это понравилось хозяйке. Сейчас он трудился за столом и искоса поглядывал на хозяйку. Она хлопотала у плиты, пытаясь затеять с ним разговор.
   - А вы давно Катю знаете?
   - Да уже года два,- на всякий случай приврал Зудов. Хотя Катя в прокуратуре работала меньше года, но получилось будто всё это время они встречаются.
   - А Катя давно хотела меня познакомить с вами,- сообщила она и улыбнулась.
   Зудов напрягся: известие о сопернике неприятно скребануло по его истомившейся душе.
   - Да вы знаете, я всегда придерживаюсь правила знакомиться с родителями, когда чувства окрепли, - поспешил он сообщить и ужаснулся. Получилось будто у него это уже не первая встреча с родителями девушек. И чувства крепились со многими. У него даже испарина выступила на лбу, до того ему захотелось провалиться под землю. Но её мать как будто не обратила внимания на эту оплошность.
   - К сожалению я одна растила дочь, так получилось, что отец... Впрочем не будем о грустном, - добавила она.
   - Да одной тяжело, - посочувствовал Зудов,- это ж надо в садик отвести, потом забрать, а кормить.. Это ж какое надо терпение с ложечки кормить? А болезни?
   - А у вас и дети есть? - неожиданно поинтересовалась женщина и с любопытством взглянула Зудова.
   - Да нет, - смешался тот, - у меня их и сроду не было.
   - Извините, но вы так говорите, словно сами прошли весь этот путь воспитания детей.
   - Да нет, это у меня, ну...у сестры дочка маленькая ещё, вот я и помогаю. . .
   Чёрт, ну зачем я выдумал сестру какую-то, запереживал за свой обман Зудов, ну вот женюсь на Кате, и все узнают, что нет её, как потом в глаза им смотреть?
   - Значит сестре помогаете?
   Зудов кивнул головой, весь углубившись в нарезание помидоров.
   - Тоже одна воспитывает дочь?
   Занятый своими терзаниями Зудов автоматически кивнул головой.
   - Ох, как же я забыла масла купить?- огорчилась хозяйка, - вы не сходите в магазин за маслом. А заодно и воды минеральной купите.
   Зудов радостно подскочил и поспешил из квартиры. Вот после его ухода мать и позвонила дочери. Та явилась взволнованная и сразу с порога поинтересовалась, где её знакомый, о котором совсем недавно ей звонила мать.
   - Не волнуйся, твоего парня я отослала в магазин,- попыталась успокоить мать Катю, но дочери это совсем не понравилось.
   - А что, мама, у нас водки мало?
   - Да есть и водка и вино, и даже шампанское.
   - Тогда...
   - Да выдумала я ему про масло и воду. Хотела с тобой обсудить его немного.
   - Мам, давай потом. Ты знаешь, первое мнение обычно бывает ошибочным и ты сразу не давай ему оценки.
   - Да с чего ты взяла, что он мне не понравился? Парень неплохой. Говорит, что два года встречаетесь. Ну и...
   - Что ну и...? Говори, давай, не темни.
   - Катенька,- голос матери дрогнул,- парень неплохой и ветчину нарезать может и поговорить с ним можно, а вот...
   - Да что вот, опять ты мама говоришь недомолвками, - с досадой перебила Катя.
   - Ребёночек у него,- плаксиво поджала губы мать.- Совсем крохотный.
   - Откуда ты это узнала?
   - Да он же сам проболтался! Я тут немного начала у него выведывать. Ну, как бы невзначай посетовала на то, что тебя одна растила.
   - Ой, мама, вечно, ты всё напутаешь.
   - Он тебе сказал про сестру-то?
   - Какую сестру?
   - Ребёнок, дескать сестры, а он помогает его растить.
   - Да нет у него сестры! Ты опять что-то напутала.
   - Вот! И я так подумала! Нет у него сестры! А ребёнок есть! Откуда спрашивается и кто мать? Он случаем не отец- одиночка7
   - Какой ребёнок, мама? Нет у него детей!
   - Значит скрывает! Искусно скрывает. Значит двуличный, боится тебя отпугнуть. Ох, девка, поаккуратнее с ним. А то...
   - Что то?
   - А то будешь своего и чужого нянчить! Ещё неизвестно, сколько у него детей!
   - Эк, тебя, мама, как занесло.
   - Занесёт тут. Как сказала про тебя маленькую, так сразу оживился, видать свою дочку вспомнил, а может и не её одну. Раскрылся он, весь на ладони у меня оказался,- убеждённо закончила мать и вздохнула.
   - Ничего не понимаю, - пожала плечами Катя.
   Из дамской сумки на плече Кати раздалась мелодия современной песни. Она поднесла телефон к уху и быстро его отключила.
   - Так, мама, оставим пока наш разговор, а вот-вот гости нагрянут, а у тебя тут ещё ничего не готово.
   - Как же не готово? Вот твой парень как всё быстро покромсал и банки даже открыл, давай выкладывай из них всё в вазочки, - пришла в деятельное движение мать.
   Вскоре в дверь позвонили и Катя поспешила впустить Женю и Зеленцова. Последний с усилием втянул коробку с телевизором. Катя позвала мать и, представив ей Зеленцова, поздравила и указала на свой подарок. Зеленцов в свою очередь преподнёс свою коробку размером поменьше. Потом Женя активно включилась в подготовку угощений, а Зеленцов принялся настраивать подарочную магнитолу.
   Зудов в магазине не задержался и, едва успели накрыть стол, заявил о себе продолжительным уверенным звонком в дверь. Катя открыла дверь и в удивлении застыла.
   -Не ожидали, Катюша? - вежливо осведомился Зудов и переступил порог квартиры.
   - Признаться, да, - выдавила из себя Катя, не зная как вести себя с неожиданным гостем.
   - Я, конечно, понимаю, что моё появление на вашем торжестве некстати, и если вы хоть единым взглядом намёкнёте о моём нежелательном здесь присутствии...
   - Да вы что, Андрей, - раздался из за спины Катя голос хозяйки.- да ни у кого и в мыслях нет ничего подобного. Проходите и не разувайтесь.
   Зудов улыбнулся и прошёл с хозяйкой на кухню. Катя пошла вслед за ними, ничего не понимая.
   - Вот спасибочки, вы пока мойте руки. А потом уж к столу милости просим, - с ласковой улыбкой сказала именинница Зудову, принимавая от него пакет.
   Едва Зудов вошёл в ванную комнату. Мать обернула к дочери пытливое лицо и положила ей руку на плечо.
   - Ты не волнуйся, Андрюша хороший парень. А всё что я тебе говорила, ты пока не бери в голову.
   Несмотря на уставленный закусками стол, гостей к нему некоторое время не допускали. Точнее не приглашали. Судя по некоторой нервозности хозяйки, она ожидала ещё кого-то, без которого не решалась сесть за стол.
   Наконец в дверь позвонили, и Татьяна Алексеевна кинулась её открывать. Она немного о чём-то пошепталась в прихожей. Хрустнула полиэтиленовая обёртка цветов и после звонкого поцелуя хозяйка ввела в комнату немного смущённого мужчину, незнакомого лишь Зеленцову и Зудову.
   - Знакомьтесь, это Пётр Иванович Архипов, - торжественно объявила она. Из кухни потянуло пригорелым запахом и Татьяна Алексеевна бросилась спасать жаркое.
   Новый и последний гость повёл себя несколько смущённо лишь с мужчинами. Но если Зеленцов с прохладцей сунул ему свою руку, то Зудов удержал руку гостя в своей больше положенного. Лицо Архипова что-то ему напомнило, и он наморщил свой лоб, силясь проявить свою память. Несомненно, они где-то виделись, но где? "Ломанный" стойко выдержал испытующий взгляд прокурора, ничем не выдав своего волнения. Тревожный червячок сомнения относительно необходимости сидеть рядом с человеком, вызволившем его из милицейской камеры засосал под ложечкой. Стремясь избежать назойливого взгляда прокурора, Архипов взглянул на женщин и приветливо им кивнул.
   При посадке за стол Архипов попытался выбрать наиболее дальнее место с расчётом сесть рядом с Катей, но прокурор опередил, и пришлось сесть напротив него.
   Начало застолья началось хорошо. Первым выступил Зеленцов, пожелал много хорошего. Вспомнили о подарках гостей, включили по очереди телевизор и магнитолу. Архипов вынул из кармана коробочку и преподнёс её хозяйке. Та хотела сразу открыть её, но на кухне опять что-то зашипело, звонко зачавкало, и она вынужденно поспешила на кухню. Через час атмосфера за столом потеплела. Гости расслабились. Нашлись общие темы для разговора. Архипов не смог удержаться и, повинуясь опьянению, затянул песню про бродягу.
   Зудов с самого начала застолья не мог отделаться от мысли относительно своего знакомства с Архиповым. Вроде мужчина как мужчина, в костюме, галстуке, а вот держит на себе внимание. Не упуская нити общего разговора и удачно вставляя слова, Зудов исподтишка разглядывал знакомца хозяйки и уже начинал терзаться. На память он никогда не жаловался, даже наоборот гордился ею. Всё на чём хоть на секунду задерживался его глаз, не исчезало бесследно, а откладывалось на незримую полочку подсознания, откуда в необходимых случаях легко изымалось. Благодаря своей памяти на него часто обращало своё благосклонное внимание начальство. А тут впервые в голове Зудова что-то не заладилось, происходил непонятный сбой, который вносил нервное беспокойство. Что-то сбивало его в этом лице или... одежде. Несколько раз их взгляды сталкивались и оба смущённо отводили их в стороны.
   Но едва Архипов запел, Зудов едва не подскочил на месте от внезапной догадки. То ли мотив этой народной песни про бомжа, пробиравшегося Сибирью, то ли её содержание, а может вдохновенное лицо певца явило перед мысленным взором прокурора недавнюю проверку отдела милиции. Ну, конечно, этот мужик сидел тогда в камере, помнится ещё с этим... Господи, мысленно ахнул Зудов, тот парень, которого он вчера видел за соседней стенкой, когда помог притащить телевизор, и этот любитель застольной песни, сидели в одной камере. И обоих он тогда отпустил из милиции. Надо сказать, что это озарение не принесло облегчения Зудову, а даже наоборот, повергло в уныние. Этот, как его назвала хозяйка, Архипов, наверняка давно вспомнил их встречу тогда в милиции и ничем не выдал себя. Сидит уголовная морда и зубы про себя небось скалит - вот как, дескать, я с прокурором водку пью. Потом своим барыгам в красках преподнесёт эту встречу. Приврёт, надо думать. Вот поржут охломоны! От этих неприятных мыслей у Зудова совсем испортилось настроение и он начал подумывать под каким предлогом уйти. Тем более вон как Катя ему совсем не обрадовалась.
   - Андрей, ты что поскучнел, - вдруг обратилась к нему Катя.
   - Да нет, я ничего, - вяло отозвался Зудов.
   - Как ничего, если у тебя тарелка пустая.
   Катя, решив, что это от её невнимания Зудов расстроился, решила исправить положение и принялась накладывать ему в тарелку картошку и котлеты.
   В отличие от Зудова, Архипов сразу признал в нём прокурора, который освободил его с Васькой из камеры, но за всё время застолья старался не подавать вида. Несколько раз он замечал на себе внимательный взгляд Зудова, но старался держаться естественней, словно они раньше не встречались. Но когда прокурор несколько увял настроением и слегка посерел лицом, понял - вспомнил. Тогда Архипов встал и вышел на кухню. Татьяна стояла у раковины и рассматривала в коробочке его подарок - перстень.
   - Нравится? - дыхнул ей в щёку Архипов и поцеловал.
   Она смутилась, словно её застали за недозволенным занятием, и захлопнула крышку коробочки.
   - А ты примерь, может и не подойдёт, - тихо посоветовал Архипов с жадностью вдыхая запах её волос.
   - Да боязно как-то,- прошептала хозяйка, - где ты это достал?
   - Место надо знать, милая.
   - А место это не кладом зовётся?
   - Я похож на кладоискателя?
   - Нет, но эта вещь стариной работы и на улице не валяется, а в комиссионке её не купить. Полагаю вещь раритетная и очень дорогая.
   - Как ты тонко разбираешься ювелирных украшениях.
   - Да здесь и специалистом не надо быть. Похоже на родовой герб. Во всяком случае камень не простой. Дорогая вещь.
   - А я тебя и недёшево ценю. Ты всё-таки одень. Может не подойдёт.
   На кухню вошла Женя и, увидев в руке соседки коробочку, сразу проявила к ней интерес.
   - А этот подарок мы ещё не видели, а ну покажи, - потребовала она и пьяненько хохотнула.
   - Да ладно, обычный скромный подарок,- попыталась отмахнуться Татьяна, но Женька выхватила у неё коробочку и раскрыла её.
   - Господи, - потрясённо прошептала она, - какая красота. Такие вещи в магазинах не продаются.
   - Ты думаешь? - с иронией спросила Татьяна и кинула на Архипова быстрый многозначительный взгляд.
   Женька коснулась перстня и вскрикнула. Коробочка выпала из её рук и завалилась под стол. Татьяна быстро подобрала её, выпрямилась и увидела Зеленцова. Тот в тревоге глядел на Женьку, которая трясла кистью руки и от боли едва не плакала. С недоумением обвёл всех глазами и задержал взгляд на коробочке в руке Татьяны.
   В нескольких словах Женя объяснила ему причину своего страдания.
   - Что же в этом перстне такого, что он едва не заставил женщину от боли плакать? - поинтересовался он, недоверчиво оглядывая Татьяну и Архипова.
   - Не знаю, может, в перстне какая-то проволочка отстала,- неуверенно произнесла Татьяна.
   - Можно посмотреть,- протянул руку Зеленцов, ощущая внутри себя странное беспокойство.
   - Нет, в руки не дам, - твёрдо ответила Татьяна, - но если вам любопытен подарок, извольте на него взглянуть.
   Она раскрыла коробочку, и Зеленцов застыл. Несомненно, это был тот самый перстень с их фамильным гербом, за которым он давно охотился. Последний раз он его видел у бабки Дарьи незадолго до её убийства. Тогда он его не нашёл. Значит, у Зубовой его не было и она лгала ему. Но тогда как он оказался здесь, на кухне?
   - Откуда он у вас? - спросил Зеленцов и едва узнал свой голос.
   - Это Петра подарок.
   - Ваш? - повернулся к Архипову Зеленцов.
   - Мой, - подтвердил тот.
   -Но как же он.., - начал Зеленцов и замолчал не в силах продолжить расспросы.
   - Не вы первый задаёте мне этот вопрос,- усмехнулся Архипов.
   - Украл, наверное, - раздался сзади Зеленцова пьяный голос Зудова.
   - Почему украл? - поразился Архипов, но голос его предательски дрогнул.
   - Ну не будете же вы утверждать, что нашли его на асфальте. Кто-то взял и обронил, а вы подняли. А может клад нашли, и утаили от государства?
   - Прекратите, Андрей, - крикнула Татьяна.- Это мой подарок и мне плевать, откуда он.
   - Ну ладно, мама. Успокойся. Все поняли, а теперь пойдём за стол,- попыталась сгладить назревающую ссору Катя. Она обняла мать и поцеловала её в щёку.
   - Разумеется, нам-то какое дело до подарка, - преувеличенно бодро воскликнул Зеленцов и повлёк всех в комнату.
   Расходились за полночь. Гости долго прощались с именинницей, громко высказывая удовольствие от вечера и всякие пожелания. Зудов, всё время норовил припасть к лакированным туфлям хозяйки. Его неоднократно поднимали, именинница конфузилась и шутливо отпихивала его от себя. Женя с Катей принялись целоваться и что-то нашёптывать друг другу.
   Зеленцов был трезвее всех, но искусно притворялся пьяным и постоянно ощупывал руки Татьяны, как бы желая их поцеловать. Перстня на них не было и Зеленцов, желая понравиться, говорил красиво и многозначительно. Архипов постоянно порывался взять в руки баян и сыграть на лестничной площадке пару зажигательных мелодий. В общем, было весело и шумно.
   Наконец все благополучно спустились на улицу. Зеленцов усадил Архипова и Зудова на заднее сидение своей машины, а Женю рядом с собой. Катя пыталась воспрепятствовать их отъезду, громко высказывая предостережения относительно пьяной поездки, но её никто не слушал.
   Архипова довезли до дома первым. Вначале он притворялся, что это не его дом и отказывался выходить из машины. А потом, немилосердно вытянутый за руку на асфальт резво вскочил и попытался убежать, но был настигнут Зеленцовым и передан в руки жены, явившейся на шум.
   Зудов же по дороге заснул, а когда его разбудили, полез к Жене целоваться. Зеленцов крепко взял его под руку, довёл до квартиры, помог открыть замок, уложил на диван и ушёл.
   Женю Зеленцов доставил домой на руках ввиду её притворной беспомощности самостоятельно передвигаться.
   А вот сил обнимать и страстно целовать его за всё время пути у неё хватало. У двери её квартиры он несколько раз надавил на кнопку звонка и, заслышав шаги за дверью, поспешил спуститься этажом ниже. Удостоверившись, что она благополучно принята братом, с облегчением вернулся к машине.
   Возле неё уже топтались два милиционера и спокойно поджидали Зеленцова.
   - Ваша машина? - поинтересовался тот, что был выше своего напарника ростом и стоял возле дверцы сидения водителя. Второй от багажника машины направил на Зеленцова луч фонаря и тот, ослеплённый, прикрыл лицо рукой.
   Милиционеры неожиданно завернули Зеленцову руки за спину и ткнули лицом в стекло дверцы.
   - В чём дело? - возмутился Зеленцов и почувствовал на руках наручники. Милиционеры быстро втолкнули его на заднее сидение машины, обшарили карманы, и тот, что сел, справа от Зеленцова, вытащил из его внутреннего кармана бумажник.
   - С вас гражданин, штраф,- сообщил он, заинтересованно роясь в отделениях бумажника.
   - Хватит? - поинтересовался слева от Зеленцова милиционер.
   - Какой штраф, мужики, что я нарушил? - спросил Зеленцов, наливаясь злобой: вот так, внаглую, его ещё никто не унижал.
   - А как же! - обрадовался слева милиционер.- Появление в нетрезвом виде в общественном месте - раз, нарушение общественного порядка в ночное время...
   - чем мешал нормальному отдыху российских граждан,- добавил милиционер, пересчитывая деньги из бумажника.
   - два, - радостно выдохнул милиционер слева. - Управление автомашиной в состоянии алкогольного опьянения - три.
   - Оказание сопротивления представителям власти- сотрудникам милиции - четыре, - пробормотал милиционер справа, увлечённый подсчётом денег.
   - А пятое?- спросил Зеленцов, раздумывая о мере наказания этим зарвавшимся ментам.
   - А в пятых, оплата нам, за беспокойство, - засмеялся милиционер слева и больно ткнул Зеленцова кулаком в живот.
   - А в шестых, я на вас телегу накатаю и будете отписываться в прокуратуре, - с трудом выравнивая дыхание просипел Зеленцов.
   - А в седьмых, ты, падла, не пойдёшь никуда жаловаться. Ты вообще уже труп. А с того света жалобы не принимаются.
   Милиционер пересел на водительское место машины Зеленцова, завёл мотор.
   - Куда его? - спросил, полуобернувшись у напарника.
   - Давай к Иванычу.
   Машина тронулась легко и почти беззвучно. Зеленцов, почуяв опасность, нервно дёрнулся, но милиционер ударил его чем-то тяжёлым по голове. Перед глазами всё ярко вспыхнуло, и Зеленцов потерял сознание.
  
   Очнулся он от холода на цементном полу в подвале. Слабая лампочка едва освещала низкое арочное помещение. Зеленцов с трудом приподнял голову и попытался оглядеться. Недалеко от него в тёмном углу едва различался стол со стулом, чуть дальше большой двухстворчатый шкаф.
   Кисти рук, стянутые наручниками, затекли. Зеленцов немного полежал, приходя в себя, попробовал встать, но не смог. Каждое движение отзывалось в голове тупой и нестерпимой болью. После нескольких безуспешных попыток подняться Зеленцов успокоился и попытался осознать случившееся.
   Его притащили сюда, чтоб убить. Если б он не стал им угрожать... Зачем он им? Деньги? Но в кошельке всего-то тысяча долларов. Его поведение? Нормальное поведение человека, столкнувшегося с беспределом. Кто бы на его месте не угрожал пожаловаться? Машина? Дорогая иномарка. Возможно. И всё? И за это убивать? А может это у них такой бизнес?
   Совсем рядом скрипнула дверь, и Зеленцов услышал неторопливые шаги. Человек сел за стол и звучно зевнул, с щёлчком включил настольную лампу. С лёгким шуршание выдвинулся ящик в столе, зашелестели бумаги. Зеленцов осторожно, опасаясь вызвать в голове боль, перевернулся лицом к столу. Человек, видимый слабым контуром, перекладывал за столом бумаги, что-то писал и как будто не догадывался о существовании на полу связанного человека. Зеленцов не спешил обнаружить своё присутствие и даже затаил дыхание. Силы медленно возвращались к нему, методика постоянного совершенствования мыслительной деятельности давала о себе знать. Зеленцов медленно креп сознанием и уже чётко видел перед собой, несмотря на полумрак низкого лысоватого мужчину, как будто с увлечением, водившего с лёгким шорохом авторучкой по разложенным перед ним листам бумаги. Вот он чуть приподнял голову и слеповато прищурился в сторону Зеленцова. Старая каракатица, злобно подумал Зеленцов, отчётливо видя уже лицо пожилого человека. А тот невидяще уставился на Зеленцова и о чём-то задумался. Зеленцов попробовал заглянуть старичку в глаза, но получилось плохо. Мешало расстояние, да и освещение тоже.
   Старичок вдруг встал из-за стола и быстро засеменил к Зеленцову. Тот сразу изготовился к встрече, но старичок прошаркал мимо, совсем рядом, обдав его запахом дешёвого одеколона и махорки. Зеленцов ещё на зоне курил такую, моршанскую, ядрёную для курильщика и ароматную для посторонних. Что-то клацнуло по металлу. В полумраке старичок с чем-то копошился, бормоча что-то под нос. А ведь знает обо мне, вдруг подумал Зеленцов. Предчувствие смертельной опасности, обострило все его чувства. Несомненно, здесь разыгрывалась глава очередной трагедии, и он, помимо своей воли включенный в преступную труппу, планировался на роль жертвы.
   Может быть за ним уже наблюдают через скрытую камеру и сейчас потешаются его страданиями. Может быть и зрители есть, и места у них согласно купленным билетам?
   Он не понимал, откуда у него эти мысли, но ощущение зарождения чего-то ужасного крепко усаживалось у него в голове. Конечно, он просто так им не дастся, но непонимание сути происходящего сбивало с толку, мешало предугадывать каждый следующий шаг задумки неведомого режиссёра предстоящего мрачного спектакля.
   Занятый своими размышлениями он совсем перестал наблюдать за старичком, и сразу был наказан.
   - А дома, наверно, жареная картошка стынет и котлетки свиные, а? - прямо в ухо жарко зашептал старичок и тихо засмеялся.
   Зеленцов вздрогнул и завозился на полу.
   - Не шебуршись, парень, - не отставал от уха мерзкий старик и продолжал нашёптывать, - от смерти никому не уйти. Да и не рано тебе. По твоим -то делам в самый раз в лицо смерти глянуть.
   - За какие - же дела ты меня к смерти приговариваешь? - усмехнулся Зеленцов.
   - Порченный ты челочек, с гнильцой, а таким в самый раз туда.
   - Куда? Червям на съедение?
   - Нет, родной, мы им праздник жизни не будем устраивать. В топку тебя, как японцы Лазо, слыхал, небось, про этого героя гражданской войны.
   - И паровоз есть?
   - Нет,- зашёлся в смехе старик,- у нас как в Освенциме печки есть, так тебе туда в самый раз.
   - А убивать как будете? Ножичком или удавите?
   - А зачем? - простодушно удивился старик, - ты там живым попрыгаешь. Там вроде не холодно, а люди прыгают, вроде согреваются. Мы тебе даже руки связывать не будем. А в окошко как в телевизоре всё увидим. Знаешь, как вроде тебя людишки там пляшут. И без музыки.
   -Удовольствие получаете? - хдаднокровно полюбопытствовал Зеленцов.
   - Не то слово! Кайф!- возликовал старик и вдруг с недоумением поинтересовался:
   - А ты что такой спокойный?
   - А каким должен быть?
   - Волноваться должен, просить отпустить. Плакать. Некоторые даже мочатся. В общем, сопли пускать.
   - А зачем вам это?
   - Землю санитарим, освобождаем от таких как ты.
   - Да вы же меня не знаете, откуда такая уверенность?
   - Эх, милый. Да у тебя на лбу всё написано, какой ты злодей. Вот ты небось, думаешь, заговорю старичка, может пожалеет, я и вырвусь. Нет, милый как говорится, оставь надежду всяк сюда входящий!
   - А в печку меня менты эти сунут?
   - Да нет, свои люди есть. Вот что-то задерживаются они.
   Старичок озабоченно поднёс к глазам запястье правой руку, всмотрелся в циферблат часов и недовольно крутанул головой.
   За всё время разговора Зеленцов неоднократно пытался заглянуть в глаза старичку, но тот увёртывался и как бы говорил с невидимым собеседником.
   - А ведь ты дед, боишься меня и все твои слова пустая бравада. Вон как глаза отводишь, самому небось страшно, а ещё меня пугаешь, - произнёс Зеленцов, желая задеть этого осторожного человека.
   Провокация удалась и старичок, демонстративно уставился, не мигая в глаза Зеленцова.
   Вот тут ты и попался, удовлетворённо решил Зеленцов и всё вокруг перестало для него существовать. Всё кроме этих наглых уверенных в своей безнаказанности старческих глаз. Вся сила магического воздействия мгновенно выплеснулась из Зеленцова и невидимым потоком окатила опасного собеседника. Тот сразу выпучил в изумлении глаза. Потом как-то обмяк, покорно опустил голову и беззвучно опустился перед Зеленцовым на колени. Зеленцов даже крякнул от удовольствия. Но насладиться проделанной работой ему не дали.
   - Слышь, Иваныч, - раздался молодой и уверенный голос милиционера, избавившего Зеленцова от бумажника.
   Зеленцов не мог отпустить старика и продолжал держать его в поле своего воздействия. Это было опасно. Милиционер медленно шагал к ним и вот- вот мог обо всём догадаться. Впрочем... Зеленцов напоследок мысленно сдавил старичка в своих объятиях, тот тихо охнул и повалился в ноги подошедшему милиционеру.
   - Ты чего, Иваныч? - удивился милиционер и затряс старика за плечи.
   - Что с ним? - крикнул второй милиционер от двери в подвал.
   Теперь оставалось обратить на себя внимание этих преступных стражей порядка. Зеленцов тихо прыснул от смеха, хотя ситуация совсем не располагала к веселью. Уловка удалась. Милиционер поднял голову, вглядываясь в Зеленцова, а тот с мстительным наслаждением вдавил в его распахнутые в ужасе глаза тот особенный, подавляющий сознание взгляд, которым его когда-то обучил Учитель. Даже в полумраке стало заметно побелевшее лицо милиционера. Он что-то попытался сказать, промычал невнятно и повалился на старичка.
   -Ну что там?
   Второй милиционер, шумно топая, приблизился к Зеленцову и, словно подкошенный, рухнул на пол.
   Зеленцов не сразу нашёл в кармане милиционера ключ от наручников, некоторое время поизвёртывался всем телом на цементном полу, вставляя его в замочную скважину наручников и, едва освободившись от стальных зажимов, откинулся всем телом на пол.
   Через минуту слабый шорох за дверью вскинул его на ноги. Несомненно кто-то из сообщников банды намеревался войти в помещение и сейчас уверенно спускался по ступенькам. Зеленцов едва успел встать у двери и она, неслышно отворилась, прикрыв его собой. Человек не спешил входить и встал на пороге, вероятно, всматриваясь в полумрак. Зеленцов слышал его дыхание и, изнемогая от напряжения, затаил дыхание. Правая рука сжала металлический совок, кстати оказавшийся за дверью.
   - А ведь ты легко меня можешь тяпнуть по башке,- констатировал человек с порога.
   Не сразу до Зеленцова дошли знакомые нотки его голоса. Он растерялся и совок выпал из его руки.
   Человек с силой придавил дверью Зеленцова и, когда тот от боли сполз спиной по стене на пол, перешагнул порог. Он встал перед ошалевшим от неожиданности Зеленцовым, потом опустился перед ним на корточки и ласково потрепал его по щеке.
   - Ну что, Денис, узнал меня?
   - Как... как вы здесь оказались? - ошарашено произнёс Зеленцов не в силах поверить в появление Учителя.
   - Да вот пришёл глянуть на твоё поведение. Интересно стало мне, как ты из непростой ситуации вывернешься.
   - Так вы что же следили за мной?
   -Ага. Со вчерашнего дня. Я, Денис, как только с зоны освободился, сразу решил тебя повидать.
   - Так вам же сидеть ещё...
   - Ох, и не говори, Не досидел, значит. Убедил " хозяина " и он мне отпуск выправил.
   Зеленцов совсем уже пришёл в себя, и начинал осматриваться, с опаской приглядываясь к Учителю. Его сила всегда казалась великой и неоспоримой. Может это и не его физическая оболочка, а фантом какой- нибудь. Сидит сейчас, небось, Учитель на коечке в бараке, а сам мыслями здесь, с ним общается. И до того эта мысль показалась ему реальной, что он не в силах устоять от соблазна двинул рукой, желая дотронуться до Учителя. Тот нисколько не воспротивился этому желанию и даже поднёс ему для удобства свою руку. Она оказалась шершавой и тёплой. Получилось рукопожатие, не крепкое, но и не прохладное.
   - Ну ладно. Все разговоры на потом оставим, а сейчас надо уходить, - заговорил Учитель.- И как можно скорее.
   - А что с ними делать? - указал на два неподвижные фигуры Зеленцов.
   - Тебе они нужны? - быстро спросил Учитель и понимающе улыбнулся.
   - Обидели они меня и машину забрали. Наказать хочу.
   - Машина твоя у ворот крематория, а вот с этими можно и погодить.
   - Уничтожить самой лютой смертью не проблема,- вновь заговорил Учитель, поскольку Зеленцов хранил молчание, погруженный в планы мести. - А вот оставить их жить в полной твоей власти. Никогда не спеши расстаться с человеком, может случиться, что и самый никудышный из этого рода - племени сгодится. Умей окружать себя верными, если не единомышленниками, то слугами, готовыми на всё ради одного твоего взгляда.
   - А у вас они, Учитель, есть? Там на зоне я их не заметил.
   - А ты думал, они должны крутиться вокруг меня? Без них ты бы сейчас хлебал баланду на зоне, и не помышлял ни о какой свободе. Тебя же за твой неуступчивый характер хотели опустить, а я не дал.
   - Опустить?- холодея, произнёс Зеленцов и встретился с упорным немигающим взглядом человека, которого почитал выше себя.
   - Мы долго можем говорить с тобой и нам есть что обсудить. Но не здесь.
   - А что с этими делать?
   - Ну, для начала, поговори с ними. Я этому тебя не особенно учил, но ты должен идти своей дорогой. Сделай их своими слугами. Человеческая масса очень податлива, надо её только разогреть до нужной температуры, а потом лепи из неё что, хочешь.
   - А что лепить?- неуверенно, переступив с ноги на ногу, спросил Зеленцов.
   - Я бывало упражнялся в изготовлении насекомых, животных, даже птичек. Но потом оставлял людьми. А внутреннюю сущность, ну душу, если угодно, вытаскивал.
   Зеленцов приблизился к трём, безвольно лежавшим фигурам, опустился перед ними на корточки и сосредоточился. Он подумал, что неплохо бы этого старичка примерно наказать за его поведение. Но быстро откинул эту мысль.
   Учитель с лёгкой усмешкой издали наблюдал за движениями Ученика. Вслушался в его запутанную речь, мыслью перенёсся к воротам крематория и нахмурился.
   Картина, представшая перед ним, озаботила его обилием кошек. Они собирались на полуосвещённом парковочной площадке напротив дверей крематория и издавали неприятные вопли. Учитель не терпел кошек, и их появление всегда внушало ему отвращение. Кошки в отличие от собак не нравились любовью к свободе. Они жили как хотели, вели себя в зависимости от настроения и всегда делали то, что им хотелось в данную минуту. Если собаки легко приручались и были верны хозяину до смерти, то кошки легко забывали своих хозяев, стоило им на некоторое время расстаться. Люди ценили в собаках верность, ставили им даже памятники, а вот коты, хоть и были обласканы людьми, но всегда жили сами по себе, не завися ни от кого. Он где-то прочитал, что собака благодарна тому, кто её накормил, и будет помнить это, в то время как кошки не испытывали к кормильцам даже чувство благодарности, а даже считали людей обязанными их кормить. Они вообще были независимы по природе и даже равнодушны к людям.
   Сейчас эти отвратительные твари разного окраса и длины шерсти целеустремлённо сходились перед крематорием, словно на сходку. Учитель не мог больше такое терпеть и поторопил Зеленцова.
   Прежде чем открыть дверь на улицу, Учитель произнёс несколько непонятных для Зеленцова слов и они быстро вышли. Тотчас неимоверное кошачье семейство издало радостные вопли и образовало вокруг людей небольшой, но плотный круг. За всё время пути они с безумными наскоками пытались ухватить людей за штаны, вспрыгнуть им на спины. К счастью машина Зеленцова стояла совсем рядом, и Учитель первым достиг её. Он прислонился спиной к дверце автомашины со стороны переднего пассажирского сидения и, преодолевая мощное кошачье мяуканье, что-то прокричал Зеленцову, указывая вглубь салона автомашины. Тот не расслышал, но догадался и быстро юркнул внутрь автомашины. Всё неимоверное кошачье семейство сразу набросилось на машину. Зеленцов включил мотор, машины взревела и, сбрасывая с себя кошек и котов, ринулась в темноту ночи.
  
  
   Васька и Сухой просидели в коридоре больницы до вечера. К матери не пускал строгий, авторитетного вида врач, высокий и жилистый в очках на скуластом лице. Судя по поведению медсестёр и уборщиц, в отделении его уважали и даже побаивались. Это внушало надежду на выздоровление матери. Несколько раз он прогонял их, но стоило ему удалиться, они неизменно возвращались. Наконец он махнул на них рукой, но пустить их в палату категорически отказался.
   Они искурили уйму сигарет, выпили две литровые бутылки минеральной воды и за всё время нахождения в больнице перебросились всего лишь несколькими словами. Васька вначале удивлялся такому вниманию к своей беде со стороны Сухого. Он даже хотел спросить об этом у него, но что-то помешало. Состояние матери было неопределённым. Это угадывалось по озабоченности врача, часто заходившему в палату к матери и подозрительному перешёптыванию медсестер. Васька догадывался, что дела матери плохи. Наконец, уже вечером, когда врач собирался домой, Васька вновь попросился в палату к матери. Доктор строго на него глянул, потом перевёл взгляд на Сухого и неожиданно смягчился.
   Мать лежала в двухместной палате, у большого окна. Васька и Сухой медленно приблизились к ней и застыли не в силах произнести ни слова. Васька не сразу узнал в этом осунувшемся лице близкого человека и даже забеспокоился, что в больнице перепутали и отправили его не в ту палату. Женщина казалась чужой, ничего в ней не угадывалось ничего родного и Васька беспомощно взглянул на Сухого. Тот кивнул головой, словно и не сомневался в том, кто лежал перед ними. Васька вгляделся в женщину, и едва она медленно открыла глаза, чуть не заплакал.
   Мать слабо улыбнулась и назвала сына по имени. Потом взглянула за его спину, и на глазах её навернулись слёзы.
   - Ты как, мам? Я вот тебе принёс...
   Васька положил пакет с фруктами на тумбочку и увидел, как слёзы побежали по материнскому лицу. Предчувствие чего-то ужасного сдавило ему сердце. Сухой вдруг подошёл к матери и ласково коснулся её волос.
   - Пришли,- с трудом прошептала мать.
   - Да, Дана, мы пришли,- подтвердил Сухой и скосил глаза на Ваську.
   Тот оторопело уставился на начальника и хотел что-то сказать, но мать начала что-то шептать и они оба склонились над её головой, ловя слабые звуки.
   - Вот и хорошо, - едва слышно произнесла мать, ласково оглядывая обоих. Она шевельнулась, пытаясь приподняться, но Сухой придержал её за плечи.
   - Лежи, лежи. Тебе нельзя подниматься, ты смотри на нас и ничего не делай,- посоветовал он странно дрогнувшим голосом.
   Ваське не понравилось такое обхождение чужого человека с матерью, и он насупился. Обижать Сухого не хотелось, хотя бы потому, что тот почти весь день поддерживал его в больнице. Мать почувствовала настроение сына, и шевельнула рукой. Васька взялся за неё и поразился её холодности.
   - Вот, Вася, и конец мой, - часто задышала она.- Ты, верно, удивляешься, что с тобой твой начальник, но я хочу тебе сказать... перед смертью...
   - Успокойся, мама. О какой смерти ты говоришь? Ты ещё на моей свадьбе погуляешь. А до этого никаких мыслей о смерти не держи, - едва сдерживая, рвущийся из груди стон, заговорил Васька.
   - Не перебивай меня, сын, - попросила мать, не переставая часто дышать. - Я должна сказать тебе, что...
   Внезапно лицо её исказилось в частых судорогах, тело мелко задрожало и вдруг замерло. Васька с недоумением смотрел на мать и не мог понять, что с ней произошло. Сухой взял его за руку и крепко сжал.
   - Что? - тихо произнёс Васька и всмотрелся в лицо матери. Сейчас оно застыло в немой маске страдания. Её глаза закрылись, и Васька не сразу догадался о смерти.
   Он коснулся её безвольного тела, затем наклонился над лицом и вдруг обмяк и повалился на пол, судорожно всхлипывая и непрерывно зовя маму.
   Он не помнил, что потом произошло. Кто-то подхватил его под руки, потом больничный коридор, резкий запах нашатыря.
  
   На другой день Зудов проснулся поздно в препоганом состоянии. День обещал быть пасмурным, по подоконнику накрапывал мелкий дождь, и голова Зудова откликалась нестерпимой болью на малейшее движение вялого тела.
   Мать с отцом отдыхали на даче и обещали вернуться сегодня, в воскресенье под вечер. Зудов лежал на диване в одежде и не мог вспомнить, как он на нём оказался. Наконец он с кряхтением встал и, преодолевая слабость и головную боль, с трудом добрался до холодильника. Как назло в холодильнике даже пива не оказалось. Зудов увидел несколько пустых пивных бутылок на полу и вспомнил, что поздно вечером вылакал их содержимое.
   - Ну, на хрена, на хрена я столько вчера выжрал,- простонал он, бессильно опускаясь на подвернувшуюся, кстати, табуретку. Пить хотелось до одури. Так называемый " сушняк " отыгрывался на отравленном алкоголем организме. Зудов сунул под кран кружку и жадно похлебал холодную воду. Немного отпустило и он, ободряясь, лёг в кровать. В голове часто постукивали молоточки, пульсируя кровь и мутя сознание. Зудов через силу попытался вспомнить вчерашнее застолье, но кроме каких-то диких плясок под гармонь в голову ничего не лезло.
   - Что сильно голова болит,- поинтересовался кто-то неведомый.
   Зудов с трудом разлепил веки и сквозь мутную пелену рядом медленно проступил силуэт мужчины.
   - А вы кто и как... да и зачем.., - пробормотал Зудов теряясь относительно состояния своего бодрствования или сна.
   - Выпить хочешь? - поинтересовался мужчина.
   Как ни странно эти слова на Зудова не произвели ожидаемого впечатления. Мужчина вытащил бутылку и постучал по ней чем-то металлическим явно, пытаясь привлечь к ней внимание хозяина квартиры.
   - Ты кто? Змей- искуситель?- пробормотал Зудов, отмахиваясь от настырно подносимой посудины.
   - Нет, ангел - избавитель. Принёс эликсир жизни. Вставай прокурор и выпей рюмашку, полегчает, - пояснил мужчина, пребывая для Зудова всё в том же размытом состоянии.
   - Ой, не надо, - капризно скривился Зудов. Но фраза о его прокурорстве зацепилась за одну из тех немногих извилин мозга, способных намертво впечатывать в себя значимую для него информацию, напомнив о его служебном положении и предстоящем повышении.
   Зудов открыл глаза и прояснённым взором окинул мужчину со стопкой водки в руке, услужливо поднесённой к лицу Зудова. Ломая нерешительность прокурора, мужчина заговорщицки подмигнул и облизнул свои сухие тонкие губы. Это движение, вероятно, должно было вызвать рефлекс выделения слюны у хозяина при виде алкоголя, на это, во всяком случае, и рассчитывал Зеленцов.
   Зудов не был алкоголиком, он даже редко выпивал. И это сегодняшнее тяжёлое отравление являлось результатом не обильного принятия алкоголя, а скорее отсутствия привычки его потребления. Поэтому вид водки, не подвинул Зудова к опохмелению, а скорее наоборот. Зудов в ужасе отпихнул руку с водкой и малодушно укрылся одеялом, из под которого задушенно прокричал о желании оставить его в покое.
   Зеленцов не смутился таким поведением вчерашнего застольного товарища и выпил сам, закусив заготовленным заранее солёным огурчиком. Он по - хозяйски расположился в кресле, включил телевизор, выбрал канал поголосистей и прибавил громкость. Зудов недолго отлёживался под одеялом. Мощное звучание гармошки и звучное хоровое женское пение разудалой песни пробудили в нём интерес к происходящему в его квартире. Он медленно откинул с головы одеяло и уставился на незваного гостя. Тот, почуяв на себе столь пристальное внимание, выключил телевизор и подсел к кровати.
   - Ну, ты как, Андрюша? - участливо поинтересовался он, вновь наполняя рюмку водкой.
   - А вы кто? - слабым голосом поинтересовался Зудов, пытаясь мучительно припомнить этого нагловатого мужчину.
   - Молодец! - похвалил Зудова неизвестный ему человек и поднёс к его губам рюмку.
   Зудов скривился и по - детски отвернул голову. Вид водки вызывал тошноту и желание опорожнить желудок.
   - Ну-ну, не стесняйся, давай по - нашему, как вчера, - сказал мужчина, настырно поднося к его лицу рюмку.
   - А что было вчера? - удивился Зудов и обратил лицо к незваному гостю.
   Тот воспользовался открытым ртом Зудова и молниеносно придавил край рюмки к губам хозяина. Зудов неожиданно для себя выпил и едва не задохнулся от негодования, но мужчина сунул ему в рот тоненький огурчик и пока Зудов медленно его прожёвывал успел сообщить, что они вчера немного посидели в гостях.
   Водка огненным шариком прокатилась по пищеводу и приятно обожгла желудок. Зудов тщательно прожевал закуску и, чувствуя приятное томление от выпитого, с интересом взглянул на мужчину.
   - Напомните, пожалста, обстоятельства м-м-м... нашего вчерашнего времпрепровождения., - с трудом выговорил он, запнувшись на выговаривании последнего слова.
   - Эх, Андрюша, - укоризненно покачал головой мужчина.- Ведь не один час за столом просидели бок о бок, сколько поговорили за жизнь, а ты теперь и вспоминать не желаешь? Конечно, я не прокурор и даже не твоего сословия, но и я тоже человек.
   Зеленцов изобразил на лице обиду, тяжело завздыхал и с глубоко оскорблённым видом встал, выказывая намерение покинуть негостеприимную квартиру. Но поскольку делал он это всё неторопливо, зная о замедленном сейчас соображении хозяина, то и, затягивая свой уход, споткнулся о стул, вроде не заметив его в ослеплении горя.
   Стул громко опрокинулся, и опять же поднять его потребовалось некоторое время, а потом правильно установить в одном известном Зеленцову положении.
   В общем Зудову хватило времени на осознание всей тяжести обиды недавнего собутыльника и он поспешил, как мог, попросить неведомого ему ещё пока человека остаться.
   - А вы как ко мне попали? - поинтересовался он, начиная приходить в себя. Мысль, что вот так запросто к нему пришёл этот человек начала назойливо вертеться в голове.
   - Да я же тебя привёл сюда вчера. Ключом твоим дверь открыл, а ключ забыл отдать, - пояснил с улыбкой Зеленцов.
   - Как же я так?- огорчился Зудов, мысленно кляня себя за раздолбайство.
   - Да ты не беспокойся. Вот он ключик!
   Зеленцов повертел в руках плоский металлический предмет неразличимый в своих деталях для ослабленного алкоголем Зудова.
   - А ключик-то непростой, видать и замочек с секретом,- с улыбкой пояснил свой интерес Зеленцов.
   Зудов почувствовал себя неуютно и поспешил изменить мнение гостя об особенных свойствах дверного замка.
   - Да обычный замок, а эти бороздки так... для красоты что ли сделали.
   - Да не похоже, - засомневался Зеленцов,- я в замках кое- что смыслю и скажу непростой замочек, ох непростой.
   Зудов опустил ноги на пол, взял из рук Зеленцова свой ключ и положил его в карман штанов.
   Штаны были от его выходного костюма и сейчас выглядели далеко не празднично. Прокурор встал и осмотрел их с особенным вниманием. Брюки выглядели так, словно их накануне дали пожевать корове и следы её слюны ещё не высохли с причинного места. Зудов смутился, а гость не замедлил его порадовать.
   - А пиджачок-то там, в коридоре лежит, первым надо думать скинулся с тебя.
   Зудов провел рукой по влажному месту между ног и, поднёс её к лицу и, как бы потирая нос, внюхался.
   - Да нет, - убеждённо произнёс Зеленцов, - это Женька моя тебе туда шампанского ливанула, ну чтоб охладить у тебя там...
   - Чего охладить? - подозрительно вскинулся Зудов.
   - Да ты не кипятись. Я не в претензии. Ну, выпил немного, баба моя понравилась, ну ... взыграло в тебе это самое ...достоинство. А она девка боевая, ну, значит, и решила немного остудить, вернуть, так сказать, в нормальное состояние.
   От такой новости Зудов даже рот приоткрыл. Зеленцов хорошо помнил вчерашнее застолье и мог многое порассказать о каждом в тот вечер, но тут вдруг решил ещё немного приврать.
   - А ещё ты, норовил хозяйку за грудь пощупать, - выдал с невозмутимым видом Зеленцов.
   - Как? - ошарашено прошептал Зудов, неловко садясь на стул.
   - Под платьем. Снаружи-то тебе, видать, уже неинтересно стало. Пуговички не сумел расстегнуть и оторвал их, чтоб не мешали руки погружать.
   - Куда? - тупо уставился Зудов на гостя.
   - Хозяйке за пазуху. Ты что совсем ничего не помнишь?
   Зеленцову нравилось разыгрывать этого туповатого работника прокуратуры, потерявшего сейчас по причине пьянства остатки здравого смысла. В голове у Зеленцова родилось множество версий относительно хамского поведения Зудова на вечеринке, но он не стал их развивать, решив воздержаться.
   - Да ты, не падай духом, там все хороши были,- успокаивающе положил Зеленцов руку на плечо Зудова. Если всё рассказать о других участниках, то...
   - А расскажи, - вдруг потребовал Зудов. Ужас от его поведения, необходимо было залить не менее отвратительными примерами поведения других.
   И Зудов вдохновенно привёл массу неблаговидных поступков остальных участников вечеринки, исключив из их числа Катю. О ней он благоразумно решил умолчать, догадываясь о влюблённом отношении к ней Зудова. Он ещё вчера за столом приметил его желание выказать ей явные признаки внимания и также отметил её ответную к нему холодность.
   - А Катя? Она-то что?
   Зудов постарался произнести это равнодушным тоном, но голос предательски дрогнул и Зеленцов это уловил.
   - А что Катя? Она одна из нас всех вела себя достойно. Правда выпила, но хорошо вела себя. Песни пела. Помнишь, как она пела?
   Зудов с усилием напрягал свою голову и не мог ничего вспомнить. Он где-то слыхал, что если удариться головой, то память может вернуться. Но биться сейчас о стену или дверной косяк в присутствии постороннего как-то не хотелось.
   - А кстати, я забыл, как вас величать? - вежливо обратился он к Зеленцову и стеснительно улыбнулся.
   - Меня, Андрюша, зовут Денис, фамилия Зеленцов. Ну, за столом ты меня по - разному обзывал. Ну, там Зеленец, Дениска, даже Давидовичем, хотя я Давыдович.
   Ага, подумал про себя Зудов, этот мужик, похоже, еврей. И втирается в доверие по - особому, с обхождением. Кто он и как оказался на этой вечеринке?
   - Женьку, бабу мою помнишь? - неожиданно переключился Зеленцов с одной темы на другую. - Я её любовник. Ты, значит был с Катей, я с Женькой, и мужик один, запамятовал его фамилию, к хозяйке давно приклеенный. Помнишь его? Ну, он ещё на гармошке нам поиграл.
   И тут Зудов вспомнил этого мужика. Именно гармошка навела его память, и всё стало на свои места. Конечно, этого гармониста он вызволил из камеры в милиции. А он, подлец, гордый, что с самим прокурором за одним столом чавкает, ещё и гармошкой его тыкал в коридоре. Тогда это не казалось чем-то обидным, но сейчас Зудов испытал острую ненависть к зарвавшемуся мужику.
   - А фамилия у него Архипов и зовут его Пётром, - медленно, сквозь зубы произнёс Зудов. Он вспомнил неуклюжие попытки этого Архипова подложить ему в тарелку маринованные грибочки, а когда получил отказ, наверняка специально толкнул рюмку с водкой, и она залила скатерть и подмочила хлеб Зудова. Эти неприятные воспоминания отразились на лице прокурора
   - Я вижу он тебе не особенно глянулся, - полюбопытствовал Зеленцов и вгляделся в потемневшее лицо хозяина.
   И тут будущий прокурор неожиданно для себя разоткровенничался и поведал Зеленцову при каких обстоятельствах увидел этого Архипова впервые. За время его рассказа, Зеленцов понятливо кивал головой, в необходимых местах поддакивал, и не пренебрегал отдельными положительными высказываниями относительно действий Зудова. А тот и сам не заметил, как увлёкся рассказом о себе и Кате и даже проговорился со значением в голосе о предстоящем повышении по службе.
   За разговорами принялись и за вторую бутылку водки, догадливо припасённой Зеленцовым.
   Под конец застолья Зудов почувствовал слезливую симпатию к Зеленцову и неоднократно порывался его расцеловать, и тот охотно подставлял своё лицо под растопыренные слюнявые губы собутыльника. Зеленцов сумел вызнать всё, что его интересовало и умело настроил Зудова против Архипова и Васьки. Последнего он вспомнил как бы случайно в связи с Архиповым, и после долгих уговоров поведал о своём избиении этими людьми. Зачем он приплёл к той драке Архипова Зудов и сам не понял вначале. Но обмолвился и ухваченный на слове вплёл его участие в драке. Про Женькиного брата говорить не стал, пожалев Женьку.
   Тонко чувствуя особую неприязнь Зудова к Архипову, Зеленцов между делом намекнул ему о возможной причастности этого Архипова к кражам из квартир ввиду его сантехнического обслуживания населения. Высказанная вслух догадка крепко засела в мозгу Зудова и он пообещал разобраться с этим Архиповым.
   Этим Зеленцов убивал сразу двух зверей.
   Во - первых, упоминание Архипова, к которому Зудов злобно дышал, давало шанс убрать этого любовника от матери Кати, а значит повышало шанс продолжения знакомства и неплохой шанс овладения перстнем.
   Во-вторых, этого парня по имени Васька надо отлучить от Женьки. Тут играла роль обыкновенная ревность. Женька должна была знать только его, Зеленцова, и только на него опираться.
   Узнав о нападении на Зеленцова и нежелании того разбираться в милиции, Зудов воспылал благородным негодованием относительно этих двух негодяев и произнёс зажигательную речь о законности и правопорядке. Зеленцов недолго ломался и согласился на примерное наказание этих двух лиц.
   Зудов сбегал в соседнюю комнату и принёс чистый лист бумаги. Затем быстро освободил стол от закуски, положил лист перед Зеленцовым и, сунув ему авторучку, начал вслух диктовать заявление. Это Зеленцова никак не устраивало. Писать заявления и как говорят " светиться" не входило в его планы. Он желал достижения своих планов чужими руками, а самому оставаться в тени.
   Зеленцов отказался писать заявление, сославшись на дрожание рук и алкогольную несвязность мысли. Зудов упёрся, и Зеленцову понравилась эта настойчивость. Наверняка этот туповатый прокурор не отцепится теперь от Архипова и Васьки и всеми правдами и неправдами изолирует их. Уже под вечер Зеленцов засобирался домой, пообещав явиться в прокуратуру с заявлением. Зудов сильно опьянел и пока сидел, казался в меру нетрезвым, но подняться из-за стола не смог. Поэтому Зеленцов вновь проявил заботу о собутыльнике и уложил его на диван. Покидал квартиру Зеленцов с хорошим настроением. Теперь, когда у Архипова появятся проблемы его влияние на мать Кати ослабеет, а значит появится хороший шанс занять его место, а там и с перстнем порешать. С этим Васькой тоже всё может неплохо устроиться. И отомстит за нападение и отвадит от Женьки. У Зеленцова были неясные подозрения относительно их взаимоотношений и устранение возможного соперника могло успокоить его ревнивую душу.
  
  
   Хоронили маму в тёплый серый день. Осень в этом году выдалась сухая и солнечная и, казалось, такая погода продлится до первых заморозков. Но в день похорон небо неожиданно с утра затянуло облаками, повеяло прохладой.
   Немногочисленная похоронная процессия медленно двигалась за гробом. Пришла Катя с мамой, Витька с сестрой, Архипов с женой и дочерью Аней, Сухой и ещё несколько соседок, бывших подруг матери.
   Четверо кладбищенских рабочих внесли гроб в кладбищенскую церквушку. Васька раздал всем свечи и встал у гроба.
   Небольшой с властными глазами священник уверенной скороговоркой заговорил словами молитвы. Васька не мог оторвать глаз от лица матери, пожалуй, впервые молясь про себя. Слова, обращённые к богу, касались его и матери. Похоронные хлопоты не внесли успокоения в его душу. Он до сих пор не мог простить себе все тревоги и страхи причинённые матери его беспутной жизнью. Последнюю ночь он просидел у гроба, терзаясь угрызениями совести и нещадно кляня себя.
   Утром, в день похорон, к нему подошла Катя, бережно взяла под руку и отвела на лестницу: в маленькой квартире было не протолкнуться от людей. Там молча обняла его, и едва он зарыдал, уткнувшись в её грудь, стала гладить его по голове.
   - Это я, всё я, подлец, довёл её, - едва не завывая от горя, задушено закричал он в тёплую женскую грудь. Ему вдруг почувствовал себя совсем маленьким и как когда-то в детстве ищет успокоения на груди матери.
   Катя молчала и беззвучно плакала с ним, уставив полные горя глаза в потолок. Слёзы стекали по лицу и падали на стриженный затылок Васьки.
   Тут их Сухой и нашёл. Он крепко их обхватил, прислонил к ним свою голову и срывающимся голосом забормотал что-то успокаивающее. Катя знала его всего пару дней с момента смерти матери Васьки. Сухой деятельно помогал в организации похорон, и она с ним неоднократно решала многие вопросы относительно ритуальных процедур. Её поразило такая проникновенность в горе Васьки, и сочувствие, выказываемое Сухим, было не показным и не долгом вежливости, а скорее выражало какую - то особенную затаённую скорбь.
   Когда прямо в церкви рабочие принялась прибивать к гробу крышку, Васька совсем растерялся. Он беспомощно оглядел собравшихся людей и едва не возмутился. Катя и Аня удержали его, и, ухватив под руки, повели к выходу. Какая-то бабка заступила им дорогу и, гневно зашипела:
   - Вы что, совсем одурели, перед покойником первыми из церкви выходить? Смерти себе желаете?
   Аня не успела ничего сообразить и, нещадно втянутая назад сухой, но крепкой рукой, оторвалась от Васьки. А он с Катей перешагнули порог церкви.
   Бабка взвыла и часто закрестила в спину обоих, глухо забормотала что - то себе под нос, то ли молитвы какие, то ли обереги.
   Гроб Катя с Васей встретили внизу, у ступенек порога церкви. Его пронесли мимо них, и все сверху крыльца заметили их одинокую отстранённость, словно они хотели напоследок остаться наедине с гробом. Изнутри церкви всё та же бабка не силах успокоиться что-то крикнула резкое и толпа на крыльце вздрогнула и многие, почувствовав в этом крике зловещее предостережение, попятились назад.
   А тут ещё вороны на ветках деревьев, дружным карканьем взорвали кладбищенскую тишину, как бы суля горе и несчастье. Женщины закрестились, а мужчины застыли, похолодев в предчувствия ужасного испытания.
   Гроб в могилу рабочие опустили быстро и сноровисто засыпали его землёй. Возвращались все к автобусу в недоумённом молчании. Каждый чувствовал себя неуютно и втайне желал поскорее отсидеть поминки и побыстрее убраться. Васька не замечал всеобщей замкнутости, и сидел рядом с Катей, погруженный в свои мрачные размышления.
   Поминки прошли в полном единодушии и через час гости один за другим потянулись прощаться. Перед расставанием каждый в меру высказывал слова утешения и ободрения, в ответ Васька благодарил. Эти горестные дни его совсем подломили, и он едва держался, желая остаться один.
   Катя постоянно находилась с Васькой, и всё время неприязненно косилась на Аню, которая также как и она не оставляла убитого горем друга.
   Не дожидаясь ухода гостей, Катя начала собирать со стола посуду, а Аня её мыть. Витька, друг, не спешил уходить и по мере сил пытался им помочь. Сухой, оставшись без дела, несколько раз выходил на лестничную площадку и подолгу курил.
   Васька безвольно сидел в кресле и безучастно наблюдал за уборкой стола. Несколько раз Витька присаживался рядом с ним и пытался затеять разговор, но беседы не получалось. Васька отвечал односложно, думая о чём-то своём. Витька терялся и не знал, как вывести друга из замкнутого состояния. Все слова утешения были уже высказаны, и участие к горю друга могло показаться назойливым, поднадоевшим своим повторением. В конце -концов Витька решил просто сидеть с другом и молчать. потому что понял, как Васька устал от слов и хотел покоя.
   Сухой тоже отмечал явную подавленность Васьки и не решался подойти к двум друзьям. Перед смертью мать Васьки хотела открыться сыну и признать в Сухом его отца, но не успела. Самому сейчас заводить на эту тему разговор не хотелось. Вряд ли сын выдержит эту новость спокойно и кто знает как себя поведёт. Конечно, дожить до таких лет и вдруг на похоронах матери узнать о существовании отца. Зная, взрывной и импульсивный характер сына, Сухой догадывался, что может последовать за этой новостью. Сын мог запросто выставить его за дверь и тогда к нему уже не достучаться. А как ему рассказать, что его мать скрыла от него, Сухого, свою беременность? Обычная ссора и они расстались. Потом он оказался в длительной командировке, и связь между ними оборвалась. Жалел ли он о разрыве, вспоминал ли хохотушку Дашу? Первое время душу как-то неприятно саднило, память постоянно выводила её лицо, фигуру, речь, манеру говорить, слегка наклоняя голову. Он послал ей несколько писем, предлагая помириться, но она на них не ответила. А потом навалилось много работы, да и поимка опасного преступника отняла все силы. Время постепенно стирало её облик. А вскоре он увлёкся одной девушкой, которая и стала его женой. Уже потом он случайно узнал, что у Даши есть ребёнок, но не связал его с собой. Времени прошло много и однажды она ему открылась. К тому времени, он, понимая как тяжело ей растить сына, неназойливо помогал чем мог. А когда узнал о своём отцовстве, совсем ошалел. Ведь у него с женой детей не было. А тут вдруг сын! Взрослый и неплохой в общем парень. Даша тогда попросила его взять к себе на службу в милицию, и он согласился. Парень к тому времени мог попасть в дурную компании., так во всяком случае, уверяла Даша, а он вроде как уберёг.
   Эти дни Катю раздражало присутствие Ани, её постоянная готовность быть на виду Васьки, настырно лезть к нему с утешительными разговорами. Каким-то особенным острым женским чутьём Катя ещё при знакомстве с этой девушкой распознала в ней упорную соперницу и все эти три дня мучилась вопросом о глубине взаимоотношений между ней и Васькой. Исподтишка Катя внимательно наблюдала за их жестами, лицами при обращении друг к другу, перехватывала взгляды. И по всему выходило плохо. И связывали их далеко не дружеские отношения. Чего стоили эти пять ( за точность Катя ручалась) Аниных поцелуев! Васька-то от горя слабо соображал, и вёл себя потерянно, а вот эта вертихвостка взяла себе за правило почасту целовать его хоть и не в губы (сумела осознать стыдливость момента!), а в щеку, но так затягивала этот поцелуй, так пристывала своими тонкими, змеиными губами, что сердце у Кати пазрывалось от ревности.
   А вот присутствие Кати, похоже, совсем не волновало соперницу, которая вела себя здесь в квартире уверенно, по- хозяйски двигаясь и постоянно касаясь разными частями тела Васькиной фигуры. Но, похоже, он этого не замечал и сидел истуканом наедине со своими мыслями. Катя терпела, целомудренно выдерживая между собой и Васькой расстояние, но терпение иссякало, и болезненный нарыв ревности бурно назревал, готовый прорваться. Катя сейчас боялась ссоры с Аней, понимая всю неуместность сейчас скандала и опасаясь в то же время оттолкнуть Ваську своей вспышкой. Но сознание туманилось и лезло из неё желание остудить не в меру разгорячённую девицу, осадить норовистую кобылу.
   Поэтому, когда Аня в очередной раз теранулась о Ваську бедром и, показно оступилась, желая непременно упасть ему на колени, Катя была уже рядом, начеку. Лёгким движением своего ( неплохого, надо сказать ) тела Катя так искусно двинула соперницу, что та невольно изменив предполагаемую траекторию своего падения вместо Васькиных коленей уселась Витьке прямо на его отставленную ногу, сексуально лицом к нему. К несчастью (конечно для Витьки!) эта молодая кобылица, в этот момент собиралась нести на кухню салат " оливье", так некстати недоеденный гостями. Ну и, разумеется, этот злополучный салатик она, мгновенно умостившись на чужой мужской коленке, сразу и вывалила на голову Витьке.
   Разумеется, Катя, сильнее всех вскрикнула от огорчения. Витька-то сразу ослеп от майонеза и всяких там ингредиентов салата и, подскочив, бодро сбросил Наташу с себя словно пылинку. Та уже по невероятной случайности (есть же бог!) завалилась спиной в ноги Сухого, только что вошедшего в комнату. Ну а тот попытался её удержать, но получив отчаянно взмахнувшей Наташкиной рукой удар меж ног, неестественно согнулся над поверженным женским телом.
   Анина мать - Эльвира Тимофеевна, случайно в этот момент вернулась в квартиру за забытой сумочкой, и вид, обтянутого в напряжении зада Сухого, и ненормально перекошенное лицо дочери между его ног ей явно не понравился. Она сразу сочла позы Сухого и дочери вульгарными.
   - Аня, я за тобой, помоги проводить папу,- мгновенно нашлась она, делая вид, что картина, представшая перед ней, её не касается.
   Аня быстро поднялась, смущённо оправила на себе одежду и ненавидяще взглянула на победоносно улыбающуюся Катю.
   - Он же был нормальный? - удивилась Аня, не желая просто так под аккомпанемент уже не сдерживаемого ехидного смешка конкурентки покидать почти завоёванную территорию.
   - Держался, но на улице его развезло. Я одна не смогу его дотащить,- холодно произнесла Архипова, не спуская глаз с зада Сухого, всего в метре застывшего на уровне её груди.
   - Я наверно, вас шокирую своим видом? - произнёс задыхаясь Сухой, не в силах сдвинуться от боли.
   - Нисколько, - отвечала всё тем же тоном Архипова, и немного подумав, добавила с сарказмом, - а вы неплохо смотритесь, я и не предполагала в вас такой сексуальности.
   Первой, не выдержав, засмеялась Катя, её поддержал вымазанный салатом Витька, даже Васька в лице посветлел. Только Сухой не в силах сдвинуться не поддержал компанию.
   Напоследок Архипова обернулась к заднице Сухого и, язвительно бросила:
   - А вы прелестно выглядите. Мой вам совет, в бане поостерегитесь наклоняться, могут быть осложнения.
   После этого она, дёрнув дочь за руку, повлекла её за собой.
  
  
  
   Сухой давно страдал ревматизмом. Эта злосчастная болезнь привязалась к нему лет пять назад, после долгого сидения на морозе в засаде. За поимку опасного преступника начальство наградило премией, а природа застуженными позвонками. Обычно он заранее чувствовал желание этой застарелой болезни отыграться на нём за всю профилактику, проводимой знакомой массажисткой. Она всегда выручала в такие моменты, но сейчас он в хлопотах по отделу совсем забыл о застарелой болячке. И вот она, подлая, сейчас торжествовала. Он стоял нелепо согнутый в пояснице и не мог ни слова произнести от боли. Ехидные высказывания глупой бабы относительно его позы нисколько не тронули. Весь во сласти страдания он едва дышал.
   Ему подставили стул, и он опёрся руками на его спинку. Васька предложил вызвать " Скорую помощь ", но Сухой отказался и попросил позвонить его знакомой массажистке. Врачам он давно не доверял, с тех пор как одна молодая докторица сделала ему укол в поясницу, и он едва не умер. По телефону, дозвонились до массажистки, но оказалось, что она уехала куда-то к родственникам и неизвестно когда вернётся. Катя стала настаивать, но Сухой упёрся. Других массажисток Сухой не признавал. Время шло, а болезнь не отпускала.
   - Послушайте. - внезапно воскликнула Катя,- есть у меня бабушка, не знаю умеет ли она лечить ревматизмы, но порчу снимает и ещё что-то.
   - Знахарка?- поинтересовался Витька из соседней комнаты Он вышел из неё в старых спортивных штанах друга и линялой майке с иностранной надписью на груди.
   - Вась, куда повесить, штаны и свитер,- обратился он к другу, и тот кивнул на балкон.
   - Нет, ну правду говорю, она многих лечит, - с жаром воскликнула Катя.
   Сухого уламывать долго не пришлось, и он покорился. Катя позвонила своей матери, быстро рассказала о болезни Сухого, и упросила её привезти бабушку к Ваське. Тот с разрешения Сухого взял у него ключи от машины и вышел из квартиры.
   Машина начальника завелась легко, и Васька быстро тронулся с места. Татьяна Суворова, мать Кати, ожидала его на углу своего дома. По её указанию Васька доехал до нужного дома, но к бабушке Кати в квартиру не пошёл.
   Татьяна поднялась на третий этаж, позвонила в дверь и нетерпеливо постучала в неё. Зубова медленно открыла дверь и удивилась. Дочь поспешила ей выложить проблему с Сухим, но мать ехать отказалась, сославшись на болезнь. Татьяна прошла в комнату, решив не уступать, и уселась на диван. Зная упёртый нрав матери, она не стала открыто наседать на неё и принялась за осаду. Прежде всего поинтересовалась здоровьем. Выслушала длинный монолог с перечислением симптомов своих болячек, потом немного рассказала о себе и под конец вызвалась вымыть посуду. Мать, озадаченная таким поведением дочери, поставила чайник на плиту, поинтересовалась вечеринкой в честь дня рождения и извинилась за своё отсутствие на ней.
   - Да ничего посидели, мам, гостей немного, ты их не знаешь, но люди хорошие. Жаль, что болезнь тебя не отпустила к нам, - сказала дочь, вытирая тарелку полотенцем.
   - Небось подарки нанесли? - как бы между прочим произнесла Зубова и замолчала.
   Татьяна знала тайную страсть матери к подаркам. Ещё в детстве, когда она забрала её из детского дома, дочь сразу заметила у неё неподдельный интерес к подаркам и без сожаления отдала ей свою серебряную ложечку. Когда-то одна сердобольная старушка из-за ограды протянула ей эту ложечку и пожелала счастья. Это был первый её подарок, и она им очень дорожила. Но когда мать неожиданно нашлась и забрала её к себе домой, Татьяна легко отдала ложечку матери. Вот тогда она впервые и заметила странный блеск в её глазах. Эта ложечка буквально повергла мать в шок. Тогда в детстве Татьяна решила, что маме также как и ей никто не дарил подарков, и она поклялась себе баловать её разными вещицами.
   - Да магнитофон, телевизор ну и..., - замялась дочь, не зная говорить ли о перстне. Этот явно дорогой подарок не мог просто так продаваться. Старинный перстень казалось, взывал о своей родословной ветви.
   - Что ещё?- уцепилась мать, уловив неуверенность в голосе дочери.
   - Да там... перстенёк небольшой, так...
   - Покажи!
   Татьяна вытащила из сумку коробочку, и протянула матери. Та раскрыла её и замерла с окаменевшим лицом. Рука с коробочкой мелко затряслась, и Татьяна хотела её удержать, но мать рывком спрятала руку с коробочкой за спину.
   - Не тронь, - крикнула она и попятилась от дочери.
   - Что с тобой, мама? - испугалась Татьяна и сделала шаг к матери.
   Но та с необъяснимым проворством отпрыгнула в угол и угрожающе клацкнула зубами. Её лицо мгновенно побелело, и вся она сжалась, как бы изготовившись к обороне.
   На мать и раньше что-то находило, и она внезапно становилась сама не своя. В такие минуты в Зубову словно чёрт вселялся и она, подвергаясь его влиянию, начинала глухо, не своим голосом бормотать какой-то несвязный для обычного человека текст, медленно загораясь и, наконец, пускалась в дикую пляску. Будучи ребёнком Татьяна вначале сильно этого пугалась и пряталась под диван, наблюдая из под него за движением материнских ног. Потом немного пообвыкла и уже при первых признаках сумасшествия убегала на улицу, закрывая дверь на ключ. Когда через пару часов, а именно столько требовалось на приведение матери в чувство, она возвращалась. Мать обычно лежала на полу в рваной одежде, словно кто-то чужой терзал её, пытаясь добраться до кожи тела. Потом мать приходила в себя, с недоумением оглядывалась по сторонам и медленно приходила в себя. Она никогда не спрашивала дочь о своём диком поведении, но всегда, после этого, становилась необыкновенно к ней ласкова. Она покупала множество разных конфет, шоколада и, потчуя этими сладостями, смотрела на дочь особенными глазами. Вообще в матери всё вначале казалось очень странным. В ней соединялось множество противоречивых черт характера. В зависимости от настроения, погоды или непонятно от чего, она могла встретить дочь из школы холодно и обращаться с ней до одной ей известной минуты равнодушно, и вдруг в ней резко менялось настроение, и небывалая волна материнской нежности окатывала дочь. Но спустя некоторое время настроение Зубовой вдруг ни с того ни с сего опять изменялось в худшую сторону. Эти перепады душевных состояний длились обычно в течении нескольких дней, но для Тани не проходили бесследно. Постепенно год за годом, систематически подвергаемая непредсказуемостью материнского поведения дочь и сама медленно подпадала под власть необъяснимого чувства проживания не только с матерью, но и с кем-то ещё, невидимым и злым. Впрочем, эта злость постороннего вскоре прошла, да и со временем дочь научилась предугадывать смену настроения матери. Она уже могла спокойно воспринимать и бешеную злобу, и таинственное кружение по комнате со странными словами, и неистовую материнскую любовь, и многое другое. Таня стала замечать за собой некоторые странности, непонятные для многих. После нескольких посещений школьных членов родительского комитета их квартиры, она почувствовала неприятие её одноклассниками. Закадычные подруги становились бывшими, парни пугливо отстранялись от неё. И вскоре всё её общение с одноклассниками свелось к одинокому сидению в классе на дальней парте. Она сама не понимала, что с ней происходит, но мужественно терпела всеобщее отчуждение. Горькое одиночество толкало её на улицы. По вечерам она ходила по ним, разглядывала витрины магазинов, жадно прислушивалась к разговорам прохожих, их смеху. В такие часы она наполнялась чувственной энергией, настроение поднималось, хотелось жить радостно и делать что-то нужное. Однажды перед ней шёл мужчина. От его спины исходило приятное тепло, и она, притягиваемая им, заворожено двигалась по ярко освещённой улице. Мужчина нес в руке портфель и ел мороженое. Он не спешил, и она неторопливо наслаждалась его присутствием. Потом мужчина нервически начал подрагивать мышцами спины как от озноба. Он несколько раз останавливался посреди тротуара и, несмотря на густой поток прохожих, неестественно замирал среди всеобщей толкотни. Он не оборачивался, хотя по всему ему это очень хотелось сделать. Таня стояла за ним в каком-то метре среди всеобщего оживления и упорно не сводила с его спины глаз. Мужчину начинали толкать и он, подчиняясь всеобщему движению, пытался затереться в толпе, но Таня упорно не отставала от него. Трудно описать, что происходило с ней в эти минуты. Какое-то необъяснимое блаженство, духовное насыщение и неземное блаженство овладевало ею. А потом этот человек упал. У него просто во время движения подкосились ноги, и он неловко завалился на асфальт. Толпа едва не растоптала его. Дикий женский крик привёл Таню в чувство. Вокруг распростёртого тела мужчины образовался плотный человеческий круг. Люди загалдели, кто-то истерично позвал врачей. Таня не смогла пробиться к телу мужчины, но не ушла. Она уже неосознанно вбирала остатки блаженства, приподнимаясь на носки и заглядывая через головы людей. Это длилось очень недолго.
   Этот вечер потряс её, и мать сразу заметила перемену в настроении дочери. Она, наверняка, знала о вечерних прогулках дочери, и, несомненно, могла многое ей объяснить, но этого не случалось.
   И вот теперь она, едва взглянув на одухотворённое лицо дочери, прислушавшись к её бурному дыханию, и вглядевшись в её блестящие глаза, поняла что-то своё и нежно обняла дочь. Тогда Таня ей что-то пыталась объяснить, нервно смеясь и плача. Мать долго прижимала её к своей груди, пока Таня не успокоилась.
   А потом всё пришло в норму и вот тогда началось учение. Теперь учителем была мать, строгая и властная. Школьные уроки были заброшены и всё внимание, и время теперь расходовалось на получение материнских знаний. К тому времени Таня, уже подготовленная проживанием с матерью не удивилась её признанию в чародействе и послушно занялась этим нелёгким ремеслом. Мать собиралась рано или поздно передать ей своё искусство и Таня, не противясь этому желанию, легко и быстро овладевала секретами мастерства.
   И вот сейчас, видя мать в таком потрясении, Таня насторожилась и отошла от матери. Зубова вновь поднесла к глазам раскрытую коробочка и буквально впилась глазами в перстень. Потом она осторожно, глянув исподлобья на дочь, взяла перстень и медленно одела его на безымянный палец левой руки. Таня не спускала с матери внимательных глаз и замечала её волнение.
   Едва перстень оказался на пальце Зубовой, она сразу прикрыла глаза и, как бы прислушиваясь к себе, своему состоянию замерла. Тане не терпелось вызнать причины такого отношения к своему подарку. В нетерпении она сдвинулась со стула, резко скрипнув напряжённой тишине рассохшимся деревом. Мать открыла глаза и улыбнулась. Несколько минут она молча любовалась перстнем на своей руке и, наконец, подсела к дочери.
   - Этот перстень наш, родовой, - тихо начала пояснять она, не отрывая глаз от своей руки.- Никто уже и не помнит как он оказался у моей прабабушки. Его всегда передавали только по женской линии, старшей в роду. Вот и тебе, придёт срок, я отдам его.
   - А что же за сила в нём?
   Почуяла? - улыбнулась Зубова. - Этот перстень можно только отдать, не продать не попросить за него что-то, а только добровольно передать другому человеку. Тот, кто его носит - хранитель нашего общества. Я тебе о нём рассказывала. Некоторые зовут таких как мы сектантами, смеются над нами. Но каждый человек волен верить во что хочет. Одни верят в разум, другие жене, третьи... Верит каждый. Только не все могут в этом признаться. Мы верим в магию, наше братство и не верим мужчинам.
   На последнем слове голос Зубовой дрогнул, но она поспешила продолжить.
   - Ты стоишь только в начале нашего пути, не улыбайся. Тебе уже, кажется, что давно окрепла в нашем деле и можешь всё, Но ты ошибаешься. Вся не может никто и поэтому всю жизнь надо учиться. Я, опять же не улыбайся, тоже учусь. Каждый день и час.
   - Но ведь учиться можно у кого-то или по книгам, учебникам то есть, - удивилась Татьяна.
   - Человек должен вслушиваться в себя и жить по своим чувствам и ощущениям. Природа и тело подскажут, как поступить в том или ином случае.
   Зубова помолчала и вдруг спросила.
   - Как он к тебе попал?
   - Ну, мам, это долго рассказывать, но я приехала за тобой. Человеку плохо.
   - Что с ним?
   - Поясницу прихватило, разогнуться не может.
   - А ты сама разве не в силах это сделать? Я же тебя учила. Это простое дело и магии не требует.
   - Я не хочу показывать свои знания. Не стоит никому знать о моей силе. Это может возбудить опасные для меня подозрения. А ты пожилая женщина, тебе это подойдёт.
   - А врача если вызвать?- упорствовала Зубова.
   - Я хочу, чтоб ты поехала, - произнесла Татьяна.
   - Хочешь?
   - Иначе мы поругаемся, и ты никогда не узнаешь откуда он у меня, - твёрдо пообещала Татьяна.
   Зубова с интересом взглянула на дочь, и та сразу почуяла её невидимый вороватый глаз, сейчас рыщущий в потёмках её души. Она сделала над собой необходимое усилие, как учила мать, и Зубова уступила.
   - Ладно, дочь, поговорим после. Куда ехать-то?
   - Машина давно внизу.
   Васька проснулся от звука открываемой дверцы, и сразу включил мотор. Последнюю ночь он совсем не спал и сейчас сомлел в тепле, под уютный барабанный звук дождя.
   Татьяна села с незнакомой ему старухой на заднее сиденье. Всю дорогу никто не произнёс ни слова. На лестнице подъезда Васька разглядел спутницу Татьяны и отметил их некоторое сходство.
   Сухой всё также стоял в своей согнутой позе и едва дышал. Зубова постояла над ним, сосредоточённо уставясь в его поясницу, потом провела над ней несколько раз рукой, как бы что-то хватая при этом, что-то прошептала и отбросила что-то невидимое в стороны.
   - Выпрямляйся, парень, нечего задницу показывать, - хмуро бросила она и, обернувшись к Татьяне, повелительно приказала. - Поехали, мне здесь больше делать нечего.
   Сухой медленно выпрямился, тронул поясницу рукой и с удивлением взглянул на старуху.
   - Нечего на меня пялиться, не в музее, - ворчливо произнесла Зубова.
   Она оглядела вытянутые лица и остановилась на лице внучки.
   - Здравствуй, бабушка, - растерянно пробормотала Катя.
   - Ну, здравствуй внучка. Кто ж твой парень здесь будет?
   Зубова взглянула на Витьку, неуместно растянувшего рот до ушей, потом на Сухого, и, наконец, остановилась на Ваське.
   - Это ты меня привёз?
   Васька кивнул головой. Зубова огляделась по сторонам, к чему-то принюхалась. Подошла к углу комнаты, где сегодня утром ещё стоял гроб с телом матери Васьки. В напряженной тишине поводила головой вдоль невидимой линии гроба и удовлетворённо хмыкнула.
   - Может вы, покушаете? - произнёс Васька. Ему не нравилась самоуверенность бабки, чувствующей себя здесь хозяйкой. Зубова приблизилась к Ваське, положила ему обе руки на плечи и принялась дотошно изучать его лицо. Ваське стало неловко от столь пристального рассматривания, и он попытался отойти, но не смог. Зубова удерживала его недолго и, видимо, чем-то удовлетворившись, кивнула головой и сняла с него свои руки. Все заметили, с каким облегчением Васька отошёл от Зубовой, но никто ничего не произнёс. Вообще всеобщее молчание явно затягивалось и Татьяна, первая его нарушила.
   - Мама, тебе предложили поесть.
   Зубова отрицательно качнула головой и направилась к выходу из квартиры. Татьяна вышла вслед за ней и вскоре вернулась, попросив Ваську отвезти Зубову домой. Васька спустился по лестнице на улицу, открыл заднюю дверцу перед Зубовой, но та, вдруг захотела ехать рядом с ним, Татьяна села на заднее сидение.
   Всю дорогу молчали и только перед тем как выйти из машины. Зубова вдруг попросила Ваську не обижать свою внучку.
   - Да, я её, и не трогаю,- в замешательстве пробормотал Васька.
   - Сейчас у тебя горе,- немного подумав, сказала Зубова, - большое горе, но пройдёт время и оно потускнеет, но есть в жизни ситуации, когда нельзя рубить сплеча. Ты не один и даже не представляешь, с какой силой скорбит, рядом с тобой другое сердце. Не отталкивай его.
   Дома Зубова поставила чайник на плиту, выложила печенье и проделав таинственные упражнения, смысл которых Татьяне был ещё неизвестен, первая отхлебнула чай из кружки. Татьяна, догадываясь о предстоящей теме разговора, немного трусила, опасаясь чем-нибудь навредить Архипову.
   - Ну, теперь, дочка, давай поговорим, - первой начала разговор Зубова и искоса глянула на смущённое лицо дочери.
   - Я вижу, ты в замешательстве. Можешь не таиться и говорить правду. Вопрос, знаю, не простой, но мне нужен этот человек.
   - Зачем он тебе, мама? Он добрый и хороший и я...
   - Знаю, что любишь,- перебила её Зубова, звучно прихлёбывая чай из кружки. - Кто он?
   - Архипов. Фамилия его Архипов и зовут Пётр Иванович. Он...
   - О профессии и как вы познакомились позже. А сейчас говори, откуда у него этот перстень.
   - Не знаю, - растерялась Татьяна.
   - Не советую его выгораживать. И если мой интерес тебя страшит, то могу успокоить, если он нам не враг, жить будет.
   - Ну, какой же он...
   - Где он взял перстень? - властно оборвала мать.
   - Я, правда, не знаю. Он принёс его на день рождения и подарил мне.
   - Он не имел права его дарить.
   - Почему? - потерянно произнесла Татьяна.
   - Слушай и думай. Этот перстень принадлежал моей матери, твоей бабушке. Она давно стояла во главе общины. Мы, ведьмы, живём дольше обычного человека, и моя мать пожила достаточно, чтобы догадаться о приближении смерти. Ничто не предвещало её конца. Перстень она собиралась передать мне, но после неожиданной кончины, он вдруг исчез. И смерть и пропажа перстня меня тогда особенно взволновали. Без него можно проводить обряды, можно и другой сделать, наконец. Но вещь эта так долго существовала, столько впитала магии, что без неё наше общество начали разъедать мелкие пороки. Мы остались без зашиты, и я с трудом удерживаю его от распада. Некоторые молодые вдруг возомнили себя мессиями, другие проявили самостоятельность и занялись бизнесом. Я иногда просматриваю газеты и вижу их объявления. Мы слабеем. Неделю назад, в день твоего рождения убили двух женщин. Они много умели и много знали. Как будто банальное убийство.
   Квартиры их все перевернули вверх дном, а вот денег взяли мало. Хотя на виду лежали. Кто-то начинает систематически подрубать нам корни.
   - Кто же это? - тихо спросила Татьяна.
   - Есть подозрение на одного человека, но доказательств нет.
   - У тебя !!?
   - Он колдун, не сильный колдун, но я чувствую его силу. С каждым днём она прибывает к нему.
   - Что он хочет?
   - Перстень. Обладание им намного усилит способности к магии.
   - Но теперь - то он у тебя. А Архипов... Он обычный человек. Я его знаю, - просительно заговорила Татьяна.
   - Я хочу тебя предостеречь. Перстень этот был украден сразу после смерти твоей бабушки. Моя мать, думаю, умерла не своей смертью. Тот, кто её убил, тот и взял перстень.
   - Нет, - прошептала Татьяна, - он не мог этого сделать. Какой же он колдун, я бы почувствовала. Ты же меня учила и не могла я так промахнуться.
   - Он может и обычный человек, но тогда связан с тем колдуном. Ты его поостерегись.
   - Что же делать?
   - Моя внучка. Ты, помнится, говорила, что она работает в прокуратуре?
   - Она, следователь прокуратуры, - подтвердила Татьяна.
   - Пусть почитает дело о смерти своей прабабушки. Она умная девочка и ты ей всё не говори. Пусть выскажет тебе свои мысли, а мы с тобой их разовьём. Глядишь, и убийца обнаружится.
   - Ты всё-таки подозреваешь Архипова?
   - А ты всё ещё продолжаешь ему слепо верить? Ты же мозги не на помойке нашла, и моя кровь в тебе течёт.
   - Половина крови.
   - Пусть и половина, но зато какая!
   - А что ты можешь сказать о другой половине?
   - Ты хочешь знать кто твой отец?
   - Ты обещала мне это давно. Думаю, пришло время мне это сообщить.
   - Нет, подожди немного.
   - Это для тебя так важно?
   - Важно для другого человека.
   - Он хоть жив?
   - Надеюсь, что нет, иначе... Давай прекратим касаться этой темы. Вызнай у этого Архипова, как перстень оказался у него. И если начнёт темнить...
   - Я попробую. Но думаю, он здесь не причём.
   - В любом случае он коснулся перстня, а значит... Ты, надеюсь, не одевала перстень?
   - Нет, я его даже из коробочки не вытаскивала. Мне он с самого начал показался необычным.
   - Это хорошо. Болезнь и смерть ожидают человека посмевшего, пусть даже по неведению надеть на палец этот перстень.
   Они ещё допоздна просидели в комнате, выпили не одну кружку чая. Расстались на рассвете.
  
  
  
  
   Зудова не назначили прокурором!!! Кого-то наверху вдруг взяло сомнение, и вся так тщательно выстроенная его высокими доброжелателями комбинация вдруг начала рушаться. Это известие совсем ошеломило его, и он даже начал подумывать о своём увольнении. Этот протест должен был усовестить руководителей, дать шанс оценить Зудова, поуговаривать его остаться в прокуратуре. Зудов знал, что в таких случаях могли предложить другое место и повыше. Но тут Его Величество Случай вздумал вмешаться
   и подбросить Зудову неплохой шанс утвердиться в роли прокурора.
   Примерно через неделю после вечеринки у матери Кати, прокурор района со своим другом - заместителем попали в автомобильную аварию на машине прокурора. Дело случилось ночью, оба были навеселе, не трезвее их оказались и две девицы легкомысленного поведения. В общем, дело замять не удалось, и пока прокурор со своим заместителем отлёживались в больнице, второй заместитель прокурора быстро сообразил каких собак на него могут навешать в ходе предстоящей проверки и взял больничный лист. Заболел искусно, разыграв на людях болезнь сердца. Обезглавленная прокуратура всерьёз озаботила её вышестоящих начальников. Необходимо было сыскать трёх исполняющих обязанности лиц. Ну, а поскольку желающих перед грядущей проверкой не оказалось, пришлось предложить Зудову возглавить временно прокурорский коллектив, пообещав отозвать эту самую проверку.
   Шанс проявить себя и доказать обоснованность своих притязаний на это место обрадовал Зудова, и он с воодушевлением принял должность исполняющего обязанности прокурора.
   Первым делом он отменил половину постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Отменил так, на всякий случай, не вдаваясь в суть этих материалов. Потом его вдруг озаботила раскрываемость тяжких составов преступлений. На совместных совещаниях с милицией он жёстко потребовал активизации действий и предоставления ему по каждому делу подробных планов расследования. Затем его озарила мысль самому почитать отказные материалы за последний год по обнаруженным трупам.
   Нанесли ему этих материалов аж за два года. Дескать на, начальничек, обчитайся. Зудов не стал унывать и принялся за чтение, с особенной въедливостью обращая внимание на осмотры трупов. Первые два дня он занимался с упоением, ошибки в протоколах так и лезли в глаза, и он с особенным удовольствием откладывал их с пометками на доработку. И тут его что-то кольнула. Он вдруг вспомнил намёк Зеленцова о возможной причастности к одному убийству Архипова. Вспомнил и улицу и дом. Он лихорадочно перерыл непроверенные материала и выискал нужный труп и адрес соответствующий. Труп старухи Елагиной с отметиной от удара на виске. Рядом валялась табуретка ( а может её преступник специально подложил, чтоб списать убийство на несчастный случай? ). В материале оказалось и объяснение Архипова, местного сантехника, вызвавшего милицию. Объяснение на полстранички, без уточняющих вопросов. Расплывчатое и очень подозрительное. Зудов вспомнил лицо этого Архипова и то, как он опрокинул рюмку водки на стол и залил хлеб Зудова. Чего этот, придурок вздумал продукты портить? Он же алкаш, а водкой не дорожит. Уколоть решил Зудова? Дескать, хоть ты и прокурор а вот на тебе, похлебай водочку со скатёрки. Зудов начал заводиться.
   Но тут дверь без стука распахнулась и вошла Катя.
   - Андрей... Гаврилович, - произнесла она своим мягким певучим голом, - я сегодня дежурю, а завтра хотела пораньше отпроситься у вас.
   - А что случилось, Катюша? - удивился Зудов, а сам прямо-таки внутри похорошел от удовольствия своей власти. Приятные мурашки своей значимости и уважения к нему сотрудников особенно щекотали его в первые дни исполнения обязанностей.
   Катя приблизилась к его столу и поинтересовалась:
   - Вы всё читаете и читаете. Сколько на вас дел навалилось.
   В её тоне Зудов уловил нотки жалости. Это ему сразу понравилось и он, изображая на лице усталость, потер виски кончиками пальцев.
   - А что это у вас?
   - Да вот читаю о смерти бабки. Решаю, что делать согласиться или отменить решение.
   Катя взяла небольшую стопку бумаг прошитых в картонном переплёте и взглянула на первую страницу.
   - Если хотите, я помогу вам, составлю некоторое резюме по этим делам, - предложила она.
   - А я вас не сильно нагружу этой работой? - разулыбался исполняющий обязанности прокурора.
   - Нет. Свои дела я привела в порядок, так что могу вам немного помочь.
   Зудов легко согласился и уже подумал, было, выпить с девушкой чая, но позвонили по телефону. Катя, забрала с его стола несколько отказных материалов и вышла из кабинета.
   Зудов недолго разговаривал с мамой и, торопясь закончить разговор, сообщил о вызове на преступление. И точно накаркал! Всю ночь ему с Катей пришлось провозиться на убийстве какого - то подозрительного ларёшника. Уже на рассвете они расстались, Зудов поехал домой, а Катя вернулись в прокуратуру.
  
   .
   До начала рабочего дня Катя быстро просмотрела отказные материалы, составила по ним справки. С одного материала по трупу Елагиной она сняла ксерокопии, уложила их в полиэтиленовый пакет и отнесла домой: мать перед дежурством упросила её показать этот материал, сообщив фамилию и адрес трупа старушки. Дома Катя отдала отказной материал матери, а сама легла спать.
   Проспала до вечера. Снилось что-то тяжёлое и удушливое. В сознании удержались лишь остатки падения в какую-то пропасть, потом обнаружила себя на улице совершенно голой. Ходила на работу и стыдилась своей наготы, а Зудов норовил обнять и потискать её груди. В общем, стыд и срам один приснился. Катя лежала в кровати и не спешила вставать. Нехорошее чувство гадливости не покидало, и она подумала, почему это ей никогда не снится Васька. Зудов во сне был совсем похабный, и хватал её неотвязно, словно не мог насытиться. А вот Васька последнее время что-то совсем к ней охладел.
   Где-то полгода назад она решила выйти за него замуж. Хотя он не предлагал, но это дело времени. Вначале всё получалось, дружба вскоре переросла в обычную влюблённость, а там оставалось затащить его в постель. Постельный опыт у неё был неплохой и все мужики млели от сексуальных утех. А тут вышла осечка. Вроде и целовались и обнимал он, пусть и неуклюже и не возбуждал своими руками, но она-то знала как надо вести себя с мужчинами. Но что-то не заладилось. Она чувствовала его холодность, тщательно им скрываемую и вначале даже подумала о его мужской неполноценности. Это её озадачило, но вскоре она от кого-то узнала о его похождениях, даже видела не одну девушку с ним. И тут её всё это разозлила. Не привыкла она к такому мужскому равнодушию. Идея переспать с ним и почувствовать то, от чего все его девки просто с ума сходили стало её главной идеей, можно сказать и мечтой. Ну а мечтать хоть и не вредно, но она привыкла свои мечты всегда воплощать. Но странное дело, чем больше она прилагала усилий влюбить его в себя, тем сильнее он отдалялся. На словах он был как будто готов, говорил хорошие слова, а вот спать с ней уклонялся под любыми предлогами. В конце концов это стало выглядеть глупо: она, красивая девушка, пытается заполучить неплохого ( и только !) опера в кровать. Она решила разыграть к нему равнодушие и тем самым привлечь к себе, но хватило её всего на пару недель. Так она узнала, что влюбилась в него по уши. Она злилась на себя, давала зарок не видеть его, даже однажды для него прошлась с одним парнем, надеясь возбудить у Васьки ревность. Но куда там! Они оказались друзьями! Витька, этот друг, сразу как узнал об их симпатии, сразу отвалил. Чем дольше упорствовал Васька, тем сильнее она привязывалась к нему. А тут ещё эта Анька! Что про меж них было она не знает, но эта стерва, видать, запала на него крепко. Ну, своё она на поминках получила. Будет знать, как к чужим мужикам липнуть.
   Матери дома не оказалось, и Катя подогрела себе борщ, поджарила котлету. Есть совсем не хотелось, но вчера перед дежурством она подошла к зеркалу и, осматривая свою фигуру, решила немного поправиться. От этой неразделённой любви она совсем начала чахнуть, вот и грудь непривычно отвисла и на ощупь какая-то чересчур вялая.
   В дверь позвонили. Катя открыла матери дверь и удивилась её потускневшему виду. Мать последний месяц выглядела молодцом, как-то округлилась, повеселела, знать этот её любовник время даром не теряет.
   - Ты что, мам? Случилось что?
   Мать прошла на кухню, тяжело села за стол и угнула голову. Катя придвинула к ней свою табуретку и взяла её руки в свои. Мать подняла голову и едва не заплакала.
   - Обидел кто? Не молчи, мама.
   Татьяна отрицательно покачала головой. Потом вздохнула и встала.
   - Ты тут ксерокопии принесла, - глухо сказала она.
   - Да, ты же просила. А что случилось-то?
   - Ты их читала?
   - Д-а-а. Умерла там одна старуха. Обычный отказной материал. А ты, что в нём нашла?
   - Обычный. Старуха, - тихо повторила мать.
   - Знакомая что ли?
   - Эта обычная старуха моя бабушка, а значит твоя прабабушка, - горько усмехнулась Татьяна.
   - Я этого не знала, - растерянно произнесла Катя,- ты мне никогда не говорила о своей бабушке.
   - А ты и не спрашивала.
   -Неправда. Однажды я хотела у тебя узнать о твоём детстве, ну, в детдоме. А ты сказала, что придёт время, расскажешь. Сейчас это время пришло?
   Татьяна Алексеевна, будучи умной женщиной, знала, что рано или поздно ей придётся начать этот трудный разговор, но она заранее обозначила себе ту границу, переходить которую нельзя. Можно говорить о всём, кроме своей матери. Вернее и о ней можно говорить, но только как обычном человеке. Дочь не должна не только знать, но даже и не догадываться ни о чём, что касается тайных взаимоотношений её матери и бабушки. Поэтому она решила ограничиться лишь рассказом о своей жизни в детдоме, незначительных детских проделках, наивных секретах.
   Но, едва начав говорить, Татьяна Алексеевна незаметно для себя увлеклась. Хоть детство и было для неё нерадостным, но сейчас она вдруг почувствовала особую прелесть в своих воспоминаниях. Прошлое всегда тянет к себе, и с возрастом к нему часто возвращаешься, заново переживая события, встречи и чувства. И то, что тогда казалось горьким и неприятным, обидным и несправедливым, сейчас спустя время воспринималось с улыбкой и тихим удивлением. Она никогда не знала семьи, не знала почему оказалась оторванной от матери в большом каменном доме среди таких же одиноких детей. У них была только одна мать: добрая и ласковая воспитательница. Татьяна Алексеевна наравне со всеми жила единым распорядком дня, не имея не только своей игрушки, но даже ни одной лишней вещи. Вся одежда носилась с чужого плеча и передавалась затем детям в младшую группу. Свою одежду она замечала потом на какой-нибудь девочке, и ревниво наблюдала за ней. Иногда платье рвалось, и Татьяна Алексеевна испытывала злость к незнакомой девочке, мысленно кляла её за неаккуратность. Но потом она охладевала и равнодушно проходила мимо детей со своими обносками.
   Катя, заметив изменение её настроения, осторожными вопросами вызывала мать на некоторые откровения, сообщать которые та вовсе не собиралась. Но едва речь заходила об обстоятельствах появления в жизни Татьяны Алексеевны её матери, она сразу начинала замыкаться и отвечала односложно, утаивая и причины своего помещения при живой матери в детдом и основания долгого её отсутствия и вообще всё, связанное с характером и привычками Катиной бабушки.
   - Как же, бабушка оставила тебя одну? И почему вдруг она нескоро появилась? Зачем и почему обрекла она своего ребёнка на одиночество, и где был твой отец? - не выдержала Катя, неудовлетворённая рассказом матери.
   - Не знаю, как будто болела и лечилась далеко.
   - А прабабушка, ну мать моей бабушки. Судя по документам, она преспокойно проживала в городе и почему не взяла тебя к себе? Ты о ней знала?
   - Нет, - покачала головой Татьяна Алексеевна.
   - Тогда, что тебя так взволновала её смерть? Почитай чужой человек, а ты сама не своя.
   Вопросы дочь задавала правильные, но отвечать на них мать не могла, иначе ответы могли потянуть за собой другие вопросы. Так недолго и проговориться.
   Утром, едва дочь после дежурства заснула, Татьяна Алексеевна сразу взялась читать ксерокопии отказного материала. Она совсем не знала свою бабушку и приступала к чтению не без некоторой робости. От матери она узнала её фамилию, имя и отчество, адрес проживания и долго разглядывала ксерокопию паспорта. Бабушка выглядела моложаво, начисто опровергая свой вписанный в соответствующую графу, возраст. Обычная старушка с кругленькой головкой, выцветшими бровями, поджатыми губами. А вот тёмные глаза смотрели настороженно с недоверием.
   Её смерть для всех членов общества, по словам матери, оказалась большой неожиданностью. Протокол осмотра квартиры, небрежно составленный каким-то участковым инспектором, поражал даже несведущего человека своей краткостью. Текст занимал всего одну страницу. Милиционер то- ли торопился, то-ли почерк у него был такой крупный, но текст протокола состоял всего лишь из пары десятков предложений и выглядел обескураживающее странным.
   Татьяна взглянула на спящую дочь, тихо прикрыла её дверь и решила пойти к матери.
   Мать Татьяны Алексеевны, которой она принесла документы, обратила её внимание на следы разглаженной скомканности зеленоватой бумаги протокола. Похоже, её составитель после своей писанины, замыслил употребить её если не в отхожем месте, то на крайний случай в качестве своеобразной скатёрки на стол. Тем более размытый круг в левом нижнем углу протокола предполагал установление на нём посудины с круглым донышком.
   На пятом листе оказалось объяснение Архипова. Тут у неё руки невольно задрожали, и она не сразу взялась за его чтение. С его слов выхолило, будто после замены крана в квартире он случайно заметил дверь соседней квартиры чуть приоткрытой. Позвонил, а потом вошёл. Хозяйка квартиры лежала на полу, у дивана, ну дальше слово в слово повторялся текст протокола осмотра квартиры. Вероятно, тот же самый участковый не стал затруднять себя
   изменением стиля изложения.
   Татьяна Алексеевна несколько раз прочитала объяснение Архипова, неоднократно возвращаясь к началу объяснения. Она пытливо вглядывалась в его подписи, слова, удостоверявшие правильность записи с его слов и не верила Архипову. Вроде и почерк у него твёрдый и слова убедительные, а вот что-то беспокоило её в самом тексте, что-то в нём недоговаривалось, скрывалось. И чем дольше она сидела над этой бумагой, тем сильнее в ней росло подозрение. Она верила Архипову и любила его, но сейчас тревожное чувство обманутости тупило все добрые мысли к нему. Её мать разделила с ней недоверие к объяснению. Но в отличие от дочери Зубовой понадобилось на это значительно меньше времени. Она едва коснулась глазами текста и тут же начала жадно нюхать объяснение. Длилось это всего какую-то минуту. Зубова небрежно оттолкнула бумаги и сухо произнесла, что всё в них ложь. Татьяна Алексеевна хотела обратить её внимание на протокол осмотра квартиры, но мать пренебрежительно скривилась и заявила о подлоге бумаг.
   - Как же так? - растерялась Татьяна Алексеевна,- Катя в прокуратуре взяла, у прокурора. Зачем ему это?
   - Да прокурор тут ни при чём, - досадливо отмахнулась Зубова и, видя недоумение в глазах дочери, пояснила, - в милиции их поменяли.
   - Кто?
   - Может, этот самый участковый, а может, кто другой,- пожала плечами Зубова.
   - Думаешь, это кто-то специально сделал?
   -Я не думаю, а чую. И вот эта бумажка,- ткнула Зубова пальцем в объяснение Архипова, - мне о многом говорит. Да и вообще, я тебе уже говорила, что это дело шито белыми нитками. Убил, сволочь, мою мать, - заключала она убеждённо.
   - Сволочь?
   - Один он и я даже знаю кто.
   - И... кто же? - тихо спросила Татьяна Алексеевна.
   - Ну, тебе ещё рано знать о нём,- пробормотала Зубова.
   - Что же делать?
   - Ты, теперь знаешь, кто этот Архипов и знаешь, что неспроста к нему попал этот перстень. Враг он. И чем скорее ты перестанешь с ним знаться, тем лучше тебе и мне будет.
   - Так это он...
   - Нет!- отрезала Зубова.
   - Ничего не понимаю.
   - Слушай меня, дочь, и запоминай. Прежде всего перестань с этим Архиповым встречаться, отшей от себя. Чего он возле тебя крутится, а?
   Татьяна Алексеевна хотела оскорбиться и заявить матери, что он не крутится. А что живёт она с ним и любит его! Но вид матери, суровый и неуступчивый предостерёг её от этого высказывания.
   - Вся эта возня вокруг тебя и меня, только из-за перстня,- убеждённо заключила Зубова.
   - Ну, а потом..., может всё обойдётся? - предположила Татьяна Алексеевна.
   Зубова остановила на дочери свой тяжёлый и властный взгляд и словно прожгла её. Ноги у дочери вдруг ослабели, подогнулись и она упала перед матерью на колени.
   - Ну ладно, будет с тебя, - произнесла Зубова, выждав минуту.
   - Вижу, не сможешь ты с этим Архиповым сладить, влюбилась девка, - проворчала она вполголоса.- Придётся самой.
   - Мама, - глухо произнесла Татьяна Алексеевна, - я всё для тебя сделаю. Но об одном прощу..., - голос её пресёкся и она зарыдала.
   - Не бойся, девка, жив будет, твой полюбовничек. Хоть и вредный он человечек, но жить больше с ним не смей,- возвысила строго голос Зубова.
  
  
  
   Учитель пожил у Зеленцова несколько дней. Все эти дни он до поздней ночи где-то пропадал, возвращался усталый, но радостный и, принимая ванну, шумно в ней плескался и что-то напевал.
   Зеленцов терялся в догадках относительно длительных отлучек Учителя и уже подумывал, не проследить ли за ним. Но Учитель сам однажды завёл на эту тему осторожный разговор.
   - Я вот по городу гуляю, - начал он как-то вечером, устраиваясь поудобней на диване. - К людям присматриваюсь, в магазины захожу, товар рассматриваю. Должен сказать дрянь у тебя город. Грязноват, да и люди какие-то закрытые. Не покопаешься в душах, а я это не люблю.
   - Ну, насчёт грязи не знаю, не замечал,- осторожно подал голос Зеленцов с кресла. Он встал и приглушил у телевизора звук, рассчитывая вызнать настроение Учителя.
   - Люди разные есть, но при вашем-то умении, думаю нетрудно отыскать себе подходящего человека.
   - А что, Денис, - вдруг лениво произнёс Учитель, пуская сильную струю табачного дыма в потолок,- любишь ли ты жареную картошку?
   Этот вопрос удивил Зеленцова. Он повернул голову к Учителю и тот, насмешливо сверкнул из полумрака угла глазами.
   - Тебя удивляет мой неожиданный без всякого перехода вопрос? Но между тем я люблю её.
   - Странно, - пробормотал Зеленцов.- Мы никогда не говорили о еде.
   - Так давай поговорим. Представь себе, я люблю жареную картошку, - вновь повторил Учитель.- Моя мама очень хорошо умела её готовить. Знаешь, с салом и лучком, получались такие хрустящие ломтики. Я мог её съесть целую сковороду. В детстве набегаешься по улице, домой придёшь, а запах ароматный уже на лестнице стоит. Наш сосед дядя Миша, человек одинокий и злой, очень нервничал по этому поводу. Жили-то бедно, а отец умел доставать картошку и сало. Этот дядя Миша постоянно злобствовал и называл нас куркулями. Однажды отец с ним даже подрался. Знаешь, у обоих морды в крови, рубахи порваны и заляпаны той же кровью. А потом помирились, выпили водки, закусили целой сковородой жареной картошки и даже целовались.
   - К чему вы это мне рассказываете? Если хотите, я нажарю вам этой картошки, но без сала. Сала у меня нет.
   - Да нет, я сыт. Просто вспомнил сейчас. Поднимался по лестнице и запах почуял жареной картошки.
   Зеленцов знал, что Учитель никогда просто так ничего не говорит, и внутренне насторожился. Но Учитель надолго замолчал.
   - А кто же были ваши родители?- не вытерпел тягостного молчания Зеленцов.
   - Обычные люди, вкалывали с утра до вечера, по выходным отец, как водится, выпивал. Меня не били, одевали, кормили. Обычное детство.
   - Тогда каким образом вы стали... таким?
   - Была одна девушка. Встретились случайно в магазине в очереди. Она впереди меня стояла, а я через человека за ней. Ещё лица её не увидел, а вот глянул на неё со спины и сразу влюбился. Впрочем, это я понял потом. И так мне захотелось с неё заговорить, что едва она отошла от прилавка сразу, бросил очередь и за ней двинул.
   Зеленцов затаил дыхание. Учитель никогда ничего не рассказывал о себе, и это неожиданное откровение уважаемого и скрытного человека на зоне, польстило. Ощущение что вот сейчас он узнает нечто очень важное, целиком захватило его, и Зеленцов застыл сам не свой.
   - И что же дальше? - осторожно поинтересовался Зеленцов, поскольку Учитель неожиданно умолк и похоже решал продолжать ли свой рассказ.
   - Девушка оказалась, непростой и поводила меня по всему городу, пока у меня ноги не запросили пощады.
   - А дальше? - проявил нетерпение Зеленцов и нервно поёрзал на кресле.
   - А дальше... Это ты бабку на Комсомольком проспекте перед своей отсидкой убил? - в упор спросил Учитель.
   От неожиданного вопроса Зеленцов подпрыгнул и вскочил, но Учитель уже стоял рядом. От его толчка Зеленцов плюхнулся в кресло и застыл в нём.
   - Давай, парень, колись по-тихому, без нервов. Ты Елагину пришил в её квартире?
   - А... откуда вы...
   - Я знаю немного, но о многом догадываюсь. Зачем отправил старушку в мир иной, человечек?
   - Да я...
   - Что ты от неё хотел?
   - Да она случайно, с табуретки свалилась. Милиция криминала не усмотрела. Я чист, Учитель.
   - Слушай, волчонок, не притворяйся идиотом! Я с кретинами дел не имею и, если остановил на тебе своё внимание и кое- чему обучил так это не из желания поразвлечься. Есть в тебе алмазная крепость и завидное хладнокровие. Мозги умело маскируешь, артистизм есть природный. Поэтому не напрягайся и не ври, всё равно разгляжу неправду.
   - Бабка это моя. Родная, - с трудом разлепил губы Зеленцов и едва не заплакал. Ему стало обидно, что вот сейчас за здорово живёшь ему надо признаваться в убийстве. Этот Учитель подавлял его своей властной силой и Зеленцов впервые начинал испытывать к нему злость.
   - Бабка? - не поверил Учитель и вгляделся в искажённое внутренней злобой лицо Зеленцова.
   - Бабка, - безвольно подтвердил Зеленцов, расслабляясь под немигающим взглядом более сильного и уверенного человека.
   - Ты же детдомовский и родных не знал, ты сам так говорил. Врал, значит?
   - Родителей я до зоны не знал, меня бабка из детдома вытащила. Я у неё жил, пока не попался на краже. Ведь вы же знаете.
   - Ну, как ты совершил свою первую кражу и попался, знаю и верю этому, - перебил его Учитель и Зеленцов, несмотря на своё подавленное состояние, подметил некоторую нервную поспешность Учителя.
   - Так за что же ты убил свою родную бабку?
   - Да не убивал я её,- попытался гнуть свою линию Зеленцов.
   - Перстенёк понадобился? - неожиданно поинтересовался с едкой улыбкой Учитель и для убедительности похлопал правой руки по пальцам левой.
   - Какой перстенёк? - вскинулся Зеленцов и, заметив понимающую улыбку Учителя, увял.
   - А Зубова Мария Филипповна, кем тебе приходится?
   - Вроде мать, - неуверенно пожал плечами Зеленцов.
   - Вроде или точно? - продолжил допытываться Учитель.
   - Бабка сказала. А она согласилась.
   - Ну и где?
   - Что где?
   - Перстенёк куда запрятал?
   - Не оказалось у бабки перстня, - покачал головой Зеленцов.
   - Куда же он делся?
   - А я почём знаю, - пылко возразил Зеленцов.
   Учитель приблизился к Зеленцову. Сел напротив него на стул и уставился ему в лицо.
   - Проверяет, сволочь, - мелькнуло в голове у Зеленцова, и он тут же для Учителя мгновенно мысленно перестроился. Теперь внутри у него всё буквально едва не вопило о честности и нежелании что-либо утаивать. Учитель не спешил отпускать Зеленцова и долго въедливо вкрадывался ему в душу. Зеленцов чувствовал его липкие пальцы, которые перебирали каждую невидимую складочку внутри Зеленцова, но не противился и даже угодливо подставлялся. Так собака перед более сильным противником перевёртывается на спину, признавая его власть над ней. И, похоже, это сработало. Учитель расслабился и откинулся на спинку стула. Стараясь не показать виду, Зеленцов незаметно перевёл дух.
   - Тогда выходит перстень у твоей матери?
   -Наверняка, - кивнул Зеленцов и немного расслабился. Но делать этого не следовало ни в коем случае. Потому что Учителя вдруг всего передёрнуло и он зло рассмеялся.
   - Ты что мне втюхиваешь, мальчишка? У неё перстня нет. И ты это знаешь.
   - А вы откуда знаете?- в свою очередь разозлился Зеленцов но не на него, а на себя, на потерю бдительности.
   - Потому, что иначе ты бы его умыкнул. Вот только не пойму, зачем ты к ней ходишь, ведь она враг тебе, нам.
   - Почему вы решили...
   - Видел тебя неделю назад. Я первый день был в вашем городе и видел тебя, возле её подъезда. Вот только не надо мне врать, что я обознался, - внезапно закричал Учитель.
   Зеленцов не поднимал головы, чтобы Учитель не заметил по его лицу всё неимоверное напряжение мысли. Именно сейчас должно было для Зеленцова решиться: может ли он на равных соперничать с Учителем.
   - А как вы, Учитель, оказались у дома Зубовой,- поднял голову Зеленцов. - Вы её знаете?
   - Нет, - быстро ответил Учитель, и по скорости ответа Зеленцов догадался о лжи.
   - Я...- неловко замялся Учитель, подыскивая слова, и вдруг разозлился. - Ты чего меня допрашиваешь?
   - Сдаётся мне неспроста, вы Учитель, оказались в нужное время в нужном месте. Чем она вас так притягивает?- упрямо продолжал гнуть свою линию Зеленцов, с тайной радостью замечая некоторую растерянность наставника.
   - Ну, хорошо, я говорил тебе про одну девушку. Помнишь, как заметил её в очереди и влюбился? Так вот это была она, Зубова Мария.
   - На старую любовь потянуло?
   -Это тебя не касается! - отрезал Учитель и впервые отвернулся от Зеленцова.
   Копит силы, догадался сообразительный ученик. Им обоим было что скрывать друг от друга и они это понимали. Поэтому каждый решил про себя больше не обострять разговор.
   - Ну ладно, чего дразнить друг друга, - примирительно начал Учитель.- И тебя и меня интересует этот перстень, и мы оба хотим его иметь. Как быть?
   - Тут уж дело первенства, - заявил Зеленцов, и сам подивился своей наглости.
   - Выходит, если ты окажешься шустрее или удачливее своего наставника, перстень ты не отдашь,- заключил Учитель и недобро улыбнулся.
   Зеленцов в ответ ухмыльнулся и прибавил в телевизоре звук, считая разговор оконченным.
  
  
  
   После памятного вечернего разговора, Зеленцов, зная упёртость Учителя и значение перстня, активизировал сближение с сестрой. Подарок Архипова не давал ему покоя и сестра, несомненно, поопасается сразу одеть его на палец. Впрочем, даже если это и случится, не факт что он не сумеет его получить от неё. Эта дурочка и не догадывалась о силе перстня и возможностях Зеленцова.
   Зудов сдержал слово и налёг на Архипова, а заодно и на Козлова. Пользуясь их отсутствием, Зеленцов как бы случайно столкнулся с матерью Кати на улице и напросился к ней в гости. Зеленцов умел говорить, ласково и ненавязчиво, заглядывать в глаза женщин и нравиться им обходительными манерами.
   Татьяне Суворовой понравился Зеленцов ещё за столом на вечеринке по случаю её дня рождения. Она считала Женю своей подругой и помыслить не могла даже о лёгком флирте с её мужчиной. Но он был так ненавязчиво настойчив, что она не устояла и пригласила его в дом.
   За чаем они приятно поговорили о детстве, причём детство Зеленцова её приятно удивило. Оказалось он, так же как и она провёл его в детдоме. И, что удивительнее всего, их детдома находились в соседних городах, всего-то в полста километрах. В Москве на экскурсиях они посещали одни и те же музеи и выставки.
   - А ведь мы, может быть, и видели друг друга,- смеялась Татьяна и подливала Зеленцову чай.
   - А что, даже очень может быть,- кивал довольный Зеленцов.- Помню, что помимо нашей группы были и ещё
   много детей. Наверно, таких как мы, привозили в один и тот же день.
   - Ну, как же, - смеялась Татьяна,- это был вторник, именно по вторникам нас привозили в Москву.
   - Да, жаль, что не чаще, а то бы...
   - Что?
   - Может, и увиделись бы, запомнили друг друга.
   - Ой, я была такая невзрачная девчонка, такая серая мышка, что вряд ли вы меня выделили бы из толпы детей.
   Разговор переключился на порядки в их детдомах, воспитателей, их характеры и всякие детские шалости. Воспоминания детства оживили Татьяну. Она раскраснелась и посматривала на Зеленцова с уже неприкрытой симпатией. А он, чувствуя сдвиг в её отношении к нему, усиливал обаяние. Слово за слово и Зеленцов уже совсем расслабился и почувствовал уверенную снисходительность к своей сестре, простой и доверчивой. Она сама, без каких- либо намёков с его стороны выложила перед ним свою жизнь, раскрываясь в её тайном неудовлетворении.
   Он, судя по всему, сумел расположить её к себе, и теперь наслаждался лёгкой победой. Мысль затащить её в постель возникла у него сразу после памятного разговора с Учителем. Этот наставник имел хороший нюх и мог быстро догадаться о нахождении перстня у этой простушки. Следовало торопиться и получить перстень у сестры, но она должна его отдать добровольно. Его не смущало их близкое родство, как и не тревожило, что может за этим последовать. Перстень стоил любого безнравственного поступка. Зеленцову нравилась сестра как женщина, и он легко от неё возбуждался. Предпостельная прелюдия его не устраивала, поскольку сестра могла и взбрыкнуть, вспомнив об Архипове и каких-то моральных обязательствах. Тем более этот Архипов совсем недавно с ней наверняка покувыркался в кровати: его запахом всё ещё тянуло из её спальни. Время шло и разговор затягивался, грозя перерасти в неловкую паузу. И Зеленцов решил, что время настало.
   Он и раньше использовал свою силу на женщинах и всегда добивался успеха. Да и то сказать, какая из них могла устоять против его чар. Да и мужчины... Нет о близком контакте с ними не могло быть и речи, но если бы он хотел... Иногда для забавы он даже мысленно представлял себе чиновника, пред которым иногда приходилось ломать шапку, в какой-нибудь недвусмысленной позе, прямо у своего стола в кабинете. С вожделенной улыбкой и ... Тьфу ты! Его всегда передёргивало едва воображение доходило до известных границ.
   Женщины попадались на его пути разные, и ситуации, разумеется, не походили одна на другую. В этом был известный кайф, потому что обыденность половых возлияний могла быстро наскучить. А он всегда находил в интимной близости с незнакомками или знакомыми на быструю руку, только одному ему известную изюминку Именно она придавала остроту чувствам и физиологической раскрепощённости.
   Вот и сейчас он мог легко уложить эту женщину в кровать и использовать её тело по своему усмотрению. Любой подросток был бы на седьмом небе от счастья иметь такие способности, да и многие мужчины не сочли бы это лишним. Зеленцов задумался. Захотелось чего-то необычного, не испытанного ранее с другими женщинами. Судя по всему, Татьяна была женщиной ласковой и любвеобильной, но пылкость её ещё надо раззадорить, а на это требовалось некоторое время. К тому же Зеленцову вдруг начала упрямо лезть в голову мысль совершить это здесь на кухонном столе, под неумолкаемый свист вскипевшего чайника и сильной струи пара из его носика в их сторону. Зеленцов взглянул на кухонный стол, на котором всё это должно было произойти, и представил, как на пол посыплются чайные чашки и блюдца, и варенье из литровой бутылки ухнется на пол, и ноги по нему будут скользить.
   - Вы о чём-то задумались? - мягко прервала его мысли Татьяна и ложечкой подложила ему варенье. Её руку на мгновение коснулась его запястья, и его словно обожгло. Он схватил её за руки, и она застыла под его неумолимым взглядом, а затем безвольно подалась перед ним на колени. Потом глухо, по-звериному, издала звук, протяжный и томительный, и тут же запрокинулась на спину, на кафельный пол.
   А он, навалился на неё и принялся рвать на ней одежду, елозя по полу страстное и отвечающее ему женское тело.
   Зеленцов немного отдышался и встал, нависая над распростёртым телом женщины. Страсть прошла, уступив место равнодушию и обычной выпотрошенности. Так с ним бывало всегда после интимной близости с женщинами, но потом это проходило. Он знал свою уязвимость в эти минуты, и, зная эту слабость, старался всегда выпить чего-нибудь. Спиртное придавало ему сил, быстро восстанавливая. Татьяна лежала на полу среди обрывков своей одежды и блаженно жмурилась. Её голая грудь тяжело дышала. Зеленцов сразу нашёл в кухонном шкафчике полбутылки водки и, приложив горлышко ко рту, быстро выпил. Потом нагнулся, заглянул всё тем же своим особенным взглядом в её глаза и неожиданно почувствовал слабое сопротивление. Оно было настолько слабое, что он даже не сразу его осознал, но вглядевшись, уверился в своей ошибке. Кто и когда мог ему противостоять? Однако это первоначальное чувство угнездилось в его подсознании. Он взял её на руки и отнёс на диван. Немного постоял над ней, проваливая её в полуобморочное сознание, и затем принялся рыскать по комнате. Она не могла глубоко спрятать перстень, и потому он должен лежать где-то на видном месте. Но прошло немало времени, прежде чем он смог убедиться в его отсутствии. Никаких тайников в квартире не существовало. Совершенно сбитый с толку, Зеленцов подсел к Татьяне на диван и ласково провёл по её лицу рукой. Гипнозом он владел мастерски и уже готовился к его началу, но в квартиру позвонили. Он застыл, потому что никто по его замыслу не мог сейчас стоять за дверью. Звонок повторился и в дверь принялись неутомимо стучать.
  
  
   Человек, прозываемый Зеленцовым "Учитель", а по паспорту Сергей Петрович Мягков, медленно подходил к заветному дому. Погода в этот день выдалась ненастная, с утра шёл нудный дождь, смешанный с ветром.
   Ещё в день своего приезда он сразу направился к этому дому, но входить в него не стал. Возле подъезда он тогда заметил Зеленцова, именуемого на зоне " Зелёным " и заинтересовался его поведением.
   "Зелёный" на зоне находился под его особым расположением в связи с наличием необычных задатков. Мягков умел много из области магии и гипноза и "Зелёный" приглянулся опытному мошеннику. Надо сказать из него мог выйти неплохой аферист. Обучению "Зелёный" поддавался легко. Ни одно слово, ни одно движение не упускалось способным учеником. Он как губка впитывал знания и не просто складировал их в голове как практический инвентарь, а так творчески перерабатывал, видоизменял, что Мягков временами диву давался.
   Конечно, не от скуки и праздного любопытства проявлял к этому зеку свой интерес Мягков. На воле он намеревался заняться настоящим делом, и для этого ему требовался особо доверенный человек, способный к лихо закрученным и масштабным проектам. " Зелёный" подходил на роль напарника, тем более что родом они оба из одного города, земляки.
   "Зелёный" топтался перед подъездом, явно не решаясь войти в него. Несколько раз он задирал голову к окнам дома и застывал словно гончая на охоте. Куда подевалась вся нахальность и уверенность этого зека? Его поведение совсем не вписывалось в характер этого упрямца, способного и жесткого. " Мягкий " скользнул взглядом по окнам над подъездом, пытаясь угадать направление взгляда своего будущего напарника и озадаченно крякнул. То самое окно, за которым когда-то жила его бывшая девушка, а теперь уже женщина, завешенное шторой вызвало лёгкую тревогу. Внутри у "Мягкого" что-то неприятно шевельнулось, как у супруга при известии об измене постылой жены. " Зелёный " опустил голову и решительно шагнул, быстро набрал код и вошёл в подъезд. " Мягкий" подбежал к заветной двери и подёргал её ручку. Изнутри что-то несколько раз пискнуло, дверь распахнулась, выпустив пожилого мужчину, подозрительно скосившего глаза на незнакомого человека.
   Он что-то спросил, но "Мягкий" не стал его слушать и поспешил по лестнице вверх. Этаж и номер квартиры он знал хорошо: неоднократно там, в колонии, мысленно входил в этот подъезд и взбирался на третий этаж.
   "Зелёный" медленно поднимался по лестнице. Звук его шагов замер на третьем этаже и "Мягкий" затаил дыхание. После продолжительного звонка. Дверь распахнулась и он, не веря своим ушам, услышал до боли знакомый голос.
   "Мягкий" вышел на улицу и присел на скамейку у соседнего подъезда. Он не мог понять, что могло связывать бывшего зека, воспитанного им и Машу, Машу Зубову, его любимую девушку, так и не ставшей ему женой.
   Весь остаток этого дня и следующий "Мягкий" словно тень ходил за своим учеником и только поздним вечером, заметив, его задержание милиционерами, встревожился и на "частнике" последовал за ними. Вот там, в крематории, он и объявился ему, но ничего не сказал о своей слежке.
   И вот сейчас, стоя под козырьком соседнего подъезда, "Мягкий " поймал себя на мысли, что подобно "Зелёному", не решается войти в знакомый подъезд. Груз прошлых воспоминаний неожиданно опустился на него и медленно примораживал. Во всём теле ощущалась странная окостенелость. Словно кто-то невидимый опутывал его невидимой паутиной, сковывая руки и ноги. Конечно, Маша тогда была девушкой видной, и многие засматривались на неё, а вот глаз свой остановила на нём, неприглядном пареньке из сельской глубинки. Уже тогда он при близком знакомстве почувствовал её непонятную ему вначале странноватость. Вроде обычная девчонка. Нет, гораздо умнее, красивее многих. Она вертела им, как хотела, и он сам не свой постоянно ей подставлялся. Ему это даже нравилось исполнять её капризы, соглашаться с ней, в общем, видеть мир её глазами. Нет, он не был размазнёй, но она умело лепила из него всё что хотела, а он только от удовольствия жмурился. Он и сам понимал, что находится под её странным обоянием, и иногда задавал себе вопрос, где граница её вседозволенности. Потом он съездил к себе в деревню проведать мать и там внезапно заболел. Болезнь не казалась опасной, но мать встревожилась и ночью, когда он тревожно спал, привела деда. Этого древнего мужика он увидел впервые и сквозь забытьё видел его с протянутыми над ним руками. Местный колдун потом несколько раз приходил к ним в избу, пока "Мягкому" не полегчало. Едва он пошёл на поправку дед явился средь бела дня и открыл ему глаза на любимую девушку. Вначале он ему не поверил: до того нелепой показалась мысль о каком-то сглазе, привороте. Он и раньше относился к этим понятиям как к чему-то из области древнего язычества. Он и в бога-то не верил. А тут какие-то древние обряды, да и от кого, от Маши. Старик оказался его дедом, отцом матери. Ему никто не стал объяснять откуда он явился, где так долго таился, но мать отнеслась к своему отцу с полным уважением. Дед втолковал ему несколько своих премудростей и попросил их немного проявить на Машу. "Мягкий" в душе, конечно, посмеялся над этим древним анахронизмом, но, не желая огорчать родственников, пообещал проверить свою девушку так сказать на "вшивость". А в городе он совсем забыл о своем обещании и лишь однажды, ради потехи рискнул прошептать несколько заученных от деда слов, мысленно представить картинку и... Чёрт, чёрт и ещё раз чёрт!!! Когда Маша после этого вдруг едва не потеряла сознание, и ему пришлось усадить её на скамейку в городском саду, он призадумался. Потом через некоторое время вновь осторожно провёл некоторые опыты над девушкой. Их отношения к тому времени уже зашли далеко, и он уже подумывал о женитьбе. А Маша вдруг дала ему полную отставку. Разрыв произошёл как раз в тот вечер, когда он намеревался высказать ей свои планы на будущее и назвать её своей невестой. До сих пор он не знает, какая муха её тогда укусила, но разрыв произошёл стремительный и бурный. Они тогда, на пустом, в общем-то, месте, крепко поссорились, и она вдруг исчезла. Несколько раз он приходил к этому дому, поднимался на третий этаж, но дальше порога квартиры её мать Елагина Дарья, довольно неприятная женщина, не пускала. А потом он уехал в свою деревню и полностью отдался в руки своего деда. Именно он и вложил в своего внука все свои колдовские и знахарские знания, вложил крепко и основательно. А потом обычное дело: жизнь после смерти деда, передавшего ему на смертном одре свою тайную власть, пошла легко и обеспеченно. Закончилось это судом и зоной.
   И всё-таки он решился и вошёл в подъезд. Медленно поднялся на знакомый третий этаж, потоптался перед дверью и осторожно надавил кнопку звонка. Внутри квартиры раздалась мелодичная трель. " Мягкий " облизнул сухие губы, переступил с ноги на ногу и прислушался. Дверь внезапно распахнулась, словно и не запиралась на замок. Он её сразу узнал и от волнения, не смог произнести ни слова. Зубова тоже молчала, в упор разглядывая гостя, и не спешила приглашать в квартиру. Они оба поняли, что узнали друг друга.
   - Здравствуй, Маша, - наконец выдавил " Мягкий".
   - Здравствуй, Сергей,- холодно произнесла Зубова.
   - Я... не вовремя, не помешал?
   - Нет, я знала, что ты отважишься прийти.
   - Откуда ты...
   - Видела тебя из окна.
   Зубова посторонилась, впуская гостя, и тот медленно вошёл в полутёмную прихожую. Никогда прежде он не бывал здесь и с любопытством начал осматриваться.
   Зубова усадила его на диван, села в кресло и включила настенное бра. Его свет неприятно освещал "Мягкова" лишая его присущей уверенности. Сама хозяйка оставалась в полумраке, скрывавшем её лицо.
   - Ну, рассказывай, Серёжа, как жил, что видел, слышал, что приобрёл и потерял.
   - Ты прямо как на допросе.
   - Я не следователь, а ты не обвиняемый. Если хочешь - расскажешь, а нет, займёмся пустым трёпом.
   - Видать нежеланный я гость, - усмехнулся " Мягкий ".
   - Сколько лет мы не виделись? - нервно хохотнула Зубова.- Лет тридцать пять?
   - Плюс 6 месяцев и 21 день.
   - Вон как ты считаешь,- улыбнулась Зубова.
   - А ведь я тебя искал, Маша. К дверям этой квартиры несколько раз приходил, с мамой твоей беседовал. Куда же ты так легко тогда скрылась?
   - Легко?
   - Ну не похищали же тебя! А мать твоя о тебе ни гу-гу, дескать, уехала, а куда не знает.
   - Значит, плохо искал.
   - Страна большая, потайных мест много. Человека в ней искать это даже не иголку, а микроб какой-нибудь.
   - Ну, я не микробом была, а найти меня ты, впрочем, действительно не мог, прости.
   - Зачем ты, Маша, так внезапно исчезла?
   - Ну, были причины.
   - И знать мне о них не положено?
   - Да.
   - Это связано с твоими способностями? Я имею в виду психические возможности.
   - А как ты меня раскусил? Как догадался что я колдунья?
   - Поэтому ты и скрылась?
   - И поэтому тоже. Как ты, такой простоватый паренёк, сумел углядеть во мне колдунью. Ты видишь, я не скрываю кто я и поэтому откровенность за откровенность: кто ты.
   - Я, Сергей, бывший твой воздыхатель, пришёл повидать тебя и узнать причину нашего разрыва.
   Зубова встала, несколько раз медленно прошлась перед гостем, потом села в своё кресло и усмехнулась.
   - А ведь ты меня не боишься, Серёжа,- тихо произнесла она.
   " Мягкий" попытался отклонить голову от яркого света, бьющего особенно сильно в его глаза от кресла Зубовой и почувствовал странное недомогание. Ещё накануне, в квартире Зеленцова он, зная, с кем ему придётся вести разговор, провёл основательную подготовку к встрече. За многие годы он не встречал себе равных и давно уверился в своей непобедимости, но сейчас что-то ему подсказывало, что этот человек нашёлся. Он попытался сосредоточиться и выставить защиту, но к его удивлению это ему плохо удавалось.
   - Я могу дать тебе ещё время,- неожиданно шепнула Зубова в ухо " Мягкому ". Он вздрогнул и оторопело взглянул на неё. Только что она сидела в кресле и вдруг теперь нависала над ним, подавляя волю к сопротивлению.
   - Ты вспомнил про старую любовь, Серёжа? Захотелось поиграть мною, а может склонить к сожительству? Я знаю, что ты любишь меня, и это слабит тебя.
   - А ты, - хрипло пробормотал "Мягкий", - ты совсем меня забыла? Неужели все наши прошлые встречи и даже...
   - Молчи, - положила на его губы пальцы Зубова.- Мой грех останется со мной, и я достаточно за него отстрадала.
   - Грех? Ты называешь нашу любовь грехом?
   - Мы профессионалы, Серёжа, и всегда будем соперниками.
   Поэтому не обостряй наших отношений, всё равно я тебе не поддамся.
   Она отошла от него и вновь уселась в кресло. "Мягкий" несколько минут молчал, приходя в себя.
   - Ну что, Серёжа, чаю попьём? Только оставь свои подозрения, я не желаю тебе зла, мне хватает и других проблем.
   - Уж не с Зеленцовым ли?
   Он взглянул ей в глаза и она, впервые смутилась, опустила голову, потёрла ногу.
   -Не буду скрывать, ты, наверняка знаешь о его посещениях.
   - Перстень хочет? - спросил в упор " Мягкий".
   - Хочет, - подняла голову Зубова и "Мягкий" заметил странный блеск её глаз.
   - Не отдашь?
   - Ты за ним пришёл?
   - А если да - прогонишь?
   - Пустой разговор.
   - А почему не спрашиваешь, откуда я о нём знаю?
   - Наверняка от Зеленцова. Вы с ним, я полагаю, друзья.
   - Откуда ты знаешь,- удивился " Мягкий " и попытался встать, но не смог.
   Его ноги потеряли всякую чувствительность и совсем отказывались сгибаться в коленях. Он попытался незаметно для Зубовой ущипнуть их, но боли не почувствовал.
   - Если ты знаешь Зеленцова, то, значит, он тебе и о перстне рассказывал. Так ты будешь чай-то?
   - Буду.
   -Ну ладно. Посиди тут, а я чай подготовлю,- поднялась Зубова и, сделав шаг, остановилась. - Если боишься, пойдём со мной, сам его приготовишь.
   Зеленцов усмехнулся и, считая неудобным объявить о своей проблеме, махнул рукой. Зубова подошла к нему, помахала перед его лицом руками, и Зеленцов почувствовал прилив крови в коленях.
   Он встал и заметил странную бледность на лице Зубовой. Куда подевалась её уверенность и властность? Она стояла рядом и тяжело дышала, словно ей не хватало воздуха. Она покачнулась и он протянул руку, желая её удержать. Но рука натолкнулась на невидимое препятствие, прозрачное и крепкое. Это препятствие окружало Зубову со всех сторон лишая возможности не то чтоб поддержать женщину, но даже и коснуться её.
   - Что с тобой, Маша? Тебе плохо?
   - Плохо, Серёжа.
   -Может врача вызвать? Где у тебя тут телефон?- заволновался "Мягкий".
   Зубова медленно села на диван, и страшно выпучила глаза. Но взгляд её шёл как бы сквозь "Мягкого ", будто за ним кто-то стоял. Он живо обернулся, но ничего не увидел.
   - Плохо, очень сейчас плохо... там. Беда подступила, камнем лежит на сердце,- забормотала она странным и незнакомым голосом.
   По телу "Мягкого" побежали мурашки. Воздух вокруг сгустился, потянуло запахом падали. Этот въедливый запах всегда присутствовал в минуты опасности и страха. Он в ужасе попятился и, споткнувшись, упал. При падении его рука за что-то зацепилась, и этот неведомый предмет с грохотом рухнул рядом с ним.
   "Мягкий" вскочил и в панике заметался по комнате, натыкаясь в кромешной тьме на кие-то предметы, сваливая их на пол, опрокидывая стулья. Рука его скользнула по стене и пальцы включили свет.
   Зубова сидела на коленях перед раскрытой дверцей мебельной стенки и уверенными движениями вытаскивала из неё альбом с фотографиями. Она сразу нашла нужную фотографию и начала над ней шептать. Он сразу понял, что над девушкой, изображённой на фотографии, нависла беда и Зубова пытается её отвести. Он замер, с напряжённым вниманием вслушиваясь в довольно неразборчивую речь женщины, которая с разными интонациями и тембрами голоса бормотала свои, одной ей известные слова.
   Постепенно речь её усиливалась, медленно достигая высокого накала и, наконец, Зубова начала с подвыванием кричать, трясясь всем телом.
   "Мягкий" уже освоился и с интересом разглядывал неизвестный ему ритуал. Наконец Зубова обессилела и безвольно повалилась на спину с открытыми глазами.
   - Всё пропало, - прошептала она потрясённо в лицо склонённого над нею "Мягкого".
   - Что случилось, Маша? Откройся мне. Может я, чем смогу, помочь?
   - Твой Зеленцов ... у ней там... Не допусти... Помешать ему надо.
   - Адрес! Где она живёт, быстро отвечай!
   Он ещё ниже склонился над ней и едва разобрал улицу и дом.
   - Алло, милиция? - крикнул он, едва на том конце провода отозвался миловидный женский голос,- срочно вышлите наряд милиции на улицу Гоголя дом 15 квартира 6. Там вот-вот должно произойти ограбление квартиры. Фамилия? Не знаю я её фамилии. Ах моя... Зеленцов, Зеленцов моя фамилия. Очень срочно, прошу не медлить!
   Он вернулся к Зубовой и присел возле неё на корточки. Она лежала с закрытыми глазами и спала. Он осторожно перенёс её на диван и задумался.
  
  
   В этот день Ваську вызвал к себе Сухой и с необычной для него мягкостью объявил о решении временно откомандировать его старшим передвижного милицейского наряда.
   - За общественным порядком наблюдать? - удивился Васька.
   - Да, будешь старшим в группе, и патрулировать улицы, - спокойно пояснил Сухой.
   - Какая честь! - усмехнулся Васька, - будут на машине возить. Держитесь, работники лотков и незаконных прилавков, сам офицер уголовного розыска вами займётся.
   - Не ёрничай. Это тоже работа.
   - Сами же говорили, что преступники обнаглели и людей не хватает. Я что уже вам не подхожу?
   - Мне подходишь, а вот прокурору не очень. Сам видишь, какой накат на тебя идёт. Откуда-то всплыла эта история с твоим нападением на того мужика. Как Зудов прознал про неё? Вроде начальник соседнего отдела не мог, а впрочем, чего гадать. Высветилась эта твоя неприглядная ситуация, товарищ Козлов!
   - Так не виноват же я был.
   - Это ты теперь Зудову будешь рассказывать,
   - Это он потребовал убрать меня с оперативной работы?
   - Нет, это я так решил. Нечего тебе светиться на своей должности. Сам знаешь, мир не без добрых людей: подскажут прокурору, и ещё твои дела на проверку потребуют. А мне это не надо, понял? В общем в кабинете тебя не должно быть. Твоё место в машине и чем лучше будут у вашего экипажа показатели... В общем выкажи рвение, розыскную смекалку, глядишь и замнётся твоё дело. Должен я как-то защищать тебя?
   В дежурной части Васька узнал, с кем ему придётся нести службу, и мысленно чертыхнулся. Милиционеры Осипов и Шкваркин совсем недавно проштрафились: во время одного из своих ночных дежурств: отклонились с маршрута и загадочным образом оказались в крематории. Нашли их там случайно и, похоже, они были не в себе. Во всяком случае трезвые, но какие-то ошеломленные и чем-то напуганные. Конечно, крематорий не для слабонервных, и как их угораздило там оказаться никто из них не мог дать ответа. После нескольких бесед с психологом и нескольких дней отлёживания дома они вышли на службу, но сразу у них всё как-то не заладилось. И хоть внешне с ними обстояло всё как будто благополучно, но их показатели по всем статьям полезли вниз. Из крепких середнячков они быстро опустились ниже самых отстающих.
   Васька быстро взбежал по лестнице, без стука вошёл в кабинет Сухого и сразу дал волю своему возмущению.
   - Это вы дали команду направить меня в экипаж Осипова и Шкваркина?
   - Я начальнику посоветовал. А в чём дело?
   - Значит, вы меня с ними равняете? Как я могу с ними показать хорошую работу?
   - И они, и ты немного в дерьме. И должны друг друга выручать. К тому же знаешь, что с ними произошло? Приглядеться к ним надо. Что-то с ними не так.
   - Так увольняйте их к чёртовой матери!
   - По твоим меркам и тебя надо уволить. На хрена мне с тобой возиться? Чуть оступился и пинком из органов на все четыре стороны! Так?
   - А моя роль в этом экипаже? Стучать вам об их поведении?
   Сухой вышел из-за стола, подошёл к Ваське и положил ему руку на плечо.
   - Ты, Вася, не злись, а подумай немного. Выгнать человека не проблема, а кого на их место взять? Сам знаешь, очередь у нас только в ОБЭП и ГИБДД стоит. А к нам, на землю желающих нет. К тому же зарплата не бог весть какая, на энтузиазме трудимся. Одни по молодости, другие в силу привычки до пенсии доскрипывают.
   - А стучать...Ты же офицер, а они сержанты. Оружие у них, автоматы. Случись что, люди могут пострадать.
   - А может их на время на пост, отдалённый и малозначительный?
   - Милиционер должен быть с оружием. Иначе это сторож при погонах, хотя и сторожам сейчас наганы выдают. Понаблюдай за ними, Вась, и чуть возникнет малейшее сомнение, сообщи. Уволить их так сразу не могу, семьи у них, дети.
   - Ладно, Семёныч, понял я свою задачу, - вздохнул Васька, но на пороге кабинета обернулся: - Надолго?
   - Месяц, другой, - развёл руки Сухой.
   - Третий, десятый, - добавил Васька и вышел.
  
  
   Милиционеры не удивились, когда на разводе им объявили о назначении в их экипаж Козлова. Осипов, водитель, взглянул на Ваську и тут же отвёл глаза, а Шкваркин вообще не обратил внимания, усердно записывая в блокнот номера угнанных за сутки автомашин.
   Первое время в автомашине все молчали. Осипов только изредка обменивался с напарником некоторыми замечаниями относительно вчерашней игры " Спартака " в футбол. Васька разговор не поддерживал, взяв себе за правило после неудачной игры сборной вообще не интересоваться футболом.
   Служба в экипаже автомашины всегда казалась Ваське нудной и малоинтересной: знай, разъезжай по территории по указанию дежурного и сшибай с лотошников и лиц без регистрации деньги. Милиционеры вначале стеснялись брать деньги и с опаской косились на Козлова. Васька, не желая мешать напарникам в их привычном деле, сидел в автомашине и равнодушно взирал по сторонам, в необходимые моменты умело отворачиваясь. Милиционеры вскоре оценили такое отношение и во время обеденного перерыва в кафе, Шкваркин молча положил перед Васькой несколько тысячных купюр. Опер не стал церемониться и выдавать себя за идейного, а согласно накрыл деньги ладошкой. После этого милиционеры расслабились, и между ними возникло некоторое понимание. Васька начал выходить из машины, вступать в беседы с гражданами, с умным видом их поучать и строго посматривать по сторонам.
   Потом он вспомнил о показателях службы и экипаж по его указанию стал проезжать мимо злачных мест. Васька внимательно присматривался к прохожим, выискивая среди них подозрительных лиц и, наконец, углядел-таки. Этот мужик в красной куртке с подозрительным свёртком подмышкой издалека своим видом притягивал к себе внимание. Он подпустил их машину к себе и сразу кинулся бежать. Осипов поддал газу, и они легко догнали беглеца. Свёрток легко перекочевал в руки Шкваркина, а мужик вдруг ненормально засмеялся и пообещал разнести их бомбой. Той самой, которую Шкваркин уже спешил вытащить из коробки. Бомба оказалась дохлой кошкой, а мужик психически больным, но нервы он им пощекотал. Этой кошкой Осипов в сердцах несколько раз ударил шутника по лицу, а Васька от переизбытка адреналина пнул его в пах ногой.
   Этому мужику неплохо бы досталось, тем более Шкваркин ещё не успел вступить в дело, но по рации дежурный сообщил о возможном разбойном нападении на квартиру и экипаж спешно выехал по адресу.
   Васька сразу узнал этот дом. Они поспешно поднялись по лестнице и позвонили в дверь. Подождали, и Васька на свой страх и риск выбил дверь ногой. В комнате на диване лежала полураздетая женщина, а рядом с ней стоял мужчина, спешно, застёгивавший штаны. Васька сразу потребовал у него документы и тут с удивлением узнал в нём Женькиного ухажёра и своего давнего обидчика.
   Мужчина тоже узнал Ваську, но не смутился, а даже как будто обрадовался.
   - Опять этот щенок мне мешает!- громко возмутился он, не обращая внимания на вооружённых милиционеров за Васькиной спиной.
   - Гражданин, предъявите документы, - строго произнёс Васька и кинул взгляд на весьма недвусмысленную позу женщины.
   - Документы? - удивился мужчина и неожиданно ударил Ваську в живот.
   Васька отлетел в угол и закопошился в груде сваленных вещей, пытаясь вытащить пистолет. Ненависть к этому зарвавшемуся мужику, который внаглую ударил его, сотрудника милиции в присутствии милиционеров, затуманила голову. Второй удар поверг его в прострацию. Всё перед его глазами поплыло, и Васька потерял сознание.
   Очнулся он от холодной воды. Она лилась на него сверху тонкой струйкой на лицо, стекала на грудь. Кто-то грубо, но не сильно похлопал его по щекам, приводя в сознание. Васька заворочался, пытаясь встать, но крепкие руки удержали его и, несильно встряхнув, усадили в угол. Руки Васьки за спиной сковывали металлические браслеты, его пистолет находился в руках у Осипова, который стоял перед ним и спокойно смотрел на поверженного напарника.
   - Ты что, Осипов,- простонал Васька не в силах сдержаться от боли, - офонарел что ли? Ты чего на меня надел? А где этот?
   -Это про меня что ли? - выступил сбоку Зеленцов и засмеялся.
   Васька покрутил головой, выискивая второго милиционера.
   - Да здесь он, не переживай. Слышь, как тебя там,- отклонился в сторону Зеленцов, - покажись, а то тебя потеряли.
   - А чего терять, вот он я, - хмуро буркнул Шкваркин, выглядывая из-за Осипова.
   - Вы что со мною делаете? Мы же должны быть заодно, вместе, а вы...
   Зеленцов отступил назад и милиционеры, ухватив Козлова за локти, подняли и усадили на стул.
   - Ну, а дальше?- прищурил разбитый левый глаз Васька и попытался принять независимую позу.
   Зеленцов сел напротив него на стул и пытливо заглянул Ваське в глаза.
   - Что-то ты часто стал мне на пути попадаться, парень. Не люблю я таких ... назойливых.
   - А может наоборот, это ты, дядя, у меня под ногами путаешься? Куда не плюну, всё в тебя попадаю. И главное, не промахиваюсь.
   - Значит, метко плюёшь.
   - А может, ты слишком плотно ко мне подступаешь, тут и ребёнок не промахнётся.
   Васька повёл глазами на безмолвных милиционеров по бокам Зеленцова и плюнул Осипову под ноги.
   - Я вот что-то не пойму, дядя. Эти-то так называемые стражи порядка у тебя на коротком поводке, что ли? Вон как они возле тебя застыли, ну словно у могилы неизвестного героя.
   - Это я-то неизвестный герой?
   - Ну, назовись, открой имячко. Надо же тебя как-то в уголовном деле называть.
   - Зовут меня Зеленцов Денис Давыдович. Не еврей, как ты подумал. А меня ты скоро забудешь, не надо мне такой памяти.
   - Ай, грохнешь? - хрипло прошептал Васька.
   - Зачем, - ухмыльнулся Зеленцов, - мне руки марать? Ты же на подозрении у прокуратуры, у тебя неприятности на службе. Конечно, у тебя можно и память отнять, сделать обычным зомби, как этих, - кивнул на безмолвных милиционеров Зеленцов. - Но ты же парень отчаянный, склонный, так сказать, на неординарные поступки.
   - Из окна выкинешь? - попробовал догадаться Васька.
   - Не угадал. Нет, всё гораздо проще. Ты застрелишься.
   - С чего бы это?
   -А просто так, от омерзения к своей жизни, пьянки, наконец. Ведь ты же запойный, Вася. Белая горячка могла тебя посетить?
   - Из чего? Из пальца? Пистолетик-то твои дружки у меня забрали.
   - А вот это непорядок, - покачал укоризненно головой Зеленцов и взглянул на милиционеров.
   Шкваркина будто толкнул кто. Суетливым движением он снял с Васьки наручники и быстро вложил пистолет ему в руку.
   - Не боишься, что выстрелю в тебя?
   - Не посмеешь. Выстрел в спину..., знаешь как-то по- предательски и трусливо,- задумчиво пробормотал Зеленцов,- к тому же это будет убийство и сидеть тебе придётся на зоне до конца своих дней.
   - Ну и пусть, зато землю освобожу от такой гниды.
   Васька наставил пистолет на Зеленцова и улыбнулся.
   - Ты такой борец за правду, что готов пожертвовать своей судьбой, а может и жизнью? - внимательно взглянул на противника Зеленцов.
   - Я же алкоголик, признают невменяемым.
   - Да нет, дружок, себя я не подставлю. Хочу бойню здесь устроить, - решительно тряхнул головой Зеленцов.- Чтоб о ней во всех газетах прописали.
   - И кого же ты намерен здесь умертвить?
   - А... всех. Женщину, этих,- кивнул в сторону безмолвных милиционеров Зеленцов,- ну, а напоследок, ты, осознав свой поступок, и мучаясь угрызениями совести за невинно убиенных тобой..,
   - Не застрелюсь, не надейся. Да и кто поверит во всё это? Да и рука у меня на это не поднимется.
   - Поднимется, Вася, с трудом, но поднимется. Так что прощай, время тебе даю пять минут.
   Зеленцов кивнул и вышел из квартиры.
  
  
  
   О том, что Зудов дал указание провести проверку служебной деятельности Козлова, Катя случайно узнала от Леночки, помощника прокурора, во время обычной болтовни в курилке. В доверительной беседе Леночка сообщила о непонятном ей интересе Зудова к Козлову. Эта новость встревожила Катю и вскоре она узнала о подготовке возбуждения уголовного дела. Она с трудом довела разговор до конца и, стараясь не выдать себя, рассказала какой-то анекдот, над которым через силу и посмеялась.
   Уже у себя в кабинете Катя села за стол и уставила взгляд в протокол утреннего допроса. Ей хотелось немедленно кинуться в кабинет к Зудову и выяснить его претензии к Ваське. Она даже мысленно представила, как это будет происходить и реакцию Зудова.
   Она встала, подошла к двери и замерла. Что-то сейчас начинало мешать ей пойти на этот шаг. Она вдруг вспомнила о нелепой сплетне относительно отношений между Леночкой и Зудовым. Кто-то недавно видел поздно вечером её в кабинете Зудова. Да и сам он выглядел немного потрёпанным и даже растерянным, словно его застали не совсем в выгодном положении. Женская молва сразу обсмаковала этот нюанс и все решили...
   Катя медленно прошлась по кабинету. Она связала эти отношения с сообщением Леночки и мысль о провокационности только что состоявшегося разговора вдруг ярко блеснула в её напряжённом мозгу. Эта мысль сразу ярко высветила и неестественную для Леночки болтливость на служебную тему и даже замаскированную навязчивость в её освещении. Ну да, ведь она не тянула Леночку за язык, даже на некоторое время онемела от этой новости. А Леночка, словно они подруги даже преподнесла многие детали Васькиных объяснений, хотя за язык её никто не тянул.
   Выходит это дезинформация? А зачем? И тут она вспомнила ухаживания Зудова за ней, его появление на дне рождении матери. Да он же накануне видел Ваську и видел её отношение к нему! Заревновал?
   Она села за стол и закурила. Бывший прокурор запрещал курить в кабинетах, но сейчас его отстранили и исполнял обязанности Зудов, который в силу неустойчивости своего положения на это пока не обращал внимания.
   Наверняка Зудов ждёт её, и будет ломаться в ответ на просьбу оставить Козлова в покое. А взамен? Что он захочет? В любовники к нему она не пойдёт! Пусть ищет подобных Леночке, безотказно-укладистых.
   Зазвонил телефон. Она не хотела брать трубку, но телефон упорно названивал, словно там, на другом конце провода, точно знали, что она у себя в кабинете. Она пересилила себя и взяла трубку. И сразу узнала голос бывшего сокурсника. Когда-то между ними случилась крепкая любовь, даже подумывали о свадьбе, но потом вдруг остыли, но дружить не перестали. И вот сейчас он, уже довольно значительный чиновник в городской прокуратуре, вдруг сообщил о уже принятом решении назначить прокурором города его отца. Она поздравила его, завела речь о бывших сокурсниках, узнала о судьбе некоторых, и её стало немного трясти от волнения. Она поторопилась под предлогом занятости закончить разговор и несколько минут сидела, откинувшись на спинку стула, едва сдерживая радость, и всё-таки не выдержала и издала победный, вовремя придушенный, вопль.
   Катя вышла в коридор, прошлась по нему, звучно стуча каблучками, и перед раскрытой дверью кабинета Леночки замедлила шаги. От её быстрого и внимательного взгляда не укрылась мгновенная любопытствующая физиономия помощника прокурора, и то, как вся её фигура недвусмысленно вытянулась в сторону коридора. Кате очень хотелось показать ей язык, но она уже стояла у двери Зудова.
   Зудов увлечённо перебирал бумаги на столе и на стук в дверь даже не поднял головы.
   - Разрешите, Андрей Гаврилович? - немного кокетничая произнесла Катя уже у стола Зудова.
   - Что, Катюша?- улыбнулся Зудов, догадываясь о цели появления следователя.
   Катя присела у небольшого столика боком к Зудову. С некоторых пор женщины не сговариваясь, усаживались на стулья вдоль стены перед его столом с целью демонстрации своих оголённых коленок. Одни это делали из желания похвастать стройностью своих ног, другие снизить негативное настроение начальства, отвлечь его внимание от некоторых служебных проступков и ошибок подчинённых. Были и такие, уже в довольно зрелом возрасте женщины, которые пытались молодиться, жеманно улыбались и всё время пытались поправлять юбки.
   Но была в прокуратуре одна помощник прокурора, довольно в возрасте, а на взгляд многих молодых, пожилая женщина Анастасия Николаевна с довольно неприглядными ногами. Даже, честно сказать, безобразными ногами. Вся женская часть прокуратуры, да и значительная мужская всегда диву давалась её пронырливости и умению влезать каждому в душу. Анастасия Николаевна, в просторечии именуемая тетей Настей, тоже всегда садилась перед Зудовым, выставляя свои острые коленки из под клетчатой юбки, носить которую имела страсть постоянно в течении последних лет. Её тонкие спичечные ножки в туфлях на высоких каблуках с лёгким поскрипыванием сгибались в коленях, едва она устраивалась на стуле. Во время разговора с ней тот старался не смотреть на её ноги и держал голову прямо и ровно. Однажды, правда, на совещании он, случайно бросил взгляд на ноги тёти Насти, поперхнулся и, скрывая омерзение от вида синюшных в бугристых венозных комочках ног ветерана, поднёс ко рту платок и с деланным усилием кашлянул.
   На этот раз Катя села на мужское место и Зудов недовольно крутанул головой. Катины ноги ему нравились особенно, и сейчас их скрытость внесла некоторую досаду.
   - Ну, слушаю, тебя, Катюша, - вновь повторил он расплываясь в улыбке от вида девушки.
   - А у меня, Андрей Гаврилович, есть для вас новость,- показала во весь рот свои белые зубки Катя.
   - И я первый о ней узнаю? - скрывая заинтересованность под маской непринуждённости, произнёс Зудов, ожидая услышать сообщение о своём назначении.
   Он давно слышал о каких-то связях Кати в городской прокуратуре, но не придавал им значения, расценивая их обычными слухами. Если у неё кто и был там, наверху, то не она бы сейчас перед ним, а он сидел перед ней и в другом месте. А так она обычный рядовой следователь. Впрочем, мысли о его назначении немного поубавили этой уверенности, и сейчас он вдруг серьёзно подумал о её скрытых возможностях. Ведь не секрет, что прежде чем делать карьеру надо начинать с низов, проходя все ступеньки служебной лестницы.
   - Здесь у нас, вы первый, после меня, конечно, - подогрела его интерес Катя.
   Она видела, как Зудова начинает изводить нетерпение, и подпустила немного таинственности.
   - Я думаю, что и в городе об этом немногие ещё знают,- заговорщически понизила она голос.
   Зудов нервно передёрнул плечами и отпил пару глотков остывшего чая из своей любимой кружки и, выжидательно уставился на Катю.
   - А кстати, чего это вы Козловым заинтресовались?- неожиданно затронула Катя другую тему.
   - Козловым? - попытался изобразить удивление Зудов.
   - Ага, - кивнула головой Катя и взглянула на подоконник кабинета.
   - А почему у вас нет цветов?
   - Каких цветов? - нервно сглотнул комок в горле Зудов и растерянно заморгал.
   - Ну, разных там, герани обычной или столетника. А некоторые выращивают декоративные помидорчики. Вот новенький следователь так их просто обожает, - шепнула она в лицо Зудову.
   - Зачем? - прошептал Зудов не в силах отвести глаз от близкого лица Кати.
   - Говорят удобная закуска. Выпил и в магазин бежать не надо, - приятно дохнула в лицо Зудову Катя.
   - А впрочем, вы же не пьёте, Андрей Гаврилович,- произнесла Катя медленно отодвигаясь от исполняющего обязанности прокурора. На лице её отразилось огорчение, от этого недостатка.
   Зудов почувствовал себя обманутым, словно ему, маленькому мальчику показали конфетку, повертели перед лицом, вызвали интерес и спрятали.
   - Короче, Катя, - попытался он удержать себя в руках, - ты ко мне по делу?
   - А как же! - воскликнула девушка и быстро пересела на засиженное многими женщинами стул.
   Зудов взглянул на её ноги и расслабился.
   -Ну, зачем вам этот Козлов? Обычный опер, каких много. Победа над ним не прибавит вам авторитета и не подвигнет на кресло прокурора.
   - Не понимаю.
   - Да чего тут понимать. Он мне никто и я знаю его поскольку он мой бывший сокурсник.
   - Ты за сокурсника так переживаешь?
   - Нормальный парень,- пожала Катя плечами,- не бог весть какой служака...
   - Даже совсем не служака, а даже...
   - Ой, только не произносите сразу своего решения, Андрей Гаврилович,- воскликнула Катя и, как бы в волнении, чуть привстала, но когда вновь уселась край юбка её оказался на несколько сантиметров выше той целомудренно занятой перед этим невидимой линии.
   - Ну, положим, я ещё не совсем решил...- медленно произнёс Зудов не в силах отвести глаз от ног Кати.
   - Тем более новость, с которой я к вам пришла, стоит вашего внимания к ней.
   - Ах да, и что же это за новость? - перевёл взгляд Зудов на грудь Кати.
   Катя решительно встала и решительно приблизилась к Зудову. От неожиданности он растерянно заморгал, и когда она наклонилась к его уху, едва не замурлыкал от приятного ощущения прислонённой к его плечу груди и жаркого женского дыхания.
   - Знаете ли вы кого уже в городе назначили прокурором?- шепнула она и защекотала его ухо своим частым дыханием.
   - Кого? - переспросил Зудов не в силах просто так расстаться с этим женским телом так приятно прильнувшем к нему.
   Катя доставила ему это удовольствие и задержалась, вновь и вновь чуть ли не по слогам нашёптывая известную им обоим фамилию.
   Наконец она отодвинулась от Зудова и села на свой первый стул. Зудов не сразу смог прийти в себя от такого соприкосновения и попытался изобразить равнодушие.
   - Ну что ж,- промямлил он,- я его не знаю.
   - Зато я знаю и очень хорошо.
   Катя понимала, что Зудов сейчас смят её телодвижениями и не может сразу осознать новость и усилила напор.
   - Откуда? - вяло поинтересовался Зудов.
   Но Катя уже заметила первые проблески карьеристского понимания ситуации. Пунцовые щёки Зудова стали вздуваться, но не вследствие полового возбуждения, а скорее проявляемого делового интереса.
   - Сын этого человека только что мне об этом сообщил по телефону и... по - секрету. Понимаете? А я вам как своему начальнику первому рассказала, - как бы с сожалением произнесла Катя.
   - Ну, пусть тебя совесть не мучает. Я об этом никому. Хотя вечером официально объявят.
   - Сегодня не объявят.
   - Ну, завтра, не всё ли равно.
   - Через три дня. Этот человек сейчас приболел и на больничном. Через три дня он его закроет и тогда...
   - А что нам это даёт?
   - Мне ничего, а вам... Подумайте сами. Адрес его знаете.
   - Ну не идти же мне к нему домой.
   - Андрей Гаврилович, он же пока заместитель прокурора города и вы у него в подчинении. Проявите инициативу.
   - А этот твой друг, ну сын этого человека...
   - Нормальный и адекватный парень.
   - У тебя и Козлов тоже нормальный,- пробормотал Зудов и просветлел взглядом.
   - Ну да, - понятливо кивнула Катя, - вы забудете о Козлове, а я сведу вас с моим бывшим однокурсником.
   - Это неплохо..., - протянул Зудов и оглядел масляными глазками Катю.
   - А меня хотите на закуску?
   - Ну что ты Катя? - смутился Зудов. - О Козлове я уже забыл, но только и ты сдержи своё слово.
   - За мной не заржавеет,- твёрдо произнесла Катя и с облегчением покинула кабинет.
  
  
   Она шла по коридору, и ей хотелось петь и не просто петь, а громко, с настроением. Так чтоб эта Леночка завертелась как ужака на сковородке от любопытства. Она замедлила шаги возле её кабинета и вызывающе заглянула в приоткрытую дверь. Перед Леночкой спиной к двери сидел мужчина. Он нервно обернулся, и Катя в удивлении застыла. Архипов был явно не в своей тарелке. Он подавленно взглянул на Катю и, узнав, даже сделал подобие движения привстать.
   - Я занята,- строго сообщали Леночка и уткнулась в бумаги.
   Катя отступила в коридор и медленно двинулась к своему кабинету.
   Дверь одного их кабинетов резко распахнулась прямо перед Катей, и двое милиционеров едва не сбили её с ног.
   Один из них извинился, а у второго из рации раздался голос дежурного о немедленном вызове на квартиру.
   - Где?- переспросил милиционер поднося к уху рацию, и сквозь помехи Катя услышала свой адрес.
   - Понял, выезжаем,- бросил милиционер и поспешил за своим товарищем.
   Несколько секунд Катя стояла не в силах осознать вызов милиции к себе домой. Кто-то участливо дотронулся до неё и она, не взглянув на человека, решительно кинулась в кабинет Леночки.
   - Я же сказала.., - нервно дернулась та при появлении Кати.
   - Пётр Иванович, вы на машине?
   - Да, - обернулся Архипов.
   - Поехали ко мне домой!
   - Вот так сразу и домой? - фыркнула Леночка.
   - А что случилось? - спросил встревожено Архипов.
   От его угнетённости не осталось и следа. Волнение Катя мгновенно передалось ему.
   Не обращая внимания на возмущение Леночки Катя нервно схватила Архипова за руку и повлекла за собой на лестницу.
   Они ехали за милицейской машиной, и Архипов пытался несколько раз обогнать её, но милиционер включил сирену, и пришлось уступить. За пару кварталов от дома милицейская машина вдруг остановилась, из под её капота повалил сизый дым. Архипов не стал сбавлять скорость и на всём ходу, распугивая людей, по тротуару объехал милицейскую автомашину.
   Они бросили машину прямо посреди улицы перед подъездом и кинулись в него.
   Катя толкнула едва прикрытую дверь и она со стуком ударилась о стену. Катя первая вбежала в комнату и остановилась. Справа от неё вдоль стены по стойке смирно стояли два милиционера и смотрели на Ваську. Тот стоял спиной к дивану и наставлял на них пистолет. При появлении Кати он сразу направил его на неё.
   - Стоять, ни шагу,- заорал он и пистолет в его руке нервно завибрировал.
   - Ты что, Васька,- взволнованно крикнул Архипов и медленно попытался закрыть Катю своим телом, - не дури, убери пистолет.
   Катя смотрела на Ваську и не узнавала его. Ей казалось, что она досконально знает этого хорошего парня и любит его. Но сейчас перед ней стоял совсем чужой человек с искажённым от ярости лицом, готовый выстрелить в любого кто посмеет к нему приблизиться.
   - Вася, Вася, - взволнованно крикнула она и Архипов двинув плечом вытолкнул её в прихожую.
   Несмотря на явную опасность Архипов сумел подавить в себе растерянность и попытался изобразить радушие, хотя никогда и не испытывал к этому парню дружеских чувств.
   - Ну ты, что, Васёк? - развёл руки в стороны Архипов и сделал небольшой шаг в сторону Козлова.
   - Не подходи,- крикнул Козлов и Катя, выглянув из-за спины Архипова увидела гримасу боли на лице опера. Несмотря на его видимую агрессивность, на лице его явно отражалась внутренняя борьба, напряжённое преодоление чего-то тягостного, навязываемого ему.
   - Миленький, Васенька. Что же ты делаешь с собой? На что ты себя толкаешь?- несвойственным ей тонким голоском запричитала вдруг она. Ей вдруг стало безумно жаль этого парня, который вот так запросто на глазах у всех ломал себе жизнь, словно и не свою, а чужую, неведомого ему человека.
   - Не походить, - прошептал Вася и для убедительности взмахнул пистолет.
   И тут на Катю вдруг снизошло странное чувство отстранённости от происходящего. Теперь выходило, что она и не участник разыгрываемой сцены, а посторонний зритель. Она внимательно взглянула на человека с пистолетом и медленно сделала к нему шаг, другой, потом...
   Прямо ей в лицо уставилась дырка ствола пистолета. Он находился от неё буквально в метре. И тут силы стали её покидать. От фигуры Васьки повеяло настолько смертельным холодом, что она буквально застыла не в силах не то чтоб двинуться, а и осознать своё положение.
   Как бы издалека сквозь пелену до неё донёсся как будто знакомый мужской голос. Он что-то произносил, но смысл слов до неё не доходил. Она начала валиться и её вовремя похватили чьи-то руки.
  
  
   Витька Мухин давно тревожился за друга. После памятного доставления их в милицию Васька начал отдаляться от него, перестал звонить и вообще замкнулся. Мухина, несмотря на прогул, чудом оставили в театре и он, зная, что нового места ему не найти, буквально из кожи лез на репетициях. Его старания были замечены режиссёром. А когда Витька, пытаясь художественно внести особенный колорит в свою эпизодическую роль на сцене подвихнул ногу, режиссёр для вида поорал, но быстро отошёл и даже ободряюще хлопнул актёра по спине. Нога после этого как-то по - быстрому успокоилась, боль отступила, и Мухин с не меньшим энтузиазмом включился в репетиции. Увлечённый работой Витька не особенно напрягался по поводу друга и считал, что когда надо тот сам объявится и всё прояснится.
   Но как-то поздним вечером, накануне генеральной репетиции ему домой позвонила Аня. Девушку он хорошо помнил по похоронам матери друга и охотно включился в беседу. Но после первых слов приветствия она неожиданно разрыдалась, и Витьке стоило большого труда её успокоить. Оказалось, Витька просто для неё исчез, на телефонные звонки не отвечает, дома его не застать.
   Договорились встретиться на следующий день после обеда. Аню он увидел издали. Она ярко выделялась из большого серого потока людей своей оранжевой кофточкой, и белой юбочкой. Девушка смотрелась явно эффектно и Витька невольно залюбовался её стройной фигурой. Она тоже увидела его и попыталась улыбнуться, но это ей плохо удалось.
   Витька сразу смекнул, что разговор предстоит серьёзный, и подавил улыбку. Они сухо поздоровались. Девушка неожиданно схватила Витьку за руку и повлекла его под арку дома. Он, конечно, понимал её состояние, но другу она могла и разонравиться и вообще у него что-то там с Катей...
   - Ты знаешь, что у него неприятности на работе? - спросила Аня и толкнула Витьку к стене дома.
   Витька чувствительно ударился спиной о выступающий из стены дома кирпич и увидел перед собой взволнованное лицо девушки. Она напряжённо всмотрелась в его глаза, и Витька попробовал миролюбиво улыбнуться.
   - И нечего скалиться, друг называется! - крикнула Аня и сильнее прижала Витьку к стене.
   - А с чего ты взяла про неприятности? А даже если и есть, у кого их не бывает? - попробовал успокоить девушку Витька.
   - Разумеется! Только не каждым интересуется прокуратура. И не каждого отстраняют от работы.
   - Ваську уволили? - удивился Витька и про себя выругался.
   - Нет, но теперь он ездит на милицейской машине как обычный милиционер, - воскликнула с надрывом девушка.
   - Ну...Я этого не знал.., - промямлил ошарашено Мухин.
   - Короче, - требовательно взглянула в глаза Мухина девушка, - ты ему друг или не друг?
   - Друг, конечно.
   - Тогда идём к его начальнику и выясним в чем дело!
   Она вновь схватила его за руку и потянула на улицу.
   - Погоди, Аня, дай сообразить, - попробовал замедлить столь резкое развитие ситуации Витька.
   - Соображают за углом и на троих. А тут надо спасать человека,- убеждённо выкрикнула девушка в лицо подвернувшегося ей прохожего. Мужчина испуганно отпрянул и мелко затрусил в подземный переход, входить в который до встречи с девушкой явно не собирался.
   Оказалось отдел милиции, где служил Васька, находился совсем рядом от места их встречи. Аня сразу решительно поднялась по лестнице на второй этаж и встала возле одной из дверей. Витька взглянул на табличку, девушка шумно вобрала в себя воздух, толкнула дверь и на выдохе звонко крикнула:
   - Можно зайти?
   Вдали у окна за столом сидел Сухой и перебирал бумаги. Он поднял голову и вгляделся в посетителей.
   - А-а-а, ребята, - улыбнулся начальник уголовного розыска, - входите.
   Аня решительно зашагала к столу и Витька крепко ухваченный её рукой вынужденно протащился вслед за ней.
   - Присаживайтесь. Какие проблемы? - поинтересовался Сухой, не снимая приветливой улыбки с лица.
   - Мы хотим видеть Козлова,- выпалила Аня, отпуская руку Витьки, и тот почувствовал некоторое облегчение.
   - Но, Аня.., так кажется, вас зовут, - начал Сухой и, заметив утвердительный кивок девушки, продолжил, - вашего товарища вы можете увидеть во внеслужебное время.
   - Я хочу его видеть сейчас,- с видимым трудом удерживая себя, произнесла Аня, и на глазах у неё выступили слёзы.
   Сухой непонимающе взглянул на Витьку, и тот развёл руки.
   - Дело в том, что мы его потеряли. Ну, найти не можем, волнуемся, - пояснил Витька и подумал, что сейчас их вежливо пошлют и они утрутся.
   - Что с ним? Его хотят посадить? Почему его отстранили от работы, - неожиданно зачастила вопросами Аня.
   На столе зазвонил телефон. Сухой извинился и взял трубку. С минуту он слушал.
   - Всё понял. Примем меры, не беспокойтесь, - наконец произнёс он неведомому собеседнику и положил трубку.
   - Кажется на этот раз с вашим товарищем опять что-то не так, - задумчиво пробормотал Сухой и быстро поднял трубку соседнего телефона.
   - Что с ним?- разом выдохнули Аня и Витька.
   - Петров, быстро записывай, улица Гоголя дом 15, квартира....да, эта квартира. Вышли туда наряд, ну пошли второй. А мне плевать, что они в прокуратуре,- неожиданно заорал Сухой в трубку. - Эти прокурорские потерпят. Сошлись на меня, на моё указание. С ними я потом всё улажу.
   Сухой положил трубку, побарабанил пальцами по столу и задумчиво потёр подбородок, потом взглянул на притихших ребят.
   -Это связано с Васей? - неуверенно произнесла Аня.
   -Да. А вот вас ребята я хочу попросить съездить к одной старушке.
   - Но там Вася...- неуверенно напомнила девушка.
   Сухой быстро написал что-то на листке бумаги и протянул его Мухину.
   - Здесь её адрес. Немедленно поезжайте и дождитесь приезда "Скорой помощи". И не смотрите на меня такими глазами. Нет у меня людей туда.
   - Но мы же не социальная помощь, - упрямо стояла на своём Аня.- В конце концов мы хотим спасать друга.
   - Эта бабку вы знаете. На похоронах матери Васи она помогла мне справиться с болезнью. К тому же это задание не из простых.
   - А что же в нём сложного? - попытался поддержать Аню Мухин.
   - Этой бабушке сейчас очень плохо.
   - Но мы - то чем можем ей помочь?
   Аня переглянулась с Витькой. И Сухой решился.
   - Дело непростое. У ней может появиться один человек. Мужчина. Не оставляйте его наедине с Зубовой. Ни в коем случае. Понимаете? Этот человек очень серьёзный и может вам угрожать, кричать. В общем давить. Тут надо устоять. Да и если её будет забирать, езжайте с ней в больницу. Не оставляйте её одну. Поняли?
   - Поняли, - сказал Витька и, осторожно взяв Аню под локоть, вывел её из кабинета.
  
  
  
  
  
   Вопреки своим правилам Зеленцов не стал дожидаться развязки созданной им ситуации и поспешил к матери. Перстень теперь был у неё. Сестра сама ему об этом сообщила в момент наивысшего для неё наслаждения и соврать просто не могла. Он бы это почувствовал. Теперь оставалось нажать на старушку и получить перстень. Зубова несомненно начнёт игру в "непонималку", но ... При выезде со двора он увидел сломанную милицейскую машину и двух милиционеров спешащих от неё к дому. Эти два свидетеля пригодятся Зудову для возбуждении дела на убийцу.
   К удивлению Зеленцова дверь в квартиру матери была незаперта. Мужчина и девушка в белых халатах хлопотали возле Зубовой. Она лежала на диване и при появлении Зеленцова приоткрыла глаза.
   - Мама, мамочка, - воскликнул Зеленцов и в порыве горячей сыновней любви опустился перед ней на колени.
   - Что с ней? - повернул голову к мужчине.
   - Сердце, - кратко пояснил тот, упаковывая инструменты в саквояж.
   - Сердце? - с душевным удивлением произнёс Зеленцов и вышло это так натурально, что даже Зубова слегка повернула к нему голову.
   - Возраст, - вздохнул врач и попросил воды.
   На кухне он кратко изложил болезнь Зубовой и попросил дать ей немного отлежаться. Он ещё предложил отвезти её в больницу, но Зеленцов попросил его не беспокоиться и сунул в карман халата деньги.
   Но едва он прикрыл за медиками дверь, она распахнулась и в квартиру вошли девушка с парнем. Девушка Зеленцову сразу не понравилась. Прежде всего своим независимым видом и той развязной бестактностью, присущей вообще, по его мнению современной молодёжи. Она кивнула Зеленцову и молча прошла в комнату. Парень, немного стесняясь, осторожно обошёл его и тоже вошёл в комнату к Зубовой. От такой наглости Зеленцову перехватило горло.
   - Позвольте,- воскликнул в ярости Зеленцов и поспешил за ними.- Вы собственно кто?
   - А вы?- невозмутимо поинтересовалась девица и склонилась над женщиной.
   -Я ... сын, этой несчастной женщины и прошу оставить нас, - закричал Зеленцов и попытался отпихнуть девушку от дивана.
   - Э... уважаемый, - встрял парень и крепко ухватил Зеленцова за локоть. Тот вырвал свою руку и бешено взглянул на парня. Несколько секунд они внимательно изучали друг друга и, узнав, одновременно смутились.
   - Кажется, мы уже встречались? - первым нарушил неловкую паузу Зеленцов.
   - Да, попили водочки и пощупали девок, - невозмутимо сообщил Витька.
   Он вспомнил одного персонажа из пьесы прошлогоднего репертуара театра и решил соответствовать ему. Этот персонаж, молодой нагловатый парень приехал из деревни в город и повёл себя в нём неадекватно проявляемым по ходу пьесы ситуациям.
   - Какая водка? Какие девки? - возмутился Зеленцов. - Вы меня со своим корешом натурально избили и разбили магнитолу. А теперь врываетесь в мою квартиру и ведёте себя словно бандит...
   - Опомнитесь, дядя,- укоризненно покачал головой Мухин. -Какая магнитола? Какая драка? Вы натурально укушались в моей комнате в общежитии и несёте какую-то хрень.
   - Я хрень?- побагровел Зеленцов и начал надвигаться на Мухина.
   Парень бросил взгляд за спину Зеленцова и тот мгновенно обернулся.
   Девушка стояла перед Зубовой на коленях и о чём-то шепталась с ней. Зубова на глазах приходила в себя, лицо порозовело, глаза заблестели и она даже высунула из под покрывала руку и вложила её в руку девушки.
   - Какая доверительная беседа, - вокликнул Зеленцов и попытался разнять их руки.
   - Оставь нас, - тихо потребовала старуха.
   - Что вы такое говорите, мама? - попробовал унять Зубову Зеленцов и положил ей руку на лоб. Но та нервно дёрнулась, и Зеленцов с тихой тоской подумал, что вот сейчас всё рушится. И всё по вине этих безмозглых ребят. Кто они такие?
   - Кто они, мама?
   - Социальная помощь,- серьёзно ответила девушка.
   Зеленцов отошёл в угол комнаты и сел на стул. Уйти просто так он не мог. Искать перстень в присутствии посторонних лиц тоже. Оставалось одно средство. И, кажется, именно оно могло сейчас ему помочь.
   Зеленцов расслабился, обвёл комнату глазами, и начал мысленно сгущать воздух, затемнять свет. Во время своих опытов он успел искоса глянуть на девушку и удовлетворённо хмыкнул. Она была сама не своя. Парень несколько раз пытался подойти к нему и не мог. Перед ним стояла невидимая стена, он стукался о неё и не мог ничего понять. Близился финал. Зеленцов осторожно, не сразу лишая разума выталкивал назойливых посетителей из комнаты. Девушка ещё как-то сопротивлялась. Она хваталась за стулья, опрокидывала их, стащила скатерть со стола. Но ничто не могло остановить её безудержного движения к двери. Парень барахтался возле вешалки, скидывая куртки и пальто.
   Звонок в дверь мгновенно прервал связь Зеленцова с потусторонним миром. Девушка сумела подняться и открыть дверь. На пороге стоял всё тот же врач из "Скорой". Он что-то начал бормотать про свой саквояж, который оставил в прихожей. Зеленцов тяжело дышал и врач, оценив ситуацию, принялся оказывать медицинскую помощь девушке и парню. Решив, что это положение старушки так их расстроило, врач предложил забрать Зубову в больницу.
   Зеленцов промолчал и с озлоблением наблюдал за выносом матери из квартиры. Перед дверью Зубова очнулась и, повернув голову в сторону безмолвного сына, погрозила ему пальцем.
  
  
  
  
   Катя сидела в кабинете и читала письмо матери Козлова. Оно, без марки и почтового штемпеля, оказалось сегодня в её почтовом ящике и удивило незнакомым женским почерком на конверте. Адресовалось ей и, казалось пришедшим с того света, на сороковой день после смерти матери Козлова.
   Письмо было ласковое, дружелюбное, проникнутое заботой о сыне и просьбой присмотреть за ним. А под конец женщина сообщала, что...
   Катя тихо ахнула, и закрыло лицо руками. В дверь осторожно постучали, потом она, скрипнув, отворилась, и в кабинет вошёл Сухой.
   - Можно?
   Катя быстро отняла руки от лица и взглянула на начальника розыска.
   - Что у вас? - холодно поинтересовалась она, накрывая письмо уголовным делом.
   - Я по поводу Козлова, - кашлянул Сухой, присаживаясь на стул у стола.
   - А что с ним?- наигранно удивилась Катя и плотно сжала губы.
   Её настроение не укрылось от внимательного взгляда сыщика.
   - Ну... по поводу инцидента с вашей мамой...,- вздохнул Сухой.
   - Вы хотите сказать преступления?
   - Ну, преступника у нас называет суд, а пока он...
   - Лишь подозреваемый? - усмехнулась Катя
   - Да как будто нет.
   - Вот как?
   Сухой раскрыл папку и выложил перед Катей на стол несколько листов бумаги.
   - Что это?
   -Это акт освидетельствования вашей мамы, там всё ясно изложено.
   Катя недобро скривила губы, немного поколебалась и заглянула на последнюю страницу.
   - Ну и что нам говорит медицина? - глухо произнесла она, вчитываясь в последние строчки акта.
   -Там всё изложено,- тихо пояснил Сухой.
   - Я вижу,- кивнула Катя,- и что из этого следует?
   - Как я понимаю, насильственного полового акта медицина не усмотрела, в том числе и в извращённой форме.
   - Выходит, по обоюдному согласию всё было? Мать, должно быть, получила удовольствие с молодым и активным опером, - злобно расхохоталась Катя и небрежно бросила лист на стол.
   - Катя, почему такая агрессия? Я знаю, вы дружите и давно. Отчего сразу такой разрыв?
   - Вы что за дурочку меня принимаете? Вы же были в моей квартире и всё видели. Только не вздумайте говорить о моей женской обиде и измене. Моя мать, слышите, моя мать не могла добровольно трахаться с моим женихом, потому что, я её знаю.
   - А Васю, Васю ты знаешь? Вы давно знакомы и неужели ты думаешь, он способен на такое?
   - Да, я думала, что хорошо его знаю. Тогда объясните мне эту ситуацию с пистолетом. Зачем он наставлял его на ваших милиционеров? Застукали субчика, а он в штаны наделал от страха, вот и пистолет вытащил. Такое объяснение правдоподобно?
   - Ну, с милиционерами тоже не всё ладно, - вздохнул Сухой.
   - На них всё свалить хотите? А может честь мундира? Или...
   - Или. Васька неплохой парень, шебутной, правда, задиристый и импульсивный, но он же не враг. И то, что с ним случилось...
   - Оступился парень, с кем не бывает. Ну, не сдержался, взыграло в нём семя молодое. Скажете, с кем не бывает? Только не с моей матерью, слышите?
   - А кстати что она сама-то говорит, что ваша мама по этому поводу может сообщить? - не выдержал Сухой и немного повысил голос.
   - В кабинете моём прошу не орать. А мама молчит. Вы же знаете, что эту травму психологическую даже взрослой женщине тяжело перенести. И к ней даже мне приходится проходить через ваших милиционеров. Вы зачем охрану-то поставили? От кого оберегаете?
   - От чужого, - глухо выдавил Сухой.
   - Кто же он и зачем ему моя мать? А Козлова, Козлова тоже под охраной держите? Охраняете или... прячете, скрываете от правосудия?
   - Его не охраняем. Он лежит в стационаре.
   - В психушке, - выкрикнула Катя,- Думаете его за психа выдать? А сами чистенькие?
   - Я не знаю, как с вами говорить,- поднялся побледневший Сухой. - Вы сейчас взвинчены и можете ещё бог весть, что мне наорать, но пройдёт время, и вы поймёте, как ошибались. Собственно я хотел первой вам показать акт, да и письмо принёс от Козлова.
   - Ещё письмо? - бросила Катя.
   - У него нет возможности с вами поговорить вот он и написал.
   - А вы почтальон Печкин? Вам нравится носить покаянные письма, и думаете, я его прощу?
   - Я сейчас уже ничего не думаю, кроме недоумения нашим разговором. Зря я наверно сюда пришёл. К вам, видно, не достучаться. Жаль, что разговора не получилось.
   Сухой развернулся и направился к двери, но вернулся и положил на стол запечатанный конверт. Катя встала и демонстративно разорвала его. Сухой глянул на разорванную бумагу, сжал челюсти и быстро вышел.
   - Сволочь,- устало произнесла Катя, села в кресло и с усмешкой добавила,- папаня.
   После ухода Сухого Катя закурила, закинула ногу на ногу и уставилась сухими глазами в потолок. С того памятного дня прошла какая-то неделя, но за это короткое время она почувствовала странное перерождение своего характера. Взять хотя бы этого котёнка из подворотни, мокрого и отчаянно мяукающего. Раньше бы умилилась его мордашке и притащила домой. А тут постояла над ним, даже ласкового слова не нашлось, и равнодушно пошла дальше. Да что котёнок! Люди вокруг стали казаться не такими милыми, добрыми и приятными. Нет, они ни в чём не изменились, но вот она к ним как-то очерствела. А вот вчера она вдруг неожиданно для себя почувствовал удовлетворение от какой-то гадости, высказанной незнакомой женщине, только слегка толкнувшей её в потоке прохожих. Грубость вырвалась непроизвольно, но на душе полегчало. Потом она ещё кому-то без видимых причин нахамила и снова тихая нега ласково прошлась по душе, будто кто пощекотал. По телу разлилась такая приятность, что хоть ещё ори и срами людей.
   А вчера бабушка в палате дала ей перстень. Катя открыла сумочку, из косметички вытряхнула явно старинной работы с зелёным камнем перстень. Он неплохо бы смотрелся на её руке, но бабушка запретила его одевать, но всегда иметь при себе в косметичке. Странная просьба, кто-же носит перстень, да ещё такой красивый в сумочке? Конечно, бабушка дала его не просто так. С момента помещения матери в больницу, она стала жаловаться дочери о каких-то странных посещениях мужчины. Мать при воспоминании о нём очень волновалась и понижала голос. Этот странный человек, по словам матери, каждую ночь насиловал её, и не было сил ему сопротивляться. Катя не верила. В палате кроме матери находилось ещё четверо женщин, к тому же у дверей постоянно дежурили милиционеры и попасть незамеченным, да ещё и насиловать.... Катя опасалась за психическое здоровье матери, и всё поведал бабушке. К её удивление это известие неожиданно её взволновала. Бабушка передала ей этот перстень, наказав всегда приходить с ним в косметичке к матери. А потом бабушка попросила беречь этот перстень от крови и Катя утвердилась в ненормальности обоих женщин.
   В дверь вновь постучали, и Катя подумала о Сухом, но вместо него увидела Аню.
   - А эта-то чего припёрлась, отношения выяснять?- неприязненно подумала Катя и сделала вид очень занятой делом. Аня неуверенно приблизилась к столу, вздохнула и села на стул.
   - Слушаю вас, - строго произнесла Катя, перекладывая уголовное дело с одного края стола на другой.
   - Я насчёт Васи.
   - Какого Васи?
   -Козлова.
   - Ах этого.., - пробормотала Катя и впервые подняла на посетительницу глаза.
   - Я хочу получить разрешение на свидание с ним.
   - Он не арестован и я к нему не имею отношения.
   - Совсем?
   - Теперь совсем.
   - Ты тоже считаешь его насильником своей матери?
   - Это выяснит прокурорская проверка.
   - Но твоё мнение от его выводов не зависит! Я по твоей холодности вижу твоё решение.
   - Послушайте девушка, если у вас к нему такие чувства...
   - А у тебя их уже не осталось? Ты же сохла по нему! Ты и меня считала соперницей, а сейчас...
   - Хватит!- хлопнула Катя по столу рукой. - Дарю! Получай это сокровище. Бери пользуйся.
   - А ты?- вытаращилась Аня.
   - А я обойдусь. Мужчин хватает.
   - Ты его посадишь?- исподлобья взглянула Аня.
   - Ну, тут решит следствие и суд.
   - И прокурор,- тихо подсказала Аня.
   Глаза её наполнились слезами, и она опустила голову. Катю передёрнуло от последних слов Ани. Упоминание Зудова сейчас почему-то показалось особенно неприятным. Зудов уже начинал доставать её своим назойливым вниманием.
   - А что прокурор?
   Катя едва сдержалась от едких замечаний в его адрес. И вовремя - в дверях возникла его фигура. Зудов разулыбался и приветливо помахал рукой, но в кабинет не вошёл, а сделав понимающее лицо, не стал мешать общению с посетителем.
   - Я знаю, он к тебе неравнодушен. Видела какими он на тебя глазами смотрит, - утирая глаза платком произнесла Аня.
   - Какими?
   - Масляными. Как кот на сметану.
   Кате показалось, что Зудов не ушёл, а притаился у двери и подслушивает разговор. Она встала и быстро подошла к двери. Коридор пустовал, и только в конце его мелькнула фигура прокурора. Катя плотно закрыла дверь и уселась на своё место.
   - Мне он до фонаря, - пожала плечами Катя.
   - Может... ты могла бы...
   -Что? Лечь с ним в постель? - резко бросила Катя и насмешливо взглянула на поникшую перед ней девушку.
   - Ну я..., - пролепетала Аня и замолчала, угнув голову.
   - Дура ты, Аня. Он и так готов всё сделать, достаточно мне приподнять юбку на пару сантиметров. А насчёт Козлова я серьёзно. Забирай! У меня нет к нему интереса.
   - А ты?
   - А что я? Может мне на роду написано всю жизнь одной прожить. И не вздумай меня жалеть,- повысила голос Катя.- Я этого не люблю.
   - А что с ним будет?
   - Ничего, можешь успокоиться. Прокуратура не будет иметь к нему претензий.
   - Ну, тогда я пойду,- поднялась Аня и вопросительно взглянула на Катю.
   - Иди, иди, - махнула рукой Катя, и всё внутри у неё сжалось.
   Катя долго сидела над бумагами, но их не читала. Она не могла сейчас разобраться в своих чувствах и смешанное чувство утраты чего-то важного и в то же время освобождение, начало подготовки к чему- то важному на время отодвинули мысли о матери и бабушке.
   Она вновь вынула из косметички перстень и залюбовалась игрой света на огранённом камне. Дверь распахнулась и стремительно вошёл Зудов. В замешательстве Катя едва не одела перстень на руку, но Зудов остановил её непроизвольное движение, ухватив её за кончики пальцев, и нежно поцеловал их. Катя не успела воспротивиться и вовремя отдёрнуть руку. Его губы обожгли пальцы, и она едва сдержалась от омерзения и желания вытереть их.
   - Ну-ка, ну-ка,- просиял он протягивая руку к перстню.- Покажи такую красотищу.
   Катю будто током ударило. Она сжала перстень в кулаке и холодно взглянула на прокурора.
   - Ну не хочешь и не надо,- смутился тот.- Только мне показалось...
   -Что?- с вызовом подняла подбородок Катя.
   - Очень он похож на тот перстень, что ей подарил её м-м-м. ну скажем товарищ,- осторожно произнёс Зудов, но по глазам девушки понял, что не так надо вести разговор.
   - Угадали, Андрей Гаврилович, - усмехнулась Катя, открыла косметичку и положила в него перстень.- Это, действительно, мамин перстень.
   Прокурор огляделся и уселся на стул возле стола. А с Катей вдруг начало происходить что-то странное. Каким-то необъяснимым чувством она ощутила в себе странную химическую реакцию. А потом внутренним зрением увидела множество игольчатых снежинок, стягивающихся к амёбообразующей форме. Этот пожиратель старательно заглатывал их, медленно разбухая от ожирения и удовольствия. И, словно заражаясь этими чувствами, она почувствовала наслаждение. Вероятно, тень удовольствие отразилась на её лицо, потому что Зудов воспрял и заговорил легко и непринуждённо.
   - Кстати,- произнёс он, жмурясь от сознания своей власти и вида остро желаемой женщины, - тут ко мне сейчас заходил Сухой, акт освидетельствования твоей мамы принёс...
   - И что? - сухо произнесла Катя, - Я читала его.
   - Когда? - поразился Зудов.
   - Перед тем как его положили вам на стол. Мне его Сухой дал почитать. Вы дело намерены возбуждать?
   - Я думаю, этого хочешь и ты. Я знаю, что тебя связывает с Козловым...
   - Уже ничего, Андрей Гаврилович, меня с этим человеком не связывает, - перебила его Катя и улыбнулась.
   - Так давай его накажем. Зло должно быть...
   - Оставьте, Андрей, это пустое занятие. Вы же видели акт, и там нет ни одного узелка, за который можно уцепиться. Там всё чисто, - устало вздохнула Катя, но прокурору показались в её тоне нотки безнадёжности и сожаления.
   - Однако..., - попытался упорствовать Зудов.
   -Андрей Гаврилович, - душевно произнесла Катя и положила свою руку на его. Рука прокурора слабо завибрировала и Катя про себя усмехнулась. Зудов порозовел и потянулся к девушке.
   - Забудьте о моей маме. Забудьте вообще о Козлове. Не было ничего.
   - То есть, как не было ничего?- ошарашено произнёс Зудов.- я уже в город доложил об этом. И новый прокурор... Кстати, ты была права, именно его и назначили. А я... В общем спасибо за помощь.
   - Пустяки. С городом я всё улажу, а вы, если кто вдруг поинтересуется, сошлитесь на недостоверные сведения и что сотрудник, допустивший промах наказан и уволен.
   - Кто же это будет? Ведь могут потребовать материалы на него.
   - Этим сотрудником, скажем...- задумалась Катя,- буду я.
   - Как ты? Ничего не понимаю. Твоя мать пострадала и ты же виновата?
   Рука прокурора престала дрожать, и он, весь во власти неожиданной новости, напрягся. Катя убрала свою руку и надменно взглянула на прокурора.
   - Андрюша, сделаешь именно так. Иначе...
   - Что?- подался весь вперёд Зудов.
   - Нашего заявления не будет. А наказать на бумаге можешь меня. Тем более я решила уволиться из прокуратуры.
   - Почему? - упавшим голосом произнёс прокурор.
   - Мама плоха, бабушка не лучше. За ними уход нужен.
   - Но на что вы будете жить? Нужны деньги на лекарства, еду, одежду. Работать всё равно придётся, но кем?
   - Сейчас это не проблема. Устроюсь как-нибудь. А вы оставьте Козлова в покое. Хорошо?
   Зудов промолчал весь во власти только что услышанного. На него было жалко смотреть, до того он за какие-то минуты изменился. Кате вдруг на мгновение чуть его не пожалела, но вовремя, себя остановила.
   - Я не слышу ответа, Андрюша,- улыбнулась она.
   Зудов молча кивнул и по просьбе Кати вышел из кабинета.
   Она собрала бумаги, уложила их в сейф, выкурила пару сигарет, подошла к окну и сквозь пластиковые полоски жалюзей увидела на углу, дома напротив, Архипова. Даже сверху было заметно его нервное курение и, судя по по всему он явно собирался войти в здание. У меня что, сегодня приёмный день, подумала Катя. Нет уж, хватит с неё посетителей. Она схватила сумку и, не забыв положить в неё косметичку с перстнем, быстро вышла в коридор.
   - Катя, Катя, - подбежала к ней секретарь, - Андрей Гаврилович зовёт к себе.
   - Обойдётся, - бросила Катя и стремительно двинулась к запасной лестнице.
  
  
   О том, что Козлов никого не застрелил, а сам находится в психиатрической больнице, Зеленцов узнал из случайно подслушанного разговора в женской курилке прокуратуры. Собственно о Козлове он хотел узнать от Зудова, к которому и шёл. От услышанной новости ему стало нехорошо. Весь план ломался и требовал внесения изменений.
   Зудов выглядел растерянным, увядшим. От былой жизнерадостности его не осталось и следа.
   - Что это вы Андрей Гаврилович, смотритесь таким потускневшим? Наверняка вчера расслабились и, наверно, не один. Сознавайтесь, кто составил вам компанию, - полюбопытствовал Зеленцов
   Он удобно устроился в " женском " кресле, закинул ногу за ногу, как это делали многие женщины в прокуратуре, но Зудов даже не взглянул на Зеленцова.
   - Да оторвитесь вы от своих бумаг, Андрей Гаврилович. Расскажите, что вас тревожит и отчего такой грустный вид, - не унимался Зеленцов, пытаясь расшевелить прокурора.
   Тот поднял голову, хмуро взглянул на Зеленцова и с занятым видом принялся копаться в ящике стола. Зеленцов молча наблюдал за выкладыванием каких - то бумаг, перекладыванием их с одного края стола на другой и, наконец, не выдержал:
   - Что это вы, товарищ прокурор, бумаги сортируете. Откройтесь, поведайте старому товарищу, на друга я не претендую.
   - Что вы от меня хотите? - тихо спросил Зудов.
   Зеленцов внимательно взглянул в глаза Зудова и удивился их стеклянности. И действительно Зудов держался из последних сил, готовый разрыдаться.
   - Что случилось?- мягко поинтересовался Зеленцов, придавая голосу максимум участливости.
   - Вам-то что? У меня сегодня не приёмный день, - буркнул Зудов.
   - Ой, только не надо, Андрюша, втирать мне своё величие. Я зашёл просто так, по - приятельски проведать, так сказать, своего товарища.
   - Проведали?
   На большее сопротивление этому настырному человеку у Зудова не хватило сил. Он вообще тяготился присутствием Зеленцова. Веяло от этого человека непонятным холодком и не понять, что скрывалось за его словами и мимикой лица. Вот и сейчас он не только не мог его выгнать, а даже предложить уйти. Его назойливость в нашептывании разных гадостей про Козлова и откровенное желание утопить парня в уголовном кодексе, уже настораживала Зудова. Получалось, что он шёл на поводу вчерашнего собутыльника.
   - Короче, Андрюха,- вдруг сменил тон Зеленцов и уставился Зудову в глаза,- слышал я о Козлове. Говорят в психушке он?
   - Там, - нехотя ответил прокурор и подумал о Кате.
   - Стоп,- быстро сказал Зеленцов. - Что Катя?
   - Откуда? Вы...
   - Неважно, - отмахнулся Зеленцов, - давай о Кате, а потом о Козлове.
   И Зудов словно кролик перед удавом послушно заговорил о последнем разговоре с Катей, он вообще всё рассказал о ней и о своих чувствах.
   Зеленцов слушал молча, и в случае запинки или попытки Зудова умолчать что-то интимное, ухмылялся и тогда Зудов кляня свою забывчивость выкладывал всё, что лежало на душе.
   - Таким девушкам надо подарки дарить.
   - Какие?
   - Ну не цветы же. Хотя они и не помешают. А девушки любят деньги, роскошную жизнь. По ресторанам надо её водить, приучать к некоторой роскоши,- наставительно произнёс Зеленцов.
   - Где я столько денег возьму?
   - Ну, прокурор, не строй невинность. Знаю я, как ваш брат обтяпывает дела, и сколько за них берёт.
   - Я... не умею, - смутился Зудов.
   - Учиться надо, - строго произнёс Зеленцов.- И вообще вы видели какой перстень на день рождение её мамы подарил ей наш общий на тот момент собутыльник?
   - Перстень? Но я видел его у Кати.
   - Может обознались? Судя по всему, вы в драгоценностях ни черта не смыслите? - попробовал не поверить Зеленцов, но внутри у него словно у гончей всё обострилось и, будь он собакой, наверняка не сдержался бы и встал в стойку.
   - Да как же его не узнать, я же тогда, на кухне его хорошо рассмотрел и теперь ясно видел.
   - Когда? - жестко бросил Зеленцов и нервно сдвинулся на стуле.
   - Так... Вот... недавно, ну минут двадцать. Я как раз перед вашим приходом от неё пришёл. Ну, вот мы сколько сидим?
   - Ну и ладно, перстень так перстень. Вы мне скажите почему Козлов в психушке, а не арестован?
   - Так я же вам сказал..., Катя не хочет писать заявления. А по изнасилованию без заявления мы не можем возбуждать дело. Кроме того, имеется акт освидетельствования, очень нейтральный.
   - Ну, если дело в заявлении, то это можно легко уладить,- засмеялся Зеленцов.
   - Каким образом? Мать её в больнице и не просто не будет писать, она вообще в непонятном состоянии.
   - Ну, под диктовку дочери всё напишет. Можно организовать заявление от имени дочери.
   - Как же, будет она писать. Я предлагал, но она упёрлась и всё.
   - Зовите её, А я посижу в сторонке и посмотрю. Уверяю, через пару минут после её прихода заявление будет у вас на столе.
   - Откуда такая уверенность?
   - Эх, Андрюша, Андрюша. Ты мне не веришь?
   - Не знаю. Если она напишет заявление то тут без мистики, наверняка не обойдётся.
   Зудов позвал секретаршу, и не обратил внимание на Зеленцова, который при последних словах прокурора ядовито ухмыльнулся.
   Ждать пришлось недолго, и вскоре секретарша смущённо вернулась и сообщила, что Катя вышла из прокуратуры.
   - Не беда,- успокоил прокурора Зеленцов,- не сегодня так завтра она напишет заявление.
   Едва дверь за Зеленцовым закрылась, Зудов выглянул в окно и увидел стремительную фигуру Кати. Едва она завернула за угол дома, Зеленцов выбежал на крыльцо прокуратуры.
   - Не догнать тебе её, подонок, - вслух произнёс Зудов чувствуя облегчение.
  
  
  
  
  
  
   Всю вторую половину дня Катя просидела дома. Она не пошла к матери и бабушке в больницу, не отвечала на телефонные звонки, и даже настойчивые звонки в дверь не смогли её оторвать от созерцания перстня. Он лежал на столе, и Катя заворожено следила за игрой света на огранённых стенках зеленоватого камня. Чем-то он притягивал, манил. Несколько раз она не выдерживала и осторожно брала его в руки. Приятная тяжесть теплила ладонь, и хотелось надеть, примерить и посмотреть его на пальце. Но она помнила наказ бабки ни в коем случае не одевать перстень на руку. Помнила и лицо её при произнесении этого предостережения. Суровое, властное лицо. Такого у неё никогда не видела. Катя подумала, что такое лицо могла иметь только женщина в прошлом. Именно тогда женщины имели безграничную власть над своими крепостными. И бабушка смотрела на неё при этом так, будто она не внучка, а униженная простолюдинка. На последнем слове Катя усмехнулась: не прошло даром её былое увлечение историческими романами.
   За окном потемнело, и Катя спохватилась, что не купила продуктов. Она открыла холодильник, но на его полке лишь сиротливо лежал заплесневелый кусок сыра. Последние дни она носила в больницу продукты маме и бабушке, а вот про себя забыла.
   Она надела плащ, взяла зонт, и свою сумку. Перстень положила всё в ту же косметичку. Уже на лестнице её охватила непонятная тревога. Она по - собачьи несколько раз втянула воздух носом, стараясь распознать причину беспокойства. Но запах был обычный: смесь затхлости и запахов пищи. Она прислушалась, но ничего подозрительного не услышала. Возле подъездной двери остановилась, поправила сумку и вышла на улицу. Магазин располагался в какой-то сотне метров, и покупателей в нём в столь поздний час оказалось мало. Катя заплатила за покупки и, взяв в левую руку полиэтиленовый пакет, вышла на улицу. Быстро смеркалось. Уличный фонарь, который освещал ей путь в магазин, сейчас почему-то не горел, и идти ей предстояло по неосвещённой дорожке. Катя немного заколебалась, чувство опасности вдруг остро резануло по сердцу. Внутренний голос подсказывал повернуть обратно, не идти домой. Но кто примет её в столь поздний час? Подруг она в последнее время подрастеряла, из близких людей один Васька, да и от него она сегодня отказалась. Конечно, был ещё Зудов, но ложиться с ним в постель... Б-р-р-р!!! От омерзения её всю передёрнуло. Она в нерешительности стояла и не знала, как поступить. Из ценных вещей при ней только перстень, ну ещё сотовый телефон, деньги она почти все потратила в магазине. И она решилась. Вынула перстень, одела его на палец руки и, преодолевая страх, ступила во тьму. Впрочем, это со стороны она казалась кромешной. На самом деле, когда глаза привыкли, вокруг проступили силуэты деревьев, мусорных бачков и главное дорожка. Катя шла медленно, чутко прислушиваясь к шорохам листвы под ногами, звуку ветра, усилившего в эти минуты свой напор, скрипу деревьев. Перстень приятно согревал руку, но она не расслаблялась, а шла настороже, готовая в любую секунду бежать, кричать и вообще быть активной в обороне.
   Она прошла половину пути. Вдали уже призывно светил одинокий фонарь возле подъезда её дома, но он вдруг погас, и наступила полная тьма. Катя остановилась не в силах сдвинуться с места. Какая-то неведомая сила не давала ей идти, сковывала тело, леденила голову. Захотелось спать, и она широко с наслаждением зевнула, воспитанным движением поднесла левую руку с перстнем ко рту, намереваясь его прикрыть. И вдруг всё прошло. Вернулась былая настороженность, чувство опасности. И вовремя. Она замерла с рукой поднесённой ко рту и ясно разглядела в кромешной тьме фигуру человека. Он медленно направлялся к ней. Она обернулась на едва слышный шорох и увидела другого человека. Она стояла между ними, и расстояние до них сокращалось с катастрофической быстротой. Они остановились, не дойдя до неё несколько шагов, и замерли. Катя молчала. Молчали и они, истуканами загораживая ей путь к дому и отступлению. От перстня тепло прошлось по руке к шее и голове, отгоняя панический ужас. На неё вдруг снизошло спокойствие и уверенность. Она хладнокровно сделала шаг в сторону, но, не желая обойти, заступившего дорогу мужчине, а чтоб держать их в поле своего зрения.
   - Куда торопишься, красотка? - хрипло произнёс тот, что загораживал дорогу
   От него воняло старым перегаром и дешёвым табаком.
   - А ничего дамочка, - злобно захихикал сзади второй, поменьше ростом.
   Несмотря на темноту, Катя ясно видела их, черты лица и даже одежду. Они высвещались для неё непонятным образом и она почувствовала перед ними некоторое преимущество.
   - А вот мы сейчас проверим. Слушай, девка, вначале давай сумочку и не вздумай пищать, - дохнул на неё мерзким запахом первый и в руке у него блеснул нож.
   - Серый, смотри не попорть девочке шкурку,- предостерегающе закатился смехом второй и погладил Катю по спине.
   Катя молниеносно двинула левой рукой. Второй закрыл лицо руками и дико заорал. Первый уцепился за сумку и с силой дёрнул. Ручка с треском оторвалась, но завладеть сумкой он не успел. Вторым быстрым движением всё той же левой руки Катя мазнула по его лицу, и он завыл, закрываясь руками, Она увидела кровь между его пальцами и опьянённая своим поступком несколько раз ударила его ногой в низ живота. Потом, не обращая внимания на согнутую фигуру, обернулась ко второму, но того и след простыл. Она спокойно переступила через повергнутого на землю мужчину, напоследок надавив ему на пальцы каблуком и под неумолкаемый вопль, уверенно двинулась к подъезду.
   Возле него дорогу ей заступил мужчина в тёмном плаще и шляпе. Она уже собиралась и с ним расправиться аналогичным способом. Даже подняла руку с перстнем. Но мужчина отступил на пару шагов и испуганно вскрикнул:
   - Вы что женщина? Не подходите ко мне.
   Он запрокинул голову, и Катя узнала в нём Зеленцова.
   - Катя? - удивился он и растерянно заморгал.
   - Ах, это вы?- удивилась в свою очередь и Катя, переводя дыхание.
   Напряжение схватки медленно отпускало, но Зеленцов уловил её тяжёлое дыхание.
   - Что вы тут делаете?- спросила она, подходя к нему ближе.
   - Да я, собственно..., - замялся Зеленцов. - проходил мимо, слышал крики. Думал, может, кому помочь.
   - Это у вас хобби такое по ночам ходить и защищать невинных? - улыбнулась Катя.
   - Да нет, я случайно мимо шёл. Вы слышали крики?
   - Да это коты из-за кошек ссорятся.
   - Да вроде как душераздирающе, на человеческие похожи.
   Катя хотела сейчас только одного: попасть домой и не желала пускаться в пустые разговоры с малознакомым человеком.
   - Холодно, - сказал Зеленцов и зябко повёл плечами.
   - На чашечку кофе набиваетесь?
   - Да не отказался бы, - простодушно заявил Зеленцов.
   - Извините, но я неважно себя чувствую, мне пора,
   Катя набрала код подъезда и уже взялась за дверную ручку, но Зеленцов неожиданно спросил:
   - Красивый у вас перстенёк. Не боитесь с ним одна по улицам ходить? Откуда он у вас?
   - На первый вопрос отвечаю - нет, на второй - не ваше дело. Другие вопросы имеются? - обернулась Катя к Зеленцову и тот, внимательно всмотревшись в её лицо, недоумённо пожал плечами.
   - Счастливо оставаться, - бросила Катя и закрыла за собой железную дверь.
   Она не видела злобу и ненависть, исказившую лицо Зеленцова едва дверь за ней закрылась. Не видела его остервенелых ударов по стене дома ногами. Не слышала приглушённых оскорблений в свой адрес. Она вообще ничего не видела и не слышала. Почти на ощупь добралась до своей двери, вставила наугад ключ, и сразу, угодив им в замочную скважину, повернула его уверенными оборотами. Дома без сил упала на кровать и заснула крепким сном.
  
  
  
   Витьке Мухину явно нездоровилось. Вначале его только подташнивало, потом на ровном месте приключился понос, он стал раздражительнее и первые признаки склочности, что за ним никогда не наблюдалось, вконец озадачили его.
   Врач местной поликлиники прописала ему какие-то таблетки, и он по - глупости рванул в аптеку. Там ему назвали такую цену за эти лекарства, что вся нервозность, тщательно им скрываемая, выплеснулась там наружу. Лекарств нет, чем лечиться неизвестно. К тому же по ночам стали беспокоить странные и глупые сны. Рассказывать о них значит подвергнуться насмешкам и дикому гоготу мужской кампании, а женщинам... Ох, эти бабы. Намучился он с одной. И цветы дарил, в театр водил, даже конфеты и две шоколадки подарил, а она ни в какую, ломается, словно копеечный пряник. Нравственная очень. Да и другие тоже не подарок. Правда и он виноват, всё наскоком решает. А девки этого не любят, им обхождение подавай, галантного обхождения.
   Под вечер у Витьки совсем разыгрался живот и он, сидя на унитазе, уныло думал, что вот так и спустит все свои внутренности и останется от него один пшик.
   Несколько раз звонил телефон, но подойти к нему не хватало ни сил, ни возможности. На репетиции он в этот день не был, и режиссёр особенно интересовался его здоровьем. Ну и, конечно, нашлась " добрая" душа и всем поведала о его нутряной болезни. Какой-то остряк даже заметил, что, дескать жаль по ходу пьесы нет унитаза. Там бы, дескать, Мухин и показал себя со всем артистическим размахом. Мужики дружно поржали. Бабы похихикали, а Витька этому юмористу сегодня перед выходом на сцену в носовой платок красного перца подсыпал. Сейчас он представил этого остряка на вечернем спектакле и не смог удержаться от смеха. Этому дяде предстояло по ходу пьесы немного утереться платком. Наверняка он превзошёл даже замысел драматурга и беспричинно рыдал с красным лицом в самой незатейливой ситуации. А если знать, что его появление не ограничивалось простым явлением, а ему предстояло говорить возвышенные слова о любви и достоинстве... Витька зло рассмеялся, и подумал, что этому шутнику неплохо потом какого-нибудь слабительного подсыпать в чай. Пусть помучается.
   Телефон вновь назойливо зазвонил. Витька совершил стремительный рейд в комнату и, схватив заветную трубку, успел вернуться на унитаз, издав победный вопль, сопряжённый с очередным облегчением тела.
   - Вить, а Вить,- услышал он в трубке знакомый голос Ани.
   - Да, Аня, слушаю тебя,- произнёс Витька, издавая победный рык.
   - Что у тебя там?- спросила девушка.
   - Да фильм смотрю, ужастик,- сообщил Витька, с огорчением вертя пустую бобину от туалетной бумаги.
   - Ты знаешь, я хотела сегодня к нему попасть.
   - К кому?
   - К Козлову. Но меня не пустили. Представляешь?
   - Сволочи, - констатировал Витька, размышляя каким образом использовать бобину по назначению.
   - Да, - согласилась Аня. - Видела Катю. Обещала не возбуждать дела против Васьки.
   - Это она правильно сделает.
   - Не знаю. Она пообещала, а я там видела следователя. Он к Ваське приходил.
   - А это зачем?
   Вопрос адресовался куску наждачной бумаги, которую Витька сумел, не слезая с места, вытянуть из шкафчика для туалетных принадлежностей.
   - Я его тоже спросила. А он заявил, что пришёл просто познакомиться. Никогда его не видел и пришёл просто так, на экскурсию что ли?
   - Это никуда не годится,- в задумчивости сообщил Витька, решив не использовать оборотную сторону наждачной бумаги.
   - А ему на это начихать. Он сказал, что так руководство решило.
   - Плохо дело.
   Витька вполуха слушал Аню, и от огорчения отбросил наждачную бумагу.
   - Вить, а ты где?
   - Дома.
   - А голос у тебя как будто в подвале.
   - Это я в кладовке сижу, вещи разбираю.
   - Я решила, что мы должны его выручить.
   - Как?
   - Выкрасть.
   - Из больницы? Ты с ума сошла. Как мы это сможем сделать.
   - Ну, я уже нашла два белых халата, может, за врачей сойдём?
   - Авантюра! Кто нам его выдаст. Нужна машина, да и говорить что-то надо. Нет, так не выйдет.
   - Выйдет. У меня знакомый есть, он учится на медицинском. Обещал помочь.
   Потом они поговорили о Ваське. Пожалели его, и удовлетворённые разговором отключились.
   Витька, занятый своими проблемами и забыл про этот разговор, но на другой день рано утром Аня вновь позвонила.
   - Сейчас я к тебе приеду,- радостно сообщила она.
   - Это ещё зачем?- попытался спросонья отвертеться Витька, - мне на репетицию надо.
   - Плевать на репетицию. Я уже всё решила. Да и со мной будет парень.
   - А он-то зачем?
   - Мы же вчера обо всём договорились. Он медик и уже всё подготовлено. Даже есть текст. Ну, тот, что тебе придётся говорить.
   - Мне? И где?- изумился Витька.
   Трубка издала короткие гудки. Он повертел её в руках и кинул на кровать.
   - Чёрт, знает что,- возмутился он, осторожно поглаживая себя по животу. В нём по своему обычному графику начиналась своя внутриутробная жизнь с урчанием, шипением и другими звуками.
   - Ну что тварь, опять за своё, - со злобой крикнул Витька.- Ко мне девчонка сейчас придёт, а ты уже готовишься к скандалу? Он ударил кулаком по животу и согнулся от боли.
   В дверь позвонили. Витька с трудом доковылял до двери, глянул в глазок и похолодел.
   - Витя, открывай, это я, - крикнула Аня и принялась стучать по двери кулачком.
   Витька огляделся в поисках штанов, но живот неделикатно напомнил о туалете. Витька щёлкнул замком и опрометью кинулся на вожделенное место.
   Он слышал женские шаги. Голос девушки и другой, молодого парня.
   - Ребята я здесь,- крикнул он и едва от огорчения не заплакал.
   - Витя, тебе плохо?
   - Нет,- зло крикнул он с унитаза, облегчаясь в очередной раз. - Мне очень хорошо. Мне здесь прекрасно.
   Потом он услышал шёпот девушки и негромкий басок парня.
   - Послушай, Виктор,- раздался его голос.- Если у тебя проблемы, ты скажи, я, может, чем и помогу. У тебя проблемы со стулом?
   - Ага, - понизил голос Виктор.- не знаю чем и вылечиться..
   - Отравление?
   - Чёрт его знает. Уже третий день.
   - Понятно. Ты тут посиди. А я сбегаю в аптеку. Куплю чего- нибудь.
   Потом к двери подошла Аня и, не стесняясь, начала излагать план похищения Козлова. План, довольно простой покорял своей незатейливостью и наглостью. Ну, кто будет оберегать обычного пациента от похищения, если он не олигарх и вообще не имеет никакой ценности. Это же не сейф с деньгами. Потом вернулся парень, Витьку напоили каким-то лекарством и уже подробно разложили роль каждого. Витьке подходила роль медбрата, парню, назвавшемуся Игорем - врача, а Аня должна выглядеть медсестрой. Под конец разговора Витька вдруг усомнился в отношении их многочисленности.
   - Ну, он же в психушке, - разгорячилась Аня, - значит, положен медбрат, а вдруг он взбесится. Ну, а я могу уколы успокоительные давать, под наблюдением врача, - глянула на Игоря Аня.
   - Ладно, вечером соберёмся, и всё подробно обсудим, подытожил разговор Витька.
   - Какой вечер? - удивилась Аня, - нас уже там ждут, мы позвонили, что забираем его.
   - У нас и бланк направления соответствующий с печатями имеется, - добавил Игорь и с затаённой нежностью взглянул на Аню.
   И тебя Анька замутила своими чарами, подумал Витька в глубине души строивший планы относительно девушки.
   - Но я не готов, так сразу,- попытался отвертеться Витька, - к тому же у меня проблемы... со здоровьем. А ну как в самый неподходящий момент мне приспичит?
   - Ты ему друг или не друг, - крикнула Аня.
   - Друг я, друг, - тихо согласился Витька, - но могу вас подвести.
   - Ерунда. Операция займёт минут 10-15. За это время с тобой ничего не случится. К тому же я дал тебе усиленную дозу. Так что жди, парень, облегчения.
   - Что опять?- дёрнулся Витька. - Я только этим и занимаюсь.
   - Да нет, я не в том смысле. Легче тебе станет, здоровье пойдёт на поправку, - обнадёжил Игорь и скосил глаза на Аню.
   - Давай, одевайся, машина уже ждёт, - подхватилась Аня.
   - Настоящая " Скорая помощь "?
   - Настоящая, - кивнула Аня, - мы дали денег водителю и он готов нас везти хоть на край света.
  
  
   Машина " Скорой " действительно стояла у подъезда и, пока в неё усаживались, Витька с недоверием оглядывался, ожидая подвоха или розыгрыша.
   - Не крутись, парень, - шепнул ему Игорь,- водителю я сказал, что мы медики, и он ничего не подозревает.
   - Ага, он лопух и везёт настоящих медиков по работе за их деньги, - кивнул удручённо Витька.
   Он уже начинал сожалеть, что дал себя втянуть в эту авантюру. А если Васька действительно немного не в себе? Побуянить он любит и его ведь чем-то лечить надо.
   Водитель знал дорогу, и вскоре они остановились перед воротами. Игорь сунул молодому парню в форме охраны свою бумагу, нервно его поторопил, и они благополучно въехали на территорию.
   Игорь сразу направился к одному из подъездов красного дома. Витька плёлся последним, прислушиваясь к животу. Тот мужественно молчал, хотя к горлу подходила слабая тошнота.
   Перед носом толстой пожилой женщины за столом Игорь уверенно помахал своей бумагой и бодро потянул за собой единомышленников.
   Возле железной двери они остановились, и Игорь властно застучал неё кулаком.
   - Ты чего?- попытался его оставить Витька и указал на дверной звонок.
   - Плевать,- весело оскалился Игорь,- пусть видят нашу уверенность.
   Лязгнул замок. Дверь заскрипела и в дверном проёме возвысилась фигура крупной женщины в белом халате.
   - Чего стучишь?- заорала она, оглядывая маленькими поросячьими глазками группу в белых халатах.
   - Не ори, мать,- не менее громко заорал Игорь и сунул ей в лицо свою бумагу.
   Время, уделённое чтению подложного документа, показалось Витьке целой вечностью. Тётка и в самом деле долго и внимательно изучала документ, даже посмотрела его на просвет.
   - Ну, какие сомнения, мать? Вам же звонили. Не олигарха забираем.
   - Проходите, - отступила вглубь отделения женщина.
   Их провели в помещение с сейфом и железными решётками на окнах. Женщина извинилась и вышла.
   - А если Васька нас узнает и не захочет идти?
   Эта мысль впервые пришла Витьке в голову и он, устрашённый возможными последствиями их изобличения, вновь с тоской подумал, что зря ввязался в это дело.
   - Ты медбрат, скрутишь ненормального, - рассудительно заметил Игорь.
   - А если он начнёт орать и сообщать кто мы такие?- вновь задал вопрос Витька.
   - Это на тебя так понос подействовал,- ехидно улыбнулась Аня.
   Она старалась бодриться, но нервы выдавали её излишней веселостью. Она сидела на стуле и постоянно постукивала носком туфли по кафельному полу.
   Ваську ввели неожиданно. Хоть все и ожидали появления товарища, но при виде его немного смутились. Особенно Аня. На Ваське висел широкий больничный халат и выглядел он бледным и худым.
   - Получайте вашего больного,- бодро крикнула тётка и пихнула Ваську к стене локтём под бок. Тот неловко привалился к стене, и все увидели у него связанные руки за спиной.
   - А это зачем? - не выдержала Аня.
   -А ты кто такая, пигалица? - удивилась женщина и опустила на девушку свой тяжёлый взгляд.
   - Медсестра. Из новеньких, - поспешил сообщить Игорь
   - А-а-а, ничего привыкнет. Наша работа не терпит жалости,- подняла женщина указательный палец.- Чуть дашь слабину они тебя и сожрут. У нас давеча одну такую же жалостливую снасильничали впятером. Вечером это было... - начала задумчиво тётка, закатывая глаза.
   - Извини мать, спешим. В другой раз расскажешь,- оборвал женщину Игорь - Где тут у тебя расписаться.
   Он взял авторучку и по указующему ногтю женщины черканул в нужной графе журнала.
   - Если она такая жалостливая, я могу развязать его,- произнесла женщина, с неприязнью оглядывая Аню.
   - Нет - нет, это ни к чему, - быстро сказал Витька, приосаниваясь.
   - Санитар? - догадалась женщина. - Вижу - вижу, парень хоть куда.
   Витька в это время подошёл к Ваське и, стараясь не глядеть в изумлённые глаза друга, проверил прочность верёвки на его руках.
   - Порядок, Семёныч, - удовлетворённо крикнул он, обернувшись Игорю.
   " Семёныч " растерянно моргнул и тут же вошёл в свою роль.
   - Всё, выходим, - бодро скомандовал он и первым вышел из кабинета.
   По лестнице спускались молча, сдерживая радость от встречи. Возле машины " Скорой помощи " Васька вдруг задержался и с недоверием взглянул на друга. Витька ободряюще ему подмигнул, и Васька понятливо кивнул.
   При выезде с территории больницы Игорь вновь сунул охраннику бумагу и тот, прочитав её, махнул своему напарнику. Автоматические ворота медленно распахнулись, выпуская машину.
   Первой не выдержала Аня. Она кинулась на шею Васьки, заливаясь слезами от счастья и целуя его. Витька сразу начал развязывать другу руки, а Игорь криво улыбался.
   Водитель, удивлённый сценой бурного восторга, озадаченно крутил головой.
   - Остаток, как договаривались,- сказал Игорь, протягивая водителю деньги, и тот сразу подобрел.
   Витька снял с себя пиджак и заботливо набросил его на плечи друга.
   Машина остановилась возле Аниного дома. Аня поцеловала Игоря в губы, чем вызвала лёгкую тень неодобрения на лице Васьки, а потом и Витьку.
   - Всё мальчики, до завтра. Он поживёт у меня немного, а там решим,- радостно сообщила она и, не встречая сопротивления от Васьки, потащила его за руку в подъезд.
   Ребята пожали руки и разошлись. Но едва они скрылись, дверь подъезда распахнулась, и Аня с Васькой быстро подбежали к машине. Водитель сидел в кабине и считал деньги. На стук в стекло он приоткрыл дверь.
   - Вы нас можете немного покатать?- быстро спросила Аня.
   - Это не такси девушка, Да и...
   - Мы заплатим.
   Аня сунула водителю деньги, и тот понятливо кивнув, завёл мотор.
   - Куда ехать-то?
   - Прямо,- в один голос сказали парень с девушкой.
   - Как я могла забыть ключи дома? Ведь знала, что ко мне приедем, а вот забыла, забегалась.
   - А что с бабушкой-то? Она вроде всегда дома?
   - Да в больницу её положили, что-то с печенью. А отец с матерью будут только вечером.
   - Вам бы в кафе каком посидеть, но ведь его в такой одежде не пустят, - сказал водитель.
   Машина быстро катилась под горку. За окном мелькали дома и деревья. Аня плотно прижалась к Ваське и взяла его за руку. Он, счастливый нежно погладил её рукой по голове. Перекрёсток быстро приближался. Водитель жал на тормоз и вдруг дико закричал. Вслед за этим машина " Скорой помощи " выскочила на середину перекрёстка, и попала под удар самосвала. Машина несколько раз перевернулась и встала на колёса. Никто из неё уже не видел, бегущих к ним людей и сильного пламени из под капота.
  
  
   Проснулась Катя с тяжёлым чувством утраты. Будто потеряла что-то близкое и дорогое. Она провела у себя по груди рукой, нащупала пуговицы плаща и вздрогнула. Приподняла голову и обнаружила себя одетой на кровати. Во рту стояла горечь, и тело ныло, словно его накануне сильно отдубасили. Она повертела головой, и боль из висков медленно отступила. Ощущение глубокого похмелья встревожило её. Она напрягла память и вспомнила весь вчерашний день. Конечно, она вчера и капли спиртного не взяла в рот, но откуда такое разбитое состояние?
   Она взглянула на свою левую руку. Осмотрела её, удивляясь той лёгкости, с которой она нанесла удары грабителям. В душе, под тёплыми струями воды она вспомнила о перстне и о той роли, сыгранной им во вчерашней встрече с грабителями. Она высушила голову феном, приготовила кофе, но к нему не притронулась.
   Она медленно до мельчайших подробностей воссоздавала картину нападения на неё, прочувствовала вновь своё состояние и тёплое действие перстня. Она не могла понять причины своей решимости расправиться с двумя крепкими мужчинами. Её хладнокровие и даже равнодушие к жизни поверженных мужиков начинало пугать. Так могла поступить только женщина с крепкими нервами или побывавшая и не в таких переделках. Ни к первым, ни ко вторым она явно не относилась. Она подошла к зеркалу приблизила к нему своё лицо, всмотрелась в своё отражение и вздохнула. Нет, вчера она была сама не своя. Что изменилось в ней за несколько дней? Почему ей хочется кого-то уколоть? Она вспомнила предостережение бабушки, сняла перстень и положила его в косметичку. Сегодня она собиралась навестить родных в больнице.
   Мама при последнем посещении опять жаловалась ей на неизвестного мужчину. Будто он приходит к ней по ночам и насилует. Вначале она этому сообщению не придала значения, но сейчас вдруг им озадачилась. Мама лежала в палате не одна, и появление постороннего человека да к тому же ночью не могло пройти незамеченным. Вероятно, у мамы не всё ладилось с головой.
   Мама и бабушка лежали в разных отделениях, на разных этажах и поэтому Катя решила вначале навестить маму, а затем спуститься на пару этажей к бабушке. Мама в этот день выглядела необычно измождённой. Катя не виделась с ней всего два дня, но перемены в ней были разительны. Куда подевалась её разговорчивость, улыбка и румяный цвет лица? Теперь перед ней лежала усталая с серым лицом и синими губами женщина. При виде дочери она едва не расплакалась и вновь, как и в последний раз принялась жаловаться в изнасиловании этой ночью. Катя попыталась осторожно выведать приметы насильника. Ей почему-то пришла мысль о Козлове, но тот находился за крепкими стенами психбольницы и не мог по ночам наведываться в эту палату. Мать почти ничего не помнила, кроме его запаха. Появлялся он всегда неожиданно, затыкал рот и молча насиловал.
   - А что же твоя соседка,- кивнула Катя на пустующую соседнюю койку.
   - Она на процедурах,- слабо произнесла мать.
   - А ночью? Ведь такое, ты же знаешь, втихую каждую ночь невозможно проделать.
   - Не знаю я. Спала она наверно.
   После этого мать замолчала и сколько Катя не билась, пытаясь её разговорить, ничего не вышло. Лечащий врач тоже ничего не мог понять и упорно твердил о своих назначенных процедурах и лекарствах.
   Бабушка лежала в палате одна. Остальные койки пустовали. Катя присела возле неё на стул и спросила о здоровье.
   - Здорова я, - ответила старуха и пытливо взглянула внучке в глаза. - Как мать? Я вот сегодня собиралась к ней подняться, но сердце не даёт. Боюсь не дойти мне.
   И тут Катя не выдержала и всё рассказала. Старуха слушала внимательно, ни разу не перебив, и лишь изредка, как бы для себя, кивая. Это не укрылось от внимательных глаз Кати, и она напрямик спросила, что она думает по этому поводу.
   - Перстень у тебя? - спросила Зубова.
   - У меня. Как сказала, так и храню в косметичке.
   -А ну дай, гляну, - протянула руку Зубова и, едва перстень оказался в её руке, жадно принялась его рассматривать.
   - А ведь ты, девка, кровью его напоила, - вдруг произнесла она тусклым голосом и уставилась своими бледными глазами на внучку.
   -Где я вам кровь достану? - пожала плечами Катя. - Да и зачем мне это?
   - Обещание своё не сдержала,- вздохнула Зубова. - Не рано грешить начала?
   - О чём вы, бабушка? Я вам о маме говорю, а вы ...
   - Замолчи девка,- сурово оборвала внучку Зубова.- Как его теперь отмыть?
   Катя взяла перстень, всмотрелась в него и положила на грудь Зубовой.
   - Где вы там кровь увидали? Перстень чист как ангельский цветок. И вообще речь о вашей дочери. Что делать?
   - Ой, дура,девка, - покачала головой Зубова. - Ты что совсем ничего не понимаешь или дурочкой прикидываешься?
   - Да о чём вы бабуля?
   Катю уже начинало злить упёртость и непонятные намёки бабки. На языке вертелись хлёсткие и обидные слова. Боль за мать мешала здраво оценить слова Зубовой и Катя едва не закусила удила.
   - А ну остынь, - прикрикнула Зубова.- Не шуткую я с тобой и дочь моя мне не ближе тебя, внучки.
   - Перстень не прост и должна догадаться, ведь есть же в тебе частичка нашего, родового. Теперь его одеть- значит злобу и кровь людям давать.
   - Он что же не простой этот перстень?- спросила чуть погодя Катя, тщательно обдумав слова Зубовой.
   - Да уж конечно не из антикварной лавки. Наш родовой перстень.
   - Его маме подарил простой человек. Он к нему тоже имеет отношение?
   - Нет,- отрезала Зубова.- Достался ему случайно. А перстень исчез сразу после смерти моей матери, твоей прабабки, значит, кто-то его увёл, а может из-за него и убили.
   - Но я читала дело. Там речь о несчастном случае.
   - Не могла моя мать просто так умереть. Есть у меня на подозрении один человек, но уверенности полной нет,- вздохнула Зубова.- А перстень должен дать облегчение твоей матери и оградить от злого человека.
   - Он волшебный что-ли? - удивлённо раскрыла глаза Катя.
   Зубова огляделась по сторонам, дала знак прикрыть плотнее дверь и когда Катя сделала это, подманила к себе пальцем. Потом зашептала в ухо склонённой головы девушки, оттолкнула её от себя и перевела дух.
   - Устала я, дай отдых, - проговорила она, тяжело дыша.
   - Это правда? - произнесла потрясённо Катя.
   - Я что с тобой в игрушки играю?
   -Но тогда надо маме перстень передать.
   - Теперь не надо. Потеряет она его в первую ночь.
   - А если на шею? На верёвочку?
   - В самый раз удавочка. Работать с тобой ещё и работать,- засмеялась Зубова.- Заберёт у неё этот чужой в первую ночь.
   - Значит он, действительно, приходит? Я останусь с мамой на ночь!- решительно тряхнула головой Катя.
   - И думать об этом не смей,- зашипела Зубова и погрозила внучке согнутым пальцем.- Есть у меня один человек. Вот если его... Ну да ладно, иди домой. И перстень, перстень береги.
   Когда Катя выходила из больницы, мимо неё пробежали несколько медиков в белых халатах, потом взревели моторы нескольких машин "Скорой помощи" и с включёнными сиренами выскочили на улицу.
  
   Из больницы Катя направилась домой, решив вообще сегодня не ходить на работу, тем более она собралась увольняться. На пороге квартиры у неё в сумочке зазвонил мобильный телефон. Катя взглянула на него и вслух чертыхнулась. Ну, конечно, этот неутомимый Зудов вновь зачем-то нуждался в ней. Она не стала отвечать, и сразу пошла в душ. Прохладная вода освежила и подняла настроение. Она взяла сотовый телефон и отметила пять вызовов Зудова. Телефон вновь выдал мелодию и как живой завибрировал в её руке.
   - Слушаю вас, - произнесла она в трубку, и недовольно скривилась, едва Зудов заговорил.
   Она безмолвно послушала монолог прокурора, выдержала несколько секунд и согласилась выехать.
   Когда Катя вышла из подъезда, водитель прокурорской машины посигналил ей из-за ряда припаркованных машин, и Катя направилась к нему.
   - Далеко ехать?- спросила она молодого водителя.
   - Да минут пять, если " пробки " не будет,- улыбнулся парень, но, заметив нерасположенность Кати к разговору, больше ничего не сказал.
   " Пробка " оказалась сразу за вторым поворотом. Большое скопление машин терпеливо стояло на дороге, а их водители живо обсуждали большой чёрный столб дыма, поднимавшийся к небу в конце улицы. Воздух неприятно пах горевшей резиной и топливом.
   - Не проехать нам, Кать, - огорчился прокурорский водитель.
   - Оставайся здесь,- бросила Катя и, выйдя из машины, в досаде сильно хлопнула дверцей.
   Она шла по тротуару в потоке людей, спешивших в сторону дыма, и слушала их взволнованные разговоры о крупной аварии на дороге. Высказывались нелепые догадки, панические слухи и всплески женских эмоций. Всё это действовало на нервы и девушка, не желая поддаваться всеобщему напряжению, ускоряла шаги. По тротуару, оттесняя людей, с сиренами и мигалками, проехало несколько машин " Скорой помощи ", и милиции. Катя хотела остановить милицейскую машину, и подняла руку, но машина не остановилась. Через несколько метров толпа уплотнилась, и Кате стоило большого труда пробиваться в ней. Она наступала на ноги, толкала хмурых людей и те, не замечая её движения, сами пихали её в бок и давили ноги. Оно пробилась к милицейскому оцеплению, показала офицеру милиции своё удостоверение, и её пропустили.
   В центре перекрёстка из пожарной пены выглядывали обугленные остовы двух машин. Пожарные свёртывали шланги, несколько человек в рупор призывали толпу разойтись и не мешать работе. В воздухе пахло горелым мясом. Катя разглядела недалеко останки человеческих тел, и её затошнило.
   - Женщина, вам плохо? Кто пустил женщину, - зычно крикнул мужчина.
   Кто-то участливо взял её за плечо и повёл в сторону машины "Скорой помощи". Катя сбросила чужую руку и назвалась следователем прокуратуры. Больше её никто не тревожил, а она, немного отдышавшись, заметила в группе мужчин Зудова. Тот хмуро выслушивал пояснение Сухова и брезгливо щурил нос. От удушающего запаха Катю стошнило. И опять чья-то твёрдая мужская рука ухватила её под руку и властно повлекла к ближайшим кустам. Там Катю вновь вырвало. Она была благодарно неизвестному мужчине за помощь, и ещё за то, что он опередил Зудова, на глазах которого она не хотела выглядеть слабой и малодушной. Зудов опоздал, и теперь с отсутствующим видом стоял недалеко к ней спиной, давая указания сослуживцу Кати, молодому следователю. Тот старательно кивал и записывал указания начальника.
   Катя вытерла рот платком, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула воздух. Зудов оглянулся, подошёл к ней и озабоченно взглянул на её лицо.
   - Не обращайте внимания, Андрей Гаврилович, - сумела выдавить из себя улыбку Катя.
   - Может, зря я тебя пригласил, но я и не знал, что здесь такое, - смутился Зудов и протянул к девушке руку. Но тронуть не посмел: Катя едва держалась, но её взгляд не сулил ничего хорошего. Во всяком случае ему.
   - Не будь, колючкой, - тихо попросил Зудов,- Тебе сейчас здесь не место, потом поможешь. А сейчас я организую тебе машину домой.
   - Не за тем я ехала сюда, чтоб вот так по женской слабости отстраняться от дела, - упрямо мотнула головой Катя. Она вспомнила о перстне, сунула в сумочку руку, нащупала косметичку и сквозь неё перстень. С облегчением перевела дух и даже попробовала улыбнуться. Силы быстро возвращались к ней, и прокурор с удивлением отметил явные изменения в лице девушки. Катя действительно вскоре обрела свой обычный вид будто и не было тех постыдных минут слабости.
   И всё- таки она уступила и села в служебную машину Зудова. Прокурор уселся на переднее сидение и всю дорогу не издал ни слова. Катя тоже молчала, сосредоточенно размышляя и себе и матери. Мать начинала внушать серьёзное беспокойство, и её слова о ночном насильнике вдруг почему-то сейчас показались похожими на правду. Вот и бабушка тоже озаботилась. И ещё Катя подумала, что в эту ночь обязательно подежурит у матери и окончательно выяснит правду.
   В прокуратуре она сразу прошла в свой кабинет, уложила дела в сейф, прибрала на столе, полила цветы. Дальше она не решила чем заняться, но тут в дверь постучали.
   Появление Сухого она встретила спокойно, без неприязни. А тот сразу выложил на её стол фотографию молодого парня.
   - Жениха подыскали,- без улыбки поинтересовалась она.
   - Этот человек оставил следы своих пальцев в вашей квартире.
   - А, на него всё хотите свалить, - догадливо усмехнулась Катя.
   - Вы его знаете?
   - Среди моих знакомых такой не значится.
   - Сейчас он выглядит постарше. Фотографии 10 лет. Приглядитесь, может кого напоминает?
   Катя взяла фотографию, повертела её в руке и небрежно бросила. Сухой взял её и положил в свой внутренний карман пиджака.
   - Не могу взять в толк, кого вы мне подсовываете?
   - Того человека из-за которого весь переполох в вашей квартире.
   - Ах, вот как? Впрочем, дайте мне ещё раз эту фотографию,- требовательно протянула руку Катя.
   Она подержала фотографию, положила на стол и потёрла себе виски. Сухой молчал и не сводил с неё глаз.
   - Кого-то он мне напоминает, но вот кого. Не могу вспомнить.
   - Напрягитесь. Этому человеку сейчас 41 год и он очень опасен.
   Вспомнила, - воскликнула Катя и победно улыбнулась.- Этот человек недавно был на дне рождения мамы.
   - Она его знает?
   - Нет. Это друг Жени, нашей соседки, за стенкой. Пригласили её ну и его. А что он такой опасный?
   - Очень.
   - И насильник, конечно, он! Кому же ещё?
   - Следу пальцев его рук обнаружены в вашей квартире. И эти же следу обнаружены...
   - Ну, договаривайте. Я вся горю от нетерпения.
   - Эти же следы пальцев обнаружены в квартире Зубовой, вашей бабушки.
   - А там-то откуда они взялись? И как вы это проделали?
   - После помещения вашей бабушки в больницу, мы провели осмотр квартиры.
   - С какой стати?
   - Не перебивайте. В рамках проверки материала. Я дал указание.
   - Так вы хотите сказать, что его знает и моя бабушка? Ага, значит она заводила всему этому делу?
   - Вы можете немного воздержаться от ваших едких замечаний? Или мне не стоит продолжать?
   - Тогда я не узнаю продолжения этой захватывающей и полной тайн истории, - усмехнулась Катя..
   Сухой внимательно взглянул в глаза Кати и медленно поднялся.
   - Я с вами не на посиделках сижу и не байки рассказываю, а пытаюсь объяснить вещи мне уже понятные. Но вы опять взвинчены и разговора не получается.
   Сухой повернулся и сделал шаг к двери. Катя стремительно вскочила и заступила ему дорогу.
   - Будем считать это моей неудачной шуткой, женским капризом, но я хочу выслушать всю историю до конца.
   - Я хочу обоюдного доверия. Мне надо всё знать, что вам рассказывает ваша мама.
   - Так и хочется вам съязвить насчёт интимности женской беседы, но не буду. Откровенность за откровенность. Вы мне - я вам. Мне самой хочется распутать эту историю.
   Сухой вернулся к столу, сел и слегка помассировал левое колено.
   - Болит?
   - Ранение глупое, но перед дождём тянет. В третьем случае, а вернее в первом эти же следы пальцев у нас имеются по одному висяку, вернее отказному материалу. Оно у вас в прокуратуре. Дело касается смерти ещё одной женщины Елагиной, вашей прабабушки.
   - И что? - с внезапно пересохшим горлом издала вопрос Катя.
   - Там тоже следы пальцев рук этого человека,- тихо произнёс Сухой. - Во всех трёх случаях его пальцы обнаружены в квартирах, где проживали и проживают члены вашего семейства.
   - Ошибки нет?
   - У нас есть акты исследования.
   - Что вам рассказала мама обо всём происшедшем?
   - Она не может сказать ничего о насильнике в вашей квартире, но... много говорит о постоянном насиловании в больничной палате, - немного запинаясь осторожно произнёс Сухой.
   - Это невозможно. Там милицейский круглосуточный пост. В палате кроме неё есть женщины. Об этом сразу же стало бы известно,- быстро произнесла Катя и впервые не выдержала взгляда Сухого.
   - Вы, действительно, верите своим словам?
   - Она твердит об изнасиловании.. Я тоже вначале не верила, но мама ведёт себя странно и бабушка верит ей.
   - Она же в другой палате, как она может об этом знать?
   - Ну, я рассказала ей, а она с мамой согласилась. Если это правда... Послушайте если это так, то мама в опасности. Надо ей помочь. Я собиралась сегодня ночью тайком остаться в больнице и понаблюдать за палатой.
   - Это опасно, - возразил хмуро Сухой.
   - А маме? Я не могу дальше оставаться в неведении. Пора узнать правду.
   - Вам идти необязательно. Я пошлю своих сотрудников, они выяснят в чём дело.
   - Но я...
   - Если что выясним, вы первая об этом узнаете. А вас хотел попросить... Тут авария... ну вы знаете, сами были на ней.
   - Была,- смутилась Катя и подумала, что Сухой мог видеть как её тошнило от запаха горелого мяса.
   - Там удостоверение на трупе нашли. Хочу попросить вас...
   - О чём? - быстро спросила Катя.
   - У вашего следователя удостоверение личности погибшего есть. Оно обгорело, но фотография и фамилия уцелели.
   - Кто?
   - Мухин Виктор, вторая девушка, имя мы вот-вот узнаем. Вы его знали и надо бы сообщить родственникам, ну и на работу что-ли.
   - У него только сестра, а работает... работал он актёром в театре.
   К горлу Кати подступил слезливый комок, который она не могла сглотнуть. Витька. Этот смешной парень, друг Васьки Козлова. В это нельзя было поверить.
   - А девушка? - спросила хриплым голосом Катя.
   Телефон у Сухова выдал мелодию и тот прижал его к уху. Потом взял со стола Кати чистый лист бумаги и начал по нему что-то быстро писать, иногда вполголоса переспрашивая. Когда он закончил, Катя обо всём догадалась. Она не сдержалась и под удивлённым взглядом Сухова разрыдалась. Он поднёс ей стакан с водой и, она стуча о его край зубами, сделала несколько судорожных глотков.
   - Как? Как же так? Она же ещё вчера у меня была здесь, здесь на этом месте сидела, - не могла успокоиться Катя.
   - Вы её знали?- задал неуместный вопрос Сухой и мысленно чертыхнулся.
   - Да и вы тоже! Вы же видели её на похоронах мамы Козлова. Это подружка вашего... вашего...
   - Успокойся Катя,- обнял её Сухой. - Помню я, помню я эту девушку. Я ещё тогда подумал о твоём с ней соперничестве.
   - Она любила его,- не могла успокоиться Катя на плече Сухова.
   - Кого?
   - Господи, да вашего сына, неужели вы этого не поняли? - вскричала Катя, оттолкнула Сухова и нервно засмеялась.
   - Ты о чём?- серьёзно спросил Сухой, но бледность лица выдала его волнение.
   - Ах, оставьте, Сергей Семёнович. Васина мама мне всё сообщила в письме.
   - Откуда?- тупо уставился на Катю Сухой.
   - Ну не с того же света. Письмо она написала перед смертью, а получила я его по почте на сороковой день её кончины.
   Сухой сел и задумался. Телефон вновь потребовал к себе внимание музыкой. Сухой поднёс его к уху, послушал и вдруг взволновался.
   - Как? Каким образом? Немедленно опроси весь медперсонал, такое не могло случиться.
   - Мама? - прошептала Катя и медленно повалилась на пол.
  
  
   Всю ночь Зудов просидел у постели Кати. После тяжёлого обморока её привезли домой и она, выпив лекарства, быстро уснула. Спала тяжело, во сне нервно вздрагивала, что-то бессвязно шептала сухими губами, несколько раз порывалась идти в матери, но прокурор удерживал её. Под утро он совсем обессилел и уснул, прямо в кресле у Катиной кровати. Проснулся от звонка в дверь. Звонили долго и требовательно, будто зная, что в квартире кто-то есть. Со сна Зудов не мог сообразить, где он и по обыденной из года в год привычке одевать по утрам свои домашние тапочки, принялся их искать. Он залез под диван и руками начал ощупывать пыльное пространство, несколько раз чихнул и вылез смущённый под неумолкавшую трель звонка. Ему вдруг на ум пришла мысль, что если его застукают в Катиной квартире, то не избежать огласки и сплетен. Могут и осудить, что воспользовался беспомощным состоянием девушки. К тому же подчинённой. Использование служебного положения. Поди доказывай, что не на сексуальной почве вызвался дежурить у постели красивой девушки. Могут и попереть с должности. Поэтому он медленно приблизился к входной двери и осторожно прильнул к дверному глазку. И тут же резко отпрянул. Этого не могло быть! За дверью стоял Зеленцов и упорно давил на кнопку звонка, потом застучал кулаком в дверь.
   Дверь соседней квартиры открылась, и звонкий женский голос разорался на раннего посетителя. Зеленцов несколько раз огрызнулся и напоследок ударил ногой по двери. Зудов прислушался к удаляющимся шагам, хлопнула дверью удовлетворённая соседка и в подъезде установилась тишина.
   Прокурор вернулся в комнату и задумался. Его любовные страдания изматывали неокрепшую в сердечных передрягах душу, и мысль выжечь в себе калёным железом нежную страсть к девушке уже не однажды приходила ему в голову. Посещала уверенно, топталась и незаметно исчезала. Он взглянул на сонную девушку, на её рассыпанные по подушке волосы, немного стыдясь заглянул под вырез одеяла, силясь разглядеть что-либо запретное для чужого глаза и, едва Катя шевельнулась, поспешил целомудренно отвести глаза.
   До работы оставался час и он, почувствовав голод, решил поесть. В холодильнике оказалась колбаса, сыр и масло. Он поставил чайник на плиту, зажёг под ним газ и включил телевизор. Завтрак прошёл под голос диктора, сообщавшего последние новости. Потом Зудов вспомнил о назначенном им совещании, на котором обещался присутствовать представитель городской прокуратуры, о сгоревших машинах и людях, и заторопился на работу. Однако дверь, оказалось, закрывалась лишь на ключ. Он нашёл женскую сумочку, порылся в ней и вытряхнул её содержимое на стол. Взял связку ключей и задержал взгляд на косметичке. Он вдруг вспомнил, с какой поспешностью Катя спрятала от него в косметичку перстень, и заинтересованно взял её в руки. Под её материей ощущался тяжёлый кусок металла. Он воровато оглянулся в сторону комнаты и осторожно открыл молнию. Пальцы нащупали перстень, удивительно тёплый, словно его держали под солнцем. На свету зелёный камень перстня засверкал под лучами солнца. Нагретый металл приятно теплил руку. На лестнице раздались чьи-то голоса, и Зудов поспешно сунул перстень в карман. Опасение встретиться с Зеленцовым заставило его спешить. Он быстро закрыл дверь квартиры, но вспомнил, что ключи оставил на кухне. Возвращаться не стал, и плотно прикрыв дверь, сбежал по лестнице на улицу.
  
   Зеленцов сидел в машине у Катиного дома и с трудом боролся с сонливостью. Всё напряжение ночи сейчас действовало на него расслабляющее, глаза помимо воли закрывались и он, борясь с усталостью, пощипывал себя за руку.
   Ночь действительно выдалась тяжёлой. Да и то сказать разве мог он предугадать посещение сестры в палате своим Учителем. Каждую ночь Зеленцов, усыпляя нерадивых милиционеров и соседей по палате, приходил к сестре и, зажимая ей рот, насиловал. Нет, он не был сексуальным маньяком, да и секс для него не стоял на первом месте. Сестра давно впитывала силу его матери Зубовой и служила ему источником энергии. Во время этих ночных посещений, он чувствовал прилив энергии из тела беспомощной женщины. Это как для голодного кусок мяса. Обожраться этим Зеленцов не страшился. С каждым его посещением сестра всё меньше оказывала сопротивления, и этой ночью он должен был выкачать из неё все остатки былой силы. Какого чёрта "Учитель" припёрся к ней этой ночью? Перстня захотел? Так он у Кати, Зудов сам его видел у неё на руке. На свою беду "Учитель" вздумал помешать ему. Он даже и не догадывался о силе, полученной в этой палате его учеником.
   Зеленцов усмехнулся, вспомнив с каким старанием "Учитель" пытался его повалить, какими заклинаниями хотел ослабить и подчинить себе. Раньше это у него получалось блестяще
и он нечасто, но эффективно использовал этот кнут к Зеленцову. Теперь всё изменилось, и вся былая мощь "Учителя" оказалась бессильной перед силой Зеленцова.
   Он представил, что уже сейчас началось в больнице. Конечно труп больной женщины с ножом в руке, воткнутой в сердце неизвестного мужчины, любого приведёт в замешательство. Если сестра кому и рассказала о ночных свиданиях, то вот он этот насильник, под ней проткнутый ножом жертвы.
   Зеленцов задумался о последующих шагах милиции. А что они выяснят? Ну, бежал этот человек из зоны, проник к женщине в палату и насиловал её. А кто эта женщина? Мать следователя прокуратуры. Тут у ментов наверняка поедет крыша от различных версий. Да и кто будет это дело раскапывать, если убийца умерла и спросить не с кого.
   К тому же единственный кто может что-то рассказать, её дочь, сегодня умрёт. Он и сидит здесь потому, что дверь её квартиры ему не открыли. Небось трахается со своим Васей, потому и дверь не открыла. Похитила ублюдка из психушки и теперь наслаждается сексом. Интересные у него родственники оказались. Мать колдунья, сестра тоже, да и племянница не лучше. Красивая тварь, но убить её придётся. Просто так она перстень не отдаст. Если с ней этот Вася, то и его нельзя оставлять в живых. А может ему совсем мозги набекрень сдвинуть и списать на него убийство девушки? Он неожиданной мысли Зеленцов взбодрился, но развить её не успел: из подъезда вышел Зудов и, воровато оглядевшись, поспешил прочь.
   Зеленцов так и застыл. Он видел в квартире Кати свет и знал что кто-то в ней находится, но чтоб этот плюгавый прокурор... Ох и сука эта Катя! И нашим и вашим! Ну не втроём же они там баламутились всю ночь!
   Зеленцов решительно вышел из машины и легко поднялся к нужной квартире. Позвонил, покосился на соседскую дверь и вновь нажал кнопку звонка. Нет, определённо племянница не желала никого после прокурора принимать! От досады он ударил кулаком в дверь и она, к его удивлению, открылась. Зеленцов с опаской переступил порог, прошёл по квартире и, убедившись в отсутствии посторонних, присел у кровати племянницы. Осторожно осмотрел её руки, шею, сунул руку под подушку. На кухне взглянул на пустую женскую сумку и вещи из неё, разбросанные по столу.
   Он хлопнул себя по лбу ладонью и тихо засмеялся. Ну, конечно, этот прокурор уже покопался в её вещах и перстенёк, думается, прикарманил. Вон как он с опаской вышел из дома, блюститель закона. Ну что ж, задача не усложняется, а скорее наоборот, подумал Зеленцов.
   Он немного постоял над племянницей, раздумывая придушить её или просто уйти. Может ли она помешать ему? Перстень он у Зудова возьмёт легко, это не противник. А с перстнем ему никто не опасен.
   Уже на улице он вспомнил, что перстень надо передать добровольно из рук в руки, только тогда он будет иметь силу. Зудов с радостью его отдаст, но вот получил ли он его из рук Кати...
   Зеленцов вернулся в квартиру племянницы, но вслед за ним в квартиру позвонили. Зеленцов быстро юркнул в кладовку и затаился. Кто-то в нетерпении так же как и Зеленцов ударил по двери кулаком и она открылась. Человек уверенно прошёл в комнату и принялся тормошить девушку. Сквозь тонкую щель в двери Зеленцов с любопытством приглядывался к мужчине, видному им со спины, а когда тот обернулся, сразу его узнал.
   Архипов похоже был явно не в себе: лицо бледное, волосы растрёпанные, а глаза взволнованные, рыскающие, но не поисках чего-то, а скорее не знающие на чём остановиться. Он довольно бесцеремонно разбудил Катю и, не дожидаясь пока она придёт в себя со сна, вдруг расплакался. Катя, встревоженная таким поведением, удивлённо таращилась на мужчину, а тот внезапно упал перед ней на колени.
   - Что с вами?
   - Да не со мной, Танюша, не со мной, - не мог успокоиться Архипов.
   - Мама?
   - И мама, и Аня моя, все... нет их больше, - сквозь рыдания бормотал Архипов раскачиваясь.
   - Как нет? Я же вчера с мамой разговаривала,- пробормотала потрясённо Катя. - Да расскажите толком и прекратите реветь, возьмите себя в руки, - крикнула она, но голос сорвался.
   Архипов медленно поднялся, и сел, опустошённый в кресло. Катя, воспользовавшись ситуацией, накинула на себя халат и присела рядом с мужчиной.
   А она ничего, сладострастно подумал Зеленцов из своего укрытия и тут же весь обратился во внимание.
   - Дочь моя, Анечка, погибла, сгорела в машине, - выдавил наконец, Архипов, не поднимая головы.
   -Да. Аня.., - медленно произнесла девушка и вдруг встрепенулась.
   - А мама, что с ней?
   -И мама твоя не живая. Умерла сегодня ночью. Я виноват, наверно. Приходил вчера вечером, винился. Кара мне за отступничество, от жены и ребёнка. Нельзя, нельзя предавать родных. Я ведь твою маму любил, и жену с дочерью тоже. Разрывался между ними, а вот теперь ни дочери, ни мамы твоей.
   - А может всё это роковая случайность? - схватил Катю за плечи Архипов.- Может я и не причём тут?
   - Отпустите, мне больно, - вскрикнула Катя и оттолкнула Архипова.
   Она заметалась по комнате, скинула халат и, не обращая внимания на Архипова, принялась наспех одеваться.
   Зеленцов с удовольствием наблюдал за разыгрываемым на его глазах действием, отмечая красоту обнажённого тела племянницы. А та вихрем уже крутилась по комнате, опрокидывая стулья. На кухне она вскрикнула и вбежала в комнату с косметичкой.
   - Немедленно верните, что вы взяли,- крикнула она, и глаза её бешено сверкнули.
   Архипов не шелохнулся и, не меняя позы, тихо позвал свою дочь по имени.
   - Послушай, ты, слезливая мразь, верни мне перстень! - потребовала Катя и начала быстро шарить по карманам Архипова.
   Тот сидел безучастный, безвольно колеблясь телом под резкими движениями рук девушки. Она отпустила Архипова, и влепила ему пощёчину. От удара его голова резко мотнулась в сторону, и он осмысленно взглянул на Катю.
   - Вот и хорошо,- удовлетворённо бросила девушка.- А теперь пошли и по дороге всё расскажешь. Кстати, видел ли ты кого - нибудь здесь, когда пришёл?
   Хлопнула входная дверь, в замке провернулся ключ, и всё стихло. Зеленцов медленно вышел из кладовки, подёргал за ручку дверь и, тихо застонал. Оказаться так глупо в чужой квартире как в мышеловке, нет, это надо быть абсолютным кретином.
   В ярости он ударил ногой по стулу и тот с грохотом отлетел к стене. Он вспомнил о прокуроре и пожалел, что вернулся сюда. Если она сейчас направится к нему... От представленной картины возвращения перстня он заскрежетал зубами. Зеленцов подбежал к окну и выглянул из него. Высота в три этажа остановила. Он и раньше боялся высоты, а теперь с возрастом это чувство в нём укрепилось. Огромным усилием воли приостановил дыхание, расслабился и лёг в совсем недавно покинутую кровать племянницы.
  
  
   Катя быстро шла по улице, не замечая людей. Незастёгнутое пальто распахивалось и в грудь едва укрытую сбитым шарфом упруго бил холодный осенний ветер. Архипов давно отстал от неё, но она этого не замечала. Она не стала дожидаться лифта и поспешила на лестницу. Палата матери располагалась на 6 этаже, но лестницу девушка преодолела на одном дыхании. В коридоре незнакомый милиционер попытался остановить Катю, но она решительным жестом отмела его протянутую руку. К её удивлению палата оказалась пустой. Она быстро оглядела аккуратно заправленные кровати и остановила взгляд на панцирной сетке кровати матери. Она одна сиротливо выделялась своим железным остовом. Катя шагнула в центр замкнутой извилистой меловой линии и увидела мать. Она лежала на боку перед мужчиной и держалась за ручку ножа, воткнутого в его грудь. Картина оказалась настолько яркой и зримой, что Катя застыла. Её схватили за руку и потащили от кровати. Она не сопротивлялась и не отрывала глаз от видимых только ей тел. За дверью милиционер начал возмущаться, но она устало махнула на него рукой и медленно присела на стул. Кто-то сел рядом и провёл рукой по её спине, ну совсем как мама. Катя вздрогнула и взглянула на Зубову. Бабушка сидела строгая, с поджатыми губами и с печальными глазами.
   - Держись, девка, и духом не падай.
   - Кто? - едва слышно почти одними губами произнесла Катя.
   - Ты спрашиваешь кто это сделал или кто тот мужчина на полу с ножом в груди?
   - А разве это не одно лицо?
   - Отойдём в сторонку, - предложила Зубова, косясь на милиционера с видимым безразличием стоявшим рядом с ними.
   - Ты задала правильный вопрос. - произнесла Зубова едва они прошли в конец коридора и встали у окна.- Настало время всё тебе рассказать. Мой рассказ будет длинным, но ты сейчас не сможешь его правильно понять. Поэтому я оставляя его на потом. Одно могу сказать: мать твоя не убийца и мужчина не убийца, а жертва другого человека.
   - Кто он?
   - Мой сын и твой дядя,- с видимым усилием выговорила Зубова.
   - У тебя есть сын?
   - Есть. Будь я верующая, я бы сказала это мой крест, нести который я обязана всю оставшуюся жизнь. Но я ... колдунья и стою на другой стороне, не тёмной, а скажем серой.
   - Ты колдунья?
   - Да и мать твоя и ты должна ею стать. Не мною это решено.
   - Ничего не понимаю, - прошептала потрясённая Катя и с беспокойством посмотрела на Зубову.
   - Сомневаешься в моём здравом рассудке?- усмехнулась Зубова, и глаза её внезапно потемнели. Из серых они вдруг стали коричневыми. Явная перемена их цвета испугала Катю, она отшатнулась и едва не убежала, но удержанная властным взглядом замерла, подавленная и ошеломлённая.
   -Тебя интересуют обстоятельства совершённого преступления и узнать их думаешь в милиции. Что ж беги туда, но помни, разговор прервала ты и тебе его начинать. Я тебя не неволю. Одно прошу одеть перстень на палец.
   - Почему я должна именно сейчас это сделать? Ты же запрещала. Что изменилось?- пробормотала Катя.
   - Мать твоя умерла, и мой муж умер, а человек, виновный в этом, устраивает на тебя охоту.
   - Но зачем я ему?
   - Ему нужна и ты и перстень. Не вздумай, слышишь, не вздумай никому отдавать перстень. В нём сейчас твоё спасение. Не послушаешься, будешь как и мать.., - печально вздохнула Зубова.
   Катя вздохнула и виновато посмотрела на Зубову.
   - Что?- взволновалась старуха.
   - Пропал перстень,- беспомощно взглянула на бабку Катю.
   - Кто его взял?
   - Не знаю. Я заболела и спала. Кто взял не знаю.
   Зубова побледнела, пошатнулась и едва не упала. Катя едва удержала ей под руку.
   - Если перстень у него, всё пропало, - прошептала потрясённо Зубова и едва не заплакала.
   - Ну что ты, бабушка, - попыталась её успокоить внучка. - Не может такого быть. Не мог он оказаться в квартире.
   Зубова вздохнула, подняла к своему лбу согнутую в локте левую руку, сжала в кулак, опустила до уровня груди и резко выбросила, разжав кулак, в сторону внучки. При этом она сдавлено выкрикнула несколько непонятных слов и, отходя от заклинания, властно махнула рукой, как бы отталкивая девушку.
   Та испуганно попятилась, повернулась и кинулась бежать. Ноги вынесли на улицу. Солнце в это время спряталось за тучку и всё вокруг показалось Кате серым и блеклым Она остановилась, поднесла к глазам перстень на руке и нервно засмеялась. Чувство удивительной успокоительной силы посетило её в этот миг. Она вновь взглянула на небо, и едва сдержалась от желания погрозить ему кулаком. Потом она достала зеркальце. Посмотрелась в него, поправила вязаный берет и ровным шагом направилась по улице.
  
  
  
   На пороге отдела милиции стояло несколько милиционеров. Постовой потребовал документы и Катя предъявила прокурорское удостоверение. Тот понятливо кивнул головой и пропустил её. Она поднялась на второй этаж и спросила кабинет Сухова. Перед дверью его кабинета она ощутила лёгкое беспокойство и взглянула в конец коридора, уставленного цветами вокруг большой фотографии. Она медленно двинулась томимая тяжёлым предчувствием.
   Козлов на фотографии выглядел на редкость спокойным. В форме офицера милиции он даже казался немного сухим и официальным. Вероятно, фотографию взяли из личного дела, и теперь она, увеличенная стояла на столике в траурной рамке, производя гнетущее впечатление. Катя вся окаменела. Она не могла ничего прочитать под фотографией, слёзы застилали глаза, и едва она поднесла к глазам руку, неудержимо покатились по щекам. Кто-то услужливо поднёс ей стул, и она опустилась на него не в силах отвести глаза от портрета. Наконец она прочитала о дате трагической и вздрогнула. Дата смерти Васьки, его друга, Ани и мамы на удивление совпадали. Она потёрла виски, укололась перстнем, с удивлением взглянула на него, пошевелила пальцами, ощущая неимоверную тяжесть от ювелирного изделия.
   На плечо ей легла рука и она вздрогнула. Она не стала оглядываться, зная, как Сухому сейчас тяжело.
   - Как это случилось? - выдавила она, с трудом сдерживаясь, чтоб не разрыдаться.
   - В машине сгорел с Аней, ты её знала.
   - Но там же был Витька Мухин.
   - Не было его там, а пиджак с удостоверением актёра случайно оказался на Васе. Они дураки его похитили под видом врачей и вот как получилось.
   Катя встала, опёрлась на руку начальника розыска и они медленно прошли в его кабинет. Там Сухой запер дверь, вытащил из сейфа бутылку водки, разлил её по стаканчикам, разрезал яблоко и сел за стол напротив Кати. Она с ужасом глядела на его видимое спокойствие, удерживаемое из последних сил.
   - И Васька и его мать были мне единственными, близкими людьми, - произнёс Сухой, поднимая свой стаканчик.
   Катя и Сухой в молчании выпили. Катя не почувствовала горечи водки и даже не притронулась к яблоку. Сухой тоже не закусил и, стараясь не глядеть на Катю, заговорил.
   - Когда-то я близко узнал Васькину маму, любили друг друга самозабвенно. Наверно нельзя так, иначе может наступить расплата. Рассорились из-за пустяка, сейчас даже и не помню, что послужило разрывом. Разошлись, но всегда держали в себе эту любовь. Она и Ваську-то родила, чтоб память обо мне иметь. Я узнал об этом совсем недавно, устроил парня к себе, думал при мне оно надёжнее будет. Всё не по улицам будет шастать. А вот теперь жалею. Конечно, милиционеры далеко не каждый день гибнут и хоть каждый, кто приходит в органы должен быть к этому готов, всё равно смерть всегда несчастье и большое горе. Я потерял не просто семью, я себя потерял в этой жизни.
   - Но ведь есть служба, вы не одни, у вас есть жена, вас уважают и дело...
   - Ах, оставь Катя. Служба, дело. Моё место пустовать не будет. А вот я без сына ...
   Сухой горестно мотнул головой и вновь наполнил стопки водкой. Катя механически выпила и вновь не притронулась к яблоку. В дверь осторожно постучали.
   Сухой открыл дверь, кого-то выслушал и вернулся к столу.
   - Тебя Зудов ищет. Звонил в дежурку.
   - Обойдётся,- усмехнулась Катя и налила себе и Сухому водки.
   - Я тоже любила его. Но это видно не любовь, а... привязанность что-ли. После случая с мамой я сразу к нему охладела. Я даже, - пьяно ухмыльнулась Катя,- его Аньке отдала, как вещь, понимаешь, кубок переходящий из рук в руки. Думала он всему виной, - задумчиво продолжила она после паузы.
   - Ты про маму?
   - Покажи мне Сергей Семёнович. Ещё раз ту фотографию,- попросила Катя.
   Сухой выдвинул ящик стола, взял из него фотографию, мельком взглянул на неё и положил перед Катей. Она вгляделась в изображённого на ней молодого парня.
   - А фотографии постарше нет?
   - Есть с зоны, откуда он таинственно скрылся, но нечёткая, факсом присланная.
   Сухой порылся в ящике стола и вытащил скрученный лист бумаги. Катя развернула его и едва не вскрикнула. Зеленцов, обритый наголо, смотрел в объектив настороженно. Его верхняя губа чуть приоткрылась, обнажая верхнюю кромку нижних зубов. Для любого человека эта фотография казалась нечёткой, для любого, но не для Кати. Она начинала догадываться о физических переменах, происходящих сейчас в её организме. Вот и зрение у неё обострилось, она, пожалуй, и в темноте сумела бы разглядеть этот изображение. А ещё у неё вдруг начало расти в груди нетерпение покинуть отдел милиции. Она не знала куда пойдет, но найдёт этого человека. Впрочем, его и искать долго не придётся. Он же сожитель Жени и наверняка сейчас там. Сухой с профессиональным любопытством изучал её лицо, и едва она поднялась, последовал её примеру.
   - Ты знаешь где он?
   - Догадываюсь,- не стала лукавить Катя.
   - Тебе его не взять. Я с тобой пойду.
   - А вам-то он зачем? У меня с ним свои счёты.
   - А у меня свои. К смерти Васи и твоей мамы он имеет непосредственное отношение. Ведь это он изнасиловал твою маму в квартире и он же... продолжил своё дело в больничной палате.
   - Откуда вы...
   - Я опер, Катя. Ну что идём?
   - Не думаю, что вы мне поможете, скорее наоборот,- медленно выговорила Катя.
   - Я догадываюсь, что ты имеешь в виду оружие. Против него оружие не поможет,- твёрдо заключил Сухой, закрывая сейф.
   - А что вы о нём знаете, чем он опасен? - неожиданно остановила его приготовления Катя.
   - Я и бабушку твою знаю и об их возможностях догадываюсь. Мистика, оккультные науки. Да и ты возможна не так проста как хочешь казаться,- спокойно заключил Сухой, вытаскивая из под мышки пистолет и щёлкая затвором.
   - А патрон в патронник зачем загнали? На случай неожиданной стрельбы?
   - Я готов,- бодро приосанился Сухой и вдруг охнул и болезненно схватился за сердце.
   - Что с вами? - кинулась к нему Катя и не дожидаясь ответа выскочила в коридор.
  
  
   Прокурор Зудов весь извёлся, в ожидании Кати. Совещание прошло на удивление спокойно, по- деловому. Проверяющий остался доволен и обещал положительно доложить о нём в городскую прокуратуру. Известие о смерти Катиной мамы и трупе неизвестного мужчины в палате, повергло в шок.
   Несколько раз прокурор звонил Кате домой, но к телефону никто не подходил, Из милиции тоже ничего утешительного не сообщали. Наконец Зудов не выдержал и, не дожидаясь обеда, поспешил к ней домой. Опасения как бы она чего с собой не сделала из-за смерти матери, неожиданно пришло ему в голове по дороге. Он убыстрил шаги и едва касаясь ступенек подбежал запыханный к её квартире. Несколько раз дал длинные звонки, ударил по двери и она распахнулась. Зудов чертыхнулся, вспомнив, что это он второпях забыл её закрыть. Однако на постели Кати не оказалось. Он быстро прошёлся по квартире и поражённый её пустотой присел на стул.
   - Катю ищете?- неожиданно услышал он знакомый голос сзади. Зудов живо обернулся и увидел Зеленцова. Тот стоял в дверях кладовки и ехидно улыбался.
   - Что, вы там делаете?- не растерялся Зудов и подозрительно прищурился.
   - Не волнуйтесь, Андрей Гаврилович, я не вор и закона не преступал. Просто я случайно оказался здесь, а Катя спешила и случайно закрыла меня здесь. Хорошо, что у неё в шкатулке оказался запасной ключ. Представляете, только я открыл дверь и вышел на лестницу, слышу, вы по ней лезете. Ну, думаю, совесть у человека заговорила и решил он вернуть кое-что.
   - Вы меня обвиняете в воровстве?
   - Разумеется. Вы вор, уважаемый прокурор, - засмеялся Зеленцов.
   - Как вы смеете мне такое инкриминировать,- воскликнул прокурор и горделиво приосанился, исподтишка заглядывая на себя в большое зеркало. - Ничего я не захватывал. Я здесь впервые,- добавил он, решив, что его поза выглядела достойной.
   - Да не впервые Андрей Гаврилович, - широко улыбнулся Зеленцов.- Ведь мы же здесь с вами познакомились, помните на дне рождения хозяйки дома. Ну, вы ещё здесь основательно набрались, я же вам рассказывал.
   Упоминание о своём недостойном поведении на вечеринке особенно не понравилось прокурору, и Зеленцов, решив больше не затрагивать стыдливую для Зудова тему, поспешил приступить к главному.
   - Да ты Андрюша не надувайся, а то лопнешь. Смотришься, уверенно, но я бы даже сказал, самонадеянно. Не распускай хвост, петушок, а то его можно и состричь.
   - Что вы себе позволяете? - оскорбился Зудов и хотел выйти из квартиры, но Зеленцов заступил ему дорогу.
   - А перстенёк куда заныкал, падла? - равнодушно бросил он и скользнул глазами по карманам Зудова.
   Тот сразу ощутил лёгкое беспокойство, потому как перстень хоть и находился при нём, но Зеленцов не мог знать об этом. Ведь не телепат же он!
   - А вдруг я и есть такой? - засмеялся Зеленцов.
   - Уйдите с дороги, иначе..., -_ гордо бросил прокурор, вспомнив своё должностное положение.
   - Соседей крикнуть или сам отдашь перстенёк-то? - деловито осведомился Зеленцов и как бы и в поисках соседей огляделся по сторонам.
   - Я не понима...- начал Зудов и забился в крепких объятиях Зеленцова.
   - Ну, я же знаю, он у тебя гражданин прокурор в правом кармане, в платочек завёрнут. Ну, такой розовенький со свинками вышитый. Мамзель подарила, а?
   Зеленцов отпустил прокурора и теперь наслаждался его растерянным видом. Зудов и, правда, весь смешался, потому, как действительно положил перстень в этот самый розовый платочек. Никто не мог его видеть. Платочек тщательно оберегался им от любопытных глаз и служил памятью о прошлогоднем новогоднем приключении с одной секретаршей из проверяемых прокуратурой фирм. Их связь длилась недолго, но платочек на память он у любвеобильной женщины выкрал. Он хранился в кармане и появлялся на свет в минуты душевной усталости, взбадривая своего нового владельца сладостными воспоминаниями.
   - Ну, там ещё свинки вышиты, такие жёлтенькие и красненькие,- подсказал Зеленцов, словно желая освежить память прокурора.
   - Верни перстень, сволочь!- неожиданно крикнул Зеленцов.
   Прокурор вздрогнул и поспешно полез в карман. Рука с платком не хотела вылезать и прокурор, роясь в кармане, краснел и потел.
   - Ну что там у вас, клеем намазано или бутерброд с салом растопился? - прикрикнул Зеленцов.
   Зудов неимоверным усилием выдернул руку из кармана и протянул скомканный розовый платочек.
   - Это вы мне даёте? - дрогнувшим голосом произнёс Зеленцов, не решаясь, вот так сразу хватать вожделенный перстень.
   - Ни в коем случае,_- крикнула от дверей Катя. Она только что вошла и услышала последние слова Зеленцова.
   - А вот и хозяйка,- воскликнул Зеленцов и поспешил навстречу Кате. Он попытался помочь ей снять пальто, но Катя решительным жестом его остановила.
   - Не трудитесь, я сама,- холодно бросила она и, пройдя в комнату, быстро взяла из рук Зудова платочек с перстнем.
   - Подержал и хватит,- хмуро бросила она обескураженному прокурору.
   - Он у меня случайно..., - пролепетал тот, не зная как себя вести.
   - Такие вещи Андрей просто так в чужие карманы не прыгают, - с осуждением произнёс Зеленцов .- Я целый час пытаюсь заставить его вернуть перстень, а он ни в какую. Упёрся и всё тут. Мне его, говорит, Катя подарила, а подарки назад не возвращают.
   - Ничего я ему не дарила, он сам унёс его.
   - Ай-яй-яй! - укоризненно покачал головой Зеленцов.- А ведь прокурор. Ну, как прокуратуре верить?
   - Я же не нарочно, - попытался обрести голос Зудов.- Я испугался, что в моё отсутствие кто-нибудь войдёт в квартиру и унесёт его.
   - Вот какой славный у вас, Катюша, начальник, - не мог уняться Зеленцов, испытывая сладострастное томление от всего разговора.
   - Вы бы хоть показали нам, Катюша, его, а то столько разговора, а самого предмета не видим.
   Катя резко обернулась в сторону Зеленцова, внимательно всмотрелась ему в глаза и скривила губы в тонкой усмешке. Зеленцову стало немного не по себе. Его самоуверенность начала увядать, он почувствовал в девушке скрытое сопротивление и даже некоторую угрозу.
   - Есть желание перстенёк поразглядывать? Ну что же,- ослепительно улыбнулась Катя, развернула розовый платочек и медленно, не сводя насмешливого взгляда с Зеленцова надела перстень, поднесла руку к глазам остолбеневшего Зеленцова и, словно дразня, поводила перед его лицом.
   - Может у вас имеется желание поцеловать мою руку? - обратилась она к Зеленцову, и тот отрицательно замотал головой.
   - Не желаете?- с наигранным недоумением произнесла Катя.
   - Можно... можно мне, - поспешно произнёс Зудов и просительно заглянул в глаза девушке.
   - Нет, вначале ваш товарищ, - шагнула к Зеленцову девушка, а тот словно завороженный стоял бледный с окаменевшим лицом.
   - Он мне не товарищ, но я могу надеяться? - попросил прокурор.
   - Ну что же вы, не товарищ прокурора, не пользуетесь случаем коснуться перстня? Или вам противно касаться моей руки, может мне её вымыть?
   - Ну, зачем же мыть, я с радостью приложусь к твоей ручке, - вмешался прокурор и потянулся к руке Кати.
   - Не лезьте не в своё дело Андрей Гаврилович, - досадливо отвернулась от прокурора Катя.
   - Ну, целуй же, чего ждёшь? - грубо крикнула она Зеленцову и тот, вздрогнув, словно его ожгли кнутом, попятился.
   И тут прокурор с удивительным проворством схватил Катю за руку с перстнем и жадно прильнул к нему губами. Катя попыталась отдёрнуть руку, но прокурора, будто током ударило. Он коротко вскрикнул, и закружился, хватаясь за голову и выкрикивая странные слова.
   Катя в ужасе смотрела на Зудова, вся поглощённая его бесноватостью, а Зеленцов, обретая былую уверенность, хладнокровно рассматривал девушку, пытаясь оценить её способности.
   Не выдержав мучений Зудова, Катя кинулась к нему, но отброшенная его неимоверной силой ударилась головой о стену и потеряла сознание.
  
  
   Выздоравливала Катя трудно. Только через две недели ей разрешили вставать и она, кутаясь в тёплый халат бесцельно бродила по коридорам больницы. Лечение давалось врачам непросто. Катя часто капризничала, жаловалась на сильные головные боли, но частые уколы терпела. Диагноз постоянно менялся. Катя начинала чувствовать сдерживаемое недовольство медсестёр и врачей. За всё время болезни к ней неоднократно заходили Сухой, Архипов и коллеги по работе. Зубова тоже заходила, засиживаясь до ужина. Катя после её ухода надолго замыкалась в себе, по ночам лежала с открытыми глазами. Наконец её выписали.
   Бабушка ожидала её в холле больницы и при встрече обошлась с ней холодно. Катя почувствовала её отстранённость, но не придала ей значения. За время болезни она перестала обращать внимание на поведение людей, не замечала интонации произносимых ими слов и вообще охладела к людям. Долгие ночные бодрствования приучили её к невесёлым размышлениям. За месяц больницы она столько передумала, что некоторым людям хватило бы на всю жизнь.
   Дома у бабушки она перед сном попросила сводить её на могилу мамы, а потом по привычке долго не могла уснуть. Зубова тоже не спала, слушала неровное дыхание внучки и терзалась сомнениями. Катя быстро изменялась и теперь не походила на шуструю, бойкую на язык девушку. Болезненная перемена коснулась не только внешне. Зубова чувствовала её тяжёлую душевную работу. Катя мучительно решала для себя будущее и от её решения зависело быть ей преемницей Зубовой и носить перстень или им придётся расстаться.
   Перстень пока находился у Зубовой, но Катя могла в любое время забрать его. Однако прошла ночь, а Катя о нём не обмолвилась ни словом.
   Городское кладбище располагалось на окраине города. Они доехали на маршрутке до больших каменных ворот, вышли на небольшом пятачке, купили цветы. В этот утренний зимний час кладбище пустовало. На могиле матери, скрытой сугробом, на кресте сидела пара ворон. При виде редких посетителей они даже не попытались взлететь и лишь неуклюже переваливаясь по рыхлому снегу чуть отошли в сторону. На Катю птицы произвели удручающее впечатление. Она заплакала, опустилась на колени перед крестом, положила на снег цветы и, пока бабушка осторожно обметала снег с могилы, неподвижно стояла на снегу.
   Зубова подняла её и усадила на скамейку. Они молчали словно чужие истаруха решилась на разговор.
   - И что ты решила, внучка? - осторожно спросила она, не поворачивая к Кате головы.
   - Уеду я, бабушка. - равнодушно произнесла Катя, не спуская глаз с ворон.
   Зубова кивнула, словно соглашаясь, но тут же взяла её за руку и несильно сжала.
   - Перстень ты можешь забрать хоть сегодня. А жить будешь у меня.
   - А где похоронили Васю и Аню?- спросила Катя.
   - А вон там,- махнула рукой Зубова.- Если дорожка позволит, можем пройти.
   Катя встала и молча двинулась в указанном направлении. Идти пришлось по неубранной дорожке, часто проваливаясь по щиколотку в снегу. Зубова пыхтела, но от внучки не отставала. Мужчину они увидели ещё издали. Несмотря на сильный прихватывающий ветер, он стоял с непокрытой головой, держа шапку в правой руке.
   Зубова немного отстала от Кати, распознав в мужчине Сухова. Когда они к нему приблизились, он даже не обернулся на скрип снега. Катя заглянула ему в лицо и едва узнала. За этот месяц, что она пролежала в больнице, Сухой сильно сдал. Из уверенного и сильного мужчины он превратился в сгорбленного жалкого старика.
   Катя взяла его за руку и заметила, что он её узнал: по лицу покатились слёзы и он, жалко всхлипнув, уткнулся в Катино плечо.
   Она тоже не сдержалась и заплакала. Зубова поискала глазами скамейку и, высмотрев, двинулась к ней. Она не хотела им мешать и понимала необходимость разговора между ними.
   - Вот здесь они и лежат, сынок и Аня, - утирая слёзы жёсткой ладонью, - всхлипнул Сухой.- Холодно им, Катя. Хотел цветы воткнуть, а земля застыла, только в снег и вошли.
   Катя взглянула на два ровных холмика с крестами и розами и опустилась перед ними на колени.
   - Простите меня, Вася и Аня,- прошептала она, но Сухой расслышал и положил ей руку на плечо, как тогда в милиции. Катя не сдержалась и зарыдала. Потом она что-то бессвязно говорила, просила прощения у Сухова, становилась перед ним на колени, а он пытался её поднять.
   Зубова терпеливо ждала, чувствуя холод в ногах, но мешать им не смела. Чувство виноватости перед внучкой и Сухим давно не давали ей покоя. Она понимала, что не будь её и сына не случилось бы с этими людьми такого несчастья. Но она владела перстнем и должна была передать его.
   Дома она вновь завела разговор о будущем Кати. Они сидели за кухонным столом и отогревались горячим чаем. Катя ложечкой помешивала в кружке сахар, а Зубова сидела напротив неё и медленно отхлёбывала чай из блюдца.
   - Ты можешь забрать перстень, он твой,- с шумом втягивая горячий напиток, проговорила старуха как о давно решённом деле.
   - Я его не возьму.
   - Почему?
   - Не хочу делать людям больно.
   - Выходит я злодейка? От меня людям пакости?
   - Ты живёшь своей, предназначенной жизнью, на которую ты дала согласие.
   - Ты моя кровь и я должна...
   - Оставь бабушка. Я никому ничего не должна. Всё оплачено смертями близких мне людей.
   - Может, ты боишься? Думаешь, он вернётся?
   - Он вернётся, бабушка. А я уеду из города.
   - Когда?
   - Через неделю. Место есть одно, тихое и людей там мало.
   - А зачем надо уезжать? Ну не хочешь - не бери. Оставайся со мной жить. Я старая за мной надо приглядеть.
   - Я беременна, бабушка.
   - И... кто отец?
   - Может Вася, а может и... Зеленцов.
   - А он-то каким образом?
   - Половым, бабушка. Я когда без сознания в квартире лежала, он, вероятно, изнасиловал меня.
   - А ты откуда знаешь?
   - Метку он на мне оставил. Там, внизу, сигаретой прижёг. А в больнице мне при выписке сказали о моей беременности.
   - Ты не должна её сохранять.
   - Я оставлю ребёнка. Я потому и перстень не беру, что не хочу от ребёнка отказываться как ты когда-то.
   - Но он твой дядя и ребёнок...
   - Родится, узнаю кто отец. Не хочу память от Васи потерять.
   - А начальник-то твой, в очереди слыхала, умом тронулся. В психушке теперь, - решила сменить тему разговора Зубова.
   - Знаю, - нахмурилась Катя. - Зудов совсем далеко от нас. Остальные тоже не в порядке.
   - Ты про Архипова?
   - И про него. Жена у него при смерти. Совсем недавно мать умерла и вот теперь ...
   - Ты, наверно, меня во всём обвиняешь? Дескать, бабка виновата.
   - Ты не со зла. Просто касаться тебя нельзя, можно не только обжечься, но и сгореть.
   -Да, - вздохнула Зубова,- порченая у меня жизнь. Сама выбрала. От счастья отказалась. Всё хотела быть особенной, людьми повелевать, властвовать. А на деле власть эта не нужна мне.
   - А ведь я девонька,- наклонилась к внучке Зубова,- вырваться хотела. Даже в церковь на исповедь однажды зашла.
   - И что же? Отпустили тебе грехи?
   - Священник из пугливых оказался. Как узнал кто я и зачем явилась, аж побледнел весь. Ушла я, скучно мне стало. А потом смешно.
   - Что же тебя так развеселило?
   - Люди. Народу припёрлось тьма. Свечи горят, вокруг картинки церковные висят, а все крестятся и что-то шепчут, ну навроде молитвы или заклинаний. Я ещё тогда подумала, сегодня вы сюда ввалились, а завтра ко мне припрётесь. И нашим и вашим хотят угодить.
   - От горя люди суетятся.
   - А по мне, если пристал к берегу, нечего на другой хотеть. В церкви у бога помощи просят, а потом ко мне идут.
   - У Бога добра просят себе и близким, а у тебя извести соседей и знакомых.
   - Вот и выходит - не верят они в Бога. Лицемерие всё это. А я помогаю. Каждому и мне верят.
   Они проговорили всю ночь, а наутро Катя сходила на вокзал и купила билет. Зубова так и не узнала, куда направилась Катя, но долго не могла успокоиться и часто вспоминала свою внучку.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"